Павлов труды: Павлов Иван Петрович — Психологическая газета

Физиология пищеварения

Российские нобелевские лауреаты: Иван Петрович ПАВЛОВ

Академик Иван Петрович ПАВЛОВ

Путь в науку

Физиология кровообращения

Физиология пищеварения

Физиология высшей нервной деятельности. Учение об условных рефлексах

Социально-политические взгляды И.П. Павлова

Личность И. П. Павлова. Свидетельства современников

Традиции

Заключение

Путь И.П. Павлова к Нобелевской премии

Физиология как экспериментальная наука

Учителя, наставники и предшественники

В университете

Филипп Васильевич Овсянников (1827–1906)

Николай Игнатьевич Бакст (1842–1904)

Илья Фаддеевич Цион (1842–1912)

Константин Николаевич Устимович (1838 – после 1917)

В Бреслау у Гейденгайна

Сергей Петрович Боткин (1832–1889)

Докторская диссертация

Рудольф Гейденгайн (1834–1897)

Карл Людвиг (1816–1895)

Клод Бернар (1813–1878)

После заграницы

Врач для командировок

«Год Великого перелома»

Предыстория

Хронический эксперимент

Мнимое кормление

Павловский желудочек

Финишная прямая

Конкуренты Павлова

Экспертиза номинированных работ Павлова

Письмо ректора Каролинского института

Из воспоминаний Серафимы Васильевны Павловой

Реакция прессы

Нобелевская церемония

Реакция физиологов на присуждение премии

Денежная сумма премии и ее судьба

Пожелания Альфреда Нобеля

Переход к изучению высшей нервной деятельности

Вторая Нобелевская попытка

Досадный промах

Павловские Колтуши

Развитие исследований в Колтушах

Заключение

Увековечивание памяти Ивана Петровича Павлова

100-летний юбилей И. П. Павлова: 1849-1949

Увековечивание памяти Ивана Петровича Павлова

Страница 9

И.П. Павлов в присутствии сотрудников Института экспериментальной медицины делает операцию собаке.

10×12,5 см. [1900-е гг.]

СПФ АРАН. Ф.259. Оп.8. Д.86. Л.2.

Систематические исследования в области физиологии пищеварения Павлов начал в основанном в 1891 г. в Институте экспериментальной медицины (ИЭМ) специальном операционном отделении для животных. «В лаборатории Института экспериментальной медицины я располагаю такими средствами и обстановкою, которые едва ли есть в другом месте», – писал Павлов [9]. Как отмечал ученик Павлова, автор фундаментальных трудов по физиологии пищеварения Б.П. Бабкин, в 1914 г., даже в физиологической лаборатории Кембриджского университета отсутствовали операционная и послеоперационная клиники для животных.

Операции на животных Павлов проводил в условиях, максимально приближенных к клинике, применяя все достижения хирургии ХІХ в.: асептику, антисептику, наркоз. Только при этих условиях и тщательном послеоперационном уходе за животными результаты опытов считались доказательными.

Высочайшее хирургическое мастерство и талант экспериментатора-изобретателя Павлов направил в физиологию. Хирургическая изобретательность Павлова не знала себе равных: достаточно назвать такие виртуозные операции, выполненные им, как экковская операция, остроумные фистульные операции, эзофаготомия, операция «маленького желудочка» и др.

Однако одного лишь хирургического дарования было недостаточно для создания истинной физиологии пищеварения. Самую сильную сторону гения Павлова

Физиология пищеварения

Иван Павлов. Православный вивисектор, бесстрашный критик Сталина. Эссе Ильинской больницы.

До сих пор не прекращаются дебаты о атеизме или религиозности Павлова. Одни считают ученого атеистом, отвергающим религию. Другие утверждают, что Павлов был глубоко верующим человеком, раскаивался в вивисекциях над собаками, исповедовался и причащался.

Никто из российских учёных прошлого века не имел такой громадной международной известности, как академик Иван Петрович Павлов (1849 — 1936). Однажды знаменитый британский фантаст Уэллс написал о нём: «Это звезда, которая освещает мир, проливая свет на ещё неизведанные пути». Академик Павлов являлся членом 130 академий, университетов и международных научных сообществ. Весь мир считает его светочем физиологической науки, блистательным и признанным учителем медиков и физиологов, настоящим подвижником творческой, созидательной работы.

