Что такое счастье с точки зрения науки
«Счастье — удовлетворение наших желаний», — говорил И. Кант. «Счастье — борьба», — считал Карл Маркс. «Счастье — непременное условие прогресса», — думал Питирим Сорокин. Социологи, философы, культурологи, психологи, нейробиологи рассматривают счастье как необходимый компонент человеческой жизни, однако единой формулы так и нет. Т&Р рассказывают о разных концепциях счастья в науке.
Эндорфин противостоит гормнам стресса. Дофамин вызывает эйфорию и отвечает за более долговременное чувство удовлетворенности и стабильное эмоциональное состояние. Серотинин помогает расслабиться и попасть в потоковое состояние. Окситоцин создает устойчивые устойчивые нейронные связи с объектом, поэтому его называют гормоном привязанности.
Аристотель один из первых исследовал вопрос счастья и определял его как «деятельность души в полноте добродетели». Иными словами, счастья можно достичь только через благо. В философии эпикуреизма счастье было неразрывно связано с удовольствиями.
Впоследствии это стало основным принципом гедонизма.
В стоицизме счастье заключено в самом человеке, который способен делать правильный моральный выбор и тем самым делать благо. Для этого мы должны быть смелыми и безмятежными. В XVII веке такие философы, как Декарт, Спиноза и Лейбниц, считали, что счастье заключается в приобретении высших благ.
Утилитаристы, например Джон Милль, считали, что человек должен стремиться и к счастью других. В основе лежит принцип пользы — моральная ценность поступка определяется степенью его полезности для общества. С развитием идей капитализма счастье связывали исключительно с материальными благами.
Психологи часто называют счастье положительным аффектом — настроением или эмоциональным состоянием, вызываемым в целом положительными мыслями и чувствами. Положительный аффект контрастирует с плохим настроением и негативом, состоянием ума, описываемым как отрицательный аффект, при котором люди пессимистично относятся к своим достижениям, жизненной ситуации и перспективам.
Между деньгами и счастьем есть прямая связь: чем выше уровень жизни, тем выше уровень счастья. В бедных государствах деятельность людей в основном направлена на выживание, а не на развитие, получение удовольствий и расширение комфорта. Специалисты Либертарианского аналитического центра Cato Institute утверждают, что экономическая свобода коррелирует со счастьем в контексте западной смешанной экономики. Согласно определенным стандартам, восточноевропейские страны, управляемые коммунистическими партиями, были менее счастливы, чем западные, и даже менее счастливы, чем другие столь же бедные страны.
В социологии категория счастья изучается для анализа современного общества. Счастье также выполняет социальную функцию, побуждая объекты к изменениям. Международная социологическая сеть Gallup International определяет уровень счастья в различных странах. Респондентам задают один вопрос: считают ли они себя счастливыми, — и просят определить степень. Однако универсального измерителя счастья не существует: все зависит от того, как сам субъект себя ощущает.
Мы все желаем друг другу «счастья» в Новый год, однако что значит «быть счастливым»? Обязательно ли для этого занимать руководящую должность, покупать дом у моря и путешествовать? Участвуйте в марафоне счастья, разберитесь в его компонентах, выигрывайте призы и подарки и, наконец, найдите ответ на вопрос «Что делает нас счастливыми?».
Любовь Карась
Теги
#практикуемсчастье
#карточки
#наука
#концепция
#счастье
Философия счастья — Психологос
01 октября 2022 г., 21:28
Отношение к счастью зависит от типа личности, взглядов и мотивов человека. Счастье — одна из ценностей жизни, наряду с богатством, здоровьем, результативностью, смыслом жизни. Для деятельного человека счастье, как переживание, само по себе целью жизни не является. Счастье помогает, когда оно становится привычным фоном и источником энергии. Счастье мешает, когда отвлекает от дел. Смотри Счастье и смысл жизни
Счастье как выбор
Счастье, как и несчастье — это умения, а каким умением воспользоваться — человек может выбирать.
Любовь — это не только умение, но и выбор: выбор быть счастливым. Быть в обычных обстоятельствах — счастливым. Быть в трудных обстоятельствах — счастливым. Быть всегда — счастливым!
- Счастье
Комментарии (1):
Гость, 08 декабря 2013 г., 11:11
Существует два вида счастья: субъективное и объективное. Субъективное счастье это то, как человек воспринимает окружающий (его) мир. Когда несколько человек смотрят телевизор, кто-то смеётся, а кто-то плачет. Тот кто смеётся – счастлив, хотя передача то одна для всех! То есть субъективным счастьем человек может в той или иной степени управлять. Объективное счастье – это жизнь без проблем. И такое счастье доступно ТОЛЬКО разумному обществу (разумной организации). Американский дворник счастливее украинского дворника, потому что зарплата у него в 10 раз больше! Американец не умнее украинца, просто живёт он в более совершенном обществе!
Материалы по теме:
01 окт. 2022 г.
Физиология счастья
Физиология счастья — телесная база счастья.
Это энергичное и свободное от зажимов тело, крепкое здоровье, удовлетворение основных потребностей. Состоянию счастья очень способствуют выстроенное тело (прямая спина, развернутые плечи), счастливое лицо (счастливые глаза), легкое дыхание, красивые, светлые образы и мысли. Все это можно делать произвольно и сделать привычным. И обратите внимания — чтобы быть сильно и долго счастливым, нужно много здоровья, иначе быстро не хватит дыхалки.
0Подробнее
01 янв. 2006 г.
Психология счастья
Есть люди, талантливые быть несчастными, есть — талантливые быть счастливыми. В любом случае можно развивать свои личностные особенности и умения, повышающие предрасположенность к счастью. Быть счастливым (сильно или долго) — это умение, которым можно овладеть. Как любое умение, счастье предполагает способности (бывает и талант быть счастливым), отработку умения, формирование навыка («Я уже увереннее в счастье») и переход навыка в привычку.
1Подробнее
01 янв.
2010 г.
Счастье
Счастливые люди — есть, их много, они очень разные, но счастливый человек легко узнается со стороны.
8Подробнее
01 окт. 2022 г.
