Роль человека в идеологии: В.А. Рыбаков. К вопросу о роли идеологии в современном государстве

Содержание

В.А. Рыбаков. К вопросу о роли идеологии в современном государстве

Вестник ОмГУ

Выпуск

Тематика

Литература

Вестник Омского университета, 1998, Вып. 1. С. 91-93.
© Омский государственный университет, 1998

УДК 342.0

В.А. Рыбаков

Омский государственный университет,
кафедра теории и истории государства и права
644077, Омск, Пр. Мира, 55-А

Получена 12 января 1998 г.

The artiсle is devoted to the problems of ideology the Russian Federation, that is an important aspeсt of the state function. It also contains critiсs on the problem.

Cоветская теория государства рассматривала идеологическую деятельность государства как его важнейшую функцию, посвящая ей большие разделы в учебной и научной литературе. К концу 80-х годов отношение к государственной идеологической деятельности и, соответственно, к слову «идеология» изменилось. Идеология стала пониматься как нечто злобное, насильственно навязанное сознанию. Объем учебного и научного материала резко сократился. Появилось много негативных публикаций, перечеркивающих как советскую идеологию, так и идеологию вообще. Количество их возросло после принятия Конституции Российской Федерации, закрепившей деидеологизацию общества. Идеологическая деятельность государства была сведена к нулю.

Представляется, решение это ошибочное, проистекающее из непонимания роли идеологии в жизни общества. Попытаемся доказать данный тезис.

Что такое идеология? Теория государства не дает развернутого определения. В зарубежной научной литературе она, по существу, идентифицируется с понятием «социально-политическая доктрина». Наиболее распространенное понятие идеологии в нашей стране — это система социальных идей, оценок, требований конкретного класса, cоциально значимых групп, опирающихся на определенные теоретические установки, выражающие общественное положение интересы и программные цели данного класса, социальной группы, играющие практическую роль в функционировании политической системы [1].

Является ли идеология неотъемлемой частью общественной структуры и обязательным элементом функционирования государства? Несомненно. Мировой опыт показывает, что от идеологической работы не отказывалось ни одно государство, потому что для созидания, осуществления преобразований в стране всегда нужны люди, приверженные выдвигаемой концепции, идеалу, воззрению.

В чем ценностный смысл государственной идеологии? Во-первых, она дает представление населению о направлении движения общества и государства, о смысле государства, так как предполагает формирование общих принципов существования государства, его политики, разделяемым большинством данного общества. Для населения это может звучать как ответы на вопросы: кто мы? зачем мы? куда держим путь? Только имея ответы, может быть сформулирован конкретный образ ближайшего и отдаленного будущего — не только желаемого, но и, коль скоро это реалистический идеал, практически осуществимого. Таким образом, идеология становится движущей силой общественного развития, выступает как инструмент политической мобилизации общества. В этом ее ключевой прикладной аспект. Примеров, когда те или иные ценности на достаточно длительный период становились и мобилизационным, и интегрирующим началом национальной жизни много. Скажем, такие части идеологии, как свобода и равенство в революционной Франции, идея национального единства в Германии XIX в.

, идея коммунизма при жизни нашего поколения. Насколько они разделялись всей нацией — вопрос другой. Но их мобилизующая сила доказана исторически.

Во-вторых, государственная идеология связана с легальностью власти. Идеи, находящие поддержку у населения повышают ее легитимность и легитимацию, усиливают государственную власть и, соответственно, увеличивают эффективность общественных и государственных преобразований. Поэтому государство не было бы государством, если бы не владело той или иной пропагандистской машиной, тем или иным орудием воздействия на массы и массовое сознание для укрепления выбранной им идеологии. Идеология — это мощное объединяющее средство, без которого любое государство разваливается, теряет свою монолитность, поэтому никакое государство не может быть неидеологическим длительный период.

В-третьих, идеология нужна не только государству, но и населению. Идеология не просто совокупность определенных идей. Это система воззрений на мир, общество и человека, государство и человека, система, определяющая ту или иную ценностную ориентацию (это — хорошо, это — плохо) и линию поведения. Ее отсутствие ведет к утрате координат, позволяющих человеку ориентироваться в обществе, и, как следствие, социальная реальность для некоторых оказывается лишенной смысла, а будущее выглядит неопределенно.

Но, как и в любом явлении, в идеологии наряду с положительными имеются и отрицательные моменты. Идеология, какой бы социальный и нравственный заряд она изначально ни несла, став государственной, развивается по законам государственной идеологии — она должна обслуживать интересы данного государства. Но интересы государства и общества, как правило, не совпадают. Далее, государственная идеология, стремясь к самосохранению, имеет тенденцию к закостенению, но, останавливаясь в развитии, она, в конечном итоге, готовит почву для застоя всего общества.

Освещенная авторитетом нации и государства, идеология раньше или позднее превращается в автономную силу, автоматически мобилизующую на свою защиту все находящиеся в распоряжении государственной машины средства — вплоть до репрессивных. Невольными пленниками ее становятся не только «низы», «массы», но и «верхи», включая самих творцов идеологии. Так, по некоторым данным, за период с 1918 г. по 1941 г. в нашей стране погибло 37 миллионов человек. Думается, что решающую роль здесь сыграли не какие-то особые свойства нашего народа, а программные черты доктрины, ставка на насилие, на классовый подход, оправдание любых жертв ради скорого наступления мифического рая на Земле.

Формируется идеология различными способами, которые определяются политическим режимом. В нормальных, демократических режимах каждая общественная сила вырабатывает свою систему взглядов и идей, которые конкурируют между собой и доказывают свою правоту на политической арене.

Сама по себе идеология — лишь часть общественной жизни, основную массу которой составляют социальные, экономические, политические и иные воззрения общественных групп, классов, сословий. Та сила, которая в ходе политической борьбы доказала свою перспективность, прогрессивность на данном этапе развития данного общества, приходит к власти, а ее идеология также на данный момент делается официальной идеологией и ориентирует государственную деятельность. Это означает, что экономические и социальные программы в обществе принимаются и реализуются исходя из ее постулатов.

Обычно в обществе функционируют и борются различные партии и, прийдя к власти, они формируют правительство. Неудача правительства означает, что идеологические постулаты не соответствуют обстановке, их надо корректировать, совершенствовать, приводить идеологию в соответствие с обстановкой. Если этого недостаточно или это невозможно, вопрос решается кардинально — к власти приходят общественные деятели, олицетворяющие другую идеологию, представляющие интересы другой части общества.

Поэтому появление единой всеобъемлющей, претендующей на исключительность идеологии естественным эволюционным путем практически невозможно. Не исключены попытки каких-либо общественных сил навязать свою идеологию обществу, но это уже будет повторением худшего в нашей истории.

Нужна ли современной России новая государственная идеология? Дискуссия об этом ведется на протяжении нескольких последних лет. В ней принимают активное участие политики, ученые, журналисты, государственные деятели. Мнения участников этой дискуссии разделились. Одни полагают, что в обществе, основанном на принципах политического и идейного плюрализма, никакой идеологии, претендующей на роль государственной, не должно быть. Напротив, приверженцы создания государственной идеологии усматривают в ней важный инструмент консолидации российского общества, способ обретения нового качества.

Сторонники первой позиции ссылаются на Конституцию Российской Федерации, которая запрещает государственную идеологию. Однако закрепление «деидеологизации» в обществе на уровне Основного Закона страны преследовало, как представляется, скрытую цель смены идеологии. Но никто в государственном аппарате: ни правительственные органы, ни региональные на местах, ни органы образования должной ясности в содержание такой смены не внесли. Широко разрекламированная и активно внедряемая идея «деидеологизации» и «деполитизации» привела к отрицательным последствиям, в частности выяснилось, что фундамент новой государственности очень не прочен. Хотя еще чаще политологи говорят о складывании своеобразной двухпартийной системы («партии власти» и «партии оппозиции»), на деле мы погружаемся в идейный вакуум. Нечувствительны к идеологиям всех типов и профессиональные политики, и простые граждане. Но для нас единая, приемлемая для общества в целом идеология является жизненно важной сегодня. Без нее общество расслаивается, теряет единство. И ни о каком прогрессе, в том числе и на демократическом пути развития, в такой ситуации не может быть и речи.

Что должно лечь в основу российской государственной идеологии? Важный в перестройке (так назывался период реформирования 1985-1989 гг.) блок «общечеловеческих» ценностей под условным названием «Возвращение в цивилизацию» исчерпал себя и не упоминается даже приверженцами западного направления общественного развития. Сейчас обсуждаются в разных вариациях четыре блока ценностей и интересов, которые могут быть положены в основу объединяющей идеологии. Условно их можно обозначить как «православие», «национализм», «капитализм» и «социализм».

Идея религии, «православия» как основа возрождения духовности в постперестроечный период привлекает внимание многих. В ее пользу говорит увеличивающийся интерес к церкви. Ее стали посещать не только простые граждане, но и высокопоставленные представители государственного аппарата. Но брать религию за основу государственной идеологии нельзя. И не только, и не столько в связи с закреплением отделения церкви от государства, сколько с тем, что в многонациональной России слишком много конфессий, чтобы сделать одну религию, например, православие, основой духовной жизни. «Социализм» и «капитализм» также не смогут стать идеологией, объединяющей общество. Первая — в связи с негативным прошлым опытом, тоталитарным режимом, вторая - в связи с бедствиями, которые принесли рыночные отношения в настоящем.

В ряду названных четырех блоков ценностей наиболее перспективной является национальная идея. Она популярна и обладает большим потенциалом. Данное понятие нередко толкуется расширительно: как следование национальному духу или даже как синоним патриотизма. Но это неверно, патриотизм не сводится к национализму, он даже перекрывается им в малой степени. Патриотизм — необходимый элемент, часть любой государственной идеологии, но сам по себе несущей опорой не служит. Он должен быть сцеплен идеями, устремленными в будущее и «гарантирующими» реализацию патриотических ценностей.

Употребление термина «национализм» более правильным считается в его стандартном европейском смысле — как возведенный в ранг государственной политики эгоизм титульной нации. Конечно, в таком виде национализм отпугивает многих в стране. Есть еще один момент, который препятствует ему стать идеологией. Национальная идея может быть очень актуальной, мобилизующей, если речь пойдет о нации, порабощенной другим государством. Например, она понятна чеченцам. А для России в чем национальная идея? Если речь идет о возрождении России, о выходе ее из кризиса, о решении всех проблем, которые его порождают, то они хорошо известны и лежат на поверхности. Чтобы их обозначить нет необходимости в некой «сверхидее», как бы ее не называть.

Российская национальная идея должна быть денационализированной. Это должна быть идея нации — государства, а не нации — этноса. Но наполнить национальную идею конкретным содержанием, а тем более, изложить ее в простой и доступной формуле для большинства россиян — дело исключительной сложности.

Более приемлемой идеологией будущего российского общества представляется идеология гуманизма. Гуманистическим видится и предстоящий век. Для реализации указанной идеологии необходимо повысить образовательный уровень населения. В период президентской избирательной кампании прозвучала идея, высказанная одним из претендентов — Мартином Шаккумом, о том, что главным направлением государственной заботы должны стать образование и наука. Но в острой политической конкуренции предложение не было оценено. И зря. Идея перспективная. Мы должны не только сохранить, но и многократно усилить наш интеллектуальный потенциал. Именно с интеллектом мы должны выходить на мировую сцену, а не с попытки производить у себя текстиль или электронику ушедшего поколения, как это делают многие страны «третьего мира». Целесообразнее работать на опережение, концентрируя внимание на наиболее перспективных направлениях деятельности.

Литература

[1]	См.: Политологический словарь / Под ред. В.Ф. Холипова. М., 1995. С. 58

роль в социальных процессах государства – тема научной статьи по социологическим наукам читайте бесплатно текст научно-исследовательской работы в электронной библиотеке КиберЛенинка

I.G. Parubchak The Ideological Socialization: the Role in Social Processes of the State

The phenomenon of socialization as a vital to a society and an individual process of transmission and assimilation of social experience is studied. The significance of ideological doctrine for the formulation and representation of social development lines, as well as general principles of politics are analyzed. АХ ГОСУДАРСТВА

(Идеология объясняет и оправдывает общественные реалии через соотнесение их с ценностями высшего порядка, придавая смысл трансформациям, происходящим в обществе. Идеологические ценности организуют и направляют деятельность людей в политической, духовной, государственной и иных сферах общества, обеспечивают целостность социосферы в общем. Таким образом, идеологическая структура является определяющей силой развития и функционирования всех систем социосферы. Идеология выступает важным фактором легитимации государственной власти, обосновывая ее право на управление обществом и создавая основу для проведения определенной политики.

Социализация как процесс становления социальной сущности человека является проблемным полем исследований вот уже на протяжении более ста лет. Все теории социализации в конечном счете различаются между собой способом разрешения вопроса о взаимосвязи индивидуального и общественного в становлении человеческой личности. С помощью социализации общество вводит биологические инстинкты человека в определенные рамки, осуществляет контроль над индивидами, обеспечивает за счет поддержания однородности общества социальную стабильность [1, с. 87]. Социальный порядок может быть обеспечен согласованием ценностной системы общества с интериори-зированной ценностной структурой индивидов, его составляющих.

2 4 2013 • ВЕСТНИК ПАГС

Стабильное функционирование идеосферы общества, наличие устойчивой ценностной системы как основы социальных взаимодействий, существование некоего консолидирующего и мобилизующего «общественного идеала» — все эти условия необходимы для поддержания стабильности социальных систем. Основным механизмом, позволяющим поддерживать стабильное функционирование социальной системы в целом, выступает идеологическая социализация как процесс усвоения индивидом идеологических норм и ценностей, наиболее фундаментальных экономических, социально-политических, правовых, культурных, духовных, экологических и иных ориентиров и смыслообразующих установок, составляющих ценностно-нормативное ядро идеологической системы [2, с. 112].

Интерес к проблемам, связанным с сущностным содержанием понятия «идеология», определением функций и места идеологии в общественной жизни не угасает в научной мысли вот уже на протяжении двух столетий. В гуманитарных науках сложились различные подходы к интерпретации данного понятия: от понимания идеологии как иллюзорного, ложного, искаженного сознания до рассмотрения ее в качестве необходимой социальной подсистемы, выполняющей функции интеграции и поддержания стабильности, определенной нормативно-ценностной матрицы, определяющей течение разнообразных общественных процессов [3, с. 227]. Общим для современных исследований идеологии является признание того факта, что дать универсальное определение этому феномену не представляется возможным — понятие идеологии охватывает многообразный комплекс явлений, имеющих социальную природу.

Главная функция идеологии — обеспечить единство и порядок в выполнении социальных ролей, а следовательно, и воспроизводство производственных отношений, поэтому идеология — необходимый элемент любого общества. В центре внимания исследователей находятся как содержательные, так и функциональные аспекты идеологии. Идеология в качестве логически сформированной системы символов выполняет важную функцию связи познавательного и оценочного восприятия социальных условий с программами коллективного действия по укреплению, изменению и трансформации общества. Задачей науки является формулирование и реализация в обществе научно обоснованной ценностной системы, ориентирующей общество на действие, обеспечивающей общественный прогресс [4, с. 56].

Идеологию не следует рассматривать с позиций ее истинности или ложности. Она необходима вследствие выполняемых ею социальных функций, среди которых интеграция общества в единое целое, обеспечение процессов управления обществом, формулирование целей общественного развития, легитимация государственной власти и многие другие. Наука советского периода рассматривала идеологию как системообразующий элемент социальной организации общества. Исследования в данной области велись в русле социологического подхода, когда идеология анализировалась с позиций интересов социальных классов и их отражения в ней. На базе социологического исследования идеология рассматривается как целостная система производства, распределения и потребления духовных продуктов, осуществляющаяся посредством социальных институтов и выражающая интересы определенной социальной группы общества,

2013 • ВЕСТНИК ПАГС 2 5

включающая в себя аппарат идеологического воздействия как инструмент реализации идей и ценностей. Формирование новой идеологии означало бы прямое покушение на такие фундаментальные принципы демократии, как свободомыслие, толерантность, идейно-политический плюралізм [5, с. 87]. Трансформация идеологической системы общества влечет за собой изменение всех остальных общественных подсистем, определяя прогрессивное или регрессивное развитие экономических, политических и государственных отношений.

Основой существования любого общества является система фундаментальных социокультурных ценностей. Социализация — это тот процесс, который приводит к гармонии ценностных систем индивидов, правил их взаимоотношений и ценностной системы общества; методологически важным представляется понимание социализации через процесс интерпретации. Существует дуальность социализационных процессов: с одной стороны, индивид усваивает социальный опыт, с другой — активно воспроизводит социальные отношения уже на новом уровне в процессе своей деятельности, активного включения в социальную среду. Социализация позволяет человеку, во-первых, стать личностью, во-вторых — встроиться в социум [6].

Динамизм современного общества, его информационный характер, множественность и во многом несогласованность действий институтов социализации приводят к тому, что от личности сегодня требуется большая степень автономии от каждого из этих социализирующих институтов. Социализация служит одним из важнейших факторов нормального функционирования общества, обеспечения и стабилизации социального порядка, необходимой преемственности общественного развития. Будучи многогранным процессом, социализация может быть классифицирована по различным основаниям. Общества различаются механизмами регуляции социальной жизни, закрепляя те или ценности; общество формирует определенную стратегию своего развития на основе приоритетных социальных ориентиров. Общество с помощью системы правовых и моральных норм предписывает своим членам определенные модели поведения в самых различных ситуациях. Общество формирует систему социального контроля над выполнением социальных норм [7]. Ценностно-нормативный механизм регуляции социальной жизни является отражением характера взаимоотношений общества и индивида, государства и общества.

Если понимать идеологию как ценностно-нормативную подсистему общества, своеобразное мировоззрение социума, идейную основу всех существующих общественных отношений в сфере экономики, культуры, политики, то очевидно, что идеологические ценности не относятся только лишь к сфере политики. Наиболее фундаментальные представления о должном экономическом строе, отношение к формам собственности, способам распределения материальных благ, характеру и степени государственного вмешательства в экономику называются экономико-идеологическими ценностями. Идеология является механизмом рационализации на макросоциальном уровне, способом рационализации, оправдания иррациональных импульсов; это некая оправдательная теория, не относящаяся к научной картине мира и субъективно интерпретирующая окружающую действительность [8, с. 82]. Она выполняет важную обще-

2 6 2013 • ВЕСТНИК ПАГС

ственную функцию: убеждает, воздействует на умы и заставляет действовать. Для поддержания социального порядка необходимо ставить фантастические цели и стремиться к фантастическим идеалам; иначе говоря, следует опираться на какие-либо идеологии и при этом смириться с возможными препятствиями к достижению намеченной цели, объективно существующими в реальности.

Идеология, с одной стороны, «иллюзорна», а с другой стороны, выполняет ряд социально значимых функций — идентификации, легитимации, программирования и ориентирования субъектов внутри общества. Изменения идеологического компонента влекут за собой трансформацию и всех остальных социальных подсистем — экономики, политики. Идеологиями являются лишь такие системы ценностей, которые, выступая в качестве политического мировоззрения, имеющего силу веры, обладают особенно большим ориентационным потенциалом и потому способны обуздывать связанные с кризисом процессы социальной аномии [9, с. 65]. Они отличаются от других духовных феноменов ясностью выражения своих положений, доступностью народным массам, относительно высокой сплоченностью вокруг одной или нескольких фундаментальных ценностей.

Большую ценность представляет идеология государственных аппаратов, так как в ней подчеркивается роль государства в артикуляции идеологии как необходимого элемента любой общественной формации. Воспроизводство общественных отношений не может быть обеспечено лишь репрессивными государственными аппаратами, призванными осуществлять прямое насилие. Ни один класс не сможет удержать свое господствующее положение, если не осуществляет гегемонию в идеологических государственных аппаратах, так как именно они обеспечивают воспроизводство отношений эксплуатации, обеспечивая индивидов теми формами субъективности, которые соответствуют их положению в системе производственных отношений [10, с. 132]. При этом осуществляется это воздействие незаметно, скрываясь за очевидными вещами таким образом, что человек как бы действует сам по себе, по своей воле, подчиняясь свободному выбору, даже не замечая власти идеологии, институционализированной в идеологических аппаратах государства.

Идеология концентрируется на макроуровне социальных процессов, ставя своей целью регулирование жизнедеятельности социума в исторической перспективе. Она выполняет объективно крайне важную для социума функцию высшей легитимации представлений о мире и месте человека в нем, определенного общественного устройства, социальных отношений, типов поведения и образа жизни и тем самым выступает как волевой импульс, обеспечивающий долговременную организацию всей общественной жизни, как источник социальной мотивации для человека, групп, социальных институтов, общества в целом. Идеология всегда в той или иной мере включает в себя как субъективноценностные факторы, так и элементы иррациональные и элементы объективноистинного отражения мира, правдоподобного и нередко научного толкования социальных процессов [11]. Среди множества подходов в определении сущности идеологии, ее места в социальных системах, роли в социальных процессах наиболее плодотворными будут институциональные матрицы, в которых идеология определяется как общественная подсистема, представляющая собой сово-

2013 • ВЕСТНИК ПАГС 2 7

купность доминирующих идей, проявляющихся во всех сферах социального функционирования, и выполняющая функции интеграции, поддержания ценностнонормативного образца, социализации, легитимации общественных отношений.

Понимая идеологию идеологии как общественную подсистему, помимо трактовки ее как совокупности ценностей, идей, поведенческих норм, формируемой посредством деятельности различных социальных институтов и определяющей функционирование и развитие социума в целом, можно объянить ее сущность с еще одной точки зрения. В широком смысле идеология представляет собой сложную систему идеологического производства, включающую систему идей, идеологический механизм — совокупность людей, организаций, учреждений, предприятий, используемых ими средств, связанных с разработкой, распространением идеологического продукта, идеологические отношения, складывающиеся в процессе взаимодействия между субъектами и объектами идеологических отношений [12]. В данной интерпретации идеология является основой структуры общества, ее ценностно-нормативным каркасом.

Идеологически социализированный человек, обладающий комплексом непротиворечивых экономических, политических, правовых и иных убеждений, вполне может быть политически не социализированным, так как критерием успешной политической социализированности выступает политическая активность личности. Идеологическая социализация используется как часть процесса политической социализации в контексте усвоения индивидом идеологических ценностей в сфере политики [13]. Она понимается в качестве процесса приобщения индивида к идеологической культуре, его становления как участника идеологических отношений, идеологических процессов; это прежде всего усвоение, восприятие личностью относительно устойчивой артикулированной совокупности целей, идеалов, ценностей, интересов общества, государства, современной цивилизации, традиций и образа жизни, культуры своего народа с уважением права других людей на восприятие и следование другим традициям, культурам и идеологиям, другому образу жизни.

Категория «идеологическая социализация», понимаемая как двусторонний, взаимообусловленный процесс взаимодействия индивида с идеосферой общества, в результате которого происходит, с одной стороны, усвоение идеологических норм и ценностей, то есть наиболее фундаментальных экономических, социально-политических, правовых, культурных, духовных, экологических и иных ориентиров и смыслообразующих установок, составляющих ценностно-нормативное ядро идеологической системы, а с другой стороны, формирование индивидом собственной системы ценностей, обладает большим эвристическим потенциалом в рамках анализа становления гражданственности человека [14]. Идеологическая социализация выступает, таким образом, как масштабный макроуровневый социальный процесс, как часть идеологического процесса, рассматриваемого в качестве генезиса и эволюции идеологической системы общества.

Процесс идеологической социализации достаточно сложен, а его результат, определяемый комплексом факторов — субъективными установками личности, соотношением влияния институциализированных и стихийных механизмов социализации — не очевиден. Идеологическая социализация не ограничена

2 8 2013 • ВЕСТНИК ПАГС

какими-либо временными рамками — она длится всю жизнь человека и включает в себя целенаправленное идеологическое воздействие общества на личность со стороны институтов, в той или иной мере осуществляющих идеологическую функцию, всю совокупность стихийных воздействий со стороны социальной среды, также влияющих на становление личности, и ее собственную активность [15, с. 39]. Идеологическая социализация может осуществляться лишь на базе уже усвоенных личностью общих фундаментальных ценностей, наиболее базовых понятий в политической и правовой сферах жизни.

Основным институтом идеологической социализации является государство, и это утверждение справедливо как для государств с авторитарными режимами правления, так и для современных демократий — разница лишь в способах поддержания стабильности идеосферы. Так, в государствах идеократических государственная власть обладает монопольной привилегией на определение и внедрение идеологических ценностей. В демократических режимах государство выполняет функции аккумулирования идеологических ценностей, наиболее востребованных в обществе, выработанных самим социумом, всей совокупностью институтов гражданского общества, а также функцию трансляции этих ценностей и закрепления их в общественном сознании с целью поддержания целостности социума, интеграции разнообразных социальных групп и общностей, составляющих его, установления общенационального консенсуса по вопросам направлений дальнейшего развития государства и общества [16, с. 48]. Последняя функция и есть собственно идеолого-социализаторская функция государства, реализуемая им через механизмы государственной политики, систему воспитания и образования.

Особенно актуальна эта функция государства в эпоху общественных кризисов, когда необходимо обеспечить консолидацию общества, мобилизовать его внутренний потенциал. Государство в силу своей общественной природы представляет интересы всех социальных групп. Формулируемая им идеология часто служит в большей степени правящим элитам, но полностью абстрагироваться от потребностей и интересов граждан государство не может, так как в этом случае становятся неизбежными общественная напряженность и социальные катаклизмы. Вот почему следствием полного ухода государства из сферы идеологического регулирования и идеологической мотивации политической деятельности стало замещение его иными субъектами, идеологемы и ценностные доминанты которых уже не выражают интересы всех социальных групп и общества в целом. В качестве нормативных и общесоциетальных начинают выступать ценности, объективно служащие интересам достаточно узких элитарных групп населения, пытающихся, тем не менее, представить их общезначимыми. Осознаваемая или ощущаемая гражданами страны подмена социетально значимых ценностей узкогрупповыми ведет к еще большей степени отчуждения индивида от социума и государства, усилению атомизации общества [17, с. 38]. Следовательно, отказ государства от идеологической деятельности приводит к центростремительным процессам в обществе, олигархизации государственной власти, конфронтации различных социальных групп и соответствующих им ценностных систем.

Идеологическая доктрина может представлять собой единый программный документ, но чаще всего, особенно в современных развитых демократических странах, ее постулаты явно или неявно, но присутствуют в различных норма-

2013 • ВЕСТНИК ПАГС 2 9

тивных актах государства, законах, обращениях президента к парламенту, а также в таких программных документах, как доктрины национальной безопасности, внешней политики государства, социального строительства. Идеологическая доктрина является столь же неотъемлемым признаком любого государства, как и государственный суверенитет, территория, правовая система. Их непрочность способна привести к кризисным явлениям, вплоть до распада данного государства. Ослабление эффективности государственного управления, органов государственной власти по всей вертикали, достигшее критического уровня, безусловно опасно для государства, но в той же степени, как и ослабление его идеологических основ и поддержки их общественным мнением [18]. Следствием этого является недостаточность развития национальной или государственной самоидентификации, утрата субъективной значимости государства для его граждан. Исчезает ощущение личностного характера связей между государством и индивидом, что не может не сказаться на прочности государства.

Идеологическая доктрина, заключая в себе общие принципы политики государства, стратегию его развития, формирует представление о направленности развития общества и государства, конкретный образ будущего страны, как ближайшего, так и отдаленного, выступая, таким образом, движущей силой общественного развития, инструментом интеграции и мобилизации общества.

Государственная идеологическая доктрина выступает одним из способов обеспечения легальности власти. Поддерживаемая обществом идеология укрепляет легитимацию власти и, соответственно, повышает эффективность общественных и государственных преобразований. Так, малоэффективные попытки реформирования и модернизации страны во многом объясняются отсутствием в действиях государственной власти внятно выраженных идеологических ориентиров, стратегий и перспектив дальнейшего развития, а также снижением легитимности власти, утратой ее социальной значимости для граждан. Идеологическая доктрина необходима не только государству, но и его гражданам. Она формирует определенную систему общественного мировоззрения, дает понимание ориентиров, целей, идеалов развития общества, определяет место отдельного индивида в системе общественных отношений. Ее отсутствие ведет к утрате координат, позволяющих человеку ориентироваться в обществе, «обессмысливанию» социальной реальности.

Библиографический список

1. Бабенко А.Н. Правовая социализация как процесс освоения правовых ценностей // Вестник Южно-Уральского гос. ун-та. Сер.: Право. 2008. Вып. 2 (102). С. 4-11.

2. Гирц К. Идеология как культурная система // Гирц К. Интерпретация культур / пер. с англ. М., 2004.

3. Головин Н.А. Политическая социализация: теоретико-методологические основы исследования: дис. … д-ра социол. наук. СПб., 2004.

4. Кузнецов В.Н. Идеология: социологический аспект: учебник. М., 2005.

5. Хабермас Ю. Наука и техника как «идеология» / пер. с нем. М.Л. Хорькова. М., 2007.

6. Сейранян Ф.Г. Государственно-патриотическая идеология как основа консолидации общества и укрепления государства // Основы государства и права. 2003. № 1. С. 86-92.

7. Королев А.С. «Национальная идея» как инструмент электорального воздействия: управляемая демократия в поисках идеологической опоры // Режим Путина: идеи и практика. М., 2005. С. 79-93.

3 0 2013 • ВЕСТНИК ПАГС

8. Кравченко С.А. Социология: парадигмы через призму социологического воображения: учебник для вузов. М., 2004.

9. Седова Н.Н. Морально-нравственные ориентации и социальная активность // Социологические исследования. 2004. № 8.

10. Литягин Е.В. Идеология как необходимый фактор жизни современного общества: дис. … канд. филос. наук. Горно-Алтайск, 2004.

11. Рубчевский К.В. Социализация личности: интериоризация и социальная адаптация // Общественные науки и современность. 2003. № 1. С. 9-14.

12. Поликанова Е.П. Социализация как фактор формирования личности // Философские опыты / Социум: методология познания и социальная практика. М., 2003. Вып. 3. С. 71-90.