Будущий блестящий учёный и научный деятель, совершивший массу открытий

в области физиологии и медицины, родился в старинном русском городе Рязани, в сентябре 1849 года. Он был старшим сыном в многодетной семье священника, насчитывавшей десятерых детей. Дед его тоже был служителем церкви. По наставлению родителей он закончил духовное училище, а затем поступил в семинарию. Однако стать священником помешала сама судьба. В солидной отцовской библиотеке он отыскал «Физиологию обыденной жизни» Г. Леви, книгу с яркими интересными иллюстрациями, поразившими воображение юноши. Еще одно сильное впечатление произвела на молодого Павлова другая замечательная книга - «Рефлексы головного мозга» — сочинение И.М. Сеченова, отца русской физиологии. Тема этого сочинения практически превратилась в лейтмотив всей научной деятельности будущего академика.

Иван Павлов. 1934 г.

Источник изображения: https://ru.wikipedia.org

Павлов оставляет семинарию и из-за серьёзных ограничений для семинаристов поступает сначала на юридический факультет, а затем переводится на отделение естественных наук физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета. Здесь под руководством известного физиолога профессора И.

Ф. Циона он навсегда связывает себя с физиологией. Цион был любимейшим учителем Павлова, не смотря на свою эксцентричность и противоречивость характера. Павлов писал о нём: «Мы были прямо поражены его мастерски простым изложением самых сложных физиологических вопросов и его поистине артистической способностью ставить опыты. Такой учитель не забывается всю жизнь».

Цион раздражал многих коллег и студентов своей принципиальностью и неподкупностью, был вивисектором, антидарвинистом, ссорился с Сеченовым и Тургеневым. Позднее измыслили анекдот, мол, Тургенев подарил Циону Муму, тот, позанимавшись немного вивисекцией, отдал собаку Павлову. Павлов, поставив ряд опытов, в свою очередь презентовал её Уэллсу, с которым водил знакомство. Вернувшись в Англию, Уэллс отдал Муму Конану Дойлю, который выпустил её на Гримпенскую трясину и стал наблюдать. Результат — повесть «Собака Баскервилей».

Однажды на художественной выставке Цион подрался с художником Василием Верещагиным: Верещагин ударил его шляпой по носу, а Цион утверждал, что подсвечником. Некоторые полагают, что Цион был одним из составителей «Протокола сионских мудрецов». Хотя, скорее всего, полагают из-за фамилии.

После окончания университета Иван Петрович решил пополнить свои знания по физиологии, в частности по физиологии и патологии человека. С этой целью он в 1874 г. поступил в Медико-хирургическую академию. Блестяще окончив её, Павлов получил двухгодичную заграничную командировку. По приезде из-за границы он целиком отдал себя науке.

Все работы по физиологии, проводимые И.П. Павловым на протяжении почти 65 лет, в основном группируются около трёх разделов физиологии: физиологии кровообращения, физиологии пищеварения и физиологии мозга. Павлов ввел в практику хронический эксперимент, позволяющий изучать деятельность практически здорового организма. С помощью разработанного метода условных рефлексов он установил, что в основе психической деятельности лежат физиологические процессы, происходящие в коре головного мозга. Его исследования физиологии высшей нервной деятельности оказали большое влияние на психологию и педагогику.

Работы Павлова по кровообращению связаны лавным образом с его деятельностью в лаборатории при клинике знаменитого русского врача Сергея Петровича Боткина с 1874 по 1885 гг. Страсть к исследованиям целиком поглотила его в этот период. Он забросил дом, забыл о материальных нуждах, о своём костюме и даже о своей молодой жене. Его товарищи не раз принимали участие в судьбе Ивана Петровича, желая чем-нибудь помочь ему. Однажды друзья собрали некоторую сумму, желая поддержать его материально. Павлов принял помощь, но на эти деньги накупил целую свору собак, чтобы поставить интересующий его эксперимент.