Социология счастья
Социология счастья — житейская база счастья. Тот, кто ставит себе жизненной целью достижение счастья, его не достигает (проверено годами тренинговой деятельности). При этом те, кто ставит себе более высокие цели, где счастье является необходимым условием их достижения, достигают состояния счастья легко. Быть счастливым — естественно и легко. Однако быть счастливым всегда — социально неприемлемо и житейски неоправдано. Почему?
0Подробнее
Содержание
Новые статьи:
- «Зима и котик», стихотворение
- Что завещал Черчилль своей супруге
- Критика в адрес мужа
- Гормоны и нейромедиаторы. Чем они отличаются?
- Стабильность агрессивного поведения в течение нескольких лет — Берковиц
Популярные статьи:
- Свои недостатки ставим себе на службу
- Эти глаза напротив.
.. - Вопросник Основы семейного договора
- Муж секс не выпрашивает
- Спокойное присутствие
..Хиты недели:
- Уверенность менеджера по продажам
- Эти глаза напротив…
- Типы команд
- Свои недостатки ставим себе на службу
- Энтони Роббинс
Аристотель: пионер счастья
Счастье есть смысл и цель жизни, цель и цель человеческого существования.
Аристотель
СОДЕРЖАНИЕ
- История Аристотеля
- Счастье как конечная цель
- Иерархический взгляд Аристотеля на природу
- Аристотелевское определение счастья
- Счастье как проявление добродетели 90 1166
- Золотая середина
- Библиография
- Интернет-ресурсы
«Счастье зависит от нас самих». Больше, чем кто-либо другой, Аристотель прославляет счастье как центральную цель человеческой жизни и самоцель.
В результате он уделяет теме счастья больше места, чем любой мыслитель до современной эпохи.
Живя в то же время, что и Мэн-цзы, но на другом конце света, он делает схожие выводы. То есть счастье зависит от развития добродетели, хотя его добродетели несколько более индивидуалистичны, чем по существу социальные добродетели конфуцианцев.
Однако, как мы увидим, Аристотель был убежден, что по-настоящему счастливая жизнь требует выполнения широкого круга условий, включая физическое и психическое благополучие. Таким образом, он представил идею науки о счастье в классическом смысле, с точки зрения новой области знаний.
По существу, Аристотель утверждает, что добродетель достигается поддержанием Середины, то есть баланса между двумя излишествами. Учение Аристотеля о Среднем напоминает срединный путь Будды, но есть интригующие отличия. Для Аристотеля середина была методом достижения добродетели, но для Будды срединный путь относился к мирному образу жизни, который преодолевал крайности сурового аскетизма и поиска чувственных удовольствий.
Аристотель: небольшая предыстория
Аристотель — один из величайших мыслителей в истории западной науки и философии, внесший вклад в логику, метафизику, математику, физику, биологию, ботанику, этику, политику, сельское хозяйство, медицину, танец и театр. Он был учеником Платона, который, в свою очередь, учился у Сократа. Хотя на самом деле у нас нет ни одного из собственных сочинений Аристотеля, предназначенных для публикации, у нас есть тома конспектов лекций, которые он читал для своих студентов; через них Аристотелю суждено было осуществить свое глубокое влияние на протяжении веков. Действительно, средневековое мировоззрение иногда считается «аристотелевским мировоззрением», а св. Фома Аквинский просто называет Аристотеля «Философом», как будто другого и не было.
Аристотель первым разделил области человеческого знания на отдельные дисциплины, такие как математика, биология и этика.
Аристотель был основателем Ликея, первого научного института, расположенного в Афинах, Греция. Наряду со своим учителем Платоном он был одним из самых ярых сторонников гуманитарного образования, которое делает упор на образование всего человека, включая его моральный характер, а не просто на изучение набора навыков. Согласно Аристотелю, такой взгляд на образование необходим, если мы хотим создать общество счастливых и продуктивных людей.
Счастье как высшая цель
Цель человеческого существования
Одной из самых влиятельных работ Аристотеля является Никомахова этика , где он представляет теорию счастья, которая актуальна и сегодня, спустя более 2300 лет. Ключевой вопрос, на который Аристотель пытается ответить в этих лекциях, звучит так: «Какова конечная цель человеческого существования?» Какова та цель или цель, ради которой мы должны направлять всю свою деятельность? Повсюду мы видим людей, ищущих удовольствий, богатства и хорошей репутации. Но хотя каждый из них имеет некоторую ценность, ни один из них не может занимать место главного блага, к которому должно стремиться человечество. Чтобы быть конечной целью, поступок должен быть самодостаточным и окончательным, «то, что всегда желательно само по себе и никогда ради чего-то другого» (Никомахова этика, 109).7а30-34), и она должна быть достижима человеком.
Греческое слово, которое обычно переводится как «счастье», — это eudaimonia , и, как и большинство переводов с древних языков, это может ввести в заблуждение. Основная проблема заключается в том, что счастье (особенно в современной Америке) часто понимается как субъективное состояние души, например, когда кто-то говорит, что счастлив, когда наслаждается прохладным пивом в жаркий день или «развлекается» с кем-то. друзья. Однако для Аристотеля счастье — это конечная цель или цель, охватывающая всю жизнь человека. Это не то, что можно приобрести или потерять за несколько часов, как приятные ощущения. Это больше похоже на конечную ценность вашей жизни, прожитой до настоящего момента, измеряющую, насколько хорошо вы прожили, полностью реализовав свой человеческий потенциал.
