Мышление бессознательное: Теория бессознательного мышления — Институт НеоКода – Новый код НЛП

Теория бессознательного мышления — Институт НеоКода – Новый код НЛП

личные инструменты

Содержание

• Теория бессознательного мышления

  • Эксперименты Дейкстергюйса

  • Сознательное и бессознательное

  • Медлительность бессознательного

Эксперименты Дейкстергюйса

Представьте, что вы переехали в новый для вас город и вам нужно искать себе жилье. Риэлтер предлагает вам на выбор четыре квартиры. Они разные по параметрам – что-то дороже, что-то дешевле, где-то милый хозяин, где-то ванная с отделкой из мрамора… параметров много… и вам нужно принять решение. Именно такой опыт поставил Ап Дейкстергюйс из университета Амстердама. Он дал испытуемым все данные и попросил принять решение. У задачи был правильный ответ – критерии выбора были известны и одна из квартир была лучше других. Испытуемые были разделены на три группы. Первую группу просили принимать решение немедленно, не думая. Второй группе дали время на размышления. И последнюю группу ровно столько же времени отвлекали, не давая размышлять над задачей. Считалось, что это позволит им сформировать честное бессознательное решение.

Вот результаты. Те, кто принимали решение спонтанно оказались правы в 36% случаев – это больше, чем случай (25%). Те, кто думали, показали заметно лучшие результаты. Но еще лучшие результаты показали те, кто НЕ ДУМАЛ! Как же так получилось?

Эксперименты были многократно повторены в различных условиях и результаты этого исследования сейчас составляют то, что Дейкстергюйс называет теорией бессознательного мышления. Согласно этой теории решения, принимаемые бессознательно, оказываются наиболее качественными в большинстве сложных ситуаций.

Бессознательное не способно давать точные численные ответы на вопросы — это функция сознательного. Зато оно прекрасно справляется с взвешиванием большого количества факторов с разными значениями – т.е. как раз то, что нам чаще всего приходится делать при принятии решения.

Ему нужно время – не-думавшие 2 минуты показывают заметно худшие результаты, чем не-думавшие 7 минут. Оно не работает без заказа – если испытуемым не сказать, что их будут спрашивать ответ на вопрос, качество будет очень низким.

Бессознательные решения нравятся людям. В экспериментах, где участники выбирали для себя репродукции, которые их через некоторое время попросили продать, выбиравшие бессознательно просили за свои репродукции в 2 раза больше. Зато принимающие сознательные решения более уверены в правильности своих решений. Они могут их логически обосновать. Проблема в том, что по мере нарастания сложности, они все чаще ошибаются.

На этой диаграмме показан выбор машины в зависимости от количества параметров. На простых задачах сознание работает хорошо. Но чем больше параметров, тем хуже справляется сознание. Бессознательному же, нарастание сложности никак не мешает. Почему? Да потому что его намного больше.

Сознательное и бессознательное

Где же кроется различие между сознательным и бессознательным решением? Дэниел Канеман, психолог, нобелевский лауреат в области экономики и автор теории ограниченной рациональности так описывает отношение сознательного и бессознательного:

Я знаю, в этой таблице слишком много информации, больше чем 7±2. Поэтому у вас немного разбегаются глаза. Мне хочется сфокусировать ваше внимание на словах “автоматически” и “без усилий”. Мне кажется, в этих словах заключается основная привлекательность бессознательных решений. Нет усилий! Не нужно ничего делать. Потом, правда, оказывается, что это невероятно сложно – ничего не делать. Потому что сознание-то есть и его нужно куда-то девать.

В когнитивной нейрофизиологии считается, что сознательное способно обрабатывать примерно 10-60 байт в секунду, а способности нервной системы оцениваются как 11,200,000 байт в секунду. При этом, через органы чувств: зрение, слух, кожу — самый большой сенсорный орган, ежесекундно около 4 миллиардов бит информации – но она по большей части отсеивается. Наш слабый мозг просто не в состоянии ее всю переработать.

Картинка сверху, демонстрирующая соотношение между сознанием и бессознательным, имеет совершенно неправильный масштаб. На самом деле сознания еще меньше, мне просто не хватает экрана, чтобы показать правильно. Если на этой схеме я обозначил сознательное одним пикселом, то для бессознательного мне потребуется нарисовать круг диаметром более миллиона пикселов. Таких дисплеев пока не делают.

Сознания очень мало. Психологи говорят, что его всего 7±2 единицы. Слышали когда-нибудь про это число? “Магическое число 7±2: или некоторые наши ограничения на обработку информации” — так называлась статься Джорджа Миллера, одного из основателей когнитивной психологии. Миллер обнаружил, что предел краткосрочной памяти (т.н. предсознания) для психически здоровых молодых людей составляет около 7 объектов.

Миллер показывал студентам карточки с простыми словами или буквами и просил ненадолго их запомнить. Как показано на графике, при показе 5 или менее объектов уровень запоминаемости составлял 100%. По мере увеличения числа объектов запоминаемость падала и если объектов было больше 10 — уже практически никто не мог запомнить их без ошибок.

В популярной психологии число 7±2 стало своеобразным символом ограничений сознательного внимания. Слишком сложно? Слишком много информации? Разбейте на подгруппы, чтобы получилось 7±2. Будет посильно. Это то, как мы пытаемся втиснуть сложность мира в рамки нашего ограниченного рационального сознания.

Медлительность бессознательного

Слухи о медлительности бессознательного тоже сильно преувеличены. В 1994 году ученые из американского университета штата Айова поставили эксперимент, известный в литературе как the Iowa Gambling Task. Они просили группу участников сыграть в игру: на экране компьютера нужно было выбирать карты из четырех колод: A, B, C и D. При этом, участники не знали заранее, что принесет им следующая карта, премию или штраф. Но должны были максимизировать свою прибыль.

Примерно на 40-50-й карте у участников возникало какое-то ощущение по поводу игры, им казалось, что они что-то начинают понимать. И на 80-й карте, как правило, все участники уже точно знали: нужно было брать карты только из колод C и D. Карты из других колод иногда приносили крупные выигрыши, но по большей части оборачивались большим количеством мелких штрафов, в сумме давая убыток.

Однако, это был не весь эксперимент. Во время игры участников подключали к стресс-детектору, измеряющему гальваническое сопротивление кожи. Оказалось, что уже на 10-й карте участники начинали заранее давать стрессовый ответ на «плохие» колоды! Более того, их поведение стало меняться: они стали избегать «плохие» колоды, брать из них меньше карт, чем из «хороших». И это за 30-40 карт до того, как они что-то поняли.

Бессознательное принимает решение очень быстро. Время уходит не на то, чтобы решение «придумать». Время уходит на то, чтобы его заметить. Осознать.

Глава 3 мышление, сознание, бессознательное § 1. Осознанное и неосознанное в мыслительной деятельности

Первые попытки как-то представить общую схему процессов решения мыслительных задач были предприняты учеными, опи­равшимися в основном на наблюдения за собственными процес­сами мышления, на рассказы, описания того, как строится процесс мышления. Если взять некоторую задачу, то можно пред­ложить любому испытуемому решить эту задачу, затем убрать ее или оставить перед глазами и попросить рассказать, в чем заключался его процесс мышления.

Некоторые описания у взрослого человека, конечно, могут быть получены. В психологической литературе на основании обобщения рассказов крупных деятелей интеллектуального труда (ученых, изобретателей), интервью, био­графических данных сложилось известное представление об основ­ных стадиях мыслительного процесса. И это представление о стадиях мыслительного, творческого процесса есть по существу ответ на вопрос: из чего «слагается» мышление, что происходит от момента принятия задачи, подлежащей решению, до момента выдачи, называния ее решения?

Одна из таких, популярных в литературе, схем организации стадий решения задачи предполагает выделение четырех стадий: подготовка, созревание решения, вдохновение, проверка найденно­го решения [44, с. 774]. Это представление о четырехстадийности любой сложной мыслительной деятельности, по существу, есть ответ на вопрос: как развертывается процесс мышления? Под­черкнем еще раз, что эта схема родилась на основе глобальных описаний или самоописаний, самоанализа мыслительной деятель­ности крупных ученых, изобретателей.

Нужно сказать, что сама по себе идея о том, что достаточно. поговорить с крупным ученым о том, как он думает, чтобы все стало ясным, является необыкновенно живучей до настоящего времени, конечно, за пределами профессионально-психологических исследований. С этим постоянно приходится сталкиваться. Допустим, талантливый математик желает смоделировать мыш­ление талантливого шахматиста. В этом случае он думает, что нужно идти к выдающимся мастерам и брать у них интервью: «Расскажите, как вы мыслите».

Изобретатель В.М. Мухачев в книге «Как рождаются изобре­тения» писал: «Творческий процесс может быть рассказан только самим действующим лицом» [112, с. 10]. Научное творчество очень интересная область, но и там многие тоже увлечены идеей, что достаточно поговорить с крупными учеными, исследователями, как все станет ясно.

