Федор ефимович василюк биография: Умер психотерапевт Федор Василюк. Ученики вспоминают об ученом

Умер психотерапевт Федор Василюк. Ученики вспоминают об ученом

17 сентября от тяжелой и длительной болезни в Москве скончался известный психотерапевт Федор Василюк, заведующий кафедрой индивидуальной и групповой психотерапии факультета консультативной и клинической психологии Московского государственного психолого-педагогического университета.

Федор Ефимович Василюк – основатель школы понимающей психотерапии, автор одной из самых цитируемых и авторитетных в отечественной психологии монографий «Психология переживания», переведенной на множество языков, автор книги «Переживание и молитва». Он внес большой вклад в разработку христианской антропологии, психологии и психотерапии, сосредоточившись на предельных переживаниях человека и его духовных исканиях, говорится на сайте созданной им Ассоциации понимающей психотерапии.

«Удивительная скромность, – делится воспоминаниями об ученом Марина Филоник, психолог, психотерапевт, преподаватель Мастерской (курс Федора Василюка «Мастерская по понимающей психотерапии»), член Совета Ассоциации Понимающей психотерапии. – Такое, знаете, соотношение величины и масштаба личности, культуры, глубины – и одновременно простоты, без всякой помпезности. Простоты в том числе в простых бытовых вещах. Например, у него совершенно не было времени, в том числе чтобы поесть, он уходил с факультета в десять-одиннадцать вечера. Он мог выйти и попросить кого-нибудь из сотрудниц: «Танечка, не могли бы Вы сходить в «Макдональдс» и купить мне филе-о-фиш».

Соотношение внутренней аскетичности, которая никак не афишировалась, молитвенного присутствия, которое тоже чувствовалось, постоянная внутренняя собранность, бодрость удивительная. И всегда максимальное присутствие с тем человеком, с которым он разговаривает в данный момент времени. И тогда тебя это личностно поднимает – когда такой человек с тобой общается предельно внимательно, уважительно, подлинно.

И да – подлинность – еще одна важная его черта. Черта, которой он напоминал, вероятно, владыку Антония Сурожского: если он с тобой разговаривал полминуты на лестнице, и если это была продолжительная встреча – это всегда была абсолютная полнота присутствия с тобой, и только с тобой. Ты понимаешь, что вы сейчас вдвоем, и жизненный мир замыкается вокруг, как будто больше ничего не существует, даже если рядом шумит принтер, гремят чашки, ходят люди.

При этом не имело значения, кто ты – профессор, аспирант, лаборант кафедры, охранник или студент. Реализация жизнью того, что называется личностно центрированный подход: глубочайшее уважение к личности, без лицеприятия.

Я не знаю, как он мог физически выдерживать такую концентрацию и нагрузки, быть бодрым и внимательно присутствующим минимум по 12 часов каждый день. Количество дел в разы превосходило человеческие возможности. Даже я сейчас думаю, что он не просто жадно жил – он горел. Может быть поэтому быстро сгорел, не знаю».

Владимир Стрелов, ректор Библейского колледжа «Наследие», учился на курсе Федора Василюка «Мастерская по понимающей психотерапии».

«Когда Федор Ефимович проводил у нас семинары, я смотрел, как он работает с людьми, которые вызвались быть у него клиентами. Насколько он был деликатен – это удивляет. Это было полное принятие. Вспоминаю его позу, как он слушал человека: он был полностью сконцентрирован на другом. При этом, говоря о серьезных вещах, решая серьезные вопросы, он находил место для хорошего, доброго юмора. Я не могу представить Федора Ефимовича без его улыбки», – вспоминает он.

Федор Ефимович Василюк родился 28 сентября 1953 года в городе Донецке. В 1972 году поступил на факультет психологии МГУ, а в 1978 году – в аспирантуру МГУ. В 1981 году защитил диссертацию «Психологический анализ преодоления критических ситуаций», которая затем легла в основу книги «Психология переживания». В 1989 году Федора Ефимовича Василюка пригласили работать в Москву в академический Институт человека. Он создал первый в России Центр психологического консультирования и психотерапии и первый в стране журнал по психотерапии – «Московский психотерапевтический журнал». Разработал концепцию обучения психологическому консультированию и психотерапии, открыл факультет психологического консультирования в Московском городском психолого-педагогическом университете и в течение 15 лет, вплоть до 2012 года, являлся его деканом. В 2007 году защитил докторскую диссертацию «Понимающая психотерапия как психотехническая система», в которой обобщил свой профессиональный опыт.

