Конрад Лоренц. Агрессия
ПРЕДИСЛОВИЕ
В книге речь идёт об агрессии, то есть об инстинкте борьбы, направленном против собратьев по виду, у животных и у человека. Решение написать её возникло в результате случайного совпадения двух обстоятельств. Я был в Соединённых Штатах. Во-первых, для того, чтобы читать психологам, психоаналитикам и психиатрам лекции о сравнительной этологии и физиологии поведения, а во-вторых, чтобы проверить в естественных условиях на коралловых рифах у побережья Флориды гипотезу о боевом поведении некоторых рыб и о функции их окраски для сохранения вида, — гипотезу, построенную на аквариумных наблюдениях. В американских клиниках мне впервые довелось разговаривать с психоаналитиками, для которых учение Фрейда было не догмой, а рабочей гипотезой, как и должно быть в любой науке. При таком подходе стало понятно многое из того, что прежде вызывало у меня возражения из-за чрезмерной смелости теорий Зигмунда Фрейда. В дискуссиях по поводу его учения об инстинктах выявились неожиданные совпадения результатов психоанализа и физиологии поведения. Совпадения существенные как раз потому, что эти дисциплины различаются и постановкой вопросов, и методами исследования, и — главное — базисом индукции. Я ожидал непреодолимых разногласий по поводу понятия «инстинкт смерти», который — согласно одной из теорий Фрейда — противостоит всем жизнеутверждающим инстинктам как разрушительное начало. Это гипотеза, чуждая биологии, с точки зрения этолога является не только ненужной, но и неверной. Агрессия, проявления которой часто отождествляются с проявлениями «инстинкта смерти», — это такой же инстинкт, как и все остальные, и в естественных условиях так же, как и они, служит сохранению жизни и вида. У человека, который собственным трудом слишком быстро изменил условия своей жизни, агрессивный инстинкт часто приводит к губительным последствиям; но аналогично — хотя не столь драматично — обстоит дело и с другими инстинктами. Вскоре после того я изучал в естественных условиях тёплого моря коралловых рыб, в отношении которых значение агрессии для сохранения вида не вызывает сомнений, — и тогда мне захотелось написать эту книгу. Этология знает теперь так много о естественной истории агрессии, что уже позволительно говорить о причинах некоторых нарушений этого инстинкта у человека. Понять причину болезни — ещё не значит найти эффективный способ её лечения, однако такое понимание является одной из предпосылок терапии. Я чувствую, что мои литературные способности недостаточны для выполнения стоящей передо мной задачи. Почти невозможно описать словами, как работает система, в которой каждый элемент находится в сложных причинных взаимосвязях со всеми остальными. Даже если объяснять устройство автомобильного мотора — и то не знаешь, с чего начать. Потому что невозможно усвоить информацию о работе коленчатого вала, не имея понятия о шатунах, поршнях, цилиндрах, клапанах… и т.д., и т.д. Отдельные элементы общей системы можно понять лишь в их взаимодействии, иначе вообще ничего понять нельзя. И чем сложнее система — тем труднее её исследовать и объяснить; между тем структура взаимодействий инстинктивных и социально-обусловленных способов поведения, составляющих общественную жизнь человека, несомненно является сложнейшей системой, какую мы только знаем на Земле. Чтобы разъяснить те немногие причинные связи, которые я могу — как мне кажется — проследить в этом лабиринте взаимодействий, мне волейневолей приходится начинать издалека. |
Книга: Агрессия — Конрад Лоренц
Загрузка. Пожалуйста, подождите…
Просмотров: 755
По темной стороне
Купава Огинская
В новый мир Яна попала основательно: сразу в ритуальный круг, под нож адепта, желавшего…
Просмотров: 508
Теоретик. Храм из хрусталя
Владимир Корн
Этот мир, где даже звездное небо совсем чужое, можно назвать планетой негодяев. И…
Просмотров: 425
Вина Зверя
Ольга Аро
Звери не так страшны, как люди со звериными сердцами. Вэл хорошо помнит случившееся с ней…
Просмотров: 407
Разрыв небесного шаблона
Татьяна Гармаш-Роффе
Бизнесмен Андрей Саблин жениться не собирался: не видел в семейной жизни никакого смысла.…
Просмотров: 372
Друг моего парня
Лана Ричи
У нас все было отлично с моим парнем, но однажды в нашей постели появился третий…
Просмотров: 363
Я вас лублу!
Дина Рубина
Нет места более священного, чем Иерусалим – «ликующий вопль тысяч и тысяч глоток»,…
Просмотров: 307
Управление тревогой. Системный подход к…
Катлин Смит
Психотерапевт Катлин Смит просто и доступно рассказывает о том, как и в чем проявляется…
Просмотров: 300
Небесный король: Вторжение в Китай
Алексей Живой
Соединенные Штаты Америки охвачены ужасом – неизвестный компьютерный вирус спровоцировал…
Просмотров: 282
Учитель драмы
Корен Зайлцкас
Грейси Мюллер – гордая мать двоих детей и преданная жена, живущая в северной части штата…
Просмотров: 254
Добыча принца
Франциска Вудворт
Ирина всегда доверяла своей интуиции, и когда подруга Алена предложила провести темный…
Просмотров: 250
Меню недели.
Тайм-менеджмент на кухне
Дарья Черненко
Вы не горите желанием каждый день часами стоять у плиты, но хотите, чтобы семья питалась…
Просмотров: 249
Погром среди ясного неба
Наталья Александрова
Частный детектив Василий Куликов не искал бы приключений на свою голову, если бы дела в…
Просмотров: 247
Император мира
Владимир Марков-Бабкин
Год 1917-й. Революционные изменения охватили Россию и весь мир. Новый русский император…
Просмотров: 242
Рабыня
Тара Конклин
Семнадцатилетняя рабыня Жозефина – прислуга на табачной ферме в Вирджинии, тайно…
Просмотров: 237
Идущий по лезвию
Иван Майер
В каком направлении и с какой скоростью необходимо двигаться, чтобы стать успешным…
Просмотров: 232
Управляй как лучшие
Антон Савочка
Просмотров: 214
Темные искусства
Оскар де Мюриэл
1889 год, Эдинбург. Большое семейство устраивает спиритический сеанс – популярную забаву…
Просмотров: 214
Отвязный
Ellen Fallen
Я влюблен в нее с самого детства. Представлял ее своей невестой и женой с ранних лет. И…
Просмотров: 213
Всего лишь полностью раздавлен
Софи Гонзалес
Уилл Таварис – это герой летнего романа мечты: он смешной, ласковый, добрый… Но только…
Просмотров: 206
Башни немецкого замка
Александр Тамоников
Осенью 1944 года Красная Армия сражается уже в Румынии. Группа СМЕРШ под командованием…
Просмотров: 204
Пастырское богословие
Коллектив авторов
Пастырское богословие как дисциплина охватывает не только умозрительные вопросы, но и…
Просмотров: 182
Обвинение предъявлено Гурову
Николай Леонов
Такого еще не было! Полковнику МВД Льву Гурову предъявлено обвинение в соучастии в…
Просмотров: 177
Интересная жизнь… Интересные времена……
Владимир Соколов
Эта книга – увлекательный рассказ о насыщенной, интересной жизни незаурядного человека в…
Просмотров: 173
Эта чудесная жизнь
Татьяна Тронина
Далекое-далекое будущее, миром правит искусственный интеллект – программа под названием…
Агрессия, или Так называемое зло (2017)
Конрад Лоренц – выдающийся зоолог и зоопсихолог, философ и психолог, лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине, автор прошедших проверку временем книг «Год серого гуся», «Кольцо царя Соломона» и «Человек находит друга».
«Агрессия, или Так называемое зло» – одна из самых известных и глубоких его работ, в которой он рассматривает агрессию с самых разных точек зрения – философской, социальной и биологической – и приходит к выводу, что агрессия – врожденный инстинкт, необходимый для выживания индивида и неизбежный в любом сообществе.
О книге Конрада Лоренца (Konrad Lorenz) «Агрессия (так называемое «зло»)» | Рубрика Книги
Книгу австрийского естествоиспытателя лауреата Нобелевской премии Конрада Лоренца (Konrad Lorenz) «Агрессия (так называемое “зло”)» читала долго и трудно, однако с безумным интересом.
В этом нет ничего парадоксального. Книга — о научных исследованиях и о выводах из них, поэтому неизбежно было моё первоначальное спотыкание на терминах. Но тема исследований, которые вёл Конрад Лоренц, один из основателей науки этологии (науки о поведении животных), того стоила: поведение животных и — сравнение с поведением человека.
Выводы исследователя — потрясающи.
Я и не подозревала, что агрессия — это инстинкт, причём врождённый.
Сейчас, уже прочитав книгу, самоуверенно подумала, что и сама могла бы догадаться, что это один из «основных инстинктов», наряду с теми, которые изучала в школе. Например… (Не смейтесь!) Например, если бы настойчиво попыталась снять своё недоумение по поводу названия фильма «Основной инстинкт».
О каком основном инстинкте говорится в одноимённом фильме с Шерри Стоун в главной роли? О так называемом «половом»? Но тогда почему — никак не могла понять! — почему в последних кадрах героиня, предаваясь любви, одновременно нашаривает рукой под кроватью нож для колки льда (шаблонное орудие убийства в американских триллерах)?! Может, речь не только или не столько о половом инстинкте, на который намекает нам название этого эротического триллера? А о каком?
Теперь ясно: в фильме отлично продемонстрирован, наряду с половым, и другой инстинкт — агрессия.
Даже если сами создатели фильма об этом и не знают.
Но бог с ним, с фильмом. Кого не мучили такие вопросы: почему люди всё время, буквально все века и каждый день, каждую минуту воюют? почему убивают друг друга? почему они такие жестокие? тиранят себе подобных, издеваются над ними? причём чем роднее человек, тем больше вероятность плохих с ним отношений?
Господи, да потому что агрессия — врождённый инстинкт! А мы, люди, никак не научимся им управлять.
Конрад Лоренц посвятил годы тому, чтобы доказать: агрессия — врождённое свойство всех высших животных. В том числе человека.
Вспоминается чьё-то выражение о трёх стадиях восприятия любой новой идеи. Первая: «Какая чушь!» Вторая: «В этом что-то есть». Третья: «Кто же этого не знал?!»
Я их тоже прошла, читая книгу Конрада Лоренца. Сначала не поверила: ну неужели агрессия в нас сидит самопроизвольно? Неужели нас ею наградила природа? Зачем??
Конрад Лоренц терпеливо, последовательно отвечает на этот вопрос. Мне понравилось, что он так построил книгу, что ничего не утверждает авторитарно. Наоборот, он искусно приводит читателя к тому, чтобы он, читатель, сам сделал этот вывод.
Ещё в начале книги автор предупреждает, что отходит от канонов доказывания теории дедуктивным методом. Именно поэтому книгу так интересно читать. Вместе с учёным покупаешь огромный аквариум и всяких-всяких хищных рыбёшек, заводишь гусыню и собаку, а потом, изучив их поведение в домашних условиях, отправляешься для научных исследований в дикую природу. Наблюдаешь за семейными ссорами, брачными отношениями, проблемами выживания рыб, львов, оленей, сорок, волков, крыс… Волей-неволей начинаешь думать: о! прямо как у людей! Или: ба! куда нам до такой разумной сдержанности, мы её утратили. Из наблюдений и сопоставлений делаешь вывод… Индукция!
На множестве примеров учёный доказывает, что агрессия — это врождённый инстинкт, причём нужный: он служит для сохранения вида. (Так вот почему у книги такой странный заголовок: «Агрессия (так называемое “зло”)»!)
Следующий постулат: мы, люди, есть животные (и нечего кичиться своим «высшим» положением над животными).
И далее: мы как животные этим инстинктом — инстинктом агрессии — обладаем!
И никуда нам от этого инстинкта не деться, его не избежишь, его не запретишь, от него не избавишься, читая друг другу нотации.
Конрад Лоренц пишет:
Знание того, что агрессия является подлинным инстинктом — первичным, направленным на сохранение вида, — позволяет нам понять, насколько она опасна. Главная опасность инстинкта состоит в его спонтанности.
