2. Ж.Ж. Руссо. Философия
2. Ж.Ж. Руссо
Жан Жак Руссо (1712–1778) — один из самых выдающихся мыслителей эпохи Просвещения. Своим страстным стремлением к изменению социального порядка, борьбой за научное мышление, всей своей разносторонней литературной деятельностью он, как и Вольтер, способствовал приближению революции во Франции. Вольтер и Руссо, по словам Г. Гейне, — те два писателя, которые более всех других подготовляли революцию, определили ее дальнейшие шаги и ныне еще руководят французским народом и властвуют над ним.
По своим убеждениям Руссо — представитель демократического крыла идеологов Просвещения; он — философ, социальный мыслитель, писатель, крупнейший специалист в области философии искусства (особенно музыки) и педагогики. Веря в существование Бога и признавая бессмертие души, Руссо утверждал, что материя и дух суть два извечно существующих начала. В вопросах теории дознания он придерживался идей сенсуализма, хотя и был сторонником врожденности нравственных идей.
Свой знаменитый трактат «Об общественном договоре» Руссо начинает патетическими словами: «Человек рожден свободным, а между тем везде он в оковах!» Развивая идеи общественного договора, Руссо, в отличие от Т. Гоббса, утверждал, что в «естественном состоянии» не только не было «войны всех против всех», но в отношениях между людьми господствовали дружба и гармония. Он смело восстал против современной ему цивилизации как цивилизации неравенства. Его негодование было направлено против такой культуры, которая оторвана от народа и которая освящает общественное неравенство.
Руссо и революция
Руссо и революция
Трактат Руссо «Об общественном договоре» – это прежде всего исследование законности власти.
Носящая скорее юридический, чем фактографический характер, эта книга никоим образом не является собранием социологических наблюдений. Исследуются – и уже
Жан-Жак Руссо
Жан-Жак Руссо 1712–1778Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми1755Жан-Жак Руссо — любопытная личность в истории философии. Артур Шопенгауэр называл его «гением». В устах желчного немецкого философа сие означало, что в рассуждениях Руссо больше
Откровение и разум (Из «Исповеди Савойского викария» Руссо)
Откровение и разум (Из «Исповеди Савойского викария» Руссо) То, что выдают за откровение Бога, только унижает Бога, приписывая Ему человеческие страсти. Вместо того, чтобы уяснить понятие о Великом Существе, частные догматы только запутывают его; вместо того чтобы
d) Руссо
d) Руссо Что касается области практики, то следует сделать еще то частное замечание, что когда выдвигали в качестве принципа чувство права, конкретный практический дух и вообще человечность, счастье, то этот принцип, понимаемый как всеобщий, хотя и имел форму мысли, однако
2.
Ж.Ж. Руссо2. Ж.Ж. Руссо Жан Жак Руссо (1712–1778) — один из самых выдающихся мыслителей эпохи Просвещения. Своим страстным стремлением к изменению социального порядка, борьбой за научное мышление, всей своей разносторонней литературной деятельностью он, как и Вольтер, способствовал
Глава XIX. РУССО
Глава XIX. РУССО Жан Жак Руссо (1712—1778), хотя и философ в том смысле, как это понималось под словом «философ» во Франции XVIII века, не был тем, что теперь было бы названо философом. Тем не менее он оказал мощное влияние на философию, так же как и на литературу, на вкусы, обычаи и
Философия Ж. Ж. Руссо реферат по философии | Сочинения Философия
Скачай Философия Ж. Ж. Руссо реферат по философии и еще Сочинения в формате PDF Философия только на Docsity! Философия Ж. Ж. Руссо Реферат выполнил: Игорь Анатольевич Конюхов Тверской филиал Московского Государственного Университета Экономики, Статистики и Информатики Кафедра культурологии.
г. Тверь, 1999г. Диалектика представляет собой фундаментальное измерение интеллектуального прогресса человека. Разумеется, это не исключает того, что диалектика является и методом, так же как и теорией развития. Было бы, разумеется, неправильно полагать, что диалектический способ мышления, получивший столь значительное развитие в древнегреческой философии, совершенно исчезает в последствии полторы тысячи лет. Философ-ские учения периода разложения античного рабовладельческого общества, ранняя средневековая философия и в особенности учения эпохи Возрождения дают немало примеров глубокого диалектического прозрения. В буржуазной философии ХУП – ХУШ вв. Руссо и некоторые другие философы высказывают гениальные диалектики, в основном характеризуется господством метафизиче-ского способа мышления и это не случайно, а закономерно. Диалектическое мышление «имеет своей предпосылкой исследование природы самих понятий». Французский философ просветитель, писатель, композитор отстаивавший интересы народа.
«Человек рожден свободным, а между тем повсюду он в оковах» — писал Руссо в своём основном труде «общественный договор». Он решительно осуждал привилегии богатых, деспотическую власть и требовал уравнения собственности идеальным устройствам государства Руссо считал ш9демократическую республику. Сын часовщика. Служил лакеем, писцом, гувернером, учителем музыки и др. До 1741 жил в Швейцарии, затем уехал в Париж. В 1743-44 секретарь французского посольства в Венеции. В Париже сблизился с Д. Дидро и др. просветителями, сотрудничал в энциклопе-дии, куда писал статьи главным образом по вопросам музыки. В 1762, после выхода в свет пед.романа «Эмиль» и политич. трактата «Об общественном договоре», опасаясь ареста, покинул Францию. Его преследо-вали не только француз. католики, но и швейц. протестанты. В 1770 он возратился в Париж, занимался перепиской нот. Последнии меся-цы жизни провел в Эрменонвиле, имении маркиза Р.Л. Жирардена. В период якобинской диктатуры останки Руссо были перенесены в Пантеон.
Страстный обличитель пророков феодализма, критик христианства, поборник устройства общества на разумных началах, соратник французских энциклопедистов, Ж.Ж. Руссо, несомненно, принадлежит к замечательному кругу людей, которые во Франции «просвещали головы для приближавшейся революции». Вместе с тем к особенностям его воззрений относят такие черты, как двойственное отношение к цивилизации, критика прославляемого просветителями буржуазного прогресса, проницательное усмотрение в непреложной для прочих просветителей основе существования человека – в частной собственности – источника неравенства между людьми и корня социальных зол, выдвижения принципа народоправия в противовес идее просвещенного государя. Руссо принадлежит к просветительству антиномичным образом. Специфику его как просветителя составляет нечто идущее как бы вразрез с «родовым признаком» направления, которому он принадлежит. В художественном творчестве он выступает как представитель сентиментализма и «отец романтизма», то есть такого течения, идеология которого сначала Х1Хв.
