Радикальный бихевиоризм. Большая российская энциклопедия
Научные направления
Радика́льный бихевиори́зм (англ. radical behaviorism), философия науки о поведении, восходящая к Б. Ф. Скиннеру; в широком смысле, общее обозначение научно-исследовательской программы Б. Ф. Скиннера.
Первым бихевиоризмом, который был охарактеризован как «радикальный», был подход Дж. Б. Уотсона (Calkins. 1921). Его радикальность заключалась в отрицании или игнорировании ментальных явлений, что отличало его от более умеренных вариантов бихевиористской психологии. Сам Уотсон, однако, радикальным бихевиористом себя не называл, и в отношении его подхода атрибут «радикальный» так и не стал общепринятым. В настоящее время термин «радикальный бихевиоризм» ассоциируется практически исключительно с подходом Скиннера.
Первой печатной работой, в которой Скиннер провёл различие между методологическим и радикальным бихевиоризмом, была статья «Операциональный анализ психологических понятий», вышедшая в 1945 г.
(Skinner. 1945). В ней методологический бихевиоризм определяется как подход, который признаёт существование ментальных (личных) явлений, отличных от физических (публичных), но считает их недоступными для научного исследования. Таким образом, в методологическом бихевиоризме, по сути, онтологическое различие между ментальным и физическим отождествляется с эпистемологическим различием между личным и публичным. Радикальный бихевиоризм, напротив, отказывается считать, что наука должна ограничивать себя исключительно публичными, т. е. интерсубъективными, событиями. Скиннер принимает эпистемологическое различие между личным и публичным, но при этом не соглашается с тем, что личные события – это ментальные, т. е. нефизические явления. С точки зрения радикального бихевиориста, природа устроена так, что для каждого человека небольшая часть вселенной является личной, т. е. доступ к ней имеет только сам человек. Примерами таких событий с «эмпирически привилегированным доступом» являются наши эмоции или зубная боль.
Но это не означает, что личные и публичные события онтологически различны. И те, и другие являются физическими явлениями, и поэтому полноценная наука о поведении должна в себя включать анализ как публичных, так и личных событий. Как писал Скиннер: «Я утверждаю, что моя зубная боль является столь же физической, что и моя печатная машинка, пусть и не публичной; и я не вижу причин, почему объективная и операциональная наука не может рассматривать процессы, посредством которых усваивается и поддерживается лексикон, описывающий зубную боль» (Skinner. 1945. P. 294). Таким образом, радикальный бихевиоризм хотя и отрицает существование ментальных событий как таковых, признает существование внутреннего личного мира и не игнорирует проблему субъективности. Стимулы, возникающие внутри нашего организма, являются важной частью поведения организма, и осознавать их – значит находиться под их контролем. Центральным вопросом в решении «трудной проблемы сознания» является изучение того, как вербальное сообщество, у которого нет доступа к личным событиям, учит индивида говорить о них.
И поскольку вербальные сообщества могут по-разному организовывать такие контингенции, сознание является социальным продуктом (Skinner. 1974). Важно при этом понимать, что знание-о-себе, т. е. интроспективное знание о том, что происходит внутри тела человека, не может контролироваться вербальным сообществом столь же точно, как и знание о публичных событиях, поэтому польза такого знания ограничена. Сам операционализм в рамках радикального бихевиоризма понимается как функциональный анализ вербального поведения, т. е. научное изучение контингенций подкрепления, ответственных за связь между понятием (вербальной реакцией) и стимулом.
Немаловажным аспектом радикального бихевиоризма является декларация независимости науки о поведении от физиологии. В рамках радикального бихевиоризма поведение рассматривается как самоценный предмет изучения, взятый вне контекста ментальных и физиологических причин. Хотя физиология вообще и наука о мозге в частности важны для понимания поведения, сами по себе телесные события внутри организма не объясняют его поведение.
