Архетип | это… Что такое Архетип?
ТолкованиеПеревод
- Архетип
- — (от греч. arche — начало и typos — образ), изначальный, первоначальный образ, прообраз, запечатленный в душе человека. В философии Платона архетип — это образ, вид, идея — видимые только разуму, то есть проявляющиеся только в процессе мыслительной деятельности, «умозрения», теории. Запечатленные в душе человека образы — идеи, забываются в период рождения, а при встрече человека с прекрасным, отблеском вечного и подлинно сущего мира в мире чувственном, он начинает припоминать виденное душой от рождения. Учение Платона базируется на допущении всеобщей одушевленности космоса, космической и человеческих душ. Способность души обращаться к себе самой (т. е. размышлять и припоминать подлинную надчувственную реальность) — это высшая способность разума — возницы в колеснице души, где плохой конь олицетворяет чувственные вожделения, а хороший — волю.
Особое значение понятие «архетип» приобретает в «аналитической психологии» Юнга. Понятие архетипа позволяет охарактеризовать бессознательную активность человеческого «я», в основе которой лежит либидозная (жизненная энергия), импульсивность человеческой психики. Сам человек не является хозяином в доме собственной психики — врожденные психические структуры, коренящиеся в глубинах бессознательного, определяют формы мировосприятия и поведения человека. Это — временные схемы, которые представляют собой продукт исторического прошлого (коллективное бессознательное) и основу общечеловеческой символики, поскольку коренящиеся в глубинах нашего бессознательного архетипические образы определяют наш опыт, образы внешнего мира, все то, что всплывает на поверхность сознания.
Ряд тем «аналитической психологии» и «психоанализа» перекликается с проблематикой философии Платона учение об эросе, познание как припоминание и т. д. Но для Платона архетип сознания — это родовые понятия, содержание разума, видимые человеку в свете истины.
Наиболее яркое представление об архетипах — эйдосах дает притча Платона о пещере, содержащаяся в диалоге «Государство». Человек здесь уподобляется узнику пещеры, прикованному к ее стене так, что и голову к выходу из пещеры он повернуть не может. Судить о том, что происходит за пределами пещеры, он может лишь на основании тех жалких теней, которые могут отбрасывать на находящуюся перед ним стену предметы, если их начнут проносить перед входом в пещеру. А сами предметы видны лишь в подлинном свете, свете солнца — истины, находящегося за пределами пещеры (чувственного мира, к которому прикован человек). Человек, стремящийся к истине, следует по пути разума и всеобщих понятий. Архетипы у Платона — это идеальные образы-понятия, всплывающие из бессознания при размышлении, например решении геометрической задачи (диалог «Менон»). В аналитической психологии процесс реализации архетипов — это проявление их на поверхности сознания в образе снов, религиозных представлений и мифологических символов.
Человек и общество: Культурология. Словарь-справочник. — Ростов-на-Дону: Феникс. Под ред. О. М. Штомпеля. 1996.
Игры ⚽ Нужна курсовая?
Синонимы:
идея, первообраз, прообраз, прототип
- Архангелы
- Аскетизм
Полезное
30) Архетипы «коллективного бессознательного» к. Юнга
Центральное
понятие у Юнга — это «коллективное
бессознательное». Он отличает его от
«личностного бессознательного»,
куда входят прежде всего вытесненные
на протяжении индивидуальной жизни
представления. В личностном бессознательном
скапливается все подавленное и позабытое.
Этот темный двойник нашего Я (его тень)
был принят Фрейдом за бессознательное
как таковое. Поэтому Фрейд обращал
основное внимание на раннее детство
индивида, в то время как Юнг считал, что
«глубинная психология» должна
обратиться к куда более отдаленным
временам истории.
Юнг
сравнивал архетипы с системой осей
кристалла, которая преформирует последний
в растворе, будучи неким невещественным
полем, распределяющим частицы вещества.
В психике таким «веществом» является
внешний и внутренний опыт, организуемый
согласно врожденным образцам.
В чистом
виде архетип поэтому не входит в сознание,
он всегда соединяется с каким-то опытом,
подвергается сознательной обработке.
Ближе всего к невещественной форме —
архетипу стоит опыт сновидений,
галлюцинаций, мистических видений,
когда сознательная обработка минимальна.