Федор Василюк оставил яркий след в жизни студентов, которым посчастливилось у него учиться. Его преподавательскую манеру описывали как живую, образную, остроумную, афористичную.

Владимир Стрелов привел некоторые выражения профессора, которые ему запомнились. Например, вот такая фраза: «Клиенты ищут в психотерапевте всего того, чего не хватает в жизни. Не получается быть для всех всем, будь хоть кем-то на время, кроме психолога». Или такое выражение, как «не затоптать радость». Это значит – пережить радость вместе с клиентом, например, когда тот благодарит.

«Когда я впервые читал работу Федора Ефимовича «Молитва как переживание», я увидел, что он с невероятной бережностью относится и к церковной традиции, и к страдающему человеку. Он показывает, как то, на что мы иногда не обращаем внимание, потому что считаем это чем-то слишком простым и поверхностным, действительно может врачевать душу и исцелять, восстанавливать ее», – рассказал Владимир Стрелов.

Марина Филоник пояснила, как можно очень кратко описать, что такое понимающая психотерапия (направление, созданное Федором Василюком). «Одно из ключевых понятий в этом подходе – критическая ситуация. Любой человек в своей жизни попадает в трудные ситуации, и он при этом переживает. Даже если эти трудности внешне кажутся мелкими, субъективно они могут восприниматься как серьезные – и важно именно то, как это выглядит изнутри, важна субъективная правда, а не внешняя оценка, – подчеркнула она. – В такой ситуации у человека запускается то, что называется работой переживания. Можно сказать, что это особая работа души – при переживании горя, конфликта, обиды, тупика, разочарования, для кого-то – плохой оценки на экзамене.

Работа переживания, которая происходит с человеком в критический момент, и является предметом и точкой приложения Понимающей психотерапии. Мы встречаемся с Другим своим сопереживанием. Непосредственным методом реализации сопереживания становится понимание – это главное, что может сделать психотерапевт для человека, находящегося в критической ситуации. Не нужно его лечить, исправлять, воспитывать или наставлять. Для этого найдется множество других людей, и не всегда это оказывается полезно.

Задача психотерапевта – быть рядом, сопереживать, понимать, но делать это особым образом, профессионально, чтобы помочь человеку переживать продуктивно, то есть проходить через критическую читуацию, не разрушаясь, а выходя на новый уровень».

Можно ли отменить страдание

Василюк, Фёдор Ефимович | это… Что такое Василюк, Фёдор Ефимович?

Фёдор Ефи́мович Василю́к — российский психотерапевт, доктор психологических наук, заведующий кафедрой индивидуальной и групповой психотерапии Московского городского психолого-педагогического университета, профессор.

Содержание 1 Биография 2 Научная деятельность 3 Преподавательская деятельность 4 Издательская деятельность 5 Основные публикации 6 Примечания 7 Ссылки

Биография

1981 – 1987 гг. – работал клиническим психологом в психиатрической больнице (с. Строгоновка в Крыму).

1986 – 1988 гг. – участвовал в создании одного из первых в стране специализированных социально-психологических центров, а с 1988 г. – в создании Института человека АН СССР.

1990 г. – организовал Центр психологии и психотерапии.

1991 г. – создал «Московский психотерапевтический журнал», в 1992 г. стал его главным редактором.

1993 г. — стал сотрудником Психологического института РАО, с 1994 г. — заведующим лабораторией научных основ психотерапии и психологического консультирования^[1].

1997 г. – основал в Московском городском психолого-педагогическом университете и возглавил первый в России факультет психологического консультирования, которым руководил до 2012 г.

2007 г. – защитил докторскую диссертацию на тему «Понимающая психотерапия: опыт построения психотехнической системы».

Научная деятельность

В сфере методологии психологической науки Ф. Е. Василюк рассматривает схизис (расщепление) на академическую и психотехническую (практическую) психологию. Он ввел и разработал понятие «психологическая практика» в сопоставлении с понятием «практическая психология». Практическая психология – в отличие от психологической практики ( психотерапии, психологического консультирования) – это участие психолога в иных социальных практиках, в иных ведомственных рамках (в сферах медицины, образования и др.)^[2].

Ф.Е. Василюк развил теоретические представлений о переживании как деятельности. Он разработал понятия и типологию «жизненных миров», кризисных ситуаций, а также типологию переживания кризисов в зависимости от «жизненного мира» человека. На основе единого комплекса теоретических и практических разработок он создал авторскую психотехничесую систему — понимающую психотерапию (грант РГНФ «Понимающая психотерапия как психотехническая система»). Также Ф.Е. Василюк является автором оригинальных праткических методов психотерапии – «режиссерская постановка симптома», «психотехника выбора» ^[3].

