Модальность это в философии: Модальность – Гуманитарный портал

Содержание

Модальность как одно из оснований философской системы Канта и ее связь со структурой языка

Калинников Л. А.

Модальность как одно из оснований философской системы Канта и ее связь со структурой языка

DOI
10.5922/0207-6918-2017-1-1
Страницы / Pages
7-18

философская система Канта категории модальности система функций сознания теория ценностей норм и знаний Kant’s philosophical system category of modality system of functions of consciousness theory of values norms and knowledge

Аннотация

Рассмотрена роль категорий модальности через посредство постулатов эмпирического мышления вообще в построении философской системы, содержащей в качестве субстанциальных ее элементов систему функций сознания. Система эта состоит из «способностей души», как называет их Кант, а именно: ценностно-оценочной деятельности, познавательной деятельности и нормативно-практической деятельности. Этим формам деятельности соответствуют последовательно мир возможностей, действительный мир и необходимый мир. В соответствии с модальными мирами и «способностями души» находятся грамматические наклонения языка. Все это означает, что система Канта находит отражение в системе языка, что свидетельствует об органичности его философии. Философские идеи системы Канта могут послужить основой построения теории наклонений языка. Революционное положение Канта о ценностях, знаниях и нормах как трех аспектах экзистенциальной реальности приводит к заключению, что модальность в языке и его наклонения нельзя отождествлять, несмотря на их взаимосвязь. Категории модальности выражают не сущность наклонений, а лишь условия их функционирования. И это открывает новые перспективы как в изучении наклонений, так и модальностей. Однако система Канта — единое целое и пользоваться частью без учета целого нельзя.

Abstract

This article examines the category of modality through the postulate of empirical thinking in general and in constructing a philosophical system where functions of consciousness are substantial elements. The system comprises ‘faculties of the mind’, as Kant calls them, namely, evaluation, cognition, and practical activity and norms. These forms of activity correlate with the world of possibilities, the actual world, and the world of necessity. Grammatical moods correspond to the modal worlds and the ‘faculties of the mind’. All this means that Kant’s system finds a reflection in the system of language, which is another argument in favour of the organicity of his philosophy. However, the philosophical ideas of Kant’s system can serve as basis for a theory of grammatical moods. Kant’s revolutionary idea of values, knowledge, and norms as three aspects of existential reality lead to a conclusion that modality and moods are not identical, despite being interrelated.

The categories of modality do not express the essence of moods but rather the conditions for their functioning. This gives a new perspective on the study of moods and modalities. However, Kant’s system is a cohesive whole and no part of it can be used without considering this fact.

Список литературы

1. Виноградов В. В. Русский язык. М., 1972.
2. Кант И. Критика чистого разума // Соч. : в 6 т. М., 1964.
3. Кант И. Критика практического разума // Там же. М., 1965. Т. 4(1).
4. Кант И. Критика способности суждения // Там же. М., 1966. Т. 5.
5. Круглов А. Н. Философия Канта в России в конце XVIII — первой половине XIX века. М., 2009.
6. Реферовская Е. А. Наклонение // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.
7. Яспрес К. Кант: жизнь, труды, влияние. М., 2014.

Reference

1. Vinogradov V. V. 1972, Russkij yazyk [Russian language]. M. : «Vysshaya shkola».
2. Kant, I. 1964, Kritika chistogo razuma [Critique of Pure Reason] in: Kant, I. Sochinenija v shesti tomah [The works in six volumes], vol. 3, Moscow.
3. Kant, I. 1965, Kritika prakticheskogo razuma [Critique of Practical Reason] in: Kant, I. Sochinenija v shesti tomah [The works in six volumes], vol. 4/1, Moscow.
4. Kant, I. 1966, Kritika sposobnosti suzhdenija [Critique of Judgment], in: Kant, I. Sobranie Sochineniy v 6 t. [Works in 6 volumes]. Mysl’ [Thought], vol. 5, Moscow.
5. Kruglov A. N. 2009, Filosofiya Kanta v Rossii v konce XVIII- pervoj polovine XIX vekov
[Kant’s philosophy in Russia at the end of the first half of XVIII — XIX centuries]. M. : «Kanon+».
6. Referovskaya E. A. 1990, Naklonenie [Mood], in: Lingvisticheskij ehnciklopedicheskij slovar’ [Linguistic Encyclopedic Dictionary]. M. : «Sovetskaya ehknciklopediya».

7. Yaspers K. 2014, Kant: zhizn’, trudy, vliyanie [Kant: life, works, influence]. M. : «Kanon+».

Значение, Определение, Предложения . Что такое модальность

  • Онлайн-переводчик
  • Грамматика
  • Видео уроки
  • Учебники
  • Лексика
  • Специалистам
  • Английский для туристов
  • Рефераты
  • Тесты
  • Диалоги
  • Английские словари
  • Статьи
  • Биографии
  • Обратная связь
  • О проекте

Модальность — В философии и лингвистике: категория возможности, долженствования или просто существования чего-л. в отношении говорящего к содержанию высказывания.


Варианты | Определение | Примеры | Склонение / спряжение

Значение Википедия

Модальность (от лат. modus — размер, способ, образ) в разных предметных областях — категория, характеризующая способ действия или отношение к действию:

  • Модальность — термин философии, логики и информатики
    • Деонтическая модальность
    • Алетическая модальность
    • Эпистемологическая модальность
    • Временная модальность
  • Модальность — семантическая категория, выражающая отношение говорящего к содержанию его высказывания.
  • Модальность — принцип музыкального лада.
  • Модальность — свойство ощущений в психологии.
  • Модальность — метод психотерапии.
  • Модальность в математике — число параметров семейства к.-л. объектов.
  • Модальность в пользовательском интерфейсе — см. Модальное окно, Режим (пользовательский интерфейс).
  • Деонтическая модальность
  • Алетическая модальность
  • Эпистемологическая модальность
  • Временная модальность

Предложения со словом «модальность»

Предупреждения, представляемые в контексте одной модальности, могут оставаться незамеченными, если эта модальность уже применяется для других целей.

Совершенно верно, и это неотвратимая модальность слышимого.

В редких случаях жертв несколько, почти всегда есть последовательность и модальность.

Модальность-слово, которое выражает модальность-квалифицирует высказывание.

По логике вещей, ему может посчастливиться изменить модальность ситуации с возможной на действительную.

Когда модальность флуоресценции принята к таким приборам, метод также вызван хирургией флуоресценции управляемой изображением.

Эти структуры передают напряжение, аспект и модальность, часто в слитых формах.

Было высказано предположение, что иммунная система-это упущенная сенсорная модальность.

Например, модальность, интенсивность и время действия болезненных стимулов можно контролировать с гораздо большей точностью.

Говорение-это модальность языка по умолчанию во всех культурах.

Эпистемическая модальность относится к степени, в которой что-то утверждается в тексте.

Сенсорная модальность относится к способу кодирования информации, который аналогичен идее трансдукции.

Индивидуальная сенсорная модальность представляет собой ощущение определенного типа стимула.

Наконец, сигнальная модальность гораздо менее эмоциональна и все более диссоциирована.

В соответствии с их определением, а также с точки зрения других, таких как Эдзард Эрнст, модальность, безусловно, может быть как EBM, так и CAM.

Более абстрактно мы могли бы сказать, что модальность влияет на обстоятельства, в которых мы принимаем утверждение, чтобы оно было удовлетворено.

Эта сенсорная модальность используется целым рядом животных для ориентации и навигации, а также в качестве метода для животных для разработки региональных карт.

Другие результаты

Мы называем широкий спектр разнообразных модальностей трансформирующими практиками.

Это отражает тот факт, что MTL является процессором для всех сенсорных модальностей и помогает хранить такие мысли в памяти.

Вначале больные люди часто замечают потерю болевых ощущений и температуры или всех сенсорных модальностей в ногах.

Было показано, что эта реакция зависит от правильного функционирования нескольких фотосенсорных модальностей.

В линейной логике вопросительный знак обозначает одну из экспоненциальных модальностей, управляющих ослаблением и сжатием.

В линейной логике вопросительный знак обозначает одну из экспоненциальных модальностей, управляющих ослаблением и сжатием.

Эпистемические употребления модальностей имеют тенденцию развиваться из деонтических употреблений.

Были выявлены области, демонстрирующие специфичность для других модальностей.

Для многих модальностей это соответствует одному образу.

Соматосенсация — это группа сенсорных модальностей, связанных с осязанием и интероцепцией.

Говард Гарднер выделил широкий спектр модальностей в своих теориях множественного интеллекта.

Мне никогда не приходилось экстраполировать. .. принципы когнитивности… я сначала подумал про эффект модальности, а потом решил учесть влияние опытности…

Формальная модальная логика представляет модальности с использованием модальных операторов.

Словосочетания



    На данной странице приводится толкование (значение) слова «модальность», а также синонимы, антонимы и предложения в которых содержится слово «модальность». Мы стремимся сделать толковый словарь English-Grammar.Biz, в том числе и толкование слова «модальность», максимально корректным и информативным. Если у вас есть предложения или замечания по поводу качеству значения слова «модальность», просим написать нам в разделе «Обратная связь».

    Модальность — понятие и значение

    Рассмотрим что означает понятие и значение слова модальность (информация предоставлена intellect.icu).

    Модальность это — 1. 1. Категория, выражающая отношение говорящего к содержанию высказывания и отношение высказывания к действительности (в логике). 2. Грамматическая категория, выражающая отношение содержания речи к действительности и выражающаяся формами наклонения глагола, интонацией, вводными словами и тому подобное (в лингвистике).

    Модальность это — 1. В теории познания: статус явления с точки зрения его отношения к действительности, а также сама возможность познания такого отношения. 2. В языкознании: категория, обозначающая отношение говорящего к содержанию высказывания (к действительности) и выражающаяся категориями наклонения глагола, интонацией, модальными словами ( например должен, возможно, необходимо). Субъективная м. (выражающая отношение говорящего). Объективная м. (выражающая отношение сообщения к действительности).

    Модальность это — 1. Модальности, (от ново- латинское modalis — при лицо к modus, смотри модус) ( книжное ). категория, выражающая степень достоверности суждения ( философия ). Ѓ Грамматическая категория, обозначающая отношение содержания речи к действительности, например наклонение ( лингвистика ).

    МОДАЛЬНОСТЬ

    (в философии) обозначает такое суждение, в котором высказывающий его определяет степень достоверности самого суждения.

    МОДАЛЬНОСТЬ

    Такое суждение в философии, в котором степень достоверности определяет сам высказывающий его.

    -и, женский род Лингв.

    Грамматическая категория, обозначающая отношение содержания речи к действительности и выражающаяся формами наклонения глагола, интонацией, вводными словами и т. падеж

    — модальность суждения

    {От лат. modus — наклонение}


    Часть речи

    Имя существительное

    Словоформы

    модальности, модальностью, модальностей, модальностям, модальностями, модальностях

    Синонимы wiki

    отношение, статус

    Цифровое произношение

    Модальность имеет soundex-М345, metaphone-«мaдалнaст», double-metaphone MTLN.

    См. также

    2. Модальность и наклонение

    … .; без моего согласия он бы сюда не явился 4 Одно уточнение относительно иллокутивной модальности Помимо двух очевидных неутвердительных иллокутивных модальностей , вопросительной (Ушла ли Маша . ) и побудительной … … три варианта объективной модальности . Во-первых , в контексте фактивного глагола нулевая иллокутивная модальность совместима с. реальной объективной модальностью Во-вторых , различаются нейтральность и контрфактивность , ср и : Если … (ТЕОРИЯ ТЕКСТА)

    1. Модальность как понятийная категория

    … и ту же пропозицию Так , утвердительная иллокутивность совместима с разными вариантами субъективной модальности , выраженной . вводными словами : Иван , должно быть , в Киеве ; Он едва ли.вернется … … модального показателя свидетельствует о грамматикализации показателя .) Другой возможный синтаксический рефлекс лексического модального показателя — синтаксическая неподчинимость , см . п 2 , п 2 ; это тоже основание для того, чтобы . считать … (ТЕОРИЯ ТЕКСТА)

    4. «Субъективная» модальность

    … могли сжечь вместе с палаткой . или отстрелить в подъезде [В Токарева Своя правда ] В предложении модальность однозначно эпистемическая : это возможность , которая приходит в. голову субъекту установки — Ирине (который … … находится в сфере действия .двух операторов : подчиняющего оператора пропозициональной установки и собственного , модального Ясно , что если эти операторы не согласованы , возникнет семантическая аномалия . Имеются два естественных … (ТЕОРИЯ ТЕКСТА)

    3. Иллокутивная модальность

    … высказывание — это определенный речевой акт (т е речевое действие ), и глагол в нем является показателем иллокутивной модальности . Перформативный глагол (перформатив ) — это лексический иллокутивный показатель ; однако перформативность входит . в сферу . .. … . догорал А Хотел бы Скажи , Серега [А Геласимов Год обмана В конъюнктив выражает субъективную модальность возможности — значение , едва ли допустимое . в контексте утвердительной иллокутивности :. — Не надо было … (ТЕОРИЯ ТЕКСТА)

    Диалоговое и модальное окно в графическом пользовательском интерфейсе

    … Такую же функциональность может обеспечить и панель инструментов , расположенная в. главном окне ) Модальные окна Модальное окно в графическом интерфейсе пользователя — окно , которое блокирует работу … … модальных окон , модальные окна OS X. являются частью родительского окна В OS X модальные окна появляются из-под заголовка родительского окна . и привязаны к нему , что позволяет избежать … (Дизайн программных UI и Web дизаин)

    3.4 Суждения как форма мышления в логике, Отношения и Модальность суждений

    . .. и соответствующего понятия к другому городу и соответствующему понятию ., представляющему собой субъект суждения Модальность суждений Модальные понятия , или модальности — понятия , выражающие контекстную рамку суждения : время … … происходить ., а могут и не происходить (например : “Возможно , что дождя и не будет ”). Эпистемическая модальность указывает на степень достоверности содержащейся в суждении информации ., и вводится с помощью модальных характеристик … (Логика)

    модальный

    1.1.1 Трактовка модальности в философии. Аксиологическая модальность и средства её выражения в современном английском языке

    Абсолютное употребление переходных глаголов в современном английском языке

    1.1 Трактовка переходности в концепциях отечественных и зарубежных лингвистов

    Глагол в грамматическом строе английского языка занимает совершенно исключительное место вследствие широкой разветвленности своей системы и той большой роли, какую глагольные формы играют в построении предложения. Глагол — это часть речи…

    Аксиологическая модальность и средства её выражения в современном английском языке

    1.1.1.1 «Модальность» в истории философии

    «Модальность» или «модус», как категория имеет давнюю историю в философии. Так, Аристотель выделял два способа сказания о вещи — бытие, которое сказывается как таковое, может описываться категориальным и модальным способом. «Итак…

    Аксиологическая модальность и средства её выражения в современном английском языке

    1.1.1.3 Модус в отечественной философии

    В новейшем словаре под редакцией А.А. Грицанова читаем: «модус — философский термин, с помощью которого в 17-18 вв. обозначали свойство предмета, присущее ему не постоянно, а лишь в некоторых состояниях — в отличие от атрибута…

    Аксиологическая модальность и средства её выражения в современном английском языке

    1.1.2.1 Широкая и узкая трактовка модальности.

    В узкой трактовке, модальность — это категория, выражающая отношения высказывания к реальной действительности [Виноградов,1954:12-18]. В.В. Виноградов полагал модальность обязательной синтаксической категорией высказывания. По его концепции…

    Анализ антонимических отношений в подъязыке математики английского языка

    1.1 Трактовка значения «противоположность» с точки зрения философии и логики

    Термин “противоположность” широко используется в различных областях науки. Так в философии под термином “ противоположность” понимают категорию, выражающую одну из степеней развития противоречия [17, с. 371]…

    Идиома как единица языка

    1.1 Трактовка понятия идиомы и идиоматичности в работах отечественных и зарубежных исследователей

    В любом языке слова, сочетаясь друг с другом, образуют словосочетания. Свободные сочетания слов в письменной и устной речи — прерогатива раздела грамматики, который называется синтаксис. Существуют, однако, и такие сочетания слов…

    Категории оценки в языке

    1.1 Оценка в философии

    Вопрос о том, «что такое хорошо и что такое плохо», занимает не только родителей и педагогов, он вставал и встает как и перед философами всех времен, так и перед всеми людьми. ..

    Категория наклонения глагола в английском языке

    1.1 Трактовка категории наклонения в английском языке

    Прежде всего следует указать на то, что под наклонением следует понимать грамматическую категорию выражающую модальность, или отношение содержания высказываемого к действительности. Иначе говоря, наклонение — это модальность…

    Лингвистические средства оценивания события

    1.1 Оценка в философии

    Вопрос о том, «что такое хорошо и что такое плохо», занимает не только родителей и педагогов, он вставал и встаеткак и перед философами всех времен, так и перед всеми людьми…

    Лингвокультурное исследование фразеологизмов времени в русском и английском языках

    1.1.1. Подходы в изучении времени в философии

    Время является одной из основных форм бытия, и как фундаментальная категория философии вызывает интерес различных исследователей к ее изучению в силу того, что она представляет собой форму существования материи…

    Модальные глаголы в немецком языке

    1.
    1 Категории модальности, субъективная и объективная модальности

    Существуют три категории модальности или модуса, но прежде следует пояснить о значении этого термина. Модус представляет собой ту часть высказывания, которая раскрывает оценку говорящего к данному суждению. Например: Я понимаю…

    Образные осмысления слов «звон» и «звук» в поэзии Сергея Есенина

    1. ТРАКТОВКА ЛЕКСИЧЕСКОГО ЗНАЧЕНИЯ СЛОВА В ЯЗЫКЕ И ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ

    …

    Семантическое пространство концепта любовь в русской языковой картине мира

    1.4 Научные представления о концепте «любовь» на основе данных психологии, этики, философии

    По данным философского словаря под редакцией Н.С. Гордиенко, В.А. Карпунина «Любовь — чувство устремленности к единению, близости с другим человеком, другими людьми, природой, идеями, идеалами вплоть до желания слиться с ними, раствориться в них…

    Славянские и общекультурные символы в песенном тексте (на материале текстов песен группы «Калинов мост»)

    §1.
    Символ в филологии, философии, культурологии. Соотношение символа с художественными приёмами

    Символ (от греческого ???????? — знак, предзнаменование) — то, что служит условным знаком какого-либо понятия, явления, идеи [Ожегов 2002: 717]. Понятию символ не так уж легко найти точное определение…

    Языковые средства выражения субъективной модальности: семантический аспект (на материале романа Макса Фриша «Хомо Фабер»)

    1.1 Категории модальности, субъективная и объективная модальности

    Существуют три категории модальности или модуса, но прежде следует пояснить о значении этого термина. Модус представляет собой ту часть высказывания, которая раскрывает оценку говорящего к данному суждению. Например: Я понимаю…

    Потенциология — теория, философия возможного: VIKENT.RU

    «Разграничение трёх модусов бытия и соответственно трёх модальностей высказывания принадлежит к древнейшим темам философии.

    Ещё Аристотель проводил тщательное различение между действительным, возможным и необходимым — деление, позднее развитое в средневековой схоластике.

    Кант предложил разделение суждений на ассерторические (суждения действительности), аподиктические (суждения необходимости) и проблематические (суждения возможности).

    В языке, как известно, выделяется три разновидности предложений и три наклонения глагола: изъявительное («есть»), повелительное («будь») и сослагательное («было бы»). Очевидно, вычленение трёх модальностей соответствует какой-то глубинной модели сознания.

    Особый интерес этой триаде придаёт тот факт, что, по всей видимости, она никак не укладывается в диалектическую схему, не разлагается на тезис, антитезис и синтез. Каждая из модальностей определяется по отношению к другой, но не может быть сведена к синтезу двух других модальностей или к их опосредованию. Это существенная троичность, а не видоизменение диады, не комбинация противоположных элементов, как в большинстве троичных построений. […]

    В настоящее время философия, исчерпав модальность наивно сущего и сентиментально должного, открывает в себе возможность третьей модальности — модальности самого возможного. Это, пожалуй, единственный выход из того тупика, в который философия была заведена попытками сузить её теоретическую достоверность и расширить практическую применимость. […]

    Философия до сих пор старалась объяснять или изменять мир, тогда как собственное её дело — умножать возможные миры. […]

    … первым мыслителем, который построил систематическую метафизику возможного, а тем самым и перевернул соотношение потенциального и актуального, хотя и не вступая в прямой спор с Аристотелем или Аквинатом, был Николай Кузанский (1401-1464). В ряде трактатов, особенно позднего периода: «О возможности-бытии», «Охота за мыслью», «О вершине созерцания» — Николай Кузанский заложил основы «потенциологии» — возможностной онтологии и гносеологии. В поисках самого субстанциального, что только может открыться уму, он приходит к категории «может быть». Если субстанциальность — первичное «что» или «чтойность» — вообще может быть, то она не может быть без самой по себе возможности, каковая и есть начальная субстанциальность. «Так что сама по себе возможность, без которой ничто ничего не может, есть то субстанциальнейшее, что только может быть, и значит, она и есть искомое что, или чтойность. Без неё ничего не может быть. Этой мыслью я и занимался все праздники с громадным увлечением», — говорится в предсмертном трактате «Вершина созерцания» (1464), вероятно, последнем произведении мыслителя. […]

    Потенциологию мы определяем как дисциплину, которая по своему статусу соотносима с двумя другими главными философскими дисциплинами — онтологией и эпистемологией. Традиционно основной вопрос философии определялся в сфере соотношения бытия и знания (действительности и сознания), который по-разному решался в таких господствующих направлениях, как монизм и дуализм, реализм и номинализм, идеализм и материализм.

    Теперь, в развитие этой традиции, можно вычленить ещё две группы основных вопросов, которые пунктирно прослеживаются в истории философской мысли, но ещё нуждаются в методическом изучении. Это вопросы о соотношении (1) бытия и можествования и (2) знания и можествования, т. е. вопросы онтической и эпистемической модальности.

    В первой группе вопросов, возникающих на скрещении онтологии и потенциологии, рассматривается соотношение реального и возможных миров, акта и потенции, необходимости и случайности, детерминизма и волюнтаризма, влияния среды и волевого самоопределения личности. Во второй группе вопросов, возникающих на скрещении эпистемологии и потенциологии, рассматривается соотношение знания и веры, разума и откровения, теории и гипотезы, опыта и интуиции, достоверности и свидетельства, эмпирических и вероятностных моделей в науке и культуре, в средствах информации и коммуникации. Как видим, эти вопросы, относящиеся к области потенциологии и ее взаимодействия с теориями бытия и познания, принадлежат к числу не менее фундаментальных, чем вопросы, возникающие на границе онтологии и эпистемологии. […]

    Как уже показывалось в этой книге, возможностные и вероятностные методы морально-психологической ориентации оказались в центре культуры и мышления на исходе XX века. Это движение от сущего к возможному, от традиции к эксперименту, от реального к виртуальному, от теории к гипотезе, от детерминизма к вероятностным и случайным процессам, создает общественно-методологические условия для создания новой философской дисциплины.

    В этом смысле потенциология — не просто сумма раннее разбросанных по разным дисциплинам учений о можествовании: это выражение духа XX века, который ставит под вопрос категории «реальности», «знания» «истины» — и ставит знак «может быть» над входом в третье тысячелетие».   

    Эпштейн М.Н., Философия возможного, СПб, «Алетейя», 2001 г., с. 26, 53-54, 56 и 320-321.

    🚀 Реферат: «Модальные высказывания. Аксиология», Философия

    • Выдержка
    • Другие работы
    • Помощь в написании

    Модальные высказывания — это высказывания, в которые входят модальные понятия, или модальности (от лат. modus — мера, образ, способ).

