Понятие психики и сознания: 3. Понятие о психике и сознании.

3. Понятие о психике и сознании.

Психика – это св-во высокоорганизованной живой материи, заключающееся в способности отражать объективный мир в его связях и отношениях.

Среди многообразных проявлений психики выделяют:

— психические процессы(познавательные, волевые, эмоциональные)

-психические состояния(творч. подъём, усталость)

-психические свойства личности(темперамент, характер)

Главное отличие психики чел. от психики животных- это наличие сознания и самосознания.

По Фрейду психика имеет 3 уровня: ОНО- подсознание,Я- сознание, СВЕРХ-Я- сверхсознание

Сознание – это высшая форма психического отражения и саморегуляции, присущая человеку, то, что отличает его от животных. Этими особенностями являются:

– наличие речи,

– умение логически мыслить (находить причинно-следственные связи),

– умение планировать свою деятельность,

– наличие мира внутренних переживаний,

– наличие отношения к миру,

– человек не просто отражает окружающий мир, он может его моделировать в сознании по своему усмотрению,

– появление мышления как самостоятельной внутренней деятельности.

Самосознание— оценка человеком самого себя как личности.

Формы сознания: индивидуальное, групповое, общественное

4. Ощущения, их виды, свойства и закономерности.

Ощущение — отражение свойств предметов объективного мира, возникающее в результате воздействия их на органы чувств и возбуждения нервных центров коры головного мозга.

Виды ощущений:

1)зрительные (внешние)

2)двигательные

3)осязательные ощущения

Хеморецепторы-отвечают за обоняние и вкус

Закономерности ощущения:

•Закон сенсибилизации — состоит в повыш. чувст­вительности под влиянием адекватных и неадекватных раздражителей. В результате сис­тематических упражнений человек может повысить свою чувствительность.

• Закон адаптации (приспособления) — сост. в из­менении порога чувствительности под влиянием долго действующего раздражителя. Острое ощущ. запаха в первые неск. мин., затем притупляется.

• Закон контрастности — состоит в изменении чувст­вительности под влиянием предшествующего раздражи­теля.

5. Восприятие, его виды и свойства.

Восприятие – сенсорный процесс, заключающийся в целостном отражении предметов, ситуаций и событий, возникающем при непосредственном воздействии физических раздражителей на рецепторные поверхности органов чувств.

Виды восприятия: восприятие пространства, времени и движения, восприятие формы и величины предметов, восприятие глубины, восприятие человеком времени, восприятие температурного изменения, нарастания звука и т.д.

Свойства восприятия

.

-Активность. Восприятие всегда в действии, его работу нельзя остановить по собственному желанию.

-Предметность. Восприятие всегда связано с каким-то предметом или явлением, вызвано ими.

-Целостность.В любой совокупности признаков наше восприятие отражает отношения между ними, стремится объединить в какое-то целое, чтобы определить, что это.

-Константность (постоянство). Условия, в которых происходит восприятие, чрезвычайно многообразны и изменчивы. Но объект воспринимается нами достаточно постоянным, независимо от условий его восприятия.

-Осмысленность. Человек может из воспринимаемых им вещей и событий делать совершенно «непрямые» выводы.

-Порог восприятия. Существует физиологический порог восприятия — уровень чувствительности рецептора, при котором он регистрирует наличие стимула.

Сознание и психика

   Сознание в отечественной психологии трактуется обычно как высший уровень психического отражения объективной реальности и саморегуляции. Сознание в таком виде, в котором оно имеется у человека, имеется только у него. Это не тавтология, а скорее констатация того, что в психическом развитии человек очень сильно обогнал других животных. Психика — способность, основывающаяся на работе центральной нервной системы, человека и животных сложным образом отражать и реагировать на меняющиеся условия окружающей среды. В чем же собственно различаются понятия «сознание» и «психика» кроме того, что сознанию присущ некий высший уровень?

Сознание выступает как непрерывно меняющаяся совокупность чувственных и умственных образов, непосредственно предстающих перед субъектом в его внутреннем мире. В эту совокупность входят образы и весьма наглядные, и смутные, и совсем нерефлексируемые. Сознание является интегрирующим процессом. Это место, в котором воедино сходятся визуальные образы, и звуковые, настоящие впечатления и воспоминания, схемы и идеи.

Однако похожая психическая деятельность по формированию и сопоставлению психических образов происходит и у животных, особенно таких как собаки, лошади, дельфины, обезьяны. Чем же психическое отражение объективного мира человеком отличается от аналогичных процессов у животных? Сознание, каким мы его только что описали, безусловно есть и у животных.

Важным отличием является не наличие процесса формирования психических образов на основе предметного восприятия объектов окружающей действительности, а специфические механизмы его протекания. Именно механизмы формирования психических образов и особенности оперирования ими обусловливают наличие у человека такого феномена, каким является сознание.