13. Попов М.Ю. Социализация личности в условиях деидеологизации: в поиске идеологии консолидации // Социально-гуманитарные знания. 2004. № 6. С. 65.

14. Степаненко В. Социальный капитал в социологической перспективе: теоретико-методологические аспекты исследования // Социология: теория, методы, маркетинг. 2004. № 1. С. 23.

15. Громовик В.Г. «Идеология» и «идеологи» как предмет научного анализа / Рос. акад. наук, Институт соц.-полит. исслед. М., 2004.

16. Соколов А.В., Щербакова И.О. Ценностные ориентации постсоветского гуманитарного студенчества // Социологические исследования. 2003. № 1.

17. Ершов Ю.Г., Краснова Е.А. Национальная идея и государственная идеология (проблемы взаимосвязи) // Социум и власть. 2004. № 2.

18. Лукьянова Е.Г. Социальный капитал и его роль в построении гражданского общества в России // Государство и право. 2006. № 3. С. 86-89.

A.A. Gotsalyuk

The Scientific Tradition

and Innovation:

the Nature of the Relationship

The relationship of the scientific tradition and innovation, which largely determinate the status of the latest theoretical achievements in any field of knowledge is considered. Development factors of scientific knowledge are analyzed.

Key words and word-combinations: culture, tradition, science, innovation, neotraditionalism.

Рассматривается взаимосвязь научных традиций и инновации, в значительной степени детерминирующей статус современных теоретических достижений в любой сфере знания. Анализируются факторы развития научного знания.

Ключевые слова и словосочетания: культура, традиция, наука, инновация, неотрадиционализм.

УДК 330 ББК 65.011

А.А. Гоцалюк НАУЧНЫЕ ТРАДИЦИИ И ИННОВАЦИИ: ПРИРОДА ВЗАИМОСВЯЗИ

(Историческое существование любой традиции состоит из стремления сохранить себя в неизменном виде и инновации как совокупности центробежных сил и факторов, всего того, что стремится размыть, расшатать традицию, превратить ее в нечто иное. Пока обе эти силы находятся в равновесии, традиционная культура существует, развивается, живет. Резкое преобладание одной из них сразу же приведет к более или менее

2013 • ВЕСТНИК ПАГС 3 1

Политические идеологии — виды, функции и типы

Покажем, как применять обществознание в жизни

Начать учиться

Если раньше вы не беседовали на тему политики, потому что не понимали, кто такие либералы и консерваторы, то поздравляем: этот период вашей жизни позади. Сегодня мы поговорим о том, какие бывают политические взгляды, об основных идеологиях, их видах и функциях. После этой статьи вы научитесь жонглировать новыми терминами и сформируете мнение о каждом идеологическом течении.

Что такое политическая идеология

Политическая идеология — это система представлений о политической жизни общества, которая отражает его интересы и основана на общих взглядах, идеалах и ценностях. С помощью этого инструмента политические партии и их сторонники объясняют свои поступки, решения и приоритеты.

Распространять идеологию в массах помогает пропаганда. Эта деятельность закрепляет в умах людей политические взгляды, ценности и тем самым множит число последователей. Давайте рассмотрим таблицу и узнаем, зачем государству и его народу политические идеологии.

Функции политической идеологии
Название	Сущность
Ориентационная	Ориентирует народ в системе идеалов, взглядов, идей и ценностей какого-либо общественного движения или института
Воспитательная	Делится с гражданами знаниями о политике, приобщает их к политической культуре, формирует общественное сознание
Мобилизационная	Стимулирует граждан выполнять поставленные задачи
Пропагандистская	Привлекает новых сторонников, создает положительный образ политической линии
Интегрирующая	Помогает людям объединяться в идеях и целях

Практикующий детский психолог Екатерина Мурашова

Бесплатный курс для современных мам и пап от Екатерины Мурашовой. Запишитесь и участвуйте в розыгрыше 8 уроков

Типы политических идеологий

В списке современных политических идеологий существуют 8 типов и несколько критериев, по которым они делятся на группы. В этой статье мы рассмотрим те из них, с которыми школьники сталкиваются на уроках обществознания.

Консерватизм

Консерватизм — это политическая идеология, которая отстаивает традиционный уклад общества. Его последователи борются за укрепление существующих устоев государства, выступают против реформ, государственного капитализма и экстремизма. При этом члены общества в понимании этой идеологии не равны, а оно само развивается эволюционным путем.

Ценности:

церковь,
государство,
семья,
частная собственность.

Либерализм

Либерализм — это политическая идеология, которая выступает за защиту демократических прав и свобод граждан государства. Сторонники этого течения отстаивают политическое равенство всех людей в обществе и ценности человеческой жизни. В их понимании общество нуждается в реформах, чтобы развиваться.

Ценности:

индивидуализм,
демократизм,
экономические свободы,
защита прав личности,
частная собственность.

Подумайте…

Проанализируйте текст и определите, чем схожи и по каким критериям различаются консерватизм и либерализм. Какая из этих двух идеологий вам ближе всего? Объясните свой выбор.

Радикализм

Радикализм — это политическая идеология, которая стремится к решительным переменам в текущем политическом и социальном укладе. Последователи таких взглядов борются за быстрые изменения, которых могут добиваться разными методами — в том числе силой.

Радикальные группы появляются в кризисные времена, когда есть угроза для привычной жизни каких-либо социальных групп. В такие моменты радикализм может проявляться в виде отдельных политических течений — леворадикального и праворадикального. Обсудим их подробнее.

Радикальные течения
Название	Леворадикальные течения	Праворадикальные течения
Суть	Пользуются наиболее быстрыми и резкими методами, которые помогут прийти к социальному равенству и свободе	Превозносят одну социальную группу над другой по различным признакам (раса, национальность, религия) и стремятся закрепить ее привилегии любыми законными и незаконными методами
Примеры	Анархизм, троцкизм, марксизм, маоизм и т. д.	Фашизм, неофашизм, крайние проявления национализма, расизм и т. д.

Подумайте…

Прочтите еще раз абзац о радикальной политической идеологии, ее идеях, течениях и причинах их возникновения. Подумайте, какими методами можно сгладить обострение конфликта в таких ситуациях или вовсе избежать его. Если сможете, приведите примеры из современной истории, когда у общества возникал конфликт с радикальным течением.

Проверьте себя

Давайте проверим, как много нового о политической идеологии вы запомнили после прочтения этой статьи. Чтобы узнать это, ответьте на вопросы для самопроверки ниже.

Задание

Из представленных ниже утверждений выберите верные и неверные.

Либерализм выступает за неприкосновенность частной собственности.
Идеология должна воспитывать в людях солидарность с общими взглядами на политическую жизнь.
Сторонники консерватизма уверены, что общественной жизни не нужны перемены.
Расизм относится к леворадикальному политическому течению.
Пропаганда — это инструмент, с помощью которого люди привлекают новых сторонников совокупности своих идей.

Если вам предстоит экзамен по обществознанию, советуем как следует разобраться в понятии политической идеологии и в ее типах, т. к. вопросы на эту тему встречаются на ЕГЭ. Чтобы не упустить важных деталей, начните подготовку к экзаменам на курсах по обществознанию в Skysmart. На онлайн-уроках репетитор поможет углубить знания и расскажет, как избежать частых ошибок на ЕГЭ.

Алёна Федотова

Автор Skysmart

К предыдущей статье

Политическое лидерство

К следующей статье

Этнос

Получите индивидуальный план обучения обществознанию на бесплатном вводном уроке

На вводном уроке с методистом

Выявим пробелы в знаниях и дадим советы по обучению
Расскажем, как проходят занятия
Подберём курс

как мировоззрение влияет на экономику — РБК

Политический режим в России все больше вырождается в крайне затратную идеократию. Главной отраслью народного хозяйства опять становится массовое производство национальной гордости, непримиримости к врагам и любви к руководству

Связь идеологии и бизнеса — предмет, слабо осмысленный у нас как в теории, так и в реальной политике, в принятии конкретных управленческих решений. Положение бизнеса и качество деловой среды рассматриваются сквозь призму исключительно экономических моделей даже там, где все уже давно решают идейные комплексы власти и самого делового сообщества. Точно так же стратегии и программы реформ разрабатываются так, будто их реализация не зависит от установок и инерций сознания, иллюзий, предрассудков и сверхценных идей. В итоге даже самые полезные начинания заканчиваются привычными провалами, а через некоторое время вновь запускаются с той же точки и с теми же ошибками.

Этот нездоровый циклизм все отчетливее проявляет себя с каждым новым предвыборным циклом, в периоды сгущения торжественных обещаний и риторических подарков бизнесу от власти. Сейчас самая пора готовиться. В такие моменты особенно важны критерии трезвой оценки проектов и посулов власти — не для того, чтобы во что-то вдруг уверовать, а чтобы осмысленно регулировать глубину неверия.

Невидимая рука

adv.rbc.ru

Действия власти в области экономической политики и регулирования предпринимательской деятельности обычно обсуждают так, будто они диктуются исключительно рациональной калькуляцией выгоды и никак не зависят от государственной идеологии в ее явных и скрытых формах. И это не случайно. Большинству по инерции кажется, будто идеология и бизнес — вещи не просто мало взаимосвязанные, но и друг другу принципиально чуждые. В результате даже предельно активные контакты идеологии и бизнеса с далеко идущими последствиями выпадают из поля зрения или трактуются в системе совершенно диковинных представлений.

adv.rbc.ru

В этом плане политэкономия экспертного уровня мало отличается от бытовой. Образованные люди продолжают обсуждать «невидимую руку рынка», в то время как экономическими стратегиями, предпринимательским поведением и конкретными решениями уже давно с гораздо большим эффектом управляет «невидимая рука идеологии». Скрытого влияния идеологических комплексов могут не видеть и сами ЛПР (лица, принимающие решения), однако в латентных формах такое подспудное влияние лишь еще более действенно.

Недооценка такого рода проникающего воздействия порождает хронические ошибки, провалы и сюрпризы. Эксперты, политики, функционеры и обыватели каждый раз изумленно хлопают глазами, вдруг обнаруживая, что именно на идеях в стране делаются огромные деньги и что именно реализация этих идей в итоге как раз и оставляет страну без денег.

Ситуация несколько странная: казалось бы, в нашем возрасте и в этом социуме пора бы уже научиться распознавать в идеологических построениях совершенно понятные бизнес-планы с конкретными бюджетами, процентовками и бенефициарами. «Патриотизм», «вставание с колен», «рост влияния России в мире» — все это по масштабам экономического бедствия сопоставимо с инвестициями в восточную трубу, пенсионным дефицитом, налоговым маневром и даже ремонтом крыши «Зенит Арены» после атаки бакланов.

И наоборот: в макроэкономических программах и якобы деловых мегапроектах сплошь и рядом отчетливо проступают сугубо идейные фантазии и заморочки. В этом мало чем отличаются друг от друга стратегии развития, проекты реформ, инфраструктурные программы, стройки века, торговые войны и даже войны в обычном смысле слова. Все эти столь разные сферы активности по большому счету оказываются ориентированы прежде всего на воспроизводство базовых идеологем. Однако эта связь обычно прикрыта защитой: идеологии не видеть, а видишь — не обсуждать! Применительно к идеям вопросы «сколько это стоит?» или «во что обходится?» выглядят и вовсе национальным предательством.

Рецидивы советского

Еще более сбивает прицел наличие «рационально мыслящего либерального экономического блока в правительстве». Там тоже есть своя идеология, но она уже существенно модифицирована и загнана в тыл, хотя и позволяет как-то сохранять ресурсы и резервы от «идейного» растаскивания в приоритетных проектах.

В действительности российский политический режим с каждым годом все более вырождается в крайне затратную, расточительную идеократию. То, к чему мы сейчас приходим, очень близко к советской модели. Тогда миллиарды легко бросали на ветер и зарывали в землю во имя номинального торжества идеологии только потому, что «это вопрос политический». Когда в середине 1970-х на градостроительном совете Москвы выяснилось, что разработанный Дмитрием Чечулиным проект реконструкции Белорусской площади невозможно реализовать, даже если остановить все стройки Москвы, великий зодчий остановил дискуссию одной фразой: «Улица Горького и Ленинградское шоссе соединяют колыбель революции с Мавзолеем Ленина, а Белорусская площадь — триумфальные ворота на этом славном пути» (правда, в итоге проект не был реализован).

Теперь все не так прямолинейно, но по сути то же самое: над всем властвует «экономия сознания», воспитание удобного социума и правильного гражданина. Главная отрасль народного хозяйства — массовое производство национальной гордости и непримиримости к врагам, индустрия лояльности, автоматизированного патриотизма и любви к руководству. Все это очень советское: в СССР производством правильного человека занимались не только собственно идеологические и воспитательные институции, вроде партии или кино, но и все прочие социальные организованности: заводы и фабрики, армия, школа, собес, лесоповал, больница и т.д., вплоть до общепита, парикмахерской и сферы ритуальных услуг. Сельское хозяйство в первую очередь производило правильного советского колхозника, а уже потом хлеб, молоко и мясо.

Сейчас мы приходим к тому же самому — на выходе опять парадно марширующая идеология, красиво построенные и правильно ориентированные шеренги и колонны. Рациональность и сама материя жизни подчинены Смыслу, и если жизнь в чем-то противоречит Идее, то тем хуже для жизни. Конечно, важно поддерживать уровень благосостояния народа, но гораздо важнее расширенное воспроизводство понимания, Во Имя Чего этот уровень падает.

Дух российского капитализма

То, что власть при поддержке общества позволяет себе в отношении бизнеса, зависит не только от расклада ресурсов и влияния, но и от общих для социума мировоззренческих установок. Отношение к собственности, к инициативе, к своему и чужому успеху, к социальной роли и ответственности бизнеса, наконец, к самому феномену предпринимательства — все это в главном определяется корневыми мировоззренческими установками, воспроизводимыми по инерции или активно внедряемыми оперативной идеологией.

Крайне важно, воспринимается предприниматель в обществе «солью земли» или же «процветающим» изгоем. Полное подчинение бизнеса политике, манера прессовать его со стороны бюрократии, готовность отжимать активы и деньги со стороны силовиков, массовая агрессия низов — все это не просто расклад сил, но и прямой результат ценностных представлений о том, кто есть кто в этом мире или по крайней мере в этой стране.

В свое время еще Макс Вебер показал фундаментальную роль мировоззренческих, в частности религиозно-этических установок, предопределяющих стиль, характер и качество предпринимательства в целом и капитализма в частности. И это только самое очевидное. Однако в отношении себя мы даже близко не проделали ту работу, которая была проделана выведением «духа капитализма» из «протестантской этики». Похоже, это крайне рискованный эксперимент — попытаться понять, какой «дух капитализма» может вытекать из мировоззрения средневзвешенного российского человека с его циничным, но суеверным атеизмом, обвешанным декором кичливого, «богатого» православия. Какое «самоотречение», какое «трудолюбие» и какая «аскеза» могут прививаться этими духовными комплексами, уже давно не имеющими ничего общего даже с известным в этом качестве российским старообрядчеством? А если это место пусто, то есть ли вообще в нашей культуре хоть что-то на эту тему, что могло бы оказаться сейчас жизнеспособным?

Призрак модернизации

Роль идеологии в системе экономики и бизнеса не только зависит от места (от страны, культуры, социума), но и изменчива во времени. Установка на модернизацию, смену вектора, переход от сырьевой модели к инновационной и т.п. — все это повышает роль экономики, а с ней и статус бизнеса. И наоборот, разворот к традиционным ценностям, к поиску идентичности и духовных скреп резко меняет баланс статусов идеологии и экономики, слова и дела, риторики и предпринимательства.

Не так давно, в 2010–2011 годах, мы в этом отношении пережили подлинную революцию: де-факто был взят курс на персоналистскую идеократию. Однако противоречие между обострением социально-экономических проблем и запросами социума, еще не наевшегося за короткое время относительно сытого консумеризма, вынудило сделать эту смену курса не слишком однозначной. Парадный марш идеологии перемежается реверансами в сторону бизнеса и экономических проблем, с робкими воспоминаниями о несостоявшейся, но якобы неизбежной модернизации.

Перед выборами эти темы будут актуализироваться, поскольку они завязаны на значимые сегменты электората. И потому аналитика, связанная с политическими и деловыми, структурными и функциональными, открытыми и интимными связями между идеологией и бизнесом, выходит в этой ситуации на первый план. Игнорировать эти связи и далее становится крайне недальновидно, а то и просто опасно.

Мифология и идеология СССР | Drupal

Мифология и идеология СССР

Мечты о будущем
Будущее – единственная наша религия
Мы покоряем пространство и время
Труд в СССР – дело чести, доблести и геройства
Наш лозунг – Всемирный Советский Союз
Новая историческая общность – советский народ
Все лучше, зажиточнее, веселее будут жить труженики в СССР
СССР на страже мира во всем мире
КПСС – ум, честь и совесть нашей эпохи

Этот раздел представляет собой своеобразный парадный автопортрет советского государства, создававшийся по правилам идеологии, присущей тоталитарному режиму.

Коммунистическая идеология заимствовала многие образы, каноны и ритуалы религии, которую она отрицала. Главным ее догматом была возможность создания совершенного общества, где не будет ни эксплуатации, ни войн, ни несправедливости, где расцветут добродетели и исчезнут пороки. Руководителем утопического проекта построения коммунизма была партия большевиков. Она обладала всей полнотой политической, экономической и идеологической власти в стране. Военные парады и гражданские демонстрации, спортивные праздники и коммунистические субботники, политические митинги и партийные собрания были частью тоталитарной машины, подчинявшей себе общество, заставлявшей его мыслить, действовать и чувствовать как единый организм. Этой же цели добивались образование, литература, искусство.

Тоталитарная пропаганда работала эффективно. Энтузиазм значительной части общества был неподдельным. Иллюзия счастливого будущего успешно скрывала царящие в стране насилие, страх и бесправие.

Стремление к светлому будущему, свойственное человеку, находило воплощение в трудах писателей, философов, общественных деятелей, художников, архитекторов на протяжении всей истории человечества. Проекты построения идеального общества предлагали древнегреческий философ Платон (427 – 347 до н.э.) в трактате « Государство», английский писатель, мыслитель Томас Мор (1478 – 1535 гг.) в книге « Утопия», итальянский поэт Томазо Кампанелла (1568-1639 гг.) в « Городе Солнца». Художники и архитекторы прошлого создавали в своем воображении и на бумаге идеальные города. Проект идеального города предложил в середине XVI века известный итальянский архитектор П. Катанео. Идеальное поселение на 2000 жителей, основанное на принципах английского социалиста-утописта Р. Оуэна, спроектировал по заданию автора в начале XIX века архитектор С. Уайтвелл. В конце XIX в. английским экономистом Э. Говардом была выдвинута идея города-сада.

Революция 1917 г. в России обещала неограниченные возможности для преобразования мира. Многие условности, многие традиции, сковывавшие живое творчество, были в один момент отброшены и забыты. Борцы за светлое будущее истово верили, что Россия дает толчок к мировой революции, а со временем размах преобразовательной деятельности коснется и космоса. Потому и характерна для многих архитектурных проектов в первые десятилетия после революции устремленность вверх, к небу: и проект летающего города, и город на воздушных путях сообщения. Все лишения, сопутствовавшие осуществлению «многовековой мечты человечества», можно было оправдать тем, что советским людям дарована миссия созидания того, чего никогда не было у других. « Мы рождены, чтоб сказку сделать былью», – слова из популярной песни стали олицетворением веры народа в свою избранность, в свою исключительную миссию в деле преображения мира.

Как все тоталитарные государства, Советский Союз представлял себя обществом, находящимся в начале «нового мира» или «новой эры». Из этого активно проповедуемого государственной идеологий взгляда на мир проистекало чувство новизны, перспективы «светлого будущего». Доверие к будущему возбуждало массовый энтузиазм и позволяло переносить лишения.

Перспективами, которые открывала революция, вдохновлялись не в последнюю очередь люди искусства. Александр Блок искренне призывал « сердцем слушать революцию». Велимиру Хлебникову революция представлялась не борьбой классов, а космическим переворотом, открытием новых « законов времени». Валерий Брюсов увидел в культурном процессе своего времени « новые формы жизни» и думал о « новом языке, новом стиле, новых метафорах, новых ритмах».

1910-20-е гг. были расцветом русского авангарда, для которого характерны активная позиция, энтузиазм, творческий поиск без оглядки на авторитеты, презрение к общепринятым ценностям, стремление разрушить сложившиеся традиции.

Основными чертами нового искусства стали его особая утопичность, социальная направленность, революционность, стремление к созиданию нового мира. К. Малевич считал, что « кубизм и футуризм были движения революционные в искусстве, предупредившие и революцию в экономической и политической жизни 1917 года», конструктивист Эль Лисицкий выводил коммунизм непосредственно из супрематизма Малевича, а « Газета футуристов», издаваемая Маяковским, Каменским и Бурлюком, в 1917 г. стала выходить под лозунгом « революция духа», которая понималась как радикальная ломка устоев старой культуры. Основы нового языка в живописи – квадрат, крест, круг – успешно развивали идею преодоления пространства. Созданный К. Малевичем в 1915 г. « Черный квадрат» стал своего рода иконой для искусства ХХ и XXI веков. Картина оказалась символом некоей новой религии, один из постулатов которой сформулировал итальянский футурист Филиппо Маринетти – «будущее – наша религия».

Отрицание искусства как самоцели, его связь с реалиями жизни, производительным, полезным трудом отразилось в модном течении 20-х гг. – производственном искусстве. « Ни к новому, ни к старому, а к нужному», – провозгласил пионер советского дизайна В. Татлин. « Производственники» создавали современную мебель, образцы новой полиграфии, текстиля, одежды. Идеи о переделке мира и человека отразились и в быту. Ведущие архитекторы разрабатывали новый тип жилья, рассчитанного исключительно на коллективный образ жизни. Проекты носили различные названия – «дом-коммуна», «жилкомбинат», « дом нового быта».

Со временем основной функцией советского искусства стало воспитание « нового советского человека».

В первые годы советской власти особенной революционной романтикой и пафосом были наполнены призывы к преобразованию природы. Природу требовалось низвергать, как и все старое, и строить новую окружающую среду, более соответствующую коллективным потребностям советского общества. Обновление и переделка природы были тесно связаны с формированием « нового советского человека». « Человек, изменяя природу, изменяет себя», – говорил в 1930-е гг. Максим Горький.

Освоение воздушного и космического пространства, строительство электростанций, прокладывание тысячекилометровых железных дорог и каналов, возведение промышленных гигантов, освоение целинных земель, строительство метрополитена и высотных зданий в столице, добыча полезных ископаемых в шахтах говорили о том, что человеку подвластны все стихии. « Нам нет преград, ни в море, ни на суше», – слова из популярной песни « Марш энтузиастов» утверждали пафос покорения пространства. Постоянная и преувеличенная демонстрация успехов социалистического строительства призвана была рождать у народа чувство гордости за свою страну и уверенность в преимуществах социализма, в неизбежности построения в СССР коммунизма. Эта неизбежность превращения из утопии в действительность ежедневно декларировалась всеми средствами пропаганды и агитации, печатью, радио и кино. Новости с великих строек коммунизма – Днепрогэса, Магнитки, Каракумского канала, Байкало-Амурской магистрали, Турксиба, Волго-Донского судоходного канала, Каховской и Сталинградской ГЭС и многих других – не сходили со страниц советских газет. « Пройдут годы, пройдут десятилетия, и человечество, пришедшее к коммунизму во всех странах мира, с благодарностью вспомнит советских людей, которые впервые, не боясь трудностей, смотря далеко вперед, вступили в великую мирную битву с природой, чтобы стать ее господами, чтобы показать человечеству путь к овладению ее силами, к ее преобразованию», – утверждала официальная пропаганда. Литература и кино создавали произведения, воспевающие романтику труда и созидания, насыщенные духом « героизма и творчества народа», пафосом коллективных усилий.

У советской тоталитарной культуры свои мифологические герои – простые люди, отличающиеся дисциплинированностью, энтузиазмом в труде, непримиримостью к недостаткам в быту и на производстве, ненавистью к врагам социализма, верой в мудрость власти и безграничной преданностью вождю. Новые герои, которых планомерно создавала власть, были призваны стать для народной массы примером для подражания. Готовность пожертвовать собой ради « светлого будущего» стала одной из важнейших добродетелей советского человека. Легендарные летчики В. Чкалов, П. Осипенко, М. Раскова, В. Гризодубова, М. Водопьянов, исследователи Арктики О. Шмидт, И. Папанин, космонавты Ю. Гагарин, Г. Титов были кумирами своего поколения.

Будничная жизнь тоже могла стать подвигом. Возможность совершить мирный подвиг предоставлял ударный труд на благо своей страны и всего народа. Возникновение ударничества, главным признаком которого было перевыполнение производственной нормы, относится к середине 20-х гг., когда на промышленных предприятиях передовые рабочие создавали ударные группы, а затем бригады. С особенной силой ударничество развернулось на стройках – первенцах социалистической индустриализации: Днепрострое, Сталинградском и Харьковском тракторных заводах, Магнитогорском и Кузнецком металлургических комбинатах, Московском и Горьковском автозаводах и многих других. С середины 1930-х гг. возникло движение стахановцев, после того, как в 1935 г. забойщик шахты « Центральная-Ирмино» в Донбассе Алексей Стаханов выполнил за смену не одну, а сразу четырнадцать норм (в действительности на Стаханова работала вся бригада). Его трудовой рекорд улучшил шахтер Никита Изотов. Это движение стало массовым. Кроме материального, передовики социалистического соревнования получали и моральное поощрение: государство присваивало им звания Героя Социалистического Труда, награждало орденами и медалями, переходящими Красными знаменами ЦК КПСС, Совета Министров СССР, ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ, едиными общесоюзными знаками « Победитель социалистического соревнования» и « Ударник пятилетки».

В каждой сфере производственной, научной, культурной жизни были свои примеры для подражания.

Официальной идеологией Советский Союз представлялся центром мира, источником обновления всей человеческой истории. « Начинается земля, как известно, от Кремля», – учили все советские дети, убежденные в том, что живут в лучшей стране мира. В воспитании « нового человека» огромную роль играла полнейшая изоляция от реальной жизни остального мира, все сведения о ней советские люди получали только из советских средств массовой информации. В Страну Советов могли приехать только друзья, настроенные лояльно к существующему в СССР режиму. Среди них были писатели Г. Уэллс, Р. Роллан, Л. Фейхтвангер, художник П. Пикассо, певцы П. Робсон, Д. Рид. Искусство большевистской манипуляции народом было в том, что « простого советского человека» возмущала несправедливость к людям везде, только в своей стране он ее не замечал. Он готов был кинуться на защиту негров Америки, шахтеров Англии, республиканцев Испании. Это называлось интернационализмом. Воспитание нового поколения в духе интернационализма было важной задачей, которая ставилась перед социалистической пропагандой. С 1919 по 1943 г. существовал Коммунистический интернационал (3-й Интернационал) – международная организация, объединявшая компартии различных стран и служившая при Сталине проводником интересов СССР. Частью этой организации был Коммунистический интернационал молодежи (КИМ). А в 1922 г. при Коминтерне была создана Международная организация помощи борцам революции (МОПР), которая оказывала материальную и моральную помощь политическим заключенным на Западе, готовила кадры для будущей революции и построения мирового социализма.

Во все время своего существования советская власть выделяла громадные финансовые ресурсы для поддержки « братских коммунистических партий» за рубежом, а лидеры государства публично демонстрировали дружеские отношения с главами социалистических стран (Ф. Кастро, М. Цзэдуном и др.) и руководителями компартий (Л. Корваланом, Б. Кармалем и др.).

Идеи интернационализма, дружбы и взаимопомощи между « братскими народами», то есть теми, кто хотя бы формально принимал социалистическую идеологию, находили воплощение в плакатах и лозунгах, с которыми проходили колонны демонстрантов, в песнях и кинофильмах. Идеями интернационализма были проникнуты молодежные фестивали (1957 г.) и олимпийские игры (1980 г.).

Сама Страна Советов должна была демонстрировать миру « интернационализм в действии» – свободную, счастливую жизнь всех наций и народностей, объединенных одной границей Союза Советских Социалистических Республик, общая протяженность которой превышала 60 тыс. км.

Создание СССР было провозглашено 30 декабря 1922 г. в результате заключения договора между РСФСР, Украиной, Белоруссией и Закавказской Федерацией, в которую тогда входили Азербайджан, Армения и Грузия. В Декларации об образовании СССР определялись основные причины, побуждавшие республики к объединению: невозможность преодоления послевоенной разрухи, восстановления народного хозяйства при их раздельном существовании; необходимость противостоять опасности новых нападений извне; интернациональная природа новой власти, порождающая потребность межнационального объединения трудящихся. Утверждалось, что образование СССР базируется на свободном и суверенном волеизъявлении народов, на принципах добровольности и равноправия. За каждой республикой закреплялось право свободного выхода из Союза и в то же время отмечалось, что доступ в него открыт всем социалистическим советским республикам, как существующим, так и могущим возникнуть в будущем. 31 января 1924 г. была принята 1-я Конституция СССР. В 1936 г. СССР объединял 11 союзных республик. 5 декабря 1936 г. была принята Конституция СССР, законодательно закрепившая победу социализма. А в 1977 г. в СССР, объединявшем 15 союзных республик, была принята Конституция « развитого социалистического общества», провозгласившая создание в стране «новой исторической общности – советского народа». Символом счастливой « семьи братских народов» стал грандиозный фонтан «Дружба народов», установленный в Москве (на ВДНХ) в 1954 г.

На протяжении всей истории СССР литературой и средствами массовой информации, монументальным искусством и живописью, всенародными праздниками, демонстрациями и фестивалями утверждались « непререкаемые истины»: трудящиеся всех национальностей в СССР любят свое отечество именно за его социалистическую сущность – за справедливую демократическую Конституцию, социалистический гуманизм, колхозный строй, счастливую и зажиточную жизнь и все прочие достижения социализма.

