Этический релятивизм — Ерпылёв Алексей Сергеевич — ЖЖ
Что бывает по воле Божьей, то,
хотя бы казалось и худым, лучше всего;
а что противно и не угодно Богу,
то, хотя бы и казалось самым лучшим,
хуже и беззаконнее всего.
Если кто даже совершит убийство по воле Божией,
это убийство лучше всякаго человеколюбия;
но если кто пощадит и окажет человеколюбие
вопреки воле Божией,
эта пощада будет преступнее всякаго убийства.
(Иоанн Златоуст «Против иудеев», Слово четвертое)
Довольно популярной является идея о существовании объективных морально-этических норм. Но это заблуждение, аналогичное рассмотренному ранее. Объективных морально-этических норм не может быть В ПРИНЦИПЕ, т.е. вне зависимости от того, как устроен мир. Невозможно даже помыслить мир, в котором какие-либо нормы являются объективными.
Все нормы существуют лишь в сознании субъекта, и нигде более. Неэтично (на мой и, думаю, на Ваш взгляд) зайти в картинную галерею и сжечь висящую в ней картину.
Но сколько картину ни изучай — нигде в ней не содержится данного нормативного утверждения. Оно содержится лишь в сознании субъектов.
Все утверждения, предписывающие какие-либо действия, в своей основе всегда субъективны. На самом деле любая фраза типа «Х — это хорошо» сводится к фразе «Я хочу, чтобы было Х» или «Он хочет, чтобы было Х» (кто «он»? А в зависимости от того, кто является авторитетом для данного человека).
Т.е. в основе любой морально-этической нормы всегда лежит чье-то желание. Желание какого-то СУБЪЕКТА.
(И, как всегда, пояснение для верующих: если Бог есть, то Он — тоже субъект. Его мнение — мнение субъективное. То, что Он всемогущий, или что Он создал Вселенную, ничего не меняет: Он все рано остается одним из субъектов.)
Но можно ли отсюда делать вывод, что никакой морали и нет?
Нельзя.
Субъективное существование не означает несуществование!
Я понимаю, что у разных людей могут быть разные представления о том, что такое хорошо и что такое плохо, но я действую, руководствуясь СВОИМИ.
И то, что для кого-то убийство является вполне моральным поступком, не помешает мне попытаться остановить его либо, если не успею, покарать. И пусть кто-то считает рабство естественным явлением: моя совесть требует бороться против него всеми силами. И так далее до бесконечности. У меня есть свой моральный кодекс, который я намерен претворять в жизнь всеми силами, но это не значит, что я должен считать, будто бы у других людей он не может быть иной.
Если Вы любите свою жену, то неужто Вы полагаете, будто другие люди не могут любить своих жен?
Если Вы патриот России, то неужели Вы не верите, что граждане других государств могут быть патриотами своей Родины?
Моральный кодекс — пример из того же ряда.
И как патриотизм граждан воюющих государств может заставить их воевать друг против друга, так и несовместимость моральных кодексов людей может заставить их действовать аналогично.
Но, повторюсь, это вовсе не означает, что один из этих моральных кодексов объективно превосходит другой.
Точно так же, как любовь к своей стране не означает, что она объективно является лучшей в мире: да такие оценки к государству и вовсе неприменимы.
Популярное заблуждение о сторонниках этического релятивизма гласит, будто бы они считают, что если моральные нормы у каждого свои, то нельзя и наказывать людей за аморальные поступки.
На самом деле те, кто так считают, неявно утверждают следующее:
«В моральный кодекс сторонников этического релятивизма входит принцип, гласящий, что каждого человека можно судить только с позиций его собственного морального кодекса«.
Правда ли это? Нет.
Кто-то может считать так, кто-то — иначе… можно иметь любые взгляды. Но они в любом случае будут субъективными.
Я, например, не разделяю вышеизложенный принцип.
И дела какого-нибудь там Васи Пупкина я сужу не по морально-этическим нормам самого Васи Пупкина, а по своим морально-этическим нормам. Ведь любое суждение такого рода делается не просто так, а подразумевает под собой ответ на вопрос «Как я буду реагировать на такие действия Васи Пупкина?».
А реакция моя будет определяться только:
а) моими морально-этическими убеждениями;
б) фактическими и альтернативно возможными ДЕЙСТВИЯМИ Васи Пупкина.
Никоим образом она не будет учитывать его представления о том, что такое хорошо и что такое плохо.
PS: Иногда говорят не «объективные моральные нормы», а, например, «истинные моральные нормы». На самом деле это одно и то же. Потому что что такое «истина»?
Истина — идеал познания, заключающийся в совпадении мыслимого с действительностью, в правильном понимании, знании объективной действительности. (Толковый словарь Ушакова)
Истина — верное отражение объективной действительности в сознании человека, воспроизведение её такой, какой она существует сама по себе, вне и независимо от человека и его сознания. (БСЭ)
Возьмем утверждение «На столе сидит кошка» и попытаемся посмотреть, может ли оно быть истинным или ложным.
Просто смотрим на обсуждаемый стол.
Если на столе сидит кошка, значит, данное утверждение описывает ситуацию, соответствующую действительности — оно истинно. Если кошки нет, то описание не соответствует действительности — оно ложное.
Теперь попытайтесь применить аналогичное рассуждение к любому нормативному утверждению, например «Воровать нельзя». Сможете? Сомневаюсь. С ЧЕМ его нужно сопоставить для сравнения, а?
Подробнее по этому поводу я писал в посте «Гильотина Юма».
.
Метки: философия, этика
Проблема этического релятивизма — Студопедия
Легко сказать, что правила устанавливают люди, и, на первый взгляд, это означает свободу от нравственной тирании, которая, по мнению многих людей, заключена в нравственности, определяемой Богом.
Но что значит, когда мы говорим, что правила устанавливают люди? Значит ли это, что каждый человек может установить свои собственные правила?
На первый взгляд, кажется, что это совершенно невозможно. Разве можно было бы играть в футбол, если бы во время игры каждый игрок пользовался своей системой пра-
вил? И как была бы возможна цивилизованная жизнь, если бы люди могли выбирать: лгать им или нет, убивать или нет, красть или нет, — в зависимости от того, какие правила они себе установили?
Тем не менее некоторые ведущие гуманисты, видимо, склонны одобрять — пусть и не абсолютный — этический релятивизм, и не будет преувеличением сказать, что, когда дело доходит до практики, этический релятивизм становится правилом, которому многие гуманисты действительно следуют в своей жизни.
