Мысль и язык: Мысль и язык. Избранные работы

Содержание

ЯЗЫК И МЫШЛЕНИЕ • Большая российская энциклопедия

В книжной версии
Том 35. Москва, 2017, стр. 647-648
Скопировать библиографическую ссылку:

Авторы: А. С. Мельничук

ЯЗЫ́К И МЫШЛЕ́НИЕ, два неразрывно связанных вида общественной деятельности, отличающихся друг от друга по своей сущности и специфическим признакам. Мышление – высшая форма активного отражения объективной реальности, целенаправленное, опосредствованное и обобщённое познание существенных связей и отношений предметов и явлений.

Язык – знаковая (в своей исходной форме звуковая) деятельность, обеспечивающая материальное оформление мыслей и обмен информацией между членами общества.

Выяснение конкретного характера связи между Я. и м. – одна из центр. проблем теоретич. языкознания и философии языка. В решении этой проблемы обнаруживались глубокие расхождения – от прямого отождествления Я. и м. (Ф. Шлейермахер, И. Г. Гаман) или их чрезмерного сближения с преувеличением роли языка (К. В. фон Гумбольдт, Л. Леви-Брюль; бихевиоризм, неогумбольдтианство, неопозитивизм) до отрицания непосредств. связи между ними (Ф. Э. Бенеке) или, чаще, игнорирования мышления в методике лингвистич. исследования (лингвистич. формализм, дескриптивизм).

Язык является непосредств. материальной опорой только словесно-логич. мышления (в отличие от его практически-действенного и наглядно-образного видов). Как процесс общения между членами общества языковая деятельность лишь в незначит. части случаев (напр., при мышлении вслух в расчёте на восприятие слушателей) совпадает с процессом мышления, обычно же выражается уже сформированная мысль.

Словесно-логич. вид мышления обеспечивается двумя специфич. особенностями языка: естественно не мотивированным, условным характером исторически установившейся связи слов как знаковых единиц с обозначаемыми сущностями и членением речевого потока на относительно ограниченные по объёму, формально размежёванные и внутренне организованные отрезки –

предложения. Слова, в отличие от наглядных психич. образов предметов и явлений, не обнаруживают, за исключением звукоподражаний, никаких сходств с чувственно воспринимаемыми особенностями обозначаемых объектов, что позволяет создавать на основе слов и ассоциировать с ними не только обобщённые представления о предметах, но и понятия любой степени абстрактности.

Предложения, исторически восходящие к элементарным высказываниям, обусловили выделение в потоке мышления отд. единиц, условно подводимых в логике и психологии под разл. виды суждений и умозаключений. Однако прямого соответствия между единицами мышления и соотносительными с ними единицами языка нет: в одном и том же языке одна мысль или её компоненты (понятия и представления) могут быть оформлены разными предложениями, словами или словосочетаниями, а одни и те же слова могут быть использованы для оформления разных понятий и представлений. Кроме того, служебные слова, указательные и т. п. слова вообще не могут обозначать понятий или представлений, а, напр., побудит., вопросит. и подобные предложения рассчитаны только на выражение волеизъявлений и субъективного отношения говорящих к к.-л. фактам. Многовековой процесс оформления и выражения мыслей посредством языка обусловил развитие в грамматич.

строе языков ряда формальных категорий, частично соотносительных с некоторыми категориями мышления; напр., подлежащее, сказуемое, дополнение и определение приближённо соответствуют смысловым категориям субъекта, предиката, объекта и атрибута; формальные категории существительного, глагола, прилагательного, числительного и грамматич. категория числа приближённо соответствуют смысловым категориям предмета или явления, процесса (в т. ч. действия или состояния), качества и количества; формальные категории союзов, предлогов, падежей и грамматич. времён приближённо соответствуют смысловым категориям связи, отношения, времени и т. д. Общие категории мышления сформировались как прямой результат развития самого мышления, а формальные категории языка – как результат не контролируемого мышлением длительного стихийного процесса обобщения языковых форм, использовавшихся для образования и выражения мыслей.

Вместе с тем в грамматич. строе языков развиваются обязательные для определённых частей речи и конструкций предложения формальные категории, не имеющие к.-л. соответствия категориям мышления или соответствующие к.-л. факультативным его категориям (категория грамматич. рода, определённости-неопределённости категория, категория вида глагола и др.). Др. категории (напр., категория модальности) отражают субъективное отношение говорящего к содержанию высказывания. Третьи (напр., категория лица) обозначают типичные условия устного языкового общения и характеризуют язык не со стороны его мыслительной, а со стороны коммуникативной функции. Грамматич. семантика таких категорий (рода, вида и т. п.) говорящими не осознаётся и в конкретное содержание мысли практически не включается. Если между семантикой грамматич. категории и конкретным содержанием оформляемой мысли возникает противоречие (напр.

, при несоответствии грамматич. подлежащего субъекту мысли), в языке изыскиваются др. средства для адекватной передачи соответствующего компонента содержания (напр., интонация). Поэтому свойственные разл. языкам семантич. особенности грамматических категорий не вносят существенных межъязыковых различий в содержание оформляемых при их помощи мыслей об одних и тех же объективных сущностях.

Взаимосвязь мышления, языка и речи Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

УДК 81’23

ББК Ш100.3+Ш100.6

ГСНТИ 16.21.07

Код ВАК 13.00.02

Чжу Инли,

стажер Московского государственного университета, университет Хэйлунцзян, Цзилиньский институт иностранных языков «Хуацяо»; 130117, Китай, провинция Цзилинь (Гирин), г.

Чанчунь, ул. Цзин Юэ, 3658; e-mail: [email protected].

ВЗАИМОСВЯЗЬ МЫШЛЕНИЯ, ЯЗЫКА И РЕЧИ

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: язык; речь; мышление; мыслительная деятельность; психолингвистика; речевая деятельность.

АННОТАЦИЯ. Язык представляет собой организованную структуру символов, в которой действуют свои правила и законы. Слова, которые мы используем в речи по языковым законам, отражают процесс мышления человека и общества в целом. Система символов языка человека имеет относительную стабильность, язык передается из поколения в поколение в виде устной или письменной формы. Он не принадлежит ни одному из носителей языка, хотя каждый обладает им; язык — это продукт социальной договоренности. Соссюр в «Курсе общей лингвистики» проводит четкие границы между языком и речью, что и положено в основу современной лингвистики. В процессе мышления язык участвует в силу своих материальных возможностей (звуковая оболочка слова, смысл и структура предложения).

Мы не можем рассматривать мышление и язык как тождественные явления. Но с другой стороны, рассматривать язык и мышление как форму и содержание тоже некорректно, потому что процесс мышления это не содержание, а мыслительная деятельность, в результате которой это содержание и проявляется. Язык сам по себе представляет собой единство формы и содержания.

Zhuy Ingli,

Trainee, Moscow State University, Heilongjiang University, Harbin, Jilin Huaqiao University of Foreign Languages, Changchun, China.

CORRELATION OF THINKING, LANGUAGE AND SPEECH

KEYWORDS: language; speech; thinking; psycholinguistics; speaking.

ABSTRACT. Language is an organized structure of symbols, which has its own rules. Words that we use in speech according to the laws of the language reflect the process of thinking of a person and the society in general. The system of symbols has a relatively stable structure; language is passed from one generation to the other in written or oral form. It doesn’t belong to any speaker, although every native speaker uses it; language is the product of social cooperation. F.de Saussure in his book «General Linguistics» draws the border between language and speech, which is in the basis of modern linguistics. Language takes part in the process of thinking due to its abilities (sound matter of a word, meaning and structure of a sentence). We can not equal language and thinking. But on the other hand it is wrong to treat language and thinking as form and content, because the process of thinking is not content, but activity, the result of which reveals the content. Language is the unity of form and content.

1. Введение

Разграничение языка и речи впервые было предложено и обосновано отцом современной лингвистики -швейцарским лингвистом Фердинандом де Соссюром. Он считал, что разделение языка и речи необходимо, для того чтобы «очистить» предмет изучения лингвистики — язык. Гумбольдт заметил противоречия индивидуальных и социальных факторов в языке, поэтому особое внимание уделял вопросам различия между языком и речью. Язык — это уникальная система символов, которая лежит в основе структурной лингвистики. Представители младограмматической школы считали, что язык является результатом генетической наследственности человека и рождается вместе с ним. Функциональная языковая школа считает, что язык является наиболее важным инструментом коммуника-тивнной деятельности человека, то есть

мы видим, что язык был предметом изучения многих научных школ. Язык и мышление тесно связаны между собой. Язык и мышление как социальное явление обусловливают друг друга: вне мышления деятельность людей бесцельна и бессмысленна. Язык представляет собой организованную структуру символов, в которой действуют свои правила и законы. Слова, которые мы используем в речи по языковым законам, отражают процесс мышления человека и общества в целом. Различные способы мышления определяют выбор слова, обработку, коррекцию; построение предложения, выбор слова, их порядок в предложении — все это является средствами выражения экспрессии и может определяться внешним воздействием. С другой стороны, процесс кодирования речи как процесса мыслительной деятельности находится под влиянием мышления и сформирован многовековой человеческой практикой.

Статья опубликована в рамках проекта Минобрнауки России ФЦП «Русский язык» № 16.W16.25.0007

2. Различия языка и речи как основа теории языка

Система символов языка человека имеет относительную стабильность, язык передается из поколения в поколение в виде устной или письменной речи. Он не принадлежит ни одному из носителей языка, хотя каждый обладает им; язык — это продукт социальной договоренности. Соссюр в «Курсе общей лингвистики» проводит четкие границы между языком и речью, что и положено в основу современной лингвистики.

2.1. Различия между языком и речью

Язык является относительно фиксированной системой знаков, передающейся из поколения в поколение. Речь не обладает фиксированной системой символов, она более подвижна, но не выходит за пределы структуры конкретного языка [см. подр. 18,

Виды лекс

с. 108]. Первое относится к обобщению социальных практик, принятых социальными группами, в то время как последнее является инструментом человеческой коммуникативной деятельности. Язык является абстрактным и относительно стабильным явлением, речь фиксирует отдельные языковые фрагменты. Соссюр рассматривал язык как социальный фактор, подверженный внешним воздействиям. Соссюр писал о том, язык существует в коллективе как совокупность отпечатков, имеющихся у каждого в голове, наподобие словаря, экземпляры которого, вполне тождественные, находились бы в пользовании многих лиц [см подр. 2009, с. 35]. Русский лингвист В. С. Виноградов использует таблицу, чтобы выделить различие между языком и речью (см. таблицу 1).

Таблица 1

й информации

Константная (языковая) информация Окказиональная (речевая) информация

I. экстралингистическая (знаменательная)

1. Смысловая (семантическая) 2 .Эмоционально-экспрессивная (стилистическая) 3. Социолокальная (стилевая) 4. Хронологическая 5. Фоновая 6. Диференциальная 1. Ассоциативно-образная 2. Словотворческая экспрессивно-эмоциональная 3. Аллюзивная 4. Функциональная 5. Паралингвистическая

II. Лингвистическая (служебная) 7. Грамматическая 8. Фонематическая (формальная)

2.2. Связь языка и речи Соссюр в своих исследованиях «чистой» лингвистики четко разделяет язык и речь, но отмечает, что это вовсе не означает, что язык и речь никак не связаны. Наоборот, он подчеркивает связь между ними. Ню Вэй-инь [11], объясняя понятие «речь», говорит о социальной кристаллизации, раскрытой Соссюром: члены одного коллектива воспроизводят примерно одни и те же знаки, соотнося их примерно с одними и теми же понятиями, что помогает объяснить, каким образом говорящий находится в подчинении «языковой» составляющей свободы выбора в создании фраз и предложений. По словам Соссюра, язык одновременно и орудие и продукт речи. Но все это не мешает языку и речи быть двумя совершенно различными вещами [см. подр. 13, с. 41]. Исходя из вышесказанного, язык является абстрактным дискурсом для конкретной коммуникативной ситуации. Знаковая система языка обрабатывается и используется в процессе общения, если язык не соответствует общепринятой в данном обществе, коллективе системе, то коммуни-кактивный акт не сможет состояться.

2.3. Особые различия между языком и речью В дальнейшем лингвистика языка и лингвистика речи разделились, но остались неразрешенными вопросы, например -предложение является частью языка или речи? Структура предложения имеет определенную закономерность, является крупнейшей структурной единицей языка, средством коммуникации. В то же время законченное предложение может выражать частный коммуникативный смысл, вербальная коммуникация является наименьшей единицей общения. Соссюр в «Курсе общей лингвистики» склонен считать, что речь как явление всегда индивидуально. Но здесь скрыто очень важное противоречие: либо «речь» лишь индивидуальное, побочное, даже случайное, либо же это «комбинации, при помощи которых говорящий субъект пользуется языковым кодексом», что никак не может быть побочным и тем более случайным и что не является даже и индивидуальным, так как это нечто, лежащее вне субъекта. Коллективное использование языковой системы зависит от индивидуальных особенностей, там нет четкой границы

между свободой выбора языковых явлений. Позже когнитивная лингвистика в качестве аргумента для отказа от идеи слияния языка и речи, они считают необходимым проводить различия между языком и речью. Язык и речь соотносятся с конкретным, практическим, а не с абстрактными формами. Они считают, что символика формируется в использовании любых знаков, даже если они абстрактны, она возникает из использования конкретных слов в конкретных сценариях, является частью языка знаний, который равен языку как полностью открытой системе, постоянно меняющейся, не имеющей стабильности.

3. Об отношениях между языком и мышлением

Язык является не только средством коммуникации социальных групп людей, но и инструментом мышления человека, обе функции интегрированы человеческим мозгом. С самого раннего детства каждый человек проживает процесс развития и возникновения языка и мышления. Этот процесс развития языка и мышления, их связи друг с другом, происходит вне отрыва от политической истории, развития нации или расы. Но отношения между языком и мышлением сопровождают более спорные вопросы.

3.1. Язык и мышление аналогичны

Язык и мышление. [4, с. 116] Американский психолог-бихевиорист Уотсон (J. B. Watson) полагал, что мышление идентично неслышному проговариванию звуков громкой речи, а сами эти звуки являются условным сигналом обозначаемых ими объектов, то есть отождествлял мышление с внутренней речью. Позже еще один приве-женец бихевиоризма Скиннер (B. F. Skinner) занимает аналогичную точку зрения, он развивает концепцию, согласно которой овладение речью происходит по общим законам образования условных рефлексов. Когда один организм производит речевые звуки, другой организм их подкрепляет (положительно или отрицательно), контролируя тем самым процесс приобретения этими звуками устойчивых значений.

3.2. Язык и мышление разнородны

Одна из точек зрения предполагает, что

мысль определяет язык. Уже 2500 лет назад Аристотель предложил решение взимосвя-зи мышления и языка, считая, что язык, речь — это, прежде всего, средство для выражения мыслей. Рационалисты лингвисты XVII в. также считают, что для человека, существа рационального, создание языка было необходимо для выражения идеи. Многие современные западные психологи до сих пор придерживаются этой теории. Известный швейцарский психолог Жан Пиаже (J. Piaget) считает, что язык обу-

словлен логическим мышлением; рассматривая соотношение языка и мышления с точки зрения истории происхождения языка, ученый отталкивался от изучения формирования языковых и мыслительных процессов отдельных детей. Логические операции по происхождению первичнее языка или речи, но чем сложнее структуры мышления, тем более необходимым становится язык для их обработки. Ы1аШеег) в своих исследованиях подчеркивал материальную сторону языка, считая, что дух есть сам по себе высший продукт материи. Соссюр сравнивал отношения между языком и мышлением с листом бумаги. Мысль — его лицевая сторона, звук — оборотная; нельзя разрезать лицевую сторону, не разрезав и оборотную. Таким образом, в основе представления Сос-сюра о знаке и его концепции в целом лежит дихотомия означающее — означаемое. Многие наши лингвисты также придерживаются этой точки зрения.

3.3. Диалектическая взаимосвязь между языком и мыслью

Язык и мышление принадлежат к разным категориям. В процессе мышления язык участвует в силу своих материальных возможностей (звуковая оболочка слова, смысл и структура предложения). Но мы не можем рассматривать мышление и язык как тождественные явления, это то же самое, как отождествление вербального языка и внутренней речи у бихевиористов, чьи позиции в современном научном мире не являются актуальными. Но с другой стороны, рассматривать язык и мышление как форму и содержание тоже некорректно, потому что процесс мышления это не содержание, а мыслительная деятельность, в результате которой это содержание и проявляется. Язык сам по себе представляет собой единство формы и

содержания. Таким образом, язык как «материал оболочки», язык как «инструмент для мышления» и другие подобные фразы неточны, потому что язык может быть во-принят не только в физических проявлениях (звук), но и в содержательных. Язык принимает участие в процессе мышления, когда он действует в качестве инструмента мышления или средства для воплощения материального и нематериального содержания. Язык и мышление не вступают в отношения доминирования или взаимной обусловленности (язык нужен, чтобы думать, а чтобы думать, нужен язык). Так как язык и мышление принадлежат к различным областям, не может быть полного тождества языка и мышления. Даже внутренняя речь не является сама по себе процессом мышления, а всего лишь материальной оболочкой мысли в тех случаях, когда мы думаем, не высказывая мысли вслух.

Близость языка и мышления тоже неоспорима. Будучи средством общения и орудием мышления они выполняют одну функцию, реализуясь в речевой деятельности. Даже образное и интуитивное мышление должны иметь некий план выражения, как и логическое мышление. То есть язык выступает не только как средство выражения мысли, но и форма ее существования (могут быть еще и невербальные виды искусства, такие как живопись, музыка, скульптура, которые воплощают мысли и чувства человека). Независимо от типа мышления, которое участвует в формировании речи, без человеческого языка окончательная мысль не может быть понята. Возникая на уровне туманной идеи, мысль, оформляясь в языковую оболочку, становится зримой и приобретает ясность, чем продуманнее и осознаннее мысль, тем более четко и ясно она выражена.

4. Определяющее условие мышления и речи

Мышление — это функция человеческого мозга, человеческий мозг отражает объективные процессы, происходящие в мире. Существует два этапа человеческого познания: чувственное восприятие и рациональное. Процесс мышления на рациональном этапе понимания осуществляется на уровне концепций, суждений и рассуждений, чтобы отразить процесс понимания объективной природы вещей и законов. Человеческая мысль, реализуясь с помощью языка в речи, может непосредственно отражать результаты мышления как деятельности людей. Процесс речи предполагает, с одной стороны, формирование и формулирование мыслей языковыми средствами, а с другой стороны, восприятие языковых конструкций и их понимание. Таким образом, мы видим тесную связь мышления и речи.

4.1. Различия в речи как проявление индивидуального мышления

На функционирование языка в речи влияет много факторов, таких как социальные факторы, культурные, психологические и так далее. Каждый из них будет непосредственно влиять на использование языка в речи, которая также будет зависеть и от индивидуальной способности мышления говорящего. Способность к производству речи зависит от уровня мышления. Чем выше уровень мышления, художественность речи, тем удачнее и эффективнее будут решаться коммуникативные задачи. Мыслительная деятельность людей с низким уровнем владения речью оставляет желать лучшего. Но есть исключения из правил, связанные с индивидуальными особенностями: несмотря на серьезные мыслительные навыки, человек не обладает умением вербально их воплотить, но эту ситацию можно изменить, специально обучаясь коммуникативным навыкам.

4.2. Вербальная коммуникация и мыслительная деятельность

Межличностные коммуникации осуществляются с помощью не только вербальных, но и невербальных средств. При вербальном общении речь является посредником между коммуникантами, осуществляя выражение мыслей, чувств, которые должны быть переданы. Обмен информацией проходит через мыслительную деятельность языка: кодирование мысли, чтобы выразить свои чувства посредством языковой обработки, трансформации во внешнюю форму речи. То есть коммуникативный акт реализуется при словесной стимуляции головного мозга; мыслительная деятельность необходима для организации, выбора, анализа, интеграции, трансформации мысли, чтобы выразить чувства, и, наконец, достичь цели общения. Конечно, это преобразование или сокращение неотделимы от обоюдного общего понимания социальной, культурной, психологической и других видах информации, потому что без них не было бы взаимной договоренности о материальном воплощении мышления, не имея никакой общей платформы, можно прийти к разным результатам, и речевое общение окажется непродуктивным, несостоявшимся. Прямым следствием языковых и культурных различий между символами может быть отказ от коммуникации.

4.3. Вербальная коммуникация и контекстные ограничения

Еще до начала коммуникативного акта должны быть установлены конкретные объекты коммуникации, цель коммуникации, осознаны время, место и условия, которые будут связаны с определенной ситуацией общения, то есть необходимо убедиться, что

созданы все условия для понимания. Смысл речевого высказывания осуществляется с помощью языковых средств, но некоторые моменты могут быть выражены элементами неязыковой сферы. Люди в процессе общения могут столкнуться с различными ситуациями, разные люди могут выражать одну и ту же мысль по-разному, и различные версии оформления своей мысли способны производить различные коммуникативные эффекты.

Является ли мысль сказанной или написанной, носителем словесной информации или выводимой из других источников, существует необходимость обработки информации не задумываясь, чтобы это не стало проблемой в цепочке передачи речевой информации.

Прежде чем вербализировать свою мысль, иногда полезно подумать вслух, чтобы организовать свою внутренную речь. Только подумайте хорошо. Именно через мыслительную деятельность вы можете быстро организовать содержание выражения, придать своей речи аккуратность и гладкость. Обладая гибким мышлением, способностью обобщения, мысль может быть извлечена из многочисленных наслоений слов и образов, трансформироваться в структурированный контент и преобразиться в идеальную речеформу.

5. Заключение

Многочисленные исследования в обла-

сти лингвистики привели к возникновению структурной лингвистики, которая разграничила язык и речь и сделала эти различия объектом изучения, чем внесла выдающийся вклад в языковое развитие. Но она при этом игнорирует речь, которая тоже играет важную роль. С развитием науки изучение языка в изоляции в определенный момент стало препятствовать научному прогрессу.

Язык является носителем мышления. Наша повседневная жизнь неотделима от языка. Внутренняя мыслительная деятельность, особенно абстрактные инструменты мышления, с помощью языка улучшает качество общения между людьми, способствует более глубокому пониманию. Мышление — ядро интеллекта человека, использование языка тесно связано с ним. После того, как идея продумана, она становится бессмысленной без материальной оболочки.ж, 2007.

Статью рекомендует д-р филол. наук, проф. Н. Б. Руженцева

Язык и мышление

Невозможно представить жизнь без мышления и речи, но мало кто задумывается, что собой представляет каждое из этих понятий. Какую роль играет язык? Какова функция мышления? Что первично, а что является производной? Соотношение языка и мышления волновало великие умы человечества сотни лет назад, и сейчас является темой, которая интересует многих психологов, философов, лингвистов и других ученых. Давайте разберемся, какова взаимосвязь между мышлением и языком. Одна из наших программ, «Когнитивистика», научит вас разным способам мышления. Вы будете смотреть на ситуации шире и находить нестандартные решения задач.

Язык и речь

Язык и речь являются, хоть и близкими понятиями, но не идентичными, и следует их различать.

Язык – это сложная знаковая система, которая служит средством хранения и передачи информации. Язык является специфическим социальным средством коммуникации, единым для всех представителей конкретного общества и постоянной переменной для взятого периода времени.

Большинство ученых выделяют следующие функции языка:

Мыслеформирующая функция. Язык оформляет и выражает мысли в виде слов.
Когнитивная функция. Язык – способ познания мира, накопления и передачи информации другим людям и последующим поколениям.
Коммуникативная функция. Язык является средством общения между людьми.

Речь – это непосредственно процесс общения, проявление языка в различных видах речевой деятельности: говорении, слушании, чтении и письме. Речь – это язык в действии. Если язык – постоянная переменная, то речь каждого человека индивидуальна и меняется в зависимости от особенностей личности, образованности, контекста, ситуации, настроения и т.д. Язык един для отдельной группы людей, а речь – индивидуальна и неповторима.

Лингвист Роман Якобсон выделяет следующие функции речи:

Коммуникативная (референтивная). Самая важная функция в процессе общения, т.к. выражается в передаче сообщения (информации о предмете).
Апеллятивная (директивная) функция соответствует получателю сообщения. Здесь говорящий старается повлиять на адресата, чтобы вызвать какую-либо реакцию.
Экспрессивная (эмотивная) функция соответствует отправителю. Выражает чувства говорящего, его отношение к информации, которую он доносит. Здесь важно не что сказано, а как. Таким образом, одну и ту же фразу один человек может сказать совершенно по-разному, в зависимости от ситуации.
Фатическая функция (контактоустанавливающая). Цель сообщения – наладить контакт, завязать или прервать общение, проверить, работает ли канал связи. В основном эта функция реализуется в приветствиях, поздравлениях, умении вести светскую беседу.
Поэтическая (эстетическая) функция соответствует сообщению. Главной здесь является форма сообщения, т.е. внимание направленно на сообщение как таковое вне его содержания. Так могут нравиться стихи или песни по своей форме, когда смысл текстов не понятен слушателю.
Метаязыковая функция связана с какими-либо трудностями в общении, когда требуется речевой комментарий. Она позволяет выяснить, понятен ли язык. Например: «Я не понимаю, что вы имеете в виду», «Я понятно выражаюсь?»

Можно сделать вывод, что язык и речь – две стороны одной медали, где язык – орудие, а речь – деятельность человека по использованию языкового кода. Так что теперь давайте разберем, что понимается под понятием «мышление» и какие виды мышления выделяют ученые.

Мышление

Чтобы иметь более полную картину, для начала давайте определим, что такое сознание.

Сознание – это высший уровень отражения окружающей действительности, присущий только человеку, который выражается в субъективном переживании событий внешнего и внутреннего мира, формировании отчета об этих событиях и ответной реакции.

В свою очередь, мышление – это способность человека фиксировать мир в понятиях и делать на их основе выводы в форме суждений и умозаключений. Это целенаправленное логическое рассуждение, иногда о вещах совершенно абстрактных, не имеющих непосредственного отношения к человеку, к его состоянию здесь и сейчас. Мышление является главным компонентом сознания.

Принято выделять следующие виды мышления:

Практически-действенное мышление – является самым ранним видом мышления человека как в эволюции, так и в онтогенезе. Этот вид мышления необходим в тех ситуациях, когда наиболее целесообразно решать мыслительную задачу непосредственно в процессе практической деятельности.
Наглядно-образное мышление – позволяет человеку более многогранно и разнообразно отражать объективную действительность. Данный вид мышления можно наблюдать в случаях, когда содержание мыслительной задачи основано на образном материале (при анализе, сравнении, в случае необходимости нарисовать предмет, изобразить его схематически или в виде символа, обобщить разные объекты, события и явления).
Словесно-логическое мышление – свойственно только человеку. Особенность этого вида мышления заключается в том, что задача решается в словесной форме. Благодаря вербальной форме, человек использует более отвлеченные понятия. Именно этот вид мышления позволяет устанавливать общие закономерности, определяющие развитие природы и общества, самого человека. Мышление в его словесно-логическом виде проявляется в языке.

Проблему взаимосвязи языка и мышления в психологии можно представить двумя полюсами: на одном – отождествление этих понятий, их слияние воедино, на другом – их отделение, независимость друг от друга. Но мышление и язык представляют собой сложную структуру, которую нельзя разделить или приравнять. Находясь в противоречивом единстве, язык и мышление влияют друг на друга и не могут существовать раздельно.

Взаимосвязь языка и мышления

Дискуссионность проблемы обусловлена как сложностью и двойственностью природы мышления и языка, так и недостаточностью наших знаний об этих понятиях. Существуют различные теории и взгляды на этот счет. Вот некоторые из них.

Выдающийся лингвист 20 века Эмиль Бенвенист говорил: «Неверно думать, что язык – это одежда мыслей. Одежду можно снять, слова же – неотъемлемая часть мысли. Следовательно, вопрос о том, может ли мышление протекать без языка или обойти его, словно какую-то помеху, оказывается лишенным смысла».

Советский психолог Лев Семенович Выготский говорил, что слово также относится к речи, как и к мышлению. Оно представляет собой мельчайшую частицу, которая содержит в самом простом виде основные свойства, присущие речевому мышлению в целом. Слово – это не название отдельного предмета, а его обобщенная характеристика, целый комплекс понятий, т.е. слово является одновременно и процессом мышления, и средством общения, поэтому оно входит в состав речи. Лев Семенович полагал, что именно значение слова является тем связующим звеном, которое называют речевым мышлением.

Ноам Хомский – американский лингвист и философ проблеме взаимосвязи языка и мышления в своих работах уделял основное внимание. Он предположил, что язык является такой же способностью человека, как зрительная и слуховая сенсорная система, система кровообращения и др. Приравняв языковую способность к другим модулям мозга, он тем самым обосновал ее врожденный характер.

Уиллард Куайн – американский философ, логик и математик, напротив, считает опыт единственно возможной связью человека с внешним миром – предметы воздействуют на наши органы чувств, которые затем оформляют полученную информацию и посылают сигналы в мозг. По его мнению, познание окружающей действительности, так же, как и научение языку, происходит по схеме «стимул – реакция – подкрепление». Таким образом, каждое используемое нами слово – это результат целенаправленного воздействия социального мира на индивида.

Как видите, в вопросе взаимосвязи языка и мышления мнения философов, лингвистов и психологов расходятся, но можно выделить некоторые принципы, с которыми согласится большинство ученых.

Общность языка и мышления

Язык и мышление представляют собой единство, основанное на двух ключевых аспектах:

Генетический аспект сформировался в процессе эволюции. Он выражается в том, что появление языка было тесно связано с возникновением мышления, и наоборот.
Функциональный аспект представляет собой неразрывность этих двух составляющих, невозможность существования языка без мышления и способность к развитию друг друга.

Рассуждения о связи этих двух понятий строятся на основе философии развития мышления. Язык обеспечивает мыслям человека реальное существование, доступное другим людям. В то же время он не только позволяет выражать мысль, но и формирует ее, что говорит об их тесной связи. Вместе с тем язык и мысль не равнозначны. Каждая составляющая развивается и функционирует по своим особым правилам и является относительно самостоятельной. Так, в зависимости от вида мышления, целей мыслительной деятельности и т.д. характер взаимоотношений языка и мышления в процессе общения и познания может варьироваться, и тогда мы можем наблюдать отличительные особенности этих двух систем.

Философия нетождественности языка и мышления

Язык и мышление представляют собой две отдельные системы, наполненные собственным содержанием и существующие по своим самостоятельным законам развития и функционирования. Исходя из этого, выделяют следующие отличия этих систем:

Структурными компонентами мышления являются: понятия, суждения и умозаключения. Составные части языка: фонема, морфема, лексема, слово, предложение, и др.
Мышление отражает мир в идеальных образах с разной степенью глубины и детализации, постепенно получая более конкретное, ясное и полное представление о предметах и сущности явлений. Язык, со своей стороны, фиксирует полученное знание, он выделяет и подчеркивает в нем то, что ранее было произведено мышлением.
Мышление формируется под влиянием законов психологии и логики, при этом познавательные способности субъекта играют очень значимую роль, а язык определяется структурой конкретного языка, развиваясь на фоне общественных норм и культурных традиций. Так, мышление всех людей мира осуществляется по общим законам, а языки и речь сильно отличаются друг от друга.
Мышление и речь имеют различные генетические корни: мышление человека – от наглядно-образного мышления животных, а человеческая речь – от звуковых нечленораздельных сигналов животных.

Итак, очевидно, что мышление и речь не являются синонимами или взаимозаменяемыми понятиями. Они образуют тесную, неразрывную связь, в которой речь является инструментом мышления каждого из нас. Когда вы проговариваете свою точку зрения, доносите свою мысль до окружающих в словесной форме, вы улучшаете свою мыслительную деятельность, занимаетесь ее совершенствованием. Поэтому когда вам сложно что-то объяснить человеку, но вы стараетесь найти нужные слова и правильно сформулировать мысль, знайте, что в этот момент вы развиваете речевые навыки, а соответственно улучшаете свое собственное мышление.

