Академик Павлов был примерным семьянином, но не однолюбом
Свежий номер
РГ-Неделя
Родина
Тематические приложения
Союз
Свежий номер
Общество
24.09.2019 23:25
Поделиться
Примерный семьянин, великий ученый, тем не менее не был однолюбом
Алексей Филиппов
Иван Петрович Павлов родился 170 лет назад, 26 сентября 1849 г. Он был великим ученым и первым русским нобелевским лауреатом. Школьники должны знать, что Павлов разделил физиологические рефлексы на условные и безусловные. Еще он исследовал психофизиологию типов темперамента и свойства нервных систем, лежащие в основе поведенческих различий.
РИА Новости
Возможно, школьники это и помнят, но ничего живого им его имя не говорит. На слуху разве что «собака Павлова». Противоречивый, страстный, не укладывавшийся ни в какие рамки человек, превратился в мумию, и здесь велика заслуга советской власти, сделавшей из Павлова лицо советской науки. Оно должно было быть безупречным, и в 1950-м начальник управления пропаганды и агитации ЦК КПСС Михаил Суслов отправил в архив воспоминания многолетней соратницы (и любимой женщины) Павлова, знаменитого физиолога Марии Петровой.
Это были очень откровенные воспоминания, публиковать их в те годы советская власть не могла. Попробуем всмотреться в этих людей сейчас.
Предки Ивана Петровича Павлова и по отцовской, и по материнской линии происходили из духовного звания. Октябрьскую революцию Иван Петрович встретил 68-летним человеком, и та ему не понравилась до самой крайней степени. Он этого не скрывал.
«…Мы живем в обществе, где государство — все, а человек — ничто, а такое общество не имеет будущего, несмотря ни на какие Волховстрои и Днепрогэсы».
Это было сказано в выступлении на торжестве в честь 100-летия Сеченова.
«…К сожалению, я чувствую себя по отношению к вашей революции почти прямо противоположно вам. Меня она очень тревожит… Многолетний террор и безудержное своеволие власти превращает нашу азиатскую натуру в позорно рабскую…»
А это — из написанного в 1934-м письма к министру здравоохранения СССР.
Перед нами булгаковский профессор Преображенский, ругающий большевиков не в собственной столовой, а в глаза.
Павлова звали в Швецию — королевское правительство было готово выстроить для него огромный сверхсовременный институт. Но тут произошло неожиданное: Ленин решил во что бы то ни стало удержать Павлова в России. Он понимал, какой будет эффект за рубежом, если Павлов, самый известный русский ученый, примет советскую власть. Иван Петрович тут же получил особый паек, где были дичь и икра. Он от него отказался, но это не произвело никакого впечатления на приставленного к академику Бухарина. С тех пор Павлов и его сотрудники находились на особом положении.
Его Институт физиологии финансировался так, что Павлов только разводил руками — он боялся, что не сможет оправдать эти затраты. Академик по-прежнему не любил советскую власть, но, давая волю языку, делал, что от него требовалось: во время заграничных поездок благодарил стоящего во главе государства стального человека, на банкетах поднимал тосты за правительство. Этого требовала простейшая благодарность: на особом положении находились даже его родные.
Московской сестре сохранили отдельную квартиру, а когда Павлов собрался в столицу — в особом вагоне, с детьми и соратниками, — Моссовет бесплатно ее отремонтировал. Ну, как он заглянет к ней в гости? Правительство старалось, чтобы он жил как в раю, оно разрешило вернуться из эмиграции младшему сыну академика Всеволоду, ушедшему в Константинополь вместе с белой армией. Тот стал секретарем отца.
У Павлова был выход на самый верх. Когда Ленинград чистили от «бывших», его людей не трогали. И тут пришла пора вспомнить Марию Капитоновну Петрову.
После убийства Кирова неблагонадежных из Ленинграда высылали тысячами. Тогда Мария Капитоновна сказала Павлову, что ни за что не подчинилась бы приказу о высылке.
— Как это?
— А вот так. Приняла сколько надо верональчика и осталась бы здесь.
Академик тут же пошел в партком и сказал, что Марию Капитоновну затравили и довели до того, что она думает о самоубийстве. К ней немедленно направилась делегация, партийные начальники начали ее успокаивать.
Портрет семьи Ивана Павлова. Фото: РИА Новости
Разговор вышел диким: она напомнила им о своем сыне — белом офицере, сражавшемся за единую и неделимую Россию. Рассказала и о том, что после революции у нее прятались великий князь Гавриил Константинович и внебрачный сын Александра III князь Долгорукий, что ее добрым знакомым был военный министр Сухомлинов. И все же ей ничего не сделали. Павлов был женат, но все знали о том, что он любит Петрову, как мальчишка.
