6 эмоций, которые отличаются в разных культурах
Эмоции сложно классифицировать, потому что у каждого человека они разные. Однако есть сходство между тем, как люди определенной культуры выражают свои эмоции. В любом случае, наверняка, нет единого способа выражать счастье, грусть, смущение и любые другие человеческие эмоции.
Эмоции одинаковы в каждой культуре?
Культурологи определяют культурную универсалию как «что-то общее, что существует в каждой человеческой культуре на планете, но отличается от культуры к культуре, например, ценности и способы поведения». Это относится к таким культурным аспектам, как традиции, язык, выражения, еда, брак, искусство, музыка, шутки, спорт и многое другое.
Теперь к вопросу, являются ли эмоции культурными универсалиями. Да, являются. Тот факт, что у нас, людей, есть эмоции, определенно является культурной универсалией. Некоторые скажут, что эмоции – это то, что делает нас людьми. Но то, как мы, люди, выражаем свои эмоции, точно зависит от культуры, в которой мы выросли или сейчас живем.
- Латынь – это мертвый язык?
1. Благодарность
То, как мы выражаем признание или уважение по отношению к другим, очень отличается в разных культурах. Один из примеров – это то, как мы дарим подарки. Во многих западных культурах принято открывать подарки перед дарителем и сразу же выражать благодарность. Мы даже делаем еще один шаг, чтобы показать нашу благодарность: благодарим дарителя, даже если нам не нравится подарок.
А вот обратный пример: в Китае или Японии принято открывать подарки, только если даритель уже ушел. В Китае даже принято несколько раз отказываться от подарка, прежде чем принять его. Для западной культуры это было бы очень грубо. Стоит также отметить, что в Китае и Японии нужно принимать подарок двумя руками, иначе вас посчитают грубым и заносчивым.
2. Веселье
Для этой эмоции у меня есть несколько личных примеров, потому что я американка, а живу в Германии.
- Cоветы о том, как выучить новый язык
3. Смущение
Смущение и стыд – очень уникальные элементы культуры, потому что они воспринимаются совершенно по-разному в зависимости от того, где вы находитесь. Во многих западных культурах смущение – это негативная эмоция. Это что-то, что нужно скрывать. Вы не хотите создавать неловкую ситуацию и не хотите показывать другим, что вас что-то смущает.
Спрячьте эту эмоцию побыстрее!
Но в других культурах, например, в арабских, смущение и стыд являются позитивными эмоциями, потому что это означает, что вы порядочны. Другими словами, вы порядочный человек, если вам стыдно. Смущение и стыд более позитивно воспринимаются в таких культурах, поэтому когда вы их чувствуете, вы обращаетесь к другим за помощью, а не прячете свои чувства как в западных культурах.
4. Гордость
Гордость – очень сложная эмоция, которая широко варьируется между культурами и даже субкультурами. Я могу дать еще одно четкое различие между индивидуалистическими культурами и коллективистскими культурами. В то время как индивидуалистические культуры (США, Германия, Франция) фокусируются на личности, то есть на независимости, самостоятельности, ставят свой успех в качестве приоритета, коллективные культуры (Китай, Индия, Марокко) нацелены на успех группы, и как члены этой группы могут продвигать целостный успех друг друга.
То, как гордость проявляется на рабочем месте, имеет большое значение.
В индивидуалистических культурах общая цель может состоять в том, чтобы получить повышение зарплаты, а затем гордо рассказать об этом другим. Но в коллективистских культурах люди больше сосредоточены на достижении целей группы, а не индивидуумов. Они даже могут негативно воспринять тот факт, что вы хотите зарплату повыше и рассказываете о повышении остальным, потому что это отвлекает внимание от группы.
Анна рассказывает о своих занятиях в Lingoda
5. Печаль
В каждой культуре испытывают горе в той или иной форме. То, как выражается это горе (или, скорее, разрешается выражать его), имеет множество форм. Приведу несколько разных примеров: в ортодоксальных исламских культурах развод считается более травмирующим, чем потеря любимого человека – концепция, которая в западных культурах может даже не вписываться в категорию горя. В европейских католических традициях горе часто выражается стоицизмом, а большие эмоциональные проявления воспринимаются негативно, особенно для мужчин.
Но в африканских и карибских культурах горе открыто проявляется и даже поощряется для обоих полов. Чем громче вы скорбите, тем больше уважения вы проявляете покойному.
6. Злость
Согласно исследованию о положительном и отрицательном воздействии гнева, гнев может восприниматься как положительно, так и отрицательно в зависимости от культуры и контекста. В сравнении участвовали жители США (которые негативно воспринимают гнев) и жители Японии (которые положительно ассоциируют власть с выражением гнева). В Америке гнев считается отрицательной эмоцией, которую следует скрывать. Если вы не делаете этого, тогда люди задаются вопросом, устойчивы ли вы психически. Но в Японии тем, у кого есть сила, предлагается проявить гнев, чтобы ее продемонстрировать. Если влиятельные люди не выражают гнев, они теряют свою силу в глазах окружающих (или, по крайней мере, будут восприниматься более слабыми). Поэтому выражение гнева оказывает положительно сказывается не только на самом себе, но и на окружающих людях.
