Эмпиризм это в философии определение: Эмпиризм / Философский словарь

все дело в опыте! — Блог Викиум

Человеку может стукнуть в голову что угодно. Розовые слоны? Запросто. Летающие вилки? Легко! Умение ходить по воде? А почему бы и нет? Но только Его Величество Опыт со временем покажет, насколько верны все эти гипотезы. Он же может натолкнуть на выдвижение новых догадок. И это замечательно, на том и стоит развитие науки, техники, мышления.

Откуда взялся научный эмпиризм, и что это такое?

Суть эмпиризма

Он возник давно — в античности, когда зародились основополагающие науки — математика, физика, история, азы философии. Каждая из них изучала мир вокруг. И в каждой появлялись насущные вопросы о том, как же познавать истину. В итоге сформировались разные течения человеческой мысли — прагматизм, догматизм и эмпиризм.

Слово «эмпирика» происходит от древнегреческого «исследование, рассмотрение» — это все то, в основе чего лежит опыт. То есть для достижения конечных результатов нужна практика: главные методы эмпиризма — эксперименты.

Планомерно развивал направление эмпиризма и английский ученый Френсис Бэкон — он создал научный метод познания и первым изрек: «Знание — сила!» Бэкон ратовал за метод научной индукции — постепенное восхождение к знанию. Он считал, что опыт дает нам возможность предполагать нечто большее — подниматься на новую ступеньку познания. Но после этого мы должны спуститься и проверить, верны ли наши догадки, верно ли решены проблемы. Если да, то можно продолжать расширять свою гипотезу.

Основные понятия

Эмпиризм — это такая теория познания, которая считает лучшим средством получения знания опыт. А вот роль рациональных методов — теоретического изучения вопроса, разных расчетов «в голове», без практики, здесь явно занижается. Считается, что это слишком субъективные вещи.

Как работает эмпиризм? Тут все просто и логично: чтобы проявилась закономерность, нужно, чтобы несколько известных впечатлений повторились и сложились в ассоциацию представлений. А одно представление повлечет за собой другое.

При этом человек может уже родиться с неразрывными ассоциациями — генетическим опытом, который был накоплен предыдущими поколениями его предков.

Помимо биологических условий на формирование опыта влияют и социум, где развивается человек: культурные процессы и события, в которых он «варится», ускоряют образование новых познавательных процессов в сознании.

Эмпиричные формы

Их две, и они вытекают из разных трактовок термина «опыт».

* Имманентный эмпиризм — это совокупность попыток философов в самые разные эпохи объяснить суть познания через совокупности представлений и ощущений.

• Трансцендентный эмпиризм: его типичная форма — материализм. Материалисты считают, что истинная реальность — это самые разные комбинации частиц материи, которые движутся и взаимодействуют в пространстве. Это все — мир опыта. А все законы познания — результат взаимодействия организма человека с разными проявлениями окружающей среды.

Душа и эксперимент

Эмпиризм сильно повлиял на психологию — все началось с книги Вольфа «Эмпирическая психология» в 1732 году: автор предлагал изучать не абстрактные вопросы о бытии души, а фактические ее проявления, а также находил связи между психикой и физическими событиями.

Через полтора века, в 1879 году, ученый Вундт открыл первую лабораторию экспериментальной психологии. Здесь вовсю изучали ощущения, восприятие, внимание, чувства.

Затем возник психоанализ, гештальт-психология с ее исследованиями инсайтов, концепция безусловного и условного рефлексов Павлова и бихевиоризм.

Да, раньше психология нередко скатывалась мистицизм, но теперь успешно реализует принципы эмпиризма. Наука стала серьезной и точной, ее поддерживают нейробиология и новейшие методики исследования мозга.

В условиях нашего нового времени каждому человеку важно держать руку на пульсе собственного опыта: да, он не всегда позитивный, но в любом случае он необходим! Некоторые курсы Викиум особенно полезны для этого. Например, «Профайлинг» научит «читать людей» по невербальным нюансам, выявлять их скрытые намерения и даже прогнозировать действия — все это, конечно, на основе получения ценного опыта. Такое умение незаменимо как в профессиональной, так и в общественной и личной жизни.

Эмпиризм — Психологос

Эмпиризм — это направление в эпистемологии (гносеологии), согласно которому все знание возникает в результате чувственного восприятия и опирается на него. Эмпиризм можно противопоставить двум другим часто, хотя и не обязательно, связываемым между собой доктринам:

• нативизм, утверждающий, что некоторое знание дано нам от рождения;
• рационализм, утверждающий, что именно разум, а не чувственный опыт, дает нам самые верные основы знания.

Эти споры уходят корнями в V в. до н. э. Эмпиризм возник как реакция на рационализм, зарождение которого связано с именем Парменида, а дальнейшее развитие — с именем Платона. Сторонники рационализма проводили резкую границу между мнением, или ошибочным представлением, и знанием, или внешней (объективной) и доказуемой истиной. Они считали, что чувственный опыт дает людям только мнение об изменяющемся мире призраков (видимости или кажимости), а поскольку призраки могут вводить в заблуждение, нельзя полагаться на чувственное восприятие. Таким образом, рационалисты призывали совершенно не доверять чувствам и искать знания посредством разума. Мнение может быть верным, а может и не быть таковым, это зависит от случайного совпадения мнения и наблюдения; в отличие от мнения, знание должно быть доказуемо и объективно истинным, и только логика — разум — может обеспечить доказательство и дать уверенность. Рационалисты, как правило, считали также, что знания преимущественно даются людям от рождения, научение же представляет собой «извлечение на поверхность» того, что до поры до времени неявно присутствует в душе или в мозге.

С именем Эмпедокла связано возникновение другой философии эмпиризма, выразившего недоверие основной идее рационализма с его склонностью к причудливым метафизическим спекуляциям и попытавшегося показать, что наблюдение приводит к знанию. Сторонники эмпиризма в его крайнем проявлении утверждают, что наблюдение является единственным надежным источником знания. Если даже рационалист и отвергает опыт, долг эмпирика — доказать, что перцепция на самом деле являлась источником верного знания: чтобы подтвердить возможности перцепции, эмпирик должен изучить ее.

Здесь и начинается психология. Чтобы убедить нас в правильности собственной системы взглядов, эмпирик, подобный Эмпедоклу, должен объяснить нам, как «работает» восприятие, — а это, бесспорно, — сфера интересов психологии. Теории восприятия принадлежат к наиболее древним психологическим теориям, созданным для решения проблем философии. Эмпирики также не доверяют нативистским заявлениям рационалистов как апелляциям к миру непостижимого.

Современная философия относит начало дискуссии между сторонниками рационализма/нативизма и эмпириками к XVI в. и связывает ее с именами Рене Декарта, основателя современного рационализма, и Джона Локка, наиболее яркого представителя современного эмпиризма. Эмпиризм представлен двумя школами — умеренной и радикальной. Умеренный эмпирик соглашается с теми, кто считает, что источником всех идей является перцепция, однако допускает, что «аппарат разума», т. е. такие его функции как память, воображение и язык — даны человеку от рождения. Сторонники крайних взглядов, в том числе и Джон Стюарт Милль, не ограничиваются этим и утверждают, что результатом научения является не только то, над чем человек думает, но и то, как он думает, т.

е. сами мыслительные процессы.

Своеобразным синтезом идей рационализма и эмпиризма является философия Иммануила Канта, считавшего, что наука — высшая форма человеческого познания — начинается с опыта и с систематизации его результатов. Однако Кант полагал, что благодаря врожденным свойствам человеческого разума человеческого опыт неизбежно «принимает определенную форму», которая и становится источником упорядоченного явления, изучаемого наукой. Следовательно, наука базируется на логически доказуемом основании, присущем разуму от рождения, а потому предшествующему опыту.

В наше время споры между эмпиризмом и рационализмом фактически прекратились, уступив место более знакомой психологам дискуссии между нативизмом и эмпиризмом, или полемике о роли природы и воспитания в развитии. Хоть эмпиризм и является доминирующим философским учением, однако есть и исключения из этого общего правила. Например, Н. Хомский в своей работе «Картезианская лингвистика», бросая вызов эмпиризму бихевиористов, утверждает, что большую часть синтаксиса человек получает при рождении. Он основывает лингвистику на интуициях, а не на поведении, и рассматривает язык как логическую систему, практически не изменяющуюся под воздействием внешних стимулов.

ЭМПИРИЗМ — это… Что такое ЭМПИРИЗМ?

        (от греч. — опыт), направление в теории познания, признающее чувств. опыт источником знания и считающее, что содержание знания может быть представлено либо как описание этого опыта, либо сведено к нему. Э. близок сенсуализму. В противоположность рационализму в Э. рациональная познават. деятельность сводится к разного рода комбинациям того материала, который даётся в опыте, и толкуется как ничего не прибавляющая к содержанию знания.        В качестве целостной гносеологич. концепции Э. сформировался в 17—18 вв. Он выступал как материа-листич. Э., утверждавший, что чувств. опыт отражает в познании объективно существующие вещи (Ф. Бэкон, Гоббс, Локк, Кондильяк). В противоложность ему субъективноидеалистич. Э. признавал единств. реальностью субъективный опыт (Беркли, Юм). В бурж. философии 20 в. появляется сочетание идеалистич. Э. с онтологизмом, т. е. с определ. допущениями о реальности: фундаментальное для Э. понятие элементарных данных чувственности понимается как относящееся не к психич. переживаниям субъекта, а к некоторым объективно существующим чувств. Сущностям («нейтральные элементы» мира Маха, «чувств. данные» неореалистов, «сенсибилии» Рассела). Э. подобного типа сочетает в себе черты не только субъективного, но и объективного идеализма. Логич. Э. (логический позитивизм), разделяющий все осмысленные предложения на синтетические (эмпирические) и аналитические, утверждает, чтя первые могут быть редуцированы (сведены) посредством ряда логич. процедур к регистрации показаний чувств. опыта, и считает вторые бессодержательными.        Э. сталкивается с неразрешимыми трудностями выделения исходных компонентов опыта и реконструкции на этой основе всех видов и форм знания. Для объяснения реально совершающегося познават. процесса Э. вынужден выходить за пределы чувств. данных и рассматривать их наряду с характеристиками сознания (память, активная деятельность рассудка) и логич. операциями (индуктивное обобщение), обращаться к аппарату логики и математики для описания опытных данных в качестве средств построения теоретич. знания. Попытки сторонников Э. обосновать индукцию на чисто эмпирич. основе и представить логику и математику как простое индуктивное обобщение чувств. опыта потерпели провал.        Признавая чувств. опыт источником наших знаний, диалектич. материализм не сводит к не.му всё содержание знания и подчёркивает активную деятельность мышления. Чувств. опыт понимается в марксистской философии не как пассивное заиечатление воздействий внеш. мира, а как социально и культурно опосредованный познават. процесс активной деятельности субъекта. Диалектич. взаимосвязь чувств. и рационального познания — один из осн. принципов марксистской гносеологии.

        см. ст. Теория познания илит. к ней.

Эмпиризм и рационализм нового времени курсовая по философии

Челябинский юридический институт МВД России Курсовая работа по дисциплине «Философия» Эмпиризм и рационализм нового времени Выполнил: Проверил: Челябинск 2003 1 Содержание. 1 Введение……………………………………………………………………………………………………………………………. 3 2 1. Понятие, признаки и принципы эмпиризма и рационализма философии нового времени. Критерии истинности…………………………………………………………………………………………………………………………………… 5 3 2. Становление и источники эмпиризма и рационализма философии нового времени. …………. 8 4 3. Основные направления эмпиризма и рационализма философии нового времени. Проблемы познания. Противоречие между рационализмом и эмпиризмом философии нового времени…………….. 14 5 Заключение……………………………………………………………………………………………………………………….. 23 6 Список литературы……………………………………………………………………………………………………………. 25 2 1. Понятие, признаки и принципы эмпиризма и рационализма философии нового времени. Критерии истинности. Европейскую философию 17 века условно принято называть философией нового времени. Данный период отличается неравномерностью социального развития. Так, например, а Англии происходит буржуазная революция (1640–1688). Франция переживает период рассвета абсолютизма, а Италия вследствие победы контрреформации оказывается надолго отброшенной с переднего края общественного развития. Общее движение от феодализма к капитализму носило противоречивый характер и часто принимало драматические формы. Расхождение между силой власти, права и денег приводит к тому, что сами жизненные условия для человека становятся случайными. В силу всего перечисленного, философия Нового времени не является тематически и содержательно однородной, она представлена различными национальными школами и персоналиями. Но, несмотря на все различия, сущность философских устремлений у всех одна: доказать, что между фактическим и логическим положением дел существует принципиальное тождество. По вопросу о том, как реализуется это тождество, существую две философские традиции: эмпиризм и рационализм. Эмпиризм (от греч. empeiria – опыт) – направление в теории познания, которое все знания выводит из чувственно опыта (эмпирии). Признавая чувственный опыт единственным источником познания и критерием истины, эмпиризм рациональную познавательную деятельность сводит к разного рода комбинациям того материала, который поставляется опытом, и толкует эту деятельность как ничего не прибавляющую к содержанию знания. В 18 веке английская буржуазия достигла своих целей, практически закрепив свое экономическое господство. Это господство требовало политического оформления, закрепления консервативных тенденций и стабилизационных настроений. Традиционно носителем этих настроений и тенденций являлась религия, и поэтому обращение к ней стало естественным 5 шагом буржуазной идеологии. В философии это проявилось в распространении идеалистической философии. Она сыграла положительную роль в развитии эмпиризма, ибо все наработанное в эмпирической и деистической философии требовало проверки и обоснования через своеобразную «провокацию» идеалистическими аргументами. Рационализм (от лат. rationalis – разумный, ratio – разум) – совокупность философских направлений, признающих разум основой познания и поведения людей и полагающих, что разумность устройства, логический порядок вещей – это неотъемлемая, необходимая характеристика всего мироздания. Согласно рационалистическим учениям всеобщность и необходимость – логические признаки достоверного знания – не могут быть выведены из опыта и его обобщений; они могут быть почерпнуты только из самого ума, либо из понятий, присущих уму от рождения, либо из понятий, существующих только в виде задатков, предрасположений ума. Для рационализма разум – высший судия. Разум – критерий истины. Все должно быть подвергнуто критике и оценке разума: и религия, и законодательство, и сам разум. И только то имеет право на существование, что «может устоять перед свободным и открытым испытанием». Рационализм появляется как реакция на схоластический способ мышления, с его готовыми истинами и непререкаемыми «авторитетами». Рационализм делает ставку на человека, на его разум. Логика его проста и понятна. Человек существо разумное. Мир, окружающий его, тоже разумен, следовательно, разумный человек, познав разумный мир, может построить разумную жизнь. Основоположником этого направления является Р.Декарт. Основным признаком его рационализма можно считать выведение факта существования из факта мышления. Это выведение осуществляется с помощью операции дедукции из врожденных разуму идей. В состав врожденных идей Декарт включает: бытие Бога, существования понятия, свободу воли. Декарт уравнял все вещи мира перед человеческим интеллектом. Начала, или принципы, природы он перенес из объективного мира в человеческий 6 разум. Это позволило исключить природное неравенство вещей и применить к их познанию количественную характеристику, математические методы. Философское сознание 17 века во всем видит не согласие, единство, гармонию, но – противоречие, разорванность и противостояние духовного и материального, рационального и эмоционального, общественного и индивидуально-личностного. Мир воспринимается как нечто противостоящее человеку, отсюда – неизбежность размышлений не только о путях познания этого мира, но и собственных познавательных возможностях. Поэтому философия нового времени представляет собой процесс острых дискуссий и борьбы сенсуализма и рационализма, индуктивного и дедуктивного способов познания, столкновения эмоционального и рационального в осмыслении самой сущности человека. В конечном счете все эти споры приведут к формированию Кантом знаменитых антимоний. 7 рассматривающая чувства человека в качестве единственного источника знаний), отрицание свободы воли. В его философии наиболее ценным является учение о знаках, которое многие считают аналогом бэконовского учения об идолах познания. Знак есть то, чем обозначаются восприятия вещей. Он состоит из материала знака и значения знака. Гоббс различал такие виды знаков: сигналы; метки естественные и произвольные; собственно естественные знаки; собственно произвольные знаки; знаки в роли меток; знаки знаков. Главное в познании – не смешивать вещи с их знаками. Номинализм позиции Гоббса заключается в том, что он признавал за реально существующие только единичные вещи, а не их имена. Первичным являются телесные вещи, а познание начинается с ощущения единичных вещей. Другой английский мыслитель, Джон Локк (1632–1704 гг.), развивает традицию эмпиризма в рамках созданной им сенсуалистической теории познания, суть которой состоит в том, что человеческие чувства объявляются источником истинного знания. «В разуме нет ничего, чего первоначально не было бы в чувствах». Человеческую память Локк сравнивает с чистой доской, на которой в течении жизни наносятся письмена знаний. Никаких врожденных идей не существует. Опыт, из которого люди черпают знания, бывает внешний и внутренний. Объект внешнего опыта – внешний мир, а объект внутреннего опыта – деятельность самой души. Идеи, получаемые в результате знания, Локк делит на простые и сложные. Простые идеи при помощи одного чувства и отличаются простотой и ясностью. К ним относятся, к примеру, идеи тепла, света, черного и т.п. Простые идеи получаются пассивной деятельностью, называемой созерцанием. Сложные идеи получаются через сравнение, наблюдение, соединение простых идей. Локк различает три класса сложных вещей: модусы – второстепенные свойства бытия, присущие им лишь в некоторых состояниях; субстанции – нечто неизменное, то, что существует благодаря самому себе и в самом себе, то, что выступает достаточным основанием реальности мира; отношения. 10 Будучи человеком верующим, он пытался примирить веру в откровение и требования разума. Первую попытку осуществить защиту религии от материализма сделал английский философ Джордж Беркли (1685–1753 гг. ). В своих сочинениях «Трактат о принципах человеческого знания» и «Три разговора между Гиласом и Филонусом» Беркли открыто выступает против материализма и атеизма. «Все их чудовищные системы, – писал он, – находятся в такой явной и необходимой зависимости от нее (материи), что, коль скоро будет вынут этот краеугольный камень, все здание должно неминуемо рухнуть до основания.» Беркли опровергает утверждение Локка о том, что знание возникает из опыта. Ведь опыт может дать знания только о единичных вещах, а общие понятия и отношения между ними вырабатываются с помощью разума. Беркли утверждает, что даже сами единичные вещи есть не что иное, как модификации нашего знания, комбинации ощущений. Все качества предметов субъективны: в действительности нет красного, теплого, круглого и т.п. Предметы, вне воспринимающего человека, не обладают определенностью, они – никакие. Обладать бытием – значит быть воспринимаемым. Это классическая формула субъективного идеализма в его крайней форме – солипсизме. В натурфилософии Беркли выступил против учения Ньютона о материи, движении, пространстве и времени. С точки зрения Беркли, материя – это призрак пустого имени. Атеисту он нужен для обоснования безбожия, а некоторым философам – как повод для пустословия. Философия Беркли своей экстравагантностью шокировала обывателя. Последователь Беркли Юм придает идеализму более приемлемый, респектабельный вид. Давид Юм (1711–1776 гг.) основным объектом своей критики избрал материалистическое учение о причинности. В работах: «Трактат о природе человека» и «Исследования человеческого разумения» он утверждал, что в природе нет необходимости и причинности. Просто люди привыкли частую повторяемость вещей и процессов считать необходимой и причинной связью. Все рассуждения о причинно-следственных связях построены на предположении, что в воспринимаемой природе сохраняется один и тот же 11 порядок вещей. Отсюда вывод, что сходные причины при сходных обстоятельствах обеспечивают подобные действия, что не исключает и иных, подчас противоположных действий. Стало быть, причина имеет субъективное содержание с объективным основанием. Если в Англии в 17 веке были заложены основы эмпирико-индуктивной философии, то во Франции примерно в это же время начинает складываться принципиально иная философская традиция, получившая название рационализма. Суть последнего можно свести к утверждению, что логическое сцепление идей и фактическая связь вещей тождественны. Истина должна быть абсолютной, вечной, общеобязательной и, следовательно, не может быть выведена из опыта. Ее источником является разум. Наиболее обстоятельно идея рационализма разработана в трудах Декарта и его последователей, а также в окказионализме, который возник в ответ на неразрешенную проблему соотношения души и тела. Ренэ Декарт (1596–1650 гг.) вошел в историю философии как один из родоначальников новой философии, выступивший с требованием пересмотра всей предшествующей традиции. Его труды «Правила для руководства ума», «Рассуждение о методе», «Размышления о новой философии» дают основание полагать, что Декарт сосредотачивает усилия на том, чтобы придать философии научный характер, освободить знание от всяких случайностей, источником которых, по его мнению, мог быть только опыт. Нужна философия, опирающаяся на такие предпосылки, которые нельзя было бы опровергнуть и из которых можно вывести всю систему наук. Для отыскания абсолютного основоположения Декарт предлагает воспользоваться принципами сомнения и непосредственной очевидности. Все существующее знание необходимо подвергнуть сомнению, с тем, чтобы отыскать такие положения, которые нельзя было бы опровергнуть. Сомнение одной стороной направлено против слепой веры, а другой стороной ориентировано на поиск наиболее очевидного и достоверного. Произведя эту операцию, Декарт получает то самое основание, в очевидности которого никто не может усомниться. Им является факт мышления: «Cogito ergo sum» (мыслю – следовательно существую). Это изречение Декарта, ставшее крылатым, 12 Союз опыта и рассудка является базой индукции – метода познания природы в границах разделения целого на части и последующего их изучения. Следуя в направлении от единичного к общему, исследователь должен исключать отрицательные суждения и накапливать положительные. Последние являются предпосылкой закономерности исследуемого объекта. Таким образом, главным методом развития науки Ф.Бэкон считал индукцию, опирающуюся на опыт, полученный в результате наблюдения, сравнения, эксперимента и анализа. Но как эмпирик, он явно переоценивал опытное знание и недооценивал роль теории. Пытаясь соединить элементы эмпиризма и рационализма в единую методологическую систему, последователь Бэкона Томас Гоббс прибегает к анализу, позволяющему в эмпирическом опыте выявить общее, и к синтезу, обеспечивающему постижение исследуемого объекта в целом. Хотя анализ и синтез взаимосвязаны, но в этой взаимосвязи доминирует анализ, ибо, по Гоббсу, целое и совокупность всех частей его идентичны. Тем самым предельно упрощается задача синтеза, и откровенно проявляется механизм методологии Гоббса. Методология Гоббса ориентирована на познание природы и общества, т.е. на то, что имеет свои истоки и свое развитие. Она исключает теологию, потому что о ее объекте нельзя ничего сказать; она исключает явления, не имеющие телесности, ибо к ним не применимо научное рассуждение; она исключает любые формы откровения, пророчества, астрологию, т. е. все то, что составляет предмет веры, а не науки. Но методология Гоббса ориентированна только на пассивное восприятие предметной реальности на уровне феномена, сущность которой сохраняет свою тайну. Эмпиризм позиции Гоббса проявился и в его социально-философских взглядах. Он предложил теорию «общественного договора», которая до сих пор рассматривается как методологическое основание в понимании права и государства. Идеалист Беркли, решая проблему конечного конечного и бесконечного, поднял вопрос о проблеме двух реальностей: объективной и субъективной. 15 Он разводит идеи (качества) вещей и душу, воспринимающую эти качества. Первые доступны познанию, вторая – нет. Последователь Беркли скептик Юм сформулировал тезис о проблематичности объективного существования вещей. Содержание знания есть совокупность простых и сложных восприятий, или впечатлений и идей. Ум комбинирует впечатления и идеи и получает необходимые знания. Главная роль в этом комбинировании принадлежит принципу ассоциации. Юм выделял три типа ассоциации: по сходству, по смежности и по причинности. Одним из объектов анализа Юма является эмпирическая индукция, которую он критикует за ее ограниченность. Индуктивный вывод опирается только на сосуществующие вещи и процессы и не может претендовать на всеобщность и необходимость. Скептицизм Юма был одной из важнейших теоретических предпосылок философии И.Канта. Именно сомнения Юма относительно возможности получать всеобщие и необходимые суждения на основании обобщения опытных данных послужили отправной точкой для знаменитого вопроса Канта: «Как возможны синтетические априорные суждения?» Подводя итог рассмотрению сущности эмпиризма Нового времени, можно сказать, что он не решил проблемы происхождения всеобщих идей. Более того, в крайних субъективистских вариантах он вообще пришел не только к отрицанию возможности познать мир, но и выразил сомнение в его существовании, что дало повод английскому философу Б.Расселу заявить: «Д.Юм развил эмпирическую философию Локка и Беркли до ее логического конца и, придав ей внутреннюю последовательность, сделал ее неправдоподобной. Взгляды Юма представляют в некотором смысле тупик в развитии философии; в развитии его взглядов дальше идти невозможно». Для рационализма, признающего только разум, есть только еще не разрешенные, но не принципиально не разрешимые проблемы. Исторически рационалистическая традиция восходит к древнегреческой философии. Как целостная система гносеологических воззрений, рационализм начал складываться в Новое время. В результате развития математики и естествознания рационализм приобретает статус универсального метода 16 познания мира. В этот период складывается новое понятие науки, свободной от религиозных догм, суеверий и предрассудков. «Научным» называют то, что может быть представлено, изображено с помощью математического и естественнонаучного языка. Рационализм предоставляет разуму право на неограниченное господство над природой и социальным бытием. Именно с верой в неограниченную силу человеческого познания связана вера в бесконечный научно-технический и социальный прогресс. По Декарту, учение о природе – физика – входит органической частью в систему философских знаний, являясь их стволом Ветвями этого дерева знания служат механика, медицина и этика, а также философские науки, опирающиеся на физику и имеющие непосредственный выход в практическую жизнь людей. Корнем дерева знания выступает метафизика. Все знания – от метафизики до этики – строится единым методом рационального, подобного геометрического, рассуждения. К опыту необходимо прибегать, чтобы выяснить, что из возможного подлинного предмета разума – реализовалось в нашем мире, являющемся лишь одним из возможных миров. Для рационалистов исходным пунктом познания является интуиция, из которой по определенным правилам метода выводится истина. Сущность метода Декарта выражается в требованиях, которые он предъявляет ему: • метод должен быть ориентирован на получение ясного и очевидного знания; • всякая сложная вещь, ради успешного ее изучения, согласно требованию метода, должна расчленяться на простые части; • в познании надо идти от простого к сложному; • знание должно стремится к полноте своего содержания. В вопросе соотношения души и тела позиция Декарта дуалистична и получила название «психофизического параллелизма». Телесная и духовная субстанции взаимно несводимы друг к другу и несоизмеримы. Тело не может воздействовать на душу, а душа не в состоянии влиять на тело. Однако эта точка зрения при объяснении человека привела к трудностям. Декарт пытался разрешить проблему соотношения души и тела чисто механически, т.е. он 17 логическую природу и силу интуиции. Взаимопроникновения интуиции и дедукции проявляются в общих понятиях, без которых нельзя получить рационально достоверное знание. Интуиция вскрывает сущность вещей. Из сущности уже можно вывести их свойства. Идеи второго класса имеют достоверный характер не только в их отношении к человеческому уму, но и в их отношении к объективному миру. Достоверность идей делает природу и мир познаваемыми. Такую позицию можно определить как панлогизм, как абсолютизацию интуитивно- аналитических идей и недооценку чувственного знания. Учение Спинозы несмотря на абстрактный и метафизический характер, затрагивает важную проблему соотношения единого и многого, а также вопрос о сущности свободы. Учение Спинозы тоталитарно, ибо сводит, с необходимостью, все многообразие действительности к одному началу, общему знаменателю. Человек не может быть свободен в смысле возможности и способности действовать по своему усмотрению, потому что жизнь его ограничена рамками необходимости. «Свобода есть познанная необходимость» – это спинозовское определение перенял Гегель, через которого оно вошло в марксизм. Иную, более демократичную, трактовку соотношения единого и многого предложил немецкий мыслитель Готфрид Лейбниц (1646–1716 гг.). Он известен не только как великий философ, создавший систему «монадологии», но и как талантливый математик, физик, лингвист. Основные работы Лейбница: «Новые опыты о человеческом разуме», «Теодицея», «Монадология». Лейбниц внес значительный вклад в развитие рационалистического метода, следуя декартовской традиции. Метод является дедуктивным и включает ряд принципов: всеобщих различий, тождественности неразличимых явлений, всеобщей непрерывности, дискретности субстанций, полноты и совершенства, достаточного основания, всеобщей связи. Но приведение принципов метода в систему у Лейбница не решено. Для объяснения границ человеческой свободы воли Лейбниц вводит три вида необходимости: метафизическую, моральную, физическую. Человек не 20 свободен только по отношению к метафизической необходимости. В двух других случаях он имеет право на выбор. Итак, как мы могли убедиться, наиболее уязвимая сторона рационалистических воззрений заключается в трактовке отношения души и тела. Автономность разума, имеющая характер безусловного требования для самой возможности формулировки рационалистической доктрины, осложняла ее развитие и применение. В противоположность рационализму в эмпиризме рационально- познавательная деятельность сводится к разного рода комбинациям того материала, который дается в опыте, и толкуется как ничего не прибавляющая к содержанию знания. Здесь эмпиристы столкнулись с неразрешимыми трудностями выделения исходящих компонентов опыта и реконструкции на этой основе всех видов и форм сознания. Для объяснения реально совершающегося познавательного процесса эмпиристы вынуждены выходить за пределы чувственных данных и рассматривать их наряду с характеристиками сознания (таких как память, активная деятельность рассудка) и логическими операциями (индуктивное обобщение), обращаться к категориям логики и математики для описания опытных данных в качестве средств построения теоретических знаний. Попытки эмпиристов обосновать индукцию на чисто эмпирической основе и представить логику и математику как простое индуктивное обобщение чувственного опыта потерпели полный провал. В процесс познания включена вся психическая деятельность человека. Однако основную роль выполняют чувственное и рациональное познание. Чувственное, или сенситивное, познание – это познание с помощью органов чувств, оно дает непосредственное знание о предметах и свойствах и протекает в трех основных формах: ощущении, восприятии, представлении. Обобщить знания о предмете и его свойствах, проникнуть в сущность вещей, познать причину явлений, законы бытия с помощью органов чувств невозможно. Это достигается с помощью рационального познания. Рациональное познание, или абстрактное мышление – опосредованно знаниями, полученными с помощью органов чувств и выражается в основных 21 логических формах: понятиях, суждениях и умозаключениях, отражающих общее существенное в предметах. Чувственное и рациональное познание составляют стороны момента единого процесса познания. Отражая объект с внешней поверхностной стороны, чувственное познание содержит в себе элементы обобщения, которое свойственно не только представлениям, но также восприятиям и ощущениям. Они составляют предпосылку перехода к рациональному познанию. Рациональное познание не только включает в себя момент чувственного, без которого оно было бы лишено объективного содержания и связи с объективным миром, но, кроме того, оно ориентирует и обуславливает чувственное познание. И хотя чувственное первично по отношению к мышлению, однако в сформировавшемся познании чувственное выступает в неразрывной связи с рациональным, составляя единый познавательный процесс. Из понимания процесса познания как диалектического единства чувственного и рационального следует, что сенсуализм и рационализм являются односторонними гносеологическими течениями абсолютизирующими одну из сторон этого единства. Сенсуалисты абсолютизируют роль чувственного познания, считая, что все знания происходят из опыта, из чувственного восприятия. Рационалисты абсолютизируют рациональное познание, считая, что только разум способен познать существующее. 22

