Групповая идентичность это в психологии: ГРУППОВАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ | это… Что такое ГРУППОВАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ?

Содержание

Идентификация групповая — это…

Идентификация групповая [от лат. identificare — отождествлять] — складывающаяся в процессе взаимодействия и общения форма межличностных отношений, проявляющаяся в их эмоциональной насыщенности и направленности, определяющихся восприятием членами сообщества переживаний своих товарищей по группе как стимула собственной активности для достижения успеха в решении групповой задачи. По сути дела, «-родовым»- по отношению к термину «-групповая идентификация»- понятием является понятие «-идентификация»-, которое в рамках современной социальной психологии выступает в качестве содержательно-интерпретационного «-ключа»- при анализе, по меньшей мере, трех хоть и взаимосвязанных, но вполне самоценных предметных областей психической реальности. «-Во-первых, идентификация — это процесс объединения субъектом себя с другим индивидом или группой на основании установившейся эмоциональной связи, а также включение в свой внутренний мир и принятие как собственных их норм, ценностей, образцов.

.. Во-вторых, идентификация — представление, видение субъектом другого человека как продолжения себя самого, наделение его своими чертами, чувствами, желаниями… В-третьих, идентификация — это механизм постановки субъектом себя на место другого, что проявляется в виде погружения, перенесения индивидом себя в поле, пространство, обстоятельства другого человека, что приводит к усвоению его личностных смыслов»- (В. -В. -Абраменкова). Что касается групповой идентификации, то степень ее выраженности и «-знак»- порождаемой ею поведенческой активности служат одним и важнейших показателей характера межличностных отношений и уровня социально-психологического развития группы. У группах высокого уровня социально-психологического развития групповая идентификация приобретает характер идентификации коллективистской.

В рамках теории деятельностного опосредствования межличностных отношений в группе коллективистская (действенная групповая эмоциональная) идентификация оценивается в качестве одного из самых важных психологических феноменов межличностных отношений и в содержательном плане представляет собой реально проявляющуюся в совместной деятельности способность реализовать такую активность, которая отражает готовность относиться к переживаниям, желаниям, чувствам, интересам других членов группы как к своим собственным.

При этом способность и к сочувствию, и к сорадованию в условиях высокоразвитых групп напрямую связана, прежде всего, с фактом действительного опосредствования межличностных отношений содержанием и целями совместной деятельности. Следует специально отметить, что для диагностики уровня выраженности коллективистской идентификации в реальной контактной группе была создана оригинальная аппаратурная методика — методика определения степени выраженности действенной групповой эмоциональной идентификации в системе межличностных отношений в группе (Психологическая теория коллектива / Под ред. А. -В. -Петровского. — М., 1979).

Надо сказать, что большинство исследований групповой идентификации в современной социальной психологии так или иначе связано с проблемой социальной идентичности личности, под которой, как отмечает Г. -М. -Андреева, понимается «-…самоопределение в терминах отнесения себя к определенной социальной группе»-²⁰⁸. Понятно, что в данном контексте речь идет, прежде всего, об идентификации индивида с большими группами: этническими, религиозными, профессиональными и т. -п. Однако многие авторы, рассматривая процесс становления социальной идентичности большое внимание уделяют и малым группам, таким, как семья, школьный класс и т. -д. Более того, как показал в своих работах Э. -Эриксон, реальная идентификация с большими группами, как правило, опосредствована системой отношений индивида со своим референтным окружением, а также особенностями этого окружения. Это подтверждается целым рядом эмпирических исследований. Так, например, «-в ходе исследования, проведенного среди студентов афроамериканского происхождения, было выяснено, что студенты, чьи родители были членами организаций, где преобладали чернокожие- кто учился на курсах для негритянского населения и те, кто сталкивался с проявлениями расизма или расовых предрассудков, с большей вероятностью выделяли свое происхождение как сильную черту своей Я-концепции (что, безусловно, означает высокую степень идентификации с соответсвующей этнической группой. —

В. -И., М. -К.)»-²⁰⁹.

Механизм интроекции (примитивное присвоение чужого образа) определяется тем, насколько удовлетворительно взаимодействие между опекающим взрослым и опекаемым ребенком.

Только переживание такой исходной взаимности создает у ребенка ощущение безопасности, которое приводит его к первым &ldquo-объектам&rdquo- любви.

В свою очередь судьба детских идентификаций зависит от того, насколько удовлетворительным является взаимодействие с заслуживающими доверия представителями значимой для ребенка иерерхии ролей, пренадлежащих членам семьи разных поколений.

Формирование идентичности, наконец, начинается там, где идентификация становится непригодной. Она вырастает из избирательного отказа от одних и взаимной ассимиляции других детских идентификаций и их объединения в новую конфигурацию, которая, в свою очередь, определяется процессом, посредством которого общество (часто через субкультуры) идентифицирует юного индивида с тем, кем он, само собой разумеется, должен стать. Общество, зачастую не без исходного недоверия, делает это с оттенком удивления и удовольствия от знакомства с новым индивидом.

Общество, в свою очередь, тоже признается индивидом, ищущим у него признания… Общество поддерживает это развитие в том смысле, что дает ребенку возможность на каждой стадии ориентироваться в направлении полного «-жизненного плана»- с его иерархией ролей, представляемых индивидам различных возрастов. Семья, соседи и школа обеспечивают контакты и пробную идентификацию с младшими и старшими детьми, с молодыми и старыми взрослыми. У ребенка в результате множества успешных пробных идентификаций начинают складываться ожидания по поводу того, что значит быть старше, и что означает быть моложе, ожидания, которые становятся частью идентичности по мере того, как они, шаг за шагом, проверяются психосоциальным опытом… Установившаяся к концу отрочества идентичность включает в себя все значимые идентификации, но в то же время изменяет их с целью создания единого и причинно связанного целого»-

²¹⁰.

№6

Социальная фасилитация — естественно происходящее повышение активности субъекта вследствие наличия социального окружения.

Фасилитатор — тот, чье присутствие дает облегчение, кто естественным образом способствует повышению показателей в производимой человеком (или группе) деятельности.

Один из эффектов «группы» состоит в том, что активность индивида повышается в условиях ее осуществления в «группе» по сравнению с обычным уровнем этой же активности при индивидуальном осуществлении. Чаще всего социальная фасилитация обнаруживается в ситуации соревнования с другими членами «группы». Данный эффект замечен не только у людей, но и у животных, например в пищевом поведении (у насекомых, рыб, кур, крыс и др.). Впервые факт социальной фасилитации был научно зафиксирован в исследовании Нормана Триплетта (Triplett, 1898), который измерял, насколько велосипедисты увеличивают скорость в присутствии других велосипедистов.

Групповая идентичность и идентичность в группе. Социально-политический, организационный и клинический аспекты //Психологическая газета

Инструментарий

Программы обучения

30 ноября–2 декабря 2022
Светлана Александровна Крючкова

ВЕБИНАР: Типология личности К. ЮНГА: возможности использования в психологической практике и личной жизни

3–5 декабря 2022
Ирина Александровна Венщикова

Методика проведения групп для женщин «Исцеление женских ран»

24–27 ноября 2022
Геннадий Михайлович Бревде

Путешествие в мир субличностей и архетипов. Инструменты глубинной психологии в работе с бессознательным

Скоро

4 октября
Online

Пересмотр профессионального стандарта «Педагог-психолог»

5 октября
Москва

XVI Всероссийский конкурс профессионального мастерства «Педагог-психолог России — 2022»

14 — 17 октября
Ереван, Степанакерт, online

Международная научно-практическая конференция «Социально-психологические последствия войны»

17 — 19 октября
Сириус, online

Междисциплинарная научно-практическая конференция с международным участием «Речь, грамотность, дислексия»

18 — 21 октября
Санкт-Петербург

Международная научная конференция «Ананьевские чтения — 2022. 60 лет социальной психологии в СПбГУ: от истоков — к новым достижениям и инновациям»

21 — 22 октября
Сочи, online

Всероссийская научная конференция «Психология безопасности и психологическая безопасность: проблемы взаимодействия теоретиков и практиков»

28 — 30 октября
Ярославль

Международный конгресс «Психология XXI столетия (Новиковские чтения)»

28 — 30 октября
Москва

Научно-практическая конференция-фестиваль «Ритм и пластическая культура личности»

11 — 12 ноября
Москва

III Международная конференция по консультативной психологии и психотерапии памяти Ф.Е.Василюка

15 — 17 ноября
Online

Международный конгресс «Л.С.Выготский и А.Р.Лурия: культурно-историческая психология и вопросы цифровизации социальных практик»

24 — 25 ноября
Ярославль

Всероссийская научно-практическая конференция «Психология способностей и одарённости»

Весь календарь

#Саммит психологов

Автор

Павлов Константин Витальевич

Представляем вашему вниманию видеозапись пленарного доклада «Групповая идентичность и идентичность в группе. Социально-политический, организационный и клинический аспекты», прочитанного директором ВЕГИ Константином Витальевичем Павловым 2 июня 2012 года на VI Санкт-Петербургском саммите психологов.

Опубликовано 2 июня 2012

Автор

Павлов Константин Витальевич

кандидат медицинских наук, директор, Восточно-Европейский гештальт институт
Санкт-Петербург

Как стать автором

Материалы по теме

Национальный конкурс «Золотая Психея» объявляет о начале приёма заявок

15.09.2022

Б. Братусь: Санкт-Петербургский саммит как зеркало российской психологии

30.08.2022

Психологическая служба: сохранение ментального здоровья молодежи в эпоху резких социальных изменений

23.08.2022

Л. Шёхолм о пассивном поведении и жизненных трудностях

09.08.2022

А. Реан: Жизнь и развитие в пространстве агрессии

08. 08.2022

«Текучий субъект» в поисках устойчивой идентичности

01.08.2022

Д. Леонтьев о жизни в ненастную погоду и ресурсах жизнестойкости

28.07.2022

В. Каган о трансдисциплинарной идентичности психотерапии

25.07.2022

О. Дейнека: Противоречивый мир и противоречивые мы

22.07.2022

Роль политического сознания в конструировании образа будущего

18.07.2022

Е. Субботский: Будущее как расширение личной Вселенной

15.07.2022

М. Решетников: Неочевидный образ будущего

11.07.2022

Инструментарий

4 октября 2022 , вторник

В этот день

Василий Васильевич Лавров празднует юбилей! Поздравить!

Сергей Владимирович Авакумов празднует юбилей! Поздравить!

Валерий Николаевич Бузин празднует день рождения! Поздравить!

Оксана Алексеевна Мусатова празднует день рождения! Поздравить!

Юлия Евгеньевна Зайцева празднует день рождения! Поздравить!

104 года назад родился(ась) Лев Маркович Веккер.

93 года назад родился(ась) Николай Николаевич Поддьяков.

Скоро

4 октября
Online

Пересмотр профессионального стандарта «Педагог-психолог»

5 октября
Москва

XVI Всероссийский конкурс профессионального мастерства «Педагог-психолог России — 2022»

14 — 17 октября
Ереван, Степанакерт, online

Международная научно-практическая конференция «Социально-психологические последствия войны»

17 — 19 октября
Сириус, online

Междисциплинарная научно-практическая конференция с международным участием «Речь, грамотность, дислексия»

18 — 21 октября
Санкт-Петербург

21 — 22 октября
Сочи, online

28 — 30 октября
Ярославль

Международный конгресс «Психология XXI столетия (Новиковские чтения)»

28 — 30 октября
Москва

Научно-практическая конференция-фестиваль «Ритм и пластическая культура личности»

11 — 12 ноября
Москва

III Международная конференция по консультативной психологии и психотерапии памяти Ф. Е.Василюка

15 — 17 ноября
Online

24 — 25 ноября
Ярославль

Всероссийская научно-практическая конференция «Психология способностей и одарённости»

Весь календарь

Программы обучения

30 ноября–2 декабря 2022
Светлана Александровна Крючкова

ВЕБИНАР: Типология личности К. ЮНГА: возможности использования в психологической практике и личной жизни

3–5 декабря 2022
Ирина Александровна Венщикова

Методика проведения групп для женщин «Исцеление женских ран»

24–27 ноября 2022
Геннадий Михайлович Бревде

Путешествие в мир субличностей и архетипов. Инструменты глубинной психологии в работе с бессознательным

4 октября 2022 , вторник

В этот день

Василий Васильевич Лавров празднует юбилей! Поздравить!

Сергей Владимирович Авакумов празднует юбилей! Поздравить!

Валерий Николаевич Бузин празднует день рождения! Поздравить!

Оксана Алексеевна Мусатова празднует день рождения! Поздравить!

Юлия Евгеньевна Зайцева празднует день рождения! Поздравить!

104 года назад родился(ась) Лев Маркович Веккер.

93 года назад родился(ась) Николай Николаевич Поддьяков.

Скоро

4 октября
Online

Пересмотр профессионального стандарта «Педагог-психолог»

5 октября
Москва

XVI Всероссийский конкурс профессионального мастерства «Педагог-психолог России — 2022»

14 — 17 октября
Ереван, Степанакерт, online

Международная научно-практическая конференция «Социально-психологические последствия войны»

17 — 19 октября
Сириус, online

Междисциплинарная научно-практическая конференция с международным участием «Речь, грамотность, дислексия»

18 — 21 октября
Санкт-Петербург

21 — 22 октября
Сочи, online

28 — 30 октября
Ярославль

Международный конгресс «Психология XXI столетия (Новиковские чтения)»

28 — 30 октября
Москва

Научно-практическая конференция-фестиваль «Ритм и пластическая культура личности»

11 — 12 ноября
Москва

III Международная конференция по консультативной психологии и психотерапии памяти Ф. Е.Василюка

15 — 17 ноября
Online

24 — 25 ноября
Ярославль

Всероссийская научно-практическая конференция «Психология способностей и одарённости»

Весь календарь

Программы обучения

30 ноября–2 декабря 2022
Светлана Александровна Крючкова

ВЕБИНАР: Типология личности К. ЮНГА: возможности использования в психологической практике и личной жизни

3–5 декабря 2022
Ирина Александровна Венщикова

Методика проведения групп для женщин «Исцеление женских ран»

24–27 ноября 2022
Геннадий Михайлович Бревде

Путешествие в мир субличностей и архетипов. Инструменты глубинной психологии в работе с бессознательным

Понятие эго-идентичности и её отличие от групповой в психологии

Эго-идентичность – это твой образ себя по отношению к миру. Он отвечает на вопросы: «Кто я?», «Что я из себя представляю?», «Каково мое место в мире?».

Теория Эриксона делает акцент на том, что помимо инстинктов и потребностей, социокультурная среда, в которой растет человек, оказывает непосредственное воздействие на формирование Эго. Как это происходит? И почему так важно обрести идентичность с собой?

В этой статье:

Что такое Эго-идентичностьСтадии формирования Эго-идентичностиЭго-интеграция и кризис идентичности

Что такое Эго-идентичность

Фото автора Dimitry Zub: Pexels

Эго-идентичность – ощущение личностью тождественности самой себе, своей целостности и непрерывности. Оно складывается из самовосприятия и из того, как тебя воспринимает значимое для тебя социальное окружение. Понятие «Эго-идентичность» было введено Э. Эриксоном, который подразумевал под этим идентификацию собственного Я.

Люди, которые тебя окружают, примеры для подражания, культура, социальный контекст, установки, требования, которые к тебе предъявляются обществом или семьей – все это оказывает воздействие на формирование личности.

Новости СМИ2

Целостность значит, что личность развивается, но остается самой собой. Она изменяется, но сохраняет свое постоянство.

Согласно теории Эриксона, Эго – это автономная часть личности, которая постоянно взаимодействует с реальностью с помощью мышления, памяти, воображения, восприятия, внимания.

Групповая идентичность – соотнесение себя с социумом, в котором ты находишься, считая себя его частью.

Эго-идентичность – это не просто совокупность твоих социальных ролей, это целостный образ, осознание себя. Например, мать – это не просто женщина, которая родила ребенка. Писатель – это не просто человек, который пишет книги.

Помимо социальных ролей, Эго-идентичность включает сумму твоих возможностей, достижений, которые определяют тебя как личность, твой уровень притязаний, целей, систему ценностей.

Стадии формирования Эго-идентичности

Эго-идентичность появляется уже у младенцев, но она еще не сформирована. Согласно Эриксону, по мере взросления, человек проходит 8 стадий развития. На каждой из них он решает свои психосоциальные задачи, у него появляются различные личностные качества.

Переход с одной стадии на другую сопровождается кризисами, успешное прохождение которых помогает ребенку приобретать важные жизненные навыки. И каждый период по-своему влияет на Эго-идентичность.

Теория развития личности Эрика Эриксона

Возраст, которому приписываются та или иная стадия – условен. Все индивидуально и зависит от скорости развития личности, а также требований, предъявляемых к ней обществом.

Младенчество: 0-1 год

Это время, когда формируется базовое доверие или недоверие к миру. Ребенок подсознательно определяет в какой среде живет: безопасной ли, можно ли доверять людям вокруг, чего стоит ждать от мира. Так формируется оптимизм или пессимизм, как часть Эго.

Раннее детство: 1-3 года

Формирование самостоятельности или зависимости. Если ребенку позволяют делать все самому, то он вырастает с уверенностью в себе и силой воли. Если нет, что во взрослой жизни всегда чувствует стыд, сомнение, зависим от других.

Возраст игры: 3-6 лет

Если родители поощряют желания и инициативу ребенка, то частью его Эго становятся такие качества, как целеустремленность, предприимчивость. Если нет, то человек начинает подражать другим, следовать чужим целям, часто испытывать чувство вины.

Школьный возраст: 6-12 лет

Формируется ощущение своей компетентности в чем-либо, уверенности, что человек справится с поставленной задачей. Либо же появится неверие в свои силы, чувство неполноценности.

Юношеский возраст: 12-20 лет

Это наиболее важный период для формирования Эго-идентичности. Подросток осознает, что в мире есть множество ролей. А его взгляды отличаются от взглядов других людей. Он начинает подражать авторитетам, значимым взрослым, сверстникам.

Подросток осознает себя в контексте тех социальных связей, которые он выстраивает. Главная задача этого периода – собрать все роли в единое целое. Какие-то отбросить, а какие-то интегрировать так, чтобы у него сложился целостный образ себя.

Если предыдущие периоды прошли успешно, у него сформировались:

доверие к миру;
уверенность в себе;
инициативность;
самостоятельность.

А это значит, что в подростковом возрасте шанс обрести личностную целостность намного выше. Это время, когда подросток пытается понять себя, осознать свои способности, выбрать жизненный путь.

Эриксон уверен, что именно юношеский период является одним из самых значимых. Он играет ключевую роль в формировании Эго-идентичности.

Ранняя зрелость: 20-25 лет

Формируется чувство близости, интимности, умение быть в эмоциональном контакте. Если Эго-идентичность не была сформирована, наступает одиночество, изоляция, непонимание чего человек хочет в этой жизни.

Средняя зрелость: 25-65 лет

Это время для самореализации, профессиональных достижений, обретения социального статуса, занятий творчеством. Но при неблагополучном прохождении предыдущих стадий наступает чувство опустошенности, застой, безразличие.

Поздняя зрелость: от 64 лет

На этой стадии происходит окончательное формирование Эго-идентичности. Человек оглядывается на свою жизнь и, либо испытывает чувство удовлетворения, уверенности, осознания себя как личности, понимания «кто я».

Либо наступает сожаление. Понимание, что жизнь прожита зря и что уже поздно что-либо начинать. Часто этому сопутствует снятие с себя ответственности за свои решения и поступки, отказ признавать свои ошибки.

При таком сценарии можно говорить, что у человека так и не сформировалась личностная целостность, то есть, Эго-идентичность.

Эго-интеграция и кризис идентичности

Кризис идентичности выражается в том, что человек не знает, чего он хочет, какой представляет свою жизнь, что ему нравится, увлекает. Он не чувствует себя самореализованным, значимым.

Часто кризис идентичности сопровождается чувством одиночества, высоким уровнем тревожности, неуверенностью в себе. Характерной чертой такого кризиса являются социальные страхи и проблемы в общении с противоположным полом.

Противоположность этому – чувство Эго-интеграции, высшая форма целостности. Для нее характерно то, что личность:

адекватно воспринимает среду;
умеет брать из нее то, что ей нужно;
успешно справляется с трудностями;
принимает осознанные решения;
находится в гармонии со своими эмоциями и управляет ими;
строит здоровые отношения;
стремится к самореализации.

Интеграция Эго – это восприятие мира, как среды, где можно удовлетворить любую свою потребность, желание.

Это не значит, что все «падает на тебя с неба». Просто у тебя есть все необходимые качества и навыки, чтобы найти решение проблемы или способы достижения поставленной цели. Ты уверена в своем жизненном пути и, оглядываясь на прошлое, понимаешь, что ни о чем не жалеешь.

определение, процесс формирования и теория развития

В психологии существует такое важное понятие, как эго-идентичность. Публикация расскажет, что это такое и как она формируется. Сразу стоит отметить, что данный термин с эгоизмом не имеет ничего общего.

Что означает «эго»?

Для начала следует разобраться, что такое эго. Чаще всего об этом термине говорится в психоанализе. Эго представляет собой внутреннюю сущность человека, отвечающую за восприятие, запоминание, контакты с социумом и оценивание окружающего мира. Это помогает человеку отделить себя от всего остального, принять себя как самостоятельное и индивидуальное существо.

Определения идентичности

В психологии эго-идентичность – это многогранное понятие. Когда говорят о нем, также упоминают понятия идентичности и идентификации. Так, Б. Г. Мещеряков и В. П. Зинченко в «Психологическом словаре» предлагают рассматривать следующие определения.

Касательно познавательных процессов, это установление тождественности объекта, его узнавание.
С точки зрения психоанализа, идентичность представляет собой процесс, выстроенный на основе эмоциональных связей. Благодаря им человек поступает так, словно он та личность, с которой себя сравнивает.
В социальной психологии идентификацией является процесс отождествления себя с другим человеком.
Это представление себя вымышленным персонажем, благодаря чему происходит более глубокое понимание художественного произведения.
Это приписывание какому-либо человеку своих мыслей, мотивов, чувств и черт.
Это один из видов психологической защиты, которая заключается в бессознательном уподоблении чему-либо, вызывающему тревогу или страх.

Согласно теории «Я-концепции», групповая эго-идентичность – идентичность, при которой человек отождествляет себя с какой-либо социальной группой, большой или малой общностью, принимая ее цели и ценности, считая себя ее членом.
Также идентичностью называют свойство психики выражать представление к принадлежности к различным национальным, языковым, расовым, социальным, религиозным, экономическим, политическим, профессиональным и прочим группам, которым присущи те или иные свойства.

Таким образом, можно сформулировать общее определение. В психологии эго-идентичность – это непрерывность и тождественность «Я», целостность личности, которая сохраняется, несмотря на изменения, происходящие в процессе ее развития и роста. То есть человек по мере взросления понимает, что он остается тем же самым, самим собой.

Взгляд З. Фрейда

Представителей психоанализа всегда больше интересовало внутреннее эго. Зигмунд Фрейд считал, что движущей силой человека являются инстинкты и влечения. По мнению ученого, эго является высокоорганизованной структурой, которая отвечает за ее целостность и память. От неприятных воспоминаний и ситуаций психику ограждает «Я», пуская в ход защитные механизмы. Тогда человек начинает действовать исходя из полученной информации.

Концепция Э. Эриксона

Вообще сам термин «эго-идентичность» ввел в науку немецкий психолог Эрик Эриксон. Он на основе теорий Фрейда разработал свою концепцию, которая имела существенные отличия. Внимание акцентировалось на возрастных периодах.

Согласно Эриксону, задача эго – обеспечить нормальное развитие личности. «Я» способно самосовершенствоваться в течение всей жизни, помогать справляться с внутренними конфликтами и исправлять неправильное формирование психики. Хоть Эриксон и рассматривает эго как отдельную субстанцию, но в то же время считает, что оно неразрывно связано с социальной и соматической частью личности.

Ученый в своей теории особое внимание уделяет периоду детства. Данный промежуток времени дает возможность человеку развиться в умственном плане и получить хороший старт для дальнейшего самосовершенствования. Эриксон считает, что в периоде детства есть существенный недостаток. Это багаж иррациональных страхов, тревог и переживаний, которые непосредственно влияют на качество последующего развития.

Основным понятием в теории является эго-идентичность, проще говоря, целостность личности. Ее формирование начинается от рождения и проходит через всю жизнь, вплоть до смерти человека. Эриксон всего выделяет восемь стадий психосоциального развития. Если человек проходит их успешно, формируется полноценная функциональная личность.

Каждая стадия сопровождается кризисом. Под ним Эриксон понимает момент, возникающий как следствие достижения определенного этапа психологической зрелости и сопутствующих социальных требований, которые выдвигают к индивиду на той или иной фазе становления. Кризис эго-идентичности – это риск ее потерять. Если конфликт будет не разрешен, то эго травмируется, получает вред. Тогда снижаются или даже исчезают тождественность, целостность и вера в собственную социальную роль. Но в кризисе есть и позитивный компонент. Если конфликт разрешается удовлетворительно, то эго получает новое положительное качество, которое гарантирует здоровое формирование личности в будущем.

То есть необходимо, чтобы близкая группа и общество способствовали адекватному прохождению каждого кризиса идентичности. Только тогда человек сможет полноценно перейти к следующим фазам самосовершенствования.

Далее будут отдельно рассмотрены все восемь стадий. Это младенчество, раннее детство, период игры, школьный возраст, юность, ранняя, средняя и поздняя зрелость.

Младенческий возраст

Формирование эго-идентичности происходит уже во младенчестве. Эта стадия развития условно длится от рождения до одного года. В этот временной отрезок малыш проходит кризис базального доверия-недоверия. Если мама и другое близкое окружение в период младенчества не будут обеспечивать ребенку достаточно внимания, любви и заботы, то у него сформируются такие качества, как подозрительность и боязливость. Причем они будут проявляться и давать о себе знать даже в период взрослости. Если же мать достаточно занимается младенцем и проявляет любовь, то он в последующем станет доверять людям и миру в целом. Окружение будет восприниматься в положительном ключе. Обычно можно говорить о благоприятном прохождении кризиса, если ребенок спокойно переносит исчезновение матери из поля зрения. Потому что он знает, что она снова вернется и позаботится о нем.

То есть во взрослом возрасте человек будет доверять или не доверять социуму точно так же, как доверял или не доверял своей матери во младенчестве. Однако это качество продолжает формироваться и на последующих стадиях. Например, когда ребенок становится свидетелем развода постоянно конфликтующих родителей, приобретенное ранее базальное доверие может быть утеряно.

Раннее детство

Длится от года до трех лет. На данном этапе кризисный момент эго-идентичности проявляется в формировании автономии или же сомнения и стыда.

В раннем детстве у малыша развиваются психические и моторные потребности, которые способствуют самостоятельности. Ребенок учится ходить, осваивать предметную среду и делать все без чьей-либо помощи. Если родители дают такую возможность, предоставляя свободу, то в малыше укрепляется уверенность, что он сам владеет собой, своими побуждениями, мышцами и средой. Так он постепенно становится самостоятельным.

Иногда взрослые спешат и пытаются за ребенка сделать то, с чем бы он сам справился прекрасно без их помощи. В результате у ребенка закрепляются такие качества, как нерешительность и стыдливость. Естественно, они негативно влияют на дальнейшую жизнь. Поэтому родителям важно проявлять терпение и давать возможность малышу сделать что-то самому.

«Возраст игры»

Длится примерно от трех до шести лет. В этот период формирование эго-идентичности может пойти по пути инициативности или же вины.

В дошкольном возрасте дети обычно уже многое делают сами, проявляют предприимчивость и активность, стремятся общаться с широким кругом людей. Если родители это поощряют, не мешают фантазировать и отвечают на бесконечные вопросы ребенка, то он благоприятно проходит кризис идентичности на этом этапе.

Если же взрослые постоянно одергивают малыша, запрещают что-либо спрашивать, выдумывать и устраивать шумные игры, то он начинает ощущать вину, собственную никчемность и одиночество. Впоследствии это может развиться в патологию, закрепив в ребенке пассивность, психопатическое поведение и даже фригидность (или импотенцию). Дети, не преодолевшие кризис на этом этапе, становятся зависимыми, ведомыми, нерешительными. Они не могут за себя постоять и ни к чему не стремятся.

Школьный возраст

Этот этап условно приравнивают к возрасту 6-12 лет. На данном отрезке жизненного пути дети начинают учиться, пробовать рукодельничать, что-то конструировать и строить. Часто они фантазируют о различных профессиях.

Здесь благоприятное развитие эго-идентичности предполагает наличие общественного одобрения. Если ребенка хвалить за творчество и активность, то это поможет развить способности и стать трудолюбивым. Если же родители и педагоги не делают этого, то это будет способствовать формированию неполноценности. На данном этапе идентичность школьника можно представить фразой: «Я – то, чему смог научиться».

Период юности

Ему соответствует возраст 12-19 лет. Это пора активных физиологических изменений, стремлений найти свою жизненную философию и по-своему смотреть на окружающий мир. Подросток начинает задаваться такими вопросами, как «кто я?», «кем хочу стать?».

Самая полноценная форма эго-идентичности формируется в возрасте 12-19 лет. Также на этом этапе начинает самый глубокий кризис. Если его не удастся преодолеть, то произойдет ролевое смешение. Его можно охарактеризовать неприкаянностью и дезориентацией в самом себе. Поэтому важно помочь подростку создать непротиворечивый и единый образ себя. Ведь именно этот период Эриксон считал самым центральным в развитии социального и психологического благополучия.

Ранняя зрелость

Возраст 20-25 лет – своеобразные ворота в новую взрослую жизнь, как говорил сам Эриксон. Как правило, в этот период люди получают профессию, встречаются с противоположным полом, а иногда вступают в брак.

Будет ли на данном этапе провал или положительный исход, непосредственно зависит от успешности прохождения всех предыдущих стадий. Если кризис идентичности будет преодолен, то человек сможет заботиться о другом индивиде, будет любить и уважать его, не опасаясь потерять самого себя. Это ученые называют достижением близости (интимности). При неблагоприятном развитии эго-идентичности на этом этапе человек изолирует себя. Он станет одиноким, ему не о ком заботиться и не с кем разделить жизнь.

Средняя зрелость

Это очень обширный период, который занимает возрастные рамки от 26 до 64 лет. Здесь сутью кризиса является выбор между самопоглощенностью (инертностью) и продуктивностью (направленностью на человечество). Во втором случае человек устраивается на ту работу или занимается тем, что позволяет заботиться о будущем общества. Если же человек остается инертным, то он сосредотачивается только на себе, на собственном комфорте, удовлетворении своих нужд и потребностей. Казалось бы, для эпохи глобального потребления это должно считаться нормой. Однако выбрав такой полюс, человек зачастую ощущает бессмысленность жизни.

Поздняя зрелость

Это последняя стадия развития эго-идентичности по Эриксону. Она длится от 65 лет и до самой смерти. В этом возрасте наступает старость, которая считается самым благоприятным временем для размышлений, подведения итогов, анализа неудач и достижений. Человек может понять, что он не зря прожил жизнь, ему все удалось, и все его устраивает. Такое осознание Эриксон называл чувством целостности эго. Его можно считать благоприятным преодолением кризиса.

Однако некоторые старики из-за подведенных итогов начинают отчаиваться. Их охватывает чувство безнадежности, потому что они не использовали все возможности, не исправили какие-то ошибки. Они приходят к выводу, что их жизнь вообще была бессмысленной. Именно при таком раскладе люди сильно боятся грядущей неизбежной смерти. В таком случае еще не поздно все переосмыслить и сделать что-то действительно нужное и полезное.

Выводы

Эрик Эриксон, развив концепцию Зигмунда Фрейда, разработал свою неповторимую теорию. В ней акцент стоит на формировании сознательной полноценной личности. Также он первым сформулировал определение термина «эго-идентичность». В психологии это целостность личности, которая развивается от рождения до смерти. Принято выделять восемь стадий формирования идентичности, каждая из которых сопровождается определенным кризисом. От успешности их преодоления зависит, будет человек воспринимать себя целостным полноценным индивидом или нет. Главную роль в формировании этого качества играет родительское воспитание. На последующих стадиях развития влияние начинает оказывать окружающая среда.

понятие, признаки социальной группы, самоидентификация

Социальная идентичность — понятие, с которым сталкивается каждый психолог. Во множестве научных трудов встречается данный термин. В этой статье мы попытаемся разобраться, что такое социальная идентичность, каковы ее типы и характерные особенности. Также вы узнаете, как она влияет на личность человека.

Идентификация и самоидентификация

Понятия идентичности и идентификации особенно важно разграничивать при изучении межгрупповых отношений. Они близки по значению, однако существенно различаются как научные термины. Идентификация в общем смысле является уподоблением чего-либо чему-либо. В гуманитарных и социальных науках, в частности, в психологии, выделяют различные виды идентификации. К примеру, ее часто определяют как установление тождественности неизвестного материального объекта объекту уже известному на основании совпадения тех или иных значимых признаков. Существует и такое понятие, как личностная идентификация, или самоидентификация. Это сложившееся отношение личности к себе.

Зигмунд Фрейд, основатель психоанализа, впервые ввел понятие идентификации. Однако именно в социальной психологии оно получило наибольшее распространение. Фрейд первоначально рассматривал идентификацию в качестве бессознательного процесса подражания. Он считал, что это один из способов психологической защиты личности. В социальной психологии считается, что идентификация является важным условием социализации, усвоения человеком (прежде всего это касается детей) схем и образцов поведения в обществе. В результате социализации индивид принимает свои социальные роли. Он осознает, что принадлежит к определенной группе (возрастной, профессиональной, религиозной, политической, расовой, этнической), нормам которой нужно следовать.

Понятие идентичности

Идентификация в современной терминологии представляет собой явление, наблюдаемое нами как бы со стороны. Мы можем констатировать в данном случае наличие некоего процесса, определять его результат. Существует и такое понятие, как идентичность. Оно относится к состоянию внутреннего мира индивида. Это субъективное отнесение себя к определенной социальной группе (классу, типу, виду). Итак, идентичность в самом общем виде представляет собой отождествление человека с другими.

Система личности по Генри Тэджфелу

Генри Тэджфел, английский психолог, является создателем теории социальной идентичности. Он внес существенный вклад в изучение психологии отношений между группами. В соответствии с теорией Генри Тэджфела, можно представить «Я-концепцию» личности в виде системы, регулирующей всевозможные формы социального поведения. Данная система включает в себя две подсистемы. Первая из них – личностная идентичность. Она отвечает за то, как личность самоопределяется, является совокупностью индивидуальных интеллектуальных, физических, морально-нравственных и других характеристик человека. Вторая подсистема – групповая идентичность. Она отвечает за отнесение индивида к профессиональным, этническим и другим группам. Совершающийся в человеческом сознании переход от идентичности личностной к групповой соответствует переходу от различных форм межличностных социальных отношений к отношениям межгрупповым, и наоборот.

Работы Тэджфела получили большое распространение среди ученых. Кроме того, в социальной психологии они породили дискуссию о том, какое соотношение имеется между личностной и социальной идентичностью. Эта дискуссия продолжается и по сей день.

Идентичность личностная и социальная

Самоидентификация — это понятие, которое в традиционном понимании является набором индивидуальных характеристик, отличающих конкретного человека от остальных людей. Что касается идентичности социальной, то ее часто рассматривают как результат осознания индивидом своей принадлежности к тем или иным социальным группам. В процессе этого осознания человек приобретает характеристики, свойственные данным группам. Следует отметить, что как на эмпирическом, так и на практическом уровнях порой бывает трудно разграничить такие понятия, как личностная и социальная идентичность. Исследователи часто вынуждены задумываться о том, с чем они имеют дело.

Типы социальной идентичности

Термин «идентичность» в современных гуманитарных и социальных науках используется очень широко. Следует понимать, что это не свойство, которое изначально присуще индивиду. Идентичность представляет собой отношение человека к себе в мире, формирующееся и развивающееся с течением времени в условиях взаимодействия с людьми. Целый ряд психологов полагает, что она присуща лишь отдельным субъектам. Они считают, что идентичность можно приписывать группам только в метафорическом смысле.

Ученые говорят об этнической, профессиональной, политической, региональной, возрастной, гендерной идентичности и т. д. Типы могут меняться, поскольку в структуре личности значение каждого из них бывает разным. Это зависит от временных и ситуативных факторов, таких как место проживания человека, род его деятельности, возраст, образование, мировоззрение и др.

Этническая идентичность

Она может активироваться или угасать в результате изменения отношения человека к национальной общности, к которой он принадлежит. Чаще всего этническая идентичность складывается не в результате «приписывания» другими людьми определенного национального признака (хотя и такое бывает). Она обычно появляется в процессе осознания, индивидуального самоопределения. К примеру, если фамилия человека имеет явные этнические признаки, это еще не означает его идентичности. Этого недостаточно для самоопределения индивида как представителя определенной национальности, хотя такое тоже встречается в обществе, характеризующемся явными этническими противоречиями.

Гендерная идентичность

Она создается еще в раннем детстве в ходе биологического развития человека. По всей видимости, она может определяться не только биологическими факторами, но и социальными. К примеру, нетрадиционная сексуальная ориентация (сексуальная идентичность) – очень сложное для понимания явление, так как в обществе в наши дни происходит активная борьба за определение норм и условий гендерной идентичности. Данную проблему нельзя решить в рамках социальной психологии. Она требует проведения системного анализа с привлечением мнений большого числа специалистов – культурологов, биологов, психиатров, юристов и др. Индивид и группа в настоящее время вынуждены идти на компромисс, поскольку нетрадиционная социальная идентичность человека доставляет дискомфорт многим членам общества.

