Что такое метафизика, или что общего у сплетни с постижением мироустройства — T&P
«Теории и практики» продолжают объяснять смысл часто употребляемых выражений, которые зачастую используются в разговорной речи в неправильном значении. В этом выпуске — как марксисты боролись с метафизикой, является ли бытие неизменным и как удачное оформление издания может дать жизнь новому термину.
Иосиф Бродский, по свидетельству Довлатова, любил сплетни и метафизику, утверждая, что это, в принципе, одно и то же. Многие из нас не прочь порассуждать о метафизических проблемах, но не всегда могут конкретно сформулировать, что, собственно, такое метафизика. Согласно толковому словарю, это понятие вполне можно использовать и в значении «что-либо непонятное, заумное, чересчур отвлеченное, умозрительное». Но тем, кто хочет глубже понимать и использовать этот термин, стоит вспомнить его этимологию и ту роль, которую он сыграл в развитии философии.
Термин «метафизика» в переводе с греческого означает «после физики» и появился случайно: в солидном издании работ Аристотеля, подготовленном философом Андроником Родосским, тома, посвященные первопричинам всего сущего, были расположены после томов, посвященных физике.
При этом сам автор ни разу не использовал это понятие в своих текстах. Но случайное совпадение оказалось более чем удачным, и метафизикой решили считать науку, изучающую то, что лежит за пределами физических явлений, в их основе. Например, в работах Аристотеля метафизика связана с концепцией вселенского Ума, а у его учителя Платона (естественно, еще не знавшего сам термин — что не мешало ему задаваться метафизическими вопросами) — с миром идей.
В Средние века понятие стало обозначать учение о началах всего сущего — неизменных и недоступных чувственному опыту. Изучать метафизику — значит пытаться прояснить фундаментальные понятия, с помощью которых люди познают мир — существование, объекты и их свойства, пространство и время, причина, следствие и вероятность. Эти понятия признаются исходно существующими и неизменными. Метафизика занимается вопросами соотношения материи и духа, изучает природу и деятельность сознания, ставит вопросы предопределенности бытия и свободы воли.
Изучать метафизику — значит пытаться прояснить фундаментальные понятия, с помощью которых люди познают мир — существование, объекты и их свойства, пространство и время, причина, следствие и вероятность
Впрочем, акценты в метафизическом познании расставлялись по-разному в зависимости от эпохи.
Немецкий философ Мартин Хайдеггер выделил три этапа развития этой области знания, которые были основаны на трех разных способах понимания сущего. В античную эпоху сущее воспринималось просто как данность. В Средневековье — как объект творения: основные вопросы метафизики крутились вокруг божественного источника бытия. И, наконец, в новоевропейскую эру сущее стало пониматься как объект, определяемый через сознание субъекта, «Я», личности.
В XVII веке Рене Декарт со своим «мыслю, следовательно, существую» произвел переворот в традиционной метафизике: на первый план впервые выступило сознание субъекта, а не внешний мир, и именно сознание стало новым основанием философии. Рационализм эпохи Просвещения вообще поставил под сомнение важность метафизики: в частности, шотландский мыслитель Юм пришел к выводу, что все истинное знание включает либо математическое правило, либо неоспоримый факт, и поэтому метафизика бесполезна. «Она содержит какое-либо абстрактное знание, затрагивающее качество или количество? Нет.
Содержит ли она какое-то экспериментальное умозаключение, содержащее неоспоримые факты? Нет. Тогда отправьте ее в огонь: она не может содержать ничего, кроме софистики и иллюзий», — объяснял философ.
В 1781 году Иммануил Кант опубликовал свою «Критику чистого разума» — и, соглашаясь с Юмом в отрицании многого из предшествующей метафизики, все же признал существование синтетического априорного понятия или суждения, включающего неоспоримые факты, но независимого от опыта. Такие понятия Кант называл трансцендентальными. К ним, например, относятся пространство и время, идеи Бога, добра и красоты, логические категории. Кроме того, Кант считал, что в метафизике существуют три ключевых понятия, которым соответствуют три научные дисциплины: человеческое Я, мир и Бог. Их исследованием занимаются психология, космология и теология. Позднее теология стала отдельной областью знания, и в составе метафизики остались онтология (раздел философии, изучающий общие принципы бытия), космология и философия сознания, занимающаяся природой сознания и его связью с реальностью.
