«Литературу надо любить вот так – страстно, до слез, до кулаков». Как спорт изменил жизнь писателя Юрия Казакова — Душевная кухня — Блоги
8 августа исполнилось 95 лет со дня рождения одного из лучших советских новеллистов, автора рассказов «Во сне ты горько плакал», «Голубое и зеленое», «Тихое утро» и других. В 1970-м Казаков получил в Италии международную литературную премию Данте Алигьери, а журнал «Новый мир» назвал его именем награду за лучший рассказ.
«Ты ведь как-то сразу, без разгона, без подготовки обнаружился мастером, – писал ему на пятидесятилетие Юрий Трифонов, – сразу стали читать, полюбили. И сразу — прочно, навсегда. Только редкий и мощный талант вырубает так стремительно, так естественно и легко себе место на книжной полке истинных мастеров, где, надо сказать, тесновато. Много в нашей литературе писано, громадный хор голосит, и выделиться в этом хоре – хотя бы единой нотой – высочайшая трудность.
Иные кладут на это жизнь, другие так и пропадают беззвучно, потонув во вселенском гуле, но голос Юрия Казакова был услышан мгновенно».
Правда, сначала услышали не голос, а виолончель. С пятнадцати лет Казаков учился в музыкальной школе, но пальцы в подростковом возрасте были уже не столь гибки, и он быстро понял: виртуозом-виолончелистом не стать. Перешел на контрабас, менее технический инструмент, – полагал, что так у него больше шансов на успех.
«Вы, наверное, не раз видели мой дом на Арбате, где «Зоомагазин», – говорил Казаков в интервью. – Удивляюсь сейчас многотерпению моих соседей: каждый божий день играл я на контрабасе. К счастью, это не скрипка, звук глухой — и не жаловались. Понимали, что человек «учится музыке». Кстати, в нашем дворе жил Рихтер со своей женой Ниной Дорлиак. И когда летом, с открытыми окнами, он играл на рояле, а она пела, я бросал все и слушал».
Казаков рос без отца. В 1933-м Павла Гавриловича выслали из Москвы за то, что в рабочей компании он за кружкой пива заговорил о голоде и бунте на Тамбовщине.
Провожая отца в ссылку, Казаков испугался овчарки и начал заикаться. Он рос ранимым, слегка замкнутым и, как вспоминал его преподаватель в Гнесинке профессор Хоменко, «очень мягким по характеру». Юность свою Казаков называл «самым печальным временем».
Отца он в те годы видел от силы пару раз в год. Встречи каждый раз что-то омрачало. «Сегодня уехал отец, — писал Казаков в дневнике. — Очень как-то тяжело от этого и пусто на сердце. Да, вот жил с нами папа, и мы частенько ссорились по поводу моей безработицы. А вот уехал — и грустно. Ведь я его год не увижу теперь. А может и совсем. Очень тяжелая судьба у моего папы, очень тяжелая, и я его жалею всем сердцем, но помочь, к сожалению, не могу».
Закончив музыкальное училище, Казаков играл в симфонических и джазовых оркестрах, но эпизодически, а в основном подрабатывал на танцверандах. Все это было не то — осенью 1951-го заработанного не хватило даже на достойный подарок маме на день рожденья. Он попробовал устроиться грузчиком на фабрику «Красный октябрь» — не взяли.
«Я, как, наверное, и каждый молодой человек, мечтал тогда о славе, об известности и т. п., а моя служба в оркестрах, конечно, никакой особенной славы мне не обещала, — признавал Казаков в «Автобиографии» 1965 года. — И вот я, помню, стал тяготиться своей безвестностью и стал попеременно мечтать о двух новых профессиях — о профессии дирижера симфонического оркестра и о профессии писателя или, на худой конец, журналиста. Я страстно хотел увидеть свою фамилию напечатанной в афише, в газете или в журнале».
В интервью поэтессе Татьяне Бек Казаков добавил: «Я стал писателем, потому что был заикой. Заикался я очень сильно и еще больше этого стеснялся, дико страдал. И потому особенно хотел высказать на бумаге все, что накопилось».
Казаков дебютировал рассказом о немецких боксерах20 ноября 1952-го Казаков лишился ненавистной работы на танцверандах и через знакомого искал работу в регионах: «Скоро должен прийти ответ из Свердловска, из театра оперы и балета, и если условия там будут подходящие, я не задумываясь поеду».
Дожидаясь ответа, Казаков написал рассказ о боксерах, который изменил его судьбу.
«Чуть-чуть было мне не повезло в жизни, — писал он в дневнике второго марта 1953-го. — Но все дело сорвалось. В конце февраля я окончил рассказ о боксерах в Западной Германии. Понес в газету «Советский спорт». Там прочли, одобрили и… предложили переделать. Кроме этого, предложили, даже без всякого намека с моей стороны, стать их постоянным, штатным сотрудником, т. е. корреспондентом.
Не знаю, как удалось удержать в себе восторг, который охватил меня. Еще бы! Четыре месяца без работы, а тут вдруг как с неба счастье. Я уже было подумал, что наконец-то бог и судьба сжалились над бедным человеком. И тут жизнь подставила мне подножку.
Я заполнил анкету, написал автобиографию, повели меня к заместителю редактора. Тот встретил меня с шикарной улыбкой. Но заметив, что я заикаюсь, как-то увял, поблек… Когда я осторожно намекнул ему о работе, он весьма вежливо сказал: перерабатывайте пока рассказ, а потом договоримся.
Рассказ я переработал, принес ему, он его взял, но о работе уже ни слова. А я-то уж было размечтался».
Через четыре дня Казаков написал: «Не спится. Сижу и размышляю над своей судьбой. Рассказ мой о боксерах соглашались взять сразу две редакции — «Московский комсомолец» и «Совспорт». Кроме того, был согласован вопрос о принятии меня на работу спецкорром в газету «Советский спорт».
