Вигвам своими руками мастер класс: Вигвам своими руками за 9 шагов: 35 фото-идей и мастер-класс

Вигвам, спорная лошадь

 2:30 вторник, 8 марта 2011 г.

            Я снова не могу заснуть. Следующий рассказ «Вигвам, лошадь-спорщик» появился в «Путеводителе Бакару» пару лет назад. Чтобы сохранить мир в семье, я также опубликую это на этой доске (Irreverent Buckaroo). Для тех из вас, кто читал это раньше, ничего не изменилось. Для вас, новых читателей, или для тех, кто никогда не сталкивался с лошадьми-разборщиками, я попытаюсь дать вам небольшое объяснение и, надеюсь, пролить свет на то, насколько важна лошадь для разминки по отношению к ковчегу.

            Вы слышали старую поговорку: «Путешествие в 10 000 миль начинается с первого шага?» Что ж, для того, чтобы заниматься своими ковбойскими делами, мы должны были быть верхом. И как мы загнали коня в загон, чтобы мы могли привязать этих лошадей? Вы угадали, спорная лошадь. Он был первым шагом в наш день приключений.

            Для борьбы использовалось множество разных лошадей. Обязательными были две вещи — нельзя было затаиться в неведении за стадом лошадей и нельзя было взбрыкивать. В конце концов, какая от него польза, если он оттолкнет тебя и убежит? Когда я был там, я был единственным, кто когда-либо терял лошадь в споре.

            Первой лошадью, на которой я проехал по кругу А, была вороная лошадь по кличке Билли. Его и еще одну черную лошадь по кличке Пиканинни использовали для сбора кавалерии. Я не мог вспомнить «книгу» об этих двух лошадях, поэтому позвонил Кларку Моррису.

            — Его настоящее имя было Билли Ослик, — сказал Кларк. «Его назвали так, потому что у него были ноги в форме ослика. Все это было задолго до того, как я прибыл на Круг А. Он был у меня в цепочке. Если бы мне пришлось выбрать трех самых красивых путешествующих лошадей, на которых я когда-либо ездил, ослик Билли был бы одним из них. Он не был настоящей большой лошадью; Пиканинни был намного крупнее его. Оба они были теми старыми добрыми лошадьми ранчо, которые хорошо служили компании на протяжении многих лет. Брайан использовал их в качестве борцовских лошадей, поскольку они заслуживали полуотставки и им больше не приходилось совершать эти длительные поездки.

            Во время моего второго тура по Кругу А мы использовали для борьбы огромную большую лошадь по имени Джейк. Джейк был гнедой и неплохой лошадью. Он был нежным, и я не имею в виду собачьим; нет, Джейк был нежным, как котенок. Мы разбили лагерь в Калико, и одним дождливым августовским днем ​​мы сгорбились в большой палатке экипажа. У нас были открыты обе створки палатки, чтобы дул небольшой ветерок. Трое или четверо парней играли в карты справа от двери, а мое спальное место было расстелено на раскладушке в дальнем левом углу. Я не помню, привел ли Джейка в палатку ковбой или он просто забрел туда один, но вот он был в палатке с нами и щипал траву. Мы все думали, что это было довольно забавно. Джейк стоял параллельно моей кровати и сгибал передние ноги и поворачивал голову, чтобы «поцеловаться» в 9 секунд.0011

Я совершенно забыл о фонаре Коулмана на земле слева от моего плеча. Конечно, Джейк опрокинул фонарь. Когда я посмотрел вниз, я увидел, что он не только опрокинул его, но и просунул левую переднюю ногу через металлическую ручку.

            «Ого, Джейк. Эй ребята. Ого, Джейк, — сказал я.

            «Сукин сын, не дай ему пошевелиться, Муни; он разорвет это место на части».

            «Ого, Джейк; эй, Джейк; Полегче, парень.» Говорю тебе, я нервничал.

            Джейк шевельнул ногой, и она выскользнула прямо из ручки. Вау, вы говорите о близком контакте. Представляете, что было бы, если бы его нога осталась в ручке фонаря, и он бы с ума сошел по нам? Да, он был нежным, но, как я всегда говорю, нежные могут причинить вам боль так же сильно, как и смешные. Излишне говорить, что Джейка выпроводили из палатки и сказали НЕ возвращаться.