В XIX веке Гегель противопоставил метафизике диалектику — способ теоретического мышления, основанный на попытке осмыслить всю внутреннюю противоречивость бытия, а не рассматривать вещи и явления как неизменные и независимые друг от друга. «Противоречие есть критерий истины, отсутствие противоречия — критерий заблуждения», — заявил философ. После «смерти Бога», сформулированной Ницше, позиции метафизики еще больше пошатнулись. По мнению «первого европейского нигилиста», она стала лишь мишурой, маскирующей фундаментальное разрушение основ прежней жизни и необратимые изменения в мировоззрении, — и эту мишуру необходимо отбросить, чтобы выйти на новый уровень познания мира. Но, что иронично, Хайдеггер, будучи одним из учеников Ницше, впоследствии расценил творчество философа как вершину западной метафизики.
Марксисты взяли на вооружение гегелевскую диалектику — и объявили, что бытие определяет сознание, признав метафизику ложью, пережитком прошлого и идеологией эксплуататорского класса.
В необходимости этого раздела философии усомнились и сторонники логического позитивизма — они верили в то, что фактическое утверждение имеет вес, только если его можно свести к чувственному восприятию, которое можно как-либо подтвердить. Если же этого сделать нельзя, такое утверждение бессмысленно. Кроме того, позитивисты вообще не считали, что философия должна заниматься постижением логики мироздания — по их мнению, ее роль должна сводиться к анализу смысла слов.
И все-таки после всевозможных ревизий и интерпретаций, метафизика до сих пор не исчезла из нашей жизни, продолжая пересекаться не только с философией, но и с физикой. В частности, приведением квантовой теории и метафизических идей к общему знаменателю занимается квантовый мистицизм. Считаясь псевдонаукой, он, тем не менее, влиял на умы физиков — в том числе и всем известного Эрвина Шредингера, который пытался сформулировать собственное мировоззрение, связав научные теории и восточную философию.
Как говорить
Неправильно «Турист рассказал про свой метафизический опыт — встречу с привидением».
Правильно: «мистический опыт».
Правильно «Мой десятилетний сын уже интересуется метафизикой — недавно спросил, что важнее, душа или тело».
Правильно «Ему не до метафизики — думает, как бы свести концы с концами».
что такое метафизика процесса — Моноклер
Рубрики : Переводы, Последние статьи, Философия
Нашли у нас полезный материал? Помогите нам оставаться свободными, независимыми и бесплатными, сделав любое пожертвование или купив что-то из нашего литературного мерча.
Чем занимается метафизика? Насколько метафизические допущения, которые есть у каждого из нас, влияют на наше мироощущение и на жизнь в целом? И действительно ли «нельзя дважды войти в одну и ту же реку»? Разбираемся, почему взгляд на мир как простую совокупность вещей неполон, что нам может дать выход за пределы видения реальности как набора статических, не связанных между собой предметов, почему метафизика процесса ведет к переоценке других важных философских понятий, например идентичности, и как это связано с пониманием жизни, которая состоит не столько в поиске себя «настоящего», сколько в расширении своих границ.
Метафизика – это попытка понять, как работает существование через изучение составляющих реальности, различий между ментальными и физическими сущностями и фундаментальных вопросов бытия и реальности. Однако метафизика – это не только загадочная область философии: люди используют метафизические предположения, чтобы найти свой путь в мире. Предположения о том, что существует и является фундаментальным, оказывают мощное влияние на нашу жизнь. На самом деле, чем меньше мы осознаем наши метафизические предположения, тем больше мы им подвластны.
Западная метафизика склонна полагаться на парадигму субстанций. Мы часто рассматриваем мир как мир вещей, состоящих из атомных молекул, природных классов, галактик. Объекты являются парадигматическим способом существования, базовыми составляющими Вселенной. То, что существует, существует как объект. Это означает, что вещи принадлежат определенному классу, они имеют некоторые специфические качества и четко установленные пространственные и временные границы.
Хотя метафизика субстанций, кажется, служит основой для западного понятия «здравого смысла», я думаю, что она ошибается. Чтобы понять это, рассмотрим клише о стакане воды: он наполовину пустой или наполовину полный? Этот вопрос предполагает статическую организацию вещей, выступающую подспорьем для оптимистической или пессимистической интерпретации. Можно бесконечно спорить о правильном описании физического состояния или о правомерности психологических оценок. Но, что если отдельная конструкция «стакан воды» не дает нужной информации? Каждый из нас предпочел бы более пустой стакан, который наполняют, более полному стакану, который опорожняют. Любой анализ без информации об изменениях теряет смысл, и именно эта информация отсутствует в метафизике субстанций.
