Манипулирование политическое это: Манипулирование политическое | это… Что такое Манипулирование политическое?

Содержание

Политическое манипулирование: суть и механизмы защиты

Библиографическое описание:

Житникова, Т. А. Политическое манипулирование: суть и механизмы защиты / Т. А. Житникова. — Текст : непосредственный // Молодой ученый. — 2014. — № 6 (65). — С. 620-623. — URL: https://moluch.ru/archive/65/10729/ (дата обращения: 27.10.2022).

В данной статье рассматривается процесс политического манипулирования, определяются характерные признаки политического манипулирования, анализируются вербальные и невербальные составляющие политического манипулирования, а также рассматриваются механизмы защиты от политического манипулирования.

Ключевые слова:манипулирование, политическое манипулирование, признаки манипулирования, СМИ, невербальное манипулирование, защита от политического манипулирования.

С момента провозглашения независимости в Украине произошли заметные изменения в сторону формирования нового демократического общества. Субъекты политики (государство, партии, СМИ), кроме информирования, просветительства и вовлечения граждан в политический процесс, все активнее осваивают методы и технологии скрытого управления массовым сознанием и поведением граждан. В наши дни человек перегружен информацией. Возникновение и развитие компьютерной техники, появление сети Интернет, наличие большого числа коммуникативно-информационных средств (радио, телевидение, мобильная связь) приводит к интенсивному движению информационных потоков. СМИ беспрерывно создают определенное информационное напряжение в обществе по тому или другому вопросу. Все события в стране и мире происходят так быстро, что времени на обдумывание и принятие важных решений практически не остается. Все это создает почти идеальные условия для политического манипулирования. Именно поэтому важными становятся не только проблемы определения и распознания манипулирования, но и механизмы защиты от него.

Целесообразно выделить несколько аспектов, которыми обусловлена необходимость исследования проблемы политического манипулирования.

Во-первых, необходимо учитывать специфику манипулирования, как скрытого механизма активного воздействия на сознание объекта. Во-вторых, в современном обществе произошли изменения в самом процессе общения, в результате которых человек перестает быть ценностью и превращается в объект, подвергающийся манипулятивному воздействию. Манипулирование вообще и политическое манипулирование в частности превращается в оружие нового тысячелетия. И, чтобы не превратиться в марионетку в руках политиков, человеку придется научиться не только распознавать этот мощный вид воздействия, но и овладеть приемами защиты от него и противодействия ему.

Изучением феномена манипулирования занимались такие исследователи как Г. Франке, Е. Гофман, Э. Шостром, В. М. Герасимов, Г. В. Грачев, И. К. Мельник, О. Д. Бойко и другие. Рассматривая разные подходы к определению понятия манипулирование, можно обозначить характерные признаки этого явления. Во-первых, это вид психологического и духовного воздействия, в отличие от физического насилия или угрозы насилия.

Мишенью действий манипулятора является психика личности. Г.Франке определяет манипуляцию как психологическое воздействие, которое осуществляется тайно и во вред тем, на кого оно направлено [1, с.24].

Во-вторых, манипулирование — это скрытое влияние, факт осуществления которого не должен быть замечен объектом манипуляции. Как утверждает Г.Шиллер, «для достижения успеха манипулирование должно оставаться незамеченным. Успех манипулирования гарантирован тогда, когда объект манипулирования уверен, что все происходящее естественно и неминуемо. Для манипулирования необходима ложная реальность, в которой присутствие манипулятора не будет замечено» [2, с. 187]. Когда попытка манипулирования очевидна и разоблачение неминуемо, акция обычно прекращается. Ибо очевидный факт такой попытки наносит манипулятору значительный ущерб. Еще более тщательно скрывается цель манипулирования — скрывается так, чтоб даже раскрытие факта попытки манипулирования не привело к раскрытию намерений.

В-третьих, манипулирование — это влияние, для которого требуются знания и мастерство. Если говорить об общественном сознании и политике, по крайней мере в масштабах данной местности, то, как правило, к разработке акций привлекаются специалисты.

В четвертых, манипулирование присутствует лишь там, где есть свобода выбора или хотя бы формальная возможность альтернативных действий. В этом случае, по словам Н.Лимнатиса, манипулируемый не осознает манипулятивное воздействие. Наоборот, видимость свободы усиливает влияние манипулятора [3, с. 14].

Таким образом, опираясь на эти характерные признаки манипулирования, политическое манипулирование можно определить как ряд действий, направленных на скрытое управление политическим выбором граждан.

В политической жизни большую роль играю коммуникативные процессы, которые придают смысл процессу политическому, увязывают между собой политических игроков и институты, обеспечивают логическую последовательность политических событий. Успех политика зависит от умелого использования механизмов политической коммуникации. Сегодня это самый распространенный и, по-видимому, самый эффективный инструмент политического влияния, поскольку ведет массы к добровольному и часто неосознанному подчинению лидерам.

В постиндустриальном обществе знание и владение информацией становится решающим фактором управления обществом, отодвигая на второй план влияние денег и государственный пресс. Интересной особенностью этого процесса является вытеснение силовых средств воздействия информационно-интелектуальными. При этом политическое государственно-административное принуждение заменятся информационным и психологическим влиянием. Основным каналом социальной коммуникации, с помощью которого манипуляторы влияют на свои объекты, являются средства массовой информации. В управлении современным обществом СМИ играют решающую роль. Они не только обеспечивают получение сигналов от органов центральной власти, но и осуществляю так называемую «обратную связь», которая необходима для оценки последствий того или иного решения и его эффективности. Как отмечает С. Кара-Мурза, СМИ стали основным инструментом распространения сообщений, которые влияют на общественное сознание. СМИ сегодня — инструмент идеологии, а не информации, «главное в их сообщениях — идеи, внедряемые в наше сознание контрабандой».

СМИ нацелены не столько на передачу информации, сколько на распространение определенных мыслей и, как следствие, формирование общественных взглядов [4, с. 174].

С того момента, как СМИ и, в первую очередь, телевидение, превратились в неотъемлемую часть политического дискурса, этот социальный механизм информирования превратился в один из основных политических институтов. Отсутствие политического нейтралитета, непосредственное и систематическое общение с рядовыми гражданами сделало их такими же основополагающими институтами социализации, как семья, церковь или система образования [5, с. 402]. Характеризуя СМИ, как неотъемлемый элемент политического манипулирования, стоит выделить несколько основных характеристик: публичность, неограниченный круг потребителей, наличие специальной аппаратуры для передачи информации, а так же непрямое, распределенное в пространстве и времени взаимодействие коммуникативных партнеров. Одностороннее взаимодействие коммуникатора и реципиента, невозможность поменять их местами.

Переменчивый характер аудитории, которая возникает случайно в результате общего интереса, возникающего к той или иной программе, передаче или статье.