Доктор Артур Э. Гравэтт:
«Нравственность или безнравственность любого поведения, включая сексуальное, находится в контексте «ситуационной этики». При таком подходе нравственное поведение может отличаться от ситуации к ситуации. Данный способ поведения может быть нравственным для одной личности и безнравственным — для другой, нравственным в один момент времени и безнравственным — в другой. Нравственность поступка определяется «законом любви», то есть степенью, в которой любовь и забота о других являются фактором, определяющим отношения между людьми»48. Пол Курц:
«Гуманисты… провозглашают ценность свободной мысли и точку зрения, согласно которой этические ценности зависят от человеческого опыта и потребностей. Это означает, что этика не должна выводиться из каких-то теологических или метафизических утверждений о природе высшей реальности, что она может быть автономной и что этические суждения в определенной мере могут быть основаны на рефлексивном вопрошании»49.
Однако не всех гуманистов удовлетворяет этический релятивизм подобного рода. Профессор Макс Хокатт:
«Отрицание того, что существует абсолютная норма поведения, определяющая, что правильно, а что неправильно, и что эта норма устанавливается на небесах, не обязательно
предполагает, что мы должны согласиться с учением, которое обычно называется «этическим релятивизмом». Нам не обязательно считать, что норма поведения зависит от мнения человека. Напротив, это учение… так же уязвимо, как и теологический абсолютизм. Если мы считаем какое-то утверждение истинным, это не делает его истинным, независимо от того, идет ли речь об этических утверждениях или о чем-то другом. Если мы считаем, что Земля плоская, это не делает ее плоской, и если мы считаем, что данные поступки являются правильными, это не делает их правильными»50.
И это действительно так. Если один человек считает, что Земля плоская, а другой думает, что она кубической формы, то для разрешения этого спора им потребуются объективные факты, не зависящие от их мнения.
То же самое можно сказать о нравственности: для оценки относительных моральных суждений нам нужен объективный критерий. Как можно оценить без такого критерия, какие моральные суждения истинны, а какие — нет?
Разумеется, теисты считают, что таким критерием является объективный моральный закон, данный Богом, Его трансцендентной волей и божественным императивом. Но, как говорит представитель гуманизма, известный сторонник «ситуационной этики» Дж. Флетчер, объективный, данный Богом моральный закон «не согласуется с гуманистической этикой, согласно которой человек как субъект морального действия должен сам выбирать и свободно устанавливать и утверждать идеалы, ценности и нормы человечества»51.
Необходимость критерия нравственности
Итак, какого рода критерий предлагают гуманисты для определения того, какая оценка нравственности является правильной, а какая — нет? Профессор Хокатт, не одобряющий этический релятивизм, предлагает нам критерий, который он считает адекватным.
Профессор Хокатт:
«Если не существует земной нравственности, которая была определена на небесах, то каким образом оценивать
нравственность земных существ? Ответ, разумеется, заключается в том, что мы должны использовать тот же самый критерий, который мы используем для оценки любого продукта человеческой деятельности: удовлетворение наших потребностей»52 .
Но это, разумеется, очень ненадежный критерий. И далеко не объективный критерий, с которым бы согласился всякий: по поводу «удовлетворения наших потребностей» людям обычно трудно договориться, особенно если у них есть разногласия между собой.
Более того, когда в своих дальнейших рассуждениях Хо-катт приступает к обсуждению проблемы справедливости, он говорит:
«Как решить эту проблему? Я не знаю ответа, который бы удовлетворил всех. Имея разные, иногда даже несовместимые между собой интересы, каждый человек хочет, чтобы данная проблема разрешалась так, чтобы это решение максимально способствовало достижению его собственных целей.
Следовательно, если я говорю вам, что данная проблема должна быть решена определенным образом, и если я настаиваю на своих представлениях о «справедливости», это означает, что я всего-навсего пытаюсь заставить вас принять множество принципов, максимально соответствующих моим интересам. Вместо того, чтобы при этом заниматься нечестной пропагандой, я предпочитаю вести открытые и прямые переговоры: если ты не будешь возражать, что отчасти решение проблемы пойдет на благо мне, я не буду возражать, если отчасти оно пойдет на благо тебе»53.
Все это можно было бы счесть образцом применения практического здравого смысла, если бы речь шла просто об урегулировании конфликта интересов. Но это не может быть сочтено способом разрешения вопроса о справедливости, если мы должны определить, являются ли, скажем, кража, убийство или насилие справедливыми поступками.
Все это наводит другого гуманиста В. М. Таркунде на следующие размышления:
«Я не могу вполне согласиться с утверждением профессора Хокатта, что критерием оценки этических правил является «удовлетворение наших потребностей».
.. Этот подход привел профессора Хокатта к выводу о том, что не существует абсолютной справедливости или абсолютной несправедливости»54 .
Более того, гуманистов заботит — и совершенно справедливо заботит — развитие этики, которая была бы годна для всего мира. Так, профессор Пол Курц пишет в своей работе «Декларация взаимозависимости: (Новая глобальная этика)»:
«Мы должны основываться на самой высшей мудрости прошлого, но нам также нужно развивать новую этику, пересматривающую системы прошлого, в которой будут использоваться рациональные методы исследования, соответствующие миру будущего, этику, уважающую достоинство и свободу каждой личности, а также более широкие интересы человечества в целом»55.
Это прекрасные слова, заключающие в себе достойные похвалы намерения. Но насколько реалистично надеяться, что эта программа принесет успех, если критерием, на основании которого будет решаться спор между государствами, полагается «удовлетворение наших потребностей»? Ведь в основе споров между государствами лежит решимость каждого государства добиться удовлетворения своих нужд, а нужды каждого государства не обязательно будут согласовываться с нуждами других.
Цель нравственности
Между гуманистами существуют разногласия и по поводу того, что считать целью нравственного поведения. Авторы различных этических систем время от времени предлагали свои варианты решения этой проблемы. Так, например, утилитаристы определяли нравственное как то, что в конечном итоге приносит максимальное благо максимальному числу людей. Иеремия Бентам (1748 — 1832) понимал «величайшее благо» количественно, а Джон Стюарт Милль
(1806 — 1832) — качественно. Проблема обеих концепций упиралась в то, как определять «благо». Одни видели его в удовольствии (древние эпикурейцы), другие — в счастье (как, например, Аристотель).
Но гуманисты, как говорит один из сторонников этой позиции, не имеют общей точки зрения ни на то, в чем состоит цель нравственного поведения, ни на то, каковы другие фундаментальные этические вопросы.
Редактор сборника статей «Гуманистическая этика» Морис Б. Сторер пишет в своем Предисловии к этой книге:
«Гуманисты обычно единодушны в подчеркивании важности самореализации человека, разумно понятой свободы, достоинства личности, фактора ситуационной относительности [правильного поведения], а также широкого спектра прав человека как краеугольного камня этики гуманизма.