И здесь интонация оказывает большое влияние на восприятие определенных выражений гнева.
Эмоции делают нас живыми | PSYCHOLOGIES
29 427Познать себя
Oни заставляют нас смеяться, грустить, ликовать или плакать…
Каждый день под влиянием впечатлений и воспоминаний мы переживаем целую гамму эмоций. Они умело управляют нами: мы ощущаем радость — и в этот момент становимся более отзывчивыми, внимательными к другим. Печаль делает нас более вежливыми, любезными и осмотрительными. Стресс же может буквально нас погубить.
Благодаря эмоциям и чувствам жизнь приобретает особые краски, но именно это и пугает нас. Возможно, дело в том, что владеть собой и своими душевными порывами нас учат с детства, а позже жизнь в обществе начинает диктовать свои «взрослые» правила: не принято изливать душу коллегам по работе, бурно радоваться или тосковать на людях.
Мы стараемся скрывать свои чувства, подавляем их. Но можно ли без них обойтись, идти по жизни лишь с тем, что диктует холодный рассудок? Чтобы гармонично уживаться со своими эмоциями, считают эксперты, прежде всего важно разобраться, как они устроены, что несут в себе, для чего возникают.
Об этом российский психофизиолог Чингиз Измайлов и французский психотерапевт Кристоф Андре.
Psychologies: Эмоции — наши друзья или враги?
Чингиз Измайлов: Они помогают нам жить и продолжить род. Любовь подталкивает нас к партнеру, гнев защищает от врагов. Страх предупреждает об опасности. Радость притягивает к нам других людей… Базовые эмоции одинаковы у всех, они «записаны» в генах в той мере, в которой обеспечивают выживание. Так утверждал еще Чарльз Дарвин, и это подтверждает современная наука.
Кристоф Андре: Эмоции — универсальный язык, код, который позволяет общаться людям разного пола, возраста и социальной принадлежности. Культура, общество, в котором мы живем, лишь определяют форму их проявления, чтобы мы могли быть поняты и приняты группой. Если я — выходец из южных краев, во время траура я скорее всего буду выражать эмоции очень шумно.
Если я поведу себя сдержанно — например, так, как если бы я жил в Англии, — меня посчитают истериком.
Топ-менеджера, который в приступе гнева срывается на совещании, коллеги будут считать человеком с неуравновешенной психикой. Зато если подросток из неблагополучного района не отреагирует на оскорбление, его сочтут трусом.
Мы склонны подавлять и видоизменять эмоции, которые считаются социально или морально неприемлемыми
Эмоции, чувства, аффекты — как определить, с чем мы имеем дело?
Ч. И.: Основной критерий — продолжительность. Аффект — немедленная и кратковременная реакция на какое-то событие. Когда он овладевает нами, мы теряем самообладание, не можем контролировать свои действия. Иногда именно так проявляются ярость, гнев, ужас.
Эмоция (душевное волнение) — временное эмоциональное переживание какого-то события или ситуации. Семь эмоций мы считаем базовыми — их сочетание и определяет наши переживания: тревожность, например, может состоять из базовых страха, гнева и интереса. Чувства же отражают длительное и устойчивое эмоциональное отношение к другому человеку, увлечению или делу, которым мы занимаемся.
Почему бывает так непросто понять свое эмоциональное состояние?
Ч. И.: Мы склонны подавлять и видоизменять эмоции, которые считаются социально или морально неприемлемыми. Мы сдерживаем себя, не имея возможности выразить коллегам раздражение, и компенсируем силу этой эмоции, например, тем, что начинаем неконтролируемо много есть. Или у нас возникают какие-то «необъяснимые» боли — в голове, в животе. Или мы замыкаемся в себе, становимся безразличными.
Если какая-то эмоция для нас под запретом, каждый раз, когда мы сталкиваемся с ней, мы трансформируем свои ощущения во что-то другое… и не понимаем себя. Так, зависть может превратиться в агрессию или даже восхищение человеком, который ее вызывает.
К. А.: Как только мы отгораживаемся от эмоций, начинает хуже работать интуиция, мы ошибаемся в оценке других и собственных нужд.
Некоторые из нас слишком эмоциональны, другие — сдержанны. Существует ли золотая середина?
К.
А.: Если норма и существует, то это социальная норма. Когда мы живем во власти чувств — стыда, смущения, вины или беспокойства, — это нам мешает. Если мы «заражены» страхом, боимся мнения других, то становимся жертвами социальной фобии. Слишком продолжительная грусть и всепоглощающее чувство вины — это уже симптомы депрессии.
Опасна и другая крайность. Некоторые из нас считают себя малоэкспрессивными — зачастую оттого, что боятся чрезмерной эмоциональности. Как правило, такие люди не отличаются словоохотливостью и рассказывают о каком-либо эпизоде своей жизни нейтральным тоном, резюмируя: «было ничего» или «так себе». А в результате жалуются на скудость своей социальной и личной жизни.
Почему одни из нас более, а другие менее веселые люди?
