Космос (философия) | Наука и техника
Ко́смос (др.-греч.κόσμος «порядок, гармония») — понятие древнегреческойфилософии и культуры, представление о природном мире как о пластически упорядоченном гармоническом целом[1]. Противопоставлялся хаосу. Греки соединяли в понятии «космос» две функции — упорядочивающую и эстетическую
Античное и средневековое представление Космоса изображенное в книге Петра Апиана «Космография» (Антверпен, 1539 год)Термин «Космос» начинает употребляться в философском смысле уже в период становления первых философских школ Древней Греции. Согласно Диогену Лаэрцию, Пифагор был первым, кто назвал Вселенную «Космосом». Однако использование этого понятия зафиксировано ещё до Пифагора у Анаксимена и Анаксимандра. Он широко употребляется у Гераклита, Парменида, Эмпедокла, Анаксагора, Демокрита и других досократиков.
Как отмечают, в поэмах Гомера общую картину мира можно рассматривать как первую — эпическую модель античного космоса: «это как бы огромное жилище, в котором живут, действуют и борются люди и боги».
Платон в диалоге «Тимей» рассматривает космос как живой, соразмерный организм, обладающий разумной душой, а человека — как часть космоса. Здесь же Платон формулирует трудность в объяснении устройства космоса: он божественен, значит, все небесные тела должны двигаться равномерно по круговым орбитам, однако движение планет противоречит этому требованию. Эту проблему пытались решить Евдокс и Каллипп в рамках теории гомоцентрических сфер.
Аристотель выступил с критикой пифагорейского и платоновского учения о строении космоса, в частности, отказался от учения о космической душе, заменив её космическим Умом.
В древнегреческой космологии Космос считался ограниченным, в его центре располагалась неподвижная Земля, вокруг которой вращались все небесные тела, включая Солнце. Звёзды располагались на периферии Космоса. Геоцентрическая система мира, доработанная в эллинистическую эпоху в рамках теории эпициклов (Гиппархом, Птолемеем и др.), господствовала до XVI в.
Стоики и неоплатоники в поздней античности, схоласты и христианскиебогословы в Средние века также включили в свои философские концепции учение о космосе[6].
Философы и ученые эпохи Возрождения и раннего Нового времени (например, Коперник и Кеплер) обычно опирались на принципы античной космологии, однако в центре Космоса размещалось Солнце, а не Земля (см. Гелиоцентрическая система мира).
В Новое время понятие «космос» вытесняется из научного употребления, заменяясь понятием «Вселенная»[7].
В некоторых славянских языках (русском, польском, болгарском, сербском) под космосом в настоящее время подразумевают пространство за пределами Земли («космическое пространство»)
Поделиться в социальных сетях
Вам может понравиться
К началу раздела Опубликовано: Бюллетень комиссии по разработке научного наследия академика В.И. Вернадского / Комисс. РАН. Вып. 18. – М.: Наука, 2005. – С. 82 – 98. Л.В. Шапошникова
Если движения научной и философской мысли находились на поверхности процессов духовной революции, были видны и ощутимы, то в глубине ее происходил таинственный невидимый процесс, питавшийся истоком тонких энергий и иных состояний материи. Именно там формировался тот поток мысли духовной революции, который притянул к себе все, что было наработано человеческой мыслью – художественной, философской, религиозной и научной, – и синтезировал все это в новой философской системе Живой Этики, связанной с творчеством Николая Константиновича и Елены Ивановны Рерихов, сформировавшихся в пространстве русского Серебряного века и его духовной революции. Они оказались свидетелями и сотрудниками в создании этой новой философии, они донесли ее до наших дней, но все это произошло в пространстве уже другой страны – Индии. Рерихи покинули Россию вскоре после Февральской революции и в 1923 г. оказались в Индии. Помимо всех остальных причин, приведших их в эту страну (таких, как научная заинтересованность Николая Рериха проблемой общего источника славянской и индийской культур, а также изучением миграций народов в древности), именно Живая Этика оказалась главной целью их работы в Индии.