Однако ясно, что единодушие в этих ключевых моментах не исключает значительных различий между отдельными концепциями. Является ли мерой правильности/неправильности поступков польза для отдельного человека или нужно судить по пользе для всех людей? На этот вопрос даются разные ответы. Существует ли истина в этике? И по этому вопросу есть различия между концепциями. Являются ли понятия правильного (справедливого)/неправилыюго (несправедливого) рассудочными или эмоциональными? Обладает ли человек свободой воли? Оценивается ли нравственность по результатам или по принципам? Есть ли у человека обязанности наряду с правами? По этим и еще по многим другим вопросам у нас есть расхождения»56.
Вместе с тем все гуманисты верят в разум и человечность как средства решения этих проблем, а поскольку многие из них — великодушные и разумные люди, то вполне естественно, что они видят в терпеливом и последовательном применении разума решение всех проблем. Британская ассоциация гуманистов:
«Гуманисты считают, что поведение человека должно основываться на человечности, глубоком понимании проис-
ходящего и разуме.
Он должен подходить к своим проблемам, основываясь на своих собственных нравственных и интеллектуальных ресурсах, не ища помощи со стороны сверхъестественных сил…»57.
Но даже для разумных людей доброй воли одного разума обычно недостаточно.
Так, гуманист Курт Байер замечает:
«Очевидно, что трудно дать объективную оценку, какое поведение является нравственно идеальным. Поэтому даже среди людей доброй воли, то есть среди людей, которые готовы делать то, что является идеальным с нравственной точки зрения, могут быть искренние разногласия. Но чтобы люди были уверенными в том, что другие в общем и целом поступают идеально с нравственной точки зрения, желательно, чтобы такое поведение было публично признано и ему обучали каждое следующее поколение людей. Проблема, разумеется, заключается в том, что если возможны разногласия по этому поводу среди людей доброй воли, то возможно, что некоторые люди не согласятся, по крайней мере, с частью того, что считается нравственно идеальным, и, на самом деле, будут совершенно правы»58.
А если это верно по отношению к людям доброй воли, то есть ли надежда прийти к согласию, когда массы людей, включая нас самих, могут временами вести себя далеко не разумно?
Дело в том, что любая этическая система должна учитывать то очевидное обстоятельство, что люди несовершенны. Мы не похожи на отлаженный компьютер, куда достаточно вставить диск с моральными законами и принципами, чтобы получить на выходе безупречное их выполнение. Мы эгоистичны, полны гордыни и зависти, ревнивы и жадны, нечистоплотны и проч. Поэтому нам недостаточно лишенного поддержки разума, чтобы жить так, как следует.
Гуманисты, конечно, это понимают, о чем свидетельствуют следующие фрагменты из статьи профессора Пола Кур-ца.
«Тем не менее гуманист сталкивается с важнейшей этической проблемой. Раз он защищает этику свободы, может ли он разработать основу моральной ответственности? К сожалению, освобождение индивидов от авторитарных социальных институтов — будь то церковь или государство — не является гарантией осознания ими своей моральной ответственности перед другими.
Часто происходит обратное. Какие-то социальные институты регулируют поведение людей путем норм и правил, и на людей налагаются какие-то санкции для ужесточения этого регулирования. Нравственное поведение часто обеспечивается за счет страха перед последствиями нарушения закона или моральных норм. Если эти санкции будут игнорироваться, то нам придется иметь дело с человеком, который думает только об удовлетворении жажды удовольствий, амбиций, власти и глух к моральным предписаниям»59.
«Некоторые анархисты утопического склада утверждают, что человек от природы добр, а портят его социальные законы, которые его ограничивают… Они предлагают освободить людей от жестких законов и тем самым открыть дорогу естественной склонности людей к альтруизму. К сожалению, нет никаких гарантий того, что с устранением всех институциональных санкций природная доброта человека восторжествует. Более того, даже если бы мир был полон людьми, имеющими исключительно добрые намерения, то они все-таки отличались бы своим пониманием или применением нравственных убеждений, и это было бы дальнейшим источником конфликта»60.
«Профессор Лоренц и другие… утверждают, что агрессия является врожденным качеством человека как вида. Такие человеческие пороки, как эгоизм, лень, мстительность, ненависть, гордыня, зависть, столь распространены в человеческом поведении, что все мы временами поддаемся искусу впасть в эти пороки. Вероятно, гуманисты были слишком оптимистичны относительно того, как может повести себя человек [в условиях свободы от институциональных норм. — Перев.]»61.
Какую же стратегию, спросим мы, предлагают нам гуманисты для решения этой в высшей степени реальной человеческой проблемы?
Профессор Курц предлагает начать хотя бы с нравственного воспитания. Оно, конечно, необходимо и полезно.
«Как я уже сказал, — пишет он, — нравственная свобода — освобождение индивидов от чрезмерных ограничений с тем, чтобы они реализовали свой потенциал и максимально воспользовались свободным выбором, — является для гуманистов главной ценностью. Однако такая нормативная ценность вряд ли является достаточной до тех пор, пока не будет достигнута нравственная зрелость.
Недостаточно освободить индивидов от авторитарных институтов, поскольку некоторые люди могут в результате обретенной таким образом свободы превратиться в безнравственных эгоистов или ненасытных гедонистов. Таким образом, помимо указанных мер следует создавать условия нравственного развития для формирования ориентации на оценку потребностей других, а это зависит от нравственного воспитания»62.
Все верно. Но на чем будет основываться это нравственное воспитание? Просто на том, что люди — некоторые люди — где-то придумывают правила? На отсутствии абсолютных нравственных норм? На утверждении, что традиционная мораль — дело прошлого? Или на утверждении, что все теперешние моральные кодексы буржуазны и потому порочны, или на тезисе о том, что не существует Бога и не будет Страшного суда?
Учение подобного рода вряд ли рассчитано на то, чтобы завоевать сердца и сознание людей и превратить их в нравственные существа.
Поэтому интересно видеть, что, несмотря на упорное отрицание гуманистами Бога и сверхъестественного, опыт привел гуманиста профессора Г.
Дж. Айзенка к следующему выводу:
«Совершенно отвергнув религию, гуманизм, видимо, выплескивает этического младенца вместе со сверхъестественной водой»63.
Подобные мысли высказывал и гуманист профессор Кор-лисс Ламонт (1902 — 1995):
«Любая гуманная философская система должна включать в себя такие новозаветные идеалы, как братство людей, мир на земле, полноценная жизнь. Огромная нравственная мудрость содержится в Старом Завете и в его десяти заповедях. Когда гуманизм призывает не возводить ни один этический принцип в догму, не подлежащую критике, то в основании этого призыва лежит библейская заповедь: «Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего»»61.
