Значение эпатажный: это что такое? Хорошо ли быть эпатажным?

Содержание

Значение слов — сборник словарей на Glosum.ru

Главная
Контакты
Добавить слово

Возможно, запрашиваемая Вами страница была перенесена или удалена. Также возможно, Вы допустили небольшую опечатку при вводе адреса – такое случается, поэтому еще раз внимательно проверьте.

Вы можете продолжить перейдя на главную страницу

Популярное за все время
Любовь
Родина
Обожать
Вертеп
Дружба
Мужик
Красота
Надежда

Искусство
Панталык
Стерва
Паскуда
Мир
Тварь
Дурак

за месяц
Член
Краля
Богатый
Урод
Бобыль
Халда
При
Справедливость
Привет
Жрать
Лукавый
Рдеть
Определение
Человек
Язык

за неделю
Пелена
Безалаберный
Жупел
Мазурик
Коллега
Нравственность
Ратовать
Волонтер
Информация
Богатырь
Неистовый
Друг
Организация
Кумир
Легенда

за день
Ублюдок
Оный
Юродивый
Яр
Дебелый
История
Гордость
Показать
Басурман
Тать
Романтик
Вовсе
Царь
Честь
Оказия

Важное

Политика конфиденциальности
Пользовательское Соглашение

Наши соц. сети

Телеграм канал
Телеграм бот

«Эпатаж на сцене имеет большее значение сегодня, нежели художественный акцент» – Коммерсантъ FM – Коммерсантъ

368 3 мин. …

Сергей Железняк предложил запретить пропаганду педофилии в российских театрах. Инициативу с ведущей Дарьей Полыгаевой обсудили депутат Заксобрания Санкт-Петербурга Виталий Милонов и музыкальный критик, композитор Петр Поспелов.

Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ / купить фото

Как сообщил «Коммерсантъ FM» вице-спикер Госдумы, парламентарии могут рассмотреть этот вопрос уже в ближайшее время. Так господин Железняк отреагировал на вручение «Золотой маски» спектаклю «Сон в летнюю ночь» Музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко. По мнению депутата, постановка пропагандирует педофилию и ее, скорее, стоит закрыть, чем награждать. А если театры сами не контролируют степень «моральной приемлемости» спектаклей, придется вмешаться законодателям, отметил Железняк.

— Господин Милонов, вы как относитесь к инициативе Железняка?

В.М.: Спектакль так же, как и кино, у нас может быть любого содержания. Другое дело, если дети вовлекаются в постановку, которая откровенно изобилует сценами имитации гомосексуализма или еще какой-нибудь гадостью — это неправильно. Но у нас же порнографические фильмы не запрещено показывать и даже снимать, поэтому и порнографические спектакли, к сожалению, не запрещены, они могут быть.

— Так надо запретить?

В.М.: Если есть на свете извращенцы, которые не могут прожить без порнофильмов или без порноспектаклей, или есть извращенцы, которые ставят подобного рода спектакли, если вы говорите об этом британском гомосексуалисте, который поставил «Сон в летнюю ночь» в ужасном виде, совершенно исковерканном, виде, то, наверное, имеет смысл их каким-то образом отслеживать.

— А вы смотрели спектакль?

В.М.: Я смотрел, безусловно, частично его, потому что я не большой фанат. Для того чтобы сказать, что тебе не нравятся порнофильм, необязательно его смотреть от начала до конца, достаточно понимать, что там такое. Спектакль, мягко говоря, фиговый, конечно. То, что ему дали премию, это, наверное, какой-то политический жест, политический шаг, ничего общего с искусством не имеющий. Конечно, эпатаж, он на сцене в последнее время имеет большее значение, нежели художественный акцент.

— Господин Поспелов, ваше мнение.

П.П.: По-моему, это депутаты со своей инициативой раздувают бурю в стакане воды. В этом спектакле вообще никакой педофилии и близко нет. В нем участвуют дети, которые исполняют шедевр Бриттена, они прикоснулись к удивительной музыке, это прекрасное произведение. Режиссура его, честно говоря, мне тоже не нравится, но ничего криминального в ней совершенно нет, никаких педофильских мотивов вообще и близко нет в этом спектакле. Там действительно есть сексуальная сцена, которую разыгрывают взрослые артисты. Дети же в этот момент находятся за сценой.

