творческий акт, акт творчества…: VIKENT.RU
Когда внутренние условия творчества достигнуты «…имеет место созидательное творчество.
Но мы не можем ожидать точного описания творческого акта, потому что по самой своей природе он неописуем.
Это есть нечто неизвестное, что мы должны рассматривать как непознаваемое до тех пор, пока оно не произойдёт. Это невероятное, становящееся вероятным. Только в самом общем виде мы можем описать творческий акт как естественное поведение организма, которое обычно проявляется тогда, когда организм открыт всему своему внутреннему и внешнему опыту и когда он волен устанавливать гибкие отношения всех видов. Из множества полусформировавшихся возможностей организм, как мощный компьютер, выбирает ту, которая наиболее точно удовлетворяет внутреннюю потребность, или ту, которая устанавливает более эффективные отношения с окружающим миром, или же другую, которая открывает более простой и удовлетворяющий меня способ восприятия жизни.
Существует одна черта творческого акта, которую всё-таки можно описать. Почти во всех продуктах творчества мы отмечаем избирательность, упорядоченность, попытку выявить самоё существенное. Художник изображает поверхность, или текстуру, в упрощённом виде, пренебрегая мелкими отклонениями, которые существуют в действительности. Учёный формулирует основной закон отношений, отметая в сторону частности и обстоятельства, которые могут заслонить действительную красоту закона. Писатель подбирает такие слова и фразы, которые придают его высказыванию цельность. Мы можем сказать, что в этом проявляется влияние специфически личного, своего «Я». Реальность существует в многообразии запутанных фактов, но «Я» вносит структуру в моё отношение к ней, у меня есть «мой» способ восприятия действительности, и именно эта (подсознательно?) организованная личная избирательность придаёт продуктам творчества их эстетические свойства.
Хотя это все, что мы можем сказать, описывая разные стороны творческого акта, стоит отметить некоторые особенности его протекания у индивидов. Первая – это то, что мы можем назвать чувством «Эврика!»: «Вот оно!» «Я открыл!» «Вот то, что я хочу выразить!».
Другая особенность – это волнующее чувство отъединенности. Я не думаю, то многие значительные творения создавались без ощущения: «Я один. Никто не делал этого раньше. Я осмелился ступить на территорию, где никто не бывал. Возможно, я глуп, или неправ, или заблуждаюсь, или ненормален».
Вместе с тем ещё одним переживанием, которое обычно сопровождает творчество, есть желание общения. Сомнительно, что человек может творить, не испытывая желания поделиться с кем-нибудь своим творением. Это единственный способ смягчить беспокоящее чувство отъединенности и уверить себя в принадлежности к определённой группе. Он может доверять свои теории только своему личному дневнику. Он может записывать свои открытия с помощью тайного кода. Он может прятать свои стихи в запертом ящике стола. Он может хранить свои картины в чулане. При всём этом он жаждет общаться с группой людей, которые поняли бы его. Иногда он вынужден вообразить такую группу. Он творит не для того, чтобы общаться, но, когда творческий акт совершился, он хочет поделиться с другими новым качеством – «себя-в-отношении-с-окружающим-миром».
Карл Роджерс, К теории творчества / Взгляд на психотерапию, становление человека, М., «Прогресс»; «Универс», 1994 г., с. 415-417.
Гениальное достижение / результат
Невыразимость чувств в творческом экстазе по Арнольду Людвигу
Роджерс Карл Рэнсом | Мир Психологии
Войти Зарегистрироваться
РОДЖЕРС КАРЛ РЭНСОМ
«Люди, не верящие в человеческую доброту, редко сталкиваются с её проявлениями»
Роджерс Карл Рэнсом (Carl Ransom Rogers, 1902-1987) — амер. психолог, один из создателей гуманистической психологии. Автор т.н. недирективной психотерапии, или терапии, центрированной на клиенте. Основные ее правила: не давая прямых советов клиенту и избегая одновременно всяких оценок его поведения, путем глубокого эмпатического контакта с ним актуализировать все творческие потенции клиента и довести его до самостоятельного решения своих проблем. При этом цель психотерапевта — согласование между собой «реального Я» клиента (какой я есть в моих представлениях и оценках, зависящих от индивидуального опыта и оценок окружающих) и его «идеального Я» (каким я хочу быть).
