Основные идеи гуманизма в культуре и литературе
Идеи гуманизма имеют интересную историю. Сам термин переводится с латинского языка как «человечность». Употреблялся он уже в I в. до н. э. римским оратором Цицероном.
Основные идеи гуманизма связаны с уважением достоинства каждого человека.
Краткая информация
Идеи гуманизма предполагают признание всех основных прав личности: на жизнь, на развитие, реализацию своих возможностей, стремление к счастливой жизни. В мировой культуре подобные принципы появились еще в Древнем мире. Высказывания египетского жреца Шеши, в которых он рассказывал о помощи малоимущим людям, дошли из третьего тысячелетия до нашей эры.
Древний мир
Существенное количество аналогичных текстов, обнаруженных историками, является прямым подтверждением того, что идеи философского гуманизма существовали в Древнем Египте.
В Книгах мудрости Аменемоне присутствуют принципы гуманизма, нравственного поведения человека, что является прямым подтверждением высокого уровня морали древних египтян.
В культуре этого государства все было погружено в атмосферу религиозности, сочетающейся с истинной человечностью.
Идеи гуманизма пронизывают всю историю человечества. Постепенно появилось гуманистическое мировоззрение – теория о целостности, единстве и уязвимости общества людей. В Нагорной проповеди Христа отчетливо прослеживаются идеи о добровольном отказе от социального неравенства, угнетения слабых людей, рассмотрение взаимной поддержки. Задолго до появления христианства идеи гуманизма глубоко и ясно осознавались мудрейшими представителями человечества: Конфуцием, Платоном, Ганди. Такие принципы содержатся в буддистской, мусульманской, христианской этике.
Европейские корни
В культуре основные идеи гуманизма появились в XIV веке. Из Италии они распространились в Западную Европу (XV век). Основные идеи гуманизма эпохи Возрождения (Ренессанса) привели к серьезным изменениям в европейской культуре. Этот период продолжался почти три столетия, завершился в начале XVII века.
Эпоху Ренессанса называют временем серьезных перемен в истории Европы.
Период Возрождения
Идеи эпохи гуманизма поражают своей актуальностью, своевременностью, направленностью на каждого отдельного человека.
Благодаря высокому уровню городской цивилизации стали зарождаться капиталистические отношения. Назревший кризис феодального строя привел к созданию масштабных национальных государств. Итогом таких серьезных преобразований стало образование абсолютной монархии – политического строя, внутри которого развивались две общественные группы: наемные работники и буржуазия.
Существенные изменения происходили и в духовном мире человека. Человек в эпоху Возрождения был одержим идеей самоутверждения, пытался совершить великие открытия, активно подключался к общественной жизни. Люди открывали заново мир природы, стремились к ее полному изучению, восхищались красотой.
Идеи гуманизма эпохи Возрождения предполагали светское восприятие и характеристику мира. Культура этой эпохи воспевала величие человеческого разума, ценности земной жизни.
Поощрялись творческие способности человека.
Идеи гуманизма эпохи Возрождения стали основой в работе многих художников, поэтов, писателей того времени. Гуманисты негативно относились к диктатуре католической церкви. Они критиковали метод схоластической науки, который предполагал формальную логику. Гуманисты не принимали догматизм, веру в конкретные авторитеты, пытались создавать условия для развития свободного творчества.
Становление понятия
Основные идеи гуманизма в творчестве сначала выражались в возврате к средневековому античному научному и культурному наследию, которое было практически забыто.
Наблюдалось совершенствование духовности человека. Основную роль во многих итальянских университетах отводили тем комплектам дисциплин, которые состояли из риторики, поэзии, этики, истории. Эти предметы стали теоретической основой ренессансной культуры, были названы гуманитарными дисциплинами. Считалось, что именно в них изложена суть идеи гуманизма.
Латинский термин humanitas в тот период означал желание развития человеческого достоинства, несмотря на длительное принижение всего, что было непосредственно связано с жизнью обычного человека.
Идеи современного гуманизма также заключаются в установлении гармонии между активностью и просвещенностью. Гуманисты призывали людей изучать античную культуру, которая отрицалась церковью как языческая. Церковные служители выбирали из этого культурного наследия только те моменты, что не противоречили продвигаемой ими христианской доктрине.
Для гуманистов не являлось самоцелью восстановление античного культурного и духовного наследия, оно было базой для разрешения актуальных проблем современности, создания новой культуры.
Литература периода Ренессанса
Ее зарождение относят ко второй половине XIV века. Связан этот процесс с именами Джованни Боккаччо и Франческо Петрарки. Именно они продвигали идеи гуманизма в литературе, воспевая достоинства личности, доблестные деяния человечества, свободу и право на наслаждение земными радостями.
По праву родоначальником гуманизма считают поэта и философа Франческо Петрарку (1304-1374 гг.). Он стал первым великим гуманистом, гражданином и поэтом, сумевшим отразить идеи гуманизма в искусстве.
Благодаря своему творчеству, он привил разноплеменным будущим поколениям Восточной и Западной Европы сознание. Возможно, оно не всегда было четким и понятным для обычного человека, но культурное и духовное единство, продвигаемое мыслителем, стало программой для воспитания европейцев.
В творчестве Петрарки проявилось множество новых путей, которые были использованы современниками для развития итальянской ренессансной культуры. В трактате «О невежестве собственном и многих других» поэт отвергал схоластическую ученость, в которой ученый труд считали бесполезной тратой времени.
Именно Петрарка ввел идеи гуманизма в культуре. Поэт был убежден в том, что добиться нового расцвета в искусстве, литературе, науке можно не путем слепого подражания мыслям предшественников, а при стремлении добраться до высот античной культуры, переосмыслить их и попытаться превзойти.
Та линия, которая была придумана Петраркой, стала основной идеей отношения гуманистов к античной культуре и искусству.
Он был уверен в том, что содержанием настоящей философии должна стать наука о человеке. Все творчество Петрарка призывал перевести на изучение этого объекта познания.
Своими идеями поэту удалось заложить прочную базу для формирования личностного самосознания в данный исторический период.
Идеи гуманизма в литературе и музыке, предлагаемые Петраркой, дали возможность для творческой самореализации личности.
Отличительные характеристики
Если в Средние века поведение человека соответствовало тем нормам, что были утверждены в корпорации, то в эпоху Возрождения стали отказываться от универсальных понятий, обращаться к индивидуальному, конкретному индивиду.
Свое отражение нашли основные идеи гуманизма в литературе и музыке. Поэты воспевали в своих произведениях человека не по его социальной принадлежности, а согласно плодотворности деятельности, личным заслугам.
Деятельность гуманиста Леона Баттиста Альберти
Его можно считать ярким примером гуманистского подхода к культуре и искусству.
Архитектор, живописец, автор нескольких трактатов об искусстве, Леон сформулировал основные принципы композиции в живописи:
- симметрию и равновесие цвета;
- позы и жесты персонажей.
Альберти считал, что человек может одержать победу над любыми превратностями судьбы только благодаря собственной активности.
Он утверждал: «Легко побеждает тот, кто не желает быть побежденным. Терпит иго судьбы тот, кто привык подчиняться».
Творчество Лоренцо Валлы
Неверно было бы идеализировать гуманизм, не рассматривая его индивидуальных тенденций. В качестве примера приведем творчество Лоренцо Валлы (1407-1457). Его главное философское сочинение «О наслаждении» в качестве обязательных характеристик рассматривает стремление человека к наслаждению. Личное благо автор рассматривал в качестве «мерила» нравственности. Согласно его позиции, умирать за родину нет смысла, так она никогда этого не оценит.
Многие современники рассматривали позицию Лоренцо Валлы как асоциальную, не поддерживали его гуманистически идеи.
Джованни Пико делла Мирандола
Во второй половине XV века гуманистические мысли пополнились новыми идеями. Среди них интерес представляли высказывания Джованни Пико делла Мирандола. Он выдвигал идею достоинства личности, отмечая особые свойства человека в сравнении с иными живыми существами. В произведении «Речь о достоинстве человека» он ставит его в центр мира. Утверждая, вопреки церковной догме, что Бог не создавал по своему образу и подобию Адама, но дал ему возможность самостоятельно создать себя, Джованни нанес серьезный ущерб репутации церкви.
В качестве кульминации гуманистического антропоцентризма была высказана мысль о том, что достоинство человека состоит в его свободе, возможности быть тем, кем он сам пожелает.
При прославлении величия человека, восхищении удивительными творениями отдельных личностей все мыслители периода Возрождения обязательно приходили к выводу о сближении человека и Бога.
Божественность человечества рассматривалась как магия природы.
Важные аспекты
В рассуждениях Марсилио Фичино, Джаноццо Манетти, Пико, Томмазо Кампанеллы, просматривалась важная характеристика гуманистического антропоцентризма – стремление к безграничному обожествлению человека.
Несмотря на подобную точку зрения, гуманисты не являлись ни атеистами, ни еретиками. Напротив, большая часть просветителей того периода были верующими людьми.
Согласно христианскому мировоззрению, на первом месте располагался Бог, и только потом шел человек. Гуманисты же на первый план выдвигали человека, а только после этого вели речь о Боге.
Божественное начало прослеживается в философии даже наиболее радикально настроенных гуманистов эпохи Возрождения, но это не мешало им критически относиться к церкви, рассматриваемой в качестве социального института.
Таким образом, гуманистическое мировоззрение включало антиклерикальные (против церкви) взгляды, не принимающие ее господства в обществе.
Сочинения Лоренцо Валлы, Поджо Браччолини, Леонардо Бруни, Эразма Роттердамского содержат серьезные выступления против римских пап, разоблачают пороки представителей церкви, отмечают нравственную распущенность монашества.
Такое отношение не мешало гуманистам становиться служителями церкви, Например, Энеа Сильвио Пикколомини и Томмазо Парентучелли в XV веке даже были возведены на папский престол.
Практически до середины шестнадцатого века гуманисты не подвергались преследованию со стороны католической церкви. Представители новой культуры не опасались костров инквизиции, их считали прилежными христианами.
Только Реформация – то движение, которое было создано для обновления веры, — заставило церковь изменить свое отношение к гуманистам.
Несмотря на то что Ренессанс и Реформация были объединены глубокой неприязнью в схоластике, жаждали церковного обновления, мечтали о возврате к истокам, реформация выражала серьезный протест относительно ренессансного возвышения человека.
В особой мере подобные противоречия проявились при сопоставлении взглядов голландского гуманиста Эразма Роттердамского и основателя Реформации Мартина Лютера. Их суждения перекликались между собой. Они с сарказмом относились к привилегиям католической церкви, позволяли себе язвительные реплики относительно образа жизни римских богословов.
Различной точки зрения они придерживались в вопросах, связанных со свободой воли. Лютер был убежден в том, что перед лицом Бога человек лишен достоинства, воли. Он может спастись только в том случае, если будет понимать, что не в состоянии быть творцом своей судьбы.
В качестве единственного условия спасения Лютер рассматривал безграничную веру. Для Эразма судьба человека сравнивалась по значимости с существованием Бога. Для него Священное Писание стало призывом, обращенным к человеку, а откликнется на слова Бога человек или нет – его воля.
