Категория свободы: Категория свободы и ее формы Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

Категория свободы и ее формы Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

Категория свободы и ее формы The category of freedom and its forms

Федотова А.О.

Студент 2 курса, институт теплоэнергетики Казанский Государственный Энергетический Университет

РФ, г. Казань e-mail: nastya2505fedotova@mail. ru

Fedotova A.

2nd year student institute of Power Engineering Kazan State Power Engineering University

Russia, Kazan e-mail: [email protected]

Аннотация.

В данной статье рассматривается проблема свободы человека, выбора как неотчуждаемой составляющей его деятельности, а также ответственности за совершаемые им поступки. Анализируются наиболее распространенные и известные философские концепции и взгляды мыслителей разных эпох на поставленную проблему. Особое внимание в статье уделяется соотнесению понятий свободы и необходимости. Выясняется, существует ли абсолютная свобода или она ограничена, а также возможно ли каким-либо образом лишить человека ее. В заключение приводится разъяснение понятия ответственности и условий ее возникновения. Данная статья будет полезна всем, кто желает ознакомиться с трудами известных философов, размышлявших о проблеме человеческой свободы и необходимости, а также сформировать свою собственную точку зрения относительно данного вопроса.

Annotation.

This article deals with the problem of human freedom, the choice as an inalienable part of man’s activities, as well as responsibility for the actions committed by him. The most common and well-known philosophical concepts and views of thinkers of different eras on the problem posed are analyzed. A special attention is paid to the correlation of the concepts of freedom and necessity. It explores whether absolute freedom exists or it is limited, and whether it is also possible to deprive a person of it in any way. In conclusion, the author provides an explanation of the concept of responsibility and the conditions of its occurrence. This article will be useful to all who wish to familiarize themselves with the works of famous philosophers, who pondered the problem of human freedom and necessity, as well as tries to form one’s own point of view regarding this issue.

Ключевые слова: свобода, необходимость, выбор, ответственность, законы мироздания, фатализм, волюнтаризм.

Key words: freedom, necessity, choice, responsibility, laws of the universe, fatalism, voluntarism.

С давних времен философия стремится к познанию самого уникального создания на Земле — человека, до сих пор остающегося загадкой природы. Несмотря на то, что с каждым годом объем знаний о нем все возрастает благодаря постоянно развивающимся технологиям, мы все еще далеки от решения многих насущных проблем, наиболее важной из которых остается проблема свободы, так или иначе поднимаемая в трудах философов и писателей разных эпох. До сих пор остаются до конца не отвеченными вопросы «возможно ли существование абсолютной свободы или она относительна?», «может ли человек быть свободным или с момента рождения его жизнь ограничена рамками, в которые ее вгоняют законы природы и общепринятые нормы?», «насколько действия, предпринимаемые человеком, обусловлены его собственным выбором?», «кто в ответе за принятые человеком решения?» и многие другие. Отсутствие единственно правильного ответа привело к созданию множества концепций, часто рассматривающих свободу совместно с понятием необходимости.

Так, древние стоики утверждали, что только мудрец может оставаться свободным, поскольку он осознанно повинуется законам мироздания и предпринимает действия согласно космическому порядку.

Философия стоиков является фаталистической, то есть утверждающей, что человеческая жизнь наперед предрешена Богом, судьбой и объективными законами развития. Все обстоятельства жизни исходят не из собственной воли человека, а из необходимого хода вещей. Древнеримские стоики заявляли: «Судьба направляет того, кто ее принимает, и тащит того, кто ей сопротивляется». И мудрец — тот, кто это хорошо понимает.

В противовес фатализму возникло учение, получившее название волюнтаризма, утверждающее абсолютную свободу и игнорирующее существующие возможности. Оно проявляется в попытке решать проблемы человеческого существования и целого мира, не учитывая объективные закономерности развития природы и общества. Волюнтаристы считают, что всем правит воля, поэтому способность к жизни существ, людей, обществ определяется только тем, какой силой воли они обладают. В конечном счете всегда побеждает тот, кто характеризуется необходимой для этого волей.

Философы разных эпох имели свои представления относительно поставленной мною проблемы. К примеру, Бенедикт Спиноза убежден, что необходимость и свобода не противопоставлены друг другу. Свобода, какой понимает ее мыслитель, противопоставлена не необходимости, а понуждению и насилию. «Свободной, -писал философ, — называется такая вещь, которая существует по одной только необходимости своей собственной природы и определяется к действию только сама собой. Необходимой же или, лучше сказать, принужденной называется такая, которая чем-либо иным определяется к существованию и действию по известному и определенному образу». Свободу мыслитель рассматривал как сознательную непременность, утверждая, что обладание абсолютной свободой невозможно, поскольку люди, будучи частью природы, подвергаются ее воздействиям и зависят от законов мироздания, как полагали древние стоики.

Г. Гегель, рассматривая необходимость как некоторую закономерность развития всего сущего, считал, что именно она ограничивает человеческую свободу, поскольку оказывает влияние на человека вне зависимости от его воли и стремлений. К ней мыслитель относил законы природы, открытые естествознанием. Ассимилировав необходимость, человек обращается в свободный субъект. Г. Гегель утверждает, что в конечном итоге необходимость будет познана, и разумность мира и человеческая свобода восторжествуют.

И. Кант считает, что человеческая природа двойственна, так как он одновременно является жителем чувственного мира и умопостигаемого мира. В первом он подчиняется законам бытия, а во втором — мире «вещей в себе» — самовольно повинуется законам разума, и потому является свободным. «Человек, — говорит Кант, -может быть сколь угодно изобретателен, но он не может навязать природе другие законы». По мнению мыслителя, человек свободен лишь как трансцендентная «вещь в себе». Получается, идея свободы нравственно преобразовывает эмпирического индивида до общечеловеческого недоступного опытному познанию субъекта. «Идея свободы делает меня членом постигаемого мира», — пишет Кант.

Наиболее полно тема свободы человека освещается в учениях экзистенциалистов конца XIX начала XX века. Одним из таковых является Николай Александрович Бердяев, считающий, что человеческая свобода отождествляется с его творчеством. «Свобода есть мощь творить из ничего, мощь духа творить не из природного мира, а из себя. Свобода в положительном своем выражении и есть творчество», — пишет Н.А.Бердяев. Согласно представлениям мыслителя, свобода первична, ее источником служит ничто, хаос, из которого рождается Бог, властвующий исключительно над бытием, тогда как свобода ему неподвластна. Именно поэтому Бог не несет ответственности за все человеческие поступки, за совершенное людьми зло, он только направляет свободную волю в сторону добра. Свобода с точки зрения Бердяева трагична, поскольку она представляется в роли обязанности, тяжкого бремени, которое нам приходится нести на себе. Только человек ответственен за все свои действия и все события, происходящие в мире.

Другим ярким представителем экзистенциализма можно считать Ж.-П. Сартра, считающего, что «человек не может быть то свободным, то рабом, он полностью и всегда свободен или его нет». В чем же выражается существование свободы? В возможности выбирать отношение к конкретной ситуации, то есть человек, будучи свободным субъектом, сам определяет отношение к независящим от него обстоятельствам. Свобода — роковое бремя, от которого невозможно избавиться. «Свобода сама создает препятствия, от которых мы страдаем», — пишет Сартр. Признавая человека абсолютно свободным, философ одновременно наделяет его и абсолютной ответственностью, выражающейся в сознательном критическом отношении к миру и людям, предъявлении взаимных требований. Итак, согласно учению Ж.-П. Сартра человек абсолютно свободен всегда и вне зависимости от условий, в которых он существует. Только он один осознает все последствия своих действий и несет за них ответственность.

Поразмыслив над трудами философов, искавших ответы на вопросы, выдвинутые мною во вступлении, я пришла к выводу, что свобода — очень широкое понятие, не принадлежащее к какой-то одной философской концепции. Ближе всего к моему пониманию свободы оказалось таковое Ж. -П. Сартра, поскольку я тоже считаю, что свобода дана человеку с рождения и никак не может быть ограничена или отнята. Для того, чтобы быть свободным, не нужно никаких атрибутов или условий, поскольку само существование человека обусловлено наличием свободной воли поступать или мыслить так, как ему угодно.

В любой жизненной ситуации человек сам делает выбор в пользу определенного отношения к действительности, в этом и заключается наличие свободы. И этой свободы невозможно лишить ни одного человека — даже раба, ибо у каждого есть свобода выбора — как минимум, жить или умереть. Она же полагает независимость от прошлого и настоящего и является своего рода ориентиром для будущих изменений и действий.

Кто-то может сказать, что человека очень просто лишить свободы. Для этого достаточно, например, запереть его в тюремной камере. Но это абсолютное заблуждение, поскольку объективные обстоятельства никак не влияют на нее. По сути взаперти находится в таком случае только его физическая сущность, тогда как сознание выходит за пределы заключения.

В чем смысл жизни? Кто решает, что правильно, а что — нет? Как человек становится таким, какой он есть? Как мы влияем на свое окружение, и оно на нас? Кто в ответе за действия и решения, принимаемые человеком? Только мы сами за все в ответе. Если существование человека предшествует сущности, как полагал Сартр, мы сами — свой собственный проект, создаем себя, сами наполняем свою жизнь красками, сами постоянно делаем выбор в пользу того или иного обстоятельства.

Нам может показаться, что, когда мы отчуждаем себя от принятия решения, мы не выбираем, но это заблуждение. Отказ от выбора — это своего рода тоже выбор, так что человек на протяжении своей жизни постоянно стоит на распутье и несет ответственность за принятые решения. Помимо ответственности за свои действия мы попутно в какой-то мере несем ее и за других. Ведь недаром Ж.-П. Сартр пишет: «Человек, приговоренный к свободе, возлагает тяжесть всего мира на свои плечи: он ответственен за мир и за себя самого». Каждое наше действие формирует образ того человека, которым мы хотели бы стать, а значит именно его будет воспринимать наше окружение. Постоянно сомневаясь в правильности своих действий, мы стараемся сделать так, чтобы окружающие люди видели в нас пример для подражания. Именно поэтому в нас возникает это чувство боязни, тревоги за себя, других и мир в целом.

Ответственность, таким образом, не просто тяжесть, возлагаемая нами на свои собственные плечи и давящая на нас, когда нужно принимать решения: выбирая себя, мы выбираем автоматически и весь мир. Она намного масштабнее и возникает от того, что каждый обладает свободным выбором создавать мир, опираясь на

свое представление о нем, думать и находить смысл своего существования, ставить цели и стремиться к их осуществлению.

Список используемой литературы:

1. Бенедикт Спиноза. Избранное. — Минск: Попурри, 1999. — С. 316.

2. Кант И. Критика практического разума. Соч. Т. 4(1). — М: Мысль, 1965. — С. 423.

3. Хацкевич Д. Х., Шейко С. В., Личность в современной западной философии и социологии, М., 1993.

4. Философия. Четвертое издание, переработанное и дополненное / Под ред. В.Н. Лавриненко, В.П. Ратникова. — Москва: ЮНИТИ-ДАНА, 2012. — 735 с.

5. Пронина Е.Н. Философия. Учебник для бакалавров и специалистов. — Москва: МГУП им. Ивана Федорова, 2011. — 612 с.

6. Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. — Москва., 1989. — 370 с.

7. Сартр Ж.-П. Бытие и Ничто (в сокращении) // Философские науки 1989. №3. — 90-91 с.

8. Сартр Ж.-П. Бытие и Ничто. — Москва: Республика, 2004. — 639 с.

9. Сартр Ж.-П. Бытие и Ничто. Москва. Издательство Республика, 2000. — 557 с.

Дмитрий Леонтьев: «Без ответственности свобода может оказаться бесполезной» — Новости

Лекция длилась более полутора часов. Дмитрий Леонтьев ссылался на работы Виктора Франкла и Эриха Фромма, приводил данные исследований Ролло Мэя и Рональда Инглхарта и даже цитировал Иосифа Бродского. С полной аудио- и видеоверсией выступления можно ознакомиться на сайте Ельцин Центра. Перед её началом Дмитрий Леонтьев дал для сайта интервью, в котором в сжатом виде рассказал о своих взглядах на смысл свободы и её соотношение с ответственностью.

– Что такое свобода в вашем представлении, и какова взаимосвязь общей свободы и свободы политической?

– В меньшей степени я бы собирался говорить о политической свободе просто потому, что в этой области менее компетентен. Но политическая свобода – часть общей свободы, а общая свобода – это, если совсем просто, наша способность контролировать нашу собственную жизнь. Древние давали ей такое определение – «власть над жизнью».

Говоря о свободе, невозможно не говорить об ответственности. Их соотношение очень чётко проявляется именно через психологический анализ. Есть данные, которые показывают, что они соединяются и образуют что-то единое на определённом этапе зрелости. Но изначально они друг от друга независимы, и поэтому возможны как примитивные формы ответственности без свободы, так и свободы без ответственности.

Пример в первом случае – это идеальный исполнитель, который принимает на себя ответственность за реализацию чужих, не им поставленных целей. И наоборот, свобода без ответственности – это импульсивная стратегия, когда человек непредсказуем не только для других, но и для себя самого, может метаться из стороны в сторону. При этом вот такая свобода оказывается не направленной ни на какую собственную цель и ни на какой собственный смысл.

Если резюмировать, свобода – это переживание того, что ничто другое не определяет мои действия, а ответственность – это переживание того, что я сам причина своих действий. То же самое имеет отношение и к политической свободе.

– Много ли в России свободных людей, как вы считаете?

– Вы знаете, это же не «или-или», не «да» или «нет», это некоторая степень. Можно быть свободным в большей или в меньшей степени. В механике и в математике есть понятие «степеней свободы», и есть такой интересный парадокс, который открыл наш выдающийся физиолог Николай Бернштейн: регуляция действия предполагает ограничение степеней свободы на разных уровнях.

К примеру, возьмём руку. Она может поворачиваться в самых разных измерениях и плоскостях. Но, чтобы сделать конкретное действие, скажем, взять этот стакан, я должен ограничить степень свободы моей руки, и задать ей очень конкретное и чёткое направление. Любое целенаправленное действие подразумевает ограничение степеней свободы. Но для этого эти степени свободы должны быть изначально представлены в ассортименте, чтобы я мог планировать осуществить это действие. Свобода сгорает в действии, она является тем топливом, которое необходимо для осуществления целенаправленных осмысленных действий.

– Можно ли назвать 90-е временем свободы?

– Думаю, да. Девяностые можно назвать временем свободы и дефицита ответственности, когда распались все внешние факторы, которые влияли на наше поведение. В восьмидесятые годы мы все были во многом ещё под влиянием советской системы, и в целом жизнь людей не предполагала выработку собственной ответственности, поскольку за всё отвечали государство и партия. В 90-е годы всё это рухнуло, и за исключением какого-то количества людей с внутренней, ими самими выработанной ответственностью, личная ответственность не была востребована. Главное, что происходило в девяностые и нулевые годы – постепенная выработка и становление механизмов личной ответственности. Этот момент кажется мне очень важным. Без ответственности свобода может оказаться бесполезной, и в какой-то степени даже деструктивной. Поэтому мой тост – за нашу и вашу ответственность.

– Вы были в Музее Ельцина. Что вам запомнилось, и как вы оцениваете музей?

– Мне это всё, конечно, очень понравилось. Совершенно прекрасно сделано, что для меня было большой неожиданностью. Запомнилось, как много людей по кусочкам читают Конституцию, это очень впечатлило. Сегодня мы оказываемся в той точке, когда это как-то особенно ярко воспринимается, и более символично, чем когда-либо.

– Вы можете порекомендовать какие-то действия, шаги, литературу, которая поможет человеку стать более свободным и более ответственным?

– Для широкой аудитории не так много написано на эту тему. Но рекомендую, прежде всего, книги Эриха Фромма и Виктора Франкла. Эти два совершенно замечательных мыслителя середины прошлого века, с одной стороны, очень оптимистичны, а с другой – очень конкретны и предметны. Они раскрыли очень много принципиально важных вещей, касающихся механизмов свободы.

Ещё я бы выделил книгу Кристиана Вельцеля «Рождение свободы», ученика и последователя Рональда Инглхарта, которая вышла несколько лет назад. К сожалению, эта книга не для широкой аудитории, но тем не менее, она сделала исключительно важную вещь, раскрыв универсальные механизмы эволюции свободы на базе огромного количества исследований и мониторинга в разных странах на протяжении десятилетий.

Исследования Вельцеля – это продолжение линии исследований Инглхарта, и посвящены они различным ценностям в обществах, их динамике, влиянию этих ценностей и изменений в их восприятии на происходящие в обществах процессы. Среди них выделяется отдельная категория, прямо связанная со значимостью свободы и со значимостью ответственности. Вельцель показывает, что во всём мире происходит движение в одном и том же направлении, хоть и с разной скоростью – постепенное увеличение спроса на ценности свободы.