Я написал автобиографию, заполнил анкету, с великим трудом достал справку из домоуправления, с работы… и все эти документы сдал 5 марта секретарю редакции. Редактора не было. Он должен был быть вечером и провести меня приказом. 6 марта, т. е. сегодня, я должен был уже явиться в редакцию за назначением. Но сегодня утром над страной разнеслась тяжелая весть — умер Сталин… И я не поехал в редакцию: до меня ли там сейчас! На душе тяжело. Сегодня весь день по радио передавали трагические мелодии, и Левитан читал правительственное сообщение о смерти вождя. В Москве объявлен траур на три дня.
Траурные флаги, афиши заклеены белой бумагой, кино не работает.
Завтра я все же пойду в редакцию. Быть может, меня уже провели приказом. Если же нет, то тогда, значит, вообще не примут на работу. Сегодня стали известны результаты совместного заседания ЦК, Совета Министров и Президиума Верховного Совета. В правительстве большие изменения. Вполне вероятно, что изменения эти коснутся и Комитета по делам физкультуры и спорта, а следовательно, и газеты. Будет другой редактор, другая будет и обстановка. В общем, завтра в моей личной судьбе все выяснится. Я почему-то уверен, что мне не повезет и на этот раз».
Казакову повезло.
«Штангиста он сравнивает с музыкантом, тренера — со скульптором»Его наняли корреспондентом. Он писал о штангисте, фигуристе, многоборце, бегунах, конькобежцах и не только: «Никогда нельзя было сказать, что автор не специалист в данном виде спорта. Не только потому, что Казаков всегда был скрупулезен в отборе материала (его термины всегда точны и правильно употреблены), но главное — спортсмен для него — это прежде всего характер, со своими слабостями и достоинствами.
Для Казакова главным было рассказать не о спортивных рекордах и достижениях, а показать, какие люди приходят в спорт, какие характеры способны добиться высоких результатов», — отмечала Галина Саввина в диссертации «Эволюция образа автора в творчестве Ю. Казакова».
Заметки «Рождение картины» и «Спортивная юность» Казаков посвятил работе художника и скульптора на спортивные темы. Позу мальчика-баскетболиста перед броском, запечатленную скульптором Народницким, Казаков сравнил с птицей перед взлетом.
«Он пытается посмотреть на мир глазами художника и скульптора, — пишет Саввина, — понять особенность их взгляда на человека, закономерность их выбора. Казаков показывает, как трудно запечатлеть движение (а «движение — основа любого вида творчества») на полотне или с помощью глины. Хотя ему самому это удавалось.
Он использовал интересные сравнения, которые оживляли представления о спортсменах, делали их более зримыми: так штангиста он сравнивает с музыкантом, работу тренера с творчеством скульптора, скалолаза с клоуном».
«Его интерес к спорту не был праздным, — добавляет исследователь творчества Казакова Игорь Кузьмичев. — Он искренне преклонялся перед волей и мужеством людей, способных извлекать непредсказуемые резервы человеческого организма, не уставал удивляться их артистизму и красоте. Казаков смотрел на рекордсменов как на людей будущего.
Позже, в «Северном дневнике», вспоминая какой-то легкоатлетический сбор под Москвой, он писал: «Среди палаток по полянам, под деревьями ходили, бегали, прыгали люди такого роста и такого сложения, что я — молодой крепкий парень — показался себе в тот день ничтожным и слабым.
Их было много, они было собраны в одно место, и это место на берегу водохранилища, залитое солнцем, было как бы страной будущего, и, глядя на высоких смуглых обитателей этой страны, я думал тогда с восхищением: вот каким может быть человек!»
«Писать о спорте очень трудно, — отмечал Казаков в рецензии на сборник рассказов Юрия Трифонова «В конце сезона».
— Гораздо труднее, например, чем живописать пейзаж. Спортсмен в очень короткий промежуток времени отдает то, что копил годами. Ради этой минуты и пишется рассказ. Чтобы передать состояние героя на ринге, реакцию зрителей, предысторию схватки и многое, многое другое, писатель должен быть так же, как и спортсмен, собран, напряжен».
Расписавшись в «Советском спорте», Казаков поступил в Литературный институт — правда, до того, как осмелиться войти в учебную часть, выкурил на лестнице полпачки папирос: «Конкурс был очень большой, примерно сто человек на одно место, — вспоминал Казаков в 1964-м. — Естественно, что я страшно волновался. Мимо меня все ходили вверх и вниз, и когда спускались, то редкие спускались счастливыми. Наконец и я взошел наверх, и мне сказали, что я принят. Тогда я написал два или три рассказа о американской жизни.
И вот с ними-то я и поступил в Литинститут. Тогда же мой руководитель, прочитав эти мои рассказы, навсегда отбил у меня охоту писать о том, чего я не знаю.
Родители мои, простые рабочие люди, хотели, чтобы я стал инженером или врачом, но я стал сначала музыкантом, потом писателем. И отец и мать до сих пор не особенно верят, что я настоящий писатель. Потому что для них писатель — это что-то вроде Толстого или Шолохова.
И вот тогда, на первом курсе института, а мне было тогда уже двадцать пять лет, тогда как моими товарищами стали люди гораздо моложе меня, но уже настоящие поэты и прозаики, т. е. уже печатающиеся, уже писатели, как я думал, — тогда-то я испугался.
Я понял, что я ничего не знаю, я не знаю, как писать и что писать. И я еще не знаю, смогу ли я вообще когда-нибудь напечататься. И тогда я хотел даже уходить из института. Потом очень скоро моя робость прошла, мало того — она перешла как бы в свою противоположность.
Я стал думать, что я непременно стану выдающимся писателем. Сначала для меня нужно было выяснить, кто вообще писал лучше всех. Года два я только и делал, что читал. Читал по программе и без программы.
И после долгих чтений и размышлений я пришел к выводу, что лучше всех писали наши русские писатели. И я решил писать так же, как они. Ни у кого в особенности я не учился, я просто уловил нечто общее, присущее всем нашим лучшим писателям, и стал работать.
Все годы я много ездил. Вообще мне кажется, что я хорошо жил, что так и надо жить писателю. Тогда я почти не пил (теперь я выпиваю, но хочу бросить, это мешает, когда много пьешь, и вообще писателю нужно быть здоровым), так вот, я не пил, занимался альпинизмом, охотился, ловил рыбу, много ходил пешком, ночевал где придется, все время смотрел, слушал и запоминал. Многие критики потом упрекали меня за то, что я якобы выискивал осколки прошлого. Они были неправы, потому что не видели того, что видел я».