Еще студентом он решил связать свою жизнь с курсисткой. Чтобы проверить свои чувства, они отсрочили свадьбу на год. Та ждала его, работая сельской учительницей в глухом, медвежьем углу… Любовь и в самом деле была большой, семейная жизнь вышла хорошей. Она была на десять лет моложе мужа, вырастила его детей. А потом любовь прошла… Когда ему исполнилось 63, он познакомился с 37-летней Марией Капитоновной Петровой. Что между ними могло быть общего? Но ее брак вскоре рухнул, а его брак спасла деликатность любимой и то, что Серафима Васильевна Павлова приняла их отношения как данность.
О том, что их соединяет, знали все из их окружения и те, кому было надо, наверху, а потом об этом приказали забыть. Иван Петрович Павлов умер в 1936-м, за год до «большого террора», который он мог и не пережить. Он так и остался лицом советской науки, которое должно было оставаться безупречным. Мария Капитоновна пережила его на 12 лет, прошла через ленинградскую блокаду. Эти годы она посвятила науке и его памяти.
История о том, как два ненавидевших советскую власть человека понемногу врастали в новую, ужасавшую их жизнь, крепко держась друг за друга, прекрасна, но о ней было приказано забыть. Воспоминания Марии Капитоновны долго были под запретом, и о том, как Павлов в самом начале знакомства предложил ей поцеловаться, как после встреч с ним она летела домой, к мужу и сыну, словно на крыльях, читатели узнали гораздо позже. Это была великая любовь — такая, о которой стоит писать книги. Быть может, они еще появятся.
Кстати
Муж Марии Петровой — священник Григорий Петров, до революции был известен едва ли не больше Павлова.
Он был самым модным столичным проповедником, блестящим оратором, Ленин не без зависти называл его «весьма популярным демагогом». Петров писал публицистику, на книжном рынке доминировал он, а не Горький или Розанов.
Российская газета — Неделя — Федеральный выпуск: №215(7973)
Поделиться
ИсторияНаука
В университете
| Российские нобелевские лауреаты: Иван Петрович ПАВЛОВ |
| Академик Иван Петрович ПАВЛОВ |
| Путь в науку |
| Физиология кровообращения |
| Физиология пищеварения |
Физиология высшей нервной деятельности. Учение об условных рефлексах |
| Социально-политические взгляды И.П. Павлова |
| Личность И.П. Павлова. Свидетельства современников |
| Традиции |
| Заключение |
| Путь И.П. Павлова к Нобелевской премии |
| Физиология как экспериментальная наука |
| Учителя, наставники и предшественники |
| В университете |
| Филипп Васильевич Овсянников (1827–1906) |
| Николай Игнатьевич Бакст (1842–1904) |
| Илья Фаддеевич Цион (1842–1912) |
| Константин Николаевич Устимович (1838 – после 1917) |
| В Бреслау у Гейденгайна |
| Сергей Петрович Боткин (1832–1889) |
| Докторская диссертация |
| Карл Людвиг (1816–1895) |
| Клод Бернар (1813–1878) |
| После заграницы |
| Врач для командировок |
| «Год Великого перелома» |
| Предыстория |
| Хронический эксперимент |
| Мнимое кормление |
| Павловский желудочек |
| Финишная прямая |
| Конкуренты Павлова |
| Экспертиза номинированных работ Павлова |
| Письмо ректора Каролинского института |
| Из воспоминаний Серафимы Васильевны Павловой |
| Реакция прессы |
| Нобелевская церемония |
| Реакция физиологов на присуждение премии |
| Денежная сумма премии и ее судьба |
| Пожелания Альфреда Нобеля |
| Переход к изучению высшей нервной деятельности |
| Вторая Нобелевская попытка |
| Досадный промах |
| Павловские Колтуши |
| Развитие исследований в Колтушах |
| Заключение |
| Увековечивание памяти Ивана Петровича Павлова |
100-летний юбилей И. П. Павлова: 1849-1949 |
| Увековечивание памяти Ивана Петровича Павлова |
Страница 60
Профессора физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета. Опубл.: Ноздрачев А.Д., Поляков Е.Л., Зеленин К.Н.,
Космачевская Э.А., Громова Л.И., Болондинский В.К. И.П. Павлов – первый Нобелевский лауреат России // Нобелевская эпопея И.П. Павлова. СПб.: «Гуманистика», 2004. Т.I. С.27.