Всегда есть выбор: развиваться или нет, поэтому давайте стремиться вверх, а не катиться вниз. Больше читайте, изучайте свой родной язык, старайтесь говорить правильно и красиво. Вы явно станете более интересным собеседником, но гораздо важнее, что таким образом вы будете развивать свое мышление, а соответственно себя.

Язык и мышление | Блог 4brain

Язык и речь

Язык и речь являются, хоть и близкими понятиями, но не идентичными, и следует их различать.

Большинство ученых выделяют следующие функции языка:

Мыслеформирующая функция. Язык оформляет и выражает мысли в виде слов.
Когнитивная функция. Язык – способ познания мира, накопления и передачи информации другим людям и последующим поколениям.
Коммуникативная функция. Язык является средством общения между людьми.

Лингвист Роман Якобсон выделяет следующие функции речи:

Коммуникативная (референтивная). Самая важная функция в процессе общения, т.к. выражается в передаче сообщения (информации о предмете).
Апеллятивная (директивная) функция соответствует получателю сообщения. Здесь говорящий старается повлиять на адресата, чтобы вызвать какую-либо реакцию.
Экспрессивная (эмотивная) функция соответствует отправителю. Выражает чувства говорящего, его отношение к информации, которую он доносит. Здесь важно не что сказано, а как. Таким образом, одну и ту же фразу один человек может сказать совершенно по-разному, в зависимости от ситуации.
Фатическая функция (контактоустанавливающая). Цель сообщения – наладить контакт, завязать или прервать общение, проверить, работает ли канал связи. В основном эта функция реализуется в приветствиях, поздравлениях, умении вести светскую беседу.
Поэтическая (эстетическая) функция соответствует сообщению. Главной здесь является форма сообщения, т.е. внимание направленно на сообщение как таковое вне его содержания. Так могут нравиться стихи или песни по своей форме, когда смысл текстов не понятен слушателю.
Метаязыковая функция связана с какими-либо трудностями в общении, когда требуется речевой комментарий. Она позволяет выяснить, понятен ли язык. Например: «Я не понимаю, что вы имеете в виду», «Я понятно выражаюсь?»

Мышление

Чтобы иметь более полную картину, для начала давайте определим, что такое сознание.

Принято выделять следующие виды мышления:

Практически-действенное мышление – является самым ранним видом мышления человека как в эволюции, так и в онтогенезе. Этот вид мышления необходим в тех ситуациях, когда наиболее целесообразно решать мыслительную задачу непосредственно в процессе практической деятельности.
Наглядно-образное мышление – позволяет человеку более многогранно и разнообразно отражать объективную действительность. Данный вид мышления можно наблюдать в случаях, когда содержание мыслительной задачи основано на образном материале (при анализе, сравнении, в случае необходимости нарисовать предмет, изобразить его схематически или в виде символа, обобщить разные объекты, события и явления).
Словесно-логическое мышление – свойственно только человеку. Особенность этого вида мышления заключается в том, что задача решается в словесной форме. Благодаря вербальной форме, человек использует более отвлеченные понятия. Именно этот вид мышления позволяет устанавливать общие закономерности, определяющие развитие природы и общества, самого человека. Мышление в его словесно-логическом виде проявляется в языке.

Взаимосвязь языка и мышления

Общность языка и мышления

Язык и мышление представляют собой единство, основанное на двух ключевых аспектах:

Генетический аспект сформировался в процессе эволюции. Он выражается в том, что появление языка было тесно связано с возникновением мышления, и наоборот.
Функциональный аспект представляет собой неразрывность этих двух составляющих, невозможность существования языка без мышления и способность к развитию друг друга.

Философия нетождественности языка и мышления

Структурными компонентами мышления являются: понятия, суждения и умозаключения. Составные части языка: фонема, морфема, лексема, слово, предложение, и др.
Мышление отражает мир в идеальных образах с разной степенью глубины и детализации, постепенно получая более конкретное, ясное и полное представление о предметах и сущности явлений. Язык, со своей стороны, фиксирует полученное знание, он выделяет и подчеркивает в нем то, что ранее было произведено мышлением.
Мышление формируется под влиянием законов психологии и логики, при этом познавательные способности субъекта играют очень значимую роль, а язык определяется структурой конкретного языка, развиваясь на фоне общественных норм и культурных традиций. Так, мышление всех людей мира осуществляется по общим законам, а языки и речь сильно отличаются друг от друга.
Мышление и речь имеют различные генетические корни: мышление человека – от наглядно-образного мышления животных, а человеческая речь – от звуковых нечленораздельных сигналов животных.

Желаем успехов!

Язык и мысль — Language and thought

Изучение того, как язык влияет на мышление

Изучение того, как язык влияет на мышление, имеет долгую историю в самых разных областях. Вокруг этой дискуссии складываются две мысли. Одно из представлений основано на лингвистике и известно как гипотеза Сепира – Уорфа . Есть сильная и слабая версия гипотезы, которая утверждает, что язык в большей или меньшей степени влияет на мышление. Сильная версия, лингвистический детерминизм , утверждает, что без языка нет и не может быть мысли, в то время как слабая версия, лингвистическая относительность , поддерживает идею о том, что язык оказывает определенное влияние на мышление. С другой стороны, существуют теории « языка мысли » (LOTH), которые считают, что публичный язык несущественен для частного мышления (хотя остается возможность, что частное мышление, когда оно пронизано несущественным языком, расходится в предпочтениях, акцентах, тоне или последующем воспоминание). МНОГО теорий касаются дискуссии о том, возможна ли мысль без языка, которая связана с вопросом о том, развился ли язык для мысли. Эти идеи трудно изучать, потому что сложно сопоставить влияние культуры, мысли и языка во всех академических областях.

Основное использование языка — перенос мыслей из одного разума в другой. Части лингвистической информации, которые поступают в сознание одного человека от другого, заставляют людей размышлять о новой мысли, что оказывает глубокое влияние на его мировоззрение, логические выводы и последующее поведение. Язык не создает и не искажает концептуальную жизнь. Мысль на первом месте, а язык — это выражение. Язык имеет определенные ограничения, и люди не могут выразить все, что думают.

Язык мысли

Теории языка мысли основываются на убеждении, что ментальное представление имеет лингвистическую структуру. Мысли — это «предложения в голове», то есть они происходят в пределах ментального языка. Две теории работают в поддержку языка теории мышления. Причинно-синтаксическая теория ментальных практик предполагает, что ментальные процессы — это причинные процессы, определяемые синтаксисом ментальных представлений. Репрезентативная теория разума предполагает, что пропозициональные установки — это отношения между субъектами и ментальными репрезентациями. Вместе эти теории объясняют, как мозг может производить рациональные мысли и поведение. Все три теории были вдохновлены развитием современных логических выводов. Их также вдохновила работа Алана Тьюринга над причинными процессами, которые требуют формальных процедур в физических машинах.

LOTH основывается на убеждении, что разум работает как компьютер, всегда в вычислительных процессах. Теория считает, что ментальное представление имеет комбинаторный синтаксис и композиционную семантику . Утверждение состоит в том, что ментальные репрезентации обладают комбинаторным синтаксисом и композиционной семантикой, то есть ментальные репрезентации являются предложениями на ментальном языке. Работа Алана Тьюринга над физическими машинами, реализующими причинные процессы, требующие формальных процедур, была смоделирована на основе этих убеждений.

Другой выдающийся лингвист, Стивен Пинкер , развил эту идею ментального языка в своей книге «Языковой инстинкт» (1994) . Пинкер относится к этому ментальному языку как mentalese . В глоссарии своей книги Пинкер определяет ментальный язык как гипотетический язык, используемый специально для мысли. Этот гипотетический язык содержит ментальные представления таких понятий, как значение слов и предложений.

Научные гипотезы

Гипотеза Сепира – Уорфа в лингвистике утверждает, что грамматическая структура родного языка влияет на то, как мы воспринимаем мир. Лингвисты в значительной степени отвергли эту гипотезу, поскольку она нашла очень ограниченную экспериментальную поддержку, по крайней мере, в ее сильной форме — лингвистическом детерминизме . Например, было дискредитировано исследование, показывающее, что люди, говорящие на языках без сослагательного наклонения, таких как китайский, испытывают трудности с гипотетическими проблемами. Другое исследование показало, что испытуемые, участвовавшие в тестах на память, с большей вероятностью запоминают определенный цвет, если в их родном языке есть слово для этого цвета; однако эти результаты не обязательно подтверждают эту гипотезу. Другие исследования, касающиеся гипотезы Сепира-Уорфа, можно найти в разделе «исследования» ниже.
Независимая теория Хомского, основанная Ноамом Хомским , рассматривает язык как один из аспектов познания. Теория Хомского утверждает, что существует ряд когнитивных систем, которые, кажется, обладают определенными специфическими свойствами. Эти когнитивные системы закладывают основу для когнитивных способностей, таких как языковые способности.
Когнитивный детерминизм Пиаже демонстрирует веру в то, что младенцы интегрируют опыт в представления все более высокого уровня. Он называет это убеждение конструктивизмом , который поддерживает прогресс младенцев от простых к сложным моделям мира с помощью механизма изменений, который позволяет младенцу строить свои представления более низкого уровня для создания представлений более высокого уровня. Эта точка зрения выступает против нативистских теорий о том, что познание состоит из врожденных знаний и способностей.
Теория Выготского о когнитивном развитии, известная как теория смены ролей Выготского, поддерживает идею о том, что социальное и индивидуальное развитие проистекает из процессов диалектического взаимодействия и объединения функций. Лев Выготский считал, что до двухлетнего возраста и речь, и мышление развиваются по-разному и имеют разные функции. Идея о том, что отношения между мыслью и речью постоянно меняются, поддерживает утверждения Выготского. Теория Выготского утверждает, что мысль и речь имеют разные корни. А в возрасте двух лет мысли и речь ребенка сталкиваются, и отношения между мыслью и речью меняются. Тогда мысль становится вербальной, а речь — рациональной.
Согласно теории когнитивной терапии , основанной Аароном Т. Беком , наши эмоции и поведение вызываются нашим внутренним диалогом . Мы можем изменить себя, научившись бросать вызов и опровергать собственные мысли, особенно ряд определенных ошибочных моделей мышления, называемых « когнитивными искажениями ». Эмпирические исследования показали, что когнитивная терапия является эффективной .
В поведенческой экономике , согласно экспериментам, подтверждающим теоретическую эвристику доступности , люди считают, что события, описанные более ярко, более вероятны, чем те, которые не являются таковыми. Простые эксперименты, в ходе которых людям предлагалось представить что-то, заставили их поверить в то, что это более вероятно. Эффект простого разоблачения также может иметь отношение к пропагандистским повторениям, таким как Большая ложь . Согласно теории перспективы , люди делают различные экономические решения , основанные на том , как материя оформлена .

Исследования, касающиеся гипотезы Сепира-Уорфа

Подсчет

В разных культурах числа используются по-разному. Munduruku культуры, например, имеет число слов только до пяти. Кроме того, они называют цифру 5 «рукой», а цифру 10 — «двумя руками». Числа выше 10 обычно называют «многие».

Возможно, самая отличная от современной западной цивилизации система подсчета — это система «один-два-многие», используемая народом пираха . В этой системе количества, превышающие два, называются просто «многие». В больших количествах «один» также может означать небольшое количество, а «много» — большее количество. Исследования были проведены в культуре пираха с использованием различных задач сопоставления. Это неязыковые задачи, которые были проанализированы, чтобы увидеть, влияет ли их система счета или, что более важно, их язык на их когнитивные способности. Результаты показали, что они работают совсем иначе, чем, например, англоговорящий человек, который владеет языком со словами для чисел больше двух. Например, они могли точно представлять числа 1 и 2 пальцами, но по мере того, как числа становились больше (до 10), их точность снижалась. Это явление также называют «аналоговой оценкой», поскольку цифры становятся больше, оценка растет. Их снижение производительности — пример того, как язык может влиять на мышление, и веские доказательства в поддержку гипотезы Сепира-Уорфа .

Ориентация

Кажется, что язык также определяет ориентацию людей из разных культур в пространстве. Например, представители австралийской общины аборигенов Пормпурао определяют пространство относительно наблюдателя. Вместо обозначения местоположения в терминах вроде «слева», «справа», «назад» и «вперед» большинство аборигенов, таких как Куук Тхаайорре , используют термины кардинального направления — север, юг, восток и запад. Например, представители таких культур сказали бы: «У тебя на северо-восточной ноге паук» или «Передай мяч на юго-юго-запад». Фактически, вместо «привет» в таких культурах приветствие звучит так: «Куда ты идешь?» а иногда даже «Откуда ты?» После такого приветствия следовало бы направленный ответ «На северо-восток на среднем расстоянии». Следствием использования такого языка является то, что говорящим необходимо постоянно ориентироваться в пространстве, иначе они не смогут правильно выразить себя или даже не выдержать приветствия. Носители таких языков, которые полагаются на абсолютные системы отсчета, обладают гораздо большими навигационными способностями и пространственными знаниями по сравнению с носителями языков, которые используют относительные системы отсчета (например, английский). По сравнению с англоязычными пользователями, говорящие на таких языках, как Kuuk Thaayorre, также намного лучше ориентируются даже в незнакомых местах — и фактически их язык позволяет им это делать.

Цвет

Язык может влиять на обработку цвета. Наличие большего количества названий для разных цветов или разных оттенков облегчает их распознавание как детьми, так и взрослыми. Исследования показали, что у всех языков есть имена для черного и белого, и что цвета, определенные каждым языком, следуют определенному шаблону (то есть язык с тремя цветами также определяет красный, один с четырьмя определяет зеленый ИЛИ желтый, один с шестью определяет синий, затем коричневый, затем другие цвета).

Другие школы мысли

Общая семантика — это школа мысли, основанная инженером Альфредом Коржибски в 1930-х годах, а затем популяризированная С.И. Хаякавой и другими, которые пытались сделать язык более точным и объективным. В нем делается много основных наблюдений за английским языком , в частности, указываются проблемы абстракции и определения. Общая семантика представлена как теоретическая, так и практическая система, принятие которой может надежно изменить человеческое поведение в направлении большей разумности. Он считается разделом естествознания и включает в себя методы стимуляции активности коры головного мозга человека, о чем обычно судят экспериментально. В этой теории семантика относится к общей реакции на события и действия, а не только к словам. Неврологические, эмоциональные, когнитивные, семантические и поведенческие реакции на события определяют семантическую реакцию на ситуацию. Эта реакция может быть названа семантическим ответом, оценочным ответом или полным ответом.
E-prime — это сконструированный язык, идентичный английскому языку, но не имеющий всех форм « быть ». Его сторонники утверждают, что догматическое мышление, похоже, полагается на языковые конструкции «быть», и поэтому, удалив их, мы можем препятствовать догматизму.
Нейролингвистическое программирование , основанное Ричардом Бэндлером и Джоном Гриндером , утверждает, что языковые «шаблоны» и другие вещи могут влиять на мышление и поведение. Он заимствует идеи из общей семантики и гипноза , особенно из идей известного терапевта Милтона Эриксона . Многие не считают это исследование заслуживающим доверия, и оно не имеет эмпирического научного подтверждения.
Сторонники несексистского языка, включая некоторых феминисток, говорят, что английский язык увековечивает предубеждения в отношении женщин, например, использование терминов мужского пола, таких как «он» и «мужчина», в качестве общих. Многие авторы, включая тех, кто пишет учебники, теперь явно избегают этой практики, в случае предыдущих примеров, используя такие слова, как «он или она» или «они» и «человеческая раса». «Наука, стоящая за фильмом« Прибытие » » . Вашингтон Пост . Проверено 23 апреля 2017 .

Язык — Гуманитарный портал

Язык — это знаковая система произвольной природы, посредством которой осуществляется человеческое общение на различных уровнях коммуникации и трансляции, включая операции мышления, приобретение, хранение, преобразование и передачу сообщений (сигналов, информации, знаний) и связанные процессы. Язык также является универсальным средством объективации действительности как в индивидуальном, так и в общественном сознании, выступая в качестве первичной, наиболее естественной основы репрезентации мира (см. Бытие). В качестве многоаспектного феномена язык выступает предметом изучения различных теоретических дисциплин: логики, лингвистики, семиотики, психологии (психолингвистики), социологии (социолингвистики), культурологии и других.

Язык играет ведущую роль в формировании и развитии человеческого сознания, так как мыслительная деятельность человека, во всяком случае в более или менее развитых формах, неотделима от использования языков того или иного рода. Именно использование языка позволяет человеку производить основную часть мыслительных операций (см. Мышление). Одновременно язык выступает основным средством коммуникации и трансляции, обеспечивая извлечение (приобретение), накопление, хранение, преобразование и передачу информацию и знаний. Благодаря языку возможно существование и развитие абстрактного мышления, поэтому наличие языка является, среди прочего, необходимым инструментом обобщающей деятельности мышления. Синтетические свойства языка (его системная организация, дискретность смысла его единиц, возможность их комбинаторики по определённым правилам и другие) обеспечивают возможность формирования текстов как сложных знаков (см. Знак) с развитой системой модальности (см. Модальность), что задаёт языку как знаковой системе свойство универсальности в выражении как процессуальности человеческого сознания и его состояний, так и целостной системы представлений о мире в качестве результата познания.

В качестве средства выражения язык обладает способностью фиксировать ощущения, восприятия, представления, понятия, суждения и рассуждения, осознаваемые и создаваемые человеком. При этом если ощущения, восприятия и представления могут существовать как в языке, так и вне его (в виде чувственных образов), то понятия, суждения и рассуждения, будучи инструментами и результатами сознания и познавательной деятельности, не существуют вне языка. Благодаря этой функции языка человек получает возможность объективировать (представить в вещественной и чувственно воспринимаемой форме) происходящие в нём неявные процессы осознания, восприятия, сознания и познания.

В качестве средства общения язык обладает универсальностью своих выразительных возможностей и общностью (интерсубъективностью) своих значений. Универсальность означает, что в принципе в языке можно выразить любое ощущение, восприятие, представление и понятие, построить (и далее анализировать) любое суждение и рассуждение, имеющее значение. Общность (интерсубъективность) означает, что любое данное выражение языка имеет приблизительно одинаковое значение для всех, кто понимает и использует этот язык. Тот факт, что одни и те же выражения языка имеют приблизительно одинаковые значения, позволяет языку служить орудием общения между всеми использующими его людьми. Язык может служить средством общения между различными людьми посредством перевода с одного языка на другой. Перевод есть установление того, что определённые конкретные последовательности символов в разных языках имеют одинаковые значения.

Используя язык в качестве орудия общения, человек, осознающий своё собственное Я, может общаться также с самим собой (см. Автокоммуникация). Сознание в этом случае становится самосознанием, средством самоанализа и самоконтроля, реализации известного с древних времён требования «познай самого себя», средством саморазвития. Познание самого себя позволяет человеку лучше понять, как ведут себя другие люди (другие Я), определить своё место в мире.

Использование языка в качестве орудия общения обладает важным значением для человека, так как становление и развитие человека происходит в обществе, основанном на совместной деятельности людей. Язык позволяет выразить и сделать одинаково понятными для всех правила участия в этой деятельности, её промежуточные и конечные цели, служит универсальным средством хранения и передачи любой социально значимой информации. Благодаря этому язык становится общественным явлением (см. Общество), частью человеческой культуры (см. Культура).

Как и любое общественное явление, язык подвержен изменениям во времени, образующим историю языка. В своей совокупности они составляют эволюцию языка, которая, как правило, отличается крайне медленным темпом происходящих в нём изменений. Все другие изменения в обществе происходят быстрее, поэтому их результаты даже на длинных интервалах времени могут быть зафиксированы практически в одном и том же языке и стать понятными людям различных поколений и даже эпох. Благодаря такой «консервативности» (инерции изменений) язык является частью не только существующей культуры, но и культуры народа на протяжении всей его истории. Язык тем самым вносит значительный вклад в познание человеком своего прошлого бытия, делая тем самым возможным и прогноз относительно будущего.

Ещё одно фундаментальное свойство языка — наличие неявно заданной «картины мира», поддерживающей в качестве фундамента систему значений выражений языка. Поскольку она задана неявно, то о такой картине трудно судить с полной определённостью. Известно, однако, что она представляет мир в виде той или иной совокупности вещей, свойств и отношений, несколько размытых, но тем не менее упорядоченных в пространстве и времени. Чем сложнее и разнообразнее эта «картина мира», тем больше выразительные возможности языка и тем сложнее сам язык, тем сильнее зависимость поведения и сознания человека от используемого им языка, причём эта зависимость может не осознаваться.

Все языки принято разделять на естественные (вербальные языки общения) и искусственные (созданные человеком кодовые системы). Под естественным языком понимается язык, который возник и развивается в процессе естественной эволюции человеческих сообществ, и используется как средство выражения мыслей и общения между людьми. Искусственный язык создаётся людьми для каких-либо функционально-деятельностных целей и специальных потребностей. В соответствии с типом языка условно различаются знаки естественных и искусственных языков. Главной особенностью языковых знаков является то, что они входят в систему знаков и функционируют как знаки только в ней, в соответствии с имеющимися в ней правилами — как явными, так и неявными. Языковые знаки можно определить как материальные объекты, предназначенные для использования в качестве знаков. Использование знаков в языках основано на абстракции отождествления, в силу которой отождествляются однотипные знаки, порождённые в различных условиях, в различное время, различными средствами, имеющие различную материальную природу и свойства. Так, некоторая буква может быть записана при помощи различных шрифтов, но при этом считается одной и той же буквой, а разные варианты её записи понимаются как различные экземпляры одного и того же знака. Среди всех знаковых систем следует выделить пропозициональные системы, из них доминирующую роль играет устный язык, первичный относительно всех остальных систем этого класса. Определённая последовательность знаков, организованная в рамках той или иной знаковой системы, составляет знаковое сообщение — текст. Фиксация текста визуальными средствами привела к созданию письменности, которая является важным способом транспонирования речи в другую среду. При этом письменный язык обнаруживает тенденцию к развитию собственных структурных свойств. Искусственные знаковые системы (формализованные, машинные и другие искусственные языки), которые используются для различных научных и технических применений, являются трансформами естественного языка — в особенности его письменной разновидности. Поскольку развитие и совершенствование знаковых систем определяется потребностями общественной практики, становление науки и техники привело к введению в естественные языки специальных графических знаков, используемых для сокращения, выражения понятий, суждений, способов оперирования объектами, рассматриваемыми в науке и технической среде. Такие языки позволяют добиваться однозначности использованных терминов и фиксировать понятия, для которых в естественном языке нет словесных выражений.

Анализ понятия языка и знака занимал важное место в философии (см. Философия) и научном познании (см. Наука). Хотя специальные области исследований языка и знаковых систем сформировались достаточно поздно, история философского осмысления проблематики языка имеет длительную историю. Философское осмысление языка осуществлялось в контексте общего познания природы и человека в античной философии, где сформировались две основные концепции природы языка и языковых знаков. У истоков одной из них стоит Аристотель, который утверждает условный, договорный характер имён, о чём он говорит в работе «Об истолковании». Другая концепция нашла своё воплощение в работах Платона (в частности, в диалоге «Кратил») и у стоиков. В диалоге Платона «Кратил» ставится вопрос о том, закрепляет ли язык форму за содержанием «по природе» или «по соглашению». Главный участник диалога, Сократ, приходит к выводу, что репрезентация через подобие преобладает над использованием условных знаков, но имеет место и дополнительный фактор — соглашение, обычай и привычка. В теории стоиков знак рассматривался как сущность, образуемая отношением означающего («воспринимаемое») и означаемого («понимаемое»). Последнее учение часто называют «естественной» теорией происхождения языка. Согласно этому подходу, языковые знаки соответствуют природе обозначаемых объектов — хотя бы для «истинного языка» и «истинных имён». «Истинный язык» и имена в нём считались созданными богами или первыми людьми, которые в силу своей мудрости смогли постичь суть вещей и дать им имена в соответствии с их природой. Сторонники «естественной» концепции происхождения языка обычно утверждают, что со временем — по мере деградации людей (например, от Золотого века к Железному) — язык искажается, деградирует, и поэтому в современном им языке (языках) связь имён с обозначаемым уже не очевидна. «Естественная» теория происхождения языка имела место в различных культурах и учениях — почти во всех школах древнеиндийской философии, в конфуцианстве, гностицизме, суфизме и других. В европейской философии эта «линия Платона» отчётливо прослеживается до поздней схоластики, где, в частности, выступает обоснованием терминализма У. Оккама.

В новоевропейской традиции философия языка смыкается с методологией, эволюционирующей в контексте гносеологии. Развивается классическая парадигма философии языка, основанная на презумпции истолкования языка как внеположенной объективной реальности, открытой для когнитивного проникновения в рамках субъект-объектноой процедуры. В XIX веке значительный вклад в понимание природы языка внесла лингвистика, в которой разрабатывались различные аспекты функционирования естественных языков. Эти исследования восходят к трудам Ф. де Соссюра, определившего основные свойства знаковых систем естественных языков и заложившего методологические основы семиотики (см. Семиотика).

Соссюром впервые осуществлён системный подход к феномену языка. Выделяя значимость оппозиции «язык — речь», он обнаруживает четыре компонента языковой предметности:

язык как определённая знаковая структура;
речевая деятельность как социально-исторический процесс функционирования языка;
языковая способность как способность владения индивида языком;
речь как индивидуальный акт реализации языковой способности и языкового знания каким-либо субъектом.

Таким образом, по Соссюру, язык — это систематизированная совокупность правил, необходимых для коммуникации. В противоположность этому, речь — индивидуальное воплощение языка, включающая фонацию, реализацию правил и возможных комбинаций знаков.

Ч. С. Пирс, почти одновременно с Соссюром и независимо от него, также отмечает различие между «материальными качествами» — означающим знака и его «непосредственной интерпретацией», то есть означаемым. Однако, в отличие от Соссюра, который настойчиво подчёркивал условность языка, Пирс учением о трёх типах знаков давал основание для утверждения как фактического, так и условного характера связи между двумя составляющими знака. Он выделял иконический знак, знак-индекс и символический знак. Действие иконического знака основано на фактическом подобии означающего и означаемого, например, рисунка какого-либо дерева и самого дерева. Действие индекса (указательного знака) основано на фактической, реально существующей смежности означающего и означаемого. Действие символа основано на установленной по конвенции, усвоенной смежности означающего и означаемого. В данном случае связь основана на правиле и не зависит от наличия какого-либо сходства или физической смежности. Интерпретация символического знака возможна лишь при знании этого правила. Таким образом, в основе разделения знаков на иконические знаки, индексы и символы лежит преобладание одного из перечисленных факторов над другими.

К. Бюлер выдвинул четыре аксиомы языка, находящиеся на теоретическом стыке лингвистики с философией.

В первой аксиоме, носящей название «модель языка как органона», языковой знак рассматривается как инструмент, посредством которого «один сообщает другому нечто о вещи». Налицо модель канонической речевой ситуации, включающей говорящего, слушающего и предмет (и положение вещей), о которых идёт речь. Существенно при этом, что говорящий и слушающий не являются какими-то периферийными элементами, частью того, о чём может сообщаться; они занимают в речевой ситуации свои собственные позиции, так или иначе отражающиеся в высказывании. Особые позиции участников речевой ситуации предопределяет связь знака не только с предметами и ситуациями, о которых сообщается в высказывании, но и с каждым из них. Таким образом, знак оказывается наделённым тремя функциями: это символ в силу своей соотнесённости с предметами и положениями вещей, это симптом в силу своей зависимости от отправителя и это сигнал в силу своей апелляции к слушателю, чьим внешним поведением или внутренним состоянием он управляет.

Концепция трёх функций языка Бюлера была развита и модифицирована в работе Р. Якобсона «Лингвистика и поэтика». Якобсон выделяет шесть основных функций языка в зависимости от принятой установки:

установка на отправителя-адресанта (в частности, передача эмоций), которой отвечает эмотивная функция;
установка на адресата (стремление вызвать у него определённое состояние), отвечающая коннотивной функции;
установка на сообщение (установка на его форму) — поэтическая функция;
установка на систему языка — метаязыковая функция;
установка на действительность — референтивная, иначе денотативная или когнитивная, функция;
установка на контакт — фатическая функция.

«Эмотивная» функция Якобсона соответствует «экспрессивной» по Бюлеру, «коннотивная» — «апеллятивной», «референтивная» («когнитивная») — функции репрезентации, по Бюлеру.

Вторая аксиома Бюлера касается знаковой природы языка, в основе которой положен «заместительный» принцип («нечто стоит вместо чего-то другого»). Бюлер дополняет этот известный принцип «принципом абстрактивной релевантности», подразумевающим, что когда в роли знака-носителя смысла выступает чувственно воспринимаемая вещь, то с выполняемой ей семантической функцией не должна быть связана вся совокупность её конкретных свойств. Напротив, для её функционирования в качестве знака релевантен тот или иной «абстрактный момент». Аналогичная ситуация существует и в отношении содержания знака: в значение знака входит не вся безграничная совокупность признаков обозначаемых в конкретных случаях предметов и ситуаций, а только небольшая «сематологически релевантная» часть соответствующих признаков.

Третья аксиома предлагает «схему четырёх полей», в которой язык может рассматриваться как:

речевое действие;
речевой акт;
языковое произведение;
языковая структура.

Важным здесь является выделение «речевых актов». Акты такого рода предусматриваются особенностями языковой репрезентации, всегда связанной с некоторой семантической неопределённостью, обусловливающей определённую степень свободы субъективного «смыслонаделения», которая ограничивается «объективными возможностями».

Четвёртая аксиома гласит, что язык по своей структуре представляет собой систему, состоящую по крайней мере из двух коррелятивных классов образований: слов и предложений. «Двухклассная» система использует при репрезентации две процедуры: выбор слов и построение предложений. Данная система сопоставима с концепцией Якобсона о наличии двух важных факторов, которые действуют на всех уровнях языка. Первый из этих факторов — селекция — «опирается на эквивалентность, сходство и различие, синонимию и антонимию», тогда как второй — комбинация, регулирующий построение любой последовательности, — «основан на смежности». Эти функции обнаруживают неисчерпаемый творческий потенциал естественного языка по сравнению с какими-либо другими знаковыми системами.

Наряду с указанными подходами, в европейской культуре закладываются другие парадигмы философии языка, вызванные к жизни рассмотрением последнего не в качестве объективно наличной ставшей реальности, внеположенной познающему сознанию, но напротив — в качестве творческой процессуальности, определяющей духовное бытие индивида и фактически совпадающей с ним. Первый импульс движения в этом направлении был задан в контексте предромантической философии XVIII века, трактовавшей человека как «языковое существо», а язык — как «форму развития человеческого духа» (И. Г. Гердер). Наиболее важной вехой оформления неклассической трактовки язык является идея о возможности толкования в качестве языка любой знаковой системы с заданной интерсубъективной семантикой (от исходной мысли В. Вундта о «языке жестов» до интегрального базисного тезиса Л. Витгенштейна «мир есть язык»).

Основоположником неклассической парадигмы истолкования языковых феноменов и основателем философии языка в собственном смысле этого слова является В. Гумбольдт. В его трактовке язык предстаёт не внешним средством выражения результатов мышления («ergon»), но «непроизвольным средством» протекания последнего, — процессуальным средством духовного творчества и обретения истины («energeia»). Язык, таким образом, представляет, по Гумбольдту, особый мир, конституированный духом и выступающий в качестве медиатора между духом и предметным миром: языковое опосредование предметности позволяет сделать её содержанием духа, открывая возможность мышления о мире. В этом контексте строй языка оказывается содержательной детерминантой мировосприятия и миропонимания («внутренняя форма» языка как «формирующий орган мысли»), что позволяет интерпретировать концепцию Гумбольдта как предвосхищение концепции лигвистической относительности. На базе идей Гумбольдта разворачивается широкий спектр психологизированных концепций языка и собственно психолингвистики.

