Основные элементы структуры сознания: Структура сознания

Структура сознания

Можно выделить следующие элементы сознания:

1. Перцепция (восприятие) и мышлениесвязаны с восприятием и переработкой информации; эти способности реализуют познавательную функцию сознания. С помощью перцепции и мышления человек понимает и перерабатывает информацию. В основе перцепции лежит принцип уподобления ее результатов источнику (специфика зрительных образов), особенность мышления (как абстрактного, так и образного) заключается в использованииязыковых средствиречи.Язык(вербальный и невербальный) представляет собой единую сложившуюся в культуре систему знаков, при помощи которой человек способен накапливать и передавать информацию и обмениваться ею.Речь– это способность использования языка в письменной и устной форме.

Сознаниевыступает как способ идеального представления действительности в голове человека, производимого в конкретных знаково-логических формах, выраженных в языке.

2. Эмоциикак внутренняя реакция организма на внешнее воздействие отвечают за оценку и выбор информации.Эмоциипредставляют собой определенное состояние внутреннего мира человека, в котором выражается его отношение к миру и самому себе.

Они возникают на уровне высших животных в связи с функцией выживания, с возникновением жизненных потребностей. У человека над витальнымиэмоциями надстраивается блоквысшихэмоций /социальные, эстетические, этические и т.д./. Эмоции могут бытьосознаннымиинеосознанными, они отличаются по степени выраженности.

3. Волявыполняетрегулятивную функциючеловеческой деятельности и служит для преодоления препятствий, сложностей на пути к достижению поставленной цели, управляет нашим поведением. От этого элемента зависит целеустремленность, решительность и самоконтроль человека.

4. Память (мнемонистический компонент) отвечает за способность человека фиксировать и воспроизводить свой и чужой опыт.

5. Самосознание– важнейший элемент сознания, который отвечает за оценку человеком самого себя как субъекта деятельности, т.е. чувствующего, действующего и мыслящего субъекта. С его реализацией происходитсамоидентификациячеловека. В самосознании можно выделить три аспекта:

• чувство собственного существования;

• чувство присутствия в данном месте в данное время;

• понимание различия себя и остального мира;

Психиатры при отсутствии одного из трех указанных моментов фиксируют распад личности.

Уровни сознания (могут быть выделены на основе идей Фрейда).Фрейд выделял в структуре психики личности такие уровни, как:

1. Сверхсознание(Сверх-Я) – это совокупность культурных, моральных и религиозных норм, запретов и т.п.

2. Сознание (Я) – это наше чувство себя и реальности.

3. Подсознание(Оно)- это бессознательное, которое никогда не может быть осознано. По Фрейду, «Оно» состоит из двух бессознательных влечений – Эроса (сексуального влечения) и Танатоса (влечения к смерти, агрессии).

Фрейдом была выявлена огромная роль бессознательных процессов в человеческих поступках. Он полагал, что грань между сознанием и подсознанием слабо видна.

Выделяют три уровня сознания: подсознание (бессознательное), сознание, сверхсознание. С точки зрения современной психологии, бессознательное трактуется как «установка» (школа Узнадзе), которая может быть осознана.

Сознание может быть классифицировано по специфике носителей сознания:

— индивидуальное сознание

— коллективное (общественное) сознание.

На основании вышесказанного моно выявить следующие функции сознания:

1. Познавательная функция– функция, отвечающая за восприятие и переработку информации.

2. Ориентационная функция– функция, отвечающая за контроль поведения и деятельности.

3. Целеполагающая функция– функция, отвечающая за реализацию наших целей (наше сознание управляет нашей деятельностью и поэтому «преобразует, творит» мир).

4. Экзистенциальная функция– сознание и самосознание поддерживает в нас истинно человеческое существование, нашу человеческую сущность.

5. Основная функциональная обязанность сознания — отражение реальности.

Структура сознания и его основные функции, Структура сознания

Сознание как внутренний мир человека имеет свою структуру. Чтобы его рассмотреть, следует, первым делом, обратить внимание на следующее обстоятельство. Нередко понятие»сознание»отождествляется с понятием»психика человека»Это делается ошибочно. Психика более сложное образование. Оно включает две сферы отражения — сознание и бессознательное- свідомість та несвідоме.

Концепция бессознательного впервые сформулировал известный немецкий философ XVII-XVIII вв. Г. Лейбниц. В работе»Монадология»он характеризовал бессознательное как низшую форму душевной деятельности. Позже английский мыс слитель XVIII в. Д. Гартли связал бессознательное с деятельностью нервной системы человека. С позиции иррационализма пытался объяснить бессознательное. А. Шопенгауэр. Но особое внимание этой проблеме уделил 3. Фрейд. Ви н считал, что бессознательное — это совокупность психических явлений, состояний и действий, которые находятся вне сферы ума. К бессознательного относятся прежде всего инстинкты-совокупность врожденных поведенческих актов человека, создаются в результате длительной эволюции и направлены на обеспечение жизненных функций, самого существования каждого существа. В структуру бессознательного относятся также интуиция и автоматизмы, которые могут зародыш жеваться в сфере сознания и со временем погружаться в сферу бессознательного. Интуиция — это знание, которое возникает без осознания путей и условий его получения, через непосредственное чувственное созерцание или умозрение автоматизма — это сложные действия человека, которые, первично образующийся под контролем сознания, вследствие долгой тренировки и многократного повторения приобретают бессознательного характера бессознательного также сновидения, гипнотические состояния, явления сомнамбулизма, состояния невменяемости и т.

п.. Благодаря включению бессознательного в психической деятельности нагрузку на сознание уменьшается, а это, в свою очередь, расширяет пол е творческих возможностей человека. Современная наука оперирует и понятием подсознательного. Подсознательное — это особый пласт или уровень бессознательного. К нему относятся психические явления, связанные с переходом операций деятельно ости с уровня сознания на уровень автоматизмідомості на рівень автоматизму.

Бессознательное и сознательное являются двумя относительно самостоятельными сторонами единой психической реальности человека, довольно часто между ними возникают противоречия, иногда конфликты, но они взаимосвязаны, взаимодействуют между же собой и способны достичь гармоничного единства. В бессознательном заложены широкие возможности для рационализации человеческой жизнедеятельности, особенно это касается творческой деятельности субъекта. Это обстоятельство служ ить основой формирования иррационалистических философских учений. В этих учениях основным в человеческом поведении считаются различные формы бессознательного: инстинкты, интуиция и др.

. Однако многие философских школ за ймають другую позицию считают, что первичной в человеческой психике есть сознание, которая,»питая»и в значительной мере формируя бессознательное, в целом способно его контролировать, а также определять общую страте гию поведения человековедінки людини.

Структура сознания

Какую структуру имеет само сознание? мосту можно выделить следующие три элементти.

Первым элементом является знание. Это главный компонент, ядро ??сознания, способ ее существования. Знание — это понимание человеком действительности, отражение ее в виде осознанных чувственных и абстрактных логических обр раз. Благодаря знаниям человек может»охватить», осмыслить все то, что его окружает и составляет предмет познания. Знание обусловливает такие свойства сознания, как способность через предметную деятельность цилеспр ямовано»творить мир», предвидеть ход событий, проявлять творческую активность. Иначе говоря, сознание — это отношение к действительности в форме знаний с учетом потребностей человекурахуванням потреб людини.

Вторым важным элементом структуры сознания есть эмоции. Человек познает окружающий мир не с холодным равнодушием автомата, а с чувством удовлетворения, ненависти или сочувствие, восхищение или возмущение. Вон на переживает, отражающий. Эмоции или стимулируют, или затормаживают осознание индивидом реальных явлений действительности. То, что радует глаз, легче запоминается. Но иногда чрезмерно»радужное»воспринято я мира может ослепить, породить иллюзии, выдать желаемое за действительное. Некоторые, особенно негативные, эмоции сопротивляются сохранению ясности ума. Чувство страха, например, становится препятствием на пути осознания я человеком происходящего. Высшим уровнем эмоций есть духовные чувства (например, чувство любви), которые формируются в результате осознания связей лица с существенными социальными и экзистенциальным и ценностями. Чувство характеризуются предметным содержанием, постоянством, независимостью от существующей ситуации. Эмоциональная сфера имеет значительное влияние на все проявления сознания, выполняет функцию основ деятельно вцію основ діяльності.

Третьим структурным элементом сознания воля. Воля — это осознанное целенаправленное регулирование человеком своей деятельности. Это способность человека мобилизовать и направлять свои психические и физические силы и на достижение цели, на решение задач, стоящих перед ее деятельностью и требуют сознательного преодоления субъективных и объективных трудностей и препятствий. Изготовление орудий человеком — это первая и самая школа формирования воли. Воля и цель взаимодополняют друг друга. Без свободы нельзя достичь мсти; без целесообразной деятельности нет воли. Воля — это осознанные стремления и побуждения к действию. Одна к для человека характерны и неосознанные побуждения. Иногда бывает так, что человек куда-то рвется, а куда и зачем — сама не знает. Такая подсознательная регуляция осталась от твариід тварин.

Следует также отметить и такой элемент, входящий в структуру сознания, как мышление. Мышление — это процесс познавательной деятельности индивида, характеризующийся обобщенным и опосредованным м отражением действительности. Этот процесс завершается созданием абстрактных понятий, суждений, которые представляют собой отражение существенных, закономерных отношений вещей на основе известного, осязаемые услышанного и т др.. Благодаря умственной деятельности мы проникаем в невидимое, в то, что не воспринимается на ощупь и не слышны. Мышление дает нам знания о существенные свойства, связи и отношения. За помощью мышления мы осуществляем переход от внешнего к внутреннему, от явления к сущности вещей, процессеоцесів.

В структуру сознания относятся также внимание и память. Внимание — это форма психической деятельности человека, что проявляется в ее направленности и сосредоточенности на определенных объектах. Память — это психический проц цесс, который заключается в закреплении, сохранении и воспроизведении в мозгу индивида его прошлого опыта. Основными элементами памяти являются запоминание, сохранение, воспроизведение и забываниення.

В субъективной реальности человека имеет место такая важная под-структура, как самосознание. Самосознание — это осознание человеком себя как личности, осознание своей способности принимать самостоятельные решения и поступать на этом основании в сознательные отношения с людьми и природой, нести ответственность за принятые решения и действия. Иначе говоря, это целостная оценка самого себя, своего нравственного облика, в областным знаний, мыслей, интересов, идеалов, мотивов поведения, действий, нравственных свойств и др.; с помощью самосознания человек реализует отношение к самому себе, осуществляет собственную самооценку как мыслящего й существа, способного чувствовать. В этом случае объектом познания для субъекта является он сам и его сознание. Следовательно, человек — самооценочной существо, без этой характеристической действия не смогла бы определить себя и найти свое место в жизнижитті.

Постижение человеком своего внутреннего состояния, ее способность к самоконтролю приходит не сразу. Самосознание, рядом с такими духовными элементами личности, как мировоззрение, способности, характер, интересам еси, формируется под влиянием социальной среды. Среда требует от личности контроля над своими действиями и ответственности за их результат. Уровень сознания значительной степени зависит от того, я ки требования ставятся перед лицом и какие социальные ценности культивируются в данной среде. Основным требованием здесь выступает то, что человек сам должен контролировать свои действия и отвечать за их последствияідки.

Основные элементы и уровни структуры сознания — Студопедия

Сознание как таковое структурно организовано, представляет собой целостную органическую систему, состоящую из многих компонентов, которые находятся между собой в многообразных связях. Одним из важных элементов структуры сознания является знание — результат процесса познания, отражение действительности в виде чувственных и рациональных образов. Знание и познание как таковые — предмет изучения теории познания (гносеологии), о которой будет идти речь далее.

Необходимым компонентом сознания является внимание. Оно часто определяется как психическое состояние, обеспечивающее направленность и сосредоточенность познавательной и практической деятельности человека на определенном объекте или действии. Различают внимание непроизвольное (непреднамеренное) и произвольное, преднамеренное, которое носит волевой характер. Противоположность внимания — невнимание, т. е. рассеянность.

Обширную сферу сознания составляют эмоции, эмоциональные состояния человека. Богатейшая сфера эмоциональной жизни человеческой личности включает в себя собственно чувства (удовольствие, радость, горе и т.д.), настроения (эмоциональное самочувствие — веселое, подавленное и т.д.) и аффекты.

Чувства (эмоции в узком смысле) — переживания человеком своего отношения к окружающей действительности, к другим людям, к каким-либо явлениям. Чувства бывают кратковременными (радость, печаль и т.п.) и длительными, устойчивыми (любовь, ненависть и т.п.). В отличие от чувств животных чувства человека — продукты всемирной истории.

Настроение — длительное эмоциональное состояние (радостное, угнетенное и т.п.), которое придает определенный эмоциональный тон, окраску всем другим переживаниям, а также мыслям и действиям человека. Страсть — сильное и глубокое чувство, захватывающее человека надолго. Особую группу чувств составляют высшие чувства — чувства долга, чести, эстетические, интеллектуальные и др.

Аффект (душевное волнение) — сильно и бурно протекающее эмоциональное переживание — ярость, ужас, оцепенение, сильные голосовые реакции (плач, крик и т.п.).

Еще одним важным элементом сознания является воля — созидательное устремление человека на выполнение тех или иных действий. Воля — созидательное преодоление внешних и внутренних трудностей на пути достижения желаемого действия и поставленной цели: это прежде всего власть над собой, над своими чувствами, действиями.

Начальным звеном волевого действия являются постановка и осознание цели, затем принятие решения действовать, выбор наиболее целесообразных способов осуществления действия. Решающим для характеристики данного действия как волевого является исполнение решения.

Сила воли не дана человеку от природы. Умение и способность выбирать цели, принимать правильные решения и выполнять их, доводить начатое дело до конца являются результатом знаний, опыта, воспитания и самовоспитания.

Фрустрация — психическое состояние, вызванное объективно непреодолимыми (или субъективно так воспринимаемыми) трудностями на пути к решению значимых для человека задач. Это состояние возникает в ситуации разочарования, неосуществления какой-либо значимой для человека цели, потребности. Проявляется в гнетущем напряжении, тревожности, чувстве безысходности. Реакцией на фрустрацию может быть уход в мир грез и фантазий, агрессивность в поведении и т.п.

Важнейшими элементами сознания являются воображение, фантазия и память. Воображение — способность создавать новые чувственные или мыслительные образы в человеческом сознании на основе полученных от действительности впечатлений. Важное его назначение — представить результат деятельности до ее начала, т. е. предвидеть будущее. Воображение «работает» особенно в неопределенных ситуациях, где затруднена деятельность мышления, привыкшего к точной, определенной ситуации. Часто его отождествляют с фантазией как «плодом» воображения.

В психологии воображение классифицируют по степени преднамеренности (произвольное и непроизвольное), активности (воспроизводящее и творческое), обобщенности образов (абстрактное и конкретное), по видам творческой деятельности (научное, изобретательное, художественное, религиозное и т.п.).

Память — закрепление, сохранение и последующее воспроизведение индивидом его предыдущего опыта. В зависимости от материала, который запоминается, выделяют образную, словесно-логическую, эмоциональную и двигательную память. Кроме того, говорят о памяти произвольной и непроизвольной, кратко- и долговременной, зрительной и т.п.

Наиболее крупными уровнями сознания чаще всего выделяют обыденное (повседневное) и теоретическое сознание, о чем далее будет идти речь.

Структура сознания личности Текст научной статьи по специальности «Психологические науки»

Е. В. Пилипко

(г. Харьков, Украина)

Структура сознания личности

Сегодня в стремительно изменяющемся мире синергетика предлагает изучать динамичные системы с позиции самоорганизации, в том числе и в рамках феноменологии. Динамичность же сознания, как системы, выдвигает вопросы нового порядка. А именно, на основании чего осуществляется саморегуляция, самосохранение сознания и самоорганизация целой системы процессов адекватных реакций на вызовы динамичного окружения? Каковы механизмы взаимодействия разных уровней сознания? Какова иерархия их отношений?

К настоящему времени вышло множество работ посвящённых вопросам возникновения, сущности и развития сознания. Среди них немало трудов посвящены и структуре сознания. Широко известны труды З. Фрейда, К. Г. Юнга, Э. Фромма, Р. Ассаджиолли, Э. Берна и других. Однако ответ на вопрос о строении сознания всё ещё не является удовлетворительным.

В свою очередь, научный анализ и изучение сознания представляются весьма затруднительными без чёткого обозначения его (сознания) составляющих компонентов. При этом базовые, основные структурные элементы сознания должны быть ясно выделены, иметь свои логические пределы, разграничены по функциональным признакам.

Таким образом, структура сознания и определение категории сознания взаимосвязаны и неразрывны в понимании всей совокупности признаков, отражающих содержание понятия «сознание». Современное определение категории сознания, безусловно, многопланово и неоднозначно. Приведём характерное современное определение.

Сознание в психологии — совокупность чувственных и умственных образов, для которой в нормальных условиях характерно в той или иной мере отчётливое знание («сопутствующее знание», «осознание», лат. согааепйа) того, что я являюсь тем, кто переживает эти образы (отсюда

© Пилипко Е. В., 2010

содержание сознания = переживание) [1, с. 423]. Сознание, таким образом, сводиться к осознаванию и переживанию, что не только не отражает всей сути предмета, но и не даёт чёткого представления о содержании категории сознания.

Безусловно, что когда исследование касается идеальных сфер, где границы между явлениями зачастую зыбки, относительны и зависят от субъективного понимания, установить чёткое и однозначное разделение трудно. Но возможно.

Например, З. Фрейд в начале и первой трети ХХ века создал модель сознания, состоящую из Оно (Id), Я (Ego) и Сверх-Я (Super-Ego). При этом он обозначил Оно как полюс влечений в личности; его содержания, связанные с психическим выражением влечений бессознательны: они являются с одной стороны, врождёнными и наследуемыми, а с другой -вытесненными и приобретёнными. Оно — это первичный резервуар психической энергии; Оно находится в конфликте с Я и Сверх-Я, которые возникают, отпочковываясь из него [2, с. 301].

По Фрейду, Я — защитный полюс в невротическом конфликте в ответ на неприятный аффект (сигнал тревоги) Я приводит в действие ряд защитных механизмов.

Теория психоанализа осмысляет генезис Я с двух точек зрения: либо это приспособительный аппарат, отделившийся от Оно при контакте с внешней деятельностью, либо результат (само)отожествлений, приведших к формированию в недрах личности объекта любви, нагруженного энергией Оно [2, с. 594].

И, наконец, Сверх-Я — одна из инстанций личности во второй фрейдовской теории психического аппарата: по отношению к Я Сверх-Я играет роль судьи или цензора. Сверх-Я, по Фрейду, ответственно за нравственное сознание, самонаблюдение и формирование идеалов [2, с. 444].

В представленной схеме сознания личности Оно имеет смешанные функции и двойственную природу, где бессознательные влечения являются «с одной стороны, врождёнными и наследуемыми, а с другой -вытесненными и приобретёнными», что затрудняет понимание природы психических явлений, ведь их можно понимать и как врождённые, и как наследуемые. Причём как врождённые они практически не поддаются коренной перестройке, а как приобретённые мыслятся как вполне динамичные и изменяемые.

Такую же двойственную природу имеет и Я — «либо это приспособительный аппарат, отделившийся от Оно при контакте с внешней деятельностью, либо результат (само)отожествлений», что также не даёт полного представления о сущности этого Я. Думается, что

i8i

подобное затруднение в понимании сущности базовых категорий возникло в результате смешения функций различных сфер сознания личности. Кроме того, в такой структуре сознания совсем нет места интуитивным всплескам познания, творческому взлёту мысли, таким сверх-способностям человека, как ясновидение (возможность априорного и относительно достоверного предвидения будущего), телепатия (непосредственное чтение мыслей и образов на расстоянии), телекинез (перемещение предметов в пространстве) и, наконец, мудрости (способности к глобальному пониманию сути вещей, связей и явлений).

На помощь в исследовании этих и других феноменов сознания приходит системный метод, предложенный синергетикой. Метод, согласно которому сложные самоорганизующиеся и динамичные системы могут быть мысленно разделены на составляющие их структурные элементы по признаку функционального предназначения, а также иерархической зависимости.

Согласно этому требованию, предлагается следующая схема структуры сознания личности.

_____________Нечто (универсальный источник энергии сознания)____________

Сверх-сознание (мудрость, совесть, чувство меры, состояние сознания, связанное со сверх-возможностями: интуицией, ясовидениием, телепатией,

_____________________телекинезом, телепортацией и пр. )__________________

__________________Цензор (защитный клапан сознания)_____________________

Подсознание (мировоззренческие установки глобального характера,

________убеждения, сформированные до трёх лет и в состоянии аффекта)____

__________________Цензор (защитный клапан сознания)_____________________

Творческое сознание (абстрактно-ассоциативное, параллельное мышление,

___________________необычное сочетание обычных связей)__________________

__________________Цензор (защитный клапан сознания)_____________________

Бессознательное (социальные нормы, правила морали и нравственности)

__________________Цензор (защитный клапан сознания)_____________________

_______Сознательное (линейно-логическое, последовательное мышление)_____

__________________Цензор (защитный клапан сознания)_____________________

_______Предсознание (рефлексы, инстинкты, генетическая информация)______

В основании структуры сознания личности находится Предсознание, а на верхней ступени Нечто. Причём отметим, что мы пока не соотносим физические области нервной системы человека и предлагаемые уровни сознания по двум причинам. Во-первых, это вопрос отдельного исследования в области физиологии, а во-вторых, вполне возможно, что область концентрации сознания находится за пределами известных нам трёх- и четырёхмерного миров, а находиться в некоем

ином «третьем мире», возможность существования которого описывает Р. А. Аронов [3, с. 106-114].

Теперь последовательно поясним, что именно мы предлагаем понимать под этими структурными элементами сознания.

Предсознание — это сфера сознания, которая содержит в себе рефлексы (условные и безусловные), инстинкты и всю генетическую информацию, присущую индивиду. Например: пищеварительный

рефлекс, инстинкт самосохранения, размножения, генетическая предрасположенность к заболеваниям.

Цензор — это сфера сознания, которая временно изолирует один элемент сознания от другого, препятствуя процессу осознания, осмысления находящейся в них информации. Это своеобразная защита сознания от чрезмерных информационных нагрузок, поступающих одновременно по разным каналам. Это своеобразный фильтр сознания, отделяющий одну сферу переживания от другой. Цензор даёт возможность как бы попридержать информацию для дальнейшего осмысления её в спокойной обстановке. Поэтому цензор не является непреодолимым препятствием. Он вполне преодолим для сознательного усилия или силы воли, дисциплины ума.

Например, в процессе сновидения цензор не позволяет нам увидеть всю глубину бессознательной проблемы. И в сновидении, где разыгрывается переживание конфликтного общения с авторитетом (родителем, начальником) сновидец под влиянием цензора, скорее всего и не увидит конфликт, каким он есть. А увидит его символически, в сцене, где авторитет ругает не сновидца, а некое третье лицо, или в еще более зашифрованном, скрытом виде. Например, где чёрные тучи сгущаются над родным домом и готовы разразиться сильным ливнем и т. п. Здесь цензор спасает сознание от чрезмерных переживаний и позволяет как бы пережить конфликт опосредованно, символически, без перегрузок.

В состоянии бодрствования цензор так же не позволяет осознать глубинные конфликты и защищает сознание от негативных переживаний в виде сопротивления анализу. Сопротивление по выявлению бессознательных и подсознательных психотравм проявляется в виде рационализации (аргументированному искажению реальности), замещения (переход с болезненной темы на менее травмирующую) или бегства (попытки встать и уйти, появление внезапных неотложных дел, неожиданное обещание продолжить встречу в «следующий раз» и т. п.).

В момент работы Цензора человек не позволяет себе осознать истинную причину своего поведения. Но в процессе анализа с помощью рационального мышления (находящегося в области сознательного) цензор иногда преодолим. Так, например, психоанализ построен на

рациональном преодолении неврозов посредством рационального разрушения защиты цензора.

Сознательное — это сфера линейно-логического мышления, внутри которого связь предметов, процессов и явлений мыслиться как последовательная, находящаяся в прямой причинно-следственной зависимости.

Это сфера мышления, связанная с обычным, бодрствующим состоянием сознания. С помощью этой сферы человек осознает, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот, что убивает молния, а не гром, что существуют гравитационные силы и т. п. В целом это сфера рационального мышления.

Бессознательное — это сфера сознания, в которой хранятся социальные нормы и правила поведения, усвоенные человеком в процессе воспитания. Это своего рода хранилище шаблонов поведения, идеалов, в типичных ситуациях связанных с машинальной деятельностью.

Здесь находятся программы поведения, усвоенные человеком в нормальном (не аффектном) состоянии в результате многочисленных повторений и наглядных примеров. Это своего рода вместилище ритуальных форм поведения. Например, программы пожелания доброго утра, благодарность за услугу, прощание при расставании, этики общения со старшими, отношения между мужчинами и женщинами и т. п. Вообще всё то, что общество прививает как форму ожидаемого общения.

