Норма психическая: Психическая норма и патология — все самое интересное на ПостНауке

Психическая норма и патология: где границы?

Норма — установленный эталон, стандарт для оценки существующих и создания новых объектов. Нормы существуют лишь там, где есть человеческие потребности и соответственно цели. В природе, не включенной в человеческую деятельность, норм нет. Соответствует норме и, следовательно, является нормальным лишь тот объект, который служит достижению не любой, а лишь благой цели, т. е. объект, включенный в процесс реализации смысла человеческой жизни.

Виды норм:

• Статистическая — уровень или диапазон уровней функционирования организма, который свойственен большинству людей.
• Идеальная — идеальный образец состояния человека; субъективный, произвольно устанавливаемый норматив, который принимается за совершенный образец.
• Функциональная — оценивают состояния человека с точки зрения их последствий (вредно или не вредно) либо возможности достижения определенной цели.
• Социальная – контролирует поведение человека, заставляя его соответствовать некоторому желаемому или установленному властью образцу.
• Индивидуальная – предполагает сравнение состояния человека не с другими людьми, а с состоянием, в котором человек обычно пребывал раньше и которое соответствует его личным целевым установкам, жизненным ценностям, возможностям и обстоятельствам жизни.

Норма задает границы количественных изменений объекта, в которых он сохраняет свое качество служить средством для достижения благой цели. Различают нижнюю границу нормы (минимум), верхнюю (максимум) и “золотую середину” между ними (оптимум). Оптимальное средство для достижения поставленной цели называют также идеальным. Норма — это частный случай меры — интервала, в котором предмет, изменяясь количественно, сохраняет свое качество. Иногда границы нормы и границы меры совпадают. В ряде случаев (напр. в заповеди “Не убий”) минимум, максимум и оптимум нормы сливаются, идеал и норма становятся неразличимыми.

Границы нормы лишь в простейших случаях задаются только целью. Никаких умозрительных критериев для определения границ нормы нет.

Для этого необходимо знание не только чистой теории, но и реального положения дел.

Наиболее известная область применения нормы — диагноз как познавательный прием, позволяющий установить, находится ли реальный эмпирический объект в границах нормы. Именно эту задачу решают медицинский, социальный, технический и др. виды диагноза. Норма — довольно грубый критерий для диагностирования. Она делит объекты на два класса — годные и негодные для достижения цели и игнорирует все различия внутри этих классов.

Социальные, медицинские, технические, грамматические, гносеологические и другие нормы изучаются особыми отделами наук и даже целыми науками. Наиболее тщательно разработана теория социальных норм. Здесь выделяют две главные системы нормативной регуляции — мораль и право. Социальные нормы различают также по области применения (общезначимые и специфические), по способу фиксации (устные и письменные), по способу выражения (предписания и запреты), по средствам, обеспечивающим их выполнение (внутренняя потребность и внешнее принуждение) и т.

д.

Норма — в ряде наук о живых организмах, в том числе о человеке рассматривается, как некая точка отсчёта, эталон, стандарт — для сравнения с другими вариантами состояния живого объекта (объектов) (которые могут рассматриваться, как девиация, патология). В этих науках понятие нормы тесно связано с изучением патологии.

Патология – это нарушение на биологическом уровне функционирования организма. Нормальное состояние, функционирование или развитие личности изменяется вследствие морфо-функциональных нарушений (на уровне мозговых, психофизиологических, эндокринных и иных биомеханизмов регуляции поведения).

Проблема психической нормы и патологии

Клиническая психология занимается проблемой определения, что же такое психическая норма и патология. В рамках нозологического подхода принято выделять два состояния человека — здоровье и болезнь.

Типичными признаками здоровья считаются структурная и физическая сохранность нервной системы и органов человека, индивидуальная приспособляемость к физической и социальной среде, сохранность стабильного привычного самочувствия.

Болезнь характеризуется общим или частным снижением приспособляемости, при этом выделяют следующие возможные исходы болезни: полное выздоровление, выздоровление с наличием остаточных явлений, инвалидизация (получение дефекта) и летальный исход.

Также выделяют патологическое психическое состояние, обусловленное этиологией процесса и не имеющее исхода.