Между тем, процессуальные философы считают, что нам следует выйти за пределы видения мира как набора статических, не связанных между собой предметов, и вместо этого исследовать процессы, составляющие мир. Фундаментальными являются процессы, а не объекты.
Древнегреческий досократовский философ Гераклит создал самый известный образ метафизики процесса. Он говорил, что «нельзя дважды войти в одну и ту же реку», потому что существование зависит от изменений; река, в которую мы входим второй раз, отличается от реки, в которую мы вошли впервые (и мы также изменились за это время). И тогда, как субстанциальные философы склонны искать наименьшие составляющие объекты, чтобы определить наиболее фундаментальные элементы реальности, процессуальные философы считают, что этого не достаточно. Так же думают и современные физики. Электроны теперь понимаются как пучки энергии в поле, а колебания квантового вакуума доказывают, что существуют поля без пучков, но нет пучков без полей. Вещи, похоже, можно свести к процессам, а не наоборот.
Изменения часто представляют проблему для метафизики субстанций. Универсалии традиционно являются популярным способом ее обойти. Эти статические сущности трудно четко определить, но их можно рассматривать как «гипер-вещи», которые воплощаются во многих различных конкретных вещах. Универсалии – это то, что является общим для конкретных вещей; к ним относятся роды, виды и отношения. Универсалии существенно отличаются от конкретных вещей: Аристотель, например, утверждал, что конкретные вещи, такие как мой пес Фидо, подвержены созданию и разрушению, тогда как виды являются вечными универсалиями. Этот конкретный пример демонстрирует еще один случай, когда наука, как представляется, отдает предпочтение метафизике процесса. Благодаря теории эволюции была опровергнута аристотелевская мысль о том, что виды неизменны и вечны. Виды эволюционируют. Они меняются. Так собаки происходят от волков и являются целым отдельным видом.
Нам снова лучше использовать парадигму изменений, чем субстанций.
Идентичность перестает быть статичной эквивалентностью вещи самой себе. Ведь без ремонта корабль потерял бы свою функциональность. Вместо статичной эквивалентности, как утверждает немецкий философ Николас Решер в своей книге «Идеи в процессе» (2009), идентичность на самом деле является программным развитием. То есть идентичность процесса является структурной идентичностью его программы. При прочих равных условиях, каждый щенок станет собакой. (Эту программу нет необходимости считать детерминистической. Взаимодействие процессов, по мнению Решера, открывает пространство для вариаций.)Как показывает парадокс кучи, процессы – это не просто интервалы между двумя различными состояниями дел или двумя объектами. Возьмите кучу песка и уберите из нее одну крупицу. Она остается кучей; одна крупица этого не меняет. Но если вы повторите отбор достаточно раз, в конце концов, остается только одна песчинка. Очевидно, что это не куча. Когда она стала «не-кучей»? Рассматривая процесс, а не конечные состояния дел, вы поймете, что невозможно определить разницу между кучей и не-кучей.
Взгляд на мир как на множество взаимосвязанных процессов имеет научные и философские преимущества, но существуют также более прозаические выгоды. Философия процесса побуждает нас рассматривать более длительные промежутки времени, размытые границы и взаимосвязи. Идентичность как программный, но не детерминированный процесс поощряет инновации через небольшие периодические изменения. Согласно этим метафизическим предположениям, значимая жизнь состоит не столько в поиске себя «настоящего», сколько в расширении своих границ.
Статья впервые была опубликована на английском языке под заголовком «Which is more fundamental: processes or things?» в журнале «Aeon» 6 ноября 2017 г.
Об авторе: Челсо Виейра имеет степень доктора философии Федерального университета Минас-Жерайс в Бразилии. Он живет в Белу-Оризонти, где открыл первый бразильский центр группы эффективного альтруизма «Жизнь, которую ты можешь спасти».
Переводчик: Павел Шопин
Обложка: «Sea Watchers», Edward Hopper
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите
идентичностьметафизикафилософия
Похожие статьи
Что такое метафизика? | Британская академия
Метафизика звучит так, как будто она должна быть чем-то вроде физики, только мета. На самом деле «мета» в древнегреческом означало «после». Слово «метафизика» было придумано древним редактором работ Аристотеля, который просто использовал его для книг, перечисленных после книг по физике.