Сознание человека активно опирается на речь, и в этом его основное преимущество. Благодаря речи — внешней и внутренней — сознание становится способным на организацию очень сложной деятельности. Животные оперируют почти исключительно наглядным мышлением, благодаря речи человек способен к абстрактно-логическим размышлениям.

Сознание человека значительно более активно, чем сознание животного. Животное просто не способно составить жизненный план хотя бы на несколько лет вперед. Человек не только способен составить такой жизненный план для себя, но также может принять участие в составлении коллективного плана с другими людьми. До сих пор, разумеется, человеком двигают инстинкты и эмоции, которые являются проявлениями инстинктов, однако человек способен «жертвовать» текущими эмоциями ради успеха в будущем, ради абстрактных идей и ценностей.

Сознание человека в большей степени обладает свойством интенции (направленности). При восприятии окружающие объекты проходят сильную дифференциацию: некоторым уделяется максимум внимания, некоторые игнорируются. Человек может управлять своим вниманием на уровне понимания, осознавая важность того или иного объекта. Также он имеет способность непосредственно управлять собственным вниманием, направляя свой взор туда, куда надо.

Очень характерной особенностью сознания человека является наличие самосознания — способности к самонаблюдению, самопониманию (рефлексии). Наше самосознание весьма развито, благодаря нему мы не только саморефлексируем, но и отражаем сам факт наличия у нас самосознания. Самосознание важно, например, для понимания собственных возможностей, способностей, для управления собственным психическим состоянием. Самосознание позволяет человеку оперировать нравственными категориями, применять эти категории к себе самому, ругать себя или хвалить.

Самосознание делает возможным другую нашу способность — к критике. Критика — чуть ли не самый главный инструмент нашего разума. Она позволяет отделить истину от лжи, очевидное от неочевидного, доказанное от сомнительного, хорошее от плохого, красивое от некрасивого и т.д. Самосознание вырабатывает у нас привычку сомневаться. И эта привычка срабатывает не только тогда, когда нам сообщают нечто фантастическое, но и, например, когда нам говорят совершенно убедительно. Благодаря самосознанию мы знаем, что нас часто обманывали в совершенно уверенных интонациях. Самосознание предоставляет и другие механизмы для «тонкой адаптации» к окружающему миру.

У любого человека имеется картина (модель) мира. У одних она более научная и менее противоречивая, у других наоборот. Тем не менее эта картина мира должна обладать целостностью. Наше сознание во многом занято именно тем, что формирует эту целостную картину мира, сопоставляя разные факты и явления, моделируя возможные события, причинно-следственные связи.

Если сознание так много может и умеет, можно ли было бы вообще отказаться от термина «психика»? Нет. Дело в том, что психику можно рассматривать как содержательное наполнение высшей нервной деятельности человека. Можно провести аналогию (довольно грубую): нервная система это компьютер, психика это операционная система и программы. Но деятельность центральной нервной системы так сложна, и информации обрабатывается так много, что сознание можно рассматривать лишь как верхушку айсберга психики. Подавляющее большинство информации не доходит до сознания, а если и доходит, то уже в обобщенном виде. Слуховой анализатор обрабатывает многие тысячи «килобайт» поступившей информации — сознанию достается лишь «сообщение» вроде такой: «поющий низкий женский голос».

Бессознательное имеет огромное значение в работе психики. Благодаря бессознательным механизмам мы, например, строим свои движения. Маленький ребенок даже и не слышал такого слова «инерция», однако умело использует ее в своих движениях. Большинство людей очень слабо представляет то, как устроено цветовое зрение, однако прекрасно различают цвета. То же можно сказать и про инстинкты: даже в науке найдены далеко не все инстинкты, двигающие нами, но они продолжают управлять нашим поведением, невзирая на наши знания.

Психическая деятельность включает в себя огромное количество процессов. Часть этих процессов элементарные, часть — очень сложные, включающие в себя подпроцессы. К числу таких самых сложных процессов относится и сознание. Сознание можно считать высшим психическим процессом, так как оно интегрирует в себя все другие сложные процессы, такие как память, внимание, речь и др.

Интересно, что благодаря клиническим исследованиям мы теперь знаем, что сознательная деятельность и осознанное поведение человека в значительной степени определяется переднелобными и теменными полями коры головного мозга. При поражении переднелобных полей человек теряет способность сознательно и разумно управлять своей деятельностью в целом, подчинять спои действия более отдаленным мотивам и целям. То есть теряется способность к целеполаганию. Человек продолжает действовать, но или по привычке, или под воздействием наглядных стимулов. Поражение теменных полей приводит к утрате представлений о временных и пространственных отношениях. Утрачиваются также логические связи.

Литература

Маклаков А. Г. Общая психология. СПб: Питер, 2001.