Идеи гуманизма в России
Первые серьезные поэты XVIII века Державин и Ломоносов объединяли секуляризованный национализм с гуманистическими идеями. Источником вдохновения для них стала Великая Русь. Они с упоением рассказывали в своих произведениях о величии России. Безусловно, подобные действия можно рассматривать как некий протест слепому подражанию Западу. Ломоносов считался подлинным патриотом, в своих одах он провозглашал, что и на российской земле может развиваться наука и культура.
Державин, которого часто называют «певцом русской славы», защищал достоинство и свободу человека. Подобный мотив гуманизма постепенно превращался в кристаллизационное ядро обновленной идеологии.
Среди ярких представителей русского гуманизма восемнадцатого века можно отметить Новикова и Радищева. Новиков в двадцатипятилетнем возрасте издал журнал «Трутень», на страницах которого рассказывалось о русской жизни того времени.
Ведя серьезную борьбу со слепым подражанием Западу, постоянно высмеивая жестокость того периода, Новиков с грустью писал о сложном положении русского крестьянского люда. При этом осуществлялся процесс создания обновленного национального самосознания. Русские гуманисты XVIII века стали выдвигать в качестве важного аспекта мораль, они проповедовали преобладание нравственности над разумом.
К примеру, Фонвизин в романе «Недоросль» отмечает, что ум является только «безделицей», а прямую цену ему приносит благонравие.
Эта мысль была основной идеей русского сознания, существующего в тот исторический период.
Второй яркий поклонник русского гуманизма этого времени – А. Н. Радищев. Его имя окружено ореолом мученичества. Для последующих поколений русской интеллигенции он стал символом человека, который активно решал социальные проблемы.
В своем творчестве однобоко освещал философские ценности, поэтому стал ассоциироваться с активным «героем» радикального русского движения, борцом за освобождение крестьян. Именно за радикальные взгляды Радищева стали называть русским революционным националистом.
Его судьба сложилась довольно трагично, что привлекло к нему многих историков национального русского движения восемнадцатого века.
России XVIII века стремилась к светскому радикализму потомков тех людей, которые когда-то поддерживали идеи церковного радикализма. Радищев выделялся среди них тем, что свои мысли он базировал на естественном праве, которое в тот период связывали с руссоизмом, критикой неправды.
Он был не одинок в свой идеологии. Очень быстро вокруг Радищева появилось множество молодых людей, демонстрирующих свое благосклонное отношение к свободе мысли.
Заключение
Гуманистические идеи, которые зародились в 16-17-м веках, не потеряли своей актуальности и в настоящее время. Несмотря на то, что в наши дни существует другая экономическая и политическая система, не утратили своей актуальности общечеловеческие ценности: доброжелательное отношение к другим людям, уважение собеседника, умение выявить творческие способности в каждом человеке.
Подобные принципы стали не только основой для создания художественных произведений, но и базой для модернизации отечественной системы образования и воспитания.
Произведения многих представителей эпохи Возрождения, которые в своем творчестве отражали гуманистские идеи, рассматриваются на уроках литературы и истории. Отметим, что принцип выдвижения человека в качестве важного живого существа стал основой при разработке новых образовательных стандартов в образовании.
Гуманистическая концепция человека
Используй поиск, чтобы найти научные материалы и собрать список литературы
База статей справочника включает в себя статьи написанные экспертами Автор24, статьи из научных журналов и примеры студенческих работ из различных вузов страны
Содержание статьи
1.
Концепция и человек
2. Понятие гуманизма
3. Идея гуманизма
4. Вера и гуманизм
Концепция и человек
Очень важно ясно понимать для себя, что представляет собой концепция человека в гуманизме современности. Какой образ человека, который нужно получить в результате реализации воспитательных и образовательных программ.
Понятие гуманизма
Замечание 1
Такое понятие, как гуманизм возникает в начале $XIX$ века. Гуманизм – это то течение общественной мысли, которое появляется в такую эпоху, как Возрождение. Гуманизм в узком понимании называется направлением образования. Данное образование постепенно отходит от христианских религий и богословской науки, которая служит господством занятий ученых Средневековья, и все более склоняется к обучению из произведений древней классики — Рима и Греции.
В более широком понимании, гуманизм эпохи Возрождения представляет собой новейший способ мышления, который связан с изменениями взглядов на место человека в этом мире, где просматриваются его возможности и границы, его активности в сфере научного познания, искусства и творчества, политической жизни и морали.
В данном смысле гуманизм представляет собой мировоззренческий принцип, который признаёт за человеком качество высшей ценности. В данном аспекте предполагается совершенствование человека, в, безусловно, самостоятельное существо, которое существует без связи с высшим божеством, то есть, с Богом.
Идея гуманизма
Знаменитый современный философ-идеолог направления гуманизма Пол Куртц в своей собственной книге “Мужество стать” останавливается на размышлениях понятия гуманизма. Он пишет по данному поводу, что человек якобы вступает в бездонную трясину, где под понятием гуманизма каждый человек может осознавать всё, что ему заблагорассудится. Это может быть и справедливость и демократия, и социализм, и либерализм. И, по его мнению, возможно, что способен данный термин растягиваться, подобно эластичным носкам, по мерке каждого. И идеолог утверждает, что никто не желает в своём прошлом приравниваться к категории антигуманного человека.
Другой идеолог-философ гуманизма Сидней Хук выставляет на суд следующее определение человека – гуманиста.
Современный гуманист — это тот, кто опирается на возможности разума в делах защиты, расширения и возрастания сфер человеческих свобод в мировом сообществе. С другой стороны, часть исследователей-проповедников гуманизма пытаются отождествить гуманистическую этику с любой гуманитарной деятельностью. В данном понимании каждый, кто желает уменьшить людские страдания или способствовать общему благосостоянию, миру или терпимости, должен именоваться “гуманистом”.
Вера и гуманизм
Процесс происхождения веры в достоинство человека связан с одним глубинным недоразумением. По существу данная вера определяется христианским происхождением. Она связана с ветхозаветным представлением о человеке как “образ и подобие Божье”, носитель духа и в этом смысле рожденный свыше всякого существа, от самого Бога. Именно данное представление представляет собой основание веры в человека как в высшее существо. Однако по некому недоразумению, данный источник веры в человека оказался неосознанным, и гуманистическое направление Нового времени возникает в прямых оппозициях христианскому мировоззренческому течению и именно в такой форме определяется характер веры в человека вплоть до наших эпох.
Замечание 2
В $XVIII$ веке, в период эпохи французского Просвещения произошёл окончательный разрыв в сферах веры в Бога и веры в человека. Вера в человека в данной эпохе начинает характерную для гуманизма Нового времени оппозиционное решение и рассуждение ко всяким религиозным верам вообще. Гуманизм в данном понимании по факту трансформируется в сочетание религиозного неверия, материализма и натурализма. Это то, что С. Франк называет “профанным” гуманизмом.
Сообщество экспертов Автор24
Автор этой статьи Дата последнего обновления статьи: 22.06.2022
Выполнение любых типов работ по философии
Эссе «Моя педагогическая философия» на заказ Ответы на вопросы на тему каковы натурфилософские взгляды ионийских философов Эссе на тему случайные открытия делают только подготовленные умы Сочинение на тему можно ли построить реальную жизнь по теории Реферат на тему философская тематика в поэзии Ломоносова и Державина Реферат по философии на тему эвдемонизм Эпикура Реферат по философии на тему становление эмпирической методологии Леонардо да Винчи Реферат по философии на тему логика и интуиция в научном познании Реферат на тему Сократ Отчет по практике по философии
Подбор готовых материалов по теме
Дипломные работы Курсовые работы Выпускные квалификационные работы Рефераты Сочинения Доклады Эссе Отчеты по практике Решения задач Контрольные работы
Идея гуманизма в западной философии
скачать
Автор: Разин А.
Журнал: Философия и общество. Выпуск №5/1998 — подписаться на статьи журнала
Термин «гуманность» (человечность) впервые появляется в трудах Цицерона. Но это понятие представлено у него в очень широком значении. По существу оно характеризует все то, что отличает человека от животного, а в более узком смысле то, что соответствует идеалу человека античного общества. Однако в античности человек в целом рассматривался как находящийся на периферии космоса. Он не был ни целью творения мира, ни ценностью самой по себе. Все основные цели его бытия были заданы со стороны космического миропорядка. Это показывает, что термин «гуманизм» применительно к античности можно употреблять лишь в условном смысле.
Конечно, любая этическая система уже тем простым фактом, что она содержит некоторые общие правила, ограничивает произвол отдельных лиц, содержит в себе и гуманистическое начало. Однако античная этика демонстрирует скорее две крайности, уводящие мысль и реальную практику жизни от гуманизма.
На римской почве основной добродетелью оказывается доблесть. Деяния на благо отчизны рассматривались там как приоритетные обязанности. Однако выполнение этих обязанностей имело, говоря современным языком, большой личностный смысл. Римская мифология содержала идею о том, что, выполняя свой долг, продолжая дело Богов, человек и сам может превратиться в Бога в результате заслуг перед обществом, близкими и богами, как сын семейства в конце концов может превратиться в его главу. Такой тип нравственной философии можно назвать побуждающим. Позднее он будет представлен в эпоху Возрождения в идеях Джордано Бруно, в гегелевской и марксистской философии, у Гюйо, говорящего, что стремление к риску рождает нравственный энтузиазм. Во всех подобных концепциях гуманизм так или иначе связывается с представлениями о самореализации личности.
Христианская концепция полностью переосмысливает представленное в Древней Греции и Риме положение дел, объявляя кротость и смирение основными нравственными качествами, а любовь к ближнему – основной добродетелью.
Доблесть перестает иметь значение в том смысле, что любой человек, даже не имеющий никаких особых заслуг перед обществом, оказывается одинаковым по своему достоинству с героем, правителем, знаменитым полководцем и т. д. В данной концепции гуманизм впервые выступает в виде идеи поддержки слабого, уважения любого человека просто за то, что он человек.
Христианство видит относительность всех практических результатов, достигаемых человеком в предметно-преобразователь-ной деятельности, и пытается решить проблему трагизма бытия тем, что противопоставляет высшую духовность, бессмертие, обретаемое в результате воскресения, конечным формам материальной и духовной деятельности, осуществляемым человеком в жизни на земле. Идея спасения, безусловно, претендует на высший гуманизм и для верующего человека имеет существенное значение. Однако она требует таких метафизических построений, которые ограничивают человеческую свободу и по существу лишают человека права ответственного выбора.
Как остроумно заметил А. Камю, пытаясь преодолеть абсурд бытия, связанный с его конечностью, человек желает обрести свободу в ином мире. Но для этого он изобретает Бога, который становится его хозяином, ставящим человека в рабское, лишенное свободы положение
Важно подчеркнуть также то, что гуманизм в христианской концепции связывается с идеей духовного возвышения человека в смысле развития его высших нравственных качеств и устранения все того, что может привести к греху. Отсюда возникает стремление к вытеснению проявлений человеческой природы, выходящих из-под прямого контроля разума. Это, например, требует усмирения плоти и преодоления таких эмоций, как зависть, тщеславие, т. е. конкретных причин возможного совершения зла в отношении других людей. Сами понятия добра и зла в христианстве употребляются по сравнению с античностью в более узком понимании. Если для античности добро – это соответствие вещи своему назначению, благо – это красота и гармония порядка космоса, то для христианской концепции добро и зло характеризуют уже исключительно поступки людей в отношении друг друга.
Обвинение в абстрактности как раз наиболее часто и возлагается на христианский гуманизм.