Хоть различные страны и общества и находятся в разных точках, тем не менее, постепенное распространение эмансипативных и светских ценностей создаёт спрос на собственно свободы и на механизмы демократии. У Вельцеля замечательно показано, что пока не вызрела эта ценностная основа, бесполезно пытаться внедрять свободу – ничего не получится толком, если общество к этому ещё не готово. Но все общества движутся в этом направлении и рано или поздно становятся готовы. То, что происходило в Москве прошлым летом, очень хорошо вписывается в теорию Вельцеля. Эта теория и эти данные говорят о том, что всё будет хорошо.

Философское понятие свободы. Свобода и ответственность.

Подробности

Категория: Ответы к вступительному экзамену по философии

Поможем написать любую работу на аналогичную тему

Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему учебному проекту

Узнать стоимость

Свобода — в самом общем смысле, наличие возможности выбора, вариантов исхода события. Отсутствие выбора, вариантов исхода события равносильно отсутствию свободы.

Свобода есть один из видов проявления случайности, направляемое свободой воли (намеренность воли, осознанная свобода) или стохастическим законом (непредсказуемость исхода события, неосознанная свобода). В этом смысле, понятие «свобода» противоположно понятию «необходимость«.

В этике «свобода» связана с наличием свободной воли человека. Свобода воли налагает на человека ответственность и вменяет в заслугу его слова и поступки. Поступок считается нравственным только в том случае, если он совершается свободной волей, является свободным волеизявлением субъекта. В этом смысле этика направлена на осознание человеком своей свободы и связанной с ней отвественностью.

В праве свобода связана не просто с отвественностью субъекта за свои деяния, которая подразумевает его свободу воли, но и с мерой отвественности — степени вменяемости или невменяемости поступка. Выработка этой меры ответсвенности за деяние вызвано требованием справедливости, справедливого воздаяния — меры наказания.

В истории развития понятия свободы понятие творческой свободы постепенно вытесняет понятие свободы от препятствий (принуждения, каузальности, судьбы). В древней философии (у Сократа и Платона) речь идет прежде всего о свободе в судьбе, затем о свободе от политического деспотизма (у Аристотеля и Эпикура) и о бедствиях человеческого существования (у Эпикура, стоиков, в неоплатонизме). В средние века подразумевалась свобода от греха и проклятие церкви, причем возникал разлад между нравственно требуемой свободой человека и требуемым религией всемогуществом Бога. В эпоху Ренессанса и последующий период под свободой понимали беспрепятственное всестороннее развертывание человеческой личности.

Со времени Просвещения возникает понятие свободы, заимствованное у либерализма и философии естественного права (Альтузий, Гоббс, Гроций, Пуфендорф; в 1689 в Англии — Билль о правах), сдерживаемое все углубляющимся научным взглядом, признающим господство всемогущей естественной причинности и закономерности. В нем. религии и философии, начиная от Мейстера, Экхарта, включая Лейбница, Канта, Гёте и Шиллера, а также нем. идеализм до Шопенгауэра и Ницше, ставит вопрос о свободе как вопрос о постулате нравственно-творческого соответствия сущности и ее развития. Марксизм считает свободу фикцией: человек мыслит и поступает в зависимости от побуждений и среды, причем осн. роль в его среде играют экономические отношения и классовая борьба. Карл Маркс определяет свободу как осознанную необходимость.

Согласно экзистенциализму Хайдеггера, осн. состоянием бытия является страх — страх перед возможностью небытия, страх, который освобождает человека от всех условностей действительности и, т.о., позволяет ему достигнуть в некоторой степени свободы, основанной на ничто, выбрать самого себя в своем неизбежном возлагании ответственности на себя самого, то есть выбрать себя как собственное, имеющее ценность существование. Согласно экзистенциализму Ясперса, человек свободен преодолеть бытие мира в выборе самого себя и достигнуть трансценденции Всеобъемлющего.

Свободное бытие означает возможность осуществлять добрую или злую волю. Добрая воля обладает достоверностью безусловного, божественного; она ограничивается бессознательным жизненным упрямством простого определенного бытия и подлинного бытия. Согласно экзистенциализму Сартра, свобода не свойство человека, а его субстанция. Человек не может отличаться от своей свободы, свобода не может отличаться от ее проявлений. Человек, так как он свободен, может проецировать себя на свободно выбранную цель, и эта цель определит, кем он является. Вместе с целеполаганием возникают и все ценности, вещи выступают из своей недифференцированности и организуются в ситуацию, которая завершает человека и к которой принадлежит он сам. Следовательно, человек всегда достоин того, что с ним случается. У него нет оснований для оправдания.

Свобода воли — понятие, означающее возможность беспрепятственного внутреннего самоопределения человека в выполнении тех или иных целей и задач личности. В истории философской и богословской мысли понятие свободы воли связывалось с вменяемостью человека, с его ответственностью за свои деяния, с исполнением своего долга и осознанием предназначения. Волевые качества человека определяются отчасти генетически, отчасти воспитываются окружающей средой, входя в структуру характера личности.

Проблема свободы воли тесно связана с вопросами о моральной ответственности, и потому она встает перед многими людьми.

Ответственность — саморегулятор деятельности личности, показатель социальной и нравственной зрелости личности. Ответственность предполагает наличие у человека чувства долга и совести, умения осуществлять самоконтроль и самоуправление. Совесть выступает как контролер всех действий человека. Сделанный человеком выбор, принятое решение означают, что человек готов взять на себя всю полноту ответственности и даже за то, что он не смог предусмотреть. Неизбежность риска сделать «не то» или «не так», предполагает наличие у человека мужества, необходимого на всех этапах его деятельности: и при принятии решения, и в процессе его реализации, и, особенно в случае неудачи. Таким образом, свобода связана не только с необходимостью и ответственностью, но и с умением человека сделать правильный выбор, с его мужеством и с рядом других факторов.

Внимание!

Если вам нужна помощь в написании работы, то рекомендуем обратиться к профессионалам. Более 70 000 авторов готовы помочь вам прямо сейчас. Бесплатные корректировки и доработки. Узнайте стоимость своей работы.

ООН и вопрос о свободе религии или убеждений

Международные стандарты, охватываемые рамками для сообщений

А.  Цель рамок

Право на свободу религии или убеждений, определение которого содержится в международных нормах, является широким правом, охватывающим большое число отдельных, но взаимосвязанных вопросов.  Это многообразие весьма широко отражено в информации и утверждениях, полученных Специальным докладчиком.  Для того чтобы Специальный докладчик могла более эффективно реагировать на информацию, которую она получает, она разработала рамки для сообщений.  В этих рамках приводятся разные типы случаев или ситуаций, доводимых до ее сведения и подпадающих под сферу действия ее мандата, а также соответствующие международные нормы, имеющие отношение к каждому вопросу.  С рамками можно ознакомиться в приложении к настоящему докладу.

Специальный докладчик в ряде случаев отмечала, что одним из главных направлений ее деятельности является аспект защиты права отдельных лиц на свободу религии или убеждений.  В этой связи чрезвычайно важно использовать сообщения для контактов с правительствами по поводу утверждений о нарушениях индивидуальных прав.  Рамки позволяют Специальному докладчику определять, затрагиваются ли в каждом утверждении какие-либо элементы мандата по свободе религии или убеждений, и направлять более конкретные, соответствующие каждому случаю сообщения.  В частности, они позволяют ей обращать внимание соответствующего правительства на те или иные международные нормы, касающиеся конкретной проблемы или проблем, и задавать уместные вопросы относительно их соблюдения.

Специальный докладчик подчеркивает, что не все поступающие ей сообщения четко вписываются в какую-либо одну из категорий, приведенных в рамках.  Необходимо учитывать конкретные факты и контекст каждого утверждения.  Помимо этого, во многих случаях в утверждении можно выявить ряд разных элементов права на свободу религии или убеждений.  Она обращает внимание на то, что рамки не предназначены для представления исчерпывающего перечня вопросов, подпадающих под сферу действия ее мандата.  Этот мандат постоянно эволюционирует, о чем свидетельствует содержание резолюций, последовательно принимаемых Комиссией по права человека.  Таким образом, рамки в значительной степени являются разработкой, которая будет совершенствоваться по мере продолжения выполнения Специальным докладчиком ее мандата.

Рамки включены в настоящий доклад, с тем чтобы читатели могли получить более четкое представление о проблемах, охватываемых мандатом по свободе религии или убеждений, и в качестве указателя по видам проблем, являющихся предметом направляемых и получаемых в соответствии с мандатом сообщений.  В этом отношении рамки могли бы стать полезным инструментом для НПО и других субъектов в контексте их взаимодействия со Специальным докладчиком.

В.  Международные стандарты, охватываемые рамками

Рамки были разработаны на основе анализа международных норм, касающихся свободы религии или убеждений.  В своем предыдущем докладе Комиссии (E/CN.4/2005/61 и Corr.1) Специальный докладчик указала, какие международно-правовые документы имеют отношение к осуществлению ее мандата.  Главными документами, на которые Специальный докладчик опирается в своей деятельности, являются статья 18 Всеобщей декларации прав человека, статья 18 Международного пакта о гражданских и политических правах и Декларация о ликвидации всех форм нетерпимости и дискриминации на основе религии или убеждений.

В своих действиях она исходит также из соответствующих статей Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах, Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации, Конвенции о правах ребенка, Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин, Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, Международной конвенции о защите прав всех трудящихся-мигрантов и членов их семей, Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него и Конвенции о статусе беженцев.

Она также руководствуется соответствующими резолюциями Комиссии по правам человека и других органов Организации Объединенных Наций, включая Генеральную Ассамблею и Экономический и Социальный Совет.  Далее, она руководствуется соответствующими замечаниями общего порядка и заключительными замечаниями и практикой договорных органов, а также соответствующими положениями международного гуманитарного права.  Кроме того, Специальный докладчик принимает во внимание соответствующие региональные договоры о правах человека и правовую практику на региональном уровне. 

C.  Элементы свободы религии или убеждений, охватываемые рамками

В рамках выделены пять разных категорий.  Первая категория включает элементы права на свободу религии или убеждений и права исповедовать свою религию или выражать убеждения.  Вторая категория охватывает вопросы дискриминации в связи со свободой религии или убеждений.  К третьей категории относятся вопросы уязвимых групп, включая женщин, детей, беженцев, представителей меньшинств и лиц, лишенных свободы.  Четвертая охватывает ситуации, при которых нарушение права на свободу религии сопряжено с нарушениями других прав человека, таких, как свобода выражать убеждения и право не подвергаться пыткам и другим жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения и наказания.  К пятой категории относятся межсекторальные вопросы, включая международно-правовые положения об ограничениях и отступлениях.*

Размещение рамок для сообщений на вебсайте УВКПЧ еще больше облегчит ознакомление правительств и гражданского общества повсюду в мире с правовой основой свободы религии или убеждений.  Кроме того, Специальный докладчик планирует создать на основе существующих рамок онлайновый дайджест, иллюстрирующий международные нормы соответствующими выдержками из выводов обладателей мандата в соответствии с категориями ее рамок для сообщений.  Таким образом, накопленный к настоящему моменту опыт двадцатилетней практики осуществления мандата может в конечном итоге содействовать определению соответствующих правовых норм и способствовать их применению.  Составление этого онлайнового дайджеста займет много времени, особенно в связи с тем, что людские ресурсы, имеющиеся для выполнения ее мандата, весьма ограничены, но они тем не менее работают исключительно добросовестно, и поэтому Специальный докладчик надеется представить предварительный вариант дайджеста в 2007 году.**

В своей резолюции 4/10 от 30 марта 2007 года Совет по правам человека ссылается на все резолюции о ликвидации всех форм нетерпимости и дискриминации на основе религии или убеждений, которые были приняты Генеральной Ассамблеей и Комиссией по правам человека, а также просит Специального докладчика по вопросу о свободе религии или убеждений представить доклад по этому вопросу Совету по правам человека на его шестой сессии.

В докладе Специального докладчика приведен обзор имеющих отношение к мандату проблемных вопросов, рассмотренных по категориям ее рамок для сообщений. Такая структура позволяет ей обобщить насущные проблемы в области нетерпимости и дискриминации по признаку религии или убеждений на основе анализа, проводившегося в течение 21 года существования мандата.

---

*Доклад Специального докладчика по вопросу о свободе религии или убеждений Асмы Джахангир «Гражданские и политические права, включая вопрос о религиозной нетерпимости» (E/CN.4/2006/5)

**Доклад Специального докладчика по вопросу о свободе религии или убеждений Асмы Джахангир «Осуществление резолюции 60/251 Генеральной Ассамблеи от 15 марта 2006 года, озаглавленной «совет по правам человека» (A/HRC/4/21)

---

Дополнительная информация (на англ. яз.)

Два понимания свободы | Библиотека

 

Принуждать человека — значит лишать его свободы, но свободы от чего? Почти все моралисты в истории человечества прославляли свободу. Значение этого слова, равно как и некоторых других — счастья и доброты, природы и реальности — столь многослойно, что найдется немного истолкований, которые окажутся для него непригодными. Я не намерен рассматривать ни историю этого многослойного слова, ни тем более две сотни его значений, выявленных историками идей. Я собираюсь рассмотреть только два его значения, которые, будучи центральными, вобрали в себя значительную долю человеческой истории, как прошлой, так, осмелюсь утверждать, и будущей. Первое из этих политических значений свободы я буду (следуя во многом прецеденту) называть «негативным», и это значение подразумевается в ответе на вопрос: «Какова та область, в рамках которой субъекту — будь то человек или группа людей — разрешено или должно быть разрешено делать то, что он способен делать, или быть тем, кем он способен быть, не подвергаясь вмешательству со стороны других людей?». Второе значение я буду называть позитивным, и оно подразумевается в ответе на вопрос: «Что или кто служит источником контроля или вмешательства и заставляет человека совершать это действие, а не какое-нибудь другое, или быть таким, а не другим?». Безусловно, это разные вопросы, хотя ответы на них могут частично совпадать.

I

Понятие «негативной свободы»

Обычно говорят, что человек свободен в той мере, в какой никто: ни другой человек, ни группа людей — не препятствует его действиям. Политическая свобода в этом смысле и есть та область, в рамках которой человек может действовать, не подвергаясь вмешательству со стороны других. Если другие люди не позволяют мне сделать то, что в противном случае я мог бы сделать, то в этой степени я несвободен; если из-за действий других людей упомянутая область сжимается, уменьшаясь далее известного предела, то обо мне можно сказать, что я нахожусь в состоянии принуждения и, возможно, даже порабощения. Однако слово принуждение не охватывает все случаи, когда мы не способны что-либо сделать. Если я не способен прыгнуть выше десяти футов, или не могу читать из-за слепоты, или тщетно пытаюсь понять наиболее темные места у Гегеля, то было бы странным говорить, что в этой степени я подвергаюсь порабощению или принуждению. Принуждение предполагает намеренное вторжение других людей в область, где в противном случае я мог бы действовать беспрепятственно. Вы только тогда лишены политической свободы, когда другие люди мешают вам достичь какой-либо цели. Простая неспособность достичь цели еще не означает отсутствия политической свободы. Об этом свидетельствует и современное употребление таких взаимосвязанных выражений как «экономическая свобода» и «экономическое рабство». Доказывают, порой очень убедительно, что если человек слишком беден и не может позволить себе купить буханку хлеба, совершить путешествие по миру или обратиться за помощью в суд, хотя на все это нет юридического запрета, то он не более свободен, чем когда это запрещено законом. Если бы моя бедность была своего рода болезнью и не позволяла бы мне покупать хлеб, оплачивать путешествия по миру или добиваться слушания моего дела в суде, как хромота не позволяет мне бегать, то было бы неестественно видеть в ней отсутствие свободы, тем более — политической свободы. Только в том случае, если я объясняю свою неспособность приобрести какую-либо вещь тем, что другие люди предприняли определенные меры, и поэтому я, в отличие от них, не имею денег для приобретения данной вещи, только в этом случае я считаю себя жертвой принуждения или порабощения. Другими словами, употребление слова «принуждение» зависит от принятия определенной социально-экономической теории, объясняющей причины моей нищеты и неспособности что-либо делать. Если отсутствие материальных средств вызвано недостатком умственных и физических способностей, то, только приняв указанную теорию, я стану говорить не просто о нищете, а об отсутствии свободы. Если к тому же я считаю, что моя нужда обусловлена определенным социальным устройством, которое, на мой взгляд, является несправедливым и нечестным, то я буду говорить об экономическом рабстве или угнетении. «Не природа вещей возмущает нас, а только недобрая воля», — говорил Руссо. Критерием угнетения служит та роль, которую, по нашему мнению, выполняют другие люди, когда прямо или косвенно, намеренно или ненамеренно препятствуют осуществлению наших желаний. Свобода в этом смысле означает только то, что мне не мешают другие. Чем шире область невмешательства, тем больше моя свобода.