Карл Роджерс особо подчёркивал эффективность клиентцентрированной терапии в игровом взаимодействии с проблемными детьми. В работе по данной области, согласно позиции автора, вербальная коммуникация нередко сведена к минимуму, а в некоторых случаях, мы наблюдаем даже полное её отсутствие. Самым же важным моментом здесь является групповая терапия (кстати она даёт хороший эффект не только при работе с проблемными детьми, но и со взрослыми). Эффект её заключается в наблюдении за действиями партнёра как за наглядным близким примером.
В настоящее время различные приемы недирективной терапии разрабатываются и используются в практике психотерапевтов разных стран мира, в т.ч. — на основе определенного критического отношения к ним — в рос. гуманистической психологии. См. Я-концепция. (Е.Е. Соколова)
Литература
- Клиническая работа с трудным ребенком. 1939
- Консультирование и психотерапия. Counseling and Psychotherapy. 1942
- Центрированная на клиенте терапия: ее современная практика, значение и теория. 1951
- Психотерапия и личностное изменение. Psychotherapy and Personality Change совместно с Р. Даймондом. 1954
- Взгляд на психотерапию. Становление человека. 1961 рус. перевод 1994
- От человека к человеку: проблема человеческого бытия. совместно с Б. Стивенсом 1967
- Терапевтические отношения с больными шизофренией. Therapeutic Relationship with Schizophrenics. 1967
- Свобода учиться: взгляд на то, чем может стать образование. 1969
- O группах встреч. 1970
- Стать партнерами: брак и его альтернативы. 1972
- О человеческих возможностях. 1977
- Способ бытия. 1980
- Свобода учиться: 80-е годы. 1983
Русские переводы
- Взгляд на психотерапию, становление человека / Карл Р.
Роджерс; Пер. с англ. М.М. Исениной; Общ. ред. и предисл. Е.И. Исениной. — 2. изд. — М. : Прогресс, 1998. — 479, [1] с. : ил.; 20 - Становление личности. Взгляд на психотерапию / Карл Р. Роджерс; (Пер. с англ. М. Злотник). — М. : Эксмо-Пресс, 2001. — 414, [1] с.; 21 см. — (Психологическая коллекция).
- Клиент-центрированная психотерапия. Теория, современная практика и применение / Карл Роджерс; (Пер. с англ. Т. Рожковой и др.). — М. : Апрель пресс : ЭКСМО-пресс, 2002. — 506, [1] c.; 22 см. — (Психологическая коллекция)
- Психология супружеских отношений : Возмож. альтернативы / Карл Р. Роджерс. — М. : ЭКСМО-Пресс, 2002. — 286, [1] с.; 18 см. — (Психология для всех)
- Консультирование и психотерапия : новейшие подходы в области практической работы / Карл. Роджерс ; [пер. с англ. Р. Кучкаровой]. — Москва : Психотерапия, 2006. — 507, [1] с. : табл.; 22 см. — (Серия «Золотой фонд психотерапии»)
- Клиент — центрированная психотерапия : теория, современная практика и применение / Карл Роджерс ; [пер. с англ. Т. Рожковой, Ю. Овчинниковой, Г. Пимочкиной]. — Москва : Психотерапия, 2007 (Смоленск : Смоленская обл. тип. им. В.И. Смирнова). — 558, [1] с.; 22 см. — (Серия «Золотой фонд психотерапии»).
- Брак и его альтернативы : позитивная психология семейных отношений / Карл Роджерс ; [пер. с англ. Е. Г. Розановой]. — Москва : Этерна, 2012. — 318 с.; 21 см. — (Современная психология).
назад в раздел: Известные психологи, философы мира / таблица
Страна:
- США
Библиография:
- Карл Роджерс
ХОТИТЕ ПОМОЧЬ НАШЕМУ САЙТУ? Любая денежная сумма от Вас — это поддержка для нас!
- Роджерс Карл Рэнсом
др.
КАРЛ РОДЖЕРС, ПСИХОЛОГ – Chicago TribuneНЬЮ-ЙОРК – 85-летний доктор Карл Роджерс, писатель и психотерапевт, влияние которого насчитывает десятилетия, скончался в среду вечером от сердечного приступа после операции по поводу перелома бедра в клинике Скриппса в Ла-Хойя. Калифорния
Доктор Роджерс, психолог, был известен тем, что разработал клиентоцентрированный подход к психотерапии, при котором терапевт поддерживает принимающую и эмпатическую позицию по отношению к пациенту и позволяет пациенту взять на себя инициативу в фокусе, темпе и направление терапии.