Первым серьёзным открытием, которое создало ему славу, было открытие так называемого «усиливающего нерва сердца». Это открытие послужило исходным толчком для создания научного учения о нервной трофике. Весь цикл работ по этой теме был оформлен в виде докторской диссертации под названием «Центробежные нервы сердца», которую он защитил в 1883 г.

Уже в этот период обнаружилась одна принципиальная особенность научного творчества И.П. Павлова — изучать живой организм в его целостном, естественном поведении. Работа Павлова в Боткинской лаборатории приносила ему огромное творческое удовлетворение, но сама лаборатория была недостаточно удобна. Вот почему Иван Петрович с радостью принял в 1890 г. предложение взять на себя заведывание отделом физиологии во вновь организуемом Институте экспериментальной медицины. В 1901 г. он был избран членом-корреспондентом, а в 1907 г. действительным членом Петербургской Академии наук. В 1904 г. за свои работы по пищеварению Иван Петрович Павлов получил Нобелевскую премию.

В 1925 г. И.П. Павлов возглавил институт физиологии АН СССР и открыл при своей лаборатории две клиники: нервную и психиатрическую, где с успехом применял экспериментальные результаты, полученные им в лаборатории, для лечения нервных и душевных заболеваний. Особенно важным достижением последних лет работы И. П. Павлова было изучение наследственных свойств отдельных типов нервной деятельности.

Павлов очень мало думал о материальном благополучии и до женитьбы не обращал на житейские проблемы никакого внимания. Бедность начала угнетать его только после того, как в 1881 году он женился на ростовчанке Серафиме Васильевне Карчевской. Познакомились они в Петербурге в конце 1870-х годов. Серафима Карчевская родилась в семье военного врача Василия Авдеевича Карчевского, служившего на Черноморском флоте. Мать будущей жены Ивана Петровича, Серафима Андреевна Карчевская, урожденная Космина, была из старинного, но обедневшего дворянского рода.

Серафима Васильевна посвятила свою жизнь заботам о доме и воспитанию четверых детей. Детей Павлова звали Владимир, Вера, Виктор и Всеволод. Единственным ребёнком, чьё имя начиналось не на В, был Мирчик Павлов, умерший во младенчестве. Недолгую жизнь прожил и младший, Всеволод. Он умер за год до отца.

Революция 1917 года застала Павлова уже семидесятилетним. Во время обысков, проведенных ЧК, у него было изъято шесть золотых научных медалей. Нобелевская премия, находившаяся в одном из российских банков, была национализирована. Квартира Павлова была «уплотнена».

Когда приехавший в Петроград английский писатель-фантаст Герберт Уэллс посетил академика, то пришел в ужас. В углу кабинета лауреата Нобелевской премии лежала грязная куча картошки и репы, запасы на зиму. Павлов сам выращивал репу с учениками, чтобы прокормиться. Однако большевики не спешили помочь ученому, а тем более отпускать его за рубеж. Только когда в Москву пришел запрос от Международного Красного креста, который просил отпустить Павлова, чтобы спасти великого ученого, коммунисты забеспокоились. Ленин лично отдал распоряжение выдавать Павлову усиленный академический спецпаек, создать нормальные жилищные условия. Власти понимали, что в глазах мировой общественности судьба этого великого ученого была олицетворением отношения советской власти к науке вообще.

Академика подкормили, он немного успокоился, его даже выпустили за границу. Павлов побывал в Финляндии, США, Франции и Англии. Однако за рубежом все-таки не остался. Не хотел бросать свою лабораторию в Колтушах под Петроградом. Иван Петрович был непримиримым противником коммунизма. «Вы напрасно верите в мировую революцию. Вы сеете по культурному миру не революцию, а с огромным успехом фашизм. До Вашей революции фашизма не было», — писал он Молотову в 1934.

Когда начались чистки среди интеллигенции, Павлов в ярости написал Сталину: «Сегодня мне стыдно, что я русский». Но даже за такие заявления учёного не трогали. Его защищал Николай Бухарин, а Молотов пересылал Сталину письма с подписью: «Сегодня СНК получил новое чепуховое письмо академика Павлова». Учёный же кары не боялся. «Революция меня застала почти в 70 лет. А в меня засело как-то твердое убеждение, что срок деятельной человеческой жизни именно 70 лет. И поэтому я смело и открыто критиковал революцию. Я говорил себе: “Черт с ними! Пусть расстреляют. Все равно жизнь кончена, я сделаю то, что требовало от меня мое достоинство“».