Это спутанные, темные «архетипические»
образы, воспринимаемые как что-то жуткое,
чуждое, но в то же время переживаемые
как нечто бесконечно превосходящее
человека, божественное. В работах по
психологии религии Юнг использует
термин «нуминозное» (numinosum — от
лат. numen, божество), введенный немецким
теологом Р. Отто. Это опыт того, что
переполняет нас страхом и трепетом,
опыт подавляющего нас своей властью,
но в то же время это опыт величественного,
дающего нам полноту существования.
Архетипические
образы всегда сопровождали человека,
они являются источниками мифологии,
религии, искусства. В этих культурных
образованиях происходит постепенная
шлифовка темных и жутких образов, они
превращаются в символы, все более
прекрасные по форме и всеобщие по своему
содержанию.
Мифология была изначальным
способом нейтрализации колоссальной
психической энергии архетипов.
Человек первобытного общества лишь в незначительной мере отделяет себя от «матери-природы», от жизни племени, хотя уже испытывает последствия отрыва сознания от животной бессознательности (на языке религии — «грехопадения», «знания добра и зла»). Гармония восстанавливается с помощью магии, ритуалов, мифов. С развитием сознания пропасть углубляется, растет напряжение. Перед человеком возникает: проблема приспособления к собственному внутреннему миру, и все более сложные религиозные учения берут на себя задачу примирить, гармонизировать сознание с архетипическими образами бессознательного.
«Все те творческие силы, которые современный человек вкладывает в науку и технику, человек древности посвящал своим мифам», стремясь восстановить гармонию сознания и архетипических образов.
Человеческая
психика есть целостность бессознательных
и сознательных процессов.
Это
саморегулирующаяся система, в которой
происходит постоянный обмен энергией
между элементами. Обособление сознания
ведет к утрате равновесия, и бессознательное
стремится «компенсировать»
односторонность сознания. Люди древних
цивилизаций ценили опыт сновидений,
галлюцинаций как милость божию, поскольку
именно в них открывалась вечная мудрость.
Если сознание игнорирует этот опыт,
если культура отбрасывает ритуалы
инициации и мифы, помогающие ассимилировать
энергию коллективного бессознательного,
то символическая передача невозможна,
и архетипические образы могут вторгнуться
в сознание в самых примитивных формах.
С
такими «вторжениями» коллективного
бессознательного Юнг связывает не
только все растущее число индивидуальных
психических заболеваний, но и массовые
психозы современности. Расовая мифология
и «одержимые» вожди нацистов,
буквально воспроизводящие поведение
древних «берсерков», коммунистический
миф о реализации «золотого века»
— все это детски наивно с точки зрения
разума, однако подобные идеи захватывают
миллионы людей.
46
Что такое архетипы и как они влияют на наши отношения? – в основном философия
Опубликовано автор: maylynno
Согласно английскому Кембриджскому словарю, архетип — это «типичный пример чего-либо или исходная модель чего-либо, с которой скопированы другие». Понятие архетипа появляется в областях, связанных с поведением, исторической психологией и литературным анализом. Архетип может быть:
1) высказывание, образец поведения или прототип (модель), которые копируют или подражают другим высказываниям, образцам поведения и объектам.
2) платоновская философская идея, относящаяся к чистым формам, которые воплощают в себе основные характеристики вещи в платонизме
д., которые повсеместно присутствуют в индивидуальной психике, как в юнгианской психологии 4) постоянно повторяющийся символ или мотив в литературе, живописи или мифологии (это использование термина происходит как из сравнительной антропологии, так и из юнгианской архетипической теории). В различных, казалось бы, не связанных между собой случаях в классическом повествовании, средствах массовой информации и т. д. персонажи или идеи, имеющие сходные черты, повторяются.
Архетипы очаровательны, потому что они являются очень близкими аналогами инстинктов в том смысле, что это безличные и унаследованные черты, которые представляют и мотивируют человеческое поведение задолго до того, как разовьется какое-либо сознание. Они также продолжают влиять на чувства и поведение даже после того, как позже развилась определенная степень сознания. Следовательно, все наши модели мышления, чувства и отношения находятся под сильным влиянием архетипов. Другими словами, понять кого-то — значит понять его архетипы.