Санкт-Петербургский университет и особенно его физико-математический факультет переживал в то время период расцвета. Все кафедры естественного отделения факультета занимали выдающиеся профессора. Деканом факультета и заведующим кафедрой ботаники был А.Н. Бекетов (1825–1902) – активный сторонник и проповедник дарвиновского учения. Кафедрой зоологии ведал К.Ф. Кесслер (1815–1881), который широко известен как ихтиолог, зоограф, также сторонник Дарвина.
В это время он занимал и пост ректора университета. Физиологию растений читал академик А.С. Фаминцын (1835–1918) – крупнейший специалист в этой области, одним из первых изучавший фотосинтез.
Кафедрой физики заведовал ученый-энциклопедист Ф.Ф. Петрушевский (1828–1904) – один из главных редакторов энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона. Чрезвычайно сильным был коллектив преподавателей химических дисциплин. В него входили А.М. Бутлеров (1828–1886), Д.И. Менделеев (1834–1907), Н.А. Меншуткин (1842–1907). Математические направления вели представители всемирно известной школы П.Л. Чебышёва (1821–1894). Кафедра физиологии была достойно представлена академиком Ф.В. Овсянниковым – первооткрывателем сосудодвигательного центра в продолговатом мозге. Остановимся теперь несколько подробнее вначале на университетских учителях Ивана Петровича [14, 15, 18].
В университете
Иван Петрович Павлов — Нобелевская премия, теория и открытия
(1849-1936)
Кем был Иван Петрович Павлов?
Иван Павлов отказался от своего раннего богословского образования, чтобы заняться наукой.
В качестве заведующего кафедрой физиологии в Институте экспериментальной медицины его новаторская работа над пищеварительной системой собак принесла ему Нобелевскую премию по физиологии и медицине в 1904 г. Павлов оставался активным исследователем до своей смерти 27 февраля 1936 г.
Молодость и образование
Иван Петрович Павлов родился 14 сентября 1849 года в Рязани, Россия. Сын священника, он посещал церковную школу и духовную семинарию. Однако он был вдохновлен идеями Чарльза Дарвина и И. М. Сеченова, отца русской физиологии, и отказался от богословских занятий в пользу научных занятий.
Павлов изучал химию и физиологию в Санкт-Петербургском университете и получил степень кандидата естественных наук в 1875 году. Затем он поступил в Императорскую медицинскую академию в Санкт-Петербурге, защитив дипломную работу о центробежных нервах сердца. в 1883 году.
Открытия и теория
После окончания учебы Павлов учился у физиолога сердечно-сосудистой системы Карла Людвига в Лейпциге, Германия, и физиолога желудочно-кишечного тракта Рудольфа Хайденхайна в Бреслау, Польша.
Вместе с Хайденхайном он разработал операцию, в ходе которой он создал внешний «мешочек» на желудке собаки и поддерживал иннервацию для надлежащего изучения желудочно-кишечных выделений. Затем он провел два года в лаборатории в Санкт-Петербурге, где исследовал физиологию сердца и регуляцию артериального давления.
В 1890 году Павлов возглавил кафедру физиологии во вновь созданном Институте экспериментальной медицины. Он также был назначен профессором фармакологии в Императорской медицинской академии, а пять лет спустя был назначен на вакантную кафедру физиологии. В этот период Павлов сосредоточился на секреторной деятельности пищеварения у собак, вживляя им свищи в слюнные протоки для регистрации непрерывного влияния нервной системы на процесс пищеварения.
Наблюдения Павлова привели его к формулировке его понятия об условном рефлексе. В своем самом известном эксперименте он издавал звук непосредственно перед тем, как дать собакам еду, заставляя их выделять слюну каждый раз, когда он издавал звук.
Павлов опубликовал свои результаты в 1903, и представил презентацию «Экспериментальная психология и психопатология животных» на 14-м Международном медицинском конгрессе в Мадриде, Испания, в том же году.
Нобелевская премия и достижения
За свою новаторскую работу Павлов был назван лауреатом Нобелевской премии 1904 года по физиологии и медицине. С годами последовало больше наград. В 1907 году он был избран академиком Российской академии наук, а в 1912 году ему было присвоено звание почетного доктора Кембриджского университета. По рекомендации Парижской медицинской академии он был награжден орденом Почетного легиона в 1919 г.15.