Многие считают, что прототипом героя «Собачьего сердца» Булгакова — профессора Преображенского – был именно Иван Петрович Павлов.

Павлов объяснял свои устремления рефлексом цели: «Жизнь только того красна и сильна, кто всю жизнь стремится к постоянно достигаемой, но никогда не достижимой цели, или с одинаковым пылом переходит от одной цели к другой. Вся жизнь, все её улучшения, вся её культура делается рефлексом цели, делается только людьми, стремящимися к той или другой поставленной ими себе в жизни цели».

Павлов получил Нобелевскую премию за цикл работ по физиологии пищеварительного тракта в 1904 году, спустя восемь лет после смерти её основателя. Но в нобелевской речи лауреат рассказал, что их пути уже пересекались. Десятью годами раньше Нобель отправил Павлову и его коллеге Марцеллию Ненцкому крупную сумму на поддержку их лабораторий. «Альфред Нобель проявил живой интерес к физиологическим экспериментам и предложил нам от себя несколько очень поучительных опытов, которые затрагивали высочайшие задачи физиологии, вопрос о постарении и умирании организмов». Таким образом можно считать, что Павлов получил Нобелевскую премию дважды.

В 1935 году на 15-м Международном конгрессе физиологов Иван Петрович был увенчан почетным званием «старейшины физиологов мира». Ни до, ни после него, ни один биолог не удостаивался такой чести. Учение Павлова стало фундаментом для развития мировой науки. В Америке, Англии, Франции и других странах были созданы специальные павловские лаборатории.

До сих пор не прекращаются дебаты о атеизме или религиозности Павлова.

Существуют две основных точки зрения. Первая согласуется с советской историографией — ученый был атеистом, в письмах указывал на это, естествоиспытатель просто не мог быть религиозным человеком, в юности познакомившись с учениями Чернышевского, Герцена и других вольнодумцев, он отверг религию. Вторая, диаметрально противоположная: Павлов был глубоко верующим человеком, выходцем из религиозной среды, сыном и внуком священника. Об этом есть материалы в жизнеописании старца иеросхимонаха Сампсона, свидетельствовавшего, что ученый раскаивался в вивисекциях над собаками, объясняя необходимость изысканиями, исповедовался и причащался.

Архиепископ Сан-Францисский Иоанн (Шаховской) посвятил памяти академика Павлова статью, в которой справедливо указывал: «Как всякий истинный ученый, он, конечно, разделял области естествознания и веры в Бога. Естественные науки с их эмпирическим опытом — одна законная область, научная. А опыт познания высших ценностей духа и нравственных истин — это другая, такая же законная область, религиозная, не могущая противоречить первой… Но бывает, что в эмпирической области исследований у больших ученых открываются глаза и интуиция на мир нравственных, духовных ценностей. И такой выход из эмпирии в область духа и свободы мы видим у Павлова».

Другой случай — по рассказу Константина Федина — с Госиздатом. Госиздат давно хотел издать труды Павлова. Старик долго не соглашался, но наконец согласился. Среди фотографий для размещения в книге Павлов дал свою фотографию с отцом священником, в рясе и с наперсным крестом на груди. В Госиздате впали в панику, вопрос дошел до «верхов», то есть до Сталина. И верхи сказали: поместить. Но Павлов этим не ограничился, он посвятил свои труды своему сыну, а сын Павлова убит, сражаясь в Белой армии. И это посвящение дошло до «верхов». Но верхи и тут сказали: «Поместить».

Павлову своим авторитетом удалось отсрочить закрытие и разрушение по меньшей мере двух храмов, и это тоже не поступки атеиста. По этому поводу вспоминается спор Сталина с епископом Лукой Войно-Ясенецким, тоже видным физиологом (коллегой и другом Павлова, который переписывался с Св. Лукой, когда тот находился в заключении, начиная письма словами: «Брат мой во Христе. ..»). Сталин спросил: «Вот вы много раз оперировали людей и вскрывали трупы, разве вы хоть раз видели душу?» Владыка ответил вопросом на вопрос: «А вы, Иосиф Виссарионович, верите в существование совести?» - «Конечно, совесть есть», — сказал «отец народов». - «Так вот я, оперируя, ни разу не видел и такого органа, как совесть», — сказал святой.

