Архетип философия: Архетип | Философский словарь

Архетипы в стиле и личном брендинге – Мария Луконина

 

Для начала нужно сказать пару слов о том, что же такое Архетипы, как их использовать для достижения наших целей и понимания самих себя. 

Архетипы существуют в нашем сознании и в нашем бессознательном как некая структура, данность, которая определяет, какой выбор мы делаем в жизни, как реагируем на те или иные события.  Юнг говорил, что архетипов существует столько, сколько существует вечных сценариев. 

Мы будем опираться на систему архетипов, которую предложили Маргарет Марк и Кэрол Пирсон в книге “Герой и Бунтарь”.  ? будем рассматривать архетипы с точки зрения стиля и имиджа, с точки зрения визуального образа. Мы посмотрим, с помощью каких элементов визуальности создаётся и распознаётся людьми каждый из архетипов. 

Марк и Пирсон создавали свою систему для нужд маркетинга (в первую очередь), они выделили 12 архетипов. Архетипы у них — это некие мифологемы, некие образы, пришедший к нам из сказок, мифов, песен.

Эти архетипы узнаются любым человеком (даже ребёнком) и рождают в нашем сознании и бессознательном визуальный образ и некий сюжет, связанный с данным архетипом.  

? эти Архетипы следующие: 

1. Герой (Воин)
2. Правитель
3. Заботливый (Служитель)
4. Мудрец (Философ)
5. ?скатель (Странник)
6. Маг (Волшебник)
7. Любовник
8. Простодушный (Невинный)
9. Славный малый (Приятель)
10. Творец
11. Бунтарь
12. Шут

Всего 12 архетипов. 

Система 12 архетипов

В маркетинге данная система используется для лучшего понимания целевой аудитории продукта. Для того, чтобы выстроить правильное позиционирование, создать успешную рекламную кампанию, выстроить эффективные коммуникации с целевой аудиторией, нужно понимать её. 

Архетипы выступают

проводниками смысла в этом мире. ? поэтому ценны. Например, мы можем просто отправится в отпуск, а можем предпринять путешествие с целью понять душу ?талии, обрести себя или найти судьбу. ? тогда, благодаря активизации архетипа ?скателя, наш опыт наполняется Значением, Смыслом. ? в современном мире, переполненном информацией, именно смыслы приобретают значение. 

Архетипы имеют несколько уровней развития. В зависимости от своего уровня  развития личности, люди интерпретируют знакомые сюжеты по-разному. Например, в сказке о Золушке один видит историю о “богатом женихе на дорогой машине”, а другой понимает важность добродетельной девушки и пути принца в поиске своей суженой. 

Архетипы в рекламе.

Я предлагаю посмотреть несколько рекламных фото и попробовать проанализировать, на какую аудиторию они рассчитаны, к каким архетипам обращаются. 

Эта реклама обращается к Правителю. Для Правителя важны контроль, статусность, престиж и власть. Мужчина в дорогом, строгом  деловом костюме на фоне города транслирует образ лидера.  

Архетипы в брендинге

Следующая реклама обращена к Славному малому. Для которого главное — связь с окружающими людьми, принадлежность к группе, быть простым и не важничать. Кредо Славного малого гласит, что все хорошие вещи в жизни принадлежат каждому человеку по праву рождения, и не важно из семьи рабочих ты или аристократов. 

Архетипы в брендинге

На эту рекламу откликнется архетип ?скателя. Который предпочитает одежду удобную, носкую, не стесняющую свободу движений. Простым желанием ?скателя является желание выйти на дорогу, отправиться в путь, чтобы испытать радость открытий. 

Архетипы в брендинге

Таким образом Архетипы используют в маркетинге. Но и в жизни отдельного человека они могут пригодиться. Мы можем, исходя из наших жизненных задач, включать в себе тот или иной архетип. 

В своём цикле статей про Архетипы я буду рассказывать о визуальном образе, о стиле всех 12 архетипов. Вы узнаете, с помощью каких инструментов можно создать образ в стиле того или ином архетипа. ?ли как, проведя анализ своих вкусовых предпочтений в одежде, лучше понять свою природу и свои активные архетипы. Кому-то это поможет найти своё предназначение, кому-то — разобраться, почему та или иная сфера жизни не работает так, как нам хотелось бы.  

Мы будем рассматривать имидж, транслирующий архетип, с точки зрения всех имиджевых составляющих: одежды, речи, жестов, позировок, взгляда — одним словом всех признаков, создающих целостную картину образа. 

Вот ссылки на готовые статьи: Архетип Герой, Архетип Правитель, Архетип Заботливый, Архетип Мудрец, Архетип ?скатель, Архетип Маг.

Архетип Философ/Мыслитель Алины Ноэль

«Февраль. Достать чернил и плакать» вместе с Философом о том, что «90% людей используют не более 8% возможностей мозга». Его одного из всей архетипической братии волнует та самая проблема.
Итак, встречайте, Философ: Опасный интеллектуал. Знаток и Эстет. Немножко Сноб и Эсквайр. Учёный. Мастер сарказма. Как денди лондонский одет. Идеальный детектив. Критик и циник. Не менее харизматичный злодей. И просто человек с хорошим вкусом.
Его занимает вопрос: «А что если?…», «Проверим на наличие смысла»… Если Искатель собирает в свою коллекцию новое, то Философ коллекционирует ценное и оригинальное из привычной среды и подводит это под научную базу. Мыслитель-интроверт идет в науку и искусство. Мыслитель-экстраверт – в соцэксперименты, политику, создание утопий/антиутопий и всевозможных концепций.
Он всё проверит и заценит. Что самое опасное в этой истории: по существу и беспощадно. Искатель в процессе поиска перебирает факты и события, как ювелир камни: ценное берем, безделушки просто бросаем через плечо и вперед за приключениями! Философ же мог бы стать отличным полицаем по части смыслов. Любой бессмысленный и беспощадный объект у него no pasaran – подлежит искоренению как нарушитель мудрого и стройного порядка во Вселенной.