Именно « счастливая, зажиточная жизнь» простого советского человека со временем стала идеологическим подтверждением успехов социалистического строительства. В первые годы после революции искусством и средствами массовой информации создавался образ идеального советского государства будущего. С 1930-х гг. народу преподносятся как данность достижения в повседневной жизни, которые, впрочем, также не имеют ничего общего с действительностью. Крылатые слова Сталина: «Жить стало лучше, жить стало веселее» – подтверждались художественными произведениями, бодрыми газетными рапортами, восторженным энтузиазмом, демонстрируемым на плакатах, во время спортивных парадов и других массовых мероприятий, ставших отличительной чертой сталинского правления. Популярная песня из кинофильма «Цирк» рисовала образ уже построенного идеального социалистического общества: «молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас почет», «человек всегда имеет право на ученье, отдых и на труд», «за столом никто у нас не лишний, по заслугам каждый награжден». Главным принципом пропаганды было изображение благополучной атмосферы, в которой живут и действуют смеющиеся или радующиеся персонажи, будь то рабочий коллектив в парке культуры и отдыха, семья, въезжающая в новую квартиру, бодрые физкультурники, посетители Выставки достижений народного хозяйства, ребятишки на новогодней елке.

Доклады руководителей государства информировали о ликвидации неграмотности в Советском Союзе и общедоступности среднего образования, « широком развитии различных форм приобщения трудящихся к достижениям культуры» и росте материального благосостояния. Бодрые, оптимистичные официальные рапорты о небывалых урожаях, увеличении выплавки чугуна и стали на душу населения, связки баранок и горы алюминиевых кастрюль на фотографиях в газетах, плакаты, рекламирующие черную икру и пылесосы, яркие витрины столичных магазинов и фантастические рецепты блюд из осетрины в книгах « О вкусной и здоровой пище» создавали виртуальный образ общества изобилия. А реальная жизнь « простого советского человека» накрепко была связана с понятием « тотальный дефицит» – с распределением продуктов по карточкам и талонам, а позже с огромными очередями за гречкой, колбасой, романами Дюма, финскими сапогами и туалетной бумагой.

Одна из важных составляющих любой тоталитарной мифологии – создание образа внешнего врага, к борьбе с которым необходимо быть всегда готовым. Постоянные напоминания о враждебном капиталистическом окружении, в котором живет « самое передовое в мире государство», было для советских людей ни чем иным, как своеобразной формой приказа о подготовке к войне. Военные сборы, учения по гражданской обороне были непременными составляющими жизни советских людей в мирное время. Важным элементом идеологического воспитания детей во всех советских школах стало военное обучение, включавшее в себя уроки военной подготовки как для мальчиков, так и для девочек, памятные многим « смотры строя и песни», военные игры « Орленок» и « Зарница», в которых участвовали миллионы школьников, военные кафедры и курсы медицинских сестер в высших учебных заведениях.

Все, связанное с военными реалиями, в Советском Союзе было романтизировано. Красные кавалеристы, Чапаев, Щорс, Буденный и Павка Корчагин – реальные участники Гражданской войны и героические литературные персонажи – были кумирами нескольких поколений. Образы героев Великой Отечественной войны – Зои Космодемьянской, Александра Матросова, « молодогвардейцев», пожертвовавших жизнью ради победы, вдохновляли на подвиги не только в военное, но и в мирное время. Жертвенность во имя Родины, народа, вождей коммунистической партии была в ряду главных добродетелей советского человека. Любовь к социалистическому отечеству тесно связывалась с ненавистью к его « врагам». Народ и армия представлялись единым целым. « Мы армию нашу растили в сраженьях, Захватчиков подлых с дороги сметем», – слова из государственного гимна СССР говорили о неразрывной связи народа и армии, которая делала их непобедимыми.

Знаменитый образ воина-освободителя символизировал мессианское значение советского государства в избавлении народов не только от немецко-фашистских захватчиков, но и от несправедливости капиталистического строя. Официальные речи и лозунги, превозносившие достижения СССР в борьбе за мир, сопровождались наращиванием вооружения, чрезмерным развитием военно-промышленного комплекса, что отражалось в двусмысленных словах песен: «Для мира народов, для счастья народов ракета у нас рождена».

Особое священное значение в Советском Союзе приобрела коммунистическая партия, единственная партия страны, выполняющая, согласно пропагандистским утверждениям, «руководящую и направляющую роль» в деле построения «светлого будущего». «Зовет на подвиги советские народы Коммунистическая партия страны», – пелось в песне « Партия – наш рулевой». Канонической характеристикой этой организации стали слова Ленина: «Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи».

Портреты вождей мирового пролетариата – Маркса, Энгельса, Ленина и их верных последователей украшали кабинеты официальных учреждений, не сходили со страниц газет и журналов, висели в школьных классах, красных уголках на заводах и фабриках, в домах простых советских граждан. Памятник Ленину или площадь его имени становились центрами ритуальной жизни города или поселка, здесь проводились праздничные демонстрации и торжественные мероприятия. Различные изображения Ленина переполняли жизнь советского человека: октябрятская звездочка, пионерский значок, комсомольский значок, ордена и медали, партийный билет, бюсты, барельефы, вымпелы, грамоты…

В тоталитарном обществе фигура вождя служит единственным человеческим воплощением божественного всевластия государства. В литературе и искусстве вождь выступал в нескольких ипостасях. Как ключевая фигура мировой истории он возвышался над народом. Огромные монументальные фигуры Ленина, Сталина должны были символизировать надчеловеческий характер образа вождя. Вождь выступал как вдохновитель и организатор побед: в революционной борьбе, Гражданской и Великой Отечественной войне, в покорении целины, Арктики, космоса. Вождь – мудрый учитель демонстрировал исключительный ум, проницательность, скромность, простоту и человечность. Вождь-человек представлялся как друг детей, спортсменов, колхозников, ученых. Атмосфера прославления коммунистической партии и ее вождей окутывала человека с самого рождения. Стихи и песни о Ленине и Сталине дети разучивали в детских садах, первым написанным в школе словом становилось имя вождя, да и за « счастливое детство» говорилось спасибо не родителям, а « родному Сталину». Так воспитывались поколения, «беззаветно преданные делу коммунизма».

Научные основы идеологии – аналитический портал ПОЛИТ.

РУ

«Полит.ру» публикует первую, вводную лекцию авторского курса русского философа, логика, социолога Александра Зиновьева «Научные основы новой идеологии». Этот курс распространяется «Школой мирового развития» по подписке. Данную лекцию «Полит.ру» публикует с любезного разрешения организаторов и автора.

Введение

После краха советского (русского) коммунизма в конце двадцатого века в мире началась эпоха тотальной и глобальной социальной реакции, эпоха эволюционного спада. Важнейшим компонентом ее является искусственно создаваемое и всячески поощряемое правящими силами тотальное помутнение умов, искусственная реанимация дремучих идеологий прошлого и изобретение новых такого же интеллектуального уровня, раздувание шарлатанства, спекулирующего на достижениях науки и маскирующегося под науку. Этот процесс не встречает серьезных препятствий, набирает силу и инерцию, становясь реальной угрозой самому существованию человечества. Может ли он быть остановлен или хотя бы ослаблен заметным образом? Если это возможно, то, по моему глубокому убеждению, лишь при том условии, что будет создана новая идеология, сопоставимая по объему содержания с советской, но превосходящая ее по интеллектуальному уровню и адекватная условиям и потребностям наступившего тысячелетия.

Что такое идеология? Говоря об идеологии, обычно имеют в виду лишь некоторую совокупность идей, выражаемых словами, — некоторое учение. Но эти идеи (учения) не возникают и не распространяются сами по себе. Их изобретают, сохраняют и распространяют определенного рода люди, как-то организованные и использующие какие-то подходящие для этого средства, можно сказать — образующие идеологический механизм. В дальнейшем мы этот механизм рассматривать не будем, но будем помнить, что без такого механизма никакие идеи (учения) не могут стать идеологическими.

Говоря об идеологии, далее, обычно имеют в виду своего рода субстанцию, как бы растворенную в человеческих объединениях, образующую особый аспект их менталитетной (духовной, интеллектуальной) жизни. Но эта субстанция имеет определенную структуру. Последняя состоит из своего рода идеологических клеточек — из отдельных относительно автономных и целостных идеологических учений. Понимание этих клеточек дает ключ к пониманию идеологических явлений вообще. Слово «идеология» в дальнейшем будет употребляться в этом узком смысле, т.е. как обозначение таких клеточек.

Идеологией, таким образом, мы будем называть некоторую совокупность слов и фраз (предложений, высказываний, суждений). Это — языковое образование. Когда говорят о ней как о совокупности идей, предполагают явно или неявно то, что идеи выражаются в языковых средствах. Это языковое образование может быть устным. Но в наше время оно как правило является письменным. Это вроде бы само собой разумеется. Но обычно не принимается во внимание то, что как языковое явление идеология подлежит рассмотрению и оценке с точки зрения критериев логики. Забегая вперед, замечу, что ни одно из известных мне идеологических учений, претендующих на статус научных, таковым не является, поскольку не удовлетворяет критериям логики.

Идеология как совокупность слов и фраз относится к явлениям, среди которых людям приходится жить, которые им приходится наблюдать, с которыми приходится иметь дело, в отношении которых приходится совершать какие-то важные для них поступки, о которых приходится размышлять — о человеке, о человеческом сознании, об отношениях между людьми, о природных явлениях, об исторических событиях, о будущем и т. д. Это не значит, что каждая такая совокупность (отдельная идеология) содержит в себе слова и фразы (суждения) обо всем этом. Таких совокупностей (отдельных идеологий) существует много. Они различны по составу таких суждений. Бывают сравнительно маленькие, бывают весьма обширные. Но все входящие в них суждения относятся к каким-то из упомянутых выше явлениям (объектам).

Идеологическое учение (идеология) отличается от политических, юридических, научных, литературных и вообще от всех прочих текстов комплексом признаков, включающим тип содержания, цели, правила построения, способы распространения, критерии оценки и другие признаки. Специфическая цель (и роль) идеологии — не познание реальности, не развлечение, не документация, не образование, не информация о событиях на планете и т.д. (хотя все это не исключается), а формирование у людей определенного и заранее планируемого способа мышления и поведения, побуждение людей к такому способу мышления и поведения, короче говоря, формирование сознания людей и управление ими путем воздействия на их сознание. Идеология изобретается для того, чтобы выработать у тех, для кого она предназначена, некоторый априорный и стандартный способ понимания окружающих человека явлений реальности и жизни людей, стандартное отношение к ним (оценку), стандартное поведение в ситуациях определенного вида. Подчеркиваю: идеология учит людей тому, что они должны думать о тех или иных явлениях бытия, как их оценивать и как поступать в тех или иных случаях. Можно сказать, что идеология дает людям априорную систему социальных координат, позволяющую им ориентироваться в социальной среде.

Чтобы идеология могла выполнять свою задачу успешно, она должна быть понятна для тех, для кого она предназначена, без специального образования или хотя бы при условии общепонятных пояснений. Она должна в какой-то мере соответствовать интересам и желаниям этих людей, их умонастроениям. Она должна восприниматься этими людьми как обоснованная признаваемыми ими аргументами, убедительная. Она должна быть адекватной реальности, в которой живут идеологически обрабатываемые люди.

Идеология характеризуется силой воздействия на людей — степенью эффективности. Эта степень должна быть достаточно велика, чтобы идеология выжила в качестве актуально функционирующего социального явления. Если она опускается ниже некоторого минимума, то данный текст перестает выполнять функции идеологии. Как следствие она сходит со сцены истории. Степень эффективности зависит от многих факторов, в их числе — от состояния объекта идеологического воздействия, от затрат на распространение, от степени адекватности и т. д.

Идеология может возникать на основе достижений науки и даже с претензией на статус науки. Тем не менее, наука и идеология суть качественно различные явления. Наука имеет целью познание мира. Один из фундаментальных принципов научного подхода к изучаемой реальности — субъективная беспристрастность. Идеология же имеет целью формирование сознания людей и манипулирование ими путем воздействия на их сознание. Она использует данные науки как средство, обрабатывая их применительно к своим целям. Она рассчитана на определенное множество людей, должна считаться с их интересами. Потому она тенденциозна. Потому она так или иначе извращает реальность. Но она это делает, подчеркиваю не в силу глупости, невежества и дурных намерений (хотя это не исключено), а в силу самой своей социальной роли. Ее задача приучить какое-то множество людей сходным образом думать о каких-то явлениях реальности и совершать какие-то поступки под воздействием такого понимания сходным образом. А для этого реальность должна быть таким образом отражена, чтобы эта цель была бы достигнута. Например, чтобы побудить граждан страны защищать ее от врага, идеология должна создавать апологетическую картину своего общества, т.е. выделять и подчеркивать его достоинства и преуменьшать или вообще замалчивать его недостатки, и критически-негативную картину общества врага, т.е. замалчивать его достоинства и выделять его недостатки. И образ врага должен создаваться таким, чтобы к нему возникала ненависть.

У различных идеологий степень тенденциозности бывает различной, причем — она может меняться со временем и в зависимости от обстоятельств. Например, она была сильно выражена в советской идеологии и слабо — в идеологических учениях западного мира. В Советском Союзе в послевоенные годы степень тенденциозности стала снижаться, а в западном мире к концу двадцатого века она стала возрастать.

Идеологий было много в прошлом и много существует в наше время. Это явления исторические в том смысле, что возникают, какое-то время живут, т.е. овладевают умами и чувствами каких-то множеств людей и умирают, т.е. выходят из практического употребления, забываются и даже исчезают из человеческой памяти бесследно. Одни из них живут недолго и охватывают небольшое число людей, другие живут десятилетия, столетия и даже тысячелетия и охватывают огромные массы людей, многие миллионы. Влияние одних на жизнь людей и на ход истории ничтожно, другие же определяют весь образ жизни людей и характер целых народов и исторических эпох. Примером идеологий глобального и эпохального масштаба являются известные мировые религии и марксизм. Примером маленьких (частных и кратковременных) идеологий могут служить идеологии партий, общественных движений, сект. И по текстуальным размерам одни учения могут состоять из небольшого числа фраз, которые можно записать на нескольких страницах, и могут включать в себя огромное число всякого рода сочинений, на профессиональное изучение которых тратят целую жизнь бесчисленные специалисты. Отдельные учения, начав жизнь с нескольких фраз, со временем разрастаются до гигантских размеров.

Идеология может быть зафиксирована явно в виде одного систематизированного учения, как это имеет место, например, в случае марксизма-ленинизма, или может оставаться несистематизированной, рассеянной по многочисленным и разнородным текстам так, что изложить ее в виде единого систематичного учения представляется весьма затруднительным делом, как это имеет место, например, в современных западных странах. Возможны смешанные варианты между этими крайностями.

Идеологии различаются по многим признакам. Бывают идеологии партий, классов, общественных движений, власти и т.п. Важно различие частичных идеологий, охватывающих какие-то части членов общества, и идеологий, охватывающих общества в целом и даже множества обществ. Обычно при определении идеологии указывают в качестве их признака классовость. Но фактически бывают идеологии неклассовые и вообще не рассчитанные на какую-то отдельную часть населения страны. Это не означает, что все граждане страны разделяют такую идеологию. Это означает, что сферой распространения ее является все население. Иногда такая идеология является государственной и принудительно навязывается всем, как это было, например, с нацистской и советской идеологиями. Идеологии различаются также как религиозные и светские (нерелигиозные). Классические примеры на этот счет — христианское и, соответственно, марксистское учения. Самой грандиозной светской идеологией была советская.

Сознание отдельно взятых конкретных людей формируется под влиянием множества разнообразных факторов. В их число входит множество различных идеологий, а не одна какая-то определенная идеология. Люди приобретают какие-то элементы идеологии от окружающих их людей, в бытовом и деловом общении с ними, в процессе воспитания и образования, из литературы и средств массовой информации и т. д. Люди сами что-то изобретают, наблюдая окружающую реальность и обдумывая свой личный жизненный опыт. У них в сознании образуется то, что можно назвать их идеологическим состоянием. В человеческих объединениях возникают и функционируют различные идеологии, обладающие различными характеристиками. Многие внеидеологические явления содержат в себе какие-то элементы идеологии и фактически выполняют какие-то идеологические функции. Это, например, литература, театр, живопись, кино, телевидение. Так что можно говорить об идеологическом состоянии человеческих объединений. Например, для западных стран характерен идеологический плюрализм, для Советского Союза — доминирование одной государственной идеологии (идеологический монизм).

Советская идеология заслуживает особого внимания, поскольку она является самым значительным образцом светской (нерелигиозной) идеологии. И если кто-то захочет сделать что-то значительное в идеологической сфере, должен будет учесть ее опыт. Она была самой обширной по содержанию и по множеству людей, для которых она предназначалась. Она была рациональной в том смысле, что стремилась опираться на науку, использовать достижения науки и пропагандировать их широким слоям населения, сама претендовала на статус научности. Наконец, она была самой систематизированной идеологией изо всех тех явлений идеологии, какие существовали в истории. Она была идеологией государственной в том смысле, что была узаконена как обязательная для всех граждан страны, имела единый и централизованный идеологический механизм, составлявший часть системы власти и управления, контролировала весь менталитетный аспект советского общества. Официально считалось, что она была марксизмом-ленинизмом. Это верно лишь отчасти. Фактически же отражение жизни человечества и интеллектуального материала двадцатого века заняло в ней основное содержание. Она сложилась после революции 1917 года как осмысление опыта реального советского и мирового коммунизма, — как идеология общества коммунистического типа.

Советская идеология претендовала на статус науки. Претензия безосновательная. Однако это не умаляет роль, какую она фактически сыграла в советском обществе. Она возглавила колоссальную просветительскую работу, какую до того не знала история. Через нее и благодаря ней достижения науки прошлого и настоящего стали достоянием широких слоев населения.

Особо важное значение советская идеология имела для деятельности руководящих (управляющих) органов страны, ибо она ставила перед ними общую цель, которая, независимо от ее достижимости или недостижимости, играла организующую роль и определяла направление стратегической деятельности руководства. Идеология давала общую ориентацию жизни коммунистического общества и устанавливала рамки и принципы деятельности его власти. Она являлась основой и стержнем всей системы установок.

До известного момента советская идеология была адекватна условиям в стране и в мире, служила одним из факторов успехов Советского Союза. Но постепенно она стала наращивать степень неадекватности изменяющимся условиям, впала в кризисное состояние и стала одним из факторов кризиса и краха советского коммунизма. Это может служить классическим примером того, что одна и та же идеология может играть различные роли в различных отношениях одновременно и в одном и том же отношении в разное время.

Рассмотренное выше идеологическое состояние современной (постсоветской) России есть часть той социальной реакции, о которой я сказал в самом начале этого введения. И там же я сказал, что необходимым условием успешного сопротивления ей является создание новой идеологии, сопоставимой с советской по объему содержания, но превосходящей ее по интеллектуальному уровню и по степени адекватности современной реальности. Для появления же такой идеологии требуется, во-первых, создание учения, которое может сыграть роль научной основы для нее, и, во-вторых, появление достаточно большого числа людей, которые примут это учение как свою идеологию и сделают своей сознательной целью социальные преобразования в духе его идей.

Не берусь судить о выполнимости второго условия. Что касается первого, то я считаю его вполне выполнимым в смысле создания такого учения. Более того, я могу предложить вниманию читателя именно такое учение, которое я в течение многих лет разрабатывал для своего личного пользования, т.е. без намерения публиковать результаты своих размышлений с расчетом на создание теоретической основы для новой идеологии. Но независящие от моих намерений обстоятельства сложились так, что я стал публиковать идеологически ориентированные фрагменты моих размышлений в контексте литературных, публицистических и научных сочинений. Основные из таких публикаций суть следующие: «Очерки комплексной логики» (2000), «Коммунизм как реальность» (1981,1994,2003), «Запад» (1995,2003), «На пути к сверхобществу» (2000, 2004),»Русская трагедия» (2002) , «Логическая социология» (2002), «Идеология партии будущего» (2003).

Мое учение как в целом, так и в деталях принципиально отличается от всех известных мне учений такого рода. Все они (включая марксизм) строятся как компиляции из того, что насочиняли различные мыслители. Я же предлагаю теорию с единым (некомпилятивным) понятийным аппаратом, выработанным и организованным в целое по правилам логики и методологии научного исследования. И это не просто дело моего личного вкуса или чудачества. В случае множества идей, включаемых в идеологическое учение, никакого другого средства объединить эти идеи в единое целое по содержанию, кроме средств логических, просто не существует, поскольку соответствующего единства нет в предметных областях, к которым эти идеи относятся. Кроме того, с точки зрения условий для социальных исследований, поставляющих основной интеллектуальный материал для идеологии, ситуация в мире изменилась настолько радикально, что добывание информации об эмпирических фактах перестало быть затруднительным, такая информация теперь имеется в изобилии и доступна без особых усилий, причем — обычно уже в обработанном в какой-то мере виде. Так что главным в исследовательской работе стало теоретическое осмысление готового эмпирического материала, логическая обработка последнего. Наконец, в двадцатом веке произошел великий перелом в социальной эволюции человечества. Перемены оказались настолько значительными, что вся терминология сферы социальных исследований и все содержащие ее учения потеряли смысл и стали неадекватными новой реальности. Мое учение ориентировалось именно на эти перемены, что потребовало критического пересмотра существовавших учений. Логический анализ их языка в сопоставлении с новой реальностью вышел, естественно, на первый план.

В этой работе я намереваюсь предельно кратко и упрощенно изложить основные идеи моего учения (теории), ориентируясь на интересы той новой идеологии, о которой идет речь.

В заключение высказываются соображения на тему, каким образом изложенное учение может стать идеологическим учением, т.е. выполнить идеологические функции в случае, если будет выполнено второе из сформулированных выше условий. Во всяком случае, читатель может использовать изложенное учение как свою индивидуальную идеологию, как это делал я сам в течение всей моей жизни.

Задание 1: Какие идеологии оказывали на Вас большое влияние? Попробуйте сформулировать в нескольких предложениях или фразах Вашу персональную идеологию.

О хищниках и новых мужчинах: какое значение имеет идеология в создании военной мужественности

1 Введение

После Кубинской революции в 1965 году Эрнесто Гевара опубликовал El Hombre Nuevo , Новый человек, в котором он описал формирование Новых Людей, людей с ясным революционным сознанием, как основу для его воображаемого социалистического общества. С тех пор его идеи оказали огромное влияние на многие партизанские группы. Однако в течение долгого времени большая часть исследований конфликтов и гражданской войны в основном игнорировала идеологию (см. Kalyvas and Balcells 2010) в пользу упрощенной идеи хищных повстанцев, которые охотятся на гражданское население и эксплуатируют ресурсы страны. Наиболее влиятельными среди них являются дебаты о жадности или недовольстве, проведенные Кольером и Хеффлером (2004 г.) и Фироном и Лейтином (2003 г.).

Точно так же феминистские исследования мира и конфликтов выявили ключевую роль военной мужественности, насильственной формы мужественности в вооруженных силах и вооруженных группах в контексте гражданских войн в течение последних десятилетий. И хотя многие авторы подчеркивают множественность проявлений мужественности в армии (Barrett, 1996; Higate, 2003), большая часть работ, посвященных различиям в проявлениях мужественности в армии, сосредоточена на государственных вооруженных силах, в основном на Глобальном Севере (Duncanson, 2009), а также на последствиях гендерного мейнстриминга и гендерный баланс в нем (Woodward, Duncanson, 2016; Wilén and Heinecken, 2018). Лишь недавно возникли дискуссии о различных гендерных режимах и более равных формах мужественности в контексте негосударственных вооруженных формирований ^{Сноска 1} . Здесь исследования сосредоточены в основном на левых партизанских группах, подразумевающих влияние идеологии на конкретную форму военной мужественности (Dietrich Ortega 2012; Gonzalez-Vaillant 2015; Riley 2019, 2020). Однако, хотя эти эмпирически богатые анализы подчеркивают важность идеологии для военной мужественности, до сих пор остается неясным, как концептуально и теоретически понять взаимосвязь между идеологией и военной маскулинностью в вооруженных группах.

В этой статье я утверждаю, что идеология имеет значение в построении особой формы военной мужественности вооруженной группы, черпая вдохновение из литературы о гражданской войне. С этой целью я объединяю теоретико-практическое понимание маскулинности с концепциями идеологии, тотальных институтов и социализации. Концептуализация отношений идеологии вооруженной группы и соответствующей военной мужественности внутри этой группы помогает нам лучше понять двухмерные процессы, во-первых, как идеологии формируют гендерный, институциональный состав самой вооруженной группы и, во-вторых, как через практики социализации, гендерная идеология приводит к конструированию специфических форм воинской маскулинности ^{Сноска 2} . Таким образом, в этой статье я обращаюсь не только к вышеупомянутой появляющейся литературе об альтернативной, более равноправной военной мужественности в левых вооруженных группировках. Скорее, предлагаемая концептуализация отношений между военной мужественностью и идеологией подходит для путешествия в другие контексты с другими политическими и религиозными идеологиями, такими как джихадистские группы. Таким образом, добавляя к уравнению фактор идеологии, я вношу свой вклад в более широкие дебаты в феминистских исследованиях мира и конфликтов о вариациях военной мужественности в вооруженных группах.

Оставшаяся часть этой статьи структурирована следующим образом: в следующем разделе я кратко суммирую предыдущие исследования мужественности военных и роли идеологии в гражданских войнах. В третьем разделе я развиваю свой основной аргумент: во-первых, я представляю концепцию гегемонистской маскулинности Коннелла (2005) и подробно останавливаюсь на ее практическо-теоретических последствиях. Особый интерес представляет понятие фонового знания, в котором я определяю мужественность, а также идеологию (Freeden 2000). Во-вторых, я утверждаю, что в вооруженных группах, которые я концептуально понимаю как тотальные институты, идеология работает в двух направлениях: с одной стороны, идеология влияет на форму тотального института, его организационную структуру и сами институциональные практики. С другой стороны, идеология трансформируется в фоновые знания посредством практик социализации и, таким образом, формирует конструкцию военной мужественности. Четвертый раздел включает в себя краткий эмпирический пример партизанской мужественности в Сальвадоре 9.0005 Frente Farabundo Martí para la Liberación Nacional (FMLN), чтобы проиллюстрировать дополнительную ценность концептуального аргумента и дать первую дорожную карту его возможного эмпирического применения. Заключительный пятый раздел обобщает результаты этого исследования и связывает их с существующей литературой. Здесь я представляю направления для будущих исследований военной мужественности и идеологии, например, сравнительные исследования военной мужественности в вооруженных группах с разным идеологическим фоном или того, как социальные гендерные отношения взаимодействуют с идеологией вооруженной группы и наоборот.

2 Предыдущие исследования военной мужественности и идеологии в гражданских войнах

2.1 Военная мужественность

Концепция военной мужественности и ее влияние на конфликты, а также на постконфликтное восстановление приобрели большую известность в течение последних трех десятилетий (ср. Морган, 1994; Гольдштейн, 2003). Феминистская наука постулирует, что в вооруженных силах и вооруженных группах культивируется и становится доминирующей определенная форма особенно жестокой и угнетающей мужественности (см. следующий раздел). По словам Барретта (1996, с. 132), военная мужественность характеризуется «физической стойкостью, стойкостью к лишениям, агрессивностью, грубой гетеросексуальностью, бесстрастной логикой и отказом жаловаться». Таким образом, военная мужественность опирается на преувеличение стереотипно мужского за счет обесценивания того, что считается женским.

С самого начала ученые подчеркивали множественность и часто противоречивую природу мужественности (ср. Higate 2003). Таким образом, один из ключевых вопросов заключался в том, как учитывать различия в мужественности военных. Барретт (1996) обнаруживает, что воинская мужественность варьируется между различными родами и званиями вооруженных сил в соответствии с техническими и стратегическими требованиями их положения в более крупном учреждении. Кроме того, конструкции мужественности зависят от культурного контекста и оперативных целей (Goldstein 2003, стр. 266). Как показывает Дункансон (2009), характер миротворческих операций влияет на то, что солдаты считают идеально мужественными, что приводит к включению черт, ранее считавшихся женскими, таких как коммуникативные навыки, привязанность и забота, в мужественность миротворцев. Дункансон далее утверждает, что более равноправная мужественность в военном деле достижима путем включения женских практик на первом этапе, а затем, во-вторых, создания мужественности «через отношения равенства и уважения, таким образом разрушая гегемонию» (2015, стр. 13). Однако эти исследования и связанные с ними дебаты о том, в какой степени возможно «регендерирование вооруженных сил» (Duncanson and Woodward 2016), как правило, ограничиваются государственными вооруженными силами, в основном из Глобального Севера, за заметным исключением Холмса. (2014), а также Вилен и Хайнекен (2018).

Что касается негосударственных вооруженных групп, Райли (2020) показывает, что появляется новое направление литературы, посвященное вариациям мужественности, которое в основном, но не исключительно, сосредоточено на более равной мужественности внутри левых партизанских групп. Дитрих Ортега (2012, стр. 491) считает, что партизанские группы из Колумбии, Сальвадора и Перу тщательно конструируют партизанские маскулинности, которые «основаны не на обесценивании женщин в целом, а на временном конструировании конкретных партизанских женственностей, которые позволяют мужчинам — женские связи и товарищеское соучастие, а также раскрыть проявления партизанской мужественности за пределами преобладающей ассоциации мужчин с насилием». Основываясь на идеологическом примате классовой борьбы, группы формировали товарищескую идентичность, в которую входили женщины как равные борцы за революционное дело, скрывая все еще существующее гендерное неравенство. Однако Дитрих Ортега (2012, стр. 504) также отмечает, что эти выражения мужественности являются лишь временными конструкциями, которые могут распасться после окончания вооруженного конфликта. Кроме того, данные непальской Народно-освободительной армии свидетельствуют о том, что маоистская эгалитарная гендерная идеология допускала участие женщин, что, в свою очередь, формировало взгляды комбатантов-мужчин на участие и права женщин (Riley 2019).). Характеристики, которые раньше были присущи исключительно мужчинам, такие как храбрость, героизм и боевые способности, теперь могли быть присущи женщинам-комбатантам (Riley 2019, p. 560). Gonzalez-Vaillant (2015) аналогичным образом обнаруживает, что женщины в уругвайских тупамарос считались равными до тех пор, пока они подражали героическим партизанам и занимали это гегемонистское положение мужчин ^{. Сноска 3} .