Аристотель объясняет иерархический взгляд на природу
| Чтобы объяснить человеческое счастье, Аристотель опирается на взгляд на природу, который он вывел из своих биологических исследований. Если мы посмотрим на природу, то заметим, что в мире существует четыре разных вида вещей, каждая из которых определяется своей целью: |
Минерал: камни, металлы и другие безжизненные предметы. Единственная цель, к которой стремятся эти вещи, — прийти в состояние покоя. Они «невероятно глупы», так как являются неодушевленными предметами без души |
| Растительность: растений и других диких животных. Здесь мы видим появление нового вида вещей, чего-то живого. Поскольку растения стремятся к питанию и росту, у них есть душа, и можно даже сказать, что они удовлетворены, когда достигают этих целей |
| Животное: все существа, которых мы изучаем как принадлежащие к царству животных. Здесь мы видим выход на более высокий уровень жизни: животные стремятся к удовольствиям и размножению, и мы можем говорить о счастливой или грустной собаке, например, в той мере, в какой они здоровы и ведут приятную жизнь |
Человек: чем люди отличаются от остальных представителей животного мира? Аристотель отвечает: Разум. Только люди способны действовать в соответствии с принципами и при этом брать на себя ответственность за свой выбор. |
Кажется, что наша уникальная функция состоит в том, чтобы рассуждать: рассуждая, мы достигаем наших целей, решаем наши проблемы и, следовательно, живем жизнью, которая качественно отличается от жизни растений или животных. Благо для человека отличается от блага для животного, потому что у нас разные способности или возможности. У нас есть рациональная способность, и использование этой способности, таким образом, является совершенствованием нашей природы как человеческих существ. По этой причине удовольствие само по себе не может составлять человеческое счастье, ибо удовольствие — это то, к чему стремятся животные, а люди обладают большими способностями, чем животные. Однако цель состоит не в том, чтобы уничтожить наши физические потребности, а в том, чтобы направить их таким образом, который соответствует нашей природе разумных животных. |
Аристотелевское определение счастья:
…функция человека состоит в том, чтобы жить определенной жизнью, и эта деятельность подразумевает рациональный принцип, а функция хорошего человека – это хорошее и благородное выполнение этих действий, и если какое-либо действие выполнено хорошо, оно совершается по подобающему совершенству: если это так, то счастье оказывается деятельностью души по добродетели. (Никомахова этика, 1098а13)
Стремление к счастью как проявление добродетели
В приведенной выше цитате мы видим еще одну важную особенность теории Аристотеля: связь между понятиями счастья и добродетели. Аристотель говорит нам, что самым важным фактором в стремлении к счастью является наличие хороших нравственных качеств — то, что он называет «полной добродетелью». Но быть добродетельным — это не пассивное состояние: нужно действовать в соответствии с добродетелью.
(Никомахова этика, 1095b 20)Счастлив тот, кто живет в соответствии с полной добродетелью и достаточно снабжен внешними благами не на какой-то случайный период, а на протяжении всей полной жизни. (Никомахова этика, 1101a10)
По Аристотелю, счастье состоит в достижении в течение всей жизни всех благ — здоровья, богатства, знаний, друзей и т. д., — ведущих к совершенствованию человеческой природы и к обогащению человеческой жизни. Это требует от нас делать выбор, некоторые из которых могут быть очень трудными. Часто меньшее благо обещает немедленное удовольствие и более заманчиво, тогда как большее благо болезненно и требует какой-то жертвы. Например, может быть проще и приятнее провести ночь перед телевизором, но вы знаете, что вам будет лучше, если вы потратите ее на исследования для своей курсовой работы. Развитие хорошего характера требует сильного усилия воли, чтобы поступать правильно даже в трудных ситуациях.
Другим примером является употребление наркотиков, которое сегодня становится все более серьезной проблемой в нашем обществе. За довольно небольшую цену можно сразу отвлечься от своих проблем и испытать глубокую эйфорию, приняв таблетку оксиконтина или нюхнув немного кокаина. Тем не менее, это краткосрочное удовольствие неизбежно приведет к долгосрочной боли. Через несколько часов вы можете чувствовать себя несчастным, и вам может понадобиться снова принять лекарство, что приводит к бесконечной спирали нужды и облегчения. Зависимость неизбежно истощает ваши средства и становится бременем для ваших друзей и семьи. Все эти добродетели — великодушие, сдержанность, дружба, мужество и т. д., — которые составляют хорошую жизнь, явно отсутствуют в жизни, употребляющей наркотики.
Аристотель подверг бы резкой критике культуру «мгновенного удовлетворения», которая, по-видимому, преобладает сегодня в нашем обществе.
Чтобы достичь полной добродетели, нам нужно делать правильный выбор, а это включает в себя взгляд в будущее, на конечный результат, которого мы хотим от всей нашей жизни.
Мы не достигнем счастья, просто наслаждаясь моментальными удовольствиями. К сожалению, это то, что большинство людей не в состоянии преодолеть в себе. Как он сокрушается, «человеческая масса, по-видимому, весьма рабски настроена в своих вкусах, предпочитая жизнь, подобающую животным». Далее в «Этике» Аристотель обращает внимание на понятие акрасии, или слабости воли. Во многих случаях ошеломляющая перспектива большого удовольствия затмевает восприятие того, что действительно хорошо. К счастью, эту природную склонность можно вылечить с помощью воспитания, которое для Аристотеля означало образование и постоянную цель совершенствования добродетели. По его словам, неуклюжий лучник действительно может стать лучше с практикой, если он продолжает целиться в цель.
Заметьте также, что недостаточно думать о том, чтобы поступать правильно, или даже намереваться поступать правильно: мы должны действительно это делать. Таким образом, одно дело думать о написании великого американского романа, а другое — написать его на самом деле.
Когда мы накладываем форму и порядок на все эти буквы, чтобы на самом деле получился убедительный рассказ или эссе, мы проявляем наш рациональный потенциал, и результатом этого является чувство глубокого удовлетворения. Или, возьмем другой пример, когда мы реализуем свое гражданство, голосуя, мы проявляем свой рациональный потенциал еще одним способом, беря на себя ответственность за наше сообщество. Существует множество способов, которыми мы можем таким образом проявлять нашу скрытую добродетель, и кажется, что наиболее полное достижение человеческого счастья было бы таким, которое объединило бы все эти способы во всеобъемлющий рациональный план жизни.
Существует еще одно занятие, которое, согласно Аристотелю, необходимо немногим людям для того, чтобы прожить по-настоящему счастливую жизнь: интеллектуальное созерцание. Поскольку наша природа должна быть разумной, то высшее совершенство нашей природы есть разумное отражение. Это означает иметь интеллектуальную любознательность, которая увековечивает то естественное чудо познания, которое зарождается в детстве, но вскоре после этого, кажется, искореняется.