И Елена Ивановна, и Николай Константинович оказались близкими сотрудниками тех, кто персонифицировал собой высокий источник, не однажды передававший человечеству ценную космическую информацию. На этот раз информация в форме философской системы Живой Этики пошла через Рерихов и в первую очередь через Елену Ивановну. Столь тесная близость Рерихов к такому духовному источнику дает возможность считать, что вкупе с остальными способами получения информации в этом случае имел место и метод свидетельств. Живая Этика была завершающим этапом в теории нового космического мироощущения, возникшего в пространстве духовной революции России. И Е.И. Рерих, которая провела титаническую работу с сообщаемыми ей текстами, и Н.К. Рерих, воплотивший эволюционно-космические идеи Живой Этики в прекрасных художественных полотнах и научно-литературных очерках, внесли свою великую лепту в формирование нового планетарного мышления и нового сознания современного человечества.
«Что такое эволюция – теория, система, гипотеза? – спрашивает французский ученый и мыслитель Тейяр де Шарден. – Нет, нечто гораздо большее, чем все это: она – основное условие, которому должны отныне подчиняться и удовлетворять все теории, гипотезы, системы, если они хотят быть разумными и истинными. Свет, озаряющий все факты, кривая, в которой должны сомкнуться все линии – вот что такое эволюция» [6, с. Идеи Живой Этики не были ни отвлеченными, ни абстрактными. Сложившись в природном космическом потоке, вобрав в себя самое ценное из прошлого и настоящего человечества, объединив в себе мысль Востока и Запада, научное и вненаучное знание, они несли огромный энергетический заряд действенности, устремляя человечество к будущему, к духовному совершенствованию и эволюционному продвижению. Живая Этика способствовала такому пониманию человеком событий, говоря словами Н. Рериха, «которое бы отражало суть и основу всей Вселенной». Осмысливая место человека в системе космической эволюции, создатели Живой Этики утверждали, что «человек является источником знания и самым мощным претворителем Космических Сил» [7В, с. 217], что он есть «часть Космической энергии, часть стихий, часть разума, часть сознания высшей материи» [7А, ч.  Она же играет основную роль и в переходе сознания человека от состояния объекта эволюции к ее субъекту. Расстояние, отделяющее объект эволюции от ее субъекта, есть путь духовно-культурного совершенствования человека, в итоге которого происходит переход от пассивного и неосознанного участия человека в эволюции к активному и осознанному. Человек обретает знания и способности влиять на ход и качество эволюции, соблюдая великие законы Космоса. Эволюционные процессы Космоса развиваются согласно его объективным законам. Эти же законы определяют общие и частные цели эволюции и свидетельствуют о приоритете духа, который авторы Живой Этики рассматривают как силу природы и энергетическое явление. Искра такого духа находится в каждом человеке и живет и действует в нем согласно великим законам Космоса, с одной стороны, и его свободной воле – с другой.
Главной задачей эволюции является одухотворение материи, повысив ее энергетику, а затем изменяя и утончая эту материю. 
|
И. Рерих за рабочим столом
Философия пространства и времени Ганса Райхенбаха
Ганс Райхенбах, один из философов двадцатого века, связанный с европейским движением логического позитивизма, обладает удивительным даром объяснять сложные физические и математические понятия на языке, понятном среднему читателю. (Не говоря уже о весьма информативных и доступных иллюстрациях, которые он представляет.) Есть только одно предостережение: предполагается, что читатель знаком с соответствующими теориями и экспериментами. Я не физик, поэтому рецензию писать не буду, так как полностью разбираюсь во всех тонкостях «Философии пространства и времени» (1927). Я заинтересованный неспециалист, знакомый с теориями относительности и классической механики (больше с философской, чем с математической точки зрения), так что отнеситесь к этому обзору с долей скептицизма — или двумя.
Еще со времен Евклида философы и ученые работали с геометрической системой, основанной на нескольких определениях и аксиомах (то есть самоочевидных истинах) и теоремах, которые были открыты путем логического вывода. В девятнадцатом веке под ударом оказалась одна из аксиом Евклида — аксиома параллелизма (две параллельные прямые никогда не пересекутся). По мнению математиков Бойяи и Лобачевского, эта аксиома могла быть опровергнута и привести к неоткрытым неевклидовым геометрическим системам, которые были бы полностью непротиворечивыми и независимыми от евклидовой геометрии.