Напротив, они сами должны быть объяснены как продукт эволюции и жизненной истории индивида. Целью науки о поведении является предсказание и контроль поведения организма, что достигается посредством установления количественных законов, связывающих причины поведения (внешние условия, описанные на языке физической науки) и поведенческие реакции. И хотя синтез законов о поведении и законов нервной системы теоретически может быть достигнут, «наука о нервной системе не может опровергнуть законы, если они верны на уровне поведения» (Skinner. 1938. P. 432).
С точки зрения радикального бихевиоризма, экспериментальный анализ поведения является биологической дисциплиной, входящей в группу из трёх наук, опирающихся на вид причинности, который Скиннер назвал «отбор по последствиям» (selection by consequences) (Skinner. 1981; 1990). Существует три уровня отбора по последствиям. Первый уровень – это естественный отбор поведения на уровне видов, который изучает этология. Второй уровень – это оперантное обусловливание, ответственное за отбор поведения в течение жизни организма.
Его изучает анализ поведения. Третий уровень – это культурный отбор, т. е. эволюция социального окружения, являющаяся предметом антропологии. И в то время как этологи и антропологи занимаются преимущественно реконструкцией эволюции видов и культур, изменчивость и отбор на уровне индивидуального поведения доступны для лабораторного изучения.
В целом в радикальном бихевиоризме поведение рассматривается как «единая область, в которой как филогенез, так и онтогенез должны приниматься во внимание» (Skinner. 1977. P. 1012). Радикальный бихевиоризм не отрицает роли наследственности, не рассматривает поведение как «бесконечно пластичный» феномен и не считает, что из человека при помощи соответствующего подкрепления можно воспитать кого угодно. Иными словами, человек не является ни «чистой доской», ни «чёрным ящиком», содержимое которого недоступно для изучения. Просто содержимое «чёрного ящика» не является предметом исследования экспериментального анализа поведения. Им должна заниматься наука о мозге, задачей которой является заполнение двух лакун: между стимулом и реакцией организма (для респондентного поведения) и между последствиями и изменениями в поведении (для оперантного поведения) (Skinner.
1989). Заполнение этих лакун расширит наше понимание поведения, но не изменит законов, открытых в рамках экспериментального анализа поведения.
31. Сущность бихевиоризма
Бихевиоризм — психолого-педагогическая концепция технократического воспитания, под которым понимается воспитании, базирующееся на новейших достижениях науки о человеке, использовании современных методов исследования его интересов, потребностей, способностей, факторов, детерминирующих поведение. Классический бихевиоризм, у истоков которого стоял видный американский философ и психолог Дж. Уотсон, обогатил науку положением о зависимости поведения (реакции) от раздражителя (стимула), представив эту связь в виде формулы S-R. Необихевиористы (Б.Ф. Скиннер, К. Халл, С. Пресси и др.) дополнили ее положением о подкреплении, вследствие чего цепочка формирования заданного поведения приобрела вид «стимул — реакция — подкрепление».
Главная идея необихевиоризма применительно
к воспитанию заключается в том, что
человеческое поведение – управляемый
процесс.
32. Компоненты педагогического процесса
Педагогическим процессом называется развивающееся взаимодействие воспитателей и воспитуемых, направленное на достижение заданной цели и приводящее к заранее намеченному изменению состояния, преобразованию свойств и качеств воспитуемых. Обеспечение единства обучения, воспитания и развития на основе целостности и общности составляет главную сущность педагогического процесса.
Компоненты системы, в которой протекает
педагогический процесс, — педагоги,
воспитуемые, условия воспитания. Целевой
компонент процесса включает все
многообразие целей и задач педагогической
деятельности: от генеральной цели —
всестороннего, и гармонического развития
личности — до конкретных задач формирования
отдельных качеств или их элементов.
