📖 1. Сознание и его свойства. Виды сознания, Лекция 4. Сознание. Психология и педагогика. Курс лекций. Луковцева А. К. Страница 20. Читать онлайн
В результате эволюции нервная система и в первую очередь головной мозг достигли уровня развития, позволяющего человеку заниматься трудом. Под воздействием труда, носящего коллективный характер, у человека начали развиваться психические процессы, обусловившие возникновение сознания высшего уровня психического развития, присущего только человеку. Таким образом, возникновение сознания у человека имеет как биологическую, так и культурно-общественную обусловленность, т. е. возникновение сознания вне общества невозможно. Основными условиями возникновения и развития сознания являются соответствующий уровень биологического развития, наличие социального окружения и коллективный труд.
Сознание – высший уровень психического отражения и регуляции, присущий только человеку как общественно-историческому существу. С практической точки зрения сознание можно рассматривать как непрерывно меняющуюся совокупность чувственных и умственных образов, непосредственно предстающих перед субъектом в его внутреннем мире и предвосхищающих его практическую деятельность.
Сознание изучают многие науки философия, антропология, нейрофизиология, социология, психология, физиология и др. Все религии уделяют сознанию пристальное внимание.
С психологической точки зрения можно говорить о нескольких установленных свойствах сознания:
1) сознание индивида характеризуется активностью, которая обусловлена прежде всего спецификой внутреннего состояния субъекта в момент действия, а также наличием цели и устойчивой деятельностью для ее достижения;
2 сознанию присуща интенциональность[25], т. е. направленность на какой-либо предмет. Сознание это всегда сознание чего-либо;
3) способность человеческого сознания к рефлексии[26], самонаблюдению, т. е. возможность осознания самого сознания;
4) сознание имеет мотивационно-ценностный характер. Оно всегда мотивированно, преследует какие-либо цели, что обусловлено потребностями организма и личности.
Одна из функций сознания заключается в формировании целей деятельности, в предварительном мысленном построении действий и предвидении их результатов, что обеспечивает разумное регулирование поведения и деятельности человека.
Сознание развивалось у человека только в социальных контактах. В филогенезе сознание человека развивалось и становилось возможным лишь в условиях активного воздействия на природу, в условиях трудовой деятельности. Кроме того, и в филогенезе, и в онтогенезе субъективным носителем человеческого сознания становится речь, которая вначале выступает как средство общения, а затем становится средством мышления.
В психологии различают несколько видов сознания человека:
• житейское – формируется первым среди других видов сознания, возникает при взаимодействии с вещами, закрепляется в языке в виде первых понятий;
• проектное – охватывает круг задач, связанных с проектированием и реализацией конкретных целей деятельности;
• научное – опирается на научные понятия, концепции, модели, исследует не отдельные свойства объектов, а их взаимосвязи;
• эстетическое – связано с процессом эмоционального восприятия окружающего мира;
• этическое – определяет нравственные установки человека (от крайней принципиальности до аморальности).
В отличие от остальных видов сознания, степень развития этического (нравственного) сознания человека с трудом оценивается им самим.
Вместе с развитием цивилизации продолжает развиваться и сознание человека, причем в настоящий исторический момент это развитие ускоряется, что вызвано ускоренными темпами научно-технического и культурного прогрессов.
Психологические свойства сознания
Первая психологическая характеристика сознания человека включает ощущение себя познающим субъектом, способность мысленно представлять существующую и воображаемую действительность, контролировать собственные психические и поведенческие состояния, управлять ими, способность видеть и воспринимать в форме образов окружающую действительность.
Ощущение себя познающим субъектом означает, что человек осознает себя как отделенное от остального мира существо, готовое и способное к изучению и познанию этого мира, т.е. к получению более или менее достоверных знаний о нем. Человек осознает эти знания как феномены, отличные от объектов, к которым они относятся, может сформулировать эти знания, выразить их в словах, понятиях, передать другому человеку и будущим поколениям людей, хранить, воспроизводить, работать со знаниями как с особым объектом.