 

---

См. также

Психика

• Взаимосвязь психики и мозга
• Идеалистическое и материалистическое понимание психики
• Мозг и психика
• Общее понятие о психике
• Понятие о психике
• Психика и среда
• Развитие психики
• Развитие психики в онтогенезе
• Развитие психики животных
• Различия психики животных и человека
•     … и другое

Сознание

• Активность сознания
• Аппроксимативное сознание
• Возникновение сознания
• Временная дезорганизованность сознания
• Единство сознания и деятельности: развитие идеи
• Индивидуальные особенности направленности сознания
• Интуиция
• Картина мира
• Общественное сознание и его преобразовательная сила
• Поле переживания
•     . .. и другое

 

---

   RSS     [email protected] 

The Psyche – Religion Online

Существует такая вещь, как «сознательный опыт» или «осознание». Я буду использовать эти два выражения взаимозаменяемо. Так или иначе, все мы должны начать с этого, но именно поэтому невозможно определить наши термины. И «сознание», и «опыт» как примитивные понятия не могут быть объяснены более простыми терминами и, как относящиеся к единичному, не могут быть отнесены к частным случаям под более широкими рубриками — как виды к известному роду. Замена на «осознание» не меняет этой ситуации. Однако это не означает, что ничего нельзя сказать, чтобы прояснить и уточнить конкретный способ использования этих терминов, поскольку здесь обнаруживается реальное и значительное разнообразие. Это разнообразие следует понимать главным образом как диапазон границ вокруг общего центра. Когда я направляю сфокусированное внимание на предмет, человека или идею, ища тем самым ответ на четко сформулированный вопрос, все, вероятно, согласятся с тем, что я сознательно переживаю эту сущность. Большинство из нас согласились бы с тем, что сознательный опыт происходит и без столь четко сфокусированного интереса, но вопрос о том, насколько далеко можно расширить этот термин, вызывает разумные разногласия.

Например, человек может чувствовать тупой дискомфорт и все же игнорировать его; то есть можно переключить внимание на что-то другое и продолжать думать и действовать почти так, как если бы этого дискомфорта не было. Является ли чувство в такие моменты сознательным? Мы предположим, что оно присутствует в сознании таким образом, что постоянно требует некоторого внимания. Если другой и временно доминирующий интерес ослабевает, он снова оказывается в центре внимания. В такое время вы осознаете, что дискомфорт был там все время. Но в то же время, пока внимание направлено в сторону от этого дискомфорта, должны ли мы называть продолжающееся чувство сознательным или нет?

Или, если взять совсем другой вопрос, как насчет снов? Являются ли они частью сознательного опыта? Здесь вопрос не в том, что внимание или невнимание являются критерием сознания. Нет недостатка во внимании к предмету яркого сна. Различие здесь заключается в отношении субъекта к окружающей его среде. «Сознательный опыт» часто ограничивается типом нашего осознания окружающей среды, когда мы бодрствуем и трезвы. Но в таких случаях обычное употребление непоследовательно, и внимательный мыслитель должен более или менее произвольно навязывать свое собственное последовательное употребление.

В этой книге термин «сознательный опыт» будет использоваться настолько широко, насколько это возможно. При таком использовании «осознание в любой момент шире, чем фокус внимания, а сны также являются формой «сознательного опыта». Первое включение указывает на то, что существуют степени перехода сознания в бессознательное. Человек более или менее сознателен. «Определенных стимулов. Второе указывает на то, что существуют разные типы сознания одинаковой яркости. На самом деле это различие между степенями и типами сознания само по себе чрезмерно просто. Существует бесконечное разнообразие модусов осознания, переходящих один в другой и в полное неосознавание. Сознание во сне очень отличается от обычного бодрствующего сознания окружающей среды, но есть также переживания многих видов, лежащие на границе между ними Тем не менее, необходима классификация, и теперь необходимо сделать одно полезное различие в силу его важности. для анализа в следующих главах.Это различие проводится между сознательным опытом как значимо организованным и осознанным. нам не хватает такой организации. Предположение здесь состоит в том, что, хотя всякое сознание зависит от некоторой организации своего содержания, организации, которая может быть обеспечена органами чувств и связанными с ними мозговыми структурами, эта организация не всегда должна быть осмысленной или значимой. Примеры и дальнейшие комментарии могут помочь сделать это предположение правдоподобным и объяснить различие.

Начну с действительно недавнего опыта. Я ехал в поезде, поглощенный романом. Моя жена заговорила со мной, заявив, что мы были недалеко от пункта назначения. Несколько секунд я продолжал читать, не обращая внимания на то, что она сказала. Затем, внезапно, ее слова «дошли до меня», и я поспешно приготовился сойти с поезда. В тот момент, когда она до меня дошла, я понял, что слышал их несколькими секундами раньше.