Залепить «пощечину общественному вкусу» — вот священная миссия Философа (но не подумайте, что Маяковский им был, он – Бунтарь и Любовник, просто к слову пришлось). Именно он сохраняет прогресс и может наподдать, если в обществе наметился декаданс и брожение умов. При этом на общество и сантименты ему всё равно, интерес тут чисто теоретический. Как у Базарова. Или наоборот. Как у Достоевского.
Если Искатель собирается в некий сводный портрет, то с Философом дело сложное. Диапазон большой. Как говаривал Достоевский: «Широк человек, слишком даже широк, я бы сузил». Сузить Мыслителя нельзя, поэтому взглянем на наших героев по принципу «мы такие разные, и всё-таки мы вместе».

И снова это дело мне по душе, потому что во мне уживаются как раз Искатель, Философ и Простодушный. Как сюда затесался Простодушный, не знаю, но в моем случае 1-й отвечает за путешествия, 2-й за писательство и анализ, а 3-й добавляет в этот микс немного веры в единорогов и желания причинить добра всем: бабушкам, собачкам, детишкам. В общем, в описании Философа не без самоиронии) Как говорится:
«Три мудреца в одном тазу пустились по морю в грозу.
Был бы длиннее мой рассказ, будь попрочнее старый таз».
Что сразу подкупает в Мудреце – это структурность мышления. Излагает всё обо всём вполне логично, так как видит три вещи:
1)суть 2) структуру 3) причинно-следственные связи

Ментальность архетипа

У этого архетипа есть своя проявленная нация – немцы. С приоритетом целесообразности, науки, прогресса, разума и дела в менталитете, а также не без доли здорового цинизма. Кстати, в Германии даже во время франко-прусской войны поезда ходили по расписанию с точностью до секунды (не без заслуг Отто фон Бисмарка, канцлера, фото которого как раз перед вами, он же предусмотрительно еще в 19 веке советовал немцам воевать с кем-угодно, но лишь бы не с русскими).

Подробно о ментальностях готовлю новый курс: «Художественный образ и ментальность. Психология культуры» 
Как театр начинается с вешалки, так и вся эта слаженная система позиционируется везде: от политики и культурной жизни до туалетов на соседствующих австрийских заправках, где вход стоит пол-евро в обмен на талон для турникета, который вы получите на выходе и сможете оплатить им часть покупок в течение следующих 6 месяцев. Один поход в WC и 6 месяцев целесообразности.
Именно в Германии вы найдете целую галерею природных Философов: Гёте, Шиллер, Кант, Вебер, Гегель, Ницше… Неисчислимо. Это классический типаж Философа, поэтому долго на нем останавливаться не буду. Своей скульптурой «Мыслитель» Роден выразил всё по этому поводу.
Много о них и у Гессе в «Игре в бисер», недавно в блоге писала об этом.
Перейдем к необычным сочетаниям с крайними проявлениями. Если Гёте – светлая сторона Философа, то есть и темная?
Хотя Философ – хранитель умов, культур и общественного рассудка, в зависимости от адекватности эпохи и его может заносить. На примере тех же немцев: типичный Мыслитель – Гитлер. И его программный труд (Тот-Который-Нельзя-Называть, что вполне разумная мера для Бунтарей и Философов) по части структуры и логики безукоризнен, как говаривали нам на истфаке. Бурный интерес Философа к соц. экспериментам проявляется к счастью мира не всегда так. Вспомним англичан: Томаса Мора и его «Утопию», Хаксли и Оруэлла с антиутопиями «О, дивный новый мир» и «1984». Последние, кстати, любили проверять свои идеи героями Бунтарями.
Во всем, что делает, Философ неизменно размышляет о судьбах мира и рационализации всего. Фишка в том, что Философ может запросто быть как подлец, так и молодец (как сам захочет).
Достоевский размышляет теорией Раскольникова, Толстой –мыслью народной, Босх – триптихами, Шекспир – разоблачением пороков через театр («держать зеркало перед природой»), Тарковский – своей философией кадра, Леонардо Да Винчи – изобретениями и чертежами (и вообще как подлинный эрудит, всем), Бальзак и компания – соцреализмом и трактатами вроде «Физиологии брака». В литературе он может быть Гамлетом, может быть Атосом… Так можно дойти до Эразма Роттердамского с «Кораблем дураков» и потонуть в безднах и дебрях. Проще сказать, кем Философ не является.
А не является он своим контртипом – Славным Малым.

Имитация Философа

«Если вам на дороге повстречается проповедник прописных истин, как можно сильнее надавите на педаль газа».
Потому что перед вами имитация Философа. Возможно отличный делец или Славный Малый, который выпал из природного архетипа, словом, пал жертвой тренингов роста: использовать 150% мозга, чего бы это ни стоило, и познать дзен и Вселенную, потому что осо-знан-ность — сила. И это звучит заманчиво, не правда ли? С одним милым нюансом. В контекст современности Философ нередко вписывается в образе А. Вассермана – знатока с IQ 150, стольким же количеством карманов на жилете и отсутствием интереса к типичным общественном радостям по схеме семья-дети-совместные ужины и отпуск. И Философу в этой истории комфортно, чего не сказать о других архетипах). В общем, крайний Философ – это почти инопланетный разум.
Славный Малый в темном проявлении, ну скажем, городской гоповатый bully boy проходит мимо Философа и что-то говорит, тот машинально поправляет его, Славный Малый произносит коронную фразу «Ты тут чё, самый умный что ли?», Философу всё равно, он просто мимо проходил, но дальше такие встречи заканчиваются кинематографично)

Если на счастье в его ролевом гардеробе есть еще 1-2 дополняющих архетипа, то он вполне сможет интегрироваться в современный мир и быть, ну даже не знаю… Шерлоком Холмсом, например…

Идеальный детектив
Скучнейшая вещь на свете для Шерлока Холмса – это зашоренность и скудоумие. Мораль и отсутствие загадок и ребусов – не его конёк. Как архетипичный Философ, Холмс хорош сразу во многих вещах: химии, анатомии, уголовных хрониках, фехтовании, стрельбе, игре на скрипке, боксе и законах.

