Сознание как высшая форма психики реферат: Произошла ошибка

Сознание, его становление, свойства и сущность

Введение.
2.Отражение как всеобщее свойство материи.
2.1. Отражение и информация.
2.2. Формы отражения, сознаний.
3. Происхождение сознания.
3.1. Роль труда в формировании сознания.
3.2. Язык и общество. Единство языка и сознания.
4. Структура сознания.
5. Сознание.свойство высокоорганизованной материи.
5.1. Сознание и мозг.
5.2. Материальное и идеальное. Образ и предмет.
5.3. Активность сознания.
Заключение.
Литература.

Необычайно сложен мир неживой природы. Разве не удивительно строение вещества, из которого состоят окружающие нас предметы, и разве не величественна картина, бесконечного космоса? Еще более сложен мир живой природы-растения и животные. Но высшая ступень развития жизни на Земле – человек. Он познал многие сокровенные тайны окружающего и научился управлять явлениями природы, изменять их, ибо человек владеет прекрасным даром – разумом с его пытливым полетом как в отдаленное прошлое, так и в грядущее, миром мечты и фантазии, творческим решением практических и теоретических проблем, наконец, воплощением самых дерзновенных замыслов.

Уже с глубокой древности мыслители напряженно искали разгадку тайны феномена сознания.

1. А.Г. Спиркин «Основы философии», учебное пособие. М.: 1988г.
2. Советский энциклопедический словарь.
М.: «Советская энциклопедия», 1999г.
3. Академия педагогических наук СССР.
«Детская энциклопедия. Человек».М.: «Педагогика», 1975г.
4. Большая энциклопедия эрудита.
М.: «Махаон», 2004г.
5. «Древо познания». Универсальный иллюстрированный справочник.
6. В.Сергеев «Ум –хорошо…»,
М.: «Молодая гвардия», 1984г.
7. Золотухин С.А. Курс лекций по философии.
8. «1000 и 1 вопросов и ответов».
Детская энциклопедия «Росмэн», 2003г.

Дисциплина: Философия
Тип работы:  Реферат
Бесплатно:  Антиплагиат

Объем: 24 страниц
В избранное:   

Бұл жұмысты терминал арқылы сатып алуға болады немесе Telegram арқылы.

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РЕСПУБЛИКИ КАЗАХСТАН

КАЗАХСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЖЕНСКИЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ

Кафедра философии и социально-гуманитарных наук

РЕФЕРАТ
Сознание, его становление, свойства и сущность.

Подготовила: Туганбаева А.
студентка 2 курса
Факультета музыкального
образования и культуры 050106
Проверил: Золотухин С.А.
к.ф.н., доцент

Алматы -2005 год
План:

Введение.
2.Отражение как всеобщее свойство материи.
2.1. Отражение и информация.
2.2. Формы отражения, сознаний.
3. Происхождение сознания.
3.1. Роль труда в формировании сознания.

3.2. Язык и общество. Единство языка и сознания.
4. Структура сознания.
5. Сознание-свойство высокоорганизованной материи.
5.1. Сознание и мозг.
5.2. Материальное и идеальное. Образ и предмет.
5.3. Активность сознания.
Заключение.
Литература.

1. Введение
Необычайно сложен мир неживой природы. Разве не удивительно строение
вещества, из которого состоят окружающие нас предметы, и разве не
величественна картина, бесконечного космоса? Еще более сложен мир живой
природы-растения и животные. Но высшая ступень развития жизни на Земле –
человек. Он познал многие сокровенные тайны окружающего и научился
управлять явлениями природы, изменять их, ибо человек владеет прекрасным
даром – разумом с его пытливым полетом как в отдаленное прошлое, так и в
грядущее, миром мечты и фантазии, творческим решением практических и

теоретических проблем, наконец, воплощением самых дерзновенных замыслов.
Уже с глубокой древности мыслители напряженно искали разгадку тайны
феномена сознания. Наука, философия, литература, искусство, техника-
словом, все достижения человечества объединили свои усилия, чтобы раскрыть
сокровенные тайны чашей духовной жизни, понимания смысла и целей жизни
человека.
Именно с появлением философии в отличие от мифологического мироощущения в
духовной культуре человечества закрепилось рефлективное отношение к миру, к
себе и к своему мышлению, именно она, философия создала тот
интеллектуальный настрой и стиль мышления, который зафиксировал особость
положения человека в мире и потому его ответственность перед собой и перед
миром.
Таким образом, философия- это не просто особая научная дисциплина,
но и специфический тип мышления, своего рода эмоциальный настрой, система
мировоззренческих чувств, когда человек, как бы погружаясь в это
философическое состояние духа, размышляет о мироздании, о добре и зле,
прекрасном и безобразном, социальной справедливости, истине и лжи, о смысле
и цели человеческой истории.[1]

Процесс философского творчества отвечает глубинной потребности
человека в разумном обосновании его места в потоке бытия, смысле жизни,
исторического предназначения, личной свободы и сути окружающего.
В течение многих веков не смолкают горячие споры вокруг сущности
сознания и возможностей его познания. Богословы рассматривают сознание как
крохотную искру величественного пламени божественного разума. Идеалисты
отстаивают мысль о первичности сознания по отношению к материи. Вырывая,
сознание из объективных связей реального мира и рассматривая его как
самостоятельную и созидающую сущность бытия, объективные идеалисты трактуют

сознание как нечто изначальное: оно не только объяснило ничем, что
существует вне его, но само из себя призвано объяснить все совершающееся в
природе, истории и поведении каждого отдельного человека. Единственно
достоверной реальностью признают сознание сторонники объективного
идеализма.
Если идеализм вырывает пропасть между разумом и миром, то
материализм ищет общность, единство между явлениями сознания и объективным
миром, выводя духовное из материального. Материалистическая философия и
психология исходят в решении этой проблемы из двух кардинальных принципов:
из признания сознания функцией мозга и отражением внешнего мира.

2. Отражение как всеобщее свойство материи.
2.1. Отражение и информация.
Сознание современного человека есть продукт всей всемирной истории,
итог многовекового развития практической и познавательной деятельности