Идентичность и развитие личности

Личность во многом складывается под воздействием общества. Как показывают исследования, возрастная, этническая, гендерная идентичность – это центральные составляющие общей социальной идентичности. Проблемы возрастного, этнического или гендерного компонента могут сильно препятствовать существованию и нормальному развитию личности. К примеру, они могут разрушать физическое и умственное здоровье со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Профессиональная идентичность

Еще одна важнейшая задача, встающая перед индивидом на определенном этапе, — это формирование идентичности профессиональной. Часто ученые говорят о профессиональном самоопределении. Этот процесс не завершается в юности после выбора профессии или получения образования. Человек очень часто вынужден самоопределяться в своей деятельности в течение всей жизни. Это зависит не только от самого индивида, но и от внешних обстоятельств. В качестве примера можно привести экономические кризисы. Одни профессии в результате этих кризисов оказываются ненужными, а другие становятся более востребованными. Человек вынужден адаптироваться к изменившемуся рынку труда.

Социальные группы как субъекты и объекты социальной идентификации

Социальная идентичность – это понятие, которое в современной социальной психологии является центральным для понимания специфики межгрупповых отношений. Ведь это ключевой момент, который объединяет личность и ту группу, к которой она принадлежит. Следует отметить, что социальные группы общества – феномен крайне неоднородный. Поэтому важно определить, что мы подразумеваем под этим термином.

Данные объединения индивидов выделяются по самым разным характеристикам и параметрам, несмотря на то, что имеются общие признаки социальной группы. Поэтому было бы логично предположить, что процесс социальной идентификации в своей специфике определяется свойствами групп, к которым данная личность принадлежит.

Характерные признаки социальной группы следующие:

определенный способ взаимодействия ее членов, который обусловлен общим делом или интересами;
осознание членства в данной группе, чувство принадлежности к ней, проявляющееся в защите ее интересов;
осознание единства представителей этого объединения или же восприятие всех его членов как единого целого, причем не только ими, но и окружающими людьми.

Статус группы и социальная идентичность

Ученые отмечают, что те, кто принадлежит к высокостатусным социальным группам, обычно меньше задумываются над групповым членством, чем относящиеся к низкостатусным. Дело в том, что членство в таких элитных объединениях индивидов является неким эталоном. Другие социальные группы сравнивают свою идентичность с этим эталоном.

Членство в стигматизируемых, дискриминируемых, низкостатусных группах ведет к появлению негативной социальной идентичности. Индивиды в этом случае часто прибегают к особым стратегиям. С помощью различных средств ими достигается позитивная социальная идентичность личности. Они либо стремятся покинуть эту группу и войти в более высоко оцениваемую, либо сделать так, чтобы их группа стала восприниматься более позитивно.

Как вы видите, формирование социальной идентичности — сложный и многоаспектный процесс. Безусловно, он требует дальнейшего изучения.

Эффект групповой идентичности — КиберПедия

Навигация:

Главная Случайная страница Обратная связь ТОП Интересно знать Избранные

Топ:

Оценка эффективности инструментов коммуникационной политики: Внешние коммуникации — обмен информацией между организацией и её внешней средой. ..

Характеристика АТП и сварочно-жестяницкого участка: Транспорт в настоящее время является одной из важнейших отраслей народного хозяйства…

Марксистская теория происхождения государства: По мнению Маркса и Энгельса, в основе развития общества, происходящих в нем изменений лежит…

Интересное:

Берегоукрепление оползневых склонов: На прибрежных склонах основной причиной развития оползневых процессов является подмыв водами рек естественных склонов…

Влияние предпринимательской среды на эффективное функционирование предприятия: Предпринимательская среда – это совокупность внешних и внутренних факторов, оказывающих влияние на функционирование фирмы…

Принципы управления денежными потоками: одним из методов контроля за состоянием денежной наличности является…

Дисциплины:

Автоматизация Антропология Археология Архитектура Аудит Биология Бухгалтерия Военная наука Генетика География Геология Демография Журналистика Зоология Иностранные языки Информатика Искусство История Кинематография Компьютеризация Кораблестроение Кулинария Культура Лексикология Лингвистика Литература Логика Маркетинг Математика Машиностроение Медицина Менеджмент Металлургия Метрология Механика Музыкология Науковедение Образование Охрана Труда Педагогика Политология Правоотношение Предпринимательство Приборостроение Программирование Производство Промышленность Психология Радиосвязь Религия Риторика Социология Спорт Стандартизация Статистика Строительство Теология Технологии Торговля Транспорт Фармакология Физика Физиология Философия Финансы Химия Хозяйство Черчение Экология Экономика Электроника Энергетика Юриспруденция

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 6Следующая ⇒

Вторым базовым групповым эффектом является эффект принадлежности к группе. В истории социальной психологии разные ученые изучали этот эффект и обозначали его различными терминами.

В начале ХХ века в социальных науках господствовали теории инстинктов социального поведения. Английский психолог У. Макдугалл в 1908 г. выделяет среди других инстинктов чувство принадлежности к массе людей. Другой английский психолог В. Троттер в 1916 г. пытался объяснить все психические феномены стадным инстинктом и понимал его как нечто первичное, как склонность всех однородных животных существ к объединению, В это же время итальянский социолог В. Парето обозначал инстинкт постоянства, как потребность в принадлежности к социальной группе.

Затем Фрейд в книге «Психология масс и анализ человеческого “Я”» вводит понятие «идентификация», определяя ее как механизм эмоциональной привязанности к другим людям. В 30-х годах Мейо в своих Хоторнских исследованиях экспериментально подтвердил наличие у людей потребности в принадлежности к группе, которую он назвал чувством «социобильности». В дальнейшем в 60-х годах основатель гуманистической психологии Маслоу среди потребностей также выделил потребность в принадлежности к группе и считал, что групповая принадлежность является доминирующей целью человека. Меррей обозначил эту потребность термином «аффилиация».

Английские психологи Тэджфел и Тернер в конце 70-х годов изучали процесс осознания индивидом принадлежности к группе, обозначив его термином «групповая идентификация».

Тэджфел создал теорию межгрупповых отношений. По его мнению, индивидуалистическая интерпретация этих отношений, присутствующая в американской психологии, – бесплодна, так как игнорирует роль групп в социальном процессе. Ученый использует четыре понятия, в совокупности позволяющие описать процесс образования группы: социальная категоризация, социальная идентичность, социальное сравнение и психологическое групповое отличие.

Категоризация представляет собой способ познания посредством классификации и типизации предметов окружающего мира с использованием наиболее общего понятия. Социальная категоризация – это один из видов категоризации, осуществляющейся только в отношении людей и самого себя.

Социальная идентичность является результатом самоопределения, установления индивидом своего «лица». В теории Тэджфела «социальное лицо» – это та часть Я-концепции индивида, которая определяется его ценностно и эмоционально насыщенным знанием о принадлежности к определенной социальной группе. Его идея состоит в том, что «каким бы сложным и разнообразным ни было представление человека о себе и своем месте в окружающем социальном и природном мире, некоторые аспекты этого представления определяются его принадлежностью к определенным группам и категориям» [109, с. 260].

Тэджфел и его сотрудники провели множество экспериментов по поиску минимальной социальной категоризации. В экспериментах исключались: межличностное взаимодействие, конфликты целей и интересов между испытуемыми, враждебность или предвзятость между группами и т.д. Учитывался только факт группового членства, которое было предельно незначительным, эфемерным и, по определению Тэджфела – минимальным.

Эксперимент «Парадигма минимального социального». Подростков в индивидуальном порядке просили выбрать картину Кандинского или картину Клее. Затем им сообщали, что одна группа подростков выбрали картину Кандинского, а другая группа – картину Клее. Затем их просили распределить деньги, например, 10 долларов между группами. В результате эксперимента было выявлено стремление максимизировать различия между суммами, отдаваемыми членам разных групп. Испытуемые максимально возможную сумму отдавали тем подросткам, которые предпочли ту же картину, что и испытуемый.

В серии других экспериментов и подростков и взрослых людей просили оценить количество точек, предъявляемых на тахистоскопе или предпочесть острые или тупые углы, показываемые на экране. Во всех экспериментах было обнаружено, что испытуемые присуждают членам «собственной» группы большую сумму. Тэджфел интерпретировал такое поведение людей как стремление к установлению различий между группами, поскольку «чужие» должны получить меньше, чем «свои» [1, с. 21; 121, с. 27]. Он обозначил это как феномен группового фаворитизма, а открытое им явление – привилегии незнакомым людям только на основании того, что они предпочитают ту же картину, что и испытуемым – парадигмой минимального социального. В таких эфемерных социальных группах проходила минимальная социальная категоризация и минимальное социальное сравнение.

Максимальное социальное сравнение возникает при ценностно насыщенном сопоставлении с другими группами. Группа становится истинной группой только благодаря сравнению с другими группами, определяясь в системе отношений «мы – они». Психологическое групповое отличие от других групп основано на процессе социальной стереотипизации, как обобщенного представления о психологических чертах членов другой группы.

Социальная идентичность – это та часть Я-концепции человека, которая возникает из осознания своего членства в социальной группе на основе ценностного и эмоционального значения, придаваемого этому членству [121, p. 25].

Тэджфел и Тернер в 1978 г. сформулировали теорию социальной идентичности, основные положения которой заключаются в следующем:

· человек реализует свою базовую потребность в самоуважении через групповое членство;

· самоопределением через принадлежность к социальной категории человек отвечает на вопрос «Кто Я», то есть решает проблему4 своей личной определенности;

· потребность человека в самоуважении мотивирует его желание оценивать свою группу позитивно;

· позитивная оценка своей группы предоставляет ее членам высокий субъективный статус или престиж, и вследствие этого позитивную социальную идентичность;

· негативная оценка и неблагоприятное сравнение в отношении своей группы приводит к негативной социальной идентичности [122, p. 1–43].

Понимая социальную идентичность как установку человека на отношения самого себя с конкретной социальной группой, мы можем сделать следующие выводы:

1. Человек, отождествляя себя с какой-либо группой, стремится оценить ее положительно, поднимая таким образом статус группы и собственную самооценку;

2. Когнитивный компонент групповой идентификации состоит в осознании человеком принадлежности к группе и достигается путем сравнения своей группы с другими группами по ряду значимых признаков. Таким образом, в основе групповой идентичности лежат когнитивные процессы познания (категоризации) окружающего социального мира;

3. Эмоциональный компонент групповой идентичности неразрывно связан с когнитивным компонентом. Эмоциональная сторона идентичности заключается в переживании своей принадлежности к группе в форме различных чувств – любви или ненависти, гордости или стыда;

4. Поведенческий компонент проявляется тогда, когда человек начинает реагировать на других людей с позиций своего группового членства, а не с позиций отдельной личности с того момента, когда различия между своей и чужими группами становятся заметными и значимыми для него.

Итак, в сущности групповая идентичность является диспозиционным образованием, то есть установкой на принадлежность к определенной группе. Как и любая установка, она состоит из трех компонентов – когнитивного, эмоционального и поведенческого и регулирует поведение человека в группе.

Необходимо отметить, что в последние годы в научной литературе в качестве обозначения групповой принадлежности принят термин «групповая идентичность».

Влияние большинства

Влияние большинства членов группы выражается в эффектах конформизма и подчинения авторитету.

Эффект конформизма

Явление конформизма было открыто Соломоном Ашем в 1956 году. Первоначально Аш предпринял свои исследования, чтобы опровергнуть выводы Музафера Шерифа.

В 1935 г. Шериф изучал возникновение групповых норм в лабораторных условиях. Его эксперимент заключался в следующем. На экране в темной комнате появлялся точечный источник света, затем он несколько секунд хаотично двигался и исчезал. Испытуемый должен был определить, на сколько сантиметров смещался источник света по сравнению с первым предъявлением. Сначала испытуемые проходили этот эксперимент в одиночестве и самостоятельно определяли смещение источника света. На втором этапе три испытуемых должны были дать согласованный ответ. Они заметно изменяли свое мнение в сторону усредненной групповой нормы. Причем и на дальнейших этапах эксперимента они продолжали придерживаться этой нормы. М. Шериф впервые экспериментально доказал, что люди склонны соглашаться с мнением других, часто доверять суждениям других людей больше, чем самому себе.

В 1955 г. Аш открыл эффект конформизма, описывая результаты своих экспериментов с подставной группой и наивным испытуемым. Процедура эксперимента: группе из 7 человек предлагали участвовать в опыте по восприятию длины отрезков. Необходимо было определить, какой из этих отрезков, нарисованных на плакате, соответствует эталонному. На первом этапе подставные испытуемые в одиночестве давали, как правило, верный ответ. На втором этапе группа собиралась вместе, и члены группы давали ложный ответ, что было неизвестно наивному испытуемому. Своим категорическим мнением члены группы оказывали давление на мнение испытуемого. По данным Аша 37 % его испытуемых прислушивались к мнению группы и проявляли конформизм.

Рис 6.1. Линия-образец и линии для сравнения

Конформизм – это изменение поведения или мнения человека в результате реального или воображаемого давления группы.

По данным российского социального психолога Н.Н. Обозова, проводившего эксперименты по конформизму среди российских испытуемых, число конформных реакций доходило до 62,2 %. Одним из основных объяснений высокой конформности автор называет то, что его экспериментах на кибернометре испытуемые вносили существенный вклад в решение групповой задачи и начинали осознавать себя в большой степени членами данной группы [64, с. 30]

Аш и его ученики провели множество экспериментов и варьировали предъявляемый к восприятию материал. Например. Р. Крачвильд (R. Cratchfield) просил оценить площадь звезды и круга, подговорив подставную группу утверждать, что площадь звезды больше площади круга, равного ей по диаметру. И даже при таком неординарном опыте нашлись люди, проявляющие конформизм. Ни в одном из экспериментов не было явного и жесткого принуждения. Не было поощрений за соглашение с группой или наказаний за сопротивление групповому мнению. Тем не менее, люди добровольно присоединились к мнению группы и проявили конформизм.

Эксперименты Шерифа и Аша хорошо известны и подробно описаны в книгах Майерса «Социальная психология» [50;51], Аронсона «Общественное животное. Введение в социальную психологию» [6]. Они называют несколько условий возникновения конформизма:

· степень конформизма возрастает, если задание действительно сложное или испытуемый чувствует свою некомпетентность;

· тип личности: люди с заниженной самооценкой больше подвержены групповому давлению. Нежели люди с завышенной самооценкой;

· численность группы: набольшую степень конформизма люди проявляют тогда, когда сталкиваются с единодушным мнением трех и более человек;

· состав группы: конформность повышается, если, во-первых, группа состоит из экспертов, во-вторых, члены группы являются значимыми (референтными) людьми для человека, в-третьих, члены группы принадлежат к одной социальной среде;

· ловушка «группомыслия среди людей;

· сплоченность: чем больше степень сплоченности группы, тем больше у нее власти над своими членами;

· статус, авторитет: люди, имеющие наибольший статус, обладают и наибольшим влиянием, им легче оказывать давление, им чаще подчиняются;

· наличие союзника: если к человеку, отстаивающему свое мнение или сомневающему в единодушном мнении группы, присоединяется хотя бы один союзник, давший правильный ответ, то тенденция подчиняться давлению группы падает;

· публичный ответ: более высокий уровень конформизма люди показывают тогда, когда они должны выступить перед окружающими, а не тогда, когда они записывают свои ответы в свои тетради. Высказав мнение публично, люди. Как правило, продолжают его придерживаться.

В результате проведенных исследований в социальной психологии обнаружены следующие закономерности:

1. Зависимость поведения человека от мнения и поведения других людей;

2. В конфликте между сенсорной и социальной информацией в большинстве случаев победу одерживает социальная информация.

3. Конфликт между социальной информацией разного порядка приводит к неоднозначному решению задачи. Например, конфликт возникает между прошлым опытом человека, его целями, ценностями, принципами, ожиданиями, с одной стороны, и требованиями группы – с другой. Процесс выбора между присоединением к мнению группы и самодостаточностью, уверенностью в своем собственном мнении проходит гораздо сложнее, чем в вышеописанных экспериментах;

4. При возникновении проблемы соответствия вербальной реакции действительному мнению и поведению человека. Эта проблема формулируется следующим образом: изменяется ли мнение потому, что человек убедился, т. е. произошло изменение его когнитивной структуры. Или он лишь демонстрирует изменения, побуждаемый иными мотивами. Первый вариант получил название рационального конформизма, второй – мотивационного.

Аш определял конформизм как «отказ индивида от дорогих и значимых для него взглядов ради того, чтобы оптимизировать процесс адаптации к группе, а отнюдь не любое выравнивание мнений» [115]. Конформизм или конформное поведение показывает меру подчинения индивида групповому давлению, принятия им определенного стандарта, стереотипа поведения, норм, ценностей, ценностных ориентаций группы. Противоположным конформизму явлением является поведение самостоятельное, устойчивое к групповому давлению. В отношении к давлению группы мы различаем четыре типа поведения:

· внешний конформизм – мнения и нормы группы принимаются человеком лишь внешне, а внутреннее, на уровне своего самосознания. Он продолжает не соглашаться с группой, вслух этого не высказывая. В принципе это истинный конформизм. Это тип поведения приспосабливающегося к группе человека;

· внутренний конформизм – человек действительно усваивает мнение большинства и полностью согласен с этим мнением, что показывает высокий уровень внушаемости данного человека. Это тип приспособившегося к группе человека;

· негативизм – человек сопротивляется давлению группы, активно отстаивает свое мнение, показывает свою независимую позицию, спорит, доказывает, стремится к тому, чтобы его индивидуальное мнение стало мнением всей группы, открыто заявляет об этом своем желании. Это тип поведения человека, не приспособившегося к группе, а стремящегося приспособить группу к самому себе;

· нонконформизм – независимость, самостоятельность норм, ценностей и суждений, неподверженность давлению группы. Это тип поведения самодостаточного человека, когда точка зрения не меняется в угоду большинству и не навязывается другим.

Майерс называет три причины конформного поведения. Во-первых, настойчивое и упрямое поведение других людей может убедить человека в ошибочности его первоначального мнения. Во-вторых, член группы осознанно или неосознанно стремится избежать наказания, порицания, осуждения, остракизма со стороны группы за несогласие и непослушание. В-третьих, неопределенность ситуации и неясность информации способствует ориентации человека на мнения других людей, они становятся определенными и ясными источниками информации.

В групповом взаимодействии эффект конформизма играет существенную роль, поскольку является одним из механизмов принятия группового решения.

Однако есть ситуации, когда гораздо большее число людей проявляет фактически преступный конформизм. При каких условиях это происходит, показал Стенли Милграм.

Эффект подчинения

Эксперименты Милграма широко известны и произвели в свое время эффект разорвавшей бомбы, тем более, что проводились они в США, которые так гордились своей приверженностью идеалам свободы и независимости.

Процедура эксперимента: через газетные объявления в начале 60-х годов Милграм набрал добровольцев, которые согласились за 4 $ участвовать в эксперименте по изучению памяти и процесса обучения. Возраст участников эксперимента варьировался в пределах от 20 до 50 лет, а диапазон их профессий был почти полным. Каждый испытуемый вначале знакомился с якобы экспериментатором (бывший учитель биологии) и другим испытуемым (конфедератом, то есть работавшим в сговоре с Милграмом). Перед испытуемыми ставилась задача – выполнить роль учителя в ситуации обучения. «Экспериментатор» объяснял, что изучается эффект наказания при обучении, а испытуемые назначались «учителями». Учителя и ученика приглашали в соседнюю комнату, где ученика ремнями привязывали к креслу, а к его запястьям подключали электроды. Будущему учителю давали опробовать наказание, которое он будет применять в виде довольно неприятного удара электрическим разрядом (45 вольт).

Затем учителя отводили в соседнюю комнату, из которой он общался с испытуемым с помощью переговорного устройства. Учителю вручался перечень вопросов и ответов. В случае неверного ответа он должен был наказывать ученика электрическим разрядом в 15 вольт, повышая его на 15 вольт за каждый последующий неверный ответ. При этом учитель мог контролировать силу тока, так как перед ним находилась панель с 30 кнопками от 15 до 450 вольт, которые имели дополнительную маркировку: слабые (до 60 вольт), умеренные (до 120), сильные (до 180), очень сильные (до 240), интенсивные (до 300), крайне интенсивные (до 360) и опасные, обозначенные ХХХ.

Как нетрудно догадаться, конфедерат допускал многочисленные ошибки, вынуждая испытуемого увеличивать силу тока. Всякий раз, когда «учитель» колебался, экспериментатор прибегал к одному из четырех приказов, образующих последовательность: «Пожалуйста, продолжайте»; «Эксперимент требует, чтобы вы продолжали»; «Совершенно необходимо, чтобы вы продолжали»; «У вас нет выбора, вы должны продолжать». При этом испытуемый не только выполнял приказы экспериментаторы, но и слышал вопли и жалобы ученика, требовавшего прекратить бесчеловечный опыт.

С удивлением для себя Милграм обнаружил, что 62,5 % испытуемых доводили «воспитание» до самого высокого уровня, в среднем максимальный уровень разряда составлял 368 вольт. И это при том, что после 330 вольт «ученик» больше даже не кричал, требуя, чтобы его выпустили. Он умолкал, что могло свидетельствовать о смерти или беспамятстве. Правда, испытуемые испытывали сильные чувства. «Учителя» дрожали, потели, сжимали кулаки, заикались, кусали губы, охали, но все-таки продолжали выполнять требования экспериментатора. Они подчинялись авторитету «человека науки», не угрожавшего им какими-либо санкциями.

Подчинение авторитету означает, что один человек делает то, что велит ему делать другой.

Милграма и других социальных психологов встревожили эти результаты. Они были получены на значительной выборке (около тысячи испытуемых) и в разнообразных ситуациях, которые позволили показать, при каких условиях эксперимента поведение испытуемых меняется. Решающими факторами такого подчинения приказу (до 93 % испытуемых) являются:

· эмоциональное удаление от жертвы, когда участники, «учитель» и «ученики» не видели друг друга; а тем более не слышали. Если «ученик» находился в той же комнате, то количество тех, кто доходил до 450 вольт снижалось до 40 %;

· близость и легитимность авторитета, когда экспериментатор дает свои указания лично и сам присутствует при «обучении» процент гораздо выше, чем, если указания даются по телефону. В последнем случае приказам подчинялся только 21 %, но при этом более половины не подчинившихся лгали, что выполняют указания. Еще меньше людей было склонно повиноваться, если экспериментатора заменял подсадной «клерк». В этом случае полностью отказывались продолжать эксперимент до 80 % участников;

· институциональный авторитет, то есть престиж учебного заведения, а это был Йельский университет, также воздействовал на некоторых испытуемых. Когда Милграм перенес свой опыт в никому неизвестное учреждение, процент повиновавшихся снизился, но остался достаточно высоким – 48 %;

· освобождающее воздействие группы, когда подсадные помощники экспериментатора отказывались подчиняться, то 90 % участников эксперимента также «освободили» себя от выполнения приказа.

Эксперименты Милграма, целью которых было определить, что будет, если авторитетные приказания разойдутся с призывами совести, стали, пожалуй, самыми знаменитыми в истории социальных наук, а его книга «Подчинение авторитету» (1974) стала бестселлером. По признанию самого Милграма на проведение этих экспериментов его натолкнул факт повиновения евреев, которые безропотно, предварительно раздевшись, шли в «дезинфекционные» камеры, где их травили газом, чтобы затем сжечь в крематории. Они не сопротивлялись, хотя и догадывались о своей участи. Психолог хотел понять, как далеко может зайти человек, которому приказывают подвергать другого человека истязаниям. Надо помнить, что есть те, кто отдает приказы, но гораздо больше тех, кто их исполняет [54, с. 140].

Влияние меньшинства

Московичи справедливо называют одним из основоположников современной западноевропейской социальной психологии, развитие которой возобновилось в 60-е годы после долгого перерыва, связанного со Второй мировой войной и отъездом большинства психологов в США. Московичи родился в Румынии в 1925 г. Во время войны был помещен в концентрационный лагерь, а после ее окончания изучал психологию во Франции в Сорбонне, стажировался в американских университетах Стэнфорде и Принстоне.

Приступая к разработке теории активных меньшинств, Московичи обратил внимание на глубокий интерес ученых к проблеме социального влияния. Социальные психологи изучали социальное влияние только со стороны влияния большинства группы на отдельного человека. Это основывалось на идее о том, что человек может успешно оказывать влияние только на людей, зависимых от него по разным причинам, например, они получают от него информацию, желают получить вознаграждения или избежать наказания и пр. Многочисленные эксперименты Аша, Крачфильда, Фестингера доказали силу воздействия группы на индивида. Однако существует два варианта поведения индивида в группе: либо принятие установок группы, то есть конформное поведение, либо противостояние давлению, то есть сохранение своей независимости или отклонение от нормы [26, с. 63].

Московичи считает, что теоретические концепции, лежащие к основе традиционных исследований конформизма, зашли в тупик. Конформизм не всегда способствует достижению эффективности группы или ее адаптации к условиям внешней среды. Напротив, нонконформизм может способствовать лучшей адаптации и повышать продуктивность группы в том случае, когда индивид выступает источником влияния, предлагая инновации. Так Московичи стал заниматься идеей активного влияния меньшинства или индивида на большинство группы, потому что носителем инноваций, а значит и цивилизационных прорывов всегда является меньшинство, а чаще отдельные индивиды. Инновация – это определенный и фундаментальный процесс жизни общества и группы, с которой связаны изменения окружения и организации. Социальное влияние, кроме функций взаимной адаптации уменьшения разногласий между людьми, навязывания им единой точки зрения, устранения отклонений выполняет также функцию изменения окружения или организации, дает возможность группе обновляться и двигаться вперед.

Условия влияния меньшинства

Социальное влияние необходимо рассматривать как симметричный процесс, включающий действие и противодействие, охватывающий как источник влияния, так и объект воздействия. Московичи выдвигает следующий постулат: при реальном социальном взаимодействии каждый член группы является одновременно и потенциальным источником и потенциальным приемником влияния. Ученый открыл новую область социальной психологии, в центре которой находится феномен влияния меньшинства. Для разработки теории, по его мнению, необходимо: а) определение и описание феномена влияния меньшинства; б) мотивационные условия и механизмы; в) различные характеристики группы, облегчающие появление эффекта влияния меньшинства или препятствующие ему; г) анализ результатов исследования [26, с. 64–65].

Меньшинство проводит инновации, является источником влияния на большинство, создает новые представления, понятия, способы мышления или поведения, либо изменяет принятые представления, мнения, традиции и прежние способы мышления или поведения.

В социальной психологии меньшинство обычно определяется количественно, как малое число индивидов, разделяющих общие мнения, ценности, типы поведения, отличающиеся от мнений, суждений, ценностей и поведения большинства, т. е. значительной части какой-либо референтной группы.

Основные черты, присущие меньшинству, которые приводят к началу процесса инновации, состоят в следующем:

1. Небольшая численность людей.

2. Отсутствие необходимой власти для оказания прямого давления.

3. Отсутствие компетентности для того, чтобы навязать свою точку зрения более крупному сообществу.

4. Часто такое меньшинство становится объектом презрения или насмешек.

5. Когда они высказывают свои мысли, никто не обращает на них внимания.

Эти перечисленные качества могут обрекать меньшинство на недовольство окружающих и неудачу. Тем не менее, именно таким меньшинствам часто удается преобразовывать большинство и стать источником влияния. Главное требование, приводящее в действие механизм влияния – активность меньшинства. Московичи выделяет два типа меньшинств: номическое и аномическое. Оба типа отличаются выраженным нонконформизмом поведения, но причины его совершенно различны.

Аномическое меньшинство не выработало собственные идеи, ценности и нормы и не сформулировалo их сущность. Нарушение доминирующих норм возникает в результате того, что такое меньшинство не имеет психологических ресурсов или социальных способов влияния на большинство. Аномическое меньшинство выражает свое недовольство, но не имеет конкретных идей, которые можно было бы предложить сообществу.

Номическое меньшинство имеет собственную позицию, которую активно отстаивает. Номическое меньшинство в противоположность аномическому принимает и провозглашает альтернативную норму, которая по его убеждениям в большей мере соответствует объективной реальности.

Номическое меньшинство выступает как источник влияния при определенных условиях:

1. Устойчивость позиции, как четко сформулированная и ясно определенная точка зрения, которая расходится с доминирующей нормой или даже противоречит ей.

2. Последовательность в отстаивании этой точки зрения.

3. Активность в отстаивании этой точки зрения, приложение огромных усилий, чтобы быть замеченными и выслушанными.

4. Способность заставить других людей разделить точку зрения данного меньшинства.

5. Социальное признание – большинство должно признать наличие меньшинства со всеми его отличительными особенностями [26, с. 68].

Процесс социального влияния меньшинства понимается как процесс взаимодействия, который характеризуется разногласиями и конфликтом. Поскольку в процессе взаимодействия меньшинство категорически отвергает компромисс и провоцирует конфликт, большинству приходится самому идти на уступки, чтобы достигнуть консенсуса.

Первым фактором, определяющим степень влияния меньшинства, является устойчивость поведения. Термин «устойчивость» может обозначать многообразные формы поведения: от настойчивого повторения какого-либо утверждения до выработки системы логических доказательств. Устойчивость поведения играет решающую роль в получении и организации информации об окружении. Автор теории атрибуции Г. Келли выделяет четыре критерия, которые позволяют человеку отличать изменчивые свойства от постоянных, внутренне присущих человеку или обусловленных сложившейся ситуацией.

Сталкиваясь с инновацией, человек делает вывод о том, что поведение другого объясняется либо свойствами его личности, либо свойствами объекта, особенно в случае сильно выраженных качеств, сильной устойчивости и высокого консенсуса. Тогда это заслуживает внимания и доверия. Наконец, человек решает, что поведение другого объясняется свойствами ситуации, если проявляются слабо выраженные качества, слабая устойчивость и высокое согласие [26, с. 75].

Меньшинство оказывает влияние, если демонстрирует устойчивое поведение и отвергает согласие. В этом случае большинство приписывает такое поведение качествам личности и атрибутирует причины следующим образом: человек из меньшинства защищает точку зрения, в которую он твердо верит, которой он будет придерживаться независимо от ситуации. Если же меньшинство составляет не один, а два и более человек, проявляющих устойчивость и единодушие, то окружающие могут прийти к выводу о том, что их точка зрения определяется свойствами объекта. Следовательно, на объект нужно посмотреть с другой точки зрения и возможно изменить свою позицию.

Для доказательства условий влияния меньшинства Московичи и его сотрудники провели множество экспериментов.

⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒

Поперечные профили набережных и береговой полосы: На городских территориях берегоукрепление проектируют с учетом технических и экономических требований, но особое значение придают эстетическим…

Общие условия выбора системы дренажа: Система дренажа выбирается в зависимости от характера защищаемого…

Организация стока поверхностных вод: Наибольшее количество влаги на земном шаре испаряется с поверхности морей и океанов (88‰)…

Индивидуальные и групповые автопоилки: для животных. Схемы и конструкции. ..

Групповая идентичность — IResearchNet

Определение групповой идентичности

Групповая идентичность относится к чувству принадлежности человека к определенной группе. По своей сути концепция описывает социальное влияние внутри группы. Это влияние может быть основано на какой-либо социальной категории или на межличностном взаимодействии между членами группы. С одной стороны, если мы рассмотрим случай со спортивными командами, студент университета, который участвует в популярных формах соревнований, таких как футбол или баскетбол, может отождествлять себя со своей командой во время соревнований с соперничающими школами («Мы действительно качались в Банановом клубе». Bowl Classic: мы взяли всех желающих и отхлестали!»). Классическое соперничество, такое как Мичиган против штата Огайо в футболе или Дьюк против Северной Каролины в баскетболе, являются прекрасными примерами случаев, которые производят сильную идентификацию, основанную на социальной категории.

С другой стороны, учащиеся могут идентифицировать себя с группой, созданной для проведения экспериментов в лабораторном курсе обучения животных. Тесно работая вместе, учащиеся могут отождествить себя со своей лабораторной группой («Мы наконец-то закончили лабораторный отчет, и держу пари, что он входит в число лучших в классе!»). Хотя групповая идентификация не всегда основана на конкуренции, идентификация основана на социальном сравнении. Эти примеры служат наглядной иллюстрацией опыта «мы против них», который иногда сопровождает процесс идентификации в межгрупповых ситуациях.

История исследования групповой идентичности

Исторически сложилось так, что социальные психологи изучали процессы социального влияния в зависимости от того, максимальны ли индивидуальные или групповые результаты. Дорвин Картрайт и Элвин Зандер предположили, что отношения между людьми в группе делают их взаимозависимыми друг от друга. Гарольд Келли и Джон Тибо обнаружили, что отношения между членами группы чаще всего зависели от основы и результата межличностных обменов. В этом свете социальное сравнение, нормы обмена и общения могут способствовать формированию общих связей между членами группы. Группы дружбы являются одним из примеров того, как процессы социального влияния порождают идентификацию.

В отличие от этой динамической точки зрения, Джон Тернер предположил, что теория самокатегоризации дает мощное объяснение того, когда и почему члены идентифицируют себя с группами. С этой точки зрения люди присоединяются к группам, представляющим уникальные и иногда влиятельные социальные категории. Поведение таких групп привлекает и влияет на членов. Рассмотрим, например, политическую ситуацию Израиля и палестинцев. Быть евреем или арабом в этой части мира сопряжено с набором культурных, религиозных и поведенческих ожиданий, которые создают согласованность внутри каждой группы и разнообразие между ними. Вторым примером является различие между принадлежностью к республиканской и демократической политической партии.

Как правило, и социальное влияние, и социальные категории служат для создания групповой идентичности. Гражданин США мексиканского происхождения может поддерживать или не поддерживать гражданство нелегальных мексиканских иммигрантов. Обсуждения, в ходе которых выявляются отношения и последствия для иммиграции, могут помочь прояснить процесс идентификации и привести к окончательной позиции по этому вопросу. Таким образом, некоторая комбинация обеих исследовательских традиций, вероятно, объясняет групповую идентификацию в зависимости от обстоятельств.

Контекст и последствия групповой идентичности

Дженнифер Крокер и другие продемонстрировали, что групповая идентичность является частью того, как люди относятся к себе. Групповая идентичность позволяет человеку быть связанным с более широкой частью общества. Эти связи могут вызывать чувства, варьирующиеся от гордости до предрассудков. В войнах между этническими или религиозными группами люди готовы умереть ради своей групповой идентичности. Эти мощные эмоциональные реакции побудили некоторые группы попытаться управлять групповой идентичностью. Печальным примером является использование террористическими организациями террористов-смертников.

В ситуациях, связанных с межгрупповой конкуренцией, участники могут дистанцироваться от группы, если она работает хуже, чем другие. В качестве альтернативы, когда группа получает угрозы от внешних по отношению к группе фракций, члены могут отреагировать, усилив идентификацию, чтобы защитить ценность группы. Анри Тайфел и Тернер сообщили, что участники управляют угрозами ценности группы, изменяя некоторые аспекты того, как группа сравнивается с другими группами. Майкл Хогг предполагает, что конкретные стратегии, используемые группой, зависят от того, как организована группа (например, границы, состав, авторитет). Растущее количество исследований показывает, что социальный контекст является важным фактором в процессе групповой идентификации.

Пенелопа Оукс утверждает, что восприятие сходства с другими людьми в данном социальном контексте дает основу для истолкования себя как части группы. Кэролайн Бартель описывает характер разговоров между людьми вскоре после терактов 11 сентября 2001 года. По ее мнению, люди сосредоточились на обмене информацией, размышлениях о том, кто несет ответственность, и обсуждении того, как город справится с этим кризисом. В этих условиях социальная идентичность «жителя Нью-Йорка» стала заметной и соответствующей контексту группой, к которой люди чувствовали растущее чувство принадлежности в дни после терактов во Всемирном торговом центре.

Сосредоточив внимание на определенном типе групповой идентичности, организационном членстве, Бартель исследовал, как опыт работы с населением повлиял на процесс идентификации сотрудников-добровольцев. Она обнаружила, что межгрупповые сравнения с клиентами (с акцентом на различия) и внутригрупповые сравнения с другими членами организации (с акцентом на сходстве) изменили то, как участники истолковывали определяющие качества своей организации. Руководители сообщили о более высоком межличностном сотрудничестве и усилиях в работе для участников, чья организационная идентификация стала сильнее. Эти результаты свидетельствуют о том, что процессы идентификации работают в контексте повседневной работы.

Групповая идентичность является одной из причин, по которой люди делают пожертвования на благотворительные цели, поддерживают друзей и семью и проявляют помощь тем, с кем они себя идентифицируют. В качестве альтернативы Мэрилин Брюэр указывает, что групповая идентичность, именно создавая менталитет «мы против них», может вызывать конфликты, дискриминацию и предубеждения. Достаточно потратить несколько минут на просмотр национальных новостей, чтобы увидеть версии групповой идентификации. Граждане США бойкотировали Арубу из-за исчезновения Натали Холлоуэй. В Ираке террористы убивали, похищали и обезглавливали тех, кто симпатизировал усилиям США по установлению демократии. Наконец, международные футбольные матчи часто заканчиваются морем насилия после матча. Ясно, что групповая идентичность будет продолжать служить важным ориентиром в отношениях внутри группы, отношениях между группами и даже в отношениях между странами.