Значит, ничего не поделаешь, войны как были, так и будут? Куда нам против ПРИРОДЫ?!
И вот тут-то наступает самое загадочное: человек, обладающий этим «звериным» инстинктом, мог бы и справиться с его проявлениями, если бы… если бы человек не был так цивилизован.
Что за парадокс, ей-богу!
Нет, не парадокс.
Человек так создан, что нет у него какого-либо сильнодействующего оружия для убийства. Ну — кулаки. Ну — кольцо пальцев вокруг шеи. Но не яд же, не когти, не клыки-рога-копыта!
Природа целесообразна: коли орудия убийства слабенькие, так и защита от нападения сородича должна быть соответствующей (к чему излишества?). А значит, и механизмы сдерживания агрессии у человека от роду слабые.
А тут — бац! — цивилизация! Она вложила в руки человека оружие. Новые возможности убийства! Как пишет Конрад Лоренц, «прежнее равновесие между сравнительно слабыми запретами агрессии и такими же слабыми возможностями убийства оказалось в корне нарушено». В таком случае, что его, человека разумного, может сдержать? Только принципы человеческие, ответственная мораль, ритуалы, традиции. А насколько они впитаны нами, цивилизованными? Особенно в нынешнее время? Вот то-то и оно!
Но у животных-то нет никакой ответственности, рассуждала я. Почему же они до сих пор не поубивали друг друга? В борьбе за хорошее гнездо, за добытую пищу, за полюбившуюся самочку?!
И здесь началось самое интересное!
Оказывается, природа наделила высших животных не только агрессией, но и этими самыми «сдерживающими механизмами», или «механизмами торможения», которые призваны блокировать опасные выпады при атаке, не допустить увечья, сильного ранения и убийства сородича.
(Бывают, конечно, сбои в этом механизме сдерживания. Но эта патология, насколько я поняла, нечаста.)
А у человека мало того, что эти сдерживающие начала от природы слабые, но они ещё и нарушены! Кроме того, у человека ещё и масса факторов, которые агрессию нагнетают. Это прекрасные наши достижения науки и техники, скученность в городах, ускоренный темп жизни, конкуренция, пренебрежение традициями и многое другое. Всё это повышает готовность людей к агрессивному поведению по отношению друг к другу.
Но и этого мало! Оказывается, если агрессию не разряжать, она ещё и накапливается…
Всё вышесказанное я изложила так, как поняла из этого большого научного исследования. В силу своей абсолютной неприкасаемости к теме сравнительной этологии, мне пришлось многое раскладывать для себя «по полочкам», чтобы выловить и понять то, что учёный не говорит, считая это очевидным или знакомым читателю (я же говорила, что книгу читала трудно).
Вот такой опасный в наше время сделался этот инстинкт агрессии, сделала я вывод. А изначально-то призван служить сохранению человека как вида.
Инстинкт агрессии есть, объективно существует. Как и любой другой инстинкт (например, питание, размножение), он требует удовлетворения, разрядки. Не будет это сделано — накопится до «критической массы», как говорят физики. Поэтому нам, людям, надо научиться разряжать свою агрессию вовремя. При этом не «отыгрываться» на сородичах, а, как пишет Конрад Лоренц, перенаправлять агрессию на другие объекты.
О, я теперь по-иному оценила японскую традицию ставить где-нибудь в углу офиса чучело директора фирмы. Зол? Иди попинай, разрядись, чтобы потом невзначай не перекинуть свою агрессию на человека, а то и вовсе на безвинного своего родича (что часто бывает, мы все с этим сталкивались). Вот японцы поняли этологов, сразу применили их советы. В России что-то я о таких чучелах не слышала.
Конрад Лоренц, больше нас с вами и японцев понимающий, насколько агрессия сильна и насколько она способна погубить человечество, много чего предлагает в своей книге для усиления механизмов сдерживания этого инстинкта.
Самое смешное, что все эти механизмы, то есть приёмы, меры, методы, нам очень хорошо знакомы! (Вот я и вошла в третью стадию восприятия нового: «Кто ж этого не знал?!») Остаётся человечеству осознать эти же самые меры уже в их новом качестве — как необходимую составляющую мирного сосуществования — и методично, целенаправленно, широко использовать.
Книга вышла полтора десятка лет назад. Можно предположить, какие вокруг неё тогда возникли дискуссии специалистов («Что-о-о? Человек — тоже животное? Его поведение подчинено законам природы? Он тоже обладает инстинктом внутривидовой агрессии? И этот инстинкт у него ещё и нарушен? К тому же нарушения инстинкта агрессии опасны для существования человечества?») Автор и в книге часто как бы полемизирует с оппонентами.
Я же прочитала книгу «Агрессия (так называемое “зло”)» как раз накануне грузино-южно-осетинских событий. С утра 8 августа 2008 года по телевидению, по радио главным словом стало — «агрессия». Боже мой, агрессия! Я кинулась к словарям. Везде находила одно и то же определение, но о том, что это инстинкт, — ни гу-гу.
Возможно, мои словари старые? Остаётся надеяться, что всё, о чём пишет лауреат Нобелевской премии Конрад Лоренц, будет оценено передовыми людьми. И тогда — размечталась я — появятся не только обновлённые словарные статьи об агрессии, но и, возможно, новые Программы ООН — по внедрению в жизнь тех самых (знакомых нам!) мер защиты от грозящих опасностей:
- Программа по широкомасштабному, всеземному укреплению традиций;
- Программа по расовому, национальному, религиозному умиротворению;
- Программа по проведению всемирных дней юмора и безудержного смеха;
- Программа по глобальному охвату людей спортом, музыкой, живописью;
- Программа по разработке моделей «чучел», снимающих накопленную злобу.
И, самое главное, будет разработана Программа по повышению уровня образования и по внедрению знаний о человеке и о нашей природной сущности: 1) мы живём по единым с животным миром законам природы; 2) эти законы целесообразны; 3) нарушение их опасно для человечества.
Без смущения написала эти строки, ибо книга Конрада Лоренца повернула меня в сторону самосозерцания и вообще перевернула мои понятия о происходящем ежедневно вокруг меня.
Кроме того, после этой книги у меня возникла просто зависть по отношению к людям, которые занимаются такой интересной наукой — сравнительной этологией. И вообще занимаются — НАУКОЙ.
Ещё скажу, что осталось ощущение: прочитала не одну книгу, а несколько. Чего только я не узнала из неё! На многие вопросы получила ответы, которых и не ожидала получить именно в этой книге.
К примеру, читала где-то, что если будет глобальная катастрофа, то три вида животных выживут при любых обстоятельствах, даже после ядерной войны: тараканы, голуби и крысы. Но почему именно они? В книге Конрада Лоренца о крысах — целая глава: о взаимоотношениях внутри семьи, об их уникальной способности к обучению и даже к передаче опыта. Оказывается, что приобретённый опыт крысы передают по наследству! Теперь понятно, почему эти умные твари неистребимы.
Вообще о социальном поведении разных высших животных — рыб, птиц, оленей, волков, собак, свиней, обезьян и так далее — столько всяких наблюдений, что не оторвёшься от чтения. При этом возникают постоянные аналогии с нашим, людским поведением, зачастую не в нашу пользу.
Очень интересно — о взаимоотношениях разных видов животных. Приведу лишь одну выдержку:
Столкновение между хищником и добычей вообще не является борьбой в подлинном смысле этого слова. <…> Когда лев убивает буйвола, этот буйвол вызывает в нём не больше агрессивности, чем во мне аппетитный индюк, висящий в кладовке, на которого я смотрю с таким же удовольствием. Различие внутренних побуждений ясно видно уже по выразительным движениям. Если собака гонит зайца, то у неё бывает точно такое же напряжённо-радостное выражение, с каким она приветствует хозяина или предвкушает что-нибудь приятное.
Когда я читала книгу «Агрессия (так называемое “зло”)», то буквально мешала тем, кто со мной рядом находился, заниматься своими делами.
Мне хотелось усадить их и читать, читать вслух, настолько неожиданные мысли высказывает Конрад Лоренц. Например:
Когда при звуках старой песни или какого-нибудь марша по мне хочет пробежать священный трепет, — я обороняюсь от искушения и говорю себе, что шимпанзе тоже производят ритмичный шум, готовясь к совместному нападению. Подпевать — значит класть палец в рот дьяволу.
Конечно, мне удалось почитать вслух всего несколько фраз. Но, может, и к лучшему, потому что в этой книге столько пищи для размышления, что лучше её сначала прочитать самому, в одиночестве, потом всласть наобсуждаться с другими. Поверьте, тем для дискуссий в этой книге — море разливанное (о любви, дружбе, семье, смерти, религии, расизме, национализме, скепсисе нашей молодёжи, предрасположенности к авариям, границах познания и т. д.). А сколько афористичных выражений!
Приведу еще одну цитату, на этом и закончу свою статью, чтобы подавить искушение цитировать и цитировать.
Человек, избавленный от всего так сказать «животного», лишённый подсознательных стремлений, человек как чисто разумное существо был бы отнюдь не ангелом, скорее наоборот!