Истоки архетипической гипотезы восходят к Платону. Идеи Платона или так называемые Платонические Эйдосы были чистыми ментальными формами, запечатлевшимися в душе еще до ее рождения в мир. Некоторые философы также переводят архетип как «сущность», чтобы избежать путаницы с платоновской концептуализацией Форм. Хотя заманчиво думать о формах как о ментальных сущностях (идеях), существующих только в нашем уме, философ настаивал на том, что они независимы от каких-либо умов, поэтому они реальны. Эйдос были собирательными в том смысле, что воплощали в себе фундаментальные характеристики вещи, а не ее специфические особенности. Аллегория Платона Пещера — одно из его произведений, объясняющее отношение Эйдоса к или к идеальным архетипам (и я писал об этом в предыдущем посте: Платоновская аллегория пещеры или почему глупые люди захватили мир)
А это визуальное объяснение Пещерной аллегории :
Основная идея Платона состоит в том, чтобы жить согласно этим идеальным архетипам или Эйдос , чтобы достичь нравственной жизни.
Что совершенно отличается в теории Платона от общепринятого понимания концепции архетипов как аналогии с инстинктом, так это его квалификация архетипов как рациональных. Их можно достичь через очищение ума в рациональном упражнении (как вы можете видеть выше), потому что они рациональны, Логос, , а не инстинктивны и не страстны, пафос, последний является характеристикой чувственного мира полного образов эйконов, верований и воображений и мнений докса. Не странно то что Эйкон или Иконы религиозный образ в христианстве, Бог скорее Эйдос . Это одно из влияний философии Платона на христианство. Понимание этих архетипов и соответствующий образ жизни оказывают большое влияние на нашу жизнь и на наши отношения. Нравственность и Абсолютное Благо (которое позже в истории начало брать свое начало в Боге) — это реальные закономерности, формирующие наш разум и душу. Например, лжец или преступник живут разными архетипами.
Остается один вопрос: отличаются ли эти архетипы от архетипов Юнга, ведических и йогических? Увидимся в следующем посте!
Нравится:
Нравится Загрузка.
..
Опубликовано maylynno
Преподаватель философии, кандидат философских наук. Я любитель фитнеса и энтузиаст искусства. Я люблю писать в основном о философии и о предметах, которые имеют значение в нашей повседневной жизни. Просмотреть все сообщения пользователя Maylynno
Искать:Текстовый виджет боковой панели
Это текстовый виджет. Текстовый виджет позволяет добавлять текст или HTML на боковую панель. Вы можете использовать текстовый виджет для отображения текста, ссылок, изображений, HTML или их комбинации. Отредактируйте их в разделе виджетов настройщика.
Вашингтонское общество Юнга. Очень краткая история архетипов в западной мысли, написанная Ричардом Тарнасом. древнее мифическое воображение. В этом когда-то универсальном способе сознания, незабываемо воплощенном на заре западной культуры в гомеровских эпосах, а затем в классической греческой драме, реальность понимается как пронизанная и структурированная мощными сверхъестественными силами и присутствием, которые представляются человеческому воображению как обожествленные фигуры и повествования древнего мифа, часто тесно связанные с небесными телами.
Однако наше современное слово бог , или божество , или божество , не совсем точно передает живое значение этих первобытных сил для архаической чувственности, значение, которое поддерживалось и развивалось в платоновском понимании божественного. Этот момент был четко сформулирован В. К. К. Гатри, опираясь на ценное различие, первоначально сделанное немецким ученым Виламовицем-Меллендорфом:
.Теос , греческое слово, которое мы имеем в виду, когда говорим о платоновском боге, имеет преимущественно предикативную силу. То есть греки не утверждали, как это делают христиане или иудеи, сначала существование Бога, а затем переходили к перечислению его атрибутов, говоря: «Бог есть добро», «Бог есть любовь» и так далее. Наоборот, они были настолько впечатлены или благоговейны вещами в жизни или природе, которые вызывали либо радость, либо страх, что они говорили: «это бог» или «это бог». Христианин говорит: «Бог есть любовь», грек: «Любовь есть theos », или «бог».