Ссылки:

Bartel, CA (2001). Социальные сравнения в работе, охватывающей границы: влияние работы с сообществом на организационную идентичность и идентификацию членов. Ежеквартальный журнал «Административная наука», 46, 379–413.
Постмес, Т., Спирс, Р., Ли, А.Т., и Новак, Р.Дж. (2005). Индивидуальность и социальное влияние в группах: индуктивный и дедуктивный пути к групповой идентичности. Журнал личности и социальной психологии, 89, 747-763.

Групповая идентичность и внутригрупповая предвзятость: подход к социальной идентичности — FullText — Human Development 2021, Vol. 65, № 5-6

В этой статье обсуждается подход к социальной идентичности (теория социальной идентичности и теория самокатегоризации) для понимания внутригрупповых предубеждений детей в отношении и поведении. Утверждается, что исследования развития внутригрупповой предвзятости будут улучшены за счет более полного рассмотрения последствий этого подхода. Эти последствия включают (а) концептуализацию групповой идентичности, (б) важность социальной реальности и эпистемической мотивации детей, (в) роль процессов нормативного влияния и социальной проекции и (г) актуальность моральных соображений. Эти четыре следствия не были полностью рассмотрены в литературе по развитию, но указывают на то, что подход социальной идентичности предлагает возможность для теоретической интеграции и эмпирического изучения различных процессов, связанных с предубеждениями внутри группы у детей.

Я наблюдал, как чудесные, послушные, замечательные дети превратились в противных, злобных, разборчивых маленьких третьеклассников за пятнадцать минут. Я думаю, что я научился большему у лучших детей — от детей, которых считали лучшими, — чем от детей, которых считали низшими, потому что их личности изменились даже больше, чем другие. Являются ли они такими, такими ли они хотели бы быть внутри, но общество тормозит их, я не знаю, но на один день мы убрали их запреты, и они были ужасны. Джейн Эллиот

В 1968 году, через день после убийства Мартина Лютера Кинга-младшего, Джейн Эллиотт, учительница начальной школы в Айове, решила заставить детей в ее классе начальной школы испытать дискриминацию и расизм. Она провела известное двухдневное вмешательство в классе, которое было записано в отмеченном наградами документальном фильме «Око бури » (Питерс, 1970). Все ее ученики были белыми, и, чтобы рассказать им что-то о расе и расизме, в документальном фильме Эллиотт спрашивает класс, есть ли что-то, что отличает детей друг от друга. Один из детей предложил цвет их глаз. Эллиот принял эту идею и разделил класс на детей с голубыми глазами и детей с карими глазами. Чтобы сделать различие четко видимым, она приказала обеим группам носить ошейники разного цвета. Этот процесс классификации изменил ситуацию, в которой были отдельные ученики, на ситуацию двух «расовых» групп. Цитата выше описывает, что, по словам Эллиотта, впоследствии произошло и почему это могло быть.

Упражнение Эллиотт не является научным исследованием, поднимает различные этические вопросы, а академические исследования не подтверждают ее интерпретации (например, «изменение личности»). Однако на протяжении всей статьи я буду использовать упражнение Эллиотта и документальный фильм только в иллюстративных целях, поскольку они очень полезны для конкретного объяснения того, что связано с групповой идентичностью и как это влияет на отношения между детьми. Теоретически я буду обсуждать подход социальной идентичности, который включает теорию социальной идентичности и теорию самокатегоризации (Reicher et al., 2010). Первоначальные минимальные групповые эксперименты, в которых участников случайным образом распределяли по специальным группам и которые легли в основу этого подхода, впервые были проведены с голландскими подростками раннего возраста (Rabbie & Horowitz, 19).69), а затем британских школьников (Tajfel et al., 1971). Однако подход социальной идентичности представляет собой не теорию развития, а социально-психологическую перспективу. Тем не менее, специалисты по социальной психологии развития предоставили спецификации развития для подхода к социальной идентичности (например, Killen & Rutland, 2011; Nesdale, 2017; Verkuyten, 2016), и этот подход все чаще используется для учета этнических, расовых, национальных, гендерных особенностей детей. , новые и другие групповые предубеждения в различных условиях и контекстах (например, Abrams et al. , 2008; Dunham et al., 2011; Spielman, 2000). Большая часть этого исследования была проведена среди детей большинства групп (примерно до 12 лет) и в контексте Соединенных Штатов и Западной Европы, и это ограничение отражено в исследовании, которое будет обсуждаться.

Сначала я дам краткий обзор основных моментов подхода социальной идентичности, за которым последует обсуждение трех взаимосвязанных аспектов концептуализации групповых идентичностей и их публичной природы. Затем я остановлюсь на том, что связано с межгрупповым поведением или детским мышлением, чувствами и действиями с точки зрения их принадлежности к группе и по отношению к другим группам. Затем следует обсуждение внутригрупповой предвзятости и стремления к позитивному групповому «я» по отношению к ограничениям реальности, процессам нормативного влияния и социальной проекции, а также моральным соображениям. Общая цель состоит в том, чтобы продемонстрировать широкую полезность подхода социальной идентичности для понимания детских ингрупповых предубеждений путем обсуждения природы групповой идентичности и сосредоточения внимания не только на важности установления положительного группового Я, но также на других процессах и эпистемической мотивации. в частности (Пиаже, 1929).

Подход социальной идентичности

Подход социальной идентичности фокусируется на объяснении отношений и поведения как результата взаимодействия психологических процессов с социальными, культурными и политическими обстоятельствами. Подчеркивается, что то, как протекают психологические процессы, зависит от того, как устроен социальный мир. Есть три особенности этого подхода, которые особенно важны для понимания предубеждений внутригруппы у детей, и которые я буду обсуждать и развивать дальше в различных разделах статьи.

Во-первых, подход социальной идентичности фокусируется на процессах, связанных с проведением групповых различий, и на способах, которыми люди определяют себя и других как членов социальных групп. Групповая идентичность одновременно социальная и индивидуальная, общественная и частная. Она считается ключевой конструкцией для концептуализации отношений между личностью и обществом: идентичность — это «лучший из известных мне способов объединения «общественных проблем» и «личных проблем»» (Дженкинс, 1997, стр. 3). Групповая идентичность включает в себя общедоступные образы (социальные различия), которые формируют частное понимание (ощущение себя). То, что означает расовая, этническая или иная групповая идентичность, не может быть сведено к собственной точке зрения и идиосинкразическим убеждениям человека, поскольку оно включает в себя социальную реальность в форме общих значений, закрепленных, например, в правилах, предписаниях, символах, коллективных представлениях и культурных традициях. нарративы (Веркуйтен, 2018). Это означает, что дети должны узнать, что представляют собой эти общедоступные образы, и постепенно должны развить чувство собственного достоинства, основанное на образах групп, к которым они принадлежат.

Во-вторых, согласно подходу социальной идентичности, групповая идентичность делает возможным групповое поведение, поскольку она коренным образом меняет и трансформирует психологию и поведение людей. Люди думают, чувствуют и ведут себя не только как личности («Я»; например, личная самооценка, личные интересы), но и как члены группы с общим восприятием, пониманием и целями («мы»; например, коллективная самооценка, коллективные интересы). интересы). С актом определения себя как члена группы нормативное групповое понимание становится самостоятельным. Существует процесс самостереотипирования, при котором человек начинает понимать себя и других с точки зрения норм, убеждений и ценностей, связанных с этой конкретной групповой идентичностью.

В-третьих, групповая идентичность обеспечивает чувство принадлежности к своей группе с соответствующей тенденцией искать положительное групповое своеобразие по ценностным измерениям межгруппового сравнения. Из-за своей потребности в позитивном групповом «я» люди склонны проявлять ингрупповые предубеждения. Они пытаются повысить свое чувство собственного достоинства, положительно отличая свою внутреннюю группу от соответствующих внешних групп по тем параметрам, которые важны для их группы. Однако, согласно подходу социальной идентичности и связанной с ней теории развития социальной идентичности (Nesdale, 2017), такое предубеждение ни в коем случае не является автоматическим продуктом групповых различий. В дополнение к силе групповой идентификации и предполагаемой внешней угрозе (Nesdale, 2017), ингрупповая предвзятость зависит от социальной реальности, преобладающих социальных норм и моральных соображений. Дети не только хотят иметь положительное групповое Я, но также хотят развить адекватное понимание социальной реальности, находятся под влиянием норм своей группы и стараются поступать нравственно правильно. Внутригрупповая предвзятость определяется множеством факторов, и сосуществуют многочисленные объяснения предвзятости в реальном мире, а также в минимальных групповых экспериментах (Spears & Otten, 2012). Объяснение с точки зрения стремления к положительному групповому Я не исключает объяснения с точки зрения эпистемического желания сформировать адекватное понимание социальной реальности, нормативное объяснение или моральное объяснение (Abrams et al., 2008; Killen et al. ., 2016). Как и у взрослых, межгрупповое поведение детей, скорее всего, обусловлено множественными мотивами, взаимодействующими с тенденцией проводить позитивное различие в пользу своей собственной группы.

Групповая идентичность как социальная реальность

По мере взросления дети все больше осознают социальные различия, имеющие значение в обществе. Они живут в предварительно структурированном социальном мире, в котором различные различия между людьми считаются важными, определенным образом обретают смысл и используются для навешивания ярлыков на людей и интерпретации их поведения. Конкретные признаки и их значения различаются в разных обществах, культурах и исторических периодах, но в большинстве случаев распространены различия, основанные, например, на возрасте, поле, религии, языке, расе и этнической принадлежности. С самого начала младенцы очень заинтересованы в том, чтобы узнать, как социальный мир организован и осмыслен: что важно для общества, важно для них, чтобы знать, на что похож мир и где они и другие вписываются и принадлежат. Например, младенцы используют язык и акценты в качестве социальных маркеров и интуитивно используют носителей языка как особенно хороший источник культурно значимой информации (Kinzler, 2021). Кроме того, дети в возрасте 4 лет делают выводы о неизвестных группах только тогда, когда общая информация передается говорящим, который, как считается, много знает об этих группах (Moty & Rhodes, 2021).

Групповая идентичность связана с социально определенными и признанными различиями и обозначениями. Они подразумевают интерсубъективное понимание, которое концептуально включает три взаимосвязанных компонента (Verkuyten, 2018): (a) социальная классификация, или социоструктурный компонент, (b) конкретные поведенческие и нормативные последствия и ожидания , привязанные к категории, или культурный компонент , и (c) суждений онтологического характера , или психологического компонента. Вместе эти три являются необходимыми и тесно связанными публичными аспектами того, что определяет групповую идентичность. Различие между этими тремя аспектами является концептуальным, аналитическим, что позволяет нам задавать конкретные вопросы и детально исследовать, как устроен социальный мир и каким образом люди приходят к пониманию своего социального мира. Однако в повседневной жизни эти три аспекта тесно взаимосвязаны и перемешаны, и важность проведения аналитического различия между ними не всегда легко увидеть. Пример Джейн Эллиотт полезен здесь, потому что он включает в себя формирование новой групповой идентичности на основе цвета глаз.

Социальная классификация

Прежде всего, это социальная классификация людей по категориям или группам. Дети предрасположены видеть мир в категориях и настроены на сигналы, которые отмечают социальные различия. Социальный мир организован многими различными способами, и эти организации изучаются с раннего возраста и используются для проведения различий между людьми. Групповая идентичность — это общественная реальность — задание, разделяющее людей на основе определенных критериев, которые можно использовать в различных комбинациях, включая формы интерсекциональности. Следовательно, люди могут быть включены или исключены по многим различным основаниям, и дети узнают, что людей можно классифицировать по-разному на основе сигналов, которые являются социально значимыми в конкретном контексте.

Категорирование людей и, следовательно, их различение происходит повсюду в обществе и по разным причинам. Это происходит в повседневной жизни и является необходимым условием группового функционирования и организации общества, поскольку люди различаются по своему положению, возможностям, жизненным обстоятельствам, потребностям и желаниям. Проведение различий между группами людей часто является функциональным и актуальным, но также формирует основу для внутригрупповой предвзятости с раннего возраста (Bigler & Liben, 2007; Liberman et al., 2017). Однако это не должно подразумевать негативность аутгруппы: проведение различий не обязательно подразумевает создание оппозиций (Nesdale, 2017). Уже младенцы отдают предпочтение членам своей группы, потому что эти члены считаются похожими на них самих, часто более знакомы и могут предоставить соответствующую информацию о группе, тогда как неприязнь к чужой группе, как правило, развивается примерно в возрасте 6 лет (Buttelmann & Böhm, 2014; Cameron et al. , 2001), хотя в глубоко разделенных обществах она может развиться раньше (Nasie et al., 2016).

Эллиотт использовал видимую классификацию, которая изменила обстановку в классе на ситуацию двух «расовых» групп. Она интерпретировала соответствующие категории определенным образом, и она могла бы сделать это по-другому. Напряженность и конфликты, возникшие в классе, не являются неизбежными последствиями создания категориального различия. Например, она могла бы использовать другой, менее заметный признак, чтобы различать группы детей (например, хобби), а более низкая перцептивная значимость приводит к меньшему внутригрупповому предубеждению среди детей (например, Bigler et al., 19).97). Или она могла бы провести тройное различие между голубыми, карими и зелеными глазами или объединить два измерения категоризации как форму интерсекциональности (например, цвет глаз и пол). Понимание детьми самих себя и друг друга могло быть совершенно другим, и межгрупповые процессы, скорее всего, будут другими в «синем, коричневом, зеленом» мире по сравнению с бинарным «синим, коричневым» миром. Подобно Эллиотту, подавляющее большинство исследований предубеждений внутри группы у детей использует бинарную структуру и при этом имеет тенденцию игнорировать более сложные ситуации. Некоторые экспериментальные исследования среди детей, в которых использовалась третья группа, обнаружили только признаки внутригрупповой предвзятости в условиях конкуренции (например, Hartstone & Augoustinos, 19).95; Спилман, 2000). Кроме того, экспериментальная работа, объединяющая два измерения категоризации (например, пол и этническая принадлежность), выявила меньшую предвзятость внутри группы и более сложные модели межгрупповой дифференциации, например, с пересекающимися категориями (член своей группы по одному измерению — например, по полу — и чужая группа по другому). другое измерение — например, этническая принадлежность) оцениваются более положительно, чем те, кто различается по обоим параметрам категоризации (например, Brewer et al., 1987; Vanbeselaere, 1987). Следуя подходу социальной идентичности, одно из объяснений этих результатов состоит в том, что третья группа, а также комбинация параметров категоризации делают бинарное различие менее заметным и адекватным, что может повлиять на реакцию на членов чужой группы.

Поведенческие и нормативные значения

Значимая групповая идентичность включает не только социальную классификацию, но и стереотипные ожидания и поведенческие последствия, которые обеспечивают общее содержание и значение. Групповые идентичности связаны с конкретными (имплицитными и явными) сценариями или социально признанными культурными значениями и нормами поведения, которые определяют, как думать, чувствовать и действовать в социальном мире. Даже младенцы ожидают, что члены группы будут вести себя одинаково (Powell & Spelke, 2013), а дети (4 года и старше) предпочитают учиться у информантов в согласии друг с другом (Chen et al., 2013) и использовать информацию о том, как группа предназначена для того, чтобы делать выводы о том, какими будут и должны быть отдельные члены группы (Roberts et al., 2021).

Поскольку цвет глаз обычно не имеет никакого категорического значения, это различие можно использовать, чтобы сделать его значимым во всех отношениях. В своем классе Эллиот продолжала определять и относиться к одной группе как к низшим людям (а к другой — как к высшим), а на следующий день она подвергла другую группу такому же обращению. Она сделала это, определив четкие поведенческие последствия. Например, «низшие» дети должны были сидеть на худших местах в конце класса, должны были идти последними в очереди, им не разрешалось использовать бумажные стаканчики для питья из фонтанчика, им не давали дополнительных минут на перемене и не пускали на секунды в столовую. Кроме того, она определила две группы как заслуживающие более низкого или более высокого отношения из-за их предполагаемых внутренних различий («Кареглазые люди — лучшие люди в этой комнате. Они чище, умнее, цивилизованнее»). Таким образом, категоризация стала нормативной, а наличие голубых или карих глаз перестало быть незначительным признаком, а стало последовательным и значимым («Мы умны и поэтому смотрим на них как на глупых»).

Однако Эллиотт мог бы придать смысл тому же сине-коричневому различию другим способом с другими поведенческими последствиями. Вместо «высший» и «низший», она могла бы определить различие в терминах «отличаться» и «быть взаимодополняющим». Если бы она хотела научить детей чему-то о сотрудничестве и положительных аспектах разнообразия, такое определение было бы уместным («Мы разные и поэтому можем учиться у них»). Хотя будет использоваться одно и то же категориальное различие (цвет глаз), последствия для отношений внутри класса будут совершенно иными и, вероятно, будут соответствовать положительным последствиям мультикультурализма для внутригрупповой предвзятости (Verkuyten & Thijs, 2013). Тем не менее, в случае «высшего» и «низшего» ситуация все еще может развиваться в различных направлениях в зависимости от конкретных задействованных значений. «Высший» также может означать, что вы должны помогать «низшим» детям как можно больше и заботиться об их взлетах и падениях («Мы занимаемся благотворительностью и поэтому помогаем им»). Внутренние групповые значения могут быть просоциальными, и Эллиот мог бы ввести такое понимание, а не определять групповые различия с точки зрения неравных прав. Опять же, последствия были бы иными, чем в документальном фильме: было обнаружено, что просоциальные нормы провоцируют более позитивное отношение чужих групп (например, Nesdale & Lawson, 2011) и стимулируют помогающее поведение детей (например, Sierksma et al., 2014). ). «Выдающиеся» дети все еще могут чувствовать себя ценными и позитивными, но в данном случае потому, что они принадлежат к группе, которая помогает тем, кто нуждается в поддержке. А «неполноценные» дети будут чувствовать себя принятыми и о них заботятся, а не исключенными и отвергнутыми.

В экспериментальных исследованиях склонность детей к ингруппе изучается с использованием специальных минимальных групп, в которых деление на две категории делается самостоятельным и становится крайне важным, единственным доступным основанием для проведения различий в пользу своей ингруппы. Однако подход социальной идентичности утверждает, что внимание к содержанию идентичности необходимо для понимания того, как люди в повседневной жизни будут реагировать на других. Категориальные различия запускают процессы категориальной дифференциации, но убеждения, нормы и ценности, связанные с конкретной идентичностью, определяют направление и характер реакций людей.

Онтологическая природа

Ярлыки групповой идентичности имеют большое значение не только из-за соответствующих поведенческих ожиданий и последствий, но и из-за того, что члены этих категорий считаются похожими на людей. Онтологический компонент предполагает, что не все социальные классификации должны функционировать как групповые идентичности в повседневной жизни. Например, в школах учителя используют всевозможные групповые различия для различных образовательных целей (например, дети работают над разными задачами), но эти различия не обязательно указывают или перерастают в социальные идентичности, которые, как считается, что-то говорят о природе группы детей. Социальные различия со специфическими поведенческими последствиями иногда лишены третьего онтологического компонента, поскольку в повседневной жизни эти различия не служат для определения и указания того, что представляет из себя человек.

При групповой идентичности знание того, к какой категории принадлежит человек, позволяет судить о том, что он за человек. Групповая идентичность выражается в языке существительных, которые «нарезают кусочки» нашего социального окружения (Allport, 1954; Rosenberg, 1979). Кто-то турок, мексиканец или баск. При использовании таких слов не определяются количественные качества, как в случае с прилагательными. Описание себя или других как религиозных, умных, застенчивых или спортивных не обязательно указывает на групповую идентичность, поскольку они могут относиться к личным убеждениям и личным характеристикам. Но эти же термины могут также использоваться для обозначения групповой идентичности, когда речь идет о принадлежности к религиозной группе или категории интеллектуалов, интровертов или спортсменов. Для подхода социальной идентичности критический вопрос заключается в том, используются ли эти термины для определения людей как части социальной группы и, следовательно, зависят ли они от соответствующих поведенческих ожиданий и убеждений о природе вовлеченных людей.

Существительные отражают отдельные социальные типы с типичными характеристиками и границами, которые предполагают более чем поверхностное различие. Заявление о том, что кто-то турок или еврей (прилагательные), что кто-то турок или еврей (существительные), указывает на разную степень эссенциалистских качеств (Carnaghi et al., 2008; Gelman & Heyman, 1999). Дошкольники уже склонны использовать лингвистические ярлыки для рассуждений, основанных на роде, и развивать эссенциалистские представления о людях, связанные с полом и в зависимости от культурного контекста расы и этнической принадлежности (например, Diesendruck et al., 2013; Waxman, 2010). Они предполагают, что люди, отмеченные одним и тем же ярлыком, принадлежат к важной категории и похожи друг на друга. С существительными одна группа людей считается такой, другая — такой. При этом они становятся реальными личностями с реальными социальными и психологическими последствиями. Было обнаружено, что навешивание ярлыков и функциональное использование новых групп способствуют формированию внутригрупповых предубеждений у маленьких детей (Bigler et al. , 19).97; Биллиг и Тайфел, 1973).

Эллиот превратил различие в реальную групповую идентичность, начав использовать существительные «голубоглазый» и «кареглазый», а в классе и на игровой площадке сами дети начали использовать эти ярлыки для описания и обращения с другими. Этикетки стали информативными о характере двух групп детей. Например, когда класс пошел обедать, один «старший» ребенок предложил Эллиотт сообщить персоналу столовой о правиле, согласно которому «низшим» детям нельзя давать дополнительные порции, а другой ребенок предложил, чтобы учительница держала указатель на руку на случай, если «неполноценные» дети выйдут из-под контроля. И во время урока ответы «старших» детей интерпретировались с точки зрения интеллекта и способности быстро учиться, а поведение «низших» детей объяснялось неуклюжестью и глупостью: когда голубоглазый ученик получил арифметическая задача неверна, кареглазый ученик сказал: «Ну что вы от него ждете, миссис Эллиот, он же голубой!» Другой пример, показывающий, что категории стали реальными групповыми идентичностями, которые ученики использовали для определения и понимания себя и других даже в отсутствие учителя, произошел после перемены в тот день, когда кареглазые дети считались неполноценными. Один ребенок был замкнутым и взволнованным, потому что он подрался, и Эллиот спросил, что случилось:

Мисс Эллиотт: Что случилось, Джон?

Джон: Он обзывал меня.

Мисс Эллиотт: Как он вас назвал?

Джон: Карие глаза.

Ученики: Нас всегда так называют. — Эй, кареглазый, иди сюда, кареглазый.

Мисс Эллиот: Что плохого в том, что тебя называют кареглазым?

Джон: Это значит, что мы тупые и все такое.

Межгрупповое поведение

В этом отрывке несколько учеников используют термин «они», а в последней строке Джон говорит «мы». Эллиотт изменил классную обстановку отдельных учеников на межгрупповую ситуацию с двумя значимыми «расовыми» группами. Дети начали думать, чувствовать и действовать в категориях «мы и они» («Я чувствую, что мисс Эллиот забрала у нас наших лучших друзей»). Во вступительной цитате Эллиот говорит об изменении личности в течение 15 минут, но из подхода социальной идентичности происходит (временное и ситуативное) изменение от личного самопонимания («Я») к коллективному самопониманию ( «мы»).

Дети начали обозначать себя с точки зрения категории, к которой они принадлежат («кареглазые»), и отличать себя от категории, к которой они не принадлежали («голубоглазые»). Исследования показали, что процесс самокатегоризации и способность говорить и мыслить категориями «мы и они» развиваются в раннем возрасте. В то время как эмоциональная идентификация с членами своей группы, по-видимому, начинает развиваться примерно в 6-летнем возрасте, способность к социальной категоризации себя и других развивается раньше (Ruble et al., 2004; Sani & Bennett, 2004). Дети быстро узнают, к какой категории они принадлежат, и это является достаточным предварительным условием внутригрупповой предвзятости (Bennett et al., 19).98; Данэм, 2018).

Кроме того, дети начнут думать, чувствовать и вести себя в соответствии с тем, как категории имеют социальное значение. В классе Эллиота одна группа начала чувствовать себя выше, а другая ниже, и дети начали действовать с точки зрения того, как группы были поняты. Когда ты один из лучших людей, а лучше значит иметь больше прав и привилегий, тогда есть смысл вести себя таким образом. Иными словами, можно утверждать, что в рамках логики определенной ситуации дети вели себя рационально, ориентируясь на реальность. Тем не менее, дети также начали использовать ярлыки в обзываниях и стали высокомерными, властными и другими неприятными для своих «низших» одноклассников за то, что они положительно относились к себе. Это говорит о том, что важен не только способ воплощения групповой идентичности в реальность, но и то, что имели значение соображения самоуважения. Кроме того, обзывание и неприятное поведение считались некоторыми детьми подлыми и неправильными («то, что он сделал, было подлым»), что указывает на то, что моральные соображения также имели значение.

Социальная реальность и внутригрупповая предвзятость

Одним из основных вкладов подхода социальной идентичности является попытка установить связь между групповой идентичностью и социальной реальностью. Считается, что социальные категории и групповые понимания отражают интерсубъективную и нормативную природу мира, в котором находятся люди. Например, групповые стереотипы не считаются неправильными представлениями, а скорее концептуализируются и эмпирически обнаруживаются как чувствительные к межгрупповым реалиям в социальном мире ( Оукс и др., 1994). Люди организованы и понимаются с точки зрения значимых социальных категорий, потому что именно так они организованы и рассматриваются в реальном мире. Дети в классе Эллиотта оказались в контексте, в котором ученики организованы по «расе» и где мышление в терминах групповых различий между «кареглазыми» и «голубоглазыми» соответствует социальному контексту.

Подход социальной идентичности концептуализирует внутригрупповую предвзятость как интерактивный результат человеческих мотивов и социальных реалий. У детей есть сильное желание приобретать знания, и им любопытны значимые аспекты, составляющие мир, который они пытаются осмыслить (Piaget, 19). 29). Адекватное понимание социальной реальности, включая социальные группы (Hirschfeld, 1996), является важнейшим аспектом процесса взросления, и было обнаружено, что определение природы групп как фактической играет роль в дискуссиях ранних подростков о чужой группе. дружеские отношения (Verkuyten & Steenhuis, 2005). Это также означает, например, что знающие авторитеты, такие как родители и учителя, оказывают важное влияние на понимание и убеждения ребенка о социальных группах.

В классе Эллиотт она была авторитетом, но ее определение двух групповых идентичностей не было просто принято детьми. Поначалу некоторые дети колебались и сопротивлялись ее заявлению о том, что кареглазые люди лучше, чем голубоглазые. Дети подвергли сомнению представление о том, что онтологическая природа этих двух групп детей различна. Они легко понимали, что можно провести такое различие и позволить ему иметь определенные социальные последствия по функциональным причинам, но не то, что вы можете использовать его, чтобы сказать что-то о типах вовлеченных детей («мы такие, а они такие» ). Иными словами, у некоторых детей отсутствовал онтологический компонент и поэтому они не считали цвет глаз реальной социальной идентичностью. Эллиот, однако, попыталась представить свое определение как основанное на реальности и точное, например, сославшись на цвет глаз Джорджа Вашингтона, представив свидетельства из повседневной жизни и заявив, что меланин связан с более высоким интеллектом и способностью к обучению. кареглазых людей («У кареглазых людей больше этого химического вещества в глазах, поэтому кареглазые люди лучше, чем голубоглазые»). При этом она несколько раз прямо подчеркивала, что это факт, что кареглазые люди лучше, чем голубоглазые. Это придавало социальной идентичности необходимую «глубину реальности», так что она становилась чем-то большим, чем игра или различие, проводимое в образовательных целях.

Подход, основанный на социальной идентичности, утверждает, что люди стремятся иметь положительное представление о своей групповой самости и, следовательно, мотивированы положительно оценивать свою собственную группу: установление благоприятных отличий своей собственной группы от других групп (ингрупповая предвзятость) способствует позитивная самоидентификация. Исследования среди детей показали, что такое предубеждение действительно положительно и причинно влияет на самоощущение (например, Verkuyten, 2007). В классе Эллиотта «лучшие» дети чувствовали превосходство и положительно относились к себе («Я чувствовал, что я лучше их, счастлив»), что проявлялось в их эмоциональных выражениях и мимике, а также в том, что их оценки по простым тестам были лучше. , и они выполняли математические задачи и задачи по чтению, которые раньше казались им неподвластными (Ambady et al., 2001).

Однако социальная реальность может ограничивать предпочтения детей в отношении положительной групповой идентичности. Об этом свидетельствует тот факт, что дети хорошо осведомлены о различиях в социальном статусе и что дети из групп с низким статусом с меньшей вероятностью проявляют внутригрупповую предвзятость по параметрам, связанным со статусом (Baron, 2015). Кроме того, воспринимаемая компетентность опирается на реальность власти, статуса и ресурсов, что делает внутригрупповую предвзятость в этом аспекте менее податливой, чем в аспекте теплоты/дружелюбия (Yzerbyt, 2018). Исследования выявили внутригрупповую предвзятость среди младенцев и детей младшего возраста (например, Dunham et al., 2011; Hetherington et al., 2014), но существуют также ограничения реальности, которые дети принимают во внимание, такие как групповые различия в богатстве, возможностях и достижениях. В одном исследовании дети дошкольного и младшего школьного возраста получили поддельные баллы за гонку «яйцо-и-ложка», которая якобы помещала их в быструю или медленную команду (Yee & Brown, 19).92). Детям также сказали, что участники быстрой и медленной групп были выбраны для членства в определенной группе на основе их результатов в гонке. Было обнаружено, что обе группы демонстрируют внутригрупповую предвзятость. Однако была разница в оценках производительности. Дети, помещенные в быструю команду, оценили внутреннюю группу как более быструю, чем другая команда, тогда как дети из медленной команды оценили свою внутреннюю группу как более медленную, чем другая команда. Следовательно, эти рейтинги производительности отражали реальность, а не положительные опасения по поводу групповой идентичности, которые, вероятно, определяли аффективные рейтинги. Однако при самооценке и межгрупповой оценке 5- и 6-летние дети легче игнорировали фактическую информацию, чем 9-летние.- и 10-летние (Рубл и др., 1976; Йи и Браун, 1992).

Реальность и стремление детей к адекватным знаниям могут ограничивать их склонность к благоприятным внутригрупповым сравнениям по конкретным аспектам сравнения. Другим примером является экспериментальное исследование среди трех возрастных групп (6, 8 и 10 лет), в котором изучалось влияние ограничений реальности на различия в цвете глаз и различия между национальными группами (Verkuyten & De Wolf, 2007). Для всех трех возрастных групп было обнаружено, что дети принимают во внимание информацию о социальной реальности при выставлении межгрупповых оценок, а когда дети не были полностью убеждены в утверждениях о реальности, сделанных в контексте эксперимента, что оставляло больше возможностей для интерпретации, самые младшие Было обнаружено, что дети демонстрируют наиболее четкую модель внутригрупповой предвзятости. Эти результаты показывают, что стремление к позитивной групповой идентичности сдерживается социальной реальностью, как это предлагается подходом социальной идентичности. Тенденция чувствовать себя хорошо, делая положительное различие в пользу своей группы, ограничена желанием развить адекватное понимание социального мира, в котором мы находимся. Таким образом, в дополнение к стремлению к положительному групповому я, подход социальной идентичности подчеркивает важность социальной реальности на групповом уровне и эпистемологической мотивации людей для понимания внутригрупповых предубеждений. Эта последняя мотивация также считается важной для процессов нормативного воздействия.

Нормативное влияние и социальная проекция

Хотя дети в классе Эллиотта, по-видимому, демонстрировали предубеждение внутри группы в отсутствие учителя (например, на игровой площадке), предубеждение также может быть связано с удовлетворением ожиданий учителя и связанной с этим похвалой Эллиотта за проделанную работу. в классе. Дети пытаются осмыслить групповые различия и следовать нормативным ожиданиям и социальным правилам властей, а также тем, которые они вырабатывают во взаимодействии друг с другом. Уже дошкольники распознают, создают, соблюдают и обеспечивают соблюдение социальных норм (Schmidt & Rakoczy, 2018), а группы сверстников развивают общее понимание социального мира, а также групповых норм.

Все больше исследований утверждают и демонстрируют, что социальные нормы имеют значение для межгрупповых отношений детей. Например, модель развития социальной идентичности (Nesdale, 2017) и модель развития субъективной внутригрупповой динамики (Abrams et al., 2008) утверждают, что детские групповые предубеждения зависят от норм их внутренней группы. Опытным путем было установлено, что на отношение детей к этническим, расовым и другим группам влияют экспериментально индуцированные (например, Nesdale & Dalton, 2011), а также воспринимаемые нормы группы сверстников (например, Brenick & Romano, 2016). Например, дети используют свое понимание норм групповой лояльности в качестве основы для оценки сверстников (Abrams et al., 2008; Rutland et al., 2015).

Нормативное влияние часто понимается как подчинение группе, основанное на детской мотивации получить или сохранить социальное одобрение и избежать неодобрения. Нормативное влияние считается внешне мотивированным, поскольку оно сосредоточено на социальном признании и принадлежности, что заставляет детей реагировать публично без предвзятости внутри группы и негатива чужой группы (Rutland, 2004). Однако существует также информационное влияние, которое считается «истинным» влиянием, поскольку оно ведет к интернализованному принятию сообщений. Это относится, например, к исследованиям формирующей роли, которую родители и учителя играют в развитии чужих групповых установок у детей (например, Degner & Dalege, 2013; Geerlings et al., 2019).).

В подходе социальной идентичности групповое влияние не столько связано с соблюдением нормативных требований, сколько отражает внутренний процесс, родственный информационному влиянию (Turner, 1991). Члены группы склонны доверять своей внутренней группе, которая считается референтной группой, предоставляющей достоверную и актуальную информацию о мире. Дети, которые определяют себя как члена группы, полагаются на членов своей группы в своих эпистемологических целях и проверке социальной реальности, а не только для получения социального одобрения. Младенцы и дети предпочитают учиться у своей группы, а не у чужой, членов, которые предоставляют актуальную культурную информацию (Begus et al., 2016) и считаются более надежными (Chen et al., 2013). Кроме того, с актом определения себя как члена группы общее групповое понимание становится самостоятельным. Вы начинаете понимать себя и других с точки зрения норм, убеждений и ценностей, связанных с этой конкретной групповой идентичностью. Происходит процесс самостереотипирования, когда ребенок начинает думать о себе с точки зрения атрибутов, характеристик и поведенческих ожиданий, которые обычно ассоциируются с тем, что значит быть, например, «голубоглазым» или «кареглазым». «глазкий» человек.

Процессы самостереотипирования подразумевают, что самость простирается за пределы отдельного человека до инклюзивной социальной единицы («Я похож на свою группу»). С возрастом у детей развивается растущее социальное понимание групповых различий и того, что характеризует различные группы, включая их внутреннюю группу. Это важно, потому что процесс самостереотипирования требует такого понимания, которое делает возможной ассимиляцию себя с типичными внутригрупповыми атрибутами и характеристиками. Это понимание, в свою очередь, зависит от когнитивных способностей детей, их социального опыта и информации, предоставляемой социальным окружением. С точки зрения Пиаже, маленькие дети склонны предполагать, что другие люди видят, слышат и чувствуют то же, что и ребенок. Начиная со среднего детства, дети становятся менее эгоцентричными и все больше интересуются групповыми различиями, развивают способность оценивать перспективы и приобретают больший опыт общения с группами в различных ситуациях. В результате они становятся более чувствительными к групповым нормам и развивают абстрактное понимание межгрупповых различий (Karcher & Fischer, 2004). Исследования гендерных категорий, например, показали, что уже в среднем детстве дети способны формировать гендерные стереотипы о себе (Sani & Bennett, 2004). Кроме того, экспериментальные исследования среди детей предподросткового возраста (10–12 лет) обнаружили доказательства различий в самостереотипировании в зависимости от конкретной культурной идентичности, которая является заметной (Verkuyten & Pouliasi, 2002).

В классе Эллиота природа двух групп была четко определена, что позволяло детям относительно легко думать о себе с точки зрения связанных групп. Однако такой процесс самостереотипирования усложняется, когда дети сталкиваются с группами, содержание идентичности которых неясно (Van Veelen et al., 2016). Например, перемещение в незнакомую обстановку или в контекст с высоким культурным разнообразием и быстрыми культурными изменениями часто подразумевает, что группы разнообразны и также неоднозначно определены. В таких контекстах нет четкой групповой информации, которая легко и по обоюдному согласию доступна для ассимиляции себя, а это означает, что самостереотипирование затруднено.

Однако, поскольку дети ожидают, что другие члены их группы будут похожи на них самих, в таких ситуациях возможен процесс социальной проекции. При социальной проекции личные качества проецируются на ингруппу («группа похожа на меня»), и предполагается, что другие имеют те же взгляды и убеждения, что и я (Robbins & Krueger, 2005). С точки зрения развития этот процесс более вероятен среди детей младшего возраста (4–6 лет), которые склонны меньше различать себя и других и обладают менее развитыми способностями к восприятию перспективы (Abrams, 2011). Однако социальная проекция — это не просто вопрос сосредоточенности детей на себе или ограниченных когнитивных способностях, она возникает в любом возрасте и особенно тогда, когда информация о своей ингруппе и ее членах довольно неясна или в нее трудно поверить (Van Veelen et al. , 2016). . Например, дети старшего возраста (10 лет и старше) не хотят показаться предвзятыми. Они, как правило, избегают признания расы, даже если это имеет отношение к делу (Apfelbaum et al., 2008), и сдерживают проявление внутригрупповых предубеждений (Olson & Dunham, 2010). Это затрудняет понимание того, что сверстники на самом деле думают о конкретных чужих группах. В результате более вероятна социальная проекция, когда дети предполагают, что сверстники внутри группы имеют такое же отношение к внешней группе, как и они сами.