нередко принимало из-за превознесения воли и чувств над рассудочнос-тью отчетливо выраженную антипросветительскую направленность. То, что не очень-то вязалось с основным строем просветительского сознания, оказалось развитием его. Имя Руссо не без основания связывают с кризисом, пережитом просветительской идеологией, у Руссо она действительно достигла критического пункта, от которого началось ее критическое отношение к себе. Это отчетливо видно в «рассуждении о науках и искусствах» (1750г.), где автор своими так называемыми «парадоксами» дразнит просветительское самомнение, предвещая последнему появление опасной для него антиидиоло-гии, если оно не преодолеет односторонности своего здравомыслия. Простой моральный такт Руссо подсказывает ему, что бытиё человека в этом «лучшем из миров» не соответствует его подлинной человеческой сущности, что человек, каким он выявляется также и из просветительской концепции, не только не таков, каким он должен быть согласно своей истинной природе, но и представляется не тем, что он есть на самом деле.
У Руссо резкое различение на бытиё и видимость. Сама человеческая дейст- вительность на определенном, фиксируемом им этапе развития являет их разве-денность и жесткость навязывает эту раздвоенность, та что «люди уже не решаются казаться тем, что они уже есть», «стало выгоднее притворятся не таким, каков ты есть на самом деле». Индивид стал нуждаться в репутации, он придает теперь значение тому, как на него смотрит остальной мир, он уже не решается спросить у себя, что он собой представляет, но вопрошает у других, «он может жить только во мнении других, и, так сказать, из одного только их мнения он получает ощущение собственного существования»; он постоянно живет «вне себя». Познавая эту пустую и обманчивую внешность, он познает, собственно, то, что не есть он сам. При этих условиях ориентированность на внешние предметы и устремленность ко все большему приращению познаний лишь отдаляют человека от самого себя. «Чем больше накапливаем мы новых знаний, — с сожалением отметил Руссо, — тем более отнимаем мы у себя средств приобрести самое важное из всех; так что по мере того, как мы углубляемся в изучение человека, мы в известном смысле утрачиваем способность его позно- вать».
Непрестанному распространению знания вширь, приращению знания полагается качественный предел: «объективное» познание схватывает лишь внешность, «кажимость» и не достигает самого предмета, потому что «быть и казаться – это отныне две вещи совершенно различные». «Объективный», сторонний наблюдатель, говорит Руссо, составил бы о современных людях представление как раз обратное тому, что они представляют собой в действительности. И то же самое при объективном способе самопознания: че-ловека познает себя внешним самому себе. Поскольку все сводится к внешней стороне вещей, то лицо как бы срастается с маской и личностью утрачивает специфическое достоинство, за личность признается личина. Заангажирован-ный исключительно внешним бытием и погруженный в него, человек приходит к заключению о том, что внутренние ценности – это химера, что нет доброде-тели, а есть выгода, что люди волки и потому могут со спокойной совестью пожирать друг друга, что достоинство человека измеряется тем, сколько за него можно заплатить и т.
д. Человек отчуждается от своих живите-льных нравственных корней. Без действительности нарушения уравновешенности душевного состояния односторонним тяготением к внешнему в ущерб внутреннему не могло бы поя-виться нравственного томления, беспокойства, внутреннего возмущения, тоски по соответствию самому себе, по гармонии с собой, стремление «уйти в самого себя и прислушаться к голосу своей совести». Через Руссо как бы заговорила «совесть» Просвещения, заглушаемая у других его представителей буржуазной практикой применения просветительских идей. Заметим, что просветительское сознание, как таково, чурается интроверсии, интроспекция ему «не к лицу». Однако, как это с очевидностью подтверждается трактатом «О происхождении и основаниях неравенства между людьми», древнее изречение «познай себя» имеет для Руссо смысл познания своей человеческой природы, своего происхождения и означает не интроспекцию, а такое самоуглубление, через которое человеку открывается его история, диалектика становления его таким, каков он теперь есть и таким он должен быть.
Один из корней руссоистской диалектики – в этике. При всем своем критическом отношении к новому, гражданскому состоянию Руссо все же рассматривает его в целом как шаг человечества вперед, потому что в нем под маской отчуждения получает свое действительное развитие подлинная человеческая сущность. В этой отчужденности человек оказался в интенсивном разладе с самим собой, стал не равен самому себе. Но к первобы-той «безмятежности духа» возврат не возможен, исторический процесс не обратим – нельзя «ни вернутся назад, ни отказаться от злосчастных приобрете- ний». В выявлении контрастов и парадоксов цивилизованного мира у Руссо нет недостатка. Но это не значит, что он призывает «встань на четвереньки», «вер-нутся в леса и жить с медведями». «Такой вывод, — говорит он, — вполне в духе моих противников». Руссо поднимает вопрос об установлении равенства среди людей, прежде всего политического, выдвигая его как общечеловеческое требование. «Народы поставили над собою правителей, что бы защитить свою свободу, а не для того, чтобы обратить себя в рабов».
Каким же образом может политичес-кая власть превратиться в нечто противоположное своему первоначальному назначению? Чтобы понять такое превращение, говорит Руссо, нужно иметь в виду, что «пороки, которые делают необходимыми общественные установле-ния, сами по себе делают неизбежными и те злоупотребления, которым они открывают дорогу». При возможности злоупотреблений властью, основанной на законах, она легко превращалась во власть неограниченную. При деспотизме неравенство достигает высшего предела и превращается в свою противополож- ность: перед деспотом все равны, именно, равны нулю. Общество как бы возвращается к своей отправной точке;но то было естественное состояние в чистом виде, а это новое естественное состояние – плод крайнего разложения. Общество как бы возвращается к своей отправной точке; но то было естественное состояние в чистом виде, а это новое естественное состояние- плод крайнего разложения. Теперь мы видим, что «снятие» неравенства осуществилось на чужой равенство основе – на деспотизме.