Для Аристотеля образование должно быть связано с воспитанием характера, и это включает в себя практический и теоретический компоненты. Практическая составляющая – это приобретение нравственного облика, о чем говорилось выше. Теоретическая составляющая – это создание философа. Здесь нет ощутимой награды, но критическое осмысление вещей возвышает наш разум над царством природы и приближает к обители богов.
Дружба
Для Аристотеля , дружба является одной из важнейших добродетелей в достижении цели eudaimonia (счастья). Хотя существуют разные виды дружбы, самая высокая из них основана на добродетели ( arête ). Этот тип дружбы основан на том, что человек желает своим друзьям всего наилучшего, независимо от пользы или удовольствия. Аристотель называет это «…полным родом дружбы между людьми, добрыми и одинаковыми в добродетели…» («Никомахова этика», 1156b07-08). Этот тип дружбы долговечен и труден, потому что таких людей трудно найти, и требуется много работы, чтобы иметь полную, добродетельную дружбу.
Аристотель отмечает, что нельзя иметь много друзей из-за того количества времени и заботы, которых требует добродетельная дружба. Аристотель так высоко ценит дружбу, что утверждает, что дружба важнее справедливости и чести.
Во-первых, кажется, что дружба так ценится людьми, что никто не решился бы жить без друзей. Люди, которые ценят честь, скорее всего, будут искать лести или тех, кто имеет больше власти, чем они, чтобы получить личную выгоду от этих отношений. Аристотель считает, что любовь к дружбе выше этого, потому что ею можно наслаждаться такой, какая она есть. «Быть любимыми, однако, люди наслаждаются для себя, и потому кажется, что это нечто лучше, чем быть почитаемым, и что дружба избирается ради нее самой» («Никомахова этика», 1159).а25-28). Акцент на наслаждении здесь заслуживает внимания: добродетельная дружба доставляет наибольшее удовольствие, поскольку она сочетает в себе удовольствие и добродетель, тем самым реализуя нашу эмоциональную и интеллектуальную природу.
Золотая середина
Этику Аристотеля иногда называют «этикой добродетели» , поскольку ее внимание сосредоточено не на моральном весе обязанностей или обязательств, а на развитии характера и приобретении определенных добродетелей, таких как храбрость , справедливость, умеренность, доброжелательность и благоразумие. Примерно 2000 лет спустя Мартин Селигман пришел к аналогичному выводу о сильных сторонах и добродетелях, необходимых для долговременного счастья. Конечно, всякий, кто хоть что-нибудь знает об Аристотеле, слышал его учение о добродетели как о «золотой середине» между крайностями избытка и недостатка.
Мужество, например, является средним в отношении чувства страха, между недостатком опрометчивости (слишком мало страха) и избытком трусости (слишком много страха). Справедливость — это среднее между получением или отдачей слишком много и получением или отдачей слишком мало.
Благотворительность — это нечто среднее между тем, чтобы давать людям, которые этого не заслуживают, и тем, чтобы вообще никому не давать.
Аристотель не рекомендует быть умеренным во всем, поскольку нужно всегда проявлять добродетели. Нельзя рассуждать: «Сейчас я должен быть жесток с ближним, потому что раньше был слишком добр к нему». Среднее есть среднее между двумя пороками, а не просто среднее между слишком большим и слишком маленьким.
Кроме того, среднее значение «относительно нас самих», что указывает на то, что среднее значение одного человека может быть крайним значением другого человека. Милону-борцу, по выражению Аристотеля, требуется больше каши, чем обычному человеку, и соответственно его средняя диета будет меняться. Так же и с моральными добродетелями. Аристотель предполагает, что некоторые люди рождаются с более слабой волей, чем другие; для этих людей на самом деле это может быть средством бегства в бою (крайняя крайность заключается в том, чтобы быть убитым или покончить жизнь самоубийством). Здесь мы видим гибкость в изложении Аристотеля: как только он начинает устанавливать некоторые моральные правила, он ослабляет их, чтобы принять во внимание разнообразие и случайность конкретных темпераментов.
Учение Аристотеля о среднем хорошо согласуется с древними способами мышления, которые представляли справедливость как состояние равновесия между противоборствующими силами. В ранних космологиях Вселенная стабилизируется в результате примирения противоборствующих сил Хаоса и Порядка. Греческий философ Гераклит понимал правильную жизнь как действие в соответствии с Логосом , принципом гармонии противоположностей; а Платон определял справедливость в душе как надлежащее равновесие между ее частями.
Подобно Платону, Аристотель думал о добродетельном характере как о здоровом теле. Согласно господствовавшей в то время медицинской теории, здоровье тела состоит из надлежащего баланса между противоположными качествами горячего, холодного, сухого и влажного. Цель врача состоит в том, чтобы установить надлежащий баланс между этими элементами, указав соответствующий режим тренировок и диеты, который, конечно же, будет разным для каждого человека.
Аналогично со здоровьем в душе: проявление чрезмерной страсти может привести к безрассудным актам гнева или к насилию, которые будут вредны как для психического здоровья человека, так и для других; но отсутствие проявления какой-либо страсти является отрицанием своей человеческой природы и приводит к болезненным качествам болезненности, тупости и антиобщественного поведения.
Здоровый путь — это «срединный путь », хотя помните, что это не совсем середина, учитывая, что люди, рожденные с чрезвычайно страстной натурой, будут иметь другое значение, чем люди с угрюмой, бесстрастной натурой. Аристотель заключает, что доброта характера равна «установленное состояние души, которая желает или выбирает среднее по отношению к нам, причем это среднее определяется правилом или как бы мы ни называли то, по которому его определяет мудрец . ” (Никомахова этика, 1006b36)
Заключение
- Счастье – конечная цель и цель человеческого существования
- Счастье – это не удовольствие и не добродетель. Это упражнение добродетели.
- Счастья нельзя достичь до конца жизни. Следовательно, это цель, а не временное состояние.