    Примерами модальных понятий могут служить понятия: «возможно», «необходимо», «случайно», «убежден», «знает», «полагает», «обязательно», «разрешено», «запрещено», «хорошо», «безразлично», «плохо», лучше», «хуже» и т. д.

    Никакого точного и полного перечня модальных понятий не существует. Их круг широк, в языке они могут выражаться в разных контекстах разными словами.

    Для логики, имеющей дело только с немодальными высказываниями, вещь существует или не существует, и нет никаких иных вариантов. Но как в обычной жизни, так и в науке постоянно приходится говорить не только о том, что есть в действительности и чего нет, но и о том, что должно быть или не должно быть, может быть или не может быть, чему хорошо быть, а чему плохо быть, ит. д.

    Действительный ход событий, в котором есть только «да» и «нет», можно рассматривать как реализацию одной из многих мыслимых возможностей, а действительный мир, в котором мы находимся, — как один из бесчисленного множества возможных, постепенно реализующихся миров.

    Русский логик Н. А. Васильев, писавший также стихи, выразил эту мысль так:

    …В возможного безбрежном океане Действительное — маленький Гольфстрим.

    Язык немодальных высказываний слишком беден, чтобы на нем удалось передать рассуждения не только о реальных событиях (имеющих место в действительном мире), но и о возможных событиях (происходящих в каких-то возможных мирах) или о необходимых событиях (наступающих во всех таких мирах). На этом языке невозможно говорить об обязательном и разрешенном, доказанном или только предполагаемом, хорошем или безразличном и т. д.

    Стремление обогатить язык логики и расширить ее выразительные возможности привело к возникновению модальной логики.

    Модальная логика — раздел логики, изучающий логические связи модальных высказываний.

    Задача модальной логики — анализ и описание тех рассуждений, в которых встречаются модальные понятия, служащие для конкретизации устанавливаемых нами связей.

    Еще Аристотель начал изучение таких наиболее часто встречающихся модальных понятий, как «необходимо», «возможно», «случайно». В Средние века круг модальностей был существенно расширен, и в него вошли также «знает», «полагает», «было», «будет», «обязательно», «разрешено» и т. д. В прошлом веке, когда модальная логика начала развиваться особенно бурно, к числу модальных понятий были отнесены «доказуемо», «опровержимо», «лучше», «хуже», «безразлично», «убежден», «сомневается», «отвергает» и т. д.

    В принципе число групп модальных понятий и выражаемых ими точек зрения не ограничено. Современная логика выделяет наиболее важные из этих групп и делает их предметом специального исследования. Она изучает также общие принципы модальной оценки, справедливые для всех групп модальных понятий [«https://westud.ru», 22].

    Таким образом, модальные понятия, или модальности, служат для оценки высказываний, данной с той или иной точки зрения.

    К модальным высказываниям относятся все высказывания, содержащие хотя бы одно из модальных понятий.

    Модальные понятия, как нетрудно заметить, очень различаются по своему содержанию. Казалось бы, что есть общего между понятиями «доказуемо» и «хорошо», «убежден» и «обязательно» и т. д.

    Общей для всех модальных понятий является та роль, какую они играют в высказываниях. С помощью данных понятий конкретизируется фиксируемая в высказывании связь, уточняется ее характер.

    Возьмем, для примера, высказывание «Преступник всегда оставляет следы». Оно допускает двоякое уточнение: количественное и качественное. Можно воспользоваться какими-нибудь из слов «все», «некоторые», «большинство» и т. п. и уточнить, обо всех преступниках идет речь или же только о некоторых. Это будет количественная конкретизация высказывания. Можно также попытаться уточнить качественный характер установленной в нем связи. Для этого используются модальные понятия. Результатом их применения будут высказывания: «Предполагается, что преступники всегда оставляют следы», «Доказано, что преступники всегда оставляют следы», «Возможно, что преступники всегда оставляют следы» и т. п.

    Модальные понятия — понятия, конкретизирующие качественный характер связи, установленной в высказывании.

    Каждая из групп модальных понятий дает характеристику устанавливаемой в высказывании связи с некоторой единой точки зрения.

    Так, для теоретико-познавательной конкретизации утверждений используются понятия «доказуемо», «опровержимо» и «неразрешимо», для нормативной — понятия «обязательно», «разрешено» и «запрещено», для оценочной — понятия «хорошо», «плохо» и «безразлично» или понятия «лучше», «хуже» и «равноценно» и т. д.

    Модальная логика исследует наиболее интересные из групп модальных понятий и распространяет затем полученные результаты на другие их группы.

    Еще раз подчеркнем, что модальные понятия разных групп выполняют одну и ту же функцию: уточняют устанавливаемую в высказывании связь, конкретизируют ее. Правила их употребления определяются преимущественно этой функцией и не зависят от содержания включающих их высказываний. Поэтому данные правила являются сходными для всех групп понятий и имеют формальный характер. По своим логическим характеристикам понятие.

    «обязательно» мало чем отличается от понятия «убежден», «нормативно безразлично» — от «случайно» и т. д.

    Показать весь текст

    Заполнить форму текущей работой

    Разновидности модальности (Стэнфордская философская энциклопедия)

    Есть много способов, которыми мир мог бы быть. Вы могли бы получить позже сегодня. Твои родители могли не встретиться, так что ты никогда не рождались. Жизнь никогда не могла возникнуть на Земле. История Вселенной могла бы даже быть совершенно отличной от начало. И многие философы считают, что законы природы могут также были разными (хотя это отрицалось, поскольку обсуждалось в раздел 2). Максимально конкретные способы, которыми мог бы быть мир, принято называть «возможные миры». Аппарат возможных миров позволяет нам ввести набор модальных понятий: необходимо предложение на всякий случай, если оно истинно во всех возможных мирах, предложение возможно только в том случае, если оно верно в некоторых возможных мирах, и это условно на тот случай, если это верно в некоторых, но не во всех возможных миры. А предложение необходимо (возможно, условно) просто в случае, если оно выражает необходимое (возможное, условное) предложение.

    Модальные понятия, рассмотренные в последнем абзаце, не являются очевидными. эпистемологический. На первый взгляд, мы не сообщаем факт о что известно или может быть известно или понято кем-либо, когда мы говорим, что жизнь мог не развиваться. Но есть еще семейство модальных понятия, носящие явно эпистемологический характер. Это понятия, которые мы использовать, когда мы говорим что-то вроде «Фред должно быть украли книгу (доказательства убедительно показывают, что он сделал это), или «Мэри не может быть в Лондоне (она позвонила бы меня)». Эти модальные высказывания, кажется, заявляют о том, что имеющиеся доказательства показывают, или о том, какие сценарии можно исключить на основание доказательств. Более формально можно сказать, что предложение \(P\) эпистемически необходимо для агента A только в том случае, если эмпирическое свидетельство \(A\) обладает идеальным рассуждения (т. е. рассуждения, не ограниченные когнитивными ограничениями) достаточно, чтобы исключить \({\sim}P\). Это понятие эпистемологической необходимости относительно агента: одно и то же утверждение может быть эпистемически необходимо для одного агента, но не для другого агента с менее эмпирическим доказательство. Мы получаем понятие эпистемической необходимости того или иного философский интерес, сосредоточив внимание на предельном случае, а именно на возможный агент без эмпирических доказательств что угодно. [1] Предложение \(P\) эпистемически необходимо для такого агента как раз в случае, если одни только идеальные рассуждения, не подкрепляемые эмпирическими данными, достаточно, чтобы исключить \({\sim}P\). Предложение, отвечающее этому состояние можно назвать априори по крайней мере в одном смысле этот термин, или мы можем назвать его просто эпистемически необходимым (без релятивизации к агенту). Предложения, которые не являются а априори называются а апостериори . [2]

    Важным и спорным вопросом является необходимость предложения суть все и только эпистемически необходимые ( а априори ) или могут ли расширения двух понятий развалиться на части. Одна из возможных причин думать, что понятия соэкстенсивность вытекает из очень естественной картины информации и расследование. На этой картинке вся информация о мире информацию о том, какой из всех возможных миров реализуется (т. о том, где в пространстве всех возможных миров находится реальный мир расположен). Вся моя информация о мире может быть отождествлена ​​с множество возможных миров, которые я не могу исключить на основании своего эмпирические доказательства и идеальные рассуждения. По мере того, как я собираю все больше и больше эмпирических данных, я могу постепенно сужать диапазон возможности. Предположим, например, что я не знаю текущего погодные условия. Миры, совместимые с моим свидетельством, включают Где-то погода хорошая, где-то плохая. выглянуть из окна во время дождя дает информацию о деле. Я могу теперь сузьте набор возможностей, исключив все возможные миры с хорошей погодой. В связи с этим предложение \(P\) является эпистемически необходимо для \(A\) только в том случае, если \(P\) истинно во всех возможных мирах, которые нельзя исключать на основании Эмпирические данные \(A\) и идеальные рассуждения. \(P\) равно а априори на тот случай, если это эпистемически необходимо для возможного агент, не имеющий эмпирических доказательств. Поскольку такой агент не может управлять из любых возможных миров предложение равно априори только в случае это верно во всех возможных мирах. Другими словами, а априори предложения — все и только необходимые предложения. [3]

    Этот подход часто сочетается с определенным учетом семантической содержание. Одно из основных назначений языка – это передача информация о мире. Где \(P\) — любое предложение, используемое для этого цель (грубо говоря, повествовательное предложение), представляется естественным думать о содержании \(P\) (предложение, выраженное им) как информация, которая семантически закодирована в нем. Сочетание этого с приведенным выше описанием информации мы можем думать о содержании предложения как множества возможных миров (а именно множества, содержащего только те миры, относительно которых предложение истинно) или, что то же самое, как функция от миров к истинностным значениям.

    Эта картина соединяет модальное, эпистемическое и семантическое царства в единое целое. простым и элегантным способом, и различные его версии сообщили работы многочисленных современных философов (включая Дэвида Льюиса, Роберт Сталнакер, Дэвид Чалмерс и Фрэнк Джексон). Тем не менее подход оказался под давлением данных, которые должны быть рассмотрены в следующий раздел.

    1.1 Данные

    Идея о том, что необходимы все и только априорных истин. был поставлен под серьезное сомнение работами философов, в том числе Хилари Патнэм (19 лет)72) и Сол Крипке (1980). Крипке различает между двумя разными видами сингулярных терминов, жесткими и нежесткие шт. Так называемое жесткое обозначение является выражение, выделяющее одно и то же во всех возможных мирах. Крипке утверждает, что обычные имена собственные, такие как «Эл Гор», жесткие. Мы можем использовать это имя, чтобы описать, как обстоят дела на самом деле, например, говоря: «Эл Гор стал вице-президентом в 1993 году». В таких случаях имя выбирает Эл Гор. Но мы можем в равной степени использовать имя для описания того, как обстоят дела в других возможных мирах, например, говоря: «Если бы Билл Клинтон выбрал другого кандидата на пост кандидата, Эл Гор не стал бы вице-президентом». В этом случае мы говоря о нереализованной возможности, и мы используем название «Эл Гор», чтобы описать эту возможность. Более того, мы используем имя, чтобы сказать что-то о том, как обстоят дела с Элом Гором в этом возможность. В общем, когда мы используем имя для описания любых возможных мире, мы используем его, чтобы говорить об одном и том же человеке, Эле Горе. Другой примеры жестких обозначений включают индексальные выражения, такие как Местоимение первого лица «я» или выражение «сейчас». Когда вы используете термин «я», чтобы описать любой возможный мир, вы всегда выбираете одно и то же: самим собой. Естественные родственные термины, такие как «вода» и «золото» также можно рассматривать как жесткие термины, поскольку они из одних и тех же видов во всех возможных мирах. Нежесткий сингулярный термин, напротив, выберите разные сущности в разных возможных сценарии. Парадигматические примеры нежестких терминов: описания, которым удовлетворяют разные объекты в разных возможные миры. Например, «самый раздражающий человек в история мира» может выделить Фреда в реальном мире, выбирая Клеопатру в некоторых других возможных мирах.

    Единичные термины могут быть введены в язык с помощью описания. Есть два способа, которыми это можно сделать. На одном стороны, мы можем оговорить, что единичный термин должен быть синоним с описанием, например, путем установления что «утренняя звезда» означает то же, что и «утренняя звезда». последнее небесное тело, которое можно увидеть утром». Когда мы используем выражение для описания другого возможного мира, новое выражение будет выделять какое-либо небесное тело последним, которое можно увидеть в утро в том мире. Поскольку разные вещи удовлетворяют этому условию в разных мирах выражение нежесткое. С другой стороны, мы можем ввести термин с оговоркой, что он должен быть жестким обозначение, относящееся к какому-либо объекту на самом деле удовлетворяет описание. Например, мы можем установить, что «Фосфор» должен жестко относиться к объекту, который фактически последнее небесное тело, видимое утром. С тех пор объект Венера, имя будет выделять Венеру, а не только когда мы его используем для описания реального мира, но и когда мы (в реальном мире) используйте его для описания других возможных миров, включая миры, где Венера не последняя планета, видимая утром. Когда описание используемый для введения термина в единственном числе вторым способом, он просто служит для фиксации отнесения термина, но не является его синонимом.

    Теперь рассмотрим истинное утверждение тождества, которое включает в себя два жестких обозначения, такие как

    (1)
    Марк Твен (если он существует) — Сэмюэл Клеменс.

    Поскольку «Марк Твен» и «Сэмюэл Клеменс» выбирают одну и ту же сущность во всех возможных мирах, где они выбирают что угодно, это утверждение тождества является необходимой истиной. (Обратите внимание, что утверждение обусловливается существованием Марка Твена, что позволяет избежать вопроса, верно ли (1) в мирах где два имени ничего не выделяют.) Но далеко не сразу очевидно, что (1) выражает то, что может быть известно а априори . По крайней мере, на первый взгляд, мы можем подумать, что кто-то, кто знает своего соседа по имени Сэмюэл Клеменс, который прочитал несколько рассказов автора по имени Марк Твен. и кто не понимает, что ее сосед и автор идентичные могут не знать того, что выражается формулой (1). Более того, это может показаться, что ее невежество непоправимо одними рассуждениями, что она требует эмпирических доказательств, чтобы узнать то, что утверждается по (1).

    Другой тип явного контрпримера к тезису о том, что все и только априори истины необходимы относится к предложениям как

    (2)
    Если золото существует, то его атомный номер 79.

    Кажется правдоподобным, что неотъемлемым свойством золота является наличие атомный номер 79: золото не могло (существовать, но) не иметь это свойство. (Вещество в другом возможном мире, которое не иметь атомный номер 79 просто не золото, как бы ни было похоже в противном случае оно могло бы стать золотом реального мира.) И все же кажется Ясно, что только эмпирически можно узнать, что золото имеет этот атомный количество. Таким образом, хотя (2) является необходимой истиной, то, что оно говорит, не может быть известно априори . В качестве еще одной иллюстрации этого явления см. предположим, я указываю на деревянный стол в своем кабинете и говорю:

    (3)
    Если этот стол существует, он сделан из дерева.

    Возможно, этот стол должен быть сделан из дерева. Стол в другой возможный мир, который не деревянный, просто не может быть этот стол , как бы он ни был похож на мой стол письменный. Но кажется, что нам нужны эмпирические доказательства, чтобы знать, что стол сделан из дерева. Таким образом, (3) является еще одним очевидным примером необходимо апостериорная истина.

    Точно так же, как Крипке утверждает, что некоторые истины необходимы, но не априори , он утверждает, что истина может быть априори без необходимости. Чтобы использовать пример Гарета Эванса (1982), предположим, что я ввожу термин «Юлий» оговорив, что это должно строго относиться к лицу, которое на самом деле изобретатель почтового индекса (если такой человек существует). Тогда может появиться что мне не нужны дальнейшие эмпирические доказательства, чтобы знать, что

    (4)
    Если Юлий существует, то Юлий является изобретателем почтового индекса.

    Но (4) не кажется необходимой истиной. Ведь Юлий мог стал продавцом, а не изобретателем.

    Согласно Крипке, наше первоначальное удивление расходящимся расширениям приоритета и необходимости следует смягчать при размышлении. А приоритетность (эпистемическая необходимость) есть эпистемологическая понятие: оно имеет отношение к тому, что может быть известно. Это не относится к понятие необходимости. (2) необходимо, потому что атомный номер золото является его существенной чертой, и, на первый взгляд, это ничего общего с тем, что известно или во что кто-то верит. Этот вид необходимость метафизическое понятие, и мы можем использовать термин «метафизическая необходимость», чтобы отличить его более четко из эпистемологической необходимости.

    Примеры Крипке — не единственные, которые можно обжаловать. чтобы развеять сомнения в соразмерности необходимости и приоритет. Некоторые другие проблемные случаи перечислены ниже (Chalmers 2002а; ср. Чалмерс 2012, гл. 6).

    1. Математические истины . Принято считать, что все необходимы математические истины. Но на первый взгляд нет гарантировать, что все математические истины познаваемы априори (или познаваемый каким-либо образом вообще). Например, либо континуум гипотеза или ее отрицание верны, и какое из этих утверждений правда тоже надо. Но, насколько нам известно, у нас нет возможности знать, что это предложение верно.
    2. Законы природы . Некоторые необходимости о естественном законы (см. раздел 2) верят, что законы действуют во всех метафизически возможных мирах. Но они не являются априорными истинами.
    3. Метафизические принципы . Часто считают, что многие метафизические тезисы необходимы, если они верны, например, тезисы о характер свойств (например, о том, являются ли они универсалиями, множествами или тропы) или онтологические принципы, такие как принцип неограниченного мереологический состав (в котором говорится, что для любых вещей существует то, что является их суммой). Но не очевидно, что все истины такого рода априори . (Для обсуждения см. Chalmers 2012, §§6.4–6.5; Шаффер 2017.)
    4. Принципы, связывающие физическое и психическое . Немного Философы считают, что все истины о ментальном метафизически вытекают из физических истин, но отрицают возможность вывести ментальные истины из физических по априори рассуждения (см. Hill & McLaughlin 1999; Yablo 1999; Loar 1999; и Chalmers 1999 для обсуждения). В связи с этим некоторые из условные выражения, связывающие физические и ментальные утверждения, метафизически необходимо, но не априори .

    Эти примеры спорны. Для любого заданного математического утверждения чье истинностное значение неизвестно, можно было бы считать, что это только наше когнитивные ограничения, которые мешают нам установить или опровержение заявления, и что вопрос может быть решен идеальное рассуждение (так что истинность дела а априори ). В качестве альтернативы можно считать, что истинностное значение математическое утверждение неопределенно. (Возможно, наши практики не полностью определить ссылки всех терминов, используемых в математическое утверждение). Те же два варианта возможны в случае метафизические принципы. В качестве альтернативы можно утверждать, что релевантные метафизические тезисы просто случайны (см., например, Кэмерон 2007). Несесситаризм в отношении законов природы вызывает большие споры. и может быть просто отказано. А в ответ на (iv) можно отрицать, что физические истины метафизически требуют ментальных истин (Чалмерс 1996), или можно считать, что ментальные истины могут быть получены от физических посредством априорных рассуждений (Джексон 1998).

    Философы больше внимания уделяли примерам, приведенным Крипке. чем к другим возможным случаям необходимого апостериорного , и по этой причине обсуждение в остальной части этого раздела будет в основном сосредоточены на делах Крипке. Две стратегии объяснения эти примеры можно выделить. Дуалисты о метафизическом и эпистемическая модальность (для краткости дуалисты) считают, что феномены отражают глубокое и фундаментальное различие между двумя видами модальность. Монисты, напротив, считают, что все данные можно в конечном счете объясняться апелляцией к единственному виду модальности. Они можно согласиться с тем, что бывают случаи, когда одно предложение в некоторых смысл, как необходимый, так и апостериори или оба условно и априори . Но они настаивают, что нет подобного различение на уровне миров или предложений. Скорее, явление возникает потому, что одно предложение может быть связано с двумя предложения разные, одно нужное, другое нужное контингент.

    1.2 Дуализм

    Дуалисты различают два понятия пропозициональной необходимости, метафизическая необходимость и эпистемическая необходимость . Эти два понятия не являются соэкстенсивными. По крайней мере некоторые фразы в Примеры Крипке выражают предложения, обладающие одним видом необходимости, но не Другой. [4]

    Как только существование отчетливо метафизической формы пропозициональная необходимость принята, естественно задаться вопросом, можно больше сказать о его природе. Kit Fine (1994) предлагает объяснение этого, которое апеллирует к традиционному различию между те свойства вещи, которыми она обладает по самой своей природе и те, которые он имеет просто случайно. Например, он лежит в природа воды состоит из водорода и кислорода, т. составленный таким образом, является частью того, что значит быть водой, но это просто случайность воды, что мы используем ее для чистки зубов. А предложение метафизически необходимо именно в том случае, если оно истинно в силу природы вещей. (См. также Кмент 2014, гл. 6–7, и Ditter 2020.) Другие философы (Rayo 2013, §2.2.1, гл. 5; Дорр 2016) обсудили идею о том, что метафизическая необходимость может объяснить в терминах идиомы «Быть ​​\(F\) значит быть \(G\)» (как в «Быть ​​водой значит быть Н 2 О»). Еще одна версия связывает метафизическую понятие необходимости конститутивно для причинности и объяснения (Kment 2006а,б, 2014, 2015а; также см. обмен мнениями между Lange 2015 и Кмент 2015b).

    Дуализм требует, чтобы мы разобрали картину исследования, информации. и содержание, изложенное во введении к секция 1. Заметим, что для дуалиста естественно различать пространство метафизически возможных мира из пространства эпистемически возможных мира , т.е. из пространства (максимально конкретные) способы, которыми может быть мир, которые нельзя исключать на основе одних только идеальных рассуждений, без эмпирических доказательств (Сомс 2005, 2011). Диапазон эпистемически возможных миров выходит за рамки метафизически возможных миров: есть некоторые способами, которыми мир не мог бы быть, но которыми нельзя управлять только идеальные рассуждения. Например, нет метафизического возможный мир, в котором золото имеет атомный номер 78. Но прежде чем нести из правильных химических исследований, у нас недостаточно доказательство, исключающее все сценарии, в которых золото имеет такой атомный номер, так что некоторые миры, где золото имеет атомный номер 78, эпистемически возможный. Эмпирические данные используются не только для исключения (метафизические) возможности, но иногда необходимо исключить метафизические невозможности, которые эпистемически возможны. Следовательно, мы не можем в общем случае отождествлять информацию с наборами метафизически возможные миры, поскольку нам нужно различать состояния информации, при которых имеющиеся доказательства исключают одни и те же метафизически возможные миры, но разные метафизически невозможные миры. Точно так же информация, закодированная в предложение вообще нельзя отождествлять с набором метафизически возможных мирах, так как два предложения могут быть истинными в одном и том же метафизически возможных миров, но не во всех одинаково эпистемически возможные миры. Если бы мы хотели идентифицировать информацию и сентенциальные содержания наборами миров, казалось бы, перспективнее использовать наборы эпистемически возможных миров. Но дуалист может вместо этого отвергнуть учет информации и предложений в возможных мирах в целом (см., например, Soames 1987, 2003, 395f.).

    1.3 Монизм

    Как было сказано выше, монисты объясняют данные, описанные Крипке, считая, что предложения, фигурирующие в примерах Крипке, связаны с двумя различными предложениями, одним из которых является необходимым, а другое, условное. Эта точка зрения существует в двух основных версиях. По первому варианту оба предложения семантически выражается предложением. Сторонники этой версии должны сформулировать семантическую теорию, объясняющую, как это возможно. Согласно второй версии, только одно из этих предложений является семантически выражается предложением, а другой является предложение, которое передается типичным ассерторическим использованием приговор. Философ, придерживающийся этой точки зрения, должен объяснить прагматический механизм, с помощью которого высказывание предложения становится сообщить второе предложение.

