Деструктивные теории: понять и обезвредить / Идеи и люди / Независимая газета

Содержание

понять и обезвредить / Идеи и люди / Независимая газета

Сила против слабости, даже убожества. Искушение. Кадр из телесериала «Преступление и наказание». 2007

Какая самая большая опасность исходит для человека на планете Земля? С моей точки зрения, ответ однозначен: для человека самую большую опасность представляет сам человек. В нем заложены деструктивные силы гигантского масштаба. К этой опасности тесно примыкает другая опасность: нежелание человека лучше знать самого себя и тем самым лучше понимать природу и размер этого явления. Более того, в нем заложено стремление игнорировать его, а подчас и хуже – идеализировать и пестовать, превращать деструктивность в нечто положительное и созидательное. Большинству людей, в том числе и тем, которые вершат судьбами мира, эта тема либо неинтересна, либо они сознательно не желают о ней ничего слышать. А часто используют деструктивные силы для своих политических целей.

Банальное зло

Человечество всякий раз, сталкиваясь с деструктивными силами, приходит в изумление. Оно до сих пор не понимает до конца ни происхождение большого террора в СССР, ни падения Германии в кровавую пропасть национал-социализма. Вопрос, как одна из самых культурных стран мира превратилась в страшного мирового палача и монстра, так и не получил внятного ответа. Последние события – появление ИГ с культивированием самых зверских проявлений человеческой натуры – тоже до конца остается непонятным.

Автором, который пытался проникнуть в природу зла, была Ханна Арендт. По ее мнению, в новейшее время главная опасность грозит мировой цивилизации не извне (то есть от природных катаклизмов или «внешнего варварства»), а изнутри, так как XX век показал, что мировая цивилизация может порождать варварство из себя самой. Одно из явлений, давшее непосредственный толчок зарождению тоталитарных движений, – появление в XX веке феномена «массы».

«Падение охранительных стен между классами превратило сонное большинство, стоящее за всеми партиями, в одну громадную, неорганизованную, бесструктурную массу озлобленных индивидов… Они не нуждались в опровержении аргументации противников и последовательно предпочитали методы, которые кончались смертью, а не обращением в новую веру, сулили террор, а не переубеждение», – писала Арендт.

Однако, как мне кажется, она была не совсем права. В ХХ веке масса породила не сами деструктивные и злые силы, а лишь многократно увеличила масштаб их проявления. Ничего принципиально нового в этом плане ушедшее столетие не принесло, просто невероятно расширились технические возможности и способность идеологий мобилизовывать огромное количество людей под свои знамена, толкать их на совершение самых ужасных деяний.

Все то же самое было много раз и раньше. Деструктивные силы внутри человека не исчезают и даже не убывают, остаются неизменными, словно неприкосновенный запас.

Меняется лишь внешняя среда, которая способствуют либо их мощному выбросу, либо отправке на временный постой в бессознательное. Но они как были, так и есть, никуда не уходят, а ждут удобного случая, дабы показать себя во всем своем кошмарном блеске.

И рано или поздно этот случай появляется. Причем не стоит сводить действие деструктивных сил исключительно к политическим катаклизмам, войнам, репрессиям: ведь в каждом из нас эти силы проявляются постоянно, пусть еле заметно, но каждый день. Просто мы не обращаем на них внимания, и однажды они захватывают нас целиком. Это та опасность, которая присутствует постоянно. И в мире совсем немного людей, кто ее осознают.

Одним их них был Федор Достоевский. По большому счету, все его творчество посвящено теме деструктивных сил в человеке и обществе. При этом он понимал умом или интуицией разность их проявления. Он предложил несколько моделей деструкции едва ли не на любой вкус, от индивидуального до общественного.

Начал он с романа «Преступление и наказание». Главная в нем тема с точки зрения анализа деструктивных сил – вседозволенность. Мысль героя проста: если я велик, то имею право на все, особенно по отношению к тому, кто ниже меня в своем развитии. Другое дело, что автора произведения больше волновал другой вопрос: о духовном преобразовании героя, которое по его воле и свершилось. Но это уже чистая литература, в жизни чаще всего все иначе. Вседозволенность – это ворота для прохода деструктивных сил к активной зоне реактора души человека.

Литературный образ Родиона Раскольникова через много лет в некоторой своей части воплотился в реальном образе Эйхмана, который, по свидетельству Ханны Арендт, вовсе не был чудовищем или какой-то психопатологической личностью. Он был ужасно, невероятно нормальным человеком, а его действия, обернувшиеся гибелью тысяч и тысяч людей, стали следствием желания хорошо сделать свою работу. В данном случае тот факт, что эта работа заключалась в организации массовых убийств, имел второстепенное значение.

Вседозволенность позволила этому палачу обрекать на смерть миллионы, хотя, возможно, лично ему это и не надо было, он не испытывал от своих действий садистского наслаждения. В других обстоятельствах он бы обошелся более простым занятием, стал бы хорошим врачом и милым человеком.