Тут же находятся программы профессиональной деятельности, автоматического выполнения уже известного цикла действий. Профессиональный водитель может бессознательно вести автомобиль, автоматически выполняя необходимые многочисленные операции. Профессиональный боец не размышляет над боевыми комбинациями, а выполняет их автоматически, т. е. бессознательно.

Творческое сознание — это сфера сознания, основной функцией которой является поиск новых связей и нового понимания сущности вещей. Своеобразное и субъективное необычное сочетание обычных предметов, явлений, процессов.

Творческое сознание направлено на поиск необычного исполнения обычных деяний, или поиск оригинальных решений. Это обеспечивается, в основном, за счёт абстрактного мышления. Эта способность сочетать не сами вещи и предметы, а их свойства. Именно творческое мышление обеспечивает научно-технический прогресс и цивилизационное развитие.

Например, изобретение полиматериальных орудий труда обусловило дальнейший прогресс в развитии пещерного человека. Оно было возможно лишь при творческом и абстрактном мышлении.

Созданию каменного топора предшествовало мысленное абстрактное сочетание свойств определённого дерева (крепость, длинна рукояти, обработанная поверхность, с корой или без), определённого камня (например, кремень требует определённую технологию обработки, иначе раскалывается на крупные, не острые куски), сырой, высыхающей и сухой кожи. Несмотря на то, что все эти свойства в течении 200 тыс. лет были известны неандертальцу, именно кроманьонец (возник ок. 40 тыс. лет назад) сумел сочетать их в полиматериальные орудия труда. А кроманьонец, в отличие от неандертальца, обладает более широким абстрактным, т. е. творческим мышлением за счёт развитых лобных долей (центров абстрактного мышления).

Таким образом, именно способность к абстрактному сочетанию свойств вещей, явлений и процессов обуславливает деятельность сферы творческого сознания.

Подсознание — это сфера сознания, в которой находятся мировоззренческие установки глобального характера, основной функцией которой является сохранение психоэмоционального опыта, приобретённого в состоянии аффекта.

Например, в подсознании находятся такие установки глобального характера, как «Я (по сути своей) — хороший», или «Я (по сути своей) -плохой», или «Мир (по сути) — хорош» или «Мир (по сути) — плох». Согласно теории транзактного анализа, такие установки порождают четыре основные мировоззренческих формы «Я — хроший, мир -хороший», «Я — хороший, мир — плох», «Я — плохой, мир — хороший» и «Я — плохой, мир — плох». В подсознании находятся установки на оптимизм или пессимизм, способы реакции в критических ситуациях, паника или собранность, эмоциональность или сдержанность. Установки на волевые или безвольные деяния, речь, характер мышления в целом.

Формирование содержания подсознания происходит во внутриутробный период, период родовой и послеродовой, основные фабулы, клише мироосознания и самоопределения формируются до 3 лет. А так же в состоянии аффекта, когда в момент сильного и глубокого психоэмоционального потрясения вся информация поступает в подсознание и понимается буквально как руководство к действию. Например, людям, пережившим катастрофу или чрезмерное насилие, необходима психологическая помощь по разгрузке психоэмоционального напряжения, сформированного в момент психотравмы (состояния аффекта). Люди, лишённые этой помощи, подсознательно продолжают переживать катастрофу. После аварии может, например, появится боязнь замкнутого пространства или страх перед темнотой. После насилия над девушкой или в присутствии девушки — страх перед мужчинами и т. п.

поэтому рациональная терапия, эффективная на уровне бессознательного, часто оказывается неэффективной в области подсознания.

От подсознания зависит не только основной характер поведения человека, но и интерпретация, истолкование, трактовка событий. Происходящее подсознательно подгоняется под шаблон уже сформированного мировоззрения.

Сверх-сознание — это сфера сознания, в которой находятся способности человека к стратегическому, глобальному, тотальному мироосознанию в комплексе и динамике всех проходящих процессов. Мышление на уровне сверх-сознания характеризуется сверх-рациональностью, а проявляется в виде мудрости, интуиции, предощущения, т. е. любого доопытного знания. Проявляется также в сверх-способностях человека — телепатии, ясновидении, телепортации и телекинезе предметов. Примером этого может быть широко известный феномен Кулагиной, изучавшийся в СССР в конце 70-х — начале 8о-х годов ХХ века.

Первой особенностью сверх-сознания является феномен совести как определяющего мотиватора деяний и мышления человека. К совести относятся такие явления, как сострадание, человеколюбие вплоть до самопожертвования, чувство правды, истины.

Второй особенностью сверх-сознания является чувство меры, определяющее степень доброкачественности происходящего. Чувство, основанное на со-переживании, со-чувствии, со-знании динамики и всеобщности протекающих процессов. Чувство, позволяющее определить степень, значение и качество субъективного воздействия.

Третьей особенностью сверх-сознания являеться феномен мудрости как соразмерного сочетания меры, информации, совести и доброкачественности происходящего в исторической ретро- и перспективе. Мудрость позволяет знать то малейшее, что является существенным для настоящего и определяющим для будущего состояния.

В функции сверх-сознания также входит предощущение смысла субъективной жизни и воля, необходимая для самосовершенствования субъекта вплоть до коррекции смысла жизни.

Нечто — это энергетический потенциал сознания, бесструктурный источник энергии сознания, основа его бытия. Именно Нечто (с ударением на «е») вдохновляет и одухотворяет собственно сознание, придаёт ему целостность, энергичность, функциональность. Нечто -своего рода движитель сознания.

Влияние Нечто трудноуловимо, но оно есть. И это влияние как бы несёт определённые качества и не имеет этих качеств. Нечто как бы над

всеми качествами. Нечто соответствует Дао в китайской терминологии, Атману в индийской или трансцендентальному императиву в научной традиции.

Нечто имеет универсальный характер, присуще всем видам сознания. Духовный психологический опыт даосов, суфиев, йогов, волхвов и отшельников в оценке Нечто совпадает [4, с. 138-150]. Оно (Нечто) описывается в Восточной традиции как вечное и бесконечное, всеохватывающее и неописуемое, бескачественное и безличное. Поэтому мы избрали термин Нечто как обозначающий наличие некоего трудноописуемого влияния, которое неоспоримо присутствует [5, с. 4255]. Возможно, позже этот термин обозначится конкретнее.

Немного о работе этой структуры сознания в динамике иерархичных процессов сознания.

Трудности описания динамики психологических процессов возникают уже на уровне метода изложения. Дело, в том, что психологические процессы протекают параллельно и одновременно, а изложение с необходимостью должно быть последовательно.

По мере становления человека как личности в нём последовательно пробуждаются, оформляются и конкретизируются все уровни сознания.

По видимому в период внутриутробного развития формируются сферы Нечто и Сверх-сознания. Так же, ещё до рождения, в период внутриутробного развития, закладываются основы Подсознания. В первые же дни и месяцы жизни человек реализует потенциал, в основном, рефлекторно-инстинктивной сферы сознания, т. е.

Предсознания. По мере его созревания в первые три года жизни вызревает не только сфера Сознательного как инструмента реакции на окружение, но и продолжают закладываться базовые установки Подсознания. А именно, убеждения и формы мировоззрения, влекущие за собой основной характер интерпретации событий внешнего и внутреннего мира. Именно через фильтр установок Подсознания человек обычно определяет доброкачественность или злокачественность событий окружающего мира.

По мере взросления заполняется Подсознание и пробуждается Творческое сознание как необходимый инструмент адекватной реакции на вновь и вновь возникающие жизненные вызовы. Человек стремится решать возникающие проблемы познания через творческие, абстрактно-ассоциативные связи мысли. Проводит возможные и невозможные сочетания предметов, процессов и явлений. Что проявляется, очевидно, по мере овладения материальным миром.

В процессе социального общения человек усваивает, по мере взросления, нормы и правила общественной жизни. Именно они впоследствии и заполняют сферу Бессознательного и оказывают функцию хранилища программ поведения в стандартных общественных отношениях.

И, безусловно, посредником в формировании сфер Бессознательного, Творческого сознания, Подсознания является Сознательное как своеобразный буфер обмена информации в оперативной памяти человека.

Постоянно в течение всей жизни между каждой отдельной сферой действует Цензор как клапан, предохраняющий от хаотического смешения всех информационных блоков всех сфер сознания.

По видимому, Цензор позволяет проникать информации из одной сферы сознания в другую, только в случае неразрешимости проблемы методами, опытом и возможностями мышления заложенными в нижележащих сферах сознания [6, с. 33-44].

Так, по мере обострения проблем, в первую очередь включается сфера Предсознания. Например, на укол человек реагирует рефлекторным отдёргиванием руки. Если ситуация неразрешима на уровне Предсознания, то цензор допускает к действию следующую сферу сознания. По мере усложнения ситуации (например, укол во время осмотра у врача) человек может усилием воли Сознательного удерживать руку неподвижно. Если ситуация неразрешима на уровне Сознательного, то цензор допускает к действию следующую сферу сознания. Так, подчиняясь приказу Бессознательного, ребёнок может терпеть зубную боль на приёме у дантиста, повинуясь повелению родителей, не осознавая при этом на уровне Сознательного всей необходимости болезненных процедур. Или, ради социального признания, человек по Бессознательным мотивам наносит себе болезненную татуировку.

Ради разрешения потребности Творческого удовлетворения человек готов пережить многие беды и лишения, вплоть до физических страданий и социального отчуждения, что, в общем, неприемлемо на уровне мышления нижележащих сфер, но необходимо на уровне Творческого мышления. Но и творчество человека обусловлено его Подсознательными установками, сформированными в раннем детстве и в период внутриутробного состояния. Можно сравнить для примера творчество Айвазовского и Пикассо.

И только если поставленные проблемы не разрешимы усилиями первых пяти сфер, тогда цензор открывает доступ к резерву Сверхсознания. Такими могут быть проблемы глобального характера;

проблемы, которые связаны с вызовом самой жизни; вопросы высшего порядка: в чём смысл жизни? кто я, по сути? в чём мое счастье? есть ли жизнь после смерти? что есть истина? есть ли Бог? каков Он? и т. п. Именно интуитивно мудрая сфера Сверх-сознания, уже обладающая способностью мышления на высшем уровне, обуславливает не только возможность ответа на подобные вопросы, но и саму постановку таких вопросов. Именно Сверх-сознание, по нашему мнению, не только определяет проблематичность миробытия и подвигает на поиск высших смыслов его, но и определяет ценностную шкалу, по которой отмеряет уровень доброкачественности или злокачественности миробытия, а именно — степень значимости и существенности духовных и материальных благ. Сверх-сознание — это ещё и мерило ценностей, или, иными словами, источник совести человека. Сверх-сознание, таким образом, — это высшая степень рефлексии и саморефлексии.

Видимо, Цензора между Нечто и Сверх-сознанием нет, поскольку люди, по преданиям получившие переживание полной реализации Сверх-сознания — Просветление (Будда, Заратустра, Махавир, Иисус, широко известна практика мастеров дзен-буддизма, суфиев, христианских мистиков и пр. ), сразу же сопереживают не только свою высшую самость, но и Абсолютное, Тотальное сознание — Нечто, и отмечают, что Оно (Нечто) присуще всем существам во Вселенной. Именно Нечто позволяет сознанию личности выйти за пределы самого себя. И это Нечто обладает атрибутами, которые в ведической традиции обозначаются как вечные Сат-Чит-Ананда — Бытие-Сознание-Блаженство.

Перед исследователем неизбежно возникает вопрос о происхождении, об источнике сознания. Что или кто конституирует структурные элементы сознания человека, задаёт их функциональное предназначение? В этом вопросе нам представляется возможным согласиться с известными идеями Востока и Запада о происхождении сознания человека из некоего Инобытия. Так, С. С. Хоружий считает, что «телос, репрезентирующийся как Бог-личность или же как имперсональный Абсолют (Нирвана или Великая Пустота, начало за пределами оппозиции бытия и небытия), должен неизбежно конституировать различные типы личности и идентичности»[7, с. 82].

На основе функционального разделения сфер выделим категорию человеческого сознания.

Сознание человека — способность активного, инстинктивного, объективного, целеполагающего, причинноследственного, творческого, ценностно-интуитивного отражения действительности.

Вывод. Человеческое сознание представляет собой систему взаимодействия семи основных многофункциональных сфер. Каждой из сфер сознания присущи свои возможности мышления. Каждая сфера сознания отделена от соседних сфер защитным клапаном — Цензором. Сознание человека как структура формируется ещё до рождения и заполняется содержательной информацией в процессе жизни. Саморегуляция и самосохранение осуществляются за счёт последовательной активации потенциала сфер сознания, до тех пор, пока не будет найден адекватный и удовлетворительный ответ на вызов динамичного окружения.

Дальнейшее исследование сознания человека мы видим возможным и перспективным в русле упорядочивания сфер сознания по функциональным признакам.

Литература

1. Философский энциклопедический словарь. — М.: ИНФРА-М, 2006. — 576 с.

2. ЛапланшЖ., ПонталисЖ.-Б. Словарь по психоанализу. — М.: МГУ, 1996. — 623 с.

3. Аронов Р. А. Три мира есть у человека // Вопросы философии. — 2007. -№ 1. — С. 106-114.

4. Насыров И. Р. «Достижение истинности» (maxuk) в гносеологии

доктринального суфизма / / Вопросы философии. — 2007. — № 10. — С. 138150.

5. Лобковиц Н. Доказательства бытия Бога e rebus creatis. Наброски

исторических наблюдений и логических размышлений // Вопросы философии. — 2007. — № 2. — С. 42-55.

6. Евлампиев И. И. Концепция сознания С. Н. Трубецкого в контексте

европейской философии ХХ века / / Вопросы философии. — 2007. — № 11. -С. 33-44.

7. Хорунжий С. С. Конституция личности и идентичности в перспективе

опыта древних и современных практик себя // Вопросы философии. -2007. — № 1. — С. 75-86.

Структура ⚠️ сознания: сущность, функции, основные элементы

Понятие сознания

Наука рассматривает понятие сознания с философской, психологической и биологической точки зрения.

Сознание (философия) — состояние психической жизни человека, когда индивид субъективно переживает события внешнего мира и собственной жизни, а также отдает отчет всему происходящему.

В философии как в науке существует специальная дисциплина — философия сознания, — которая изучает природу сознания и его соотношение с физической реальностью (телом).

Сознание (психология) — представление субъекта о мире и о своём месте в нём. Наличие сознания обеспечивает способность человека отдавать отчет своему внутреннему психическому опыту и опыту, необходимому для разумной организации совместной деятельности.

С точки зрения биологии, сознание — это функция мозга, которая позволяет индивиду получать представление о самом себе и об окружающей среде.

То есть, рассматривает все три эти определения, можно сделать вывод, что сознание — это то, что отличает человека от животного и позволяет ему прожить жизнь не только на врожденных инстинктах, но и психически осознавая все происходящее. Сущность сознания на данный момент практически не объясняется наукой.

Сознание можно разделить на две части по степени осознанности — бессознательное и сознательное. Считается, что чем старше человек становится, тем преобладание сознательной части над бессознательной увеличивается. То есть, младенец существует практически бессознательно, а зрелая личность наоборот — практически сознательно. Однако, если рассматривать этот вопрос более глобально, даже взрослый человек очень часто пользуется бессознательной частью своего мозга и многие действия совершает, не вникая в процесс. Это происходит из-за отсутствия у большинства людей потребности к полному осознанию каждого переживаемого мгновения.

Примечание

Зигмунд Фрейд, один из основателей психоанализа, который внес значительный вклад в психологию, считал, что структура сознания делится на три части: бессознательное («Оно»), сознание («Я») и сверхсознание («Сверх-Я»). Отсюда и теория, что человек — это промежуточное существо между животным и сверхчеловеком.

Функции сознания

Разные составляющие структуры отвечают за разные функции и свойства, однако отдельно друг от друга их рассматривать все-таки нельзя, так эти компоненты работают в одной системе и тесно взаимосвязаны. К основным функциям относят:

1. Познавательная — познание, обобщенное отражение мира.
2. Аккумулятивная — накопление знаний.
3. Аксиологическая — оценка полученных знаний, собственных действий и действий окружающих.
4. Функция целенаправленности — способность человека к индукции и построению целей.
5. Коммуникативная — построение отношения к другим людям и ко всему миру, способность к переживанию.
6. Регулятивная — регулирование поведения, деятельности.
7. Творческая (креативная) — достижение свободы в процессе познания природного и социального мира и самостоятельного творчества.

Уровни восприятия

Разделить структуру можно на 3 уровня: чувственно-эмоциональный, рационально-дискурсивный и интуитивно-волевой. Теперь подробней о каждом из них.

Чувственно-эмоциональный

Непосредственное отражение реальности в форме ощущений, представлений, восприятий. Этот уровень всегда индивидуализирован и многогранен из-за разнообразия чувствительности и эмоциональности людей. В очень редких случаях какая-то часть этого уровня поддается специальному осознанию, реакции человека на чувственно-эмоциональном уровне ближе к неконтролируемым рефлексам, чем к мышлению.

Рационально-дискурсивный

Если же какие-то свойства и характеристики действительности не могут быть непосредственно отражены, то с помощью логических операций человек приходит к каким-либо понятиям, суждениям и умозаключениям. Это и есть рационально-дискурсивный уровень сознания. Ему присущи осознанность и рефлексивность.

Рефлексия — обращение человека к внутреннему «Я», анализ, осознание и переосмысление собственных действий, чувств, переживаний и т. п.

Интуитивно-волевой

Обеспечивает связь чувства и разума в работе сознания. В данном случае человек, основываясь на опыте самосознания и индивидуальном понимании истин и ценностей, более осознанно подходит к своим действиям. Интуитивно-волевой уровень позволяет сознанию направлять поведение человека.

Иное подразделение

Существует также более простое разделение на подуровни: высокий, средний и низший. Названия говорят сами за себя. Признаки высокого уровня присутствуют у людей, чья деятельность связана с постоянной интеллектуальной и творческой работой, такие люди способны проводить глубокий внутренний анализ, а также анализ всего происходящего вокруг, что влияет на качество осознанности их жизни. К людям со среднем уровнем принадлежат практически все среднестатистические современные жители, деятельность которых направлена на удовлетворение повседневных потребностей и потребностей своих близких. Они проводят поверхностный анализ ситуаций, которые помогут достичь необходимых результатов. Низший уровень сознания — это примитивное мышление, отсутствие стремления к развитию, неспособность адекватно анализировать и прогнозировать ситуации.

Примечание

Следует понимать, что во многих случаях люди со среднем и низшим сознанием не могут самостоятельно оценить свой уровень и что-либо предпринять для развития, которое, на самом деле, требуется далеко не всегда. Прийти к мысли о саморазвитии достаточно сложно, учитывая многие внешние факторы, например, окружение, место жительства, воспитание в семье и учебных организациях и т. п.

Элементы структуры сознания

Несмотря на то, что мозг человека изучен очень мало, психология все-таки выделяет конкретные элементы сознания, каждый из которых отвечает за конкретную функцию и взаимодействует с остальными для комплексной работы сознания. Прийти к единому списку на данный момент все еще не удалось, однако все компоненты можно разделить на несколько групп по их функциональности.

Предметное сознание

Иначе — мышление, интеллект, способность познавать окружающий мир, обрабатывать информацию, решать умственные задачи. Способности интеллекта зависят не только от эрудиции, компетенции, владения методами и навыками умственной работы, но и от результата усвоения культуры, освоения духовных ценностей, созданных человечеством.

Оценка

Способность адекватно эмоционально анализировать и переживать внутренние процессы, а также взаимоотношения с людьми и окружающим миром.

Чувства и эмоции

Субъективное отношение человека к ситуациям, явлениям, людям, самому себе. Переживания, чувства, настроения, эмоциональные стрессы и т. п.

Два предыдущих пункта можно объединить в одно понятие — отношение, так как, по сути, оценку человек проводит тоже субъективно и основываясь на собственные ощущения. Однако и отдельно воспринимать эти элементы тоже можно.

Самосознание

Совокупность знаний о самом себе, разделения «Я» и «не-Я», самооценка своего физического и психического «Я» (тело и личность). Самосознание обеспечивает саморегуляцию, самоконтроль и самовоспитание личности.

Воля и мотивация

Способность ставить перед собой цели, концентрироваться на пути их достижения, а также контролировать собственную деятельность и поведение в любой момент времени.

Особенности работы сознания

Наличие у человека сознания — это огромное отличие Homo sapiens от других животных. Благодаря ему, человечеству не приходится вновь и вновь приспосабливаться к изменениям в окружающей среде и жертвовать ради этого целыми популяциями. Например, некоторые представители фауны, в частности, насекомые, чтобы выживать в мире, должны видоизменяться (мутировать) и быстро сменять поколения, отчего и жизнь таких существ крайне коротка. Человек же способен мгновенно (в глобальном смысле) обрабатывать полученную информацию и перестраивать жизнь всего человеческого рода, при этом оставаясь живым и практически не меняясь на протяжении многих сотен лет. 

То есть, сознание — это защитный механизм людей, как, например, способность к мимикрии или наличие панциря у животных. Человек относительно слабое существо с физической точки зрения, которое не может переносить сильную жару, холод, имеет хрупкое строение, тонкую и чувствительную кожу, но сознание решает проблему приспособления, является главным ключом к существованию.

Однако множество привычных человеку процессов на самом деле протекает на бессознательном уровне, активность которого сознание контролировать не в силах. Такие повседневные вещи, как реакции на слова других людей, машинальные бытовые действия, моментальные пожелания в еде и тому подобное, не контролируются сознанием даже человека с высочайшим интеллектом.  

Связь индивидуального сознания с общественным

Общественное сознание (сознание общества) — это совокупность идей, взглядов и оценок, свойственных данному обществу в осознании им собственного бытия.

Индивидуальное же сознание — это, логично предположить, та же самая совокупность, только принадлежащая конкретной личности. Сознание общества складывается как раз из этих индивидуальных частей, но это не просто их сумма. Это синтез неповторимых, многообразных, более ярких, чем общественное, коренным образом отличающихся друг от друга сознаний.

Получается, что общественное сознание — это только лишь продукт индивидуального? Не совсем так. Любой индивид является носителем, как современных, так берущих свое начало из глубины веков, общественных идей, общественных взглядов и общественных традиций. Таким образом, элементы общественного всегда проникают в индивидуальное сознание отдельных людей, трансформируясь там в элементы индивидуального сознания и, следовательно, общественное не только формируется индивидуальным, но и само формирует индивидуальное сознание. Соответственно, и индивидуальное сознание — продукт общественного.

Таким образом, мы видим, что индивидуальное и общественное сознание крепко взаимосвязаны и постоянно влияют друг на друга.