            Теперь, когда я убедил вас в том, насколько нежными были лошади в споре, я собираюсь вывести вас на правое поле с небольшой боковой перекладиной. У меня была ночная смена, которая отела телок на Испанском ранчо. Билл Кейн поймал для меня в ту ночь лошадь, но я не знал эту лошадь. Я думаю, он позвонил ему в воскресенье.

            «Это была старая добрая лошадь, — сказал он мне. «На нем ездило много хороших ковбоев, и, когда он был моложе, он отбивал некоторых из них. Он уже старый и печет, и этой осенью я буду его кормить курицей. Будьте осторожны, когда вы впервые сядете на него, так как он будет очень тугим и горбатым. Вытащите его прямо и используйте свои руки, чтобы отговорить его от этого. Он не должен брыкаться. А у Муни много коров. Если тебе нужно привести телку сегодня вечером, сиди прямо и смотри, как она повернется вместе с коровой». Он был прав на этот счет. Позже той же ночью я приносил телку, так как должен был тащить теленка. В левой руке я держал поводья, а в правой держал фонарик над головой. Вместо того чтобы выйти через ворота в переулок, она побежала к яслям. Там было много грязи и сена на земле, и как раз перед тем, как она врезалась в деревянные ясли, она повернула назад.

            Позже той осенью я заметил, что Кейн поймал воскресенье и посадил его в загон для спорщиков. — Что ты собираешься с ним делать? Я попросил.

            «Он спорщик. Трумэн, похоже, не ценит лошадей, которых я ему дал, так что я позволю воскресенью немного попотеть над ним завтра утром. Может быть, он заслужит немного уважения».

            «А что, если он оттолкнет его?»

            «Он не должен брыкаться, — сказал он. «Может быть, вы придете утром и посмотрите, что произойдет. Не знаю, может быть, вам придется пререкаться. Вы уже ездили на нем раньше, будьте рассудительны.

            Я добрался до сарая как раз в тот момент, когда Трумэн выводил воскресенье. Боже, о Боже, эта лошадь всегда была напряжена. Мне было страшно просто смотреть на него. Они остановились, и там стоял Сандей, и я клянусь, вы могли бы поставить его четыре фута в двухфутовый круг.

            «Посмотрите на эту лошадь, — сказал Трумэн. «Как я могу с ним так спорить? Он оттолкнет меня, а Кейн уволит меня за то, что я не загнал коня. Если бы здесь была еще одна лошадь, я бы оседлал ее, и эта лошадь проиграла».

            Я рассказал ему, как Кейн сказал мне покататься в воскресенье, и, конечно же, все оказалось в порядке. Кейн знал этих лошадей, и если он сказал вам, чтобы вы обращались с лошадью определенным образом, вам лучше быть внимательным, иначе ваш день может очень, очень быстро испортиться. Я думаю, что это был последний раз, когда мы ездили в воскресенье. Через месяц или два он вошел в грузовик.

            По большей части фургон Испанского ранчо использовал маленькую гнедую лошадь по кличке Король дороги, чтобы спорить с ней. Он был достаточно мягок, но немного напорист, и тянуть его было все равно, что тянуть столб забора. Кейн любил, чтобы его лошади были чистыми и хорошо выглядели. Под этим я подразумеваю, что все его лошади были подкованы и расчищены, и у всех были какие-то порезы на холке. Он всегда завязывал своим лошадям хвосты разными узлами. Он показал мне, как завязывать эти узлы, но мне никогда не везло с ними, так как они всегда развязывались через пару часов. Он сказал мне, что я не плюнул на них правильно.

            Таким образом, вместо того, чтобы завязывать узлы на хвостах, я поддерживал внешний вид своих лошадей, расчесывая им гривы и хвосты, подстригая шерсть вокруг ног, подковывая их и подстригая гриву на холке трензелем или одна пуговица для упряжной лошади. Я не стал заморачиваться с вырезом хакамора или двумя пуговицами. Я никогда не давал своим лошадям узду за уши, так как это был сезон мух, и я хотел, чтобы у них было как можно больше гривы и хвоста.