Владея монополией на информацию, т. е. основным материалом, с помощью которого осуществляется манипулятивное воздействие, СМИ создают приоритетность событий, формируют общественные мысли о том или ином событии, о людях или явлениях. Особенно актуальной эта проблема становится тогда, когда темпы развития информационных и политических технологий значительно опережают развитие законодательной базы в области информационной политики, которая бы ограничивала возможности применения СМИ в манипулятивных целях. Наряду со средствами массовой информации следует выделить еще один элемент политической коммуникации, который широко применяется в политическом манипулировании. Речь идет о невербальной коммуникации, которая представляет собой базовую форму передачи информации о одного человека к другому или к группе людей, и является важным способом общения и взаимодействия.

Невербальная коммуникация осуществляется в процессе разговорного общения параллельно с вербальной, и создает дополнительный информационный канал в системе общения. Довольно часто происходит так, что невербальный контакт становится основным источником информации, важнейшей частью общения, поскольку именно его специфические способы могут быть более информативными, чем слова. Поэтому в политике так активно используется невербальное манипулирование. Суть невербального политического манипулирования кроется в применении языка тела (поз, жестов, мимики) для воздействия на сознание личности (группы людей) с целью достижения желаемого результата — завоевания, удержания и использования власти [6, с. 243]. В структуре коммуникативного акта невербальный канал самый сильный. Фактически с его помощью передают основную информацию при общении. Кроме того, он является наиболее достоверным и адекватным, поскольку значительная часть невербальных реакций обусловлена и определена действием подсознания, что раскрывает тайные намерения собеседника.

Наряду с распознаванием манипулирования, выявлением его основных черт, определением места и роли вербальных и невербальных средств манипулирования, возможно важнейшей в наше время становится проблема защиты от политического манипулирования. Эту защиту О. Д. Бойко определяет как систему действий, направленных на ликвидацию или сведение к минимуму негативных переживаний и возможных потерь, которые могут травмировать или навредить личности [7, с. 382]. Специфика защиты от политического манипулирования состоит в защите прав личности (или общества в целом) на свободное волеизъявление в отношении существующего политического режима, действующих политических сил или любых других политических вопросов.

Можно выделить четыре уровня защиты от политического манипулирования:

1. Защита целостности личности.

2. Поддержание позитивного Я-образа в межличностном взаимодействии.

3. Защита целостности группы как ответ на угрозу распада.

4. Защита целостности группы от разрушительных факторов межгрупповых взаимодействий.

В зависимости от характера защитных действий, защита от манипулирования делится на неосознанную и сознательную.

Неосознанная защита от политического манипулирования базируется на использовании защитных механизмов психики. То есть, механизмов, обеспечивающих устранение или минимизацию негативных переживаний, травмирующих личность, ее самооценку, образ своего Я. Защитные механизмы психики действуют незаметно, на уровне подсознания. Поэтому человек не осознает причину, мотивы, цели и даже факта своего защитного поведения в отношении определенного явления, объекта или события. Можно выделить несколько основных механизмов защиты психики: возражение, вытеснение, рационализация, интеллектуализация, и т. д.

На межличностном уровне психологическая защита от манипулирования направлена на поддержание позитивного образа Я субъекта, а на межгрупповом — на сохранение позитивного МЫ образа. Эффект направленного на группу политического манипулирования может касаться внешних (ликвидация группы, дискредитация результатов работы группы и др. ) и внутренних (распад, конфликты, неуправляемость деятельности и др.) аспектов ее существования. Цель групповой психологической защиты состоит в ликвидации угрозы социальной идентичности индивидуума путем сохранения существования группы, как целостного и самостоятельного субъекта межгруппового взаимодействия.

Стратегии психологической защиты реализуются благодаря использованию групповых защитных механизмов, призванных стабилизировать ситуацию в группе. Ключевыми среди них будут групповое табу, создание иллюзии неуязвимости, единомыслия, коллективная рационализация, групповые ритуалы и пр. Эффективность групповой психологической защиты зависит от сплоченности коллектива, качества управления, процедур поиска и оценки альтернатив, наличия привычных, устоявшихся и четких социальных норм поведения. В сознательной защите от политического манипулирования первым ее этапом будет выявление и распознание самого факта манипулирования. Первым и главным шагом при этом будет понимание того, что вы находитесь под психологическим воздействием. До тех пор, пока человек не понимает, что им манипулируют, он не может осуществить никаких защитных действий. В тот момент, когда человек понял, что на него каким-то образом пытаются влиять, ряд защитных механизмов включается автоматически. Признаком того, что человеком манипулируют, может служить ощущение неудобства и внутренней борьбы. Человек не хочет, но вынужден что-то делать или говорить, что бы хорошо выглядеть. На этом этапе важен мониторинг эмоций, то есть, слежение за их динамикой. Так можно выявить манипулирование в самом его начале. Распространены эмоциональный дисбаланс, странность эмоций, их повторяемость. Как правило, об использовании манипулятивных технологий свидетельствуют изменения в ситуациях взаимодействия и изменения в поведении адресата манипулятивных действий. Сознательная защита может быть пассивной, когда собственные спонтанные реакции на манипулятивные действия придерживаются с целью сбить темп и получить время для анализа ситуации. Активная защита предполагает разоблачение манипулятивных действий и нанесение удара в ответ. Защита может быть комплексной, когда пассивная фаза сменяется активной.

Таким образом, защита от политического манипулирования может осуществляться на разных уровнях и в разных формах. Каждый человек отдает предпочтение определенным формам и методам защиты от манипулирования, которые становятся неотъемлемой частью его индивидуального стиля борьбы с трудностями, внешним влиянием и угрозами. Это по большей части полуавтоматическое использование определенного вида защиты или набора защитных действий, результат сложных взаимодействий врожденного темперамента, природы пережитых в детстве стрессов, а так же усвоенных ранее форм и методов защиты, примером которых служили родители или другие авторитетные личности.

Защита от манипулирования требует постоянного и четкого сохранения в сознании собственных интересов. В манипулировании используется игра на эмоциях и чувствах людей. Поэтому эмоциональный самоконтроль является одним из важнейших механизмов защиты. Важно, что бы решения принимались осознанно — не сердцем, а разумом. За редким исключением, когда у человека хорошо развита интуиция. Критические замечания, негативная оценка, юмор по отношению к действиям манипулятора существенно ослабляют манипуляцию и даже сводят ее на нет. Еще одним действенным способом защиты является игнорирование. Информация просто пропускается мимо ушей.

Литература:

1. Бойко О. Д. Анатомия политического манипулирования. Нежин, 2007.

2. Шилер Г. Манипуляторы сознанием. М., 1980.

3. Лимнатис Н. Манипулирование: сущность, проявление, пути снятия. М., 2000.

4. Кара-Мура С. Манипулирование сознанием. К., 2003.

5. Соловьев А. Политология: политическая теория. Политические технологии. М., 2001.