Именно так понимали свободу классики английской политической философии. Они расходились во взглядах относительно того, насколько широкой может или должна быть упомянутая область. По их мнению, при существующем положении вещей она не может быть безграничной, ибо ее безграничность повлекла бы за собой то, что все стали бы чинить бесконечные препятствия друг другу, и в результате такой «естественной свободы» возник бы социальный хаос, и даже минимальные потребности людей не были бы удовлетворены, а свобода слабого была бы попрана сильным. Эти философы прекрасно понимали, что человеческие цели и действия никогда сами по себе не придут в гармонию, и (какими бы ни были их официальные доктрины) они ставили выше свободы такие ценности, как справедливость, счастье, культура, безопасность или различные виды равенства, а потому были готовы ограничивать свободу ради этих ценностей или даже ради нее самой. Ибо иначе было бы невозможно создать желательный, с их точки зрения, тип социального объединения. Поэтому, признавали эти мыслители, область свободных действий людей должна быть ограничена законом. Однако в равной мере они допускали — в особенности такие либертарианцы, как Локк и Милль в Англии, Констан и Токвиль во Франции — что должна существовать некоторая минимальная область личной свободы, в которую нельзя вторгаться ни при каких обстоятельствах. Если эта свобода нарушается, то индивидуальная воля загоняется в рамки слишком узкие даже для минимального развития природных человеческих способностей, а без этих способностей люди не только не могли бы добиваться целей, которые они считают благими, правильными или священными, но и были бы не способны просто ставить эти цели перед собой. Отсюда следует, что необходимо провести границу между сферой частной жизни и сферой публичной власти. Где ее провести — об этом можно спорить, а, по сути, и заключать соглашения. Люди во многих отношениях зависят друг от друга, и никакая человеческая деятельность не может быть настолько частной, чтобы никак и никогда не затрагивать жизнь других людей. «Свобода щуки — это смерть пескаря»; свобода одних зависит от ограничений, накладываемых на других. «Свобода оксфордского профессора, — как кто-то может добавить, — это нечто иное по сравнению со свободой египетского крестьянина».

Эта идея черпает свою силу в чем-то одновременно истинном и важном, хотя сама фраза рассчитана на дешевый политический эффект. Несомненно, предоставлять политические права и гарантию невмешательства со стороны государства людям, которые полуголы, неграмотны, голодны и больны, значит издеваться над их положением; прежде всего этим людям нужна медицинская помощь и образование и только потом они смогут осознать свою возросшую свободу и сумеют ею воспользоваться. Чем является свобода для тех, кто не может ею пользоваться? Если условия не позволяют людям пользоваться свободой, то в чем ее ценность? Прежде следует дать людям наиболее важное; как говорил радикальный русский писатель девятнадцатого века, иногда сапоги важнее произведений Шекспира; индивидуальная свобода — не главная потребность человека. Свобода — это не просто отсутствие какого бы то ни было принуждения; подобная трактовка слишком раздувает значение этого слова, и тогда оно может означать или слишком много, или слишком мало. Египетский крестьянин прежде всего и больше всего нуждается в одежде и медицинской помощи, а не в личной свободе, но та минимальная свобода, которая нужна ему сегодня, и то расширение свободы, которое понадобится ему завтра, — это не какая-то особая для него разновидность свободы, а свобода, тождественная свободе профессоров, художников и миллионеров.

Думаю, муки совести у западных либералов вызваны не тем, что люди стремятся к разной свободе в зависимости от их социально-экономического положения, а тем, что меньшинство, обладающее свободой, обрело ее, эксплуатируя большинство или, по крайней мере, стараясь не замечать, что огромное большинство людей лишено свободы. Либералы имеют все основания считать, что если индивидуальная свобода составляет для людей высшую цель, то недопустимо одним людям лишать свободы других, а тем более — пользоваться свободой за счет других. Равенство свободы; требование не относиться к другим так, как ты не хотел бы, чтобы они относились к тебе; исполнение долга перед теми, благодаря кому стали возможны твои свобода, процветание и воспитание; справедливость в ее наиболее простом и универсальном значении — таковы основы либеральной морали. Свобода — не единственная цель людей. Я мог бы, вместе с русским критиком Белинским, сказать, что если другие люди лишены свободы, если мои братья должны жить в нищете, грязи и неволе, то я не хочу свободы и для себя, я отвергаю ее обеими руками и безоговорочно выбираю участь моих братьев. Но мы ничего не выиграем, если будем смешивать понятия. Пусть, не желая терпеть неравенство и широко распространившуюся нищету, я готов пожертвовать частью или даже всей своей свободой; я могу пойти на эту жертву добровольно, но то, от чего я отказываюсь ради справедливости, равенства и любви к своим товарищам, — это свобода. У меня были бы все основания мучиться сознанием вины, если бы при известных обстоятельствах я оказался не готовым принести эту жертву. Однако жертва не ведет к увеличению того, чем было пожертвовано: роста свободы не происходит, как бы ни были велики моральная потребность в жертве и компенсация за нее. Все есть то, что есть: свобода есть свобода; она не может быть равенством, честностью, справедливостью, культурой, человеческим счастьем или спокойной совестью. Если моя свобода, свобода моего класса или народа связана со страданиями какого-то количества людей, то система, где возможны такие страдания, несправедлива и аморальна. Но если я урезаю свою свободу или отказываюсь от нее полностью, чтобы испытывать меньше позора из-за существующего неравенства, и при этом индивидуальная свобода других, по существу, не возрастает, то происходит потеря свободы в ее абсолютном выражении. Это может быть возмещено ростом справедливости, счастья или спокойствия, но утрата свободы налицо, и было бы простым смешением ценностей утверждать, что хотя моя «либеральная» индивидуальная свобода выброшена за борт, некоторый другой вид свободы — «социальной» или «экономической» — возрос. Впрочем, это не отменяет того, что свободу одних временами нужно ограничивать, чтобы обеспечить свободу других. Руководствуясь каким принципом следует это делать? Если свобода представляет собой священную, неприкосновенную ценность, то такого принципа просто не существует. Одна из противоположных норм должна, по крайней мере, на практике, уступить: не всегда, правда, по соображениям, которые можно четко сформулировать, а тем более — обобщить в универсальных правилах и максимах. И тем не менее на практике компромисс должен быть достигнут.

Для философов, придерживающихся оптимистического взгляда на человеческую природу и верящих в возможность гармонизации человеческих интересов (в их число входят Локк, Адам Смит и, возможно, Милль), социальная гармония и прогресс не отменяют существование довольно большой сферы частной жизни, границы которой не могут быть нарушены ни государством, ни каким-либо другим органом власти. Гоббс и его сторонники, в особенности консервативные и реакционные мыслители, полагали, что нужно помешать людям уничтожать друг друга и превращать социальную жизнь в джунгли и пустыню; они предлагали предпринять меры предосторожности для сдерживания людей, а потому считали необходимым увеличить область централизованного контроля и, соответственно, уменьшить область, контролируемую индивидом. Однако и те и другие были согласны, что некоторая сфера человеческого существования не должна подвергаться социальному контролю. Вторжение в эту область, какой бы маленькой она ни была, есть деспотизм. Самый яркий защитник свободы и сферы частной жизни Бенжамен Констан, никогда не забывавший о якобинской диктатуре, призывал оградить от деспотического посягательства, по крайней мере, свободу веры, убеждений, самовыражения и собственности. Джефферсон, Берк, Пейн и Милль составили разные списки индивидуальных свобод, но сходным образом обосновывали необходимость держать власть на расстоянии. Мы должны сохранить хотя бы минимальную область личной свободы, если не хотим «отречься от нашей природы». Мы не можем быть абсолютно свободными и должны отказаться от части нашей свободы, чтобы сохранить оставшуюся часть. Полное подчинение чужой воле означает самоуничтожение. Какой же должна быть тогда минимальная свобода? Это та свобода, от которой человек не может отказаться, не идя против существа своей человеческой природы. Какова ее сущность? Какие нормы вытекают из нее? Эти вопросы были и, видимо, всегда будут предметом непрекращающегося спора. Но какой бы принцип ни очерчивал область невмешательства, будь то естественное право или права человека, принцип полезности или постулат категорического императива, неприкосновенность общественного договора или любое другое понятие, с помощью которого люди разъясняют и обосновывают свои убеждения, предполагаемая здесь свобода является свободой от чего-либо; она означает запрет вторжения далее некоторой перемещаемой, но всегда четко осознаваемой границы. «Только такая свобода и заслуживает названия свободы, когда мы можем совершенно свободно стремиться к достижению того, что считаем для себя благом», — говорил один из самых известных поборников свободы. Если это так, то есть ли какое-либо оправдание принуждению? Милль не сомневался, что есть. Все индивиды по справедливости имеют равное право на минимальную свободу, поэтому каждого из них нужно сдерживать, используя при необходимости силу, чтобы он не отнял свободу у другого индивида. По существу, вся функция закона и состоит в предотвращении именно таких столкновений: роль государства тем самым сводится к тому, что Лассаль пренебрежительно назвал функцией ночного сторожа или регулировщика уличного движения.

Почему защита индивидуальной свободы столь священна для Милля? В своем известном трактате он заявляет, что до тех пор, пока людям не будет разрешено вести тот образ жизни, какой они хотят и какой «касается только их самих», цивилизация не сможет развиваться; если не будет свободного обмена идеями, мы не сможем найти истину; не будет возможностей для развития самобытности, оригинальности, гениальности, умственной энергии и нравственного мужества. Общество будет задавлено тяжестью «массовой заурядности». Все разнообразное и богатое содержанием исчезнет под гнетом обычая и постоянной склонности людей к послушанию, которое рождает только «истощенных и бесплодных», «ограниченных и изуродованных» индивидов с «зачахшими способностями». «Языческое превознесение человека столь же достойно уважения, как и христианское самоотвержение». «Вред от ошибок, совершаемых человеком вопреки совету или предупреждению, значительно перевешивается злом, которое возникает, когда другим позволено принуждать человека делать то, что они считают для него благом». Защита свободы имеет «негативную» цель — предотвратить вмешательство. Угрожать человеку гонениями, если он не согласится жить так, чтобы другие выбирали за него цели; закрыть перед ним все двери, кроме одной, значит противоречить той истине, что человек — это существо, самостоятельно проживающее свою жизнь. И здесь не важно, насколько хороша перспектива, открываемая той единственной дверью, и насколько благородны мотивы тех, кто устанавливает ограничения. Именно так со времени Эразма (возможно, кто-то сказал бы — со времени Оккама) и по сей день понимают свободу либералы. Все требования гражданских свобод и индивидуальных прав, все протесты против эксплуатации и унижения, против посягательств со стороны государственной власти и массового гипноза, рождаемого обычаем или организованной пропагандой, проистекают из этой индивидуалистичной и вызывающей немало споров концепции человека.

Три момента следует отметить в связи с этой позицией. Во-первых, Милль смешивает два разных представления. Согласно первому из них, любое принуждение само по себе есть зло, ибо оно препятствует осуществлению человеческих желаний, но его можно использовать для предотвращения других, еще больших, зол. Невмешательство же, как нечто противоположное принуждению, само по себе есть благо, хотя и не единственное. Это представление выражает «негативную» концепцию свободы в ее классическом варианте. Согласно другому представлению, людям следует стремиться открывать истину и воспитывать в себе определенный, одобряемый Миллем, тип характера, сочетающий такие черты, как критичность, самобытность, богатое воображение, независимость, нежелание подчиняться, достигающее самых эксцентричных проявлений, и т. д. Открыть истину и воспитать такой характер можно только в условиях свободы. Оба эти представления являются либеральными, но они не тождественны, и связь между ними в лучшем случае эмпирическая. Никто не стал бы утверждать, что истина и свобода самовыражения могут процветать там, где мысль задавлена догмой. Но исторические факты свидетельствуют скорее о том (именно это и доказывал Джеймс Стефан, предпринявший впечатляющую атаку на Милля в своей книге «Свобода, Равенство, Братство» (’Liberty, Equality, Fraternity’), что честность, любовь к истине и пламенный индивидуализм процветают в сообществах со строгой и военной дисциплиной, как например, в общинах пуритан-кальвинистов в Шотландии и Новой Англии, уж во всяком случае не менее часто, чем в более терпимых и нейтральных обществах. Это разрушает аргумент Милля в пользу свободы как необходимого условия развития человеческой одаренности. Если эти две цели несовместимы друг с другом, то Милль оказывается перед лицом мучительной дилеммы еще до того, как возникнут трудности, вызванные несовместимостью его доктрины с последовательным утилитаризмом, даже гуманистически истолкованным самим Миллем.

Во-вторых, эта доктрина возникла сравнительно недавно. Античный мир едва ли знал индивидуальную свободу как осознанный политический идеал (в отличие от его действительного осуществления). Уже Кондорсе отмечал, что понятие индивидуальных прав отсутствовало в правовых представлениях римлян и греков; в равной мере это верно и в отношении иудейской, китайской и всех последующих древних цивилизаций. Торжество этого идеала было скорее исключением, а не правилом даже в недавней истории Запада. Свобода в таком ее истолковании нечасто становилась лозунгом, сплачивающим большие массы людей. Желание не подвергаться посягательствам и быть предоставленным самому себе свидетельствует скорее о том, что цивилизация достигла высокой ступени развития как в лице отдельных индивидов, так и общества в целом. Трактовка сферы частной жизни и личных отношений как чего-то священного в самом себе проистекает из концепции свободы, которая, если учесть ее религиозные корни, получила законченное выражение лишь с наступлением эпохи Возрождения или Реформации. Однако упадок этой свободы означал бы смерть цивилизации и всего нравственного мировоззрения.

Третья особенность этого понятия свободы наиболее важна. Она состоит в том, что свобода в таком ее понимании совместима с некоторыми формами самодержавия или, во всяком случае, совместима с отсутствием самоуправления. Свобода в этом смысле имеет принципиальную связь со сферой управления, а не с его источником. На деле, демократия может лишить гражданина огромного числа свобод, которыми он пользуется при других формах правления, и, кроме того, можно легко представить себе либерально настроенного деспота, который предоставляет своим подданным широкую личную свободу. Оставляя своим гражданам большую область свободы, деспот, вместе с тем, может быть несправедливым, поощрять крайние формы неравенства, мало заботиться о порядке, добродетели и развитии знания, но если учесть, что он не ограничивает свободу граждан или, во всяком случае, делает это в меньшей степени, чем правители при многих других режимах, он удовлетворяет определению Милля. Свобода в этом смысле не связана, по крайней мере логически, с демократией и самоуправлением. В общем, самоуправление может обеспечивать лучшие гарантии соблюдения гражданских свобод, чем другие режимы, и поэтому в его поддержку выступали многие либертарианцы. Но между индивидуальной свободой и демократическим правлением нет необходимой связи. Ответ на вопрос «Кто управляет мной?» логически не связан с вопросом «Как сильно правительство ограничивает меня?». Именно это, в конечном счете, и обнаруживает глубокое различие между понятиями негативной и позитивной свободы. Позитивная трактовка свободы вступает в свои права, когда мы пытаемся ответить на вопросы «Кто управляет мною?» и «Кто должен сказать, что мне следует или не следует делать и кем мне следует или не следует быть?», а не когда мы задаемся вопросом «Что я свободен делать и кем я свободен быть?», поэтому связь между демократией и индивидуальной свободой значительно более слабая, чем это полагают многие защитники той и другой. Желание управлять собой или, по крайней мере, участвовать в процессе управления своей жизнью может быть столь же глубоким, как и желание иметь свободную область действия, а исторически, возможно, и более древним. Но в этих случаях мы желаем не одного и того же. На деле, предметы желания здесь совершенно разные, и именно это обстоятельство привело к великому столкновению идеологий, подчинивших своей власти наш мир. «Позитивная» концепция свободы предполагает не свободу «от», а свободу «для» — свободу вести какой-то предписанный образ жизни, поэтому для сторонников «негативной» свободы она порой оказывается лишь лицемерной маской жестокой тирании.

II

Понятие позитивной свободы

«Позитивное» значение слова «свобода» проистекает из желания индивида быть хозяином своей собственной жизни. Я хочу, чтобы моя жизнь и принимаемые мной решения зависели от меня, а не от действия каких-либо внешних сил. Я хочу быть орудием своего собственного волеизъявления, а не волеизъявления других людей. Я хочу быть субъектом, а не объектом; хочу, чтобы мной двигали мои собственные мотивы и осознанно поставленные цели, а не причины, воздействующие на меня извне. Я хочу быть кем-то: хочу быть деятелем, принимающим решения, и не хочу быть тем, за кого решают другие; я хочу сам собой руководить и не хочу подчиняться воздействию внешней природы или других людей, как если бы я был вещью, животным или рабом, не способным к человеческой деятельности: не способным ставить перед собой цели, намечать линии поведения и осуществлять их. Именно это я имею в виду, по крайней мере отчасти, когда говорю, что я рациональное существо и мой разум отличает меня как человека от всего остального мира. Прежде всего я хочу воспринимать себя мыслящим, волевым, активным существом, несущим ответственность за сделанный выбор и способным оправдать его ссылкой на свои собственные убеждения и цели. Я чувствую себя свободным в той мере, в какой осознаю, что я таков, и порабощенным — в той мере, в какой я вынужден признать, что я не таков.