Любой теист, конечно, согласится с таким рассуждением. Но потом, конечно, уточнит, что морально-этическая система Ветхого и Нового Заветов коренится в природе Бога Ветхого и Нового Заветов и что сложно приобщиться к природе Бога без Самого Бога и вы не можете приобщиться к Самому Богу, не разделив уверенности Бога в том, что нравственность гораздо важнее, чем принято считать.
Согласно Библии, Слову Божьему, наши моральные проблемы не кончаются с нашей смертью, поскольку грядет Страшный Суд (Деян. 17: 30-31; Евр. 9: 27-28).
Однако известно, что именно этот элемент библейского учения о нравственности, наряду с другими, отрицается гуманистами атеистического направления как средневековый предрассудок, хотя не всегда ясно, почему они считают, что для нравственности лучше, чтобы не было Страшного Суда и чтобы злостные грешники, подобные Гитлеру, остались безнаказанными и избегли правого суда, просто покончив жизнь самоубийством.
Но иногда некоторые гуманисты идут в своих рассуждениях дальше, как, например, гуманист-агностик Уилл Дъю-рэнт, когда признается в том, что этические системы неизбежно наталкиваются на определенные сложности. Он говорит по этому поводу следующее:
«Нелегко сформировать естественную этику достаточно сильную, чтобы поддерживать моральные запреты и общественный порядок, не прибегая при этом к сверхъестественным утешениям, надеждам и страхам»65.
По поводу же Иисуса Христа и нравственности, которой он учил, высказался известный во всем мире гуманист атеистического направления Бертран Рассел:
«Миру нужны христианская любовь и сострадание»66.
В следующем разделе мы обратимся к христианской этике и, в частности, — к некоторым возражениям против нее. 6. Моральный закон определяется Богом.
Обзор пяти этических систем, который мы завершили в предыдущем разделе, демонстрирует основания, на которых они базируются.
1. Отношение к морали на уровне обыденного сознания. Наука уничтожила традиционные основания нравственности. Поэтому нравственное поведение сводится к тому, что «каждый на своем месте должен делать свое дело» для удовлетворения практических потребностей, связанных с жизнью в семье, отношениями с друзьями, со своим непосредственным руководителем и государством.
2. Социал-дарвинизм. Нравственность основывается на эволюционном принципе выживания наиболее приспособленных.
3. Социобиология. Поведение человека определяется генами. Подлинная нравственность означает «сотрудничество» с генами и следование их стратегиям (а иногда и восстание против них).
4. Марксизм. Абсолютной морали не существует. Нравственное поведение состоит в действиях, адекватных социально-экономическим условиям, возникающим в результате диалектико-исторического процесса. В настоящее время нравственность основывается на борьбе рабочего класса и подчинена этой борьбе.
5. Светский гуманизм. Правила поведения устанавливаются самим человеком. Нравственность не является абсолютной системой, заданной Богом: это релятивная эмпирическая система, которая подлежит доработке и постоянному усовершенствованию в свете разума и человечности, а также изменяющихся условий.
В заключение нашего анализа обратимся к традиционной точке зрения, согласно которой за моральным законом стоит Бог.
Общие возражения против традиционной точки зрения
Нельзя отрицать, что многие люди чувствуют глубокое отвращение к этой точке зрения.
Поэтому мы преследуем двоякую цель. Во-первых, понять, по крайней мере, некоторые причины враждебного отношения к данной точке зрения и, во-вторых, удостовериться, насколько это возможно, действительно ли критика теистической точки зрения на нравственность основана на том, что реально заключено в этом представлении о морали, или она основана на том, что люди обычно приписывают данной позиции.
Начнем с наиболее распространенных возражений про ив обсуждаемой позиции.
1. Идея о том, что существует Всемогущий Бог над нами, который всегда вмешивается в нашу жизнь и повелевает нам, что делать, а чего не делать, — это оскорбление человеческого достоинства и тираническое ограничение нашей свободы.
Нет сомнений, что многие люди разделяют это странное представление, от чего оно не становится менее странным. Если человек покупает машину и к машине прилагается инструкция от завода-изготовителя, где говорится, как с ней обращаться, что можно делать с машиной, а чего — нельзя, владелец машины не считает, что его достоинству как независимому существу нанесено оскорбление.
Он не будет при этом говорить: «Я не допущу, чтобы изготовитель диктовал мне, что я должен делать, а чего не должен. Возьму и залью в бак дизельное топливо вместо бензина, или нарушу инструкцию, согласно которой в мотор нужно заливать смазочное масло и периодически его менять». Нет, конечно. Владелец машины соглашается с тем, что ее изготовитель лучше знает, как с ней надо обращаться, и понимает, что в его интересах следовать прилагаемой к автомобилю инструкции.
Почему же тогда люди должны думать или чувствовать, что если бы Творец существовал, то Он был бы обязательно настроен против них и стремился бы мешать им радоваться жизни и стал бы злобно ограничивать их свободу?
Именно такие чувства, очевидно, испытывал Джулиан Хаксли, когда признавался: «Что касается меня, то чувство духовного облегчения, которое исходит от отрицания идеи Бога как сверхъестественного существа, является огромным»67 .
Объяснение этой подозрительности по отношению к Богу Библия находит в том, что люди «.
..помрачены в разуме, отчуждены от жизни Божией, по причине их невежества и ожесточения сердца их» (Еф. 4:18). В данном диагнозе под невежеством подразумевается не отсутствие ума, а то, что люди, в действительности, не знают, что такое Бог.
2. Протест против строгой половой морали
Этот протест часто находит выражение в литературе гуманистического направления. Профессор Корлисс Ламонт говорит по этому поводу так:
«Этика гуманизма противостоит пуританской предубежденности против удовольствия и желания, которой отмечена западная моральная традиция. Мужчины и женщины наделены сильными желаниями и потребностями эмоционального и физического характера, удовлетворение которых является важной составляющей полноценной жизни. Презрение к нормальным желаниям или их подавление может вылиться в разрядку, которая может протекать тайным образом, грубо или противоестественно».
Все это верно. Но тот, кто думает, что Создатель брака против удовольствий, которые Он сам же и создал, вероятно, не читал прекрасный библейский гимн любви Песнь Песней.
Но в силу той же самой причины Создатель выступает против всех извращений Его дара любви в браке: секса вне брака, прелюбодеяния, инцеста, половой распущенности и развращения малолетних. Однако именно свободы в области этих видов сексуальной практики требуют многие гума-
нисты, и именно по причине запрета, налагаемого на эти практики христианской этикой, многие из них отрицают авторитет Бога в области морали. В «Гуманистическом манифесте — 2» говорится:
«Мы считаем, что нетерпимость, обычно проявляемая ортодоксальными религиями и пуританскими культурами, незаконно подавляет сексуальное поведение. Многие виды сексуального познания не должны считаться «злом»… Люди должны иметь возможность проявлять свои сексуальные наклонности и следовать тому стилю жизни, который им нравится»68.