Итак, первый источник знаний об организации самого процес­са поиска решения задачи — это данные самоотчета, наблюдения за собой, самоанализа. Нами подчеркивалась ограниченность этих знаний, но необходимо предостеречь и от другой крайности — нельзя становиться на точку зрения, что вообще эти данные не нужны. Нет, нужно обязательно их учитывать. Четыре стадии творческого мыслительного процесса, которые были названы вы­ше: подготовка, созревание решения, вдохновение и проверка найденного решения — адекватно описывают некоторую реаль­ность в макроизмерении. И нам обязательно нужно помнить, углубляясь в некоторые детали экспериментально-психологиче­ских исследований, о том, что существуют четыре качественно разнородные фазы, что фаза созревания это не то же, что фаза вдохновения, фаза проверки совсем не то, что фаза подготовки. Почему об этом нужно помнить? Потому, что, углубляясь в дета­ли экспериментально-психологического исследования, мы иногда намеренно фиксируем наше внимание на каких-то отдельных, частных механизмах решения задачи и теряем эту макрострукту­ру, в целом. Поэтому сочетание как бы макроанализа и микроана­лиза есть необходимое условие психологического изучения процес­сов решения задачи.

Более информативным является метод рассуждения вслух при решении задач. Этот метод был введен и широко использовался в работах гештальтпсихологов. Приведем в качестве примера ана­лиз решения одной из задач, использовавшихся К. Дункером [150]. Испытуемым предъявлялось следующее, задание. «Ваша задача состоит в том, чтобы определить, каким способом следует применить определенный вид JC-лучей, имеющих большую интен­сивность и способных разрушать здоровые ткани, чтобы излечить человека от опухоли в его организме (например, в желудке)». При анализе протокола рассуждения вслух удается выявить эта­пы, общую схему поиска решения задачи. Сначала испытуемые пытались устранить контакт между лучами и здоровыми тканями. Например, провести лучи по пути, свободному от тканей (через пищевод), сместить желудок к поверхности тела (путем давле­ния). Затем они пытались понизить чувствительность здоровых тканей. Например, не сразу включать излучение полностью. На­конец, предлагается устранить вредное воздействие Х-лучей по­средством линзы. Таким образом, выделяются определенные этапы поиска, завершающиеся формулированием вариантов решения задачи. Специально выделялся момент формулирования принци­па (функционального решения). Например, «пищевод» как реше­ние есть приложение принципа «свободный путь в желудок» к специальным условиям человеческого тела. Был описан важный феномен преобразования или переструктурирования (переформу­лирования) первоначальной проблемы: от поиска «способа облучения опухоли, не разрушая здоровых тканей», к требованию «надо уменьшить интенсивность лучей по пути». Было показано, что всякое решение возникает из рассмотрения данных под углом зрения требуемого, причем эти два компонента очень сильно варьируют по своему участию в возникновении определенной фазы решения. Была дана характеристика анализа ситуации, анализа цели, научения из ошибок, осознания основ конфликта. (Анализ работы Дункера см. также в [109].) Вместе с тем уже К. Дункер отмечал неполноту протоколов. Правда, и в настоящее время сущ­ность процесса решения задачи иногда сводят к вербальному переформулирова­нию исходной задачи, т. е. к процессам, протекающим на уровне сознания.

Исследованиями, особенно последних лет, убедительно доказано, что мысли­тельная деятельность реализуется как на уровне сознания, так и на уровне бессознательного, характеризуется слож­ными переходами и взаимодействиями этих уровней.

Один из интересных подходов к вза­имоотношению осознанного и неосознан­ного в мышлении представлен в работах Я.А. Пономарева [137; 138; 139]. Ав­тор взял в качестве исходного факт неоднородности любого предметного действия: в результате ус­пешного (целенаправленного) действия получается результат, со­ответствующий предварительно поставленной цели (прямой про­дукт действия), и результат, который не был предусмотрен в сознательной цели, является по отношению к ней побочным (побоч­ный продукт действия). Проблема осознанного и неосознанного конкретизировалась Я.А. Пономаревым в проблему взаимоотно­шения прямого (осознаваемого) и побочного (неосознаваемого) продуктов действия. Побочный продукт действия также отража­ется субъектом, это отражение может участвовать в последую­щей регуляции действий, но оно не представлено в вербализован­ной форме, в форме сознания. Побочный продукт «складывается под влиянием тех конкретных свойств вещей и явлений, которые включены в действие, но не существенны с точки зрения его цели» [139, с. 149].

В опытах Я.А. Пономарева (рис. 4) использовалась, в частности, следующая задача: «Даны четыре точки. Требуется про­вести через эти четыре точки три прямые линии, не отрывая ка­рандаша от бумаги, так, чтобы карандаш возвратился в исход­ную точку», [139, с. 151]. В специально подобранной наводящей задаче (игра в «Хальму») испытуемый, решая ее, «прокладывал рукой маршрут, совпадающий с чертежом решения задачи «Четы­ре точки», иными словами путь движения его руки точно соответ­ствовал графическому выражению решения этой задачи» [139, с. 153]. Однако такая подсказка оставалась на уровне побочного продукта действия и не обязательно помогала решить основную задачу. Автором было показано, что перевод побочного продукта действия на положение прямого оказывается возможным в том случае, когда «подсказка» предваряется основной задачей, но и в этих условиях далеко не всегда. Были выявлены факторы, спо­собствующие этому переводу: простота стимулирующей задачи; простота выявляющей задачи; малая автоматизированность спо­соба действия, которым выполняется подсказка; обобщенность способа, в который преобразуется побочный продукт; незначи­тельная опредмеченность потребностей субъекта в прямых про­дуктах действия.

В исследованиях взаимоотношения прямого и побочного про­дуктов действия проведена конкретизация представлений о мыш­лении как «ориентировке», с которой связано выделение собствен­но психологического аспекта исследования. Дифференцируются ориентировка, опирающаяся «на отражение прямого продукта действия», и ориентировка, опирающаяся «на отражение побоч­ного продукта». В первом случае испытуемый уверен в успехе решения задания и всегда способен дать правильный отчет в своих действиях. Успех ориентировки не зависит ни от повторений «под­сказки», ни от того интервала времени, который разделяет «под­сказку» и выявляющее ее эффект задание. Во втором же случае отсутствует какая-либо уверенность в успехе; абсолютно необхо­дима чувственная основа; испытуемые не могут обосновать свои действия, более того, такая задача нарушает нормальный ход ориентировки; совершенство ориентировки оказывается зависи­мым от числа повторений «подсказки», ориентировка разруша­ется, если интервал между «подсказкой» и выявляющим ее зада­нием оказывается продолжительным [139, с. 180]. Перевод отра­жения побочного продукта на место прямого трактуется как пе­реориентировка.Следовательно, мышление выступает не только как «ориентировка», имеющая качественно различные формы, но и как «переориентировка».

Феномены бессознательного в мышлении часто приобретают форму установок, которые отчетливо выступают в опытах, напри­мер, А.С. Лачинса (цит. по: [109]). Испытуемым (учащимся) предлагалось решать последовательность сходных арифметиче­ских задач, например: «Имеется три сосуда емкостью в 21, 127 и 3 л. Как с их помощью отмерить 100 л воды?» Решение заключа­ется в том, чтобы сначала налить воды в самый большой сосуд, а затем отлить из него с помощью меньших сосудов (21 л и два раза по 3л.).

Таким же способом решались последующие пять-шесть задач. Затем (без предупреждения) учащимся предлагались за­дачи, которые можно было бы решить другим способом, более простым. Например, давалась следующая задача: «Имеется три сосуда емкостью в 23, 40 и 3 л. Как отмерить с их помощью 20 л воды?» Испытуемые решали задачу так: сначала наливали воду в сосуд объемом 40 литров, затем отливали из него 23 л, а потом вновь доливали необходимые 3 л. Те же учащиеся, которые не решали предварительной серии задач, решали эту задачу более простым способом — путем простого вычитания трех литров из сосуда емкостью 23 л. Приведенный эксперимент показывает, что установка, складывающаяся на неосознаваемом уровне, опреде­ляет выбор одного из возможных способов решения задачи, каж­дый из которых ведет к решению, но которые могут различаться по степени своей сложности. Сам механизм установки складыва­ется на неосознаваемом уровне и выступает как своего рода «побочный продукт», но только целой последовательности целенап­равленных действий. Специальное предупреждение «быть внима­тельным» к условиям задачи и не допускать нелепых решений не меняло результатов. Например, при решении учащимися со сфор­мированной установкой задачи «даны сосуды емкостью в 3,64 и 29 л. Как отмерить объем в три литра?» — от 52 до 85% учащих­ся предложили наполнить сосуд в 64 л, взять из него два раза по 29 л и один раз 3 л, после чего в сосуде останется требуемый объем. Установка приводила к тому, что некоторое очевидное и простое решение задачи испытуемыми «не замечается».

В нашей психологии феномен установки интенсивно изучается прежде всего в школе грузинских психологов, хотя интерес к нему стал более выраженным и при разработке общих проблем дея­тельности и личности [12; 186]. Применительно к мыслительной деятельности феномен установки изучался в работах Н.Л. Элиава. Автор исходит из концепции Д.Н. Узнадзе, называя установ­кой «склонность, направленность, готовность субъекта к совершению акта, могущего удовлетворить его потребность, как предуготованность к совершению определенной деятельности, направ­ленной на удовлетворение актуальной потребности» [73, с. 279]. Подчеркивается, что в теории Д.Н. Узнадзе, в отличие от ряда зарубежных концепций, установка не является чисто субъектив­ным фактором, она определяется объективными условиями и ре­гулирует психическую деятельность субъекта соответственно этим условиям.