При утрате сознания (сон, гипноз, болезнь и т.п.) такая способность теряется.
Мысленное представление и воображение действительности – вторая важная психологическая характеристика сознания. Она, как и сознание в целом, тесным образом связана с волей. О сознательном управлении представлениями и воображением говорят обычно тогда, когда они порождаются и изменяются усилием воли человека.
Представление действительности, отсутствующей в данный момент времени или вовсе не существующей (воображения, грезы, мечты, фантазия), выступает как одна из важнейших психологических характеристик сознания. В данном случае человек произвольно, т.е. сознательно, отвлекается от восприятия окружающего, от посторонних мыслей, и сосредотачивает все свое внимание на какой-либо идее, образе, воспоминании и т.п., рисуя и развивая в своем воображении то, что в данный момент он непосредственно не видит или вообще не в состоянии увидеть. Сознание тесным образом связано с речью и без нее в высших своих формах не существует.
Другое свойство сознания состоит в том, что в сознании отражаются не все и не случайные, а только основные, главные, сущностные характеристики предметов, событий и явлений, т.е. то, что характерно именно для них и отличает их от других, внешне похожих на них предметов и явлений.
Третья характеристика человеческого сознания – это его способность к коммуникации, т.е. передачи другим лицам того, что осознает данный человек, с помощью языка и других знаковых систем. Коммуникативные возможности есть у многих высших животных, но от человеческих они отличаются одним важным обстоятельством: с помощью языка человек передает людям не только сообщения о своих внутренних состояниях (именно это является главным в языке и общении животных), но и о том, что знает, видит, понимает, представляет, т.
Обобщенное отражение действительности и составляет содержание индивидуального сознания.
Вот почему мы говорим о том, что без языка и речи сознание человека немыслимо.
Язык и речь формируют два разных, но взаимосвязанных в своем происхождении и функционировании пласта сознания: систему значений и систему смыслов слов.
Система словесных значений составляет пласт общественного сознания, которое в знаковых системах языка существует независимо от сознания каждого отдельно взятого человека.
Смыслом слова в психологии называют ту часть его значения, которое слово приобретает в речи употребляющего его человека. Со смыслом слова, кроме ассоциированной с ним части значения, связано множество чувств, мыслей, ассоциаций и образов, которые данное слово вызывает в сознании конкретного человека.
Сознание существует не только в словесной, но и в образной форме. В таком случае оно связано с использованием второй сигнальной системы, вызывающей и преобразующей соответствующие образы. Наиболее ярким примером образного человеческого сознания является искусство, литература, музыка.
Они также выступают как формы отражения действительности, но не в абстрактной, как это свойственно науке, а в образной форме.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему
Реферат
Психологические свойства сознания
От 250 руб
Контрольная работа
Психологические свойства сознания
От 250 руб
Курсовая работа
Психологические свойства сознания
От 700 руб
Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему учебному проекту
Узнать стоимость
Является ли сознание свойством всего во Вселенной?
Откуда берется сознание? Традиционная точка зрения, в которую верят 6 миллиардов человек в мире, принадлежащих к религиям, предполагающим жизнь после смерти, состоит в том, что люди состоят из двух разных вещей: тела и души. Материалистическая точка зрения, которой придерживаются многие современные нейробиологи и психологи, а также все большее число философов, состоит в том, что человеческий разум — это мозг.
С этой точки зрения разум — чисто физическая система, и он угасает вместе с телом.
Однако в последнее время наблюдается возрождение менее знакомой позиции, называемой панпсихизмом. Панпсихизм — это утверждение, что сознание — это не просто свойство мозга, и не свойство какой-то особой духовной субстанции вроде души, а скорее свойство всего во Вселенной. Даже в камне, гальке или атоме есть немного сознания. Панпсихизм был одобрен двумя выдающимися нейробиологами, Кристофом Кохом и Джулио Тонони. Почему кто-то придерживается этой точки зрения?