33. Этапы педагогического процесса
Педагогические процессы имеют циклический характер. В развитии всех педагогических процессов можно обнаружить одни и те же этапы. Главными этапами можно назвать: подготовительный, основной, заключительный. На этапе «подготовка педагогического процесса» (подготовительном) создаются надлежащие условия для протекания процесса в заданном направлении и с заданной скоростью. На данном этапе решаются следующие важные задачи:
1) целеполагание;
2) диагностика условий;
3) прогнозирование достижений;
4) проектирование и планирование развития
процесса.
Основной этап — осуществление педагогического процесса — можно рассматривать как относительно обособленную систему, включающую в себя важные взаимосвязанные элементы:
1) постановка и разъяснение целей и задач предстоящей деятельности;
2) взаимодействие педагогов и учеников;
3) использование намеченных методов, средств и форм педагогического процесса;
4) создание благоприятных условий;
5) осуществление разнообразных мер стимулирования деятельности школьников;
6) обеспечение связи педагогического процесса с другими процессами.
Этап анализа достигнутых результатов (заключительный). Этот этап нужен для того, чтобы в будущем не повторять ошибок, неизбежно возникающих в любом, даже очень хорошо организованном процессе, чтобы в следующем цикле учесть неэффективные моменты предыдущего. Анализируя — обучаемся. Растет тот педагог, который извлекает пользу из допущенных ошибок.
Некоторые возражения против бихевиоризма
Некоторые возражения против бихевиоризмаГоворит Джефф
4 сентября 2006 г.
1 Аргумент Патнэма против бихевиоризма
1.1 Поведение и аналитические последствия
1.2 Примеры суперспартанцев и суперсуперспартанцев
2 Бихевиоризм и самопознание
3 Бихевиоризм и психическая причинность
Обсуждая Райла, мы уже отметили одну проблему для бихевиористов: а именно, что это трудно дать полный бихевиористский анализ психических свойств, не обращаясь к другим психическим характеристики. Но есть и другие возражения против бихевиоризма.
1 Аргумент Патнэма против бихевиоризма
1.1 Поведение и аналитические следствия
Патнэм подкрепляет свой аргумент против бихевиоризма, вводя различие между аналитическим и синтетические последствия. Для наших целей мы можем немного упростить и ассимилировать это различие к различию, которое мы уже обсуждали: различию между необходимым и условные связи между высказываниями. Хороший пример того, что Патнэм называет синтетическим следствие следующее:
1. | Из этого дома идет дым. |
| C. | Этот дом горит. |
Очевидно, что между этими утверждениями есть какая-то связь; если бы вы знали, что первое было правдой, это могло бы дать вам веские основания, по крайней мере во многих обстоятельствах, думать, что второе было правдой. Но связь между ними только условна. На первое конечно можно быть правдой, но второй ложью.
Стандартный пример того, что Патнэм называет аналитическим следствием, следующий:
| 1. | Джон холостяк. |
| C. | Джон не женат. |
Здесь связь между ними более тесная, чем выше; не представляется возможным для
первое истинно, а второе ложно.
Таким образом, существует необходимая связь между двумя
заявления.
Некоторые случаи не так очевидны, как эти. Патнэм обсуждает один из них: связь между заболевание и симптомы, по которым его можно идентифицировать.
Но какое это имеет отношение к бихевиоризму? Патнэм отмечает, что разные бихевиористы придерживаются разных взглядов, но суть этого взгляда в том, что в некотором смысле ментальное состояния — это не что иное, как кластеры поведения или кластеры диспозиций. к поведению. (Вспомните идею Райла о картезианстве как о категориальной ошибке; хорошо согласуется с характеристикой Патнэма.) Но если ментальные состояния являются просто поведенческими паттерны, то, безусловно, связь между психическими состояниями и поведением должна быть необходимый. Это дает нам возможность проверить истинность бихевиоризма. Если бихевиоризм верен о психических состояниях вообще, то должна быть какая-то необходимая связь форма:
1. | Джону больно. |
| C. | Джон ведет себя так-то и так-то. |
(где «такое-то поведение» определяется теорией).