Директор театра специально объяснял, что и во время репетиции, и во время спектакля все было сделано для того, чтобы дети не могли видеть эту сцену. Она отгорожена от них элементами декораций, поэтому волноваться за детей абсолютно не нужно. Более того, многие их родители написали письмо в поддержку спектакля, который пытались запретить. Но в принципе, если говорить о том, что допустимо или недопустимо на театральной сцене, то допустимо многое, едва ли не все, но регулироваться это должно исключительно введением возрастных рейтингов.

Это могут смотреть дети от шести лет, это — от 12-ти, 16-ти, 18-ти. Никаких запретов иных быть не должно. И введение предпросмотров — это явная попытка ввести цензуру и цензурировать художественные произведения.

— Господин Милонов, ваше мнение.

В.М.: Я, на самом деле, абсолютно согласен с уважаемым оппонентом, поскольку действительно только рейтинги могут помочь спасти эту ситуацию. Что же касается предпросмотра некими организациями, которые осуществляют контроль, правильно ли установлен рейтинг, это может быть и неплохо. Ведь как раз та страна, которой поклоняются сегодня митингующие у Пушкинской, эти «болотные» нимфоманы, — Соединенные Штаты — ввела такую систему. И дай бог, кто-нибудь там попробует детей задействовать в спектакле, где есть сексуальные сцены, пускай даже отделенные от них театральными декорациями. Но я согласен, что регулировать эту сферу необходимо с помощью нормально проставленных рейтингов. Запрещать спектакли нельзя, потому что есть люди, которым они нравятся.

В конце концов, это право выбора свободного взрослого человека.

Стоимость шока (2014) — IMDB

Награды

Фотографии

Top Cast

Zak Hudson

Miles Fowler

Anthony Bravo

Janelle Christa

Anthony Bravo

Janelle Christi

Мишель Кэмпбелл

Жюстин

Уилл Брандт

Малкольм Макдауэлл

Эдмунд Дин Хантли

Стивер 90 Оливер1

Shawn Woods

Josh Lamb

Jo Farkas

Sol’s Mother

Earl Thompson

Lester

Tessa Fowler

Naked Actress

Catherine Black

Sovanna Moodley

Бездомный подросток женского пола
(как Давита Рубен)