            Кейну нравилось держать Короля Дороги в совершенно уникальной манере. Он обувал его, а затем расчесывал ему гриву и хвост. Он брал ножницы для овец и отрезал уздечку, три пуговицы, а потом обрезал свой хвост, как у вьючного мула. Я не знаю, как это называется.

            Мы разбили лагерь в Саммерс-Флэт, и однажды утром я поймал Кинга, когда было еще темно. Я никогда раньше не ездил на нем, но многие другие катались до меня, и не было никаких сомнений в том, что он был нежным. Кинг знал, где кави, так как он слушал, как они двигались, ржали, и, конечно же, он всю ночь слышал колокольный звон.

            ПРИМЕЧАНИЕ. Вы, старожилы, запомните лошадь-посыльную как кобылу-посылку. Я никогда не был рядом с кобылой, но я слышал, что те мерины в кавалерии просто любили жеребенка и всегда хотели быть рядом с ним и играть с ним.

            Итак, как сделать лошадь-колокольчика? Легко, и это только один пример. Однажды весной мы обменяли наших зимних лошадей на фургонных. Кейн увидел колокол в сарае. Он был около 8 дюймов в длину и издавал много шума. В тот день он оседлал красивую многообещающую молодую лошадь, поэтому застегнул ей на шее колокольчик. Мы вывели наших лошадей из сарая, и когда они побежали рысью, этот молодой конь понял, что к нему что-то привязано, встал на дыбы и упал навзничь. Затем он вскочил и начал бежать около 100 футов. Затем до него дошло, что он не пострадал, поэтому он побежал к другим лошадям, и с тех пор он стал лошадью-колокольчиком.

            Я ковылял Кинга на четвереньках, чтобы оседлать его, пока он искал своих приятелей. Южная развилка реки Овайхи проходит прямо через Саммерс-Флэт. Есть двухколейная дорога, которая проходит через лагерь, через реку и выходит на другую сторону поля для споров. Мы пошли рысью по этой дороге, и я дал Кингу его голову, когда мы пересекали реку, поскольку я полагал, что он останется на этой дороге, пока мы не минуем ивы, а затем свернем на открытый луг к кавалерии. Неправильный! Как только мы вышли из реки, он пошел по коровьей тропе, которая шла через ивы. Как я уже сказал, он был довольно агрессивным, поэтому мы пошли вниз по ивам — моя левая рука держала поводья и седельный рожок, а правая рука держала мою шляпу. За эту глупость я получил несколько рубцов и порез под левым глазом. Когда мы вышли из-за ив, вместо того, чтобы идти сзади, кавалерист Кинг помчался галопом прямо на середину ив. Я, наконец, взял его под контроль и направился к лагерю. Не знал, что быть спорщиком может быть так опасно для твоего здоровья, не так ли? Я больше никогда не позволял Кингу думать после этого.

            Кажется, я уже писал ранее, что иногда кавалерия просто шла через реку, бродила вокруг, паслась через лагерь, терлась о веревки палатки, а затем уходила в загон для пререканий. Иногда они вели себя так, будто у них есть мозги в голове, и просто рысью пересекали реку и попадали прямо в загон. А потом, конечно, в прохладное утро они галопом врежутся в эту реку и пронесутся через лагерь, пугая всех ковбоев, все еще остающихся в своих палатках, что их задавят.

            Вот небольшой совет для тех из вас, кто может не знать. ВСЕГДА открывайте ворота в направлении движения ваших животных. Если вы приводите лошадей в загон, вы должны открыть ворота

в загон. Если вы их выворачиваете, то открывайте наружу. Если вы откроете его в другую сторону, вы

рискуете выбить бедро лошади или корове. И, конечно же, если вы приводите коров и телят в загон, то у вас будет около 15 телят по ту сторону ворот. Сделайте то же самое с проволочными воротами. Неважно, верхом вы или пешком, откройте ворота до упора и поставьте их прямо к проволочному забору. Это займет всего несколько секунд и может спасти кого-то от ужасной, ужасной аварии.

