Отличие разума от рассудка: Восхождение от рассудка к разуму

Содержание

Восхождение от рассудка к разуму

Определение того, что считать рассудком, а что – разумом, всегда находилось в сфере философской науки. Поэтому и считают, что рассудок и разум, выражающие определенные способы теоретического мышления, являются философскими категориями. Осмыслением их содержания начали заниматься уже в античной философии и продолжают это делать по сей день. Причем о разуме всегда говорят как о «высшей по сравнению с рассудком способности познания». Но если сегодня сущность рассудка более или менее ясна, то определение того, что такое разум, находится под сомнением. До сих пор непонятно, в чем его сущность, чем он похож, а чем отличается от рассудка.

Согласно И. Канту, например, основной функцией рассудка в познании является мыслительное упорядочение явлений.Разум же стремится постичь сущность вещей, но не достигает этой цели. Г. Гегель истолковывал рассудок как необходимый момент разумного мышления. Диалектический метод, по Гегелю, на высшей своей ступени предстает как «рассудочный разум или разумный рассудок».

Гегель отождествил рассудок с метафизическим пониманием действительности, противопоставляя его диалектике разума. По этому поводу Ф. Энгельс писал, что гегелевское различение рассудка и разума, согласно которому только диалектическое мышление разумно, имеет определенный смысл.

С точки зрения диалектического материализма процесс развития теоретического мышления предполагает взаимосвязь рассудка и разума. С рассудком связана способность умело оперировать понятиями, правильно классифицировать факты и явления действительности, приводить знания в определенную систему, важность чего не подлежит сомнению. Посредством разума мышление синтезирует результаты познания, создает новые идеи. Опираясь на рассудок, разум раскрывает сущность действительности. Однако на вопрос, в чем заключается эта сущность, ни диалектический материализм, ни другие философские учения не дают ответа.

В итоге рассудок и разум воспринимаются как два вида мыслительной деятельности человека, взаимное отношение которых в различных философских учениях понимается по-разному. В то же время по сравнению с рассудком разум всегда и везде признавался в качестве высшей формы мыслительной деятельности, направленной на познание упорядоченности, гармонии мироздания, на выявление причинно-следственных связей, раскры­вающих сущность действительности. Однако, как правильно заметил в свое время И. Кант, разум, пользующийся средствами рассудка, не способен постичь сущности природных и социальных явлений, поэтому он и остается в границах рассудка. Это замечание И. Канта особенно актуально в отноше­нии социально-гуманитарных наук, дальнейшее развитие которых требует обнаружения мыслительных средств, определяющих сущность разума, отделяющих его средства от средств рассудка, выявления сходства и разли­чия этих средств.

  2. Кризис гуманитарного мышления

Сегодня во всех бедах цивилизации принято обвинять технократическое мышление, хотя вина лежит не на нем, а на гуманитарном мышлении, поскольку именно гуманитарная компонента культуры не поспевает за развитием ее научно-технической составляющей. В этой связи между двумя частями общечеловеческой культуры возник провал. Не найдя адекватных методов мышления и потеряв ориентиры, гуманитарная культура оказалась лишенной имманентных импульсов к развитию. Она смогла лишь подстраиваться под неуклонно развивающуюся научно-техническую культуру. В создавшихся условиях история человечества стала мыслиться односторонне – только как результат развития человеческого интеллекта, обусловливающего научно-технический прогресс, тогда как другая составляющая мышления, ответственная за осмысление социального прогресса и духовной жизни человека, осталась без внимания.

Поощрение однобокого развития интеллекта и игнорирование развития секулярной веры и социальных действий породило углубляющуюся и расши­ряющуюся пропасть не только между гуманитарным и технократическим мышлением, но и между двумя составляющими педагогического процесса – образованием и воспитанием, это расхождение к настоящему времени достигло критической черты. Сегодня мы так и не знаем, на какой мировоззренческой основе строить образовательный и воспитательный процесс, однако понимаем, что без решительных изменений в приоритетах образования и воспитания нас ожидает катастрофа.

Большинство гуманитариев считает, что решение этой проблемы можно найти в рамках привычных представлений, в пределах устоявшихся схем. Как карты, они тасуют избитые идеи, но ничего, кроме старых же идей, у них не получается. Попытка собрать под одной крышей наиболее известных ученых-гуманитариев и на основе демократических норм выработать согласованную концепцию ни к чему привести не может, поскольку плюрализм мнений – это не только признак позитивных демократических перемен в обще­стве, но это – беда: свидетельство всеобщего непонимания социальной действительности, отсутствия взаимопонимания между людьми, которое может быть достигнуто только на основе объективного философского знания.

Вместе с тем философское мышление, лежащее в основании всех гуманитарных и социально-экономических наук, еще в древности потеряло суть главного направления интеллектуального развития, основным содержанием которого является логическая операция «сравнение». Поэтому основными категориями философии должны выступать не только классификационные понятия предельной общности – категории, как это имеет место в современной философии, но и сравнительные понятия, такие общенаучные универсалии, каждая из которых дает объективную точку зрения на мир, в том числе и социальный.

Именно по этой причине операция «сравнение» должна стать главной мыслительной операцией, преобразующей философию в обще­значимую науку – в научную философию, способную преодолеть недостатки гуманитарного мышления, лежащего в основании всей социально-гуманитарной составляющей культуры. Поскольку без соответствующих категорий, «отражающих наиболее общие, повторяющиеся, устойчивые, внут­ренние и объективные связи социальной и природной действительности, нет науки. Именно с помощью категорий можно проникнуть в сущность тех или иных явлений объективной действительности»[1].

  3. Все познается в сравнении

Выше я уже упоминал о том, что разум направлен на познание упорядоченности, гармонии, симметрии мироздания, на выявление причинно-следственных связей, раскрывающих сущность действительности

. И, пожалуй, это самое главное свойство разумного мышления, тогда как рассудочное мышление, обусловленное законом непротиворечия в рамках обычного разговорного языка, включающего даже философские категории, лежит в границах принципа, определяемого Аристотелем в качестве «самого достоверного из всех начал». «Невозможно, – пишет Аристотель, – чтобы одно и то же в одно и то же время было и не было присуще одному и тому же в одном и том же отношении»[2].

Аристотель сформулировал три основных закона формальной логики, которые составляют ядро рассудочного мышления. И эти же законы являются в то же время логическими основаниями всей науки. При этом исходными абстракциями, обусловливающими рассудок, являются предельные абстракции отождествления и различения – отношения абстрактного тождества и абстрактного различия.

В древности не случайно считалось, что познание тесно связано с опе­рацией «сравнение», позволяющей выявлять исходные начала бытия, которые назывались «противоположностями». По этому поводу Аристотель замечал, что все его предшественники признают начала противоположности, только у всех эта категория выражала разные отношения к действительности. Поэтому Аристотель систематизирует различное содержание этого понятия у предшественников и выделяет четыре вида противолежания: «противоречащее», «противоположное», «соотнесенное», «лишенность и обладание». Причем каждое из этих понятий отражает объективную реальность вне зависимости от ее природной или социальной обусловленности. Не вдаваясь в подробности[3], их можно преобразовать и представить в следующем виде:

Дополняя эту схему новыми категориями, отражающими причинно-следственные связи, общие для природного и социального мира, мы получаем универсальную парадигму познания, наглядно раскрывающую суть рассудочного и разумного мышления, их сходство и различие, их естественную взаимную связь в рамках единства формальной логики и диалектики как конкретно-всеобщей ее формы. При этом точки на схеме 2 обозначают множество не показанных на ней сравнительных понятий

[4].

Подобно множеству чисел в арифметике или нотам в музыке, выстраиваем сравнительные понятия в два параллельных ряда и по мере познания окружающей действительности дополняем их все новыми и новыми понятиями, каждое из которых дает объективную точку зрения на природный и социальный мир и может быть описано в понятиях симметрии. Как по ступеням, мы будем подниматься от познания тождественности вещей к по­стижению все более далекого их родства, а значит, к созданию все более полных теоретических моделей, отражающих гармонию и разумность мироздания. При этом сравнительные понятия оказываются в одинаковой мере пригодными для осмысления природных и социальных процессов, что обусловливает собой единство естественно-научного и гуманитарного знания.

Верхний ряд универсальной парадигмы познания через понятие «соотнесенное» дает возможность осмысливать количественное многообразие мира, поскольку для осмысления «большего» мы научились брать «меньшее» в качестве единицы измерения (статика – метафизика). Нижний ряд через понятие «противоположное» дает возможность осмысли­вать природные и социальные процессы (динамика – диалектика).

Каждое из сравнительных понятий является мыслительной формой, своего рода парадигмой, отражающей упорядоченность реальности, гармонию той или иной ее структуры. Поэтому каждое из (бесконечного множества) сравнительных понятий, лежащих между тождеством и различием,

выражается в понятиях симметрии и антисимметрии и характеризует ступенчатое восхождение разума.

Представленная система категорий обусловливает новый тип рациональности, разворачивающий сосуществующие и взаимодействующие между собой элементы действительности в иерархический ряд мыслительных форм – множества сравнительных понятий, каждое из которых дает объектив­ную точку зрения на рассматриваемую структуру.

Однако в современной философии, как и во всех остальных социально-гуманитарных науках с их рассудочным мышлением,опирающимся на предельные абстракции отождествления и различения, операция «сравнение» и сравнительные понятия так и остались невостребованными и не разрабо­танными до конца. А без них лишенные разума гуманитарии не могут ориентироваться в релятивном мире, не могут осмысливать его с объективных позиций. Это касается как природных, так и социальных процессов.

Мой личный опыт свидетельствует о том, что философы упорно не же­лают выходить за пределы рассудочного мышления, за рамки часто науко­образного рассуждения обо всем мироздании, то есть за пределы банального трепа. И философам это можно было бы простить. Но беда в том, что фило­софия определяет мышление и всех тех, кто в какой-то мере связан с другими направлениями социально-гуманитарного знания. А это социологи и полити­ки, журналисты и писатели, преподаватели вузов и учителя школ, то есть все те, кто учит понимать общество и управляет им. Поистине правильно говорили древние: «Кого хочет погубить Юпитер, того он лишает разума».

поле своей деятельности философы не смогли сделать наукой, и сегодня они пожинают то, что сами посеяли. Но вместе с тем они загубили и все гуманитарное мышление, не способное давать четкие и однозначные ответы на поставленные жизнью вопросы. Отсюда идеология войн и терроризма, бан­дитизма и рэкета, фашизма и грубого национализма в их эгоистической, без­нравственной, бесчеловечной форме. Отсюда «тотальный цинизм властей по отношению к народам своих стран …концентрация крупнейших активов и кусков собственности в узких группах родственников высшей элиты и их приближенных, агрессивно-наглая коррумпированность не только чиновников, но и силовиков, и высших политиков»[5]. Происходящие в мировом сооб­ществе (и в наших странах) события подтверждают эти высказывания.

  4. Как сделать гуманитарное мышление разумным

В дополнение к уже известным философским и социологическим теориям О. Конта, Э. Дюркгейма, Г. Спенсера, К. Маркса и других мыслителей, создававших свои учения на господствовавших в их время философских мето­дах, в нашу задачу входит внедрение в жизнь нового конкретно-всеобщего метода познания – неклассической диалектики[6].

В классической диалектике не только Г. Гегель и К. Маркс, но и многие другие мыслители, жившие после них, видели объективную науку о наиболее общих законах развития природы, общества и мышления. Среди этих зако­нов в первую очередь выделялся закон единства и борьбы противоположно­стей, на данные отношения еще в древности многие смотрели как на начало всех начал, обусловливающее единство естественно-научного и гу­манитарного знания. Но беда в том, что и в самой философии, и во всех дру­гих направлениях социально-гуманитарного знания понятие «противополож­ности» использовалось в предельно широком смысле – как абстрактно-всеобщее понятие, включающее в себя бесконечное множество конкретно-всеобщих смыслов. Это главный недостаток, претендующей на разумность классической диалектики, как и всего социально-гуманитарного знания.

В этом отношении наиболее обоснованную позицию, как мы видим, занимал Аристотель, который за понятием «противоположности» закрепил один и только один смысл, понимая противоположности как «избыток» и «недостаток» какого-либо субстрата относительно положения равновесия[7]. При этом Аристотель с его ориентацией на эмпирические исследования и наблюдения выделяет и три других вида противолежания, а это «противоречащее», «соотнесенное», «лишенность и обладание». Все выделенные им понятия конкретны, поэтому они могут быть использованы для построения конкретно-всеобщей теории развития. Исключение составляет оппозиция «лишенность и обладание», поскольку она выражает собой частный случай «соотнесенного», когда одна из соотносимых сторон вырождается до состоя­ния «лишенности», приобретая нулевое значение. Поэтому категория «ли­шенность и обладание» явно не включается в универсальную парадигму по­знания, варианты которой показаны на схемах 2, 3, 4.

Причем если «соотнесенное» имеет смысл только по отношению друг к другу, то «противоположное» рассматривается Аристотелем не иначе как избыток и недостаток относительно «промежуточного». Например, «большое» и «малое» по отношению друг к другу являются соотнесенными понятиями, а по отношению к «промежуточному» являются противоположностями. Разобраться в двух этих понятиях, дающих объективные точки зрения,помогал широко применяемый еще в древности «образ весов».

Другой древний образ – образ натягиваемого лука, он давал наглядное представление о другом противопоставлении – об ортогональной диспозиции[8], раскрывающей взаимодействие не одной, а двух неразрывно связан­ных между собой пар противоположностей. Одна из них, сходящаяся пара, связана с концами натягиваемого лука, тогда как другая, расходящаяся пара, располагается на участке стрелы, заключенной между тетивой и древком лу­ка. Первооткрывателем этой мыслительной формы в древней Греции был Ге­раклит, предлагавший для осмысления циклических, то есть обменных, процес­сов использовать понятие «сходящееся – расходящееся», обусловленное «гармонией лука и лиры».

Но все попытки, направленные на введение в социально-гуманитарное знание ортогональной диспозиции, отражающей энергетику природных и со­циальных ритмов (циклов, колебаний, обменов, волн), оказались абсолютно невостребованными. Мышление современных гуманитариев также отторгает эту абстракцию, показывая тем самым свою неспособность стать разумным.

Стремление основателя социологии О. Конта и других ученых приме­нить методологию естественных наук для обоснования новой позитивной науки – «социальной физики», пригодной для объяснения явлений и фак­тов социальной жизни, не привело к желаемой цели лишь по одной причине – отсутствия адекватных понятийных средств, которыми являются сравни­тельные понятия.

Признание того, что во всех явлениях и процессах природы, общества и мышления обнаруживаются структуры, которые Аристотель обозначил словом «противолежание», нисколько не противоречит правильному допущению Гегеля о том, что между абстрактным тождеством и абстрактным различием как предельными абстракциями отождествления и различения находятся от­ношения, которые он обобщил понятием «конкретное тождество». Но опреде­ление этого понятия как «тождество противоположностей» неверно, по­скольку противоположности – это только одно из множества конкретных различий, входящих в состав «конкретного тождества».

Претензия классической диалектики на предельную всеобщность при­вела к тому, что ее категории стали настолько всеобщими, абстрактными, что потеряли всякую возможность отражать реальность. Ибо все возможные в природе и обществе виды конкретных различий стали называться одним словом – «противоположности», а все процессы сводились к борьбе этих мифических «противоположностей», многие из которых противоположностями не были. Вот и получилось, что на такой сомнительной абстрактно-всеобщей диалектико-логической базе, которую создал Г. Гегель, построить действительно научный метод познания было невозможно.

Смысл предлагаемого метода в том, что, совершая восхождение от абстрактного к конкретному, следует дифференцировать гегелевское понятие «конкретное тождество» на бесконечное множество более конкретных понятий, определяемых нами как «конкретные различия». Поэтому о рассудке, обусловленном отношениями абстрактного тождества и абстрактного различия, можно без сомнения говорить как об абстрактном разуме. А значит, и о его восхождении к конкретному разуму, обусловленному всеми другими конкретными различиями, лежащими между предельными абстракциями отождествления и различения, – отношениями, которые мы называем «сравнительными понятиями».

В результате такого восхождения мысли в духе научных революций Томаса Куна[9] строится универсальная парадигма познания – метапарадигма (схемы 3, 4), которая приводит к отказу не только от трех предельно общих законов диалектики, но и от понятия «диалектическое противоречие» как источника «всякого движения и развития». Ибо источником движения не только в неживой природе, но и в обществе выступает разность энергетических потенциалов, обусловленная отношением противоположностей.

Все это говорит о необходимости дальнейшего развития и учения Ари­стотеля о «четырех видах противолежания», которое может быть пополнено бесконечным множеством новых категорий – сравнительными понятиями, и гегелевского учения о «конкретном тождестве», дифференциация которого на «конкретные различия» должна будет пойти по намеченному Аристотелем пути.

В поиске современного метода познания мы обратились именно к Аристотелю, которого часто называют предшественником О. Конта, поскольку в его учении уже имеются основы конкретно-всеобщего философского знания, заложенные им в основание двух неразрывно связанных способов осмысления мира – логики и диалектики, обусловливающих абстрактный и конкретный разум, то есть рассудочное и разумное мышление. Но если логика, выявляя формально-логические связи, обусловленные предельными отношениями тождества и различия, сумела стать современной общепризнанной наукой, то диалектика как способ осмысления причинно-следственных связей, обусловленных другими видами противолежания, так и осталась на распутье.

Поэтому в нашу задачу входит восстановление в правах аристотелевских «видов противолежания» и пополнение их множества новыми конкретно-всеобщими категориями, каждая из которых отражает саму суть реально­сти – природной и социальной.

При помощи обычного разговорного языка и философских категорий как предельно общих классификационных понятий невозможно получить теоретическое знание. Все они обусловливают собой только самую первую, рассудочную, формально-логическую ступень познания, опирающуюся на предельные отношения тождества и различия, способные выявлять только самые общие свойства реальности. Для теоретического социально-гуманитарного знания нужны другие, сравнительные понятия, дающие объективные точки зрения для разумного осмысления мира, его структурных многообразий. Поэтому предлагаемый метод ставит преграду на пути безмерного размывания границ социально-гуманитарного знания, проводимого под эгидой рассудочного мышления, обусловливающего плюрализм мнений в философии и мультипарадигмальность в социологии. Но это имеет смысл лишь в том случае, если под теоретической фило­софией мы понимаем строгую объективную науку.

