В чем заключается произвольность знака: означающее и означаемое, значение и значимость -Языкознание

означающее и означаемое, значение и значимость -Языкознание

Понятие языкового знака: означающее и означаемое, значение и значимость -Языкознание

• Информация
• Контакты
• Карта сайта

Обычная версия Версия для слабовидящих

AAA

Обычный Черный

Кто не делится найденным, подобен свету в дупле секвойи (древняя индейская пословица)

Версия для печати

Библиографическая запись: Понятие языкового знака: означающее и означаемое, значение и значимость. — Текст : электронный // Myfilology.ru – информационный филологический ресурс : [сайт]. – URL: https://myfilology.ru//yazykoznanie/ponyatie-yazykovogo-znaka-oznachayushhee-i-oznachaemoe-znachenie-i-znachimost/ (дата обращения: 20.

10.2022)

Содержание

Фундаментальный труд в области лингвистики, посвященный проблеме языкового знака, принадлежит Ф. де Соссюру.

Прежде всего, он утверждает, что единица языка есть нечто двойственное, образованное из соединения двух компонентов. При этом обе стороны языкового знака психичны и связываются в нашем мозгу ассоциативной связью. Соссюр подчеркивает, что языковой знак связывает не вещь и ее название, а понятие и акустический образ. Этот последний является не материальным звучанием, вещью чисто физической, а психическим отпечатком звучания, представлением, получаемым нами о нем посредством наших органов чувств. Следовательно, акустический образ имеет чувственную природу. Таким образом, языковой знак – это двусторонняя психическая сущность, которая объединяет понятие и акустический образ.

Для того, чтобы устранить двусмысленность в терминологии, Соссюр предлагает сохранить слово знак для обозначения целого и заменить термины понятие и акустический образ соответственно терминами

означаемое и означающее.

Языковой знак обладает двумя свойствами первостепенной важности. Первый принцип: произвольность знака. Связь, соединяющая означающее с означаемым, произвольна, или, другими словами, означающее немотивированно по отношению к означаемому. Второй принцип: линейный характер означающего. Означающее, являясь по своей природе воспринимаемым на слух, развертывается только во времени и характеризуется заимствованными у времени признаками, т.е. оно обладает протяженностью, и эта протяженность имеет одно измерение – это линия.

Когда говорят о значимости слова, обыкновенно и прежде всего думают о его свойстве репрезентировать понятие — это действительно один из аспектов языковой значимости. Но если это так, то возникает вопрос, чем же значимость отличается от того, что мы называем значением и являются ли эти два слова синонимами. Смешать их легко, тем более что этому способствует не столько сходство терминов, сколько тонкость обозначаемых ими различий.

Значимость, взятая в своем концептуальном аспекте, есть, конечно, элемент значения, и весьма трудно выяснить, чем это последнее отличается от значимости, находясь вместе с тем в зависимости от нее. Между тем этот вопрос разъяснить необходимо, иначе мы рискуем низвести язык до уровня простой номенклатуры.

Возьмем, прежде всего, значение, как его обычно понимают. Значением является то, что находится в отношении соответствия (contre-partie) с акустическим образом. Все происходит между акустическим образом и понятием в пределах слова, рассматриваемого как нечто самодовлеющее и замкнутое в себе. Но вот в чем парадоксальность вопроса: с одной стороны, понятие представляется нам как то, что находится в отношении соответствия с акустическим образом внутри знака, а с другой стороны, сам этот знак, то есть связывающее оба его компонента отношение, также и в той же степени находится в свою очередь в отношении соответствия с другими знаками языка.

Раз язык есть система, все элементы которой образуют целое, а значимость одного элемента проистекает только от одновременного наличия прочих, согласно нижеследующей схеме, то спрашивается, как определенная таким образом значимость может быть спутана со значением, то есть с тем, что находится в соответствии с акустическим образом?

Прежде всего констатируем, что и за пределами языка всякая значимость [именуемая в этом случае ценностью] всегда регулируется таким же парадоксальным принципом.

В самом деле, для того чтобы было возможно говорить о ценности, необходимо:

1. 1) наличие какой-либо непохожей вещи, которую можно обменивать на то, ценность чего подлежит определению;
2. 2) наличие каких-то сходных вещей, которые можно сравнивать с тем, о ценности чего идет речь.

Оба эти фактора необходимы для существования ценности. Т.е. слову может быть поставлено в соответствие нечто не похожее на него, например понятие, а с другой стороны, оно может быть сопоставлено с чем-то ему однородным, а именно с другими словами. Таким образом, для определения значимости слова недостаточно констатировать, что оно может быть сопоставлено с тем или иным понятием, то есть что оно имеет то или иное значение; его надо, кроме того, сравнить с подобными ему значимостями, то есть с другими словами, которые можно ему противопоставить. Его содержание определяется как следует лишь при поддержке того, что существует вне его. Входя в состав системы, слово облечено не только значением, но еще главным образом значимостью, а это нечто совсем другое.

12.09.2016, 17538 просмотров.

Атрибуты

Article	1

Понятие языкового знака.

Язык – это система знаков (Соссюр). Язык состоит из знаков. Все знаки указывают на что-то, чем они не являются. Знаки – это заменители. Знак (по Соссюру) – это соединение понятия и акустического образа. Обе стороны носят психический характер. Чтобы узнать знак, мы должны хранить в памяти его форму.

Знак– материальный объект (событие), который замещает другой объект (слово, отношение, явление), указывает на этот объект, представляет его в нашем сознании.