Н.Л. Элиава считает, что нужно различать фиксированную установку и «гибкую, динамическую установку». Своеобразие воз­никновения установки в проблемной ситуации заключается в том, что субъективным фактором установки является гностическая потребность, а объективным — ситуация, «которая еще не дана полностью, проблемна и, следовательно, должна еще быть завое­вана мыслительной активностью субъекта» [73, с. 281]. Специ­фичность человеческой психики связана с осознанием объективной действительности и себя как субъекта, находящегося во взаимо­отношении с этой действительностью — так называемый акт объ­ективации. «Именно акт объективации делает возможным мышление: на базе объективации мышление приобретает свой предмет» [73, с. 284]. Вместе с тем вступает в свои права и новая «более высокая форма установки».

Проводя эксперименты с классификацией текстов (короткие рассказы) и с пониманием текстов, автор показал, что действие фиксированной установки выражалось прежде всего в том, что субъект не принимал возникшей перед ним задачи, не замечал проблемной ситуации. Сами установочные эффекты демонстриро­вались следующим образом. Испытуемым предлагались один за другим два варианта текста с пропущенными в некоторых словах буквами. Например: «Ле—ал о—ел, ле—ал он среди —орных —уч и с—ал. Потом вз—е—ел». Специальной организацией эксперимента создавалась установка то на «орла», то на «осла», которая определяла последующее заполнение пропусков в тексте. Было показано, что установка предопределяет круг тех гипотез, которые могут возникнуть у испытуемого.

Интересный аспект взаимоотношения установки и образного мышления (воображения) разработал Р.Г. Натадзе [118]. Если в классических опытах Д.Н. Узнадзе установка изучалась на ма­териале перспективных иллюзий (например, испытуемым предла­гали сравнивать по величине два охватываемых руками шара), то Р.Г. Натадзе предлагал испытуемым, руки которых неподвиж­ны, вообразить,будто им даются в руки для сравнения по вели­чине два разновеликих шара. Была показана возможность воз­никновения соответствующей воображаемому установки. Вызовет ли образ воображения соответствующую установку или нет — за­висит от отношения субъекта к представляемому (данное или ожидаемое в действительности, подлежащее реализации в дей­ствительности, знание о нереальности, актуальное восприятие си­туации, противоположной воображаемой ситуации). При знании о нереальности воображаемого положительную роль играет актив­ное отношение субъекта к представляемому (вызываемое как про­извольно, так и непроизвольно). Выработка установки на основе воображаемой ситуации лежит в основе сценического перевопло­щения и ролевых игр ребенка.

Экспериментальные исследования бессознательного традицион­но связаны с феноменами гипноза и внушения. Примером может служить следующий опыт, демонстрировавшийся на лекции из­вестного врача-гипнолога К.И. Платонова. Человеку, находяще­муся в состоянии глубокого гипноза, внушается детский возраст (8 лет). Затем его просят писать на доске под диктовку. Как ни удивительно, но появляется почерк, соответствующий внушенно­му возрасту. На первый взгляд может показаться, что речь идет о простом разыгрывании, но специальными опытами было доказано, что имеет место действительная актуализация прошлого опыта человека, существующего как бы скрыто от него самого, в бес­сознательной форме.

Нами совместно с В.Л. Райковым были проведены опыты, показывающие роль бессознательного в процессах мышления. Испытуемым был Миша, студент третьего курса механико-математического факультета МГУ. Миша был введен в гипнотическое состояние, ему было сказано: «Когда, услышишь три стука, __ возьмешь туфли, лежащие под, кушеткой, и отнесешь в соседнюю, комнату».

После выхода из гипнотического состояния Миша ничего не помнил. Услы­шав три стука, стал осматривать помещение (кабинет врача), в котором про­водилось исследование. Взгляд Миши упал на туфли, находившиеся в помещении под кушеткой, и он направился к ним. Один из экспериментаторов стал усиливать конфликтность опыта следующим образом:

«— Миша! Что ты хочешь делать?

— Я хочу взять туфли. ..

— Но ведь ты же знаешь, что чужие вещи брать нехороша!

— Миша! Наша медсестра торопится домой. Она ведь не может идти без обуви!»

В ситуации конфликта между внушенным действием и требованиями эти­ческого порядка (нельзя брать чужие вещи!) Миша нашел очень интересное решение: отнес туфли в соседнюю комнату, оставив на их месте записку (!). «Туфли в соседней комнате». Таким образом, туфли были перенесены, внушен­ное действие выполнено, а конфликт ослаблен. После опыта состоялась беседа с Мишей. На вопрос, почему он взял туфли, Миша отвечал: «Не знаю сам про­сто захотелось… я сам удивляюсь…» [147].

В описанном опыте осуществлялась процедура постгипнотического внушения. Инструкция, данная человеку в условиях гипно­за, побуждает его к действию, не являясь в момент выполнения действия осознанной. Этот опыт является своего рода моделью неосознанных побуждений, мотивов деятельности человека. В лю­бом сложном поступке человека мы должны обязательно разли­чать то, что реально побуждает его к действию (мотив), и то, как сам человек объясняет свои действия. Эти объяснения могут как совпадать, так и не совпадать с действительными мотивами. Объяснения обычно называют мотивировками. Заметим, что объ­яснения — результат работы мышления.

Вместе с В.Л. Райковым мы проводили также исследования в которых процедура постгипнотического мышления применялась и при решении собственно мыслительных задач. В специальных опытах нами изучалась возможность постгипнотического внуше­ния испытуемому ложного замысла решения задачи. В шахмат­ной позиции испытуемому, умеющему играть в шахматы и нахо­дящемуся в гипнотическом состоянии, указывалась фигура, ходом. которой он, после выхода из гипнотического состояния, должен : был обязательно начинать решение задачи (на самом деле так, задача не могла быть решена). Исследователей интересовало, можно ли экспериментальным путем создать у испытуемого «барьер», который сделает конкретную задачу вообще нерешаемой, или же испытуемый откажется от навязываемого, но непра­вильного действия. Опыт показал, что такого рода постгипнотическое внушение замедляет решение задачи (иногда в 2,5 раза), но не препятствует ее решению. Испытуемый начинает с внушен­ного ему действия, но затем после анализа ситуации и возможных последствий внушенного действия отказывается от него, коммен­тируя: «Это ничего не дает…» Таким образом, в конечном счете результаты собственной исследовательской деятельности оказы­вают более сильное регулирующее влияние, чем внушенные оцен­ки действия, но относительная трудность решения задачи, направленность первого этапа поисков могут быть изменены под влиянием гипнотического внушения.

Феномены внушения встречаются далеко за пределами кабинета врача-гипнолога, мы еще остановимся на них, в других главах книги.

Психика, сознание, бессознательное. Мышление и речь (сборник)

Психика, сознание, бессознательное

[27]

Три слова, вынесенные в заголовок нашего очерка: психика, сознание и бессознательное, – означают не только три центральных и основных психологических вопроса, но являются в гораздо большей степени вопросами методологическими, т. е. вопросами о принципах построения самой психологической науки. Это превосходно выразил Т. Липпс в известном определении проблемы подсознательного, гласящем, что подсознательное не столько психологический вопрос, сколько вопрос самой психологии.

То же самое имел в виду и Г. Геффдинг, когда введение понятия бессознательного в психологии приравнивал по значению к понятию потенциальной физической энергии в физике. Только с введением этого понятия становится вообще возможна психология как самостоятельная наука, которая может объединять и координировать факты опыта в известную систему, подчиненную особым закономерностям. Г. Мюнстерберг, обсуждая этот же самый вопрос, проводит аналогию между проблемой бессознательного в психологии и проблемой наличия сознания у животных. На основании одних наблюдений, говорит он, нельзя решить, которое из различных объяснений этих проблем правильно. Мы должны решить это прежде, чем приняться за изучение фактов.

Другими словами, вопрос – обладают ли животные сознанием или нет – нельзя решить опытным путем, это вопрос гносеологический. Точно так же и здесь: ни одно анормальное переживание не может само по себе служить доказательством того, что требуется психологическое, а не физиологическое объяснение. Это философский вопрос, который должен быть решен теоретически, прежде чем мы можем приняться за объяснение специальных фактов.

Мы видим, что целые системы и психологические направления получают совершенно своеобразное развитие в зависимости от того, как они объясняют для себя три стоящих в заголовке этого очерка слова. Достаточно в качестве примера напомнить психоанализ, построенный на понятии бессознательного, и сравнить с ним традиционную эмпирическую психологию, изучающую исключительно сознательные явления.

Достаточно, далее, вспомнить объективную психологию И. П. Павлова и американских бихевиористов, совершенно исключающих психические явления из круга своего исследования, и сравнить их со сторонниками так называемой понимающей, или описательной, психологии, единственная задача которой – анализ, классификация и описание феноменов психической жизни без всякого обращения к вопросам физиологии и поведения, – стоит только вспомнить все это для того, чтобы убедиться, что вопрос о психике, сознательном и бессознательном имеет определяющее методологическое значение для всякой психологической системы. В зависимости от того, как решается этот основной для нашей науки вопрос, находится и самая судьба нашей науки.

Для одних она перестает существовать вовсе, заменяясь настоящей физиологией головного мозга или рефлексологией, для других она превращается в эйдетическую психологию или чистую феноменологию духа, третьи, наконец, ищут путей к осуществлению синтетической психологии. Мы подойдем к этому вопросу не с исторической или критической стороны, мы не станем рассматривать во всей полноте важнейшие типы понимания всех этих проблем, мы с самого начала ограничим задачу рассмотрением значения всех трех мотивов в системе объективной научной психологии.