6. Бойко О. Д. Анатомия политического манипулирования. Нежин, 2007.

7. Там же.

Основные термины (генерируются автоматически): политическое манипулирование, манипулирование, механизм защиты, СМИ, групповая психологическая защита, массовая информация, невербальная коммуникация, невербальное манипулирование, общественное сознание, политическая коммуникация.

Гордость против унижения: политическое манипулирование гомофобией и трансфобией в Европе — Комментарии по правам человека —

На этой неделе на нашем континенте пройдет Всемирный прайд-парад WorldPride, однако рост нетерпимости к ЛГБТИ в Европе отнюдь не дает поводов для гордости. Увеличивается число европейских стран, где политики и государственные должностные лица без зазрения совести делают выпады в адрес лесбиянок, геев, бисексуалов, трансгендерных людей и интерсексов (ЛГБТИ), чтобы набрать политические очки, и тем самым разжигают ненависть к ним и укрепляют предубеждения. Такие поступки должностных лиц, причем порой высших должностных лиц, идут вразрез с их обязанностью быть образцом для подражания и утверждать равенство всех людей в их достоинстве и правах.

С одной стороны, за последние пару десятилетий Европа добилась блистательных успехов. Во многих государствах—членах Совета Европы приняты законы, защищающие ЛГБТИ от дискриминации, ненавистнических высказываний и преступлений на почве ненависти. В 30 государствах-членах обеспечивается защита однополым парам, состоящим в стабильных отношениях. Твердо закреплено и право на юридическое признание пола. В целом отношение общества к ЛГБТИ заметно улучшилось во многих местах. Но одновременно с этим продолжают существовать и гомофобия с трансфобией, которые мешают полноправному включению ЛГБТИ в общество. Пандемия коронавируса продемонстрировала, что многие представители ЛГБТИ по-прежнему уязвимы, страдают от внутрисемейного насилия, лишены нормального доступа к трудоустройству, жилью, медицине.

Прогресс последних лет вкупе с сохраняющейся гомофобией и трансфобией в обществе создали питательную среду, где расцвели оппортунистические политические движения, направленные против прав человека.

Стигматизация ЛГБТИ как средство набрать политические очки

В последние годы мой предшественник, Европейский парламент, Конгресс местных и региональных властей Совета Европы, европейское отделение Международной ассоциации лесбиянок и геев (ИЛГА-Европа) и другие институты предупреждали о тревожном росте нетерпимости к ЛГБТИ в Европе. В ходе своей работы я вижу дальнейшие подтверждения этой тенденции и главную причину ненависти: некоторые политики умело используют существующие в обществе предрассудки и превращают нападки на ЛГБТИ в средство для достижения собственных политических целей.

Позиционируя себя как защитников так называемых «традиционных ценностей», политики ультраконсервативного и националистического толка избрали тактикой винить во всем ЛГБТИ-меньшинство, чтобы сплотить вокруг себя избирателей и приобрести либо удержать власть. Я вижу, что стигматизация ЛГБТИ особенно усиливается в преддверии выборов и голосований. Так, в своем докладе по итогам визита в Армению в 2018 году я пришла к выводу, что ряд законопроектов, которые дискриминировали ЛГБТИ и, очевидно, были специально подготовлены, чтобы подогреть неприязнь к ЛГБТИ, были внесены в парламент в порядке конкуренции между соперничающими политическими партиями. В докладе по итогам визита в Молдову в 2020 году я предостерегала политиков от ненавистнических высказываний в адрес ЛГБТИ во время предвыборной кампании и призывала власти решить эту проблему. В Польше, как я писала в декабре 2020 года в своем меморандуме, высокопоставленные должностные лица и политики, аффилированные с правящей коалицией, превратили стигматизацию ЛГБТИ в инструмент ведения предвыборной кампании на парламентских выборах 2019 года. Во время президентской гонки в 2020 году действующий президент Польши, баллотировавшийся на новый срок, пообещал запретить «пропаганду ЛГБТИ-идеологии» в государственных учреждениях, сказав, что она «хуже коммунизма», и внес законопроект о запрете на усыновление детей «людьми, которые состоят в отношениях с человеком своего пола». Правящая партия в Венгрии, очевидно, идет по стопам Польши по мере приближения парламентских выборов 2022 года, в то время как в ходе прошлой кампании темой для манипуляций были антимигрантские настроения.

В Российской Федерации неприязнь к ЛГБТИ давно используется для привлечения избирателей. Недавним примером стало предложение запретить однополые браки в конституции, внесенное в тот момент, когда по опросам многие избиратели еще не решили, придут ли они на голосование по конституционным поправкам летом 2020 года (это голосование утвердило ряд фундаментальных изменений в конституции страны). В Болгарии я зафиксировала нетерпимость в высказываниях политиков, некоторые из которых обещали в случае своего избрания запретить софийский прайд-парад. В нескольких странах политики, настроенные против ЛГБТИ, имеют связи с крайне правыми и неонацистскими движениями, причастными к жестоким нападениям на ЛГБТИ-мероприятия. О последнем из подобных случаев я узнала от активистов из Болгарии, где одна из таких крайне правых группировок организовала череду инцидентов на ЛГБТИ-мероприятиях, чтобы, по всей видимости, привлечь голоса на июльских парламентских выборах.

Помимо мобилизации определенных категорий избирателей, эксплуатация гомофобных и трансфобных настроений в обществе оказалась удобным способом отвлекать общественное внимание от неспособности властей решать важные социальные вопросы, от роста неравенства и от ширящегося наступления на права человека и демократию. Так, в Венгрии законодательные поправки, умаляющие права ЛГБТИ (в том числе закон, запрещающий — под предлогом защиты детей — распространять информацию об ЛГБТИ среди несовершеннолетних, и принятые в декабре 2020 года конституционные поправки), были одобрены одновременно или почти одновременно с другими мерами, имевшими серьезные последствия для демократии и соблюдения прав человека, включая изменения, которые коснулись структур по правам человека, прозрачности в вопросах государственных расходов и избирательного законодательства. Недавно я также с тревогой отмечала, как в Турции политики и лидеры общественного мнения все чаще стигматизируют ЛГБТИ. Правительство Турции вышло из Конвенции Совета Европы о предотвращении и борьбе с насилием в отношении женщин и домашним насилием (Стамбульской конвенции), ссылаясь на необходимость противостоять «нормализации гомосексуальности, которая несовместима с турецкими общественными и семейными ценностями». Такое безосновательное утверждение усугубит стигматизацию ЛГБТИ, а выход из конвенции будет иметь тяжелые последствия для безопасности и прав женщин.

Меня волнует тот факт, что трансгендерные люди сталкиваются с нападками со стороны политиков всего политического спектра. Например, президент Чехии недавно заявил, что трансгендерные люди «отвратительны». Трансгендерные люди и их права превратились в токсичную тему для дискуссий. В Соединенном Королевстве, Испании, Италии, Венгрии, Польше (и это отнюдь не полный перечень стран) политики разжигают, поддерживают трансфобию, ставя под вопрос «нормальность» и даже сам факт существования трансгендерных людей.