Знаки нужны, чтобы выйти за пределы чувств опыта и выйти на уровень абстрактного мышления.

Знак всегда обладает формой и содержанием.

содержаниеформа референт (не входит в систему знака)

Форма– план выражения.Содержание– план содержания. Форма – означающее, содержание – означаемое.

Референт (денотат)– тот объект в реальном мире, на который указывает знак. Референт НЕ входит в систему знака. Значение слова зависит от наших знаний (понятий) о референте. Понятие о референте –сигнификат.

Кроме сигнификата в объект входят личный ассоциации (культурные, национальные). Знак включает в себя форму (внешняя оболочка), содержание (опирается на то, как мы познали этот знак), личные эмоциональные ассоциации.

Значение знака опирается на сигнификат.

Наука о знаковых системах и знаках – семиотика(как разные знаковые системы, знаки передают информацию). Лингвистика входит в состав семиотики (философия, генетика, математика, зоология…). Основы семиотикиЧарльз Пирс(1839-1914), который дал классификацию знаков, установил их виды.

Критерий– это тип характерных отношений между содержанием и формой.

Знаки, непохожие на референт, называются произвольными. Если форма знака копирует референт, то такие знаки называютсямотивированными.

3 Типа знака Пирса.

1. икона (есть определенное сходство между формой знака и референтом).

2. индекс (между формой знака и референтом существует естественная связь)

«Звонок» – встать и открыть дверь. Красные щеки – стыд, обида, злость.

3. символ (самое важное по Соссюру). Нет естеств связи между формой и сод-м, эта связь произвольная, условная.

Пример:

дым – индекс (указывает на огонь)

Фотография – икона

Высокая температура у человека – индекс

«мяу» — икона

след зверя – индекс, икона.

Фердинанд де Соссюр внес большой вклад в понимание знакового характера языка, выделил основные свойства знака. Свойства знаков:

-внутренние

— внешние

Внутренние:

1) двусторонность.

В слове соединяется 3 вещи: обозначающее, обозначаемое и объект. Например, звук телесен, а обозначаемое бестелесно.

Соссюр считал иначе: знак – соединение понятия и акустического образа, т. е. обе стороны знака носят нематериальный психический характер, а акустический образ – это наше знание о форме знака.

В большинстве случаев знак стремится быть материальным, т.е. реализованным.

С двусторонностью знака связан ассимметрический дуализм (ввел Карцевский, советский лингвист). Ассиметрический дуализм– это когда одно и то же содержание выражается разными формами (синонимия, полисемия).

2) Произвольность.

Много языковых знаков носят произвольный характер. Произвольность знака защищает язык от «произвола» — резкого изменения значения слов.

«Спор о правильности имен» — философский спор о количестве слов. Почему мы обозначаем словом именно этот объект:

— по природе — больше мотивированных знаков (сторонники — фусеи)

— по договоренности — больше произвольных знаков (сторонники — Тесеи)

«Кратил» — философский трактат: спор между фусеями и Тесеями. Платон отмечал, что в языке есть произвольные и мотивированные слова (ономотафические, звукоподражательные слова).

В середине 19-го века русский ученый Потебня(представитель психологического направления лингвистики) стремился найти изначальную внутреннюю мотивированность у слов. У каждого слова есть своявнутренняя форма, т.е. объяснение, почему это слово обозначает то-то. Например, подсолнечник – внутренняя форма «солнце»; отрава – «трава» (зелье). Но есть много слов, у которых мотивированность утрачена. Когда язык только возник, то он был поэтичен, т.к. каждое слово – это образ (внутреннее содержание), но потом по мере развития языка слова утратили форму (образы), язык стал прозаичным.

Соссюр же считал, что большинство слов произвольны.

В современной лингвистике — более широкое понимание мотивированности:

1. мотивированными являются все производные слова («дружественный» от «дружба»). Производное слово мотивируется производной основой.

2. иконичность языка (язык похож на окружающий мир, референт), или структура языка повторяет структуру мира вокруг нас (мотивированность языка).

Принципы иконичности языка:

А) принцип последовательности.

Языковые выражения должны отображать реальную последовательность событий. «День и ночь». «Пришел, увидел, победил».

Б) принцип дистанции.

Чем теснее связь между объектами в реальном мире (признаком и самим объектом), тем ближе друг к другу будут стоять обозначающие их слова. Например, порядок прилагательных перед существительным в английском языке. Также увеличивание дистанции между подлежащим и сказуемым, для подчеркивания ослабления связи между причиной и следствием. I made her leave. I wanted her to leave. I dreamt that she would leave.

В) количественный принцип.

Мы удлиняем звуки, чтобы показать длительность процесса, размер, удваиваем корень слова. Например, большой-прибольшой, длиииинная лекция, скууучно (в устной речи, для выражения эмоций). Есть языки, где повторение корня используется регулярно. (индонезийские языки, для образования множественного числа). В креольском языке «will» — колесо, «will-will» — велосипед).

референтность, конвенциональность, произвольность, перцептивность, системность, комуникативность.