Миры сознания и структура сознания — Гуманитарный портал

Идеи, излагаемые в публикуемой статье, и их экспериментальная разработка и обоснование представляют собой, с одной стороны, развитие традиций отечественной науки о сознании, связанной с именами М. М. Бахтина, Н. А. Бернштейна, Л. С. Выготского, А. В. Запорожца, А. Н. Леонтьева, М. К. Мамардашвили, С. Л. Рубинштейна, Г. Г. Шпета и других исследователей. С другой стороны, они являются результатом многолетних исследований, проводившихся коллективами, с которыми автору посчастливилось работать в Московском государственном университете, в Научно-исследовательском институте автоматической аппаратуры, во ВНИИ технической эстетики, в МИРЭА и в Центре наук о человеке. Многое для развития и осмысления этих идей дала работа в Межведомственном совете по проблеме «Сознание», а также тесное сотрудничество с философами. 1. Постановка проблемы Актуальность и значимость проблемы сознания не требует аргументации. Эту проблему уже начали включать в число глобальных проблем современности. Актуальны проблемы формирования экологического, гуманитарного сознания, с помощью которого возможно преодоление технократических ориентаций. Эволюцию и изменение сознания связывают с выживаемостью человечества, с предотвращением нарастающей антропологической катастрофы. Многие учёные, задумываясь о судьбах человека и человечества в меняющемся мире, также концентрируют свои усилия на проблематике сознания. Словом, человечеству пора проснуться. Ему нужно бодрствующее сознание, а не только бодрствующий мозг. Однако если нет сомнений в актуальности проблемы сознания, в его, без преувеличения, огромной роли в жизни человека и общества, то снова и снова воспроизводятся сомнения в доступности его познанию с помощью научных средств и методов. Справедливо утверждается принципиальная нередуцируемость сознания к чему-то иному. Парадокс между актуальностью проблемы и невозможностью её решения разрешается весьма своеобразно: помыслить нельзя, но необходимо, следовательно, нужно попытаться занять конструктивную позицию. Все конструкции неадекватны, но без них нельзя строить никакую психотехническую (в широком смысле слова) практику. Поэтому нужно либо принимать прежние конструкции, либо строить новые. От новой волны антиредукционизма веет пессимизмом В. Джемса, но нельзя забывать, что на этом пессимизме основаны принцип дополнительности Н. Бора, принцип неопределённости В. Гейзенберга. Вдохновлённые этим физики строят свои квантово-волновые конструкции сознания, предполагая, что они станут основой новых эвристик в физике. Психологи тем более должны занять конструктивную и оптимистическую позицию, так как любая психотехническая практика имеет свою концептуальную основу. Другое дело, насколько она адекватна природе человека, культуре, цивилизации. Об этом приходится. говорить, поскольку со времени выхода книг А.  Н. Леонтьева и С. Л. Рубинштейна, посвящённых сознанию, наблюдается существенное уменьшение усилий академической и университетской психологии, направленных на его изучение. Но именно в психологии многое сделано для лучшего понимания форм, функций, свойств, возможных механизмов, природы и особенностей строения сознания. Создаётся впечатление, что проблема сознания восстанавливается в своих правах не столько в общей психологии, сколько в её прикладных областях, занятых психоанализом и психосинтезом, психотерапией, ищущей способы коррекции изменённых состояний сознания и связанных с ними девиантных форм поведения и деятельности. Несмотря на всю практическую полезность как традиционных, так и новых психотехник, их концептуальная основа оставляет желать лучшего. Не только психотехники, но и вся общественная практика (образование, труд, управление, политика и так далее) нуждается в психологическом обеспечении. Состояние общественного и индивидуального сознания представляет собой зону риска не только для любых экономических инноваций, но и для открывающейся перед нашей страной исторической перспективой. В течение десятилетий сознание рассматривалось как нечто вторичное, второстепенное, оно вытеснялось и заполнялось так называемым правильным мировоззрением, легковесными идеалами (усвоение которых повлекло за собой весьма тяжеловесные последствия), ложными символами, лозунгами, утопиями, иллюзиями, эмоциями (например, парализующий страх, бездумный энтузиазм, глубокое удовлетворение, etc). Одним из наиболее отрицательных следствий этого является своего рода девальвация проблемы сознания. Появилась иллюзия, что сознание — это очень просто: его легко изучать, моделировать, формировать, перестраивать. Забывается, что на деформацию сознания в нашей стране ушло не одно десятилетие, да и средства, которые использовались для этой цели, трудно отнести к числу гуманных. На самом деле сознание инерционно и не поддаётся мгновенной переделке, перековке, перестройке. Необходима целенаправленная работа по его очищению, расширению. Без такой работы оно расширяется и приходит в норму крайне медленно. Даже формирование разумного, например, экологического или национального сознания (и самосознания) вне расширения всей его сферы не только бесперспективно, но способно повлечь за собой (и влечет) разрушительные последствия (национальные конфликты, так называемая принципиальная борьба с атомной энергетикой, доведение до абсурда идеи суверенитета, etc). Для преодоления и предотвращения таких последствий необходимо развитие культурно-исторических традиций в изучении сознания. 2. Онтологический аспект проблемы сознания Проблема сознания, возникнув в лоне философии, в том числе и философии практики, становится объектом размышлений н исследований всё большего числа наук. Имеются попытки представить сознание как объект междисциплинарного исследования [4]. Основные трудности, возникающие на пути такого исследования, связаны с необходимостью преодоления или, по крайней мере, смягчения оппозиции сознания и бытия. Нужно вспомнить, что эта оппозиция не тождественна оппозиции материи и сознания. Категория сознания, равно как и категории деятельности, субъекта, личности, принадлежит к числу фундаментальных и вместе с тем предельных абстракций. Задача любой науки, претендующей на изучение сознания, состоит в том, чтобы наполнить его конкретным онтологическим содержанием и смыслом. Ведь сознание не только рождается в бытии, не только отражает и, следовательно, содержит его в себе, разумеется, в отраженном или искажённом свете, но и творит его. (К сожалению, далеко не всегда ведая, что творит.) Лишь после такого наполнения сознание выступает в качестве объекта экспериментального изучения, а затем, при определении и согласовании онтологии сознания, и в качестве объекта междисциплинарного исследования. В настоящей статье делается попытка конструирования концептуальной схемы сознания, которая могла бы послужить основой развёртывания дальнейших исследований сознания в психологии, а возможно, и его междисциплинарных исследований. Задача онтологизации сознания не является новой для психологии. Оно до сего времени редуцируется и, соответственно, идентифицируется с такими феноменами, как отчётливо осознаваемый образ, поле ясного внимания, содержание кратковременной памяти, очевидный результат мыслительного акта, осознание собственного Я, и так далее. Во всех этих случаях процесс, который есть сознание, подменяется его результатом, то есть тем или иным известным эмпирическим и доступным самонаблюдению феноменом. Может вызвать сомнение отнесение подобных феноменов к онтологизации сознания в силу их очевидной субъективности. Однако есть большая правда в давнем утверждении А. А. Ухтомского, что субъективное не менее объективно, чем так называемое объективное. Во все новых формах воспроизводятся стереотипы (клише), связанные со стремлением локализовать сознание или причинно-следственно установить его сущность в структурных образованиях материальной природы. Например, локализация сознания в мозгу, в его нейрофизиологических механизмах привлекает многих исследователей возможностью использования экспериментальных техник, традиционно складывавшихся для изучения объектов естественной (не социальной) природы. На учёных не действуют предупреждения замечательных физиологов и нейропсихологов (от Ч. Шеррингтона до А. Р. Лурии) о бесперспективности поисков сознания в мозгу. Продолжаются поиски материи сознания в языке. Несмотря на спорность как традиционных, так и новейших попыток идентификации сознания с теми или иными психическими актами или физиологическими отправлениями, само их наличие свидетельствует о сохраняющемся в психологии стремлении к онтологизации феноменов сознания, к определению его функций и к конструированию сознания как предмета психологического исследования. Вместе с тем ни одна из перечисленных форм редукции сознания, несмотря на всю их полезность с точки зрения описания его феноменологии и возможных материальных основ, не может быть признана удовлетворительной. Это связано с тем, что объекты, к которым оно редуцируется, не могут даже частично выполнить реальные функции сознания. К их числу относятся отражательная, порождающая (творческая или креативная), регулятивно-оценочная и рефлексивная функции. Последняя функция является, конечно, основной: она, по-видимому, характеризует сущность сознания. Благодаря рефлексии оно мечется в поисках смысла бытия, жизни, деятельности: находит, теряет, заблуждается, снова ищет, создаёт новый и так далее. Оно напряжённо работает над причинами собственных ошибок, заблуждений, крахов. Мудрое сознание знает, что главной причиной крахов является его свобода по отношению к бытию, но отказаться от свободы значит то же, что отказаться от самого себя. Поэтому сознание, выбирая свободу, всегда рискует, в том числе и самим собой. Это нормально. Трагедия начинается, когда сознание мнит себя абсолютно свободным от натуральной и культурной истории, когда оно перестаёт ощущать себя частью природы и общества, освобождается от ответственности и совести и претендует на роль Демиурга. Последнее возможно при резком снижении способностей индивида к рефлексии и деформированной самооценке, вплоть до утраты сознания себя человеком или признания себя сверхчеловеком, что в сущности одно и то же. В качестве объекта рефлексии выступают и отражение мира, и мышление о нём, основания и способы регуляции человеком собственного поведения, действий, поступков, сами процессы рефлексии и, наконец, собственное, или личное, сознание. Исходной предпосылкой конструирования сознания как предмета исследования должно быть представление о нём не только как о предельной абстракции, но и как о вполне определённом культурно-историческом образовании. Тот или иной тип культуры вызывает к жизни представление о сознании как об эпифеномене или представление о сознании, почти полностью редуцированном к подсознанию. Такие представления являются не только фактом культуры, но фактором её развития. В настоящее время культура как никогда нуждается в развитии представлений о сознании как таковом во всём богатстве его рефлексивных свойств и качеств, о сознании творящем, действенном и действующем. Сегодня культура взывает к сознанию общества, вопиет о себе [11]. И снова возникает вопрос: а доступна ли такая всесильная и всемогущая рефлексия научному познанию? Хорошо известно, что для того, чтобы разобраться в предметной ситуации, полезно подняться над ней, даже отстроиться от неё, превратить «видимый мир» в «видимое поле» (термины Д. Гибсона). Последнее, более податливо для оперирования и манипулирования элементами (вещами), входящими в него. Но рефлексия — это не видимый и тем более не предметный мир. И здесь возможны два способа обращения с ней. Можно либо отстроиться от неё, либо попытаться её опредметить. В первом случае есть опасность утраты её как объекта наблюдения и изучения, во втором — опасность неадекватного опредмечивания. В. А. Лефевр без ложной скромности говорит о том, что он был первым в мире, кто поставил проблему рефлексии в конкретном, не философском, а технологическом плане: «Я стал рисовать душу мелом на доске. Иными словами, вместо того, чтобы пользоваться какими бы то ни было интроспективными или феноменологическими методами, я стал оперировать с душой на доске и тем самым обманул её, заявив, что она на самом деле — структурка, изображённая мелом на доске, что она — подлинная — находится там, на доске, а не здесь, внутри меня. И тогда душа стала объектом, о котором можно что-то сказать» (см. [8]). Можно согласиться с В. А. Лефевром, что это был принципиальный шаг, сделанный им в начале 1960-х годов. К тому же времени относится появление первых моделей когнитивных и исполнительных процессов, зарождение когнитивной психологии, которая затем в поисках души заселяла блоковые модели изучаемых ей процессов демонами и гомункулюсами, осуществляющими выбор и принимающими решение. Скептицизм по поводу включения демонов и гомункулюсов в блоковые модели когнитивных процессов вполне оправдан. Но не нужно забывать о том, что включению каждого из блоков в систему переработки информации в кратковременной памяти или более широких когнитивных структур предшествовало детальное экспериментальное изучение той или иной скрывающейся за ним реальности субъективного, своего рода физики приёма, хранения, преобразования, выбора той или иной информации. Демоны выполняли координирующую, смысловую, в широком значении слова рефлексивную функцию. На этом фоне представления и данные В. А. Лефевра о существовании в человеческом сознании «рефлексивного компьютера» выглядят действительно впечатляюще (см. описание и оценку его вклада в изучение рефлексии [26], [29]). Пожалуй, наиболее важным, с психологической точки зрения, результатом является предположение В. А. Лефевра о наличии у живых существ фундаментального свойства, которое он назвал установкой к выбору. Это расширяет представления Д. Н. Узнадзе об установке как готовности к действию, к восприятию и так далее. Но, при всей важности анализа процедур рефлексивного выбора, к ним едва ли можно свести всю жизнь сознания. Рефлексия — это, конечно, ядро сознания (как эмоции — ядро личности), но рефлексия живёт не в пустоте, а в вакууме, который, по словам В. А. Лефевра, имеет сложную структуру. А. Белый использовал другой образ. Он писал о кусках воспоминаний, которые ещё в растворе сознания и не осели осадком. Только последние видятся беспристрастно, объективно, как отделившиеся от меня, говорил он [1]. Речь, таким образом, должна идти о том, чтобы найти место этому «рефлексивному компьютеру» в жизни индивида, его деятельности и сознания. При этом не следует пренебрегать опытом изучения перцептивных, мнемических, интеллектуальных, исполнительных процессов, то есть той реальной, пусть недостаточно одушевлённой, физикой, которая существует в психологии. Психология без души, видимо, эквивалентна душе без психологии. Трудно сказать, когда и на каком пути они встретятся, а тем более полюбят друг друга. Возможная причина успеха В. А. Лефевра, помимо таланта, состоит в том. что он не был перегружен знанием психологии. Для психологов его идея выступила как беспредпосылочная, чем, видимо, объясняется то, что они, за редким исключением, не спешат не только её развивать, но даже ассимилировать. Нужно сказать, что и сам В. А. Лефевр эксплицировал философскую традицию изучения рефлексии много позднее, так сказать, задним числом. Как бы то ни было, но сейчас попытки опредметить, объективировать сознание, действовать с ним как с моделью не должны вызывать удивления. 3. Сознание как предмет психологического исследования Для решения этой проблемы полезно напомнить достижения отечественной науки сравнительно недавнего прошлого. История проблемы сознания в отечественной психологии ещё ждёт своего исследователя. Схематически она выглядит следующим образом. После плодотворного предреволюционного периода, связанного с именами С. Н. Булгакова, Н. А. Бердяева, В. С. Соловьёва. П. А. Флоренского, Г. И. Челпанова, Г. Г. Шпета, внёсших существенный вклад не только в философию, но и в психологию сознания, уже в ранние 1920-е годы проблема сознания начала вытесняться. На передний план выступила реактология со своим небрежением не только к проблематике сознания, но и к самому сознанию и психоанализ со своим акцентом на изучении подсознания и бессознательного. Оба направления тем не менее претендовали на монопольное право развития подлинно марксистской психологии. Началом 1920-х годов можно датировать зарождение деятельностного подхода в психологии. С. Л. Рубинштейн также связывал этот подход с марксизмом, что, кстати говоря, было более органично по сравнению с психоанализом и реактологией. Проблемами сознания частично продолжали заниматься П. А. Флоренский и Г. Г. Шпет, работы которых в то время, к сожалению, не оказали сколько-нибудь заметного влияния на развитие психологии. В середине 1920-х годов появились ещё две фигуры. Это М. М. Бахтин и Л. С. Выготский, целью которых было понимание сознания, его природы, функций, связи с языком, словом и так далее. Для обоих марксизм был тем, чем он являлся на самом деле, то есть одним из методов, средств понимания и объяснения. В 1930-е годы страна практически потеряла сознание и даже бесознательное как в прямом, так и в переносном смысле (Л. С. Выготский скончался, М. М. Бахтин был сослан, затем стал заниматься литературоведением, П. А. Флоренский и Г. Г. Шпет погибли в лагерях; З. Фрейд был запрещён, психоаналитические службы закрыты). Менялся, конечно, и облик народа: деформировались общечеловеческие ценности. Точнее, происходила их поляризация. С одной стороны, «Нам нет преград…», с другой — парализующий страх, уживавшийся с требованием жертвенности: «И как один умрём…» Утрачивалась богатейшая палитра высших человеческих эмоций, культивировались низменные: беспредел человеческой жестокости, предательство, шпиономания и так далее (см. более подробно [10]). Культура, интеллигентность тщательно скрывались или маскировались цитатной шелухой, уходили в подтекст. В этих условиях заниматься сознанием стало опасно, и его изучение ограничилось такими относительно нейтральными нишами, как исторические корни возникновения сознания и его онтогенез в детском возрасте. Последователи Л. С. Выготского (А. Н. Леонтьев, А. Р. Дурня, А. В. Запорожец, П. И. Зинченко и другие) переориентировались на проблематику психологического анализа деятельности и психологии действия. Так же, как и С. Л. Рубинштейн, они достаточно органично, интересно и продуктивно связывали эту проблематику с марксизмом. Затем им пришлось связывать эту же проблематику с учением об условных рефлексах И. П. Павлова, даже с агробиологией Лысенко — всех добровольно-принудительных, но, к счастью, временных связей не перечислить. Возврат к проблематике сознания в её достаточно полном объёме произошёл во второй половине 1950-х годов прежде всего благодаря трудам С. Л. Рубинштейна, а затем и А. Н. Леонтьева. Нужно сказать, что для выделения сознания в качестве предмета психологического исследования в равной степени необходимо развитие культурно-исторического подхода и деятельностного подхода к сознанию и психике. Ложность натуралистических трактовок сознания и инкапсуляции его в индивиде понимали М. М. Бахтин и Л. С. Выготский. Первый настаивал на полифонии сознания и на его диалогической природе. Второй говорил о том, что все психические функции, включая сознание, появляются в совместном, совокупном действии индивидов. Трудно переоценить роль различных видов общения в возникновении и формировании сознания. Оно находится не столько в индивиде, сколько между индивидами. Конечно же, сознание — это свойство индивида, но в не меньшей, если не в большей мере оно есть свойство и характеристика меж- и над-индивидных или трансперсональных отношений. Интериоризации сознания, прорастанию его в индивиде всегда сопутствует возникновение и развитие оппозиции: Я — второе Я. Это означает, что сознание отдельного индивида сохраняет свою диалогическую природу и, соответственно, социальную детерминацию. Не менее важно преодоление так называемой мозговой метафоры при анализе механизмов сознания. Сознание, конечно, является продуктом и результатом деятельности органических систем, к числу которых относятся и индивид, и общество, а не только мозг. Наиболее важным свойством таких систем, согласно К. Марксу, является возможность создания недостающих им функциональных органов, своего рода новообразований, которые в принципе невозможно редуцировать к тем или иным компонентам исходной системы. В российской традиции А. А. Ухтомский, Н. А. Бернштейн, А. Н. Леонтьев, А. В. Запорожец к числу функциональных, а не анатомо-морфологических органов отнесли живое движение, предметное действие, интегральный образ мира, установку, эмоцию и так далее. В своей совокупности они составляют духовный организм. В этом же ряду или, скорее, в качестве суперпозиции функциональных органов должно выступать сознание. Оно, как и любой функциональный орган, обладает свойствами, подобными анатомо-морфологическим органам: оно эволюционирует, инволюционирует, оно реактивно, чувствительно. Естественно, оно приобретает и свои собственные свойства и функции, о которых частично шла речь выше. Это диалогизм, полифоничность, спонтанность развития, рефлексивность. В соответствии с идеей Л. С. Выготского сознание имеет смысловое строение. Смыслы укоренены в бытии (Г. Г. Шпет), существенным аспектом которого являются человеческая деятельность, общение и действие. Смыслы не только укоренены в бытии, но и опредмечиваются в действиях, в языке — в отраженных и порождённых образах, в метафорах, в символах. От определения свойств и функций сознания очень трудно перейти к очерчиванию предметной области, представляющей сознание в собственном смысле слова. Указания на многочисленные эмпирические феномены явно недостаточны, в то же время несомненно, что исследование процессов формирования образа мира, происхождения и развития произвольных движений и предметных действий, запоминания и воспроизведения, мыслительной деятельности, различных форм общения, личностно-мотивационной сферы, переживаний, аффектов, эмоций даёт в качестве побочного результата знания о сознании. Но эти знания упорно не складываются в целостное сознание. В каждом отдельном случае оно появляется и исчезает. От него, как от Чеширского Кота, остаётся одна улыбка. Но всё же остаётся. Если предметная область, называемая сознанием, не дана непосредственно, её нужно принять как заданную, сконструировать (хотя бы нарисовать мелом на доске). Разумеется, столь сложное образование, обладающее перечисленными (не говоря уже о скрытых и неизвестных) свойствами и функциями, должно было бы обладать чрезвычайно сложной структурой. В качестве первого приближения ниже будет предложен вариант достаточно простой структуры. Но за каждым из её компонентов скрывается богатейшее феноменологическое и предметное содержание, огромный опыт экспериментального исследования, в том числе и функционально-структурные, моделирующие представления этого опыта. Все это накоплено в различных направлениях и школах психологии. Нам важно не столько подвести итоги этого опыта, сколько показать, что на этой структуре мажет разыгрываться живая жизнь сознания. Структура — это, конечно же, не сознание, ей могут обладать и самовоспроизводящиеся автоматы, не имеющие определённой задачи. Как сказал И. Северянин: Поэма жизни — не поэма: Поэма жизни — жизнь сама! Но из структуры должны быть выводимы наиболее важные функции и свойства сознания. Тогда она выполнит. свою главную функцию — функцию «интеллигибельной материи». 4. Структура сознания: характеристика компонентов Одни из первых представлений о структуре сознания принадлежат З. Фрейду. Его иерархическая структура: подсознание, сознание, сверхсознание, — видимо, уже исчерпала свой объяснительный потенциал. Несмотря на то что в этой структуре именно на подсознание ложится основная функция в объяснении целостного сознания, многим поколениям психоаналитиков и психологов не удалось нащупать удовлетворительных путей проникновения в подсознание. В настоящем контексте существенно подчеркнуть, что речь идёт не о критике Фрейда и тем более не об отрицании подсознания. Оно представляет собой хорошо известный эмпирический феномен, описанный задолго до Фрейда как вестибюль (или подвал) сознания. Более того, наличие категории и феноменов бессознательного и подсознания представляет собой непреодолимую преграду для любых форм редукции психического [16]. Речь идёт о том, чтобы найти новые пути к анализу сознания, когда подсознание и бессознательное вообще не обязательны как средство (и тем более как главная цель) в изучении сознания. В теоретико-познавательном плане подсознание давно стало подобием некоторой ёмкости, в которую погружается всё непонятное, неизвестное, загадочное или таинственное, — например, интуиция, скрытые мотивы поведения, неразгаданные смыслы, etc. Значительно более продуктивной является давняя идея Л. Фейербаха о существовании сознания для сознания и сознания для бытия, развивавшаяся Л. С. Выготским. Можно предположить: это не два сознания, а единое сознание, в котором существуют два основных слоя: бытийный и рефлексивный. Возникает вопрос, что входит в эти слои, что их конституирует. Здесь весьма полезен ход мысли А. Н. Леонтьева, который выделил три основных образующих сознания: чувственную ткань образа, значение и смысл. Удивительно, что один из создателей психологической теории деятельности не включил в число образующих биодинамическую ткань движения и действия. Ведь именно А. Н. Леонтьев, развивая идеи о возникновении сознания в истории человечества, выводил его из совместной деятельности людей. В середине 1930-х годов А. В. Запорожец рассматривал восприятие и мышление как сенсорные и умственные действия. Тогда же Л. И. Зинченко изучал запоминание как мнемическое действие. В 1940 году С. Л. Рубинштейн, видимо, под влиянием этих исследований, пришёл к заключению, что действие является исходной клеточкой, из которой развивается вся психическая жизнь человека. Но, пожалуй, главным было то, что Н. А. Бернштейн уже ввёл понятие живого движения и его биодинамической ткани, о чём было хорошо известно А. Н. Леонтьеву. При добавлении к числу образующих сознания биодинамической ткани мы получаем двухслойную, или двухуровневую, структуру сознания. Бытийный слой образуют биодинамическая ткань живого движения и действия и чувственная ткань образа. Рефлексивный слой образуют значение и смысл. Все компоненты предлагаемой структуры уже построены как объекты научного исследования. Каждому из перечисленных компонентов посвящены многочисленные исследования, ведутся дискуссии об их природе, свойствах, ищутся все новые и новые пути их анализа. Конечно, каждое из этих образований изучалось как в качестве самостоятельного, так и в более широком контексте, в том числе и в контексте проблемы сознания, но они не выступали как компоненты его целостной структуры. Тем не менее накопленный опыт их исследования полезен, более того, необходим для её предварительного описания. Это, разумеется, не исключает, а, напротив, предполагает, что включение всех компонентов в целостный контекст структуры сознания задаст новые требования к дальнейшему изучению каждого из них в отдельности и приведёт к постановке новых задач и проблем, связанных с выявлением существующих между ними взаимоотношений. Описание каждого из компонентов структуры требует монографического изложения. Здесь мы ограничимся лишь указанием на те их свойства, которые облегчат понимание предложенной структуры сознания [4], [15]. Значение В психологической традиции этот термин в одних случаях употребляется как значение слова, в других — как значения, как содержания общественного сознания, усваиваемые индивидом. Понятие значения фиксирует то обстоятельство, что сознание человека развивается не в условиях робинзонады, а внутри культурного целого, в котором исторически кристаллизирован опыт деятельности, общения и мировосприятия, который индивиду необходимо не только усвоить, но и построить на его основе собственный опыт. Значение рассматривалось как форма сознания, то есть осознания человеком своего — человеческого — бытия [19; 20]. Оно же рассматривалось и как реальная психологическая «единица сознания» [19; 25], и как факт индивидуального сознания [19; 24]. Имеются различные классификации видов значения. Одна из них особенно важна: операциональные, предметные, вербальные. Это не только классификация, но и последовательность их возникновения в онтогенезе. Операциональные связывают значение с биодинамической тканью, предметные — с чувственной, вербальные — преимущественно со смыслом. Имеются данные о формировании каждого из видов значений, правда, наиболее детально изучено формирование житейских и научных понятий (значений). Смысл Понятие смысла в равной степени относится и к сфере сознания, и к сфере бытия. Оно указывает на то, что индивидуальное сознание несводимо к безличному знанию, что оно в силу принадлежности живому субъекту и реальной включённости в систему его деятельностей всегда страстно, короче, что сознание есть не только знание, но и отношение. Иначе говоря, понятие смысла выражает укоренённость индивидуального сознания в бытии человека, а рассмотренное выше понятие значения — подключённость этого сознания к сознанию общественному, к культуре. Нащупываемые пути изучения смыслов связаны с анализом процессов извлечения (вычерпывания) смыслов из ситуации или с «вчитыванием» их в ситуацию, что также нередко бывает. Исследователи, предлагающие различные варианты функциональных моделей восприятия, действия, кратковременной памяти, etc, испытывают большие трудности в локализации блоков смысловой обработки информации, так как они постоянно сталкиваются со случаями, когда смысл извлекается из ситуации не только до кропотливого анализа значений, но даже и до сколько-нибудь отчётливого её восприятия. Происходит то, что О. Мандельштам обозначил как «шепот раньше губ». Исследователи в большей степени направляют свои усилия на поиск рациональных способов оценки ситуации. Значительно меньше известно о способах эмоциональной оценки смысла ситуации, смысла деятельности и действия. Выше говорилось о том, что смысл укоренён в бытии, в деятельности, в действии. Большой интерес представляют исследования того, как смысл рождается в действии. Смыслы, как и значения, связаны со всеми компонентами структуры сознания. Наиболее очевидны отношения между значениями и смыслами, существующие в рефлексивном слое сознания. Они могут характеризоваться по степени адекватности, например, клиника даёт примеры полной диссоциации смыслов и значений. Великие мнемонисты способны запоминать огромные массивы бессмысленной информации, но испытывают трудности извлечения смысла из организованной, осмысленной информации, где смысл очевиден. На несовпадении значений и смыслов (так называемый семантический сдвиг) строятся многие техники комического. Заслуживают детального изучения процессы взаимной трансформации значений и смыслов. Это процессы означения смыслов и осмысления значений. Они замечательны тем, что составляют самое существо диалога, выступают средством, обеспечивающим взаимопонимание. Конечно, взаимопонимание не может быть абсолютным, полным. Всегда имеются элементы непонимания, связанного с трудностями осмысления значений, или недосказанности, связанной с трудностями не только означения смысла, но и его нахождения или построения. Недосказанность в искусстве — это ведь и художественный приём, и следствие трудностей, испытываемых мастером при их построении и выражении. Непонимание и недосказанность — это не только негативные характеристики общения. Они же составляют необходимые условия рождения нового, условия творчества, развития культуры. Можно предположить, что именно в месте встречи процессов означения смыслов и осмысления значений рождаются со-значения (термин Г. Г. Шпета). Конечно, подобные встречи не происходят автоматически. А. Н. Леонтьев любил повторять, что встреча потребности с предметом — акт чрезвычайный. Подобной характеристики заслуживает и акт встречи значения со смыслом. На самом деле всегда имеется полисемия значений и полизначность смыслов, имеется избыточное поле значений и избыточное поле смыслов. Преодоление этой избыточности на полюсах внешнего или внутреннего диалога, к тому же диалога нередко эмоционально окрашенного, задача действительно непростая. Биодинамическая ткань Движение и действие имеют внешнюю и внутреннюю форму. Биодинамическая ткань — это наблюдаемая и регистрируемая внешняя форма живого движения, рассматривавшегося Н. А. Бернштейном как функциональный орган индивида. Использованием для его характеристики термина «ткань» подчёркивается, что это материал, из которого строятся целесообразные, произвольные движения и действия. По мере их построения, формирования все более сложной становится внутренняя форма, внутренняя картина таких движений и действий. Она заполняется когнитивными, эмоционально-оценочным и, смысловыми образованиями. Неподвижное существо не могло бы построить геометрию, писал А. Пуанкаре. А. А. Ухтомский утверждал наличие осязательной геометрии. Подлинная целесообразность и произвольность движений и действий возможна тогда, когда слово входит в качестве составляющей во внутреннюю форму или картину живого движения. Чистую, лишённую внутренней формы биодинамическую ткань можно наблюдать при моторных персеверациях, в квазимимике, в хаотических движениях младенца, etc. Биодинамическая ткань избыточна по отношению к освоенным скупым, экономным движениям, действиям, жестам. Чувственная ткань Подобно биодинамической ткани она представляет собой строительный материал образа. Её наличие доказывается с помощью достаточно сложных экспериментальных процедур. Например, при стабилизации изображений относительно сетчатки, обеспечивающей неизменность стимуляции, наблюдатель поочерёдно может видеть совершенно разные зрительные картины. Изображение представляется ему то плоским, то объёмным, то неподвижным, то движущимся и так далее [14]. В функциональных моделях зрительной кратковременной памяти чувственная ткань локализуется в таких блоках, как сенсорный регистр и иконическая память. В этих блоках содержится избыточное количество чувственной ткани. Скорее всего, она вся необходима для построения образа, хотя используется при его построении или входит в образ лишь её малая часть. Как биодинамическая, так и чувственная ткань, составляющие «материю» движения и образа, обладают свойствами реактивности, чувствительности, пластичности, управляемости. Из их описания ясно, что они тесным образом связаны со значением и смыслом. Между обоими видами ткани существуют не менее сложные и интересные взаимоотношения, чем между значением и смыслом. Они обладают свойствами обратимости и трансформируются одна в другую. Развернутое во времени движение, совершающееся в реальном пространстве, трансформируется в симультанный образ пространства, как бы лишённый координаты времени. Как говорил О. Мандельштам, остановка может рассматриваться как накопленное движение, благодаря чему образ получает своего рода энергетический заряд, становится напряжённым, готовым к реализации. В свою очередь пространственный образ может развернуться во временной рисунок движения. Существенной характеристикой взаимоотношений биодинамической и чувственной ткани является то, что их взаимная трансформация является средством преодоления пространства и времени, обмена времени на пространство и обратно. На бытийном уровне сознания решаются задачи, фантастические по своей сложности. Субъект обладает пространством сформированных образов, большинство из которых полизначны, то есть содержат в себе не единственное предметное значение. Аналогично этому пространство освоенных движений и предметных действий полифункционально: каждое из них содержит в себе не единственное операциональное значение. Следовательно, для эффективного в той или иной ситуации поведения необходима актуализация нужного в данный момент образа и нужной моторной программы. И тот и другая должны быть адекватны ситуации, но это лишь общее условие. Даже правильно выбранный образ обладает избыточным числом степеней свободы по отношению к оригиналу, которое должно быть преодолено. Аналогично этому при реализации моторной программы должно быть преодолено избыточное число степеней свободы кинематических цепей человеческого тела. Иными словами, две свободные системы в момент своего взаимодействия при осуществлении сенсомоторных кординаций становятся жёсткими, однозначными: только в этом случае поведение будет адекватным ситуации, впишется в неё, решит смысловую задачу. Но для этого образ действия должен вписываться в образ мира или в образ нужной для осуществления поведения его части. Следует подчеркнуть, что на бытийном уровне решаемые задачи практически всегда имеют смысл, на рефлексивном они могут быть и бессмысленными. Поэтому важна координация деятельности обоих уровней сознания, согласование друг с другом смысловой перспективы каждого из них. 5. Структура сознания: общие свойства Наблюдаемость компонентов структуры. Биодинамическая ткань и значение доступны постороннему наблюдателю, различным формам регистрации и анализа. Чувственная ткань и смысл лишь частично доступны самонаблюдению. Посторонний наблюдатель может делать о них заключения на основе косвенных данных, таких, как поведение, продукты деятельности, поступки, отчёты о самонаблюдении, изощрённые экспериментальные процедуры, психотерапевтическая и психоаналитическая практика и так далее. Чувственная ткань частично манифестирует себя в биодинамической, смыслы — в значениях. Следует сказать, что как биодинамическая ткань, так и значение выступают