Эдипов труд: Эдипов труд – Газета Коммерсантъ № 70 (3646) от 25.04.2007

Эдипов труд – Газета Коммерсантъ № 70 (3646) от 25.04.2007

1K 2 мин. …

концерт опера

В Большом зале консерватории прошло центральное событие нынешнего Пасхального фестиваля — концертное исполнение оперы-оратории Игоря Стравинского «Царь Эдип» под управлением Валерия Гергиева. Это сочинение, прозвучавшее во втором отделении концерта, дополняли еще несколько вещей Стравинского: кантата «Звездоликий», Концерт для фортепиано и духовых и Каприччо для фортепиано и оркестра.

Рассказывает СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.

Хотя оркестр Мариинского театра в симфонической программе фестиваля властвует бесспорно и безраздельно, это, конечно, вовсе не означает, что Валерий Гергиев и его музыканты все это время только на фестивале и трудятся. Перед нынешним концертом, в частности, шеф Мариинского театра со своими подопечными привычно сотворил очередные чудеса мобильности и неутомимости, представив в Лас-Пальмасе, что на Канарских островах, ни много ни мало все вагнеровское «Кольцо нибелунга». Практически с Канар музыканты и приехали в Большой зал консерватории, и нужно сразу сказать, что при такой диспозиции оркестр уверенно сохранял неплохую форму на протяжении всего концерта, завершившегося в самом начале двенадцатого.

Может быть, все-таки стоило при этом одним «Эдипом» и ограничиться. Однако Валерий Гергиев, сделавший Стравинского главной фигурой в репертуаре Пасхального фестиваля-2007, не пожелал упустить возможности представить и еще несколько раритетов от композитора.

Получилось странно. Небольшая кантата «Звездоликий» для мужского хора и оркестра (на стихи Константина Бальмонта), прозвучавшая сдержанно, но с неожиданной пряностью и внутренней напряженностью, оказалась буквально «зажатой» между двумя крупными сочинениями для фортепиано с оркестром. В логическом смысле удачи тут не получилось, да и в композиционном тоже — соотнесение кантаты с Концертом и Каприччо выглядело чересчур механическим. Особенно при фортепианном соло Александра Торадзе, обобщенно-громогласном, резком и прямолинейном: по-спортивному яростной динамичности было много, однако жаль, что иные ученые узоры письма Стравинского при этом «съедались». Старания оркестра делу не очень помогали, хотя в Каприччо он звучал местами на удивление театрально и красочно.

Впрочем, после этого несколько сумбурного предисловия «Царь Эдип» смотрелся работой особенно цельной и бескомпромиссной — благо для Мариинского театра эта опера-оратория, шедшая на тамошней сцене, вовсе не в новинку. Впечатление разбавлял разве что Алексей Емельянов, читавший дополняющий либретто пояснительный текст Кокто (по-русски, естественно) с наигранно-нравоучительными интонациями в духе «музыкально-литературной композиции» средней руки.

Вокальные работы солистов в целом были убедительны, и убедительны всерьез, хотя и не все справлялись без трудностей: так, неожиданно неровным получился Креонт у вообще-то первоклассного баса Михаила Петренко, да и во впечатляющей Иокасте Златы Булычевой все-таки хватало и неровности, и натуги. Зато превосходным был неумолимый и всезнающий Тиресий в исполнении баса Федора Кузнецова, ну а что касается партии самого царя-кровосмесителя, то здесь удача была совсем очевидной. Хотя и неожиданной: заболевшего Олега Балашова заменил молодой тенор Александр Тимченко, подкупавший чистым и звонким тембром, редким благородством манеры и хорошим вкусом. Концертное исполнение в этом случае эффектность «Эдипа» не очень умаляло, что, наверное, закономерно. Композитор, работавший с переведенным на латынь текстом Жана Кокто (восходящим, в свою очередь, к «Эдипу-царю» Софокла), думал не только о скупой на сцендействие античной трагедии, но и об ораториальных произведениях высокого барокко; строгий, суровый и величественный язык оперы-оратории к статичности концертной сцены в общем-то вполне подходит — а здесь вдобавок этому языку дали прозвучать в полную меру.