В любом случае, Павлов никогда атеистом не был, потому что вряд ли атеист станет посещать заутреню и признаваться в любви к церковной службе, как Павлов. Да и табличка на дверях лаборатории «Закрыто по случаю празднования Святой Пасхи» говорит сама за себя. Рассказывают также, мол шёл как-то академик Павлов мимо Знаменской церкви. Зазвонили колокола. Академик снял шляпу и перекрестился. Увидел академика дворник. Развел руками и вздохнул: «Ну и темнота!..»

Есть еще одно мнение, довольно интересное. Некоторые исследователи объясняют, что под влиянием вольнодумства, модного в его юности, Павлов действительно отходил от религиозности, но, может быть, не от веры, ушедшей глубоко внутрь. Со временем Иван Петрович, похоже, вернулся к вере, но старался этого не афишировать.

27 февраля 1936 г. Ивана Петровича Павлова не стало. После непродолжительной болезни на 87-м году жизни он скончался. Отпевание по православному обряду, согласно его завещанию, было совершено в церкви в Колтушах, после чего в Таврическом дворце состоялась церемония прощания. У гроба был установлен почётный караул из научных работников ВУЗов, ВТУЗов, научных институтов, членов Президиума Академии наук СССР.Сразу после смерти академика православный приход в Колтушах – поселке, в котором находился его научный центр, был тут же закрыт. Знаменская церковь, где Павлов изредка пел на клиросе и был ктитором, взорвана.

Как все понимают Павлова неправильно

Будучи студентом колледжа, Б. Ф. Скиннер мало задумывался о психологии. Он надеялся стать писателем и специализировался на английском языке. Затем, в 1927 году, когда ему было двадцать три года, он прочитал эссе Герберта Уэллса о русском физиологе Иване Павлове. Статья, появившаяся в журнале Times Magazine , якобы была рецензией на английский перевод книги Павлова «Условные рефлексы: исследование физиологической активности коры головного мозга». Но, как заметил Уэллс, эту книгу было «нелегко читать», и он не тратил на нее много времени. Вместо этого Уэллс охарактеризовал Павлова, чей систематический подход к физиологии произвел революцию в изучении медицины, как «звезду, которая освещает мир, сияя в неизведанных доселе перспективах».

Этот неизведанный мир был механикой человеческого мозга. Павлов заметил в своих исследованиях пищеварительной системы собак, что у них текла слюна, как только они видели белые лабораторные халаты людей, которые их кормили. Им не нужно было видеть, не говоря уже о том, чтобы пробовать еду, чтобы реагировать физически. Собаки естественно пускали слюни, когда их кормили: это был, по словам Павлова, «безусловный» рефлекс. Когда они пускали слюни в ответ на вид или звук, которые были связаны с едой по чистой случайности, создавался «условный рефлекс» (на «условный раздражитель»). Павлов сформулировал основной психологический принцип, применимый и к людям, и открыл объективный способ измерения того, как он работает.

Скиннер был очарован. Через два года после прочтения статьи в Times Magazine он посетил лекцию, которую Павлов прочитал в Гарварде, и получил подписанную фотографию, которая украшала стену его кабинета до конца его жизни. Скиннер и другие бихевиористы часто говорили о своем долге перед Павловым, в частности, перед его мнением о том, что свобода воли является иллюзией и что изучение человеческого поведения можно свести к анализу наблюдаемых, поддающихся количественной оценке событий и действий.