Становление философии языка оказывает существенное воздействие не только на структурную организацию, но и на содержание проблемных полей философского знания. В этой связи конституирование философии языка рефлексивно осмыслено в философии как лингвистический поворот философской традиции, задающий интенцию на перевод философских проблем в плоскость языка и поиск их решения посредством языковой аналитики. Так, логическая семантика Г. Фреге исследует отношения обозначения, раскрывая связь смысла языковых выражений со значением в логическом смысле этого слова.

На идее о различии смысла и значения языковых выражений основана философская концепция Витгенштейна, фундированная отказом от традиционного субъект-объектного членения высказываний, понятых в качестве целостных и автономных. Внимание неклассической философии языка сфокусировано на так называемой проблеме семантического треугольника, то есть проблеме соотношения имени с десигнатом и денотатом соответствующего понятия. В этой связи логика мышления анализируется Витгенштейном посредством анализа логики языка, а поскольку ареал бытия совпадает с ареалом «метафизического субъекта», поскольку бытие совпадает со сферой вербальной артикуляции: «мы делаем предикатами вещей то, что заложено в наших способах их представления». В работах позднего Витгенштейна осуществляется переориентация от стремления к экспликации и анализу онтологически заданной, базовой априорной структуры языка на анализ плюральной вариативности его процессуальных актуализаций: значение не исходно, — оно возникает в ситуации контекстных словоупотреблений (номиналистический исток концепции Витгенштейна), организованных по определённым правилам (см. Языковые игры). Если правила построения языковых конструкций, являющиеся результатом конвенции «лингвистического сообщества», описываются Витгенштейном как «поверхностная грамматика», то законы организации языковых игр — как «формы жизни», оцениваемые им в качестве «глубинной грамматики», соотнесённой с фундаментальными структурами бытия. И если задачей философии является исследование языковых игр, то сверхзадачей — «языковая терапия», то есть аналитическое исключение из языка генерализаций как патологий.

Концепция Витгенштейна выступила основанием оформления в неклассической традиции философии лингвистического анализа (аналитической философии), ориентированной — в отличие от философии логического анализа — не на реорганизацию естественного языка в соответствии с внешними правилами, привнесёнными из логики, но — вслед за Витгенштейном — на анализ естественного функционирования слова в ситуативных контекстах с целью терапии неправильных (то есть генерализующих) словоупотреблений: не реформирование, но формирование языковых систем (своего рода языковых игр). В этой связи принято говорить о лингвистическом повороте в современной философии, задающем перевод содержательных проблем в плоскость языка и поиск их решения посредством языковой аналитики. Примером тому является так называемая онтологическая проблема, решение которой найдено в сопоставлении различных описаний мира и выборе среди них наиболее эффективного. Точно так же обсуждаются социальные (логика социальных наук, аналитическая философия истории, нарратология), моральные (этика дискурса), экзистенциальные проблемы (гермневтика) и даже религиозные проблемы (эпистемология религиозных верований).

Таким образом, именно в рамках лингвистической философии как особого вектора развёртки философской проблематики реализуют себя базовые интенции неклассической парадигмы трактовки языка. В рамках логического позитивизма Венского кружка разрабатываются концепции языка как фундаментального способа онтологической организации: «быть — значит быть значением связанной переменной» (У. Куайн). В этом контексте онтологическая проблематика артикулируется как проблема «перевода»: знание об объекте может быть объективировано в языке соответствующей теории Тn, а знание о ней — в языке теории Тn + 1, и так далее; однако «радикальный перевод», то есть перевод на языка реальности принципиально недостижим в связи с «непрозрачностью» основ и способов референции объектов этой реальности в структурах языка. В этом контексте остро возникает проблема интерпретации, а также проблема соотношения означающего и выражающего планов языка (противопоставление «референциального» и «эмотивного» словоупотребления у К. К. Огдена и И. А. Ричардса).

Острая актуализация проблем языкового формализма, а также механизмов осуществления таких процедур, как референция и интерпретация, позволило философии языка выступить в качестве методологической основы разработки концепции искусственных языков как семиотических систем, каждая из которых с точки зрения теории множеств предстаёт как семантический универсум и предполагает эксплицитно заданную сферу своей предметной аппликации. Однако, сама философия языка далека от идеи возможности адекватного моделирования естественного бытия языка в функционировании знакового формализма: Куайном формулируется идея «стимульного значения» как внеязыковых, привнесённых ситуативными «стимулами» детерминант принятия или не принятия высказывания.

Транзитивной по отношению к неклассической и современной (постмодернистской) парадигмам интерпретации языка является концепция, сформулированная в работах позднего Хайдеггера и основанная на принципиальном отказе от узко-специальной, сугубо семиотической его трактовки. По Хайдеггеру, человек как «пастух бытия» слушает его глубинный зов — призыв абсолютной семантической полноты, жаждущей обрести форму своего выражения. Именно в языке коренится для человека возможность свершения своего высшего предназначения: язык есть способность человека «сказать бытие», артикулировать в языковых структурах его голос, ибо устами говорящего говорит само бытие, обретающее в языке сферу своей презентации, — и в этом плане язык есть «дом бытия». В свете этого «дар речи есть не какая-то одна из человеческих способностей рядом со многими другими. Дар речи отличает человека, только и делая его человеком. Этой чертой очерчено его существо… Сущность человека покоится в языке» (М. Хайдеггер).

Трактовка языка как проявления активности человеческой сущностной экзистенции и идея наполняемости языковых структур бытием в интеллектуально-волевом человеческом усилии инспирирует современную парадигму философии языка, конституируемую в контексте культуры постмодерна. Проблема языка в контексте этой философской парадигмы задаёт принципиально новое видение языковой реальности. Восприняв от классической и неклассической традиций идеи произвольности языкового знака как единства означаемого и означающего (Ф. де Соссюр), влитости языка в культурный контекст (В. Гумбольдт), концепции лигвистической относительности (Э. Сепир и Б. Ли Уорф), плюральности значений естественного языка в концепции языковых игр (Л. Витгенштейн), идеи произвольности выбора правил языка, соотносимых с правилами игры («принцип терпимости» Р. Карнапа), конституирования смысла языковых выражений в контексте векторного человеческого усилия (М. Хайдеггер), современная философия языка генетически восходит к концепции Н. Хомски, создавшего трансформационную (генеративную) модель языка.

Парадигма постмодерна радикально по-новому артикулирует саму проблему языковой реальности. Прежде всего, текст понимается предельно расширительно: с одной стороны — мир как текст («словарь» и «энциклопедия» у У. Эко, «космическая библиотека» у В. Лейча, собственно «текст» у Ж. Дерриды). В рамках герменевтической традиции заложена трактовка языка в связи с проблематикой понимания: по Х.-Г. Гадамеру, открытое для понимания бытие и есть язык. Понимание, таким образом, задаёт как возможность понимающего мироистолкования, так и горизонт герменевтической онтологии. — Постижение смысла бытия оказывается тождественным его языковому конструированию: «система категорий — это система способов конструирования бытия» (Ж. Деррида). Задавая принципиально новое (предельно расширительное) видение языковой реальности, философия постмодерна формулирует и принципиально новые стратегии по отношению к тексту. Текст абсолютно свободен, ибо лишён «почтения к целостности (закону)» (Р. Барт), в этой связи он лишён и жёсткой структуры, будучи организован как ризома, а также центра, будучи полисемантичным: «функцией этого центра было бы… гарантировать, чтобы организующий принцип системы ограничивал то, что мы можем назвать свободной игрой структуры» (Ж. Деррида). В этом отношении классическая трактовка текста сменяется идеалом «невозможного текста» (Ж. Делёз) с «бесовской текстурой» (Р. Барт), понятого как «конструкция», коллаж цитат, организованный по такому принципу, как «ирония, метаречивая игра» (У. Эко).

Понять язык мыслей? Помогут, как всегда, крысы

Том Стаффорд
BBC Future

2 сентября 2014

Автор фото, Thinkstock

Мы потихоньку расшифровываем код мозга — и попутно находим ответы на самые странные вопросы, например, «какова скорость мысли?», рассказывает корреспондент BBC Future.

Когда специалиста в области когнитивных наук Стивена Пинкера в шутку попросили в пяти словах объяснить, как работает мозг, он без колебаний ответил: «Существуют паттерны возбуждения клеток мозга». Формулировка изящная, но непонятная.

Уже давно известно, что клетки мозга взаимодействуют друг с другом, обмениваясь электрическими сигналами. Сегодня существует множество технологий, позволяющих фиксировать паттерны, в соответствии с которыми они функционируют, — от вживления электродов в мозг или фиксации их на поверхности кожи головы до функциональной магнитно-резонансной томографии, с помощью которой можно выявлять изменения в степени насыщения крови кислородом. Собрать данные несложно, но они все равно не помогают разгадать смысл этих паттернов, которые словно танцуют под неслышную музыку, подчиняясь не известным нам правилам.

Нейробиологи ищут ответы в нейронном коде и уже добились некоторых успехов в его расшифровке, пытаясь вывести некоторые простые правила — например, как поставленная задача влияет на время возбуждения клеток в определенных участках мозга. Дело идет небыстро, но в последнее десятилетие различные группы ученых по всему миру задались гораздо более амбициозной целью. Они осознали, что, хотя людям, скорее всего, никогда не удастся составить полный справочник нейронных кодов, можно попытаться самим написать кодированные сообщения и с их помощью установить соответствие между различными паттернами и действиями.

Американские ученые Альберт Ли и Мэтью Уилсон из Массачусетского технологического университета первыми сформулировали эти принципы в 2002 году. Теперь технология выглядит следующим образом. Сначала фиксируем сигналы мозга крысы — одной из наших ближайших родственниц на древе жизни, — пока она бежит по лабиринту.

Автор фото, Thinkstock

Чем опытней лондонский таксист, тем больше у него определенные части мозга

Изучать мозг целиком было бы слишком сложной задачей, поэтому можно пока сосредоточиться на одном участке, который называется гиппокамп и отвечает за ориентирование на местности и память. Возможно, вам уже приходилось слышать о гиппокампе в связи со знаменитым исследованием, проведенным среди водителей лондонских такси — они проводят много времени за рулем, пытаясь сориентироваться на улицах постоянно разрастающегося города, и в результате этот участок мозга у них заметно увеличивается в размерах.

Пока крыса бежит по лабиринту, мы фиксируем ее местонахождение и одновременно наблюдаем за тем, как возбуждаются клетки гиппокампа. Затем на основе полученных паттернов выводится математический алгоритм, с помощью которого можно определить, какой паттерн больше всего соответствует каждому из участков лабиринта (язык клеток ничуть не проще человеческого, но теперь у нас есть ключ к этому шифру!). Для того чтобы протестировать алгоритм, вводим в него новые паттерны и проверяем, правильно ли определяется местонахождение крысы в момент регистрации того или иного паттерна.

Этот метод не позволяет нам полностью расшифровать код — мы еще не знаем всех правил и не можем с его помощью анализировать паттерны, полученные в другом участке мозга или не связанные с прохождением лабиринта, — но, тем не менее, это очень полезный инструмент. К примеру, благодаря ему, ученым удалось показать, что точно такая же последовательность возбуждения клеток повторялась в мозге крысы во время сна после пробега по лабиринту (что особенно важно, во сне до лабиринта эта последовательность не встречалась).

Поразительным образом во время сна эта последовательность повторялась примерно в 20 раз быстрее! Значит, во сне крыса могла пробежать по лабиринту за малую толику того времени, которое это испытание заняло у нее в действительности.

Автор фото, Thinkstock

Когда крыса засыпает, она раз за разом проигрывает в мозгу путь через лабиринт

Эти наблюдения можно соотнести с мнемонической функцией сна — повторное воспроизведение во сне событий дня могло помочь крысе консолидировать память. А тот факт, что воспроизведение шло в ускоренном режиме, приоткрывает завесу над природой внезапных озарений или ощущений, будто «вся жизнь пронеслась перед глазами», — ничем не сдерживаемая мысль действительно может пробегать по знакомым тропам как бы в режиме перемотки.

Дальнейшие исследования показали, что паттерны прохождения лабиринта могут проигрываться не только вперед, но и назад, то есть крыса может представлять себе цель — например, выход из лабиринта — и мысленно возвращаться от нее обратно к той точке, в которой она находится.

Одной из сфер применения подобных методов, основанных на узкоспециализированных системах измерения и сложных алгоритмах, является расшифровка мозговой деятельности пациентов, страдающих синдромом «запертого человека» или находящихся в вегетативном состоянии. Они не в состоянии управлять мышцами своего тела, но при этом могут находиться в сознании и слышать разговоры людей, которые присутствуют в том же помещении.

Сначала врач просит пациента представить себе действия, за которые отвечают определенные изученные участки мозга, такие как гиппокамп. Затем полученные данные расшифровываются, чтобы понять, какая мозговая деятельность соответствует определенным понятиям.

В ходе последующего сканирования мозга пациент может снова представлять себе эти действия в ответ на простые вопросы. К примеру, ему можно предложить представлять себе игру в теннис, чтобы ответить «да», или ходьбу по дому, чтобы сказать «нет», — и это будет первая возможность наладить коммуникацию с человеком с тех пор, как он впал в неподвижность.

Существуют и другие способы применения этого метода как в теории — для исследования умственной деятельности, так и на практике — например, для связи мозга с компьютером. Если в будущем человеку, страдающему параличом, потребуется управлять рукой робота или даже контролировать другого человека с помощью своего мозга, он будет использовать те же самые методы расшифровки информации и переложения ее в действия. Ученые доказали, что эти принципы работают — и потенциал их применения поистине колоссален.

Мысль и язык Выготского

«Мысль и язык» считается самой важной работой Выготского, и не без оснований.Это действительно увлекательная книга. Здесь разрабатывается, вероятно, самая известная его идея — Зона ближайшего развития (ZPD). Но это происходит в середине увлекательного спора, и теперь, когда я прочитал эту книгу, я обнаружил, что извлечение ZPD из нее делает ее немного неуместной. Другие идеи, связанные с ZPD, кажутся не менее важными, и мне интересно, почему они никогда не особо подчеркиваются. В этой книге Выготский много времени обсуждает Пиаже и других теоретиков начала 20 века.Честно говоря, вам, вероятно, удастся просто прочитать последнюю главу этой книги под названием «Мысль и слово» — поскольку он начинает эту главу с репетиции остальной части книги в виде эскизов. Эта книга, в основном, доступна здесь http://www.marxists.org/archive/vygot ….

Какая связь между мышлением и речью? Насколько мы можем мыслить вне языка? Конечно, совершенно ясно, что мы можем мыслить вне языка — если вы сомневаетесь в этом, возможно, вы в последнее время не слушали Моцарта, не смотрели на картины Тернера или даже не использовали iPhone.Однако Выготский утверждает, что существует четкая связь между мыслью и языком и что язык — это практическое мышление. Но язык интересен во многих отношениях. Во-первых, он говорит не только о словах — как будто слова каким-то образом закреплены в камне. Что его интересует, так это значения слов — а по Выготскому значение слова меняется по мере того, как мы вырастаем из детей во взрослых.

Для детей значения слов имеют тенденцию быть тем, что Выготский называл «комплексами». Для взрослых значения слов, как правило, представляют собой гораздо больше обобщений, чем простые комплексы, то есть они имеют тенденцию ассоциироваться с концепциями.Теперь мы не можем продолжать, не получив лучшего представления о разнице между комплексами и концепциями. И проблема здесь в том, что это удивительно похожие вещи, и они действуют очень похожим образом, но их различия — это ключевое понимание, на основе которого Выготский строит остальную часть своей системы. Возьмите слово «брат». У ребенка очень много жизненного опыта, связанного с таким словом. У ребенка либо есть брат, либо он знает других детей, у которых есть братья. Но богатство этого жизненного опыта — это то, что Выготский называет комплексом.Почему? Что ж, понимание ребенком того, что означает слово «брат», полностью связано с их практическим восприятием этого слова. На самом деле они не понимают смысла этого слова. А откуда мы это знаем? Что ж, тем, как легко запутать ребенка, задавая ему вопросы о братьях. Вы знаете, спросите у достаточно маленького ребенка о «брате чьего-то брата», и он будет очень сбит с толку. Поскольку у взрослых есть понятие — брат — это брат или сестра человека мужского пола, то есть потому, что у нас есть слово, которое может быть обобщено в понятие, — разговор о брате брата не представляет для нас никаких проблем.Но для ребенка, который сталкивается с неразберихой практичности, такая концепция совершенно им не по силам. Брат брата — это концепция, не имеющая практической реальности. Я имею в виду, что брат брата — тоже брат, и такая фраза имеет смысл только на уровне абстракции, который просто не нужен большинству детей. Дело в том, что вы должны понять концепцию — основанную на существенных отношениях, делающих брата братом, — чтобы связанное понятие, такое как «брат брата», имело смысл.

Это прекрасный эксперимент, в ходе которого они учили маленьких детей иностранным словам для различных предметов мебели — стола, стула, шкафа и т. Д. — и дети без особого труда выучили эти слова. Однако, когда они пытались научить маленьких детей иностранному слову, обозначающему мебель — то есть абстрактному слову, которое обобщает эти различные предметы, — детям было гораздо труднее выучить это слово. Его точка зрения заключалась в том, что слово, как звук, не должно было быть труднее выучить, но поскольку это понятие было недоступно детям, они просто не могли выучить этот звук.У них были крючки, с помощью которых они могли выучить слова, обозначающие стул или шкаф, но не было крючков, чтобы выучить слово «мебель».

Его точка зрения состоит в том, что все слова являются обобщениями и, следовательно, связаны с понятиями. Однако дети учатся и становятся взрослыми, переходя от комплексов к концепциям. Но поскольку эти две вещи удивительно похожи — когда вы говорите о брате, а ваш ребенок говорит о брате, вы, по крайней мере, поверхностно, говорите об одном и том же — это сходство скрывает глубокую разницу в том, о чем вы на самом деле говорите. .По сути, Выготский говорит, что значения слов развиваются и меняются на протяжении истории жизни ребенка, и что это развитие связано со способностью ребенка все более широко мыслить о мире, в котором они живут.

Итак, разработка и есть инструкция. Для Выготского развитие не происходит автоматически. Обучение играет здесь существенную роль. На самом деле Выготский доходит до того, что говорит, что обучение ведет к развитию. Это важный момент и ключ к пониманию Выготского — здесь также проявляется его Зона ближайшего развития (ЗПР).Итак, у вас есть двое восьмилетних детей, вы даете им тест на IQ, и они получают IQ в 100 баллов, то есть это совершенно средние восьмилетние дети. Но теперь вы идете дальше и даете им решить некоторые математические задачи, которые явно выше их способности решить самостоятельно. Но вместо того, чтобы оставлять их барахтаться в одиночестве, вы предлагаете им несколько небольших подсказок и некоторую помощь о том, как они могут решить эти вопросы. Вы обнаружите, что один из этих детей с небольшой помощью может решить проблемы, которые в состоянии решить среднестатистический 12-летний ребенок.Другой способен решить с помощью только те проблемы, которые способен решить среднестатистический 10-летний ребенок. Помните, мы раньше проверяли их IQ, и они оба получили одинаковые баллы. Но тест на IQ проводится без посторонней помощи — он проверяет полностью развитые у ребенка знания. Этот другой тест, который предлагает Выготский — тот, в котором учащимся оказывают небольшую помощь, чтобы увидеть, что они могут выполнить, — показывает не то, что студенты уже разработали, а то, что они сейчас находятся на пороге способности учиться.Нет никаких сомнений в том, что, хотя оба ученика в настоящее время обладают полностью развитыми знаниями на равном уровне, ребенок, который может решать проблемы на четыре года старше своего текущего возраста с помощью, находится в гораздо лучшем месте, чем другой ребенок, который может только решать проблемы. на два года старше своего текущего возраста.

Выготский указывает, что мы склонны думать, что имитация на самом деле не учится, но его точка зрения состоит в том, что мы стремимся подражать тому, что мы не можем сделать сейчас сами, но что теперь мы «готовы» учиться. .А что это значит для обучения? Что ж, нет особого смысла учить детей тому, что они уже знают. И нет особого смысла учить их тому, что находится за их пределами, что они не могут сделать это даже при всей помощи мира. Но что они могут сделать с помощью сегодня, что находится в Зоне ближайшего развития, завтра они могут обойтись без посторонней помощи — вот что означает обучение — и структурировать свое обучение так, чтобы обучение всегда происходило на один или два шага дальше того, чем они сейчас занимаются. в том, что означает обучение.То есть инструкция ведет к развитию.

Язык здесь центральное. Что наиболее интересно, так это отношение языка ребенка к обучению. Выготский обнаружил, что то, что Пиаже называл эгоцентрической речью, в буквальном смысле слова было «мыслящим вслух детьми». Он обнаружил, что дети будут разговаривать сами с собой, пытаясь решить проблемы, и что у них больше шансов говорить с самим собой, чем сложнее они находят проблему. По-видимому, этот разговор с самим собой уходит, когда мы становимся старше (кажется, еще одно доказательство того, что я никогда не росла должным образом).Вернее, меняется и становится внутренним. Что действительно интересно, так это то, что наш внутренний диалог меняется очень предсказуемым и стандартным образом.

Во-первых, мы склонны опускать подлежащее в наших предложениях. Если мы, скажем, пытаемся решить головоломку, мы вряд ли скажем что-то вроде: «Интересно, куда, скорее всего, попадет этот кусок головоломки?» Скорее, мы, вероятно, подумаем: «здесь или что, может быть, там?» Мы сохраняем предикаты, но отбрасываем предметы, потому что мы знаем, о чем говорим, важными стали их свойства.Интересно, что этот разговор с самим собой следует процессу, противоположному тому, что мы говорим для других. Эта речь становится все более ясной по мере того, как мы становимся старше — тогда как наш внутренний диалог становится все более и более индивидуальным и абстрактным, настолько, что, если бы можно было каким-то образом буквально записывать наши мысли, никто бы, вероятно, не смог бы их понять. Это потому, что наши мысли «целостны». У него есть замечательная метафора, в которой наши концептуальные мысли подобны облаку, а наши слова подобны дождю, падающему из облака.Много слов, но в нашем сознании облако воспринимается как единое целое.

Что особенно интересно, так это его различие между «научными» концепциями и псевдоконцепциями. Псевдоконцепции — это те, которые основаны на комплексах — они выглядят как концепции, но на самом деле таковыми не являются. Если вы раздаете детям предметы в группы, они часто отвлекаются. Они могут начать группировать объекты прямыми линиями, поэтому они будут отделять круги от квадратов и треугольников, но внезапно они могут заинтересоваться желтыми предметами, и поэтому некоторые круги в конечном итоге будут сгруппированы со своими квадратами, а затем синие треугольники получат опущены.Объекты обладают огромным набором различных свойств, и только полностью сформированная концепция может помочь нам сгруппировать подобные вещи с подобными. Псевдоконцепции помогают понять мир благодаря нашему опыту использования определенных слов в суете жизни. Но, как мы видели, это может быть непоследовательным способом категоризации мира, поскольку на самом деле он не основан на последовательной организационной концепции.

Однако дети часто лучше понимают научные концепции. Выготский жил в Советском Союзе — поэтому его определение научной концепции относится к эксплуатации капиталистов и эксплуатируемых рабочих и крестьян — но мы можем обновить это до неолиберальных концепций свободных граждан, получающих стимулы по выбору, если это заставляет вас чувствовать себя более комфортно.

Суть Выготского заключается в том, что дети, как правило, способны заканчивать предложения о «научных» концепциях гораздо более «разумно», чем они могут это делать с псевдоконцепциями. Чтобы объяснить это — предположим, вы пытаетесь заставить ребенка закончить это предложение: «Мальчик, упавший с велосипеда, сломал руку, потому что …» Ребенок, скорее всего, закончит это предложение, сказав что-то, что будет частью его богатого опыта , но на самом деле не связаны с причинно-следственной связью «потому что» просит. То есть ребенок, скорее всего, закончит предложение, сказав что-то вроде «потому что он пошел в больницу».Но если вы скажете ребенку: «Капиталисты богаты, потому что …» они, скорее всего, ответят, «потому что они живут за счет пота и крови эксплуатируемых рабочих классов».

Выготский поясняет, что дети на самом деле не очень хорошо понимают, что на самом деле означает это «научное» понятие, но дело не в этом. Дело в том, что они понимают причинно-следственную связь этой научной концепции так, что им действительно трудно понять причинную связь в псевдоконцепциях, даже несмотря на то, что они имеют гораздо больший «опыт» с этими псевдоконцепциями.Фактически, именно богатство их жизненного опыта мешает им абстрагироваться от причинно-следственных связей в их псевдоконцепциях. Итак, научные концепции, которые они изучают с помощью инструкций, дают им модель, которую они затем могут использовать для структурирования своих псевдоконцепций и тем самым превращают их в реальные концепции. Но посмотри. То, с чем у них есть большой опыт, необходимо перейти от конкретного к абстрактному. Чтобы понять, что такое «мебель», ребенок сначала соприкасается с множеством книжных шкафов, кроватей, стульев и письменных столов — множеством конкретных вещей — и только потом они могут перейти к абстрактной идее «мебели».Но с научными концепциями они движутся в противоположном направлении. У них есть смутное представление об абстрактном понятии, но практически без конкретного понимания, а глубина понимания абстрактного понятия требует конкретной разработки этого расплывчатого понятия.

Псевдо и научные концепции работают, чтобы помочь ребенку развить реальные концепции, но в противоположных направлениях.

Проблема, как упоминалось ранее, заключается в том, что ни ребенок, ни взрослый не осознают разницу между псевдоконцепциями ребенка и богатыми концепциями взрослых, поскольку, когда они разговаривают друг с другом, они, кажется, имеют в виду те же вещи.И по мере того, как ребенок растет, он обычно не осознает, что его псевдоконцепция была заменена на более богатую, поскольку это процесс развития, и он, кажется, «просто случается». За исключением того, что это не происходит просто так, а происходит по инструкции. Дело в том, что образование — это разработка концепций, но если мы не осознаем разницу между псевдо, научными и богатыми концепциями, и что они связаны с континуумом развития, связанным с текущим уровнем образовательного развития ребенка, мы вряд ли чтобы иметь возможность помочь ребенку на этом пути.

Я не могу слишком рекомендовать эту книгу. На самом деле, я думаю, это намного яснее, чем этот обзор. На самом деле это удивительно ясная книга и потрясающе интересная.

Мысль и язык, переработанное издание

Сводка

С момента своего появления в англоязычном мире в 1962 году весьма оригинальное исследование Льва Выготского о психическом развитии человека стало признанным классическим фундаментальным трудом когнитивной науки.Выготский анализирует отношения между словами и сознанием, утверждая, что речь социальна по своему происхождению и что только по мере развития детей она становится усвоенной вербальной мыслью.

Теперь Алекс Козулин создал новую редакцию оригинального перевода MIT Press Евгении Ханфманн и Гертруды Вакар, который восстанавливает полный текст работы и добавляет материалы, которые помогут читателям лучше понять смысл и намерения Выготского. Козулин также написал вступительное эссе, которое предлагает новое понимание жизни автора, интеллектуальной среды и методов исследования.

Твердый переплет

Август 1986 года

Мягкая обложка

Август 1986 года

Авторы

Выготский Лев Сергеевич

Мысль и язык

Редакторы

Козулин Алексей

Психология в утопии: к социальной истории советской психологии

Психология Выготского: биография идей

Теории образования Выготского в культурном контексте

Язык и мышление | Введение в психологию

Цели обучения

Объясните взаимосвязь между языком и мышлением

Что вы думаете ?: Значение языка

Подумайте, что вы знаете о других языках; возможно, вы даже говорите на нескольких языках. Представьте на мгновение, что ваш ближайший друг свободно говорит на нескольких языках. Как вы думаете, этот друг думает по-разному в зависимости от того, на каком языке говорят? Возможно, вы знаете несколько слов, которые невозможно перевести с исходного языка на английский. Например, португальское слово saudade возникло в 15 веке, когда португальские моряки уезжали из дома, чтобы исследовать моря и отправиться в Африку или Азию.Те, кто остался позади, описали пустоту и нежность, которые они чувствовали, как saudade (Рисунок 1) . Слово стало выражать множество значений, включая потерю, ностальгию, тоску, теплые воспоминания и надежду. В английском нет ни одного слова, которое бы включало все эти эмоции в одно описание. Указывают ли такие слова, как saudade , на то, что разные языки порождают разные модели мышления у людей? Как вы думаете??

Рис. 1. Эти два произведения искусства изображают саудаде.(a) Saudade de Nápoles, что переводится как «пропавший Неаполь», была написана Бертой Вормс в 1895 году. (b) Альмейда Джуниор нарисовала Saudade в 1899 году.

Язык действительно может влиять на то, как мы думаем, эта идея известна как лингвистический детерминизм. Одна из недавних демонстраций этого феномена заключалась в различиях в том, как говорящие на английском и китайском языках говорят и думают о времени. Англоговорящие люди обычно говорят о времени, используя термины, описывающие изменения по горизонтали, например, говоря что-то вроде «Я отстаю от графика» или «Не забегай вперед.«В то время как носители китайского языка также описывают время в горизонтальных терминах, нередко также используются термины, связанные с вертикальным расположением. Например, прошлое можно описать как «восходящее», а будущее как «плохое». Оказывается, эти различия в языке приводят к различиям в результатах когнитивных тестов, предназначенных для измерения того, насколько быстро человек может распознавать временные отношения. В частности, когда давали серию задач с вертикальной подготовкой, носители китайского языка быстрее распознавали временные отношения между месяцами.В самом деле, Бородицкий (2001) рассматривает эти результаты как предположение, что «языковые привычки поощряют мыслительные привычки» (стр. 12).

Язык не определяет полностью наши мысли — наши мысли слишком гибки для этого — но привычное использование языка может повлиять на нашу привычку мыслить и действовать. Например, некоторые языковые практики, кажется, связаны даже с культурными ценностями и социальными институтами. Речь идет о падении местоимения. Такие местоимения, как «я» и «вы», используются для обозначения говорящего и слушателя речи на английском языке.В английском предложении эти местоимения нельзя отбросить, если они используются в качестве подлежащего. Так, например, «Я ходил в кино вчера вечером» — это нормально, но «Сходил в кино вчера вечером» не на стандартном английском языке. Однако в других языках, таких как японский, местоимения могут быть и фактически часто удаляются из предложений. Оказалось, что люди, живущие в тех странах, где говорят на языках с падением местоимений, как правило, имеют более коллективистские ценности (например, сотрудники имеют большую лояльность по отношению к своим работодателям), чем те, кто использует языки без местоимений, такие как английский (Kashima & Kashima, 1998 ).Утверждалось, что явная ссылка на «вы» и «я» может напоминать говорящим о различии между собой и другим, а также о различии между людьми. Такая языковая практика может служить постоянным напоминанием о культурных ценностях, что, в свою очередь, может побуждать людей выполнять языковую практику.

Одна группа исследователей, которые хотели исследовать, как язык влияет на мышление, сравнила, как англоговорящие и народ дани из Папуа-Новой Гвинеи думают и говорят о цвете.У Dani есть два слова для обозначения цвета: одно слово для светлый и одно слово для темный . Напротив, в английском языке 11 цветных слов. Исследователи выдвинули гипотезу, что количество цветовых терминов может ограничить способы, которыми люди дани концептуализируют цвет. Однако дани умели различать цвета с той же способностью, что и англоговорящие, несмотря на то, что в их распоряжении было меньше слов (Berlin & Kay, 1969). Недавний обзор исследований, направленных на определение того, как язык может влиять на что-то вроде восприятия цвета, предполагает, что язык может влиять на явления восприятия, особенно в левом полушарии мозга.Вы можете вспомнить из предыдущих глав, что левое полушарие ассоциируется с языком для большинства людей. Однако правое (в меньшей степени лингвистическое полушарие) полушарие мозга меньше подвержено лингвистическим воздействиям на восприятие (Regier & Kay, 2009)

Ссылка на обучение

Узнайте больше о языке, овладении языком и особенно о связи между языком и мышлением из следующего видео CrashCourse:

Вы можете просмотреть стенограмму «Язык: ускоренный курс психологии № 16» здесь (открывается в новом окне).