Вся лента

«Эдипов комплекс» и «Царь Эдип» Софокла (О некоторых психоаналитических интерпретациях древнегреческой трагедии)

Из полусотни поэтов, писавших и ставивших свои трагедии в V веке до н. э. на афинском театре Диониса, уже античные филологи выделили трех, наиболее выдающихся, – Эсхила, Софокла и Еврипида. В свою очередь вследствие определенным образом сложившихся читательских симпатий, потребностей школы, а отчасти и по воле случая, от общего числа трагедий, написанных этими драматургами, до нас дошла примерно одна восьмая их часть. Но и из этих трех десятков трагедий современный читатель, если он не испытывает особого интереса к древнегреческой мифологии и истории античного театра, а подчиняется только впечатлению, непосредственно производимому произведением искусства, выберет, наверное, не больше восьми – десяти пьес. И каковы бы ни были причины и результаты такого выбора, можно смело поручиться, что софокловский «Царь Эдип» окажется в числе наиболее известных и по заслугам наиболее прославленных трагедий древних авторов. Может быть, не случайно именно «Царь Эдип» стал одним из тех шедевров мирового театра, которые вскоре же после Октябрьской революции оказали огромное эмоциональное воздействие на массового зрителя, до тех пор, вероятно, даже не слышавшего имени ни Софокла, ни Эдипа.

В воспоминаниях нашего известного драматического актера Ю. Юрьева сохранился рассказ о постановке «Царя Эдипа» в мае 1918 года в петроградском цирке Чинизелли. Несмотря на то, что премьера трагедии состоялась в дни, первоначально отведенные для чемпионата французской борьбы, и часть собравшейся публики ждала выступления своих фаворитов-тяжеловесов, при первом же появлении Эдипа «все зрители, сидевшие сплошным кольцом вокруг толпы, изображавшей на арене жителей Кадма (древнее название Фив.  – В. Я.), зажили одной жизнью с нею, и так же, как она, с затаенным дыханием слушали слова Эдипа… Мощь, заложенная в трагедии, ее стихийная сила дали чувствовать себя с самого начала действия, – и не мудрено, что зритель сразу оказался во власти этой стихии, и эта стихия бурным потоком унесла всех за собой и закружила в водовороте совершавшихся в трагедии событий». Пораженный их величием и торжественностью, зритель, «невольно подчиняясь стихийной силе, заложенной в трагедии, всем своим существом отдавался ей и всецело был поглощен развертывавшимся действием»¹.

Многовековой успех «Царя Эдипа» у читателей и зрителей не раз заставлял теоретиков искусства задаваться вопросом о причинах столь сильного воздействия этой трагедии на аудиторию. В связи с этим нередко возникали размышления об эстетической природе древнегреческой трагедии вообще, поскольку «Царь Эдип» давно считается образцовым примером всего жанра. Одно из таких толкований, принадлежащее, кстати сказать, отнюдь не специалисту в области античной культуры или проблем эстетики, получило, тем не менее, за последние десятилетия настолько широкое распространение среди западноевропейской и американской интеллигенции, что оно заслуживает специального рассмотрения на страницах литературоведческого журнала. Речь идет о психоаналитической трактовке прославленной трагедии Софокла.

Было бы неверным считать, что психоаналитическое толкование процесса художественного творчества и других форм общественного сознания безоговорочно принимается всеми зарубежными антропологами, этнографами, литературоведами и психологами, – нередко достаточно авторитетные специалисты в этих областях выступают против односторонних, насильственных схем, в которые Фрейд и его последователи пытаются втиснуть все многообразие общественной деятельности как современного человека, так и его предков².

Тем не менее, как раз в сфере литературного творчества и литературоведения психоаналитические «модели» продолжают оказывать существенное влияние на западных исследователей. Советскому читателю достаточно вспомнить недавно переведенный у нас роман Айрис Мердок «Черный принц», где он найдет и традиционнейшую для психоанализа трактовку «Гамлета», и совершенно пародийную оценку главных героев этого романа устами невежественного «консультанта-психолога» Фрэнсиса Марло; здесь и влюбленность сыновей в матерей и одновременно ненависть к ним («обожаемой маме не прощается, что она спала с ненавистным папой»), и влюбленность дочерей в отцов, и «замещение» запретного объекта другим, и убеждение в том, что «художники по большей части – гомосексуалисты» и мазохисты, и так далее в том же роде. Все это было бы смешно, если бы психоанализ не оказывал серьезного влияния на интеллигенцию в Соединенных Штатах и в Западной Европе ³, претендуя на роль единственного научного течения, способного объяснить все тайны художественного творчества.