Но Павлов никогда не придерживался таких взглядов, согласно «Иван Павлов: русская жизнь в науке» (Оксфорд), исчерпывающей новой биографии Дэниела П. Тодеса, профессора истории медицины в Школе медицины Джонса Хопкинса. На самом деле многое из того, что мы думали, что знали о Павлове, было основано на плохих переводах и элементарных заблуждениях. Это начинается с популярного изображения собаки, слюнявящейся от звонка колокольчика. Павлов «никогда не дрессировал собаку выделять слюну на звук колокольчика», — пишет Тодес. «Действительно, культовый колокол оказался бы совершенно бесполезным для его реальной цели, которая требовала точного контроля качества и продолжительности раздражителей (чаще всего он использовал метроном, фисгармонию, зуммер и электрошок)».

Павлов, пожалуй, наиболее известен тем, что ввел понятие условного рефлекса, хотя Тодес отмечает, что никогда не использовал этот термин. Это был плохой перевод русского условного , или «условного», рефлекса. Для Павлова упор делался на случайный, условный характер ассоциации, в которую входили и другие рефлексы, которые он считал естественными и неизменными. Опираясь на науку о мозге того времени, Павлов понял, что условные рефлексы включают связь между точкой в ​​подкорке мозга, которая поддерживает инстинкты, и точкой в ​​его коре, где строятся ассоциации. Такие предположения о схемах мозга были анафемой для бихевиористов, которые были склонны рассматривать разум как черный ящик. По их мнению, не имело значения ничего, что нельзя было бы наблюдать и измерить. Павлов никогда не соглашался с этой теорией и не разделял их пренебрежения к субъективному опыту. Он считал человеческую психологию «одной из последних тайн жизни» и надеялся, что строгое научное исследование сможет пролить свет на «механизм и жизненный смысл того, что более всего занимало человека, — нашего сознания и его мук». Конечно, расследование должно было с чего-то начаться. Павлов считал, что все началось с данных, и он нашел эти данные в слюне собак.

Первоначально исследования Павлова имели мало общего с психологией; он сосредоточился на том, каким образом еда возбуждает секрецию слюны, желудка и поджелудочной железы. Для этого он разработал систему «мнимого» кормления. Павлов удалял собаке пищевод и делал отверстие, свищ, в горле животного, так что, сколько бы собака ни съела, пища выпадала и никогда не попадала в желудок. Создавая дополнительные свищи вдоль пищеварительной системы и собирая различные выделения, он мог очень точно измерить их количество и химические свойства. Это исследование принесло ему 1904 Нобелевская премия по физиологии и медицине. Но собачьи слюни оказались даже более значимыми, чем он сначала представлял: они указывали на новый способ изучения разума, обучения и поведения человека.

«По сути, только одна вещь в жизни представляет для нас настоящий интерес — наш психический опыт», — сказал он в своей Нобелевской речи. «Однако его механизм был и остается окутан глубокой неясностью. Все человеческие ресурсы — искусство, религия, литература, философия и исторические науки — объединились в попытке пролить свет на эту тьму. Но человечество имеет в своем распоряжении еще один мощный ресурс — естествознание с его строгими объективными методами».

Павлов стал выразителем научного метода, но он был не прочь обобщить свои результаты. «То, что я вижу в собаках, — сказал он журналисту, — я сразу переношу на себя, так как, знаете ли, основы идентичны».

Иван Павлов родился в 1849 году в провинциальном русском городе Рязани, был первым из десяти детей. Как сын священника, он посещал церковные школы и духовную семинарию. Но он боролся с религией с раннего возраста и в 1869 г., оставил семинарию, чтобы изучать физиологию и химию в Петербургском университете. Его отец был в ярости, но Павлова это не смутило. Он никогда не чувствовал себя комфортно со своими родителями или, как видно из этой биографии, почти ни с кем другим. Вскоре после публикации «Братьев Карамазовых» Павлов признался своей будущей жене, Серафиме Васильевне Карчевской, подруге Достоевского, что отождествляет себя с рационалистом Иваном Карамазовым, чей грубый скептицизм обрек его, как отмечает Тодес, на нигилизм. и поломка. «Чем больше я читал, тем тревожнее становилось на сердце, — писал Павлов в письме Карчевской. — Что ни говори, но он очень похож на твоего нежного и любящего поклонника.