При исследовании отношения к различным расовым группам (белые, черные, китайцы) было обнаружено, что собственное отношение детей (8–11 лет) в целом не было связано с фактическим отношением их друзей, но тесно связано с ожидаемым отношение друзей (Aboud & Doyle, 1996). Таким образом, дети, казалось, предполагали, что их друзья разделяют их расовые взгляды, но это не так. В другом обзорном исследовании изучалось, имеют ли дети (9–12 лет) тенденцию проецировать благосклонное отношение своей собственной этнической группы на своих сверстников в классе (Thijs & Verkuyten, 2016). Было обнаружено, что восприятие детьми установок своих одноклассников было отчасти точным, но также являлось результатом собственных уникальных установок детей (не разделяемых их одноклассниками). Эта тенденция социальной проекции была обнаружена как среди этнических меньшинств, так и среди студентов большинства, а также во всех возрастных группах. Однако эта тенденция была сильнее у детей, у которых было более сильное чувство принадлежности к классу.

В другом исследовании был использован лонгитюдный дизайн, чтобы продемонстрировать, что собственные уникальные этнические установки детей предсказывают их восприятие установок их одноклассников через полгода (Thijs & Zee, 2019). Было обнаружено, что этот эффект социальной проекции одинаково силен для детей в возрасте от 7 до 9 лет и для детей в возрасте от 10 до 12 лет, а также среди детей этнического большинства и меньшинства. Кроме того, был также, хотя и меньший, эффект социального влияния, заключающийся в том, что восприятие детьми отношения в классе предсказывало их собственное отношение с течением времени. Интересно, что это исследование не обнаружило доказательств социальной проекции в отношении отношения к группе этнического большинства. Скорее, дети были достаточно точны в своем восприятии того, что их одноклассники думают о детях группы большинства. Это говорит о том, что одноклассники с меньшей вероятностью будут воздерживаться от выражения своего отношения к безопасной группе с высоким статусом и, следовательно, меньше неуверенности в отношении к этой группе в классе и, следовательно, меньшая потребность в социальной проекции (Van Veelen et al. , 2016).

Результаты этих исследований показывают, что дети обеспокоены тем, что думают члены их группы, особенно когда у них относительно сильное чувство принадлежности к группе. Однако это не подразумевает односторонний процесс социального влияния, а может включать процесс социальной проекции на ингруппы в ситуациях, когда дети не полностью знают, неправильно воспринимают или неправильно понимают взгляды членов своей ингруппы. В одних ситуациях это более вероятно, чем в других. Например, аналогично упражнению Эллиотта, в глубоко разделенных обществах, таких как Израиль и Северная Ирландия, или обществах с сильными этническими границами, таких как Малайзия и Маврикий, дети с самого раннего возраста узнают о соответствующих групповых различиях, делая самостоятельные выводы. стереотипизация более вероятна, а процессы социальной проекции менее вероятны (Connolly et al., 2009).; Нази и др., 2016; Нг Цеунг Вонг и Веркуйтен, 2015 г.).

Напротив, социальная проекция кажется более вероятной в обществах и условиях, в которых существуют относительно открытые и пересекающиеся групповые границы и существуют различные пересекающиеся идентичности. Однако в этих ситуациях группы сверстников также могут вырабатывать групповые нормы. Те, кто идентифицирует себя вместе, не узнают автоматически взгляды друг друга и не сразу соглашаются друг с другом. Однако групповая идентичность является важной основой для взаимного влияния и достижения внутригруппового консенсуса (Тернер, 19 лет). 91). Подход социальной идентичности утверждает, что существует процесс консенсуса, в котором члены ингруппы ожидают и стремятся прийти к согласию. Например, когда люди считают себя принадлежащими к одной и той же этнической или расовой категории, они ожидают согласия и мотивации к достижению консенсуса в отношении значений и последствий этнической или расовой идентичности (Haslam et al., 1999). При изучении новой информации маленькие дети обращают внимание на членов своей, а не чужой группы (Begus et al., 2016), и они ищут и одобряют согласованную информацию от членов своей собственной группы, а не другой группы (Chen et al., 2013). Общая идентичность означает, что кто-то так или иначе похож на других и принадлежит друг другу, и это побуждает членов группы искать согласие и пытаться создать нормативный консенсус. Это означает, что важно изучить способы, которыми дети коллективно и интерактивно развивают групповое понимание и создают и обеспечивают соблюдение социальных норм (например, Connolly, 2001; Van Ausdale & Feagan, 2002). Согласно подходу социальной идентичности, внутригрупповая предвзятость является общим продуктом социальных процессов влияния и коммуникации.

Моральные соображения

Дети хотят чувствовать себя хорошо из-за своего членства в группе, и они могут сделать это, делая положительные различия в пользу своей собственной группы. Однако это не является неограниченным, поскольку существует также необходимость в развитии адекватного понимания социальной реальности и соответствующих групповых норм. Кроме того, существуют моральные соображения, которые могут сдерживать тенденцию отдавать предпочтение своей внутренней группе (Killen et al., 2016).

В документальном фильме об упражнении Эллиотта идет речь о подлости и справедливости. Например, происходившие обзывания и поддразнивания некоторые дети называют подлыми и неправильными. В конце документального фильма Эллиот говорит о несправедливости дискриминации: «Мы относимся к людям определенным образом, потому что они отличаются от всех нас. Разве это справедливо?», на что дети отвечают «нет», после чего она продолжает: «В этом нет ничего справедливого. Мы не говорили, что это будет прекрасный день, не так ли («Нет»), и это не так. Это ужасный день».

Согласно теории социокогнитивной области (Turiel, 2002), социальные рассуждения детей могут отражать психологические, конвенциональные и моральные соображения. С раннего детства дети применяют эти формы рассуждений, чтобы понять социальное поведение. Моральные соображения относятся преимущественно к вопросам благополучия и справедливости и считаются объективными, обязательными, неизменными и относительно независимыми от авторитета и влияния сверстников (Skitka et al., 2021). Моральные критерии являются общими и применимы как к ингрупповому, так и к аутгрупповому поведению, а моральная информация сдерживает ингрупповую предвзятость детей, потому что они чувствуют внутреннюю обязанность действовать в соответствии с ней. Моральные принципы, такие как справедливость и равенство, часто имеют привилегированное значение в рассуждениях детей и могут преобладать над тем, что предписывают групповые стереотипы и групповые нормы. Дети (4 года и старше), например, склонны отдавать предпочтение справедливости, а не стереотипным гендерным ожиданиям в гендерных отношениях (Killen et al., 2001), использовать моральные рассуждения для оценки гендерной и этнической изоляции (Møller & Tenenbaum, 2011), демонстрировать меньшая внутригрупповая предвзятость в суждениях, основанных на морали, по сравнению с суждениями, основанными на конвенциях (например, Abrams et al., 2008), и иногда практически не проявляются какие-либо внутригрупповые предубеждения при отклонении несправедливого распределения (Gonzalez et al., 2020, но см. Fehr et al. ., 2008) и в объяснении виктимного поведения преступника (Verkuyten, 2003). Кроме того, в условиях, омраченных религиозным конфликтом (Индия), дети старшего возраста считают неправильным причинять вред другим верующим (Srinivasan et al., 2019).), и дети отдают приоритет нормам совместной помощи, когда они противоречат проблемам групповой идентичности (Gonzalez-Gadea et al., 2020).

Кроме того, исследования показывают, что дети уже в возрасте 7 лет понимают разницу между внешними и внутренними причинами поведения чужой группы (Hughes et al. , 2016; Jargon & Thijs, 2020). Внешние причины влекут за собой желание соответствовать социальным нормам и избегать социального неодобрения, а внутренние причины проистекают из моральных убеждений о равенстве, вреде и справедливости. Внутренние причины, как правило, более сильно и последовательно связаны с принятием чужой группы, чем внешние причины (Hughes et al., 2016). Например, исследования среди детей старшего возраста (9–12 лет) в начальных школах обнаружил, что сообщения об эгалитаризме и равенстве могут стимулировать самоодобряемые причины для принятия чужих групп, тогда как явные просоциальные нормы вызывают озабоченность по поводу социальных санкций и уступчивости (Jargon & Thijs, 2020). Кроме того, эмпатия, подобная чертам характера (Miklikowska, 2012), а также ситуационно-индуцированное эмпатическое понимание (Sierksma et al., 2015) могут преодолеть предубеждения детей внутри группы. Эмпатическая забота подразумевает, что человек заботится о благополучии других и испытывает параллельные эмоции, что связано с более позитивным отношением к внешней группе (Nesdale et al. , 2005; Van Bommel et al., 2021). В одном исследовании было обнаружено, что дети сопереживают просителям убежища, которым пришлось бежать из своей страны и оставить своих друзей, утверждая, что «беженец действительно может использовать мою дружбу» и «это очень грустно и так, а потом вы хотите подружитесь с ними» (Verkuyten & Steenhuis, 2005). Дети могут сопереживать другим и имеют внутреннюю мотивацию помогать другим с самого раннего возраста (например, Fehr et al., 2008; Schmidt & Sommerville, 2011; Warneken & Tomasello, 2006).

Некоторые исследования с использованием парадигмы минимальной группы показали, что выбор детей, как правило, представляет собой баланс или координацию между целями внутригрупповой предвзятости и соображениями справедливости (Branthwaite et al., 1979; Tajfel, 1970; см. также Turiel & Gingo, 2017). ), что стратегии справедливости и равенства чаще встречаются в поведении детей в качестве наказания (McAuliffe & Dunham, 2017), а также в негативных последствиях и распределении санкций между ингруппами и аутгруппами (Rutland et al. , 2007), а также в том, что 4- и 5-летние Ингрупповые предпочтения стариков значительно ослабевают в присутствии антисоциального члена ингруппы (Hetherington et al., 2014). Эти результаты показывают, что развитие положительного группового «Я» — не единственное, что имеет значение для того, как дети относятся к другим группам, даже в условиях минимальной группы.

Важность моральных соображений совместима с подходом социальной идентичности, поскольку содержание групповой идентичности, например, может подчеркивать моральные ценности («мы справедливы, милосердны, честны»; Ellemers, 2017) и поскольку упомянутые выводы можно интерпретировать с точки зрения уровня самокатегоризации. Просьба управлять отрицательными результатами необычна и довольно социально неприемлема, и поэтому в условиях минимальной группы может привести к повторной категоризации «нас» (две группы) по сравнению с «ими» (т. е. экспериментаторами), что уменьшает категориальное различие между две группы и связанный с ними внутригрупповой уклон (Gardham & Brown, 2001).

Подход социальной идентичности утверждает, что люди могут думать о себе на разных уровнях абстракции, например, как член этнической группы, гражданин и человек. Все эти уровни имеют свое собственное специфическое содержание идентичности, и моральная ценность эгалитаризма и справедливости преобладает в таких идентичностях высшего порядка, как общая национальность и общая человечность. В то время как дети могут отдавать предпочтение своей этнической или расовой группе, на высшем уровне общества и человечества существует моральный принцип равного, справедливого и безвредного обращения со всеми людьми и группами. Эти принципы выходят за рамки конкретной межгрупповой ситуации, выдвигая на передний план идентичность высшего порядка с соответствующими моральными ценностями, которые запрещают внутригрупповую предвзятость и поощряют межгрупповую справедливость (Iacoviello & Spears, 2018). Например, было обнаружено, что дети объясняют несправедливостью и дискриминацией не желать дружить со сверстником из чужой группы, поскольку «мы все просто люди» и «они нормальные дети или люди, такие же, как мы» (Verkuyten & Steenhuis). , 2005).

Выводы

Согласно подходу социальной идентичности, групповая идентичность лежит в основе внутригрупповой предвзятости. Именно потому, что дети способны воспринимать себя и других как членов группы, они способны отличать свою ингруппу от аутгрупп. Дети хотят понять свой социальный мир и определить себя с точки зрения социальных реалий, которые имеют значение в определенных условиях, культурах или исторических периодах. Их собственная группа предоставляет им соответствующую информацию о том, как понять социальный мир и свое место в нем, и дает им чувство принадлежности. У детей сильная эпистемическая мотивация, они хотят принадлежать и заботятся о поддержании или развитии позитивного самоощущения. Более того, стремление к позитивному групповому «я» и вытекающая из этого тенденция отдавать предпочтение своей внутренней группе мало что говорят нам о том, как это достигается. Есть много способов, с помощью которых группа может выделиться положительно, например, соревнуясь или, скорее, сотрудничая и поддерживая. Направление того, как действовать, определяется тем, как придается смысл конкретному групповому различию. Когда в определенной ситуации дети видят себя членами группы, они будут думать, чувствовать и действовать в соответствии с нормами, ценностями и убеждениями, которые, как считается, характеризуют группу, и они также могут быть просоциальными и моральными.

Существуют различные возможные причины внутригрупповой предвзятости и конкретные формы, которые она принимает. Поэтому важно попытаться изучить развитие различных процессов и то, как они могут одновременно влиять на установки и поведение детей. Очевидно, что стремление к позитивному групповому «я» важно, но внутригрупповая предвзятость, вероятно, будет множественно детерминирована и также зависит от эпистемологических мотивов, социальных влияний и моральных соображений. «Высшие» дети в упражнении Эллиотта не только чувствовали себя позитивно и довольны собой, но также начинали думать и действовать с точки зрения логики ситуации, как определено, и выражали моральную озабоченность по поводу негативного межгруппового поведения, которое имело место. Подход, основанный на социальной идентичности, фокусируется не только на способах установления позитивной идентичности, но и дает основу для размышлений о роли других мотивов и соображений, которые также развиваются в раннем возрасте. Большая часть социальной жизни детей связана с уравновешиванием множества соображений, включая вопросы о природе групповых различий и последствиях, которые они имеют для себя и других. Кроме того, необходимы исследования развития, чтобы полностью понять, как этот процесс уравновешивания развивается и проявляется в детских групповых предубеждениях в различных социокультурных контекстах.

Хотя большая часть исследований внутригрупповых предубеждений проводится среди детей большинства групп в западных обществах, подход социальной идентичности подчеркивает, что то, как протекают психологические процессы, зависит от местного и более широкого социального контекста. Важно знать, что дети стремятся к позитивной групповой идентичности, но это мало что говорит нам о том, как это достигается, какие групповые различия считаются значимыми, что они означают и как они проявляются в жизни детей. Межгрупповые предубеждения могут принимать разные формы в различных местных условиях (например, в школах, районах), и дети понимают и оценивают групповые различия, например, в сильно расовых и неравных обществах (США, Южная Африка). более мультикультурные и эгалитарные страны (например, Сингапур, Новая Зеландия). Подход, основанный на социальной идентичности, может предложить гораздо больше, чем хорошо известное предсказание о том, что дети склонны проявлять предубеждение внутри группы из-за своей потребности в положительном групповом я. Этот подход предлагает более широкую и богатую теоретическую основу, сосредоточенную на когнитивных и мотивационных процессах и на том, как они работают и работают в локальном и более широком социальном мире, в котором растут дети.

Заявление об этике

Для подготовки этого документа не требовалось этического одобрения, поскольку в качестве субъектов не использовались люди или животные.

Заявление о конфликте интересов

У автора нет конфликта интересов, о котором следует заявить.

Источники финансирования

Во время работы над этой статьей автор получил поддержку Расширенного гранта Европейского исследовательского совета в рамках исследовательской и инновационной программы Horizon 2020 Европейского Союза (грант № 740788).

Эта статья находится под лицензией Creative Commons Attribution-NonCommercial 4.0 International License (CC BY-NC). Использование и распространение в коммерческих целях требует письменного разрешения. Дозировка препарата: авторы и издатель приложили все усилия, чтобы гарантировать, что выбор препарата и дозировка, указанные в этом тексте, соответствуют текущим рекомендациям и практике на момент публикации. Тем не менее, в связи с продолжающимися исследованиями, изменениями в правительственных постановлениях и постоянным потоком информации, касающейся лекарственной терапии и реакций на лекарства, читателю настоятельно рекомендуется проверять вкладыш в упаковке для каждого лекарства на предмет любых изменений в показаниях и дозировке, а также для дополнительных предупреждений. и меры предосторожности. Это особенно важно, когда рекомендуемый агент является новым и/или редко используемым лекарственным средством. Отказ от ответственности: заявления, мнения и данные, содержащиеся в этой публикации, принадлежат исключительно отдельным авторам и участникам, а не издателям и редакторам. Появление рекламы и/или ссылок на продукты в публикации не является гарантией, одобрением или одобрением рекламируемых продуктов или услуг или их эффективности, качества или безопасности. Издатель и редактор(ы) отказываются от ответственности за любой ущерб, нанесенный людям или имуществу в результате любых идей, методов, инструкций или продуктов, упомянутых в содержании или рекламе.

Групповая идентификация действует как защитная мера

Основная идея

Теория встречается с практикой

TDL — это консультационная компания по прикладным исследованиям. В своей работе мы используем знания из различных областей — от психологии и экономики до машинного обучения и поведенческих данных — для поиска целенаправленных решений сложных проблем.

Наши консультационные услуги

Социальные связи являются основной потребностью человека; наше чувство благополучия улучшается, когда у нас есть люди, на которых можно опереться в трудные времена. Групповая идентификация — также известная как групповая идентичность, внутригрупповая идентичность и внутригрупповая идентификация — определяется как коллективное осознание людьми социальных различий своей группы. ⁷ Критически важно, что это концептуально отличается от социальной идентичности и сплоченности. Групповая идентификация имеет множество последствий на индивидуальном уровне и связана с повышением самооценки и удовлетворенностью жизнью.

“

Племя – это группа людей, связанных друг с другом, связанных с лидером и связанных идеей. На протяжении миллионов лет люди были частью того или иного племени. Группе нужны только две вещи, чтобы быть племенем: общий интерес и способ общения.

– Сет Годин, Племена: нам нужно, чтобы вы возглавили нас

Теория, встреча с практикой

TDL 9000 – это прикладное консультирование. В своей работе мы используем знания из различных областей — от психологии и экономики до машинного обучения и поведенческих данных — для поиска целенаправленных решений сложных проблем.

Наши консультационные услуги

Ключевые термины

Сплоченность: силы, которые заставляют членов оставаться в группе. Эти силы исходят из двух источников: привлекательности группы и способности группы помочь членам в достижении их целей. ⁷

Социальная идентичность: идентификация людей с широкими социальными категориями, такими как раса и пол. Это также иногда применяется к межличностным ролям, таким как муж, студент или друг. ⁷

Групповая идентичность: отличительная идентичность группы как коллектива. ⁷

Идентификация группы: коллективное осознание группы как отдельного социального объекта. ⁷

Теория самокатегоризации: расширение теории социальной идентичности, разработанной Джоном Тернером. Эта теория объясняет, почему и как люди формируют когнитивные представления о себе по отношению к различным социальным группам. ¹¹

Теория социальной идентичности: разработана Анри Тайфелем и Джоном Тернером в 1970-е годы. Описывает когнитивные процессы, лежащие в основе социальной идентичности, и то, как социальная идентичность влияет на межгрупповое поведение. Он описывает условия, при которых социальная идентичность человека становится более важной, чем его личная идентичность. ⁶

В группе: это группа, в которой идентифицируется человек. Сюда может входить фанатская база определенной спортивной команды, например New England Patriots, или демографические группы людей, например католики или ямайцы. ⁸

Вне группы: это группа, в которой лицо не идентифицируется. ⁸

История

Социальные психологи исторически изучали, как на людей влияют различные социальные группы и отношения между членами группы. Рассмотрим Гарольда Келли и Джона Тибо, социальных психологов. В конце 1950-х годов они обнаружили, что отношения между членами группы часто являются функцией межличностного обмена. Другими словами, было обнаружено, что социальное сравнение, или, скорее, сравнение себя с другими, развивает общие связи между членами группы. ⁵

В отличие от этого, Джон Тернер, социальный психолог, хорошо известный своими работами в области межгрупповых отношений и стереотипизации, объяснил, почему члены идентифицируют себя с группами, с помощью теории самокатегоризации. Он утверждал, что люди присоединяются к группам, представляющим социальные категории, и что члены этих групп легко поддаются влиянию общего группового поведения и убеждений. Рассмотрим две политические группы в Канаде: Либеральную партию и Прогрессивно-консервативную партию. У каждой из этих сторон есть набор убеждений и ожиданий, и люди тянутся к той или другой, основываясь на своих собственных убеждениях. Последовательность убеждений Либеральной партии, например, прямо противоположна убеждениям партии ПК; таким образом, внутри каждой партии существует определенная форма согласованности и разнообразие между ними.

Обсуждение внутригруппового членства — принадлежности к определенной социальной группе — началось с Анри Тайфеля и его концептуализации теории социальной идентичности. Теория социальной идентичности, сформулированная в 1970-х годах, относится к процессу и условиям, при которых социальная идентичность становится более важной, чем собственная идентичность как личности. Это также объясняет, как социальная идентичность может влиять на групповое поведение. Членство в группе часто используется как метод для объяснения групповой идентификации. Следовательно, вполне вероятно, что групповая идентификация была разработана в результате сочетания исследовательских интересов того времени (т. Е. Социального влияния и социальных категорий), а также дискуссий, связанных с теорией внутригрупп и социальной идентичности. Однако важно отметить, что, несмотря на сходство, групповая идентификация и теория социальной идентичности представляют собой отдельные направления исследований.

Люди

Анри Тайфель

Польский социальный психолог, известный своими работами по теории социальной идентичности и когнитивным аспектам предрассудков. Тайфел также был одним из основателей Европейской ассоциации экспериментальной социальной психологии. ⁶

Джон Тернер

Социальный психолог, хорошо известный своими работами в области групповой сплоченности, межгрупповых отношений, стереотипов, групповых процессов и многого другого. Вместе с Генри Тайфелом он разработал теорию социальной идентичности в XIX в.70-х и теории самокатегоризации в 1980-х. ⁹

Последствия

Идентификация группы имеет много положительных последствий. Например, Брандскомб и его коллеги (1999) обнаружили, что негативные последствия, связанные с восприятием себя как жертвы расовых предрассудков, можно в определенной степени смягчить путем идентификации со своей группой меньшинства. Более того, групповая идентификация имеет много преимуществ на индивидуальном уровне. Например, существует множество исследований, подтверждающих, что мы, как правило, получаем наилучшую поддержку от членов групп, с которыми себя идентифицируем.

Левин и его коллеги (2014) изучили преимущества внутригруппового поведения, используя фальшивый сценарий чрезвычайной ситуации и межгрупповое соперничество среди футбольных болельщиков. Они обнаружили, что когда травмированный человек носил майку, указывающую на принадлежность к фан-базе «Манчестер ФК», участники с большей вероятностью помогали этому человеку, чем если бы они были одеты в футболку без торговой марки или майку соперничающей команды. Эти результаты показывают, что общая идентичность между жертвой и наблюдателем может увеличить поддержку, которую получает жертва. ¹⁰

Групповая идентификация также связана с повышением удовлетворенности жизнью (SWL). SWL является одним из двух аспектов, часто используемых в психологических исследованиях в качестве меры благополучия, причем второй аспект является эмоциональным. Принадлежность к группам может улучшить самочувствие человека, отчасти из-за чувства значимости, которое мы получаем от наших социальных связей. Кроме того, было обнаружено, что групповая идентификация действует как буфер в повседневных взаимодействиях, особенно перед лицом повседневных стрессоров. Группы дают нам чувство смысла и безопасности, факторы, которые вместе способствуют ДВЛ. ^10, ¹²

Споры

По мнению некоторых, концепция групповой идентификации за много лет запуталась. Такие термины, как социальная идентичность, сплоченность и общая судьба, неточно использовались как взаимозаменяемые с групповой идентификацией. Генри и его коллеги (1999) утверждают, что существует общая путаница в отношении того, что составляет групповую идентификацию — ее иногда называют социальной идентичностью или аспектом социальной идентичности.

Возьмем Коновера и Фельдмана (1984), которые интересовались определением того, что определяет политические убеждения человека. На протяжении всей своей статьи они последовательно предполагают, что «групповая идентификация» — это просто аспект «социальной идентичности», и используют их взаимозаменяемо. Групповую идентификацию иногда также называют «сплоченностью». ³ Эта непоследовательность в отношении групповой идентификации невероятно сбивает с толку, и, как описали Генри и его коллеги: « Такие различия в использовании и измерении затрудняют понимание того, что означает групповая идентификация. Является ли он единым или многомерным? Является ли это конструкцией группового уровня, как сплоченность? Является ли это конструктом индивидуального уровня, как социальная идентичность? ”

Генри и его коллеги (1999) также утверждают, что групповая идентификация измерялась с использованием ряда шкал, но редко последовательно. В ответ они разработали трехсторонний взгляд на групповую идентификацию с соответствующей шкалой. Они предполагают, что групповая идентификация имеет три источника:

Когнитивный источник относится к процессу самокатегоризации. Определение себя как части группы является важным когнитивным источником групповой идентификации.
Аффективный источник относится к сплоченности и межличностному влечению. Генри и его коллеги утверждают, что если членов группы привлекает другой, они могут предпочесть проводить больше времени вместе, и взаимодействие, скорее всего, приведет к достижению цели.
Наконец, поведенческий источник относится к взаимозависимости и необходимости координировать и организовывать действия членов группы при выполнении групповых задач.

Затем Генри и его коллеги наняли 965 студентов бакалавриата и попросили их выполнить пять пробных заданий для их измерения. Они продолжали делать это до тех пор, пока валидность и внутренняя согласованность элементов не стали высокими. Окончательная шкала включала три пункта, нацеленных на когнитивный компонент, пять пунктов, нацеленных на аффективный компонент, и пять пунктов, нацеленных на поведенческий компонент. ⁷

Практический пример

Самоуважение и предубеждения

Предубеждение имеет много негативных последствий, особенно для самооценки. Например, если члены стигматизированной группы приходят к выводу, что предубеждение является формой отвержения, то группа может усвоить негативные чувства и развить более низкую самооценку.

Более того, согласно Branscombe et al. (1999), признание предубеждений в отношении своей группы может способствовать внутригрупповому фаворитизму, так что члены группы склонны оставаться с теми, с кем они чувствуют себя ценными. Чтобы выяснить, является ли идентификация внутри группы мерой защиты от предубеждений, авторы использовали данные опроса, полностью состоящего из респондентов-афроамериканцев. Они обнаружили, что предрассудки оказывали прямое пагубное влияние на благополучие и усиливали общую враждебность афроамериканцев по отношению к неафроамериканцам.

Важно отметить, что они также обнаружили, что участие в идентификации группы меньшинств на самом деле улучшает психологическое благополучие. Другими словами, негативные последствия восприятия себя жертвой расовых предрассудков можно смягчить, если решительно отождествлять себя с группой меньшинства. Это открытие предполагает, что групповая идентификация может действовать как защитный фактор от вредных стрессоров, таких как предубеждения. ¹

Маркетинг для неудачливых групп

Почему болельщики продолжают поддерживать спортивные команды, которые, как известно, постоянно проигрывают? Фишер и Уэйкфилд (1998) исследовал этот вопрос, исследуя, как групповой успех влияет на факторы, связанные с групповой идентификацией. Они провели полевое исследование, в ходе которого были выбраны две профессиональные хоккейные команды; один очень успешный, другой неудачный. Они провели опрос среди поклонников каждой команды, измеряя поведение групповой поддержки, идентификацию группы, участие в предметной области, воспринимаемую производительность группы и привлекательность членов группы.

Фишер и Уэйкфилд обнаружили, что наиболее важным элементом, который приводит к групповой идентификации среди успешных групп, является воспринимаемая эффективность группы, но тот же фактор не верен для не неуспешных групп. Они обнаружили, что члены неуспешных групп идентифицируют себя с группой на основе их участия и привлекательности членов группы.

Авторы утверждают, что эти результаты имеют важное значение для маркетинга, особенно для организаций, которые зависят от поддержки членов. Например, они предполагают, что маркетологи должны по-разному продвигать успешные и неуспешные группы. Неудачные группы получают наибольшую выгоду от стратегий, которые вовлекают и вовлекают членов в этой конкретной области. Например, футбольная команда, которая проводит молодежные тренинги, повысит интерес и участие участников в футболе, а также их идентификацию с местной командой. Более того, успешные клубы выиграют от рекламы достижений звездных членов, чтобы фанаты отождествляли себя с ними, что повысило бы лояльность, тем самым усилив групповую идентификацию. ⁴

Связанные ресурсы TDL

Предвзятость внутри группы, объяснение. Если вам интересно узнать больше о предвзятости внутри группы, в этой статье рассказывается, почему мы предпочитаем людей из нашей группы, а не из чужой, и почему это предубеждение имеет значение в политических ситуациях.

Источники

Бранскомб, Н. Р., Шмитт, М. Т., и Харви, Р. Д. (1999). Восприятие повсеместной дискриминации среди афроамериканцев: последствия для групповой идентификации и благополучия. Журнал личности и социальной психологии , 77 (1), 135-149. https://doi.org/10.1037/0022-3514.77.1.135
Коновер, П.Дж., и Фельдман, С. (1984). Групповая идентификация, ценности и характер политических убеждений. American Politics Quarterly , 12 (2), 151-175. https://doi.org/10.1177/1532673×8401200202
Дакитт, Дж., и Мпхутинг, Т. (1998). Групповая идентификация и межгрупповые отношения: лонгитюдный анализ в Южной Африке. Журнал личности и социальной психологии , 74 (1), 80-85. https://doi.org/10.1037/0022-3514.74.1.80
Fisher, R.J., & Wakefield, K. (1998). Факторы, ведущие к групповой идентификации: полевое исследование победителей и проигравших. Психология и маркетинг , 15 (1), 23-40. https://doi.org/10.1002/(sici)1520-6793(199801)15:1<23::aid-mar3>3.0.co;2-p
Идентификатор группы . (2016, 22 января). Психология. https://psychology.iresearchnet.com/social-psychology/group/group-identity/
Анри Тайфель . (2007, 21 января). Википедия, свободная энциклопедия. Получено 16 апреля 2021 г. с https://en.wikipedia.org/wiki/Henri_Tajfel
Генри, К.Б., Эрроу, Х., и Карини, Б. (1999). Трехсторонняя модель групповой идентификации. Исследования в малых группах , 30 (5), 558-581. https://doi.org/10.1177/104649649
0504
В группе и вне группы . (2005, 25 августа). Википедия, свободная энциклопедия. Получено 15 апреля 2021 г. с https://en.wikipedia.org/wiki/In-group_and_out-group 9.0032
(без даты). Джон С. Тернер. https://turner.socialpsychology.org
Левин М., Проссер А., Эванс Д. и Райхер С. (2005). Идентичность и экстренное вмешательство: как членство в социальной группе и инклюзивность групповых границ формируют помогающее поведение. Бюллетень личности и социальной психологии , 31 (4), 443-453. https://doi.org/10.1177/0146167204271651
Определение теории самокатегоризации . (2016, 1 ноября). Психология. https://psychology.iresearchnet.com/sports-psychology/team-building/self-categorization-theory-definition/
Уэйкфилд, Дж. Р., Сани, Ф., Мадхок, В., Норбери, М., Дугард, П., Габбанелли, К., Арнетоли, М., Бекончини, Г., Ботиндари, Л., Грифони, Ф. , Паоли П. и Поггези Ф. (2016). Взаимосвязь между групповой идентификацией и удовлетворенностью жизнью в выборке кросс-культурного сообщества. Журнал исследований счастья , 18 (3), 785-807. https://doi.org/10.1007/s10902-016-9735-z

Членство в группе, изменение группы и межгрупповое отношение: модель повторной категоризации, основанная на принципах когнитивной согласованности

Введение

Люди принадлежат к социальным группам. Быть членом одной социальной группы (т. е. своей группы) часто означает не быть членом другой социальной группы (т. е. чужой группы). Ингруппы — в отличие от аутгрупп — составляют часть индивидуальной самооценки. Они составляют социальную идентичность людей (Tajfel, 1974). Различие между «своей» и «чужой» группой способствует межгрупповым предубеждениям и предубеждениям (Allport, 1954; Brewer, 1979; Otten and Wentura, 1999; Ashburn-Nardo et al., 2001; Hewstone et al., 2002). В большей части современной литературы о групповом членстве и межгрупповых предубеждениях групповое членство рассматривается как данный факт, который может быть более или менее заметным в зависимости от контекстуальных факторов (например, Брюер и Вебер, 19).94; Энсари и Миллер, 2001 г.; Гертнер и Довидио, 2005 г.; Джонс и Джеттен, 2011). Подразумевается, что данное членство в группе должно влиять на психологические процессы и поведение в одних ситуациях, но в меньшей степени в других. Однако, помимо таких краткосрочных контекстуальных колебаний значимости идентичности, люди также претерпевают долгосрочные изменения в членстве в некоторых группах. Например, люди меняют рабочие коллективы, место жительства или принадлежность к политической партии. Они перестают курить, стареют или набирают вес. Люди все чаще становятся географически мобильными, что отражается в текущем потоке миграции в европейские страны, а также в миграции между странами и государствами по всему миру и внутри них (Международная организация по миграции, 2018 г.). Эти изменения ставят людей перед новой идентичностью. Одна из основных проблем, связанных с миграцией и другими изменениями в членстве в группе, заключается в том, что люди успешно интегрируют новую идентичность в свою я-концепцию. Если интеграция норм, ценностей и установок новой и старой идентичности не удается, изменения в членстве в группе могут привести к межгрупповой вражде и дискриминации, ставящей под угрозу функционирование общества. Поэтому важно исследовать психологические механизмы, участвующие в изменении членства в группе.

Предыдущие исследования изменения социальной идентичности в основном были сосредоточены на краткосрочных колебаниях значимости идентичности, но приведенные выше примеры подчеркивают, что некоторые изменения в групповой идентичности, вероятно, будут более устойчивыми. В то время как термин «яркость идентичности» обычно относится к перекатегоризации самости, зависящей от временных контекстуальных флуктуаций, с термином «групповое изменение» в настоящей статье мы имеем в виду перекатегоризацию самости независимо от временных контекстуальных флуктуаций. Мы используем групповое изменение как общий термин, который относится к изменениям в членстве в группе от своей группы к предыдущей внешней группе в течение жизни людей. Эти изменения в членстве в группе имеют разные причины и различаются по разным параметрам. Принимая во внимание большое количество исследований межгрупповых отношений и большой интерес к изменению межгрупповых предубеждений для предотвращения межгрупповой враждебности и дискриминации, примечательно, что существует мало понимания того, как меняется членство в группе, например, когда человек покидает свою группу и становится ее членом. бывшей чужой группы, влияет на межгрупповые отношения. Несмотря на то, что существуют исследования эффективности повторной категоризации и перекрестной категоризации в снижении межгрупповой предвзятости, это исследование сосредоточено на включении существенных групп, а не на изменении статуса человека как члена той или иной группы (Брюэр). , 2000; Gaertner et al., 2000; Dovidio et al., 2006). В настоящей статье мы стремимся пролить свет на то, как изменения в положении человека как члена предыдущей и новой группы влияют на интеграцию этих групп в я-концепцию с последствиями для межгрупповых отношений. Мы представляем модель, фокусирующуюся на когнитивных механизмах, которые могут способствовать или препятствовать интеграции новых идентичностей в я-концепцию. Исследования этих механизмов могут дать информацию для разработки стратегий, которые помогут интеграции идентичности — и, следовательно, социальной сплоченности — перед лицом этой насущной общественной проблемы.

Предыдущие модели дают ценную информацию об отдельных этапах интеграции идентичности (Amiot et al., 2007) или типах интеграции идентичности (например, Roccas and Brewer, 2002; Huynh et al., 2011). Перспектива аккультурации в основном вдохновляла эти модели. Во всех этих моделях упоминается, что совпадение или совпадение между культурными группами влияет на процессы интеграции идентичности. Тем не менее, они менее ясно указывают на то, как совпадение и несоответствие между культурами представлено в структуре когнитивных знаний с последствиями для идентификации и межгрупповых отношений. Настоящая модель рекатегоризации объединяет предыдущие модели, предполагая, что интеграция социальных групп в я-концепцию следует принципам когнитивной согласованности. Точнее, настоящая модель предполагает, что интеграция социальных групп в Я-концепцию зависит от (не)совместимости членства в новой группе с предыдущим членством и что чем больше определенная группа интегрирована в Я-концепцию, тем больше эта группа предпочтительнее тех, которые менее интегрированы в Я-концепцию. Таким образом, настоящая модель предлагает объединяющий и общий механизм, лежащий в основе интеграции предыдущих и новых социальных групп в Я-концепцию с последствиями для имплицитных и эксплицитных межгрупповых установок; модель может быть применена к культурным группам, а также ко всем другим видам социальных групп. Источники межгрупповых установок, конечно же, многочисленны и сложны. К ним относятся культурно-исторические процессы макроуровня, процессы межличностного и межгруппового взаимодействия, а также мотивационная динамика. В настоящей модели мы фокусируемся на основных когнитивных процессах, которые способствуют социальной идентичности и межгрупповым отношениям. Важно отметить, что мы не утверждаем, что механизм, на который мы здесь обращаем внимание, является наиболее актуальным или единственным. Однако мы считаем, что это составляет важную часть понимания интеграции социальной идентичности в я-концепцию, межгрупповых установок и изменения межгрупповых установок, когда люди меняют членство в группе.