бесчисленных поколений людей. И для того, чтобы понять его сущность.
необходимо выяснить вопрос о том, как оно зародилось. Сознание имеет свою
не только социальную историю, но и естественную пред историю — развитие
биологических предпосылок в виде эволюции психики животных. Двадцать
миллионов лет создавались условия для возникновения разумного человека. Без
этой эволюции появление-человеческого сознания было бы просто чудом. Но не
меньшим чудом было бы и появление психики у живых
организмов без наличия свойства отражения у всей материи.
Отражение есть всеобщее свойство материи, заключающееся в
воспроизведении признаков, свойств и отношений отражаемого объекта.
Способность к отражению, а также характер ее проявления зависят от уровня
организации материи. Отражение в неорганической природе, в мире растений,
животных и, наконец, человека выступает в качественно различных формах.
Особым и неотъемлемым свойством отражения у живого организма являются
раздражимость и чувствительность как специфическое свойство отражения,
взаимодействий внешней и внутренней среды в виде возбуждения и ответной
избирательной реакции.
Отражение во всем многообразии его форм, начиная от простейших
механических следов и кончая человеческим разумом, происходит в процессе
взаимодействия различных систем материального мира. Это взаимодействие
имеет своим результатом взаимоотражение, которое в простейших случаях
выступает в виде механической деформации, в общем же случае — в виде
взаимной перестройки внутреннего состояния взаимодействующих систем: в
изменении их связей или направлений движения, как внешняя реакция или как
взаимная передача энергии и информации. Отражение в общем случае
представляет собой процесс, результатом которою является информационное
воспроизведение свойств отражаемого предмета. Любое отражение включает
информационный процесс: оно есть информационное взаимодействие, одно
оставляет о себе память в другом. Информация есть объективная сторона
процессов природы и как таковая всеобща, что предполагает ее специфику в
различных сферах реального мира — в неорганической природе, живых системах
и социальных процессах.
Все в мире находится в непосредственном или удаляющемся в
бесконечность опосредованном взаимодействии всего со всем — все несет
информацию обо всем. Это предполагает универсальное информационное поле
мироздания. которое является всеобщей формой связи формой универсального
взаимодействия и тем самым единства мира: ведь все в мире »помнит» обо
всем! Это вытекает из принципа отражения как всеобщего свойства материи.
2.2. Формы отражения, сознаний.
Выше было сказано, что отражение есть свойство материальных систем в
процессе взаимодействия воспроизводить особенности других систем. Можно
сказать, что отражение есть результат взаимодействия объектов. С простейшей
формой отражения мы встречаемся в неорганическом мире. Например, проводник
нагревается и удлиняется, если он включен в электрическую цепь, окисляются
металлы, находящиеся на воздухе, остается след па снегу, если прошел
человек и т.п. Это пассивное отражение. Оно осуществляется в форме
механических и физико-химических изменений.
По мере усложнения организации материи и появления жизни на Земле у
простейших организмов, а также растений сформировалась способность
«отвечать» на воздействие внешней среды и даже усваивать (перерабатывая)
продукты этой среды (пример — насекомоядные растения). Эта форма отражения
называется раздражимостью. Раздражимость характеризуется определенной
избирательностью — простейший организм, растение, животное
приспосабливается к окружающей среде.
Прошли многие миллионы лет, прежде чем появилась способность ощущения,
с помощью которого уже более высоко организованное живое существо на основе
сформировавшихся органов чувств (слуха, зрения, осязания и др.) приобрело
способность отражать отдельные свойства объектов — цвет, форму,
температуру, мягкость, влажность и т.п. Это стало возможным потому, что у
животных появился специальный аппарат (нервная система), который позволяет
активизировать их отношения с окружающей средой.
Высшей формой отражения на уровне животного царства является
восприятие, которое позволяет охватить объект в его целостности и полноте.
Психика (как результат взаимодействия мозга с внешним миром) и психическая
деятельность позволили животным не только приспосабливаться к окружающей
среде, но и в определенной меры проявлять внутреннюю активность по
отношению к ней и даже изменять среду. Возникновение психики у животных
означает появление нематериальных процессов. Как показали исследования, в
основе психической деятельности лежат безусловные и условные рефлексы
головного мозга. Цепь безусловных рефлексов является биологической
предпосылкой формирования инстинктов. Наличие у животных ощущений,
восприятия, «впечатлений», «переживаний», наличие элементарного
(конкретного, «предметного») мышления есть основа возникновения
человеческого сознания.
Человек- поистине удивительное существо. Уже с давних времен люди
стали размышлять о том, что такое человек.
Они наделяли великие дела и подвиги, которые он способен совершать, и
слагали об этих подвигах легенды.
Они удивлялись могуществу человеческого разума и понимали что нет на Земле
существ, равных человеку. Но тогда люди еще почти ничего не знали о
действительной природе человека, думая. Что человек имеет наземное
происхождение и что главное в нем- его душа: она движет его разумом,
чувствами и поступками и принадлежит особому потустороннему миру.
Фантазия людей населила этот потусторонний мир богами. Люди стали считать
их творцами не только всей природы, но и самого человека, которого, в
отличие от животного, боги якобы наделили бессмертной. Как и они сами,
душой. Человек стал казаться или проводником силы и воли богов, а
способности, свойственные человеку, называли дарами богов. Такие
представления, по сути, мистифицирующие сознание, всегда служили
припятствиями на пути исследования и явлений природы, событий общественной
жизни, и самой сущности человека. Отсюда агностические утверждения о том,
что постигнуть суть сознания –столь же тщетная попытка, как стремление
утопающего вытащить самого себя за волосы из воды.
Сознания нет и не может быть вне общества, вне накопленных историей
человечества знаний и выработанных им специфически человеческих способов
деятельности. Человек- преобразователь мира. Но что породило все
способности человека, которые так высоко вознесли его над миром животных?
Происхождение этих способностей людей открыли великие ученые К. Маркс
и Ф. Энгельс, открывшие законы развития человеческого общества, Они
показали, что подлинное человеческое в человеке сформируется не в процессе
его инстиктивного приспособления к природной среде, а в процессе
сознательного активного воздействия на окружающий мир, развития труда и
общества.
Итак, мы знаем, что человек имеет естественное, животное
происхождение. Но вместе с тем он и продукт развития общества, и только в
условиях общества возникла речь, а вместе с речьюи сознание , и
сформировались свойственные человеку психические процессы: высшие формы
восприятия и памяти. Мышления и воображения, волевые процессы и чувства.[2]
Следовательно, сознание — высшая форма отражения действительного мира;
свойственная только людям и связанная с речью функция мозга, заключающаяся
в обобщенном и целенаправленном отражении действительности, в
предварительном мысленном построении действий и предвидении их результатов,
в разумном регулировании и само контролировании поведения человека. «Ядром»
сознания, способом его существования является знание. Сознание принадлежит
субъекту,
человеку, а не окружающему миру. Но содержанием сознания, содержанием
мыслей человека является трот мир. те или иные его стороны, связи, законы.
Поэтому сознание можно охарактеризовать как субъективный образ объективного
мира.
Сознание это прежде всего осознание ближайшей чувственно
воспринимаемой среды и осознание ограниченной связи с другими лицами и
вещами, находящимися вне начинающего сознавать себя индивида: в то же время
оно — осознание природы.
Сознанию человека присущи такие стороны, как самосознание, самоанализ,
самоконтроль. А они формируются лишь тогда, когда человек выделяет себя из
окружающей среды. Самосознание — важнейшее отличие психики человека от
психики самых развитых представителей животного мира.
Следует заметить, что отражение в неживой природе соответствует первым
трем формам движения материи (механической, физической, химической),
отражение в живой природе — биологической форме, а сознание — социальной
форме движения материи. [3]
3. Происхождение сознания
3.1 Роль труда в формировании сознания.
Возникновение на Земле людей с их систематическим трудом обозначило
перелом в эволюции животного мира. Появилось совершенно новое существо.
Пусть самые первые люди, или обезьянолюди, внешне еще почти не отличались
от своих ближайших предков- обезьян, однако трудовая функция и вся их
трудовая деятельность уже поставили грань между человеком и животным миром.
Это была одна из двух главных причин того, что животное превращалось в
социальное трудящееся существо- в человека. К. Маркс говорил, что человек,
воздействуя в процессе общественного труда на окружающую природу при помощи
органов своего тела, пуская в ход голову, пальцы, руки, ноги, вместе с тем
изменяет и свою собственную природу.
Исследуя влияние природы и общества на человека, Ф.Энгельс на основе
эволюционной теории Ч. Дарвина и учения К. Маркса своей работе Роль труда
в прцессе превращения обезьяны в человека создал трудовую теорию
антропогенеза. В ее основе лежит глубокая идея о том, что именно трудовая
деятельность сформировала человека. Можно сказать,что труд создал самого
человека.
Изготовление орудий и совместный труд посредством общении ввели к
развитию новых социальных отношений между членами первобытного стада.
Начали выделяться более опытные изготовление орудии труда и оружия. Во
время охоты это были преимущественно мужчины. Как писал К. Маркс, уже очень
в истории человечества наметилось разделение трудовых обязанности в
зависимомти от физиологических различии по полу и возрасту.
Для первобытного стада очень важное значение имело охота на животных
стадные объединения первобытных людей для добывания пищи уже напоминали что-
то вроде охотничьей орды.
Более чем полвека назад ученым удалось обнаружить в китае, 54 км к
Юго западу от Пикина, очень интересную стоянку обезья\но людей-
синантропов. В одной из пещер были найдены черепа и кости этих древнейших
людей, которые жили здесь несколько столетии подряд.
Судя по всему их головной мозг был больше, чем у крупных обезьян, но
меньше, чем у древних людей- 915-1225 см3.
В разных местах этой пешеры был вскрыт слой золы в перемешку скусками
древестного угля и обожонными костями животных. Всё это свидетельствует о
том, что синамтропы уже знали огонь, может быть, они умели его добывать.
Овладение огнём – огромное достижение древнейших людей. Оно помогло
древнейшим людям преодолеть многие трудности существования, особенно в
период наступивщей дальнейшем суровой ледниковой эпохи. Эти жалкие полы
люди, вероятно не носившей никакой одежды, жаренной на костре мясо убитых
животных. Мясная пища богата важными питательными вещаствами: она укрепляла
организм древнейших людей, способствовало в лучшей работе их головного
мозга. Постоянная потребность лесной пищи требовало более высокой
организации охотничей орды, более разнообразных форм орудий. Иными словами,
всё это способствовало прогресивной эволюции первобытных людей.
По мере развития труда и под его влиянием древнейшие люди, теряя
некоторые обязьяние осоьенности, начали преобретать специфический
человеческие. Уже у неондертальцев головной мозг достиг в среднем такого же
объема как у современных людей – 1400 см3. [4]
Люди современого типа строения получили видовое название Человек
разумный. Путь о человечения обезьяны был тяжелый и длительный. Нашим
предкам пришлось много трудится, чтобы выжить. В этих условиях
сформировались современные. Это было около 50 тысяч лет назад. Неандтропы,
кроманьцы и другие крупные относятся уже к виду человек разумный,
которому принадлежит и всё современное человечество.
Возникновение группы людей вида человек разумный
озноминовалось усилением их общественно – трудовой деятельностей, а это, в
свою очередь вызвало резкий скачок в развитий умственной деятельности
человека, его мышление и сознание.
Процесс становления человека был процессом разложения инстинктивной
основы психики животных и формирования механизмов сознательной
деятельности. Сознание могло возникнуть лишь как функция высоко
организованного мозга, который сформировался под влиянием труда. Основные
вехи в становлений труда отразились в росте мозгового вещества: у щипанзе
объем мозга состовлял 400 см3, у австралопитеков – 600 см3, у питекантропов
и синантропов 850 – 1225 см3, у неандертальцев 1100 — 1600 см3, у человека
совершенного типа – 1400 см3.
Решающая роль трудовых операций в формирований человека в его
сознаний получило своё материально фиксированное выражение в том, что мозг
как орган сознания развивался одновремено с развитием руки как органа
труда. Активно действующая рука учила голове думать. В процессе развития
трудовой деятельности и прежде всего совершенствования руки, уточнялись и
обогощялись осязательные осущения, сформировалось способность воспринимать
тончащие ньюанцы звуков человеческой речи. Логика практичесокй действия
фиксироволась в голве и превращалось влогику мышления: человек учился
думать. И прежде чем приступить к делу, он уже мог мысленнно представить и
его результат, и способ осуществления, и средства достижения этого
результата.
Ключ крешению вопроса, который представляет собой происхождение
человека и его сознание заключается в одном слове – труд. Как говорится,
обивая клинок своего каменного топора человек в то же время оттачивая
лезвии своих умственных способностей. Сознание теперь находит внутри себя
речевые особы собственного бытия, что выражается свободной игре оброзов, в
полете воображении, в целеустремлённой мысли, решающей проблемы уже в уме,
и практические действия обретают тем самым всё более продуманый характер.
3.2. Язык иобщество. Единство языка и сознания.
Язык также древен, как и сознание. У животных нет сознания в человеческом
смысле слова. Нет у них и языка, равного человеческому. То немногое, что
животные имеют сообщить друг другу, может быть сообщено и без речи. Многие
животные обладают голосовыми органами, мимика- жестикулярными методами
сигнализации, однако все средства имеют принципиальное отличие от
человеческой речи: они служат выражением субъективного состояния,
вызываемого голодом, жаждой, страхом и т. д., либо простым указанием, либо
призывом к совместным действиям или предупреждением об опасности и т.п.
Язык животных никогда не достигает в своей функции акта полегания
некоторого абстрактного смысла в качестве предмета общения. Содержанием
общения животных всегда является наличная в данный момент ситуация.
Человеческая же речь оторвалась от своей ситуативное, и это была
«революция» породившая человеческое сознание и сделавшая содержанием речи
идеальное, опосредованное воспроизводящее объективную реальность. [5]
Древнейшие люди –архантропы жили первобытными стадами. Они сообща
выделывали грубые каменные и, весьма вероятно, деревянные орудия, столь
необходимые для добывания пищи и защиты от хищников. Во время работы они
должны были как-то общаться друг с другом. При этом они могли пользоваться
преимущественно звуковые голоса, а так же знаками и жестами.
Как уже было сказано выше, мозг совершенствовался в объеме. Какие же
факторы эволюции так влияли на развитие головного мозга формировавшихся
людей?
Речь была вторым главным стимулом, благодаря которому человеческий
мозг, весьма похож в своем основном строении на мозг обезьяны, так редко
стал превосходить его по величине и по совершенству.
Формировавшиеся люди освоили огонь, начали носить одежду и селится в
пещерах. Но самое главное-то что, эти люди жили первобытными сообществами.
Трудовые навыки люди передавали потомству. Делали они это наряду с показом
приемов, с помощью звукового языка, мимикой.
Мимика — жестикулярный и звуковые средства взаимного общения
послужили биологической предпосылкой формирования человеческой речи.
Развитие труда способствовало тесному сплочению членов общества. У людей
появилась необходимость что-то сказать друг-другу. Эта потребность создала
орган- соответствующее строению речевого аппарата. Физиологический
механизм образования речи- условно- рефлекторный: произносимые в той или
иной ситуации звуки, сопровождаемые жестами, сочетались в мозгу с
соответствующими предметами и действиями, а затем с идеальными явлениями
сознания. Звук и выражение эмоций превратился в средство обозначения
образов предметов, свойств и отношений.1
Сущность языка выявляется в его двуединой функции: служит средством
общения и орудие мышления. Язык –это система содержательных значимых
форм. Сознание и язык образует единство: в своем существовании они
предполагают, друг друга как внутренний логический оформленный идеальное
содержание предполагает свою внешнюю материальную форму. Язык есть
непосредственное действительность мысли сознания. Он участвует в процессе
мыслительной деятельности как ее чувственная основа орудий. Сознание не
только выявляется, но и формируется с помощью языка. Близость мышления и
языка, их тесное родство приводит к тому, что свое адекватное выражение
мысль получает именно в языке. Кто ясно думает, тот ясно говорит, -гласит
народная мудрость.1
Связь между сознанием и языком … продолжение