Поздние годы
Позже Павлов применил свои законы к изучению психозов, утверждая, что некоторые люди отстраняются от повседневного взаимодействия с другими из-за ассоциации внешних раздражителей с вредным событием. Хотя он заметно пренебрежительно относился к психологии как к псевдонауке, его исследования помогли заложить основу для нескольких важных концепций зарождавшейся тогда дисциплины.
Павлов открыто осудил истерзанное войной положение своей страны после русской революции 1917. В своей критике коммунизма после визитов в США в 1920-е годы он пошел по опасной линии, хотя и избежал судебного преследования благодаря своему положению одного из выдающихся ученых России. Павлов смягчил свой тон в последние годы жизни, возможно, из-за усиления государственной поддержки научных исследований. Он оставался преданным своей лабораторной работе до своей смерти от двустороннего воспаления легких 27 февраля 1936 года в Ленинграде.
Личная жизнь
В 1881 году Павлов женился на студентке-педагоге Серафиме Васильевне Карчевской. В первые годы совместной жизни у пары практически не было денег, и они часто жили отдельно, пока их финансовое положение не стабилизировалось. Их первый сын внезапно умер в детстве, но у них родились еще трое сыновей и дочь.
- Имя: Павлов Иван Петрович
- Год рождения: 1849
- Дата рождения: 14 сентября 1849
- Город рождения: Рязань
- Страна рождения: Россия 9 0039
- Пол: Мужской
- Наиболее известен как русский физиолог Иван Петрович Павлов разработал свою концепцию условного рефлекса благодаря знаменитому исследованию на собаках и получил Нобелевскую премию в 1919 г.
04. - Промышленность
- Наука и медицина
- Образование и академические круги
- Астрологический знак: Дева
- Школы
- Санкт-Петербургский университет 9 0039
- Императорская медицинская академия
- Интересные факты
- Умирающий Иван Павлов попросил одного из своих учеников сесть у его кровати и записать наблюдения о его последних днях.
- Год смерти: 1936
- Дата смерти: 27 февраля 1936
- Город смерти: Ленинград
- Страна смерти: Россия
04.Мы стремимся к точности и справедливости. Если вы видите что-то не так, свяжитесь с нами!
- Название статьи: Иван Петрович Павлов Биография
- Автор: Biography.com Редакция
- Название веб-сайта: Веб-сайт The Biography.com
- URL-адрес: https://www.biography.com/scientists/ivan-petrovich-pavlov
- Дата доступа:
- Издатель: A&E; Телевизионные сети
- Последнее обновление: 9 ноября 2021 г.
- Исходная дата публикации: 2 апреля 2014 г.
- Молодым человеком я попал в лабораторию, провел в ней всю свою жизнь, стал в ней стариком, и мечтаю провести в ней свои последние дни.
Исследователь Хопкинса обнаруживает, что все, что мы знаем о Павлове, неверно
К Брет Маккейб
/ Опубликовано Зима 2014 Иван Петрович Павлов, гигант советской науки, должен был быть священником. Его отец был. Отец его отца был нерукоположенным священнослужителем в сельском городке Рязань в Центральной России, где павловцы служили Восточной Православной Церкви еще со времен Петра Великого. Но когда Иван, 1849 г.р.как первый из девяти детей, поступивший в духовную школу в 1860 году, Россия и особенно ее молодое поколение были охвачены реформаторским, модернизирующим расцветом. В 1861 году царь Александр II освободил российских крепостных, численность которых, по оценкам, составляла 23 миллиона человек, и прогрессивных интеллектуалов столкнулись с новыми достижениями в политике, философии и науке.
Подпись к изображению: Портрет Ивана Павлова работы Ивана Стреблова (1932).
По крайней мере, так рассказывается в романе Даниэля Тодеса «Размашистые Иван Павлов: русская жизнь в науке» , только что опубликованный Oxford University Press. Тодес, профессор кафедры истории медицины Медицинской школы, провел более 20 лет, просеивая тысячи страниц в 27 различных архивах, пытаясь понять человека, с которым он столкнулся в научной документации. То, что он обнаружил, породило жизнь, разительно отличающуюся как от советского, так и от западного понимания человека и науки.
Павлов был иконой в Советском Союзе. Таким образом, о нем можно было писать только таким образом, который соответствовал бы советскому представлению о нем как о блестящем экспериментаторе, который наблюдал факты и следовал логике научных теорий, исходя из этих фактов.