Гаусс, геометр, столкнувшись с существованием множества взаимоисключающих геометрий, начал задаваться вопросом, какая из этих систем описывает наш физический мир. Он пытался измерить кривизну на Земле, но (конечно) потерпел неудачу. Позже, в двадцатом веке, Альберт Эйнштейн применил неевклидову геометрию к нашей Вселенной в своей общей теории относительности. Это было прорывом: тысячи лет люди верили, что мы живем в евклидовой вселенной, которую можно описать с помощью планиметрии (которую каждый ребенок изучает в школе).
Эйнштейн пришел к своему открытию, задавая физические вопросы о Вселенной; и это показывает четкое различие между «чистой» геометрией и «эмпирической» геометрией. Математики могут придумывать новые математические отношения в своих креслах, но в конце концов эти теоремы выдерживают или терпят неудачу в зависимости от эмпирических наблюдений и экспериментов. По крайней мере, так выглядит взгляд Райхенбаха в «Философии пространства-времени».
На протяжении всей книги Райхенбах убеждает нас в том, что эмпирические данные должны решать вопросы геометрии. Он начинает с объяснения следствий специальной теории относительности для наших представлений о «пространстве» и «времени». Затем, в третьей части книги, он постепенно подводит нас к общей теории относительности, из которой специальная теория является лишь частным случаем, — к теории гравитации Эйнштейна. Короче говоря: материя и энергия (E=mc2) искривляют пространство-время, и (обратимо) кривизна пространства-времени определяет поведение материи и энергии.
Общая теория относительности учит нас, что гравитация ковариантна. Другими словами: гравитация различается в зависимости от системы координат. Если известно состояние одной системы, можно рассчитать состояние любой другой системы, какую только можно вообразить, и все эти состояния эквивалентны. Вопросы истины исчезают. Согласно теории Эйнштейна, движущийся измерительный стержень короче точно такого же стержня в состоянии покоя (если смотреть из системы отсчета покоящегося стержня!!!). Больше нет: какова «истинная» длина стержня? Все длины одинаково верны; можно сказать, что каждая система координат (стержни) находится в покое относительно другой.
Меня сбивает с толку (и интересно), почему Эйнштейн назвал свои теории «относительными» — кажется, было бы гораздо лучше назвать теории «инвариантными». Относительность, кажется, обманывает людей, заставляя их думать, что «все относительно всего остального». Что на самом деле вводит в заблуждение, поскольку обе его теории имеют дело только с инвариантными элементами в физических описаниях Вселенной, и, следовательно, на самом деле не имеет значения, описываем ли мы, что мы вращаемся вокруг Солнца, или Солнце вращается вокруг нас.
Мы можем выбрать любую систему координат, которая является наиболее полезной, простой, красивой и т. д., и пропустить вопросы истины. Если нужно, мы можем использовать математику, чтобы преобразовать эту систему в другую систему.
Райхенбах часто углубляется в философские следствия наших представлений о пространстве и времени, и в книге были моменты, когда я чувствовал себя совершенно потерянным, особенно когда он сочетал свои философские исследования с метрическими тензорами в общей теории относительности…
Тем не менее, (Я думаю) я понял большую часть книги, поэтому я резюмирую основные моменты, которые я вынес из этой (настоятельно рекомендуемой!) книги:
1. Наши лучшие физические теории, описывающие нашу вселенную, весьма произвольны, в том смысле, что в конечном итоге они основаны на произвольно выбранных координатных определениях (например, то, что мы определяем как метр, есть метр). И эти произвольные решения, кажется, совсем не имеют значения для объяснения мира, в котором мы живем! (Я полагаю, что эта точка зрения называется «конвенционализм»?)
2.
Помимо этого, эти теории, похоже, сходятся в том, что показывают нам, насколько мы свободны в описании мира, в котором живем. «все науки одинаково истинны». Это просто означает, что любая система координат может быть использована для описания мира — лишь бы она была подтверждена эмпирически (!) — и может быть преобразована в любую другую систему координат. И гравитация уже не инвариантный фактор (т.е. универсальная сила), а ковариантный фактор, меняющийся в зависимости от выбранной системы координат. Например, евклидову геометрию можно использовать для описания пространства-времени между галактиками, где гравитацией можно пренебречь; нам нужна неевклидова геометрия, когда мы имеем дело с такими вещами, как орбиты планет.