Реклама
Он также был основателем гуманистической психологии и сыграл важную роль в движении групп встреч 1960-х годов. Среди наиболее известных его книг была книга
«О становлении личностью», опубликованная в 1961 году. прошлое или концентрация на идеях терапевта о том, как человек должен измениться.
Возможно, наиболее значительное влияние доктора Роджерса на психотерапию оказал клиентоцентрированный подход, который сегодня является одним из наиболее широко используемых терапевтами и консультантами методов.
Этот подход, иногда также называемый «личностно-центрированной» или «недирективной» терапией, оказал большое влияние на психологию, образование и организационное развитие. Его влияние привело к распространению среди психотерапевтов термина «клиент», а не «пациент» для тех, кого они лечат.
Адаптировав подход, ориентированный на клиента, для работы с группами людей, в 1960-х годах доктор Роджерс стал одним из главных архитекторов группы встреч, метода, который сейчас широко используется для обучения руководителей предприятий и других руководителей.
Карл Рэнсом Роджерс родился в Оук-Парке, штат Иллинойс, 8 января 1902 года. Он учился в Висконсинском университете, как и его жена Хелен Эллиотт, которая также была из Оук-Парка и которую он знал с детства. . В течение двух лет доктор Роджерс учился в Объединенной теологической семинарии, которую оставил, чтобы изучать психологию в Колумбийском университете. После того как доктор Роджерс получил докторскую степень в 19Получив 31 год по клинической психологии в Педагогическом колледже Колумбийского университета, он стал директором центра помощи детям в Рочестере.
Находясь в Рочестере, доктор Роджерс написал свою первую книгу «Клиническое лечение проблемного ребенка», после чего ему предложили должность профессора психологии в Университете штата Огайо. Он начал излагать свой особый подход к терапии в своей следующей книге «Консультирование и психотерапия»,
, написанной в штате Огайо. В этой книге доктор Роджерс предложил альтернативу психоаналитическому подходу к терапии, который доминировал в этой области.
В 1945 году доктор Роджерс стал профессором Чикагского университета, где основал консультационный центр. Именно в этом центре доктор Роджерс провел большую часть своих исследований того, что происходит во время сеансов терапии, что в то время было радикальной идеей. Это исследование позволило д-ру Роджерсу полностью сформулировать свой подход и обосновать его использование, которое он изложил в своей книге 1951 года
Advertisement
»Терапия, ориентированная на клиента», формулировке техники, оказавшей наибольшее влияние. среди терапевтов.
С 1957 по 1963 год доктор Роджерс был профессором психологии и психиатрии в Висконинском университете. В 1961 году была опубликована его самая популярная книга «О становлении личностью», в которой он изложил свои размышления о природе психотерапии и личностном росте. Книга должна была стать библией движения гуманистической психологии.
В 1963 году д-р Роджерс оставил преподавание в университете, чтобы стать основателем Центра изучения личности в Ла-Хойя, Калифорния, и до конца своей жизни оставался там постоянным научным сотрудником и наставником. Он и другие члены центра проводили мастер-классы и семинары по всему миру для руководителей предприятий, педагогов, политических лидеров, психотерапевтов и других.
Другие книги, написанные доктором Роджерсом, включают «Свободу учиться» в 1983 году,
«Личная сила» в 1977 году и «Способ существования» в 1980 году. Роджерс сосредоточил свои усилия на руководстве группами встреч, которые объединяли людей из конфликтующих политических фракций.
Реклама
У доктора Роджерса остался сын, доктор Дэвид Роджерс, заслуженный профессор медицины Медицинской школы Корнельского университета; дочь Натали Роджерс, психолог из Санта-Розы, Калифорния; и шесть внуков.
Психолог Карл Роджерс и искусство активного слушания. один из моих героев-подростков, где-то в возрасте 25 лет ко мне подкралось осознание: я — большинство людей. Я никогда не слушаю.