Возможность психологии как самостоятельной науки до самого последнего времени ставилась в зависимость от признания психики самостоятельной сферой бытия. До сих пор еще широко распространено мнение, что содержание и предмет психологической науки составляют психические явления или процессы и что, следовательно, психология как самостоятельная наука возможна только на основе идеалистического философского допущения самостоятельности и изначальности духа наравне с материей.

Так и поступают большинство идеалистических систем психологии, которые стремятся эмансипировать психологию от ее естественной тенденции срастись с естествознанием, от «утонченного материализма» (по выражению В. Дильтея), который проникает в нее из физиологии. Э. Шпрангер, один из главнейших современных представителей понимающей психологии, или психологии как науке о духе, выдвинул в последние годы требование, которое фактически означает, что психология должна разрабатываться исключительно психологическим методом. Для него совершенно ясно, что разработка психологии психологическим методом необходимо предполагает отказ от всякого рода физиологических объяснений в психологии и переход к объяснению психических явлений из психических же.

Ту же мысль высказывают иногда и физиологи. Так, Павлов вначале, при исследовании психического слюноотделения, приходил к выводу, что психический акт, страстное желание еды, бесспорно, является раздражителем центров слюнных нервов. Как известно, в дальнейшем он отказался от этого взгляда и пришел к выводу, что при изучении поведения животных, и психического слюноотделения в частности, необходимо не ссылаться на всевозможные психические акты. Такие выражения, как «страстное желание еды», «собака вспомнила», «собака догадалась», были строго-настрого изгнаны из его лаборатории, и введен особый денежный штраф с сотрудников, которые в процессе работы прибегали к подобным психологическим выражениям для объяснения того или иного поступка животного.

Ссылаясь на психические акты, по мнению Павлова, мы тем самым становимся на путь беспричинного адетерминистического мышления и сходим со строгого пути естествознания. Поэтому истинный путь к разрешению проблемы поведения и к овладению поведением лежит, по его мнению, через настоящую физиологию головного мозга, которая может исследовать нервные связи и соответствующие им связи рефлексов и других единиц поведения совершенно так, как если бы они никакими психическими явлениями не сопровождались вовсе.

И. П. Павлов доказал, и в этом заключается его огромная заслуга, что можно физиологически истолковать поведение, совершенно не пытаясь проникнуть во внутренний мир животного, и что это поведение может быть с научной точностью объяснено, подчинено известным закономерностям и даже предсказано вперед, без всякой попытки составить себе хотя бы смутное и отдаленное представление о переживаниях животного. Иначе говоря, Павлов показал, что возможно объективно-физиологическое изучение поведения, по крайней мере животного, но в принципе и людей, изучение, игнорирующее психическую жизнь.

Вместе с тем Павлов, подчиняясь той же самой логике, что и Э. Шпрангер, отдает богу богово и кесарю – кесарево, оставляя за физиологией объективный, а за психологией субъективный подходы к поведению. И для Павлова психологическое и психическое совершенно совпадают друг с другом. Этот вопрос совершенно неразрешим, как показала вся история нашей науки, на почве того философского основания, на котором стояла психология до сих пор. Создавалось положение, которое можно выразить суммарно, как итог, всего длительного исторического развития нашей науки.

С одной стороны, полное отрицание возможностей изучать психику, игнорирование ее, ибо изучение ее ставит нас на путь беспричинного мышления. В самом деле, психическая жизнь характеризуется перерывами, отсутствием постоянной и непрерывной связи между ее элементами, исчезновением и появлением вновь этих элементов. Поэтому невозможно установить причинные отношения между отдельными элементами, и в результате – необходимость отказаться от психологии как естественнонаучной дисциплины. «С точки зрения психологии, – говорит Г. Мюнстерберг, – даже и между вполне сознательными явлениями психической жизни нет действительной связи и они не могут являться причинами или служить объяснением чему-либо. Поэтому во внутренней жизни, как ее рассматривает психология, нет прямой причинности, поэтому причинное объяснение приложимо к психическим явлениям только извне, поскольку их можно рассматривать как дополнение физиологических процессов».

Итак, один путь приводит к полному отрицанию психики, а следовательно, и психологии. Остаются два других пути, не менее интересных и не менее ярко свидетельствующих о том тупике, в который была заведена историческим развитием наша наука.

Первый из них – это та описательная психология, о которой мы уже говорили. Она принимает психику за совершенно обособленную сферу действительности, в которой не действуют никакие законы материи и которая является чистым царством духа. В этой чисто духовной области невозможны никакие причинные отношения, здесь нужно добиваться понимания, выяснения смыслов, установления ценностей, здесь можно описывать и расчленять, классифицировать и устанавливать структуры. Эту психологию, под именем описательной, противопоставляют объяснительной психологии, изгоняя тем самым задачи объяснения из области науки.

Ее-то – описательную психологию – в качестве науки о духе противопоставляют естественнонаучной психологии. Таким образом, и здесь психология разбивается на две части, взаимно не связанные друг с другом. В описательной психологии господствуют совершенно другие приемы познания: здесь не может быть речи об индукции и о других приемах в установлении эмпирических законов. Здесь господствует аналитический, или феноменологический, метод, метод сущностного усмотрения, или интуиции, который позволяет анализировать непосредственные данные сознания.

«В области сознания, – говорит Э. Гуссерль, – разница между явлением и бытием уничтожена». Здесь все то, что кажется, действительно. Поэтому психология этого рода гораздо ближе напоминает геометрию, чем какую-либо естественную науку, например физику; она должна превратиться в математику духа, о которой мечтал Дильтей. Само собой разумеется, что при этом психическое отождествляется всецело с сознательным, так как интуиция предполагает непосредственное осознавание своих переживаний. Но есть еще один метод в психологии, который, как отмечает Э. Шпрангер, также следует выдвинутому им принципу: психологическое – психологически, но только идет обратным путем. Для этого направления психическое и сознательное – не синонимы. Центральным понятием психологии является бессознательное, которое позволяет заполнить недостающие пробелы психической жизни, установить отсутствующие причинные связи, мысленно продолжить описание психических явлений в тех же терминах дальше, считая, что причина должна быть однородна со следствием или, во всяком случае, находиться с ним в одном и том же ряду.

Таким образом сохраняется возможность психологии как особой науки. Но эта попытка в высшей степени двойственная, так как заключает в себе две, по существу, разнородные тенденции. Шпрангер со всей справедливостью говорит, что Фрейд, главный представитель этой теории, молчаливо исходит из того же самого принципа, что и понимающая психология: в области психологии нужно строить познание чисто психологически, поскольку это возможно. Преждевременные или случайные экскурсы в область анатомического и физиологического хотя и могут вскрывать психофизические связи как факты, но нисколько не помогут нам понять что-либо.

Попытка Фрейда заключается в тенденции продолжить осмысленные связи и зависимости психических явлений в область бессознательного, предположить, что за сознательными явлениями стоят обусловливающие их бессознательные, которые могут быть восстановлены путем анализа следов и толкования их проявлений. Но тот же Шпрангер делает Фрейду жесткий упрек: в этой теории он замечает своеобразное теоретическое заблуждение. Он говорит, что если у Фрейда преодолен физиологический материализм, то продолжает существовать материализм психологический, молчаливая метафизическая предпосылка, заключающаяся в том, что само собой разумеется наличие сексуального влечения, а все остальные должны быть поняты, исходя из него.

И в самом деле, попытка создать психологию при помощи понятия о бессознательном является здесь двойственной попыткой: с одной стороны, родственной идеалистической психологии, поскольку выполняется завет объяснения психических явлений из психических же, с другой – поскольку вводится идея строжайшего детерминизма всех психических проявлений, а основа их сводится к органическому, биологическому влечению, именно инстинкту продолжения рода, постольку Фрейд становится на почву материализма.

Таковы три пути: отказ от изучения психики (рефлексология), «изучение» психики через психическое же (описательная психология) и познание психики через бессознательное (Фрейд). Как видим, это три совершенно различные системы психологии, получающиеся в зависимости от того, как решается основной вопрос относительно понимания психики в каждой из них. Мы уже сказали, что историческое развитие нашей науки завело эту проблему в безвыходный тупик, из которого нет иного выхода, кроме отказа от философского основания старой психологии.

Только диалектический подход к этой проблеме открывает, что в самой постановке всех решительно проблем, связанных с психикой, сознанием и бессознательным, допускалась ошибка. Это были всегда ложно поставленные проблемы, а потому и неразрешимые. То, что совершенно непреодолимо для метафизического мышления, именно глубокое отличие психических процессов от физиологических, несводимость одних к другим, не является камнем преткновения для диалектической мысли, которая привыкла рассматривать процессы развития как процессы, с одной стороны, непрерывные, а с другой – сопровождающиеся скачками, возникновением новых качеств.

Диалектическая психология исходит раньше всего из единства психических и физиологических процессов. Для диалектической психологии психика не является, по выражению Спинозы, чем-то лежащим по ту сторону природы или государством в государстве, она является частью самой природы, непосредственно связанной с функциями высшей организованной материи нашего головного мозга. Как и вся остальная природа, она не была создана, а возникла в процессе развития. Ее зачаточные формы заключены уже везде – там, где в живой клетке содержатся свойства изменяться под влиянием внешних воздействий и реагировать на них.

