Сознание человека это: Глава V. «Сознание» — Департамент философии

Кто такой «Я»? Тело, мозг, нейроны или сознание? — Реальное время

Общество

07:00, 09.11.2019

Философ Игорь Михайлов — о научных исследованиях в области сознания человека. Часть 1

Что такое «я»? — этот вопрос задают дети, над ним думали древние философы, он же активно обсуждается и в наши дни. Смогла ли современная наука разгадать тайну сознания человека и к чему привели философские дебаты — на эту тему рассказывает в интервью «Реальному времени» философ Игорь Михайлов.

«Попробуйте заставить физика объяснить, что такое «сила» или «масса»…»

— Первый вопрос может показаться простым на первый взгляд. Что такое сознание? К какому определению понятия «сознание» пришла современная наука?

— На самом деле, это очень запутанная терминологическая проблема. Начну издалека. На мой взгляд, одна из уязвимостей философии как исторически первой попытки рационального познания мира состоит в том, что она берет слова нашего (русского, немецкого, древнегреческого) языка, понятные нам на обыденном уровне, и пытается обращаться с ними как с научными терминами. Аристотель придумал, что научные термины нужно вводить с помощью определения через «род и видовое отличие»: например, человек есть животное, производящее орудия труда. То есть у него — человека — имеются все существенные признаки животных (он живет, питается, размножается, умирает), но при этом еще и отличительные особенности, другим видам не свойственные. Этот метод хорошо работает в применении к понятиям, обозначающим объекты нашего мира, которые можно объединять в классы большей или меньшей степени общности — мыши, грызуны, млекопитающие и т. п. Такие объекты и их классы обозначаются в языке именами существительными.

А дальше мы совершаем логически неоправданный переход, полагая, что все, что названо каким-либо именем существительным, может быть определено таким образом. Но, например, австрийский философ Людвиг Витгенштейн показал, что этот подход неприменим даже к такому, казалось бы, простому понятию, как «игра». Есть игры настольные, игры командные, игры на свежем воздухе… но нет ни одного «родового» признака, общего для всех видов игр, — признака, который делал бы игру игрой.

Или я помню, как в детстве приставал к домочадцам, чтобы мне объяснили, что такое «наивный». «Ну наивный, — отвечали мне, — это… наивный». А что еще они могли сказать?

Или в университете — в советское время — у нас был преподаватель, который страшно гордился своим главным научным результатом: он обнаружил в работах Ленина целых шесть (!) определений ощущения. Я уже не помню, честно говоря, насколько гениальными и проницательными были эти определения — а мы, по его настоянию, должны были знать их наизусть. Но зачем их шесть?

— Получается, что не так просто дать определение сознания?

— Да, понятия подчас оказываются трудноопределимыми по разным причинам. Некоторые — потому что вводятся в теорию как исходные, через которые определяются все остальные. Попробуйте заставить физика объяснить, что такое «сила» или «масса». Кажется, в школе нам говорили, что масса — это «количество вещества». Но, простите, из какого вещества состоят элементарные частицы, имеющие массу?

Другие — потому что обозначают не объекты, а устойчивые и повторяющиеся функциональные отношения между ними — отношения, делающие мир наглядным и понятным для нас. Таковы, например, «пространство» и «время». Тот же Витгенштейн, кстати, с удовольствием цитирует св. Августина: «Я прекрасно знаю, что такое время, когда меня не спрашивают об этом». Таково же и «сознание».

Но судьба этого термина в русском языке осложняется еще и тем, что у нас он обозначает как минимум два понятия: то, что в английском выражается словом consciousness, и то, что там же обозначается словом mind. Первый смысл представлен в словосочетании «потерять сознание». Опять же, как объяснить, что значит обладать сознанием в этом смысле: «отдавать себе отчет», «понимать, что происходит»? Вряд ли этот ряд синонимов делает сам предмет более понятным. Во втором смысле «сознание» употребляется, в частности, во всеми нами любимых учебниках по философии. Там по старой советской традиции «сознание» противопоставляется «материи». Последняя, кстати, тоже та еще задачка для любителей определений — смотри того же Ленина.

Но давайте представим себе простую ситуацию: мне или кошке нужно решить — перепрыгнуть через лужу или лучше ее обойти. Человек и кошка обычно решают эту задачу быстро и не задумываясь.

Но любой когнитивный психолог скажет вам, что за этой обманчивой простотой скрывается гигантская вычислительная работа, проделываемая совместно перцептивными, моторными и контрольными модулями нашего «бортового компьютера», к изучению реальных механизмов которой мы пока еще только подступаем. Так вот, чтобы иметь возможность принять решение в этой ситуации, живое существо должно обладать… чем? Сознанием? Но большая часть этой работы совершается без участия сознания в первом смысле слова. А для слова mind в русском языке нет адекватного перевода.

И когда мы в философских учебниках представляем «материю» и «сознание» как дихотомически соотносимые категории, исчерпывающие все, что есть, мы оказываемся в странной ситуации. Весь гигантский «мир» неосознаваемых когнитивных актов — он по какую сторону дихотомии должен оказаться? Мы должны будем или признать существование неосознаваемого сознания, или впасть в гилозоизм, одухотворяя материю.

«Философия сознания относится к департаменту метафизики»

— Какой же итог вы можете подвести?

— Мораль из моих рассуждений следует двоякая. Во-первых, определения — не единственный и, более того, не лучший способ рационального познания мира.

Во-вторых, нужно как-то, хотя бы осторожно и постепенно, никого не обидев, отказываться от привычного, «классического» способа философского теоретизирования, который пародируется старой английской шуткой: Mind? — No matter! Matter? — Never mind!

Мир, чем бы он ни оказался в результате, не описывается дихотомическими парами статичных категорий: не духовное, так материальное, не человек, так животное, не мужчина, так… ладно, об этом не будем.

Целый комплекс современных наук — неклассическая физика, математика, биология, когнитивная наука, экономика и т. д. — описывают мир скорее в терминах плавных количественных переходов, континуумов, многообразий, распределений вероятностей, нелинейных систем и эмерджентных эффектов и много еще чего, не схватываемого классической двузначной логикой.

Именно поэтому я в последнее время несколько устал от «философии сознания» и предпочитаю определять (о боже!) то, чем я занимаюсь, как философию когнитивных наук (ФКН). Этот термин давно уже легитимирован в международной академической литературе, так что на лавры первооткрывателя я не претендую. Разница состоит в том, что ФС относится к департаменту метафизики, наследуя все родимые пятна последней, даже получив прививку аналитической традиции, некогда принципиально антиметафизической. А ФКН — это часть философии науки, которая предусмотрительно не дает никаких ответов за науку, но оказывает ей посильную методологическую помощь.