Основная поддержка панпсихизма, кажется, является своего рода аргументом от невежества. Кажется загадочным, как специфические свойства сознания, такие как осознание и чувство, могут быть результатом чего-либо физического. Такая непостижимость, наряду с религиозными мотивами, традиционно использовалась для поддержки дуализма, представления о том, что человек состоит из двух отдельных вещей, разума и души. Но из-за отсутствия каких-либо доказательств существования души и упадка религиозных верований некоторые люди предпочитают панпсихизм дуализму.
Мы просто не можем понять, как такие свойства, как опыт и осознание, могут быть результатом простого движения молекул. Таким образом, должно быть немного сознания во всем, что может затем обобщить опыт, обнаруженный у людей.
Я думаю, что в этом рассуждении много недостатков. Он пренебрегает важностью появления, о чем я писал в предыдущем посте в блоге. Мир природы содержит много случаев, когда целые обладают свойствами, сильно отличающимися от свойств их частей. Молекула воды, состоящая из водорода и кислорода, обладает такими свойствами, как жидкое состояние при комнатной температуре, которых нет у атомов водорода или атомов кислорода. Чтобы взять более сложный пример, рассмотрим жизнь. Атомы и молекулы неживые, но жизнь есть у клеток и одноклеточных организмов и гораздо более сложных растений и животных. В 1920-го века принято считать, что жизнь настолько отличается от неживых вещей, что должно существовать особое свойство, называемое жизненной силой, которое присуще только живым существам и отличает их от неживых вещей.
Однако в 20 веке стало широко признаваться, что жизнь — это не особое свойство, а скорее результат многих механизмов, таких как генетика, обмен веществ, деление клеток и размножение. Точно так же сознание может быть эмерджентным свойством нейронных механизмов.
Любопытно, что никто никогда не предлагал жизнеориентированного аналога панпсихизма, который можно было бы назвать «панлайфизмом», чтобы сказать, что для объяснения жизни мы должны думать, что во всем, что существует, есть частички жизни. Причиной того, что панлайфизм так и не был предложен, был быстрый прогресс биологии 20-го века, когда открывалось все больше и больше деталей того, как жизнь работает на материальном уровне. У нас пока нет такого точного представления о биологических механизмах сознания, как о механизмах, поддерживающих жизнь. Это невежество позволяет людям предлагать панпсихизм в качестве альтернативы тому, что я считаю более правдоподобным объяснением того, что сознательный разум представляет собой нервные процессы.
Однако у нас есть убедительные доказательства существования сознания только у организмов, имеющих мозг. Я знаю, что нахожусь в сознании, благодаря своему собственному опыту осознания, ощущений и эмоций. Для меня разумно распространять сознание на других людей, потому что это приписывание является лучшим объяснением их поведения, очень похожего на мое. Дополнительная поддержка исходит от осознания того, что у других людей почти такой же мозг, как у меня. Тогда разумно расширить описание сознания на другие организмы, поведение и структура мозга которых в чем-то сходны с человеческими, например млекопитающие. Нейронная схема и поведение млекопитающих подтверждают мнение о том, что их переживания боли и таких эмоций, как страх, имеют много общего с переживаниями людей. Разумно предположить, что рыбы также чувствуют боль, как это убедительно доказывается в книге Виктории Брейтуэйт. Но нет никаких поведенческих доказательств того, что деревья, скалы, галька или атомы обладают хоть малейшей частицей сознания.