Исследование воинствующих джихадистских вооруженных групп раскрывает не менее важные аспекты того, как переплетаются военная мужественность и идеология. Аслам (2012, стр. 275) утверждает, что группы джихадистов предлагают возмездие посредством насильственного экстремизма («джихад») в качестве подтверждения чести в контексте маргинализации ^{Сноска 4} . Точно так же Джонстон, Икбал и Тру (2020) обнаруживают, что пропаганда индонезийского джихада конструирует традиционную мужественность, которая способствует насилию и подчинению женщин на основе религиозных оправданий.

Хотя все эти эмпирические исследования имеют дело с военными маскулинностями в сильно идеологизированных контекстах и, таким образом, подчеркивают важность идеологического содержания для гендерных отношений в вооруженных группах, остается теоретически и концептуально неясным, как именно взаимосвязаны идеология и конструкции маскулинности. Этой статьей я дополняю эту еще молодую область исследований, теоретизируя взаимосвязь идеологии и военной мужественности. Вопросы, на которые я отвечаю, заключаются в том, как идеология формирует институциональный (гендерный) состав вооруженной группы, как комбатанты социализируются в идеологии группы и как в результате этих процессов идеология проникает в военную мужественность. Тем самым я еще больше вношу свой вклад в более широкую дискуссию о различиях в военной мужественности.

2.2 Роль идеологии в гражданских войнах

Ниже я привожу выводы из литературы о гражданской войне, которые, с одной стороны, подчеркивают важность идеологии в вооруженных конфликтах, а с другой стороны, вдохновляют взаимодействие идеологии и военной мужественности.

Идеология играет ключевую роль в понимании вооруженных групп, например, влияя на уровень насилия, который они применяют, их институциональную структуру и социализацию или их модели вербовки. Во-первых, что касается насильственного поведения, идеология может действовать как сдерживающий фактор для совершения (сексуального) насилия в отношении гражданских лиц. Например, лидеры левых групп могут рассчитать, что совершение сексуального насилия будет противоречить пропагандируемому гендерному равенству и, таким образом, делегитимировать их государственный проект нового общественного порядка (Wood 2009)., п. 141). Напротив, «Исламское государство» (ИГ) использовало свою идеологию для оправдания попытки геноцида езидского меньшинства в Ираке и, в частности, систематического порабощения и изнасилования езидских женщин (Vale 2020). Имеются также свидетельства того, что идеология влияет на то, является ли насилие в отношении гражданских лиц дискриминационным или неизбирательным (Thaler 2012). Во-вторых, идеология влияет на институциональную структуру вооруженной группы и ее боевую социализацию. Например, марксизм-ленинизм стимулировал появление партизанских организаций и предоставил разработанную военную доктрину и стратегические планы во время холодной войны (Kalyvas and Balcells 2010). Более того, идеология может быть для вооруженных групп средством поддержания групповой сплоченности, поддержания морального духа комбатантов и гарантии подчинения комбатантов приказам и соблюдения их норм (Weinstein 2007). Гувер Грин (2017) утверждает, что приобщение комбатантов к групповым нормам и идеологии происходит с помощью различных механизмов, которые, в свою очередь, формируются идеологией. В-третьих, на вопросы, связанные с вербовкой, влияет идеология: например, опирается ли группа на принудительную или добровольную вербовку и какие части населения имеют право на вербовку (Гутьеррес-Санин и Вуд, 2014, стр. 219).–220). Исследования с большим N показывают, что женщины чаще участвуют в левых вооруженных группировках, в то время как исламизм как идеология, по-видимому, является отрицательным предиктором (Henshaw 2016, стр. 209). Вуд и Томас (2017) обнаружили, что группы с идеологией гендерного эгалитаризма статистически более склонны к высокому участию женщин, поскольку, как утверждают Луна и ван дер Хаар (2019), они стремятся преодолеть гендерное неравенство.

Подводя итог, во-первых, идеология играет ключевую роль для вооруженных групп, например, влияя на их групповое поведение, уровень и форму насилия, которое они применяют, и их модели вербовки. Во-вторых, воинская мужественность сильно различается в зависимости от звания, оперативных целей и типа миссии, такой как операции по поддержанию мира. Кроме того, появляется литература о формах более равной мужественности в основном левых партизанских группах, которые намекают на важность идеологии для создания маскулинности (Riley 2020). Однако вопрос о том, как теоретизировать эту взаимосвязь, до сих пор остается без ответа. Это пробел в исследованиях, которым я занимаюсь в этой статье.

3 Идеология и мужественность в вооруженных группах

В следующем разделе я развиваю тройной теоретический аргумент о том, как идеология формирует построение военной мужественности. Во-первых, я представляю концепцию гегемонистской мужественности Коннелла (2005), подчеркивая ее практическо-теоретические последствия. Во-вторых, я концептуализирую идеологию как мыслительную практику. В конечном счете, я концептуализирую вооруженные силы и вооруженные группы как целостные институты, в которых идеология формирует сам институт и передается через социализирующие практики, что приводит к созданию и повседневному разыгрыванию специфических форм военной мужественности.

3.1 Теория гегемонистской маскулинности и практики

Согласно Коннеллу (2005, стр. 72), маскулинность можно определить как «конфигурацию гендерной практики». Это «одновременно место в гендерных отношениях, практики, с помощью которых мужчины и женщины задействуют это место в гендере, и влияние этих практик на телесный опыт, личность и культуру». Следовательно, онтологически концепция гегемонистской маскулинности Коннелл (2005, стр. 65) основана на теоретико-практической основе, как она отмечает:

практика никогда не происходит в вакууме. Он всегда реагирует на ситуацию, а ситуации структурированы таким образом, что допускают одни возможности, а не другие. Практика тоже не уходит в пустоту. Практика создает мир.

В этом смысле практики являются «онтоформирующими» (Connell 2005: 80), они конституируют реальность и делают социальный мир динамичным.

Основанное на грамшианском понятии власти ^{Сноска 5} , понятие гегемонистской маскулинности относится к идеализированной форме мужественности, зависящей от культуры и контекста. Он «определяется как конфигурация гендерной практики, воплощающая принятый в настоящее время ответ на проблему легитимности патриархата, который гарантирует (или считается гарантией) доминирующее положение мужчин и подчиненное положение женщин» (Connell 2005, p. . 77). Таким образом, гегемонистская маскулинность является идеальным типом, который создает иерархию различных маскулинностей по отношению к гегемонистской позиции и, таким образом, определяет, какие другие маскулинности маргинализованы и подчинены. Здесь, как Барретт (1996, с. 130) утверждает, что институты, такие как вооруженные силы, играют в этом ключевую роль, имея в виду «процесс, посредством которого формируются эти группы и идеалы, организационные ситуации и ограничения, которые формируют и создают эти идеалы и группы».

Идеальный типовой характер гегемонистской маскулинности не означает, в свою очередь, что большинство мужчин обязательно воплощают точную конфигурацию или что самые сильные мужчины должны быть носителями гегемонистской маскулинности. Скорее, это конфигурация практики, то есть мужественность, которую мужчины стремятся достичь. Как указывают Коннелл и Мессершмидт (2005, стр. 838):

Таким образом, можно сконструировать гегемонистскую мужественность, которая не совсем соответствует жизни реальных мужчин. Тем не менее, эти модели разными способами выражают широко распространенные идеалы, фантазии и желания. Они предлагают модели отношений с женщинами и решения проблем гендерных отношений. Более того, они свободно артикулируют практическую конституцию мужественности как образа жизни в повседневных местных обстоятельствах. В той мере, в какой они это делают, они способствуют гегемонии в общественном гендерном порядке в целом.

Становится ясно, что гегемонистская маскулинность всегда связана с конкретными условиями и варьируется в зависимости от культурного, организационного, классового и т. д. контекста и на разных уровнях (Connell and Messerschmidt 2005, p. 849). Как концепция, гегемонистская маскулинность не содержит априорно определенного набора характеристик, а опирается на рутинные повседневные практики, «совершенные в социальном действии» (Connell and Messerschmidt 2005, p. 836) ^{. Сноска 6} . Следовательно, гегемонистские конфигурации могут пересекаться и иметь схожие наборы практик, хотя практики гегемонистской маскулинности в одном контексте также могут восприниматься как совершенно неуместные для гегемонистской маскулинности в другом контексте. Опять же, Барретт (1996) показательно исследование военно-морского флота США: он обнаруживает, что разные профессии занимают разное место в отношении господствующего идеала военной мужественности. В то время как военно-морские авиаторы ближе всего подходят к гегемонистскому идеалу в вооруженных силах, воплощая «агрессивность, техническое владение сложной техникой, мужество и автономность» (Барретт, 1996, стр. 134), особенно офицеры снабжения имеют более низкий статус, имея меньше возможностей доказать свою мужественность. Более того, все различные проявления мужественности у морских летчиков, морских офицеров и офицеров снабжения имеют общие черты господствующей военной мужественности, такие как настойчивость или техническое мастерство. Однако храбрость и героизм морских летчиков могут не подходить для морских офицеров, ответственных за управление кораблем, не говоря уже о том, чтобы быть уместными в других рабочих условиях за пределами военного учреждения.

Более того, вслед за Коннеллом и Мессершмидтом (2005, стр. 848) «[гендер] всегда связан с отношениями, а образцы мужественности социально определяются в отличие от какой-либо модели (будь то реальной или воображаемой) женственности». Следовательно, конструкции женственности, а также «женщины» занимают центральное место во многих процессах конструирования мужественности — как матерей; как одноклассники; как подруги, сексуальные партнеры и жены; как работники с гендерным разделением труда; и так далее» (Коннелл и Мессершмидт, 2005, стр. 848). Например, исследования показывают, что военная мужественность обычно основывается на обесценивании женщин и предположительно женственности (ср. Морган 19).94). Образ сильного и храброго солдата зависит от контраста эмоциональной и слабой женщины, благодаря чему стратегии феминизации определенных черт и поведения также используются в военной подготовке.

Теоретически гегемонистская мужественность Коннелла говорит о недавнем повороте практики в социальной теории (Schatzki et al., 2001) и в международных отношениях (Bueger and Gadinger, 2015), поскольку как для Коннелла, так и для теоретиков-практиков практики образуют наименьшую единицу социальной и отправная точка для теоретизирования ^{Сноска 7} . Практико-теоретические подходы разделяют приверженность перформативности и подчеркивают процессуальный характер всего социального (см. Батлер, 1990). Точно так же теоретики-практики понимают социальный мир как «продукт постоянного установления, воспроизведения и поддержания отношений между действующими лицами, объектами и материальными артефактами» (Бюгер и Гадингер, 2015, стр. 453). В этой статье я следую Реквицу (2002, стр. 249) и определяю практику как «рутинизированный тип поведения, состоящий из нескольких элементов», включая телесную и умственную деятельность, использование артефактов, а также определенную форму фоновых знаний. .

Базовые знания не могут быть сведены к простому знанию как или знанию того, и это не только то, что делает практику выполнимой, предоставляя инструментальное ноу-хау для достижения определенной цели. Скорее, он всегда встроен в практику, «которую он воплощает, разыгрывает и овеществляет одновременно» (Адлер и Пулио, 2011, стр. 7). Фоновые знания — это «знание изнутри» (Бюгер и Гадингер, 2015 г., стр. 452). Он делает практики понятными и обеспечивает «интерсубъективный фон, который устанавливает условия взаимодействия [и] определяет горизонт возможностей» (Adler and Pouliot, 2011, стр. 17). В широком смысле фоновые знания определяют, какие практики являются социально приемлемыми и интерсубъективно значимыми, и делают практики узнаваемыми и понятными для зрителей.

Я утверждаю, что гендер находится в этом фоновом знании: оно позволяет распознавать и интерпретировать гендерный характер практик и, таким образом, «делать гендер». Например, новобранцы, которые не соответствуют мужественным стандартам ВМС США, как сообщается, становятся объектами гендерных оскорблений. Сексистская практика оскорбления рекрутов как «девочек, киски, сосиски и слабаки» (Барретт, 1996, стр. 133) возможна только из-за неписаного, общего понимания того, что женщины, естественно, более склонны жаловаться, а также физически и умственно не достаточно силен, чтобы выдержать военную подготовку и бой. Именно на фоне этого фонового знания, приравнивающего женщину к слабости, происходит обесценивание женственности в армии. Во-вторых, эти рутины составляют часть более широкой конфигурации практики (маскулинности) в данном институциональном контексте: здесь военная мужественность постоянно разыгрывается и воспроизводится как гегемонистская форма, противопоставляя мужественность женственности, культивируя гетеросексизм и гомофобию (Морган 19).94, с. 167).

3.2 Идеология как фоновое знание

Возвращаясь к цели статьи — теоретизировать идеологию и маскулинность в вооруженных группах, я, кроме того, концептуализирую идеологию как форму фонового знания. В частности, я понимаю идеологию как коллективное практическое предприятие мыслительных практик. Фриден (2000, стр. 304) уточняет:

[I]деологии — это наборы конкретных мыслительных практик, содержание и морфология которых различаются от одной идеологической семьи к другой. Анализировать идеологию […] – значит категоризировать, разъяснять и расшифровывать способы, которыми коллективы на самом деле думают о политике, способы, которыми они преднамеренно практикуют искусство политического мышления и непреднамеренно выражают социальные паттерны, присущие этому виду мышления. развитый.

Таким образом, идеология выражается сознательно или бессознательно в повседневной практике отдельных лиц и групп. Хотя идеологии могут имплицитно руководить практикой, т. е. не мыслиться активно, по крайней мере в какой-то исторический момент идеологии должны мыслиться явно. Но только через повседневную практику идеология обретает свою действенность и, таким образом, постоянно воспроизводится и видоизменяется.

Необходимы некоторые дополнительные разъяснения: во-первых, идеологии как мыслительные практики направлены на политическое поведение или «ориентированы на действия» (Sartori 1969, с. 399). В этом смысле они прямо предписывают, что делать в какой ситуации. Во-вторых, идеологии нормативны, поскольку они, с одной стороны, направлены на построение, поддержание или восстановление определенного политического или социального порядка; они содержат специфическое видение того, как должен выглядеть мир (Гутьеррес-Санин и Вуд, 2014 г., стр. 215). Таким образом, в этом широком смысле идеологии охватывают политические идеологии, такие как консерватизм или марксизм, религиозные идеологии, такие как джихадизм, и более широкие идеологические структуры, такие как неолиберализм. С другой стороны, идеологии устанавливают моральные рамки для оценки поведения людей и определения их действий как правильных или неправильных. Наконец, что касается моего аргумента об идеологии и воинской мужественности, важно рассмотреть, как связаны идеология и пол. Прежде всего, каждая идеология содержит идеи о гендерных отношениях, будь то явные или неявные. Это означает, что даже если идеология не формулирует эксплицитных заявлений о гендере, она все равно опирается на имплицитное понимание гендера и понятия этих терминов. Как отмечает Кокберн (2001, стр. 14): «гендер настолько нормален, что его не исследуют». ^{Сноска 8} Например, что касается политических идеологий, консерватизм связан с традиционным отношением к семье, браку и гендерным ролям (Lye and Waldron 1997), и, говоря более конкретно, антифеминизм является ключевым элементом правой политики и правого экстремизма. (Берг, 2019).

Подводя итог двум предыдущим подразделам: и мужественность, и идеология понимаются как практические фоновые знания и постоянно разыгрываются, воплощаются и воспроизводятся членами определенной группы, в моем случае вооруженных групп. Понимаемые как фоновое знание, мужественность и идеология являются соучредителями: идеология опирается либо на явные, либо на неявные предположения о гендере и мужественности. Точно так же мужественность всегда содержит идеи, связанные с более широкими идеологиями ^{Сноска 9} .

3.3 Социализация и идеология

В этом подразделе я привожу двоякий аргумент, что идеология, во-первых, влияет на форму вооруженной группы, понимаемой как тотальный институт, то есть на его организационную структуру и институциональные практики. Во-вторых, идеология передается как особая форма фоновых знаний в процессах военной социализации. Идеология, таким образом, формирует специфическую форму гегемонистской военной мужественности.

Я концептуализирую вооруженные группы как целостные институты, которые обеспечивают институциональный контекст процессов социализации (Барретт 1996; Фелисес-Луна 2011; Мессершмидт 2018). Следуя Гоффману (1961), я понимаю тотальный институт как теоретически идеальный тип, тотальный характер которого может варьироваться в разной степени. Тотальные институты характеризуются четырьмя чертами: во-первых, строгое разделение внутренней и внешней части учреждения, тогда как заключенные или члены учреждения имеют лишь ограниченный контакт с внешним миром (Гоффман, 1961, стр. 315–316). Во-вторых, тотальное учреждение проникает во все стороны жизни заключенных, тогда как разделение между частной и публичной сферой упраздняется, отсюда и тотальный характер. В-третьих, тотальное учреждение направлено на то, чтобы лишить заключенных прежней идентичности и позволить им пройти через «процесс умерщвления себя» (Гоффман 19). 61, с. 317) при входе в учреждение. Таким образом, прежние социальные статусы становятся неважными, а новые личности создаются в соответствии с целью учреждения ^{Сноска 10} . В-четвертых, для тотальных институтов характерна продуманная система формальных и неформальных правил, привилегий и поощрений за соблюдение или проявление хорошего настроения, а также наказаний за нарушение этих правил. Таким образом, «сотрудничество достигается за счет лиц, которые часто имеют причины отказываться от сотрудничества» (Гоффман 19).61, с. 322–324). Эта система привилегий «обеспечивает основную структуру, в которой происходит пересборка личности» и, следовательно, имеет важное значение при рассмотрении вопроса о социализации новобранцев в армии. И то, и другое — представление идеологии и мужественности — оставляет мало места для расхождений в контексте тотальных институтов.

Мой аргумент основан на предпосылке, что все вооруженные группы, будь то государственные вооруженные силы или повстанческие силы, будут демонстрировать основные характеристики общего института на различном, но, по крайней мере, базовом уровне ^{Сноска 11} . Как напоминает нам Барретт (1996, стр. 132), «социализация [в армии] носит всеобъемлющий характер: новобранцы «отрезаны от общества в целом» и живут в замкнутом «формально управляемом круге жизни»». Кроме того, военные активно действуют как гендерный институт: «Поскольку отстаивание гегемонистского идеала мужественности требует коллективных усилий, [именно] организационные правила, практика и структуры, особенно системы ранжирования и тестирования, способствуют построению гегемонистский идеал» (Барретт 1996, с. 141).

Как следует из литературы о гражданской войне, идеология оказывает большое влияние на организационную структуру вооруженной группы (Kalyvas and Balcells 2010), институциональную практику и разделение труда и, таким образом, влияет на то, насколько именно вооруженная группа является тотальным институтом. Что касается организационной структуры, она определяет, например, отношения между лидером (лидерами) и членами, независимо от того, является ли она более иерархической или эгалитарной. Институциональные практики, понимаемые в широком смысле как все практики, реализуемые самим институтом, охватывают, среди прочего, социализирующие практики, которые различаются в зависимости от идеологических убеждений. В конечном счете, разделение труда внутри учреждения также определяется идеологическими и гендерными соображениями (см. Connell 2005), например, разрешены ли женщинам и какие роли им отведены на основе предполагаемых способностей. Например, дебаты об интеграции женщин в вооруженные силы США характеризовались опасением, что женщины подорвут оперативные возможности вооруженных сил (Stachowitsch 2013).

Я утверждаю, что именно в контексте вооруженных групп как тотальных институтов комбатанты социализируются не только в мужской идеал, но и в конкретную идеологическую структуру, имплицитную или явную, которая находится в соучредительных отношениях с конструкции мужественности, описанные выше. Социализацию можно определить как «процесс введения акторов в нормы и правила данного сообщества, конечной точкой которого является интернализация. Социализация […] — это процесс, предполагаемым результатом которого является […] более глубокое изменение самоощущения актера» (Чекель, 2017, стр. 59).4). При этом социализация может достигать разной степени: от отсутствия интериоризации групповых норм (0-й тип) до привычной адаптации и усвоения групповых норм (1-й тип) и полной интериоризации и идентификации с групповыми нормами (2-й тип) (Checkel 2017, стр. 597). Как справедливо утверждает Мессершмидт (2018, стр. 480), «социализация [sic!] в этих учреждениях имеет далеко идущие последствия и часто представляет собой изменение идентичности». Соответственно, я предполагаю, что в вооруженных группах как тотальных институтах наиболее распространены процессы полной (тип 2) и частичной (тип 1) социализации.

После этих замечаний о социализации я теперь перехожу к практикам социализации, отвечая на вопрос о том, как вооруженные группы передают идеологию и маскулинность. Тем не менее, я утверждаю, что идеология не только передается и реализуется как фоновое знание посредством следующих институциональных практик, но и в первую очередь влияет на эти институциональные практики. Здесь я считаю полезным следовать классификации Гувера Грина (2017) четырех социальных практик в вооруженных группах ^{Сноска 12} :

1.
Идеологическое воспитание является наиболее очевидной институциональной практикой, используемой большинством вооруженных групп для социализации своих членов в соответствии с групповой идеологией. В некоторых случаях политическое образование «объясняет конкретные социальные или политические цели конкретного конфликта и связывает цели конфликта с конкретными поведенческими [sic!] нормами» (Hoover Green 2017, стр. 690). В других случаях это будет принимать форму религиозных учений, молитв и т. д. В общем институциональном контексте участие часто будет обязательным для членов группы, а пространство для обсуждения ограничено. Например, непальская НОА обучала своих комбатантов маоистской идеологии, правам женщин и равенству полов и каст (Riley 2019).).
2.
Методы вербовки и инициации: вербовка представляет собой предварительный отбор будущих комбатантов и определяет «первоначальный набор взглядов […], а также первоначальную социальную иерархию членов группы[…]» (Hoover Green 2017, стр. 689). В зависимости от идеологии вооруженные группы решают, кого и как вербовать, например образованных и идеологически приверженных студентов или крестьян и представителей рабочего класса, только мужчин или мужчин и женщин поровну, добровольное участие или принудительная вербовка. Формальные и неформальные практики инициации способствуют дальнейшей социализации новобранцев в идеологии группы и ее гендерном режиме, например, ритуалы инициации и связывания (Barrett 19).96), или ритуалы сексуального насилия и изнасилования для достижения групповой сплоченности (Wood 2009). Точно так же Cohen (2013) считает, что сексуальное насилие и групповые изнасилования в основном используются в случае групп, которые полагаются на принудительную вербовку. ^{Сноска 13}
3.
Когда вы входите в состав группы, военная подготовка представляет собой один из наиболее важных наборов практик для вооруженных групп, поскольку она направлена на создание людей, способных убивать других людей и приносить себя в жертву (Cockburn 2001, p. 46; Higate 2003, p. 29) и, таким образом, позволяют всему учреждению выполнить свою цель ведения войны. В зависимости от идеологии группы военная подготовка сильно различается: она может состоять только из краткого инструктажа по обращению с оружием, поясом смертника и т. д. или включать в себя тщательно продуманный учебный лагерь, обучение навыкам, а также тактике, например тайной партизанской войне (Гувер Грин 2017, стр. 689). Учебные практики часто включают в себя физические упражнения, направленные на формирование тела солдат и укрепление связи между мужественностью и физической подготовкой (ср. Morgan 19).94, с. 167).
4.
Последним набором институциональных практик, имеющих отношение к социализации членов, являются дисциплинарные практики, которые служат для обеспечения соблюдения определенных поведенческих норм и правил. Комбатанты должны играть по правилам группы, чтобы постоянно воплощать в жизнь ее идеологию и гендерные идеалы, а также препятствовать установлению других фоновых знаний и практик. Степень применения дисциплинарных мер зависит от административной мощи всего учреждения. Отношение вооруженной группы к сексуальному насилию среди ее членов и лиц, не являющихся членами, помогает проиллюстрировать связи между идеологией, мужественностью и дисциплинарными методами: противоречат ли идеологические убеждения сексуальному насилию или поощряют его? Запрещается ли сексуальное насилие и преследуется ли оно, молчаливо или даже открыто допускается или скрывается (Marks 2013)? Поощряет ли группа, разрешает или подавляет объективацию женских тел (Максвелл, 2010 г. , стр. 112)? Делает ли группа различие между сексуальным насилием в отношении своих и чужих членов (Wood 2009?) или изнасилование даже используется как оружие войны?

В конце концов, я утверждаю, что именно посредством этих процессов социализации не только тщательно конструируются маскулинности, но и эти гендерные конструкции тщательно формируются идеологической мыслью. Я предполагаю, что эти теоретические соображения предлагают полезную эвристику для изучения идеологии и военной мужественности, которых не затрагивали предыдущие работы. Взятие институциональных практик, таких как организационные структуры или разделение труда, а также четыре практики социализации в качестве аналитических отправных точек, направляет взгляд на практики, посредством которых становится видимым идеологизированный характер маскулинности и ее проявления.

4 Наглядный пример: партизанская мужественность сальвадорского ФНОФМ

В следующем подразделе я иллюстрирую дополнительную ценность включения идеологии в качестве фактора для анализа военной мужественности на примере сальвадорского ФНОФМ. ФНОФМ представляет собой хороший пример, иллюстрирующий, как идеология влияет на построение военной мужественности по нескольким причинам. Во-первых, марксистско-ленинский групповой подход представляет собой явно выраженную политическую идеологию, влияние которой на форму военной мужественности, созданную группой и реализуемую внутри нее, отчетливо видно. Примером может служить широкое участие женщин в партизанской борьбе, цифры оценивают долю женщин примерно в 30% от общей численности партизан (Navas 2007, стр. 3), а также различные роли, которые эти женщины выполняли в ФНОФМ. Во-вторых, ФНОФМ, участие женщин и их наследие были предметом многочисленных исследований, в которых содержится множество первичных данных интервью (ср. Vázquez et al. 19).96; Лучак 2001; Кампвирт 2002, 2004; Шейн 2004).

В конечном счете, как я предположил в теоретическом разделе, ФНОФМ можно рассматривать как целостную организацию: когда-то члены группы были отрезаны от более широкого общества «в горах» (Vázquez et al. 1996). , жизнь в партизанах строго следовала требованиям и распорядку, установленным партизанами, правила были сформулированы как «революционный закон» и введены в действие в рамках дисциплинарной системы.

Необходимы некоторые оговорки: во-первых, следующие эмпирические данные служат только для иллюстрации полезности теоретического аргумента, который я привел в предыдущей главе. Следовательно, это также не всестороннее тематическое исследование, поскольку оно не может учесть сложности и двусмысленности мужских / женских практик в ФНОФМ, и я не разрабатываю определенную методологию для анализа идеологии и военной мужественности. Во-вторых, на этом фоне оправдано не работать с новыми эмпирическими данными, а опираться на обширную вторичную литературу. Эти исследования часто предоставляют данные интервью как надежный источник для анализа действий партизан. В конечном счете, существуют некоторые ограничения с точки зрения области применения. Хотя разумно предположить, что влияние идеологии на мужественность наиболее заметно в группах, которые явно поддерживают определенную идеологию, таких как ФНОФМ или непальская Народно-освободительная армия (Луна и ван дер Хаар, 2019 г. ).; Riley 2019), я бы сказал, что та или иная форма идеологии присутствует во всех вооруженных группах, будь то партизаны, джихадистские группировки или государственные армии, и влияет на соответствующую воинскую мужественность. Даже в случае с ОРФ в Сьерра-Леоне, известными как прототипы хищных повстанцев, социальный состав молодежи люмпенов формировал маскулинность протеста против социальных, экономических и гендерных исключений, с которыми, хотя и в общих чертах, обращалась революционная идеология ( Дьюрисмит 2014) ^{Сноска 14} .

Я начинаю иллюстративный пример с описания социально-исторического контекста гражданской войны в Сальвадоре, прежде чем кратко описать идеологию ФНОФМ. Затем я изучаю, как идеологизированная партизанская мужественность реализуется внутри ФНОФМ. С этой целью я предполагаю, что обсуждаемые институциональные практики из предыдущего раздела обеспечивают хорошую аналитическую отправную точку для анализа идеологии и маскулинности. Следовательно, я смотрю на организационную структуру группы, ее разделение труда и ее методы социализации, а именно политическое образование, вербовку, военную подготовку и дисциплинарные практики.

4.1 Социально-исторический контекст и идеология ФНОФМ

Гражданская война в Сальвадоре длилась с 1980 по 1982 год между партизанами ФНОФМ и военной диктатурой. Военные взяли под свой контроль государство в 1932 году и сформировали неформальный союз с так называемой кофейной олигархией, преимущественно белой либеральной элитой, которой принадлежали почти все сельскохозяйственные угодья. Этот союз состоял из сложной системы разделения власти, чтобы обеспечить элитам экономическую эксплуатацию рабочей силы страны при сохранении демократического маскарада (Ching 2016, стр. 30). В 19В 1960-е и 1970-е годы в стране нарастала массовая мобилизация христианских общин, вдохновленных теологией освобождения, профсоюзы, студенческие и крестьянские ассоциации в ее основе (Mason 1999, p. 184f.). Однако требования общества преодолеть социальное неравенство и политическое отторжение встречались с массовым неизбирательным политическим насилием. В ответ пять партизанских групп FPL, ERP, RN, PRTC и FAL/PCS сформировали ФНОФМ в конце 1980 года.

Основными идеологическими столпами ФНОФМ были его борьба за социализм и марксистская теоретическая основа анализа. Согласно последнему, реформизм и социал-демократия были отвергнуты из-за невозможности «достичь демократии, социальной справедливости и прогресса на благо народных слоев в рамках капитализма» (Эллисон и Альварез, 2012, с. 9).5). Вместо этого ФНОФМ основывается на «построении сальвадорского государства как врага народа, вере в вооруженную борьбу как единственный способ свергнуть его и «политико-идеологической пролетаризации», чтобы революционеры могли принести необходимые жертвы». (Шпренкельс, 2019 г., стр. 541). Более того, ФНОФМ поддержал ленинскую идею демократического централизма, «которая рассматривает партию как зародыш нового революционного политического порядка, делая упор на централизованное принятие решений» (Sprenkels 2019)., п. 542). Однако между фракциями оставались разногласия относительно соответствующей военной стратегии и вопроса переговоров с режимом, особенно на первом этапе войны (Sprenkels 2019, стр. 542; Allison and Alvarez 2012, стр. 96). В то время как FPL выступала за затяжную народную войну, основываясь на опыте Китая и Вьетнама, другие фракции предпочли массовое восстание и быстрое восстание. После внутренней напряженности ФНОФМ занял более умеренный курс после 1984 г., создал «гражданско-политический фронт», развивая связи с гражданскими организациями (Sprenkels 2019, п. 542) и решил продолжить переговоры о создании широкого правительства национального единства (Алиссон и Альварес, 2012, стр. 96).