Банальность зла состоит в том, что Эйхман и такие, как он, одинаково безучастно относились к злу и к добру. Выбор делали не они, а за них, они лишь подчинялись и использовали обстоятельства себе на пользу.

Роман «Братья Карамазовы» стал в каком-то смысле пособием по проявлению деструктивных сил в разных типах человеческой породы. Иван Карамазов – теоретик деструктивизма, его главная идея – если Бога нет, то все позволено – в той или иной интерпретации будет использована еще много раз. Самый яркий пример применения этого тезиса – большевизм. Теории обоснования и использования деструктивных сил в ХХ веке станут как мировым интеллектуальным дискурсом, так и вытекающей из него разнообразной практикой.

Иной вид деструктивизма в романе Достоевского у Дмитрия. Его слова «тут дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей» объясняют, почему миллионы вроде бы неплохих людей оказались и оказываются в конечном итоге в зависимости от разрушительных тенденций. Дмитрий ощущает опасность, исходящую от самого себя, но сладострастие и необузданность подчиняют его натуру, заставляют пренебрегать этим ощущением.

Отец братьев, Федор Карамазов, в отличие от сына Дмитрия, чистый образец деструктивности. У него нет никаких положительных качеств, нет раскаяния в том, что он вытворяет. Он целиком во власти этих сил. И готов ради них пожертвовать всем, чем угодно, вплоть до чувства отцовства. Федора Карамазова можно назвать типичным представителем деструктивизма; именно подчинение жизни своим желаниям является одним из его источников.

И, наконец, образ повара Смердякова – образ народного представителя деструктивных сил, которые напрямую воспринимают слова своего начальства и без раздумий делают то, что им говорят. Смердяков прототип тех миллионов убийц, которые без видимых причин станут убивать в невиданных масштабах себе подобных.

Отдельно стоит остановиться на поэме Ивана «Великий инквизитор», действие которой происходит в XVI столетии в испанском городе Севилья, где накануне была сожжена большая группа еретиков. В свое время явление Иисуса стало ответом на огромный и беспредельный деструктивизм иудаизма, попыткой очеловечить эту религию. И вот прошло пятнадцать веков, попытка полностью провалилась. Кардинал, по сути дела, объявляет узнику войну, и деструктивные силы, которые он представляет, не желают иметь ничего общего с сыном Божьим. Как и все диктаторы, священник проводит мысль о том, что человеку не нужна свобода, он вполне счастлив, когда подчиняется. Но именно отказ от свободы – главный промоутер деструктивных сил в человеке.

Штирлиц, по легенде, немец

Наличие деструктивных сил в человеке заставляло многих задуматься о том, как если не устранить их из его души, то хотя бы надежно заблокировать.

После того как началась эра просвещения, основное упование было связано с развитием культуры и просветительства. Априори считалось, что образованная, культурная личность не может быть деструктивной по определению.

ХХ век полностью опроверг этот тезис, он наглядно продемонстрировал, что культура и просвещение не являются автоматическим шлагбаумом для самых страшных, жестоких и низменных (подчас утонченно низменных) проявлений человеческой натуры.

Самой яркой иллюстрацией этого тезиса стала нацистская Германия. СССР по уровню жестокости, репрессий вряд ли уступал ей, но Советский Союз даже самими советскими людьми и его руководством признавался более культурно отсталым государством.

Очень ярко и наглядно этот взгляд проявился в советском и российском кинематографе. В огромном количестве фильмов про войну прослеживается одна четкая линия: немцы – культурная нация с точки зрения как просвещения, так и быта. И режиссеры с большим удовольствием это показывали.

Но культура этих людей не мешает им совершать ужасные поступки. Скорей даже культура служит дополнительным обвинением в совершении ими преступлений.

Апофеозом такого взгляда стал культовый советский сериал «Семнадцать мгновений весны». В нем Германия и немцы показаны как высококультурная, высокоорганизованная нация с великолепным на зависть советским телезрителям налаженным бытом. В каком-то смысле на бессознательном уровне был продемонстрирован образец для подражания. В конце войны, в период бесконечных бомбежек, показанные в фильме бытовые условия на порядок превосходили аналогичные советские бытовые условия 1973 года, когда картина впервые демонстрировалась по телевидению. Главный герой, советский разведчик Исаев–Штирлиц, на самом деле представляет собой образ идеального немца – результат долгой немецкой культурной традиции и отбора, которым бесконечно любуются авторы фильма. Да и все остальные выведенные в фильме немцы, пусть с разными допусками, но культурные люди: хорошо образованные, с прекрасными манерами, великолепно одетые, с культурной речью.

Но это совсем не мешает творить им страшные деяния. Более того, в их исполнении они приобретают некий утонченный, а оттого еще более ужасный характер.