В книгах по физике обсуждались вещи, которые изменяются; в книгах по метафизике обсуждались вещи, которые не меняются.
Сегодня слово «метафизика» используется более широко для обозначения раздела философии, изучающего в самом общем виде, что есть и как оно есть. Таким образом, идея о том, что все изменения считаются метафизическими, даже если это исключает предмет метафизики Аристотеля .
Существует более глубокая проблема, связанная с тем, как метафизика соотносится с физикой и остальными естественными науками, помимо происхождения слов. Разве естествознание не выясняет, что есть в мире и как он устроен? Если да, то какое место остается для метафизики? Может показаться, что естествоиспытатели и метафизики задают одни и те же вопросы. Разница в том, что естествоиспытатели основывают свои ответы на наблюдениях, экспериментах, измерениях и расчетах, тогда как метафизики основывают свои ответы на диванных размышлениях. Так не является ли метафизика просто ленивой физикой, срок годности которой давно истек?
Метафизики могут утверждать, что естественные науки исследуют мир опыта, в то время как метафизические вопросы касаются аспектов реальности, которые выходят за пределы опыта.
Опасность заключается в том, что любая попытка выйти за пределы нашего опыта оказывается бессмысленной, поскольку мы не можем понять его. Такие подозрения в отношении метафизики существовали со времен Давида Юма и Иммануила Канта в 18 веке. Но они не являются решающими.
Без понимания метафизики чисел мы не можем правильно понять роль математики в науке
Мы можем определить «натурализм» как представление о том, что все является естественным, то, что изучается естественными науками, например, электроны и гены. Натурализм сам по себе является значимой метафизической теорией. Но это не та теория, для оценки которой предназначены обычные методы естественных наук. Например, являются ли числа натуральными? Естествознание постоянно использует математику, но сами числа не изучает, а просто принимает их как должное и применяет для измерения физических величин. Так являются ли числа контрпримерами натурализму?
Другая точка зрения состоит в том, что на самом деле таких вещей, как числа, не существует; это просто полезные фикции.
Но объяснить, как простая выдумка может быть так же полезна для естественных наук, как и числа, оказалось чрезвычайно сложной задачей. Без понимания метафизики чисел мы не можем правильно понять роль математики в науке.
Метафизика скрывается в самых неожиданных местах. Когда Маргарет Тэтчер была премьер-министром, она сделала печально известное метафизическое утверждение: «Нет такой вещи, как общество» (в интервью журнал Women’s Own , 1987 г.). По ее мнению, есть отдельные граждане, которые связаны друг с другом, но не составляют какой-то дальнейшей сущности, общества. Конечно, противоположное также является метафизическим утверждением: существует такая вещь, как общество. Оба утверждения касаются того, какого рода s вещей существуют. Это типичный метафизический спор между редукционистскими и антиредукционистскими взглядами. Какая сторона права? Может показаться, что это не имеет практического значения, за исключением того, что одна сторона использовалась для оправдания противоречивой социальной и политической политики.
Более жесткий редукционист, чем миссис Тэтчер, сказал бы: «Нет такой вещи, как индивидуум». С этой точки зрения, есть определенные атомы, которые связаны друг с другом, но они не составляют какую-то дальнейшую сущность, личность – например, вас. Задумывались ли вы когда-нибудь, что вы за существо: человеческое животное, бессмертная душа, поток сознания, ничто? Задавая такие вопросы, вы уже занимаетесь метафизикой.
Тимоти Уильямсон — профессор логики Уайкхема в Оксфордском университете. Он был избран членом Британской академии в 1997 году. Его книга Занятия философией: от обычного любопытства к логическому мышлению была опубликована издательством Oxford University Press в 2018 году. 1511 г., Рафаэль (1483-1520), фреска, Зал Сеньятуры, Апостольский дворец, Ватикан. © Getty Images
Метафизика | Определение, проблемы, теории, история и критика
Аристотель
Смотреть все СМИ
- Ключевые люди:
- Аристотель Платон Иммануил Кант Георг Вильгельм Фридрих Гегель Рене Декарт
- Похожие темы:
- онтология гиломорфизм персонализм спиритуализм Великая Цепь Бытия
Просмотреть весь связанный контент →
Сводка
Прочтите краткий обзор этой темы
метафизика , раздел философии, предметом которого в древности и средневековье были первопричины вещей и природа бытия.