Где-то, на какой-то определенной ступени развития животных, в развитии мозговых процессов произошло качественное изменение, которое, с одной стороны, было подготовлено всем предшествующим ходом развития, а с другой – являлось скачком в процессе развития, так как знаменовало собой возникновение нового качества, не сводимого механически к более простым явлениям. Если принять эту естественную историю психики, станет понятна и вторая мысль, заключающаяся в том, что психику следует рассматривать не как особые процессы, добавочно существующие поверх и помимо мозговых процессов, где-то над или между ними, а как субъективное выражение тех же самых процессов, как особую сторону, особую качественную характеристику высших функций мозга.

Психический процесс путем абстракции искусственно выделяется или вырывается из того целостного психофизиологического процесса, внутри которого он только и приобретает свое значение и свой смысл. Неразрешимость психической проблемы для старой психологии и заключалась в значительной степени в том, что из-за идеалистического подхода к ней психическое вырывалось из того целостного процесса, часть которого оно составляет, и ему приписывалась роль самостоятельного процесса, существующего наряду и помимо процессов физиологических.

Напротив, признание единства этого психофизиологического процесса приводит нас с необходимостью к совершенно новому методологическому требованию: мы должны изучать не отдельные, вырванные из единства психические и физиологические процессы, которые при этом становятся совершенно непонятными для нас; мы должны брать целый процесс, который характеризуется со стороны субъективной и объективной одновременно.

Однако признание единства психического и физического, выражающееся, во-первых, в допущении, что психика появилась на известной ступени развития органической материи, и, во-вторых, что психические процессы составляют неотделимую часть более сложных целых, вне которых они не существуют, а значит, и не могут изучаться, не должно привести нас к отождествлению психического и физического.

Существует два основных вида подобного отождествления. Один из них характерен для того направления идеалистической философии, которое нашло отражение в трудах Э. Маха, а другой характерен для механистического материализма и французских материалистов XVIII в. Последний взгляд заключается в том, что психический процесс отождествляется с физиологическим нервным процессом и сводится к последнему. В результате проблема психики уничтожается вовсе, разница между высшим психическим поведением и допсихическими формами приспособления стирается. Неоспоримое свидетельство непосредственного опыта уничтожается, и мы приходим к неизбежному и непримиримому противоречию со всеми решительно данными психического опыта.

Другое отождествление, характерное для махизма, заключается в том, что психическое переживание, например ощущение, отождествляется с соответствующим ему объективным предметом. Как известно, в философии Маха такое отождествление приводит к признанию существования элементов, в которых нельзя отличить объективного от субъективного.

Диалектическая психология отказывается и от того и от другого отождествления, она не смешивает психические и физиологические процессы, она признает несводимое качественное своеобразие психики, она утверждает только, что психологические процессы едины. Мы приходим, таким образом, к признанию своеобразных психофизиологических единых процессов, представляющих высшие формы поведения человека, которые мы предлагаем называть психологическими процессами, в отличие от психических и по аналогии с тем, что называется физиологическими процессами.

Легко может возникнуть вопрос: почему процессы, психофизиологические по природе, как уже сказано, не называть этим двойным именем? Нам кажется: главный повод заключается в том, что, называя эти процессы психологическими, мы исходим из чисто методологического определения их, мы имеем в виду процессы, изучаемые психологией, и этим подчеркиваем возможность и необходимость единого и целостного предмета психологии как науки. Наряду с этим и не совпадая с ним, может существовать и психофизиологическое изучение – психологическая физиология или физиологическая психология, которая ставит своей специальной задачей установление связей и зависимостей, существующих между одним и другим родом явлений.

Здесь, однако, нередко в нашей психологии делается существенная ошибка; эта диалектическая формула единства, но не тождества психического и физиологического процессов понимается часто ложно и приводит к противопоставлению психического физиологическому, в результате чего возникает мысль о том, что диалектическая психология должна складываться из чисто физиологического изучения условных рефлексов и интроспективного анализа, которые механически объединяются друг с другом. Ничего более антидиалектического и представить себе нельзя.

Все своеобразие диалектической психологии в том и заключается, что она пытается совершенно по-новому определить предмет своего изучения. Это есть целостный процесс поведения, который тем и характерен, что имеет свою психическую и свою физиологическую стороны, но психология изучает его именно как единый и целостный процесс, только так стараясь найти выход из создавшегося тупика. Мы могли бы напомнить здесь предостережение, которое делал В. И. Ленин в книге «Материализм и эмпириокритицизм» против неверного понимания этой формулы. Он говорил, что противопоставление психического и физического совершенно необходимо в узких пределах постановки гносеологических задач, но что за этими пределами такое противопоставление было бы грубой ошибкой.

В том и заключается методологическая трудность психологии, что ее точка зрения есть точка зрения реально-научная, онтологическая, и в ней-то это противопоставление и было бы ошибкой. Насколько в гносеологическом анализе мы должны строго противопоставлять ощущение и объект, настолько в психологическом мы не должны противопоставлять психический процесс и физиологический.

Рассмотрим теперь с этой точки зрения, какой же выход из тупика намечается при принятии этих положений. Как известно, две основные проблемы до сих пор еще не разрешены для старой психологии: проблема биологического значения психики и выяснения условий, при которых мозговая деятельность начинает сопровождаться психологическими явлениями. Такие антиподы, как объективист В. М. Бехтерев и субъективист К. Бюлер, одинаково признают, что мы ничего не знаем о биологической функции психики, но что нельзя допустить, будто природа создает лишние приспособления, и что, раз психика возникла в процессе эволюции, она выполняет какую-то, хотя нам еще совершенно непонятную, функцию.

Мы думаем, что неразрешимость этих проблем заключается уже в их ложной постановке. Нелепо раньше вырвать известное качество из целостного процесса и затем спрашивать о функции этого качества, как если бы оно существовало само по себе, совершенно независимо от того целостного процесса, качеством которого оно является. Нелепо, например, отделив от солнца его теплоту, приписывать ей самостоятельное значение и спрашивать, какое значение и какое действие может оказать эта теплота.

Но именно так поступала психология до сих пор. Она открывала психическую сторону явлений и затем пыталась показать, что психическая сторона явлений ни на что не нужна, что сама по себе она не в состоянии произвести никаких изменений в мозговой деятельности. Уже в самой постановке этого вопроса заключается ложное предположение, что психические явления могут действовать на мозговые. Нелепо спрашивать, может ли данное качество действовать на предмет, качеством которого оно является.

Самое предположение, что между психическими и мозговыми процессами может существовать взаимоотношение, уже наперед предполагает представление о психике как об особой механической силе, которая, по мнению одних, может действовать на мозговые процессы, по мнению других, может протекать только параллельно им. Как в учении о параллелизме, так и о взаимодействии содержится эта ложная предпосылка; только монистический взгляд на психику позволяет поставить вопрос о биологическом значении психики совершенно иначе.

Повторяем еще раз: нельзя, оторвав психику от тех процессов, неотъемлемую часть которых она составляет, спрашивать, для чего она нужна, какую роль в общем процессе жизни она выполняет. На деле существует психический процесс внутри сложного целого, внутри единого процесса поведения, и, если мы хотим разгадать биологическую функцию психики, надо поставить вопрос об этом процессе в целом: какую функцию в приспособлении выполняют эти формы поведения? Иначе говоря, надо спрашивать о биологическом значении не психических, а психологических процессов, и тогда неразрешимая проблема психики, которая, с одной стороны, не может явиться эпифеноменом, лишним придатком, а с другой – не может ни на йоту сдвинуть ни один мозговой атом, – эта проблема оказывается разрешимой.

Как говорит Коффка, психические процессы указывают вперед и далее себя на сложные психофизиологические целые, частью которых они сами являются. Эта монистическая целостная точка зрения и заключается в том, чтобы рассматривать целое явление как целое, а его части как органические части этого целого. Таким образом, вскрытие многозначительной связи между частями и целым, умение взять психический процесс как органическую связь более сложного целого процесса – в этом и заключается основная задача диалектической психологии.

В этом смысле разрешал еще Г. В. Плеханов основной спор о том, могут ли психические процессы влиять на телесные. Во всех случаях, где рассказывается о влиянии психических процессов, вроде испуга, сильного огорчения, тягостных переживаний и т. д., на телесные процессы, факты большей частью передаются верные, но истолкование их дается неправильное. Во всех этих случаях, конечно, не само по себе переживание, не сам по себе психический акт (как говорил Павлов, страстное желание еды) воздействуют на нервы, но соответствующий этому переживанию физиологический процесс, составляющий с ним одно целое, приводит к тому результату, о котором мы говорим.

В том же смысле А. Н. Северцов говорит о психике как о высшей форме приспособления животных, имея в виду по существу не психические, а психологические процессы в том смысле, как мы это разъяснили выше.

Ложным, таким образом, в старой точке зрения является представление о механическом действии психики на мозг. Старые психологи мыслят ее как вторую силу, существующую наряду с мозговыми процессами. Вместе с тем мы приходим к центральному пункту всей нашей проблемы.