И кстати, слово «когнитивный» в научной литературе тоже используется как минимум в двух разных значениях. Когда говорят о «когнитивной психологии», имеют в виду раздел этой науки, который занимается мышлением, памятью, принятием решений и другими подобными свойствами психики. Методологическая позиция психолога при этом не так важна. А словосочетание «когнитивная наука», напротив, обозначает междисциплинарный проект изучения сознания, основанный на вычислительном подходе.

Поэтому на ваш вопрос — «А что такое сознание? Дайте определение» — я могу ответить только в рамках хорошо известной еврейской традиции: «А зачем вы-таки спрашиваете?»

То есть правильный ответ зависит от того, какую проблему вы надеетесь решить с его помощью.

«…И только детям и философам приходит в голову спрашивать: что это такое»

— Прочитав разные словарные определения сознания, можно понять, что сознание связано с психикой, с нервной системой и мозгом. По современным представлениям мозг является эпицентром сознания, в котором оно находится, из которого оно распространяется на все тело?

— Да, похоже, от определений нам сегодня не деться никуда. Но вот перечисленные вами термины хорошо иллюстрируют проблему, о которой я сказал ранее. Лучше всего будут чувствовать себя те из нас, которым предстоит определить, что такое нервная система и мозг. Можно, например, развернуть привычные изображения человека в разрезе, продемонстрировать, как ветвятся и расползаются по всему телу сети нервных волокон и окончаний — этот, по мнению некоторых, организм в организме — и сказать: «Смотрите, дети, вот центральная нервная система, вот периферическая. Основные их функции такие-то…»

А вот с «психикой» уже сложнее. Как ее показать? Кстати, придумавшие определения древние греки само слово «теория» произвели от глагола, означавшего «созерцать». То есть рациональное рассуждение, включающее определения, они понимали как способ узреть некие скрытые от глаз «умопостигаемые» сущности, которые существуют в мире примерно на тех же основаниях, что и видимые. А для Платона умопостигаемое было даже более реально, чем наблюдаемое. Эта навязчивая метафора «зрения умом» глубоко укоренена в механизмах когнитивной обработки информации.

Итак, вот стоит перед нами, например, некто Петя. Нас спрашивают: «А где у Пети нервная система?» Мы в ответ включаем МРТ, показываем мерцающие созвездия Петиных нейронов, и всем все становится более или менее понятно. Потом нас спрашивают: «А где у Пети психика?» Мы тут же превращаемся в психологов и занудно объясняем: «О наличии у Пети психики свидетельствуют некоторые его специфические реакции». — «Какие?» — «Ну вот он реагирует на красивое лицо Маши». — «Как?» — «Мы фиксируем нарастание интенсивности микродинамики глаз, непроизвольные тремороподобные движения рук, усиленное сердцебиение и потоотделение…» — «Так это и есть психика?» — «Нет, это свидетельства ее наличия». То есть, психология как наука, если использовать греческую метафору, это не микроскоп, дающий возможность увидеть саму психику с помощью концептуальной оптики, а скорее, камера Вильсона, позволяющая зафиксировать ее следы.

С другой стороны, существует так называемая «народная психология». Это когда одна однокурсница Пети говорит другим: «Девчонки, к Петьке беспонтово подкатывать — ему серьезно нравится Машка».

Как сказал бы философ аналитической традиции, высказывание «Пете нравится Маша» может быть истинно только в мире, в котором у Пети есть психика. То есть то, чем мы любим, ненавидим, хотим, сомневаемся и т. п. Но с другой стороны, перечисленные глаголы — всего лишь слова привычного нам языка, которыми мы описываем привычные нам повседневные события. И только детям и философам приходит в голову спрашивать, что это такое. Последние в качестве ответа придумывают какую-то «психику». Вполне себе древнегреческий подход: объяснить что-либо наблюдаемое — значит узреть умом скрытую за этим фактом умопостигаемую сущность. И вот у нас мозг порождает психику, психика дорастает до сознания и оттуда, подобно радиации или инфекции, распространяется по всему телу. А философы отечественной школы добавляют туда до кучи еще «субъективный мир», «идеальное» и «Я» — непременно с большой буквы. Кому-то, возможно, кажется, что так мы приближаемся к научному объяснению происходящего в межнейронном пространстве.

Между тем собственно научный подход к объяснению состоит в другом. У нас есть вполне глазами наблюдаемый Петя с его нервной системой, наблюдаемой с помощью приборов. И есть два ряда наблюдаемых событий. Один можно назвать стимулами или входными данными. Другой — реакциями или выходными данными…

«Мы стоим на пороге революции в комплексе когнитивных и социальных наук»

— Я правильно понимаю, что это бихевиоризм?

— Если бы мы на этом остановились и сказали, что задача науки — найти однозначные соответствия между типичными стимулами и типичными реакциями, то да — бихевиоризм. Который в лице Б.Ф. Скиннера потерпел поражение в дискуссии с нарождающейся когнитивной наукой, в лице Ноама Хомски — где-то в районе 1957 года. Так по крайней мере гласит каноническое прочтение этой истории. Что добавила когнитивная наука к бихевиористской схеме и почему?

Хомски как лингвист обратил внимание, что бихевиоризм не справляется с объяснением продуктивности человеческого языка: каким образом, научившись понимать предложение «Джон любит Мэри», мы можем самостоятельно и осмысленно сформулировать «Мэри любит Джона»? Естественно было предположить, что между «входом» и «выходом» существуют более сложные функциональные отношения, при которых параметры последнего определяются не только параметрами первого, но и состояниями системы, которая преобразует один в другой. А что это за система, которая, получая нечто определенное на вход, принимает определенные состояния и продуцирует выход, описываемый некоторым алгоритмом? Это машина Тьюринга, то есть вычислительное устройство, способное реализовывать сложные функциональные отношения между рядами данных. Так возродилась некая нетипичная для философии идея, впервые высказанная тем не менее великими философами прошлого — в частности, Томасом Гоббсом и отчасти Готфридом Вильгельмом Лейбницем: мышление есть вычисление.

И вот здесь нам пригодится обозначенное в начале различение сознательных и бессознательных когнитивных процессов. По мнению моего друга и коллеги по Институту философии РАН Владимира Шалака, Алан Тьюринг, описывая свое абстрактное устройство, способное вычислить любую вычислимую функцию, в качестве модели держал в голове образ человека, вычисляющего что-либо с помощью ручки и блокнота. Ручка вводит данные в блокнот, голова человека активизирует определенный алгоритм их обработки, полученные выходные данные тоже записываются в блокнот и используются как ввод на следующем шаге вычисления.

Чтобы быть способным к вычислениям, человеку нужно обладать минимально необходимым сознанием — способностью входить в некоторые внутренние состояния и активизировать приемлемые алгоритмы обработки.