---

Вы можете абсолютно на бесплатной основе полностью просмотреть эту работу через наше приложение.

Сознание и бессознательное в психике человека

Реферат

• формат doc
• размер 36. 14 КБ
• добавлен 22 марта 2011 г.

Введение.
Сознание, как высший уровень психического отражения объективной реальности.
Определение сознания.
Функции сознания.
Структура сознания.
Концепция сознания в современной западной психологии.
Бессознательное проявление в психике и поведении человека.
Становление проблемы бессознательного в процессе изучения человеческой психики.
Определение и типы проявлений бессознательного в психике человека.
Классификация бессознательных психических процессов.
Вклад школы Д. Н. Узнадзе в разработку проблемы бессознательного.
Подсознание в работах З. Фрейда и К. Юнга.
Учение З. Фрейда о структуре психики человека: сознание, подсознание и бес-сознательное.
Недостатки теории З. Фрейда.
Учение К. Юнга о психике человека и ее структуре. Коллективное и личностное бессознательное.
Сон и сновидения как проявление бессознательного в психике человека.
Сон и бодрствование.
Фазы сна.
Влияние сна на состояние здоровья человека.
Взгляды З. Фрейда на значение сна для человека.
Заключение.
Список источников и литературы.

Смотрите также

• формат doc
• размер 950.5 КБ
• добавлен 24 декабря 2010 г.

Абульханова К. А. Психология и сознание личности. — М.: МОДЭК, 1999, — 224с. Предисловие. Исследовательский подход к психологии личности. Высшие жизненные способности. Проблема активности личности: методология и стратегия исследования. Литература. Особенности типологического подхода и метода исследования личности. Литература. Активность и сознание личности как субъекта деятельности. Литература. Проблема личностной организации времени. Литератур. ..

• формат doc
• размер 1.11 МБ
• добавлен 22 мая 2010 г.