Предыдущее исследование показало, что ФНОФМ построил мужественность на основе классового сознания и своих возможностей в отношении вооруженной борьбы, что — по крайней мере на первый взгляд — преодолело гендерное неравенство и породило товарищскую идентичность:

[Эти маскулинности не основаны на обесценивании женщин в целом, а на временном конструировании особых партизанских женственностей, которые допускают связь между мужчиной и женщиной и товарищеское соучастие, а также раскрывают проявления партизанской мужественности за пределами преобладающей ассоциации мужчин с насилием. (Дитрих Ортега, 2012 г., стр. 49.1).

Становится очевидным, что идеология сыграла ключевую роль в формировании гегемонистской формы мужественности внутри ФНОФМ, которую я проиллюстрирую в следующем подразделе.

4.2 Партизанская мужественность ФНОФМ

Чтобы продемонстрировать дополнительную ценность моего теоретического аргумента, я затрагиваю организационную структуру (1), разделение труда (2), а также четыре практики социализации (3–6). ) ФНОФМ. Они обеспечивают хорошую аналитическую отправную точку для анализа того, как идеология и мужественность воплощаются и передаются в этих практиках. Более того, из-за относительного характера мужественности сквозное внимание уделяется женщинам и фемининностям в ФНОФМ.

Сначала я перехожу к организационной структуре ФНОФМ (1) и к тому, как она связана с идеологическими и гендерными вопросами. Согласно Luciak (2001, стр. 34f.), «идеологическая и, следовательно, организационная структура ФНОФМ была строго патриархальной и иерархической» (ср. Vázquez et al. 1996). Идеологическое представление о партизанах как о революционном авангарде, «пропитанном неоспоримой властью и имеющем право на лидерство» (Shayne 2004: 34), дало основание этой иерархической организационной форме. Показательна в этом отношении позиция пяти женских организаций, основанных в 1984 и 1985 г. принадлежали к каждой фракции (Кампвирт, 2004 г., стр. 77–80). Повышение осведомленности в этих организациях о проблемах женщин и их последующая агитация за внутренние изменения столкнулись со скептицизмом и саботажем со стороны политического руководства ФНОФМ. Слово феминизм было запрещено. Гендерная слепота внутри ФНОФМ проистекала из марксистско-ленинской идеологии, особенно из идеи революционной утопии, согласно которой

равенство, желаемое для будущего, существовало уже в революционных ядрах, где декретом были устранены все типы различий, для например, те, которые существуют между мужчинами и женщинами … С таким убеждением руководство партизанских групп отвергло обоснованность анализа [сосредоточиваясь] на различных ситуациях мужчин и женщин внутри группы (Vázquez et al. 19).96, с. 63).

Это соответствует «усилиям повстанческих организаций по созданию гендерного режима, который замалчивает гендерные различия и разбавляет гендерные дихотомии через товарищескую идентичность» на индивидуальном уровне (Дитрих Ортега, 2012, стр. 493). Таким образом, организационная структура во многом определяется идеологией и отражает авангардный идеал партизанской мужественности.

Во-вторых, разделение труда в ФНОФМ (2) было удивительно справедливым. Внутри должности были одинаково открыты как для товарищей-мужчин, так и для женщин, что позволяло женщинам повышаться в звании и занимать высокие политические и военные должности. На самом деле, более половины женщин были комбатантами – эта категория также включает вспомогательные роли, в то время как около 30 % считаются политическим персоналом (Luciak 19).99, с. 47). Пятая часть руководства ФНОФМ, как военного, так и политического, состояла из женщин (там же). Ибаньес (2001, стр. 126), бывший партизан, в целом описывает революцию как «проект социальных и политических преобразований, прививающий новые ценности молодым мужчинам и женщинам и доказывающий на практике, что женщина может быть успешен в областях, традиционно предназначенных для мужчин». Как и в случае с вербовкой, революционная идеология и пропаганда равенства были бы несовместимы с сохранением традиционного разделения труда. Личные навыки и индивидуальные способности, ценные для революционного проекта, считались более важными, чем «врожденные» гендерные конструкции (Дитрих Ортега, 2012, стр. 49).4). Однако, несмотря на общую открытость, большинство задач, выполняемых женщинами, были скорее ориентированы на поддержку, такие как логистика, связь, раздача и приготовление пищи, а также оказание первой помощи и медицинских услуг (Shayne 2004, стр. 36). Опять же, в этом отношении революционная идеология определяла гендерные отношения в партизанах: она допускала широкое участие женщин, но, как рекомендовал Гевара в своем справочнике Guerrilla Warfare от 1961 года, женщинам отводились в основном вспомогательные задачи (Luciak 2001; Shayne 2004). ).

После обсуждения того, как идеология сформировала форму ФНОФМ как тотального института, я теперь перехожу к социализирующим институциональным практикам, чтобы тщательно изучить, как они были сформированы идеологией и как партизанская мужественность трансформируется в повседневную жизнь. Политическое образование (3) сыграло важную роль в социализации для обучения марксистско-ленинской идеологии и повышения классового самосознания комбатантов, хотя первоначально акценты и содержание различались в разных фракциях ФНОФМ (Hoover Green 2017, p. 69).5). Существовали письменные учебные программы, охватывающие такие темы, как национальная и экономическая история Сальвадора, марксизм и революционная идеология (Harnecker 1991, стр. 40). Форма обучения варьировалась от формализованных инструкций и письменных программ до довольно неформальных встреч (Hoover Green 2017, p. 695). Политическое образование, направленное на индивидуальное развитие революционного сознания, полное усвоение товарищеской идентичности. Следовательно, политическое образование служило для приобщения новобранцев к марксизму-ленинизму и передачи необходимых базовых знаний для борьбы в качестве революционного мятежника.

Что касается методов вербовки (4), женщины активно вербовались ФНОФМ с разным процентом от 27 до 34 % в разных фракциях (Навас, 2007 г. , стр. 3). Даже если вербовка женщин была обусловлена инструментальными причинами, как утверждают критики (Vázquez et al., 1996; Luciak, 2001), это стало возможным только благодаря изменению революционной идеологии, отходу от стратегии «фокуса» кубинской революции, т. е. небольших восстаний, к массовой мобилизации (Кампвирт, 2002 г., стр. 9)., 14). Более широкое участие женщин повлияло на гендерные отношения и мужественность в партизанах: «Партизаны-мужчины должны были преодолеть свой сексизм, по крайней мере, до такой степени, чтобы приглашать женщин в свои ряды, если они хотели добиться успеха в своей стратегии массовой мобилизации» (Kampwirth 2002, p. 33). В конечном счете, ФНОФМ не полагался на принудительную вербовку, вместо этого многие бойцы сообщали, что присоединились к партизанам из-за «идеологического пробуждения» (Hoover Green 2017, p. 693). Таким образом, идеология решительно сформировала форму вербовки, позволив включать женщин. Что касается военной подготовки (5), то идеология, похоже, мало на что повлияла. Сообщалось, что она была очень похожа на сальвадорскую военную подготовку и состояла из физической подготовки и рутины. Примечательно, что новобранцы сообщали о меньшем количестве травм, чем бывшие комбатанты штата в Сальвадоре, и «признавали суровые условия необходимыми и справедливыми» (Hoover Green 2017, p. 69).4).

Дисциплинарная практика в ФНОФМ (6) особенно интересна в отношении сексуального насилия. Хотя сексуальное насилие в отношении гражданского населения было редкостью, оно было более распространенным явлением среди партизан. Многие женщины-комбатанты рассказывают о широко распространенном сексуальном насилии в ФНОФМ (Васкес и др., 1996, стр. 180). Во многих случаях комбатанты-мужчины пользовались своим властным положением, что было официально оправдано лидерами, которые часто сами были причастны к сексуальным домогательствам (Herrera 2010, стр. 29).4). Официально, согласно так называемому Революционному закону, изнасилование было строго запрещено, а виновные в изнасиловании приговаривались к смертной казни, независимо от того, была ли жертва гражданским лицом или партизаном. Однако это правило применялось непоследовательно, и негативные гендерные последствия часто не учитывались (Herrera 2010, стр. 293). В этом случае дисциплинарная практика в отношении сексуального насилия в партизанах раскрывает как важность, так и ограничения идеологии. Хотя сексуальное насилие противоречило эгалитарной идеологии, ФНОФМ не удалось решить проблему, связанную с сохраняющейся мачистистской практикой.

Подводя итог, можно сказать, что институциональная практика партизанской войны, а также ее организационная структура и разделение труда находятся под влиянием идеологической мысли, они отражают и реализуют гегемонистскую форму внутри партизанской войны. Таким образом, комбатанты социализируются через политическое образование, модели вербовки и дисциплинарные практики в довольно эгалитарной марксистско-ленинской идеологии ФНОФМ и адаптируются к товарищеской идентичности. В результате формы мужественности и женственности нарушают социальные гендерные нормы, позволяя женщинам участвовать и подниматься по служебной лестнице, и, таким образом, кажутся более справедливыми, чем предположительно господствующая в обществе мужественность, сгруппированная вокруг мачизма. В этом смысле партизанскую мужественность в ФНОФМ можно рассматривать как мужественность, противостоящую гегемонии социальной конструкции мужественности.

Однако идеология также ограничивала равенство внутри ФНОФМ из-за иерархической организации и ослабления гендерной дихотомии. Более того, сексуальное насилие представляло серьезную проблему для партизан. На фоне моих теоретических аргументов случай ФНОФМ показывает, как идеология и мужественность нераздельно связаны, учитывая прямолинейную марксистско-ленинскую политическую идеологию партизана. Глядя на институциональные практики партизан, становится ясно, как идеология и пол формируют эти практики и взаимодействуют в социализации комбатантов.

5 Заключение

В этой статье я утверждал, что идеология влияет на форму мужественности в вооруженной группе. Гегемонистская мужественность и идеология могут быть концептуально локализованы в том, что теоретики практики называют фоновым знанием. Я выдвинул двоякий аргумент, что идеология, во-первых, влияет на форму вооруженной группы как тотального института, на ее организационную структуру и на саму институциональную практику. Во-вторых, идеология передается как особая форма фоновых знаний через практики социализации на индивидуальном уровне. В конце концов, именно посредством тех же самых процессов социализации не только тщательно конструируются маскулинности, но и эти гендерные конструкции тщательно формируются идеологической мыслью.

Я предполагаю, что эта концептуализация отношений между идеологией и мужественностью в вооруженных группах позволяет нам лучше понять различные конструкции военной мужественности в разных идеологических установках и то, как концептуально понять эти процессы. Прежде всего, я утверждаю, что различия в идеологии объясняют разные формы мужественности внутри вооруженных групп. Во-вторых, по мере того, как методы социализации группы различаются, будет меняться и степень, в которой комбатанты усвоили идеологию и гендерные нормы этой группы. Наконец, в соответствии с идеями социализации и тотальных институтов, идеологизированная военная мужественность также зависит от степени «тотализации» института. Проще говоря, некоторые вооруженные группы не будут иметь организационных возможностей для обеспечения уровня идеологической обработки, необходимого для полной интернализации идеологии.

Более того, акцент на практических теоретических основах мужественности и идеологии, особенно на понятии фоновых знаний, дает дополнительные методологические преимущества. Поскольку базовые знания выражаются в практике, включая взаимодействие с артефактами, теоретическая методология практики не только позволяет, но и часто побуждает нас использовать множество различных методов и триангулировать данные. Например, включенное наблюдение обычно считается основным методом, но вряд ли осуществимо в (пост)конфликтных или военных условиях, поэтому вторым лучшим способом понять скрытый смысл практик является проведение интервью. Анализ мужественности и идеологии в вооруженных группах затем влечет за собой проведение интервью с (бывшими) комбатантами, выяснение повседневного распорядка и того, как была организована жизнь в группе, в то время как идеология и представления о мужественности также будут проявляться в артефактных документах, таких как учебные программы, манифесты, справочники, и т. д. Институциональные и социализирующие практики, которые я обсуждал в этой статье, могут стать хорошей отправной точкой для анализа того, как сливаются идеология и мужественность.

Однако эти теоретические соображения должны оставаться скорее наводящими на размышления и указывать на необходимость дальнейшего эмпирического исследования. Здесь эта статья может заложить методологическую основу для богатого эмпирического анализа идеологизированной воинской мужественности, позволяя сосредоточиться на обоих, на различных институциональных практиках, таких как организационная структура группы, разделение труда, а также практики социализации, а также на процессы социализации внутри вооруженной группы и повседневные воплощения идеологизированной маскулинности. Интересными примерами могут быть курдские YPG (ср. Shahvisi 2021) или джихадистские вооруженные группы. Сравнительные исследования, анализирующие мужественность в вооруженных группах различных идеологий, также были бы многообещающими для дальнейшего освещения условий, при которых воинская мужественность связана с насилием. Тем не менее, некоторые концептуальные проблемы остаются: например, необходимо теоретически прояснить, как идеология и военная мужественность взаимодействуют на разных уровнях (см. Quest and Messerschmidt 2017), а также как эмпирически понять эти взаимодействия. Например, возвращаясь к Асламу (2012), дальнейшие исследования должны показать, какую роль общественный гендерный порядок играет в идеологии, которую адаптирует вооруженная группа, и, следовательно, какая конкретная форма военной мужественности создается.

В конечном счете, учет идеологической составляющей мужественности военных в усилиях по постконфликтному восстановлению и их специфики для программ РДР представляет собой еще одну плодотворную область исследований (ср. Theidon 2009). Интересные вопросы для исследования заключаются в том, представляют ли некоторые идеологии особые проблемы для реинтеграции, например, в отношении потенциально различной степени постконфликтного домашнего насилия в разных идеологических установках вооруженных групп. Можно предположить, что последствия идеологизированной маскулинности также зависят от исхода конфликта и от того, насколько они соответствуют социальным нормам, в которые реинтегрируются бывшие комбатанты. Проще говоря, мужественность победоносного партизана будет развиваться иначе, чем траектория разочарованного джихадиста. Кроме того, как Райли (2019, п. 561) предполагает, что более равноправная мужественность может быть мощным ресурсом в построении устойчивого мира. Однако остается неясным, насколько долговечны эти формы мужественности, поскольку, как отмечает Дитрих Ортега (2012), они представляют собой лишь временные механизмы. Будущие исследования должны проанализировать, как именно более равноправная мужественность может использоваться в качестве ресурса и в какой степени она может помочь преодолеть патриархальные гендерные порядки (ср. Myrtinnen 2018).

Ссылки

Адлер, Эмануэль и Винсент Пулио. 2011. Международная практика. Международная теория 3 (1): 1–36. https://doi.org/10.1017/S1752971
031X.
Google Scholar
Эллисон, Майкл Э. и Альберто Мартин Альварес. 2012. Единство и разобщенность в ФНОФМ. Латиноамериканская политика и общество 54 (4): 89–118.
Google Scholar
Аслам, Малиха. 2012. Гендерные взрывы: связь между мусульманской мужественностью, джихадистским исламизмом и терроризмом . Токио, Нью-Йорк, Париж: Издательство Университета Организации Объединенных Наций.
Google Scholar
Барретт, Фрэнк. 1996. Организационное строительство гегемонистской маскулинности: случай ВМС США. Пол, работа и организация 3(3):129–142. https://doi.org/10.1111/j.1468-0432.1996.tb00054.x.
Google Scholar
Берг, Линн. 2019. Между антифеминизмом и этническим сексизмом: ультраправая гендерная политика в Германии. В Постцифровые культуры крайне правых. Онлайн-действия и оффлайн-последствия в Европе и США , изд. Марк Филиц, Ник Терстон, 79–91. Билефельд: стенограмма.
Google Scholar
Бюгер, Кристиан и Фрэнк Гейдингер. 2015. Спектакль международной практики. Ежеквартальный журнал международных исследований 59: 449–460. https://doi.org/10.1111/isqu.12202.
Google Scholar
Батлер, Джудит. 1990. Гендерные проблемы: феминизм и подрыв идентичности . Нью-Йорк: Рутледж.
Google Scholar
Чекель, Джеффри. 2017. Социализация и насилие: введение и рамки. Журнал исследований мира 54 (4): 592–605. https://doi.org/10.1177/0022343317721813.
Google Scholar
Чинг, Эрик. 2016. Истории гражданской войны в Сальвадоре. Битва за память . Чапел-Хилл: Издательство Университета Северной Каролины.
Google Scholar
Кокберн, Синтия. 2001. Гендерная динамика насильственных конфликтов и политического насилия. В Жертвы, преступники или действующие лица? Гендер, вооруженный конфликт и политическое насилие , изд. Кэролайн Мозер, Фиона Кларк, 13–51. Лондон: Зед Букс.
Google Scholar
Коэн, Дара. 2013. Объяснение изнасилования во время гражданской войны: межнациональные данные (1980–2009 гг.). American Policy Science Review 107(3):461–477. https://doi.org/10.1017/S0003055413000221.
Google Scholar
Кольер, Пол и Анке Хоффлер. 2004. Жадность и обида в гражданской войне. Oxford Economic Papers 56(4):563–595. https://doi.org/10.1093/oep/gpf064.
Google Scholar
Коннелл, Рэйвин. 2005. Мужественность , 2-е изд., Кембридж: Polity Press.
Google Scholar
Коннелл, Рэйвин и Джеймс Мессершмидт. 2005. Гегемонистская мужественность. Переосмысление концепции. Гендер и общество 19(6):829–859. https://doi.org/10.1177/08
205278639.
Google Scholar
Деметриу, Деметракис. 2001. Концепция гегемонистской мужественности Коннелла: критика. Теория и общество 30 (3): 337–361.
Google Scholar
Дункансон, Клэр. 2009. Силы добра? Рассказы о воинской мужественности в миротворческих операциях. Международный феминистский журнал политики 11 (1): 63–80. https://doi.org/10.1080/14616740802567808.
Google Scholar
Дункансон, Клэр. 2015. Гегемонистская маскулинность и возможность изменения гендерных отношений. Мужчины и мужественность 18 (2): 231–248. https://doi.org/10.1177/1097184X15584912.
Google Scholar
Дункансон, Клэр и Рэйчел Вудворд. 2016. Регенерация вооруженных сил: теоретизирование участия женщин в военных действиях. Диалог безопасности 47(1):3–21. https://doi.org/10.1177/0967010615614137.
Google Scholar
Дьюрисмит, Дэвид. 2014. Является ли мужественность причиной изменчивого характера войны? Дело объединенного революционного фронта Сьерра-Леоне. Международный феминистский журнал политики 16 (2): 236–254. https://doi.org/10.1080/14616742.2013.773718.
Google Scholar
Фирон, Джеймс и Дэвид Лейтин. 2003. Этническая принадлежность, повстанческое движение и гражданская война. American Policy Science Review 97(1):75–90.
Google Scholar
Felices-Luna, Марица. 2011. Вооруженные группы против истеблишмента как тотальные институты: изучение трансформации личности. Качественный обзор социологии 7 (1): 69–86.
Google Scholar
Фриден, Майкл. 2000. Практическая идеология и идеологические практики. Политические исследования 48:302–322. https://doi.org/10.1111/1467-9248.00261.
Google Scholar
Гоффман, Эрвинг. 1961. Характеристики тотальных институтов. В Сложные организации: социологическая хрестоматия , изд. Амитай Эциони, 312–338. Нью-Йорк: Холт, Райнхарт и Уинстон.
Google Scholar
Гольдштейн, Джошуа. 2003. Война и гендер: как гендер формирует военную систему и наоборот . Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
Google Scholar
Гонсалес-Вайан, Габриэла. 2015. Тупамаро: изменение пола партизанского движения без гендера. НОРМА 10(3–4):295–311. https://doi.org/10.1080/188.2015.1113771.
Google Scholar
Гроссвирт Кахтан, Дана. 2019. Борьба с гегемонистской маскулинностью путем проявления этнического габитуса. Пол, работа и организация 26(10):1489–1505. https://doi.org/10.1111/gwao.12401.
Google Scholar
Гутьеррес-Санин, Франсиско и Элизабет Вуд. 2014. Идеология в гражданской войне: инструментальное принятие и не только. Журнал исследований мира 51 (2): 213–226. https://doi.org/10.1177/0022343313514073.
Google Scholar
Харнекер, Марта. 1991. Con la Mirada en Alto: Historia de las FPL . Сантьяго-де-Чили: Ediciones Biblioteca Popular.
Google Scholar
Хеншоу, Алексис Леанна. 2016. Почему женщины бунтуют: жадность, недовольство и женщины в вооруженных повстанческих группах. Журнал исследований глобальной безопасности 1(3):204–219. https://doi.org/10.1093/jogss/ogw008.
Google Scholar
Эррера, М. 2010. От восстания к феминистской борьбе: поиск социальной справедливости, демократии и равенства между женщинами и мужчинами. В Женский активизм в Латинской Америке и Карибском бассейне: создание социальной справедливости, демократизация гражданства , под ред. Элизабет Майер, Натали Лебон, 291–306. Нью-Брансуик: Издательство Университета Рутгерса.
Google Scholar
Хигейт, Пол. 2003. «Мягкие клерки» и «жесткие штатские»: множественное число военных мужественностей. В Военная мужественность: личность и состояние , изд. Пол Хигейт, 27–42. Вестпорт: Прегер.
Google Scholar
Холмс, Джорджина. 2014. Гендерные аспекты сил обороны Руанды: критическая оценка. Журнал интервенции и государственного строительства 8(4):321–333. https://doi.org/10.1080/17502977.2014.964449.
Google Scholar
Гувер Грин, Амелия. 2017 г. Институты вооруженных групп и социализация комбатантов: данные из Сальвадора. Журнал исследований мира 54 (4): 687–700. https://doi.org/10.1177/0022343317715300.
Google Scholar
Ибаньес, Ана Кристина. 2001. Сальвадор: война и нерассказанные истории. В Жертвы, преступники или действующие лица? Гендер, вооруженный конфликт и политическое насилие , изд. Кэролайн Мозер, Фиона Кларк, 117–130. Лондон: Зед Букс.
Google Scholar
Йоханнссон, Томас и Андреас Оттемо. 2015. Разрывы гегемонистской маскулинности: диалектика между идеологией и утопией. Журнал гендерных исследований 24(2):192–206. https://doi.org/10.1080/09589236.2013.812514.
Google Scholar
Джонстон, Мелисса Фрэнсис, Мухаммад Икбал и Джеки Тру. 2020. Соблазн (насильственного) экстремизма: гендерные конструкции в онлайн-вербовке и обмене сообщениями в Индонезии. Изучение конфликтов и терроризма . https://doi.org/10.1080/1057610X.2020.1759267.
Google Scholar
Каливас, Статис и Лайя Балселлс. 2010. Международная система и технологии восстания: как окончание холодной войны повлияло на внутренний конфликт. Обзор американской политической науки 104 (3): 415–429.
Google Scholar
Кампвирт, Карен. 2002. Женщины и партизанские движения: Никарагуа, Сальвадор, Чьяпас, Куба . Университетский парк: Издательство Пенсильванского государственного университета.
Google Scholar
Кампвирт, Карен. 2004. Феминизм и наследие революции: Никарагуа, Сальвадор, Чьяпас . Афины: Издательство Университета Огайо.
Google Scholar
Лучак Илья. 1999. Гендерное равенство в переходный период в Сальвадоре. Latin American Perspectives 26(2):43–67.
Google Scholar
Лучак Илья. 2001. После революции: гендер и демократия в Сальвадоре, Никарагуа и Гватемале . Балтимор: Издательство Университета Джона Хопкинса.
Google Scholar
Луна К.С. и Джемма ван дер Хаар. 2019. Живая маоистская гендерная идеология: опыт бывших комбатантов-женщин в Непале. Международный феминистский журнал политики 21 (3): 434–453. https://doi.org/10.1080/14616742.2018.1521296.
Google Scholar
Лай, Дайан и Ингрид Уолдрон. 1997. Отношение к совместному проживанию, семье и гендерным ролям: отношение к ценностям и политической идеологии. Социологические перспективы 40 (2): 199–225.
Google Scholar
Маркс, Зоя. 2013. Сексуальное насилие внутри восстания: политика и перспективы объединенного революционного фронта Сьерра-Леоне. Гражданские войны 15(3):359–379. https://doi.org/10.1080/13698249.2013.842749.
Google Scholar
Мейсон, Т. Дэвид. 1999. Обзор. Гражданская война в Сальвадоре: ретроспективный анализ. Обзор латиноамериканских исследований 34(3):179–196.
Google Scholar
Максвелл, Кейтлин. 2010. Выход за рамки изнасилования как «оружия войны»: исследование военизированной мужественности и ее последствий. Canadian Woman Studies 28(1):108–120.
Google Scholar
Мессершмидт, Майке. 2018. Укоренившиеся практики: сексуальное насилие, гипермужественность и повторная мобилизация для насильственного конфликта. Глобальное общество 32(4):477–495. https://doi.org/10.1080/13600826.2018.1513397.
Google Scholar
Морган, Дэвид. 1994. Театр войны: бой, военные и мужественность. В Теоретизируя мужественность , изд. Генри Брод, Майкл Кауфман, 165–182. Тысяча дубов: SAGE.
Google Scholar
Миртиннен, Анри. 2018. Стабилизировать или бросить вызов патриархату? Очерки избранных «новых» политических маскулинностей. Мужчины и мужественность 22(3):563–581. https://doi.org/10.1177/1097184X18769137.
Google Scholar
Навас, Мария К. 2007 г. Партизаны и феминистки: Происхождение организаций женщин после конфликта в Сальвадоре. 1992–1995 гг. В Segundo Encuentro Nacional de Historia, Сан-Сальвадор, 16–22 июля .
Google Scholar
Ортега, Дитрих Луиза. 2012. Глядя за пределы насильственной военизированной маскулинности: гендерные режимы в Латинской Америке. Международный феминистский журнал политики 14 (4): 489–507. https://doi.org/10.1080/14616742.2012.726094.
Google Scholar
Квест, Хендрик и Майке Мессершмидт. 2017. Männlichkeiten im Konflikt: Zum theoretischen Verhältnis von militarisierter Männlichkeit, militärischer Männlichkeit und Hypermaskulinität. Zeitschrift für Friedens- und Konfliktforschung 6(2):257–281. https://doi.org/10.5771/2192-1741-2017-2-259.
Google Scholar
Реквиц, Андреас. 2002. К теории социальных практик: развитие культуралистского теоретизирования. Европейский журнал социальной теории 5 (2): 243–263. https://doi.org/10.1177/13684310222225432.
Google Scholar
Райли, Хайди. 2019. Мужская коллективная идентичность в Народно-освободительной армии Непала. Международный феминистский журнал политики 21 (4): 544–565. https://doi.org/10.1080/14616742.2019.1577153.
Google Scholar
Райли, Хайди. 2020. Мужественность и конфликт. В Энциклопедия исследований мира и конфликтов Пэлгрейва , изд. Оливер Ричмонд, Гезим Висока https://doi.org/10.1007/978-3-030-11795-5_104-1.
Google Scholar
Сартори, Джованни. 1969. Политика, идеология и системы убеждений. American Policy Science Review 63(2):398–411.
Google Scholar
Шацки, Теодор, Карин Кнорр Цетина и Эйке фон Савиньи (ред.). 2001. Поворот практики в современной теории . Лондон: Рутледж.
Google Scholar
Шахвиси, Арианна. 2021. За пределами ориентализма: изучение отличительного феминизма демократического конфедерализма в Рожаве. Геополитика 26(4):998–1022. https://doi.org/10.1080/14650045.2018.1554564.
Google Scholar
Шейн, Джули. 2004. Вопрос революции: феминизмы в Сальвадоре, Чили и Кубе . Нью-Брансуик: Издательство Университета Рутгерса.
Google Scholar
Шпренкельс, Ральф. 2019. Амбивалентная модерация: идеологическое приспособление ФНОФМ к послевоенной политике в Сальвадоре. Правительство и оппозиция 54(3):536–558. https://doi.org/10.1017/gov.2018.37.
Google Scholar
Стахович, Саския. 2013. Профессиональный солдат, слабая жертва, патриотичная героиня. Международный феминистский журнал политики 15 (2): 157–176. https://doi.org/10.1080/14616742.2012.699785.
Google Scholar
Талер Кай. 2012. Идеология и насилие в гражданских войнах: теория и доказательства из Мозамбика и Анголы. Гражданские войны 14 (4): 546–567. https://doi.org/10.1080/13698249.2012.740203.
Google Scholar
Тейдон, Кимберли. 2009. Реконструкция мужественности: разоружение, демобилизация и реинтеграция бывших комбатантов в Колумбии. Human Rights Quarterly 31:1–34.
Google Scholar
Вейл, Джина. 2020. Освобожденные, но не свободные: езидские женщины после плена исламского государства. Малые войны и мятежи 31 (3): 511–539. https://doi.org/10.1080/09592318.2020.1726572.
Google Scholar
Васкес, Норма, Кристина Ибаньес и Клара Мергиалдей. 1996. Мухерес – Монтана. Viviencias de gurrilleras y colaboradoras del FMLN . Мадрид: horas y HORAS.
Google Scholar
Вайнштейн, Джереми. 2007. Восстание внутри: политика повстанческого насилия . Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
Google Scholar
Уэст, Кэндис и Дон Циммерман. 1987. Занимаюсь гендером. Гендер и общество 1(2):125–151.
Google Scholar
Уилкокс, Лорен. 2017. Практика гендера, квир-теория. Обзор международных исследований 43(3):789–808. https://doi.org/10.1017/S0260210517000183.
Google Scholar
Вилен, Нина и Линди Хайнекен. 2018. Реформирование южноафриканской армии: включение, изменение и перемещение. Пол, работа и организация 25(6):670–686. https://doi.org/10.1111/gwao.12257.
Google Scholar
Вуд, Элизабет. 2009. Вооруженные группы и сексуальное насилие: когда изнасилование во время войны редкость? Политика и общество 37(1):131–162. https://doi.org/10.1177/0032329208329755.
Google Scholar
Вуд, Элизабет и Джакана Томас. 2017. Женщины на передовой: идеология повстанческих групп и участие женщин в насильственном восстании. Журнал исследований мира 54 (1): 31–46. https://doi.org/10.1177/0022343316675025.
Google Scholar

Скачать ссылки

Мужское превосходство | Южный юридический центр по борьбе с бедностью

Многие из основных принципов идеологии мужского превосходства противоречивы. Приверженцы утверждают, что женщины некомпетентны, но коварны и склонны к манипуляциям. Некоторые утверждают, что женщины используют феминизм для угнетения мужчин, в то время как другие сторонники мужского превосходства стремятся поддерживать и использовать существующее структурное гендерное неравенство. Многие сторонники мужского превосходства сводят женщин к их репродуктивной функции, одновременно стыдя женщин за то, что они занимаются сексом, и в то же время веря, что секс — это то, что женщины должны мужчинам или что их даже следует вынуждать. Объединенные общей целью явного и неявного угнетения женщин и всех, чей пол отличается от жестких гетеронормативных архетипов, принципы мужского превосходства также лежат в основе большинства крайне правых.