В этих условиях нельзя ограничиваться негодованием по поводу психоаналитических конструкций или ироническим пересказом откровений современных фрейдистов. Критику общеметодологических установок психоаналитиков целесообразно дополнить разбором их работ, в которых эти установки применяются к конкретным литературным произведениям. Ниже мы и остановимся на психоаналитической трактовке «Царя Эдипа» и попытаемся сначала показать несовместимость фрейдистских представлений об этой трагедии с подлинным содержанием литературного памятника, а затем дать свое объяснение мифа, послужившего основой для трагедии Софокла.

 

1

«Царь Эдип» Софокла оказался первым литературным произведением, к которому были приложены методы психоаналитического исследования, и сделал это сам Фрейд в известной работе «Толкование снов». Секрет эстетического воздействия прославленной трагедии на зрителей Фрейд видел в том, что в расследовании, проводимом героем Софокла, зритель находит постепенное разоблачение своего собственного подсознательного стремления к убийству отца и к соединению с матерью и, освобождаясь от тягостного, хотя ранее и не осознанного гнета этих преступных желаний, испытывает чувство разрядки и душевного очищения ⁴.

После Фрейда к «Царю Эдипу» многократно обращались едва ли не все ведущие представители психоанализа, включая О. Ранка, посвятившего объемистую монографию «мотиву инцеста» в художественной литературе, и Э. Фромма, отрицавшего, напротив, в мифе и трагедиях об Эдипе значение инцеста и сосредоточившего особое внимание на конфликте отца и сына⁵. Существует специальная библиография исследований «эдипова комплекса» в психоанализе ⁶, – правда, по утверждению самих психоаналитиков, далеко не полная и теперь, во всяком случае, устаревшая. За четверть века, прошедших после ее выхода в свет, появилось достаточно новых работ, чьи авторы считали своей задачей изучение в «эдиповской трилогии» тех моментов, которые до сих пор были недостаточно выявлены их предшественниками. Если эдипов комплекс, открытый Фрейдом, хоть в какой-то мере соотносился с содержанием трагедии Софокла, то нынешние психоаналитики этим не ограничиваются, «обнаруживая» в «Царе Эдипе»»невиданные» сексопатологические «глубины». Наиболее показательны в этом отношении работы одного из самых известных представителей современного фрейдизма Ж. Деверё и нью-йоркского психиатра М. Канцера. При этом следует иметь в виду, что система «доказательств» у психоаналитиков достаточно однотипна, и поэтому, ознакомившись с методологией двух авторов, мы получим довольно полное представление о подобной трактовке трагедии об Эдипе вообще.

И для Канцера, и для Деверё исходным моментом является, конечно, основной тезис фрейдизма о сущности эдипова комплекса: присущее якобы от рождения всякой мужской особи стремление к инцесту и отцеубийству вытесняется под влиянием общественных установлений в область подсознательного и находит выражение в мифе, в котором Эдип убивает Лаия и женится на Иокасте (невольно или сознательно, роли не играет), Впрочем, внимание современных психоаналитиков привлекает не столько основной «сюжет» эдипова комплекса, сколько «сопутствующие» ему обстоятельства.

Так, Канцер полагает, что особое значение для судьбы юноши Эдипа имела его встреча со Сфинкс, поскольку в облике этой женщины-чудовища с нижней половиной в виде львицы представлен «совмещенный образ родителей» Эдипа, «замаскированный гомосексуальный образ отца» и в то же время – «фаллическая мать»⁷, Убивая Сфинкс, Эдип преодолевает препятствия, стоявшие на пути его соединения «с сексуальным партнером», хотя тут же выясняется, что мать, к обладанию которой он так стремился, и есть, «несомненно (assuredly), полногрудая Сфинкс, хищная и устрашающая ниже талии». Затем, в финале «Царя Эдипа», якобы символически представлен половой акт, ибо спальня, в которую врывается царь, равнозначна материнскому чреву, а возвращение из нее слепого и беспомощного Эдипа – «очевидное изображение его возрождения». В то же время, вонзая себе в глаза острия застежек от платья Иокасты, так что кровь льется потоком, Эдип производит над собой символическую кастрацию.