Вопрос определения нормы и патологии является крайне сложным и затрагивает различные сферы человеческой деятельности — от медицины и психологии до философии и социологии. Был совершён ряд попыток вывести критерии психической нормы, в число которых включали соответствующую возрасту человека зрелость чувств, адекватное восприятие действительности, наличие гармонии между восприятием явлений и эмоциональным отношением к ним, умение уживаться с собой и социальным окружением, гибкость поведения, критический подход к обстоятельствам жизни, наличие чувства идентичности, способность планировать и оценивать жизненные перспективы. Во многих случаях под психической нормой определяют то, насколько индивид адаптирован к жизни в социальной среде, насколько он продуктивен и критичен в жизни.

При постановке диагноза психиатры и клинические психологи пользуются как личным опытом и общими рекомендациями, так и Международной классификацией болезней (МКБ) и «Диагностическим и статистическим справочником по психическим расстройствам».

22. Критерии психической нормы.

Ведущие критерии психического здоровья.

В преамбуле Устава Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) приведено наиболее полное и точное определение понятия «здоровье»: состояние человека, которому свойственно не только отсутствие болезней или физических дефектов, но и полное физическое, душевное и социальное благополучие. Для здоровья наиболее типичны следующие главные признаки: структурная и функциональная сохранность систем и органов человека; индивидуальная высокая приспособляемость организма к типичной для него физической и общественной (социальной) среде и, наконец, сохранность привычного самочувствия, которое всегда оказывается наиболее тонким барометром душевного и социального благополучия.

Понятие о психической «норме» человека, не может быть однозначным.

Уловить переход от нормы к патологии иногда очень сложно, а на основании оценки лишь

одной грани поведения человека, в отрыве от всего комплекса его психической деятельности, как

правило, вообще невозможно. Это связано с тем, что граница нормальной и патологической

психической деятельности не похожа на тонкую линию. Она достаточно широка, и определяющие

ее механизмы имеют большой диапазон функциональных возможностей. Выдающийся

отечественный психиатр П.Б. Ганнушкин указывал: «Когда говорят о нормальной личности, то

сплошь и рядом забывают, что соединение двух таких терминов, как «личность» или

«индивидуальность», с одной стороны, и «норма» или «средняя величина» — с другой, — такого

рода соединение грешит внутренним противоречием; это есть соединение двух по существу

совершенно не согласных друг с другом терминов. Слово «личность» именно подчеркивает

индивидуальное и противоположно схеме, норме, середине.

Психи́ческое здоро́вье (мента́льное здоровье) — согласно определению Всемирной организации здравоохранения, это состояние благополучия, при котором человек может реализовать свой собственный потенциал, справляться с обычными жизненными стрессами, продуктивно и плодотворно работать, а также вносить вклад в жизнь своего сообщества. Всемирная организация здравоохранения характеризует психическое здоровье, как: …состояние благополучия, при котором человек может реализовать свой собственный потенциал, справляться с обычными жизненными стрессами, продуктивно и плодотворно работать, а также вносить вклад в жизнь своего сообщества. В этом позитивном смысле психическое здоровье является основой благополучия и эффективного функционирования для человека и для сообщества. Это основное понятие психического здоровья соответствует его широким и разнообразным интерпретациям в разных культурах.

Критерии психического здоровья

Всемирная организация здравоохранения выделяет следующие критерии психического здоровья осознание и чувство непрерывности, постоянства и идентичности своего физического и психического «Я».чувство постоянства и идентичности переживаний в однотипных ситуациях.

критичность к себе и своей собственной психической продукции (деятельности) и ее результатам.

соответствие психических реакций (адекватность) силе и частоте средовых воздействий, социальным обстоятельствам и ситуациям.

способность самоуправления поведением в соответствии с социальными нормами, правилами, законами.

способность планировать собственную жизнедеятельность и реализовывать эти планы.

способность изменять способ поведения в зависимости от смены жизненных ситуаций и обстоятельств. Психи́ческое расстро́йство (психи́ческое заболева́ние; душе́вная боле́знь) — в широком смысле — состояние психики, отличное от нормального, здорового. Противоположностью этого термина является Психическое здоровье. Однако он может иметь более частное значение в таких областях, как юриспруденция, психиатрия и психология.

Представления о том, что является, а что не является психическим расстройством, меняются вместе с развитием науки..

Для скрининга и предварительной диагностики различных психических расстройств применяются специальные диагностические тесты. В психиатрии и клинической психологии отталкиваются от МКБ-10, и понимают под термином перечисленную в нём клинически определенную группу симптомов или поведенческих признаков, обычно причиняющих страдание и препятствующих функционированию личности.