перед посторонним наблюдателем лишь своей внешней формой. Внутреннюю форму движения, действия, значения, слова приходится расшифровывать, реконструировать. Наибольшие трудности вызывает исследование смысла, хотя он присутствует не только во всех компонентах структуры, но и в продуктах деятельности субъекта. Напомню поэтический вызов М. Лермонтова: Мои слова печальны. Знаю. Но смысла вам их не понять. Я их от сердца отрываю, Чтоб муки с ними оторвать. Другой поэт — И. Северянин убеждает нас в том, что смыслы открыты ему: Я так бессмысленно чудесен, Что Смысл склонился предо мной! Различия в наблюдаемости компонентов, трудности в реконструкции ненаблюдаемого приводят к тому, что нечто, данное пусть даже в самонаблюдении, выдаётся за целостное сознание, а данное постороннему наблюдателю кажется не слишком существенным для анализа такого субъективного, более того — интимного образования, каким является сознание, и отвергается вовсе, не включается в контекст его изучения. При этом не учитывается, что образ мира и смысл в принципе не могут существовать вне биодинамической ткани движений и действий, в том числе перцептивных и умственных, вне значений и материи языка. Смысл по своей природе комплиментарен: он всегда смысл чего-то: образа, действия, значения, жизни, наконец. Из них он извлекается или в них вкладывается. Иногда даже кажется, что было бы лучше, если бы все компоненты были одинаково доступны или одинаково недоступны внешнему наблюдателю. В первом, к сожалению, нереальном случае это бы облегчило задачу непосредственного исследования, во втором, к счастью, тоже нереальном случае, дало бы значительно большую свободу в конструировании сознания, но, как когда-то сказал Дж. Миллер, человек (добавим и его сознание) создан не ради удобства экспериментаторов. Относительность разделения слоёв сознания В рефлексивном слое, в значениях и смыслах, конечно, присутствуют следы, отблески, отзвуки бытийного слоя. Эти следы связаны не только с тем, что значения и смыслы рождаются в бытийном слое. Они содержат его в себе и актуально (ср. пастернаковское: «Образ мира, в слове явленный»). Выраженное в слове значение содержит в себе не только образ. Оно в качестве своей внутренней формы содержит операционные и предметные значения, осмысленные и предметные действия. Поэтому само слово рассматривается как действие. Аналогичным образом и смысл не является пустым. Если воспользоваться образом В. А. Лефевра о вакууме, то мне представляется, что последний как раз и может служить аналогом смысла. Он пронизывает более плотные образования (образ, действие, значение), которые выстулают для него в роли материи. Со своей стороны, непрерывно рождающиеся в этих плотных образованиях виртуальные частицы пронизывают вакуум-смысл. Эта логика вакуума помогает представить себе, что структура сознания, как и оно само, является целостной, хотя и включает в себя различные образующие. В то же время на различиях в образующих основаны противоречия, возникающие в сознании, его болезни и деформации, связанные с гипертрофией в развитии той или иной образующей, в ослаблении или даже в разрыве связи как между слоями, так и между их образующими. В таких случаях мы говорим о разорванном сознании. Бытийный слой сознания несёт на себе следы развитой рефлексии, содержит в себе её истоки и начала. Смысловая оценка включена в биодинамическую и чувственную ткань, она нередко осуществляется не только во время, но и до формирования образа или совершения действия. Это очевидно. Менее очевиден механизм этого. Как обнаружено в исследованиях Н. Д. Гордеевой и В. П. Зинченко [5], биодинамическая ткань движения не только связана с чувственной тканью, но и обладает собственной чувствительностью. Последняя неоднородна: имеется чувствительность к ситуации и чувствительность к осуществляющемуся или потенциальному движению. Эти две формы чувствительности наблюдаются, точнее, регистрируются со сдвигом по фазе. Их чередование во времени осуществления движения происходит 3–4 раза в секунду. Это чередование обеспечивает основу элементарных рефлексивных актов, содержание которых составляет сопоставление ситуации с промежуточными результатами действия и возможностями его продолжения. Сейчас ведётся поиск рефлексии в процессах формирования образа ситуации. Таким образом, рефлексивный слой сознания одновременно является событийным, бытийственным. В свою очередь бытийный слой не только испытывает на себе влияние рефлексивного, но и сам обладает зачатками или исходными формами рефлексии. Поэтому бытийный слой сознания с полным правом можно назвать со-рефлексивным. Иначе не может быть, так как, если бы каждый из слоёв не нес на себе печать другого, они не могли бы взаимодействовать и даже узнавать друг друга. Важно отметить, что речь идёт именно о печати, а не о тождестве. М. К. Мамардашвили в качестве главного в марксовом понятии практики выделяет «подчёркивание таких состояний бытия человека — социального, экономического, идеологического, чувственно-жизненного и так далее, — которые не поддаются воспроизведению и объективной рациональной развёртке на уровне рефлексивной конструкции, заставляя нас снять отождествление деятельности и её сознательного идеального плана, что было характерно для классического философствования. В данном случае нужно различать в сознательном бытии два типа отношений. Во-первых, отношения, которые складываются независимо от сознания, и, во-вторых, те отношения, которые складываются на основании первых и являются их идеологическим выражением (так называемые «превращённые формы сознания») «. [21, 15]. Существуют, к несчастью, и извращённые формы сознания (см. [15]). Мы в своём бытии построили такие формы «идеологии», которые, согласно Марксу, не обладают материалистическим самосознанием. Эти формы приобрели такую огромную власть над нами, что именно они определяют наше бытие. Освобождение от них, очищение нашего сознания представляется делом чрезвычайной сложности. Едва ли даже Гераклу удалось бы решить эту задачу за один день. Гетерогенность компонентов структуры сознания Первопричиной родства бытийного и рефлексивного слоёв является наличие у них общего культурно-исторического генетического кода, который заложен в социальном (совокупном) предметном действии, обладающем порождающими свойствами [17], [5]. Конечно, рождающиеся в действии образы, смыслы, значения приобретают собственные свойства, автономизируются от действия, начинают развиваться по своим законам. Они выводимы из действия, но не сводимы к нему, что и даёт основания рассматривать их в качестве относительно самостоятельных и участвующих в образовании сознания. Но, благодаря наличию у них общего генетического источника, благодаря тесному взаимодействию каждого компонента структуры в процессах её развития и функционирования со всем и другими, они все являются не однородными, а гетерогенными образованиями. Общность генетического кода для всех образующих создаёт потенциальную, хотя и не всегда реализующуюся, возможность целостного сознания. Эта же общность лежит в основе взаимных трансформаций компонентов (образующих) сознания не только в пределах каждого слоя, но и между слоями. Образ осмысливается, смысл воплощается в слове, в образе, в поступке, хотя едва ли исчерпывается этим. Действие и образ означиваются, и так далее. Некоторое представление о взаимотрансформациях образующих сознание позволяет получить описание Ф. Дюрренмата, имеющееся в его повести, само название которой иллюстрирует жизнь сознания: «Поручение, или О наблюдении за наблюдающим за наблюдателями». В своём дневнике героиня повести Тина фон Ламберт изобразила своего мужа чудовищем: образ этот, однако, возникал не сразу, сначала она как бы снимала один слой за другим, затем как бы рассматривала его под микроскопом, все увеличивая изображение, все усиливая яркость, целыми страницами описывая, как он ест, как ковыряется в зубах, как чешется, как чавкает, как морщится, кашляет, чихает и всякое прочее — движения, жесты, подергивания, — словом, характерные особенности, в той или иной мере присущие каждому человеку… Далее автор описывает впечатления другой героини, которая, читая этот дневник, «казалось, наблюдала, как некое, исключительно из одних наблюдений сотканное облако, постепенно, мало-помалу сжимаясь, превращается в конце концов в комок, насквозь пропитанный ненавистью и отвращением»… [6; 96]. Здесь мы видим вербализацию чувственной ткани у автора дневника, затем трансформацию текста у читателя в облако наблюдений, и, наконец, это облако трансформируется в аффективно-смысловой сгусток. Иногда такие трансформации совершаются медленно, мучительно, иногда мгновенно и переживаются как озарение. Есть большой соблазн уподобить подобные трансформации фазовым переходам, кристаллизации, спонтанным трансмутациям, пересечению в некоторой точке разных, порол трудно совместимых логик, когда возникает результат, названный А. Кастлером бисоциацией. В такого рода результатах, порождаемых сознанием и воплощаемых в поведении и деятельности, участвуют все образующие. Поэтому результаты, как и само сознание, нередко приобретают кентаврический вид. Приведём ещё одну метафору, использованную А. А. Ухтомским для описания деятельности функциональных органов. Динамика образующих, их взаимодействие и взаимотрансформации при решении задач нахождения или воплощения смысла напоминают вихревое движение Декарта. Чаще всего это движение не дано в самонаблюдении или дано слишком фрагментарно. Некоторое представление о нём дают кошмарные сновидения, искусственно вызванные изменённые состояния сознания и так далее. Приведённое выше описание работы предложенной структуры сознания не потребовало от нас обращения к подсознанию или бессознательному. Она описывает работу сознания, в которой причудливо смешано наблюдаемое и ненаблюдаемое, спонтанное и детерминированное. Можно надеяться, что такое пренебрежение подсознанием не вызовет неудовольствия у специалистов в области психоанализа. Они ведь и сами решают задачу извлечения событий из подсознания, перевода их в сознание, а не погружения, выталкивания или вытеснения их из сознания в подсознание. С последней процедурой многие справляются своими силами, без помощи психоаналитиков, и притом достаточно успешно. 6. О возможности изучения и структурного анализа живых (свободных) систем Сейчас, казалось бы, уже не нужно оправдывать с теоретико-познавательной точки зрения полезность и продуктивность методов функционально-структурного, микроструктурного, микродинамического анализа живого, будь то живое вещество, живое движение, даже живая душа. Но всё же, когда речь начинает идти о структуре сознания, возникает сомнение относительно возможности отображения в структуре его — действительных свойств и функций, не говоря уже о механизмах. Ведь при создании структуры, а тем более при превращении её в механизм действия живого происходит умерщвление живого. Если это осознается исследователем, что происходит далеко не всегда, он делает попытки оживить механизм (ищет «живую воду»). Оживление (не всегда удачное) происходит за счёт привлечения эмпирического или художественного опыта, экспериментальных данных, живых метафор, символов, поэтических образов, etc. По оценкам некоторых авторов, 99 процентов моделей нервной системы и поведения не имеют отношения ни к тому, ни к другому. Приведём сделанное задолго до этих оценок высказывание С. Н. Булгакова по поводу возможного соответствия организма и механизма (в нашем случае — структуры): «Сам механизм есть понятие не положительное, а отрицательное, в нём констатируется отсутствие жизни, то есть жизнь (субъект) здесь ощущает свою границу, но не для того, чтобы, её опознав, перед ней остановиться, но чтобы её перейти… Поэтому механическая причинность определяется отрицанием жизни, есть отрицание воли, причинности органической. И уже по этому одному механизм не только не может объяснять жизни, но сам должен быть объяснён из своей соотносительности с нею» [2; 201–202]. Здесь же Булгаков цитирует Ф. В. Шеллинга: «Организм существует не там, где нет механизма, но, наоборот, где нет организма, там есть механизм» (цит. по [2;201]). Приведённые высказывания нельзя отнести к полностью скептическим. В этом же контексте Булгаков пишет: «Но хотя наука превращает мир в безжизненный механизм, сама она есть порождение жизни, форма самоопределения субъекта в объекте. Самый механизм, который для механического мировоззрения кажется универсальным онтологическим принципом, есть только условное самоопределение субъекта» [2; 200–201]). Это то, что на современном языке называется «личностное знание» (М. Полани), «познавательное отношение» (В. А. Лекторский). Другими словами, поскольку механизм является порождением жизни, он несёт на себе её следы, что даёт шанс на его оживление. Такая возможность существует не только потому, что механизм создан субъектом, он ещё создан по образу и подобию субъекта, как человек создан по образу и подобию Божию. Поэтому-то человеку иногда удаётся внести в свои творения искру божию. Впервые идея об органопроекции была высказана Эрнстом Каппом (1877), который рассматривал технику как естественную и существенную составную часть человека, так сказать, продолжение его биологических (теперь мы можем добавить — интеллектуальных и социальных) органов (см. [7; 424]). В российской традиции П. А. Флоренский развивал идеи органопроекции, рассматривая механизмы, технику как проекцию живого. Таким образом, субъектность, антропогенность (органопроекция) техники даёт принципиальную возможность соотнесения механизма, структуры с живым. Эта возможность должна быть реальнее, если механизм, структура разрабатываются не в утилитарных, а в познавательных целях. Последние лишь несколько уменьшают трудности, стоящие на пути такого соотнесения, но не устраняют их. Отметим главные из них, имеющие непосредственное отношение к исследованию сознания. Мы не имеем сколько-нибудь строгого определения понятия «сознание». Указания на то, что категория сознания относится к числу предельных абстракций, что сознание — это культурно-историческое образование, конечно, бесспорны, но эти указания не заменяют определения. Возникает вопрос, возможно ли создание структуры неопределимой или неопределённой системы. Утешением исследователю должно служить то, что сознание в этом смысле не уникально. Аналогично обстоит дело с понятиями «живое вещество», «живое движение». В. И. Вернадский говорил, что он не знает, чем живое вещество отличается от неживого, но он никогда не ошибается, различая их. Н. А. Бернштейн, вводя понятие «живого движения», не дал его определения. Сейчас известно, что человеческий глаз отличает живое движение от механического за доли секунды. А человеческий интеллект пока не способен концептуализировать имеющиеся между ними различия. И всё это не мешает продуктивным поискам структуры живого вещества, живого движения. Попытки их структурирования, моделирования, имитации на неживом субстрате представляют собой эффективный путь их изучения, в конечном счёте и их определения. Сказанное относится и к живой душе, и к живому сознанию, которые производны от живого вещества и живого движения, прежде всего живого движения истории человечества. Сознание — не только неопределимая, но и свободная система (ср. О. Мандельштам: «Посох мой, моя свобода — сердцевина бытия»). Не является ли попытка определения и структурирования свободной системы подобной задаче определения квадратуры круга? Единственный путь преодоления этого парадокса — следовать за жизнью. Нужно понять, как природная среда накладывает свои порой весьма суровые ограничения на жизнь и деятельность любой свободной системы. Такие ограничения испытывает даже «несотворённая свобода», существование которой постулировал Н. А. Бердяев. Прекрасно о взаимоотношениях организма и природной среды писал О. Мандельштам: «Никто, даже отъявленные механисты, не рассматривают рост организма как результат изменчивости внешней среды. Это было бы чересчур большой наглостью. Среда лишь приглашает организм к росту. Её функции выражаются в известной благосклонности, которая постепенно и непрерывно погашается суровостью, связывающей тело и награждающей его смертью. Итак, организм для среды есть вероятность, желаемость и ожидаемость. Среда для организма — приглашающая сила. Не столько оболочка — сколько вызов» [23; 342]. Следует отметить, что речь идёт не о приспособлении, не о стимуле и реакции, а о вызове и ответе, то есть об акции, акте. Вызов может быть принят только существом, способным к выбору, обладающим хотя бы минимальной свободой. Под природой в случае изучения сознания следует понимать и социум. При этом конечный, может быть, лучше сказать — исторический итог встречи таланта, интеллекта, остатков полузадушенной внутренней свободы, сохраняющихся в едва живом теле, с «выдающейся посредственностью», с тупой и железной волей самодержца, диктатора, самодура и террориста далеко не всегда предсказуем. Автор приведённых строк об организме и среде в начале 1937 года писал К. И. Чуковскому из Воронежа: «Я тень. Меня нет. У меня есть только право умереть… Есть только один человек в мире, к которому по этому делу можно и нужно обратиться… Если Вы хотите спасти меня от неотвратимой гибели — спасти двух человек, помогите, уговорите других написать»… И в том же году, и в том же Воронеже пишет он стихотворение, в котором выступает как титан, запрягший «десять волов в голос». Стихотворение заканчивается вызовом поэта: И промелькнет пламенных лет стая, Прошелестит спелой грозой — Ленин, Но на земле, что избежит тленья, Будет губить разум и жизнь — Сталин. Когда читаешь эти строки, невольно вспоминается пушкинский завет, которому следовал Мандельштам: Дорогою свободной Иди, куда влечёт тебя свободный ум. Можно, конечно, назвать это идеализмом свободы, тайной, сферой непознаваемого, но. при этом нельзя забывать, что вся человеческая жизнь построена на преодолении избыточных, практически бесконечных степеней свободы, которыми обладают человеческое тело и человеческий дух. Кстати, именно в этом скрыты причины удивительного многообразия человеческих способностей и возможностей их безграничного совершенствования. В общей форме постановку проблемы свободы и указание на путь её разрешения можно найти у Ф. В. Шеллинга: «… конечная цель Я состоит в том, чтобы законы свободы сделать законами природы, а законы природы — законами свободы, воспроизвести в Я природу, а в природе Я». И далее: «Высшее призвание человека — воспроизвести единство целей в мире как. механизм, а механизм сделать единством целей» (цит. по [2; 202]). Этот гуманитарно-экологический императив бесспорен и красиво выражен, но крайне трудно выполним. Сейчас появилась реальная опасность до достижения этого высшего призвания уничтожения либо Я, либо природы, либо, скорее всего, и того и другого вместе. Поэтому сейчас, как никогда прежде, остро стоит задача поиска таких ограничений свободы сознания и деятельности, которые бы, с одной стороны, препятствовали самоуничтожению человечества, а с другой, сохраняли его свободным. Наука должна помочь найти те пределы, при которых свобода остаётся природосообразной. Разрешима ли такая задача, примет ли человечество найденные ограничения, покажет будущее. Ясно, что решение этой задачи — дело не одной науки. Хотелось бы надеяться, что усилия, предпринимаемые ей для решения этой задачи, окажутся небесполезными. Но не следует переоценивать такие усилия. Сейчас становится общим местом последовательность задач, выдвигаемых перед человечеством. Примечательно, что эти задачи носят инженерный характер и основаны на технологической классификации прошлых, существующих и будущих видов общества: индустриальное, постиндустриальное, технотронное, информационное, наконец, всё чаще речь идёт о создании экологического общества. Последнее относят к XXI веку. Возникает простой и незатейливый вопрос: к какому веку следует отнести создание человеческого общества и будет ли кому его создавать? Разумеется, когда речь идёт о видах общества, когда прогнозируются пути и. перспективы его развития, то непременно вспоминаются идеи о ноосфере, ноократии, говорится и о человеческом измерении научно-технического прогресса, о пределах и опасностях роста, о человеке как о самоцели истории и так далее. Однако реальная власть принадлежит технократии, которая слушает голоса Разума вполуха, отстаивает своё понимание свободы, свои интересы, своё понимание истории и пока успешно навязывает обществу свои цели, делает его своим заложником и средством их достижения. Таким образом, проблема структурирования и ограничения свободной системы решается самой жизнью. Она опровергает миф об абсолютной свободе сознания. Таким в истории человечества оно никогда не было. Зато история даёт много примеров того, что сознанием манипулировали не менее, а то и более успешно, чем вещами. Правда, чаще всего это делалось с помощью далёких от науки средств. Поэтому, может быть, самой науке, в которой достаточно явлений, относящихся к психопатологии обыденной жизни, следует заняться психоанализом и с его помощью преодолеть апокалипсические страхи, эсхатологические восторги и занять катафатическую позицию. Ведь существует ещё один прогноз, согласно которому грядущий век будет веком психологии, веком наук о человеке. Следует напомнить то, что хорошо было известно ещё Августину. Лишь через напряжение действия будущее может стать настоящим, а тем более прошедшим. Без напряжения действия грядущее останется там, где оно есть… В 1918 году И. Северянин писал: Конечно, век экспериментов Над нами — интересный век… Но от щекочущих моментов Устал культурный человек. Что же можно (оказать о состоянии человека после того, как он побывал в роли подопытного (да ещё и пребывает пока в этой роли) во всех экспериментах уходящего века? К. счастью, кажется, что температура уходящего столетия падает и человечество получает шанс на выздоровление. Но пока это не гарантия, а только шанс. Желательно, чтобы он дошёл до сознания. 7. Самосознание в мире сознания Обсуждение проблемы мира, или миров, сознания необходимо для того, чтобы обосновать необходимость и достаточность выделенных в структуре сознания компонентов, его образующих. В классической парадигме «сознание в мире сознания» вопрос о его образующих, а соответственно и о его структуре, не возникал. В более новой парадигме «сознание в мире мозга» при всей рафинированности экспериментальных методов исследования само сознание понимается вполне житейски, вне философских и психологических традиций его понимания. Ведь сами учёные, в том числе и те, которые занимаются сознанием, являются носителями, а то и жертвами, массового сознания. Попытаемся условно выделить презентированные ему миры и соотнести с ними выделенные в структуре сознания компоненты. Мир идей, понятий, житейских и научных знаний соотносим со значением как образующей рефлексивного слоя сознания. Мир человеческих ценностей, переживаний, эмоций, аффектов соотносим со смыслом как следующей образующей рефлексивного слоя. Мир производительной, предметно-практической деятельности соотносим с биодинамической тканью движения и действия как образующей бытийного слоя. Наконец, мир представлений, воображения, культурных символов и знаков соотносим с чувственной тканью как следующей образующей бытийного слоя сознания. Конечно, сознание нельзя свести ни к одному из выделенных миров, как нельзя свести ни к одному из его компонентов. В то же время сознание рождается и присутствует во всех этих мирах. Оно может метаться между ними: погружаться в какой-либо из них, инкапсулироваться в нём, менять, переделывать, претворять его и себя самое, подниматься или витать над всеми ними, сравнивать, оценивать, восхищаться, страдать, судить их. Поэтому-то так важно, чтобы все перечисленные миры, включая и мир сознания, были открыты ему. Если же этого нет, то мы называем сознание узким, ограниченным, неразвитым, несовершенным. Вся эта жизнь сознания может разыгрываться на предложенной структуре, когда тот или иной её компонент приобретает доминирующую роль, что происходит за счёт развития других компонентов структуры. Структура может развиваться и более гармонично, что, впрочем, не обязательно влечёт за собой её равновесности. Тем не менее при вовлечении- в деятельность сознания всех компонентов оно приобретает бытийный и рефлексивный опыт и соответствующие ему черты. Потенциально оно может стать надмирным и подлинно творческим. Выделение миров сознания и образующих его компонентов, установление соответствия между мирами и образующими сознания при всей своей полезности всё же не даёт ответа на вопрос, а чти такое сознание. Здесь нужно оговорится, что этот вопрос не совпадает с вопросом о сущности сознания. Последний вообще выходит за рамки психологии. В настоящей статье идёт речь не о сущности, а о существовании сознания. Как это ни странно, но для понимания бытия сознания полезно вернуться к классической парадигме «сознание в мире сознания». Если мир сознания нам известен, известны и его образующие, то, может быть, имеет смысл модифицировать эту парадигму следующим образом: «самосознание в мире сознания». Эпицентром: сознания и самосознания является сознание собственного Я. Без его включения в жизнь сознания не только остаётся непонятным, что же такое сознание, но и отсутствует субъект, нуждающийся в ответе на этот вопрос. Можно привести следующую аналогию. Нам известны анатомия, морфология, физиология нашего телесного организма. Но сам этот организм не может быть сведён ни к одному из своих органов или процессов, которые в нём протекают. Организм как таковой должен определяться в другой системе понятийных координат, поскольку организм есть целое. Допустим, нам известны анатомия, морфология, синтаксис, семантика деятельности духовного организма. Мы знаем, что в нём поселилось сознание, которое, как и организм, является целостным. Значит, для определения того, что же есть сознание, недостаточно указания на органы или деятельности, осуществляющиеся в духовном организме. Необходимо обращение к другой системе координат. Это могут быть координаты типа Я-концепции, или координаты «самопознание личности», или какие-либо другие. В любом случае для облегчения понимания необходима не только объективация структуры сознания, но и персонификация сознания. Последняя представляет собой своего рода форму, вне которой сознание не может существовать. Мало того, как говорил М. К. Мамардашвили, так или иначе понимаемое сознание открывает философу возможность его личностной реализации в виде не просто достигнутой суммы знаний, а именно реализованной мысли и способа бытия [21; 3]. Нужно надеяться, что сказанное относится не только к философу. Едва ли можно представить себе самореализацию личности, лишённой сознания. Такое встречается только в психологии личности. Без персонификации сознание может раствориться или утонуть в собственной структуре, хотя интуитивно ясно, что оно мажет подниматься над собственной структурой, рефлектировать по поводу неё, освобождаться или разрушать её, строить или заимствовать новую. Об определённой автономии души (и сознания?) от телесного организма хорошо писал Н. Гумилёв: Только змеи сбрасывают кожи, Чтоб душа старела и росла. Мы, увы, со змеями не схожи, Мы меняем души — не тела. Можно предположить, что определённой автономией от духовного организма и от сознания обладает само- сознающее Я, выступающее в отношении собственного сознания в качестве деятеля, или наблюдателя, или того и другого вместе. Отсюда идеи о существовании сверхсознания, сверх-Я, сверх-человека, приобретающего власть не только над сознанием, над самим собой, но и над собственной волей. Как заметил М. Хайдеггер: «Сущность сверх-человека — это не охранная грамота для действующего произвола. Это основанный в самом же бытии закон длинной цепи величайших самоопределений»… [28; 167]. Такие самоопределения составляют основу самостоянья человека, которое, по словам А. С. Пушкина, залог величия его. Персонификация сознания — это не редукция сознания к Я. Это лишь методический приём, с помощью которого можно лучше понять жизнь и свойства сознания, стремление человека к свободе, понять волю и путь к власти над самим собой. Но пока человек слаб. Сознание его ограничено, далеко от совершенства и целостности, взаимоотношения души и тела далеки от гармонии, самосознающее Я не может властвовать в полной мере ни над душой, ни над телом, оно мечется между ними в поисках если не гармонии, то более удобного жилья. Всё это, с одной стороны, печально, а с другой, придаёт смысл научным поискам в сфере деятельности, сознания, личности, даёт шансы понять их взаимоотношения. Совершенный человек, если таковой существует, — это предмет восхищения, а не научного исследования. Несовершенно и самосознающее Я, чем, видимо, можно объяснить трудности, связанные с локализацией его в телесном и духовном организме, в том числе и в предложенной структуре сознания. Эти трудности не случайны. Дело в том, что культурно-историческая традиция в изучении психики и сознания оставила за пределами своих поисков проблему телесности. Несколько схематизируя, можно сказать, что Л. С. Выготский был занят проблемой преимущественно духовного Я. С точки зрения общей психологии в высшей степени интересно расширение традиционной проблематики сфер сознания и самосознания, которое предпринимается психологами-практиками, в частности патопсихологами, психотерапевтами (см. [3], [8], [25] и др.). В этих исследованиях детально рассматривается проблема физического Я, распространяется культурно-исторический подход на сферу телесности. Последняя влияет на сознание и самосознание личности порой в значительно большей степени, чем сфера духовная. Производят большое впечатление описания случаев, когда самосознание, напряжённо работающее в поисках смысла жизни, судьбы или причин заблуждений и крахов, замыкается или погружается в телесность собственного Я. Происходит смещение центра сознания. Оно ищет смысла не во внешних предметностях, не во внутренних деятельностях, а в переживаниях собственной телесности. Сознание и самосознание покоряются телу, лишаются свободы в своём развитии. Е. Т. Соколова приоткрывает читателю, как телесность может вытеснить бытийные или рефлексивные слои сознания, показывает не только её формирующую, но и драматическую деформирующую роль в становлении сознания и самосознания личности. Тело становится не только внешней формой, но и полновластным хозяином духа. На экспериментальном и клиническом материале это выступает как контраверза между реальным и идеальным Я (последнее, как правило, заимствуется у другого) и их телесными и духовными переживаниями. На одно и на другое могут надеваться защитные или разрушительные, иногда самоубийственные, маски. Мы специально обращаем на это внимание в контексте данного параграфа, чтобы показать возможности развития и расширения изложенных в статье представлений о мирах и структуре сознания, возможности их жизненной верификации, оживления достаточно абстрактной структуры. Конечно, мы далеки от решения вопросов о том, как самосознающее Я живёт и ориентируется в широком мире сознания, как потенциально бесконечное широкое сознание сжимается до точки физического Я индивида. Мы хотели лишь показать, что об этих сложнейших проблемах человеческого бытия и бытия сознаниям можно размышлять и так, как это сделано в статье. 8. Вместо заключения Недавно значительный интерес и дискуссии учёных вызвала статья американского политолога Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории?» [27]. Анализируя происходящие в Восточной Европе и СССР грандиозные социальные преобразования, автор статьи пришёл к выводу о том, что предречения о достижимости оптимального государственного устройства становятся всё более реальными. Воссоздание такого устройства в большинстве стран мира будет означать конец истории в том смысле, что закончатся вековые искания человечества в этом направлении. На первый взгляд, это марксистская точка зрения. Однако Ф. Фукуяма выводит её происхождение от Гегеля, и этот источник до неузнаваемости преобразует указанное утверждение. Ведь для Гегеля бытие человека в материальном мире и, следовательно, вся человеческая история укоренены в достигнутом состоянии сознания. «Сфера сознательного, — считает Ф. Фукуяма, — в конечном счёте с необходимостью проявляет себя в материальном мире, точнее, формирует материальный мир по собственному образу и подобию. Сознание — это причина, а не следствие, и оно может развиваться независимо от материального мира; следовательно, история идеологии составляет подлинную организующую основу видимого хаоса ежедневных событий» [27; 89–90]. Для иллюстрации такого взгляда Ф. Фукуяма ссылается на книгу М. Вебера «Протестантская этика и дух капитализма», в которой содержатся конкретные примеры того, как католические и протестантские ценности по- разному выражаются в специфике и темпах экономического развития стран, часто находящихся по соседству друг с другом. Суть этих различий выражена в пословице, что протестанты хорошо едят, а католики хорошо спят. Протестантское мировосприятие, находящее место для поощрения индивидуальных усилий человека, способствует более быстрому развитию производства и потребления. Взращиваемое в таких идеологических условиях сознание человека мотивировано на поиск областей для приложения усилий и обеспечивает более высокий жизненный тонус как отдельного гражданина, так и общества в целом. Католики же, привыкшие в большей степени уповать на волю Господа, основываются на этом и в экономических отношениях. Это непосредственно отражается на темпах роста экономики, притормаживая их. Нечто подобное, но на нерелигиозных основаниях, происходило и в социалистических странах. Ведь функционировавшая в них командно-административная система изменилась от 1950-х к 1970-м годам мало. Однако темпы развития экономики в эти периоды различались разительно. Американский политолог считает, что объяснение этих различий можно выявить в господствовавшем в эти периоды типе общественного и индивидуального сознания. Дело в том, что приверженность централизованному планированию, отчётливо выраженная в общественном сознании 1950-х годов, была подвергнута длительной коррозии и к 1970-м годам была в значительной мере изжита в широких кругах общества. Результаты не замедлили проявиться и в экономике. Темпы промышленного роста снизились, отражая падение веры большинства людей в разумность существующих экономических отношений. Мы можем добавить новую иллюстрацию к вышеприведённым. Многим памятны первые успехи перестройки в СССР, когда минимальные изменения в сложившейся экономической системе, но осуществлявшиеся на первых порах в сопровождении эффектных лозунгов об ускорении социально-экономического развития, были с восторгом приняты и немедленно нашли выражение в оживлении экономической жизни. Лозунги оказались эффективными, потому что выразили давно созревшее стремление народа к переменам. И даже являясь объективно не отражающими реальные потребности экономики, тем не менее оказали на нас воздействие более сильное, чем осуществлённые реформы. Выходит, сознание и идеология не такие уж вторичные и производные вещи, как утверждалось многие годы. Не знаем, прав ли Ф. Фукуяма а своём основном выводе о конце истории. Но то, что он обратил внимание научных кругов на проблематику сознания, задвинутую в угол и длительное время не популярную, — несомненная его заслуга. По нашему мнению, этой проблематике давно пора возвратиться из изгнания и занять подобающее ей место в ряду предметов не только психологии, но и других гуманитарных дисциплин. Этому-то и могут способствовать междисциплинарные исследования человека. У читателя может возникнуть вопрос: зачем всё изложенное? Есть поток сознания, он меня несёт, и незачем его останавливать, замораживать, структурировать, да ещё с тем, чтобы впоследствии его снова пытаться оживлять. В качестве если не возражения на такой вопрос, то аргумента в свою пользу можно сказать следующее. Есть не только поток сознания, но и поток жизни. Осознание жизни превращает её в подлинное бытие. Отсутствие осознания оставляет её всего лишь существованием. Муки сознания, в том числе муки самосознания и самоанализа, — это не такая уж высокая плата за то, чтобы претворить существование в жизнь. Но для этого нужно хотя бы приблизительно знать, что представляют собой акты сознания, выступающие средством претворения воды в вино. Конечно, сознание коварно, оно несёт в себе силы не только созидания, но и разрушения. Самоанализ может быть средством самосовершенствования и средством саморазрушения личности. В этом нет противоречия. В сознании общества, как и в сознании отдельного человека, не все заслуживает сохранения. Кое от чего нужно освобождаться, кое-чем жертвовать, кое-что по-новому осмыслить. Это непростая работа. При её проведении мы слишком долго ориентировались на бездушную идеологию, деформировавшую и разрушавшую наше сознание прежде всего потому, что в ней не было места для личности. Психологи и сейчас пытаются занять это место понятием «субъект». Сознание, при всей своей спонтанности и других замечательных свойствах, частично описанных в статье, не обладает способностью самовосстанавливаться. Единственной и надежной помощницей в этом может быть культура, духовность. «Вне духовного содержания, — писал М. К. Мамардашвили, — любое дело — это полдела. Не представляю себе философию без рыцарей чести и человеческого достоинства. Всё остальное — слова. Люди должны узнавать себя в мысли философов» [22; 199]. Надеюсь, люди когда-нибудь начнут себя узнавать и в мысли психологов. Но сюжеты «сознание и культура», «сознание и духовность» или «культура сознания» — эта тема уже другой статьи.

