Метод клинической беседы: 1.2. Метод беседы

Метод беседы в консультировании. Основные типы беседы. Беседа в ходе тестового обследования.

Метод беседы— психологический вербально-коммуникативный метод, заключающийся в ведении тематически направленного диалога между психологом и респондентом с целью получения сведений от последнего.

Возможности беседы как диалога — инструмента встречи человека с человеком — связаны, в частности, с широтой выбора типа беседы в спектре от «полностью контролируемой» до «практически свободной». Основными критериями отнесения беседы к определенному типу являются особенности предварительно подготовленного плана (программа и стратегия) и характер стандартизации беседы, т. е. ее тактика. Под программой и стратегией, как правило, подразумевают составленный психологом в соответствии с целями и задачами беседы набор смысловых тем и последовательность движения между ними. Чем выше степень стандартизации беседы, тем более строг, определен и неизменяем набор и форма вопросов психолога в ней, т, е. тем более жесткой и ограниченной является его тактика.

Стандартизация беседы означает также и то обстоятельство, что инициатива в ней перемещается на сторону психолога, задающего вопросы.

Таким образом, полностью контролируемая беседа предполагает жесткую программу, стратегию и тактику, а противоположный полюс — практически свободная беседа — отсутствие заранее сформулированной программы и наличие инициативной позиции в беседе у того, с кем она проводится. Между ними располагаются следующие основные типы бесед:
— стандартизированная беседа — стойкие программа, стратегия и тактика;
— частично стандартизированная — стойкие программа и стратегия, тактика значительно более свободная;
— свободная — программа и стратегия заранее не определяются или же только в основных чертах, тактика совершенно свободная.
Полностью и частично стандартизированная беседа дает возможность сравнения разных людей; беседы такого типа являются более емкими в отношении времени, могут опираться на меньший клинический опыт психолога и ограничивать непреднамеренное воздействие на испытуемого.

Однако их большим недостатком является то, что они представляются не вполне естественной процедурой, имеющей более или менее выраженный оттенок экзаменационного опроса, и поэтому сковывающей непосредственность и вызывающей к дей-ствию защитные механизмы.
Беседа свободного типа всегда ориентирована на конкретного данного собеседника. Она позволяет получать множество данных не только прямым, но и косвенным образом, поддерживать контакт с собеседником, отличается сильным психотерапевтическим содержанием, обеспечивает высокую спонтанность проявления значимых признаков. Подобный тип беседы характеризуется особенно высокими требованиями к профессиональной зрелости и уровню психолога, его опыту и умению творчески пользоваться беседой.
В целом процедура проведения беседы предполагает возможность включения в нее разнообразных модификаций — тактических приемов, позволяющих особенно обогатить ее содержание. Так, в беседах с детьми хорошо оправдывают себя куклы, различные игрушки, бумага и карандаш, драматические сценки.
Аналогичные приемы возможны и в беседах со взрослыми людьми у необходимо только, чтобы они органично входили в систему разговора. Предъявление конкретного материала (например, шкалы) или обсуждение содержания только что выполненного испытуемым рисунка становится не только «зацепкой» для дальнейшего хода беседы, развертывая его программы, но и позволяет получить дополнительные косвенные данные об испытуемом.

Беседы различаются в зависимости от преследуемой психологической задачи. Выделяют следующие виды:

  • Терапевтическая беседа
  • Экспериментальная беседа (с целью проверки экспериментальных гипотез)
  • Автобиографическая беседа
  • Сбор субъективного анамнеза (сбор информации о личности субъекта)
  • Сбор объективного анамнеза (сбор информации о знакомых субъекта)
  • Телефонная беседа

Интервью относят как и к методу беседы, так и к методу опроса.

Этапы беседы: вводная часть (мотивация/взаимопонимание/установление контакта), основная часть (непоср обсуждение) и заключительная часть (ослабление напряжения + признательность за сотрудничество).

Клиническая беседа – беседа как метод. По Пиаже: методом выявления феноменов несохранения, изучения особенностей познавательной сферы ребенка является метод клинической беседы. Первоначально метод клинической беседы применялся для исследования речевого мышления ребенка, позже экспериментальные ситуации были модифицированы таким образом, что ребенок мог не только беседовать с экспериментатором, но и манипулировать с предметами, что обеспечивало возможность устанавливать уровень развития умственных операций ребенка, непосредственно опираясь на особенности его действий с предметным материалом. Особенностью метода клинической беседы является, то, что детям предлагаются задания, решить которые, возможно лишь обладая определенным уровнем развития логики. 

Основной метод Жане (и Фрейд сюда же) — клиническая беседа, наблюдение за пациентами. Жане беседует с больными людьми, задает им вопросы, ответы на которые способны объяснить ситуацию. Жане сопоставляет данные, полученные им от разных людей; кроме того, он сравнивает ситуации из жизни меланхоликов с отдельными моментами в жизни обычных людей и проводит параллели. Жане прослеживает, к чему приводит та или иная реакция, выясняет, какое значение в жизни человека имеет триумф, неудача и т. д. Жане особенно подробно исследует возникновение чувства страха, обращая внимание на регуляцию действия самыми разными реакциями. Выясняются причины появления страха действия и инверсии чувств, Жане обращает внимание на то, что предшествовало их возникновению, и, сравнивая те или иные обстоятельства, приходит к определенному выводу.

Зейгарник: клин беседа должна проводиться в зависимости от тех проблем, которые стоят перед практическим патопсихологом. Эти проблемы иногда задаются врачом. Скажем, врач вам посылает больного для дифференциального диагноза или для того, чтобы решить, какую психотерапию лучше проводить: индивидуальную или групповую. Это может быть проблема интеллектуальных возможностей, или проблема возможности обучения ребенка в массовой или спецшколе, в школе для умственно недоразвитых детей.

Но дело в том, что психиатр иногда не ставит такую задачу.

И тогда вы должны сами, исходя из того, что вы прочли историю болезни (а прочесть ее не так легко: прочесть ее можно, но надо ее «прочесть), поставить эту проблему, которую врач вам не смог сформулировать.

Центральную гипотезу клиенто-центрированного подхода К.Роджерс кратко формулирует следующим образом: «человек обладает огромными ресурсами для самопознания, изменения Я-концепции, целенаправленного поведения, а доступ к этим ресурсам возможен только в том случае, если создается определенный фасилитирующий психологический климат»         К.Роджерс выделяет три основополагающих условия, обеспечивающих фасилитирующий климат в процессе психотерапии:

1.        Конгруэнтность – это, когда «…чувства, испытываемые психотерапевтом, доступны ему, его пониманию, он способен «прожить» эти чувства, испытать их  и соответствующим образом сообщить о них другому человеку». К.Роджерс указывает, что «никто полностью не достигает этого условия».

2.        Принятие – это «теплое, положительное принимающее отношение к внутреннему миру клиента», «терапист любит клиента без чувства собственничества» и «высоко ценит клиента без всяких условий».

3.        Эмпатическое понимание – это, «когда кто-то понимает, как чувствуется или видится мне, без желания анализировать или судить меня». Быть в состоянии эмпатии означает «воспринимать внутренний мир другого точно, с сохранением эмоциональных и смысловых оттенков».

Если выполняются эти три условия, то обязательно происходят изменения в поведении и личности.

Внимание!

Если вам нужна помощь в написании работы, то рекомендуем обратиться к профессионалам. Более 70 000 авторов готовы помочь вам прямо сейчас. Бесплатные корректировки и доработки. Узнайте стоимость своей работы.

Расчет стоимостиГарантииОтзывы

Человекоцентрированный подход построен на глобальном доверии к человеку, он полагается на существующую в каждом человеке тенденцию расти, развиваться, реализовывать весь свой потенциал, то есть этот подход, во-первых, основан на вере в изначальную творческую мудрость человека и, во-вторых, этот подход доверяет конструктивному, направленному движению человека по направлению к более полному развитию и стремится высвободить это движение.  «…Именно клиент может знать,  что его беспокоит, в каком направлении надо идти, какие проблемы являются для него существенными, какой жизненный опыт находится у него в глубинах сознания. …В процессе психотерапии лучше опираться на клиента, когда выбираешь, куда двигаться и что делать».

Человекоцентрированный подход ставит в центр внимания не решение проблемы, а то, что происходит с человеком в ходе психотерапевтического процесса: человек открывается опыту, у него «исчезают» защиты, препятствующие полноте переживаний, появляется экзистенциальный способ бытия и доверие целостному «Я».

Британский психолог В.Стайлс для понимания процесса изменения в ходе психотерапии предложил модель ассимиляции проблемного опыта, то есть в процессе психотерапии пациент становится способным овладеть болезненными переживаниями. Автор создает шкалу ассимиляции проблемного опыта:

Уровень 0: Отвращение проблемы.

Уровень 1: Нежелательные мысли.

Уровень 2: Смутное осознание проблемы.

Уровень 3: Формулировка и прояснение проблемы.

Уровень 4: Понимание/инсайт.

Уровень 5: Опробование на практике/проработка.

Уровень 6: Решение проблемы.

Уровень 7

: Овладение.

В качестве основной задачи человекоцентрированного подхода можно назвать обретение человеком посредством принятия и самопринятия своей утраченной целостности. Традиционные методы психодиагностики и интерпретации оказываются непригодными для достижения этой цели. Поэтому основным средством для обретения целостности становится беседа, основанная на отражении переживаний клиента и активном эмпатическом слушании.

Р.Мэй называет главную часть встречи клиента с психологом – исповедью. Когда установлен контакт с клиентом, надо дать ему «выговориться». После того, как он расскажет все, что хотел, наступает следующая часть проведения беседы – толкование, то есть клиент совместно с психологом стараются проанализировать те факты, о которых было рассказано клиентом.

Таким образом, можно выделить 6 основных принципов терапевтического общения:

1.      Ведущую роль во взаимодействии должен играть клиент, а психолог должен следовать за ним.

2.      Речь должна идти о чувствах клиента, а не о его поведении.

3.      Клиент извлекает уроки не только из сказанного вслух во время сеанса, но и  из качественного своеобразия общения с психологом, поэтому важной составляющей процесса общения должно стать укрепление доверия.

4.      Принятие психологом клиента. При этом надо помнить, что принять – не значит согласиться.

5.      Не осуждать, то есть на первых этапах терапевтического процесса лучше избегать противоречий с клиентом.