Так, например, подошел к анализу капиталистического общества К. Маркс, который впервые в новоевропейской философии применил метод восхождения от абстрактного к конкретному. Как настоящий ученый, он начинает свое исследование с обмена товаров – той «клеточки», которая, как черт в табакерке, скрывает менее сложные конкретно-всеобщие мыслительные структуры. А это «соотнесенное», «противоположное» и «ортогональное». Но именно эти отношения проявляют себя во взаимодействии ме­новой и потребительной стоимостей, обусловливая свободный обмен товаров в капиталистическом обществе.

Важным здесь является то, что отношение обмена товаров К. Маркс понимал не иначе как взаимодействие двух пар, смещенных относительно друг друга на четверть периода действительных противоположностей, а именно: в виде отношения меновой и потребительной стоимостей, которые, кстати сказать, противоположностями по отношению друг к другу не являются, но которые К. Маркс называл «противоположностями».

Действительными «противоположностями» в обменном про­цессе выступают две «меновые стоимости» и две «потребительные стоимо­сти». Это видели и К. Маркс, и Ф. Энгельс, поскольку в «Капитале» четко указано, что «товары уходят как меновые стоимости» (одна, сходящаяся, пара противоположностей. – Ю. Р.), «а приходят как потребительные стоимости» (другая, расходящаяся, пара противоположностей. – Ю. Р.). Однако свое понима­ние данного процесса как суперпозиции двух пар противоположностей, обу­словливающих энергетику социального процесса, ни К. Маркс, ни Ф. Энгельс и никто другой не сумели зафиксировать в адекватных конкретно-всеобщих понятиях, обусловливающих многообразие природных и социальных ритмов.

Поэтому диалектика К.Маркса – это всего лишь намек на конкретно-всеобщий метод познания, который в корне отличается от абстрактно-всеобщего донаучного и даже от логического гегелевского метода. В учении К. Маркса восхождение от абстрактного к конкретному надо воспринимать не иначе как переход от абстрактно-всеобщей гегелевской диалектики к конкретно-науч-ной ее форме.

Так какую же из двух принципиально различающихся форм диалектики: абстрактно-всеобщую гегелевскую диалектику или конкретно-научную диалектику «Капитала» – следует считать марксистской?

В целом же «понимание» особой, диалектической логики «Капитала» остается до сих пор ограниченным, и не только абстрактно-всеобщими измышлениями в духе трех гегелевских законов, но и в корне неверными рассуждениями о диалектическом противоречии как источнике движения и развития. Мы же, ограничивая абстрактно-всеобщий способ диалектического мышления сферой рассудка (абстрактного разума), вынуждены признать, что К. Маркс правильно ориентировал свое мышление в русле конкретной диа­лектики. Поэтому вслед за Марксом будем исследовать социальные процессы в духе использованного им конкретно-научного диалектического метода мышления, избегая при этом допущенных им просчетов.

  5. Общество как процесс: коперникианская парадигма истории

Для разумного осмысления общественных процессов, про—веденного по образу и подобию естественных наук, мы будем использовать конкретно-всеобщий диалектический метод, основные категории которого представлены в универсальной парадигме сравнительными понятиями.

Прежде всего рассмотрим понятие ортогонального как той «клеточ­ки», которая позволяет осмысливать любые циклические или обменные про­цессы, осмысление которых мы находим, например, в теории социального обмена Дж. Хоманса, П. Блау и др. Причем с новых объективных позиций можно осмысливать не только отношения буржуазного общества, не только отношения между конкретными людьми на уровне микросоциальных процессов, но и более широкий макросоциальный спектр общественных отношений, положенных в осмысление формационного членения истории. На этой основе удалось выделить не одну, как это сделал К. Маркс, а четыре связанные между собой, но принципиально различающиеся формы социального обмена. Две из них принудительные, а две другие – свободные.

Первая форма социального обмена самая примитивная – тираническая. И она же самая безнравственная,поскольку основана на личном эгоистическом интересе, на жесточайшем насилии. Она определяется тем, что продукты человеческой деятельности или любые другие стоимости пере­даются в обмен на сохранение жизни – самой значительной ценности для людей. Эту форму обмена можно обозначить формулой «жизнь или коше­лек».

Вторая форма меновых отношений – крепостническая– связана с ограничением, но не с исключением насилия. Однако уже здесь лишение человека жизни считается недопустимым. Она основана на менее явственном (разумном) эгоизме.

Третья форма обмена – либеральная– обусловливает изменение социальных взаимодействий в противоположном направлении и дает стимул для перехода от эгоизма к альтруизму, поскольку утверждает ненасильственный, свободный и взаимовыгодный обмен. На смену силовой, авторитарной формы организации общества приходит самоорганизация, основанная на свободе, ненасилии, на взаимном личном интересе и получении прибыли. Сущность либеральных отношений определяется свободным и всеобщим обменом результатами человеческой деятельности, приобретающими форму товара. При этом отношения личной зависимости и получение пользы только одной стороной уходят в прошлое и уступают свою роль взаимопользованию.

Четвертая форма обмена – сервистическая[10](от английского service – служба) – обусловливает наиболее полное единство личного и общественного интереса. Она возникает на основе отношений взаимного служения. Ее особенность в том, что человек добивается своих личных целей не через господство над людьми при помощи первых двух форм обмена, и даже не посредством либеральных отношений. Он добивается успеха через служение обществу или конкретным людям. Зачатки или даже сами эти отношения мы можем увидеть, например, в служении бизнесменов своим покупате­лям, политиков – в служении народу, верующих – Богу и т. д.

Обнаруживаем, что отношение межличностного обмена, гуманизируясь и плавно переходя из одной формы в другую, включено в другой, более глобальный ритм истории, что само по себе совмещает повседневно-жизненный (микросистемный) и макросистемный уровни социального диалектико-логического анализа. Аналогией может служить суточное движение Земли вокруг своей оси и ее сезонное движение вокруг Солнца. Однако более точной аналогией является сравнение социальных микро- и макроуровней с частотой колебаний атомов и молекул на микроуровне, обусловливающих температуру вещества, и четырех его макроуровневых агрегатных состояний, как это заметил в свое время Огюст Конт.

Это значит, что парадигма Н. Коперника оказывается пригодной для осмысления взаимосвязи локальных (микро-) и глобальных (макро-) социальных ритмов (взаимодействий), лежащих в основе формационной (классовой) модели общества. Причем на все эти ритмы накладывает свой отпечаток субъективный фактор, деформирующий их строгую синусоидальность.

Первые три формы общественных отношений уже имели место в истории общества и определяли степень его социальной зрелости и классовый состав. Это рабовладельческие, феодальные и капиталистические отношения. Что же касается четвертой, не осмыслен-ной К. Марксом «сервистической» формы обмена, то ее появление и повсеместное утверждение, как и предыдущих трех форм, не фатально. Оно вероятностно, поскольку напрямую зависит от наших сегодняшних самореализующихся ожиданий (К. Поппер), во многом обусловленных наукой и доминирующим моральным воспитанием. При этом главной движущей силой исторического процесса выступают потребности людей, которые удовлетворяются не иначе как посредством того или иного отношения обмена. «Но удовлетворенные потребности ведут к новым потребностям, ибо новое производство порождает новые потребности. А удовлетворение новых потребностей требует нового производства предметов потребления. Такова диалектика производства и потребления. Так Маркс формулирует закон возрастания потребностей»[11].

Рис. Коперникианская парадигма истории

Поэтому главным в четырех формах обмена является то, что они в основном подтверждают обоснованность выводов К. Маркса об «общественно-экономических формациях», которые во многом правильно отделяют одни исторические периоды от других. Кроме того, они убеждают, что на межличностном (дифференциальном) уровне социальная энергетика проявляет себя в виде тех или иных форм обмена ресурсами, тогда как на интегральном (общесоциальном) уровне она проявляет себя в виде взаимодействия противоположных и ортогональных классов. Становится, наконец, по­нятным, что основное содержание классовой борьбы сводится не к борьбе противоположных классов, в рамках той или иной общественно-экономической формации, как считали, например, К. Маркс и многие другие мыслители, а к борьбе ортогональных классов, определяющих движение общества от менее высокой ступени развития к более высокой.

[1] Гобозов, И. А. Социальная философия: учебник. – М.: Издатель Савин С. Л., 2003. – С. 3.

[2] Аристотель. Соч.: в 4 т. / ред. В. Ф. Асмус. – М.: Мысль, 1975. – Т. 1. – С. 125.

[3] Аристотель. Указ. соч. – С. 121–168.

[4]Ротенфельд, Ю. А. Неклассическая диалектика. – М.: Луч, 1991. – С. 130.

[5] Пак, М. Александр Собянин: Для сохранения России и Казахстана нужна «большая чистка» и реабилитация советской эпохи // Интернет-ресурс. Режим доступа: http://regnum.ru/ news/1384594.html#1440277777#ixzzlH0HrVoGt

[6] Ротенфельд, Ю. А. Указ соч.

[7] Аристотель. Указ. соч. – С. 121–168.

[8]Ротенфельд, Ю. А. Указ. соч. – С. 86–88.

[9] Ротенфельд, Ю. А. О рациональном понимании науки // Философская и социологическая мысль. – 1991. – № 8. – С. 68–82.

[10] Ротенфельд, Ю. А. Миссия Патриарха. Философские начала мудрости. – СПб.: Европейский Дом, 2008. – С. 154.

[11] Гобозов, И. А. Указ. соч. – С. 86.

новый взгляд на старую проблему – тема научной статьи по философии, этике, религиоведению читайте бесплатно текст научно-исследовательской работы в электронной библиотеке КиберЛенинка

СТАТЬИ, СООБЩЕНИЯ, ЗАМЕТКИ

РАЗУМ И РАССУДОК: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА СТАРУЮ ПРОБЛЕМУ

И.И. Булычев

Bulychev I.I. Intellect and reason: A new view of the old problem. The article looks at the concepts «intellect» and «reason» and discusses the philosophical problem of discriminating between them.

Поиски различий между разумом и рассудком ведутся в философии на всем протяжении ее существования, но до сих пор не привели к серьезным результатам. Сколько-нибудь убедительной и логически корректной концепции единства и специфики этих двух категорий сформировать так и не удалось. Полагаю, что главная причина сложившейся ситуации — односторонность поиска, заключающаяся в попытках соотнесения двух родственных понятий как гносеологических категорий. Полный тупик, в который зашла эта линия, весьма наглядно виден на примере справочных философских изданий различных десятилетий. Проследим развитие сюжетной линии на заданную тему, начиная с философской энциклопедии, изданной в 60-х годах XX столетия. Изощренная схоластика соответствующих текстов не может оставить равнодушным даже тех, кто был в свое время хорошо натренирован для чтения подобных текстов. На некоторых ключевых моментах этой философской схоластики следует остановиться, поскольку ее традиции не исчезли и поныне.

Итак, цитирую: «Марксизм объясняет рассудок как превращенную форму на пути анализа его с точки зрения социальной природы познания. Рассудок как самостоятельная форма, не снятая разумом, а противостоящая ему, есть не вечная, а исторически

преходящая форма, порожденная разделением деятельности, ее отчуждением» [1]. Уже из этого небольшого отрывка мы узнаем:

1. Марксизм якобы усматривает в рассудке исторически преходящую форму (или способ) мышления, связанную с отчуждением.

2. Рассудок по мере преодоления отчуждения будет «снят» разумом, ибо является, в отличие от последнего, «превращенной» формой. Прежде всего подобное утверждение не полностью соответствует взглядам самих основоположников марксизма. Ведь Ф. Энгельс видел в рассудке феномен, общий у человека с животным. Между тем об «отчуждении» в мире животных нам пока ничего неизвестно и, следовательно, рассудок высшим животным присущ всегда.

Читаем дальше: «…характернейшие черты рассудка: ориентация на абстрактное тождество, абстрактную всеобщность и тому подобное. Поскольку рассудок выносит характеристики мышления как творческого процесса вне себя, он фиксирует лишь результаты разрешения всякого диалектического противоречия. Такие результаты неизбежно получают форму разрозненных фрагментов, замкнутых в себе «систем готового знания», не поддающихся никакому рациональному синтезу друг с другом средствами рассудка». Рассудок разрывает эмпирические и собственно теоретические способы примене-

ния мышления и превращает их в самостоятельные «типы», из которых второй якобы не глубже проникает в предмет, а воспаряет над ним в абстракции. Для рассудка характерны рядоположенность, внешняя рефлексия. <…> Рассудок гасит в знании, взятом как внешний результат, его собственный характер генетического процесса, подменяя строгостью изложения. Тем самым рассудок придает понятию форму, «лишенную понятия»… Рассудку свойственна иллюзия, будто возможна алгоритмизация мышления, его машинизация. На деле к движению по алгоритму не сводимо также и рассудочное мышление, ибо и здесь оно остается содержательным и подчиняется содержательной логике, хотя и в превращенной форме. Именно рассудок выступает как «огрубляющее» мышление, ставящее созданную субъективной рефлексией связь на место явно предметной связи» [1].

В приведенном выше отрывке перечисляется целый набор негативных характеристик рассудка: 1) ориентация на абстрактное тождество и всеобщность; 2) фиксация лишь результатов диалектического противоречия, но не самого «творческого» процесса; 3) неспособность к рациональному синтезу фрагментов знания; 4) разрыв эмпирии и теории; 5) способность лишь на внешнюю рефлексию; 6) формы рассудка «лишены понятия»; 7) уверен в возможности алгоритмизации мышления; 8) по своей сути является «огрубляющим» мышлением. Впрочем, это еще не все. Посмотрим далее: «Рассудок не способен отстоять науку от субъективистско-идеологического элемента, напротив, он мирно уживается с ним, даже придавая ему респектабельный, наукообразный вид. <…>

Рассудок есть несуверенное мышление, заведомо подчиненное внешней целесообразности. Рассудок — носитель стандартности, слепой нормативности. С подлинной философской проблематикой рассудок не справляется и сдает ее враждебным разуму силам» [1].

В итоге, рассудок предстает в вышеприведенном описании как нечто совершенно негативное, отчужденное и подлежащее скорейшему преодолению с помощью исключительно позитивной «диалектической» силы, то есть разума. Ибо последний является чем-то несравненно более высоким, творческим и универсальным по сравнению с отчужденной «формой мышления», или рассудком: «Разум есть достояние общественного человека как

субъекта всей культуры. Разум обладает высшей, сравнительно с рассудком, определенностью, логической организованностью и строгостью. <…> На место рассудочной дис-курсивности, в которой истина-процесс превращается в противостоящий творческому движению застывший результат, разум ставит свою собственную, разумную дискур-сивность. <…> в то время как рассудок убивает особенное, придавая самостоятельность абстрактно-всеобщему, разум есть постижение особенного. <…> В философии разум требует монизма» [1].

Будучи не в состоянии указать на все логические и иные несообразности цитируемой статьи (это потребовало бы специального критического разбора, тогда как здесь задача совершенно иная), укажу на наиболее существенные для нас моменты. Во-первых, обойден вопрос о том, может ли быть разум, в отличие от рассудка, формой отчужденного, превращенного мышления? Или же это всегда и везде неотчужденный способ мышления? Во-вторых, все характеристики разума носят позитивную направленность, но при этом их отличия от рассудка выглядят явно неубедительно и имеют фактически не столько качественные, сколько количественные оттенки. В-третьих, весьма странно выглядит утверждение о монистическом характере разума. Тогда рассудок что? Непременно дуалистичен или плюралистичен? Но ведь в реальной истории философии нередко монизм, дуализм и плюрализм сменяли друг друга (Декарт, Спиноза, Лейбниц, Маркс и так далее). Означает ли сказанное, что рассудок у Декарта (дуализм) сменяется разумом у Спинозы (монизм), а затем снова рассудком (плюрализм монад у Лейбница), последний же вновь разумом (в монизме Маркса и Энгельса)? Странная, однако, получается линия, если перевести абстрактную энциклопедическую схему в конкретную историю человеческого духовного развития! Конечно же, все это лишь свидетельствует о надуманности и нежизненности декларируемых философских схем и необходимости поиска принципиально иных подходов.

В философских справочных и других изданиях 70-х годов противополагание рассудка и разума как «отчужденного», исторически преходящего и «неотчужденного», исторически непреходящего способов мышления теряет свою актуальность, поскольку усиливается мотив их нерасторжимого единства.

При этом, однако, надуманный характер их различения отнюдь не преодолевается. Пожалуй, наиболее интересную схему взаимосвязи рассматриваемых категорий разработал А.Н. Минасян. Согласно автору, «…рассудок и разум тождественны. Их тождество состоит в том, что они друг без друга невозможны, и мышление само, как диалектический процесс, также невозможно без той или другой своей формы. Ни рассудок без разума, ни разум без рассудка не существует — как в историческом, так и в логическом плане. Обе формы являются вечным, постоянным, необходимым состоянием мышления. Мнение, согласно которому разум вскоре освободится от рассудка, — иллюзорно. Ни рассудок, ни здравый смысл, ни даже метафизическое мышление никогда не исчезнут» [2].

Ну что же, прогресс вроде бы налицо: на смену «историческому преодолению» рассудка разумом пришла вроде бы диалектическая концепция их неразрывной и вечной взаимообусловленности. Однако не все так замечательно и просто! Во-первых, рассудок приравнивается Минасяном к метафизическому способу мышления [2]. Во-вторых, «метафизический способ рассмотрения… вытесняется диалектическим методом, и в конце концов он будет преодолен», рассудок же, хотя и является действующей формой метафизики, однако этот «односторонний» «…способ рассмотрения всегда будет иметь место» [2]. Сознательное диалектическое мышление вечно будет формироваться «…в упорной борьбе против рассудка… путем преодоления, снятия ограниченности, узости рассудка» [2, с. 62]. Ибо последний предназначен для дифференциации, расчленения и производства «простых абстракций», «односторонних представлений». Рассудком обладает уже «первобытный человек», но он в целом лишен разума, «у него имеются лишь некоторые его элементы» [2, с. 63]. «Простые абстракции» рассудка… не проникают в сущность предметного мира и, как правило, имеют дело с видимостью и кажимостью — с внешним сходством явлений» [2, с. 68].