Статьи

Актуальность. Изучение применения компетентностного подхода в профессиональной подготовке специалистов управленческой сферы остается актуальным вопросом для многих исследователей психологов, педагогов и преподавателей. Рассмотрение этой проблемы в первом приближении мы начали в материале, опубликованном в предыдущем номере журнала (Толочек, 2020). Основной вопрос – выявление ограничений компетентностного подхода как факторов его развития и условий, при которых его реализация будет более конструктивной и эффективной. Констатируется, что в русле компетентностного подхода сохраняется нерешенность вопросов о количестве и содержании качеств субъектов, влияющих на эффективность их деятельности; о компетенциях субъектов, исполняющих разные трудовые функции, работающих в разных организациях; о месте компетенций в структуре профессионализма, об их роли в успешности карьеры.

Методы: использовались опрос экспертов, дифференцированный и поуровневый анализ матриц частот оценок (выборов) компетенций экспертами.

Результаты: В цикле исследований компетенций и особенностей их оценки менеджерами (69 ч.), различающимися по полу, возрасту, стажу, управленческому опыту, должности, работающих в разных компаниях показано, что из 29 компетенций 19 выделены не менее чем 40% экспертов; 8 — выделены не менее 66% экспертов. Оцениваемые как востребованные компетенции сопряжены с индивидуальными особенностями, с эволюцией менеджеров как субъектов и особенностями их деятельности. 

Выводы: 1. Экспертами (сотрудниками российских компаний) из состава исходного перечня компетенций, описанных зарубежными специалистами, выделяют как актуальные для менеджеров лишь часть компетенций. Среди компетенций выделяется «ядро» базовых, ключевых качеств, и несколько «поясов» («оболочек», «уровней») – менее значимых (универсальных) компетенций, сопряженных с эффективной деятельностью менеджера в разных сферах. 2. Оценки актуальных (важных, значимых и/или предпочитаемых) для менеджеров компетенций различаются в зависимости от индивидуальных особенностей экспертов (пола, возраста, опыта, должности, успешности карьеры, управленческого потенциала) и длины списка оцениваемых качеств. 3. Оптимальным для решения как научных, так и прикладных задач можно считать перечни компетенций в интервале 15–20 качеств. Базовый список из 29 компетенций можно считать «достаточным и избыточным»; перечень до 19–20 компетенций – «достаточным и необходимым»; список из 8–10 «ядерных» компетенций – «необходимым базовым».

Благодарности: Исследование выполнено в рамках Госзадания Минобрнауки России, тема № 0138-2021-0010 «Регуляция социального взаимодействия в условиях удаленной работы».

Ключевые слова: компетенции; менеджеры; эксперты; оценки; предпочтения; дифференцированный анализ; «ядро»; «оболочка»

Структурализм и Титченер | Просто Психология

1. Теории
2. Структурализм

Габриэль Лопес-Гарридо, опубликовано 7 января 2021 г. психические переживания, такие как ощущения, мысленные образы и чувства, и то, как эти элементы объединяются, чтобы сформировать более сложные переживания.

Структурализм был основан Вильгельмом Вундтом, который использовал контролируемые методы, такие как самоанализ, разбить сознание на его основные элементы, не жертвуя никакими свойствами целого.

Структурализм был развит учеником Вундта Эдвардом Б. Титченером.

Титченер предложил 3 элементарных состояния сознания: ощущения (образы, звуки, вкусы), образы (компоненты мыслей) и привязанности (компоненты эмоций).

Что такое структурализм?

Структурализм предполагает, что структуру сознательного опыта можно понять путем анализа основных элементов мыслей и ощущений.

Структурализм считается первой психологической школой, основанной в Германии Вильгельмом Вундтом и в основном связанной с Эдвардом Б.Титченер.

Структурализм стремился исследовать сознание взрослого с точки зрения анализа основных элементов мыслей и ощущений, а затем обнаружить способ, которым эти сегменты объединяются в сложные структуры.

Целью Вундта было записывать мысли и ощущения и анализировать их на составляющие элементы, во многом так же, как химик анализирует химические соединения, чтобы понять основную структуру. Школа психологии, основанная Вундтом, известна как волюнтаризм, процесс организации ума.

Теория Вундта была разработана и продвигалась его однокурсником Эдвардом Титченером (1898 г.), который описал свою систему как структурализм, или анализ основных элементов, составляющих сознание.

---

Самоанализ: основная техника структурализма

Самоанализ — это процесс, с помощью которого человек смотрит внутрь своих психических процессов, чтобы понять, как они работают. Это самонаблюдение за своим сознанием.

Самоанализ Вундта был не случайным занятием, а очень практичной формой самоанализа.Он обучал студентов-психологов делать наблюдения, основанные на личной интерпретации или предыдущем опыте, и использовал результаты для разработки теории сознательного мышления.

Высококвалифицированным помощникам давали стимул, например, тикающий метроном, и они размышляли над полученным опытом. Они сообщали, что заставляло их думать и чувствовать стимул. Каждому человеку давались одинаковые стимулы, физическое окружение и инструкции.

Метод интроспекции Вундта не оставался основным инструментом психологического экспериментирования после начала 1920-х годов.Его величайшим вкладом было показать, что психология может быть действительной экспериментальной наукой.

Титченер обучал своих учеников овладению навыками тренированного самоанализа и сообщать только об ощущениях, которые они пережили, без опоры на «значащие слова», которые он называл ошибкой стимула.

Используя этот подход, студенты Титченера сообщили о различных визуальных, слуховых, тактильных и т. Д. Переживаниях: в An Outline of Psychology (1899) он сообщил о более чем 44 000 элементов ощущений, включая 32 820 визуальных, 11 600 слуховых и 4 вкусовых.

---

Структурализм Титченера

Элементы разума

Титченер (1908) пришел к выводу, что существует три вида ментальных компонентов, которые можно рассматривать как сознательные переживания:

1. Ощущения (компоненты различения),
2. Образы (компоненты мыслей),
3. Аффекты (выражения тепла, являющиеся компонентами эмоций).

Эти компоненты можно было разделить на блоки по их конкретным свойствам, которые, по его мнению, были качеством, интенсивностью, продолжительностью, четкостью и широтой.

• Качество — «холодный» или «красный»: отличает каждый элемент от других.
• Intensity — насколько сильное, громкое, яркое и т. Д. Ощущение.
• Продолжительность — течение ощущения во времени; как долго это длится.
• Ясность (внимательность) — роль внимания в сознании — яснее, если внимание направлено на него.

Картины и выражения тепла можно разделить на группы ощущений. Следовательно, можно сделать вывод, что, следуя этой цепочке рассуждений, все рассматриваемые мысли были картинками, которые возникли из рудиментарных ощущений, подразумевая, что все сбивающие с толку мышления и мысли могут в конце концов быть разделены на просто ощущения, через которые он может пройти. самоанализ.

Взаимодействие элементов

Второй проблемой в гипотезе структурализма Титченера была тема того, как психологические компоненты консолидируются и взаимодействуют друг с другом, формируя любой тип сознательного опыта.

Его решения обычно основывались на ассоциативных мыслях. В частности, Титченер сосредотачивается на законе смежности, который представляет собой идею объединения элементов.

Титченер отверг идеи Вундта об апперцепции и новаторской смеси (преднамеренной деятельности), которые были предпосылкой волюнтаризма Вундта.Титченер утверждал, что рассмотрение, по сути, является признаком свойства «ясности» внутри ощущения.

Физические и ментальные отношения

Когда Титченер различал элементы разума и конкретные взаимодействия, которые они производят друг с другом, его теория была заинтересована в выяснении, по какой причине компоненты взаимодействуют таким образом.

В частности, Титченер интересовался связью между физическим процессом и сознательным опытом — он хотел конкретно выяснить, что было между ними двумя, что было ответственным за большинство взаимодействий между ними.

Титченер признал, что физиологические циклы дают непрерывную основу, которая придает психическим циклам согласованность, которой они в любом случае не будут. В результате сенсорная система не вызывает никаких форм сознательного опыта, но может использоваться для прояснения некоторых атрибутов ментальных событий.

Влияние на психологию

Несмотря на то, что структурализм говорил о развитии психологии как области, отдельной от рассуждений, основная школа потеряла значительное влияние, когда Титченер в конце концов скончался.

С годами подход Титченера, использующий интроспекцию, стал более жестким и ограниченным. По современным научным стандартам экспериментальные методы, используемые для изучения структур сознания, были слишком субъективными; использование интроспекции привело к недостаточной надежности результатов.

Другие критики утверждают, что структурализм слишком интересовался внутренним поведением, которое нельзя непосредственно наблюдать и которое нельзя точно измерить.

Кроме того, поскольку самоанализ является сознательным процессом, он должен вмешиваться в сознание, которое стремится наблюдать.

Тем не менее, развитие привело к появлению нескольких противодействий, которые в целом твердо отвечали европейским моделям в области исследовательской психологии.

Поведение и характер вышли за рамки того, что считалось структурализмом. Изолировав значимость от текущих реалий вовлеченности, структурализм противоречил феноменологическому соглашению демонстрационной психологии Франца Брентано и гештальт-психологии, так же как функционалистская школа и Джон Б.Бихевиоризм Ватсона.