Когнитивная наука оборачивает это отношение: теперь не сознание понимается как необходимое условие вычислений, а вычисления — как необходимое условие сознания (в самом широком смысле слова). Вычисление — это не только то, что сознательно и целенаправленно делает человек с блокнотом, но и те многочисленные и многообразные процессы, которые происходят внутри его тела и которые делают возможными его вычисления в привычном смысле слова. Более того, с момента «когнитивной революции» конца 1950-х годов значительный прогресс случился в области биологии, нейрофизиологии и даже химии — не только органической — которые также освоили эту вычислительную «идиому». Недавно мне попалась англоязычная статья, авторы которой на полном серьезе описывали некоторые реакции в неорганической химии как вычислительные процессы. Что уж говорить о таких очевидных вычислительных процессах, как репликация РНК, общение нейронов, обработка зрительных данных и взаимодействие между особями в стае — так называемые социальные вычисления. Я думаю, мы стоим на пороге революции не только в комплексе когнитивных, но и в комплексе социальных наук. Что нужно для успеха этой революции? Подходящая онтология (описание схемы объектов, их свойств и отношений) и хорошая математика, показывающая, как именно такая система объектов, именно с таким набором возможных состояний может вычислять функции необходимой степени сложности. Тот, кто сумеет предложить все это, станет когнитивно-социальным Ньютоном или Эйнштейном — кем предпочтет себя ощущать.

Главное — реалистично и непротиворечиво продемонстрировать, каким образом вычислительные процессы на более низких уровнях организации, интегрируя, переходят на более высокий, втягивая в свою сферу все более масштабные материальные системы. Как только проект такой теории будет реализован, интересующие вас «сознание», «психика», «субъект», «свобода воли», «идеология» и другие занимательные истории займут свое почетное место среди преданий старины глубокой, сразу после Кроноса, Урана и гекатонхейров… Нет, между ними поместятся еще «эфир» и «флогистон».

«Положение психологии оказалось под вопросом»

— Человек — это главным образом его мозг? Равен ли человек мозгу?

— В такой грамматической форме — в третьем лице — утверждение очевидно ложно эмпирически: помимо мозга у человека есть сердце-печень-легкие, половая сфера и много еще чего. Если «человек» имелся в виду не в антропологическом, а в каком-то трансцендентальном смысле, то эта идея лучше выражается в первом грамматическом лице: «Я и есть мой мозг?»

В таком виде вопрос вызывает некоторое философское напряжение, поскольку мозг априори представляется как своего рода электрохимический автомат, а «я» — это вроде бы как чуткий читатель Шекспира и Германа Гессе и вдобавок субъект свободной воли. И узревший опасность такой редукции начинает ощущать себя трансцендентальным дауншифтером, вынужденным из-за науки отказаться от более высокого философского статуса.

На самом деле, если поразмыслить, и «я» — не такой уж бином Ньютона, как сказал бы булгаковский Коровьев, и роль мозга в этом уравнении не стоит ни недооценивать, ни переоценивать.

Кант, как известно, считал, что есть трансцендентальное «Я» как предзаданное единство апперцепции, и есть эмпирическое «я» как носитель «внутреннего чувства». Последним должна заниматься психология, которая, по мнению нашего кенигсбергского соотечественника, никогда не станет наукой в собственном смысле слова. Почему? Потому что — внимание! — ко внутреннему созерцанию не применима математика, а только она делает науку наукой в собственном смысле слова. Скажете, старик был немного наивен и не смог предвидеть некоторых развитий? Да, казалось бы, когнитивная психология, обильно использующая математическое и компьютерное моделирование, как показали авторы одной свежей статьи, захватила практически все журнальное пространство, изначально отведенное под междисциплинарную «когнитивную науку». Но парадоксальным образом ее собственное положение оказалось под вопросом, поскольку в связи с недавними прорывами в технологиях сканирования живого мозга в реальном времени ее место на троне серьезно стала оспаривать когнитивная (т.

е. вычислительная) нейронаука, на стороне которой — описание не только самих когнитивных алгоритмов, но и их биологических реализаций. Если эта тенденция сохранится, то в недалеком будущем нейронаука поглотит психологию, и Кант виртуально восторжествует. Я не утверждаю, что это хорошо, но пока такова объективная тенденция.

Да, итак, два «я» по Канту. Но скажите, когда вы жалуетесь, например: «Я не помещаюсь в этом кресле» — вы какое из них имеете в виду? Правильно, никакое. Так же, как и когда говорите: «В детстве я перенес скарлатину». Ничего трансцендентального в этом факте нет, да и внутреннее ваше созерцание здесь не при чем. В этих случаях «я» относится к вашему телу, в других может относиться к какой-либо социальной роли («Я не имею права подписи»), в иных — к вашей памяти («Помню, я еще молодушкой была»). В самом начале разговора у нас была мысль, что философы часто путают слова, выполняющие в языке принципиально разные функции. Некоторые из них обозначают вполне определенные сущности или признаки, другие, как переменные, пробегают по неопределенному множеству возможных значений, третьи выполняют некую формальную функцию.

Так, слово «это» заменяет имя любого предмета, если оно уже было упомянуто, или предмет обозначен посредством указания. Аналогично, слово «я» заменяет выражение «тот, кто произносит данное высказывание». Недаром в письменной речи оно иногда заменяется эвфемизмом «автор этих строк».

Местоимение «я» — это просто грамматический прием, сокращающий объем высказываний и, кстати, не во всех языках присутствующий в таком виде. Всевозможные фихтеанские упражнения вокруг этого технического термина могут быть любопытны и забавны, но в любом случае совершенно бессмысленны.

Поэтому его предметное значение исключительно контекстуально. Когда вы говорите о тех ваших свойствах (например, относящихся к чувственному восприятию), которые обеспечиваются собственно деятельностью мозга, то в этом контексте ваше «я» обозначает ваш мозг. Например: «Я не различаю светло-синий и голубой цвета». Но если вы говорите: «Я беру интервью у Игоря Михайлова», то вы отсылаете к своей функциональной роли в социальном целом, поскольку ваш мозг сам по себе никогда не научится брать интервью и потребности такой у него не возникнет.

Продолжение следует

Матвей Антропов

Справка

Игорь Феликсович Михайлов — кандидат философских наук, старший научный сотрудник института философии РАН. Доцент института общественных наук РАНХиГС.

Общество

«Что есть сознание человека и зачем оно?» — Яндекс Кью

Популярное

Сообщества

ПсихологияЧеловек+2

24 июля 2020  ·

8,8 K

ОтветитьУточнить

Лучший

Евгений Пустошкин

Психология

436

Клинический психолог, главный редактор эл. журнала «Эрос и Космос», переводчик книг Кена…  · 24 июл 2020  · pustoshkin.com

Слово «сознание» является тем, что философ и математик Василий Васильевич Налимов, разрабатывавший проблематику вероятностного мышления, создавший вероятностную модель языка и написавший книгу «Спонтанность сознания», называл «полифоническим термином».