    Первая версия монизма была разработана Дэвидом Чалмерсом и Фрэнк Джексон (Чалмерс 1996, 1999, 2002a,b, 2004, 2006a,b; Чалмерс и Джексон 2001; Jackson 1998, 2004, 2011), которые опираются на более ранние работы. Дэвид Каплан (1989a,b), Гарет Эванс (1979) и Мартин Дэвис и Ллойд Хамберстон (1980) и другие. На Чалмерсе и Взгляд Джексона, чем объясняются явления, открытые Крипке не есть различие между двумя пространствами возможных миров. Есть единственное пространство возможных миров: метафизически возможное миры — такими, какими мог бы быть мир — просто эпистемически возможные миры: каким мир может быть для всех нас может знать независимо от эмпирических данных. Чем объясняются данные это разница между двумя разными способами, которыми предложения могут быть привык к описывают миров в этом пространстве, т. е. между двумя различные представления об истинности предложения в мире. различие можно проиллюстрировать, обратившись к нашему примеру правильного название «Фосфор». Предположим, что мы только что ввели это имя, используя описание «последнее небесное тело видно утром», чтобы зафиксировать его ссылку. Рассмотрим возможный мир \(w\), где описание выделяет, а не Венеру (как в нашем мире), но Сатурн. Предположим далее, что в \(w\) (как и в реальный мир), Венера — вторая планета от Солнца, а Сатурн — нет. Учтите:

    (5)
    Фосфор — вторая планета от Солнца.

    Верно ли (5) в \(w\)? Есть два разных способа понимания этот вопрос. С одной стороны, это может означать примерно что-то вроде это: если \(w\) действительно получается (вопреки тому, что говорят астрономы нас), является ли Фосфор второй планетой от Солнца? Ответ на это вопрос, безусловно, «нет». «Фосфор» относится к тому, что на самом деле является последним небесным телом, видимым в утром, и в предположении, что \(w\) действительно получается, что объектом является Сатурн и, следовательно, не является второй планетой. Как Чалмерс сказал бы, (5) не true at w рассматривается как фактический . [5] Но мы можем интерпретировать вопрос и иначе: если \(w\) было получено , тогда было бы Phosphorus. вторая планета? Рассматривая этот вопрос, мы гипотетически не предполагая, что объект, который действительно удовлетворяет описание Сатурн. Вместо этого мы можем свободно опираться на нашу веру в то, что объект, действительно подходящий под описание, — Венера, так что имя выделяет Венеру во всех возможных мирах. Так как Венера вторая планета в \(w\), справедливо будет сказать: если бы \(w\) получилось, то Фосфор был бы второй планетой. У Чалмерса терминология, (5) равно true at w рассматривается как контрфактический .

    Различие между двумя понятиями истины в мире может быть объясняется в рамках теоретической основы, известной как двумерных семантика , которая приписывает предложению типа (5) интенсионал, который есть функция не от миров к истинностным значениям, а от пары миров со значениями истинности. Интенсивность (5) заключается в функция, которая присваивает истину паре миров \(\langle u; w \rangle\) на тот случай, если объект, который является последним небесным телом видимая утром в \(u\) вторая планета в \(ш\). [6] Это объяснение позволяет легко определить два понятия истины в Мир. Предложение \(P\) истинно в \(w\), рассматриваемое как действительное как раз в случае, когда двумерная функция присваивает истинное значение \(\langle w; пререкания\). \(P\) истинно в \(w\), рассматриваемом как контрфактическое, просто в случае, когда \(и\) — реальный мир, двумерная функция присваивает значение \(\langle u; w\rangle\). Обратите внимание, что двумерный интенсионал (5) определяет, верно ли (5) в мир \(w\) считается актуальным. Но в целом это не определяет верно ли (5) при \(w\), рассматриваемом как контрфактическое. Это также зависит от того, какой мир актуален. Знание предложения двумерного интенсионала, следовательно, в общем случае недостаточно, чтобы узнать, истинно ли предложение в точке \(w\), рассматриваемой как контрфактический. Могут потребоваться дополнительные эмпирические доказательства.

    В сочетании с концепцией содержания предложения как множество миров, где это правда, различие между двумя понятия истины в мире дает различие между двумя различные предложения, выраженные предложением. Первый из них предложения — это функция, которая присваивает истинное миру \(w\) только в том случае, если предложение истинно в \(w\), рассматриваемом как действительное, а второе предложение — это функция, которая присваивает истинное мире \(w\) на тот случай, если предложение истинно в \(w\), рассматриваемом как контрфактический. Джексон называет первое предложение «А-намерение» предложения (для «фактического») а последний его «С-интенсионал» (для «контрфактический»), в то время как Чалмерс называет первое «первичный интенсионал», а последний — «вторичный намерение». Различие между двумя предложениями выраженное предложением, дает различие между двумя понятиями сентенциальная необходимость: первичная необходимость, которая применяется к предложениям с необходимыми первичными интенциями и вторичной необходимостью, которые применяется к предложениям с необходимыми вторичными интенциями. Если предложение имеет первичную необходимость, затем этот факт и а fortiori тот факт, что предложение истинно, можно прочитать по его двухмерное намерение. Поэтому, если мы знаем двумерное намерение, то этого достаточно, чтобы знать, что предложение истинно. Нет требуются дополнительные эмпирические доказательства. Это мотивирует мысль что понятие первичной необходимости отражает идею приоритета или эпистемологической необходимости. Понятие вторичной необходимости, на с другой стороны, может быть истолковано как отражение идеи Крипке о метафизическом необходимость.

    Этот отчет позволяет легко объяснить случаи a. апостериорной необходимости: это просто падежи предложений, вторичные интенции необходимы, но чьи первичные интенции контингент. Предположим, что «Геспер» и «Фосфор» были введены, соответственно, референциальные описания «первого видимого небесного тела». вечером (если он существует)» и «последнее небесное тело, видимое утром (если оно существует). описания выделяют один и тот же объект в реальном мире, т. высказывание «Если Геспер существует, то Геспер есть Фосфор». верно во всех мирах, рассматриваемых как контрфактические, и поэтому имеет необходимая вторичная интенция. Однако в некоторых нереальных мирах два описания выделяют разные объекты. Предложение ложно в таком мире, рассматриваемом как действительное. Основное намерение поэтому приговор является условным.

    Аналогичный отчет можно дать Крипке в примерах contingent a priori : они касаются предложений, первичные интенции необходимы и чьи вторичные интенции контингент. Предположим снова, что отсылка к «Юлию» фиксируется описанием «изобретатель почтового индекса (если такой человек существует)». Тогда в каждом мире, рассматриваемом как актуальный, имя выделяет человека, который является изобретателем молнии в этом мир (если есть такой человек) или ничего (если такой человек не существует) в мире). Первичный интенсионал (4) необходим. Однако, когда мы оцениваем (4) в мире \(w\), рассматриваемом как контрфактический, «Юлий» выбирает человека, который фактический изобретатель почтового индекса (при условии, что на самом деле существует такой человек и что он или она существует в \(w)\). И с тех пор возможны миры, в которых этот индивидуум существует, но не является изобретатель почтового индекса, вторичный интенсионал (4) является случайным.

    Чалмерс (2002a, 2010) и Джексон (1998) пытались поддержать их модальный монизм, утверждая, что бесполезно постулировать две формы модальности, учитывая, что все феномены, указанные Крипке, могут быть приспосабливается обращением к одному виду модальности. Дуалисты могут ответ, что большая простота с точки зрения модальности была достигается только за счет усложнения семантической теории. Что можно ответить, утверждая, что двумерная семантика могут быть мотивированы независимыми соображениями. Это, конечно, спорным, как и общая жизнеспособность двухмерного семантика (см. запись двумерная семантика для подробного обсуждения).

    Кроме того, не очевидно, что точка зрения Чалмерса и Джексона может удовлетворительно объяснить все явления, обсуждаемые в раздел 1.1. Некоторые комментаторы отрицали, что это может дать жизнеспособную генеральную описание примеров Крипке (см., например, Soames 2005; Vaidya 2008; Рока-Ройс 2011). В любом случае ясно, что смотреть можно только объяснить, как необходимость и эпистемологическая необходимость могут расходиться для предложения, у которых первичный и вторичный интенсионал различаются. Это может быть верно для случаев, рассмотренных Крипке, но представляется сомнительным для другие примеры, рассмотренные в раздел 1. 1 (математические и метафизические истины, законы и принципы соединение физического с психическим). В ответ Чалмерс утверждал, что ни один из последних случаев не является подлинным примером необходимо апостериори (1999, 2002а).

    вторая версия монизма позволяет нам приспособить явления, рассматриваемые в раздел 1.1 оставаясь гораздо ближе к картине, нарисованной во введении к секция 1. С этой точки зрения данные можно объяснить обращением к единому пространству. возможных миров и единого понятия истины в мире. предложение, семантически выраженное предложением, содержащим надлежащее имя или природно-родовой термин есть функция от индивидуальных миров к истинностные ценности. Предложение, выраженное «Фосфором существует», например, это функция, которая присваивает истинное значение тем миры, где существует Венера, и ложные в другие миры. (Если ссылка «Фосфор» была определена справочно-фиксирующее описание вместе с фактами, о которых сущность соответствует описанию, то сам этот факт не является семантический факт, но метасемантический факт, т. е. касается не вопроса о значении слова, а вопрос о том, как определяется значение слова.) Что объясняет создается впечатление, что предложение типа (1) выражает а апостериорным утверждением является тот факт, что пропозиция, утверждаемая типичное произнесение предложения не то, которое семантически выраженное им, а другое суждение, случайное и можно узнать только опытным путем.

    Роберт Сталнакер (1978, 2001) дал подробный отчет о прагматический механизм, с помощью которого условное предложение становится утверждается произнесением предложения, которое семантически выражает необходимое предложение. На его счет языковая коммуникация развивается в контексте, характеризуемом фоновыми предположениями, которые делится между участниками. Эти предположения можно представить набором миров, в которых они совместно истинны, которые Сталнакер называет «контекстный набор». Суть утверждения состоит в том, чтобы добавить утверждение утверждается к набору исходных предположений и тем самым исключить миры, в которых это неверно, из множества контекстов. К Для этого каждое утверждение должно соответствовать правилу, согласно которому утверждение ложно в некоторых мирах, которые были в контекст, заданный перед высказыванием (иначе нет миров для устранить) и истинно в других (поскольку аудитория не может исключить все миры из набора контекстов). Теперь рассмотрим контекст, в котором общий исходные предположения включают предположение о том, что ссылки на «\(A\)» и «\(B\)» фиксировались определенными описания, но оставьте открытым вопрос о том, выделяют ли два описания тот же объект. Предположим, что кто-то говорит, что \(A\) есть \(B\).’ В каждом мире в данном контексте предложение семантически выражает либо необходимую истину (если два описания выделяют один и тот же объект в мире) или необходимое ложь (если нет). Если предположение, что говорящий намеревается утверждать, были той, которая семантически выражается предложение, вышеупомянутое правило будет нарушен. [7] Чтобы не приписывать нарушение этого правила выступающему, аудитория будет истолковывать высказывание как выражение другого предложения, и наиболее естественным кандидатом является предположение, что предложение произнесенное семантически выражает истинное суждение. (Сталнакер звонит это «диагональное предложение».) Используя это механизм реинтерпретации, говорящий может использовать предложение, чтобы выразить диагональное предложение. Это предложение справедливо только те миры в контекстном наборе, где два описания выделяют тот же объект. Очевидно, что это случайное суждение, и эмпирическое нужны доказательства, чтобы это знать. Сталнакер предлагает аналогичный объяснение предложенных Крипке случаев контингента а априорная истина (1978, 83f.).

    Счет Сталнакера о необходимых апостериорных требует, чтобы предложение, семантически выраженное предложением и утверждение, что предложение семантически выражает истину держать в разных мирах в наборе контекста. И это, кажется, требует что предположения, разделяемые участниками разговор не определяет, какое предложение семантически выражается предложением. Утверждалось, что это предположение неправдоподобно в некоторых случаях Крипкеана апостериорно потребности (Soames 2005, 96–105). Предположим, я указываю на стол в моем кабинете средь бела дня и сказать: «Этот стол (если он существует) сделан из дерева». Если контекст не очень необычен, общие предположения, таким образом, однозначно определяют, что предложение выражается предложением.

    Часто кажется очень естественным использовать модальную терминологию в разговоре. о законах природы. Мы склонны говорить, что ничего может двигаться быстрее света, чтобы выразить тот факт, что законы исключить сверхсветовое движение и сформулировать Первый закон Ньютона говоря, что объект не может отходить от единой прямолинейной движение, если на него не действует внешняя сила. Это мотивирует считал, что существует форма необходимости, связанная с естественным законы. [8] Однако спорно, является ли эта форма необходимости просто метафизическая необходимость или необходимость другого рода. первой точки зрения придерживаются сторонника необходимости (Swoyer 1982; Сапожник 1980, 1998; Твидейл 1984; Фалес 1993; Эллис 2001; Птица 2005), которые считают, что законы (или законы, обусловленные наличие упомянутых в них свойств) являются метафизически необходимый. Контингентисты это отрицают, но многие контингентисты считают, что существует своего рода необходимость, отличная от метафизической необходимость, характерная для законов (например, Fine 2002), и которые можно назвать естественными или номическими необходимыми. Это часто предполагается, что номическая необходимость является более слабой формой необходимости чем метафизическая необходимость: она связана с законами и со всеми истинами которые метафизически ими обусловлены, так что все, что метафизически необходимо также номически необходимо, но не порок наоборот

    Несесситарианцы привели несколько аргументов в пользу своей позиции. Здесь два.

    Аргумент каузального эссенциализма (например, Shoemaker 1980, 1998). Некоторые философы считают, что причинные силы, которые свойства, придаваемые его экземплярам, ​​существенны для него. При условии, что причинные законы описывают причинные силы, связанные со свойствами, это следует, что эти законы (или их версии, обусловленные о существовании соответствующих свойств) являются необходимыми истинами. Это, во-первых, только довод в пользу необходимости причинных законов, но, пожалуй, можно утверждать, что все законы природа такого рода. Конечно, даже если это предположение допустим, аргумент настолько же силен, как и посылка о том, что свойства имеют связанные с ними каузальные силы по существу. Чтобы поддержать эту точку зрения, Сидней Шумейкер (1980) дал ряд эпистемологических аргументы. Он указывает, что наши знания о свойствах объекты могут основываться только на их воздействии на нас и должны следовательно, основываться на каузальных силах, связанных с этими характеристики. Но он продолжает утверждать, что без необходимого связь между свойствами и связанными с ними причинными силами, воздействие предмета на нас не могло служить источником всех знания о свойствах объекта, к которым мы относимся владеть.

    Аргумент контрфактической надежности (Swoyer 1982; Фалес 1990, 1993; также см. обсуждение в Lange 2004). Законы природы часто полагают, что они отличаются от случайных обобщений своей контрфактическая устойчивость (контрфактическая поддерживающая сила). Если оставить в стороне некоторые мелкие сложности (см. Lewis 1979a), мы можем опишите эту особенность следующим образом: если есть закон, согласно которому все \(F\)s являются \(G\), то это обобщение все равно было бы верным, если бы было больше \(F\)s, чем есть на самом деле, или если некоторые \(F\)s оказались в условиях, отличных от тех, реально получить. Например, все равно было бы верно, что ничто не движется быстрее света, если бы объектов было больше, чем на самом деле есть, или если бы некоторые тела двигались в другом направление. Сравните это с Ни один изумруд никогда не украшал королевская корона . Это может быть правдой, но это не очень надежно. Это было бы ложным, если бы некоторые правители прошлого поступили иначе модные варианты. Некоторые сторонники необходимости утверждают, что контингентизм о законах не может дать правдоподобного объяснения особого контрфактическая устойчивость законов. Обратите внимание, что контрфактический «Если бы это было так, что \(P\), то это было бы случае, когда \(Q\)” обычно считается истинным, если \(Q\) истинно в те метафизически возможные \(P\)-миры, которые наиболее близки к актуальность. С этой точки зрения, особая контрфактическая устойчивость закон Все \(F\)s есть \(G\) , грубо говоря, сводится к следующему: всех метафизически возможных миров, содержащих некоторые дополнительные \(F\)s, или где некоторые фактические \(F\)s находятся в несколько ином обстоятельства, те, в которых действует фактический закон, ближе, чем отдыхать. Если законы выполняются в некоторых метафизически возможных мирах, но не в других, то причина, по которой первые ближе, чем вторые Должно быть, правила, которыми мы пользуемся, чтобы решить, какие миры считать самые близкие так говорят. Но какими именно правилами мы пользуемся — это вопрос соглашение. Поддерживающая контрфактика сила законов не Однако это кажется чисто условным. Детерминизм, аргумент продолжается, предлагает лучшее объяснение: законы сохраняются в ближайших возможных миров просто потому, что они вмещают в себя все метафизически возможные миры. Условности в этом не участвуют. Контингентист может ответить, что даже если контрфактическое надежность законов основывается на конвенции, эта конвенция не произвольный . Наоборот, это может иметь свое обоснование в определенные черты законов, отличающие их от случайных обобщения объективно важным образом (Sidelle 2002), например, тот факт, что законы относятся к широко распространенным и бросающимся в глаза образцам в мировой истории, или тот факт, что истинность закона (в отличие от истины случайного обобщения) объяснительно независимо от конкретных фактов (Kment 2015b, 11–12).

    Контингентизм часто защищали, указывая на то, что законы природа может быть известна только апостериори , и что их отрицания мыслимы (см. Sidelle 2002). Несесситарианцы могут ответить к первому пункту, который работа Крипке дала нам основания для думая, что апостериорных истин могут быть метафизически необходимо (см. раздел 1.1). В ответ на второй пункт они могут признать, что отрицание закон мыслим, но отрицают, что представимость является хорошим ориентиром для возможность (см. запись эпистемология модальности). С другой стороны, они могут отрицать, что мы действительно можем представить себе ситуации, в которой, скажем, тела нарушают закон тяготения. какая мы можем себе представить, это ситуация, в которой объекты движутся таким образом, что кажутся нарушающими закон. Но такая ситуация не может быть правильно описать как вовлекающие объекты с массой . Скорее, объекты в воображаемой ситуации имеют разные свойство, очень похожее на массу (назовем его «шмасса») но который управляется немного другими законами. Контингентисты могут ответ, что несуществование schmass (или несуществование объекты, которые движутся так, как воображают) сам по себе является законом, так что мы в конце концов, придумали ситуацию, когда один из действующих законов терпит неудачу (см. Fine 2002).

    Понятия метафизической, эпистемологической и номической необходимости несколько модальных понятий, фигурирующих в нашем мышлении и дискурсе (как должно быть ясно из длинного списка употребления модальных терминов, приведенного в введение к этой статье). Мы также говорим о

    (6)
    Практическая необходимость
    Логическая необходимость
    Биологическая необходимость
    Медицинская необходимость
    Нравственная необходимость
    Юридическая необходимость

    и многое другое. Можно было бы ожидать, что некоторые из этих модальных понятия могут быть определены в терминах других. Но как это сделать? И можно ли выделить небольшое количество фундаментальных понятий необходимости, в терминах которой можно определить все остальные? 9*\)-возможные миры, которые встречаются некоторое условие \(С\). (Это только самый простой способ определения модальное свойство от вида необходимости ограничением квантификатора. Были предложены гораздо более изощренные методы. См., например, Крацер 1977, 1991.) При разумных предположениях каждое определение релятивизация соответствует определению по кванторному ограничению, и порок наоборот [9]

    Ограничение позволяет нам определять более узкие модальные свойства из более широких. те. Например, кажется естественным определить будучи математически необходимым, поскольку он является одновременно метафизически необходимая и математическая истина (Fine 2002, 255), или как ее существо метафизически необходимо потому что это математический правда. Может быть, есть предложение логически необходимое может быть точно так же определено как его бытие метафизически необходимо, потому что оно истинно в силу природы логических констант (Fine 1994, 9–10; 2005, 237). (Для совсем другого объяснения, не определяющего логической необходимости из метафизической необходимости ограничением, см. Bacon 2018.)

    Релятивизация и кванторное ограничение позволяют определить более широкое модальные свойства с точки зрения более узких. Например, это может быть считал, что биологическую необходимость можно определить как свойство быть метафизически (или, возможно, номически) принципы биологии.

    Модальное свойство \(N\) называется алетическим на тот случай, если утверждение, что предложение имеет \(N\), влечет, что предложение является истинный. Метафизическая, эпистемологическая и номическая необходимость алетичны. По напротив, моральная и юридическая необходимость не таковы. Это и морально, и юридически необходимо (т. е. требуется как моралью, так и закона) что убийства не совершаются, хотя убийства на самом деле быть совершенным. Модальное свойство, определяемое ограничением алетическая необходимость сама должна быть алетической. Напротив, релятивизация позволяет нам определять неалетические модальные свойства из алетические, путем релятивизации к классу предложений, который содержит какие-то небылицы. Точно так же мы можем определить неалетическое модальное свойство от алетического, ограничивая квантор возможными мирами к некоторому классу, который не включает реальный мир. Например, юридическая необходимость, может быть, может быть определена из метафизической необходимости посредством ограничение квантификатора мирами, где все подчиняются фактические законы.

    Свойства, перечисленные в (6), вполне естественно можно назвать «видами». необходимости», а в некоторых контекстах они являются свойствами выражается операторами необходимости, такими как «должен» и «иначе и быть не могло». каждое свойство, которое может быть определено из какой-либо необходимости посредством релятивизация или ограничение. Например, мы можем определить свойство релятивизируя метафизическую необходимость к классу истин, сформулированных в какой-то книге, но было бы вовсе не естественно назвать это свойство своего рода необходимость. Не исключено, что существует особая форма необходимости, присущая всем и только предложения, вытекающие из истин книги. Точно так же свойство, определяемое ограничением метафизической необходимости истинами о сыре чеддер, естественно, нельзя назвать своего рода необходимостью. Не существует формы необходимости, которая относилась бы только к тем, кто необходим предложения, которые касаются чеддера и ни к чему другому. Это хороший вопрос, что отличает те свойства, которые определяются релятивизация и ограничение, которые мы готовы считать формами необходимости от остальных. Возможно, самый естественный ответ таков: это различие продиктовано нашими интересами и заботами и не не отражают глубокого метафизического различия.

    Более насущный вопрос состоит в том, могут ли некоторые из форм необходимости обсуждается в разделах 1 а также 2 могут быть определены через другие с помощью релятивизации или ограничение. Рассмотрим сначала эпистемическую и метафизическую необходимость, а затем предположим ради аргумента, что дуализм истинен и что два свойства действительно являются различными формами необходимости. Может ли один из них быть определяется через другое одним из вышеупомянутых методов? Нет, если оба необходимы апостериори и условно априорных предложений, поскольку релятивизация и ограничение позволяют нам определить одно свойство через другое только в том случае, если расширение одного является подклассом другого. Тем не менее существование условных априорных истин более спорно чем у необходимых апостериорных пропозиций, и кто-то пытаясь определить эпистемическую необходимость в терминах метафизической необходимости или наоборот может отказаться от контингента априори и считают, что расширение эпистемической необходимости включено в это метафизической необходимости. Тогда такой философ мог бы попытаться (а) отделить метафизическую необходимость от эпистемической необходимости посредством релятивизация к какому-либо подходящему классу, или (б) определение эпистемических необходимость от метафизической необходимости ограничением.