Ч. И.: Мы появляемся на свет с одинаковым «набором» эмоций: мы одинаково чувствуем физиологическое возбуждение, у нас сокращаются одни и те же мышцы лица, когда мы ощущаем радость, страх, удивление или печалимся.
Но мы растем в разных семьях и в разных культурах, кроме того, родители бессознательно меняют манеру общения с ребенком в зависимости от его пола. Мальчики так же эмоциональны, как и девочки, но им предписано быть сдержанными и неуязвимыми. Поэтому, став взрослыми, они скрывают свои эмоции и склонны замыкаться в себе.
Не сами эмоции, а общее отношение к миру и неприязнь к другим людям могут стать причиной болезней
Женщины же, напротив, осмеливаются говорить о том, что чувствуют, демонстрировать разные эмоции, в том числе беспокойство или грусть. И если некоторые люди особо предрасположены к негативным эмоциям, это может быть связано с тем, что в их раннем окружении более приветствовались настороженность и недоверие, а не радость и удовольствие.
Могут ли эмоции быть опасными для здоровья?
К. А.: Известно, что положительные эмоции оказывают благоприятное воздействие — длительное или временное — на иммунную систему.
Но опасно ли скрывать негативные эмоции?
Когда психосоматическая медицина делала первые шаги, была выдвинута гипотеза, что каждому типу подавляемой эмоции соответствуют определенный тип расстройства: боязнь расставания — астма, подавляемый гнев — боли в области живота и т.д. Исследования не подтвердили этого предположения. Хотя и была установлена связь между сдерживаемым или слишком частым гневом и сердечно-сосудистыми заболеваниями.
Думаю, что скорее не сами эмоции, а общее отношение к миру и неприязнь к другим людям могут стать причиной болезни у раздражительных людей.
Есть ли эмоции, которые мы недооцениваем?
Ч. И.: Все эмоции важны и полезны — даже те, которые мы называем негативными. Они так же необходимы, как и положительные, хотя и заставляют страдать. Эмоции — даже такие, как печаль, отвращение или гнев, — несут полезную информацию, которая облегчает понимание между людьми, ограждает от опасности, поэтому не стоит их игнорировать. Наоборот, важно принимать их такими, какие они есть, и учиться ими управлять.
Эти спонтанные спутники сопровождают нас с самого рождения. Их не всегда легко определить, но трудно замаскировать. Всего семь базовых переживаний, но без них мы не смогли бы жить полноценно. Так для чего они нам нужны?
- Страх сообщает о реальной или воображаемой опасности, мобилизуя энергию, хотя иногда, напротив, парализует нас, пока мы решаем, как лучше поступить.
- Гнев возникает, когда мы думаем, что нас не принимают всерьез или мешают добиться цели. Его энергия может быть полезна: благодаря ей мы ощущаем силу, храбрость и уверенность в себе.
- Горе помогает уйти в себя, чтобы пережить утрату. В конечном счете это помогает вернуть энергию жизни.
- Радость стимулирует выброс гормонов удовольствия. Мы чувствуем уверенность, собственную значимость, свободу, ощущаем, что любим и любимы.
- Удивление — реакция на новое, незнакомое. Оценивая риск, мы замираем, чтобы затем продолжить исследование или в страхе бежать прочь.
- Отвращение (презрение) оберегает от того, что может быть опасно для психического или физического здоровья (например, отравлений).
- Интерес важен для интеллектуального развития. Он побуждает узнавать новое и разбираться в сложных вещах.
Об экспертах
Чингиз Измайлов — российский психофизиолог, занимался концепцией векторного кодирования в психофизиологии.
Кристоф Андре — французский психиатр, психотерапевт, автор более 20 книг по психологии.
Текст:Наталья ГридневаИсточник фотографий:Getty Images
Новое на сайте
«Бей, беги, замри»: как помочь себе правильно прожить и отпустить стресс
Как я нашла и полюбила себя после большого жизненного кризиса: личная история
Целебная медитация: освободитесь от созависимости и полюбите себя
«Тетя не сдала меня в детдом. Получается, я ей всем обязана?»
«Трижды прощала мужу общение с другими девушками — на четвертый раз подала на развод»
Психологи выяснили, счастливы ли нарциссы и психопаты
Госдума приняла закон о «финансовой подушке» для россиян: его плюсы и минусы
«Будьте непреклонны»: как защитить себя в отношениях с нарциссом — 11 правил
Языки мира очень по-разному описывают эмоции
Действительно ли значение любви универсально? Новое исследование показало, что это может зависеть от языка, на котором вы говорите.
Ученые, которые исследовали семантические модели почти в 2500 языках со всего мира, обнаружили, что слова, обозначающие эмоции, такие как тревога, горе и счастье, могут иметь очень разные значения в зависимости от языковой семьи, из которой они произошли.
Результаты, описанные в журнале Science, проливают свет на разнообразие человеческих чувств, выражаемых по всему миру, и в то же время отображают некоторые общие лингвистические ориентиры среди внутренних эмоциональных ландшафтов языков.