Эта версия Павлова была единственной, которую Тодес знал до того, как впервые прочитал некоторые статьи ученого в архивах Российской академии наук во время стажировки в Санкт-Петербурге в 1990–1991 годах. У Павлова была долгая карьера. Он начал работать в 1880-х годах в лабораториях немецкого анатома Карла Людвига в Лейпциге и физиолога Рудольфа Хайденхайна в Бреслау, а затем получил должность в отделе физиологии Института экспериментальной медицины в Санкт-Петербурге. Он руководил там лабораториями в течение 45 лет, пока не умер в возрасте 86 лет в 19 году.36. Он был удостоен Нобелевской премии в 1904 году за свою работу в области физиологии пищеварения и провел последние три десятилетия своей жизни, используя свои знаменитые протоколы экспериментов с условными рефлексами, чтобы исследовать психику собак как способ понять субъективный человеческий опыт.
Такая карьера породила огромное количество архивных материалов. «Меня не особенно привлекало то, что я сначала знал о Павлове как о человеке, об этом жестком объективисте», — говорит Тодес, добавляя, что, когда он впервые осознал необъятность архивных записей Павлова, это не давало ему спать по ночам. «Материал, потому что он был героем, собирался со временем и просто ошеломлял. Я думаю, прошли десятилетия с тех пор, как кто-то действительно садился за все произведения Павлова и просто читал их внимательно. Если вы это сделаете, то сразу увидите, что [ его наука] — это не просто сбор фактов или хорошая экспериментальная техника. Там есть все эти человеческие вещи ».
Тодес оказался нужным человеком в нужном месте, чтобы исследовать «все эти человеческие вещи». Как историк науки, он глубоко очарован метафорами. «Если вы или я пытаемся придумать что-то новое, у нас нет другого способа думать об этом, кроме как опираясь на то, что, как мы думаем, мы уже знаем», — говорит он.
«Мы делаем это в форме метафор, которые мы черпаем из всех элементов нашего опыта. Эти метафоры структурируют научную мысль». Он продолжает: «Для меня это величайшая драма в истории науки. В основном я реалист. Я верю, что существует объективная реальность, независимая от нашего сознания. Я не думаю, что наука — это просто вопрос мнений. … Но это глубоко человеческое усилие, и, поскольку реальность бесконечна, в нее ведет бесконечное количество путей. Метафоры определяют пути в эту реальность — вопросы, которые задаются и не задаются».
С момента своего первого визита в 1976–1977 годах в рамках программы обмена, организованной Советом по международным исследованиям и обменам, Тодес был поражен Россией, ее людьми, ее историей и культурой. Да, он был из одной из капиталистических стран — капиталистических стран, — но Россия казалась ему вторым домом. Таким образом, он имел уникальную возможность сочетать свой интерес к метафоре с пониманием и чувствительностью к русской культуре.
В своей первой книге « Дарвин без Мальтуса: борьба за существование в русской эволюционной мысли» (Oxford University Press, 1989) Тодес исследовал, как русские эволюционисты возражали против метафор, используемых Дарвином. Эти метафоры были вдохновлены политической экономией Томаса Роберта Мальтуса и ее промышленной борьбой за существование, которые были анафемой для более общительных россиян.
Даниэль Тодес
Когда Тодес начал исследовать Павлова в начале 1990-х годов, это было примерно в то время, когда политика перестройки и гласности бывшего президента Михаила Горбачева открыла Советский Союз для рыночной экономики и интеллектуальной прозрачности. Помимо научных архивов Павлова, Тодес получил доступ к его переписке. Он нашел отчеты коммунистов, которые работали в лабораториях Павлова и докладывали в свои партийные ячейки.
Он так часто ездил в Россию, что заслужил доверие русских архивистов, которые поделились с ним своими павловскими заметками и исследованиями. Встречался с внучками и правнучками Павлова. «Материал был настолько ошеломляющим, что я понял, что у меня никогда не будет лучшей темы, чем эта», — говорит Тодес. — Так что я хотел сделать это правильно и не хотел торопиться. Я думал, что эту историю могут прочитать люди, а не только такие историки, как я. Это великая русская эпопея. кончается в сталинской России. Там есть искусство, есть Достоевский, есть церковь. Что еще вам нужно?»
Тодес собрал всю информацию, которую он собрал в течение примерно 20 лет исследований, и превратил ее в убедительную биографию на 880 страницах, которая делает Павлову один из лучших комплиментов, на которые может рассчитывать историк: он превращает икону в человека. Он написал историю этого человека как масштабную драму, в которой ученый и человек неразделимы. «Мой папа говорил мне: «Дэн, работай изо всех сил, но если тебе когда-нибудь придется выбирать между удачей и мастерством, выбери удачу», — шутит Тодес.
«Мне просто очень повезло».