Я рассматриваю раннее слушание как способ осознания. То есть звуки, которые она издавала, проникали в мое сознание, хотя мое внимание было направлено в другое место. В следующие мгновения я вспомнил услышанное, и, наконец, их смысл зафиксировался в сознании таким образом, что был признан требующим действия. Теперь я поднимаю вопрос о статусе этих звуков за секунды до того, как до них дошел смысл. Есть две возможные интерпретации. Во-первых, они несли с собой свое значение с самого начала, но это значение поначалу не привлекло моего внимания. Это возможно, и опыт был бы тогда , а не служат для иллюстрации различия между значимо организованным опытом и тем, который так не организован. Однако это не так, как мне тогда казалось. Скорее казалось, что мое первоначальное осознание было связано со звуками, не связанными со значением, и что когда через несколько секунд память о звуках пробудила их значение, мое внимание было мгновенно перенаправлено. Если это так, то у нас есть пример осознания до значимой организации. Этот тип осознания я назову «рецептивным», чтобы указать на отсутствие осмысленной упорядоченности психической активности.

Трудно найти явные примеры такого восприимчивого осознания в обычном опыте взрослого человека, поскольку мы не можем подвергнуть сомнению наш опыт относительно его содержания без использования знаков. Тем не менее, такой опыт играет большую роль. Например, мы каким-то образом осознаем все, что находится в поле нашего зрения, хотя наше внимание гораздо более узко сфокусировано. Фокусировка внимания тесно связана со значимостью, и многое из того, на что не обращают внимания в поле зрения, также значительно упорядочено. Тем не менее, многое из того, что представлено визуально, оказывается просто чувственно данным и в остальном совершенно бессмысленным. Новая значимая организация — это организация таких данных, и если бы данных уже не было в опыте, такой процесс не мог бы произойти. Кроме того, можно культивировать осознание, даже внимательное осознание этих данных, свободное от такой организации. Феноменологический метод Хуссери может быть истолкован в этих терминах, как и часть техники дзэн-буддизма. Все это было бы невозможно, если бы осознание ограничивалось тем, что значительно упорядочено. О том, что даже внимательное осознание не предполагает такой организации, свидетельствует и реакция на внезапный громкий шум. Такой шум вторгается в центр внимания и вызывает определенные эмоциональные реакции еще до того, как ему придается какое-либо значение, до того, как он воспринимается даже как «громкий шум». То, что это так, кажется ясным для интроспекции и далее подтверждается поведением младенцев. Опыт младенцев является еще одним свидетельством факта и важности осознания, которое существенно не организовано, и его отделимости от вопроса о внимании. Младенцы обращают внимание на новые стимулы в окружающей их среде до они могут значительно справиться с ними.

Факты указывают на то, что в росте сознательного опыта простое осознание первично и изначально. В человеке процесс символизации настолько трансформирует целое, что этот предшествующий и изначальный опыт отступает на периферию сознания и лишь изредка и с трудом привлекает внимание. Однако и в понимании отношения человека к недочеловеку, и в понимании различий между структурами человеческого бытия важную роль играет различение значимо организованного и рецептивного сознания.

В описании рецептивного осознавания природа значительно организованного осознавания была указана в противоположность этому. В этом осознании элементы окружающей среды или прошлого воспринимаются с точки зрения их отношения к другим сущностям, прошлому, настоящему и будущему, или их отношения к переживающему субъекту. Это отношение или релевантность не есть последующая интерпретация данных, которые сначала были получены пассивно, а, скорее, способ первоначального сознательного восприятия.

Таким образом, сознательный опыт включает в себя как рассеянный рецептивный элемент, так и значительно организованный. Это последнее можно подразделить в соответствии с типами значения, которое оно использует, и к этому предмету мы вернемся в третьей главе. Однако сначала важно расширить наше понимание опыта, обратившись к его бессознательным измерениям.

Подавляющая часть человеческого опыта бессознательна. Это утверждение может показаться чрезмерным ввиду всеобъемлемости предложенного выше понимания сознания, но доказательств его истинности достаточно. Такие доказательства предоставляются глубинными психологами в их попытках объяснить иначе непонятные аспекты сознательного опыта и поведения. Но задолго до Фрейда и без ссылки на патологию этот факт был полностью признан (см., например, Lancelot Law Whyte, 9).0013 Бессознательное до Фрейда [Doubleday & Company, Inc., 1962.]) Приоритет бессознательной деятельности можно увидеть даже в отношении наиболее сознательной умственной деятельности, такой как визуальный опыт окружающей среды и рациональное мышление.

Физическая и физиологическая наука показывает нам кое-что о процессе, который приводит к сознательному видению. Он начинается с испускания или отражения света объектами внешнего мира. Световые волны или частицы достигают человеческого глаза, где они не только пассивно, но и активно воспринимаются и трансформируются в нервные импульсы, передаваемые в затылочную долю мозга. Эти нервные импульсы активируют выбранные клетки в этой части мозга.