Действительно, формулирование таких завышенных требований к поведению, которые реально нигде не могут быть выполнены, увод человека от действительности к иллюзии существования в потустороннем мире, отказ от необходимости радикального преобразования земного бытия в смысле улучшения материальных условий существования человека позволяют говорить об абстрактных чертах христианского гуманизма. Но последний имеет и конкретные черты. Любовь в христианстве не просто требование непричинения зла, а деятельный принцип. Не случайно на вопрос о том, как войти в царствие небесное, Христос наряду с необходимостью соблюдения закона призывает еще и раздать имущество бедным. Милосердие и благотворительность всегда считались в христианском вероучении наиболее богоугодными делами. Любовь к Богу как основная заповедь христианства полагается реализуемой через любовь к конкретным людям. Поэтому вторая заповедь звучит: возлюби ближнего, как самого себя.
Однако ясно, что принцип христианской любви, требующий равноодинакового отношения к любому человеку, не может быть полностью совместим с конкретными условиями его деятельного воплощения, ведь раздать свое имущество всем в одинаковой степени невозможно.
В западной традиции благотворительность и милосердие называют поэтому несовершенными добродетелями3.
Но данное противоречие имеет доктринальное разрешение. Притча о блудном сыне показывает, что христианская любовь как раз предполагает разную степень проявления по отношению к конкретным лицам, что диктуется ситуацией. Человек в христианстве оказывается обладающим значительной степенью свободы в трактовке нравственных понятий и определении конкретных условий применения моральных норм. То же относится и к обвинению христианства в том, что оно предъявляет человеку завышенные, практически нереализуемые требования. Л. Н. Толстой в «Крейцеровой сонате» сравнил механизм действия христианских заповедей с компасом, который показывает лишь общее направление пути, т. е. стремление к совершенству, хотя оно и не является полностью достижимым.
С этим представлением связаны фундаментальные положения христианской доктрины, полагающей человека изначально слабым, испорченным в результате первородного греха.
Для его спасения оказывается необходимой искупительная жертва Христа. Сам человек не может спастись без поддержки Бога, несмотря на все добрые дела, которые он совершит. Именно Богу принадлежит последнее слово в решении о посмертной судьбе человека. Положение об искупительной жертве Христа, о силе божественного решения, с одной стороны, имеет гуманистическое значение, так как оставляет надежду на прощение, искупление даже для человека, совершившего тяжкие грехи (в ортодоксальной христианской доктрине – вообще для любого человека). Однако, с другой стороны, идея о принципиальной слабости человека и силе божественного решения может быть истолкована и в антигуманном смысле. Произвольность божественного решения по логике вещей снижает стимулы развития нравственной активности на своей собственной основе. В протестантской доктрине, где тезис о произвольности божественного решения доводится до идеи изначального предопределения одних людей к вечной жизни, других – к вечной смерти, остаются лазейки для такой интерпретации конкретных ситуаций действия, которые реально могут обернуться негуманным отношением к тому или иному человеку.
Так возникает вопрос о том, стоит ли заботиться о неудачнике, если он все равно обречен на вечную смерть, стоит ли огорчаться от того, что ты используешь другого в своих целях, ведь, возможно, ты избран, а он – нет? Это тем более опасно, что протестантская доктрина допускает личное общение с Богом в смысле конкретных указаний Святого Духа о правильности или неправильности предпринимаемого действия. Кроваво расправляясь со сторонниками Томаса Мюнцера, Мартин Лютер был уверен в своей правоте и даже заявил, что он принимает на себя всю ответственность за кровь, пролитую с его одобрения. Так же, наверное, мог бы рассуждать и капиталист, подвергающий безжалостной эксплуатации рабочих во время первоначального накопления, и вообще любой человек, осмелившийся так или иначе нарушить заповедь христианской любви.
Следующий этап в развитии гуманизма связан с эпохой Возрождения. В общефилософском плане эта эпоха весьма неоднородна. Здесь представлены магические верования, мистические теории, ориентированные на неоплатонизм, пантеизм, утопические социальные теории, идеи естественного права, имеет место утверждение идеала сильной личности.
Все это выражает освобождение от диктата официальных взглядов католической церкви. Но последнее нередко сопровождается возвратом к более ранним и философски более элементарным идеям, выражается в утверждении мистики, обретении веры в магию.
Гуманистические идеи, высказанные в данную эпоху, также весьма неоднородны. Характеризуя эпоху Возрождения с точки зрения вклада в развитие гуманизма, обычно обращают внимание на ранние антропоцентрические теории, противопоставляющие средневековому геоцентризму интерес к человеку в его отношениях с миром. Здесь прежде всего следует упомянуть таких философов, как Лоренцо Балла и Манетти. В более поздний период на взгляды гуманистов оказывают влияние идеи флорентийских неоплатоников. Это влияние испытали Томас Мор, Эразм Роттердамский, отчасти Джордано Бруно. Гуманизм же Монтеня отличается натуралистическим характером4.
Наиболее важно при характеристике гуманистических идей данной эпохи обратить внимание на принципиально новый подход к пониманию места человека в космической иерархии.
В отличие от христианской концепции, в которой божественный и земной миры противопоставляются, а суть человеческого греховного бытия мыслится дуалистически (как противостояние заложенной Богом способности быть бессмертным и вызванного первородным грехом падения в небытие), философы эпохи Возрождения пытаются (хотя в основном и в рамках того же канона) придать земному бытию иной онтологический статус – представить его в качестве необходимой для самоопределения человека стадии развития. В наиболее радикальных (в смысле трансформации христианской доктрины) концепциях это связывается с утверждением особого, промежуточного положения человека в космосе.
Например, Парацельс, ориентирующийся на неоплатонизм, утверждает существование природы как живого целого, обладающего единой мировой душой. Душа, интерпретированная в неоплатоническом смысле, представляет, согласно Парацельсу, пятую сущность, тонкий эфир, который обеспечивает параллелизм макро- и микрокосмоса. Это дает возможность магического воздействия на природу со стороны сознания человека.
Ясно, что подобный взгляд необыкновенно возвеличивал личность, по существу наделял ее божественной властью. У Джордано Бруно, выступающего с пантеистических позиций, выдающийся человек (героический энтузиаст) оказывается проводником божественных идей относительно преобразования мира. Традиционный же христианский дуализм как раз препятствовал распространению пантеистического мировоззрения, отводящего человеку слишком большую роль.
Но даже в концепциях, не отличающихся подобным радикализмом, значение природного бытия все равно усиливается по сравнению с традиционной христианской доктриной. Это выражается в позитивной оценке аффектов, связанных с обычными видами наслаждений, испытываемых человеком в земной жизни.
Например, Лоренцо Валла в работе «Об истинном и ложном благе» признает необходимость как земного, так и небесного счастья, причем последнее считает выше первого. Однако благо в раю получает у него специфическую, связанную с высшими чувственными удовольствиями интерпретацию.
«В чем был бы смысл возвращения тел, если бы мы не имели ничего более, чем имели бы без них?» – спрашивает Лоренцо Валла, говоря о христианской концепции Воскресения5. Он отказывается от сократовской позиции, согласно которой для счастья достаточно одной добродетели, и считает, что добродетель, конечно, нужна, для того чтобы ограничить зло, не причинять вреда другим людям, но не она сама по себе является благом. Люди испытывают благо от земных удовольствий и получают возможности вновь обрести эти или еще большие удовольствия в раю. Смысл всякого ограничения, например воздержания от каких-то действий при болезни, полагает Валла, заключается только в том, чтобы вновь обрести возможность их совершения после выздоровления. Таково же и назначение добродетелей. Ясно, что логически этот вывод означает разрыв с позицией абсолютизации морали, в которой нравственное совершенство полагается основным назначением человека и которая так или иначе содержит призыв к уходу от множественного земного бытия, не совместимого с истинной добродетелью, т.
е. к ограничению своих желаний и устранению от активных форм деятельности.
Как видим, позиция Валлы была весьма радикальной и наметила путь, по которому пошли последующие мыслители. Среди них прежде всего выделяется Эразм Роттердамский. Он тоже обращается к множественному миру, показывая, что без человеческих пороков и слабостей собственно нет и самого человека. Эразм понимает, что обладание универсальным знанием, если бы оно было возможно, лишило бы человека его индивидуальности. Поэтому одну из своих работ он оригинально называет «Похвала глупости». В этом памфлете он в сатирическом виде изображает полностью добродетельного, лишенного эмоций мудреца. «Пусть философы, – говорит он, – ежели им это нравится, носятся со своим мудрецом, пусть никого не любят, кроме него, пусть пребывают с ним вместе в государстве Платона, или в царстве идей, или в садах Танталовых! Кто не убежит в ужасе от такого существа, не то чудовища, не то привидения, недоступного природным чувствованиям, не знающего ни любви, ни жалости, твердому камню подобного, скалам Марпесса холодным, от которого ничто не ускользает, который никогда не заблуждается, который, подобно зоркому Линкею, все видит насквозь, все тщательно взвешивает, все знает, который одним только собой доволен, один богат, один здоров, один – царь, один свободен, коротко говоря, он один – все, но.
.. лишь в собственных своих помышлениях; не печалится он о друге, ибо сам никому не друг, даже богам готов накинуть петлю на шею, и все, что только случается в жизни, он осмеивает и порицает, во всем усматривает безумие. Вот он каков, этот совершенный мудрец. Теперь позвольте спросить: если бы вопрос решался голосованием, какое государство согласилось бы поставить над собою подобного правителя, какое войско последует за подобным вождем, какая женщина изберет себе такого супруга, кто согласится иметь за столом такого сотрапезника, какой раб снесет иго господина, обладающего подобным нравом? Кто не предпочтет ему последнего дурака из простонародья, который равно способен и повелевать глупцами и повиноваться им…?»6 Обращение к множественному миру, признание человеческих пороков и его глупости как неотъемлемой части его индивидуальности в названную эпоху было во многом уникальным явлением в истории западной философии вплоть до современной стадии ее развития. Реформация, механицизм XVII в.
, просвещение, философия Канта и Гегеля в значительной степени свернули эту тенденцию, снова призвав человека в царство абстракций и универсальных сущностей.
В воззрениях гуманистов в целом утверждается призыв к активному бытию. Одной из центральных особенностей гуманистического мировоззрения являлся антропоцентризм. Христианство тоже было антропоцентрично в том смысле, что весь мир понимался как сотворенный Богом прежде всего для человека. Однако специфической чертой религиозного монотеистического мировоззрения была идея обожения, понимаемая в духе христианского мистицизма. Мистицизм полагал, что соединение с Богом происходит в результате снисхождения божественной благодати, восприятия божественных энергий в результате настроя духа, достигаемого аскетическим образом жизни и специальными молитвами (умное делание). Гуманизм переменил точку зрения. Человек был поставлен в центр как существо, подобное Богу, в результате его собственных творческих способностей. Антропоцентризм как фокус мировоззрения гуманистов «означал замену понятия обожения как одного из основных понятий религиозно-аскетического мировоззрения средневековья понятием обожествления человека, его максимального сближения с богом на путях творческой деятельности, запечатленной тогда в стольких произведениях искусства, до сих пор восхищающих людей»7.