    Такое определение может получить расширение права определения. Но определение может быть предназначено для гораздо большего: оно может быть хотел сказать нам, что значит \(это\) что-то подпадать под понятие, подлежащее определению. Предположим, что кто-то попытался определить свойство быть равноугольным треугольником как свойство быть треугольником стороны которого имеют одинаковую длину. Хотя это в целом правильно, это не дает нам правильного представления о том, что значит что-то быть равноугольным треугольником (что значит иметь что-то, что имеет какое-то отношение к размерам его углов, а не к длины его сторон). Можно утверждать, что определения типа (а) и (б) сталкиваются с аналогичными трудностями. Например, определение вид (а) влечет за собой то, что предложение является метафизически Необходимость состоит в том, что она эпистемически необходима определенный класс предложений. Но это сделало бы метафизическим необходимость является эпистемическим свойством, и дуалисты обычно хотят сопротивляться эта идея. Аналогично для определений типа (б). Является ли что-то эпистемически необходимо (в смысле быть априори ) представляется чисто эпистемологическим. априорных предложений могут быть также метафизически необходимы, но их метафизическая необходимость не является частью того, что делает их априори , и поэтому не следует упоминать в определении приоритет.

    Если этот аргумент верен, то невозможно определить эпистемологическую модальные свойства через неэпистемические или наоборот. Но как насчет метафизической и номической необходимости? Допустим, ради аргумент, что существует такая вещь, как номическая необходимость (форма необходимость, связанная с законами природы), но что случайность о законах природы верно, так что номическая необходимость действительно отличается от метафизической необходимости. Можем ли мы определить один из этих свойства с точки зрения другого? Самый естественный способ сделать это можно сказать

    (7)
    Номическая необходимость может быть определена как свойство бытия метафизически обусловлены законами природы.

    Такое определение может быть экстенсионально точным, и многие философы не колеблясь поддержал бы его. Но другие сомневаются, что это фиксирует, что \(является\) номически необходимым предложением (Хорошо, 2002 г.). Номическая необходимость – это особый модальный статус, которым пользуются все и только те предложения, которые метафизически естественные законы. Теперь, если \(P\) метафизически необходимо по законам сам по себе не являясь законом, то может показаться правдоподобным сказать, что в некоторых смысле, что \(P\) имеет особый модальный статус , потому что \(P\) метафизически необходимо законами. Но причина, по которой метафизически обусловленная законами, придает этому особому модальному статус на \(P\), по-видимому, заключается в том, что сами законы имеют этот модальный статус и что этот модальный статус передается через метафизические необходимость. Но если мы теперь спросим, ​​что делает так, что законы сами имеют этот особый модальный статус, (7), кажется, не дает нам правильный ответ: особая необходимость законов не состоят в том, что они метафизически необходимы законы. Следовательно, (7) не может быть правильным общим объяснением того, что составляет этот особый модальный статус.

    Можно спорить о том, какие виды необходимости являются фундаментальными в смысле, что все остальные могут быть определены в их терминах, в то время как они сами по себе не могут быть определены в терминах других. Монистический взгляд рассматривается в раздел 1.3, в сочетании с (7) может вселить надежду, что мы сможем обойтись единый основной вид необходимости. Другие утверждали, что существует несколько видов необходимости, которые не сводятся друг к другу. За Например, Fine (2002) предлагает (в обсуждении, которое эпистемологическая модальность), что существует три основных вида необходимость, которую он называет «метафизической». «номическая» и «нормативная» необходимость. (За дальнейшее обсуждение нормативной необходимости см. в Rosen 2020.)

    Сведение различных видов необходимости к небольшому числу фундаментальные из них были бы важным шагом на пути к цели единый счет модальность. [10] Но те, кто считает, что существует несколько различных фундаментальных виды необходимости необходимо решить еще один вопрос: что такое общая черта этих основных видов необходимости, которая делает их все виды необходимости? Почему они считаются видами необходимости, в то время как другие свойства нет?

    Одна из стратегий ответа на этот вопрос, которая сосредоточена на неэпистемические формы необходимости, исходит из определенного представления о в чем состоит (неэпистемическая) необходимость: чтобы предложение было необходимо, чтобы его истинность была в известном смысле особенно безопасным, непоколебимым и безусловным совершенно объективным образом. Необходимая истина не могла легко оказаться ложной (она могла легче быть ложным, чем случайная истина). Мы можем назвать это характеристика предложения «модальная сила». применить эту концепцию к метафизической и номической необходимости. Каждый из можно считать, что эти свойства состоят в наличии определенной степени модальная сила, хотя, если контингентизм верен, степень модального сила, необходимая для номической необходимости, ниже, чем необходимая для метафизическая необходимость. Тогда мы могли бы сказать, что свойство является одним из основные формы необходимости на всякий случай предложение Обладание \(P\) этим свойством полностью состоит в \(P\) имеет определенную степень модальной силы. Другие виды необходимости, подобные перечисленным в (6), можно определить из фундаментальные путем релятивизации или ограничения. Имея эти свойства делает , а не , заключаются просто в том, чтобы иметь определенный класс модальной силы (и поэтому эти свойства не входят в число основные виды необходимости). Например, если свойство определено релятивизируя метафизическую необходимость к классу предложений \(S\), то тот факт, что предложение \(P\) обладает этим свойством состоит в том, что связь между \(S\) и \(P\) имеет определенную степень модальной силы. Но это не то же самое вещь как P сама имеющая определенный класс модальной силы. Точно так же, если свойство определяется, скажем, из метафизической необходимости ограничением, то наличие этого свойства не состоит просто в обладании такой-то степенью модальной силы, но в сочетании этого признака с каким-то другим свойством.

    Такой подход, очевидно, оставляет вопрос о том, как понимать представление о модальной силе (истинность предложения очень непоколебимый). Некоторые авторы пытались объяснить это понятие в контрфактуальные термины (см. Lewis 1973a, §2.5; Lewis 1973b, §2.1; МакФетридж 1990, 150 и далее; Ланге 1999, 2004, 2005; Уильямсон 2005, 2008; Хилл 2006; Кмент 2006а; ср. Джексон 1998, Чалмерс 2002а): необходимые истины отличаются от случайных тем, факт, что они не только истинны, каковы вещи на самом деле, но и что они все равно было бы правдой, если бы в разных способы. Чтобы более точно уловить эту идею, Lange (2005) вводит понятие «устойчивости»: дедуктивно замкнутое множество \(S\) истин на всякий случай устойчива для любого утверждения \(P\) в \(S\) и любого утверждение \(Q\) согласуется с \(S\), верно в любом контексте сказать что все равно имело бы место \(P\), если бы оно было случай, когда \(Q\). Общим для различных форм необходимости является то, что их расширения являются стабильными множествами.

    Кмент (2006a, 2014, гл. 1–2) утверждает, что модальная сила и, следовательно, необходимость и возможность проявляются во многих степенях (ср. Williamson 2016). Мы часто говорим о таких степенях возможности, когда говорим о чем-то например, «Команда \(A\) могла бы легче победить, чем Команда \(B\),’ ‘Команда \(A\) легко могла победить’ или «Команда \(A\) почти выиграла». В первом высказывании говорится, что Победа \(A\) имела большую степень вероятности, чем \(B\) выигрывает, а второй и третий просто приписывают высокая степень вероятности победы \(A\). А степень возможности предложения тем выше, чем меньше для того, чтобы оно было истинным, требуется отклонение от действительности. Предположим, например, что Команда \(A\) выиграла бы, если бы один из их игроков стоял только на дюйм левее в решающий момент игры. затем мы можем с уверенностью сказать, что команда легко могла победить. Более формально, \(P\) тем выше, чем ближе самые близкие к действительности \(P\)-миры (см. также Льюис 19). 73а, §2.5; Льюис 1973b, §2.1; Крацер 1991). Точно так же степень необходимости истины измеряется расстоянием от действительность к ближайшим мирам, где она ложна. Какой метафизический необходимость, номическая необходимость и другие степени необходимости имеют в общим является то, что каждое из них является свойством иметь степень возможность выше определенного порога. Что их отличает разница в связанных с ними пороговых значениях.

    Эпистемическая модальность | Интернет-энциклопедия философии

    Эпистемическая модальность — вид необходимости и возможности, определяемый эпистемическими ограничениями. Модальное утверждение — это утверждение о том, как вещи могут быть или должны иметь некоторые ограничения, такие как правила логики (логическая модальность), моральные обязательства (деонтическая модальность) или законы природы (номическая модальность). Модальное утверждение является эпистемическим, когда эти ограничения носят эпистемический характер, что означает, грубо говоря, что они связаны со знанием, обоснованием или рациональностью. Эпистемическая возможность — это то, что может быть истинным при соответствующих эпистемологических ограничениях (например, «Учитывая то, что мы знаем о погоде, завтра может пойти дождь»), в то время как эпистемическая необходимость — это то, что должно быть истинным при соответствующих эпистемологических ограничениях. (например, «Я не вижу машину Юли на стоянке, значит, она ушла домой»).

    Эпистемический модальный статус предложения определяется некоторой совокупностью информации, такой как знания индивидуума или группы, набор данных или доступные свидетельства. Предложение, которое не исключается или не устраняется информацией, эпистемически возможно, тогда как суждение, которое в некотором смысле гарантируется информацией, эпистемически необходимо. В качестве аналогии рассмотрим детектива, расследующего преступление. Изначально улик мало, поэтому подозреваемых много. По мере получения новых улик подозреваемые постепенно отсеиваются — это не мог быть дворецкий, поскольку он находился в беседке во время преступления, — пока не остается только один, который должен быть виновен. Точно так же эпистемологический агент может начать с ограниченных данных, которые оставляют открытыми многие эпистемологические возможности. По мере того, как агент получает больше свидетельств, различные возможности исключаются до тех пор, пока некоторые предложения не станут эпистемически необходимыми и, следовательно, должны быть истинными.

    В этой статье представлены отличительные черты эпистемической модальности и рассмотрены различные ответы на следующие вопросы об эпистемической модальности:

    (1) Чья информация определяет модальный статус предложения?
    (2) Как информация определяет модальный статус предложения?
    (3) Как эпистемическая модальность связана со знанием?

    Он завершается обсуждением альтернатив стандартной семантике эпистемического модального языка.

    Содержание

    1. Эпистемическая модальность и другие модальности
      1. Модальные головоломки
    2. Чья информация определяет эпистемологический модальный статус предложения?
      1. Зависимость от контекста
      2. Релятивизм
    3. Как информация определяет эпистемологический модальный статус предложения?
      1. Отрицание
      2. Контейнер
      3. Вероятность
      4. Увольнение
    4. Как эпистемологическая модальность связана со знанием?
      1. Знание как актуальная информация
      2. Эпистемическая модальность и знания
      3. Уступительные атрибуты знаний
    5. Альтернативы стандартному представлению об эпистемологических модальных словах
      1. Встроенные эпистемологические модальные формы
      2. Хеджирование
      3. Другие взгляды на эпистемические модальные формы
    6. Ссылки и дополнительная литература

    1.

    Эпистемическая модальность и другие модальности

    Эпистемическая модальность – это эпистемическое использование модального термина, такого как «может быть», «необходимо» или «возможно». Согласно стандартному взгляду на эпистемические модальные формы, предложения, в которых эти модальные формы являются главным оператором, используются для того, чтобы делать эпистемические модальные утверждения, которые приписывают эпистемологический модальный статус, либо возможность, либо необходимость, пропозиции. Например, (1)-(8) могут использоваться для создания эпистемологических модальных утверждений:

    (1) Может, завтра будет дождь.

    (2) Терри может плохо сдать тест.

    (3) Возможно, моя бабушка в Венесуэле.

    (4) Специальная теория относительности может быть верной, а может быть и ложной.

    (5) Аристотель мог и не быть философом.

    (6) Учитывая угол удара, убийца должен был быть выше шести футов ростом.

    (7) Сэм, должно быть, уже в пути.

    (8) Насколько я знаю, решения нет.

    Согласно этому стандартному представлению, (1)-(5) можно использовать для приписывания эпистемологической возможности с использованием различных эпистемологических модальных слов «может быть», «может», «возможно» и «может быть». (1), например, приписывает эпистемическую возможность утверждению, что завтра будет дождь, тогда как (4) приписывает эпистемическую возможность как утверждению об истинности специальной теории относительности, так и его отрицанию. (6) и (7), с другой стороны, используют эпистемологический модальный глагол «должен», чтобы приписать эпистемическую необходимость утверждениям о том, что убийца был выше шести футов ростом и что Сэм уже в пути, соответственно. (8) также естественным образом читается как выражение эпистемического модального утверждения, приписывающего эпистемическую возможность пропозиции об отсутствии решения, даже если в явном виде не используется модальный термин.

    Отличительной чертой эпистемологических модальных утверждений является то, что их истинность определяется эпистемическими факторами. Эпистемический модальный статус предложения определяется некоторой совокупностью информации, а не логическими, метафизическими или научными законами. Эпистемическая возможность — это, например, не то, каким мог бы быть мир, учитывая действительные законы физики. Наоборот, это то, каким мир мог бы быть, учитывая некоторый объем информации, такой как то, что мы знаем в настоящее время. Итак, (4), если читать его как утверждение об эпистемологической возможности, не утверждает, что истинность и ложность специальной теории относительности совместимы с законами физики. Он говорит только о том, что и истина, и ложность теории индивидуально совместимы с некоторой информацией, например, с тем, что знает говорящий. Точно так же эпистемологическая необходимость — это не то, каким должен быть мир, учитывая ограничения логики. Наоборот, это то, каким должен быть мир на самом деле, учитывая, например, то, что мы о нем открыли. Таким образом, высказывание (7) не утверждает, что какое-то логическое противоречие или метафизическая невозможность следует из предположения, что Сэм не на своем пути. В нем говорится только, что, учитывая некоторую информацию, например то, что мы знаем о расписании Сэма, она, должно быть, уже в пути.

    В результате эпистемологические модальные утверждения относятся к реальному миру в отличие от некоторых других модальных утверждений. Эпистемическая возможность — это не альтернативный вариант того, каким мог бы быть мир, если бы все пошло иначе, а способ, которым мир все же мог бы получить соответствующую информацию. (5), если читать его как выражение метафизической возможности, верно только в том случае, если существует какой-то метафизически возможный мир, в котором Аристотель не является философом. Итак, речь идет о различных альтернативных способах, которыми мог бы быть мир, утверждая, что по крайней мере один из них включает в себя Аристотеля, не являющегося философом. Но (5) неоднозначно, и его также можно использовать для утверждения об эпистемологической возможности: что Аристотель, не будучи философом в этом мире, остается открытым из-за соответствующей информации. Если бы, например, не было достаточно информации, чтобы определить, занимался ли Аристотель когда-либо какой-либо философией в реальном мире, было бы эпистемически возможно, что Аристотель не был философом. В отличие от утверждения о метафизической возможности, это утверждение касается не альтернативного способа, каким мог бы быть мир, а скорее того, каким на самом деле могло оказаться прошлое.

    Точно так же эпистемическая необходимость — это то, каким должен быть мир на самом деле, но не такой, каким мир должен быть, то есть эпистемическая необходимость вполне может не быть метафизической или логической необходимостью (и наоборот). Утверждение, что метафизически необходимо, чтобы 2+2=4, например, верно только в том случае, если не существует метафизически возможных миров, в которых сумма 2 и 2 есть нечто иное, чем 4. Таким образом, это утверждение утверждает, что в всеми возможными способами, которыми мог бы быть мир, 2+2=4. С другой стороны, утверждение об эпистемологической необходимости, сделанное с использованием (6), верно только в том случае, если рост убийцы выше шести футов в каком-то смысле гарантируется углом удара. Таким образом, это утверждение касается не того, какими должны быть вещи во всех возможных вариантах, какими мог бы быть мир, а просто того, как вещам должна быть предоставлена ​​наша информация о том, каков мир на самом деле.

    Еще одна черта, отличающая эпистемическую модальность от других видов модальности, заключается в том, что, поскольку эпистемологический модальный статус предложения определяется эпистемическими ограничениями, он может меняться во времени и между субъектами. Итак, я могу действительно произнести (1) сегодня, но, не увидев дождя к концу дня завтра, у меня будет другая информация, и я уже не смогу верно сказать, что дождь в этот день возможен. Точно так же, не зная маршрута путешествия моей бабушки, я мог бы точно сказать (3), но мой двоюродный брат, который только что узнал, что поездка нашей бабушки в Венесуэлу была отменена, не мог. В результате принято говорить, что предложение эпистемически возможно или необходимо 9.0003 для какого-либо человека или группы (например, «для Аристотеля было возможно, что Земля находится в центре нашей Солнечной системы»), что означает возможность или необходимость информации об этом человеке или группе. Напротив, логические, метафизические и номические модальности не меняются во времени и между субъектами.

    а. Модальные головоломки

    Отличие эпистемологической модальности от других модальностей является ключевым шагом в решении некоторых философских головоломок. Рассмотрим гипотезу Гольдбаха:

    (GC) Каждое четное целое число больше 2 является суммой двух простых чисел.

    В некотором смысле (GCT) и (GCF) оба кажутся верными

    (GCT) Возможно, гипотеза Гольдбаха верна.

    (GCF) Возможно, гипотеза Гольдбаха неверна.

    Но истинность гипотезы Гольдбаха, как и других математических истин, часто рассматривается как необходимая — она либо обязательно ложна, либо обязательно истинна. Итак, если (GCT) и (GCF) являются выражениями математической возможности, они порождают противоречие. Если гипотеза Гольдбаха возможно верна, то она необходимо верна, а если она возможно ложна, то она необходимо ложна. Тогда из (GCT) и (GCF) следует, что гипотеза Гольдбаха одновременно обязательно верна и обязательно ложна.

    Этого результата можно избежать, если отличить математическую возможность от эпистемологической возможности. Хотя (GCT) и (GCF) не могут оба быть истинными, если их читать как утверждения о математической возможности, они оба могут быть истинными, когда читаются как утверждения об эпистемической возможности. Согласно одному взгляду на эпистемическую возможность, например, поскольку мы еще не знаем, истинна или ложна гипотеза Гольдбаха, для нас эпистемически возможны оба варианта. Однако, чтобы избежать противоречия, это не должно означать, что они оба математически возможны.

    Головоломка, связанная с сопутствующими именами, может быть решена аналогичным образом путем обращения к эпистемологической возможности. Согласно некоторым представлениям об именах (например, Крипке (1972)), положение «Геспер тождественен Фосфору» выражает метафизически необходимую истину, поскольку «Геспер» и «Фосфор» оба являются именами планеты Венера. Тем не менее, человек, у которого нет оснований полагать, что «Геспер» и «Фосфор» относятся к одному и тому же, может справедливо сказать: «Возможно, что Геспер не тождественен Фосфору». Но если (метафизически) с необходимостью верно, что Геспер тождественен Фосфору, то не может быть (метафизически) возможным, чтобы Геспер не тождественен Фосфору. Противоречия можно избежать, если понять, что «возможно, Геспер не тождественен Фосфору» как утверждение эпистемической, а не метафизической возможности. Эпистемически возможно, относительно информации кого-то, кто не знает, к чему относятся эти имена, что Геспер не тождественен Фосфору, даже если это метафизически невозможно. (См. также Модальные иллюзии)

    Эти решения этих головоломок демонстрируют два способа, которыми эпистемологическая возможность отличается от других видов возможности. Оно шире в том смысле, что логическая, математическая или метафизическая невозможность может быть эпистемически возможной, как в случае с гипотезой Гольдбаха или ее отрицанием (в зависимости от того, что ложно). Точно так же предложение может быть эпистемически необходимым (для некоторого предмета), но не метафизически, математически или логически необходимо. Метафизически нет необходимости в том, чтобы Декарт существовал — он мог не существовать. Тем не менее для Декарта было эпистемически необходимо, чтобы он существовал — учитывая его информацию, он должен был существовать. Эпистемическая возможность также более узкая в том смысле, что многие логические, математические и метафизические возможности, такие как то, что люди никогда не существовали, не являются эпистемическими возможностями. Эпистемическая необходимость также более узкая в том смысле, что многие логические, математические и метафизические необходимости не являются эпистемически необходимыми, например, еще недоказанные теоремы логики. Из-за этих различий эпистемическая модальность «пересекается» с логической, математической и метафизической модальностями, в результате чего факты об эпистемической модальности не могут быть выведены из фактов об этих других модальностях, и наоборот.

    2. Чья информация определяет эпистемологический модальный статус предложения?

    Эпистемический модальный статус предложения определяется некоторой совокупностью информации, но не всегда указывается, какая информация релевантна. Такие фразы, как «учитывая представленные сегодня доказательства…», «принимая во внимание информацию, которой мы располагаем…» и «насколько мне известно…» часто указывают на релевантную информацию для конкретного эпистемологического модального утверждения. Однако во многих предложениях, используемых для эпистемологических модальных утверждений, отсутствует такой четкий индикатор. Утверждение (1), например, не уточняет, для кого или на каком массиве информации возможно, что завтра будет дождь. Поскольку люди имеют разную информацию о погоде, предположение, что завтра будет дождь, может быть возможно на основе информации, которой обладают одни люди, но не на основе информации, которой обладают другие. В результате полная теория эпистемологических модальных утверждений должна иметь какой-то механизм для определения того, чья информация важна для определения их истинности.

    а. Контекстная зависимость

    Согласно некоторым теориям истинность эпистемологического модального утверждения зависит от особенностей контекста, в котором оно сделано. Назовите эти «контекстно-зависимые теории» эпистемологических модальных утверждений. Согласно этим воззрениям, факты о контексте утверждения, то есть ситуации, в которой эпистемическое модальное утверждение произносится, пишется или иным образом передается, влияют на истинность утверждения. Простейший вид контекстно-зависимой теории — это теория, в которой релевантной информацией является информация, которой обладает говорящий:

    (динамик) «Возможно, что p» является истинным в том виде, в каком его маркирует говорящий S в момент времени t, тогда и только тогда, когда p эпистемически возможно на основе информации, которой обладает S в момент t.

    Согласно (Говорящий), истинность утверждения эпистемической возможности, выраженного фразой «может быть, что p», определяется тем, является ли p эпистемически возможным на основе информации, которой обладает лицо, утверждающее это утверждение. Таким образом, особенностью контекста, имеющей значение для определения истинностного значения утверждения, является информация, которой обладает говорящий. Если Павел говорит, например, что «может быть, что Бог существует», то его утверждение истинно только в том случае, если для Павла эпистемически возможно (то есть на основе информации, которой он обладает) в момент его речи, что Бог существуют.

    Однако, (Говорящая) дает противоречивые результаты в диалогах об эпистемологической модальности. Предположим, например, что Кэти и Джулия обсуждают местонахождение Лауры. Джулия знает, что Лаура улетела сегодня утром в Венгрию, но Кэти не знает, что Лаура улетела. Затем они обсуждают следующее:

    Кэти: Лора может быть в гостиной.

    Джулия: Нет. Она не может быть в гостиной, потому что сегодня утром уехала в Венгрию.

    Кэти: Упс. Думаю, я был неправ.

    Проблема для (Говорящего) заключается в том, что по информации Кэти в начале диалога эпистемически возможно, что Лаура находится в гостиной. Итак, по словам (Говорящего), она говорит правду, когда говорит: «Лора может быть в гостиной». Некоторым это кажется ложным: поскольку Джулия знает, что Лора направляется в Венгрию, заявление Кэти о том, что она может быть в гостиной, не может быть правдой. Кроме того, Кэти кажется права, поправляя себя в конце диалога, но если (Говорящая) правда, то это ошибка. Несмотря на то, что Лаура не может быть в гостиной, согласно информации, полученной Кэти после разговора с Джулией, это было возможно благодаря ее исходной информации в то время, когда она говорила, и это все, что необходимо, чтобы ее заявление было верным, согласно ( Спикер

    Этой проблемы можно избежать, расширив релевантную информацию, включив в нее информацию, которой обладают люди, отличные от говорящего, например:

    (Аудитория) «Возможно, что p» является истинным в том виде, в каком его токенизирует субъект S в момент времени t, тогда и только тогда, когда p эпистемически возможно на объединенной информации, которой обладают S и его аудитория в момент t.