«Меня удивляло, насколько ты, милый Юра, здоров»В 1959-м издательство «Советский писатель» выпустило первый сборник Казакова — название позаимствовали у рассказа 1954 года «На полустанке» — о штангисте, уезжающем от любящей его девушки.
— Теперь мое дело — порядок! Чего мне теперь в колхозе? Дом? Дом пускай матери с сестрой достается, не жалко. Я в область явлюсь, сейчас мне тренера дадут, опять же квартиру… Штангисты-то у нас какие? На соревнованиях был, видал: самолучшие еле на первый разряд идут. А я вон норму мастера жиманул запросто! Чуешь?
— А я как же? — тихо спросила девушка.
— Ты-то? — Парень покосился на нее, кашлянул.— Говорено было. Дай огляжусь — приеду. Мне сейчас некогда… Мне на рекорды давить надо. В Москву еще поеду, я им там дам жизни. Мне вот одного жалко: не знал я этой механики раньше. А то бы давно… Как они там живут? Тренируются… А у меня сила нутряная, ты погоди маленько, я их там всех вместе поприжму. За границу ездить буду, житуха начнется — дай бог! Н-да… А к тебе приеду… Я потом это… напишу.
Провожая парня на станции, девушка плакала, бледнела, просила писать, не забывать, а, когда вагоны тронулись, услышала: «Слышь… Не приеду я больше!»
Юрий Трифонов, видевший в этом грубом парне трагическую слабость, писал Казакову на пятидесятилетие: «Помню, как давно, еще в те времена, когда мы мерились силой и ломали друг другу руки за столиком кофейного зала — не помню, кто побеждал, но, помню, меня удивляло, насколько ты, милый Юра, здоров, — однажды говорил о Бунине, о Чехове.
Возник спор, крик. Я в запальчивости сказал какую-то глупость, и вдруг ты всерьез, совсем трезво и грозно объявил: «Еще слово о Бунине, и будем с тобой драться!» Драться с тобой мне не хотелось. И Бунина я любил не меньше, чем ты. Тут дело не в Бунине, а в том, что литературу надо любить вот так — страстно, гневно, лично, до слез, до кулаков».
Фото: РИА Новости/Александр Лесс, Юрий Иванов
НЕВЫДУМАННЫЕ РАССКАЗЫ О ЛЮБВИ
— Ну вот мы и приехали, — хрипло произнес Константин Георгиевич, с трудом выбираясь из машины. Эти несколько часов езды в августовскую жару по крымскому серпантину дались ему не просто, и когда становилось совсем уже невмоготу, он вынимал ингалятор, шумно и быстро вдыхал распыленное лекарство и через минуту-другую снова шутил в обычной своей манере, как бы подразнивая собеседников.
Выехав утром из шумной Ялты, с ее броскими, как на декорациях провинциального театра, беленькими беседками, синими горами, кипарисами, вонзившими темно-зеленые пики в неправдоподобно голубое небо, с ее праздником, которым буквально пронизан курортный воздух, мы попали совсем в иной мир.
Пустынный, тихий, без признаков жизни поселок обступил нашу машину и ее пассажиров — писателей Константина Паустовского, Веру Панову и нас — Машу и меня. Она — секретарь Веры Федоровны, я же секретарствовал у Константина Георгиевича.
Мы приехали в Старый Крым с единственной целью — в день рождения Александра Грина посетить его могилу. Жена его, Нина Николаевна, лежала в областной больнице и позвонила Паустовскому, мол, приедьте, нельзя чтобы Грин в одиночестве встречал свой день рождения.
Кладбище расположилось на залитом солнцем невысоком глинистом кургане и полностью заросло диким голым терном и высоким рыжим бурьяном — обычное, заброшенное и всеми забытое старое кладбище.
Паустовский по только ему ведомой тропинке, минуя еле заметные холмики, обходя покосившиеся, заросшие мхом плиты и новые памятники, безошибочно вывел нас к старой мраморной плите, на которой с трудом, но можно было прочесть — «А. Грин». Сели вокруг. Разложили еду. Налили до краев стакан, накрыли хлебом и яблоком и поставили на плиту.
Есть не хотелось. Было стыдно и больно, что великий писатель покоится под этой старой, изъеденной дождем и солнцем плитой, что вокруг и памятники поновее, а главное, посолиднее, побогаче. Стыдно и больно…
Панова нервно курит папиросы одну за другой, а Паустовский отмахивает от себя дым, задыхается, но сидит, не уходит. И вдруг Вера Федоровна произносит:
— Хочу исповедаться. Никому и никогда не рассказывала, а сердце мое, хоть и оглохло уже, и очерствело, но вспомни я эту историю — вмиг встрепенется, забьется, как молодое.
Замолчала. И потом буквально после каждого произнесенного слова делала жадную затяжку и снова говорила…
— Хочу исповедаться именно здесь, рядом с нашим Грином. На Валдае в 23-м, я, восемнадцатилетняя девчонка, работала в геологической экспедиции — стирала, варила, убирала — надо ведь было как-то прокормиться.
И расплакалась. Всхлипывала и сморкалась по-старушечьи громко, не прячась. Мы с Машей онемели, боялись поднять глаза. Константин Георгиевич подсел к Вере Федоровне и, взяв ее руки в свои, гладил, и что-то шептал, тихо и нежно.
— А вы знаете, Верочка, — сказал Паустовский, когда она успокоилась и вдруг, ужаснувшись своей минутной слабости и слез, стала судорожно поправлять прическу и вытирать лицо.
Начиная рассказывать, Константин Георгиевич словно раскачивался, разминался и поэтому говорил сухо, но уже через несколько минут преображался и как-бы вслух, с актерской интонацией читал лучшие страницы своих книг. Думаю, самые лучшие, самые тонкие, самые поэтические свои вещи Паустовский все-таки не написал, а «наговорил».