Призыв к активности в полную меру прозвучал в произведениях Джордано Бруно. В его понимании героический энтузиаст в своем порыве рождает новые формы бытия. Джордано Бруно поднимается даже выше характерных для данной эпохи индивидуалистических тенденций, полагая, что энтузиаст действует во благо всех людей, отождествляет цели своей жизнедеятельности с целями прогрессивного развития всего человечества.
Однако уникальность названной эпохи определяет не только ее преимущества в решении проблем гуманизма, но и ее слабости. Поставив вопрос о том, что же есть человек, поняв, что его нельзя однозначно свести ни к божественной, ни к земной природе, философы Возрождения не дали ответа на вопрос о том, где же можно найти действительные ориентиры для нравственного поведения. Отчасти они пошли по пути признания возможности разных оснований нравственного действия. Это особенно подчеркнуто в работах Эразма Роттердамского. Он, например, говорит, что в том случае, если христианин «ни Божьей справедливости не боится.
.. если ни надежда на бессмертие, ни страх вечного наказания не мешают ему, если не препятствует ему даже тот врожденный стыд греха, который способен удержать и души язычников, то пусть его устрашит тысяча неприятностей, которые преследуют грешника в этой жизни: бесславие, потеря имущества, нужда, презрение и ненависть добрых людей, страх, беспокойство и тяжелые муки совести»8.
Следующий этап в развитии гуманизма связан с осмыслением условий жизни эмпирического субъекта в развивающемся капиталистическом обществе. Гуманизм проявляет себя здесь как светский индивидуализм. Он приобретает новое значение в связи с признанием права человека на счастье, на реализацию собственных способностей.
Но, несмотря на представление о счастье как радости, связанной с самореализацией на основе выражения своего интереса, нравственном поощрении индивидуализации, в философии нового времени сохраняется унаследованная от христианства идея равноодинакового отношения к каждому человеку, уважения его достоинства независимо от его практических достижений.
Эта идея, однако, приобретает здесь иное содержание и более всего начинает рассматриваться в смысле обеспечения одинаковых условий деятельности людей в справедливо организованном обществе. Это кладется в основание идеологии либерализма, в рамках которой строятся первые концепции прав человека, выдвигается принцип неприкосновенности частной жизни и принцип терпимости.
Весьма показательна в этом плане позиция Дж. Локка. Он полагал, что вещи бывают добром и злом исключительно с точки зрения удовольствия и страдания. Но так как полного знания получить нельзя, у людей насчет этого могут быть разные мнения. На основе этого тезиса Локк аргументирует необходимость терпимости, соответствующей позиции либерализма. Степень согласия, которую мы даем любому предположению, зависит, согласно Локку, от оснований вероятности его полезности. Правильное понимание того, что мы должны действовать на основе вероятности (близкой к достоверности), есть милосердие и снисхождение друг к другу.
Нельзя дурно обращаться с другими людьми только из-за того, что они не отказываются от собственного мнения. Милосердие здесь толкуется именно в плане терпимости к инакомыслию. На основе данной позиции Локк защищал необходимость веротерпимости.
Либерализм во многом есть реакция на кровавые религиозные войны, развернувшиеся в Европе во времена реформации. Его основным принципом является разделение частной и общественной морали. Этот принцип предполагает, что люди могут думать о чем угодно, но они вынуждены жить сообща и потому должны выполнять такие правила, которые могут быть приемлемыми для всех.
В рамках либеральной позиции было много сделано для утверждения гуманных принципов толерантности, неприкосновенности частной жизни, гарантии таких базовых прав человека, как право на жизнь, передвижение, свободу совести, выбор рода занятий, участие в управлении через представительные органы власти. Тем не менее либеральная позиция, несомненно, выражает практику существования человека в обществе, система стимулов труда которого построена на основе реализации частного эгоистического интереса.
В результате происходит разрыв между глубинными нравственными основаниями бытия, зовущими к объединению с другими людьми, и теми нравственными идеями, которые пытаются выразить стремление к самоутверждению на основе ограниченных ценностей эмпирического существования. Данное противоречие виделось многими мыслителями еще в эпоху расцвета классического рыночного капитализма. Здесь, несомненно, стоит упомянуть Ж. Ж. Руссо, критиковавшего капиталистическую действительность с позиции сенсуалистической этики. С его точки зрения, общество, основанное на частной собственности, разделяет людей, искажая их подлинные чувства. Действительная же чувственная природа человека зовет его не к разъединению, а к объединению с другими людьми.
Г. В. Ф. Гегель полагал, что подчинение жизни реализации ограниченного частного интереса соответствует лишь определенному общественному этапу развития – классическому гражданскому обществу, которое затем снимается государством в высшем понимании общественного назначения последнего.
В развитом государстве происходит объединение индивидуальной воли с общественной. Индивидуальная воля, согласно Гегелю, движется именно от выражения единичного и особенного к всеобщему, от выражения субъективных моментов бытия к объективным, зависящим от целей развития всего человечества. «Добро в себе и для себя… – пишет Гегель, – есть абсолютная цель мира и долг для субъекта, который должен иметь понимание добра, сделать его своим намерением и осуществлять в своей деятельности»9. С других позиций, с позиций осмысления проблем психологического самоощущения счастья в связи со счастьем других людей, осмыслял данную проблему Л. Фейербах. Его утверждение о том, что нельзя быть до конца счастливым, когда видишь страдания других людей, несомненно, претендует на высший гуманизм.
В современной западной этике позиции, подобные гегелевской и фейербаховской, называют коммюнитаристскими. В отличие от либеральных позиций они апеллируют не к универсальным принципам общественной организации (методология чего может быть найдена в философии Канта), а к конкретным функциям, выполняемым отдельным индивидом во имя собственного блага и блага целого.
Коммюнитаристская позиция в определенной интерпретации приводит к идее революционного преобразования общества во имя достижения гармонии частных интересов, создания совершенного целого. Но революционный призыв может звучать и на основе стремления к созданию условий для наиболее полного и адекватного выражения индивидуального интереса. В таком виде он представлен в концепциях разумного эгоизма, например у Гельвеция, русских революционных демократов. Реальный гуманизм полагается здесь достижимым на базе правильно понятого личного интереса. Нормальное удовлетворение таких интересов, как полагается, приводит к общественной гармонии, к возрастанию общественного блага.
Однако идея гуманизма может быть и не связана с революционным призывом. Забота о благе целого способна проявляться просто как поддержка слабых, нуждающихся, осуществляемая даже в том случае, если это выходит за рамки обычного для данного общества понимания справедливости. Как отмечают А.
А. Гусейнов и Г. Иррлитц, в натуралистическом сенсуализме – одном из основных течений классической буржуазной этики – наряду с рационализмом и пантеизмом различаются две линии: индивидуалистически-критическая и альтруистически-гармонизирующая. К первой принадлежит Б. Мандевиль («Басня о пчелах», 1705 г.) и К. Гельвеции («Об уме», 1758 г.). Ко второй относятся А. Фергюсон, Ф. Хатчесон, Д. Юм, А. Смит, Вольтер, Д. Дидро, Ж. Д’Аламбер10.
Особое место среди теорий, претендующих на достижение реального гуманизма, занимает марксизм. Марксизм, как известно, полагает возможным найти объективные критерии для понимания общей направленности исторического процесса. Он по существу отождествляет гуманизм с исторической перспективой развития общества – переходом к бесклассовому состоянию и освобождением человека от такого разделения труда, которое превращает его в «частичного рабочего», заставляет выполнять однообразные производственные функции, вызывающие отчуждение людей друг от друга (непонимание связи человека с целым), и отчуждение человека от своей собственной родовой сущности, связанное с тем, что продукт его собственного труда противостоит ему как нечто враждебное, а сам труд воспринимается как тяжкое бремя.
Все предшествующие формы гуманизма марксизм полагает ограниченными, так как они не ставят задачу достижения реального равенства между людьми, а ограничиваются лишь обеспечением равных возможностей и поддержкой слабых.
Преодоление отчуждения в процессе труда мыслилось в марксизме в качестве результата изменения общественного строя, вызывающего новое отношение к труду, а также результата развития автоматизированных систем, заменой машинами энергетических, непосредственных производственных, однотипных управленческих функций, что в целом делает труд более содержательным. Человек, согласно Марксу, постепенно должен полностью устраниться из материального производства, осуществляя лишь общий контроль за работой производственных систем и работая в основном в сфере духовного производства, в том числе в сфере науки, обеспечивающей развитие новых технологий, и сферах, обеспечивающих воспроизводство социальных связей, а также самого человека как социального субъекта, т.
е. в искусстве, морали, политике, образовании. «Царство свободы, – отмечал К. Маркс, – начинается в действительности лишь там, где прекращается работа, диктуемая нуждой и внешней целесообразностью, следовательно, по природе вещей оно лежит по ту сторону сферы собственно материального производства…»11. Мысли Маркса об устранении человека из непосредственного производства, обретении им свободы в сфере творческой деятельности, науки, которая так или иначе находит свое приложение к производству, высоко оцениваются многими современными философами гуманистического направления, в частности Э. Фроммом12.
Маркс, по-видимому, полагал, что стимулы труда в высокоразвитом обществе свободно ассоциированных производителей могут быть основаны лишь на стремлении человека к творческой самореализации и моральной ответственности. Государство с системой правовой регуляции полагалось в таком обществе ненужным в силу отсутствия классовых антагонизмов и распределения по потребностям.
Однако в любом, даже очень совершенном обществе будущего вряд ли возможен труд, осуществляемый без всякого внешнего принуждения. Во-первых, в каждом конкретном случае развития отдельного индивида его стремление к самореализации в сложных видах общественной деятельности, в труде еще должно быть сформировано, что невозможно сделать без надлежащих стимулов труда, в которых так или иначе представлено принудительное общественное воздействие. Во-вторых, ответственность человека при работе со сложными техническими системами невозможно обеспечивать только с помощью морали, ведь слишком велик риск ошибочных действий, совершенных из благих намерений. Поэтому необходимы правовые регуляторы, а следовательно, и государство. Но там, где есть право, есть и внешнее принуждение, столь ненавистное всякому абстрактному гуманизму. В-третьих, труд все-таки как-то нужно распределять в смысле приложения его к конкретным отраслям производства в соответствии с общественными, а не личными потребностями.
Следовательно, одна лишь свободная самореализация не может быть средством обеспечения эффективного труда в обществе будущего. Учитывая сказанное, можно сделать вывод о том, что любое, даже сверхсовершенное общество не будет обществом сплошного гуманизма, понимаемого единственно в смысле создания благоприятных условий для саморазвития человека. Думается, что подобное понимание, пожалуй, наиболее сильно представленное в работах Э. Фромма, является новой формой проявления абстрактного гуманизма.
Оценивая историческое назначение капиталистического общества в плане развития самого человека, Маркс отмечает, что «в качестве безудержного стремления к всеобщей форме богатства капитал гонит труд за пределы обусловленных природой потребностей рабочего и тем самым создает материальные элементы для развития богатой индивидуальности, которая одинаково всестороння и в своем производстве, и в своем потреблении и труд которой выступает поэтому уже не как труд, а как полное развитие самой деятельности.