Напротив, сознание, вероятно, является эмерджентным свойством мозга. Сознание — это не свойство отдельных нейронов, а результат взаимодействия многих нейронов, точно так же, как жизнь возникает в результате взаимодействия многих молекул. Я предлагаю в новой статье, что наиболее важными нейронными механизмами для производства сознания являются следующие три. Во-первых, существуют представления, такие как CAT, осуществляемые за счет взаимодействия большого количества нейронов. Во-вторых, эти представления могут генерировать более сложные виды представлений в процессе связывания, например, создавая ЧЕРНУЮ КОШКУ. Чтобы достичь полного уровня репрезентации, на который способны люди, нам нужна способность к привязке привязок к привязкам, то есть к репрезентациям репрезентаций репрезентаций, как в ЧЕРНОЙ КОШКЕ, ПОГНАВШЕЙСЯ ЗА БЕЛОЙ МЫШЬЮ. Наконец, третий механизм, который, как мне кажется, отвечает за сознание, — это конкуренция, которая позволяет лишь небольшому подмножеству доступной информации быть активной в мозгу как достаточно важную, чтобы победить другие представления.
Остается выяснить, действительно ли эти три механизма ответственны за основные явления, которые необходимо объяснить с помощью теории сознания. Но если я на правильном пути, то нам не нужно распространять атрибуцию сознания на каждый бит вселенной. Сознание — эмерджентное свойство особых видов сложных систем, а именно больших групп нейронов. Возможно, сознание может оказаться свойством и других чрезвычайно сложных систем, например, работающих в компьютерах. Но если компьютеры когда-нибудь окажутся сознательными, я подозреваю, что это будет результатом наличия приблизительных аналогов трех видов механизмов, которые, как я думаю, заставляют сознание работать людьми: репрезентация, повторяющееся связывание и конкуренция между сложными репрезентациями. Как только будет разработано это более сложное описание сознания, не будет необходимости предполагать, что в различных частях Вселенной, кроме мозга и столь же сложных систем, существует даже крошечная частица сознания.
Прекрасные и подозрительные качества
Прекрасные и подозрительные качества Комментарий к книге Дэвида Розенталя «Независимость сознания и качество чувств».
в E. Villanueva, ed., Consciousness , (Конференция SOFIA, Буэнос-Айрес), Atascadero, CA:
Риджвью 1991.Дэниел С. Деннет
Семья убедительных интуиций работает над тем, чтобы систематически удерживать «проблему сознания».
неразрешима, и Дэвид Розенталь в серии статей, в том числе и обсуждаемой,
решительно разъединяли эти интуиции, выставляя их по отдельности на свет, и
предлагая альтернативы. В данном случае интуиция, казавшаяся неприкосновенной, но падающая на его долю.
анализа, есть интуиция, что «чувственное качество» и сознание необходимо соединены: что,
например, не может быть бессознательных болей или бессознательных субъективных оттенков синего,
или бессознательные ароматы свежеобжаренных кофейных зерен. Особые переносимые по воздуху полимеры, которые
носителями свежеобжаренных кофейных зерен, могли бы существовать, конечно, при отсутствии каких-либо
наблюдателя и, следовательно, любого сознания, но 
Такой
свойства не имеют esse кроме как percipi .
Розенталь утверждает, что эта совершенно знакомая идея просто неверна; связь между тем, что он называет чувственное качество, а сознание лишь условно. Более того — и это самое важный вклад его статьи — только отрицая эту традиционную связь, прогресс может быть сделано. У меня нет существенных возражений против аргументов Розенталя, поэтому вместо того, чтобы приводить препятствий, я постараюсь продвинуть его претензии немного дальше и подкрепить их дальнейшими соображения.
Юм указал на важное, по его мнению, различие между нашим «внутренним
впечатления» и наши ощущения. Последние требуют (или, по крайней мере, побуждают)
существующих тел и свойств, чтобы сохранить связность и постоянство нашего
прерывистые впечатления от ощущений. Его примером был огонь в камине в его кабинете, который
постепенно сгорает, в промежутках между разными его ощущениями ( Трактат I.iv.2). Иначе обстоит дело с «внутренними впечатлениями»: «ни в коем случае не
необходимо предположить, что они существовали и действовали, когда их не воспринимали, в
для того, чтобы сохранить ту же зависимость и связь, которые мы испытали».
Предположим, чтобы сделать эту идею более наглядной, мы обучаем людей реагировать на цветные коды.