Скажи, тебе понравился Павлов?» Это первое, что спрашивает меня подвижный седовласый Тодес перед нашим первым разговором. Его кабинет — компактная комнатка на третьем этаже Медицинской библиотеки Джонса Хопкинса Уэлча. Вдоль одной стены, в углу стоит небольшой стол с компьютером на нем, а напротив впечатляюще опрятного стола — деревянный стул. я не дис как у Павлова. Он кажется немного крутым, временами властным, определенно уверенным в себе и граничащим с чересчур, но все это было направлено на то, чтобы серьезно относиться к своей работе. Он казался увлеченным наукой и уверенным в своих идеях, но только в том случае, если экспериментальные данные подтверждали их. Он был готов оказаться неверным или разработать новые эксперименты и переменные, когда данные не выходили, как предсказывалось. Это то, что должен делать ученый, не так ли?
«Моя ориентация на историю всегда была биографической», — говорит Тодес, указывая на то, что изучение истории через историю одного человека лаконично создает образ главного героя в драме.
«И что касается вопроса, который меня больше всего интересует — почему ученые верят в то, во что они верят, — если вы возьмете человека, вы сможете изучить все его контексты: личность, убеждения, учителей».
В случае Павлова эти контексты тщательно продуманы. Его карьера началась до большевистской революции и закончилась во времена Иосифа Сталина, и отношение к нему изменилось. Тодес отмечает, что до перестройки Павлов был великим советским ученым, чья объективность привела его к принятию коммунизма. В 1990-х Павлов стал диссидентом, который изо всех сил боролся с коммунистами. Ни то, ни другое не совсем точно.
В Америке неправильно понимают павловскую науку. Его работа с условным рефлексом ошибочно понимается как обучение собак пускать слюни при звуке колокольчика. Хотя Павлов задокументировал количество слюны, выделяемой собаками, когда они связывали раздражитель с кормлением, Тодес отмечает, что за три десятилетия исследований и десятков тысяч экспериментов Павлов и его коллеги использовали звонок в «редких, незначительных обстоятельствах».
Для Павлова колокол не был подходящим экспериментальным протоколом, потому что его нельзя было точно контролировать. В основном он использовал метроном, фисгармонию, зуммер и электрошокер.
Он также не был заинтересован в том, чтобы «дрессировать» собаку. Условный рефлекс стал для Павлова экспериментальным методом исследования его истинной цели: субъективного опыта собаки как модели для понимания того же самого у людей. И представление Павлова как ученого, интересующегося любым видом субъективной жизни, радикально противоречит тому, как его эксперименты с условными рефлексами понимались и изображались американской школой бихевиористской психологии, которая считала, что «поведение животных можно исследовать без обращения к сознанию». «, как писал Джон Уотсон в своих 1913 статья «Психология с точки зрения бихевиориста». Уотсон рассматривал эксперименты Павлова с условными рефлексами как вопрос внешнего контроля: животное можно было «научить» реагировать определенным образом всякий раз, когда оно сталкивается с определенным внешним раздражителем.
Это прочтение появляется в статье 1929 года в журнале Time о физиологической конференции, которую Павлов посетил в Кембридже, штат Массачусетс: «Бихевиористы подхватили его теории и сделали их довольно общеизвестными. Его картина умственной деятельности механистична». Недоразумение увековечено учеными, которые взяли то, что хотели, из работы Павлова и смоделировали исследование на этом. Психолог Говард Скотт Лидделл прослушал лекцию бывшего ассистента Павлова в Корнельском университете в 1919 году.23 и разработал на его основе собственные поведенческие эксперименты. В 1928 году The New York Times освещала доклад Лидделла в Обществе клинической психиатрии при Медицинской академии, где он сказал: «Результатом этого механического взгляда на поведение является то, что любое поведение можно проанализировать в виде рефлексов, являясь реакцией животного на изменение окружающей среды, которое затрагивает нервную систему». Он добавляет: «Можно показать, что даже самое сложное поведение неизменно происходит в соответствии с законами, которые можно четко сформулировать».
Сегодня слово «Павлов» по-прежнему передает понятие непроизвольной реакции, и эти неточные предположения первоначально пронизывали понимание Павлова Тодесом. «Оглядываясь назад, я понимаю, что мне потребовалось удивительно много времени, чтобы изменить взгляд на Павлова, который я привнес в свое исследование, — говорит Тодес. «Я начал с этого общего представления о Павлове как о твердолобом объективисте, просто фактах, пытающемся редуцировать психику и полностью объяснить ее в терминах физиологических явлений».