Далее мы сначала рассмотрим модель Greenwald et al. (2002), которая обеспечивает теоретическую основу для настоящей модели рекатегоризации. Затем мы представляем важное расширение модели Гринвальда и др. (2002), чтобы предсказать, когда люди интегрируют новые социальные группы в свою самооценку, и изложить гипотезы, полученные из модели рекатегоризации. Далее мы рассмотрим литературу, демонстрирующую, что членство в группе способствует формированию имплицитных и явных межгрупповых отношений. Мы представляем индуктивный механизм, объясняющий межгрупповую предвзятость, вызванную категоризацией из-за мысленной ассоциации Я-концепции со своей группой. Основываясь на модели, мы предполагаем, что изменение членства в группе может влиять на явные и неявные межгрупповые отношения, и что этот эффект зависит от мысленной ассоциации групп со структурой знаний о себе. Мы предполагаем, что этот процесс зависит от принципов когнитивной согласованности. Мы утверждаем, что эта модель рекатегоризации предлагает интегративное и динамическое понимание того, как изменение членства в группе влияет на интеграцию новых групп в я-концепцию и, следовательно, на межгрупповые отношения. Таким образом, мы связываем литературу по явным и неявным изменениям отношения с литературой по межгрупповым отношениям и объединяем основные предположения предыдущих моделей интеграции идентичности. Прогнозы, полученные на основе модели рекатегоризации, могут вдохновить на систематические исследования часто игнорируемой, но весьма актуальной проблемы в современном обществе.

Обзор теории

Настоящая модель рекатегоризации основана на единой теории имплицитных установок, стереотипов, самооценки и самооценки (Greenwald et al., 2002). Его предпосылка состоит в том, что социальное знание представлено в ассоциативных связях между понятиями и атрибутами и что формирование когнитивных ассоциаций следует принципам когнитивной непротиворечивости. Гринвальд и др. (2002) предлагают сбалансированный дизайн идентичности, в котором информация о себе, социальных группах и их атрибутах, а также связанная с ними валентность хранится когнитивно последовательным образом и что когнитивная система сопротивляется формированию ассоциаций, которые приводят к когнитивному диссонансу. В настоящей модели мы используем термины, указанные в Greenwald et al. (2002). Поэтому мы рассмотрим элементы их модели, имеющие отношение к настоящей модели, прежде чем представить ее расширение для учета интеграции социальных групп в Я-концепцию, из которой мы делаем прогнозы межгрупповых отношений, когда люди меняют группу. членство.

Теоретическая основа и определения

Понятия, относящиеся к данной модели, — это личность, группы и атрибуты. Эти концепции представлены в модели в виде когнитивных узлов (Greenwald et al., 2002) (рис. 1 для упрощенной иллюстрации структуры когнитивных знаний). Например, узел Me содержит ассоциации, организующие информацию о личном опыте. Ассоциативные связи связывают разные понятия. Эти ассоциации различаются по силе. Чем сильнее ассоциация, тем выше вероятность того, что указание на одно понятие приведет к активации связанного с ним понятия (Hebb, 19).49). В этом смысле термин «Я-концепция» используется для представления ассоциаций узла Me с чертами. «Самооценка» тесно связана с самооценкой, поскольку первая представляет общую валентность черт, связанных с узлом Me . «Групповая идентификация» представлена ассоциациями между узлом Me и узлом-группой. Что же касается всех представленных здесь ассоциативных связей, то групповая идентификация может различаться по силе у индивидов, принадлежащих к одним и тем же социальным группам. «Межгрупповые установки» относятся к относительной оценке одной социальной группы (например, женщин) по сравнению с другой социальной группой (например, мужчинами). «Оценочная межгрупповая предвзятость» отражает предпочтение одной социальной группы другой социальной группе. Предвзятость основана на более сильных ассоциациях одной социальной группы с положительными чертами и меньшим количеством отрицательных черт по сравнению с другой социальной группой.

РИСУНОК 1. (Собственная визуализация на основе Greenwald et al., 2002) Представлен пример очень упрощенной ассоциативной структуры знаний, которая включает аспекты, соответствующие психологическим конструктам Я-концепция, самооценка, стереотипы, предрассудки и групповая идентификация. В этом примере социальная группа женщин наиболее сильно связана с положительными чертами, тогда как социальная группа мужчин наиболее сильно связана с отрицательными чертами. Таким образом, если в этом упрощенном примере группа женщин представлена преимущественно положительно, то группа мужчин представлена преимущественно отрицательно.

Основные положения и принципы

В соответствии с Greenwald et al. (2002), основное положение настоящей модели заключается в том, что большинство людей демонстрируют самопозитивность. Их «я» ассоциируется с более положительными, чем отрицательными чертами, и в результате общая валентность положительная. Это предположение основано на обширных эмпирических данных, которые показывают, что большинство людей оценивают себя более позитивно, чем другие (например, Bosson et al., 2000; Greenwald and Farnham, 2000; Franck et al., 2007; Olson et al., 2007; Yamaguchi et al., 2007; Roth et al., 2012; но см. Falk and Heine, 2015 о кросс-культурных различиях в имплицитной самооценке). Еще одно эмпирическое наблюдение, подтверждающее это утверждение, заключается в том, что большинство людей воспринимают себя лучше среднего по параметрам, которые они ценят (Alicke and Govorun, 2005; Brown, 2012).

Настоящая модель основана на двух принципах, которые Greenwald et al. (2002) основаны на теории баланса Хайдера (1958), теории конгруэнтности Осгуда и Танненбаума (1955) и теории когнитивного диссонанса Фестингера (1957). Первый принцип, принцип баланса-конгруэнтности, предполагает, что когда два узла в структуре ассоциативной сети одновременно связаны с другим третьим узлом, связь между обоими узлами будет усиливаться. Например, если узел Me сильно связан с узлом группы женщины (т. е. человек идентифицирует себя с женщиной) и тесно связаны с чертой теплота (т. е. Я-концепция включает черту теплоту) принцип баланса-конгруэнтности усилит связь между женщинами и теплотой (т. е. в групповые стереотипы входит черта теплая). Предполагается, что ассоциативные принципы работают в двух направлениях. Следовательно, принцип баланса-конгруэнтности также предсказывает, что когда Me -узел связан с групповым узлом женщины и аналогично женщины связаны с атрибутом тепло , связь между Me -узлом и атрибутом тепло усилится. Точно так же, когда узел Ме- связан с атрибутом теплый , а групповой узел женщины связан с тем же признаком, тогда принцип баланса-конгруэнтности усилит связь между Ме -узлом и женщин (см. рисунок 2, верхний левый треугольник, если группа X заменена женщинами или если группа Y заменена женщинами, тот же пример справедлив для правого верхнего треугольника). Второй принцип, принцип дисбаланса-диссонанса, предполагает, что между узлом и третьим аспектом сети не будет образовываться никаких ассоциаций, если это будет означать ассоциацию двух диаметрально противоположных узлов. Этот принцип предсказывает, что нейронная сеть сопротивляется формированию прочной ассоциации между собой и социальной группой, когда группа ассоциируется с атрибутами, которые противоречат атрибутам, связанным с самим собой. Таким образом, группы, сильно связанные с «я», должны иметь больше общих атрибутов, связанных с «я», чем группы, которые менее сильно связаны с «я». Когда «я» ассоциируется с положительными чертами больше, чем с отрицательными, тогда принцип баланса-конгруэнтности и принцип дисбаланса-диссонанса предсказывают, что группы, связанные с «я», должны ассоциироваться с большим количеством положительных черт, чем группы, не связанные с «я». себя (Гринвальд и др., 2002).

РИСУНОК 2. Упрощенная модель интеграции удостоверений. Каждый овал представляет концепцию. Линии между понятиями представляют ассоциации. Левый и правый верхний треугольник соответствуют сбалансированному дизайну идентичности, представленному в Greenwald et al. (2002). Если человек идентифицирует себя с Группой X, а самость связана с определенными атрибутами, то соответствие баланса и принцип диссонансного дисбаланса предполагают, что Группа X также связана с теми же атрибутами. Точно так же, когда «я» ассоциируется с определенными атрибутами, как и Группа X, тогда идентификация с этой группой усиливается. Наконец, на самооценку также может влиять сильная идентификация с Группой X, которая ассоциируется с определенными атрибутами. Например, стереотипы, которые человек ассоциирует с социальной группой, могут быть связаны с его личностью, чем больше человек идентифицирует себя с этой социальной группой. Точно так же черты, которые человек связывает с собой, могут быть связаны с группой, чем больше человек идентифицирует себя с группой. Наконец, когда группе и самому себе приписываются одни и те же черты, связь между собой и группой может усилиться. То же самое относится и к правому верхнему треугольнику, если заменить группу X на группу Y. Более подробное описание см. в тексте выше. Нижний треугольник расширяет дизайн по принципам когнитивной конгруэнтности. Принцип баланса-конгруэнтности и принцип дисбаланса-диссонанса предсказывают, что только если обе группы, группа X и группа Y, совместимы, обе группы могут демонстрировать сильные ассоциации с собой. Если группы несовместимы друг с другом, только одна из обеих групп будет демонстрировать более сильные ассоциации с собой, тогда как другая группа будет демонстрировать более слабые ассоциации с собой.

Прежде чем мы представим важное расширение Greenwald et al. (2002), мы кратко выделяем связи с тем, что исследователи считают двумя разными путями групповой идентификации. Предыдущие исследования указывали на то, что групповая идентификация устанавливается двумя разными путями: самостереотипированием и самопривязкой (van Veelen et al. , 2015). Настоящая модель соответствует этой литературе, поскольку она основана на предположении, что ассоциативные связи работают двунаправленно. В рамках настоящей модели принцип баланса-конгруэнтности предполагает, что связь между личностью и социальной группой, таким образом, групповая идентификация, усиливается, когда личность и социальная группа имеют общие ассоциации с чертами. Самостереотипирование описывает процесс, при котором черты, связанные с социальной группой, также связаны с самим собой. Якорение описывает процесс, при котором черты, связанные с личностью, также связаны с социальной группой. Таким образом, связи между собой, социальной группой и чертами усиливаются, что приводит к когнитивной согласованности между этими аспектами структуры знаний. Настоящая модель дополняет модель процессов идентификации van Veelen et al. (2015), добавляя, что самостереотипирование и самопривязка — это процессы, ведущие к идентификации, которые можно понимать как два механизма, основанных на принципе баланса-конгруэнтности.

Модель рекатегоризации

Опираясь на обширные данные, подтверждающие принципы когнитивной согласованности в целом и модель Гринвальда и др. (2002) в частности (Cvencek et al., 2012), мы предлагаем модель, основанную на процессах когнитивной согласованности, которая определяет интеграцию новых социальных групп в Я-концепцию с последствиями для межгрупповых отношений. Настоящая модель рекатегоризации является логическим продолжением предыдущей модели Гринвальда и др. (2002). На рис. 2 показан сбалансированный дизайн удостоверений, включающий понятия «я», атрибуты и два групповых понятия, Группа X и Группа Y. Эти понятия показаны в виде узлов. Линии, соединяющие узлы, представляют собой социально-когнитивные конструкты, групповую идентификацию, самооценку и стереотипы. Эти линии представляют связи между узлами. Решающим для настоящей модели является то, что в качестве новой конструкции мы реализовали (не)совместимость между социальными группами. Эта конструкция описывает, совпадают ли группы в своих стереотипах, нормах, ценностях, целях и т. д. Две группы считаются совместимыми, когда их стереотипы, нормы, ценности, цели и т. д. соответствуют друг другу. Они несовместимы, когда стереотипы, нормы, ценности, цели и т. д. их группы противоречат друг другу или когда группы имеют конфликтующие цели или конкурируют за ресурсы. Например, группа вегетарианцев несовместима с группой плотоядных, тогда как группы вегетарианцев и веганов менее несовместимы (или более совместимы).

Рекатегоризация, совместимость групп (в) и стереотипы

Настоящая модель рекатегоризации основана на тех же основных положениях и принципах, что и изложенные выше. Когда эти принципы применяются к ассоциативной сети, состоящей из более чем одной социальной группы, тогда принцип баланса-конгруэнтности предполагает, что социальная группа сильнее ассоциируется с личностью, когда эта группа совместима с другими социальными группами, которые уже связаны с ней. себя. Несовместимость в этом отношении означает, что одна из социальных групп разделяет ассоциации с чертами, которые диаметрально противоположны чертам, общим с другой социальной группой. Несовместимость может также относиться к группам, которые определяются как взаимоисключающие, например, к вегетарианцам и мясоедам или либералам и консерваторам. Принцип баланса-конгруэнтности предсказывает, что ассоциации между двумя социальными группами формируются, когда обе группы разделяют ассоциации с атрибутами. Принцип дисбаланса-диссонанса предсказывает, что сеть будет сопротивляться формированию ассоциаций между двумя диаметрально противоположными социальными группами, то есть несовместимыми или взаимоисключающими. Таким образом, новая социальная группа будет сильнее ассоциироваться с самостью, если она совместима с другой социальной группой, которая уже демонстрирует ассоциации с самостью. Сеть будет воздерживаться от формирования ассоциаций с социальной группой, которая несовместима с другой социальной группой, уже связанной с собой (см. нижний треугольник на рис. 2). Как указано выше, модель предполагает двунаправленность ассоциаций. Следовательно, принципы также предполагают, что если две социальные группы сильно связаны с самостью, эти группы воспринимаются как более совместимые друг с другом, чем две социальные группы, которые различаются по силе ассоциаций с самостью. Однако этот обратный процесс не является существенным для ключевого вопроса о том, как новые социальные группы интегрируются в Я-концепцию. Поэтому в дальнейшем мы сосредоточимся на том, как (не)совместимость предыдущей и новой группы влияет на групповую идентификацию, а не на то, как групповая идентификация влияет на воспринимаемую (не)совместимость между социальными группами.

Прогнозы того, как изменение социальных групп влияет на групповую идентификацию ассоциирование социальных групп с собой и снижение ассоциативной силы между одной социальной группой с собой в пользу более сильной ассоциативной связи с другой социальной группой и с собой.

Несовместимые социальные группы подразумевают расхождения в групповой идентификации

Когда люди переходят из одной социальной группы в другую и обе группы несовместимы друг с другом, то принципы баланса-конгруэнтности и дисбаланса-диссонанса модели предсказывают, что один из две группы будут более тесно связаны с собой, чем другая социальная группа. Есть два когнитивных пути, которые приводят к расхождениям в групповой идентификации. Диссоциация предыдущая группа от себя или сопротивление для формирования ассоциаций между собой и новой группой. Диссоциация предыдущей своей группы от себя в пользу новой своей группы подразумевает сдвиг в групповой идентификации. Оба процесса приводят к одному и тому же результату: смена несовместимых друг с другом групп приводит к более сильным ассоциациям одной из двух социальных групп с собой, чем ассоциации другой социальной группы с собой. Точно так же, когда предыдущая и новая ин-группы исключают друг друга, люди будут более сильно идентифицировать себя с той или иной группой. Это приводит к первому прогнозу:

Гипотеза 1: Расхождения в идентификации с предыдущей и новой группой будут сильнее в той мере, в какой эти две группы несовместимы.

Двунаправленный характер модели подразумевает предсказание того, что когда люди сильно идентифицируют себя с одной социальной группой, но разотождествляют себя с другой социальной группой, эти две группы воспринимаются как более несовместимые, чем две социальные группы, с которыми люди так же сильно себя идентифицируют.

С одной стороны, изменения в членстве в группе могут быть вызваны внешним давлением. Например, человек может оказаться безработным и оказаться получателем пособия, несмотря на то, что он сильно интегрировал идентичность работника в я-концепцию. Поскольку идентичность получателя пособий исключает идентичность наемного работника — обе социальные группы диаметрально противоположны и, таким образом, несовместимы друг с другом или взаимоисключающие, — люди либо сильнее ассоциируют идентичность наемного работника со своим «я», либо идентичность получателя пособий сильнее ассоциируют со своим «я». . Какая из обеих социальных групп более тесно связана с самостью, зависит от того, какая из социальных групп разделяет атрибуты, связанные с самостью. Таким образом, если человек описывает себя как трудолюбивого, независимого и успешного, когнитивная сеть этого человека сопротивляется формированию прочных ассоциаций с получателями пособий. С другой стороны, человек может решить стать членом новой социальной группы. Точно так же ассоциации между социальными группами и самостью определяются несовместимостью между новой мы-группой и предыдущей мы-группой. Например, человек, который был плотоядным и решил стать вегетарианцем, сильнее связывает плотоядных или вегетарианцев с собой, чтобы поддерживать когнитивную последовательность. Однако, когда люди выбирают членство в новой группе, они уже могут ассоциировать себя с чертами, которые более тесно связаны с новой группой, чем с прежней. Затем предыдущая группа отделяется от себя в пользу того, чтобы новая группа ассоциировалась с самим собой для поддержания когнитивной согласованности.

Гипотеза 2: когда новая мы-группа несовместима с предыдущей мы-группой, идентификация с новой мы-группой будет сильнее, если люди решат стать членами новой мы-группы, чем если бы они были вынуждены стать член новой группы.

Совместимые социальные группы подразумевают расширение идентичности

Когда люди переходят из одной социальной группы в другую и обе группы совместимы друг с другом или пересекаются, тогда модель предсказывает, что обе группы связаны с собой в одинаковой степени . Как и в случае с несовместимыми идентичностями, изменения в членстве в группе между совместимыми идентичностями могут быть навязаны. Например, человек может быть вынужден устроиться на другую работу, несмотря на то, что он прочно интегрировал в свою я-концепцию личность предыдущего работника. Если обе идентичности сотрудников имеют общие основные характеристики — обе социальные группы совместимы друг с другом — люди связывают новую идентичность сотрудника в соответствии с предыдущей идентичностью сотрудника с самим собой. Точно так же, когда предыдущая и новая группы сильно пересекаются, люди могут одинаково сильно идентифицировать себя с обеими группами. Таким образом, если человек описывает себя как трудолюбивого, независимого и успешного, и эти характеристики связаны как с прежней, так и с новой идентичностью работника, то когнитивная сеть расширяется, формируя ассоциацию с новой мы-группой в соответствии с с предыдущей ин-группой. Если человек решает стать членом новой социальной группы, аналогичным образом ассоциации между социальными группами и самим собой определяются совместимостью между новой «своей» группой и предыдущей «своей» группой. Если использовать приведенный выше пример, то человек, который был вегетарианцем и решил стать веганом, одновременно ассоциирует с собой вегетарианцев и веганов, когда они оба совместимы.

Гипотеза 3: Совместимость новых мы-групп с предыдущими мы-группами, с которыми люди уже демонстрируют сильную идентификацию, приведет к одинаково сильной идентификации с новой и предыдущей мы-группами независимо от того, выбраны ли новые мы-группы или навязаны .

Прежде чем мы выдвинем гипотезы о том, как изменение членства в группе влияет на межгрупповые отношения, мы обобщим полученные данные о том, как членство в группе и групповая идентификация влияют на межгрупповые отношения.

Групповая идентификация и межгрупповые отношения

Как указывалось выше, люди формируют более прочные ассоциации между собой и социальными группами, которые разделяют атрибуты, связанные с собой (см. также Turner et al., 1987). Предпосылка о том, что большинство людей имеют положительную самооценку, подразумевает, что ассоциации положительных черт с собой сильнее, чем ассоциации отрицательных черт с собой. Основываясь на принципах баланса-конгруэнтности и дисбаланса-диссонанса, люди будут сильнее отождествлять себя с группами, которые разделяют позитивные черты, связанные с ними. Соответственно, самоассоциированные группы будут оцениваться более позитивно, чем самодиссоциированные (т. е. внутригрупповой фаворитизм). Этот эффект должен усиливаться по мере того, как более позитивна личная самооценка людей.

Несколько фактов подтверждают эти предположения. В исследованиях причин межгрупповой предвзятости исследователи часто относят участников к одной из двух разных групп на основе мнимого теста на произвольные личные характеристики, которые люди разделяют с группой других людей (например, «обработчики информации, ориентированные на цифры» и « наземные процессоры»; Tajfel et al., 1971; Otten and Moskowitz, 2000). Сразу же после этого они оценивают отношение к обеим группам, используя либо анкеты для самоотчетов, либо процедуры времени реакции. Оцененные явные и неявные межгрупповые установки обычно отражают предпочтение своей группы над чужой (например, Ashburn-Nardo et al. , 2001). Несмотря на то, что были предложены разные причины того, как категоризация способствует предпочтениям своих групп (Hewstone et al., 2002), положительная самооценка является одной из установленных причин (Cadinu and Rothbart, 19).96; Грамзов и Гертнер, 2005 г.; ДиДонато и др., 2011 г.; Рот и Стеффенс, 2014). В соответствии с этой точкой зрения исследования показали, что люди описывают новые группы с чертами, которые они также приписывают себе (Otten and Wentura, 2001; Otten, 2003). Исследования также показали, что люди используют самоприписываемые черты для описания устоявшихся групп, таких как гендерные группы (Otten and Epstude, 2006). Кроме того, исследования показали, что чем выше самооценка человека, тем больше он предпочитает свою группу чужой (Aberson et al., 2000; см. также Rudman et al., 2001). Данные свидетельствуют о том, что ассоциация себя и социальных групп играет важную роль как в явных (Gramzow and Gaertner, 2005), так и в неявных межгрупповых предубеждениях (Roth and Steffens, 2014). Кроме того, эти прогнозы были подтверждены с помощью коннекционистского моделирования (Vanhoomissen and Van Overwalle, 2010). В целом, исследования предоставили четкие доказательства того, что явные и неявные предпочтения самоассоциированных групп (т. Greenwald et al., 2002; Dunham, 2013; Cvencek et al., 2016).

Прогнозы того, как изменение членства в группе влияет на межгрупповые отношения

В рамках настоящей модели мы предполагаем, что изменения в членстве в группе изменяют ассоциативную структуру между личностью, чертами и социальными группами в соответствии с принципом баланса-конгруэнтности и диссонансом дисбаланса. принцип. Эти принципы предполагают, что если новая мы-группа совместима с предыдущими мы-группами, сеть формирует ассоциации между собой и новой мы-группой, которые сосуществуют с ассоциациями предыдущих мы-групп и себя. Однако, если новая мы-группа несовместима с предыдущими мы-группами, которые уже связаны с «я», сеть сопротивляется формированию ассоциаций с новой мы-группой или диссоциирует предыдущие мы-группы от себя в пользу ассоциации с «я». новую группу с самим собой (см. Гипотезы 1–3). Как эти процессы повлияют на межгрупповые отношения?

Предсказания модели для межгрупповых отношений просты. Основываясь на предпосылке, что большинство людей имеют положительную самооценку, люди будут сильнее ассоциировать с собой социальные группы, которые имеют положительные черты, чем группы, связанные с отрицательными чертами. Основываясь на принципе баланса-конгруэнтности, группы, которые одновременно ассоциируются с чертами, общими с «я», будут оцениваться в соответствии с «я» и, следовательно, более позитивно, чем социальные группы, которые менее сильно связаны с «я». Таким образом, модель подразумевает, что межгрупповая предвзятость среди совместимых ин-групп уменьшается, тогда как в случае несовместимых ин-групп люди будут демонстрировать межгрупповую предвзятость в пользу группы, которая более тесно связана с собой.

Гипотеза 4: При прочих равных условиях отношение к своей группе (предыдущей или новой), с которой люди идентифицируют себя сильнее, будет более позитивным, чем к своей группе (предыдущей или новой). в группе), с которыми люди менее сильно идентифицируют себя.

Гипотеза 5: Межгрупповая предвзятость между предыдущей «своей» группой и новой «своей» группой будет сильнее в той мере, в какой эти две группы несовместимы.

Предыдущее исследование показывает некоторые предварительные данные в поддержку Гипотезы 4 (Клемент и Крюгер, 2002; Сассенберг и Вибер, 2005). В модели мы указали два конца континуума изменений в членстве в группе. Во-первых, мы рассмотрели изменения членства в группе, которые приводят к диссоциации исходной своей группы от себя, в то время как исходная чужая группа становится связанной с собой. В лаборатории такие ситуации создавались путем отнесения людей к одной из двух незнакомых социальных групп, например, с помощью упомянутого выше фиктивного психологического теста (Оттен и Вентура, 19).99). После этого этих людей проинформировали о более точном тесте на принадлежность, который выявил их принадлежность к противоположной группе (Clement and Krueger, 2002). В одном из наших исследований мы сообщали людям об ошибочном первом задании из-за неисправности компьютера (Roth, 2010). В этих ситуациях модель предсказывает, что межгрупповая предвзятость изменится, потому что членство в группе является единственной информацией о социальных группах, и, следовательно, только группа, к которой люди принадлежат, связана с собой. Насколько нам известно, только в одном опубликованном эксперименте изучались эффекты изменения членства между своей и чужой группой (Clement and Krueger, 2002). В этом эксперименте переназначение членства в группе изменило то, на какую из групп участники проецировали свое собственное мнение: независимо от предыдущего членства в группе, участники проецировали свою новую группу (исходную чужую группу). Несмотря на то, что этот эксперимент напрямую не фокусировался на межгрупповых отношениях, он дает предварительные доказательства того, что представления о социальных группах меняются, когда меняется членство в незнакомых социальных группах и чужая группа ассоциируется с собой, а не с предыдущей своей группой.

Однако за пределами лаборатории ситуации, в которых люди полностью отделяют предыдущую группу от себя, могут быть редки. Вместо этого люди могут изменить членство в группе и связать новую группу со своим «я», но сохранить остаточные ассоциации с предыдущей группой из-за ее связи со значительными автобиографическими воспоминаниями. Таким образом, новая «своя» группа ассоциируется с позитивным «я» в дополнение к предыдущей «своей» группе. Следовательно, в этом случае межгрупповая предвзятость должна быть слабее, поскольку обе группы связаны с собой. Однако принцип дисбаланса-диссонанса предполагает, что либо предыдущая мы-группа, либо новая мы-группа диссоциированы от «я», чем более несовместимы группы друг с другом. Диссоциация предыдущей своей группы от себя при ассоциации новой своей группы с собой приведет к тому, что новая группа будет отдавать предпочтение предыдущей своей группе; тогда как отделение новой группы от себя при ассоциации предыдущей группы с собой приведет к предпочтениям предыдущей группы. Точно так же принцип баланса-конгруэнтности модели предполагает одновременную сильную ассоциацию себя и предыдущей своей группы, а также новой своей группы, когда обе группы совместимы, что приведет к снижению межгрупповой предвзятости.

Мы подробно остановились на двух концах того, что мы предлагаем назвать континуумом изменений в членстве в группе. Таким образом, модель предполагает, что относительное отношение к предыдущей «своей» группе и новой «своей» группе меняется в зависимости от (не)совместимости социальных групп. Мы считаем, что большинство видов изменений членства в группе влияют на относительную ассоциацию личности с предыдущими и новыми «своими» группами, что влияет на межгрупповые отношения. Кроме того, в отношении групп, к которым люди никогда не принадлежали, мы выводим следующую гипотезу.

Гипотеза 6: Группа, в которую люди входили, и группа, в которую они входят, будут оцениваться более позитивно, чем социальные группы, в которые люди никогда не входили.

Устойчивые и податливые межгрупповые установки

Исследования, проведенные за последние десятилетия, позволили отличить более автоматические и менее рефлексивные установки (т. е. имплицитные установки) от менее автоматических и более рефлексивных установок (т. е. эксплицитных установок). Эксплицитные установки обычно измеряются с помощью анкет самоотчетов. Ответы на вопросники позволяют участникам исследования контролировать и корректировать свои ответы в соответствии с тем, что они считают уместным или правильным отношением. Следовательно, эксплицитные установки чувствительны к социальной желательности и другим контролируемым воздействиям на установки. Имплицитные установки измеряются косвенно, обычно участник не знает точной цели задания. Имплицитные установки часто выводятся из разницы во времени реакции в простых задачах категоризации (например, тест имплицитных ассоциаций, Greenwald et al., 19).98; оценочное прайминг, Фацио, 1995). В целом считается, что имплицитные установки более непосредственно отражают основную ассоциативную основу установки, чем эксплицитные установки (Фацио и Олсон, 2003; Конри и др. , 2005; Гавронски и Сритаран, 2010). Различение имплицитных и эксплицитных установок может помочь понять, почему отношение людей к социальной группе в одной ситуации отличается от их отношения к той же группе в другой ситуации.

В соответствии с этим подходом модели имплицитных и явных установок разделяют предположение о том, что имплицитные и явные установки могут различаться. Однако до сих пор ведутся споры, почему и когда они различаются. Ранняя теория концептуализировала имплицитные установки как бессознательные и, следовательно, недоступные для интроспекции, что считается предварительным условием явных установок (Гринвальд и Банаджи, 19).95). Другие модели предлагают две разные системы, которые практически не взаимодействуют друг с другом. Утверждается, что в рамках этих моделей имплицитная установка заучивается и хранится в отдельной системе. Считается, что его трудно изменить, в то время как явное отношение легко обновляется в ответ на новую информацию (например, Wilson et al. , 2000; Rydell and McConnell, 2006). В отличие от этих утверждений, накопились данные о том, что люди хорошо осознают свои имплицитные установки и способны их анализировать (Hahn et al., 2014). Кроме того, имплицитные установки менее стабильны во времени, чем эксплицитные установки, что противоречит гипотезе о том, что имплицитные установки в целом заучиваются и их труднее изменить, чем эксплицитные установки (Gawronski et al., 2017). Наконец, исследования показывают, что неявные и явные установки коррелируют в зависимости от граничных условий, таких как мотивация и когнитивные ресурсы (Amodio et al., 2003; Hofmann et al., 2005). Некоторые другие модели, которые совпадают с этими выводами, предполагают наличие двух различных систем или процессов, которые действительно взаимодействуют (например, Strack and Deutsch, 2004; Cunningham et al., 2007), и что рабочие условия определяют, расходятся или сходятся неявные и явные установки (Olson and Fazio). , 2009 г.). Две из этих моделей конкретно касаются изменения отношения (Gawronski and Bodenhausen, 2006; Petty et al. , 2007). Обе модели предполагают, что неявные установки более непосредственно отражают лежащую в основе ассоциативную структуру, чем явные установки. Кроме того, имплицитные установки служат основой для эксплицитных установок, если только информация, подразумеваемая имплицитной установкой, не отвергается из-за ее несоответствия другой рассматриваемой информации. Если информация, которая считается достоверной, расходится с автоматически активируемой ассоциативной структурой, имплицитная установка отражает автоматически активированный паттерн, тогда как эксплицитная установка корректируется в соответствии с информацией, которая считается достоверной (Gawronski and Bodenhausen, 2007). Самое главное, эти модели предполагают, что изменения в ассоциативной структуре более непосредственно отражаются в имплицитной установке, тогда как эксплицитная установка дополнительно отражает информацию, считающуюся достоверной.

Экспериментальные данные о сопротивлении и податливости имплицитных установок по сравнению с эксплицитными установками неоднозначны. Важно отметить, что эти расходящиеся результаты были результатом очень разных манипуляций с установками (см. также Rudman, 2004). Некоторые исследования предоставили участникам информацию о том, что недавно установившееся отношение было основано на ошибочной описательной информации (например, Gregg et al., 2006), тогда как в других исследованиях для изменения отношения использовалось оценочное обусловливание (например, Dijksterhuis, 2004). В то время как оценочное обусловливание изменяет имплицитные установки, но не эксплицитные (например, Rydell et al., 2006; Grumm et al., 2009).), вербальная информация изменила явные установки, но не неявные (например, Gregg et al., 2006; Rydell et al., 2006). Таким образом, исследования показывают, что неявное и явное изменение отношения может зависеть от подхода, используемого для изменения отношения, и от процессов, связанных с соответствующим подходом (например, Mann and Ferguson, 2015; Wyer, 2016). В нашем прочтении имплицитные установки меняются при изменении ассоциативного паттерна, тогда как соответствующие изменения в явных установках будут смягчаться в зависимости от того, что считается действительным (Gawronski and Bodenhausen, 2011) или уместным (Olson and Fazio, 2009). ).

Будет ли изменение членства в группе и, как следствие, изменение самогрупповых ассоциаций одинаковым образом влиять на явные и неявные межгрупповые отношения? В соответствии с устоявшимися моделями отношения (Gawronski and Bodenhausen, 2006; Petty et al., 2007) мы ожидаем, что изменения в ассоциативной структуре между собой, атрибутами и социальными группами будут более непосредственно отражаться в имплицитных межгрупповых отношениях. Таким образом, влияние изменений в членстве в группе и его результирующее влияние на самогрупповые ассоциации в соответствии с принципами баланса-конгруэнтности и дисбаланса-диссонанса следует в большей степени наблюдать на имплицитных межгрупповых установках. Эти изменения не обязательно проявятся в явных межгрупповых установках. Явные межгрупповые отношения будут зависеть от того, какую информацию люди считают наиболее достоверной. Важно отметить, что несколько источников влияют на то, что люди считают достоверной информацией о социальной группе, когда они сами становятся ее членами (например, Abrams and Hogg, 19). 88; Хогг и Абрамс, 1993). Эти процессы проверки (Gawronski and Bodenhausen, 2011) могут переопределить влияние ассоциаций между собой и предыдущим и новым членством в группе на их явные межгрупповые отношения.

Вкратце, мы предполагаем, что ассоциация себя с предыдущей чужой группой путем изменения членства в группе является механизмом, с помощью которого могут переключаться имплицитные межгрупповые установки, когда предыдущая мы-группа отсоединяется от себя. Неявная межгрупповая предвзятость должна уменьшаться, когда новая группа так же сильно ассоциируется с собой, как и предыдущая группа. Когда группы различаются по другим параметрам, помимо относительных ассоциаций между собой и каждой из групп, групповые самоассоциации изменят имплицитное межгрупповое отношение. Однако групповые стереотипы и любые подтверждающие факторы должны влиять на эксплицитные межгрупповые установки, поскольку эксплицитные установки отражают информацию, которую люди считают наиболее достоверной и подходящей (Gawronski and Bodenhausen, 2006). Это приводит нас к нашей последней гипотезе.

Гипотеза 7: Воздействие на межгрупповые установки, как указано в Гипотезах 4 и 5, будет более четко показано в показателях, которые более приближенно оценивают ассоциативные паттерны, лежащие в основе установок, чем в самооценке установок.

Интеграция с теориями множественной идентичности

Настоящая модель дополняет предыдущие теории изменения идентичности и множественной социальной идентичности. Предыдущие модели предполагали, что интеграция идентичности зависит от совместимости или совпадения социальных групп (например, Benet-Martínez and Haritatos, 2005; Amiot et al., 2007) и что отсутствие совпадения между социальными группами сопровождается интрапсихическими конфликтами, дискриминацией. ухудшение самочувствия (Amiot et al., 2015). Настоящая модель предполагает, что эти отношения можно проследить до репрезентации себя и социальных групп в структуре ментального знания. Модель строится на принципах когнитивной согласованности при формировании и изменении ментальных ассоциаций между понятиями. Исследования показали, что когнитивный диссонанс отражается в напряжении и негативных эмоциях (Levy et al., 2017), что согласуется с предположением о том, что несовместимость социальных идентичностей сопровождается негативными последствиями. Настоящая модель определяет когнитивные механизмы, которые способствуют стадиям развития интеграции идентичности, описанным в модели Amiot et al. (2007). Это также объясняет предположение Бенет-Мартинес и Харитатос (2005) в работе по интеграции бикультурной идентичности о том, что воспринимаемая дистанция между двумя культурами сопровождается стрессом аккультурации и идентификацией с одной, а не с обеими культурами (Бенет-Мартинес и Харитатос, 2005). ). Таким образом, настоящая модель обеспечивает общую основу для основных когнитивных механизмов, участвующих в интеграции множественных социальных идентичностей, как указано в предыдущих моделях.

Еще одна известная модель, которая касается интеграции нескольких социальных групп в я-концепцию, — это модель сложности идентичности, предложенная Роккасом и Брюэром (2002). Эти авторы предполагают, что чем меньше идентичностей перекрываются (таким образом, чем менее они совместимы), тем более сложной будет репрезентация мы-групп в структуре ментального знания, и что эта сложность благотворна для благополучия людей и для межгрупповых отношений. На первый взгляд кажется, что это предсказание противоречит существующей модели. Настоящая модель предполагает, что несовместимость между социальными группами приводит к несоответствию в силе идентификации с группами: люди будут идентифицироваться с одной из несовместимых групп сильнее, чем с другой. Кроме того, согласно настоящей модели, люди должны отдавать предпочтение группе, которая более тесно связана с собой, чем группам, которые менее сильно связаны с собой. Однако, когда люди являются членами разных социальных групп, противоречащих друг другу по некоторым характеристикам, другие характеристики могут противодействовать диссоциации какой-либо из социальных групп от себя. Чтобы восстановить когнитивную согласованность, не отделяя ни одну из этих групп от себя, можно привести к дифференциации социальных групп. Например, если человек идентифицирует себя с женщинами и точно так же идентифицирует себя с математическими специальностями, дифференциация понятия «женщины» на женщин, связанных с математикой, и женщин, противостоящих математике, может уменьшить диссонанс между обеими группами (чтобы применить этот механизм к теории угроз стереотипов, сравните с Шмадер и др., 2008). Таким образом, когда несовместимость между социальными группами постоянно приводит к когнитивному диссонансу, а дезидентификация с какой-либо из конфликтующих групп невозможна, эти навязываемые концепции имеют тенденцию расщепляться на подпонятия (Greenwald et al., 2002). Этот процесс дифференциации, разрешающий диссонанс, может объяснить предпосылку модели сложности идентичности Роккаса и Брюэра (2002). Таким образом, в то время как настоящая модель делает четкие прогнозы относительной групповой идентификации с (не)совместимыми мы-группами, несовместимость между мы-группами может постепенно разрешаться в процессе дифференциации.

