Как связаны язык и мышление: Язык и мышление: взаимосвязь и сопутствующие вопросы

Язык и мышление

   Язык — главная из знаковых систем человека, важнейшее средство человеческого общения, способ осуществления мышления. К. Маркс, например, назвал язык «непосредственной действительностью мысли». Знак — это внешнее выражение внутреннего содержания предметов и явлений — их значение. Человек — единственное существо, моделирующее внешний мир при помощи знаковых систем. Знаки — это символы таблицы Менделеева, музыкальные ноты, рисунки, имена и т.д. В любом человеческом сообществе люди реагируют на те или иные знаки в соответствии с культурными традициями, ибо формирование знаковой картины мира и восприятие мира в знаковой системе всегда опосредованно культурой. Знаки, выражающие значения явлений могут иметь либо условный, либо реальный характер (например, местные особенности одежды). Условные знаки, в свою очередь, делятся на специальные и неспециальные. Роль неспециального знака может сыграть, скажем, дерево, используемое как ориентир; специальные знаки — это жесты, знаки уличного движения, знаки различия, ритуалы и т. д.

Важнейшие условные знаки человеческой культуры — это слова. Предметы и явления окружающей действительности редко полностью подвластны человеку, а слова — знаки, которыми мы их обозначаем, подчиняются нашей воле, соединяясь в смысловые цепочки — фразы. Со знаками, со значениями, которые им придаются, оперировать легче, чем с самими явлениями. С помощью слов можно интерпретировать другие знаковые системы (например, можно описать картину). Язык — универсальный материал, который используется людьми при объяснении мира и формировании той или иной его модели. Хотя художник может это сделать и при помощи зрительных образов, а музыкант — при помощи звуков, но все они вооружены, прежде всего, знаками универсального кода — языка.

Язык — это особая знаковая система. Любой язык состоит из различных слов, то есть условных звуковых знаков, обозначающих различные предметы и процессы, а также из правил, позволяющих строить из этих слов предложения. Именно предложения являются средством выражения мысли.

С помощью вопросительных предложений люди спрашивают, выражают свое недоумение или незнание, с помощью повелительных — отдают приказы, повествовательные предложения служат для описания окружающего мира, для передачи и выражения знаний о нем. Совокупность слов того или иного языка образует его словарь. Словари наиболее развитых современных языков насчитывают десятки тысяч слов. С их помощью благодаря правилам комбинирования и объединения слов в предложения можно написать и произнести неограниченное количество осмысленных фраз, заполнив ими сотни миллионов статей, книг и файлов. В силу этого язык позволяет выражать самые разные мысли, описывать чувства и переживания людей, формулировать математические теоремы и т.д.

Важно отметить, что связи мыслительных процессов с лингвистическими структурами, широко обсуждается сегодня представителями различных школ и учений философии — структурализмом, постпозитивизмом (лингвистический позитивизм) , герменевтикой и др. Представители постпозитивизма обсуждают, как правило, отношения между мышлением и языком в рамках проблемы духовного и телесного («ментального» и «физического»).

Одним из наиболее активных защитников идеи «экстралингвистического знания» является К.Хуккер. Он исходит из того, что лингвистические структуры — это подкласс информационных структур, поэтому недопустимо, по его мнению, отождествлять мысль и речь. Справедливо отмечая, более широкий характер информационных структур по сравнению с лингвистическими К.Хуккер склонен к абсолютизации их, придания им статуса бытийности. Из этой идеи исходит и другая идея постпозитивизма — о тождестве «ментального» и «физического», эту идею пропагандируют «элининативные материалисты». Они полагают, что «ментальные термины» теории языка и мышления должны быть элиминированы, как ненаучные и заменены терминами нейрофизиологии. Чтобы решить эту задачу, нужно, прежде всего, как они полагают, отвергнуть «миф данного», т.е. утверждение о том, что мы располагаем некоторым непосредственным и мгновенным знанием о собственных «ментальных» процессах. Пожалуй, самым решительным образом отрицает «непосредственно данное» П.Фейерабент. По его убеждению, «непосредственно данное» является вовсе не фактом природы, а «результатом того способа, которым любой род занятий (или мнения) относительно сознания воплощен и воплощается в языке». Этот «якобы факт природы» есть типичная кажимость, обусловленная «бедностью содержания ментальных терминов по сравнению с физическими терминами»/

Заметим, что отрицание «непосредственного данного» означает, что знание существует только тогда, когда оно вербализовано, т.е. выражено словами. Если этот факт «непосредственно данного» признается, то вопрос о его отношении языку и речи решается по-разному. Встречается точка зрения, что непосредственное знание о собственных сознательных состояниях всегда так или иначе вербализовано. Например, Г.Фейгл говорит о наличии сугубо личного языка, с помощью которого субъект выражает для себя указанное знание. Непосредственное знание, прямой опыт он называет «сырыми чувствами». Последние и выступают в форме «личного языка», который в процессе общения переводится на интерсубъективный, обыденный язык. Эти примеры свидетельствуют о междисциплинарном характере проблемы соотношения языка и мышления и возможности различных трактовок этого взаимодействия.