Агрессия, или Так называемое зло Прям беда с этими высокообразованными и широкоинформированными.)) Агрессия, или Так называемое зло
Меня калачом не заманишь читать естественно-научные книжки. Но даже такому хроническому гуманитарию, как я, весьма любопытно было «послушать» оправдательную (читай: подробно-объяснительную) речь в защиту Агрессии, «произнесённую», кстати, не абы кем, а Нобелевским лауреатом по физиологии. Итак, вся соль в том, сообщает Конрад, что, с биологической и эволюционной точек зрения, агрессия — это вовсе не деструктивная сила, а наоборот — одно из проявлений инстинкта самосохранения живого организма, «гарант долгой и счастливой жизни» биологического вида. В качестве аргументов учёный приводит результаты опытов, экспериментов, наблюдений за различными видами живых существ — начиная от маленьких океанских рыбёшек и заканчивая гусями, крысами и прочими тварями божьими. Спешу унять ваши тревоги: даже если последняя естественно-научная книга, в которую вы заглядывали, был учебник по биологии за 11 класс, вы всё равно поймете (у вас ведь не iq табуретки, верно?), о чём толкует Конрад, ибо пишет он просто, без научного снобизма. Он описывает всё так, будто читаешь сборник разножанровых историй. К примеру, глава про гусей напоминает слезливую мелодраму, история про крысиное сообщество смахивает на триллер в тарантиновской эстетике (неудивительно, что она показалась мне самой интересной), как любовный экшен читаешь сюжет про каких-то мелких рыбёх из аквариума (их «биологического/родо-видового имени» я, естественно, не запомнила, как, впрочем и «имён» всех остальных героев книги). Есть места, где повествование провисает, становится заунывной песней, но это связано с тем, что Комрад, как и подобает учёному, стремится к предельной научной дотошности, описывая ситуации, в которых те или иные живые организмы проявляют агрессию. Теперь о самом главном — о нас с вами. С биологической точки зрения Конрад обосновывает, что для человека агрессия — столь же естественное состояние, как и, скажем, сон. Агрессия, или Так называемое зло Редко попадаются книги, из которых действительно узнаешь что-то новое (для себя) — не просто факты, а нечто, что изменит твои представления или мировоззрение. Прочитав книгу Лоренца, я изменила свое мнение о человечестве, о его будущем, а также о научной фантастике. Агрессия, или Так называемое зло
Прежде чем перейти к размышлениям по данной книге, разрешите мне отметить несколько важных аспектов концепции господина Лоренца касающихся животных. Это необходимо сделать потому, что К. Лоренц является сторонником эволюционной теории Чарльза Дарвина, из чего следует, что все относящееся к животным (в том числе и агрессивный инстинкт) имеет отношение и к человеку. Здесь не будет отсылок к Евангелию и другим великим писаниям, и все теории будут рассматриваться исключительно с позиций животных инстинктов. Однако, стоит отметить, что в последних двух главах господин Лоренц относит естественный отбор, он же Великий Конструктор, к божественному началу, то есть для господина Лоренца, Бог- это эволюция. Также отмечу, что господин Лоренц писал данный трактат, находясь в плену советских войск. При регистрации по месту заключения в графе отец написал Адольф (отсылка к единомышленнику Адольфу Гитлеру). Имя настоящего биологического отца — Закария. Еще до падения нацистской Германии и всё ещё будучи в Советском плену, отрекся от идеологии Адольфа Гитлера как ошибочной, вводящей в заблуждение и обманчивой. Из характеристики на военнопленного Лоренц Конрад Адольф, выданной 19 сентября 1947 года в лагере в Армении и оставшейся в его личном деле: «Военнопленный Лоренц характеризуется положительно, дисциплинирован, к труду относится добросовестно, политически развит, принимает активное участие в антифашистской работе и пользуется доверием и авторитетом среди военнопленных. Прочитанные им лекции и доклады заслушиваются военнопленными с охотой. Военнопленный Лоренц побывал в разных государствах, как-то: США, Англии, Франции, Бельгии, Голландии, Греции, Чехословакии и другие. Владеет большим кругозором в теоретических вопросах, а также в политике ориентируются правильно. В послевоенные годы получил Нобелевскую премию за огромный вклад в мировую науку, однако, многие учёные не разделяют отдельных его построений, в которых закон о жизни животных переносится на человеческое общество. Читать или не читать книгу конечно же судить вам. Многие мои знакомые отбрасывали эту книгу в мусорное ведро, узнав, что господин Лоренц был причастен к нацизму. Возможно вы сделаете то же самое. Однако, разрешите мне заметить, что это книга нисколько не политизирована. Вы не найдете в ней идеологий фашизма или намёков на превосходство какой-либо расы. Данный трактат исключительно научен. И если ваш выбор «читать /или не читать» основывается только на его биографии, то смело берите эту книгу в руки. Язык повествования- непростой, особенно первые пара глав даются очень сложно: в них идёт описание научных наблюдений господина Лоренца над своим собственным аквариумом и прибрежными рыбками. Именно из-за используемого языка (или, возможно, языковых структур переводчика с немецкого) эта книга пролежала на моём столе больше полугода. Я подходила к ней с разных концов, но никак не могла переселить первые 50 страниц текста. С 4 захода книга удалась. Не подумайте, что я жалею потраченного на эту книгу времени. Я с благодарностью впитывала эту информацию, которой поделился господин Лоренца на страницах своей книги. Человек человеку всегда был интересен как объект изучения. Особенно – его поведение. Еще Гиппократ предложил систему классификации характеров, ту самую, помните, про холериков-флегматиков, которой пользуемся и сейчас. Затем был Фрейд. Фрейд был гениальной личностью, впервые заговоривший о подсознании и анализе подсознательной деятельности. Причём Фрейд, опережая на полвека появление этологии полагал, что корни подсознательного растут на почве биологической сущности человека. Исторически агрессии приписывалась территориальность, достаточно вспомнить из уроков школьной биологии пример с собакой на поводке. Выгуливая своего питомца, вы наверняка заметите, что он метит кусты. В нашем сознании укоренилось, что подобным образом они метят свою территорию. Мол, моя это территория, не подходи, а то укушу. И в самом деле, кому понравится, если чужой, абсолютно незнакомый вам человек придет в ваш дом передохнуть. Вот вам и агрессия налицо. Сами напросились, как говорится. Однако, я уверена, что вам будет интересно узнать, что эти пахучие отметки не имеют ничего общего с заявкой на территорию, поскольку такие отметки известны и у животных, кочующих на большие расстояния, и вообще животных, не занимающих собственных территорий. «Как доказали Лейхаузен и Вольф, существует весьма интересная возможность размещения животных определённого вида по имеющемуся биотопу с помощью не пространственного, а временного плана, с таким же успехом. Они обнаружили на примере бродячих кошек, живших на открытой местности, что несколько особей могут использовать одну и туже охотничью зону без каких-либо столкновений. При этом охота регулируется строгим расписанием, точь-в-точь как пользование общей прачечной у домохозяек нашего института в Зеевизене. Дополнительной гарантией против нежелательных встреч являются пахучие метки, эти животные — кошки, не домохозяйки — оставляют обычно через правильные промежутки времени, где бы они ни были. Эти метки действуют, как блок сигнал на железной дороге, который аналогичным образом служит для того, чтобы предотвратить столкновение поездов: кошка, обнаружившая на своей охотничьей тропе сигнал другой кошки, может очень точно определить время подачи этого сигнала; если он свежий, то она останавливается или сворачивает в сторону, если же ему уже несколько часов — спокойно продолжает свой путь». Здесь логично будет предположить, что наши проявления агрессии проявляются только в том случае, когда мы боремся за еду. «Последние львы подохли бы от голода гораздо раньше, чем убили бы последнюю пару антилоп и зебр, способную к продолжению рода. Также, как — в переводе на человеческий-коммерческий язык- китобойный флот обанкротился бы задолго до исчезновения последних китов. Кто непосредственно угрожает существованию вида- это не пожиратель, а конкурент; именно он и только он. Когда в древние времена в Австралии появились динго — поначалу домашние собаки, завезенные туда людьми и одичавшие там, — они не истребили ни одного вида из тех, что служили добычей, зато под корень извели крупных сумчатых хищников, которые охотились на тех же животных, что и они. Местные хищники, сумчатый волк и сумчатый дьявол, были значительно сильнее динго, но в охотничьем искусстве эти древние, сравнительно глупые и медлительные звери уступали современным млекопитающим. Динго настолько уменьшили поголовье добычи, что охотничьи методы их конкурентов больше не «окупались», так что теперь они обитают лишь на Тасмании, куда динго не добрались». Впрочем, с другой стороны, столкновение между хищником и добычей вообще не является борьбой в подлинном смысле этого слова. «Когда лев убивает буйвола, этот буйвол вызывает в нём не больше агрессивности, чем во мне аппетитный индюк, висящий в кладовке, на которого я смотрю с таким же удовольствием». Агрессия описывается Лоренцом скорее всего как внутривидовой отбор. «Самка аргуса реагирует на громадное крылья петуха, украшенные великолепным узором из глазчатых пятен, которые он, токуя, разворачивает перед ее глазами. Эти крылья Велики настолько, что петух уже почти не может летать; но чем они больше — тем сильнее возбуждается курица. Число потомков, которые появляются у петуха за определенный срок, находится в прямой зависимости от длины его перьев. Хотя в других отношениях это чрезмерное развитие крыльев может быть для него вредно, — хищник съест его гораздо раньше, чем его соперника, у которого органы токования не так чудовищно утрированы; и таким образом поддерживается предрасположенность к росту гигантских крыльев, вопреки интересам сохранения вида». Так или иначе, абсолютно понятно что эволюции фазана-аргуса зашла в тупик, самцы соперничают друг с другом в отношении величины крыльев. Давайте попробуем переложить эволюцию фазана аргуса на современное человечество. Разве самцы Homo sapiens не соперничают друг с другом в отношении величины их пениса, развития их головного мозга или толщиной кошелька? При том, даже обладая одним или всеми из перечисленных атрибутов современной красоты, которые возбуждают самку, самец не дает никаких гарантий о живучести его Гена. То есть, несмотря на то, что он привлекателен, гарантий его здоровья и возможности к репродукции никто не даёт. Здесь мы впервые сталкиваемся с эволюционным процессом, который на первый взгляд кажется странным, а если вдуматься- даже жутким. «Это всегда происходит в тех случаях, когда отбор направляется одной лишь конкуренцией сородичей, без связи с вневидовым окружением». То есть по Лоренцу, если бы у вида Homo sapiens был конкурент, которого самки находили бы пригодным для продолжения рода, эволюция человека не остановилась бы. Оказывается, что пагубная агрессивность, которая сегодня как злое наследство сидит в крови у нас, у людей, является результатом внутривидового отбора, влиявшего на наших предков десятки тысяч лет на протяжении всего палеолита. Агрессия является следствием инстинктивных, врожденных факторов, отсюда логически следует, что агрессивные проявления почти невозможно устранить, да и незачем. Ни удовлетворение всех материальных потребностей, ни устранение социальной несправедливости, ни другие позитивные изменения в структуре человеческого общества не смогут предотвратить зарождения и проявления агрессивных импульсов. Ни отсутствие раздражающих ситуаций, ни морально-мотивированный запрет не справятся с инстинктом человеческой агрессии. Самое большее, чего можно достичь, — это временно не допускать подобных проявлений или ослабить их интенсивность. Поэтому агрессия в той или иной форме всегда будет нас сопровождать, ибо это есть часть нашей природы. Читая эту книгу, вы также узнаете для чего необходима иерархия в современном обществе и от какого животного мы ее унаследовали, почему в животном мире самец никогда не проявит свою агрессию (и не нападет) на самку, у кого мы переняли такую традицию, как заключение брака. «Я открыл, что человек – это животное». Зигмунд Фрейд Агрессия, или Так называемое зло Очень интересная книга, не ожидала. Всем советую к прочтению, автор рассказывает о важных аспектах поведения человека, основываясь на научных фактах, открывает глаза на многие вопросы — ответы теперь кажутся очевидными. Самопознание крайне важно для развития человечества; и эта книга понятна, актуальна и полезна. Агрессия, или Так называемое зло Книга в принципе понравилась. Хотя конец на мой взгляд несколько затянут, и текст в целом не очень стройный что ли. Агрессия, или Так называемое зло Агрессия — это бюджет. Агрессия, или Так называемое зло До прочтения этой книги не знал о существовании науки антропология. Как-то не было ни в институте, ни где бы то ни было. |
)
Причём по уровню проявляемой жестокости «дитя Адама» более всего схоже…с крысой. Да, да, с крысой, вы не ослышались. Эти серые твари (я не о людях, о крысах) готовы перегрызть глотку любому, кто не принадлежит к их сообществу, любому чужаку — будь это хоть крыса, хоть кот, хоть безобидный кролик. В человеческом социуме разве иначе? По словам доктора Лоренца, умерить свой животный агрессивный пыл человек может лишь с помощью интеллекта. Но, судя по обстановке в мире, большинство так и остаются звеньями в эволюционной цепи, крысами в обличье обезьян, не ведающими о возможности метафизического преображения.
Никогда не думала, что буду с таким увлечением читать о ритуалах изгибания шеи у гусей и уток.
По образованию врач. Является агитатором лагерного отделения, проводит агитационно массовую работу среди военнопленных немецкой и австрийской национальностей, владеет французским и английским языками. Компрометирующими материалами на Лоренца К.А. не располагаем».
Лоренц своими наблюдениями существенно подкрепил позиции психологов.
И если вы жили в большой семье, то обязательно вспомните, какая агрессия в вас бушевала, если ваши собратья и родители не оставляли вам ни крупицы ужина. Живя в капиталистическом мире Homo sapiens, у нас, конечно же, не осталось врагов, с кем нам необходимо сражаться за кусок пищи. Однако, в животном мире все эти процессы проходят намного сентиментальнее. Но такого рода борьба между поедающим и поедаемым никогда не приводит к полному уничтожению жертвы хищником; между ними всегда устанавливается некое равновесие, которые — если говорить о виде в целом, — выгодно для обоих.
Каждому небиологу покажется поразительным, даже парадоксальным, что сугубо внутривидовой отбор может привести к появлению морфологических признаков и поведенческих стереотипов не только совершенно бесполезных в смысле приспособления к среде, но и прямо вредных для сохранения вида. Посмотрите его наглядный пример из жизни аргуса:
На т.н. эрзац-объект или лучше на спорт. Это, пожалуй, одно из главных посланий, которое я бы хотела передать другим поколениям, и прежде всего, своим детям.«Агрессия, или Так называемое зло» Лоренц Конрад — описание книги | Эксклюзивная классика
Алтайский край
Альметьевск
Амурская область
Ангарск
Астрахань
Белгород
Братск
Брянск
Владивосток
Владимирская область
Волгоград
Волгоградская область
Воронеж
Воронежская область
Грозный
Екатеринбург
Забайкальский край
Зима
Ивановская область
Иркутск
Кабардино-Балкарская Республика
Калужская
Кемерово
Кемеровская область
Киров
Кострома
Краснодарский край
Красноярск
Красноярский край
Курганская
Курск
Липецк
Лиски
Москва
Московская область
Нижегородская область
Нижнеудинск
Нижний Новгород
Нижний Тагил
Новосибирск
Новосибирская область
Омск
Оренбург
Оренбургская область
Орловская область
Пенза
Пермский край
Пермь
Приморский край
Республика Адыгея
Республика Башкортостан
Республика Бурятия
Республика Крым
Республика Мордовия
Республика Северная Осетия — Алания
Республика Татарстан
Республика Тыва
Республика Хакасия
Ростов-на-Дону
Ростовская область
Рязань
Самара
Самарская область
Саратов
Саратовская область
Саянск
Свердловская область
Севастополь
Смоленск
Ставрополь
Ставропольский край
Старый Оскол
Тамбов
Тамбовская область
Тверь
Томск
Тула
Тулун
Тульская область
Тюмень
Удмуртская Республика
Улан‑Удэ
Ульяновск
Ульяновская область
Усолье‑Сибирское
Усть‑Илимск
Хабаровск
Ханты-Мансийский автономный округ
Челябинск
Челябинская область
Черемхово
Чита
Чувашская Республика
Шелехов
Энгельс
Ямало-Ненецкий автономный округ
Ярославль
Ярославская область
Агрессия.