    С этой точки зрения, поскольку Джулия является аудиторией Кэти, ее информация также используется для определения истинности заявления Кэти. Поскольку Джулия знает, что Лора направляется в Венгрию, по ее информации невозможно, чтобы Лора находилась в гостиной, что делает первоначальное утверждение Кэти об эпистемологической возможности ложным, а ее более позднюю самоисправление оправданным.

    Однако в некоторых случаях эпистемологический модальный статус предложения оценивается относительно информации какой-либо стороны, отличной от говорящего или его аудитории. Один из подходящих ответов на вопрос «Правда ли, что Вселенная может продолжать расширяться вечно?», например, будет «Я не знаю; только ученый может знать, возможно ли это». Но если только информация говорящего и его аудитории определяет истинность утверждений об эпистемологической возможности, такой ответ выглядит странно. Все, что нужно, чтобы узнать, может ли Вселенная продолжать расширяться вечно, — это проверить информацию, которой обладают эти две стороны. Однако здесь создается впечатление, что возможность дальнейшего расширения Вселенной оценивается относительно той информации, которой обладает научное сообщество, к которой говорящий не имеет доступа. Это говорит о том, что в некоторых контекстах релевантной информацией является не информация говорящего или его аудитории, а информация, которой обладают члены какого-то другого сообщества. Включение этой идеи дает следующий принцип:

    (Сообщество) «Возможно, что p» является истинным в том виде, в каком оно токенизировано субъектом S в момент времени t, тогда и только тогда, когда p эпистемически возможно на основе информации, которой обладают члены соответствующего сообщества в момент времени t.

    Это представление по-прежнему зависит от контекста, поскольку релевантность сообщества определяется контекстуальными факторами, такими как тема и цель разговора. Обратите внимание, что релевантное сообщество может часто включать только спикера или только спикера и его аудиторию (как в случае Кэти и Джулии). (Сообщество) просто допускает, что в некоторых контекстах информация научного сообщества, например, определяет истинность эпистемологического модального утверждения.

    Другие примеры предполагают, что даже (Сообщество) недостаточно гибок, чтобы объяснить все эпистемологические модальные утверждения, поскольку они иногда оцениваются относительно информации, которой никто на самом деле не владеет. Классический пример этого взят из Hacking (1967):

    Представьте себе спасательную команду, ищущую корабль, который затонул давным-давно. Помощник спасателя работает по старому бревну, ошибается в расчетах и ​​приходит к выводу, что обломки корабля могут находиться в какой-то бухте. Возможно, говорит он, скиталец находится в этих водах. Обратного никто не знает. Но на самом деле, как выяснится позже, судну просто не удавалось находиться в той бухте; более внимательное изучение журнала показывает, что лодка должна была затонуть по крайней мере в тридцати милях южнее. Помощник сказал что-то ложное… но ложь не возникла из того, что кто-то действительно знал в то время.

    Такого рода дела приводят к тому, что некоторые включают не только информацию, которой владеет соответствующее сообщество, но также информацию, которую члены этого сообщества могли получить в ходе расследования. Ни у кого в сообществе нет информации, исключающей, что скиталец находится в бухте, так что это не может быть причиной того, что заявление помощника ложно. Однако помощник (или любой член сообщества) может провести расследование, более тщательное изучение журнала, которое даст информацию, исключающую такую ​​возможность. Если именно поэтому утверждение супруга является ложным, то истинность эпистемологических модальных утверждений должна определяться не только информацией, которой обладает соответствующее сообщество, но также и информацией, которая каким-то образом доступна этому сообществу. Не любой способ получения информации может быть принят во внимание, однако, как и почти для любого ложного утверждения, будет какой-то возможный способ получения информации, исключающий его. Поскольку многие ложные суждения эпистемически возможны, должны быть некоторые ограничения на то, какие виды исследований имеют значение. Есть много вариантов формулировки этого ограничения, но один из вариантов заключается в том, что оно также определяется контекстом:

    (Расследование) «Возможно, что p» является истинным, обозначенным субъектом S в момент времени t, тогда и только тогда, когда:
    (i) p эпистемически возможно на основе информации, которой обладают члены соответствующего сообщества в момент t, и
    (ii) у членов этого сообщества нет подходящего способа получить информацию, относительно которой p эпистемически невозможно.

    Согласно (Исследованию), какие способы получения информации могут повлиять на истинность эпистемологических модальных утверждений, определяется особенностями контекста точно так же, как сообщество. В зависимости от исходной информации говорящего, его мотивации и т. д. будут иметь значение различные способы получения информации. Поскольку помощник только что проверил журнал и знает, что основывает свое суждение на данных в журнале, проверка журнала является подходящим способом получения информации, и поэтому его утверждение ложно. В отличие от этого, студент действительно мог сказать во время экзамена: «Ответ может быть «Геттье», но я не уверен». Хотя есть способы, такие как чтение учебника, для студента, чтобы получить информацию, которая исключает этот ответ, ни один из этих способов не имеет значения в контексте экзамена. Таким образом, (исследование) в принципе может объяснить случаи, когда информация, которой ни у кого нет, кажется, определяет истинность эпистемологических модальных утверждений.

    б. Релятивизм

      Согласно релятивистским теориям эпистемологических модальных утверждений, эти утверждения истинны относительно контекста, в котором они оцениваются, а не контекста, в котором они утверждаются. В то время как контекстно-зависимые теории допускают, что разные токены одного и того же типа эпистемологического утверждения имеют разные значения истинности, эти релятивистские взгляды допускают, что один и тот же токен некоторого эпистемического утверждения имеет разные значения истинности при оценке в разных контекстах. Основная мотивация такого взгляда состоит в том, что отдельный признак эпистемологического модального утверждения может быть сочтен истинным в одном контексте, но ложным в другом, и оба суждения могут казаться правильными. Это происходит в следующих случаях прослушивания:

    Мара, Йен и Элиза играют в прятки. Мара прячется в шкафу, пока Йен и Элиза ищут ее. Ян и Элиза обсуждают, где может быть Мара, и Ян говорит: «Она может быть на кухне, так как мы еще не проверили ее». Однако, слушая из шкафа, Мара понимает, что Йен ошибается — ее определенно нет на кухне.

    Загадка в том, что рассуждения Яна кажутся совершенно правильными; любая комната, которую они еще не проверили, может быть комнатой, в которой может скрываться Мара. Предполагая, что соответствующее сообщество не включает Мару, ни у кого в соответствующем сообществе нет информации, которая исключает, что Мара находится на кухне, и поэтому на основе информации сообщества эпистемически возможно, что она находится на кухне. Однако оценка Мары о том, что Йен не прав, тоже кажется правильной. Она не могла честно сказать: «Я знаю, что меня нет на кухне, но Ян прав, когда говорит, что я могу быть на кухне». Таким образом, тот же признак «Она может быть на кухне» кажется верным, когда его оценивают Йен и Элиза, но ложным, когда его оценивает Мара.

    Чтобы приспособиться к такого рода интуиции, релятивисты предполагают, что эпистемические модальные утверждения верны только относительно контекста, в котором они оцениваются, что приводит к следующему мнению:

    (релятивизм) «Возможно, p» истинно, как токенизировано субъектом S в момент времени t 1 и оценено агентом A в момент времени t 2 тогда и только тогда, когда p эпистемически возможно на основе информации, которой обладает A в момент t 2.

    Согласно (релятивизму), утверждение Яна о том, что Мара может быть на кухне, является правдой, когда его оценивают Йен и Элиза, поскольку по их информации эпистемически возможно, что она прячется на кухне. Однако это неверно при оценке Мары, поскольку по ее информации эпистемически невозможно, что она находится на кухне; она прекрасно знает, что находится в шкафу. С этой точки зрения токен не имеет фиксированного истинностного значения, основанного на контексте, в котором он утверждается; оно имеет истинностное значение только относительно контекста, в котором оно оценивается. Согласно (релятивизму), особенностью контекста оценки, которая определяет это значение истинности, является информация, которой обладает лицо, проводящее оценку, но другие релятивистские взгляды могут включать в себя другие характеристики, такие как намерения оценщика, цель оценки, информация, которую оценщик мог легко получить, и так далее.

    Один из способов решения этой загадки в рамках контекстно-зависимой теории состоит в том, чтобы включить Мару в соответствующее сообщество так, чтобы ее знание о том, что ее нет на кухне, делало заявление Яна ложным, независимо от того, что знали Йен и Элиза. Это позволило бы стороннику контекстно-зависимой теории сказать, что утверждение Яна строго ложно, но все же уместно в разговоре, поскольку он не знает об информации, которая делает его ложным. Однако обобщение этой стратегии дает неправдоподобный результат, поскольку были бы в равной степени веские причины включить в соответствующее сообщество любого, кто когда-либо будет рассматривать заявление об эпистемологической возможности. В результате любое утверждение в форме «может быть, что р», где в какой-то момент кто-то обнаружит, что р ложно, является ложным. Если мы это знаем, то почти всегда неуместно утверждать, что р может быть истинным, поскольку мы знаем, что если когда-либо будет обнаружено, что р ложно, то наше утверждение будет ложным. Таким образом, если эпистемологические утверждения о возможности обычно уместны для утверждений, как они кажутся, есть причина усомниться в контекстно-зависимом описании этого случая.

    3. Как информация определяет эпистемологический модальный статус предложения?

    Теории эпистемической модальности также различаются тем, как предложение должно быть связано с релевантной информацией, чтобы иметь данный эпистемологический модальный статус. Даже если согласиться с тем, что предложение эпистемически возможно для субъекта S, только в том случае, если оно не исключается, например, тем, что знает S, остается вопрос о том, что требуется от знания S, чтобы исключить предложение.

    а. Отрицание

      Простейший взгляд на это отношение состоит в том, что суждение возможно относительно массива информации только в том случае, если информация не включает отрицание этого суждение. Если релевантной информацией является, например, знание субъекта, это дает:

    (Отрицание) р эпистемически возможно для субъекта S тогда и только тогда, когда S не знает, что не-р.

    Итак, если Бозо знает, что он в цирке, то для него эпистемически невозможно, что он не в цирке, тогда как если он не знает, что квадратный корень из 28917, то возможно для него, что это не так.

    Трудность для такого рода взглядов связана с предложением, которое интуитивно исключается тем, что кто-то знает, даже если этот человек явно не знает отрицания предложения. Предположим, например, что Холмс знает, что Адлер украл его трубку. Холмс вполне способен сделать из этого вывод, что кто-то украл его трубку, но он не удосужился этого сделать. Итак, у Холмса не сложилось убеждения, что кто-то украл его трубку. В результате он не знает, что кто-то украл трубку. Таким образом, согласно (Отрицанию), для Холмса все еще эпистемически возможно, что никто не украл трубку (то есть что это не тот случай, когда кто-то украл трубку), даже если для Холмса эпистемически невозможно, чтобы Адлер сделал это. не воровать трубу. Это проблематично, поскольку знания о том, что Адлер украл трубку, кажется достаточным, чтобы исключить, что никто не украл трубку, поскольку первое очевидно влечет за собой ложность второго. Таким образом, того, что S не знает не-p, недостаточно для того, чтобы p было эпистемически возможным для S.

    б. Entailment

    Чтобы учесть такой случай, некоторые теории требуют только, чтобы информация включала что-то, что влечет за собой not-p, например:

    (Entailment) р эпистемически возможно для субъекта S тогда и только тогда, когда ничто из того, что знает S, не влечет за собой не-р.

    Это решает проблему в деле Холмса, поскольку Холмс что-то знает (о том, что Адлер украл трубку), из чего следует, что кто-то украл трубку. Таким образом, для Холмса эпистемически невозможно, чтобы никто не украл трубку, независимо от того, сформировал ли Холмс убеждение, что кто-то украл трубку.

    Однако такие взгляды, как (Entailment), сталкиваются с проблемами, связанными с логически и метафизически необходимыми утверждениями. При допущении, что логически и метафизически необходимые суждения следуют из любой совокупности информации, их отрицание будет эпистемически невозможным для любого субъекта с такой точки зрения. Например, если гипотеза Гольдбаха ложна, то любое знание субъекта влечет за собой отрицание гипотезы Гольдбаха. Тем не менее для многих субъектов эпистемически возможно, что гипотеза Гольдбаха верна. Таким образом, незнание S чего-либо, что влечет за собой не-p, не может быть необходимо для того, чтобы p было эпистемически возможно для S».

    Другая потенциальная проблема заключается в том, что требование вывода не-p для исключения p, по-видимому, приводит к слишком большому количеству эпистемологических возможностей. Например, если детективу известно, что на пистолете, из которого была убита жертва, были обнаружены отпечатки пальцев, совпадающие с отпечатками дворецкого, что на руках дворецкого были обнаружены пороховые ожоги, что надежные свидетели свидетельствовали о том, что у дворецкого был единственный ключ от комнаты, где находился труп. найдено, и что есть кадры наблюдения, на которых видно, как дворецкий совершает убийство, этого все равно недостаточно, чтобы исключить невиновность дворецкого в соответствии с (Entailment), поскольку ни один из этих фактов не подразумевает, что дворецкий виновен. Точно так же, если релевантной информацией является не знание субъекта, а его основополагающие убеждения и/или опыт, то очень немногие предложения будут эпистемически невозможными для данного субъекта. За исключением необходимых истин и суждений о моих собственных психических состояниях, ни одно из суждений, в которые я верю, не вытекает из моего опыта или основополагающих убеждений (подробнее см. «Фаллибилизм»). В результате, если эта информация должна влечь за собой не-p, чтобы исключить p как эпистемологическую возможность, почти все случайные предложения будут эпистемически возможны для каждого субъекта. Из-за этого любой субъект может действительно утверждать: «Учитывая мои показания, я мог бы стоять на Луне прямо сейчас», что является проблемой prima facie для такого рода взглядов.

    в. Вероятность

    Одним из способов ослабления условий, необходимых для исключения предложения, является анализ эпистемологической возможности с точки зрения вероятности:

    (Вероятность) p эпистемически возможно для субъекта S тогда и только тогда, когда вероятность p при том, что знает S, больше или равна x, где x — некоторый порог вероятности между 0 и 1.

    Пока x больше 0, этот вид представления позволяет исключить p, даже если знание S не влечет за собой не-p. Если вероятность p при знании S больше 0, но меньше x, все еще существует некоторый шанс (учитывая, что S знает) того, что p истинно, но из этого не следует, что p эпистемически возможно для S. Заметим, однако, что что для любого понимания вероятности, которое подчиняется аксиомам Колмогорова, (вероятность) столкнется с той же проблемой с необходимыми ложностями, что и (следствие). При любом таком понимании вероятность логически необходимой лжи равна 0, и поэтому никакая логически и метафизически необходимая ложность не может быть эпистемически возможна.

    д. Исключение

    Более сложные теории об «исключающем отношении» включают предложение Хьюмера (2007), которое требует, среди прочего, чтобы у S было адекватное обоснование для отклонения p, чтобы S могла исключить p. «Отклонение» означает особенно сильное недоверие к p или «неверие [p] и рассмотрение вопроса как решенного» (стр. 132). Поскольку, согласно Хьюмеру, степень обоснования, достаточного для отклонения суждения, зависит от контекста, утверждение эпистемической возможности может быть истинным в одном контексте, но ложным в другом. Таким образом, с этой точки зрения, эпистемологические модальные утверждения являются контекстно-зависимыми, даже когда указана релевантная информация, что аналогично контекстно-зависимому «знанию», о котором говорит 9. 0003 эпистемологические контекстуалисты . Например, согласно такому контекстуалистскому взгляду, стандарты для отклонения могут быть низкими в обычных контекстах, но высокими, когда сталкиваешься со скептиком. Если это так, то субъект может действительно утверждать «это не тот случай, когда я могу быть жертвой злого демона» в обычном контексте, а также верно утверждать «я могу быть жертвой злого демона», когда сталкиваюсь с скептик.

    4. Как эпистемическая модальность связана со знанием?

    Поскольку обсуждаемая модальность является эпистемической, естественно предположить, что она тесно связана со знанием. Это могло бы объяснить обычное использование выражений «для всего, что я знаю» и «для всех, кто знает» для приписывания эпистемической возможности, а также для прямого объяснения того, что является эпистемическим в эпистемической модальности. Это также объясняло бы очевидную релевантность того, что может и должно быть верным тому, что мы знаем. Однако существует несколько различных трактовок этого отношения.

    а. Знание как релевантная информация

    Одно предложение состоит в том, что знание является релевантным типом информации, определяющим эпистемологический модальный статус предложения. Какой бы ни была правильная теория исключающего отношения, тогда верно следующее:

    p эпистемически возможно для субъекта S тогда и только тогда, когда p не исключается тем, что S знает.

    Однако с таким представлением есть как минимум две проблемы. Во-первых, субъект может не знать чего-то по причинам, которые интуитивно не имеют отношения к модальному статусу рассматриваемого предложения. Пусть q — предложение такое, что если бы S знал q, то знание S исключало бы p, и предположим, что S удовлетворяет всем условиям знания q, за исключением того, что S не верит q. Это может быть связано с тем, что у S отсутствует концепция, необходимая для того, чтобы поверить в q, у нее есть психологический изъян, который мешает ей поверить в q, или она просто не удосужилась сформировать убеждение в том, что q. Такого рода причины неверия в q, по-видимому, не влияют на то, что эпистемически возможно для S, и все же, если эпистемическая возможность понимается в терминах знания, они влияют.

    Вторая проблема заключается в том, что эпистемологические модальные утверждения иногда оцениваются относительно массива информации, который на самом деле никому не известен. Жесткий диск компьютера, например, может содержать огромное количество данных, больше, чем кто-либо может знать. Ссылаясь на такой диск, человек может утверждать, что «учитывая информацию об этом диске, в системе X может быть планета, которая поддерживает жизнь». Это эпистемическое модальное утверждение, которое может быть истинным или ложным, но его истинностное значение не может быть определено на основании того, что кто-либо знает, поскольку никто не знает всех данных на диске. В результате эпистемологический модальный статус предложения должен хотя бы иногда определяться типом информации, отличной от знания.

    Альтернативное предложение состоит в том, что эпистемическая модальность определяется свидетельством. К чему сводится эта точка зрения, зависит от теории доказательств. Доказательства могут включать общедоступные доказательства, такие как данные на диске, записи в журнале или результаты эксперимента. Свидетельство может также пониматься как личное свидетельство субъекта, состоящее из переживаний и других психических состояний (см. Эвиденциализм).

    б. Эпистемическая модальность и знание

      Независимо от того, является ли знание информацией, определяющей эпистемическую модальность, многие эпистемологические взгляды связывают знание с эпистемической модальностью. В частности, многие утверждают, что исключение эпистемической возможности того, что не-p, является необходимым условием для знания того, что p:

    (К1) S знает, что p, только если не-p эпистемически не возможно для S.

    Другие также принимают потенциально более сильное утверждение, что знание требует исключения эпистемологической возможности любого предложения, несовместимого с p:

    (K2) S знает, что p, только если нет такого q, что:
    (i) q влечет за собой не-p, а
    (ii) q эпистемически возможно для S.

    Одним из мотивов такого рода связи между эпистемологической возможностью и знанием является идея о том, что эпистемическая необходимость как раз и есть знание, такое, что p является эпистемически необходимым для S только в том случае, если S знает, что p. Если предположить, что эпистемическая необходимость и возможность двойственны, в том смысле, что предложение эпистемически необходимо именно в том случае, если его отрицание эпистемически невозможно, и наоборот (см. Модальную логику), это влечет за собой (K1).

    Вторая мотивация — это интуитивная идея о том, что знание требует исчерпания альтернативных возможностей, что для того, чтобы узнать, что р, нужно провести достаточно тщательное исследование, чтобы исключить любые альтернативы р. Например, чтобы детектив знал, что дворецкий виновен, он должен исключить всех других подозреваемых. При этом она исключила бы все возможности, в которых дворецкий не виновен, тем самым удовлетворив следствие из (K2). Если знание требует такого исключения альтернатив, то есть веская причина принять (K2).

    Основная причина сомневаться в таких принципах, как (К1) и (К2), заключается в их очевидном несоответствии фаллибилизму в отношении знания, т. е. мнению, согласно которому некоторые или все наши знания не имеют убедительных доказательств. Если наше обоснование р неубедительно, то есть некоторый шанс, учитывая это обоснование, что не-р истинно. Но это, по-видимому, обязывает нас сказать, что не-р может быть истинным и, следовательно, эпистемически возможным. Итак, если (K1) верно, то мы все-таки не знаем p. Поскольку окончательное обоснование наших верований встречается очень редко, применение этого рассуждения обычно имеет неправдоподобно скептическое следствие, заключающееся в том, что мы очень мало знаем о мире.

    в. Атрибуции уступчивых знаний

    Связанная с этим проблема заключается в очевидной непоследовательности атрибутов уступчивых знаний («CKAs»), в которых субъект утверждает, что знает что-то, допуская (эпистемическую) возможность ошибки. (9), например, звучит странно:

    (9) Я знаю, что у меня есть кошка, но, возможно, у меня ее нет.

    Кроме того, (9) кажется в некотором роде обреченным на провал — признание эпистемологической возможности того, что у говорящего нет кошки, похоже на признание того, что она на самом деле не знает, что у нее есть кошка. (10) имеет аналогичные проблемы:

    (10) Я знаю, что у меня есть кошка, но у меня может не быть животных.

    Пока говорящий знает, что все кошки — животные, утверждение (10) кажется проблематичным примерно так же, как и утверждение (9). Второй конъюнкт, по-видимому, обязывает говорящего отрицать первый. Таким образом, описание связи между эпистемологической возможностью и знанием должно дать некоторое объяснение кажущейся напряженности в CKA, подобных (9) и (10).

    Наиболее прямое объяснение странности CKA состоит в том, что они противоречивы и, следовательно, ложны. Если (K1) истинно, то предложения вида «S знает, что p» и «не-p эпистемически возможно для S» взаимно несовместимы. С такой точки зрения (9) кажется странным и обреченным на провал, потому что его конъюнкты несовместимы друг с другом — если говорящий знает, что у него есть кошка, то для него эпистемически невозможно, чтобы у него не было кошки. Если (К2) верно, то предложения вида «S знает, что р» и «q эпистемически возможно для S» (где q влечет за собой не-р) также взаимно несовместимы. Таким образом, с точки зрения такого рода (10) кажется странным и обреченным по той же самой причине. Если говорящий знает, что у него есть кошка, то, согласно (К2), для нее эпистемически невозможна никакая пропозиция, из которой следует, что у нее нет кошки. Поскольку отсутствие владения животным влечет за собой отсутствие владения кошкой, то для говорящего не может быть эпистемически возможным, что он не владеет никакими животными.

    По мнению Льюиса (1996), CKA не являются строго самопротиворечивыми, но они никогда не могут быть истинно утверждены. Для Льюиса «S знает, что p» истинно только в том случае, если свидетельство S исключает все не-p возможности, которые не игнорируются должным образом. То, какие возможности должным образом игнорируются, зависит от контекста разговора, например, «S знает, что p» может быть истинным в одном контексте, но ложным в другом, в котором правильно игнорируется меньше предложений. В результате могут быть контексты, в которых «S знает, что р» и «может случиться так, что q» будут истинными, даже если q влечет за собой не-р, пока q является одной из возможностей не-р, которая является верной. должным образом игнорируется в этом контексте. Итак, строго говоря, эти предложения не противоречат друг другу.