Экономя время и терпение читателя, отметим только, что и в других трагедиях «эдиповского цикла» Канцер находит столь же «очевидную» символику: Антигона, сопровождающая изгнанного отца («Эдип в Колоне»), выступает для Эдипа в качестве «матери-дочери», а священный участок Евменид, куда они приходят, «символизирует ее гениталии» и т. д.⁸.

Таковы рассуждения Канцера. Ход мыслей Деверё несколько иной: он крайне озабочен розысками в истории того же персонажа… гомосексуальной «проблематики». Поэтому в статье «Почему Эдип убил Лаия»⁹ автор главное внимание уделяет «характеру». Лаия, который был известен в греческой мифологии как похититель юного Хрисиппа, сына царя Пелопа. Последний в гневе проклял растлителя своего первенца, и в осуществление этого проклятья Гера наслала на Фивы жестокую Сфинкс – таков был один из вариантов мифа, использованный для толкования эдипова комплекса уже Ранком, Привлекая к этому другой вариант, по которому не знающие друг друга Эдип и Лаий выступали как соперники за любовь Хрисиппа, Деверё делает вывод, что вражда между отцом и сыном «получает гомосексуальную мотивировку», Впрочем, еще более решительно, оказывается, поступает Эдип в том варианте мифа, где он снимает с убитого Лаия меч и пояс: лишая Лаия (хоть и убитого!) меча и снимая с него пояс, он превращает его в женщину, так как развязать на девушке пояс – значит сделать первый шаг к обладанию ею. Таким образом, извращенные наклонности не только Лаия, но и Эдипа считаются доказанными, и подлинным объектом любви Эдипа становится «великан-людоед» Лаий. Влечение же Эдипа к Иокасте «до известной степени мотивируется его стремлением избежать и одновременно косвенным образом удовлетворить его собственные садо-мазохистские и гомосексуальные желания», вызванные поведением его отца.

Сравнительно недавно Деверё вновь обратился к трагедии Софокла и выступил со статьей о самоослеплении Эдипа в специальном журнале ¹⁰, – факт сам по себе примечательный, поскольку показывает, что даже солидные издания по классической филологии, до недавних пор не принимавшие всерьез психоаналитические толкования, уступают теперь свои методологические позиции модному «учению». Правда, характер журнала наложил известный отпечаток и на статью Деверё, который пытается, по его словам, не покидать почву «чисто филологических данных», хотя в действительности достаточно часто их искажает. Приведем лишь несколько примеров. Так, Деверё утверждает, что мотив самоослепления Эдипа появляется впервые у Софокла; между тем об этом говорилось уже в фиванской трилогии Эсхила («Семеро против Фив», ст. 778 – 784), за сорок лет до «Царя Эдипа». Далее. Он считает, что ослепление детей Финея («Антигона», ст. 970 ел.) было совершено их собственным отцом, в то время как в тексте речь идет о преступлении их мачехи. Такое же безразличие к фактическим данным характерно и для предыдущей статьи Деверё («Why Oedipus killed Laius», p. 180). Здесь он, в частности, выражает абсолютную уверенность в том, что любой «интеллигентный грек, присутствовавший при представлении софокловской «Трилогии об Эдипе», конечно, знал о характере Лаия и его ранней истории». У нас нет оснований сомневаться в понятливости зрителей Софокла, но ни один из них не мог бы попасть на представление софокловской трилогии об Эдипе по той простой причине, что Софокл никогда такой трилогии не писал. То, что сейчас объединяется под условным названием «фиванской трилогии», состоит в действительности из трех совершенно отдельных трагедий, созданных с интервалом в восемнадцать – двадцать лет: «Антигона» написана, скорее всего, в 443 – 442 году, «Царь Эдип» – около 425 года, «Эдип в Колоне» – перед самой смертью Софокла, то есть около 406 года. Сводить их в некое целое и соединять свидетельства из одной трагедии с данными другой все равно, что следить за эволюцией образа Ивана Грозного от «Псковитянки» к «Царской невесте», где о нем только говорят другие. Главный персонаж уже упомянутого романа А. Мердок утверждал, что подсознание «только тем и занимается, что соединяет разных людей в один образ». Похоже, что по этому же пути идет и само психоаналитическое литературоведение…