Увы, это лишь малая часть примеров, с которыми я сталкиваюсь в своей работе и наблюдениях. В своем последнем ежегодном анализе положения с правами ЛГБТИ в Европе организация «ИЛГА-Европа» зафиксировала в 2020 году случаи словесных выпадов в адрес ЛГБТИ со стороны политиков (находящихся у власти и нет) в ряде других государств-членов, в том числе в Боснии и Герцеговине, Эстонии, Финляндии, Латвии, Словакии. Я с тревогой наблюдаю за тем, как мы движемся по нисходящей спирали, и все больше политиков по всей Европе смело прибегают к неприемлемым нападкам на ЛГБТИ, видя, что такая тактика работает в их стране.

Влияние так называемого «антигендерного движения»

Политики, делающие выпады в адрес ЛГБТИ, часто подхватывают нарратив так называемого «антигендерного движения». Вот уже несколько лет появляются сообщения о том, что в Европе и в остальном мире ширится это организованное, транснациональное и хорошо финансируемое движение, в состав которого входят религиозные экстремисты и ультраконсервативные организации. Антигендерное движение ставит под вопрос саму концепцию гендера и то, может ли на него распространяться защита нормативно-правовой базы в области прав человека, а кроме того, это движение продвигает ультраконсервативную концепцию семьи, сексуальности и роли женщины в обществе. Представители антигендерного движения вводят аудиторию в заблуждение, манипулируя терминологией из области прав человека, но на самом деле они целенаправленно добиваются того, чтобы лишить другие группы людей, преимущественно женщин и ЛГБТИ, их прав.

Антигендерное движение все сильнее влияет на политику. Одни политики не скрывают свои связи с ним, другие — стремятся к выстраиванию удобных альянсов, поскольку им известно, что на этой теме зарабатываются голоса избирателей и что она позволяет отвлечь внимание от реальных проблем. В своей работе я отчетливо наблюдаю, как в разных странах политики сходным образом оседлывают этот «антигендерный» дискурс в своих национальных кампаниях, когда речь заходит об однополых браках и усыновлении однополыми парами. Проникнув в политику, антигендерное движение получило дополнительную возможность оказывать пагубное влияние на защиту прав человека в Европе. Мы срочно должны признать этот факт и начать принимать меры для его устранения.

Вред для ЛГБТИ

Нападки на ЛГБТИ ради политической выгоды дорого обходятся тем людям, против которых они обращены: они разрушают их жизнь и благополучие, а кроме того, вносят раскол в общество в целом. Нетерпимость в высказываниях государственных должностных лиц и избранных политиков подает сигнал другим членам социума, что они могут безнаказанно переходить к ненавистническим действиям. В исследовании, проведенном в 2020 году Агентством ЕС по основным правам, негативный публичный дискурс политиков был назван одним из основных факторов предубежденности общества против ЛГБТИ. В Европе учащаются случаи травли представителей и активистов ЛГБТИ-сообщества в соцсетях и повседневного насилия над ними. Практически не проходит и недели без сообщений о серьезных нападениях по мотивам гомофобии и трансфобии. Недавно пришлось отменить «Марш достоинства» в столице Грузии Тбилиси из-за нападений на офис организаторов и на журналистов, освещавших событие.

Токсичная риторика, направленная против ЛГБТИ, также мешает ЛГБТИ полноценно участвовать во всех сферах жизни, включая политическую и общественную, а также иметь полноценный доступ к образованию, медицине и трудоустройству. В Польше распространение деклараций, направленных против ЛГБТИ, и «семейных хартий», которые приняли некоторые местные органы власти, привело к тому, что многие ЛГБТИ превратились в отверженных. Некоторые из них пытаются вообще покинуть страну. ЛГБТИ-активисты из Болгарии и Украины сообщили моему офису, что молодежь все чаще старается держаться подальше от мероприятий и общественных центров, организуемых ЛГБТИ, опасаясь нападений и угроз со стороны экстремистских группировок. Из-за враждебной обстановки в обществе ЛГБТИ опять начинают скрывать свою идентичность во многих странах, что противоречит уважению их человеческого достоинства и праву на свободную и безопасную жизнь. Атмосфера ненависти, подогреваемая на государственном уровне, имела огромные последствия для психического здоровья ЛГБТИ.

Стигматизация и политическое манипулирование темой ЛГБТИ редко ограничиваются словами и обычно перекочевывают в плоскость законодательной защиты их прав. Как показал в 2021 году ежегодный анализ организации «ИГЛА-Европа», нынешняя поляризация привела к тому, что как минимум прекратилось принятие новых законопроектов в защиту прав ЛГБТИ. Организация Transgender Europe сообщила, что спущены на тормозах новые инициативы, укрепляющие защиту трансгендерных людей. Острые политические дебаты вспыхивают из-за законопроектов, которые по идее вообще не должны вызывать никаких возражений. Например, в Италии на протяжении нескольких месяцев блокировалось прохождение законопроекта о включении сексуальной ориентации и гендерной идентичности (наряду с другими основаниями) в закон о запрете ненавистнических высказываний и преступлений на почве ненависти. Оппоненты заявляли, что этот проект закона попирает свободу выражения мнений и свободу мысли. Однако, как недвусмысленно указывал Европейский суд по правам человека, защита свободы выражения мнений не распространяется на ненавистнические высказывания в адрес ЛГБТИ, равно как и свобода убеждений. В странах, где политики, открыто выступающие против ЛГБТИ, находятся у власти, мы уже наблюдаем демонтаж существующих прав ЛГБТИ и положительных практик, например механизмов юридического признания пола.

Политическая воля к включению в общество вместо политического манипулирования гомо- и трансфобией

Необходимо безотлагательно пресечь тенденцию к политическому манипулированию гомо- и трансфобией в Европе. Поэтому я прошу государства-члены в соответствии с общеполитической рекомендацией Европейской комиссии по борьбе с расизмом и нетерпимостью принять меры к тому, чтобы политики прекратили делать уничижительные выпады в адрес ЛГБТИ. Политические партии и парламенты должны принять этические кодексы, запрещающие под угрозой санкций гомофобные и трансфобные ненавистнические высказывания. Представители властей должны систематически осуждать гомо- и трансфобный дискурс. Особо серьезные случаи подстрекательства к насилию и разжигания ненависти политиками не должны оставаться безнаказанными.