Автор: Джордж Франкл. Название: Неизведанное Я. Издательство: Прогресс. Год: 1998. Формат: doc. В данной книге рассматривается психоаналитическая модель возрастных стадий развития индивида. Автор знакомит нас со сложным процессом, возникающим в человеческой психике буквально с первых дней жизни. Материал для концептуальных обобщений Франкл получает с помощью метода гипноидного анализа, который позволяет восстановить младенческие эмоции и различны…

Реферат

• формат doc
• размер 21.69 КБ
• добавлен 15 марта 2011 г.

МЭГИ, 4 курс, 13 страниц Вся наша жизнь наполнена эмоциями. Многие важные решения в жизни каждого человека принимаются исходя из эмоциональной оценки. Эмоции способны переполнять сознание и заставлять нас действовать иррационально. Искусство управления эмоциями состоит в умении направлять их в нужное русло, что обеспечивает адекватную реакцию человека в сложных ситуациях. Итак, рассмотрим основные приемы регулирования своим эмоциональным состояни…

Контрольная работа

• формат doc
• размер 119.5 КБ
• добавлен 03 апреля 2011 г.

26 страниц ТПУ Психика, психические процессы личности. Сознание как высшая форма психики. Сознание и бессознательное. Поведение

Курсовая работа

• формат doc
• размер 39. 78 КБ
• добавлен 03 мая 2010 г.

Понятие о психике. Функции психики. Структура психики. личность и ее структура. Черты психологической структуры личности. Психологическая структура личности К. К. Платонова. Структура личности З. Фрейда.

Реферат

• формат docx
• размер 47.25 КБ
• добавлен 14 июня 2011 г.

Реферат — Жизненные сценарии в жизни человека. Природа и определение жизненного сценария. Происхождение сценария. Как сценарий воплощается в жизнь. Сценарий в жизни взрослого человека. Почему важно понимать сценарий. Сценарий и жизненный путь.

• формат pdf
• размер 2.29 МБ
• добавлен 24 декабря 2009 г.

REFL-book ВАКЛЕР 1996. Бессознательное и его язык. Работа со снами (четырёхфазовый подход). Активное воображение как путешествие в миф. Примеры ряда общих видов снов, архетипичных в смысле мотива или настоения и возможного значения.

• формат pdf
• размер 35.76 МБ
• добавлен 10 июня 2011 г.

Сб. произведений. М.: Просвещение» 1990. — 448 с. ISBN 5-09-003787-6. В книгу включены крупные работы австрийского ученого-психолога, создавшего оригинальную систему анализа душевной жизни человека. В них показано, что сознание неотделимо от глубинных уровней психической активности. Представляют большой интерес анализ детских неврозов, сталкивающий воспитателя с проблемами, находящимися вне поля зрения, учение о влечениях, о принципах регуляции п…

• формат doc
• размер 2. 66 МБ
• добавлен 04 июля 2010 г.

М.: Просвещение» 1990. — 448 с. В книгу включены крупные работы австрийского ученого-психолога, создавшего оригинальную систему анализа душевной жизни человека. В них показано, что сознание неотделимо от глубинных уровней психической активности. Представляют большой интерес анализ детских неврозов, сталкивающий воспитателя с проблемами, находящимися вне поля зрения учение о влечениях, о принципах регуляции психической жизни, разбор конкретных фак…

• формат chm
• размер 1.55 МБ
• добавлен 02 июня 2010 г.

Демократичное изложение многих имеющихся на сегодняшний день концепций личности. Особое внимание уделено практическому курсу развития личности и методам, влияющим на сознание человека. Помимо классических и современных теорий личности в учебник включены восточные концепции личности, которые познакомят читателя со взглядами на личность индуизма, буддизма и ислама.rn

Сознание в Абстрактном | Дэвид Роу

В последнее время многое было сделано в отношении реакции искусства на политику. Источник того, что называют современным «политическим искусством», можно проследить до крайнего консерватизма государственной политики 80-х годов, вызвавшего радикальную реакцию в мире искусства. Этот ответ сделал упор на более прямые и драматические формы искусства. такие как перформанс и инсталляция, которые часто делают своей темой политические реалии (аборт, СПИД, окружающая среда, война, расизм). В таком климате абстрактная живопись часто воспринимается как неактуальная, элитарная или, что еще хуже, просто мертвая. Тем не менее, включив в себя элемент времени, отличный от перформанса или инсталляции, абстракция может по-другому получить доступ к менее актуальным политическим реалиям, таким как сознание. Сознание в этом более широком смысле есть не просто знание факта, а скорее состояние бытия, которое характеризуется ощущением, эмоцией. воля и мышление. Абстракция подчеркивает эти элементы, потворствуя нашим визуальным, умственным и тактильным способностям. Поэтому не случайно, что хотя внимание в этом сезоне, казалось, было сосредоточено на более откровенно «политических» аспектах большей части текущей работы, одновременно происходил разговор об абстрактной живописи.

Нынешняя дискуссия о «Новой абстракции» нашла отражение в нескольких важных выставках в Нью-Йорке в этом сезоне, включая выставку «Концептуальная абстракция» в галерее Сидни Дженис, которая признала области отсчета (язык, повествование, иллюзия), которые бросают вызов интерпретация абстракции как искусства чистой формы; и «La Meta fisica della Luce» («Метафизика света»), выставка, куратором которой является Деметрио Папарони для галереи Джона Гуда. Папарони также является редактором итальянского художественного журнала Tema Celeste, который посвятил несколько недавних выпусков «Новым формам абстракции». к абстрактной практике, в том числе истории, культуре. и различные интерпретации геометрии в современной абстракции.

Хотя, безусловно, приятно видеть, что обсуждается так много хороших абстрактных работ, на этих форумах не обошлось без проблем. В целом выставки имели тенденцию к большим опросам с неадекватным объяснением конкретных аспектов текущей практики. Результатом стало отсутствие ясности в отношении важных возникающих тем, а также инклюзивность, которая, учитывая нынешнюю обстановку, могла принести абстракции больше вреда, чем пользы. Двумя заметными исключениями из этого сценария были «Упрямая живопись» в Max Protetch и «In Full Effect», подготовленная Биллом Арнингом для White Columns. Оба были небольшими шоу, сосредоточенными на определенных темах — продолжающейся традиции странного биоморфизма и искаженной геометрии в Protetch и движении к использованию бросающихся в глаза спецэффектов в абстракции в White Columns. Помещения в каждом случае были скромными. четко сказано. и подкрепляется подбором работ и их презентацией.

В отличие от этого. в Сидни Дженис трудность заключалась прежде всего в интерпретации. как видно из того, как картины были представлены на этой выставке. В некоторых случаях работы, казалось, были сгруппированы по первоначальному виду, а не по эстетическим мотивам. политика или практика. Картина с сеткой в ​​​​двойном тондо Стефана Вестфолла висела рядом с картиной с сеткой в ​​виде двойного квадрата Мэри Хейлманн. создавая впечатление поверхностной связи между двумя художниками, но избегая реального обсуждения основных различий в подходах. Картины Томаса Нозковски и Ширли Кенеды. которые разделяют предрасположенность к биоморфным формам, но мало что еще с точки зрения мотивации. были так же в паре. В каталоге работы, размещенные на развороте, слышат обманчивое сходство в черно-белой репродукции — Дэвид Роу с Питером Галлеем. Валери Жодон с Филипом Тааффе и. в, пожалуй, самом неудачном сопоставлении расписная деревянная панель Шерри Левин с ориентированной на процесс картиной Джона Зинссера.

Возможно, и Левин, и Цинссер озабочены чувственностью, но их представления о ней столь же различны, как день и ночь: Левин предпочитает более сдержанную телесность, и содержание ее работ, в конечном счете, проистекает из игры более ранних Модернистское искусство, выраженное в таких названиях, как Meltdown (После Мондриана). Цинссер, однако, черпает как содержание, так и образы из игры между материалами и автоматизмом. У меня возникло ощущение, что в этих каталогах работа будет выглядеть в репродукции — с ее упором на графическое изображение и пренебрежением к поверхности — что делает работы более похожими, чем они есть на самом деле. никогда не были адекватно определены в контексте этого шоу, равно как и настоящее разнообразие течения. рассматриваются подходы. Идея «концептуальной живописи» на выставке была настолько расплывчатой, что в нее вошли такие художники, как Ножковский и Вестфаль, чьи картины принимают самореференциальные формальные предпосылки, заложенные в модернизме, а также такие художники, как Левин и Кристиан Эккарт, чьи картины рабочие вопросы Модернистские представления об оригинальности и субъективности. Не сумев прояснить основные мотивы, это шоу в конечном итоге проигнорировало важные связи и значимое разнообразие среди художников, которые имеют дело с похожими проблемами с разных точек зрения, и вместо этого заменило ложные отношения между художниками с совершенно разными проблемами, создавая бессмысленное разнообразие.

