Роль конфликтогенов в развитии конфликта: Прикладная конфликтология

Возникновение, развитие и разрешение конфликтов

ВОЗНИКНОВЕНИЕ, РАЗВИТИЕ И РАЗРЕШЕНИЕ КОНФЛИКТОВ

ДВА АСПЕКТА ПРОБЛЕМЫ

Каждый читатель, я думаю, согласится с тем, что в нашей жизни конфликтные ситуации возникают слишком часто. Если говорить, например, о работе руководителя, то 70-80% ее находится под гнетом скрытых и явных противоречий и противостояний, игнорирование которых приводит к конфликтам.

Поэтому в настоящей главе мы сосредоточимся в основном на двух вопросах данной проблемы, мало освещенных в литературе, но являющихся очень важными и трудными.

Во-первых, это закономерности, по которым возникают и разгораются конфликты. Знание этих закономерностей позволяет ликвидировать конфликты в самом зародыше.

Второе важное направление — овладение техникой, приемами анализа ситуации, позволяющими докопаться до сути конфликта.

Анализ большого числа конфликтов показал, что конфликтующие, как правило, не могут сформулировать истинные причины конфликта, «зацикливаясь» на наиболее возмущающих их моментах, лежащих на поверхности и являющихся следствием более глубоких причин. Понятно, что лечение без диагноза обрекает на худший исход.

Первый аспект является основой профилактики конфликтов, второй — главным в их разрешении.

КАК ВОЗНИКАЮТ КОНФЛИКТЫ

Конфликтогены

Наблюдения показывают, что 80% конфликтов возникает помимо желания их участников. Происходит это из-за особенностей нашей психики и того, что большинство людей либо не знает о них, либо не придает им значения.

Главную роль в возникновении конфликтов играют так называемые конфликтогены. Слово это означает «способствующие конфликту».

Конфликтогенами мы называем слова, действия (или бездействие), могущие привести к конфликту.

Слово «могущие» является здесь ключевым. Оно раскрывает причину опасности конфликтогена. То, что он не всегда приводит к конфликту, уменьшает нашу бдительность по отношению к нему. Например, неучтивое обращение не всегда приводит к конфликту, поэтому и допускается многими с мыслью о том, что «сойдет». Однако часто не «сходит» и приводит к конфликту.

Коварную суть конфликтогенов можно объяснить тем, что мы гораздо более чувствительны к словам других, нежели к тому, что говорим сами. Есть даже такой афоризм: «Женщины не придают никакого значения своим словам, но придают огромное значение тому, что слышат сами». На самом деле этим грешим все мы, а не только представительницы прекрасного пола.

Эта особая чувствительность относительно обращенных к нам слов происходит от желания защитить себя, свое достоинство от возможного посягательства. Но мы не так бдительны, когда дело касается достоинства других, и потому не так строго следим за своими словами и действиями.

Закономерность: эскалация конфликтогенов

Гораздо большая опасность проистекает из игнорирования очень важной закономерности — эскалации конфликтогенов. Состоит она в следующем:

На конфликтоген в наш адрес мы стараемся ответить более сильным конфликтогеном, часто максимально сильным среди всех возможных.

Приведем одно наблюдение.

В автобус вошла девушка — стройная и симпатичная. Проходя по проходу, она случайно, так как автобус дернулся, толкнула мужчину средних лет. «Ну ты, корова!» — отреагировал тот. В ответ девушка предложила ему выйти с ней на следующей остановке, что он и сделал. Выйдя, она достала из сумочки баллончик и брызнула ему в лицо. Мужчина упал, а девушка вскочила в автобус и уехала.

Как видно, ни грубиян, ни решительная попутчица не только не смогли оставить без внимания действия другой стороны, но каждый из них употреблял конфликтогены, неизмеримо более сильные, по существу, максимально сильные из всех возможных в данной ситуации. То есть эскалация конфликтогенов нашла здесь свое подтверждение.

Подобных примеров можно привести множество. Объединяет их то, что повсюду действует названный закон. Собственно, достаточно проанализировать процесс возникновения любой ссоры, чтобы убедиться в этом.

Рассмотренный конфликт относится к числу тех, когда участники его стали таковыми без всякого желания: ни один из них, садясь в автобус, не предполагал конфликтовать.

Закономерность эскалации конфликтогенов можно объяснить следующим образом. Получив в свой адрес конфликтоген, пострадавший хочет компенсировать свой психологический проигрыш, поэтому испытывает желание избавиться от возникшего раздражения, ответив обидой на обиду. При этом ответ должен быть не слабее, и для уверенности он делается с «запасом». Ведь трудно удержаться от соблазна проучить обидчика, чтоб впредь не позволял себе подобного. В результате сила конфликтогенов стремительно нарастает.

Житейская ситуация. Муж зашел на кухню и, случайно задев стоящую на краю стола чашку, уронил ее но пол.

Жена: «Экий ты неуклюжий. Всю посуду в доме перебил». Муж: «Потому что все не на своем месте. Вообще в доме бардак». Жена: «Если бы от тебя было хоть какая-то помощь! Я целый день но работе, а тебе с твоей мамочкой только бы указывать!..»