Помимо того, чтобы не распространять ненависть, политические лидеры также должны предпринимать позитивные шаги, направленные на выстраивание культуры равного отношения и равноправия. Как говорится в рекомендации CM/Rec(2010)5 Комитета министров государствам-членам о мерах по борьбе с дискриминацией по признакам сексуальной ориентации или гендерной идентичности, «[д]олжностных лиц и других представителей государственной власти следует побуждать содействовать толерантности и уважению прав человека ЛГБТ». Аналогично Парламентская ассамблея Совета Европы в своей резолюции 2275 (2019) подчеркивала, что на политических лидерах лежит особая ответственность за противодействие разжиганию ненависти и нетерпимости. Конгресс местных и региональных властей тоже обращал внимание на то, что «вне зависимости от их политической принадлежности, на мэрах и членах местных и региональных советов лежит ответственность перед их согражданами создавать инклюзивное общество, основанное не на предрассудках и отвержении его членов, а на диалоге и сотрудничестве».

Я отдаю себе отчет в том, что противодействие укоренившейся гомо- и трансфобии порой требует настоящего политического мужества. Защита прав меньшинства не всегда популярна среди электората. Но нам нужны политики, которые не боятся подавать людям пример, и я хочу отметить несколько недавних примеров такого мужества. Я выражаю признательность, например, президенту Северной Македонии, который в этом году вышел на прайд-парад в Скопье — второй по счету марш достоинства, прошедший в этой стране. В Соединенном Королевстве межпартийная группа парламентариев — лесбиянок, геев и бисексуалов выступила в поддержку трансгендерных людей во время острых политических дебатов.

Государства-члены должны работать над изменением отношения в обществе к ЛГБТИ в целом. Для этого нужны информационно-просветительские кампании и школьное просвещение на тему прав человека ЛГБТИ. Защитники прав ЛГБТИ ведут невероятную работу по противодействию ненависти и нуждаются в дополнительной поддержке. Государства-члены должны также уделять внимание тому, чтобы в них была сильная правозащитная инфраструктура для защиты ЛГБТИ на случай, когда политики перестают исполнять свои обязанности. Сюда входит национальное законодательство о запрете дискриминации, ненавистнических высказываний и преступлений на почве ненависти по признаку сексуальной ориентации, гендерной идентичности и половых признаков, а также эффективные национальные структуры по правам человека, которые будут обличать нарушения. В этом смысле я не могу не отметить важную работу, проделанную польским комиссаром по правам человека, который оспаривает декларации, направленные против ЛГБТИ, и «семейные хартии» в судах.

Превращение ЛГБТИ в козлов отпущения ради политической выгоды — это лишь симптом того, что определенные политики в целом выступают против соблюдения прав человека и принципа верховенства закона и ведут наступление на них. В некоторых странах они объявляют признание прав человека ЛГБТИ посягательством на национальные традиции, либо же права ЛГБТИ становятся темой для их конфронтации с европейскими или международными институтами. Поступая таким образом, они недвусмысленно бросают вызов тем ценностям и системе прав человека, на основании которых строится наш континент. Права человека являются всеобщими и неделимыми, и возможность для каждого члена общества пользоваться ими — ключ к построению сплоченного, мирного общества, то, к чему все мы должны стремиться. Натравливание одних групп населения на другие порождает напряженность, ненависть и насилие, что служит лишь узким интересам беспринципных политиков.

В вопросе защиты ЛГБТИ и включения их в общество Европа оказалась на распутье. Твердо вступаясь за ЛГБТИ, мы вступаемся за равное уважение к достоинству каждого человека, защищаем благополучие нашего общества и крепость нашей бесценной системы прав человека. Преследование или игнорирование одной группы людей, обвинение ее во всех грехах в конечном итоге сказывается на обществе в целом.

Дуня Миятович

Манипуляции в политике | Оксфордская исследовательская энциклопедия политики

Выделите поисковый запрос

Сохранять
Цитировать
Отправить этот контент по электронной почте
Поделиться ссылкой
Скопируйте эту ссылку или нажмите ниже, чтобы отправить ее другу по электронной почте
Отправить этот контент по электронной почте
или скопируйте ссылку напрямую:
https://oxfordre. com/politics/view/10.1093/acrefore/9780190228637.001.0001/acrefore-9780190228637-e-2012
Ссылка не скопирована. Ваш текущий браузер может не поддерживать копирование с помощью этой кнопки.
Ссылка успешно скопирована
Поделись этим

Войти Навигация по статье

Войти

Имя пользователя

Пожалуйста, введите ваше имя пользователя

Пароль

Пожалуйста, введите ваш пароль

Забыли пароль?
Нет учетной записи?

Статья Содержание

Покажите сводку. сделать то, к чему человек изначально не был склонен. Таким образом, это форма власти. Отличить его от других форм власти, таких как убеждение, принуждение и физическая сила, и важно, и сложно. Это важно, потому что часто имеет значение, какую форму власти использует политический деятель, а манипулирование обычно считается формой власти, осуществление которой нежелательно. Это сложно, потому что грань между манипуляцией и убеждением часто неясна, а термин манипуляция может применяться к тактикам, влияющим на душевное состояние цели, и тактикам, изменяющим ситуацию цели. Политические теоретики и философы предложили несколько версий манипулирования: одни видят в нем вводящее в заблуждение влияние, другие видят в нем скрытое влияние, третьи видят в нем влияние со скрытыми намерениями, некоторые видят в нем плохие причины, а третьи видят в нем изменение внешнего мира. ситуация. Хотя каждый из этих подходов в чем-то прав, говоря о манипулировании, каждый из них также сталкивается с серьезными трудностями.

Одна из причин, по которой манипуляции кажутся нежелательными, заключается в том, что они подрывают автономию. Этот факт помогает объяснить, почему опасения по поводу манипулирования возникают при обсуждении «подталкивания», призванного улучшить процесс принятия решений людьми без принуждения. Даже если подталкивания приносят пользу их целям, в целом они могут быть нежелательными, если они связаны с манипуляциями, подрывающими автономию.

Манипуляции — полезный инструмент для автократов, но они создают серьезные проблемы для демократий. Это потому, что это, кажется, подрывает согласие, от которого зависит демократическая легитимность. Некоторые политические теоретики утверждают, что проблемы, создаваемые манипулированием, лучше всего решать с помощью совещательной демократии. Другие оспаривают это предложение. На уровне практики есть основания опасаться, что развитие психологии, социальных и информационных наук конца 20-го и 21-го веков, а также изменения в медиаландшафте угрожают сделать манипулирование более распространенным и эффективным.