Выставка, которую Папарони курировал в John Good, выявила аналогичную проблему: неспособность адекватно определить тему («Метафизика света») и, следовательно, отсутствие критического разграничения различных ее применений в современной абстракции. В сопроводительном каталоге очерк. Папарони разделил художников-участников на две группы в зависимости от их отношения к истории, заключив, что «две группы. . . связаны тем, как свет проявляется в их произведениях». Вывод, который можно сделать из этого, заключается в том, что свет функционировал примерно одинаково от картины к картине на протяжении всей выставки — утверждение, которое, к счастью, не подтверждалось самой работой. На самом деле представленные картины включали в себя несколько важных школ мысль о свете в абстракции. Например, можно было бы выделить работы художников, включенных в этот список, таких как Герхард Рихтер (представленный недавней абстрактной картиной), Джонатан Ласкер, Лидия Дона, Дэвид Рид, Стивен Эллис и Питер Галлей, которые обращаются к современной технокультуре через их свет. И наоборот, можно было бы обратить внимание на продолжающееся присутствие романтического или символистского света в абстракции, которое можно найти в работах участвующих художников Росса Блекнера, Ричмонда Бертона, Нэнси Хейнс, Пера Киркеби и Доменико Бьянки. (В этом контексте Гэри Стефана можно рассматривать как человека, который колеблется между двумя мирами, используя романтический свет с технологическим уклоном.) Из-за неспособности идентифицировать, сравнивать или противопоставлять эти тенденции или обеспечивать контекст для конкретных работ в шоу. , оставило ощущение, что это стало для Папарони скорее возможностью собрать несколько картин, которые ему понравились, чем исследованием важного аспекта современной абстракции.

В эссе-каталоге Папарони обсуждаются другие актуальные вопросы в абстракции, в частности, его концепции геометрии и истории. Он признает движение от парадигмы, основанной на бессознательном (в абстрактном экспрессионизме), к парадигме, основанной на сознании, но он считает, что новая живопись имитирует лингвистический анализ», потому что она возникает через сознание и, следовательно, рациональна. Согласно Папарони, абстрактный экспрессионизм был продиктован хаотичностью и случайностью, в то время как новая абстракция «предсказуема» и характеризуется контролем. Для Папарони эта предсказуемость лингвистической модели отражается в акценте на геометрию в современной абстрактной живописи. Диалектический аргумент Папарони смешивает «хаос с несогласованными усилиями и приравнивает геометрию к контролю, пренебрегая ее функцией как средства для современного пересмотра аспектов модернизма, как это можно найти в работах таких разных художников, как Хеллманн и Роу. Кроме того, аргумент Папарони рассматривает сознание через лингвистическую модель, которая является исключительно концептуальной, а не рассматривает сознание как понятийное по своей сути, а также как физическое, что хорошо определено в недавней книге Дайан Акерман «Естественная история чувств»:

«Чтобы понять великолепную лихорадку сознания, мы должны попытаться понять чувства… Чтобы понять, мы должны «использовать наши головы», то есть наши разумы… последние открытия в области физиологии предполагают, что разум не действительно обитают в мозгу, но путешествуют по всему телу на караванах гормонов и ферментов. усердно разбираясь в сложных чудесах, которые мы классифицируем как осязание, вкус, обоняние, слух, зрение».

Таким образом, сознание можно рассматривать как физический, так и ментальный процесс. Кроме того, лингвистическая модель, на которую опирается большая часть современной абстракции, по своей сути является социальной, а не просто рациональной; В книге «Принадлежность ко Вселенной» физик Фритьоф Капра отмечает происхождение сознания в социальной необходимости языка:

«Вся сфера самоосознания и сознания возникает через язык… l ученый Хумбенол Матурана говорит, что сознание по существу является социальным явлением, потому что оно возникает через язык, который действует в социальной системе. Мы не только не можем понять сознание с помощью физики и химии, мы даже не можем понять его с помощью биологии или психологии, если ограничимся одним организмом. Вы поймете сознание, когда перейдете к социальной сфере».

Неспособность Папарони обратиться к сдвигу парадигмы от бессознательного к сознанию в более широком смысле — то есть как к движению от интуитивных архетипических образов к представленным сознательным мыслям, чувствам и телесности зрителя — оставляет его неподготовленным к принятию несовершенного физические и социальные, или гуманистические. аспекты современной геометрической живописи. Более вдумчивое обсуждение ее использования можно найти в статье Джона Зинссера «Геометрия и ее недовольство» («Тема Селеста», осень 19 г.).91). Заключение Цинссера
о том, что «возникает растущее чувство первенства Этель… [] материальных забот, а также… эмоционального влечения за работой», признает это движение к более осязаемому, чувственному осознанию в геометрической абстракции.

Наконец, Папарони пытается определить два противоположных отношения к истории среди участвующих художников: одно, которое, по его мнению, отражает нелинейное отношение к истории, и другое, которое «находит референт во временно «датированных» решениях» истории искусства. Папарони, кажется, считает эти два лагеря взаимоисключающими, но многие художники видят историю не как линейную, а скорее как паутинную сеть взаимосвязей, и поэтому используют формальные решения более ранних художников из разных моментов времени. Разделение Папарони порождает ложную дихотомию, потому что не признает актуальный исторический императив: множественность, в которой художники могут использовать как «временно датированные» формальные решения истории искусства, так и нелинейное отношение к ней в своей работе. Ибо история — это не просто конечная хронология стилей, а скорее непрерывная сложная сеть форм, структур и отношений, которая возникает — и продолжает происходить — везде, где существует культура.

Питер Галлей обращается к этому вопросу в своей статье «Абстракция и культура» (Tema Celeste, осень 1991 г.). Выступая против взгляда на абстрактную живопись, основанного исключительно на ее собственном прошлом, Галлей связывает эту историю с образцами абстракции в мышлении и культуре двадцатого века. Определяя абстракцию как «организацию дискретных, конкретных событий в более обобщенные повторяющиеся паттерны», он отмечает аналогичные абстрактные принципы в таких различных областях, как экономика, лингвистика, современная физика и технология, а также в изобразительном искусстве. Его вывод о том, что абстракция является не просто эстетическим явлением, а «просто реальностью абстрактного мира», отражает внимание к взаимодействию между искусством и культурой, которое имеет решающее значение для всестороннего понимания истории форм и их основания в человеческий опыт.

Хотя Галлей внимательно относится к отношениям между абстракцией и обществом, он заметно умалчивает об отношениях, действующих внутри самой живописи, предпочитая сосредоточиться на внешнем виде произведения, а не на способе его создания. В одном из таких случаев Галлей ограничивает свое обсуждение Барнетта Ньюмана кризисом предмета художника, используя этот кризис, чтобы проиллюстрировать «отчуждение» послевоенной абстракции. Затем это отчуждение постулируется как предвестник «пустой тоски» современной абстракции: «В послевоенной абстракции должен был доминировать один доминирующий ответ на культуру: духовность и феноменология были вытеснены отчуждением как направляющим импульсом абстракции».