Впрочем, вернемся к умозаключениям Деверё. Сводятся они к следующему. Ворвавшись во дворец, Эдип поступает не очень последовательно: ищет меч, но неизвестно, зачем он это делает; ослепляет себя, считая лишение зрения меньшим из двух зол (по сравнению со смертью?), но его объяснение не удовлетворяет хор, – словом, Эдип ведет себя так, как больные в припадке безумия. А если это доказано, то «его самоослепление, – подчеркивает Деверё, – не может быть принято только в прямом смысле:

1. Ю. Юрьев, Записки, «Искусство», Л.  – М. 1948, стр. 582 – 583.[↩]
2. См. переведенные на русский язык работы американского философа Гарри Уэллса: «Павлов и Фрейд», Изд. иностранной литературы, М. 1959, особенно стр. 461 – 512, 585 – 604; «Крах психоанализа. От Фрейда к Фромму», «Прогресс», М. 1968, стр. 45 – 47, 100 – 110; книгу австрийского ученого Вальтера Холличера «Человек и агрессия. З. Фрейд и К. Лоренц в свете марксизма», «Прогресс», М. 1975, а также труд французских специалистов К. Б. Клеман, П. Брюно и Л. Сэва «Марксистская критика психоанализа», М. 1976. О критике фрейдизма в зарубежной психологии, антропологии и этнографии см.: «Современная американская этнография», Изд. АН СССР, М. 1963, стр. 94 и сл.; С. Н. Артановский, Историческое единство человечества и взаимное влияние культур, «Просвещение», А. 1967, стр. 212 – 219.[↩]
3. Очень показательна в этом отношении восторженная характеристика личности и учения Фрейда в последней части трилогии Ст. Цвейга «Врачевание и психика» (Собр. соч. в 12-ти томах, т. XI, «Время», Л. 1932, стр. 253 – 350). Ср. с этим сделанные уже в наши дни высказывания А. Моравиа о влиянии на его творчество Психоанализа: «Альберто Моравиа в редакции журнала «Вопросы философии» (1972, N 7, стр. 145 – 150).[↩]
4. S. Freud, Cesammelte Werke, 4. Ausg., В. II – III, London, 1968, S. 267 – 271.[↩]
5. E. Fromm, The Oedipus Complex and the Oedipus Myth, см. сб.: «Twentieth Century Interpretations of Oedipus Rex», ed. by M. J. O’Brien, Prentice-Hall, 1968, p. 107 – 109.[↩]
6. P. Mullahy, Oedipus – Myth and Complex, N. Y. 1948.[↩]
7. M. Kanzer, The Oedipus Trilogy, всб.: «Hidden Paterns, Studies in psychoanalytic literary criticism», N. Y. – London, 1958, p. 68. Впервыестатьяопубликованавжурнале»Psychoanalytic Quarterly»в 1950 году[↩]
8. M. Kanzer, «The Passing of the Oedipus Complex» in Greek Drama, всб.: «Psychoanalysis and Literature», N. Y. 1964, p. 245, 247. Впервые статья опубликована в 1948 году, в «International Journal of Psychoanalysis», v. 29.[↩]
9. G. Devereux, Why Oedipus killed Laius, всб.: «Psychoanalysis and Literature», N. Y. 1964, p. 168 – 186. Впервыенапечатанов»International Journal of Psychoanalysis», v. 34 (1953).[↩]
10. G. Devereux, The Self-blinding of Oidipous in Sophokles: Oidipous Tyrannos, «Journal of Hellenic Studies», 93 (1973), p. 36 – 49.[↩]

Хотите продолжить чтение? Подпишитесь на полный доступ к архиву.