До сих пор процесс является не одним из бессознательных измерений человеческого опыта, а внешними и телесными событиями. Однако на этом цепочка телесных событий подходит к концу, и мы должны рассмотреть связь многочисленных клеточных событий в мозге с нашим сознательным визуальным опытом. Пропасть между ними огромна. С одной стороны, у нас есть множество физических событий, происходящих внутри мозга. С другой стороны, у нас есть единое сознательное поле зрения, расположенное во внешнем мире. Должна быть обширная промежуточная деятельность, связывающая эти два. Кроме того, большая часть этой деятельности должна иметь единство и творчество, характерные для сознательного опыта. Тем не менее, в таком опыте у нас нет проблеска осознания этой деятельности. Мы можем в общих чертах осознавать роль наших глаз в опосредовании зрительного опыта, но мы не осознаем работу мозга или процесс, посредством которого его работа транслируется в наш сознательный опыт. Мы вынуждены признать, что даже самые пассивные визуальные переживания являются результатом обширной бессознательной деятельности.

Аналогичная ситуация с мышлением. «Когда я разрабатываю такой аргумент, как этот, я сознательно думаю. Действительно, по сравнению с моей ситуацией в большинстве случаев, это крайний случай сознательного усилия и контроля. Тем не менее, большая часть происходящего происходит бессознательно.

Возьмем, к примеру, употребление слов, без которых я был бы совершенно не в состоянии иметь дело с абстракциями, которые являются моим основным товаром. В каждый данный момент я осознаю лишь очень немногие слова, а именно те, которые в данный момент я использую или собираюсь использовать. Даже если мы предположим, что остаток моего словарного запаса каким-то образом хранится в моем мозгу, я должен признаться, что у меня нет сознательной силы находить в своем мозгу нужные мне слова и вызывать их. Слова «приходи ко мне» более или менее уместны, более или менее нужны. То, как они проявляются в данный момент, зависит от смутно осознаваемых намерений и целей предшествующего момента, но эти намерения, по-видимому, лишь запускают процессы, которые остаются бессознательными. Если я осознаю, что есть слово, которое я хочу, но это слово не приходит ко мне, я могу сознательно пытаться использовать различные средства, чтобы облегчить его появление, но когда и если оно приходит, оно поступает в сознание посредством процесса, который сам по себе не осознается. .

Столь же ясно, что процесс появления новых идей в терминах новых сочетаний слов в основном бессознателен. Идея, как и слово, приходит в сознание и растет в сознании в результате самого процесса, не контролируемого сознанием. Человек может сознательно ориентировать свое внимание таким образом, чтобы облегчить этот процесс или направить его в нужное русло. Я сознательно осознаю результаты этих бессознательных мыслительных процессов, как и слова, которые также поставляют такие процессы. Но я не осознаю самих процессов.

Момент, в котором сознание играет свою наиболее автономную роль, заключается в оценке результатов таких процессов. Я могу сознательно рассматривать последовательность и адекватность идей, предложенных мне моей бессознательной мыслью или мыслью других. Логико-методологическая рефлексия выражает наибольшую самостоятельность, которую может достичь сознание в мышлении. Но и здесь следует признать приоритет бессознательных процессов. Сознательное суждение о том, что определенный аргумент или определенный тип аргумента недействителен, является прежде всего продуктом бессознательного мышления. Сознательная рефлексия исходит из таких суждений и организует их по отношению друг к другу. Это делает возможным их распространение на многие случаи, когда бессознательное мышление само по себе не дает вывода. Но он не может в конечном счете объяснить свою собственную деятельность.

Я намеренно выбрал в качестве примеров те области, в которых сознание кажется наиболее автономным, чтобы показать, что даже там сознательный элемент находится под сильным влиянием бессознательных процессов, а не является самодостаточной сущностью или функцией. Что касается других аспектов нашего опыта, сегодня это вызывает меньше споров. Мало кто сегодня станет спорить с тем, что эмоции, которые мы осознаем, истощают нашу эмоциональную жизнь или могут быть объяснены без ссылки на приливы и отливы бессознательных чувств.

Поскольку никакая психическая деятельность не является полностью сознательной, и все они зависят от бессознательного функционирования, термин «сознательная деятельность» или «процесс» вводит в заблуждение. Тем не менее, необходимо провести различие, и для его проведения необходим этот термин. Существуют бессознательные действия и процессы, на которые мало влияют формы и отношения, данные сознанию внешним миром. Они управляются смысловыми и ценностными установками, которые часто мало ориентированы на практическую адаптацию организма или психики к окружающей среде. Результаты этих процессов могут достигать или не достигать сознания во сне или в бодрствовании, но в любом случае их удобно охарактеризовать как бессознательные по своему фундаментальному характеру. Наряду с этим существуют и другие виды психической деятельности, направленные на сознательное взаимодействие человека с окружающей его средой и подлежащие в значительной мере руководству и контролю со стороны сознания. Их удобно охарактеризовать как сознательные, несмотря на большой бессознательный компонент.