.. на место обусловленной природой потребности ставится потребность, созданная исторически»13. Развитие социальной сущности человека, выражающееся в изменении характера его потребностей, связывается здесь с принуждением к труду. Именно в результате данных общественных условий человек ставится перед необходимостью развития разнообразных интенсивных видов деятельности. В результате преодолевается его биологическая ограниченность, выражающаяся в исходной приспособленности к достаточно ограниченным видам активности и нежелании чрезмерной интенсификации труда. Это положение говорит о необходимости стимуляции даже свободного духовного труда, каким может быть труд ученого, художника, композитора и т. д. Действительно, если сами исторические условия формирования потребности к всестороннему развитию связаны с принуждением, логично предположить, что и в процессе индивидуального развития без этого обойтись невозможно. Это кажется вполне разумным, если учесть, что каждый человек имеет определенные биологические барьеры, препятствующие интенсификации деятельности.
Вопрос о том, гуманно ли принуждать человека к интенсивному социальному развитию или нет, не получил однозначного решения в философских взглядах и в педагогической теории. Философы фрейдистской и неофрейдистской ориентации, например Э. Фромм, решительно возражают против всякого давления на личность в педагогической практике14. Та же позиция выражена во взглядах прагматиста Дж. Дьюи15. Стремление к развитию личности ребенка исключительно на основе познавательного интереса популярно в современной педагогике. Но ряд специалистов полагает, что на основе одного познавательного интереса можно приобрести лишь поверхностные знания16. Мы думаем, что отмеченная выше общеисторическая закономерность развития природы человека через принуждение к труду обязательно должна проявляться и в процессе индивидуального развития личности. Не имея первоначально потребностей к развитым видам общественной деятельности, формирующаяся личность может включаться в них только под воздействием определенных общественных требований.
Думается, что понятие гуманизма относительно, а его отождествление с итогами некоторого этапа истории неправомерно. Общество на любой стадии развития будет поворачиваться к человеку как своими гуманными, так и негуманными, но необходимыми для обеспечения совместного производства сторонами. Соотношение того и другого, конечно, является исторически конкретным. Многие негуманные стороны жизни человека, несомненно, уходят в прошлое. Человек получает правовые гарантии свободы частной жизни, возможность выбора профессиональной деятельности, получает защиту от произвола отдельных лиц. Однако наряду с этими позитивными достижениями в обществе в целом имеет место интенсификация деятельности, убыстряется ритм жизни, растет количество нервных стрессов, особые проблемы порождают урбанизация, нарушение привычных форм контроля поведения. Все это не делает жизнь проще, не позволяет преодолеть все негативные факторы, влияющие на психическое здоровье людей. Таким образом, достичь полного воплощения гуманизма в смысле обеспечения каких-то стерильных условий бытия человека не удается.
На данную ситуацию, по-видимому, реагируют новейшие философские течения, в которых выражаются новые гуманистические идеи. Выделяя в этих течениях некоторую общую линию, можно, пожалуй, сказать, что она заключается в приближении требований к поведению к конкретным обстоятельствам жизни. Это прежде всего относится к психотерапевтической практике, направленной на преодоление человеком стрессовых ситуаций, ощущения трагизма бытия, помощь в нахождении им смысла существования, опять же относящегося к конкретной жизненной ситуации, к определенному периоду времени. Последнее особенно характерно для философско-психологического течения, получившего название гуманистической психологии (Франкл, Роджерс, Маслоу и др.).
В философском плане развитие гуманистических идей выражается в отказе от метафизического способа мышления как такового. Это вполне понятно. Ведь метафизика прошлого как раз пыталась навязать человеку некоторый универсальный смысл бытия, заставить его самого предъявлять себе завышенные требования, толкающие к постоянному духовному поиску, совершенству, часто несовместимому с позитивно направленной предметно-преобразовательной активностью.
Современные концепции, конечно, не отрицают необходимости духовного поиска, но они как бы заземляют его, пытаются соотнести духовный поиск и нравственное совершенство с конкретными обстоятельствами жизни. В ряде концепций это получает экзистенциальную направленность.
М. Хайдегер полагает, что слово «гуманизм» потеряло свое значение именно из-за того, что последний связан с метафизикой. «Всякое определение человеческого существа, заранее предполагающее, будь то сознательно или бессознательно, истолкование сущего в обход вопроса об истине бытия, метафизично. Поэтому своеобразие всякой метафизики – имея в виду способ, каким определяется существо человека – проявляется в том, что она «гуманистична». Соответственно всякий гуманизм остается метафизичным»17. Здесь выражена идея о том, что метафизика создается человеком, исходя из сущего, из собственных представлений о самом себе. С точки зрения Хайдегера, это ложный путь, не учитывающий истину бытия как события, того, что соприсутствует существованию человека, одновременно составляя все его существо.
«Человек существует таким образом, что он есть «вот» Бытия, т. е. его просвет. Это – и только это – «бытие» светлого «вот» отмечено основополагающей чертой экзистенции, т. е. экстатического вступления в истину бытия»18. Бытие здесь одновременно и бытие самого человека и бытие чего-то неведомого, иного. Истина бытия познается путем экстатической экзистенции. Такое познание-просветление, с точки зрения Хайдегера, и может составить смысл нового понимания гуманизма, лишенного метафизической ограниченности. Вопрос о познании-просветлении для нас остается по крайней мере спорным. Мы думаем, что интуиция в своей основе работает по тем же принципам обобщения, что и абстрактное, понятийное мышление. В ней только снимаются ограничения, связанные с осознанным рассмотрением ситуации столкновения разных принципов. Поэтому интуиция способна дать даже большее искажение образа целого, чем то, которое достигается при метафизических построениях, осознанно осуществляемых тем или иным философом.
Но в идеях Хайдегера, несомненно, выражен протест против развития гуманистических идей на элементарной базе метафизического удвоения мира, преодоления недостатков земного бытия за счет произвольной конструкции, в которой желаемое выдается за действительное. Исходя из самоценности человека, а не из реальных условий его бытия, мы, несомненно, построим метафизический мир таким, каким его хотелось бы видеть человеку, и тем самым обманем самих себя.
У Сартра гуманизм связывается с признанием неотъемлемого права человека на собственный выбор. При этом такой выбор должен быть немотивированным. Мотивация, согласно его взглядам, предполагает либо психологические предпочтения, либо ссылку на систему ценностей, выработанных не самим человеком, либо принятие чьего-либо совета. Все это, с точки зрения Сартра, означает, что человек осуществляет выбор не свободно, не самостоятельно. Навязывание человеку подобного выбора негуманно. Поэтому Сартр отвергает все концепции, в которых полагается, что человеку (индивиду) заранее дана некоторая сущность, которую следует усвоить, скажем, из культурно-исторического опыта людей, или понять как природную.
Общей посылкой экзистенциализма является тезис о предшествовании существования сущности. Признание этого тезиса и означает, с точки зрения Сартра, утверждение подлинного гуманизма, заключающегося в утверждении того, что человек может стать всем, чем он сам пожелает. Эта идея по существу звучит оптимистически. Конечно, в самом бытии человека в предметном мире в точки зрения экзистенциализма заключен определенный трагизм. Тем не менее противостояние абсурду бытия один на один означает предельное раскрепощение творческих сил человека. Подобные мысли можно также найти у Камю, а с некоторой религиозной подпоркой для обретения мужества и у Пауля Тиллиха.
Экзистенциалистская концепция, конечно, привлекательна тем, что решение остается за человеком, что он предстает в ней как свободная, не связанная формальными канонами жизни творческая личность. Однако, говоря кибернетическим языком, немотивированный выбор схож с работой датчика случайных чисел. Человек же как существо целеполагающее не ведет себя подобным образом.
Думается, что экзистенциалистское понимание свободы – лишь односторонне представленная составляющая процедуры творчества. Последнее, конечно, включает в себя произвольную гипотезотворческую активность мозга, но в целом оно никогда не осуществляется как процесс, совершенно не зависимый от общественно-исторических задач и представленных в практике человечества алгоритмов работы с проблемными ситуациями. Поэтому любое свободное творчество не обходится без оснований выбора. Гуманизм заключается не в том, чтобы сделать выбор этих оснований произвольным, ориентированным лишь на максимальное развитие творческого потенциала субъекта, а в том, чтобы возможно более полно реализовать творческий потенциал каждого человека в общественно значимом творчестве. Только тогда бытие может приобрести высший смысл, противостоящий абсурду.
В современном мире популярность экзистенциалистской концепции проходит в связи с тем, что человечество все более остро сталкивается с необходимостью совместных действий по предотвращению экологической угрозы, ядерной войны.
Это требует утверждения совместно разделенных общественных ценностей, а не отрицания критериев нравственного выбора.
Религиозная протестантская мысль прореагировала на эти потребности времени в основном в плане усиления представления о роли церкви и образе Христа как авторитетных источников нравственного требования, придающих нравственным понятиям общеобязательный смысл. Тем не менее современные протестантские теологи не отказываются от приоритетной установки на признание самоценности личного бытия, на утверждение активности личности в решении ее бытийственной ситуации. У К. Барта эти идеи развиваются на основе утверждения принципиальной инаковости Бога. Вера понимается им как дерзание, прыжок в неведомое. Во взглядах другого крупного протестантского теолога Пауля Тиллиха, характерных и для Барта, традиции протестантского мистицизма получают еще большее развитие. Тиллих трактует мужество как утверждение бытия вопреки факту небытия. Но при этом он отказывается от традиции мистицизма, полагающего обретение смысла за осознанием бессмысленности всех форм бытия.
Тиллих полагает, что смысл может быть обретен как двойное отрицание бессмысленности. Мы не просто отрицаем бытие как бессмысленность, но отрицаем и смерть как бессмысленный конец бессмысленного бытия. При этом надежда исходит из обретенной вновь веры. Эти мысли хорошо резюмируются Тиллихом в самом конце его работы «Мужество быть»: «Человек способен в тревоге вины и осуждения осознать Бога над Богом теизма, после того как традиционные символы, помогавшие ему выстоять перед лицом этой тревоги, утратили силу. После того как «суд Божий» был истолкован как психологический комплекс, а прощение грехов – как пережиток «образа отца», то, что раньше придавало силу этим символам, продолжает присутствовать и творить мужество быть вопреки опыту бесконечного разрыва между тем, что мы есть, и тем, чем мы должны быть. Возвращается лютеранское мужество, но уже лишенное опоры в вере в Бога суда и прощения. Оно возвращается в виде безусловной веры, которая говорит Да, несмотря на отсутствие особой силы, способной победить вину.
Мужество, принимающее тревогу отсутствия смысла на себя, – вот граница, до которой способно дойти мужество быть. По ту сторону – только небытие. А внутри него все формы мужества восстановлены в силе Бога, который над Богом теизма. Корень мужества быть – тот Бог, который появляется, когда Бог исчезает в тревоге сомнения»19. Как видно из приведенного отрывка, акценты религиозного отношения к миру смещаются здесь с понимания Бога как судьи или помощника в жизненных делах на Бога как символ, дающий «мужество быть» вопреки всем неблагоприятным обстоятельствам. Такой призыв, конечно, звучит гуманистически. Он ориентирует человека на активное отношение к миру, зовет к самоутверждению на основе развития собственных сил.
Внимание к конкретному человеку, разрешающему наличные противоречия собственного бытия, отчетливо выражено в «ситуационной этике» Флетчера. Суть его позиции заключается в том, что человек, действуя в ситуации, смягчает, видоизменяет принятые в обществе стандарты поведения в сторону снижения их нормативной строгости.
Основой для такого смягчения выступает принцип любви. Любовь, согласно Флетчеру, представляет высший критерий, который делает абсолют относительным. Данная позиция, безусловно, претендует на конкретный гуманизм. Но в ней заключена опасность полного подчинения человека ситуации, трактовки ее в сторону преимущественно гуманного отношения к себе, но не к другим.