6.      Сбор информации на основе того, что говорит клиент, как и когда он это говорит, а также как и когда он молчит.

М. М. Бахтин, занимаясь исследованием методологии гуманитарных наук, выделяет в качестве «объекта» исследования гуманитарной науки текст. Человека нельзя изучать как вещь, он являет себя опосредованно, как текст, в высказывании. Физическое действие человека должно быть понято как поступок, но нельзя понять поступка вне его возможного (воссоздаваемого нами) знакового выражения (мотивы, цели, стимулы, степень осознанности и т. д.). Мы как бы заставляем человека говорить (конструируем его важные показания, объяснения, исповеди, признания, доразвиваем возможную или действительную внутреннюю речь и т. п.). «Повсюду действительный или возможный текст и его понимание», – пишет М. М. Бахтин в «Эстетике словесного творчества». Поэтому текст позволяет рассматривать человека в контексте смысла, целей, целостной жизненной ситуации и включает в себя как высказанное, так и утаенное, как вербальное, так и невербальное. Единицей анализа текста является высказывание как смысловое целое.

«Подлинная жизнь личности совершается как бы в точке этого несовпадения человека с самим собой, в точке выхода его за пределы всего, что он есть как вещное бытие, которое можно подсмотреть, определить и предсказать помимо его воли, „заочно“. Подлинная жизнь личности доступна только диалогическому проникновению в нее, которому она сама ответно и свободно раскрывает себя. Правда о человеке в чужих устах, не обращенная к нему диалогически, то есть заочная правда, становится унижающей и умертвляющей его ложью, если касается его святая святых, то есть человека в человеке» (Бахтин М. Проблемы поэтики. 1979, с. 69).

Следует не избегать, не маскировать это противоречие, а напротив, выделить его как объективную данность, как важнейший внутренний механизм личности, который подразумевает преодоление, отрицание овеществленных форм бытия через изменение смыслового восприятия, равно как изменение смыслового восприятия обуславливается изменившимися формами бытия вещного

Если диалог не понимать буквально, как диалог между двумя людьми – что вовсе не обязательно, так как в диалоге могут участвовать целые поколения, – то он может пониматься и как внутренний диалог. В этом диалоге будут участвовать голоса-высказывания, голоса разных смыслов, разных позиций. Диалог возможен как между людьми, между культурами, так и внутри одного человека.

Вопрос природы диалогических отношений Бахтин рассматривает через проблему внутреннего диалогизма. В своей работе о Ф. М. Достоевском он вводит понятие полифонии как литературного жанра, созданного этим автором. Полифония как многоголосие, то есть присутствие разных голосов. Голос означает здесь не просто озвучивание. Голос – это всегда личность, за голосом всегда стоит смысл. Голос как точка зрения, как позиция. Достоевский активно использует полифонию в диалогах героя с самим собой (Раскольников носит в себе множество голосов, которые спорят, убеждают, соглашаются, не слушают друг друга). Такая же полифония звучит в его романах между разными героями. Внутренние диалоги могут выноситься вовне, когда один из героев угадывает внутренний скрытый и скрываемый голос, угадывает эту позицию и озвучивает ее. «Да, не ты убил отца», – говорит Алеша Ивану в «Братьях Карамазовых». Иван бурно и яростно реагирует на озвучивание своего тайного голоса братом.

Однако диалогичное отношение к самому себе вырастает не на почве внутреннего диалогизма, считает Бахтин, а только на основе самообъективации. Каким образом человек может диалогически относиться к самому себе? Через объективацию или самообъективацию. Человек выносит себя вовне и смотрит на себя, как на некоторый объект, например, в лирике или в исповеди. Однако наиболее точной метафорой будет чтение себя как текста. Самообъективация предполагает некоторую степень самоотчуждения. Так, Бахтин говорит, что жизнь как целостность можно воспринять только со стороны, как жизнь Другого. Только тогда она будет включать рождение и смерть. Потому что человек не может эмоционально пережить свою собственную смерть, он не может с ней встретиться. Только рационально и рассудочно он способен представить мир, в котором его не будет, но эмоционально пережить мир, в котором меня нет, невозможно. Для того чтобы встретиться со своей смертью, необходимо самообъективироваться, выйти из себя и вжиться в другого человека, в людей, для которых его смерть может стать событием их жизни. Лишь отчужденно от самого себя можно встретиться со своей смертью. Итак, самообъективация – это способ диалогического отношения к самому себе.

Возможность диалогичного раскрытия человека будет напрямую зависеть от способности человека самообъективироваться и отстраняться, то есть диалогично относиться к самому себе, прежде всех остальных. Такой опыт диалогичности может быть одним из примеров реализации психотехнической парадигмы в практике консультирования. Организация диалога выступает здесь не только основным способом его исследования, но и основным методом психологического консультирования.

Принцип диалогичности сознания как основа разработки психотехнического метода исследования личности и консультирования

Изучать становление личности возможно в диалогическом отношении к ней психолога, которое является одновременно условием и результатом самообъективации личности. Важнейшее свойство диалога заключается в том, что высказывание не может быть понято со стороны, извне диалога. Правда, подсмотренная о другом человеке, будет ложью, ее нет. Так же и нет заочного понимания в диалоге.

Поскольку «понимание входит как диалогический момент в диалогическую систему и как-то меняет ее тотальный смысл», – пишет Бахтин. Оно подразумевает необходимость личного присутствия, участия человека в диалоге. Понимающий – тот, кто понимает, неизбежно становится третьим в диалоге. Фигура третьего в диалоге чрезвычайно важна у Бахтина. Неважно, сколько людей участвует в диалоге. Третий – это не указание на количество, но позиция понимания. Не к нему обращено высказывание, но он понимает, участвуя. Как? Этот над-адресат, этот третий, присутствующий в диалоге незримо, в разные времена и эпохи принимает разные конкретные выражения: это может быть Бог, абсолютная истина, суд совести, народ, суд истории, наука и т. д.

Когда диалог в процессе консультирования доходит до уровня события, звучит голос (голос как позиция, голос как точка зрения). Бахтин этот процесс описывает как возможность дать сказаться Другому. В консультировании психолог при работе с проблемой клиента производит преобразование проблемы в психологическую, очищая ее от концептуализаций клиента (монолога) и интерпретаций (выполняющих роль психологических защит), высвобождая место для диалогичных отношений, понимая.

Понимание Бахтин связывает с оценкой: безоценочного понимания не бывает, их нельзя разделить, они представляют целостный акт, поскольку понимающий подходит к тексту или произведению со своим сложившимся мировоззрением и не может не давать оценку. Оценку не в смысле суждения и осуждения, но как сопоставление с ценностью, как ты-отношение. Так понимать человек способен только то, что ценит, а не оценивает, сам.

«Для слова (а следовательно, для человека) нет ничего страшнее безответности… Услышанность как таковая уже является диалогическим отношением».

Быть услышанным – значит, прежде всего, быть понятым. Вокруг понимания (человека ли, текста) Бахтин строит свою концепцию. Существуют различные степени понимания.  Можно добавить, что существуют и различные парадигмы понимания, не только текста или произведения искусства, но и человека в ситуации, например, психологического консультирования: майевтика и манипулирование. Бахтин полагал, что степень понимания определяется не точностью познания, но глубиной проникновения.

Что же считать степенью глубины: проникновение к индивидным предпосылкам личности или к высшим проявлениям духа в индивидуальности? Ответ на этот вопрос предполагает прежде ответ на вопрос о том, что считать всеобщим и базовым, а что – индивидуально обусловленным и случайным. Попробуйте задуматься над следующими утверждениями:

• прежде всего, всеобщее должно объединять людей. Что нас объединяет: общие ценности – любовь, свобода, ответственность или индивидуально-типическое – телесное и психическое, делающие нас отдельными индивидами?

• здоровье, как и счастье, однообразно, а болезнь и несчастье имеет множество сортов и видов, внося огромное индивидуальное разнообразие;

• двигаясь к глубине понимания, мы приближаемся к ситуативно и индивидуально случайному (человек тревожный) или к родовой сущности человека, выделяющей его именно как человека (а не как человека лысого, высокого, скромного, агрессивного и т. д.)?

При консультировании закрытых клиентов принцип молчания является основной стратегической установкой психолога. Психологическая фрустрация заключается в дефиците значимых реакций по отношению к высказываниям клиента. Это должно изнутри побудить клиента к самораскрытию и самоопределению. В случае открытых клиентов молчание тоже используется, но как тактический прием, техника.

Поможем написать любую работу на аналогичную тему

  • Реферат

    Метод беседы в консультировании. Основные типы беседы. Беседа в ходе тестового обследования.

    От 250 руб

  • Контрольная работа

    Метод беседы в консультировании. Основные типы беседы. Беседа в ходе тестового обследования.

    От 250 руб

  • Курсовая работа

    Метод беседы в консультировании. Основные типы беседы. Беседа в ходе тестового обследования.

    От 700 руб

Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему учебному проекту

Узнать стоимость

Метод клинической беседы. Ассимиляция и аккомодация. Особенности детского мышления. Интериоризация. Стадии развития интеллекта. — Студопедия

Поделись  

Швейцарский психолог Жан Пиаже (1896-1980) – один из наиболее известных ученых, чьи работы составили важный этап в развитии генетической психологии. Научные интересы Пиаже еще с юности были сосредоточены на биологии и математике. В 11 лет он опубликовал свою первую научную статью, посвященную воробьям-альбиносам. С этого же возраста он начинает работать в музее биологии. В университете он занимается преимущественно биологией и философией и в 1918 году получает докторскую степень за работу о моллюсках.

После окончания университета Пиаже едет в Цюрих, где знакомится с исследованиями К. Юнга и с техникой психоанализа. Этот опыт был ему необходим, так как он стремился соединить строго экспериментальный, лабораторный метод, свойственный биологическим исследованиям, с более информативным и свободным методом беседы, принятым в психоанализе. Разработке такого нового метода, который он собирался применить для изучения мышления детей, Пиаже посвятил не сколько лет. Этот метод получил название метода клинической беседы.