сигналы в видеоигре, и предположим, что они привыкли ожидать какого-то
неприятное событие после мигающего красного пятна; Затем мы договариваемся о том, чтобы представить их
мигающее красное пятно в условиях, когда их внимание сосредоточено на других делах;
мы видим, что они не сообщают и не могут сообщить о появлении мигающего красного пятна, но
их кожно-гальваническая реакция (как мера их беспокойства, их ожидания неприятного
продолжение) указывает на то, что они различали покраснение пятна.
Эксперименты, демонстрирующие
подобных эффектов существует множество, и хотя я не могу сразу придумать ни одного, который имел бы точно такой же эффект
описано, я не сомневаюсь, что такие эффекты могут быть произведены. Предположим, в любом случае, что мы
были доказательства того, что эффекты «видения красного» (и видения его
Почему нет? Какие аргументы были предложены Юмом или другими, чтобы противостоять этой идее? Если оно
кажется противным разуму, только почему это? Возможно, самым убедительным основанием является идея — так что
убедительно, по-видимому, что его не нужно превращать в явный аргумент!
установил, что вторичные свойства — это просто способности объектов производить определенные идеи в
наблюдатели, эти идеи-в-наблюдателях должны «внутренне» включать сознание.
Розенталь говорит:
«Часто указывается, что мы не можем повторить [локковский] ход; некуда переместить
качественный характер, который, по-видимому, проявляют отличительные свойства сенсорных состояний».
с.16] Розенталь подвергает сомнению это утверждение, но я пойду дальше. Мы может повторить ход Локка,
и в самом деле мы должны.
Распространено мнение, что современная наука удалила цвет из физического мира,
заменяя его бесцветным электромагнитным излучением различных длин волн, отражающимся
поверхности, которые по-разному отражают и поглощают это излучение. Может показаться, что цвет там ,
но это не так. Здесь . Кажется, отсюда следует, что то, что находится «здесь», обязательно является сознательным
(иначе не до конца «в») и обязательно «качественный» (иначе цвет был бы
совершенно отсутствует в мире). Это рассуждение сбивает с толку. Что на самом деле показала нам наука
заключается именно в том, что светоотражающие свойства предметов заставляют существ переходить в различные
различающие состояния, лежащие в основе множества врожденных предрасположенностей и приобретенных привычек различать
сложность.
А какие их свойства ? Здесь мы действительно можем разыграть карту Локка на секунду.
время: эти различающие состояния мозга наблюдателей имеют различные «первичные» свойства (их
механические свойства, обусловленные их связями, состояниями возбуждения их элементов и т. д.),
и в силу этих первичных свойств они имеют различные вторичные, чисто диспозиционные
характеристики. Например, у человеческих существ, обладающих языком, эти состояния различения часто
в конце концов расположить существ к словесным суждениям, намекающим на «цвет» различных
вещи. Семантика этих высказываний дает понять, какими цветами якобы являются: отражающие
свойства поверхностей предметов или прозрачных объемов (кубик розового льда, вал
в центре внимания). И это именно то, что цвета на самом деле — хотя говорят, что всего который отражающий
свойства они сложны.
Разве наши внутренние дискриминационные состояния и не обладают какими-то особыми «внутренними» свойствами, т.
е.
субъективные, частные, невыразимые свойства, составляющие то, как вещи выглядят для нас (звучат для нас,
запах нам и т. д.)? Нет. Диспозиционные свойства этих различающих состояний уже
достаточно, чтобы объяснить все эффекты: влияние как на периферийное поведение (говорение «Красный!»,
нажатие на тормоз и т. д.) и «внутреннее» поведение (оценка «красного!», видение чего-либо как красный,
реагировать с беспокойством или неудовольствием, если, скажем, красные вещи расстраивают). Любые дополнительные
Таким образом, «качественные» свойства или квалиа не будут играть положительной роли в любых объяснениях,
и они как-то не даются нам «непосредственно» в созерцании. Качественные свойства, которые
внутренне сознательные, являются мифом, артефактом ошибочного теоретизирования, а не чем-то данным
дотеоретически.