Можно выделить: органические психические расстройства (то есть обусловленные органическими нарушениями), расстройства личности, расстройства поведения, эмоциональные (аффективные) расстройства, расстройства связанные (вызванные) применением психоактивных веществ, посттравматическое стрессовое расстройство и другие. Часть этих групп могут пересекаться. Виды психических расстройств

Экзогенные виды психических расстройств. Причинные факторы направлены извне, например: алкоголь, промышленные яды, наркотические вещества, токсические вещества, радиация, вирусы, микробы, черепно-мозговые травмы, психо-травмы.

Эндогенные виды психических расстройств. Внутренние причинные факторы. Пример: хромосомные аберрации (нарушения), генные заболевания, заболевания с наследственным предрасположением (могут передаваться через несколько поколений; из-за травмированного гена).

САМ. РАБОТА

Множественные диагнозы являются нормой при психических заболеваниях; новое генетическое исследование объясняет, почему | CU Boulder Today

Более чем половине людей, у которых диагностировано одно психическое расстройство, в течение жизни будет поставлен диагноз второго или третьего. Около трети имеют четыре или более.

Это может затруднить лечение и вызвать у пациентов чувство неудачи и разочарования.

Но новый масштабный анализ 11 основных психических расстройств предлагает новое понимание того, почему сопутствующие заболевания являются нормой, а не исключением, когда речь идет о психических заболеваниях. Исследование, опубликованное на этой неделе в журнале Nature Genetics обнаружили, что, хотя не существует гена или набора генов, лежащих в основе риска для всех из них, подгруппы расстройств, включая биполярное расстройство и шизофрению; нервная анорексия и обсессивно-компульсивное расстройство; глубокая депрессия и тревога — имеют общую генетическую архитектуру.

«Наши результаты подтверждают, что высокая коморбидность при некоторых расстройствах частично отражает перекрывающиеся пути генетического риска», — сказал ведущий автор Эндрю Гротцингер, доцент кафедры психологии и неврологии.

Эндрю Гротцингер

Открытие может в конечном итоге открыть двери для лечения, направленного сразу на несколько психических расстройств, и помочь изменить способ постановки диагноза, сказал он.

«Если бы у вас была простуда, вы бы не хотели, чтобы у вас диагностировали расстройство кашля, расстройство чихания и боль в суставах», — сказал Гротцингер. «Это исследование является ступенькой к созданию диагностического руководства, которое лучше отображает то, что на самом деле происходит биологически».

Как работало исследование

Для исследования Гротцингер и его коллеги из Техасского университета в Остине, Свободного университета Амстердама и других сотрудничающих учреждений проанализировали общедоступные данные полногеномной ассоциации (GWAS) сотен тысяч людей, предоставивших генетический материал. до крупномасштабных наборов данных, таких как UK Biobank, 23 and Me, IPsych и Консорциум психиатрической геномики.

Они изучили гены, связанные с 11 расстройствами, в том числе: шизофренией, биполярным расстройством, большим депрессивным расстройством, тревожным расстройством, нервной анорексией, обсессивно-компульсивным расстройством, синдромом Туретта, посттравматическим стрессовым расстройством, проблемным употреблением алкоголя, СДВГ и аутизмом.

Кроме того, они изучили данные, собранные с помощью носимых устройств отслеживания движений, и опросные данные, документирующие физические и поведенческие черты.

Затем они применили новые статистические генетические методы для выявления общих закономерностей при разных заболеваниях.

Связанные диагнозы

Они обнаружили, что 70% генетического сигнала, связанного с шизофренией, также связаны с биполярным расстройством. Это открытие было неожиданным, поскольку в соответствии с текущими диагностическими рекомендациями клиницисты обычно не диагностируют у человека оба заболевания.

Они также обнаружили, что нервная анорексия и обсессивно-компульсивное расстройство имеют сильную общую генетическую структуру, и что люди с генетической предрасположенностью к меньшему типу телосложения или низкому ИМТ (индексу массы тела) также склонны иметь генетическую предрасположенность к эти расстройства.

Неудивительно, что, поскольку эти два диагноза часто встречаются вместе, исследование обнаружило большое генетическое совпадение между тревожным расстройством и большим депрессивным расстройством.

При анализе данных акселерометра исследователи обнаружили, что расстройства, которые имеют тенденцию группироваться вместе, также имеют тенденцию к общим генам, которые влияют на то, как и когда мы передвигаемся в течение дня.