Результат же неутешителен: настроение и того и другого испорчено, конфликт налицо, и вряд ли супруги довольны таким поворотом событий.

Этот эпизод практически весь состоит из конфликтогенов. Неловкость мужа — первый из них. Но этот конфликтоген может привести, а может и не привести к конфликту. Все зависит от реакции жены. А она, действуя по закону эскалации, не только не пытается разрядить ситуацию, но и в своем замечании от частного случая переходит к обобщению, «на личность». Пытаясь оправдаться, муж поступает так же, действуя по принципу «лучшая защита — нападение». И так далее — по закону эскалации.

Почему это так

Мы устроены, к сожалению, весьма несовершенно: болезненно реагируем на обиды и оскорбления, проявляем ответную агрессию.

Безусловно, требованиям высокой морали отвечает умение сдержаться, а еще лучше — простить обиду. К этому призывают все религии и этические учения, однако, несмотря на все увещевания, воспитание и обучение, число желающих «подставить другую щеку» не множится.

Вероятно, это объясняется тем, что потребность чувствовать себя в безопасности, комфортно и оберегать свое достоинство относится к числу основных потребностей человека, и потому покушение на нее воспринимается крайне болезненно.

За что ратует автор

Автор хочет обратить внимание читателя на то,

* что действительно необходимо научиться противиться эскалации конфликтогенов и

* как этого достичь.

Игнорирование закономерности эскалации конфликтогенов — это прямая дорога к конфликту. Хотелось бы, чтобы каждый постоянно помнил об этом. Тогда конфликтов будет меньше, особенно тех, в которых не заинтересован ни один из его участников. Ибо первый конфликтоген может быть (а чаще всего и бывает) непреднамеренным, результатом стечения обстоятельств, как было, в частности, и в обоих рассмотренных выше житейских ситуациях.

Аналогия есть, но не полная

Нередко участники занятий, проводимых автором по данной теме, рассмотрев множество ситуаций и убедившись в нашей подверженности действию рассматриваемого закона, сравнивают его с известным принципом механики: сила противодействия равна действующей силе, но противоположно к ней направлена.

Действительно, здесь много общего, но есть и принципиальные отличия. Первое заключается в том, что у людей противодействие обычно сильнее действия (а не равно ему), а второе — в том, что принцип механики действует независимо от нашей воли, а эскалацию конфликтогенов мы все же можем остановить усилием воли. Первое является отягчающим обстоятельством, второе — вселяющим надежду.

Схема возникновения конфликта (РИСУНОК)

Это одна из схем, по которой рождаются конфликты. Две другие приводятся далее.

Данная схема помогает понять, почему 80% конфликтов возникает самопроизвольно, без всякого желания всех, ставших участниками конфликта.

Первый конфликтоген часто появляется ситуативно, помимо воли людей (в вышеприведенных примерах это были толчок автобуса и нечаянно задетая чашка), а дальше вступает в действие эскалация конфликтогенов… и вот уже конфликт налицо.

Схема показывает, что для предотвращения конфликтов надо как-то прервать цепочку конфликтогенов. Отсюда непосредственно вытекают первые два правила из числа приводимых ниже.

Правила бесконфликтного общения

Правило 1. Не употребляйте конфликтогены.

Правило 2. Не отвечайте конфликтогеном на конфликтоген.

Не забывайте, что если не остановитесь сейчас, то позднее сделать это будет практически невозможно — так стремительно нарастает сила конфликтогенов!

Чтобы выполнить первое правило, поставьте себя на место собеседника: не обиделись бы Вы, услышав подобное? И допустите вероятность, что положение этого человека в чем-то уязвимее Вашего.

Способность ощутить чувства другого человека, понять его мысли называется эмпатией. Таким образом, мы пришли еще к одному правилу:

Правило 3. Проявляйте эмпатию к собеседнику.

Существует понятие, противоположное понятию конфликтогена. Это благожелательные посылы в адрес собеседника. Сюда относится все, что поднимает настроение человеку: похвала, комплимент, дружеская улыбка, внимание, интерес к личности, сочувствие, уважительное отношение и т.д.

Правило 4. Делайте как можно больше благожелательных посылов.

Следует вкратце сказать о гормональных основах наших состояний. Конфликтогены настраивают нас на борьбу, поэтому сопровождаются выделением в кровь адреналина, придающего нашему поведению агрессивность. Сильные конфликтогены, вызывающие гнев, ярость, сопровождаются выделением норадреналина.

И наоборот, благожелательные посылы настраивают нас на комфортное, бесконфликтное общение, они сопровождаются выделением так называемых «гормонов удовольствия» — эндорфинов.

Каждый из нас нуждается в положительных эмоциях, поэтому человек, одаривающий благожелательными посылами, становится желанным собеседником.

Конфликты в общении

В мире виртуальном, в компьютерной сети,
Есть место, где мне хочется остаться,
Где можно отдохнуть, друзей себе найти,
На этом сайте стоит задержаться.
Мы все хотим творить и узнавать людей,
Не в силах мы скрывать души своей  порывы.
Мы пишем для себя, мы пишем для друзей —
И это маленькие творческие взрывы.
Наш сайт — РУСБИАТЛОН, мы жить хотели б здесь,
И чувствовать всегда свободу слова.
Чтоб ощутить тепло и мир увидеть весь,
Чтоб встретиться в сети всем вместе снова.