Интересно, что Крисп и Тернер (2011) предположили, что столкновение с множественными социальными идентичностями приводит к гибкому подавлению стереотипов. Эти авторы утверждали, что несовместимость стереотипов различных групп может постепенно разрешаться повторной конфронтацией, приводящей к гибкому подавлению стереотипов. Хотя авторы рассмотрели убедительные данные о восприятии членов «чужих» групп, которые опровергают существующие стереотипы, кажется, что существует очень мало доказательств того, что те же самые процессы справедливы для конфликтующих «своих» групп. Таким образом, возникает интересный вопрос, разрешается ли воспринимаемая несовместимость внутри групп способами, предложенными Криспом и Тернером (2011).

Последствия для снижения межгрупповой предвзятости

Уменьшение межгрупповой предвзятости имеет важное значение, и политики прилагают усилия для достижения этой цели. Более того, в современных обществах изменение членства в группе является обычным явлением. Причины межгрупповой предвзятости (и изменения членства в группе) сложны, и мы рассматриваем только один аспект этого. Следовательно, будет много возможных стратегий уменьшения предвзятости, и мы не предполагаем, что наша модель обеспечивает полное решение. Однако, основываясь на модели, мы обращаем внимание на некоторые моменты, которые могут оказаться полезными. Во-первых, в соответствии с предыдущими исследованиями настоящая модель утверждает, что групповая идентификация является движущей силой межгрупповой предвзятости (Сассенберг и Вибер, 2005). Во-вторых, модель обеспечивает структуру, определяющую, когда и как могут измениться межгрупповые предубеждения на основе изменений членства в группе. Мы не утверждаем, что относительная сила самогрупповых ассоциаций является единственным источником межгрупповой предвзятости, но она может служить ресурсом для изменения явных, а также неявных межгрупповых предубеждений. Таким образом, модель предполагает, что любое вмешательство, помогающее выявить сходство между несколькими социальными группами и согласующееся с представлением людей о себе, может быть эффективным для снижения межгрупповой предвзятости между этими группами. Эти прогнозы настоящей модели согласуются с общей моделью внутригрупповой идентификации Гертнера и Довидио (2012). Эти авторы предполагают, что восприятие чужих групп как части более широкой инклюзивной группы снижает межгрупповую предвзятость. В то время как их модель фокусируется на иерархической интеграции социальной идентичности в я-концепцию с последствиями для социальных групп, включенных в всеобъемлющую категорию, настоящая модель фокусируется на межгрупповых установках среди групп, членами которых люди являются или когда-то были. определенный момент времени. Таким образом, оба подхода дополняют друг друга.

Примером доказательств в соответствии с настоящей моделью является то, что программы обмена для студентов снижают межгрупповую предвзятость за счет увеличения совпадения между учащимися, зачисленными в программу, и соответствующей национальной внешней группой (Sassenberg and Matschke, 2010). С точки зрения настоящей модели, программы обмена могут быть одним из способов выявить общие черты между национальностями. Следовательно, и иностранное гражданство, и исходное гражданство могут ассоциироваться с Я-концепцией, что приводит к снижению межгрупповой предвзятости (сходные результаты см. в расширенных контактных эффектах, например, Wright et al., 19).97). Это согласуется с моделями кросс-категоризации, которые предполагают, что двойные «свои» группы (например, гражданин Германии, США) оцениваются более положительно, чем кросс-категории, включающие только одну «свою» группу и одну «чужую» группу (например, Hewstone et al. ., 1993). Когда человек ассоциирует себя с немцами и гражданами США, обе социальные группы ассоциируются с чертами, общими с ним. Однако, когда только одна из групп связана с собой, а другая социальная группа несовместима с этой группой, перекрестная категория должна оцениваться в меньшей степени в соответствии с приписываемыми себе атрибутами.

Процессы, изложенные в настоящей модели, отражают процессы, описанные в моделях влияния перспективы на отношение вне группы (например, Тодд и Бургмер, 2013). На самом деле оказывается, что предлагаемые механизмы, связанные с изменением членства в группе, могут также объяснять уменьшение предвзятости, когда люди принимают точку зрения другого человека. Таким образом, настоящая модель предполагает, что принятие точки зрения будет более эффективным в улучшении отношения чужой группы, когда чужая группа совместима, а не несовместима с соответствующими внутренними группами.

Настоящая модель способствует пониманию формирования и изменения межгрупповых предубеждений. Это помогает предсказать, когда и как изменения членства в группе повлияют на межгрупповые отношения. Это знание может сообщить важную социальную проблему межгрупповой предвзятости в мире, где некоторые групповые границы становятся более гибкими. Модель предлагает простые механизмы, основанные на принципах когнитивной согласованности, подразумевая, что новые группы, совместимые с предыдущими группами, связаны с собой в соответствии с предыдущими идентичностями, и что связывание социальных групп с этой структурой знаний увеличивает симпатию к этим группам. . Укрепление и ослабление этих связей может увеличивать и уменьшать предвзятость между социальными группами. Вмешательства, которые помогают выявить общие черты, а не противоречия между социальными группами и, таким образом, помогают интеграции новых групп в я-концепцию в соответствии с прежней идентичностью, могут помочь изменить межгрупповую предвзятость. Это имеет важные последствия для политики ассимиляции в мультикультурных странах. Политика должна поощрять совместимость между предыдущими и новыми идентификаторами. Это означает, что люди из разных культур должны ходить в одни и те же школы, занимать одинаковую работу и жить в одних и тех же местах. Это препятствует любой сегрегации, поскольку это может усилить несовместимость между предыдущим и новым членством в группе. Поскольку совместимость между социальными группами может быть достигнута путем ассимиляции членства в группе меньшинства в группе большинства, а также наоборот, многообещающей стратегией может стать превращение существенных аспектов существовавшей ранее идентичности большинства в соответствие с включением меньшинства в их группу (также см. Smeekes and Verkuyten, 2015). Эти стратегии могут помочь достичь стадии интеграции идентичности, которая предполагает активное участие в культуре происхождения, а также в новой культурной группе (Берри, 19 лет).97) и представляет собой наиболее адаптивную из четырех различных категорий аккультурации (Berry, 2005).

Направления будущего

Настоящая модель строится на принципах когнитивной согласованности в социальном познании, чтобы объяснить интеграцию новых идентичностей в я-концепцию с последствиями межгрупповой предвзятости. Основываясь на этих установленных механизмах, настоящая модель предполагает, что групповая идентификация представлена в структуре ментального знания ассоциативной связью между собой и своей группой. Модель предполагает, что изменения в членстве в группе влияют на когнитивное представление о себе, своей и чужой группе в зависимости от групповой (не)совместимости, которая, в свою очередь, влияет на межгрупповые отношения. Мы выдвинули гипотезы, которые, по нашему мнению, являются ключевыми или наиболее интересными для вопроса о том, как изменения в членстве в группе влияют на групповую идентификацию и межгрупповую предвзятость, но это не исчерпывающий список гипотез, которые можно вывести из модели. Для проверки гипотез, выведенных из модели, необходимы систематические исследования. На первом этапе это можно было бы сделать, используя минимальные группы, в которые людей назначают и переназначают (Clement and Krueger, 2002). Минимальные группы имеют то преимущество, что у людей нет предыдущих стереотипов или опыта общения с этими группами. Это открывает возможность манипулировать групповыми стереотипами, нормами, ценностями и целями, чтобы они были совместимы или несовместимы между социальными группами. Кроме того, можно манипулировать дополнительными переменными, такими как опыт члена группы в этих группах или продолжительность членства в группе. Чтобы решить проблемы с внешней валидностью минимальных групповых экспериментов, исследования должны проверить предсказание модели с существующими группами и членством. Таким образом, на втором этапе интересующие переменные можно измерить или квазиэкспериментально манипулировать ими. Наконец, лонгитюдные исследования изменений в членстве в группах могут показать, что эти процессы изменений происходят естественным образом.

Примечательно, что несколько мотивационных, ситуационных и межличностных различий могут влиять на силу ментальной ассоциации между собой и исходной мы-группой, а также между собой и новой мы-группой. В этом параграфе мы упоминаем некоторые факторы, которые можно было бы рассмотреть в будущих исследованиях. Мы считаем, что одной из важнейших переменных, влияющих на силу связи между личностью и социальной группой, является продолжительность членства в соответствующей группе. В то время как непрерывная история человека как члена социальной группы может усилить ассоциацию между собой и этой группой, краткосрочное членство без особого смысла может работать наоборот. Кратковременное членство в группе может закончиться слабой ассоциацией между собой и группой, которая легче перезаписывается при изменении членства; более постоянное членство в группе может укрепить связь (Sanchez et al., 2007). Автобиографическая память о себе как о члене социальной группы, сопровождающаяся продолжительным членством в группе, может влиять на отношение к этой группе спустя долгое время после того, как человек покинул эту группу. Это должно быть в особенности в случае, когда предыдущая «своя» имеет стабильные характеристики с «я». Например, когда люди вынуждены изменить свое членство в группе, а новая группа несовместима с предыдущей группой, люди будут демонстрировать более сильные ассоциации с предыдущей группой, чем с новой группой (например, Джеттен и Хатчисон). , 2011).

Кроме того, мотивационные процессы могут играть роль в ассоциации или диссоциации социальной группы с/от себя. Исследования показали, что люди идентифицируют себя с социальными группами, чтобы удовлетворить основные мотивы (Vignoles et al., 2006, 2008). Таким образом, люди могут более сильно ассоциировать социальные группы со своей я-концепцией, которые удовлетворяют их мотивы самооценки, самобытности, преемственности и значимости, тогда как социальные группы, которые не удовлетворяют этим мотивам, могут быть менее сильно связаны с Я-концепцией. Эти мотивы могут отражаться в вариациях добровольной принадлежности людей к социальной группе. Точно так же членство в группе, основанное на общем мнении между собой и социальной группой, может привести к сильной идентификации с группами, основанными на мнении, в результате сильного межгруппового предубеждения в отношении противоположной группы и последствий для коллективных действий (Bliuc et al., 2007). В целом мы прогнозируем, что чем больше люди хотят принадлежать к социальной группе, тем сильнее они будут идентифицировать себя с этой группой и, таким образом, проявят более сильную связь между собой и социальной группой. Это имеет последствия для межгрупповых отношений; выбранная мы-группа будет оцениваться положительно и из-за ее несовместимости с группами-оппонентами последняя может быть обесценена. Еще одним интересным вопросом является проверка того, могут ли социальные группы, с которыми люди разотождествляют себя при измерении с помощью явных показателей (Becker and Tausch, 2014), по-прежнему быть связаны с самовоздействующими межгрупповыми установками (Kachanoff et al. , 2016). Настоящая модель предполагает, что чем более позитивна самооценка людей, тем сильнее будет их межгрупповая предвзятость в пользу группы, которая более тесно связана с собой. Этот процесс не исключает дополнительных мотивационных процессов, таких как преднамеренный выбор положительных характеристик при описании своей группы по сравнению с внешней группой. Будущие исследования могли бы проверить относительный вклад этих процессов в межгрупповую предвзятость. Наконец, центральное положение модели состоит в том, что самооценка большинства людей положительна и что ассоциация себя с социальной группой, таким образом, способствует предпочтению самоассоциированной социальной группы по сравнению с самодиссоциированной. Однако у некоторых людей самооценка отрицательна; будущие исследования должны проверить обобщаемость прогнозов, полученных на основе настоящей модели, для различных групп населения (например, людей с аффективными расстройствами или тех, кто принадлежит к стигматизированным группам).

Заключение

Мы представили экономную модель того, как изменения членства в группе отражаются в когнитивных представлениях о себе, чертах и (не)совместимости группы, что, в свою очередь, может изменить неявные, а также явные межгрупповые предубеждения. Однако на явную межгрупповую предвзятость влияет и то, что человек считает уместным отношением в соответствующей ситуации. Наша модель рекатегоризации, основанная на когнитивной согласованности, предполагает, что любая группа, связанная с самовыгодой, извлекает выгоду из положительной валентности, связанной с собой, и, таким образом, представлена более позитивно, чем группы, которые менее сильно связаны или диссоциированы от себя. Основываясь на установленных принципах когнитивной непротиворечивости и на предыдущих исследованиях межгрупповой предвзятости, вызванной категоризацией, само-якорения и взглядов на двойственные процессы в отношениях, настоящая модель предполагает, что не только явная, но и неявная межгрупповая предвзятость является гибкой и что она зависит от ассоциации. социальных групп к самовосприятию человека. Модель предполагает, что самоассоциация — это процесс, который в дополнение к установленным механизмам, таким как оценочное обусловливание, может эффективно изменить ассоциативную структуру, лежащую в основе представления о себе и социальных группах. В целом изменение членства в группе может быть эффективной стратегией изменения как отраженных, так и более автоматических форм межгрупповой предвзятости, по крайней мере, когда границы между группами проницаемы. Учитывая, что современные общества характеризуются частыми изменениями членства в группах, будь то работа, профессия, город или страна, эта статья направлена на переход от относительно «статичного» рассмотрения членства в социальных группах здесь и сейчас к более «гибкий» взгляд на членство в группах как на изменение в пространстве и времени. В современном обществе членство в группах меняется, как и социальная идентичность. Учитывая, что социальная идентичность является важным аспектом самооценки человека, изменение идентичности является сложным и важным. Предлагаемая модель обеспечивает основу, на основе которой могут быть получены и проверены инновационные проверяемые прогнозы, которые, в свою очередь, помогают объяснить и предсказать социально значимые современные проблемы современной жизни.

Вклад авторов

JR подготовил рукопись. М.С. и В.В. обеспечили критическую доработку рукописи. Все авторы одобрили окончательный вариант рукописи.

Финансирование

Эта публикация финансировалась Немецким исследовательским фондом (DFG) и Университетом Вюрцбурга в рамках программы финансирования Open Access Publishing.

Заявление о конфликте интересов

Авторы заявляют, что исследование проводилось при отсутствии каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могли бы быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

Ссылки

Аберсон, К.Л., Хили, М., и Ромеро, В. (2000). Внутригрупповая предвзятость и самооценка: метаанализ. чел. соц. Психол. Ред. 4, 157–173. doi: 10.1207/S15327957PSPR0402_04

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Абрамс, Д., и Хогг, Массачусетс (1988). Комментарии о мотивационном статусе самооценки в социальной идентичности и межгрупповой дискриминации. евро. Дж. Соц. Психол. 18, 317–334. doi: 10.1002/ejsp.2420180403

Полнотекстовая перекрестная ссылка | Google Scholar

Алике, доктор медицины, и Говорун, О. (2005). «Эффект лучше среднего», в «Я в социальном суждении» , редакторы М. Д. Алике, Д. А. Даннинг и Дж. И. Крюгер (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Тейлор и Фрэнсис), 85–106.

Google Scholar

Allport, GW (1954). Природа предрассудков. Рединг, Массачусетс: Аддисон-Уэсли.

Google Scholar

Amiot, C.E., De La Sablonniere, R., Smith, L.G., and Smith, J.R. (2015). Отслеживание изменений социальной идентичности с течением времени и того, как они становятся частью самооценки. Соц. Перс. Психол. Компас 9, 171–187. doi: 10.1111/spc3.12169

Полный текст CrossRef | Google Scholar

Amiot, C. E., De La Sablonniere, R., Terry, D.J., and Smith, J.R. (2007). Интеграция социальной идентичности в себя: к модели познавательного развития. чел. соц. Психол. Ред. 11, 364–388. doi: 10.1177/1088868307304091

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Амодио, Д. М., Хармон-Джонс, Э., и Дивайн, П. Г. (2003). Индивидуальные различия в активации и контроле аффективного расового предубеждения, оцениваемые по испуганной реакции на моргание и самоотчету. Дж. Перс. соц. Психол. 84, 738–753. doi: 10.1037/0022-3514.84.4.738

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Эшберн-Нардо, Л., Войлс, К.И., и Монтейт, М.Дж. (2001). Неявные ассоциации как семена межгрупповой предвзятости: насколько легко они укореняются? Дж. Перс. соц. Психол. 81, 789–799. doi: 10.1037//0022-3514.81.5.789

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Беккер, Дж. К., и Тауш, Н. (2014). Когда членство в группе отрицательное: концепция, измерение и поведенческие последствия психологической дезидентификации. Самоидентификация 13, 294–321. doi: 10.1080/15298868.2013.819991

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Бенет-Мартинес В. и Харитатос Дж. (2005). Интеграция бикультурной идентичности (BII): компоненты и психосоциальные предпосылки. Дж. Перс. 73, 1015–1050. doi: 10.1111/j.1467-6494.2005.00337.x

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Берри, Дж. В. (1997). Иммиграция, аккультурация и адаптация. Заяв. Психол. 46, 5–34. doi: 10.1111/j.1464-0597.1997.tb01087.x

Полный текст CrossRef | Google Scholar

Берри, Дж. В. (2005). Аккультурация: успешное проживание в двух культурах. Междунар. Дж. Интеркульт. Относ. 29, 697–712. doi: 10.1016/j.ijintrel.2005.07.013

CrossRef Full Text | Google Scholar

Блюк А.М., МакГарти К., Рейнольдс К. и Мунтеле Д. (2007). Членство в группе, основанное на мнении, как предиктор приверженности политическим действиям. евро. Дж. Соц. Психол. 37, 19–32. doi: 10.1002/ejsp.334

Полный текст CrossRef | Google Scholar

Боссон, Дж. К., Суонн, В. Б., и Пеннебейкер, Дж. В. (2000). В поисках идеальной меры имплицитной самооценки: снова о слепых и слоне? Дж. Перс. соц. Психол. 79, 631–643. doi: 10.1037//0022-3514.79.4.631

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Брюэр, М. Б. (1979). Внутригрупповая предвзятость в минимальной межгрупповой ситуации: когнитивно-мотивационный анализ. Псих. Бык. 86, 307–324. doi: 10.1037/0033-2909.86.2.307

Полный текст CrossRef | Google Scholar

Брюэр, М. Б. (2000). «Уменьшение предубеждений посредством перекрестной категоризации: эффекты множественной социальной идентичности», в Клермонтском симпозиуме по прикладной социальной психологии: уменьшение предубеждений и дискриминации , изд. С. Оскамп (Тысяча дубов, Калифорния: Sage), 165–183.

Google Scholar

Брюэр М.Б. и Вебер Дж.Г. (1994). Эффекты самооценки межличностного и межгруппового социального сравнения. Дж. Перс. соц. Психол. 66, 268–275. doi: 10.1037/0022-3514.66.2.268

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Браун, JD (2012). Понимание лучшего, чем средний эффект: мотивы (по-прежнему) имеют значение. чел. соц. Психол. Бык. 38, 209–219. doi: 10.1177/0146167211432763

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Кадину, М. Р., и Ротбарт, М. (1996). Процессы самозакрепления и дифференциации в условиях минимальной группы. Дж. Перс. соц. Психол. 70, 661–677. doi: 10.1037/0022-3514.70.4.661

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Клемент, Р. В., и Крюгер, Дж. (2002). Социальная категоризация смягчает социальную проекцию. Дж. Экспл. соц. Психол. 38, 219–231. doi: 10.1006/jesp.2001.1503

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Конри Ф. Р., Шерман Дж. В., Гавронски Б., Хугенберг К. и Грум С. Дж. (2005). Разделение нескольких процессов в имплицитном социальном познании: четырехъядерная модель имплицитного выполнения задач. Дж. Перс. соц. Психол. 89, 469–487. doi: 10.1037/0022-3514.89.4.469

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Крисп, Р. Дж., и Тернер, Р. Н. (2011). Когнитивная адаптация к опыту социального и культурного разнообразия. Псих. Бык. 137, 242–266. doi: 10.1037/a0021840

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Каннингем, В. А., Зелазо, П. Д., Пакер, Д. Дж., и Ван Бавел, Дж. Дж. (2007). Итеративная модель повторной обработки: многоуровневая структура отношения и оценки. Соц. Познан. 25, 736–760. doi: 10.1521/soco.2007.25.5.736

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Цвенчек Д. , Гринвальд А. Г. и Мельцофф А. Н. (2012). «Теория сбалансированной идентичности: обзор доказательств имплицитной согласованности в социальном познании», в Из книги «Когнитивная согласованность: фундаментальный принцип социального познания» , редакторы Б. Гавронски и Ф. Стрэк (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: The Guilford Press), 157 –177.

Цвенчек, Д., Гринвальд, А. Г., и Мельцофф, А. Н. (2016). Имплицитные измерения для детей дошкольного возраста подтверждают роль самооценки в поддержании сбалансированной идентичности. Дж. Эксп. соц. Психол. 62, 50–57. doi: 10.1016/j.jesp.2015.09.015

CrossRef Полный текст | Google Scholar

ДиДонато, Т. Е., Ульрих, Дж., и Крюгер, Дж. И. (2011). Социальное восприятие как индукция и вывод: интегративная модель межгрупповой дифференциации, внутригруппового фаворитизма и дифференциальной точности. Дж. Перс. соц. Психол. 100, 66–85. doi: 10.1037/a0021051

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Dijksterhuis, A. (2004). Я себе нравлюсь, но не знаю почему: повышение имплицитной самооценки за счет подсознательного оценочного обусловливания. Дж. Перс. соц. Психол. 86, 345–355. doi: 10.1037/0022-3514.86.2.345

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Довидио Дж. Ф., Гертнер С. Л., Ходсон Г., Риек Б. М., Джонсон К. М. и Хулетт М. (2006). «Повторная категоризация и перекрестная категоризация: последствия групповой значимости и представлений для уменьшения предвзятости», в Множественная социальная категоризация: процессы, модели и приложения , под редакцией Р. Дж. Криспа, М. Хьюстона, Р. Дж. Криспа и М. Хьюстона (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Psychology Press), 65–89..

Google Scholar

Данэм, Ю. (2013). Сбалансированная идентичность в парадигме минимальных групп. PLoS One 8:e84205. doi: 10.1371/journal.pone.0084205

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Энсари, Н., и Миллер, Н. (2001). Декатегоризация и снижение предвзятости в парадигме перекрестной категоризации. евро. Дж. Соц. Психол. 31, 193–216. doi: 10.1002/ejsp.42

CrossRef Full Text | Академия Google

Фальк, К.Ф., и Хайне, С.Дж. (2015). Что такое имплицитная самооценка и различается ли она в разных культурах? чел. соц. Психол. Ред. 19, 177–198. doi: 10.1177/1088868314544693

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Фацио, Р. Х. (1995). «Отношения как ассоциации оценки объекта: детерминанты, последствия и корреляты доступности отношения», в Сила отношения: Предыстория и последствия , ред. Р. Э. Петти и Дж. А. Кросник (Хиллсдейл, Нью-Джерси: Эрлбаум), 247–282.

Google Scholar

Фацио, Р. Х., и Олсон, Массачусетс (2003). Неявные меры в исследованиях социального познания: их значение и использование. год. Преподобный Психолог. 54, 297–327. doi: 10.1146/annurev.psych.54.101601.145225

CrossRef Full Text | Google Scholar

Фестингер, Л. (1957). Теория когнитивного диссонанса. Пало-Альто, Калифорния: Издательство Стэнфордского университета.

Google Scholar

Franck, E., Raedt, RD, and de Houwer, JD (2007). Имплицитная, но не эксплицитная самооценка предсказывает будущую депрессивную симптоматику. Поведение. Рез. тер. 45, 2448–2455. doi: 10.1016/j.brat.2007.01.008

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Гертнер С.Л. и Довидио Дж.Ф. (2005). «Категоризация, повторная категоризация и межгрупповая предвзятость», в «Размышляя о природе предубеждений: пятьдесят лет после Олпорта », редакторы Дж. Ф. Довидио, П. Глик и Л. А. Рудман (Оксфорд: Blackwell Publishing), 71–88.

Google Scholar

Гертнер С.Л. и Довидио Дж.Ф. (2012). «Общая модель внутригрупповой идентичности», в Справочник по теории социальной психологии , Vol. 2, под редакцией PAM Van Lange, AW Kruglanski и ET Higgins (Thousand Oaks, CA: Sage Publications Ltd), 439–457. doi: 10.4135/9781446249222.n48

CrossRef Full Text | Google Scholar

Гертнер С. Л., Довидио Дж. Ф., Банкер Б. С., Хулетт М., Джонсон К. М. и МакГлинн Э. А. (2000). Уменьшение межгруппового конфликта: от целей высшего порядка к декатегоризации, перекатегоризации и взаимной дифференциации. Группа Дин. 4, 98–114. doi: 10.1037/1089-2699.4.1.98

Полный текст CrossRef | Google Scholar

Гавронски Б. и Боденхаузен Г. В. (2006). Ассоциативные и пропозициональные процессы в оценке: комплексный обзор неявных и явных изменений отношения. Псих. Бык. 132, 692–731. doi: 10.1037/0033-2909.132.5.692

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Гавронски Б. и Боденхаузен Г. В. (2007). Распутывание процессов, лежащих в основе оценки: отношения с точки зрения модели APE. Соц. Познан. 25, 687–717. doi: 10.1521/soco.2007.25.5.687

Полный текст CrossRef | Google Scholar

Гавронски Б. и Боденхаузен Г. В. (2011). 2 Ассоциативно-пропозициональная модель оценки: теория, доказательства и открытые вопросы. Доп. Эксп. соц. Психол. 44, 59–127. doi: 10.1016/B978-0-12-385522-0.00002-0

Полный текст CrossRef | Google Scholar

Гавронски Б., Моррисон М., Филлс К.Э. и Галди С. (2017). Временная устойчивость неявных и явных мер. Перс. соц. Психол. Бык. 43, 300–312. doi: 10.1177/0146167216684131

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Гавронски Б. и Сритаран Р. (2010). «Формирование, изменение и контекстуализация ментальных ассоциаций: детерминанты и принципы вариаций имплицитных показателей», в Handbook of Implicit Social Cognition: Measurement, Theory, and Applications , eds B. Gawronski and BK Payne (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Гилфорд Пресс), 216–240.

Грамзов, Р. Х., и Гертнер, Л. (2005). Самоуважение и фаворитизм по отношению к новым группам: я как оценочная основа. Дж. Перс. соц. Психол. 88, 801–815. doi: 10.1037/0022-3514.88.5.801

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Гринвальд, А. Г., и Банаджи, М. Р. (1995). Неявное социальное познание: отношения, самооценка и стереотипы. Псих. Ред. 102, 4–27. doi: 10.1037/0033-295x.102.1.4

CrossRef Full Text | Академия Google

Гринвальд, А. Г., Банаджи, М. Р., Рудман, Л. А., Фарнхэм, С. Д., Носек, Б. А., и Меллотт, Д. С. (2002). Единая теория имплицитных установок, стереотипов, самооценки и самооценки. Псих. Ред. 109, 3–25. doi: 10.1037//0033-295X.109.1.3

CrossRef Full Text | Google Scholar

Гринвальд, А. Г., и Фарнхэм, С. Д. (2000). Использование теста имплицитных ассоциаций для измерения самооценки и самооценки. Дж. Перс. соц. Психол. 79, 1022–1038. дои: 10.1037/0022-3514.79.6.1022

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Гринвальд, А. Г., Макги, Д. Е., и Шварц, Дж. Л. К. (1998). Измерение индивидуальных различий в неявном познании: тест на неявную ассоциацию. Дж. Перс. соц. Психол. 74, 1464–1480. doi: 10.1037/0022-3514.74.6.1464

CrossRef Full Text | Google Scholar

Грегг А.П., Зайбт Б. и Банаджи М.Р. (2006). Легче сделать, чем отменить: асимметрия в гибкости автоматических предпочтений. Дж. Перс. соц. Психол. 90, 1–20. doi: 10.1037/0022-3514.90.1.1

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Грумм М., Нестлер С. и фон Коллани Г. (2009). Изменение явных и неявных установок: случай самооценки. Дж. Экспл. соц. Психол. 45, 327–335. doi: 10.1016/j.jesp.2008.10.006

Полный текст CrossRef | Google Scholar

Хан, А., Джадд, К.М., Хирш, Х.К., и Блэр, И.В. (2014). Осознание имплицитных установок. Дж. Эксп. Психол. 143, 1369–1392. doi: 10.1037/a0035028

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Хебб, Д. О. (1949). Организация поведения. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Wiley.

Google Scholar

Хайдер, Ф. (1958). Психология межличностных отношений. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Wiley. doi: 10.1037/10628-000

Полный текст CrossRef | Google Scholar

Хьюстон, М., Ислам, М. Р., и Джадд, К. М. (1993). Модели перекрестной категоризации и межгрупповых отношений. Дж. Перс. соц. Психол. 64, 779–793. doi: 10.1037/0022-3514.64.5.779

CrossRef Full Text | Google Scholar

Хьюстон М., Рубин М. и Уиллис Х. (2002). Межгрупповая предвзятость. год. Преподобный Психолог. 53, 575–604. doi: 10.1146/annurev.psych.53.100901.135109

CrossRef Full Text | Google Scholar

Хофманн В., Гавронски Б., Гшвенднер Т., Ле Х. и Шмитт М. (2005). Метаанализ корреляции между тестом неявной ассоциации и явными показателями самоотчета. Перс. соц. Психол. Бык. 31, 1369–1385. doi: 10.1177/0146167205275613

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Хогг, Массачусетс, и Абрамс, Д. (1993). «На пути к однопроцессной модели социальной мотивации для снижения неопределенности в группах», в Group Motivation: Social Psychological Perspectives , eds MA Hogg and D. Abrams (Hertfordshire: Harvester Wheatsheaf), 173–190.

Google Scholar

Huynh, Q.-L., Nguyen, A.-M. Т. Д. и Бенет-Мартинес В. (2011). «Интеграция бикультурной идентичности», в Handbook of Identity Theory and Research , eds SJ Schwartz, K. Luyckx, and VL Vignoles (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Springer Science + Business Media), 827–843. doi: 10.1007/978-1-4419-7988-9_35

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Международная организация по миграции (2018). Доклад о миграции в мире, 2018 г. Женева: Международная организация по миграции.

Джеттен, Дж., и Хатчисон, П. (2011). Когда группам есть что терять: историческая преемственность усиливает сопротивление слиянию. Евро. Дж. Соц. Психол. 41, 335–343. doi: 10.1002/ejsp.779

Полный текст CrossRef | Google Scholar

Джонс, Дж. М., и Джеттен, Дж. (2011). Восстановление после напряжения и стойкой боли: членство в нескольких группах повышает устойчивость перед лицом физических проблем. Соц. Психол. Перс. науч. 2, 239–244. doi: 10.1177/1948550610386806

CrossRef Full Text | Google Scholar

Качанов Ф. Дж., Исселдык Р., Тейлор Д. М., Саблоньер Р. и Краш Дж. (2016). Хорошее, плохое и центральное в групповой идентификации: свидетельство U-образной квадратичной зависимости между внутригрупповым аффектом и центральным положением идентичности. Евро. Дж. Соц. Психол. 46, 563–580. doi: 10.1002/ejsp.2199

Полный текст CrossRef | Google Scholar

Леви, Н., Хармон-Джонс, К., и Хармон-Джонс, Э. (2017). Диссонанс и дискомфорт: вызывает ли простая когнитивная несогласованность негативное аффективное состояние? Мотив. науч. (в печати). doi: 10.1037/mot0000079

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Манн, Т. К., и Фергюсон, М. Дж. (2015). Можем ли мы отменить наши первые впечатления? Роль переинтерпретации в изменении имплицитных оценок. Дж. Перс. соц. Психол. 108, 823–849. doi: 10.1037/pspa0000021

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Олсон, М. А., и Фацио, Р. Х. (2009). «Неявные и явные показатели отношения: перспектива модели MODE», в Отношения: понимание новых неявных показателей , редакторы Р. Э. Петти, Р. Х. Фацио и П. Бриньоль (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Psychology Press), 19 –63.

Google Scholar

Олсон, М. А., Фацио, Р. Х., и Герман, А. Д. (2007). Отчетные тенденции лежат в основе расхождений между неявными и явными показателями самооценки. Псих. науч. 18, 287–291. doi: 10.1111/j.1467-9280.2007.01890.x

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Osgood, CE, and Tannenbaum, PH (1955). Принцип конгруэнтности в предсказании изменения отношения. Псих. Ред. 62, 42–55. doi: 10.1037/h0048153

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Оттен, С. (2003). «Я и мы» или «мы и они»? Самость как эвристика для определения минимальных ингрупп. Евро. Преподобный Соц. Психол. 13, 1–33. doi: 10.1080/10463280240000028

CrossRef Full Text | Google Scholar

Оттен С. и Эпстуд К. (2006). Перекрывающиеся ментальные представления о себе, ингруппе и аутгруппе: распутывание самостереотипов и самоякорения. чел. соц. Психол. Бык. 32, 957–969. doi: 10.1177/0146167206287254

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Оттен С. и Московиц ГБ (2000). Доказательства неявной оценочной внутригрупповой предвзятости: спонтанный вывод о чертах, основанный на аффекте, в минимальной групповой парадигме. Дж. Эксп. соц. Психол. 36, 77–89. doi: 10.1006/jesp.1999.1399

Полный текст CrossRef | Google Scholar

Оттен С. и Вентура Д. (1999). О влиянии автоматизма в парадигме минимальной группы: данные из задач аффективного прайминга. евро. Дж. Соц. Психол. 29, 1049–1071. doi: 10.1002/(SICI)1099-0992(199912)29:8<1049::AID-EJSP985>3.0.CO;2-Q

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Оттен С. и Вентура Д. (2001). Самостоятельная привязка и внутригрупповой фаворитизм: анализ индивидуальных профилей. Дж. Эксп. соц. Психол. 37, 525–532. doi: 10.1006/jesp.2001.1479

Полный текст CrossRef | Google Scholar

Петти, Р. Э., Бриньоль, П., и Демарри, К. Г. (2007). Метакогнитивная модель (МКМ) отношений: последствия для измерения отношения, изменения и силы. Соц. Познан. 25, 657–686. doi: 10.1521/soco.2007.25.5.657

Полный текст CrossRef | Google Scholar

Роккас С. и Брюэр М. (2002). Сложность социальной идентичности. чел. соц. Психол. Откр. 6, 88–106. doi: 10.1207/S15327957PSPR0602_01

CrossRef Full Text | Google Scholar

Рот, Дж. (2010). Легко нравится и не нравится? Формирование и изменение эксплицитного и имплицитного отношения к своей группе. к.т.н. диссертация, Фридрих-Шиллер-Университет Йена, Йена.

Рот, Дж., и Стеффенс, М.С. (2014). Когда я становится мы: ассоциативная самофиксация ведет к неявной межгрупповой предвзятости в минимальных группах. Соц. Психол. 45, 253–264. дои: 10.1027/1864-9335/a000169

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Рот Дж. , Стеффенс М. К., Морина Н. и Станжер У. (2012). Изменилось к худшему: субъективное изменение имплицитной и явной самооценки у лиц с текущим, прошлым и без посттравматического стрессового расстройства. Психотерм. Психосом. 81, 64–66. doi: 10.1159/000329993

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Рудман, Лос-Анджелес (2004). Источники имплицитных установок. Курс. Реж. Психол. науч. 13, 79–82. doi: 10.1111/j.0963-7214.2004.00279.x

Полный текст CrossRef | Google Scholar

Рудман, Л. А., Гринвальд, А. Г., и Макги, Д. Е. (2001). Имплицитная самооценка и оценочные имплицитные гендерные стереотипы: «я» и «своя группа» имеют общие желательные черты. чел. соц. Психол. Бык. 27, 1164–1178. doi: 10.1177/0146167201279009

CrossRef Full Text | Google Scholar

Райделл, Р. Дж., и МакКоннелл, А. Р. (2006). Понимание неявного и явного изменения отношения: система анализа рассуждений. Дж. Перс. соц. Психол. 91, 995–1008. doi: 10.1037/0022-3514.91.6.995

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Райделл Р. Дж., МакКоннелл А. Р., Маки Д. М. и Стрейн Л. М. (2006). Из двух умов, формирующих и изменяющих валентность — несовместимые имплицитные и явные установки. Псих. науч. 17, 954–958. doi: 10.1111/j.1467-9280.2006.01811.x

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Санчес А.К., Зогмайстер К. и Аркури Л. (2007). Когда «они» становятся «мы»: множественные контрастные идентичности в группах со смешанным статусом. Самоидентификация 6, 154–172. doi: 10.1080/15298860601128255

CrossRef Full Text | Google Scholar

Сасенберг, К., и Мачке, К. (2010). Влияние программ обмена на интеграцию принимающей группы в Я-концепцию. евро. Дж. Соц. Психол. 40, 148–159. doi: 10.1002/ejsp.621

Полный текст CrossRef | Google Scholar

Сасенберг К. и Вибер Ф. (2005). Не игнорируйте другую половину: влияние внутригрупповой идентификации на имплицитные меры предрассудков. Евро. Дж. Соц. Психол. 35, 621–632. doi: 10.1016/j.jesp.2004.10.002

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Шмадер Т., Джонс М. и Форбс К. (2008). Интегрированная модель процесса влияния угроз стереотипов на производительность. Псих. Ред. 115, 336–356. doi: 10.1037/0033-295X.115.2.336

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Смикс А. и Веркуйтен М. (2015). Присутствие прошлого: преемственность идентичности и групповая динамика. Евро. Преподобный Соц. Психол. 26, 162–202. doi: 10.1080/10463283.2015.1112653

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Страк Ф. и Дойч Р. (2004). Рефлексивные и импульсивные детерминанты социального поведения. чел. соц. Психол. Ред. 8, 220–247. doi: 10.1207/s15327957pspr0803_1

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Тайфель, Х. (1974). Социальная идентичность и межгрупповое поведение. Соц. науч. информ. 13, 65–93. doi: 10.1177/053

7401300204

CrossRef Full Text | Google Scholar

Tajfel, H., Billig, M.G., Bundy, R.P., и Flament, C. (1971). Социальная категоризация и межгрупповое поведение. евро. Дж. Соц. Психол. 1, 149–178. doi: 10.1002/ejsp.2420010202

CrossRef Full Text | Google Scholar

Тодд А. Р. и Бургмер П. (2013). Принятие точки зрения и автоматическое изменение межгрупповой оценки: тестирование ассоциативной самозакрепляющейся учетной записи. Дж. Перс. соц. Психол. 104, 786–802. doi: 10.1037/a0031999

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Тернер Дж. К., Хогг М. А., Оукс П. Дж., Райхер С. Д. и Уэзерелл М. С. (1987). Новое открытие социальной группы: теория самокатегоризации. Кембридж, Массачусетс: Бэзил Блэквелл.