Но, ссылаясь на отчуждение как на «руководящий импульс [послевоенной] абстракции», Галлей отделяет отчуждение от духовности и феноменологии, сил, которые сильно повлияли не только на таких художников, как Ротко и Ньюман, соответственно, но и на более поздние движения, такие как минимализм и ну, и которые продолжают влиять на аспекты современной абстракции (например, элемент трансцендентности в картинах Блекнера и понимание отношений между зрителем и картиной в работах Рида). Более того, уклонение от рассмотрения материальных аспектов творчества Ньюмана позволяет Галлею утверждать, что «послевоенные абстракционные хроники… . . эмоциональная пустота, пустота или оцепенение» послевоенного общества. Хотя внешний вид работ Ньюмана может намекать на отчуждение, его структура смягчает это, давая зрителю ощущение места посредством таких соображений, как масштаб и поверхность. Подчеркивая внешний вид, а не фактуру, Галлей избегает технического обсуждения ньюмановского процесса, которое явно обращалось бы к заботе художника об отношениях, а не об отчуждении. Таким образом, он может построить основу для современной абстракции, отражающей только один аспект социальной реальности. Галлей не допускает использования абстракции в качестве противоядия от господствующего отчуждения посредством ее технической специфики; отсюда его опора на «пустоту» как основную метафору послевоенной абстракции в целом и его последующее неправильное прочтение таких художников, как Стелла и Райман. Хотя Галлей хочет видеть в абстракции неотъемлемую часть социальной ткани, он, похоже, не желает признать, что значение происходит не только от образа (внешнего вида произведения), но и от того, как образы конструируются, то есть их структуры, а не репрезентативные аспекты.

Этот момент рассматривается Ив-Аленом Буа во введении к его недавнему сборнику эссе «Живопись цис-модели». Для Буа идея произведения раскрывается именно в специфике предмета, «не только в общем состоянии его среды, но и в мельчайших подробностях его средств производства»! Техническая специфика, с которой создается произведение, по своей сути идеологична для Буа; поэтому форма (форма и структура произведения) всегда выражает идею. Такой взгляд позволяет избежать ловушки, в которую попадает Галлей, а именно старого конфликта между формой и содержанием. По Буасу. такой аргумент игнорирует способ создания произведения в пользу его внешнего вида, в конечном итоге смешивая значение произведения просто с тем, что оно представляет (например, «пустота»). Буа сетует на нынешний неуместный акцент на социально-политических интерпретациях искусства и стремится направить аргументы, связанные с политикой, на пересмотр формы:

«Никто не будет отрицать, что антагонизм материализм-идеализм, который является идеологическим, и наполняется, и наполняется социально-политическим, но не может быть сведен к нему. Я утверждаю, что если кто-то не хочет ограничивать отношение между искусством и социально-политическим простым вопросом о тематике (… бесполезная дихотомия между «политическим» и «неполитическим» искусством), он должен уточнить идеологический анализ. что надо работать (и действительно, лучшие образцы того, что называется «политическим искусством», всегда состояли в расшифровке кодов и стратегий господствующей идеологии — сегодня как никогда раньше). Это предполагает особое внимание к «истории структур, форм», ибо «форма всегда идеологична».

Беря пример с Ролана Барта, Буа, в отличие от Галлея и Папарони, рассматривает историю форм не только как историю образов или референтов и не как конечную хронологию стилей, но как историю конкретных структур и отношений. Эта перспектива допускает взгляд на абстракцию, при котором построение произведения больше не отделяется от его содержания и при котором его технические особенности могут рассматриваться как идеологические в лучшем смысле, то есть как представляющие идеи, которые воздействуют на наше сознание.

Именно такое отношение к форме, наряду с усилением акцента на чувственном восприятии, характеризует лучшее из «Новой абстракции». Эти проблемы по-разному представлены в работах нескольких паимиксов, включенных как в выставки «Concept iia I Abstraction», так и в «La Metalisica della Luce»; каждый из следующих художников сочетает в себе сильную концептуальную основу с не менее сильным вниманием к чувственным и эмоциональным аспектам живописи.

Форма работы Блекнера бросает вызов знакомой дихотомии между абстракцией и репрезентацией. В прошлом он заимствовал фрагментарные образы из истории искусства и повторно использовал их как референты для состояний чувств, а не как приемы повествования, тем самым освобождая образ от его чисто литературной роли и настаивая на несамореферентных основах живописи. Блекнер не просто присваивает изображения; скорее, их аффективный контекст сохраняется. Использование жестов рук, взятых, например, из «Похороны графа Оргаса» Эль Греко, привносит весь вес исходного смысла жестов в современную тему смерти, создавая связь между абстракцией и историей повествовательной живописи, которая основывается на эмоциональном резонансе. Совсем недавно (включая его работу в обеих выставках, обсуждаемых здесь) Блекнер использовал унитаз, который по сути является геометрическим (круги), но используется таким образом, чтобы относиться к ветру, звездам и другим метафизическим и космическим явлениям. Диапазон интересов Блекнера впечатляет, а его стремление рисовать как средство передачи эмоций делает живопись жизнеспособной деятельностью, способной решать современные проблемы.

Картины Ласкера сочетают в себе утонченное использование цвета, линии и текстуры с молчаливой критикой абстрактного экспрессионизма и минимализма, воспроизводя кажущиеся спонтанными и обманчиво простые жесты. Ласкер позволяет зрителям идентифицировать себя с ними, избегая при этом героического духа абстрактного экспрессионизма; его намек на фигуру, скрытую в этих жестах (и в идентификации зрителя с ними), является попыткой ниспровергнуть нереферентную догму минимализма. Ласкер упивается сочностью краски, накладывая толстые скопления линий на плоские участки и используя широкий диапазон цветов, от чистых основных цветов до странно приглушенных пастелей, с разумным использованием черного и белого. Сочетание цвета, живописных эффектов и изображений различного масштаба перемещает зрителя по картине с разной скоростью, имитируя эффекты лучших повествовательных картин и сохраняя чувственную бдительность зрителя.

Форма картин Рида также отражает повторное включение времени и движения в абстрактную живопись. Удлиненные форматы Рида и стратегически расположенные композиционные элементы перемещают взгляд по холсту в динамическом напряжении, которое проверяет представление о целом как о статической реальности, манипулируя восприятием и реакцией зрителя. Нашим периферийным зрением мы ощущаем активность — создаваемую изменением цвета или скоростью жеста — по краям картин. Работы Рида охватывают аспекты абстрактного экспрессионизма (в их масштабе) и минимализма (в их использовании широких, плоских областей цвета), хотя они одновременно критикуют эти движения своими квалифицированными жестами и динамическими форматами. Эти картины открывают новые возможности для создания иллюзии и сохранения единства плоскости изображения посредством цветовых отношений. Чувственность смещается с самой среды на свет и жест, перекликаясь с повышенной эмоциональностью барокко. Картины Рида, как и картины Ласкера, решительно абстрактны, но не безотносительны: их цвет намекает на насыщенный, бесцельный свет современных медийных образов, а их жесты напоминают фигуральные манеры итальянской живописи XVII века. Наконец, таинственно немые поверхности Рида, которые, кажется, замораживают изображение, имитируют фотографию, тем самым теряя вопросы о том, как инструктируются изображения.

Многие нынешние художники-абстракционисты также подчеркивают сознание через переосмысление языка геометрии, бросая вызов чистоте намерений, стоящих за ним, и находя новые возможности для его практики не только в его отношении к культуре, но и в его активном включении в культуру. зритель. Это достигается с помощью различных стратегий, включая акцент на жестах и ​​процессах. Отход от априорных форм, таких как сетка Мондриана и минималистов, к более динамичному подходу указывает на более глубокий сдвиг точки зрения от веры в окончательные решения и системы к более активному реагированию; структура теперь рассматривается как результат основного процесса, а не наоборот.

Этот акцент на процессе имплицитно присутствует в работах Хейльманна, чьи картины являются записью поиска соответствующего ответа, а не проявлением априорных предпосылок. В этом основная разница между Хеллманн и Вестфоллом, чьи работы висели рядом с ее на выставке «Концептуальная абстракция». В то время как Westfall начинается с сетки, Heilmann заканчивается там. Свидетельства более ранних изображений как на полях ее картин, так и под их тонкими поверхностями, а также энергия ее жестов свидетельствуют о специальном процессе. Кроме того, образы Хейльманна не самодостаточны, а скорее аллюзивны, ссылаясь на флаги, спирали, каменные плиты и другие структуры, встречающиеся в повседневном опыте. Ее картины вызывают критику художников раннего модернизма, таких как Мондриан и Малевич, потому что они так ловко заимствуют геометрический язык этих художников, не принимая их теоретических предпосылок. Картины Хайльмана говорят как о формальной строгости, так и о спонтанном остроумии, которые одновременно вовлекают зрителя на разных уровнях. Напряжение между структурой и мазком, концепцией и процессом, трезвостью и юмором выводит зрителя из равновесия и придает этим картинам причудливую остроту.