Возможно, никогда не было немного сильным — но, конечно же, мое слушание часто происходило сквозь туман рассеянности и самоуважения. В худшие дни это могло сделать меня поверхностным солипсистом. Запинаясь, я начал пытаться проникнуть внутрь своего собственного ментального механизма, по-другому распределить свое внимание, лучше слушать. Я не был уверен, что делаю; но я пересекался с несколькими людьми, которые по привычке уделяли другим все свое внимание — и это было мощно. Это казалось редким, это казалось реальным; Я хотел, чтобы они были рядом.
Как культура, мы относимся к слушанию как к автоматическому процессу, о котором нечего сказать: в той же категории, что пищеварение или моргание. Когда понятие слушания рассматривается сколько-нибудь подробно, это происходит в контексте профессионального общения; что-то, что должны оттачивать лидеры и наставники, но специализация, которую все остальные могут с радостью игнорировать. Это пренебрежение — позор. Мне потребовалось слишком много времени, чтобы понять, что внимательное слушание — это что-то вроде волшебного трюка: обе стороны смягчаются, расцветают, они менее одиноки.
Попутно я обнаружил, что Карл Роджерс, один из самых выдающихся психологов 20-го века, назвал это недооцененное умение «активным слушанием». И хотя работа Роджерса первоначально была сосредоточена на терапевтической обстановке, он не проводил различия между ней и повседневной жизнью: «Все, чему я научился, — писал он, — применимо ко всем моим человеческим отношениям». — что обязательно включает в себя хороший разговор и хорошие вопросы — является одной из самых доступных и самых мощных форм связи, которые у нас есть.
Недостаток моих способностей слушать стал побочным эффектом того, что я начал медитировать. Это не претензия на ложное просветление — просто сказать, что медитация — это практика наблюдения за тем, что вы замечаете, и медитирующие, как правило, переносят это мышление за пределы коврика для йоги и начинают более ясно видеть свой собственный ум. Среди множества других паттернов и причуд я видел себя, которое слишком часто не слушало.
Младший мне понравился разговор. Но низкий, уравновешенный эгоизм означал, что больше всего мне нравилось говорить. Когда наступала чья-то очередь говорить, слушать часто казалось рутиной. Я мог бы пассивно впитывать все, что говорилось, но большая часть меня была бы мечтать, вспоминать, строить планы. У меня была привычка перебивать, в довольно мужском убеждении, что, что бы другие ни говорили, я могу сказать за них лучше. Иногда я отключался и снова включался, чтобы понять, что мне задали вопрос. Я заметил, что у меня была ужасная привычка сидеть в молчаливом лингвистическом мастерстве, формируя свой ответ, когда придет моя очередь, и только вполуха слушая то, на что я на самом деле отвечу.
Исключениями из этого положения дел, как я начал понимать, были ситуации, когда существовала личная заинтересованность. Если бы предметом был я или материал, который мог бы быть мне полезен, мое внимание автоматически обострялось бы. Было очень легко слушать, как кто-то объясняет, какие шаги мне нужно предпринять, чтобы успешно сдать тест или заработать немного денег. Было легко слушать пикантные сплетни, особенно те, которые заставляли меня чувствовать себя удачливее или выше. Легко было слушать дебаты на темы, где я страстно желал быть правым. Слушать привлекательных женщин было легко.
Плохой слух сигнализирует окружающим о том, что вы не заботитесь о них
В плохие дни этот автопилот внимания сковывал меня. На темы политики или философии это делало меня занудой и хулиганом. Люди избегали не соглашаться со мной ни в чем, даже в мелочах, потому что знали, что это приведет к раздражению и отказу прислушаться к их рассуждениям. В личной жизни я слишком часто мог забыть поддержать или поддержать окружающих. Обратная сторона того, что вы не слушаете, — это отсутствие вопросов, потому что, когда вы не хотите слушать, последнее, что вы хотите сделать, — это запустить именно тот сценарий, в котором вы больше всего ожидаете слушать. Поэтому я недостаточно часто задавал своим друзьям серьезные вопросы. Я любил шутки и сплетни; но я забывал спрашивать их о реальных вещах. Или я спрашивал их о том, что они уже сказали мне неделю назад. Или забудьте спросить об их недавнем собеседовании или расставании.