Например, люди с интернализирующими расстройствами, такими как тревога и депрессия, как правило, имеют генетическую структуру, связанную с малоподвижностью в течение дня. Компульсивные расстройства (ОКР, анорексия) имеют тенденцию коррелировать с генами, связанными с более высокой двигательной активностью в течение дня, а психотические расстройства (шизофрения и биполярное расстройство) имеют тенденцию генетически коррелировать с избыточной активностью в ранние утренние часы.

«Если подумать, это имеет смысл», — сказал Гротцингер, отметив, что люди с депрессией часто проявляют усталость или низкую энергию, в то время как люди с компульсивными расстройствами могут с трудом усидеть на месте.

В целом, исследование идентифицирует 152 генетических варианта, характерных для многих заболеваний, включая те, которые, как уже известно, влияют на определенные типы клеток головного мозга.

Например, варианты генов, которые влияют на возбуждающие и ГАМКергические нейроны головного мозга, которые участвуют в критических сигнальных путях в мозге, по-видимому, сильно лежат в основе генетического сигнала, который является общим для шизофрении и биполярного расстройства.

Что дальше

Хотя для точного определения того, что делают идентифицированные гены, необходимо сделать гораздо больше, Гротцингер рассматривает исследование как первый шаг к разработке методов лечения, которые могут лечить несколько заболеваний с помощью одного лечения.

«Сегодня людям чаще назначают несколько лекарств, предназначенных для лечения нескольких диагнозов, и в некоторых случаях эти лекарства могут иметь побочные эффекты», — сказал он. «Определив, что является общим для этих проблем, мы надеемся найти способы нацелиться на них другим способом, который не требует четырех отдельных таблеток или четырех отдельных психотерапевтических вмешательств».

Между тем, просто понимание генетики, лежащей в основе их расстройств, может утешить некоторых.

«Людям важно знать, что они не просто получили в жизни ужасный бросок костей — что они сталкиваются не с множеством разных проблем, а скорее с одним набором факторов риска, просачивающихся во все них».

О концепции нормативности в оценке психических расстройств

• Список журналов
• Фронт Психол
• PMC3925841

Являясь библиотекой, NLM предоставляет доступ к научной литературе. Включение в базу данных NLM не означает одобрения или согласия с содержание NLM или Национальных институтов здравоохранения. Узнайте больше о нашем отказе от ответственности.

Передний психол. 2014; 5: 129.

Опубликовано в Интернете 17 февраля 2014 г. doi: 10.3389/fpsyg. 2014.00129

Информация об авторе Примечания к статье Информация об авторских правах и лицензии Отказ от ответственности

В статье Марко Стиера «Нормативные предварительные условия для оценки психического расстройства» концепция нормативности занимает центральное место (Stier, 2013). Штир утверждает, что психические расстройства имеют встроенный неустранимый нормативный элемент, выражаемый через различные «нормативные системы отсчета», к которым они привязаны. Следуя своим двум основным тезисам, он считает, что эти рамки формируют как девиантное, так и недевиантное поведение. Он принимает это как свидетельство того, что мы должны определять психические расстройства на ментальном уровне и, таким образом, никогда не сможем дать им чисто физическое объяснение.

К сожалению, он нигде не поясняет, что он принимает за содержание понятия нормативного, хотя и дает некоторые намеки на свое понимание в различных местах. Далее я рассмотрю три его имплицитных предположения о существенных связях его концепции нормативного с другими понятиями: неестественным, необъективным и относительным. Я утверждаю, что сомнительно, что это понимание приводит к заключению, к которому стремится Штир, — что спецификация психических расстройств не может быть успешной на физическом, а только на ментальном уровне из-за влияния нормативных соображений в этом предприятии.

Что касается отношений между нормативным и неестественным, Штир утверждает, что нормативное нельзя понять в натуралистических терминах. Интегрируя этот предполагаемый факт в его онтологическую дихотомию между ментальным и естественным, для него следует, что нормативное должно принадлежать к сфере ментального, поскольку «в поведении, кажется, есть что-то особенное, что не поддается чисто физическому объяснению. потому что разницу между, скажем, добрым и недобрым поступком едва ли можно понять в физических, ненормативных терминах» (стр. 1).

Обе мысли кажутся проблематичными. Что касается первого, то существует целая группа философов, которые намерены объяснить все виды нормативных фактов, связанных с человеческим поведением, в натуралистических терминах, тем самым сводя нормативное к естественному. То, что Дерек Парфит называет «аналитическим натурализмом» (ср. Парфит, 2011, с. 295), как раз и направлено на переопределение нормативных понятий с точки зрения естественных понятий. Парфит упоминает Николаса Стерджена и Фрэнка Джексона как выдающихся сторонников этого типа натурализма (Парфит, 2011, стр. 365).