            Были разные способы поймать спорную лошадь. Если бы там было небольшое поле для споров с травой, мы бы оставили его там. Иногда у нас было для него сено, и мы сушили его в загоне для отлова. Если мы приедем ближе к вечеру, то сможем загнать коня и тогда поймать спорную лошадь. Иногда лагерь оленей располагался в высокогорье, и нельзя было разглядеть, где кавалерия. Я забирался на высокую точку и искал пыль с топающей земли. Что? ты спрашиваешь. Возьмите двух лошадей, и поздним летним утром они встанут голова к хвосту и будут трясти головами, махать хвостами и топать ногами. Пусть этим занимается сотня лошадей, и через два-три дня трава и кусты будут вытоптаны, и возникнет большая лужа пыли. Это то, что мы назвали топающей землей. По большей части площадка для топания будет иметь круглую форму, и их будет несколько в зависимости от направления ветра и того, почему кавина выберет определенное место.

  Я знаю….. Я бреду, вот «Вигвам…..»                 

Декабрь 2009                                                                              

Вигвам, Лошадь Wrangle

           Мы вытащили фургон из Четырех миль, проехали через ранчо Иллинойс, затем проехали через ранчо Спэниш и вниз по реке примерно 10 миль и снова остановились в Саммерс-Флэт.

  В тот день Кейн сказал: «Я собираюсь взять Терри Риггса и вернуться на ранчо на 3 дня. Я хочу, чтобы ты собрал все, что есть по обеим сторонам реки, и то, что под нами, что может остаться на реке. Есть две вещи, которые я хочу, чтобы ты сделал сам. Когда Делойд пролетал над наделом Андре Рогом изобилия, он заметил гнедого коня за забором. Я думаю, что это лошадь компании из группы молодых лошадей, которая, должно быть, пробежала через забор. Возьмите с собой мягкую лошадь и отпустите ее, и эта молодая лошадь должна следовать за ним обратно в лагерь. Если это не сработает, тогда придумай что-нибудь другое, но я хочу вернуть эту лошадь. Затем я хочу, чтобы вы прошли вон туда, через забор Уиллиса Пэкера, и убедились, что эти ворота открыты, чтобы все, что мы можем пропустить, могло вернуться домой. Если вы столкнетесь с возвращающимся скотом, принесите его сюда, чтобы мы могли забрать его домой. Если вы соберете немного скота, у вас может быть долгий день, потому что там далеко ».

          То, что он имел в виду, говоря об открытии этих ворот, имело здравый смысл. Собрать 100% всего скота на этих больших предприятиях считалось практически невозможным. Небольшой группы кое-где всегда не хватало и поэтому зимовали на улице. Довольно часто скот, проведший зиму в пустыне, следующей весной был в лучшей форме, чем тот, который вернулся на ранчо и кормился сеном всю зиму. Почему? Ранчо было намного выше, чем пустыня, что приводило к более суровым зимам, и скот, оставленный на улице, весной попадал на зеленую траву задолго до остальных. Мне все равно, что кто-то говорит, нет никакого сравнения между зеленой травой и сеном. Так устроено Богом и Матерью-природой.

Однако в высокогорной местности, куда я направлялся, любой скот, оставленный снаружи, вероятно, не переживет суровую зиму. Открыв эти ворота, они, по крайней мере, получили шанс спуститься в долину, где кто-нибудь мог их увидеть.

Кейн и Терри погрузили свои вещи и уехали, чтобы вернуться примерно через 10 минут. «Терри и я только что заметили 2 пары на другой стороне поля для споров. Поймай упряжную лошадь и загони их. Муни, если подумать, я поймал Вигвама из-за упряжной лошади, и я не шучу, но в Вигваме есть что-то «коровье». Действительно. Он не очень хорошо с этим справляется, но он может превратить корову. Увидишь сам, когда приведешь этих коров».