Вот где плохое слушание приносит наибольший вред: оно сигнализирует окружающим вас людям, что вы не заботитесь о них, или что вы заботитесь, но только в пугливой, мерцающей манере. И поэтому люди начинают опасаться открываться, просить совета или полагаться на вас так, как мы опираемся на тех людей, которых мы действительно считаем великодушными.
Все вышеперечисленное создает довольно мрачную картину, я знаю. Я не хочу преувеличивать. Я не был монстром. Я заботился о людях и, когда я сосредоточился, я мог показать это.
Кейт Мерфи в своей книге You’re Not Listening (2020) описывает современную жизнь как особенно противоречащую хорошему слушанию: слушайте свое чутье, но нас редко поощряют внимательно и целенаправленно слушать других людей.
Почему мы принимаем плохое слушание? Потому что, я думаю, хорошо слушать сложно, и мы все это знаем. Как и все формы самосовершенствования, разрушение этого панциря требует намерения и, в идеале, руководства.
Когда я обнаружил записи Роджерса о слушании, это стало подтверждением того, что во многих разговорах я все понимал неправильно. Хорошо слушая, писали Роджерс и его соавтор Ричард Эванс Фарсон в 1957 году, слушатель «не впитывает пассивно слова, которые ему говорят.
Роджерс родился в 1902 году — в том же пригороде Чикаго, что и Хемингуэй, тремя годами раньше — получил строгое религиозное воспитание. В молодости он казался предназначенным для служения. Но в 1926 году он перешел дорогу из Объединенной теологической семинарии в Колумбийский университет и посвятил себя психологии. (В то время психология была настолько новой и модной областью, что в 1919 году, во время переговоров по Версальскому договору, Зигмунд Фрейд тайно консультировал посла Вудро Вильсона в Париже.)
Ранние работы Роджерса были сосредоточены на детях, которых тогда называли «правонарушителями»; но к 1940-м годам он разработал новый подход к психотерапии, который стал называться «гуманистическим» и «личностно-ориентированным». В отличие от Фрейда, Роджерс считал, что все мы обладаем «сильно положительными направленными тенденциями». Он считал, что несчастные люди не сломлены; они были заблокированы. И в отличие от преобладающих в то время методов психотерапии — психоанализа и бихевиоризма — Роджерс считал, что терапевт должен быть не столько тем, кто решает проблемы, сколько своего рода опытной акушеркой, вытягивающей решения, которые уже существовали у клиента. Он считал, что у всех людей есть глубокое стремление к «самоактуализации», и работа терапевта — взращивать это стремление. Они были там, чтобы «освободить и укрепить человека, а не вмешиваться в его жизнь». Ключом к достижению этой цели было внимательное, сосредоточенное, «активное» слушание.
То, что эта точка зрения сегодня не кажется особенно радикальной, свидетельствует о наследии Роджерса. Как пишет один из его биографов, Дэвид Коэн, терапевтическая философия Роджерса «стала частью ткани терапии». Сегодня на Западе многие из нас верят, что обращение к психотерапевту может быть вдохновляющим и позитивным шагом, а не показателем кризиса или болезни. Этот переход во многом обязан Роджерсу. То же самое происходит и с ожиданием того, что терапевт позволит себе проникнуть в наши мысли и выразит осторожное, но ощутимое сопереживание. Там, где Фрейд сосредоточился на изолированном разуме, Роджерс больше ценил слияние умов — ограниченное, но интимное.
В плохие дни я, как ястреб, ждал того, что можно исправить или принизить.
Для Роджерса активное слушание было необходимо для создания условий для роста. Это был один из ключевых ингредиентов, помогавших другому человеку чувствовать себя менее одиноким, менее застрявшим и более способным к самоанализу.
Роджерс считал, что основная проблема слушания заключается в следующем: сознания изолированы друг от друга, а между ними есть заросли когнитивного шума. Преодоление шума требует усилий. Чтобы хорошо слушать, «необходимо проникнуть внутрь говорящего, понять, с его точки зрения , именно то, что он сообщает нам». Этот эмпатический скачок — настоящее усилие. Намного легче судить о чужой точке зрения, анализировать ее, классифицировать. Но надеть его, как ментальный костюм, очень тяжело. Подростком я был страстным атеистом и страстным левым. Я видел вещи очень простыми: все верующие легковерны, а все консерваторы — психопаты или, как минимум, бессердечные. Я мог придерживаться своей манихейской точки зрения именно потому, что не пытался понять чью-либо точку зрения.