По их собственным словам

«Такова романтическая модель, не очень благожелательная женская диктатура, где в конституции прописано быть лжецом и говорящим «да»… Сколько простофили сейчас там тратят деньги, которых на самом деле нет? Унижаться, давать ложные обещания, потому что их играют поверхностные паразитические женщины. Это романтическая модель, где сексуальное влечение — это разрешение сойти с ума, особенно в наши дни, когда быть мелкой паразитической женщиной считается хорошим воспитанием». – Пол Элам, Голос для мужчин, PUA – Твоя структура хромает, август 2021 г.

«П—- это единственное реальное расширение прав и возможностей, которое когда-либо узнают женщины. Отбросьте в сторону все безнадежно желаемое за действительное мышление феминистской идеологии, и останется тот факт, что именно мужчины, и в значительной степени только мужчины, черпают силу из достижений, изобретают технологии, строят нации, лечат болезни, создают империи и в целом продвигают цивилизацию. Женщины — независимо от того, вызывает ли у нас это признание тепло или нет, — зависят от мужчин во всем этом, и единственный инструмент, который у них есть в их распоряжении, чтобы иметь хоть какое-то влияние на все это, — это сила п… и п—- действительно могущественна… Сексуальная робототехника вполне может оказаться лучшим, что когда-либо случалось с женщинами с точки зрения их человечности… что бы это сделало с подавляющим большинством женщин, которым вдруг пришлось бы доказывать их ценность как человеческих существ, помимо того, что они просто являются владельцами упомянутого п…? – Пол Элам, Ухо для мужчин, Sex Robots: Part 3 — Disempowering P —-, октябрь 2017 г.

«Ни одно функционирующее, здоровое общество не позволило бы Пульсу — или видам мужчин, которые его посещали — существовать…. Ни одно здоровое общество не станет оплакивать их кончину. Действительно, в зависимости от вашей точки зрения, Матин просто выносил мусор, уничтожая социальных паразитов посредством естественного отбора… Когда мужчину и женщину тянет друг к другу, они видят продолжение своего племени и формирование следующего поколения. .. Младенцы рождаются в гетеросексуальных отношениях; все гомосексуальные отношения когда-либо производят с — ». – Мэтт Форни, «Стрельба в ночном клубе Орландо и моральная болезнь белых», блог Мэтта Форни, июнь 2017 г.

«Если девушка выступает за аборт, в ее душе живет зло. Если вы позволите ей войти в вашу жизнь, она сделает все, что в ее силах, чтобы разрушить вас и опустить до своего уровня… Если девушка настолько возмущена формой жизни, которая генетически на 50 процентов состоит из нее, что она пойдет в Центр планирования семьи, чтобы получить его. покраснев, она будет относиться ко всем остальным в своей жизни с таким же уровнем жестокости». – Мэтт Форни, «Почему следует избегать девушек, поддерживающих аборты, «Возвращение королей», август 2016 г.

«Женщины, пожалуйста, послушайте Вупи Голдберг. Если вы не хотите, чтобы вас шлепали, били тыльной стороной руки, били кулаком в рот, били или душили, держите свои вонючие руки подальше от других людей. Если мужчина ударил вас в ответ после того, как вы напали на него, это не делает вас жертвой домашнего насилия. Это делает вас получателем справедливости. Иметь дело с этим.» – Пол Элам, октябрь – пятый ежегодный месяц Bash a Violent B—-, «Голос для мужчин», сентябрь 2015 г.

«Объявить законным изнасилование, если оно совершено на частной территории. Я предлагаю сделать насильственное похищение женщины ненаказуемым по закону, если оно совершается вне общественных мест. … Если по моему предложению изнасилование станет законным, девушка будет защищать свое тело так же, как она защищает свою сумочку и смартфон…. После нескольких месяцев распространения этого закона по всей стране изнасилование будет практически искоренено в первый же день его применения». – Руш В., «Как остановить изнасилование», «Возвращение королей», февраль 2015 г.

«Мужчины должны терроризировать женщин; это единственное, что заставляет их вести себя лучше, чем шимпанзе». – Мэтт Форни под псевдонимом Фердинанд Бардаму, «Необходимость домашнего насилия», в блоге Mala Fide, 2012 г.

Патриархальное насилие: совпадения с мужским превосходством

женщины и феминизм по своей сути являются отдельной экстремистской идеологией. Со многими нелепыми представлениями о женщинах его объединяющей нитью является опасная, часто жестокая женоненавистничество, практика обвинения женщин и большой феминистский заговор в бедах (в основном белых) мужчин сегодня.

Как и другие группы ненависти, группы сторонников мужского превосходства пропагандируют заговоры, которые строят повествование о жертвах от рук движений за равенство. Сторонники мужского превосходства видят мир как матриархат, поддерживаемый «культурным марксизмом», предназначенным для искоренения или подчинения мужчин. Это обусловлено верой в то, что мужчины имеют право на место в обществе, которое превосходит женщин, которые биологически и интеллектуально ниже. В результате любое продвижение, которое могли бы получить женщины, является не чем иным, как узурпацией.

В движениях сторонников мужского превосходства есть разные направления и группы. Активисты по защите прав мужчин сосредоточены на защите прав мужчин от предполагаемого ущемления прав женщин. Red Pillers утверждают, что они единственные, кто знает о существовании феминистского заговора, управляющего обществом. Пикаперы пытаются соблазнить женщин переспать с ними, постоянно унижая их. Инцели женоненавистники, которые, не сумев найти женщин, желающих заняться сексом или быть принуждаемыми к сексу, превращают свой гнев в призывы к насилию; и мужчины, идущие своим путем (MGTOW), которые представляют себя мужчинами-сепаратистами и решили полностью избавиться от негативного влияния женщин.

Однако идеология и действия сторонников мужского превосходства выходят далеко за рамки этих пяти подкатегорий. Поскольку как превосходство белых, так и превосходство мужчин движимы страхом перед воспринимаемой потерей статуса белых мужчин, идеологические принципы, которые оживляют эти ненавистные мировоззрения, смешиваются и поддерживают друг друга. Точно так же эти проявления ненависти и экстремизма существуют в континууме с более широко принятыми «мейнстримными» политическими программами и социальными нормами.

Помимо крайне правых, презрение и предубеждение по отношению к женщинам и контроль за жесткими гендерными ролями всегда сочетались с культурой превосходства белых, чтобы усилить широко распространенное системное угнетение. Политизированные аргументы по таким вопросам, как репродуктивное здоровье и антитрансгендерное законодательство, перекликаются с озабоченностью ультраправых сохранением гегемонистской власти белых мужчин и установлением контроля над телесной автономией маргинализированных групп, а также их социальной, политической и экономической деятельностью. Те, кто больше всего пострадал от законодательства и политики, запрещающей выбор, криминализирующей существование трансгендеров, наносят несоразмерный вред молодым цветным людям с низким доходом.

Пересечение этих идеологий и их последствия для тех, кто стал жертвой, лучше всего описать как Патриархальное Насилие. Согласно определению Лаборатории инноваций по борьбе с патриархальным насилием , , «Патриархальное насилие (PV) — это взаимосвязанная система институтов, практик, политик, убеждений и поведения, которые наносят вред, недооценивают и терроризируют девочек, женщин, женщин, интерсексуалов, гендерно не- конформистов, ЛГБТК и других людей, подвергающихся гендерному угнетению в наших сообществах. PV — это широко распространенная [нормализованная] эпидемия, основанная на доминировании, контроле и колонизации тел, полов и сексуальности, происходящая в каждом сообществе по всему миру. ПВ представляет собой глобальную структуру власти и проявляется на системном, институциональном, межличностном и интернализованном уровне. Он коренится во взаимосвязанных системах угнетения».

Исторические основы мужского превосходства

Движение за права мужчин уходит своими корнями в движение за «мужское освобождение», возникшее в 1970-х годах и охватившее женское освобождение, а также критику гендерных ролей. Движение стремилось освободить мужчин от ограничений, связанных с мужской гендерной ролью, которая удаляла мужчин из дома, исключала мужскую эмоциональную близость и делала мужчин защитниками и кормильцами своих семей.

В конце 1980-х и 1919Однако в 90-е годы, как записал социолог Майкл Киммел в своей книге « Angry White Men », эта критика традиционной мужской роли «превратилась в прославление всего мужского и почти увлечение самой традиционной мужской ролью». Проблема больше не заключалась в угнетающих гендерных ролях: «Проблема была, одним словом, в женщинах — или, точнее, в женском равенстве, расширении прав и возможностей женщин и феминизме».

По мере того, как женщины укрепляли свои позиции на рабочем месте, а семейные структуры ослабевали, некоторые борцы за права мужчин начали обвинять феминизм во всех мужских бедах. Традиционная мужская гендерная роль считалась либо заслуживающей восстановления, либо — вместо того, чтобы ограничиваться обоими полами — на самом деле приносящей пользу женщинам. Активисты за права мужчин решили обвинить женщин в том, что они лишили работы, в упадке семьи или в проблемах с алиментами и опекой над детьми после развода, а не сосредоточились на более крупных политических и структурных проблемах.

Сосредоточив внимание на насилии со стороны интимного партнера, движение за права отцов послужило общей точкой входа в движение за права мужчин. Большая часть движения была основана на обиде на женщин и подкреплялась ненужной психиатрией, фальсифицированной статистикой о распространенности физического насилия женщин над интимными партнерами-мужчинами и разовыми анекдотами, а не доказательствами, основанными на данных.

Родоначальник движения за права мужчин Уоррен Фаррелл озвучил чувство мужского угнетения в своем 19-летнем возрасте.93 бестселлер, Миф о мужской силе , который с тех пор стал основополагающим текстом движения за права мужчин. Бывший член правления Национальной организации женщин (СЕЙЧАС), который общался плечом к плечу с такими известными феминистками, как Глория Стайнем, Фаррелл после развода заявил, что мужчины угнетены так же, как и женщины, если не больше.

Утверждая, что он в равной степени посвятил себя освобождению как мужчин, так и женщин, в одном из разделов книги Фаррелл назвал мужчин новым «[n-слово]» с мужской ролью, «подобной полевому рабу — или второму классу». рабыня» и женская роль «сродни домашней рабыне – первоклассной рабыне». В книге проводится аналогия между «рабами, уступающими свои места белым» и «мужчинами, уступающими свои места женщинам», а выплата опеки над детьми сравнивается с «налогообложением без представительства». Женщины, осуждал Фаррелл, стали слишком могущественными и опасными, потому что — помимо обладания сексуальной властью над мужчинами — они якобы могли вызвать падение мужчин обвинениями в сексуальных домогательствах и нападениях.

Некоторые направления движения за права мужчин сосредоточились на законных жалобах — бездомности мужчин и уровне самоубийств, призыве мужчин на военную службу или отсутствии мужских приютов для жертв домашнего насилия — чтобы привлечь последователей. Но движение так и не предприняло значимых шагов для решения этих проблем или поиска решений, вместо этого направляя своих последователей обвинять во всем женщин с помощью большого феминистского заговора.

Последние события в движении за права мужчин

Движение за права мужчин живет в псевдоакадемическом пузыре, используя судебные процессы, чтобы бросить вызов местам, предназначенным только для женщин, или защитить мужчин, обвиняемых в сексуальном насилии в студенческом городке, и в то же время высказывая более тревожные идеи за кулисами. Часто такие группы по защите прав мужчин, как Национальная коалиция мужчин (NCFM), основанная в 1977, и в чей совет советников входит Фаррелл, — искажать статистику, чтобы указать на женские привилегии, обвинять женщин в их необоснованных жалобах или создавать ложные эквиваленты между угнетением мужчин и женщин. Такие группы, как NCFM, используют судебные процессы, чтобы оспорить то, что они считают дискриминацией мужчин, и пытаются повлиять на политику в отношении домашнего насилия, сексуальных посягательств, разводов и дел об опеке. Направляя огромную энергию на недовольство такими законами, как Закон о насилии в отношении женщин, группы по защите прав мужчин оказывают мало ощутимой поддержки своим избирателям.

В июле 2017 года отделение NCFM в Каролине, в дополнение к защитникам прав мужчин из организации Families Advocating for Campus Equality (FACE) и Stop Abvocation and Violent Environments (SAVE), были приглашены тогдашним министром образования Бетси ДеВос на саммит. по титулу IX. Запросы Закона о свободе информации (FOIA) показали обширные отношения между Министерством образования и этими организациями, которые распространяют дезинформацию о частоте ложных обвинений в изнасиловании. В сентябре 2017 года ДеВос отменил руководство по отчетности, расследованию и реагированию на обвинения в сексуальном насилии в кампусе, в результате чего выжившие оказались в опасности и без поддержки.

Движение за права мужчин имеет приверженцев во всем мире, особенно в Великобритании и Австралии. Женщины тоже помогли придать движению за права мужчин видимость беспристрастности. Среди известных борцов за права мужчин есть антифеминистские женские голоса, такие как популярная канадская личность на YouTube Карен Строган, американский психолог Хелен Смит и бывший глава британского приюта для женщин от домашнего насилия Эрин Пиззи. Вопросы прав мужчин также пересекаются с риторикой так называемых феминисток справедливости, таких как Кристина Хофф Соммерс, которые придают мейнстримный и респектабельный вид некоторым проблемам MRA. Американский режиссер-документалист Кэсси Джей также придала авторитет борцам за права мужчин, создав Документальный фильм «Красная таблетка «. Финансируемый многочисленными сторонниками мужского превосходства, включая Пола Элама и Майка Черновича, фильм был осужден как «женоненавистническая пропаганда».

Основанная в 2009 году Полом Эламом группа «Голос для мужчин» и ее подкаст «Ухо для мужчин» объединили вопросы прав мужчин с откровенно женоненавистнической и жестокой риторикой. Элам известен тем, что объявил октябрь «жестоким б… месяцем». Позже он назвал это произведение сатирическим, но каждый октябрь переиздавал его с таким же резким вступлением. Он утверждал, что если бы он входил в состав присяжных по делу мужчины, обвиняемого в изнасиловании, он автоматически объявил бы подсудимого невиновным, независимо от обстоятельств дела.

В 2011 году организация «Голос мужчин» запустила веб-сайт «Регистрация ее», на котором люди размещали изображения женщин, которых, по их мнению, следует посадить в тюрьму. В него вошли женщины, которые, как считается, ложно обвинили мужчин в изнасиловании или домашнем насилии, другие за протесты против собраний активистов за права мужчин или те, с которыми Элам просто не согласился. Эффектом Register-Her стал взрыв онлайн-преследований. Оказавшись мишенью, писательница-феминистка Джессика Валенти была вынуждена покинуть свой дом, опасаясь за свою безопасность. С тех пор веб-сайт был закрыт.

Пикапы, красная таблетка и женоненавистники инцелы

Одним из определяющих направлений онлайн-движений сторонников мужского превосходства является мастерство пикапа. Пикаперы (PUA) сосредоточились на обучении мужчин тому, как манипулировать женщинами для секса, при этом постоянно пренебрежительно относясь к женщинам и идее согласия.

Когда-то самый известный пикапер Руш Вализаде, он же Руш В., призывал к легализации изнасилований в частной собственности на своем популярном веб-сайте «Возвращение королей». Основанный в октябре 2012 года, веб-сайт неактивен с октября 2018 года. После смерти члена семьи весной 2018 года Руш взял перерыв в создании фанатичного контента, отправился в тур по стране и обратился в Русскую Православную Церковь Заграницей. Утверждая, что за плечами у него мастерство пикапа, Руш сосредотачивает свою энергию на блогах и подкастах, размещенных на его новом веб-сайте Rooshv.com. Хотя он больше не выступает за сексуальные подвиги, Руш продолжает направлять свой гнев на женщин, а также на членов сообщества ЛГБТК и евреев.

Однако до того, как он отказался от «Возвращения королей» и искусства пикапа в целом, Руш неоднократно хвастался изнасилованием женщин в своих книгах « Bang ». Веб-сайт, наполненный женоненавистничеством и подстрекательством к изнасилованию, «Возвращение короля» заголовки включали «Когда ее нет — значит да», «Интеллектуальная неполноценность женщин», «Почему женщины не должны работать» и «Не позволяйте своим подругам иметь гомосексуальных друзей». ». Руш также организовала «неделю позора», чтобы заставить женщин похудеть.

По словам Алекса ДиБранко, исполнительного директора Института исследований мужского превосходства, изначально вышедшие из индустрии, поощряющей мужчин соблазнять женщин, пикаперы и активисты за права мужчин все больше запутываются в онлайн-пространстве. Появление сабреддита Red Pill — яростно женоненавистнического субреддита, который насчитывал более 245 500 подписчиков по состоянию на январь 2018 года, но с тех пор был помещен на карантин, — еще больше способствовало смешению этих субидеологий.

Созданная республиканским представителем штата Нью-Гэмпшир Робертом Фишером, Red Pill полна женоненавистнических комментариев, исходящих со всех уголков мужского превосходства. Фишер, который ушел со своего места, когда выяснилось, что он был создателем страницы, утверждал, что изнасилование было не так уж плохо, потому что насильнику это нравилось. Он также писал, что женщины уступают мужчинам в интеллектуальном плане, что их тела являются пределом их ценности и что феминистки (или большинство женщин) на самом деле хотят, чтобы над ними доминировали и изнасиловали.

Следуя по стопам Руша, в сети появилось множество ниш, посвященных пикапу, от сабреддитов, таких как r/seduction (264 026 читателей в январе 2018 года), до онлайн-форумов, таких как pick-up-artist-forum.com. Некоторые форумы предлагают дорогие курсы по хищническим и манипулятивным тактикам, чтобы соблазнить женщин на секс. Тем не менее, мужчины, которые чувствовали себя обманутыми этими методами соблазнения, но все же чувствовали, что имеют право на сексуальное внимание со стороны женщин, в конце концов собрались на ныне несуществующем веб-сайте PUAhate.com, выступающем против ПНП, или на аналогично закрытом S—hate. com. Они называют себя «невольными целибатами» или женоненавистниками.

Придуманный в конце 1990-х годов молодой женщиной, стремящейся найти сообщество среди тех, кто не смог найти сексуальных партнеров, термин «невольно целомудренный» с тех пор используется сектой сторонников мужского превосходства, обвиняющих женщин в отсутствии у них сексуального опыта. . Жестокая риторика этого сообщества в конце концов привела к запрету сабреддита /incel, на который было подписано около 40 000 человек, в ноябре 2017 года. В сабреддите уже давно публиковался такой контент, как посты под заголовком «все женщины — дерьмо». Участники часто осуждали отсутствие у женщин умственных способностей, генетическую неполноценность, жестокость или просто дегуманизировали их термином «фемоиды». Жестокое женоненавистничество, повсеместная ненависть к себе и своеобразный лексикон, женоненавистнические инцелы разработали свою собственную изолированную платформу, где ненависть к женщинам объединяет пользователей, невзирая на расовые и политические разногласия.

На границах ненавистного сообщества инчел появилось сообщество, выступающее за мужской сепаратизм. Назвав себя MGTOW, «Мужчины, идущие своим путем», эти мужчины решили отказаться от воспринимаемой токсичности женщин, в конечном итоге «стать монахами», полностью воздерживаясь от секса. Называемые Рушем «пассивными и кроткими», они также считают женщин неполноценными и вредными и думают, что они мешают мужским достижениям.

Физическое насилие и его последствия

Помимо пагубного воздействия антиженских кампаний борцов за права мужчин и рисков для телесной автономии, создаваемых пикаперами, мужское расистское насилие также проявляется в физических нападениях на людей, идентифицирующих себя с женщинами.

Насилие, повсеместно распространенное на платформе PUAhate, впервые попало в заголовки газет в 2014 году, после того как инчел, назвавший себя женоненавистником, убил шесть человек в Исла-Виста, штат Калифорния, и ранил еще четырнадцать человек. После нападения стрелок был причислен к лику святых среди женоненавистников. Оставленный им манифест и сообщения на онлайн-форумах стали источником вдохновения для единомышленников.

В следующем году человек, почитавший стрелка из Исла-Висты и поддерживавший женоненавистническую риторику инцелов, застрелил девять человек в общественном колледже Ампкуа в Розбурге, штат Орегон. Три года спустя, в 2018 году, мужчина въехал на своем фургоне в пешеходов в Торонто, убив десять и ранив тринадцать. Перед нападением он написал: «Восстание инселов уже началось», а также несколько ссылок на женоненавистническую терминологию инцелов и стрелок с острова Виста. Точно так же в ноябре 2018 года мужчина в Таллахасси, с любовью отзывавшийся о стрелявшем в Исла-Виста, убил двух женщин и ранил четырех человек в студии йоги. В ответ семья одной из жертв, Моры Бинкли, создала организацию, чтобы «сломать барьеры и бороться с ненавистью и насилием в нашей культуре».

Такие примеры лишь поверхностно касаются мужского превосходства. Активисты за права мужчин также применяли насилие против женщин и их семей. В июле 2020 года адвокат по правам мужчин убил сына и ранил мужа окружного судьи США Эстер Салас. Судья Салас курировал дело, в котором стрелок утверждал, что призыв в армию только мужчин был дискриминационным. Другие сторонники движения за права мужчин также нападали на судей по бракоразводным процессам, их жен и даже убивали себя.

Из созвездия антиженских веб-сайтов, сабреддитов, блогов и форумов, называемых «маносферой», выросло множество кампаний преследования. Наиболее примечательно то, что в 2014 году Gamergate был воспламенен постом в блоге бывшего парня о разработчике игр Зои Куинн. Необоснованные утверждения о том, что Куинн спала с мужчинами в обмен на положительные отзывы о ее игре, спровоцировали интенсивную кампанию преследования женщин в игровой индустрии. В ходе нападений жертвы Gamergate получали угрозы изнасилования и смерти и были вынуждены отменить выступления из-за угроз женоненавистнических террористических атак. Жертвы были вынуждены покинуть свои дома после того, как их адреса и контактная информация были размещены в Интернете.

Помимо нападений, совершенных теми, кто идентифицирует себя как приверженцев антиженских идеологий, мужское превосходство было движущей силой бесчисленных смертоносных нападений в Соединенных Штатах и по всему миру. В марте 2021 года 21-летний мужчина убил восемь человек на трех курортах в Атланте, штат Джорджия. Мотивированный сочетанием женоненавистничества, расизма и ксенофобии, стрелок повторил многовековые грубые искажения фактов о гиперсексуализированных азиатских женщинах, чтобы обвинить своих жертв, шесть из которых были женщинами азиатского происхождения, в своих действиях. Такое смертоносное проявление патриархального насилия было встречено обвинениями в домашнем терроризме и преступлениях на почве ненависти.

2021 группы ненависти к превосходству мужчин

Просмотреть все группы по штатам и идеологиям.
*Звездочка обозначает головной офис.

Голос для мужчин
Роанок, Вирджиния

Роль идей | Институт Мизеса

1.