Между тем Константин Георгиевич вошел во вкус:
— Грин сидел в кабинете и писал. Сочинял рассказ для «Синего журнала», который в то время был самым «желтым» из выходящих в Петербурге. Но выдали аванс, обещали еще и приходилось отрабатывать.
Вдруг он услышал, как заныли трубы играющего в саду духового оркестра, запели скрипки, медный рожок проиграл зарю, и стены комнаты словно раздвинулись. Он вылетел из дома и устремился в Летний сад, туда, где невидимый оркестр пел о Счастье. Мчался по аллее, и вдруг остановился. Как лунатик сел на скамейку и тогда только увидел Ее. Женщина подошла к скамейке, и левой рукой приподнимая длинное платье, а правой оправляя волосы под широкополой, с черным пером шляпой, улыбнулась Грину и села рядом. С тем движением изящества и простоты, которое пленяет даже на мертвом полотне синематографа. Грин вдруг почувствовал себя моложе и добрее, чище и богаче. Он с ужасом оглядел свои длинные ноги, старые ботинки, кое-как повязанные желтые шнурки — длинные и лохматые, как усы ротного каптенармуса. Сердце его билось часто и громко. Женщина была молода, хороша собой необыкновенно. На длинных пальцах ее сверкали драгоценные камни, а круглая, вся в жемчугах брошь колыхалась на груди. Из бисерной сумочки женщина достала коробку с папиросами и закурила.
Только такая», — сказала моя мама. И я поверил, я передумал жениться на Клавдии, но продолжал сочинять для нее сказки. Это позже, уже взрослым, я узнал, что у Авроры Дюпен и Фридерика Шопена все было просто, прозаично и даже пошло. И Аврора пережила Фридерика на 27 лет и еще трижды была замужем. Но я не об этом…» Грин говорил и говорил — о постоянно поющих алых парусах в своей душе, о своей извечной вере в добро и красоту людей, в расцвет иной жизни на берегах безмятежных морей… А женщина улыбалась, кивала головой, гладила его по руке и молчала. «Боже мой, — подумал Грин, — как она хорошо, как умно молчит». И прокричал вслух: «Я люблю вас! Я ждал вас всю жизнь! Я буду любить вас всегда, даже после смерти моей вы будете ощущать тепло моей бессмертной любви… Я понимаю, что со мной жить тяжело, я хмур, мой характер тяжел, как соборный колокол. Я непостоянен, забывчив и ленив. Но с этим покончено. Я полюбил вас и теперь буду другим. Вот увидите!» Дождь вдруг забарабанил по листве и дорожкам, музыка духового оркестра от неожиданности глубже ушла в трубы и уже там глухо и печально договаривала свой свадебный марш.
Паустовский закончил свой рассказ, и мы долго молчали. Потом выпили за Грина, за его горькую любовь. Прибрали могилку и отправились в обратный путь. Ехали тоже молча. Прибыли в ялтинский Дом писателей ночью и быстро разошлись по комнатам.
Наутро говорю Константину Георгиевичу:
— Вашу историю о Грине я перенес на бумагу, полночи печатал. Почитайте, поправьте, добавьте что-нибудь и получится прекрасный рассказ. Прекрасный!..
— Да нет, — вздыхает Паустовский. — Не случалось с Грином подобной истории. Он как встретил свою Нину в девятнадцать лет, так и любил ее всю жизнь и каждую минутку. Ничего-то ты не понял, дружок. Ничего.
ПОСТСКРИПТУМ. Конечно, не все со мной согласятся. Но мне, чем дольше живу на свете, тем ближе определение любви, данное Львом Толстым. Он говорил, любовь есть деятельное желание добра другому. Он говорил, когда человек отдает другому свое время, свои силы, физические и душевные, когда он забывает о своих удобствах и удовольствиях ради другого, — это и есть любовь. И только тем, что есть такая любовь в людях, только тем и стоит мир.
В безумии сегодняшнего дня многие из нас перестали радоваться, перестали быть счастливыми.
Кажется, мы везде несчастны — на производстве, в автобусе, дома. Мы и сами создаем себе такую вот ауру несчастности. Конечно, трудно жить сегодня, невыносимо. Удручают цены, пугает преступность… Неужели и главный движитель — Любовь ушла или уходит из нашей жизни? Нет! В это нельзя поверить!
Но таинство любви всегда недоступно, любовь умеет охранять свою тайну. Все пишущие на тему любви существуют как бы отдельно от этой тайны. Описать любовь — это то же самое, что описать в прозе женскую красоту — можешь исписать хоть двадцать томов, а к истинной красоте не приблизишься и на миллиметр. Можно в большей или в меньшей степени показать свою глупость или свою образованность, когда рассуждаешь о любви. Но, зарождение, например, первого чувства или появление на свет ребенка, которого любящие сердца ждали десять лет, как их не объясняй, останутся необъяснимыми.
Как люди находят свою любовь? Лет двадцать тому назад был в командировке в Рязанской области, в городе Касимове. Коллеги из местной газеты повезли меня вниз по Оке в удивительно живописную деревню Толстовку.
И там мы заночевали в одном хлебосольном доме и от его хозяина — Петра Лукашина — я услышал следующую историю.
У самой Оки на пригорке стояла большая баня, в которой мылась вся деревня. И вот однажды, когда купались девушки, баня загорелась. Из деревни прибежали лишь тогда, когда предбанник уже пылал и одежда девушек сгорела. Кинулись мужики к бане, выломали окно и кричат девчатам, чтоб выпрыгивали. Две девушки выскочили, хоть и стыдно им перед мужичьем голыми предстать, но огонь-то припекает… Двое выскочили, а третья — ни за что. Кричит: «Пока одежду не принесете — не выйду!» Тогда один парень в ближайшей избе схватил какую-то одежду и кинулся к пылающей бане. Бросил в окно вещи, а сам упал на землю, ждет, а сверху сыпятся горящие головешки… Наконец из окна вылезла одетая девушка. Даже платок был на ней завязан. Парень вскочил, она упала ему на руки и потеряла сознание. Только он отбежал с нею метров десять, как крыша бани и осела. Так вот, Петр Лукашин и был тем парнем, а его жена Оля — той девушкой.