НОУ ИНТУИТ | Лекция | Эмпиризм в философии Нового времени

Аннотация: В лекции будут рассмотрены следующие вопросы: наука Эмпиризм и рационализм — два главных течения в философии 17 в. Эмпиризм Фрэнсис Бэкон. Индуктивный метод. Эмпиризм Локка и Гоббса. Социально-политические учения Нового времени.

Цель лекции: ознакомить студента с особенностью философии эмпиризма Нового времени.

Особенности философии нового времени.

Философия Нового Времени охватывает период с XVII по XX вв. Начало эпохи Нового Времени связывают с эпохой революционного движения в Европе. Заканчивается Эпоха Нового времени по историческим меркам в 1918г после окончания первой мировой войны. Эпоха Нового времени связана с двумя важными событиями: во-первых, научной революцией, во-вторых, с форсированной индустриализацией, которая начинается с XVIII в.

Можно выделить следующие основные черты философии Нового века

• Появление проблемы взаимоотношения субъекта и объекта. Как мы помним, философия Античности исходила из принципа объективизма. Чувственно-материальный космос был объектом философского знания. Философия Эпохи Возрождения и Средневековья исходят из принципа субъективизма. Принцип субъективизма впервые появляется в христианской философии. Бог — это персонифицированная субстанция, обладающая свободой воли и сотворившая мир. Если космос в учениях античности был объектом философии, то Бог — это субъект, он мыслит сам себя, сам является причиной самого себя. Высшей целью человеческой жизни в Средневековой философии было познание Бога, но не как объекта внешнего мира (как познавали космос в античной философии), а как субъекта, причастного к человеку, которой сам несет в себе частичку Бога. Философия Эпохи Ренессанса также опирается на принцип субъективизма. Человек становится мерой всех вещей. Однако вопрос о соотношении объекта и субъекта впервые был поставлен именно в философии Нового Времени. Субъектом в философии Нового Времени является все активное индивидуальное. Субъект не только мера, но и основание всех вещей. В этом положении мы видим сочетание средневековой философии и философии Ренессанса. Следовательно, в Эпохе Возрождения осуществляется диалектический переход от позиций Ренессанса к новой проблематике в философской мысли. Философия Нового Времени систематизировано выражает интересы уже сформировавшейся на тот момент буржуазии, ее осознанных интересов и взглядов. Центр философской мысли переносится с берегов Италии на Север Англии и Нидерланды.
• Основной проблематикой философии Нового Времени становится натурофилософия, которая ориентирована на познание природы. Естественнонаучное познание опирается на опыт и эксперимент.
• Познание ориентировано на исследование целой системы, а не отдельных элементов. Однако одновременно встает вопрос и о сущности процесса познания. Особое внимание уделяется гносеологической проблематике в философии
• Философия вновь обращается к материализму. Но это Новая форма материализма опирающаяся на достижения научной мысли в области механики, математики, метафизики. Это не наивный материализм античности, но научно обоснованный материализм

В философии Нового Времени разгорается спор рационализма и эмпиризма. В этом споре слышны отголоски полемики номиналистов и реалистов средневековой философии

Рассмотрим философию эмпиризма Нового Времени. Ее основными представителями являются Френсис Бекон, Дж. Локк, Томас Гоббс.

Эмпиризм

Френсис Бэкон (1561-1626 гг.)

Основателем европейского эмпиризма является Френсис Бэкон. Его основные произведения: » О достоинстве и приумножении наук «, » Новый Органон » и » Новая Атлантида «.

Бэкон стал первым, кто перенес идеи механики, физики и метафизики из естествознания в философию. Для Бекона универсальным способом познания мира становится комбинаторика и математика. Позиция Бекона в отношении философии заключается в том, что философия, по мнению Бекона, должна быть наукой о реальном мире, а не об абстрактных категориях.

Главная задача науки и философии по Бекону — это изучение природы. Экономический и технический прогресс Бекон справедливо связывал с развитием науки и НТП. Бекон постулирует тезис «Знание — сила».

Онтология.В своём произведении «О достоинстве и приумножении наук» Ф. Бэкон классифицирует науки. Критерием классификации являются способности человека:

1. история связана с памятью. История подразделялась на две дисциплины -естественную историю, которая занимается описанием явления природы и гражданскую историю, которая описывает общественные процессы
2. intuit.ru/2010/edi»>поэзия ассоциируется с воображением и фантазией
3. философия связана с разумом

Предметом философии, по мнению Ф. Бэкона, являются:

1. бог
2. природа
3. человек.

Природа в философии Бекона состоит из первоначал. Эти первоначала представляют собой воспринимаемые человеком качества вещей. Существуют однородные простые качества, например, свет или цвет. Комбинация простых качеств есть природа. При этом Бекон не дает четкий ответ на вопрос, насколько простые качества, которые мы воспринимаем в ощущениях, соответствуют тем, которые есть на самом деле. На этот вопрос ответят немного позже его последователи.

ru/2010/edi»>Бекон считал, что истинная природа вещей воспринимается нами через ощущения и проявляется через формы. Формы — это изначальное вещественное качество. Форма есть причина появления природы. Следовательно, основа вещей есть материальное качество. Значит, Бекон материалистически решает основной вопрос философии. К. Маркс затем следующим образом охарактеризовал позицию Ф.Бекона «Материализм у Бекона таит в себе зародыши всестороннего развития. Материя улыбается поэтическим блеском всему человечеству».

Формы Бекона, из которых состоят материальные вещи, есть атомы. Материя Бекона чувственно воспринимаема и состоит из простейших форм — атомов.

Материя пребывает в постоянном движении. Материя неуничтожима и несотворима, и неизменна. Формы находятся в постоянном движении. Познать формы, из которых состояла материя, значило познать само движение. В природе все постоянно находится в движении. Материализм Бекона носит черты стихийной диалектики.

Гносеология. Бекон все еще придерживается концепции двух истин философии средневековья — истины бога и истины разума. Он считал, что разумом человек может познать природу, а вот познать Бога можно только посредством божественного откровения.

Бекон уделял особое значение развитию науки, однако он считал, что наука должна давать практические результаты.

Метод познания Бекона опирается на чувственный опыт. Предметом познания становится чувственно воспринимаемая материя. Однако, материя Бекона носит компромиссный характер, что хорошо проявляется в теории двух истин, а также в теории двойственной природы души. Бекон выделял душу чувственную и рациональную. Разумная душа дарована человеку Богом. Чувственная душа исходит из тела, и имеет природное происхождение. Разумную душу должна постигать теология, чувственная душа должна стать предметом изучения философии.

Бекон категорически отрицал агностицизм, что было характерно для его эпохи. Наука активно развивалась, и казалось, что человеческому знанию нет пределов. Познание мира является важным фактором превосходства человека над окружающим миром и природой. Бекон развивает эмпиризм как форму познания. Можно сказать, что Бекон является прямым теоретиком эмпиризма. Бекон видел источник знаний в опыте. Процесс познания -это отражение внешнего мира в сознании человека. При этом Бекон был не просто эмпирик, но рациональный эмпирик. Он постулировал единство рационального и чувственного познания. Эмпириков он сравнивал с муравьями, которые собирают и пользуются собранными данными. Рационалистов он сравнивал с пауками, которые выдавливали истину из самих себя. Бекон считал, что надо быть мыслящим эмпириком.

Бекон постулировал примат чувственного познания. Однако чувства должны оценивать эксперимент, тонкость опыта превосходит тонкость чувств. Чувственное познание включается в эксперимент. Само понятие эмпирия означает опыт, опирающийся на эксперимент. Это исходный пункт нового научного метода, который разрабатывает Бекон. Эмпиризм Бекона есть разновидность логики, если под логикой понимать орудие познания. Однако Бекон отрицает силлогизм и формальную логику Аристотеля. Бекон так комментировал свою позицию относительно логики: «Формальная логика исходит из суждений, суждения из слов, а слова — это не более, чем знаки понятий. Если слова разума порочны, то и само суждение неправильно…»¹.

Аристотелевской логике Бекон противопоставляет свою логику — индукцию. Индукция — это главный метод научного познания, говорит Бекон. Индукция должна быть продуктивной, приводить к выводам, которые помогают познать окружающий мир. Индукция проводит анализ опыта и выводит различие между элементами. Бекон, считал, что наука должна быть не просто количественной, т.е. приводить не к увеличению знания, но к систематизации и углублению знания. Для этого и нужен «новый метод». Индукция восходит от частного к общему. Общие явления выводятся с помощью абстракции из единичных фактов, и так выявляется путь к истине. Истинная индукция должна не просто обобщать факты, но делать правильные выводы, приводить к классификации знания. Таким образом, Бекон приготовил почву для нового подхода к научному познанию, хотя и не реализовал его до конца. Метод познания Ф. Бэкона является опытно-индуктивным методом — основными средствами познания он считал опыт и индукцию.

Эмпиризм и рационализм нового времени

Челябинский юридический институт МВД России

Курсовая работа

по дисциплине «Философия»

Эмпиризм и рационализм нового времени

Выполнил:

Проверил:

Челябинск

2003

Содержание.

Введение. 3

1. Понятие, признаки и принципы эмпиризма и рационализма философии нового времени. Критерии истинности. 5

2. Становление и источники эмпиризма и рационализма философии нового времени. 8

3. Основные направления эмпиризма и рационализма философии нового времени. Проблемы познания. Противоречие между рационализмом и эмпиризмом философии нового времени. 14

Заключение. 23

Список литературы. 25

Свою курсовую работу я хочу посвятить теме «Эмпиризм и рационализм философии Нового времени».

Предпосылки для формирования философии нового времени связаны с переносом интереса мыслителей с проблем схоластики и теологии на проблемы натурфилософии. В 17 веке интерес философов был направлен на вопросы познания – Ф.Бэкон развивал учение об индукции, Р.Декарт – понятие метода в философии.

На первом месте проблемы гносеологии. Два основных направления: эмпиризм — направление в теории познания, которое признает чувственный опыт как единственный источник знаний; и рационализм, который выдвигает на первый план логическое основание науки, признает разум источником познания и критерием его истинности.

Культ разума вообще характерен для эпохи 17 – 18 вв. – истинно только то, что укладывается в определенную логическую цепочку. Обосновывая безусловную достоверность научных принципов математики и естесвознания рационализм пытался решить вопрос: как знание, полученное в процессе познавательной деятельности, приобретает объективный, всеобщий и необходимый характер. Представители рационализма (Декарт, Спиноза, Лейбниц) утверждали, что научное знание, обладающее этими логическими свойствами, достижимо посредством разума, который выступает как его источником, так и собственно критерием истинности. Так например к основному тезису сенсуалистов «нет ничего в разуме, чего прежде не было в чувствах» рационалист Лейбниц добавляет: «Кроме самого разума».

Принижение роли чувств и ощущений восприятия в форме которого реализуется связь с миром влечет за собой отрыв от реального объекта познания. Обращение к разуму как единственному научному источнику знания привело рационалиста Декарта к заключению о существовании врожденных идей. Хотя, с точки зрения материализма, это можно назвать «генетическим кодом», передаваемым от поколения к поколению. С ним перекликается Лейбниц, предполагая наличие предрасположений (задатков) мышления.

Эмпиризм рассматривается как другой, совершенно иной, подход к научному знанию, получению его, определения его истинности. Эмпиризм не признает ничего общего, ничего, что не было бы подтверждено чувственным опытом, т.е. первостепенная роль признается за опытом, а уж потом разум.

Эти два направления зародились примерно в одно время, но с самого начала были диаметрально противоположны друг другу. Но именно несхожесть этих взглядов и споры между ними, помогали каждому из них развиваться и совершенствоваться.

Вначале определим, что есть эмпиризм и рационализм, какие признаки им характерны. Затем обратимся к истории формирования эмпиризма и рационализма и к их основоположникам и сторонникам. Рассмотрим различные направления эмпиризма и рационализма, а также проблемы познания связанные с различными взглядами на это познание – рационалистический и чувственный.

Европейскую философию 17 века условно принято называть философией нового времени. Данный период отличается неравномерностью социального развития. Так, например, а Англии происходит буржуазная революция (1640–1688). Франция переживает период рассвета абсолютизма, а Италия вследствие победы контрреформации оказывается надолго отброшенной с переднего края общественного развития. Общее движение от феодализма к капитализму носило противоречивый характер и часто принимало драматические формы. Расхождение между силой власти, права и денег приводит к тому, что сами жизненные условия для человека становятся случайными.

В силу всего перечисленного, философия Нового времени не является тематически и содержательно однородной, она представлена различными национальными школами и персоналиями. Но, несмотря на все различия, сущность философских устремлений у всех одна: доказать, что между фактическим и логическим положением дел существует принципиальное тождество. По вопросу о том, как реализуется это тождество, существую две философские традиции: эмпиризм и рационализм.

Эмпиризм (от греч. empeiria – опыт) – направление в теории познания, которое все знания выводит из чувственно опыта (эмпирии). Признавая чувственный опыт единственным источником познания и критерием истины, эмпиризм рациональную познавательную деятельность сводит к разного рода комбинациям того материала, который поставляется опытом, и толкует эту деятельность как ничего не прибавляющую к содержанию знания.

В 18 веке английская буржуазия достигла своих целей, практически закрепив свое экономическое господство. Это господство требовало политического оформления, закрепления консервативных тенденций и стабилизационных настроений. Традиционно носителем этих настроений и тенденций являлась религия, и поэтому обращение к ней стало естественным шагом буржуазной идеологии. В философии это проявилось в распространении идеалистической философии. Она сыграла положительную роль в развитии эмпиризма, ибо все наработанное в эмпирической и деистической философии требовало проверки и обоснования через своеобразную «провокацию» идеалистическими аргументами.

Рационализм (от лат. rationalis – разумный, ratio – разум) – совокупность философских направлений, признающих разум основой познания и поведения людей и полагающих, что разумность устройства, логический порядок вещей – это неотъемлемая, необходимая характеристика всего мироздания. Согласно рационалистическим учениям всеобщность и необходимость – логические признаки достоверного знания – не могут быть выведены из опыта и его обобщений; они могут быть почерпнуты только из самого ума, либо из понятий, присущих уму от рождения, либо из понятий, существующих только в виде задатков, предрасположений ума.

Для рационализма разум – высший судия. Разум – критерий истины. Все должно быть подвергнуто критике и оценке разума: и религия, и законодательство, и сам разум. И только то имеет право на существование, что «может устоять перед свободным и открытым испытанием».

Рационализм появляется как реакция на схоластический способ мышления, с его готовыми истинами и непререкаемыми «авторитетами». Рационализм делает ставку на человека, на его разум. Логика его проста и понятна. Человек существо разумное. Мир, окружающий его, тоже разумен, следовательно, разумный человек, познав разумный мир, может построить разумную жизнь.

Основоположником этого направления является Р.Декарт. Основным признаком его рационализма можно считать выведение факта существования из факта мышления. Это выведение осуществляется с помощью операции дедукции из врожденных разуму идей. В состав врожденных идей Декарт включает: бытие Бога, существования понятия, свободу воли.

Декарт уравнял все вещи мира перед человеческим интеллектом. Начала, или принципы, природы он перенес из объективного мира в человеческий разум. Это позволило исключить природное неравенство вещей и применить к их познанию количественную характеристику, математические методы.

Философское сознание 17 века во всем видит не согласие, единство, гармонию, но – противоречие, разорванность и противостояние духовного и материального, рационального и эмоционального, общественного и индивидуально-личностного. Мир воспринимается как нечто противостоящее человеку, отсюда – неизбежность размышлений не только о путях познания этого мира, но и собственных познавательных возможностях. Поэтому философия нового времени представляет собой процесс острых дискуссий и борьбы сенсуализма и рационализма, индуктивного и дедуктивного способов познания, столкновения эмоционального и рационального в осмыслении самой сущности человека. В конечном счете все эти споры приведут к формированию Кантом знаменитых антимоний.