Уже подписаны? Авторизуйтесь для доступа к полному тексту.

ГудТерапи | Эдипов комплекс

• Главная >
• Блог GoodTherapy >
• Психопедия >
• Эдипов комплекс

Эдипов комплекс — это теория, первоначально постулированная Зигмундом Фрейдом, согласно которой сыновья проходят период развития, в течение которого они испытывают эротические чувства к своим матерям и чувства враждебности и соперничества к своим отцам.

Эдипов период
В психоаналитической теории эдипова фаза происходит во время фаллической стадии развития ребенка, обычно в возрасте от трех до пяти лет. Сторонники теории указывают на повышенную близость мальчиков к матери и стремление к положительному вниманию в сочетании с повышенным неповиновением отцу. В современной психологии развития большинство клиницистов считают, что в этот период дети все больше осознают пол.

История Эдипа
Эдипов комплекс назван в честь греческого мифа. В этом мифе мальчика по имени Эдип бросает отец, и его воспитывают приемные родители. Когда он становится взрослым, он едет в город, вступает в драку с мужчиной, который (по незнанию) является его биологическим отцом, а затем женится на жене этого человека — его биологической матери.

Научная достоверность эдипова комплекса

Эдипов комплекс — одна из самых широко известных теорий в психологии, а также одна из самых горячо обсуждаемых теорий. Современные психоаналитические теоретики принимают эту теорию в разной степени, но часто не понимают ее буквально. Они могут, например, использовать его как полезную линзу для понимания семейной динамики и гендерной осведомленности. Эффект Вестермарка, явление, при котором дети вырастают с сексуальным отвращением к братьям, сестрам и другим людям, с которыми они были в тесном контакте в детстве, использовался некоторыми клиницистами для подрыва научной обоснованности Эдипова комплекса. Несколько известных клиницистов, в том числе Карл Юнг, Отто Ранк и Мелани Кляйн, предложили изменения теории или альтернативные теории. Юнг, например, утверждал, что девочки переживают сходный период развития, в течение которого они испытывают сексуальное влечение к отцу и агрессию по отношению к матери. Эта теория получила название комплекса Электры.

Ссылки:

1. Американская психологическая ассоциация. Краткий словарь по психологии АПА . Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация, 2009 г. Печать.
2. Харвуд, Р., Миллер, С.А., и Васта, Р. (2008). Детская психология: Развитие в меняющемся обществе. Хобокен, Нью-Джерси: John Wiley & Sons.

Последнее обновление: 12.08.2015

Оставить комментарий

Что такое Эдипов комплекс и его общие симптомы?

Введение

Эдипов комплекс многие дети переживают в раннем детстве. Это теория, заимствованная у Зигмунда Фрейда, в которой обсуждается детская привязанность к родителю противоположного пола. В этом блоге рассказывается об Эдиповом комплексе, его стадиях, симптомах и примерах из реальной жизни. Продолжайте читать дальше, чтобы узнать больше!

Что такое Эдипов комплекс?

Эдипов комплекс — это концепция, разработанная Зигмундом Фрейдом. Это относится к эмоциям и чувствам детей по отношению к своим родителям, особенно к родителям противоположного пола. Термин происходит от пьесы «Царь Эдип», написанной Софоклом. В этой пьесе Эдип по незнанию убивает своего отца и женится на своей матери. Согласно Фрейду, все люди испытывают это в какой-то момент в детстве, но это проходит, прежде чем мы осознаем это для большинства из нас.

Хотя этот процесс в психоанализе считается нормальным, в нашем обществе он обычно очень вреден. Мы живем в культуре, которая обычно поощряет людей быть как можно более независимыми, создавая проблемы для детей, которые пытаются установить тесные связи со своими родителями. Чтобы дети не видели в своих родителях конкурентов за родительскую привязанность или внимание, их с раннего возраста учат, что эти чувства неприемлемы.

Что такое теория Фрейда об Эдиповом комплексе?