Как мы уже указывали выше, Гуссерль за исходную точку берет положение, что в психике разница между явлением и бытием уничтожена: стоит только допустить это, и мы с логической неизбежностью приходим к феноменологии, ибо тогда оказывается, что в психике нет разницы между тем, что кажется, и тем, что есть. То, что кажется, – явление, феномен – и есть истинная сущность. Нам остается только констатировать эту сущность, усматривать ее, различать и систематизировать, но науке в эмпирическом смысле здесь делать нечего.

К. Маркс по поводу аналогичной проблемы говорил: «…если бы форма проявления и сущность вещей непосредственно совпадали, то всякая наука была бы излишня». В самом деле, если бы вещи были непосредственно тем, чем они кажутся, то не нужно было бы никакое научное исследование. Эти вещи надо было бы регистрировать, подсчитывать, но не исследовать. Сходное положение создается в психологии, когда мы отрицаем в ней разницу между явлением и бытием. Там, где бытие непосредственно совпадает с явлением, нет места для науки, а есть место только для феноменологии.

При старом понимании психики было совершенно невозможно найти выход из этого тупика. Нелепо было ставить самый вопрос о том, что и в психике следует различать между явлением и бытием. Но вместе с изменением основной точки зрения, с подстановкой психологических процессов на место психических в психологии становится возможно применение точки зрения Л. Фейербаха, который говорил: в самом мышлении не уничтожена разница между явлением и бытием; и в мышлении надо различать мышление и мышление мышления.

Если принять во внимание, что предмет психологии – целостный психофизиологический процесс поведения, то становится совершенно понятным, что он не находит полного адекватного выражения в одной психической части, да еще преломленной через особое самовосприятие. Самонаблюдение дает нам фактически всегда данные самосознания, которые могут искажать и неизбежно искажают данные сознания. Эти же последние, в свою очередь, никогда полностью и прямо не обнаруживают свойств и тенденций всего целостного процесса, часть которого они составляют. Отношения между данными самосознания и сознания, между данными сознания и процессом совершенно тождественны с отношениями между явлением и бытием.

Новая психология со всей решительностью утверждает, что и в мире психики явление и бытие не совпадают. Нам может казаться, что мы что-нибудь делаем по известной причине, а на самом деле причина будет другой. Мы можем со всей очевидностью непосредственного переживания полагать, что мы наделены свободной волей, и жестоко в этом обманываться. Мы приходим здесь к другой центральной проблеме психологии.

Старая психология отождествляла психику и сознание. Все психическое тем самым было уже и сознательным. Например, психологи Ф. Брентано, А. Бэн и другие утверждали, что самый вопрос о существовании бессознательных психических явлений противоречив уже в определении. Первым и непосредственным свойством психического является то, что оно нами сознается, переживается, что оно нам дано в непосредственном внутреннем опыте, и поэтому самое выражение «бессознательная психика» казалось старым авторам такой же бессмыслицей, как выражение «круглый квадрат» или «сухая вода».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

СОЗНАНИЕ и БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ

СОЗНАНИЕ и БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ Всякая проблема имеет множество решений.  Единственная трудность – найти среди них правильное. Основное отличие человека от животных связано со сферой сознания. Эволюция развила в человеке способности мыслить, рассуждать, размышлять о

КАК РАБОТАЮТ СОЗНАНИЕ И БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ

КАК РАБОТАЮТ СОЗНАНИЕ И БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ СознаниеВаше сознание — это объект или мыслящий ум. Оно лишено памяти и может удерживать только одну мысль в каждый момент времени. Оно выполняет четыре важнейшие функции.Во-первых, оно идентифицирует входящую информацию.

7. Природа реальности: психика, космос и сознание

7. Природа реальности: психика, космос и сознание Некоторые наблюдения, полученные при изучении холотропных состояний, столь радикальны, что не только подвергают сомнению теорию и практику психиатрии, психологии и психотерапии, но и подрывают кое-какие из наиболее

5.

 Сознание и бессознательное

5. Сознание и бессознательное 381 Вопрос о природе бессознательного связан с чрезвычайно сложными для понимания моментами, с которыми мы сталкиваемся в психологии бессознательного. Такие трудности неизбежно возникают всякий раз, когда наш разум дерзко вступает в область

5. Сознание и бессознательное

5. Сознание и бессознательное Этот вопрос о природе бессознательного связан с чрезвычайно сложными для понимания моментами, с которыми мы встречаемся в психологии бессознательного. Такие трудности неизбежно возникают всякий раз, когда наш разум дерзко вступает в

Психика и сознание

Психика и сознание Психическое имеет двоякую форму существования. Первая, объективная, форма существования психического выражается в жизни и деятельности: это первичная форма его существования. Вторая, субъективная, форма существования психического — это рефлексия,

I Сознание и бессознательное

I Сознание и бессознательное В этом введении ничего нового сказать нельзя, и повторение ранее сказанного неизбежно.Разделение психики на сознательное и бессознательное является основной предпосылкой психоанализа и дает ему одному возможность понять в такой же мере

I Сознание и бессознательное

I Сознание и бессознательное В этом введении ничего нового сказать нельзя, и повторение ранее сказанного неизбежно.Разделение психики на сознательное и бессознательное является основной предпосылкой психоанализа и дает ему одному возможность понять в такой же мере

СОЗНАНИЕ И БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ

СОЗНАНИЕ И БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ В зоне ясного сознания находят свое отражение лишь очень немногие сигналы из внутренней и внешней среды. Осознаются в данный момент времени те объекты, которые создают препятствия для нормального продолжения регулирования поведения или в

«Бессознательное» сознание

«Бессознательное» сознание Пьер Жане считает, в отличие от Бернгейма, что счет ведется ежедневно, но без участия сознания, так как обычное сознание не знает о том, что какое-то действие должно быть выполнено через 13 дней. «В сознании субъекта имеются скрытые ассоциации, но

I. Сознание и бессознательное

I. Сознание и бессознательное В этом вступительном разделе не будет сказано ничего нового, и нельзя избежать повторения того, о чем говорилось раньше.Разделение психического на сознательное и бессознательное – это основная предпосылка психоанализа, и только благодаря

I. Сознание и бессознательное

I.  Сознание и бессознательное Я не собираюсь сказать в этом вводном отрывке что-либо новое и не могу избежать повторения того, что неоднократно высказывалось раньше.Деление психики на сознательное и бессознательное является основной предпосылкой психоанализа,

Как использовать подсознание для достижения целей

Пролистать наверх

Самый эффективный способ изменить свое поведение к лучшему — работать в тандеме со своим бессознательным.

По Джон Барг | 30 января 2018 г.

• Печать

Конец января. Сколько из нас взяли на себя новогодние обещания в этом году, но уже нарушили их? Может быть, мы сказали себе, что будем больше заниматься спортом, или будем проводить больше времени с нашими детьми, или не будем так злиться все время. Но мы не ближе к этим целям, чем были раньше.

Оказывается, часть проблемы заключается в том, как мы принимаем эти решения: они опираются на наши сознательные процессы принятия решений. Мы просто установили хорошее намерение делать что-то по-другому, и на этом мы останавливаемся. Но опыт должен подсказать нам, что хороших намерений часто недостаточно.

В моей новой книге « Прежде чем вы это узнаете » я представляю все способы, которыми наш личный корабль добрых намерений может сбиться с курса из-за мощных бессознательных мотивов и сигналов окружающей среды, которые также влияют на то, что мы делаем. Поскольку мы не осознаем эти бессознательные влияния, мы ничего не делаем, чтобы противодействовать им. Однако они подобны течениям и ветрам, которые влияют на курс корабля так же сильно, как и на руль капитана. Не обращайте на них внимания, и вы можете уплыть дальше в море или врезаться в скалы.

Рекламное объявление Икс

Познакомьтесь с набором инструментов «Большое добро»

Из GGSC на вашу книжную полку: 30 научно обоснованных инструментов для хорошего самочувствия.

Первый вопрос, который нужно задать себе, когда решение не удается: Действительно ли я хочу измениться? Если вы честны с собой, возможно, в глубине души вы действительно хотите продолжать пить, или переедать, или не заниматься спортом. И эти «желания» перевесят благие намерения ваших решений.

Много лет назад в Принстоне был проведен знаменитый эксперимент со студентами богословия — высоконравственными и сострадательными людьми. Они должны были прочитать проповедь на следующем уроке, но экспериментаторы намеренно задержали их; им нужно было торопиться, чтобы успеть. По дороге в коридоре лежал бедствующий человек, но опоздавшие студенты пробежали мимо и не помогли. Их цель вовремя попасть в следующий класс перевешивала их личные ценности, и они не смогли действовать в соответствии с этими ценностями и помочь нуждающемуся человеку. По иронии судьбы, темой проповеди, которую они должны были произнести, была библейская притча о добром самаритянине.

То же самое может случиться и с вами, и со мной. Несмотря на наши ценности и намерения, у нас может быть какая-то другая цель, которая противоречит нашему новому решению. И если наше решение — это то, что в глубине души мы не хотим менять, наш сознательный разум очень искусно придумывает удобные оправдания и объяснения. «Эй, завтра я начну новую диету». А потом, что завтра никогда не наступит.

Итак, спросите себя, действительно ли вы стремитесь к переменам. Только если ответ «да», вы сможете преодолеть те мощные ветры и течения, которые могут сбить вас с курса.

Еще одно удивительно сильное влияние на то, что мы делаем, исходит от сигналов окружающей среды, которые бессознательно вызывают поведение, даже если мы этого не осознаем. Поведение других, например, довольно заразно, и мы можем «подхватить» его через наш ежедневный контакт с другими людьми и даже через социальные сети.