⇐ ПредыдущаяСтр 5 из 6Следующая ⇒ Исследование знаковых систем занимается такая наука как семиотика. Из нее выделяется лингвосемиотика, которая изучает природу языкового знака, его свойстваи единицы знаковой системы. Под знаковым аспектом естественного языка понимают обычно соотнесенность языковых элементов (морфем, слов, словосочетаний, предложений и др.), а следовательно и языка в целом, в той или иной форме и степени опосредованности с внеязыковым рядом явлений, предметов и ситуаций в объективной действительности. Языковой знак двусторонен: он состоит из означаемого и означающего, или, по терминологии Соссюра, из понятия и акустического образа. Соссюр первым определил язык как систему знаков и указал на 2 свойства языкового знака: произвольность и линейность. Если рассматривать еще глубже, то идея о знаковом характере языка восходит к диалогу Платона «Кротил». Основные свойства языкового знака. 1. Референтность языкового знака связана с важнейшей функцией любого знака – замещением. Языковой знак замещает собой предмет мира вещей. Эта соотнесенность между знаком и предметом опосредуется сознанием человека. Это отношение между знаком и вещью называется референцией. Референт (денотат) – предмет мысли, с которым соотнесено дано выражение. — отраженный в сознании элемент объективно реальности, как внутренняя сторона слова – его понятийное содержание, с которым устойчиво соотносится данное единице выражение. Но! Языковой знак связывает не вещь и ее название, а понятие и акустический образ. 9по Соссюру) 2. Конвенциональность. Носители языка предварительно договариваются друг с другом, что этот материальный факт будет использоваться с этим значением. Свойство конвенциональности тесно связано с произвольностью языкового знака. 3. Произвольность языкового знака. (немотивированность, условность, стихийность) Знак произволен: связь между означающим и означаемым обыкновенно не продиктована свойствами обозначаемого предмета. Аргументы в пользу произвольности знака сводятся к тому, что одно и то же понятие в разных языках соотносится с разными означающими. По отношению к словам с затемненной внутренней формой можно говорить об абсолютной произвольности или чисто условной связи. Тем не менее, знак может быть «относительно мотивированным» в случае, если возможен его синтагматический анализ (разложение на знаковые единицы низшего порядка, к примеру членение слова на морфемы) или оно употреблено в переносном значении. Наличие во всех языках звукоподражательных слов является поводом для того, чтобы оспаривать принцип произвольности. Многие ученые (Якобсон, Матезиус, Журавлев) отмечают, что многие языковые наки обнаруживают сильную связь между своими сторонами. С означающим связывается образ. Пр: кукушка, шуршать. В этом случае мы можем говорить о мотивированности1: произвольность языкового знака ограничивается его референтом. Выход на внеязыковой объект. Мотивированность2: произвольность ограничивается уже не референтом, а языковой системой – производные слова, для них референтом является другой знак. — многозначные слова. В: Произвольность – обязательное свойство знака, а мотивированность – его возможное свойство. 4. Перцептивность знака – знаки способны восприниматься. Способность к восприятию проявляется в экспоненте знака. Для языкового знака экспонентом может быть звуковая цепочка, а по отношению к коммуникативным знакам – жесты. По модальности восприятия языковые знаки могут характеризоваться как: слуховые (звуковые), визуальные (графические) и жестовые. Системность. Любой знак может являться элементом определенной системы, поэтому знаки характеризуются противопоставленностью другим знакам в рамках определенной системы. Противопоставленность знаков друг другу и системная взаимообусловленность приводят к тому, что в системе могут существовать так называемые «нулевые знаки» — знаки с нулевым означающим. 6. Комуникативность языкового знака. Знаки используются людьми сознательно, преднамеренно и целенаправленно. Они используются людьми в процессе коммуникации. Комуникативный знак – всякий преднамеренно воспроизводимый и преднамеренно используемый материальный факт, рассчитанный на чье-то восприятие, предназначенный служить средством передачи информации о чем-либо, может находиться вне этого факта. Изменчивость языкового знака (асиметрия). Изучением этого свойства знака занимался С.О. Карцевский. Одно и то же означаемое может соотноситься с несколькими означающими, и наоборот одно и тоже означающее может соотноситься с несколькими означаемыми. Возникают явления синонимии, полисемии и омонимии. Асиметрия языкового знака определяет способность языка к развитию. За счет этих свойств в системе организуются парадигматические группировки.   27. Языковой знак и его структура.Я.з. двусторонен. Он состоит из означающего, образуемого звуками речи (точнее, фонемами), и означаемого, создаваемого смысловым содержанием я.з. Связь между сторонами знака произвольна, поскольку выбор звуковой формы обычно не зависит от свойств обозначаемого предмета. Особенностью З. я. является его асимметричность, т. е. способность одного означающего передавать разные значения (полисемия, омонимия) и стремление означаемого З. я. быть выраженным разными означающими (гетерофония, омосемия). Асимметрия структуры З. я. определяет способность языка к развитию. (по Соссюру, Арутюнова).А. Реформатский подчеркивает, что знак – это обязательно член определенной знаковой системы. Языковой знак включает в себя означаемое и означающее. Но разные ученые подразумевают под этими терминами разные стороны знака. По убеждению Ф. де Соссюра, знак – сущность психологическая и в целом, и в составляющих его сторонах: означаемое – это понятие, означающее – акустический образ. Возникает одна из сложнейших проблем в лингвистике — проблема соотношения знака и значения. В процессе ее осмысления возникли две теории языкового знака — унилатеральная (односторонняя) и билатеральная (двусторонняя).Согласно унилатеральной теории знаком признается только акустический образ. Значение понимается как мысленный образ, включающий понятие. Оно является означаемым знака, хотя в её состав и не входит. Итак, сторонники унилатерального понимания знака утверждают, что значение не входит в знак, так как языковые знаки существуют вне головы человека, а значение — это отражение предметов и явлений в мозгу человека, это факт сознания, продукт мозга и вне мозга оно не существует.Наиболее последовательно теорию билатералъности языкового знака защищает и развивает А. А. Уфимцева. Свое понимание материально-идеальной сущности языкового знака она строит на основе критического анализа учения о знаке Ф. де Соссюра. Она пишет: «Из утверждения Соссюра о том, что языковой знак связывает не вещь и ее название, а понятие и акустический образ, не следует делать далеко идущего вывода о «дематериализации» им языка. Ограниченность соссюрианского определения языкового знака заключается в абсолютизации существования «идеальной» формы знака».Как известно, с материалистической точки зрения форма знака, будь то звуковая или графическая, как все материальное, существует и идеально как предмет мысли, сознания человека. Тем не менее это свойство относительно и вторично по отношению к звуковой членораздельной речи.Из соссюровского определения языкового знака следует далее, что обозначающее как односторонняя материальная сущность не может быть квалифицировано как языковой знак, ибо последний складывается только в результате осознания носителями языка психической(опосредованной сознанием) связи между определенным понятием (представлением) и акустическим образом. ⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒ Читайте также:

Языковой произвол по Соссюру

Эссе, 2016

4 страницы

К А

Хаваджа Абдулла (автор)




Выдержка

Введение

Фердинанда де Соссюра обычно считают «отцом современной лингвистики». Так как он поставил расследование на природу знака. Знак — это комбинация означающего (звуковой паттерн) или означаемого (концепция), например, роза, когда я говорю «роза», значит, роза — это звуковой паттерн «означающее», а понятие розы в нашем уме — «означаемое», а природа жестов в языке является произвольным.

Определение

Произвольность знака означает отсутствие логической или внутренней связи между означающим (звуковым образцом) или означаемым (понятием). Например, в англоязычном обществе принято использовать слово «собака» для обозначения четвероногого животного с отчетливыми чертами, но в обществе, говорящем на языке урду, слово «собака», используемое для обозначения человека, показывает его природу, которая сделала что-то не так. или совершил преступление.

Характеристики знака

Знак бинарный; Он состоит из двух частей; означающее (звуковой образец) и означаемое (понятие).

Знак произвольный; нет естественной причины, по которой означающее (звуковой образец) связано с означаемым (понятием).

Знак относительный; знак имеет смысл только по отношению к другому знаку в той же системе.

Знак дифференциальный; он определяет вещи по тому, чем они не являются, а не по тому, что они есть.

Деталь

Согласно Соссюру, отношение между означающим и означаемым «произвольно», т. е. нет прямой связи между формой и понятием (ср. Bussmann 1996), например, нет никакой мотивации того, почему буквы С-А-Т (или звучание этих фонем) создают в нашем мозгу именно образ маленького прирученного существа со шкурой, четырьмя ногами и хвостом. Это последствие «традиции», которую усвоили (и осознали) носители одной и той же группы диалектов, что эти буквы или звуки вызывают определенную картину.

Имея в виду конечную цель постижения утверждения, мы должны прежде всего иметь глубокое понимание того, что такое «знак». «звуковой узор»

В любом случае, «идея» является более подходящим термином, поскольку он может относиться не только к существенным физическим объектам в этой реальности, но и к предполагаемым вопросам или динамическим мыслям, например, «Бог», «совершенство», «уважение». и так далее. «Звуковой пример» на самом деле не физический звук, а скорее «ментальное впечатление катафалка от звука, данное ему подтверждениями его обнаружения. Эти два компонента оба являются ментальными по своей природе, поэтому «этимологический знак является двусторонним ментальным элементом», сопровождающий график используется для обозначения знака 9.0007

Мы сами

Вспомним множество примеров произвольности знака в языке, например, английское слово «Bike» относится к использованию механической вещи для передвижения. Слово велосипед является сигнификатором (звуковым образцом) и обозначается понятие велосипед как механическая вещь, используемая для передвижения. Но в речевом сообществе урду кто-то называет «байк» конкретным именем «шазади», и потому концепция меняется даже в речевом сообществе урду, например, человек, который говорит «шазади» своему велосипеду, но другой понимает » ‘девочка». Оба эти лица принадлежат к одному и тому же речевому сообществу «урду». Таким образом, мы можем понять, что произвольность знака есть не только в разных речевых общностях, но и в одной и той же речевой общности. Рассмотрим еще один пример слова «Лота». Буквальное значение слова «лота» — это небольшой сферический сосуд для воды из латуни или меди, используемый в «ванной комнате», но, с другой стороны, слово «лота» используется для человека с тупым умом или глупым по своей природе.

Окружающий мир

Напомним окружающему миру слово «чамча» означает ложку, но в обществе люди использовали его для человека, который имеет слугу у кого-то. Еще один пример знакового произвола в языке окружающего нас мира, подобного миру «Бога». Слово Божие является означающим (звуковым Узором), и понятие Бога в нашем уме обозначается, но понятие Бога меняется в разных религиях. Например, слово «Бог» в мусульманском сообществе означает пятикратную молитву, мечеть и т. д. В индуистском сообществе слово «Бог» относится к наблюдателю, пудже и т. д.

Время также меняет концепцию означающего как означаемого, например, слово «мышь» используется для обозначения животного, но теперь дневная мышь относится к компьютерному устройству.

Давайте посмотрим на произвольную природу знака в индуктивных или дедуктивных рассуждениях.

Индуктивное рассуждение

Специфическое для общего

В прошлом слово «собака» использовалось для обозначения конкретной собаки, но в наши дни слово «собака» используется для обозначения всех видов собак.