Понятие Эдипова комплекса в психоанализе описывает стремление ребенка к родителю противоположного пола и одновременное соперничество с родителем того же пола. Зигмунд Фрейд представил эту идею в своей книге «Толкование сновидений » (1899). Зигмунд Фрейд ввел эту концепцию и ввел термин Эдипов комплекс на основе греческой мифологии, убив своего отца и женившись на своей матери. Ребенок направляет эти чувства на своих родителей из-за бессознательного восприятия того, что они одного пола. Этот психологический конфликт у детей разрешается сам собой в возрасте от трех до шести лет.

Фрейд считал, что все дети испытывают сексуальные чувства к своим родителям противоположного пола. Таким образом, дети часто отождествляют себя с одним из родителей, а не с другим, завоевывая любовь или подражая этому родителю. Термин «комплекс Электры» для девочек; у мальчиков название комплекса «Эдип». Он также считал, что эти чувства подавляются как часть нормального сексуального развития, когда человек взрослеет.

Каковы стадии Эдипова комплекса?

Согласно Зигмунду Фрейду, существует пять стадий психосексуального развития, ведущих к Эдиповому комплексу:

1. Оральная стадия

На оральной стадии (от рождения до 18 месяцев) младенцы используют рот для исследования окружающего мира. Они используют свои десны для прорезывания зубов, а язык — для вкуса и прикосновения к различным предметам.

2. Анальная стадия

Дети учатся самостоятельности на анальной стадии (от 18 месяцев до 3 лет). На этом этапе они начинают приучать к туалету и учатся контролировать свой кишечник, и именно тогда дети начинают интересоваться имуществом и частной жизнью.

3. Фаллическая стадия

Фаллическая стадия является наиболее критической стадией психосексуального развития детей. Согласно Фрейду, Эдипов комплекс — это стадия психосексуального развития, через которую проходит большинство мужчин во время фаллической стадии в возрасте от 3 до 6 лет. . На этом этапе ребенок впадает в спячку, но испытывает здоровые чувства к противоположному полу.

5. Генитальная стадия

Генитальная стадия является последней стадией психосексуального развития. Эта стадия происходит в период полового созревания и приводит к активному сексуальному влечению к противоположному полу.

Каковы симптомы эдипова комплекса?

Немногие симптомы эдипова комплекса столь же сильны, как любовь ребенка к своим родителям. Если вы спросите ребенка, кто его любимый родитель, он, вероятно, ответит «мама» или «папа». Несмотря ни на что, дети, как правило, предпочитают одного родителя другому.

Одним из наиболее распространенных симптомов Эдипова комплекса является фантазия ребенка о любовной жизни его родителей. Например, дети часто ревнуют, потому что хотят внимания родителей. Таким образом, ребенок представляет, как родители проводили бы с ним время, если бы только родитель не должен был работать или рано возвращался с работы.

Некоторые другие распространенные симптомы Эдипова комплекса включают:

• Ревность к родителю-мужчине
• Ребенок настаивает на том, чтобы спать между родителями
• Желаемый родитель проявляет сильное собственничество (обычно родитель-женщина).
• Иррациональная ненависть к родителю-мужчине.
• Защитное отношение к родительнице.
• Влечение к пожилым людям.

Какие примеры эдипова комплекса встречаются в литературе?

Эдипов комплекс является нормальной частью развития. Тем не менее, это может стать проблемой, если ребенок испытывает гнев и ненависть к родителю противоположного пола и желает заменить их в структуре семьи. Этот комплекс проявляется во многих произведениях великой литературы, и в этом сегменте мы рассмотрим некоторые примеры.

• В «Царе Эдипе» Софокла Эдип по незнанию убивает своего отца Лая и женится на своей матери Иокасте. Затем он обнаруживает, что он их сын и король Фив.
• В «Гамлете» он мог говорить со своим отцом, который был призраком. Из-за своей одержимости матерью он был в ярости из-за брака матери с его дядей Клавдием.
• В пьесе О’Нила «Долгий день уходит в ночь», написанной Юджином Эдмундом и Мэри, оба страдали Эдиповым комплексом

Как помочь людям с Эдиповым комплексом?

Если у кого-то Эдипов комплекс, то он считает, что любовь — это форма соперничества, а агрессия и контроль — основа притяжения между мужчиной и женщиной.