Свобода быть хозяином своей собственной жизни, и свобода от препятствий, чинимых другими людьми моему выбору, на первый взгляд, могут показаться не столь уж логически оторванными друг от друга — не более, чем утвердительный и отрицательный способ выражения одной и той же мысли. Однако «позитивное» и «негативное» понятия свободы исторически развивались в расходящихся направлениях и не всегда логически правильными шагами, пока в конце концов не пришли в прямое столкновение друг с другом.

При объяснении этой ситуации порой ссылаются на ту силу, которую приобрела совершенно безобидная вначале метафора владения собой. «Я свой собственный хозяин», «я никому не раб», но разве я не могу быть (как склонны рассуждать платоники и гегельянцы) рабом природы? Или рабом своих собственных неукротимых страстей? Разве это не разные виды одного и того же родового понятия «раб» — одни политические и правовые, другие — нравственные и духовные? Разве у людей нет опыта освобождения себя от духовного рабства и от рабской покорности природе, и разве в ходе такого освобождения люди не открывали в себе, с одной стороны, некоторое главенствующее Я, а с другой стороны, нечто такое, что подчиняется этому Я. Это главенствующее Я затем различными способами отождествляют с разумом, с «высшей природой» человека, с его «реальным», «идеальным» или «автономным» Я, с тем Я, которое стремится к вещам, дающим длительное удовлетворение, с «наилучшим» Я, а затем это Я противопоставляют иррациональным влечениям, неконтролируемым желаниям, «низкой» природе человека, его погоне за сиюминутными удовольствиями, его «эмпирическому» или «гетерономному» Я, которое поддается каждому порыву желания и страсти и нуждается в строгой дисциплине, чтобы встать в полный рост своей «реальной» природы. В настоящее время эти два Я разделены, так сказать, еще большей пропастью: реальное Я воспринимается как нечто более широкое, чем сам индивид (в обычном понимании этого слова), как некое социальное «целое» — будь то племя, раса, церковь, государство или великое сообщество всех живущих, умерших и еще не рожденных, в которое индивид включается в качестве элемента или аспекта. Затем это существо отождествляют с «истинным» Я, и оно, навязывая единую коллективную или «органическую» волю своим непокорным членам, достигает собственной свободы, которая, таким образом, оказывается и «высшей» свободой его членов. Опасность использования различных органических метафор, оправдывающих принуждение тем, что оно поднимает людей на «более высокий» уровень свободы, отмечалась неоднократно. Таким оборотам речи придает убедительность то, что мы считаем возможным, а иногда и оправданным, принуждать людей ради достижения некоторой цели (скажем, ради справедливости и общественного процветания), к которой они стремились бы, будь более просвещенными, но не делают этого в силу своей слепоты, невежественности и порочности. Благодаря этому мне легче считать, что я принуждаю других людей ради них самих, ради их собственных, а не моих интересов. Затем я заявляю, что лучше их самих знаю их действительные нужды. В лучшем случае отсюда следует, что они не стали бы сопротивляться моему принуждению, будь они столь же рациональны и мудры, как я, и понимай они столь же хорошо свои интересы, как понимаю их я. Но я могу утверждать и значительно большее. Я могу заявить, что в действительности они стремятся к тому, чему оказывают сознательное сопротивление из-за своего невежества, ибо внутри их заключена некая скрытая сущность — их непроявленная рациональная воля или «истинная» цель, и эта сущность, хотя ее опровергает все, что они чувствуют, делают и о чем открыто говорят, является их «настоящим» Я, о котором их бедное эмпирическое Я, существующее в пространстве и времени, может ничего не знать или знать очень мало. Именно этот внутренний дух и есть то единственное Я, которое заслуживает, чтобы его желания были приняты во внимание. Заняв такую позицию, я могу игнорировать реальные желания людей и сообществ, могу запугивать, притеснять, истязать их во имя и от лица их «подлинных» Я в непоколебимой уверенности, что какова бы ни была истинная цель человека (счастье, исполнение долга, мудрость, справедливое общество, самореализация), она тождественна его свободе — свободному выбору его «истинного», хотя и часто отодвигаемого на второй план и не проявляющегося, Я.

Этот парадокс разоблачали не раз. Одно дело говорить, что я знаю, в чем состоит благо для Х (хотя сам он может этого и не знать), и можно даже игнорировать желания Х ради этого блага и ради него самого, но совсем другое дело говорить, что ео ipso он выбрал это благо, по существу неосознанно, — выбрал не как человек из повседневной жизни, а как некое рациональное Я, о котором его эмпирическое Я может и не знать, выбрал как некое «подлинное» Я, которое способно осознать свое благо и не может не выбрать его, когда оно установлено. Эта чудовищная персонификация, когда то, что Х выбрал бы, будь он тем, кем он не является, или, по крайней мере, еще не стал, приравнивается к тому, чего Х действительно добивается и что действительно выбирает, образует сердцевину всех политических теорий самореализации. Одно дело говорить, что меня можно заставить ради моего же собственного блага, которого я не понимаю из-за своей слепоты; иногда это оказывается полезным для меня и действительно увеличивает мою свободу. Но совсем другое дело говорить, что если это мое благо, то меня, по существу, и не принуждают, поскольку мне — знаю я это или нет — следует желать его. Я свободен (или «подлинно» свободен), даже если мое бедное земное тело и мое глупое сознание решительно отвергают это благо и безрассудно сопротивляются тем, кто старается, пусть из добрых побуждений, навязать его мне.

Это магическое превращение (или ловкость рук, за которую Уильям Джеймс совершенно справедливо высмеивал гегельянцев), безусловно, можно с такой же легкостью проделать и с «негативным» понятием свободы. В этом случае Я, которому не должно строить препятствия, из индивида с его реальными желаниями и нуждами в их обычном понимании сразу вырастает в некоего «подлинного» человека, отождествляемого со стремлением к идеальной цели, о которой его эмпирическое Я даже и не мечтало. По аналогии с Я, свободным в позитивном смысле, этот «подлинный» человек мгновенно раздувается в некую сверхличностную сущность: государство, класс, нацию или даже ход истории, — которые воспринимаются как более «реальные» носители человеческих качеств, чем эмпирическое Я. Однако, с точки зрения истории, теории и практики «позитивная» концепция свободы как самовладения, с ее предпосылкой о внутренней раздвоенности человека, легче осуществляет расщепление личности на две части: на трансцендентного господина и эмпирический пучок желаний и страстей, который нужно держать в строгой узде. Именно это обстоятельство и сыграло главную роль. Это доказывает (если, конечно, требуется доказательство столь очевидной истины), что концепция свободы непосредственно вытекает из представлений о том, что определяет личность человека, его Я. С определением человека и свободы можно проделать множество манипуляций, чтобы получить то значение, которое желательно манипулятору. Недавняя история со всей очевидностью показала, что этот вопрос отнюдь не является чисто академическим.

Последствия различения двух Я станут еще более очевидными, если рассмотреть, в каких двух основных исторических формах проявлялось желание быть управляемым своим «подлинным» Я. Первая форма — это самоотречение ради достижения независимости, а вторая — самореализация или полное отождествление себя с некоторым конкретным принципом или идеалом ради достижения той же цели.

<…>

VII

Свобода и суверенность Французская революция, во всяком случае в ее якобинской форме, подобно всем великим революциям, была именно таким всплеском жажды позитивной свободы, охватившей большое число французов, которые ощутили себя освобожденной нацией, хотя для многих из них она означала жесткое ограничение индивидуальных свобод. Руссо торжествующе заявлял, что законы свободы могут оказаться более жестокими, чем ярмо тирании. Тирания — служанка господ. Закон не может быть тираном. Когда Руссо говорит о свободе, он имеет в виду не «негативную» свободу индивида не подвергаться вмешательству в рамках определенной области; он имеет в виду то, что все без исключения полноправные члены общества участвуют в осуществлении государственной власти, которая может вмешиваться в любой аспект жизни каждого гражданина. Либералы первой половины девятнадцатого века правильно предвидели, что свобода в «позитивном» смысле может легко подорвать многие из «негативных» свобод, которые они считали неприкосновенными. Они говорили, что суверенность народа способна легко уничтожить суверенность индивида. Милль терпеливо и неопровержимо доказывал, что правление народа — это не обязательно свобода. Ибо те кто правит, необязательно те же люди, которыми правят, поэтому демократическое самоуправление — это режим, при котором не каждый управляет собой, а в лучшем случае каждым управляют остальные. Милль и его ученики говорили о тирании большинства и тирании «преобладающего настроения или мнения» и не видели большой разницы между этими видами тирании и любым другим, посягающим на свободу человеческой деятельности внутри неприкосновенных границ частной жизни.

Никто не осознавал конфликта между двумя видами свободы так хорошо и не выразил его так четко, как Бенжамен Констан. Он отмечал, что когда неограниченная власть, обычно называемая суверенитетом, в результате успешного восстания переходит из одних рук в другие, это не увеличивает свободы, а лишь перекладывает бремя рабства на другие плечи. Он вполне резонно задавал вопрос, почему человека должно заботить, что именно подавляет его — народное правительство, монарх или деспотические законы. Констан прекрасно осознавал, что для сторонников «негативной» индивидуальной свободы основная проблема заключается не в том, у кого находится власть, а в том, как много этой власти сосредоточено в одних руках. По его мнению, неограниченная власть в каких угодно руках рано или поздно приведет к уничтожению кого-либо. Обычно люди протестуют против деспотизма тех или иных правителей, но реальная причина тирании, согласно Констану, заключена в простой концентрации власти, при каких бы обстоятельствах она ни происходила, поскольку свободе угрожает само существование абсолютной власти как таковой. «Это не рука является несправедливой, — писал он, -а орудие слишком тяжело — некоторые ноши слишком тяжелы для человеческой руки». Демократия, сумевшая одержать верх над олигархией, привилегированным индивидом или группой индивидов, может в дальнейшем подавлять людей столь же нещадно, как и предшествовавшие ей правители. В работе, посвященной сравнению современной свободы и свободы древних, Констан отмечал, что равное для всех право угнетать — или вмешиваться — не эквивалентно свободе. Даже единодушный отказ от свободы не сохраняет ее каким-то чудесным образом — на том только основании, что было дано согласие и согласие было общим. Если я согласен терпеть гнет и с полным безразличием или иронией смотрю на свое положение, то разве я менее угнетен? Если я сам продаю себя в рабство, то разве я в меньшей степени раб? Если я совершаю самоубийство, то разве я в меньшей степени мертв — на том только основании, что я покончил с жизнью добровольно? «Правление народа — это неупорядоченная тирания; монархия же — более эффективный централизованный деспотизм». Констан видел в Руссо самого опасного врага индивидуальной свободы, ибо тот объявил, что «отдавая себя всем, я не отдаю себя никому». Даже если суверен — это «каждый» из нас, для Констана было не понятно, почему этот суверен не может при желании угнетать одного из «тех», кто составляет его неделимое Я. Конечно, для меня может быть предпочтительней, чтобы свободы были отняты у меня собранием, семьей или классом, в которых я составляю меньшинство. Быть может, в этом случае мне удастся убедить других сделать для меня то, на что я, с моей точки зрения, имею право. Однако, лишаясь свободы от руки членов своей семьи, друзей или сограждан, я все равно в полной мере лишаюсь ее. Гоббс, по крайней мере, был более откровенным; он не пытался представить дело так, будто суверен не порабощает. Он оправдывал это рабство, но во всяком случае не имел бесстыдства называть его свободой.

На протяжении всего девятнадцатого столетия либеральные мыслители не уставали доказывать, что если свобода означает ограничение возможностей, которыми располагают другие люди, чтобы заставить меня делать то, чего я не хочу или могу не хотеть, то каким бы ни был идеал, ради которого меня принуждают, я являюсь несвободным, и поэтому доктрина абсолютного суверенитета по своей сути носит тиранический характер. Для сохранения нашей свободы недостаточно провозгласить, что ее нельзя нарушить, если только это нарушение не будет санкционировано тем или иным самодержавным правителем, народным собранием, королем в парламенте, судьями, некоторым союзом властей или законами, поскольку и законы могут быть деспотичными. Для этого нам необходимо создать общество, признающее область свободы, границы которой никому не дано нарушать. Нормы, устанавливающие эти границы, могут иметь разные названия и характер: их можно называть правами человека, Словом Господним, естественным правом, соображениями полезности или «неизменными интересами человека». Я могу считать их истинными априорно или могу провозглашать их своей высшей целью или высшей целью моего общества и культуры. Общим для этих норм и заповедей является то, что они получили столь широкое признание и столь глубоко укоренились в действительной природе людей в ходе исторического развития общества, что к настоящему моменту они составляют существенную часть нашего представления о человеке. Искренняя вера в незыблемость некоторого минимума индивидуальной свободы требует бескомпромиссной позиции в этом вопросе. Сейчас уже ясно, как мало надежд оставляет правление большинства; демократия, как таковая, не имеет логической связи с признанием свободы, и порой, стремясь сохранить верность собственным принципам, она оказывалась неспособной защитить свободу. Как известно, многим правительствам не составило большого труда заставить своих подданных выражать волю, желательную для данного правительства. «Триумф деспотизма состоит в том, чтобы заставить рабов объявить себя свободными». Сила здесь может и не понадобиться; рабы совершенно искренне могут заявлять о своей свободе, оставаясь при этом рабами. Возможно, для либералов главное значение политических — или «позитивных» прав, как, например, права участвовать в государственном управлении, — состоит в том, что эти права позволяют защитить высшую для либералов ценность — индивидуальную «негативную» свободу.

Но если демократии могут, не переставая быть демократиями, подавлять свободу, по крайней мере, в либеральном значении этого слова, то что сделает общество по-настоящему свободным? Для Констана, Милля, Токвиля и всей либеральной традиции, к которой они принадлежали, общество не свободно, пока управление в нем не осуществляется на основе, как минимум, следующих двух взаимосвязанных принципов. Во-первых, абсолютными следует считать только права людей, власть же таковой не является, а потому, какая бы власть ни стояла над людьми, они имеют полное право отказаться вести себя не достойным человека образом. Во-вторых, должна существовать область, в границах которой люди неприкосновенны, причем эти границы устанавливаются не произвольным образом, а в соответствии с нормами, получившими столь широкое и проверенное временем признание, что их соблюдения требуют наши представления о нормальном человеке и о том, что значит действовать неразумным или недостойным человека образом. Например, нелепо считать, что суд или верховный орган власти мог бы отменить эти нормы, прибегнув к некоторой формальной процедуре. Определяя человека как нормального, я отчасти имею в виду и то, что он не мог бы с легкостью нарушить эти нормы, не испытывая при этом чувства отвращения. Именно такие нормы нарушаются, когда человека без суда объявляют виновным или наказывают по закону, не имеющему обратной силы; когда детям приказывают доносить на своих родителей, друзьям — предавать друг друга, а солдатам — прибегать к варварским методам ведения войны; когда людей пытают и убивают, а меньшинства уничтожают только потому, что они вызывают раздражение у большинства или у тирана. Подобные действия, объявляемые сувереном законными, вызывают ужас даже в наши дни, и это объясняется тем, что независимо от существующих законов для нас имеют абсолютную моральную силу барьеры, не позволяющие навязывать свою волю другому человеку. Свобода общества, класса или группы, истолкованная в негативном смысле, измеряется прочностью этих барьеров, а также количеством и важностью путей, которые они оставляют открытыми для своих членов, если не для всех, то во всяком случае для огромного их большинства.

Это прямо противостоит целям тех, кто верит в свободу в «позитивном» смысле самоуправления. Первые хотят обуздать власть, вторые — получить ее в собственные руки. Это кардинальный вопрос. Здесь не просто две разные интерпретации одного понятия, а два в корне различных и непримиримых представления о целях жизни. Это нужно хорошо осознавать, даже если на практике часто приходится искать для них компромисс. Каждая из этих позиций выдвигает абсолютные требования, которые нельзя удовлетворить полностью. Но в социальном и моральном плане было бы полным непониманием не признавать, что каждая их этих позиций стремится претворить в жизнь высшую ценность, которая и с исторической, и с моральной точки зрения достойна быть причисленной к важнейшим интересам человечества.