    Однако существуют правила, регулирующие ситуации, когда возможность должным образом игнорируется в контексте, одним из которых является Правило внимания. Это правило подразумевает, что любая явно упомянутая возможность не-p не игнорируется должным образом, поскольку она вообще не игнорируется. Из-за этого конъюнкции вида «S знает, что р, но может быть, что q», где q — не-р-возможность, не могут быть истинно утверждены. Упоминание не-p возможности q предотвращает ее должное игнорирование. Итак, если q не исключается свидетельством S, то «S знает, что p» ложно. Это объясняет напряжение в (9) и (10), поскольку упоминания эпистемологических возможностей того, что у говорящего нет кошки или животных, достаточно, чтобы не допустить их должного игнорирования. Это делает утверждение говорящего о том, что она знает, что у нее есть кошка, ложным, поэтому эти CKA кажутся обреченными на провал, даже если они не являются строго непоследовательными.

    Другие точки зрения, такие как точка зрения Dougherty & Rysiew (2009), считают, что CKA часто верны, но неуместны в разговоре. С их точки зрения, p эпистемически возможно для субъекта только в том случае, если свидетельства субъекта (состоящие из его ментальных состояний) не влекут за собой не-p. Таким образом, почти все случайные предложения эпистемически возможны. Из-за этого упоминание о том, что условное суждение эпистемически возможно, было бы странным в большинстве разговоров, подобно отмечанию очевидной истины о том, что существует метафизическая возможность того, что чьи-то убеждения ложны. В результате, с этой точки зрения, утверждение, что предложение эпистемически возможно, прагматически подразумевает нечто большее, например, что у человека есть некоторая веская причина серьезно относиться к возможности того, что не-р, и, следовательно, нет уверенности в том, что р. В результате ЦКА, как (9) и (10) часто верны, так как они утверждают, что говорящий знает, что р, и не имеет вытекающих из этого свидетельств в пользу р. Однако в разговоре они неуместны для утверждения. Если у говорящего нет веских оснований предполагать, что у него нет кошки, неуместно утверждать, что она может и не быть. Однако, если у нее есть такая причина, то она не должна говорить, что знает, что у нее есть кошка, потому что это подразумевает уверенность в том, что она владеет кошкой, и достаточные доказательства, которые несовместимы с наличием такой причины. .

    5. Альтернативы стандартному взгляду на эпистемологические модальные формы

    Стандартный взгляд на эпистемические модальные формы, представленный в разделе 1, утверждает, что эпистемические модальные формы, такие как «может» и «должен», используются для выражения эпистемологических модальных утверждений, приписывающих либо эпистемическую возможность, либо эпистемическую необходимость. к предложениям. Эта стандартная точка зрения основывается на двух важных тезисах, каждый из которых подвергался сомнению.

    Во-первых, согласно стандартной точке зрения, эпистемологические модальные формы влияют на семантическое содержание предложений. Так, предложение вида «может быть, что р» отличается по своему смысловому содержанию от простого «р». Например, высказывание утверждения (2) «Терри может плохо сдать тест» не просто выражает предположение о том, что Терри плохо сдаст тест. Вместо этого он выражает эпистемическое модальное утверждение о том, что предположение о том, что Терри хорошо сдаст тест, эпистемически возможно на основе соответствующей информации. Это различие в значении приводит к различию в условиях истинности, так что кто-то может верно утверждать (2), даже если Терри на самом деле хорошо сдаст тест (если, например, говорящий не знает, сдаст ли Терри тест). Что ж).

    Во-вторых, предложения, содержащие эпистемические модальные выражения, обычно служат для описания мира в том смысле, что они описывают некоторое предложение как имеющее определенный модальный статус. Таким образом, какое бы воздействие эпистемические модальные выражения ни оказывали на значение предложений, они обычно приводят к выражению описательного утверждения о мире, истинность которого может быть оценена.

    а. Встроенные эпистемологические модальные предложения

    Самая серьезная проблема стандартной точки зрения состоит в том, что эпистемические модальные предложения ведут себя странно, когда они встроены в другие предложения, чего стандартная точка зрения не предсказывает. Как впервые указал Ялчин (2007), союзы, включающие эпистемологические модальные формы, дают необычные результаты, когда они встроены в другие типы предложений. Рассмотрим случай, когда на улице идет дождь, а вы не выглянули в окно. Тогда для вас эпистемически возможно, что дождя нет, даже если на самом деле идет дождь. Тем не менее, союз «дождь идет» и «дождя может и не быть» звучит странно, когда он используется в определенных типах предложений. Например, повелительное предложение (11) звучит странно:

    (11) Предположим, что идет дождь, а дождя может и не быть.

    (11) похоже дает команду, которая в чем-то ошибочна; рассматриваемое соединение не может быть когерентно предположено. Однако, по-видимому, этого не может быть, потому что конъюнкты «идет дождь» и «может быть, не идет дождь» логически несовместимы. Если бы это было так, то «может быть, не идет дождь» влекло бы за собой «дождя не было», но простая эпистемическая возможность того, что дождя вроде бы нет, не может влечь за собой того, что дождя на самом деле нет. Таким образом, согласно стандартной точке зрения, нет очевидной причины, по которой (11) должно быть ошибочным, поскольку оно просто просит вас предположить, что два совместимых утверждения оба верны.

    Точно так же (12) звучит странно:

    (12) Если идет дождь, а может и не идти, значит идет дождь.

    Эта странность неожиданна, поскольку при обычной семантике условных предложений и стандартном взгляде на эпистемологические модальные предложения (12) должно быть тривиально истинным. Любое материальное условие вида «Если А и В, то А» должно быть заведомо истинным, однако истинность (12) неочевидна. Это происходит не потому, что (12) кажется ложным, а потому, что что-то не так с антецедентом (12). Однако со стандартной точки зрения нет очевидных причин, по которым это должно иметь место. Каждый конъюнкт выражает утверждение о мире, и какое бы утверждение ни выражал второй конъюнкт, консеквент явно следует только из первого конъюнкта. В ответ на эти загадки Ялчин (2007) развивает семантику, согласно которой такие предложения, как «идет дождь, а может и не идти дождя», действительно строго противоречивы, но это не единственный способ объяснить странность таких предложений, как ( 11) и (12).

    б. Хеджирование

    Альтернативой стандартному представлению является то, что модальные формы эпистемологической возможности («может», «может быть», «возможно» и т. д.) используются для «хеджирования» или выражения пониженной уверенности в выраженном суждении, а не для атрибут любой модальный статус. Коутс (1983, 131) описывает такого рода точку зрения: «МОЖЕТ и МОЖЕТ быть модальными вариантами эпистемической возможности, выражающими неуверенность говорящего в высказываемом предложении» (стр. ?). С этой точки зрения эпистемологические модальные формы не влияют на семантическое содержание предложения, а вместо этого используются для обозначения неуверенности говорящего в истинности этого содержания. Например, с точки зрения Schnieder (2010), (2) и (2¢) имеют одинаковое семантическое содержание:

    (2) Терри может плохо сдать тест.

    (2′) Терри плохо сдает тест.

    Однако в то время как говорящий, произносящий (2′), тем самым утверждает, что Терри плохо сдаст тест, говорящий, произносящий (2), вообще не утверждает, а вместо этого участвует в речевом акте другого типа, который представляет, что спикер не уверен в предположении, что Терри плохо сдаст тест. Таким образом, хотя эти два предложения имеют одинаковое семантическое содержание, эпистемическая модальность в (2) приводит к выражению неуверенности говорящего, а не к эпистемической модальной притязанию, которое описывает предложение как имеющее некоторый модальный статус. Таким образом, взгляды такого рода несовместимы с обоими тезисами стандартного взгляда, поскольку эпистемологические модальности не влияют на семантическое содержание предложения, а предложения типа (2) не используются для описания мира.

    Представления о хеджировании могут дать некоторое объяснение странности встроенных эпистемологических модальных выражений, поскольку в этих представлениях говорящий использует «может» или «может» для выражения неопределенности в ситуациях, в которых это неуместно. Если, например, уместно только предположить что-то, что можно утверждать, то (11) должно звучать странно, поскольку фраза «может идти дождь» не может использоваться для утверждения. Таким образом, они, кажется, имеют некоторое преимущество перед стандартным видом.

    Однако существенное возражение против лежащей в основе идеи о том, что эпистемические модальные выражения не влияют на семантическое содержание, выдвинутое Папафрагу (2006), состоит в том, что добавление эпистемических модальных свойств к предложению, по-видимому, меняет его условия истинности во многих обычных случаях. Предположим, например, что моя бабушка находится в отпуске в Южной Америке, и я не могу вспомнить ее точный маршрут. С точки зрения хеджирования, (3) и (3¢) имеют одинаковое семантическое содержание и, следовательно, одинаковые условия истинности:

    (3) Моя бабушка может быть в Венесуэле.

    (3′) Моя бабушка в Венесуэле.

    Если моя бабушка на самом деле в Бразилии, то (3′) ложно. Таким образом, если эпистемологические модальности не влияют на условия истинности, то (3) также должно быть ложным. Но поскольку я не могу вспомнить ее маршрут, кажется, я говорю правду, когда произношу (3). Это различие в значениях истинности требует различия в семантическом содержании, вопреки тому, что предсказывают хеджирующие взгляды. Точно так же, если бы эпистемические модали не затрагивали семантического содержания, то предложение, выраженное утверждением (4) (то есть, «специальная теория относительности может быть истинной, а может быть и ложной») было бы противоречием.

    Возникают две проблемы. Во-первых, интуитивно говорящий мог бы использовать (4), чтобы утверждать что-то истинное (если, например, он не знал, истинна или ложна специальная теория относительности). Во-вторых, если (4) используется не для утверждения чего-либо, а вместо этого используется для выражения неуверенности говорящего в семантическом содержании предложения, то высказывание (4) будет выражать неуверенность в истинностном значении противоречия. Но, по крайней мере в обычных обстоятельствах, это было бы странным эпистемологическим состоянием для говорящего.

    Тем не менее, у защитников взглядов на хеджирование есть варианты ответа на эти возражения. Возможно, например, мое высказывание (3) кажется уместным, когда моя бабушка находится в Бразилии не потому, что это правда, а потому, что это искренне — я представляю себя неуверенным в том, что моя бабушка не в Венесуэле, а в на самом деле я не уверен в этом предложении. Это могло бы объяснить, почему высказывание (3) может быть интуитивно правильным в некотором смысле, даже если единственное высказывание, выраженное в этом высказывании, ложно. И, возможно, (4) является не выражением неуверенности в противоречии, а комбинацией двух различных речевых актов: одного, выражающего неуверенность в том, что специальная теория относительности верна, и другого, выражающего неуверенность в том, что она ложна.

    в. Другие точки зрения на эпистемические модальные формы

    Другой альтернативой стандартной точке зрения является принятие первого тезиса о том, что эпистемические модальные формы влияют на семантическое содержание, но отрицание второго тезиса о том, что они используются описательно для приписывания некоего эпистемического модального статуса пропозиции. Например, точка зрения такого рода рассматривается в Yalcin (2011): «Сказать, что предложение возможно или что оно может иметь место, значит выразить совместимость предложения с состоянием ума, с намерением порождения согласования по этому свойству с собеседником» (с. 312). С этой точки зрения, (3) и (3¢) не имеют одних и тех же условий истинности, потому что (3) вообще не имеет условий истинности — оно не описывает мир как существующий каким-либо особым образом и, следовательно, не приписывает никаким модальным статус к любому предложению. Точно так же динамическая семантика эпистемологических модалей Виллера (2013) не приписывает условия истинности эпистемическим модальным утверждениям, а вместо этого устанавливает отношения между информационными состояниями, так что высказывание (3) направлено на изменение простых возможностей, которые совместимы с свидетельством агента, в «живые» возможности. что агент серьезно относится к расследованию. По мнению Суонсона (2016), содержание эпистемического модального предложения — это не предложение, а ограничение достоверности, так что говорящий, произнося (3), тем самым советует своей аудитории принять набор убеждений, который не исключает и не упускает из виду вероятность того, что Терри не справится с тестом. Во всех этих взглядах эпистемические модальные выражения влияют на семантическое содержание предложений, в которых они встречаются, но результирующее содержание не является предложениями со значениями истинности. Таким образом, хотя каждая из них обрабатывает встроенные эпистемические модальные выражения по-разному, ни одна из этих точек зрения не придерживается тех же, казалось бы, неправдоподобных вердиктов о предложениях, подобных (11) и (12), что и стандартная точка зрения.

    6. Ссылки и дополнительная литература

    • Барнетт, Д. 2009. Ялчин о «Могуществе». Разум 118: 771-75.
      • Предлагаемое решение проблемы встраивания эпистемологических модалей.
    • Коутс, Дж. 1983. Семантика модальных вспомогательных функций. Лондон: Крум Хелм.
      • Отчет о семантике модальных выражений в английском языке, включая обсуждение хеджирования с помощью эпистемологических модальных выражений.
    • ДеРоуз, К. 1991. Эпистемические возможности. The Philosophical Review 100: 581-605.
      • Обзор контекстно-зависимых описаний эпистемологических модалей и защита (исследование).
    • ДеРоуз, К. 1998. Простая сила, ориентировочные возможности и открытое будущее. The Philosophical Quarterly 48: 67-82.
      • Аргумент о том, что простые предложения «может быть» и «возможный» используются для эпистемических модальных утверждений.
    • Догерти, Т. и П. Рисью. 2009. Фаллибилизм, эпистемологическая возможность и уступчивые атрибуции знаний. Философия и феноменологические исследования 78: 123-32.
      • Аргументы в пользу того, что свидетельство является релевантным типом информации, следствием является релевантное отношение, а допустимая атрибуция знания обычно верна, но прагматически неуместна.
    • Иган, А. 2007. Эпистемические модальности, релятивизм и утверждение. Философские исследования 133: 1-22.
      • Защита релятивизма по поводу эпистемологических модалей, а также обсуждение возражения против релятивизма, основанного на роли утверждений.
    • Иган, А., Дж. Хоторн и Б. Уэзерсон. 2005. Эпистемические модальные формы в контексте. В Контекстуализм в философии , ред. Г. Питер и П. Прейер. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета, 131–70.
      • Расширенное обсуждение контекстуализма и защита релятивизма.
    • Взлом, I. 1967. Возможность. Философское обозрение 76: 143-68.
      • Дело о спасении как мотивация для вида (Расследование).
    • Хоторн, Дж. 2004. Знания и лотереи . Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.
      • Об эпистемической возможности и ее отношении к знанию.
    • Хинтикка, Дж. 1962. Знание и вера: введение в логику двух понятий . Итака: Издательство Корнельского университета.
      • Разработка логики эпистемологической модальности с использованием основанного на знаниях описания эпистемической возможности.
    • Хьюмер, М. 2007. Эпистемическая возможность. Синтез 156: 119-42.
      • Обзор проблем для нескольких различных версий эпистемологической возможности, заканчивающийся защитой отклоняющей точки зрения (раздел 3d).
    • Крипке, С. 1972. Именование и необходимость. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.
      • Отличает эпистемическую модальность от метафизической, используя пример Гесперус/Фосфорус.
    • Льюис, Д. 1996. Неуловимое знание. Австралазийский философский журнал 74: 549-67.
      • Мотивация для (K2), а также отчет Льюиса о CKA.
    • Макфарлейн, Дж. 2011. Эпистемические модальные формы чувствительны к оценке. В Эпистемическая модальность , ред. А. Иган и Б. Уэзерсон. Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета, 144–79.
      • Задачи для контекстно-зависимых теорий и защита релятивизма.
    • Мур, Г. Э. (редактор) 1962. Commonplace Book, 1919–1953. Нью-Йорк: Макмиллан.
      • Заметки о знании, эпистемической возможности и стандартном взгляде на эпистемологические модальные формы.
    • Папафрагу, А. 2006. Эпистемическая модальность и условия истинности. Лингва 116: 1688-702.
      • Объяснение и критика хеджирования взглядов на эпистемологические модальности.
    • Шнидер, Б. 2010. Экспрессивизм в отношении эпистемических модалей. The Philosophical Quarterly 60: 601-615.
      • Объяснение и защита хеджирующего взгляда на эпистемологические модальные слова.
    • Стэнли, Дж. 2005. Фаллибилизм и атрибуция уступчивых знаний. Анализ 65: 126-31.
      • Аргумент о том, что CKA внутренне противоречивы и что имеет место что-то вроде (K1).
    • Суонсон, Э. 2016. Применение семантики ограничений к языку субъективной неопределенности. Журнал философской логики 45: 121-46.
      • Альтернатива стандартному взгляду на эпистемологические модальности, сформулированная в терминах ограничений доверия агента.
    • Теллер, П. 1972. Эпистемическая возможность. Философия 2: 303-20.
      • Обзор некоторых подходов к эпистемологической возможности, включая проблему необходимых истин для выводов и вероятностных взглядов.
    • фон Финтель, К. и А. Гиллис. 2008. Утечки ЦРУ. Философское обозрение 117: 77-98
      • Подробный обзор мотивов зависимости от контекста и релятивизма эпистемологических модальных утверждений.
    • Виллер, М. 2013. Динамика эпистемологической модальности. The Philosophical Review 122: 45-92.
      • Динамическая семантика для эпистемологических модалей, которая отвергает стандартный взгляд.
    • Райт, К. 2007. Релятивизм Нью Эйдж и эпистемологическая возможность: вопрос о доказательствах. Вопросы философии 17: 262-283.
      • Ряд возражений против релятивизма и озабоченность его мотивами.
    • Ялчин, С. 2007. Эпистемические модальные формы. Разум 116: 983-1026.
      • Презентация проблемы встраивания эпистемологических модалей и семантики, предназначенной для ее решения.
    • Ялчин, С. 2011. Нефактуализм об эпистемологической модальности. В Эпистемическая модальность , ред. А. Иган и Б. Уэзерсон. Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета, 295–333.
      • Аргументы против стандартного взгляда на эпистемологические модальности и развитие нефактической точки зрения.

     

    Информация об авторе

    Брэндон Кэри
    Электронная почта: [email protected]
    Калифорнийский государственный университет, Сакраменто
    U. S. A.

    Модальность — Библиография — Philpapers

    Метафизика> Модальность

    Отредактирована Derek Haderlie (Brigham University) 9379379379377937793737937793793779377937795959595959595959599599599599595.

    . Отредактировано Derek Haderli В философском контексте изучение модальности — это прежде всего изучение необходимости и возможности. Иногда это выражают, говоря о возможных мирах , но это в какой-то степени просто fa çon de parler. В метафизике нас интересует природа модального пространства — так называемые возможные миры просто условны или они конкретны, как того требует модальный реализм? Какова бы ни была природа модального пространства, остаются вопросы о статусе различных разновидностей модальности и нашем эпистемическом доступе к модальности. Одна из центральных тем современной литературы касается основы модальных истин, то есть в силу чего что-то необходимо? Это также связано с эссенциализмом и de re модальность: можем ли мы объяснить трансмировую идентичность в терминах сущностных свойств или, возможно, даже обосновать модальные истины эссенциалистскими истинами?

    Основные работы Некоторые из наиболее важных инициаторов дискуссий о модальности включают Armstrong 1989, Fine 1994, Forbes 1985, Hale 1996, Kripke 1980, Lewis 1986, Lewis 1973 и Plantinga 1974. , Каплан, Льюис, Плантинга, Куайн, Сталнакер) по модальности собраны в таких томах, как Линский 1971, Loux 1979 и Tooley 1999. Многие классические статьи также включены в Plantinga & Davidson 2003, Stalnaker 2003 и Fine 2005. Современная литература огромна, некоторые важные работы включают Lowe 1998, Soames 2002, Williamson 2007 и Jubien 2009. В частности, для модальной эпистемологии отличным ресурсом является Gendler & Hawthorne 2002 .

    Показать все артикулы

    Подкатегории:

    Модальность De Re ( 658 | 5)

    Актуализм и возможностей ( 168 )

    Теория аналогов ( 139 )

    Haecceitism ( 84 )

    Требуется и контингентизм ( 89 )

    ESSITIONG и EssingeSISM* ( 89 )

    ESPENCE и ESSIGNISM* ( 89 )

    .

    Модальность De Re, Разное ( 173 )

    Разновидности модальности ( 915 | 16)

    Эпистемическая возможность* ( 124 )

    Концептуальная необходимость ( 36 )

    Logical Necessity ( 148 )

    Metaphysical Necessity ( 394 )

    Nomological Necessity ( 181 )

    Varieties of Modality, Misc ( 140 )

    Theories of Modality ( 363 | 44)

    Модальный комбинаторский сочетание ( 51 )

    Модальный травмализм ( 51 )

    Модальный некогнивизм ( 21 )

    Модальный примитивизм ( 26 )

    Мод. 1096 333 )

    Теории модальности, Разное ( 170 )

    Модальная эпистемология ( 758 | 26)

    Умощибильность, воображение и возможность ( 254 )

    Контрфактуальные и модальные эпистемологии ( 119 )

    Модальная ошибка ( 11 )

    Modal Intuit )

    Модальная эпистемология, разное ( 110 )

    Модальный рационализм ( 79 )

    Модальный скептицизм ( 65 )

    Мысленные эксперименты* ( 550 )

    Возможные миры ( 997 | 119)

    Актуализм и возможностей* ( 168 )

    Модальный эрсатизизм ( 77 )

    Модальный выдумка ( 63 )

    Модальная реализм ( 333 )

    SEMALISC ( 333 )

    SEMALICICS* 333 ) 9000

    ( 333 ) 9000

    .