3. В конце концов, геометрия стала физикой, и общая теория Эйнштейна показывает нам, как геометрия в смысле ЯВЛЯЕТСЯ пространством (временем): кривизна пространства-времени определяется физическими явлениями (т. е. материей и энергией).
4. (Физическое) доказательство объективного существования пространства-времени в том смысле, что эксперименты и наблюдения в физике показали нам реальность (и природу) пространства-времени.
Это действительно удивительно, если вы глубоко задумаетесь об этом.
Чтобы проиллюстрировать этот последний пункт, рассмотрим, что общая теория относительности Эйнштейна не только описала все более ранние (соответствующие) теории в физике, но также предсказала существование конкретных, ненаблюдаемых явлений:
— Искривление световых лучей из-за искривления пространства-времени, подтвержденное экспедицией Эддингтона в 1919 году.
— Гравитационные красные смещения в точках пространства-времени, содержащих огромные массы или количества энергии, подтвержденные экспериментами в 1960-х годах.
— (Очевидное) замедление времени вблизи сильных гравитационных полей, подтвержденное полетами атомных часов по всему миру и сравнением их измерений с наземными часами.
Другими словами: физические явления говорят нам, в каком типе вселенной мы живем — во вселенной Эйнштейна. Как красиво!
Я нахожу очень красивой еще одну вещь, упомянутую в начале «Философии пространства и времени».
Именно столько времени потребовалось людям, чтобы проснуться и понять, что геометрия Евклида была лишь одной из многих возможных геометрий. И даже после этого потребовались годы, чтобы люди осознали важность существования всех этих систем геометрии для философии и науки. Красота этого заключается в том, что даже тысячи лет «некоторых» знаний философы пытались моделировать всю науку по Евклиду! (ср. Декарт, Спиноза, Юм, Кант) — может быть просто неверным. Ну, не совсем неправильно, в смысле «все или ничего», но ограниченно. На протяжении тысячелетий самые разумные люди думали, что геометрия Евклида описывает мир; в наши дни самые простые (но заинтересованные и мотивированные) люди могут узнать, что евклидова геометрия «только» описывает наиболее пустые части нашей вселенной — в приближении. Все важные части нашей вселенной управляются совершенно другой системой геометрии. Иронично и очень показательно для прогресса человеческого знания.
Тем не менее, мне интересно, не приближаемся ли мы к определенным знаниям.
Никогда раньше у нас не было такого количества фундаментальных теорий и такого количества сложной аппаратуры для проведения экспериментов и наблюдений. Лично я не верю в бесконечную погоню за знаниями; история науки позволяет нам провести тщательную положительную индукцию: кажется, что мы совершенствуем наши теории — по крайней мере, в физике, химии и биологии — с каждым годом. Где-то есть предел тому, что можно знать: вопрос в том, сможем ли мы, люди, постичь эти высшие истины. Глядя на современную физику — с чисто математическими (то есть в основном непроверяемыми) окончательными теориями — я думаю, что мы быстро приближаемся к точке, когда даже самые одаренные умы больше не смогут понимать теории. Пища для размышлений…
Последнее замечание. Такие великие мыслители, как Локк, Юм и Кант, рассматривали геометрию (Евклида) как аналитическое знание. Другими словами: можно было бы узнать все о геометрии, применяя Разум (то есть используя логику для вывода новых предложений из известных).