Если средневековая философия представляла собой попытку осмыслить феномен религии, дать философское оправдание теоцентризму, то в конце 16-го – начале 17 века философское познание сталкивается с новыми реалиями, которые заставляют его изменить объект своей критической рефлексии. В Западной Европе начинается активное формирование буржуазных отношений, сопровождаемое созданием новых политических институтов, изменениями в образе жизни и стиле мышления. Успешное освоение природы в рамках капиталистического способа производства было немыслимо без развития наук о природе, а претворение в жизнь новых социально-политических идеалов предполагало иную, по сравнению с теоцентризмом, модель человеческого участия в переустройстве мира. Новое время входило в жизнь и развивалось под лозунгами свободы, равенства, активности индивида. Главным орудием реализации этих лозунгов явилось рациональное знание. Один из классиков философии Нового времени, Ф.Бэкон, выразил это в ставшем знаменитым утверждении: «Знание есть сила, и тот, кто овладеет знанием, тот будет могущественным».

Склонность английских философов раннего Нового времени к эмпиризму объясняется тем, что в Англии начали формироваться буржуазные отношения в производстве и социальной жизни, что потребовало принципиального изменения статуса науки: последняя все активнее вмешивается в промышленность, политику и право. Наука нуждалась в концептуальном и методическом обеспечении, а это – задача философии. Именно ориентация на гносеологические и методические вопросы отличает английский эмпиризм от континентальной философии этого же периода.

Эмпиризм как теоретико-познавательная традиция опирается на утверждение, что источником истинного знания может быть только опыт (эмпирия). Задача науки заключается в том, чтобы разобрать соответствующие процедуры, позволяющие «извлечь» эту истину, заключающуюся в вещах и процессах реальности, и донести ее в неискаженном виде до человека. Наиболее авторитетными представителями английского эмпиризма были Ф. Бэкон и Т. Гоббс.

Френсис Бэкон (1561–1626 гг.) считал целью человеческой жизни достижение счастья посредством истинной культуры и гуманности. Для этого необходимо открытие законов природы и покорения ее. Бэкон являлся автором теории элиминативной индукции. Главные труды: «Новый Органон», «О достоинстве и преуспеянии наук», «Опыты политические и моральные», «Новая Атлантида».

Объектом познания, по Бэкону, выступает природа. Задача познания – исследование ее законов, а цель познания – установление господства человека над природой. Причина плачевного состояния науки кроется в отсутствии надежного метода. Истинное знание – это знание причин. Основа познания – опят. Но истинному познанию мешают различные объективные и субъективные причины, которые Бэкон называет «идолами» или «призраками» познания. Их четыре:

• Идолы рода. Они коренятся в самой природе человека, в ограниченности его ума и несовершенстве органов чувств. Идолы роды искажают познание, вносят в него антропоморфные элементы.

• Идолы пещеры. Их источник – индивидуальные особенности человека, его происхождение, воспитание, образование и т.д.

• Идолы рынка. Они порождениы общественными отношениями и связанными с ними условностями: языком, понятиями обыденного и научного мышления.

• Идолы театра. Вызваны слепой верой в авторитет личностей и теорий.

Взгляды Ф.Бэкона на методологию и гносеологию новой философии воспринимает Томас Гоббс (1588–1679 гг.), автор трилогии: «О теле», «О человеке», «О гражданине». Его перу принадлежит и знаменитый трактат «Левиафан».

По мнению Гоббса, философия должна служить практическим интересам и нуждам людей и быть независимой от религии. Философия есть суммарное теоретическое знание причин вещей и процессов. Гоббса отличают крайний номинализм и сеснуализм (философская концепция, рассматривающая чувства человека в качестве единственного источника знаний), отрицание свободы воли. В его философии наиболее ценным является учение о знаках, которое многие считают аналогом бэконовского учения об идолах познания.

Знак есть то, чем обозначаются восприятия вещей. Он состоит из материала знака и значения знака. Гоббс различал такие виды знаков: сигналы; метки естественные и произвольные; собственно естественные знаки; собственно произвольные знаки; знаки в роли меток; знаки знаков. Главное в познании – не смешивать вещи с их знаками.

Номинализм позиции Гоббса заключается в том, что он признавал за реально существующие только единичные вещи, а не их имена. Первичным являются телесные вещи, а познание начинается с ощущения единичных вещей.

Другой английский мыслитель, Джон Локк (1632–1704 гг.), развивает традицию эмпиризма в рамках созданной им сенсуалистической теории познания, суть которой состоит в том, что человеческие чувства объявляются источником истинного знания. «В разуме нет ничего, чего первоначально не было бы в чувствах». Человеческую память Локк сравнивает с чистой доской, на которой в течении жизни наносятся письмена знаний. Никаких врожденных идей не существует. Опыт, из которого люди черпают знания, бывает внешний и внутренний. Объект внешнего опыта – внешний мир, а объект внутреннего опыта – деятельность самой души. Идеи, получаемые в результате знания, Локк делит на простые и сложные. Простые идеи при помощи одного чувства и отличаются простотой и ясностью. К ним относятся, к примеру, идеи тепла, света, черного и т.п. Простые идеи получаются пассивной деятельностью, называемой созерцанием. Сложные идеи получаются через сравнение, наблюдение, соединение простых идей. Локк различает три класса сложных вещей: модусы – второстепенные свойства бытия, присущие им лишь в некоторых состояниях; субстанции – нечто неизменное, то, что существует благодаря самому себе и в самом себе, то, что выступает достаточным основанием реальности мира; отношения. Будучи человеком верующим, он пытался примирить веру в откровение и требования разума.

Первую попытку осуществить защиту религии от материализма сделал английский философ Джордж Беркли (1685–1753 гг.). В своих сочинениях «Трактат о принципах человеческого знания» и «Три разговора между Гиласом и Филонусом» Беркли открыто выступает против материализма и атеизма. «Все их чудовищные системы, – писал он, – находятся в такой явной и необходимой зависимости от нее (материи), что, коль скоро будет вынут этот краеугольный камень, все здание должно неминуемо рухнуть до основания.» Беркли опровергает утверждение Локка о том, что знание возникает из опыта. Ведь опыт может дать знания только о единичных вещах, а общие понятия и отношения между ними вырабатываются с помощью разума. Беркли утверждает, что даже сами единичные вещи есть не что иное, как модификации нашего знания, комбинации ощущений. Все качества предметов субъективны: в действительности нет красного, теплого, круглого и т.п. Предметы, вне воспринимающего человека, не обладают определенностью, они – никакие. Обладать бытием – значит быть воспринимаемым. Это классическая формула субъективного идеализма в его крайней форме – солипсизме. В натурфилософии Беркли выступил против учения Ньютона о материи, движении, пространстве и времени. С точки зрения Беркли, материя – это призрак пустого имени. Атеисту он нужен для обоснования безбожия, а некоторым философам – как повод для пустословия.

Философия Беркли своей экстравагантностью шокировала обывателя. Последователь Беркли Юм придает идеализму более приемлемый, респектабельный вид.

Давид Юм (1711–1776 гг.) основным объектом своей критики избрал материалистическое учение о причинности. В работах: «Трактат о природе человека» и «Исследования человеческого разумения» он утверждал, что в природе нет необходимости и причинности. Просто люди привыкли частую повторяемость вещей и процессов считать необходимой и причинной связью. Все рассуждения о причинно-следственных связях построены на предположении, что в воспринимаемой природе сохраняется один и тот же порядок вещей. Отсюда вывод, что сходные причины при сходных обстоятельствах обеспечивают подобные действия, что не исключает и иных, подчас противоположных действий. Стало быть, причина имеет субъективное содержание с объективным основанием.

Если в Англии в 17 веке были заложены основы эмпирико-индуктивной философии, то во Франции примерно в это же время начинает складываться принципиально иная философская традиция, получившая название рационализма. Суть последнего можно свести к утверждению, что логическое сцепление идей и фактическая связь вещей тождественны. Истина должна быть абсолютной, вечной, общеобязательной и, следовательно, не может быть выведена из опыта. Ее источником является разум. Наиболее обстоятельно идея рационализма разработана в трудах Декарта и его последователей, а также в окказионализме, который возник в ответ на неразрешенную проблему соотношения души и тела.

Ренэ Декарт (1596–1650 гг.) вошел в историю философии как один из родоначальников новой философии, выступивший с требованием пересмотра всей предшествующей традиции. Его труды «Правила для руководства ума», «Рассуждение о методе», «Размышления о новой философии» дают основание полагать, что Декарт сосредотачивает усилия на том, чтобы придать философии научный характер, освободить знание от всяких случайностей, источником которых, по его мнению, мог быть только опыт. Нужна философия, опирающаяся на такие предпосылки, которые нельзя было бы опровергнуть и из которых можно вывести всю систему наук. Для отыскания абсолютного основоположения Декарт предлагает воспользоваться принципами сомнения и непосредственной очевидности. Все существующее знание необходимо подвергнуть сомнению, с тем, чтобы отыскать такие положения, которые нельзя было бы опровергнуть. Сомнение одной стороной направлено против слепой веры, а другой стороной ориентировано на поиск наиболее очевидного и достоверного. Произведя эту операцию, Декарт получает то самое основание, в очевидности которого никто не может усомниться. Им является факт мышления: «Cogito ergo sum» (мыслю – следовательно существую). Это изречение Декарта, ставшее крылатым, выражает сущность его мировоззрения. Истинность этого исходного пункта познания, по утверждению Декарта, гарантирована Богом, вложившим в человека естественный свет разума.

Полемика между эмпиризмом и рационализмом была весьма плодотворной для развития философского знания, обретения им нового социального статуса. Эмпиризм представлен, в основном, английским естественнонаучным материализмом, а рационализм был популярен в континентальной Европе, во Франции и Германии.

Свои требования к методу познания классик философии Нового времени Ф.Бэкон выражает в форме иллюстрации особенностей работы муравья, паука и пчелы:

• «Путь муравья» – это метод крайнего эмпиризма. Он отличается простым собиранием фактов без их осмысления;

• «Путь паука» – метод радикального рационализма, который, подобно пауку, извлекает из себя знания;

• «Путь пчелы» – метод, снимающий крайности эмпиризма и рационализма.

Ни один из этих путей, сам по себе, не приведет к успеху: истинное знание есть результат правильного сочетания разума и чувств.

Бэкон предложил оригинальную классификацию наук, в основу которой положил различие познавательных способностей:

• Памяти соответствует наука истории, которую Бэкон понимает как собирание фактов;

• Рассудку соответствуют теоретические науки или «философия» в широком смысле слова, включающая в себя: соответственно философию; философию природы; философию человека; естественную теологию или косвенное познание Бога через факты и гражданскую философию и политику;

• Воображению соответствует поэзия, литература, искусство вообще.

Союз опыта и рассудка является базой индукции – метода познания природы в границах разделения целого на части и последующего их изучения. Следуя в направлении от единичного к общему, исследователь должен исключать отрицательные суждения и накапливать положительные. Последние являются предпосылкой закономерности исследуемого объекта.

Таким образом, главным методом развития науки Ф.Бэкон считал индукцию, опирающуюся на опыт, полученный в результате наблюдения, сравнения, эксперимента и анализа. Но как эмпирик, он явно переоценивал опытное знание и недооценивал роль теории.

Пытаясь соединить элементы эмпиризма и рационализма в единую методологическую систему, последователь Бэкона Томас Гоббс прибегает к анализу, позволяющему в эмпирическом опыте выявить общее, и к синтезу, обеспечивающему постижение исследуемого объекта в целом. Хотя анализ и синтез взаимосвязаны, но в этой взаимосвязи доминирует анализ, ибо, по Гоббсу, целое и совокупность всех частей его идентичны. Тем самым предельно упрощается задача синтеза, и откровенно проявляется механизм методологии Гоббса.

Методология Гоббса ориентирована на познание природы и общества, т.е. на то, что имеет свои истоки и свое развитие. Она исключает теологию, потому что о ее объекте нельзя ничего сказать; она исключает явления, не имеющие телесности, ибо к ним не применимо научное рассуждение; она исключает любые формы откровения, пророчества, астрологию, т.е. все то, что составляет предмет веры, а не науки. Но методология Гоббса ориентированна только на пассивное восприятие предметной реальности на уровне феномена, сущность которой сохраняет свою тайну.

Эмпиризм позиции Гоббса проявился и в его социально-философских взглядах. Он предложил теорию «общественного договора», которая до сих пор рассматривается как методологическое основание в понимании права и государства.

Идеалист Беркли, решая проблему конечного конечного и бесконечного, поднял вопрос о проблеме двух реальностей: объективной и субъективной. Он разводит идеи (качества) вещей и душу, воспринимающую эти качества. Первые доступны познанию, вторая – нет.

Последователь Беркли скептик Юм сформулировал тезис о проблематичности объективного существования вещей. Содержание знания есть совокупность простых и сложных восприятий, или впечатлений и идей. Ум комбинирует впечатления и идеи и получает необходимые знания. Главная роль в этом комбинировании принадлежит принципу ассоциации. Юм выделял три типа ассоциации: по сходству, по смежности и по причинности.

Одним из объектов анализа Юма является эмпирическая индукция, которую он критикует за ее ограниченность. Индуктивный вывод опирается только на сосуществующие вещи и процессы и не может претендовать на всеобщность и необходимость.

Скептицизм Юма был одной из важнейших теоретических предпосылок философии И.Канта. Именно сомнения Юма относительно возможности получать всеобщие и необходимые суждения на основании обобщения опытных данных послужили отправной точкой для знаменитого вопроса Канта: «Как возможны синтетические априорные суждения?»

Подводя итог рассмотрению сущности эмпиризма Нового времени, можно сказать, что он не решил проблемы происхождения всеобщих идей. Более того, в крайних субъективистских вариантах он вообще пришел не только к отрицанию возможности познать мир, но и выразил сомнение в его существовании, что дало повод английскому философу Б.Расселу заявить: «Д.Юм развил эмпирическую философию Локка и Беркли до ее логического конца и, придав ей внутреннюю последовательность, сделал ее неправдоподобной. Взгляды Юма представляют в некотором смысле тупик в развитии философии; в развитии его взглядов дальше идти невозможно».

Для рационализма, признающего только разум, есть только еще не разрешенные, но не принципиально не разрешимые проблемы. Исторически рационалистическая традиция восходит к древнегреческой философии. Как целостная система гносеологических воззрений, рационализм начал складываться в Новое время. В результате развития математики и естествознания рационализм приобретает статус универсального метода познания мира. В этот период складывается новое понятие науки, свободной от религиозных догм, суеверий и предрассудков. «Научным» называют то, что может быть представлено, изображено с помощью математического и естественнонаучного языка. Рационализм предоставляет разуму право на неограниченное господство над природой и социальным бытием. Именно с верой в неограниченную силу человеческого познания связана вера в бесконечный научно-технический и социальный прогресс.

По Декарту, учение о природе – физика – входит органической частью в систему философских знаний, являясь их стволом Ветвями этого дерева знания служат механика, медицина и этика, а также философские науки, опирающиеся на физику и имеющие непосредственный выход в практическую жизнь людей. Корнем дерева знания выступает метафизика. Все знания – от метафизики до этики – строится единым методом рационального, подобного геометрического, рассуждения. К опыту необходимо прибегать, чтобы выяснить, что из возможного подлинного предмета разума – реализовалось в нашем мире, являющемся лишь одним из возможных миров.

Для рационалистов исходным пунктом познания является интуиция, из которой по определенным правилам метода выводится истина. Сущность метода Декарта выражается в требованиях, которые он предъявляет ему:

• метод должен быть ориентирован на получение ясного и очевидного знания;

• всякая сложная вещь, ради успешного ее изучения, согласно требованию метода, должна расчленяться на простые части;

• в познании надо идти от простого к сложному;

• знание должно стремится к полноте своего содержания.

В вопросе соотношения души и тела позиция Декарта дуалистична и получила название «психофизического параллелизма». Телесная и духовная субстанции взаимно несводимы друг к другу и несоизмеримы. Тело не может воздействовать на душу, а душа не в состоянии влиять на тело. Однако эта точка зрения при объяснении человека привела к трудностям. Декарт пытался разрешить проблему соотношения души и тела чисто механически, т.е. он предполагал наличие у человека шишковидной железы, служащей вместилищем души.

Как реакция на неспособность Декарта решить проблему соотношения телесной и духовной инстанции появился окказионализм. Если Декарт все же пытался найти точки соприкосновения души и тела, то окказионалисты исходили из утверждения, что это в принципе не возможно. Взаимодействие происходит только в результате божественного вмешательства в каждом конкретном случае и является не правилом, а случаем (отсюда и название). Главные представители: А.Гейлинкс и Н.Мальбранш.

Арнольд Гейлинкс (1624–1669 гг.) считал, что духовная субстанция обладает абсолютным единством, неделимостью и самодетерминированностью. Не только идеи, но и ощущения не имеют телесной причины. Соответствие физиологических и психических явлений Гейлинкс сравнивал с двумя часовыми механизмами: их показания и ход совпадают, потому что они заведены одним мастером (имеется ввиду Бог).

Николай Мальбранш (1638–1715 гг.) считал, что связь души и тела происходит случайно. Божественная субстанция является единственной причиной всякой деятельности, как душевной, так и телесной. Естественной причинности, проистекающей из самих вещей, не существует.

Рационалистический метод Декарта получил развитие в философии Блеза Паскаля (1623–1662 гг.), хотя он и был оппонентом Ренэ Декарта по ряду вопросов. В своем сочинении «Мысли» Паскаль подразделяет науки по их предмету и способу его познания. По одному ряду проходят такие науки, как история, география, юриспруденция, языкознание и … теология. Философ считал эти науки «историческими», поскольку они имеют дело с фактами преемственности поколений. В этих науках доминирует авторитет. Что касается научных приемов, системы разумных доказательств, то они практически не применимы.

По другому ряду проходят геометрия и арифметика, физика и химия, архитектура, медицина и музыка. Эти науки открывают и исследуют различные истины, опираясь на чувства и разум, на опыт и умозаключение. Значение авторитета в этих науках минимальное. В этих науках торжествует аксиоматико-дедуктивный метод познания. С его помощью можно получить истины, которые невозможно обрести в опыте. Дедуктивный метод требует особого искусства и внимания, определения и доказательства исходных посылок, дабы избежать всякой неясности и двусмысленности.

Бесконечность Паскаль мыслит как Бога. Бесконечность актуальна, она не увеличивается и не уменьшается; она есть, и она не познаваема. Все претензии познать эту бесконечность несостоятельны, ибо «мы обладаем лишь частичной истиной и частичным благом». Срединное положение человека между конечным и бесконечным, между небытием и бытием делает все его истины только относительными, потому что «он улавливает лишь видимость явлений, не будучи способным познать ни их начала, ни их конец».

Абсолютная истина доступна только Богу. Человек как частица природы, как существо конечное, не в силах постичь окружающее его бесконечное целое. Но ничтожество человека граничит с его величием.

Человек – как «мыслящий тростник» – одно из наиболее слабых творений природы. Но это создание природы благодаря мыслительной способности становится «чудом», способным объять всю Вселенную.

В рационалистическую методологию определенный вклад внес и Барух Бенедикт Спиноза (1632–1677 гг.) его воззрения получили название картезианского рационализма. В своем философском трактате «Этика» этот голландский мыслитель призывает различать два класса идей: одни возникают в нашем представлении, воображении и связаны с нашими чувствами, а другие идеи являются принадлежностью нашего разума.

Чувственные идеи порождаются «беспорядочным (смутным) опытом». Они субъективны, но не ложны, ибо отражают объективную природу вещей. Но в силу субъективного восприятия эти идеи имеют необъективный характер, а посему частичная истина не может претендовать на абсолютную достоверность. Ценность этих идей состоит в том, что они позволяют констатировать факт явления, а не раскрывать его сущность.

Сущность раскрывается в идеях, которые являются принадлежностью разума. Дедуктивный ум схватывает сущность «изнутри», опираясь на свою логическую природу и силу интуиции. Взаимопроникновения интуиции и дедукции проявляются в общих понятиях, без которых нельзя получить рационально достоверное знание. Интуиция вскрывает сущность вещей. Из сущности уже можно вывести их свойства.

Идеи второго класса имеют достоверный характер не только в их отношении к человеческому уму, но и в их отношении к объективному миру. Достоверность идей делает природу и мир познаваемыми. Такую позицию можно определить как панлогизм, как абсолютизацию интуитивно- аналитических идей и недооценку чувственного знания.

Учение Спинозы несмотря на абстрактный и метафизический характер, затрагивает важную проблему соотношения единого и многого, а также вопрос о сущности свободы. Учение Спинозы тоталитарно, ибо сводит, с необходимостью, все многообразие действительности к одному началу, общему знаменателю. Человек не может быть свободен в смысле возможности и способности действовать по своему усмотрению, потому что жизнь его ограничена рамками необходимости. «Свобода есть познанная необходимость» – это спинозовское определение перенял Гегель, через которого оно вошло в марксизм.

Иную, более демократичную, трактовку соотношения единого и многого предложил немецкий мыслитель Готфрид Лейбниц (1646–1716 гг.). Он известен не только как великий философ, создавший систему «монадологии», но и как талантливый математик, физик, лингвист. Основные работы Лейбница: «Новые опыты о человеческом разуме», «Теодицея», «Монадология».

Лейбниц внес значительный вклад в развитие рационалистического метода, следуя декартовской традиции. Метод является дедуктивным и включает ряд принципов: всеобщих различий, тождественности неразличимых явлений, всеобщей непрерывности, дискретности субстанций, полноты и совершенства, достаточного основания, всеобщей связи. Но приведение принципов метода в систему у Лейбница не решено.

Для объяснения границ человеческой свободы воли Лейбниц вводит три вида необходимости: метафизическую, моральную, физическую. Человек не свободен только по отношению к метафизической необходимости. В двух других случаях он имеет право на выбор.

Итак, как мы могли убедиться, наиболее уязвимая сторона рационалистических воззрений заключается в трактовке отношения души и тела. Автономность разума, имеющая характер безусловного требования для самой возможности формулировки рационалистической доктрины, осложняла ее развитие и применение.

В противоположность рационализму в эмпиризме рационально-познавательная деятельность сводится к разного рода комбинациям того материала, который дается в опыте, и толкуется как ничего не прибавляющая к содержанию знания.

Здесь эмпиристы столкнулись с неразрешимыми трудностями выделения исходящих компонентов опыта и реконструкции на этой основе всех видов и форм сознания. Для объяснения реально совершающегося познавательного процесса эмпиристы вынуждены выходить за пределы чувственных данных и рассматривать их наряду с характеристиками сознания (таких как память, активная деятельность рассудка) и логическими операциями (индуктивное обобщение), обращаться к категориям логики и математики для описания опытных данных в качестве средств построения теоретических знаний. Попытки эмпиристов обосновать индукцию на чисто эмпирической основе и представить логику и математику как простое индуктивное обобщение чувственного опыта потерпели полный провал.

В процесс познания включена вся психическая деятельность человека. Однако основную роль выполняют чувственное и рациональное познание. Чувственное, или сенситивное, познание – это познание с помощью органов чувств, оно дает непосредственное знание о предметах и свойствах и протекает в трех основных формах: ощущении, восприятии, представлении. Обобщить знания о предмете и его свойствах, проникнуть в сущность вещей, познать причину явлений, законы бытия с помощью органов чувств невозможно. Это достигается с помощью рационального познания.

Рациональное познание, или абстрактное мышление – опосредованно знаниями, полученными с помощью органов чувств и выражается в основных логических формах: понятиях, суждениях и умозаключениях, отражающих общее существенное в предметах.

Чувственное и рациональное познание составляют стороны момента единого процесса познания. Отражая объект с внешней поверхностной стороны, чувственное познание содержит в себе элементы обобщения, которое свойственно не только представлениям, но также восприятиям и ощущениям. Они составляют предпосылку перехода к рациональному познанию. Рациональное познание не только включает в себя момент чувственного, без которого оно было бы лишено объективного содержания и связи с объективным миром, но, кроме того, оно ориентирует и обуславливает чувственное познание. И хотя чувственное первично по отношению к мышлению, однако в сформировавшемся познании чувственное выступает в неразрывной связи с рациональным, составляя единый познавательный процесс.