Стимулируя функционализм, структурализм неизменно оставался школой психологического меньшинства в Америке.

Как ссылаться на эту статью:

Как ссылаться на эту статью:

Lopez-Garrido, G (2021, 7 января). Структурализм и Титченер . Просто психология. https://www.simplypsychology.org/structuralism.html

Ссылки на стиль APA

Титченер, Э.Б. (1898). Постулаты структурной психологии. Философское обозрение, 7 (5), 449-465.

Титченер, Э. Б. (1908). Лекции по элементарной психологии чувства и внимания . Макмиллан.

Титченер, Э. Б. (1899). Очерк психологии (Новое издание с дополнениями). MacMillan Co

Как ссылаться на эту статью:

Как ссылаться на эту статью:

Lopez-Garrido, G (2021, 7 января). Структурализм и Титченер . Просто психология. https://www.simplypsychology.org/structuralism.html

Какие структуры мозга необходимы для сознания? | Джорджанн Сак | Awake & Alive Mind

Я не сомневаюсь, что каждая структура мозга влияет на сознание. Я задаю конкретный вопрос: какие структуры необходимы? Другими словами, существуют ли какие-либо области мозга, которые в случае повреждения или удаления вызывают потерю сознания ранее находившимся в сознании существом?

Ответ ниже в основном основан на исследованиях поражений, рассмотренных в «Нейропсихологии сознания: немного истории и несколько новых тенденций» Джованни Берлучки и Карло Альберто Марци.

Важно отметить, что в том же обзоре они пишут следующее:

«Попытки локализовать центр сознания в головном мозге на основе эффектов поражений или дисфункций мозга, которые приводят к бессознательному состоянию, вероятно, неверно восприняты, поскольку сознание является ошибочным. лучше всего рассматривать как глобальную функцию мозга в действии ».

Поражения ствола головного мозга, таламуса или больших частей коры головного мозга нарушают сознание.

Если ствол головного мозга человека поврежден, он обычно впадает в кому.Свет выключен, но кто-то может быть внутри.

Если у человека повреждены таламус или большие части коры головного мозга, он теряет самосознание, даже если он, вероятно, еще не спит. Свет горит, но никого нет дома.

Следовательно, ствол мозга, таламус и кора головного мозга являются необходимыми компонентами для генерации сознания.

Существуют и другие поражения, которые нарушают самосознание в одном или нескольких аспектах, но не вызывают общесистемного отказа сознания.Повреждение гиппокампа может привести к поразительному дефициту сознания, при котором у пораженного человека есть ощущение себя, но оно ограничено настоящим моментом. Хотя они понимают концепцию времени, они не могут участвовать в мысленных путешествиях во времени.

«Короче говоря, пациенты с амнезией и поражениями гиппокампа, по-видимому, обладают фактическим, семантическим знанием физического времени, в соответствии с которым настоящему предшествует прошлое, а за ним следует будущее, но они не могут путешествовать в нем мысленно, потому что не могут восстановить личные эпизоды из своего прошлого или воображение себя в будущих эпизодах.Берлучки и Марци.

Берлучки и Марци говорят, что нейропсихология больше интересуется этими специфическими, но менее серьезными нарушениями сознания и познания, чем положительными минусовыми возмущениями.

Как и следовало ожидать, есть определенные особенности ствола головного мозга, таламуса и коры, которые необходимы для формирования сознания. Давайте уточним.

В бодрствующем, сознательном мозге специализированные нейроны в стволе мозга действуют как первое предупреждение о том, что важная сенсорная информация была обнаружена нашими периферическими органами.Их активацию можно представить как срабатывание главного выключателя, посылающего возбуждающие электрохимические сигналы по всему мозгу.

Анатомические детали того, что сейчас называют «восходящей ретикулярной активирующей системой» (ARAS), все еще определяются в человеческом мозге (см. Технические примечания в конце этого поста). Ясно то, что существуют группы нейронов, специфичных для нейромедиаторов, чьи клеточные тела сгруппированы в «ядра» в стволе мозга. В частности, существуют серотонинергические, холинергические и норадренергические ядра, которые выделяют серотонин, ацетилхолин и норадреналин соответственно из своих проекций.Ядра проходят восходящими выступами вверх через таламус и / или гипоталамус и далее в кору головного мозга.

Входящие сенсорные сигналы могут активировать определенные подмножества нейронов ствола мозга, высвобождая поток нейротрансмиттеров, чтобы разбудить мозг. Сила сигнала «Эй, обратите внимание на это!» Может быть легким толчком или ударом по лицу, в зависимости от типа сенсорного стимула.

Как описано в «Нейропсихологии сознания: немного истории и несколько новых тенденций», многие системы возбуждения работают параллельно, каждая из которых функционирует в различных мотивационных и эмоциональных условиях.Все они регулируют деятельность таламуса и коры головного мозга, и все они активны в часы бодрствования и молчат во время сна.

Без ствола мозга мы не были бы в сознании. Ствола мозга недостаточно для создания сознания, но это необходимая основа, поддерживающая сознание.

«Знаменитый нейрохирург Пенфилд (1978) написал, что« предполагать, что сознание или разум имеют локализацию, значит не понимать нейрофизиологию »(стр. 109).Тем не менее, он также постулировал, что центрально -ренцефальная система, более или менее совпадающая с верхним стволом мозга и гипоталамусом, содержит нервные механизмы, «которые являются предпосылками интеллектуальной деятельности … и инициирования запланированных действий сознательного человека» (Penfield, 1954) ». Берлучки и Марци.

Давайте получим визуальное представление о том, как выглядит восходящая ретикулярная активирующая система:

Слева: ствол мозга 78-летнего донора, вид слева. Из «Визуализации белого вещества в стволе мозга человека.«Трудно поверить, что этот кусок ткани на самом деле представляет собой высокоорганизованные ядра и тракты аксонов. Справа: иллюстрация (Джорджанна Сэка), показывающая расположение нескольких ядер, специфичных для нейромедиаторов, которые, как известно, важны для возбуждения мозга. Все они находятся в покрышке моста и среднего мозга. Визуализация человеческого мозга трактов аксонов, возникающих из гистологически определенных ядер ствола мозга. Слева: вид слева аксонов, проходящих между ядрами шва и таламусом. Справа: вид сверху на тракты аксонов между ядрами шва (бирюза), голубым пятном (темно-синий) и педункулопонтинным ядром (пурпурный) и таламусом.Из «Нейроанатомической связи системы восходящего возбуждения человека, критичной для сознания и его нарушений». Визуализация человеческого мозга трактов аксонов между стволом мозга и гипоталамусом (тракт DLF), таламусом (тракт SCP), подкорковым (тракт NST) или лобной корой ( Тракт МФТ) сооружения. Из Yu Zhang et al., «Диффузионная тензорная трактография волокон ствола мозга и ее применение при боли». Теперь все вместе. Эта схема сфокусирована на проекциях серотонинергических ядер шва. На нем показаны восходящие проекции, заканчивающиеся во всех областях мозга, но на самом деле конечные пункты назначения восходящих проекций еще не были визуализированы в человеческом мозге.Изображение предоставлено Brain_bulbar_region.svg

Пенфилд, Берлуччи и Марци соглашаются, что сознание лучше всего рассматривать как функцию всего мозга. Тогда, пытаясь понять сознание, возможно, лучше всего подумать о динамических процессах, лежащих в основе сознания.

Мозг — это орган, давайте не будем забывать, поэтому метаболизм мозга — один из динамических процессов, лежащих в основе сознания. А мозг — это всего лишь часть большого организма с телом, давайте не будем забывать, поэтому поток информации нельзя рассматривать как ограниченный только мозгом.А тело работает как открытая система, не будем забывать, что обмен энергией и информацией с окружающей средой также важен.

Может быть, я слишком сильно уменьшил масштаб, а может и нет.

Один из динамических процессов в головном мозге, который кажется важным для сознания, — это петли взаимной связи между таламусом и корой. Есть возбуждающие таламо-корковые проекции, идущие от таламуса к коре, и есть возбуждающие кортико-таламические проекции, идущие от коры к таламусу.Также существуют петли связи между таламусом и другими областями мозга, но только нарушение таламо-кортикальных петель заставляет человека терять самосознание. Кора головного мозга также тесно взаимосвязана в этих взаимных возбуждающих петлях.

Как упоминалось в «Горах и умах», нейроны человеческого мозга коллективно колеблются между активным и менее активным состояниями. Считается, что взаимные корково-корковые и таламо-корковые связи вызывают эти колебания.

«Повторяющаяся архитектура мозга позвоночных также может вызывать спонтанную ритмическую активность. По самой своей природе взаимный обмен потенциалами действия, передаваемыми по взаимным путям, порождает колебательное поведение, подобное тому, которое наблюдается в электрических сигналах, записываемых от функционирующего мозга ». Из книги Джеральда Эдельмана и Джозефа Галли «Возвращение: ключевой механизм интеграции функций мозга».

Какую роль эта реентерабельная / рекуррентная / рекурсивная связь играет в сознании? Это огромная тема, которая активно изучается, поэтому можете быть уверены, что я буду возвращаться к ней много раз, просматривая литературу.

Кажется, что область нейропсихологии, как и области когнитивной и системной нейробиологии, движется к подходам нейронной стимуляции, чтобы проверить их понимание «сознания» — восприятия, внимания, памяти, языка, эмоций и т. Д. Я заключил сознание в кавычки. потому что Берлучки и Марци пишут, что нейропсихология не занимается изучением сознания как такового .

Методы стимуляции, такие как неинвазивная транскраниальная магнитная стимуляция и инвазивные электроды, имплантированные во время операции, показали большие перспективы в картировании функций различных частей живого человеческого мозга.Например, посмотрите эти два исследования с использованием стимуляции для нарушения сознания (1, 2).

** Ниже приведены технические примечания для тех, кто действительно хочет заняться спортом. **

Помимо ядер ствола мозга, на которых я остановился, есть доказательства наличия глутаматергических, гистаминергических и пептидергических ядер в гипоталамусе. играют роль в инициации и регуляции возбуждения мозга. Кроме того, подмножество ядер педункулопонтина является глутаматергическим.

У каждого ядра есть свое имя (тьфу).Я перечислю ядра, которые являются частью восходящей ретикулярной активирующей системы, на случай, если вы захотите узнать больше.

• locus coeruleus
• ядер шва
• латеродорсальных и педункулопонтинных ядер
• туберомаммиллярных ядер
• супрамаммиллярных ядер
• орексин-продуцирующих нейронов 9005 9000 в боковом и заднем акселеральном тракте человека делать эксперименты и так несовместимы между лабораториями (тьфу тьфу).Названия трактов не связаны с названиями ядер, потому что аксоны из нескольких ядер часто соединяются и перемещаются вместе по одному и тому же тракту (тьфу тьфу тьфу!). Вот список трактов, связанных с восходящей ретикулярной активирующей системой.
  • брюшной тегментальный тракт — ростральный и каудальный
  • дорсальный тегментальный тракт — латеральный и медиальный
  • дорсальный продольный пучок
  • медиальный продольный пучок
  • верхняя ножка мозжечка
  • передняя часть мозга реальное понимание связности человеческого мозга, маркировка определенных ядер или даже нейронных подтипов в этих ядрах и визуализация всего мозга дальнодействующих связей являются обязательными.К сожалению, с тканями человека это очень сложно. Во-первых, пока мы не сможем обозначить конкретные подтипы нейронов у живых людей, визуализация клеточных тел и проекций ядер, специфичных для нейротрансмиттеров, невозможна. Кроме того, современные технологии визуализации человеческого мозга не имеют адекватного разрешения, что делает невозможным увидеть небольшие участки или ответвления, отходящие от больших пучков волокон. Чтобы получить обзор связанных с этим трудностей, см. Разделы «Нейроанатомическая связь системы восходящего возбуждения человека, критическая для сознания и его расстройств» и «Проблемы и возможности нейровизуализации ствола мозга с помощью МРТ сверхвысокого поля».

    Самая сложная часть — это увидеть, где в мозгу заканчиваются восходящие аксоны. Я не думаю, что кому-то еще удалось маркировать популяции клеток, специфичных для нейротрансмиттеров, в стволе мозга человека и визуализировать все мишени в других областях мозга (напишите, пожалуйста, комментарий, если вы знаете иное!). Это было сделано для аналогичных ядер в мозгу грызунов, но мы не должны предполагать, что анатомия человеческого мозга будет такой же. Я напишу больше об исследованиях восходящей ретикулярной активирующей системы на грызунах в одном из следующих постов.

    Используя диффузионную тензорную трактографию (DTI) или диффузионную визуализацию с высоким угловым разрешением (HARDI), ученые могут визуализировать тракты аксонов в немеченой ткани как живого человеческого мозга, так и донорского мозга умершего. Выполняя гистологию мертвого мозга и / или используя атласы человеческого мозга для (приблизительно) определения местоположения каждого ядра, а затем находя тракты аксонов, которые перемещаются оттуда в другую заранее заданную целевую область, мы можем убедить себя, что получаем представление о том, где находятся эти аксоны. идущий.

    DTI — невероятно ценный инструмент для исследований и клинических приложений, но он не дает мне той информации, которую я хочу в данном случае. Он не может различать подтипы нейронов или афферентные и эфферентные аксоны. Он может только определить, где находятся пучки аксонов, но не определить их направление. Как и большинство форм визуализации мозга, DTI — это одновременно наука и технически сложная форма искусства, на освоение которой уходят годы.

    Мы знаем, что нейроны восходящей ретикулярной активирующей системы распространяют восходящие выступы вверх через таламус и далее в кору головного мозга.Но где именно они там заканчиваются? Разветвляется ли большой пучок аксонов и иннервирует ли в конечном итоге всю кору, как показано на каждой схеме? Или это более конкретно? В какой области (ах) и слое (ах) коры оканчиваются эти активирующие нейроны? Рядом с какими типами клеток они заканчиваются? И является ли их выброс нейротрансмиттера диффузным потоком или высокоспецифичной связью от одного нейрона к другому? Я не могу дождаться, пока мы сможем визуализировать конкретные нейротрансмиттеры, движущиеся во внеклеточном пространстве.Я думаю, это многое расскажет о крупномасштабных динамических процессах в мозге.

    Анатомия мозга — это нечто другое. Детали структуры мозга были определены в разное время на основе доступных технологий. Довольно мешанина информации.

    Вот почему так важны усилия по созданию новых атласов — новых стандартов в данной области. Было бы невероятно иметь интерактивный атлас, в котором перечислены ядра и их нейротрансмиттеры, и когда вы нажимаете на ядра, появляются их проекции, чтобы вы могли видеть, как эти нейроны соединяются с другими частями мозга.

    Большое спасибо Юй Чжану, первому автору книги «Диффузионная тензорная трактография волокон ствола мозга и ее применению при боли» и радиологу с более чем 15-летним опытом работы трактографом DTI, за ответы на мои вопросы о DTI и восходящей ретикулярной активации. система.

    Вильгельм Вундт в популярной психологии

    Авторы учебников часто называют Вильгельма Вундта отцом современной научной психологии. Это связано с тем, что он основал в Лейпциге, Германия, первую в мире психологическую лабораторию.Другие ученые начали изучать психику и нервную систему до этого, но программа Вундта, начатая в 1879 году, была первой программой лабораторных исследований, посвященной исключительно психологии. Некоторые авторы приводят доводы в пользу Уильяма Джеймса (1842–1910) как настоящего основателя психологии, поскольку он также основал психологическую лабораторию в 1879 году, но его использовали в основном для демонстраций в классе, а не как часть программы на получение степени в области психологических исследований. так что Вундт обычно получает заслугу.

    В своей лаборатории Вундт посвятил себя изучению сознательного опыта с помощью интроспекции. В Лейпциге к самоанализу подходили очень формально, с обширным обучением самонаблюдению и самоотчету до того, как субъект принял участие в экспериментах Вундта. Первые психологи были вдохновлены прогрессом в химии и физических науках девятнадцатого века, поэтому Вундт надеялся научить своих испытуемых анализировать свой собственный сознательный опыт на более простые элементы.Вундт полагал, что как только эти элементы будут идентифицированы и процессы, посредством которых они связаны и интегрированы, станут понятны, структура сознательного опыта больше не будет загадкой. Из-за этой философской основы подход Вундта к психологии стал известен как структурализм. Структуралистские методы применялись прежде всего для изучения ощущений и восприятия.

    Величайший вклад Вундта в психологию может быть связан с идеями и исследованиями, которые он вдохновлял на тех, кто с ним не соглашался.Его методы пришли в Америку вместе с его учеником Э. Б. Титченером, где они сразу же подверглись критике со стороны Джеймса, который настаивал на том, что разбиение сознательного опыта на его составные части означает устранение непрерывной текучей природы, которая является определяющей чертой сознания. Тем временем, вернувшись в Германию, группа психологов, известная как гештальт-школа, выдвинула аналогичный аргумент, указав, что весь сознательный опыт — это больше, чем просто сумма его составных частей. Несколько лет спустя в Вене Зигмунд Фрейд (1856–1939) пошел в другом направлении.Полагая, что многое из того, что происходит в человеческом уме и побуждает нас к действию, находится ниже уровня сознания, Фрейд считал метод самоанализа неспособным по-настоящему осветить человеческий разум, поскольку он предполагает, что субъект осознает свое собственные мысли и чувства и умеет их формулировать.

    Идеи и методы Вундта давно исчезли из психологии, но его статус в истории дисциплины остается надежным благодаря его значительному вкладу в превращение психологии в законную научную дисциплину.

    Артикул:

    1. Рибер, Р. В., и Робинсон, Д. К., ред. Вильгельм Вундт в истории: создание научной психологии. Нью-Йорк: Kluwer, 2001.
    .

    Сознательное переживание — обзор

    Субъективное сознательное переживание

    Для большинства людей эмоции — это просто сознательный опыт. Я не согласен. (Например, мужчина может честно отрицать, что испытывал ревность, но позже поймет, что на самом деле он ревновал. Кроме того, подсознательные стимулы угрозы могут вызывать те же изменения в периферической физиологии, что и надпространственные угрозы.Тем не менее, сознательный опыт важен и широко используется при изучении эмоций посредством устных отчетов и предположений экспериментаторов.

    Сознательные переживания, связанные с эмоциями, неоднородны. Не претендуя на исчерпывающий характер, я различаю четыре типа эмоционального сознательного опыта: эмоциональный мета-опыт, основной аффект, восприятие аффективного качества и приписываемый аффект. Здесь я остановлюсь на первых двух. ^a Прототипное сознательное эмоциональное переживание включает в себя все четыре, но они могут быть отдельными.Отличие эмоционального метаопытства от основного аффекта примиряет две традиции, возникшие на ранних этапах психологии сознательного эмоционального опыта: категориальные (гнев, страх, радость и т. Д.) И размерные (валентность, активация и т. Д.). Обе традиции необходимы, и их можно примирить.

    Эмоциональный метаопыт . В центре внимания многих работ, посвященных эмоциям, является сознательное субъективное переживание определенных эмоций, таких как гнев, ревность, страх, любовь и т. Д.Согласно этому традиционному мнению, испытать гнев или какую-то другую конкретную эмоцию — это простое чтение внутреннего биологически заданного сигнала. Вместо этого, на мой взгляд, это психологически сконструированный опыт, конечный продукт потока обработки информации, который включает внимание, память и категоризацию текущего состояния на основе доступной информации. Основываясь на своем физиологическом исследовании, Левенсон (2011) предложил описание переживания определенной эмоции, которое я считаю неотличимым от моего описания эмоционального мета-опыта.Основываясь на своих исследованиях в области нейробиологии, Леду (2015) предложил аналогичную теорию — интерпретаторскую теорию сознания — для эмоционального метаопытства.

    Ментальные категории, которые мы используем в этом процессе, не являются врожденными; скорее, разные категории доступны разным людям. Носители английского языка могут классифицировать определенное эмоциональное состояние как гнев ; Носители илонготов могут классифицировать подобные состояния как liget (Rosaldo, 1984). В разных языках есть лексика для разных категорий.Одним из признаков является то, что разные языки распознают разное количество категорий, от семи (Howell, 1984) до сотен (Russell, 1991). В процессе развития дети аналогичным образом увеличивают количество различных категорий эмоций, которые они используют (Widen, 2016). Таким образом, количество потенциальных категорий велико и неопределенно. Категоризация — универсальный процесс, но категории, на которые делятся эмоции, зависят от языка.

    Некоторые авторы пытались сократить количество категорий, считая некоторые из них «базовыми», а затем определяя остальные как подкатегории или смеси базовых.Тем не менее, нет единого мнения о количестве таких основных эмоций, о том, какие эмоции являются основными или что делает что-то основным (Ортони и Тернер, 1990). Обратите внимание на разногласия по поводу того, сколько эмоций являются основными: Экман (1972) перечислил шесть, но Экман и Кордаро (2011) перечислили 21. Понятие «основные» уже может быть мало пригодным.

    Более того, разные языки распознают разные категории. Некоторые языки проводят различие между эмоциями, в отличие от английского. В китайском языке нет единого слова для обозначения стыда, вместо этого существует набор видов стыда.Можно подумать, что носители китайского языка признают все это подтипами стыда, но нет никаких доказательств, подтверждающих эту мысль. И наоборот, в английском есть некоторые различия, которых нет в других языках. Английский язык отличает гнев и печаль как качественно разные (базовые) эмоции; в некоторых африканских языках для обозначения этих двух слов используется одно и то же слово (Leff, 1973). Точно так же илонготский термин liget включает как гнев, так и горе (Rosaldo, 1984). Английский отличает стыд от смущения, но многие незападные языки этого не делают (Levy, 1973).В других случаях в английском есть слово для обозначения эмоции, тогда как в других языках нет (Leff, 1973; Levy 1973). На Таити не хватает слов, эквивалентных печали и вине (Levy, 1973). Экман (1972) не нашел слов для обозначения отвращения или удивления на форе-языке Папуа-Новой Гвинеи.

    Несколькими параграфами ранее читатели могли подумать, что, возможно, liget можно просто перевести как гнев . Антропологи и кросс-культурные психологи часто ищут переводы английских слов эмоций, но более тщательное изучение выявило различия.Антропологи сообщили о таких находках (Davitz, 1969; Levy, 1973; Rosaldo, 1980; Wikan, 1989). Более экспериментальные подходы аналогичным образом обнаружили различия между предполагаемыми эквивалентами перевода (Han et al., 2015; Hurtado-de-Mendoza et al., 2013; Russell and Sato, 1995).

    Мой термин для обозначения категоризированных сознательных эмоциональных переживаний — эмоциональный мета-опыт. На мой взгляд, переживание гнева, например, не является повторением одного и того же простого, несводимого ментального качества.Хотя иногда предполагается существование таких квалиа, никаких доказательств этого предположения представлено не было. Напротив, эмоциональный мета-опыт — это сложная форма самовосприятия. Это мета-опыт, поскольку он зависит от других аспектов опыта, некоторые из которых сами сознательно доступны. Как и все восприятия, эмоциональные мета-переживания — это интенциональные ментальные состояния; то есть они включают в себя представление о чем-то: о том, на что человек злится, завидует, боится или влюбляется.Как и все восприятия, эмоциональные мета-переживания являются интерпретациями. Необработанные данные, на которых основана интерпретация, идут как сверху вниз (такие как концепции, хранимые знания, ожидания, атрибуции, оценки и воспоминания), так и снизу вверх (как из внутреннего мира через соматосенсорную обратную связь, так и из внешнего мира).

    Core Affect . Core Affect — это аспект субъективного эмоционального переживания. Это нейрофизиологическое состояние, сознательно доступное как хорошее или плохое, возбужденное или спокойное состояние.В любой момент человек может ответить на вопрос, как вы себя чувствуете? Изучение их ответов привело к концепции Core Affect (Russell, 2003). Основной аффект — это на психологическом уровне наиболее элементарное простое примитивное аффективное чувство. Карта Core Affect представлена ​​на рис. 4.1, который показывает комплексное представление о настроениях и чувствах, о которых сообщают люди. Основной Аффект человека в любой момент времени представлен одной точкой где-то внутри пространства. Пространство, в свою очередь, характеризуется двумя биполярными измерениями — валентностью и активацией — в размерной традиции психологии эмоций.В этом двумерном картезианском пространстве основное аффективное чувство человека в каждый момент времени помещено в одну точку. Как и плоская карта Земли, долгота и широта не говорят всего о каждом месте на карте, но являются основными составляющими.

    Рисунок 4.1. Представление Core Affect путем разделения пространства на 12 сегментов.

    Перепечатано из Yik, M., Russell, J.A., Steiger, J.H. 2011. 12-точечная кольцевая структура аффекта ядра. Эмоция 11 , 705–731.по разрешению.

    Таким образом, человек одновременно имеет только один основной аффект. Центр можно рассматривать как уровень адаптации (нейтральная точка на полпути между удовольствием и неудовольствием и на полпути между низким и высоким возбуждением), причем расстояние от центра представляет интенсивность или крайность чувства. Core Affect временами может быть чрезвычайно интенсивным, а иногда более мягким. Когда сердечный аффект сохраняется и носит слабый характер, мы часто называем это настроением.