Но, какие бы красивые слова мы не говорили и какие бы красивые стихи не писали, очень часто в сообщениях и комментариях на сайте между собеседниками происходят конфликты.

Конфликт — это столкнове­ние противоположно направленных целей, интересов, позиций, мнений, точек зрений, взглядов партнеров по общению.
Главную роль в возникновений конфликтов играют конфликтогены — слова, действия (или бездействия), способствующие возникновению и развитию конфликта.
Однако сам по себе «конфликтоген-одиночка» не способен привести к конфликту. Для этого должна возникнуть цепочка конфликтогенов — их эскалация, т. е. когда на конфликтоген в наш адрес мы стараемся ответить более сильным конфликтогеном, часто выбирая самый сильный из всех возможных.

Как же происходит обмен «любезностями»? Получив в свой адрес конфликтоген, «пострадавший» отвечает «обидой на оби­ду», чтобы компенсировать свой психологический проигрыш. При этом его ответ не должен быть слабее, поэтому для полной уверенности он делается с «запасом» (трудно же удержаться от соблазна проучить обидчика!). В результате сила конфликтогенов возрастает.

Для того чтобы в процессе общения и взаимодействия с другими людьми избежать конфликтогенов, следует:
1) помнить, что любое неосторожное высказывание может спровоцировать конфликт;
2) проявлять эмпатию к собеседнику. Для этого нужно войти в его положение и представить, как отзовутся в его душе ваши слова, действия и поступки.

Великий персидский писа­тель и мыслитель Саади по этому поводу писал:

Разгневан — потерпи, немного охладев,
Рассудку уступи, смени на милость гнев.
Разбить любой рубин недолго и несложно,
Но вновь соединить осколки невозможно.

Если все же конфликт случился. Что делать?

Не бойтесь извиниться, если чувствуете свою вину. К извинениям способны уверенные и зрелые люди, поэтому это обезоруживает собеседника и вызывает у него уважение и доверие.
Ничего не надо доказывать. В конфликте никто никогда и ни­кому ничего не сможет доказать, так как отрицательные эмоции блокируют способность понимать и соглашаться с «врагом». Это пустая трата времени и бесполезное занятие.
Замолчите первым.  Если так получилось, что вы не заметили, как «втянулись» в конфликт (по наблюдениям 80 % конфликтов возникает помимо желания их участников), попытайтесь сделать единственное — замолчите.  Не от собеседника-«противника» требуйте: «Замолчи», «Прекрати», а от себя.
Не характеризуйте состояние оппонента. Избегайте словесной констатации отрицательного эмоционального состояния парт­ера: «Что ты злишься, нервничаешь?», «Чего ты бесишься?» — такие «успокоители» только укрепляют и усиливают конфликт.

Независимо от результата разрешения противоречия старайтесь не разрушать отношения. 

Жду ВАШИХ мнений, комментариев.

Теория развития и конфликтов | За пределами неподатливости

Автор:
Олимпио Барбанти-младший

Август 2004 г.
 

Понятие «развитие» проходит через многие уровни. Он относится к макропроблемам (таким как модели роста нации), а также к мезопроблемам (таким как планы речных бассейнов) или к микропроблемам (таким как развитие местных сообществ). Все три уровня — макро, мезо и микро — переплетаются. И на всех уровнях многие аспекты — экономические, культурные, религиозные и гендерные — влияют на развитие и находятся под его влиянием. В этом исследовании рассматриваются связи между поощрением социальных изменений, связанных с помощью в целях развития, и конфликтами.

Разработку следует понимать как процесс, а не продукт. Общества всегда меняются. Некоторые улучшаются, а другие терпят неудачу. Теория развития стремится объяснить оба процесса. Практика развития предназначена для предоставления инструментов, которые могут быть применены ко всему обществу или конкретным сообществам. Такие вмешательства предназначены для того, чтобы перевести сообщества или общества из ситуации, в которой они, как считается, находятся в худшем положении, в ситуацию, в которой они, как предполагается, находятся в лучшем положении.

Текущие связи между развитием и теорией конфликта подчеркивают необходимость оказания помощи в случае насильственного конфликта. Вмешательства в миростроительство после насильственных конфликтов решают те же проблемы, что и вмешательства в целях развития. Ясно, что развитие лежит в основе постконфликтных вмешательств, когда был нанесен ущерб физическому и социальному ландшафту. В таких случаях оказывается помощь в развитии.

Однако помощь в целях развития выходит за рамки помощи в целях развития. Помощь относится к общей поддержке улучшения обществ третьего мира, которые могут быть или не быть в насильственном конфликте. Возможно, из-за того, что помощь в целях развития не имеет прямого отношения к насилию, конфликты и их разрешение не были темами серьезного беспокойства для теоретиков развития или рабочих. Однако это начало меняться.