Детективное рассуждение

От общего к частному

В прошлом слово «девушка» использовалось как для мужского, так и для женского пола, но в наши дни слово «девушка» используется для обозначения женского или женского пола одного пола.

Заключение

мир вокруг нас. Произвольным является не только один язык в другом, но и внутри одного языка.

Исследуя способ языкового знака, Соссюр упрекает мысль о том, что вещи предшествуют словам. На этапе отождествления с языковым знаком Соссюр в основном вытесняет реальную референциальную реальность коннотируемой. Означающее фокусирует внимание не на чем-то, что существует вне языка, а скорее на значении, содержащемся внутри человеческого сознания. Разделение между означающим и означаемым, которые вместе составляют языковой знак Соссюра, является предпосылкой для его последующего предположения, что все обретает свою значимость, находясь в основных оппозиционных отношениях с различными сегментами.

Произвольность никоим образом не уникальна для человеческого языка: она типична для сигнальных систем животных и практически для всех мыслимых систем коммуникации.

Ссылка

Дуань, Манфу (2012). О произвольности языкового знака. Теория и практика языковых исследований, Vol. 2, № 1, с. 54-59,

Произвольность языкового знака (2010). Получено с www.learn.columbia.edu/saussure

[…]

Сказал ли Соссюр, что значение произвольно? – Культура, познание и действие (culturecog)

Короткий ответ: нет, Соссюр не говорил, что значение произвольно.

Какое нам дело до того, что сказал Соссюр? Потому что в некоторых влиятельных работах по культурсоциологии делается последовательное (и я думаю, неверное) утверждение, что значение произвольно, и для обоснования этих утверждений используется работа Соссюра. Рассмотрим в качестве примера некоторые работы Джеффри Александера. Когда «сильная программа» культурсоциологии была всего лишь мельком в глазах Александера, он писал (1990:536): знак и референт: не может быть найдено никакой «рациональной причины», никакой силы или соответствия во внешнем мире для конкретного знака, который актор выбрал для представления своего мира.

Несколько лет спустя в основополагающей статье сильной программы Александр и Смит утверждают (1993:157):

Поскольку значение создается внутренней игрой означающих, формальная автономия культуры от социальной структурной детерминации обеспечена. . Перефразируя Соссюра в социологическом ключе, произвольный статус знака означает, что его значение выводится не из его социального референта — означаемого, — а из его отношения к другим символам или означающим внутри дискурсивного кода. Только различие определяет смысл, а не онтологическая или поддающаяся проверке связь с внесимволической реальностью.

Наконец, более свежий пример. Александер пишет в Performance and Power (2011:10, 99): означаемое» (1985:38), то есть объект, который, как понимается, представляет. Его значение произвольно по отношению к его референту в реальном мире…

Вскоре после заявления Дюркгейма и, вполне вероятно, в ответ на него, произошла драматическая трансформация в лингвистическом понимании, которая продолжает разветвляться в гуманитарных и социальных науках. Фердинанд де Соссюр и Роман Якобсон предполагают, что слова приобретают значение не в результате обращения к вещам «вовне» в реальном мире, а в результате их структурированного отношения к другим словам внутри языка.

Неправильное истолкование Соссюра

В моей готовящейся статье «Стать доминирующим неверно истолкованным источником» я показываю, что большая часть полученного понимания Соссюра не соответствует действительности.

Чтобы начать свое путешествие по соссюровской кроличьей норе, я просмотрел 167 статей и глав книг по социологии, в которых цитируется Соссюр, чтобы выявить наиболее распространенные интерпретации его работ. На рисунке ниже показаны страницы (по оси x) Курс общего языкознания (Cours) и количество ссылок на этот номер страницы в виде подсчета (по оси y). Однако из 167 цитат только 35 содержат номера страниц. Кроме того, из тех, что предлагают номера страниц, они в основном ограничены четырьмя основными темами: (1) langage , langue , parole различение, (2) определение «семиологии», (3) определение «языкового знака» и (4) определение «языкового значения».

То, что не цитируется, составляет более половины книги: обсуждение Соссюром грамматики, принципов артикуляции, диахронической (то есть эволюционной) лингвистики, географической лингвистики и ретроспективной (или исторической/антропологической) лингвистики. (И, конечно же, он охватывал такой широкий круг тем, потому что это были конспекты лекций для его курса лингвистики, составленные и опубликованные после его смерти.)

Затем, чтобы определить, верны ли эти общепринятые толкования, я занялся толкованием Cours, , а также прочел другие тексты, написанные Соссюром, а также тексты о Соссюре, написанные его биографами и другими историками-лингвистами. Хотя есть некоторые вещи, которые мы делаем правильно, есть важные вещи, в которых мы ошибались.

Во-первых, социологи обычно предполагают, что Соссюр выдвигал философию языка — или того, как язык относится к вещам в мире (часто охватываемый как «проблема референции»). Однако он выдвигал философию лингвистики, или то, как следует изучать язык как науку (и фактически уделяет очень мало времени обсуждению «семиологии», которую он рассматривал как раздел общей психологии). Следствием этого является то, что «ключевое положение» Соссюра, как утверждает Александер, не было «произвольным отношением знака и референта». Скорее, для Соссюра языковой знак был полностью0116 психологическая сущность, выводящая как физический звук, так и физический референт за рамки общей лингвистики.