А вот сталинские палачи и садисты чаще всего показываются в наших фильмах в виде грубых, малокультурных людей. Если на парад образов немцев в «Семнадцати мгновениях весны», да и в других фильмах смотреть интересно и приятно, им даже хочется в чем-то подражать, то их коллеги из советских застенков и спецслужб такие эмоции не порождают. (Я имею в виду отрицательных героев; наш кинематограф породил много образов положительных сотрудников спецслужб. Но это уже кино совсем про другое.)

Деструктивные силы – это могучий рычаг политической борьбы. У них есть одна особенность – они очень податливы для подчинения идеологии или религии. В этом случае они становятся массовой силой, способны по-настоящему на великие деяния. Можно вспомнить религиозные мобилизации иудаизма, христианства, ислама, индуизма, а также большевизма, фашизма, нацизма и многих других подобных идей.

И вот что очень важно: деструктивность всегда стремится найти для себя некое идеологическое обоснование и оправдание. Она не любит одиночества, индивидуализма, ей требуется нечто такое, что позволит превратиться в нечто почтенное, общепризнанное с точки зрения государственной или общественной легитимности.

Величие цели и масштаб зла

Деструктивная идеология обычно рядится в одежду гуманистических идей, которые ставят себе целью как минимум всеобщее счастье. Именно высокая общечеловеческая и обязательно недостижимая задача является лучшим оправданием для выхода из душевного заточения деструктивных сил.

Например, большевики, которые без устали провозглашали демократические и гуманистические идеалы, сами себя называли борцами за демократию и справедливость, едва ли не на второй день прихода к власти отбросили эту демагогию. И начали 70-летний террор против собственного народа, а заодно и многих других, которых удалось втянуть разными путями в свою орбиту. Если почитать произведения Ленина, написанные после 1917 года, то видно, с каким удовольствием, упоением он писал про насилие пролетарского государства. Да, это соответствовало теории марксизма, а вождь всю жизнь, как петух гребнем, гордился тем, что он марксист. Но ведь и марксизм он выбрал не случайно, так как там много внимания уделяется принуждению, насильственным методам захвата и удержания власти. Ленин большую часть жизни мечтал об этом. И когда мечта осуществилась, он с неистовым энтузиазмом приступил к ее реализации.

Но если бы речь шла только о нем… «Заслуга» Ленина перед мировым деструктивизмом состоит в том, что он теоретически обосновал и затем практически показал, как надо действовать. Он открыл гигантский канал выброса деструктивных сил, продемонстрировал, как им следует пользоваться, как объединять усилия с целью многократного их усиления. Его последователи во всем мире почти весь ХХ век использовали его достижения, расширяли и интерпретировали по-своему эти возможности. В качестве примера можно привести культурную революцию в Китае (согласно имеющимся источникам, во время нее пострадали до 100 млн человек), бойню в Камбодже (Кампучии), когда было уничтожено свыше 2 млн человек. Продолжать можно еще очень долго.

Разумеется, Ленин и его последователи – далеко не единственные адепты деструктивизма. Они были и есть в любом социальном слое. Вообще идеи крайне опасны, когда они безраздельно овладевают людьми, особенно массами. Это верный признак возможности выхода на поверхность лавы деструктивных сил.

Это не означает, что идеи не нужны или вредны; без них человечество не способно развиваться. Главное в другом: не идеи должны овладевать человеком, а человек – идеями. Он должен их контролировать, проверять на деструктивность, блокировать или даже отказываться от них, если они грозят выйти из подчинения. Это непросто, но это свидетельство зрелости ума и души.

В современной России деструктивные силы явно выходят из-под контроля – не без помощи нынешней власти. Более того, она их направляет в определенные стороны. Однако всегда существует некая условная точка, когда теряется управление процессом. И те, кто им руководит, становятся его жертвами. В истории так бывало неоднократно. Особенно вероятен такой вариант развития событий, когда существуют общественные настроения, способствующие выходу деструктивности на поверхность. Например, комплекс национального поражения или утраты имперского статуса. Если культивировать их, то отклик на эти усилия может быть гораздо более мощным, чем изначально предполагали инициаторы этого процесса.

Если правящий режим разжигает ненависть граждан, то в какой-то момент может быть даже уже неважно, против кого она направлена. Политические цели, ради которых все это было затеяно, могут уйти или кардинально поменяться, но сами деструктивные чувства останутся. И станут искать выход. И тогда может произойти все что угодно.

Кто сеет ветер, пожинает бурю.

Профилактика деструктивных проявлений конфессиональных отношений в образовательной среде

%PDF-1. 7 % 1 0 obj > /Metadata 4 0 R /ViewerPreferences 5 0 R >> endobj 6 0 obj /Title >> endobj 2 0 obj > endobj 3 0 obj > endobj 4 0 obj > stream

Профилактика деструктивных проявлений конфессиональных отношений в образовательной среде

Грехова Н. В.1.72018-04-20T11:44:05+00:002018-04-20T11:44:05+00:00 endstream endobj 5 0 obj > endobj 7 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] /XObject > >> /MediaBox [0 0 595.