Иными словами, с перспективы семиотики, слово «сознание» — это означающее, означаемые которого весьма многогранны и зависят от философской и психологической традиции, из которой исходит тот или иной конкретный индивидуум.

Но при этом это не просто условная языковая конструкция, а слово, указывающее на реально существующий, неописуемый, трудно уловимый

референт — причём такой референт, который объединяет всех людей и, по-видимому, всех сознающих существ.

Чтобы более комплексно подойти к пониманию феномена сознания, считаю целесообразным процитировать отрывки из своей работы «Междисциплинарный подход к исследованиям сознания» (2008).

Что такое «сознание»

Сознание — это то, что доступно читающему данную страницу прямо сейчас, в настоящий момент, и всё же дать вразумительное «строго научное» и уж тем более «строго естественнонаучное» определение этой естественной данности, ведомой каждому из людей, невероятно сложно (и, судя по всему, невозможно), если в своих академических изысканиях по проблемам сознания мы игнорируем простой феноменологический факт: сознание — это всё, что субъективно доступно здесь и сейчас каждому из нас: в нём возникают наше ощущение тела, наши мысли, наши высшие переживания; в нём возникает субъективная интерпретация объективных и социокультурных реальностей.

Когда же факт реальности субъективных реальностей признаётся, когда признаётся факт их значимости в теоретических построениях, определение того, что следует рассматривать как сознание, превращается в более простую задачу.

В классической модернистской науке начала — середины двадцатого века наблюдалась имевшая тотальный характер тенденция редуцировать все вопросы о сознании (и в итоге сознание как таковое) до вопросов чисто объективных предметов и взаимодействий между ними, при этом всё субъективное было вынесено за пределы науки как «неподвластное эмпирическому подходу». Б. А. Уоллэс обозначил этот феномен — захват радикальным научным материализмом доминирующего положения в науке первой половины прошлого столетия — метким термином «табу на субъективность». Это привело к отторжению от науки исследований субъективности, интроспекции, феноменологии, созерцательных и духовных традиций Востока и Запада. В действительности же модернистская эмпирическая эпистемология, в рамках которой действовал и великий американский психолог Уильям Джеймс, первоначально понималась достаточно широко, чтобы включать субъективные измерения человеческого бытия, и, к примеру, классическая работа Джеймса «Многообразие религиозного опыта» предлагала понятие чистой феноменологии как «радикального эмпиризма» (термин самого Джеймса).

<…> [К] концу двадцатого века сформировались три крупных и, как казалось, конкурирующих друг с другом эпистемологических подхода к реальности: 1) первый подход (предмодернистская эпистемология) говорил о важности данных от первого лица; 2) второй подход (модернистская эпистемология) говорил о важности данных от третьего лица; и 3) третий подход (постмодернистская эпистемология) говорил о том, что любое познание опосредуется межличностными реальностями

второго лица. Несмотря на то, что противостояние этих подходов обострилось именно в двадцатом веке, все они имеют долгую историю, корнями, по всей видимости, уходящую в самые основы человеческого сознания. <…>

Таким образом, интегральная теория подразумевает, что сознание — это не просто размерность субъективного опыта, доступная исключительно феноменологической методологии: это размерность субъективного опыта, имеющая свои корреляты в виде объективных процессов (нейрональные корреляты сознания) и вплетённая в тесную сеть социокультурных взаимодействий (культурный фон), — причём все эти аспекты имеют свои собственные уровни развёртывания. Это означает, что, к примеру, нейрональные корреляты психического следует рассматривать, учитывая все уровни — спинномозговых рефлексов, ствола мозга, коры больших полушарий и т. д.; сосредоточение только лишь на одном уровне (например, изучение неврологических основ сознания на уровне рефлексов без учёта более комплексных уровней организации), как и игнорирование какого-либо сектора (например, игнорирование вопросов субъективного опыта), в вопросе междисциплинарного исследования сознания не сможет привести к более полному и более целостному пониманию картины сознания. Как мы видели, современная наука пришла к пониманию, что только согласованный междисциплинарный (трансдисциплинарный) подход способен расширить горизонты нашего понимания проблем и задач, стоящих перед сферой исследований сознания.

<…> [Кен] Уилбер, опираясь на философскую систему буддизма мадхъямаки и йогачары, предлагает рассматривать сознание как нечто пустотное, некую субъективную открытость, в которой обретают форму и развиваются различные линии развития: «Сознание само по себе ничем не является: это просто степень открытости или пустотности, просвет, в котором проявляются феномены различных линий (но само по себе сознание не является феноменом: это пространство, в котором феномены возникают)».

* * *

В общем, понимание, что такое сознание, во всей многогранности и комплексности этого «феномена» (трудно назвать феноменом, или явлением, то, что всегда сокрыто от объективизации: мы всегда изучаем сознаваемые объекты, которые иногда называем «сознанием», пытаясь сузить широкое понятие и нарезать его на съедобные кусочки, но сознавание как таковое, лежащее в сердцевине человеческого сознания, зачастую ускользает от нас) требует рассматривать его, как минимум, из перспектив-методологий 1-го, 2-го и 3-го лица.

Именно интегральное сочетание этих перспектив (взглядов изнутри и снаружи на сознание в его индивидуальных и коллективных гранях) позволяет ухватить более-менее целостный образ, что такое сознание. (См. также статью Уилбера «Интегральная теория сознания».) Сознание есть то, что имеет корреляты во всех этих перспективах (к ним можно добавить ещё и четвёртую, системную перспективу), которые в интегральной модели AQAL [аквал] Кена Уилбера называются квадрантами «я», «мы», «оно» и «они» (см. рис. 1).

Рис. 1. Интегральная модель AQAL Кена Уилбера применительно к человеку

Соответственно, что же такое именно человеческое сознание?

Человеческое сознание — это сознание, воплощённое в Homo sapiens (биологическом виде — носителе этого сознания, имеющем определённые биологические и социальные характеристики).

Человек обладает характерной биологической структурой и особенно нейробиологическими структурами (неокортекс, «триединый мозг» и т. д.), служащими биоматериальным проводником для поддержания определённых степеней сознания как пустотного пространства субъектности, в котором (в жизни каждого субъекта) проявляется весь мир.

Рис. 2. Чем выше сложность организации материи, тем больше (глубже) сознание

Чем более развитой является нейробиологическая структура вида (в рамках нашей эволюционной ветви), тем больше «ёмкость сознания» и большее количество всё более сложных и многообразных феноменов сознательно (и бессознательно) включаются в пространстве сознания (рис. 2).