Соссюр утверждал, что языковой знак состоит из двух аспектов. Первым было ментальное впечатление от звуков речи (образ-акустика или звук-образ), который он назвал означающим. Второй была идея или концепция, понятая в психологических терминах, которую он назвал означаемым. Произвольным для Соссюра было не отношение между произнесенным словом и его референтом; скорее то, что он называл произвольным, было отношением между означающим и означаемым, обоими ментальными сущностями (см. Таблицу 1). Этот произвол, утверждал он, позволяет лингвисту обосновывать изучение совокупности этих звуковых образов как бы автономной системы.

Table 1.
Mental Entity	Sound-Image (Signifier) ​​	Concept (Signified)
Physical Entity	Sounds of Speech	Referent

Здесь мы можем увидеть своего рода ур-аргумент в пользу утверждения, что некоторый объект изучения является автономным и, таким образом, требует специализированных инструментов отдельного предприятия. Я бы сказал, что именно поэтому Александр хочет заимствовать Соссюра для неязыковых областей. Он предлагает средство утверждать, что «формальная автономия культуры от социальной структурной детерминации обеспечена». Однако Соссюр очень ясно дал понять, что рассматривает язык как уникальную сущность, и поэтому его аргумент в пользу автономии также уникален для языка. Хотя он признавал, что в некоторых отношениях язык не является произвольным, и в общих чертах обрисовывал, что изучение языка является частью общей науки «семиологии», он чувствовал, что язык выделяется тем, что он самый произвольный из всех ([1986] 2009:88):

Чтобы подчеркнуть, что язык есть не что иное, как социальный институт, Уитни [известный американский лингвист] совершенно справедливо настаивал на произвольном характере языковых знаки. Тем самым он указал лингвистике правильное направление. Но он не пошел достаточно далеко. Ибо он не увидел, что этот произвольный характер коренным образом отличает язык от всех других институтов.

Последнее и довольно хитрое неверное истолкование Соссюра связано с его определением «ценности». Часто предполагается, что то, что Соссюр имел в виду под ценностью, было синонимом «значения». Но «лингвистическая ценность» заключалась в организации звуковых образов в сознании и отличалась от организации значения, связанной с понятиями или идеями. Кроме того, ценность — это не то же самое, что качества физических звуков, а скорее то, как звуковые образы связаны друг с другом. Как утверждает Соссюр,

Доказательством этого [этого значения является значение, отличное от формы и физического звучания] является то, что значение термина может быть изменено без изменения ни его значения, ни его звучания, только потому, что соседний термин был изменен» (Соссюр, [ 1986] 2009, стр. 120)

Здесь мы видим появление второго ур-аргумента, связанного с эндогенностью и взаимной конституцией. Объект исследования не только автономен, но и компоненты некоторой системы могут быть поняты только через то, как они относятся к любой другой компонент в этой системе . Измените один элемент в системе, и каждый элемент в системе изменится соответственно. Здесь снова Соссюр быстро доказывает, что язык — конкретно понимаемый как система лингвистических ценностей — уникален (Saussure, [1986] 2009, p. 80):

…язык — это система чистых ценностей, которые ничем не определяются. кроме сиюминутного расположения его терминов. Стоимость — поскольку она каким-то образом коренится в вещах и в их естественных отношениях, как это происходит в экономике (стоимость земельного участка, например, связана с его продуктивностью) — может быть в какой-то мере прослеживаема во времени, если мы помним, что оно в каждый момент зависит от системы сосуществующих ценностей. Его связь с вещами волей-неволей дает ему естественную основу, и поэтому суждения, которые мы основываем на таких ценностях, никогда не бывают совершенно произвольными; их изменчивость ограничена. Но мы только что видели, что естественные данные неуместны в лингвистике.

Последнее недоразумение касается того, развивает ли Соссюр мысли Дюркгейма о культуре. Если снова использовать слова Александра, рассмотрим (1988:4–5):

Соссюр зависел… от ряда ключевых понятий, идентичных спорным и широко обсуждаемым терминам школы Дюркгейма. Большинство историков-лингвистов (например, Дорошевский 1933:89-90; Арденер 1971:xxxii-xiv) действительно интерпретировали эти сходства как свидетельство очень значительного влияния Дюркгейма на Соссюра… Отголоски символической теории Дюркгейма в соссюровской лингвистике глубоки и существенны. . Точно так же, как Дюркгейм настаивал на том, что религиозные символы не могут быть сведены к их интерактивной основе, Соссюр подчеркивал автономию лингвистических знаков 9.0116 по отношению к своим социальным и физическим референтам.

В статье я подробно показываю, почему это очень маловероятно, но здесь я просто процитирую пару историков-лингвистов. Первое эссе по этому вопросу в английских штатах (Washabaugh 1974:28):

Большинство историков-лингвистов (Doroszewski 1933; Ardener 1971; Robins 1967; Mounin 1968) интерпретировали эти сходства как свидетельство влияния Дюркгейма на Соссюра. Однако внимательное прочтение Дюркгейма покажет, что эти сходства носят лишь терминологический характер.

Возможно, наиболее исчерпывающее обсуждение связи Соссюра и Дюркгейма исходит от Кернера, где он заключает (1987:22): «Я не вижу… каких-либо убедительных конкретных, текстуальных свидетельств того, что Соссюр включил дюркгеймовские социологические концепции в свои теоретические аргументы. ».

Действительно ли значение произвольно?

Гораздо более важный вопрос, чем вопрос о том, действительно ли Соссюр заявлял, что значение является произвольным, заключается в том, действительно ли значение является произвольным .