Так называемое зло (Лоренц Конрад)00:00 / 10:42
01_Предисловие
23:35
02_Глава_1_Пролог_в_море
25:57
03_Глава_2_Продолжение_в_лаборатории
33:43
04_Глава_3_Чем_хорошо_зло
31:57
05_Глава_3_Чем_хорошо_зло
17:29
06_Глава_4_Спонтанность_агрессии
16:11
07_Глава_5_Привычка,_церемония_и_колдовство
18:42
08_Глава_5_Привычка,_церемония_и_колдовство
15:50
09_Глава_5_Привычка,_церемония_и_колдовство
18:42
10_Глава_5_Привычка,_церемония_и_колдовство
30:52
11_Глава_6_Великий_парламент_инстинктов
23:04
12_Глава_6_Великий_парламент_инстинктов
16:43
13_Глава_7_Формы_поведения,_аналогичные_моральным
42:18
14_Глава_7_Формы_поведения,_аналогичные_моральным
20:32
15_Глава_7_Формы_поведения,_аналогичные_моральным
25:08
16_Глава_8_Анонимная_стая
17:51
17_Глава_9_Общественный_порядок_без_любви
20:16
18_Глава_10_Крысы
26:45
19_Глава_11_Союз
31:20
20_Глава_11_Союз
30:07
21_Глава_11_Союз
35:31
22_Глава_11_Союз
38:12
23_Глава_12_Проповедь_смирения
01:03:49
24_Глава_13_Eссe_homo
36:07
25_Глава_14_Исповедую_надежду
Лоренц, Конрад: 9780156687416: Amazon.com: Книги
Обзор
В этом замечательном исследовании профессор Лоренц, натуралист по профессии и дарвинист по убеждению, представляет результаты своего исследования агрессивного поведения животных. И тем самым связывает свои открытия со сложной природой человека и современного общества. Изучая каждый вид по возрастающей шкале, он превосходно демонстрирует, что агрессивные тенденции являются неотъемлемой частью процесса сохранения жизни: i.е. «внутривидовые» или боевые действия в группе, что позволяет обеспечить нормальное распределение способностей, сопоставимое с практическим эффектом наличия только необходимого количества врачей в небольшом городке. Он подробно описывает животных, чьи модели поведения наиболее аналогичны человеческим — крыса с ее передачей опыта и удивительно сопоставимая серая гусь, чьи нормы поведения вплоть до абсурдных деталей влюбленности, борьбы за порядок ранжирования, ревности, скорби. и т.п., одинаковые. Но автор считает человека, возможно, менее удачливым, поскольку мы находимся в опасном положении: слишком многое, слишком рано, а природные гарантии, механизмы сдерживания агрессии, которые обычно сопровождают усиление власти среди низших слоев общества, не догнали человеческие средства для достижения цели. разрушение. Нам не хватает этого и / или адекватного катарсиса для наших «существенных» агрессивных тенденций. Но автор предлагает несколько разумных решений в виде «надежды на то, что давно разыскиваемое недостающее звено между животными и действительно гуманным существом — это мы сами.»Провокационный, познавательный и искренне читаемый. ( Kirkus Reviews )
Об авторе
Конрад Лоренц (1903-1989), австрийский зоолог, сыграл ведущую роль в создании этологии, изучении поведения животных. Большая часть его работы была сделана в Институте поведенческой психологии Макса Планка в Зеевизене, Бавария. Лоренц изучал серых гусей и галок, в частности, и заново открыл принцип импринтинга (первоначально описанный Дугласом Сполдингом в девятнадцатом веке).В 1973 году он был удостоен Нобелевской премии по физиологии и медицине, разделив ее с двумя другими важными этологами, Нико Тинбергеном и Карлом фон Фришем. Среди его книг для непрофессионалов — «Кольцо царя Соломона», «Человек встречает собаку», «За зеркалом», «Восемь смертных грехов цивилизованного человека» и «Год серого гуся».
Об агрессии, Конрад Лоренц
Об агрессии — это классика этологической литературы, впервые опубликованная в 1963 году, и когда я взял ее с полки в букинистическом магазине, я в основном искал научный роман, характерный для научной литературы. потом.Я не ожидал, что это центральное послание станет настолько сильным после всех этих лет — свидетельством как силы науки, так и смирения, которое Лоренц проявляет, когда выходит « за рамки науки дня », — и не ожидал, что это будет так. болезненно актуально. Я начал читать это до того, как пандемия жестокости полиции, которая характеризует майские / июньские протесты в Америке, действительно начала привлекать мое (австралийское) повседневное внимание, но в последней главе книги Лоренц обсуждает, какие животные научили нас агрессии и тому, как мы можем использовать эти знания, чтобы попытаться преодолеть нашу собственную социально-политическую агрессию — используя расовые отношения в Америке в качестве примера.Я не мог придумать более трогательного совпадения. К этой книге следует отнестись немного скептически — в конце концов, это научная книга, устаревшая на 60 лет и не защищенная от культурного багажа того времени, — но ее должен прочитать каждый активист, политолог, дипломат, военный. и офицер полиции, психолог, этолог и человек, который ведет себя как человек (может быть, сначала прочтите «Поведение Роберта Сапольски»).Но я забегаю вперед — большая часть книги посвящена этологическому подходу к изучению агрессии; то есть смотреть на агрессию в поведении животных и пытаться понять ее.В более широком смысле, чем понимание механики агрессии, Лоренц задает телеологические и эволюционные вопросы об агрессии — почему агрессия существует? Какую ценность для выживания это дает? В поведенческих науках «агрессия» — это немного более узкое понятие, чем обычно. Агрессия относится к «агрессивным» действиям между членами одного или близкородственных видов и исключает поведение, которое функционирует как хищничество или игра. На этот вопрос есть несколько ответов — очевидные из них представлены в разделе «Биология 101» — защита территорий от доступа к еде и / или репродуктивному питанию, но агрессия имеет гораздо более глубокие корни.
Некоторые полагают, что «Об агрессии» много касается второстепенных тем, но я думаю, что эта критика упускает из виду. Лоренц хочет заявить, что агрессия — это только одна часть поведенческого репертуара животных, и ее следует понимать в контексте всего остального, что делает животное, и поэтому иногда может показаться, что книга отклоняется от темы. Подавляющее большинство книги на самом деле касается социального образования животных и сравнений между видами, от «анонимной стаи» до глубокой дружбы на всю жизнь.Вместо этого книгу можно было бы правильно назвать «О дружбе», что, вероятно, привлекло бы совсем другую аудиторию, чем «Об агрессии», но, по мнению Лоренца, эти два аспекта тесно связаны и эволюционировали как два противоположных, но необходимых поведенческих побуждения. , аналогично вегетативной и парасимпатической реакции, которая либо подготавливает нас к действию («борьба или бегство»), либо успокаивает организм, чтобы сохранить метаболическую энергию («отдых и переваривание»). Социальные связи, возможно, изначально возникли у хищных видов (сейчас хорошо известно и предполагалось, что в 60-х годах социальные связи развивались много раз) как способ подавления агрессии.Для животных с «естественным оружием», таких как волк, должен быть внутренний ингибитор конспецифической агрессии, иначе вид совершит своего рода убийство-самоубийство, потому что одному представителю вида просто слишком легко убить другого. Даже у несоциальных хищных видов — хороший пример — тигр — несколько представителей вида могут безопасно встречаться только при наличии другого мощного поведенческого влечения (обычно сексуального или материнского), достаточно сильного, чтобы преодолеть внутреннее агрессивное влечение.Примечательно, что самка-тигр (в большинстве случаев) атакует и убивает свое собственное потомство, когда они вырастают достаточно, чтобы не вызвать материнскую реакцию. Напротив, для вида, где одному члену труднее убить другого, — традиционных видов добычи — такой тормозящий импульс требуется меньше, поскольку сравнительно легче прекратить бой до того, как наступит смерть, или для убийства требуется больше усилий и , таким образом, встречается реже. Таким образом, эти виды меньше нуждаются в подавлении агрессии.Лоренц рассматривает понимание агрессии и ее эволюционную историю в свое время — начиная с цветных рифовых рыб — и социальных связей / формирования групп — с особым вниманием к гусям.
Написание здесь превосходное. Лоренцу удается давать подробные отчеты, не увязая в биологических мелочах, и он привносит подлинный юмор на протяжении всей книги. Это прекрасное сочетание научных результатов и личных анекдотов, рассказанных в тандеме и в поддержку, чтобы удовлетворить как скептика читателя, желающего точности, так и любопытства читателя, который хочет, чтобы его развлекали.Лоренц прекрасно понимает, что, хотя точность важна, именно развлечение побудит читателя понять. Книга очень хорошо структурирована, начиная с медленного перехода к рифу цветных рыб, где постепенно, шаг за шагом вводятся новые концепции и идеи, так что она никогда не кажется подавляющей. Это самая сильная сторона книги, и я обнаружил, что, прежде чем осознал это, я интеллектуально боролся с некоторыми довольно серьезными темами, но Лоренц — хороший гид. Закончив обзор литературы по этологии животных, Лоренц обращается к «самому сложному виду животных» — человеку.
Вот где «Об агрессии» действительно становится интересно читать. Как книга по этой теме, она достаточно интересна. Однако для современного читателя, читающего тему человеческой агрессии в обществе и политике, написанную в начале холодной войны и сразу после Второй мировой войны, это захватывающее окно в хаотическое время. В этом отношении «Об агрессии» столь же полезен историкам середины 20-го века, как и любителям животных. Наибольшую озабоченность вызывает то, что наш вид с филогенетической точки зрения является добычей.Технологическое превосходство человека является культурным и в эволюционном плане очень, очень новым. Таким образом, мы находимся в неудачном положении, имея Волчью челюсть без поведенческих запретов, связанных с неиспользованием ее против самих себя. У нас есть социально-когнитивное развитие вида-жертвы с (технологически расширенным) телом хищника, а также для Лоренца, оглядывающегося на Первую и Вторую мировые войны и смотрящего на возможность ядерного холокоста — законный страх в мире 1960-е годы — ставка на долгосрочное выживание H.sapiens — не лучшая игра. Он обеспокоен тем, что, даже если мы не «облучим себя бомбой», мы с такой же вероятностью «сделаем то же самое с углеродом». Хотел бы я сообщить ему лучшие новости из будущего.
Но Лоренц хочет предложить некоторые решения, поскольку, поскольку у нас нет запретов хищного социального вида, внедренного в нас тысячелетиями эволюции, у нас действительно есть преимущество абстрактного мышления. Благодаря этому, возможно, мы сможем извлечь уроки из исследования агрессии у животных и использовать полученные знания для разработки собственных запретов.Величайшее сдерживающее стремление — это узы дружбы, и поэтому Лоренц очень надеется, что нации и народы мира смогут преодолеть агрессивные, пугающие побуждения, впервые внушенные нам как грызуно-подобные млекопитающие, спасающиеся от тиранозавра благодаря усилению международного и межкультурного взаимодействия. обменяться, превратив «другого» в еще одного друга. Горячий сторонник ООН, в этой надежде он предсказывает некоторые многие открытия в психологии и политологии за 60 лет после своей книги и предшествует их всем в своих рекомендациях по установлению мира во всем мире, глядя « назад через эволюцию », чтобы увидеть что говорят окружающие нас животные.