- Счастье — это совершенство человеческой природы. Поскольку человек — разумное животное, человеческое счастье зависит от проявления его разума.
- Счастье зависит от приобретения нравственного характера, когда человек проявляет в своей жизни такие достоинства, как мужество, щедрость, справедливость, дружба и гражданственность. Эти добродетели включают в себя установление баланса или «среднего» между избытком и недостатком.
- Счастье требует интеллектуального созерцания, ибо это окончательная реализация наших рациональных способностей.
Дополнительная литература
Статьи по теме «Погоня за счастьем»
Чтобы узнать больше о мыслях других философов о счастье, вы можете прочитать наши следующие статьи: Счастье
Дополнительная внешняя литература
- Этика Аристотеля
- Аристотель, Никомахова этика (2004), изд. Хью Тредденик. Лондон: Пингвин.
Библиография
Акрилл, Дж. (1981). Аристотель Философ. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. Полное введение в Аристотеля.
Адлер, Мортимер (1978). Аристотель для всех. Нью-Йорк: Макмиллан. Популярное изложение для широкого читателя.
Аристотель, Никомахова этика (2004), изд. Хью Тредденик. Лондон: Пингвин. Главный источник этики Аристотеля.
Аристотель, Политика (1992), изд. Тревор Сондерс. Лондон: Пингвин. Аристотель помещает этику в обсуждение наилучшей конституции.
История греческой философии, Vol. 6. Издательство Кембриджского университета. Один из эталонных классиков истории греческой философии.
Хьюз, Джеральд Дж. (2001). Путеводитель по философии Рутледжа к Аристотелю по этике. Лондон: Рутледж.
Росс, сэр Дэвид (1995). Аристотель (6-е изд.). Лондон: Рутледж. Классический обзор одного из самых выдающихся английских переводчиков Аристотеля, издается с 1923 года.
Освойте науку о благополучии: теория
и практикаПройдите БЕСПЛАТНЫЙ вводный курс и получите скидку 20% на сертификационный курс
Вы познали счастье, теперь попробуем его измерить!
Пройди тест на счастье!
Нажмите здесь
Культурно-исторический блог
Чарли Роден прошла модуль «Философская Британия» в Queen Mary в 2016 году.
В этом посте она пишет о «счастье» как философском ключевом слове с помощью Чарли Брауна.
Выдержка из комикса «Арахис». Изображение с http://www.philipchircop.com/post/15448312238/incidentally-what-is-happiness-do-whatever
Согласно Оксфордскому словарю английского языка, «счастье» определяется как «состояние быть счастливым», то есть «чувство или демонстрация удовольствия или удовлетворения». Однако, поскольку счастье настолько субъективно, каждый интерпретирует его по-разному.
Многие люди считают, что обретают счастье, когда едят любимую еду, покупают новую одежду или зарабатывают много денег. Хотя все это переживания, которыми можно наслаждаться, на самом деле они не приносят счастья — они приносят нам только удовольствие. Конечно, официальное определение «счастья» включает в себя удовольствие, однако я согласен с Happiness International, которые предполагают, что удовольствие недолговечно и мотивировано извне. Если счастье зависит от удовольствий, подобных только что упомянутым, означает ли это, что без большого количества денег или материальных вещей люди несчастны?
Я не верю, что кто-то может точно определить «счастье», и, глядя на историю этого слова, мы можем увидеть, как его культурное и философское значение менялось с течением времени, демонстрируя, что счастье нельзя просто понимать как отдельное понятие.
.
«Счастье» происходит от слова «hap» конца четырнадцатого века, означающего «удача» или «случайность». [2] Это говорит о том, что в Средние века считалось, что человек счастлив, если ему повезло. Мы уже можем видеть, как современный взгляд на «счастье» отличается от этой идеи, поскольку, хотя удача может способствовать счастью, мы часто можем чувствовать себя счастливыми, не будучи удачливыми.
Единственный предшественник идеи «счастья» был предложен Аристотелем (384-322 до н.э.). В своей «Никомаховой этике » Аристотель подчеркивал, что конечной целью жизни является «эвдемония», древнегреческий термин, обычно переводимый как «счастье» или «человеческий рост». Аристотель утверждал, что эвдемония — это раскрытие вашего полного потенциала и процветание как личности. Для этого вам нужно жить здоровой и добродетельной жизнью, чтобы достичь лучшей версии себя. [4] Добродетель может быть достигнута посредством баланса и умеренности, поскольку такой образ жизни ведет к «величайшей долгосрочной ценности», а не просто к кратковременному удовольствию.
[5] С точки зрения современности, в этом заключается разница между зарабатыванием огромных сумм денег и их одновременной тратой, а не тратой денег с умом, гарантируя, что они продлятся и обеспечат вам хорошую жизнь. [6]
В эпоху раннего Нового времени значение счастья стало проявляться в политической сфере. [7] В 1726 году шотландский философ Фрэнсис Хатчесон (1694–1746) писал, что
‘наилучшее действие, которое приносит наибольшее счастье наибольшему количеству людей; и то, что наихудшее, что подобным же образом причиняет страдания». [8]
Этот утилитарный принцип, направленный на достижение наибольшего счастья для наибольшего числа людей, по существу утверждает, что действие является правильным, если оно производит счастье, и неправильным, если оно производит противоположное счастью. [9]
Джереми Бентам, изображение с http://sueyounghistories.com/archives/2010/06/13/jeremy-bentham-1748-%E2%80%93-1832/
Самым известным сторонником утилитаризма был английский философ и юрист Джереми Бентам (1748–1832).
Бентам предложил множество социальных и правовых реформ, таких как полное равенство обоих полов, и выдвинул идею о том, что законодательство должно быть основано на морали. [10] Идентификация добра с удовольствием, в его книге 1781 года Введение в принципы морали и законодательства , Бентам написал:
‘ Природа отдала человечество под управление двух суверенных владык, боли и удовольствия. Только они должны указывать, что мы должны делать, а также определять, что мы должны делать».