В этом состоянии ума и с этой чувствительностью к сверхчеловеческому характеру многих вещей, которые происходят с нами и которые причиняют нам, может быть, внезапные уколы радости или боли, которых мы не понимаем, греческий поэт мог бы писать строки например: «Узнавание между друзьями 9 0017 теос ». Это состояние ума, очевидно, имеет немаловажное значение для широко обсуждаемого у Платона вопроса о монотеизме или политеизме, если вообще не лишает вопрос смысла.
Как сказал другой писатель [Г. М. А. Грубе] объяснил это: «Говоря, что любовь, или победа, есть бог, или, вернее, бог, имелось в виду прежде всего и прежде всего, что она более чем человеческая, неподвластная смерти, вечная. . . . Любая сила, любая сила, которую мы видим в действии в мире, которая не рождается вместе с нами и будет продолжаться после того, как мы уйдем, может, таким образом, называться богом, и большинство из них таковыми и были». По мере развития греческого разума в ходе процесса, иногда слишком просто описываемого как переход от мифа к разуму, божественные абсолюты, упорядочивающие мир мифического воображения, постепенно деконструировались и заново мыслились в философской форме в диалогах Платона.
Основываясь на ранних философских дискуссиях досократиков о XIX в.0017 archai и пифагорейское понимание трансцендентных математических форм, а затем более непосредственно на критических исследованиях своего учителя Сократа, Платон дал архетипической перспективе ее классическую метафизическую формулировку. С точки зрения Платона архетипы — Идеи или Формы — являются абсолютными сущностями, которые превосходят эмпирический мир, но придают миру его форму и значение. Это вневременные универсалии, которые служат фундаментальной реальностью, наполняющей каждую конкретную частность. Нечто прекрасно именно в той мере, в какой в нем присутствует архетип Красоты. Или, описывая с другой точки зрения, нечто прекрасно именно в той мере, в какой оно причастно архетипу Красоты. Для Платона непосредственное знание этих Форм или Идей рассматривается как духовная цель философа и интеллектуальная страсть ученого.
В свою очередь, ученик и преемник Платона Аристотель привнес в концепцию универсальных форм более эмпирический подход, поддерживаемый рационализмом, чей дух логического анализа был светским, а не духовным и эпифаническим.
В аристотелевской перспективе формы утратили свою нуминозность, но получили новое признание своего динамического и телеологического характера как конкретно воплощенного в эмпирическом мире и процессах жизни. Для Аристотеля универсальные формы в первую очередь существуют в вещах, а не над ними и не за их пределами. Более того, они не только придают форму и существенные качества конкретным частностям, но и динамически трансмутируют их изнутри, из потенциальности в актуальность и зрелость, как желудь постепенно превращается в дуб, зародыш — в зрелый организм, юная девушка — в женщина. Форма побуждает организм к реализации заложенного в нем потенциала, подобно тому как произведение искусства актуализируется художником, направляемым формой в сознании художника. Материя — это внутренняя восприимчивость к форме, безоговорочная открытость к конфигурированию и динамической реализации через форму. В развивающемся организме после того, как его сущностный характер полностью актуализировался, происходит распад, поскольку форма постепенно «теряет свою власть».
Таким образом, аристотелевская форма служит одновременно внутренним импульсом, который упорядочивает и движет развитием, и умопостигаемой структурой вещи, ее внутренней природой, тем, что делает ее тем, что она есть, ее сущностью. Для Аристотеля, как и для Платона, форма есть принцип, по которому можно познать нечто, познать его сущность, выделить его всеобщий характер в его частном воплощении.
Идея архетипических или универсальных форм затем претерпела ряд важных изменений в более позднем классическом, средневековом и ренессансном периодах. 6 Он стал центром одного из центральных и наиболее устойчивых споров схоластической философии, «проблемы универсалий», спора, который одновременно отражал и опосредовал эволюцию западной мысли по мере того, как локус умопостигаемой реальности постепенно смещался от трансцендентного к имманентному, от всеобщего к частному и, наконец, от божественно данной архетипической Формы (9).0017 eidos ) на придуманное человеком общее имя ( nomina ).
После окончательного расцвета в философии и искусстве Высокого Возрождения концепция архетипов постепенно отступила, а затем практически исчезла с современным подъемом номиналистической философии и эмпирической науки. Архетипическая перспектива оставалась жизненно важной главным образом в искусстве, в классических и мифологических исследованиях, а также в романтизме как своего рода архаическое послесвечение. Ограниченное господствующим мировоззрением эпохи Просвещения субъективной сферой внутреннего смысла, оно сохранилось в этой форме, скрытой в современной чувственности. Лучезарное восхождение и господство современного разума как раз совпали с закатом архетипического видения.