Именно в последней главе, где Лоренц излагает свои идеи о том, как избежать агрессии между людьми, он использует расовые отношения в США в качестве примера — и здесь книга действительно удручает, спустя 60 лет она очень Совершенно ясно, что мы, как глобальное общество, ничему не научились у Лоренца, «Об агрессии» или его любимой гуся Мартины.
Об агрессии, Конрад Лоренц
О гусях и людях
Об агрессии.
Конрад Лоренц.
Перевод Марджори Керр Уилсон. Harcourt, Brace & World. 306 с. $ 5,75.
Конрад Лоренц изучает мир живой природы, ее бесконечное разнообразие и поразительные закономерности, ее величие и суровость. Он описывает себя как сравнительного этолога и просто ученого, но тем самым поступает несправедливо; лучше называть его более старым, более почтенным термином и называть его, как его называют на суперобложке этой книги, «одним из выдающихся естествоиспытателей наших дней».Старомодное слово «натуралист» передает некоторую часть его научного творчества, которое напоминает об ушедшей эпохе. Конечно, Лоренц проводит сложные и гениальные эксперименты в стиле современных ученых; он действительно гордится статистическими данными, как методолог; и он чрезмерно любит гипотезы, которые строит, проверяет, проверяет или отбрасывает с должным энтузиазмом. Но в большей степени, когда он в своих лучших проявлениях, он доволен наблюдением, взглядом на окружающий мир с терпением и точностью, которые посрамляют наши необразованные глаза.В этом он отличается от типичного современного ученого, который склонен сосредотачиваться на том, чтобы контролировать природу или даже «пытать» ее, чтобы раскрыть ее секреты. В противоположность этому, Лоренц воспринимает свою деятельность как «своего рода диалог» с природой.
Более того, Лоренц хорошо пишет, и это тоже делает его нетипичным ученым. Почти невозможно встретить читателя «Кольцо царя Соломона » или « Человек встречает собаку », двух его более ранних популярных работ, которые не отреагировали на них с энтузиазмом.Каждая из этих книг является той редкостью, которую доставляет удовольствие рекомендовать и обсуждать, все время пытаясь определить качество ее способности вызывать восторг. Частично эта сила проистекает из появляющегося портрета автора как одного из величайших чудаков мира: человек, который убеждает уток в том, что он их мать, обучает перелетных птиц посещать его по пути на юг, держит домашнюю галку, которая глубоко погружена в жизнь. любит его, и охотится на землероек. Отчасти это результат его сверхъестественной способности убеждать наши пресыщенные чувства в том, что действительно существует мир «снаружи», и что это прекрасный мир, буквально полный чудес.
Неохота критиковать книгу On Aggression , поскольку она разделяет многие достоинства более ранних книг Лоренца. Его способность правдиво описывать то, что он наблюдает, как никогда велика: посмотрите его отчет о подводной жизни у островов Флорида-Кис, его анализ сексуального поведения цихлид (небольших пресноводных рыб), его обсуждение мимики собак. Как и прежде, можно найти массу любопытных фактов: коралловый песок — это экскременты рыб; птицы и рептилии не могут зевать; и т.п.и т. д. И, как и раньше, мы многое узнаем о себе, узнав, чем мы похожи — и отличаемся от — животных, о которых Лоренц пишет с такой любовью.
Об агрессии , однако, гораздо более амбициозная книга, чем Кольцо царя Соломона или Человек встречает собаку . Лоренц больше не довольствуется тем, чтобы писать только о низших животных, но посвящает последнюю треть книги человеку; и он больше не довольствуется написанием серии слабо связанных виньеток о мире природы, а пытается разработать крупный теоретический трактат об агрессии, определяемой как «боевой инстинкт у зверя и человека, направленный против представителей одного и того же вида.В обоих случаях его предают свои спасительные амбиции.
Как трактат об агрессии, безусловно, книга содержит много интересного и полезного. Действительно, когда Лоренц придерживается описания феномена агрессии, он часто оказывается превосходным, например, когда он рассказывает нам, как тропические рыбы будут защищать свои территории от злоумышленников, или анализирует яростную враждебность одной крысиной стаи по отношению к другой. Более того, он довольно хорошо формулирует как отрицательные, так и положительные аспекты агрессии.Таким образом, он довольно убедительно показывает, как агрессия может функционировать для сохранения определенного вида, воздействуя на равномерное распределение его членов на обитаемой территории или приводя к «конкурирующим схваткам», в результате которых самые желанные самки становятся обладателями самых сильных. самцов, или продвигая к лидерству тех представителей вида, которые наиболее эффективно защищают его от внешних опасностей. Таким образом, проблема состоит не в том, чтобы устранить агрессию — что в любом случае невозможно, поскольку это спонтанный или врожденный инстинкт у животных, — а в том, чтобы не допустить ее выхода из-под контроля.Это может быть сделано, потому что, согласно Лоренцу, агрессия является лишь одним из множества движущих сил в том, что он называет «великим парламентом инстинктов», и поэтому ей могут противодействовать другие побуждения. Кроме того, его потенциально разрушительные эффекты могут быть подавлены процессом ритуализации, посредством чего он должным образом направляется и сублимируется.
_____________
Но говорить о пользе и вреде агрессии для жизни обязательно означает говорить также о качестве и смысле жизни, и именно здесь Лоренц перестает освещать.Его тема в некотором роде — экономия природы, но ему никогда не удается передать то, что он имеет в виду под природой. Все, что существует, естественно, или природа — это понятие? Природа целенаправленна или механична? Насколько культура «естественна», а в какой — «неестественной»? Нам не говорят. Поскольку у Лоренца есть исчерпывающее представление о смысле жизни, это взгляд Дарвина, теории которого он принимает почти без оговорок. Это заставляет его задавать вопросы, возникающие в связи с обсуждаемым им материалом; действительно, любой вопрос, который спрашивает: «Для чего?» о признаке или органе животного не имеет для него смысла, если на него нельзя ответить в терминах функции, «которую оно выполняет в интересах выживания вида».Только однажды Лоренц признает трудности, присущие такому грубому функционализму. Он признает, что было невозможно обнаружить функцию «чудесных форм и цветов раковин моллюсков», которые не могут быть замечены другими моллюсками или, в этом отношении, никем, кроме ученых, поскольку они скрыты в «темноте». морского дна ». Но его не смущает эта загадка, он сразу же отбрасывает ее как одну из тех проблем, которые «научные исследования еще не смогли решить ».. . » (курсив мой).
На протяжении всей книги Лоренц демонстрирует довольно трогательную веру в силу науки, наряду с эволюционным процессом, который, по его мнению, является одним из лучших плодов решения практически любых проблем, включая даже самые серьезные человеческие проблемы. Таким образом, заключительная глава, одна из трех, посвященных тяжелому положению людей сегодня, носит название «Признание оптимизма». Читатель, однако, вряд ли разделит этот оптимизм, поскольку то, что Лоренц говорит о человеке, менее чем удовлетворительно и, следовательно, менее чем обнадеживает.Надо признать, что кое-что из этого стоит сказать; таким образом, несомненно верно, что человечество находится в разгаре великого кризиса, что агрессия не исчезнет только потому, что мы наложим на нее моральное вето, и что мы должны рассматривать агрессию внутри всех нас как двусмысленное, а не как сугубо отрицательное явление. Но все это было сказано раньше — и лучше. Например, в последней главе книги Лоренца мало что не получило более глубокого рассмотрения в эссе Уильяма Джеймса «Моральный эквивалент войны».
Основная проблема заключается в том, что Лоренц рассматривает человеческую агрессию так же, как он рассматривает агрессию у животных: он видит ее как инстинктивно детерминированное, нерациональное побуждение. То, что он сделал это, удивительно, учитывая тот факт, что он признает — он даже утверждает — уникальность человека и его превосходство над низшими животными. Это знание служит ему в высшей степени хорошо, когда он пишет о животных, спасая его от той ужасной сентиментальности, которая придает животным человеческие черты, но, кажется, оставляет его, когда он говорит о человеческой агрессии.Действительно, он может написать о:
. . . тревожный прогресс агрессивных действий, начиная от драки петухов на скотном дворе и заканчивая кусанием собак друг друга, мальчишками, избивающими друг друга, молодыми людьми, бросающими пивные кружки друг другу в головы и т. д., до ссор в баре на тему политики и, наконец, до войн и атомных бомб .
Неужели в этих вещах так много общего? Это правда, что все собаки, большинство мальчиков и слишком много мужчин — бедняги, рабы своих страстей.Но это было известно до того, как Лоренц или даже Фрейд пришли нам об этом. И также верно, что наши страсти — это человеческие страсти, и что к самым интересным вещам о человеческих разновидностях агрессии нужно подходить на уровне специфически человеческих. Мы не очень заботимся о том, почему собаки должны кусать друг друга, но в случае с мальчиками, которые лупят друг друга, мы хотим знать, «из-за чего идет драка», и для нас в некоторой степени имеет значение, будет ли хороший мальчик избивает хулигана или хулиган избивает хорошего мальчика.
Однако не нужно заниматься подобным анализом текста, чтобы раскрыть ограниченность трактовки Лоренцем человеческой агрессии; Достаточно взглянуть на список рекомендаций по сдерживанию агрессии, которая из нее прорастает. Понятно обеспокоенный опасной возможностью того, что человечество может покончить с собой с помощью ядерной войны, он предписывает ряд действий, которые не менее банальны, потому что сам Лоренц признает, что может навлечь на них «упрек в банальности». .Что еще хуже, некоторые из них глупы. Таким образом, Лоренц предлагает сделать больший упор на спорте как на занятии, которое безвредно откачивает агрессию — как если бы не самые агрессивные тоталитарные державы (нацистская Германия и сталинская Россия) вкладывали в спорт больше всего. Он также выступает за «продвижение личного знакомства и, если возможно, дружбы между отдельными представителями разных идеологий или наций». Все хорошо, но разве подобное когда-нибудь хоть сколько-нибудь повлияло на предотвращение войны? В 1870, 1914 и 1939 годах едва ли найдется француз, у которого не было бы немца для личного знакомства, или наоборот.Какая польза от этого?
_____________
Печально, когда автор, которому нужно научить нас так же, как и Лоренц, выходит за рамки своих глубин. Но On Aggression обещает, что в будущем все будет лучше. В ходе весьма увлекательного обсуждения брачных привычек гусей Лоренц пишет о своей «старейшей серой Аде», «летопись которой. . . браков превосходит брак киноактрисы и отличается от него довольно нетипичным концом: на девятом году жизни она нашла grande passion в лице ранее не состоящего в браке гусака почти своего возраста и осталась верна ему на протяжении остаток ее жизни.Она выращивала выводок каждый год и умерла в 1963 году от связывания яиц. История ее жизни будет рассказана в другой книге ». Кто, кроме Конрада Лоренца, пообещал бы нам такую книгу и мог бы ее написать? Если он ограничится только гусями и их поведением, он, вероятно, научит нас гораздо большему о нашей человеческой природе, чем «Об агрессии».
_____________
Рецензии на книги, Сайты, Романтика, Фэнтези, Художественная литература
В этом замечательном исследовании профессор Лоренц, натуралист по профессии и дарвинист по убеждению, представляет результаты своего исследования агрессивного поведения животных.И тем самым связывает свои открытия со сложной природой человека и современного общества. Изучая каждый вид по возрастающей шкале, он превосходно демонстрирует, что агрессивные тенденции являются неотъемлемой частью процесса сохранения жизни: то есть «внутривидовые» или боевые действия внутри группы, что позволяет обеспечить нормальное распределение способностей, сравнимых с практический эффект от наличия только необходимого количества врачей в небольшом городке. Он подробно останавливается на животных, чьи модели поведения наиболее аналогичны человеческим — крысе с ее передачей опыта и удивительно сопоставимым серым гусям, чьи нормы поведения вплоть до абсурдных деталей влюбленности, борьбы за порядок ранжирования, ревности и т. Д. скорбящие и т. д., одинаковые. Но автор считает человека, возможно, менее удачливым, поскольку мы находимся в опасном положении: слишком многое, слишком рано, а природные гарантии, механизмы сдерживания агрессии, которые обычно сопровождают усиление власти среди низших слоев общества, не догнали человеческие средства для достижения цели. разрушение. Нам не хватает этого и / или адекватного катарсиса для наших «существенных» агрессивных тенденций. Но автор предлагает несколько разумных решений в виде «» надежды на то, что давно разыскиваемое недостающее звено между животными и действительно гуманным существом — это мы сами.»» Провокационный, познавательный и искренне читаемый.