Я поймал Вигвама и не удосужился его стянуть. В конце концов, поле спора было всего около ¼ мили в ширину и ½ мили в длину, и все, что я делал, это открывал ворота и пропускал через них двух коров и двух телят. Все шло по плану, пока последняя корова не вышла за ворота. Именно тогда я решил проверить, действительно ли в Вигваме есть что-то «коровье». Конечно же, Кейн был прав, Вигвам мог превратить корову. Корова не оценила, что я так заигрывал

и она повернулась на «дикую сторону» и побежала вверх по внешней стороне забора. Ее большой теленок бежит шаг за шагом вместе с ней. Кусты были слишком высоки, и я не мог обойти ее, и когда она подошла к углу забора, она продолжала бежать прямо, а ее теленок перебежал через забор и пошел с ней. В конце концов мне удалось заставить их повернуться и вернуться на поле для споров. Корова врезалась в забор, но теленок повернулся, побежал в другой угол, затем она побежала по другой стороне забора обратно к лагерю.

 Хватит об этом, я снял свою веревку и переправил теленка на открытое место, так как знал, что если я продолжу проталкивать ее через этот забор, что-то в конечном итоге сломается, и мне придется это починить. Теленок повернулся и начал карабкаться вверх по изгороди, и когда она попала в открытое место, я отравил ее газом и обмотал ей шею веревкой. Мы летели низко, когда я дернул слабину. Она резко повернула направо, и Вигвам продолжил движение прямо. Я смотрел прямо на нее, пока развлекался, а потом упал на землю. Я имею в виду, я врезался в землю. Помнишь, я не удосужился подтянуть седло? Ну вот и я, телка снова была внутри забора, но на этот раз с моей веревкой, а Вигвам несся в панике по большому кругу с моим седлом под его животом. Он направлялся ко мне в большой панике, поэтому я начал махать руками и кричать «уау», но все напрасно. Когда он проходил мимо меня, я мог видеть, как моя подпруга перекинулась через его спину, и оба стремена отскакивали от земли. Не красивое зрелище. Он врезался в забор, перевернулся и бросился в поисках кави. Я собрал два своих чепрака и пошел.

  Могущественное Испанское ранчо было запущено. Я только что потерял спорную лошадь. На обратном пути к жестяному дому меня осенило, что ворота с другой стороны все еще открыты; если бы конюх заметил это, то я бы потерял весь табун.

          Я велел самому молодому ковбою спешить и закрыть ворота. Мне повезло, реально повезло. Нам удалось снять мою веревку с теленка, Вигвам не был весь изрезан, и единственное повреждение моего седла было в том, что одна из седельных тетив за кантом была сломана, и я потерял свой плащ. Когда на следующее утро ковбой боролся с лошадьми, он нашел мой плащ. И снова удача ирландцев!

            На следующий день все прошло нормально. Мы собрали стадо скота и пустили его на поле пререканий. На второй день я оседлал Долларового Билла и надел на Вигвама недоуздок. После того, как я разогнал ковбоев, я направился в Рог изобилия в поисках той гнедой лошади, которую заметил самолет.

          Смотри, это была не служебная лошадь, а кобыла-мустанг. Решения, решения. Кейн сказал, что хочет эту лошадь, эту лошадь он получит. Это должно было быть легко. Все, что мне нужно было сделать, это снять недоуздок с Вигвама и заставить его проиграть. Он и кобыла видели друг друга, ржали и скакали вокруг, подружились, а потом я отвозил их обратно в лагерь.

          Вот вам и план А.  Когда я проигрывал Вигваму, вместо того, чтобы идти к кобыле, он пытался вернуться в лагерь. Я бы погнал его, но кобыла из-за всего этого не подходила к нам близко. Когда я заставлял его идти своей дорогой, она убегала в другую сторону. Это заняло некоторое время, но мне, наконец, удалось собрать их вместе.

          От того места, где мы находились, предположим, что лагерь находился на отметке 12 часов в направлении полета вороны. Это будет кратчайший путь обратно в лагерь. Но, идя таким путем, мы оставались бы высоко и должны были бы ехать по вершинам хребтов, где это было довольно круто и каменисто с небольшим количеством снега. Сократив ничью в позиции 4:30, мы вышли бы на реку, а затем пошли бы по тропе прямо в лагерь. Не самый короткий путь, но уж точно самый простой.