Сознание, когда оно воплощено через биологического индивидуума, всегда есть со-знание, совместное ведание мира, пребывание в культурных полях межсубъективных резонансов и нетворках (сетях) опосредуемых материальными знаками коммуникаций.

Само сознание в индивидууме в плане той глубины, которую оно таит и потенциально может раскрывать, структурировано иерархически, многоуровнево (см. рис. 3). Мы содержим в себе этажи архаического и личного бессознательного (которые упластовались туда как филогенетически, так и в результате онтогенеза, или индивидуального развития), а также, по-видимому, и даже субчеловеческие эволюционные структуры сознания (которые, на каком-то уровне, возможно, уместнее называть уже протосознанием).

Также сознанию присуща полифазность — динамизм состояний сознания (все люди проходят цикл бодрствование — сновидение — глубокий сон без сновидений), также всем людям, как и, вероятно, другим животным, свойственна способность вхождения в изменённые состояния сознания (ИСС), как, например, описанные Абрахамом Маслоу пиковые переживания.

Рис. 3. Абрахам Маслоу, Жан Гебсер, Клэр Грейвз, Кен Уилбер. Уровни развития и эволюции сознания

Зачем сознание?

Если брать самый широкий и глубокий взгляд, который имеется сегодня, то можно говорить не просто о том, что сознание играет какую-то роль в адаптации и эволюции видов (это, скорее, эволюционный редукционизм: да, такой момент есть, и факторы эволюционного отбора играют большую роль в эволюционной динамике сознания, однако сознание, по-видимому, это настолько фундаментальная невещественная «вещь», что она ускользает и от подобного, казалось бы, всеохватного эволюционного нарратива).

Можно говорить, как предполагают некоторые исследователи — например, Томас Нагель, известный философ сознания, написавший книгу «Сознание и Вселенная: Почему материалистическая неодарвинистская концепция природы почти точно ложна» (Mind and Cosmos: Why the Materialist Neo-Darwinian Conception of Nature is Almost Certainly False, 2012), — что сознание является неотъемлемым, исконным свойством Вселенной как таковой (Нагель предполагает нечто вроде панпсихизма).

Уилбер, несомненно, с ним согласится, формулируя, правда, более осторожный вариант подобного воззрения: панинтериоризм (англ. paninteriorism) — все эволюционные уровни сложности организации материи имеют некий внутренний коррелят (интериорность), от субатомных частиц и атомов (с их «прегензией», если обратиться к термину А. Н. Уайтхеда) до растений, простейших организмов и самых сложных многоклеточных организмов.

Таким образом, можно говорить не столько о том, «зачем» человеческое сознание (хотя об этом, как и обо всём ином, тоже можно говорить), сколько о том, что Вселенная естественным образом плодоносит, в том числе, и человеческим сознанием. Почему? Быть может, от внутренне присущего ей изобилия.

Алан Уотс

В завершение приведу созвучное высказывание Алана Уотса, знаменитого писателя-автодидакта, просветителя, буддолога-востоковеда, друга Олдоса Хаксли и популяризатора восточных философий и медитации:

«Вы не можете вывести разумный организм, такой как человек, из неразумной вселенной. В Новом Завете говорится, что „инжир не растет на чертополохе, а виноград на шиповнике“. Это в равной степени относится к миру. Вы не найдете разумный организм, живущий в неразумной среде.

К примеру, в саду есть дерево, и каждое лето здесь родятся яблоки, и поэтому мы называем дерево яблоней. Дерево называется яблоней потому, что плодоносит яблоками. Хорошо, теперь задумайтесь о Солнечной системе посреди нашей галактики. Одна из особенностей Солнечной системы заключается в том, что, по крайней мере на планете Земля, она рождает людей, точно так же, как яблоня рождает яблоки. Может быть, два миллиона лет назад инопланетяне прилетели из другой галактики на летающей тарелке и, взглянув на нашу солнечную систему, пожали плечами и сказали: „Ничего особого, просто куча камней“. И улетели. Позже, может быть, два миллиона лет спустя, они пришли и снова посмотрели на нее и сказали: „Извините! Мы думали, что это просто куча камней, но эта штука заплодоносила людьми. Эта штука живая, она создало что-то, обладающее разумом“.

Мы вырастаем на Земле, на Вселенной точно так же, как яблоки растут на яблоне. Если эволюция что-то значит, то она значит ровно это». (Уотс А. «Миф о себе», см. также его аудиолекцию на англ. языке.)

Transcendelia: блог психолога Евгения Пустошкина

Перейти на pustoshkin.com

Алексей Г.

28 июля 2020

Что-то не замечаю я тут интеграции: это эклектическое сочетание. Интегральная теория должна объяснить, как от… Читать дальше

Комментировать ответ…Комментировать…

Влад Николаев

Философия

156

ученый-пенсионер  · 13 нояб 2021

Для начала оговорюсь, что в этом вопросе неизбежны споры как о терминах, так и по существу. И не в силу его особенной научной сложности (хотя он действительно сложен), а по мировоззренческим и политико-идеологическим причинам. А теперь кратко изложу научный взгляд: Что есть сознание? Мыслей своих отражение, И через это – к познанию сути движение. Есть у животных… Читать далее

Виктор Ушаков

21 ноября 2021

А где ответ на вопрос?

Где в этом ответе наука?

Извините, но так не пойдёт.

Комментировать ответ…Комментировать…

Иван Шишлянников

Философия

505

Постмодернизм и эклектизм.  · 30 июл 2020  · stihi.ru/avtor/justicegrom

Сознание даёт нам возможность по-разному взаимодействовать с окружающим миром. К примеру можно тренировать свой разум и применять его на практике. Есть две возможности применения сознания (разума), которые пришли мне в голову — быть умным в практическом плане: знать такие вещи как: проводка, оплата счётчиков, укладка кафеля, покупка хороших овощей и фруктов на рынке и… Читать далее

Современное богословие.

Перейти на vk.com/sacral_anarchy

Галя Волошина

6 августа 2020

у меня вопрос почему душа помнит тело? А если помнит тело то значит может помнить и мозг . Это так?