Как видим, идея гуманизма весьма многогранна и по-разному представлена в разные исторические периоды развития общества. Несомненно то, что гуманизм предполагает заботу о конкретном человеке, стремление общества к созданию условий для реализации его возможностей и удовлетворения потребностей. Тем не менее, с нашей точки зрения, неправомерно отождествлять гуманизм с итогом истории, полагать, что в нем заключается ее смысл. Перед людьми всегда будут вставать сложные проблемы практического и морального характера, разрешение которых будет связано с собственными усилиями человека, а не с заботой о нем со стороны некоторых общественных структур.
Поэтому гуманизм, думается, более всего целесообразно понимать в трех основных, исторически выявленных смыслах:
-
Гарантии основных прав человека как условия сохранения гуманных оснований его бытия.
-
Поддержка слабых, выходящая за рамки обычных представлений данного общества о справедливости.
-
Формирование социальных и нравственных качеств, позволяющих личности осуществлять самореализацию на базе общественных ценностей.
Разумеется, в само содержание основных прав также включается гуманистическое представление о гарантии максимально доступных на данном уровне общественного развития возможностей для творческого самовыражения личности, для улучшения ее материального благосостояния. Но последнее должно быть не просто дано обществом, а именно достигнуто человеком за счет собственного труда.
Иначе гарантии гуманизма были бы путем в стагнацию, обернулись бы снижением стимулов труда.
1 Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1979. С. 306.
2 См.: Камю А. Бунтующий человек. М., 1990. С. 54.
3 Rainbolt Dg. W. Магсу: an independant, imperfect virtue. American Philosophical Qurterly. Vol. 27. № 2. April 1990. P. 169–172.
4 См.: Горфункель А. X. Философия эпохи Возрождения. М., 1980. С. 11.
5 Лоренцо Валла. Об истинном и ложном благе, о свободе юли. М., 1989. С. 247.
6 Эразм Роттердамский. Похвала глупости. М., 1991. С. 66.
7 Соколов В. В. Европейская философия XV–XVII веков. М., 1984. С. 24.
8 Эразм Роттердамский. Философские произведения. М., 1986. С. 189.
9 Гегель Г. В. Ф. Там же. С. 336.
10 См.: Гусейнов А. А., Иррлитц Г. Краткая история этики.
М., 1987. С. 367.
11 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 25. Ч. II. С. 386–387.
12 См.: Фромм Э. Иметь или быть. М., 1990. С. 160–161.
13 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 46. Ч. 1. С. 281.
14 См.: Фромм Э. Иметь или быть. М., 1990. С. 84–86.
15 См.: Дьюи Дж. Введение в философию воспитания. М., 1921. С. 61.
16 См.: Чхартишвили Ш. Н. Роль и место социогенных потребностей в учебно-воспитательной деятельности//Некоторые вопросы психологии педагогики социогенных потребностей. Тбилиси, 1974. С. 27; Диана Мейер, критикуя позицию Росси, предлагающего использовать на уроке главным образом моментальный интерес ребенка, отмечает значение саморефлексии волевых качеств в мотивации учебной деятельности (см.: Meyer D. Т. Self, Society and Personal Choice. Columbia Univ. press, 1989 P. 193–194).
17 Хайдегер М. Время и бытие. М., 1993. С. 197.
18 Там же. С. 199.
19 Пауль Тиллих. Мужество быть//Пауль Тиллих. Избранное: Теология культуры. М., 1995. С. 130–131.
Размещено в разделах
Авторы →
Разин А. В.
Журналы →
Философия и общество →
Выпуск №5/1998
Журналы →
Философия и общество →
Индекс статей
Определение гуманизма — Американская гуманистическая ассоциация
Гуманизм — это прогрессивная философия жизни, которая без теизма или других сверхъестественных верований подтверждает нашу способность и ответственность вести этическую жизнь, полную личного удовлетворения, стремящегося к большему благу.
– Американская гуманистическая ассоциация
Гуманизм – это рациональная философия, основанная на науке, вдохновленная искусством и мотивированная состраданием.
Утверждая достоинство каждого человека, он поддерживает максимизацию индивидуальной свободы и возможностей, совместимых с социальной и планетарной ответственностью. Он выступает за расширение демократии участия и расширение открытого общества, выступая за права человека и социальную справедливость. Свободная от сверхъестественного, она признает человека частью природы и считает, что ценности — будь то религиозные, этические, социальные или политические — берут свое начало в человеческом опыте и культуре. Таким образом, гуманизм выводит цели жизни из человеческих потребностей и интересов, а не из теологических или идеологических абстракций, и утверждает, что человечество должно взять на себя ответственность за свою судьбу.
– The Humanist Magazine
Гуманизм – это демократическая и этическая жизненная позиция, утверждающая, что люди имеют право и обязаны придавать смысл и форму своей жизни. Он выступает за построение более гуманного общества посредством этики, основанной на человеческих и других естественных ценностях, в духе разума и свободного исследования человеческих возможностей.
Она не теистична и не принимает сверхъестественных взглядов на реальность.
– Humanists International
Гуманизм — это подход к жизни, основанный на разуме и нашей общей человечности, признающий, что моральные ценности надлежащим образом основаны только на человеческой природе и опыте.
– The Bristol Humanist Group
Гуманизм : радостная альтернатива религиям, которые верят в сверхъестественного бога и жизнь в загробной жизни. Гуманисты считают, что это единственная жизнь, о которой у нас есть определенное знание, и что мы обязаны сделать ее для себя и других лучшей возможной жизнью для себя и всех, с кем мы делим эту хрупкую планету. Вера в то, что когда люди свободны думать сами за себя, используя разум и знания в качестве инструментов, они лучше всего способны решать проблемы этого мира. Ценить искусство, литературу, музыку и ремесла, которые являются нашим наследием из прошлого, и творчество, которое, если его подпитывать, может постоянно обогащать нашу жизнь.
В общем, гуманизм — это философия влюбленных в жизнь. Гуманисты берут на себя ответственность за свою жизнь и получают удовольствие от участия в новых открытиях, поиске новых знаний, изучении новых возможностей. Вместо того, чтобы находить утешение в готовых ответах на великие вопросы жизни, гуманисты наслаждаются бесконечностью поиска и свободой открытий, которые он влечет за собой.
– Гуманистическое общество Западного Нью-Йорка
Гуманизм – это свет моей жизни и огонь моей души. Это глубокое убеждение, проникающее каждой клеточкой моего существа в то, что человеческая любовь — это сила, далеко превосходящая безжалостный, поступательный порыв нашего во многом детерминированного космоса. Вся человеческая жизнь должна искать причину существования в пределах безразличного физического мира, и именно любовь в сочетании с сочувствием, демократией и приверженностью бескорыстному служению лежит в основе веры гуманиста.
– Бетт Чемберс, бывший президент AHA
Гуманизм – это философия, мировоззрение или образ жизни, основанный на натурализме – убеждении, что вселенная или природа – это все, что существует или реально.
Для многих гуманистов гуманизм служит некоторым психологическим и социальным функциям религии, но без веры в божества, трансцендентные сущности, чудеса, жизнь после смерти и сверхъестественное. Гуманисты стремятся понять Вселенную, используя науку и ее методы критического исследования — логические рассуждения, эмпирические данные и скептическую оценку предположений и выводов — для получения надежных знаний. Гуманисты утверждают, что у людей есть свобода придавать смысл, ценность и цель своей жизни посредством собственного независимого мышления, свободного исследования и ответственной творческой деятельности. Гуманисты выступают за построение более гуманного, справедливого, сострадательного и демократического общества с использованием прагматической этики, основанной на человеческом разуме, опыте и надежных знаниях, — этики, которая судит о последствиях человеческих действий по благополучию всего живого на Земля.
– Стивен Шаферсман
Гуманизм – это философия жизни, которая считает благополучие человечества, а не благополучие предполагаемого Бога или богов, первостепенной важностью.
Гуманизм утверждает, что нет никаких доказательств того, что сверхъестественная сила когда-либо нуждалась или хотела чего-либо от людей, когда-либо сообщалась им или когда-либо вмешивалась в законы природы, чтобы помогать или вредить кому-либо. Таким образом, гуманизм фокусируется на использовании человеческих усилий для удовлетворения человеческих потребностей и желаний в этом мире. История показывает, что эти усилия наиболее эффективны, когда они включают в себя как сострадание, так и научный метод, который включает в себя доверие разуму, доказательствам и свободному исследованию. Гуманизм говорит, что люди могут найти цель в жизни и максимизировать свое долгосрочное счастье, развивая свои таланты и используя эти таланты для служения человечеству. Гуманисты считают, что такой подход к жизни более продуктивен и приводит к более глубокому и продолжительному удовлетворению, чем гедонистическая погоня за материальными или чувственными удовольствиями, которые вскоре угасают. В то время как служение другим является основным направлением гуманизма, отдых и расслабление не игнорируются, поскольку они также необходимы для долговременного здоровья и счастья.
Главное — умеренность во всем. Гуманизм рассматривает Вселенную как результат чрезвычайно долгой и сложной эволюции по непреложным законам природы. Гуманисты рассматривают этот природный мир как чудесный и драгоценный, предлагающий безграничные возможности для исследования, увлечения, творчества, общения и радости. Поскольку наука сейчас не может и, вероятно, никогда не сможет объяснить окончательное происхождение или судьбу Вселенной, я думаю, что гуманизм может включать в себя не только атеистов и агностиков. Отсутствие определенных ответов на эти главные вопросы оставляет разумным людям возможность выдвигать гипотезы о происхождении естественной вселенной и даже надеяться на существование какой-либо формы жизни помимо этой. Фактически, два величайших светила гуманизма, Томас Пейн и Роберт Ингерсолл, сохраняли надежду на загробную жизнь. В вопросе о том, существует ли Бог, Ингерсолл был агностиком, а Пейн верил в деистического Бога, который установил законы природы, но затем отошел и никогда не вмешивался в мир.
Эти убеждения не мешали их способности вести выдающуюся гуманистическую жизнь. Таким образом, на мой взгляд, люди, придерживающиеся таких взглядов, могут быть гуманистами, если они верят, что человечество само по себе в этом мире, и отсутствие каких-либо доказательств существования загробной жизни означает, что эту жизнь следует прожить так, как будто она единственная, которая у нас есть.
– Джозеф С. Соммер
Примечание: Эти определения гуманизма даны для образования и интереса читателей. AHA не обязательно соглашается или поддерживает какое-либо определение, кроме определения (напечатанного первым выше), официально одобренного Советом директоров AHA.
Философия гуманизма в перспективе
Фред Эдвордс
Какой философией является гуманизм? Чтобы послушать его хулителей, можно было бы представить, что это доктринерский набор социальных целей, оправдываемых произвольным и догматическим материалистически-атеистическим мировоззрением.
Лидеры правых религий часто говорят, что гуманизм начинается с веры в то, что бога нет; что эволюция является краеугольным камнем гуманистической философии; что все гуманисты верят в ситуационную этику, эвтаназию и право на самоубийство; и что основная цель гуманизма — установление единого мирового правительства.