Можно разделить два способа существования мысли при помощи языка: «живую мысль», т.е. актуально переживаемую данным человеком в данном интервале времени и пространства и «отчужденную мысль», зафиксированную в тексте и т.п. «Живая мысль» — это собственно и есть мышление, реальное онтологическое его развертывание. Оно никогда не бывает абстрактным мышлением, т.е. тем, с которым имеет дело наука. Последнее возможно только в отчужденной от человека форме, например, в компьютере. Реальный процесс мышления, осуществляемый индивидом, есть сложное и динамичное образование, в котором интегрированы многие составляющие: абстрактно-дискурсивные, чувственно-образные, эмоциональные, интуитивные. К этому следует добавить непременную включенность в процесс мышления целеобразующих, волевых и санкционирующих факторов, которые исследованы пока крайне слабо. Как видно, реальный процесс мышления и мышление, как предмет логики, как логический процесс сильно отличаются друг от друга.

Мышление как реальный процесс представляет собой одну из важных форм активности сознания. Поэтому оно не может быть адекватно описано и понято вне содержательно-ценностных и структурных характеристик сознания. Будучи сознательной деятельностью, мышление органически связано с информационными процессами, протекающими на бессознательно-психическом уровне. По-видимому, правильнее было бы даже сказать, что реальный процесс мышления осуществляется в едином сознательно-бессознательно-сознательном психическом контуре, анализ которого является специальной и весьма сложной задачей. Поэтому мы ограничиваемся уровнем сознания, включая рассмотрение тех его периферийных областей, где постепенно меркнет свет рефлексии.

Мышление как активный, целенаправленный процесс осуществляется сознательно, является формой деятельностного сознания. А это указывает на факт оценочной регуляции (саморегуляции) мыслительного процесса.

Всякий сознательный процесс, в том числе и мышление, есть в той или иной степени общение. Естественно, что общение невозможно без языка. Однако язык является главным, решающим, но не единственным средством общения., а это позволяет думать, что коммуникативность мышления не ограничивается его вербализуемость.

Следует различать общении с другими и общение с собой. Особенность общения с собой состоит в том, что оно протекает в интроспективном плане и существенно отличается по характеру вербализации от общения с другими. Характерно, что общение с другими включает множество невербальных средств коммуникации и понимания (жест, пауза, ритм, мимика, выражение глаз и т.д.). Не исключено, что развитие человеческой коммуникации пойдет по линии увеличения удельного веса этих элементов в общении и со временем, следуя предсказаниям писателей-фантастов, мы станем телепатировать. Но пока язык остается уникальным всеобщим способом коммуникации.

Логично предположить, что общение с самим собой осуществляется через использование средств невербальной коммуникации. Каждый знает это состояние — «знаю, понимаю, а сказать не могу». А вот как это состояние выразил Фет:

Как беден наш язык! — Хочу и не могу

Не передать того ни другу, ни врагу,

Что буйствует в груди прозрачною волною.

Напрасно вечное томление сердец,

И клонит голову маститую мудрец

Пред этой ложью роковою.

Целесообразно выделить два уровня внутреннего говорения — еще не вербализованный и уже вербализованный — именно его принято именовать внутренней речью. Внутренняя речь включает различные степени словесной оформленности мысли и , следовательно, она всегда характеризуется, по крайней мере, первичной словесной оформленностью, затем преобразуется, достигая большей адекватности.

Несовпадение «живой мысли» с внутренней речью, сложность процесса вербализации мысли и др. позволяет подвергнуть сомнению общепринятую трактовку языка как прародителя мышления. Исследования психологов, физиологов, лингвистов, языковедов и философов подтверждают тот факт, что язык и мышление связаны тысячами нитей и взаимопереходов. Они не могут существовать друг без друга. Речь без мысли — пуста, мысль без речи — нема, а, следовательно, не понята. Но было бы ошибкой отождествлять одно с другим, ибо мыслить не значит говорить, а говорить не всегда значит мыслить, хотя речь была и остается главным условием и способом осуществления мышления.

 

---

Мышление и речь

• Классификация явлений мышления
• Коротко о мышлении
• Мыслительные операции
• Общие закономерности мышления
• Определение мышления
• Определение речи
• Психологические основания мыслительных процессов
• Сущность мышления

 

---

   RSS     [email protected] 

Мышление и язык. Особенности и взаимосвязь мышления и языка

Существование интуиции, чувств, сенситивной возможности и наглядно-образного мышления возможно и без использования языка, но вот абстрактно-логическое мышление тесно связано с языковой способностью.

Определение 1

Язык – это определённая знаковая система, посредством которой осуществляется коммуникативная деятельность, способная сохранять и транслировать информацию.

Язык и речь

Широко распространено мнение, что язык формируется в процессе общения и коллективной деятельности людей в качестве ключевого средства коммуникации. Важно понимать тот факт, что в современной философии понятия «язык» и «речь» не отождествляются. Хотя изначально и на протяжении очень длительного времени эти термины использовались как взаимозаменяемые, что влекло за собой некоторые трудности в понимании сути определённых вещей.

Определение 2

Язык – это всякая знаковая система, которая даёт возможность производить коммуникативные действия по отношению к другим людям. Имеется в виду система жестов, образов, слов и т.п.

Знак, в данном контексте, имеет отношение к предмету, который выступает замещающим или представляющим иной предмет, процесс или явление.

Пример 1

Дым – это знак огня, фотоснимок обозначает какое-то положение дел в действительности, высокая температура – признак болезни, красные розы – знак любви и т.д.

Определение 3

Речь – это специфический тип языка, который связан со специфическим типом знаков.

В качестве знаков в речи представлены слова. Общение при помощи слов – это деятельность, которая характерна исключительно человеку. Можно с уверенностью говорить, что в животном мире также существует необходимость наличия разного рода знаковых систем. Животным присущи такие знаки как движения, запахи, звуки и т.п. Однако стоит заметить, что ни одно животное не может общаться при помощи слов. Никто кроме человека не наделён данной способностью.