Глоссарий

Гипотеза Сепира-Уорфа : гипотеза о том, что язык, которым пользуются люди, определяет их мысли

Внесите свой вклад!

У вас была идея улучшить этот контент? Нам очень понравится ваш вклад.

Улучшить эту страницуПодробнее

Язык и мысль. Связь между мыслью и… | by Shea Matthew

Взаимосвязь между мыслью и языком — огромная тема в когнитивной науке и смежных науках о разуме и языке.Казалось бы, центральная роль языка для человека и познания в целом сделала бы эту область исследований одной из тех, в которых был накоплен и согласован большой объем знаний. И хотя это может иметь место просто с точки зрения собранных эмпирических данных о языке, таких как то, как языки структурированы, как они используются, чем они отличаются, как они изменились и т. Д., Всеобъемлющие теоретические положения о взаимосвязи между мышлением и язык сильно разошелся во второй половине 20-го века и все еще продолжается в 21-м.Вопросы релятивизма и универсализма здесь глубоко укоренились, и, следовательно, в этой области последствия имеют глубокие корни, простирающиеся на многие смежные области интеллектуального исследования. И, конечно же, с любыми проблемами, касающимися человеческих различий и сходств, очень загруженный политический дискурс часто присутствует под поверхностью, ожидая, чтобы вскинуть голову при виде любых убедительных выводов по теме.

Когда так много поставлено на карту, я стремлюсь найти путь сквозь чащу.Как и в случае с любыми средствами массовой информации, критериями являются нюансы и баланс, а не гламур или провокация. На самом деле, как я буду обсуждать, проблема с этим полем заключалась в фокусировке на последнем стиле. Это привело к чрезмерной простоте и стадному мышлению исследователей в воюющих лагерях. Конечно, это не редкость в интеллектуальной жизни, и иногда правда может заключаться в одной крайности, но в этой области дело обстоит иначе. Свежий взгляд на эту тему может подтолкнуть диалектику к выходу из старого тупика.

Сначала я рассмотрю гипотезу Сепира-Уорфа и немного истории изучения языка и мышления в целом. Затем я расскажу о нескольких вопросах изучения языка. Затем я рассмотрю некоторые позиции относительно взаимосвязи между мыслью и языком и расскажу, почему я считаю, что так называемое слабое уорфианство является правильной позицией. И, наконец, я расскажу о некоторых последствиях для когнитивной науки, которые вкратце заключаются в том, что когнитивная антропология и кросс-культурные / кросс-лингвистические исследования должны играть большую роль в понимании человеческого познания.

Сепир и Уорф подготовили сцену

Эдвард Сепир был антропологом, учившимся у Франца Боаса, человека, которого считают отцом американской антропологии. Боас был известен своего рода культурным релятивизмом, тщательно избегающим любых эссенциализирующих утверждений о расе или превосходстве, что было обычным явлением среди имперских, викторианско-британских антропологов 19 века. Более того, этот тип мышления воспринимался как нацистский в начале 20 века, когда Боас работал.Таким образом, тот вид релятивизма, который практиковал Боас, более или менее напрямую перешел к Сапиру.

Бенджамин Ли Уорф получил образование инженера и фактически работал в страховой компании в Коннектикуте, прежде чем в более позднем возрасте заинтересовался языком и лингвистикой. Его интерес привел его к встрече с Сепиром, и общее мнение Сепира, похоже, сразу же отразилось на Уорфе, поскольку последний пришел бы к тому, чтобы придерживаться релятивизма в отношении языка и мысли, столь же сильной, если не большей, чем у его интеллектуального партнера ( Кэррол, 2000).

Уорф приехал изучать индейское племя хопи на юго-западе Америки, и его идеи о народе хопи и языке хопи стали репрезентативными для того, что в целом получило название гипотезы Сепира-Уорфа. Уорф говорит о хопи:

: «У хопи нет слов, грамматических форм, конструкций или выражений, которые напрямую относятся к тому, что мы называем« временем ». (там же)

Поскольку Уорф не идентифицировал элементы языка хопи, которые, по его мнению, составляли разговоры о «времени», он просто сделал вывод, что люди хопи даже не имеют понятия времени.То есть их основные мыслительные процессы и мировоззрение не содержат и не имеют отношения к понятию времени, которое есть у нас, говорящих по-английски и говорящих на многих других языках.

Такое мышление стало стандартным уорфианским стилем, принятым многими учеными и интеллектуалами. Во-первых, выводы, которые можно было сделать таким образом, часто были очень провокационными и привлекали большое внимание. Конечно, это желание привлечь внимание к своей работе является стандартным для любого интеллектуала или академика, поэтому уорфианская игра стала быстрым способом вывести некоторые блестящие идеи на интеллектуальный рынок (Deutscher 2010).Утверждалось, например, что природа иудаизма, иудейской религии, была прямым результатом и, действительно, была существенно определена природой напряженной структуры еврейского языка. Другая выдвинутая идея заключалась в том, что некоторые коренные американцы из-за своего языка интуитивно чувствовали относительность Эйнштейна и пространство-время. (Жалко для хопи, которые даже не получили в голову элементарного понимания времени!). Это было довольно модно, и это позволяло изучать конкретную систему языка людей, а затем делать невероятные выводы либо о содержании их умов в целом, либо об аспектах социально-исторического положения и т. Д.все это было непросто опровергнуть. Таким образом, возникла разновидность радикальной лингвистической антропологии.

Затем идет Ноам Хомский с его идеей универсальной грамматики. Суть этой точки зрения состоит в том, что в основе всех языков мира лежит универсальная грамматика, которую разделяют все они, и каждый человек рождается с врожденной способностью изучать любой язык, с которым он / она сталкивается. Это в основном выровняло вещи на другом конце спектра, чем точка зрения Сепира-Уорфа.Вместо того, чтобы определять язык и быть прямым и почти буквальным кодом того, что люди даже могут думать, точка зрения Хомского устанавливает язык как явление поверхностного уровня, важное, но указывающее на более глубокие структуры сознания, которых не может коснуться ни один язык в частности. и которые были человеческими универсалиями (Levinson 2003).

Парадигма Хомского стала доминирующей в лингвистике и сильно повлияла на окружающие области, такие как когнитивная наука и психология. И на несколько десятилетий взгляды Хомского затмили любую версию уорфианства, которая все еще оставалась актуальной.Действительно, придерживаться каких-либо взглядов уорфского стиля долгое время считалось в основном табу. Рассмотрим следующую цитату по этому вопросу:

«Последние два десятилетия гипотеза о том, что язык может влиять на мышление — обычно известная как гипотеза Уорфа — , имела серьезную дурную репутацию. Признание любого сочувствия или даже любопытства по поводу этой возможности было равносильно объявлению себя либо простаком, либо сумасшедшим. ”

-Джентнер и Голдин-Мидоу

Хомский, похоже, одним махом закрыл уорфианскую программу.Скорость, с которой, казалось, происходило это изменение, только сильно усиливала представление о том, что вся парадигма Сепира-Уорфа все время была не чем иным, как горячим воздухом, воздушным шаром, который Хомский и его мальчики легко лопнули.

Тем не менее, точка зрения Сепира-Уорфа на самом деле никогда не умерла полностью, и использование этой точки зрения в качестве интеллектуального мальчика для битья во многих кругах поддерживало циркуляцию идей в достаточной степени, чтобы некоторые мыслители указали, что это может быть классический случай создания и сносит соломенного человека (Deutscher 2010).

Что такое язык? Его репрезентативные аспекты

Прежде чем приводить аргументы в пользу слабого уорфизма, стоит изучить несколько аспектов того, что мы называем языком. Конечно, вопрос о природе языка огромен, он затрагивает многие дисциплины и имеет такую же давнюю историю, как и любой другой ключевой философский вопрос в истории человечества. Но есть некоторые элементы языка, которые мы можем выделить, чтобы прояснить, что мы имеем дело с разными когнитивными и репрезентативными переменными, а не с единым целым.

Существуют стандартные элементы языка, которые изучают лингвисты и философы языка, такие как синтаксис, семантика, прагматика, фонология и т. Д. Но помимо этих структурных или формальных частей языка мы можем выделить несколько сенсомоторных, репрезентативных частей языка. язык (Кларк 2003). Во-первых, речь идет о понимании речи, слушании или слухе, которое является акустическим. Во-вторых, речь идет о разговорной речи, которая также является акустической, но также характеризуется артикуляционными моторными навыками / репрезентациями.В-третьих, есть письменное производство, чтение, которое связано с визуальными представлениями. И, в-четвертых, существует письменная речь, которая также имеет отношение к визуальным представлениям, но, как и речь, также включает двигательные навыки / представления. Эти различные элементы репрезентативных аспектов языка показаны здесь:

— Понимание речи (аудирование) — Производство речи (разговорная речь)

* Слуховое представление * Слуховое представление

* Двигательные навыки

Письменное понимание (Чтение) — Написание (Написание)

* Визуальное представление * Визуальное представление

* Двигательные навыки

Итак, в этой базовой схеме мы можем увидеть, как различные репрезентативные домены пересекают эти различные элементы языка .Хотя есть некоторые случаи, например, в китайском, когда различия между устной и письменной версиями языка рассматриваются как совокупность разных языков, в целом можно сказать, что каждый язык или языковая система обладают достаточной согласованностью, чтобы быть классифицируется как один язык во всех этих различных его репрезентативных воплощениях. Кажется, что более структурные или формальные свойства, такие как синтаксические или семантические свойства, достаточно объединяют информацию из этих различных репрезентативных областей, чтобы дать нам экземпляр языка.

Положения о взаимосвязи языка и мышления

Споры по этому вопросу о взаимосвязи между мыслью и языком за последние годы не были очень сложными. Психолингвист и антрополог Стивен С. Левинсон резюмирует положение вещей:

«Текущий дискурс на тему языка и разума находится примерно на интеллектуальном уровне ток-шоу о достоинствах демократии. Идеологическая чушь, изданная известными учеными, витает в воздухе даже в научных журналах.Серьезные ученые склонны оставлять достаточно хорошее в покое, поскольку такие разговоры обнаруживают банальную скрытую нехватку анализа. Это как если бы тема «уорфизма» — это область, где любой может выпустить пар, уйти в мысленный отпуск или наброситься на идеологического врага ».

-Стивен К. Левинсон

Как мы видели, релятивистский стиль Сепира и Уорфа заставил их сосредоточиться на языке и его роли в структурировании мышления. Основная суть того, что было названо сильным уорфианством, заключалась в том, что язык определяет мышление.Язык, на котором человек говорит, полностью контролирует возможности его мыслей в лучшую или худшую сторону. Независимо от того, дает ли чей-либо язык понятие времени или дает интуитивное представление об относительности Эйнштейна и пространстве-времени, с этим ничего нельзя поделать, если только он не собирается изучать другой язык (но это поднимает целый ряд проблем, которые Я не буду здесь вдаваться). Согласно теории Стронга Уорфа, по сути, без языка невозможно мыслить.

Это, по-видимому, в основном версия гипотезы Сепира-Уорфа, которую распространяли на протяжении нескольких десятилетий.Несомненно, Уорф был особенно известен тем, что говорил о хопи вышеупомянутых вещей, но он также говорил и много других, более тонких вещей. И, как и в случае с любой теорией или концепцией, названной в честь отдельных мыслителей, это всегда сопряжено с риском формирования стереотипов и предварительной упаковки взглядов этого человека для облегчения интеллектуального переноса и демонстрации. Но, тем не менее, суть в том, что люди помнят, и основная направленность идей будет извлечена.

Вслед за этим напрасно в противоположном углу стоит то, что можно было бы назвать хомскианством.Здесь применимы все упомянутые выше вопросы о наложении ярлыков на идеи мыслителя. Но все же точка зрения Хомского оставалась довольно стабильной в своей основе в течение последних нескольких десятилетий, в которых она вытеснила уорфианство с ринга. Идеи универсальной грамматики и иннатистское мировоззрение резко контрастируют со взглядами Стронга Уорфа.

Крайности этих сторон поляризовали дебаты, но в последние годы исследователи в этой области начали серьезно сомневаться в основных предположениях каждой школы мысли, и было проделано много эмпирической работы, чтобы дать тонкую картину взаимосвязи. между мыслью и языком, который пересекает эти точки зрения.Позиция, известная как слабое уорфианство, обычно носит название этой тонкой позиции. Уорфизм потенциально сбивает с толку и несет в себе некоторый багаж своего более сильного отца, но суть в том, что тот факт, что язык действительно влияет на мышление, а не просто какое-то произвольное явление поверхностного уровня, сохраняется, в то время как детерминизм сильной версии допускается. идти, а на его место ставится что-то другое.

Что это еще? Другими словами, если язык не определяет мышление, но влияет на него, как он влияет на него? Как лучше всего описать взаимодействие между ними? Следуя лингвисту Гаю Дойчеру, я предполагаю, что язык не позволяет нам думать, а скорее заставляет нас думать о некоторых вещах.Так что влияние языка на мышление не в том, что это тюрьма или что он ограничивает все возможности. Это больше похоже на влияние внимания или опыта на различия в мышлении людей. Поскольку разные языки действительно подчеркивают разные вещи, носители разных языков будут вынуждены постоянно сосредотачиваться на определенных аспектах мира просто для того, чтобы иметь возможность общаться на своем данном языке. Со временем это, естественно, приведет к различиям в том, как разные носители языка и культурные группы концептуализируют мир.Не потому, что они не могут поступить иначе, а просто потому, что они так много сделали.

Некоторые области соприкосновения: где язык и мысль встречаются

Одна из областей, где мы можем увидеть влияние языка на мышление, — это гендерный фактор. Рассмотрим следующий сценарий. Хочу рассказать вам о том, что вчера вечером ужинал с соседкой. Что ж, если я скажу вам это по-английски, как я только что сказал, тогда я не обязан указывать вам пол моего соседа. И эта информация может иметь очень важное значение для смысла и сути истории.Но если бы я рассказал вам об этом же событии, например, на испанском языке, я был бы обязан сообщить вам пол моего соседа, действительно ли я хотел поделиться этой информацией или нет (Deutscher 2010).

Поскольку некоторые языки являются гендерными, например испанский, а некоторые нет, например английский, это один из важных аспектов опыта, которому, с одной стороны, постоянно уделяется внимание, или необязательно сосредоточено на многом, если вообще уделяется внимание. другой. У испаноговорящих нет выбора. И речь идет не только о людях, говорящих на гендерных языках, которые должны сосредоточиться на гендере, но и практически на каждом существительном, и, следовательно, все должно быть одного или другого пола.

Было проведено интересное исследование, в котором испаноязычным и немецким людям были даны списки общих предметов. Оба этих языка имеют гендерный характер, но многие объекты являются мужскими на одном языке и женскими на другом, и наоборот. Это были предметы из представленных им списков. Затем их попросили описать эти разные объекты. Естественно, предметы описывались как имеющие гендерные атрибуты в соответствии с языком общения. Таким образом, для одного носителя языка конкретный общий объект может казаться мягким, красивым, нежным и т. Д., В то время как другой может видеть тот же объект сильным, крепким и стойким и т. Д.В основном распространенные гендерные стереотипы приписываются каждому предмету в мире!

В другом исследовании предметы, говорящие на французском, другом гендерном языке, были представлены предметам, на которых им давали голоса. Если пол голоса, отдаваемого объекту, не совпадал с полом слова для этого объекта во французском языке, тогда слушатели испытывали когнитивный диссонанс. Это убедительно показывает, как гендерный аспект пронизывает категоризацию носителей гендерных языков. Они могут не обязательно задумываться о том, что они всегда наделяли какой-то объект в своей жизни мужскими качествами, но как только они слышат карикатуру, на которой он говорит, если у него женский голос, тогда это просто кажется неправильным (Там же.).

Все это не означает, что носители гендерных языков не понимают, что эти объекты на самом деле не обладают биологически-половыми характеристиками. Конечно, рассуждая сознательно, они знают, что это не так. Но не следует переоценивать использование сознательного или абстрактного мышления в повседневной жизни. Как и во всех этих примерах, дело в том, что говорящие на разных языках, хотя все они обладают способностью рассуждать и мыслить за пределами своего языка, тем не менее полны невысказанных категоризаций, предположений, привычек мышления и поведения, предубеждений и т. Д.которые были лингвистически обусловлены с течением времени.

Область времени — еще одна область интереса. Возьмем еще раз пример рассказа кому-то об ужине с моим соседом. Что ж, если я скажу вам это по-английски, я теперь обязан сказать вам, когда ужинал с моим соседом. Должен быть указан, обедал ли я, обедаю или буду обедать и т. Д. Но, например, в китайском языке, где глагол может означать прошлое или будущее, я не обязан делиться этой информацией. Все те же последствия, что и в случае с гендером, применимы к языкам с напряженными и ненатянутыми глаголами.Подобная ориентация на время (или нет) потенциально может иметь другие фундаментальные когнитивные эффекты.

Еще одна область, которой уделяется много внимания в этой работе, — это пространство. Знаменитое племя куугу йимитирр — аборигенное племя в Северной Австралии, которое было тщательно изучено из-за того интересного факта, что их язык основан на системе сторон света, а не на относительных / эгоцентрических направлениях в таких языках, как английский. Например, говорящий по-английски сказал бы, что «это передо мной, вы позади этого, она сбоку от вас, они слева от него» и т. Д.Это относительный / эгоцентрический способ говорить о вещах и их пространственных отношениях. Но основные направления кууку йимитирр требуют, чтобы они говорили таким образом, как «он находится к западу от вас, я к юго-востоку от нее, они к северо-западу от нее, это к востоку от меня» и т. Д. (Haviland 1998).

Для кууку йимитирр все всегда описывается в терминах основных направлений его отношения к другим вещам. В английском языке эти направления света доступны, когда это формально необходимо, но у куугу йимитирр нет другого способа говорить.Поэтому они постоянно отслеживают вещи с точки зрения их кардинальной пространственной ориентации. От этого племени были записаны истории, в которых было описано прошлое событие, такое как крушение лодки, и все события и объекты были описаны по сторонам света. Даже намного позже, когда их попросили пересказать истории, исследователи обнаружили, что указанные основные направления были одинаковыми, что указывало на то, что рассказчики давали указания произвольно не потому, что они были вынуждены, а потому, что они действительно постоянно выполняли эту психологическую работу.Это тоже впечатляет, потому что даже в океане и в других однородных естественных условиях эти динамики отслеживают стороны света. Им не нужно знать время и положение солнца. Все это интернализовано (Deutscher 2010).

Последний интересный пример — матсес в Перу. Это племя вложило в свой язык акцент на том, что можно было бы назвать эпистемологией. То есть, точно так же, как носители языка кууку йимитирр обязаны следить за сторонами света и говорить о них, у матсов есть язык, который требует от них указывать источник своих знаний при любых заявлениях.То есть, когда они просто делают какое-либо декларативное заявление, они должны сказать это одним способом, если они знают это из первых рук, другим способом, если они слышали это из авторитетного источника, или еще одним способом, если это просто слухи.

В каждом из этих случаев акцент делается на том факте, что эти языковые различия не мешают их носителям думать иначе. Но интересные способы, которыми языки могут быть связаны с миром и подталкивать и подтягивать познание их носителей, потенциально могут привести к очень разительным различиям в мышлении и поведении.В каждой из этих областей необходимы дальнейшие исследования, чтобы изучить, как эти конкретные акценты и структуры разных языков могут влиять на другие области познания.

Заключение и следствия

Слабое уорфианство, точка зрения, согласно которой язык влияет, но не определяет мышление, подтверждается исследованиями в различных областях и избегает крайностей, связанных с другим языком и позициями мышления. Поэтому это наиболее желательная позиция, чтобы придерживаться темы.

Когнитивная наука должна включать в себя обширную кросс-культурную / кросс-лингвистическую перспективу, возможно, за счет распространения экспериментальных методов, используемых когнитивной наукой, для использования антропологами и другими родственными исследователями. Это даст нам более детальную картину языка и мышления, чем мы имеем сейчас. Если язык может влиять на мышление таким образом, то стандартное когнитивное и психологическое исследование мыслительных процессов, по крайней мере в определенных областях, должно проводиться в широком диапазоне лингвистических и культурных групп, чтобы полностью понять как ограничения, так и потенциал человеческого познания.

Ссылки :

Кэррол, Дж. (2000) Язык, мысль и реальность: избранные произведения Бенджамина Ли Уорфа. Кембридж, Массачусетс: MIT Press.

Кларк, Э. (2003). «Языки и представления». Язык в уме: достижения в изучении языка и мысли. Кембридж, Массачусетс: MIT Press.

Дойчер, Г. (2010). «Формирует ли ваш язык то, как вы думаете? « Нью-Йорк Таймс.

Гентнер, Д., Голдин-Мидоу, С. (2003). «Куда Уорф?«Язык в уме: достижения в изучении языка и мысли». Кембридж, Массачусетс: MIT Press.

Хэвиленд Дж. (1998). «Куугу Йимитирр Кардинальные Направления. « Ethos. 26 (1) , 25–47.

Левинсон, С. (2003). Пространство в языке и познании: исследования когнитивного разнообразия. Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета.

Левинсон С. (2003). «Язык и разум: давайте решим проблемы!» Язык в уме: достижения в изучении языка и мысли. Кембридж, Массачусетс: MIT Press.

Язык гипотезы мысли (Стэнфордская энциклопедия философии)

1. Ментальный язык

Что значит постулировать ментальный язык? Или сказать, что мышление происходит на этом языке? Насколько «похож на язык» Менталец должен быть? Чтобы ответить на эти вопросы, мы выделим некоторые основные обязательства, которые широко разделяются теоретиками LOT.

1.1 Репрезентативная теория мышления

Народная психология обычно объясняет и предсказывает поведение, цитируя психические состояния, включая убеждения, желания, намерения, страхи, надежды, и так далее.Чтобы объяснить, почему Мэри подошла к холодильнику, мы могли бы обратите внимание, что она считала, что в холодильнике был апельсиновый сок и хотел пить апельсиновый сок. Психические состояния, такие как вера и желание называются пропозициональными установками . Их можно указать с использованием формулировок формы

X считает, что p .

X желает, чтобы p .

X означает p .

X опасается, что p .

пр.

Заменяя « p » предложением, мы указываем содержание психического состояния X . Пропозициональные установки имеют преднамеренность или aboutness : они о предмете. По этой причине их часто называют преднамеренными. заявляет .

Термин «пропозициональная установка» происходит от Рассела. (1918–1919 [1985]) и отражает его собственный предпочтительный анализ: пропозициональные установки — это отношения к предложения.Предложение — это абстрактная сущность, которая определяет условие истины . Для иллюстрации предположим, что Джон считает, что Париж находится к северу от Лондона. Тогда вера Джона связана с утверждение , что Париж находится к северу от Лондона , и это Предложение верно, если Париж находится к северу от Лондона. За рамками диссертации что предложения определяют условия истинности, мало согласие о том, на что похожи предложения. Литература предлагает много варианты, в основном заимствованные из теорий Фреге (1892 [1997]), Рассела (1918–1919 [1985]) и Витгенштейн (1921 [1922]).

Фодор (1981: 177–203; 1987: 16–26) предлагает теорию пропозициональные установки, в которых центральную роль отводится умственных Представления . А мысленное представление это умственный предмет с семантические свойства (например, обозначение, значение или условие истинности и т. д.). Верить, что p , или надеяться, что p , или предполагать, что p , должно иметь соответствующее отношение к ментальному представлению, значение которого таково: p .Для Например, существует отношение веры * между мыслителями и умственными представления, где следующее двоякое условие верно независимо от того, какое английское предложение заменяет « p »:

X считает, что p , если есть ментальное представление S , так что X полагает * S и S означает, что с. .

В более общем плане:

(1) Каждое предложение отношение A соответствует уникальному психологическому отношению A * , где следующие двусмысленные условия верны, несмотря ни на что первое предложение заменяет « p »: X Как , что p , если есть ментальное представление S таким образом, что X несет от A * до S и S означает, что р .

Согласно этому анализу, ментальные репрезентации являются наиболее непосредственными объектами. пропозициональных установок. Пропозициональная установка наследует семантические свойства, включая его истинностное состояние, из ментального представление, которое является его объектом.

Сторонники (1) обычно ссылаются на функционализм для анализа A *. Каждое психологическое отношение A * связано с определенным функциональная роль : роль, которую S играет в вашем умственная деятельность на всякий случай носите A * на S .Когда указав, во что верить * S , например, мы могли бы упомяните, как S служит основанием для умозаключений, как он взаимодействует с желаниями производить действия и так далее. Точный функциональные роли должны быть открыты научной психологией. Вслед за Шиффером (1981) принято использовать термин «Ящик убеждений» как заполнитель функциональной роли соответствует убеждению *: верить * S означает поместить S в ящик вашей веры. Аналогично с «коробкой желаний» и т. Д.

(1) совместимо с точкой зрения о том, что пропозициональные установки отношение к предложениям. Можно было бы проанализировать высказывание « S означает, что p » как включающее отношение между S и предложением, выраженным в S . Было бы затем следуйте за тем, кто верит * S стоит в психологически важное отношение к предложению, выраженному S . Фодор (1987: 17) придерживается этого подхода. Он сочетает в себе приверженность ментальным представлениям с обязательством предложения.Напротив, Филд (2001: 30–82) отказывается постулат предложения при анализе « S означает, что стр. ». Он постулирует ментальные представления с семантическими свойства, но он не постулирует суждений, выражаемых ментальным представления.

Различие между типы и токены имеют решающее значение для понимания (1). Ментальное представление — это повторяемый тип, который может быть создаются в разных случаях. В современной литературе это обычно предполагается, что токены ментального представления неврологический.Для настоящих целей ключевым моментом является то, что умственное представления создаются ментальными событиями . Мы тут истолковать категорию события в широком смысле, чтобы включить оба случаев (например, у меня возникло намерение выпить апельсиновый сок) и устойчивых состояний (например, мое давнее убеждение, что Авраам Линкольн был президентом Соединенных Штатов). Когда мысленное событие e создает экземпляр представления S , мы говорим, что S является с токеном и что e является токеном из S .Например, если я верю, что киты — млекопитающие, то мое убеждение (a ментальное событие) является символом ментального представления, значение которого в том, что киты — млекопитающие.

Согласно Фодору (1987: 17), мышление состоит из цепочек ментальных события, которые создают ментальные представления:

(2) Процессы мышления являются причинными последовательностями знаков ментального представления.

Пример парадигмы — дедуктивный вывод: я перехожу от верить * предпосылкам верить * заключению.Первый ментальный событие (моя вера * в посылки) вызывает второе (моя вера * в вывод).

(1) и (2) естественно сочетаются друг с другом как пакет, который можно было бы назвать репрезентативная теория мышления (RTT). Постулаты RTT ментальные представления, которые служат объектами пропозиционального отношения и которые составляют область мысли процессы. ^[1]

RTT, как указано, требует квалификации. Есть ясный смысл, в котором вы верите, что на Юпитере нет слонов.Однако вы вероятно, никогда не рассматривал этот вопрос до сих пор. Это неправдоподобно что ваш ящик убеждений ранее содержал ментальное представление с это означает, что на Юпитере нет слонов. Фодор (1987: 20–26) отвечает на такой пример, ограничивая (1) гильзы . Основные случаи — это те, в которых пропозициональное фигуры отношения как причинно эффективный эпизод в ментальном процесс. Ваше молчаливое убеждение, что на Юпитере нет слонов, не фигурирует в ваших рассуждениях или принятии решений, хотя это может произойти сделать это, если вопрос становится актуальным и вы осознанно судите что на Юпитере нет слонов.Пока остается вера молчаливый, (1) не обязательно. В целом, говорит Фодор, преднамеренное каузально эффективное психическое состояние должно включать явные обозначение соответствующего мысленного представления. В слогане: «Отсутствие намеренной причинности без явного представления» (Фодор 1987: 25). Таким образом, мы не должны толковать (1) как попытку правдивый анализ неформального дискурса о пропозициональных установках. Фодор не стремится копировать народные психологические категории. Он направлена на выявление ментальных состояний, напоминающих пропозициональные установки, представленные в народной психологии, которые играют примерно схожую роли в умственной деятельности, и это может поддерживать систематическое теоретизирование.

Деннетт (1977 [1981]) обзор The Language of Мысль вызывает широко цитируемое возражение против RTT:

В недавнем разговоре с разработчиком шахматной программы Я слышал следующую критику конкурирующей программы: «она думает, он должен вывести свою королеву пораньше ». Это приписывает пропозициональное отношение к программе в очень полезном и предсказуемом Кстати, как продолжил дизайнер, можно с пользой рассчитывать на преследование королевы по доске.Но на всех уровнях явное представление, которое можно найти в этой программе, нигде нет что-то примерно синонимичное со словами «я должен вытащить свою королеву ранний »явно обозначен. Уровень анализа, до которого Замечание дизайнера описывает особенности программы, которые совершенно невинным образом являются эмерджентными свойствами вычислительные процессы, обладающие «инженерной реальностью». я не вижу причин полагать, что связь между разговором о убеждениях и психологический разговор будет более прямым.

В примере Деннета шахматная машина не явно обозначить, что ферзь должен выйти раньше, но в некотором смысле он действует на основании убеждения, что так и должно быть. Аналогичный примеры возникают для человеческого познания. Например, мы часто следуем правилам дедуктивного вывода без явного представления правил.

Чтобы оценить возражение Деннета, мы должны четко различать между ментальными представлениями и правилами, регулирующими манипулирование ментальные представления (Fodor 1987: 25).RTT не требует этого каждое такое правило должно быть явно представлено. Некоторые правила могут быть в явном виде — мы можем представить себе систему рассуждений, которая явно представляет правила дедуктивного вывода, которым он соответствует. Но правила не обязательно должны быть представлены явно. Они могут просто неявно присутствовать в работе системы. Только тогда, когда консультация с правилом фигурирует как причинно-следственный эпизод в умственная деятельность требует ли RTT, чтобы правило было явно представлены.Шахматная машина Деннета явно представляет шахматы конфигурации доски и, возможно, некоторые правила манипулирования шахматами шт. Он никогда не соблюдает правила, подобные , Вытащите королеву. начало г. По этой причине не следует ожидать, что машина явно представляет это правило, даже если оно в некотором смысле встроен в программирование машины. Точно так же типичный мыслители не обращаются к правилам вывода, когда занимаются дедуктивным вывод. Таким образом, RTT не требует, чтобы типичный мыслитель явно представляют правила вывода, даже если она им соответствует и в некоторых Смысл молчаливо полагает, что она должна им соответствовать.

1.2 Композиционная семантика

Естественный язык композиционный: сложный лингвистические выражения построены из более простых лингвистических выражений, а значение сложное выражение является функцией значений его составляющих вместе с тем, как эти составляющие объединены. Композиционная семантика систематически описывает, как семантические свойства сложного выражения зависят от семантического свойства его составляющих и способ, которым эти составляющие комбинированный.Например, условие истинности соединения: определяется следующим образом: конъюнкция истинна тогда и только тогда, когда оба конъюнкта правда.

Исторические и современные теоретики LOT во всем согласны с тем, что Ментальский композиционный:

Композиционность ментальных представлений (COMP) : Ментальные представления имеют композиционный семантика: сложные представления состоят из простых составляющих, и значение сложного представления зависит от значения его составляющих вместе с избирателями структура, в которой расположены эти составляющие.

Ясно, что ментальный язык и естественный язык должны различаться во многих отношениях. важные аспекты. Например, у ментальского языка наверняка нет фонология. У него тоже может не быть морфологии. Тем не менее, COMP формулирует фундаментальную точку сходства. Как натуральный язык, ментальский содержит сложные символы, поддающиеся семантическому анализ.