Но деспот остается повелителем лишь до тех пор, пока он сильнее всех. «Как только люди оказываются в силах его изгнать, у него нет оснований жаловаться на насилие… Одной только силой он держался, одна только сила его и низвергала. Все, таким образом, идет своим естественным путем». Новые перевороты должны, по мысли Руссо, привести к равенству людей. Энгельс в «Анти-Дюринге», мы находим у Руссо целый ряд диалектических оборотов, которыми пользуется Маркс: таковы процессы, антагонистичные по своей природе, содержащие противоречие; превращение крайности в свою противоположность и, наконец, отрицание отрицания. В первоначальных соглашениях, конституировавших политические общности, по мнению Руссо, были допущены ложные, неправосообразные при-нцыпы, которые сами себе опровергают: они в конце концов манифестируют свою «моральный износ» и подлежат упразднению. Осознание этого оказалось возможным лишь на опыте долгого и мучительного развития. Так называемый первоначальный договор был объединением богатых против бедных, он накла-дывал только новые пути на слабого и придавал новые силы богатому.
Это не был договор в собственном смысле, ибо он покоился не на праве, а на силе. Но подчинение силе – это акт необходимости, а не добровольно принимаемого на себя обязательства. Соглашению между двумя правовыми лицами есть частный договор, в котором обе котором обе воли сохраняют каждую свою обособленность от другой, остаются двух частными, а не единым целым, не одной общей волей. Иное дело общественный договор – это договор всего народа с самим собою. Образуется некоторое коллективное существо – суверен, или народ в целом. Воля его представляет собой неразделенное единство, целостность, отличную от множественности, от суммы многих. «Часто существует немалое различие между волею всех и общею волею. Эта вторая блюдет только общие интересы; первая – интересы частные». Сферы действия той и другой строго разграничены: «Подобно тому как частная воля не может представлять волю общую, так и общая воля в свою очередь изменяет свою природу, если она нап-равлена к частной цели». Имея назначением обеспечить неприкосновенность личности и собственности и быть гарантией эгоизма членов ассоциации, устройство общественного договора нацелено одновременно на то, чтобы предотвратить вторжение частного интереса, своеволия эгоистических индивидов в общественную жизнь.
Договор призван служить внешней рамкой произволу и противостоять ему там, где произвол «выходит из себя». Экспансия частного интереса в общественную жизнь пагубна не только для общей воли, но и для него самого: он начинает идти наперекор себе и попадает в неразрешимое про-тиворечие, тогда как сосредоточенный в своей собственной сфере он свободно противостоит другому частному интересу и общей воле, а последняя, очищен-ная, освобожденная от частных интересов, так же свободно противостоит им. Нет ли в этом дуализма или эклетического соединения двух принципов? Будь вопрос отнесен к действительности, с которой имеет дело Руссо, или к мышлению его, в любом случае следует ответить, что здесь перед нами диалектический монизм: двойственность частной воли и общей дедуцирована и с первой. В самом деле, каждый интерес основывается на ином начале. Согласи интересов двух частных лиц возникает в следствие противоположности их интересов третьего. Этой известной и до него мыслей Руссо дает блестящее развитие: «Согласие всех интересов возникает в следствие противоположности их интересу каждого.
Не будь различны интересы, едва ли можно было бы понять, что такое интерес общий, который тогда не встречал бы никакого противодействия; все шло бы само собой, и политика не была бы более искус-ством». Подобно тому как политическая эмансипация в буржуазной революции означает «сведение человека, с одной стороны, к члену гражданского общества, к эгоистическому, независимому индивиду, с другой – к гражданину государ-ства, к юридическому лицу», в государстве общественного договора каждый человек также выступает в двояком качестве: как частное лицо и как член суверена. Член суверена – общественная, политическое существо – выступает как абстрактный человек, отчужденный от естественного человека – частного лица эгоистического индивида. Руссо настаивает на такой расщепленности человека и на необходимости четко различать обе стороны. Имеет смысл отметить отношения этих мыслей Руссо, во-первых, к диалек-тике как способу постижения действительности, во-вторых, к самой действите-льности. «Рассечение» как общества, так и человека на противостоящие друг другу составляющие части может показаться чем-то противоположным диалектике.
На самом же деле это противоположно только гегелевскому типу диалектики и приближается к марксовскому ее типу. Действительно, диалек-тика Гегеля пластична, что особенно хорошо видно на его «Науке логике». Пластичность достигается у него благодаря опосредствованию противополож- ностей третей, мысленно категорией. У Маркса же в «Капитале» противопо-ложности при всех их взаимных переходах сохраняют свою жёсткость. Маркс подчёркивает «действительную противоположность» и находят ошибку как раз в том, «что резкость действительных противоположностей, их привращение в крайности считается чем-то вредным, чему считают нужным по возможности помешать, между тем как это превращение означает не что иное, как их само-познание и в равной мере их пламенное стремление к решающей борьбе»; ошибка заключается в том, что противоположности пытаются смягчить, «пыта-ются их опосредствовать. Непосредственно эта критика Маркса направлена против Гегеля и именно потому вопросу, по которому Гегель расходится с Руссо.
Дело касается противоположности гражданского общества и политиче-ской его организации; Гегель пытается смягчить эти противоположности. Руссо – очистить их от смешения и заострить. Во-вторых, что касается отношение к действительности, то руссоистский способ мышления дал возможность предвосхитить революционно демократиче-ские преобразования общества. Руссоисткая диалектика, следовательно, содержала в себе эвристический принцип: с ее помощью была открыта новая, не существовавшая еще в то время, реальность. Построение общественного договора исходит из факта существования эгоистических индивидов как из предпосылки и зависит от нее, но зависит по своему становлению, формированию, а не по своему бытию. Попытаемся теперь указать собственно руссоистский принцып. Своеволь-ный эгоистический индивид гражданского общества является отправным пунк-том исследования, «элементарной клеточной» построения теории обществен-ного договора. Характеристики такого индивида – индивидуализм, свобода воли в форме произвола и т.