Другой прием привлечения зрителя можно найти в геометрических картинах Роу, которые также включены в оба шоу. Смещая концептуальную основу «сетки» с перпендикулярных линий на изогнутые дуги долготы и широты и используя монументальный масштаб, Роу заставляет зрителей лучше осознавать пространство, в котором они живут, по отношению к картине. Пышные, многопанельные медитации Роу обыгрывают более ранние картины сетки, от картин Мондриана до картин Рейнхардта и минималистов, фрагментируя их самоочевидные системы и помещая зрителя в центр этих фрагментов, а не вне их. Структура картин Роу раскрывает геометрию как произвольное средство отображения пространства и рукотворное изобретение, а не божественную, формальную сущность. Неполнота его систем отрицает более широкую перспективу, необходимую для завершения. оставляя нам только непосредственный момент, часть целого, которая является единственным доступным смыслом. Дорисовываем эти образы; время одновременно останавливается и признается продолжающейся реальностью, которую мы сами конструируем.

Наконец, вышеупомянутые художники помогли обновить абстракцию, пересмотрев ее отношение к культуре. В то время как Мейер Шапиро мог утверждать об абстрактном экспрессионизме в 1960-х годах, «абстрактная живопись сегодня имеет мало общего с логической абстракцией или математикой. Он вполне конкретен, без симуляции мира объектов понятий за рамками», сегодня считается почти противоположным. В заявлении художника для выставки «Концептуальная абстракция» Валери Жодон отмечает:

«Больше нет необходимости декларировать нашу независимость от буквального и литературного, устанавливая репрезентацию как окончательную противоположность абстракции. Абстрактная живопись имеет много общего с абстрактным мышлением, а абстрактное мышление есть функция повседневной жизни, часть как мы понимаем и взаимодействуем с миром». 6

Опираясь на язык, математику, физику и технологии, акцент на сознание в абстракции объединяет эти способы абстрактного мышления с чувственным формальным словарем. Он концептуальный, физический и социальный. Таким образом, он направлен на восстановление человечества во все более абстрактной среде, подтверждая нашу склонность к участию во всех ее формах. Полное сознание в сегодняшнем абстрактном мире — политический акт. Ибо в таком мире вполне можно считать, как это сделала Сьюзен Зонтаг, когда писала о Ролане Барте, что «упражнение сознания является высшей целью жизни, потому что только став полностью сознательным, можно быть свободным».

1. Дайан Акерман, Естественная история чувств (New York Vintage books, 1990, и Toronto Random House of Canada, 3990), с. xi,
2. Фритьоф Копра и Дэвид Стейндл-Рост с Томасом Матусом, Принадлежность Вселенной (Нью-Йорк. Harper Collins, 1991), с. 127.
3. Ив-Ален Буа, Живопись как модель (Кембридж: MfT Press, 1990), с. xix
4. Bois, p xxui В своих рассуждениях о «Формализме/Политике» Буа цитирует Борта. Благодаря лингвистике и транслингвистике мы, быть может, в конце концов избежим тупика, в который всегда заводят нас социология и история: неправильного сведения истории к истории. референтов. Есть история форм, структур, письменности, у которой есть свое особое время — или, вернее, времена. Именно эта множественность кажется некоторым людям угрожающей. Он цитирует также ответ Сергея Эйзенштема на журнал «Кин» и его лозунг «Наше кино больше всего стремится к идеологической полноте», аргумент Эйзенштейна, что «форма всегда идеологична», и лозунг «16 видов», предполагающий, что любая форма может быть идеологически пустой, лишенное содержания, является либо совершенно наивным, либо совершенно нечестным, в зависимости от того, на каком уровне принимается во внимание символ 9. 0023 5. Мейер Шапиро. О человечности абстрактной живописи», Modern Arr. 19-й и 20-й век: Избранные статьи (Нью-Йорк: Джордж Брозиляр, Inc., 1982), стр. 228-229. 6. Валери Жудон, заявление художника, «Концептуальная абстракция», каталог для показа какого-то имени в галерее Сидни Дженис, ноябрь-декабрь 1991 г.
: Dorset Press/McGraw-Hill Ryerson, Ltd., 1982), стр. xxxiii-xxxiv

Нет такой вещи, как сознательное мышление

Питер Каррутерс, почетный профессор философии Университета Мэриленда, Колледж-Парк, является экспертом в области философии сознания, который в значительной степени опирается на эмпирическую психологию и когнитивную нейронауку. Он изложил многие из своих идей об сознательном мышлении в своей книге 2015 года «Центрированный разум: что наука о рабочей памяти говорит нам о природе человеческого мышления ». Совсем недавно, в 2017 году, он опубликовал статью с удивительным названием «Иллюзия сознательного мышления». В следующем отрывке из разговора Каррутерс объясняет редактору Стиву Аяну причины своего провокационного предложения.

Что заставляет вас думать, что сознательное мышление — это иллюзия?

Я считаю, что вся идея сознательного мышления ошибочна. Я пришел к этому заключению, проследив следствия двух основных теорий сознания. Первая — это так называемая теория глобального рабочего пространства, которую связывают с нейробиологами Станисласом Дехане и Бернардом Баарсом. Их теория утверждает, что для того, чтобы считаться сознательным, психическое состояние должно быть среди содержимого рабочей памяти («пользовательский интерфейс» нашего разума) и, таким образом, быть доступным для других психических функций, таких как принятие решений и вербализация. Соответственно, сознательные состояния — это те состояния, которые, так сказать, «глобально транслируются». Альтернативная точка зрения, предложенная Майклом Грациано, Дэвидом Розенталем и другими, утверждает, что сознательные психические состояния — это просто те состояния, о которых вы знаете, которые вы непосредственно осознаете таким образом, что вам не требуется интерпретировать себя. Вам не нужно читать собственные мысли, чтобы узнать о них. Теперь, какую бы точку зрения вы ни приняли, оказывается, что такие мысли, как решения и суждения, не следует считать сознательными. Они недоступны в рабочей памяти, и мы не знаем о них напрямую. У нас просто есть то, что я называю «иллюзией непосредственности» — ложное впечатление, что мы непосредственно знаем свои мысли.

Можно легко согласиться с тем, что источников мыслей скрыты от глаз — мы просто не знаем, откуда берутся наши идеи. Но как только они у нас есть и мы это знаем, вот где начинается сознание. Разве у нас нет сознательных мыслей хотя бы в этом смысле?

В обычной жизни нам вполне достаточно сказать что-то вроде: «О, я только что подумал» или «Я думал про себя». Под этим мы обычно подразумеваем случаи внутренней речи или визуальные образы, которые находятся в центре нашего потока сознания — последовательности слов и визуального содержания, представленного в нашем уме. Я думаю, что эти поезда действительно сознательны. Однако в нейрофилософии мы относимся к «мышлению» в гораздо более конкретном смысле. С этой точки зрения, мысли включают только несенсорные ментальные установки, такие как суждения, решения, намерения и цели. Это амодальные, абстрактные события, что означает, что они не являются сенсорным опытом и не связаны с сенсорным опытом. Такие мысли никогда не фигурируют в рабочей памяти. Они никогда не становятся сознательными. И мы знаем только из , интерпретируя то, что становится сознательным, например зрительные образы и слова, которые мы слышим сами, произносимые в голове.

Значит, сознание всегда имеет чувственную основу?

Я утверждаю, что сознание всегда связано с сенсорной модальностью, что в нем неизбежно присутствует какой-то слуховой, зрительный или тактильный аспект. Все виды ментальных образов, такие как внутренняя речь или зрительная память, конечно, могут быть сознательными. Мы видим вещи мысленным взором; мы слышим наш внутренний голос. Что мы осознаем, так это сенсорное содержание, присутствующее в рабочей памяти.

По вашему мнению, сознание отличается от осознания?