Функции языка

Речь может существовать в двух видах: письменном и устном. Но эта особенность никак не меняет её сути.

Замечание 1

Чтобы избежать путаницы с терминами в дальнейшем будем говорить о «языке» значит об общем смысле этого слова, подразумевая всякую знаковую систему, а когда речь будет идти о речи в обеих её формах, то будем использовать выражение «словесный язык».

Язык имеет две основные функции:

• Референтативную.
• Коммуникативную.

Референтативная или обозначающая функция представляет собой обозначения, которые выступают в качестве заменителей объектов, например, объектов, явлений, событий или мыслей. Коммуникативная заключается в использовании языка в качестве инструмента для взаимодействия при общении. Говоря о человеческой коммуникации, стоит отметить, что она состоит из двух процессов. Первый – это выражение собственных мыслей или переживаний, а второй – их понимания. Способность излагать свои мысли и способность понимать, что хотят сказать другие связаны между собой.

Человек выражает свои чувства и эмоции не только посредством словесных форм, ему характерны и выражения посредством образов, поступков и эмоций. Кроме того, бывает, что человек хочет выразить свои ощущения через художественные образы или картинки. Такие языки можно рассматривать как знаковые системы исключительного назначения. Это своего рода частные языки, которые нуждаются в дополнительной расшифровке. Они могут использоваться только в узких сферах человеческой деятельности.

Определение 4

Словесный язык – это универсальное средство, используемое для коммуникации, которое выполняет функцию переводчика с языка ощущений и чувств на язык, понятный и доступный всем людям.

Особенности словесного языка

Ключевая особенность словесного языка заключается в том, что он одновременно является и деятельностью и результатом определённой деятельности.

Среди других особенностей стоит обратить внимание и на то, что словесный язык находится в тесной связи с мышлением. Мысль получает чёткое выражение только посредством языка, в то время как чувства, эмоции и ощущения могут быть выражены с помощью музыки, мимики или, например, жестами. Мысль и слово неразрывно связаны. Неясные мысли становятся причиной путаницы.

Замечание 2

Словесный язык часто называют материальной оболочкой для мышления.

Мышление имеет свойство не только выражаться с помощью языка, но и формироваться в нём. Особенности различия языков становится причиной своеобразности мышления. Здесь говориться, в первую очередь, о ежедневном мышлении, которое формируется на ментальном уровне.

Базовой основой языка можно считать единую логико-понятийную базу и базовый компонент мышления, который делает возможным принципиальное понимание людей друг другом. Но это лишь основа языка. Зона внелогического воспроизведения окружения, находящее выражение в языке, не предусматривает какого-либо единства. Разные представители языковых сообществ совершенно иначе переживают и дают оценку различным событиям реальности.

Аспекты языка могут быть источниками информации о ментальности и особенностях, которые формируются в наглядно-образном отражении действительности.

Пример 2

Ментальность получает своё отражение в синтаксической основе языка. Анна Вержбицкая – польская исследовательница, считает, что язык может быть только двух синтаксических типов. Ключевое различие между ними заключается в способах отношения к реальности. В качестве примера две фразы: «я делаю» и «со мной происходит». Первая фраза принадлежит деятельному человеку, вторая – пассивному, тому, кто не может контролировать действительность.

Такое рассмотрение аспектов словесного языка А. Вержбицкая называет в первом случае агентивным, а во втором – пациентивным.

Замечание 3

Согласно данной концепции, русский язык носит пациентивный характер. Он наполнен пассивными оборотами, тем самым указывая на русскую ментальность, согласно которой русские люди уже на подсознательном уровне выбирают пассивное реагирование на происходящие события и редко тяготеют к активному участию и формированию окружающей действительности.

Стоит обратить внимание, что даже словесным языком невозможно выразить абсолютно всё. Говоря об эмоции переживания, необходимо отметить, что её выражение может быть сделано посредством художественных образов, религиозных символов, жестов, поступков и даже молчания. Культура – это отличный инструмент с множеством возможностей для выражения различных душевных состояний. На протяжении всего существования, люди не прекращают создание всё новых и новых форм знаковых систем, которые помогают им адекватно отражать свои эмоции и чувства.

В завершении следует напомнить, что знаково-символический универсум не есть самоценность, он, скорее инструмент общения и понимания людей друг другом. Также он служит для выражения личности через человека и для человека.

Как язык формирует мышление — Scientific American

Я стою рядом с пятилетней девочкой в ​​пормпурао, небольшой общине аборигенов на западной окраине мыса Йорк в северной Австралии. Когда я прошу ее указать на север, она указывает точно и без колебаний. Мой компас говорит, что она права. Позже, вернувшись в лекционный зал Стэнфордского университета, я обращаюсь с той же просьбой к аудитории выдающихся ученых — лауреатов научных медалей и премий гениев. Некоторые из них приходят в этот самый зал слушать лекции уже более 40 лет. Я прошу их закрыть глаза (чтобы не обманывали) и указать на север. Многие отказываются; они не знают ответа. Тем, кто наводит, нужно время, чтобы подумать об этом, а затем целиться во всех возможных направлениях. Я повторил это упражнение в Гарварде и Принстоне, а также в Москве, Лондоне и Пекине, и всегда с одними и теми же результатами.

Пятилетний ребенок в одной культуре может с легкостью делать то, с чем борются выдающиеся ученые в других культурах. Это большая разница в когнитивных способностях. Чем это можно объяснить? Удивительным ответом, как оказалось, может быть язык.