Интересно, как они сейчас? Счастливы ли?
Говоря о готовности одного человека броситься на помощь другому, нельзя не вспомнить великого автора «Человеческой комедии». Оноре де Бальзак, узнав в день своей свадьбы о том, что должны казнить человека, который из уважения к памяти женщины не захотел рассказать суду подлинных обстоятельств события, во много раз уменьшающих его вину, выскочил из церкви, бросил невесту и гостей, сел в почтовую карету и очертя голову кинулся в далекий городок. Ради участия в живой человеческой драме, ради помощи другому он лишился любви любимой им женщины…
Вернемся к Александру Грину. В 1924 году он вместе с Ниной Николаевной переехал из Ленинграда в Крым — этого требовали врачи (туберкулез), да и материальное положение писателя, которого почти перестали печатать, все ухудшалось, а жизнь в большом городе становилась все дороже и дороже. В Феодосии Нина Николаевна учительствовала, давала платные уроки французского, работала в пароходной компании переводчиком, предоставляя возможность Александру Степановичу только писать.
Потом, в самое голодное время, они переехали в Старый Крым — совсем маленький поселок, где Нина Николаевна завела огород, ухитрилась выращивать огромные помидоры и возить их в Симферополь на базар. На это они и жили — печатать Грина к тому времени окончательно перестали. Ведь его герои не вписывались в «коллективизацию» и «индустриализацию». Паустовский сказал о Нине Николаевне: «Она всегда была существом милым, добрым и по великому женскому сердцу своему прощавшим мужу его непонятные для нее странности. Она всегда была человеком, прекрасно понимавшим, с кем связала ее судьба и всегда гордилась, что является женой большого художника. Она для меня — олицетворение жертвенной любви».
Related video
Я не писатель, я журналист. И, казалось бы, не мое дело писать книгу, да еще книгу о Любви. Георг Лихтенберг говорил: «Некоторые могут так разукрасить вогнутость, что вы подумаете, будто это выпуклость». Лично я этого сделать не в состоянии.
Не умею что-нибудь придумывать, сочинять, фантазировать. Тридцать лет работы в журналистике приучили меня внимательно слушать людей и описывать только реальные события. Вот почему мне так трудно смотреть «Богатые тоже плачут», «Просто Марию», «Дикую Розу»… Думаю, показанная в них мексиканская жизнь так же похожа на настоящую жизнь Мексики, как записка с объяснением в любви на объяснительную записку о причине прогула. На мой вопрос, любят ли в Западной Европе мексиканские сериалы, писатель Владимир Войнович ответил шуткой: «Бабушка спросила Джонни: «Почему ты не ешь пудинг? Он тебе не нравится? — Нет, нравится, но не настолько, чтобы его есть».
НАСТОЯЩАЯ ИСТОРИЯ ЛЮБВИ, КОТОРАЯ ЗАКОНЧИЛАСЬ СЛЕЗАМИ
Любовь — это отношения двух прекрасных сердец. Иногда любовь настоящая, а иногда любовь фальшивая. В настоящее время фальшивая любовь растет день ото дня.
Я вообще не писатель. Но я, мисс Анкита Сат, пытаюсь представить историю любви между юношей и девушкой, у которой было прекрасное начало, но в конце концов она закончилась слезами.
Возможно, я не настолько совершенен, чтобы выражать свои мысли через свои письма, но, пожалуйста, простите мои ошибки, а также укажите мне на мои ошибки. Я надеюсь, вам, ребята, понравится читать его.
Начнем историю…
Это онлайн-история любви между мальчиком и девушкой.
Девушка была молодой красивой девушкой из семьи среднего достатка. Она всегда любит быть счастливой и всегда сохраняет улыбку на лице даже в любых жизненных ситуациях. А еще она очень эмоциональная и чувствительная девушка. Расскажем о мальчике. Мальчик, в которого она влюбилась, был мальчиком старше ее. Мальчик был из бедной семьи. Мальчик был не так образован. Он много боролся, чтобы выжить. Отношения были на расстоянии. История их любви началась онлайн. Это был январь 2018 года. Это было время перед выпускным экзаменом HS (12th Board Exam). Она не была так серьезна в учебе. Поскольку это был ее последний экзамен, ей пришлось много учиться. Она использовала свой мобильный телефон после окончания учебы.
Однажды она опубликовала историю на своей странице в Facebook. В ее посте раздел комментариев был заполнен множеством как положительных, так и отрицательных комментариев. Среди комментаторов вдруг парень написал девушке. Сначала она проигнорировала его сообщение, но потом приняла его. Это было их первое знакомство. После их знакомства мальчик писал ей, но ей это не нравилось, и она тоже игнорировала его сообщения. Но через несколько дней они стали хорошими друзьями. Через сообщения они пытались узнать друг о друге. Точно так же мальчик влюбился в девушку и сделал ей предложение 18 января 2018 года. Но она не приняла его предложение, потому что ей было трудно доверять мальчику, с которым она познакомилась в Интернете. Но она никогда не переставала писать ему. После этого они стали очень хорошими друзьями. Не могли жить, не переписываясь друг с другом. Они также начали разговаривать по телефону. Точно так же их дружба сменилась любовными отношениями. Она приняла его предложение. 27 января 2018 года стало началом их истории любви.
У истории любви было очень счастливое начало. Начало было полно красоты и сладости. Они так любили друг друга. Человек не мог жить без других. Поскольку это было время ее экзамена, мальчик ждал, пока она заговорит. После ее занятий они начали свои разговоры. Так же прошло 2 месяца. Ее последний экзамен был закончен. 5 мая 2018 года, спустя 3 месяца, они впервые встретились в реальной жизни. До тех пор они не встречались друг с другом. Хотя их первая встреча была короткой, но моменты были прекрасны. История любви становилась все глубже и глубже. Помимо любви, они много ссорились. Как я уже говорил вам ранее, девушка была настолько эмоциональной и чувствительной, что прослезилась после их ссоры. Это правда, что они много ссорились, но никогда не расставались друг с другом. Их драка была как у Тома и Джерри. Точно так же их история любви продолжалась и продолжалась.