Все еще есть те, кто отвергает использование термина «переживание» в каком-либо смысле, более широком, чем сознательный опыт, и мы должны согласиться с тем, что этот термин получает свое центральное значение от такого осознания. Однако вряд ли есть альтернатива его расширению. Когда мы берем сознательный опыт в качестве основы для понимания того, что такое опыт, мы думаем о получении и реагировании на стимулы от тела и окружающей среды, об эмоциях, целях и мыслях, о значимой организации данных и влиянии на действия. Но все это мы должны отнести и к бессознательному. Не хватает только сознания! Возможно, мы могли бы создать какое-нибудь слово для обозначения рода, включающего как «опыт», понимаемый как сознание, так и бессознательное. Но, насколько мне известно, подходящее слово еще не было предложено. Более того, даже в этом случае нужно было бы признать, что граница между тем, что можно было бы назвать «опытом», и бессознательным расплывчата и изменчива, и что для большинства целей их следует рассматривать как составляющие единство. Гораздо естественнее использовать сам «опыт» включительно, различая его сознательную и бессознательную фазы, когда это различие важно для рассматриваемого вопроса.

Я попытался прояснить, что я , а не считаю бессознательное идентичным мозгу или любой другой сущности, подлежащей непосредственному исследованию физиологом. Предубеждение в пользу физиологического объяснения опыта, и особенно опыта бессознательного, уже давно очень велико. Но это предубеждение следует понимать как результат метафизической веры, а не каких-либо реальных доказательств. Если предположить, что только то, что можно увидеть и ощутить, является «реальным», а все остальное, включая субъективное видение и ощущение, должно быть функцией этой реальности, то психология должно быть сводимо к физиологии. Тот факт, что наиболее плодотворное исследование имело место только тогда, когда эта догма была отвергнута (или заключена в скобки, как у Фрейда), еще не рассматривается как основание для меньшей веры, равно как и экстраординарные парадоксы, вытекающие из этой догмы для понимания мысли самой себя. . С другой стороны, всякая корреляция между физиологическим функционированием и субъективным опытом (и я предполагаю, что в будущем будет обнаружено гораздо больше таких корреляций) приветствуется как доказательство того, что в конечном итоге будет достигнуто сведение психологии к физиологии и биологии.

Власть этой догмы над разумом основывается не на ее собственной правдоподобности, полезности или привлекательности, а на неприемлемости того, что считается единственной альтернативой. Действительно неприемлем картезианский дуализм психических и физических субстанций, как и идеализм, сводящий физическое к функции психического. Также неприемлемо популярное представление о таинственной, нефизической, бессмертной душе, временно прикрепленной к телу. В других научных дисциплинах путь прогресса был путем чувственного наблюдения с его имплицитным предположением, что первичная и определяющая реальность есть то, что чувственно дано. Так что предубеждение понятно.

Тем не менее, предубеждение не приемлемо. Просто не бывает так, чтобы все реальное было видимым и осязаемым. Физик сегодня понимает весь мир как состоящий из сущностей, которые могут воздействовать на его чувства лишь очень косвенным образом. Кроме того, эти объекты сопротивляются интерпретации как кажущиеся и осязаемые объекты, только меньшего размера. Они функционируют совершенно иначе, чем такие сущности. В конечном счете, видимые и осязаемые сущности должны пониматься как функции этих совершенно разных сущностей, а не наоборот. Если мы хотим избежать дуализма — а это также и мое желание (здесь, как и везде, я следую Уайтхеду. Читатель, заинтересованный в том, чтобы увидеть, как это работает в учении о человеке, может обратиться к первым двум главам моей 9-й книги). 0013 Христианское естественное богословие .) — мы должны черпать нашу монистическую модель не из объектов чувственного опыта. В такой ситуации предубеждение в пользу понимания бессознательного опыта как функции мозга теряет любое метафизическое обоснование, которое оно когда-то могло иметь.

Однако ни аналогия с физическими частицами, ни прямое свидетельство не оправдывают идею ментальной субстанции. Во-первых, далеко не все функционирование бессознательного является «ментальным» в обычном смысле. Во-вторых, понятие субстанции вводит идею стабильного существования во времени, если не чего-то совершенно неэмпирического и немыслимого, чего не требуют доказательства. В бессознательном есть непрерывности, но это те виды непрерывности, которые можно обнаружить внутри процесса. При утверждении бессознательного следует утверждать последовательность переживаний, в которых непрерывность устанавливается путем воспроизведения, а не статической идентичности.