В исследовании «Стратиграфия сознания и функционально-динамическое моделирование процессов сознания» (грант РФФИ, 2010) Ф.Е. Василюк предложил свою структуру уровней функционирования сознания: уровни рефлексии, сознавания, непосредственного переживания и бессознательного. Для анализа динамических аспектов образа он ввел понятие стратегия работы сознания. Он также создал классификацию стратегий работы сознания, основанную на модели психосемиотического тетраэдра ^[4].

Ф.Е. Василюк развивает идеи синергийной антропологии в психотерапии ^[5]. Синергийная антропология интересуется в первую очередь предельными проявлениями человека и динамикой их изменения; она рассматривает человеческую личность как согласованность действия, соединение разносущностных энергий — Божественных и человеческих. Ф.Е. Василюк является постоянным участником ежегодных Международных Рождественских образовательных чтений; курирует специальные выпуски журнала «Консультативная психология и психотерапия» по православной психологии^[6].

Преподавательская деятельность

Ф.Е. Василюком разработаны и преподаются следующие учебные дисциплины:

• Основы психологического консультирования и психотерапии,
• Понимающая психотерапия,
• Психология сознания и переживания,
• Психотехника жизненных миров,
• Психотехника переживания,
• Психотерапевтическая дидактика и супервизия (для аспирантов)

Издательская деятельность

Главный редактор журнала «Консультативная психология и психотерапия» (до 2009 г. включительно — «Московский психотерапевтический журнал»)^[7].

Член редакционного совета журнала «Культурно-историческая психология»^[8].

Основные публикации

1. Василюк Ф. Е. Психология переживания. Анализ преодоления критических ситуаций. — М.: Издательство Московского университета, 1984.
2. Василюк Ф. Е. Уровни построения переживания и методы психологической помощи // Вопросы психологии. 1988. № 5. с. 27–37.
3. Vasilyuk F. Levels of Construction of Experience and the Methods of Psychological Science // Journal of Russian and East European Psychology. 1990. Vol. 28, № 5. – pp. 69 – 87.
4. Василюк Ф. Е. Структура образа // Вопросы психологии. 1993. № 5. с. 5-19.
5. Василюк Ф. Е. Методологический смысл психологического схизиса // Вопросы психологии. 1995. № 6. с. 25–40.
6. Василюк Ф. Е. Психотехнический анализ психотерапевтического процесса // Вопросы психологии. 1998. № 6, с. 40–43.
7. Vasilyuk F. Toward the synergetic psychotherapy: a history of hopes.— MADNESS, SCIENCE AND SOCIETI FLORENCE, RENAISSANCE 2000 The 4TH International Conference on Philosophy and Psychiatry, 26–29 августа, 2000 г. Организаторы: The Italian Society for Psychopathology and the Philosophy Group of The Royal College of Psychiatrists, Under the auspices of Comune di Firenze Universita degli Studi di Firenze.
8. Vasilyuk F. Confession and Psychotherapy. — The Sacrament of Repentance/ Russian Orthodox Diocese of Sourozh, Diocesan Conference — Headington 26th-29th may 2000. — L.: St Stephen’s Press, 2001, p. 25–36.
9. Василюк Ф. Е. Методологический анализ в психологии. — М.: Смысл, МГППУ, 2003.
10. Василюк Ф. Е. Переживание и молитва. Опыт общепсихологического исследования. М.: Смысл, 2005.
11. Василюк Ф. Е. Молитва-молчание-психотерапия // Культурно-историческая психология. — 2005. — № 1.
12. Василюк, Ф. Е. Понимающая психотерапия как психотехническая система / Ф.Е. Василюк // Московская психологическая школа: История и современность: в 4 т. Т. 4 / Под общ. ред. действ. чл. РАО, проф. В. В. Рубцова.— М.: МГППУ, 2007.— С. 45–61.

Примечания

1. ↑ Официальный сайт ПИ РАО
2. ↑ Цапкин В.Н. Единство и многообразие психотерапевтического опыта // Консультативная психология и психотерапия. 1992. №2.
3. ↑ См. Шведовский О.В. Исследование микродинамики изменений личности в процессе понимающей психотерапии // Психологическая наука и образование. 2006. №3. – C. 89-98; Щукина Ю.В. Значение супервизии в психотерапевтическом образовании (на примере обучения методу понимающей психотерапии) // Сибирский психологический журнал. 2008. №30. с. 53 — 55. и др.
4. ↑ Сидорова В.В. Культурная детерминация образа сознания (на примере русской и японской культур). — Автореф. дисс., М.: МГППУ, 2005.
5. ↑ Синергийная антропология: вехи развития
6. ↑ Зенько Ю. М. Современная христианская психология и антропология в россии: история и библиография
7. ↑ Редколлегия журнала «Консультативная психология и психотерапия»
8. ↑ Редколлегия журнала «Культурно-историческая психология»