Большое значение для Пиаже имело его пребывание в течение двух лет в Париже, куда он был приглашен в 1919 году для работы над шкалами измерения интеллекта. В 1921 году Пиаже возвращается в Женеву, где Клапаред приглашает его на должность директора Института Ж.-Ж. Руссо. Материалы, полученные им в этот период, легли в основу его первых книг «Мышление и речь ребенка», «Суждение и рассуждение ребенка», где он излагает основы своей концепции когнитивного развития детей, которые рассматривает как постепенный процесс, проходящий в своем развитии несколько стадий. В 1949-1951 годах Пиаже создает свой основной труд «Введение в генетическую эпистемологию», а в 1955 году возглавляет созданный по его инициативе Международный центр по генетической эпистемологии в составе Женевского университета. В должности директора этого центра Пиаже состоял до конца жизни.

Свою теорию детского мышления Пиаже строил на основе логики и биологии. Он исходил из идеи о том, что основой психического развития является развитие интеллекта.

Пиаже говорил, что в процессе развития происходит адаптация организма к окружающей среде. Интеллект потому и является стержнем развития психики, что именно понимание, создание правильной схемы окружающего обеспечивает адаптацию к окружающему миру. При этом адаптация является не пассивным процессом, а активным взаимодействием организма со средой. Эта активность – необходимое условие развития, так как схема, считает Пиаже, не дается в готовом виде при рождении, нет ее и в окружающем мире. Схема вырабатывается только в процессе активного взаимодействия со средой, или, как писал Пиаже, «схемы нет ни в субъекте, ни в объекте, она является результатом активного взаимодействия с объектом». Одним из любимых примеров Пиаже был пример ребенка, не владеющего понятием числа, который осознает его значение, перебирая камешки, играя с ними, выстраивая их в ряд.

Процесс адаптации и формирования адекватной схемы ситуации происходит постепенно, при этом ребенок использует два механизма ее построения ассимиляцию и аккомодацию. При ассимиляции построенная схема жесткая, она не изменяется при изменении ситуации, наоборот, человек пытается все внешние изменения втиснуть в узкие, заданные рамки уже имеющейся схемы. Примером ассимиляции для Пиаже является игра, в рамках которой ребенок познает окружающий мир. Аккомодация связана с изменением готовой схемы при изменении ситуации, в результате чего схема действительно является адекватной, полностью отражая все нюансы данной ситуации. Сам процесс развития, по мнению Пиаже, является чередованием ассимиляции и аккомодации; до определенного пре дела ребенок старается пользоваться старой схемой, а затем изменяет ее, выстраивая другую, более адекватную.

В 20-е годы он, исходя из связи между мышлением и речью, построил свои исследования раз вития мышления через изучение развития речи детей. Собирая типичные вопросы детей («Почему дует ветер?», «Ходит ли солнышко в гости к луне?», «Откуда берется дождь?»), Пиаже начал задавать эти вопросы самим детям. Он пришел к выводу, что процесс развития мышления – это процесс экстериоризации, т.е. мышление появляется как аутистическое, внутреннее, а затем, пройдя стадию эгоцентризма, становится внешним, реалистическим. Таков же и процесс развития речи, которая из эгоцентрической (речи для себя) становится речью социальной, речью для других. Эта позиция Пиаже вызвала нарекания со стороны других психологов, прежде всего Л.С.Выготского и В.Штерна, которые доказали, что аутистическое мышление, как более сложное, не может предшествовать реалистическому (Штерн), что эгоцентрическая речь является промежуточной между внешней и внутренней, а не наоборот (Л.С.Выготский). Однако и в этот период Пиаже были сделаны открытия, имевшие огромное значение для понимания формирования интеллекта детей. Это прежде всего открытие таких особенностей детского мышления, как эгоцентризм (неумение встать на другую точку зрения), синкретизм (нерасчлененность), трансдукция (переход от частного к частному, минуя общее), артифициализм (искусственность, созданность мира), анимизм (одушевленность), нечувствительность к противоречиям.

Наиболее значимыми были эксперименты Пиаже по исследованию эгоцентризма. Он задавал детям простые вопросы, в которых надо было посмотреть на ситуацию с точки зрения другого человека. Например, ребенка спрашивали, сколько у него братьев, а услышав ответ «У меня два брата», задавали следующий вопрос: «А сколько братьев у твоего старшего брата?». Как правило, дети терялись и не могли правильно ответить, говоря, что у брата только один брат, и забывая при этом себя. Более сложным был эксперимент с тремя горами. Детям предлагался макет с тремя горами разной высоты, на вершинах которых были расположены разные предметы – мельница, дом, дерево. Детям предъявляли фотографии и просили выбрать ту из них, на которой все три горы видны в том положении, в котором их видит ребенок в данную минуту. С этим заданием справлялись трех-четырехлетние дети. После этого с другой стороны макета ставили куклу и экспериментатор просил ребенка выбрать ту фотографию, которая соответствует точке зрения куклы. С этим заданием дети уже не могли справиться. Как правило, даже шести-семилетние снова выбирали ту фотографию, которая отражала их позицию перед макетом, но не позицию куклы или другого человека. Это и привело Пиаже к выводу о трудности для ребенка встать на чужую точку зрения, об эгоцентризме детей.

Второй этап исследований Пиаже, начавшийся в 30-х годах, был связан с исследованием операциональной стороны мышления. Он разрабатывает специальные эксперименты. Фактически Пиаже был единственным исследователем, уделявшим внимание этой проблеме, так как Выготский, Штерн, Бюлер и др. исследовали в основном не процесс мышления, а продукты мыслительной деятельности.

В этот период Пиаже приходит к выводу, что психическое развитие связано с интериоризацией, так как первые мыслительные операции – внешние, сенсомоторные – впоследствии переходят во внутренний план, превращаясь в логические, собственно мыслительные. Пиаже также открывает главное свойство этих операций – их обратимость. Характеризуя понятие обратимости, он приводит в качестве примера арифметические действия – сложение и вычитание, умножение и деление, которые могут быть прочитаны как слева направо, так и справа налево, т. е. они обратимы.

На базе этих исследований им была предложена операциональная теория интеллекта («La psychologic de I’intelligence». P., 1946). Операция — это «внутреннее действие», продукт преобразования («интериоризации») внешнего, предметного действия, скоординированное с другими дей­ствиями в единую систему, основным свойством которой является обрати­мость (для каждой операции суще­ствует симметричная и противопо­ложная ей операция). Пиаже выде­ляет в развитии интеллекта четыре стадии: 1) стадия сенсомоторного мышления (от рождения до 2 лет), когда в результате определенной организации движений ребенка окружающие его предметы воспри­нимаются и познаются им в достаточно устойчивых признаках; 2) ста­дия дооперационного мышления (от 2 до 7 лет), в течение которой раз­вивается речь, происходит интериоризация внешних действий, связан­ных с формированием наглядных представлений; 3) стадия конкрет­ных операций с предметами (от 7— 8 до И—12 лет), когда умственные действия становятся обратимыми и, наконец, 4) стадия формальных операций со словесно-логическими высказываниями (от 11—12 до 14— 15 лет), когда происходит органи­зация операций в структурное целое. Ж. Пиаже создал научную психо­логическую школу эксперименталь­ных исследований развития детского мышления.

Пиаже исследовал как переход от внешних операций к внутренним, логическим, так и формирование обратимости. Детям 5-7 лет давались задания, в которых исследовалась их способность понимать сохранение веса, числа и объема предметов. Так, им предъявляли два ряда кубиков, расположенных на одинаковом расстоянии друг от друга. Так как количество кубиков в обоих рядах, как и расстояние между ними, было одинаковым, то эти два ряда были одной длины. У детей спрашивали, равное ли количество кубиков в двух рядах, и те отвечали, что равное. Тогда на глазах у ребенка взрослый сдвигал кубики в одном ряду, так что они оказывались стоящими вплотную друг к другу. Естественно, длина данного ряда уменьшалась. После этого ребенку задавали вопрос, изменилось ли теперь количество кубиков в двух рядах. Дети, как правило, отвечали, что в коротком ряду кубиков стало меньше, чем в длинном. Аналогичные эксперименты были проделаны с исследованием сохранения веса (в круглом и сплющенном кусочках пластилина) и объема, когда вода переливалась в сосуды с широким и узким донышком так, что уровень воды в них был разным. При этом даже многие шестилетние дети считали, что количество воды в сосудах изменилось.

Пиаже давал детям картинки, на которых были изображены две лошади и четыре коровы, и спрашивал, каких животных больше. Дети правильно отвечали, что коров больше. Тогда Пиаже задавал вопрос, кого больше – животных или коров. И дети снова говорили, что коров больше, не понимая, что понятие «животные» включает в себя и лошадей и коров.

Исследования привели Пиаже к выводу, что до семи лет дети находятся на предоперациональной стадии, т.е. у них начинают формироваться внутренние мыслительные операции, но они еще несовершенны, необратимы. Только к семи годам дети начинают правильно решать предложенные задачи, но их логическое мышление связано только с конкретными проблемами, формальная логика у них только начинает развиваться. Лишь к подростковому возрасту формируется как конкретное, так и абстрактное логическое мышление.

Таким образом, периодизация интеллекта у Пиаже приобретает законченную и широко известную в настоящее время форму: стадия сенсомоторного интеллекта, стадия конкретных операций и стадия формальных операций. В каждой стадии Пиаже выделяет два этапа: появление необратимой операции данного уровня, а затем развитие ее обратимости. Сама периодизация является как бы развитием сложности и адекватности интеллекта, что заключается в переходе операций во внутренний план и приобретении ими обратимого характера.

Хотя Пиаже и не отрицал полностью роль обучения, однако наибольшей критике, как при его жизни, так и позднее подвергалась недооценка им роли среды и влияния взрослого в психическом раз витии детей.

Пиаже первый понял, исследовал и выразил качественное своеобразие детского мышления, показав, что мышление ребенка совершенно отличается от мышления взрослого человека. Разработанные им методы исследования уровня развития интеллекта давно стали диагностическими и играют большую роль в современной практической психологии.

Вопросы:



Сила эффективного клинического разговора: увеличение числа участников клинических испытаний

J Oncol Pract. 2012 сен; 8(5): 282–286.