Дата публикации: N / A
ISBN: 0415283205
Количество страниц: —
Издатель: Harcourt, Brace & World
Обзор Опубликовано онлайн: Н / Д
Обзоры Киркуса Выпуск: 15 июня 1966 г.
Конрад Лоренц | Энциклопедия.com
1903–1989
Австрийский бихевиорист и один из первых лидеров в области этологии.
Конрад Лоренц сыграл ведущую роль в развитии области этологии , сравнительного исследования поведения животных, и помог вернуть себе статус наблюдателя как признанного и уважаемого научного метода . Попутно его наблюдения, особенно за серыми гусями, привели к важным открытиям в поведении животных. Возможно, его наиболее важным определением было то, что поведение, как и физические черты , эволюционирует в результате естественного отбора.В одной из своих многочисленных книг, On Aggression, он писал: «Историкам придется признать тот факт, что естественный отбор определял эволюцию культур так же, как и эволюцию видов». В 1973 году он и два других этолога совместно получили Нобелевскую премию по физиологии и медицине за свои исследования поведения. Лоренц родился 7 ноября 1903 года в Вене, Австрия. Он был младшим из двух сыновей Адольфа Лоренца, его жены и помощницы Эммы Лехер. Его отец был хирургом-ортопедом, чья новая операция на тазобедренном суставе принесла ему известность по обе стороны Атлантического океана.Юный Конрад Лоренц получил образование в Вене в частной начальной школе и в Schottengymnasium, одной из лучших средних школ города. Но его любовь к животным началась не в школе, прежде всего в семейном летнем доме в Альтенберге, Австрия. Родители Лоренца потакали его интересам, позволив ему завести много домашних животных в юности. Его интересы стали более обоснованными в науке, когда он прочитал об эволюционной теории Чарльза Дарвина в возрасте 10 лет.
Хотя Лоренц проявлял явный интерес к животным, его отец настоял на том, чтобы он изучал медицину.В 1922 году Лоренц начал доврачебную подготовку в Колумбийском университете в Нью-Йорке, но рано вернулся в Австрию, чтобы продолжить обучение по программе в Венском университете. Несмотря на свои медицинские исследования, Лоренц находил время для неформального изучения животных. Он также вел подробный дневник деятельности своей любимой птицы Джока, галки. В 1927 году его карьера специалиста по поведению животных началась, когда орнитологический журнал напечатал его дневник галки. В течение следующего года он получил степень доктора медицины в Венском университете и стал ассистентом профессора в анатомическом институте.Лоренц вспомнил об этом периоде в своей книге 1982 года «« Основы этологии »: », когда учился в университете у венского анатома Фердинанда Хохштеттера и после того, как я полностью ознакомился с методологией и процедурой филогенетического (эволюционного) сравнения, это стало Сразу становится ясно, что методы, применяемые в сравнительной морфологии, были столь же применимы к поведению многих видов рыб и птиц, которые я так хорошо знал, благодаря раннему проявлению моей любви к животным.«Его интересы привели его к изучению зоологии в Венском университете, и в 1933 году Лоренц получил докторскую степень в этой области.
Проводит« гусиные лета »в Альтенберге
Затем Лоренц на несколько лет обратился к исследованиям поведения животных. Именно в это время, с 1935 по 1938 год, Лоренц разработал теории, которыми он наиболее известен. Он провел то, что он называл «гусиным летом» в доме Альтенбергов, концентрируясь на поведении серых гусей и подтверждая многие гипотезы о том, что он сформировался, наблюдая за своими домашними птицами.В своей более поздней книге The Year of the Greylag Goose Lorenz объясняет, что он изучал серых гусей «по многим причинам, но самая важная из них заключается в том, что серые гуси ведут семейное существование, которое во многих важных аспектах аналогично человеческой семейной жизни». Работая с гусями, Лоренц разработал концепцию , запечатлевшего . Отпечаток происходит у многих видов, особенно у гусей и уток, когда — в короткие, генетически установленные временные рамки — животное принимает приемную мать вместо своей биологической матери,
, даже если эта приемная мать принадлежит к другому виду. .Лоренц вырастил гусят, которые, лишившись своих родителей и столкнувшись вместо этого с Лоренцем, приняли его и присоединились к нему, как обычно к своей матери. Лоренца часто фотографировали в Альтенберге, идущим по тропинке или плывущим по воде, а за ним гуськом следовала вереница гусят. Точно так же он обнаружил, что утки кряквы оставляют на нем отпечаток, но только когда он крякает и представляет сокращенную версию себя, присев на корточки. Хотя ему нравился близкий контакт с животными, возникали неловкие ситуации.Однажды, выгуливая своих утят, которые были спрятаны в высокой траве за его спиной, он на минуту перестал крякать и поднял глаза, сидя на корточках, и увидел группу туристов, насмешливо наблюдающих из-за забора.
Кроме того, он и Николаас Тинберген, будущий лауреат Нобелевской премии, разработали концепцию врожденного высвобождающего механизма. Лоренц обнаружил, что у животных есть паттерны инстинктивного поведения или паттерны фиксированного действия, которые остаются бездействующими до тех пор, пока конкретное событие не заставит животное проявить это поведение впервые.Паттерн фиксированного действия — это особая, упорядоченная последовательность действий, таких как позы борьбы и сдачи, используемые многими животными. Он подчеркнул, что эти модели фиксированного действия не изучаются, а генетически запрограммированы. Стимул называется «пусковым механизмом», а структура нервной системы , которая реагирует на стимул и побуждает к инстинктивному поведению, является врожденным механизмом высвобождения.
В Основы этологии, Лоренц объяснил, что у животных есть «врожденная учительница», которая подкрепляет полезное поведение и контролирует вредное поведение с помощью аппарата обратной связи.«Всякий раз, когда модификация органа, а также модели поведения оказывается адаптивной к определенным обстоятельствам окружающей среды, это также неопровержимо доказывает, что информация об этом обстоятельстве должна была быть« введена »в организм». Эта информация может идти одним из двух путей: обучение или генетическое программирование.
Позже Лоренц разработал гидравлическую модель, чтобы объяснить мотивацию животного выполнять модели фиксированного действия. В этой модели он объяснил, что энергия для определенного действия накапливается либо до появления стимула, либо до тех пор, пока не накопится столько энергии, что животное спонтанно проявляет паттерн фиксированного действия.Впервые он стал свидетелем спонтанного исполнения паттерна с фиксированным действием, когда еще мальчиком наблюдал, как его домашний скворец внезапно слетает со своей насестки к потолку комнаты и хлопает в воздухе так же, как и насекомое. затем вернитесь, чтобы побить «насекомое» по жердочке, и, наконец, проглотите.
Эти захватывающие годы для Лоренца не обошлись без споров. Он написал статью «Расстройства, вызванные приручением видоспецифического поведения», в которой, по мнению некоторых критиков, в выборе слов содержался сильный нацистский привкус.Хотя Лоренц неоднократно осуждал нацистскую идеологию, многие по-прежнему считали, что газета отражает пронацистскую позицию; ему пришлось выдержать множество критических замечаний.
Рассказывает о своей жизни с животными
Пока исследования продолжались, Лоренц согласился в 1937 году на должность лектора по сравнительной анатомии и психологии животных в Венском университете. В 1940 году он стал профессором психологии Кенигсбергского университета в Германии, но через год откликнулся на призыв служить в немецкой армии.В 1944 году Лоренц был схвачен русскими и отправлен в лагерь для военнопленных. Он был освобожден только в 1948 году. По возвращении Лоренц вернулся в Венский университет, прежде чем получить небольшую стипендию от Общества развития науки Макса Планка для возобновления учебы в Альтенберге. К 1952 году Лоренц опубликовал популярную книгу « Кольцо царя Соломона, », в которой поведение животных было изложено в понятной терминологии. В книгу включены многие из его часто юмористических переживаний, связанных с его изучением предметов.В книгу также входит собрание его иллюстраций. Как он пишет в книге: «Без сверхъестественной помощи наши собратья могут рассказать нам самые прекрасные истории, а это означает истинных историй, потому что правда о природе всегда намного прекраснее, чем то, что о ней воспевают наши великие поэты. и они единственные настоящие волшебники, которые существуют ».
Лоренц пишет, что написать Кольцо царя Соломона его побудил случай, когда его помощник и друг д-р.Альфред Зейтц и он работали над фильмом о серых гусях. Зейтц пытался позвать утят и случайно использовал язык гусей. Осознав свою ошибку, Зейтц извинился перед утятами, прежде чем переключиться на их кряканье. Лоренц вспоминает в книге: «Именно в тот момент мне пришла в голову мысль о написании книги. Никто не оценил шутку, поскольку Альфред был слишком занят своей работой. Я хотел рассказать это кому-нибудь и поэтому мне пришло в голову рассказать об этом всем.»
В 1955 году, при возросшей поддержке общества Макса Планка, Лоренц, этолог Густав Крамер и физиолог Эрих фон Хольст основали и затем возглавили Институт поведенческой физиологии в Зеевизене, Бавария, недалеко от Мюнхена. В последующие годы в Зеевизене , Лоренц снова обратил внимание, на этот раз на проводимые им аналогии между поведением человека и животных, которые многие ученые считали неправильными, и его продолжающаяся работа над инстинктом . Последняя работа дала дополнительную поддержку этологам, которые считали, что врожденные модели поведения обнаруженные у животных, эволюционировали в результате естественного отбора, так же как эволюционировали анатомические и физиологические признаки.Это вызвало аргументы от многих психологов-животных, которые утверждали, что любое поведение является усвоенным.
После смерти содиректоров фон Холста и Крамера, Лоренц стал единственным директором института Зеевизена в 1961 году. В 1966 году Лоренц снова столкнулся с некоторыми противоречиями со своей книгой Об агрессии. В книге Лоренц описывает агрессию как «боевой инстинкт зверя и человека, направленный против представителей одного и того же вида». Он пишет, что этот инстинкт помогает выживанию как особи, так и вида, в последнем случае давая более сильным самцам лучшие возможности для спаривания и территории.Далее в книге говорится, что животные — особенно животные, которые могут нанести друг другу серьезные повреждения острыми клыками или рогами — будут использовать звания, территорию или развитые инстинктивные модели поведения, чтобы избежать фактического насилия и смертельных случаев. Лоренц говорит, что только люди целенаправленно убивают друг друга — факт, который он приписывает развитию искусственного оружия, опережающему человеческую эволюцию запретов на убийство. Критики говорят, что выводы книги поощряют принятие насилия в человеческом поведении. Об агрессии — это пример перехода Лоренца в 1960-е годы от поведения исключительно животных к социальному поведению человека.
Получает Нобелевскую премию за исследования поведения
В 1973 году Лоренц, Тинберген и Карл Фриш, изучавшие пчелиное общение, совместно получили Нобелевскую премию за свои исследования поведения. В том же году Лоренц ушел в отставку с должности директора института Зеевизена. Затем он вернулся в Альтенберг, где продолжил писать и начал руководить отделом социологии животных в Австрийской академии наук.Кроме того, Общество содействия науке им. Макса Планка создало для него исследовательскую станцию в его родовом доме в Альтенберге. В 1978 году Лоренц дал более личный взгляд на свою работу в своей книге с картинками «Год серого гуся». Как он начинает свою книгу: «Это не научная книга. Было бы верно сказать, что она выросла из удовольствия, которое я получаю от моих наблюдений за живыми животными, но в этом нет ничего необычного, поскольку все мои академические работы также возникло из того же удовольствия.Единственный способ, которым ученый может делать новые, неожиданные открытия, — это наблюдение, свободное от каких-либо предвзятых представлений ».