Ссылки

• Страница Ф.Е. Василюка на официальном сайте факультета психологического консультирования МГППУ
• Страница публикаций Ф.Е. Василюка на портале психологических изданий PsyJournals.ru
• Видео публичной лекции Ф.Е. Василюка и В.Н. Цапкина «Консультативная психология и психотерапия»
• Видео-интервью с Ф. Е. Василюком
• Ф.Е. Василюк рассказывает о факультете психологического консультирования МГППУ

Василюк Федор Ефимович — Публикации

Консультативная психология и психотерапия (2017. Т. 25, № 3, с. 11–32)

Личность и переживания в контексте эмпирической психотерапии

DOI

10.17759/cpp.2017250302

Консультативная психология и психотерапия (2016. Том 24, № 5, стр. 205–227)

Сопереживание как ключевая категория сопереживающей психотерапии

DOI

10.17759/cpp.2016240511

Консультативная психология и психотерапия (2016. Том 24, № 5, с. 72–99)

Топография предметной области христианской психологии

DOI

10.17759/cpp.2016240505

Консультативная психология и психотерапия (2015. Том 23, № 5, с. 64–90)

Христианская психология в России: ее «История» и «География». Вторая статья: Маркировка поля

DOI

10.17759/cpp.2015230504

Консультативная психология и психотерапия (2015. Том 23, № 5, с. 49–63)

Христианская психология в России: ее «История» и «География». Статья первая: попытка периодизации

DOI

10. 17759/cpp.2015230503

Консультативная психология и психотерапия (2014. Том 22, № 5, с. 139–152)

Духовное совладание и его виды

DOI

10.17759/cpp.2014220507

Культурно-историческая психология (2014. Т. 10, № 2. С. 13–19).)

Свобода как образ жизни (думая о Владимире Зинченко)

Консультативная психология и психотерапия (2014. Том 22, № 1, стр. 209–220)

Живая память Владимира Петровича Зинченко

Консультативная психология и психотерапия (2012. Том 20, № 4, стр. 6–14)

улица 20-летия МПЮ

Консультативная психология и психотерапия (2010. Том 18, № 1, стр. 137–152)

Василюк Ф.Э. – Кочунас Р. Дар ученичества

Консультативная психология и психотерапия (2010. Том 18, № 1, стр. 5–10)

Новое название. Новая позиция. Новые цели

Консультативная психология и психотерапия (2009. Том 17, № 4, стр. 26–49)

Хронотопическая модель психотерапии

Культурно-историческая психология (2008. Т. 4, № 4, с. 34–47)

Психотехнический метод исследования творческого мышления

Культурно-историческая психология (2007. Т. 3, № 1. С. 80–92)

Культурно-антропологические условия психотерапевтического опыта

Культурно-историческая психология (2005. Т. 1, № 1, с. 52–56)

Молитва-Молчание-Психотерапия

Федор Васильев (10.02.1850 — 24.09.1873) — Биография, интересные факты, известные произведения вторая половина 19 века.

Особенности творчества Федора Васильева. Как художник Васильев испытал влияние Шишкина и Крамского, но, несмотря на свою короткую жизнь, сумел сформировать свое направление в пейзажной живописи, лирико-поэтическое. Его находки оказали огромное влияние на развитие русского искусства.

Известные картины Федора Васильева: «Оттепель», Мокрый луг, Иллюминация в Петербурге, В горах Крымских

Если попросить перечислить крупнейших русских пейзажистов 19 века, многие назовут Шишкина, Саврасова, Поленов, Левитан, Куинджи или Айвазовский. Выбор зависит от личных вкусов и предпочтений в живописи. Но вряд ли кто сразу вспомнил бы о Федоре Васильеве. Между тем этого художника с такой распространенной фамилией специалисты называют настоящим гением в области пейзажа. Считается, что если бы он прожил дольше положенных ему 23 лет, имя Федора Васильева, несомненно, было бы среди перечисленных художников. С таким исключительным талантом, как у него, он мог затмить некоторых из них.

«Папашник, негодяй, Хлестаков…»

В 1870 году Илья Репин, 26-летний студент Петербургской Академии художеств, уже имевший Малую золотую медаль, подал заявку на Крупный, познакомился в Артели художников с 19-летним Федором Васильевым — блестящим юношей, веселым, общительным, энергичным, хвастливым остроумием, самоуверенно зарекомендовавшим себя «отставным читателем Общества вольных прохвостов».