32 841.92] /Contents [120 0 R 121 0 R 122 0 R] /Group > /Tabs /S /StructParents 0 /Annots [123 0 R] >> endobj 8 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 125 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 1 >> endobj 9 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 126 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 2 >> endobj 10 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 127 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 3 >> endobj 11 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 129 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 4 >> endobj 12 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 130 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 6 >> endobj 13 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.

32 841.92] /Contents 131 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 7 >> endobj 14 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /Annots [132 0 R] /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 133 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 5 >> endobj 15 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /Annots [134 0 R] /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 135 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 9 >> endobj 16 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 136 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 11 >> endobj 17 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 137 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 12 >> endobj 18 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 138 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 13 >> endobj 19 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.

32 841.92] /Contents 139 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 14 >> endobj 20 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 140 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 15 >> endobj 21 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 141 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 16 >> endobj 22 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 142 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 17 >> endobj 23 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 143 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 18 >> endobj 24 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 144 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 19 >> endobj 25 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.

32 841.92] /Contents 145 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 21 >> endobj 26 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 146 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 20 >> endobj 27 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 147 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 22 >> endobj 28 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 148 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 23 >> endobj 29 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 149 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 24 >> endobj 30 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 150 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 25 >> endobj 31 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.

32 841.92] /Contents 151 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 26 >> endobj 32 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 152 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 27 >> endobj 33 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 153 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 28 >> endobj 34 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 154 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 29 >> endobj 35 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 155 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 30 >> endobj 36 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 156 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 31 >> endobj 37 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.

32 841.92] /Contents 157 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 32 >> endobj 38 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 158 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 33 >> endobj 39 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 159 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 34 >> endobj 40 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 160 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 35 >> endobj 41 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 161 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 36 >> endobj 42 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 162 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 37 >> endobj 43 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.

32 841.92] /Contents 163 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 38 >> endobj 44 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 164 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 39 >> endobj 45 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 165 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 40 >> endobj 46 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 166 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 41 >> endobj 47 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 167 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 42 >> endobj 48 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 168 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 43 >> endobj 49 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.

32 841.92] /Contents 169 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 44 >> endobj 50 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 170 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 45 >> endobj 51 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 171 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 46 >> endobj 52 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 172 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 47 >> endobj 53 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 173 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 48 >> endobj 54 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 174 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 49 >> endobj 55 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.

32 841.92] /Contents 175 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 50 >> endobj 56 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 176 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 51 >> endobj 57 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 177 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 52 >> endobj 58 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 178 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 53 >> endobj 59 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 179 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 54 >> endobj 60 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 180 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 55 >> endobj 61 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.

32 841.92] /Contents 181 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 56 >> endobj 62 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 182 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 57 >> endobj 63 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 183 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 58 >> endobj 64 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 184 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 59 >> endobj 65 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 185 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 60 >> endobj 66 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 186 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 61 >> endobj 67 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.

32 841.92] /Contents 187 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 62 >> endobj 68 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 188 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 63 >> endobj 69 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 189 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 64 >> endobj 70 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 190 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 65 >> endobj 71 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 191 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 66 >> endobj 72 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 192 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 67 >> endobj 73 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.

32 841.92] /Contents 193 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 68 >> endobj 74 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 194 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 69 >> endobj 75 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 195 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 70 >> endobj 76 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 196 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 71 >> endobj 77 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 197 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 72 >> endobj 78 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 198 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 73 >> endobj 79 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.

32 841.92] /Contents 199 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 74 >> endobj 80 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 200 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 75 >> endobj 81 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 201 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 76 >> endobj 82 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 202 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 77 >> endobj 83 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 203 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 78 >> endobj 84 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 204 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 79 >> endobj 85 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.

32 841.92] /Contents 205 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 80 >> endobj 86 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 206 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 81 >> endobj 87 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 207 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 82 >> endobj 88 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 208 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 83 >> endobj 89 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 209 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 84 >> endobj 90 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 210 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 85 >> endobj 91 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.

32 841.92] /Contents 211 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 86 >> endobj 92 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 212 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 87 >> endobj 93 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 213 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 88 >> endobj 94 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 214 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 89 >> endobj 95 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 215 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 90 >> endobj 96 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 216 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 91 >> endobj 97 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.

32 841.92] /Contents 217 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 92 >> endobj 98 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 218 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 93 >> endobj 99 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 219 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 94 >> endobj 100 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 220 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 95 >> endobj 101 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 221 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 96 >> endobj 102 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 222 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 97 >> endobj 103 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.

32 841.92] /Contents 223 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 98 >> endobj 104 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 224 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 99 >> endobj 105 0 obj > /ExtGState > /ProcSet [/PDF /Text /ImageB /ImageC /ImageI] >> /MediaBox [0 0 595.32 841.92] /Contents 225 0 R /Group > /Tabs /S /StructParents 100 >> endobj 106 0 obj > endobj 107 0 obj > endobj 108 0 obj > endobj 109 0 obj > endobj 110 0 obj > endobj 111 0 obj > endobj 112 0 obj > endobj 113 0 obj > endobj 114 0 obj > endobj 115 0 obj > endobj 116 0 obj > endobj 117 0 obj > endobj 118 0 obj > endobj 119 0 obj > stream x

Теория созидательного разрушения Шумпетера — Инженерия и государственная политика — Инженерный колледж

30 сентября 2019 г.