Еще один из моих старых ментальных блоков, также отмеченный Роджерсом, — это инстинкт, что любой, с кем я разговариваю, вероятно, глупее меня. Это высокомерие ужасно для любой попытки слушать, как признает Роджерс: «Пока мы не сможем продемонстрировать дух, который искренне уважает потенциальную ценность человека, — пишет он, — мы не будем хорошими слушателями. Раньше, в плохие дни, я, как ястреб, ждал того, что мог бы исправить или принизить. Я бы искал подсказки, что этот человек был неправ, и мог заставить чувствовать себя неправым. Но, как пишет Роджерс, чтобы хорошо слушать, мы «должны создать климат, который не будет ни критическим, ни оценочным, ни морализаторским».
«Наши эмоции часто становятся нашими злейшими врагами, когда мы пытаемся стать слушателями, — писал он. Короче говоря, большая часть плохого слушания сводится к отсутствию самоконтроля. Нас оживляют другие люди, летят ассоциации, нас пронзают идеи. (Вот почему мы построили осторожные социальные системы, чтобы не обсуждать такие вещи, как религия или политика, на званых обедах.) Когда мне был 21 год, если кто-то говорил, что какая-то поп-музыка довольно хороша или что у капитализма есть какие-то искупительные черты, я был неспособен не реагировать. Из-за этого мне было очень трудно прислушиваться к чьему-либо мнению, кроме моего собственного. Вот почему, говорит Роджерс, одним из первых навыков, которым нужно овладеть, является невмешательство. Терпение. «Слушать себя, — писал он, — необходимое условие для того, чтобы слушать других». Здесь ясна аналогия с медитацией: не гонитесь за каждой мыслью, не реагируйте на каждое внутреннее событие, оставайтесь сосредоточенными. Сегодня в разговоре стараюсь постоянно напоминать себе: только реагируй, только вмешивайся, когда приглашают или когда явно будут рады. Это требует практики, возможно бесконечной практики.
И когда мы вмешиваемся вслед за Роджерсом, мы должны сопротивляться постоянному желанию перетащить фокус разговора обратно на себя. Социологи называют это побуждение «реакцией на сдвиг». Когда друг говорит мне, что хотел бы посетить Таиланд, я должен сопротивляться эгоистичному влечению, чтобы прыгнуть с О да, Таиланд великолепен, я однажды провел Рождество на острове Ланта, я когда-нибудь рассказывал вам о классе тайского бокса? делал? Вместо этого я должен остаться с ними: куда именно они хотят пойти и почему? Социологи называют это «реакцией поддержки». Хорошо слушать — значит отступить, сосредоточить внимание на ком-то другом.
Хорошим примером подхода Роджерса, взятого из его карьеры, является его опыт во время Второй мировой войны. ВВС США попросили Роджерса оценить психологическое здоровье артиллеристов, моральный дух которых оказался низким. Будучи терпеливым, непредвзятым и нежным в своем внимании, Роджерс обнаружил, что артиллеристы скрывали одну из своих главных жалоб: они обижались на мирных жителей. По словам одного пилота, когда он вернулся в свой родной город и посетил футбольный матч, «вся эта жизнь, веселье и роскошь — это так сводит вас с ума». Роджерс не предлагал какого-либо радикального вмешательства или каких-либо изменений во взглядах. Он рекомендовал, чтобы мужчинам было позволено честно говорить о своем гневе и открыто, без стыда, выражать его. Их собеседники, по словам Роджерса, должны начать с того, что просто выслушают их — столько, сколько потребуется, пока они не избавятся от бремени. Только тогда они должны ответить.
Подобно медитации, слушание требует усилий. Это может потребовать еще и еще работы за пределами терапевтического кабинета, при отсутствии профессиональных ожиданий. Во все времена, почти у всех нас, работает наш внутренний монолог, и он отчаянно выплескивается из нашего мозга на наш язык. Чтобы остановить поток, нужно намерение. Это необходимо, потому что, даже когда мы думаем, что вмешательство позитивно, оно может быть эгоцентричным. Мы можем этого не чувствовать, говорит Роджерс, но, как правило, когда мы предлагаем свою интерпретацию или вклад, «мы обычно реагируем на нашу собственную потребность видеть мир определенным образом». Когда я впервые начал наблюдать за собой как слушателем, я увидел, как трудно мне просто дать людям закончить свои предложения. Я заметил бесконечную волну нетерпения, на которой плыло мое внимание. Я заметил скользкое искушение задавать вопросы, которые на самом деле вовсе не были вопросами, а навязывали мнение, замаскированное под вопросы. Я начал понимать, что лучшая дорога — молчать. Ждать.