Из понимания процесса познания как диалектического единства чувственного и рационального следует, что сенсуализм и рационализм являются односторонними гносеологическими течениями абсолютизирующими одну из сторон этого единства. Сенсуалисты абсолютизируют роль чувственного познания, считая, что все знания происходят из опыта, из чувственного восприятия. Рационалисты абсолютизируют рациональное познание, считая, что только разум способен познать существующее.

Рационалистический метод Декарта, концентрируя внимание на деятельности самого человеческого ума в процессе достижения истины, представляется прямой противоположностью методу эмпиризма Бэкона, основанному на чисто опытном выведении аксиом знания, лишенных математического осмысления. Однако картезианский аналитический и одновременно дедуктивно-синтетический метод, сколь бы ни подчеркивал Декарт его чисто интеллектуальные свойства, утратил бы свою эффективность, если бы он совершенно игнорировал опытный фактор. Декарт был далек от такого пренебрежения. Уже в «Правилах для руководства ума» он осудил тех высокомерных «мудрецов», которые, пренебрегая опытом, высокомерно воображают, что истина появится из их головы, как Минерва из головы Юпитера. В «Рассуждении о методе» автор еще более категорически заявил: «Что касается опытов, то я заметил, что они тем более необходимы, чем дальше мы продвигаемся в познании». Своими экспериментами Декарт сам великолепно это показал. Тем самым он доказал, что рационалистический метод, если он не хочет выродиться в умозрительно-схоластическое рассуждательство, обязан контролировать свои положения и выводы опытом, уточнять их экспериментом (ибо дедуктивный вывод не однозначен). К тому же хотя великий рационалист, вдохновленный своими математическими прозрениями, и был убежден в безошибочности и эвристической силе правильно рассуждающего ума, но он явно сам недооценивал того обстоятельства, что успешные эксперименты тоже играли не последнюю роль в выведении тех истин, которые потом он воспринимал как интуитивные.

В целом же Декарт односторонне, метафизически (в смысле антидиалектически) подчеркнул значение собственно интеллектуального фактора методологии за счет опытного, который в основном был все же сведен к роли практического индикатора, выявляющего эффективность фактора собственно умственного, рационального. Чувственное познание совершенно необходимо в повседневной практической жизни. Для теории же много важнее знание интеллектуальное, прямо пропорциональное степени его математизированной достоверности.

Для философии нового времени принципиальное значение имеет спор между эмпиризмом и рационализмом. Представители эмпиризма (Бэкон) считали единственным источником знаний ощущения, опыт. Сторонники рационализма (Декарт) превозносят роль разума и принижают роль чувственного познания.

Рационализм является теоретической основой рационалистических концепций права. Суть этих концепций в том, что право – это совокупность норм, даваемых разумом и призванных обеспечить разумный способ жизнедеятельности в обществе (свобода, справедливость, равенство и т.д.). Эти нормы и это право носят естественный, т.е. всеобщий и необходимый характер, поскольку они выводятся разумом из самой сущности человека как существа разумного.

Поскольку право и его нормы выводятся из неизменной сущности человека, то они имеют вневременной и должный характер. Они абсолютны и вечны. Они не зависят от конкретных социальных и исторических условий. Они должны быть, чтобы обеспечить разумную и свободную жизнь человека.

С этой точки зрения для юриста-правоведа знание основных положений рационализма необходимо. Только на основе этого знания можно понять тенденции развития европейской культуры и науки, понять закономерности формирования и развития европейского правосознания и правоведения, базирующихся на идеях рационализма.

1. Алексеев С.С. Философия права. – М.1998.

2. Арзамасцев А.М. Философия как особый тип мировоззрения. – Магнитогорск, 1998.

3. Блинников Л.В. Краткий словарь философских персоналий

4. Богомолов Ю.А. Буржуазная философия кануна и начала империализма. – М.,1987.

5. Декарт Р. Сочинения в двух томах. Том 1. – М.: Мысль, 1989

6. История политических и правовых учений (под ред. В.С. Нерсесянца). – М.,1996.

7. Крапивенский С.Э. Социальная философия. – М.,1998.

8. Кузнецов В.Н., Мееровский Б.В., Грязнов А.Ф. Западноевропейская философия XVIII в. – М.,1986.

9. Ляткер Я.А. Декарт, – М., 1989

10. Ойзерман Т.И. Этикотеология Канта и ее современное значение. // Вопросы философии, 1997. № 3.

11. Рассел Б. История западной философии. – М.,1991.

12. Соколов В.В. Европейская философия XV-XVII веков. – М.,1984.

13. Соколов В.В. Философия Рене Декарта. – М., 1986.

14. Сольников В.П. Философия: Учебное пособие для юридических вузов. – С-Пб, 1999.

Brick of knowledge

диспуты

Поделиться статьей в социальных сетях:

в избранноеСсылка на оригинал: Stanford Encyclopedia of Philosophy

Впервые опубликовано 19 августа 2004 года; содержательно переработано 21 марта 2013 года.

Полемика между рационализмом и эмпиризмом затрагивает вопрос о том, насколько мы зависим от чувственного опыта в попытках обрести знание. Рационалисты заявляют, что в нашем распоряжении имеются значимые средства, которые позволяют нам образовывать понятия и познавать независимо от чувственного опыта. Эмпиристы же считают, что чувственный опыт выступает единственным источником всех наших понятий и знаний. 

Рационалисты обычно развивают свою точку зрения по двум направлениям. Во-первых, они указывают на случаи, когда наши понятия или знания по своему содержанию превышают сведения, которые можно получить через чувственный опыт. Во-вторых, они дают объяснения тому, как разум в том или ином виде предоставляет нам дополнительные сведения о мире. Ход рассуждений эмпиристов дополняет соображения рационалистов. Во-первых, они излагают объяснения того, как опыт снабжает нас упоминаемыми рационалистами сведениями, если они вообще у нас оказываются. (Эмпиристы временами выбирают скептицизм в качестве альтернативы рационализму: если опыт не может обеспечить нам понятия или знания, на которые ссылаются рационалисты, значит, у нас их просто нет.) Во-вторых, эмпиристы критикуют объяснения рационалистов относительно того, как именно разум служит источником понятий или знаний. 

Полемика между рационализмом и эмпиризмом ведется в рамках эпистемологии, которая является областью философии, посвященной изучению природы, источников и пределов познания. Среди определяющих вопросов эпистемологии можно найти следующие:

1. Какова природа пропозиционального знания, т.е. знания о том, что конкретное положение, касающееся мира, истинно? Чтобы положение являлось предметом знания, мы должны верить в него и оно должно быть истинным.

Однако помимо этого требуется нечто большее — дополнительный элемент, отличающий знание от счастливой догадки. Назовем его «обоснование». Большой объем философских сочинений посвящен попыткам определить природу обоснования.

2. Как мы можем получить знание?

Мы способны формировать истинные убеждения посредством счастливых догадок. Куда менее очевидно, как нам прийти к обоснованным убеждениям. Более того, чтобы познавать мир, мы должны мыслить о нем, и неясно, откуда в нашем распоряжении оказываются понятия, используемые в мышлении, и есть ли у нас хоть какая-то гарантия того, что деление мира сообразно нашим понятиям соответствует делениям в реальности.

3. Каковы пределы нашего познания?

Некоторые аспекты мира могут находиться в пределах нашего мышления, но при этом лежать за пределами нашего познания; сталкиваясь с их альтернативными описаниями, мы не можем знать, какое из них истинно. Другие аспекты мира, в свою очередь, могут выходить за пределы нашего мышления, и мы не способны даже вразумительно описать их, не говоря уже о том, чтобы понять, какое из описаний истинно.

Разногласия между рационалистами и эмпиристами в основном лежат в плоскости второго вопроса, касающегося источников наших понятий и знаний. Иногда их разногласия ведут к тому, что и на другие вопросы их ответы оказываются противоречащими друг другу. Они могут расходиться во мнениях по поводу природы обоснования или пределов нашего мышления и познания. Эта статья посвящена разбору альтернативных ответов на второй вопрос, предлагаемых рационалистами и эмпириками. 

Быть рационалистом означает придерживаться как минимум одного из следующих убеждений. 

Тезис об интуиции/дедукции связан с тем, как наша вера в положения, касающиеся конкретной предметной области, становится обоснованной. Тезис об интуиции/дедукции: Некоторые положения, касающиеся конкретной предметной области S, познаваемы благодаря одной лишь интуиции, в то время как другие познаются посредством их дедукции из первых.

Интуиция — это форма рационального озарения. Схватывая в уме некое положение, мы просто «видим» его истинность таким образом, что формируем истинную и обоснованную убежденность.

(Как мы обсудим в разделе 2 ниже, природа подобного интеллектуального «видения» нуждается в объяснении.) Дедукция — это процесс, в рамках которого мы делаем выводы на основании предоставленных интуицией предпосылок, используя корректные аргументы, т.е. при их применении вывод должен быть истинным, если истинны предпосылки. Мы интуитивно знаем, например, что число три является простым и что оно больше, чем два. Из этого знания мы можем вывести, что существует простое число, которое больше, чем два. Таким образом, интуиция и дедукция предоставляют нам априорное знание, т.е. знание, получаемое независимо от чувственного опыта. 

Можно сформулировать различные версии тезиса об интуиции/дедукции, подставляя под переменную S различные предметные области. Некоторые рационалисты полагают, что математика познаваема через интуицию и дедукцию. Некоторые помещают в данную категорию этические истины. Некоторые включают сюда метафизические утверждения, к примеру, что Бог существует, у нас есть свобода воли, а наши сознание и тело являются двумя различными субстанциями. Чем больше положений относится рационалистами к области применения интуиции и дедукции и чем более спорной является истинность подобных положений или притязаний на их познание, тем радикальнее их рационализм. 

Рационалисты также меняют силу своего подхода, внося поправки в свое понимание природы обоснования. Некоторые считают, что обоснованные убеждения лежат за пределами мельчайших сомнений, и утверждают, что интуиция и дедукция обеспечивают убеждения с таким высоким эпистемическим статусом. Другие рассматривают понятие обоснования более консервативно — как убеждение при отсутствии разумного сомнения — и утверждают, что интуиция и дедукция обеспечивают убеждения подобного рода. Еще одно измерение рационализма зависит от того, как его приверженцы понимают связь между интуицией, с одной стороны, и истиной, с другой. Некоторые считают, что интуиция непогрешима, заявляя, что все интуитивно схватываемое должно быть истинным. Другие в принципе допускают случаи, когда интуиция предоставляет нам ложные положения.

Вторым тезисом, связанным с рационализмом, является тезис о врожденном знании.

Тезис о врожденном знании: в силу своей рациональной природы мы обладаем знанием некоторых истин в рамках конкретной предметной области S.

Как и тезис об интуиции/дедукции, тезис о врожденном знании утверждает существование знаний, полученных априори, независимо от опыта. Разница между ними лежит в сопутствующем понимании того, как именно получено это априорное знание. Тезис об интуиции/дедукции ссылается на интуицию и последующие дедуктивные умозаключения. Тезис о врожденном знании предлагает в качестве объяснения нашу рациональную природу. Источником нашего врожденного знания не являются ни чувственный опыт, ни интуиция с дедукцией. Оно просто входит в состав нашей природы. Опыт может запустить процесс, благодаря которому это знание становится для нас осознанным, однако опыт не обеспечивает нас самим знанием, поскольку в том или ином виде оно у нас всегда было. По мнению некоторых рационалистов, мы получили эти знания в своих предыдущих воплощениях. По мнению других, они были даны нам Богом при сотворении. Есть и те, кто утверждает, что эти знания вошли в состав нашей природы благодаря естественному отбору. 

Можно сформулировать различные варианты тезиса о врожденном знании, подставляя в переменную S разные предметные области. Опять же, чем больше предметов включено в область применения этого тезиса или чем более спорными являются притязания на их знание, тем более радикален вид рационализма. Трактовки обоснования, различные по силе, также ведут к различным по силе вариантам данного тезиса.

Третьим важным тезисом рационализма является тезис о врожденных понятиях.

Тезис о врожденных понятиях: в состав нашей рациональной природы входит ряд понятий, которые мы применяем в конкретной предметной области S.

Согласно тезису о врожденных понятиях, некоторые из наших понятий не приобретаются через опыт. Они входят в состав нашей рациональной природы таким образом, что хотя чувственный опыт может стимулировать процесс их осознания, он не является источником этих понятий и не определяет содержащиеся в них сведения. Некоторые утверждают, что тезис о врожденных понятиях вытекает из тезиса о врожденном знании: конкретное знание может быть врожденным лишь в том случае, если понятия, содержащиеся в неком познанном положении, также являются врожденными. Такова, например, позиция Локка{{1}} (Locke 1690: 91). Другие, например, Каррутерс, выступают против этой связки (Carruthers 1992: 53–54). Емкость и сила тезиса о врожденных понятиях зависит от того, какие понятия объявляются врожденными. Чем больше понятие кажется отделенным от опыта и умственных действий, которые мы можем совершить над опытом, тем более правдоподобно можно заявить о том, что понятие является врожденным. Так как мы не воспринимаем совершенные треугольники, однако ощущаем боль, наше понятие треугольника больше подходит на роль врожденного, чем наше понятие боли.

Тезис об интуиции/дедукции, тезис о врожденном знании и тезис о врожденных понятиях являются неотъемлемой частью рационализма: любой, называющий себя рационалистом, придерживается как минимум одного из них. Рационалисты обычно придерживаются и двух других тезисов, тесно связанных с указанными тремя, хотя можно быть рационалистом, не придерживаясь ни одного из двух. Согласно первому утверждению, чувственный опыт не способен предоставить нам то, что дает нам разум. 

Тезис о незаменимости разума: знания о предметной области S, полученные нами с помощью интуиции и дедукции, а также идеи и знания об S, являющиеся для нас врожденными, не могли быть получены через чувственный опыт.

Согласно второму утверждению, разум превосходит опыт в качестве источника знаний.

Тезис о превосходстве разума: знания о предметной области S, полученные нами с помощью интуиции и дедукции или являющиеся для нас врожденными, превосходят любое знание, полученное через чувственный опыт.

Превосходство разума требует объяснений, и рационалисты предлагают различные варианты. Согласно одной точке зрения, обычно ассоциирующейся с Декартом{{2}} (Descartes 1628: 1–4), то, что мы знаем априори, является несомненным и абсолютно бесспорным, тогда как то, во что мы верим или даже что знаем на основании чувственного опыта, как минимум немного сомнительно. Другой взгляд, обычно связываемый с Платоном{{3}} («Государство»: 479е–484с), помещает превосходство априорного знания в сами познаваемые объекты. То, что мы познаем благодаря одному лишь разуму —допустим, платоновскую идею — в важном метафизическом отношении превосходит то, что мы познаем через чувственный опыт, выступая чем-то неизменным, вечным, совершенным — более высокой степенью бытия. 

Большинство видов рационализма подразумевают значительную приверженность другим философским взглядам. Одним из них является отрицание скептицизма как минимум в одной из областей знания. Если мы утверждаем, что познаем некие истины посредством интуиции либо дедукции или же что у нас есть врожденное знание, мы, очевидно, отвергаем скептицизм в отношении этих истин. Рационализм в виде тезиса об интуиции/дедукции также привержен эпистемическому фундаментализму, согласно которому мы знаем некие истины, не основывая нашу убежденность в них на каких-либо иных истинах, и используем это фундаментальное знание для познания новых истин.

Эмпиристы придерживаются следующего утверждения в отношении некой предметной области.

Тезис эмпиризма: у нас нет другого источника знаний в области S или понятий, используемых нами в S, кроме чувственного опыта.

Эмпиризм в отношении конкретного предмета отклоняет соответствующую версию тезиса об интуиции/дедукции и тезиса о врожденном знании. Коль скоро у нас есть знание предмета, оно является апостериорным, т.е. зависящим от чувственного опыта. Эмпиристы также отрицают суть тезиса о врожденных понятиях — допущение о том, что у нас есть врожденные идеи в рамках некой предметной области. Чувственный опыт — наш единственный источник идей. Эмпиристы отвергают соответствующий вариант тезиса о превосходстве разума. Так как разум сам по себе не предоставляет нам никакого знания, он совершенно точно не обеспечивает нас превосходным знанием. Эмпиристы обычно отбрасывают и тезис о незаменимости разума, хотя в этом и нет необходимости. Тезис эмпиризма не подразумевает само наличие эмпирического знания. Из него следует, что знание можно получить лишь через опыт, если вообще можно. Эмпиристы могут заявлять (и некоторые из них так и делают в отношении определенных предметных областей), что рационалисты правы, когда утверждают, что опыт не может предоставить нам знание. Из этого рационалистского урока они делают вывод, что мы вообще ничего не знаем. 

В моем описании ключевые допущения рационализма и эмпиризма относятся к конкретным предметным областям. Будучи сведенными к подобной относительности, рационализм и эмпиризм могут и не вступать в разногласия. Мы можем быть рационалистами в математике или конкретной ее области — и при этом эмпиристами во всех или некоторых естественных науках. Рационализм и эмпиризм конфликтуют лишь в их применении к одному и тому же предмету. Тогда начинается диспут «рационализм против эмпиризма». Тот факт, что философы могут одновременно быть и рационалистами, и эмпиристами, имеет свои последствия для схем классификации, часто применяемых в истории философии, — в особенности той схемы, что традиционно используется для описания раннего периода Нового времени, который охватывает XVII и XVIII столетия вплоть до Канта.

Как правило, важнейшие философы этой эпохи разделяются на рационалистов и эмпиристов, а затем заявляется, что они противостоят друг другу. Таким образом, Декарт, Спиноза и Лейбниц считаются континентальными рационалистами в противовес британским эмпиристам Локку, Беркли и Юму. Однако подобные общие схемы классификации следует применять с осторожностью. Взгляды отдельных философов гораздо более тонки и сложны, чем предполагает бесхитростная классификация (см. Loeb 1981 и Kenny 1986, где обсуждаются эти моменты). Локк отвергает рационализм в виде любого варианта тезиса о врожденном знании или тезиса о врожденных понятиях, однако он принимает тезис об интуиции/дедукции в отношении нашего знания о существовании Бога. Кроме того, у Декарта и Локка поразительно много схожих взглядов на природу наших идей, несмотря на то, что Декарт считает многие из них врожденными, а Локк относит их все к опыту. Из-за разделения на рационалистов и эмпиристов мы также начинаем предполагать, будто философы, находящиеся на одной стороне, работают в общем направлении исследований и за пределами эпистемологии. Таким образом, ошибочно считается, что Декарт, Спиноза и Лейбниц применяют основанную на разуме эпистемологию к общей метафизической повестке и при этом каждый из них пытается усовершенствовать достижения своих предшественников. В свою очередь, в Локке, Беркли и Юме ошибочно видят философов, постепенно отвергающих эти метафизические утверждения и сознательно стремящихся усовершенствовать достижения своих предшественников. 

Важно также отметить, что разделение на рационалистов и эмпиристов не является исчерпывающим, если речь идет о возможных источниках знания. Можно утверждать, например, что мы способны получать знание в определенной области в форме божественного откровения или озарения, источником которого не являются ни разум, ни чувственный опыт.

Другими словами, небрежное использование ярлыков «рационалист» и «эмпирист», равно как и лозунга, вынесенного в заголовок этой статьи («рационализм против эмпиризма»), может ухудшить, а не углубить наше понимание предмета.

Тем не менее, важные споры, корректно описываемые как «рационализм против эмпиризма», возникают каждый раз, когда утверждения, присущие каждому из взглядов, применяются к одной и той же предметной области. Вероятно, эти дискуссии наиболее интересны тогда, когда обсуждаемый предмет лежит во внешнем мире, за пределами нашего сознания. Говоря о знании внешнего мира, полноценный рационалист утверждает, что некоторые истины об этом мире могут и должны быть известны нам априорно, что некоторые из идей, необходимых для такого знания, являются и должны являться врожденными и что оно превосходит любое другое знание, которое мы можем получить исходя из опыта. Полноценный эмпирист в ответ заявляет, что когда речь идет о природе внешнего мира, лежащего за пределами нашего сознания, опыт является единственным источником сведений. Разум может рассказать нам о взаимосвязях между нашими идеями, однако сами по себе эти идеи, а также любые истины об объективной реальности, которые они представляют, могут быть получены лишь на основании чувственного опыта. Этот спор относительно познания внешнего мира и станет основным вопросом, рассматриваемым далее.

Исторически сложилось так, что спор рационалистов и эмпиристов в эпистемологии распространился в область метафизики, где философов интересуют вопросы об устройстве реальности, включая существование Бога и такие аспекты нашей природы, как свобода воли и взаимосвязь сознания и тела. Ведущие рационалисты, такие как Декарт{{4}} (см., напр., Descartes 1641), излагали метафизические теории, к которым они, по собственным заявлениям, пришли с помощью одного лишь разума. Ведущие эмпиристы, такие как Юм{{5}} (см., напр., Hume 1739–1740), отвергали данные теории, называя их либо спекуляцией, лежащей за пределами того, что мы можем узнать через опыт, либо бессмысленными попытками описать различные аспекты мира с помощью понятий, которые опыт никак не может предоставить. Этот спор поднимает вопрос о метафизике как области знаний. Ее исходное допущение четко выразил Кант:

Что касается источников метафизического познания, то уже по самой сути его понятия они не могут быть эмпирическими. Следовательно, принципы этого познания (к которым принадлежат не только основоположения метафизики, но и ее основные понятия) никогда не должны быть взяты из опыта, так как оно должно быть познанием не физическим, а метафизическим, т.е. лежащим за пределами опыта{{6}}. (Kant 1783: 7)

Сама возможность метафизики в качестве области человеческого знания подобного рода зависит от того, чью сторону мы принимаем в споре рационалистов с эмпиристами. Этот спор касается и этики. Некоторые моральные объективисты (напр., Ross 1930) считают, что некоторые основополагающие объективные нравственные истины известны нам интуитивно, в то время как некоторые моральные скептики, отрицающие подобное знание (напр., Mackie 1977), считают обращение к способности нравственной интуиции крайне неприемлемым. В последние десятилетия споры между рационалистами и эмпиристами перешли в дискуссии по поводу природы философских исследований: в какой степени следует отвечать на философские вопросы, обращаясь к разуму или опыту? (См., напр., Bealer 1999 и Alexander and Weinberg 2007.)

Согласно тезису об интуиции/дедукции, одни высказывания мы познаем посредством интуиции, а остальные дедуцируем из первых. Многие эмпиристы (напр., Юм{{7}} в Hume 1748) были готовы принять данный тезис при условии, что он будет применяться исключительно к высказываниям о взаимосвязях между нашими собственными понятиями. Они согласны с тем, что мы можем интуитивно знать, что наше понятие Бога включает в себя наше понятие всеведения. В ходе простого разбора этих понятий мы способны ухватить умом, что одно из них подразумевает другое. Споры между рационалистами и эмпиристами начинаются в тот момент, когда первые утверждают, а вторые отвергают тезис об интуиции/дедукции в отношении высказываний, содержащих значимые сведения о внешнем мире. Рационалисты наподобие Декарта заявляли, что с помощью интуиции и дедукции мы можем знать, что Бог существует и сотворил мир, что наши сознание и тело — две различных субстанции, а также что сумма углов треугольника равна двум прямым углам, поскольку все эти утверждения являются истинами об объективной реальности, независимой от наших мыслей. Подобного рода варианты тезиса об интуиции/дедукции, которые разнятся по своему содержанию, и являются темой нашего разговора в этом разделе. 