Опубликовано в Интернете 27 марта 2012 г. doi: 10.1200/JOP.2011.000478

, RN, MS, , BA, , PhD, , RN, MA, и 0 3 , MA 90 информация об авторе Информация о лицензии Отказ от ответственности

Национальный институт рака (NCI) активно трансформирует клинические испытания, чтобы оживить систему клинических испытаний и улучшить набор пациентов. Более 30 лет NCI предоставляет информацию и коммуникационные ресурсы о клинических испытаниях рака. Институт поддерживает веб-сайт клинических испытаний (www.cancer.gov/clinicaltrials), который получает почти полмиллиона просмотров страниц в месяц. Кроме того, Служба информации о раке NCI (800-4-CANCER, чат и электронная почта) каждый месяц отвечает на 1750 запросов о клинических испытаниях. Хотя эти цифры свидетельствуют о том, что между NCI, общественностью и поставщиками услуг происходит обмен большим объемом информации о клинических испытаниях, большинство пациентов решают, участвовать ли в клинических испытаниях во время взаимодействия между пациентом и поставщиком.

Низкий уровень участия в клинических испытаниях — это дилемма, которая могла бы быть значительно решена, если бы все клиницисты обеспечивали скрининг каждого пациента и, в случае соответствия требованиям, приглашали его для участия в клинических испытаниях. 1 Однако многие врачи считают клинические испытания одной из самых сложных тем для обсуждения на консультации, 2–4 , поэтому неудивительно, что испытания могут быть предложены только пациентам, которых они считают идеальными кандидатами. 5–7 Пациентам требуется личное время, чтобы сначала противостоять новому диагнозу рака или рецидиву, а затем достаточно обработать его, чтобы принять решение о лечении.

Однако эффективная коммуникация выходит за рамки информирования пациентов о том, что клинические испытания доступны; это также требует, чтобы клиницисты уделяли время установлению доверия и информированию пациентов об этапах испытаний, рандомизации и возможности того, что участие в испытаниях может не принести никакой пользы. Все эти факторы должны быть эффективно переданы, если пациенты хотят достичь полного понимания того, что значит участвовать в исследовании. Во многих случаях стили и модели общения врачей развиваются со временем и становятся механическими, без размышлений, самооценки, обсуждения с коллегами или рассмотрения возможности изменения. Немногие клиницисты и исследовательские группы периодически посвящают время критике того, как они сообщают о клинических испытаниях, задаются вопросом, являются ли их стратегии целеустремленными и основанными на фактических данных, или определяют, как их можно улучшить.

Значительное количество опубликованной литературы демонстрирует, как наука о коммуникации — ее теория, методы и практика — играет важную роль в процессе привлечения пациентов к клиническим испытаниям. Улучшение коммуникативных навыков, используемых клиницистами при объяснении клинических испытаний, могло бы развеять или разрешить опасения пациентов и, таким образом, повысить вероятность их участия. 6 Исследования в области коммуникаций выявили множество подходов к клиническому общению, основываясь на многолетнем изучении предпочтений пациентов, поведения поставщиков медицинских услуг и взаимодействия между ними. Эффективные клинические беседы дают пациентам возможность понять свои варианты и получить лучшую основу для принятия информированных решений о клинических испытаниях.

Ниже мы представляем несколько научно обоснованных коммуникационных стратегий, а также практическую информацию и примеры из успешных программ для улучшения обсуждения клинических испытаний. Эти стратегии недороги и интуитивно понятны, и для их реализации не требуются сложные процессы.

Укрепление доверия и взаимопонимания

Укрепление доверия и взаимопонимания с пациентами кажется настолько очевидным, что его можно легко принять как должное. Однако имеющиеся данные подтверждают острую необходимость сосредоточиться на развитии и использовании моделей поведения, которые пациенты считают важными. Например, пациенты часто сообщают, что на их решение об участии в испытании влияют определенные качества общения их врача — рефлексивность, ориентированность на пациента, поддержка и отзывчивость. 7,8 Медицинские работники могут помочь пациентам преодолеть распространенные опасения по поводу участия в исследовании, такие как боязнь побочных эффектов или стоимости участия, 9 , выстраивая доверительные, сердечные и увлекательные отношения со своими пациентами.

Частью этого процесса создания альянса является эмпатическое выслушивание пациентов, как это было подчеркнуто в исследовании фокус-группы, проведенном Ellington et al. 8 с участием 55 англо- и испаноязычных участников, которые изучали факторы, влияющие на участие в клинических испытаниях. Согласно этому исследованию,

  • Участники сообщают о желании поделиться своей личной «раковой историей» со своим врачом; известность врачу благодаря признанию их опыта была важной частью их комфорта при принятии решения об участии в клиническом испытании.

  • Испаноязычные участники отметили важность ощущения личной связи с врачом. Одна участница сообщила, что ее врач — это человек, который «слушает и понимает меня» и что «она заставила меня почувствовать, что я действительно важен для нее. Я знаю, что я важен».

  • Некоторые участники приводили примеры того, что они называли «неуважительным» отношением к лечению (например, когда им говорили, что они задают слишком много вопросов, или чувствовали, что их врач относился к ним в спешке, в оборонительной и покровительственной манере). Такое обращение привело к тому, что они чувствовали себя менее чем удовлетворенными своим поставщиком.

Stevens and Ahmedzai, 11 Изучая, почему пациенты с раком молочной железы отказываются от участия в рандомизированных клинических испытаниях адъювантной терапии, обнаружили, что важно учитывать время и объем предоставляемой информации. Один участник сказал: «Меня оттолкнуло давление; очевидно, им нужно начать, я это понимаю, но вам нужно время, чтобы подумать о диагнозе, не говоря уже о том, чтобы подумать, принимать ли участие в испытании».

В дополнение к сведениям из литературы, определенные клинические практики могут помочь установить доверие и взаимопонимание. Менеджеры, представляющие три общественные программы, поделились своими наблюдениями об успешной практике:

  • Исследовательский персонал быстро реагирует на направления и не заставляет пациентов ждать. Установите взаимопонимание с пациентом при первом контакте: ведите беседу в тихом и удобном месте, дайте достаточно времени для обсуждения и убедитесь, что персонал хорошо информирован и может уверенно говорить об исследовании.

  • Договоритесь с пациентом о последующем разговоре и предоставьте контактную информацию медсестре-исследователю.

  • Подобрать информацию соответствующим образом. Один менеджер программы описал начинающего онколога, который дал превосходное академическое описание протокола, включающее множество статистических данных, но, к сожалению, перегрузил своих малограмотных пациентов таким уровнем детализации.

  • Персонал должен активно участвовать в обучении культурным навыкам, чтобы укрепить доверие и способность обеспечить участие в обсуждении соответствующих лиц, принимающих решения, предоставление соответствующих учебных материалов и удовлетворение языковых потребностей.

В целом, пациенты, которые испытывают чувство справедливости и доверия к своим врачам и исследовательской группе, более охотно обсуждают клинические испытания. 12,13

Внимание к нюансам и восприятию

Казалось бы, мелочи в клинической беседе важны и могут повлиять на исход процесса принятия решения. В исследовании, проведенном Wade et al. делает паузы, чтобы дать пациентам время собраться с мыслями, (3) с готовностью уступает слово пациентам, когда происходит наложение речи.

Другим элементом разговора, который легко упустить из виду, является использование метафор для описания процесса рандомизации. Хотя метафоры могут быть полезным инструментом, они также могут быть проблематичными, когда необходимо уделять больше внимания различным социальным и культурным контекстам. 15 Например, в исследовании 2002 года женщинам и пожилым людям явно не нравилась часто используемая метафора «подбрасывание монеты». 16 Непреднамеренным эффектом его использования было то, что некоторые пациенты воспринимали этот термин как упрощение своей ситуации. Один из участников исследования заметил: «Если бы у меня был рак, я бы не хотел думать, что моя судьба зависит от подбрасывания монеты». Предубеждения врача, будь то за или против участия, также могут ненадлежащим образом повлиять на решение пациента об участии. 17

Следуйте схеме

Представление информации в рамках может повысить качество и эффективность процесса коммуникации. Исследования Eder et al 18 и Yap et al 19 указывают на преимущества трехэтапного последовательного подхода при ознакомлении потенциальных участников с концепцией клинического испытания. Первый этап заключается в обсуждении диагноза: авторам было трудно успешно продвигать презентацию, если пациент и семья не понимали как значение диагноза, так и необходимость терапии. На втором этапе представляют стандартный вариант терапии, а затем представляют и обсуждают клинические испытания на заключительном этапе. Докладчики должны подчеркивать и подчеркивать варианты лечения, и должно быть предоставлено достаточно времени для того, чтобы убедиться, что все вопросы и проблемы понятны, а решение принято совместно; потенциально такое полное обсуждение может занять два заседания. Браун и др. 20 относятся к аналогичному последовательному подходу и подчеркивают необходимость придания равного веса информации как о стандартном лечении, так и о варианте клинического испытания. Внимание к качеству и организации информации, а не просто к ее количеству, может улучшить результаты обсуждения клинических испытаний.

Нормализация обсуждения клинических испытаний

Стивенс и Ахмедзай 11 обнаружили, что пациенты, которые не были заранее подготовлены к обсуждению клинических испытаний, с большей вероятностью были сбиты с толку полученной информацией, а также были менее уверены в своем уровне понимания. Некоторые сказали, что были шокированы тем, как к ним подошли, особенно когда этот подход был сделан кем-то, кого они раньше не встречали. Опять же, пациенты отметили, что они не были готовы к просьбе и в некоторых случаях неверно истолковали причины, по которым их попросили принять участие.

Подготовка пациентов к клиническим испытаниям до любого обсуждения лечения может помочь нормализовать клинические испытания как еще один вариант для рассмотрения. Стратегии нормализации испытаний включают идеи об обучении пациентов еще до того, как они переступят порог. Это может включать, например, отправку приветственного письма новым пациентам, в котором клинические испытания описываются как потенциальный вариант лечения, по номеру 21 или использование навигаторов пациентов для предоставления информации о клинических испытаниях в рамках процесса обучения новых пациентов. Размещение плакатов NCI «Спросите меня о клинических испытаниях» в залах ожидания пациентов или кабинетах для осмотра и/или ношение персоналом значков с тем же сообщением является дополнительным способом нормализовать идею клинических испытаний и начать разговор.