VIII

Один и многие

Есть одно убеждение, которое более всех остальных ответственно за массовые человеческие жертвы, принесенные на алтарь великих исторических идеалов: справедливости, прогресса, счастья будущих поколений, священной миссии освобождения народа, расы или класса и даже самой свободы, когда она требует пожертвовать отдельными людьми ради свободы общества. Согласно этому убеждению, где-то — в прошлом или будущем, в Божественном Откровении или в голове отдельного мыслителя, в достижениях науки и истории или в бесхитростном сердце неиспорченного доброго человека — существует окончательное решение. Эту древнюю веру питает убеждение в том, что все позитивные ценности людей в конечном счете обязательно совместимы друг с другом и, возможно, даже следуют друг из друга. «Природа словно связывает истину, счастье и добродетель неразрывной цепью», — говорил один из лучших людей, когда-либо живших на земле, и в сходных выражениях он высказывался о свободе, равенстве и справедливости. Но верно ли это? Уже стало банальным считать, что политическое равенство, эффективная общественная организация и социальная справедливость, если и совместимы, то лишь с небольшой крупицей индивидуальной свободы, но никак не с неограниченным laissez-faire; справедливость, благородство, верность в публичных и частных делах, запросы человеческого гения и нужды общества могут резко противоречить друг другу. Отсюда недалеко и до обобщения, что отнюдь не все блага совместимы друг с другом, а менее всего совместимы идеалы человечества. Нам могут возразить, что где-то и как-то эти ценности должны существовать вместе, ибо в противном случае Вселенная не может быть Космосом, не может быть гармонией; в противном случае конфликт ценностей составляет внутренний, неустранимый элемент человеческой жизни. Если осуществление одних наших идеалов может, в принципе, сделать невозможным осуществление других, то это означает, что понятие полной самореализации человека есть формальное противоречие, метафизическая химера. Для всех рационалистов-метафизиков от Платона до последних учеников Гегеля и Маркса отказ от понятия окончательной гармонии, дающей разгадку всем тайнам и примиряющей все противоречия, означал грубый эмпиризм, отступление перед жесткостью фактов, недопустимое поражение разума перед реальностью вещей, неспособность объяснить, оправдать, свести все к системе, что «разум» с возмущением отвергает. Но поскольку нам не дана априорная гарантия того, что возможна полная гармония истинных ценностей, достижимая, видимо, в некоторой идеальной сфере и недоступная нам в нашем конечном состоянии, мы должны полагаться на обычные средства эмпирического наблюдения и обычное человеческое познание. А они, разумеется, не дают нам оснований утверждать (или даже понимать смысл утверждения), что все блага совместимы друг с другом, как совместимы в силу тех же причин и все дурные вещи. В мире, с которым мы сталкиваемся в нашем повседневном опыте, мы должны выбирать между одинаково важными целями и одинаково настоятельными требованиями, и, достигая одних целей, мы неизбежно жертвуем другими. Именно поэтому люди придают столь огромную ценность свободе выбора: будь они уверены, что на земле достижимо некоторое совершенное состояние, когда цели людей не будут противоречить друг другу, то для них исчезла бы необходимость мучительного выбора, а вместе с ней и кардинальная важность свободы выбора. Любой способ приблизить это совершенное состояние был бы тогда полностью оправдан, и не важно, сколько свободы пришлось бы принести в жертву ради приближения этого состояния. Не сомневаюсь, что именно такая догматичная вера ответственна за глубокую, безмятежную, непоколебимую убежденность самых безжалостных тиранов и гонителей в истории человечества в том, что совершаемое ими полностью оправдывается их целью. Я не призываю осудить идеал самосовершенствования, как таковой, — не важно, говорим мы об отдельных людях, или о народах, религиях и классах, — и не утверждаю, что риторика, к которой прибегали в его защиту, всегда была мошенническим способом ввести в заблуждение и неизменно свидетельствовала о нравственной и интеллектуальной порочности. На самом деле, я старался показать, что понятие свободы в ее «позитивном» значении образует сердцевину всех лозунгов национального и общественного самоуправления, вдохновлявших наиболее мощные движения современности в их борьбе за справедливость; не признавать этого — значит не понимать самые важные факты и идеи нашего времени. Однако в равной мере я считаю безусловно ошибочной веру в принципиальную возможность единой формулы, позволяющей привести в гармонию все разнообразные цепи людей. Эти цели очень различны и не все из них можно, в принципе, примирить друг с другом, поэтому возможность конфликта, а, стало быть, и трагедии, никогда полностью не устранима из человеческой жизни, как личной, так и общественной. Необходимость выбирать между абсолютными требованиями служит, таким образом, неизбежным признаком человеческих условий существования. Это придает ценность свободе, которая, как считал Актон, есть цель-в-себе, а не временная потребность, вырастающая из наших нечетких представлений и неразумной, неупорядоченной жизни; свобода — это не затруднение, преодолеваемое в будущем с помощью какой-либо панацеи.

Я не хочу сказать, что индивидуальная свобода в наиболее либеральных обществах служит единственным или главным критерием выбора. Мы заставляем детей получать образование и запрещаем публичные казни. Это, конечно, ограничивает свободу. Мы оправдывает это ограничение, ибо неграмотность, варварское воспитание, жестокие удовольствия и чувства хуже для нас, чем ограничение, необходимое для их исправления и подавления. Эта позиция опирается на наше понимание добра и зла, на наши, так сказать, моральные, религиозные, интеллектуальные, экономические и эстетические ценности, которые в свою очередь связаны с нашими представлениями о человеке и основных потребностях его природы, Другими словами, в решении таких проблем мы осознанно или неосознанно руководствуемся своим пониманием того, из чего складывается жизнь нормального человека в противоположность существованию миллевских «ограниченных и изуродованных», «истощенных и бесплодных» натур. Протестуя против цензуры и законов, устанавливающих контроль над личным поведением, видя в них недопустимые нарушения свободы личности, мы исходим из того, что запрещаемые этими законами действия отражают фундаментальные потребности людей в хорошем (а фактически, в любом) обществе. Защищать подобные законы — значит считать, что данные потребности несущественны или что не существует иного способа их удовлетворения, как путем отказа от других, высших ценностей, выражающих более глубокие потребности, чем индивидуальная свобода. Считается, что используемый здесь критерий оценки ценностей имеет не субъективный, а, якобы, объективный — эмпирический или априорный — статус.

Определяя, в какой мере человек или народ может пользоваться свободой при выборе образа жизни, следует учитывать многие другие ценности, из которых наиболее известные, видимо, — равенство, справедливость, счастье, безопасность и общественный порядок. Стало быть, свобода не может быть неограниченной. Как справедливо напоминает нам Р. X. Тони, свобода сильных, какой бы ни была их сила — физической или экономической, должна быть ограничена. Содержащееся в этой максиме требование уважения — это не следствие, вытекающее из некоторого априорного правила, гласящего, например, что уважение к свободе одного человека логически влечет за собой уважение к свободе других людей; это требование обусловлено тем, что уважение к принципам справедливости и чувство стыда за вопиющее неравенство среди людей столь же существенны для человека, как и желание свободы. Тот факт, что мы не можем иметь все, — это не случайная, а необходимая истина. Когда Берк напоминает о постоянной необходимости возмещать, примирять и уравновешивать; когда Милль ссылается на «новые эксперименты в жизни» с их неизбежными ошибками; когда мы осознаем принципиальную невозможность получить четкие и определенные ответы не только на практике, но и в теории с ее идеальным миром совершенно добрых и рациональных людей и абсолютно ясных идей, это может вызвать раздражение у тех, кто ищет окончательных решений и единых, всеобъемлющих и вечных систем. Но именно этот вывод неизбежен для тех, кто вместе с Кантом хорошо усвоил ту истину, что из искривленного ствола человечества никогда не было изготовлено ни одной прямой вещи.

Излишне напоминать, что монизм и вера в единый критерий всегда были источником глубокого интеллектуального и эмоционального удовлетворения. Неважно, выводится ли критерий оценки из того, как видится будущее совершенное состояние философам восемнадцатого столетия и их технократическим последователям в наши дни, или он коренится в прошлом — /a terre et les morts, — как полагают немецкие историцисты, французские теократы и неоконсерваторы в англоязычных странах, но он обязательно, в силу своей негибкости, натолкнется на некоторый непредвиденный ход человеческой истории, который не будет с ним согласовываться. И тогда этот критерий можно будет использовать для оправдания прокрустовых жестокостей — вивисекции реально существующих человеческих обществ в соответствии с установленным образцом, который диктуется нашими, подверженными ошибкам представлениями о прошлом или будущем, а они, как известно, во многом, если не полностью, — плод нашего воображения. Стремясь сохранять абсолютные категории и идеалы ценой человеческих жизней, мы в равной мере подрываем принципы, выработанные наукой и выкованные историей; в наши дни приверженцев такой позиции можно встретить и среди левых, и среди правых, но она неприемлема для тех, кто уважает факты.

Для меня плюрализм с его требованием определенной доли «негативной» свободы — более истинный и более человечный идеал, чем цепи тех, кто пытается найти в великих авторитарных и подчиненных строгой дисциплине обществах идеал «позитивного» самоосуществления для классов, народов и всего человечества. Он более истинен хотя бы потому, что признает разнообразие человеческих цепей, многие из которых несоизмеримы друг с другом и находятся в вечном соперничестве. Допуская, что все ценности можно ранжировать по одной шкале, мы опровергаем, на мой взгляд, наше представление о людях как свободных агентах действия и видим в моральном решении действие, которое, в принципе, можно выполнить с помощью логарифмической линейки. Утверждать, что в высшем, всеохватывающем и тем не менее достижимом синтезе долг есть интерес, а индивидуальная свобода есть чистая демократия или авторитарное государство, — значит скрывать под метафизическим покровом самообман или сознательное лицемерие. Плюрализм более человечен, ибо не отнимает у людей (как это делают создатели систем) ради далекого и внутренне противоречивого идеала многое из того, что они считают абсолютно необходимым для своей жизни, будучи существами, способными изменяться самым непредсказуемым образом. В конечном счете люди делают свой выбор между высшими ценностями так, как они могут, ибо фундаментальные категории и принципы морали определяют их жизнь и мышление и составляют — по крайней мере, в долгой пространственно-временной перспективе — часть их бытия, мышления и личностной индивидуальности — всего того, что делает их людьми.

Быть может, идеал свободного выбора целей, не претендующих на вечность, и связанный с ним плюрализм ценностей — это лишь поздние плоды нашей угасающей капиталистической цивилизации: этот идеал не признавали примитивные общества древности, а у последующих поколений он, возможно, встретит любопытство и симпатию, но не найдет понимания. Быть может, это так, но отсюда, мне кажется, не следует никаких скептических выводов. Принципы не становятся менее священными, если нельзя гарантировать их вечного существования. В действительности, желание подкрепить свою веру в то, что в некотором объективном царстве наши ценности вечны и непоколебимы, говорит лишь о тоске по детству с его определенностью и по абсолютным ценностям нашего первобытного прошлого. «Осознавать относительную истинность своих убеждений, — говорил замечательный писатель нашего времени, — и все же непоколебимо их держаться — вот что отличает цивилизованного человека от дикаря». Возможно, требовать большего — глубокая и неустранимая метафизическая потребность, но позволять ей направлять наши действия, — симптом не менее глубокой, но куда более опасной нравственной и политической незрелости.

 И. Берлин. Две концепции свободы // Современный либерализм. М., 1998. С. 19-43.

Источник: Библиотека Якова Кротова

Парфюмеры почуяли запах свободы — Ведомости

Парфюмерный ритейл переживает новый взлет – интерес потребителей к новым ароматам растет. В компании L’Oreal отметили, что в IV квартале 2020 г. продажи выросли на 4,8% по сравнению с аналогичным периодом 2019 г. и достигли 7,88 млрд евро. Руководство марки прогнозирует бум бьюти-рынка после пандемии, как это было в начале XX в., во время испанки. «Я уверен, что, когда мы полностью выйдем из этого кризиса, вызванного пандемией, ситуация будет напоминать 1920-е гг., – сказал исполнительный директор L’Oreal Жан-Поль Агон в интервью Finanсial Times. – У нас снова появится чувство свободы, желание веселиться, выходить на улицу, общаться, пользоваться косметикой и духами, как и век назад».

Сто лет назад действительно случился всплеск массового ольфакторного увлечения. В частности, именно в 1921 г. появился главный аромат XX в. – «Шанель № 5». «Двадцатые годы прошлого века были временем великих парфюмерных открытий. Появились шипровые, фруктовые, альдегидные, древесные, грубые кожаные, алкогольные ароматы, – рассказывает Элина Арсеньева, парфюмерный искусствовед, коллекционер, основательница петербургского Музея парфюмерии и Школы парфюмеров. – Помимо «Пятерки» Chanel свет увидели и другие великие композиции, например Mitsouko Guerlain и Tabac Blond Caron. Счет шел на сотни ароматов – в парфюмерную индустрию вошли модные дома, и каждый считал своим долгом выпустить хотя бы один аромат. Даже Ирина и Феликс Юсуповы основали модный дом Irfe и тоже занялись парфюмерией. Кризисы всегда способствуют росту продаж парфюмерии – денег на платье не хватает, а на духи и косметику как раз остается. Именно они последнее прибежище имиджа, возможность быть человеком из мирного времени, способ пережить трудные времена с радостью и надеждой».

О возросшем интересе покупателей к ароматам сегодня говорят многие игроки рынка. Причем этот интерес возник сразу же с началом карантина. Так, в исследовании онлайн-магазина Lamoda говорится, что в период с 21 марта по 31 апреля 2020 г. покупки в категории «красота» выросли на 60% и наибольшую динамику показала как раз парфюмерия (прирост заказов в секторе ароматов в апреле 2020 г. составил 70% по сравнению с мартом того же года). В январе 2021 г. категория бьюти-товаров на Lamoda показала рост на 121% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Активнее всего клиенты интересовались нишевыми брендами Byredo, Mancera, Juliette Has a Gun, Escentric Molecules, а также такими популярными марками, как Calvin Klein, Hugo Boss, Dolce & Gabbana. На этой волне Lamoda в конце февраля объявила о начале сотрудничества с концерном LVMH и о появлении в своем портфеле ароматов Kenzo – одного из брендов, принадлежащих французскому концерну.

Помимо парфюмов за время карантина и пандемии увеличился интерес и к ароматам для дома – диффузорам, ароматическим свечам. «Лидерами продаж стали глубокие сложные ароматы, с нотами перца, табака, восточные композиции, – говорит владелица магазина ароматов для дома FragranceLife Ольга Краснова. – Постепенно тенденция культа дома набирает обороты, мы стали больше задумываться о том, какие ароматы нас окружают. Стало меньше путешествий по разным странам, а ведь путешествие – это всегда новые впечатления через ароматы».

Запахи эмоций

Ароматы действительно имеют сильное воздействие на наше восприятие мира, и во время карантина они служили своего рода успокоительным для многих людей. «Ароматерапия используется с давних времен, все древние цивилизации мира использовали ароматы для изменения физического и эмоционального состояния человека, для влияния на других людей. За последнее столетие наука принесла в изучение ароматов немало данных, которые, как ожидали, должны были вывести ее на новый уровень. Но, как ни странно, они не дали практически ничего нового, а лишь доказательно подтвердили все то, что аромалогия изучала и делала на протяжении тысячелетий, – рассказывает придворный мастер составления ароматов короля Марокко, ароматерапевт отеля Royal Mansour Marrakech Сиид (его настоящее имя не разглашается). – Каждый аромакомпонент имеет свои свойства. Например, тимьян способствует избавлению от усталости, сандал убирает бессонницу и купирует неврозы, а ваниль является антидепрессантом». Анализ связей эмоций и запахов продолжает психолог Ли Чамберс, участник исследования компании OnBuy, посвященного ароматическим свечам. «Исследования показали, что цитрусовые ноты заряжают энергией, а лаванда приносит расслабленное чувство безмятежности. Продолжая работать дома, подумайте о том, чтобы в вашем домашнем офисе были ароматические свечи. Если хотите быть более продуктивным, используйте цитрусовую или мятную свечу. Если ожидаете напряженного дня, снять напряжение и сохранить спокойствие поможет жасмин», – говорит Чамберс.

«Аромаобразы» оказывают более сильное воздействие на мозг, чем визуальные, считает Валерий Михалицын, парфюмер, основатель марки Hedonist и создатель Telegram-канала Inquisitio Odoramentorum. «Точно известно, что запахи способны влиять на эмоции человека. При этом обоняние – одна из самых малоизученных областей сенсорной системы человека, – рассказывает Михалицын. – Огромна роль запахов и в воспоминаниях. Визуальные образы редко напоминают об ароматах и запахах, которые их сопровождали, но стоит вам почувствовать запах – и детальные образы тут же всплывут в памяти. Эту неразрывную связь иногда используют в терапии пациентов, переживших потерю памяти в связи с различными заболеваниями».