Работа активного слушателя состоит в том, чтобы просто быть там, сосредоточиться на «думании с людьми вместо для или о них». Это мышление с требует прислушиваться к тому, что Роджерс называет «полным смыслом». Это означает регистрацию как содержания того, что они говорят, так и (более тонко) « чувство или отношение, лежащее в основе этого содержания». Часто чувство — это то, что выражается на самом деле, а содержание — своего рода чучело чревовещателя. Чтобы уловить это чувство, требуется настоящая концентрация, тем более что невербальные сигналы — нерешительность, бормотание, изменение позы — имеют решающее значение. Отстранитесь, прислушайтесь вполуха, и «общий смысл» полностью ускользнет от нас.
Каждый хочет, чтобы его слушали. Откуда еще клише, что люди влюбляются в своих терапевтов?
И хотя плохой слушатель любит внутренне многозадачность, пока кто-то еще говорит, притворяться, что это не сработает. Как пишет Роджерс, люди настороженно относятся к простой «притворной заинтересованности», возмущаясь ею как «пустой и бесплодной». Искренне слушать означает выстроить смесь свободы воли, сострадания, внимания и приверженности. Это «требует практики», сказал Роджерс, и «может потребовать изменений в наших основных установках».
Теории Роджерса были разработаны в контексте, когда один человек явно пытается помочь другому исцелиться и вырасти. Но Роджерс всегда прямо говорил о том, что его работа «о жизни». О своих теориях он сказал, что «одна и та же законность управляет всеми человеческими отношениями».
Кажется, я начал с более низкой точки; по своей природе, я думаю, мой мозг склонен к отвлечению внимания и самоуважению. Но не нужно быть плохим слушателем, чтобы извлечь пользу из идей Роджерса. Даже тот, чей автопилот — чуткий, заинтересованный слушатель, может многое найти в его работе. Роджерс сделал больше, чем кто-либо другой, чтобы изучить слушание, систематизировать его динамику и записать свои профессиональные исследования.
Безусловно, умение слушать оказало влияние на собственную жизнь Роджерса. Как сказал мне другой его биограф, Говард Киршенбаум, Роджерс обнаружил, что «эмпатичное слушание других приносит огромное исцеление и освобождение как в терапии, так и в других отношениях». На вечеринке по случаю его 80-летия было устроено кабаре, в котором два подражателя Карла Роджерса слушали друг друга в позах преувеличенного сочувствия. Кляп из лучших побуждений был комплиментом; в довольно редком случае, когда интеллектуалы действительно воплощали в жизнь идеи, которые они поддерживают, Роджерс запомнился всем, кто его знал, как превосходный слушатель. Несмотря на недостатки, которые могут отягощать любую жизнь — зависимость от алкоголя, разочарование моногамией — Роджерс, кажется, был порядочным человеком: теплым, открытым и никогда не жестоким.
То, что он смог воплотить свои теории в жизнь, должно воодушевить даже тех из нас, кто не является всемирно известным психологом. Все хотят, чтобы их слушали. Откуда еще клише, что люди влюбляются в своих терапевтов? Почему еще все соблазнения начинаются с прикованного внимания? Подумайте о своем собственном опыте, и вы, вероятно, обнаружите прямую связь между людьми, которые, как вы чувствуете, любят вас, и людьми, которые на самом деле слушают то, что вы говорите. Люди, которые никогда нас ни о чем не спрашивают, — это люди, от которых мы отдаляемся. Люди, которые слушают так усердно, что вытягивают из нас новые вещи, — которые слышат то, чего мы даже не говорили, — это те, за кого мы цепляемся на всю жизнь.