Женщин не любит в принципе, но охотно им помогает: «Женщинам, Ватсон, нельзя доверять. Даже самым лучшим из них» (кроме Ирен Адлер за все эпизоды никто его сердца не растопил). В быту неприхотлив: «Всё, что мне надо – это пара чистых воротничков и холодная телятина». Не меркантилен, первое и главное, что его интересует – это работа. Практикуется в меткости и экспериментах прямо у себя дома. Опиум, мизантропия и преступление как способ развлечься и тренажер для ума. Лишь бы оно было интересно задумано, и на том конце дела был такой же опасный интеллектуал, не с Лейстрейдом же тягаться, в самом деле.
Помните, на что сетует Шерлок? Не поверите, на те же 8% и мозг): не на наличие преступности а на то, что преступления стали скучными и заурядными. Отличный тандем Философов – Холмс и Мориарти – прямо-таки Темная и Светлая сторона силы.
Лабиринты, ребусы,задачи,шифры – вот простор для воображения Философа.
Если эта загадка проняла сердце Философа, то слова на этом заканчиваются. Тут, чтобы объясниться, мне не обойтись без помощи Славного Малого.
Если 1-й берет глубиной личности и харизмой – качеством, то 2-й – количеством дам, уложенных штабелями (иногда за раз), и обаянием ловеласа. Часто эти двое притягиваются в дружбе, чтобы глядеть друг на друга почти как на инопланетянина, восхищаясь – 1-й гениальным мышлением 2-го, 2-й – пикапом 80 lvl 1-го. Что характерно, не для обмена опытом, а чисто из любопытства. Философ слишком большой эстет, чтобы охотится за всем, что движется, только ради победы, однолюб, выбравший 1 экземпляр на всю жизнь, но по самым высоким стандартам. Второй любит не столько головой, а потому в Мыслители не метит и влюбляется еженедельно)
Что про Философа, то он влюбляется в себе подобного Философа или даже Простодушного- Искателя, — и в их ночные разговоры до утра (не только)), но это ключевое.

Так что паре Философов и через 20 лет есть о чем поболтать сутки к ряду, из этого и рождается магнетизм. Потому что эрогенная зона Философа – мозг.
Через несколько лет ночных разговоров Философы с Иск./Прост. могут вспомнить, что пора поесть и неплохо, чтобы кто-то из них делал борщ) Хорошо, если и в этом вопросе они найдут компромисс в виде экспериментальной среды – кухни исчезающих народов экваториальной Африки, например. Ну или ладно, итальянской)

фотоThe #kitchensuspension Project
Готовит Философ любого пола отлично, т.к. видит суть, структуру и последовательность во всем, но чтобы ему хотелось тратить время на этот не самый важный процесс (может забыть и поесть, и сготовить), ему жизненно важно поставить дело так, чтобы получать интеллектуальное или эстетическое удовольствие. В любом деле. По формуле: мозг – харизма-красота (интеллект/эксклюзивность/эстетика). Подставляем эту нехитрую формулу к женщине, работе, хобби – и Философ доволен).
Горе в этой лодке двум однозарядным: 2м гуманитариям или 2-м естественно-научникам Философам. Они найдут точку опоры, перевернут Вселенную и порешат друг друга, возможно даже многотомной историей искусств Грабаря). Пара Философов должна быть +-, как батарейка).

Философ в философии. Путевые заметки.
Был в ХХ веке такой философ, Владимир Соловьев. Это он придумал ту самую Вечную Женственность, вдохновившую Блока на цикл стихов о Прекрасной Даме. Так вот однажды Соловьев получил от нее откровение, что она явится ему, но для этого надо из России сходить в пустыню Египетскую. Долго ли, коротко ли, поехал Соловьев в пустыни дальние, одевшись на манер восточных мудрецов в длинный балахон. Только Софию там не встретил. И еле унес ноги с пустынных краев, потому что бедуины, ничтоже сумняшеся, приняли Соловьева в балахоне за дьявола и погнали прочь.

Философ в кино

Но давайте немного и о Философах в кино, там их немало, пруд пруди, и вообще говоря, среда обитания.
Адаптированного Философа можно встретить в герое Эдварда Нортона из фильма «Иллюзионист». Гениальная схема похищения возлюбленной герр Эйзенхаймом – авантюра как раз в стиле Философа.
Их много и среди режиссеров, для примера 4 чистых представителя с 4 разными философиями.
1) Ингмар Бергман, например, «Седьмая печать» — философия и эстетика эсхатологических ожиданий (конца света, проще говоря) и мысли вокруг жизни через призму смерти.
2) Арсений Тарковский, «Зеркало» и «Сталкер» — философия индивидуализма и эстетики момента.
3) Ларс Фон Триер, «Меланхолия» — всё тлен, мир не жаль (про его гендерные философии пока умолчу).
4) Кшиштоф Кеслевский, «Декалог» — присутствие в мире Бога как личности, «неисповедимы пути».

Фото (слева-направо «Меланхолия»-«Зеркало»-«Декалог. Фильм 6 »).
Словом, направление ясно, сколько Философов, столько и философий. Здесь есть на что посмотреть. Вполне себе артхаусный архетип.
«В разговоре всегда запоминается последняя фраза», — подумал Штирлиц. И в завершение нашего разговора о Мудреце – о нём.