    Важной особенностью Core Affect является то, что он является панкультурным.То есть в культурах и языках, в которых изучались измерения, обычно проявляются валентность и активация (Fontaine et al., 2013; Russell, 1983; Russell et al., 1989; Västfjäll et al., 2002).

    Core Affect является частью (но не целиком) эмоциональных эпизодов, но не является синонимом эмоции. Таким образом, Core Affect не является ни заменяющим термином для эмоции, , ни сущности эмоции, ни дополнительной дискретной эмоцией. Например, когда говорят, что эмоциональные эпизоды начинаются, а затем, через короткое время, заканчиваются, человек всегда находится в каком-то состоянии Ядро Аффекта, которое просто меняется с течением времени (иногда медленно, иногда быстро), не имея ни начала, ни конца.Аналогия — температура тела: у человека всегда есть температура тела, но он осознает ее только время от времени.

    Эмоциональные эпизоды (и эмоциональные мета-переживания) обычно направлены на что-то (человек на что-то злится, боится или грустит). Напротив, Core Affect не обязательно направлен ни на что. Как и настроение, Core Affect сам по себе может быть свободным (например, чувство подавленности, но не по поводу чего-либо и не зная почему), но он может быть направлен на что-то. Тем не менее, повседневная концепция настроения обычно подразумевает длительное и мягкое состояние, тогда как Core Affect не имеет никакого значения.Таким образом, настроение можно рассматривать как затяжной основной эффект.

    Core Affect — это «нейрофизиологическое состояние, которое сознательно доступно как простое, неотражающее чувство, которое представляет собой интегральную смесь гедонических (удовольствие-неудовольствие) и возбуждения (сонное-активируемое)» (Russell, 2003, стр. 147). ). Это, казалось бы, простое определение содержит ряд эмпирических предложений. Назвать Core Affect нейрофизиологическим состоянием — это долговая расписка, которая пока остается невыполненной. Нейронная основа Core Affect является предметом активных исследований (Gerber et al., 2008; Познер и др., 2005, 2009).

    Это нейрофизиологическое состояние имеет важные функции. Core Affect — это непрерывная оценка своего текущего состояния, которая соответственно влияет на другие психологические процессы. Изменение Core Affect вызывает поиск его причины и, следовательно, способствует вниманию и доступности материала с одинаковой валентностью. Таким образом, Core Affect управляет когнитивной обработкой в ​​соответствии с принципом согласованности настроения. Когда Ядро Аффекта является положительным, тогда события, встречающиеся, запоминаемые или предполагаемые, имеют тенденцию казаться более позитивными — при условии, что Ядровый Аффект не приписывается в другом месте (Schwarz and Clore, 1983).Основной аффект — это часть информации, используемой для оценки качества аффекта, и, следовательно, он участвует в случайном приобретении предпочтений и отношений. Core Affect влияет на поведение, от рефлексов до принятия сложных решений. Core Affect — это фоновое состояние, постоянно меняющееся в ответ на множество событий, большинство из которых выходит за рамки сознательного мониторинга. Core Affect, в свою очередь, обеспечивает мощную предвзятость при обработке новой информации. Таким образом, Core Affect участвует в текущем состоянии человека, включая то, что принято называть когнитивным состоянием, мотивационным состоянием, состоянием настроения и т. Д., Включая прошлое, настоящее и прогнозы на будущее.

    Можно стремиться изменить или поддерживать Core Affect напрямую — аффект регуляции — от утреннего кофе до вечернего бренди. Люди обычно (но не всегда) ищут варианты поведения, которые максимизируют удовольствие и сводят к минимуму неудовольствие. Таким образом, решения включают в себя предсказания будущего Core Affect. Core Affect участвует в мотивации, вознаграждении и подкреплении. Интригующий вопрос заключается в том, какая из этих функций требует сознательного внимания, а какая нет.

    Глубокие структуры и основные элементы сознательных отношений

    В своей работе с отношениями я разработал модель сознательных и эффективных отношений, которая говорит о глубоких структурах и основных элементах, которые создают и поддерживают все отношения (1, 2).Некоторые из моих коллег и клиентов, а также многие читатели здесь просили, чтобы эта модель была представлена ​​в виде законного предложения «на вынос», а не просто в виде нескольких раздаточных материалов.

    Два предыдущих поста об отношениях (1, 2) были расширены в небольшую электронную книгу под названием Сознательная связь: 7 основных элементов сознательных и эффективных отношений, в которой отношения описываются как трехстороннее совместное партнерство, существующее между двумя партнерами. как личности, а сами отношения как нечто отдельное от этих двух партнеров, но связанные с ними.Взаимодействие между двумя людьми создает и поддерживает отношения, обеспечивая контекст как для основы — или глубоких структур — отношений, так и для семи основных элементов, составляющих ткань, которая охватывает эти глубокие структуры.

    Глубокие структуры любых отношений устанавливаются очень рано и имеют тенденцию оставаться довольно последовательными на протяжении всей жизни отношений. Эти глубокие структуры являются частью того, что создает последовательность, а также заставляет нас погрязнуть в повторяющихся моделях поведения как внутри отношений, так и за их пределами.

    Глубокие структуры отношений создаются и определяются взаимозависимым взаимодействием личной истории, социализации, аккультурации и допущений, а также идей и ожиданий людей в рамках отношений. Существенными элементами отношений, поддерживаемых в контексте этих глубоких структур, являются социальные, эмоциональные, духовные, интеллектуальные, физические, сексуальные и материальные взаимозависимости.

    Социальный элемент относится к тому, как мы относимся друг к другу в межличностном общении.Это также показывает, как мы относимся к нашему личному сообществу и как эти расширенные отношения отражаются на наших более близких отношениях и являются их отражением. Эмоциональный элемент относится к способу передачи и получения эмоций и чувств.

    Интеллектуальный элемент относится не только к естественному интеллекту, но и к социальному и эмоциональному интеллекту, наряду с обучением и более эзотерическими приложениями разума, включая такие вещи, как ценности, мораль, этика и социальная перспектива.

    Духовный элемент относится не просто к религии, но к отношениям каждого партнера или отсутствию отношений как с Богом, так и с личной божественностью. Физический элемент в некотором смысле является подмножеством социального элемента, относящегося к общности в способе, которым пары взаимодействуют на физическом уровне, который включает близость, но исключает сексуальность.

    Элемент сексуальный относится не только к сексу; это близость на нескольких уровнях, каждый из которых связан со всеми семью основными элементами сознательных отношений.

    Материал Элемент говорит в первую очередь о финансовых вопросах и на более глубоких уровнях формулирует как общие ценности, так и личный и коллективный опыт социального положения.

    Воспитание этих важнейших элементов и внимание к ним находится в центре сознательной связи и сознательных взаимоотношений. Когда эти элементы находятся в равновесии для обоих партнеров как индивидов, а также отражают взаимозависимое взаимодействие внутри самих отношений, отношения имеют тенденцию работать — иногда без усилий.Когда один или несколько из этих элементов не сбалансированы или игнорируются, отношения могут оказаться в беде — или, по крайней мере, неурегулированными.

    Неотъемлемой частью этого является то же самое понятие баланса. Нахождение баланса внутри и между семью основными элементами информирует, поддерживает, служит для поддержания — а в некоторых случаях трансформации — глубинных структур отношений. С сознательной приверженностью к управлению и формированию этих элементов по мере развития отношений, успех этих отношений с течением времени становится скорее ожидаемым событием, чем просто возможностью.

    © 2009 Майкл Дж. Формика, Все права защищены.

    © 2009 Майкл Дж. Формика, Все права защищены.

    Список рассылки Майкла | Электронная почта Майкла | Следуйте за Майклом в Twitter

    Майкл в Facebook | Институт интегральной жизни на Facebook

    Теория интеграции информации сознания | BMC Neuroscience

    Сознание, интеграция информации и мозг

    На основе феноменологического анализа мы утверждали, что сознание соответствует способности интегрировать информацию.Затем мы рассмотрели, как можно измерить такую ​​способность, и разработали теоретическую основу сознания как интеграции информации. Теперь мы рассмотрим несколько нейроанатомических или нейрофизиологических факторов, которые, как известно, влияют на сознание. После краткого обсуждения эмпирических данных мы будем использовать упрощенные компьютерные модели, чтобы проиллюстрировать, как эти нейроанатомические и нейрофизиологические факторы влияют на интеграцию информации. Как мы увидим, теория интеграции информации не только достаточно хорошо соответствует эмпирическим наблюдениям, но и предлагает им принципиальное объяснение.

    Сознание генерируется распределенной таламокортикальной сетью, которая одновременно специализирована и интегрирована

    Древнегреческие философы спорили, было ли место сознания в легких, в сердце или в мозге. Превосходство мозга сейчас неоспоримо, и ученые пытаются установить, какие именно части мозга важны. Например, хорошо известно, что спинной мозг не важен для нашего сознательного опыта, поскольку люди с параличом нижних конечностей с высокими спинными связями находятся в полном сознании.И наоборот, хорошо функционирующая таламокортикальная система важна для сознания [15]. Однако мнения расходятся относительно вклада определенных областей коры [1, 16–21]. Исследования пациентов в коматозном или вегетативном состоянии показывают, что общая потеря сознания обычно вызвана поражениями, которые нарушают несколько секторов таламокортикальной системы или, по крайней мере, их способность работать вместе как система. [22–24]. Напротив, избирательные поражения отдельных таламокортикальных областей нарушают различные субмодальности сознательного опыта, такие как восприятие цвета или лица [25].Электрофизиологические исследования и исследования изображений также показывают, что нервная активность, которая коррелирует с сознательным опытом, широко распределяется по коре головного мозга (например, [20, 26–29]). Таким образом, может показаться, что нейронный субстрат сознания представляет собой распределенную таламокортикальную сеть, и что нет единой области коры, где все это объединяется (см. Приложение, ix).

    Тот факт, что сознание в том виде, в каком мы его знаем, создается таламокортикальной системой, хорошо согласуется с теорией интеграции информации, поскольку то, что мы знаем о его организации, кажется идеально подходящим для интеграции информации.Что касается информации, таламокортикальная система состоит из большого количества функционально специализированных элементов, которые активируются в различных обстоятельствах. [12, 30]. Таким образом, кора головного мозга подразделяется на системы, выполняющие различные функции, такие как зрение, слух, контроль моторики, планирование и многие другие. Каждая система, в свою очередь, подразделяется на специализированные области, например, различные визуальные области активируются формой, цветом и движением. Внутри области различные группы нейронов более специализированы, например.грамм. реагируя на разные направления движения. Что касается интеграции, специализированные элементы таламокортикальной системы связаны обширной сетью внутри- и межплоскостных связей, которые обеспечивают быстрое и эффективное взаимодействие внутри и между областями [31–35]. Таким образом, группы таламокортикальных нейронов остаются готовыми к ответу в различных пространственных и временных масштабах на изменения активности в близлежащих и удаленных таламокортикальных областях. Как показывает регулярное обнаружение нейронов, демонстрирующих мультимодальные ответы, которые меняются в зависимости от контекста [36, 37], способность таламокортикальной системы интегрировать информацию, вероятно, значительно усиливается нелинейными механизмами переключения, такими как модуляция усиления или синхронизация, которые могут динамически изменять сопоставления между областями мозга [34, 38-40].Таким образом, таламокортикальная система организована таким образом, чтобы подчеркивать одновременно и функциональную специализацию, и функциональную интеграцию.

    Как показывает компьютерное моделирование, системы нейронных элементов, связность которых в совокупности удовлетворяет требованиям функциональной специализации и функциональной интеграции, хорошо подходят для интеграции информации. На рис. 3a показана типичная матрица соединений, полученная путем оптимизации для Φ, исходя из весов случайных соединений.Теоретико-графический анализ показывает, что матрицы соединений, дающие наивысшие значения интеграции информации (Φ = 74 бита), имеют две ключевые характеристики [8]. Во-первых, для разных элементов разные схемы подключения, что обеспечивает функциональную специализацию. Во-вторых, ко всем элементам можно получить доступ из всех остальных элементов сети, что обеспечивает функциональную интеграцию. Таким образом, моделируемые системы, имеющие максимальное значение Φ, по-видимому, требуют как функциональной специализации, так и функциональной интеграции. Фактически, если функциональная специализация теряется при замене разнородной связности на однородную, или если функциональная интеграция теряется при перегруппировке связей для формирования небольших модулей, значение Φ значительно уменьшается (рис. 3b, 3c).Дальнейшее моделирование показывает, что можно построить большой комплекс с высоким Φ путем соединения меньших комплексов посредством взаимных связей [8]. В таламокортикальной системе взаимные связи, связывающие топографически организованные области, могут быть особенно эффективными в отношении интеграции информации. Таким образом, сосуществование функциональной специализации и функциональной интеграции, олицетворяемых таламокортикальной системой [30], связано с высокими значениями Φ.

    Рисунок 3

    Интеграция информации для таламокортикальной архитектуры. а. Оптимизация интеграции информации для системы, которая является как функционально специализированной, так и функционально интегрированной. Показана диаграмма причинно-следственных связей для сети, матрица соединений которой была получена путем оптимизации для Φ (Φ = 74 бита). Обратите внимание на неоднородное расположение входящих и исходящих соединений: каждый элемент связан с различным подмножеством элементов с разным весом. Дальнейший анализ показывает, что эта сеть совместно максимизирует функциональную специализацию и функциональную интеграцию между ее 8 элементами, тем самым напоминая анатомическую организацию таламокортикальной системы [8]. г. Снижение интеграции информации из-за потери специализации . Такое же количество соединений, равномерно распределенных для устранения функциональной специализации, дает комплекс с гораздо более низкими значениями Φ (Φ = 20 бит). г. Уменьшение интеграции информации из-за потери интеграции . Такое же количество подключений, распределенных таким образом, чтобы сформировать четыре независимых модуля для исключения функциональной интеграции, дает четыре отдельных комплекса с гораздо более низкими значениями Φ (Φ = 20 бит).

    Другие области мозга с сопоставимым количеством нейронов, такие как мозжечок, не влияют на сознательный опыт

    Теперь рассмотрим мозжечок. Эта область головного мозга содержит больше нейронов, чем кора головного мозга, имеет огромное количество синапсов, принимает отображаемые входные данные из окружающей среды и управляет несколькими выходами. Однако, в отличие от таламокортикальной системы, поражения или абляции указывают на то, что прямой вклад мозжечка в сознательные переживания минимален.Почему это так?

    Согласно теории, причина кроется в организации мозжечковых связей, которая радикально отличается от организации таламокортикальной системы и не подходит для интеграции информации. В частности, организация связей такова, что отдельные участки коры мозжечка имеют тенденцию активироваться независимо друг от друга, при этом возможно небольшое взаимодействие между удаленными участками [41, 42]. Это предполагает, что мозжечковые связи могут быть организованы не так, чтобы генерировать большой комплекс с высоким Φ, а скорее давать начало множеству маленьких комплексов, каждый из которых имеет низкое значение Φ.Такая организация кажется очень подходящей как для обучения, так и для быстрого и легкого выполнения информационно изолированных подпрограмм.

    Эта концепция проиллюстрирована на рис. 4a, который показывает строго модульную сеть , состоящую из трех модулей, по восемь тесно связанных между собой элементов в каждом. Эта сеть дает Φ = 20 бит для каждого из трех модулей, которые образуют три комплекса системы. Этот пример показывает, что независимо от того, сколько элементов и соединений присутствует в нейронной структуре, если эта структура организована строго модульным образом с небольшими взаимодействиями между модулями, комплексный размер и значения Φ обязательно будут низкими.Согласно теории интеграции информации, именно по этой причине эти системы, хотя и очень сложны в вычислительном отношении, мало способствуют развитию сознания. Это также причина того, что не существует сознательного опыта, связанного с цепями гипоталамуса и ствола мозга, которые регулируют важные физиологические параметры, такие как артериальное давление.

    Рисунок 4

    Интеграция информации и комплексы для других нейроподобных архитектур. а. Схема мозжечковой организации .Показаны три модуля по восемь элементов в каждом, с множеством прямых и боковых соединений внутри каждого модуля, но с минимальными соединениями между ними. Анализ комплексов выявляет три отдельных комплекса с низкими значениями Ф (Ф = 20 бит). Также существует большой комплекс, охватывающий все элементы, но его значение Φ крайне низкое (Φ = 5 бит). г. Схема организации ретикулярной активирующей системы. Показан одиночный подкорковый «ретикулярный» элемент, обеспечивающий общий ввод для восьми элементов основного таламокортикального комплекса (как специализированного, так и интегрированного, Φ = 61 бит).Несмотря на диффузные выступы ретикулярного элемента на основной комплекс, комплекс, включающий все 9 элементов, имеет гораздо меньшее значение Ф (Ф = 10 бит). г. Схема организации афферентных путей . Показаны три короткие цепочки, обозначающие афферентные пути. Каждая цепочка соединяется с входом главного комплекса, имеющего высокое значение Φ (61 бит), таламокортикального типа (как специализированного, так и интегрированного). Обратите внимание, что афферентные пути и элементы основного комплекса вместе составляют большой комплекс, но его значение Φ низкое (Φ = 10 бит).Таким образом, элементы афферентных путей могут влиять на основной комплекс, не принадлежая к нему. г. Схема организации эфферентных путей . Показаны три короткие цепочки, обозначающие эфферентные пути. Каждая цепочка получает соединение от порта главного комплекса, подобного таламокортикальному. Также в этом случае эфферентные пути и элементы основного комплекса вместе составляют большой комплекс, но его значение Φ низкое (Φ = 10 бит). e. Схема организации кортико-подкортико-кортикальных петель .Показаны три короткие цепи, обозначающие кортико-подкортико-кортикальные петли, которые связаны с основным комплексом как на входе, так и на выходе. Опять же, подкорковые петли и элементы основного комплекса вместе составляют большой комплекс, но его значение Φ низкое (Φ = 10 бит). Таким образом, элементы в петлях, связанных с основным комплексом, могут воздействовать на него, не принадлежая к нему. Однако обратите внимание, что добавление этих трех циклов немного увеличило значение Φ основного комплекса (с Φ = 61 до Φ = 63 бит), предоставив дополнительные пути для взаимодействий между его элементами.

    Подкорковые центры могут управлять сознанием, модулируя готовность таламокортикальной системы, не внося в нее прямого вклада.

    Давно известно, что поражения ретикулярной формации ствола мозга могут вызывать бессознательное состояние и кому. И наоборот, стимуляция ретикулярной формации может вызвать у животного коматозное состояние и активировать таламокортикальную систему, делая его готовым к ответу на стимулы [43]. Группы нейронов ретикулярной формации характеризуются диффузными проекциями во многие области мозга.Многие такие группы выделяют нейромодуляторы, такие как ацетилхолин, гистамин, норадреналин, серотонин, дофамин и глутамат (действующие на метаботропные рецепторы), и могут иметь чрезвычайно широкое влияние как на нервную возбудимость, так и на пластичность [44]. Однако может показаться, что ретикулярная формация, хотя и необходима для нормального функционирования таламокортикальной системы и, следовательно, для возникновения сознательного опыта, может не вносить большого вклада с точки зрения конкретных измерений сознания — она ​​может работать в основном как внешнее воздействие. переключатель или как временный усилитель таламокортикального возбуждения.

    Эту роль легко объяснить с точки зрения интеграции информации. Как показано на рис. 4b, нейронные элементы, которые имеют широко распространенные и эффективные связи с основным комплексом с высоким Φ, могут, тем не менее, оставаться в информационном отношении исключенными из него. Вместо этого они являются частью более крупного комплекса, имеющего гораздо более низкое значение Φ.

    Нейронная активность в сенсорных афферентах таламокортикальной системы может определять то, что мы испытываем, не внося прямого вклада в это

    То, что мы видим, обычно зависит от паттернов активности, которые происходят в сетчатке и передаются в мозг.Однако многие наблюдения показывают, что активность сетчатки не влияет непосредственно на сознательный опыт. Клетки сетчатки, несомненно, могут отличать свет от темноты и передавать эту информацию зрительной коре, но их быстро меняющиеся паттерны возбуждения не соответствуют тому, что мы воспринимаем. Например, при моргании и движении глаз резко меняется активность сетчатки, а зрительное восприятие — нет. Сетчатка имеет слепое пятно на выходе из зрительного нерва, где нет фоторецепторов, имеет низкое пространственное разрешение и нет цветовой чувствительности на периферии поля зрения, но мы ничего об этом не знаем.Что еще более важно, поражение сетчатки не мешает сознательному визуальному восприятию. Например, человек, который становится слепым на сетчатку во взрослом возрасте, продолжает видеть яркие визуальные образы и сны. И наоборот, стимуляция сетчатки во время сна путем удержания глаз открытыми и представления различных визуальных сигналов не дает никакого визуального опыта и не влияет на зрительные сны. Почему активность сетчатки обычно определяет то, что мы видим, через ее воздействие на таламокортикальные контуры, но не способствует непосредственно сознательному опыту?

    Как показано на рис.4c, добавление или удаление множества сегрегированных входящих путей не изменяет состав основного комплекса и вызывает небольшое изменение его Φ. В то время как входящие пути действительно участвуют в более крупном комплексе вместе с элементами основного комплекса, значение Φ этого более крупного комплекса очень низкое и ограничивается эффективной информацией между каждым афферентным путем и его портом в главном комплексе. Таким образом, входные пути, обеспечивающие мощные входы в комплекс, ничего не добавляют к информации, которую он интегрирует, если их влияние полностью объясняется входящими портами.

    Нейронная активность в двигательных эфферентах таламокортикальной системы, хотя и производит различные поведенческие эффекты, не вносит прямого вклада в сознательный опыт

    В неврологической практике, как и в повседневной жизни, мы склонны связывать сознание с наличием разнообразных поведенческих факторов. репертуар. Например, если мы задаем много разных вопросов и на каждый из них получаем соответствующий ответ, мы обычно делаем вывод, что человек находится в сознании. Такой критерий не является необоснованным с точки зрения интеграции информации, учитывая, что широкий поведенческий репертуар обычно свидетельствует о большом репертуаре внутренних состояний, доступных интегрированной системе.Однако оказывается, что нейронная активность в двигательных путях, которая необходима для вызова таких разнообразных поведенческих реакций, сама по себе не способствует сознанию. Например, пациенты с синдромом запертости, которые полностью парализованы, за исключением способности смотреть вверх, находятся в полном сознании. Точно так же, когда мы полностью парализованы во время сна, сознание не нарушается из-за отсутствия поведения. Даже поражения центральных моторных областей не нарушают сознание.

    Почему нейроны в двигательных путях, которые могут производить большой набор различных выходных сигналов и тем самым передавать большой объем информации о различных состояниях сознания, не вносят прямого вклада в сознание? Как показано на фиг. 4d, добавление или удаление множества обособленных исходящих путей к основному комплексу не изменяет состав основного комплекса и не изменяет его значение Φ. Подобно входящим путям, исходящие пути действительно участвуют в более крупном комплексе вместе с элементами основного комплекса, но значение Φ этого большего комплекса очень низкое и ограничивается эффективной информацией между каждым выходом из главного комплекса и его эффекторные мишени.

    Нейронные процессы в кортико-подкортико-корковых петлях, хотя и важны для производства и последовательности действий, мыслей и языка, не вносят прямого вклада в сознательный опыт

    Другой набор нейронных структур, которые могут не вносить непосредственный вклад в сознательный опыт, — это подкорковые структуры, такие как базальные ганглии. Базальные ганглии — это большие ядра, которые содержат множество параллельных цепей, некоторые из которых участвуют в моторном и глазодвигательном контроле, другие, такие как дорсолатеральный префронтальный контур, в когнитивных функциях, а другие, такие как боковые орбитофронтальные и передние поясные цепи, в социальной поведение, мотивация и эмоции [45].Каждый контур базальных ганглиев берет начало в слое V коры и через последний шаг в таламусе возвращается в кору, недалеко от того места, где начинался контур [46]. Также существуют аналогично расположенные кортико-понто-цебелло-таламо-кортикальные петли. Почему эти сложные нейронные структуры, которые тесно связаны с таламокортикальной системой на обоих концах, похоже, не вносят значительного прямого вклада в сознательный опыт? (см. Приложение, x)

    Как показано на рис. 4e, добавление множества параллельных циклов также обычно не меняет состав основного комплекса, хотя значения Φ могут быть изменены (см. Приложение, xi).Вместо этого элементы основного комплекса и связанных циклов образуют общий комплекс, который может интегрировать только ограниченный объем информации, обмениваемой в рамках каждого цикла. Таким образом, подкорковые циклы или петли реализуют специализированные подпрограммы, которые способны влиять на состояния основного таламокортикального комплекса, не присоединяясь к нему. Такие информационно изолированные корково-подкорковые петли могут составлять нейронные субстраты для многих бессознательных процессов, на которые может влиять сознательный опыт [3, 47].Вполне вероятно, что новые информационно изолированные петли могут быть созданы посредством обучения и повторения. Например, когда мы впервые выполняем новую задачу, мы осознаем ее каждую деталь, мы делаем ошибки, работаем медленно и должны прилагать усилия. Когда мы хорошо усвоили задачу, мы выполняем ее лучше, быстрее и с меньшими усилиями, но мы также меньше о ней осознаем. Как показывают результаты визуализации, когда мы впервые выполняем задачу, вовлекается большое количество неокортикальных областей. С практикой активация уменьшается или переключается на другие схемы [48].Согласно теории, на ранних этапах выполнения задачи задействованы многие области основного комплекса, в то время как позже определенные аспекты задачи делегируются нейронным цепям, в том числе подкорковым, которые информационно изолированы.