«Мы ходим, предполагая, что опыт всех остальных такой же, как и наш, потому что мы называем его одним и тем же словом, и это говорит о том, что это может быть не так», — говорит старший автор Кристен Линдквист, психолог и нейробиолог из Университета. Северной Каролины в Чапел-Хилл. «Я думаю, что есть некоторые реальные последствия для того, как мы понимаем эмоциональное и социальное поведение людей во всем мире».
Во многих языках есть слова, значения которых кажутся настолько конкретными и нюансированными, что их невозможно перевести; их можно ввозить только оптом.
Рассмотрим немецкий schadenfreude , удовольствие, полученное от чужого несчастья, или sehnsucht , своего рода глубокое стремление к альтернативной жизни.
Такие слова, обозначающие эмоции, часто уходят корнями в культуру, из которой они возникли, говорит Асифа Маджид, когнитивист из Йоркского университета в Англии. Она указала на чувство авумбука , которое испытывают люди байнинг в Папуа-Гвине, когда их гости уезжают после ночевки. Это оставляет людей вялыми, написала она в комментарии к исследованию, что-то вроде «социального похмелья».
Тем не менее, во многих языках также есть слова, которые носители английского языка могут считать «основными» эмоциями — любовь, ненависть, гнев, страх, печаль, счастье. Ранние теории, созданные под влиянием Чарльза Дарвина и привязанные к общим биологическим структурам людей, предполагают, что существуют определенные универсальные эмоции, которые служат исходным материалом для всех остальных, поскольку основные цвета могут смешиваться для создания множества новых оттенков.
Но так же, как более поздние работы показали, что разные культуры не всегда классифицируют цвета одинаково, растет понимание того, что даже эти предположительно «первичные» эмоции могут иметь свои собственные значения и нюансы в разных культурах, которые не поддаются прямому переводу. .
В связи с этим возникает интригующий вопрос: действительно ли якобы «базовые» эмоции универсальны или они фундаментально специфичны для культуры и ее языка?
«Это также большая дискуссия в лингвистике, когнитивной науке и философии», — сказал Линдквист. «Насколько язык проникает в ваш опыт и формирует его?»
Ответить на этот вопрос действительно сложно, потому что кросс-культурные исследования эмоций часто сравнивают только две группы; даже когда их больше, они обычно из промышленно развитых и глобализированных стран. Также трудно избежать определенных предубеждений как среди экспериментаторов, так и среди участников исследования.
Итак, Линдквист и ее коллеги попробовали другой подход.
Они составили базу данных, основанную на переводческих словарях и списках слов для 2474 разговорных языков из 20 основных языковых семей. Их выборка включала примерно треть языков мира, в том числе на одних говорят миллионы людей, а на других — лишь несколько тысяч.
Более 100 000 слов, которые они собрали, содержали 2 439 уникальных понятий, в том числе две дюжины эмоций. Они воспользовались явлением, называемым колексификацией, когда языки склонны использовать одно слово для обозначения более чем одного понятия. (Например, в русском языке есть слово, обозначающее и руку, и руку, а во многих языках одно и то же слово может означать кору, кожу или кожу.) Эти перекрывающиеся значения дают ученым лучшее понимание основных идей, лежащих в основе слов.
Для каждого языка исследователи использовали статистические методы для создания сети общих или перекрывающихся значений слов, выражающих понятия эмоций. Это помогло им увидеть, какие чувства носители данного языка считали похожими друг на друга, и как эти суждения об эмоциональном сходстве различались в зависимости от языка, на котором они говорили.
Ученые обнаружили, что все изученные языки различают эмоции на основе двух ключевых факторов: валентности (насколько приятна или неприятна эмоция) и активации (уровня физиологического возбуждения, связанного с эмоцией). По словам Линдквиста, они, вероятно, связаны с физиологическими состояниями — намек на роль, которую биология может играть в эмоциях.
Однако, помимо этих двух основных факторов, исследователи обнаружили, что языковые семьи кодируют чувства самыми разными способами.
Возьмем персидское слово ænduh , которое используется для выражения концептуализированных в английском языке эмоций «горя» и «сожаления». Напротив, в сиркском диалекте даргвы дард используется для обозначения как «горя», так и «тревоги». Носители персидского языка, по-видимому, могут думать, что горе больше связано с сожалением, в то время как носители даргинского языка могут видеть его более похожим на тревогу.
«Гнев», еще одна эмоция, которую носители английского языка могут считать основной, также показала свою долю сложности.
В индоевропейских языках (огромная группа, в которую входят такие разрозненные языки, как английский и хинди-урду) оно было тесно связано с эмоциональным понятием «тревожность». Но в австроазиатских языках (включая вьетнамский и кхмерский) «гнев» был связан с «горем» и «сожалением». В нахско-дагестанских языках (включая языки Северо-Восточного Кавказа, такие как чеченский) гнев связывается с «завистью», в то время как в австронезийских языках (семейство, включающее тагальский и маори) гнев связывается с «ненавистью», «плохим» и «гордым».
«Мы интерпретируем эти результаты как означающие, что слова для эмоций различаются по значению в разных языках, — пишут авторы исследования, — даже если они часто приравниваются в словарях перевода».