Штирлиц, характер стойкий, нордический. Создает сложнейшие ходы и ловко маневрирует ими, разгадывая детективную линию в политике, вершит свое правосудие, живет аскетом, много думает, анализирует и как разведчик гениален, даже если «никогда не был так близко к провалу». Порядочен. Структурен и последователен во всем. «Штирлиц никогда не торопил события. Выдержка, считал он, оборотная сторона стремительности. Все определяется пропорциями: искусство, разведка, любовь, политика». Фирменный стиль: любовь и родина — одна и на всю жизнь, даже если далекая, тоже при нем. «Просто из всех людей на Земле, я больше всего люблю стариков и детей».
— Вот один из множества возможных портретов Философа.
Как распознать, не затаился ли в вас Философ)
1) Чем бы Вы занимались, если бы не надо было зарабатывать деньги?
Кстати Философ может их зарабатывать одним, а в качестве дела всей жизни иметь что-либо другое (но второе в его жизни обязательно должно быть в качестве работы или хобби – не суть важно).
Вопрос справедлив для определения каждого из архетипа, в случае с Философом в мировоззрении Вам окажется по пути с одним из перечисленных героев)
При этом деятельность будет самая что ни на есть глубинная, структурная и в своем роде эксклюзивная.
2)А не занимают ли в Вашем доме книги большую часть пространства? Вспомните один из переездов, что перевозится бережнее и масштабнее всего другого? Философ хватается за книги и предметы своих коллекций так же, как добропорядочная хозяйка дома за любимый сервиз.

3)Локации Философа статичны, в отличие от Искателя: музеи, лаборатории, библиотеки, арт-центры, любимый диван/кресло/ресторан… «Если нечем улучшить тишину, лучше молчание». Словом, погрузиться в раздумье и подольше оттуда не выходить, лучше всего ни откуда не выходить и подомоседствовать. Пока кажется, что Философ бездействует, он думает о массе важных вещей, а возможно, что-то и изобретает.

4)Структура и функциональность во всем, не обязательно порядок, но Вы держите контроль над всем, что в Вашей зоне вещей-мыслей-деятельности-одежды-обитания. Творческий беспорядок, но непременно удобной именно Вам структуры)

5) «Новое-это хорошо забытое старое», «старый друг лучше новых двух». Нет ли у Вас коллекции вещей-воспоминаний-книг-фильмов-четкого круга общения, к которым Вы возвращаетесь вновь и вновь, стремления к комфортной и неизменной среде?

Алина Шманева, журналист, искусствовед, преподаватель.

философий | Бесплатный полнотекстовый | Разум как среда: Юнг, Маклюэн и архетип

1. Введение

Греческое понятие архетипа было принято и популяризировано в контексте аналитической психологии Карла Густава Юнга. Маршалл Маклюэн использовал термин «архетип» как формальную перспективу, а не как содержание предполагаемого «коллективного бессознательного». В его книге «От клише к архетипу» идея архетипа представлена ​​как основа, фигурой которой является индивидуальное действие. В этой статье рассматривается понятие архетипа с точки зрения Маршалла Маклюэна и его коррелят в подходе Карла Густава Юнга.

За обсуждением позиции Маклюэна по отношению к психологической теории следует обсуждение понятия архетипа. Затем мы обратимся к юнгианскому и маклюэновскому взглядам на архетипы, которые рассматриваются как с точки зрения содержания, так и с точки зрения формы, то есть с точки зрения маклюэновского понятия фигуры и фона.

2.

Маршалл Маклюэн и психология

На протяжении всей работы Маклюэн уделяет внимание психологическим, когнитивным и индивидуальным эффектам технологически опосредованной среды. Маклюэн делает несколько ссылок на психологические теории работ Зигмунда Фрейда [1] и на работы Карла Юнга. Теория архетипов Маклюэна обсуждается в книге «От клише к архетипу» [2].

Маклюэн находился под влиянием ряда теоретиков, писателей и художников. Он использовал знания из различных областей, чтобы развить свое творческое исследование влияния технологий на человека и общество, к которому он принадлежит.

Использование им психологических концепций Юнга и Фрейда, среди прочих, довольно вольно и не предполагает глубокого изучения теорий этих двух психиатров. Хорошим примером является его приземленное использование фрейдистского термина «бессознательное».

Бессознательное для Фрейда является основополагающим понятием всей его теории, которая развивалась на протяжении всей его карьеры. Для Маклюэна бессознательное/подсознательное представляет собой тот факт, что обычные пользователи средств массовой информации не осознают их воздействия. Этот элемент играет важную роль в модели воздействия медиа и технологий Маклюэна, например, в различении фигуры и фона [1].

Даже если позже психологический подход станет важной частью его теории, Маклюэн использовал термины подсознательный, подсознательный и временами бессознательный (как в случае с приведенными ниже цитатами Маклюэна) как синонимы.

Маклюэн утверждал, что электрические медиа создают эффект вывода бессознательного уровня психики на поверхность, где он может стать сознательным.

Таким образом, век беспокойства и электрических медиа является также веком бессознательного и апатии. Но это поразительно возраст сознания бессознательного, кроме того. Когда наша центральная нервная система стратегически обездвижена, задачи сознательного осознания и порядка переносятся на физическую жизнь человека, так что он впервые осознает технологию как продолжение своего физического тела.

По-видимому, это не могло произойти до того, как электрический век дал нам средства мгновенного, полного осознания поля. При таком осознании подсознательная жизнь, частная и социальная, выдвигается на всеобщее обозрение, в результате чего нам представляется «социальное сознание» как причина чувства вины. Экзистенциализм предлагает философию структур, а не категорий, и тотальной социальной вовлеченности вместо буржуазного духа индивидуальной обособленности или точек зрения. В электрическую эпоху мы носим все человечество как нашу кожу.