Автор Дэвид Адлер Дадлер (через) andrew. cmu.edu

Добро пожаловать в блог IRLE! Здесь мы осветим некоторые темы, связанные с чтениями перед семинаром в Аспене, который состоится всего через несколько недель. Сегодня я буду трубачом Шумпетера, говоря о теории созидательного разрушения Шумпетера (см.: «Шумпетер — капитализм, социализм и демократия», главы 7–8; «Маккроу о Шумпетере, инновациях и созидательном разрушении», 9).0003 подкаст EconTalk ).

Шумпетер утверждает в «Капитализме, социализме и демократии», что капитализм никогда не стоит на месте и всегда развивается, с появлением новых рынков и новых продуктов. Он, пожалуй, наиболее известен тем, что придумал фразу «созидательное разрушение», которая описывает процесс, в ходе которого новые инновации заменяют существующие, которые со временем устаревают. Например, в конце 1800-х и начале 1900-х годов постепенно улучшались перевозки лошадей и повозок. продолжали оставаться ценными, а инновации в багги и багги-хлыстах могли принести значительную цену на рынке. С появлением Ford Model T в 1908, однако, эти «технологии» были фактически вытеснены более совершенными инновациями. Со временем более новые и лучшие инновации будут продолжать вытеснять худшие, точно так же, как Модель Т вытеснила лошадь и повозку, а многочисленные итерации транспортных средств впоследствии вытеснили Модель Т и поколения ее преемников. Параллели на рынке электроэнергии легко увидеть, где мы видели, как первые паровые турбины заменялись, поколение за поколением, существующим парком электростанций комбинированного цикла, работающих на природном газе, солнечными панелями, ветряными электростанциями и так далее.

Теория созидательного разрушения Шумпетера тесно связана с его взглядом на важность экономического динамизма. Большинство экономических анализов выполняются в статическом смысле, когда экономист смотрит на мир в его текущем состоянии, чтобы оценить эффект, скажем, от введения новой политики. Хотя этот моментальный анализ часто может быть полезен, он также рискует скрыть важный вопрос: влияние политики на первоначальную паровую турбину может иметь эффекты (положительные и/или отрицательные), непредвиденные во время политики для будущих поколений. инновации в мире электроэнергетики.

Для регулятора важность динамизма поднимает ряд сложных вопросов. Как должна регулироваться новая технология? В качестве примера рассмотрим внедрение и интеграцию производства возобновляемой энергии и распределенных энергоресурсов. С одной стороны, регулирование, направленное на сохранение прибыли действующего коммунального предприятия и возмещение его инвестиций в существующие технологии (т. в минимум с точки зрения социальных затрат) технологий. С другой стороны, теория созидательного разрушения предполагает, что со временем более новая технология заменит и сделает устаревшим то, что мы сегодня считаем технологически передовым. Таким образом, регулирование, благоприятствующее новой технологии, может непредвиденным образом помешать следующим инновациям. Как мы идентифицируем изобретение, которое призвано сделать существующий флот устаревшим, а не поддерживать изобретение, которое на самом деле препятствует его замене более совершенными инновациями? Или, возможно, как нам разработать регулирование для поддержки новых технологий, не исключая инвестиций в инновации следующего поколения?

Я с нетерпением жду возможности услышать ваше мнение и обсудить с вами эту и другие темы в Аспене.

Самая разрушительная теория заговора в истории?

Daniel Kolitz

Опубликовано 12 июля 2021 г.

Комментарии (151)

Оповещения

Мы можем получать комиссию за ссылки на этой странице.

Иллюстрация: Benjamin Currie/Gizmodo

Не каждая теория заговора де-факто плоха. Против нас действительно сговариваются огромные силы с разной степенью намерения. Когда эти силы неправильно идентифицируются — когда вину возлагают на людей, столь же беспомощных, или на людей, которые полностью выдуманы, — ситуация может выйти из-под контроля. События 6 января — лишь один из примеров: в тот день погибло пять человек, а могло быть и больше. Но это был, конечно, не первый раз, когда мысли о заговоре прорвались насильственным путем. С самого начала существования этой страны мечты о параноидальной лихорадке регулярно приводили к поразительным актам террора, подчинения и т. д. Но какой конкретный заговор вызвал наибольшие разрушения? Какова самая разрушительная теория заговора в истории? Для Giz Asks на этой неделе мы обратились к ряду экспертов, чтобы выяснить это.