п. – так же мало могут служить характеристиками руссоистской методологии, как, скажем, свойства товара – этой «элементарной клеточки» в экономической структуре исследуемого Марксом буржуазного об-щества – могли бы в какой-либо мере характеризовать существо марксовского мировоззрения. Следует отличать принцып мировоззрения самого Руссо от принципа того фрагмента действительности, к рассмотрению которого он подходит; к гражданскому обществу он прилагает его же собственную, а не свою мерку, когда говорит о своеволии индивида в этом обществе. Руссо сам не только не придерживается такого понимания свободы, но считает осуществле-ние ее как раз противоположностью истинной свободе. Своеволие – это «разум в бреду». Воля не свободна, пока она неразумна. В высшем смысле разумность воли и свобода воли – это одно и то же. Без непременного сочетания разума и воли государство общественного договора рушится, и наоборот; только на их единстве держится это изящное построение. «Частные лица видят благо, которое отвергают; народ хочет блага, но не ведает, в чем оно… Надо обязать первых согласовать свою волю с разумом; надо научить второй знать то, что он хочет.
Тогда результатом просвещения народа явится союз разума и воли в общественном организме; отсюда возникает точ-ное взаимодействие частей и в завершение всего наибольшая сила целого». Таким образом, точка зрения «Общественного договора» — не партикуляризм а холизм, как подчинение закону целого. Сердцевина руссоистского взгляда – это позиция разумной, свободной целостности. В ряду наиболее поверхностных способов постижения концепции общест-венного договора было представление о стихийном, основанном на произволе единичных людей соглашении объединиться в государстве. Такого рода «робинзонадной» интерпретации придерживался Гегель. Правда, он находил у Руссо нечто большее – сознательную волю, но представлял ее не как разумную, а как осознанный произвол, «определенную форму единичной воли», абстрак-тно-общее отдельных устремлений. Ошибка заключается здесь в том, что представление о договоре, «как он был», почерпнутое из «Происхождения неравенства», неправомерно экстраполировано на общественный договор, на договор, «каким он должен быть», а в таком случае и общая воля выглядит «не как в себе и для себя разумное», не как закон целого: Тому, что для Руссо было эмпирической предпосылкой, Гегель придал смысл теоретического принципа и потому нашел руссоистский принцип натуралистическим, т.
е. лишенным «всякой спекулятивной мысли» и далеко отстоящим от своего собственного. В том, в чем Гегель увидел индивидуалистический-волюнтаристский принцип руссоистского мышления. Что же касается принципа этих отношений, которые устанавливаются путем договора взаимоотношений и связь между независимыми от природы субъектами, ни в малой степени не покоится на натурализме робинзонад. Великий диалектик, Гегель не сумел увидеть глубокого родства руссоистского принципа со своим собственным. В энгельсовкой оценке эта погрешность была исправлена: развивая свои идеи до Гегеля и не имея еще возможности говорить на «гегелевском жаргоне», Руссо, как указывает Энгельс в «Анти-Дюринге», был уже заражен гегельянством – диалектикой противоречия, учением о логосе и т.д.
Теория общественного договора Руссо. Философская мысль
Перейти к содержанию
Раздел 5: Справедливость
Люк Такер
Люк Такер — доктор философии.
кандидат философии в Университете Оклахомы. В основном его интересует политическая философия. Тема его диссертации — эпистемологические корни консерватизма.
«Человек родился свободным, и он везде в цепях». [1] Так начинается классический политический трактат Жан-Жака Руссо «Общественный договор », цель которого — предложить решение загадки, столь памятно сформулированной в первой строке.
Люди свободны не только в поверхностном политическом смысле желания не подчиняться тиранам, но и в глубоком метафизическом смысле жизни согласно воле каждого из нас. В отличие от других организмов, встречающихся в природе, мы не находимся под полным контролем инстинкта, аппетита или любой другой автоматической биологической силы. Наоборот, мы сами выбираем, каковы будут наши цели и как мы будем их добиваться. В самом деле, Руссо полагает, что наш вид отличается от всех других животных не нашей рациональностью или состраданием, которыми в той или иной степени обладают и животные, а тем, что мы обладаем свободой воли.
Тем не менее, несмотря на эту способность к глубокой свободе, мы живем в обществах, которые повсюду налагают ограничения на нашу свободу. Наше общество не только запрещает определенные действия, такие как нарушение границ, слишком быстрая езда и курение в ресторанах, оно также принуждает нас совершать определенные действия, к которым мы в противном случае не стремились бы, например, платить налоги, работать в составе присяжных и регистрироваться в качестве члена жюри. проект. Тем не менее мы подчиняемся, потому что должны, ибо всякий, кто не подчиняется добровольно, либо принуждается к послушанию, либо наказывается.
Какие бы неудобства ни причиняли нам подобные ограничения, обычно мы не считаем все ограничения человеческой свободы незаконными. Беззаконие такое же зло, как и тирания. Но некоторые законы действительно несправедливы. Что же тогда отличает справедливого от несправедливого? Для Руссо ответом является согласие. Единственные законные ограничения моего выбора, а также единственные обязанности, обязательства и авторитеты, которые я морально обязан уважать, — это те, которые я добровольно принял для себя.
Если и есть какое-либо исключение из этого правила для Руссо, то оно может быть в семье, где власть родителей и обязанность детей подчиняться возникают естественным образом, из полной зависимости последних от первых, а не из консенсуального соглашения . Тем не менее, даже у этих естественных обязательств есть срок годности, когда ребенок достигает зрелости и становится сам себе хозяином. Помимо этого критического момента, согласие становится необходимым условием легитимной власти.
Таким образом, Руссо во многом расходится со своими современными предшественниками, Гоббсом и Локком. Во-первых, в отличие от Гоббса, Руссо не признает никакого «права сильнейшего». Право — это притязание, заслуживающее уважения даже при отсутствии силы. Но если вы подчините меня своей воле силой, а не по согласию, я обязан уважать ваш приказ только до тех пор, пока ваши силы превышают мои. Если в какой-то момент я почувствую, что могу одолеть вас или просто убежать, мне это будет позволено.
Ваше командование полностью зависит от вашей силы и поэтому не является истинным правом.