Google Scholar

ван Веелен Р., Оттен С., Кадину М. и Хансен Н. (2015). Интегративная модель самостереотипирования социальной идентификации и самопривязки как двух когнитивных путей. Перс. соц. Психол. Ред. 20, 3–26. doi: 10.1177/1088868315576642

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Vanhoomissen, T., and Van Overwalle, F. (2010). Я или не я как источник ингруппового фаворитизма и аутгруппового умаления: коннекционистская точка зрения. Соц. Познан. 28, 84–109. doi: 10.1521/soco.2010.28.1.84

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Виньолес В. Л., Манзи К., Регалия К., Джеммоло С. и Скабини Э. (2008). Мотивы идентичности, лежащие в основе желаемого и опасающегося возможного будущего «я». Дж. Перс. 76, 1165–1200. doi: 10.1111/j.1467-6494.2008.00518.x

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Виньолес В.Л., Регалия К., Манзи К., Голледж Дж. и Скабини Э. (2006). Помимо самооценки: влияние множества мотивов на построение идентичности. Дж. Перс. соц. Психол. 90, 308–333. doi: 10.1037/0022-3514.90.2.308

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Уилсон Т. Д., Линдси С. и Скулер Т. Ю. (2000). Модель двойственного отношения. Псих. Ред. 107, 101–126. doi: 10.1037/0033-295X.107.1.101

CrossRef Full Text | Google Scholar

Райт, С. К., Арон, А., Маклафлин-Вольпе, Т., и Ропп, С. А. (1997). Эффект расширенного контакта: знание межгрупповой дружбы и предрассудков. Дж. Перс. соц. Психол. 73, 73–90. doi: 10.1037/0022-3514.73.1.73

Полный текст CrossRef | Google Scholar

Вайер, Северная Каролина (2016). Легче сделать, чем отменить… некоторыми людьми, иногда: роль проработки в явных и неявных групповых предпочтениях. Дж. Эксп. соц. Психол. 63, 77–85. doi: 10.1016/j.jesp.2015.12.006

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Ямагути С., Гринвальд А. Г., Банаджи М. Р., Мураками Ф., Чен Д. , Шиомура К. и др. (2007). Кажущаяся универсальность положительной имплицитной самооценки. Псих. науч. 18, 498–500. doi: 10.1111/j.1467-9280.2007.01928.x

PubMed Abstract | Полный текст перекрестной ссылки | Google Scholar

Почему социальная идентичность ваших клиентов имеет значение

Краткая идея

The Issue

Часто поведение клиентов сильно отличается от того, что предсказывают маркетинговые исследования.

Почему это происходит

Социальная группа, с которой клиенты идентифицируют себя, когда они сталкиваются с продуктом или брендом, влияет на то, как они реагируют на него. Довольно тонкие изменения в контексте могут заставить клиентов быстро изменить свою социальную идентичность, вызывая совершенно разные реакции.

Как решить эту проблему

Исследование рынка и разработка клиентского опыта должны учитывать социальную идентичность, формируя реакцию клиентов путем усиления определенной идентичности, переопределения того, что значит иметь эту идентичность, или поиска способа изменить идентичность. Компании также могут быстро создавать новые образы, которые будут стимулировать целевое поведение.

Обучение на испанском языке
Ler em português

Почему клиенты не делают то, что обещали? Рассмотрим опыт производителя бытовой техники Electrolux. Основываясь на отзывах клиентов, компания однажды задумала предложить бесплатные стиральные машины и использовать в них интеллектуальные технологии, чтобы взимать плату с клиентов за стирку.

В предварительном исследовании потребители приветствовали эту идею по нескольким причинам: стиральные машины не требовали предварительных затрат на покупку, потребляли меньше энергии, могли быть обновлены бесплатно и могли быть отремонтированы быстрее и точнее благодаря встроенным диагностическим возможностям. в них. Наверняка это было будущее прачечной? Но когда в Швеции было проведено испытание, спроса на бесплатные шайбы просто не оказалось, и проект был заморожен.

Многие маркетологи полагают, что такие поучительные истории просто отражают то, что происходит, когда вы предлагаете людям реальное решение, а не гипотетическое. Это часть объяснения, но здесь действует еще один фактор: социальная идентичность.

Люди — очень социальные животные, принадлежащие ко многим социальным группам, каждая из которых имеет свою идентичность. Вы можете считать себя католиком, евреем или индуистом; как американец или русский; как профессор или музыкант; и так далее. Конечно, люди не идентифицируют себя со всеми своими группами одновременно. Вы, вероятно, не идентифицируете себя как фанат Red Sox, когда находитесь в церкви, так же как вы не будете чувствовать себя особенно католиком, принимая участие в игре в Fenway Park.

Социальная идентичность важна для маркетологов, поскольку она определяет поведение людей в любой момент времени. Некоторое поведение поддержит и поддержит группу, и, что не менее важно, некоторое поведение предаст группу. Неслучайно люди одной профессии — скажем, успешные спортсмены или руководители — склонны покупать одинаковые автомобили и читать одинаковые журналы. Когда дело доходит до покупки, очень важным фактором при принятии решения является группа, к которой вы отождествляете себя во время сделки.

Но социальную идентичность покупателя в такой момент нелегко определить с помощью вопросов в опросах, будь то до или после покупки. Незначительные сдвиги в социальном контексте могут кардинально изменить то, к какой группе мы отождествляем себя в любой момент. Ожидая в бизнес-зале перед посадкой в самолет, мы можем обратиться к Harvard Business Review не только за его содержанием, но и подсознательно, чтобы укрепить свою идентичность успешного руководителя. Однако случайный разговор о фоновой музыке с соседом по гостиной может привести нас к тому, что вместо этого мы выберем музыкальный журнал, чтобы укрепить свою идентичность фаната рока.

Краткая идея

The Issue

Часто поведение клиентов сильно отличается от того, что предсказывают маркетинговые исследования.

Почему это происходит

Как решить эту проблему

Это правдоподобное объяснение неудачного эксперимента Electrolux. Ответы на вопросы в рамках исследования потребителей могли вызвать у людей идентичность «респондента исследования рынка», заставив их попытаться оценить предлагаемую услугу беспристрастно и непредвзято (поведение, соответствующее этой идентичности). Но в реальном мире стиральные машины столкнулись с другим четко определенным аспектом социальной идентичности: семьи среднего класса не арендуют бытовую технику — и им, конечно же, не нужно платить за цикл стирки, что опасно близко к кормлению. монеты в счетчики электроэнергии, установленные в некоторых домах с низким доходом. Целевые потребители не хотели, чтобы люди подвергали сомнению их статус представителей среднего класса.

В течение последних пяти лет мы изучали, как социальная идентичность влияет на поведение клиентов, работая с организациями в таких разных секторах, как потребительские товары, розничная торговля, профессиональные услуги и благотворительность. Как мы покажем ниже, компании могут тонко влиять на то, какие социальные идентичности будут использовать клиенты, и даже могут создавать новые идентичности без особых усилий. Начнем с более подробного изучения динамики социальной идентичности.

Как меняется социальная идентичность

У всех нас есть образ самих себя или ощущение того, кто мы есть; это называется нашей самооценкой. Социальная идентичность — это часть нашей самооценки, которая является результатом нашей воспринимаемой принадлежности к группе.

Мы можем разбить это довольно абстрактное понятие на две составляющие. Во-первых, мы считаем себя членами одних групп, но не членами других. В любой момент то, что мы делаем и где мы находимся, привлекает внимание одной из наших групп. Например, занимаясь в спортзале, мы можем считать себя членами группы людей, которые поддерживают себя в форме. Вероятно, мы не будем отождествлять себя с людьми, которые любят пить вино.

Во-вторых, есть набор моделей поведения, которые мы признаем подходящими для данной группы. Таким образом, в тренажерном зале мы можем купить Gatorade не только из-за его вкуса и полезности, но и (подсознательно), чтобы еще больше продемонстрировать, что мы относимся к числу тех, кто заботится о фитнесе. Наша социальная идентичность помогает нам понять, как действовать в контексте таким образом, чтобы повысить нашу самобытность и статус.

Недавнее исследование того, почему люди устанавливают солнечные панели в своих домах, очень хорошо показывает, как это работает. Вы можете подумать, что их главная мотивация — снижение затрат на электроэнергию или забота об окружающей среде. Но оказывается, что самым сильным фактором является то, что поблизости находятся другие дома на солнечных батареях. Ваш район представляет собой мощную социальную идентичность и влияет на то, как вы думаете о решениях, связанных с вашим домом. Если вы видите солнечные батареи на домах вокруг вашего дома, вы, вероятно, почувствуете, что вам тоже следует их приобрести.

Различные социальные идентичности могут быть запущены относительно легко и быстро, как показывает один поразительный эксперимент. Исследователи из Ланкастерского университета в Великобритании набрали несколько болельщиков команды «Манчестер Юнайтед», заявив, что хотят взять у них интервью о том, что значит быть футбольным болельщиком. Половину группы спросили о том, являются ли они болельщиками «Манчестер Юнайтед», а другую — о том, являются ли они любителями футбола в целом.

Затем болельщиков перевели небольшими группами в другое место, где они стали свидетелями того, как мужчина упал с лестницы, что, по их мнению, было несчастным случаем, но на самом деле это был трюк каскадера. В некоторых случаях каскадер был одет в футболку «Манчестер Юнайтед», в других — в футболку главного соперника команды «Ливерпуль» и, наконец, в простую футболку. Исследователи хотели посмотреть, повлияла ли групповая принадлежность жертвы на вероятность того, что ей помогут.

Покупатель в супермаркете может иметь несколько социальных идентификаций — повар, член семьи, ответственно относящийся к бюджету, хороший хозяин, — которые влияют на его решения.

Результаты были однозначными. Если респондентов спрашивали о том, являются ли они болельщиками «Манчестер Юнайтед», они с гораздо большей вероятностью помогали жертве в футболке «Манчестер Юнайтед» или простой футболке, чем в футболке «Ливерпуля». Однако, если они говорили о футболе в целом, команда на футболке жертвы была менее важна, чем то, был ли он одет в футболку или в обычную.

Этот эксперимент наглядно продемонстрировал, насколько сильно наша социальная идентичность зависит от контекста, например от того, кто нас окружает и что нам говорят. Мы можем думать о множестве наших социальных идентичностей как о радиостанциях; каждый из нас подсознательно перемещает циферблат, пока не остановится на том, который соответствует нам и нашему окружению. Эта станция помогает нам лучше понять социальную ситуацию. Мы можем выбрать только один за раз, даже если все они транслируются. Но через несколько мгновений мы можем сменить станцию и принять другую личность.

Управление социальной идентичностью

Последствия для маркетологов очевидны. Если социальная идентичность формирует решения, то маркетинговая стратегия компании должна побуждать клиентов настраиваться на идентичность, которая вдохновляет на такие действия, как посещение веб-сайта, посещение магазина, покупка продукта или услуги, получение от них большей ценности, рассказ о них другим, и помощь в разработке лучшего продукта.

Первый шаг заключается в том, чтобы сместить акцент с традиционного внимания на отношение индивида к его социальному «я». Как только вы сделаете этот сдвиг, станет легче увидеть, какие идентичности может выбрать потребитель в тот момент, когда он или она сталкивается с брендом. Например, интуитивно понятно, что у покупателя супермаркета может быть несколько социальных идентичностей — повара, члена семьи, ответственно относящегося к бюджету, хорошего хозяина и так далее. Интервью и другие методы исследования помогут вам обнаружить различные личности, которые могут повлиять на решение вашего целевого потребителя.

Но ретроспективные интервью не покажут, какая личность и когда была выбрана. Чтобы выяснить это, необходимо наблюдать за потребителями в течение долгого времени. Это можно сделать, буквально следуя за ними во время их взаимодействия с клиентом или с помощью технологий. В некоторых секторах понимание социального контекста можно извлечь из тщательного анализа публикаций в социальных сетях. Другим хорошим вариантом является отслеживание опыта в режиме реального времени, исследовательский подход, при котором потребителей просят сообщать об этом с помощью текстового сообщения всякий раз, когда они сталкиваются с определенным брендом. (См. «Лучшее понимание клиентов — в режиме реального времени», HBR, сентябрь 2012 г. )

Компания Unilever использовала отслеживание в режиме реального времени в своих маркетинговых кампаниях для дезодоранта Axe (известного в некоторых странах как Lynx). Его реклама фокусируется на том, как продукт делает целевой рынок молодых мужчин более привлекательным для женщин. Поначалу руководители были озадачены тем, почему кампании, столь успешные в других странах, не сработали в Италии. Исследование в режиме реального времени выявило проблему: молодые мужчины в Италии часто все еще жили со своими родителями, поэтому, когда они видели рекламу по телевизору дома, их релевантной социальной идентификацией было «послушный сын», а не «доступный мужчина». В результате они отвергли рекламное сообщение, так как оно было сосредоточено на поведении, которое казалось неудобным перед мамой. Ответ заключался в том, чтобы продавать целевым клиентам вечером, когда они гуляли с друзьями, через рекламные щиты и «полицию топоров», привлекательных молодых женщин, обрызгивающих проходящих мужчин топором. Тот же целевой потребитель и то же сообщение, но доставленное в контексте другой социальной идентичности.

Как только диапазон возможных социальных идентичностей будет выявлен, стратегия маркетолога должна заключаться в достижении одной из следующих целей:

Увеличить силу сигнала.

Когда потребители идентифицируют себя с социальной группой, которая имеет четко определенный положительный образ, они, как правило, выбирают продукты, которые наиболее четко транслируют принадлежность к ней. Маркетинг Toyota для своего гибридного автомобиля Prius является примером того, как это сделать хорошо. К сентябрю 2014 года на Prius приходилось более половины гибридов, когда-либо проданных в США, а его совокупные продажи в США были в семь раз выше, чем у его ближайшего конкурента Honda Civic.

Принципиальное различие между двумя моделями заключается в том, что Prius доступен только в виде гибрида и внешне сильно отличается от обычных автомобилей Toyota с бензиновым двигателем. Гибрид Honda, напротив, вышел из продуктовой линейки, в которую входили похожие на вид обычные автомобили. Вождение Prius могло означать только то, что вы едете на гибриде, но другие люди не могли сказать, был ли ваш Civic гибридом, не щурясь на его заднюю часть, чтобы увидеть, есть ли на нем значок гибрида. Другими словами, Prius предоставил потребителям, которые назвали себя сторонниками защиты окружающей среды, гораздо лучшую возможность продемонстрировать другим свою экологичность, что, в свою очередь, укрепило эту группу.

Помогите клиентам лучше настроиться.

В некоторых случаях сообщения компании могут непреднамеренно указывать на то, что использование продукта будет противоречить поведению, требуемому от членов соответствующей социальной группы. Часто это можно исправить, просто переформулировав сообщение.

Компания Nescafé обнаружила это на раннем этапе выпуска своего первого растворимого кофе в 1950-х годах. Продукт изначально позиционировался как экономящий время; Вам больше не придется тратить 10 минут на приготовление кофе. Это не прижилось. Причина, как выяснилось, заключалась в том, что такая экономия времени и сил противоречила идентичности большинства женщин, которые в течение того десятилетия чувствовали давление, что должны быть идеальными домохозяйками для трудолюбивых мужей. Поэтому компания изменила свой подход. Вместо заявлений о том, что новый продукт сократит время, необходимое для приготовления кофе вашему мужу, в рекламе говорилось, что он поможет вам лучше подавать ему кофе и оставит вам дополнительное время, чтобы сделать для него больше. Как бы устаревшее и оскорбительное это ни звучало сегодня, рефрейминг оказался эффективным. Продажи за десятилетие выросли втрое, а к середине 19-го — в 12 раз.70-е годы.

Добавить песню в плейлист станции.

Социальная идентичность поддерживается не одним поведением, а набором действий (или плейлистом, если хотите). Таким образом, еще один вариант для маркетологов — добавить новое поведение к известному набору. Это можно сделать, предложив группе новую цель.

Возьмите вездеходы Jeep, которые дают своим владельцам привилегированный доступ в труднодоступные места. Являясь давним сторонником инициативы Tread Lightly, которая призывает людей уважать, защищать и наслаждаться природой, Jeep призывает владельцев к ответственному вождению в таких условиях — например, оставляя минимум следов в дикой местности. Примечательно, что Jeep организует курсы по вождению по бездорожью на выходных Jeep, которые посещают самые увлеченные владельцы Jeep.

Таким образом, производитель автомобилей поставил перед социальной группой владельцев джипов цель защиты природы и указал ее членам на поведение, соответствующее этой цели. Обучение проводится более опытными клиентами Jeep на добровольной основе и повышает их статус в группе. Новые водители участвуют в обучении и перенимают новые методы не только из уважения к окружающей среде, но и для того, чтобы глубже влиться в группу. При минимальных затратах программа значительно повышает оценку бренда Jeep, что выражается в рекомендациях и повторных покупках.

Результаты исследования были ясны: члены групп с более сильной социальной идентичностью гораздо чаще проявляли поведение, желаемое компанией.

Найдите другую станцию, которая играет вашу песню.

Иногда клиенты сталкиваются с продуктом, когда они приняли социальную идентичность, которая поощряет поведение, противоречащее ценностному предложению продукта. В этих случаях умные компании ищут способы вызвать или активировать более конструктивную идентичность.

В рамках своей инициативы по сокращению глобального потребления воды компания Unilever продает кондиционер для белья Comfort One Rinse, для которого требуется гораздо меньше воды, чем для большинства кондиционеров. Объективно это плюс в нехватке воды в частях Азии, таких как Индия, Таиланд, Вьетнам и Индонезия. Тем не менее, несмотря на сильный положительный отклик на ранних испытаниях, команда, стоящая за брендом, не увидела ни ожидаемых продаж, ни изменений в потреблении воды; большинство клиентов по-прежнему использовали продукт с большим количеством воды для полоскания.

Причина заключалась в том, что на многих рынках этого продукта женщины стирают белье в общественных местах. Пока женщины занимались этой деятельностью, их основной социальной идентичностью была «прилежная мать», и видимость экономии, стирая белье в одном ведре воды, а не в трех, не подкрепляла ее.

Чтобы обойти эту проблему, Unilever стремилась создать у клиентов образ «умной, сообразительной домохозяйки» с помощью различных инициатив. Один распространяет руководства по ведению домашнего хозяйства с советами по экономии денег и времени. Другой проводит различные образовательные занятия для местных групп женщин, пока они стирают белье. Кроме того, телевизионная реклама, в которой меньше внимания уделяется составу продукта, а больше — умным женщинам, которые вместе стирают белье, подчеркивают приемлемость низкого потребления воды. Эти усилия, похоже, возымели эффект, поскольку продажи ополаскивателя Comfort One Rinse выросли на 66% за последние три года.

Иногда клиенты, пользующиеся продуктом или услугой, могут не быть строго привязаны к какой-либо конкретной группе. Или группа может определяться негативным опытом. Показательным примером является авиаперелет: большинство путешественников считают себя страдающими от того, что в лучшем случае довольно скучно, даже в относительном комфорте бизнес-класса. Ответ здесь заключается в том, чтобы связать предложение с другой, более позитивной идентичностью.

Программа Delta Innovation Class настраивает пассажиров на новую, более четкую идентичность. Он нацелен на начинающих предпринимателей, предлагая им шанс выиграть место в бизнес-классе рядом с бизнес-гуру, когда они путешествуют с Delta. Это тесно связывает бренд с высокоэффективными бизнес-игроками, социальная идентичность, которую легко принимают как гуру, так и предприниматели. Это также меняет представления о путешествиях. Поездка больше не является скучным эпизодом. Вместо этого это становится опытом обучения.

Социальная идентичность — это больше, чем линза для понимания текущего социального поведения клиентов. Маркетологи могут создавать новые социальные образы, чтобы углублять отношения с существующими клиентами и привлекать новых. Теперь мы обратимся к тому, что это включает.

Запуск совершенно новой станции

Безусловно, идея о том, что компании могут получать прибыль от создания сообщества вокруг социальной идентичности, не нова. Группа владельцев мотоциклов Harley, организованная производителем мотоциклов, является хрестоматийным примером того, как компания может поддерживать базу энтузиастов. Кроме того, есть знаменитая группа бывших сотрудников McKinsey, которая играет важную роль в бизнесе консалтинговой фирмы. Компании давно осознали, что можно создать общую идентичность вокруг своих продуктов, услуг и брендов, и вложили в это значительные средства.

Однако все эти подходы ориентированы на людей, которые уже являются клиентами. По сути, это инструменты для управления лояльностью клиентов и получения большей отдачи от текущей базы. В большинстве случаев сообщества используют существующую социальную идентичность. Идея создания группы пользователей, еще не являющихся клиентами, для нового продукта, который еще не был брендирован или запущен, вероятно, не кажется очень практичной.

Но это предположение игнорирует ключевой урок большинства исследований идентичности в социальной психологии, которые проводились вне коммерческой сферы. Эксперименты по формированию групп показывают, что социальная идентичность может быть создана практически мгновенно и с минимальными усилиями. Некоторые из этих экспериментов относятся к 1960-х и 1970-х годов. Возможно, самый известный из них был проведен Филипом Зимбардо в Стэнфорде в 1971 году. Таким образом, создание новой социальной идентичности не требует больших усилий.

В 1971 году Филип Зимбардо провел один из самых известных и противоречивых экспериментов в психологии. В нем он нанял студентов университета для участия в ролевых упражнениях, организованных американскими военными, которые хотели понять источники конфликта между военными охранниками и заключенными.

Зимбардо случайным образом назначил участникам роль охранника или заключенного. К его удивлению, обе группы с удовольствием взялись за свои роли; не только охранники быстро стали очень авторитарными, но и заключенные (после первоначального бунта) с той же скоростью заняли пассивные, почти беспомощные позиции. Фактически, поведение охранников стало настолько экстремальным так быстро, что эксперимент был внезапно остановлен всего через шесть дней из-за опасений серьезного вреда участникам.

Первоначально комментаторы утверждали, что эксперимент продемонстрировал пагубные последствия самовластия (следует помнить, что в это время происходило движение за гражданские права). Но с тех пор исследования социальной идентичности предлагают более тонкую интерпретацию: участники вели себя в соответствии со своей новой социальной идентичностью охранника или заключенного. Более того, члены группы пытались преуспеть в этих новых личностях. Следовательно, в случае с охранниками быстро растущий риск жестокости, пыток и психологического вреда вынудил прекратить эксперимент.

Еще один урок, который следует извлечь, заключается в том, что эти мощные поведенческие изменения были вызваны очень быстро и не требовали значительных инвестиций в формирование личности. Это говорит о том, что люди быстро находят новую социальную идентичность и относятся к ней. Таким образом, создание новой социальной идентичности не обязательно является упражнением в построении нации.

Размышляя над всем этим, мы начали задаваться вопросом: могут ли маркетологи стимулировать определенное поведение, быстро создавая временные группы с новой и отличительной социальной идентичностью? Если это так, маркетологи получат в свое распоряжение мощный инструмент. И если бы это можно было сделать с новыми брендами, у которых не было предыдущих отношений с клиентами, это мог бы использовать любой маркетолог, а не только те, у кого есть устоявшийся бизнес и глубокие кошельки.

Создание новой идентичности (всего за 20 минут)

Чтобы проверить эту идею, мы изобрели бренд фруктовых коктейлей, заявляющий, что он полезен и удобен, и пригласили потребителей помочь разработать для него инициативы по запуску. Участников попросили прокомментировать некоторые проекты маркетинговых идей.

Потребители были случайным образом разделены на три группы. Участникам первой группы сказали, что она состоит из людей с превосходными творческими способностями, а участникам второй группы сказали, что они просто участники маркетинговых исследований. Нашей целью было создать более сильную социальную идентичность для первой группы, которая постоянно укреплялась на протяжении всего эксперимента. Например, мы дали группе название «20/20 Creative Vision Group», которое постоянно демонстрировалось участникам. Идея заключалась в том, что эта идентичность будет побуждать их к высокому уровню творческого поведения во имя того, чтобы хорошо выглядеть по сравнению с теми, кто не входит в группу.

Третьей группе придали сильную идентичность другим способом. Ее членам сказали, что цель фирмы — запустить бренд, ориентированный на устойчивое развитие, который будет социально и экологически ответственным, в то время как первой и второй группам сказали, что целью является просто успешный запуск. В конце концов мы создали две социальные группы с определенными социальными идентичностями, одна из которых связана с качеством (творчество), а другая — с целью (устойчивое развитие).

Команда бренда потребовала от всех участников определенного поведения, такого как внимательное изучение маркетинговых материалов, принятие решения о покупке продукта и обещание посвятить время волонтерам и пожертвовать пожертвования благотворительным организациям, с которыми работал бренд. Мы отследили это поведение, а также измерили силу отношений между потребителем и брендом в конце исследования.

Результаты были ясны: участники групп с более сильной социальной идентичностью гораздо больше проявляли поведение, которое требовала от них компания.

Более того, такое поведение появилось очень быстро. Участникам разрешалось тратить столько времени, сколько они хотели, на оценку предполагаемых маркетинговых материалов для запуска продукта; в среднем им потребовалось 27 минут, чтобы выполнить все задание, которое включало рассмотрение двух маркетинговых инициатив, а затем работу с набором вопросов и проверку после проверки. Но в группах с четкой социальной идентичностью мы обычно начинали обнаруживать признаки желаемого поведения уже через 15 минут. В целом около 20 минут было достаточно, чтобы создать социальную идентичность, достаточно сильную, чтобы побуждать к определенному поведению. Более того, этот эффект возникал независимо от прежнего отношения участников — например, в случае членов группы, выступающих за устойчивое развитие, независимо от того, беспокоились ли они об окружающей среде. Только социальная идентичность была движущим фактором. И это было поведение, которое обычно нелегко поощрять среди потребителей.

Другими словами: нам не нужно было находить потребителей с определенным отношением в качестве предвестника определенного поведения. Наша «искусственная» социальная идентичность привела их прямо к такому поведению. И поскольку мы получили эти результаты с брендом, который не существовал в сознании потребителей 20 минут назад, мы считаем, что эти эффекты доступны каждому маркетологу.

Несколько компаний уже предприняли инициативы, напоминающие наш эксперимент. Инновационный конкурс Frito-Lay Crash the Super Bowl, который проводится с 2007 года, предлагает потребителям разработать собственную телевизионную рекламу Doritos и разместить ее на веб-сайте. Лучшие, по решению голосования на сайте, транслируются во время футбольного матча. Предоставление участникам группы четкой цели — занять первое место в оценке эффективности рекламы USA Today Ad Meter — помогло конкурсу эффективно использовать краудсорсинговые рекламные ролики, которые не отстают от дорогостоящих конкурентов. Рекламные ролики Crash the Super Bowl трижды занимали первое место в Ad Meter.

Удивительно легко заставить потребителей сменить личность и даже дать им новую. Это предоставляет маркетологам богатые возможности.

Конкурс является хорошим примером реального маркетинга посредством создания новой социальной идентичности. Он обеспечивает онлайн-взаимодействие с брендом в течение нескольких недель, поскольку потребители публикуют тысячи материалов и голосуют за них. Он также получает много положительных отзывов в СМИ. Frito-Lay вдохновила группу с четкой социальной идентичностью, связанной с творчеством, с которой компания часто взаимодействует. Прямая конкуренция с рекламными агентствами укрепляет групповую идентичность, поскольку ее участники стремятся обеспечить себе статус и самобытность. Кто бы не хотел сказать, что они более креативны, чем ведущие мировые рекламные агентства? И эта идентичность меняет отношение этих людей к бренду Doritos.

Когда маркетологи хотят, чтобы потребители идентифицировали себя с продуктом, они обычно думают о создании сообщества — долгосрочное обязательство, которое может потребовать больших инвестиций. Это, безусловно, может быть ценной стратегией. Но более богатая возможность может заключаться в менее очевидном уроке, извлеченном из только что описанных нами экспериментов: на удивление легко заставить потребителей сменить личность и даже дать им новую.

Большая часть шума, который мешает общению с клиентами и знакомству с брендом, по нашему мнению, вызвана постоянным вращением диска на социальном радио. И если это так, то, ежедневно участвуя в процессе настройки и предлагая новые образы, маркетологи могут уточнять и корректировать эти коммуникации в интересах как клиентов, так и фирм. Это должно быть музыкой для ушей всех маркетологов.

Версия этой статьи была опубликована в выпуске Harvard Business Review за январь–февраль 2015 г. .

Религиозная социальная идентичность как фактор, объясняющий ассоциации более частого формального религиозного участия с психологическим благополучием

Список журналов
Рукописи авторов HHS
PMC2507864

Int J Psychol Relig. Авторская рукопись; доступно в PMC 2008 12 августа.

Опубликовано в окончательной редакции как:

Int J Psychol Relig. 2007 г.; 17(3): 245–259.

DOI: 10.1080/10508610701402309

PMCID: PMC2507864

NIHMSID: NIHMS56430

PMID: 18698380

Информация о лицензии. религиозная группа как объяснительный механизм связи между более частым формальным религиозным участием и лучшим субъективным психологическим благополучием (более позитивный аффект, менее негативный аффект и большая удовлетворенность жизнью). Многомерные регрессионные модели оценивались на основе данных 3032 участников в возрасте от 25 до 74 лет в 1995 Национальное обследование среднего возраста в США (MIDUS). Результаты подтвердили опосредующее влияние религиозной социальной идентичности на ассоциации между более частым посещением религиозных служб и всеми тремя изученными аспектами психологического благополучия. Учитывая отсутствие предшествующего эмпирического внимания к социальной идентичности в литературе по религиозности и психическому здоровью, эти результаты способствуют нашему пониманию себя, религии и здоровья, а также указывают на важность продолжения использования хорошо разработанной социально-психологической теории в исследования связи между религией и здоровьем.

Хотя центральная роль религии в формировании человеческого опыта была заметной темой в социальных науках с самого начала формального социологического теоретизирования (Davie, 1998), только недавно исследователи сосредоточили все большее эмпирическое внимание на связях между религиозностью и индивидуальные результаты психического и физического здоровья. Хотя результаты несколько противоречивы: некоторые исследования указывают на то, что религия вредна для здоровья, а другие исследования указывают на отсутствие какой-либо связи (Koenig & Larson, 2001), во многих предыдущих работах предполагается, что более высокий уровень религиозной вовлеченности связан с лучшим физическим здоровьем. (Левин, 1994) и психическое здоровье (Levin & Tobin, 1995). Эти доказательства были получены в результате исследований, включающих клинические и общественные образцы, ряд последствий для психического и физического здоровья, а также перекрестные и продольные исследования (George, Ellison, & Larson, 2002). Хотя было выдвинуто множество теорий относительно того, почему религиозность способствует психическому и физическому здоровью, относительно небольшое количество объяснений было проверено эмпирически. Таким образом, перед социальными и поведенческими исследователями остается важная задача: понять механизмы, с помощью которых религиозность может улучшить психическое и физическое здоровье (George, Ellison, & Larson, 2002; Pargament, 2002).

Опираясь на теорию социальной идентичности и предыдущие исследования религии, идентичности и благополучия, это исследование было направлено на то, чтобы способствовать лучшему пониманию связей между формальным религиозным участием и психическим здоровьем путем изучения религиозной социальной идентичности в качестве возможного объяснительного фактора. . В частности, мы использовали данные о взрослых в возрасте от 25 до 74 лет в Национальном исследовании среднего возраста в США (MIDUS), чтобы протестировать модель посредничества, утверждающую, что более тесная идентификация как члена религиозной группы может объяснить связи между более частыми формальное религиозное участие и лучшее субъективное психологическое благополучие (больше позитивного аффекта, меньше негативного аффекта и больше удовлетворенности жизнью).

Теоретическая основа

Почти столетие назад Эмиль Дюркгейм (1912) сделал классическое социологическое утверждение о том, что религиозные верования и практики являются явлением как группового, так и индивидуального уровня. Однако теория социальной идентичности — как хорошо развитая социально-психологическая теория, рассматривающая взаимодействие между группами и индивидами — еще не нашла широкого применения в исследованиях религиозности и психического здоровья. Это исследование опирается на теорию социальной идентичности для изучения связи между частотой формального религиозного участия, силой религиозной социальной идентичности и субъективным психологическим благополучием.

Теория социальной идентичности

Теория социальной идентичности — это социально-психологическая теория, связывающая людей и группы. Как отмечают Хогг и Абрамс (1988), в то время как многие социально-психологические теории сосредоточены на «индивидууме в группе», теория социальной идентичности обращает внимание на «группу в индивидууме» (стр. 3). Теория начинается с предположения, что люди существуют в обществе, состоящем из многих социальных категорий, которые находятся в относительной власти и статусных отношениях друг с другом. Хотя социальные категории различаются по своему масштабу и продолжительности (например, от давних геополитических наций до временных рабочих групп), все социальные категории могут формировать представление человека о себе. Когда индивиды определяют себя с точки зрения своей принадлежности к социальной категории, формируется социальная идентичность. Другими словами, социальная идентичность — это «знание о том, что (один) принадлежит к определенным социальным группам вместе с некоторым эмоциональным и ценностным значением… принадлежности к группе» (Tajfel, 19).72, стр. 31). Теория самокатегоризации как расширение теории социальной идентичности (Hogg, 1996) объясняет контекстуальные когнитивные процессы, посредством которых люди формируют социальную идентичность, а также то, как социальная идентичность формирует восприятие человеком других. Теория рассматривает, как это восприятие приводит к определенному межгрупповому и внутригрупповому поведению и установкам. Хотя исследователи, разрабатывающие и использующие теорию самокатегоризации, в основном сосредоточены на объяснении последствий процессов социальной идентичности с точки зрения межгрупповой динамики, такой как стереотипы и предубеждения, сама по себе теория представляет собой более общую основу для опосредованной группой социальной психологии. явления (Хогг, 1996). Именно на этом уровне теории теория социальной идентичности имеет отношение к текущему исследованию.

Во-первых, фокусируясь на стыке психологического и структурного, теория социальной идентичности обеспечивает теоретическую основу для постулирования того, что более частое формальное религиозное участие будет связано с более сильной религиозной социальной идентичностью. В широком смысле теория социальной идентичности постулирует, что группы являются как психологическим образованием, так и социальным продуктом (Turner et al. , 19).87). Групповые характеристики, такие как структуры, роли и нормы, интернализируются как часть индивидуальной социокогнитивной системы, в то время как когнитивные и мотивационные состояния индивидов порождают структурные групповые характеристики. Этот существенный акцент на взаимодействии между субъективным опытом индивидов социальных групп и более внешними чертами социальных групп указывает на возможную связь между формальным религиозным участием (т. е. внешней чертой социальной группы) и религиозной социальной идентичностью (т. е. этой группы отдельным лицом). Теория предполагает, что формальное участие в данной социальной группе усилит социальную идентичность людей с точки зрения этой группы, и наоборот.

Во-вторых, хотя теория была разработана таким образом, что она меньше фокусируется на внутриличностных аффективных состояниях, чем другие теории идентичности (Hogg, Terry, & White, 1995), некоторые теоретики социальной идентичности постулировали связь между социальной идентичностью и психологическими факторами. благополучие. В своей первоначальной концепции теория утверждала, что усиленное позитивное отношение к себе было основной мотивацией для формирования у людей социальной идентичности (Hogg, 1996). Точно так же теоретики предположили, что люди мотивированы сравнивать свою группу (то есть группу, к которой они считают себя принадлежащей) с чужими группами благоприятным образом, например, выбирая параметры сравнения, по которым их группа превосходит другие или , в качестве альтернативы, изменив членство в группе, если это возможно. Более того, социальная идентичность рассматривается как функциональная, поскольку теоретически она обеспечивает индивидуумам и обществу структуру поведения. Считается, что психологические процессы, участвующие в формировании социальной идентичности, служат упрощению социальной реальности и тем самым помогают людям избежать страданий, вызванных перегруженностью социальными сложностями (Hogg & Abrams, 19).88).

Таким образом, теория социальной идентичности предполагает, что как формальное участие в группе, так и психологическое благополучие связаны с социальной идентичностью, относящейся к этой группе. Теория социальной идентичности, таким образом, обеспечивает прочную теоретическую основу для изучения религиозной социальной идентичности в качестве объяснительного механизма для ассоциаций между более частым формальным религиозным участием и психологическим благополучием. Теория социальной идентичности предполагает, что более частое формальное религиозное участие будет связано с более тесной идентификацией в качестве члена собственной религиозной группы, и что этот аспект идентичности, в свою очередь, будет объяснять более высокий уровень психологического благополучия.