    Невозможные миры ( 164 )

    Возможные миры, Разное ( 241 )

    See also:

    • Modal and Intensional Logic ( 2,619 | 1,289)
    • Modal Expressions ( 415 | 75)

    History/traditions: Modality

    • Hume: Modality ( 30 )
    • KANT: Модальность ( 172 )
    • Спиноза: Модальность ( 18 )

    Работа в этой области

    Notre Dame Institut0005

    Колледж Хоуп

    Доцент кафедры философии

    Университет Джона Хопкинса

    Доцент или профессор

    Вакансии от PhilJobs 55317

    1 — 50 / 3900

    Material to categorize

    1. Lewisian Worlds and Buridanian Possibilia. Boaz Faraday Schuman — forthcoming — Диалектика .подробнее
    2. «Природа разума рассматривать вещи как необходимые, а не как случайные»: защита спинозовского нецесситаризма . Брэндон Рдзак — 2021 — Диссертация, Университет Пердью, подробности
    3. Актуалистическая модель власти Спинозы. Валттери Вильянен — ​​2009 — В Юхани Пиетаринен и Валттери Вильянен (ред.), Мир как активная сила: исследования по истории европейского разума . Лейден: Брилл. стр. 213–228. подробности
    4. Как спроецировать социально сконструированную сексуальную ориентацию. Питер Финоккиаро — 2021 — Журнал социальной онтологии 7 (2): 173-203.Подробнее
    5. Лингвистическая основа для знания, убеждения и суждения о достоверности. Анастасия Джаннакиду и Алда Мари — подробности рукописи
    6. Precis Zu: Agents’ Abilities.Romy Jaster — 2020 — Zeitschrift für Philosophische Forschung 74 (3):443-447.details
    7. Fähigkeiten und Dispositionen (Черновик). Роми Джастер — детали рукописи
    8. Философия в надлежащих границах Эдуарда Машери. [ОБЗОР] Джонатан Льюис — 2018 — Метапсихология 22 (48).подробнее
    9. Факты в логическом пространстве: Трактарианская онтология Джейсон Тернер Оксфорд: Oxford University Press, 2016; 362 стр.; 85 долларов США. [ОБЗОР]Джон Беверли — 2018 — Диалог 57 (3):637-639.подробнее
    10. Сколько значений у слова «май»? The Case for Modal Polysemy. Barbara Vetter & Emanuel Viebahn — 2016 — Philosophers’ Imprint 16.details
    11. Аристотель о необходимости и потребностях. Читатель Сорана — 2005 — Королевский институт философии, Приложение 57:113-136.детали
    12. Логические атомы и комбинаторные возможности. Брайан Скирмс — 1993 — Journal of Philosophy 90 (5): 219-232.details
    13. Проблемы о материальных и формальных модусах в необходимости идентичности. Лоуренс Д. Робертс — 1985 — Journal of Philosophy 82 (10): 562 . details
    14. Возможность. [ОБЗОР] А. Э. М. — 1935 — Журнал философии 32 (16):437.подробнее
    15. Кантианская модальность. Том Болдуин — 2002 — Дополнительный том 9 Аристотелевского общества0004 76 (1):1-24.подробнее
    16. О возможности термоэлектрического охлаждения при очень низких температурах. F. Дж. Блатт — 1962 — Philosophical Magazine 7 (76):715-718.подробнее
    17. О возможности термоэлектрического охлаждения при очень низких температурах.D. KC Macdonald, E. Mooser, WB Pearson, IM Templeton & SB Woods — 1959 — Philosophical Magazine 4 (40): 433-446. подробности
    18. II—Модальность и тавтология. Питер Лонг, 1960–9.0003 Труды Аристотелевского общества 60 (1): 27-60.Подробнее
    19. IX. Можно ли детерминистически анализировать высказывания «может»? C. Ewing — 1964 — Proceedings of the Aristotelian Society 64 (1): 157-176. подробности
    20. VIII-Анализ возможности и возможность анализа. Джон Дайверс — 1997 — Труды Аристотелевского общества 97 (2): 141-160. подробности
      21. 90 123 Сэр Мэтью Хейл и «метод изобретения». Маргарет Т. Ходжен, 1943–9.0003 Isis 34 (4):313-318.подробнее
    21. Джордж Эллери Хейл: ученый вдали. Фредерик Х. Сирс — 1939 — Isis 30 (2):241-267.детали
    22. Модальность, наклонение и изменение модальных значений: новая перспектива. Хейко Наррог — 2005 — Когнитивная лингвистика 16 (4).подробнее
    23. Номинализации: случай номинализации модальных предикатов. Фридерика Мольтманн — готовится к публикации — Лиза Мэтьюсон, Сесиль Мейер, Хотце Руллман, Томас Эде Циммерманн и Даниэль Гуцманн (ред.), Компаньон Блэквелла по семантике . Wiley.details
    24. Думая о невозможном: контрфактуальные условия, невозможные случаи и мысленные эксперименты. Пунам Дохутиа — неизвестные детали
    25. Метаонтология, эпистемология и сущность: об эмпирической дедукции категорий. Фрейзер МакБрайд и Фредерик Янссен-Лоре — 2015 — The Monist 98 (3): 290-302.details
    26. Защита принципа достаточного основания: не существует соединения всех условно истинных утверждений. Кристофер М. П. Томашевски — 2016 — Философия 44 (1):267-274.подробнее
    27. Модальность в синтаксических категориях. Ана Арреги, Мария Луиза Риверо и Андрес Саланова (редакторы) — 2017 — Oxford University Press UK.details
    28. Contraddizione, pensabilità, impossibilità.Venanzio Raspa — 2015 — In P. Di Lucia & S. Colloca (eds.), L’impossibilità normativa . ВЕЛ. стр. 127-148. подробности
    29. Случайные факты: ответ Крессвеллу и Рини.Д. Г. Меллор — 2011 — Анализ 71 (1):62-68.подробнее
    30. Условные факты: комментарии к ответу Меллора.М. Дж. Крессуэлл и А.А. Рини — 2011 — Анализ 71 (1):69-72.подробнее
    31. Модальная интеграция. Скотт А. Шалковски — 2012 — Philosophia Scientae 16:85-98.подробнее
    32. Величайшее возможное существо не обязательно должно быть чем-то невозможным. Патрик Тодд — 2015 — Религиоведение 51 (4): 531-542.details
    33. Возможность.SørenHG Kierkegaard — 2014 — In The Quotable Kierkegaard . Издательство Принстонского университета. стр. 92-94.подробнее
    34. Менее упрощенная метафизика: многоуровневая теория значения Пирса как многоуровневая теория бытия. Марк Шампань — 2015 — Исследования знаковых систем 43 (4): 523–552.details
    35. Принцип достаточного основания: переоценка. Александр Р. Прусс — 2006 — Cambridge University Press. подробности
    36. Modal Ontologic.Marek Magdziak — 2014 — Studia Philosophica Wratislaviensia 9.подробнее
    37. Конспекты модальности и объяснительных рассуждений. Борис Кмент — 2015 — Философия и феноменологические исследования 91 (2):489-498.подробнее
    38. Комментарии о модальности Кмента и объяснительном рассуждении. Марк Ланге — 2015 — Философия и феноменологические исследования 91 (2):508-515.подробнее
    39. Модальная моногамия.C. С. И. Дженкинс — 2015 — Ergo: философский журнал открытого доступа 2.детали
    40. Чем не может быть структуралистская теория свойств. Нора Беренстейн — 2016 — В Анне Мармодоро и Дэвиде Йейтс (ред.), Метафизика отношений. ОУП. Издательство Оксфордского университета. подробности
    41. Рецензия на книгу Боба Хейла «Необходимые существа». [ОБЗОР] Кэтрин Джейн Хоули — unknowndetails
    42. Модальный экуменизм.М. Салливан — 2015 — Анализ 75 (2):271-283.подробнее
    43. 5. Модальный реализм, модальный рационализм, модальный натурализм. Роберт Сталнакер — 2012 — В простых возможностях: метафизические основы модальной семантики . Издательство Принстонского университета. стр. 126-135. подробности
    44. Глава 4: Modal-Existentielle Abhängigkeit.Benjamin Schnieder — 2004 — In Substanzen Und Eigenschaften: Eine Studie Zur Analytischen Ontologie . Де Грюйтер. стр. 257-294. подробности
    45. Частичность, модальность и немонотонность. Патрик А. Доэрти — 1996 — издательство Кембриджского университета. подробности
    46. Математика модальности. Роберт Голдблатт — 1993 — Центр изучения языка и информационных публикаций. подробнее
    47. Модальная реальность. Хамид Вахиддастьерди — 1991деталь
    48. Наши знания и метафизические возможности. Квентин Смит — неизвестно — Труды Гераклитовского общества 19.подробнее
    49. Модели и модальность. Стивен Даунс — неизвестно — Eidos: The Canadian Graduate Journal of Philosophy 6.details

    1 — 50 / 3900

    Доступ за пределами кампуса

    Используете PhilPapers из дома?

    Создайте учетную запись, чтобы обеспечить доступ за пределами кампуса через прокси-сервер вашего учреждения.

    Контролировать эту страницу

    Будьте в курсе всех новых элементов, появляющихся на этой странице. Выберите, как вы хотите его контролировать:

    Эл. адрес Новостная лента

    Редакция

    Общие редакторы:
    Дэвид Бурже (Западный Онтарио)
    Дэвид Чалмерс (ANU, NYU)

    Региональные редакторы:
    Дэвид Бурже
    Гвен Брэдфорд
    Berit Brogaard
    Margaret Cameron
    David Chalmers
    James Chase
    Rafael De Clercq
    Ezio Di Nucci
    Esa Diaz-Leon
    Barry Hallen
    Hans Halvorson
    Jonathan Ichikawa
    Michelle Kosch
    Øystein Linnebo
    JeeLoo Liu
    Paul Livingston
    Brandon Look
    Маноло Мартинес
    Мэтью МакГрат
    Мичиру Нагацу
    Сусана Нуччетелли
    Джузеппе Примьеро
    Джек Алан Рейнольдс
    Даррелл П. Роуботтом
    Александра Самонек
    Константин Сандис
    Ховард Сэнки
    Джонатан Шаффер
    Томас Сеньор
    Робин Смит
    Дэниел Стар
    Юсси Суикканен
    Анесс Ким Вебстер

    Другие редакторы
    Свяжитесь с нами
    Узнайте больше о PhilPapers

    Актуальное и возможное: модальность и метафизика в современной философии | Отзывы | Notre Dame Philosophical Reviews

    Рецензент антологии, как и ее редактор, находится в затруднительном положении, поскольку ему приходится рассматривать в целом то, что другие будут рассматривать только по частям. В данном случае рецензент надеется сделать исключение: эта книга представляет ряд взглядов на модальность в современной философии, которые лучше воспринимаются как совокупность. Читатели, которые заглянут в любую из ее девяти глав в поисках ранее интересующих ее тем, безусловно, будут вознаграждены солидным профессиональным вкладом. Но те, кто прочитает все, получат информированное представление о более широкой картине.

    Марк Синклер излагает свои редакционные намерения в кратком введении. В течение нескольких десятилетий среди философов-аналитиков сформировался консенсус, хотя и довольно свободный, относительно модальных суждений. Вдохновленные семантикой Крипке, сторонники возможных миров, такие как Дэвид Льюис, рассматривали модальность как фундаментальный аспект реальности. Однако в последнее время такие философы, как Кит Файн, начали задаваться вопросом, «идет ли модальность полностью вниз». Суть аргумента Файна состоит в том, что сущность не может быть объяснена de re необходимость.

    Генеалогия раннего консенсуса, по словам Синклера, основывается на отказе от средневековой «временной» или «статистической» концепции модальности. Согласно темпоральному воззрению, «невозможное» означает «никогда не актуальное», «возможное» означает «иногда актуальное» и т. д. Современным прогрессом стало понимание возможностей как независимых от действительностей. Исторические работы часто подчеркивали тех философов, таких как Лейбниц, которые проводили более сильное различие между возможностью и действительностью.

    Новые теории предполагают, однако, что современные философы могут перейти к модели, более похожей на Аристотеля, философа немодальных сущностей. Таким образом, наш исторический момент требует, согласно Синклеру, нового взгляда на некоторые старые теории модальности. Синклер умело излагает свою историю, начав том с исследования Спинозы (Могенс Лэрке, «Аспекты теории сущности Спинозы») и завершив его аргументом, что Куайн, модальный скептик, предвидел недавние разработки Льюиса и Файна. (Джон Дайверс, «Модальность Де Ре в конце двадцатого века: предсказательный Куайн»).

    Доклад Лэрке открывает том заявлением о том, что недавние ученые «платонизировали» Спинозу, приписывая ему слишком сильное понятие возможности. Интерпретационная дилемма, с которой сталкиваются ученые Спинозы, касается его взгляда на несуществующее, выраженного в общеизвестно трудной Этике IIP8C. Лерке утверждает по разным причинам, что мы должны думать о несуществующих Спинозы в манере, согласующейся с акцентом этого философа на однозначной природе существования. Для Спинозы существует только одна область сущностей, и случайные ссылки на «формальные сущности» скорее нуждаются в объяснении.

    Хотя Лэрке остается достаточно скромным в отношении масштабов и целей такого научного исследования, читатели (такие как рецензент), ожидающие более широкой картины, могут задаться вопросом, о чем идет речь в этой первой главе. Почему, во-первых, ученые хотели «платонизировать» Спинозу? Не потому ли, что они сделали его предшественником Лейбница? В то время как у последнего были взгляды на модальность, более близкие взглядам современных философов, Спиноза был настолько строгим детерминистом, что для него стало загадочным, что люди вообще могут мыслить несуществующие сущности. Конечно, мы можем думать о несуществующих сущностях, и Спиноза сделал все возможное, чтобы приспособиться к этому факту. Возникает вопрос: какой Спиноза нас интересует? Мне кажется, что более последовательный, детерминистский Спиноза — тот, для которого модальность представляет собой проблему, которую трудно объяснить, — представляет собой более интересный теоретический вариант, чем более сдержанная, более лейбницианская версия. Еретический Спиноза Лэрке даже готовит читателя этой книги к грядущим скептическим аргументам.

    После напоминания Стефана Лойенбергера («Глубокое бритье Вольфа с фатализмом») о том, что метафизика модальности не всегда была чисто академическим предметом — Вольф был изгнан из Пруссии за свои взгляды на противоречие — в томе кратко представлена ​​более каноническая история. : Охад Начтоми («Модальные приключения между Лейбницем и Кантом: существование и (темпоральная, логическая, реальная) возможность») искусно пересказывает нарратив, идущий от Лейбница через Канта к современной квантификационной логике. Принимая за отправную точку кантовское опровержение онтологического аргумента, Нахтоми утверждает (66), что взгляд Лейбница на возможность как на «концептуальную самосогласованность» готовит почву для кантовского различения логических и реальных предикатов. Это различие, как хорошо известно, позволило Канту заключить, что «приписывание существования х указывает только на модальный статус или положение х», что является точкой зрения, которую «Фреге и Рассел ассимилировали. .. в формальную логику» (65). Для Нахтомы ошибка Лейбница заключалась в том, что он не обобщил свою теорию возможности и не применил ее аналогичным образом к Богу.

    Джессика Лич («Материальные условия реальной возможности Канта») представляет собой достойное продолжение истории Начтоми. Вместо того, чтобы изображать Канта предшественником Фреге и Рассела, она исследует его представление о реальной возможности. Этот статус имеет материальное условие, допускающее возможность только того, что «согласуется с формальными условиями опыта» (113, «Критика чистого разума» A 218). С этим условием, утверждает Лич, Кант представляет собой важный средний путь между реалистической крайностью Дэвида Льюиса и скептической крайностью Юма или Куайна. Возможности реальны, но не все на самом деле возможно.

    «Экспрессивистский модальный реализм Гегеля» Кристофера Йоманса представляет собой еще одно удачное продолжение аргумента Лича. Йоманс также подчеркивает понятие «реальной возможности». Гегелевское объяснение возможности, как мы узнаем, таково, что «возможность некоторого факта есть не его действительность где-то еще», а вместо этого «действительность другого факта» (118). Этот подход к модальности имеет преимущества перед некоторыми более стандартными представлениями. С одной стороны, Гегель отличал возможность от действительности сильнее, чем даже Лейбниц, в том смысле, что он не пытался мыслить возможность как разновидность действительности. С другой стороны, он реализовал реальные отношения влияния между возможным и действительным, желательное, которым стратегия возможного мира в большинстве прочтений приносит в жертву. Значительный интерес (но, возможно, главным образом для исследователей Гегеля) представляет то, как Йоманс называет Гегеля своего рода реалистом, в то время как иначе возникает искушение классифицировать его как актуалиста.

    Два эссе, которые следуют триаде Лейбница-Канта-Гегеля, представляют множество точек зрения, выходящих за рамки того, что обычно является основной траекторией. В «Расселе о модальности» Томас Болдуин прослеживает развитие своего предмета через ряд увлекательных и хорошо мотивированных позиций. Ранний Рассел (около 1897 г.) представляет кантианский аргумент о том, что основы геометрии «обязательно верны для любого мира, в котором возможен опыт» (138). Затем Рассел переходит к «интуиционистскому» описанию модальности, которым он поделился с Муром.

    Несколько лет спустя, примерно в 1902 году, Рассел разработал версию модального скептицизма в серии статей о Мейнонге. Его пугалом в этот период является необходимость, от которой он отказывается в пользу доктрины, согласно которой все суждения просто истинны или ложны. С другой стороны, значение «возможного» чисто эпистемическое. Еще позже Рассел начал утверждать, что модальные понятия являются свойствами пропозициональных функций, а не пропозиций, и в это время он по необходимости провел дефляционный анализ. Болдуин размышляет (154–155) о взаимосвязи между этим взглядом на модальность и теорией описаний.

    Эти скептические позиции уравновешиваются поливалентными описаниями модальности, прослеживаемыми Питером Саймонсом («Модальность и степени истины: австро-польская боковая линия модальной мысли двадцатого века»), который рассматривает Мейнонга и Лукасевича. Саймонс приводит доводы в пользу некоторых интересных исторических связей между этими двумя мыслителями, результат которых прост: в то время как многие аргументы Мейнонга о модальности требовали «третьего статуса истины наряду с истинным и ложным» (177), он не разработал формальных следствий своей теории. аргументы. Лукасевич под влиянием Мейнонга сделал это несколькими способами. В 1917 он разработал трехзначную систему, которую позже (1951, 1957) заменил четырехзначной логикой.

    Собственный вклад Синклера («Хайдеггер о «возможности») исследует суровую альтернативу. Хайдеггер расходится с традиционными представлениями о действительности, в результате чего он способен уподобить возможность человеческому существованию так, как это не сделали другие философы. Целью Хайдеггера является Аристотель, чье различие между действительностью и возможностью (согласно Хайдеггеру) доминировало в более поздних размышлениях о модальности. Синклер утверждает, что его субъекту удалось показать, что «бытие-возможность» лежит в основе человеческого существования, в результате чего актуальность стала для Хайдеггера более производным модусом. В этом эпизоде ​​возможность и действительность соотносятся с человечеством и смертью.

    Интересное эссе Дайверса о Куайне завершает том. Он принимает ранний аргумент Куайна о том, что есть три возможных ответа на модальный скептицизм последнего. Крипке, Льюис и Файн, как мы узнаем, следовали соответствующим стратегиям способами, которые предусмотрительно разработал Куайн. Дайверс не преувеличивает вывод и допускает, что многое в этом споре осталось нерешенным. Трое Куайна добились определенного успеха в следовании своим путям, но, тем не менее, они спорили таким образом, что не заставили бы преданного Куайна отказаться от скептической позиции. Как мы узнаем, Куайн предвидел, как далеко придется зайти модальным теоретикам, чтобы отвергнуть его позицию. Дэвид Льюис, конечно, считал, что существует «бесконечность вселенных», тогда как Файн ограничил себя вселенной, «которая более радикально неэкстенсиональна», чем даже у Аристотеля (234).

    Является ли модальный скептицизм, который мы находим у Куайна, той позицией, которую нам следует рассмотреть сегодня? Дайверс ловко, как и другие авторы этого сборника, оставляет такие вопросы читателю. Он показывает, что исторические записи сами по себе не всегда выявляют явных победителей и проигравших. Метафизические интерпретации модальной логики обошлись довольно дорого, и мы в состоянии переоценить их.

    Как же тогда должна выглядеть история современных модальных теорий? Несомненно, многие философы будут сопротивляться идее, что нам нужно смотреть дальше Лейбница, Канта, К.И. Льюис и Крипке. У них есть правдоподобная история, но это не единственная история. В рецензируемом томе представлено множество аргументов, с помощью которых можно оспорить эту точку зрения, причем очень сбалансированно и сдержанно. Должны ли мы серьезно относиться к модальности Рассела и даже Гегеля? Предложил ли Лукасевич реальную альтернативу тем, кто подозревает, что модальные высказывания не всегда истинны или ложны? Синклер и его авторы представляют собой хорошее руководство для тех, кто хочет рассмотреть такие вопросы. Но любой, кто интересуется современной философией, метафизикой или логикой, будет вознагражден за ее чтение.

    Революционная теория модальности Канта | Отзывы | Notre Dame Philosophical Reviews

    В опубликованных работах Канта и личных заметках мы находим различные способы, которыми модальные понятия и свойства называются экстраординарными. Во многих из этих отрывков Кант говорит нам, что то, что отличает возможность, существование и необходимость от немодальных свойств, — это их реляционная связь. Вопрос о том, как обналичить это, в значительной степени открыт для споров, но, по крайней мере, часть идеи, по-видимому, заключается в том, что модальные свойства каким-то образом включают отношение субъектов к объектам. Существенный прогресс в реконструкции модальной теории Канта был достигнут в последние годы, в немалой степени благодаря работе Ника Станга.0003 Модальная метафизика Канта (2016). Однако до настоящей работы ни в одной монографии часто загадочные утверждения Канта относительно относительности не ставились в центр его теории. Некоторые толкователи подозревают, что эти утверждения необдуманны или, по крайней мере, второстепенны по отношению к основным доктринам Канта. Напротив, Уйгар Абаджи относится к ним со всей серьезностью и намеревается создать интерпретацию, которая отводит им почетное место. На мой взгляд, читателям Канта давно пора принять этот вызов (и вызов, который0003 равно , как мы увидим). Именно на этом фоне эта всеобъемлющая, очень информативная, хорошо проработанная и часто ясная книга является долгожданным появлением.

    Книга состоит из трех частей. Первая охватывает позиции и аргументы традиции, которые наиболее актуальны, фокусируясь на Ансельме, Декарте, Лейбнице и Вольфе, но включает существенный материал о других фигурах, таких как Фома Аквинский и Баумгартен. Изложение ясное и полезное, и эта часть книги обеспечивает правильный баланс, давая читателю достаточно исходной информации, но, по сути, не являясь отдельным томом. Одним из ярких моментов этих реконструкций является утверждение автора о том, что ни Лейбниц, ни Вольф не принимают логицистского понимания модальности. Взгляд автора на Вольфа особенно примечателен и инновационен.

    Вторая часть книги посвящена докритической теории Канта, которую Абачи считает «ревизорской», хотя и не революционной. Третья и большая часть дает интерпретацию зрелой теории Канта, согласно которой модальные свойства — это не просто свойства вещей, а три основных «способа, которыми концептуальные представления вещей связаны с познающим субъектом» (5). Именно принципиально реляционная природа модальности делает зрелую теорию Канта революционной и послужила поводом для названия книги. Здесь я сосредоточусь на ключевых решениях, которые Абачи принимает при реконструкции этой реляционной связи. Отчасти для того, чтобы предоставить таксономический инструмент, помогающий отслеживать различные версии-кандидаты реляционности, а частично потому, что он делает разрез в важном месте, я предлагаю сгруппировать отношения-кандидаты в два разных типа. Первый род характеризуется релятами, которые оба являются интрасубъективными, как, например, в отношении того предложения, которое рассматривает S, к другим предложениям, которые этот субъект уже принимает. Второй род состоит из отношений субъекта к объекту, как в отношении, которое, как можно было бы думать, возникает, когда субъект утверждает, что предложение истинно. В различных точках прочтение Абачи делает оба типа отношений фундаментальными для модальности, не привлекая внимания к различиям и не рассматривая их как важные. [1] Теперь может оказаться, что включение обоих на базовом уровне отражает собственное мышление Канта. Тем не менее, если философская позиция, которая кладет в свою основу и то, и другое, неустойчива, как я подозреваю, тогда стоит выяснить, можем ли мы понять Канта как выбор одного из них над другим в качестве основы для его модального представления. теория. Ставлю на то, что субъектно-объектные отношения являются фундаментальными для модели Канта, в то время как случаи, в которых внутрисубъектные отношения кажутся фундаментальными, можно объяснить тем, что они каким-то образом строятся на первом. Если я окажусь неправ, контраст, по крайней мере, поможет сделать предложение Абачи более ясным.

    Повестка дня первых двух частей книги определяется двумя наиболее важными шагами, сделанными в Единственное возможное основание для доказательства существования Бога ( OPA ), эссе 1763 года, которое сделало больше, чем любая другая докритическая работа, чтобы сделать имя Канту. Первый из них — отрицательный тезис: известное отрицание того, что существование — это «реальный предикат», что означает, несколько менее известно, что это не предикат, выражающий реальность в техническом смысле quiddity. Второй — актуалистический принцип: утверждение, что каждый реальный предикат F реальной возможной вещи основан на чем-то существующем, что конкретизирует F (или конкретизирует свойство F*, которое само обосновывает F). Две главы, составляющие часть II, призваны показать, как Кант использует отрицательный тезис, чтобы подорвать традиционный онтологический аргумент (гл. 3), и создает альтернативный аргумент в пользу существования Бога, основанный на актуалистическом принципе (гл. 4). Абачи берет первое, чтобы подчеркнуть докритические ревизионистские (но еще не революционные) взгляды Канта на существование, а второе, чтобы сделать то же самое в отношении возможности и необходимости.