Другие запахи

Горькая ирония в том, что в результате заражения коронавирусом многие перестают чувствовать запахи и, бывает, ощущают их иначе после выздоровления. Это приводит к курьезам потребления. В частности, в конце 2020 г. американские клиенты Amazon стали оставлять рассерженные отзывы на сайте магазина на ароматические свечи, утверждая, что они «не так пахнут». «Мы тоже столкнулись с таким феноменом – несколько раз покупатели возвращали нам флаконы с очень популярным, что называется проверенным, ароматом с формулировкой «аромат стал какой-то другой», – делится Краснова.

И если для обычного человека изменение обоняния относительно легкое недоразумение, то для профессионалов в сфере парфюмерии это проблема. «За последний год коллеги часто делились подобными историями. Это новая реальность, – говорит Михалицын. – Креативные директора парфюмерных брендов, эвалюаторы, участники фокус-групп могут возвращаться к работе только тогда, когда честно признаются себе, что привычные ароматы снова пахнут так, как и до болезни. Ведь нарушение обоняния может сохраняться довольно длительное время».

Сейчас во всем мире идет массовая вакцинация от COVID-19, так что можно надеяться, что эпидемия, как и обонятельные конфузы, ею вызванные, останется в прошлом. Словно предвкушая это, во время карантина бренд Demeter, специализирующийся на ароматах-впечатлениях, выпустил совместно с платформой для онлайн-концертов Stay композиции «Прыжок в толпу», Oh My Rave и «Идем на концерт». Видимо, чтобы мы не забывали, как весело это бывает.

Дискурсы свободы в российской интеллектуальной истории

Дискурсы свободы в российской интеллектуальной истории

Антология
Под ред. Н. С. Плотникова и С. В. Киршбаум

2020. 165 x 240 мм. Твердый переплёт. 488 с.

ISBN 978-5-4448-1262-4

Купить электронную книгу:

Аннотация: Историю России обычно представляют как историю государства с его победами и свершениями либо как историю государственного гнета и бесправия. Подобные нарративы не оставляют места традиции свободы, создавая ложное ощущение ее отсутствия и питая стереотип, согласно которому России свобода чужда. В настоящей антологии предпринята первая попытка системно картографировать российский дискурс свободы во всем его тематическом разнообразии и широком временном диапазоне: с конца XVIII века по сегодняшний день. В книгу включены тексты мыслителей, публицистов, писателей и политических деятелей, которые защищают, критикуют или заново определяют понятие свободы. Рассмотрение комплекса связанных с ним проблем в контексте общественных дискуссий позволяет увидеть связь между семантикой свободы и социальными практиками, в которых она формируется. А сопоставление авторов разных эпох и политических взглядов внутри каждого раздела позволяет обнаружить дискурсивное сходство поверх идеологических расхождений (либерализм, консерватизм, социализм и т. д.). Составители книги — специалисты в области российской интеллектуальной истории Николай Плотников и Светлана Киршбаум (Рурский университет Бохума, Германия).

Читать фрагмент

Новинки серии Гуманитарное наследие

Три типа свободы | Путь воинов

–

–

Сколько у нас свободы, чтобы управлять своей жизнью? Наше понимание свободы может дать нам представление о том, что нас мотивирует, чтобы мы могли направить и направить свою жизнь к тому, чего мы желаем. Есть три типа свободы. Первый вид свободы — это «свобода от», свобода от ограничений общества. Во-вторых, это «свобода», свобода делать то, что мы хотим делать. В-третьих, есть «свобода быть», свобода не только делать то, что мы хотим, но и свобода быть теми, кем мы должны были быть.

–

Жан-Жак Руссо, французский философ восемнадцатого века, заметил, что «человек рождается свободным, и всюду он скован цепями». Эти цепи представляют собой жесткие социальные правила, которые ограничивают наши физические возможности. Но они также являются ментальными цепями, цепями, ограничивающими то, что, по нашему мнению, мы можем делать. Это цепи социальной обусловленности, ценности, которые общество проецирует на нас. Мы чувствуем, что у нас нет сил двигаться в том направлении, в котором мы хотим идти в своей жизни. Скорее, мы чувствуем, что нами движет общество, движет то, что общество считает ценным.

–

Мы можем захотеть подняться, но если общество говорит нам, что «это безумие и опасно», мы этого не делаем. Мы отошли от скалолазания, потому что реагируем на обусловленные социальные ценности. Если мы останемся без сознания, мы обретем свободу только в том случае, если общество отменит правила или если кто-то устранит нашу социальную обусловленность. Этого никогда не бывает. Удаление происходит из-за внутреннего сдвига внутри нас. Мы достигаем «свободы от», когда просыпаемся и понимаем, что мы более ценны, чем ценности общества или наши условия.

–

Вторая свобода, «свобода для», возникает после того, как мы достигли «свободы от» общественных ценностей и начали создавать свои собственные. Если мы ценим скалолазание, то мы будем заниматься скалолазанием, невзирая на безумные и опасные ярлыки общества. Нами движет не общество, а наши ценности. Это большой шаг вперед, но он имеет тенденцию проявляться через наше эго. Мы движемся к тому, что мы воспринимаем как легкое, комфортное и приятное, и отдаляемся от того, что мы испытываем как тяжелое, стрессовое и болезненное.Другими словами, мы стремимся к удовольствию и уходим от боли. Это бессознательно проявляется в стремлении к конечному результату, который достигается после стрессового восхождения.

–

Третья свобода, «свобода быть», появляется, когда мы развиваем больше сознания. Нам нужно выйти за рамки эгоистического подхода к жизни и тому, как мы мотивированы. Нам нужно быть двигателем нашей собственной жизни, двигателем Вселенной. Быть движимым вселенной — значит подчиняться нашей собственной уникальной цели пребывания здесь.Если мы сможем подключиться к этому, тогда мы будем жить настоящей жизнью, движимой силой большей, чем мы сами.

–

Большая часть достижения этого уровня свободы связана с тем, что принимает , а разрешает . Мы принимаем наше текущее состояние и допускаем все, что происходит, будь то боль или удовольствие, стресс или комфорт, тяжелое или легкое. Принятие и разрешение не сосредотачиваются на конечных результатах; скорее это процессы. Следовательно, переход к этой третьей свободе требует перехода от конечных результатов к процессам.

–

Кришнамурти, философ из Индии, однажды выразил свое окончательное понимание так: «Я не возражаю против того, что происходит. Если в нашу жизнь входит приятный, удобный и легкий опыт, мы его принимаем и позволяем. Если в нашу жизнь входит болезненный, стрессовый, тяжелый опыт, мы принимаем его и позволяем. Нет сопротивления тому, что есть. Сопротивление отвлекает наше внимание от ситуации с упором на поиск комфорта. Этот процесс принятия и позволения предоставляет множество ситуаций для развития осознания и самопознания.Мы расслабляемся в стрессе, чтобы быть внимательными и учиться на нем. Мы начинаем находить истину о нашем существовании, о том, кто мы есть, и о своей цели. Эта истина может тогда освободить нас.

–

«Свобода быть» — это свобода, при которой сбрасываются цепи общества, снимается завеса эго и наше подлинное существо может раскрыть себя. Как только мы достигаем такой свободы, наша мотивация становится поистине внутренней. Тогда энергия может беспрепятственно течь из Вселенной, через нас и в наш опыт.Внутренняя мотивация сильна, потому что она в равной степени вовлекает нас в удовольствие и боль. Мы занимаемся напряженным лазанием, потому что нам больше некуда быть. Если мы любим скалолазание, значит, мы знаем, что для того, чтобы жить так, как мы хотим, чтобы иметь свободу быть тем, кем мы являемся, мы должны лазить. Достижение такого уровня свободы — непростая задача, особенно если вы живете в обществе с множеством правил и обусловленных ценностей. Когда мы достигаем этого уровня свободы, мы живем в обществе, но оно не действует на нас бессознательно.Мы часть мира, но не от него.

–

Simple English Wikipedia, бесплатная энциклопедия

Свобода означает состояние, при котором человек имеет возможность действовать согласно своей собственной воле и, в качестве альтернативы, реализовать свой потенциал в контексте других слов, таких как политическая свобода. У этого термина есть спорные значения.

Коммунизм и социализм заявляют, что для них что-то определяется как свобода из-за их идеалов социального равенства.Либертарианцы и классические либералы думают, что коммунизм против свободы, потому что коммунизм в большинстве случаев противостоит основным правам человека (жизнь, свобода и собственность).

Концепции свободы классического либерализма понимают, главным образом, свободу личности от внешнего принуждения в терминах свободы от ограничений, а с точки зрения социал-либерализма, с другой стороны, подчеркивается необходимость социального и экономического равенства, например, в отношении власти и ресурсов для реализовать свой потенциал.Таким образом, социал-либералист связывает свободу (то есть свободу) с равным распределением политической власти (то есть демократией) в смысле позитивной свободы. Они утверждают, что свобода без равенства означает господство самых могущественных. Таким образом, свобода и демократия рассматриваются как взаимосвязанные и в конечном итоге антагонистические. ^{[1] [2] [3] [4]}

Джон Стюарт Милль в своей работе « О свободе » первым признал разницу между свободой как свободой действий и свобода как отсутствие принуждения к чему-либо.Милль также стремился определить «природу и пределы власти, которая может быть законно осуществлена ​​обществом над индивидом», и как таковые он описывает врожденный и постоянный антагонизм между свободой и властью, и, таким образом, преобладающим вопросом становится «как сделать согласование между индивидуальной независимостью и социальным контролем «. ^[5]

Есть в основном десять типов свободы. Они есть:

1. ↑ Rawls, John 1996. Политический либерализм .Нью-Йорк: издательство Колумбийского университета.
2. ↑ Ролз, Джон 1999. Закон народов . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.
3. ↑ Ролз, Джон 1999. Теория справедливости , исправленное издание. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.
4. ↑ Ролз, Джон 2001. Справедливость как честность: повторение . Эрин Келли (ред.). Нью-Йорк: издательство Колумбийского университета.
5. ↑ Милл Дж. 1869. «Глава I: Введение». В На Свободе . [1]

Q2 2021 Chase Freedom Cash Back Категории | Календарь на 2021 год

Содержание этой страницы актуально на дату публикации; однако срок действия некоторых наших партнерских предложений может истек.Просмотрите наш список лучших кредитных карт или воспользуйтесь нашим инструментом CardMatch ™, чтобы найти карты, соответствующие вашим потребностям.

Chase запустил категории 5% кэшбэка по Chase Freedom Flex℠ и списанной карте Freedom на второй квартал 2021 года.

С 1 апреля по 30 июня держатели карт Freedom и Freedom Flex могут заработать 5% кэшбэка на заправочные станции и магазины товаров для дома (до 1500 долларов США при комбинированных покупках) после активации.

Активация для категорий второго квартала на Freedom и Freedom Flex запущена 15 марта и будет открыта до 14 июня 2021 года.

Кроме того, новая карта Flex предлагает возврат наличных в размере 5% за поездки, забронированные через портал Chase Ultimate Rewards, 3% на покупки в ресторанах и аптеках и 1% на все остальное. Все остальные покупки приносят кэшбэк в размере 1%.

См. По теме: Chase, чтобы запустить новую карту Freedom Flex, добавить новые категории в Freedom Unlimited

Вот что вам нужно знать вкратце:

• Активация для категорий второго квартала открыта 15 марта и закрывается 14 июня.
• Держатели карт, активировавшие категории второго квартала, могут заработать 5% кэшбэка на заправках и в магазинах товаров для дома.
• Бонус кэшбэка в размере 5% ограничен суммой 1500 долларов США при совмещенных покупках в квартал.
• По состоянию на 12 января 2020 г. держатели карт Chase Freedom зарабатывают 5% кэшбэка за поездки на Lyft до марта 2022 г.

Календарь кэшбэка 5% Chase на 2021 год 9 июля — сентябрь Активация закрыта)

9 0203

Chase выпускает свои квартальные бонусные категории только один квартал за раз, поэтому мы пока не можем предсказать, что будет предлагаться в остальных кварталах в 2021 году.Вот краткий обзор некоторых категорий, которые Chase предлагал в прошлом году.

Chase 5% кэшбэк календарь 2020

Зима	Весна	Лето	Отпуск
Январь — март (Активация закрыта)	Апрель — июнь (Активация закрывается 14 июня)	Октябрь — декабрь (Активация закрыта)
Выберите потоковые сервисы Телефонные, кабельные и интернет-услуги Оптовые клубы	Магазины товаров для дома Газ станции	TBA	TBA

Январь

Зима	Весна	Лето	Праздник
	июль — сентябрь	октябрь — декабрь
Выберите потоковые сервисы Заправочные станции Телефонные, кабельные и интернет-услуги	Членство в спортзале Фитнес-клубы магазины Выберите потоковые сервисы

Что входит и не входит в категорию «АЗС»?

В эту категорию входят заправочные станции, которые продают автомобильный бензин, где вы можете платить либо на заправке, либо внутри станции.Если заправочная станция не специализируется на автомобильном бензине — например, это стоянка для грузовиков или дистрибьютор пропана — она ​​не имеет права на возврат 5%.

Что входит и не входит в категорию «магазины товаров для дома»?

Магазины этой категории специализируются на товарах для ремонта дома и могут включать в себя более крупные магазины товаров для дома или небольшие магазины бытовой техники. Магазины, которые продают товары общего назначения, в том числе товары для ремонта дома, такие как продуктовые магазины или складские клубы, не попадают в эту категорию, равно как и мебельные магазины и продавцы, специализирующиеся на ландшафтных и садовых принадлежностях.

Советы по увеличению кэшбэка 5%

• Если вы делаете покупки в магазине товаров для дома, обязательно используйте свою карту Freedom.
• Приобретайте подарочные карты в магазинах товаров для дома для покупок в течение года — это поможет вам соблюсти лимит расходов.
• Запаситесь предметами из магазинов товаров для дома, которые можно использовать в течение года, например, чистящими средствами.
• Обязательно используйте свою карту Freedom каждый раз, когда вы на заправке, заправляете ли вы машину или покупаете закуски.

Сравнение категорий бонусов Chase и Discover

Chase — не единственный эмитент карт, который предлагает 5% бонус кэшбэка. Discover также позволяет держателям карт зарабатывать 5% кэшбэка при комбинированных расходах до 1500 долларов США в чередующихся категориях каждый квартал, после регистрации, а затем 1%.

Чейз против категорий кэшбэка Discover 2021

Выберите потоковые сервисы, телефонные, кабельные и интернет-услуги, оптовые клубы

	Chase Freedom Flex℠	Discover it® Cash Back
Продуктовые магазины, Walgreens и CVS
Апрель — июнь	Заправочные станции, магазины товаров для дома	Заправочные станции, отдельные потоковые сервисы и оптовые клубы
июль — сентябрь	TBA	Рестораны и PayPal
октябрь — декабрь	TBA	Amazon.com, Target.com и Walmart.com

Какая карта предлагает лучшее предложение?

Выбор лучшей карты для вас зависит от того, на что вы планируете потратить деньги во втором квартале 2021 года.

Discover it® Cash Back предлагает бонусный возврат денег в оптовых клубах во втором квартале года. Если вы являетесь членом оптового клуба и делаете покупки в нем на регулярные расходы, например, на продукты, эта категория может быть довольно прибыльной. Кроме того, программа Discover it Cash Back предлагает возврат 5% на отдельные потоковые сервисы, но получить большую ценность этой категории сложно, даже если у вас есть несколько подписок на потоковую передачу.

См. По теме: Лучшие кредитные карты для потоковых сервисов

С другой стороны, если вы планируете проект ремонта дома или покупку бытовой техники или мебели, вы можете легко достичь потолка расходов на Chase Freedom или Freedom Flex. .

Обе карты также предлагают бонусный кэшбэк на заправках в этом квартале. Если вы ищете карту, которая вознаградит вас за наполнение бензобака, любой вариант может стать отличным выбором в следующем квартале.

До конца 2021 года мы не можем предсказать, какая карта подойдет вам лучше всего.В то время как Discover объявила о своих категориях на следующий год, Chase выпускает бонусные категории только один квартал за раз. Посетите нашу страницу для получения дополнительной информации о кредитных картах Chase.

Отказ от ответственности редакции

Редакционное содержание этой страницы основано исключительно на объективной оценке наших авторов и не связано с рекламными деньгами. Он не был предоставлен или заказан эмитентами кредитных карт. Однако мы можем получить компенсацию, если вы переходите по ссылкам на продукты наших партнеров.