Сам Павлов передумал Тодеса. Читая публичные выступления Павлова как для мирской, так и для научной аудитории, а также его личную переписку, Тодес обнаружил, что Павлов использует антропоморфный язык, когда говорит о собаках в своих экспериментах. Как мог ученый с таким механистическим взглядом на человеческий разум поверить в собак демонстрировали эмоциональные состояния независимо от протокола эксперимента?
Чем больше Тодес исследовал, тем больше он начал замечать выражения и идеи, которые противоречили Павлову как объективисту, опирающемуся только на факты.
Просматривая лабораторные журналы, он наткнулся на описания характеров собак — жадные, нервные, ленивые, героические, трусливые. Эти описания были даже в его исследованиях пищеварения, в результате которых была подробно изучена физиология пищеварительной системы у собак и регулирующая роль нервной системы. Тодес наткнулся на речь Павлова, в которой он говорил о посещении петербургского зоопарка и о чувстве, как будто он встретил всех персонажей гоголевских «9».0120 Мертвые души . Павлов обычно использовал такой метафорический язык, говоря о собаках в своих лабораториях, метафоры, которые появлялись в исследованиях, письмах и лабораторных заметках его коллег и помощников.
Тодес говорит, что примерно в 2000 году он понял, что «жадные», «ленивые» и т. д. черты личности, которые проявлялись как наблюдения в заметках об исследованиях пищеварения, стали исследовательской целью его экспериментов с условными рефлексами. У Павлова не было механистического взгляда на разум. Павлов пытался использовать условный рефлекс в качестве экспериментального протокола для понимания сознания.
Он преследовал это 33 года, остановившись лишь со смертью в 1936 в 86. «Именно тогда я понял, что сделали бихевиористы в Америке», — говорит Тодес. «Они говорили: «Мы не можем иметь дело с [психой] в научной психологии. Мы просто имеем дело с поведением как внешними движениями». Они интерпретировали Павлова через свою призму и брали те части Павлова, которые подходили».
Павлов категорически не соглашался с этим бихевиористским предположением. «Павлов посмотрел на бихевиоризм и сказал, что он отражает прагматичную американскую точку зрения — что, несправедливо обобщая, американцы как прагматичные люди интересуются тем, что люди делают, а не тем, что они думают», — говорит Тодес. «Но он был русским насквозь. Он страдал из-за Достоевского и его интересовали муки нашего сознания и то, что мы можем с ними сделать. субъективный опыт — вот чем должна заниматься наука».
Подобно Павлову, сосредоточившемуся на условном рефлексе как способе понимания психики, Тодес сосредоточился на том, что ученый открыл о себе в своих трудах.
Искомое он нашел в личной переписке Павлова с его будущей женой Серафимой Васильевной Карчевской. В 1880 году Карчевская помогла организовать благотворительную помощь нуждающимся ученицам женской гимназии, которую она посещала в Петербурге. Присутствовали Федор Достоевский и Иван Тургенев. Тодес отмечает, что Карчевская, которая была на шесть лет моложе Павлова, упустила интеллектуальный подъем России эпохи реформ 1860-х годов и сохранила свою православную веру. Достоевский, который в таких романах, как Подросток (1875 г.) и Братья Карамазовы (1880 г.) исследовали духовные конфликты между «старой» Россией и модернизирующими идеями, возникшими в 1860-х годах, указали путь сохранения традиционной веры и русских ценностей перед лицом мнимого прогрессизма. Он произвел на нее огромное впечатление — в своих неопубликованных мемуарах она назвала его «Пророком». И в серии писем к Карчевской Павлов признается ей, что то, что делает для нее религия, для него делает научный поиск истины.
Он «является для меня своего рода Богом, перед которым я открываю все, перед которым я отбрасываю жалкую мирскую суету», — писал он. «Я всегда думаю основывать свою добродетель, свою гордость на попытке, желании истины, даже если я не могу ее достичь».
Тодес исчерпывающе показывает, как Павлов преследовал эту недостижимую цель. Вот почему Тодес тратил так много времени на разбор своих отчетов и бумаг помощников, знакомясь как с собаками, так и с сотрудниками Павлова, внимательно читая его речи и письма. Ежедневные микронаблюдения за человеком дополняют этот макроскопический биографический портрет. «Вы можете многое прочитать об этом человеке и его культуре в его науке», — говорит Тодес о Павлове. «Это похоже на все, что мы производим. Сахар, который мы едим, является результатом длительного и не всегда красивого социально-исторического процесса, который связывает нас с людьми, детьми и другими землями. То же самое и с наукой. Это не просто застывшие факты в конце. Это удивительный продукт человеческой деятельности, на котором есть следы его создателей».