В 1927 году, в том же году, когда был опубликован его дневник, посвященный началу карьеры, Лоренц женился на подруге детства Маргарете« Гретл »Гебхардт, гинекологе. У них было две дочери, Агнес и Дагмар, и сын Томас. Лоренцу было 85 лет, когда он умер 27 февраля 1989 года от почечной недостаточности в своем доме в Альтенбурге, Австрия.
См. Также Imprinting
Leslie Mertz
Дополнительная литература
Эванс, Ричард И., Конрад Лоренц: Человек и его идеи, Харкорт, 1975.
Нисбетт, Алек, Конрад Лоренц, Харкорт, 1976.
Нисбетт, Алек, лауреатов Нобелевской премии, стр. Уилсон, 1987, –47.
Нисбетт, Алек, Time, (13 марта 1989 г.): B6.
Нисбетт, Алек, Вашингтон Пост, (1 марта 1989 г.).
Нападение | За пределами несговорчивости
Автор:
Máire A. Dugan
Июль 2004 г.
«Агрессия» — это знакомый термин в просторечии, а также ключевая концепция в изучении человеческого поведения.В разговоре мы можем использовать слово «агрессивный» для обозначения человека, нападающего на другого, хищного животного, ищущего добычу, даже шторма, сеющего хаос на земле, мимо которой оно проходит. Для наших целей наиболее подходящим является более узкое определение, используемое в психологии. Агрессия — это поведение, целью которого является причинение вреда другому. Более конкретно, агрессия определяется как «любая последовательность поведения, целевой реакцией на которую является нанесение вреда человеку, на которого она направлена» [1]. Вы можете заметить, что это определение, даже на поверхности, представляет собой концептуальную проблему. : Как мы узнаем намерения актера?
Хотя определение агрессии несколько различается от автора к автору, я считаю полезным рассмотреть теории агрессии, разделив их на три школы: те, которые рассматривают агрессию как инстинкт, те, которые рассматривают ее как предсказуемую реакцию на определенные стимулы, и те, кто считает это приобретенным поведением.Три школы образуют континуум, в котором, с одной стороны, агрессия рассматривается как следствие чисто врожденных факторов, а с другой — внешних факторов. Фактически, большая часть дебатов об агрессии может быть оформлена как более общие дебаты «природа vs. воспитание».
Агрессия как инстинкт
Зигмунд Фрейд — выдающийся психолог, связанный со школой агрессии как инстинкта. Он считал агрессию следствием более первичного инстинкта, который он называл …
Танатос, врожденное стремление к дезинтеграции, которое, как считал Фрейд, было направлено против личности.Если он был прав, почему мы все не совершаем самоубийства? Отчасти это связано с борьбой между Танатосом и Эросом [нашим врожденным стремлением к жизни], в которой, к счастью для нас, обычно побеждает Эрос. Но это еще и потому, что смещение перенаправляет нашу саморазрушительную энергию вовне; мы агрессивны против других, чтобы избежать агрессии против самих себя.
Как же тогда людям удается избежать ужасного насилия друг над другом? Ответ, согласно Фрейду, — катарсис: наблюдение за жестокими событиями или участие в умеренных проявлениях гнева уменьшают агрессивное побуждение и оставляют нас эмоционально очищенными и успокаиваемыми.[2]
Очень многие люди думают об агрессии как об инстинкте. Это так, даже несмотря на то, что широкая публика не читала Фрейда на эту тему и, вероятно, не приняла бы его представление об инстинкте смерти, даже если бы они познакомились с ним. На популярном уровне агрессия рассматривается не столько как внешнее смещение врожденного внутреннего деструктивного влечения, а скорее как универсальное внешнее влечение, возможно, связанное с инстинктом выживания, объединяющим человечество с миром животных.Многие идут дальше, предполагая, что мы можем взглянуть на мир нечеловеческих животных, чтобы получить более четкое представление о человеческой агрессии.
И это то, что сделали ряд ученых, особенно этологи и социобиологи. Главный из них — Конрад Лоренц, чья книга 1966 года « On Aggression » оказала большое влияние. На обложке есть цитаты, указывающие на это влияние. Газета New York Times провозгласила ее «одной из самых важных работ нашего времени», выразив надежду, что ее «прочитают не только естествоиспытатели, но и мыслители Rand Corporation, члены Пентагона, пацифисты и президенты…. «
Лоренц определяет агрессию как «боевой инстинкт у зверя и человека, направленный против представителя одного и того же вида» [3]. Он связывает это с понятием Дарвина о «борьбе за существование»: «борьба, о которой думал Дарвин. и что движет эволюцией вперед, так это конкуренция между близкими родственниками ». [4] По крайней мере, это происходит в« естественных — или, скорее, докультурных — условиях … [потому что] для вида всегда благоприятно, если более сильные двух соперников завладевают территорией или желанной самкой.»[5]
Собственное исследование Лоренца в значительной степени основано на его тщательном исследовании различных видов животных, особенно рыб и птиц и, в меньшей степени, млекопитающих, не являющихся приматами. У этих разнообразных видов он отмечает общий инстинкт защиты территории от посягательств со стороны животного того же вида, победы над соперником желанной самки и защиты молодых и беззащитных представителей этого вида. Он считает, что такая агрессия хорошо служит царству животных, поскольку она приводит к «сбалансированному распределению животных одного и того же вида в доступной среде» [6], гарантирует, что генофонд постоянно модифицируется в сторону силы, и увеличивает вероятность заражения. молодняк вида, доращающий до взрослой жизни.Этими тремя способами агрессия помогает сохранить вид, регулярно улучшая его, чтобы сделать его более приспособленным к окружающей среде. Помимо этого, Лоренц приписывает агрессии роль в развитии социальной структуры из-за ее решающей роли в прояснении ранжирования членов группы. Лоренц видит в этом необходимость для развития развитой социальной жизни. Лоренц также приписывает агрессивному влечению ряд других функций под общей рубрикой «мотивация».
Предполагается, что основные функции агрессии достались человечеству в его докультурном состоянии.Проблема в том, что культурный и технологический прогресс превзошел сдерживающие способности человеческого агрессивного инстинкта. Чтобы проиллюстрировать это в крайней форме, два самца млекопитающих дерутся за территорию, а самка не сражается насмерть; более сильный отступает, когда более слабый признает свою потерю, обнажая уязвимую часть тела. Однако человечество создало и усовершенствовало смертоносное оружие, доставляемое на большом расстоянии от тех, кто подвергается нападению. Иногда атакованные даже не подозревают о нападении до тех пор, пока не будет нанесен смертельный удар.Таким образом, они не могут капитулировать и предотвратить разрушение. Младенцы в детском саду федерального здания в Оклахома-Сити вряд ли имели возможность продемонстрировать свою беззащитность перед террористом. Наши тормозные механизмы, по-видимому, были достаточны для смягчения внутривидовых убийств, когда наше оружие ограничивалось нашими руками и ногами, но они не были предназначены для компенсации использования чего-то даже столь низкотехнологичного, как пистолет.
Теоретики агрессии как инстинкта склонны приписывать проявлениям агрессии катарсический эффект.Однако эмпирические исследования ставят под сомнение эту функцию:
К сожалению, такие предсказания [катарсиса] оказываются неверными. Пары, которые спорят больше всего, чаще всего склонны к насилию. Мужья, которые подталкивают своих жен, чаще всего переходят к ударам и ударам. Лучшим показателем вероятности преступного насилия в этом году является его преступное насилие в прошлом году. Кажется, что насилие порождает насилие, а не уменьшает его. [7]
Внешне стимулированная агрессия
Вторая теория агрессии переходит от врожденных предрасположенностей к внешним стимулам как источникам агрессии.Центральное предположение состоит в том, что агрессия — это предсказуемая реакция на определенные стимулы, причем определенными стимулами является разочарование. В своем классическом трактате на эту тему Доллард и его коллеги с самого начала делают смелое утверждение, состоящее из двух частей, что «возникновение агрессивного поведения всегда предполагает наличие фрустрации» и что «наличие фрустрации всегда приводит к некоторой форме расстройства. агрессия «[8]
Причина, по которой я выделяю коррелированные предположения жирным шрифтом, заключается в использовании слова «всегда».»Человеческое поведение сложно и многогранно; предположить, что любая переменная всегда ведет к определенному поведению и что, кроме того, этому поведению всегда предшествует эта переменная, является необычным и смелым. … были открыты для критики на этот счет с самого начала. Даже соавторы вскоре начали писать статьи, в которых предлагались исключения из общего правила (например, Doob & Sears, 1939; Miller, 1941; Mowrer, 1960; Sears, 1941). Тем не менее, книга оказала значительное влияние на научные круги: «большинство авторитетов сегодня считают, что агрессия возникает в конечном итоге в ответ на некоторое разочарование.»[9]
Доллард и его коллеги определяют фрустрацию как «вмешательство в возникновение спровоцированной цели-реакции в надлежащее время в поведенческой последовательности». [10] Хотя мы сами, возможно, не знакомы с такими словами, как «спровоцированная реакция на цель», это на нашем собственном опыте конфликтов легко найти примеры, которые соответствуют определению: муж, который приходит с работы и обнаруживает, что обед не ждет его, сотрудник, не получивший повышения, которого, по ее мнению, заслуживает, ребенок, исключенный из игра на школьной площадке.Примеров предостаточно, но мы задаемся вопросом, всегда ли муж, служащий и ребенок участвуют в «последовательности поведения, целевой реакцией на которую является нанесение вреда человеку, на которого оно направлено?» Ведет ли каждый муж, сотрудник и ребенок, оказавшийся в таком затруднительном положении, агрессивное поведение? Каждый агрессивный акт, совершаемый супругом, работником или ребенком, провоцируется разочарованием?
Берковиц задает эти вопросы в более общей форме: «Является ли всякая агрессия результатом разочарования? [11]; и« Приводит ли каждое разочарование к какой-либо форме агрессии? »[12] Он заключает, подтверждая« существенную обоснованность утверждения. Dollard et al.формулировка с некоторыми модификациями »[13]. Чтобы пролить свет на эти модификации, он использует две промежуточные переменные: гнев и интерпретацию. Он предполагает, что« каждое разочарование увеличивает подстрекательство к агрессии, но это подстрекательство здесь называется гневом. »[14], и этот гнев приведет к агрессии только тогда, когда« есть соответствующие сигналы или пусковые механизмы »[15]. Здесь Берковиц допускает, что люди могут узнать, что выражение гнева посредством агрессии неуместно и, следовательно, менее вероятно, что они будут агрессивны, даже если раздражающий стимул интенсивен.Кроме того, «один из способов, которыми обучение может действовать для изменения вероятностей реакции, — это влияние на индивидуальную интерпретацию ситуации, препятствующей этому». Например, человек может сосредоточиться не на самом разочаровании, а на других компонентах раздражающего стимула.
Мне приходит в голову пример этого, который помогает мне сделать эти абстракции более конкретными. Однажды поздно вечером я пришел домой и обнаружил, что задняя дверь моего дома открыта. Я сразу же забеспокоился, что в доме может быть кто-то, и знал, что живу не с кем-то, так как их не было.Я знал, что не могу заснуть, боясь, что кто-то находится в доме, поэтому я начал осматривать дом, чтобы убедиться, что я один (позвонить в службу 911, вероятно, было бы более разумным выбором, но я этого не сделал). Убедившись, что дом в безопасности, я лег спать. Сразу после пробуждения я понял, что мою стереосистему украли накануне вечером. Я спустился вниз, и, как я и ожидал, пропала моя стереосистема и несколько других вещей, которые можно легко поставить. Поскольку я жил на зарплату ниже прожиточного минимума ассистента, я долгое время не мог позволить себе замену стереосистемы, и каждый раз, когда я хотел послушать музыку, мне напоминали о краже.Но как только я начинал злиться, я начинал чувствовать благодарность. Не думая о стереосистеме до утра после взлома и заботясь только о своей личной безопасности, я очень ясно и глубоко понял, что для меня было важно. Так что, хотя мероприятие было разочарованием, я ценил это и познавательный опыт. По большей части я интерпретировал события той ночи больше как нечто ценное, чем как потерю.