В-третьих, рассудок «есть мышление», очищенное от собственных внутренних противоречий. Он не есть творческая активность, лишен творчески преобразовательной функции и подчинен внешней целесообразности… его деятельность осуществляется в рамках схемы, стандарта, норматива. Эта природа рассудка дает возможность модели-

ровать его, создавать машины, которые выполняют функции рассудка…» [2, с. 63]. В-четвертых, метафизический рассудок постоянно осуществляет переход в диалектический разум. Последний представляет собой целенаправленное «критически-творческое мышление», адекватное практическому преобразованию действительности, рассудок же, однако, «является его необходимым моментом и содержится в нем в снятом виде» [2, с. 66].

В-пятых, хотя «и рассудок и разум есть дискурсивное мышление», однако первый абстрагирует, разделяет и расчленяет, тогда как последний синтезирует [2, с. 66-67]. «Рассудок стремится крепить формальную сторону теории, разум — обогащать содержание теории, выходить за рамки status guo существующей теории, обобщая и синтезируя новые данные, выдвигать новые принципы и создавать новую теорию» [2, с. 71]. Метафизический «…рассудок оперирует… жесткими и строгими антитезами и своим методом, по заранее заданной схеме, без осознания этого метода и своих возможностей, и не выходит за свои рамки, он является догматическим мышлением» [2, с. 71]. Разум в силу его диалектического характера «…нельзя моделировать и заменять машиной. Только переход разума в рассудок позволяет моделировать рассудочную сторону интеллектуальной деятельности, заменять ее машиной…» [2, с. 73].

Впрочем, в-шестых, и сам диалектический разум непременно со временем превращается в одностороннюю догматическую и метафизическую схему, то есть рассудок, ведь, «самая сложная научная теория… как результат разума, становится доступной рассудку школьника или студента, потому что разум, создав эт>; теорию, перешел в рассудок» [2, с. 72]. «То, что было разумом в одну эпоху, становится рассудком в следующую эпоху. Высшим проявлением разума XVII века была классическая механика. Однако в наш век — она скорее рассудок, чем разум» [2, с. 73]. Ура, наконец-то мы получили осязаемые критерии рассудка и разума. Первый доступен студентам и даже школьникам, тогда как второй, увы… Компьютеры успешно моделируют метафизически-догматический рассудок, но им недоступен синтезирующий диалектический разум. Вынужден повторить, что не стоило бы в очередной раз воспроизводить все эти и еще многие другие нелепости, если бы многие из них благополучно не дожили до наших дней.

Заглянем, далее, в 80-е годы. Что новенького появилось в справочниках и популярных изданиях? В философском словаре, изданном в 500 тысяч экземпляров, читаем: «Разум и рассудок — понятия, выражающие две взаимно необходимые стороны развития научного познания, а также нравственного и художественного мышления, две взаимно помогающие друг другу способности. Рассудочная способность отличается тем, что в ее пределах понятие не находится в процессе преобразования и сохраняет устойчивую форму; они выступают как готовые теоретические «мерила» для эмпирического материала, для конструирования результатов. Отсюда — отвлеченный характер рассудочных операций и результатов, дающий почву для культа абстракций и формализмов, для приписывания им самодовлеющей созидательной роли. Вооруженный одним лишь рассудком, человек и самую свою жизнь делает все более рассудочной — сферой утилитарной рациональности. Разумная способность отличается, напротив, тем, что здесь понятия ввергаются в процесс преобразования. <…> Если научное исследование, основанное лишь на рассудочной способности, резко расходится с нравственностью и искусством, разум создает атмосферу их содружества» [3].

В этой эклектической мешанине гносеологические характеристики (рассудок вырабатывает устойчивые, разум — изменчивые формы научно-познавательной деятельности и тому подобное) без всяких логических оснований смешиваются с аксиологическими, где рассудку, в соответствии с уже сложившимися ранее идейными штампами, приписывают исключительно отрицательные, а разуму — положительные черты.

Для разнообразия заглянем в словарь по этике (тираж 400 тысяч экземпляров). В рубрике «Разум нравственный» читаем: «Действительность для разума нравственного — не предуготованный порядок вещей, не закрытая система, а открытый процесс, который требует от человека не только познания наличной ситуации, но и способности ее критической оценки, к преобразованию и созиданию принципиально иных возможностей. В разуме нравственном синтезируется познавательная и социально-творческая нравственная культура… <…> С рассудочной точки зрения объективное познание истины всегда есть лишь нейтральный, безразличный инструмент, поддающийся нравственному или

безнравственному использованию. На уровне же разума нравственного человек постигает истину уже не как нейтральную, а как включающую в себя решения аксиологических и этических проблем. Разум нравственный, в сущности, есть ничто иное, как критически мыслящая совесть… Поэтому разум нравственный всегда движется и проявляет себя в проблемах, а не в мертвых, слепых предписаниях» [4].

Не правда ли, все те же хорошо узнаваемые мотивы? Некоторые новации касаются разве что абсурдного утверждения об аксиологической «нейтральности» нравственного рассудка и об изначальной «совестливости» нравственного разума!

Для расширения картины посмотрим на соответствующие представления видного представителя западной философской мысли

Э. Фромма (1900-1980), посвятившего немало места анализу данной проблемы и подчеркивавшего настоятельную потребность в различении разума от рассудка. «Под рассудком, — пишет мыслитель, — я понимаю способность оперировать понятиями с намерением достичь какой-нибудь практической цели. Шимпанзе, составляющая вместе две палки, чтобы достать банан… прибегает к помощи рассудка. То же самое делаем и все мы, занимаясь своими обычными делами… В этом смысле рассудок — это способность принимать все на веру, как есть, и составлять различные комбинации с тем, чтобы облегчить манипулирование вещами. Рассудок -это мышление, служащее для биологического выживания» [5]. В отличие от рассудка, «…разум стремится к пониманию; он пытается узнать, что скрыто за поверхностью, распознать сердцевину, сущность окружающей нас действительности. <…> разум требуется для предвидения…» [5].

Из приведенного отрывка видны некоторые общие с отечественными тенденции понимания. Так, именно разум постигает сущность вещей. Вместе с тем отчетливо просматриваются и отличия. Рассудок направлен на биологическое, разум — на общественное выживание и приспособление. Подобная точка зрения для советской и российской философской мысли отнюдь не характерна.

Впрочем, Фромму также присущи противоречивость и непоследовательность в решении рассматриваемой проблемы. Так, казалось бы, мыслитель, подобно нашим отечественным авторам, должен был бы говорить

о постоянном возрастании «высшего способа мышления», то есть разума, поскольку рассудок годится лишь для биологического выживания. Но не тут-то было. «При изучении особенностей мышления отчужденного человека поражает, насколько у него развился рассудок и деградировал разум. <…> …с XIX века по наши дни произошло заметное нарастание глупости, если под глупостью мы подразумеваем нечто, противоположное скорее разуму, чем рассудку» [5, с. 282]. Таким образом, получается, что до XIX столетия могущество разума по сравнению с рассудком возрастало, а вот далее начался ренессанс рассудка, биологического приспособления перед общественным. Странная логика, не правда ли?

Смотрим далее: «…недавно появившийся машинный мозг служит хорошей иллюстрацией того, что мы понимаем здесь под рассудком. Он оперирует заложенными в него данными, сравнивает, отбирает и в конечном счете выдает результаты быстрее или с большей степенью точности, чем это мог бы сделать человеческий интеллект. <…> На что не способен электрический мозг — это творчески мыслить, проникать в суть наблюдаемых фактов, выходить за пределы заложенных в него данных. Машина может воспроизвести или даже превзойти интеллект, но она неспособна воспроизвести разум» [5, с. 283]. Как видим, снова хорошо знакомые нам, но глубоко ошибочные мотивы. Все эти суждения, да и то с оговорками, применимы разве что к самому началу эры компьютерной технологии!

«Этика… неотделима от разума, — утверждает Фромм. — Нравственное поведение базируется на способности выносить оценочные суждения, основанные на разуме…» [5, с. 283]. Ну что ж, тоже не ново, ведь рассудок общ человеку с животным и веления совести и нравственных императивов ему недоступны.

И, наконец, посмотрим, что же изменилось здесь в 90-е годы. В краткой философской энциклопедии (тираж — 50 тысяч экземпляров) читаем: «Разум — ум; способность, деятельность человеческого духа, направленная не только на причинное дискурсивное познание (как рассудок), но и на познание ценностей, на универсальную связь вещей и всех явлений и на целесообразную деятельность внутри этой связи» [6]. Как видим, те же хорошо узнаваемые мотивы!

Впрочем, в 90-е годы мы наблюдаем, с одной стороны, продолжение традиций различения рассудка и разума как низшего и высшего способов мышления, с другой -полного отказа от этой традиции и придания фундаментального значения только разуму. Первые продолжают все те же безуспешные попытки найти сколь-нибудь зримые критерии для отличения разума от рассудка. В этом случае разум именуют «высшей формой сознания человека», в то время как низшей, естественно, объявляется рассудок, дающий лишь «внешнее представление о вещах, то есть на уровне явлений». Постижение же «внутреннего содержания о вещах, то есть на уровне сущности» доступно только разуму [7, с. 10-14].

В последнее время стало модным сведение рассудка к разуму и предельное расширение последнего. Приведу характерные вариации на эту тему. «В современной официальной науке, — утверждает В.А. Буряк, — под разумом понимается способность оценивать обстановку, взвешивать факты, обстоятельства и руководствоваться этим в своем поведении. Разум позволяет последовательно рассуждать и умозаключать, делать аналитическое выводы и обобщения, в том числе и на перспективу. <…> …разумом обладает не только человек, но и все виды животных организмов — от простейших до наиболее высокоорганизованных… Разница лишь в степени развития разума, в мере его совершенства. <…> наблюдения над растительными организмами также показывают, что они обладают определенным разумом — самым простейшим и весьма своеобразным. <…> Так, например, различные виды растений по меньшей мере за год вперед чувствуют характер будущей весны, лета и делают соответствующие «выводы». <…> Могут быть выделены… и другие виды разума, в том числе космический разум, геологический и другие, подобно различным формам движения материи» [7, с. 7-10]. В этом смысле «…разум (интеллект) …есть …всеобщее свойство материи» [7, с. 34].

Ну, как, впечатляет?! На смену одной метафизической крайности (разум, в отличие от рассудка, во-первых, присущ только человеку, во-вторых, далеко не всякому человеку) пришла прямо противоположная. Дело ни много ни мало дошло до новой волны гилозоизма — неогилозоизма, или биогилозоизма. Функцию таким образом понимаемого разу-

ма усматривают, например, в его способности служить «разновидностью» природно-космического «программирования» [7, с. 33-40].

Помимо исследователей, столь вселенски определяющих сущность разума, немало более умеренных авторов, связывающих его лишь с мышлением и деятельностью головного мозга, присущих человеку и животному. С этой точки зрения «…разумом обладает любое живое существо, имеющее голову, а в ней мозг» [7, с. 188]. Подобное понимание разума, безусловно, «…принижает человека… И обосновать появление разума на Земле -значит решать проблемы на уровне биологии» [7, с. 257].

Вполне логично, что постулируемый тотальный разум в качестве своего элемента включает в себя рассудок подобно тому, «…как грамматика включает алфавит, а математика таблицу умножения» [7, с. 15].

Пора подвести итоги. Они малоутешительны, ибо чаще всего в рассудке усматривают способность мышления, общую для человека и животных. При этом одни говорят о полном (следовательно, метафизическом) преодолении его вместе с отчужденным обществом, другие утверждают о неразрывной «диалектической» связи рассудка с разумом, о постоянном процессе «снятия» их друг другом. Объединяет же эти точки зрения представление о метафизически-механисти-ческой сущности рассудка, который является «низшей» ступенью по сравнению с вечно «диалектическим» по своей сути разумом. Надо ли говорить, что во всех процитированных выше представлениях отсутствует даже элементарная логика. Не говоря уже о современной. Когда знакомишься со всеми этими и еще многими другими спекулятивными нагромождениями, порой складывается впечатление, что погружаешься в философию Абсурда!

Так где же выход? По-видимому, он заключается, во-первых, в том, чтобы именно рассудок, а не разум отнести к атрибуту, то есть фундаментальному способу существования субъекта (индивида, социальной группы, социума в целом) [8]. Во-вторых, рассудок, как и любая вещь (в самом широком смысле слова), обладает основным и множеством неосновных противоречий. К сторонам основного противоречия рассудка следует отнести разум вместе с его социальным антиподом. Неадекватный и тупиковый подход к анализу исследуемых здесь категорий при-

вел к тому, что необходимый термин, являющийся диалектической противоположностью разума, так и не был сформирован.

В данной связи замечу, во-первых, что потребность в альтернативном к разуму понятии ощущают ныне и другие исследователи, во-вторых, в качестве такового они чаще всего используют термин «антиразум», в-третьих, последовательная аксиологическая, в противовес гносеологической, интерпретация двух диалектически обусловленных категорий по-прежнему отсутствует. Приведу пример рассуждения, где все три указанные черты просматриваются в полной мере. «Обретение человеком разума в процессе его становления не было векторным изменением в одну (лучшую) сторону. Это было расколом животного сознания на позитивный Разум и Антиразум, противоположный ему по знаку. Реальная разумность личности и общества равна разнице их Разума и Антиразума. Возникновение Разума подобно разделению Господом света и тьмы при сотворении мира или вакуума по канонам квантовой физики на вещество и антивещество. Подобно обратной этому реакции слияния электрона и позитрона, Разум человека способен к самопроизвольной или принудительной аннигиляции с Антиразумом.

<…> История человечества не есть перманентное движение его по восходящей линии, а путь по сложному рельефу с победами Антиразума, Корысти, Антигуманизма. <…>

Разум большинства людей не самодостаточен, не самозащитен и легко поддается управлению… <…>.

Деятельность Антиразума во все времена приводила к разрушению и саморазрушению личности и семьи… Саморазрушительные силы Антиразума сыграли главную роль в гибели многих народов и государства, в том числе великих: Рима, Византии, СССР. Ныне во весь рост встает угроза саморазрушения Человечества путем уничтожения Среды обитания. «Золотой миллиард» стремится продлить сытую жизнь путем овладения ресурсами кислорода, озона, воды, лесов, почв и минеральных ресурсов бывшего СССР…» [7, с. 14-20].

Логически более четко гносеологическую противоположность разуму выражает термин «контрразум», хотя в будущем необходимо подыскать термин, лишенный всех подобных приставок, то есть «анти» или «контр». Итак, разум вместе с контрразумом —

стороны диалектического противоречия рассудка. Будучи таковыми, разум и контрразум выполняют различные аксиологические функции: первый — социально-позитивную, второй — социально-негативную. Таким образом, разум необходимо определить как культурный (творчески-прогрессивный), контрразум как регрессивный (консервативный) рассудок. Замечу, что такое понимание сохраняет традицию истолкования разума в качестве глубоко позитивного общественного фактора. Представление же о разуме как высшей ступени мышления по сравнению с рассудком полностью лишено корректности и подлежит устранению.

Разум есть культурный потенциал рассудка, обеспечивающий субъекту любого уровня движение по ступеням общественного прогресса, усиление его логической, целевой, прогнозирующей и иной функций. Напротив, контрразум обусловливает регрессивную направленность деятельности субъекта. При этом то же самое усиление логической, объяснительной и иной способностей человека может быть направлено на обеспечение сил общественного регресса и контркультуры: подавление, эксплуатацию и использование человека человеком, превращение его из цели в средство для реализации чуждых и антигуманных задач. Предлагаемый подход обнаруживает различный онтологический статус двух понятий: рассудок есть категория гносеологическая, разум -аксиологическая. При этом рассудок более фундаментален, поскольку разум, хотя весьма необходимая и важная, но все же лишь одна из основных характеристик рассудка.

Предложенная концепция полностью сохраняет традицию понимания рассудка как атрибута, общего у человека с высшими животными. Не следует только забывать о том, что рассудок животного действительно направлен на биологическое приспособление, в то время как у человека он носит общественный, творческий и преобразовательный характер. Мощь рассматриваемого атрибута общественного субъекта постоянно возрастает от тысячелетия к тысячелетию в ходе исторической эволюции. Творческим потенциям рассудка отнюдь не противопоказана его алгоритмизация в машинном, а затем искусственном интеллекте. Общий и естественный процесс развития цивилизации направляется

к тому, что все большее число функций, присущих субъекту, замещается искусственно созданными образованиями: сначала это сугубо материальные приспособления (рычаги и другие механизмы), позднее дело доходит до замещения духовных человеческих сущностных сил. Никаких объективных законов, препятствующих данному процессу, в природе не существует.

Означает ли сказанное, что в будущем все это приведет к формированию «постче-ловеческой» цивилизации, как это все чаще стали предрекать нам футурологи? Оставляю вопрос без ответа, ибо он чрезвычайно сложен и требует отдельного рассмотрения. Ограничусь лишь констатацией того, что искусственные творения человеческих рук и его рассудка все больше будут приближаться к эталону того, что мы обозначаем как субъект. Неизбежно усилится и процесс конкуренции между разного рода системами искусственного интеллекта с породившим его человеческим рассудком (разумом). Любые из таких форм искусственного интеллекта не могут сами по себе квалифицироваться как проявления разума или его антипода, ибо аутентичные оценки такого плана непосредственно зависят от их направленности на глубокий общественный прогресс или регресс, эталоны культуры, гуманизма или же их альтернативы.

1. Разум. Рассудок // Философская энциклопедия: В 5 т. М., 1967. Т. 4. С. 468.

2. Минасян А.М. Диалектический материализм. Ростов н/Дону, 1974. С. 61.

3. Разум и рассудок // Философский словарь. 4-е изд. М., 1980. С. 310.

4. Словарь по этике. 4-е изд. М., 1981. С. 278-279.

5. Фромм Э. Мужчина и женщина. М., 1998. С. 280.

6. Краткая философская энциклопедия / Ред.-сост.: Е.Ф. Губский, Г.В. Кораблева, В. А. Лут-ченко. М., 1994. С. 383.

7. Происхождение разума на земле. Сб. докл. Хабаровск, 1997. (Использованы статьи В.А. Буряка, А.Н. Арлычева, В А. Гуменюк, ДМ. Механ-цева, Б.П. Андриевского, А.Н. Марасова).

8. Булычев И.И. Метод универсального логического алгоритма — основа изложения курса философии // Преподавание общегуманитарных и социально-экономических дисциплин в вузе: опыт, проблемы. Тамбов, 1997.