Павлов вошел в интеллектуальный мир Санкт-Петербурга в идеальный момент для человека, стремящегося исследовать законы, управляющие материальным миром. Царь освободил крепостных в 1861 году, что помогло втянуть Россию в последовавший конвульсивный век. Эволюционная теория Дарвина начала распространяться по всей Европе. Наука стала иметь в России невиданное до сих пор значение. В университете первокурсник Павлова по неорганической химии вел Дмитрий Менделеев, который годом ранее создал периодическую таблицу элементов в качестве учебного пособия. Советы вскоре отправят религию на свалку истории, но Павлов опередил их. Для него не существовало религии, кроме истины. «Это для меня своего рода Бог, перед которым я открываю все, перед которым я отбрасываю жалкую мирскую суету», — писал он. «Я всегда думаю основывать свою добродетель, свою гордость на стремлении, на желании истина , даже если я не могу ее достичь. Однажды, идя в свою лабораторию в Институте экспериментальной медицины, Павлов с изумлением наблюдал, как студент-медик остановился перед церковью и перекрестился. «Подумай об этом!» Павлов рассказал своим коллегам. «Натуралист, врач, а молится, как старуха в богадельне!»

Павлов был неприятным человеком. Тодес представляет его непостоянным ребенком, трудным учеником и часто неприятным взрослым. На протяжении десятилетий сотрудники его лаборатории знали, что в его «сердитые дни», а их было много, следует по возможности держаться подальше. Как представитель либеральной интеллигенции он был противником ограничительных мер, направленных против евреев, но в личной жизни свободно высказывал антисемитские настроения. Павлов однажды упомянул «этого гнусного жида Троцкого» и, сетуя на большевиков в 1928 августа он сказал У. Хорсли Гантту, американскому ученому, который провел годы в его лаборатории, что евреи «везде занимали высокие посты» и что «позор, что русские не могут быть правителями на своей земле».

В лекциях Павлов настаивал на том, что медицина должна основываться на науке, на данных, которые можно объяснить, проверить и проанализировать, и на исследованиях, которые можно повторить. Заручиться поддержкой научного метода среди врачей сегодня может показаться банальным, но в конце девятнадцатого века это было нелегко. В России и даже в какой-то степени на Западе физиология все еще считалась «теоретической наукой», и связь между фундаментальными исследованиями и лечением казалась слабой. Тодес утверждает, что приверженность Павлова повторным экспериментам подкреплялась моделью фабрики, имевшей особое значение в запоздалой индустриализации России. Лаборатория Павлова была, по сути, физиологической фабрикой, а собаки — его машинами.

Для их изучения он применил строгий экспериментальный подход, который помог преобразовать медицинские исследования. Он признал, что значимые изменения в физиологии можно оценить только с течением времени. Вместо того, чтобы один раз провести эксперимент на животном, а затем убить его, как это было принято, Павлову нужно было сохранить жизнь своим собакам. Он назвал эти исследования «хроническими экспериментами». Как правило, они связаны с хирургическим вмешательством. «При хронических опытах, когда оправившееся от операции животное находится под длительным наблюдением, собака незаменима», — отмечал он в 189 г. 3.

«Этот разговор можно записать в учебных целях и использовать в веселом миксе для нашей ежегодной корпоративной вечеринки».

Собаки, может быть, и были незаменимы, но обращение с ними, несомненно, вызвало бы сегодня протест. Тодес пишет, что в ранних экспериментах Павлов постоянно сталкивался с трудностями сохранения жизни своих субъектов после операций на них. Одна особенно продуктивная собака, очевидно, установила рекорд, вырабатывая активный панкреатический сок в течение десяти дней перед смертью. Поражение стало огромным разочарованием для Павлова. «Наше страстное желание расширить экспериментальные испытания столь редкого животного было сорвано его смертью в результате продолжительного голодания и ряда ран», — писал тогда Павлов. В результате «ожидаемое решение многих важных и спорных вопросов» было отложено в ожидании другого испытуемого-чемпиона.