Что значит одно представление быть «составной частью» Другой? Согласно Фодору (2008: 108), «конституционная структура является разновидностью отношения часть / целое ».Не все детали лингвистического выражения являются составными частями: «Джон бежал» — это составная часть фразы «Джон бежал, а Мэри прыгнула», но «Побежала и Мария» не является составной частью, потому что это не семантически интерпретируемый. Важным моментом для наших целей является что все составляющие являются частями. Когда сложное представление размечены, как и его части. Например,

предполагая, что \ (P \ amp Q \) требует наличия предложения в вашем Коробка намерений … одна из частей — знак того же самого введите это в поле намерения, когда вы намереваетесь, что \ (P \), и другая часть которого является токеном того же типа, что и в поле намерения, когда вы намереваетесь это \ (Q \).(Фодор 1987: 139)

В более общем плане: ментальное событие \ (e \) создает сложный ментальный представление только в том случае, если \ (e \) создает все составные части представительства. В этом смысле само \ (e \) имеет внутреннюю сложность.

Здесь решающее значение имеет сложность ментальных событий, как было подчеркнуто. от Фодора в следующем отрывке (1987: 136):

Практически все думают, что объекты интенциональных состояний в некотором роде сложны… [Например], во что вы верите, когда вы считаете, что \ (P \ amp Q \) — это … нечто составное, чье элементы — как бы то ни было — утверждение о том, что P и предположение, что Q .Но (предполагаемая) сложность намеренный объект психического состояния, конечно, не влекут за собой сложность самого психического состояния … МНОГО утверждений что ментальных состояний — а не только их пропозициональные объекты — обычно имеют составную структуру .

Многие философы, в том числе Фреге и Рассел, рассматривают предложения как структурированные организации. Эти философы применяют модель части / целого к предложения, но не обязательно к ментальным событиям, во время которых мыслители принимают предложения.LOTH, разработанный Fodor, применяется модель части / целого к самим ментальным событиям:

Речь идет о сложности психических событий, а не о просто сложность предложений, которые являются их намеренными объекты. (Фодор 1987: 142)

При таком подходе ключевым элементом LOTH является тезис о том, что умственное события имеют семантически значимую сложность.

Современные сторонники LOTH поддерживают RTT + COMP. Исторический сторонники также верили во что-то поблизости (Normore 1990, 2009; Panaccio 1999 [2017]), хотя, конечно, они не использовали современная терминология для формулирования своих взглядов.Мы можем рассматривать RTT + COMP как минималистская формулировка LOTH, учитывая, что многие философы использовали фразу «язык мысли гипотеза »для обозначения одного из наиболее сильных обсуждаемых тезисов. ниже. Как и положено минималистской формулировке, RTT + COMP оставляет неразрешенными многочисленные вопросы о природе, структуре и психологической роли ментальских выражений.

1.3 Логическая структура

На практике теоретики LOT обычно придерживаются более конкретного взгляда на композиционная семантика для ментальского языка.Они утверждают, что менталец выражения имеют логическая форма (Фодор 2008: 21). Более в частности, они утверждают, что ментальский язык содержит аналоги знакомые логические связки ( и , или , не , если-то , некоторые , все , ). Итеративное применение логических связок порождает сложные выражения из более простых выражений. Смысл логически сложное выражение зависит от значений его частей и от его логическая структура.Таким образом, теоретики LOT обычно поддерживают доктрину. по следующим строкам:

Логически структурированные ментальные представления (ЛОГИКА) : Некоторые ментальные представления имеют логические состав. Композиционная семантика этих ментальных представления похожи на композиционную семантику для логически структурированные выражения естественного языка.

Средневековые теоретики LOT использовали силлогистическую и пропозициональную логику, чтобы проанализировать семантику ментальского языка (King 2005; Normore 1990).Современные сторонники вместо этого используют исчисление предикатов , который был открыт Фреге (1879 [1967]) и семантика которого была впервые систематически сформулировал Тарский (1933 [1983]). Вид что ментальский язык содержит примитивные слова, включая предикаты, единичные термины и логические связки — и что эти слова объединяются в сложные предложения, управляемые чем-то вроде семантика исчисления предикатов.

Понятие в ментальном языке примерно соответствует интуитивное представление о концепте .Фактически, Фодор (1998: 70) трактует понятие как ментальское слово вместе с его значением. Например, мыслитель имеет представление о кошке, только если в ней есть репертуар ментальское слово, обозначающее кошек.

Логическая структура — это лишь одна из возможных парадигм структуры ментальные представления. Человеческое общество использует широкий спектр несентенциальные представления, включая изображения, карты, диаграммы, и графики. Представления без предложения обычно содержат части выстроены в композиционно значимую структуру.Во многих случаях, не очевидно, что полученные комплексные представления имеют логическая структура. Например, карты не содержат логических связки (Фодор 1991: 295; Милликен 1993: 302; Пилишин 2003: 424–5). И нет очевидно, что они содержат предикаты (Camp 2018; Rescorla 2009c), хотя некоторые философы утверждают, что это так (Blumson 2012; Casati & Варзи 1999; Кульвицкий 2015).

Теоретики часто постулируют ментальные представления, которые соответствуют COMP, но в которых отсутствует логическая структура.Британские эмпирики постулировали идей , которые они охарактеризовали в широко образных терминах. Они подчеркнули, что простые идеи могут объединяться в сложные идеи. Они считали, что репрезентативная значимость сложной идеи зависит от по репрезентативному значению его частей и способу, которым эти части совмещены. Итак, они приняли COMP или что-то близкое к нему (в зависимости от того, что именно составляет «округ» к). ^[2] Они не сказали подробно, как предполагалось сочетание идей. работать, но образная структура кажется парадигмой по крайней мере некоторые отрывки.LOGIC не играет существенной роли в их сочинения. ^[3] Частично вдохновлен британскими эмпириками Принцем (2002) и Барсалу. (1999) анализируют познание с точки зрения образных представлений. происходит из восприятия. Армстронг (1973) и Брэддон-Митчелл и Джексон (2007) предполагает, что пропозициональные установки — это отношения, а не отношения. к мысленным предложениям, но к ментальным картам аналогичным в важных с уважением к обычным конкретным картам.

Одна из проблем, с которыми сталкиваются имажистские и картографические теории мышления: что пропозициональные установки часто логически сложны (например,г., Джон считает, что если Пласидо Доминго не поет, то Густаво Дудамель будет дирижировать или концерт будет отменен (). Изображения и карты, похоже, не поддерживают логические операции: отрицание карты — это не карта; дизъюнкция двух отображений не является карта; аналогично для других логических операций; и аналогично для изображений. Учитывая, что изображения и карты не поддерживают логические операции, теории которые анализируют мысли исключительно в образных или картографических терминах будет бороться за объяснение логически сложных пропозициональных отношения.^[4]

Здесь есть место для плюралистической позиции, которая позволяет представления разных видов: некоторые с логической структурой, некоторые больше аналогично картинкам, картам, диаграммам и так далее. В плюралистическая позиция широко распространена в когнитивной науке, которая постулирует ряд форматов ментального представления (Block 1983; Camp 2009; Johnson-Laird 2004 год: 187; Косслин 1980; Макдермотт 2001: 69; Пинкер 2005: 7; Сломан 1978: 144–76). Сам Фодор (1975: 184–195) предлагает свою точку зрения на какие образные ментальные представления сосуществуют рядом, и взаимодействовать с логически структурированными ментальными выражениями.

Учитывая выдающуюся роль логической структуры в историческом и современное обсуждение ментальского языка, можно было бы принять ЛОГИКУ за окончательный из LOTH. Можно было бы настаивать на том, что ментальные представления составляют ментальный , язык , только если у них есть логические состав. Нам не нужно оценивать достоинства этого терминологического выбор.

2. Объем ЛОТ

RTT касается пропозициональных установок и психических процессов, в которых они фигурируют, например, дедуктивный вывод, рассуждение, принятие решений, и планирование.Он не касается восприятия, моторного контроля, воображение, сновидения, распознавание образов, лингвистическая обработка или любая другая умственная деятельность, отличная от познания высокого уровня. Следовательно акцент на языке мысли : система ментальных представления, лежащие в основе мышления, в отличие от восприятия, воображение и т. д. Тем не менее, разговор о мысленном языке обобщает естественно, от познания высокого уровня к другим ментальным явлениям.

Perception — хороший тому пример.Система восприятия преобразует проксимальные сенсорные стимуляции (например, стимуляции сетчатки) в перцепционные оценки условий окружающей среды (например, оценки форм, размеров, цветов, расположения и т. д.). Гельмгольц (1867 [1925]) предположил, что переход от проксимальных сенсорных входов к перцептивным оценивает бессознательных выводов , схожих по ключу уважает сознательный вывод высокого уровня, но недоступен для сознание. Предложение Гельмгольца лежит в основе современная психология восприятия , которая детально конструирует математические модели бессознательного перцептивного вывода (Knill & Richards 1996; Рескорла 2015).Фодор (1975: 44–55) утверждает, что эта программа научных исследований предполагает ментальные представления. Представления участвуют в бессознательных выводах или переходы, подобные выводам, выполняемые перцептивным система. ^[5]

Navigation — еще один хороший пример. Толмен (1948) выдвинули гипотезу о том, что крысы перемещаются, используя когнитивных карт : ментальные представления, которые представляют расположение пространственной среды. Гипотеза когнитивной карты, выдвинутая в период расцвета бихевиоризм, поначалу встреченный с большим пренебрежением.Осталась бахрома положение было задолго до 1970-х годов, спустя много времени после упадка бихевиоризма. В конце концов, его победило растущее количество поведенческих и нейрофизиологических данных. много новообращенных (Gallistel 1990; Gallistel & Matzel 2013; Jacobs & Menzel 2014; О’Киф и Надел, 1978; Weiner et al. 2011). Хотя некоторые исследователи по-прежнему настроены скептически (Mackintosh 20002), в настоящее время существует широкий консенсус в отношении того, что млекопитающие (и, возможно, даже некоторые насекомые) перемещаются, используя мысленные представления о пространственном расположении. Рескорла (2017b) резюмирует примеры когнитивных карт и обзоров. некоторые из их основных свойств.

В какой степени нам следует ожидать перцептивных представлений и когнитивные карты, чтобы напоминать ментальные представления, которые фигурируют в человеческая мысль высокого уровня? Принято считать, что все эти умственные представления имеют композиционную структуру. Например, система восприятия может связать воедино представление формы и представление размера, чтобы сформировать сложное представление, что объект имеет определенную форму и размер; репрезентативное значение сложное представление систематически зависит от репрезентативный импорт компонентных представлений.С другой стороны, неясно, имеют ли перцептивные представления что-либо похожая на логическая структура , включая даже предикативную структура (Burge 2010: 540–544; Fodor 2008: 169–195). Ни очевидно ли, что когнитивные карты содержат логические связки или предикаты (Rescorla 2009a, 2009b). Перцепционная обработка и нечеловеческая навигация, конечно, не создает мысленных процессы, которые будут использовать предполагаемую логическую структуру. В в частности, они, похоже, не приводят к дедуктивному выводу.

Эти наблюдения служат поводом для плюрализма в отношении формат представления. Плюралисты могут постулировать одну систему композиционно структурированные мысленные представления для восприятия, другой для навигации, другой для познания высокого уровня и так далее. Различные репрезентативные системы потенциально могут иметь разные композиционные механизмы. Как указано в раздел 1.3, плюрализм занимает видное место в современной когнитивной науке. Плюралисты сталкиваются с рядом насущных вопросов. Какие композиционные в каких психологических областях фигурируют механизмы? Который какие мысленные операции поддерживают репрезентативные форматы? Как разные форматы представления взаимодействуют друг с другом? Способствовать исследования, соединяющие философию и когнитивную науку, необходимы для ответьте на такие вопросы.

3. Мысленные вычисления

Современные сторонники LOTH обычно поддерживают вычислительная теория разума (CTM), который утверждает, что разум — это вычислительная система. Некоторые авторы используют фразу «язык мысли гипотеза », так что она по определению включает CTM как одну составная часть.

В своем плодотворном вкладе Тьюринг (1936) представил то, что сейчас называется в Машина Тьюринга: абстрактная модель идеализированных вычислений устройство. Машина Тьюринга содержит центральный процессор, управляемый точные механические правила, которые манипулируют символами, начертанными вдоль линейный массив ячеек памяти.Впечатлен огромной силой формализм машины Тьюринга, многие исследователи стремятся построить вычислительные модели основных психических процессов, включая рассуждения, принятие решений и решение проблем. Это предприятие раздваивается на две основные ветки. Первая ветка — искусственных. интеллекта (AI), который направлен на формирование «мышления машины ». Здесь цель в первую очередь инженерная один — для создания системы, которая создает или, по крайней мере, моделирует мысли — без всяких претензий на то, чтобы уловить, как человеческий разум работает.Вторая ветвь, вычислительная психология , направлена на построить вычислительные модели мыслительной деятельности человека. AI и вычислительная психология возникла в 1960-х годах как важнейшие элементы в новой междисциплинарной инициативе когнитивная наука, которая изучает разум, опираясь на психологию, информатику (особенно AI), лингвистика, философия, экономика (особенно игровая теория и поведенческая экономика), антропология и нейробиология.

С 1960-х до начала 1980-х годов вычислительные модели, предлагаемые в психология была в основном моделями стиля Тьюринга.Эти модели воплощают в себе точка зрения, известная как классическая вычислительная теория разума (CCTM). Согласно CCTM, разум — это вычислительная система, подобная в важных аспектах машины Тьюринга и некоторых основных умственных процессы — это вычисления, во многом схожие с вычисления, выполняемые машиной Тьюринга.

CCTM прекрасно сочетается с RTT + COMP. Вычисления в стиле Тьюринга оперирует символами, поэтому любые мысленные вычисления в стиле Тьюринга должны оперировать мысленными символами.Суть RTT + COMP — постулирование ментальные символы. Фодор (1975, 1981) защищает RTT + COMP + CCTM. Он держит что определенные основные психические процессы являются вычислениями в стиле Тьюринга Ментальные выражения.

Можно одобрить RTT + COMP, не одобряя CCTM. Постулируя систему композиционно структурированных ментальных представлений взять на себя обязательство сказать, что операции над представлениями вычислительная . Исторические теоретики ЛОТ не могли даже сформулировать CCTM по той простой причине, что формализм Тьюринга не обнаружено.В современную эпоху Харман (1973) и Селларс (1975) одобряют что-то вроде RTT + COMP, но не CCTM. Хорган и Тиенсон (1996) поддерживает RTT + COMP + CTM, но не поддерживает C CTM, т. Е. классический CTM. Они предпочитают версию CTM, основанную на коннекционизм, альтернатива вычислительная структура, которая отличается довольно существенно из подхода Тьюринга. Таким образом, сторонники RTT + COMP может не принимать того факта, что умственная деятельность Вычисления в стиле Тьюринга.

Фодор (1981) сочетает RTT + COMP + CCTM с точкой зрения, которую можно было бы назвать формально-синтаксическая концепция вычислений (FSC).Согласно FSC, вычисления манипулируют символами в силу их формальные синтаксические свойства, но не их семантические свойства.

FSC черпает вдохновение в современной логике, которая подчеркивает формализация дедуктивного рассуждения. Чтобы формализовать, мы указать формальный язык , лингвистический компонент которого выражения индивидуализированы несемантически (например, по их геометрические фигуры). Мы описываем выражения как части формального синтаксис, без учета того, что означают выражения.Мы затем укажите правил вывода в синтаксическом, несемантическом термины. Правильно подобранные правила вывода приведут истинные посылки к истинным. выводы. Комбинируя формализацию с вычислениями в стиле Тьюринга, мы можем построить физическую машину, которая манипулирует символами, основываясь исключительно на по формальному синтаксису символов. Если мы запрограммируем машину на реализовать соответствующие правила вывода, затем его синтаксис манипуляции превратят истинные посылки в истинные заключения.

CCTM + FSC утверждает, что разум — это формальная синтаксическая вычислительная система: умственная деятельность состоит в вычислении символов с формальными синтаксические свойства; вычислительные переходы чувствительны к формальные синтаксические свойства символов, но не их семантические характеристики.Ключевой термин «чувствительный» неточен, позволяя некоторую свободу в отношении точного импорта CCTM + FSC. Интуитивно картина такова, что формальный синтаксис ментального символа а не его семантика определяет, как мысленные вычисления манипулирует им. Ум — это «синтаксический двигатель».

Фодор (1987: 18–20) утверждает, что CCTM + FSC помогает осветить Важнейшая особенность познания: смысловая согласованность . Для по большей части, наше мышление не перемещается случайным образом от мысли к мысль.Скорее, мысли причинно связаны таким образом, что уважает их семантику. Например, дедуктивный вывод несет истинные убеждения к истинным убеждениям. В более общем плане мышление имеет тенденцию уважать такие эпистемологические свойства, как ордер и степень подтверждение. В некотором смысле, наше мышление имеет тенденцию согласовываться с смысловые отношения между мыслями. Как достигается семантическая согласованность? Как нашему мышлению удается отслеживать семантические свойства? CCTM + FSC дает один возможный ответ. Он показывает, как физическая система работает в в соответствии с физическими законами может выполнять вычисления, которые согласованно отслеживать семантические свойства.Рассматривая разум как синтаксически управляемый машина, мы объясняем, как умственная деятельность достигает смысловой согласованности. Тем самым мы отвечаем на вопрос: Как рациональность механически возможно ?

Аргумент Фодора убедил многих исследователей в том, что CCTM + FSC решительно продвигает наше понимание отношения ума к физический мир. Но не все согласны с тем, что CCTM + FSC адекватно интегрирует семантику в причинный порядок. Общее беспокойство заключается в том, что формальная синтаксическая картина опасно близка к эпифеноменализм (Блок 1990; Казез 1994).Предварительно теоретически, семантические свойства ментальных состояний кажутся очень важными для ментальных и поведенческие результаты. Например, если я собираюсь ходить в продуктовый магазин, то тот факт, что мои намерения касаются продуктовый магазин, а не почта, помогает объяснить, почему я иду в продуктовый магазин, а не почтовое отделение. Бердж (2010) и Пикок (1994) утверждает, что теоретизирование когнитивной науки аналогичным образом придает причинное и объяснительное значение семантическим свойствам. В беспокойство заключается в том, что CCTM + FSC не может вместить причинно-следственные и объяснительные важность семантических свойств, потому что он изображает их как причинно нерелевантно: формальный синтаксис, а не семантика, управляет ментальными вычислениями вперед.Семантика выглядит эпифеноменальной, а всю работу выполняет синтаксис (Стич, 1983).

Фодор (1990, 1994) тратит много энергии, пытаясь ослабить беспокойство эпифеноменалиста. Развитие детальной теории отношения между ментальным синтаксисом и ментальной семантикой, он настаивает на том, что FSC может уважать причинную и объяснительную релевантность семантических свойств. Многие считают, что лечение Фодора проблематично (Arjo 1996; Aydede 1997b, 1998; Айдеде и Роббинс 2001; Perry 1998; Prinz 2011; Wakefield 2002), хотя Руперт (2008) и Шнайдер (2005) поддерживают несколько схожие позиции.

Отчасти в ответ на опасения эпифеноменалистов некоторые авторы рекомендуют что мы заменяем FSC альтернативной семантической концепцией вычислений (Блок 1990; Бердж 2010: 95–101; Фигдор 2009; О’Брайен и Опи, 2006; Peacocke 1994, 1999; Рескорла 2012а). Специалисты по семантическим вычислениям утверждают, что вычислительные переходы иногда чувствителен к семантическим свойствам, возможно, в дополнение к синтаксические свойства. В частности, специалисты по семантическим вычислениям настаивают на том, что мысленных вычислений иногда чувствительны к семантика.Таким образом, они отвергают любое предположение о том, что разум — это «Синтаксическая машина» или что ментальные вычисления чувствительны только формальным синтаксис. ^[6] Чтобы проиллюстрировать это, рассмотрим ментальское соединение. Этот ментальный символ выражает таблицу истинности для соединения. По семантическому вычислители, значение символа имеет значение (оба причинно и объяснительно) к механическим операциям над ним. Что символ выражает таблицу истинности для соединения, а не, скажем, дизъюнкция влияет на ход вычислений.Поэтому мы должны отвергать любые предположения, что ментальные вычисления чувствительны к синтаксические свойства символа, а не его семантические характеристики. Утверждение состоит не в том, что мысленное вычисление явно представляет семантических свойств ментальных символов. Все стороны согласен, что в общем-то нет. Внутри нет гомункула ваша голова интерпретирует ваш мысленный язык. Утверждение скорее в том, что семантические свойства влияют на то, как происходит мысленное вычисление. (Сравните: импульс бейсбольного мяча, брошенного в окно, причинно влияет на то, разбивается ли окно, даже если окно не явно представляют импульс бейсбола.)

Сторонники семантической концепции расходятся во мнениях относительно того, как именно они затушевать основное утверждение о том, что некоторые вычисления «Чувствительны» к семантическим свойствам. Они также отличаются их позиция по отношению к CCTM. Блок (1990) и Рескорла (2014a) сосредотачиваются на CCTM. Они утверждают что семантические свойства символа могут влиять на механические операции, выполняемые вычислительной системой в стиле Тьюринга. В напротив, О’Брайен и Опи (2006) отдают предпочтение коннекционизму, а не CCTM.

Теоретики, отвергающие FSC, должны отвергнуть объяснение Фодора семантическая согласованность.Какое альтернативное объяснение они могут предложить? Так до сих пор этому вопросу уделялось относительно мало внимания. Рескорла (2017a) утверждает, что специалисты по семантическим вычислениям могут объяснить семантическую согласованности и одновременно избежать эпифеноменалистских забот вызывая нейронную реализацию семантически чувствительного ментального вычисления.

Экспозиция Фодора иногда предполагает, что CTM, CCTM или CCTM + FSC является окончательным для LOTH (1981: 26). Но не все, кто одобряет RTT + COMP одобряет CTM, CCTM или FSC.Можно постулировать мысленный язык, не соглашаясь с тем, что умственная деятельность вычислительной, и можно постулировать ментальные вычисления над ментальным язык, не соглашаясь, что вычисления чувствительны только к синтаксические свойства. Для большинства целей не важно, мы рассматриваем CTM, CCTM или CCTM + FSC как определяющие для LOTH. Более важный заключается в том, что мы отслеживаем различия между доктринами.

4. Аргументы в пользу LOTH

Литература предлагает много аргументов в пользу LOTH.В этом разделе вводится четыре влиятельных аргумента, каждый из которых поддерживает БОЛЬШОЙ абдуктивно ссылаясь на его пояснительные преимущества. Раздел 5 обсуждает некоторые выдающиеся возражения против четырех аргументов.

4.1 Аргумент из практики когнитивных наук

Фодор (1975) защищает RTT + COMP + CCTM, обращаясь к научным практика: наша лучшая когнитивная наука постулирует ментальные вычисления над ментальными выражениями; поэтому мы должны принять это мысленное вычисление оперирует ментальными выражениями.Фодор развивает свой аргумент, исследуя подробные тематические исследования, в том числе восприятие, принятие решений и языковое понимание. Он утверждает что в каждом случае вычисление над ментальными представлениями играет центральная объяснительная роль. Довод Фодора получил широкую огласку. как убедительный анализ современной когнитивной науки.

При оценке поддержки LOTH когнитивной наукой крайне важно: укажите, какую версию LOTH вы имеете в виду. Конкретно, установление того, что определенные психические процессы действуют на психические представлений недостаточно, чтобы установить RTT.Например, можно принять, что ментальные представления фигурируют в восприятии и животном навигации, но не на высоком уровне человеческого познания. Галлистель и Кинг (2009) защищать COMP + CCTM + FSC с помощью ряда (в основном нечеловеческих) эмпирические тематические исследования, но они не подтверждают RTT. Они сосредоточены на относительно низкоуровневые явления, такие как навигация животных, без обсуждение принятия решений человеком, дедуктивный вывод, проблема решение или другие когнитивные явления высокого уровня.

4.2 Аргумент от продуктивности мысли

В течение своей жизни вы будете развлекать только конечное количество мысли.Но в принципе мыслей у вас бесконечно много. может развлечь. Рассмотрим:

Мэри отдала пробирку дочери Джона.

Мэри отдала пробирку дочери Джона. дочь дочери.

⋮

Обычно делается вывод о том, что вы обладаете компетенцией , чтобы развлекайте потенциальную бесконечность мыслей, даже если вы производительность ограничена биологическими пределами памяти, внимание, способность обработки и т. д.В слогане: мысль есть продуктивная .

RTT + COMP прямо объясняет производительность. Мы постулируем конечная база примитивных ментальских символов, а также операции для объединение простых выражений в сложные выражения. Итеративный применение операций сложения генерирует бесконечный массив мысленных предложений, каждое в принципе в пределах вашего когнитивного репертуар. Обозначая мысленное предложение, вы поддерживаете мысль выраженный им. Это объяснение использует рекурсивный характер композиционные механизмы для генерации бесконечного множества выражений из конечная база.Тем самым он показывает, как конечные существа, такие как мы способны развлечь потенциальную бесконечность мыслей.

Фодор и Пилишин (1988) утверждают, что, поскольку RTT + COMP обеспечивает удовлетворительное объяснение производительности, у нас есть веские основания принять RTT + КОМП. Потенциальное беспокойство по поводу этого аргумента заключается в том, что он основан на бесконечная компетентность, никогда не проявляющаяся в реальной работе. Можно было бы отклонить предполагаемую бесконечную компетенцию как идеализация, которая, возможно, удобна для определенных целей, но делает не нуждаются в объяснении.

4.3 Аргумент систематичности мысли

Между мыслями, которые мыслитель может развлекать. Например, если вы думаете, что Джон любит Мэри, тогда вы можете думать, что Мэри любит Джон. Системность выглядит важнейшим свойством человеческого мышления и так требует принципиального объяснения.

RTT + COMP дает убедительное объяснение. Согласно RTT + COMP, ваш способность развлекаться мыслью, что p зависит от вашего способность иметь соответствующие психологические отношения с менталом предложение S , смысл которого заключается в том, что p .Если ты можешь подумайте, что Джон любит Мэри, тогда ваша внутренняя система ментального представлений включает мысленное предложение, которое любит Джон Мэри, составленная из мысленных слов Иоанна, любит, а мэри правильно скомбинированы. Если у вас есть возможность встать психологическое отношение A * к Джону любит Мэри, тогда у тебя тоже есть способность поддерживать отношения A * к отдельному мысленному приговору, который любит Мэри Джон. Составляющие слова Джон любит, и Мэри делают одинаковый семантический вклад в оба мысленных предложения (Иоанна обозначает Иоанна, любит обозначает любящие отношения, а Мария обозначает Мэри), но слова расположены в разных структурах избирательных округов так что предложения имеют разное значение.В то время как Джон любит Мэри означает, что Джон любит Мэри, Мэри любит Джона означает, что Мэри любит Джона. От положение в отношении A * к приговору Мэри любит Джона, вы питаете мысль, что Мэри любит Джона. Таким образом, способность думать, что Джон любит Мэри, влечет за собой способность думаю, что Джон любит Мэри. Для сравнения: способность думать, что Джон любит Мэри не влечет за собой способность думать, что киты млекопитающие или способность думать, что \ (56 + 138 = 194 \).

Fodor (1987: 148–153) поддерживает RTT + COMP, ссылаясь на его способность объясните систематичность.В отличие от аргумента производительности, аргумент систематичности не зависит от бесконечных идеализаций которые превосходят конечную производительность. Обратите внимание, что ни один из аргументов не дает любая прямая поддержка CTM. Ни один из аргументов даже не упоминает вычисление.

4.4 Аргумент систематичности мышления

Существуют систематические взаимосвязи, среди которых умозаключения мыслителя умеет рисовать. Например, если вы можете вывести p из p и q , тогда вы также можете вывести м из м и № .Системность мышления требует объяснения. Почему это что мыслители, которые могут вывести p из p и q может также вывести м из м и н ?

RTT + COMP + CCTM дает убедительное объяснение. Во время вывода из p и q на p , вы переходите от веры * ментального предложение \ (S_1 \ amp S_2 \) (что означает , что p и q ) на полагая * мысленное предложение \ (S_ {1} \) (что означает, что p ).Согласно CCTM, переход включает в себя манипуляции с символами. А механическая операция отделяет конъюнкт \ (S_ {1} \) от соединение \ (S_1 \ amp S_2 \). Такая же механическая операция выполняется применимо к конъюнкции \ (S_ {3} \ amp S_ {4} \) (что означает , что m и n ), что соответствует выводу из m и № – № . Способность выполнить первый вывод влечет за собой способность выполнить второй, потому что вывод в любой случай соответствует выполнению одного единого механического операция.В более общем смысле, логический вывод использует механические операции над структурированными символами, а механические операции соответствующий заданному образцу вывода (например, конъюнкция введение, устранение дизъюнкции и т. д.) применимо к любому помещения с правильной логической структурой. Единая применимость одной механической операции через различные символы объясняет логическая систематичность. Фодор и Пилишин (1988) заключают, что Систематичность вывода дает основание принять RTT + COMP + CCTM.

Фодор и Пилишин (1988) подтверждают дополнительный тезис о механические операции, соответствующие логическим переходам. В сохранении с FSC они заявляют, что операции чувствительны к формальным синтаксические свойства, но не семантические свойства. Например, устранение соединения отвечает на ментальное соединение как часть чистого формального синтаксиса, как компьютер манипулирует элементами в формальным языком без учета того, что означают эти элементы.

Специалисты по семантическим вычислениям отвергают FSC.Они утверждают, что умственное вычисления иногда чувствительны к семантическим свойствам. Семантический вычислители могут согласиться с тем, что создание вывода включает в себя выполнение механической операции над структурированными символами, и они могут согласны с тем, что одна и та же механическая операция одинаково применима к любому помещения с соответствующей логической структурой. Так что они все еще могут объяснить логическая систематичность. Однако они также могут сказать, что Постулируемая механическая операция чувствительна к семантическим свойствам. Например, они могут сказать, что устранение конъюнкции чувствительно к значение ментальского союза.

Оценивая споры между FSC и семантическим вычислителем, один должен различать логических и нелогических символы. Для настоящих целей общепринято, что значения из нелогических символов не информируют о логическом выводе. В вывод от \ (S_1 \ amp S_2 \) к \ (S_ {1} \) имеет то же механическая операция как вывод от \ (S_ {3} \ amp S_ {4} \) к \ (S_ {4} \), и эта механическая операция не чувствительна к значения конъюнктов \ (S_ {1} \), \ (S_ {2} \), \ (S_ {3} \) или \ (S_ {4} \).Из этого не следует, что механическая операция нечувствителен к значению ментальского союза. Значение соединение может повлиять на то, как происходит логический вывод, даже хотя значения союзов — нет.

5. Вызов коннекционистов

В 1960-х и 1970-х годах учёные-когнитивисты почти повсеместно смоделировал умственную деятельность как управляемую правилами манипуляцию символами. в 1980-е годы коннекционизм получил распространение как альтернатива вычислительной фреймворк.Коннекционисты используют вычислительные модели, называемые нейронных сетей , которые существенно отличаются от Модели в стиле Тьюринга. Центрального процессора нет. Нет ячейки памяти для символов, которые будут вписаны. Вместо этого есть сеть из узлов , несущих весовые связи друг с другом. Во время вычислений по сети распространяются волны активации. А уровень активации узла зависит от взвешенных активаций узлы, к которым он подключен. Узлы несколько функционируют аналогично нейронам, и связи между узлами функционируют несколько аналогично синапсам.Следует получить с осторожностью проводить нейрофизиологические аналогии, поскольку существует множество важных различия между нейронными сетями и реальными нейронными конфигурациями в головном мозге (Bechtel & Abramson 2002: 341–343; Бермудес 2010: 237–239; Кларк 2014: 87–89; Харниш 2002: 359–362).