Одна из аргументаций в пользу тезиса об интуиции/дедукции предполагает, что мы знаем некие содержательные истины о внешнем мире, затем добавляет к этому анализ требований познания и приходит к выводу, что наше знание должно проистекать из интуиции и дедукции. Декарт заявляет, что всякое познание требует достоверности и что достоверность убеждений по поводу внешнего мира лежит за пределами возможностей чувственного опыта. Мы не можем быть полностью уверены в том, что наши чувственные впечатления не являются частью грез или масштабной иллюзии, устроенной злокозненным гением. Лишь интуиция и дедукция могут обеспечить достоверность, требуемую познанием, и учитывая тот факт, что у нас есть некие содержательные знания о внешнем мире, тезис об интуиции/дедукции верен. По словам Декарта, «всякая наука есть достоверное и очевидное познание»{{8}} (Descartes 1628: 1), и когда мы «рассмотрим все действия нашего разума, посредством которых мы можем прийти к познанию вещей без всякой боязни обмана», мы «допустим только два, а именно интуицию и дедукцию»{{9}} (Descartes 1628: 3).

Этот ход рассуждений является одним из наименее убедительных в арсенале рационалистов. Во-первых, предположение о том, что знание требует достоверности, обходится дорого, так как исключает из рассмотрения столь многое из того, что мы, как нам кажется, знаем. Во-вторых, как признают многие современные рационалисты, интуиция не всегда является источником достоверных знаний. Вероятность столкновения с обманщиком дает нам основание ставить под сомнение как наши интуиции, так и убеждения, полученные опытным путем. Насколько нам известно, обманщик может заставить нас выводить ложные положения и воспринимать несуществующие объекты. Декарт отвечает на этот вызов в своих «Размышлениях о первой философии», заявляя, что мы можем достоверно знать, что никакой обманщик вовсе не чинит препятствий нашим интуициям и дедукциям. Они непогрешимы, так как их истинность гарантирует Бог. Проблема, известная как «картезианский круг», состоит в том, что декартовское описание того, как мы получаем подобное знание, уклоняется от решения вопроса, поскольку пытается вывести заключение о том, что все наши интуиции истинны, на основании предпосылок, которые сами являются интуитивными. Более того, его объяснение не затрагивает сопутствующую проблему, которую он и сам подмечает: дедукции, задействующие достаточно длинный ряд выводов, вынуждены полагаться на нашу слабую память{{10}} (Descartes 1628: 7). 

Более правдоподобный довод в пользу тезиса об интуиции/дедукции также предполагает, что мы знаем некие конкретные истины о внешнем мире, а затем ссылается на природу того, что мы знаем, а не на природу самого знания, чтобы заявить, что наше знание должно проистекать из интуиции и дедукции. Лейбниц сообщает нам следующее:

Хотя чувства необходимы для всех наших действительных знаний, но они недостаточны для того, чтобы сообщить их нам полностью, так как чувства дают всегда лишь примеры, т.е. частные или индивидуальные истины. Но как бы многочисленны ни были примеры, подтверждающие какую-нибудь общую истину, их недостаточно, чтобы установить всеобщую необходимость этой самой истины; ведь из того, что нечто произошло, не следует вовсе, что оно всегда будет происходить таким же образом. <…> Отсюда следует, что необходимые истины — вроде тех, которые встречаются в чистой математике, и в особенности в арифметике и геометрии, — должны покоиться на принципах, доказательство которых не зависит от примеров, а следовательно, и от свидетельства чувств, хотя, не будь чувств, нам никогда не пришло бы в голову задумываться над ними{{11}}. (Leibniz 1704: 150–151)

Далее Лейбниц описывает наши математические знания как «врожденные», и его доводы скорее поддерживают тезис о врожденном знании, а не тезис об интуиции/дедукции. Однако в данном контексте мы можем соотнести их и со вторым: у нас есть содержательные знания о внешнем мире, выраженные в математике, и то, что мы знаем в этой области, мы знаем как истинное с необходимостью. Опыт не может обосновывать убеждения, которые касаются необходимости. Поэтому опыт не может быть источником наших знаний. Наилучшим объяснением состоит в том, что мы получаем их посредством интуиции и дедукции. Лейбниц называет логику, метафизику и этику в качестве прочих областей, в которых наше знание схожим образом превосходит то, что можно получить опытным путем. Логические и метафизические суждения облекаются в формы необходимости, недосягаемой для опыта. Этические суждения облекаются в формы обязательства или ценности, недосягаемых для опыта, который снабжает нас сведениями лишь о сущем, а не должном. 

Сила этого довода различается в зависимости от приводимых примеров предполагаемого знания. Если речь идет о спорных метафизических утверждениях (например, что Бог существует или что наше сознание — отдельная от нашего тела субстанция), исходное допущение о том, что мы знаем эти утверждения, звучит не очень убедительно. Однако у этого довода, очевидно, есть свои основания при применении к другим областям знания. Мы очень многое знаем о математике, и то, что мы знаем, мы знаем как истинное с необходимостью. Никакой опыт не может обосновать убежденность в подобной необходимости, и мы, по всей видимости, не опираемся в таком знании на какой бы то ни было опыт. Обоснованность знания в данном случае обеспечивается схватыванием положений в уме, которое, несомненно, является частью нашего познания. Аналогично, похоже, что у нас имеются некоторые этические знания, например, что при прочих равных не следует нарушать свои обещания и что удовольствие по сути своей несет благо. Никакие полученные из опыта уроки о сущем не могут гарантировать подобного знания о должном.

Эта нить рассуждений в пользу тезиса об интуиции/дедукции поднимает дополнительные вопросы, на которые необходимо ответить рационалистам. Поскольку они утверждают, что знание необходимых истин в математике или других областях, полученное с помощью интуиции и дедукции, является содержательным знанием о внешнем мире, рационалисты обязаны предоставить нам объяснение этой формы необходимости. Многие эмпиристы готовы утверждать, что «необходимость лежит в том, как мы говорим о вещах, а не в вещах, о которых мы говорим» (Quine 1966). Точно так же, если рационалисты заявляют, что познания в области этики — это знание объективной формы обязательств, они должны объяснить нам, как объективные ценности могут быть частью мира фактов, которые, по-видимому, не представляют никакой ценности.

Вероятно, больше всего от рационалистов, защищающих тезис об интуиции/дедукции, нам не хватает объяснения того, что такое интуиция и как именно она обеспечивает обоснованные истинные убеждения, касающиеся внешнего мира. Что значит интуитивно постигнуть положение и как акт интуиции подкрепляет обоснованность убеждения? Рационалисты считают, что интуиция и дедукция объясняют предполагаемое знание, которое невозможно, по их словам, объяснить чувственным опытом, но подобное объяснение посредством интуиции и дедукции требует, чтобы мы четко понимали, что такое интуиция и как она подкрепляет обоснованность убеждений. Метафорические описания интуиции как умственного «схватывания» или «видения» недостаточны, и если интуиция действительно является некой формой умственного «схватывания», похоже, единственное, что схватывается в данном случае, так это взаимосвязи между нашими идеями, а не факты внешнего мира. Более того, любая умственная способность, будь то чувственное восприятие или интуиция, снабжает нас обоснованными убеждениями лишь в том случае, если она в целом заслуживает доверия. Надежность чувственного восприятия проистекает из каузальной связи между тем, каковы внешние объекты, и тем, как мы их ощущаем. Что объясняет надежность наших интуиций относительно внешнего мира? Проистекает ли интуитивное познание конкретного истинного положения из каузального взаимодействия между нами и неким аспектом мира? О каком именно аспекте идет речь? Какова природа этого каузального взаимодействия? Тот факт, что число три является простым, по всей видимости, ни на что не влияет в каузальном отношении, не говоря уже об интуитивном знании этого факта.

Данные вопросы особенно насущны в свете классического эмпиристского ответа на этот довод. Ответ обычно приписывают Дэвиду Юму, и в основе его лежит разделение всех истинных положений на две категории.

Все объекты, доступные человеческому разуму или исследованию, по природе своей могут быть разделены на два вида, а именно, на отношения между идеями и факты. К первому виду относятся такие науки, как геометрия, алгебра и арифметика, и вообще всякое утверждение, достоверность которого или интуитивна, или демонстративна. Положение «квадрат гипотенузы равен сумме квадратов двух других стороны» выражает отношение между указанными фигурами; в положении «трижды пять равно половине тридцати» выражается отношение между данными числами. К такого рода положениям можно прийти благодаря одной только мыслительной деятельности, независимо от того, что существует где бы то ни было во вселенной. Пусть в природе никогда бы не существовало ни одно круга или треугольника, и все-таки истины, доказанные Евклидом, навсегда сохранили бы свою достоверность и очевидность. Факты, составляющие второй вид объектов человеческого разума, удостоверяются иным способом, и как бы велика ни была для нас очевидность их истины, она иного рода, чем предыдущая. Противоположность всякого факта всегда возможна, потому что она никогда не может заключать в себе противоречия, и наш ум всегда представляет ее так же легко и ясно, как если бы она вполне соответствовала действительности{{12}}. (Hume 1748: 40)

Интуиция и дедукция способны обеспечить нам знание необходимых истин в таких областях, как математика и логика, но это знание не является содержательным знанием о внешнем мире. Это лишь знание о связях наших собственных идей. Если же рационалист меняет линию аргументации, обращаясь к знанию в области нравственности, Юм отвечает на это анализом моральных понятий, который демонстрирует, что подобное знание является знанием фактов, полученным исходя из опыта: 

Наука о нравственности и критицизм суть объекты не столько ума, сколько вкуса и чувства. Красота, как нравственная, так и физическая, скорее чувствуется, нежели воспринимается. Размышляя же о ней и стараясь установить ее критерий, мы принимаем в расчет нечто новое, а именно вкус, общий всему человечеству, или какой-нибудь подобный же факт, который может быть объектом размышления и исследования{{13}}. (Hume 1748: 173)

Если рационалист обращается в поддержку своих доводов к нашему знанию метафизики, Юм отрицает, что у нас вообще есть подобное знание:

Возьмем в руки, например, какую-нибудь книгу по богословию или школьной метафизике и спросим: содержит ли она какое-нибудь абстрактное рассуждение о количестве или числе? Нет. Содержит ли она какое-нибудь основанное на опыте рассуждение о фактах и существовании? Нет. Так бросьте ее в огонь, ибо в ней не может быть ничего, кроме софистики и заблуждений!{{14}} (Ibid.)

Обновленный вариант этого эмпиристского ответа, делающий больший упор на язык и природу значения, был предложен в XX веке А.Дж. Айером в его разновидности логического позитивизма. Перенимая принцип верификации значения, используемый позитивизмом, Айер относит каждое предложение, обладающее значением с точки зрения познания, к одной из двух категорий: оно является либо тавтологией, и поэтому истинно исключительно в силу значения своих терминов и не дает никаких содержательных сведений о мире, либо доступно для эмпирической верификации. Таким образом, знание о внешнем мире, получаемое посредством интуиции или дедукции, исключается.

Не может существовать априорное знание о реальности. Ибо… истины чистого разума, пропозиции которого, как мы знаем, обоснованны независимо от всякого опыта, являются таковыми только благодаря тому, что они лишены фактуального содержания. <…> [И напротив,] эмпирические пропозиции суть гипотезы, которые могут подтверждаться или опровергаться реальным чувственным опытом{{15}}. (Ayer 1952: 86, 93–94)

Эмпиристы считают, что рационалисты, которые отстаивают тезис об интуиции/дедукции, ошибаются с самого начала, поскольку допускают, что нам доступно содержательное знание о внешнем мире, которое превышает знание, обосновываемое опытом. Это не так. 

Однако ответ эмпиристов также сталкивается с некоторыми затруднениями. Представляется, будто познания в математике касаются чего-то большего, нежели чем наших собственных понятий. Точно так же наше знание моральных суждений, по всей видимости, описывает не только то, что мы чувствуем или как действуем, но и то, как нам следует себя вести. Общие принципы, лежащие в основе эмпиристских взглядов — к примеру, юмовское объяснение происхождения идей или принцип верификации значения — проблематичны сами по себе. Различные формулировки принципа верификации не выдерживают собственной проверки на наличие познавательного значения. Если мы проведем тщательный анализ «Исследования о человеческом разумении» (An Inquiry Concerning Human Understanding, 1748) Юма на предмет соответствия собственным принципам, нам придется перечеркнуть многие из разделов трактата.

В общем и целом у рационалистов есть сильные доводы в пользу тезиса об интуиции/дедукции относительно нашего содержательного знания о внешнем мире, однако успех их аргументации зависит от того, насколько хорошо они могут ответить на вопросы о природе и эпистемической силе интуиции, насущность которых подкрепляется классическим ответом эмпириков.

Тезис о врожденном знании, как и тезис об интуиции/дедукции, утверждает, что мы обладаем априорным знанием, однако не приводит интуицию и дедукцию в качестве объяснения и источника этого знания. Согласно этому тезису, априорное знание входит в состав нашей рациональной природы. Опыт может стимулировать осознание нами этого знания, однако не он нас им снабжает. Знание уже у нас есть.

Первую версию тезиса о врожденном знании мы обнаруживаем у Платона в диалоге «Манон»{{16}}, где он представлен в виде учения о припоминании. Это учение частично исходит из парадокса, возникающего, когда мы пытаемся объяснить суть исследования. Как мы обретаем знание геометрической теоремы? Мы проводим исследования вопроса, однако знание по итогам исследований кажется невозможным («Менон»: 80d–e). Мы либо уже знаем теорему в начале нашего исследования, либо не знаем. Если у нас уже есть знание, для исследования нет места. Если знания у нас нет, мы не знаем, чего мы ищем, и не сможем осознать его, когда найдем. Так или иначе, мы не способны познать теорему посредством исследования. И все же некоторые теоремы мы знаем. 

Решение этой проблемы предлагает учение о знании как припоминании. Когда мы исследуем истинность теоремы, мы одновременно и знаем, и не знаем ее. Мы обладаем знанием в виде памяти, полученной из знания этой теоремы нашей душой до ее объединения с телом. Мы лишены подобного знания в том смысле, что в процессе объединения с телом душа позабыла это знание и теперь должна вспомнить его. Познавая теорему, мы в действительности вспоминаем то, что уже знаем. 

Платон иллюстрирует это учение беседой между Сократом и юным рабом, в ходе которой Сократ ведет раба от невежества к математическим познаниям. Опыт раба, облекаемый в форму вопросов и примеров Сократа, является поводом для припоминания того, что он уже знал. Метафизика Платона обеспечивает дополнительную поддержку тезису о врожденном знании: поскольку предметом знания выступают абстрактные вечные Идеи, абсолютно недосягаемые для чувственного опыта, оно априорно. 

В наши дни немногие отстаивает позицию Платона. Изначальный парадокс, описываемый Платоном как «довод… под стать самым завзятым спорщикам» («Менон»: 80e), звучит как софизм. Метафизические предположения в решении требуют обоснования. Решение не дает ответа на главный вопрос: как именно душа раба познала теорему? Тезис об интуиции/дедукции предлагает равным образом, если не более правдоподобное описание того, как раб получает априорное знание. Тем не менее, позиция Платона знаменует тот вид рассуждений, который заставил многих философов принять какой-либо из вариантов тезиса о врожденном знании. Мы вполне уверены в том, что знаем определенные положения, касающиеся внешнего мира, однако не можем найти никаких адекватных объяснений тому, как это знание было получено нами, не считая заявлений о том, что оно является врожденным. Его содержание лежит за пределами всего, что приобретается напрямую через опыт или что можно получить посредством совершения мысленных действий над материалом, который был предоставлен опытом. Не похоже, чтобы это знание опиралось на интуицию или дедукцию. Его врожденность кажется наилучшим объяснением. 

Ноам Хомский представляет схожие аргументы в своей «рационалистской концепции природы языка» (Chomsky 1975). Хомский утверждает, что опыт, доступный лицам, изучающим язык, слишком скуден, чтобы объяснить их знание языка. Чтобы объяснить освоение языка, мы должны предположить, что у учащихся есть врожденное знание универсальной грамматики, описывающей общую глубинную структуру естественных языков. Важно отметить, что описываемые Хомским лица, изучающие язык, не знают конкретных положений, описывающих универсальную грамматику. У них есть набор врожденных способностей или склонностей, обеспечивающих и определяющих их языковое развитие. Хомский предлагает нам теорию врожденных способностей к обучению, а не теорию врожденного знания. Его взгляды не подтверждают тезис о врожденном знании в том виде, в котором он традиционно понимался рационалистами. Как писал об этом один из комментаторов:

Принципы Хомского… не являются врожденными как в смысле нашего явного их осознания, так и в смысле нашей склонности к распознанию их истинности как очевидной при надлежащих обстоятельствах. Поэтому отнюдь нельзя сказать, что Хомский прав, когда объявляет свою теорию продолжением традиционного рационалистского описания приобретения знания. (Cottingham 1984: 124)

Питер Каррутерс утверждает, что мы обладаем врожденным знанием принципов обыденной психологии (folk psychology). Обыденная психология — это комплекс продиктованных здравым смыслом обобщений, которых придерживаются независимо от контекста или культуры. Предметом этих обобщений является взаимосвязь ментальных состояний друг с другом, с окружающей средой, состояниями организма и поведением (Carruthers 1992: 115). Обыденная психология включает в себя убеждения о том, что боль обычно является результатом травмы, что боль мешает нам сосредоточиться на задачах и что восприятия обычно вызываются неким соответствующим состоянием окружающей среды. Каррутерс отмечает сложность обыденной психологии, а также ее успешность в объяснении нашего поведения и тот факт, что ее объяснения отсылают к таким ненаблюдаемым переменным, как убеждения, желания, чувства и мысли. Он утверждает, что сложность, универсальность и глубина принципов обыденной психологии превосходят знания, которые могут быть получены через опыт, особенно когда это касается маленьких детей, которые к пяти годам уже знают многие из этих принципов. Подобное знание также не является результатом интуиции или дедукции: обобщения обыденной психологии не считаются актом умственного озарения. Как заключает Каррутерс: «[Проблему], связанную с освоением ребенком психологических обобщений, невозможно решить, если только мы не предположим, что большая часть обыденной психологии является врожденной и обнаруживается в конкретных ситуациях опытом ребенка в отношении себя и других, а не выучивается» (Carruthers 1992: 121). 

Эмпиристы, а наряду с ними и некоторые рационалисты, подвергают тезис о врожденном знании критике двумя способами. Во-первых, они выдвигают объяснения того, как чувственный опыт или интуиция с дедукцией обеспечивают знание, которое якобы является врожденным. Во-вторых, они напрямую критикуют сам тезис о врожденном знании. Классический пример подобной критики представлен в работе Локка «Опыт о человеческом разумении» (An Essay Concerning Human Understanding, 1690). Локк задается вопросом о том, что вообще такое врожденное знание. Конкретные примеры знания должны существовать в нашей душе, будучи составляющими нашего рационального устройства, но как именно они находятся «в душе»? Если подразумевается, что все мы сознательно обладаем таким знанием, то это попросту ложь. Положения, часто приводимые в качестве примеров врожденного знания, включая таких правдоподобных кандидатов, как принцип, согласно которому одна и та же вещь не может одновременно существовать и не существовать, не воспринимаются сознательно детьми и людьми с серьезными ограничениями умственных способностей. Если же смысл определения подобных принципов как «врожденных» не состоит в том, чтобы указать на то, что все рациональные создания сознательно принимают их, то сложно понять, в чем же тогда смысл. «Ни про одно положение нельзя сказать, что оно находится в душе, если она раньше никогда не знала и не сознавала его»{{17}} (Locke 1690: 61).

Сторонники тезиса о врожденном знании могут ответить на возражение тем, что врожденность некоторых знаний означает, что у нас есть способность к владению ими. Это утверждение, хотя и истинное, малоинтересно.

Так что если природный отпечаток считать за способность знать, то все истины, какие когда-либо познает человек, окажутся в силу этого врожденными. И весь этот важный вопрос сведется всего лишь к неудачному способу выражения: думая сказать нечто противоположное, на деле он утверждает то же самое, что и отрицающие врожденные принципы. Ибо, мне кажется, никто никогда не отрицал того, что душа способна познавать разные истины{{18}}. (Ibid.)

Таким образом, Локк требует, чтобы защитники тезиса о врожденном знании предоставили объяснение врожденного знания, благодаря которому их позиция была бы и истинной, и интересной. Узкое толкование врожденности сталкивается с контрпримерами рациональных индивидов, не отвечающих его условиям. Широкое толкование подразумевает, что все наши знания, даже те, что очевидно проистекают из опыта, на самом деле являются врожденными.

Защитники врожденного знания принимают вызов, брошенный Локком. Чтобы избежать дилеммы Локка, Лейбниц обращается к описанию врожденности как естественной потенции{{19}} (Leibniz 1704). Ответ Питера Каррутерса схож с решением Лейбница:

Мы заметили, что в то время, как одна форма нативизма утверждает (в некоторой степени неправдоподобно), что знание является врожденным в том смысле, что оно существует как таковое (или как минимум в пропозициональной форме) с рождения, можно также утверждать, что знание является врожденным в том смысле, что оно естественным образом предопределено к появлению в какой-то момент в детстве. Этот последний тезис, несомненно, является самым правдоподобным вариантом нативизма. (Carruthers 1992: 51)

Каррутерс утверждает, что наше врожденное знание обусловлено эволюционным отбором (111). В силу эволюции мы предопределены узнавать некоторые вещи (например, принципы обыденной психологии) на определенных этапах жизни в рамках естественного развития. Опыт дарит нам повод сознательно поверить в эти положения, но не основание для нашего их познания (52). Таким образом, у Каррутерса есть готовый ответ на приводимые Локком контрпримеры детей и умственно отсталых людей, не верящих в положения, которые объявляются в качестве примеров врожденного знания. Первые еще не достигли надлежащего этапа в развитии, а вторые — это люди, чье естественное развитие потерпело неудачу (49–50). 

Однако тезис о врожденном знании все еще сталкивается со значительным затруднением. Мы знаем положение лишь в том случае, если оно истинно, мы в него верим и наше убеждение обосновано. Рационалисты, утверждающие существование врожденного знания, не просто заявляют о том, что в результате эволюции человека, Божественного замысла или еще каких-то факторов в определенный момент нашего развития определенные переживания вызывают нашу веру в конкретные положения таким образом, что их познание опытным путем никак не подразумевается. Их заявление еще смелее: как минимум в некоторых из этих случаев наши эмпирически вызванные, но не эмпирически обоснованные убеждения, тем не менее, являются обоснованными, а значит, представляют собой предмет знания. Как эти убеждения могут быть обоснованными, если они не получают обоснования исходя из опыта, который приводит нас к ним, или посредством интуиции и дедукции?

Некоторые рационалисты считают, что ответ дает релайабилистское описание обоснования. Согласно этой теории, убеждения обоснованы, если они сформированы процессом, который, как правило, является источником истинных, а не ложных убеждений.

Таким образом, истинные убеждения, составляющие наше врожденное знание, обоснованы, поскольку сформированы в результате надежного процесса формирования убеждений. Каррутерс утверждает, что «врожденные убеждения будут считаться за знание при условии, что процесс, с помощью которого они становятся врожденными, надежен (т.е. при условии, что процесс обычно приводит к формированию истинных убеждений)» (Carruthers 1992: 77). Он утверждает, что естественный отбор приводит к формированию некоторых убеждений и является надежным с точки зрения истины процессом.

Вполне возможно, что для рационалистов обращение к релайабилизму или схожей каузальной теории обоснования является лучшим способом усовершенствовать тезис о врожденном знании, однако задача перед ними стоит непростая. Во-первых, подобные подходы к обоснованию сами по себе довольно спорны. Во-вторых, рационалисты должны предложить описание врожденного знания, которое принимает и объясняет различие между врожденным и апостериорным знанием, и далеко не очевидно, что им удастся это сделать в рамках таких теорий. Условно говоря, предположим, что у нас есть врожденное знание некоторого положения P. Благодаря чему наше знание P является врожденным? Заострим вопрос: в чем именно состоит различие между нашим знанием P и очевидным случаем апостериорного знания (к примеру, знания о том, что нечто является красным, которое опирается на актуальное зрительное восприятие красного стола)? Почему первое является врожденным, а второе нет?