Ключевые слова

Манипуляции
Убеждение
Принуждение
Пауэр
Облыки
Обеспечение
Полити.
Логин
Пожалуйста, войдите, чтобы получить доступ ко всему содержимому.
Подписка
Доступ к полному контенту требует подписки
Политические манипуляции и атака на американское сознание (обзор книги)
Автор: Уэлч, Брайант
Издатель: Thomas Dunne Books
Рецензировано: Гарольд Б. Дэвис, осень 2008 г., XXVIII, № 4, стр. 34-37
Исторически сложилось два подхода к применению психологического и психоаналитического мышления в политических процессах. Один подход утверждает, что как наука психология и психоанализ изучают политический процесс с беспристрастной точки зрения. Второй подход утверждает, что ценности психолога неразрывно связаны как с его клинической работой, так и с его наблюдениями за социально-политическими исследованиями. Уэлч относится ко второй группе. Эта книга служит двум целям. Один — как анализ психологического и психоаналитического понимания текущих социально-политических проблем. Второй – как тревожный сигнал, чтобы лучше осознать политические манипуляции, которым мы подвергаемся.
Используя свой опыт юриста, психоаналитически ориентированного клинического психолога и бывшего главы практического управления АПА, Брайант Уэлч написал интересную и актуальную книгу, в которой выражает свое видение текущих социально-политических проблем. Уэлч страстно пишет о проблемах, с которыми мы все сталкиваемся. Основная тема Уэлча заключается в том, что разум с трудом переносит сложность и неопределенность, особенно когда сталкивается с обстоятельствами, противоречащими эмоциональным убеждениям. Зрелый ум лучше переносит множество причин или сложность и склонен к рассуждениям, выраженным в научных знаниях. Концепция разума Уэлча согласуется с либеральным аналитическим мышлением и изменениями мышления, наблюдаемыми у клиентов во время аналитической психотерапии. Он развивает свою тему, обсуждая многие аспекты текущих социально-политических проблем, некоторые из которых читатель уже знает. Я, например, смог лучше понять религиозное право и глубже понять зависть, как она проявляется на социально-политической сцене, если назвать два случая.
Поскольку книга представляет собой, прежде всего, личное заявление, основанное на разнообразном опыте автора, необходимо в некоторой степени приостановить собственную точку зрения, чтобы испытать точку зрения Уэлча. Если кто-то в состоянии сделать это, то он может получить большее понимание, испытав новую и другую точку зрения. Он делится многими проницательными наблюдениями, и можно подвергнуть сомнению некоторые из его точек зрения, принимая его основные положения. Уэлч признает, что есть и другие точки зрения, кроме его собственной. Хотя я в основном согласен с его позицией, есть некоторые различия во взглядах, которые будут отражены в моем обзоре.
Основная тема Уэлча заключается в том, что политические лидеры, особенно правое крыло, представленное Карлом Роувом, играют на психологических состояниях замешательства, которые испытывают люди. Взятый из фильма «Газовый свет», в котором Шарль Буайе манипулирует разумом Ингрид Бергман и сбивает его с толку, Уэлч отмечает, как правые газлайтингуют избирателей, чтобы посеять замешательство и помешать более рациональному взгляду. Газлайтинг не является синонимом обычного введения в заблуждение или пиара любого кандидата. Газлайтер намеренно стремится ввести человека в замешательство и, следовательно, сделать его менее способным использовать рациональные средства для принятия решения. Поскольку разум плохо переносит сложность и неопределенность, человеку необходимо формировать реальность. Газлайтер хочет навязать человеку свою «реальность», чтобы он не осознавал своего восприятия реальности. Он удачно использует цитату Граучо Маркса, которая выражается просто: «Кому вы собираетесь верить, мне или своим собственным глазам?» (стр. 213) Он фокусируется на трех психологических состояниях, паранойе, сексуальной растерянности и зависти, которые подвержены путанице и, следовательно, являются благодатной почвой для газлайтеров.
Уэлч описывает взаимодействие газлайтеров с этими эмоциональными состояниями. Он очень ясно дает понять, что паранойя, сексуальность и зависть являются нормальными психологическими состояниями и процессами, которые можно использовать адаптивно или использовать в корыстных целях. Газлайтер стремится сбить человека с толку, играя на этих состояниях, чтобы у человека не работали рациональные процессы, то есть смятение разрушало восприятие человеком реальности. При этом газлайтер манипулирует человеком в своих целях. Газлайтер также обращается к эмоциям, чтобы не иметь дело с фактическими проблемами. «Культурная война» становится проблемой, а не политикой и действиями. Средства массовой информации, особенно телевидение и Интернет, позволяют широко распространять ложные утверждения, которые в результате повторения принимаются за истину. Уэлч цитирует точку зрения Лакоффа о том, что изучение слова физически изменяет ваш мозг посредством повторения, поскольку слово физически воплощается в вашем мозгу. Таким образом, для Уэлча повторение неточного утверждения может стать верным. Это объясняет процесс принятия пропаганды, но не мотивацию использования изначальной лжи. Я думаю, что мотивом для лжи является власть: власть контролировать и власть, как экономическая, так и социальная, полученная в результате победы на выборах. Это стандарт этики Винса Ломбарди: победа — это все.
Паранойя
Уэлч отмечает, что параноидальные процессы нормальны в жизни, но их можно использовать в политических целях. Читатель, вероятно, знает, как политические газлайтеры используют паранойю.
«Империя зла» и «ось зла» являются примерами политической паранойи, при которой плохие части себя проецируются на других, а человек остается «чистым». Однако Уэлч делает что-то новое и интересное в своем обсуждении паранойи. Он отмечает, что буквально это означает вне разума, пересечение границы от внутреннего к внешнему миру. Хотя он цитирует Роберта Фроста, что «крепкие заборы делают хороших соседей», у человека проницаемые границы. Например, психологическое воздействие 9/11 — это вторжение на границу, ощущение, что материк не свободен от внешнего нападения. Наша психика больше не защищена от внешней атаки. Уэлч отмечает, что из-за своей долгой истории защиты от внешнего нападения с моря США были плохо подготовлены к рациональным действиям в ответ. Эта неподготовленность повлияла на способность газлайтера продвигать свои планы по нападению на Ирак. Регрессивная тяга и пассивность сделали общественность уязвимой перед оправданием иракской политики Буша. Мне было интересно, чем эта регрессивная тяга отличалась от других, например, после Первой мировой войны, когда 39человек погибли и многие были ранены в результате взрыва бомбы на Уолл-стрит и Брод-стрит? Разница в том, что эти насильственные действия были совершены внутренними террористами, поэтому мы все еще можем чувствовать себя защищенными от внешних угроз. Уэлч обращается к специфическому психологическому значению 11 сентября, обращаясь к ментальной границе, которая была нарушена.
Сексуальное недоумение