Тодес отмечает в своей книге, что человеческая драма лежит в основе жизни и науки Павлова, но, хотя она написана для широкой аудитории, он понимает, что не каждый возьмет в руки 880-страничный том. Вот почему он объединился с Джоном Манном, профессором Программы изучения кино и медиа Джона Хопкинса, и Сергеем Красиковым, российским продюсером из Нью-Йорка, для работы над документальным фильмом. «Около года назад мы начали этот чудесный процесс, когда решили снять фильм, основанный на поисках Павлова, этом поиске порядка в бурном, неопределенном мире», — говорит Тодес. «Мы хотим использовать воссоздания и архивные фильмы из творчества Павлова, чтобы по-другому сфокусироваться на человеке и его поисках. Правнучка Павлова полностью за этим стоит. У нас есть нарратив, у нас есть обработка, у нас есть команда готов к работе. Все, что нам нужно, это деньги на трейлер, чтобы мы могли подать заявку на финансирование производства ».
Говоря о том, что они имеют в виду, он упоминает Частичная лихорадка , документальный фильм 2013 года об экспериментах на Большом адронном коллайдере, которые привели к подтверждению существования бозона Хиггса.
«Что мне понравилось в этом фильме, так это то, что настоящим героем были страсть ученых и проблемы научных исследований», — говорит Тодес. «Это то, чего мы хотим. Мы имеем в виду что-то, что одновременно захватывает размах его жизни и переносит проблему поиска в науку».
Частица извлекла огромную пользу из того, что в течение примерно семи лет ее создавал и контролировал профессор физики и астрономии Университета Джона Хопкинса Дэвид Каплан, который привнес в проект свои знания в этой области и ее основные фигуры, представив глубокое понимание умов ученых. Тодесу пришлось пробираться в сознание Павлова старомодным способом: первичное исследование, и усилия находят отражение в его книге и рассуждениях о человеке, которого он когда-то считал упорным объективистом.
«Вы должны вникнуть в суть — протоколы, собаки, данные, то, как он перемалывал свои данные — и это то, что я сделал», — говорит Тодес. «В этих мельчайших подробностях вы можете увидеть личность Павлова, общий поиск, когда он работает над ним и сталкивается с проблемами.
Вы можете сопереживать ему».
Ближе к концу книги Тодес включает перевод нескольких комментариев, сделанных Павловым сотрудникам лаборатории 27 декабря 1926 года, которые были стенографически записаны одним из его сотрудников. Поводом послужила готовящаяся публикация его монографии по условно-рефлекторным реакциям. К этому моменту он работал над ним уже 25 лет:
Даже великая икона, всю свою жизнь искавшая ответы, беспокоится, что то, за чем он гонится, навсегда останется вне досягаемости.
Я, к сожалению, от природы обременен двумя качествами. Возможно, они объективно хороши, но один из них для меня очень тягостен. С одной стороны, я полон энтузиазма и отдаюсь своей работе с большой страстью; но вместе с тем меня всегда тяготят сомнения. Малейшее препятствие выводит меня из равновесия, и я мучаюсь, пока не нахожу объяснения, пока новые факты снова не приведут меня в равновесие.
Я должен поблагодарить вас за всю вашу работу, за массу собранных фактов, за то, что вы превосходно покорили этого зверя сомнений.
И вот, когда выходит книга, в которой я подвожу итоги нашей 25-летней работы, — теперь, надеюсь, этот зверь от меня отступит. И моя самая большая благодарность за то, что освободила меня от мук, — тебе.
Вот мужчина в возрасте 77 лет, лауреат Нобелевской премии в своей области, признается своим сотрудникам, что даже он задавал себе вопросы во время их совместной работы. Это удивительно откровенный момент и напоминание о трогательной уязвимости, которая делает человека сомневающимся зверем: даже великий икона, который всю свою жизнь провел в поисках ответов, беспокоится о том, что то, за чем он гонится, навсегда останется вне досягаемости.
«Это просто такое человеческое чувство», — говорит Тодес. «Мне нравилось следить за этим напряжением, за этим поиском, за этим великим ученым в грязи. И я узнал, что это очень сложно, но можно увидеть постоянное взаимопроникновение экспериментальных данных, ценностей и личности на всех этих уровнях. Даже в конце его жизни , он меняет свое мнение, переделывает его, думая, что, может быть, теперь, если он разграничит условные рефлексы и ассоциации, все получится.