В обоих случаях у нас есть истинное и обоснованное убеждение. В обоих случаях наше убеждение предположительно получает обоснование из-за соответствия конкретному каузальному условию, например, оно является результатом надежного процесса. В обоих случаях в каузальном процессе опыт заставляет нас поверить в имеющееся положение (P или же «нечто является красным»), ведь, как признают сами защитники врожденного знания, наша убежденность в P «вызвана» опытом точно так же, как и наша убежденность в том, что нечто является красным. Похоже, что соображение, лежащее в основе тезиса о врожденном знании, состоит в том, что разница между врожденным и апостериорным знанием зависит от соотношения между опытом и убеждением в отдельном случае. Опыт, вызывающий убежденность в P, не «содержит» сведений об истинности P, в то время как зрительное восприятие красного стола «содержит» сведения о том, что нечто является красным. И все же какова природа соотношения между нашими переживаниями и тем, во что мы верим? Чего не хватает в одном случае, но при этом оно имеется в другом? В обоих случаях природа соотношения между опытом и убеждением кажется одинаковой. Каузальная связь между опытом, который вызывает нашу убежденность в P, и нашей убежденностью в P зависит от обстоятельств, как и надежность нашего процесса формирования убеждений. То же самое можно сказать о восприятии красного стола и убежденности в том, что нечто является красным. Здесь каузальная связь между опытом и убеждением также зависит от обстоятельств.

Мы могли быть устроены так, что восприятие, которое мы описываем как «нечто, кажущееся красноватым», заставило бы нас поверить не в то, что предмет красного цвета, а в то, что он горячий. Процесс, в рамках которого мы переходим от опыта к убеждению, также является надежным лишь при определенных условиях. Более того, если наш опыт красного стола «содержит» сведения о том, что нечто является красным, тогда именно данное обстоятельство, а не существование надежного процесса формирования убеждений, должно быть причиной, по которой опыт обосновывает наше убеждение. Обращаясь к релайабилизму или другой каузальной теории обоснования, рационалисты могут объяснить обоснованность врожденного знания. Однако им по-прежнему необходимо показать, как их объяснение устанавливает различие между врожденным и апостериорным знанием. 

Согласно тезису о врожденных понятиях, некоторые из наших понятий не обретаются через опыт. Напротив, они входят в состав нашего рационального устройства, а опыт всего лишь запускает процесс, в ходе которого мы схватываем их в сознании. К этому моменту вам уже должен быть знаком основной повод для выдвижения подобной рационалистской теории: содержание некоторых из наших понятий, по всей видимости, превосходит все, что мы могли бы постигнуть с помощью опыта. Пример подобного рода рассуждений можно найти у Декарта в его «Размышлениях о первой философии». Декарт различал три вида идей: благоприобретенные, образованные нами самими и врожденные. Благоприобретенные идеи, такие как ощущение тепла, проистекают напрямую из чувственного опыта. Образованные идеи, например, идея гиппогрифа, создаются нами на основании других идей, которыми мы владеем. Врожденные идеи, такие как идеи Бога, протяженной материи, субстанции и совершенного треугольника, вкладываются Богом в наш разум при сотворении.

Рассмотрим доводы Декарта в пользу того, что наше понятие Бога как бесконечно совершенного существа является врожденным. Наше понятие Бога не проистекает напрямую из опыта, как это случается с конкретными вкусами, ощущениями и мысленными образами. Его содержание лежит за пределами всего, что мы могли бы сконструировать, совершая доступные нам умственные действия над материалом, поставляемым опытом. Опыт может дать нам понятие существа с конечными степенями различных совершенств, например, существа конечно-мудрого, конечно-сильного и конечно-благого. Однако мы не можем перейти от таких эмпирических понятий к понятию существа, обладающего бесконечным совершенством. «Я не должен считать, будто я не воспринимаю бесконечное с помощью истинной идеи, а воспринимаю его лишь путем отрицания конечного — как я воспринимаю покой и тьму через отрицание движения и света»{{20}} (Descartes 1641: 94). Декарт дополняет этот довод следующим. Мало того, что содержание нашего понятия Бога превосходит все, что дается опытом — само это понятие является предварительным условием использования полученного в опыте понятия конечного совершенства. 

…во мне некоторым образом более первично восприятие бесконечного, нежели конечного, или, иначе говоря, мое восприятие бога более первично, нежели восприятие самого себя. Да и каким же образом мог бы я понимать, что я сомневаюсь, желаю, то есть что мне чего-то недостает и что я не вполне совершенен, если бы у меня не было никакой идеи более совершенного существа, в сравнении с которым я познавал бы собственные несовершенства?{{21}} (Ibid.)

Эмпиристский ответ на этот ход рассуждений был дан Локком{{22}} (Locke 1690: 91–107). Во-первых, необходимо объяснить, что значит обладание врожденным понятием. Если обладание врожденным понятием влечет за собой его сознательное обдумывание в настоящем или прошлом, то позицию Декарта можно оспорить, обратившись к очевидным контрпримерам. Маленькие дети и люди других культур не обдумывают сознательно понятие Бога и не делали этого раньше. Во-вторых, можно выдвинуть следующее возражение: мы в принципе способны обходиться без обращения к врожденным понятиям. Вопреки доводам Декарта мы можем объяснить, как именно опыт предоставляет нам все идеи, включая те, которые рационалисты считают врожденными, причем с тем же содержанием, которое приписывают им рационалисты.

Лейбниц предлагает рационалистский ответ на первый вопрос. Там, где Локк выдвигает образ разума как чистой доски, на которой опыт оставляет свои письмена, Лейбниц предлагает нам образ глыбы мрамора, чьи прожилки определяют, какие скульптуры таятся в ней.

Я предпочел бы поэтому сравнение с глыбой мрамора с прожилками сравнению с гладким куском мрамора или с чистой доской — тем, что философы называют tabula rasa. В самом деле, если бы душа походила на такую чистую доску, то и истины заключались бы в нас так, как фигура Геркулеса заключается в глыбе мрамора, когда она абсолютно безразлична к тому, чтобы принять форму данной фигуры или какой-нибудь иной. Но если бы в этой глыбе имелись прожилки, которые намечали бы фигуру Геркулеса предпочтительно перед другими фигурами, то она была бы более предопределена к этому, и Геркулес был бы некоторым образом как бы врожден ей, хотя потребовался бы труд, чтобы открыть эти прожилки и отполировать их, удалив все то, что мешает им выступить наружу. Таким же образом идеи и истины врождены нам подобно склонностям, предрасположениям, привычкам или естественным потенциям, а не подобно действиям, хотя эти потенции всегда сопровождаются соответствующими, часто незаметными действиями{{23}}. (Leibniz 1704: 153)

Метафора Лейбница содержит наблюдение, упущенное из виду Локком. Сознание играет роль в определении природы своего содержимого. Этот довод, однако, не требует принятия тезиса о врожденных понятиях.

На вторую часть эмпиристской критики тезиса о врожденных понятиях — заявление о том, что тезис безоснователен, так как все наши идеи возможно объяснить исходя из опыта — рационалисты отвечают, сосредотачиваясь на трудностях, с которыми эмпиристы сталкиваются в попытке дать подобное объяснение. Эти трудности дают о себе знать в подходе Локка. Согласно Локку, опыт состоит из внешнего ощущения и внутренней рефлексии. Все наши идеи являются либо простыми, либо сложными, при том, что первые обретаются нами пассивно посредством ощущения или рефлексии, а вторые выстраиваются сознанием из простых материалов с помощью различных умственных действий. С самого начала описание того, как мы получаем простые идеи, допускает очевидный контрпример, который был упомянут, но отложен в сторону Юмом, представившим собственную эмпиристскую теорию. Рассмотрим мысленный образ какого-нибудь оттенка голубого. Если Локк прав, это простая идея, которая должна быть пассивно получена сознанием через опыт. Юм, однако, указывает на другой вариант: 

Предположим теперь, что какой-нибудь человек пользовался своим зрением в течение тридцати лет и превосходно ознакомился со всевозможными цветами, за исключением, например, какого-нибудь одного оттенка голубого цвета, который ему никогда не приходилось видеть. Пусть ему будут показаны все различные оттенки этого цвета, за исключением одного упомянутого выше, причем будет соблюден постепенных переходов от самого темного к самому светлому: очевидно, что он заметит пропуск там, где недостает оттенка, и почувствует, что в данном месте разница между смежными цветами больше, чем в остальных. И вот я спрашиваю: может ли человек собственным воображением заполнить такой пробел и составить себе представление об этом особенном оттенке, хотя бы таковой никогда не воспринимался его чувствами? Я думаю, большинство будет того мнения, что человек в состоянии это сделать… (Hume 1748: 29–30)

Даже когда речь заходит о таких простых идеях, как образ конкретного оттенка голубого цвета, сознание представляет собой нечто большее, нежели чем чистую доску, на которой опыт оставляет свои письмена.

Рассмотрим также наше понятие какого-нибудь цвета, например, красного. Критики подхода Локка указывают на слабые места в его объяснении, связанные с тем, как мы обретаем такое понятие с помощью умственных действий, обобщающих отдельные случаи. Во-первых, подобное объяснение ошибочно предполагает, что различные примеры конкретного понятия обладают общей характеристикой. Каррутерс описывает возражение следующим образом:

На самом деле у эмпиристов возникают проблемы даже в связи с простейшими из понятий, такими как цвет, поскольку неверно утверждать, что все примеры данного цвета обладают некой общей характеристикой. В таком случае мы не можем обрести понятие этого цвета посредством абстрагирования общей характеристики из опыта. Рассмотрим понятие красного. У всех ли оттенков красного имеется нечто общее, а если да, то что именно? Нельзя сказать, что отдельные оттенки красного состоят, условно говоря, из двух различимых элементов: общей красноты и конкретного оттенка. Скорее, краснота состоит из непрерывного диапазона оттенков, каждый из которых еле-еле отличим от своих соседей. Обретение понятия красного — это вопрос узнавания длины этого диапазона. (Carruthers 1992: 59)

Во-вторых, данное Локком описание обретения понятий из конкретных переживаний, по всей видимости, впадает в порочный круг: 

Однако в текущей формулировке предлагаемое Локком объяснение обретения понятий, как кажется, впадает в порочный круг, поскольку способность заметить общую характеристику различных вещей предполагает, что у вас уже имееется понятие подобной характеристики. (Carruthers 1992: 55)

Рассмотрим в этом контексте данное Локком описание того, как мы обретаем наше понятие причинно-следственной связи.

При восприятии своими чувствами постоянной смены вещей мы не можем не заметить, что многие отдельные качества и субстанции начинают существовать, и что они получают свое существование от надлежащего применения и действия какого-нибудь другого предмета. От этого наблюдения мы и получаем свои идеи причины и следствия{{25}}. (Locke 1690: 292–293)

Мы получаем понятие причинно-следственной связи из наблюдений о том, что некоторые вещи начинают существовать из-за применения и действия неких других вещей. Однако мы не можем сделать такое наблюдение, не обладая понятием причинно-следственной связи. Предложенное Локком описание того, как мы обретаем идею силы также впадает в схожий порочный круг. 

Ум, узнавая каждый день от чувств о перемене в простых идеях, наблюдаемых им во внешних вещах, замечая, как одно приходит к концу и перестает быть, а другое, которого прежде не было, начинает существовать, размышляя о том, что происходит в нем самом, наблюдая постоянную смену своих идей, происходящую иногда вследствие воздействия внешних объектов на чувства, иногда на основании его собственного решения, и делая из того, что он таким образом постоянно наблюдал, вывод, что подобные же перемены будут происходить и в будущем в тех же самых вещах, от тех же самых действующих сил и теми же самыми способами, признает за одной вещью возможность иметь измененной какую-нибудь из ее простых идей, а за другой — возможность произвести эту перемену и таким путем приходит к идее, которую мы называем силой{{26}}. (Locke 1690: 219–220)

Мы приходим к идее силы, размышляя над переменами в наших идеях, к которым приводят наши же ощущения и решения. Однако чтобы рассмотреть такую возможность — что одни вещи приводят к переменам в других, — мы уже должны располагать понятием силы.

Справиться хотя бы с некоторыми вызовами, бросаемыми эмпиристскому объяснению происхождения идей, можно посредством пересмотра нашего понимания содержания понятий в целях приведения их в большее соответствие с тем, что нам точно обеспечит опыт. Известно, что именно к такому подходу обращается Юм. Начиная в духе Локка, он различает два вида мысленных содержаний или, как он называет их, «восприятий»: впечатления и идеи. Впечатления — это содержания нашего текущего опыта: наши ощущения, чувства, эмоции, желания и т.д. Идеи — это мысленные содержания, выведенные из впечатлений. Простые идеи — это копии впечатлений. Сложные идеи выводятся из впечатлений с помощью их «соединения, перемещения, увеличения или уменьшения»{{26}}. Поскольку все наши идеи происходят таким образом из опыта, Юм предлагает нам следующий метод для определения содержания любой идеи и, следовательно, значения любого термина, используемого для ее выражения:

Поэтому, как только мы подозреваем, что какой-либо философский термин употребляется без определенного значения или не имеет соответствующей идеи (что случается весьма часто), нам следует только спросить: от какого впечатления происходит эта предполагаемая идея? А если мы не сможем указать подобное впечатление, это только подтвердит наше подозрение{{28}}. (Hume 1748: 30)

Используя этот критерий, Юм делает один из наиболее важных выводов из эмпиристского отрицания тезиса о врожденных понятиях. Если опыт действительно является источником всех идей, то переживания также определяют и содержание идей. Наши идеи причинно-следственной связи, субстанции, добра и зла определяются опытом, благодаря которому они были получены. Эти переживания, заявляет Юм, неспособны обеспечить содержание, которое многие рационалисты и некоторые эмпиристы, такие как Локк, приписывают соответствующим идеям. Наша неспособность объяснить то, как некоторые из понятий с содержанием, которые приписывают им рационалисты, происходят из опыта, не должна, тем не менее, вести нас к принятию тезиса о врожденных понятиях. Она должна привести нас к принятию менее смелых воззрений по поводу содержания этих понятий, и, следовательно, более осторожного толкования нашей способности описывать и понимать мир.

Возьмем, к примеру, нашу идею причинно-следственной связи. Декарт считает ее врожденной. Локк предлагает объяснение того, как она происходит из опыта, впадающее в порочный круг. Эмпиристское объяснение Юма сильно ограничивает ее содержание. Наша идея причинно-следственной связи является производной от ожиданий, укорененных в наших прошлых переживаниях постоянного соединения схожих причин и действий:

Итак, идея необходимой связи между явлениями возникает, по-видимому, тогда, когда мы наблюдаем ряд сходных примеров постоянного соединения этих явлений; но единичный пример такого рода никогда не может вызвать данной идеи, хотя бы мы рассматривали его со всевозможных точек зрения и во всевозможных положениях. Однако между целым рядом примеров и каждым из них в отдельности нет никакой разницы, коль скоро предполагается, что они совершенно сходны, за исключением той, что после повторения сходных примеров наш ум в силу привычки при возникновении одного явления склонен ожидать то явление, которое его обычно сопровождает, и верить, что оно будет существовать. Эта связь, чувствуемая нашим духом, этот привычный переход воображения от одного объекта к его обычому спутнику и есть то чувство, или впечатление, от которого мы производим идею силы или необходимой связи{{29}}. (Hume 1748: 86)

Источник нашей идеи в переживаемом опыте определяет ее содержание: 

…сообразуясь с последним [т.е. опытом], мы можем определить причину как объект, за которым следует другой объект, причем все объекты, похожие на первый, сопровождаются объектами, похожими на второй. <…> Стало быть, сообразуясь с последним, мы можем дать другое определение причины и назвать ее объектом, который сопровождается другим объектом и появление которого всегда переносит мысль к этому последнему{{30}}. (Hume 1748: 87) 

Коль скоро содержание нашего основанного на опыте понятия причинных связей ограничено таким образом, все утверждения и любые знания, которые у нас могут быть о причинно-следственных связях в мире, оказываются утверждениями и знаниями о постоянном соединении событий и о наших собственных ожиданиях. А значит, изначальные разногласия между рационалистами и эмпиристами относительно источника наших идей ведут к новым спорам об их содержании и, следовательно, содержании наших описаний мира и знаний о нем. 

Как и все философские споры в целом, спор между рационалистами и эмпиристами в конечном итоге касается нашего положения в мире, в данном случае — положения в роли рациональных исследователей. В какой мере наши способности — разум и опыт — обуславливают наши попытки познавать и понимать ситуацию, в которой мы оказались? 

Цитированные источники 

1. Adams, R., 1975, “Where Do Our Ideas Come From? Descartes vs Locke”, reprinted in Stitch S. (ed.) Innate Ideas, Berkeley, CA: California University Press.
2. Alexander, J. and Weinberg, J., 2007, “Analytic Epistemology and Experimental Philosophy,” Philosophy Compass, 2(1): 56–80.
3. Ayer, A. J., 1952, Language, Truth and Logic, New York: Dover Publications.
4. Bealer, G., 1999, “A Theory of the A priori,” Noûs, 33: 29–55.
5. Carruthers, P., 1992, Human Knowledge and Human Nature, Oxford: Oxford University Press.
6. Descartes, R., 1628, Rules for the Direction of our Native Intelligence, in Descartes: Selected Philosophical Writings, transl. John Cottingham, Robert Stoothoff and Dugald Murdoch, Cambridge: Cambridge University Press, 1988.
7. –––, 1641, Meditations, in Descartes: Selected Philosophical Writings, transl. John Cottingham, Robert Stoothoff and Dugald Murdoch, Cambridge: Cambridge University Press, 1988.
8. –––, 1644, Principles of Philosophy, in Descartes: Selected Philosophical Writings, transl. John Cottingham, Robert Stoothoff and Dugald Murdoch, Cambridge: Cambridge University Press, 1988.
9. Gorham, G., 2002, “Descartes on the Innateness of All Ideas,” Canadian Journal of Philosophy, 32(3): 355–388.
10. Huemer, M., 2001, Skepticism and the Veil of Perception, Lanham, Maryland: Rowman and Littlefield.
11. –––, 2005, Ethical Intuitionism, Hampshire: Palgrave MacMillan.
12. Hume, D., 1739–40, A Treatise of Human Nature, Oxford: Oxford University Press, 1941.
13. –––, 1748, An Inquiry Concerning Human Understanding, Indianapolis, IN: Bobbs- Merrill, 1955.
14. Kant, I., 1783, Prolegomena to Any Future Metaphysic, transl. Jonathan Bennett, Early Modern Texts, at www.earlymoderntexts.com.
15. Kenny, A., 1986, Rationalism, Empiricism and Idealism, Oxford: Oxford University Press.
16. Leibniz, G., c1704, New Essays on Human Understanding, in Leinbiz: Philosophical Writings, G.H.R. Parkinson (ed.), Mary Morris and G.H.R. Parkinson (trans.), London: J.M. Dent & Sons, 1973.
17. Locke, J., 1690, An Essay on Human Understanding, ed. Woolhouse, Roger, London: Peguin Books, 1997.
18. Loeb, L., 1981, From Descartes to Hume: Continental Metaphysics and the Development of Modern Philosophy, Ithaca, NY: Cornell University Press.
19. Mackie, J. L., 1977, Ethics: Inventing Right and Wrong, London: Penguin Books.
20. Nadler, S., 2006, “The Doctrine of Ideas”, in S. Gaukroger (ed.), The Blackwell Guide to Descartes’ Meditations, Oxford: Blackwell Publishing.
21. Plato, Meno, transl. W. K. C. Guthrie, Plato: Collected Dialogues, edited by Edith Hamilton and Huntington Cairns, Princeton: Princeton University Press, 1973.
22. Ross, W. D., 1930, The Right and the Good, Indianapolis, IN: Hackett Publishing, 1988.

Связанные источники 

1. Aune, B., 1970, Rationalism, Empiricism and Pragmatism: An Introduction, New York: Random House.
2. Bealer, G. and Strawson, P. F., 1992, “The Incoherence of Empiricism,” Proceedings of the Aristotelian Society (Supplementary Volume), 66: 99–143.
3. Boyle, D., 2009, Descartes on Innate Ideas, London: Continum.
4. Block, N., 1981, Essays in Philosophy of Psychology II, London: Methuen, Part Four.
5. Bonjour, L., 1998, In Defense of Pure Reason, Cambridge: Cambridge University Press.
6. Casullo, A., 2003, A priori Knowledge and Justification, New York: Oxford University Press.
7. Casullo, A. (ed.), 2012, Essays on A priori Knowledge and Justification, New York: Oxford University Press.
8. Cottingham, J., 1984, Rationalism, London: Paladin Books.
9. Chomsky, N., 1975, “Recent Contributions to the Theory of Innate Ideas”, reprinted in S. Stitch (ed.), Innate Ideas, Berkeley, CA: California University Press.
10. –––, 1988, Language and Problems of Knowledge, Cambridge, MA: MIT Press.
11. De Paul, M. and W. Ramsey (eds.), 1998, Rethinking Intuition: The Psychology of Intuition and Its Role in Philosophical Inquiry, Lanham, MD: Rowman and Littlefield.
12. Fodor, J., 1975, The Language of Thought, Cambridge, MA: Harvard University Press.
13. –––, 1981, Representations, Brighton: Harvester.
14. Kripke, S., 1980, Naming and Necessity, Oxford: Blackwell.
15. Huemer, M., 2005, Ethical Intuitionism, New York, NY: Palgrave MacMillian.
16. Quine, W. V. O., 1966, Ways of Paradox and Other Essays, New York: Random House.
17. –––, 1951, “Two Dogmas of Empiricism,” in W.V.O. Quine, From a Logical Point of View, Cambridge, MA: Harvard University Press, 1951.
18. Stitch, S., 1975, Innate Ideas, Berkeley, CA: California University Press.

Эмпиризм: определение, значение и философия — видео и стенограмма урока

Эмпиризм: глубокие погружения

Этот урок познакомил вас с философской теорией эмпиризма, согласно которой люди познают мир через свои чувства. Используйте следующие упражнения, чтобы глубже изучить эмпиризм в соответствии с вашими интересами.

Эмпиризм и рационализм

Эмпиризм, как упоминалось в этом уроке, часто противопоставляется рационализму или философской вере в то, что люди узнают информацию через рассуждения.Декарт часто ассоциируется с рационализмом. Проведите небольшое исследование двух школ мысли и напишите параграф, сравнивая и противопоставляя их, как исторически, так и в современной философии. Затем подумайте, какой из них вам кажется более привлекательным. Напишите второй абзац, отвечая на вопрос, вы эмпирик или рационалист? Почему? Какие философы из каждой точки зрения, по вашему мнению, приводят лучшие аргументы?

История эмпиризма

Джон Локк связан с эмпиризмом, но не единственный.Кто был первым эмпириком? Как эмпиризм изменился с годами? Когда проявился раскол между классическим, радикальным и умеренным эмпиризмом? Напишите подробный график истории эмпиризма, включая основных философов и их аргументы, которые помогли теории развиваться.

То, что Мэри не знала

Мысленный эксперимент, иногда известный как «Комната Марии» или «Мэри в Черно-белой комнате», изначально был разработан для противодействия физикализму — совершенно другой проблеме философии.Однако его также можно использовать для лаконичного объяснения различий между рационалистическим и эмпирическим мышлением. Прочтите о мысленном эксперименте и напишите на него ответ, представив, что он выступает в пользу эмпиризма. Как вы думаете, это эффективный аргумент? Почему или почему нет?