Коннекционисты выдвигают множество возражений против классической вычислительной парадигма (Rumelhart, McClelland, & the PDP Research Group 1986; Хорган и Тинсон 1996; Маклафлин и Варфилд 1994; Bechtel & Abrahamsen 2002), например, что классические системы не биологически реалистичны или что они не могут моделировать определенные психологические задачи.Классики в свою очередь приводят различные аргументы против коннекционизма. Витрина самых известных аргументов продуктивность, систематичность мышления и систематичность мышления. Фодор и Пилишин (1988) утверждают, что эти явления подтверждают классические CTM по подключению CTM.

Аргумент Фодора и Пилишина основан на различии между элиминационный коннекционизм и имплементационист коннекционизм (ср. Pinker & Prince 1988). Исключительный коннекционисты продвигают нейронные сети в качестве замены для формализм в стиле Тьюринга.Они отрицают, что ментальные вычисления состоят при манипулировании символами, управляемыми правилами. Коннекционалисты допускают, что в некоторых случаях мысленные вычисления могут создавать экземпляры манипулирование символами, управляемое правилами. Они продвигают нейронные сети, чтобы не заменить классические вычисления, а скорее смоделировать, как классические вычисления выполняются в мозгу. Надеюсь, потому что вычисления нейронной сети больше напоминают реальный мозг активности, это может осветить физическую реализацию управляемой правилами манипулирование символами.

Основываясь на обсуждении Айдеде (2015), мы можем реконструировать Фодор и аргумент Пилишина так:

Существуют репрезентативные психические состояния и процессы. An объяснительно адекватный отчет о познании должен признавать эти состояния и процессы.
Репрезентативные состояния и процессы, фигурирующие в познания высокого уровня обладают определенными фундаментальными свойствами: мысль продуктивных и систематических ; логическое мышление систематический .Состояния и процессы обладают этими свойствами как вопрос номической необходимости : это психологический закон, у них есть свойства.
Теория ментальных вычислений объяснительно адекватна только в том случае, если это объясняет номическую необходимость систематичности и продуктивность.
Единственный способ объяснить номическую необходимость систематичности и продуктивность заключается в том, чтобы постулировать, что когнитивные способности высокого уровня вычисление над мысленными символами с композиционной семантикой.В частности, мы должны принять RTT + COMP.
Либо коннекционистская теория поддерживает RTT + COMP, либо поддерживает нет.
Если да, то это версия имплементациониста. коннекционизм.
Если нет, то это вариант исключающего коннекционизм. Согласно (iv), это не объясняет производительность и систематичность. Согласно пункту (iii), это неадекватно по объяснению.
Заключение : Избирательные коннекционистские теории объяснительно неадекватны.

Аргумент , а не , говорит, что нейронные сети не могут системность модели. Конечно, можно построить нейронную сеть, которая систематический. Например, можно построить нейронную сеть, которая может представляют, что Джон любит Мэри, только если он может представлять, что Мэри любит Джона. Проблема в том, что с таким же успехом можно построить нейронную сеть, которая может представлять, что Джон любит Мэри, но не может представлять что Мэри любит Джона. Следовательно, ничего о коннекционистской структуре как таковой гарантирует систематичность.По этой причине рамки не объясняют номической необходимости систематичности. Это не объясняет, почему все умы, которые мы находим, систематичны. В напротив, классическая структура требует систематичности, и поэтому объясняет номическую необходимость систематичности. Единственное очевидное для коннекционистов можно прибегнуть к классическому объяснению, тем самым становясь скорее имплементалистским, чем исключающим коннекционисты.

Аргументы Фодора и Пилишина породили обширную литературу, включая слишком много опровержений, чтобы исследовать их здесь.Самый популярный ответы делятся на пять категорий:

Запретить (i) . Некоторые коннекционисты отрицают эту когнитивную наука должна постулировать репрезентативные ментальные состояния. Они верят что зрелые научные теории о разуме очертят коннекционистские модели, указанные в нерепрезентативных терминах (P.S. Черчленд 1986; P.S. Черчленд и Сейновски 1989; ВЕЧЕРА. Черчленд 1990; ВЕЧЕРА. Черчленд и П.С. Черчленд 1990; Рэмси 2007). Если так, тогда аргумент Фодора и Пилишина дает сбой на первом этапе.Нет необходимости объяснять, почему репрезентативные психические состояния систематический и продуктивный, если отвергать все разговоры о репрезентативные психические состояния.
Принять (viii) . Некоторые авторы, такие как Маркус (2001), считают, что нейронные сети лучше всего использовать, чтобы пролить свет на реализацию Тьюринга. модели, а не в качестве замены моделей в стиле Тьюринга.
Запретить (ii). Некоторые авторы утверждают, что Фодор и Пилишин сильно преувеличивать продуктивность мысли (Rumelhart & McClelland 1986) или систематический (Dennett 1991; Johnson 2004 г.).Хорган и Тинсон (1996: 91–94) ставят под сомнение системность мышления. Они утверждают, что мы отклоняемся от норм дедуктивный вывод больше, чем можно было бы ожидать, если бы мы следовали жесткие механические правила, постулируемые CCTM.
Запретить (iv) . Брэддон-Митчелл и Фицпатрик (1990) предлагают эволюционный объяснение систематичности мышления, минуя любое обращение к структурированные ментальные представления. В том же духе Хорган и Тинсон (1996: 90) пытается объяснить систематичность, подчеркивая, как наше выживание зависит от нашей способности отслеживать объекты в окружающая среда и их постоянно меняющиеся свойства.Кларк (1991) утверждает что систематичность следует из целостного характера мысли приписывание.
Запретить (vi) . Чалмерса (1990, 1993), Смоленского (1991) и ван Гелдер (1991) утверждает, что можно отвергать модели стиля Тьюринга, пока все еще постулируя ментальные представления с композиционным и вычислительно релевантная внутренняя структура.

Мы сосредоточены здесь на (vi).

Как обсуждалось в раздел 1.2, Fodor разъясняет структуру избирательного округа с точки зрения части / целого связи.Составляющие сложного представления буквальны его части. Одним из следствий этого является то, что всякий раз, когда первый Представление маркируется, как и его составляющие. Фодор берет это Следствие должно быть окончательным для классических вычислений. Как Фодор и Маклафлин (1990: 186) выразился:

.
для пары типов выражений E1, E2 первым является Классический , составляющий второй , только если первый токенуется всякий раз, когда токенируется второй.
Таким образом, структурированные представления имеют конкатенатив структура: каждый токен структурированного представления включает в себя конкатенация токенов составляющих представлений.Коннекционисты, которые отрицают (vi), поддерживают неконкатенативный концепция структуры округа, согласно которой структура кодируется подходящим распределенным представлением . Развитие неконкатенативной концепции обычно довольно технический (Эльман 1989; Хинтон 1990; Поллак 1990; Смоленский 1990, 1991, 1995; Турецкий 1990). Большинство моделей используют вектор или тензорную алгебру для определения операции над коннекционистскими представлениями, которые кодируются векторы активности по узлам нейронной сети.Представления говорят, что имеют неявную структуру округа : составляющие не являются буквальными частями сложного представления, но их можно извлечь из сложного представления с помощью подходящих вычислительные операции над ним.
Фодор и Маклафлин (1990) утверждают, что распределенные представления могут имеют структуру избирательного округа «в расширенном смысле». Но они настаивают на том, что распределенные представления не подходят для объяснения систематичность. Особое внимание они уделяют системности мышления, классическое объяснение постулатов механических операций которые соответствуют структуре избирательного округа.Фодор и Маклафлин спорят что неконкатенативная концепция не может воспроизвести классическую объяснение и не предлагает его удовлетворительной замены. Чалмерс (1993) и Никлассон и ван Гелдер (1994) не согласны. Они утверждают, что нейронная сеть может выполнять структурно-зависимые вычисления в представительства с неконкатенативной структурой округов. Они приходят к выводу, что коннекционисты могут объяснить продуктивность и систематичность, не отступая от имплементационизма коннекционизм.
Айдеде (1995, 1997a) соглашается с тем, что существует законное понятие неконкатенативная структура округа, но он сомневается, что полученные модели неклассические. Он отрицает, что мы должны учитывать конкатенативная структура как неотъемлемая часть LOTH. По словам Айдеде, конкатенативная структура — лишь одна из возможных физических реализаций структура избирательного округа. Неконкатенативная структура — еще одна возможная реализация. Принимаем RTT + COMP без глянцевания структура избирательного округа в конкатенативном выражении.С этой точки зрения нейронная сеть, операции которой чувствительны к неконкатенативным структура избирательного округа может по-прежнему считаться в целом классической и в в частности, как манипулирование ментальными выражениями.
Споры между классической и коннекционистской CTM все еще активны, хотя и не так активно, как в 1990-е годы. Недавний антиконнекционист аргументы, как правило, имеют более эмпирический оттенок. Например, Галлистель и Кинг (2009) защищают CCTM, опрашивая ряд нечеловеческих эмпирические тематические исследования.По словам Галлистела и Кинга, дело исследования демонстрируют такую продуктивность, которую CCTM может легко объяснить но элиминативный коннекционизм не может.
6. Регресс возражения против LOTH
LOTH вызвало слишком много возражений, чтобы описать их в одном статья в энциклопедии. Мы обсудим два возражения, оба из которых утверждают, что LOTH порождает ужасный регресс. Первое возражение подчеркивает язык обучение . Второй подчеркивает язык понимание .
6.1 Изучение языка
Как и многие ученые-когнитивисты, Фодор считает, что дети учатся естественный язык через формирование и проверку гипотез . Дети формулируют, проверяют и подтверждают гипотезы о значениях слов. Например, ребенок, изучающий английский язык, подтвердит гипотеза о том, что «кошка» обозначает кошек. По словам Фодора, обозначения представлены на ментальском языке. Сформулировать гипотезу что «кошка» обозначает кошек, ребенок использует ментальское слово кошка, обозначающая кошек.Может показаться, что сейчас в мире Вскоре возник вопрос: как ребенок выучивает ментальский язык? Допустим, мы расширяем модель формирования и проверки гипотез (далее HF) на ментальский. Затем мы должны установить метаязык для высказывать гипотезы о значениях ментальских слов, мета-метаязык для выражения гипотез о значениях метаязыковые слова и т. д. до бесконечности (Атертон и Schwartz 1974: 163).
Фодор отвечает на угрозу регресса, отрицая, что мы должны применять HF. на ментальский язык (1975: 65).Дети не проверяют гипотезы о обозначения ментальских слов. Они вообще не изучают ментальский язык. Ментальный язык — врожденный .
Доктрина о том, что или концепций являются врожденными, была в центре внимания. в столкновении рационализма с эмпиризмом. Рационалисты защищал врожденность некоторых фундаментальных идей, таких как бог и причиной, в то время как эмпирики считали, что все идеи происходят от чувственного опыт. Основная тема революции в когнитивной науке 1960-х годов было возрождением нативистской картины , вдохновленной рационалисты, от которых многие ключевые элементы познания являются врожденными.Большинство Как известно, Хомский (1965) объяснил овладение языком тем, что врожденное знание возможных человеческих языков. Fodor’s тезис о врожденности широко воспринимался как выходящий за рамки всех прецедент, граничащий с абсурдом (P.S. Churchland 1986; Putnam 1988). Как у нас могла быть врожденная способность представлять все обозначения, которые мы мысленно представляем? Например, как мы могли изначально есть менталское слово карбюратор, обозначающее карбюраторы?
При оценке этих проблем очень важно различать изучает концепт, а изучает концепт.Когда Фодор говорит, что концепция является врожденной, он не имеет в виду отрицать, что мы усвоить представление или даже о том, что определенные виды опыта нужно было его приобрести. Фодор полностью дает то, что мы не можем мысленно представляют карбюраторы при рождении, и мы пришли к их представлению пройдя соответствующий опыт. Он согласен с тем, что большинство концепций приобрели . Он отрицает, что они узнали . В эффект, он использует «врожденное» как синоним «Необразованный» (1975: 96). Можно было бы разумно оспорить Использование Фодора.Можно сопротивляться классификации концепции как врожденной просто потому, что это неучено. Однако вот как Fodor использует слово «врожденный». Итак, правильно понято, Позиция Фодора не так надумана, как может звук. ^[7]
Фодор приводит простой, но поразительный аргумент, что концепции неученый. Аргумент начинается с предположения, что HF — единственный потенциально жизнеспособная модель концептуального обучения. Фодор тогда утверждает, что HF — это , а не — жизнеспособная модель концептуального обучения, из чего он заключает, что понятия не усвоены.Он предлагает различные формулировки и уточнения аргументов в пользу его карьеры. Вот относительно недавнее исполнение (2008: 139):
Теперь, согласно HF, процесс изучения C должен включают индуктивную оценку такой гипотезы, как « C — зеленые или треугольные ». Но сама индуктивная оценка этой гипотезы требует ( inter alia ), принося собственность зеленая или треугольная перед разум как таковой … В общем, вы не можете представить что-нибудь вроде , такого-то и такого-то , если у вас еще нет концепции такой-то .Из этого следует, что под страхом кругообразность, что «концептуальное обучение» в понимании HF не может быть способом приобретения концепта C … Заключение: Если концептуальное обучение таково, как его понимает HF, возможно не будет такой вещи . Это совершенно общий вывод; Это не имеет значения, является ли целевая концепция примитивной (например, зеленый) или сложный (например, зеленый или треугольный).
Аргумент Фодора не предполагает RTT, COMP или CTM. К насколько этот аргумент работает, он применим к любой точке зрения, которую люди есть концепции.
Если понятия не усваиваются, то как они приобретаются? Фодор предлагает несколько предварительных замечаний (2008: 144–168), но по его собственному признаюсь, замечания отрывочны и оставляют множество вопросов без ответа (2008: 144–145). Prinz (2011) критикует Фодора положительное отношение к приобретению концепции.
Самый распространенный ответ на аргумент Фодора о врожденности — это отрицают, что HF — единственная жизнеспособная модель концептуального обучения. В rejoinder подтверждает, что концепции не изучаются через проверка гипотез , но настаивает на том, что они были изучены через другие означает .Три примера:
Марголис (1998) предлагает модель приобретения, которая отличается от HF, но это якобы дает концептуальное обучение. Фодор (2008: 140–144) возражает, что модель Марголиса не дает подлинное концептуальное обучение. Марголис и Лоуренс (2011) настаивают на том, что делает.
Кэри (2009) утверждает, что дети могут «начать обучение» их путь к новым концепциям, используя индукцию, рассуждения по аналогии и другие техники. Она детально развивает свой взгляд, поддерживая его. частично благодаря новаторской экспериментальной работе с молодыми дети.Фодор (2010) и Рей (2014) возражают, что Кэри Теория самозагрузки носит круговой характер: она тайно предполагает, что дети уже владеют теми понятиями, усвоение которых претендует на объяснение. Бек (2017) и Кэри (2014) реагируют на замкнутость возражение.
Shea (2016) утверждает, что коннекционистское моделирование может объяснить приобретение концепции в терминах, отличных от HF, и что полученные модели воплощать подлинное обучение.
Здесь многое зависит от того, что считается «обучением», а что нет, вопрос, который кажется трудным для решения.Тесно Связанный вопрос заключается в том, является ли приобретение концепции рациональный процесс или простой причинный процесс . К в той мере, в какой приобретение какой-либо концепции является рациональным достижением, мы будем хочу сказать, что вы узнали концепцию. В той мере, в какой приобретение концепция представляет собой простой причинный процесс (больше похоже на простуду, чем на подтверждая гипотезу), мы будем менее склонны говорить, что произошло подлинное обучение (Fodor 1981: 275).
Эти вопросы лежат на стыке психологических и философских вопросов. исследовать.Ключевым моментом для настоящих целей является то, что есть два варианты остановки регресса изучения языка: мы можем сказать, что мыслители усваивают концепции, но не изучают их; или мы можем сказать, что мыслители изучают концепции другими способами, кроме гипотез тестирование. Конечно, недостаточно просто отметить, что два варианта существовать. В конце концов, нужно превратить предпочтительный вариант в убедительная теория. Но нет оснований полагать, что это возобновить регресс. В любом случае, объясняя приобретение концепции — важная задача, стоящая перед любым теоретиком, признающим, что у нас есть концепции, независимо от того, принимает ли теоретик МНОГО.Таким образом, обучение возражение против регресса лучше всего рассматривать как не вызывающее конкретной проблемы к МНОГО, а скорее как подчеркивание более широко распространенных теоретических Обязательство: обязанность объяснять, как мы приобретаем концепции.
Для дальнейшего обсуждения см. Статью о врожденности. Также обмен между Коуи (1999) и Фодором (2001).
6.2 Понимание языка
Что значит понимать слово на естественном языке? На популярном изображение, понимание слова требует, чтобы вы мысленно представляли значение слова.Например, понимание слова «Кошка» требует обозначения кошек. МНОГО теоретики скажут, что вы используете ментальные слова для обозначения обозначения. Теперь возникает вопрос, что значит понимать Ментальское слово. Если понимание ментальского слова требует представляя, что он имеет определенное значение, то мы сталкиваемся с бесконечный регресс метаязыков (Blackburn 1984: 43–44).
Стандартный ответ — отрицать, что обычные мыслители представляют Ментальные слова как имеющие значение (Bach 1987; Fodor 1975: 66–79).Ментальский язык — это не инструмент общения. Мышление — это не «разговаривать сам с собой» на ментальском языке. А типичный мыслитель не представляет, не воспринимает, не интерпретирует и не отражает на ментальских выражениях. Ментальский язык служит средой, внутри которой возникает ее мысль, а не объект интерпретации. Мы не должны говорить что она «понимает» ментальский язык так же, как и понимает естественный язык.
Возможно, мыслитель «Понимает» ментальский язык: ее умственная деятельность согласуется с значения ментальских слов.Например, ее дедуктивное рассуждение согласуется с таблицами истинности, выраженными ментально-логическими связки. В более общем плане ее умственная деятельность семантически последовательный. Сказать, что мыслитель «понимает» ментальский язык в этот смысл не означает, что она представляет ментал обозначения. Нет никаких очевидных причин подозревать, что объяснение семантической связности в конечном итоге потребует от нас постулировать мысленное представление ментальных обозначений. Так что нет регресса понимания.
Для дальнейшей критики этого аргумента регресса см. Обсуждение Ноулз (1998) и Лоуренс и Марголис (1997). ^[8]
7. Натурализация ума
Натурализм движение, которое стремится обосновать философское теоретизирование в научном предприятии. Как это часто бывает в философии, разные Авторы по-разному используют термин «натурализм». Применение в философии разума обычно означает попытку изобразить психические состояния и процессы как обитателей физического мира, без каких-либо разрешены несводимые ментальные сущности или свойства.В современную эпоху философы часто привлекали МНОГО для продвижения натурализма. Действительно, Предполагаемый вклад LOTH в натурализм часто упоминается как существенное соображение в его пользу. Одним из примеров является Использование Fodor CCTM + FSC для объяснения семантической согласованности. Другой Основной пример обращается к проблеме преднамеренности .
Как возникает интенциональность? Как возникают психические состояния про ничего, или иметь смысловые свойства? Брентано (1874 [1973: 97]) утверждал, что интенциональность является отличительной чертой ментальное в противоположность физическому: «Ссылка на что-то как объект является отличительной чертой всех психических явления.Ни в одном физическом явлении нет ничего подобного ». В ответ, современные натуралисты стремятся натурализовать Заработок . Они хотят объяснить естественным образом приемлемые термины, что делает так, что психические состояния семантические свойства. Фактически, цель состоит в том, чтобы уменьшить преднамеренное к непреднамеренному. Начиная с 1980-х годов философы предлагали различные предложения о том, как натурализовать интенциональность. Большинство предложения подчеркивают причинные или номические связи между разумом и миром (Aydede & Güzeldere 2005; Dretske 1981; Fodor 1987, 1990; Stalnaker 1984), иногда также ссылаясь на телеологические факторы (Millikan 1984, 1993; Neander 2017l; Papineau 1987; Dretske 1988) или исторические родословные психических состояний (Devitt 1995; Field 2001).Другой подход, семантика функциональных ролей , подчеркивает функциональная роль психического состояния: кластер причинных или логические отношения, которые государство имеет к другим ментальным состояниям. В идея состоит в том, что значение возникает, по крайней мере, частично через эти причинно-следственные и выводные отношения. Некоторые теории функциональных ролей ссылаются на причинно-следственные связи. отношения к внешнему миру (Блок 1987; Лоар 1982), и другие делают нет (Cummins 1989).
Даже самые развитые попытки натурализации интенциональности, такие как вариант номической стратегии Фодора (1990), сталкиваются с серьезными проблемы, которые никто не знает, как решить (М.Гринберг 2014; Loewer 1997). Отчасти по этой причине шквал попыток натурализации утихла в 2000-е гг. Бердж (2010: 298) считает, что натурализация проект не является многообещающим, и текущие предложения «Безнадежно». Он согласен с тем, что мы должны попытаться осветить репрезентативности, ограничивая ее связи с физическим, причинное, биологическое и телеологическое. Но он настаивает на том, что освещение не обязательно должно приводить к уменьшению намеренного непреднамеренный.
LOTH нейтрально относится к натурализации интенциональности.МНОГО теоретик может попытаться свести намеренное к непреднамеренный. В качестве альтернативы она могла бы отбросить редуктивное проект как невозможный или бессмысленный. Предполагая, что она выбирает редуктивный маршрута, LOTH дает указания относительно того, как она может двигаться дальше. По данным РТТ,
X A , что p , если есть умственное представление S таким образом, что X несет A * до S и S означает, что p .
Задача разъяснения « X A » заключается в том, что p ”в натуралистически приемлемых терминах делится на два подзадачи (Поле 2001: 33):
Объясните в естественных терминах, что это значит нести психологическое отношение A * к ментальному представлению S .
Объясните естественным языком, для чего это нужно. мысленное представление S означает, что p .
Как мы видели, функционализм помогает с (а).Кроме того, COMP предоставляет план борьбы (б). Сначала мы можем очертить композиционный семантика, описывающая, как значение S зависит от семантические свойства входящих в него слов и композиционных импорт структуры округа, в которую эти слова согласованный. Затем мы можем объяснить в естественных терминах, почему составные слова обладают семантическими свойствами, которыми они обладают, и почему структура избирательного округа имеет такое композиционное значение, что она имеет.
Насколько LOTH продвигает натурализацию интенциональности? Наш композиционная семантика для ментального языка может пролить свет на то, как семантическая свойства сложного выражения зависят от семантических свойств примитивных выражений, но ничего не говорит о том, насколько примитивно выражения получают в первую очередь свои семантические свойства. Вызов Брентано ( Как могло произойти намерение из чисто физические сущности и процессы? ) остается без ответа. К для решения этой задачи, мы должны использовать стратегии натурализации, которые далеко за пределами самого LOTH, например, причинно-следственные или номические стратегии упомянутое выше.Эти стратегии натурализации специально не связаны с LOTH и обычно могут быть адаптированы к семантическим свойствам нейронные состояния, а не семантические свойства ментальского выражения. Таким образом, остается спорным, насколько LOTH в конечном итоге помогает нам. натурализовать преднамеренность. Стратегии натурализации, ортогональные LOTH кажется, делают тяжелую работу.
8. Индивидуация ментальных выражений
Как индивидуализируются ментальные выражения? С ментальского языка выражения являются типами, ответ на этот вопрос требует, чтобы мы рассмотрели отношение типа / токена для ментальского языка.Мы хотим заполнить схема
e и e * являются токенами одного ментальского типа iff R ( и , и *).
Чем заменить R ( e , e *)? В литература обычно фокусируется на примитивных типах символов и мы будем следовать этому примеру здесь.
Среди современных теоретиков LOT почти все согласны с тем, что Ментальные токены — это своего рода нейрофизиологические сущности.Один поэтому можно надеяться индивидуализировать ментальные типы, цитируя нейронные свойства токенов. Чертеж R ( e , e *) из язык нейробиологии порождает теорию следующего содержания: линии:
Нейронная индивидуация : e и e * являются токенами одного и того же примитивного ментальского типа iff e и e * — это токены одного нейронного типа.
Эта схема оставляет открытым вопрос о том, как индивидуализируются нейронные типы.Мы можем обойти этот вопрос здесь, потому что нейронная индивидуация менталов Типы не находят сторонников в современной литературе. Главный причина в том, что это противоречит множественная реализуемость: учение о том, что отдельный тип психического состояния может быть реализован с помощью физические системы, которые крайне неоднородны, если их описать в физические, биологические или нейробиологические термины. Патнэм (1967) представил множественную реализуемость в качестве доказательства против теория идентичности разума / мозга, который утверждает, что типы психических состояний — это состояния мозга типы.Фодор (1975: 13–25) развил множественное аргумент реализуемости, представляя его как основание для МНОГО. Хотя аргумент множественной реализуемости впоследствии были поставлены под сомнение (Polger 2004), теоретики LOT в целом согласны с тем, что мы не следует индивидуализировать ментальные типы в терминах нервной системы.
Самая популярная стратегия — индивидуализировать ментальные типы. функционально:
Функциональная индивидуализация : e и e * — это токены того же примитивного ментальского типа iff e и e * имеют одинаковую функциональную роль.
Филд (2001: 56–67), Фодор (1994: 105–109) и Стич (1983: 149–151) преследуют функциональную индивидуацию. Они указывают функциональные роли с использованием формализма вычислительного подхода в стиле Тьюринга, поэтому эта «функциональная роль» становится чем-то вроде «Вычислительная роль», т. Е. Роль в умственном вычисление.
Теории функциональных ролей делятся на две категории: молекулярный и холист . Молекулярные теории изолировать привилегированные канонические отношения, которые символ имеет с другими символами.Канонические отношения индивидуализируют символ, но неканонические отношений нет. Например, можно индивидуализировать ментальский язык. соединение исключительно через правила введения и исключения управляющий конъюнкцией, игнорируя любые другие вычислительные правила. Если мы говорим, что «каноническая функциональная роль» символа состоит из его канонических отношений с другими символами, то мы могу предложить следующую теорию:
Молекулярно-функциональная индивидуация : e и e * являются токенами одного и того же примитивного ментальского типа, если и только если e и e * имеют одинаковую каноническую функциональную роль.
Одна из проблем, с которой сталкивается молекулярная индивидуация, заключается в том, что помимо логической связок и некоторых других частных случаев, трудно нарисовать какие-либо принципиальное разграничение канонических и неканонических отношений (Шнайдер 2011: 106). Какие отношения каноничны для ДИВАН? ^[9] Ссылаясь на проблему демаркации, Шнайдер придерживается целостного подхода. который индивидуализирует ментальные символы посредством общих функциональных роль , то есть каждый аспект роли, которую играет символ в рамках умственной деятельности:
Целостная функциональная индивидуация : e и e * являются токенами одного и того же примитивного ментальского типа, если и только если e и e * имеют одинаковую общую функциональную роль.
Целостная индивидуация очень тонка: малейшее различие в Общая функциональная роль влечет за собой разметку различных типов. С разные мыслители всегда будут несколько отличаться своим умственным вычислений, теперь похоже, что два мыслителя никогда не будут разделять одно и то же мысленный язык. Это последствие вызывает беспокойство по двум причинам. подчеркнуто Айдеде (1998). Во-первых, это нарушает правдоподобное публичность ограничение пропозиционального отношения принцип разделяемый.Во-вторых, это явно исключает межличностное общение. психологические объяснения, цитирующие ментальские выражения. Шнайдер (2011: 111–158) рассматривает обе проблемы, утверждая, что они неправильно направлен.
Решающим фактором при индивидуализации ментальных символов является то, какая роль присвоить семантическим свойствам. Здесь мы можем с пользой сравнить Ментальский с естественным языком. Широко признано, что естественный языковые слова по существу не имеют своего значения. Английский слово «кошка» обозначает кошек, но с таким же успехом оно может иметь обозначали собак, или число 27, или что-нибудь еще, или вообще ничего, если бы наши языковые условности были другими.Практически все современные теоретики LOT считают, что ментальское слово также не имеют смысла по существу. Ментальское слово кошка означает кошек, но у него могло бы быть другое обозначение, если бы оно родилось различные причинные связи с внешним миром или он занимал различная роль в умственной деятельности. В этом смысле кошка — это кусок формальный синтаксис. Ранняя точка зрения Фодора (1981: 225–253) заключалась в том, что ментальское слово могло иметь различных значений , но не произвольно другое обозначение : кошка не могла иметь обозначал что угодно — он не мог обозначать число 27 — но это могло означать, что некоторые другие виды животных имели мыслитель подходящим образом взаимодействовал с этим видом, а не с кошками.В конце концов Фодор (1994, 2008) принимает более сильный тезис о том, что Ментальское слово имеет произвольное отношение к своему значению: кошка могла иметь любое произвольно другое обозначение. Большинство современные теоретики соглашаются (Egan 1992: 446; Field 2001: 58; Harnad 1994: 386; Haugeland 1985: 91: 117–123; Пилишин 1984: 50).
Историческая литература о LOTH предлагает альтернативу семантически пронизаны вид: Ментальные слова индивидуализированы частично через их обозначения.Ментальское слово кошка — это не часть формального синтаксиса, подлежащая переосмыслению. Не могло быть обозначается другой вид, или число 27, или что-нибудь еще. Это обозначает кошек по своей природе . Из семантически Проникновенная точка зрения, ментальское слово по существу имеет свое значение. Таким образом, существует глубокая разница между естественным языком и мысленный язык. Мысленные слова, в отличие от слов естественного языка, приносят с ними одна фиксированная смысловая интерпретация. Семантически проницаемый подход присутствует у Оккама, среди других средневековых ЛОТ теоретики (Normore 2003, 2009).В свете проблем, с которыми сталкиваются нейронные и функциональной индивидуации, Айдеде (2005) рекомендует, чтобы мы рассмотрите возможность учета семантики при индивидуализации ментальского языка выражения. Рескорла (2012b) соглашается, защищая семантически пронизанный подход как применяется по крайней мере к некоторым ментальным представлениям. Он предлагает, чтобы определенные умственные вычисления оперируют ментальными символами с существенными семантические свойства, и он утверждает, что предложение хорошо согласуется с многие сектора познавательной наука. ^[10]
Постоянная жалоба на семантически пронизанный подход: что по своей сути значимые ментальные представления кажутся очень подозрительные сущности (Putnam 1988: 21).Как могло мысленное слово иметь один фиксированное обозначение по своей природе ? Какая магия гарантирует необходимая связь между словом и значением? Эти беспокойство уменьшается, если твердо помнить о том, что ментальское слова — это типы. Типы — это абстрактные сущности, соответствующие схеме для классификации или идентификации типа , токенов. Приписать тип для токена заключается в том, чтобы идентифицировать токен как принадлежащий к некоторому категория. Семантически проницаемые типы соответствуют классификационному схема, учитывающая семантику при категоризации токенов.В виде Бердж подчеркивает (2007: 302), в этом нет ничего волшебного. семантически основанная классификация. Напротив, оба народа психология и когнитивная наука обычно классифицируют психические события основанные, по крайней мере частично, на их семантических свойствах.
Упрощенная реализация семантически пронизанного подхода индивидуализирует жетоны символов исключительно через их обозначений:
Денотационная индивидуация : e и e * — это токены того же примитивного ментальского типа iff e и e * имеют такое же обозначение.
Как подчеркивают Айдеде (2000) и Шнайдер (2011), денотационный индивидуация неудовлетворительна. Слова со ссылками могут играть существенно разные роли в умственной деятельности. Фреге (1892 г. [1997]) известный пример Hesperus-Phosphorus иллюстрирует: можно считают, что Геспер — это Геспер, не веря, что Геспер — это Фосфор. Как выразился Фреге, можно думать об одном и том же значении «Разными способами» или «разными способами презентация ». Разные способы представления имеют разные роли в умственной деятельности, предполагающие различные психологические объяснения.Таким образом, семантически пронизанная индивидуативная схема адекватное психологическому объяснению должно быть более детальным, чем денотационная индивидуация позволяет. Это должен быть режим презентации в учетную запись. Но что значит думать о обозначении «под такой же режим изложения »? Как работают «режимы презентация индивидуализирована? В конечном итоге семантически пронизанный теоретики должны ответить на эти вопросы. Рескорла (готовится к печати) предлагает несколько советов о том, как продолжить. ^[11]
Чалмерс (2012) жалуется, что семантически пронизанная индивидуация жертвует значительными добродетелями, которые сделали МНОГО привлекательным в первую очередь место.LOTH обещали продвигать натурализм, опираясь на когнитивные наука в нерепрезентативных вычислительных моделях. Вычислительные модели, заданные на представлении, кажутся значительное сокращение этих натуралистических амбиций. Для Например, теоретики, пронизанные семантикой, не могут принять FSC объяснение семантической связности, потому что они не постулируют формальные синтаксические типы, которыми манипулируют во время мысленных вычислений.
Насколько убедительны натуралистические опасения по поводу семантики пронизанная индивидуация будет зависеть от того, насколько впечатляющим окажется натуралистический вклад формального ментального синтаксиса.Мы видели ранее, что FSC, возможно, порождает тревожный эпифеноменализм. Более того, семантически проницаемый подход никоим образом не исключает возможности натуралистическая редукция интенциональности. Это просто исключает вызов формальные синтаксические ментальные типы при выполнении такой редукции. Для Например, сторонники семантически пронизанного подхода все еще могут следовать каузальным или номическим стратегиям натурализации, обсуждаемым в Раздел 7. Ни одна из стратегий не предполагает формального синтаксического ментальского языка. типы.Таким образом, неясно, что замена формального синтаксического индивидуальная схема с семантически пронизанной схемой значительно мешает натуралистическим усилиям.
Никто еще не представил индивидуальную схему для ментальского языка, которая требует всеобщего согласия. Тема требует дальнейшего изучения, потому что LOTH остается очень схематичным, пока его сторонники не прояснят сходство и различие ментальных типов.
Язык и мысль | Лингвистическое общество Америки
Бернарда Комри
Никто не будет возражать с утверждением, что язык и мышление взаимодействуют во многих существенных отношениях.Однако есть большие разногласия по поводу предположения, что каждый конкретный язык имеет собственное влияние на мысли и действия его носителей. С одной стороны, любого, кто выучил более одного языка, поражает множество отличий языков друг от друга. Но с другой стороны, мы ожидаем, что люди повсюду будут иметь одинаковые способы познания мира.
Сравнение разных языков может побудить человека обратить внимание на «универсалии» — способы, которыми все языки похожи, и на «особенности» — на то, в чем каждый отдельный язык или тип языка является особенным, даже уникальным. .Лингвисты и другие социологи, интересующиеся универсалиями, сформулировали теории для описания и объяснения человеческого языка и человеческого языкового поведения в общих чертах как видоспецифичных способностей человека. Однако идея о том, что разные языки могут влиять на мышление по-разному, присутствовала во многих культурах и породила множество философских трактатов. Поскольку очень сложно определить влияние конкретного языка на конкретный образ мышления, этот вопрос остается нерешенным.Он входит и выходит из моды и часто вызывает значительную энергию в попытках поддержать или опровергнуть его.
Относительность и детерминизм
На этой арене необходимо столкнуться с двумя проблемами: лингвистической относительностью и лингвистическим детерминизмом. Относительность легко продемонстрировать. Чтобы говорить на любом языке, вы должны обращать внимание на значения, которые грамматически обозначены на этом языке. Например, в английском языке необходимо отметить глагол, чтобы указать время наступления события, о котором вы говорите: идет дождь; Шел дождь; и так далее.Однако по-турецки невозможно просто сказать: «Прошлой ночью шел дождь». В этом языке, как и во многих языках американских индейцев, есть более одного прошедшего времени, в зависимости от источника информации о событии. В турецком языке есть два прошедших времени: одно для сообщения о непосредственном опыте, а другое для сообщения о событиях, о которых вы знаете только по предположениям или по слухам. Таким образом, если вы были под дождем прошлой ночью, вы скажете: «Прошлой ночью шел дождь», используя форму прошедшего времени, которая указывает на то, что вы были свидетелем дождя; но если вы просыпаетесь утром и видите мокрую улицу и сад, вы обязаны использовать другую форму прошедшего времени — ту, которая указывает на то, что вы не были свидетелем самого дождя.
Подобные различия веками очаровывали лингвистов и антропологов. Они сообщили сотни фактов об «экзотических» языках, таких как глаголы, которые помечены или выбраны в соответствии с формой предмета, с которым обращаются (навахо), или относительным возрастом говорящего и слушающего (корейский). Такие факты — зерно для мельницы лингвистической относительности. И действительно, их довольно легко найти и в «нетэкзотических» языках. Приведем хорошо известный лингвистам факт об английском языке: нельзя говорить, что Ричард Никсон работал в Вашингтоне, но совершенно нормально говорить, что Джеральд Форд работал в Вашингтоне.Почему? Английский язык ограничивает настоящее совершенное время («сработало») утверждениями о живых людях. Экзотика!
Сторонники лингвистического детерминизма утверждают, что такие различия между языками влияют на способ мышления людей — возможно, на способы организации целых культур. Среди самых сильных утверждений этой позиции — утверждения Бенджамина Ли Уорфа и его учителя Эдварда Сепира в первой половине этого столетия — отсюда и название теории лингвистической относительности и детерминизма «Гипотеза Сепира-Уорфа».Уорф предложил: «Мы разрезаем природу, систематизируем ее по понятиям и приписываем значения, как мы это делаем, в основном потому, что мы являемся сторонами соглашения об организации его таким образом — соглашения, которое сохраняется во всем нашем речевом сообществе и кодифицируется в образцах. нашего языка »(Whorf, 1940; in Carroll, 1956, стр. 213-4). И, по словам Сапира: «Человеческие существа … во многом зависят от конкретного языка, который стал средством выражения для их общества. … Дело в том, что «реальный мир» в значительной степени бессознательно построен на языковых привычках группы »(Sapir, 1929; in Manlbaum, 1958, p.162).
Исследование языка и мысли
Как можно обосновать такие смелые утверждения, помимо изучения самих языков? Если серьезно отнестись к гипотезе, можно будет показать, что турки более чувствительны к свидетельствам, чем американцы, но что американцы более осведомлены о смерти, чем турки. Ясно, что эту гипотезу нельзя поддерживать на таком высоком уровне. Скорее, экспериментальные психологи и когнитивные антропологи стремились найти небольшие различия в контролируемых задачах между носителями разных языков.Возможно, например, навахо более чувствительны к форме предметов.
Результаты неоднозначны. В большинстве случаев человеческие мысли и действия чрезмерно определяются множеством причин, поэтому структура языка не может играть центральную причинную роль. Лингвистический детерминизм лучше всего проявляется в ситуациях, когда язык является основным средством привлечения внимания людей к определенному аспекту опыта. Например, если вы регулярно говорите на языке, на котором вы должны выбрать форму обращения от второго лица (вас), которая отмечает ваше социальное отношение к вашему собеседнику, например, испанский tu («вы» для друзей и семьи и для тех, кто социально подчиненный) vs. usted («вы» для тех, кто в социальном плане выше по статусу или для тех, с кем вы не имеете тесных связей) или французский tu против vous — вы должны классифицировать каждого человека, с которым вы разговариваете, с точки зрения соответствующих социальных аспектов. (В качестве мысленного эксперимента лингвистического детерминизма представьте себе категоризацию социальных отношений, которая должна быть произведена, если испанский станет общим языком Соединенных Штатов.)
Выходя за рамки мысленных экспериментов, некоторые из наиболее убедительных исследований демонстрируют некоторую степень лингвистического детерминизма проводится под руководством Стивена К.Левинсона в Институте психолингвистики Макса Планка в Неймегене, Нидерланды. Левинсон и его сотрудники различают языки, которые описывают пространственные отношения в терминах тела (например, английские «правый / левый», «передний / задний»), и языки, ориентированные на фиксированные точки в окружающей среде (например, «север / юг / восток / запад ‘на некоторых языках аборигенов Австралии). На языке второго типа можно было бы обратиться, например, к «твоему северному плечу» или «бутылке на западном конце стола»; рассказывая о прошлом событии, нужно помнить, как действия связаны с точками компаса.Таким образом, чтобы говорить на этом языке, вы всегда должны знать, где вы находитесь относительно точек компаса, говорите вы или нет. И группа Левинсона в обширных кросс-лингвистических и кросс-культурных исследованиях показала, что это действительно так.
Необходимо провести гораздо больше исследований, но маловероятно, что гипотеза Сепира-Уорфа будет подтверждена в сильной форме, цитируемой выше. Во-первых, язык — это только один фактор, влияющий на познание и поведение.Во-вторых, если бы гипотеза Сепира-Уорфа действительно была верна, изучение второго языка и перевод были бы намного сложнее, чем они есть. Однако из-за того, что язык настолько распространен — и поскольку мы всегда должны принимать когнитивные решения во время разговора, — более слабые версии гипотезы будут продолжать привлекать научное внимание. (Для оживленных дискуссий по многим из этих вопросов с большим количеством новых данных из разных областей см. Gumperz and Levinson 1996.)
Рекомендуемая литература
Gumperz, J.Дж. И Левинсон С. С. 1996. Переосмысление лингвистической относительности. Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета.
Люси, Джон А. 1992. Языковое разнообразие и мышление: переформулировка гипотезы лингвистической относительности. Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета.
Сапир, Э. 1929. «Статус лингвистики как науки». Язык 5 . 207-14. Перепечатано в Избранные труды Эдварда Сепира по языку, культуре и личности , изд.Д. Г. Мандельбаум, 160-6. Беркли: Калифорнийский университет Press.
Уорф, Б. Л. 1940. «Наука и лингвистика». Обзор технологий 42 : 227-31, 247-8. Перепечатано на языке, мысли и реальности: Избранные труды Бенджамина Ли Уорфа , изд. Дж. Б. Кэрролл, 207-19. Кембридж, Массачусетс: Технологическая пресса Массачусетского технологического института / Нью-Йорк: Wiley. 1956.
свидетельств нейровизуализации и неврологических пациентов
Реферат
Возможно ли мышление без языка? Люди с глобальной афазией, которые почти не способны понимать и воспроизводить язык, предоставляют прекрасную возможность узнать это.Удивительно, но, несмотря на почти полную потерю языка, эти люди тем не менее способны складывать и вычитать, решать логические задачи, думать о мыслях другого человека, ценить музыку и успешно ориентироваться в своей среде. Кроме того, нейровизуализационные исследования показывают, что здоровые взрослые люди активно задействуют языковые области мозга, когда понимают предложение, но не при выполнении других нелингвистических задач, таких как арифметика, сохранение информации в рабочей памяти, подавление доминантных реакций или прослушивание музыки.Взятые вместе, эти две взаимодополняющие линии доказательств дают четкий ответ на классический вопрос: многие аспекты мышления задействуют различные области мозга, связанные с языком, и не зависят от него.
Ключевые слова: язык, синтаксис, семантика, функциональная специфика, числовое познание, когнитивный контроль, исполнительные функции, теория разума, музыка, навигация, фМРТ, нейропсихология, афазия
«Мой язык для описания вещей в мире — это очень маленький, ограниченный.Мои мысли, когда я смотрю на мир, огромны, безграничны и нормальны, как и всегда. Мое восприятие мира не уменьшилось из-за отсутствия языка, но, по сути, не изменилось ».
Том Лаббок ¹ (из мемуаров, документирующих его постепенную потерю языка в результате опухоли головного мозга, поражающей речевую кору)
Введение
Какой думающий человек не задумывался о взаимосвязи между мыслью и языком? Когда мы выражаем мысль языком, начинаем ли мы с полностью сформированной идеи, а затем «переводим» ее в цепочку слов? Или мысль не сформирована полностью, пока не будет собрана цепочка слов? Согласно первой точке зрения, мыслить можно было бы, даже если бы у нас не было языка.Согласно последней точке зрения, мысль полностью зависит от языка и неотличима от него. Здесь мы утверждаем, что данные когнитивной нейробиологии человека дают четкий и ясный ответ на этот извечный вопрос о взаимосвязи между мышлением и языком.
Кто-то может возразить, что мы уже знаем ответ, исходя из того простого факта, что бесчисленные формы сложного познания и поведения очевидны у нечеловеческих животных, у которых отсутствует язык, ^{^a} у шимпанзе ^2–7 и бонобо ^{8, 9} морским млекопитающим ^10–12 и птицам.^13,14 С другой стороны, интуиция и данные свидетельствуют о том, что человеческое мышление включает в себя множество когнитивных способностей, которых нет у животных (в чем-либо подобном их человеческой форме), от арифметики до музыки и способности делать выводы о том, что думает другой человек . Значит, эти сложные когнитивные способности зависят от языка? Здесь мы используем два метода когнитивной нейробиологии, чтобы спросить, отличается ли сложная типично человеческая мысль от языка и возможна ли без него.
Первый метод — это функциональная магнитно-резонансная томография (фМРТ), с помощью которой можно узнать, различны ли язык и мышление в мозге. Если область мозга поддерживает как лингвистическую, так и, скажем, музыкальную обработку, то она должна быть активна во время обоих. Если, с другой стороны, область мозга выборочно поддерживает лингвистическую обработку, тогда она должна быть активна, когда люди обрабатывают язык, и тем более или не активна вообще, когда они слушают музыку. Второй метод полагается на людей с глобальной афазией из-за повреждения мозга, что позволяет нам задаться вопросом, влияет ли повреждение языковой системы на производительность различных типов мышления.Если языковая система или некоторые из ее компонентов имеют решающее значение для выполнения арифметических операций или восприятия музыки, то повреждение этих областей мозга должно привести к дефициту этих способностей. Если, с другой стороны, языковая система не является необходимой для нелингвистических форм мышления, то очаговое повреждение языковой системы должно влиять только на понимание и / или производство языка, оставляя нетронутым выполнение нелингвистических задач.
Мы рассматриваем доказательства этих двух методов, иногда опираясь на данные других подходов, уделяя особое внимание взаимосвязи между языком и пятью другими когнитивными способностями, которые, как утверждается — на протяжении многих лет — разделяют когнитивные и нейронные механизмы с языком: арифметическая обработка, исполнительные функции, теория разума, обработка музыки и пространственная навигация.Природа и причины предполагаемого совпадения языковых и других процессов варьировались в разных областях. В частности, предполагаемое перекрытие имеет как минимум две разновидности. В некоторых случаях утверждалось, что язык разделяет представления и / или вычисления с другими доменами. Например, язык, музыка и арифметика — все полагаются на структурированные представления, характеризующиеся такими функциями, как композиционность и рекурсия ¹⁸ или сложной иерархической структурой. ^21–23 В случае теории разума, некоторые утверждали, что некоторые аспекты лингвистического синтаксиса составляют критический компонент наших представлений о ментальных состояниях других.²⁴ Язык также разделяет некоторые когнитивные требования с общими исполнительными функциями домена, такими как торможение. ²⁵
Однако в других случаях предполагалось, что лингвистические представления играют ключевую роль в областях, которые имеют мало общего в представлениях или вычислениях. В частности, утверждается, что язык служит средством интеграции информации в различных специализированных системах. ^26,27 Таким образом, помимо возможности общения между людьми, язык может способствовать общению между когнитивными системами внутри человека.Например, предполагалось, что такого рода отношения существуют между языком и пространственной навигацией. ²⁶
Мы утверждаем, основываясь на доступных доказательствах, что в зрелом человеческом мозге набор областей — в первую очередь тех, которые расположены на боковых поверхностях левой лобной и височной коры — выборочно поддерживают лингвистическую обработку, и это повреждение эти области влияют на способность человека понимать и воспроизводить язык, но не вовлекают во многие формы сложных мыслей.
Прежде чем мы продолжим, важно прояснить, что мы подразумеваем под словом «язык». Здесь нужно отметить два момента. Во-первых, мы сосредотачиваемся на обработке языка высокого уровня, которая включает извлечение значения из лингвистических высказываний и генерирование значимых лингвистических высказываний при общении с другими людьми ²⁸ (области, схематически отмеченные красным цветом, адаптировано из ^Ref.29). Таким образом, мы исключаем из рассмотрения (1) слуховые и зрительные области, связанные с перцептивным анализом речевых звуков или визуальной орфографией (отмечены желтым и зеленым соответственно), и (2) артикуляционные двигательные области, связанные с последними стадиями речевого производства. (отмечено розовым в).Конечно, вопрос, который мы здесь задаем о регионах обработки языка высокого уровня (т.е. в какой степени они перекрываются с областями мозга, которые поддерживают неязыковые способности?), Может быть задан — и уже задавался — в отношении областей более низкого уровня. уровень восприятия и двигательные области. Вкратце, похоже, что некоторая степень специфичности характеризует как слуховые ^30–32, так и зрительные ^33,34 области восприятия. Ответ несколько неоднозначен для моторных регионов, и степень функциональной специфичности частей моторной / премоторной коры для производства речи по сравнению с другими моторными формами поведения, такими как неречевые оральные движения, остается неясной.Некоторые приводили доводы в пользу такой специфичности в частях системы речевой артикуляции — в частности, в верхней прецентральной извилине островковой доли — на основании данных пациентов ³⁵ (но сравните с ^{Ref. 36}), но результаты фМРТ обычно верны. не поддерживаю это утверждение. ^29,37 Однако сообщалось о диссоциации между производством речи и производством неречевых оральных движений. ³⁸ Кроме того, недавнее исследование фМРТ ³⁹ сообщило о селективности букв по сравнению с небуквенными символами в письменной продукции.Таким образом, вопрос явно заслуживает дальнейшего изучения.
Схематическое изображение примерного расположения областей мозга, которые поддерживают перцепционные (желтый, зеленый), моторную артикуляцию (розовый) и высокоуровневые (красный) аспекты языковой обработки. Взято из ^{Ref. 29}).
Во-вторых, хотя обработка языка высокого уровня включает в себя множество потенциально различных вычислений, здесь мы говорим об этом в целом. Чтобы уточнить, понимание и производство языка можно разбить на множество мысленных операций (например,g. во время понимания нам необходимо распознавать слова, понимать, как слова соотносятся друг с другом, анализируя морфологические окончания и / или порядок слов, и строить сложное представление значения). Эти операции должны, по крайней мере до некоторой степени, быть разделенными во времени, причем некоторые из них должны предшествовать другим, ^40–42, хотя нисходящие эффекты прогнозной обработки хорошо приняты. ^43–50 Также возможно, что эти различные операции пространственно разделены и реализуются в разных частях языковой сети.Действительно, некоторые результаты нейропсихологической литературы о пациентах предполагают, что это должно быть так. ⁵¹ (но сравните с ^{Ref. 52}). Однако, по нашему мнению, не существует убедительных доказательств либо (1) последовательной взаимосвязи между конкретными областями мозга и конкретными психическими операциями в литературе о пациентах, либо (2) пространственной разделимости различных компонентов обработки языка высокого уровня в фМРТ. ^{53–55, ^b} Более того, области мозга, обрабатывающие речь, образуют глубоко интегрированную функциональную систему, о чем свидетельствуют (1) сильная анатомическая взаимосвязь ⁵⁶ и (2) высокая корреляция нейронной активности во времени в обоих случаях. отдых и натуралистическое познание.^57,58 Таким образом, здесь мы рассматриваем систему обработки языка высокого уровня в целом, не обсуждая отдельные области мозга внутри нее.
Теперь мы переходим к рассмотрению доказательств отделения областей мозга, поддерживающих высокоуровневую языковую обработку, от областей, поддерживающих сложное мышление.
Обзор доказательств
Язык против арифметической обработки
Предыдущая работа в области числового познания определила две отдельные ключевые системы, лежащие в основе различных аспектов числовой компетенции: небольшого количества предметов с точной информацией о местонахождении и личности; ^63–65 и (2) большая приблизительная система счисления (иногда называемая аналоговой системой оценки величин), которая обеспечивает зашумленные оценки больших множеств.⁶⁶ Эти основные способности характерны для всех видов ^67,68 и присутствуют у младенцев, лишенных языка. ⁶⁵ Следовательно, автономия языка от этих основных числовых способностей не вызывает споров.
Однако, в дополнение к этим эволюционно сохранившимся системам, люди разработали средства для представления точных количеств произвольного размера множества, используя словесные представления (то есть слова вместо чисел). Хотя это не универсально, ^69–71 эта способность представлять точные количества присутствует в большинстве культур.Поскольку эти представления являются вербальными по своей природе, было предложено, что точная арифметика полагается на нейронную систему, которая лежит в основе лингвистической обработки. ⁷² В самом деле, нейровизуализационные исследования и исследования с участием билингвистов предоставили некоторые доказательства в поддержку этой точки зрения. ^73–77 Например, Dehaene и его коллеги ⁷⁴ попросили участников выполнить задачу сложения точных и приближенных арифметических операций. Точный> приблизительный контраст вызывал активацию в ряде областей мозга, включая части левой нижней лобной коры (хотя наблюдаемая область располагалась довольно спереди от области Брока, как это принято определять по традиции).Основываясь на том факте, что другие исследования обнаружили низкую фронтальную активацию для вербальных / лингвистических задач, Dehaene et al . ⁷⁴ утверждали, что наблюдаемые ими региональные активации отражают участие языковой системы в точных вычислениях. Однако такие косвенные выводы могут быть опасными: одинаковые места активации в исследованиях, особенно при работе на уровне грубой анатомии (например, когда речь идет об активациях, происходящих в нижней лобной извилине, верхней височной борозде или угловой извилине, каждая из которых охватывает многие кубические сантиметры мозговой ткани) — нельзя использовать для заключения, что одна и та же область мозга дала начало релевантным паттернам активации.Например, как лица, так и тела вызывают устойчивые реакции в пределах веретенообразной извилины, однако существуют явные доказательства селективности категорий для каждого типа стимула в отдельных, хотя и близких, регионах. ⁷⁸ Чтобы сделать наиболее убедительные аргументы в пользу совпадения, необходимо, по крайней мере, напрямую сравнить соответствующие когнитивные функции в рамках одного исследования, а в идеале — в каждом мозге индивидуально: ²⁸, потому что индивидуальная изменчивость может привести к возникновению к очевидному перекрытию на уровне группы, даже когда активации полностью не перекрываются у любого конкретного человека.⁵⁹
О нейропсихологическом исследовании, характеризующемся аналогичным проблемным выводом, сообщили Baldo и Dronkers, ⁷⁹, которые обследовали большую группу людей с инсультом левого полушария и обнаружили (1) корреляцию в производительности между пониманием языка задача и арифметическая задача и (2) перекрываются в областях мозга, повреждение которых было связано с лингвистическим и арифметическим дефицитом (в том числе в левой нижней лобной извилине). Однако, как широко обсуждалось в литературе 1980-х и 1990-х годов, ^80,81, диссоциации более сильны, чем ассоциации, потому что ассоциация может возникнуть в результате повреждения близлежащих, но различных регионов.Любопытно, что Бальдо и Дронкерс ⁷⁹ на самом деле наблюдали диссоциацию в своих данных: у некоторых пациентов нарушалась задача на понимание речи, но не на арифметическое понимание, а у других пациентов наблюдалась противоположная картина результатов. Однако они восприняли свои общие результаты как свидетельство совпадения механизмов обработки языка и арифметики.
Серьезным вызовом мнению о том, что языковая система лежит в основе наших точных арифметических способностей, явилось исследование, в котором было показано, что пациенты с обширным повреждением языковых областей левого полушария и с последующей тяжелой афазией сохраняют способность выполнять точную арифметику.⁸² В частности, трое таких пациентов смогли решить различные математические задачи, которые включали сложение, вычитание, умножение и деление; маленькие и большие числа; целые числа и дроби; и выражения в скобках. Особенно поразительным было различие у этих пациентов между отсутствием чувствительности к структурной информации в языке и математическими выражениями: хотя они были глубоко аграмматичными в языке, они сохранили знания о таких особенностях, как встроенная структура выражений в скобках и значение информации о порядке в не- коммутативные математические операции вычитания и деления.Это исследование убедительно показало, что области мозга, поддерживающие лингвистическую (включая грамматическую) обработку, не нужны для точной арифметики.
Ряд исследований изображений головного мозга предоставили убедительные доказательства этой точки зрения. Раннее исследование с помощью позитронно-эмиссионной томографии (ПЭТ) ⁸³ исследовало паттерны активации во время простого чтения цифр, извлечения простых арифметических фактов и арифметических вычислений и не выявило какой-либо активации в перисильвиевой корке.Совсем недавно Федоренко, Бер и Канвишер ⁶⁰ дали более прямую оценку этому вопросу. Участники выполнили задание на понимание языка в фМРТ, которое использовалось для локализации языковых регионов, представляющих интерес для каждого участника индивидуально. Затем изучались ответы этих областей мозга, в то время как участники решали более простые (с меньшими числами) или более сложные (с большими числами) задачи арифметического сложения. Языковые области реагировали во время арифметических условий на том же уровне или ниже, что и базовое условие фиксации низкого уровня (), что убедительно свидетельствует о том, что языковая система неактивна, когда мы занимаемся точной арифметикой.Точно так же Монти, Парсонс и Ошерсон ⁸⁴ обнаружили, что лингвистический, но не алгебраический синтаксис вызывает активацию в нижней лобной коре. Последний вместо этого вызывал ответы в двусторонних теменных областях мозга. Наконец, Маруяма и др. . ²³ манипулировал синтаксической сложностью алгебраических операций, а также обнаружил активации в теменных (и затылочных) областях, но не в лобно-височной языковой системе.
Профили функциональной реакции двух областей мозга, обрабатывающих язык высокого уровня.(A) Две функциональные «посылки», полученные из представления языковых активаций на уровне группы (посылки LIFG и LMidPostTemp из ^{Ref. 28}) и используемые для ограничения выбора тематических областей интереса (ROI). Отдельные области интереса были определены функционально: каждый участок пересекался с индивидуальной картой активации для контраста язык-локализатор (предложения> списки без слов ²⁸), и первые 10% вокселей были приняты за ROI этого участника.(B) Реагирует на условия языковой локализации и широкий спектр нелингвистических задач. Ответы на предложения и состояния, не содержащие слов, оценивались с помощью перекрестной проверки между прогонами, ⁵⁹, так что данные для определения ROI и оценки их ответов были независимыми. Данные для арифметических задач, задач рабочей памяти (WM) и когнитивного контроля (MSIT; Multi-Source Interference Task) были представлены в ^{Ref. 60}, а данные для музыкальных условий взяты из ^{Ref 61}; см. также ^Refs.60 и ⁶²).
Таким образом, оказывается, что области мозга, которые устойчиво реагируют на лингвистическую обработку, обычно (но см. ^{Ref. 85}) не активны, когда мы решаем арифметические задачи. Более того, повреждение — даже обширное повреждение — языковым областям, по-видимому, оставляет нетронутыми наши арифметические способности. Таким образом, мы заключаем, что лингвистическая обработка происходит в цепях мозга, отличных от тех, которые поддерживают арифметическую обработку.
Язык против логических рассуждений и других исполнительных функций
Помимо нашей способности обмениваться мыслями друг с другом с помощью языка, люди отличаются от других животных сложностью наших мыслительных процессов.⁸⁶ В частности, мы являемся экспертами в организации наших мыслей и действий в соответствии с внутренними целями. Это структурированное поведение было связано с большим количеством теоретических построений, включая рабочую память, когнитивный контроль, внимание и подвижный интеллект. ^87–89 Какая связь между этими так называемыми «исполнительными функциями» и языковой системой?
Есть как минимум две причины подозревать наличие важной связи. Первый касается анатомических субстратов исполнительного управления.В частности, давно утверждается, что важна префронтальная кора. ⁸⁷ Хотя с годами в сеть когнитивного контроля были включены дополнительные области мозга, включая области теменной коры, лобные доли продолжают занимать видное место в любом учете когнитивного контроля и целенаправленного поведения. Крайне важно, как давно известно, некоторые из реагирующих на язык областей занимают части левой нижней лобной коры. Таким образом, одна из возможностей состоит в том, что языковая обработка, по крайней мере, частично зависит от общих схем в левой лобной доле.^25,90
Вторая причина касается функциональной важности когнитивного контроля и рабочей памяти для языка. Нам давно известно, что эти общие механизмы предметной области играют роль в языковой обработке (например, см. Недавний обзор ^Ref.91). Например, сообщалось о трудностях сверхаддитивной обработки, когда участники выполняют языковую задачу одновременно с требовательной рабочей памятью или тормозящей задачей. ^69,92 И в исследованиях фМРТ, ряд групп сообщили об активации в этих общих лобных и теменных цепях для некоторых языковых манипуляций, особенно для манипуляций с языковыми трудностями.^93–95 Эти данные свидетельствуют о том, что механизмы когнитивного контроля могут поддерживать и иногда поддерживают языковую обработку так же, как они поддерживают обработку информации в других областях.
Итак, как реализована эта взаимосвязь между языком и когнитивным контролем? Есть ли частичное или даже полное перекрытие между этими функциями в левой лобной доле, или язык зависит от областей мозга, отличных от тех, которые поддерживают когнитивный контроль?
В одном исследовании фМРТ, ⁶⁰, мы определили реагирующие на язык области мозга, а затем изучили реакцию этих областей, когда участники выполняли несколько классических задач рабочей памяти / подавления.Как и ожидалось, языковые области в височной доле не реагировали на эти исполнительные задачи (). Однако, что важно, языковые области в левой лобной доле (в том числе в области Брока и вокруг нее) показали аналогичную степень избирательности, несмотря на то, что исполнительные задачи надежно активировали левую лобную кору в непосредственной близости от областей, реагирующих на язык. ⁹⁶
Другие исследования фМРТ предоставили дополнительную поддержку идее о том, что языковые области, в том числе в нижней лобной коре, обладают высокой избирательностью по функциям.Например, Монти и др. . ^97,98 исследовали взаимосвязь между лингвистической обработкой и логическими рассуждениями, еще одной способностью, которая сильно опирается на общие ресурсы когнитивного контроля, ⁹⁹ и обнаружила в основном неперекрывающиеся ответы, при этом языковые области сильно реагируют во время обработки языковых стимулов и тем более при обработке логических выражений.
Данные пациентов с повреждением головного мозга в целом подтверждают выводы, сделанные на основе исследований изображений головного мозга.Например, Варлей и Сигал ¹⁰⁰ сообщают о человеке с тяжелой аграмматической афазией, который хорошо справлялся со сложными задачами причинно-следственного рассуждения. Кроме того, как ни странно, некоторые пациенты с тяжелой афазией, которых Варлей и его коллеги изучали на протяжении многих лет, продолжают играть в шахматы, несмотря на серьезные трудности с пониманием / производительностью. Шахматы, возможно, являются воплощением человеческого интеллекта / рассуждения с высокими требованиями к вниманию, рабочей памяти, планированию, дедуктивному мышлению, сдерживанию и другим способностям.И наоборот, Reverberi et al. ¹⁰¹ обнаружил, что пациенты с обширными поражениями префронтальной коры и сохраненными языковыми способностями демонстрируют нарушения дедуктивного мышления. Таким образом, нетронутой языковой системы недостаточно для рассуждений.
Стоит отметить, что по крайней мере одно исследование пациентов показало, что язык фактически необходим для сложных рассуждений. В частности, с помощью задачи сортировки карт штата Висконсин, ¹⁰² Baldo et al .¹⁰³ сообщили о нарушениях у лиц с афазией, но не у пациентов с повреждением левого полушария, но без афазии. Правдоподобное объяснение этой модели результатов состоит в том, что языковые области находятся в непосредственной близости от общих областей когнитивного контроля. Это верно не только для левой лобной коры, как обсуждалось выше, ⁹⁶, но также и для левой височно-теменной коры. Таким образом, повреждение мозга, которое приводит к афазии, с большей вероятностью повлияет на эти близлежащие структуры когнитивного контроля, чем повреждение мозга, которое не приводит к афазии (и, таким образом, вероятно, находится дальше от областей когнитивного контроля).Как отмечалось выше, диссоциации более сильны, чем ассоциации, ^80,81, поэтому тот факт, что существуют люди с тяжелой афазией, у которых сохранены исполнительные функции, является убедительным доказательством того, что языковая система не имеет решающего значения для этих функций.
Таким образом, хотя и исполнительные функции, и обработка речи активно задействуют структуры мозга в левой лобной коре, они, по-видимому, занимают близлежащие, но отдельные области в этой общей области мозга (), о чем свидетельствуют четкие диссоциации, наблюдаемые в исследованиях фМРТ и сохраненные способности по крайней мере некоторых лиц с тяжелой афазией выполнять сложные нелингвистические задачи мышления.
Профили функционального отклика языковых и общих областей в пределах области Брока (адаптировано из ^{Ref. 96}). Выборочные языковые области были определены путем пересечения анатомического участка для BA45 с индивидуальными картами активации для контраста языкового локализатора (предложения> несловные списки ²⁸). Общие области домена были определены путем пересечения одного и того же участка с отдельными картами активации для списков без слов> контраста предложений.Все указанные величины рассчитаны на основе данных, не зависящих от данных, используемых для определения регионов; ответы на предложения и не-слова оцениваются с использованием пропуска.
Язык против теории разума
Изощренная способность учитывать тонкости психических состояний другого человека при действии в мире, теория разума (ToM) — еще одна определяющая характеристика человека. ¹⁰⁴ Некоторые утверждали, что определенные лингвистические (в частности, грамматические) представления необходимы для размышлений о чужом сознании.^24,105 Действительно, некоторые свидетельства, кажется, подтверждают это утверждение. Во-первых, лингвистические способности (включая как синтаксис, так и понимание значений глаголов психического состояния, таких как «думать» и «верить») коррелируют с успехом в задачах, связанных с ложными убеждениями. ^106–110 Кроме того, обучение детей, не понимающих ложных убеждений, с помощью определенных лингвистических конструкций позволяет им пройти задание на определение ложных убеждений. ^111–114 Однако здесь мы имеем дело с мозгом взрослого человека, и даже если лингвистические представления имели решающее значение для развития (по крайней мере, некоторых аспектов) ToM, все же возможно, что в зрелом мозге лингвистические представления не являются дольше необходимо.
Недавнее исследование в области социальной нейробиологии выявило ряд областей мозга, которые, по-видимому, играют роль в представлении внутренних состояний других, включая мысли, предпочтения и чувства. ^115–121 Эти области включают правое и левое височно-теменное соединение (TPJ), предклинье и области медиальной префронтальной коры. Правый TPJ, в частности, очень избирательно подходит для размышлений о чужих мыслях и убеждениях, ^122–127 в соответствии с обоими (1) ранними исследованиями пациентов, показывающими, что повреждение этой области привело к дефициту в рассуждениях ToM ^128,129 и (2) недавние эксперименты ТМС с «виртуальным поражением».^130,131
Тот факт, что очевидно основная (наиболее функционально избирательная) область в сети ToM — правый TPJ — расположена в не доминирующем языке полушарии, уже предполагает, что языковая система, вероятно, не является критической для рассуждений ToM. Однако левый TPJ по-прежнему является важным компонентом сети, ¹³², и недавнее исследование сообщило о перекрытии между левым TPJ и языковыми областями. ¹³³ Тем не менее, многочисленные эксперименты с афазическими пациентами, у которых было обширное повреждение левой TPJ, указывают на сохраняющиеся рассуждения ToM и остаточное понимание состояний знаний других.^{100,134–137} Типичные исследования ToM, такие как задачи с измененным местоположением или измененным содержанием, включают заключения относительно убеждений других. В стандартных форматах эти задачи предъявляют высокие требования к лингвистической обработке. Например, участник должен обнаружить отсылку от третьего лица в контрольном вопросе и провести тонкое семантическое различие между глаголами, такими как «думать / знать». Однако, когда людям с тяжелой аграмматической афазией даются подсказки относительно цели зондирующих вопросов, они обнаруживают сохраняющуюся способность делать выводы об убеждениях (как истинных, так и ложных) других.¹⁰⁰ Виллемс и др. ¹³⁷ распространил эти наблюдения на людей с глобальной афазией. Они использовали нелингвистическое задание, в котором участники не знали о расположении и ориентации двух жетонов на сетке. Информированный участник («отправитель») должен был распознать состояние знания наивного «получателя», а затем, используя свой собственный жетон, сигнализировать о местоположении / ориентации жетона получателя. Участники с тяжелой афазией смогли взять на себя роли как отправителя, так и получателя: как отправители они осознавали потребность получателя в информации и составляли сообщение для передачи необходимых знаний.Как получатели, они могли интерпретировать намерения движения жетона, чтобы правильно определять местонахождение и ориентировать свои жетоны. Таким образом, хотя потенциальное теоретическое значение перекрытия, наблюдаемого между пониманием языка и задачами ToM в левом TPJ, еще предстоит исследовать, похоже, что языковая система не является критической для ментализации, по крайней мере, после того, как умственные способности развились.
Язык против обработки музыки
Язык и музыка — две универсальные когнитивные способности, уникальные для человека ¹³⁸ — обладают множеством общих черт.Помимо очевидного сходства на поверхностном уровне, когда оба включают разворачивающиеся во времени последовательности звуков с заметной ритмической и мелодической структурой, ^139,140 существует более глубокая параллель: язык и музыка обладают схожими структурными свойствами, как отмечалось в течение многих лет ( например, Riemann ¹⁴¹, цитируется в ^{ссылках 142} и ¹⁴³ ^— ¹⁵⁰). В частности, в обеих областях относительно небольшие наборы элементов (слова в языке, ноты и аккорды в музыке) используются для создания большого, возможно, бесконечного числа последовательных структур (фраз и предложений в языке и мелодий в музыке).И в обеих областях этот комбинаторный процесс ограничен набором правил, так что здоровые взрослые люди могут судить о правильности типичных предложений и мелодий.
Вдохновленные этим сходством, многие исследователи искали доказательства совпадения обработки структуры в языке и музыке. Например, в ряде исследований использовалась парадигма структурного нарушения, когда участники слушали стимулы, в которых манипулируют присутствием структурно неожиданного элемента.Например, в некоторых ранних исследованиях использовались потенциалы, связанные с событиями (ERP), и было показано, что структурные нарушения в музыке вызывают компоненты, которые напоминают те, которые вызываются синтаксическими нарушениями в языке. К ним относятся P600 ^151–153 (см. ^{ссылки 154} и ¹⁵⁵, где приведены исходные сообщения о реакции P600 на синтаксические нарушения в языке) и ранняя передняя отрицательность , сильнее проявляется в правом полушарии ( eRAN ^{152,156–158}; см. ^Refs.159 и ¹⁶⁰ для исходных отчетов eLAN в ответ на синтаксические нарушения в языке; см. ^{Ref. 161} для недавней критической оценки результатов eLAN). Более поздние исследования наблюдали аналогичный эффект у МЭГ и предположили, что он возникает в области Брока и ее гомолога в правом полушарии или около нее. ²¹ Впоследствии исследования с помощью фМРТ также определили части области Брока как генераторы эффекта ^162–64 (см. ^{Ref. 165} для аналогичных свидетельств ритмических нарушений), хотя другие области также были вовлечены, включая вентролатеральную премоторная кора, ¹⁶⁶ кора островка, теменные области, ^162,163 и верхние височные области ¹⁶² (см. также ^{ссылки 167} и ¹⁶⁸ для доказательств из записей внутричерепной ЭЭГ).
В ряде поведенческих исследований с двойной задачей также приводятся доводы в пользу перекрытия языка и музыки на основе сложности супераддитивной обработки, когда музыкальные нарушения совпадают с синтаксическими нарушениями в языке ^169–171 (сравните с ^{Ref. 172}). Некоторые исследования пациентов также были предприняты, чтобы подтвердить совпадение, особенно те, которые изучали обработку музыки у пациентов с афазией и поражениями в области Брока. Пател и др. ¹⁷³ обнаружили незначительные недостатки в обработке музыкальной структуры, которые, как признают авторы, также могут быть отнесены к дефициту слуховой обработки нижнего уровня.Sammler и др. . ¹⁷⁴ наблюдали аномальное распределение компонента eRAN в коже черепа и незначительные поведенческие дефициты у пациентов с поражениями IFG.
Однако, несмотря на интуитивную привлекательность идеи совпадения музыки и языка, мы будем утверждать, что существует альтернативная интерпретация результатов, обобщенных выше, о которых уже упоминалось в некоторых исследованиях. ¹⁶⁴ В частности, заметным событием является нота или слово, несовместимые с предыдущим музыкальным или синтаксическим контекстом.В результате наблюдаемые реакции на такие девиантные события могут отражать общий умственный процесс, такой как захват внимания, обнаружение нарушенных ожиданий или исправление ошибок, который (1) в равной степени относится к языку, музыке и другим, немузыкальным и нелингвистическим областям. ; и (2) не обязательно связано с обработкой сложных, иерархически структурированных материалов. Более пристальный взгляд на имеющиеся свидетельства подтверждает эту интерпретацию.
Компонент P600 ERP, чувствительный к синтаксическим нарушениям в языке и музыке, также чувствителен к нарушениям ожиданий в других областях, включая арифметику ^175,176 и последовательное изучение сложных структурированных последовательностей.¹⁷⁷ Например, Нидегген и Рослер ¹⁷⁵ наблюдали P600 в ответ на нарушения правил умножения, а Нуньес-Пенья и Хонрубия ¹⁷⁶ наблюдали P600 в отношении нарушений последовательности чисел, которые были сгенерированы после простого -infer правило (например, добавление 3 к каждому предыдущему числу (например, 3, 6, 9, 12, 15, 19 ) ). Более того, хотя исследования, манипулирующие как синтаксической, так и семантической структурой в языке, утверждали, что структурная обработка в музыке выборочно вмешивается в синтаксическую обработку в языке, ^170,178 более поздние исследования предполагают, что структурная обработка в музыке может мешать как синтаксической, так и семантической обработке в языке, ^171,179 против интерпретации, специфичной для синтаксиса.
Учитывая, что язык, музыка и арифметика — все полагаются на сложные структурированные представления, ответы на нарушения в этих областях, тем не менее, могут индексировать своего рода междоменную высокоуровневую структурную обработку. Однако неожиданные события, которые не нарушают структурных ожиданий, также, по-видимому, вызывают аналогичные компоненты ERP. Например, Коулсон и его коллеги ^180,181 утверждали, что компонент P600 является экземпляром другого компонента ERP с высокой степенью общего домена, компонента P300 (также называемого P3), который, как давно известно, чувствителен к редким и редким веществам. / или информационные мероприятия независимо от структуры высокого уровня.¹⁸² Колк и его коллеги также выступили за общую интерпретацию компонента P600. ¹⁸³ Например, Vissers et al. ¹⁸⁴ наблюдал P600 на предмет орфографических ошибок («fone» вместо «phone»), который кажется маловероятным, что связано с чем-то, что мы могли бы назвать абстрактной структурной обработкой.
Некоторая неопределенность также существует в отношении взаимосвязи между компонентом eRAN ¹⁵⁶ и компонентом отрицательности рассогласования (MMN).Компонент MMN наблюдается, когда стимул нарушает правило, установленное предыдущей последовательностью сенсорных стимулов ¹⁸⁵ (недавние обзоры см. ^{ссылки 186} и ¹⁸⁷). Большая часть работы над MMN была сосредоточена на слуховой области (например, см. Обзор ^Ref.188), но в нескольких исследованиях сообщалось о визуальной MMN. ^189–191 В слуховой области, хотя в ранних исследованиях использовались относительно низкоуровневые манипуляции (например, повторяющийся тон в последовательности восходящих тонов ¹⁹² или переключение в направлении изменения частоты внутри пары ¹⁹³ ), более поздние исследования наблюдали компонент MMN для более абстрактных манипуляций, таких как нарушения тональных паттернов ^194–196 или ритмических паттернов ^197,198, что поднимало вопросы о том, как этот компонент может быть связан с eRAN.В некоторых исследованиях ERP явно утверждается, что eRAN отличается от MMN, при этом eRAN демонстрирует более длительную задержку и большую амплитуду, чем MMN ¹⁹⁹ (сравните с ^Ref.200, который сообщает о более длительной задержке для MMN, чем для eRAN. ), и с разными доминирующими источниками (задний IFG для eRAN и первичная слуховая кора для MMN ²⁰¹). Однако в ряде других исследований сообщалось о множественных источниках MMN, включая как временные, так и фронтальные компоненты (см. ^Ref.202 для свидетельств пациента, указывающих на фронтальный источник). Согласно одному предложению ²⁰³ (см. Также ^{ссылки 204} и ²⁰⁵), два психических процесса вносят вклад в MMN: (1) механизм сенсорной памяти (расположенный в височной доле ²⁰⁶) и (2 ) процесс переключения внимания (расположенный в лобных долях), пик которого наступает позже, чем временный компонент. ²⁰⁷
Таким образом, два компонента ERP (P600 и ранняя передняя негативность) были связаны со структурной обработкой музыки и языка, и существуют разногласия относительно их интерпретации и их отношения к компонентам, обусловленным относительно низким уровнем -уровневые девианты (P3 и MMN соответственно).Это повышает вероятность того, что ответы, которые считаются признаком структурной обработки в музыке и языке, могут вместо этого отражать общие когнитивные процессы, которые имеют мало общего со структурой обработки в музыке и других областях.
Похожая картина выявляется в исследованиях нейровизуализации. Например, Koelsch et al . ²⁰⁸ продемонстрировали, что нарушения тембра активируют области задней IFG и верхней височной коры, которые аналогичны тем, которые активируются нарушениями тональной структуры (см. Также ^Refs.163 ^, ²⁰⁹ и ²¹⁰). Кроме того, метаанализ пиков активации из исследований фМРТ, изучающих реакцию мозга на неожиданные сенсорные события ²¹¹, выявил набор областей мозга, которые очень похожи на те, которые активируются структурными нарушениями в музыке ().
Сходство между активациями за нарушение музыкальной структуры и неожиданными событиями низкого уровня. (A) Карта активации фМРТ для контраста структурных нарушений и отсутствия структурных нарушений в музыке из ^Ref.208. (B) Результаты метаанализа исследований изображений мозга, изучающих неожиданные события низкого уровня из ^{Ref. 211}.
Фронтальные области (включая части области Брока ⁹⁶) и теменные области, которые присутствуют как на карте активации для наличия или отсутствия структурного нарушения в музыке, так и на мета-анализе пиков активации Корбетты и Шульман ²¹¹ Ведь неожиданные события уже давно связаны с широким спектром когнитивных требований, как обсуждалось выше.^88,89
Таким образом, свидетельства парадигмы структурных нарушений в настоящее время в значительной степени согласуются с интерпретацией, согласно которой эффекты возникают в общих областях мозга, которые реагируют на неожиданные события в разных областях (сравните с ^{Ref. 212).}), включая случаи, когда нарушения предположительно имеют мало общего с комбинаторной обработкой или сложными иерархическими отношениями между элементами.
Парадигма структурного нарушения, хотя и популярная, однако, не единственная парадигма, используемая для изучения структурной обработки; Другая парадигма музыкальных исследований, которая использовалась для изучения чувствительности к различным типам структур, включает сравнение реакции мозга на целую и «зашифрованную» музыку.Закодированные варианты музыки получаются путем случайного переупорядочивания сегментов звука или элементов музыки, нарушая различные типы музыкальной структуры в зависимости от того, как выполняется скремблирование. Таким образом, сравнение активности мозга, вызванное интактной и зашифрованной музыкой, может быть использовано для грубой проверки нервной чувствительности к музыкальной структуре.
Используя фМРТ, Левитин и Менон ^{213 214} сравнили реакции мозга на неповрежденную музыку и зашифрованную музыку, генерируемую случайным переупорядочением коротких сегментов музыкальной звуковой волны.Они сообщили об активации в нижней лобной извилине, около BA47, для контраста интактной и зашифрованной музыки. Основываясь на предыдущих сообщениях о лингвистических манипуляциях высокого уровня, активирующих части BA47, ^215–217 Левитин и Менон утверждали, что лингвистические процессы, которые задействуют части BA47, также функционируют для обработки музыкальной структуры. Однако они не сравнивали напрямую обработку структуры в музыке и языке, оставляя открытой возможность того, что языковые и музыкальные манипуляции могут активировать близлежащие, но не перекрывающиеся области в передних частях нижней лобной извилины.
Более поздние исследования, которые напрямую сравнивали структурированные и неструктурированные языковые и музыкальные стимулы ^{60 218}, на самом деле обнаружили незначительную реакцию на музыку или ее отсутствие в областях мозга, которые чувствительны к наличию структуры языка, включая области в левой лобной доле ^{60, 61} (). Кроме того, в нашей недавней работе ⁶² (см. Также ^{Ref. 32}) мы сообщили о нескольких областях мозга в височной коре, которые сильнее реагируют на структурированные, чем на неструктурированные музыкальные стимулы (мы случайным образом переупорядочивали ноты в музыкальных произведениях, нарушая большинство аспектов музыкальной структуры), но не проявляют чувствительности к наличию структуры в языковых стимулах.Таким образом, кажется, что различные наборы областей мозга поддерживают лингвистическую обработку высокого уровня по сравнению с обработкой музыки.
Это отсутствие совпадений согласуется с диссоциацией между языковыми и музыкальными способностями, о которой часто сообщалось в нейропсихологической литературе. В частности, пациенты, которые испытывают некоторые трудности с аспектами музыкальной обработки в результате врожденного или приобретенного расстройства, по-видимому, практически не имеют проблем с лингвистической обработкой высокого уровня ^219–234 (см. ^{Ссылки 235} и ²³⁶ для обзоров).И наоборот, пациенты с афазией — даже с серьезным языковым дефицитом — практически не испытывают проблем с восприятием музыки. ^{29 220 237–239} Пожалуй, наиболее ярким примером является случай с русским композитором Шебалином, который перенес два инсульта левого полушария, второй из которых оставил у него серьезную афазию. Тем не менее Шебалин продолжал сочинять музыку после своих штрихов, которая была признана сопоставимой по качеству с музыкой, которую он сочинял до того, как получил повреждение мозга. ²⁴⁰
Таким образом, недавние исследования изображений мозга показывают, что неперекрывающиеся наборы областей мозга чувствительны к наличию структуры в языке по сравнению с музыкой.^60,62,218 Эти результаты согласуются с данными, полученными в популяциях с повреждением головного мозга. Таким образом, мы заключаем, что лингвистическая обработка происходит в цепях мозга, отличных от тех, которые поддерживают обработку музыки.
Язык против пространственной навигации
Претензии языка на роль в междоменной интеграции исследовались в областях навигации и переориентации. Окружающая среда предоставляет ряд подсказок для местоположения, включая геометрическую информацию и информацию о достопримечательностях.Если эти реплики обрабатываются отдельными механизмами (такими, как те, которые предназначены для визуально-пространственной обработки и распознавания объектов), может случиться так, что только при наличии соответствующих языковых форм можно будет объединить два информационных потока, создавая возможность гибкого переориентации поведения. Первоначальные экспериментальные данные подтвердили это утверждение. Ченг ²⁴¹ сообщил, что крысы ориентируются только на геометрической информации. Точно так же маленькие дети, которые еще не освоили пространственный язык типа «справа / слева от X», также полагались на геометрию окружающей среды.²⁴² Более того, в яркой демонстрации возможной роли языка здоровые взрослые, участвующие в вербальном затенении, не смогли объединить доступные ориентиры и геометрические сигналы и попытались переориентировать на основе только геометрической информации. ²⁶ Способность включать информацию об ориентирах в процесс переориентации, по-видимому, требует лингвистических ресурсов.
Последующие эксперименты не всегда воспроизводили эти результаты. Например, исследования нечеловеческих видов, таких как обезьяны и рыбы, показали способность сочетать ориентиры и геометрию.^{243 244} Learmonth, Newcombe и Huttenlocher ²⁴⁵ не обнаружили эффекта словесного затенения при увеличении размеров области поиска, что указывает на то, что переориентация в небольших пространствах поиска особенно уязвима для сбоев. Пациенты с глобальной афазией, у которых были трудности с пониманием и использованием пространственных терминов, как по отдельности, так и в предложениях, были неотличимы в плане переориентации от здоровых людей из контрольной группы. ²⁴⁶ Эти люди не могли использовать такие термины, как «левый» или «правый», и допускали ошибки в понимании простых пространственных фраз, таких как «совпадение слева от поля».Несмотря на эти языковые нарушения, они смогли объединить информацию об ориентирах (например, синюю стену) с неоднозначной геометрической информацией, чтобы найти скрытые объекты. Одна из возможностей состоит в том, что, хотя язык может использоваться для привлечения внимания к определенным аспектам окружающей среды, другие формы сигналов также могут выполнять эту роль. Шустерман, Ли и Спелке ²⁴⁷ предприняли подробное исследование влияния различных форм вербальных сигналов на переориентационное поведение четырехлетних детей.Они отметили, что непространственный лингвистический сигнал, который служил только для того, чтобы направить внимание ребенка на информацию об ориентирах, был так же эффективен в улучшении переориентации, как и словесные сигналы, включающие пространственную информацию. Этот результат предполагает, что вместо того, чтобы языковые представления были обязательным ресурсом для информационной интеграции, они обеспечивают более общую основу для обучения. Более того, язык — не единственный ресурс, позволяющий обратить внимание на важные сигналы. Твайман, Фридман и Спетч ²⁴⁸ сообщают, что нелингвистическое обучение также поддерживает детей, привлекая их внимание к ориентировочной информации и позволяя комбинировать ее с геометрией при переориентации.
В функциональном нейровизуализационном исследовании нервных механизмов, связанных с переориентацией, Саттон, Твайман, Джоанисс и Ньюкомб ²⁴⁹ наблюдали двустороннюю активацию гиппокампа во время переориентации в условиях виртуальной реальности. Активность гиппокампа увеличилась при навигации в меньших пространствах, подтверждая поведенческие наблюдения, что переориентация в среде без отдаленных визуальных сигналов является особенно сложной задачей. Саттон и др. . ^{, 249,} также сообщают об активации перисильвиевых языковых областей, включая левую верхнюю височную и надмаргинальную извилины, в условиях, когда окружающая среда содержала неоднозначную геометрическую информацию, но не содержала ориентиров.Одна из интерпретаций этого результата состоит в том, что языковые ресурсы используются здоровыми взрослыми в условиях когнитивных проблем, чтобы поддерживать производительность в изначально нелингвистических областях. Например, посредством кодирования в лингвистическую форму подэлементы проблемы могут быть представлены и сохранены в фонологической рабочей памяти. Однако открытие того, что информационная интеграция возможна у взрослых с глубокой афазией, указывает на то, что языковые репрезентации не являются обязательным компонентом рассуждений о переориентации.Klessinger, Szczerbinski и Varley ²⁵⁰ предоставляют аналогичную демонстрацию использования языковых ресурсов для поддержки вычислений у здоровых взрослых. В то время как компетентные калькуляторы продемонстрировали мало свидетельств фонологического посредничества при решении задач сложения двух и двух цифр, менее компетентные калькуляторы продемонстрировали эффекты фонологической длины (то есть более длительное время вычислений для задач с фонологически длинными номерами по сравнению с короткими). Таким образом, в целом ряде когнитивных областей языковые представления могут использоваться для поддержки рассуждений, особенно в условиях высокого спроса.
Вопросы, которые часто путают с вопросом функциональной специализации
Вопрос о том, существуют ли в зрелом человеческом мозге области мозга, специализирующиеся на лингвистической обработке, иногда смешивается и окрашивается несколькими проблемами, которые — хотя и интересны и важны — тем не менее, ортогональны (см. более раннее обсуждение ²⁶³). Здесь мы пытаемся кратко прояснить несколько таких вопросов.
Во-первых, существование специализированных языковых механизмов не подразумевает врожденности таких механизмов (например,г., см. ^{Лит. 263} и ²⁶⁴ для обсуждения). Функциональная специализация может развиваться в зависимости от нашего опыта взаимодействия с миром. Ярким примером является область визуальной словоформы (vWFA), область в нижней височной коре головного мозга, которая выборочно реагирует на буквы в собственном алфавите. ³³ Недавние эксперименты с макаками также показали, что специализированные цепи могут развиваться экспериментальным путем. ²⁶⁵ Учитывая, что язык является одним из наиболее частых и заметных стимулов в нашей окружающей среде с момента рождения (и даже в утробе, ) и на протяжении всей нашей жизни, разработка механизмов, специализирующихся на обработке языковых стимулов, является эффективной с вычислительной точки зрения.Фактически, если наша языковая система хранит репрезентации лингвистических знаний, как мы предполагаем выше, было бы трудно утверждать, что эта система присутствует при рождении, учитывая, что репрезентации, которые мы изучаем, сильно зависят от опыта.
Что делают области мозга, отобранные для обработки речи высокого уровня во взрослом мозге, до или при рождении? Это остается важным открытым вопросом. В ряде исследований сообщалось о реакции на человеческую речь у младенцев младшего возраста, характеризующуюся по крайней мере некоторой степенью избирательности по отношению к неречевым звукам и, в некоторых случаях, избирательности в отношении родного языка по сравнению с другими языками ^266–269 (сравните с ^{Ref.. 270}) Однако неясно, распространяются ли эти ответы за пределы слуховых областей высокого уровня, которые избирательны для обработки речи в мозгу взрослого человека, но не чувствительны к значимости сигнала. ³² В любом случае, как отмечалось выше, младенцы слышат речь еще в утробе матери, ²⁷¹, и некоторые исследования показали чувствительность к звукам, издаваемым внутриутробно вскоре после рождения. ²⁷² В результате, даже если речевые ответы у младенцев возникают в областях, которые позже станут областями обработки языка высокого уровня, возможно, что эти ответы управляются опытом.Люди наделены сложными механизмами обучения и приобретают множество сложных структур знаний и моделей поведения в раннем возрасте. В результате, чтобы постулировать врожденную способность к языку или любую другую когнитивную способность, требуются веские доказательства.
Во-вторых, специфика языковой системы не означает, что соответствующие области мозга развивались специально для языка. Эту возможность нельзя исключать, но имеющиеся на сегодняшний день доказательства не подтверждают ее однозначно.В частности, хотя ряд исследователей утверждали, что некоторые области мозга в человеческом мозге отсутствуют у нечеловеческих приматов, ^{274 275} многие другие приводили доводы в пользу гомологии между областями неокортикального мозга человека и другими приматами, включая область Брока, охватывающую Бродмана. области 44 и 45. ^276–278 Некоторые также предположили, что человеческий мозг — это просто увеличенная версия мозга нечеловеческого приматов. ²⁷⁹ Независимо от того, включает ли человеческий мозг какие-либо видоспецифические нейронные цепи по сравнению с мозгом наших родственников-приматов, люди обладают значительно расширенной ассоциативной корой во фронтальной, височной и теменной областях.²⁸⁰ Однако эти ассоциации коры содержат по крайней мере три пространственно и функционально различных крупномасштабных сети: (1) лобно-височная языковая система, на которой мы сосредоточились здесь, (2) лобно-теменная система общего когнитивного контроля, ⁸⁸ и (3) так называемая «сеть режима по умолчанию» ²⁸¹, которая перекрывается с сетью ToM ¹⁰⁴ и также вовлечена в самоанализ и творческое мышление. Последние две системы присутствуют у нечеловеческих приматов и кажутся структурно и функционально подобными.^88,282 Как именно языковая система возникла на фоне этих других, не связанных с человеком, когнитивных способностей высокого уровня, остается большим вопросом, имеющим решающее значение для понимания эволюции нашего вида.
И, в-третьих, вопрос о существовании специализированных языковых механизмов ортогонален тому, взаимодействует ли эта система с другими когнитивными и нейронными системами и каким образом. Большинство современных исследователей, в том числе и мы, не находят правдоподобной идею о том, что языковая система каким-то образом инкапсулирована (но см. Также ^Ref.273). Однако (1) как языковая система обменивается информацией с другими крупномасштабными нейронными сетями и (2) точная природа и масштабы таких взаимодействий остаются важными вопросами для будущих исследований. Что касается последнего, важно учитывать как роль языка в других когнитивных способностях, так и роль других когнитивных способностей в обработке языка.
Например, в этом обзоре мы обсудили несколько возможных ролей, которые язык может играть в нелингвистическом познании, включая развитие определенных способностей (таких как наша способность явно представлять психические состояния других), и как своего рода ментальный блокнот, который можно использовать для хранения и обработки информации в лингвистическом формате, что может быть особенно полезно, когда поставленная задача требует больших усилий, а дополнительные форматы представления могут облегчить когнитивную нагрузку.Для дальнейшего исследования роли языка в развитии нелингвистических способностей человека можно (1) посмотреть на временные рамки развития соответствующих способностей, чтобы увидеть, приводит ли овладение конкретными языковыми приемами к появлению соответствующих нелингвистических способностей или (2) исследовать неязыковые способности, о которых идет речь, у детей, которые задерживаются в своем языковом развитии из-за расстройства нервной системы, связанного с речевым развитием, или из-за отсутствия раннего языкового ввода.