8. О рассудке и разуме, уме и мудрости. Философия

8. О рассудке и разуме, уме и мудрости

Рассудок и разум. По способу умственной деятельности мыслящее сознание личности можно разделить на два основных типа: рассудок и разум. Первым из мыслителей, кто уловил разнотипность характера мышления, был Гераклит, который показал, что, мысля одним способом, менее совершенно, ограниченно, человек не поднимается до всеобщего. Разум же состоит в возможности воспринять природу целостно, в ее движении и взаимосвязи. Сократ понимал под рассудком средний, характерный для многих уровень мышления, способность согласовывать внутренние правила с внешней деятельностью. Платон считал, что разум есть способность созерцать сущее в понятиях, а рассудок достаточен для обыденного применения в практической деятельности. Согласно Аристотелю, более мудрым оказывается не тот, кто действует непосредственно, а тот, кто владеет знанием в общей форме. Рассудок проявляет себя в частных науках, в какой-либо специальной области. Его функция — составление суждений, формальное отношение к вещам. Разум же ориентирован на сущее; он рефлексивен. Как утверждал Николай Кузанский, рассудок разрывают противоречия, противопоставляя противоположности друг другу. Существо рассудка — абстрактность. Разум мыслит и разрешает противоречия; он мыслит мир как процесс. Рассудок, говорил Б. Спиноза, абстрактен и действует по установленным, твердым правилам интеллекта, выводя на основе общих понятий заключения о явлениях мира. Спиноза высказал любопытную мысль: действующий по определенным правилам рассудок представляется неким духовным автоматом[284], а разум служит высшим регулятором общественной жизни и деятельности человека и направлен на всеобщее благо. Он находится в единстве с бытием, постигая вещи, как они существуют сами по себе.

Французские мыслители XVIII в. рассматривали рассудок лишь с негативной стороны, как деятельность, направленную на самосохранение и доставляющую только личные преимущества, не распространяющиеся на человечество. П. Гольбах, например, определял рассудок как вырабатываемое опытом и размышлением умение отличать полезное от вредного. Рассудок лишен творческого отношения к жизни; он нередко ведет к консерватизму. В бурные, переломные эпохи общественной жизни необходим прежде всего разум, который находит верное решение в самых сложных и противоречивых ситуациях.

Критическое отношение к рассудку отличало И. Канта, который считал, что мышление развивается от рассудка к разуму. Первой предпосылкой разума был не вполне осознавший себя рассудок — догматизм, когда философ, выявив ряд достаточно широких и, как он считал, непоколебимых принципов, был уверен, что человеческое мышление, опираясь на них, в состоянии познать все сущее. Кант определял рассудок как познавательную способность, дающую возможность постижения общего в предметах. Это ориентированная на достижение практических целей способность мыслить посредством понятий по определенным правилам. Затем наступает скептицизм, когда рассудок, осознав себя, подвергает критике свои догмы, правда пока еще с весьма ограниченных позиций. Скептицизм — это своего рода привал для человеческого разума, где он может критически обсуждать пройденный путь и намечать дальнейшее движение. Наконец, наступает третий, высший этап — собственно разум, который неизбежно сталкивается с вопросами, приводящими его к диалектике. Для разума характерна не только критичность, но и самокритичность. «Возражения против уверенности и самомнения нашего… спекулятивного разума даны самой природой этого разума…»[285]. Разум обладает большой самостоятельностью и благодаря постоянной самопроверке имеет тенденции к совершенствованию.

И.Г. Фихте, критикуя рассудок за индивидуализм, трактует разум как высшее развитие человеческого, общественного начала в человеке. Разумная жизнь состоит в том, чтобы «личная жизнь посвящалась жизни рода, или в том, чтобы личность забывала себя в других…»[286].

По Г. Гегелю, суть работы рассудка состоит в разложении целостных объектов на составные части. В этом акте проявляется основная мощь рассудка, способного разделить, разорвать, казалось бы, неразрывное. Рассудок, кроме того, — необходимый и существенный момент образования. Без опоры на твердые определения рассудка было бы невозможно договориться ни по одному вопросу. Рассудок и разум суть моменты единого, внутренне противоречивого, развивающегося, восходящего процесса мышления. Рассудок в отличие от разума рассматривает сначала общее, а только потом различие. Он зачастую соединяет одно с другим чисто внешним образом. Рассудок полагает, что мышление «есть не более, как ткацкий станок, на котором основа — скажем, тождество — и уток — различие — внешним образом соединяются и переплетаются между собой»[287]. Рассудочное мышление говорит: «Разлука бережет любовь», но он же утверждает: «С глаз долой — из сердца вон». В отличие от рассудка, имеющего формальный, алгоритмический характер, разум диалектичен, схватывает противоречия в их единстве, а его логической формой является идея — высшее развитие понятия, несущее в себе диалектическое противоречие и заряженность энергией целеполагания.

В философской и психологической литературе до последних лет понятия «рассудок» и «разум» специально не анализировались, употреблялись не категориально, а как понятия, пожалуй, синонимичные мышлению, интеллекту. И лишь в последнее время понятия «рассудок» и «разум» стали интенсивно исследоваться. Появилось немало работ на эту тему, в которых утверждается, что рассудок — низшая ступень логического понимания. Это скорее житейское, расчетливое мышление, отличающееся чувственной конкретностью и ориентированное на практическую пользу. Большинство представлений, понятий повседневной жизни состоит из того, что именуется рассудком или здравым смыслом.

Разум — высшая ступень логического понимания, теоретическое, рефлексирующее, философски мыслящее сознание, оперирующее широкими обобщениями и ориентированное на наиболее полное и глубокое знание истины. Мышление на уровне разума, по словам Е.П. Никитина, освобождается от застывших рассудочных форм и становится осознанно свободным. На уровне разума субъективное достигает максимального единства с объективным в смысле полноты и всесторонности понимания, а также в смысле единства теоретического и практического мышления. На этом уровне знания носят наиболее глубинный и обобщенный характер. Разумное сознание — глубоко диалектический процесс.

Эффективность мышления зависит от прошлого опыта, реалистичности оценки и умственных способностей человека, что в свою очередь предполагает способность оптимальной организации мышления, чувств и поведения человека. Чем совершеннее такая организация, тем совершеннее ум.

Ум и мудрость. Умный — значит, хорошо мыслящий. Мышление — это процесс, а ум — способность. Умен и мудр тот, кто обладает способностью разобраться и найти решение в сложной, запутанной, темной обстановке. И недаром сова Минервы, осуществляющая свой полет в сумерках, символизирует собой мудрость — высшую степень ума[288]. Глупым же называют человека, мышление которого примитивно, сумбурно. Его суждения непродуманы, беспорядочны, непоследовательны. В таких случаях говорят: «концы с концами не сведены». Из всех воров, по словам И.В. Гете, дураки самые вредные: они одновременно похищают у нас и время, и настроение[289].

Мера человеческого ума и его эффективность определяются степенью адекватности логике вещей, событий и целесообразности их преобразования. По Демокриту, «от мудрости получаются следующие три <плода>: <дар> хорошо мыслить, хорошо говорить и хорошо делать»[290]. Умный человек — не просто много знающий. Еще Гераклит подметил, что многознание не научает уму. Желая подчеркнуть отличие мудрости от ума, Аристотель писал, что мудрость есть знание и интуиция наиболее ценных по своей природе вещей. Потому Анаксагора, Фалеса и им подобных называют мудрецами, а не просто умными, что они в своем творчестве игнорируют собственную выгоду. Смысл мудрости, ее цель — в истине, в правде и добре. Мудрость невозможна без знания, но знание не равно мудрости: не всякий много знающий мудр. Мудрость придает внутреннюю стройность мыслям и добрым поступкам. Думается, что мудрость можно кратко определить так: мудрость — это незаурядный ум, нравственно санкционированный. Бандит, вор может быть умным и хитрым, но в нем нет и грана мудрости.

Способности мышления

Подробности
Категория: Лекции МИП по философии

Поможем написать любую работу на аналогичную тему

Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему учебному проекту

Узнать стоимость

К способностям мышления относятся ум, разум, рассудок, вероятностное мышление. Этим способностям соответствуют четыре вида мыслей:

интуитивная мысль (догадка) — произведение Ума;

логическая мысль (вывод, заключение) — произведение Рассудка;

предположение — вероятностная мысль;

идея — мысль разума.

Если Ум способен вырабатывать, генерировать новые мысли из немыслительного материала, то Рассудок способен организовывать мысли, выводить одни мысли из других. Рассудочное мышление не рождает новых мыслей. Оно только перерабатывает, организует имеющиеся в наличии. В противоположность рассудку ум переменчив и даже анархичен. Он — низвергатель всех канонов, правил, традиций. Ум и Рассудок — односторонние и потому низшие способности мышления. Разум включает в себя то, что присуще уму и рассудку, и потому лишен их односторонности. Он — высшая способность мышления. Разум с одинаковым успехом умеет вырабатывать новые мысли и организовывать их.

Если Рассудок — консервативное мышление, а Ум — импульсивное, скачкообразное мышление, то Разум — развивающееся мышление.

Ум есть способность мышления извлекать многое из немногого.

Напротив, рассудок есть способность мышления извлекать немногое из многого.

Если благодаря уму человек может довольствоваться малым, тем, что есть, — то благодаря рассудку он умело ориентируется в океане знания, мыслительного материала.

Рассудок и ум опираются на разные психические способности. Рассудок — на память; ум — на воображение. Это подметил еще Р. Декарт. Сопоставляя рассудок и ум как дедукцию и интуицию, он писал: дедукция — ум памяти; интуиция — ум воображения.

Орудием деятельности ума является интуиция. Орудием деятельности рассудка — (дедуктивная) логика. Если механизм интуиции лежит, в сфере интимно психологического, то механизм логики лежит в сфере родового, общечеловеческого, исторического. Ум и рассудок, интуиция и логика так относятся друг к другу как неповторимое, индивидуальное и общее, родовое, повторяющееся, как случайное и необходимое, явление и закон.

Логическое мышление — мышление по правилам. Интуитивное мышление — мышление без правил.

Существуют различные типы человеческого мышления в зависимости от того, какая способность преобладает. Если преобладает рассудок, то это рассудочное, дискурсивное мышление. Если преобладает ум, то это — афористическое, фрагментарное, интуитивистское мышление. Если в мышлении одинаково сильны позиции ума и рассудка, то это — разумное, диалектическое мышление. Если в мышлении одинаково слабы позиции ума и рассудка, то это — эмпирическое, вероятностное мышление.

Различие между Рассудком и Разумом проявляется в их отношении к чувствам, эмоциям.

В отличие от разума ум и рассудок безотчетны. Человек, живущий умом или рассудком, может думать о себе, давать отчет в своих действиях, но при этом он не задумывается над тем, как он думает, не анализирует ход своего мышления и т. д. и т. п.

Внимание!

Если вам нужна помощь в написании работы, то рекомендуем обратиться к профессионалам. Более 70 000 авторов готовы помочь вам прямо сейчас. Бесплатные корректировки и доработки. Узнайте стоимость своей работы.

Кротикова Т.И. Философская антропология Иммануила Канта и Макса Шелера

Форум молодых кантоведов 
(По материалам Международного конгресса, посвященного 280-летию со дня рождения и 200-летию со дня смерти Иммануила Канта). М.: ИФ РАН, 2005. Создание философской антропологии как целостного учения о человеке связано с именем немецкого мыслителя Иммануила Канта(1724-1804 гг.). Именно «в философской антропологии человеку в качестве предмета в самом точном смысле слова дан он сам»[1]. Другой задачей этой науки является разработка специфической методологии исследования, в которой человек выступает в качестве исходного пункта, а также цели философии[2]. Исходя из понимания человека как существа, принадлежащего двум различным мирам – природной необходимости и нравственной свободы, – Кант разграничил антропологию в «физиологическом» и «прагматическом» отношении. Первая исследует то, «что делает из человека природа», вторая – то, «что он, как свободно действующее существо, делает или может и должен делать из себя сам»[3]. Разъясняя эту мысль, философ подчеркивал: «Все интересы моего разума… объединяются в следующих трех вопросах: 1. Что я могу знать? 2. Что я должен делать? 3. На что я могу надеяться?»[4] . Впоследствии Кант к упомянутым трем вопросам добавил еще и четвертый вопрос « Что такое человек?», который объявил основным вопросом философии: «На первый вопрос отвечает метафизика, на второй – мораль, на третий – религия, и на четвертый – антропология. Но в сущности все это можно было бы свести к антропологии, ибо три первых вопроса относятся к последнему»[5]. Кант был убежден в том, что основная задача философии состоит в познании жизни, а «самый главный предмет в мире, к которому эти познания могут быть применены, – это человек, ибо он для себя своя последняя цель»[6].

 

 

– 160 –

 

Рассматривая человека как сущее, философ обращается к проблеме души. Душа человека включает в себя разум (способность к мышлению) и волю (способность к действию). Как способность к мышлению душа представляет собой единство трех ступеней: чувственности, рассудка и разума в собственном смысле. Как способность к действию душа представляет собой волю, направленную на совершение какого-либо поступка. Таким образом, как субъект, наделенный способностью к мышлению и стремящийся к познанию, человек обладает теоретическим разумом. Но как субъект, наделенный волей и стремящийся к действию, человек обладает практическим разумом.

Первым вопросом в решении проблемы «Что такое человек?», по мнению Канта, является вопрос « Что я могу знать?», который относится к сфере собственно теоретической философии. На него отвечает метафизика, которая, таким образом, оказывается составной частью философской антропологии.

Философ стремился выявить природу и способности самого теоретического разума и определить область и границы его применения. Он расчленяет познавательную способность теоретического разума на три различных начала: чувственность, рассудок и собственно разум в узком смысле слова. Чувственное представление возникает благодаря воздействию на нас вещей самих по себе, существующих за пределами человеческого познания.

Кант расчленяет чувственность на материю и априорные формы. По его мнению, существуют две чистые формы чувственного созерцания как принципы априорного знания, а именно пространство и время. Философ рассматривает пространство как «внешнюю», а время как «внутреннюю» форму созерцания. Хотя они даны нам независимо от эмпирического опыта, как формы созерцания они реализуются только в опыте.

Кант указывает на тесную связь рассудка с разумом и на отличие первого от второго. «Если рассудок есть способность создавать единство явлений посредством правил, то разум есть способность создавать единство правил рассудка по принципам. Следовательно, разум никогда не направлен прямо на опыт или на какой-нибудь предмет, а всегда направлен на рассудок…»[7]. Немецкий мыслитель определяет понятия разума как трансцендентальные идеи, которые выходят за пределы всякого опыта. Он разделяет трансцендентальные идеи на три вида. Эти идеи суть душа, мир, Бог: «Мыслящий субъект есть предмет психологии, совокупность всех явлений (мир) есть предмет космологии, а вещь, содержащая в себе высшее условие возможности всего, что можно мыслить (сущность всех сущностей), есть предмет теологии»[8].

 

 

– 161 –

 

Вторым вопросом в решении проблемы «Что такое человек?», считает Кант, является вопрос « Что я должен делать?». На него отвечает мораль, которая в качестве нравственной философии выступает составной частью философской антропологии.

Важнейшей задачей практической философии немецкий мыслитель считал выявление оснований и сути нравственных правил, регулирующих отношения между людьми. Практические основоположения, содержащие в себе общие определения воли, Кант подразделяет на «максимы» и «законы». Философ вводит категорический императив как всеобщий моральный закон – безусловное нравственное предписание в душе человека. Кант считал, что мораль и право имеют один и тот же источник – практический разум человека и единую цель – утверждение всеобщей свободы. Но мораль относится к сфере моральности, а право составляет сферу легальности.

Третьим вопросом в решении проблемы «Что такое человек?», по мнению Канта, является вопрос «На что я могу надеяться?». Этот вопрос, полагает философ, относится как к сфере теоретической философии, так и к сфере практической философии. На него отвечает религия, которая таким образом оказывается составной частью философской антропологии.

Не мораль вытекает из религии, полагает Кант, а, напротив, религия вытекает из морали. Поэтому мораль полностью независима от религии. Подлинная нравственность, считает философ, заключается в следовании моральному закону и не зависит от веры в Бога, который таким образом оказывается всего лишь персонификацией всеобщего морального закона.

Кантовское обоснование религии зиждется на понимании человека как представителя рода в качестве центра и основы мироздания. В антропологической философии кенигсбергского мыслителя бытие предстало именно как человеческое бытие. Поскольку практическая философия в трактовке Канта имеет первенствующее значение перед философией теоретической, то вопросы познания мира для него обладают смыслом только в том случае, если они подчинены вопросу созидания нравственно совершенного мира самим человеком. В практической же антропологии Канта основополагающим учением является моральная антропология, к которой непосредственно примыкают педагогическая антропология и историческая антропология.

Обоснование необходимости педагогики Кант видит в самой морали. Хотя моральный закон непосредственно дан человеку в виде априорного принципа практического разума, его реализация в мире эмпирических явлений зависит от конкретной деятельности индивидов.

 

 

– 162 –

 

В плане своего индивидуального бытия, замечает философ, человек может стать человеком только путем воспитания. Он – то, что делает из него воспитание. Можно сказать, что в этом Кант – наследник Просвещения.

У Канта намечается и переход к философии истории, которая также выводится из его философской антропологии. На завершающей стадии развития человечества, считал ученый, нормы нравственности будут преобладать над нормами права. Поэтому целью истории, так же как и целью природы, является достижение всеобщего правового гражданского общества, которое создаст условия для объединения людей во всеобщую этическую общность[9].

Поскольку, по Канту, вся познавательная и практическая деятельность человека всецело определяется трансцендентальными принципами разума, его философское учение о человеке является трансцендентальной антропологией.

Основоположником современной философской антропологии как течения западноевропейской философии XX века является выдающийся немецкий мыслитель Макс Шелер (1874-1928 гг.)[10]. Объявив вслед за Кантом вопрос « Что такое человек?» основным вопросом философской антропологии, Шелер пришел к выводу, что всякое предметное бытие как внутреннего, так и внешнего мира следует сначала соотнести с человеком. Все формы бытия зависят от бытия человека. И только на основе выяснения сущностного состояния человека, которое исследует «философская антропология», исходя из духовных актов, изначально проистекающих из центра человека, можно понять истинные атрибуты высшей основы всех вещей[11].