Рэнди Блекитас

Бездомный подросток мужского пола

Чиеко Хидака

Party Guest

Glenn Shelhamer

Пол Боуман

Джастин Папа

- Douglas Rath
- - Anthony Bravo
  - Anthony Bravo
  - Anthony Bravo
  - . IMDbPro
  Больше похоже на это
  Кровавый ад
  Школьницы-убийцы из космоса
  Кун сандхеден
  Прямо к видео: Прямо к видео Ужасы 90S
  Domina Nocturna
  Рискованный бизнес: Ame Americ Win America для взрослых
  Toybox
  20 лет безумности
  Challenge
  сатана
  Night Night
  Утренний шоу
  666
  666.
  Обзор
  Избранный обзор
  6/
  10
  Забавный и интересный
  Это малобюджетный фильм, который не воспринимает себя слишком серьезно, и в нем много забавных моментов, которые были пародиями на малобюджетные фильмы ужасов. Сюжет на самом деле был довольно необычным и интересным. Получил удовольствие от просмотра.
  Полезно • 0
  0
  - Adeleysim
  - 2 февраля 2019 г.
  Информация
  - Дата выпуска
    - 1 августа 2014 г. (Соединенные Штаты)
    - 777777
    - .
    - Официальный Facebook
  - - Английский
  - Также известен как
    - Эпатаж
  - - Производственная компания
      - Killer Lo
        Предложить редактирование или добавить отсутствующий контент
        Top Gap
        Под каким названием Shock Value (2014) был официально выпущен в Канаде на английском языке?
        Ответ
        Стоит ли шокировать?
        Этот контент содержит партнерские ссылки. Когда вы покупаете по этим ссылкам, мы можем получать партнерскую комиссию.
        Хосе Сарамаго — один из самых выдающихся португальских писателей, и он привлек к себе международное внимание после того, как получил Нобелевскую премию по литературе в 1998 году. Насколько я понимаю и насколько я помню, он также в значительной степени привлек всеобщее внимание своей родной страны. после этой конкретной победы, особенно за пределами литературного сообщества Португалии.
        Мне было 18 лет, когда я впервые решил прочитать его, и мне посоветовали прочитать «Евангелие от Иисуса Христа», которое многие до сих пор считают одним из лучших его художественных произведений. Я взял книгу в местной библиотеке и в итоге вернул ее на библиотечную полку непрочитанной. Ну, в основном непрочитанные.
        Книга представляет собой переосмысление жизни Иисуса Христа, и начинается она со сцены: Мария и Иосиф в постели, рано утром, занимаются сексом. Секс очень деловитый, лишенный явных эмоций, прямо деловой секс. Джозеф заканчивает и тут же встает, встает с постели и занимается другими, более неотложными делами.
        Нет душевной связи, объятий после, взгляда друг другу в глаза и признания в безусловной любви или какой-либо другой любви, если уж на то пошло; как бы ни раздражала меня идея безусловной любви, в то время она казалась достаточной для родителей мессии. Кроме того, в то время я читал много любовных романов о том, что становится черным, когда есть сексуальная сцена, поэтому у меня были определенные стандарты. Я не говорю, что стандарты были хорошими или плохими, но они были.
        Я больше не религиозен, но мне было 18 лет. Я не любил ходить в церковь и не участвовал ни в каких других мероприятиях, связанных с религией. Но, как и Smash Mouth, я был верующим и, выросшим в религиозной — и довольно консервативной — среде, у меня были определенные представления о том, что можно говорить и делать (и писать), а что нет. Эта сцена потрясла меня, и я не мог читать дальше первых двух страниц.
        Когда другие разочаровались в Сарамаго из-за его невероятно длинных предложений и отсутствия знаков препинания — это его фирменный стиль — я разочаровался в нем, потому что он осмелился изобразить Иосифа и Мэри, занимающихся практичным, патриархальным утренним сексом.
        Я еще не вернулся к этой книге, не из-за этой сцены — я бы, конечно, легко переварил ее сейчас и даже посмеялся бы над дерзостью Сарамаго, написавшей это в таком скромном обществе, как португальское в 1998 году. , которая очень легко отвергла его попытки бросить вызов церкви. Я просто еще не дошел до покупки книги, но уместно упомянуть Евангелие Сарамаго , так как читая его, я впервые, не зная термина, рассмотрел понятие шоковой ценности.
        В моем молодом, религиозном уме я не мог понять, почему кто-то решил включить эту сцену именно в такие термины в книгу: даже открыть ее.
        Но по мере того, как я становился старше и избавлялся от большинства предубеждений, которым меня учили в детстве (наряду с моим религиозным воспитанием), я сталкивался с подобными ситуациями еще несколько раз, и они всегда оставляли меня с чувством беспокойства и сомнений. сам: я что, ханжа, или эта сцена действительно не нужна? Какой момент он пытается сделать?
        Дискомфорт
        Два года назад я переехала в Нидерланды и с 2020 года работаю в нидерландском независимом книжном магазине. Поскольку я не вырос в окружении голландской литературы, мне обычно любопытно узнать, как и что пишут голландские авторы.