Во-вторых, в отличие от Локка, Руссо отрицает, что люди могут когда-либо на законных основаниях лишиться своих прав и подчиняться произвольной воле другого. В то время как Локк утверждает, что люди могут потерять свои права — даже такие ценные, как право на жизнь, — если они добровольно спровоцируют несправедливую войну и потерпят поражение, Руссо утверждает обратное, что наша свобода делает нас людьми и, согласно логике, нельзя торговать. Сама идея противоречива. Следовательно, даже проигравшие в войне сохраняют свои права.
Итак, для Руссо согласие является необходимым условием легитимной власти над людьми. Заметьте, однако, что мы не столько решили нашу первоначальную загадку, сколько сформулировали ее с большей ясностью. Люди — свободные существа, над которыми осуществление законной власти абсолютно и без исключения требует согласия, однако мы повсюду оказываемся обремененными ограничениями и обязанностями, налагаемыми на нас принудительными правительствами.
Как можно теоретически примирить эти общие факты, один нравственный, а другой эмпирический, не отрицая истинности ни того, ни другого и не допуская неинтуитивного вывода о неправомерности всех наших обременений?
Это, по Руссо, основной вопрос, стоящий перед политическим философом. По его словам, задача политического философа состоит в том, чтобы «найти форму ассоциации, которая будет защищать личность и имущество каждого члена коллективной силой всех и при которой каждый индивидуум, объединяясь с другими, подчиняется никого, кроме самого себя, и остается таким же свободным, как прежде». [2]
У Руссо есть готовый ответ на этот фундаментальный вопрос. Он утверждает, что общество может осуществлять власть над гражданами, которая одновременно является законной и абсолютной, при соблюдении двух условий. Во-первых, общество должно быть основано на единодушном согласии, и все члены-учредители в равной степени одобряют условия. Согласие здесь необходимо, потому что, как было установлено ранее, только оно может узаконить власть, а согласие должно быть единодушным, потому что никто не может дать согласие от чьего-либо имени.
Во-вторых, подойдет не любой пакт, а, что особенно важно, только тот, который признает всеобщую волю к абсолютному суверенитету над обществом и его законами.
В то время как первое из этих условий связывает Руссо с давней традицией общественного договора, простирающейся от Гоббса до Ролза и которая считает концепцию общественного договора высшим стандартом политической легитимности, второе условие является уникальным вкладом и, таким образом, отличает Руссо от других теоретиков. Именно здесь исследователи Руссо захотят сосредоточить свое внимание.
Какая общая воля? Короче говоря, это воля народа, рассматриваемая как единое целое. Когда общественный договор утверждается, воля многих индивидуумов объединяется в одну, и то, что возникает, как в результате химической реакции, является новым коллективным образованием, республика , в оригинальном латинском смысле этого слова. Это больше, чем сумма его частей. Он подобен организму, обладающему собственной волей, и, как и все организмы, желает себе добра.
Таким образом, понятие всеобщей воли, воли республики, совершенно концептуально отлично от частных волеизъявлений отдельных граждан, ставящих во главу угла частные интересы этих граждан, а также от «воли всех», которая есть как раз эти частные интересы. завещания, собранные в беспорядочную, разнородную массу. Общая воля ориентирована не на какой-то частный интерес, а на общий интерес, разделяемый всеми.
В качестве аналогии можно подумать о футбольной команде. Каждый из игроков в команде имеет частную волю как игрок. Каждый из них может захотеть стать игроком стартового состава, капитаном команды или излюбленной целью квотербека. Но и сама команда, как единое целое, имеет и свою общую волю, которую разделяет каждый игрок в качестве товарища по команде. Учитывая, что никто не может выиграть игру в одиночку, вопросы о том, кто должен начинать, кто должен быть капитаном команды и на кого должен ориентироваться квотербек, являются вопросами общей воли, а не частной воли.
Почему общее завещание в республике должно быть сувереном, единственной властью, которая решает, какие законы принимаются? Простая причина в том, что, по Руссо, только согласие может дать легитимную власть. Но опять же, не все консенсуальные соглашения действительны. Например, никто не может согласиться с произволом другого. Сама идея включает в себя обмен вашей человеческой способностью хотеть что-то, и поэтому это противоречие. Опять же, точка зрения Руссо здесь контрастирует с Гоббсом и Локком, которые оба предполагают, что простого согласия достаточно, чтобы в определенных пределах узаконить почти любое политическое устройство. Индивиды начинают в естественном состоянии как свои собственные суверены, но, вступая в общество, они передают свой суверенитет либо на волю одного правителя, как у Гоббса, либо на волю большинства, как у Локка.
Руссо, напротив, отрицает, что такая передача суверенитета может иметь место на законных основаниях. Только ваша собственная воля может управлять вами. Никакое демократическое большинство и, конечно же, ни один правитель не может правомерно издавать законы, которые вы не одобряете. Таким образом, гениальность идеи всеобщей воли заключается в том, что она позволяет обществу принудительно исполнять законы, не посягая на свободу ни одного гражданина. Когда общая воля суверенна, любой закон, которому вы вынуждены подчиняться, является законом, который вы установили для себя, в той мере, в какой вы, как и все другие граждане, имеете долю в общей воле. Таким образом, даже когда вас принуждают, вы «остаетесь такими же свободными, как и раньше».
Но почему, если всеобщая воля должна быть суверенной, ее суверенитет должен быть абсолютным? Руссо приводит несколько причин, из которых я рассмотрю две наиболее интересные. Во-первых, для всеобщей воли установить юридические ограничения своей власти потребовалось бы от нее заключения договора с самой собой. Но в контрактах обязательно участвуют более одной стороны. Никакое отдельное существо, будь то частное или коллективное, с единой единой волей, не может быть связано договором с самим собой. Сама идея непонятна. Таким образом, поскольку общая воля принадлежит единичному субъекту, т. е. республике, она не может быть связана никаким договором сама с собой.
Во-вторых, для самого существования республики жизненно необходимо, чтобы личное каждого гражданина было полностью подчинено общей воле.
Подумайте еще раз о футбольной команде. Если какой-либо игрок ставит свою частную волю выше общей воли команды, он на самом деле не является товарищем по команде в полном смысле этого слова, поскольку быть товарищем по команде означает посвятить себя общему благу команды. Далее, если каждый игрок в команде ставит свою волю выше общей воли команды, то команды вообще не существует, а есть лишь масса разрозненных игроков. Точно так же в контексте республики, если кто-то ставит во главу угла свою волю, он не является гражданином в собственном смысле, а если все граждане ставят во главу угла свою волю, то нет республики буквально, а есть масса разрозненных личностей.