[3] (стр. 58)

Маклюэн [3] (стр. 363) спрашивает, какой может быть иммунитет от подсознательного действия нового средства массовой информации, такого как телевидение?

Электрические изменения, связанные с автоматизацией, не имеют ничего общего с идеологией или социальными программами. Если бы они были, их можно было бы задержать или контролировать. Вместо этого технологическое расширение нашей центральной нервной системы, которое мы можем назвать электрическими средствами массовой информации, началось более века назад подсознательно. Подсознательные были эффекты. Подсознательные они остаются. Ни в один период человеческой культуры люди не понимали психических механизмов, задействованных в изобретениях и технологиях. Сегодня именно мгновенная скорость электрической информации впервые позволяет легко распознавать закономерности и формальные контуры изменений и развития.

[3] (стр. 388)

Маклюэн свободно использовал теории и идеи других ученых, чтобы составить свой уникальный подход к пониманию эффектов медиа и технологий. Он рассматривал все свои идеи как пробы или исследования, а не как объяснения. Его личный литературный и исследовательский стиль в конечном итоге вызвал довольно резкую критику с обвинениями со стороны некоторых, которые утверждали, что его работам не хватает научной строгости [4,5]. Чтобы развить свое собственное определение архетипа — как «бессознательного» или «подсознательного», — Маклюэн цитирует работы Карла Г. Юнга, а также Платона, Шекспира, Джеймса Джойса, Нортропа Фрая, Т. С. Эллиота и У. Б. Йейтса.

3. Об архетипах

Слово архетип происходит от латинского существительного archetypum, которое является адаптацией греческого слова archétypon, которое в форме прилагательного является archétypos. Слово образовано от глагола archein (начало, происхождение) и существительного typos (образец, форма). На обычном языке этот термин означает «исходная форма». В философии термин «архетип» первоначально использовался в работах Платона в значении «совершенный пример или идеальная форма».

Платоновское понятие «идея» относится к чистой ментальной форме, запечатленной в душе до появления в мире. В этом смысле идея воплощает в себе основные характеристики вещи, а не ее конкретные особенности. Префикс archein также связан с идеей повеления и превосходства, как в терминах «архиепископ» и «эрцгерцог». Таким образом, буквально слово архетип относится к процессу управления, контроля над формами как к совершенному эталону и идеалу. Платонические идеи считаются архетипами, поскольку они являются «моделями» вещей, существующих в реальном мире.

Неоплатонический мыслитель Плотин (204 г. н.э.) рассматривал архетипы как идеи, присутствующие в разуме Бога, совершенную и изначальную модель всего сущего. Принятие философии Плотина святым Августином принесло в христианство понятие архетипа. В De deversis quaestionibus Августин говорит об «идеях… которые еще не сформировались… которые содержатся в божественном разуме» [6]. На представление Маклюэна об электрических медиа, по общему признанию, повлияло августинское представление о Боге, «силе, центр которой нигде, а присутствие повсюду» [7] (стр. 6).

В современной философии понятие архетипа буквально используется Фрэнсисом Бэконом и Джоном Локком, называя его «моделью»; Понятие архетипа как идеала или моделей мышления также может быть связано с понятием «категорий» Иммануила Канта и «прототипами» Артура Шопенгауэра, которые оказали значительное философское влияние на Карла Г. Юнга.

В конце XIX века в работах швейцарского историка Якоба Буркхардта, касающихся греческой цивилизации, используется термин архетипы, именуемый «изначальными образами». Именно в этом смысле швейцарский психолог Карл Густав Юнг вывел одно из важнейших понятий своей теории, как мы увидим ниже. Маклюэн, в свою очередь, использует довольно четкую междисциплинарную структуру в качестве ориентира для описания своего понятия архетипа.

4. Архетип как содержание: юнгианская перспектива

Первые тома Собрания сочинений Карла Г. Юнга содержат несколько эссе с фундаментальными идеями организации его работы. В 1912 году в статье, озаглавленной «Neue Bahnen der Psychologie», Юнг обсуждает концепции Фрейда и Адлера о бессознательном. При этом он разрабатывает введение в свою психологию бессознательного, основанное на архетипах сна. Это исследование привлекло большое внимание общественности. В результате Юнг перерабатывал ее на протяжении многих лет и, наконец, дал ей окончательное название «Психология бессознательного». В 1928 было опубликовано второе исследование по тому же вопросу под названием Die Beziehungen zwischen dem Ich und dem Unbewussten, позже переведенное как «Отношения между эго и бессознательным».

Отходя от представления об изначальных образах, адаптированного у Якоба Буркхардта, Юнг развил свою теорию в противовес идее о том, что человеческая психика строится исключительно на биологическом теле, с рождения на протяжении всей жизни, через социальный и культурный опыт. Юнг считал, что некоторые воздействия эволюции могут предопределить индивидуальные судьбы с их архетипами. Феномен некоторых фигур и мотивов, повторяющихся по всему миру в одинаковых формах, Юнг объясняет тем, что мы, люди, имеем унаследованную способность быть такими, какими они были в начале.

Юнгианское понятие архетипа сложное и определялось много раз на протяжении обширной карьеры Юнга. В письме, первоначально написанном в 1954 году, Юнг заявляет о противоречивой природе архетипа, одновременно «консервативного» и «динамического»:

Архетипы, несмотря на свою консервативную природу, не статичны, а находятся в постоянном драматическом движении. Таким образом, самость как монада или непрерывная единица была бы мертва. Но оно живет постольку, поскольку расщепляется и снова объединяется. Без противоположностей нет энергии!