Результатом этой сексуальной «свободы» в нашем современном мире являются миллионы распавшихся семей, дети, травмированные разводом родителей и разрушением семейного очага, неисчислимое множество абортов и, можно сказать, пандемия СПИДа.
Закон Божий оказывается благожелательнее по отношению к людям, чем его противники.
3. Вера в Бога оправдывает и поощряет угнетение проле
тариата и отсутствие заботы о бедных.
Эта идея явно возникла в результате смешения формальной, номинальной религии с тем, что на самом деле говорится в Библии. Но эта идея никогда не соответствовала действительности, как мы уже убедились выше. Самое поверхностное знакомство с Библией показывает, что эта идея ошибочна. Бог открыто провозглашает, что Он против угнетения трудящихся и игнорирования бедных людей.
4. Соблюдение бесконечных правил и норм, которые
считаются Божьими предписаниями, разрушает есте
ственность и простоту в жизни, мешает радоваться ей,
грозит легализмом и приводит к религиозной гордыне.
Это действительно может произойти! Конечно, все зависит от того, что вы считаете естественностью и простотой. Хирургам необходимо перед каждой операцией тщательно мыть руки. Если скрупулезное соблюдение этого правила разрушает простоту и естественность их поведения, это зна-
чит, что с точки зрения пациентов отсутствие простоты и естественности очень хорошо.
Если простота и естественность означают небрежное соблюдение этого правила, тогда подобную «простоту» можно квалифицировать как преступление.
Подлинные простота и естественность не могут означать нравственной небрежности. Они не должны вести к нанесению ущерба другим людям.
Но при всем при том, конечно, существует опасность превратить соблюдение Закона Божьего в жесткий легализм, пронизанный гордыней. Сам Христос указывал на опасность этого превращения некоторым своим весьма религиозным современникам: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даете десятину с мяты, аниса и тмина, и оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру; сие надлежало делать, и того не оставлять» (Мф. 23: 23). И еще: «Если бы вы знали, что значит: «милости хочу, а не жертвы», то не осудили бы невиновных» Мф. 12: 7.
Согласно Христу, самая величайшая заповедь, сердце Закона Божьего заключается в следующем: «…Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим» (Мф.
22: 37-40).
Конечно, когда люди убеждены, что Вселенная — не что иное, как безличная машина, они склонны считать Бога (если они вообще признают Его существование) каким-то далеким, бесчеловечным, деспотичным диктатором. Для них не легче проникнуться к Нему любовью, чем, скажем, проникнуться любовью ко второму закону термодинамики, и они презирают тех, кто утверждает, что любит Его. Подобные критики религии считают, что верующие страдают иррациональными фантазиями. Так, профессор Кай Нильсен, преподаватель философии из университета Калгари (Канада) говорит: «В культурах, подобных нашей, религия очень часто является формой жизни, чуждой для интеллигенции. Тем, кто, подобно нам, живет в эпоху постпросвещения, трудно принимать религию всерьез. Сами ее представления кажутся нам фан-
тастическими… Вера некоторых наших современников в то, что они лично познали Бога… свидетельствует о человеческой иррациональности и отсутствии чувства реальности»69.
В бессмертном рассказе Чарльза Диккенса «Рождественская песнь в прозе» показано, как богатый и бесчувственный скряга Скрудж не мог понять простые семейные радости своего бедного клерка Крэтчита, которому платил ничтожное жалование.
Скрудж считал их вздором и чепухой. Так развратник не понимает чувства юмора невинной девушки, а предатель почитает за пустые сентименты чувство верности, которое он сам неоднократно попирал ногами. Когда человек становится духовно атрофичным, то сама идея Бога кажется ему фантастической. Люди «…отчуждены от жизни Божией, по причине их невежества и ожесточения сердца их» (Еф. 4: 18) — вот как описывает это состояние Библия. Точно так же, как некоторые люди могут быть лишены музыкального слуха и способности понимать музыку, есть люди, глухие духовно: у них закрыты каналы общения с Богом (Еф. 2:1; 4: 18).
Рассмотрим еще одно возражение против идеи о том, что Бог служит авторитетом, который стоит за моральным законом. Оно известно под названием проблемы Евтифрона. 5. Проблема Евтифрона
Это название восходит к диалогу Платона «Евтифрон», в котором, насколько мы знаем, эта проблема была поднята впервые. Евтифрон обсуждает с Сократом природу благочестия, или иначе говоря, святости (holiness).
На некотором этапе дискуссии благочестие определяется как то, что «любят все боги»70. А затем Сократ спрашивает его: «…Благочестие любимо богами потому, что оно благочестиво, или оно благочестиво потому, что его любят боги?»71
И поныне, когда речь идет о том, что именно Бог определяет как нравственность, люди задаются вопросом: нечто предписывается Богом, потому что оно нравственно, или оно становится нравственным потому, что Бог это предписывает?
Если Бог это предписывает, потому что это хорошо (благо), рассуждают некоторые, тогда должно существовать благо, независимое от повелений Бога. А это будет означать, что «благочестие» — это норма, которой Бог тоже должен следовать. А это, в свою очередь, означает, что существует нечто выше Бога, так что Бог не является высшим авторитетом.
С другой стороны, если нечто становится нравственным просто потому, что так предписано Богом, это будет означать, что Бог может предписывать вообще любое поведение, будь то хорошее, плохое или совершенно возмутительное, и что это будет хорошо только потому, что оно соответствует произвольному повелению Бога.
Таким образом, делается вывод, что Бог не лучше любого из худших диктаторов.
Этот вывод далее приводит к суждению, что даже если Бог существует, Он не может быть высшим моральным авторитетом, и что нравственность должна быть всецело автономной.
Но это рассуждение неверно и вытекает из нашей неспособности понять, что мы имеем дело как с Божьей волей и заповедями, с одной стороны, так и с сущностью Бога, с другой. Рассмотрим одно из наиболее важных предписаний Бога: «…будьте святы, ибо я свят» (Лев. 11: 44,45; 19: 2; 20:7; 1 Пет. 1: 16). Это предписание, которое диктует нам быть святыми, или, иначе говоря, благочестивыми, не является произвольным повелением бессовестного тирана: оно основывается на природе Самого Бога: «Я свят», — говорит Он. В то же время оно не основывается на некоторой норме, внешней по отношению к Богу и являющейся по отношению к Нему более высоким авторитетом. Сам Бог в Своем бытии — это абсолютная сумма и совершенство святости. Он, например, не может лгать, не может быть неверным, потому что Он не может отрицать Самого Себя (2 Тим.