Представление о том, что разные языки могут прививать разные когнитивные навыки, уходит своими корнями в глубь веков. С 1930-х годов он стал ассоциироваться с американскими лингвистами Эдвардом Сепиром и Бенджамином Ли Уорфом, которые изучали, как различаются языки, и предлагали способы, которыми носители разных языков могут думать по-разному. Хотя их идеи были встречены с большим воодушевлением на раннем этапе, была одна небольшая проблема: почти полное отсутствие доказательств в поддержку их заявлений. К 19В 70-е годы многие ученые разочаровались в гипотезе Сепира-Уорфа, и от нее почти отказались как от нового набора теорий, утверждающих, что язык и мышление универсальны, выдвинуты на сцену. Но теперь, спустя десятилетия, наконец-то появился солидный массив эмпирических данных, показывающих, как языки формируют мышление. Свидетельства опровергают давнюю догму об универсальности и дают захватывающее представление о происхождении знания и устройстве реальности. Результаты имеют важные последствия для права, политики и образования.

Под влиянием
Во всем мире люди общаются друг с другом, используя ошеломляющее множество языков — всего около 7000 — и каждый язык требует от своих носителей очень разных вещей. Например, предположим, я хочу рассказать вам, что видел дядю Ваню на 42-й улице. В мианском языке, на котором говорят в Папуа-Новой Гвинее, глагол, который я использовал, указывал, произошло ли событие только что, вчера или в далеком прошлом, тогда как в индонезийском глагол даже не давал понять, произошло ли оно уже или было. все еще подходит. В русском языке глагол раскрыл бы мой пол. На мандаринском диалекте мне пришлось бы указать, является ли титульный дядя по материнской или по отцовской линии, и является ли он родственником по крови или по браку, потому что для всех этих разных типов дядей есть разные слова, а затем некоторые (он оказывается братом матери, как ясно сказано в китайском переводе). А на пираха, языке, на котором говорят на Амазонке, я не мог сказать «42-й», потому что нет слов для точных чисел, только слова для «мало» и «много».

Языки отличаются друг от друга бесчисленным множеством способов, но то, что люди говорят по-разному, не обязательно означает, что они думают по-разному. Как мы можем определить, действительно ли говорящие на мианском, русском, индонезийском, мандаринском диалекте или пираха в конечном итоге обращают внимание, запоминают и рассуждают о мире по-разному из-за языков, на которых они говорят? Исследования в моей лаборатории и во многих других выявили, как язык формирует даже самые фундаментальные измерения человеческого опыта: пространство, время, причинно-следственные связи и отношения с другими.

Вернемся в Пормпурао. В отличие от английского, язык куук таайорре, на котором говорят в Пормпурао, не использует относительные пространственные термины, такие как левое и правое. Скорее говорящие на куук таайорре говорят об абсолютных направлениях света (север, юг, восток, запад и т. д.). Конечно, в английском языке мы также используем термины сторон света, но только для больших пространственных масштабов. Мы бы не сказали, например: «Вилки для салата ставят к юго-востоку от вилок для обеда — обыватели!» Но в Kuuk Thaayorre стороны света используются во всех масштабах. Это означает, что в конце концов человек говорит что-то вроде «чашка стоит к юго-востоку от тарелки» или «мальчик, стоящий к югу от Марии, — мой брат». В Пормпурао нужно всегда оставаться ориентированным, просто чтобы уметь правильно говорить.

Кроме того, новаторская работа, проведенная Стивеном С. Левинсоном из Института психолингвистики Макса Планка в Неймегене, Нидерланды, и Джоном Б. Хэвилендом из Калифорнийского университета в Сан-Диего, за последние два десятилетия продемонстрировала, что люди, говорящие на языки, которые полагаются на абсолютные направления, удивительно хорошо отслеживают, где они находятся, даже в незнакомых ландшафтах или внутри незнакомых зданий. Они делают это лучше, чем люди, живущие в той же среде, но не говорящие на таких языках, и даже лучше, чем, по мнению ученых, люди когда-либо могли. Требования их языков укрепляют и тренируют это когнитивное мастерство.

Люди, которые иначе думают о пространстве, скорее всего, по-другому думают и о времени. Например, моя коллега Алиса Габи из Калифорнийского университета в Беркли и я дали спикерам Kuuk Thaayorre наборы картинок, показывающих временные прогрессии — старение человека, рост крокодила, поедание банана. Затем мы попросили их расположить перемешанные фотографии на земле, чтобы указать правильный временной порядок.

Мы тестировали каждого человека дважды, каждый раз смотря в разные стороны света. Англоговорящие, получившие это задание, разложат карточки так, чтобы время шло слева направо. Носители иврита обычно раскладывают карты справа налево. Это показывает, что направление письма в языке влияет на то, как мы организуем время. Однако Kuuk Thaayorre обычно не располагал карты слева направо или справа налево. Они расположили их с востока на запад. То есть, когда они сидели лицом на юг, карты шли слева направо. Когда они смотрели на север, карты шли справа налево. Когда они смотрели на восток, карты приближались к телу и так далее. Мы никогда никому не говорили, в каком направлении они смотрят — куук таайорре уже знали это и спонтанно использовали эту пространственную ориентацию для построения своих представлений о времени.