Выше я слишком часто писал, что сознание и бессознательное представляют собой отдельные объекты, а не аспекты единого объекта или процесса. Иногда удобно использовать эти существительные для обозначения всех элементов опыта, описываемых соответственно прилагательными «сознательный» и «бессознательный», и я буду время от времени прибегать к этому употреблению. Я надеюсь, однако, что ясно, что реальная сущность или процесс, о котором я говорю, представляет собой единство, в котором многое всегда бессознательно и небольшая часть которого иногда осознается. Именно этот чрезвычайно сложный процесс и различные структуры, которые он воплощает, составляют предмет этой книги.

На этот процесс можно ссылаться по-разному. Двумя наиболее часто встречающимися в этой книге являются, с одной стороны, психика или душа, а с другой — существование. Вообще, когда этот процесс рассматривается объективно, как один из многих процессов, составляющих мир в целом или психофизический организм, каким является человек, психика или душа, то это более уместно. Когда вместо этого внимание направлено на тот же самый процесс, как он существует для себя, в своей непосредственности и субъективности, используется существование. Решение взять «структуру существования», а не «структуру психики» в качестве ключевого понятия книги в целом, отражает стремление направить первичный внимание на субъективность процесса. Но именно взаимное освещение субъективного и объективного, внутреннего и внешнего, а не их разделение, отличает предлагаемый здесь анализ. Следовательно, не следует ожидать резкого различия в отношении терминологии.

Я также иногда использую термин «случай опыта». Это термин Уайтхеда, и мое его использование выражает мое принятие и зависимость от анализа процесса Уайтхеда. Он считает, что процесс, являющийся человеческим опытом во времени, состоит из атомарных единиц. Процесс в целом представляет собой последовательность этих атомарных единиц, представляющих собой отдельные события человеческого опыта. Случай человеческого опыта есть человеческое существование в данный момент.

С точки зрения Уайтхеда (и моей), случаи опыта не ограничиваются человеческими. Даже в психофизическом организме есть много других процессов, состоящих из таких случаев, помимо того, что составляет психику или человеческое существование. Когда ударение делается на роли событий, составляющих психику, по отношению к другим событиям, происходящим в организме, то прилагательное «доминантный» иногда ставится перед словом «событие переживания». Также и в случае с животными часто лучше всего говорить о доминирующих случаях опыта, имея в виду ту сущность, которая в человеке организована как душа.

Концепция случая опыта позволяет нам увидеть, что является общим для человеческой души и всех других сущностей. Понятие доминирующего события опыта позволяет нам увидеть, в каких еще отношениях человеческая душа похожа на свою аналогию у других животных. Для тотальной эволюционной точки зрения первое имело бы первостепенное значение. Для этой книги, в которой пренебрегают более ранними стадиями процесса, последняя имеет особое значение, как будет показано в следующей главе.

Говоря онтологически, господствующий случай опыта не отличается от других случаев опыта, вместе с которыми он составляет психофизический животный организм. Однако он играет уникальную роль в организме, и для того, чтобы играть эту роль, он должен иметь гораздо большую сложность. Оно возникает только там, где имеется развитая центральная нервная система, и получает свои первичные данные от этой нервной системы. Его основная функция состоит в том, чтобы связывать полученные таким образом стимулы с действующими органами таким образом, чтобы организм мог соответствующим образом реагировать на изменения в окружающей среде.

Из всех случаев в животном организме только доминирующий случай обладает сознанием. Однако большая часть его функционирования не требует сознания, и не все доминирующие события опыта вообще участвуют в сознании. Таким образом, даже для доминирующего случая опыта бессознательное является основным модусом его бытия.

Доминирующий случай переживания связан не только с другими случаями, совместно составляющими физический организм, такими как сущности, составляющие мозг, но также и с прошлыми доминирующими случаями опыта в том же самом организме. Относительная важность отношения к телу и отношения к прошлым доминирующим событиям различается. С одной стороны, мы можем постулировать возникновение фактического события опыта, которое получает стимулы и запускает моторные реакции без какого-либо значительного влияния предшествующих доминирующих событий. С другой стороны, мы можем представить случай, в котором новые стимулы от тела незначительны, а память о прошлых событиях имеет решающее значение. Большинство доминирующих случаев попадают где-то в континууме между этими двумя крайностями. Место в этом континууме — важный элемент в определении структур существования, которые будут описаны в следующих главах.

Трехчастная теория разума Зигмунда Фрейда

Стивен Гимбел, доктор философии, Геттисбергский колледж

Зигмунд Фрейд познакомился с гипнозом Жаном-Мартеном Шарко. Он понял, что некоторые пациенты вспоминали во время гипноза некоторые воспоминания, которые они не могли вспомнить в других ситуациях. Гипноз помог Фрейду разработать теорию, которая сформировала историю психологии.