Сексуальная идентичность является основой самоощущения, однако она чревата недоумением и замешательством. Это не всегда твердо, и могут существовать сомнения относительно сексуальной ориентации. Газлайтеры играют на этой неопределенности двумя способами. Во-первых, сексуальное поведение используется для унижения противоположной стороны путем выдвижения обвинений в предполагаемых сексуальных нарушениях, когда на самом деле обвиняющая сторона имеет членов, виновных в таком же или аналогичном поведении, и попустительствует в своих собственных членах тому, что было бы считается неприемлемым сексуальным поведением. Уэлч перечисляет многих президентов обеих партий, у которых были связи. Возможно, из-за пуританского происхождения нашей страны такое поведение не принято на сегодняшней политической сцене. Использование сексуального поведения в политических целях отвлекает от проблем и перенаправляет гнев с важных вопросов. Претензии на чистоту и моральное превосходство оказались лицемерными. В своем акценте Уэлч может преувеличить свою позицию. Он отмечает, что французская общественность и средства массовой информации спокойно смирились с тем, что у Миттерана есть любовница и он является отцом внебрачного ребенка, чего не произошло бы с нынешней американской общественностью или средствами массовой информации. Это сравнение французов с американцами по сексуальным нравам является давним. Хотя в его утверждении есть заслуга в том, что французская общественность и средства массовой информации не подняли из-за этого проблемы, Миттеран признал существование своей любовницы и внебрачного ребенка только в конце своей жизни, когда он умирал от рака. Политики всегда настороженно относятся к своему имиджу.
Другим примером использования газлайтерами сексуальной растерянности является их нападение на однополые браки. Образ мужественности имеет политический подтекст. Взгляд мачо на мужественность исторически был образом героя и лидера. Чувствительность и сложность считались женоподобными. В другом месте я отмечал взгляды Сэмюэлса на героического лидера и его сомнения в этом (Davis, 2008). Авторитарные правительства разных мастей всегда подчеркивали образ «мачо» и очерняли чувствительных, даже если они не ассоциировались с гомосексуализмом. гомосексуальность угрожает культурным стереотипам сексуальности. Различия в сексуальности бросают вызов не только сексуальной идентичности людей, конфликтующих по поводу своей сексуальности, но и угрожают тем, чьи религиозные убеждения требуют ее отрицания. В то время как реальность такова, что однополые браки не нарушают общественный порядок, как обнаружил Массачусетс, эмоциональная угроза является самой сильной, хотя и не ограниченной, религиозной правых. Включение однополых браков в избирательные бюллетени с целью выявить свою базу может быть циничным актом, но находится в рамках политики. Пока я пишу, Предложение 8 в Калифорнии о запрете однополых браков, похоже, будет отклонено, несмотря на поддержку запрета различными религиозными группами. Однако те, кто выступает против запрета, обеспокоены тем, что, поскольку Обама включен в избирательные бюллетени, большая явка афроамериканцев и латиноамериканцев может привести к отклонению предложения, поскольку эти группы, как правило, выступают против однополых браков. Есть старая политическая поговорка: у политики странные друзья.
Зависть
Уэлч прекрасно описывает зависть как нормальное и патологическое эмоциональное состояние. Я думаю, утверждение Уэлча о том, что зависть — это самый недооцененный фактор в политике, может быть правдой, потому что это один из семи смертных грехов. Цитируя Шекспира, Уэлч рассказывает, как зависть может порождать разногласия и путаницу. Далее он говорит: «Негативные кампании работают, потому что они используют огромную слепую энергию зависти». (стр. 82.) Негативная реклама позволяет выразить скрытую ярость и ненависть, связанные с завистью. Существует обратная связь зависти с самооценкой, которая поддерживается рыночными силами в обществе принудительного потребления. Здесь Уэлч соглашается с Кляйном, которого он цитирует в этом контексте, и с Эрихом Фроммом, которого он цитирует в другом месте. Он дает пугающие, но интересные наблюдения о разрушительной силе зависти.
Уэлч упоминает, что те, кто принимает креационизм, завидуют тем, кто знает больше, чем они. Возможно, так, но антиинтеллектуальный уклон, как и антиевропейский уклон, долгое время был сердцевиной американской культуры. Прагматизм, эмпиризм и решение проблем, а не концептуализация, отражают американский образ мышления. Американский этос чтит «простого человека», человека, который сделал себя сам, и предпринимателя. Это антиинтеллектуальное, антисеверо-восточное отношение не ограничивается его использованием в качестве обвинения против недавних кандидатов от Демократической партии. В 19В 48-м году Трумэн победил Дьюи, республиканца из Восточной Европы и губернатора штата Нью-Йорк, выиграв жесткое голосование в Огайо. Одним из факторов, способствовавших победе Трумэна, была его способность находить отклик у избирателей из Огайо и быть похожим на них.
Зависть и связанные с ней обида и ненависть всегда были подтекстом политических кампаний. Позиции партии отдают предпочтение одной группе перед другой, а отношение к конкретной политике может быть поводом для выражения зависти. Например, реформа социального обеспечения могла быть возможностью выразить гнев по поводу тех, кто предположительно играл с системой, игнорируя при этом тех, кто наверху, которые, возможно, делали то же самое в других областях. Напротив, «замачивание богатой» налоговой политики может быть способом выразить зависть к тем, кто получает выгоду от налоговой политики.
Описывая манипулирование этими тремя эмоциональными состояниями в политическом процессе, Уэлч надеется помочь читателю противостоять этому давлению. Он также надеется, что те, кто противостоит правым, смогут научиться бороться в контексте этих трех эмоциональных состояний, чтобы противодействовать эффективности усилий газлайтера. Он утверждает, что те, кто выиграют битву за эти три штата, выиграют выборы.
Другие вопросы
В дополнение к своему вкладу в понимание паранойи, сексуальных извращений и зависти, Уэлч комментирует многие актуальные современные проблемы, такие как нападки на профессионализм, корпоративное господство, недоверие к правительству, средствам массовой информации и религиозным правильно, чтобы назвать несколько. Широта его охвата поистине выдающаяся. Поскольку объем не позволяет мне затронуть все области, которые он поднимает, я прокомментирую три, две из которых связаны друг с другом. Это его рассуждения о религиозном праве и здравоохранении. Здравоохранение включает в себя роль корпораций и правительства.
Рассуждая о религиозном праве, Уэлч делает несколько интересных наблюдений. Он отмечает, что впервые в нашей истории группа избирателей не является этнической или классовой, а определяется религиозно. Хотя он сосредотачивается на Религиозных Правых как на наиболее политически активной религиозной группе, на самом деле он выступает против фундаментализма, где бы он ни проявлялся. Он полагает, что проблема не в религии как таковой, а в уме, который не терпит неопределенности. Религия, пишет он, основана на прыжке веры, а не на доказательствах, как научная сфера. Кроме того, религия используется для устранения сомнений и обеспечения уверенности. Он также оказывает помощь людям, справляющимся с тремя состояниями, которые могут привести к путанице: паранойя, сексуальная растерянность и зависть. Уэлч приводит ряд примеров того, как религия справляется с этими тремя состояниями. Он обсуждает пятидесятническую веру, в которой экстаз и, в меньшей степени, восторг являются неотъемлемой частью религиозного опыта. Важны чувства, а не разум, и Уэлч связывает этот акцент на состояниях чувств (курсив его) с христианской верой в Святого Духа. Он цитирует главу и стих: «…кто будет хулить Духа Святого, тому не будет прощения ни на земле, ни на небе». (стр. 171) Он говорит, что переживание Святого Духа означает переживание абсолютного рабства. Интересно, что он связывает рабство, противоречащее сложности ума и независимому мышлению, с первыми четырьмя из Десяти Заповедей (не давай предо Мною богов иных, истуканов, не произноси имени Господня всуе и храни Суббота). Его беспокоит то, что эти четыре закона поощряют рабство и имеют приоритет над этическими запретами на убийство, прелюбодеяние, воровство, лжесвидетельство и желание получить дом ближнего. Чтобы сохранить рабство, необходимо дискредитировать любую противоположную точку зрения и противостоять ей. Религиозное рабство объясняется тем, что люди голосуют против своих экономических интересов либо потому, что ими руководят их лидеры, либо потому, что их самая важная забота связана с внутренним опытом, полученным через экстаз.