Наряду с апелляциями к авторитету Соссюра есть «просто так» истории, которые как бы показывают самоуправство как очевидный факт. Что касается, например, современного латинского алфавита в английском языке, мы можем утверждать, что буква «А» произвольно связана со звуком, который она может обозначать. Однако как насчет «О», которая соответствует форме губ, когда мы произносим звук «о»? По той же причине я не могу использовать этот последний пример, чтобы утверждать, что все буквы в алфавите соответствуют форме рта, мы не должны использовать первый, чтобы утверждать, что все буквы произвольно связаны со своими звуками. Еще хуже использование таких примеров для утверждения о действии смысла в целом (ошибка композиции). Диапазон произвольности или мотивации в семиотических системах — это, в конце концов, эмпирический вопрос, над которым десятилетиями работали десятки ученых. Таким образом, более проблематичным, чем неправильное истолкование Соссюра, является использование его конспектов лекций как средства прекращения этой линии исследования.

Часто в тандеме с заявлениями о том, что значение произвольно, идет утверждение, что значение «условно», как будто последнее является предпосылкой или доказательством первого. Но так ли это должно быть? Я бы сказал, что это не так, и, кроме того, это открывает гораздо более широкие возможности для культурного анализа. Значение, скажем, дыма может быть «мотивировано» тем, что оно соотносится с присутствием огня, но, и это главное, огонь — не единственное, с чем ассоциируется дым. Поскольку огонь также используется для приготовления пищи, например, дым также ассоциируется с едой. Откуда мы знаем, что дым «означает» огонь или пищу, если не через какой-то человеческий выбор и условность? То, что ассоциации между значениями и знаками становятся более или менее вероятными благодаря структуре реальности, не означает, что они также не являются конвенциональными. Более того, я бы сказал, что более плодотворной отправной точкой для культурного анализа является структура, которая может объяснить как произвольные, так и мотивированные аспекты значения.

Ссылки

Александр, Джеффри. 2011. Производительность и мощность . Политика.

Александр, Джеффри С. 1988. «Культура и политический кризис:« Уотергейт »и дюркгеймовская социология». Дюркгеймовская социология: культурология 187–224.

Александр, Джеффри С. 1990. «За пределами эпистемологической дилеммы: общая теория в постпозитивистском стиле». Стр. 531–44 в Социологический форум . Том. 5. Спрингер.

Александр, Джеффри С. и Филип Смит. 1993. «Дискурс американского гражданского общества: новое предложение для культурных исследований». Теория и общество 22(2):151–207.

Кернер, Э. Ф. Конрад. 1987. К проблеме «влияния» в лингвистической историографии . Джон Бенджамин.

Соссюр, Фердинанд де. [1986] 2009. Курс общего языкознания . под редакцией ASC Bally. Чикаго: Академик Блумсбери.

Штольц, Дастин С. Готовится к печати. «Стать доминирующим неверно истолкованным источником: случай Фердинанда де Соссюра в культурсоциологии». Журнал классической социологии .

Уошэбо, Уильям. 1974. «Соссюр, Дюркгейм и социолингвистическая теория». Archivum Linguisticum 5:25–34.

семантика — Что свидетельствует о произвольности знака?

Прочтению моего ответа на вопрос лучше всего предшествовать чтение этих текстов, потому что я буду ссылаться на них с примерами.

http://pratclif.com/language/nol1.htm

https://seminalthought.blogspot.com/2013/05/the-arbitrariness-of-signs.html?m=1

Я исключаю звукоподражания в этом ответе.

Когда вы прочтете все взгляды на произвольный язык (ссылка на pratclif), в итоге автор напишет: «Некоторые знаки абсолютно произвольны; в других отмечаем не полное его отсутствие, а наличие степеней произвольности: знак может быть относительно мотивирован, например, ‘vingt’ относительно менее мотивирован, чем ‘dix-neuf’ (который по своей форме относится к другим формам). … но даже в самых благоприятных случаях мотивация никогда не бывает абсолютной…» Значит, если мы не знаем или не можем найти мотивацию, слово должно быть произвольным? Это все равно, что сказать, что я слеп, поэтому света не может быть. Что, если у всех слов есть мотивация? Конечно, мы могли утратить мотивацию большинства слов в языках, но это не значит, что их не существует. Именно здесь люди «верят», что мои методы основаны на совпадениях, бессмыслице, болтовне и любой другой терминологии, которая может использоваться для поддержания ошибочного представления о том, что слова произвольны. Если мы не рассматриваем слова как комбинированные фонетические элементы с описательным значением, мы не можем проанализировать, есть ли естественное происхождение или мотивация для каждого звука/слога в слове, связанного со значениями. Я пишу «значения», потому что подозреваю несколько основных значений для каждого звука. Поэтому утверждать, что большинство слов являются произвольными, как минимум преждевременно. И я должен признаться, что доказательства моей мотивации эмпирические. Мы люди, и язык — это навык, которым мы выделяемся. Мы придаем смысл знакам. И если мы подразумеваем смысл, мы подразумеваем мотивацию.