Если наша сеть Facebook связывает нас с толстыми, подавленными, одинокими, готовыми к сотрудничеству или счастливыми людьми, даже если мы не знаем их или не общаемся с ними лично, мы сами, скорее всего, тоже будем такими. Телевизионная и другая реклама в СМИ влияет на нас таким же образом: мы склонны есть больше, когда видим рекламу еды, а подростки, как правило, выпивают больше алкоголя, чем больше рекламы алкоголя они видят.

Признавая эти бессознательные влияния на нас, мы на самом деле увеличиваем количество имеющейся у нас свободы воли. Если мы отрицаем, что эти эффекты существуют, то мы оказываемся в их власти и имеем меньше фактического контроля, чем мы думаем. Но еще лучше то, что как только мы узнаем, как они работают, мы можем обратить эти бессознательные силы в свою пользу.

Десятилетия лабораторных исследований, а также практические демонстрации в реальных условиях выявили силу сознательных «намерений реализации». Как они работают?

Они часто принимают форму «Когда произойдет X, я сделаю Y». Вы составляете четкий, конкретный план, включающий , где , , когда , и , как вы будете выполнять намерение. Вы связываете желаемое поведение в будущем с весьма вероятным событием или ситуацией. Затем, когда это будущее событие действительно произойдет, вы чаще всего обнаружите, что начинаете делать именно то, что хотели сделать, даже если вы забыли, что хотели это сделать.

Это эссе адаптировано из Прежде чем вы это узнаете: бессознательные причины, по которым мы делаем то, что делаем (Touchstone, 2017, 352 страницы).

Я сам использовал эту технику, чтобы заблокировать последствия плохого рабочего дня. Во-первых, я поставил перед собой цель — отпустить негативные рабочие стрессы, когда я вернусь домой, и показать своей семье, что я счастлив быть с ними. Затем я придумал план реализации, который привязал к надежному будущему событию: Момент, когда я выхожу из машины по дороге домой с работы и стою на подъездной дорожке (это , когда и , где ), я напоминаю себе сделать глубокий вдох, забыть об офисе и быть счастливым дома со своей семьей (это как ). После того, как я делал это около недели, это стало новой привычкой, которой я придерживаюсь и по сей день.

Или, что если вы хотите начать тренироваться, но постоянно забываете? Одна идея состоит в том, чтобы сделать намерение реализации: Когда вы идете в свою спальню (это , где ), чтобы переодеться из рабочей одежды, вы немедленно наденете свою одежду для бега и обувь (это ). 0017 как ). Как только вы это сделаете, вы будете выглядеть довольно глупо, если не выйдете на пробежку, верно?

Намерения по реализации имели большой практический успех, например, помощь обитателям домов престарелых принимать многие лекарства, от которых может зависеть их жизнь, в обязательном порядке в течение длительного периода времени. И они помогали людям не отставать от своих целей, даже когда они сталкивались с помехами или негативным влиянием со стороны других.

Другая сторона той же медали работает с нежелательным поведением. Последние исследования самоконтроля фактически показали, что люди, обладающие наибольшим самоконтролем — которые на самом деле, как правило, счастливее и здоровее, зарабатывают больше денег, имеют больше друзей и добиваются большего успеха в жизни, чем все остальные — , а не те, у кого самая сильная сила воли. Это те, кто настраивает свои личные миры, чтобы устранить сигналы нежелательного поведения, в первую очередь предотвращая возникновение искушения. Так что просто не покупайте бутылку вина или вкусный десерт. Его не будет дома вечером, чтобы искушать тебя.

Этот трюк может работать и на общественном уровне. Исследовательница самоконтроля Венди Вуд отмечает, что значительное сокращение курения, которого мы добились за последние 30 лет, было достигнуто не благодаря силе воли людей, а главным образом за счет запрета на курение, налогов, устранения рекламы сигарет и табака с телевидения и журналов, запрет выкладки сигарет в магазинах. Избавление от внешних сигналов к курению помогло тем, кто хотел бросить курить, гораздо больше, чем другие факторы.

Это новое научное свидетельство должно дать нам надежду. Если мы хотим увеличить количество хороших привычек, мы можем привязать их к определенному месту и времени и делать себе напоминания, чтобы настроить наше бессознательное на поддержку этих привычек. Если мы хотим избавиться от определенных привычек, мы можем удалить сигналы и возможности из нашего окружения и заменить наши бессознательные импульсы позитивными, сознательными сообщениями.

Таким образом, мы можем использовать силу нашего бессознательного во благо… и у нас гораздо больше шансов выполнить эти новогодние обещания.

Greater Good хочет знать: как вы думаете, эта статья повлияет на ваше мнение или поведение?

Отправка оценки

Получите науку о значимой жизни на свой почтовый ящик.

Отправить

Об авторе

Вам также может понравиться

Комментарии

13 способов начать тренировать свое подсознание, чтобы получать то, что вы хотите

Точно так же, как ваш мозг устроен для регулирования вашего физического «я», он пытается регулировать ваше ментальное. .. [+] «я».

Unsplash

Ваш мозг создан, чтобы укреплять и регулировать вашу жизнь.

В вашем подсознании есть то, что называется гомеостатическим импульсом, который регулирует такие функции, как температура тела, сердцебиение и дыхание. Брайан Трейси объяснил это следующим образом: «Благодаря вашей вегетативной нервной системе [ваш гомеостатический импульс] поддерживает баланс между сотнями химических веществ в миллиардах ваших клеток, так что вся ваша физическая машина большую часть времени функционирует в полной гармонии».

Но многие люди не понимают, что так же, как ваш мозг устроен для регулирования вашего физического «я», он пытается регулировать и ваше ментальное «я». Ваш разум постоянно фильтрует и привлекает ваше внимание к информации и стимулам, которые подтверждают ваши ранее существовавшие убеждения (это известно в психологии как предвзятость подтверждения), а также представляет вам повторяющиеся мысли и импульсы, которые имитируют и отражают то, что вы сделали в мимо.

Ваше подсознание – страж вашей зоны комфорта.

Это также сфера, в которой вы можете либо приучить себя ожидать, либо регулярно искать действия, которые приведут к величайшему успеху, счастью, целостности или исцелению в вашей жизни.

Вот несколько способов начать переучивать свой разум, чтобы он был вашим союзником, а не врагом.

1. Будьте готовы увидеть неизменное изменение.

Первый шаг к масштабным переменам в вашей жизни — это не вера в то, что это возможно, а готовность увидеть   , если это возможно.

Вы не сможете превратиться из полного скептика в искреннего верующего. Шаг между ними заключается в том, чтобы просто быть открытым для того, чтобы увидеть, что может быть возможно. Возможно, вы могли бы попробовать отправить несколько «страшных электронных писем», в которых вы предлагаете клиенту или партнеру что-то, на что у них нет причин отвечать. У вас может быть несколько десятков проигнорированных сообщений, но в конце концов кто-то ответит.

Дело в том, что вы хотите увидеть, возможно ли это… это то, что изменит вашу жизнь.

2. Разрешите себе быть успешным.

Вместо того, чтобы повторять одно и то же старое повествование о том, что вы будете счастливы, когда похудеете на 10 фунтов, одно повышение и два жизненных события в будущем, поработайте над тем, чтобы изменить свой внутренний монолог на: «Я позволяю своей жизни будь хорошим.»

Разрешите себе быть счастливым и успешным и не чувствовать себя виноватым. Если у вас есть подсознательная ассоциация между успехом и аморальностью или коррупцией, вы, конечно, не будете делать то, что вам нужно делать, чтобы жить той жизнью, которой вы хотите жить. Вместо этого позвольте себе войти в цельное, счастливое, здоровое, обоснованное и осмысленное существование.

3. Не позволяйте страхам других людей отбрасывать тень сомнения.

То, как люди реагируют на новости о вашем успехе, расскажет вам, как у них обстоят дела в жизни.

Если вы объявите о своей помолвке, люди, состоящие в счастливом браке, будут в восторге от вас. Люди, состоящие в несчастливом браке, предупредят вас, что это трудно и что вы должны наслаждаться оставшимся временем в качестве «холостяков».

Дело в том, что страхи других людей являются проекциями их собственной ситуации. Они не имеют ничего общего с тем, на что вы способны или не способны.

4. Окружите себя позитивным подкреплением.

Держите бутылку шампанского в холодильнике. Включите утренний будильник на телефоне, чтобы он читал сообщение: «ПОЗДРАВЛЯЕМ!!!» Убедитесь, что предметы, которые вы видите и к которым прикасаетесь, чаще всего приносят вам позитив и надежду. Сохраните вдохновляющую заметку на стикере рядом с компьютером. Отпишитесь от людей, которые заставляют вас чувствовать себя плохо, и подпишитесь на тех, кто постоянно публикует мотивационные сообщения и интересные идеи. Сделайте свою ленту новостей местом, которое может стать катализатором вашего роста, а не уменьшать ваше восприятие вашей ценности.

5. Говорите о своем успехе как о настоящем факте, а не как о плане на будущее.

Хотя вам не следует говорить такие вещи, как «Я езжу на кабриолете» или «Я генеральный директор», если они на самом деле не соответствуют действительности, начните говорить о том, чего вы хотите от жизни, не в контексте что однажды вы будете преследовать его, но вы уже живете им.