        На самом деле есть одна особенность, которую я несколько раз учитывал с тех пор, как покинул Португалию: всегда есть вещи, пропитанные культурой страны, которые делают почти невозможным для иностранца догнать эту культуру. Я никогда не узнаю каждую маленькую голландскую знаменитость, и я не буду петь знакомые голландские хиты, на которых выросли некоторые из моих друзей, вещи, которые настолько естественны для них, как дышать или есть хагельшлаг, потому что они узнали об этих вещах в точно так же они выучили язык: знакомясь с ним с детства. Но я могу попытаться хотя бы познакомиться с литературной сценой, особенно потому, что это неотъемлемая часть моей работы.
        Вечерний дискомфорт был первым голландским романом, получившим международную Букеровскую премию. Я понимаю, почему книга стала хитом и завоевала награды: и сюжет, и написание весьма неординарны. Со страниц сочится грусть, и хотя повествование ясное и прямолинейное, во многом это атмосфера. Десятилетняя девочка, семья, потерянный брат. То, как семья отдаляется друг от друга, поглощенная потерей и горем. Это очень, очень хорошо, и это основано на собственном опыте Райневельда, потерявшего брата или сестру в этом возрасте.
        Глава 8, однако, начинается со сцены, которая меня обеспокоила. Что странно, потому что сцена не совсем жестокая: у маленькой девочки запор, и ее отец помогает ей с этим справиться. Теперь я знаю, о чем вы думаете: они в туалете, делают какую-то клизму. Неправильный. Описание продолжается, и оно довольно наглядно: ребенок лежит на боку на диване, отец отрезает куски мыла и вставляет их ей в задний проход: «Прежде чем я могу думать об этом дальше, папа засунул кусок мыла глубоко в мою задницу своим указательным пальцем», и это продолжается, рассматриваемая сцена чередуется между тем, что происходит, и тем, что ребенок делает, чтобы попытаться отвлечься. Это обстоятельство, которое может кому-то показаться довольно безобидным, обеспокоило меня.
        Потому что, понимаете, я задумался: зачем нужна была эта сцена? Особенно с точки зрения ребенка? Я прочитал еще несколько страниц и не понимаю, насколько это имело отношение к сюжету, или почему автор решил включить в книгу что-то такое особенное и, честно говоря, странное. Какова была цель этого? Я не мог этого видеть и в конце концов отложил книгу в сторону.
        Мне не помогло то, что с тех пор я видел подобные отзывы об этой книге: люди жаловались, что она содержит довольно шокирующие сцены, которые, хотя и не умаляют ценности книги в целом, кажутся просто шокирующими. и беспокоить читателей.
        Плавление
        Несколько недель назад, в том же путешествии по знакомству с голландскими писателями, я взял «Плавление» Лиз Спит.
        Спит на самом деле бельгийка, но изначально она пишет по-голландски, и после окончания Плавление я задумался: а писать шокировать — это голландская литературная фантастика? Похоже ли это на большую часть известного португальского кино, где ругательства и дешевые графические сексуальные сцены кажутся нормой? Это что-то культурное? На этот вопрос у меня нет окончательного ответа, но я разговаривал с другими (голландскими) читателями, которые, кажется, разделяют схожие взгляды на эти две книги.
        The Melting рассказывает о группе детей в маленьком городке. Я сразу почувствовал симпатию к главному герою, который дружит с мальчиком, чьи родители владеют коровьей фермой.
        Большую часть жизни я прожил в маленьком городке, и в детстве у меня тоже был друг, чьи родители владели коровьей фермой. Я проводил там целые дни, помогал подоить коров и даже научился водить трактор. Было много историй, к которым я мог относиться, и я вижу, насколько это похоже на обстановку маленького городка. Но по мере развития сюжета отношения между главной героиней и двумя ее лучшими друзьями — детьми, ставшими подростками — становились все более дикими.
        В конце концов, ближе к концу книги все стало слишком дико, чтобы в это можно было поверить. И не поймите меня неправильно: может быть, где-то эти истории и могли произойти, но в некоторых моментах мне действительно показалось, что автор перегнул палку. И не в том смысле, что я религиозен и, может быть, немного консервативен — я далеко не в этом, — а в том, что именно является целью всего этого насилия в развитии сюжета? И я вышел с пустыми руками.
        Рассматриваемые сцены не обязательно должны быть такими жестокими, такими сексуальными и оскорбительными, чтобы все это имело смысл и работало. На самом деле их эффект был противоположным: если бы эти сцены были менее шокирующими, история звучала бы гораздо более правдоподобно.
        Это не значит, что мне не понравилась книга — я поставил ей 4,5 звезды и до сих пор рекомендую. Это все еще фантастическое произведение литературы. Но полбалла, потерянного из моего рейтинга, были связаны с бессовестным применением насилия. Потому что я все еще думаю, что многое из этого, даже если это не так, было написано для чистого шока. Потому что шоковая стоимость очень часто заставляет людей говорить о том, что продается. И недостаточно часто, на мой взгляд, подвергается сомнению.
        Маленькая жизнь
        Когда я впервые начал планировать эту статью, я не собирался упоминать Маленькую жизнь. Но после доступа к шоковой ценности и моего отношения к книгам выше, я думаю, имеет смысл привести Маленькая жизнь тоже к столу.
        