1.2 Примеры суперспартанцев и суперсуперспартанцев
Патнэм обращается к аргументу, что это не так, начиная со с. 332 статьи. Это то, что он говорит:
«Займемся теперь небольшой научной фантастикой. Попробуем описать некоторые миры, в которых боли связаны с реакциями (а также с причинами) довольно иначе, чем в нашем мире. …
Представьте себе сообщество «суперспартанцев» или «суперстоиков» — сообщество в
которые взрослые способны успешно подавлять любую произвольную боль
поведение. Иногда они могут признаться, что чувствуют боль, но всегда в
приятные хорошо модулированные голоса … Они не морщатся, не кричат, не вздрагивают, не рыдают, не скрипят
зубы, сжимать кулаки, показывать капельки пота или иным образом вести себя как
люди, страдающие от боли .
Этот сценарий кажется возможным; таким образом, кажется, что связь между болью и, по крайней мере, некоторое болезненное поведение является случайным, а не необходимым, как утверждал бихевиорист. Но бихевиорист может ответить, что некоторые связи между болью и поведением остаются неизменными даже в этом случае. сценарий:
- Связь между болью и вербальным поведением.
- Связь между болью и поведением маленьких детей до того, как они обучены быть суперспартанцами.
- Связь между болью и ее причинами.
В ответ Патнэм представляет супер-суперспартанцев:
«…давайте попробуем представить себе мир, в котором есть
даже не сообщает о боли. Я назову этот мир «Х-миром». В X-мире мы
иметь дело с «супер-супер-спартанцами».
так долго, что они начали подавлять даже разговоры о боли.
Конечно, каждый
у отдельного жителя мира Икс может быть свой собственный способ думать о боли. Он
может даже иметь слово «боль» (по-прежнему предполагаю, что эти существа рождаются
полностью аккультурирован). Он может подумать про себя: «Эта боль невыносима. Если это пойдет
на одну минуту дольше я буду кричать. О, нет! Я не должен этого делать! Это было
опозорить всю мою семью…» Но жители Х-мира даже не признаются, что
боли. Они делают вид, что не знают ни мира, ни явления, к которому
это относится. Короче говоря, если боли — это «логические построения из поведения», то наша
Люди Икс ведут себя так, чтобы не болеть! — Только, конечно, есть
боли, и они прекрасно знают, что у них есть боли.
Если эта последняя фантазия каким-то замаскированным образом не противоречит сама себе, то логично бихевиоризм — это просто ошибка». (334)
Почему Патнэм думает, что этот просто воображаемый случай показывает, что бихевиоризм неверен нас, хоть мы и не (даже) суперспартанцы?
2 Бихевиоризм и самопознание
Напомним, что одним из аргументов Райла против дуализма было то, что он делает невозможным познание,
или даже разумно полагать, что-нибудь о психических состояниях других людей.
(Этот
была «проблема других умов».) Ранее мы рассмотрели несколько ответов на этот вопрос.
аргумент.
Райл определенно прав в том, что дуалистические взгляды на знание других разумов могут показаться странными. Но собственная точка зрения Райла, по-видимому, также сталкивается с проблемами, связанными со знанием психических состояний. Но проблемы, которые он порождает, связаны не со знанием психических состояний человека. других, а скорее о знании собственных психических состояний. Рассмотрим следующее проход:
«Если мы сейчас поставим вопрос эпистемолога: «Как человек узнает
в каком он настроении?» мы можем ответить, что … он узнает это так же, как мы
выясни это. Как мы видели, он не стонет «мне скучно», потому что
обнаружил, что ему скучно, не больше, чем сонный человек зевает, потому что он
обнаружил, что он сонный. Скорее, как сонный человек узнает
что он сонный, обнаружив, что, среди прочего, он продолжает зевать, поэтому
скучающий человек узнает, что ему скучно, если он это узнает, найдя
что, между прочим, он мрачно говорит другим и себе: «Мне скучно»
и «Как мне скучно»».