Цели развития тысячелетия показывают, что развитие является междисциплинарной областью, которая реализует программы в различных областях и имеет дело с бесчисленными переменными, такими как экономические, социальные, политические, гендерные, культурные, религиозные и экологические вопросы. Эта область еще более усложняется, потому что эти переменные сильно переплетены. Следовательно, анализ гендерных вопросов должен также учитывать влияние и связанные с ними экономические, религиозные и культурные вопросы. Аналогичные связи существуют со многими другими темами разработки. Такие связи становятся очевидными в результатах этого исследования.

Развитие и структурные изменения

Социальные изменения чаще всего требуют структурных изменений. Хотя это может быть верно для любой страны, это, вероятно, чаще верно для развивающихся стран. Тем не менее, большинство мероприятий в области развития носят местный характер и краткосрочны. Он не пытается осуществить структурные изменения во всем обществе.

Этот разрыв создает что-то вроде «Уловки-22» — порочного круга, в котором развитие приводит к конфликту, а отсутствие практик разрешения конфликтов мешает дальнейшему развитию.

Игнорирование структурных факторов означает не только игнорирование аспектов, происходящих на макроуровне, но и недостаточное внимание к последствиям развития и конфликтов в обществе на микроуровне. Один шокирующий пример был недавно обнародован опросом общественного мнения, согласно которому 67% бразильцев функционально неграмотны. Это означает, что им очень трудно понять самую базовую информацию. Как можно продвигать рациональные процессы разрешения конфликтов в этой ситуации?

Такая функциональная неграмотность отчасти вызвана хрупкостью системы образования. Обветшалые школы отражают экономический кризис в развивающихся странах, а также недостаточное внимание общества к образованию. Это в значительной степени является результатом давнего социального неравенства, поддерживаемого элитой, которая извлекает выгоду из возникающих в результате отношений покровитель-клиент. Эти отношения настолько сильны, что структурные проблемы сохраняются даже после принятия некоторых мер по разрешению конфликтов, таких как расширение прав и возможностей бессильных групп.

Развитие и конфликт

Взаимосвязь факторов развития часто приводит к дальнейшей эскалации конфликта. Например, административный хаос в недостаточно финансируемых государственных органах часто приводит к передаче ответственности от центрального государства к НПО, местным органам власти и частному сектору. В результате такие организации берут на себя обязанности, которые могут выходить далеко за рамки их возможностей, что вызывает дальнейшие конфликты. Например, НПО, местным органам власти и частному сектору не хватает подготовки в области фасилитации, посредничества и переговоров, а также теоретических знаний по разрешению конфликтов. Таким образом, конфликты обостряются, и никто не знает, что с этим делать.

В большинстве развивающихся стран есть несколько учреждений, которые понимают или участвуют в практике разрешения конфликтов. Но даже когда они это делают, они, как правило, работают с неадекватными беспроигрышными схемами. В некоторых случаях, например, переговоры в рамках типичных взаимовыгодных процессов блокируются, потому что влиятельные лица в бедных сообществах являются преступниками. В Бразилии криминальные элементы имеют возможность установить полный контроль над большими территориями, в основном в пределах мегаполисов, откуда они торгуют наркотиками и оружием. Это одна из многих причин, по которым традиционные основанные на интересах и взаимовыгодные переговоры во многих случаях не работают в развивающихся странах.

В Бразилии криминальный сектор смог завербовать детей в возрасте девяти лет. Профиль типичной молодежи, взятой в исправительные школы, шокирует. Большинству около 13 лет, но они отцы и кормильцы. Чаще всего они обращались к преступлению, потому что у них не было других вариантов трудоустройства и надежды на лучшую жизнь. В связи с экономическим кризисом последних десяти лет постоянная и стабильная занятость в значительной степени была заменена «гибкими», негарантированными контрактами без гарантий официальной системы социального обеспечения. Это особенно затронуло женщин и другие уязвимые группы общества, которые составляют большинство тех, кто работает в неформальном секторе.

Эта неформальность создает дополнительные трудности для разрешения конфликтов в развивающихся странах. Многие молодые люди уже являются вторым, а то и третьим поколением семей, занятых в основном на «гибких» или «нестандартных» работах. Им не хватает культуры труда и приписываемых ей ценностей.

Социальные ценности также часто подрываются официальной системой образования, поскольку информация, распространяемая книгами в государственных школах, пронизана предрассудками и стереотипами, которые, например, переоценивают мужчин в ущерб женщинам.

Помощь в разработке пытается решить такие проблемы. Эти факторы, среди прочего, являются целью Целей тысячелетия. Однако во многих случаях вмешательства в области развития недооценивают местную политику, социальные реалии и системы убеждений. Это сильные факторы, влияющие на возможности разрешения конфликтов, которые, тем не менее, остаются незамеченными теми, кто работает в области теории и практики развития.

Примечательно, что теория и инструменты разрешения конфликтов также не принимаются во внимание ни организациями коренных народов, ни международными агентствами развития. Об этом ясно свидетельствует Доклад о развитии человека за 2003 год, опубликованный Программой развития Организации Объединенных Наций (ПРООН). В докладе отражена глубокая обеспокоенность вооруженными, насильственными и военными конфликтами, такими как межгосударственные или гражданские войны. Однако в нем не рассматриваются другие, более тонкие формы конфликта или представление о том, что конфликтные процессы могут препятствовать достижению целей развития. Понимание природы и последствий международного развития иллюстрирует причину этого.