        Обычно мне не нравятся длинные книги, поэтому я обычно выбираю книги объемом от 200 до 350 страниц, но в 2015 году в Интернете было так много любви к Маленькая жизнь , что я в итоге купил ее.
        Честно говоря, я не думаю, что знал, сколько страниц было в книге, когда я взял ее в руки: я получил ее для своей электронной книги, и в статьях, которые я читал о ней, либо они не упоминали об этом была длинная книга, или я не обратил внимания. Я помню, как наткнулся на него в книжном магазине после прочтения и был удивлен, насколько он толстый.
        Я просто взял его, и, как и большинству людей, он мне понравился. Я плакала, я смотрела на нее с печалью, когда она была закончена, потому что эта книга сломала меня. Но несколько месяцев спустя, когда я снова рассматривал книгу на расстоянии, у меня начало появляться несколько вопросов. Кто написал эту книгу? Я знаю их имена, но кто они, и какое право они имеют, чтобы написать эту конкретную историю?
        
        Теперь я не обязательно согласен с тем, что писатели должны писать только о своем личном опыте или идентичности (на мой взгляд, это должно работать в каждом конкретном случае). Художественная литература служит цели, и именно потому, что писатели могут представить другой мир и жизнь, отличные от их собственной, у нас есть истории. Но Маленькая жизнь — это книга, которая, кажется, живет только своей собственной трагедией.
        Ханя Янагихара — талантливый писатель, в этом нет абсолютно никаких сомнений, но когда трагедия превосходит саму себя и становится порно-травмой? Почему этот автор рассказывает историю чудака-инвалида, подвергшегося сексуальному насилию, историю, в которой нет искупления страданий, кроме трагедии другого типа?
        Чем больше я думал об этой книге и о том, почему большинство людей восторгаются ею, тем больше я беспокоился. И да, в определенной степени именно человеческая уязвимость — и да, страдание — привлекает нас к этой странице. Многие книги, которые я люблю, абсолютно грустны и драматичны, в них нет ни капли радости, но Маленькая жизнь вышла за рамки того, что я склонен принимать, когда речь идет о чьих-то воображаемых страданиях. И все же я проглотил ее и только тогда задумался: где грань между рассказом хорошей истории, вскрытием ран и трагедий, чтобы их увидели и поняли другие, и написанием для шока?
        По правде говоря, у меня нет ответа. Линия у всех разная, и некоторые будут читать те же книги, что и я, и найдут их вполне приемлемыми, каждая шокирующая сцена абсолютно уместна для развития сюжета. Для меня эти книги становятся чем-то вроде незнакомцев, историями, от которых я хочу избавиться, потому что они зашли слишком далеко, слишком глубоко. Они касаются места, которое следовало оставить в покое.
        Независимо от того, где находится наша очередь, важно продолжать задавать эти вопросы, смотреть на шокирующие сцены, особенно оскорбительные, через более широкий объектив. В противном случае мы продолжим совершать ошибку, используя людей, реальных вне литературы, в качестве движущей силы для чужих историй, уменьшая и объективируя определенные группы. Когда мы снова и снова создаем стереотипы об одних и тех же сообществах, используя их как простые сюжетные приемы в художественной литературе и возлагая на них свои собственные предубеждения, многие начинают верить в то, что стереотипы верны — и что предрассудки должны быть оправданы — даже вне художественной литературы.