Дженнифер Райс

Адъюнкт-профессор писательского мастерства, риторики и цифровых медиа Университета Кентукки, автор книги «Ужасные архивы: теория заговора, риторика и доказательства» мы унаследовали многие наши заговоры от Европы — у нас были заговоры масонов, которые трансформировались в антикатолические заговоры, а затем заговоры иллюминатов, а затем, конечно, у нас было много антисемитских заговоров.

Для меня все эти заговоры представляют собой одно и то же повествование с разными персонажами, повторяющимися снова и снова: какая-то темная группа тайно управляет всеми аспектами нашей жизни, и мы не можем ее контролировать. Мы видим это снова с QAnon.

Что особенно разрушительно в этом повествовании, так это сообщение, которое оно посылает о бессилии. В некотором смысле это приводит к почти аполитичной ориентации: если действительно есть теневая группа людей, контролирующих каждый аспект нашей жизни, зачем вообще вмешиваться в местное самоуправление или голосовать, ведь это все равно уловка?

Для кого-то вроде меня, кто действительно верит, что у него есть обязанность выйти, проголосовать и участвовать в управлении государством, тревожно видеть, как все эти люди отказываются от этого и ищут альтернативную реальность. Они отказываются от власти, которая у них есть, чтобы что-то изменить.

На эту тему есть известное эссе Ричарда Хофштадтера «Параноидальный стиль в американской политике», и хотя оно было написано в 1963 году, оно дает действительно хорошее представление о том, почему американцы склонны к теориям заговора. Америка делает упор на менталитет «не наступай на меня», индивидуализм, который является отчетливо американским, и уродливая сторона этого заключается в том, что никто не собирается брать то, что принадлежит мне. И большая часть паранойи, которую мы видим, заключается в том, что кто-то что-то у нас забирает. Когда вы постоянно находитесь в положении маленького ребенка, пытающегося защитить свои вещи от других людей, это порождает особый вид паранойи.