Утверждая, что счастье можно понимать с точки зрения баланса удовольствия и боли, Бентам разделяет этическое гедонистическое утверждение; представление о том, что ценно только удовольствие, а неудовольствие или боль ничего не стоят. [12]
В 1861 году английский философ и экономист Джон Стюарт Милль (1806–1873) опубликовал одно из своих самых известных эссе, Утилитаризм , которое было написано для подтверждения ценности моральных теорий Бентама.
Общий аргумент работы Милля предполагал, что мораль создает наилучшее состояние ситуации и что наилучшее положение дел — это то, которое приносит наибольшее количество счастья для большинства людей. Милль также определял счастье как превосходство удовольствия над страданием; однако, в отличие от Бентама, Милль признавал, что удовольствие может различаться по качеству. В то время как Бентам считал простые и чувственные удовольствия, такие как употребление алкоголя или роскошная пища, столь же хорошими, как и сложные и изощренные удовольствия, такие как прослушивание классической музыки или чтение литературных произведений, [13] Милль утверждал, что:
«удовольствиям, которые коренятся в высших способностях человека, следует придавать большее значение, чем низменным удовольствиям».
[14] Версия удовольствия Милля также восходит к традиции этики добродетели Аристотеля, поскольку он заявил, что добродетельная жизнь должна считаться частью счастья человека.
[15]
В конце концов, «счастье», по крайней мере, с политической точки зрения, пустило свои самые глубокие корни в Новом Свете. Томас Джефферсон (1743–1826) утверждал, что:
«Забота о человеческой жизни и счастье, а не их уничтожение, является первой и единственной законной целью хорошего правительства». [16]
Он считал, что хорошее правительство — это то, которое способствует счастью своего народа, защищая его права.
Первая печатная версия Декларации независимости 1776 года, изображение с http://www.loc.gov/exhibits/creating-the-united-states/interactives/declaration-of-independence/pursuit/enlarge5.html
«Жизнь, свобода и стремление к счастью», три «неотъемлемых права» — это фраза, чаще всего цитируемая из Американской декларации независимости 1776 года. Сегодня американцы переводят «стремление к счастью» как право следовать своим мечтам и гнаться за всем, что делает вас субъективно счастливым. [17] Однако профессор Джеймс Р.
Роджерс из Техасского университета A&M утверждает, что счастье в публичном дискурсе конца восемнадцатого века относилось не просто к эмоциональному состоянию. Вместо этого оно означало богатство или благополучие человека. [18] Оно включало право на удовлетворение «физических потребностей», но также включало важный религиозный и моральный аспект. Конституция штата Массачусетс 1780 г. подтвердила, что:
«счастье народа, хороший порядок и сохранение гражданского правления существенно зависели от благочестия, религии и нравственности, и… они не могут распространяться в целом через общину, кроме как посредством учреждения публичного поклонения Богу и общественных указаний». в благочестии, религии и нравственности».
Подобные заявления можно найти во многих документах того времени. По существу, «счастье» в Декларации следует понимать как добродетельное счастье, опять же подобное аристотелевской «Эвдемонии». Хотя «стремление к счастью» включает в себя право на материальные вещи, оно выходит за рамки этого и включает моральное состояние человека.
[20]
После поиска философии счастья в Британии двадцатого века я наткнулся на книгу Бертрана Рассела (1872–1970) «Завоевание счастья» , опубликованную в 1930 году. К моему удивлению, я нашел его взгляды на счастье довольно современными и похожие на представления о счастье, о которых вы можете прочитать в современных книгах по самосовершенствованию. Тем не менее, я нашел его работу вдохновляющей. Рассел написал эту книгу, чтобы «предложить лекарство» от повседневного несчастья, от которого страдает большинство людей в цивилизованных странах. [21]
Ключевая концепция счастья, которую я почерпнул из книги Рассела, заключалась в том, чтобы перестать беспокоиться:
«Когда вы какое-то время упорно смотрите на наихудший вариант и с искренним убеждением говорите себе: «Ну, в конце концов, это не так уж важно», вы обнаружите, что ваше беспокойство уменьшается до совершенно необычайного [22]
Это также означает перестать беспокоиться о том, что другие люди думают о вас, так как большинство людей не будут думать о вас так много, как вы думаете [23], что, по сути, предполагает, что люди переоценивают негативные чувства других людей к ним.
Каждый год издается около двух тысяч книг по самопомощи, и можно утверждать, что счастье важнее для современного общества, чем когда-либо в истории. [24]
Однако, помимо стремления к счастью, в настоящее время большое внимание уделяется уменьшению симптомов, мешающих счастью, таких как тревога и депрессия. По данным Huffington Post, около 350 000 000 человек во всем мире страдают от той или иной формы депрессии. Эта грабительская статистика привела к созданию таких организаций, как Action For Happiness, целью которых является уменьшение страданий в жизни людей и поощрение людей создавать больше счастья и меньше несчастья в мире.
Русский писатель Лев Толстой (1838-1910) однажды сказал:
«Хочешь быть счастливым — будь». [25]
Идея о том, что мы можем просто решить быть счастливыми, независимо от определенных аспектов нашей жизни, которые мы хотим изменить, также широко распространена сегодня. Эту идею продвигает самая продаваемая песня 2014 года Фаррелла Уильямса Happy :
.‘Потому что я счастлив, хлопайте в ладоши, если вы чувствуете себя как комната без крыши.’ [26]
Когда Уильямс спросили, что означают эти слова, он ответил, что счастье не имеет границ и может быть достигнуто каждым.
Ответ Фаррелла Уильямса. Изображение с https://twitter.com/Pharrell/status/431011318737698816?ref_src=twsrc%5Etfw
Наконец, идея о том, что каждый может достичь счастья, обсуждалась Сэмом Бернсом. Бернс страдал от прогерии и помог повысить осведомленность об этой болезни. Он умер через год после появления в видео TEDx Talks под названием «Моя философия счастливой жизни» в возрасте семнадцати лет в 2014 году. В этом вдохновляющем видео Бернс делится своими четырьмя ключевыми концепциями, которые помогают ему вести счастливую жизнь.
1) Преодолейте препятствия, мешающие счастью.
2) Вместо того, чтобы сосредотачиваться на том, что вы не можете сделать, сосредоточьтесь на том, что вы можете сделать.