У нас есть потребность, как показывает Розенталь, в свойствах различающих состояний, которые находятся в одном
смысл, независимый от сознания, и что именно поэтому может быть информативно приведено в
объяснения отдельных содержаний нашего сознания.
Эти свойства частично, но не
полностью независимо от сознания. Мы можем назвать такие свойства прекрасные свойства как
по сравнению с подозрительными свойствами . Кто-то может быть прекрасным, кто еще никогда не был, как это
случилось, заметил любой наблюдатель, который нашел бы ее прекрасной, но она могла
не — по логике — быть подозреваемой, пока кто-то действительно не заподозрил ее в чем-то.
Можно сказать, что отдельные экземпляры прекрасных качеств (например, качество привлекательности) существуют как
Локковские диспозиции до момента (если таковой имеется), когда они осуществляют свою власть над
наблюдатель, производя в нем определяющий эффект. Таким образом, какая-то невидимая женщина (самостоятельно выросшая на
необитаемый остров, я полагаю) мог бы быть по-настоящему милым, обладая способностью воздействовать на
нормальные наблюдатели определенного класса определенным образом, несмотря на то, что у них никогда не было возможности
Сделай так. Но прекрасные качества не могут быть определены независимо от склонностей, восприимчивости,
или расположения класса наблюдателей.
На самом деле, это слишком сильно. Прекрасные качества будет не определены — не было бы смысла определять их , в отличие от всех остальных логически
возможных фальсифицированных свойств — независимо от такого класса наблюдателей. Так что пока это
может быть логически возможным (можно сказать, ретроспективно) собирать экземпляры свойств цвета
вместе чем-то вроде грубого перебора причин выделения таких
свойств (например, для объяснения определенных причинных закономерностей в наборе любопытных
сложные объекты) зависят от существования класса наблюдателей.
Морские слоны прекрасны? Не к нам. Трудно представить более уродливого существа. Что делает море
слон, симпатичный другому морскому слону, не то, что делает женщину привлекательной для другого человека
существом, и назвать прелестной какую-нибудь пока еще незамеченную женщину, которая, как это бывает, сильно
обращение к морским слонам означало бы злоупотребление как ею, так и термином. Это только со ссылкой на
человеческие вкусы, которые являются случайными и даже идиосинкразическими чертами мира, что
свойство привлекательности (по отношению к человеку).
С другой стороны, подозрительные качества (например, свойство быть подозрительным) понимаются в
таким образом, чтобы предположить, что любой экземпляр свойства уже имел свое определяющее
воздействие хотя бы на одного наблюдателя. Вы можете быть в высшей степени достойным подозрения — вы даже можете быть
заведомо виновным, но вы не можете быть подозреваемым, пока кто-то действительно не подозревает вас. Традиция
то, что Розенталь отрицает, означало бы, что «чувственные качества» являются сомнительными свойствами — их esse всегда равно percipi . Точно так же, как незаподозренный подозреваемый вовсе не является подозреваемым, так и
непрочувствованная боль предположительно не является болью вообще. Но по причинам, которые приводит Розенталь, это именно
так же неразумно, как утверждение, что невидимый объект нельзя раскрасить. Фактически он утверждает, что
сенсорные качества скорее следует считать прекрасными свойствами — как локковские вторичные
качества вообще.
Наша интуиция предполагает, что еще не обнаруженный изумруд в центре скопления
руды уже зеленый не нужно отрицать, даже если зеленый цвет не является
свойство, которое, можно сказать, имеет «внутренне». Это легче принять для некоторых вторичных
качества, чем у других. Что сернистые пары, извергаемые первобытными вулканами,
желтые кажутся как-то более объективными, чем то, что они воняли, но до тех пор, пока то, что мы подразумеваем под
«желтый» — это то, что мы подразумеваем под «желтым», утверждения параллельны. Предположим, что какой-то изначальный
землетрясение подняло скалу, обнажив полосы сотен химически различных слоев
в атмосферу. Это были полоски видимый ? Мы должны спросить, кому. Возможно, некоторые из них
будет видно нам, а другим нет. Возможно, некоторые невидимые полосы были бы видны
голубям (с их тетрахроматическим цветовым зрением) или существам, видящим в инфракрасном или
ультрафиолетовая часть электромагнитного спектра. По той же причине нельзя осмысленно
спросить, является ли разница между изумрудами и рубинами видимой разницей без
с указанием рассматриваемой системы технического зрения.