Наблюдательный Репин с самого начала не любил этого развязного субъекта: он был дерзок, насмешлив и самоуверен. Откуда они?! Репин сердился и удивлялся одновременно: ведь говорили, что он беден, этот Васильев, а он всегда был надушен, прекрасно подстрижен и одет, как самый настоящий франт: в цилиндре, в дорогом сюртуке, в лайковых перчатках. . Он нигде толком не учился, а теперь зря бранил Академию и ее приказы, говорил, что они смешны и устарели почти на тридцать лет. Он не знал никаких языков и никогда не был за границей — и, между прочим, умел вставить в разговор французское или немецкое смешное словечко или латинский научный термин, что было просто удивительно. И сказал, что специально музыке не занимался, у него дома нет никакого инструмента, но он мог бы сесть за рояль и сыграть что-нибудь из Бетховена. Удивительный тип!

И Репин решил держаться подальше от этого типа. Однако обаятельный Федор Васильев почему-то решил сблизиться с ним. Более того, хотя он был почти на семь лет моложе, ставил себя покровительственно. Для начала Васильев сказал, что хорошо бы Репину съездить на Волгу — иначе, сидя на лекциях в Академии, он, должно быть, никогда не видел живых бурлаков. Репин согласился: конечно, хорошо бы, но откуда взяться средствам? Ведь он все еще заботился о своем 17-летнем брате-музыканте Васе, а значит, нужно было его забрать. Следовательно, ему нужно не менее двухсот рублей. Васильев ответил, вздор! У кого есть желание, у того и деньги: «Крестите мое сердце и надейтесь умереть, через две недели я достану вам двести рублей».

Потрясенный такой бравадой, Репин тут же получил от неугомонного Васильева новый хит. «Только знай, ты должен постричься в монахи, — по-отечески учил его новый незваный друг, — будь порядочным молодым человеком. Ну жалко такие длинные пряди! Ужасно, как сельский дьякон!»

«Что за попсовое! Я ненавижу изысканность и пижонство! — пробормотал Репин про себя. «А этот просто идеален! Это просто какой-то Хлестаков! И морочит мне голову, как маленькому ребенку!»

Репин решил расспросить своего наставника и старшего товарища Ивана Крамского о том, что происходит и кто такой этот удивительный Федор Васильев. Он как будто чему-то научил Васильева и был хорошо с ним знаком. «Эта цыпочка осмелилась не по годам! Репин поделился своим возмущением с Крамским: «Он не в духе! Как вы думаете, кто он?»

Но информированный Крамской не соглашался. Напротив, Иван Николаевич отзывался о Федоре почти восторженно: «Ах, Васильев! О Боже, это такое явление, которого еще не было на земле!.. Я никогда не встречал такой одаренной натуры!.. — Да ведь он еще даже не поступил в Академию! — недоумевал Репин. «Так что это может быть и к лучшему, — терпеливо объяснял Крамской, семь лет назад возглавивший «Восстание четырнадцати» и демонстративно покинувший Академию, — к тому же о нем заботится Иван Иванович Шишкин. Илья Ефимович, вам надо как можно скорее увидеть работы Васильева!»

Репин поражен, Васильев поражен

На Семнадцатой линии Васильевского острова Санкт-Петербурга Илья Репин, сверившись с адресом, нашел невысокий одноэтажный дом. Комнаты в нем были крохотные, мольберты у окна дрянные и болтающиеся. Хозяином был Федор Васильев, и Репин застал его за работой.

«Я шел со светлой стороны, чтобы посмотреть картины, и стоял с открытым ртом», — признавался впоследствии Репин в своих мемуарах. «Картины меня ошеломили… Я был удивлен до полного замешательства…»
«Скажите, ради бога, как вам это удалось?» — пробормотал я. «Ты сам их рисовал?! Ну не ожидал! Какое небо, небо… Как оно? Неужели это было без всякой природы?.. Я никогда не видел таких чудесно вылепленных облаков, и как они светятся!!!»
Менее чем через две недели Васильев, как и обещал, нашел деньги на Волжскую экспедицию — их дал его покровитель, граф Павел Строганов, собиратель и меценат. Поездка, о которой Репин и мечтать не мог, все же состоялась. «Бурлаки на Волге», пожалуй, самая известная из картин Репина, будет написана (пусть и не сразу, а года через два-три) благодаря веселой настойчивости необыкновенного юноши Федора Васильева.