История разработки

Практика разработки не нова. Это восходит к европейским колониям, когда колонизаторы насаждали «цивилизованную», упорядоченную, белую, мужскую, христианскую этику. В постколониальный период последовала организованная постоянная помощь в целях развития. Однако теория развития появилась намного позже, превратившись в стабильную академическую область исследований только после Второй мировой войны, когда европейские страны пытались держать свои бывшие колонии на расстоянии вытянутой руки. На протяжении всех этих лет теория и практика развития характеризовались передачей моральных ценностей из промышленно развитых стран в менее промышленно развитые, сельские страны.

Область развития всегда находилась под сильным влиянием экономической мысли, о чем свидетельствует тот факт, что развитие в первую очередь измерялось увеличением валового национального продукта (ВНП). По словам Денниса Рондинелли, в 1950-х и 60-х годах вмешательство в развитие предполагало, что «успешные методы, приемы и способы решения проблем и предоставления услуг в США или других экономически развитых странах окажутся столь же успешными в развивающихся странах». [1] Таким образом, в самом начале теории развития существовало понятие прямой переносимости или универсального типа помощи в целях развития. Однако оказание помощи было не только техническим вопросом; это также связано с политическими проблемами. Например, во время холодной войны помощь США в основном направлялась тем странам, которые находились или могли попасть под советское влияние.

70-е годы были отмечены бурным ростом американских и европейских многонациональных компаний в развивающихся странах. Хотя эти компании расширяли рынки и делали доступными новые товары, они также вели хищническую конкуренцию местным отраслям. В развивающихся странах, особенно в Латинской Америке, возникли два теоретических спора: теория зависимости и теория центра и периферии. По мнению таких теоретиков зависимости, как Пол Баран, Андре Гюнтер Франк и Фернандо Энрике Кардосо, развивающиеся страны попали в ловушку зависимости от международного капитала, в которой было мало места для маневра. Теория центр-периферия (или метрополия-сателлит), разработанная Иммануэлем Валлерстайном, утверждала, что движение внутри и между центром и периферией возможно. Эта теория ввела понятие мировой экономики и заявила, что движение внутри и между слоями этой экономики регулируется рыночными силами.

Особенно трудно было такое передвижение, однако, в 1980-х годах. Из-за финансового кризиса этого десятилетия многие развивающиеся страны не смогли выплатить свои внешние долги и были вынуждены принять меры экономической корректировки, навязанные Международным валютным фондом (МВФ) и Всемирным банком, чтобы занять деньги. Такие меры включали сокращение государственных расходов и развитие более эффективного, прозрачного и подотчетного государства [3]. Хотя рекомендация Всемирного банка заключалась в том, что «эффективное государство, а не минимальное государство, играет центральную роль в экономическом и социальном развитии», в действительности требования МВФ и Всемирного банка привели к значительному сокращению размеров и функций государств и к незначительному или отсутствию увеличения в подотчетности и прозрачности. [4]

В 90-е годы МВФ сохранил свой план структурной перестройки, в то время как Всемирный банк получил более глубокое понимание других факторов, которые могут повлиять на экономические показатели. Такие ученые, как лауреаты Нобелевской премии Роберт Коуз (1991 г.), Гэри Беккер (1992 г.), Дуглас Норт и Роберт Фогель (1993 г.), Джон К. Харсаньи, Рейнхард Зельтен, Джон Ф. Нэш-младший (1994 г.) и Амартия Сен (1998 г.) были среди нескольких авторов, которые в своих теориях развития сосредоточили внимание на трансакционных издержках, правах собственности, институтах, нерыночном поведении и экономике благосостояния.

В 90-е годы это новое внимание к институтам было объединено с серией всемирных саммитов, организованных Организацией Объединенных Наций для обсуждения вопросов развития. Окружающая среда и развитие были темой саммита в Рио-де-Жанейро в 1992 году. В 1993 году в Вене прошла конференция по правам человека. В 1994 году в Каире прошла конференция по народонаселению и развитию. Социальное развитие обсуждалось на всемирном саммите в Копенгагене в 1995 году. Гендерные вопросы, особенно роль женщин, обсуждались в 1995 году в Пекине. Последняя конференция Habitat-II состоялась в Стамбуле для обсуждения городских проблем.

Текущая теория развития

Несмотря на то, что большая часть мышления и практики развития изменилась, моральные и политические аспекты все еще остаются. Критики современной теории развития, такие как Джонатан Краш [5] и Артуро Эскобар [6], рассматривают развитие как набор рациональных управленческих предписаний, с помощью которых промышленно развитые страны в значительной степени навязывают свои взгляды и модели получателям своей помощи, заставляя их в некоторой степени, изменение личностей тех, кто получил «благо». Среди ученых и практиков в развивающихся странах по-прежнему распространено мнение, что развитие представляет собой прямой перенос западных ценностей на незападные культуры. Считается, что такие организации, как Всемирный банк и USAID, навязывают опыт и авторитет, заглушают альтернативные голоса, продвигают зависимый путь развития и закрывают глаза на создаваемый ими дисбаланс сил.