В июне начался новый этап ее жизни. Это было началом ее дипломной жизни (студенческой жизни). Еще до того, как она пошла в колледж, мальчик начал давать ей уроки внешнего мира.
Он многому ее научил и заставил понять жизнь, мля! Бла! Бла! Поскольку это был новый этап ее жизни в колледже, сердце мальчика было переполнено страхом перед переменами и страхом потерять ее. Поэтому он наложил на нее некоторые ограничения. Девушке больше никогда не нравились его ограничения. Иногда это становилось темой их ссор. Она терпела все. Она всегда закрывала рот, боясь потерять его. Она всегда старалась сохранить их отношения. Но, иногда он ее не понимал и дрался с ней на какие-то ненужные темы. Иногда их ссоры становились для нее душевными пытками. Но она многое терпела. Иногда ей становилось невыносимо, но она молча терпела эти вещи только для того, чтобы сохранить их отношения. После каждой ссоры девушка оставалась разочарованной. С тяжелым сердцем и глазами, полными слез, она все думала: «Почему он никогда не пытается понять мою любовь к нему, почему он ругается со мной на ненужные темы, я его очень люблю, но почему? Почему? И почему? Это происходит со мной!!! Ее друзья всегда наблюдали за ней, и им тоже было грустно, когда они видели ее плачущей.
Они всегда старались, чтобы ее поняли. Они всегда говорили ей, что мальчик не идеален для нее. Они всегда говорили ей оставить его. Но она проигнорировала их. Она слышала их одним ухом и выбрасывала другим ухом. Несмотря на многочисленные ссоры, они продолжали свои отношения и с радостью, и с печалью.
Помимо множества ограничений и множества ссор, между ними была скрытая любовь. Они очень любили друг друга. Он был более поддерживающим парнем. Он всегда поощрял ее в любой хорошей области ее жизни. Не только он поддерживал ее, но и она очень поддерживала его. Оба они очень заботились друг о друге. Их первые дни рождения стали для них более памятными. Они отмечали свои дни рождения. Точно так же 27 января 2019 года была их первая годовщина, но, к сожалению, в тот день они не встретились. Первую годовщину они не отмечали. Но оба они мечтали отпраздновать свое 2-летие. Она была так взволнована и с нетерпением ждала дня… Но, но, но!!!
Мальчик мечтал стать актером. К счастью, в январе 2019 года ему выпал шанс сыграть в «Мобильном театре».
Это было его мечтой на протяжении многих лет. Услышав это, девушка тоже обрадовалась. Она его очень поддерживала. Тогда даже члены семьи не пускали его в «Передвижной театр», но была только одна поддержка. Эта поддержка была от нее. При ее поддержке он отправился туда. Его 1-й сеанс прошел очень хорошо.
Но! Но! Но!!! Кто знает, буря ждала у порога. Буря может разрушить все. Тьма туч покрыла их отношения.
В июне 2019 года он пошел на практику Театра для следующего сеанса. Прежде чем он пошел туда, он встретил ее. Их отношения были такими хорошими до этого момента. Но сильный шторм, обрушившийся на их отношения, разрушил все. Одна ошибка в его жизни разрушила все. Это была его самая большая ошибка. Самой большой ошибкой было то, что в Театре он тайно полюбил другую девушку. Сначала она ничего об этом не знала. Но иногда она сомневалась в нем. Она была занята телефоном, когда позвонила ему. Она заметила некоторые изменения в его поведении. Она спросила его о смене, но он никогда не любил говорить ей.
Она всегда путалась. Но ее слепое доверие к нему побуждало ее не сомневаться в нем. Ссоры между ними становились все хуже день ото дня.
Однажды в октябре 2019 года мальчик рассказал кое-что, что ее сильно потрясло. Он рассказал ей о своей измене. Он сказал ей, что влюбился в другую девушку в Театре. Она была совершенно потрясена, и ей было трудно поверить в горькую правду. Слезы автоматически лились из ее глаз. Сначала она подумала, что он шутит с ней. Но это была не шутка; это была горькая правда, которая была невероятной. Она никогда не думала, что ее такой любящий бойфренд однажды изменит ей, разрушит ее доверие. Когда она обнаружила в нем какое-то изменение в то время, она усомнилась в нем, но никогда не думала, что это сомнение станет правдой. Она не могла перестать плакать. Она много плакала, а также много ругала его. Она стала как сумасшедшая. Ей было очень трудно принять правду. Мальчику было ее очень жаль. Он утешил ее, чтобы она не волновалась, и сказал ей, что все станет хорошо, как раньше.
Понимая свою ошибку, он много раз извинялся перед ней. Ее мягкое сердце, ее слепая и безумная любовь к нему побуждали ее простить его. Она снова начала доверять ему, и ситуация стала нормальной, как раньше. Но после той ситуации ее друзья много раз понимали ее, чтобы она больше не доверяла ему, не принимала его. Они всегда предупреждали ее, чтобы она оставила его, иначе позже ей будет больнее. Но она никогда их не слышала. Таким образом, ее друзья начали недолюбливать ее. 2 ноября 2019 г., они снова встретились друг с другом в том месте, где встретились в первый раз. Она никогда не думала, что эта встреча была их последней встречей.
Хоть ситуация и стала нормальной, но одно всегда мешало в ее сознании (сломанное доверие). Она решила найти девушку, которую любил ее парень. Затем она начала искать ее на Facebook и, наконец, однажды ей удалось найти эту девушку. После этого, не теряя времени, она отправила девушке запрос на добавление в друзья и с нетерпением ждала, когда она примет его, так как она очень отчаянно хотела узнать или узнать горькую правду о своем парне.