[8] (стр. 165)

Хотя Юнг утверждает, что архетип — это способность или способность психики, этот термин используется и как сущность, и как процесс со «взаимозаменяемыми смыслами», как заметил Маклюэн, когда определяется следующим образом:

Архетип — это психический орган, присутствующий в каждом из нас. Плохое объяснение означает соответственно плохое отношение к этому органу, который при этом может быть поврежден. Но в конечном итоге страдает сам плохой переводчик. Следовательно, «объяснение» всегда должно быть таким, чтобы функциональное значение архетипа оставалось неизменным, т. е. гарантировалось адекватное и соответствующее отношение между сознательным умом и архетипами. Архетип является элементом нашей психической структуры и, таким образом, жизненно важным и необходимым компонентом нашей психической экономики. Он представляет или олицетворяет определенные инстинктивные данные темной первобытной психики; реальные, невидимые корни сознания. (…) Для архетипа не существует «рациональной» замены, равно как и для мозжечка или почек.

[9] (стр. 109–110)

Согласно его теории, фантазии лежат не в личных воспоминаниях, а в более глубоком слое бессознательного, где лежат изначальные и общечеловеческие образы, которые он назвал архетипами.

Используя метафору разума, состоящего из слоев, Юнг разделяет бессознательное на две части: личную и надличностную, или коллективную. В то время как личное (и поверхностное) бессознательное содержит воспоминания и вытесненные восприятия, коллективное (и глубокое) бессознательное содержит архетипы, которые автономны, независимы, живут собственной жизнью и, таким образом, представлены в мифологическом, гностическом или философском мышлении.

В такой перспективе архетипы являются содержанием темного бессознательного, фигурами универсального значения: сообщениями, если мы принимаем разум в качестве медиума. С точки зрения Юнга:

В то время как личное бессознательное состоит по большей части из «комплексов», содержание коллективного бессознательного состоит в основном из «архетипов». Понятие архетипа, являющееся непременным коррелятом идеи коллективного бессознательного, указывает на существование в психике определенных форм, которые как бы присутствуют всегда и везде. Мифологические исследования называют их «мотивами»; в психологии первобытных людей они соответствуют концепции Леви-Брюля о «коллективных представлениях», а в области сравнительного религиоведения они были определены Гильбертом и Моссом как «категории воображения» (…). Итак, мой тезис: заключается в следующем: помимо нашего непосредственного сознания, которое имеет сугубо личностную природу и которое мы считаем единственной эмпирической психикой (даже если мы прибавляем личное бессознательное как приложение), существует вторая психическая система коллективная, универсальная и безличная природа, одинаковая у всех индивидуумов.

[10] (стр. 42–43)

Юнг рассматривает архетипы как самые древние и универсальные мотивы человеческого разума. Такая человеческая способность проявляется во всеобщем повторении в культурах и веках одних и тех же мифических идей. Ритуалы, мифы и религиозные системы строятся на архетипах, они являются следствием, побуждающим индивидов к действию [11]. Хотя, с точки зрения Юнга, архетип следует рассматривать как «форму», а не как «содержание», в трудах Юнга много упоминаний об архетипе как об «образе», «фигуре»:

Изначальный образ, или архетип, — это фигура, будь то демон, человек или процесс, постоянно повторяющаяся в ходе истории и появляющаяся везде, где свободно выражается творческая фантазия. Таким образом, по существу, это мифологическая фигура. (…) В каждом из этих образов есть частичка человеческой психологии и человеческой судьбы, остаток радостей и печалей, бесчисленное количество раз повторявшихся в нашей родовой истории.

[11] (стр. 81)

Согласно Юнгу, архетипы представляют собой активное существование коллективного бессознательного, которое противостоит индивидуальной психике через личное бессознательное. Боги и демоны отождествлялись не с проекциями разума или бессознательного содержания, а с неоспоримыми реальностями. Согласно Юнгу, во времена Просвещения, когда реальное существование Бога подвергалось сомнению и воспринималось как человеческие проекции, конец богов не положил конец их психологической функции. Девальвация и подавление религиозного рвения в современных обществах влияет на психологию людей. Тем самым укрепляется их бессознательное, воздействующее на сознание через его коллективные архаичные содержания, архетипы. Таким образом, в некотором смысле боги все еще существуют как архетипические образы в нашем коллективном бессознательном [11].

5. Архетип как старое клише: формальная перспектива

«От клише к архетипу» [2] сам Маклюэн считал «самой важной своей книгой со времен «Понимания медиа» [12]. В этой книге Маклюэн представляет совершенно иную точку зрения на архетипы, идею, которая была развита ранее [3]. Цитата Нортропа Фрая в самом начале введения представляет собой отправную точку для точки зрения Маклюэна, определяющего архетип как «символ, который достаточно часто повторяется в литературе, чтобы его можно было распознать как элемент литературного опыта в целом» [2] ( стр. 94). Маклюэн и Фрай оба интересовались литературой и языком; для Маклюэна медиа даже считаются неотделимыми от литературы, поскольку язык является медиа, и его определение архетипа-клише в языковых исследованиях в равной степени применимо к медиаисследованиям.

Для Маклюэна существует отношение взаимозависимости между клише и архетипом, отношение, в котором широкое использование клише с течением времени превращает старое клише в новый архетип и наоборот, как отмечают несколько авторов [13,14] . Определенные таким образом, как человеческие артефакты, созданные повторением, архетипы представляют собой формы, основу, среду или среду для человеческого действия.

Старые словесные клише, как выброшенные продукты, образуют архетип, который может превратиться в новые клише. И старые, и новые клише — это продукты — фиксированные, стабильные, статичные; архетип — это процесс — текучий, неустойчивый, динамичный. Задуманное таким образом, с идеей поиска в основе процесса, взаимодействие клише и архетипа дополняет друг друга и дополняет интегрированные законы медиа Маклюэна.