Человеческий разум
Разум – это особая и характерная черта человека. Праксиологии нет необходимости ставить вопрос о том, является ли разум подходящим инструментом для познания окончательной и абсолютной истины. Она имеет дело с разумом лишь постольку, поскольку он позволяет человеку действовать.
Все те объекты, которые являются субстратом человеческого ощущения, восприятия и наблюдения, также проходят перед чувствами животных. Но только человек обладает способностью превращать чувственные раздражения в наблюдение и опыт. И только человек может упорядочить свои различные наблюдения и переживания в связную систему.
Действию предшествует мышление. Мышление — это предварительное обдумывание будущих действий и последующее обдумывание прошлых действий. Мышление и действие неразделимы. Всякое действие всегда основывается на определенном представлении о причинно-следственных связях. Кто мыслит причинное отношение, тот мыслит теорему. Действия без размышлений, практика без теории невообразимы. Рассуждение может быть ошибочным, а теория неверной; но в мышлении и теоретизировании нет недостатка ни в одном действии. С другой стороны, мышление — это всегда мышление о потенциальном действии. Даже тот, кто думает о чистой теории, предполагает, что теория верна, т. е. что действие, соответствующее ее содержанию, приведет к эффекту, ожидаемому от ее учений. Для логики не имеет значения, возможно ли такое действие или нет.
Думает всегда человек. Общество думает не больше, чем ест или пьет. Эволюция человеческого мышления от наивного мышления первобытного человека к более тонкому мышлению современной науки происходила внутри общества. Однако само мышление всегда есть достижение индивидов. Есть совместное действие, но нет совместного мышления. Есть только традиция, которая сохраняет мысли и сообщает их другим как стимул для их мышления. Однако у человека нет иного способа усвоить мысли своих предшественников, кроме как снова их обдумать. Тогда, конечно, он в состоянии идти дальше на основе мыслей своих предшественников. Главным проводником традиции является слово. Мышление связано с языком и наоборот. Понятия воплощаются в терминах. Язык — это инструмент мышления, поскольку он является инструментом социального действия.
История мысли и идей — это дискурс, передаваемый из поколения в поколение. Мышление более поздних эпох вырастает из мышления более ранних эпох. Без помощи этой стимуляции интеллектуальный прогресс был бы невозможен. Преемственность человеческой эволюции, посева для потомства и сбора урожая на расчищенной и возделанной предками земле, проявляется и в истории науки и идей. Мы унаследовали от наших предков не только запас продуктов различного порядка, являющийся источником нашего материального богатства; мы имеем не меньше унаследованных идей и мыслей, теорий и технологий, которым наше мышление обязано своей продуктивностью.
Но мышление всегда является проявлением личности.
2. Мировоззрение и идеология
Теории, направляющие действие, часто несовершенны и неудовлетворительны. Они могут быть противоречивыми и не поддающимися объединению во всеобъемлющую и связную систему.
Если мы посмотрим на все теоремы и теории, управляющие поведением определенных индивидуумов и групп, как на связный комплекс и попытаемся организовать их, насколько это возможно, в систему, т. е. всеобъемлющую совокупность знаний, мы можем говорить об этом как мировоззрение. Мировоззрение есть, как теория, толкование всех вещей, а как наставление к действию — мнение о наилучших средствах для возможно большего устранения беспокойства. Таким образом, мировоззрение есть, с одной стороны, объяснение всех явлений, а с другой стороны, технология, причем оба эти термина берутся в самом широком смысле. Религия, метафизика и философия стремятся обеспечить мировоззрение. Они интерпретируют вселенную и советуют людям, как действовать.
Понятие идеологии уже, чем мировоззрение. Говоря об идеологии, мы имеем в виду только человеческую деятельность и общественное сотрудничество и игнорируем проблемы метафизики, религиозной догмы, естественных наук и производных от них технологий. Идеология — это совокупность наших учений, касающихся индивидуального поведения и социальных отношений. И мировоззрение, и идеология выходят за рамки чисто нейтрального и академического изучения вещей такими, какие они есть. Это не только научные теории, но и учения о должном, т. е. о конечных целях, к которым должен стремиться человек в своих земных заботах.
Аскетизм учит, что единственное доступное человеку средство для избавления от боли и для достижения полного покоя, довольства и счастья — это отвернуться от земных забот и жить, не заботясь о мирских вещах. Нет иного спасения, кроме как отказаться от стремления к материальному благополучию, смиренно переносить невзгоды земного странничества и посвятить себя исключительно приготовлению к вечному блаженству. Однако число тех, кто последовательно и неуклонно соблюдает принципы подвижничества, так мало, что трудно привести больше нескольких имен. Кажется, что полная пассивность, проповедуемая аскетизмом, противоречит природе. Соблазн жизни торжествует. Аскетические принципы были искажены. Даже самые святые отшельники шли на уступки жизни и земным заботам, которые не согласовывались с их жесткими принципами. Но как только человек принимает во внимание какие-либо земные заботы и заменяет чисто растительные идеалы признанием мирских вещей, как бы они ни были обусловлены и несовместимы с остальным его исповедуемым учением, он преодолевает пропасть, отделявшую его от тех, кто говорит «да». к стремлению к земным целям. Тогда у него есть что-то общее со всеми остальными.
Человеческие мысли о вещах, о которых ни чистое рассуждение, ни опыт не дают никакого знания, могут настолько радикально различаться, что нельзя прийти к согласию. В этой сфере, где свободная мечтательность ума не ограничена ни логическим мышлением, ни чувственным опытом, человек не может дать выход своей индивидуальности и субъективности. Нет ничего более личного, чем представления и образы о трансцендентном. Лингвистические термины не могут передать того, что говорится о трансцендентном; никогда нельзя установить, воспринимает ли их слушающий так же, как говорящий. Что касается вещей, выходящих за рамки, не может быть никакого согласия. Религиозные войны — самые ужасные войны, потому что они ведутся без всякой надежды на примирение.
Но там, где речь идет о земных вещах, вступают в игру природное родство всех людей и идентичность биологических условий для сохранения их жизни. Более высокая производительность сотрудничества при разделении труда делает общество главным средством каждого человека для достижения его собственных целей, какими бы они ни были. Поддержание и дальнейшая интенсификация общественного сотрудничества становятся заботой каждого. Всякое мировоззрение и всякая идеология, которые не целиком и безоговорочно привержены практике аскетизма и жизни в отшельническом затворничестве, должны учитывать тот факт, что общество есть великое средство для достижения земных целей. Но затем достигается точка соприкосновения, расчищающая путь к соглашению по мелким социальным проблемам и деталям устройства общества. Как бы разные идеологии ни противоречили друг другу, они гармонируют в одном — в признании жизни в обществе.
Люди иногда не замечают этого факта, потому что, имея дело с философиями и идеологиями, они больше смотрят на то, что эти доктрины утверждают в отношении трансцендентных и непознаваемых вещей, и меньше на свои утверждения о действиях в этом мире. Между различными частями идеологической системы часто существует непреодолимая пропасть. Для действующего человека имеют реальное значение только те учения, которые приводят к предписаниям для действия, а не те доктрины, которые носят чисто академический характер и не применимы к поведению в рамках социального сотрудничества. Мы можем игнорировать философию непреклонного и последовательного аскетизма, потому что такой жесткий аскетизм должен в конечном итоге привести к исчезновению его сторонников. Все остальные идеологии, одобряя поиск жизненных потребностей, вынуждены в какой-то мере учитывать тот факт, что разделение труда более производительно, чем изолированный труд. Таким образом, они признают необходимость социального сотрудничества.
Праксиология и экономика не подходят для изучения трансцендентных и метафизических аспектов любой доктрины. Но, с другой стороны, никакая апелляция к каким-либо религиозным или метафизическим догмам и верованиям не может лишить законной силы теоремы и теории о социальной кооперации, разработанные логически правильными праксиологическими рассуждениями. Если философия признала необходимость социальных связей между людьми, то, поскольку в игру вступают проблемы социального действия, она поставила себя на почву, от которой невозможно уйти в личные убеждения и исповедания веры, не подлежащие тщательному исследованию. методами науки.
Этот фундаментальный факт часто игнорируется. Люди считают, что различия в мировоззрении порождают непримиримые конфликты. Утверждается, что основные антагонизмы между сторонами, приверженными разным мировоззрениям, не могут быть разрешены путем компромисса. Они исходят из глубочайших тайников человеческой души и выражают врожденное общение человека со сверхъестественными и вечными силами. Никогда не может быть никакого сотрудничества между людьми, разделенными разными мировоззрениями.
Однако, если мы пройдемся по программам всех партий — как по искусно разработанным и разрекламированным программам, так и по тем, за которые партии действительно цепляются, находясь у власти, — мы легко обнаружим ошибочность такого толкования. Все современные политические партии стремятся к земному благополучию и процветанию своих сторонников. Они обещают, что сделают экономические условия более удовлетворительными для своих последователей. В этом вопросе нет никакой разницы между Римско-католической церковью и различными протестантскими конфессиями, поскольку они вмешиваются в политические и социальные вопросы, между христианством и нехристианскими религиями, между защитниками экономической свободы и различными разновидностями Марксистский материализм, между националистами и интернационалистами, между расистами и сторонниками межрасового мира.
Верно, что многие из этих партий считают, что их собственная группа не может процветать иначе как за счет других групп, и даже доходят до того, что считают полное уничтожение других групп или их порабощение необходимым условием своей собственной процветание группы. Однако истребление или порабощение других является для них не конечной целью, а средством для достижения того, к чему они стремятся как к конечной цели: расцвету их собственной группы. Если бы они узнали, что их собственные замыслы основаны на ложных теориях и не принесут ожидаемых полезных результатов, они бы изменили свои программы.
Помпезные заявления, которые люди делают о вещах непостижимых и неподвластных человеческому разуму, их космологиях, мировоззрениях, религиях, мистицизме, метафизике и концептуальных фантазиях сильно отличаются друг от друга. Но практическая сущность их идеологий, т. е. их учения о целях, к которым следует стремиться в земной жизни, и о средствах достижения этих целей, обнаруживают большое сходство. Безусловно, существуют различия и антагонизмы как в отношении целей, так и средств. Однако различия в отношении целей не являются непримиримыми; они не препятствуют сотрудничеству и мирным договоренностям в сфере социальной деятельности. Что касается только средств и способов, то они носят чисто технический характер и как таковые открыты для исследования рациональными методами.
Когда в пылу партийных столкновений одна из фракций заявляет: «Здесь мы не можем продолжать наши переговоры с вами, потому что перед нами стоит вопрос, касающийся нашего мировоззрения; в этом пункте мы должны быть непреклонны и должны твердо придерживаться наши принципы, к чему бы это ни привело», нужно только более тщательно изучить ситуацию, чтобы понять, что такие заявления описывают антагонизм как более острый, чем он есть на самом деле. В самом деле, для всех сторон, стремящихся к земному благополучию людей и, таким образом, одобряющих общественное сотрудничество, вопросы социальной организации и проведения социального действия являются не высшими принципами и мировоззренческими проблемами, а идеологическими проблемами. Это технические проблемы, относительно которых всегда возможна какая-то договоренность. Ни одна партия сознательно не предпочла бы социальный распад, анархию и возврат к первобытному варварству решению, которое должно быть куплено ценой принесения в жертву некоторых идеологических пунктов.
В партийных программах эти технические вопросы, конечно, имеют первостепенное значение. Партия привержена определенным средствам, она рекомендует определенные методы политического действия и категорически отвергает все другие методы и политику как неуместные. Партия — это орган, объединяющий всех, кто стремится использовать одни и те же средства для общих действий. Принцип, который различает людей и объединяет партии, — это выбор средств. Таким образом, для партии как таковой избранные средства существенны. Партия обречена, если бесполезность рекомендуемых средств становится очевидной. Партийные вожди, чей престиж и политическая карьера связаны с программой партии, могут иметь достаточно причин для изъятия ее принципов из неограниченного обсуждения; они могут приписать им характер конечных целей, которые не должны подвергаться сомнению, поскольку они основаны на мировоззрении. Но для людей, в качестве доверенных лиц которых претендуют партийные вожди, для избирателей, которых они хотят завербовать и чьи голоса они собирают, дело обстоит иначе. Они не возражают против тщательного изучения каждого пункта программы партии. Они смотрят на такую программу только как на рекомендацию средств для достижения своих целей, а именно, земного благополучия.
То, что разделяет партии, которые сегодня называют мировоззренческими партиями, т. е. партии, приверженные основным философским решениям о конечных целях, — это лишь кажущееся несогласие в отношении конечных целей. Их антагонизмы относятся либо к религиозным верованиям, либо к проблемам международных отношений, либо к проблеме собственности на средства производства, либо к проблемам политической организации. Можно показать, что все эти споры касаются средств, а не конечных целей.
Начнем с проблем политической организации нации. Есть сторонники демократической системы правления, наследственной монархии, правления самозванной элиты и цезаристской диктатуры. Правда, эти программы часто рекомендуются со ссылкой на божественные установления, на вечные законы Вселенной, к естественному порядку, к неизбежной тенденции исторической эволюции и к другим объектам трансцендентного знания. Но такие утверждения — лишь случайное украшение. Обращаясь к избирателям, стороны выдвигают иные доводы. Они стремятся показать, что система, которую они поддерживают, преуспеет в достижении тех целей, к которым стремятся граждане, лучше, чем системы, отстаиваемые другими партиями. В них указываются положительные результаты, достигнутые в прошлом или в других странах; они унижают программы других партий, рассказывая об их неудачах. Они прибегают как к чистому рассуждению, так и к интерпретации исторического опыта, чтобы продемонстрировать превосходство своих собственных предложений и бесплодность предложений их противников. Их главный аргумент всегда таков: та политическая система, которую мы поддерживаем, сделает вас более состоятельными и более довольными.
В области экономической организации общества есть либералы, ратующие за частную собственность на средства производства, социалисты, ратующие за общественную собственность на средства производства, и интервенционисты, ратующие за третий строй, который, по их мнению, так же далек от социализма как бы от капитализма. В столкновении этих сторон снова много говорят об основных философских проблемах. Люди говорят об истинной свободе, равенстве, социальной справедливости, правах личности, сообщества, солидарности и гуманизме. Но каждая партия намерена доказать путем рассуждений и ссылкой на исторический опыт, что только система, которую она рекомендует, сделает граждан процветающими и удовлетворенными. Они говорят народу, что реализация их программы поднимет уровень жизни на более высокий уровень, чем реализация программы любой другой партии. Они настаивают на целесообразности своих планов и на их полезности. Очевидно, что они отличаются друг от друга не целями, а только средствами. Все они претендуют на максимальное материальное благополучие большинства граждан.
Националисты подчеркивают, что существует непримиримый конфликт между интересами различных наций, но, с другой стороны, правильно понятые интересы всех граждан внутри нации гармоничны. Нация может процветать только за счет других наций; отдельный гражданин может жить хорошо, только если его нация процветает. У либералов другое мнение. Они считают, что интересы различных наций согласуются не менее, чем интересы различных групп, классов и слоев людей внутри нации. Они считают, что мирное международное сотрудничество является более подходящим средством, чем конфликт, для достижения цели, к которой стремятся и они, и националисты: благосостояния своей нации. Они не выступают, как утверждают националисты, за мир и свободную торговлю, чтобы предать интересы своей нации интересам иностранцев. Наоборот, они считают мир и свободную торговлю лучшим средством сделать свою нацию богатой. Что отличает свободных торговцев от националистов, так это не цели, а средства, рекомендуемые для достижения целей, общих для обоих.
Разногласия по поводу религиозных верований не могут быть разрешены рациональными методами. Религиозные конфликты по своей сути непримиримы и непримиримы. Но как только религиозная община выходит на поле политической деятельности и пытается решать проблемы социальной организации, она обязана учитывать земные заботы, как бы это ни противоречило ее догмам и положениям веры. Ни одна религия в своей экзотерической деятельности никогда не решалась откровенно сказать людям: реализация наших планов общественного устройства сделает вас бедными и ухудшит ваше земное благополучие. Те, кто последовательно стремился к жизни в нищете, ушли с политической сцены и бежали в отшельническое уединение. Но церкви и религиозные общины, стремившиеся к обращению и влиянию на политическую и общественную деятельность своих последователей, придерживались принципов светского поведения. В решении вопросов земного странствования человека они почти не отличаются от любой другой политической партии. В агитации они подчеркивают материальные преимущества, которые они приготовили для своих братьев по вере, больше, чем блаженство в загробном мире.
Только мировоззрение, сторонники которого отказываются от любой земной деятельности, может пренебречь рациональными соображениями, показывающими, что общественное сотрудничество является великим средством для достижения всех человеческих целей. Поскольку человек — это социальное животное, которое может процветать только в обществе, все идеологии вынуждены признать исключительную важность социального сотрудничества. Они должны стремиться к наиболее удовлетворительной организации общества и должны одобрять заботу человека об улучшении своего материального благосостояния. Таким образом, все они ставят себя на общую почву. Они отделены друг от друга не мировоззренческими и трансцендентными вопросами, не подлежащими разумному обсуждению, а проблемами средств и путей. Такие идеологические антагонизмы открыты для тщательного исследования научными методами праксиологии и экономики.
Борьба с ошибками
Критическое исследование философских систем, созданных великими мыслителями человечества, очень часто выявляло трещины и изъяны во впечатляющей структуре этих, казалось бы, непротиворечивых и связных комплексов всеобъемлющей мысли. Даже гений в составлении мировоззрения иногда не может избежать противоречий и ложных силлогизмов.
Идеологии, принятые общественным мнением, еще более заражены недостатками человеческого разума. Чаще всего они представляют собой эклектичное сопоставление идей, совершенно несовместимых друг с другом. Они не выдерживают логической проверки их содержания. Их несоответствия непоправимы и не поддаются никакой попытке объединить их различные части в систему совместимых друг с другом идей.
Некоторые авторы пытаются оправдать противоречия общепринятых идеологий, указывая на предполагаемые преимущества компромисса, пусть и неудовлетворительного с логической точки зрения, для нормального функционирования межчеловеческих отношений. Они ссылаются на распространенное заблуждение, что жизнь и реальность «нелогичны»; они утверждают, что противоречивая система может доказать свою целесообразность или даже свою истинность, работая удовлетворительно, в то время как логически непротиворечивая система приведет к катастрофе. Нет нужды заново опровергать столь популярные заблуждения. Логическое мышление и реальная жизнь — это не две разные орбиты. Логика для человека — единственное средство справиться с проблемами действительности. То, что противоречиво в теории, не менее противоречиво в действительности. Никакая идеологическая непоследовательность не может дать удовлетворительного, т. е. работающего, решения проблем, предлагаемых фактами мира. Единственный эффект противоречивых идеологий состоит в том, чтобы скрыть настоящие проблемы и, таким образом, помешать людям вовремя найти подходящую политику для их решения. Непоследовательные идеологии иногда могут отсрочить возникновение явного конфликта. Но они, безусловно, усугубляют то зло, которое маскируют, и затрудняют окончательное решение. Они умножают агонию, усиливают ненависть и делают невозможным мирное урегулирование. Считать идеологические противоречия безобидными или даже полезными — серьезная ошибка.
Основная цель праксиологии и экономики состоит в том, чтобы заменить противоречивые постулаты популярной эклектики последовательными, правильными идеологиями. Нет других средств предотвращения социального распада и обеспечения неуклонного улучшения условий жизни людей, кроме тех, которые предоставляет разум. Люди должны попытаться продумать все связанные с этим проблемы до такой степени, за которой человеческий разум не может продвинуться дальше. Они никогда не должны соглашаться ни с какими решениями, предложенными старшими поколениями, они должны всегда заново подвергать сомнению каждую теорию и каждую теорему, они никогда не должны ослабевать в своих усилиях отмахнуться от заблуждений и найти наилучшее возможное познание. Они должны бороться с заблуждением, разоблачая ложные доктрины и разъясняя истину.
Затрагиваемые проблемы носят чисто интеллектуальный характер и должны рассматриваться как таковые. Гибельно переносить их в нравственную сферу и избавляться от сторонников противоположных идеологий, называя их негодяями. Напрасно настаивать на том, что то, к чему мы стремимся, хорошо, а то, чего хотят наши противники, плохо. Вопрос, который необходимо решить, состоит именно в том, что считать хорошим, а что плохим. Жесткий догматизм, свойственный религиозным группам и марксизму, приводит лишь к непримиримому конфликту. Он заранее осуждает всех инакомыслящих как злодеев, ставит под сомнение их добросовестность, требует безоговорочной капитуляции. Там, где преобладает такое отношение, невозможно социальное сотрудничество.
Не лучше и склонность, очень популярная в наши дни, клеймить сторонников других идеологий сумасшедшими. Психиатры нечетко проводят границу между здравомыслием и безумием. Было бы нелепо, если бы дилетанты вмешивались в этот фундаментальный вопрос психиатрии. Однако ясно, что если сам факт того, что человек разделяет ошибочные взгляды и действует в соответствии со своими заблуждениями, квалифицирует его как умственно неполноценного, то было бы очень трудно найти человека, которому можно было бы приписать эпитет вменяемый или нормальный. Тогда мы обязаны назвать прошлые поколения сумасшедшими, потому что их представления о проблемах естествознания и, соответственно, их техника отличались от наших. Грядущие поколения будут называть нас сумасшедшими по той же причине. Человек подвержен ошибкам. Если бы ошибаться было характерным признаком умственной отсталости, то всех следовало бы называть умственно отсталыми.
Тот факт, что человек расходится с мнением большинства своих современников, также не может квалифицировать его как сумасшедшего. Были ли безумны Коперник, Галилей и Лавуазье? Закономерным ходом истории является то, что человек выдвигает новые идеи, противоположные идеям других людей. Некоторые из этих идей впоследствии воплощаются в системе знаний, принимаемых общественным мнением как истинные. Допустимо ли применять эпитет «здоровый» только к хамам, никогда не имевшим собственных идей, и отказывать в этом всем новаторам?
Процедура некоторых современных психиатров просто возмутительна. Они совершенно незнакомы с теориями праксиологии и экономики. Их знакомство с современными идеологиями поверхностно и некритично. При этом они беспечно называют сторонников некоторых идеологий параноиками.
Есть мужчины, которых обычно называют денежными аферистами. Денежный чудак предлагает способ сделать всех процветающими с помощью денежных мер. Его планы иллюзорны. Однако они представляют собой последовательное применение денежной идеологии, полностью одобренной современным общественным мнением и поддерживаемой политикой почти всех правительств. Возражения, выдвигаемые экономистами против этих идеологических ошибок, не принимаются во внимание правительствами, политическими партиями и печатью.
Те, кто не знаком с экономической теорией, обычно полагают, что кредитная экспансия и увеличение количества денег в обращении являются эффективными средствами для постоянного снижения процентной ставки ниже той высоты, которую она могла бы достичь на рынке капитала и займов без манипуляций. Эта теория совершенно иллюзорна.2
Но она направляет денежно-кредитную политику почти каждого современного правительства. Теперь, на основе этой порочной идеологии, нельзя выдвинуть никаких веских возражений против планов, выдвинутых Пьером Жозефом Прудоном, Эрнестом Сольве, Клиффордом Хью Дугласом и массой других потенциальных реформаторов. Они только более последовательны, чем другие люди. Они хотят свести процентную ставку к нулю и таким образом полностью устранить редкость «капитала». Тот, кто хочет их опровергнуть, должен атаковать теории, лежащие в основе денежно-кредитной политики великих наций.
Психиатр может возразить, что человека характеризует как сумасшедшего именно тот факт, что он лишен умеренности и доходит до крайностей. В то время как нормальный человек достаточно благоразумен, чтобы сдерживать себя, параноик переходит все границы. Это весьма неудовлетворительный ответ. Все доводы, выдвигаемые в пользу тезиса о том, что процентная ставка может быть снижена за счет кредитной экспансии с 5 или 4 процентов до 3 или 2 процентов, в равной степени справедливы и для снижения до нуля. «Денежные чудаки», безусловно, с точки зрения денежных заблуждений одобряются общественным мнением.
Есть психиатры, которые называют немцев, исповедовавших принципы нацизма, сумасшедшими и хотят вылечить их терапевтическими процедурами. Здесь мы снова сталкиваемся с той же проблемой. Учения нацизма порочны, но они не расходятся по существу с идеологиями социализма и национализма, одобренными общественным мнением других народов. Отличительной чертой нацистов было лишь последовательное применение этих идеологий к особым условиям Германии. Как и все другие современные нации, нацисты желали государственного контроля над бизнесом и экономической самодостаточности, то есть автаркии, для своей нации. Отличительной чертой их политики было то, что они отказывались мириться с невыгодами, которые налагало на них принятие той же системы другими странами. Они не были готовы быть навсегда «заточенными», как они говорили, в пределах сравнительно перенаселенного района, в котором физические условия делают производительность труда ниже, чем в других странах. Они считали, что большая численность населения их страны, стратегически благоприятное географическое положение их страны, а также врожденная сила и отвага их вооруженных сил дают им хороший шанс исправить путем агрессии зло, о котором они сожалели.
Теперь тот, кто принимает идеологию национализма и социализма как истину и как стандарт своей национальной политики, не в состоянии опровергнуть выводы, сделанные из них нацистами. Единственный путь для опровержения нацизма, оставшийся для иностранных государств, разделяющих эти два принципа, — победить нацистов в войне. И пока идеология социализма и национализма господствует в мировом общественном мнении, немцы или другие народы будут снова пытаться добиться успеха путем агрессии и завоеваний, если им когда-либо представится такая возможность. Нет никакой надежды искоренить агрессивный менталитет, если полностью не разрушить идеологические заблуждения, из которых он проистекает. Это задача не для психиатров, а для экономистов.3
Что не так с немцами, так это, конечно, не то, что они не соблюдают учения Евангелий. Ни одна нация никогда не делала этого. За исключением малочисленных и маловлиятельных групп Друзей практически все христианские церкви и секты благословляли оружие воинов. Самыми безжалостными среди старых немецких завоевателей были тевтонские рыцари, сражавшиеся во имя Креста. Источником современной немецкой агрессивности является тот факт, что немцы отказались от либеральной философии и заменили либеральные принципы свободной торговли и мира идеологией национализма и социализма. Если человечество не вернется к идеям, которые сегодня пренебрежительно называют «ортодоксальными», «манчестерской философией» и «laissez faire», единственный способ предотвратить новую агрессию — обезвредить немцев, лишив их средств ведения войны.
У человека есть только один инструмент для борьбы с ошибками: разум.
3. Могущество
Общество является продуктом человеческой деятельности. Человеческие действия направляются идеологиями. Таким образом, общество и любой конкретный порядок социальных дел являются результатом идеологий; идеологии не являются, как утверждает марксизм, продуктом определенного положения общественных дел. Безусловно, человеческие мысли и идеи не являются достижением изолированных индивидуумов. Мышление тоже удается только благодаря сотрудничеству мыслителей. Ни один человек не продвинулся бы в своих рассуждениях, если бы ему пришлось начинать с самого начала. Человек может продвигаться вперед в мышлении только потому, что его усилиям помогают усилия старших поколений, которые сформировали орудия мышления, понятия и терминологию и поставили проблемы.
Любой социальный порядок был продуман и разработан до того, как он мог быть реализован. Этот временной и логический приоритет идеологического фактора не предполагает, что люди разрабатывают полный план социальной системы, как это делают утописты. Предусмотрено и должно быть заранее продумано не согласование действий индивидов в целостную систему социальной организации, а действия индивидов по отношению к себе подобным и уже сложившихся групп индивидов по отношению к другим группам. Прежде чем человек поможет своему ближнему срубить дерево, такое сотрудничество должно быть продумано. Прежде чем произойдет акт бартера, должна быть сформулирована идея взаимного обмена товарами и услугами. Нет необходимости, чтобы заинтересованные лица осознавали тот факт, что такая взаимность приводит к установлению социальных связей и возникновению социальной системы. Индивид не планирует и не осуществляет действия, направленные на построение общества. Его поведение и соответствующее поведение других порождают социальные тела.
Любое существующее положение дел в обществе является продуктом заранее продуманных идеологий. В обществе могут возникать новые идеологии, которые могут вытеснять старые идеологии и тем самым преобразовывать социальную систему. Однако общество всегда есть создание идеологий, опережающих во времени и логически. Действия всегда направляются идеями; оно реализует то, что спроектировало предыдущее мышление.
Если мы гипостазируем или антропоморфизируем понятие идеологии, мы можем сказать, что идеологии имеют власть над людьми. Сила — это способность или способность управлять действиями. Как правило, только о человеке или о группе людей говорят, что они сильны. Тогда определение могущества таково: могущество — это способность направлять действия других людей. Тот, кто силен, обязан своей мощью идеологии. Только идеология может дать человеку возможность влиять на выбор и поведение других людей. Лидером можно стать только в том случае, если он опирается на идеологию, которая делает других людей покладистыми и уступчивыми. Таким образом, сила — это не физическая и осязаемая вещь, а моральное и духовное явление. Мощь короля основывается на признании монархической идеологии его подданными.
Тот, кто своей силой управляет государством, т. е. общественным аппаратом принуждения и принуждения, правит. Правило — это проявление силы в политическом теле. Правило всегда основано на силе, т. е. на способности управлять действиями других людей.
Конечно, можно создать правительство путем насильственного подавления сопротивляющихся людей. Характерной чертой государства и правительства является то, что они применяют насильственное принуждение или угрозу его применения против тех, кто не готов уступить добровольно. Однако такое насильственное угнетение не менее основано на идеологической мощи. Тот, кто хочет применить насилие, нуждается в добровольном сотрудничестве некоторых людей. Индивидуум, полностью зависящий от самого себя, никогда не сможет править только посредством физического насилия4. Ему нужна идеологическая поддержка группы, чтобы подчинить себе другие группы. У тирана должна быть свита сторонников, добровольно подчиняющихся его приказам. Их спонтанное послушание дает ему необходимый инструмент для завоевания других людей. Удастся ли ему упрочить свое господство, зависит от численного соотношения двух групп, тех, кто поддерживает его добровольно, и тех, кого он заставляет подчиниться. Хотя тиран может временно править через меньшинство, если это меньшинство вооружено, а большинство нет, в долгосрочной перспективе меньшинство не может держать большинство в подчинении. Угнетенные восстанут и сбросят ярмо тирании.
Прочная система правления должна основываться на идеологии, признанной большинством. «Реальный» фактор, «реальные силы», которые составляют основу правительства и передают правителям возможность применять насилие против раскаявшихся групп меньшинств, по своей сути являются идеологическими, моральными и духовными. Правители, которые не признали этого первого принципа правления и, полагаясь на мнимую неотразимость своих вооруженных войск, пренебрегли духом и идеями, в конце концов были свергнуты натиском своих противников. Интерпретация силы как «реального» фактора, не зависящего от идеологии, довольно распространенная во многих политических и исторических книгах, ошибочна. Срок Realpolitik имеет смысл только в том случае, если используется для обозначения политики, учитывающей общепринятые идеологии, в отличие от политики, основанной на идеологиях, недостаточно признанных и, следовательно, непригодных для поддержки устойчивой системы правления.
Тот, кто интерпретирует силу как физическую или «реальную» способность действовать и считает насильственные действия самой основой правительства, видит условия с узкой точки зрения подчиненных офицеров, отвечающих за части армии или полиции. На этих подчиненных возлагается определенная задача в рамках господствующей идеологии. Их вожди передают на их попечение войска, которые не только снаряжены, вооружены и организованы для боя, но и не менее проникнуты духом, который заставляет их подчиняться отдаваемым приказам. Командиры таких подразделений считают этот моральный фактор само собой разумеющимся, потому что сами движимы тем же духом и не могут даже представить себе иную идеологию.
Сила идеологии именно в том, что люди подчиняются ей без колебаний и угрызений совести. Однако у главы правительства дела обстоят иначе. Он должен стремиться к сохранению боевого духа вооруженных сил и лояльности остального населения. Ибо эти моральные факторы являются единственными «реальными» элементами, на которых держится непрерывность его господства. Его власть ослабевает, если исчезает поддерживающая ее идеология. Меньшинства также могут иногда побеждать с помощью превосходящего военного искусства и, таким образом, могут установить правление меньшинства. Но такой порядок вещей не может продолжаться. Если победившим завоевателям не удастся впоследствии преобразовать систему правления насилием в систему правления идеологического согласия со стороны управляемых, они потерпят поражение в новой борьбе. Все победившие меньшинства, установившие прочную систему правления, укрепили свое господство за счет запоздалого идеологического господства. Они узаконили свое превосходство, либо подчинившись идеологиям побежденных, либо изменив их. Там, где не было ни того, ни другого, многие угнетенные лишали собственности угнетающее меньшинство либо открытым восстанием, либо молчаливым, но неуклонным действием идеологических сил59.0007
Многие великие исторические завоевания смогли выстоять благодаря тому, что захватчики вступили в союз с теми классами побежденной нации, которые были поддержаны правящей идеологией и, таким образом, считались законными правителями. Это была система, принятая татарами в России, турками в Дунайских княжествах и в целом в Венгрии и Трансильвании, а также англичанами и голландцами в Индии. Сравнительно незначительное число бриттов могло управлять многими сотнями миллионов индийцев, потому что индийские князья и аристократические землевладельцы смотрели на британское правление как на средство сохранения своих привилегий и оказывали ему ту поддержку, которую общепризнанная идеология Индии оказывала их собственной превосходство. Индийская империя Англии была прочной до тех пор, пока общественное мнение одобряло традиционный общественный строй. Pax Britannica охранял привилегии князей и помещиков и защищал массы от агонии войн между княжествами и войн за престолонаследие внутри них. В наши дни проникновение подрывных идей из-за границы подорвало британское правление и в то же время угрожает сохранению векового общественного порядка в стране.
Победившие меньшинства иногда обязаны своим успехом своему технологическому превосходству. Это не меняет дела. В долгосрочной перспективе невозможно отказать в лучшем оружии представителям большинства. Не оснащение их вооруженных сил, а идеологические факторы защищали британцев в Индии. 6
Общественное мнение страны может быть идеологически разделено таким образом, что ни одна группа не окажется достаточно сильной, чтобы создать прочное правительство. Тогда возникает анархия. Революции и междоусобицы становятся постоянными.
Традиционализм как идеология
Традиционализм — это идеология, которая считает верность ценностям, обычаям и методам работы, переданным или предположительно переданным от предков, как правильным, так и целесообразным. Не является существенным признаком традиционализма то, что эти предки были предками в биологическом значении этого термина или могут справедливо считаться таковыми; иногда они были только предыдущими заинтересованными жителями страны, или сторонниками того же религиозного вероучения, или только предшественниками в выполнении какой-то особой задачи. Кого следует считать предком и каково содержание переданной традиции, определяется конкретными учениями каждой разновидности традиционализма. Идеология выдвигает на первый план одних предков и предает забвению других; оно иногда называет предками людей, не имевших никакого отношения к предполагаемому потомству. Он часто строит «традиционную» доктрину недавнего происхождения и расходится с идеологиями, которых действительно придерживались предки.
Традиционализм пытается оправдать свои принципы, ссылаясь на успех, которого они добились в прошлом. Соответствует ли это утверждение фактам — другой вопрос. Иногда исследования могли выявить ошибки в исторических утверждениях традиционных верований. Однако это не всегда разрушало традиционную доктрину. Ибо ядром традиционализма являются не реальные исторические факты, а мнение о них, пусть даже ошибочное, и воля верить тому, чему приписывается авторитет древнего происхождения.
4. Мелиоризм и идея прогресса
Понятия прогресса и регресса имеют смысл только в рамках телеологической системы мышления. В таких рамках целесообразно называть подход к цели, направленный на прогресс, и движение в противоположном направлении — регресс. Без привязки к какому-либо действию агента и к определенной цели оба эти понятия пусты и лишены всякого смысла.
Одним из недостатков философий 19-го века было неправильное истолкование значения космических изменений и контрабанда в теорию биологической трансформации идеи прогресса. Оглядываясь назад от любого данного состояния вещей к состояниям прошлого, можно справедливо использовать термины «развитие» и «эволюция» в нейтральном смысле. Тогда эволюция означает процесс, ведущий от прошлых условий к настоящему. Но нужно остерегаться роковой ошибки, когда путают изменение с улучшением, а эволюцию с эволюцией к более высоким формам жизни. Недопустимо также подменять псевдонаучным антропоцентризмом антропоцентризм религии и более старые метафизические доктрины.
Однако праксиологии нет нужды заниматься критикой этой философии. Его задача состоит в том, чтобы взорвать ошибки, заложенные в нынешних идеологиях.
Социальная философия восемнадцатого века была убеждена, что человечество наконец вступило в век разума. Если в прошлом господствовали теологические и метафизические заблуждения, то отныне разум будет главенствовать. Люди будут все больше и больше освобождаться от цепей традиций и суеверий и будут направлять все свои усилия на постоянное совершенствование социальных институтов. Каждое новое поколение внесет свой вклад в эту славную задачу. С течением времени общество будет все более и более превращаться в общество свободных людей, стремящихся к наибольшему счастью наибольшего числа людей. Временные неудачи, конечно, не исключены. Но в конце концов доброе дело восторжествует, потому что оно есть причина разума. Люди называли себя счастливыми в том смысле, что они были гражданами эпохи просвещения, которая через открытие законов разумного поведения проложила путь к неуклонному улучшению человеческих дел. Они сетовали только на то, что сами были слишком стары, чтобы видеть все благотворное влияние новой философии. «Я хотел бы, — сказал Бентам Филарете Шасль, — получить привилегию прожить годы, которые мне еще предстоит прожить, в конце каждого из столетий после моей смерти; .»7
Все эти надежды были основаны на твердом убеждении, свойственном эпохе, что массы нравственны и разумны. Высшие слои, привилегированные аристократы, живущие за счет земли, считались развращенными. Простой народ, особенно крестьяне и рабочие, в романтическом настроении превозносился как благородный и безошибочный в своих суждениях. Таким образом, философы были уверены, что демократия, правление народа, приведет к социальному совершенству.
Этот предрассудок был роковой ошибкой гуманитариев, философов и либералов. Мужчины не безошибочны; они очень часто ошибаются. Неверно, что массы всегда правы и знают средства для достижения поставленных целей. «Вера в простого человека» не лучше обоснована, чем вера в сверхъестественные дары королей, священников и дворян. Демократия гарантирует систему правления в соответствии с желаниями и планами большинства. Но это не может предотвратить того, чтобы большинство стало жертвой ошибочных идей и приняло несоответствующую политику, которая не только не достигает поставленных целей, но и приводит к катастрофе. Большинство тоже может ошибиться и разрушить нашу цивилизацию. Доброе дело не восторжествует только благодаря своей разумности и целесообразности. Только в том случае, если люди будут таковы, что они, наконец, будут поддерживать разумную политику и, вероятно, достигнуть конечных целей, на которые нацелены, цивилизация улучшится, а общество и государство сделают людей более удовлетворенными, хотя и не счастливыми в метафизическом смысле. Дано это условие или нет, может показать только неизвестное будущее.
В системе праксиологии нет места мелиоризму и оптимистическому фатализму. Человек свободен в том смысле, что он должен ежедневно заново выбирать между политикой, ведущей к успеху, и политикой, ведущей к катастрофе, социальной дезинтеграции и варварству.
Термин «прогресс» не имеет смысла применительно к космическим событиям или всеобъемлющему мировоззрению. У нас нет информации о планах первопроходца. Но иначе обстоит дело с его использованием в рамках идеологической доктрины. Подавляющее большинство стремится к большему и лучшему снабжению пищей, одеждой, жильем и другими материальными благами. Называя рост жизненного уровня масс прогрессом и улучшением, экономисты не придерживаются подлого материализма. Они просто констатируют тот факт, что людьми движет стремление улучшить материальные условия своего существования. Они оценивают политику с точки зрения целей, которых хотят достичь люди. Тот, кто пренебрегает падением детской смертности и постепенным исчезновением голода и чумы, может первым бросить камень в материализм экономистов.
Существует только один критерий для оценки человеческого действия: соответствует ли оно достижению целей, к которым стремятся действующие люди.
Эта статья взята из главы 9 Human Action .
1. Цезарьизм сегодня представлен большевистским, фашистским или нацистским типом диктатуры.
2. Ср. ниже, Глава ХХ.
3. Ср. Мизес, Всемогущее правительство (Нью-Хейвен, 1944), стр. 221–228, 129–131, 135–140.
4. Гангстер может одолеть более слабого или безоружного товарища. Однако это не имеет ничего общего с жизнью в обществе. Это изолированное антиобщественное явление.
5. Ср. ниже, стр. 645–646.
6. Здесь мы имеем дело с сохранением правления европейского меньшинства в неевропейских странах. О перспективах азиатской агрессии на Запад см. ниже, стр. 665–666.
7. Philarète Chasles, Etudes sur les hommes et les mœurs du XIXe siecle (Париж, 1849 г.), с. 89.
Мужественность и сексуальная идеология | Играя мужчину: мужественность в древнегреческом романе
Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicИгра в мужчину: представление мужественности в древнегреческом романеКлассическая литератураКнигиЖурналы Мобильный телефон Введите поисковый запрос
закрыть
Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicИгра в мужчину: представление мужественности в древнегреческом романеКлассическая литератураКнигиЖурналы Введите поисковый запрос
Расширенный поиск
Иконка Цитировать Цитировать
Разрешения
Делиться
Укажите
Джонс, Мериэль, «Мужественность и сексуальная идеология», 9 0793 Playing the Man: Performing Masculinities in the Ancient Greek Novel , Oxford Studies in Classic Literature and Gender Theory (
Oxford
, 2012; онлайн-издание, Oxford Academic, 24 мая 2012 г. ), https://doi.org/10.1093/ acprof:oso/9780199570089.003.0004, по состоянию на 4 марта 2023 г.
Выберите формат Выберите format.ris (Mendeley, Papers, Zotero).enw (EndNote).bibtex (BibTex).txt (Medlars, RefWorks)
Закрыть
Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicИгра в мужчину: представление мужественности в древнегреческом романеКлассическая литератураКнигиЖурналы Мобильный телефон Введите поисковый запрос
Закрыть
Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicИгра в мужчину: представление мужественности в древнегреческом романеКлассическая литератураКнигиЖурналы Введите поисковый запрос
Advanced Search
Abstract
В этой заключительной главе кратко излагаются некоторые из основных вопросов, освещенных в книге в целом, например, в какой степени Дионисий выступает как воплощение мужских идеалов в романе Харитона и как Ахилл Татий использует Клейтофон как полную противоположность таким идеалам. Делается вывод о том, что неверные представления Клейтофонта о гендере являются авторским средством ниспровержения традиционных идеологий мужественности, но нет никакого способа определить, осознает ли сам Клейтофонт эти неправильные действия. В главе утверждается, что мужественность романов представлена как эпидейктическая — как вещи, которые нужно исполнять, хорошо или плохо. Авторы романов опираются и размышляют как о более ранних, так и о современных гендерных идеологиях, и хотя рассматриваемые мужчины не являются «настоящими», они, тем не менее, являются свидетельством очень реальных мужских забот.
Ключевые слова: Дионисий, Клейтофонт, маскулинные идеалы, неправильное исполнение, подрывная деятельность, эпидейктическая мужественность, реальный мир, современные маскулинности Дионисий, Клейтофонт, мужские идеалы, неправильное исполнение, подрывная деятельность, эпидейктическая мужественность, реальный мир, современная мужественность
Предмет
Классическая литература
В настоящее время у вас нет доступа к этой главе.
Войти
Получить помощь с доступом
Получить помощь с доступом
Доступ для учреждений
Доступ к контенту в Oxford Academic часто предоставляется посредством институциональных подписок и покупок. Если вы являетесь членом учреждения с активной учетной записью, вы можете получить доступ к контенту одним из следующих способов:
Доступ на основе IP
Как правило, доступ предоставляется через институциональную сеть к диапазону IP-адресов. Эта аутентификация происходит автоматически, и невозможно выйти из учетной записи с IP-аутентификацией.
Войдите через свое учреждение
Выберите этот вариант, чтобы получить удаленный доступ за пределами вашего учреждения. Технология Shibboleth/Open Athens используется для обеспечения единого входа между веб-сайтом вашего учебного заведения и Oxford Academic.
Нажмите Войти через свое учреждение.
Выберите свое учреждение из предоставленного списка, после чего вы перейдете на веб-сайт вашего учреждения для входа.
При посещении сайта учреждения используйте учетные данные, предоставленные вашим учреждением. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.
Если вашего учреждения нет в списке или вы не можете войти на веб-сайт своего учреждения, обратитесь к своему библиотекарю или администратору.
Войти с помощью читательского билета
Введите номер своего читательского билета, чтобы войти в систему. Если вы не можете войти в систему, обратитесь к своему библиотекарю.
Члены общества
Доступ члена общества к журналу достигается одним из следующих способов:
Войти через сайт сообщества
Многие общества предлагают единый вход между веб-сайтом общества и Oxford Academic. Если вы видите «Войти через сайт сообщества» на панели входа в журнале:
Щелкните Войти через сайт сообщества.
При посещении сайта общества используйте учетные данные, предоставленные этим обществом. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.
Если у вас нет учетной записи сообщества или вы забыли свое имя пользователя или пароль, обратитесь в свое общество.
Войти через личный кабинет
Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам. См. ниже.
Личный кабинет
Личную учетную запись можно использовать для получения оповещений по электронной почте, сохранения результатов поиска, покупки контента и активации подписок.
Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам.
Просмотр учетных записей, вошедших в систему
Щелкните значок учетной записи в правом верхнем углу, чтобы:
Просмотр вашей личной учетной записи и доступ к функциям управления учетной записью.
Просмотр институциональных учетных записей, предоставляющих доступ.
Выполнен вход, но нет доступа к содержимому
Oxford Academic предлагает широкий ассортимент продукции. Подписка учреждения может не распространяться на контент, к которому вы пытаетесь получить доступ. Если вы считаете, что у вас должен быть доступ к этому контенту, обратитесь к своему библиотекарю.
Ведение счетов организаций
Для библиотекарей и администраторов ваша личная учетная запись также предоставляет доступ к управлению институциональной учетной записью. Здесь вы найдете параметры для просмотра и активации подписок, управления институциональными настройками и параметрами доступа, доступа к статистике использования и т. д.
Покупка
Наши книги можно приобрести по подписке или приобрести в библиотеках и учреждениях.
Информация о покупке
Идеология | Природа, история и значение
Фра Бартоломео: портрет Джироламо Савонаролы
Все медиа
Ключевые люди:
Михаил Васильевич Фрунзе Теодор Юлий Гейгер
Похожие темы:
фашизм демократия анархизм марксизм социализм
Просмотреть весь соответствующий контент →
Резюме
Прочтите краткий обзор этой темы
идеология , форма социальной или политической философии, в которой практические элементы так же важны, как и теоретические. Это система идей, которая стремится как объяснить мир, так и изменить его.
В этой статье описывается природа, история и значение идеологий с точки зрения философского, политического и международного контекста, в котором они возникли. Отдельные категории идеологии обсуждаются в статьях социализм, коммунизм, анархизм, фашизм, национализм, либерализм и консерватизм.
Слово впервые появилось во французском языке как idéologie во время Французской революции, когда оно было введено философом А.-Л.-К. Дестют де Траси, как краткое название того, что он называл своей «наукой об идеях», которую, как он утверждал, адаптировал из эпистемологии философов Джона Локка и Этьена Бонно де Кондильяка, для которых все человеческое знание было знанием идей. Однако дело в том, что он был гораздо больше обязан английскому философу Фрэнсису Бэкону, которого почитал не меньше, чем более ранние французские философы эпохи Просвещения. Именно Бэкон провозгласил, что предназначение науки состоит не только в расширении человеческого знания, но и в «улучшении жизни людей на земле», и именно этот союз программного с интеллектуальным отличал работу Дестютта де Трейси.0793 idéologie из тех теорий, систем или философий, которые были по существу объяснительными. Наука об идеях была наукой с миссией: она стремилась служить людям и даже спасать их, избавляя их умы от предрассудков и подготавливая их к суверенитету разума.
Дестют де Трейси и его товарищи идеологи разработали систему национального образования, которая, по их мнению, превратит Францию в рациональное и научное общество. Их учение сочетало горячую веру в индивидуальную свободу с тщательно продуманной программой государственного планирования, и на короткое время под руководством Директории (179 г.5–99) стала официальной доктриной Французской Республики. Наполеон вначале поддерживал Дестют де Траси и его друзей, но вскоре отвернулся от них и в декабре 1812 года дошел даже до того, что возложил вину за военные поражения Франции на влияние идеологов , о которых говорил с презрением .
Таким образом, идеология с самого начала было словом с ярко выраженным эмоциональным содержанием, хотя Дестют де Трейси, по-видимому, предполагал, что это будет сухой технический термин. Такова была его собственная страстная привязанность к науке об идеях, и такова была высокая моральная ценность и цель, которую он ей приписывал, что слово idéologie должен был иметь для него сильно хвалебный характер. Точно так же, когда Наполеон связал имя idéologie с тем, что он считал наиболее отвратительными элементами революционной мысли, он вложил в это же слово все свои чувства неодобрения и недоверия. Идеология с этого времени должна была играть эту двойную роль хвалебного и бранного термина не только во французском, но и в немецком, английском, итальянском и всех других языках мира, на которые она была переведена или транслитерирована.
Некоторые историки философии называют XIX век веком идеологии не потому, что само это слово было тогда так широко употребляемо, а потому, что многие мысли того времени можно отличить от преобладавших в предыдущие века чертами, которые теперь будет называться идеологическим. Тем не менее, существует предел того, в какой степени сегодня можно говорить о согласованном использовании этого слова. Предмет идеологии является спорным, и можно утверждать, что по крайней мере часть этого противоречия проистекает из разногласий относительно определения слова 9.0793 идеология . Однако можно различить как строгий, так и свободный способ его использования. В широком смысле слова идеология может означать любую теорию, ориентированную на действие, или любую попытку подхода к политике в свете системы идей. Идеология в более строгом смысле остается довольно близкой к первоначальной концепции Дестютта де Трейси и может быть идентифицирована по пяти характеристикам: (1) она содержит объяснительную теорию более или менее всеобъемлющего характера о человеческом опыте и внешнем мире; (2) он излагает в общих и абстрактных терминах программу социальной и политической организации; 3) реализацию этой программы он понимает как борьбу; (4) он стремится не просто убедить, но и вербовать верных сторонников, требуя того, что иногда называют приверженностью; (5) он адресован широкой публике, но может отводить особую роль лидера интеллектуалам. В этой статье существительное идеология употребляется только в строгом смысле; прилагательное идеологический используется для обозначения идеологии в широком смысле.
Оформите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчас
На основе пяти вышеперечисленных признаков можно признать системы идеологий столь же разнообразными, как собственная наука об идеях Дестютта де Траси, позитивизм французского философа Огюста Конта, коммунизм и некоторые другие типы социализма, фашизм. , нацизм и некоторые виды национализма. Что все эти «-измы» принадлежат 1920-го или 20-го веков можно предположить, что идеологии не старше самого слова — что они по существу принадлежат периоду, когда светская вера все больше заменяла традиционную религиозную веру.
Краткое изложение идеологии мужественности и исследования GRC
Меню раздела
После завершения моего обзора исследования конфликта гендерных ролей (O’Neil, 2008) я завершил обзор литературы о том, какие переменные значительно коррелируют с идеологией маскулинности, мужской ролью нормам, а соответствие мужским нормам значительно (O’Neil, 2010, 2011 a, b). В моем обзоре вопросы исследования заключались в следующем: существуют ли эмпирические доказательства того, что идеология мужественности, конфликт гендерных ролей и стресс, гипермаскулинность и зависимость от идентичности референтной группы значительно коррелируют с психологическими и межличностными проблемами мужчин?
Чтобы ответить на этот вопрос, были всесторонне рассмотрены эмпирические исследования, в которых использовались следующие 10 показателей: Шкала мужских ролевых норм (MRNS; Thompson & Pleck, 1986), Инвентаризация мужских ролевых норм (MRNI; Levant et al., 1992), Соответствие мужскому типу. Инвентаризация норм (CMNI; Mahalik et al., 2003), Шкала стресса мужских гендерных ролей (MGRS; Eisler & Skidmore, 1987), Шкала гендерных ролевых конфликтов (O’Neil, 2008), Шкала гендерных ролевых конфликтов для подростков (Blazina, Pisecco , & O’Neil, 2005), Шкала идеологических отношений подростковой мужественности (Chu, Porche, & Tolman, 2005), Инвентаризация гипермаскулинности (HMI, Mosher & Sirkin, 19). 84), Опросник дифференцированной мужественности Оберна (ADMI, Burk, Burkhart & Sikorski, 2004) и Шкала зависимости от идентичности референтной группы (RGIDS, Wade & Gelso, 1998).
В таблице 1 приведены обзоры исследований по 10 опубликованным шкалам мужественности. Для каждого исследования перечисляются все зависимые переменные, которые значимо коррелируют с субшкалами мужественности. Было проанализировано двести сорок девять исследований. Резюме идеологии, норм и шкал соответствия маскулинности (MRNS, CMNI и MRNI) показало, что отношение к маскулинным нормам статистически коррелирует с широким спектром психологических и межличностных проблем в 26 исследованиях. Более 58 зависимых переменных, связанных с мужскими проблемами, в значительной степени коррелируют с идеологией мужественности, нормами и конформизмом. Аналогичная закономерность была очевидна в исследованиях GRCS и MGRSS. 10 исследований MGRSS коррелировали с 19зависимые переменные и 200 исследований GRCS коррелировали с 87 отдельными показателями личных и межличностных проблем мужчин. Четыре исследования с использованием шкал гипермаскулинности (HMI и ADMI) показали, что крайности в идеологии маскулинности значительно коррелируют с 25 отдельными переменными. Кроме того, в трех исследованиях с использованием RGIDS была обнаружена взаимосвязь между статусом референтной группы и восемью мужскими проблемами. Наконец, три исследования с использованием GRCS-A и ADMI показали, что проблемы мужественности и GRC связаны с 17 негативными последствиями для мальчиков-подростков.
Результаты в Таблице 1 представляют собой первое резюме эмпирического исследования, которое связывает множественные измерения идеологии мужественности, мужского гендерного ролевого конфликта/стресс с мужскими психологическими и межличностными проблемами. Тщательное изучение таблицы 1 выявило некоторые отрезвляющие отношения между конкретными конструктами мужественности и неблагополучной жизнью мужчин и мальчиков. Результаты 249 исследований, представленных в таблице 1, представляют собой довольно убедительный довод в пользу того, что операционализированные аспекты конструкта мужественности, которые Addis et al. критиковать, иметь значительное отношение к психологическим и межличностным проблемам мужчин и мальчиков. Эти выводы важны, потому что до недавнего времени эмпирические исследования не подтверждали, что психологические проблемы мужчин связаны с конструктами маскулинности. «Опасности быть мужчиной» — это уже не просто название когда-то популярной книги в мягкой обложке, а задокументированное научное открытие в ходе исследования.
Таблица 1. Психологические и межличностные проблемные области мужчин, которые значимо коррелируют с десятью показателями в психологии мужчин
1. Шкала мужских ролевых норм Томпсона и Плека (MRNS)
Подшкалы: норма статуса, норма жесткости, норма антиженственности
Число исследований: 9
Мужские проблемы значимо коррелируют с MRNS: Негативное отношение к лесбиянкам; враждебный сексизм; негативное отношение к женщинам, выступающим против ЭРА; предпочтение жены-девственницы, отстранение от школы по этнической принадлежности; употребление алкоголя и наркотиков; быть задержанным полицией; быть сексуально активным; принудительный секс, повышенный сексуальный риск, одиночество, проблемы сепарации-индивидуации, ограниченное нежное поведение между мужчинами, боязнь показаться женственными, антигейские установки, открытая враждебность и агрессия, враждебные сексуальные убеждения, мифы об изнасиловании, психологическое насилие.
2. Шкала соответствия Махалика мужской роли (CMNI)
Подшкалы: победа, эмоциональный контроль, риск, насилие, власть над женщинами, доминирование, плейбой, уверенность в себе, приоритет работы, пренебрежение к гомосексуалистам, стремление к статусу, полное соответствие
Количество исследований: 13
Мужские проблемы, значимо коррелирующие с CMNI: позитивные отношения с другими, нездоровое употребление алкоголя; пренебрежение профилактическим уходом за кожей; медицинские осмотры; не обращаясь за помощью с эмоциональным; трудности, непосещение медицинских учреждений; вступать в физические драки; трудности с управлением гневом; рисковать; рискованное поведение с автомобилями и сексуальные практики, употребление психоактивных веществ; употребление марихуаны; пьянство, реакция на депрессию, риски для здоровья, несколько способов укрепления здоровья, сексизм, действия, направленные на укрепление здоровья, внутренняя гомофобия; дистресс идеального мужского тела, плохое сексуальное функционирование, расовая идентичность: фаза до встречи; низкая самооценка; психологический стресс, отношение к поиску помощи, удары током во время соревнований.
3. Опросник мужских ролевых норм Леванта (MRNI)
Подшкалы: избегание женственности; страх и ненависть к гомосексуалистам; уверенность в себе; агрессия; достижение/статус; нереляционное отношение к сексу; ограничительная эмоциональность
Количество исследований: 4
Проблемы мужчин достоверно коррелируют с MRNI: алекстимия, негативное отношение к расовой идентичности и равенству женщин; отношение к попустительству сексуальным домогательствам в отношении женщин, маргинализация расовой группы, этноцентризм, негативное отношение к поиску помощи, общее и негативное прощение, субъективная религиозность.
4. Шкала мужского гендерно-ролевого стресса Эйслера (MGRSS)
Подшкалы: физическая недостаточность; эмоциональная невыразительность; подчинение женщинам; интеллектуальная неполноценность; снижение работоспособности
Количество исследований: 10
Проблемы мужчин, достоверно коррелирующие с MGRSS: Повышение систолического артериального давления; нарушение когнитивных функций, повышенное состояние гнева; атрибуции негативных намерений; вербальная агрессия, усиление негативного намерения; большее раздражение, гнев, ревность и агрессия; злость; увеличивается тревога; вредные привычки для здоровья; более высокое систолическое кровяное давление, более низкая удовлетворенность работой, негативные атрибуции и негативное влияние; вербальная агрессия, алекситимия; социальная поддержка, открытая враждебность и агрессия, контролирующее поведение; боязливая привязанность.
5. Шкала гендерно-ролевого конфликта О’Нила (GRCS)
Подшкалы: успех, власть и конкуренция; ограничительная эмоциональность; ограничительное ласковое поведение между мужчинами; конфликт между работой и семейными отношениями
Количество исследований: 203
Мужские проблемы, значимо коррелирующие с GRCS: самооценка, тревога, депрессия, стресс, стыд, отношение к поиску помощи, алекситимия, употребление и злоупотребление алкоголем и психоактивными веществами, безнадежность, совладание, психологические напряжение, традиционные гендерные ролевые установки, мачизм, психологическое благополучие, гомонегативность, самозамалчивание, образ тела, семейные проблемы, семейный стресс, проблемы с поведением, проблемы с гневом, физическое напряжение, риск для здоровья, отношение к решению проблем, гнев, самоубийство, физическое проблемы со здоровьем, стремление к мышечной массе, межличностные проблемы и компетентность, самораскрытие, застенчивость, привязанность, близость, дружба, удовлетворенность браком, семейная привязанность/разлука, семейный конфликт/избегание, семейная сплоченность, отцовская самоэффективность, удовлетворенность отцовством, психологическое здоровье женщин, женская депрессия и тревога, женское семейное счастье и адаптация, женский негативный аффект, семейная пара семейная адаптация и депрессивные симптомы, гендерно-ролевые стереотипы, стереотипные представления о мужских эмоциях, отношение к женщинам, эгалитаризм половой роли, расовые предубеждения, отношение к афроамериканцам, антигейские установки и убеждения, гомофобия, оскорбительное отношение и поведение, враждебный сексизм, враждебное отношение к женщинам , отношение к сексуальным домогательствам, отношение к мифу об изнасиловании, насилие на свиданиях, сексуальная агрессия и принуждение, права мужчин, обвинение жертвы, насилие в отношении женщин и других мужчин. (таблица продолжается)
6. Опросник гипермужественности Мошера и Сиркина (HMI)
Подшкалы: Насилие, опасность и мозолистый секс
Количество исследований: 1 , делинквентное поведение в школьные годы.
7. Опросник дифференциальной маскулинности (ADMI) Берка, Беркхарта и Сикоркси
Подшкалы: Гипермаскулинность, сексуальная идентичность, доминирование и агрессия, консервативная мужественность, обесценивание эмоций
Количество исследований: 3
Мужские проблемы, значимо коррелирующие с HMI и ADMI: враждебность по отношению к женщинам, антисоциальные практики, негативная самооценка, поиск острых ощущений, тревога, гнев, презрение, принятие межличностного насилия, убеждение, что женщины являются манипуляторами, гедонизм , отсутствие любви, социальное признание, доминирование, сексуальная компетентность, сексуальный опыт по обоюдному согласию, игнорирование протестов партнера с целью получения секса, применение низкой физической силы для получения секса, желаемые оргазмы в неделю, количество сексуальных партнеров, вероятность применения силы для получения секса, вероятность совершения изнасилования, отрицательное сексуальное удовлетворение.
8. Шкала идентичности референтной группы Уэйда и Джелсо (RGIDS)
Подшкалы: независимая от референтной группы, отсутствие референтной группы, зависимость от референтной группы
Количество исследований: 3 самооценка, тревога, депрессия, негативное отношение к расовому разнообразию и равенству женщин, позитивное отношение к сексуальным домогательствам, поведение, связанное со здоровьем, и личное благополучие.
9. Шкала отношений идеологии мужественности подростков Чу, Порче и Толмана (ADMI)
Одиночная шкала: Подростковая идеология мужественности в отношениях
Количество исследований: 1
Проблемы мальчиков достоверно коррелируют с ADMI: ограничительная эмоциональность, сдержанная привязанность, преувеличенная уверенность в себе, негативное отношение к женщинам, низкая самооценка, отыгрывание, гендерно-ролевой конфликт , потребность в достижениях и успехе, ограничительное ласковое поведение между мужчинами, статусные и антифеминные нормы, вступление в сексуальные отношения.
10. Шкала гендерно-ролевых конфликтов Блазины, Писекко и О’Нила для подростков (GRCS-A)
Подшкалы: Ограниченная привязанность между мужчинами, ограничивающая эмоциональность, конфликт между работой, школой и семьей; потребность в успехе и достижениях
Количество исследований: 2
Проблемы мальчиков, значимо коррелирующие с GRCS-A: эмоциональные проблемы, проблемы семьи и управления гневом, проблемы поведения, семейный стресс, эмоциональный и психологический стресс, идеология маскулинности, антифеминные нормы, сексуальные отношения .
[Адаптировано с разрешения Altmaier, EM, & Hansen, JC (Eds.). (2010). Оксфордский справочник по психологическому консультированию. Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.]
Ссылки:
О’Нил, Дж. М. (2011). Психология мужчин и мальчиков в 2010 году: теория, исследования, клиническая практика и будущие направления. В Дж. Хансен и Б. Альтмайер (ред.). Справочник по психологии консультирования. Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.