2: 13; Тит. 1: 2). Бог не может действовать «вопреки Самому Себе» или предписывать то, что несовместимо с Его природой.
Переходим к следующему возражению против обсуждаемой позиции.
6. Христианство морально ущербно, потому что оно учит людей быть добрыми, обещая им, что они получат что-то взамен. И эта ложная мотивация уничтожает истинную нравственность.
Те, кто выдвигает это критическое замечание против христианства, по-видимому, представляют себе содержание нравственного учения Нового Завета в виде очень грубой схемы. Они думают, что там говорится следующее: «Веди себя хорошо, и если ты будешь стараться изо всех сил, то у тебя после смерти будет много шансов попасть в рай, а если будешь вести себя плохо, то в рай не попадешь». А потом они говорят, что если бы вы были действительно нравственным человеком, то вы бы не задумывались о «пользе» нравственности, то есть о том, заработаете ли вы себе место в раю или нет72. Вознаграждение как ложный мотив поведения
Во-первых, в Библии обычно не говорится о том, что «вы попадете в рай, когда умрете».
Там говорится, что рай существует и что верующие попадают туда, когда они умирают (Лк. 23: 39-43; Флп. 1: 23; 2 Кор. 5). Однако более важная тема в Библии — не грядущий рай, а примирение людей с Богом и то, что люди могут быть приняты Им здесь и сейчас. Это начало спасения, без которого никто не может попасть в рай, когда умрет. Но в связи с этим в Новом Завете подчеркивается опять и опять, в категорических терминах, что спасение в этом смысле и уверенность в принятии Богом не может быть заработана «хорошим поведением». Напротив, принятие Богом — это безвозмездный дар: «…благодатию вы спасены через веру, и сие не от вас, Божий дар: не от дел, чтобы никто не хвалился» (Еф. 2: 8-9).
«Потому что делами закона не оправдается пред Ним никакая плоть; ибо законом познается грех… Потому что все согрешили и лишены славы Божией, получая оправдание даром, по благодати Его, искуплением во Христе Иисусе» (Рим. 3: 20-24).
«Не делающему, но верующему в Того, Кто оправдывает нечестивого, вера его вменяется в праведность» (Рим.
4: 5).
«…Оправдавшись верою, мы имеем мир с Богом чрез Гос пода нашего Иисуса Христа» (Рим. 5: 1).
«Он спас нас не по делам праведности, которые бы мы сотворили, а по Своей милости, банею [то есть омовением. —Перев.) возрождения и обновления Святым Духом. » (Тит 3:5).
Кому-то может показаться, что Новый Завет обращается к этой теме слишком часто. Но идея, что принятие Богом сейчас и место в раю в будущем должны быть заработаны добрыми делами, так упрочилась в сознании людей, что повторение обратного с целью се вытеснения вряд ли может быть слишком частым.
Этот урок явился темой самой известной притчи Иисуса Христа — притчи о блудном сыне. Вернувшийся домой и покаявшийся бродяга заслужил прощение своего отца не благими поступками. Он возвратился опозоренным, оборванным, голодным и грязным и был принят и прощен отцом, который примирился с ним и восстановил его в сыновних правах своей милостью, которая не была заслужена сыном, поскольку он ничего для этого не сделал (Лк.
15: 11-32). В притче показаны страдания старшего брата, вызванные ложным представлением о том, что любовь отца должна быть заслужена с помощью добрых дел. Старший брат пенял отцу:»… вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего; но ты никогда не дал мне и козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение свое с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка» (Лк. 15: 29-30).
Итак, что же является подлинной движущей причиной нравственной жизни? Она заключена в том факте, что изначально спасение и принятие Богом дается исключительно Божьей милостью, которую мы ничем не заслужили и которая ставит дальнейшую жизнь, подчиненную духовной дисциплине, и нравственное совершенствование на правильную основу. Последователь Христа стремится жить подлинно
нравственной жизнью не для того, чтобы заслужить спасение и рай, а из любви иблагодарности к Богу за то спасение, которое он уже обрел.
Прекрасно сказал об этом один из величайших христианских святых: «…живу верою в Сына Бо-жия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня» (Гал. 2:19-21).
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Условно гово
Условно го
Условно гоЭтический релятивизм — Марккула Центр прикладной этики
Культуры сильно различаются по своим моральным практикам. Как иллюстрирует антрополог Рут Бенедикт в книге « паттерны культуры », различия очевидны даже в тех вопросах морали, по которым мы ожидаем согласия:
Можно предположить, что в вопросе лишения жизни все народы согласились бы на осуждение.
Наоборот, в случае убийства можно признать, что человек по обычаю убивает двух своих детей, или что муж имеет право на жизнь и смерть по отношению к своей жене, или что долг ребенка — убить своих родителей. прежде чем они станут старыми. Может случиться так, что убивают тех, кто ворует птицу, или тех, кто первым режет себе верхние зубы, или тех, кто родился в среду. У одних народов человек терпит муки за причинение смерти от несчастного случая, у других это не имеет значения. Самоубийство также может быть легким делом, обращением за помощью к любому, кто испытал легкий отпор, акт, который постоянно происходит в племени. Это может быть самым высоким и благородным поступком, который может совершить мудрый человек. С другой стороны, сам рассказ об этом может вызвать недоверчивое веселье, а само действие невозможно представить как человеческую возможность. Или это может быть преступление, наказуемое по закону, или расцениваться как грех против богов. (стр.45-46)
Наоборот, в случае убийства можно признать, что человек по обычаю убивает двух своих детей, или что муж имеет право на жизнь и смерть по отношению к своей жене, или что долг ребенка — убить своих родителей. прежде чем они станут старыми. Может случиться так, что убивают тех, кто ворует птицу, или тех, кто первым режет себе верхние зубы, или тех, кто родился в среду. У одних народов человек терпит муки за причинение смерти от несчастного случая, у других это не имеет значения. Самоубийство также может быть легким делом, обращением за помощью к любому, кто испытал легкий отпор, акт, который постоянно происходит в племени. Это может быть самым высоким и благородным поступком, который может совершить мудрый человек. С другой стороны, сам рассказ об этом может вызвать недоверчивое веселье, а само действие невозможно представить как человеческую возможность. Или это может быть преступление, наказуемое по закону, или расцениваться как грех против богов. (стр.45-46) Другие антропологи указывают на ряд обычаев, считающихся морально приемлемыми в одних обществах, но осуждаемых в других, включая детоубийство, геноцид, полигамию, расизм, сексизм и пытки.
Такие различия могут привести нас к вопросу о том, существуют ли какие-либо универсальные моральные принципы или же мораль — это просто вопрос «культурного вкуса». Различия в моральных практиках в разных культурах поднимают важный вопрос этики — концепцию «этического релятивизма».