[15] (стр. viii)

Термин «клише» относится к механической типографии. Первоначально термин клише относился к предложению или группе типов, которые держались вместе из-за очень частого использования. Маклюэн считает, что технология впечатления посредством повторения разрозненных единиц привела к механизации общества в его социальных, образовательных и политических чертах. Со всеми технологиями, пришедшими на смену печати, она стала привилегированным местонахождением архетипов. Таким образом, архетип и клише — неразделимые и родственные понятия, где клише — аналитический инструмент исследования человеческого сознания. Для Маклюэна для этой цели может быть полезна только первая технология человечества, то есть язык.

Маклюэн также рассматривает процесс клише-архетипа в его невербальных формах как «жесты, интонацию и ритм».

Мы считали само собой разумеющимся, что между этими мирами восприятия и понятия, вербального и невербального, существует постоянное взаимодействие. Все, что можно наблюдать в отношении поведения лингвистического клише или архетипа, в изобилии можно найти в неязыковом мире.

[2] (стр. 18)

Описание отношения между вербальным и невербальным клише или архетипом дает понимание этой сложной динамики:

Самые искусные изображения после завершения отбрасываются, и процесс начинается заново. Язык — это технология, которая одновременно расширяет все человеческие чувства. Все остальные человеческие артефакты, по сравнению с ними, являются специализированными расширениями наших физических и умственных способностей. Письменный язык сразу же специфицирует речь, ограничивая слова одним из чувств. Письменная речь является примером такой специализации, но устное слово резонирует, задействуя все органы чувств.

[2] (стр. 18)

Целостность и инклюзивность — вот черты произнесенного слова. Однако для специалиста форма артефакта может усиливаться и усиливаться далеко за пределы слова или словосочетания.

Архетип — это восстановленное осознание или сознание. Следовательно, это восстановленное клише — старое клише, восстановленное новым клише. Поскольку клише — это единичное расширение человека, архетип — это цитируемое расширение, среда, технология или среда.

[2] (стр. 18)

Терренс Гордон [2] отмечает, что эти три определения архетипа как процесса поиска подчеркивают (i) стратегию против притупляющих эффектов клише; (ii) отправной точкой для формирования архетипа; (iii) акт сознания. Концепция архетипа Маклюэна состоит из трех частей и неотделима от клише.

Чтобы объяснить психологический процесс и его связь с архетипом и сознанием, Маклюэн неясно приписывает и Фрейду, и Юнгу понятие «архетипического бессознательного» [2] (стр. 19).). Однако Маклюэн признает, что определение Фрая не является юнгианским, «предполагая, что архетипы — это человеческие артефакты, созданные путем многократного повторения, другими словами, форма клише» [2] (стр. 94–95). См. также Пау [16].

Маклюэн считает, что производство некоторых метафор применимо ко всей человеческой ситуации. Приводя примеры этих метафор, он ставит рядом Дарвина, Спенсера, Маркса, Юнга и Фрейда. Однако он признает «вечные формы» Платона началом западной письменной культуры:

…корни западной письменной культуры, начиная с Платона, в открытии «вечных форм» как идеальной нормы. С Платоном и наступлением евклидовой эпохи возникло стремление к абсолютной неподвижности геометрической формы в искусстве и архитектуре.

[2] (стр. 49)

Маклюэн признает некоторые ограничения юнгианской точки зрения. Он осознает, что, хотя для Юнга архетипом является человеческая способность психики, Юнг обосновал свою позицию, показав ряд примеров сходного действия архетипов в разных культурах и эпохах. При этом Юнг напоминает «литературным критикам рассматривать архетип как изначальный символ».

Юнг объясняет свою теорию архетипов с помощью гипотезы о коллективной расовой памяти, хотя он хорошо понимает, что такая идея не имеет научного признания. Однако его оправдание использования концепции коллективной памяти основано на повторении в широкой области архетипических паттернов в артефактах, литературе, искусстве и т. д., помимо шаткой научной базы.

[2] (стр. 20)

Кроме того, Маклюэн идет дальше в отношении метафизики, присутствующей в позиции Юнга, в этой цитате Лориата Лейна-младшего:

Суть утверждения Юнга заключается во фразе «психический остаток», которая, по-видимому, подразумевает наличие в уме унаследованных характеристик. Полное научное доказательство такого предположения было бы невозможным, но важно признать, что точно так же, как психология Юнга постоянно находится на грани превращения в философию, так и это научно звучащее утверждение о том, что Юнг считает истинным, по существу метафизично и должно быть оценено. как таковой.

[2] (стр. 17)

Концепция архетипа была популяризирована благодаря работам Юнга. Однако Маклюэн создал свою концепцию архетипа на более широком фоне. Он опирался на «мир идей» Платона и использовал литературные произведения поэтов и писателей, таких как Джеймс Джойс, У.Б. Йейтс, Т.С. Элиота и Уильяма Шекспира в качестве примеров, подтверждающих его точку зрения. Согласно его указателю, каждый из упомянутых поэтов и писателей имел в среднем 30–40 цитат в «От клише к архетипу», тогда как Юнг упоминается всего пять раз.

Юнг помещает архетипы в самый глубокий слой разума, в коллективное бессознательное, как его содержание. Это скорее метафизическая сущность, живущая внутри каждого человека. Маклюэн, с другой стороны, ссылается на метафору У. Б. Йейтса, «магазин тряпья и кости», рассматриваемый как «дом архетипов», и заброшенные клише как источник новых форм. Итак, культурный артефакт, существующий в мире культуры. Под термином «магазин из лоскутков» Маклюэн подразумевает тот факт, что старые технологии и артефакты не исчезают, когда устаревают. После отбрасывания эти старые формы, артефакты и технологии воссоединяются и образуют общую культурную основу, доступную для поиска [2] (с. 104).