Представления времени во всем мире различаются по многим другим параметрам. Например, носители английского языка считают будущее «впереди», а прошлое «позади». В 2010 году Линден Майлз из Абердинского университета в Шотландии и его коллеги обнаружили, что носители английского языка бессознательно наклоняют свое тело вперед, когда думают о будущем, и назад, когда думают о прошлом. Но на аймара, языке, на котором говорят в Андах, говорят, что прошлое впереди, а будущее позади. И язык тела носителей языка аймара соответствует их манере говорить: в 2006 году Рафаэль Нуньес из U.C.S.D. и Ева Свитсер из Калифорнийского университета. Беркли обнаружил, что аймара жестикулируют перед собой, когда говорят о прошлом, и позади себя, когда обсуждают будущее.

Воспоминания о детективах
Носители разных языков также различаются по тому, как они описывают события и, как следствие, по тому, насколько хорошо они помнят, кто что делал. Все события, даже аварии, произошедшие за доли секунды, сложны и требуют от нас истолкования и интерпретации того, что произошло. Возьмем, к примеру, случай с бывшим вице-президентом Диком Чейни на охоте на перепелов, когда он случайно застрелил Гарри Уиттингтона. Можно сказать, что «Чейни застрелил Уиттингтона» (где Чейни является прямой причиной), или «Уиттингтон был застрелен Чейни» (отдаляя Чейни от результата), или «Уиттингтон был довольно хорошо приправлен перцем» (полностью исключая Чейни). Сам Чейни сказал: «В конце концов, я тот парень, который нажал на спусковой крючок, выпустивший снаряд, попавший в Гарри», вставив длинную цепочку событий между собой и результатом. Вывод президента Джорджа Буша — «он услышал, как вспыхнула птица, повернулся, нажал на курок и увидел, как его друг ранен» — был еще более искусным оправданием, превратившим Чейни из агента в простого свидетеля менее чем за одно предложение.

Американскую общественность редко впечатляют такие языковые выверты, потому что неагентивный язык звучит уклончиво на английском языке, области детей и политиков, уклоняющихся от чувства вины. Носители английского языка склонны формулировать вещи с точки зрения людей, которые что-то делают, предпочитая переходные конструкции, такие как «Джон разбил вазу», даже для несчастных случаев. Носители японского или испанского языков, напротив, реже упоминают агента при описании случайного события. По-испански можно сказать « Se rompió el florero 9».0032», что переводится как «ваза разбилась» или «ваза разбилась сама».

Моя ученица Кейтлин М. Фоси и я обнаружили, что такие лингвистические различия влияют на то, как люди истолковывают то, что произошло, и имеют последствия для памяти очевидцев. В наших исследованиях, опубликованных в 2010 году, носители английского, испанского и японского языков смотрели видеоролики о двух парнях, которые намеренно или случайно лопали воздушные шары, разбивали яйца и проливали напитки. Позже мы устроили им неожиданный тест на память. Для каждого события, свидетелями которого они были, они должны были сказать, кто это сделал, как в полицейской очереди. Другая группа носителей английского, испанского и японского языков описала те же события. Когда мы изучили данные памяти, мы обнаружили именно те различия в памяти очевидцев, которые были предсказаны языковыми закономерностями. Носители всех трех языков описывали преднамеренные события агентивно, говоря такие вещи, как «Он лопнул шарик», и все три группы одинаково хорошо помнили, кто совершал эти намеренные действия. Однако когда дело дошло до несчастных случаев, обнаружились интересные различия. Говорящие на испанском и японском языках были менее склонны описывать несчастные случаи, чем носители английского языка, и, соответственно, они хуже помнили, кто это сделал, чем носители английского языка. Это было не потому, что у них в целом была хуже память — они помнили агентов преднамеренных событий (для которых их языки, естественно, упоминали бы агента) так же хорошо, как и носители английского языка.

Не только языки влияют на то, что мы запоминаем, но и структура языков может облегчить или усложнить нам изучение новых вещей. Например, поскольку числовые слова в некоторых языках раскрывают лежащую в их основе структуру с основанием 10 более прозрачно, чем числовые слова в английском языке (например, в мандаринском диалекте нет проблемных подростков, таких как 11 или 13), дети, изучающие эти языки, могут быстрее изучите базу 10. И в зависимости от того, сколько слогов в числовых словах, вам будет легче или сложнее запомнить номер телефона или произвести расчет в уме. Язык может даже повлиять на то, как быстро дети узнают, мальчик они или девочка. В 1983 Александр Гиора из Мичиганского университета в Анн-Арборе сравнил три группы детей, растущих с ивритом, английским или финским языком в качестве родного. В иврите много знаков пола (даже слово «вы» различается в зависимости от пола), в финском нет обозначения пола, а английский находится где-то посередине. Соответственно, дети, растущие в ивритоязычной среде, определяют свой пол примерно на год раньше, чем финноязычные дети; Англоговорящие дети находятся посередине.

Что формирует что?
Это лишь некоторые из многих захватывающих открытий кросс-лингвистических различий в познании. Но как узнать, создают ли различия в языке различия в мышлении или наоборот? Ответ, как выясняется, состоит в том, что то, как мы думаем, влияет на то, как мы говорим, но это влияние также идет и в другую сторону. В последнее десятилетие было проведено множество изобретательных демонстраций, подтверждающих, что язык действительно играет причинную роль в формировании познания. Исследования показали, что изменение того, как люди говорят, меняет их мышление. Например, обучение людей новым цветовым словам меняет их способность различать цвета. И обучение людей новому способу говорить о времени дает им новый способ думать о нем.