(«Концепция разума», стр. 102–103)
Правдоподобно ли это мнение о знании настроений? Будет ли это также правдоподобным мнением о знание убеждений и намерений? Как насчет телесных ощущений?
Это выявляет кое-что о дуалистическом взгляде, который кажется правильным: то, как мы знаем о наши собственные ментальные состояния отличаются от того, что мы знаем о ментальных состояниях другие.
3 Бихевиоризм и психическая причинность
По иронии судьбы, другой главный аргумент Райла против дуализма — что он не имеет смысла
причинность поведения психическими состояниями — тоже можно превратить в аргумент против
бихевиоризм. Как мы обсуждали в связи с дуализмом, мы часто заявляем о
психические состояния, вызывающие действия — как в утверждении, что я шел по коридору, потому что я
пожелал кофе. Но можно ли такие объяснения согласовать с идеей, что
психические состояния — это кластеры поведения или предрасположенности к определенным видам поведения?
Сравните это объяснение: стекло разбилось, когда оно упало на землю, потому что оно склонно
ломаются при ударе о твердую поверхность.
Это дает некоторую информацию; но делает это
кажутся таким же объяснением, как и объяснение поведения психическим
состояния?
Сущность лидерства
Лидеры рождаются с определенными врожденными качествами и лидерскими качествами, определяемыми генетикой, или этим способностям можно научить кого угодно? Хотите верьте, хотите нет, но когда-то этот вопрос был предметом законных споров среди исследователей.
Одно из первых систематических исследований лидерства было сосредоточено на выявлении общих характеристик эффективных лидеров. Эти так называемые теории «черт» предполагают, что великие лидеры рождаются с определенными отличительными качествами, которыми обладают только они. Альтернативные исследования, основанные больше на поведении и стилях лидерства, привели к появлению различных теорий, предполагающих, что лидерство — это не одержимое качество, а отношения между людьми.
По-видимому, не существует последовательного или универсального набора черт, отличающих лидеров от нелидеров, и в большинстве случаев эффективные лидеры весьма различны и обладают очень разными качествами.
Широко распространенные определения лидерства предполагают следующие общие элементы:
· Лидерство – это процесс;
· Лидерство заключается во влиянии на других;
· Лидерство действует в группах;
· Лидерство заключается в достижении целей;
· Лидерство заключается в разделении целей между лидерами и последователями.
Первый из этих элементов предполагает, что каждый способен осуществлять лидерство и этому можно научиться. Это также предполагает, что лидерство не является чем-то, зарезервированным только в силу занимаемой должности.
Второй и третий элементы касаются взаимоотношений; отношения между лидерами и последователями или между лидером в группе и другими членами группы. Влияние лежит в основе этих отношений; без влияния нельзя быть лидером. Различные стили руководства влияют на характер этих отношений.
Последние два элемента касаются достижения общих, общих целей и задач. Лучше всего достигается через влияние на других.
Общие цели, определенные лидерами и последователями, работающими вместе, будут легче достигнуты, чем цели, навязанные лидерами.
Атрибуты личности, такие как интеллект, уверенность в себе, целеустремленность, честность и s общительность , как полагают, отличают лидеров от последователей. Но почему не каждый человек, проявляющий эти черты, становится великим лидером; и почему каждый великий лидер не обладает этими лидерскими качествами? Ответ предполагает, что способность к лидерству является не результатом предопределенного набора черт, а результатом взаимодействия между личностью и социальной ситуацией. Истинные атрибуты лидерства — это сочетание поведения, навыков, личности и интеллектуальных способностей.
Поведенческие теории лидерства сосредотачиваются на том, что делают лидеры, и предполагают, что способности к лидерству можно изучить посредством обучения и наблюдения; он не зависит от врожденных черт. В основе большей части теории лидерского поведения лежит представление о том, что у каждого человека есть предпочтительный стиль лидерства и что для разных ситуаций необходимы разные стили.