Все это считалось определенным знанием, в отличие от эмпирического знания, которое мы собираем только с помощью наших чувств, которые, очевидно, подвержены ошибкам, и, следовательно, это знание не является достоверным. Вот почему я нахожу интересной как историю философии, так и науку: Рейхенбах ясно показывает, как развитие физики двадцатого века (особенно общей теории относительности) показало нам, что геометрия не является аналитической, а, с другой стороны, в высшей степени произвольной и должны быть проверены экспериментом и наблюдением. Другими словами: крушение того, что на протяжении тысячелетий было хрестоматийным примером достоверности (то есть евклидовой геометрии), оказалось ключом к величайшему научному прогрессу со времен Ньютона. Теперь мы знаем, что даже математика подлежит научной строгости и, следовательно, должна проверяться экспериментом и наблюдением. Конечно, есть математики (и физики), которые думают иначе, но я сомневаюсь, что мейнстрим в наши дни серьезно воспримет эту точку зрения.
Эти крупные прорывы и (по словам Томаса Куна) сдвиги парадигм делают науку и философию интересными.
———————————————— ————————
Как я уже сказал, я неспециалист, знакомый с ключевыми идеями, содержащимися в современной физике, и нахожу их замечательными! — но мне интересно: эта книга была первоначально написана в 1927 году, в то время, когда большинство более поздних открытий, связанных с общей теорией относительности, еще не были известны. Если кто-то читает этот обзор и обладает большими знаниями по этим темам, чем, кажется, обладаю я: какие основные моменты в трактовке пространства и времени Рейхенбахом устарели? И что современная наука и философия говорят нам об этих конкретных моментах? Буду благодарен за любой комментарий.
И если я допустил какие-либо ошибки в своем отзыве или неправильно истолковал какой-то факт, пожалуйста, поправьте меня!
Космос — Философская энциклопедия Routledge
Доступ к полному содержанию доступен только для членов учреждений, купивших доступ.
Если вы принадлежите к такому учреждению, войдите в систему или узнайте больше о том, как сделать заказ.
Поделиться
Загрузка контента
Нам не удалось загрузить контент ПечатьСодержимое
- Резюме статьи
контент заблокирован
1
Появление космоса
содержимое заблокировано
2
Ньютоновское пространство
контент заблокирован
3
Философия космоса
содержимое заблокировано
4
Общие пространства
содержимое заблокировано
Библиография
Тематический
- К
- Торретти, Роберто
DOI
10.4324/9780415249126-Q098-1
DOI: 10.4324/9780415249126-Q098-1
Версия: v1, опубликовано онлайн: 199 8
Получено 10 июня 2023 г.
с https://www.rep.routledge. com/статьи/тематические/пространство/v-1
В некоторых случаях слово «пространство» обозначает пустое или потенциально пустое пространство среди вещей, например, когда водитель находит свободное место на переполненной стоянке или когда наборщик увеличивает расстояние между словами на страница. В других значениях «пространство» означает безграничную протяженность, которая предположительно содержит все или каждую вещь определенного вида. Первый смысл хорошо укоренен в обыденном опыте и восходит к этимологии слова (от латинского слова spatium , что означает «гоночная трасса» или вообще «расстояние», «интервал», «местность»). Последнее значение возникло в научных кругах — возможно, уже в четырнадцатом веке — путем смелой экстраполяции первого; оно не относится ни к чему, что может быть продемонстрировано в чувственном восприятии; и тем не менее, благодаря влиянию ньютоновской науки на европейско-американский здравый смысл, оно настолько укоренилось в обыденном употреблении, что обычно рассматривается как первичное значение «пространства», из которого происходят все остальные.
Согласно Корнфорду, «изобретение пространства» как безграничного, всеобъемлющего вместилища произошло в пятом веке до нашей эры. Однако, скорее всего, это произошло в позднем средневековье. Во всяком случае, эта идея была широко распространена в Кембридже в 1660-х годах, когда Ньютон сделал ее фундаментальным компонентом своей концепции описания явлений движения. В посмертной статье Ньютон подчеркивал, что пространство ускользает от традиционной классификации сущностей на субстанции и атрибуты и имеет «собственный способ существования». До публикации этой статьи в 19 г.62, философы приняли ньютоновское пространство за субстанцию, и большинство из них считало это совершенно абсурдным. Принимая во внимание роль всеохватывающего пространства в ньютоновской физике, Кант предпочел рассматривать его как предпосылку человеческого знания, раз и навсегда внесенного человеческим разумом. Ньютон писал, что точки пространства обязаны своей индивидуальной идентичностью реляционной системе, в которой они расположены.