    Многие нейронные процессы в таламокортикальной системе могут также влиять на сознательный опыт, не внося в него прямого вклада

    Даже внутри самой таламокортикальной системы значительная часть нейронной активности, по-видимому, не способствует непосредственно сознательному опыту.Например, то, что мы видим и слышим, требует сложных вычислительных процессов, связанных с сегрегацией фигуры и фона, восприятием глубины, распознаванием объектов и синтаксическим анализом языка, многие из которых происходят в таламокортикальной системе. Тем не менее, мы не замечаем всего этого усердного гудения: мы просто видим объект, отделенный от фона и размещенный в пространстве, и знаем, что они собой представляют, или слышим слово, красиво отделенное друг от друга, и знаем, что они иметь в виду. В качестве примера возьмем бинокулярное соперничество, когда два глаза видят два разных изображения, но мы воспринимаем сознательно только одно изображение за раз, последовательно чередующееся.Записи на обезьянах показали, что активность зрительных нейронов в определенных областях коры, таких как нижне-височная кора, точно соответствует тому, что субъект воспринимает сознательно. Однако в других областях, таких как первичная зрительная кора, есть много нейронов, которые реагируют на стимул, предъявляемый к глазу, независимо от того, воспринимает его субъект или нет [49]. Нейромагнитные исследования на людях показали, что нервная активность, связанная со стимулом, который не воспринимается сознательно, может регистрироваться во многих областях коры головного мозга, включая переднюю часть мозга.[26]. Почему срабатывание многих нейронов коры, выполняющих вычислительные процессы, обеспечивающие распознавание объектов (или синтаксический анализ языка), не соответствует чему-либо сознательному?

    Аналогичная ситуация и с исполнительной стороной сознания. Когда мы планируем что-то сделать или сказать, мы смутно осознаем, что намереваемся, и, по-видимому, эти намерения отражаются в определенных паттернах возбуждения определенных групп нейронов. Наши смутные намерения затем почти чудесным образом переводятся в правильные слова и соединяются вместе, чтобы сформировать синтаксически правильное предложение, передающее то, что мы хотели сказать.И опять же, мы совершенно не осознаем сложной обработки, которая необходима для выполнения наших намерений, большая часть которой происходит в коре головного мозга. Что определяет, влияет ли возбуждение нейронов в таламокортикальной системе непосредственно на сознание или нет? Согласно теории интеграции информации, те же соображения, которые применяются к входным и выходным цепям и к кортико-подкортико-кортикальным петлям, также применимы к цепям и петлям, полностью содержащимся в таламокортикальной системе.Таким образом, теория предсказывает, что активность в определенных корковых цепях не способствует сознанию, потому что такие цепи реализуют информационно изолированные петли, которые остаются за пределами основного таламокортикального комплекса. Однако на данном этапе трудно сказать, какие именно корковые цепи могут быть информационно изолированы. Организованы ли первичные сенсорные коры как массивные афферентные пути к главному комплексу «выше» в корковой иерархии? Организована ли большая часть префронтальной коры как массивный эфферентный путь? Остаются ли определенные области коры головного мозга, например, принадлежащие дорсальному зрительному потоку, частично отделенными от основного комплекса? Могут ли взаимодействия внутри кортико-таламической миниколонки квалифицироваться как внутренние мини-петли, которые поддерживают основной комплекс, но не являются его частью? К сожалению, чтобы ответить на эти вопросы и правильно проверить предсказания теории, требуется гораздо лучшее понимание корковой нейроанатомии, чем это доступно в настоящее время [50, 51].

    Сознание может быть разделено, если таламокортикальная система разделена.

    Исследования пациентов с разделенным мозгом, чье мозолистое тело было разделено по терапевтическим причинам, показывают, что каждое полушарие имеет свой собственный личный сознательный опыт. Доминантное лингвистически компетентное полушарие, похоже, не страдает серьезным нарушением сознания после операции. Недоминантное полушарие, хотя и теряет некоторые важные способности, а его остаточные возможности труднее оценить, также, по-видимому, находится в сознании.[5]. Некоторая информация, например эмоциональное возбуждение, по-видимому, распределяется между полушариями, вероятно, благодаря общим подкорковым сигналам.

    Рассмотрение сознания как интеграции информации предлагает простые объяснения этим загадочным наблюдениям. Рассмотрим упрощенную модель на рис. 5а. Основной комплекс, имеющий высокий Φ, включает два набора элементов («полушарий»), имеющих аналогичную внутреннюю архитектуру, которые соединены «мозолистыми» соединениями (верхняя панель). Когда мозолистые соединения разрываются (нижняя панель), единственный основной комплекс разделяется и заменяется двумя меньшими комплексами, соответствующими двум полушариям.Существует также комплекс гораздо более низкой Φ, который включает в себя оба полушария и «подкорковый» элемент, обеспечивающий их общий ввод. Таким образом, в некотором смысле два полушария все еще образуют единое целое, но информация, которую они разделяют, минимальна (см. Приложение, xii).

    Рисунок 5

    Интеграция и комплексы информации после анатомических и функциональных разъединений. а. Схема анатомического разъединения по типу расщепленного мозга . Верх .Показан большой основной комплекс, полученный путем соединения двух таламокортикально-подобных подмножеств посредством реципрокных «мозолистых» связей. Есть также единственный элемент, который проецируется на все другие элементы, представляя общий «подкорковый» вход. Обратите внимание, что значение Φ для основного комплекса (16 элементов) высокое (Φ = 72 бита). Есть также более крупный комплекс, включающий «подкорковый» элемент, но его значение Ф невысокое (Ф = 10). Низ . Если «мозолеподобные» соединения разрываются, получается два 8-элементных комплекса, соответствующих двум «полушариям», значение Φ которых уменьшено, но все еще высокое (Φ = 61 бит).Два «полушария» все еще обмениваются некоторой информацией благодаря общему входу со стороны «подкоркового» элемента, с которым они образуют большой комплекс с низким Φ. г. Схема функционального отключения. Верх . Показан большой основной комплекс, полученный путем соединения взаимными связями «супрамодального» модуля из четырех элементов (краеугольного камня) с «визуальным» модулем (справа) и «слуховым» модулем (внизу). Обратите внимание, что между «зрительным» и «слуховым» модулями нет прямой связи.12 элементов вместе образуют основной комплекс с Φ = 61 бит. Низ . Если «слуховой» модуль функционально отключен от «супрамодального» путем деактивации его четырех элементов (обозначенных синим цветом), основной комплекс сжимается, чтобы включить только «супрамодальный» и «визуальный» модули. В этом случае значение Φ уменьшается только минимально (Φ = 57 бит).

    Некоторые части таламокортикальной системы могут вносить вклад в сознательный опыт в один момент, а не в другой

    До сих пор мы рассматривали структурные аспекты организации нервной системы, которые, согласно теории интеграции информации, объясняют, почему определенные части мозга непосредственно влияют на сознание, а другие — нет, или тем более.Помимо нейроанатомических факторов, нейрофизиологические факторы также важны для определения того, в какой степени данная нервная структура может интегрировать информацию. Например, анатомические связи между областями мозга могут или не могут быть функциональными, в зависимости от патологических или физиологических факторов. Считается, что функциональные разрывы между некоторыми частями мозга и другими играют роль в психиатрической конверсии и диссоциативных расстройствах, могут возникать во время сновидений и могут быть связаны с такими состояниями, как гипноз.Таким образом, функциональные разъединения, как и анатомические разъединения, могут привести к ограничению нервного субстрата сознания.

    Также вероятно, что определенные феномены внимания могут соответствовать изменениям в нейронном субстрате сознания. Например, когда человек поглощен мыслями или сосредоточен исключительно на данной сенсорной модальности, такой как зрение, нейронный субстрат сознания может быть не таким, как при диффузном мониторинге окружающей среды. Такие явления, как моргание внимания, при котором фиксированный сенсорный ввод может иногда доходить до сознания, а иногда нет, также могут быть связаны с изменениями функциональной связи: доступ к основному таламокортикальному комплексу может быть разрешен или не основан на динамике, присущей ему. комплекс [52].Такие явления, как бинокулярное соперничество, также могут быть связаны, по крайней мере частично, с динамическими изменениями в составе основного таламокортикального комплекса, вызванными временными изменениями функциональной связи [53]. В настоящее время, однако, все еще непросто определить, исключена ли конкретная группа нейронов из основного комплекса из-за жестких анатомических ограничений или временно отключена из-за функциональных изменений.

    На рис. 5b (верхняя панель) показана простая модель, полученная путем взятия трех подмножеств элементов с (относительно) высоким Φ и их соединения посредством взаимных соединений.В частности, первое подмножество, которое обозначает надрамодальные области мозга, взаимно связано со вторым и третьим подмножествами, которые обозначают зрительную и слуховую области соответственно. В этом идеализированном примере зрительная и слуховая подмножества не связаны между собой напрямую. Как можно видеть, три соединенных таким образом подмножества образуют единый главный комплекс, имеющий значение Φ 61 бит. На нижней панели слуховое подмножество было отключено в функциональном смысле, имитируя глубокую деактивацию его элементов.В результате основной комплекс сжимается, а слуховое подмножество оказывается за пределами основного комплекса. Обратите внимание, однако, что в этом конкретном случае значение Φ изменяется очень мало (57 битов), указывая на то, что границы основного комплекса могут динамически изменяться, в то время как количество сознания существенно не изменяется. Изменится, конечно, конфигурация пространства информационных отношений. Эти симуляции предполагают, что механизмы внимания могут работать как за счет изменения скорости возбуждения нейронов и, следовательно, заметности в пространстве квалиа, так и за счет изменения готовности нейронов к выстрелу и, следовательно, границ основного комплекса и самого пространства квалиа.Поэтому набор элементов, лежащих в основе сознания, не статичен, но может рассматриваться как образующий «динамический комплекс » или «динамическое ядро ​​ » [1, 9].

    В зависимости от определенных нейрофизиологических параметров одна и та же таламокортикальная сеть может генерировать много или мало сознательного опыта

    Еще один пример важности нейрофизиологических параметров — это сон — наиболее известное из изменений сознания, но, тем не менее, одно из самых ярких. .После пробуждения от сна без сновидений у нас возникает странное впечатление, что какое-то время нас вообще не было, и, насколько нам известно, остального мира не было. Это повседневное наблюдение ясно говорит нам, что сознание может приходить и уходить, расти и уменьшаться. В самом деле, если бы мы не спали, было бы трудно представить, что сознание не дано, а каким-то образом зависит от того, как функционирует наш мозг. Потеря сознания между засыпанием и пробуждением скорее относительна, чем абсолютна.[54]. Таким образом, тщательные исследования умственной деятельности, о которых сообщалось сразу после пробуждения, показали, что некоторая степень сознания сохраняется в течение большей части сна. Многие пробуждения, особенно от сна с быстрым движением глаз (REM), приводят к отчетам о сновидениях, и сны могут быть временами такими же яркими и интенсивными, как переживания наяву. Сновидческое сознание также возникает во время различных фаз медленного сна, особенно в начале сна и в последнюю часть ночи. Тем не менее, определенная часть пробуждений не дает никаких сообщений о сновидениях, что свидетельствует о заметном снижении сознания.Такие «пустые» пробуждения обычно происходят во время самых глубоких стадий медленного сна (стадии 3 и 4), особенно в первой половине ночи.

    Какие нейрофизиологические параметры ответственны за заметные изменения количества и качества сознательного опыта, происходящие во время сна? Мы точно знаем, что мозг не отключается просто во время сна. Например, во время быстрого сна нейронная активность столь же высока, если не выше, чем во время бодрствования, а записи ЭЭГ показывают низковольтную быструю активность.Этот паттерн ЭЭГ известен как «активированный», потому что корковые нейроны, будучи устойчиво деполяризованными и близкими к своему порогу возбуждения, готовы реагировать на входящие сигналы. Учитывая это сходство, возможно, неудивительно, что сознание должно присутствовать в обоих состояниях. Однако изменения качества сознания все же происходят, и они близко соответствуют относительным изменениям в активации различных областей мозга. [54].

    Во время медленного сна средняя частота возбуждения корковых нейронов также аналогична той, которая наблюдается во время спокойного бодрствования.Однако из-за изменений уровня некоторых нейромодуляторов практически все нейроны коры участвуют в медленных колебаниях с частотой около 1 Гц, которые отражаются в медленных волнах на ЭЭГ [55]. Медленные колебания состоят из деполяризованной фазы, во время которой мембранный потенциал кортикальных нейронов близок к порогу срабатывания, а частота спонтанных срабатываний аналогична спокойному бодрствованию и гиперполяризованной фазе, во время которой нейроны замолкают и находятся дальше от порога срабатывания. С точки зрения интеграции информации снижение готовности реагировать на стимулы во время фазы гиперполяризации медленных колебаний будет означать снижение сознания.Это было бы так, как если бы мы смотрели очень короткие фрагменты фильма, перемежающиеся повторяющимися бессознательными «пробелами», в которых мы ничего не можем видеть, думать или помнить, и, следовательно, нам нечего сообщить. Подобная неготовность к ответу, связанная с глубокой гиперполяризацией, обнаруживается при глубокой анестезии, еще одном состоянии, при котором нарушается сознание. Исследования с использованием транскраниальной магнитной стимуляции в сочетании с ЭЭГ высокой плотности в настоящее время проверяют, как меняется готовность ответа во время цикла сна и бодрствования.

    С точки зрения интеграции информации, снижение сознания во время определенных фаз сна могло бы происходить, даже если бы мозг оставался способным реагировать на возмущения, при условии, что его ответ не будет дифференцироваться. Это предсказание подтверждается подробными компьютерными моделями части зрительной таламокортикальной системы (Хилл и Тонони, готовятся). Согласно этим симуляциям, в режиме бодрствования различные возмущения таламокортикальной сети дают определенные ответы.Вместо этого в спящем режиме сеть становится бистабильной: специфические эффекты различных возмущений быстро размываются, а их распространение затрудняется: вся сеть переходит в деполяризованную или гиперполяризованную фазу медленных колебаний — стереотипный ответ, который наблюдается независимо от конкретного возмущения (см. Приложение, xiii). И, конечно же, эта бистабильность также проявляется в спонтанном поведении сети: во время каждого медленного колебания корковые нейроны либо все активируются, либо все молчат, с небольшой свободой между ними.Таким образом, эти симуляции показывают, что, даже если анатомическая связность комплекса остается неизменной, изменение ключевых параметров, управляющих готовностью нейронов к ответу, и дифференциация их ответов может радикально изменить значение Φ комплекса с соответствующими последствия для сознания.

    Сознательный опыт и требования времени

    Сознанию требуется не только нервный субстрат с соответствующей анатомической структурой и соответствующими физиологическими параметрами, но и время.Как упоминалось ранее, исследования того, как восприятие постепенно уточняется и стабилизируется, показывают, что для развития полностью сформированного сенсорного опыта требуется до 100–200 миллисекунд, и что появление сознательной мысли может занять еще больше времени. Эксперименты, в которых стимулировались соматосенсорные области коры головного мозга, прямо указывают на то, что стимулы низкой интенсивности должны выдерживаться до 500 миллисекунд, чтобы вызвать осознанное ощущение [56]. Многоблочные записи в первичной зрительной коре головного мозга обезьян показывают, что после предъявления стимула скорость возбуждения многих нейронов увеличивается независимо от того, сообщает животное о том, что видит фигуру или нет.Однако через 80–100 миллисекунд их разряд точно предсказывает сознательное обнаружение фигуры. Таким образом, возбуждение одних и тех же корковых нейронов может коррелировать с сознанием в определенное время, но не в другое время [57]. Что определяет, когда возбуждение одних и тех же корковых нейронов способствует сознательному опыту, а когда нет? И почему может пройти до сотен миллисекунд, прежде чем возникнет сознательный опыт?

    Теория предсказывает, что требования ко времени для генерации сознательного опыта в мозгу вытекают непосредственно из требований времени для создания эффективных взаимодействий между элементами основного комплекса.Как было упомянуто выше, если возмущать половину элементов основного комплекса менее миллисекунды, никакие возмущения не окажут никакого влияния на другую половину в пределах этого временного окна, и Φ будет равно нулю. Однако после, скажем, 100 миллисекунд достаточно времени, чтобы проявились дифференциальные эффекты, и Φ должна вырасти. Это предсказание подтверждается результатами, полученными с помощью крупномасштабного компьютерного моделирования таламокортикальной системы, где можно подробно изучить временной ход причинных взаимодействий и функциональной интеграции [38, 58, 59], Hill and Tononi, неопубликованные результаты).Например, в модели, включающей девять функционально сегрегированных зрительных областей, время, необходимое функционально специализированным нейронам, расположенным в нескольких различных областях, для конструктивного взаимодействия и создания определенного, коррелированного паттерна возбуждения, составляет не менее 80 миллисекунд [38]. Эти коррелированные схемы возбуждения длятся несколько сотен миллисекунд. Однако через одну или несколько секунд сеть переходит в состояние спонтанной активности, которое в значительной степени не зависит от предыдущих возмущений. Таким образом, характерный временной масштаб для максимально дифференцированных ответов в таламокортикальных сетях, по-видимому, составляет от нескольких десятков миллисекунд до нескольких секунд самое большее.

    Таким образом, временная шкала нейрофизиологических взаимодействий, необходимых для интеграции информации между удаленными кортикальными областями, по-видимому, согласуется с шкалой, требуемой психофизическими наблюдениями (микрогенез), экспериментами по стимуляции и записью экспериментов.

    Идея о том, что все, от ложек до камней, является сознательным, приобретает академическое доверие — Quartz

    Сознание пронизывает реальность. Это не просто уникальная особенность человеческого субъективного опыта, а основа Вселенной, присутствующая в каждой частице и во всей физической материи.

    Это звучит как легкомысленная чушь, но поскольку традиционные попытки объяснить сознание продолжают терпеть неудачу, авторитетные философы, нейробиологи и физики все больше воспринимают всерьез авторитетные философы, нейробиологи и физики, включая таких деятелей, как нейробиолог Кристоф Кох и физик Роджер. Пенроуз.

    «Почему мы должны думать, что здравый смысл — хорошее руководство к тому, на что похожа вселенная?» говорит Филип Гофф, профессор философии в Центральноевропейском университете в Будапеште, Венгрия.«Эйнштейн говорит нам странные вещи о природе времени, противоречащие здравому смыслу; квантовая механика противоречит здравому смыслу. Наша интуитивная реакция не обязательно является хорошим ориентиром для понимания природы реальности ».

    Дэвид Чалмерс, профессор философии разума в Нью-Йоркском университете, в 1995 году изложил «трудную проблему сознания», продемонстрировав, что до сих пор нет ответа на вопрос о том, что вызывает сознание. Традиционно две доминирующие точки зрения, материализм и дуализм, обеспечивали основу для решения этой проблемы.Оба приводят к, казалось бы, неразрешимым осложнениям.

    «Физика — это просто структура. Это может объяснить биологию, но есть пробел: сознание ».

    Материалистическая точка зрения утверждает, что сознание полностью происходит из физической материи. Однако неясно, как именно это могло работать. «Очень трудно выйти из бессознательного в сознание, — говорит Чалмерс. «Физика — это просто структура. Это может объяснить биологию, но есть пробел: сознание ». Дуализм считает, что сознание отделено и отличается от физической материи, но тогда возникает вопрос о том, как сознание взаимодействует и влияет на физический мир.

    Панпсихизм предлагает привлекательное альтернативное решение: Сознание — фундаментальная характеристика физической материи; Каждая существующая частица имеет «невообразимо простую» форму сознания, говорит Гофф. Затем эти частицы объединяются, чтобы сформировать более сложные формы сознания, такие как субъективные переживания людей. Это не означает, что частицы имеют связное мировоззрение или активно мыслят, просто то, что есть внутреннее субъективное переживание сознания даже в самой крошечной частице.

    Панпсихизм не обязательно подразумевает, что каждый неодушевленный объект сознателен. «Панпсихисты обычно не воспринимают таблицы и другие артефакты как единое целое, — пишет в электронном письме Хедда Хассель Мёрч, исследователь философии из Центра разума, мозга и сознания Нью-Йоркского университета. «Скорее, таблицу можно понять как набор частиц, каждая из которых имеет свою очень простую форму сознания».

    Но, опять же, панпсихизм вполне может подразумевать существование сознательных таблиц: одна интерпретация теории гласит, что «любая система сознательна», — говорит Чалмерс.«Камни будут в сознании, ложки будут в сознании, Земля будет в сознании. Любая агрегация дает вам сознание ».

    Интерес к панпсихизму вырос отчасти благодаря усилению академического внимания к самому сознанию, вытекающему из статьи Чалмерса о «сложных проблемах». Философы Нью-Йоркского университета, где находится один из ведущих факультетов философии разума, сделали панпсихизм предметом серьезного изучения. В последние годы вышло несколько заслуживающих доверия академических книг по этой теме и популярных статей, серьезно относящихся к панпсихизму.

    Одна из самых популярных и надежных современных нейробиологических теорий о сознании, Интегрированная информационная теория Джулио Тонони, еще больше укрепляет доверие к панпсихизму. Тонони утверждает, что что-то будет иметь форму «сознания», если информация, содержащаяся в структуре, достаточно «интегрирована» или унифицирована, и поэтому целое больше, чем сумма его частей. Поскольку она применима ко всем структурам, а не только к человеческому мозгу, теория интегрированной информации разделяет панпсихистскую точку зрения, согласно которой физическая материя обладает врожденным сознательным опытом.

    Гофф, который написал академическую книгу о сознании и работает над другой, которая подходит к этому предмету с более научно-популярной точки зрения, отмечает, что существовали достоверные теории на эту тему, восходящие к 1920-м годам. Мыслители, включая философа Бертрана Рассела и физика Артура Эддингтона, представили серьезные аргументы в пользу панпсихизма, но эта область потеряла импульс после Второй мировой войны, когда философия в значительной степени сосредоточилась на аналитических философских вопросах языка и логики.«Интерес снова повысился в 2000-х годах благодаря как осознанию« трудной проблемы », так и более широкому применению структурно-реалистического подхода в физике», — объясняет Чалмерс. Этот подход рассматривает физику как описывающую структуру, а не лежащие в основе неструктурные элементы.

    «Физическая наука говорит нам о природе материи гораздо меньше, чем мы думаем», — говорит Гофф. «Эддингтон» — английский ученый, экспериментально подтвердивший общую теорию относительности Эйнштейна в начале 20 века — «утверждал, что в нашей картине Вселенной есть пробел.Мы знаем, что делает , но не знаем, что такое . Мы можем вложить сознание в эту пропасть ».

    «Что вдыхает огонь в уравнения и создает для них Вселенную, которую они описывают?»

    По мнению Эддингтона, Гофф пишет в электронном письме, «глупо» предполагать, что эта основная природа не имеет ничего общего с сознанием, а затем гадать, откуда взялось сознание ». Стивен Хокинг ранее спрашивал: «Что вдыхает огонь в уравнения и создает Вселенную, которую они описывают?» Гофф добавляет: «Предложение Рассела-Эддингтона состоит в том, что именно сознание вдыхает огонь в уравнения.

    Самая большая проблема, вызванная панпсихизмом, известна как «проблема комбинации»: как именно маленькие частицы сознания коллективно формируют более сложное сознание? Сознание может существовать во всех частицах, но это не отвечает на вопрос о том, как эти крошечные фрагменты физического сознания объединяются, чтобы создать более сложный опыт человеческого сознания.

    Любая теория, которая пытается ответить на этот вопрос, эффективно определяет, какие сложные системы — от неодушевленных предметов до растений и муравьев — считаются сознательными.

    Альтернативная панпсихистская точка зрения утверждает, что сознательна Вселенная в целом, а не отдельные частицы, удерживающие сознание и объединяющиеся вместе. По словам Гоффа, это не то же самое, что верить в то, что вселенная — это единое божественное существо; это больше похоже на «космический беспорядок». Тем не менее, он отражает точку зрения о том, что мир является творением сверху вниз, где каждая отдельная вещь происходит от Вселенной, а не восходящей версией, где объекты создаются из мельчайших частиц.Гофф считает, что квантовая запутанность — открытие того, что определенные частицы ведут себя как единая объединенная система, даже когда они разделены такими огромными расстояниями, что между ними не может быть причинного сигнала, — предполагает, что Вселенная функционирует как фундаментальное целое, а не как совокупность элементов.