Философ выделяет пять важных антропологических идей в истории человечества. Первая идея о человеке, вполне господствующая в теистических, в частности иудейских и христианских, религиозных кругах, представляет собой совокупность воззрений об Адаме и Еве, о творении, рае и грехопадении. Такая иудаистско- христианская антропология породила огромное количество концепций истории.

Вторая господствующая идея о человеке, полагает Шелер, – это идея «homo sapiens» – человека разумного. Этот круг представлений, в котором самосознание человека впервые в мире возвысилось до понятия о его особом положении, был сформирован в недрах классической древнегреческой философии. При таком понимании человек является человеком благодаря тому, что у него есть «логос», «разум» и т.д.

 

 

– 163 –

 

С этим воззрением тесно связано учение о том, что в основе всего универсума находится надчеловеческий «разум», которому причастен человек, причем только он один из всех существ. Почти вся философская антропология от Аристотеля до Канта и Гегеля исходит из понимания человека как существа разумного.

Третья господствующая идея о человеке, считает Шелер, – идея «homo faber» – человека деятельного. Эта идея охватывает давно ставший традиционным круг представлений современного естествознания и генетической психологии, согласно которым человек представляет собой достаточно поздний итог развития Земли, существо, которое отличается от форм, предшествующих ему в животном мире, только сложностью соединения энергий и способностей. Этот подход включает в себя натуралистические, «позитивистские», прагматические учения, в рамках которых человек, в первую очередь – не разумное существо, не «homo sapiens», а существо, определяемое влечениями.

Четвертая из пяти господствующих идей о человеке, по Шелеру, – идея противоестественная и странная. Находясь в оппозиции к трем предыдущим антропологическим учениям, она противопоставляет им тезис о неизбежном декадансе человека в ходе истории и причину этого выводит из самой его сущности.

На простой вопрос «Что такое человек?» эта антропология отвечает: человек – это способный по-настоящему лишь к развитию пустых суррогатов (язык, орудия и т.д.), прожигающий в болезненном повышении порога собственной чувствительности свои жизненные свойства и жизнедеятельные проявления дезертир жизни, ее основных ценностей, ее законов, ее священного космического смысла. Человеческая история есть лишь необходимый процесс вымирания заведомо обреченного на смерть вида.

И, наконец, пятая из существующих ныне идей о человеке основывается на том, что позволяет самосознанию человека подняться на такую ступень, взлететь на такую головокружительную, гордую высоту, какой не сулило ему ни одно другое из известных учений. Этот новый тип антропологии воспринял идею сверхчеловека Ницше и подвел под нее рациональный фундамент. Помимо самого Ф.Ницше эту идею развивали Д.Г.Керлер и Н.Гартман.

По мнению Шелера, между этими антропологическими подходами вообще нет никакой связи; нет единой идеи человека, нет сущностного понятия человека. В свою очередь, занимающиеся человеком специальные науки, количество которых все возрастает, больше скрывают сущность человека, чем проясняют ее.

 

 

– 164 –

 

Все перечисленные определения человека слишком узки, чтобы постигнуть человека целиком, выразить его существенные черты, потому что являются идеями человека, понимаемого как вещь, как некая эмпирическая данность. Но человек, замечает Шелер, вовсе не вещь, несмотря на видимую телесную очевидность, «он есть направление движения самого универсума»[12]. И хотя он может предстать в естественнонаучном опыте как осязаемый предмет, его истинная сущность, постигаемая одной лишь философской антропологией, выходит за границы предметной действительности. Человек – больше, чем его наличное бытие. Именно поэтому он не умещается в эмпирических границах своего существования, в процессе становления преодолевая рубежи, которые наметила ему природа. Вросший в мир всеми корнями своего естества и связанный с ним интимнейшими узами, человек обладает потенциальной возможностью к бесконечному расширению сферы своего бытия.

Таким образом, приходит к выводу Шелер, человек есть микрокосм и одухотворенное живое существо; именно такое его понимание преодолевает узкие рамки существующих трактовок человека и создает необходимые предпосылки для постижения многообразия его возможностей.

Немецкий философ намеревался создать новую, действительно философскую антропологию, способную раскрыть сущностную специфику человека и его метафизическое положение в мире, преодолеть крайности сциентистской и антисциентистской ориентации. «Задача философской антропологии, – писал он, – точно показать, как из основной структуры человеческого бытия… вытекают все специфические монополии, свершения и дела человека: язык, совесть, инструменты, оружие, идеи права и бесправия, государство, руководство, изобразительные функции искусства, миф, религия, наука, историчность и общественность»[13]. Именно эта задача постоянно находилась в центре философско-антропологической проблематики Шелера, отчетливо сознававшего трудности ответа на поставленный вопрос.

В качестве центрального понятия, позволяющего воссоздать доктрину целостного человека, Шелер предлагает категорию «дух». В «духе» человека содержится некая биологически невыводимая сущность – манифестация высшей первоосновы вещей как таковой. Это первооснова человека есть целенаправленная «сила», «влечение», «порыв», которые лежат в основании природы.

Если принять подобное сущностное понимание человека (противопоставив его животным и растениям), то в таком существе бессознательно для него, согласно Шелеру, происходит Богостановление.

 

 

– 165 –

 

Поэтому человек нечто качественно большее, чем животное, он не просто покоящееся бытие, а возможное направление процесса развития и одновременно вечная задача, вечно сияющая цель. Духовная личность человека – это не субстанциальная вещь и не бытие в форме предмета. В этом смысле нет человека как вещи, но есть лишь вечная возможная, свободно совершающаяся гуманизация, постоянное становление человека, часто прерываемое глубокими провалами в относительное озверение.

Философ отклоняет традиционное теистическое понимание Бога. По его мнению, делать Бога предметом, вещью означает совершать идолопоклонство. Бог непосредственно постигает и осуществляет себя в самом человеке, который как таковой и в качестве духовного, и в качестве живого существа всякий раз есть лишь частичный центр «духа» и «порыва» через себя сущего. «Дух» и «порыв», как два атрибута бытия находятся в отношении изначального диалектического напряжения, которое преодолевается и разряжается в мировом процессе. «Дух» и «порыв» встречаются в человеке.

Человек соучаствует в появлении Божества, считает Шелер, становление Бога и становление человека с самого начала взаимно предполагают друг друга. «Человек есть то единственное место, в котором и посредством которого первосущее не только понимает и познает само себя – но он есть также то сущее, в свободной решимости которого Бог может осуществить и спасти свою чистую сущность»[14]. Таким образом, философская антропология Шелера окрашена в пантеистически-персоналистские тона. Немецкий мыслитель устранил личного Бога, который в его учении оказывается зависимым от человека. Подлинно человеческие духовные и разумные функции можно свести к трем его определениям[15]. Во-первых, в противоположность влечениям, потребностям и внутренним состояниям своего организма человек способен быть определяемым внутренним содержанием вещи. Во-вторых, человеку присуща свободная от вожделения любовь к миру как нечто возвышающееся над всяким отношением к вещам, определяемым влечением. В-третьих, человек обладает способностью отличать сущность от наличного бытия и в этой сущности априорно усматривать то, что сохраняет значимость и истинность для всех случайных вещей и событий.

Шелер преодолевает конечность эмпирических определений человека. Божественный «дух» наслаивается у него на иррациональный стержень человека, на «порыв» как проявление «все-жизни». «Дух» и «порыв» – эти два атрибута бытия – возрастают в себе самих в истории

 

 

– 166 –

 

человеческого рода и в эволюции жизни мира. Именно поэтому в человеке соединены все сущностные ступени бытия, в нем природа пришла к концентрированному единству.

По мнению Шелера, к сущности человека относятся сознание мира, самосознание и сознание Бога, которые образуют неразрывное единство. Являясь «узлом мира», в котором пересекаются идущие из глубин бытия «порывы» трансценденции, человек постоянно раздвигает границы своего индивидуального и социального бытия, тем самым созидая самого себя, мир и Бога.

Человек, доказывал Шелер, – это вовсе не субъект разума и не субъект разумной воли. Человек – это прежде всего ensamans(существо любящее) и только потом – enscogitans(существо познающее) и ensvolens(существо волящее)[16].

Разрабатывая антропологический принцип как методологический прием своей философии, Шелер исходил из отдельного индивида как носителя теоретической беспристрастности, философской убежденности и религиозной веры. Человек есть центр высших эмоционально-ценностных актов, единственное существо во Вселенной, не равнодушное к призывам, идущим из трансцендентного «царства ценностей».

В качестве личности человек – это прежде всего ordo amoris. Этот порядок любви и ненависти мыслится как сокровенное ядро личности, как основная «ценностная формула», в соответствии с которой организована духовно-нравственная жизнь индивида. Кто познал ordo amoris человека, тот познал и его самого.

Таким образом, стремясь создать целостное философское учение о человеке как неповторимом и уникальном личностном существе, Шелер фактически разработал экзистенциальную антропологию. По его мнению, конкретный «жизненный мир» индивида есть, прежде всего, мир любви и ценностных предпочтений. Поэтому возможность одухотворения любви становится для философа и возможностью выхода за пределы собственных локальных мирков и любовного обживания божественного мира, Космоса как целого. Становясь из любви к ближнему любовью к дальнему, она проявляется как «прорыв» человека за пределы своего личностного бытия.

 

Примечания

 


[1] Бубер М. ., 1995.Проблема человека // Бубер М. Два образа веры. М

 

[2] См.: Heidegger M. Kant und das Problem der Metaphysik // Heidegger M. Gesammtausgabe. F. а/M., 1991. Abt. 1. Bd. 3. S. 211.

 

[3] Кант И. Антропология с прагматической точки зрения // Кант И. Соч.: В 6 т. Т. 6. М., 1966. С. 351.

 

[4] Кант И. Критика чистого разума // Кант И. Соч.: В 6 т. Т. 3. М., 1964. С. 661.

 

[5] Кант И. Логика. Пособие к лекциям // Кант И. Трактаты и письма. М., 1980. С. 332.

 

[6] Кант И. Антропология с прагматической точки зрения. С. 351.

 

[7] Кант И. Критика чистого разума. С. 342.

 

[8] Там же. С. 363.

 

[9] См.: Кант И. Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане // Кант И. Соч.: В 6 т. Т. 6. М., 1966. С. 12.

 

[10] См.: Бурханов Р.А. Проблема человека в философии Макса Шелера // Немецкая философия конца ХК – первой половины XX века /Отв. ред. Р .А.Бурханов. Екатеринбург, 2002. С. 125-147.

 

[11] См.: Шелер М. Философское мировоззрение // Шелер М. Избр. произведения. М., 1994. С. 11.

 

[12] Шелер М. Человек в эпоху уравнивания // Там же. С. 105.

 

[13] Шелер М. Положение человека в Космосе // Там же. С. 187.

 

[14] Шелер М. Философское мировоззрение. С. 13.

 

[15] См.: Шелер М. Формы знания и образование // Там же. С. 29–30.

 

[16] См.: Шелер М. Ordo amoris // Там же. С. 352-353.

 

стихи, проза, авторская песня, публицистика, юмор

Юрий Ротенфельд
 Философия в школе: трилогия ума
 1. Введение
Законы природы имеют принудительный характер,
и, нарушая их, мы подвергаем себя опасности.
 М.Липман
Не секрет, что образование находится сегодня в кризисе, причина которого — в не-понимании законов общественного развития, которые также как и законы окружающей природы имеют принудительный характер. Нарушая эти законы, человек подвергает себя опасности. Выходит, что образование и воспитание людей в рамках традиционной педаго-гической парадигмы «диктатуры разума», состоящее в достижении целостности понима-ния ими окружающей реальности, не справляется со своими задачами.
Чтобы изменить ситуацию в контексте формирования правильных представлений об окружающей действительности в середине 70-х годов возникла идея пересмотреть учебный процесс в школе, с тем, чтобы кардинальным образом изменить мышление лю-дей, начав развивать его с раннего детства. Инициаторами выступили ученые Института Развития Философии для детей (Нью-Джерси, США) под руководством профессора фило-софии М. Липмана, предложившего обучать школьников философии с детского сада по 12-ую ступень**.
Сегодня «Философия для детей» — это педагогическое направление, которое про-водят в жизнь тысячи школьных коллективов, десятки научно-исследовательских групп и целых институтов в более чем двадцати странах мира. По мысли сторонников философ-ского подхода к учебному процессу, он способствует развитию глобального мышления подрастающего поколения, способствует изучению общих закономерностей развития общества, реализует гуманизацию всей системы образования. Этот подход превращает простую болтовню в беседу, в обсуждение, в диалог. Он учит детей слушать других и тол-ково реагировать самому на сказанное, что включает в себя умение следовать линии рас-суждения, возникающей в ходе дискуссии, и при этом учит независимости в суждениях. В итоге школьное образование становится началом любого образования, поэтому его роль в формировании личности является определяющей. Оно должно давать широкое, целостное видение окружающего мира, необходимое любому человеку независимо от того, какую профессию он впоследствии выберет.
Однако в среде противников философского подхода есть сомнение, следует ли вводить в учебный план школы еще один предмет — философию, поэтому среди филосо-фов и педагогов до сих пор ведутся по этому поводу споры. Методисты в свою очередь задаются вопросом, с какого возраста и как следует обучать детей философскому мышле-нию, какие методики брать за основу. Поэтому высказывать убеждение в том, что фило-софия «может выступать основанием для разработки курсов, занятий по философии для детей пока не приходится»
И действительно, опасной иллюзией можно считать убеждение в том, что «Фило-софия для детей» сможет на уроках научить школьников как-то по-новому мыслить, что благодаря этим урокам дети подготовят себя к умению думать в любых других ситуациях и дисциплинах. Примером может служить «философия для взрослых», которая в течение нескольких тысячелетий не сумела привести людей к пониманию природных и общест-венных процессов, к взаимопониманию хотя бы между самими философами, хотя и про-двинула их в критическом осмыслении всего и вся, обучила их «обоснованному» рассуж-дению на любую тему.
Приходится согласиться с теми противниками философского подхода к школьному образованию, которые считают, что для того, чтобы развивать критическое и рассудочное мышление у школьников, чтобы дети научились самостоятельному и автономному мыш-лению, вовсе нет необходимости вводить специальный курс философии в школьное обу-чение. Тот же самый результат можно получать и на уроках языка и литературы. Об этом свидетельствует сам М. Липман, констатирующий тот факт, что «учитель, обращающий особое внимание на чтение, может добиться существенных результатов в чтении, в то время как учитель, придающий первостепенное значение обоснованному рассуждению, может добиться таких же результатов в этой области» .
Хотя нет сомнения в том, что школьники, занимавшиеся по специальной програм-ме «Философия для детей», становятся более рассудительными и учителям легче получать более весомые результаты в развитии общих мыслительных навыков детей. Однако в ка-честве основы целостного понимания реальности такое философствование в детском воз-расте явно недостаточно, поскольку первостепенная роль философского образования должна заключаться не столько в передаче школьнику разнообразной информации из раз-ных научных областей, не столько в обучении его рассудочному мышлению, а в обучении его разумному мышлению согласно природным и социальным законам.
Поэтому следует четко осознать, что основной целью образования продолжает ос-таваться обучение детей тем знаниям, которые были накоплены взрослыми. Тогда как су-ществующая практика детского философствования, помогающая им развивать собствен-ное мнение по отношению к серьезным вопросам, может только навредить детям, отожде-ствляющим пустопорожнюю болтовню или краснобайство с мудростью.
Только стратегия совершенствования мыслительных навыков вселяет надежду на повышение общего уровня образования. Речь идет не об улучшении отдельных элементов, а именно о качественно ином уровне школьного образования. Принятие этого тезиса ста-вит задачу перед философией для взрослых: найти и использовать такую методоло-гию, которая развивала бы не только рассудок, а все другие мыслительные навыки, обуславливающие разум. Задача состоит в том, чтобы трансформировать энергию рассу-дочного самовыражения в когнитивные импульсы ума, направленные на познание объек-тивных причинно-следственных связей, имеющих принудительный характер. Вместе с тем дети, обученные рассудочному мышлению должны четко знать, где проходит грани-ца рассудка, в рамках которого они свободно могут проявлять инициативу и изобрета-тельность, а где проявляется «диктатура разума».
Принято считать чтение, письмо и математику «базисными навыками», владение которыми дает наиболее важный показатель развитости ума. Однако это не самые про-стые навыки. Поэтому они должны быть проанализированы с позиции самых элементар-ных мыслительных средств. Научив школьников пользоваться исходными мыслительны-ми структурами, мы можем получить куда более существенные результаты в развитии их мышления.
Интересным представляется античный опыт по воспитанию разумного мышления, поскольку зародившаяся в Древней Греции философия возникла не в качестве какой-то отдельной научной дисциплины, она представляла всю науку, и, прежде всего, науку о природе, которая воспринималась как нечто целое. Философию интересовало то, как воз-ник окружающий мир, в результате чего появился первый человек. Как он научился гово-рить, писать и считать и достаточно ли этих умений для осмысления окружающего мира.
И оказалось, что для одних наук достаточно умения говорить, писать и считать, то-гда как для других этого недостаточно. Выходит, что для освоения одних видов знания нужно одно состояния ума, тогда как для таких предметов как математика, физика и дру-гих естественнонаучных дисциплин, изучающих закономерности окружающего физиче-ского мира нужно другое его состояние. Отсюда следует деление ума на две ступени: низшую, которую называют рассудком и высшую, которую называют разумом. Поэтому в школе учат не только языку и арифметике, но и другим дисциплинам: физике, химии, ас-трономии, обществознанию и другим. Одни из них учат рассудочному мышлению, другие учат разумному мышлению.
Рассудочное мышление – это путь свободных интерпретаций мира, множество ко-торых ставит перед необходимостью создания своей собственной позиции. Однако для формирования мышления ребенка определяющим фактором является окружающий мир, а не субъективное суждение о нем, поскольку интеллектуальное развитие не только детей, но и взрослых обусловливается всесторонним знакомством с многообразием мира, с дей-ствием его объективных законов.
Овладение всем комплексом школьных дисциплин было бы вполне достаточно для развития ума среднестатистического человека, если бы не одно обстоятельство. Сформи-рованный в школе ум оказывается односторонним, поскольку направлен на качественное и количественное осмысление природы. Для научного же осмысления человека и общест-ва, для достижения целостности понимания ребенком окружающей реальности, он явно не приспособлен. Тем более он не приспособлен для осмысления структурного многообразия мира, законов его движения и самоорганизации. Для этого необходимы не только речь и счет, но совершенно другие мыслительные средства. В итоге случилось так, что понима-ние общества и места человека в нем совсем не отвечает запросам времени, поскольку не выходит за пределы рассудочного мышления и даже люди с очень развитым умом не по-нимают многое из того, что происходит в социальном мире и почему так происходит. Хо-тя в своем деле они проявляют чудеса разумности.
Возникает вопрос, что можно сделать для того, чтобы разумное мышление проник-ло и в социально-гуманитарные науки, не выходящие сегодня за пределы рассудочного мышления? Ответ очевиден — учить уму-разуму в школе так, чтобы разумное мышление охватывало не только естествознание, но и гуманитарную сферу, схватывая единство ес-тественнонаучного и гуманитарного знания. Поэтому главная сложность, которая встает при изучении мыслительных процессов, состоит в том, чтобы найти язык для их описания. Это значит, что нужны такие мыслительные средства, которые в одно и то же время были бы пригодны для описания не только природных, но и социальных процессов. Ключевым моментом такого подхода является операция «сравнения», позволяющая выделить целый ряд сравнительных понятий.
Операция «сравнение» — это главная операция, которая задает восходящее движе-ние всей науки, обусловливая собой существование некой трилогии ума — задающей со-вокупность трех логических направлений, объединенных преемственностью и общей иде-ей. Одно из этих направлений — это формальная логика, обусловливающая рассудочное мышление. Второе, направление — это разумное метафизическое конкретно-научное мышление. И третье, тоже разумное направление — это конкретно-всеобщее диалектиче-ское мышление. Причем каждый вид мышления обусловлен своей логикой, имеющей свои специфические начала — сравнительные понятия, каждое из которых задает объективную точку зрения для осмысления реальности.