Учитывая ссылку Берковица на роль обучения, это могло бы быть подходящим местом для перехода к школе социального обучения агрессии, но я хочу добавить дополнительный сегмент о школе фрустрации-агрессии, прежде чем покинуть ее.Теория фрустрации-агрессии — это психологическая теория, которая пытается объяснить индивидуальное поведение. Можно ли его использовать для объяснения агрессии и насилия на групповом или общественном уровне? Тед Роберт Гурр твердо отвечает на этот вопрос в книге Why Men Rebel (1970) .
[T] Первичным источником человеческой способности к насилию, по-видимому, является механизм фрустрации-агрессии. Разочарование не обязательно ведет к насилию, а насилие для некоторых мужчин мотивируется ожиданием выгоды.Однако гнев, вызванный разочарованием, является мотивирующей силой, которая настраивает мужчин на агрессию, независимо от ее инструментов. Если фрустрация достаточно продолжительна или остро ощущается, агрессия вполне вероятна, если не гарантирована … Механизм фрустрации-агрессии в этом смысле аналогичен закону гравитации: разочарованные мужчины имеют врожденную склонность к насилию. к его источнику пропорционально интенсивности их разочарования, точно так же, как объекты притягиваются друг к другу прямо пропорционально их относительной массе и обратно пропорционально их расстоянию.Ряд других переменных влияет на поведение людей и объектов в таких обстоятельствах: для мужчин — их убеждения, запреты и социальная среда; для объектов в гравитационном поле, их энергии, конфигурации и свойств среды, в которой они находятся. Но кажется даже менее возможным объяснить политическое насилие без ссылки на свойства людей, которые склоняют их к насилию, чем построить теорию полета без ссылки на закон всемирного тяготения.[16]
Итак, Гурр строит тесно сплетенную, всеобъемлющую теорию коллективного политического насилия, прямо основанную на гипотезе фрустрации-агрессии. Он переносит концепцию разочарования в социально-политическую плоскость с помощью своей концепции относительной депривации, которая определяется как «восприятие акторами несоответствия между их ценностными ожиданиями и их ценностными возможностями. Ценностные ожидания — это блага и условия жизни, в которые верят люди. они имеют право.Ценностные возможности — это товары и условия, которые, по их мнению, они способны получить и сохранить »[17]. Первая гипотеза Гурра, которая лежит в основе остальной части книги, состоит в том, что
Потенциал коллективного насилия сильно зависит от интенсивности и масштабов относительной депривации среди членов коллектива. [18]
Здесь следует отметить, что Гурр не рассматривает более абсолютный или объективный индикатор депривации как источника политического насилия.Люди могут привыкнуть к плохому положению дел, даже к тому, который предлагает настолько ограниченный доступ к ресурсам жизнеобеспечения, что члены группы голодают или умирают от излечимых болезней или воздействия. Однако, если есть существенное несоответствие между тем, что, по их мнению, они заслуживают, и тем, что, по их мнению, они получат, существует вероятность восстания. Гурр утверждает, что это так, даже если нет никаких сомнений в том, что их основные потребности будут удовлетворены. Первая ситуация может быть безвыходной, но вторая разочаровывает.И, согласно Гурру, точно так же, как разочарование порождает агрессивное поведение со стороны индивида, так и относительная депривация предсказывает коллективное насилие со стороны социальных групп.
Выученная агрессия
Чтобы вернуться к индивиду как единице анализа, мы обратимся к нашей последней школе теорий агрессии; тот, который начинается с предположения, что агрессия — это усвоенное поведение. Эта школа утверждает, что не признает агрессию как естественную доминирующую реакцию на фрустрацию, а скорее, что агрессия — это в значительной степени усвоенное поведение.Приверженцы этой школы указывают на то, что существует много обществ, в которых агрессия в основном отсутствует, и что агрессивное поведение будет имитироваться даже при отсутствии раздражающего стимула.
Сторонники теории обучения указывают на работу ряда антропологов как на полное разоблачение школы агрессии как инстинкта и в значительной степени подрывающую гипотезу фрустрации-агрессии. Анализируя работы Маргарет Мид и нескольких других антропологов, Эрих Фромм (1973) приходит к выводу, что только шесть из тридцати изученных примитивных обществ были «деструктивными», т.е.е., «характеризуется большим количеством межличностного насилия, деструктивности, агрессии и жестокости» [19]. Он относит большинство к категории «жизнеутверждающих» (общества, в которых «существует минимум враждебности, насилия или жестокости среди людей, нет сурового обращения, почти нет преступлений, а институт войны отсутствует или играет чрезвычайно небольшую роль») или «недеструктивные агрессивные общества» [20]. Если агрессия является инстинктивной, она должна быть универсальной, а если она универсальна, каждое общество будет иметь признаки агрессивности, которых нет во многих из этих обществ.Более того, трудно представить себе, что фрустрирующие события настолько отсутствовали бы в целых обществах, чтобы привести к такому низкому уровню агрессии. Должно быть другое объяснение.
Альберт Бандура — крупный исследователь, теоретик и представитель теории социального обучения агрессии. Его эксперименты показали, например, что дети, которые наблюдают за агрессивными взрослыми моделями, воспроизводят то же поведение даже в новой ситуации, в то время как контрольная группа детей этого не делает [21], и что такой же тип имитации будет происходить, когда модель включена. фильм.[22] Он и Уолтерс сообщают о многих других подобных исследованиях в Социальное обучение и развитие личности (1963). Вывод этой школы мысли об агрессии был резюмирован: «Человеческая агрессия — это усвоенное поведение, которое, как и другие формы социального поведения, находится под контролем, подкреплением и когнитивным контролем» [23]
.Как люди учатся не быть агрессивными? Одна из моделей представлена Патрисией Дрейпер при рассмотрении практики воспитания детей! Кунг в пустыне Калахари.Дрейпер указывает по крайней мере три аспекта среды обучения детей, которые препятствуют агрессивным реакциям:
1. Когда двое маленьких детей спорят или начинают ссориться, взрослые не наказывают их и не поучают; они разделяют их и физически уносят каждого ребенка в противоположном направлении. Взрослый пытается успокоить и отвлечь ребенка и заинтересовать его другими вещами »[24]. Аналогичная интервенционистская стратегия используется с детьми старшего возраста, вызывая главаря или присоединяясь к группе взрослыми.
2. [П] аренты не применяют физических наказаний, и … агрессивные позы избегаются взрослыми и обесцениваются обществом в целом. [25]
3. Взрослые постоянно игнорируют вспышки гнева ребенка, если они не причиняют вреда. В такие моменты ребенок испытывает острое разочарование, но он понимает, что гнев не заставляет взрослого изменить свое отношение к ребенку, а проявление гнева не привлекает внимания или сочувствия взрослого. [26]
Какое влияние оказывает такая практика воспитания детей на общество? По наблюдениям Дрейпера,
The! Kung чрезвычайно преуспели в борьбе с вредным и злонамеренным поведением молодежи.За те двенадцать месяцев, что я жил в разных лагерях … не было конфликтов между взрослыми, которые привели бы к серьезным травмам или убийствам.
Другими словами, она обнаружила, что! Кунг были относительно неагрессивным обществом, и приписала это, в значительной степени, их неагрессивным методам воспитания детей.
Подобно тому, как модифицированная версия гипотезы фрустрации-агрессии допускает определенное влияние обучения на то, как человек реагирует на агрессию, теоретики социального обучения допускают влияние разочарования, повышая вероятность того, что человек кто научился агрессивным ответам, будет их использовать.По сути, они рассматривают разочарование как один из возможных побудителей агрессивного поведения, но настаивают на том, что агрессия — это социально усвоенное поведение, а не автоматическая реакция на агрессию или любой другой стимул.
[1] Доллард, Джон., Дуб, Леонард У., Миллер, Нил Э., Моурер, О. Х. и Сирс, Роберт Р. Разочарование и агрессия. New Haven: Yale University Press, 1939.
[2] Кэмпбелл, Энн. Мужчины, женщины и агрессия. Нью-Йорк: Basic Books, 1993, стр.8.
[3] Лоренц, Конрад. Об агрессии. (Марджори Керр Уилсон, перевод) Нью-Йорк: Harcourt, Brace & World, Inc., 1966, стр. ix.
[4] Лоренц, 1966, стр. 20.
[5] Лоренц, 1966, стр. 27.
[6] Лоренц, 1966, с.40.
[7] Кэмпбелл, 1993, стр. 8.
[8] Доллард, Дж., Дуб, Л.В., Миллер, Н.Е., Маурер, О.Х., Сирс, Р.Р. Разочарование и агрессия. Нью-Хейвен: издательство Йельского университета, 1939, стр.8.
[9] Берковиц, Л. Гипотеза фрустрации-агрессии. В Р. А. Фальк и С. С. Ким, (ред.), Система войны: междисциплинарный подход. Боулдер, Колорадо: Westview Press, 1980, стр.116.
[10] Dollard, et. al. 1939, с.7.
[11] Берковиц, 1980, стр. 119.
[12] Берковиц, 1980, стр. 126.
[13] Берковиц, 1980, стр. 135.
[14] Берковиц, 1980, стр. 136.
[15] Берковиц, 1980, стр.122.
[16] Гурр, Тед Р. Почему мужчины бунтуют. Princeton, N.J: Princeton University Press, 1970, стр.37.
[17] Гурр, 1970, стр. 24.
[18] Gurr, 1970, стр. 24.
[19] Фромм, Эрих. Анатомия человеческой деструктивности. Гринвич, Коннектикут: Fawcett Crest, 1973, стр.17. Издание этой книги 2013 г. доступно по адресу: http://books.google.com/books?id=vZ2Ja6D9cxcC&printsec=frontcover&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false
.[20] Фромм, 1973, стр.20.
[21] Бандура, Альберт, Росс, Д., и Росс, С.А. Передача агрессии через имитацию агрессивных моделей. Журнал аномальной и социальной психологии. 63, 575-582, 1961.
[22] Бандура, Альберт и Уолтерс, Р. Х. Социальное обучение и развитие личности. Нью-Йорк: Холт, Райнхарт и Уинстон, 1963.
[23] Бандура, Альберт. Теория социального обучения агрессии. В R.А. Фальк и С. С. Ким, (ред.), Система войны: междисциплинарный подход. Боулдер, Колорадо: Westview Press, 1980, стр.146.
[24] Дрейпер, П. Обучающая среда для агрессии и антисоциального поведения среди! Kung. В А. Монтегю (ред.), Обучение ненападению: опыт неграмотных обществ. Нью-Йорк: Oxford University Press, 1978, стр. 36.
[25] Дрейпер, 1978, стр.37.
[26] Дрейпер, 1978, стр. 37-38
Используйте следующее, чтобы процитировать эту статью:
Dugan, Máire A .. «Агрессия». Неукротимый . Ред. Гай Берджесс и Хайди Берджесс. Консорциум информации о конфликтах, Университет Колорадо, Боулдер. Размещено: июль 2004 г.
Об агрессии: Лоренц, Конрад: 9780156687416: Книги
Обзор
В этом замечательном исследовании профессор Лоренц, натуралист по профессии и дарвинист по убеждению, представляет результаты своего исследования агрессивного поведения животных.И тем самым связывает свои открытия со сложной природой человека и современного общества. Изучая каждый вид по возрастающей шкале, он превосходно демонстрирует, что агрессивные тенденции являются неотъемлемой частью процесса сохранения жизни: то есть «внутривидовые» или боевые действия внутри группы, что позволяет обеспечить нормальное распределение способностей, сравнимых с практическими. эффект наличия только необходимого количества врачей в небольшом городе. Он подробно описывает животных, чьи модели поведения наиболее аналогичны человеческим — крыса с ее передачей опыта и удивительно сопоставимая серая гусь, чьи нормы поведения вплоть до абсурдных деталей влюбленности, борьбы за порядок ранжирования, ревности, скорби. и т.п., одинаковые. Но автор считает человека, возможно, менее удачливым, поскольку мы находимся в опасном положении: слишком многое, слишком рано, а природные гарантии, механизмы сдерживания агрессии, которые обычно сопровождают усиление власти среди низших слоев общества, не догнали человеческие средства для достижения цели. разрушение. Нам не хватает этого и / или адекватного катарсиса для наших «существенных» агрессивных тенденций. Но автор предлагает несколько разумных решений в виде «надежды на то, что давно разыскиваемое недостающее звено между животными и действительно гуманным существом — это мы сами.