Исследователи также обнаружили, что языки, носители которых исторически жили в географической близости, как правило, имеют схожие смысловые сети. По словам ученых, связано ли это с тем, что они разделяют языковое наследие, или с тем, что они широко заимствуют у своих соседей.
Маджид назвал широту языков и широкий спектр эмоциональных понятий, описанных в статье, «беспрецедентными».
«Я думала, что это действительно захватывающе», — сказала она в интервью. «Это новый способ посмотреть, как выражаются эмоции».
Анна Вежбика, лингвист из Австралийского национального университета, не участвовавшая в работе, похвалила исследование за описание широкого спектра эмоциональных значений, заложенных в разных языках.
Но Вежбицкая, написавшая несколько книг о языке, культуре и значениях, также предупреждала об опасностях использования английского языка в качестве языка по умолчанию при анализе значений этих эмоциональных понятий.
«Если мы хотим понять эмоциональный опыт в других культурах, — сказала она, — мы действительно должны забыть об этих английских категориях, таких как печаль, горе и так далее, и попытаться посмотреть на то, что другие люди испытывают за пределами этого английского словаря эмоций». ».
Вместо этого она указала на другие методы, которые могли бы использовать универсально используемые словесные понятия — такие как «хорошо» и «плохо», «до» и «после» — для тщательного построения определений этих эмоциональных понятий с меньшим риском предвзятость.
Что касается исследователей, Линдквист сказала, что она и ее коллеги надеются использовать свой метод для изучения не только эмоций, но и других когнитивных состояний, таких как память, и телесных состояний, таких как голод.
«Что особенного в этом методе, так это то, что он позволяет нам действительно исследовать, что люди думают о ряде различных концепций в беспрецедентном масштабе», — сказала она.
Для людей с алекситимией эмоции — загадка | Spectrum
© Дерек Брахни для Mosaic. Исходная фотография с iStock
Стивен был дважды женат. Два свадебных дня. Два «да». И все же у Стивена нет счастливых воспоминаний ни о том, ни о браке, ни о каких-либо отношениях.
Он встретил свою первую жену на курсах подготовки медсестер, когда ему было всего 16 лет. Шесть лет спустя они поженились. Через три года после этого они развелись; она никогда не была для него подходящей, говорит он. Почти два десятилетия спустя, в 2009 году, он познакомился со своей второй женой через сайт знакомств.
Он улыбался на свадебных фотографиях, потому что понимал, что их ждали, но, как он объясняет: «С внутренней точки зрения все, что я делаю, что требует эмоционального отклика, кажется фальшивкой. Большинство моих ответов — выученные ответы. В среде, где все веселы и счастливы, мне кажется, что я лгу. Действующий. Который я есть. Так что
Счастье — не единственная эмоция, с которой борется Стивен. Волнения, стыда, отвращения, предвкушения, даже любви… этого он тоже не чувствует. «Я чувствую что-то, , но я никак не могу понять, что это за чувство». Единственные эмоции, с которыми он знаком, это страх и гнев.
Такие глубокие проблемы с эмоциями иногда связаны с аутизмом, которого у Стивена нет, или с психопатией, которой у него тоже нет. В прошлом году, в возрасте 51 года, он наконец узнал, что у него есть: малоизвестное состояние, называемое алекситимией, слово, состоящее из греческих частей, означающее, грубо говоря, «нет слов для выражения эмоций».
Несмотря на название, настоящая проблема для людей с алекситимией не столько в том, что у них нет слов для выражения своих эмоций, сколько в том, что им самим не хватает эмоций. Тем не менее, не у всех с этим заболеванием одинаковый опыт. У некоторых есть пробелы и искажения в типичном эмоциональном репертуаре. Некоторые осознают, что испытывают эмоцию, но не знают, какую именно, в то время как другие путают признаки одних эмоций с чем-то другим — возможно, интерпретируя бабочки в животе как приступы голода.
Удивительно, но, учитывая, насколько обычно это не распознается, исследования показывают, что примерно 1 из 10 человек попадает в спектр алекситимии. Новое исследование показывает, что идет не так, и эта работа обещает не только новые методы лечения эмоциональных расстройств, но и раскрытие того, как остальные из нас вообще что-то чувствуют .
Подделка:
Проработав 10 лет медсестрой, Стивен решил, что хочет заняться чем-то другим. Двухгодичный курс Access to University привел к получению степени по астрономии и физике, а затем к работе по тестированию компьютерных игр.
«В начале отношений я полностью отдаюсь тому, кто этот человек», — объясняет он. «Мне сказали, что я очень хорошо умею поддерживать период медового месяца «дольше, чем ожидалось». Но через год все принимает серьезный оборот. Все разваливается. Я поставил себя на пьедестал, чтобы быть тем человеком, которым я на самом деле не являюсь. Я реагирую в основном когнитивно, а не эмоциями, заставляющими меня реагировать. Очевидно, что это недействительно. Это нереально. Кажется подделкой. Потому что это подделка. И ты можешь только притворяться так долго».
Он и его нынешняя жена перестали жить вместе в 2012 году.