И действительно, большинство гуманистов не являются теистами, придерживаются неабсолютистского подхода к этике, достойно поддерживают смерть и ценят глобальное мышление. Но такие взгляды не являются центральными для философии. Чтобы понять, где именно начинается гуманизм, а также обнаружить, где такие идеи вписываются в общую структуру, необходимо представить гуманизм как иерархию позиций. Прежде всего необходимо изложить некоторые основные принципы — те идеи, которые объединяют всех гуманистов и составляют основу философии. Как только это будет сделано, могут последовать гуманистические выводы о мире — выводы, которые по природе научного исследования должны быть предварительными.
Затем, после того как эта основа заложена, можно рекомендовать соответствующую социальную политику, признавая различия во мнениях, существующие в гуманистическом сообществе. При таком подходе люди могут увидеть гуманизм в перспективе — и таким образом, который раскрывает его недогматическую и самоисправляющуюся природу.
Таким образом, центральные идеи гуманизма могут быть организованы в практическую структуру в соответствии с вышеупомянутыми направлениями. Хотя не все гуманитарии излагают философию таким образом, справедливо будет сказать, что большинство гуманитариев признают это изложение точным.
Основные принципы
1. Мы, гуманисты, мыслим сами по себе как личности. Нет такой области мысли, которую мы боялись бы исследовать, оспаривать, задавать вопросы или сомневаться. Мы не стесняемся задавать вопросы, а затем соглашаться или не соглашаться с любым утверждением. Мы не хотим следовать доктрине или принимать набор убеждений или ценностей, которые не убеждают нас лично.
Мы стремимся взять на себя ответственность за свои решения и выводы, а это требует контроля над ними. Благодаря этому свободному духу свободного исследования можно приобрести новые знания и новые взгляды на себя и мир. Без него мы остаемся в неведении и, впоследствии, не можем улучшить свое состояние.
2. Мы принимаем обоснованные решения, потому что наш опыт использования подходов, отказывающихся от здравого смысла, убеждает нас в том, что такие подходы неадекватны и часто контрпродуктивны для достижения человеческих целей. Когда разум отброшен, не существует «апелляционного суда», где можно было бы урегулировать разногласия. Вместо этого мы находим, что любая вера возможна, если чье-то мышление движимо произвольной верой, авторитетом, откровением, религиозным опытом, измененными состояниями сознания или другими заменителями разума и свидетельства. Поэтому в вопросах веры мы обнаруживаем, что разум, применительно к свидетельствам наших чувств и накопленным знаниям, является нашим самым надежным проводником для понимания мира и принятия решений.
3. Наше понимание мира основывается на том, что мы можем воспринимать нашими чувствами и понимать нашим разумом. Все, о чем говорят, что оно имеет смысл, должно иметь смысл и для нас, людей; иначе нет причин для того, чтобы оно лежало в основе наших решений и действий. Предполагаемое трансцендентное знание или интуиция, которые, как говорят, выходят за пределы человеческого понимания, не могут научить нас, потому что мы не можем относиться к ним конкретно. Способ, которым люди принимают предполагаемое трансцендентное или религиозное знание, — это произвольный прыжок веры и отказ от разума и чувств. Мы находим этот путь неприемлемым, так как все предполагаемые абсолютные нравственные правила, принимаемые в результате этого произвольного скачка, сами делаются произвольными из-за безосновательности самого скачка. Кроме того, нет рационального способа проверить достоверность или истинность трансцендентного или религиозного знания или постичь непостижимое. В результате мы придерживаемся позиции, согласно которой единственное, что можно назвать знанием, — это то, что прочно укоренено в сфере человеческого понимания и проверки.
4. Хотя мы занимаем строгую позицию в отношении того, что представляет собой знание, мы не критически относимся к источникам идей. Часто интуитивные чувства, догадки, догадки и вспышки вдохновения оказываются превосходными источниками новых подходов, новых взглядов на вещи, новых открытий и новых концепций. Мы не пренебрегаем идеями, основанными на религиозном опыте, измененных состояниях сознания или эмоциях; мы просто заявляем, что проверка этих идей на соответствие реальности — единственный способ определить их обоснованность в качестве знания.
5. Человеческие знания несовершенны. Мы признаем, что инструменты для проверки знаний — человеческие чувства и человеческий разум — подвержены ошибкам, что делает все наши знания и научные выводы о природе мира предварительными. Что верно для наших научных выводов, тем более верно для нашего морального выбора и социальной политики; эти последние подлежат постоянному пересмотру в свете ошибочного и предварительного характера наших знаний и постоянных сдвигов в социальных условиях.
Многим это покажется ненадежным основанием для возведения философии. Но поскольку он ведет себя честно по отношению к миру, мы считаем, что это самая надежная основа из всех возможных. Попытки основывать философию на сверхчеловеческих источниках и трансцендентных «реальностях» для того, чтобы обеспечить большее чувство безопасности, заканчиваются лишь созданием иллюзий относительно мира, которые затем приводят к ошибкам, когда эти иллюзии становятся основой для решений и социальной политики. Мы, гуманисты, хотим избежать этих дорогостоящих ошибок и, таким образом, взяли на себя обязательство смотреть в лицо жизни такой, какая она есть, и выполнять тяжелую работу, которую влечет за собой такой честный подход. Мы добровольно пожертвовали соблазном легкой безопасности, предлагаемой упрощенными системами, чтобы принять активное участие в кропотливых усилиях по построению нашего понимания мира и тем самым внести свой вклад в решение проблем, которые преследовали человечество на протяжении веков.
6. Мы утверждаем, что человеческие ценности имеют смысл только в контексте человеческой жизни. Таким образом, предполагаемое нечеловеческое существование после смерти не может быть включено в среду, в которой должны действовать наши ценности. Физический мир наших чувств здесь и сейчас — это мир, имеющий отношение к нашим этическим проблемам, нашим целям и нашим устремлениям. Поэтому мы полностью помещаем наши ценности в этот контекст. Если бы мы поступили иначе — поместили бы наши ценности в более широкий контекст просто ожидаемого расширения известной нам реальности, — мы могли бы обнаружить, что либо отказываемся от наших реальных интересов в погоне за воображаемыми, либо пытаемся связать здесь человеческие потребности с совсем другой набор нечеловеческих потребностей в другом месте. Мы не пожертвуем этической хорошей жизнью здесь, пока не будет продемонстрировано, что в другом месте существует другая жизнь, которая требует смещения нашего внимания, и что эта другая жизнь имеет некоторое отношение и общность с этой.
7. Мы основываем наши этические решения и идеалы на человеческих потребностях и заботах, а не на предполагаемых потребностях и заботах предполагаемых божеств или других трансцендентных сущностей или сил. Мы измеряем ценность данного выбора тем, как он влияет на человеческую жизнь, и сюда мы включаем нашу личность, наши семьи, наше общество и народы Земли. Если обнаружится, что существуют высшие силы, на которые мы должны реагировать, мы все равно будем основывать наш ответ на человеческих потребностях и интересах в любых отношениях с этими силами. Это связано с тем, что все известные нам философии и религии созданы людьми и в конечном счете не могут избежать встроенной предвзятости человеческой точки зрения. Эта человеческая перспектива ограничивает нас человеческими способами понимания мира и человеческими побуждениями и стремлениями как движущими силами.
8. Мы практикуем этику в живом, а не в идеальном контексте. Хотя этика — это идеалы, идеалы могут служить лишь ориентиром в жизненных ситуациях.
Вот почему мы выступаем против абсолютистских моральных систем, пытающихся жестко применять идеальные моральные ценности, как будто мир сам по себе идеален. Мы понимаем, что конфликты и моральные дилеммы случаются, и что моральный выбор часто сложен и не может быть выведен из упрощенных мерок и эмпирических правил. Моральный выбор часто включает в себя тщательное обдумывание, тщательный сбор информации о сложившейся ситуации, тщательный анализ немедленных и будущих последствий и взвешивание альтернатив. Жить так, чтобы способствовать добру, или даже знать, какой выбор хорош, не всегда легко. Поэтому, когда мы заявляем о своей приверженности гуманистическому подходу к этике, мы выражаем нашу готовность к интенсивному мышлению и работе, которые влечет за собой нравственная жизнь в сложном мире.
Предварительные выводы о мире
1. Наша планета вращается вокруг звезды среднего размера, которая расположена недалеко от края галактики среднего размера, насчитывающей до 300 миллиардов звезд, которая является частью группы галактик, состоящей из более тридцати других галактик, которая является частью расширяющейся Вселенной, которая, хотя и состоит в основном из холодного темного пространства, также содержит, возможно, сто миллиардов галактик в дополнение к нашей собственной.
Наш вид существовал на Земле очень короткое время, и сама Земля существовала очень короткое время в истории нашей галактики. Таким образом, наше существование — невероятно крошечная и краткая часть гораздо большей картины.
В свете этого нам кажется любопытным, что при отсутствии прямых доказательств религиозные мыслители могут заключить, что вселенная или какая-то творческая сила за ее пределами связана с нашим благополучием или будущим. Судя по всему, логичнее сделать вывод, что мы одни беспокоимся о своем благополучии и будущем.
2. Люди не являются ни полностью уникальными по сравнению с другими формами жизни, ни конечным продуктом какой-то запланированной схемы развития. Имеющиеся данные показывают, что люди сделаны из тех же строительных блоков, из которых состоят другие формы жизни, и подвержены таким же естественным воздействиям. Все формы жизни состоят из одних и тех же основных элементов — атомов того же типа, — что и неживые вещества, и эти атомы состоят из субатомных частиц, которые прошли через множество космических событий, прежде чем стать частью нас или нашего мира.
Люди являются текущим результатом длинной серии естественных эволюционных изменений, но не единственным и не окончательным результатом. Можно ожидать, что непрерывные изменения затронут нас самих, другие формы жизни и космос в целом. Кажется, что у этого процесса нет окончательного начала или конца.
3. Нет убедительных доказательств, подтверждающих веру в то, что человеческий разум отличается и отделим от человеческого мозга, который сам является частью тела. Все, что мы знаем о личности, указывает на то, что каждая ее часть подвержена изменениям, вызванным физическими болезнями, травмами и смертью. Таким образом, нет достаточных оснований для веры в душу или какую-либо форму загробной жизни.
4. Основные мотивы, определяющие наши ценности, в конечном итоге коренятся в нашей биологии и раннем опыте. Это потому, что наши ценности основаны на наших потребностях, интересах и желаниях, которые сами по себе часто связаны с выживанием нашего вида. Как люди, мы способны прийти к соглашению об основных ценностях, потому что чаще всего у нас одни и те же потребности, интересы и желания, а также потому, что мы живем в одной и той же планетарной среде.
Теоретически можно разработать научно обоснованную систему этики, когда будет достаточно известно об основных человеческих потребностях, побуждениях, мотивациях и характеристиках, а разум и сочувствие будут последовательно применяться для удовлетворения человеческих потребностей и развития человеческих способностей. емкости. Тем временем человеческая этика, законы, социальные системы и религии останутся частью непрерывных усилий людей методом проб и ошибок, направленных на поиск лучших способов жизни.
5. Когда людям предоставляется в значительной степени свобода преследовать свои собственные интересы и цели, думать и говорить за себя, развивать свои способности и действовать в социальной среде, которая способствует свободе, число полезных открытий и достижений увеличивается и человечество движется дальше к цели большего самопонимания, лучших законов, лучших институтов и хорошей жизни.