Итак, что у нас за вызов? Что, если есть абсолютные мотивы для каждого слова? Что, если у людей просто нет возможности идентифицировать их всех? Эта неспособность их идентифицировать выбрасывает массу ценных данных и возможных результатов в мусорное ведро, потому что они не поняты, как указывает автор оригинальной мысли. Однако его пример «vingt» (20) может быть так же мотивирован как dix-neuf (19 буквально десять-девять), относящийся к двум другим формам. Vingt — это искаженное соединение латинского quinque quattuor, формы которого показывают намерение говорящего передать умножение: 5 x 4 будет 20. Это распространено во французском счете, потому что 80 выражается как quatrevingt, что буквально означает «четыредвадцать» (4×20 = 80). так что не сумма, а другое мотивированное умножение). Носитель английского языка, не знающий этой разницы в счете, может легко заявить, что «vingt» — более или менее произвольное слово.

Если мы опустим культуру в анализе, мы снова будем слепы к тому, какое значение имеет слово в языке. Если мы включаем культуру, мы можем объяснить, почему «собака» основана на наблюдении за поведением животного, «копающего» норы, в то время как «гончая» может быть мотивирована использованием животного в «охоте», а «перро» является охранником «норы». house», так же как и «Canis», может быть мотивирован тем, что животное использует для защиты свои «зубы», в то время как «kalba» мотивируется наблюдением за животным продуктом «слюны»: тягучей слюной. Отношение к собакам в культурах, использующих эти языки, совпадает с уровнем полезности для человека. В Северной Европе собаку использовали для охоты и, таким образом, для обеспечения важной пищей, особенно зимой. Собака культурно стала другом человека. В арабских странах жить собаке нелегко, и это можно понять по ее имени; его растяжка не является полезной функцией для людей. В охоте он не использовался так широко, как на севере. А в Южной Европе животное использовалось не столько в охоте, сколько в охране дома и земли. Отсюда мотивированная связь с зубами и домом.

Существительное — это описательное имя, часто основанное на качестве контекста, который оно обозначает. И из это описание позволяет анализировать старые значения отдельных фонем, сравнивая их использование в разных языках.

Я обнаружил, что в животноводстве (мотивированном сочетанием описательного местонахождения животных: дом и граница) наименования животных следуют определенным правилам. Слово, обозначающее 🐈 «кошку» в английском языке, не является ни произвольным, ни естественным. Это культурно. Прямой связи между формой и значением слова кошка нет. Однако существует прямая связь между названием животного и его использованием для человека. Кот/Катце ловит мышей. Мотивация слова «кошка» обнаруживается в культурном контексте полезности кошки, ловящей мышей. Затем кошка родственна слову «погоня», французскому «chasse» (охота) и испанскому «caza» (охота/погоня) и даже «casa» (дом), которое, в свою очередь, охватывает спальное место (вместо грызунов).

Вы спрашивали об одном примере, когда звук несет определенное значение. По сути, это самый большой вопрос из всех. Как первые звуки связаны с первыми значениями? Если мы рассматриваем развитие языка как цепочку ДНК, мы должны анализировать каждое слово до его происхождения, пока не останутся только отдельные звуки, которым можно придать значение. Это кропотливая работа. Что-то, что должны делать компьютеры, но поскольку это мое хобби, я немного сделал сам. Я не готов, но могу потребовать горстку. Я подозреваю, что два из них являются звуками, скопированными из нашего окружения, и, к счастью, они имеют общий контекст, что делает доводы более убедительными. Это не означает, что это единственное естественное значение звука, потому что существует множество лингвистических разработок, дающих больше возможностей. Это звуки /v/ (иногда /f/) и /n/.

В германских языках в словах, связанных с полетом, преобладает /v/. В семитском языке оно встречается в контексте небес в Hawwah (библейская Ева), что означает «змея» и «небо». Два значения, связанные со звуком воздуха, если направить его через рот. Французское «vent» и английское «wind» (изменение звука). Таким образом, свист и выдувание воздуха, скорее всего, стали естественным источником звука /в/ в речи и языке. И если использовать его в описаниях, составленных из имен и глаголов, это объясняет связь между фонемой в слове и аналогичными значениями в разных контекстах.

/n/ — носовой звук. Основываясь на приведенных выше доказательствах, можно было бы ожидать, что /n/ будет доминировать над существительными, означающими «нос» в разных языках, что и до сих пор. Оно встречается в арабском слове «дыхание» (функция носа) и в английском «чихать». Глаголы «пахнуть» и «дымить» используют разные фонемы, которые можно найти в еврейском слове «небо» (Шамаш). Говорят, что буква Самек происходит от опоры, что означает подъем чего-либо. Можно еще раз отметить устремленный в небо контекст. Очень сложно мотивировать все слова с помощью /n/, но слова «нет» и «не» (nicht по-немецки) основаны на «ночи». «Да» труднее мотивировать, потому что связь с «днем» труднее увидеть с первого взгляда. Но это контекст, в котором мы должны искать. «Глаза» и «да» родственны. Сравнивать: Французский: oui и ouil Греческий: μάτι по сравнению с французским матином Греческий: όχι против oog (глаз по-голландски) Но в греческом языке звуки для этих значений кажутся поменявшимися местами. Греческое όχι (нет) кажется родственным слову «оке», что само по себе странно, потому что это антонимы, и мы можем ассоциировать «да» с присутствием света, а «нет» с отсутствием света (ночью). Греческое Да — это Ναί. Выбор, который меня поражает. Но он показывает, как культуры изобретают, инвертируют или заменяют значения, контексты, формы и все остальное по неизвестным причинам (игра слов, политические, религиозные или другие). Это всего лишь один из многих основных способов связи слов и звуков со значением. Так что, как я уже сказал, кропотливо.

Что свидетельствует о произвольности знака?

Ответ должен быть, отсутствие или неспособность найти мотивацию слов через качества концепции.