Он посетил терапевта и ему прописали антидепрессанты. Хотя он все еще поддерживал связь со своей женой, было ясно, что отношения больше не работают. В июне 2015 года он пытался покончить жизнь самоубийством. «На самом деле я писал в Facebook и Twitter о самоубийстве, и кто-то — я так и не узнал кто — связался с полицией. Меня отвезли в больницу и лечили».Психиатр направил Стивена на серию сеансов консультирования, а затем на курс психодинамической психотерапии, разновидности терапии, основанной на Фрейде, которая, пытаясь выявить бессознательные движущие силы мыслей и поведения, похожа на психоанализ.
© Дерек Брани для Mosaic. Исходная фотография с сайта iStock
. Именно в книге Сью Герхардт под названием «Почему любовь имеет значение», которую рекомендовал его терапевт, он впервые столкнулся с концепцией алекситимии. «Я рассказал об этом на терапии, и именно тогда мы начали говорить о том, что я очень алекситимичен. Очевидно, у меня есть словарный запас. У меня есть слова для эмоций.
Термин «алекситимия» восходит к книге, опубликованной в 1972 году, и берет свое начало во фрейдистской психодинамической литературе. Идеи Фрейда сейчас не в фаворе у большинства академических психологов, как объясняет Джефф Берд, доцент экспериментальной психологии Оксфордского университета. «Не в неуважении к этим традициям, но в когнитивной, нейро-, экспериментальной областях уже не так много людей действительно интересуются чем-либо, связанным с Фрейдом».
Но когда Бёрд прочитал об алекситимии, его описания заинтриговали. — На самом деле, это действительно удивительно. Для большинства людей «при низком уровне эмоций вы можете быть немного неуверенны в том, что именно чувствуете, но если у вас сильные эмоции, вы знает , что это такое.
И все же как-то здесь были люди, которые просто не знали.
Берд начал свою научную карьеру, изучая аутизм, эмпатию и эмоциональную осведомленность, что привело к его интересу к алекситимии. В одном из своих первых исследований в этой области он связал алекситимию, измеряемую с помощью контрольного списка из 20 пунктов, разработанного в Университете Торонто, с отсутствием эмпатии. Если вы не можете чувствовать свои собственные эмоции обычным образом, вполне логично, что вы также не можете отождествлять себя с эмоциями других.
Но что действительно привлекло Берда к исследованию алекситимии, так это его общение с людьми с аутизмом. «Существовало мнение, что люди с аутизмом не обладают эмпатией. И это чушь. И вы можете увидеть это сразу же, как только встретите аутичных людей».
В ходе серии исследований Бёрд обнаружил, что около половины людей с аутизмом страдают алекситимией — это люди, которые борются с эмоциями и эмпатией, а остальные — нет. Другими словами, трудности, связанные с эмоциями, свойственны алекситимии, а не аутизму.
Гоночное сердце:
Птица увлечен распространением этого сообщения. Он с чувством рассказывает об одном конкретном волонтере-аутисте, у которого не было алекситимии: «Красивый парень с коэффициентом интеллекта, который мы не смогли измерить, это так хорошо. Он не мог удержаться на работе. Но он вызвался работать в доме престарелых, потому что хотел провести время с пользой. Они сказали: «О, из-за того, что у вас диагноз аутизм, вы не можете проявлять эмпатию, поэтому вы не можете заботиться о наших пожилых людях». Это просто смешно».
С тех пор Берд провел серию исследований, изучающих алекситимию вне контекста аутизма. Например, он обнаружил, что люди с этим заболеванием без труда узнают лица или различают изображения людей, улыбающихся и хмурящихся. «Но для некоторых из наших действительно алекситимичных людей, хотя они могут различать улыбку и хмурый взгляд, они понятия не имеют, кто они . Это действительно очень странно».
Многие люди с этим заболеванием, с которыми встречалась Берд, говорят о том, что другие люди говорили им, что они другие, хотя некоторые действительно рано признают это в себе.
Помимо того, что Берд и его коллеги лучше охарактеризовали алекситимию, они также углубились в то, что ее объясняет, приняв аргумент, который может показаться замкнутым (у Стивена проблемы с эмоциями, потому что у него алекситимия, которая характеризуется проблемами с эмоциями), и это сразу отдельно.
В ситуациях, которые Стивен теоретически считает очень эмоциональными, например, когда он говорит кому-то «Я люблю тебя», он испытывает изменения внутри своего тела. «Я чувствую, как бьется мое сердце и прилив адреналина, но меня это чувство всегда пугает. Я не знаю, как реагировать. Это вызывает у меня желание либо убежать, либо отреагировать вербально агрессивно».
Страх и гнев — и замешательство — он понимает. «Все остальное кажется одинаковым… это такое чувство: «Эрррр, мне не совсем удобно с этим — это не совсем правильно».