Однако в постсредневековой философии многие другие темы стали включаться в рубрику «метафизика». (Причины такого развития будут обсуждаться в основной части статьи.)
Аристотель дал два определения первой философии: изучение «бытия как такового» (т. е. природы бытия или того, что значит быть или существовать вещи) и изучение «первопричин вещей». (т. е. их первоначальные или первичные причины). Соотношение между этими двумя определениями является широко обсуждаемым вопросом. Однако каким бы ни был его ответ, ясно, что предмет того, что сегодня называется метафизикой, не может быть отождествлен с предметом 9 Аристотеля.0076 Метафизика
. Хотя, безусловно, верно, что все проблемы, которые Аристотель рассматривал в своем трактате, по-прежнему считается относящимся к метафизике, по крайней мере с XVII века слово метафизика применялось к гораздо более широкому кругу вопросов.
В самом деле, если бы Аристотель каким-то образом смог изучить современный учебник по метафизике, он классифицировал бы большую часть его содержания не как метафизику, а как физику, как он понимал последний термин. Возьмем только один пример: современная книга почти наверняка содержала бы большое обсуждение философских проблем, касающихся тождества материальных объектов (т. е. условий, при которых материальные объекты численно одинаковы или отличаются друг от друга; см. ниже Проблемы метафизики: Тождество). Вот древний пример такой задачи: Статуя создается путем заливки расплавленного золота в определенную форму. Затем статую расплавляют, расплавленное золото заливают в ту же форму и дают остыть и затвердеть. Является ли полученная статуя такой же статуей, что и оригинал? Такие проблемы, очевидно, не касаются (по крайней мере, непосредственно) ни бытия как такового, ни первопричин вещей. Ответить на вопрос, почему современная метафизика является гораздо более широкой областью, чем та, которую представлял себе Аристотель, нелегко.
Однако некоторые частичные или сопутствующие причины могут быть следующими.
1. Присвоение слова физика количественной науке, которая теперь носит это имя, в результате чего некоторые проблемы, которые Аристотель считал принадлежащими «физике», больше не могли классифицироваться таким образом. Что касается проблемы золотой статуи, например, современная физика может объяснить, почему температура плавления золота ниже температуры плавления железа, но ничего не может сказать об идентичности переделанных статуй. (Следует отметить, что метафизиков не интересуют переделанные статуи — или любые другие переделанные физические объекты — как таковые. Скорее, они используют такие примеры, чтобы ставить очень общие и абстрактные вопросы о времени, изменении, составе и тождестве, а также в качестве иллюстраций. применения принципов, которые могут управлять этими концепциями.)
2. Сходство методов аристотелевской и современной метафизики. Американский философ Уильям Джеймс (1842–1910) сказал: «Метафизика означает лишь необычайно упрямую попытку мыслить ясно и последовательно».
Это неплохая формулировка единственного метода, доступного изучающим метафизику либо в ее первоначальном аристотелевском смысле, либо в ее более позднем расширенном смысле. Если кого-то интересуют вопросы о природе бытия, первопричинах вещей, тождестве физических объектов или природе причинности (последние две проблемы относятся к метафизике в ее современном, а не в ее первоначальном смысле), обнаруживают, что единственный доступный метод — это «упрямая попытка мыслить ясно и последовательно» о них. (Возможно, это действительно единственный метод, доступный в любой области философии.)3. Перекрытие предмета между аристотелевской метафизикой и аристотелевской физикой. Темы «бытие как таковое» и «первопричины вещей» не могут быть полностью оторваны от философских проблем о чувственных и изменчивых объектах, изначальном предмете аристотелевской физики. Чувственные и изменчивые объекты, в конце концов, суть , т. е. они существуют, и если действительно существуют первопричины вещей, то они, несомненно, находятся в причинных отношениях с этими первопричинами.
Это неплохая формулировка единственного метода, доступного изучающим метафизику либо в ее первоначальном аристотелевском смысле, либо в ее более позднем расширенном смысле. Если кого-то интересуют вопросы о природе бытия, первопричинах вещей, тождестве физических объектов или природе причинности (последние две проблемы относятся к метафизике в ее современном, а не в ее первоначальном смысле), обнаруживают, что единственный доступный метод — это «упрямая попытка мыслить ясно и последовательно» о них. (Возможно, это действительно единственный метод, доступный в любой области философии.)