    Глава 3 занимает бескомпромиссную позицию относительно того, как мы должны понимать отрицательный тезис. Вопреки тем, кто рассматривает существование как исключительное свойство, поскольку им обладают все объекты, Кант Абаци строго настаивает на том, что оно не является свойством любого объекта (92–3). Положительно Кант считает:

    SEC: Существование есть «предикат» (свойство) понятий; и

    POS: Экзистенциальные суждения суть абсолютные полагания.

    Сама по себе SEC не говорит нам, какое свойство существует, только то, что оно второго порядка. Абачи, как и почти все, кто интерпретирует Канта как сторонника SEC, считает, что Кант придерживается точки зрения, которую позже разовьют Больцано, Рассел и Фреге:

    SEC*: экзистенциальные пропозиции утверждают, что субъект-концепт конкретизирован .

    Невероятная популярность этой конкретной спецификации SEC не должна скрывать от нас решающий вклад концепции <экземпляр>. В конце концов, SEC можно было бы вместо этого определить, добавив свойства второго порядка , завещанные Богом или фигурирующие в возможном познании, основанном на восприятии . [2] В любом случае, SEC* является ключевым кантианским утверждением в прочтении Абаци, поскольку в его реконструкции «абсолютное полагание» оказывается не чем иным, как техническим термином для предикации второго уровня свойства быть конкретизированным.

    Абачи представляет три тезиса, вытекающих из ключевого утверждения Канта. Во-первых, SEC* «ссылается на когнитивный субъект и способность концептуальной репрезентации при объяснении смысла существования» (94). Во-вторых, SEC* подразумевает, что «экзистенциальные утверждения связывают концептуальное представление объекта с восприятием этого объекта вне (или отличного от) этого представления» (94). (Обратите внимание на обращение к субъектно-объектным отношениям.) В-третьих, второй пункт подразумевает, что эти утверждения «связаны эпистемическими условиями», в частности, эпистемическим доступом субъекта к этим объектам. Возможно, автор OPA уже содержит их, и каждый из них позже сыграет свою роль в его важном проекте. Однако если это так, нам нужно нечто большее, чем SEC*, или отличное от него, поскольку ни одно из них на самом деле не следует из него.

    Первый тезис вызывает сравнение с зрелым проектом Канта, в котором значение «существования» действительно эксплицируется посредством обращения к способности, а именно к нашей способности использовать ассерторическую функцию. [3] Напротив, из SEC* мы можем просто заключить, что у нас есть возможность выполнять соответствующие предикации второго уровня. Ни эта способность, ни сам SEC* никаким образом не определяют значение . Я бы предположил, что вместо того, чтобы полагаться на это материя — понятие, значение которого просто дается, насколько это касается SEC* — для объяснения субъектно-объектных отношений экзистенциальных суждений, OPA помещает его в их форму . Материалы для этого движения можно найти в его понятии абсолютного полагания, которое при устойчивом прочтении POS отличается по своей форме от любого относительного полагания (любого уровня). Можно утверждать, что такой сдвиг на самом деле оправдал бы близкий родственник первого тезиса Абаки: мы сначала понимаем значение «существования» (которое впоследствии может быть использовано предикативно) в силу нашей способности абсолютно постулировать отдельное понятие. Это также дало бы один компонент второго тезиса Абаки, поскольку, постулируя абсолютно, мы утверждаем, что объект соответствует постулируемому понятию и, таким образом, отличен от него. [4] Для ясности: в современной литературе нет ничего нетипичного в интерпретации Abaci POS, что сводило бы ее к SEC*. Тем не менее, если кто-то считает реляционность ключом к зрелому подходу Канта и если считать, что Кант уже сделал ключевой шаг к этой революции в 1763 году, то более надежное прочтение POS является многообещающим местом для поиска.

    Важнейший вопрос, который глава 3 оставляет открытым, заключается в том, к чему на самом деле относится ее бескомпромиссная поддержка Негативного тезиса. Читатель может задаться вопросом, сталкиваясь с утверждением, что существование не является свойством какого-либо объекта (возможного или действительного), что же такое 9?0003 не дает нам мыслить единичную мысль первого порядка « a является действительным» (используя «актуальное» для обозначения того, что это понятие отличается от понятия второго порядка)? Разве не в наших силах, по крайней мере, сформировать понятие свойства первого порядка, принадлежащего объекту a , тогда и только тогда, когда реализуется понятие одного из свойств a ? Собственный язык Канта в OPA предполагает утвердительный ответ, [5] , и трудно понять, как он мог сопротивляться. Как только мы устраним неоднозначность нашего дискурса и проясним, что <существование> и <действительность> первого порядка являются разными понятиями, все должны согласиться с тем, что первое не является свойством какого-либо объекта!

    В ответ Кант из Абаци мог настаивать на том, что свойство второго порядка является метафизически основным. Но это, кажется, не входит в число его забот в OPA , и в любом случае это никак не помогает ему опровергнуть онтологический аргумент. Это одна из причин того, что Станг, который соглашается с Абачи в приписывании СЭЦ* Канту, считает, что универсальность действительности — другими словами, что не существует просто возможных объектов — выполняет реальную аргументативную работу для Канта. [6] Абачи настаивает от имени Канта на том, что «ни один предикат первого порядка не может влечь ничего о существовании, потому что существование есть предикат второго порядка» (101). Однако ни Кант (и, следовательно, Абачи) не говорят нам конкретно, почему второпорядковость понятия делает все подобные выводы недействительными. Может быть, в случае Канта это просто лакуна, но это умалчивание резко контрастирует с очевидной заботой Канта убедить нас в том, что относительное полагание есть простое утверждение обусловливающего отношения между двумя возможными полаганиями, которое как таковое полагает ни понятия, которые связаны между собой. Ч. 8 дает сочувственную реконструкцию возражения против онтологического аргумента в первых Critique , который явно построен именно на этом пункте, но Абачи рассматривает его как аномалию в корпусе Канта (231–33). Я предполагаю, что это ключ к аргументации Канта уже в 1763 году.

    Пространство требует, чтобы я оставил почти все богатства в гл. 4 запутанная трактовка актуалистического принципа осталась неизменной, за исключением того, что он поместил его в более крупную драму развития Канта. Докритический Кант ревизионист, но не революционер в значительной степени, согласно Абачи, потому что он просто заигрывает с обоснованием актуалистического принципа в нашей когнитивной структуре. Что нужно Канту, если его собственное доказательство должно заменить онтологический аргумент, так это то, чтобы актуалистический принцип зафиксировал истину о вещах самих по себе, если использовать более позднюю терминологию. Предполагаемая вступительная глава Части III (гл. 5) свидетельствует о том, что вскоре после OPA Кант начинает играть с субъективными основаниями принципа. Глава 8 завершает рассказ полезным чтением полностью релятивизированной версии 1781 года положительного доказательства, которое появляется в первом «Трансцендентальном идеале» Critique . Абачи оказывает давление на позицию Канта 1763 года, отмечая отсутствие какого-либо независимого аргумента в пользу актуалистического принципа в его надежной онтологической форме. Трансцендентальный поворот поддерживает перспективы Канта в оправдании того, что к тому времени является ослабленным принципом.

    Основная часть части III посвящена зрелой, позитивной теории Канта, которая содержится в его описании функций суждения (гл. 6), категорий, схем и принципов (все три в гл. 7). Любая достаточно полная реконструкция теории Канта потребует рассмотрения модальности в том виде, в каком она проявляется на каждом из этих «уровней». Абачи в движении, характерном для амбиций книги, принимает вызов. Однако трактовка в книге модальных категорий и схем, на мой взгляд, затруднена предположением, что первые, помимо вторых, «означают логические отношения», в частности логические отношения совместимости, связи и связи через закон (170). ). Я не понимаю, как это может быть правильно. Всем рекомендуется присоединиться к Абаку в том, что модальные свойства не являются внутренними свойствами вещей самих по себе (см. богатую гл. 9).). Тем не менее, это оставляет открытой возможность того, что они являются реляционными свойствами, релятами которых являются субъекты и объекты. Abaci, напротив, считает смысл голых модальных категорий разновидностью внутрисубъектного отношения. Теперь по соседству есть важная, иногда игнорируемая истина, которая может подтолкнуть Абаци к этой позиции: все, что существует, для Канта, принадлежит многообразию взаимно связанных сущностей, которые связаны законами. Однако эти связи онтические, а не логические.

    В заключение давайте сосредоточимся на рассмотрении в книге модальных функций суждения, важность которых Абачи правильно оценивает. Здесь он явно предлагает синтез двух разных типов моделей, которые интерпретаторы традиционно поддерживали в их чистых формах (6, 146). Одна модель понимает модальные функции в терминах внутрисубъектных отношений:

    Модальность данного суждения определяется тем, как оно согласуется с фоном, т. е. просто логически совместимо с ним [проблематично] или логически основанный на фоне [ассерторический], или он так основан в силу законов формальной логики [аподиктический]. Таким образом, модальные функции — это то, что логически связывает суждения в связную систему суждений. (164)

    Центральная идея альтернативной чистой модели состоит в том, что субъект, использующий ассерторическую функцию, соотносит пропозициональное содержание, которое он имеет в виду, с объектами, утверждая, что оно соответствует тому, как обстоят дела. [7] Способ, которым Abaci объединяет эти две модели, довольно сложен, и он оставляет неясными некоторые важные особенности предлагаемого синтеза. Одна особая трудность состоит в том, оставляет ли его описание какое-либо место для простой идеи о том, что ассерторическая функция позволяет нам сделать так, чтобы мы связались с истиной соответствия некоторого содержания. Рассмотрим следующую формулировку: «в проблемном суждении мы просто принимаем или думаем о предложении относительно его относительной логической возможности, не делая никаких утверждений. . . . В ассерторическом суждении мы утверждаем суждение (как логически обоснованное) силой суждения» (162). Добавление в скобках в последнем предложении делает неясным точную точку зрения Абаки. Если я просто утверждаю p , использовал ли я таким образом ассерторическую функцию? Или мне нужно вместо этого утверждать , что p логически обосновано , чтобы использовать функцию (что не соответствует самому утверждению p )? Или нужно утверждать и р и его логическую обоснованность? Может быть, не случайно, что этот аспект интерпретации остается недостаточно проработанным. В конце концов, любая попытка объединить две чистые модели сталкивается с проблемой: как мы можем отдать должное выводам обеих? Третий вариант решает эту проблему, но делает это, к сожалению, за счет простой конъюнкции. Разве его сторонники не должны признать, что каждый из этих конъюнктов сам по себе является более фундаментальной функцией, тем более что нет препятствий для использования одного из них независимо от другого? Как видно из этого, если кто-то поставил перед собой задачу примирить два типа моделей, то нелегко увидеть, как решить ее удовлетворительным образом.

    Однако это предполагает, что каждая из трех модальных функций представляет собой единую вещь, и одно из действующих фоновых обязательств Abaci ставит это под сомнение. Абачи предполагает, а именно, что, хотя функции суждения «изначально принадлежат» чистой общей логике (PGL), они также принадлежат трансцендентальной логике (TL) (163). В то время как модальные функции в том виде, в каком они фигурируют в PGL или интерпретируются ею, относятся к «формальной истине» (логическим отношениям между предложениями), TL-версии функций относятся к «материальной истине» (160–63). Это открывает новую стратегию для решения проблемы: в то время как модальные функции в их PGL-облике представляют собой различные типы внутрисубъектной реляционности, их TL-версии построены вокруг (или, по крайней мере, соответствуют) субъектно-объектной реляционности. Использование Абаки различия включает в себя неожиданный поворот:

    в то время как на общелогическом уровне связка «есть» выражает только понятийное отношение между субъектом и сказуемым, на трансцендентальном логическом уровне она выражает, что это понятийное отношение действительно связано с материально определенным целым познания, которое в свою очередь, означает, что понятийное отношение действительно имеет место в действительности, т. е. оно материально истинно. (164)

    Принимая когерентную концепцию истины, возможно, интрасубъективную относительность, на ее пределе (« целое познания»), является субъектно-объектным отношением. В целом, хотя Абачи намеревается сохранить часть того, что могут предложить модели, характеризующие субъектно-объектные отношения, неясно, останется ли что-либо из этого полюса в конце концов.

    Одним из источников стремления сделать интрасубъективную реляционность первичным является то, что Кант часто использует термины «проблематический», «ассерторический» и «аподиктический» таким образом, который соответствует этой модели. Я бы сказал, однако, что именно функции суждения играют центральную, решающую роль в зрелой программе Канта, и что многие употребления этих терминов происходят в контекстах, в которых Кант не делает заявлений об этих функциях. [8] Если мы трактуем отрывки, в которых Кант использует эти термины более свободно, как если бы они утверждали функции, мы рискуем синкретизмом. Как бы это ни было применимо в данном случае, источником давления, которое определенно подталкивает Абаци к интрасубъективной реляционности, является его предположение — достаточно естественное предположение, имеющее легендарную историю во вторичной литературе, — что кантовское систематическое описание функций в Метафизическая дедукция должна принадлежать PGL. В другом месте я утверждал, что это ошибка. Кант признает, что нам необходимо рассматривать суждения как познания объектов , если мы хотим прийти к точной теории функций. Точки зрения PGL, рассматривающей мысли только в их отношении к другим мыслям, просто недостаточно. [9]

    Какой же тогда может быть альтернатива для тех, кто по-прежнему не убежден в предложенном Абаци синтезе и все же признает, что внутрисубъектная реляционность играет какую-то роль? В целом я предлагаю провести различие между тем, что функции позволяют нам делать, и нормативными стандартами, относящимися к этим действиям. Кант мог бы, например, утверждать, что ассерторическая функция позволяет субъекту просто утверждать p (понимаемый в терминах истины соответствия), хотя мы должны делать это в условиях, которые могут быть эксплицированы только в терминах, отсылающих к интрасубъективной реляционности. Это, очевидно, общая схема, которую можно заполнить по-разному, с разными основаниями для нормативного стандарта. И полное объяснение, в случае успеха, могло бы представить оставшиеся две модальности как построенные на первичном случае ассерторической функции и существования, возможно, посредством введения дополнительных внутрисубъектных отношений.

    Позвольте мне в заключение подчеркнуть, что это необычайно богатая книга, наполненная многими предложениями, которые необходимо рассмотреть. Любой, кто работает над вопросами, которые он непосредственно затрагивает, получит пользу от проведения с ним времени. И из-за того, что модальность занимает центральное место в общем проекте Канта, многие в более широком сообществе Канта будут рады, если они найдут время, чтобы ознакомиться с ним.

    ССЫЛКИ

    Розенкоеттер, Тимоти (2010), «Абсолютное полагание, тезис Фреге об антиципации и кантовские определения суждения», Европейский философский журнал , том. 18.4: 539–566.

    Розенкеттер, Тимоти (2017), «Логический дом таблицы функций Канта», Internationales Jahrbuch des Deutschen Idealismus , vol. 12: 29–52.

    Станг, Николас (2016), Модальная метафизика Канта , Oxford University Press.

    [1] На это намекает сложность разбора только что процитированного отрывка. Является ли рассматриваемое отношение между когнитивным субъектом и числом , представляющим 9?0004 вещей или между познающим субъектом и вещами, представлениями о которых мы обладаем? Если я его понял, Абачи ответил: «И то, и другое».

    [2] Существует текстовое свидетельство для каждой из этих альтернатив ( OPA , 2:72 и 2:74 для первого; 2:72–3 для второго), которое конкурирует с текстовым свидетельством для SEP* (2: 72). Популярность SEP* по сравнению с конкурирующими спецификациями SEP во многом обусловлена ​​его существенными философскими преимуществами.

    [3] Это нужно аргументировать. Однако Кант правдоподобно представляет функции как объяснительно предшествующие и, следовательно, не просто содержащие категории или идентичные им.

    [4] Я развиваю эту модель в Rosenkoetter (2010), утверждая далее, что Кант частично объясняет относительное полагание обращением к более простому понятию абсолютного полагания. Судить <Бог всемогущ> значит судить, что если Бог положен абсолютно, то и всемогущество положено абсолютно. Заметьте, что это меняет порядок объяснения в описании Абаки, который берет понятность относительного полагания за основу и добавляет понятие <экземпляр>.

    [5] Я имею в виду пассажи, в которых Кант дает излюбленный парафраз, а не сообщает об общем употреблении, и все же, кажется, не заботится об использовании концепции первого порядка. Например: «существование принадлежит нарвалу. . . . Это просто означает: представление о нарвале — эмпирическое понятие; другими словами, это представление существующая вещь [eines Exsisterenden Dinges]» ( OPA , 2:72, курсив добавлен; ср. Rosefeldt 2011).

    [6] См. Станг 2016: 31–42. Абачи, со своей стороны, согласен со Стангом в универсальности действительности. SEC* предоставляет вескую причину отрицать наличие простых возможностей. Если бы это было так, то для различения реальных объектов от просто возможных потребовалось бы дополнительное понятие, помимо .

    [7] Это хорошее место, чтобы признать, что ассерторическая функция и существование, на которых я сосредоточусь здесь, являются наиболее простой парой для реляционалиста субъекта и объекта. Кант, например, не допускает possibilia, которые могли бы одинаково фигурировать в трактовке проблематичности и возможности.

    [8] Мне было трудно понять предложение книги о том, как именно функции соотносятся с категориями (ср. 167). Возможно, Abaci не привержен объяснительному приоритету функций. Однако без последнего неясно, почему функции особенно важны для модальной теории Канта.

    [9] См. Розенкеттер (2017). Для нынешних целей мое прочтение не слишком отличается от утверждения, что Таблица функций принадлежит TL. На самом деле я выступаю за несколько иную позицию, которая может объяснить, почему существуют некоторые текстовые свидетельства, указывающие на принадлежность Таблицы PGL.

    Модальность, структура, онтология | Философия математики: структура и онтология

    Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicPhilosophy of Mathematics: Structure and OntologyPhilosophy of Mathematics and LogicBooksJournals Термин поиска мобильного микросайта

    Закрыть

    Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicPhilosophy of Mathematics: Structure and OntologyPhilosophy of Mathematics and LogicBooksJournals Термин поиска на микросайте

    Расширенный поиск

    • Иконка Цитировать Цитировать

    • Разрешения

    • Делиться
      • Твиттер
      • Подробнее

    CITE

    Shapiro, Stewart,

    ‘Модальность, структура, онтология’

    ,

    Философия математики: структура и онтология

    (

    New York,

    2000;

    онлайн,

    9952,

    ,

    ,

    ,

    ,

    ,

    ,

    ,

    ,

    ,

    . Академический

    , 1 ноября 2003 г.

    ), https://doi.org/10.1093/0195139305.003.0008,

    по состоянию на 1 октября 2022 г.

    Выберите формат Выберите format.ris (Mendeley, Papers, Zotero).enw (EndNote).bibtex (BibTex).txt (Medlars, RefWorks)

    Закрыть

    Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicPhilosophy of Mathematics: Structure and OntologyPhilosophy of Mathematics and LogicBooksJournals Термин поиска мобильного микросайта

    Закрыть

    Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicPhilosophy of Mathematics: Structure and OntologyPhilosophy of Mathematics and LogicBooksJournals Термин поиска на микросайте

    Advanced Search

    Abstract

    В философии математики существует ряд номиналистских или антиплатонистских программ. Как правило, защитники этих программ утверждают, что математика — это не независимо существующая область математических объектов, но, тем не менее, математические утверждения имеют объективные, непустые условия истинности. Это достигается с помощью дополнительной идеологии — обычно модального оператора. Я показываю, что для наиболее известных случаев существуют прямые переводы между теоретико-множественным языком реалистов и номиналистическим языком с добавленной идеологией. Поскольку переводы сохраняют обоснованную веру (с каждой точки зрения), я утверждаю, что сторонник любой из соперничающих систем не может претендовать на эпистемологическое преимущество перед сторонником любой другой. Трактовка дает структуралистское освещение компромисса между онтологией и идеологией.

    Ключевые слова: идеология, модальность, модальный оператор, номинализм, объективность, онтология, платонизм, структура, перевод

    Предмет

    Философия математики и логики

    В настоящее время у вас нет доступа к этой главе.

    Войти

    Получить помощь с доступом

    Получить помощь с доступом

    Доступ для учреждений

    Доступ к контенту в Oxford Academic часто предоставляется посредством институциональных подписок и покупок. Если вы являетесь членом учреждения с активной учетной записью, вы можете получить доступ к контенту одним из следующих способов:

    Доступ на основе IP

    Как правило, доступ предоставляется через институциональную сеть к диапазону IP-адресов. Эта аутентификация происходит автоматически, и невозможно выйти из учетной записи с IP-аутентификацией.

    Войдите через свое учреждение

    Выберите этот вариант, чтобы получить удаленный доступ за пределами вашего учреждения. Технология Shibboleth/Open Athens используется для обеспечения единого входа между веб-сайтом вашего учебного заведения и Oxford Academic.

    1. Нажмите Войти через свое учреждение.
    2. Выберите свое учреждение из предоставленного списка, после чего вы перейдете на веб-сайт вашего учреждения для входа.
    3. При посещении сайта учреждения используйте учетные данные, предоставленные вашим учреждением. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
    4. После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

    Если вашего учреждения нет в списке или вы не можете войти на веб-сайт своего учреждения, обратитесь к своему библиотекарю или администратору.

    Войти с помощью читательского билета

    Введите номер своего читательского билета, чтобы войти в систему. Если вы не можете войти в систему, обратитесь к своему библиотекарю.

    Члены общества

    Доступ члена общества к журналу достигается одним из следующих способов:

    Войти через сайт сообщества

    Многие общества предлагают единый вход между веб-сайтом общества и Oxford Academic. Если вы видите «Войти через сайт сообщества» на панели входа в журнале:

    1. Щелкните Войти через сайт сообщества.
    2. При посещении сайта общества используйте учетные данные, предоставленные этим обществом. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
    3. После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

    Если у вас нет учетной записи сообщества или вы забыли свое имя пользователя или пароль, обратитесь в свое общество.

    Войти с помощью личного кабинета

    Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам. Смотри ниже.

    Личный кабинет

    Личную учетную запись можно использовать для получения оповещений по электронной почте, сохранения результатов поиска, покупки контента и активации подписок.

    Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам.

    Просмотр учетных записей, вошедших в систему

    Щелкните значок учетной записи в правом верхнем углу, чтобы:

    • Просмотр вашей личной учетной записи и доступ к функциям управления учетной записью.
    • Просмотр институциональных учетных записей, предоставляющих доступ.

    Выполнен вход, но нет доступа к содержимому

    Oxford Academic предлагает широкий ассортимент продукции. Подписка учреждения может не распространяться на контент, к которому вы пытаетесь получить доступ. Если вы считаете, что у вас должен быть доступ к этому контенту, обратитесь к своему библиотекарю.

    Ведение счетов организаций

    Для библиотекарей и администраторов ваша личная учетная запись также предоставляет доступ к управлению институциональной учетной записью. Здесь вы найдете параметры для просмотра и активации подписок, управления институциональными настройками и параметрами доступа, доступа к статистике использования и т.

Leave a Comment on Модальность это в философии: Модальность – Гуманитарный порталРазное

About the Author

admin

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Related Posts