Между триумфом номинализма в семнадцатом веке и подъемом глубинной психологии в двадцатом философия произвела серьезное развитие, кантовскую коперниканскую революцию в философии, которая впоследствии имела серьезные последствия для той формы, в которой архетипическая перспектива в конце концов возродилась.
С критическим поворотом Канта, сосредоточенным на открытии тех субъективных интерпретационных структур разума, которые упорядочивают и обуславливают все человеческое знание и опыт, априорные категории и формы, проект Просвещения претерпел решающий сдвиг в философском подходе от объекта познания к познанию. тема, которая повлияла практически на все области современной мысли.
Только на рубеже двадцатого века концепция архетипов, предвосхищенная ницшеанским видением дионисийских и аполлонических принципов, формирующих человеческую культуру, пережила неожиданное возрождение. Непосредственной матрицей ее возрождения стали эмпирические открытия глубинной психологии, сначала фрейдовские формулировки Эдипова комплекса, Эроса и Танатоса, эго, ид и суперэго («мощная мифология», как Витгенштейн называл психоанализ), а затем в расширенном виде. , полностью сформулированная форма с работами Юнга и архетипической психологии. Юнг, опираясь на критическую эпистемологию Канта и теорию инстинктов Фрейда, но выходя за их рамки, описал архетипы как автономные изначальные формы в психике, которые структурируют и управляют всем человеческим опытом и поведением.
В своих последних формулировках под влиянием своих исследований синхронистичности Юнг стал рассматривать архетипы как выражения не только коллективного бессознательного, разделяемого всеми людьми, но и более крупной матрицы бытия и смысла, которая информирует и охватывает как физический мир, так и человека. психика.
Наконец, дальнейшее развитие архетипической перспективы появилось в постмодернистский период не только в постюнгианскую психологию, но и в других областях, таких как антропология, мифология, религиоведение, философия науки, лингвистический анализ, феноменология, философия процесса и феминистская психология. стипендия. Успехи в понимании роли парадигм, символов и метафор в формировании человеческого опыта и познания привнесли новые измерения в архетипическое понимание. В горниле постмодернистской мысли концепция архетипов была разработана и подвергнута критике, уточнена посредством деконструкции жестко эссенциалистских «ложных универсалий» и культурных стереотипов и обогащена за счет повышенного осознания изменчивой, развивающейся, многовалентной и совместной природы архетипов.
Отражая многие из вышеперечисленных влияний, Джеймс Хиллман резюмирует архетипическую перспективу глубинной психологии:
Давайте тогда представим себе архетипы как глубочайшие модели психического функционирования, корни души, управляющие нашим взглядом на самих себя и на мир. Это аксиоматические, самоочевидные образы, к которым когда-либо относилась душевная жизнь и наши теории о ней.
возврат. . . …Есть много других метафор для их описания: нематериальные потенциалы структуры, подобные невидимым кристаллам в растворе или формам в растениях, которые внезапно проявляются при определенных условиях; паттерны инстинктивного поведения, как у животных, направляющие действия по неуклонному пути; жанры и топосы в литературе; повторяющиеся типичности в истории; основные синдромы в психиатрии; парадигматические модели мышления в науке; мировые фигуры, ритуалы и отношения в антропологии.
Но одна вещь абсолютно существенна для понятия архетипов: их эмоциональный собственнический эффект, их ослепление сознания, так что оно становится слепым к своей собственной позиции.
Это космические перспективы, в которых участвует душа. Они владыки его царств бытия, образцы его мимесиса. Души быть не может, кроме как в одном из их паттернов. Вся психическая реальность управляется той или иной архетипической фантазией, санкционированной Богом. Я не могу не быть в них.
Нет места без богов и деятельности, которая их не воплощает. Каждая фантазия, каждое переживание имеет свою архетипическую причину. Нет ничего, что не принадлежало бы тому или иному Богу.