Фрейд постулировал, что разум состоит из трех частей: Ид, Эго и Суперэго.
(Изображение: Triff/Shutterstock)

Эго, сознательный разум

Представление о прошлом опыте, вытесненном в хранилище подсознания, привело к развитию трехчастной теории разума. Согласно этой теории, человеческий разум состоит из трех частей. Первая часть – это эго или сознательный ум. Когда мы сознательно принимаем решение, например, выбираем тип мороженого, которое хотим заказать, мы имеем дело с этой частью нашего разума. Мы склонны думать, что наш ум и есть все это, и в нем больше ничего нет. Однако эго занимается многими другими вещами, такими как рассуждения, споры, планирование и организация, обсуждение и осмысление нашего опыта.

Узнайте больше о новом открытии разума.

Что такое идентификатор?

Вторая часть ума является хранилищем наших побуждений и желаний: Ид. В то время как мы отождествляем себя с разумом, побуждения и желания возлагаются на внешние факторы. Например, мы исторически экстернализировали действия по удовлетворению физических желаний как работу дьявола. Мы перемещаем телесные потребности за пределы себя и удерживаем себя в той части разума, которая безопасна и рациональна.

Этот идентификатор всегда с нами. На самом деле, в детстве, до того, как нас учат самоконтролю, Ид — единственная присутствующая часть. Фрейд долгое время изучал мозг, сосредоточив внимание на церебральном параличе и других проблемах, возникающих в детстве. Долгое время изучая психику ребенка, он считал, что, когда мы культурны, мы смягчаем Ид. Но как насчет тех случаев, когда мы ведем себя некультурно? Возьмем, к примеру, шутки. Некоторые шутки действительно очень умны, но большая часть шуток — грязные.

Ид — это сознательный разум. (Изображение: sutadimages/Shutterstock)

Весь человеческий вид любит шутки, связанные с сексуальностью. Согласно Фрейду, у нас есть естественное сексуальное влечение, которое является частью нашей животной стороны и активной частью Ид. Мы всегда пытаемся подавить это, чтобы показать, что мы аккультурированы. Фрейд утверждает, что мы изо всех сил стараемся держать это желание под контролем, но эти шутки дают нам безопасное пространство для высвобождения этой энергии. Мы выражаем эту энергию в форме смеха, который принимается как культурой, так и эго.

Это стенограмма из серии видеороликов «Переосмысление реальности: интеллектуальные последствия современной науки» . Смотрите прямо сейчас на Wondrium.

Суперэго

Откуда эго знает, что разрешено, а что нет? Суперэго определяет это. Почти всех людей воспитывают родители, которые учат их тому, что хорошо, а что плохо, как действовать и вести себя в обществе.

Зачем нам это учить? Потому что они неестественны. Ожидания общества не соответствуют нашим естественным желаниям. Поэтому мы подавляем то, что хотим, и делаем то, что от нас ожидают. Если мы нарушаем эти правила этикета, наши родители упрекают нас. Отец традиционно отвечает за воспитание ребенка. Именно отец обеспечивает соблюдение этих законов и наказывает, если требуется. Со временем мы усваиваем правила, делая отца излишним. В дополнение к правилам мы также усваиваем дисциплинирующую роль отца: суперэго или совесть.

Суперэго дисциплинирует людей. (Изображение: Triff/Shutterstock)

Поскольку мы всегда хотим утвердить себя как чисто рациональных существ со свободной волей, мы экстернализируем Суперэго точно так же, как мы делаем это с Ид. Дьявол — это внешнее воплощение Ид, а суперэго — это Бог, небесный Отец. Он устанавливает правила и устанавливает награды и наказания. Затем мы пытаемся представить супер-эго как нечто большее, чем просто продукт аккультурации наших родителей, и придать ему больше власти и авторитета. Итак, мы называем эти правила божественными заповедями, несоблюдение которых приведет нас к вечным мукам.

Итак, человеческий разум находится в постоянной битве между Ид и Супер-Эго. Мы думаем, что принимаем решения по собственной воле, но на самом деле наши решения и действия являются победителем в этой битве. Такую битву проходят даже здоровые умы. Но бывают случаи, когда травматический опыт прочно укоренился в подсознании. Разум постоянно пытается подавить эти травмы, пожирая естественные ресурсы человека. Они побуждают Ид побуждать к определенным действиям, которые Суперэго не может даже рассматривать.

Когда мы утверждаем, что разум — это нечто большее, чем простое эго, мы можем найти рациональные объяснения умственным проблемам. Итак, истерия лечится раскрытием травмирующих переживаний с помощью психоанализа. Психоаналитик подобен сантехнику, который проникает в глубины подсознания, чтобы выявить эти переживания и высвободить их. Если эти переживания не выкопать, они остаются похороненными в психике, нанося огромный ущерб человеку и окружающим его людям.

Узнайте больше об оперативной памяти.

Общие вопросы о трехчастной теории разума Зигмунда Фрейда

В: Что такое эго?

Эго — это сознательный разум.