«Для меня все эти заговоры представляют собой одно и то же повествование с разными персонажами, повторяющимися снова и снова: какая-то темная группа тайно управляет всеми аспектами нашей жизни, и мы не можем ее контролировать. Мы снова видим это с QAnon».
М Р.Х. Дентит
Автор книги Философия теорий заговора и редактор книги Серьезное отношение к теориям заговора
Великобритания) преследовали: все заявление о том, что «у нас есть доказательства, что у Ирака есть оружие массового уничтожения!» (также известная как теория ОМУ), которая использовалась еще в 2003 году в качестве оправдания вторжения в Ирак.
Давайте проясним: эти ОМП так и не были найдены, а свидетельства на местах от инспекторов ООН по оружию в то время указывали на то, что программы ОМУ, которые иракское правительство преследовало во время первой войны в Персидском заливе, были закрыты. Но кабинет президента Джорджа Буша-младшего (и премьер-министра Великобритании Тони Блэра) хотел найти причину, чтобы связать Ирак с терактами 11 сентября 2001 года, а также с различными опасениями по поводу сибирской язвы, которые произошли впоследствии, и поэтому они позволили своей администрации создать предлог для вторжения, основанный на надуманных, устаревших доказательствах, о которых им в то время говорили, что им не следует полагаться.
Теперь люди могут возразить, что это не теория заговора как таковая, потому что люди, выступавшие за вторжение, не участвовали в заговоре; их просто трагически дезинформировали или поддались политическому давлению, чтобы они согласились с оценкой разведки администрации Джорджа Буша-младшего. Но проблема в том, что так называемая «разведывательная оценка» существования этого оружия массового уничтожения подверглась уместной критике, и они были отвергнуты как простые «теории заговора» — тактика, которая продолжала использоваться даже тогда, когда стало ясно, так называемые «теоретики заговора» были правы. Все это привело к ряду катастрофических конфликтов на Ближнем Востоке, последствия которых мы наблюдаем и сегодня.
«Я исхожу из того, что я считаю самой последней разрушительной теорией заговора, которую преследовали США (и Великобритания): все заявления о том, что «у нас есть доказательства того, что у Ирака есть оружие массового уничтожения!» (также известная как теория ОМП), которая использовалась еще в 2003 году в качестве оправдания вторжения в Ирак».
Джозеф Пэрент
Профессор политологии Университета Нотр-Дам и соавтор с Джозефом Ускински книги American Conspiracy Theory
Теории заговора сторонников превосходства белой расы. Ни одна идея не убила больше людей и не разрушила больше жизней в этой стране, чем превосходство белых, и это распространяется на теории заговора. Есть варианты на эту тему, но в основном это вера в то, что темнокожие люди хуже и останутся такими, если только небольшие группы аморальных актеров не будут тайно работать над свержением естественного порядка. Конечно, антисемитские, антимасонские и антикоммунистические теории заговора также опасны, но трудно утверждать, что даже в совокупности они превзошли бы ущерб от превосходства белых. От опасений восстания рабов до аболиционистов до экономической конкуренции со стороны тех, кого считали более темными (включая группы, которые теперь считаются белыми, такие как ирландцы, итальянцы и восточноевропейцы) до иммигрантских «вторжений», ничто не заставляло американцев причинять вред другим американцам и нарушать права человека. совсем как белое превосходство. Однако следует быть осторожным, обвиняя слишком много теорий заговора. Некоторые из них, хотя и ошибочные, оказываются полезными (прочтите Декларацию независимости), некоторые из них оказываются правильными (вспомните Уотергейт), и многие из них являются скорее оправданиями, чем причинами.
«Ни одна идея не убила больше людей и не разрушила больше жизней в этой стране, чем превосходство белых, и это распространяется на теории заговора».
Кэтрин Олмстед
Профессор истории Калифорнийского университета в Дэвисе и автор книги « настоящих врагов: теории заговора и американская демократия»
Не все теории заговора опасны. Если я верю, что Джона Кеннеди убили гигантские ящерицы, люди могут счесть меня немного сумасшедшим, но вероятность того, что я представляю угрозу для общества, мала. Однако некоторые теории заговора могут привести к насилию и даже смерти. Мы видели, как антисемитские теории заговора приводили, например, к массовым расстрелам в синагогах. И, к сожалению, растет популярность опасных теорий заговора.
Самая опасная теория заговора сегодня — и самая опасная в истории США — это QAnon. Согласно последним опросам, около 15 процентов американцев (почти 50 миллионов человек) являются его приверженцами. К тем, кто искренне верит в эту теорию, обычные правила политики неприменимы. Зачем вам заключать двухпартийные соглашения с тайной кликой педофилов, поедающих детей и поклоняющихся сатане? Почему вы признали, что их партия победила на выборах? Невозможно вести переговоры с абсолютным злом. Я глубоко обеспокоен тем, что теория QAnon приведет к большему насилию, большему количеству убийств и, возможно, к большему количеству попыток переворотов против демократии.
«Я глубоко обеспокоен тем, что теория QAnon приведет к большему насилию, большему количеству убийств и, возможно, к новым попыткам переворота против демократии».
Дэвид Г. Робертсон
Преподаватель религиоведения Открытого университета, чьи исследования сосредоточены, среди прочего, на теориях заговора
Есть веские доказательства того, что самой разрушительной теорией заговора в американской истории был Сатанинский ритуал. Страх жестокого обращения 1980-х и 90-х годов. Мы не склонны думать об этом как о теории заговора, потому что она была принята и продвигалась многими авторитетными институтами — научными кругами, полицией, правительством и церквями. Но во всех других отношениях это предвосхищает большие повествования о заговоре 21-го века — тайную сеть жестоких по отношению к детям сатанистов, стремящихся подорвать (белый, протестантский) американский образ жизни. Бесчисленные обвинения и судебные процессы, ни один из которых не привел к прочным обвинительным приговорам, стоили сотни миллионов долларов. Бесчисленное количество детей получили травмы во имя их собственной защиты. Нормализация культуры страха и поддержка правых евангелистов. И это никогда не исчезало. Без страха перед сатанинским ритуальным насилием у вас не было бы PizzaGate, QAnon и штурма Капитолия 6 января 2021 года. Какими бы экстремальными они ни были, они не появились из ниоткуда.
«Без страха перед сатанинским ритуальным насилием у вас не будет PizzaGate, QAnon и штурма Капитолия 6 января 2021 года».
Кристин Колдуэлл Эймс
Профессор истории Университета Южной Каролины