Еще один способ получить ответ на этот вопрос — изучить людей, свободно владеющих двумя языками. Исследования показали, что билингвы меняют свое видение мира в зависимости от того, на каком языке они говорят. Два набора результатов, опубликованных в 2010 году, демонстрируют, что даже такая фундаментальная вещь, как то, кто вам нравится, а кто нет, зависит от языка, на котором вас спрашивают. В исследованиях, проведенных Олудамини Огуннаике и его коллегами из Гарварда, а также Шаем Данцигером и его коллегами из Университета Бен-Гуриона в Негеве в Израиле, изучались арабо-французские билингвы в Марокко, испано-английские двуязычные в США и арабо-французские билингвы. Двуязычные ивритисты в Израиле, в каждом случае проверяя неявные предубеждения участников. Например, билингвов, говорящих на арабском и иврите, просили быстро нажимать кнопки в ответ на слова в различных условиях. В одном случае, если они видели еврейское имя, такое как «Яир», или положительную черту, такую ​​как «хороший» или «сильный», им было приказано нажать «М»; если они видели арабское имя, такое как «Ахмед», или отрицательную черту, такую ​​как «средний» или «слабый», им предлагалось нажать «X». В другом случае спаривание было обратным, так что еврейские имена и отрицательные черты имели общий ключ ответа, а арабские имена и положительные черты имели общий ключ ответа. Исследователи измерили, насколько быстро испытуемые могли реагировать в этих двух условиях. Эта задача широко использовалась для измерения непроизвольных или автоматических предубеждений — насколько естественным образом такие вещи, как положительные черты и этнические группы, сочетаются в сознании людей.

Удивительно, но исследователи обнаружили большие сдвиги в этих непроизвольных автоматических предубеждениях у билингвов в зависимости от языка, на котором они тестировались. Билингвы, говорящие на арабском и иврите, со своей стороны, продемонстрировали более положительное имплицитное отношение к евреям при тестировании на иврите, чем при тестировании на арабском языке.

Язык, по-видимому, участвует во многих других аспектах нашей психической жизни, чем предполагали ученые. Люди полагаются на язык, даже когда делают простые вещи, такие как различение цветовых пятен, подсчет точек на экране или ориентирование в небольшой комнате: мои коллеги и я обнаружили, что ограничение способности людей свободно обращаться к своим языковым способностям — путем предоставления им конкурирующих требований вербальное задание, такое как, например, повторение новостного репортажа, ухудшает их способность выполнять эти задания. Это означает, что категории и различия, существующие в определенных языках, очень широко вмешиваются в нашу ментальную жизнь. То, что исследователи все это время называли «мышлением», на самом деле оказалось набором как лингвистических, так и нелингвистических процессов. В результате, может быть не так много мышления взрослого человека, где язык не играет роли.

Отличительной чертой человеческого интеллекта является его приспособляемость, способность изобретать и изменять представления о мире в соответствии с меняющимися целями и условиями. Одним из следствий такой гибкости является большое разнообразие языков, появившихся по всему миру. Каждый из них предоставляет свой собственный когнитивный инструментарий и заключает в себе знания и мировоззрение, разработанные на протяжении тысячелетий в культуре. Каждый содержит способ восприятия, категоризации и осмысления мира, бесценный путеводитель, разработанный и отточенный нашими предками. Исследования того, как языки, на которых мы говорим, формируют наше мышление, помогают ученым понять, как мы создаем знания и конструируем реальность, и как мы стали такими умными и изощренными, какими мы есть. И это понимание, в свою очередь, помогает нам понять самую суть того, что делает нас людьми.

историческая лингвистика — Являются ли язык и мысль одним и тем же?

спросил 3 года 9 месяцев назад

Изменено 3 года, 9 месяцев назад

Просмотрено 6к раз

Я хочу знать, являются ли язык и мысль одним и тем же.

Я думаю, что язык обогащает мысль, а мысль помогает лучше использовать язык. Без языка как мог бы человек мыслить? Был ли у них внутренний язык, который помогал им думать?

Я думаю, что изобретение языка помогло людям мыслить прогрессивно и помогло им выучить не только язык, но и многое другое.

Мой вопрос в том, являются ли язык и мысль одним и тем же или нет.

Если нет, то чем они отличаются?

• историко-лингвистический
• изучение языков

11

Представление о том, что язык и мышление — одно и то же, что мысли не могут существовать без языка, иногда называют сильный лингвистический детерминизм или сильная гипотеза Сепира-Уорфа (*). Он чрезвычайно популярен среди нелингвистов и часто встречается в художественной литературе: см. « Девятнадцать восемьдесят четыре » Джорджа Оруэлла для одного из ур-примеров.

Проблема в том, что это не совпадает с данными, которые мы можем наблюдать. У вас когда-нибудь было слово, которое «вертится у вас на языке», когда вы точно знаете, что хотите сказать, но не можете подобрать для этого слова? Или с трудом излагали свои мысли в письменной форме, даже если они были ясны в вашей голове? Если бы мы действительно думали на английском (или арабском, или китайском, или на чем-то еще), этого бы не произошло.

Точно так же, в зависимости от того, как вы определяете «мысль», кажется очевидным, что младенцы могут думать раньше, чем говорить. Мой трехлетний племянник еще не освоил английский синтаксис, но четко строит планы и все равно выполняет их — даже планы, которые не может толком объяснить словами.

Более популярная в настоящее время гипотеза называется лингвистическим релятивизмом или слабой гипотезой Сепира-Уорфа и представляет собой что-то вроде «язык и мысль влияют друг на друга». Что гораздо более правдоподобно, но и гораздо менее захватывающе и гораздо более размыто в своих границах (9).0031 сколько там влияния ?). Конкретные детали по-прежнему являются активной областью исследований: классические эксперименты, которые всегда всплывают, — это цветовые исследования Кея и Берлина, с которых можно начать, если вы хотите изучить это глубже.