Одной из успешных попыток нормализовать клинические испытания стала двухлетняя информационная кампания, проведенная в конце 2000-х годов Комплексным онкологическим центром Университета штата Огайо (OSUCCC). 22 OSUCCC поставила цель привлечь 2010 пациентов к 2010 году и реализовала согласованную общецентровую инициативу по повышению осведомленности и приемлемости клинических испытаний в качестве варианта лечения для их пациентов. Во всем кампусе OSUCCC следил за тем, чтобы его сотрудники ценили клинические испытания и проверяли потенциальное соответствие требованиям каждого пациента. По всему центру были размещены баннеры и плакаты от пола до потолка, на которых были изображены бывшие пациенты, участвовавшие в испытаниях, призывающие новых пациентов спрашивать своего врача о клинических испытаниях. OSUCCC использовала свой веб-сайт для информирования и освещения доступных испытаний, а материалы о клинических испытаниях рассылались каждому пациенту на дом. OSUCCC также пересмотрела всю свою операционную систему, чтобы убедиться, что их собственные процессы не создают барьеров (например, медицинское страхование) для пациентов, желающих зарегистрироваться. В целом OSUCCC рассматривала клинические исследования как ключ к своей миссии и активно работала над нормализацией испытаний в качестве одного из вариантов лечения. В результате их усилий они перевыполнили план по накоплению и достигли своей цели на 4 месяца раньше запланированного срока.

Используйте командный подход

Опыт академических и общественных программ подчеркивает важность командного подхода для успешного набора проб. Одна из моделей командного общения, которую обычно используют высокооплачиваемые программы, заключается в том, что врач сначала представляет концепцию клинического испытания, его цель и обоснование лечения. Мария Гонсалес, руководитель программы в Центре профилактики и лечения рака Св. Иосифа в Ориндже, Калифорния, описывает эффективный командный подход. «В первый момент, когда пациент входит в нашу систему, обычно с хирургом, врач одобряет клинические испытания, дает обзор и говорит: «Если вы имеете право, я надеюсь, вы рассмотрите возможность участия». Затем исследовательская группа представляет исследование. конкретная информация с пациентом и семьей. Партнерство между врачом, исследовательской группой, пациентом и семьей имеет решающее значение». (личное общение).

Помимо врача-исследователя, в группу клинических испытаний могут входить медсестры-исследователи, сотрудники клинических исследований, координаторы исследований, менеджеры данных, навигаторы пациентов и администраторы. Учитывая сложность проведения клинических испытаний, это становится эффективным упражнением для сопоставления навыков и возможностей с поставленными задачами. Мардж Гуд, медсестра-консультант, размышляет о своем многолетнем опыте работы администратором программы клинической онкологии сообщества Уичито. Она отмечает, что некоторые медсестры очень эффективно просматривали карты и определяли соответствие требованиям, но чувствовали себя не так комфортно, объясняя пациенту протокол исследования. Медсестры, которые чувствовали себя комфортно при таком взаимодействии, как правило, работали хорошо и были более успешными рекрутерами. 23 Согласованность сообщений, интеграция услуг и плавная передача функций между всеми членами бригады необходимы для обеспечения того, чтобы пациенты получали точную информацию, последовательное обучение и скоординированное лечение.

Использование доступных ресурсов

NCI предоставляет многочисленные ресурсы для поддержки занятых врачей, которые хотят оценить и улучшить свои навыки клинического общения (текстовое поле). AccrualNet 24 содержит обширную коллекцию опубликованной литературы, образцов инструментов и учебных материалов для поддержки набора клинических испытаний. 25 На этапе исследования «Набор и зачисление участников» основное действие заключается в том, чтобы подчеркнуть ключевую роль онколога, представляющего исследование, и этот этап включает доступ к 16 опубликованным журнальным статьям, в которых представлены вопросы и доказательства, относящиеся к поставщику и пациенту. разговор, многие из которых подчеркивают важность завоевания доверия и представления идеи клинических испытаний.

Ресурсы NCI для поддержки общения с пациентами о клинических испытаниях

  • Общие материалы пациентов — Cancer.gov/publications.

  • Включая клинические испытания в вашей практике, онлайн-курс — Cancer.gov/clinicaltrialscourse.

  • AccrualNet, ресурсы для поддержки набора пациентов – https://accrualnet.cancer.gov.

  • Служба информации о раке – 1-800-4-РАК.

Служба информации о раке NCI может оказать поддержку клинической команде, предоставляя основную информацию о клинических испытаниях пациентам, которые рассматривают возможность участия в исследовании. Общаясь на английском и испанском языках, информационные специалисты предлагают пациентам и их семьям информацию о клинических испытаниях по телефону, онлайн-чату и электронной почте. Одна фокус-группа пациентов указала на желание получать информацию о клинических исследованиях из независимого источника. 11 Информационная служба по раку может выполнять эту роль, делясь информационными ресурсами NCI по клиническим испытаниям, знакомясь с основами клинических испытаний и помогая пациентам усваивать новую информацию.

Brown et al. 26 разработали и протестировали список вопросов для клинических испытаний, который, основываясь на результатах, может оказаться ценным подспорьем. На момент написания этой статьи проводились дополнительные исследования, чтобы проверить, полезны ли консультации и как они влияют на общий процесс коммуникации. NCI предоставляет список вопросов, которые пациенты могут задать своему врачу на портале клинических испытаний NCI. 27 На этом сайте также доступны несколько других образовательных и коммуникационных ресурсов для пациентов и исследовательской группы, посвященных клиническим испытаниям.

Ключевым ресурсом NCI для исследовательской группы является онлайн-курс «Включение клинических испытаний в вашу практику». 28 Это модульное обучение не только описывает для потенциальных новых исследователей компоненты, необходимые для проведения клинических испытаний, но также может служить в качестве переподготовки для опытных членов исследовательской группы, с советами по набору пациентов и тому, как говорить с пациентами о клинических испытаниях.

Рассмотреть возможность обучения коммуникативным навыкам

Коммуникативные навыки являются важным компонентом клинической компетентности, однако многие клиницисты получают недостаточную или неадекватную подготовку в этой области. 29 Несколько исследований задокументировали, что программы обучения могут улучшить коммуникативные навыки медработников, 30–32 , но такие программы обучения еще не получили широкого распространения, и занятые врачи могут не захотеть или не иметь возможности участвовать в многодневных программах обучения. Крайне важно, чтобы исследовательское сообщество в области онкологии работало с экспертами по коммуникациям, чтобы восполнить этот пробел и разработать хорошо проверенные возможности обучения, которые вписываются в рабочий процесс загруженной исследовательской группы.

Несмотря на нехватку доступных программ обучения общению, есть несколько практических рекомендаций, которые можно извлечь из литературы и существующих программ, которые могут быть приняты клиническими исследовательскими группами. К ним относятся (1) включение обучения коммуникациям в ориентацию нового персонала и врачей; (2) включать темы информирования об общении в регулярные протокольные или персональные собрания и конференции по уходу за пациентами; (3) использовать наставничество сверстников, когда вновь нанятые врачи получают наставничество от более опытных онкологов; и (4) получить обратную связь от пациентов, чтобы определить способы помочь команде решить проблемы и развить навыки.

Модули онлайн-обучения могут стать потенциальной альтернативой очным программам. Клиницисты теперь с такой же вероятностью будут участвовать в онлайн-обучении непрерывного медицинского образования, как и в традиционном обучении. 33 Когда содержание актуально и врачи считают, что информация нужна или важна, они будут обращаться за обучением лично или через Интернет. Например, более 490 000 уникальных пользователей-клиницистов просмотрели онлайн-обучение на основе отредактированных материалов из учебной программы, Обучение паллиативной помощи онкологическим больным и онкологическим больным в конце жизни , совместная работа NCI и Medscape, начатая в 2007 г. При анализе данных за первые 7 месяцев модуля «Последние часы жизни» 20 061 медицинский работник завершил деятельность и получил кредит непрерывного образования. Восемьдесят четыре процента заполнили анкету для оценки постактивности, и подавляющее большинство заявило, что то, что они узнали, повлияет на их практику. 34

Хотя сохранение долгосрочных изменений в поведении медицинских работников является сложной задачей, по крайней мере одно исследование показало, что онкологи, участвовавшие в программе развития коммуникативных навыков, сохранили некоторые из своих новых навыков через год. 35 Имеются также данные о том, что семинары по консолидации после тренинга усиливают эффект от тренинга. 36

Увеличение числа пациентов, участвующих в клинических испытаниях рака, имеет решающее значение для разработки новых методов лечения и, в конечном счете, для спасения жизней. Тем не менее, это остается постоянной проблемой и требует постоянной приверженности клиницистов. Оценка приемлемости и инициирование обсуждения клинического испытания со всеми подходящими пациентами — это проблемы, которые необходимо решить, если мы хотим улучшить показатели набора. Один из способов сделать это — использовать эффективные и последовательные методы общения. Исследования собрали данные о полезных подходах, которые можно внедрить в клиническую практику, и существует множество доступных медицинских инструментов. Хотя улучшенная коммуникация с пациентами сама по себе не может полностью решить проблему низкого охвата клиническими испытаниями, без этого проблема не может быть решена. Эффективные стратегии коммуникации легко упустить из виду, но их необходимо учитывать в текущих усилиях по увеличению числа пациентов, участвующих в клинических испытаниях рака.

Мы благодарим Марию Гонсалес, BS, менеджера по исследованию рака, Больница Св. Иосифа в Оранже, округ Ориндж, Калифорния; Мардж Гуд, RN, BSN, MPH, OCN, NCI Отдел профилактики рака, Исследовательская группа по общественным исследованиям по профилактике онкологических заболеваний, Роквилл, Мэриленд; и Нэнси Спроус, RN, BSN, BS, директор по клиническим исследованиям в Спартанбургском региональном медицинском центре, Спартанбург, Южная Каролина, за то, что они поделились своим успешным опытом накопления.

Авторы не указали на потенциальный конфликт интересов.