Затем, когда ее запрос был принят, она отправила ей сообщение и попыталась узнать о ее отношениях со своим парнем. Они разговаривали часами. Она была полностью сломлена изнутри после того, как многое узнала от нее. Ничего не изменилось, так как ее парень сказал ей, что все изменится. Парень любил сразу двух девушек. Ей было нелегко. Как парень может любить двух девушек одновременно? В тот момент она совершенно не осознавала, что делать правильно, а что неправильно, поскольку она была психически сломлена. Ее друзья были ее единственной системой поддержки, которая помогла ей найти правду. Они придавали ей мужества и утешали своей любовью и лаской. Ей было трудно решить, что делать, а что не делать. Но она не могла так жить. В конце концов, она решила разорвать отношения. 3 декабря 2019 г., она порвала с ним отношения. Она пожертвовала своей любовью из-за другой девушки, которая встала между их настоящими отношениями. Таким образом, 2 года настоящих любовных отношений оборвались.
После их разрыва каждый день она не могла перестать плакать.
Ей было трудно забыть его. Она стала как сумасшедшая. Она любила его так сильно, что их разрыв полностью сломал ее изнутри. Она заревновала, когда увидела его фотографии с другой девушкой. Они оба никогда не думали, что возникнут такие ситуации, которые разорвут их отношения. Эта ситуация очень ранила ее. Она также много боролась, чтобы вернуть его, но ситуация никогда не побуждала их встретиться снова. Насильно ей пришлось уйти от него. Таким образом, многие мечты были разбиты. Она с нетерпением ждала их двухлетнего юбилея. Но все было кончено. Это навсегда осталось мечтой.
После этой ситуации ей стало трудно доверять кому-либо. Она начала думать, что, несмотря на любовь, в жизни есть чем заняться. Любовь не постоянна. Она старалась быть более сильной девочкой, чем раньше. Эта ситуация многому ее научила.
Говорят, что настоящая любовь никогда не заканчивается, но я хочу сказать, что настоящая любовь может быть разбита также из-за какого-то недопонимания, а также когда разрушено доверие.
Доверие – это главное в отношениях. Когда доверие сломано, все будет сломано.
Супруги очень любили друг друга. Но что получилось в итоге. Их история любви началась со счастья, но закончилась слезами. Одна ошибка сломала все. Итак, я думаю, что мы никогда не должны любить кого-то сильно; мы никогда не должны доверять кому-то слепо. Слепая вера в других может иногда сильно навредить нам.
Любовь не преступление. Любовь слепа, будьте осторожны! Не у всех заканчивается успешная история любви из-за отсутствия лояльности к своим партнерам, что является основой успешных отношений. Нет большей боли, чем разбитое сердце, но расставание не должно быть причиной того, что мы просто сдаемся, любовь причиняет боль, но настоящая любовь — это лучшее чувство, которое мы никогда не испытаем.
*************************
Слезы любви – Фантастический рассказ Элейн Бодро – Подсказки Ридси
TW: самоубийство
СЛЕЗЫ ЛЮБВИ
Ирис шла медленно, но целеустремленно.
Ее ребенок, которому всего два месяца, был завернут в свою крестильную одежду и шаль, которые использовались для семейных крещений более 100 лет. Ее маленькая дочь, Никола, до сих пор была последним ребенком, который носил его. Это было три года назад. Она выдвинула день на передний план своего разума. Крошечная деревенская церковь была полна, рядом с ней гордо стояли крестные родители, ее тетя, дядя и сестра, давая Богу свои обещания.
Никола был первым из нового поколения. Айрис познакомилась с 19-летним Майком, когда ей едва исполнилось 16, и они быстро стали неразлучны. Во время долгих совместных прогулок по скалам они сидели и смотрели, как море плещется под ними, а Майк рассказывал ей истории о морских нимфах и обитателях морских глубин. Ирис была особенно восхищена рассказом о принцессе Ино, древнегреческой богине, которая, пытаясь избежать наказания за заговор с целью убить своих пасынков, бросилась вместе со своим сыном Меликертом в море. Они не погибли, а вместо этого были приняты Нереидами, и олимпийские боги переименовали ее в Левкотею, когда она превратилась в морскую богиню.
Ее сына переименовали в Палаэмона, и теперь они сопровождают Посейдона, бога морей и защитника мореплавателей. Она могла слушать его часами, никогда не уставая от его нежного голоса, который уносил ее в волшебные места.
Они поженились в день рождения Ирис 17 го года, в той же церкви, где почти год спустя крестили Николу. Они были очарованы своей маленькой девочкой с ее темно-каштановыми волосами и серо-голубыми глазами. Она была довольным ребенком, беззаботным малышом и ребенком с богатым воображением, который любил рисовать картинки. Айрис и Майк держали для нее постоянный запас бумаги и цветных карандашей. Иногда им казалось, что они могут видеть существ, похожих на русалок, под волнами голубого, и они задавались вопросом, ожили ли рассказы Майка каким-то образом в ее голове. Иногда Майк выходил, пока Никола спала, и клал круг из цветных камней или вырезал маленькое окно и дверь в дереве, а затем на следующей прогулке все трое вместе высматривали сказочные круги или домики.
Конечно же, их всегда находила Никола, и с легким визгом от волнения она провожала своих родителей помочь ей найти маленьких людей, которые должны были жить там или прятаться поблизости.
Майк и Ирис узнали, что ждут второго ребенка, когда Николе было три года. Они обрадовались и объяснили Николе, что внутри мумии растет ребенок и что, когда он родится, она будет старшей сестрой. Они купили книгу, которая показывала развитие ребенка и объясняла Николе все этапы беременности.
Роды у Айрис начались рано утром и быстро развивались. Майк привязал Николу ремнями к ее автокреслу и объяснил, что сегодня она встретит их новорожденного ребенка. Никола тут же проснулась и всю дорогу до больницы возбужденно болтала. Всего через два часа после заселения в родильное отделение Айрис родила прекрасного мальчика. Никола была очарована своим новым братом. Она хотела знать, был ли он феей, потому что он был таким крошечным. Когда ей позволили обнять его, их взгляды встретились на самое долгое время, и казалось, что они заглянули глубоко в души друг друга.
Сердце Айрис наполнилось радостью и гордостью. Майк думал, что этот день был идеальным.