Комментировать ответ…Комментировать…

Александр Гордиенко

20

как все очень индивидуален. и в меру озабочен.   · 4 февр 2022

копия ответа от 10 января текущего года вопрос звучит так как звучал много столетий назад, но давайте сегодня будем определяться. «Сознание» как мед. термин (очнулся бинт) нормально оставим им. Во всем остальном будет не разбериха (от деятельности мозга до «духа» и т. д.). Сочетание «материализованное сознание» ставит ВСЕ на свои места, если в данном сознании будет подра… Читать далее

Комментировать ответ…Комментировать…

Александр Борискин

13

математика, физика, «физика дела», модель сознания  · 25 авг 2021

Сознание это состояние сложного объекта, осознающего себя субъектом в окружающем его мире. Необходимая для этого степень сложности объекта должна обеспечивать его автоматическое воспроизведение в содержащем его мире, восприятие внешних воздействий на этот объект в виде ощущений субъекта, как воздействия на себя. Обязательным является наличие памяти, как истории себя… Читать далее

Комментировать ответ…Комментировать…

Илья Петров

21

обо Мне — о Фениксе https://vk.com/gullwayder?w=wall21709123_2905/all Школа ЧелоВека https…  · 23 авг 2020

СоЗнание ЧелоВека — проявление СамоСоЗнания Абсолюта в нас. Типа голограммы. Но, то, что большинство принимает за СоЗнание — НЕ СоЗнание, а лишь эффект переживания Наблюдения за СВОЕЙ ПРОГРАММОЙ. СоЗнание у одного на миллион возможно можно встретить.

Комментировать ответ…Комментировать…

Alex

20

Коммерсант. Музыка, живопись, философия.  · 18 апр 2021

Когда развитие человеческого общества поднимется до высоты философской и научной мысли, которая сможет дать определение такому феномену, как Сознание — наступит новая эпоха в развитии человеческого общества и наш мир станет другим. Вся история развития западной философии построена на определении взаимоотношений между Материей и Сознанием, при этом не давая определения… Читать далее

Комментировать ответ…Комментировать…

Виталий Уткин

766

Человек я творческий, вижу красоту  · 31 дек 2020

Выскажусь о том, «что такое сознание?» с позиции духовной составляющей, а не с позиции фантазирования философов-материалистов и психологов атеистов. Психология ведь — это наука о душе, «ПСИХО… (psyche» — душа по-гречески). А у нас в атеистической психологии душа то не изучается. Что есть сознание? Кто-то будет говорить, что это — то же самое, что ум, интеллект… Ещё… Читать далее

Комментировать ответ…Комментировать…

Александр Родионов

60

Программист  · 27 мая 2022

Сознание – это саморазвивающаяся информационная структура. Сознание имеет один входной канал (все входные (афферентные) сигналы от рецепторов и органов чувств), один выходной канал (все эфферентные сигналы к мышцам) и энное количество внутренних каналов самоотражения, внутренних зеркал. Сознание можно было бы сравнить со снежным комом, который нарастает, если катить его… Читать далее

Комментировать ответ…Комментировать…

Игорь Крутицкий

5

Психолог, преподаватель, да и просто — мыслитель.  · 2 июн 2021

Со-знание это то что содержит знание. Многие люди знают, например, что огонь обжигает, а вода мокрая, знают что как правило у каждого человека есть имя и каждый человек родился у каких то родителей. Еще много много других знаний хранит каждый человек, и все знания субъективны. То где хранятся все знания человека и есть сознание, оно содержит знания человека. Для этого… Читать далее

Комментировать ответ…Комментировать…

Сколько мы знаем?

Ученые и философы долго пытались объяснить, как мозг генерирует сознательный опыт. Некоторые сомневаются, что объективные инструменты науки когда-нибудь смогут справиться с таким субъективным явлением. Несмотря на это, исследователи начали выявлять изменения в активности мозга, которые сопровождают сознание, и у них также есть несколько интересных идей о том, почему сознание эволюционировало.

Поделиться на PinterestЧто мы на самом деле знаем о человеческом сознании? Изображение предоставлено: Оксана Первомай/Stocksy.

Каким образом мозг вызывает сознательное осознание посредством электрической активности миллиардов отдельных нервных клеток, остается одним из величайших вопросов жизни, оставшихся без ответа.

Каждый из нас знает, что мы сознательны с точки зрения наличия мыслей, восприятий и чувств, но мы не можем доказать это кому-либо еще. Только у нас есть доступ к таинственной сущности, которая позволяет нам испытывать эти мысли, восприятия и чувства.

В 1990-х годах философ Дэвид Чалмерс описал эту недоступность для внешнего объективного изучения как «сложную проблему» сознания.

Он предположил, что более простой задачей для ученых будет ее «нейронные корреляты» — где и как изменяется активность мозга, когда люди имеют сознательный опыт.

Помимо любопытства, ученые, скорее всего, заинтересованы в обнаружении нейронных коррелятов сознания, чтобы помочь диагностировать и лечить расстройства сознания, такие как стойкие вегетативные состояния и некоторые психические расстройства.

Сознание имеет несколько различных измерений, которые они могут измерить. Три самых важных из них:

• бодрствование или физиологическое возбуждение
• осознание или способность иметь сознательные ментальные переживания, включая мысли, чувства и восприятия
• сенсорная организация, или то, как различные восприятия и более абстрактные понятия переплетаются вместе, создавая цельный сознательный опыт.

Эти три измерения взаимодействуют, создавая наше общее состояние сознания от момента к моменту. Например, когда мы бодрствуем, мы находимся в состоянии высокой осознанности, но когда мы засыпаем ночью, и бодрствование, и осознанность исчезают.

Сознание и физиологическое возбуждение возвращаются во время быстрого сна (быстрое движение глаз), когда наиболее вероятны яркие сны. Но эти сенсорные переживания в основном не связаны с внешними раздражителями и понятиями, которые привязывают нас к реальности, пока мы бодрствуем.

Аналогичным образом, измененные состояния сознания, например, вызванные психоделическими препаратами или низким уровнем кислорода, включают нормальные уровни возбуждения, но дезорганизованные сенсорные переживания.

Они могут включать галлюцинации звуков, запахов или образов, а также синестезию, когда между обычно дискретными чувствами возникают перекрестные помехи, например, звуки, вызывающие визуальные переживания.

У людей в коме или под анестезией уровни бодрствования и сознания могут быть даже ниже, чем во время медленного сна.

Между тем, в странном гибридном состоянии сознания, известном как синдром неотзывчивого бодрствования или вегетативное состояние, пациенты проходят ежедневные циклы сна и бодрствования, но не проявляют никаких признаков сознания.

Несмотря на то, что они долгое время проводят с открытыми глазами, они не проявляют поведенческих реакций на внешние раздражители.

У некоторых из этих пациентов восстановятся ограниченные признаки сознания, известные как «состояние минимального сознания», такие как способность реагировать на инструкции или следить глазами за движущимся объектом.

Пациенты в различных состояниях сознания предоставили важные сведения о нейронных коррелятах сознания.

Такие методы, как функциональная магнитно-резонансная томография (фМРТ) и электроэнцефалография (ЭЭГ), выявили нервную активность, сопровождающую эти состояния.

Ученые обнаруживают закономерности активности посредством измерения функциональной связи, используя статистические методы для выявления корреляций между синхронизацией нейронных событий в различных частях мозга.

Это показывает сети областей мозга, которые, например, участвуют в рабочей памяти, внимании и блуждании ума.