Концепция и дизайн: Все авторы

Административная поддержка: Линда К. Парреко, Роуз Мэри Падберг

Сбор и сбор данных: Линда К. Парреко

Анализ и интерпретация данных: Линда К. Парреко

Написание рукописи: Linda K. Parreco, Rhonda W. DeJoice, Holly A. Massett, Sona S. Thakkar

Окончательное утверждение рукописи: Все авторы

1. Baer AR, Cohen G, Smith DA, и другие. Проведение клинических испытаний: обзор атрибутов образцовых центров клинических испытаний. Дж Онкол Практ. 2010;6:328–330. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar]

2. Фаллоуфилд Л. Можем ли мы улучшить профессиональную и личную самореализацию врачей в онкологии? Бр Дж Рак. 1995; 71: 1132–1133. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar]

3. Tournoux C, Katsahian S, Chevret S, et al. Факторы, влияющие на включение пациентов со злокачественными новообразованиями в клинические испытания. Рак. 2006; 106: 258–270. [PubMed] [Google Scholar]

4. Fayter D, McDaid C, Eastwood A. Систематический обзор выдвигает на первый план угрозы достоверности в исследованиях барьеров для участия в испытаниях рака. Дж. Клин Эпидемиол. 2007;10:990–1001. [PubMed] [Google Scholar]

5. Brown RF, Butow PN, Ellis P, et al. Получение информированного согласия на клинические испытания рака: описание текущей практики. соц. мед. 2004; 58: 2445–2457. [PubMed] [Google Scholar]

6. Ford E, Jenkins V, Fallowfield L, et al. Отношение клиницистов к клиническим испытаниям терапии рака. Бр Дж Рак. 2011;104:1535–1543. [PMC бесплатная статья] [PubMed] [Google Scholar]

7. Джозеф Г., Дохан Д. Разнообразие участников клинических испытаний в академическом медицинском центре: роль «хорошего исследуемого пациента»? Рак. 2009 г.;115:608–615. [PubMed] [Google Scholar]

8. Ellington L, Wahab S, Sahami Martin S, et al. Факторы, влияющие на решение испаноязычных и англоязычных участников участвовать в рандомизированных клинических испытаниях рака. Психоонкология. 2006; 15: 273–284. [PubMed] [Google Scholar]

9. Albrecht TL, Blanchard C, Ruckdeschel JC, et al. Стратегическая коммуникация с врачами и онкологические клинические испытания. Дж. Клин Онкол. 1999;17:3324–3332. [PubMed] [Google Scholar]

10. Albrecht TL, Eggly SS, Gleason ME, et al. Влияние клинической коммуникации на принятие решения пациентами об участии в клинических исследованиях. Дж. Клин Онкол. 2008; 26: 2666–2673. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar]

11. Стивенс Т., Ахмедзай С.Х. Почему пациенты с раком молочной железы отказываются от участия в рандомизированных испытаниях и как они относятся к своему решению позже: проспективное, лонгитюдное, углубленное исследование с интервью. Пациент Educ Couns. 2004; 52: 341–348. [PubMed] [Google Scholar]

12. McComas KA, Yang Z, Gay GK, et al. Готовность людей поговорить со своими врачами об участии в клинических испытаниях. Сообщество здоровья J. 2010;15:189–204. [PubMed] [Google Scholar]

13. Quinn G, Pratt C, Bryant-George K, et al. Решения пациентов с раком легкого о клинических испытаниях и теория запланированного поведения. J Рак образования. дои: 10.1007/s13187-010-0169-8. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar]

14. Wade J, Donovan JL, Lane JA, et al. Важно не только то, что вы говорите, но и то, как вы это говорите: открытие «черного ящика» назначений по информированному согласию в рандомизированных контролируемых испытаниях. соц. мед. 2009;68:2018–2028. [PubMed] [Google Scholar]

15. Krieger JL, Parrott RL, Nussbaum JF. Использование метафор и грамотность в вопросах здоровья: пилотное исследование стратегий для объяснения рандомизации в клинических испытаниях рака. Сообщество здоровья J. 2011; 16:3–16. [PubMed] [Академия Google]

16. Дженкинс В., Лич Л., Фаллоуфилд Л. и соавт. Описание рандомизации: предпочтения пациентов и общественности по сравнению с практикой врачей. Бр Дж Рак. 2002; 87: 854–858. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar]

17. Avis NE, Smith KW, Link CL, et al. Факторы, связанные с участием в клинических испытаниях лечения рака молочной железы. Дж. Клин Онкол. 2006; 24:1860–1867. [PubMed] [Google Scholar]

18. Eder ML, Yamokoski AD, Wittmann PW, et al. Улучшение информированного согласия: предложения родителей детей с лейкемией. Педиатрия. 2007;119: 849–859. [PubMed] [Google Scholar]

19. Yap TY, Yamokoski A, Noll R, et al. Вмешательство под руководством врача: обучение и измерение более информированного согласия. акад. мед. 2009; 84: 1036–1042. [PubMed] [Google Scholar]

20. Brown RF, Butow PN, Butt DG, et al. Разработка этических стратегий для помощи онкологам в получении информированного согласия на клинические испытания рака. соц. мед. 2004; 58: 379–390. [PubMed] [Google Scholar]

21. Quinn GP, ​​Bell BA, Bell MY, et al. Синдром морской свинки: улучшение участия в клинических испытаниях среди торакальных пациентов. Дж. Торак Онкол. 2007;2:191–196. [PubMed] [Google Scholar]

22. Карсон В., Томас Дж., Хофакер Дж. Комплексная программа увеличения числа участников терапевтических клинических испытаний. Представлено на симпозиуме NCI-ASCO по изучению рака: наука и решения; 29-30 апреля 2010 г.; Бетесда, Мэриленд. [Google Scholar]

23. Good M. Создание культуры сбора данных о клинических испытаниях: аспекты для рассмотрения. Представлено на Третьем ежегодном собрании членов Midwest Cancer Alliance, Медицинский центр Канзасского университета; 28 октября 2011 г.; Канзас-Сити, Канзас. [Академия Google]

24. Национальный институт рака. AccrualNet: стратегии, инструменты и ресурсы для поддержки накопления в клинических испытаниях. https://accrualnet.cancer.gov/

25. Массетт Х., Парреко Л., Падберг Р. AccrualNet: решение проблемы низкого накопления с помощью основанной на знаниях платформы практического сообщества. Дж Онкол Практ. 2011;7:e32–e39. [Статья бесплатно PMC] [PubMed] [Google Scholar]

26. Brown RF, Shuk E, Leighl N. Улучшение принятия решений об участии в клинических испытаниях рака: разработка списка вопросов. Поддержите уход за раком. 2011;19: 1227–1238. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar]

27. Национальный институт рака. Клинические испытания. www.cancer.gov/clinicaltrials.

28. Национальный институт рака. Включение клинических испытаний в вашу практику: обзор. www.cancer.gov/clinicaltrials/conducting/clinicaltrialscourse.

29. Фаллоуфилд Л., Сол Дж., Гиллиган Б. Обучение старших медсестер навыкам общения в онкологии. Рак Нурс. 2001; 24:185–191. [PubMed] [Академия Google]

30. Brown RF, Butow PN, Boyle F, et al. Получение информированного согласия на клинические испытания рака: оценка эффективности обучения навыкам общения с врачом. Психоонкология. 2007; 16: 507–516. [PubMed] [Google Scholar]

31. Jenkins V, Fallowfield L, Solis-Trapala I, et al. Обсуждение рандомизированных клинических испытаний терапии рака: оценка учебной программы Cancer Research UK. БМЖ. 2005;330:400. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar]

32. Hietanen PS, Aro AR, Holli KA, et al. Краткий курс общения для врачей повышает качество информации о пациентах в клинических испытаниях. Акта Онкол. 2007; 46:42–48. [PubMed] [Академия Google]

33. Манхэттенское исследование. Беря пульс США Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Manhattan Research; 2011. [Google Scholar]

34. Arenella C, Yox S, Eckstein DS, et al. Расширение охвата учебной программы по паллиативной помощи при раке посредством распространения через Интернет: государственно-частное сотрудничество. J Рак образования. 2010;25:418–421. [PubMed] [Google Scholar]

35. Fallowfield L, Jenkins V, Farewell V, et al. Длительное воздействие обучения навыкам общения: результаты 12-месячного наблюдения. Бр Дж Рак. 2003;89: 1445–1449. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar]

36. Razavi D, Merckaert I, Marchal S, et al. Как оптимизировать коммуникативные навыки врачей при лечении рака: результаты рандомизированного исследования, оценивающего полезность семинаров по консолидации после обучения. Дж. Клин Онкол. 2003;21:3141–3149. [PubMed] [Google Scholar]

«Доклинический разговор: раскрытие стратегий диалога»

Лорен Уолтер

Прикладные клинические испытания

Applied Clinical Trials , Applied Clinical Trials-06-01-2017, Volume 26, Issue 6

Аудио исследование анализирует факторы коммуникативного обмена между врачами и пациентами до зачисления, чтобы лучше информировать о тактике набора.

Осведомленность и привлечение пациентов являются постоянной проблемой при проведении эффективных и действенных клинических испытаний. Одним из препятствий для набора пациентов является общение «в офисе» между врачами и пациентами по поводу клинических испытаний как вариантов лечения. Это общение не всегда происходит просто во время одного визита в офис, а представляет собой непрерывный процесс, часто включающий несколько бесед с течением времени. Прошлые исследования в основном были сосредоточены на конкретных взаимодействиях, при которых дается информированное согласие на конкретное испытание и пациенту предлагается принять участие, как правило, после того, как пациент был идентифицирован как подходящий для рассматриваемого испытания. В этом исследовании рассматриваются разговоры в офисе на более ранних этапах пути пациента к клиническому испытанию, до того, как были определены подходящие варианты испытаний или установлено право пациента на участие в исследовании. Эти ранние беседы подготовили почву для понимания и восприимчивости пациентов к участию в клинических испытаниях в будущем.

Тридцать шесть таких диалогов в офисе были отобраны и проанализированы, чтобы понять, какая информация представляется на начальных обсуждениях клинических испытаний и как эта информация представлена. Беседы были записаны в США 18 врачами различных специальностей в период с февраля 2010 г. по сентябрь

2016 г. (см. Таблицу 1). Разговорный анализ аудиозаписей и расшифровок был использован для выявления факторов разговора, которые могут повлиять на отношение и понимание пациентов в отношении клинических испытаний. Было обнаружено, что тематическое размещение клинических испытаний и стандартных методов лечения играет роль таким образом, что клинические испытания не рассматриваются как вариант лечения. Количество информации, предоставленной в отношении клинических испытаний, также оказалось намного меньше, чем информация, предоставленная в отношении стандартных методов лечения. Обсуждается влияние, которое оба эти фактора могут оказать на восприятие пациентами клинических испытаний.