То же самое можно сказать и о сенсорных качествах, которые Розенталь приписывает ментальным (или мозговые) состояния. Подобно второстепенным качествам Локка в целом, они представляют собой классы эквивалентности комплексы первичных качеств этих состояний и, таким образом, могут существовать независимо от каких-либо наблюдатель, но поскольку классы эквивалентности различных комплексов, составляющих свойство собраны по их характерному действию на обычных наблюдателей, нет смысла выделять их как свойства в отсутствие класса наблюдателей. Не было бы цветов вообще если бы не было наблюдателей с цветовым зрением, и не было бы боли вообще, если бы не было субъекты, способные к сознательному переживанию боли, но это не делает ни цвета, ни боль в подозрительные объекты.
Розенталь (в личном общении) спрашивает, не слишком ли это сильно. Почему
существование боли требует от субъектов, способных к сознательному переживанию боли, а не просто
субъектам, способным испытывать бессознательные боли? Справедливый вопрос, и его подразумеваемая точка зрения
хороший — за исключением того, что, в конце концов, сводится к лексическому затруднению, которое может быть доведено до
вне, рассматривая параллель с цветом.
Нет ничего, кроме специфических эффектов на
нормальные человеческие существа , разграничивающие границы «видимого спектра». инфракрасный и
ультрафиолетовое излучение не считается вспомогательным для цветового зрения (по крайней мере, согласно своего рода
пуристический вкус) даже у существ, которые реагируют на него так же, как мы реагируем на
(человеческий) видимый спектр. «Да, это , как цветовое зрение, но это не цветовое зрение», — сказал кто-то.
может настаивать. «Цветовое зрение — это зрение, надлежащие объекты которого (только) от красного до фиолетового». Сейчас
представьте, что мы сталкиваемся с набором первичных имущественных комплексов в качестве кандидатов на роль вторичных
свойства боли, и предположим, что это несколько расширенный набор (по сути, он включает в себя инфра-боль и ультра-боль), включая отдаленные случаи, о которых мы, человеческие существа, никогда бы не догадывались.
(но которые оказывают такое же воздействие на различных человеческих существ, как парадигматические боли на
мы и др.
). Это будут боли? Несомненно, существовала бы собственность, которая была собственностью
выбрал , что , но будет ли это больно? (Не очень интересный вопрос.)
Я утверждаю, что сенсорные качества есть не что иное, как диспозиционные свойства
церебральные состояния, чтобы произвести определенные дальнейшие эффекты на тех самых наблюдателей, чьи состояния они
are.Endnote 1. Не возражаете против того, чтобы заявить, что кажется очевидным, что наши ментальные состояния
действительно обладают внутренними свойствами сверх своих диспозиционных свойств. (Если бы это был
хороший аргумент, это был бы хороший аргумент против первоначального различия Локка, Бойля
и другие, между первичными и вторичными качествами, ибо, конечно, «кажется очевидным», что
физические объекты обладают своими цветовыми свойствами «внутренне» — просто взгляните на них!)
кажутся нам такими, как будто мы каким-то образом наслаждаемся в наших умах неким прямым и интимным доступом к
«внутренние» свойства наших сознательных состояний, но, как замечает Розенталь, «нам не нужно
сохранять «элемент истины» в ошибочных интуициях здравого смысла, когда мы становимся
убежден, что эта интуиция отражает то, как вещи выглядят, а не то, как они есть на самом деле».