Устанавливая вселенную, которая имеет тенденцию удерживать все, что мы делаем, видим и говорим, во власти своего космоса, архетип лучше всего сравним с Богом. А боги, как иногда говорят религии, менее доступны чувствам и интеллекту, чем воображаемому видению и эмоциям души. Таким образом, архетипы можно понимать и описывать по-разному, и большая часть истории западной мысли развивалась и вращалась вокруг этого самого вопроса. Для наших нынешних целей мы можем определить архетип как универсальный принцип или силу, которая воздействует — побуждает, структурирует, пронизывает — человеческую психику и мир человеческого опыта на многих уровнях.
В терминах мифов о них можно думать как о богах и богинях (или о том, что Блейк называл «Бессмертными»), в терминах Платона — как о трансцендентных первопринципах и нуминозных Идеи, а в терминах Аристотеля — как об имманентных универсалиях и динамических внутренних формах. К ним можно подходить по-кантиански как априорные категории восприятия и познания, по шопенгауэровски как к универсальным сущностям жизни, воплощенным в великих произведениях искусства, или по-ницшеански как к изначальным принципам, символизирующим основные культурные тенденции и способы бытия. В контексте двадцатого века их можно рассматривать в терминах Гуссерля как существенные структуры человеческого опыта, в терминах Витгенштейна — как лингвистические семейные сходства, связывающие разрозненные, но частично совпадающие детали, в терминах Уайтхеда — как вечные объекты и чистые потенциальности, проникновение которых наполняет развертывающийся процесс. реальности, или, в терминах Куна, как лежащие в основе парадигматические структуры, формирующие научное понимание и исследование.
Наконец, с помощью глубинной психологии можно подойти к ним во фрейдовском ключе как к первичным инстинктам, приводящим в движение и структурирующим биологические и психологические процессы, или в юнгианском духе как к фундаментальным формальным принципам человеческой психики, универсальным выражениям коллективного бессознательного и, в конечном счете, unus mundus .
В некотором смысле, идея архетипов сама по себе является архетипом, архе , постоянно изменяющимся принципом принципов, с многочисленными творческими перегибами и вариациями на протяжении веков, преломляемыми различными индивидуальными и культурными чувствами. В ходе этой долгой эволюции архетипическая идея, по-видимому, прошла полный круг, придя теперь в своем постсинхронном развитии к месту, очень напоминающему ее древнее происхождение как космическое 9.0017 archai , но с его многочисленными изгибами и возможностями, а также совершенно новыми измерениями, которые были раскрыты и исследованы.
Таким образом, мы можем представить себе архетипы как обладающие трансцендентным и нуминозным качеством, но одновременно проявляющиеся в конкретных приземленных физических, эмоциональных и когнитивных воплощениях. Они являются устойчивыми априорными структурами и сущностями, но в то же время динамически неопределенными, открытыми для изменения многими случайными факторами, культурными и биографическими, ситуативными и совместными. В одном смысле они вневременны и стоят над изменяющимся потоком явлений, как в понимании Платона, а в другом смысле они глубоко податливы, эволюционируют и открыты для самого широкого разнообразия творческой человеческой деятельности. Кажется, что они движутся как изнутри, так и снаружи, проявляясь как импульсы, эмоции, образы, идеи и интерпретирующие структуры во внутренней психике, а также как конкретные формы, события и контексты во внешнем мире, включая синхронные явления. Наконец, их можно обсуждать и осмысливать в научной или философской манере как первопринципы и формальные причины, а также понимать на другом уровне в терминах мифологии.
0017 personae Dramatis , к которым наиболее адекватно можно приблизиться или постичь с помощью силы поэтического воображения или духовной интуиции. Как заметил Юнг о своем собственном способе дискурса при обсуждении архетипического содержания психологических феноменов:
Можно описать это содержание рациональным, научным языком, но этим совершенно не выразить его живого характера. Поэтому при описании жизненных процессов психики я намеренно и сознательно отдаю предпочтение драматическому, мифологическому способу мышления и речи, ибо он не только выразительнее, но и точнее отвлеченно-научной терминологии, которой принято забавляться. с идеей, что ее теоретические формулировки могут быть в один прекрасный день разрешены в алгебраические уравнения.
Ричард Тарнас — профессор психологии и истории культуры Калифорнийского института интегральных исследований, где он основал аспирантуру по философии, космологии и сознанию.