Позже тем же утром Майк сказал, что отвезет Николу домой, чтобы убедиться, что дом готов к их приему. Никола не хотела уезжать, но Майк объяснил, что им нужно пойти и взять специальное автокресло, а потом они вернутся, чтобы забрать маму и ребенка, чтобы все вместе могли отправиться домой. Никола подарила маме огромный поцелуй и наклонилась над маленькой кроваткой, чтобы коснуться лица ребенка, сказав ему, что она будет много обнимать его, когда он вернется домой.
Было уже далеко за полдень. Айрис была одета и ждала, когда ее заберут. Она начала волноваться, но отмахнулась, решив, что для задержки должна быть веская причина. Малышка спала, поэтому положила голову на подушку и закрыла глаза.
Ее разбудил врач, тихо позвавший ее по имени. Она открыла глаза и посмотрела на часы. 6 вечера! Она проспала больше часа. Она села и пошла забрать ребенка, готовая уйти.
Медсестра нежно коснулась ее плеча и сказала, что им нужно поговорить с ней. Она огляделась, ожидая увидеть Майка и Николь, но их все еще не было. Она была в замешательстве. Почему они не вернулись? У доктора и медсестры было странное выражение лиц. Она не могла прочесть их выражения, но чувствовала странное головокружение. «Что это такое?» — спросила она. — Что-то не так с ребенком? «С ребенком все в порядке, но мы должны вам кое-что сказать». Тихо и дрожащим от волнения голосом врач сообщил ей, что ее муж попал в автомобильную аварию, его сбил грузовик, потерявший управление. Автомобиль свернул с дороги вниз по насыпи в воду внизу. Тела ее мужа и дочери были извлечены из машины. Им было очень жаль.
Айрис пролежала в больнице шесть недель. Большую часть этого времени она находилась под действием успокоительного, ее разум и тело не могли понять реальность или столкнуться с ней лицом к лицу. Кто-то кормил ее таблетками, и она спала. Во сне она видит свою маленькую девочку, бегущую к ней с раскинутыми руками, и замечает, что у нее есть крылья.
Она протягивает свои руки, чтобы принять объятие, но их тела никогда не соприкасаются. Несмотря на это, она хотела остаться в мире своих снов, потому что, проснувшись, она снова услышала те слова, которые пронзили ее сердце, и боль была невыносимой. Она вспомнила, как кто-то сидел у ее кровати и говорил ей, что у Бога есть причина забрать ее мужа и ребенка, и утешаться тем фактом, что они вдвоем. Для нее это не имело смысла. Их было четверо, а не двое. Она могла видеть своего ребенка, лежащего в кроватке рядом с ее кроватью, и она потянулась к нему, но когда она попыталась поднять его, ее руки превратились в сосульки, и она так боялась, что они сломаются, и он упадет на землю. пол и перерыв. Наконец, в тот день, когда он был нежно помещен в ее объятия, она была удивлена и обрадована, обнаружив, что тепло его тела растопило лед, и она почувствовала тепло, покалывание, пробегающее по ее телу. И в конце концов настал день, когда им пора было выписаться из больницы и снова встретиться лицом к лицу с жизнью.
Она стояла у двери коттеджа, ожидая, пока Майк откроет ее. На запоминание ушла целая минута. Она шагнула вперед и вошла внутрь. Горе тут же пересилило ее, и она упала на пол, крепко держась за своего мальчика. Малышка захныкала, и она встала. Она не знала, как долго простояла там на коленях. На столе лежала картина, которую Николь рисовала за ночь до отъезда в больницу. Было похоже, что Никола держит ребенка, и она нарисовала вокруг них сердце из поцелуев. Как правило, под ногами у нее также были волны синего цвета. Она вошла в их спальню. Койка была заправлена на ее стороне кровати, над ней висел мобильный телефон. В комнату Николь, ее неубранная постель напоминала ей о том, как быстро они покинули дом в то роковое утро, полные до краев волнения и надежды.
Сегодня церквушка снова была полна. Два белых гроба были поставлены рядом, большой с венком из голубых ирисов и белых цветов, а маленький с пурпурными и желтыми цветами, любимыми цветами Николь.
Айрис могла видеть, что произносятся какие-то слова, потому что губы викария шевелились, но единственным звуком, который она могла слышать, был крик в ее голове, который не прекращался последние семь недель. Она прижала ребенка к груди, слишком напуганная, чтобы отпустить его, потому что холод проникал в ее сердце, если его не было рядом, чтобы согреть его. Занавески перед гробами начали медленно закрываться. — Нет! — слово сорвалось с ее губ, и она бросилась вперед, чтобы сдержать их. Как она могла отпустить их? Кто-то прошептал ее имя и коснулся ее руки, заставив ее застыть на месте. Она смотрела, как щель сокращалась, дюйм за дюймом, пока они не исчезли.
«Сегодня, любовь моя, тебя крестят, — прошептала она, — и нам нужно подготовиться». Айрис подняла ребенка с кроватки и нежно поцеловала. Она накормила и переодела его, надела цветочное платье, в котором Майк любил ее видеть, и одела младенца в крестильный костюм. Она вышла из коттеджа, подошла к могилам мужа и дочери, возложила цветы, провела пальцами по словам на камнях и тихо ушла.
Пока она шла, она рассказывала своему ребенку историю о принцессе Ино и ее сыне Меликертесе, о нереидах и олимпийских богах воды, которые преобразили и переименовали их, чтобы они могли вечно бродить по морям. Левкотея и Палемон. Забавно, как она помнит эти странные имена, но такое впечатление произвел на нее Майк, когда вовлек ее в свои волшебные сказки.
Ирис стояла на скале, где они с Майком провели вместе много часов, довольные обнимаясь и наблюдая, как волны разбиваются о берег. Она прижала сына к себе, плотно завернув его в белую шаль. Сейчас он спал, его запах наполнял ее любовью. Она подняла глаза к небу и закричала: «Нас четверо!» Ее голос унес морской бриз, поэтому она опустила взгляд на спящего сына и сказала: «Сегодня, мой прекрасный сын, я даю тебе имя Ларами, которое представляет все слезы любви я выплакала с того дня, как ты родилась. Пришло время воссоединиться с твоим папой и сестрой, и вместе мы станем единым целым с Нереидами». Ларами на мгновение пошевелился и открыл глаза.