Таким образом, полагает Руссо, образование республики требует от каждого гражданина отказаться от всех притязаний на свободу и поставить «все свои силы под верховное руководство всеобщей воли». Это может показаться крайностью, но опять же, поскольку каждый гражданин разделяет общую волю, все законы являются приказами, данными им самим.
Никаких претензий на свободу не нужно.
Некоторых читателей может по-прежнему беспокоить идея передачи всех своих прав абсолютному суверену. Зачем кому-то добровольно связывать себя с таким обществом? Этот вопрос лучше задать по-другому. Что, по мнению Руссо, люди приобретают, выходя из естественного состояния и входя в общество? Ответ состоит в том, что они обменивают свою естественную свободу на более выгодную форму свободы. В естественном состоянии, воображаемой дополитической ситуации, когда не существует правительства, регулирующего поведение, у вас нет прав ни на что, что вы не можете взять и сохранить своими собственными силами. Таким образом, ни у кого нет слишком много вещей, учитывая естественные ограничения индивидуальных усилий, а вещи, которые есть у людей, ненадежны, постоянно рискуют быть украденными более сильным, умным, хитрым или просто более удачливым конкурентом.
Конечно, в отличие от Гоббса, Руссо не считает жизнь дополитических людей несчастной. Однако он считает, что жизнь в республике лучше.
В то время как в естественном состоянии существует только простое имущество, в гражданском обществе есть собственность, то есть то, чем становится собственность человека, получив коллективное признание и защиту со стороны политического организма. Таким образом, вступая в общество, каждый человек «возвращает эквивалент всего, что он потерял, и в придачу приобретает больше сил для сохранения того, что имеет». [3]
В заключение, хотя политическая теория Руссо завораживала и вдохновляла многих читателей на протяжении веков, она также вызывала ожесточенную критику. Ученые от Бертрана Рассела до Карла Поппера и Исайи Берлина заклеймили Руссо сторонником тоталитаризма, учитывая его упор на абсолютный суверенитет всеобщей воли. Беглое прочтение Общественный договор может поддержать эту интерпретацию. Тем не менее, многие ученые, такие как Филип Петтит, считают Руссо поборником классических республиканских и эгалитарных ценностей и принципов, поэтому вопрос о том, как оценивать Руссо, далек от решения.
Любознательные студенты захотят прочитать политические тексты Руссо и оценить их ценность для себя.
- «Просвещение» https://www.youtube.com/watch?v=NnoFj2cMRLY
Видео об истории идей Просвещения, включая обсуждение Эмиля Руссо и Общественного договора.
- «Общественный договор» https://open.spotify.com/episode/0lE5GTU03vpNHYvavGuGR7
Подкаст о традициях общественного договора с упором на Руссо.
- «Жан-Жак Руссо» https://iep.utm.edu/rousseau/
Энциклопедическая статья об основных идеях и текстах Руссо.
Ссылки
Руссо, Жан-Жак. Общественный договор . Балтимор, Мэриленд: Penguin Books, 1968. Печать. Тестирование этой линии. Почему он сложен?
- Руссо, Общественный договор, 49. ↵
- Руссо, Общественный договор, 60. ↵
- Руссо, Общественный договор, 61. ↵
Лицензия
Теория общественного договора Руссо Люка Такера находится под лицензией Creative Commons Attribution-NonCommercial-ShareAlike 4.
0 International License, если не указано иное.
Поделиться этой книгой
Поделиться в Твиттере
Жан-Жак Руссо – Исследование важнейших и современных проблем образования
Эта глава знакомит учащихся с политической и педагогической философией Жан-Жака Руссо (1712-1778). Руссо родился в бедном районе Женевы, Швейцария. Пережив тревожное детство, он покинул Женеву в возрасте шестнадцати лет и путешествовал по разным европейским государствам, включая Францию, Пруссию и Швейцарию. В отличие от Гоббса и Локка, Руссо был романтиком, негативно реагирующим на Просвещение из-за его исключительного внимания к разуму и науке. Для Руссо Просвещение просто создало новые формы тирании и ослабило естественный инстинкт человека к состраданию. Иными словами, Руссо, по-видимому, отвергает атомистический индивидуализм и своекорыстие, которые подчеркивали и Гоббс, и Локк. Руссо рассматривал людей как взаимозависимых, а внимание Просвещения к индивидуальности подорвало естественное равенство людей.
Некоторые из его наиболее важных работ включают «Рассуждения о происхождении неравенства», «Рассуждения о политической экономии», «Общественный договор» и «Эмиль». Последняя работа послужила изложением воспитательной философии Руссо, понятой через воспитание юноши по имени Эмиль, о чем подробнее будет сказано ниже. Кроме того, следует с самого начала отметить, что Руссо разработал различные формы образования для мужчин и женщин, пытаясь приспособить то, что он считал естественными, врожденными различиями между полами. Несмотря на его дифференцированные модели обучения, Эмиль рассматривался как нападение на католическую церковь во Франции. Руссо угрожали арестом, и он бежал из страны. Он вернулся спустя годы и умер за десять лет до Французской революции, вдохновить на которую его сочинения.
Цели обучения
По завершении этого модуля студенты смогут:
- Понимать теоретические основы представительного правления Руссо и основы политической теории.
- Объясните, почему Руссо представляет антипросветительский поворот.
- Поймите концепцию сообщества Руссо и его уникальное представление об общей воле.
- Сформулируйте подход Руссо к знаниям и образованию Эмиля.
- Опишите предположения Руссо о мужчинах и женщинах в его педагогической философии.
- Резкая критика философии образования Руссо.
- Найдите различия между Гоббсом, Локком и Руссо.
Часть 1, Глава 5 Предисловие к Чтению
Мышление Руссо представляет собой пессимистическую реакцию на Просвещение. Возможно, из-за своего бурного детства Руссо критиковал то, что Просвещение сосредоточивалось исключительно на разуме и науке. Похоже, он смотрел на эти изменения как на безличные, отстраненные и отчуждающие. Повышенное внимание к разуму, индивидуализму и погоне за собственными интересами, которым уделялось приоритетное внимание в работах Гоббса и Локка, казалось, лишило человечество естественной склонности к состраданию, чувствам и взаимозависимости.