Мысль и язык: Мысль и язык. Избранные работы

ЯЗЫК И МЫШЛЕНИЕ • Большая российская энциклопедия

Взаимосвязь мышления, языка и речи Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Язык и мышление

Язык и речь

Мышление

Взаимосвязь языка и мышления

Общность языка и мышления

Философия нетождественности языка и мышления

Язык и мышление | Блог 4brain

Язык и речь

Мышление

Взаимосвязь языка и мышления

Общность языка и мышления

Философия нетождественности языка и мышления

Язык и мысль — Language and thought

Язык мысли

Научные гипотезы

Исследования, касающиеся гипотезы Сепира-Уорфа

Подсчет

Ориентация

Цвет

Другие школы мысли

Язык — Гуманитарный портал

Понять язык мыслей? Помогут, как всегда, крысы

Мысль и язык Выготского

Мысль и язык, переработанное издание

Сводка

Твердый переплет

Мягкая обложка

Авторы

Выготский Лев Сергеевич

Редакторы

Козулин Алексей

Язык и мышление | Введение в психологию

Цели обучения

Что вы думаете ?: Значение языка

Ссылка на обучение

Глоссарий

Внесите свой вклад!

Язык и мысль. Связь между мыслью и… | by Shea Matthew

Язык гипотезы мысли (Стэнфордская энциклопедия философии)

1. Ментальный язык

1.1 Репрезентативная теория мышления

1.2 Композиционная семантика

1.3 Логическая структура

2. Объем ЛОТ

3. Мысленные вычисления

4. Аргументы в пользу LOTH

4.1 Аргумент из практики когнитивных наук

4.2 Аргумент от продуктивности мысли

4.3 Аргумент систематичности мысли

4.4 Аргумент систематичности мышления

5. Вызов коннекционистов

6. Регресс возражения против LOTH

6.1 Изучение языка

6.2 Понимание языка

7. Натурализация ума

8. Индивидуация ментальных выражений

Язык и мысль | Лингвистическое общество Америки

Относительность и детерминизм

Исследование языка и мысли

Рекомендуемая литература

свидетельств нейровизуализации и неврологических пациентов

Реферат

Введение

Обзор доказательств

Язык против арифметической обработки

Язык против логических рассуждений и других исполнительных функций

Язык против теории разума

Язык против обработки музыки

Язык против пространственной навигации

Вопросы, которые часто путают с вопросом функциональной специализации

About the Author

admin

Добавить комментарий Отменить ответ

Рубрики

Related Posts