Текущие позиции в отношении социальной политики
1. Как гуманисты, приверженные свободному исследованию и понимающие ценность социальных систем, способствующих свободе, мы поощряем развитие индивидуальной автономии.
В этом контексте мы поддерживаем такие свободы и права, как свобода вероисповедания, отделение церкви от государства, свобода слова и печати, свобода ассоциаций (включая половую свободу, право на брак и развод и право на альтернативные семейные структуры), право на контроль над рождаемостью и аборты, а также право на добровольную эвтаназию.
2. Как гуманисты, понимающие, что люди являются социальными животными и нуждаются как в защите, так и в ограничениях, обеспечиваемых эффективной социальной организацией, мы поддерживаем те законы, которые защищают невиновных, эффективно расправляются с виновными и обеспечивают выживание нуждающихся. Нам нужна система уголовного правосудия, которая была бы быстрой и справедливой, не игнорируя ни преступника, ни жертву, и рассматривая сдерживание, восстановление и реабилитацию в целях наказания. Однако не все преступления или споры между людьми должны разрешаться судами. Нашей поддержкой пользуется и другой подход, предполагающий посредничество в конфликте, когда противоборствующие стороны приходят к взаимному согласию.
3. Как гуманисты, которые видят потенциал в людях на всех уровнях общества, мы поощряем расширение демократии участия, чтобы процесс принятия решений стал более децентрализованным и привлекал больше людей. Мы надеемся на широкое участие в процессе принятия решений в таких областях, как семья, школа, рабочее место, учреждения и правительство. В этом контексте мы не видим места предрассудкам на основе расы, национальности, цвета кожи, пола, сексуальной ориентации, гендерной идентификации, возраста, политических убеждений, религии или философии. И мы видим все основания для продвижения равных возможностей в экономике и во всеобщем образовании.
4. Как гуманисты, понимающие, что все люди имеют общие потребности в общей планетарной среде, мы поддерживаем нынешнюю тенденцию к более глобальному сознанию. Мы понимаем, что эффективные экологические программы требуют международного сотрудничества. Мы знаем, что только международные переговоры о сокращении вооружений обезопасят мир от угрозы термоядерной или биологической войны.
Мы видим необходимость глобального образования в области контроля за ростом населения как средства обеспечения комфортного места для всех. И мы осознаем ценность международного общения и обмена информацией, независимо от того, связаны ли эти общение и обмен с политическими идеями, идеологическими точками зрения, наукой, технологиями, культурой или искусством.
5. Как гуманисты, которые ценят человеческое творчество и человеческий разум и видели преимущества науки и техники, мы решительно готовы принять участие в новых научных и технологических разработках вокруг нас. Нас скорее обнадеживают, чем пугают биотехнологии, альтернативная энергетика и информационные технологии, и мы признаем, что попытки отвергнуть эти разработки или воспрепятствовать их широкому применению не остановят их. Такие усилия просто отдадут их в руки других людей или наций для их эксплуатации. Чтобы оказывать моральное влияние на новые технологии, чтобы наш голос был услышан, мы должны принимать участие в этих революциях по мере их возникновения.
6. Как гуманисты, считающие жизнь и человеческую историю великим приключением, мы ищем новые миры для исследования, новые факты для раскрытия, новые возможности художественного самовыражения, новые решения старых проблем и новые чувства, которые можно испытать. Иногда мы чувствуем побуждение к нашим поискам, и именно участие в этих поисках придает смысл нашей жизни и делает возможными полезные открытия. Наши цели как вида открыты. В результате мы никогда не будем без цели.
Заключение
Гуманисты, подходя к жизни с человеческой точки зрения, начинают с человеческих способов постижения мира и цели удовлетворения человеческих потребностей. Это приводит к предварительным выводам о мире и о соответствующей социальной политике. Поскольку человеческое знание должно время от времени изменяться, а ситуации постоянно меняются, человеческий выбор также должен меняться. Это делает нынешние позиции по социальной политике наиболее адаптируемой частью гуманистической философии.
В результате большинству гуманистов легче согласиться с основными принципами, чем с предварительными выводами о мире, но легче согласиться с обоими, чем с социальной политикой. Ясность в отношении этого пункта устранит многие распространенные заблуждения о гуманизме.
Это эссе является исправленной версией 2008 года того, что первоначально было опубликовано в выпуске журнала Humanist за январь/февраль 1984 года.
гуманизм | Определение, принципы, история и влияние
Цицерон
Смотреть все СМИ
- Ключевые люди:
- Джон Кальвин Эразмус Томас Мор Франсуа Рабле Петрарка
- Похожие темы:
- рог изобилия антропоцентризм гуманитарные науки философия Человек эпохи Возрождения
Просмотреть весь связанный контент →
Резюме
Прочтите краткий обзор этой темы
гуманизм , система образования и способ исследования, зародившаяся в северной Италии в 13-м и 14-м веках и позже распространившаяся по континентальной Европе и Англии.
Этот термин альтернативно применяется к множеству западных верований, методов и философий, в которых основное внимание уделяется человеческому царству. Эта историческая программа, также известная как ренессансный гуманизм, оказала настолько широкое и глубокое влияние, что является одной из главных причин, по которой Ренессанс рассматривается как отдельный исторический период. Действительно, хотя слово Ренессанс — более поздняя чеканка, фундаментальная идея того периода как идеи обновления и пробуждения имеет гуманистическое происхождение. Но гуманизм искал свои собственные философские основы в гораздо более ранние времена и, более того, продолжал проявлять часть своей силы еще долго после окончания эпохи Возрождения.
Происхождение и значение термина гуманизм
Идеал гуманизма
История термина гуманизм сложна, но поучительна. Он был впервые использован (как humanismus ) немецкими учеными 19-го века для обозначения акцента эпохи Возрождения на классические исследования в образовании.
Эти исследования проводились и поддерживались педагогами, известными еще в конце 15 века как umanisti , то есть профессорами или изучающими классическую литературу. Слово umanisti происходит от studia humanitatis , курса классических исследований, который в начале 15 века состоял из грамматики, поэзии, риторики, истории и моральной философии. studia humanitatis считались эквивалентом греческого payeia . Само их название было основано на концепции римского государственного деятеля Марка Туллия Цицерона о humanitas , образовательном и политическом идеале, который был интеллектуальной основой всего движения. Гуманизм эпохи Возрождения во всех его формах определял себя в своем стремлении к этому идеалу. Следовательно, никакое обсуждение гуманизма не может иметь силы без понимания humanitas .
Humanitas означало развитие человеческой добродетели во всех ее формах и в полной мере. Таким образом, этот термин подразумевал не только такие качества, которые ассоциируются с современным словом гуманность — понимание, доброжелательность, сострадание, милосердие, — но и такие более настойчивые характеристики, как сила духа, рассудительность, благоразумие, красноречие и даже любовь к чести.
Следовательно, обладатель humanitas не мог быть просто оседлым и обособленным философом или литератором, но по необходимости был участником активной жизни. Точно так же, как действие без понимания считалось бесцельным и варварским, понимание без действия отвергалось как бесплодное и несовершенное. Humanitas призывал к прекрасному балансу действия и созерцания, балансу, рожденному не компромиссом, а взаимодополняемостью.
Цель такой исполненной и уравновешенной добродетели была политической в самом широком смысле этого слова. В сферу компетенции гуманизма эпохи Возрождения входило не только образование молодежи, но и руководство взрослыми (включая правителей) посредством философской поэзии и стратегической риторики. Она включала в себя не только реалистическую социальную критику, но и утопические гипотезы, не только кропотливую переоценку истории, но и смелое перекраивание будущего. Короче говоря, гуманизм призывал к всеобъемлющей реформе культуры, преобразованию того, что гуманисты называли пассивным и невежественным обществом «темных» веков, в новый порядок, который отражал бы и поощрял величайшие человеческие возможности.
Гуманизм имел евангельское измерение: он стремился проецировать humanitas от человека к государству в целом.
Источником humanitas была классическая литература. Греческая и римская мысль, доступная в потоке вновь открытых или недавно переведенных рукописей, дала гуманизму большую часть его базовой структуры и метода. Для гуманистов эпохи Возрождения в трудах Аристотеля, Цицерона или Ливия не было ничего устаревшего или устаревшего. По сравнению с типичными произведениями средневекового христианства эти языческие произведения имели свежую, радикальную, почти авангардную тональность. Действительно, восстановление классики было для гуманизма равносильно восстановлению реальности. Классическая философия, риторика и история рассматривались как модели правильного метода — попытки систематически и без каких-либо предубеждений прийти к соглашению с воспринимаемым опытом. Более того, классическая мысль рассматривала этику как этику, а политику как политику: ей не хватало тормозящего дуализма, порожденного в средневековой мысли часто противоречащими друг другу требованиями секуляризма и христианской духовности.
Классическая добродетель, примерами которой изобиловала литература, была не абстрактной сущностью, а качеством, которое можно было проверить на форуме или на поле боя. Наконец, классическая литература была богата красноречием. В частности, гуманисты считали Цицерона образцом утонченной и обильной речи, а также образцом красноречия в сочетании с мудрой государственной мудростью. В красноречии гуманисты находили гораздо больше, чем исключительно эстетическое качество. Как эффективное средство побуждения лидеров или сограждан к тому или иному политическому курсу красноречие было сродни чистой силе. Следовательно, гуманисты культивировали риторику как средство, с помощью которого можно было сообщить и реализовать все другие добродетели.
Гуманизм, таким образом, может быть точно определен как движение эпохи Возрождения, центральным фокусом которого был идеал humanitas . Несмотря на более узкое определение итальянского термина umanisti , все писатели эпохи Возрождения, культивировавшие humanitas , и все их прямые «потомки» могут быть правильно названы гуманистами.
Оформите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчас
Другое использование
Неудивительно, что термин, столь широко аллюзивный, как гуманизм , должен быть предметом самых разных применений. Из них (за исключением исторического движения, описанного выше) есть три основных типа: гуманизм как классицизм, гуманизм как относящийся к современной концепции гуманитарных наук и гуманизм как человекоцентризм.
Принимая представление о том, что гуманизм эпохи Возрождения был просто возвращением к классике, некоторые историки и филологи пришли к выводу, что классические возрождения, происходящие где-либо в истории, следует называть гуманистическими. Таким образом, святой Августин, Алкуин и ученые Шартра XII века назывались гуманистами. В этом смысле этот термин также может использоваться сознательно, как в движении «Новый гуманизм» в литературной критике, возглавляемом Ирвингом Бэббитом и Полом Элмером Мором в начале 20 века.
Слово гуманитарных наук , которое, как и слово umanisti , происходит от латинского studia humanitatis , часто используется для обозначения ненаучных научных дисциплин: языка, литературы, риторики, философии, истории искусств и т. д. Таким образом, ученых в этих областях принято называть гуманистами, а их деятельность — гуманистами.
Гуманизм и родственные термины часто применяются к современным доктринам и методам, основанным на центральном значении человеческого опыта. В 20-м веке прагматический гуманизм Фердинанда К. С. Шиллера, христианский гуманизм Жака Маритена и движение, известное как светский гуманизм, хотя и значительно отличались друг от друга по содержанию, все они демонстрировали этот антропоцентрический акцент.
Такой большой набор определений не только сбивает с толку, но и сами определения часто избыточны или неуместны. Нет оснований называть все классические возрождения «гуманистическими», когда достаточно слова «Классический ».