Ориентация Просвещения на конкурентный индивидуализм породила неестественные формы неравенства и свела естественный гармоничный коллектив к совокупности атомистических, своекорыстных, агрессивных и эгоистичных существ.
Подобно Гоббсу и Локку, Руссо изображает начальное состояние природы так, что люди преследуют собственное самосохранение. Однако, в отличие от Гоббса и Локка, Руссо добавляет еще одно инстинктивное желание: сострадание к другим. Поскольку люди в естественном состоянии Руссо заботятся друг о друге, нет необходимости немедленно заключать общественный договор. Именно это сострадание, в отличие от разума (как если бы они были несовместимы), олицетворяет состояние природы. В то время как индивидуумы в естественном состоянии остаются неассоциированными в гражданском смысле, они дружелюбны и гармоничны, самодостаточны и не имеют желания причинять вред другим — гораздо более идиллическая обстановка, чем описанная Гоббсом или Локком. В отличие от Платона и Аристотеля, индивидуум Руссо по своей сути не политичен и остается в целом изолированным, что иллюстрирует парадокс антииндивидуалистического мышления Руссо.
Нет необходимости создавать правительство для защиты людей от состояния войны, нет необходимости и в защите собственности, поскольку вся собственность является общей. Руссо изображает людей в этом первобытном состоянии природы одновременно аполитичными и аморальными, но приписывает человеческой природе один природный инстинкт — сострадание к другим.
В конце концов, люди в этом естественном состоянии создают нуклеарные семьи, чтобы улучшить свое существование и общее состояние. Это развитие происходит естественным образом, по Руссо, из человеческого инстинкта сострадания и нравственного общения. Затем Руссо говорит, что это ведет к переходной фазе в истории человечества, когда развиваются небольшие сообщества, за которыми следует разделение труда между людьми, появление языка и речи и, в конечном итоге, конкуренция и соперничество. Заключительный этап достигается с развитием искусств и наук и созданием правительства. Как только люди достигают этого уровня «цивилизации», по Руссо, они уже не свободны.
На самом деле Руссо считает «цивилизацию» виновной в том, что она лишила человека его единственного нравственного инстинкта — сострадания. Сострадание скомпрометировано, когда политические институты заставляют людей смещать свои мотивы в сторону личных интересов и власти. Такие институты, как правительство, считаются коррумпированными и продвигают новые формы жизни, которых не было в естественном состоянии. Под коррупцией Руссо подразумевает, что эти «цивилизованные» институты способствуют эгоизму и неравенству. Теперь люди вырваны из своей естественной среды и вынуждены жить в новом мире, испорченном частной собственностью, разделением труда и другими институтами, которые противоречат внутреннему человеческому побуждению к состраданию и поэтому уменьшают его. Руссо представляет политическую теорию, противоположную теории Гоббса, согласно которой люди перешли от совершенного состояния равенства, когда инстинктивное сострадание доминирует над мотивами людей, к состоянию войны в «цивилизованном» обществе, характеризуемом жадностью, тщеславием и жадностью.
сила. Единственное отличие состоит в том, что состояние войны или «цивилизованного» общества Руссо дополняется чрезмерным акцентом на индивидуальном разуме. Использование разума, по Руссо, приводит к нашему господству и эксплуатации природы, эгоизму, соперничеству, тщеславию, социальному расслоению, угнетению и отношениям, основанным не на сострадании, а на силе. Вот почему Руссо заключает, что в естественном состоянии «человек рождается свободным и везде [в цивилизации] он находится в цепях». Другими словами, «цивилизация» заставляет человека становиться материалистом, развивая желание обладать ненужными ему вещами. Точно так же «цивилизация» формирует в человеке импульсы, движимые его потребностью приобрести социальный статус и символические формы власти, передать неотерические социально сконструированные репертуары и статус, т. е. вкус, ранг, класс, престиж и приоритетную значимость среди других, разделяющих в таком конкурентном положении. Согласно Таннебауму и Шульцу, «Цивилизация — это результат заговора рационального, расчетливого, эгоистичного меньшинства против большинства», который «основан на двойном зле частной собственности и разделении труда».
Иными словами, оба института противоестественны и способствуют развитию корысти и власти в «цивилизованном» обществе. Точно так же эти институты уменьшают сотрудничество и равенство, идеализируемые Руссо в естественном состоянии, что приводит к «состоянию войны между богатыми и бедными». Антипросвещенческая мысль Руссо аналогичным образом отражается в его представлениях о науке, которые он считал эксплуататорскими для природы и угнетающими человека. Исключительное использование разума Просвещения способствовало объективному господству над природой и угнетению личности. (Танненбаум и Шульц, 19 лет.98, 186). Точно так же теория Руссо отдавала приоритет человеческим чувствам и эмоциям, что соответствует его кооперативному и коммунитарному подходу, а также его образовательной философии.
Ответ Руссо на чуму «цивилизации»
Как Руссо реагирует на эту чуму «цивилизации»? Он выступает за устранение вариантов цивилизации, насколько это возможно, чтобы восстановить сострадание и вновь признать коллективную взаимозависимость.
Он утверждает, что лучшее, что мы можем сделать, — это создать демократию, которая, насколько это возможно, соответствует нашей инстинктивной природе. В демократии все граждане участвуют и действуют в соответствии со своими естественными тенденциями, которые были подчинены «цепям» «цивилизованного» общества. Интересно, что Руссо утверждает, что именно в этот момент — осознание необходимости демократии — люди соглашаются на общественный договор. Индивидуумы соглашаются отказаться от всех своих прав в пользу суверенного коллектива. Именно из этого коллектива вырабатывается и выражается общая воля. Все пользуются равными правами, предоставленными этим суверенным коллективом. Согласно Руссо, этот орган морально легитимен, потому что его инклюзивность более склонна к установлению политики, благоприятной для всех; то есть политики, которые воплощают в себе естественные инстинкты человека к состраданию. Этот договор защищает политическое и юридическое равенство, а социальное равенство приемлемо для Руссо, пока оно не мешает политическому и юридическому равенству.