Этический релятивизм — это теория, утверждающая, что мораль соотносится с нормами своей культуры. То есть, является ли действие правильным или неправильным, зависит от моральных норм общества, в котором оно совершается. Одно и то же действие может быть морально правильным в одном обществе, но быть морально неправильным в другом. Для этического релятивиста не существует универсальных моральных стандартов — стандартов, которые можно универсально применять ко всем народам во все времена. Единственные моральные стандарты, по которым можно судить о практике общества, — это его собственные. Если этический релятивизм верен, не может быть общих рамок для разрешения моральных споров или для достижения согласия по этическим вопросам между членами разных обществ.
Большинство специалистов по этике отвергают теорию этического релятивизма. Некоторые утверждают, что, хотя моральные обычаи обществ могут различаться, фундаментальные моральные принципы, лежащие в основе этих обычаев, различаются. Например, в некоторых обществах убийство родителей после достижения ими определенного возраста было обычной практикой, проистекающей из веры в то, что людям будет лучше в загробной жизни, если они войдут в нее, будучи физически активными и энергичными. Хотя такая практика была бы осуждена в нашем обществе, мы согласились бы с этими обществами в основополагающем моральном принципе — обязанности заботиться о родителях. Таким образом, общества могут по-разному применять фундаментальные моральные принципы, но соглашаться с принципами.
Также утверждается, что некоторые моральные убеждения культурно относительны, а другие нет. Некоторые обычаи, такие как обычаи в отношении одежды и приличий, могут зависеть от местных обычаев, тогда как другие обычаи, такие как рабство, пытки или политические репрессии, могут регулироваться универсальными моральными стандартами и считаться неправильными, несмотря на многие другие различия, существующие между культурами.
Тот факт, что некоторые практики относительны, не означает, что все практики относительны.
Другие философы критикуют этический релятивизм из-за его последствий для индивидуальных моральных убеждений. Эти философы утверждают, что если правильность или неправильность поступка зависит от норм общества, то из этого следует, что человек должен подчиняться нормам своего общества, а отклоняться от этих норм означает действовать безнравственно. Это означает, что если я являюсь членом общества, считающего морально допустимыми расовые или сексистские действия, то я должен признать эти действия морально правильными. Но такая точка зрения способствует социальному конформизму и не оставляет места для моральной реформы или улучшения в обществе. Кроме того, члены одного и того же общества могут иметь разные взгляды на практику. В Соединенных Штатах, например, существует множество моральных мнений по самым разным вопросам, от экспериментов над животными до абортов. Что представляет собой правильное действие при отсутствии общественного согласия?
Возможно, самый сильный аргумент против этического релятивизма исходит от тех, кто утверждает, что универсальные моральные стандарты могут существовать, даже если некоторые моральные практики и убеждения различаются в разных культурах.
Другими словами, мы можем признать культурные различия в моральных практиках и верованиях и по-прежнему считать, что некоторые из этих практик и верований являются аморальными. Практика рабства в обществе США до Гражданской войны или практика апартеида в Южной Африке неверны, несмотря на убеждения этих обществ. Обращение с евреями в нацистском обществе предосудительно с моральной точки зрения, независимо от моральных убеждений нацистского общества.
Для этих философов этика — это исследование правильного и неправильного посредством критического изучения причин, лежащих в основе практики и убеждений. Как теория для обоснования моральных практик и убеждений, этический релятивизм не признает, что у одних обществ есть больше причин придерживаться своих взглядов, чем у других.
Но даже если отвергнуть теорию этического релятивизма, следует признать, что эта концепция поднимает важные вопросы. Этический релятивизм напоминает нам, что разные общества имеют разные моральные убеждения и что наши убеждения находятся под сильным влиянием культуры.
Это также побуждает нас исследовать причины, лежащие в основе убеждений, которые отличаются от наших собственных, и побуждает нас исследовать наши причины убеждений и ценностей, которых мы придерживаемся.
этический релятивизм | философия | Британика
Геродот
Смотреть все СМИ
- Ключевые люди:
- Эдвард Вестермарк
- Связанные темы:
- этика ситуационная этика релятивизм
Просмотреть весь связанный контент →
Резюме
Прочтите краткий обзор этой темы
этический релятивизм , учение о том, что в этике нет абсолютных истин и что то, что является морально правильным или неправильным, варьируется от человека к человеку или от общества к обществу.
Аргументы в пользу этического релятивизма
Геродот, греческий историк V века до н. э., выдвинул эту точку зрения, когда заметил, что разные общества имеют разные обычаи и что каждый человек считает обычаи своего общества лучшими.
Но, по словам Геродота, ни один набор социальных обычаев не может быть лучше или хуже любого другого. Некоторые современные социологи и антропологи сходным образом утверждают, что мораль, поскольку она является социальным продуктом, по-разному развивается в разных культурах. Каждое общество вырабатывает стандарты, которые люди в нем используют, чтобы отличать приемлемое поведение от неприемлемого, и каждое суждение о правильном и неправильном предполагает тот или иной из этих стандартов. Таким образом, по мнению этих исследователей, если такие обычаи, как полигамия или детоубийство, считаются правильными в обществе, то они являются правильными и «для этого общества»; и если одни и те же обычаи считаются неправильными в другом обществе, то эти обычаи неправильны и для этого общества. Не существует такой вещи, как то, что «действительно» правильно, кроме этих социальных кодов, поскольку нет культурно-нейтрального стандарта, к которому мы могли бы обратиться, чтобы определить, какое мнение общества является правильным.
Различные социальные коды — это все, что существует.
Второй тип аргументов в пользу этического релятивизма принадлежит шотландскому философу Дэвиду Юму (1711–1776 гг.), который утверждал, что моральные убеждения основаны на «чувствах» или эмоциях, а не на разуме. Эта идея была развита школой логического позитивизма 20-го века и более поздними философами, такими как Чарльз Л. Стивенсон (1908–1979) и Р.М. Харе (1919–2002), который считал, что основная функция морального языка состоит не в том, чтобы констатировать факты, а в том, чтобы выражать чувства одобрения или неодобрения по отношению к какому-либо действию или влиять на отношение и действия других. С этой точки зрения, известной как эмотивизм, правильное и неправильное связано с индивидуальными предпочтениями, а не с социальными стандартами.
Этический релятивизм привлекателен для многих философов и социологов, потому что он, кажется, предлагает лучшее объяснение изменчивости моральных убеждений. Он также предлагает правдоподобный способ объяснения того, как этика вписывается в мир, описанный современной наукой.