В том же году Васильев тоже ездил делать этюды Волги с Репиным. Репин вспоминал, как тщательно готовился его друг к поездке, как он купил себе изящный, длинный и узкий дорожный сундучок, с каким удовольствием составил список покупок: хлысты, гетры, несколько пар лайковых перчаток, десяток галстуков, разные видов мыла, одеколонов, дезинфицирующих средств, а также аптечки, спирта, надувных подушек…

Раздраженный таким расточительством (эти барские вещи ему уж точно были не нужны!), Репин еще не подозревал, что при всем своем пути жизни, Федор Васильев стремился вырваться из обреченного и замкнутого круга жизни, на который он был приговорен самим фактом своего рождения. Всю свою короткую жизнь Федор Васильев отчаянно боролся с комплексами, связанными с его происхождением.

Семья, детство и ранняя зрелость Федора Васильева

Художник родился 10 (22) февраля 1850 года в Гатчине под Петербургом. Его отец, приказчик Александр Васильев, жил холостым с мещанкой Ольгой Полынцевой, а потому их старшие дети, девочка Евгения и мальчик Федор, не имели законного права ни на отчество отца, ни на его фамилию. Позже семья переехала в Петербург (что, впрочем, не помогло их бедственному материальному положению), родители Федора Васильева поженились и, таким образом, двое их младших сыновей, Александр и Роман, уже были законнорожденными детьми. Однако весившая столько «нелегитимная печать» осталась с Федором на всю жизнь.

Биографы упорно сравнивают отца Федора Васильева с типичными героями Достоевского: он был неудачником, подозрительным до паранойи и злом для семьи, пьяницей и отчаянным игроком. Дети росли в атмосфере беспорядка и скандалов. Но, видимо, именно это сформировало в Федоре Васильеве характер, дало ему завидный внутренний стержень. Когда в Обуховской больнице скончался 42-летний отец, заботиться о большой семье пришлось 15-летнему Федору.

Молодой Васильев обладал феноменальной целеустремленностью.

С раннего детства привык перерисовывать из журналов понравившиеся картинки.
В 10 лет он уже работал мелом и рисовал масляными красками. За своего навещающего учителя литературоведа Александра Скабичевского (помните «Мастера и Маргариту» и знаменитые строки: «Коровьев написал «Скабичевский» рядом с фамилией «Панаев», а Бегемот написал «Панаев» рядом с «Скабичевским»»? Булгаков писал о нем!), 11-летний Федор Васильев преподнес рисунок на память с серьезным видом, как бы говоря, гордился бы ты когда-нибудь!
Упрямого Федора взяли в гимназию на бесплатное обучение, в награду за его необычайно чистый и звонкий голос, который выделялся в местном церковном хоре. Во время каникул мальчик подрабатывал — за рубль в месяц помогал почтальону нести сумку с почтой.

С 12-13 лет работал на почте — разбирал корреспонденцию и выполнял другую мелкую работу, чтобы хоть как-то помочь семье. И в то же время, очень рано осознав свои способности, он стал посещать вечерние занятия в Рисовальной школе при Обществе поощрения художников и устроился ассистентом к Петру Соколову, одному из лучших петербургских реставраторов в Академию. искусств, из-за чего часто шутили о Васильеве, который попал в Академию через задний двор, а не через парадную.

В 16 лет Васильев познакомился с ведущими русскими художниками, двумя Иванами, Шишкиным и Крамским. Крамской останется его близким и верным другом на всю жизнь и признает, что Васильев, будучи на полтора десятка лет моложе, оказал на него большое влияние.

16-летний Васильев парадоксальным образом чувствовал себя почти на равных с Шишкиным, уже академиком, только что вернувшимся из Германии, где «немцы везде спрашивают, тот ли это русский человек, который так хорошо рисует», а в 1867 г. оба отправились на остров Валаам за художественными впечатлениями. Если внимательно присмотреться к шишкинскому «У церковной ограды. Валаам», счастливого и беззаботного Федора Васильева вы узнаете в юноше, артистично раскинувшемся на траве, широко и свободно раскинув руки (см. также портреты Васильева кисти Крамского: 1, 2).

После этой поездки Иван Шишкин поехал в Елабугу просить у отца-купца благословения на свадьбу с Евгенией Васильевой, сестрой Федора. А молодой Васильев в том же году выставил свою картину На острове Валаам. Камни, что очень понравилось графу Павлу Строганову, крупному меценату, сыгравшему значительную роль в Обществе поощрения художников.
Строганов купил эту картину и стал всячески заботиться о 17-летнем бриллианте, снабжая его средствами и приглашая пожить надолго в свое имение Знаменское Тамбовской губернии и имение Хотен Сумской губернии. . Что и говорить, для начинающего пейзажиста возможность вырваться из Петербурга и увидеть природу, живописную и разнообразную, значила очень много. А еще Строганов предоставил ему фургон для проезда, чтобы Васильев мог видеть больше.