Терминология

В этот урок включены важные термины, которые вы можете найти по всему тексту жирным шрифтом. Напишите эти термины на карточках с их определениями на обратной стороне каждой карточки.Поинтересуйтесь терминологией, чтобы убедиться, что вы полностью понимаете каждый термин. Возвращайтесь к этому уроку всякий раз, когда вы застрянете, чтобы проверить определения или контекст для каждого термина.

Эмпиризм — Философская энциклопедия Рутледжа

DOI

10.4324 / 9780415249126-P014-1

DOI: 10.4324 / 9780415249126-P014-1
Версия: v1, Опубликовано в Интернете: 1998
Получено 18 мая 2021 г., с https: // www.rep.routledge.com/articles/thematic/empiricism/v-1

---

Краткое содержание статьи

Во всех своих формах эмпиризм подчеркивает фундаментальную роль опыта. Как учение в эпистемологии он утверждает, что все знания в конечном итоге основаны на опыте. Точно так же эмпирическая теория значения или мысли утверждает, что значение слов или наших концепций является производным от опыта. Эта запись ограничена эпистемологическим эмпиризмом. Трудно дать разъясняющий анализ «опыта».Скажем, он включает в себя любой режим сознания, в котором субъекту что-то представляется, в отличие от умственной активности мышления о вещах. Опыт, понимаемый таким образом, имеет множество способов — сенсорный, эстетический, моральный, религиозный и т. Д. — но эмпирики обычно концентрируются на чувственном опыте, способах сознания, возникающих в результате стимуляции пяти чувств.

Очевидно, что не все знания вытекают непосредственно из опыта. Следовательно, эмпиризм всегда принимает стратифицированную форму, в которой самый низкий уровень исходит непосредственно из опыта, а более высокие уровни основаны на более низких уровнях.Эмпирики чаще всего думали, что верования на самом низком уровне просто «считывают» то, что представлено в опыте. Если дерево визуально представляется мне зеленым, я просто «регистрирую» этот внешний вид, формируя убеждение, что дерево зеленое. Большинство наших убеждений — например, общие верования — не имеют этого статуса, но, согласно эмпиризму, поддерживаются другими верованиями способами, которые в конечном итоге восходят к опыту. Таким образом, вера в то, что клены голые зимой, подкрепляется особыми представлениями о том, что это клен голый и что сейчас зима.

Эмпиризм существует во многих вариантах. Основное различие касается основания, на котором каждый покоится. Публичная версия требует, чтобы убеждения о том, что мы воспринимаем в физической среде, напрямую подкрепляются опытом. Феноменалистская версия предполагает, что напрямую поддерживаются только убеждения о собственном сенсорном опыте, а перцептивные убеждения об окружающей среде получают поддержку от убеждений первого типа. Основные трудности глобального эмпиризма (все знания основаны на опыте) исходят от типов знаний, которые трудно истолковать таким образом, таких как математические знания.

Цитирование этой статьи:
Олстон, Уильям П. Эмпиризм, 1998, DOI: 10.4324 / 9780415249126-P014-1. Энциклопедия философии Рутледжа, Тейлор и Фрэнсис, https://www.rep.routledge.com/articles/thematic/empiricism/v-1.
Авторские права © 1998-2021 Routledge.

Что такое эмпиризм? — Определение с сайта WhatIs.com

От

Эмпиризм — это теория, согласно которой человеческое знание в основном исходит из опыта, полученного через пять органов чувств.В эмпиризме о концепциях говорят как о a posteriori или «от последнего», имея в виду, исходя из опыта.

Как философская теория, эмпиризм пытается объяснить, как люди приобретают знания и концептуальное понимание. В науке эмпиризм сильно подчеркивает использование экспериментов для сбора доказательств, чтобы теории применялись к наблюдениям в реальном мире и регистрировались как эмпирические данные. Эмпиризм — важное понятие и в ИТ. В таких областях, как разработка программного обеспечения, анализ данных и управление проектами, эмпиризм — это основанный на фактах подход, основанный на реальных данных, показателях и результатах, а не на теориях и концепциях.

Гибкая разработка программного обеспечения и гибкое управление проектами, например, считаются эмпирическими подходами: оба они выполняются небольшими частями, называемыми итерациями; в конце каждой итерации результаты анализируются и критикуются командой проекта. Решение о том, каким должен быть следующий шаг, основывается на опыте итерации в форме обзора. В ретроспективе Agile каждый член команды отвечает на вопросы: «Что сработало для нас?» и «Что не сработало?» Ответы на эти вопросы направляют другого: «Какие действия мы можем предпринять, чтобы улучшить наш процесс в будущем?»

Термин эмпиризм происходит от греческого слова, обозначающего опыт: empeiria .Эмпиризм контрастирует с рационализмом, в соответствии с которым считается, что знание также в значительной степени развивается через исследование концепций, дедукцию, интуицию и откровение. В рационализме умозаключения, основанные на интуиции, могут создавать знания, полученные без предварительного сенсорного опыта, делая их предшествующими опыту (априори). Однако эмпирики иногда утверждают, что все эти психические процессы изначально исходят из первичных переживаний.

Последнее обновление: июль 2016 г.

Продолжить чтение об эмпиризме

Эмпиризм: определение и теория

Основы и значение:

Обычно определяется как тезис о том, что все знания или, по крайней мере, все знания о фактах, отличных от чисто логических отношений между концепциями, основаны на опыте.

Популярность эмпиризма зависит от интерпретации ключевого «опыта» в его повседневном понимании, в котором утверждается, что он имел дело с независимыми от разума реальностями на ферме. Но философы часто так истолковывали этот ключевой термин, что просто видеть сны или галлюцинации о коровах означало иметь опыт коров.

Эмпиризм против рационализма:

Эмпиризм, возможно, можно лучше охарактеризовать с точки зрения того, что он отрицает. Начнем с того, что это отказ от платонизма и идеализма (форм рационализма), согласно которому, когда человеческий разум впервые сталкивается с миром, он уже снабжен рядом идей или концепций, которые, соответственно, ничем не обязаны опыту.

Напротив, эмпирики утверждают, что при рождении разум является, как выразился Локк, «белым папаером, лишенным всяких знаков» (tabula rasa), и что только опыт может дать ему идеи. Допуская, что идеи, исходный материал знания, возникают таким образом, некоторые эпмиристы, хотя и не все, утверждали, что истинность фактических утверждений может быть установлена ​​только индуктивно на основе конкретного опыта, и отрицали любую интуицию или декартовский «естественный свет», которые позволяют нам, чтобы понять общие истины о рациональности независимо от опыта.Индуктивный метод, в свою очередь, может быть истолкован по-разному: более либерально, как оправдание притязаний на истину и знание для утверждений о независимой от разума реальности, или, более строго, как оправдание только утверждений о непосредственных данных опыта. При таком последнем понимании эмпиризм ведет к радикальному скептицизму в отношении многих наших обычных притязаний на знание, как это проявляется у Юма и школы логического позитивизма.

Формы эмпиризма

Развитие в 17-м и 18-м веках того, что стало известно как британская эмпирическая философская школа, вместе с Локком, Беркли и Юмом, было тесно связано с неуклонно растущим успехом и значением экспериментальной науки и постепенным открытием ее собственная идентичность как нечто отличное от чистой математики и других дисциплин.

В результате эмпиризм рассматривал приобретение знания как медленный, разрозненный процесс, бесконечно самокорректирующийся и ограниченный возможностями эксперимента и наблюдений, и скептически относился к утверждениям всеобъемлющих метафизических систем.

Философский эмпиризм: познание через чувства

Эмпиризм — это философская позиция, согласно которой чувства являются высшим источником человеческого знания.Это контрастирует с рационализмом, согласно которому разум является высшим источником знания. В западной философии эмпиризм имеет длинный и выдающийся список последователей; он стал особенно популярным в 1600-х и 1700-х годах. Некоторые из самых важных британских эмпириков того времени включали Джона Локка и Дэвида Юма.

Эмпирики утверждают, что опыт ведет к пониманию

Эмпирики утверждают, что все идеи, которые могут развиваться в уме, сформировались на основе некоторого опыта или — если использовать более технический термин — некоторого впечатления.Вот как Дэвид Юм выразил это кредо: «Должно быть какое-то одно впечатление, которое дает начало каждой реальной идее» («Трактат о человеческой природе», книга I, раздел IV, гл. Vi). В самом деле, — продолжает Юм во второй книге, — «все наши идеи или более слабые восприятия являются копиями наших впечатлений или более живых».
Эмпирики поддерживают свою философию, описывая ситуации, в которых недостаток опыта не позволяет человеку полностью понять. Возьмем, к примеру, ананаса , любимый образец писателей раннего Нового времени.Как вы можете объяснить вкус ананаса тому, кто никогда его не пробовал? Вот что Джон Локк говорит об ананасах в своем эссе:
«Если вы сомневаетесь в этом, посмотрите, можете ли вы словами дать любому, кто никогда не пробовал ананас, представление о вкусе этого фрукта. Он может приблизиться к его пониманию. ему говорят о его сходстве с другими вкусами, идеи которых у него уже есть в памяти, запечатленные там вещами, которые он взял в рот; но это не дает ему эту идею по определению, а просто поднимается в нем другие простые идеи, которые все равно будут сильно отличаться от настоящего вкуса ананаса.»

( Эссе о человеческом понимании , Книга III, Глава IV)
Конечно, существует бесчисленное множество случаев, аналогичных тому, что цитировал Локк. Обычно они выражаются такими утверждениями, как: «Вы не можете понять, каково это…» Таким образом, если вы никогда не рожали, вы не знаете, каково это; если вы никогда не обедали в знаменитом испанском ресторане El Bulli , вы не знаете, на что это было похоже; и так далее.

Пределы эмпиризма

У эмпиризма есть много ограничений и множество возражений против идеи, что опыт может дать нам возможность адекватно понять всю широту человеческого опыта.Одно из таких возражений касается процесса абстракции , посредством которого идеи должны формироваться из впечатлений.

Например, рассмотрим идею треугольника. Предположительно, среднестатистический человек видел множество треугольников всех видов, размеров, цветов, материалов … Но пока у нас не возникнет идея треугольника в нашем сознании, как мы узнаем, что трехсторонняя фигура находится в на самом деле треугольник?
Эмпирики обычно отвечают, что процесс абстракции включает в себя потерю информации: впечатления яркие, а идеи — слабые воспоминания об отражениях.Если бы мы рассмотрели каждое впечатление отдельно, мы бы увидели, что нет двух одинаковых; но когда мы вспомним множественных впечатлений треугольников, мы поймем, что все они являются трехсторонними объектами.
Хотя может быть возможно эмпирически понять конкретную идею, такую ​​как «треугольник» или «дом», однако абстрактные концепции намного сложнее. Одним из примеров такого абстрактного понятия является идея любви: является ли она специфической для таких позиционных качеств, как пол, пол, возраст, воспитание или социальный статус, или действительно существует одна абстрактная идея любви? & Nbsp;

Еще одно абстрактное понятие, которое сложно описать с эмпирической точки зрения, — это идея «я».Какого рода впечатление могло когда-либо научить нас такой идее? Для Декарта, действительно, «я» — это врожденная идея , та, которая обнаруживается в человеке независимо от какого-либо конкретного опыта: скорее, сама возможность произвести впечатление зависит от того, обладает ли субъект представлением о себе. Точно так же Кант сосредоточил свою философию на идее «я», которая, согласно введенной им терминологии, составляет a priori . Итак, каково эмпирическое представление о себе?

Вероятно, самый увлекательный и эффективный ответ снова исходит от Юма.Вот что он написал о себе в «Трактате » (Книга I, Раздел IV, Глава vi) :
«Со своей стороны, когда я наиболее глубоко вхожу в то, что я называю собой, я всегда натыкаюсь на какое-то конкретное восприятие или другое, тепла или холода, света или тени, любви или ненависти, боли или удовольствия. Я никогда не могу поймать себя в любое время без восприятия, и никогда не могу наблюдать ничего, кроме восприятия. Когда мои восприятия удалены на какое-то время, Что касается крепкого сна, то до тех пор, пока я не чувствую себя, и можно действительно сказать, что я не существую.И если бы все мои представления были удалены смертью, и я не мог бы ни думать, ни чувствовать, ни видеть, ни любить, ни ненавидеть, после растворения моего тела я был бы полностью уничтожен, и я не мог бы представить себе, что еще необходимо я совершенное ничтожество. Если кто-то после серьезного и непредвзятого размышления думает, что у него другое представление о себе, я должен признаться, что больше не могу рассуждать с ним. Все, что я могу ему позволить, это то, что он может быть прав, как и я, и что в этом мы принципиально разные.Он может, возможно, почувствовать что-то простое и продолжительное, что он сам называет; хотя я уверен, что во мне такого принципа нет.
Прав был Юм или нет, не имеет значения. Важно то, что эмпирическое представление о самости, как правило, пытается покончить с единством самости. Другими словами, идея о том, что существует одна вещь , которая сохраняется на протяжении всей нашей жизни, является иллюзией.

10 примеров эмпиризма — простота

Эмпиризм — это философия, согласно которой знание основано исключительно на том, что может быть подтверждено чувствами.Эта точка зрения соответствует научному методу и требованию проверки гипотезы путем наблюдения и измерения. Научный метод дополнительно указывает, что знание является вероятным, фальсифицируемым и постоянно подвергается сомнению. Ниже приведены наглядные примеры эмпиризма. Наблюдение Фермер, который наблюдает за эффектом посадки компаньона на поле, чтобы собрать доказательства того, что он, по-видимому, имеет некоторый положительный эффект. Измерение Измерение урожайности поля, на котором используется определенная практика ведения сельского хозяйства, путем взвешивания овощей, выращиваемых на поле за определенный период времени. Датчики Там, где часто утверждается, что эмпиризм основан на человеческих чувствах, на практике он часто основан на научных инструментах и ​​устройствах, известных как датчики, которые собирают данные из физического мира. Например, данные, полученные от магнитометра, который регистрирует магнитные поля, которые человек не может почувствовать напрямую. Гипотеза Научный метод требует, чтобы гипотеза была сформирована с помощью рационального мышления и подтверждена эмпирическими данными, а не наоборот.Если взять данные, которые у вас есть, и сформулировать гипотезу, которая соответствует этим данным, это не приведет к достоверной науке. Например, если вы измеряете лягушек в поле, и 75% лягушек зеленые, а 25% коричневые, а затем переходите к гипотезе о том, что «75% лягушек зеленые», это полная чушь с точки зрения научного метода. Эксперименты Эксперимент — это процедура, предназначенная для проверки гипотезы с помощью наблюдения и измерения с использованием элементов управления, которые помогают повысить достоверность и надежность результатов.Например, эксперимент по посевным материалам-компаньонам, проводимый в лаборатории, который позволяет создать стандартизированную среду, в которой результаты экспериментальной группы сравниваются с отрицательными и положительными контрольными группами. Чтобы доказать гипотезу эмпирическими данными, ее значение должно быть опровергнуто. что можно опровергнуть наблюдением. Например, гипотеза «все породы серые» опровергнута, потому что открытие породы, которая не является серой, опровергнет теорию. Корреляция — это то, что показывает взаимосвязь в данных.Например, набор данных, который показывает, что мужчины, которые носят синие галстуки, более подвержены сердечному приступу, чем мужчины, которые носят красные галстуки. Причинно-следственная связь — это более чем случайная связь, когда одно вызывает другое. Например, годы тяжелого курения увеличивают вероятность того, что человек заболеет определенным заболеванием. Очень легко спутать корреляцию и причинно-следственную связь, так что это один из основных способов, по которым знание, основанное на эмпирических данных, оказывается неверным. Дноуглубительные работы Дноуглубительные работы — это использование автоматизированного анализа данных для поиска корреляций в данных.Благодаря способности автоматизированных инструментов быстро проверять миллиарды шаблонов в данных, они часто находят шаблон, который не имеет смысла. Поиск закономерностей с помощью углубленных исследований данных и последующее сопоставление гипотез с результатами — это, по сути, мошенничество с точки зрения научного метода. Углубление данных действительно имеет место в открытии и формировании гипотезы, которая затем должна быть подтверждена новыми наборами данных с вескими аргументами, разделяющими корреляцию и причинно-следственную связь. Ошибки Как и рассуждение, эмпирический анализ подвержен большому количеству ошибок и ошибок, которые могут сделать результаты недействительными.Например, систематическая ошибка выживаемости, при которой данные основываются только на победителях в конкретной ситуации, такой как исследование доходности акций, которое не учитывает влияние компаний-банкротов, которые были исключены из списка. Количественная ошибка Количественная ошибка — это ошибочное убеждение, что что-то должно быть правдой, потому что это подтверждается числами. Например, если оратор говорит, что «большинство людей предпочитают домашних лягушек собакам», его могут быстро уволить. Если тот же оратор говорит: «66% процентов людей говорят, что предпочитают домашних лягушек собакам», аудитория может с гораздо большей вероятностью поверить им, даже если эти данные сфабрикованы или основаны на подтасованных статистических данных. Эмпиризм против рационализма Рационализм — это философия, согласно которой знание основано на достоверных рассуждениях без каких-либо требований, чтобы это было напрямую подтверждено чувствами. Эмпиризм и рационализм часто противопоставляются друг другу. На практике рационализм играет важную роль в науке, так как эти два метода дополняют друг друга. Например, рассуждения играют первостепенную роль в формировании гипотез, интерпретации причин и следствий, проверке методов и выявлении предубеждений. Если вам понравилась эта страница, добавьте в закладки Simplicable. Самые популярные статьи о Simplicable за последние сутки. Последние сообщения или обновления на Simplicable. Карта сайта © 2010-2020 Простое. Все права защищены. Воспроизведение материалов, размещенных на этом сайте, в любой форме без явного разрешения запрещено. Просмотр сведений об авторах и авторских правах или цитировании для этой страницы.

Консенсус эмпириков

Консенсус эмпириков

«ЭМПИРИСТИЧЕСКИЙ КОНСЕНСУС» в философии науки

Чтобы оценить великий интеллектуальный беспорядок, вызванный философские дебаты, в которых Томас Куна Структура научного Революции были центрально вовлечены, необходимо охарактеризовать ситуация в философии науки до 1960-х годов, когда эта дискуссия начал.Хотя, конечно, были острые философские разногласия. и разногласия в философии науки на протяжении первой половины двадцатого века, по крайней мере на общем уровне, также широко распространенное согласие по некоторым основным предположениям о науке и философия науки. Этот консенсус начал разваливаться по поводу середины века и последствия этого интеллектуального сдвига, которые все еще очень много разыгрывается сегодня — вызвали дебаты с на котором и сконцентрирован этот курс.Хотя у него нет «официального» названия, для настоящих целей мы будем называть этот взгляд « эмпирическим консенсус «.

I. История и конституция консенсуса эмпириков:

Термин «консенсус эмпириков» — это искусственный ярлык, который у меня придуман для учебных целей, чтобы обозначить очень общую позицию с уважение к научным знаниям. Этот ярлык примерно синонимичен с выражением «полученный взгляд» на научные теории, которое появляется часто в дебатах после публикации Kuhn’s SSR для обозначения того, что атакует Кун.Его также можно назвать «эмпириком». модель «научного объяснения. Эти названия относятся к мнению наука, которая имела тенденцию доминировать в г., в большинстве (но не во всей) философии науки примерно на первую половину этого века. Поскольку те, кто его придерживался, были склонны приравнивать научное знание к всем подлинным знание мира , можно также сказать, что это был очень широкий кругозор на человеческое знание в целом, другими словами, это был общий эпистемологический точка зрения .

Важно подчеркнуть, что в рамках этого общего консенсуса среди философов было много места для разнообразия. Таким образом одна большая группа философов в рамках этого консенсуса будет названа «позитивисты» или, точнее, «логические позитивисты» или «логические эмпирики». Эта группа имела тенденцию доминировать, но другие философы, например, Бертран Рассел, Карл Поппер и многие американские прагматики могут быть помещены в этот консенсус, но категорически не согласен с позитивистами.Таким образом, используя этот ярлык Я создаю искусственный «стереотип» , который можно охарактеризовать с точки зрения ряда философских взглядов, каждая из которых может быть считается элементом этого консенсуса. Все элементы перечисленное ниже не характеризует ни одного настоящего философа. тем не мение практически все те философы, которые явно принадлежат к этому консенсусу примет достаточно этих элементов, чтобы все они могли быть рассмотрены как имеющие очень сильное философское «семейное сходство».»

Поскольку они имели тенденцию разделять определенные предположения, дебаты среди философов внутри
консенсус можно рассматривать как « внутренних » для этого консенсуса. Такие дебаты могут занять
общих предположений о консенсусе как должном и, таким образом, позволили философам науки
сосредоточены на конкретных моментах, по которым они не согласны. Такой вопросы, как правило, преобладали в
философия науки до шестидесятых годов.

Всегда были критики, которые стояли за пределами доминирующего консенсус (например, Майкл Поланьи,
Пьер Дюгем, Альфред Норт Уайтхед или Александр Койр). Тем не мение, их несогласие
с преобладающим консенсусом можно рассматривать как « внешних » для основное поле дебатов в
философии науки, и поэтому в значительной степени игнорировалась теми, кто в консенсус.

Но в итоге разногласий и внутренние проблемы в рамках консенсуса ослабили его до такой степени, что «плотина прорвалась» и когда-то господствовавший консенсус был наводнен как внутренними, так и внешними проблемы.Это совпало довольно близко с публикацией Томаса Куна Структура научных революций , который, следовательно, часто рассматривается как первичная причина растворения консенсус. Конечно, было бы преувеличением рассматривать книгу Куна. как «вызвавший» разрыв консенсуса эмпириков, но как события случилось, время его публикации было таково, что дискуссии по философии наука во время разрушения консенсуса часто воспринимала работу Куна как точка отправления.

II: Элементы консенсуса:

Вопрос власти бросает вызов философу науки, чтобы объяснить, почему
каждый должен принять научное описание мира. В ответ на этот вопрос в
в самом широком смысле консенсус — это позиция о том, что следует верить относительно
мир глазами человека. Поскольку философы, практически по определению
«философия» описывает то, во что следует верить как «рациональное», консенсус эмпириков
— это взгляд на то, во что рационально верить в отношении мир, который мы переживаем.

Таким образом, одним из элементов консенсуса является то, что это теория «научного рациональность «, т.е. рассуждение
, с помощью которого ученые приходят, чтобы сформулировать и принять — «оправдать» — их убеждения, составляющие «научное знание».

[Если отвергнуть точку зрения, что « рационально верить» это «то, что нужно , чтобы
верят «или, другими словами, если кто-то из тех, кого мы могли бы назвать» иррационалистом «,
, то по сути отвергает философский подход к вере. формация
, предположительно в пользу какого-то другого метода, скажем, перелистывания монета,
, вызывая «мистическое» состояние, или полагая, что все согласуется с около

«авторитет», будь то в человеческой или письменной форме.]

Потому что консенсус эмпириков — это ответ на то, чтобы показать, почему рационально
обоснованно придерживается научных убеждений, консенсус относится к философии науки как исключительно
занимается эпистемологическими вопросами. Сказать, что определенный взгляд является «эпистемологическим» Точка зрения
— это способ философа сказать, что он занимается критерии, источники и
степеней человеческих знаний. Другой способ подчеркнуть ту же точку зрения это сказать, что для
философов в консенсусе, наука рассматривается как чисто когнитивная деятельность, и.е. режим
приобретение знаний .