Роль человека в идеологии: В.А. Рыбаков. К вопросу о роли идеологии в современном государстве

В.А. Рыбаков. К вопросу о роли идеологии в современном государстве

Литература

Политические идеологии — виды, функции и типы

Что такое политическая идеология

Типы политических идеологий

Консерватизм

Либерализм

Радикализм

Проверьте себя

Задание

Получите индивидуальный план обучения обществознанию на бесплатном вводном уроке

На вводном уроке с методистом

как мировоззрение влияет на экономику — РБК

Невидимая рука

Мифология и идеология СССР | Drupal

Мифология и идеология СССР

Научные основы идеологии – аналитический портал ПОЛИТ.

Введение

О хищниках и новых мужчинах: какое значение имеет идеология в создании военной мужественности

1 Введение

2 Предыдущие исследования военной мужественности и идеологии в гражданских войнах

2.1 Военная мужественность

2.2 Роль идеологии в гражданских войнах

3 Идеология и мужественность в вооруженных группах

3.1 Теория гегемонистской маскулинности и практики

3.2 Идеология как фоновое знание

3.3 Социализация и идеология

4 Наглядный пример: партизанская мужественность сальвадорского ФНОФМ

4.1 Социально-исторический контекст и идеология ФНОФМ

4.2 Партизанская мужественность ФНОФМ

5 Заключение

Ссылки

Мужское превосходство | Южный юридический центр по борьбе с бедностью

По их собственным словам

Патриархальное насилие: совпадения с мужским превосходством

Исторические основы мужского превосходства

Последние события в движении за права мужчин

Пикапы, красная таблетка и женоненавистники инцелы

Физическое насилие и его последствия

2021 группы ненависти к превосходству мужчин

Роль идей | Институт Мизеса

1.

2. Мировоззрение и идеология

Борьба с ошибками

3. Могущество

Традиционализм как идеология

4. Мелиоризм и идея прогресса

Мужественность и сексуальная идеология | Играя мужчину: мужественность в древнегреческом романе

Укажите

Abstract

Войти

Получить помощь с доступом

Доступ для учреждений

Доступ на основе IP

Войдите через свое учреждение

Войти с помощью читательского билета

Члены общества

Войти через сайт сообщества

Войти через личный кабинет

Личный кабинет

Просмотр учетных записей, вошедших в систему

Выполнен вход, но нет доступа к содержимому

Ведение счетов организаций

Покупка

Идеология | Природа, история и значение

Прочтите краткий обзор этой темы

Краткое изложение идеологии мужественности и исследования GRC

Таблица 1. Психологические и межличностные проблемные области мужчин, которые значимо коррелируют с десятью показателями в психологии мужчин

Ссылки:

About the Author

admin

Добавить комментарий Отменить ответ

Рубрики

Related Posts