Эмпирический фон и гипотезы

Религия и психологическое благополучие

Эмпирические исследования возможных связей между религиозностью и здоровьем получили широкое распространение за последние два десятилетия. Хотя многие исследования показали, что более высокий уровень религиозности связан с лучшим психологическим благополучием, в результатах предыдущих исследований были некоторые несоответствия (Levin & Tobin, 1995). Признавая накопление результатов в этой области, а также возможные методологические и содержательные объяснения различий в результатах, Smith, McCullough и Poll (2003) провели метаанализ 147 независимых исследований, в которых изучались связи между религиозностью и депрессивными симптомами. Их результаты показали небольшую, но надежную связь между большей религиозностью и меньшим количеством симптомов депрессии. Эти данные свидетельствуют о том, что в среднем более высокий уровень религиозности связан с лучшим психическим здоровьем.

Религия и идентичность

Хотя теория социальной идентичности предлагает богатую теоретическую основу для изучения связей между религией и идентичностью, лишь небольшое количество литературы уделяет внимание ассоциациям между религиозностью и различными аспектами личности. Несколько перекрестных исследований показали, что формальное религиозное участие связано с более позитивной самооценкой, как с точки зрения общей самооценки, так и с точки зрения самоэффективности (Эллисон, 19 лет). 93; Краузе, 1995). В другом исследовании были обнаружены доказательства того, что религиозность также связана с мастерством, но направление и размер этой связи зависят от социально-экономического статуса человека (Schieman, Nguyen, & Elliott, 2003). Кроме того, несколько исследователей обнаружили, что религиозность связана с тем, как люди воспринимают себя по отношению к другим. Все большее число исследований опирается на теорию привязанности, предполагая, что у людей могут быть внутренние рабочие модели их отношений с высшей силой (Sim & Loh, 2003).

Хотя меньше исследований специально изучали связи между формальным религиозным участием и религиозной социальной идентичностью, исследования социального участия и социальной идентичности в других контекстах предполагают, что такие связи существуют. Например, исследование студентов колледжей показало, что более сильная этническая идентичность студентов связана с их членством в организациях этнических меньшинств, а также в женских обществах и братствах (Sidanius, Van Laar, Levin, & Sinclair, 2004). Кроме того, исследования показали, что более широкое знакомство с отдельными активистами и группами активистов может усилить идентификацию людей как активистов (Reid & Purcell, 2004). В соответствии с теорией социальной идентичности эти эмпирические исследования показывают, что участие в формальных социальных группах связано с более сильной социальной идентичностью по отношению к этой группе.

Идентичность и психологическое благополучие

Классические социально-психологические теории, а также ряд эмпирических исследований, на которые они опирались, постулировали, что аспекты личности необходимы для процессов, связанных с психологическим благополучием. Например, Уильям Джеймс (1999) — один из основных основоположников современной психологии — рассматривал ряд эмоций, включая триумф, честь, восторг и уныние, как коренящиеся в переживаниях себя. Совсем недавно Тейлор и Браун (1988) разработал и проверил положение о том, что положительные иллюзии о себе помогают людям испытывать положительные чувства и избегать психических заболеваний. Точно так же Хиггинс (1987) изложил теорию самонесоответствия, в которой подробно описывается, как несоответствия между различными аспектами личности связаны с уникальными эмоциональными переживаниями. Наконец, Stryker и Statham (1985) сформулировали интерактивную ролевую теорию, которая обращает внимание на последствия для психического здоровья наличия идентичностей, полученных из ролевых обозначений.

Меньше теоретического и эмпирического внимания явно сосредоточено на социальной идентичности и психическом здоровье. Тем не менее, литература о развитии подростковой идентичности, особенно молодежи из числа этнических меньшинств, позволила получить некоторые эмпирические данные о связи между социальной идентичностью и благополучием. Исследования показали, что люди с более сильной этнической идентичностью сообщают о меньшем количестве депрессивных симптомов (Mossakowski, 2003), о более позитивном отношении к себе (Negy et al., 2003) и о меньшем злоупотреблении психоактивными веществами (Simons et al. , 2002). Также было обнаружено, что черты этнической идентичности защищают людей от пагубных психологических последствий определенных факторов риска, включая предполагаемую дискриминацию (Mossakowski, 2003) и уголовную виктимизацию (Simons et al., 2002). Таким образом, это исследование показывает, что люди с определенным типом идентичности имеют более высокий уровень благополучия.

Социальная идентичность как посредник

Социальная идентичность как посреднический фактор между формальным религиозным участием и психологическим благополучием формально не исследовалась. Фактически, очень немногие исследования рассматривали социальную идентичность как фактор, объясняющий участие в жизни общества и благополучие в более широком смысле. Тем не менее, были проведены некоторые исследования других факторов, связанных с самим собой, в качестве посредников для ассоциаций между формальным религиозным участием и психическим здоровьем. Два исследования (Коммерфорд и Резникофф, 19 лет). 96; Krause, 1992) обнаружили, что самооценка и мастерство частично опосредовали влияние религиозной вовлеченности на психологическое благополучие; однако два других исследования самооценки (Braam et al., 1998; Ellison et al., 1997) не обнаружили каких-либо опосредующих эффектов. В своем обзоре исследований в этой области Джордж, Эллисон и Ларсон (2002) приходят к выводу, что дополнительные исследования самостоятельных путей от религиозности к здоровью «крайне необходимы» (стр. 195).

Недавно Краузе и Вульф (2005) откликнулись на призыв к дальнейшим исследованиям в этой области, изучив, как чувство принадлежности людей к своим конгрегациям может объяснить связь между религиозной принадлежностью и физическим здоровьем. В частности, авторы нашли поддержку своей модели, утверждающей, что более высокий уровень получения эмоциональной поддержки от других членов собрания будет связан с более сильным чувством принадлежности к собранию, и что это более сильное чувство принадлежности будет связано с большей удовлетворенностью людей своей жизнью. здоровье. Авторы предполагают, что, хотя это и не было явно проверено в их исследовании, сила чувства принадлежности к своей пастве может объяснить, почему более частое посещение службы связано с лучшим здоровьем. Авторы приходят к выводу, что «исследования церковной принадлежности находятся в зачаточном состоянии» (стр. 9).1), а также призывают к дополнительной работе в этой области. Эта стипендия предполагает, что сосредоточение внимания на аспектах личности может помочь лучше понять, почему более частое участие в религии может быть связано с лучшим здоровьем.

В итоге, руководствуясь теорией социальной идентичности и предыдущими эмпирическими исследованиями религии, идентичности и благополучия, мы сформулировали следующие гипотезы:

h2: Люди, сообщающие о более частом официальном участии в религиозных мероприятиях, сообщают о более высоком уровне психологического благополучия.
h3: Люди, которые сообщают о более частом формальном участии в религии, сообщают о более сильной религиозной социальной идентичности.
h4: Люди, сообщающие о более сильной религиозной социальной идентичности, сообщают о более высоком уровне психологического благополучия.
h5: Наличие более сильной религиозной социальной идентичности поможет объяснить связь между более частым формальным участием в религиозной жизни и более высоким уровнем психологического благополучия.

Данные

В этом исследовании использовались данные Национального исследования среднего возраста в США (MIDUS). Национальная вероятностная выборка MIDUS, которая заполнила как телефонный опрос, так и анкету для самостоятельного заполнения, включает 3032 англоговорящих взрослых, не находящихся в интернатных учреждениях, возраст которых на момент опроса в 1995 г. был от 25 до 74 лет. Участие в опросе состояло из двух частей. . Респонденты сначала участвовали в телефонном интервью, а затем самостоятельно заполняли анкету по почте. Общий уровень ответов для выборки, которая ответила как на опрос, так и на вопросник, составил 60,8%, при этом 70% идентифицированных участников заполнили телефонный опрос, а 86,6% участников, заполнивших телефонный опрос, также заполнили анкету по почте.

Выборка MIDUS была получена путем случайного набора цифр с избыточной выборкой респондентов старшего возраста и мужчин, чтобы обеспечить желаемое распределение по перекрестной классификации возраста и пола. Веса выборки с поправкой на вероятность отбора и отсутствие ответа позволяют выборке соответствовать составу населения США по возрасту, полу, расе и образованию. Для этого исследования мы провели многомерный регрессионный анализ как для взвешенных, так и для невзвешенных выборок. Существенных различий в результатах обнаружено не было, поэтому приводятся результаты невзвешенного анализа, поскольку эти анализы дают оценки с минимальными стандартными ошибками (Winship & Radbill, 19).94). Подробный технический отчет о полевых процедурах, частоте ответов и взвешивании см. на странице http://midmac.med.harvard.edu/research.html#tchrpt.

Зависимые переменные

Психологическое благополучие

Психологическое благополучие все чаще признается многомерной конструкцией. Теоретические разработки показали, что положительный и отрицательный аффект не являются двумя концами биполярного континуума (Bradburn, 1969) и что переживание психологического благополучия выходит за рамки минимизации психологического стресса и максимизации счастья (Ryan & Deci, 2001). В этом исследовании мы изучили субъективное благополучие — наиболее широко изучаемый аспект психологического благополучия в социальных исследованиях (Ryan & Deci). Исследования структуры субъективного благополучия поддержали трехмерную модель, которая включает положительный аффект, негативный аффект и удовлетворенность жизнью (Diener, Suh, Lucas, & Smith, 19).99).

Для измерения отрицательного влияния и положительного влияния использовались две отдельные шкалы из шести пунктов, новые для MIDUS (Mroczek & Kolarz, 1998). Для оценки отрицательного аффекта участников спрашивали, как часто за последние 30 дней они чувствовали себя (а) такими грустными, что ничто не могло их развеселить, (б) нервными, (в) беспокойными или суетливыми, (г) безнадежными, (д) что все было усилием, и (f) бесполезным. Точно так же для оценки позитивного воздействия участников спрашивали, как часто они чувствовали себя (а) бодрыми, (б) в хорошем настроении, (в) очень счастливыми, (г) спокойными и умиротворенными, (д) удовлетворенными и (е) полными радости. жизнь. Респонденты ответили на каждый из 12 вопросов, связанных с воздействием, по пятибалльной шкале (1 = всегда, 5 = никогда). Элементы были закодированы в обратном порядке и суммированы таким образом, что более высокие баллы указывали на более негативное или более положительное влияние. Альфы Кронбаха были 0,87 и 0,9.1 для индексов негативного и позитивного аффекта соответственно. ( provides descriptives for all analytic variables.)

Table 1

Descriptives for Analytic Variables

	Mean (s.d.)		Range		Mean (s. d.)		Range
Переменная				Переменная
Возраст	47.66	(12.95)	25–74	Parental Status ^a	.18	(.38)	0–1
Gender ^a (1=Female)	. 51	(0,50)	0–1	Формально Религиозн. Участие	1,67	(1,18)	0–3
Гон ^A (1 = черный)	.07	(.50)	.07	(.50)	.07	(.50)	.07	(.50)	. Социальная идентичность	1. 72	(1.05)	0–3
Education	2.81	(.97)	1–4	Positive Affect	3.36	(.74)	1–5
Income	54.35	(47.75)	0–300	Negative Affect	1.56	(.63)	1–5
Employment Status ^a	. 71	(0,45)	0–1	Life Satisfaction	2.86	(1.23)	1–5
Marital Status ^a	.64	(.48)	0–1

Открыть в отдельном окне

Источник: Национальное исследование среднего возраста в США, 1995 г. (MIDUS), N = 3032.

^a Дихотомические переменные представлены в виде пропорций.

Примечание. При анализе использовались невзвешенные данные.

Чтобы измерить удовлетворенность жизнью , участников спросили: «Используя шкалу от 0 до 10, где 0 означает «наихудшую возможную жизнь в целом», а 10 означает «наилучшую возможную жизнь в целом», как бы вы оценили свою жизнь в целом по этим дней?» Предварительный анализ выявил положительную асимметрию в распределении ответов участников по этому вопросу: 64% респондентов выбрали 8, 9 или 10. Чтобы частично исправить эту асимметрию распределения при сохранении вариации этого индекса, ответы были перекодированы (0 –6 = 1, 7 = 2, 8 = 3, 9= 4; 10 = 5) с более высокими баллами, указывающими на большую удовлетворенность жизнью.

Независимые переменные

Формальное религиозное участие и религиозная социальная идентичность

Подобно психологическому благополучию, религиозность была концептуализирована как многомерная конструкция (Paloutzian & Kirkpatrick, 1995). Мы фокусируемся на формальном религиозном участии как на центральном измерении религиозности в том смысле, что публичная религиозность соответствует более первичному фокусу теории социальной идентичности. Измерить официальное религиозное участие , мы использовали ответы участников на один вопрос, в котором участников спрашивали о частоте, которую они «обычно посещают религиозные или духовные службы». Категории ответов включали: а) чаще одного раза в неделю, б) примерно один раз в неделю, в) один-три раза в месяц, г) реже одного раза в месяц и д) никогда. Участникам, которые сообщили, что обычно посещают религиозные службы чаще, чем раз в неделю или примерно раз в неделю, присвоили код 3; участники, которые сообщили, что обычно посещают занятия от одного до трех раз в месяц, получили код 2; участники, которые сообщили о посещении менее одного раза в месяц, были закодированы как 1; и участники, которые сообщили, что никогда не посещали религиозные службы, были закодированы как 0,9.0005

Чтобы измерить силу религиозной социальной идентичности , мы использовали ответы участников на один вопрос, в котором участников спрашивали: «Насколько близко вы отождествляете себя с тем, чтобы быть членом вашей религиозной группы? (1 = очень; 2 = в некоторой степени; 3 = не очень; 4 = совсем нет)». Ответы были перекодированы, чтобы дать этой шкале диапазон от 0 до 3, где более высокие баллы указывали на более сильную религиозную социальную идентичность.

Социально-демографические контрольные переменные

Предыдущие исследования показали, что несколько социально-демографических факторов связаны с благополучием (например, Mroczek & Kolarz, 1998), а также с религиозностью (например, Peacock & Poloma, 1998). Предоставить доказательства связи между формальным религиозным участием, религиозной социальной идентичностью и субъективным психологическим благополучием независимо от других факторов, возраста участников , пола, расы, образования, дохода, статуса занятости, семейного положения, родительского положения и 90 219 человек с самооценкой здоровья контролировались во всех анализах. Были созданы дихотомические переменные для пола (1 = женщина), расы (1 = черный), статус занятости (1 = в настоящее время работает), семейное положение (1 = в настоящее время состоит в браке) и родительский статус (1 = имеет по крайней мере одного живого биологического или усыновленного ребенка). Образование было закодировано по четырехбалльной шкале, где 1 указывало на то, что участник закончил несколько классов средней школы или не закончил его вообще, 2 указывало на то, что участник закончил среднюю школу, 3 указывало на то, что участник имел несколько лет высшего образования, и 4 указывает на то, что участник получил высшее образование. Возраст рассчитывался как годы с момента рождения на момент телефонного опроса. Доход был рассчитан путем объединения личного годового дохода участников с доходом их супруга (если применимо). Самооценка здоровья измерялась с помощью стандартного глобального вопроса о самооценке здоровья, в котором участникам задавался вопрос: «В целом, вы бы сказали, что ваше здоровье…?» (от 1 = очень плохо до 5 = отлично).

Аналитическая последовательность данных

Обычный метод наименьших квадратов использовался для оценки моделей многомерной регрессии для проверки предложенных связей между переменными. Чтобы проверить, связано ли более частое формальное религиозное участие участников с лучшим психологическим благополучием (гипотеза 1), каждый параметр субъективного психологического благополучия (положительный аффект, негативный аффект и удовлетворенность жизнью) был подвергнут регрессии по девяти социально-демографическим контрольным переменным. и о частоте формального религиозного участия участников. Чтобы проверить, было ли более частое формальное религиозное участие участников связано с более тесной идентификацией в качестве члена своей религиозной группы (гипотеза 2), сила религиозной социальной идентичности была регрессирована на контрольные переменные, а также на частоту формального участия участников. религиозное участие. Проверить, связана ли более сильная религиозная социальная идентичность с более высоким уровнем психологического благополучия (гипотеза 3), а также связана ли более сильная религиозная социальная идентичность с ассоциациями между более частым формальным религиозным участием и психологическим благополучием (гипотеза 4). ) были оценены два дополнительных набора моделей. Барон и Кенни (1986) аналитическая стратегия для проверки опосредующего эффекта определяла спецификацию этих моделей. Анализ гипотез 1 и 2 касается первых двух критериев Бэрона и Кенни: (1) независимая переменная (частота формального религиозного участия) должна быть связана с предполагаемым посредником (сила религиозной социальной идентичности) и (2) предлагаемая медиатор должен быть связан с зависимой переменной (положительный аффект, негативный аффект и удовлетворенность жизнью). Третий критерий включает в себя демонстрацию того, что связь между возможной опосредующей переменной и зависимой переменной является статистически значимой. Четвертый критерий включает проверку того, является ли связь между независимой переменной и зависимой переменной более значимой или значительно уменьшается при введении предложенного опосредующего фактора. Соответственно, был оценен окончательный набор моделей, которые регрессировали переменные благополучия по контрольным переменным, силе религиозной социальной идентичности участников и частоте их формального религиозного участия. Эти модели показали, была ли социальная идентичность статистически значимым предиктором результатов благополучия (гипотеза 3) и помогла ли сила социальной идентичности объяснить связь между частотой формального религиозного участия и психологическим благополучием (гипотеза 4). .

Частота формального участия в религии и психологическое благополучие , положительный аффект и удовлетворенность жизнью от частоты их формального религиозного участия (Модель 1).

В соответствии с предыдущими исследованиями, этот анализ показал, что более частое посещение религиозных или духовных служб было связано с более высоким уровнем положительного аффекта (9).0218 b = 0,07, p ≤ 0,001), более низкий уровень негативного аффекта ( b = −0,03, p ≤ 0,001) и более высокий уровень удовлетворенности жизнью ( b = 0,11, р ≤ 0,001). Эти анализы предоставили последовательные доказательства в поддержку Гипотезы 1.

Таблица 2

Расчетные нестандартизированные коэффициенты регрессии для влияния формального религиозного участия и религиозной социальной идентичности на три измерения субъективного психологического благополучия

	Positive Affect		Negative Affect		Life Satisfaction
	Model 1	Model 2	Model 1	Model 2	Model 1	Model 2
Sociodemographic Контроль:
Возраст	. 01 ^***	.01 ^*** 1	.01 ¹	.0221	−.01 ^***	.02 ^***	.02 ^***
Gender (1=Female)	−.09 ^***	−.10 ^***	.11 ^***	.11 ^***	.04	.03
Race (1=Black)	. 16 ^**	.14 ^**	−.13 ^**	−.12 ^**	.23 ^**	.19 ^*
Education	−.04 ^*	−.03 ^*	−.03 ^*	−.03 ^*	-.10 ^***	-.10 ^***
Доход	.00	. 00	.00	.00	.00	.00	.00	.00	.00	.00	. ***	.00 ^***
Статус занятости	.04	.04	−.08 ^**	−.07 ^**	−.05	−.05
Marital Status	. 06	.05	−.09 ^**	−.08 ^**	.33 ^***	.32 ^***
Parental Status	−.03	− 0,02	− 0,01	− 0,01	− 0,10	− 0,09
Самооценка здоровья	.21 ^***	.21 ^***	−17 ^***	−17 ^***	−17 ^***	−. 17 ^***	−.17 ^***	−.17 ^***	. ^***	.30 ^***
Main Effects:
Formal Religious
Participation	. 07 ^***	.02	−.03 ^***	−.01	.11 ^***	.05	6 9.566 9 Социальная личность	—	.07 ^***	—	-.04 ^*	—	. **	2,21 ^***	2,74 ^***	2,76 ^***	.81 ^***	. 76 ^***
R ²	.11	.11	.12	.12	.14	.14
Valid N	2807	2807	2803	2803	2824	2824

Open in a separate window

Source: 1995 Midlife Development in the U.S. (MIDUS), N = 3032.

^* р ≤.05

^** р ≤. 01

^*** р ≤.01 р ≤.01 р ≤.

Примечание. При анализе использовались невзвешенные данные.

Частота формального религиозного участия и сила религиозной социальной идентичности

Изучить доказательства второй гипотезы, предсказывающей, что более высокая частота формального религиозного участия будет связана с большей силой религиозной социальной идентичности, и предоставить доказательства правдоподобия того, что религиозная социальная идентичность может опосредовать связь между формальным религиозным участием и психологическим благополучием, была оценена модель, которая регрессировала силу религиозной социальной идентичности участников в зависимости от частоты их формального религиозного участия (10). Как и предсказывалось, частое официальное религиозное участие было связано с более сильной религиозной социальной идентичностью (9).0218 b = 0,63, p ≤ 0,001). На каждую единицу увеличения частоты посещения религиозных служб сила религиозной социальной идентичности участников увеличивалась более чем на половину стандартного отклонения. Эти анализы представили доказательства в поддержку Гипотезы 2.

Таблица 3

Расчетные нестандартизированные коэффициенты регрессии для влияния частоты формального религиозного участия на силу религиозной социальной идентичности

1.1583

Variable	Religious Social Identity
Age	.00 ^***
Gender	.11 ^**
Race	.32 ^{** *}
Образование	-.03 ^*
Доход	. 00
.00
.00
.06 ^*
Parental Status	−.06
Self-Rated Health	−.00

Formal Religious
Participation	. 63 ^***

Constant	. 51 ^***
R ²	.53
Valid N	2848

Открыть в отдельном окне

Источник: Исследование среднего возраста в США, 1995 г. (MIDUS), N = 3032.

^* р ≤.05

^** р ≤.01

^*** р (двухвостый ).

Примечание. При анализе использовались невзвешенные данные.

Сила религиозной социальной идентичности и психологическое благополучие и религиозно-социальная идентичность как посредник

Регрессионный анализ в поддержку гипотез 1 и 2 удовлетворяет первым двум критериям Барона и Кенни (1986) для тестирования опосредующих моделей. По оценкам, следующий набор моделей соответствует последним двум стандартам, тем самым более полно изучая доказательства в пользу третьей гипотезы, предсказывающей, что более сильная религиозная социальная идентичность будет связана с лучшим субъективным психологическим благополучием, а также в отношении четвертой гипотезы, предсказывающей, что религиозная социальная идентичность помогла бы объяснить (т. е. опосредовать) ассоциации между формальным религиозным участием и психологическим благополучием. Сила религиозной социальной идентичности участников была добавлена к моделям, уже включающим частоту формального религиозного участия участников (см. Модель 2). Доказательства опосредующего эффекта религиозной социальной идентичности были обнаружены в отношении всех трех исследованных аспектов благополучия. Сила религиозной социальной идентичности полностью объясняет связь между более частым формальным религиозным участием и более высоким уровнем положительного аффекта, более низким уровнем негативного аффекта и более высоким уровнем удовлетворенности жизнью. Когда к этим регрессионным моделям добавилась сила религиозной социальной идентичности, коэффициенты формального религиозного участия перестали быть статистически значимыми. В этих окончательных моделях сила религиозной социальной идентичности оставалась значимым предиктором более положительного аффекта (9).0218 b = 0,07, p ≤ 0,001), менее негативное влияние ( b = −0,04, p ≤ 0,05) и большее удовлетворение жизнью ( b = 0,11, p ≤ 0,001). В целом, эти анализы предоставили последовательные доказательства в поддержку гипотез 3 и 4, т. е. того, что более сильная религиозная социальная идентичность связана с более высоким уровнем психологического благополучия и что религиозная социальная идентичность опосредует ассоциации между более частым формальным религиозным участием и психологическое благополучие.

Цель этого исследования состояла в том, чтобы изучить связи между частотой формального религиозного участия людей, силой религиозной социальной идентичности и субъективным психологическим благополучием, уделяя особое внимание возможному опосредованному влиянию религиозной социальной идентичности на ассоциации между более частыми формальное религиозное участие и психологическое благополучие. Во-первых, в соответствии с предыдущими исследованиями (Levin & Tobin, 1995; Smith, McCullough, & Poll, 2003), более частое формальное религиозное участие было связано с лучшим психическим здоровьем по всем трем исследованным параметрам субъективного психологического благополучия.

Также предполагается, что более частое религиозное участие предсказывало более сильную религиозную социальную идентичность. Чем чаще люди сообщали о посещении религиозных служб, тем больше они идентифицировали себя как членов своей религиозной группы. Хотя перекрестный дизайн этого исследования затрудняет определение степени, в которой более частое формальное религиозное участие вызывает более сильную религиозную социальную идентичность и / или наоборот, этот вывод согласуется с теорией социальной идентичности, которая постулирует связи между социальными категориями и людьми. личности (Хогг, 1996; Хогг и Абрамс, 1988 г.; Тайфель, 1972 год; Тернер и др. 1987).

Это исследование, также согласующееся с теорией социальной идентичности, показало, что более сильная религиозная социальная идентичность связана с более высоким уровнем субъективного психологического благополучия. Эта связь наблюдалась во всех трех изученных измерениях благополучия: положительный аффект, негативный аффект и удовлетворенность жизнью. Этот вывод дополняет растущий объем эмпирической литературы относительно менее исследованного аспекта теории социальной идентичности, а именно того, что процессы социальной идентичности имеют значение для психического здоровья людей (Hogg, Terry, & White, 19).95).

Наконец, это исследование обнаружило доказательства, подтверждающие, что религиозная социальная идентичность служит фактором, объясняющим связь между более частым формальным участием в религии и более высоким уровнем субъективного психологического благополучия. По всем трем исследованным измерениям благополучия более частое посещение религиозных служб было связано с более высокими уровнями субъективного психологического благополучия, а добавление в модели переменной религиозной социальной идентичности устранило объясняющую силу частоты формальных религиозных занятий индивидуумов. участие. Учитывая прежнее отсутствие явного эмпирического внимания к социальной идентичности как к возможному промежуточному фактору между религиозностью и психическим здоровьем, это открытие в поддержку опосредующей функции религиозной социальной идентичности предлагает новый вклад в растущее социально-научное понимание религии, личности и здоровья. .

Ограничения и последствия для будущих исследований

Хотя это исследование основано на сильных сторонах крупного междисциплинарного национального исследования для изучения его гипотез, определенные аспекты этого исследования ограничивают степень, в которой можно сделать полные выводы. Во-первых, показатели исследования были выбраны на основе того, что было включено в Обзор среднего возраста в США 1995 года (MIDUS). Хотя элемент, используемый для измерения силы религиозной социальной идентичности, имеет сильную внешнюю валидность (т. е. мера, по-видимому, оценивает то, что она предназначена для измерения), важно отметить, что конструкт социальной идентичности, описанный теоретиками социальной идентичности, является более сложной, чем эта одномерная мера. Например, Тернер и др. (1987) обсуждают социальную идентичность как включающую использование социальных групп для социальных сравнений и приобретения ценности, и описывают, что значимость самокатегоризации отчасти определяется степенью, в которой человек подчеркивает внутриклассовые сходства и межклассовые сходства. классовые различия. Измерение социальной идентичности в текущем исследовании не отражает напрямую эти аспекты социальной идентичности. Точно так же мера формального религиозного участия в текущем исследовании как частота посещения религиозных или духовных служб относительно проста, учитывая другие способы, которыми люди могут формально участвовать в религиозной деятельности, например, посредством религиозного образования. Необходимы дальнейшие исследования, включающие различные и более многогранные измерения как формального религиозного участия, так и религиозной социальной идентичности.

Кроме того, будущие исследования с использованием лонгитюдных планов позволят лучше понять причинно-следственную природу обнаруженных ассоциаций. Хотя предыдущие исследования с более сложным дизайном предполагали, что более широкое религиозное участие ведет к повышению благосостояния, учитывая недостаток исследований религиозной социальной идентичности, степень, в которой более сильная религиозная идентичность вызывает благополучие и / или вызвана более частыми формальными религиозное участие остается более неопределенным.

Кроме того, важно отметить, что результаты текущего исследования основаны на национальной репрезентативной выборке США, которая намеренно является неоднородной. Таким образом, результаты этого исследования представляют собой усреднение ассоциаций между переменными. Пути от формального религиозного участия к религиозной социальной идентичности и психологическому благополучию могут различаться для людей, принадлежащих к разным социальным группам, например, по возрасту и этнической принадлежности (Paloutzian and Kirkpatrick, 1995). Будущие исследования, основанные на дополнительных теориях и других литературных источниках, необходимы для изучения того, в какой степени эти результаты систематически применимы к некоторым подгруппам населения по сравнению с другими.

Выводы

Несмотря на свои ограничения, это исследование является важным вкладом в усилия, направленные на лучшее понимание связи между религиозностью и психическим и физическим здоровьем. Результаты свидетельствуют о том, что более частое формальное религиозное участие связано с более сильной религиозной социальной идентичностью и что этот аспект идентичности, в свою очередь, объясняет связь между более частым формальным религиозным участием и более высокими уровнями субъективного психологического благополучия. Полученные результаты примечательны тем, что они касаются относительно малоизученного фактора в рамках эмпирических исследований религиозности и психического здоровья. Они также указывают на обещание продолжать применять и расширять хорошо развитую социально-психологическую теорию групповых процессов и индивидуальных результатов для социальных научных исследований религии и психического и физического здоровья.

ПРИМЕЧАНИЯ: Это исследование было обеспечено грантами Национального института психического здоровья (MH61083) и Национального института старения (AG20166).

Отказ от ответственности издателя: Эта квитанция в формате PDF будет использоваться только в качестве основы для создания документов PubMed Central (PMC). Документы PMC будут доступны для ознакомления после преобразования (примерно через 2–3 недели). Любые исправления, которые необходимо внести, будут сделаны в это время. Никакие материалы не будут переданы в PMC без согласования с автором. Только документы PMC будут отображаться в PubMed Central — эта квитанция в формате PDF не будет отображаться в PubMed Central.

Барон Р.М., Кенни Д.А. Различие переменных модератора и посредника в социально-психологических исследованиях: концептуальные, стратегические и статистические соображения. Журнал личности и социальной психологии. 1986; 51: 1173–1182. [PubMed] [Google Scholar]
Braam AW, Beekman AT, Knipscheer CP, Deeg DJ, van den Eeden P, van Tilburg W. Религиозное вероисповедание и депрессия у пожилых граждан Нидерландов: модели и модели. Журнал старения и здоровья. 1998; 9: 483–503. [PubMed] [Академия Google]
Брэдберн Н. Структура психологического благополучия. Чикаго: Адлайн; 1969. [Google Scholar]
Коммерфорд М., Резникофф М. Связь религии и воспринимаемой социальной поддержки с самооценкой и депрессией у обитателей домов престарелых. Журнал психологии. 1996; 130:35–50. [PubMed] [Google Scholar]
Дэви Г. Социология религии. В: Swatos WH, Kivisto P, Denison BJ, McClenon J, редакторы. Энциклопедия религии и общества. Уолнат-Крик, Калифорния: Alta Mira Press; 1998. [Google Scholar]
Diener E, Suh EM, Lucas RE, Smith HL. Субъективное благополучие: три десятилетия прогресса. Психологический вестник. 1999; 125: 276–302. [Google Scholar]
Дюркгейм Э. В кн.: Элементарные формы религиозной жизни. Поля К.Е., переводчик. Нью-Йорк: Свободная пресса; 1912 г. (переиздано в 1995 г.). [Google Scholar]
Эллисон К.Г. Религиозная вовлеченность и самовосприятие чернокожих американцев. Социальные силы. 1993; 71: 1027–1055. [Google Scholar]
Эллисон К.Г., Мьюзик М., Левин Дж., Тейлор Р., Чаттерс Л. Влияние религиозного посещения, руководства и поддержки на психологическое расстройство: продольные данные Национального опроса чернокожих американцев. Документ, представленный на ежегодных собраниях Общества научного изучения религии; Сан-Диего, Калифорния. 1997. Август, [Google Scholar]
Джордж Л. К., Эллисон К.Г., Ларсон Д.Б. Объяснение отношений между религиозной вовлеченностью и здоровьем. Психологический запрос. 2002; 13: 190–200. [Google Scholar]
Хогг М. Внутригрупповые процессы, групповая структура и социальная идентичность. В: Робинсон В., редактор. Социальные группы и идентичности. Оксфорд: Баттерворт Хайнеманн; 1996. С. 65–93. [Google Scholar]
Хогг М.А., Абрамс Д. Социальные идентификации: социальная психология межгрупповых отношений и групповых процессов. Нью-Йорк: Рутледж; 1988. [Google Scholar]
Хогг М.А., Терри Д.Дж., Уайт К.М. История двух теорий: критическое сравнение теории идентичности с теорией социальной идентичности. Социальная психология Ежеквартально. 1995; 58: 255–269. [Google Scholar]
Higgins ET. Самонесоответствие: теория, связывающая себя и аффект. Психологический обзор. 1987; 94: 319–340. [PubMed] [Google Scholar]
Джеймс В. Самость. В: Baumeister RF, изд. Самость в социальной психологии. 1999. С. 69–77. [Google Scholar]
Koenig HG, Larson DB. Религия и психическое здоровье: свидетельство ассоциации. Международный обзор психиатрии. 2001; 13:67–78. [Академия Google]
Краузе Н. Стресс, религиозность и психологическое благополучие чернокожих старшего возраста. Журнал старения и здоровья. 1992; 4: 412–439. [Google Scholar]
Краузе Н. Религиозность и самооценка у пожилых людей. Журнал геронтологии: психологические науки. 1995; 50: P236–P246. [PubMed] [Google Scholar]
Краузе Н., Вульф К.М. Социальные связи на основе церкви, чувство принадлежности к собранию и состояние физического здоровья. Международный журнал психологии религии. 2005; 15:73–794. [Google Scholar]
Левин Дж.С. Введение: Религия в старении и здоровье. В: Левин Дж. С., редактор. Религия в старении и психическом здоровье. Таузенд-Оукс, Калифорния: Sage Publications; 1994. [Google Scholar]
Левин Дж. С., Тобин С. С. Религия и психологическое благополучие. В: Кимбл М.А. , Макфадден С.Х., Эллор Дж.В., Сибер Дж.Дж., редакторы. Старение, духовность и религия: Справочник. Миннеаполис, Миннесота: Fortress Press; 1995. [Google Scholar]
Моссаковский К.Н. Преодоление предполагаемой дискриминации: защищает ли этническая идентичность психическое здоровье? Журнал здоровья и социального поведения. 2003; 44: 318–331. [PubMed] [Академия Google]
Мрочек Д.К., Коларз С.М. Влияние возраста на положительный и отрицательный аффект: взгляд на счастье с точки зрения развития. Журнал личности и социальной психологии. 1998; 75: 1333–1349. [PubMed] [Google Scholar]
Неги С., Шрив Т.Л., Дженсен Б.Дж., Уддин Н. Этническая идентичность, самооценка и этноцентризм: исследование социальной идентичности в сравнении с мультикультурной теорией развития. Культурное разнообразие и психическое здоровье. 2003; 9: 333–344. [PubMed] [Google Scholar]
Палуциан РФ, Киркпатрик Л.А. Сфера религиозного влияния на личное и общественное благополучие: Введение. Журнал социальных вопросов. 1995;51:1–11. [Google Scholar]
Паргамент К.И. Разве религия не что иное, как…? Объяснение религии против объяснения религии. Психологический запрос. 2002; 13: 239–244. [Google Scholar]
Пикок М.Р., Полома М.М. Религиозность и удовлетворенность жизнью на протяжении всей жизни. Исследование социальных показателей. 48:321–345. [Google Scholar]
Рейд А., Перселл Н. Пути к феминистской идентификации. Половые роли. 2004; 50: 759–769. [Google Scholar]
Райан Р.М., Деси Э.Л. О счастье и человеческих возможностях: обзор исследований гедонистического и эвдемонического благополучия. Ежегодный обзор психологии. 2001; 52: 141–166. [PubMed] [Академия Google]
Шейман С., Нгуен К., Эллиотт Д. Религиозность, социально-экономический статус и чувство господства. Социальная психология Ежеквартально. 2003; 3: 202–221. [Google Scholar]
Сиданиус Дж., Ван Лаар С., Левин С., Синклер С. Этнические анклавы и динамика социальной идентичности в кампусе колледжа: хорошее, плохое и уродливое. Журнал личности и социальной психологии. 2004; 87: 202–221. [PubMed] [Google Scholar]
Sim TN, Loh BS. Привязанность к Богу: измерение и динамика. Журнал социальных и личных отношений. 2003; 20: 373–389.. [Google Scholar]
Simons RL, Murry V, McLoyd V, et al. Дискриминация, преступность, этническая идентичность и воспитание как корреляты симптомов депрессии у афроамериканских детей: многоуровневый анализ. Развитие и психопатология. 2002; 14: 371–393. [PubMed] [Google Scholar]
Смит Т.Б., Маккалоу М.Э., Полл Дж. Религиозность и депрессия: свидетельство основного эффекта и сдерживающего влияния стрессовых жизненных событий. Психологический вестник. 2003; 129: 614–636. [PubMed] [Академия Google]
Страйкер С., Стэтхэм А. Символическое взаимодействие и теория ролей. В: Линдзи Г., Аронсон Э., редакторы. Справочник по социальной психологии. Нью-Йорк: Рэндом Хаус; 1985. стр. 311–378. [Google Scholar]
Tajfel H. Социальная категоризация (английская рукопись La categorization sociale) В: Moscovici S, редактор.