Эта теория заговора дважды появлялась в американской истории с интервалом в триста лет: Салемский суд над ведьмами в 1692 году и дела о сатанинском ритуальном насилии в 1980-е годы.
Панический рассказ был идентичен. Заговор невинно выглядящих людей — доверенных соседей, части общества — состоит в нечестивом союзе с Дьяволом. Они тайно поклоняются ему и в его служении физически вредят другим. Свидетельства страдающих детей могут раскрыть эти дьявольские действия, и их показания исключительно надежны. Государство должно искоренить и наказать этот сатанинский заговор. Даже некоторые детали остались прежними: полеты, встречи в монастырях, физические изменения, бросавшие вызов природе.
В Салеме 19 человек были повешены до смерти, еще более сотни арестованы. Случаи сатанинского ритуального насилия были направлены против отдельных лиц, детских садов и дошкольных учреждений, наиболее известным из которых является дошкольное учреждение McMartin в Калифорнии. Людей сажали в тюрьму, иногда на десятилетия.
Что делает эту теорию заговора такой разрушительной, так это ее приспособляемость. Страх перед дьяволопоклонническими шабашами пришел сюда из Британии и Европы, где «ведьминское безумие» развилось из средневекового страха перед тайными еврейскими заговорами и детоубийственными ведьмами, собирающимися на ночные «шабаши». Тем не менее, он процветал в совершенно ином американском контексте. Салем принадлежал английской провинции Массачусетс-Бей, основанной всего за 60 с лишним лет до испытаний пуритан, стремящихся создать идеальную христианскую теократию. В то время как христианство было демографически доминирующим в 19В Америке 80-х годов случаи сатанинского ритуального насилия происходили в светской, разнообразной, промышленно развитой, независимой республике, которая юридически закрепила свободу вероисповедания.
Что также вредно, так это то, что обе паники заговора действовали в рамках закона, рациональности, опыта и расследования. Салемские ведьмы были осуждены магистратами и судьями, некоторые из которых учились в Гарварде, в официальном суде. В делах SRA пуританская элита была заменена окружными прокурорами, терапевтами, медицинскими работниками, защитниками детей и социальными работниками. Насилие по заговору не обязательно вылетает из окна.
Оба показывают, как ДНК Америки, все еще проникнутая ее утопическим видением, приветствует свои неудачи, обнаруживая зло, явно замышляющее против ее совершенства.
«Что делает эту теорию заговора такой разрушительной, так это ее адаптируемость. Страх перед дьяволопоклонническими шабашами пришел сюда из Британии и Европы, где «ведьминское безумие» развилось из средневекового страха перед тайными еврейскими заговорами и ведьмами, убивающими младенцев, собирающимися по ночам в «шабаши». ”
Сара Липтон
Профессор и заместитель заведующего кафедрой истории Университета Стоуни-Брук
Я бы сказал, что самая разрушительная теория заговора в истории США — это повторяющееся, постоянно меняющееся утверждение о том, что иммигранты вступают в сговор со своими странами или культурами происхождения против США. Эта паранойя приводила в разные периоды истории США к нетерпимости и дискриминации в отношении американцев китайского происхождения в XIX веке (китайская резня 1871 года в Лос-Анджелесе), американцев немецкого происхождения (во время Первой мировой войны), американцев-католиков (в различные пунктов), против американцев японского происхождения (ужасные интернирования во время Второй мировой войны), против американцев еврейского происхождения (опять же, в разные периоды, особенно после создания Государства Израиль), против американцев-мусульман (после 9/11), против американцев азиатского происхождения сегодня (в связи с COVID-19).
Это не одна из самых впечатляющих или «привлекательных» теорий заговора, и, возможно, она кажется слишком зачаточной, чтобы ее можно было квалифицировать, но образ мышления, в основном основанный на предрассудках и лишенный каких-либо доказательств (действительно, игнорирование веских доказательств лояльности к США среди этих групп населения), было ужасно разрушительным.
«Я бы сказал, что самая разрушительная теория заговора в истории США — это повторяющееся, постоянно меняющееся утверждение о том, что иммигранты вступают в сговор со своими странами или культурами происхождения против Соединенных Штатов».
Профессор американских исследований Манчестерского университета (Великобритания), автор книги Культура заговора: от убийства Кеннеди до «Секретных материалов», и соредактор с Майклом Баттером книги The Routledge Handbook of Теории заговора.
Теории заговора долгое время играли важную роль в истории США. Как только вы выходите за пределы знаменитых начальных абзацев Декларации независимости, например, появляется длинный список обвинений, которые британский король замышляет против американских колонистов. Обе стороны в преддверии Гражданской войны рассматривали своих противников через призму заговора, и в девятнадцатом веке также наблюдалась череда нативистских политических движений, которые делали уязвимые меньшинства и аутсайдеров козлами отпущения. С точки зрения нанесенного ущерба, эти эпизоды заговора, вероятно, оказали самое продолжительное и разрушительное влияние на историю США.
Но идея «теории заговора» как узнаваемого — и сомнительного — способа интерпретации текущих событий на самом деле восходит к 1950-м годам. Различные академические социологи и историки начали беспокоиться о подъеме правого популизма в сочетании с убеждением, что история возникает в результате сложного взаимодействия индивидуальных намерений и крупных социальных сил. До двадцатого века было вполне обычным — даже изощренным — понимать работу политики с точки зрения скрытых планов, коварных фракций и гнусных заговоров. Поэтому мы могли бы подумать, что справедливо рассматривать случаи причинения вреда теориями заговора, когда люди (так гласит аргумент) должны были знать лучше. По большей части теории заговора в последние десятилетия имели тенденцию быть менее последовательными.
С точки зрения популярности веры, теории заговора об убийстве Кеннеди, например, достигли своего пика в 1990-х годах, когда примерно три четверти американцев верили в ту или иную теорию. Но помимо кампании (после фильма об Оливере Стоуне), направленной на то, чтобы заставить власти обнародовать все оставшиеся файлы, теории заговора об убийстве Джона Кеннеди никогда не имели большого эффекта, и то же самое можно сказать о других популярных теориях, таких как правда об 11 сентября. Движение, или идея о том, что высадка на Луну была мистификацией.
Если мы концентрируемся на вреде, причиняемом обманчивым, заговорщическим мировоззрением, нам следует вместо этого обратить внимание на рост антисемитизма в 1930-х годах и «красные страхи» 1910-х и 1950-х годов.