Даже если мир природы в конечном счете состоит только из нейтральных по отношению к ценностям фактов, говорят релятивисты, этика по-прежнему основывается на человеческих чувствах и социальных установках. Наконец, этический релятивизм кажется особенно подходящим для объяснения добродетели терпимости. Если с объективной точки зрения собственные ценности и ценности своего общества не имеют особого положения, то установка «живи и давай жить другим» представляется уместной по отношению к ценностям других людей.
Начиная с 1960-х и 1970-х годов, этический релятивизм ассоциировался с постмодернизмом, сложным философским движением, которое ставило под сомнение идею объективности во многих областях, включая этику. Многие постмодернисты считали саму идею объективности сомнительным изобретением эпохи модерна, то есть постпросвещения. Со времен Просвещения большинство философов и ученых верили, что существует объективная, универсальная и неизменная истина обо всем, включая науку, этику, религию и политику, и что человеческий разум достаточно силен, чтобы открыть эту истину.
Таким образом, конечным результатом рационального исследования должна была стать одна наука, одна этика, одна религия и одна политика, которые были бы действительны для всех людей во все эпохи. Однако, согласно постмодернизму, вдохновленная Просвещением идея объективной истины, которая повлияла на мышление практически всех современных ученых и философов, является иллюзией, которая теперь рухнула.
Они утверждают, что это развитие во многом связано с работами немецкого философа Фридриха Ницше (1844–1900) и его последователей. Ницше отверг наивную веру в то, что человеческие убеждения просто отражают реальность. Вместо этого каждое из наших убеждений основано на «точке зрения», которая не является ни правильной, ни неправильной. В этике, соответственно, нет моральных фактов, а есть только моральные интерпретации явлений, порождающие различные существующие моральные кодексы. Мы можем попытаться понять эти морали, исследуя их историю и психологию людей, которые их принимают, но не стоит вопрос о том, чтобы доказать, что та или иная из них «истинна».
Ницше утверждает, например, что те, кто принимает иудео-христианскую этическую систему, которую он называет «моралью рабов», страдают слабой и боязливой личностью. По его словам, человек другого и более сильного типа отверг бы эту этику и создал бы свои собственные ценности.
Оформите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчас
Постмодернисты считают, что западное общество вышло за пределы современной интеллектуальной эры и сейчас находится в постмодернистском периоде, который отчасти характеризуется осознанием того, что человеческая жизнь и мышление представляют собой мозаику, включающую множество точек зрения. «Истины», включая истины науки и этики, следует рассматривать как убеждения, связанные с определенными традициями, которые служат определенным целям в определенное время и в определенных местах. Стремление к абсолюту рассматривается как ошибочный поиск невозможного. Во второй половине 20-го века наиболее видными сторонниками этой точки зрения были Мишель Фуко (1926–84) и Жака Деррида (1930–2004).
Philosophy.lander.edu | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Домашняя страница по этике > Проблемы этики > Этический релятивизм | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
| Философия 302: Этика Этический релятивизм Abstract: Возражения против этического
обозначился релятивизм.
Дополнительная литература Саймон
Блэкберн о моральном релятивизме: это интервью о Philosophy Bites с
Саймон Блэкберн, автор Оксфордского философского словаря ,
Дэвид Эдмондс и Найджел Уорбертон освещают вопрос о том,
есть моральная истина или нет. Блэкберн утверждает, что квазиреалистичный, прагматичный
считает, что моральные разногласия могут привести к конфликту, и он считает моральных релятивистов
не может разрешить моральный конфликт. В случае морального разногласия
релятивист и субъективист не могут разрешить спор, заявляя
что точка зрения каждого человека верна для этого человека. Блэкберн также
не согласуется с моральным реализмом, точкой зрения, что факты могут быть найдены для
решать моральные вопросы. Блэкберн считает, что релятивизм не побежден
отметив, что релятивизм не может быть абсолютно истинным, потому что он должен
сам быть относительным. About the Author Related Posts | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Этический абсолютизм, этический нигилизм и
этический скептицизм.
(Если принять принцип наибольшего блага для
например, наибольшее число, то этот утилитарный принцип может быть реализован
как в современном обычае США заботиться о престарелых и
немощный и исторический инуитский обычай для пожилых и немощных идти
уйти, чтобы умереть, а не подвергать опасности племя, когда оно приближается к зиме
кварталы. Один и тот же принцип здесь имеет два существенно разных
приложения.)
Возможная причина наблюдения культурного релятивизма показана
примером основных моральных принципов, которые, можно сказать, поддерживают различные моральные
правил в соответствии с интерпретациями разных культур. в
следующие диаграммы, есть две совершенно разные интерпретации
перечислены для каждого морального принципа.
Этический релятивизм : предписывающее мнение, что (1)
разные группы людей должны иметь разные этические стандарты
для оценки действий как правильных или неправильных, (2) эти разные убеждения
верны в соответствующих обществах, и (3) эти разные
убеждения не являются примерами основного морального принципа.
( Например, , культурный релятивизм описывает кстати как люди на самом деле вести себя и этично
релятивизм предписывает то, как люди должны себя вести.
, книгу, стул или человека.
Чтобы слово имело значение, должен существовать некий минимальный стандарт применения термина.
(Нам нужно уметь сказать, чему равно не утка на срок до
имеют значение.)
Что произойдет, если
люди использовали одно и то же слово в разных ситуациях для обозначения
разные вещи? Общение бы не состоялось.
Будет ли неэтическая ценность эстетической ценностью?
Психическое здоровье Возражение против этического релятивизма (от определения или
критерий группы): если «то, что правильно в одной группе, неправильно в
другой», где именно заканчивается одна группа и начинается другая? 
А — это
член группы I (серый) и группы II (коричневый). Если группы I и II
различные значения, то следует, что не может соответствовать согласованному набору значений.
Человек А не может быть «центрирован» и «становится разными вещами для
разных людей». Со временем такая позиция может привести к психологическому
трудность.
Правильно и неправильно определяются в ситуации.
Просто потому, что большинство людей считать утверждение верным разве не делает это утверждение
правда
Та же трудность установления смысла
«правильные» и «неправильные» выходы для абсолютиста, пар
пассу . Абсолютист был не в состоянии сформулировать универсальное
договорились о значении условий. (Обратите внимание, что этот ответ является вариантом ad hominem — «мой
точка может быть плохой, но ваша еще хуже.»
Нравственный прогресс Возражение: Если бы этический релятивизм был верен,
не может быть такого понятия, как нравственное совершенствование или цель в
культуры или жизни человека. Чтобы иметь улучшения, мы должны иметь
Стандарт, по которому можно судить о разнице в моральных ценностях.
Если что-то вроде «выживаемости» используется для заземления
моральных убеждений, то нравственное совершенствование может быть отождествлено с
«увеличение знаний о выживании общества».
v ., Case Study on Internal Moral
стандарты.)
» ( Q.v ., позитивизм.)