Однако развитие — не единственное влияние на нацию; местные политические процессы также имеют значительное влияние. Кроме того, область развития помогает преодолевать нарушения прав человека, защищать окружающую среду и расширять права и возможности женщин. В то время как дебаты о плюсах и минусах различных подходов к развитию все еще бушуют, постоянная критика вдохновила на поиски разнообразия среди теорий развития.

Как отмечалось ранее, вмешательства в целях развития предназначены для того, чтобы перевести общества из ситуации, в которой они, как считается, находятся в худшем положении, в ситуации, в которых они, как предполагается, находятся в лучшем положении. Конечно, существует много споров о том, что определяет, кто «хуже», а кто «лучше». Традиционные парадигмы теории развития исторически были аналогичны парадигмам экономики. В частности, поле Экономика развития пытается объяснить различия в условиях развития в основном с помощью макроэкономических факторов.

ВВП страны был для большинства экономистов основным параметром, с помощью которого можно измерить успех развития.

В последнее время больше внимания уделяется вкладу нобелевских лауреатов 1990-х годов, которые подчеркивали политические и социальные аспекты развития. Исследования в области развития стали междисциплинарными, охватив анализ политики и сосредоточив внимание на главном симптоме неудачного развития — бедности.

Такой междисциплинарный взгляд на развитие открывает возможности для свежего осмысления человеческих аспектов развития. Аргументом в пользу такой точки зрения является то, что развитие является не самоцелью, а скорее средством достижения лучших и более справедливых условий жизни людей. В связи с этой точкой зрения акцент на устойчивом развитии направлен на интеграцию экономических, биологических, социальных, культурных и политических аспектов.

Сегодня сосуществуют все подходы, и во многих случаях делается попытка примирить все взгляды на развитие. Есть, конечно, нюансы. В двух таблицах ниже показаны подходы к темам развития от Всемирного банка и от Eldis Gateway to Development , который представляет более академический взгляд на разработку. Eldis Gateway имеет тенденцию подчеркивать антропологический и социологический подходы, в то время как литература Всемирного банка имеет тенденцию подчеркивать экономику развития.

[1] Рондинелли, Деннис А. Администрация развития и политика внешней помощи США, Боулдер: Lynne Rienner Publishers, стр. 23.

[2] Валлерстайн, И. М. (1979) Капиталистическая мировая экономика: очерки Иммануэля Валлерстайна, Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

[3] Месскоуб, М. (1992). «Депривация и структурная перестройка». В

Политика развития и общественные действия , ред. Вайтс, Макинтош и Хьюитт. (175-285), Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

[4] Всемирный банк (1997). Доклад о мировом развитии: государство в меняющемся мире, Вашингтон: Всемирный банк. .

[5] Краш, Джонатан (1995). Power of Development , Лондон: Routledge. .

[6] Эскобар, Артуро (1995). Встреча с развитием. Принстон, Нью-Джерси, издательство Принстонского университета.

.

---

Для цитирования этой статьи используйте следующий код:
Барбанти-младший, Олимпио. «Развитие и теория конфликтов». За гранью неподатливости . ред. Гай Берджесс и Хайди Берджесс. Консорциум информации о конфликтах, Университет Колорадо, Боулдер. Опубликовано: август 2004 г. .

---

Конфликт и развитие | CEPR

Южная Азия занимает второе место в мире по уровню насилия после Ирака. В то время как конфликты в Афганистане и Пакистане привлекли внимание всего мира, некоторые районы Индии, Шри-Ланки и Непала также пережили затяжной конфликт. Результатом являются человеческие страдания, разрушение инфраструктуры и социальной сплоченности, а также смерть. Побочные эффекты огромны.

Что такое конфликт? Где он сконцентрирован? Является ли конфликт проблемой для разработки или неудачей для разработки ? Что должны делать политики?

Конфликт – это столкновение между двумя противоборствующими группами, внешними или внутренними по отношению к стране. Примером внешнего столкновения является межгосударственный конфликт, который идет на убыль. После Второй мировой войны внутренние конфликты унесли в три раза больше жизней, чем войны между государствами (Fearon and Laitin, 2003).

Есть два типа внутреннего конфликта. Первый – конфликт против государства или гражданская война. Примером тому является терроризм, который является крайним проявлением конфликтности и отражает определенную степень организованности конфликта. Она осуществляется относительно организованной группой негосударственных акторов и направлена ​​против государства. Вторая категория включает конфликты между людьми или этнические конфликты. Примеры этого включают локальные земельные конфликты, религиозные и этнические беспорядки, убийства или другие преступления (Stewart 2008, Varshney 2002).

Эти два типа конфликтов в Южной Азии развивались по-разному. Конфликт между людьми уменьшился. В Индии межобщинные и этнические беспорядки между индуистами и мусульманами имеют тенденцию к снижению, но терроризм увеличился.

Является ли конфликт проблемой для разработки или неудачей для разработки ?