За два года до того, как он произвел на Репина феерическое впечатление, мальчик из бедной, почти обедневшей семьи, под покровительством блистательного Строганова приобрел светский лоск и аристократические манеры. Крамской говорил: «Он, этот буржуа по происхождению, всегда и везде вел себя так, что те, кто его не знал, верили, что он, по крайней мере, граф по крови».

Федор много работал, мало спал, его талант был признан сразу и безоговорочно, картины раскупались, Васильев стал любимцем аристократов и петербургской богемы. Везде успевал: в театр, на бал, на каток. Удивительно, как много ему удалось нарисовать при таком образе жизни и как далеко он продвинулся. Крамской был удивлен феноменальной обучаемостью Васильева: «Он учился так, что казалось, что он живет во второй раз, и что ему нужно только вспомнить что-то давно забытое».

Скорая оттепель — в живописи и в жизни

В 1871 году Федор Васильев представил на конкурс Общества поощрения художников картину «Оттепель». Работа имела успех, и художник получил первую премию, обойдя «Печерский монастырь под Нижним Новгородом» уже известного Алексея Саврасова. дворянского происхождения, без денег и даже без отчества — он не имел права пользоваться фамилией отца как внебрачного ребенка. Наследник престола, будущий император Александр III заказал копию его картины и тут же поместил ее в Аничковом дворе. Можно подумать, что такой успех Васильева был обусловлен сентиментальной склонностью наследника престола к чему-то глубоко национальному в картине, этакому «первозданному и доморощенному», опоэтизированному холоду, нищете и бездорожью (эта русская специфика можно найти и у Саврасова, позднее у Левитана). Но через год Академия художеств отправила «Оттепель» на Всемирную выставку в Лондон, и там Федор Васильев снова имел полный успех. повторял: «Хотели бы мы, чтобы господин Васильев приехал к нам в Лондон и расписал наши лондонские улицы во время нашей быстрой оттепели… Не он ли настоящий художник для этой задачи?»

Казалось бы, триумф уже был, может быть, и ранний, и незаслуженный, но Федор лучше других знал, как упорно он к нему шел, как привязывался к своему призванию. Казалось бы, он может почивать на лаврах. Однако жизнь не позволяла ему надолго расслабиться.

В возрасте 21 года Васильев подлежал обязательному призыву, в 1871 году он как раз достиг совершеннолетия. Друзья посоветовали ему поступить в Академию художеств вольнослушателем, это могло помочь отсрочить службу в армии. Но Васильев не был доволен отпущенной вовремя опасностью, его ужасно морально угнетало то, что в полученном паспорте вместо отчества Александрович вписали его, внебрачного сына, Викторовича.

Однажды на катке разгоряченный Васильев объел снега. Дело кончилось лихорадкой и опасениями врачей, что все может обернуться еще хуже — они заподозрили Васильева в чахотке и рекомендовали ему покинуть гнилой петербургский климат и перебраться на юг, желательно в Крым. Васильев не воспринял предупреждения всерьез. Вместо Крыма он отправился к Строгановым в Хотен. Не обращая внимания на рекомендацию беречь себя, он вместе с другим озорным приятелем Кудрявцевым отправился в Финляндию «перегонять Иматру» — популярное в то время развлечение. Стоя среди обледеневших скал по разные стороны от рокочущего водопада, молодые люди кричали до хрипоты и горла от восторга и смеха.

Вернувшись домой, Васильев почувствовал себя плохо. Врачи уточнили диагноз: туберкулез горла. Только крымский климат, если, конечно, если он еще хотел жить и надеялся что-то создать — таков был окончательный приговор.

Федор Васильев: «Я скучаю по России и не верю в Крым»

Васильев не хотел ехать в Крым, но пришлось. Вместе с ним поехали его мать и младший брат Роман. Это его радовало — Роман, родившийся уже в подростковом возрасте, был просто обожаем артистом. Но и это добавляло ответственности: Федор оставался кормильцем семьи. Были и более печальные факторы. Друзья, знакомые, единомышленники, те, с кем он мог дурачиться и болтать об искусстве до утра, — все они остались в столице. На берегу Черного моря (Васильевы поселились в Ялте) больной художник чувствовал себя выброшенной из воды рыбой.