 2. Чем отличается рассудок от разума

«Разум – подлец, оправдает всё что угодно»
Ф.М.Достоевский

Определение того, что считать умом, а что рассудком и разумом всегда находилось в сфере философской науки. Поэтому и считают что ум, рассудок и разум, выражающие определенные уровни теоретического мышления, являются философскими категориями. Осмыслением их содержания начали заниматься уже в античной философии, и продол-жают делать это, по сей день.
Об уме как об интеллектуальной деятельности человека, говорят как о высшей творческой способности получать, хранить, преобразовывать и выдавать информацию, вырабатывать новые знания, принимать рационально обоснованные решения, формулиро-вать цели и т.п. . В европейской философской традиции принято различать в качестве ос-новных уровней ума рассудок и разум. Поэтому кратко об уме можно сказать, что это ин-теллектуальная деятельность в форме двух его степеней — рассудка и разума. Но если се-годня сущность рассудка более или менее ясна, то определение того, что такое разум на-ходится под сомнением. До сих пор непонятно в чем его сущность, чем он похож, а в чем отличаются от рассудка.
Согласно И. Канту (1724-1804), например, основной функцией рассудка в позна-нии является мыслительное упорядочение явлений. Разум же стремится постичь сущ-ность вещей, но не достигает этой цели.
Г. Гегель (1770-1831) истолковывал рассудок как необходимый момент разумного мышления. Он отождествил рассудок с метафизическим пониманием действительности, противопоставляя его диалектике разума. По этому поводу Ф.Энгельс писал, что гегелев-ское различение рассудка и разума, согласно которому только диалектическое мышление разумно, «имеет известный смысл».
С точки зрения диалектического материализма процесс развития теоретического мышления предполагает взаимосвязь рассудка и разума. С рассудком связана способность умело оперировать понятиями, правильно классифицировать факты и явления действи-тельности, приводить знания в определённую систему, важность чего не подлежит сомне-нию. Посредством разума мышление синтезирует результаты познания, создаёт новые идеи. Опираясь на рассудок, разум раскрывает сущность действительности. Однако в чем заключается эта сущность, ни диалектический материализм, ни другие фило-софские учения не дают ответа.
В итоге рассудок и разум воспринимаются как два вида мыслительной деятельно-сти человека, взаимное отношение которых в различных философских учениях понимает-ся по–разному. В то же время по сравнению с рассудком разум всегда и везде признавался в качестве высшей формы мыслительной деятельности, направленной на познание упо-рядоченности, гармонии мироздания, на выявление причинно-следственных связей, раскрывающих сущность действительности. Однако, как правильно заметил в свое время И.Кант, разум, пользующийся средствами рассудка, не способен постичь сущно-сти природных и социальных явлений, поэтому он и остаётся в границах рассудка. Это замечание И.Канта особенно актуально в отношении социально-гуманитарных наук, дальнейшее развитие которых требует обнаружения мыслительных средств, опреде-ляющих сущность не только разума, но и рассудка, выявляющих сходства и разли-чия этих средств.
Разум — это основа научного восприятия мира и его не легко освоить. Тем более, если не иметь представления о том, что такое разум и в чем его отличие от рассудка. Что-бы разобраться в этом вопросе следует определиться с исходной точкой, от которой, соб-ственно, и возникает мышление, неразрывно связанное с возникновением речи.
Очевидно, что первобытный человек, был изначально бессловесен, т.е. был не спо-собен мыслить. Возникновение речи поднимает его на первую ступень интеллектуального развития, обусловливающую абстрактный разум, – то, что сегодня мы называем рас-судком, отражающим реальность при помощи органов чувств: слуха, зрения, осязания, обоняния.
По поводу сущности абстрактного разума, обусловливающей возникновение язы-ковых средств, Аристотель (384-322 до н. э.) писал: «Каждая вещь обозначается по отно-шению к каждой, как то же самое (А = А) или другое (А и не-А)» . Где А и не-А проти-воречащие понятия.
В дополнение можно привести слова замечательного французского философа К.А.Гельвеция (1715—1771), который в своем сочинении «Об уме» писал, «что в нашей способности замечать сходство и различие, соответствия и несоответствия различных предметов и заключаются все операции нашего ума». И далее «… ум, следовательно, со-стоит в том, чтобы сравнивать наши ощущения и наши идеи, т.е. замечать сходство и раз-личия, соответствия и несоответствия, имеющиеся между ними»
Наш замечательный соотечественник, основатель педагогики К. Д. Ушинский (1824 – 1870) также как Аристотель и Гельвеций считал операцию сравнения основой по-знания, ибо «мы познаем любой предмет, только приравнивая его к чему-то и отличая его от чего-то».
Это значит, что в основании речи и абстрактного мышления, возникновение кото-рых растягивается на века и даже тысячелетия, лежит умение отождествлять и различать ситуации, обусловленное отношениями «абстрактного тождества» и «абстрактного разли-чия» – как предельных абстракций отождествления и различения, раскрывающих сущ-ность формально-логических связей.

Схема 1. Исходная «точка» восхождения к абстрактному разуму

Значит под абстрактным разумом или рассудком, мы подразумеваем умение пользоваться операцией «сравнение», умение отождествлять предметы и явления окру-жающего мира или различать их. То же имеет смысл и в отношении конкретного разу-ма, сущность которого также определяется операциями мышления. Однако важнейшей из них в обоих случаях является операция «сравнение». Хотя важны и другие операции, при помощи которых совершается мыслительная деятельность людей, – это операции анализа и синтеза, абстракции, обобщения и конкретизации. Но не они определяют сущность мышления.
Операция «сравнение» — это работающая идея, дающая эффективное решение ос-новных проблем мышления, это уникальная концепция развития науки, способствующая открытию и пониманию истинных процессов, явлений и законов, реально происходящих в природе и обществе; это главное звено, ухватившись за которое можно вытащить всю цепь естественно-научных и социально-гуманитарных проблем.
Поэтому в дальнейшем изложении основное внимание будет уделено совершенст-вованию операции «сравнение», что позволит определить пути движения к разуму, его бесконечное поступательное восхождение с одной конкретной ступени на другую, чего нет в школьных программах. Да и откуда ей там взяться, если операция «сравнение» не разработана ни в одном из современных философских направлениях. При этом понятие «абстрактный разум» в нашем изложении будем отождествлять с понятием «рассудок», тогда как понятие «конкретный разум» – с двумя следующими понятиями: «метафизиче-ский конкретно-научный разум» и «диалектический конкретно-всеобщий разум».
Переход от рассудка к разуму как процесс движения мысли называют восхождени-ем от абстрактного к конкретному. Эту процедуру мы будем понимать не иначе, как дви-жение мысли по пути восхождения от формально-логического рассудочного мышления к конкретно-научному и к конкретно-всеобщему диалектико-логическому разумному мыш-лению. После осмысления с новых философских позиций всей школьной программы нас будут интересовать социально-гуманитарные науки, которые, в отличие от естественных наук, не достигли высот разума, а все еще находятся на пути к ним.
Дело в том, что между предметами и явлениями окружающей нас действительно-сти существуют объективные отношения и закономерные связи, и человек стремится по-нять их многообразие. Часто эти связи скрыты, поэтому их не удается воспринимать не-посредственно при помощи органов чувств. Для того чтобы их выявить, приходится при-бегать к мыслительным операциям. Человек сравнивает предметы и явления, анализирует их или обобщает, высказывает о них свои суждения, делает умозаключения. Познание от-ношений и закономерных связей между предметами и явлениями окружающего мира по-зволяет понять причинно-следственные связи не только в природе, но и в обществе. Пред-видеть развитие событий мы можем только потому, что понимаем одинаковое, имеющее место в разнообразных свойствах предметов и явлений. Поэтому сущность мышления как процесса познания окружающего мира начинается с сопоставления предметов и явле-ний с целью найти сходство и различие между ними, или то и другое одновременно.
Абстрактный разум или рассудочное мышление, ограничен рамками классифика-ционных понятий обычного разговорного языка, включающего философские категории. Он обусловлен законом непротиворечия и лежит в границах принципа, определяемого Аристотелем в качестве «самого достоверного из всех начал». «Невозможно, писал по этому поводу Аристотель, чтобы одно и то же в одно и то же время было и не было при-суще одному и тому же в одном и том же отношении» . Аристотель сформировал три ос-новных закона формальной логики, которые составляют ядро рассудочного мышления. И эти же законы являются в то же время логическими основаниями всей науки. Причем ло-гическая последовательность и непротиворечивость, освоению которых предлагают обу-чать детей все существующие до сегодняшнего дня школьные программы по философии, – только необходимое, но отнюдь не достаточное условие достижения знания.
Конкретный разум направлен на познание упорядоченности, гармонии, симмет-рии мироздания, на выявление причинно-следственных связей, раскрывающих сущность действительности. Причем самым главным свойством разумного мышления является то, что оно умеет отождествлять и схватывать в единстве все конкретные различия, в том числе и противоположности, «которые рассудок разводит в стороны». Тогда как школьные предметы естественнонаучного цикла не формируют на должном уровне логику конкретно-научного и конкретно-всеобщего мышления.

 3. Трилогия ума
«Многознание уму не научает»
 Гераклит
В древности не случайно считалось, что познание тесно связано с операцией «срав-нение», позволяющей выявлять исходные начала бытия, которые назывались «противопо-ложностями». По этому поводу Аристотель заметил, что все его предшественники при-знают началами противоположности, только у всех эта категория выражала разные отно-шения действительности. Поэтому Аристотель систематизирует различное содержание этого понятия у предшественников и выделяет четыре вида противолежания: «противо-речащее», «противоположное», «соотнесенное», «лишенность и обладание» . Где каж-дое из этих понятий – логосов отражает объективную реальность вне зависимости от ее природной или социальной обусловленности. При этом два вида противолежания — «соот-несенное» и «лишенность и обладание» представляют собой две различные формы одного и того же отношения.
Так, «соотнесенное» связывает воедино два понятия «большее» и «меньшее», в ко-тором «меньшее» может изменяться от любого заданного значения до нуля. А это значит, что понятие «соотнесенное» может вырождаться в понятие «лишенность и обладание» в качестве своего предельного случая. То же касается и понятия «лишенность и обладание» в котором «лишенность» может изменяться до любого заданного значения. Поэтому, как ни крути, речь у Аристотеля идет не о четырех, а о трех видах противолежания.
Не вдаваясь в подробности, три выделенных Аристотелем вида противолежания — «противоречащее», «соотнесенное» и «противоположное» можно представить на Схеме 2, где понятия «Тождественное» и «Различное», разведенные по разные стороны схемы, обу-словливают «противоречащее» — один из трех видов аристотелевского противолежания.

Схема 2. Аристотелевская парадигма познания в новой интерпретации
Дополняя эту схему новыми категориями, отражающими причинно-следственные связи, общие для природного и социального мира мы получаем универсальную парадигму познания (метапарадигму), наглядно раскрывающую суть рассудочного и разумного мышления, их сходство и различие, их естественную взаимную связь в рамках единства формальной логики, логики конкретных наук и диалектической логики, как конкретно-всеобщего метода познания. При этом точки на схеме обозначают другие, не показанные на ней сравнительные понятия.
Подобно множеству чисел в арифметике или подобно нотам в музыке, выстраиваем сравнительные понятия в два параллельных ряда, и, по мере познания окружающей действительности, пополняем их все новыми и новыми понятиями, каждое из которых дает объективную точку зрения на природный и социальный мир.

Схема 3. Универсальная парадигма познания

Как по ступеням будем подниматься от познания тождественности вещей к пости-жению все более далекого их родства, а, значит, — к созданию все более полных теорети-ческих моделей, отражающих гармонию и разумность мироздания. При этом еще раз от-метим, что сравнительные понятия оказываются в одинаковой мере пригодными для ос-мысления природных и социальных процессов, что обусловливает собой единство есте-ственнонаучного и гуманитарного знания.
Верхний ряд универсальной парадигмы познания через понятие «Соотнесенное» дает возможность осмысливать количественное многообразие мира, поскольку для осмысления «большего» мы научились брать «меньшее» в качестве единицы измерения (статика – метафизика). Тогда как нижний ряд через понятие «Противоположное» дает возможность осмысливать природные и социальные процессы (динамика – диалектика).
Причем понятия верхнего и нижнего ряда отражают разумное мышление, которое подразумевает два равнозначных его вида: конкретно-научное (метафизическое) разумное мышление и конкретно-всеобщее (диалектическое) разумное мышление. В итоге все мышление можно подразделить на три взаимосвязанные логические части, каждая из ко-торых обусловлена преимущественным использованием трех типов понятийных средств.
— Рассудочное (филологическое) мышление, как любовь к слову — это мыш-ление классификационными понятиями на основе отношений «абстрактного тождества» и «абстрактного различия», обусловливающих закон непротиворечия: либо А, либо не-А.
— Разумное конкретно-научное (метафизическое) мышление как любовь к точному слову – это мышление классификационными, количественными и сравнитель-ными понятиями на основе отношения «соотнесенное» и других, следующих за ним поня-тий, а также множеством изучаемых в школе математических и физических абстракций разной сложности.
— Разумное конкретно-всеобщее (диалектическое) мышление как любовь к мудрому слову — это мышление классификационными и сравнительными понятиями на основе отношения «противоположное» и других, следующих за ним понятий.
Первый тип мышления отражает качественное многообразие мира и характери-зует описательные науки.
Второй тип – связан с естественнонаучным знанием и дает точное количественное описание действительности.
Третий, пока незадействованный тип мышления неразрывно связан со вторым и первым, что позволяет осмысливать качественное и структурное многообразие мира с диалектико-логических позиций, и обуславливает возрождение философии как кон-кретно-всеобщей теоретической и практической науки.
Выходит, что операция «сравнение» — это главная операция мышления, которая задает восходящее движение всему познанию, обусловливая собой существование некой универсальной парадигмы: трилогии ума, показанной на Схемах 2 и 3 и задающей сово-купность трех логических направлений, объединенных общей идеей сравнения.
Первое из этих направлений — это формальная логика, исходной мыслительной парадигмой которой является понятие «противоречащего». Его стороны выражают абст-рактное, бесконечное различие, поэтому в универсальной парадигме познания они отстоят друг от друга на максимальном расстоянии, обусловливая начало и конец парадигмы.
Второе направление — логика конкретно-научных исследований, исходной пара-дигмой которых является понятие «соотнесенного».
Третье направление — логика конкретно-всеобщих философских исследований, исходной парадигмой которых является понятие «противоположного».
Каждая логика определяется своим, только ей присущим началом, задающим объ-ективную точку зрения для осмысления реальности. При этом рассудок разводит абст-рактные различия А и не-А, не допуская их совмещения в одном и том же отноше-нии: либо А, либо не-А. Разум же, напротив, схватывает конкретные различия в единстве, поскольку одна сторона «соотнесенного» или «противоположного» и дру-гих сравнительных понятий не может существовать без другой стороны. Причем ка-ждое из трех этих начал может быть осмыслено в симметрийных категориях .
Приходится смотреть в лицо новым, непривычным истинам и соответственно ме-нять свои представления о философском методе, воспринимая его не в рамках рассудоч-ного формально-логического мышления, а по-новому — как конкретно-всеобщую форму диалектики. Поэтому человек, в зависимости от поставленных целей, сможет более осоз-нанно использовать тот или иной тип мышления — рассудочного или разумного.
Писатель, например, будет использовать в основном рассудочное мышление, не позволяющие выходить за пределы осмысления качественного многообразия мира и формально-логической рациональности.
Физик, как яркий представитель конкретной науки, будет осмысливать не только качественные и структурные особенности мира, но при этом будет искать его точные количественные характеристики.
Философ же сможет осмысливать качественное и структурное многообразие ре-альности, не вдаваясь при этом в вычисление количественных ее характеристик, посколь-ку его интересуют природные и социальные процессы, их энергетика.
Каждое из сравнительных понятий представляет собой мыслительную форму или парадигму, отражающую упорядоченность реальности, гармонию той или иной ее струк-туры. Поэтому каждое из отношений, лежащих между тождеством и различием вы-ражается в понятиях симметрии и антисимметрии и характеризует преемственное восхождение разума с одной ступени на другую, не давая ему возможность переска-кивать ни через одну.