© Дерек Брани для Mosaic. Исходная фотография с сайта iStock by Getty Images
.Для Ребекки Брюэр, бывшей ученицы Берда, а ныне преподавателя психологии в Ройал Холлоуэй Лондонского университета, это имеет смысл. «При алекситимии люди часто знают, что испытывают эмоцию, но не знают, что это за эмоция», — объясняет она. «Это означает, что они все еще могут испытывать депрессию, возможно, потому, что они изо всех сил пытаются различать разные негативные эмоции и изо всех сил пытаются идентифицировать [положительные] эмоции. Как и в случае с тревогой, может случиться так, что кто-то испытывает эмоциональную реакцию, связанную с учащенным сердцебиением, что может быть возбуждением, но он не знает, как это интерпретировать, и может паниковать из-за того, что происходит в его теле».
Способность обнаруживать изменения внутри тела — от учащенного сердцебиения до отклонения кровотока, от полного мочевого пузыря до вздутия легких — известна как интероцепция. Это ваше восприятие собственного внутреннего состояния.
Различные эмоции связаны с различными физическими изменениями. В гневе, например, учащается сердцебиение, кровь приливает к лицу и сжимаются кулаки. При страхе также учащается сердцебиение, но кровь отливает от лица. Обычно считается, что эти изменения не являются полностью специфическими для отдельных эмоций, поэтому контекст также важен: если вы чувствуете, как бьется ваше сердце, и вы смотрите на паука, вы знаете, что чувствуете страх, а не сексуальное возбуждение.
Травма и пренебрежение:
Бёрд, Брюэр и другие обнаружили у людей с алекситимией сниженную способность, а иногда и полную неспособность производить, обнаруживать или интерпретировать эти внутренние телесные изменения. Люди с этим заболеванием имеют нормальный уровень интеллекта. Они, как и все остальные, могут понять, что видят паука, а не привлекательного потенциального партнера. Но либо их мозг не запускает физические изменения, которые, как кажется, необходимы для переживания эмоции, либо другие области их мозга не считывают эти сигналы должным образом.
В 2016 году Берд и Брюэр вместе с Ричардом Куком из Городского университета в Лондоне опубликовали исследовательскую работу, в которой алекситимия охарактеризована как «генерализованный дефицит интероцепции». Таким образом, это было объяснением проблем этих людей с эмоциями — но также, по сути, манифестом, утверждающим, что восприятие ряда телесных сигналов важно для переживания эмоций у остальных из нас.
Это идея, которую мы уже выражаем в повседневном языке: в английском языке извинения для того, чтобы что-то означать, должны быть «искренними». Если вы действительно любите кого-то, то «всем своим сердцем». Когда вы действительно злитесь , ваша «кровь кипит». Вместо того, чтобы говорить, что вы беспокоитесь, вы можете говорить о «бабочках в животе» (считается, что это вызвано отклонением кровотока от пищеварительной системы).
В детстве Стивен страдал от крайней эмоциональной запущенности. Когда ему было 6 лет, его мать намеренно подожгла их дом в Ноттингеме, в то время как она, Стивен, его младший брат и даже младшая сестра были внутри.
К счастью, отец детей, уехавший на работу, понял, что забыл свой сухой паек, и вернулся домой.
Оглядываясь назад, Стивен говорит, что ясно, что его мать страдала послеродовой депрессией. Но она не получала лечения, «и все, что я знала, это тревога и беспокойство». После пожара его мать попала в тюрьму. Его отец был сталеваром, работавшим во все смены. «Сосед обратился в социальные службы, и папе сказали, чтобы он разбирался, иначе нас заберут. Никто из братьев или сестер моего отца не хотел меня или моего брата, потому что мы были маленькими дерьмами. Мы всегда были в беде. Ограбление магазинов. Все виды вещей. Так что мы попали под опеку».
До конца своего детства Стивен то жил в домах престарелых, то покидал их. Единственные эмоции, которые он помнит даже тогда, это страх, гнев и замешательство. «Рождество, дни рождения, ни с того ни с сего люди в домах престарелых добры ко мне… Я так и не привык к этому. Я всегда чувствовал себя неловко. Во мне просто мешанина чувств, которые я неправильно интерпретирую и не реагирую должным образом».
Алекситимия часто связана с травмой и пренебрежением с раннего возраста, объясняет Джефф Бёрд. Исследования близнецов также предполагают генетический компонент. И это также связано с определенными типами повреждений головного мозга, особенно с островковой долей, областью, которая получает интероцептивные сигналы.
Как отмечает Ребекка Брюэр, тревога, которую испытывает Стивен, характерна для людей с плохой интероцепцией. В Университете Сассекса Хьюго Кричли и Сара Гарфинкель, обладающие знаниями в области психиатрии и неврологии, ищут способы изменить интероцепцию, чтобы снизить тревогу.
Гарфинкель предложил трехмерную модель интероцепции, которая была хорошо принята другими специалистами в этой области. Во-первых, объективная точность восприятия интероцептивных сигналов — например, насколько хорошо вы считаете удары сердца. Во-вторых, субъективный отчет — насколько вы хороши, по вашему мнению. И в-третьих, метакогнитивная точность — насколько хорошо вы знаете, насколько вы хороши на самом деле.