К тому же очаровательная природа Крыма вовсе не казалась Васильеву очаровательной; временами он видел его болезненно ярким, кричащим и бесконечно чуждым. «Я скучаю по России и не верю Крыму», — жаловался Васильев в письме Крамскому. Любопытно, что то же самое случилось потом и с Левитаном: в Крыму он тосковал по Средней России. Васильев испытывал это тягостное чувство, когда рядом были горы и море, а ему снились степи и болота, усугублялся мыслью, что он может никогда больше их не увидеть. Несколькими годами ранее, путешествуя с Шишкиным, он писал своей сестре Евгении: «Если бы ты видела степь! Я так любил его, что не могу думать о нем достаточно». В письме к Крамскому он сочинил настоящий гимн болоту: «О болото, болото! Если бы вы знали, как мучительно сжимается сердце от тяжелого предчувствия. Что, если я больше никогда не буду дышать этой свободой, этой живительной силой утреннего пробуждения над дымящейся водой? Ведь если возьмут у меня, то возьмут все. Ведь я, как художник, больше половины потеряю!»

Были периоды, когда врачи ограничивали Васильева в передвижении. Ему не разрешалось не только путешествовать, но даже переходить из одной комнаты в другую. Потом болезнь ненадолго отступила и снова появилась надежда когда-нибудь вылечиться, куда-то сбежать.

В Ялте, в свою первую крымскую зиму, Васильев задумал и написал пейзаж, изображающий совершенно некрымскую природу. По своим эскизам, по памяти он создал картину «Мокрый луг». Тему ее он определил как «утро над болотистым местом». С волнением он отправил свою ностальгическую картину в Петербург, к Крамскому. Васильев думал, что он скажет. Он задавался вопросом, может ли картина участвовать в выставке (в чем, впрочем, он почти не сомневался). Возможно, тогда он сможет выиграть денежный приз. О, это было бы так кстати, у Васильева уже было столько долгов, потому что он не мог прожить на 100 рублей, которые Общество поощрения художников заплатило им троим. Третьяков иногда давал ему деньги, но только в счет будущих картин.

Крамской ответил Васильеву с сердечным чувством: «Эта картина сказала мне больше, чем твой дневник». В конкурсе же ему отдали второе место: первое занял «Сосновый бор Шишкина». Но за картину Васильева развернулась настоящая борьба. Ее хотел купить великий князь Николай Константинович. Но и Мокрый луг Третьяков не хотел пропустить. Он действительно надеялся, что Васильев отдаст его ему в возмещение долга, но упрямый художник вместо этого отправил его в Петербург. Тогда Третьяков вознамерился «перекупить» полотно у великого князя. Незадолго до открытия выставки он как раз примчался из Москвы в Петербург и выторговал ее на немалую сумму в тысячу рублей (впрочем, Васильев к тому времени был должен ему примерно равную сумму, поэтому «Мокрый луг» достался Третьякову). галерея в счет долга).

Последние два года

Постепенно Васильев привык к окружающей среде, природа Крыма стала его немного трогать, проникать в его сердце. Последние два года, несмотря на чуждую среду, несмотря на смертельную болезнь, считаются самыми плодотворными в творчестве Федора Васильева. Писал много, безудержно, плодотворно, почти перестал спать по ночам, работа помогала ему не думать о смерти.

Никто не верил, что Васильев выздоровеет.

Друзья поддерживали его письмами и время от времени приезжали к нему в гости. Васильев говорил, как ему хочется «побродить» по России с Шишкиным или Репиным. Однажды после долгой бессонницы у Васильева было что-то вроде галлюцинации — он своими глазами увидел только что начатую картину Крамского «Христос в пустыне», которую Васильев, конечно, видеть не мог.

Однажды к нему приехал старый Айвазовский со свитой, как иронически называл их Васильев. Он саркастически отнесся к этому снисходительному визиту и особенно к совету Айвазовского о цвете. «…Айвазовский встал, — доложил Васильев Крамскому, — и сообщил мне, между прочими добрыми советами, рецепт красок, чтобы наилучшим образом изобразить Черное море».

В последние полгода жизни Васильеву врачи запрещали говорить, чтобы не беспокоить горло. Он был вынужден общаться с помощью «разговорных тетрадей» — такими когда-то пользовался глухой Бетховен.

Получив в марте своего последнего, 1873 года, первую премию в Обществе поощрения художников за картину «В горах Крымских», Васильев обратился с просьбой — разрешить ему, по болезни, не сдавать экзамены в академию по научному курсу и получить звание художника 1-й степени по его творчеству.