Схема 4. Универсальная логическая парадигма познания,
выражающая трилогию ума в симметрийных категориях

Представленная система категорий обусловливает новый тип рациональности, раз-ворачивающий сосуществующие и взаимодействующие между собой элементы действи-тельности в два иерархических ряда мыслительных форм. Она может выступать в каче-стве неисчерпаемого источника формирования и развития принципиально нового педагогического подхода к школьному образованию. Эта система категорий приводит школьные знания в систему, формирует целостный взгляд на полученную ребенком ин-формацию. И в этом отношении стремление сделать философию одной из основных дисциплин в школе заслуживает особого внимания.
Формируя мышление ребенка по трем логическим направлениям, общеобразова-тельная школа будет воспитывать всесторонне развитых людей. Проблема в том, чтобы не ударяться ни в ту, ни в другую, ни в третью крайность, а найти их гармоничное сочетание. Отсюда следует и решение вопроса о том, можно ли обеспечить умственное развитие ре-бенка за счет системы точно отработанных правил, подобных правилам формальной логи-ки? Приходится признать, что можно.
4. Европейская философия в поисках начал познания

По мере зарождения европейской науки, перед философией также как и перед нами сегодня стал вопрос о началах познания. Мыслители, жившие до Г.Гегеля, понимали, что «началом» видимого многообразия должно быть абстрактное тождество – самая простая философская категория.
Так, еще Николай Кузанский (1401-1464), один из философов позднего средневе-ковья, в своем учении о познании исходил из мысли о том, что тождество представляет собой свернутость различия, а равенство – свернутость неравенства. Поэтому движение рассматривается им как развертывание покоя, различие – как развертывание тождества, неравенство – как развертывание равенства и т.п.
Позднее Иоганн Фихте (1762-1814) и Фридрих Шеллинг (1775-1854) из тожде-ства пытались вывести многообразие мира. Однако они не сумели решить вопрос о возникновении различий из тождества, а многообразия – из единства, проблему их взаимо-связи.
Иначе эта проблема была поставлена Георгом Гегелем. С его точки зрения, разли-чие так же существенно, как и тождество. Одно неотделимо от другого, поскольку тож-дество содержит в себе различие, а различие содержит в себе тождество. Отсюда противо-положности определялись Г.Гегелем как единство тождества и различия, а противоречие – как отношение противоположных тенденций. Г.Гегель противопоставляет формально-логическому пониманию тождества как абстрактного, абсолютного тождества диалектическое понятие «конкретного тождества», представляющего собой единство раз-личного. Г.Гегель неоднократно дает разъяснение, что именно он понимает под словом «мышление». С его точки зрения суть мышления в умении отождествлять различное и различать тождественное. Мыслить по Г.Гегелю, значит «постигать и выражать много-образие в единстве… Мышление состоит в том, чтобы все многообразное приводить в единство» .
Г.Гегель стремится идти дальше своих современников, а, именно: познать суть ра-зумного, диалектического мышления, которое доводит до тождества конкретные различия, множество которых он называет всего лишь одним словом – противоположно-сти. В результате, он получает очень абстрактное, не выходящее за пределы рассудка зна-ние. Поэтому без дальнейшей его конкретизации оно все еще не выходит на конкретно-всеобщий уровень. А причиной тому явилось общефилософское понятие «противопо-ложности», в которое как в одну общую кучу, Гегель свалил все возможные виды различий. Тогда как восхождение от абстрактного к конкретному, т.е. от рассудка к той или иной ступени разумности, требует дифференциации этого предельно общего понятия на строго обозначенные понятия.
Из огромного числа всевозможных абстракций, как Г.Гегель, так и его предшест-венники, выбирали самую «неразвитую» категорию – абстрактное тождество. Вопрос за-ключался в том, как из этого простейшего начала возникают, развиваются и превращают-ся друг в друга все остальные отношения.
К сожалению, из абстрактного тождества как простейшего начала, никакими сред-ствами не удается извлечь не только все бесконечное многообразие отношений, но даже непосредственно следующие за ней абстракции, а это «соотнесенное» в метафизическом (верхнем) ряде отношений, и «противоположное» в диалектическом (нижнем) ряде отно-шений, что видим на Схемах 2 и 3.
Единственно возможный путь заключается в том, что нужно найти эти отношения в объективном мире, и увидеть, как они переходят в абстрактное тождество как в свое вы-рожденное состояние, как в свой частный случай. Следующими за понятиями «соотнесен-ное» и «противоположное», а именно понятиями «ортогональное Пифагора» и «ортого-нальное Гераклита», нужно было обозначить такие обнаруженные в окружающем мире тенденции, которые вырождаются в качестве своего частного случая в предыдущие тен-денции, и так далее, по мере восхождения ко все более сложным отношениям. Именно в результате такого восхождения, проведенного в духе научных революций Томаса Куна (1922- 1996) на Схемах 2, 3, 4 строится универсальная парадигма познания (метапарадиг-ма),
Это значит, что конкретные различия, шаг за шагом, извлекаются из абст-рактного различия, и выстраиваются в два параллельных ряда, завершая их общей категорией «абстрактное тождество». Поэтому поставленная мной задача была проти-воположной той задаче, которую ставили перед собой представители немецкой филосо-фии, а именно — получить из тождества различие. Я же наоборот ищу переходы из раз-личия к тождеству.
Такой подход позволяет осуществить дифференциацию самого понятия «конкрет-ное тождество» на целый ряд конкретных различий — отношений, каждое из которых может быть представлено посредством категорий симметрии и антисимметрии. Начало этому процессу положено применением в философии общенаучных понятий «симмет-рия» и «асимметрия», поскольку именно они являются формой проявления катего-рий абстрактного тождества и абстрактного различия. Восхождение к конкретному тождеству (как соотношению тождественного и различного в одном и том же) пред-ставлено В. С. Готтом (1912-1991) восхождением к философскому принципу единства симметрии и асимметрии .
Это и есть тот реальный путь, по которому может развиваться современная фило-софская наука. Ведь восхождение от абстрактного к конкретному — это способ построе-ния не только одной, отдельно взятой дисциплины, он характерен для науки в целом, т.е. данный метод, имеет не частное, а всеобщее значение. Свойственная людям потребность расширять и углублять знания о мире посредством философской науки оказалась парали-зованной из-за «чрезмерной универсализации законов и категорий диалектики» в проти-воположность динамичности и открытости для познания специальных наук, которые как в прошлом, так и сегодня с успехом исследуют конкретные отношения конкретных сторон действительности. Философия призвана была вносить в конкретные науки смысл, удер-живать единство человеческого знания, связывать частное с общим.
Претензия классической философии и ее методов на предельную всеобщность при-вела к тому, что ее категории потеряли всякую возможность отражать реальность. Ибо все возможные в природе и обществе виды конкретных различий стали называться одним сло-вом «противоположности», а все процессы сводились к борьбе этих мифических «проти-воположностей», многие из которых противоположностями не были. Вот и получилось, что на такой сомнительной абстрактно-всеобщей диалектико-логической базе, какую соз-дал Г.Гегель, а позднее восприняли марксисты, построить действительно научный метод познания было невозможно. Ибо определение Г.Гегелем понятия «конкретное тождест-во» как «тождество противоположностей» оказалось совершенно не верным, поскольку «противоположности» — это только одно из множества конкретных различий, входящих в состав «конкретного тождества». Вот и случилось так, что в силу своей предельной общности ни одна философская проблема, за все века существования философии так и не получила положительного разрешения. И не получит до тех пор, пока философы не при-знают ограниченность своего рассудочного мышления и не станут опираться на фунда-мент разума.
Смысл предлагаемого метода познания в том, что, совершая восхождение от аб-страктного разума к конкретному разуму, следует дифференцировать гегелевское по-нятие «конкретное тождество» на бесконечное множество более конкретных понятий, оп-ределяемых как «конкретные различия», которые названы «сравнительными понятиями». Эти мыслительные средства являются однозначными для всех времен и для всех на-родов, поскольку отражают отношения такими, каковыми они являются на самом деле, сообщают истинное знание, предлагают действительный и однозначный образ мира. Бу-дучи основами конкретных наук, эти понятия раскрывают сущность реальности, способ-ствуют разумному, более глубокому пониманию действительности и взаимопониманию между людьми, так как одинаково делят мир на части, правильно отражают соотношение последних, дают объективные точки зрения на мир.
Наконец-то стало понятным, в чем ошибался великий русский писатель Ф. М. Дос-тоевский, который говаривал: «Разум – подлец, оправдает всё что угодно», – ибо Федор Михайлович принимал рассудочное мышление за проявление разума. Поэтому эпитет «подлец» следует относить к рассудку, но никак ни к разуму. Вот почему обучая детей лишь рассудочному мышлению – одной из трех составляющих ума, мы поступаем не лучшим образом, а попросту говоря — действуем неразумно.

Сознание, самосознание, рассудок, разум | Философский штурм

Систематизация и связи

1. Сознание — основополагающая неоперациональная способность со-относить-ся, со-знавать предмет (мир). В отличие от чувства, мышления, языка, которые являются операциональными способностями — способностями знания или способностями тела, сознание принципиально неоперационально, поскольку есть вообще способ данности предмета (мира). Поэтому в метафизическом смысле, сознание есть всегда. Сознание не может исчезнуть, точно также как не может исчезнуть мир, который сознанием конституирован со-относительно. В то же время, соотносительность сознания и его предмета таково, что сознание нельзя рассматривать самостоятельно, в отрыве от его соотносительно полюса — мира (психологизм), как и мир в отрыве от его соотносительного полюса — сознания (наивность).

2. Сознание по сути есть некая раздвоенность в себе, некая разделенность внутри себя. Эта природа сознания конституирует всякую разделенность вообще — между субъектом и объектом, внутренним и внешним, я и миром. Сознание в этом смысле, можно определить как интенцию, но не в операциональном смысле направленности субъекта на предмет, а как основание всякой интенции, т.е. раздвоенности всякого субъективного акта. Сознание есть неоперациональная интенция как основание всякого интенционального различения.

3. Поскольку сознание есть по сути определенный опыт, в котором мы соотносимся с миром, то оно понимается и как деятельность соотнесения (отношение) и как сам субъект этой деятельности. Иногда из сознания «выделяют» собственно субъект и под «сознанием» понимают отношение субъекта и его объекта — само пространство их соотнесенности. В то же время, термин сознание не употребляют, когда речь идет о движении «внутри» мышления, а не собственно о соотнесении с миром. Это связано с тем, что вне опыта соотнесения с миром, сознание теряет свое самостоятельное значение и становится рефлексией относительно мыслимого содержания. Внутри мышления, субъектом движения становится не сознание, а само мышление, понимаемое одновременно и как некоторое всеобщее, безличное пространство деятельности и как сам субъект этой деятельности. Однако, сознание остается всегда как возможная позиция, в которую субъект может перейти в любой момент, как опыт соотнесенности с миром.

4. Психология рассматривает сознание как операциональную способность и противопоставляет ее бессознательному, неосознаваемому,сверхсознательному. Такая постановка вопроса, делает сознание еще одной телесной способностью. Сознание может быть, а может не быть. Однако такая редукция сознания к телесной способности, утрачивает главный метафизический смысл сознания как способа, каким мир нам дан.

5. Ближайшим образом, сознание следует отличать от самосознания. Самосознание есть сознание себя как сознания. Не всякое сознание себя есть самосознание. Мы можем сознавать свою деятельность в мире, свои способности, но при этом не знать себя как сознание.

6. Рассудок — мыслящее сознание направленное на мир. Разум — самосознание направленное на мир и себя в нем. Различие рассудка и разума состоит в том, что рассудок соотносит свои понятия с миром и поэтому его критерием истинности является непротиворечивость. Разум как самосознающий рассудок поднимается до диалектического удержания противоречий, поскольку соотносит не только свои понятия с миром, но и самого себя со своими понятиями.

7. В новейшей философии, понятие «сознания» утрачивает свое значение, прежде всего, благодаря работам Хайдеггера. Согласно нему, сознание есть неверный способ отношения к миру, который самой постановкой вопроса, этому сознанию противопоставлен. Вместо сознания, вводится бытие-в-мире, Dasein, которое есть некое сущее — единый неделимый феномен, не разлагающийся на свои способности. С точки зрения Dasein, нет никакого противопоставления сознания и мира. Dasein как бытие-в-мире укоренено в нем, все сущие обретают значение не данности (дефективный модус бытия), а прежде всего подручности, в различных модусах не «что», а «как».

В чем разница между разумом и рассуждением? — ThinkCERCA Resources

Дистанционное обучение? Ознакомьтесь с видеороликами, которые вы можете отправить студентам для самостоятельного просмотра: Почему ThinkCERCA ?, CERCA Framework и 6 видеороликов электронного обучения по суммированию и CERCA.

Умелое аргументированное написание требует, чтобы учащиеся привели обе ПРИЧИН и объяснили свою ПРИЧИНУ , поскольку они поддерживают свою ПРЕТЕНЗИЮ . Студенты часто путают значения понятий «разум» и «рассуждение», включая одно, но не другое.Каждый служит важной и конкретной цели:

  • A ПРИЧИНА объясняет, почему автор верит в это утверждение (или считает его истинным или обоснованным). У аргумента может быть одна или несколько причин быть сильным.
  • ОБОСНОВАНИЕ — это утверждения, которые связывают доказательства с причинами или утверждениями. Рассуждения должны четко объяснять, почему доказательства актуальны.

Письменная подсказка и заявление

Аргументативное письмо основано на концепции иска.Сильное утверждение закладывает основу для изложения вашей причины и аргументов. Заявление — это основанное на доказательствах заявление в ответ на спорный вопрос.

Письменная подсказка: Следует ли местным органам власти принимать законы о питании — например, запреты на употребление трансжиров в ресторанах — для обеспечения безопасности своих жителей?

ПРЕТЕНЗИЯ : Местные органы власти должны принять законы, касающиеся питания.

ПРИЧИНА

Ваша причина — это логичное утверждение, которое поддерживает ваше утверждение. Чтобы придумать причину, подумайте об общем заявлении, которое вы сделали бы, если бы вас спросили, почему ваше утверждение было правильным. Если кто-то спросит вас, почему в городах следует запретить трансжиры, наиболее логичным ответом будет то, что это сделает людей более здоровыми.

ПРИЧИНА : Эти законы сохранят здоровье жителей.

РАЗУМ

Рассуждение всегда показывает, как доказательства — факт или пример из текста — подтверждают ваше утверждение.Многие студенты считают излишним включать аргументацию, но цель аргументированного эссе — убедить читателя согласиться с вашим утверждением. Если вы просто приводите доказательства и обосновываете их без аргументации, вы даете читателю возможность интерпретировать доказательства так, как он хочет.

ДОКАЗАТЕЛЬСТВО (факты или данные из текста): Транс-жиры связаны с сердечными заболеваниями и ожирением.

ОБОСНОВАНИЕ : Когда жители едят меньше трансжиров, они станут здоровее.

Стратегии, которые стоит попробовать со студентами:

Ресурсы для обучения рассуждению и разуму:

Грамматичность

— «причина» против «причина того, что»

Практическое правило: вы всегда можете пропустить , что после причины (т.е. причина (что) ). Другими словами, везде, где вы можете указать причина, что , вы можете пропустить , что .

Это и почему : вы можете использовать , что (что является необязательным) вместо , почему , но только в определяющих предложениях, и убедитесь, что вы используете причина , а не причины (во множественном числе), если хотите использовать , что -пункт.(См. Примечание Cambridge Dictionary Online ниже.)

Вопрос: [Что] есть сходство или различие между двумя приведенными ниже предложениями?

  1. Он не сказал мне , почему он носил платье в горошек.
  2. Он не сказал мне , почему он носил платье в горошек.

Ответ: Никакой разницы в значениях нет.

Каталожные номера † :

Macmillan перечисляет эти случаи использования причины , среди прочего:

1 [исчисляемый] факт, ситуация или намерение, объясняющие, почему что-то произошло, почему кто-то что-то сделал или почему что-то правда
причина: Полиция спросила у нее причину ее визита.
причина, по которой нужно что-то делать: Не могли бы вы объяснить, почему вы выбрали именно этот курс?
причина почему: Причина, по которой так много людей заболело этой болезнью, до сих пор не ясна.
причина (что): Причина, по которой эти автомобили такие дорогие, в том, что они в основном изготавливаются вручную.
[…]

Cambridge Dictionary Online перечисляет причины, почему , причины, и причины + к -конечно.

Причина, по которой Мы используем причина, почему перед пунктом. Мы часто опускаем , почему , особенно в утверждениях:
Причина (почему) я не связывался с вами в том, что я был в городе всего на несколько часов.
Причина, по которой Мы используем причина, что перед предложением. Мы часто опускаем , а не , особенно в заявлениях. Причина того, что менее распространена и немного более формальна, чем Причина, по которой :
Причина (что) нам нужны новые рекомендации, заключается в том, что существующие просто не работают.
Мы не используем причина во множественном числе с , что -предложение:
Есть несколько причин, почему мне не нравится книга.
Not: Есть несколько причин, по которым …
Reason + to -infinitive Мы можем использовать причину с до-инфинитивом:
Нет причин быть подозрительными — все, совершенно нормально .

Грамматика английского языка Longman (Л.Г. Александер) упоминает причину, по которой , причину, по которой и , вкратце, почему .

1.38.3 Причина
определение:
Это причина (по которой) он меня не любит.
Это (причина), почему он меня не любит.
без определения:
Мой успех в бизнесе (причина), по которому он меня не любит, стал результатом упорного труда.
Мой успех в бизнесе, причина, по которой он меня не любит, произошли благодаря упорному труду. ( Причина не может быть пропущена перед , почему .)

1.38.4 («То») вместо «когда», «где», «почему»
Это возможно (но необязательно) вместо , когда , , где и , почему , но только в определяющих статьях:
[…]
Это не было причиной (что) он солгал вам ( (То) можно заменить на , почему или , для которых )

† Даже несмотря на то, что вы конкретно просили исключить , почему , я решил оставить все альтернативы — причина, почему , причина, что , причина для , причина для чего-то , причина сделать что-то — в цитированных выше текстах, потому что я считаю, что это могло бы сделать этот вопрос более полезным для будущего читателя.

Причина против рассуждений — в чем разница?