 Как однажды сказал бывший вице-президент Джо Байден об онкологических испытаниях: «Менее 5% больных раком участвуют в клинических испытаниях, часто потому, что пациенты и врачи не знают, какие испытания доступны». 1 В связи с усилиями по развитию рака и других заболеваний многие клинические испытания прекращаются досрочно из-за недостаточного набора, 2,3 , что задерживает доступность новых методов лечения для пациентов и влияет на уход. 4,5 Ключевым моментом в процессе регистрации является обсуждение возможных клинических исследований между пациентом и его лечащим врачом. 6 Исследования показали, что пациенты предпочитают получать информацию о клинических испытаниях от своих лечащих врачей и/или врачей-специалистов; однако относительно небольшой процент пациентов получает информацию из этих источников. 7 Врачи сообщают, что клинические испытания являются для них одной из самых сложных тем для обсуждения с пациентами, и они не имеют достаточной подготовки по методам общения, чтобы чувствовать себя более комфортно в этом разговоре и вести его эффективно. 8,9

Исследования также показали, что врачей, ведущих только беседу о клинических испытаниях, недостаточно — качество беседы имеет важное значение для понимания пациентами клинических испытаний как варианта лечения. 10 Это понимание жизненно важно для процесса совместного принятия решений и может повысить вероятность участия пациента в клиническом исследовании. 8,11,12

Беседа о клиническом исследовании между пациентом и врачом может принимать различные формы и обсуждаться в ходе нескольких посещений. В нескольких прошлых исследованиях изучались диалоги между врачами, активно набирающими участие в клинических испытаниях, и пациентами, которые, как правило, были признаны подходящими для рассматриваемого испытания. 1,3-16 Тем не менее, пациенты часто проводят одно или несколько предварительных обсуждений с медицинскими работниками (HCP) относительно клинических испытаний, прежде чем принять окончательное решение о том, участвовать в конкретном клиническом исследовании или нет. Эти обсуждения создают основу для понимания пациентами клинического испытания и восприимчивости к нему, однако было проведено мало исследований по разговорам на более ранних этапах процесса включения, до момента получения полного информированного согласия на конкретное испытание.

Анализ 36 диалогов в офисе позволяет выявить факторы разговора, которые могут повлиять на решения пациентов относительно того, продолжать ли им участие в клинических испытаниях или нет.

Методы

Аудиозаписи и стенограммы диалогов между врачами и пациентами были отобраны для анализа из собственной базы данных Verilogue Inc. о медицинских разговорах в офисе. Verilogue — это этнографическая исследовательская организация, которая заключает контракты с врачами различных специальностей для записи естественных разговоров в офисе с их пациентами, которые соглашаются участвовать в исследовании, предоставив устное и письменное согласие. Записи делаются на цифровом записывающем устройстве или в приложении для смартфона и загружаются на защищенный сервер, где они очищаются от всей идентифицируемой информации в соответствии с

Закон о переносимости и подотчетности медицинского страхования от 1996 г. (HIPAA), правило конфиденциальности. Обезличенные записи расшифровываются и хранятся в базе данных Verilogue, которая в настоящее время содержит более 100 000 записей, датированных с 2006 по 2017 год. Это исследование состоит из анализа диалогов, которые уже существовали в базе данных до начала исследования, поэтому врачи и пациенты не были сообщили, что в центре внимания исследования был набор участников клинических испытаний, и участникам не было поручено обсуждать клинические исследования.

Диалоги, рассматриваемые для включения в это исследование, ограничивались теми, в которых участниками были англоговорящие взрослые (18 лет и старше). Поиск по ключевым словам использовался для выявления потенциально релевантных диалогов вне базы данных. Для анализа было отобрано 36 диалогов на основании их актуальности для изучаемых тем (см. Таблицу 2). Размер выборки приемлем для качественного анализа высокоструктурированных культурных практик, таких как медицинские консультации. 17,18,19 Участвовали 36 уникальных пациентов, и в 16 диалогах присутствовал опекун.

Все диалоги в выборке включали инициированное врачом обсуждение клинического испытания как варианта лечения пациента. Эта исследовательская выборка включала обсуждение ряда моментов на пути к включению в клиническое испытание, включая первое упоминание испытания в качестве варианта; на решение о поиске доступного исследования, если пациент заинтересован; принять решение о проведении скрининга пациента после определения возможного исследования; принять решение о зачислении после того, как будет установлено право на участие в испытании. Подмножество из 20 диалогов в выборке включало решение пациента о том, следует ли продвигаться вперед с клиническими испытаниями в качестве варианта лечения, до определения права пациента на участие в рассматриваемом испытании; то есть пациент соглашается снова обсудить клинические исследования с врачом при следующем посещении или пациент соглашается пройти скрининг на соответствие требованиям, и в этом случае врач предоставит более подробную информацию об исследовании, если будет установлено, что пациент соответствует критериям.

 

 

Анализ разговора и анализ дискурса использовались для понимания динамики отношений и транзакционного общения, риторических стилей и представления вариантов лечения, включая клинические испытания, с целью выявления факторов разговора, которые могут повлиять на решение пациента двигаться вперед. с шагами к участию в клинических испытаниях или нет.

Контент-анализ

То, как врачи в разговоре определяют приоритеты клинических испытаний по сравнению с другими вариантами лечения, может повлиять на принятие или непринятие пациентом предложения о проведении испытания. Когда врачи снижают приоритетность клинических исследований из-за размещения темы и количества информации, пациенты могут отказаться от участия.

Размещение темы. Предыдущее исследование 14,16 показало, что размещение темы и последовательность информации важны, когда врачи представляют пациентам клинические испытания как один из нескольких вариантов лечения. Размещение темы может использоваться в качестве стратегии убеждения во время медицинских встреч, поскольку стратегическое структурирование информации приводит к тому, что в разговоре основное внимание уделяется тому варианту лечения, который обсуждается врачом последним. Настоящее исследование показало, что в диалогах, где пациент выражал желание не продвигаться вперед с рассмотрением клинического испытания, обсуждение других вариантов лечения помещалось после упоминания клинического испытания, тем самым снижая приоритет испытаний как темы для обсуждения. И наоборот, клинические испытания часто обсуждались последними в серии вариантов лечения в дискуссиях, когда пациенты действительно решали перейти к рассмотрению клинических испытаний.

Вполне вероятно, что врачи не осознают влияние размещения темы во время обсуждения вариантов лечения в офисе. 16 Повышение осведомленности может помочь врачам более обдуманно структурировать свои беседы с пациентами. Если врач по медицинским причинам считает, что пациенту следует подумать об участии в клиническом испытании, то размещение клинических исследований на последнем месте при обсуждении различных вариантов лечения может облегчить этот разговор. Тем не менее, это было описано как потенциальное проявление неправомерного влияния в ходе обсуждения клинических испытаний9.0019 16 , поэтому для врача может быть полезно также прямо сообщить пациенту в этот момент разговора, что он или она рекомендует присоединиться к исследованию и почему. Это гарантирует, что позиция врача будет четко сообщена, а не просто сообщена тонко, 14 , и пациент сможет принять во внимание эту информацию в процессе выбора лечения.

Количество информации. Количество времени, которое врачи проводят в офисе со своими пациентами, ограничено: средняя продолжительность диалога в базе данных Verilogue составляет всего девять минут. Поэтому количество информации, которой можно обмениваться, также ограничено. Предоставляя больше информации об определенных вариантах лечения по сравнению с другими, врачи демонстрируют свои приоритеты в ходе разговора. Предыдущие исследования 11,14 разговоров на более позднем этапе пути пациента к клиническому испытанию показали, что о клинических испытаниях предоставляется больше информации, чем о стандартных вариантах лечения, и что предоставление большего количества информации связано с увеличением числа пациентов, участвующих в исследовании. Настоящее исследование разговоров на более ранних этапах пути пациента показывает, что врачи часто обсуждают меньше тем, связанных с клиническими испытаниями, и затрагивают эти темы с меньшей конкретностью, чем другие варианты лечения, несмотря на сложность клинических испытаний и важность помощи пациенту в их понимании. для установления информированного согласия.

Во многих случаях в этой выборке единственная информация, которую врачи сообщают о клиническом испытании, — это географическое местоположение, в котором оно будет проводиться, и врач, с акцентом на логистику и потенциальную транспортную нагрузку. Однако, когда одобренные варианты лечения обсуждаются в том же разговоре

, врачи предоставляют гораздо больше деталей, таких как эффективность, механизм действия, способ введения и побочные эффекты, в дополнение к стоимости и логистике. В определенной степени это несоответствие может быть трудно избежать на начальном этапе пути пациента, потому что эти разговоры происходят до того, как для обсуждения будет выбрано конкретное испытание, поэтому подробности неизвестны. Более того, медицинские работники, проводящие эти первоначальные беседы с пациентами, часто не принимают непосредственного участия в проведении исследования, поэтому они могут быть недостаточно знакомы с деталями, чтобы предоставлять эту информацию пациентам. Однако врачи не указывают на этот факт пациентам и лишь непоследовательно сообщают им, где будет доступна дополнительная информация, если пациент решит продолжить рассмотрение клинического исследования.

Количество информации, предоставляемой в связи с клиническими испытаниями, также влияет на возможность совместного принятия решений и информированного согласия. Врачи в этих диалогах приглашают пациентов принять участие в принятии решения о лечении и могут оставить это решение полностью на усмотрение пациента. Однако они не всегда предоставляют достаточно информации, чтобы пациенты могли сделать для себя наилучший выбор. Предоставляя более подробную информацию о других неиспытательных вариантах и ​​тратя больше времени на обсуждение стандартных методов лечения, врачи создают несбалансированное обсуждение лечения и могут создать у пациента впечатление, что врач предпочитает варианты, отличные от клинических испытаний.

Пример в таблице 3 ниже (щелкните, чтобы увеличить) демонстрирует каждую из этих стратегий акцентирования внимания на других вариантах лечения по сравнению с клиническими испытаниями в диалоге между онкологом, пациентом с неходжкинской лимфомой и лицом, осуществляющим уход за пациентом.