На рис. 1 показаны показатели конфликтности (количество людей, погибших в результате террористических актов, нормализованное по численности населения) и реальный доход на душу населения для большой группы стран. Нисходящая линия показывает, что страны с низким доходом на душу населения имеют более высокий уровень конфликтов. Это согласуется с другими выводами, свидетельствующими о более высоком уровне конфликтов в странах с низким уровнем дохода (Collier et al. 2003).

Взаимосвязь между конфликтом, доходом и бедностью намного сложнее, чем это принято считать. Высокий доход не гарантирует мира и стабильности. Рисунок 1 показывает, что связь между конфликтом и доходом на душу населения не очень тесная — есть много стран, которые являются исключениями. Что еще более поразительно, так это то, что эти выбросы сосредоточены в Южной Азии. В большинстве стран Южной Азии (за исключением Бангладеш) уровень конфликтности намного выше для их стадии развития.

Рисунок 1. Конфликты и насилие, 1998–2004 гг.

Источник: Глобальная база данных по терроризму II, 1998–2004 гг. 2008.

Примечание: На рисунке показано среднее арифметическое смертности и дохода на душу населения за период 1998–2004 гг. Летальность — это общее количество подтвержденных летальных исходов в результате инцидента. В число входят все жертвы и нападавшие, которые погибли непосредственно в результате инцидента.

Невозможно вывести причинно-следственную связь на рис. 1. Если конфликт сдерживает развитие, то политики должны сосредоточиться на контроле над конфликтом, т. е. активизировать военное и полицейское вмешательство для уменьшения конфликта. Но если причиной конфликта являются низкий доход и высокая бедность, то основное внимание следует уделить прямому вмешательству в политику, направленному на сокращение бедности и человеческих страданий. В Индии есть свидетельства того, что в штатах с более высокими доходами и меньшим количеством полиции насилие было меньше, чем в штатах с большим количеством полиции и меньшими доходами (Justino 2009).). Есть также некоторые свидетельства того, что горизонтальное неравенство (неравенство между идентичностями) может быть фактором, вызывающим конфликт (Stewart 2008). Это говорит о том, что недостаточно просто иметь «развитие», оно должно справедливо распределяться между группами.

Учитывая обратную связь между конфликтами и доходом на душу населения, можно было бы ожидать, что уровень конфликтов должен быть намного выше в отстающих регионах внутри стран, т. е. в тех регионах, где доход на душу населения ниже, чем в среднем по стране? Действительно, именно это мы и наблюдаем – конфликты концентрируются в отстающих регионах внутри стран.

На рис. 2 показано, что в Индии, Бангладеш, Непале, Пакистане и Шри-Ланке конфликты сосредоточены в отстающих регионах. Уровень конфликтов выше в отстающих регионах Пакистана (Белуджистан, Федерально управляемые племенные территории и Северо-Западная пограничная провинция), Индии (маоистское повстанческое движение в Бихаре, Чхаттисгархе, Джаркханде и Ориссе), Шри-Ланке (север) и Непале. Отстающие регионы пережили более чем в три раза больше террористических актов на душу населения по сравнению с регионами-лидерами и почти в два раза больше смертей на душу населения в таких инцидентах.

Рисунок 2.

Конфликтные инциденты в Южной Азии

Что провоцирует конфликт?

Конфликты могут быть спровоцированы низким экономическим ростом, что приводит к снижению экономических издержек восстания против государства в бедных районах. Низкий экономический рост в определенных областях может быть результатом неравного распределения доходов от развития или политической маргинализации. Вторым триггером конфликтов является стихийное бедствие. Отстающие регионы Южной Азии страдают от обоих типов проблем – низкого экономического роста и повышенной уязвимости перед стихийными бедствиями. В отстающих регионах наблюдается гораздо более медленный экономический рост по сравнению с регионами-лидерами. Они также более уязвимы к засухам и наводнениям. Последствия конфликтов для развития более серьезны в отстающих регионах, поскольку они имеют слабые институты, плохое географическое положение и плохо интегрированы с глобальными рынками. Эти же характеристики ограничивают экономический рост в отстающих регионах.

Ведущие регионы Южной Азии также страдают от конфликтов и бедности, но они справляются с ними лучше благодаря быстрому экономическому росту, созданию рабочих мест и лучшим программам социальной защиты.

Что должны сделать политики, чтобы уменьшить количество конфликтов?

Речь, произнесенная премьер-министром Индии д-ром Манмоханом Сингхом на конференции главных министров по вопросам внутренней безопасности и правопорядка в 2005 г., хорошо подводит итог истории конфликта и развития:

«…Что бы ни случилось Причина, трудно отрицать, что экстремизм имеет огромные социальные издержки. Инвестиции вряд ли принесут плоды, занятость вряд ли вырастет, а образовательные учреждения могут пострадать. В целом страдает общество в целом и люди в целом. Системы доставки часто являются первой жертвой. Школы не работают, амбулатории не открываются… угроза наксализма географически распространяется на более отсталые районы и районы нашей страны…»

Уменьшение конфликтов является предпосылкой политической стабильности, которая, в свою очередь, является предпосылкой для реализации политики, направленной на рост. Даже в лучшем случае наличие конфликта на низком уровне ограничивает политику, которую правительства могут проводить для стимулирования роста.