---

(*) Сапир действительно не заслуживает того, чтобы его имя ассоциировалось с этим; Уорф просто добавил к работе имя своего наставника, чтобы она выглядела более престижной. Так что я в основном слышал, как лингвисты называют подобные вещи «уорфианством» в неформальном контексте.

11

Эти примеры показывают, что мысль каким-то образом продолжается, даже если вы временно теряете язык:

[нейроанатом .. получил кровоизлияние в левое полушарие.] В течение 3-4 часов она потеряла внутреннюю речь, стала гемипаретик, и вскоре поняла, что ее высказывания не имеют смысла, как и у других. В своих ретроспективных воспоминаниях о том времени она испытал потерю функции значительной части левой полушарие, включая язык, и оставался в полном сознании, хотя вещи ощущались по-другому с точки зрения «правого полушария». Ее учетная запись не только подтверждает, что сознание продолжается в отсутствие языка — или хотя бы левое полушарие специализации, связанные с пониманием и производством, но что мысль и саморефлексия продолжаются тоже .

Еще одно необычное сообщение поступило от пациента, которому сделали анестезию. инъекция в нижний отдел левой средней передней артерии. анестетик … вызвал, как и ожидалось, глубокую неразличимую афазию Вернике от этого из-за инсультов, кроме того, что это было временно (несколько минут) и полностью обратимый. Из воспоминаний пациента о пережитом становится ясно, не только то, что он был в сознании и мыслил, но и то, что у него было много лучшее понимание ситуации, чем казалось из языковых тестов администрируется.

• стр. 377, Неврология сознания: когнитивная неврология и невропатология , изд. Стивен Лорейс, Джулип Тонони

У меня есть только неофициальные свидетельства того, что они не одинаковы, но я надеюсь, что это может дать объяснение или, по крайней мере, отправную точку для более глубокого исследования.

Я знаю человека, который попал в автомобильную аварию и потерял способность говорить из-за травмы головы. Физические способности она не потеряла, но часть ее мозга, отвечающая за язык, была повреждена. Ей пришлось заново учиться говорить, как это делает ребенок, с самого начала. Сейчас у нее все хорошо, но некоторые слова она все еще не помнит, но только слова, а не понятия (она умна и может бегло вставить описание всего, для чего не помнит слова). Что очень интересно, так это то, что ее когнитивные способности и интеллект никаким образом не пострадали. На ранних стадиях своего выздоровления она даже не могла использовать спряжения или какие-либо местоимения, она использовала грамматику даже хуже, чем Халк из комиксов. Да, она долгое время обращалась к себе в третьем лице, и ей пришлось много изучать грамматику родного языка, прежде чем она снова смогла свободно говорить. Однако, как бы трудно ей ни было выражать свои мысли, было очевидно, что ее когнитивные способности были нормальными для ее возраста примерно 30 лет.

Это показывает, что язык не обязательно означает способность мыслить.

1

Кажется, что мысль и язык — это одно и то же; это было презумпцией в человеческом обществе с тех пор, как мы знаем об этом. Но на самом деле это неправда, так же как и то, что ваши эмоции живут в вашем сердце.

Безусловно, должно быть правдой то, что мысли человека — что бы мысль ни означала — каким-то образом должны быть связаны с речью. Вот только указать каким способом невозможно.

Причина этого в том, что люди непредсказуемым образом отличаются друг от друга, потому что у всех — даже однояйцевых близнецов — разная жизнь с разным опытом и извлечение из нее разных уроков. В частности, все думают о по-разному; а это значит, что не может быть универсального определения мысли , которое могло бы охватить все человечество.

Что касается языка, то люди тоже сильно различаются. Есть люди, которые учат свой родной язык и никогда не смогут выучить другой; но есть и люди, которые впитывают языки, как губки, и могут заговорить в течение нескольких дней после прибытия в незнакомое место. Одни люди проявляют большую изобретательность в использовании языка, другие — нет. Ясно, что у каждого есть свое отношение к своему языку, которое может быть, а может и не быть таким же или даже напоминать чье-либо отношение к своему языку.

Таким образом, для некоторых людей гипотеза Уорфа верна — они действительно думают на языке и не могут обнаружить никаких различий, кроме того, что думать легче, яснее и менее шумно, чем говорить. На другом конце пути находятся люди, для которых язык — это такой же навык, как ходьба или вождение автомобиля, который они используют, когда в нем нуждаются, но который имеет мало общего с их мышлением, использованием или явной структурой. И затем есть большинство людей, которые находятся между этими полюсами или находятся на какой-то другой ветви этого многомерного спектра.

Чтобы ответить на этот вопрос хотя бы одному человеку, нужно знать все о мыслях этого человека, все об использовании языка этим человеком и все о том, как они связаны. Очевидно, что только один человек может провести это исследование, и оно будет применяться только к нему.

Обобщения сомнительны, но по отношению человека к гипотезе Уорфа часто можно сказать, как, по его мнению, работает его мышление и как, по его мнению, это связано с использованием его языка. Люди сортируют себя в этом спектре по тому, как они реагируют на возможность.