Сложный вопрос. Некоторые философы считают, что сознание может быть богаче, чем то, о чем мы можем сообщить на самом деле. Например, наше поле зрения кажется наполненным деталями — все просто присутствует, уже осознано. Тем не менее эксперименты со зрительным восприятием, особенно с феноменом слепоты по невнимательности, показывают, что на самом деле мы сознательно регистрируем лишь очень ограниченную часть мира. [ Примечание редактора: человек, страдающий слепотой по невнимательности, может не заметить, что горилла прошла по баскетбольной площадке, в то время как человек сосредоточился на движении мяча. ] Итак, то, что мы думаем, что видим, наше субъективное впечатление, отличается от того, что мы на самом деле осознаем. Вероятно, наш сознательный разум схватывает лишь суть большей части того, что происходит в мире, своего рода статистическую сводку. Конечно, у большинства людей сознание и осознание большую часть времени совпадают. Тем не менее, я думаю, мы не осознаем напрямую свои мысли. Так же, как мы не осознаем напрямую мысли других людей. Мы интерпретируем наши собственные психические состояния во многом так же, как мы интерпретируем умы других, за исключением того, что мы можем использовать в качестве данных в нашем собственном случае наши собственные визуальные образы и внутреннюю речь.

Вы называете процесс того, как люди узнают свои собственные мысли, интерпретативным сенсорным доступом, или ISA. Где интерпретация вступает в игру?

Возьмем для примера нашу беседу — вы наверняка понимаете, о чем я говорю вам в этот самый момент. Но интерпретационная работа и выводы, на которых вы основываете свое понимание, вам недоступны. Все в высшей степени автоматические, быстрые выводы, лежащие в основе вашего понимания моих слов, остаются скрытыми. тебе кажется всего услышать значение того, что я говорю. То, что поднимается на поверхность вашего ума, является результатом этих ментальных процессов. Вот что я имею в виду: сами выводы, действительная работа нашего ума остаются бессознательными. Все, что нам известно, это их продукция. И мой доступ к вашему разуму, когда я слушаю, как вы говорите, ничем фундаментальным образом не отличается от моего доступа к моему собственному разуму, когда я осознаю свою собственную внутреннюю речь. Те же интерпретационные процессы все еще должны иметь место.

Почему же тогда у нас создается впечатление прямого доступа к нашему разуму?

Я полагаю, что идея о том, что разум прозрачен для самого себя (что каждый имеет прямое осознание своих собственных мыслей), встроена в структуру нашей способности «чтения мыслей» или «теории сознания». Предположение является полезной эвристикой при интерпретации утверждений других. Если кто-то говорит мне: «Я хочу тебе помочь», я должен интерпретировать, искренен ли человек, говорит ли он буквально или иронично и т. д.; это достаточно тяжело. Если бы мне также пришлось интерпретировать, правильно ли он интерпретирует свое собственное психическое состояние, то это сделало бы мою задачу невыполнимой. Гораздо проще предположить, что он знает свой собственный разум (как он обычно и делает). Иллюзия непосредственности имеет то преимущество, что позволяет нам понимать других с гораздо большей скоростью и, возможно, практически без потери достоверности. Если бы мне пришлось выяснять, в какой степени другие являются надежными интерпретаторами самих себя, это сделало бы все намного сложнее и медленнее. Чтобы понять намерения и ментальные состояния других, потребуется гораздо больше энергии и интерпретационной работы. И тогда это то же самое эвристическое предположение о прозрачности разума, благодаря которому мои собственные мысли кажутся мне прозрачными.

Какова эмпирическая основа вашей гипотезы?

Существует множество экспериментальных данных от нормальных субъектов, особенно об их готовности ложно, но неосознанно сфабриковать факты или воспоминания, чтобы восполнить утраченные. Более того, если бы интроспекция принципиально отличалась от чтения мыслей других, можно было бы ожидать расстройств, при которых повреждается только одна способность, но не другая. Но это не то, что мы находим. Расстройства аутистического спектра, например, связаны не только с ограниченным доступом к мыслям других, но и с ограниченным пониманием самого себя. У больных шизофренией искажено представление как о собственном сознании, так и о чужом. По-видимому, существует только один механизм чтения мыслей, от которого мы зависим как внутренне, так и в наших социальных отношениях.

Какой побочный эффект имеет иллюзия непосредственности?

Цена, которую мы платим, состоит в том, что мы субъективно верим, что обладаем гораздо большей уверенностью в своих установках, чем на самом деле. Мы считаем, что если мы находимся в ментальном состоянии X, это то же самое, что и в этом состоянии. Как только я поверю Я голоден, я голоден. Однажды я верю Я счастлив, я счастлив. Но это не совсем так. Это уловка ума, которая заставляет нас приравнивать акт мышления, у которого есть мысль, к самой мысли.

Какая может быть альтернатива? Что нам с этим делать , если бы мы только могли?

Теоретически мы должны различать само эмпирическое состояние, с одной стороны, и наше суждение или убеждение, лежащие в основе этого опыта, с другой стороны. Бывают редкие случаи, когда нам это удается: например, когда я нервничаю или раздражаюсь, но вдруг понимаю, что на самом деле я голоден и мне нужно поесть.

Вы имеете в виду, что более подходящим способом видения этого было бы: «Я думаю, что я зол, но, может быть, это не так»?

Так можно сказать. Удивительно трудно поддерживать такой дистанцированный взгляд на самого себя. Даже после многих лет изучения сознания я все еще не так хорош в этом ( смеется ).

Исследователи мозга приложили много усилий, чтобы выяснить нейронные корреляты сознания, NCC. Удастся ли когда-нибудь это начинание?

Думаю, мы уже многое знаем о том, как и где рабочая память представлена ​​в мозгу. Наши философские представления о том, чем на самом деле является сознание, основаны на эмпирических исследованиях гораздо больше, чем даже несколько десятилетий назад. Сможем ли мы когда-нибудь преодолеть разрыв между субъективными переживаниями и нейрофизиологическими процессами, их производящими, — все еще остается предметом споров.

Согласны ли вы с тем, что мы гораздо более бессознательны, чем нам кажется?

Я бы скорее сказал, что сознание — это не то, что мы обычно о нем думаем. Это не прямое осознание нашего внутреннего мира мыслей и суждений, а в высшей степени выводной процесс, который только производит впечатление непосредственности.

Что же остается нам с нашей концепцией свободы и ответственности?  

Мы по-прежнему можем иметь свободу воли и нести ответственность за свои действия. Сознательное и бессознательное не являются отдельными сферами; они работают в тандеме. Мы не просто марионетки, которыми манипулируют наши бессознательные мысли, потому что, очевидно, сознательное отражение влияет на наше поведение. Он взаимодействует с неявными процессами и подпитывается ими. В конце концов, быть свободным означает действовать в соответствии со своими собственными причинами — сознательными они или нет.

---

Краткое объяснение: Сознание

Под сознанием обычно понимается то, что у человека есть не только идея, воспоминание или восприятие, но также знает , что они у него есть. Для восприятия это знание охватывает как переживание внешнего мира («идет дождь»), так и свое внутреннее состояние («я злюсь»). Специалисты не знают, как возникает человеческое сознание. Тем не менее, они в целом согласны с тем, как определить различные его аспекты. Таким образом, они различают «феноменальное сознание» (отличительное чувство, когда мы воспринимаем, например, что объект красный) и «доступное сознание» (когда мы можем сообщать о психическом состоянии и использовать его при принятии решений).

Важные характеристики сознания включают субъективность (ощущение, что ментальное событие принадлежит мне), непрерывность (оно кажется непрерывным) и интенциональность (оно направлено на объект). Согласно популярной схеме сознания, известной как теория глобального рабочего пространства, психическое состояние или событие является сознательным, если человек может привести его в сознание для выполнения таких функций, как принятие решений или запоминание, хотя то, как происходит такой доступ, точно не понятно. Исследователи предполагают, что сознание является продуктом не одной области мозга, а более крупных нейронных сетей. Некоторые теоретики заходят так далеко, что утверждают, что это даже не продукт индивидуального мозга. Например, философ Альва Ноэ из Калифорнийского университета в Беркли считает, что сознание — это не работа одного органа, а скорее танец: появляющийся паттерн смысла между мозгами. – S.A.

Первоначально эта статья была опубликована в Gehirn&Geist и воспроизведена с разрешения.