Третье измерение важно, потому что различные исследования показали, что разрыв между тем, насколько хорошо кто-то думает, например, что он умеет считать удары сердца, и тем, насколько хорошо он на самом деле умеет считать, предсказывает уровень его беспокойства. Лиза Квадт, научный сотрудник Сассексской группы, в настоящее время проводит клинические испытания с целью проверить, может ли уменьшение этого разрыва у людей с аутизмом снизить их тревожность.
Снижение беспокойства:
В пилотном исследовании Кричли, Гарфинкель и аспирант Эбигейл Макланачан набрали группу студентов, которые пришли в лабораторию на шесть учебных занятий. На каждом сеансе они сначала выполняли задачу подсчета сердцебиения. Доброволец сидел в покое, держа на указательных пальцах резиновый пульсоксиметр, и сообщал, сколько ударов он насчитал. Затем Макланачан рассказал им, как они это сделали, чтобы они лучше поняли, насколько они точны.
Затем Макланачан заставил их несколько минут прыгать или быстро ходить вверх по крутому холму за пределами здания — все, что было необходимо, чтобы повысить частоту сердечных сокращений, чтобы их было легче обнаружить.
(«Потому что некоторые люди действительно вообще не чувствуют биения своего сердца. Я не могу», — объясняет Квадт.) Затем они возвращались в лабораторию, снова выполняли задания и, как и раньше, каждый раз получали обратную связь.
Это было всего лишь экспериментальное исследование среди студентов в целом. Но через три недели студенты не только улучшили точность по всем трем параметрам интероцепции, но и сообщили о снижении тревожности примерно на 10 процентов.
В основном испытании добровольцы с диагнозом аутизм будут выполнять те же задания, что и в пилотном, но один раз в начале и один раз в конце они будут выполнять их в функциональном магнитно-резонансном томографе. Это позволит команде отслеживать активность в островковой доле, которая получает данные о частоте сердечных сокращений, и посмотреть, как изменения в этой активности могут соответствовать связям между миндалевидным телом, которое обнаруживает угрозы, и префронтальной корой, которая может определить, является ли потенциальная угроза действительно опасна или не опасна, и поэтому оправдано ли беспокойство.
Надежда, объясняет Кричли, состоит в том, чтобы увидеть улучшенную связь между этими двумя областями, которая в предыдущих исследованиях связывалась со снижением тревожности.
Тем временем в Оксфорде Джефф Бёрд хочет рассмотреть идею о том, что существует два разных типа алекситимии. Люди с одним типом не производят достаточно телесных сигналов, необходимых для переживания эмоции, поэтому они вряд ли получат пользу от обучения группы Сассекс. Люди с другим типом производят всевозможные телесные ощущения, но их мозг не обрабатывает эти сигналы обычным образом. Эта вторая группа, в которую входит Стивен, может получить больше пользы.
Бёрд подчеркивает, что, хотя люди с алекситимией изо всех сил пытаются понять эмоции, это не означает, что они не заботятся о других людях. «По большей части люди с алекситимией могут распознать, что другие находятся в негативном состоянии, и это их огорчает.
Проблема в том, что они не могут понять, что чувствует другой человек и что он чувствует, и, следовательно, как заставить другого человека чувствовать себя лучше или как уменьшить собственное беспокойство. Я думаю, что это важно, потому что в этом отношении алекситимия отличается от психопатии».
Стивен говорит, что для него это, безусловно, правда. И теоретически он бы приветствовал методику эмоциональной тренировки. «У меня есть несколько книг об эмоциях и чувствах, и они не имеют ни малейшего значения, потому что они не говорят достаточно конкретно о том, что вы на самом деле чувствуете в своем теле и какая эмоция».
Чувство силы:
На данный момент, учитывая отсутствие доступных методов лечения алекситимии, Стивен планирует использовать свое новообретенное понимание себя, полученное с помощью терапии, чтобы попытаться двигаться вперед. Сначала, по его словам, он надеялся, что терапия все исправит. «Я думал, что каждый день будет идеальным, блестящим… и я понял, что этого не произойдет.
У меня всегда будут проблемы, всегда будут проблемы».
По его словам, он извлек ценные уроки. Хотя он и его жена все еще разлучены, они регулярно разговаривают, и теперь он старается не отвергать ее взгляды на свое беспокойство. «Вместо того, чтобы говорить «нет», я буду слушать. Я думаю: «Ну, ты знаешь, что такое эмоции, а я нет, так что я выслушаю тебя и либо приму это к сведению, либо найду способ справиться с этим». Он также думает о переходе на работу с людьми, которые борются со злоупотреблением психоактивными веществами, потому что он хотел бы вернуться к карьере, где он мог бы помогать людям.
Больше всего он полон решимости использовать свой диагноз алекситимии. «Для меня это придает мне силы — теперь я знаю об этом, я могу об этом читать. Я могу узнать больше об этом. И я могу разработать определенные инструменты, которые позволят мне бороться с этим».
Люди без алекситимии, вероятно, тоже могли бы пользоваться такими инструментами. Берд руководил работой, показывающей, что люди, которые лучше осознают свое сердцебиение, лучше способны распознавать эмоции других, что является важным первым шагом на пути к сопереживанию.