Правы или неправы эти люди, безусловно, является предметом обсуждения, но их усилия, по крайней мере, предполагают, что принятие явлений за чистую монету и даже не упоминание конкурирующих версий вряд ли может быть адекватной стратегией. В самом деле, сам Штир приводит выдающийся пример несводимой онтологической области помимо физической: Ментальное само по себе часто рассматривается как важный вызов для крутого натуралиста. Тем не менее Стир допускает (по крайней мере, для целей своей статьи), что «каждый отдельный аспект нашей психической и поведенческой жизни может быть объяснен чисто физическими терминами» (стр. 2) — из чего он, конечно же, явно исключает психические расстройства. Но если подавляющее большинство психических явлений можно было бы объяснить в естественных терминах, то почему нельзя было бы сделать то же самое и для нормативных?

Во-вторых, похоже, не существует интуитивного способа сочетать в себе факт неестественности с фактом ментальности. Очень многие вещи, которые могут служить парадигматическими примерами неестественных сущностей, не воспринимаются как обязательно ментальные в том смысле, который представляет здесь интерес: Бог, число семь или человеческое достоинство — последнее явно является нормативом . идея. Бог, например, почти по определению неестественен, но его понятие, конечно, не требует от нас, чтобы его представляли как нечто ментальное.

В самом деле, то, что некоторая нормативная сущность не может быть понята в естественных терминах, не означает, что она вообще должна быть сведена к какой-либо другой области. С другой стороны, нормативные аспекты психических расстройств, которые оказались не поддающимися анализу в естественных терминах, могут быть именно таковыми — нередуцируемыми нормативными аспектами. Для больших частей нормативной области это обычный вариант. Расс Шафер-Ландау, например, утверждает, что мы должны «ввести в нашу онтологию sui generis категорий ценностей», которые могут объяснить нормативность, обнаруженную в морали (ср. Shafer-Landau, 2003: 55). Если удастся дать аналогичное объяснение нормативным аспектам психических расстройств, нет необходимости предполагать, что психические расстройства должны быть специфицированы на ментальном уровне.

Рассмотрим далее необъективное. При анализе различных видов нормативных систем отсчета Штир часто использует свое предположение о том, что определенный факт является нормативным, в качестве причины, которая должна быть необъективной.

Ограничусь двумя примерами. Исследуя оценки рациональности и их влияние на атрибуцию психических расстройств, он заявляет, что «[это] вопрос нормативного выбора, а не вопрос объективного суждения, рассматривается ли рациональность как компонент психического здоровья или нет». (с. 4). Поскольку мы часто используем иррациональное поведение в качестве индикатора наличия психического расстройства, приписывание последнего, если оно основано на первом, также становится необъективным суждением.

Один из аргументов Штир в пользу этого приговора основан на общем наблюдении, что одно и то же лицо может подвергаться различному обращению со стороны других лиц и властей в зависимости от того, расценивается ли определенное ее иррациональное поведение как следствие психического расстройства. расстройство или нет. Таким образом, согласно «Тезису о переключении стандарта» Штира, суждения о рациональности не являются «объективным» стандартом для измерения психического здоровья человека.

Но этот аргумент несостоятелен, поскольку все наблюдения Стира показывают, что в зависимости от предполагаемого источника иррационального поведения (который может быть предметом аргумента из лучшего объяснения) наша реакция меняется: если у нас есть основания полагать, что поведение человека иррациональное поведение связано с психологическим побуждением, которое она не признает частью своей личности, мы по праву больше стремимся вмешаться. Следовательно, это не значит, что нормативное суждение о рациональности человека действительно меняет свою значимость с «истинного» на «ложное» или что факт ее иррационального поведения как-то онтологически зависит от субъективных элементов; изменение заключается только в практических причинах, которые дают нам оба. И мы не слышали аргументов в пользу того, что эти причины не объективны, а только то, что их содержание зависит от дальнейших соображений, статус которых пока не ясен.

Стир обнаруживает аналогичную ошибку, когда моральные соображения используются для оценки психического здоровья: «Я действительно утверждаю [&], что многие состояния [психиатрических расстройств] — или состояния во многих обстоятельствах — включают, по крайней мере, (моральные) нормативные элементы и при этом не могут быть чисто ценностно-свободными, ненормативными (объективными) лечебными видами» (с. 5).