Существительное

( en имя существительное )
  • Причина:
  • # То, что что-то вызывает: действенная причина, ближайшая причина.
  • # * 1996 , ( w ), : Эволюция и смысл жизни , стр. 198:
  • Существует причина , почему так много должно быть симметричным: селективным преимуществом в симметричном комплексе пользуются все субъединицы
  • # Мотив действия или определения.
  • # * 1806 , Anonymous, Select Notes to Book XXI, in, ( Alexander Pope ), переводчик, The ( Odyssey ) of ( Homer ) , volume 6 (Лондон, FJ du Roveray) , стр. 37:
  • Это причина, по которой он предлагает совершить возлияние, чтобы искупить злоупотребления дня их развлечениями.
  • # * 1881 , ( Генри Джеймс ), ( Портрет леди ) , глава 10:
  • Ральф Тушетт, по причинам , наиболее известным себе самому, счел нужным сказать, что Гилберт Осмонд не был хорошим парнем
  • # Оправдание: мысль или соображение, предложенное в поддержку определения или мнения; то, что предлагается или принимается в качестве объяснения.
  • # * 1966 , ( Грэм Грин ), (( Penguin Classics ) издание, ISBN 0140184945), стр. 14:
  • Я забыл причину ‘, которую он привел, чтобы не путешествовать по воздуху. Я был уверен, что это была неправильная причина «», и что он страдал от болезни сердца, которую держал в секрете.
  • ( label ) Рациональное]] мышление (или способность к нему; когнитивные [[способности, способности, в совокупности, концепции, суждения, дедукции и интуиции.
  • * 1970 , ( Ханна Арендт ), О насилии (ISBN 0156695006), стр. 62:
    • И конкретное различие между человеком и животным теперь, строго говоря, больше не причина ( естественный люмен человеческого животного), а наука
  • * {{quote-magazine, date = 2014- 06-21, объем = 411, выпуск = 8892, журнал = ( The Economist )
    • , title = Мозг мага , пассаж = [Исаак] Ньютон, который появляется из [неопубликованных] рукописей, далек от популярного образа рационального практикующего холодного и чистого разума .Сам архитектор современной науки был не очень современным. Он был одержим алхимией.}}
  • ( label ) Что-то разумное, в соответствии с мыслью; справедливость.
  • * ( rfdate ) ( Эдмунд Спенсер ):
    • Одно время мне обещали иметь причин для моей рифмы.
  • Соотношение; пропорция.
    • ( Курган )

    Синонимы
    * ( то, что вызывает ) причина * ( мотив действия ) обоснование, мотив * ( мысль предложила в поддержку ) извините

    Производные условия
    * возраст разума * Все происходит неслучайно * по какой-то причине * без уважительной причины * по причине XYZ * иметь причину * по причине * инструментальная причина * разумность * разумный * разумность * рассудительный * безосновательный * рифмы или причины * разумно * необоснованность * по причине * в пределах разумного

    Глагол

    ( en глагол )
  • Осуществлять способность рационального мышления; делать выводы из помещений; выполнять процесс дедукции или индукции; рассуждать; делать выводы путем систематического сопоставления фактов.
  • Следовательно: Чтобы продолжить процесс дедукции или индукции, чтобы убедить или опровергнуть; формулировать и излагать предложения и выводы из них; спорить.
  • Чтобы поговорить; сравнивать мнения.
  • Чтобы организовать и представить причины за или против; рассматривать или обсуждать аргументами; для обсуждения или обсуждения.
    • Я обсудил этот вопрос с моим другом.
  • (редко) Для поддержки с указанием причин, в виде запроса.
  • Убедить рассуждениями или аргументами.
    • – «побудить» одного к убеждению; к причине один из его плана
  • Преодолеть или победить, приводя причины.
    • до причина вниз страсть
  • Найти с помощью логического процесса; объяснять или оправдывать причину или аргумент.
    • по причина » ‘причины либраций Луны

    Производные термины
    * рассуждающий * причина

    Статистика

    *

    Внешние ссылки

    * *

    Существительное

    ( en имя существительное )
  • Действие глагола на причину .
  • Выведение умозаключений или интерпретаций из помещений; абстрактная мысль; рассуждение.

    • Синонимы
    * ( вычитание выводов ) рассуждение * обоснование

    Глагол

    ( глава )

  • Внешние ссылки

    * *

    Разница между причиной и причиной

    Причина и причина — очень похожие термины, часто используются как синонимы, и оба имеют формы существительного и глагола.Это понятно, поскольку «причина» произошло от латинского слова «causa», которое переводится как «разум» или «саке». Точно так же «причина» восходит к латинскому слову «rationem», что означает «причина» или «понимание». Следовательно, «причина» и «причина» обычно используются при ответе на вопросы «почему».

    Однако строгие грамматики утверждают, что это два разных слова, которые не всегда следует использовать как синонимы. Обычно причина вызывает следствие, тогда как причина поддерживает решение или мнение.Следующие концепции более подробно рассматривают такие различия.

    Что такое причина?

    Причина в основном понимается как нечто, что заставляет что-то происходить. Например, цитата Будды «Вы — причина своих страданий» означает, что люди сами делают то, что ведет к их собственным страданиям. Как существительное, это действие, человек, вещь или любой элемент, вызывающий состояние. Некоторые из его общих синонимов — «происхождение, источник и корень». В связи с этим, некоторые из его обычных синонимов глагола — это «вести к, производить и побуждать».

    Более того, это может быть определено как принцип или цель, которые по существу поддерживаются. Например, утверждение «Робин Гуд грабит богатых ради благородных целей» означает, что поведение Робин Гуда мотивировано благородной целью. Это определение относится к серьезным обязательствам, которые человек готов отстаивать или за которые борется. Некоторые из его синонимов — «убеждение, вера и идеал».

    Что такое причина?

    Причина часто понимается как оправдание определенного действия.Например, когда кто-то говорит: «Пожалуйста, назовите мне вескую причину вашего поведения», это означает, что необходимо дать достойное объяснение, чтобы оправдать такое поведение. Некоторые из его синонимов — «основание, обоснование и причина».

    Другое определение сосредоточено на умственных способностях, таких как понимание, формулирование мнений и мышление. Вольтер «Вера состоит в том, чтобы верить, когда разум не может поверить в это», и отражает то, что вера выходит за рамки того, что обычно может быть понято человеческими интеллектуальными способностями.Его синонимы — «здравый смысл, прозорливость и мудрое суждение».

    Кроме того, Ницше «В любви всегда есть какое-то безумие. Но в безумии также всегда есть какая-то причина », подразумевает, что здравомыслие связано с любовью, поскольку оно также присутствует в безумии. Пара его синонимов — «сообразительность и разум».

    Как глагол, «рассуждать» означает логически спорить. Например: «Я пытался ее урезонить, но это было бесполезно». Некоторые из его синонимов — «убедить и убедить». Кроме того, «рассуждение» относится к разгадыванию головоломки или запутанной концепции.Например, «Ученые наконец-то нашли недостающее звено».

    Разница между причиной и причиной

    1. Применение в области философии

    По сравнению со словом «причина», термин «причина» имеет уникальное отношение к философии, поскольку он относится к интеллектуальным способностям человеческого разума по сравнению с низшими формами животных. Это определение отождествляет разум с такими процессами, как суждение и зачатие. С другой стороны, причина не связана с такими психическими процессами.

    1. Разнообразие значений причины и причины

    У разума больше определений, чем у причины, поскольку первое может относиться к обоснованию, пониманию или здравому смыслу, тогда как второе относится к источнику или принципу. Например, мы можем сравнить «Его разум — это свидетельство исключительного рассуждения, которое демонстрирует много разума» с «Бедность стала причиной его жизни».

    1. Релевантность для экспериментов

    «Причина» гораздо чаще связана с экспериментальными процедурами, чем с «причиной».Поскольку научные методы обычно оценивают причинно-следственные связи, они обычно связаны с факторами, которые приводят к определенной ситуации или поведению. Например, для исследователя было бы более уместным заявить, что «Это исследование направлено на определение наиболее вероятной причины болезни», вместо того, чтобы говорить «…. причина болезни ».

    1. Интеллект

    По сравнению с «причиной», «разум» тесно связан с понятием разума. Например, период Просвещения, который характеризовался интеллектуальным движением в 18, и веках, также известен как «Век разума».

    1. Назначение

    Как правило, причина имеет инструментальную цель, поскольку предназначена для создания определенного следствия. С другой стороны, у разума есть ментальная цель, поскольку он включает в себя когнитивные процессы, такие как принятие решений, придумывание объяснений и синхронизацию с реальностью.

    1. Предлог

    За причиной обычно следует предлог «из», а за причиной следует предлог «для».Например, «Причина его болезни — стресс» и «Это причина его ухода».

    1. Идиомы

    «Причина» используется в идиоме «делать общее дело». Что касается «разума», оно используется в идиомах: «привести к разуму», «по причине», «в рамках разума», «обосноваться» и «с разумом».

    Причина vs причина: сравнительная таблица

    Резюме причин стихов Причина

    • И «причина», и «причина» используются для ответа на вопросы «почему».
    • Причина в основном понимается как нечто, что заставляет что-то происходить.
    • Причина — это также принцип или цель, которые по существу поддерживаются.
    • Причина часто понимается как оправдание определенного действия.
    • Другие определения разума относятся к здравомыслию, оправданию и аргументу.
    • По сравнению с «причиной», термин «причина» имеет уникальное отношение к философии.
    • У разума больше определений, чем у причины.
    • «Причина» гораздо чаще связана с экспериментальными процедурами, чем с «причиной».
    • По сравнению с «причиной», «разум» тесно связан с понятием разума.
    • В то время как «причина» имеет инструментальную цель, «разум» имеет ментальную или философскую цель.
    • За «причиной» следует предлог «из», а за «причиной» следует «для».
    • «Причина» имеет больше идиом, чем «причина».

    Джин Браун — зарегистрированный психолог, имеющий лицензию профессиональный преподаватель, а также внештатный академический и творческий писатель. Она преподавала курсы социальных наук как на уровне бакалавриата, так и на уровне магистратуры.Джин также была научным консультантом и участником ряда презентаций статей по психологии и специальному образованию. Ее сертификаты включают TESOL (Тампа, Флорида), Сертификат практики психиатрического отделения и Маркер дипломных курсов.

    Последние сообщения от gene Brown (посмотреть все)

    : Если вам понравилась эта статья или наш сайт. Пожалуйста, расскажите об этом. Поделитесь им с друзьями / семьей.

    Cite
    ген Браун. «Разница между причиной и разумом.»DifferenceBetween.net. 14 июня 2018 г.

    Определение причины, сделанное Merriam-Webster

    » причина · сын | \ ˈRē-zᵊn \

    1а : заявление, предлагаемое для объяснения или оправдания приводил доводы, которые были вполне удовлетворительными

    б : рациональное основание или мотив хороший повод действовать в ближайшее время

    c : то, что делает некоторые факты понятными : причина причина землетрясений настоящая причина, по которой он хотел, чтобы я остался — Грэм Грин

    d : достаточное основание для объяснения или логической защиты особенно : нечто (например, принцип или закон), подтверждающее заключение или объясняющее факт. причины действий ее клиента

    2а (1) : способность понимать, делать выводы или думать, особенно упорядоченно и рационально : интеллект

    (2) : правильное упражнение ума

    б : сумма интеллектуальных способностей

    3 архаичный : лечение, доставляющее удовольствие

    по причине в пределах разумного с разумом аргументированный; рассуждение \ ˈRēz- niŋ , ˈRē- zᵊn- iŋ \

    непереходный глагол

    1 : использовать способность разума для того, чтобы делать выводы

    2а : поговорить с другим, чтобы повлиять на действия или мнения не могу с ними договориться

    б устаревший : , чтобы принять участие в разговоре, дискуссии или споре

    переходный глагол

    1 : обнаруживать, формулировать или делать выводы, используя разум тщательно аргументированный анализ

    2 : убеждать или влиять с помощью разума

    3 архаичный : , чтобы оправдать или поддержать причинами

    Причин и причин — Философская энциклопедия Рутледж

    DOI

    10.4324/9780415249126-V030-1

    DOI: 10.4324 / 9780415249126-V030-1
    Версия: v1, опубликовано в Интернете: 1998
    по состоянию на 4 мая 2021 г., с https://www.rep.routledge.com/articles/thematic/reasons-and-causes/v- 1

    Краткое содержание статьи

    Представьте, что вам говорят, что кто-то что-то делает по какой-то причине. Возможно, они читают шпионский роман, и нам говорят, что их причина этого в том, что они хотят прочитать что-то захватывающее и считают, что шпионские романы действительно захватывающие.Тогда у нас есть объяснение действий агента с точки зрения причин этого человека. Те, кто считает, что причины есть причины, думают, что такие объяснения имеют две важные особенности. Во-первых, они позволяют нам понять, что происходит. Чтение шпионского романа — это рациональная вещь для агента, если у него есть это особое желание и убеждение. Во-вторых, такие объяснения говорят нам о причинных причинах происходящего. Они говорят нам, что желания и убеждения, которые позволяют нам осмысливать действия, также вызывают эти действия.

    Идея о том, что причины есть причины, имеет очевидную привлекательность. Обычно мы полагаем, что наши причины влияют на то, что мы делаем. В только что описанном случае, например, мы обычно предполагаем, что если бы у агента были соответствующие желания и убеждения, то он действовал бы по-другому: если бы человек захотел прочитать что-то романтическое, а не возбуждающее, или если бы этот человек считал шпионские романы несостоятельными. не захватывающе, шпионский роман не был бы выбран. Но если то, чего они желают и во что они верят, имеет значение для того, что они делают, тогда желания и убеждения, которые являются этими причинами, по-видимому, должны быть причиной действий человека.

    Однако, несмотря на очевидную привлекательность, точка зрения, что причины есть причины, не лишена трудностей. Все они возникают из-за явных различий между объяснениями с точки зрения причин и причинными объяснениями.

    Цитирование этой статьи:
    Smith, Michael. Причины и причины, 1998 г., DOI: 10.4324 / 9780415249126-V030-1. Энциклопедия философии Рутледжа, Тейлор и Фрэнсис, https://www.rep.routledge.com/articles/thematic/reasons-and-causes/v-1.
    Авторские права © 1998-2021 Routledge.

    Разница между причиной и оправданием

    Фото: Shutterstock

    «Я терпеть не могу людей, которые не знают разницы между« причиной »и« оправданием », — говорит редактор redditor raspberrykoolaid, говоря об этих отвратительных людях. которые не могут посочувствовать ни одной проблеме, с которой они сами не сталкивались, и думают, что все остальные просто извиняются. Вы не хотите быть одним из этих людей. Но вы также не хотите, чтобы вас раздражало разочарование.Вся ваша жизнь улучшится, если вы сможете отличить причину от предлога.

    Под «оправданием» я имею в виду плохую отговорку, рационализацию, предложенную, чтобы избежать обвинений или усилий. И под «причиной» я подразумеваю объяснение, которое адекватно отвечает на возражения другой стороны. Оба они используются для оправдания своего поведения, но на самом деле это оправдывает только последний.

    Мы все иногда предлагаем оправдания, чтобы сохранить лицо или попытаться избавиться от неприятностей, или потому, что мы действительно не хотим выполнять работу по решению проблемы.Но мы также предлагаем причины, потому что мы не всемогущи, и иногда другие просят от нас больше, чем мы можем предоставить.

    Если вы смотрите на причины и думаете, что это оправдания, вы в конечном итоге слишком сильно обвиняете людей и слишком многого от них ожидаете. Вы могли бы, например:

    • Быть придурком обслуживающему персоналу
    • Думать, что угнетения не существует, потому что вы не сталкивались с ним или вы нашли личное решение
    • Самоубийство даже за малейшую ошибку, потому что вы всегда сравниваете себя с совершенством.
    • «Разрушьте» отрасль с помощью хорошо финансируемого стартапа, используйте свой краткосрочный денежный поток, чтобы угрожать предприятиям, которые отдают предпочтение долгосрочной устойчивости, и наблюдайте, как все это рушится, когда вы узнаете, почему «старый путь» »Был правильным путем
    • Дать ужасный совет

    Если вы посмотрите на отговорки и думаете, что они являются причинами, вы могли бы:

    • Постоянно опаздывать
    • Пусть люди относятся к вам как к дерьму
    • Тратить годы на невыполнение отношения с партнером, который никогда не заставляет вас чувствовать себя особенным, потому что он слишком занят всем в своей жизни, кроме вас, в то время как все ваши друзья сплетничают об этом за вашей спиной
    • Get sca mmed
    • Получить увольнение

    Нет простого трюка, чтобы отделить оправдание от причины.Они не имеют четкого определения, и то, что является оправданием в одной ситуации, является веской причиной в другой. Но всякий раз, когда вы пытаетесь отличить причину от оправдания, сделайте следующее:

    • Проведите свое исследование: если вы не понимаете первую причину, которую получаете, копайте глубже. Спросите «почему» пять раз.
    • Допускать добросовестность другой стороны до тех пор, пока не потребуется иное. Это дает вам возможность изменить свое мнение, а им — возможность изменить свое.
    • Подумайте, почему кто-то предложил вам оправдание.Иногда вы видите их настоящую цель — например, пытаетесь сохранить лицо — и можете помочь им в этом, получая при этом то, что вам нужно.
    • Ищите противоположные мотивы, которые заставляют стороны расходиться во мнениях относительно обоснованности того или иного требования. Ищите общие мотивации, которые заменяют противоположные, и посмотрите, сможете ли вы переосмыслить ситуацию с точки зрения этих мотиваций.
    • Регулярно пересматривайте свои предположения. Посоветуйтесь с людьми с опытом , отличным от вашего , верны ли ваши предположения.Будьте готовы учиться, а не защищать свою прежнюю позицию.

    G / O Media может получить комиссию

    Этот процесс работает в обоих направлениях, потому что вы применяете комиссию как на своей стороне, так и на стороне другой стороны. Допустим, ваш босс не прислушивается к вашим уважительным причинам пропуска дедлайна. Спросите «почему» о своих причинах, и вы можете обнаружить, что можете преодолеть их, устранив корень проблемы. Но также подумайте о причинах, по которым ваш начальник может не понимать ваших причин — не учитывает ли он вашу рабочую нагрузку или просто чувствует необходимость утвердить власть.Возможно, вам придется рассказать им о другой вашей работе или найти способ заставить их чувствовать себя ответственными, но при этом дать вам больше времени. Весь этот процесс работает одинаково, если вы начальник и думаете, что ваш сотрудник ленив.

    Leave a Comment on Отличие разума от рассудка: Восхождение от рассудка к разумуРазное

    About the Author

    admin

    Добавить комментарий

    Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

    Related Posts