Ана Стейплс является корреспондентом CreditCards.com и освещает новости о продуктах и ​​рекомендации по кредитным вопросам. Она любит делиться финансовым опытом со своим читателем и считает, что правильный финансовый совет в нужное время может реально изменить ситуацию. В свободное время Анастасия пишет любовные рассказы и планирует поездку на Французскую Ривьеру, которую она совершит однажды, то есть когда наберет достаточно очков.

Эмили Шерман является редактором CreditCards.com, уделяя особое внимание новостям о продуктах и ​​рекомендациям. Она также является одним из основателей To Her Credit, еженедельной серии финансовых консультаций для женщин, проводимых женщинами. Когда она не пишет о кредитных картах, она тратит свои собственные баллы и мили на планирование своего следующего большого отпуска.

Chase Freedom 5x Ежеквартальный бонус Категории: Календарь на 2021 год

Эта страница содержит информацию о кэшбэке Discover it®, который в настоящее время недоступен в Business Insider и может быть устаревшим.

Бонусные категории Chase Freedom Q2 удобны, если на эту весну у вас запланирован проект по благоустройству дома. Джастин Ламберт / Getty Images

Эта статья предоставлена ​​вам командой Personal Finance Insider.Он не был рассмотрен, одобрен или иным образом одобрен ни одним из перечисленных эмитентов. Некоторые из предложений, которые вы видите на странице, поступают от наших партнеров, таких как Citi и American Express, но наше покрытие всегда является независимым. Условия распространяются на предложения, перечисленные на этой странице.

• Чередующиеся категории бонусов Q2 Chase Freedom — заправочные станции и магазины товаров для дома.
• Вы можете заработать 5% на первые 1500 долларов, потраченные на комбинированные покупки в этих категориях (затем 1%).
• Q2 продлится с 1 апреля по 30 июня 2021 года, и для получения бонуса требуется активация до 14 июня.
• Прочтите Инсайдерское руководство по лучшим бонусным кредитным картам.

Chase только что объявил о новых ротационных ежеквартальных категориях бонусов за второй квартал по одной из наших любимых кредитных карт с возвратом денег, Chase Freedom Flex℠. С 1 апреля по 30 июня 2021 г. вы можете заработать 5% кэшбэка (5x баллов) при комбинированных покупках на сумму до 1500 долларов США (затем 1%) на заправочных станциях и в магазинах товаров для дома при активации бонуса.

Эти категории также относятся к Chase Freedom® , который больше не доступен новым кандидатам.

Здесь мы сосредоточены на наградах и привилегиях, которые даются с каждой картой. Эти карты не будут стоить того, если вы платите проценты или штрафы за просрочку платежа. При использовании кредитной карты важно ежемесячно оплачивать остаток в полном объеме, производить платежи вовремя и тратить только то, что вы можете позволить себе заплатить.

Обычная APR

14.99% — 23,74%

Кредитный рейтинг

От хорошего к отличному

Рекомендуемая награда

Бонус 200 долларов после того, как вы потратите 500 долларов на покупки в первые 3 месяца с момента открытия счета

Введение APR

0% за первые 15 расчетных циклов Значок шеврона Указывает на расширяемый раздел или меню, а иногда и на предыдущие / следующие варианты навигации.

За и против

Подробности

Плюсы

• Без годовой платы
• Категории щедрых бонусов кэшбэка
• Отличный приветственный бонус

Минусы

• Бронирование через портал Ultimate Rewards может ограничить внешний доход
• Различные проценты и чередующиеся календарные категории требуют особого внимания
• 3% комиссии за зарубежные транзакции

• Заработайте бонус в размере 200 долларов США после того, как вы потратите 500 долларов на покупки в течение первых 3 месяцев с момента открытия счета.
• Зарабатывайте 5% кэшбэка при комбинированных покупках в бонусных категориях до 1500 долларов каждый квартал. Наслаждайтесь новыми категориями 5% каждый квартал!
• Заработайте 5% на поездки, приобретенные через Chase, 3% на обеды в ресторанах и аптеках и 1% на все остальные покупки.
• Без годовой платы.
• 0% Начальная годовая процентная ставка в течение 15 месяцев с момента открытия счета для покупок, затем переменная годовая процентная ставка 14.99 — 23,74%.
• Нет минимума для возврата денег. Вознаграждения Cash Back не истекают, пока ваш счет открыт.

Прочтите наш обзор Прочтите наш обзор: длинная стрелка, указывающая вправо

Вот категории бонусов на период с 1 апреля 2021 года по 30 июня 2021 года:

• Заправочные станции
• Магазины товаров для дома (например, Lowe’s и Home Depot)

Если вы выбираете поездки на автомобиле вместо полета или Планируя проекты по благоустройству дома этой весной, новые бонусные категории Chase Q2 2021 отлично подходят.Держатели карт Chase Freedom Flex℠ и Chase Freedom® могут активировать бонусные категории второго квартала через свою учетную запись Chase с 15 марта по 14 июня 2021 года. Лучшие кредитные карты Chase, на которые вы можете подписаться, независимо от того, какое вознаграждение вы хотите заработать

После активации бонус будет применяться к покупкам задним числом в пределах лимита расходов с начала текущего квартала.Имейте в виду, что у Chase есть некоторые ограничения относительно того, что считается заправочной станцией или магазином товаров для дома; например, магазины, специализирующиеся на товарах для дома, садоводства или ландшафтного дизайна, не могут претендовать на это право.

Каждый квартал года карты Chase Freedom Flex℠ и Chase Freedom® зарабатывают 5% назад (или 5x баллов) по разным категориям бонусов. Требуется активация, и как только вы достигнете квартального максимума в 1500 долларов, потраченного на категории бонусов, ваша ставка вернется к 1%.

Связанные Chase Freedom и Freedom Unlimited — это не просто карты возврата денег — вот как вы можете превратить их награды в путевые баллы

Хотя они продаются как карты с возвратом денег, если у вас также есть карта, которая позволяет зарабатывать переводные баллы Chase Ultimate Rewards, например Chase Sapphire Preferred® Card, вы можете объединить вознаграждения между двумя картами и передать их авиакомпаниям и партнерам Chase в отелях. .Вот почему вы можете думать о категориях бонусов Chase Freedom Flex℠ и Chase Freedom® как о возврате 5% или 5-кратных баллов.

Вы будете зарабатывать 5% обратно или 5x баллов за комбинированные покупки до 1500 долларов каждый квартал, поэтому, если вы достигнете максимума, вы получите 75 долларов назад или 7500 баллов погони. Каждый квартал вам необходимо активировать ежеквартальные бонусные категории, чтобы иметь право на возврат денежных средств или бонусные баллы Ultimate Rewards. Вы получите электронное письмо с предложением активировать их через свою учетную запись в Интернете.

Вы можете узнать больше о том, какая карта вам подходит, сравнив все три карты Chase Freedom.

В первом квартале 2021 года (с января по март) бонусными категориями Chase Freedom являются кабельные, интернет- и телефонные услуги, оптовые клубы и потоковые сервисы. Если вы уже активировали эти категории, вы продолжите зарабатывать бонус (в пределах лимита расходов) до конца марта, даже если вы активируете бонус Q2.

В 2020 году предыдущие квартальные категории бонусов были следующими:

• Q1: Автозаправочные станции, интернет, кабельные и телефонные услуги, некоторые потоковые сервисы
• Q2: Продуктовые магазины, фитнес-клуб и членство в тренажерном зале, некоторые потоковые сервисы
• Q3: Amazon и Whole Foods покупают
• Q4: Walmart и PayPal

Вот предыдущие квартальные категории бонусов с 2019 года:

• Q1: АЗС, дорожные сборы, аптеки
• Q2: Продуктовые магазины и магазины товаров для дома
• Q3: Выберите потоковые сервисы и заправочные станции
• Q4: Универмаги, PayPal и Chase Pay

Помимо возврата 5% (5x баллов) по категориям ежеквартальных бонусов, Chase Freedom Flex℠ зарабатывает 5% кэшбэка на поездки, приобретенные через Chase Ultimate Rewards, 3% кэшбэка на обеды и аптеки и 1% на все остальное.

Это карта без годовой платы, но она взимает комиссию за транзакцию за границей, поэтому вы не захотите использовать ее за границей.

Связанные Обзор Chase Freedom Flex: взять отличную карту возврата денег и сделать ее еще лучше

The Chase Freedom Flex℠ в настоящее время предлагает бонус в размере 200 долларов США после того, как вы потратите 500 долларов США на покупки в первые 3 месяца с момента открытия счета.

Если у вас также есть карта Chase Sapphire Preferred®, Chase Sapphire Reserve® или кредитная карта Ink Business Preferred®, вы можете переводить свой бонус партнерам по путешествиям, таким как United Airlines, Hyatt и British Airways.

Если вы хотите изучить другие варианты, прежде чем переходить на Chase Freedom Flex℠, есть одна очень похожая карта для проверки, а также другие кредитные карты с возвратом денег с различными структурами категорий бонусов.

Также с категориями квартальных бонусов: Discover it® Cash Back

Эта карта не позволяет конвертировать наличные деньги в баллы для путешествий, но она предлагает разные категории бонусов в размере 5% каждый квартал.

The Discover it® Cash Back зарабатывает 5% кэшбэка за покупки до 1500 долларов каждый квартал, когда вы активируете бонусные категории (затем 1%), как и в случае с Chase Freedom Flex℠, так что вы получаете максимум 75 долларов назад каждый квартал. или до 300 долларов каждый год.

Связанные Откройте для себя обзор карты Cash Back: без годовой платы и получите все свои вознаграждения через первые 12 месяцев

Карта не имеет годовой платы (см. Условия) и дает возврат 1% на все остальные покупки.Новые держатели карт получат обратно все свои кэшбэки в конце первого года, поэтому, если вы заработали обратно 500 долларов, Discover будет соответствовать этой сумме на 1000 долларов обратно.

В отличие от Chase, который объявляет ежеквартальные категории возврата денег каждые три месяца, Discover раскрывает свой календарь на год сразу.

Вот 2021 год. Откройте для себя календарь возврата 5%:

Сильная альтернатива: Chase Freedom Unlimited

Если вы не хотите отслеживать категории ежеквартальных бонусов, вы можете рассмотреть другой вариант возврата денежных средств Chase Freedom карта взамен.

Связанные Обзор Chase Freedom Unlimited: одна из лучших кредитных карт с возвратом денег — с привилегиями, которые не предлагают многие конкурирующие карты

Chase Freedom Unlimited® без ежегодной платы зарабатывает 5% кэшбэка на поездки, приобретенные через портал Chase, 3% кэшбэка на обеды и в аптеках и 1,5% на все остальное без ограничений.Если вы новый владелец карты, в настоящее время вы можете заработать 200 долларов, потратив 500 долларов в первые три месяца с момента открытия счета.

Уловка превращения наличных денег в баллы Ultimate Rewards, когда у вас есть другая подходящая карта Chase, работает и с Chase Freedom Unlimited®, так что вы можете зарабатывать как минимум 1,5-кратные баллы на всех своих покупках — очень солидный возврат затрат.

Сара Силберт — старший редактор обзоров в Personal Finance Insider. Последние шесть лет она изучает темы личных финансов, включая вознаграждения по кредитным картам, и является сертифицированным преподавателем по личным финансам (CEPF).

Рекомендуемые кредитные карты наших партнеров

Больше покрытия кредитной картой

Chase Freedom Flex 2021 Категории бонусов

Chase уже давно является ведущим эмитентом кредитных карт с возвратом денежных средств, благодаря которым держатели карт получают вознаграждение за широкий спектр продуктов и услуг.Его новейшая опция чередующейся бонусной категории, Chase Freedom Flex℠ без ежегодной платы, приносит своим владельцам:

• 5-процентный кэшбэк на сумму до 1500 долларов в комбинированных покупках бонусной категории каждый квартал, который вы активируете (затем 1 процент)
• 5% на поездки, забронированные через Chase Ultimate Rewards
• Кэшбэк 5% за поездки на Lyft (до марта 2022 г.)
• 3 процента на питание (включая рестораны, еду на вынос и соответствующие услуги доставки)
• 3 процента на покупки в аптеке
• 1 процент на все остальные покупки

Хотя оригинальная кредитная карта Chase Freedom® больше не будет доступна новым заявителям, недавно объявленные эмитентом категории бонусов за первый квартал на 2021 год по-прежнему распространяются на существующих держателей карт Freedom.

В период с апреля по июнь 2021 года Freedom Flex и действующие держатели карт Freedom зарабатывают 5 процентов кэшбэка на заправочных станциях и магазинах товаров для дома при активации (до 1500 долларов на покупках, затем 1 процент).

Календарь кэшбэк-бонусов Freedom Flex 2021

Первым шагом к максимальному увеличению вознаграждений вашей бонусной категории является соблюдение календаря вознаграждений Freedom Flex — что означает знание того, какие категории Chase имеют право на получение бонусного кэшбэка. Каждый квартал появляются новые категории, и Chase объявляет об этих категориях незадолго до начала квартала.

Взгляните на категорию бонусов Чейза за первый квартал 2021 года в сравнении с категориями 2020 года, чтобы вы могли понять, чего ожидать:

	2020 категорий	2021 категории
Q1: январь — март	Заправочные станции Интернет, кабельное и телефонное обслуживание Выберите потоковые сервисы	Клубы оптовые Интернет, кабельное и телефонное обслуживание Выберите потоковые сервисы
2 квартал: апрель — июнь	Продуктовые магазины (без учета покупок Target® или Walmart®) Абонемент в фитнес-клуб и тренажерный зал	Заправочные станции Товары для дома
III квартал: июль — сентябрь.	Amazon.com Рынок Whole Foods Market
Q4: октябрь — декабрь

Категории кэшбэка ежедневно приносят 1 процент кэшбэка плюс бонус 4 процента, что в сумме составляет 5 процентов при покупке комбинированной бонусной категории на сумму до 1500 долларов каждый квартал (требуется активация, затем 1 процент).

Этот кэшбэк-бонус дает вам возможность зарабатывать 75 долларов кэшбэка каждый квартал, когда вы достигнете предела расходов в 1500 долларов.Покупки, совершенные за пределами бонусных категорий, будут приносить как минимум стандартный неограниченный 1 процент кэшбэка за каждый потраченный доллар, если они не подпадают под новые категории круглогодичных бонусов карты Flex.

Как активировать категории бонусов Chase

Бонусные категории должны активироваться каждый квартал, чтобы получить полный 5-процентный кэшбэк, и вы можете гарантировать их активацию несколькими способами.

Один из самых простых способов активации — использовать мобильное приложение Chase.Вознаграждения также можно активировать онлайн через концентратор вашей учетной записи, по телефону, электронной почте или в указанном месте Chase. Если вам нужно напоминание для активации, попробуйте установить его в своем календаре, чтобы не пропустить ни одной категории наград.

После активации категории вы получите 5 процентов кэшбэка за все покупки категории в течение квартала — даже те, которые были совершены до активации в этом квартале — до максимальной суммы ежеквартальных покупок в размере 1500 долларов США, а затем 1 процент. Если у вас несколько учетных записей Chase, обязательно активируйте категории для каждой из них.

Максимальное увеличение категорий бонусов в этом квартале

Категории бонусов за второй квартал Chase Freedom Flex для вознаграждений за расходование средств на заправочных станциях и в магазинах товаров для дома в 2021 году. Вот как вы можете извлечь из них максимальную пользу:

• Заполните свой бак. Вероятно, что если вы путешествовали в прошлом году, то это была машина. Теперь воспользуйтесь бонусными категориями этого квартала после активации, проведя картой Freedom Flex на заправочных станциях.
• Зарабатывайте в магазинах товаров для дома.Весна не за горами, поэтому сейчас идеальное время для начала проекта по благоустройству дома. Будь то обновление почтового ящика, ремонт протекающего крана или строительство скворечника для вашего двора, теперь вы можете заработать значительные денежные вознаграждения, совершая покупки для этих проектов (с помощью карты Freedom Flex) в магазине товаров для дома.

Сравнение: чередующиеся категории Chase Freedom Flex и категории бонусов кэшбэка Discover it®

Кэшбэк Discover it® также предлагает чередующиеся категории бонусов, и, как и Freedom Flex, вы можете заработать в общей сложности 5 процентов наличных. возврат до 1500 долларов за покупки в бонусной категории в квартал (затем 1 процент при активации), плюс 1 процент кэшбэка на все остальное.

В отличие от Chase, Discover заранее объявляет о бонусных категориях за полный год. Вот категории бонусов кэшбэка Discover it® на 2021 год:

• Январь – март 2021 года: Продуктовые магазины (не включая Target и Walmart), Walgreens и CVS
• Апрель – июнь 2021 г .: Заправочные станции, оптовые клубы и отдельные потоковые сервисы
• июль – сен. 2021: Рестораны и PayPal
• окт. — дек. 2021: Amazon.com, Target.com и Walmart.com

И «Чейз», и «Узнай» любят вознаграждать одинаковые типы расходов, причем расходы на продукты питания, заправочные станции и аптеки являются одними из самых популярных и повторяющихся категорий. Если вы действительно хотите получить максимальное вознаграждение за возврат наличных, вы можете подать заявку на получение карт Freedom Flex и Discover it Cash Back и использовать их одновременно.