 

Одно из возможных объяснений отказа врачей от приоритета клинических испытаний в этих дискуссиях о лечении заключается в том, что врачи чувствительны к этически мотивированному характеру привлечения пациентов к клиническим испытаниям. Важность информированного согласия была главной темой в этой области в течение нескольких лет, 20 и стратегии разговора, которые могут быть просто убедительными в других контекстах, были описаны как принудительные, когда они используются для привлечения пациента к клиническому испытанию. Различные исследования выявили разговорное поведение, которого врачам следует избегать, чтобы не оказывать чрезмерного влияния на пациентов, чтобы они присоединились к клиническому испытанию, 14,15,16 , чтобы врачи знали, чего им не следует делать. Им часто не хватает практической и этической модели того, что врачи могут сделать, чтобы улучшить диалог о включении в клинические испытания.8 Истинные идеалы информированного согласия и совместного принятия решений побуждают врачей информировать пациентов обо всех рисках и преимуществах соответствующих доступных методов лечения, включая отказ от лечения, в дополнение к клиническим испытаниям, чтобы позволить пациенту принимать полностью информированные решения. Тем не менее, различные практические соображения могут помешать обсуждению столь большого количества деталей во многих случаях, включая ограниченное количество времени, которое врачи должны проводить с каждым пациентом, как упоминалось ранее, и уровень понимания пациентами различных медицинских терминов и понятий. , что предыдущее исследование 21,22 может быть ограниченным, что может еще больше усложнить или замедлить связь.

Были предложены более краткие модели этических клинических испытаний, но предыдущие исследования показали, что они часто не применяются на практике. 14 Настоящее исследование подтверждает, что ни один из проанализированных диалогов не содержит обсуждения, основанного на предложенных моделях. Врачи, вероятно, знают, чего им не следует делать, и не уверены в том, что им следует делать. Поэтому они могут быть настолько осторожны, чтобы не давать слишком строгих рекомендаций для клинических испытаний, что пациенты не всегда понимают, что им было предложено клиническое испытание. 11

Пациенты могут чувствовать себя неадекватно подготовленными к принятию обоснованного решения о лечении, если врач не желает дать настоятельную рекомендацию по какому-либо конкретному варианту лечения, включая клиническое испытание. В то время как подавляющее большинство пациентов сообщают о том, что предпочитают получать варианты лечения и участвовать в процессе принятия решения о лечении, большая часть пациентов также предпочитает, чтобы их врач давал рекомендации по лечению, основанные на его или ее медицинском опыте. 13, 23 Пациенты могут получить пользу от более чуткого подхода со стороны врача, вместо того, чтобы пытаться быть полностью беспристрастным. См. пример в Таблице 4, где показан диалог между онкологом и пациентом с недавно диагностированным раком поджелудочной железы.

Помещая клинические испытания на первое место при обсуждении вариантов лечения, предоставляя меньше информации о клинических испытаниях, чем о других вариантах, и отказываясь давать рекомендации по варианту лечения на основании веских медицинских соображений, 14,20 Врачи могут непреднамеренно поставить под угрозу способность пациента принимать обоснованное решение о том, следует ли ему участвовать в исследовании, тем самым оказывая неправомерное влияние на пациента, чтобы он отказался от участия в исследовании.

 

 

Заключение и направления будущих исследований

Повышение осведомленности о клинических испытаниях, участие в них и их удержание имеют решающее значение для продвижения новых методов лечения и улучшения жизни пациентов. В этой статье ставится задача определить факторы разговора, которые могут повлиять на интерес пациента и его отношение к клиническому испытанию, что может оказать реальное влияние на окончательное решение о включении в исследование. Анализ продемонстрировал неэффективные коммуникативные стратегии, используемые врачами при обсуждении клинических испытаний с пациентами, выделив возможности для улучшения посредством

Обучение коммуникативным навыкам, основанное на доказательных коммуникативных стратегиях.

Исследование было ограничено по размеру выборки и охвату, поскольку данные изначально собирались для других исследовательских целей. Будущие исследования должны изучить лонгитюдное отслеживание разговора пациента о клиническом испытании от первоначального обсуждения до включения, включая участие нескольких медицинских работников. Это исследование также подходит для дальнейших исследований общения между пациентами и направляющими врачами, поскольку первоначальные разговоры в кабинете для осмотра могут быть дополнительно оптимизированы, чтобы улучшить понимание пациентами клинического испытания и вероятность включения.

Хотя улучшение клинического общения между врачами и пациентами не решит всех проблем, связанных с проведением испытаний, оно играет решающую роль на пути пациента от осведомленности до включения в исследование. Эффективное решение для улучшения включения пациентов в клинические испытания, скорее всего, будет многогранным, нацеленным не только на осведомленность и удержание, но и на коммуникативный обмен информацией между пациентом и врачом.

 

Лорен Уолтер — старший аналитик Verilogue, Inc.; электронная почта: [email protected]

Ссылки

1. Байден, Джо. Информационный бюллетень: вице-президент Байден объявляет о новых шагах по совершенствованию клинических испытаний, необходимых для развития рака. https://www.whitehouse.gov/the-press-office/2016/09/16/fact-sheet-vice-president-biden-announces-new-steps-improve-clinical. Опубликовано 16 сентября 2016 г.

2. Махон Э., Робертс Дж., Ферлонг П., Уленбраук Г., Булл Дж. Барьеры для набора участников клинических испытаний и возможные решения: опрос заинтересованных сторон. Прикладные клинические испытания . http://www.appliedclinicaltrialsonline.com/barriers-clinical-trial-recruitment-and-possible-solutions-stakeholder-survey?pageID=1. Опубликовано 3 сентября 2015 г. 

3. Симпозиум по раку мочеполовой системы. Каждое пятое клиническое испытание для взрослых с раком никогда не заканчивается — новое исследование изучает причины. Рак.нет. http://www.cancer.net/one-five-clinical-trials-adults-cancer-never-finish-%E2%80%93-new-study-examines-reasons. Опубликовано 28 января 2014 г.

4. Giuliano A, Mokuau N, Hughes C, Tortolero-Luna G, Risendal B, Ho R, Prewitt T, McCaskill-Stevens W. Участие меньшинств в исследованиях рака: влияние структурных, культурных и языковых факторов. Энн Эпидемиол . 2000 г.; 10:С22-С34.

5. Лопиенски К. Почему усилия по набору не позволяют набрать достаточное количество пациентов? Исследования Форте. https://forteresearch.com/news/recruitment-efforts-fail-enroll-enough-patients/. Опубликовано 9 мая 2014 г. 

6. Отчеты ISR. Расширяющаяся сеть набора для клинических испытаний. http://www.isrreports.com/wp-content/uploads/2014/04/ISR-The-Expanding-Web-of-Clinical-Trial-Patient-Recruitment-Whitepaper.pdf.

7. Центр информации и изучения участия в клинических исследованиях. 2013 Perceptions & Insights Study – Отчет о лицах, ищущих информацию о клинических испытаниях. www.ciscrp.org/our-programs/research-services/data-archive.

8. Парреко Л., Деджойс Р., Массетт Х., Падберг Р., Таккар С. Сила эффективного клинического разговора: улучшение результатов клинических испытаний. J Онкологическая практика . 2012 г.; 8(5): 282-286. http://ascopubs.org/doi/full/10.1200/JOP.2011.000478

9. Фаллоуфилд Л. Можем ли мы улучшить профессиональную и личную самореализацию врачей в онкологии? Британский J Рак . 1995 год; 71: 1132-1133.

10. Mullin E. Что объясняет низкий уровень участия в клинических испытаниях противораковых препаратов? Форбс . http://www.forbes.com/sites/emilymullin/2015/12/31/what-accounts-for-low-enrollment-in-clinical-trials-for-cancer-drugs/#75f3a45650c0. Опубликовано 31 декабря 2015 г.

11. Альбрехт Т., Эггли С., Глисон М., Харпер Ф., Фостер Т., Петерсон А., Ором Х., Пеннер Л., Ракдешель Дж. Влияние клинической коммуникации на принятие решения пациентами об участии в клиническом Испытания. J Клиническая онкология . 2008 г.; 26(16):26722666-

12. Ford E, Jenkins V, Fallowfield L, Stuart N, Farewell D, Farewell V. Отношение клиницистов к клиническим испытаниям терапии рака. Бр Дж Рак. 2011 г.; 104(10): 1535-1543. https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC3101903/

13. Райт Дж., Уилан Т. , Шифф С., Дюбуа С., Крукс Д., Хейнс П., ДеРоса Д., Робертс Р., Гафни А. , Причард К., Левин М. Почему больные раком участвуют в рандомизированных клинических испытаниях: изучение факторов, влияющих на их решение. J Клиническая онкология . 2004 г.; 22(21):4312-4318.

14. Браун Р., Бутоу П., Эллис П., Бойл Ф., Таттерсалл М. Получение информированного согласия на клинические испытания рака: описание текущей практики. Социально-медицинская служба . 2004 г.; 58:2445-2457.

15. Браун Р. Общение врача и пациента в ходе клинических испытаний. В H Hamilton и W.S. Чжоу (редакторы) Справочник Routledge по языку и коммуникации в области здравоохранения. 614-628. Нью-Йорк: Рутледж; 2014.

16. Бартон Э., Эггли С., Винклс А., Альбрехт Т. Стратегии убеждения в предложениях об участии в клинических испытаниях рака I: размещение темы и формирование темы. Связь и медицина . 2014; 11(1): 1-14.

17. Гумперц Дж. Дискурсивные стратегии. Нью-Йорк: издательство Кембриджского университета; 1982.

18. Веллер С., Ромни А. Систематический сбор данных. Ньюбери-Парк, Калифорния: Sage Publications Inc.; 1988.

19. Гумперц Дж. О интерактивном социолингвистическом методе. В С. Саранджи и К. Робертс (редакторы) Разговор, работа и институциональный порядок: дискурс в медицинских, посреднических и управленческих условиях. 453-471. Нью-Йорк: Мутон де Грюйтер; 1999.

20. Breitsameter C. Принятие медицинских решений и информирование о рисках: этическая перспектива. J Med Ethics . 2010 г.; 36:349-352.

21. Лернер Э., Йеле Д., Янике Д., Москати Р. Медицинское общение: понимают ли наши пациенты? Am J Emerg Med . 2000 г.; 18:764-766.

22. Хэдлоу Дж., Питтс М. Понимание общих медицинских терминов врачами, медсестрами и пациентами. Социально-медицинская служба . 1991 год; 32(2):193-196.

23. Левинсон В., Као А., Куби А., Тистед Р. Не все пациенты хотят участвовать в принятии решений: национальное исследование общественных предпочтений.

Leave a Comment on Метод клинической беседы: 1.2. Метод беседыРазное

About the Author

admin

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Related Posts