3) Окружите себя людьми, которые привносят в вашу жизнь положительную энергию.
4) Не тратьте энергию на то, чтобы чувствовать себя плохо.
В целом, похоже, что не существует такого понятия, как «счастье».От классической древности до наших дней представление о том, что означает счастье в культурном и философском плане, развивалось и, скорее всего, будет продолжаться. измениться в будущем.
Читать далее →
Эта запись была опубликована в разделе Философские ключевые слова с тегами Америка, Аристотель, Бертран Рассел, Британия, декларация независимости, депрессия, эмоции, этика, счастье, Джереми Бентам, мораль, арахис, Фаррелл Уильямс, Философия, психология Томас Диксон. Этот пост Томаса Диксона является первым в серии «Философские ключевые слова», в которой исследуется изменение исторического использования, значений и влияния философских терминов, получивших более широкий культурный резонанс.
Пару лет назад, путешествуя по Центральной линии до Майл-Энд в лондонском метро, я начал замечать ряд плакатов и изображений, подобных приведенному ниже, — используя знакомые образы карты лондонского метро, чтобы предложить маршруты. между людьми — теперь красная линия соединяла не Ливерпуль-стрит с Банком, а «я» с «другим».
«Близкое чувство» Copyright © Michael Landy 2011
Это показалось мне интересным выражением философии альтруизма — идеи о том, что сущность нравственной добродетели — это преданность не себе (эгоизм), а другим (альтруизм). Термин «альтруизм» в конечном счете происходит от латинского слова alter , что означает «другое». Заинтригованный произведениями искусства на тюбике, я поискал в Интернете, чтобы узнать о них больше. Оказалось, что они были частью проекта под названием Acts of Kindness художника Майкла Лэнди, который сказал о проекте: «Я хочу узнать, что делает нас людьми и что нас связывает помимо материальных вещей».
Для меня ответ — сострадание и доброта».
В настоящее время существует движение за доброту, последователи которого по всему миру прославляют ценность того, что иногда называют «случайными актами доброты» по отношению к другим — часто незнакомцам. Такие действия также рекомендуются сторонниками «позитивной психологии», такими как британская организация Action for Happiness. Движения за доброту и счастье — это совсем недавнее явление, и они, как правило, рекомендуют альтруизм — делать добро другим — на явно парадоксальном основании, что это полезно для нашего собственного психического здоровья. Однако идеал альтруизма, к которому апеллируют эти движения, имеет долгую и довольно удивительную историю.
«Альтруизм» вошел в английский язык в 1852 году. До этого были всевозможные моральные добродетели, философские измы, благотворительные намерения и, возможно, даже случайные добрые дела, но не «альтруизм». Всего за год до этого этот термин был введен во французском языке — alruisme — философом-первооткрывателем и социологом Огюстом Контом (1798–1857) в его книге «Система позитивной политики » (1851–1854).
Альтруизм — так Конт назвал социальные инстинкты, связанные с другими, и физически расположил их ближе к передней части человеческого мозга. «Альтруизм» был ключевым словом не только в спекулятивной ранней науке о мозге Конта, но и в атеистической религии, которую он основал, с ним самим в качестве ее Первосвященника — Религии Человечества, — которая была задумана как замена католицизму со своими собственными календарь светских святых и праздников и гуманистические гимны. Главной целью Религии Человечества, наряду с предусмотренной Контом реорганизацией общества (всем должны были управлять главным образом банкиры и ученые), было подчинение эгоизма его новому идеалу «альтруизма» во всем цивилизованном мире.
Галерея некоторых светских святых, в том числе деятелей искусства, науки и политики, а также фигура, олицетворяющая веру Конта в моральное превосходство женщин, в Часовне человечества Конта в Париже. Изображение предоставлено J.P. Dalbéra WikiCommons/FlickR.
В течение десятилетий после его чеканки «альтруизм» действительно стал популярным.
Впервые он стал модным термином среди научных атеистов, сочувствующих контовской «религии человечества». Позже британские филантропы и социалисты разного толка сочли это удобным термином для выражения своей преданности всем классам общества и даже всему человеческому роду.[1] Священнослужители сначала сопротивлялись этому слову как ненужному научному неологизму — кто-то уместно спросил, действительно ли оно «слаще или лучше слова, чем благотворительность», — но в конце концов оно было даже присвоено христианами, в первую очередь шотландским евангелистом Генри Драммондом в 189 г.0s, как не что иное, как синоним христианской любви.[2] Сегодня «альтруизм» — современное философское ключевое слово, имеющее довольно широкое распространение, и оно все еще сохраняет привкус своего научного и гуманистического происхождения: оно используется и как технический термин в эволюционной биологии, и как одобряющий термин в этих системах светской мысли. для которого преданность своим собратьям или человечеству в целом является основой этики.
Удивительно, что «альтруизм» Конта оказался таким успешным неологизмом в англоязычном мире. Религия человечества, хотя у нее было несколько последователей в Британии, широко высмеивалась ведущими британскими интеллектуалами, такими как эволюционист Томас Генри Хаксли (1825–189 гг.).5) . Конт был уважаемым историком и философом наук, но по мере того, как его карьера шла своим чередом, он стал одержим не только своей новой религией, но и священной памятью замужней женщины — мадам Клотильды де Во, для которой он стал духовно и нежно предан перед смертью. В британской прессе Конта высмеивали как эксцентричного, эгоистичного, скучного и лишенного чувства юмора человека.
Несколько британских посетителей квартиры Огюста Конта в Париже, в том числе философы Александр Бэн и Герберт Спенсер, произвели на этого человека весьма неблагоприятное впечатление. Действительно, британская репутация Конта в его поздние годы некоторым образом предвещает очень негативное восприятие «континентальной» философии в Британии в течение двадцатого века как чего-то одновременно чуждого и опасного.