Одно большое различие между программой Discover и программой Chase заключается в том, что с Discover вы получаете только 5% кэшбэка за чередующиеся покупки бонусной категории после активации (на сумму до 1500 долларов США за покупки в бонусной категории в квартал (затем 1 процент).С Chase вы получаете 5% кэшбэка за все покупки бонусной категории, сделанные в течение указанного квартала, даже если вы не активируете свои бонусные категории до последней возможной даты. Независимо от того, какую карту возврата денег вы выберете, убедитесь, что вы активировали эти категории, чтобы не потерять вознаграждения.

Есть еще одна вещь, которую вам нужно знать о программе Discover it Cash Back: программа Discover’s Cashback Match будет соответствовать всем суммам возврата денег, которые вы заработаете в течение первого года в качестве держателя карты.Если вы превысите свои расходы в бонусной категории и зарабатываете 75 долларов кэшбэка в квартал в течение всего года, Discover будет соответствовать вашим 300 долларам с еще 300 долларами в виде вознаграждения с возвратом денег.

Как получить вознаграждение с помощью Freedom Flex

Чтобы получить вознаграждение, ваша учетная запись должна быть открытой и иметь хорошую репутацию. Награды отслеживаются в виде баллов, и каждый доллар, заработанный в виде кэшбэка, равен 100 баллам. Кэшбэк можно погасить в виде кредита или прямого депозита на соответствующий текущий или сберегательный счет в U.С. банк.

Вознаграждения за возврат наличных должны сразу же появиться на вашем счете кредитной карты после погашения. Когда вы проверите свою выписку, вы увидите, что награды из категории бонусов помечены как «Бонус из категории 5 процентов за 1 квартал». Пока ваша учетная запись открыта и имеет хорошую репутацию, срок действия ваших баллов не истечет.

Вы также можете обменять свои баллы с помощью хаба Chase Ultimate Rewards. Баллы можно обменять через Ultimate Rewards на путешествия, подарочные карты, впечатления, покупки в Интернете и многое другое.

В качестве альтернативы, сочетание Freedom Flex с более премиальной кредитной картой Chase, такой как Chase Sapphire Preferred® Card или Chase Sapphire Reserve®, может повысить вашу сумму погашения с 25 до 50 процентов, если вы погасите свои баллы. для путешествий через Chase Ultimate Rewards.Однако обе эти премиальные карты взимают годовую плату, поэтому перед подачей заявки убедитесь, что ваш возврат в виде кэшбэка будет соответствовать годовым инвестициям.

Итоги

Freedom Flex — отличный вариант возврата денег, если у вас хороший или отличный кредит и вы используете свою карту для покупок в самых разных местах. Для получения дополнительной информации об идеальной карте для возврата денег, ознакомьтесь с рекомендациями Bankrate для лучших кредитных карт для возврата денег в 2021 году.

Два типа свободы — свист на ветру

В дебатах либертарианцы утверждают, что их идеология основана на свободе, все, чего они хотят, — это быть свободными от государственного вмешательства.В конце концов, свобода так важна для них, что они вкладывают ее в свое имя. Но как можно с этим не согласиться? Ненавидят ли социал-демократы свободу? Я обнаружил, что в спорах между левыми и правыми люди спорят друг с другом, а не друг с другом. Так что левые действительно верят в свободу, но они просто смотрят на нее по-другому. В этом смысле есть два типа свободы. Есть отрицательная свобода или свобода от, , который является основным принципом, защищаемым правыми, и есть положительная свобода, или свобода, , который является основным принципом, отстаиваемым левыми.

Возьмем, к примеру, бизнес. Правые будут утверждать, что собственник должен иметь право вести бизнес, как им заблагорассудится. Их не следует ограничивать в том, кого они могут нанять, сколько они им платят, в каких условиях они работают и т. Д. В этом смысле свобода означает, что никто (а именно правительство) не вмешивается в ваш бизнес и не налагает на вас ограничений. Это негативная свобода (не потому, что она плохая), а свобода от ограничений. С этой точки зрения правительство является угнетателем, ограничивающим свободу личности.Это очень ясный и очевидный вид свободы, который чаще всего обсуждается.

Но у левых тоже свой взгляд на свободу. С этой точки зрения люди имеют право на питание, одежду, жилище, образование, здравоохранение, социальное обеспечение, занятость, равенство и т. Д. Они должны быть свободны от бедности и дискриминации. Они должны быть свободны, чтобы жить полноценной жизнью. Для левых кто-то несвободен, если он не может позволить себе образование. Они не свободны, если не могут позволить себе спасающее жизнь медицинское обслуживание. Это гораздо менее ясная и видимая форма свободы, о которой гораздо реже говорят.Но то, что цепи бедности трудно увидеть, не означает, что они менее жесткие. С этой точки зрения правительство продвигает свободы, позволяя людям полностью раскрыть свой потенциал.

Споры по поводу дискриминации — это столкновение двух типов свободы. Либертарианцы считают, что компании должны иметь право нанимать кого угодно, даже если они применяют дискриминационный подход. Они считают, что Закон о гражданских правах является посягательством на их свободу. Левые считают, что отказ нанять кого-либо из-за того, что он черный, гей или ирландец, является посягательством на их свободу.Для них Закон о гражданских правах является мощной силой свободы. Аналогичная логика применяется к позитивным действиям. Правые рассматривают это как репрессию, заставляя предприятия и школы нанимать или принимать представителей меньшинств. С другой стороны, левые рассматривают меньшие возможности в жизни только из-за того, в какой этнической группе вы родились, как репрессии и посягательство на их свободу. Если рождение черным автоматически означает, что у вас меньше шансов на успех, действительно ли вы так же свободны, как белый человек?

Правые считают, что черные люди сегодня свободны.Нет больше никаких законов Джима Кроу, они могут сидеть где угодно в автобусе, посещать те же школы, те же больницы, те же рабочие места, что и белые люди. У них есть право слова, голоса и равенство перед законом. У них столько же негативной свободы, сколько у всех в обществе. Однако левые утверждают, что у чернокожих гораздо меньше позитивной свободы, чем у белых. Хотя они могут законно посещать университет, многие не могут себе этого позволить. Многие до сих пор находятся в гетто, но уже не из-за законов или вопиющего расизма, а из-за того, что они не могут позволить себе переехать.Левые возразят, что если результат такой же, как при Джиме Кроу, имеет ли значение, какую форму принимают барьеры? Невидимые экономические барьеры столь же ограничительны, как и очевидные правовые.

Есть одно большое различие между позитивной и негативной свободой. Позитивная свобода стоит денег и очень много. По этой причине большинство конституций ограничиваются разговорами о негативной свободе. Пробелы в негативной свободе могут быть легко устранены путем принятия или отмены закона, но обеспечение людей полной позитивной свободы связано с большими расходами государственных расходов и государства всеобщего благосостояния.Если каждый имеет право на работу, имеют ли безработные право подавать в суд на предприятия за то, что они их не нанимают? Где провести черту, чтобы суммы расходов было достаточно, чтобы гарантировать позитивную свободу всем гражданам? Сможем ли мы когда-нибудь достичь состояния полной позитивной свободы или это то же самое, что погоня за радугой? Должны ли мы когда-нибудь достичь этого или этого достаточно, чтобы продолжать продвигаться вперед, например, в войне против дискриминации? Дискриминация никогда не исчезнет, ​​но ее можно уменьшить.

Общество только с одним типом свободы нежелательно для жизни.Например, если бы у нас была полная позитивная свобода, но не негативная, мы были бы в какой-то коммунистической стране, где у нас были работа, дома, образование, здравоохранение и т. Д., Но мы жили в условиях репрессивной диктатуры. Тогда как если бы у нас была полная негативная свобода, мы были бы в жестоком мире Оливера Твиста, где мы были бы свободны быть безработными, свободными жить в трущобах, свободны быть невежественными и т. Д. Не очень хорошо говорить голодающему человеку, что у него есть свобода. слова или религии, или может свободно заключать добровольный договор с бизнесом без вмешательства государства.Бездомного не ограничивает ни один человек, но он все равно угнетен.

Эти два типа не всегда полностью совпадают с проправительственными или антиправительственными. Отрицательная свобода требует от государства защиты прав и обеспечения соблюдения контрактов. Даже частная собственность зависит от государства. Точно так же правые будут утверждать, что лучший способ достичь максимальной позитивной свободы — это свободный рынок. Таким образом, ни один тип свободы по своей сути не является левым или правым, это зависит от обстоятельств.

Очевидно, что это разделение применимо к большинству дебатов.Правые заявляют, что контроль над огнестрельным оружием является нарушением их свободы ношения оружия, в то время как левые утверждают, что если люди слишком напуганы, чтобы покинуть свои дома из-за страха быть застреленными, они тоже не свободны. Правые заявляют, что регулирование окружающей среды нарушает их свободу, в то время как левые заявляют, что люди имеют право на чистую и здоровую окружающую среду. Споры о здравоохранении также ведутся вокруг свободы, свободы частных больниц от государственных постановлений и свободы бедных людей получать необходимое лечение, даже если они не могут себе этого позволить.

Свобода — это то, что ты хочешь делать. Но эта обманчиво простая идея состоит из множества сложных слоев. Свобода может означать избегание государственных ограничений, но это также может означать избегание невидимых ограничений бедности. Чтобы продвигать свободу и гарантировать, что у каждого есть шанс реализовать свой потенциал и достичь своих целей, нам необходимо устранить все препятствия, как очевидные, так и скрытые. Ни левые, ни правые не имеют монополии на свободу, просто разные взгляды на нее.

0.000000 0,000000

Нравится:

Нравится Загрузка …

Связанные

Свобода ассоциации | Энциклопедия Первой поправки

Верховный суд США впервые признал право людей на свободное объединение в целях самовыражения в 1958 году в деле NAACP v. Alabama . NAACP была активна в Алабаме после знаменательного решения по делу Brown v.Совет по образованию № против расовой сегрегации в государственных школах. Эта деятельность побудила государство расследовать деятельность организации и потребовать список ее членов. NAACP отказалась, заявив, что обнародование списка вызовет репрессии против членов. Суд подтвердил права NAACP. На этой фотографии 1956 года в Бирмингеме, штат Алабама, лидеры NAACP Руби Херли (справа), региональный секретарь Юго-востока и поверенный Артур Шорс (слева), работают с Аутерин Люси (в центре), 26-летней студенткой и первым чернокожим человеком, поступившим в Университет г. Алабама.После массовых демонстраций в Бирмингеме ей запретили возвращаться. (AP Photo / Gene Herrick с разрешения Associated Press.)

Свобода ассоциации — в отличие от прав религии, слова, печати, собраний и петиций — это право, не указанное в Первой поправке, но признанное судами в качестве основного права.

Первая поправка защищает два типа ассоциативной свободы

Есть два типа свободы ассоциации: право на выразительные ассоциации и право на интимную ассоциацию.

Кроме того, Первая поправка защищает право объединяться и право не объединяться.

Выразительное объединение относится к праву объединяться в выразительных, часто политических целях

Право на выразительные ассоциации относится к праву людей объединяться в выразительных целях — часто в политических целях. Верховный суд США признал это право в деле NAACP v. Alabama (1958), мотивируя это тем, что отдельные члены группы гражданских прав имели право объединяться без необоснованного вмешательства государства.

В этом случае штат Алабама потребовал от NAACP раскрыть список своих членов. По мнению большинства, судья Джон Маршалл Харлан II писал: «Не подлежит сомнению, что свобода участвовать в ассоциациях для продвижения убеждений и идей является неотъемлемым аспектом« свободы », гарантированной пунктом о надлежащей правовой процедуре Четырнадцатой поправки. который включает свободу слова ».

Этот и другие дела привели к тому, что ведущий исследователь Первой поправки Томас I.Эмерсону, чтобы написать, что «свобода объединений в Соединенных Штатах приобретает все большее значение по мере развития современного общества, и проблемы прав на объединение породили новые и сложные конституционные вопросы». (35).

(См. Список судебных дел о экспрессивных ассоциациях.)

Кэти Эберт, бывший вице-президент Миннеаполисского отделения Jaycees, выступает на пресс-конференции 1984 года, предвещая решение Верховного суда США, в котором говорится, что штаты могут заставить Jaycees принимать женщин в качестве полноправных членов.Эберт — одна из трех женщин, которые подали первоначальную записку в департамент по правам человека Миннесоты, который, наконец, дошел до Верховного суда, который рассмотрел концепцию интимных связей. (AP Photo / Jim Mone, использовано с разрешения Associated Press)

Интимная ассоциация относится к праву поддерживать частные ассоциации без вмешательства

Право на интимные ассоциации относится к праву отдельных лиц поддерживать тесные семейные или другие частные ассоциации без вмешательства государства.Такие права включают право на вступление в брак, воспитание детей и право жить с родственниками.

Некоторые суды помещают право на интимные ассоциации в соответствии с положением о надлежащей правовой процедуре, но другие помещают его в сферу действия Первой поправки.

Верховный суд США рассмотрел концепцию интимных ассоциаций в деле Робертс против Соединенных Штатов Джейсис (1984), мотивируя это тем, что интересы штата Миннесота в искоренении гендерной дискриминации преобладают над правом мужчин-членов социальных клубов общаться только с мужчинами и не самки.

Свобода ассоциации часто противоречит закону о борьбе с дискриминацией

Ключевым аспектом свободы объединения является способность группы объединяться с единомышленниками. Некоторые дела о свободе объединений оказались трудными для рассмотрения в судах, потому что свобода объединяться или не объединяться часто прямо пренебрегает государственным общественным порядком или законом о борьбе с дискриминацией.

Например, Верховный суд США рассмотрел права на объединение бойскаутов Америки, исключив Джеймса Дейла, помощника скаутмастера, на том основании, что он был геем.Суд постановил 5-4 в деле Boy Scouts of America v. Dale (2000), что «интересы штата, закрепленные в законе о общественных помещениях Нью-Джерси, не оправдывают такого серьезного посягательства на права бойскаутов на свободу выражения мнений». ”

(См. Список судебных дел по борьбе с дискриминацией.)

Свобода ассоциации касается прав политических партий

Другая линия дел о свободе объединений касается прав политических партий устанавливать свои собственные правила и управлять своими внутренними делами.

Например, суд постановил в деле Ташджян против Республиканской партии Коннектикута (1986), что Республиканская партия Коннектикута может приглашать независимых избирателей для голосования на своих предварительных выборах.

Аналогичным образом суд в деле Калифорнийская демократическая партия против Джонса (2000) постановил, что закон штата, требующий проведения открытых праймериз, нарушает права политических партий на объединение. В законе говорилось: «« [все] все лица, имеющие право голоса, в том числе не связанные с какой-либо политической партией, имеют право голоса…для любого кандидата, независимо от его политической принадлежности ».

Суд постановил, что Первая поправка защищала политические партии при определении того, открывать ли их праймериз для всех избирателей всех партий.

Некоторые дела о свободе объединений оказались трудными для рассмотрения в судах, потому что свобода объединений часто прямо противоречит антидискриминационному закону штата. Например, Верховный суд США рассмотрел права на объединение бойскаутов Америки, исключив Джеймса Дейла, изображенного здесь в 1999 году, потому что он был геем.Суд постановил, что интересы штата, «воплощенные в законе Нью-Джерси об общественных помещениях, не оправдывают такого серьезного посягательства на права бойскаутов на свободу выражения мнений». (AP Photo / Stuart Ramson, использовано с разрешения Associated Press)

Государственные служащие, вопросы профсоюзов подпадают под действие свободы ассоциации

Еще одна линия дел о свободе объединений касается прав государственных служащих на принадлежность к разным социальным группам. В некоторых случаях суды постановляли, что государственный работодатель может дисциплинарно или уволить государственного служащего за то, что он считает неблаговидными ассоциациями.Например, суды постановили, что тюремные чиновники могут наказывать тюремных охранников за принадлежность к группе сторонников превосходства белых или к мотоклубу с незаконными связями.

Связанная с этим линия дел касается прав работников в отношении членских взносов. Эти дела дошли до Верховного суда США. (См. Список судебных дел, касающихся регулирования профсоюзов и права на работу.)

В деле Абуд против Департамента образования Детройта (1977 г.) Верховный суд постановил, что профсоюзы не могут принуждать работников платить за идеологическую и политическую деятельность, не имеющую отношения к основным обязанностям профсоюза при ведении коллективных переговоров.Суд постановил, что требование к государственным служащим платить гонорары в поддержку идеологических мотивов, против которых они возражали, нарушало их права на объединение.