Предположение Стайера о том, что многие виды психических расстройств имеют встроенную моральную оценку и, таким образом, не являются «объективными» в том смысле, что «существуют вне зависимости от нашей субъективной оценки», похоже, смешивает мнения людей о правильной морали с самой моралью. Он пишет, например, что «[в] строго религиозном обществе быть атеистом можно рассматривать как дисфункцию личности» (стр. 5). Верно, но если только кто-то не подпишется на плоский субъективизм в форме «думая, что что-то правильно, делает это правильным» 9.0007 мнения о морали не обязательно верны. Следовательно, диагностированное психическое расстройство, частично основанное на наблюдаемом моральном проступке, может быть просто ложным, а не произвольно (но тем не менее правильно) приписываемым.

Наконец, я хочу взглянуть на предполагаемую Стиром связь между нормативным и относительным. Он использует понятие относительного в различных местах и ​​цитирует его как доказательство того, что отягощенная ценностями природа психического расстройства не может рассматриваться как открытая для чисто естественного анализа первого. Подводя итог, он утверждает, что «[психиатрия] руководствуется социальными, моральными, культурными и другими нормами. Если это так, а также если верно и то, что такого рода нормы соотносятся со временем и местом, то психиатрия не может претендовать на знание того, что такое психическое расстройство «само по себе», где кончается нормальность и начинается психическое расстройство» (с. 3).

Один отрывок, в котором он обосновывает эту последнюю цитату, — это объяснение влияния культурной относительности на то, что считается психическим расстройством. Он различает прямую и косвенную формы этого влияния. Первый относится к «культурному устройству» общества, которое создает нормы, которым должны следовать его индивидуумы. В зависимости от их личности людям может быть очень трудно справиться с ожиданиями, выраженными в этих нормах, и, таким образом, получить более высокие баллы по определенным критериям определенных психологических расстройств.

То, что частота встречаемости психологических расстройств коррелирует с культурным характером и личностью, едва ли удивительно и «относительно» только в самом неинтересном смысле этого слова. Хорошо известно, что температура кипения воды зависит от ряда факторов, в том числе от атмосферного давления. Это не мешает ему быть до сих пор совершенным естественным и объективным фактом. И ни культурный характер, ни личность не могут быть подвержены влиянию индивида по желанию в какой-либо степени, имеющей отношение к большинству психологических расстройств. Следуя этим рассуждениям, требование Штиера о том, что психологические проблемы должны быть «одинаковы во всем мире», чтобы получить научное объяснение (ср. стр. 7), является слишком преувеличенным.

Под «прямым влиянием» Штир указывает на тезис о том, что особенности культуры могут не только спровоцировать развитие психических расстройств у людей с определенным характером; он также «стремится диктовать границу между нормальным и девиантным на основе ожидаемых ценностей и достоинств его членов» (стр. 6). Опять же, пример, который использует Стайер, имеет смысл только в том случае, если предположить, что нет никакого способа оценить критерии, выдвинутые для психического расстройства в данной культуре, с точки зрения их уместности. То, что «кто-то, кто «динамичный» в одном культурном регионе, может считаться оскорбительным в другом» (стр. 7), просто не говорит нам, действительно ли он следует рассматривать как оскорбительный.

Стир считает, что не существует «окончательного ответа» на этот вопрос, утверждая, что все различные модели объяснения в психологии составляют «основную объяснительную норму » для определения того, что такое психическое расстройство. Таким образом, «просто не существует более высокого уровня объективности, исходя из которого мы могли бы оценить обоснованность того или иного объяснения» (стр. 7). Чтобы оправдать этот смелый тезис, он утверждает, что даже кажущиеся «жесткими» критерии, такие как «эффективность объяснения и соответствующих методов лечения», не могут дать нам решения, поскольку какая из конкурирующих моделей объяснения «является наиболее эффективной, зависит от того, какая из них является наиболее эффективной». открыты для обсуждения даже сегодня» (стр. 8). Однако тот факт, что дискуссия все еще находится в продолжающемся состоянии как таковая, не является законным критерием для того, чтобы думать, что она никогда не может быть завершена посредством рационального обмена, как это уже признали сторонники аргумента относительности 30 лет назад (Mackie, 19).77, 36f.).

Таким образом, рассмотрение психических расстройств как имеющих определенные «нормативные аспекты» не обязательно означает ни то, что они поддаются объяснению только на уровне ментального, ни то, что они не могут быть объективно сформулированы, ни то, что они существуют или распознаваемы только относительно культурные нормы.