Концепция общественного договора Руссо представляет собой традиционное и давнее направление мысли, присущее классической республиканской теории, истоки которой можно проследить до аристотелевского понятия середины и того значения, которое он придавал материалистической умеренности. Однако общая воля не ориентирована на индивидуальность в том смысле, в каком ее дает Локк. Скорее, он общинный, разумный (но не сосредоточенный на разуме) и правит на основе сострадания, чувств и того, что лучше для всех. Ни законы, ни правительство не созданы для сосредоточения внимания на правах личности и их защиты. Скорее, суверенный орган выходит за рамки индивидуальных интересов, сосредотачиваясь на общих общественных интересах. Суверенная воля также обладает полной властью в исправлении непослушных или преступников. Парадоксально, но поскольку общая воля всегда права, Руссо заключает, что тех, кто нарушает закон, нужно принуждать или «заставлять быть свободными». Представление Руссо об общей воле можно рассматривать как его попытку приблизить «цивилизованного» человека к естественному состоянию, в котором индивидуум и сообщество в значительной степени недифференцированы.
Поскольку индивидуум в естественном состоянии рассматривает себя как часть коллективной социальной идентичности, его врожденное сострадание к другим и их сострадание к нему взаимно актуализируются.
Наконец, следует отметить еще один парадокс теории Руссо — его патриархальный взгляд на семью и гражданство. В частности, он считал, что женщины подчиняются мужчинам. Он определял женщин исключительно на основании их пола и отказывал им в гражданстве в своей теории. Его отцовское высокомерие (не редкость в его время) находит отражение в его философии образования, которая является его основным направлением в Эмиле.
Воспитание Эмиля
Знакомый с идиллическим взглядом Руссо на первобытную жизнь, неудивительно, что его философия образования фокусируется на неограниченном опыте обучения ребенка на природе. В отличие от механического запоминания и лекций, Руссо считал, что образование должно быть основано на опыте, ориентировано на ребенка и должно основываться на этапах развития когнитивного и физического роста.
Дети, которые, по мнению Руссо, были от природы хорошими и добродетельными, должны были учиться самостоятельно, без особого руководства со стороны родителей. Это освобождает ребенка, чтобы учиться естественно и оставаться свободным, насколько это возможно, в процессе обучения. Естественные интересы и таланты проявятся свободными от ожиданий (или требований) других. Руссо считал, что младенцы должны быть максимально свободны для исследования и исследования, хотя и защищены от вреда. Это позволяет естественным инстинктам ребенка развиваться.
Основываясь на его подходе к развитию, в возрасте около двенадцати детей обучают абстрактным навыкам и понятиям с помощью практических приложений. После того, как чувство собственного достоинства развивалось в течение нескольких лет, именно в подростковом возрасте дети получают образование вместе с другими. Из-за возможности возникновения «коррумпированного» поведения, такого как инструментальное видение других как средства манипулирования и доминирования, например, Руссо возлагает ответственность на учителя, чтобы предотвратить это.
Более того, как только дети переходят из прежней и изолированной образовательной среды и начинают учиться с другими детьми, возникает опасность возникновения конкуренции. Учитель должен предотвратить это и привить учащимся сострадание.
На заключительном этапе образовательного плана Руссо для Эмиля мы видим, как учитель переходит от внешнего манипулятора детской среды к доверенному советнику, в котором ученики инструктируются таким образом, который совместим с природой социальных и политических жизнь, понятая гражданскими установками Руссо, рассмотренными выше. Стадии образования параллельны переходу от первобытного состояния природы к «цивилизованному» обществу, что требует повышенной ответственности учителя, который должен предотвратить проникновение в детей испорченности «гражданского» общества. Любой, кто знаком с врачом, образовательным и развивающим подходом Марии Монтессори, увидит параллели с философией Руссо.
Женоненавистническое воспитание Софи Руссо
Софи была аналогом Руссо Эмилю, но явно не считалась ему равной.
Как женщине ей было отказано в образовательном опыте, которым наслаждался Эмиль. Фактически, Софи должна была быть образована, чтобы служить желаниям человека и удовлетворять функциональные потребности домашнего хозяйства. Ее образование было разработано, чтобы быть инструментально полезным для мужчин. Мужчины зависели от женщин в плане поддержки своих эмоциональных, сексуальных и нарциссических интересов. В пятой книге Эмиля Руссо выделяет свою педагогическую философию для Софи:
Все образование женщин должно быть связано с образованием мужчин. Радовать их, быть полезным для них, быть любимым и почитаемым ими, воспитывать их, когда они молоды, заботиться о них, когда они вырастут, давать советы и утешать, делать их жизнь приятной и очаровательной, эти являются обязанностями женщин во все времена, и их следует учить им с детства. В той мере, в какой мы отказываемся вернуться к этому принципу, мы отклоняемся от нашей цели, и все заповеди, данные женщинам, не приведут к их собственному счастью (Окин, 2013, 136).
Парадоксально, но Руссо не понимает, в какой степени «цивилизованное» общество сформировало его традиционные взгляды на противоположный пол и его воспитательную философию для Софи. Образование Софи должно было быть подчинено интересам Эмиля. Ее нужно было научить послушанию, служению мужу и характеристикам, совместимым с обычным обществом.
Вопросы для размышления
- Каково ваше мнение о естественном состоянии Руссо? Чем он отличается от Гоббса и Локка?
- Почему Руссо так негативно воспринимает «цивилизацию»? Согласны ли вы с какой-либо его критикой Просвещения и современности?
- Как Руссо разрешает парадокс человеческого сострадания и подчинения женщин?
- Можете ли вы указать на какой-либо язык в ваших чтениях, который связывает влияние Руссо, приведшее к Французской революции?
- Что понимает Руссо под «всеобщей волей»?
- Представляет ли Руссо демократический идеал или коммунитаристский?
- Оставляет ли Руссо место индивидуальности и индивидуализму?
- Как Руссо определил бы гражданскую добродетель?
- Что вы думаете о воспитательных идеях Руссо?
- Почему Эмиль и Софи (ученица) получили разное образование?
- Справедливо ли считать Руссо ответственным за его женоненавистнические взгляды на Софи?
- Что вы думаете о приоритете чувств и эмоций Руссо над акцентом Просвещения на разуме, особенно в отношении образования?
Ссылки
Хонохан, Изольда.