Конечно, участники консенсуса понимали, что научное знание
можно ценить по множеству различных человеческих причин, а не наименьшее из которых — мощность
такие знания могут дать нам для улучшения или иным образом повлиять на человеческих хорошее самочувствие . Бу т
это не их забота; они были склонны относиться к научным знаниям как самоцель ,
, а не за его полезность (или бесполезность) в продвижении других голы .Ученые и философы,
мог бы и, возможно, должен был бы рассмотреть варианты использования научных знаний есть или может быть поставлено,
, но любое такое рассмотрение было, так сказать, «внеклассным» для их функция как ученый,
или как философ науки.

Таким образом, еще одним важным элементом консенсуса было то, что его учетная запись научной рациональности была тем, что закрепляло эту рациональность в чисто когнитивные цели; он находится в своем стремлении к знанию, чистому и не затронутому практическими коммунальные услуги, что
Авторитет науки требует обоснования.

Говоря о «научной рациональности» как о отчет, который оправдывает принятие научных
«убеждения» могут вводить в заблуждение, поскольку термин «убеждения» может относиться к частный психологический
состояний отдельных людей, возможно, даже допуская возможность «верований», которые
не может быть выражено языком.

Для тех, кто придерживался консенсуса эмпириков, «научные верования» ограничены тем, что в некотором смысле может быть обнародовано (и, таким образом, к анализу), передаваясь осмысленными выражениями или «утверждениями» какого-то идеального или «искусственного» языка.

Поскольку предложение на «естественном языке» (например, английском немецкого языка) может быть «двусмысленным» или иметь разные значения, мы можем быть оправданным, полагая, что это одно возможное значение и не оправдано верить в это под другим; в действительности у нас было бы два разных убеждения. Таким образом, для членов консенсуса те убеждения, которые можно рационально осмыслить. оправданными в вере должны быть утверждения, выраженные недвусмысленными заявлениями специально сконструированного «идеального языка», в котором все значимые выражения можно придать точные значения.

Отход от психологических понятий вроде «познавательный субъект» и «держащий
убеждения «лингвистическим понятиям, таким как» утверждение (или отрицание) утверждения » в «идеале»
язык »известен как« лингвистический поворот ». Такой подход был характерен для
широкий спектр философии первой половины этого века, особенно в районах, затронутых
Развитие современной символической логики. Для тех, кто это сделал повернуть, так как выражение
«научное знание» относится к тому, что может считаться целым тело рационально
обоснованных представлений о мире, в котором живут люди, консенсус одобрил
«лингвистический» элемент, который фактически означает «наука» группа «высказываний»
выражено на особом искусственном «языке» точно определенного научного термины.

Утверждения идеального языка можно разделить на двух вид относительно того, что делает их истинными или ложными :

Философы называют утверждения, истинность которых на самом деле является следствием значений их терминов « аналитических заявления, «и отличить их от тех, чья истина не зависят от их значения, а скорее зависят от фактов мира, которые называются « синтетических заявления. »

Некоторые философы, обычно называемые «рационалистами», считал, что возможных можно оправдать, полагая, что синтетические высказывания о мире, хотя сам опыт никогда не предоставляет адекватные доказательства истинности таких заявлений. Такой философы утверждали, что «разум» без помощи какого-либо опыта может оправдать такие заявления. Заявления, которые, таким образом, могут быть обоснованы независимо опыта называются « a априори «и отличить от тех, которые могут быть оправданы только по опыту « a апостериорные i «o r» эмпирические «утверждения.

Таким образом, «рационалисты» придерживаются возможности оправдать веру Утверждения «синтетический a priori «.

Те, кто принадлежит к консенсусу эмпириков обычно отвергают эту возможность синтетического априорного знания. Для них все обоснованные утверждения, которые не являются «аналитическими утверждениями», т.е. те, чья истина не основана на значениях терминов, но относится к «мир» оправдываются только апелляцией к опыту.Выражено на языке «научной рациональности» мы можем сказать, что наша рациональная обоснование для соблюдения научных убеждений всегда должно быть определенным эмпирические данные, выраженные в определенных «наблюдательных утверждениях» или «основных утверждения, «которые считаются обоснованными или» непосредственно проверенными » по экстралингвистическому опыту.

Как именно было достигнуто предполагаемое «прямое оправдание», было вопросом значительных разногласий среди философов консенсуса, но широко распространенное мнение о том, что такие основные положения составляют основу на котором покоится весь познавательный авторитет науки.

Таким образом, еще одним элементом консенсуса была его приверженность эмпиризм против рационалистической точки зрения, что некоторые вещи в мире могут быть известно чистым рассуждением.

[Это не , а не означает, что консенсусу эмпириков нет места причина в определении научных убеждений; далеко от этого, как мы увидим когда мы исследуем гипотетико-дедуктивистскую модель обоснования, которая пришел к выводу, что консенсус эмпириков твердо придерживается того, что научный знание становится возможным благодаря дедуктивным рассуждениям как из общих законы и особые условия наблюдения, выражающие «начальные условия».»]

Критическая проблема возникает, когда мы размышляем о тот факт, что научные знания больше всего
очевидно не ограничено тем, что люди наблюдали , другими словами научные верования
не ограничиваются тем, что часто называют «заявлениями о наблюдении , ». Научные «объяснения»
часто формулируются в терминах апелляции к определенным « законам природы » которые универсальные
заявлений, а не конкретных наблюдений, фактически сделанных человек, но около все или
любое возможное наблюдение , которое будет сделано в соответствии с указанными условия.Такой « законоподобный»
утверждения могут даже относиться к тому, что было бы в случае что на самом деле никогда
встречаются и, возможно, никогда не могут произойти («сослагательные условные выражения» или «контрфакты»). Таким образом
их авторитет не может исходить непосредственно из опыта , но должен апеллировать к некоторому процессу
рассуждений от непосредственно проверяемых заявлений о наблюдениях к такому «законоподобный» универсальный
заявлений. Как именно работает такое «рассуждение» и что был характер оправдания это
, предусмотренные для подобных заявлений, были еще одной серьезной проблемой. для тех, кто работал
в рамках консенсуса.

Согласно консенсусу, основные важность подобных законопослушных заявлений заключается в
факт, что цель науки — дать объяснения из частных наблюдаемых явлений
, показывая, что возникновение таких явлений может быть обоснованно вывел из коллекции
из нескольких утверждений универсальных законов и других наблюдений утверждения, описывающие наблюдаемые
« начальных » или « предшествующих » условий.Когда такие вычет выполняется до
возникновения явления, это называется «предсказание » после явление уже
, это называется «объяснение , ».

Однако действительный вывод одного наблюдаемого явления — или даже очень большое количество явлений — из закона не устанавливается истина закона. Сказать, что вычет « действителен «, означает только то, что , если те законы верны, тогда это явление могло бы произойти.Это бесспорный Суть формальной дедуктивной логики: дедуктивная связь односторонняя. Истинность универсального закона предполагает, при определенных начальных условиях, истина конкретных заявлений наблюдений , выведенных от него; но правда любого количества конкретных наблюдательных утверждений не и не может подразумевать истинность универсального , подобного закону утверждения, из которых они могут быть выведены.Сами законы «нижнего уровня» также может быть «объяснено» путем дедукции из законов «более высокого уровня», но это, конечно, не устанавливает истинность этих законов более высокого уровня.

Эта модель объяснения путем действительного вывода из законоподобного заявления известны как (от греческого слова « nomos «, означающего «закон») «дедуктивно-номологическая модель объяснения». Можно ли представить все научные объяснения по этой схеме? был яблоком раздора для многих участников консенсуса, но широко распространенное мнение, что эта модель объяснения действительно учитывала по крайней мере, некоторые формы объяснения, предоставляемые научным знанием.

Многие науки глубоко привержены объяснению наблюдаемые явления через
апеллирует к общим утверждениям о сущностях, состояниях или процессах, которые постулируются существовать
, но на самом деле не наблюдаются и, возможно, даже в принципе «не наблюдаемы». Ли
отмечен ярлыком «закона природы» или нет, все подобные утверждения которые превосходят то, что есть,
или может когда-либо наблюдаться, называются « теоретическими утверждениями «.» Теоретические положения
отмечены тем, что они содержат один или несколько концептуальных терминов, появляющихся ссылаясь на
сущностей, состояний или процессов, которые не наблюдаются. Очевидно, тогда нет теоретического утверждения.
может быть прямо , обоснованным эмпирическим путем.

Снова возникли значительные разногласия относительно характера какого бы то ни было обоснования теоретических утверждений, но поскольку это должно было отличаться от прямого оправдания сенсорный опыт утверждений чистого наблюдения, один из основных элементов консенсуса эмпириков состоит в том, что всегда можно различить между наблюдательными и теоретическими утверждениями .Некоторые участники консенсуса, возможно, признали, что различие между наблюдениями и теориями нельзя было резко нарисовать, но все считали это реальным и
важное различие.

Наблюдательные / теоретические знаки различия разница между тем, почему мы
оправдано верить двум видам утверждений . Наблюдение заявления (также называемые «основными
заявлений «или» протокольных заявлений «) оправданы» прямым » обращение к опыту; они есть
утверждения науки, которые «выходят за пределы» тела языка и подключите научные
убеждений непосредственно в мире, который мы переживаем.Однако теоретических заявления разные; мы
не имеют оснований полагать им на таких прямых основаниях. Эти заявления рассматриваются как
« гипотезы », в которые мы можем поверить только на основание предоставленных «доказательств»
по « заявлениям о наблюдении ». Наблюдательный / теоретический Таким образом, различие отмечает
различие между свидетельствами и тем, что «подтверждают», что обычно называют
« теории .»Таким образом, теоретические утверждения допускаются в наука только тогда, когда они могут, под
конкретных обстоятельств, которые могут быть использованы для вывода непосредственно проверяемых «наблюдений». заявления «.
заявление о ненаблюдаемых объектах или процессах, которые могут не использоваться для прогнозирования и Считается, что
наблюдаемых последствий не имеют «эмпирического содержания» или « эмпирическое значение »
и не может служить приемлемым заявлением в научных знаниях.

Люди и учебники часто говорят о законы науки как «доказанные». Слово
«доказать» в философии и логике имеет очень сильное значение ; Это указывает на то, что истина
доказательств, если они верны, обязательно устанавливает истинность те заявления, которые такие Утверждается, что
доказательств подтверждают это. Могут ли когда-либо наблюдательные доказательства доказать общий законоподобный или
теоретических утверждений, для которых это представлено в качестве доказательства?

Это широко признается с время великого британского эмпирика Дэвида Юма, которое в этом сильном смысле никакие эмпирические данные о конкретных наблюдениях никогда не смогут доказать истина универсального утверждения , которое выходит за рамки того, что уже присутствует в эмпирических данных.(Это часто называют «юмовским проблема «или» проблема индукции. «) Сторонники консенсуса эмпириков все являются «потомками Юма» в этом уважать.

Традиционная эпистемология склонна рассматривать оправдание истинных убеждений как
«знание», чтобы требовать подтверждения таких убеждений обязательно правда, или как было
обычно говорят, чтобы быть «уверенным». Под таким определением знания казалось бы, что
не могли быть известны ни общие законы, ни теоретические утверждения.

Следовательно, консенсусные философы пришли к ослаблению классического требовать определенности (обязательно верно) и считать, что вместо этого мы рационально верить общим законам и теоретическим утверждениям, которые « хорошо подтверждено, » или « подтверждено » эмпирическими данными. Мы можем выразить это, сказав, что еще один элемент консенсуса приверженность «фаллибилизму», т.е ., мнение, что никакое утверждение в науке всегда невосприимчив к опровержению некоторыми еще неизвестными доказательствами.

Фаллибилисты отвергают точку зрения, что любая теория когда-либо доказана . Согласно фаллибилизм любая теория — даже та, которая хорошо подтверждено настоящими доказательствами — может быть в будущем отклонено на Основа новых доказательств

Связь между эмпирическими данными и теория была темой, по которой
защитников консенсуса потратили большую часть своей энергии. В цель философии Наука, как они утверждали, должна выявить и проанализировать эту связь, но они не соглашались между
радикально определяют природу этого отношения.Первоначально надежда была на то, что можно
«сокращать» или переводить законоподобные или теоретические утверждения в открытые завершенные серии наблюдений
заявлений, но постепенно этот идеал стал казаться недостижимым. Позже некоторые, например
позитивистов Карнапа и Райхенбаха больше всего стремились разработать «логика подтверждения»
, согласно которому можно было оценить, насколько вероятно истинное любое универсальное заявление было бы
в свете любого конкретного массива эмпирических данных.Другие, как Поппер, утверждал, что
эмпирические данные могут сыграть только отрицательную роль, «фальсифицируя» те гипотезы мы должны
отклонить («фальсификационизм»). Согласно этому мировоззрению, что мы должен верить, это те
гипотез, подлежащих тщательной эмпирической проверке, но не прошедших опровергнуты. Тем не менее,
как позитивистская «верификационная» программа, так и ее главный соперник в рамках преобладающий консенсус,
Попперовская фальсификационистская программа, обе принимали ту или иную форму «гипотетико-дедуктивный Модель
»отношения между доказательствами и теоретическими утверждениями.

Согласно «гипотетико-дедуктивной модель обоснования «, которая стала общепринятым элементом консенсуса эмпириков, мы на оправданы в принятии такого научного законов и теорий, предложив им гипотетически , а затем , выведя из этих законов и теорий — вместе с формулировкой начальных условий установлено непосредственно путем наблюдения- некоторые другие наблюдения заявления.

Когда наблюдение показывает, что явление происходит как бы которые, как утверждают такие наблюдения, происходят, то закон, из которого предполагается, что это «подтверждено» или «подтверждено»; когда наблюдение показывает что явления не происходят так, как предполагалось, закон «опровергается» или «фальсифицируется». Прежде чем делать какие-либо успешные прогнозы, теоретическое утверждение чисто «гипотетический». Только утверждения наблюдения могут рассматриваться как «непосредственно проверено.»Позитивисты пришли к выводу, что все гипотезы «подтверждено» доказательствами. Фальсификационисты подчеркивали, что попытки опровергнуть гипотезу не удалось и назвал гипотезу «подтвержденной». После того, как это было подтверждено целым рядом успешных прогнозов, и в отсутствие каких-либо фальсификаций несбывшихся предсказаний, теоретические утверждения перейти от чисто «гипотетического» статуса к рационально оправданному и их часто называют «законами природы».«Разница между« законом » и «теоретическая гипотеза» (или «предположение»), таким образом, просто градусов подтверждения или подтверждения.

Многие из сторонников консенсуса эмпириков считал, что, по крайней мере, в идеале, более низкий уровень
теоретических утверждений (рассматриваемых как просто «гипотезы» или как «законы») могли быть
объяснил, показывая, что они могут быть выведены из более высокого уровня более обнимая
теоретических утверждений, пока в идеальной совершенной науке все явления можно рассматривать как
выводится из набора относительно немногочисленных фундаментальных «законов природы».»

Таким образом, гносеологическое обоснование таких теоретических законов по «фундаменту»
всех фактических наблюдений, подтверждающих прогнозы выведено из теории; это
фундамент «поддерживает» или «рационально оправдывает» теоретическую структуру научных законов возведено
на нем. Следовательно, эта точка зрения считается формой « основополагающих принципов». Сибирь .«Другой
элементом консенсуса была его приверженность сильной « эмпирической фундаментализм . «

Можно представить, что в идеале корпус рационально обоснованных научных
верований, « всего единой науки », могут быть организованы в виде иерархии. заявлений с наибольшим
общие всеобъемлющие фундаментальные законы природы наверху и внизу уровень, более конкретный
законов выводятся из них в ограниченных условиях, во многом такая же мода, что и
теорем геометрии вытекают из ее основных аксиом и постулатов. Однако такой
система дедуктивно взаимосвязанных теоретических утверждений, становится « наука » только потому, что
рациональных оснований для веры в эти утверждения исходит не из «сверху вниз», , т.е. ., от
аксиом (законов) теорем (как, кажется, имеет место в геометрии), но «снизу вверх»
то есть , из утверждений эмпирических наблюдений, которые служат непосредственно подтвердить самый низкий
уровня наиболее частные утверждения, выведенные из системы теоретических законы. Результат был
образ науки в виде пирамидальной иерархии утверждений с Заявления о наблюдении
в основании и всеобщие общие законы вверху.

Согласно консенсусу эмпириков, что такое обычно преподается как « научных
метод «по сути является теми процедурами, которые гарантируют рациональное использование принятие теоретических
законов, т.е. ., процесс вывода эмпирических следствий из теоретические гипотезы и
заявлений о наблюдаемых условиях и подтверждения или опровержение этих гипотез.
Эта процедура рассматривается как процесс « проверки » гипотез. и обычно считался основным занятием ученых.

В то время как методы разработки специальных тестов индивидуальных гипотезы могут варьироваться от науки к науке, обычно большинство защитников консенсус считал, что все науки разделяют верность этому метод проверки общих законов эмпирическими данными как единственный метод для установления рационального основания для принятия теоретических законов и научные объяснения и предсказания, сделанные на их основе.

Таким образом, защитники консенсуса приняли в качестве еще одного элемента обязательство к «единству науки» в отношении ее методологии.

Гипотетико-дедуктивистское объяснение обоснование заставляет философов различать два разных «контекста», в которых научные исследование может иметь место. Первый относится к процессу, посредством которого сформулирована гипотеза. Как мы, , первые придем к гипотезам которые после соответствующих испытаний принимаются как законы природы? Как ученые «открывают» гипотезы, которые впоследствии проверяются?
Этот аспект научного исследования, в котором генерируются гипотезы. в первую очередь был назван «контекст открытия ». »

Для того, чтобы гипотеза стала общепринятой частью научной веры, необходимо должно быть оправдано. То, что подтверждает гипотезу, тем самым превращая это признанное научное убеждение, это процесс проверки со стороны гипотетико-дедуктивная процедура, указанная выше. Эта часть деятельность ученых была обозначена как «контекст оправдания ». и это резко отличалось от процесса, с помощью которого ученый формулирует гипотезу в первую очередь, которая получила название «контекст Открытия .»

Важным следствием этого различия является то, что это только контекст обоснования, которое выдвигает гипотезу научных. Таким образом актуален только логический анализ контекста обоснования к философскому счету условного ордера на научная вера, , т.е. , отвечая на вопрос об авторитете.

Обычно члены консенсуса склонны относиться к «контексту открытие »к личным, и часто идиосинкразическим психологическим факторов, которые характеризовали конкретных исторических ученых-людей, счета из которых могут быть интересны психологически или исторически, но какие не имеют отношения к философскому объяснению того, как гипотеза становится частью науки, i.е. к научной рациональности. Философа интересует «логика», с помощью которой научная вера оправдывается, а не
психологический или исторический процесс, который привел к его формулированию в первое место.

Таким образом, различие между «контекстом оправдания» и «контекст открытия» также был важным
Элемент консенсуса эмпириков в философии науки.

Кажется, что один бесспорный аспект науки — это то, что современные ученые
верований заметно отличается от прошлого, так как наука каждого периода отличается от
его предшественники.Научная вера не статична , но постоянно меняется, возможно, часто в
экстенсивных или революционных способов. Как могут измениться научные убеждения объясняется
консенсус?

Одна из возможностей, конечно, заключается в том, что законы которые раньше были хорошо
подтверждено повторными испытаниями, в будущем опровергнут новыми тесты, таким образом, меняет корпус
эмпирическое свидетельство , которое, возможно, когда-то было благоприятным, но становится неблагоприятный как человеческий
Опыт мира растет.Это один из видов изменений.

Но часто изменение понималось как «сокращение» более ограничительных узкие гипотезы к более широким
общих гипотез. По общему мнению, это было в идеале. можно реконструировать историю любой науки, показывая, что то, что было первоначально задуманные как общие законы, оказываются более ограниченными случаями еще более общих законов. (Особенно это было в случае, когда Механика Галилея рассматривалась как ограниченный случай механики Ньютона. и механика Ньютона, впоследствии рассматриваемая как частный случай теории Эйнштейна. релятивистская механика.)

Таким образом, изменения в науке можно объяснить с точки зрения прогресса. движущийся
к все более общим всеобъемлющим фундаментальным законам природы охватывающий
— еще более широкий диапазон наблюдаемых явлений, — т.е. — расширяет диапазон наблюдаемых явлений. высота и увеличение базы
пирамиды утверждений — это научное знание.

Таким образом, еще одним элементом консенсуса была вера в то, что прогресс в науку можно рассматривать как «кумулятивную».«

Если законы рассматриваются как « истинные », это прогресс можно рассматривать как продвижение к истине
о мире, который мы переживаем. Но есть ли у нас причины удерживать что основные законы
верны? Слово «истина» обычно подразумевает то, что верно должно быть о
то, что существует или является «реальным». Это определение «истины» называется « корреспонденцией» теория истины. »

Согласно теории соответствия истины, истинное утверждение правда, потому что он представляет вещи такими, какими они являются на самом деле , «факты» соответствуют тому, что говорит закон, тогда как ложное утверждение ложно, потому что он этого не делает. Согласно этому понятию « истина » как ссылаясь на репрезентативные отношения между утверждением и реальностью, поскольку все теоретические утверждения выходят за рамки чисто
наблюдаемых и делать заявления о ненаблюдаемых процессах или свойства или объекты, усовершенствованные научные теории действительно верны описания этого « ненаблюдаемого » мира , который часто говорят, что «лежат в основе наблюдаемых явлений.»Эта реальность часто считается, что это причинно-следственных связей с тем, что наблюдается. Короче говоря, по общему мнению, если кто-то считает, что такие утверждения являются истинными в этом смысле соответствия, то следует считать, что такие ненаблюдаемые сущности — это реальных причин наблюдаемых явлений. Эта позиция известна как научный реализм . Около философов в рамках консенсуса были научными реалистами в этом смысле.

Однако можно было принять все элементы консенсуса и утверждают, что только
утверждений наблюдения верны или ложны; теоретические положения ни правда, ни ложь, но
приняты из-за их использования в качестве «инструментов», позволяющих ученым сделать вывод из одного набора
заявлений о наблюдениях, устанавливающих предшествующие условия, к другому набору
утверждений наблюдений, описывающих наблюдаемое явление, предсказанное или объяснил.
Этот взгляд, часто называемый инструментализмом , это особая форма «антиреализма», и защищалась
некоторыми членами консенсуса. Таким образом, в один ощущает консенсус был нейтральный по реализму
против антиреализма, но в другой смысл , а именно этот реализм требует приверженности
частный отчет о реальности, т.е. к метафизике помимо того, что было согласовано консенсусом,
и поскольку многие члены консенсуса презирали метафизику, справедливо рассматривать
консенсус эмпириков как антиреалистов , по крайней мере, по духу, хотя многие из его защитников
пытались найти способ сохранить приверженность истине, которая позволила их называть себя реалистами.

Возникает естественный вопрос: изображение пирамиды высказываний Код
, обоснованный, опираясь на утверждения наблюдений, описывает фактическую науку. Возможно удивительно
защитников консенсуса открыто признали, что это , а не . Их обоснование этой точки зрения
заключался в том, что философ науки был заинтересован в разработке « модель » или счет
и идеальная совершенная наука .Они прекрасно понимали, что актуальных настоящих наук всегда не хватало,
часто строго об этой идеальной картине того, какой должна быть наука. Но этот факт просто
указывает на то, что настоящая наука — это n полное и часть человека, исторический процесс ; таким образом это наследник
ко всем ошибкам, на которые способны люди.

В чем же тогда, мы можем спросить, цель философии науки, которая игнорирует
настоящая наука и концентрируется на возможно недостижимом идеале?

В ответ участники пришли к общему мнению, что он философ науки норматив ; идеальная картина науки нарисованный философом, служит стандартом , с помощью которого можно оценить степень, в которой
любая совокупность убеждений приближается к тому, что должно быть , чтобы получить рациональная приемлемость, i.е . быть « научных знаний ».

В то же время этот стандарт позволяет отличить bona fide истинная наука от псевдонауки, и таким образом отличает то, что научно рациональный человек должен верить в то, что он или она должен отвергнуть.