Политики в Южной Азии пробовали различные меры для уменьшения конфликта. Наиболее распространенным подходом к борьбе с мятежами, терроризмом или внутренним насилием является использование сил полиции для установления правопорядка в пострадавших районах. Однако полицейские силы в странах Южной Азии, как правило, недоукомплектованы кадрами и недостаточно оснащены. В случаях, когда силы полиции недостаточны, для борьбы с повстанцами вызываются вооруженные силы. В большинстве случаев эта стратегия не была успешной. Даже когда эти меры приводят к победе над повстанцами, как в Шри-Ланке, человеческие жертвы, связанные с военными операциями, очень высоки.

Другой подход к борьбе с повстанцами — вести переговоры и подписывать мирные соглашения с повстанцами. Чтобы быть эффективным, этот подход требует двух условий:

• правительство должно вести переговоры скоординированным образом и выполнять хотя бы часть требований повстанцев; и
• группа повстанцев должна быть искренне заинтересована в присоединении к политическому мейнстриму. Этот подход был опробован в некоторых районах Южной Азии. Например, правительство Индии подписало мирные соглашения с несколькими сепаратистскими группировками в северо-восточных штатах, предоставив им в некоторых случаях более высокую степень местной автономии. Точно так же переговоры с некоторыми тамильскими группами, такими как EPRLF, привели к их интеграции в основную политику.

Наряду с решением, основанным на безопасности, существуют экономичные решения. Они включают в себя расширение государственных программ социального обеспечения для сокращения бедности в пострадавших от конфликта районах в качестве средства подрыва поддержки повстанцев. Этот подход согласуется с экономической отсталостью как причиной конфликтов и был опробован в некоторых конфликтах в Южной Азии, но потерпел неудачу из-за неправильного выбора экономической политики и плохой реализации в конфликтных регионах.

Правильный выбор политики

Выбор политики и ее реализация имеют решающее значение для предотвращения эскалации конфликта и постконфликтного восстановления. Экономическая политика должна быть направлена ​​не только на максимизацию роста, но и на устранение распределительных или политических факторов, которые привели к конфликту. Политические решения должны быть структурированы таким образом, чтобы уменьшить реальное или предполагаемое неравенство. Агентства по оказанию помощи должны работать через существующие государственные учреждения, быть прагматичными, чтобы быстро создавать рабочие места, и в большинстве случаев сначала работать над краткосрочными экономическими целями, а затем решать среднесрочные и долгосрочные соображения эффективности. Этот подход требует гуманного обращения с людьми, пострадавшими от конфликта, закрытия лагерей беженцев и реинтеграции беженцев в общество.

Приграничное сотрудничество между странами должно быть неотъемлемой частью любой стратегии по уменьшению конфликта. Многие внутренние конфликты в Южной Азии носят трансграничный характер. Талибы в Афганистане получают значительную поддержку из приграничных районов Пакистана. Маоисты в Непале установили тесные связи с маоистскими движениями в Индии. Многие сепаратистские группы в северо-восточных штатах Индии имеют тренировочные лагеря и ячейки в соседних странах, таких как Бангладеш и Бутан. «Тигры освобождения Тамил Илама» и другие тамильские сепаратистские группы в Шри-Ланке традиционно пользовались поддержкой тамильской диаспоры в Индии и других странах. В таком контексте региональное трансграничное сотрудничество является неотъемлемой частью любой стратегии борьбы с повстанцами. Существует значительный потенциал для регионального сотрудничества в уменьшении конфликтов, но эта стратегия недостаточно используется в борьбе с терроризмом в Южной Азии.

В дальнейшем инициативы регионального сотрудничества, которые до сих пор использовались недостаточно, могут сыграть важную роль в борьбе с терроризмом. Правительства стран Южной Азии применяют различные подходы к борьбе с терроризмом. Рассматривая эти подходы в Южной Азии и в глобальном контексте, оказывается, что вооруженные силы или местные ополченцы не были особенно эффективны в борьбе с терроризмом. Укрепление полиции или проведение переговоров с целью побудить повстанцев присоединиться к политическому мейнстриму представляются более эффективными подходами. Программы социального обеспечения, а не просто экономические стимулы в надежде оживить рост, могут быть полезными дополнениями к этому подходу к политическому приспособлению. Задача состоит в том, чтобы сбалансировать эти различные подходы к противодействию конфликтам, а также оптимальную экономическую политику, которая будет принята в постконфликтных условиях.

Отказ от ответственности: краткое содержание этой колонки опубликовано в блоге Всемирного банка «Покончим с бедностью в Южной Азии». Эта колонка опирается на текущую работу авторов о бедных полумиллиардах Южной Азии. Высказанные здесь взгляды являются личными, а не мнениями Всемирного банка.

Рекомендации

Коллиер, Пол, В. И. Эллиотт, Харвард Хегре, Анке Хеффлер, Марта Рейнольд-Кверол, Николас Самбанис (2003), Выход из ловушки конфликта: гражданская война и политика развития , Oxford University Press.