Когда они объединяют данные фМРТ и ЭЭГ, исследователи обнаруживают, что активность глубоко внутри мозга, в таламусе, изменяется во время бодрствования в соответствии с активностью в сети режима по умолчанию.

Таламус работает как сенсорная ретрансляционная станция, в то время как сеть режима по умолчанию представляет собой набор областей в коре — самом внешнем слое мозга, — которые тесно связаны с блужданием ума и самосознанием.

Напротив, во время медленного сна и под анестезией функциональная связь между таламусом и сетью режима по умолчанию и корковыми сетями, которые участвуют во внимании, нарушается.

При расстройствах сознания исследователи могут наблюдать снижение функциональной связи и физические повреждения, влияющие на связи между корой и глубокими структурами мозга.

Это показывает, насколько важны эти связи для поддержания бодрствования и обмена информацией между мозгом.

Несмотря на успехи в нашем понимании нейронных коррелятов сознания, врачи по-прежнему испытывают трудности с диагностикой пациентов, которые не могут отвечать на вопросы или команды.

Они не могут сказать, находится ли такой пациент полностью без сознания, в сознании, но отключен от внешних раздражителей, или в сознании и осознает свое окружение, но не может реагировать.

Совершенно новый подход, о котором недавно сообщалось в Nature Communications , может обеспечить способ оценки бодрствования, осознания и сенсорной организации такого пациента.

Вместо того, чтобы регистрировать активность в определенных областях мозга или сетях областей, новая методика измеряет градиенты активности по всему мозгу.

Это похоже на запись крутизны местности на карте и того, как эта крутизна может меняться со временем, а не просто расположение дорог, городов и деревень.

Этот инновационный способ исследования мозговой активности, который рассматривает, как функциональная геометрия формирует временную динамику, принимает во внимание тот факт, что каждая область и сеть имеют множество функций и связей.

«Сознание сложное, и его изучение похоже на сборку кубика Рубика», — говорит первый автор доктор Зируи Хуанг, доцент кафедры анестезиологии Медицинской школы Мичиганского университета.

«Если вы посмотрите только на одну поверхность, вас может смутить то, как она организована. Вам нужно работать над головоломкой, рассматривая все измерения», — добавляет он.

Доктор Хуанг и его коллеги изучили, как градиенты нейронной активности, измеренные с помощью фМРТ, изменялись в зависимости от трех основных параметров сознания:

• возбуждение или бодрствование
• осознание
• сенсорная интеграция.

Исследователи опирались на существующие данные фМРТ, записанные в мозге людей, которые бодрствовали под наркозом в так называемом вегетативном состоянии — известном как «синдром невосприимчивого бодрствования» — или у которых был психиатрический диагноз, такой как шизофрения.

Они обнаружили градиент активности, который соответствовал изменениям уровней возбуждения, которые простирались от зрительных областей и областей режима по умолчанию до сетей, задействованных во внимании.

Другой градиент изменился вместе с осознанием и протянулся от областей, участвующих в восприятии и действии, к областям, отвечающим за интеграцию информации и формирование абстрактных понятий.

Третий градиент, связанный с сенсорной организацией, охватывал зрительную систему и соматомоторную кору, которая помогает контролировать движение.

«Мы продемонстрировали, что нарушения человеческого сознания — по фармакологическим, невропатологическим или психиатрическим причинам — связаны с деградацией одного или нескольких основных корковых градиентов в зависимости от состояния», — отмечает доктор Хуанг.

Он сказал Medical News Today , что некоторые пациенты, которые не в состоянии реагировать каким-либо образом, могут все еще быть в сознании. «Поэтому важно разработать независимые от поведения и задачи подходы к оценке», — сказал он.

«Согласно нашей работе, измерения коркового градиента могут уменьшить неопределенность клинической оценки сознания у этих пациентов», — добавил он.

Такие ученые, как доктор Хуанг, многое узнали о его нейронных коррелятах, но их открытия не проливают много света на то, как мозг генерирует сознание — «сложную проблему».

Другие ученые утверждали, что для того, чтобы узнать больше о причинах сознания, нужно манипулировать активностью мозга и посмотреть, что произойдет.

Транскраниальная магнитная стимуляция, или ТМС, представляет собой неинвазивный метод, который строго контролирует активность мозга.

Этот метод включает пропускание сильного электрического импульса через проводящую катушку, расположенную близко к голове участника, создавая короткий магнитный импульс, который вызывает электрическую активность в той части мозга, которая находится ближе всего к катушке.

Это повышает электрическую активность миллионов нейронов в области диаметром всего несколько сантиметров.

У бодрствующего участника импульс ТМС запускает сложную цепочку активности в нескольких областях коры, тогда как в медленном сне тот же импульс имеет гораздо более короткий и локализованный эффект.

Однако во время быстрого сна пульс вызывает паттерн активности, подобный тому, который наблюдается в мозгу человека, который бодрствует.

Интересно, что у пациентов, которые бодрствуют, но находятся в вегетативном состоянии, ТМС вызывает кратковременные локальные эффекты, подобные тем, которые наблюдаются во время медленного сна здорового человека.

Но в мозгу бодрствующих пациентов с минимальным сознанием ТМС вызывает такую ​​же реакцию, как и у здоровых бодрствующих людей.

Таким образом, исследователи пришли к выводу, что сложность и пространственная протяженность связи между областями мозга уменьшаются по мере снижения уровней бодрствования и осознания.

Несмотря на успехи в нашем понимании нейронных коррелятов сознания, остается вопрос: как сознание возникает из активности мозга?

Ученые предложили несколько теорий. Двумя известными идеями являются теория глобального нейронного рабочего пространства (GNWT) и теория интегрированной информации (IIT).

Глобальная нейронная рабочая область

Вкратце, GNWT предполагает, что существует сеть связей дальнего действия, охватывающая мозг, называемая глобальной рабочей областью.

Нейронная информация становится осознанной, когда она получает доступ к этому рабочему пространству, что позволяет ей транслироваться по всему мозгу, включая специализированные центры памяти, восприятия, двигательной активности и внимания.

Важно отметить, что это случай, когда «победитель получает все» для конкретной интерпретации сенсорных данных, когда он получает доступ к глобальному рабочему пространству.

По словам профессора Майкла Грациано, профессора психологии и неврологии Принстонского института неврологии, штат Нью-Джерси, и доктора Аарона Шургера, доцента Креанского колледжа здоровья и поведенческих наук в Университете Чепмена в Ирвине, Калифорния, это объясняет , например, «бистабильные» оптические иллюзии.

Двумя примерами этого являются куб Неккера и иллюзия вазы с лицом, в которых сознание переключается между двумя альтернативными интерпретациями одних и тех же сенсорных данных.

Интегрированная информация

Коммуникация и интеграция информации между областями мозга лежит в основе многих теорий сознания.