[3] В своей классической работе В «Свободе » (1859 г.) Джон Стюарт Милль описал социальную и религиозную систему, предусмотренную Контом, как «деспотизм общества над личностью, превосходящий все, что предполагалось в политическом идеале самого жесткого приверженца дисциплины среди древних философов». ]
Двумя фигурами, которые, вероятно, оказали наибольшее влияние на распространение использования термина «альтруизм» как в науке, так и в этике в Британии за полтора столетия после смерти Конта, были как популярные писатели, преданные теории эволюции, так и враждебно настроенные писатели. религии: философ Герберт Спенсер (1825–1819 гг.03) и научного атеиста Ричарда Докинза (1941 г.р.).
Герберт Спенсер назван «Философией» в журнале Vanity Fair в 1879 году.
Герберт Спенсер был самым известным философом своего времени. Когда в 1879 году он был изображен карикатурно для Vanity Fair , иллюстрация была озаглавлена просто «Философия». Спенсер был воплощением английского философа середины викторианского периода.
Он резко критиковал почти все аспекты мысли Конта, но заимствовал у него термины «социология» и «альтруизм», которые он защищал как полезные чеканки.[5] В своей книге The Data of Ethics (1879), Спенсер дал свое собственное новое определение термину «альтруизм», используя его не для обозначения какого-то морального намерения или гуманистического идеала, как это делал Конт, а для обозначения поведения животных. .
Спенсер переопределил «альтруизм» так, чтобы он означал «все действия, которые при нормальном ходе вещей приносят пользу другим, а не себе». простейших существ, и особенно в эволюции родительских инстинктов, которые в конечном счете развились в социальную симпатию. В широком определении Спенсера «акты автоматического альтруизма» должны были быть включены наряду с актами сознательной мотивации. Расщепление простейших одноклеточных организмов, таких как инфузории или простейшие, в процессе размножения также должно было квалифицироваться как акт «физического альтруизма»[6].
Обложка The Selfish Gene, (c) Oxford University Press, 1976.
Почти ровно сто лет спустя Ричард Докинз прославился, когда его книга The Selfish Gene была опубликована в 1976 году. В то время как Спенсер учил, что альтруизм был присущ всем животным на протяжении всего эволюционного процесса, Докинз писал, что те, кто надеется построить более кооперативное общество, могут ожидать «небольшой помощи от биологической природы». Вместо этого Докинз увещевал своих читателей: «Давайте попробуем научить ».0069 великодушие и альтруизм, потому что мы рождаемся эгоистичными». «Мы, единственные на земле, — писал Докинз, — можем восстать против тирании эгоистичных репликаторов».[7] Однако на этом история не заканчивается, поскольку Докинз еще раз задумался об альтруизме и в своем атеистическом манифесте «Бог как иллюзия » (2007) утверждал, что альтруизм по отношению к неродственникам был «ошибкой» запрограммированного инстинкта, который развился через «родственный отбор» в пользу организмов, которые сотрудничали с близкими родственниками.
Мы привыкли жить группами, состоящими в основном из близких родственников, утверждает аргумент, поэтому наша доброта и альтруизм почти всегда были в пользу наших генетических родственников. Сегодня мы продолжаем испытывать жалость и проявлять великодушие к окружающим, хотя они, как правило, не являются нашими близкими родственниками. Это осечка — дарвиновская ошибка, но, как добавляет Докинз, «благословенная» и «драгоценная» ошибка. [8] Похоже, Докинз считает, что мы рождаемся альтруистами.
Докинз, возможно, изменил свои представления о естественности альтруизма, но в обоих случаях его сочинения иллюстрируют общую философскую проблему, а именно трудность перехода с помощью рациональных аргументов от наблюдения о природе к этическому императиву, совершая путешествие от «есть ‘ до ‘должен’. С этой проблемой сталкивается каждый, кто пытается построить «эволюционную этику». В случае цитаты из книги «Эгоистичный ген» мы могли бы спросить, почему бы не культивировать индивидуализм, а не альтруизм? И читатели Бог-Иллюзия мог бы обоснованно задаться вопросом, почему Докинз считает альтруистические побуждения «благословенной» и «драгоценной» ошибкой, а не неудобной и нежелательной неисправностью.
В обоих случаях собственное этическое предпочтение Докинза альтруизму, кажется, было безосновательно перенесено в якобы научную дискуссию.
Итак, созерцаем ли мы произведения искусства на телеэкране или читаем научно-популярные книги, мы можем в любой момент обнаружить просачивающиеся философские идеи и предположения. Немного знаний о философской истории нашего повседневного языка может помочь нам сохранять бдительность.
Ссылки
[1] Томас Диксон, Изобретение альтруизма: создание моральных смыслов в викторианской Британии (Оксфорд: Издательство Оксфордского университета для Британской академии, 2008).
[2] Фредерик В. Фаррар, Свидетельство Христа в истории (Лондон: Macmillan, 1871), стр. 144–146; см. также Диксон, Изобретение альтруизма , главы 3 и 7.
[3] Томас Л. Акехерст, Культурная политика аналитической философии: британскость и призрак Европы (Лондон: Continuum, 2010), особенно глава 1.
[4] John Stuart Mill, On Liberty (1859), in Собрание сочинений Джона Старта Милля , 33 тома, изд. Джон М. Робсон и др. . (Торонто: University of Toronto Press, 1963–1991), v ol. 18, с. 227.
[5] Диксон, Изобретение альтруизма , стр. 202–206.
[6] Herbert Spencer, The Data of Ethics (Лондон: Williams and Norgate, 1879), стр. 201–202; см. также Диксон, 9 лет0068 Изобретение альтруизма , глава 5.
[7] Ричард Докинз, Эгоистичный ген , новое издание (Оксфорд: издательство Оксфордского университета, 1989), стр. 3, 200–201; оригинальная публикация 1976 г.
[8] Ричард Докинз, The God Delusion (Лондон: Bantam Press, 2006), с. 253.
Дополнительная литература
Хелена Кронин, Муравей и павлин: альтруизм и сексуальный отбор от Дарвина до наших дней (Кембридж: Cambridge University Press, 1991).
Томас Диксон, Изобретение альтруизма: создание моральных смыслов в викторианской Британии (Оксфорд: Издательство Оксфордского университета для Британской академии, 2008).