Возможно, прежде всего Роджерс понимал, как важно уметь слушать. Все мы, когда мы проявляем себя с лучшей стороны, хотим способствовать росту людей, которым мы решили посвятить свое время. Мы хотим помочь им раскрыть себя, стать выше, думать лучше. Динамика может быть не такой прямой, как у терапевта; здесь больше равноправия, но когда наши отношения здоровы, мы хотим, чтобы окружающие нас люди процветали. Роджерс показал, что хорошо слушать — это самый простой путь. Будьте с людьми правильным образом, и они «наполнятся мужеством и уверенностью в себе». Они чувствуют освобождающее свечение внимания и развивают «глубокую уверенность в себе». Если мы не хотим этого для наших друзей, то мы им не друзья.
Действительно, щедрость активного слушания такова, что можно рассматривать практику как граничащую с духовной. Хотя Роджерс сменил теологию на психологию, когда ему было чуть за 20, он всегда сохранял интерес к духовности. Ему нравились работы Сёрена Кьеркегора, христианина-экзистенциалиста; и на протяжении многих лет он вел публичные дискуссии с теологами Паулем Тиллихом и Мартином Бубером. Во время успешных терапевтических сеансов, по словам Роджерса, и терапевт, и клиент могут оказаться в «чувстве, похожем на транс», где «имеются, по выражению Бубера, настоящие отношения «Я-Ты»». О своих отношениях с клиентами Роджерс сказал: «Я хотел бы отправиться с ним в страшное путешествие в себя» 9.0003
Возможно, это слишком для вас; возможно, вы предпочли бы, чтобы активное слушание воспринималось как просто хорошие манеры или изящная межличностная уловка. Дело в том, что действительно слушать других может быть актом иррациональной щедрости. Люди съедят ваше внимание; могут пройти часы или годы, прежде чем они обратят на вас такое же внимание. Иногда, радостно, ваше слушание даст что-то новое, доставит их куда-то. Иногда человек ответит собственной щедростью, и взаимность будет мощной. Но часто ничего. Лишь изредка люди заметят, не говоря уже о том, чтобы поблагодарить вас за ваши усилия. И все же эта щедрость внимания — это то, чего люди заслуживают.
И чтобы все это не звучало несколько благочестиво, активное слушание — это не чистый альтруизм. Умение слушать, как сказал Роджерс, — это «опыт роста». Это позволяет нам получать лучшее от других. Карусель душ бесконечна. У людей есть глубоко прочувствованная и увлекательная жизнь, и они могут открыть нам доступ в миры, которые иначе мы бы никогда не узнали. Если мы действительно слушаем, мы расширяем наш собственный интеллект, эмоциональный диапазон и чувствуем, что мир остается открытым для открытий. Активное слушание — это проявление доброты к другим, но, как всегда ясно заявлял Роджерс, это также подарок нам самим.
Мозги учатся у других мозгов, и хорошо слушать — это самый простой способ натянуть нить, открыть канал
Роджерс стал героем контркультуры 1960-х. Он восхищался их утопическими мечтами о психическом освобождении и свободном общении; в конце жизни его привлекли писания Карлоса Кастаньеды в стиле нью-эйдж . Все это говорит об одном из ключевых критических замечаний философии Роджерса как при его жизни, так и сегодня: он был слишком оптимистичен. Роджерс осознал, что он, по словам Коэна, «неисправимо позитивен». Его критики называли его своего рода Поллианной разума и считали его наивным из-за того, что он верил, что такие простые вмешательства, как эмпатия и слушание, могут вызвать трансформацию людей. (Возможно, некоторые читатели будут критически относиться к моим убеждениям, выраженным здесь.)0003
Те, кто склонен согласиться с такой оценкой Роджерса, возможно, подумают, что я преувеличиваю. Слушание как любовь? Слушание как духовная практика? Но в моей собственной жизни обновленный подход к слушанию улучшил мое отношение к другим, и теперь я считаю, что слушание абсурдно мало обсуждается. Умение слушать сложно, тонко, скользко — но оно тоже здесь, оно живет в нас, и мы можем работать над ним каждый день. В отличие от абстракций многих этических и философских наук, наше слушание нужно оттачивать каждый день. Как мышцу, ее можно тренировать. Как и интеллект, его можно проверить. В один и тот же момент она может стимулировать как наш собственный рост, так и рост других. Мозги учатся у других мозгов, и хорошо слушать — это самый простой способ провести нить, открыть канал.