Я нашел веб-страницу, которая может вас заинтересовать: Спросите у лингвиста Часто задаваемые вопросы: Гипотеза Сепира-Уорфа

На ней приводится следующая цитата:

«Мы расчленяем природу по линиям, заложенным нашими родными языками. Категории и типы, которые мы выделяем из мира явлений, мы не находим там, потому что они смотрят в лицо каждому наблюдателю; напротив, мир представлен в виде калейдоскопический поток впечатлений, который должен быть организован нашим умом, а это значит, главным образом, языковыми системами нашего разума. чтобы организовать его таким образом — соглашение, которое действует во всем нашем речевом сообществе и кодифицировано в образцах нашего языка Соглашение, конечно, имплицитное и негласное, но его условия абсолютно обязательны, мы не можем говорить вообще за исключением подписки на организацию и классификацию данных, предусмотренных соглашением». -Уорф (1940:213-14)

(На этой веб-странице есть намного больше. Посмотрите)

Обратите внимание на «категории и типы».

Важная часть мысли — категоризация: «Маффи — это кошка. Кошки — это животные. Поэтому то, что я знаю о животных, применимо и к кошкам, и к Маффи». Естественно предположить, что если бы я не знал слова «животное», я бы не смог сделать это обобщение.

Лично я думаю, что это частично верно, по крайней мере, для меня и моих мыслей. Наличие слова для категории облегчает обдумывание. Однако это и могут иметь неофициальные категории без имен. Обычно это будут «люди/вещи, которые напоминают мне друг друга».

Кроме того, категории соответствуют только отдельным словам. В языке также есть предложения и сложная грамматика. Очень немногие мысли имеют такой комплекс. По крайней мере, в моем сознании.

Кстати, я думаю, что лучше говорить о культурах , чем о языках. Я узнал большинство своих категорий из моей культуры. И мой язык, и мои мысли отражают эти категории, но источником является культура.

1

Знаю, что они не одинаковые, по личному опыту.

Не раз, когда я писал математическое доказательство, основную часть доказательства я прорабатывал визуально в голове.

Помнится, в одном случае я перевел математический язык (который был не вербальным, а символическим, который можно было прочитать) в визуальные образы, вычислил, как визуальные эффекты будут «выглядеть», если доказательство окажется недействительным. , затем взял изображения и сгенерировал математическое описание того, что я визуализировал.

Процесс управления этой визуализацией был думал . В какой-то момент он был преобразован из в (невербальный) язык, им манипулировали как визуализацией, затем он был преобразован обратно в этот невербальный язык.

Я попытался объяснить этапы визуализации — способ, которым я разработал доказательство — кому-то, чтобы объяснить, как я сгенерировал доказательство. Я не мог в достаточной мере объяснить этапы визуализации ни на английском, ни на математике, несмотря на то, что и она, и я свободно говорили на обоих языках. Описывая его, я использовал разные и разные термины для описания вещей, о которых я думал, но ничего не подходило; Я подозреваю, что именно поэтому связь не удалась.

Доказательство , сгенерированное , было ясным, формулировка задачи была ясной (оба написаны на математике), но процесс, использованный для создания доказательства, не был на каком-либо «языке», на котором говорил кто-либо из нас.

Теперь, я думаю, вы могли бы расширить определение языка, включив в него визуализацию вещей и движение сказанных вещей. Если вы определяете язык как «то, что вы используете, чтобы думать», это сделает ваше предложение верным.

(Для любопытства, случай, о котором я думаю, имел отношение к существованию определенных категорий непрерывных обратных функций определенного вида. Визуализация представляла собой раскрашивание вещей постоянно меняющимся оттенком и изучение того, что это значит для цвета инверсии. Доказательство касалось того, как категория функций ограничивает свойства инверсии и, следовательно, как инверсия окрашивает область. Ничего особенно глубокого.)

Скорее всего, вы можете испытать это на себе. Подумайте о том, чтобы сделать что-то физическое со своим телом, как оно будет двигаться и т. д. Старайтесь не «рассказывать» это. Используете ли вы язык, чтобы описать, как вы представляете, как движется ваше тело?

Как вы хотите сформулировать различие (или квази-тождество, в зависимости от вашей точки зрения) между языком и мыслью без языка?

Хотя есть, безусловно, веские аргументы в пользу того, что мысль, говоря статически, не является языком, мысль — акт мышления — является, говоря динамически, языком. Подумайте об этом: если вы хотите что-то думать, вы говорите на языке. Теперь вы можете заявить, что этот язык является личным или ущербным, ущербным, невысказанным, каким бы то ни было, языком вашего тела, или даже что никто другой на земле его не понимает. Все-таки это язык. Даже если гипотеза сильного солипсизма верна, именно потому, что тогда это не имеет значения. Точно так же, как мы не можем опровергнуть гипотезу солипсизма, но учимся жить с другими, которых мы как будто и понимаем, и не понимаем, мы имеем возможность мыслить, изучая чужой язык. Мышление подразумевает развертывание слов, а не просто воображение или визуализацию.

Вывод: если вы сделаете мысль или язык категорией, то они будут различны (поскольку ни один не будет «содержать» другого). Но каждый раз, когда вы думаете по-настоящему, вы создаете свой собственный язык.

Зарегистрируйтесь или войдите в систему

Зарегистрируйтесь с помощью Google

Зарегистрироваться через Facebook

Зарегистрируйтесь, используя электронную почту и пароль

Опубликовать как гость

Электронная почта

Обязательно, но не отображается

Опубликовать как гость

Электронная почта

Требуется, но не отображается

Нажимая «Опубликовать свой ответ», вы соглашаетесь с нашими условиями обслуживания и подтверждаете, что прочитали и поняли нашу политику конфиденциальности и кодекс поведения.