На мой взгляд, акцент на внутреннем опыте также связан с капиталистической системой. Как процитировал Адам Б. Селигман во введении, Тоуни (1998) отметил, что «кальвинистская вера в то, что «…только внутренняя жизнь может стать частью освящения…» (стр. XXIX), привела к деловой этике, в которой экономическое поведение отделено от этичное поведение. Религиозное право и капиталистическая идеология могут иметь общее представление о том, что важна внутренняя жизнь, а не дела. Для Религиозных правых внутреннее удовлетворение от распространения религиозных верований в общественное достояние может быть более важным, чем личная экономическая выгода.
Уэлч рассказывает о своем опыте работы главой практического управления. Обсуждая здравоохранение и появление управляемого медицинского обслуживания, он отмечает, что страховые компании сохранили свое влияние и власть благодаря пункту о «медицинской необходимости» в полисах, который, по сути, дает страховой компании право решать, будет ли она возмещать ущерб. . Таким образом, идея о том, что будет значимое освещение, является мошенничеством. Кроме того, генеральному директору выгодно отказываться от льгот, поскольку это увеличит его доход. Хотя его утверждения точны, я думаю, что последнее недостаточно далеко. Высокая зарплата генерального директора — это симптом, а не причина проблемы. Проблема заключается в том, чтобы полагаться на корпорацию для осуществления здравоохранения. Единственной целью корпорации является получение прибыли для своих акционеров. Также имеет как статус «юридического лица», так и ограниченную ответственность. Первое означает, что корпорация имеет некоторую защиту от действий правительства. Последнее означает, что руководители корпораций не несут личной ответственности за свои действия, за исключением нескольких случаев нарушения закона. Как отмечалось выше, точка зрения Тоуни о том, что экономическое и этическое поведение отделены друг от друга, оправдывает экономическую деятельность корпораций, не ограниченную этическими стандартами. Этот раскол в наших культурных установках настолько заметен, что сегодня все предприятия, независимо от религиозных взглядов, затронуты этим отношением, включая университеты и больницы.
Я разделяю мнение Уэлча о том, что есть задачи, которые может решить только правительство, и здравоохранение — одна из них. Он отмечает, что наше культурное наследие не доверяет правительству, так что не только власть страховых компаний мешает национальной программе здравоохранения. Я думаю, что если всеобщий план медицинского обслуживания будет получен, он, вероятно, будет следовать модели Массачусетса, требующей и субсидирующей страховые полисы, а не управляющей государственными услугами либо через расширение Medicare, либо через Управление по делам ветеранов.
Важным психологическим вопросом для человека является то, как «корпоративная бизнес-модель» проникла во все аспекты американской жизни, как будто это модель для решения всех проблем. По иронии судьбы, одна из вещей, которую может сделать только правительство, — это спасать корпорации, которые в погоне за прибылью преследовали экономические цели, оторванные от этических соображений.
Книга Уэлча поднимает вопрос о применимости применения психологических знаний к политическому процессу. Я не имею в виду в первую очередь экстраполяцию клинического опыта на политику нации, которая всегда вызывает вопросы. Его обсуждение паранойи, сексуальной растерянности и зависти интересно и дает представление об аспекте проблемы. Поскольку Уэлч излагает свою точку зрения, основанную на его уникальном опыте, он может свободно выражать свое понимание отношения своих трех государств к политическому процессу. Он проявляет смелость в выражении своих взглядов. Он также рассказывает о многих интересных случаях. Видение того, как разум может решать сложные проблемы, вознаграждает читателя.
Моя собственная точка зрения несколько отличается от моего опыта работы в аспирантуре в области политологии до получения степени в области клинической психологии и сертификата постдокторской работы в области психоанализа и психотерапии. Хотя психологические факторы имеют отношение к политическому процессу, особенно во время выборов, меня беспокоят корыстные интересы, которые стоят за каждым кандидатом. Я помню, как один из моих профессоров сказал: «Республиканцы развивают экономику через оборону, а демократы — через социальные программы». Это так же верно сегодня, как и в 1950-е годы. Корыстные интересы бывают не только экономическими, но и эмоциональными, выражаемыми религиозными группами. Заявление Уэлча о том, что проблема не только в Буше, верно и предполагает, что он знает о более глубоких проблемах.
Имеем ли мы, психологи и психоаналитики, общие политические ценности? Даже если мы это сделаем, в чем я лично сомневаюсь, сможем ли мы реализовать эти ценности на социально-политической арене как психологи и психоаналитики или как граждане. Это сложный вопрос, выходящий за рамки данного обзора. Подход Уэлча соответствует психоаналитическим принципам, согласно которым разум человека функционирует лучше всего, когда он способен к независимому мышлению. Уэлч признает, что «…борьба между мудрым правительством и неразумным правительством носит сизифовский характер». (стр. 252) Его цитата: Поле битвы заявляет, что с паранойей, сексуальным недоумением и завистью нужно бороться во всех критических учреждениях, «…которые поддерживают независимое функционирование разума». (стр. 254.)
Эта книга, подходящая как для обычных людей, так и для профессионалов, достойна прочтения. Уэлч призывает читателя поддерживать независимое функционирование своего разума во всех сферах жизни. Это задача, которую мы все должны выполнить, чтобы сохранить здравомыслие перед лицом постоянных манипуляций.
Ссылки
Дэвис, Гарольд Б. Комментарий: Дрю Вестен «Политический мозг». Психолог-психоаналитик . Весна 2008. Том. ХХVIII. №2. стр. 45-47.
Тоуни, Р. Х. Религия и рост капитализма. Эдисон, Нью-Джерси. Издатели сделок. 1998. с. ХХХ.
Copyright
© APA Div. 39 (Психоанализ). Все права защищены. Поэтому читатели должны применять к произведениям в этом электронном архиве те же принципы добросовестного использования, что и к опубликованным печатным архивам. Эти работы можно читать в Интернете, загружать для личного или образовательного использования или URL-адрес документа (с этого сервера), включенный в другой электронный документ.