Вместо того, чтобы сказать: «Я надеюсь сделать это однажды», скажите: «Я разрабатываю стратегию, как это сделать сейчас». Вместо того, чтобы думать: «Я буду счастлив, когда окажусь в другом месте своей жизни», подумайте: «Я вполне способен быть счастливым прямо здесь и прямо сейчас, меня ничто не сдерживает».

6. Создайте пространство для видения.

Способность представить, чего вы хотите от своей жизни, абсолютно необходима для ее создания, потому что, если вы не знаете, куда идете, вы не будете знать, в какую сторону повернуть в первую очередь.

Как только у вас в голове появится кристально чистый образ того, чего вы хотите и как вы хотите жить, вы сможете начать воплощать и создавать его. Если вы все еще колеблетесь или разрываетесь между своими желаниями, вы окажетесь неспособными к реальным, значимым действиям в отношении чего бы то ни было.

Независимо от того, используете ли вы доску Pinterest, блог, блокнот или доску, составляйте вместе слова и изображения, которые представляют то, что вы хотите и как вы хотите жить.

7. Определите свое сопротивление.

Когда наше подсознание удерживает нас от того, что мы любим, это происходит потому, что мы придерживаемся противоречивых представлений об этом.

Чтобы определить свое сопротивление, спросите себя. Спросите себя, почему вы чувствуете себя лучше, когда откладываете дела на потом, или почему получение того, чего вы действительно хотите, может поставить вас в положение, в котором вы чувствуете себя более уязвимым, чем когда-либо. Прежде чем продолжить, найдите способ удовлетворить эти потребности.

8. Составьте генеральный план своей жизни.

Забудьте о пяти- или даже десятилетних планах; так много изменений с течением времени, что почти невозможно поставить цели, которых вы сможете придерживаться. Скорее всего, появятся новые или даже лучшие возможности, и хотя ваша жизнь не будет выглядеть так, как вы думали, вам от этого будет лучше.

Вместо этого есть генеральный план. Определите свои основные ценности и мотивы. Спросите себя, какова конечная цель того, чего вы хотите достичь, пока живы; представьте, какое наследие вы хотите оставить. После того, как вы определите свои общие ценности, вы сможете принимать решения на долгосрочную перспективу, которые соответствуют вашему истинному я.

9. Заведите дневник благодарности.

Лучший способ начать думать о том, чтобы «иметь», а не «желать», — это начать практику благодарности. Выражая благодарность за все, что у вас есть, вы переключаете свое мышление с жажды перемен на чувство удовлетворения тем, где вы находитесь. Ничто так не притягивает к вам изобилие, как благодарность. Есть поговорка: как только вы поверите, что у вас достаточно, вы готовы получать все больше и больше. Это, несомненно, правда.

10. Начинайте просить о том, чего хотите, даже если знаете, что вам откажут.

Если кто-то попросит вас выполнить консультационный проект, попросите сумму денег, которую вы действительно хотите заработать за это. Если ваша цель состоит в том, чтобы получить продвижение по службе в вашей организации, сядьте с вашим начальством и сообщите о своих намерениях. Обратитесь к брендам, с которыми вы хотите работать. Начните просить о том, чего вы хотите, даже если у вас нет оснований полагать, что кто-то на самом деле даст вам что-то из этого. В конце концов, они будут.

11. Отпустите свою привязанность к «как».

Ваша работа состоит в том, чтобы определить что, а затем работать в тандеме с другими людьми над тем, как это сделать.

Если ваша цель — работать удаленно и вести собственный бизнес, вместо того, чтобы сдаться, если первая попытка не увенчается успехом, попробуйте переосмыслить, как еще вы могли бы реализовать свое окончательное видение новым способом, более прибыльным в финансовом отношении.

Дело в том, что жизнь всегда будет удивлять вас тем, как все сбывается. Вместо того, чтобы быть одержимо привязанным к каждой мелочи, прорабатывая ее так, как вы думаете, будьте открыты потенциалу и возможностям, даже если вы никогда не представляли себе это раньше.

12. Окружите себя союзниками.

Начните проводить время с амбициозными, поддерживающими и творческими людьми.

Если вы проводите каждые выходные время с людьми, которые также недовольны своей жизнью, вы не получите достаточной поддержки, если попытаетесь вырваться на свободу и заняться своими делами. Помните, что вы действительно станете тем, с кем проводите больше всего времени, и выбирайте очень тщательно.

13. Заполните свое «мертвое» время подтверждением и мотивацией.

Каждое утро, когда вы едете на работу, слушайте мотивирующую речь или подкаст. Пока вы моете посуду или садитесь за руль, включите ток-шоу, связанное с типом бизнеса, которым вы пытаетесь заниматься. Наполните свою жизнь как можно большим количеством утверждений и мотивации. Возможно, вам придется услышать уроки более одного раза, но со временем они проникнут в ваш мозг, и, в конце концов, вы обнаружите, что действуете в соответствии с мудростью, полученной от тех, кто находится там, где вы хотите быть.

Модель человеческого разума Фрейда

Понимание человеческого разума лежит в основе психоаналитической теории. С момента введения теории Зигмунда Фрейда в начале 1900-х годов и, несмотря на многие успехи в изучении психоаналитической теории, основные мысли Фрейда сохраняют сильное влияние на формирование взглядов на теорию человеческого разума.

В центре теории Фрейда находятся психопатологии, которые приводят к психическим заболеваниям у субъекта. Это предположение Фрейда о том, что в человеческом разуме содержится три уровня осознания или сознания. Именно введение этих психопатологий влияет на людей, поэтому требуется больше, чем просто говорить о них. Эффективным лечением этих глубоко укоренившихся психопатологий является психоанализ.

На приведенной ниже иллюстрации показано деление Фрейдом этих трех уровней и предполагаемое использование каждого уровня. Это сознательное, подсознательное и бессознательное . Работая вместе, они создают нашу реальность.

Хотя признание психоаналитической теории Фрейда со временем то уменьшалось, то мало кто из профессионалов предложил бы отвергнуть ее. Внутри него находится модель или концепция, выдержавшая множество испытаний временем.

Этимология

Происхождение значения ума имеет долгую и богатую историю. В отличие от многих других слов и фраз, для его использования не дается четкой эволюции. Его значение больше зависело от контекста его использования, чем от какого-либо отдельного значения.

Если говорить о разуме со стороны философа, разум вполне может означать чью-либо личность, личность и их воспоминания. Для религиозного разум вмещает дух, осознание Бога, или для ученого разум является генератором идей и мыслей. Разум нес с собой множество разнообразных ярлыков. В его младенчестве ссылки на разум действительно были метафорическими.

Только в 14 и 15 веках постепенно развивалось обобщение ума , включающее все умственные способности, мышление, волю, чувство и память.

В конце 19-го и начале 20-го века психология выдвинулась на первый план как уважаемая наука. В немалой степени благодаря работам Фрейда и других укрепилось популярное внимание к человеческому разуму, его роли в науках о поведении и вопросу о разуме и теле. Сегодня понятие разума и его функций почти всегда обсуждается с научной точки зрения.

Сознание Фрейда

Поскольку под сознанием лучше всего понимается осознание чего-либо, способность вызывать это в уме, было бы достаточно просто квалифицировать только те события, которые мы можем вспомнить, как деятельность человеческого разума.

У этой точки зрения есть две проблемы. Во-первых, есть оценка, что только около 10% работы ума состоит из сознательных мыслей, а во-вторых, эта точка зрения не объясняет те случайные события, которые возникают в уме.

Способности сознательного разума могут выполнять две функции:

1. Его способность направлять ваше внимание.
2. Его способность воображать то, что не реально

Являясь важным партнером в триаде человеческого разума, сознательный разум служит для нас сканером. Он воспринимает событие, вызывает потребность отреагировать, а затем, в зависимости от важности события, сохраняет его либо в бессознательной, либо в подсознательной области человеческого разума, где оно остается доступным для нас.

Подсознание Фрейда

Ваше подсознание является хранилищем любых недавних воспоминаний, необходимых для быстрого вызова , таких как ваш номер телефона или имя человека, которого вы только что встретили. Он также содержит текущую информацию, которую вы используете каждый день, например, ваши текущие повторяющиеся мысли, модели поведения, привычки и чувства.

Рабочая лошадка опыта разума/тела Подсознание Фрейда служит памятью с произвольным доступом (ОЗУ). «Таким образом, бессознательный разум можно рассматривать как источник снов и автоматических мыслей (тех, которые появляются без какой-либо видимой причины), вместилище забытых воспоминаний (которые могут все еще быть доступны сознанию в какое-то более позднее время) и местонахождение имплицитных мыслей. знание (вещи, которые мы изучили так хорошо, что делаем их, не задумываясь)».

Подсознание Фрейда

Подсознание — это место, где находятся все наши воспоминания и прошлый опыт . Это те воспоминания, которые были подавлены травмой, и те, которые просто были сознательно забыты и больше не важны для нас (автоматические мысли). Именно из этих воспоминаний и переживаний формируются наши убеждения, привычки и поведение.

Обзор предыдущей иллюстрации показывает бессознательное, расположенное глубже в уме под подсознанием. Хотя подсознание и бессознательное имеют прямые связи друг с другом и имеют дело с похожими вещами, бессознательный разум на самом деле является подвалом, если хотите, подземной библиотекой всех ваших воспоминаний, привычек и поведения.