Один из них, IIT, использует сложное уравнение для расчета степени сознания объекта на основе того, насколько хорошо он интегрирует информацию.

Согласно уравнению, даже неодушевленные предметы, такие как камни и чайники, имеют проблески сознания.

Это соответствует философской теории панпсихизма, которая предполагает, что сознание является фундаментальным свойством всех физических систем.

Каково это контролировать внимание

У профессора Грациано проблемы со всеми этими теориями сознания. Он утверждает, что их даже нельзя назвать теориями, потому что они на самом деле не объясняют сознание, а только описывают его.

Он сравнивает это с разницей между законом всемирного тяготения Ньютона, который представляет собой уравнение, которое вычисляет гравитационную силу, и общей теорией относительности Эйнштейна, которая объясняет, что такое гравитация на самом деле.

Собственная теория сознания профессора Грациано, теория схемы внимания, или AST, не претендует на решение трудной проблемы сознания, а вместо этого пытается объяснить, почему мы верим, что обладаем сознанием.

Согласно AST, в мозгу животных развилась модель — или схема — их текущего состояния внимания, которую они могли использовать для прогнозирования и контроля постоянного фокуса внимания.

Чтобы управлять нашим телом, мозг использует внутреннюю модель наших конечностей, их расположение в пространстве и то, как они работают. Профессор Грациано считает, что контроль внимания ничем не отличается.

Более того, он утверждает, что схема внимания заставляет людей верить, что у них есть внутренняя сущность — сознание, — которое позволяет им сосредоточить свое внимание.

Удивительно, но опытные медитаторы могут достичь состояния чистого осознания, свободного от любых мыслей, восприятий, чувств или даже ощущения себя, времени или пространства.

Это особое состояние сознания дало дополнительные сведения о нейронных коррелятах сознания.

Исследователи из Университета Фрайбурга в Германии использовали ЭЭГ для изучения мозга бывшего буддийского монаха, который описал это как «ясную, осознанную открытость».

Они обнаружили, что осознанность без содержания связана с резким падением альфа-волн и увеличением тета-волн.

Также имело место разъединение активности сенсорной коры и дорсальной сети внимания, но сильная активность внутри самой сети внимания. Между тем, активность сети дефолтного режима снизилась.

Профессор Грациано сказал, что свободное от содержания осознавание в медитации может соответствовать предсказательной модели внимания, описанной в его теории.

Он сказал MNT :

«Я думаю, что модель внимания, представляющая свойство самого внимания, можно построить изолированно, без связи с вещью, на которую вы обращаете внимание. Это действительно может быть свободное от содержания осознавание, о котором говорят медитирующие. Я действительно думаю, что медитация — это, по сути, практика использования вашей схемы внимания».

Даже без мыслей, ощущений или чувств кажется, что таинственная сущность сознательного осознания остается.

Глаза открывают окно в тайну человеческого сознания

С самого детства Хэл Блюменфельд интересовался природой человеческого сознания.

«Это то, что делает нас людьми и делает жизнь стоящей», — сказал Блюменфельд, ныне профессор неврологии Марка Лафриджа и Мишель Уильямс в Йельском университете. «И это до сих пор остается загадкой современной науки».

В недавнем исследовании Блюменфельд и группа его коллег из Йельского университета определили некоторые перекрывающиеся нейронные механизмы, которые помогают пролить свет на эту тайну.

В статье для журнала Nature Communications они описывают, как человеческий мозг способен сортировать лавину внешних раздражителей, большинство из которых никогда не достигают человеческого сознания, чтобы создать ощущение осведомленности об окружающем.

«Оказывается, в нейронном механизме сознательного мышления задействован целый ряд очень красивых и богатых активностей», — сказал Блуменфельд, который также является профессором неврологии и нейрохирургии и директором Йельского клинического центра нейробиологии.

Одной из проблем, с которой сталкиваются ученые, изучающие сознание, является неотъемлемая неопределенность, связанная с измерением того, что люди на самом деле осознают . Часто эти исследователи проводят визуализацию мозга людей, когда им предъявляют изображения объектов или событий, а затем задают вопросы, например: «Знаете ли вы лицо?» или «Знаете ли вы о событии?» Однако ключевой вопрос без ответа заключается в том, что именно измеряется? Является ли это фактическим восприятием мозгом объекта или события или просто ответом на вопрос?

Чтобы ответить на этот вопрос, Блюменфельд — работая с Шарифом Кронемером, бывшим доктором философии. студент Йельского университета, который в настоящее время является постдокторантом в Национальном институте здравоохранения, и большая группа экспертов-сотрудников использовали комбинацию искусственного интеллекта, математики и тщательного изучения движений глаз людей, когда им показывали изображения людей. лица.

Как оказалось, они обнаружили, что важные подсказки обнаруживаются в глазах. Когда людям показывали четкие изображения, движения их глаз демонстрировали четкую закономерность, указывающую на то, что они осознавали свое окружение. Однако по мере того, как испытуемым предъявлялись все более тусклые изображения лиц, характер движения глаз менялся. Отслеживание этих изменений, по словам Блуменфельда, позволило исследователям определить, действительно ли испытуемые воспринимали лицо или нет, не спрашивая их.

«Глаза — это действительно зеркало нашей души, — сказал он. «Мы можем сказать, осознают ли люди что-то, просто взглянув им в глаза».

Инструмент отслеживания взгляда позволил исследователям исследовать аморфную разделительную линию между сознанием и бессознательным состоянием, наиболее очевидным, когда мы пробуждаемся ото сна. По мере того, как отступает сон, люди все больше осознают свое окружение, процесс, который контролируется в области мозга, известной как таламус.

Йельские исследователи обнаружили, что когда люди просыпаются, таламус испускает короткий импульс, который запускает переход в сознание. Тем не менее, эта деятельность — только первый шаг в серии действий всего мозга, ведущих к полному осознанию. Например, этот первоначальный импульс от таламуса может не активировать другие нейронные сети, удерживая человека в бессознательном состоянии по отношению к большинству окружающих раздражителей. Однако импульс может также активировать нейроны, участвующие в обработке визуальных сигналов в лобной коре, что, в свою очередь, усиливает цепи, участвующие в возбуждении и внимании. При этом отключаются сигналы, не относящиеся к событию.

В конечном счете соответствующие сигналы обрабатываются, чтобы сформировать сознательный опыт, который может быть сохранен в нашей памяти, сказал Блюменфельд.

Понимание этих процессов, по его словам, может помочь по-новому взглянуть на лечение некоторых психических расстройств, характеризующихся отсутствием осознания окружающих, включая болезнь Альцгеймера, шизофрению и черепно-мозговую травму.

Кроме того, это может помочь врачам лучше оценить сознание пациентов, которые не могут говорить или находятся в коме.