Исследования, проведенные в Университете штата Огайо в 1940-х годах и в Мичиганском университете в 1950-х годах, выявили два основных стиля лидерства, классифицированных как ориентированы на задачу и ориентированы на людей. Лидеры, ориентированные на задачу, сосредотачивают свое поведение на целях, производительности, организационной структуре, операционных процедурах и контроле — на достижении цели. Лидеры, ориентированные на людей, сосредотачивают свое поведение на заботе о людях — их потребностях, проблемах и развитии.
Исследования, проведенные в Университете Айовы в 1930-х годах, выявили три основных стиля лидерства; автократический, демократический, и невмешательство . Лидер с авторитарным стилем, как правило, внимательно наблюдает за работниками, принимает односторонние решения и ограничивает участие сотрудников. Демократический стиль характерен для лидера, который поощряет участие в принятии решений, привлекает сотрудников и делегирует полномочия.
А laissez-faire — это стиль руководства, основанный на невмешательстве, когда лидеры дают сотрудникам полную свободу принимать решения и выполнять свою работу так, как они считают нужным. Ожидается, что члены группы будут решать проблемы и постоять за себя.
Исследования пришли к выводу, что наиболее эффективным стилем руководства был демократический, который создавал высокий уровень удовлетворенности и сплоченности внутри группы, а также желание работать и выполнять работу качественно. Чрезмерно автократический стиль привел к тому, что у групп было мало желания работать. Авторитарное лидерство ориентируется на послушание, лояльность и строгое соблюдение ролей. Лидерство по принципу невмешательства часто не предлагает членам группы никакого руководства и приводит к менее продуктивным командам. Следует отметить, что критики исследований Университета Айовы утверждают, что не обнаружили устойчивых различий в групповых показателях между группами, возглавляемыми демократическими и авторитарными лидерами.
Существуют и другие обоснованные теории лидерства, в том числе теория X-Y МакГрегора, теория Z Оучи и теория иерархии потребностей Маслоу. Теории непредвиденных обстоятельств лидерства получили известность в 1970-х и 1980-х годах и утверждают, что не существует одного лучшего стиля лидерства для всех ситуаций — стиль, который эффективен в одной ситуации, может быть неэффективен в другой.
Несмотря на множество исследований в области лидерства, некоторые исследователи утверждают, что в литературе отсутствует теоретическая интеграция или консенсус в отношении определений, и что лидерство и управление одно и то же: лидеры ведут, а последователи следуют за ними. Эта точка зрения привела к теории трансформационное лидерство, , которые фокусировались на лидерстве как на динамичной, ориентированной на процесс парадигме лидерства.
Трансформационные лидеры благодаря своему видению и индивидуальности могут вдохновить последователей на то, чтобы увидеть высшее благо задачи, а также поощрять сотрудничество и мотивацию для достижения общих целей.
Трансформационные лидеры завоевывают доверие, уважение и восхищение своих последователей, ищут новые возможности и способы работы и отдают предпочтение эффективности, а не эффективности. Они вдохновляют последователей на достижение выдающихся результатов.
Существует четыре различных компонента (I) трансформационного лидерства — идеализированное влияние — быть образцом для подражания для последователей; вдохновляющая мотивация — действует таким образом, чтобы мотивировать и вдохновлять последователей и обеспечивает видение; интеллектуальная стимуляция — побуждает последователей к инновациям и пробовать новые подходы; и индивидуальное рассмотрение — обращает внимание на потребность отдельного последователя в успехе и росте.
Имеющиеся исследования лидерства многочисленны и временами сбивают с толку. Тем не менее, эволюция теории лидерства хорошо задокументирована и исследована, и, хотя существуют разные взгляды и критические замечания, существует широкий консенсус в отношении ряда популярных теорий и моделей.