          Вигвам не имеет ничего общего с этим простым способом. Это было прямо в лагерь, его путь или нет. Я отпустила его, если он был счастлив, то и я была счастлива. Сначала я держался далеко, так как кобыле не нравилось, что я рядом. Но через некоторое время впереди оказался Вигвам, она сразу за ним, а я плетусь примерно на 10 центов позади нее. Я мог бы связать ее в любое время, когда захочу, но зачем беспокоиться. Все, что мне нужно было делать, это плестись за ними, и когда мы приближались к лагерю, я кричал повару, и он знал, что нужно выйти и открыть для меня ворота. Все это заняло гораздо больше времени, чем я ожидал, поэтому, если удача все еще будет на моей стороне, ковбои вернутся и будут знать, что делать. Примерно в ½ мили от лагеря я использовал голову и туго затянул седло. Когда мы подъехали ближе к лагерю, я убедился, что мекате заправлен в штаны поплотнее, натянул шляпу и сделал петлю на веревке. Я был готов к действию, на всякий случай. Мне не пришлось кричать, потому что ковбои вернулись и заметили, что я приближаюсь.

          Вигвам увидел открытые ворота и проскакал через них. Когда кобыла увидела ковбоев, она развернулась

и бросилась в мою сторону. Она шла справа от меня и проходила около 6 центов прямо передо мной. Как легко я думал, это был очень высокий процент выстрела. Так высоко, на самом деле, я не пропускаю эти кадры.

          Моя петля отскочила от ее шеи, и она исчезла. Она бежала вверх по склону холма вместе со мной и Долларовым Биллом по горячим следам. Я сделал петлю, но земля оттаяла, и кобыла начала отрываться. Такой подъем в гору и по этой мокрой и мягкой земле произвел на Долларового Билла эффект. Я вытащил свою петлю, увеличил ее и сделал длинный, длинный выстрел. Я поймал ее за шею, но когда я дернул слабину, веревки было так много, что Долларовый Билл наехал на нее. Это было нехорошо. Поскольку кобыла отъехала, я не успел выпрямить свою веревку, поэтому я сделал около 7 оборотов вокруг рога, схватил поводья в каждую руку и надеялся на лучшее. Когда мне наконец удалось остановить кобылу, правая передняя нога Долларового Билла торчала прямо перед ним с веревкой под ней. Он не был счастливой лошадью. Поскольку он хорошо управлялся и был примерно наполовину изношен, мне это сошло с рук.

          Я решил, что лучше загнать кобылу в вигвам. Я никогда раньше этого не делал, но Кейн объяснил мне это. «Наденьте кожаные сбруи на шею каждой лошади и привяжите веревку длиной около 3 центов к каждой сбруе», — сказал он.

          «Звучит неплохо, но как они будут есть и пить?» Я попросил.

          «О, им потребуется некоторое время, чтобы понять это. Но довольно скоро они спустятся к ручью, остановятся, посмотрят друг на друга, подмигнут, а потом опустят головы и выпьют». Так и случилось

         К вечеру третьего дня я еще не вернулся в лагерь. Ковбои забеспокоились, двое из них вернулись на ранчо и сказали Кейну, что я пропал без вести. Когда он узнал, что я еду на лошади по кличке Путт-Путт, он сказал: «Не беспокойтесь о нем; ему пришлось совершить долгую поездку

сегодня, и я уверен, что на обратном пути он нашел немного скота. Путт Путт мог отскочить от него, убежать и бросить его. Мы не можем искать его в темноте. Мы просто потеряем еще двух или трех ковбоев». Это, конечно, было правильным решением. Я знал эту страну, и если бы я не вернулся, он не осмелился бы послать кого-то, кто не знает ее, искать меня.

          На следующее утро к завтраку пришли Кейн и Терри, и, когда я рассказал ему о кобыле-мустанге, он первым делом потребовал, чтобы ее выгнали из конюшни. Дикая Лошадь Энни все еще была в «расцвете сил», и он не хотел, чтобы компания была вовлечена во что-либо, что могло бы навлечь на нас неприятности. Мы ей отказали, и она вернулась к «дикой банде».