По словам Маклюэна, Джамбаттиста Вико в своей «Новой науке» утверждает, что древние сказки и басни — это способы регистрации эпизодов технологических прорывов, поскольку они также были записаны в письменном виде с помощью моделей речи и ощущений [2] (стр. 102). . Каждая новая технология, вместо того, чтобы прибавлять к культуре, «разрушает» целые общества, выбрасывая их на свалку или в «тряпичную лавку», которую могут вернуть будущие поколения. Таким образом, технологические прорывы создают последовательную среду, которая, возвращая все наше прошлое сразу, превращает все в настоящее.

Маклюэн приводит множество примеров процессов извлечения архетипа.

Примеры поисковых систем встречаются в финикийском алфавите, словарях, указателях, компьютерах, таблицах технических стандартов и т. д. Эти формы извлекают архетипы или старые процессы. Было замечено, что каждый гражданин должен помнить о цивилизации. Образование, какое бы обличье оно ни принимало, есть поиск архетипа.

[2] (стр. 19)

Нортроп Фрай назвал «архетипической критикой» работу по поиску принципов мифологической основы. По мнению Фрая, эта техника «пробуждает учащихся к последовательным уровням осознания мифологии, лежащей в основе идеологии, которую им внушает их общество» (Стингл 4). Хотя эта перспектива не была бы доступна через наш собственный опыт, она расширяет и трансформирует этот опыт, предоставляя через поэтическую модель модель для жизни. Примечательно сближение этих идей с развитием теории Маклюэна, поскольку клише понимается также как акт сознания:

Как рука с ее отростками исследует и формирует физическую среду, так и душа или разум с ее отростками речи исследует и приказывает и извлекает искусственную среду из артефактов и архетипов. Клише — это акт сознания: полное сознание — это сумма всех клише всех средств массовой информации или технологий, которые мы исследуем.

[2] (стр. 122)

Своеобразная динамика между клише и архетипом является примером раннего развития идей, которые привели к теории тетрады Маклюэна. В своей концепции архетипа Маклюэн идет по иному пути к Юнгу: к грамотности, а от Платона к повседневной жизни.

6. Архетип: форма или содержание?

И Юнг, и Маклюэн использовали понятие архетипа в своей работе, хотя для Юнга это понятие направляет его работу и является ядром его карьеры, его психотерапевтической техники и того, что отличает его подход от подхода Фрейда. Для Маклюэна понятие архетипа кажется шагом, использованным в определенный момент в развитии его более поздних теорий. Идея поиска, один из элементов теории тетрады, имеет важное значение в описании отношения между клише и архетипом, в том, как новое создается из поиска старого и заброшенного.

Хотя понятие архетипа или его идея использовалось в разные периоды разными авторами, Юнг трактовал его как врожденную структуру, психофизический орган, морфологическую конструкцию, возникшую в ходе эволюции человека. В свою очередь, Маклюэн понимал ее как «больше, чем каталог символов» [15], но неотделимую от клише в сложной динамике метаморфоз.

Хотя греческое понятие архетипа было популяризировано в контексте аналитической психологии Карла Юнга, Маклюэн изобразил его в совершенно особом подходе. Термин «архетип» не поддается никакому определению. Для Маклюэна архетип — это динамический процесс, а не консервативная природа юнгианской концепции. В то время как для Юнга архетипы являются содержанием коллективного бессознательного, для Маклюэна они представляют собой формы, определяемые повторением и поиском [17].

Юнг описывает архетипы как образы, изначальные универсальные образы, такие как боги и демоны; герой; великая мать или мудрый старик [18]. Все эти фигуры сочленены с каким-то нравственным принципом, который противостоял бы индивидууму, сдерживая его действия. Для Маклюэна архетипы — это заброшенные формы языка, материал для создания новых клише, не зависящих от каких-либо моральных соображений. Таким образом, Юнг добавляет ценности и моральные принципы к своему понятию архетипа, в то время как Маклюэн понимает его как привитые привычки.

Юнг и Маклюэн были исследователями неизвестных территорий разума и средств массовой информации. Маклюэн и Юнг оба были заинтересованы в понимании феномена разума и в том, как прошлое влияет на настоящее. Маклюэна интересовало, как средства массовой информации повлияют на человеческую психику, культуру и социальные взаимодействия. Юнг, с другой стороны, хотел понять, как его пациенты согласуют свои психические симптомы с изначальными образами прошлого.

Однако, в то время как архетип Юнга — это фигура, доступное содержание внутри разума индивидуума или в его «коллективном бессознательном», ориентирующее индивидуума на действие, для Маклюэна идея архетипа представлена ​​как основа, где индивидуальное действие является фигурой. Выбирая свой путь, Юнг идет по пути метафизики, тогда как Маклюэн развивает свои идеи в культурной перспективе.

Архетип философа: выразительный, вдумчивый, любознательный

Основная черта: артистичность, вторичная черта: любознательность

Философы любят творчески подходить к своим идеям. У них активное воображение, и они любят исследовать аномалии, а иногда и научные диковинки в физическом мире. Философам нравятся неструктурированные ситуации, которые дают им возможность проявить творческий подход в своей работе. Им нравится интерпретировать окружающий мир, и они преуспевают, когда могут выразить свои выводы.

Вещи, в которых они хороши

Философы — сильные рациональные и эмоциональные мыслители, способные целостно взглянуть на жизнь и ее проблемы. Обычно им нужно время, чтобы все обдумать, прежде чем говорить. Они от природы сильны в решении проблем реального мира, хотя их мышление иногда может быть чрезмерно идеалистичным.