Если записи Павлова были объемными, то собственные исследования Тодеса ​​вряд ли можно назвать скромными. Он потратил годы на изучение этой биографии и отлично использовал архивы в России, Европе и Соединенных Штатах. Ни один исследователь Павлова или вдохновленных им дисциплин не сможет игнорировать это достижение. Восемьсот пятьдесят пять страниц книги заполнены огромным набором данных, хотя читателю было бы лучше, если бы Тодес упустил некоторые из них. Ни одна мелочь, похоже, не была слишком неясной, чтобы ее можно было включить. Вот Тодес, описывающий данные, которые Павлов собрал из одного расширенного эксперимента: «Общее количество секреции в опытах 6 и 8 слишком низкое, и наклон этих кривых в нескольких точках заметно отличается от наклона в опыте 1. Опыт 9соответствует испытанию 1 более точно, чем испытание 5, с точки зрения общей секреции, но объем секреции более чем удваивается за второй час, что резко контрастирует с небольшим снижением в испытании 1. Испытание 10 снова хорошо подходит с точки зрения общего количества секреции, но количество секреции неадекватно возрастает на четвертом часу». Внимательный читатель может также узнать в мучительных подробностях, в какое время Павлов ел каждый раз во время летних каникул (обед ровно в 12:30 P . M ., чай в четыре и ужин в восемь), сколько чашек чая он обычно выпивал каждый день (от шести до десяти) и где были посажены розы в его саду («вокруг ели на западной стороне веранда»). Трудно не пожелать, чтобы Тодес был немного менее предан потрясающему эмпиризму своего предмета.

Работа пищеварительных желез (1902)

Рисунок, изображающий желудок, в книге Ивана Павлова Работа пищеварительных желез .[1]

Большинство из тех, кто слышал имя Иван Павлов (1849-1936), имеют смутные воспоминания о собаках и колокольчиках, так как встречали это имя на уроках психологии в тот или иной момент. Большинство знает русского ученого за то, что он много раз иллюстрировал явление одновременного выполнения двух разных действий, пока выполнение только одного из них не вызывает реакцию, обычно связанную с другим. Это стало известно как классическое обусловливание. История гласит, что Павлов кормил собаку, звоня в колокольчик, пока, в конце концов, от простого звонка у собаки не потекли слюнки. Это открытие показало будущим психологам, что реакцию на раздражители можно «тренировать».

Большинство людей не знают, что Павлов никогда не собирался связываться с психологией. Лаборатория Павлова занималась физиологией. В частности, он исследовал, как части пищеварительной системы собак реагируют на различные продукты и раздражители. Методы его лаборатории наиболее известны созданием долгосрочного доступа к различным частям системы для отслеживания того, что и когда секретируется. Работники лаборатории сделали это, хирургическим путем поместив трубки и другие устройства для сбора проб в различные места у собак. Некоторые из этих трубок находились в желудках собак, некоторые — в их тонком кишечнике, а некоторые — даже во рту собаки.

Павлов был искусным хирургом. Его технические навыки позволили ему ввести эти трубки в пищеварительный тракт собак и позволить им продолжать есть и переваривать пищу относительно нормально. Этот доступ позволял наблюдать за работающей системой, как никогда раньше. Этот доступ помог Павлову открыть и описать механизм действия многих пищеварительных ферментов.

Некоторые требуемые операции были довольно сложными. Один из них заключался в разделении слоев желудка с сохранением нетронутыми важных нервов и созданием мешочка для получения секрета. Этот мешочек позволил ученым собирать выделения, не загрязняя пищу, поступающую сверху (см. изображение).

Трубки, помещаемые в рот собакам, будут собирать слюну, которую собака будет выделять до, во время и после еды. Павлов и исследователи из его лаборатории заметили, что у собак начинает выделяться слюна при виде работника, который обычно их кормит. Поскольку они не реагировали ни на что физически в пищеварительном тракте, Павлов и его команда назвали их «психическими выделениями». ^[1] Павлов был очарован тем фактом, что процесс в мозгу собаки может привести к физиологическим изменениям в ее пищеварительном тракте. Павлов описал психические выделения как состояние 9.0003 al ответов, которые авторы неправильно перевели как условные ed ответов. ^[2] Разница в этом суффиксе важна — один означает, что слюноотделение зависело от присутствия рабочего, а другой означает, что присутствие рабочего абсолютно тренирует слюноотделение — но неправильный перевод прижился.

Павлов подвел итог эпохе своих работ по физиологии пищеварения, приведшей к описанию психических выделений, в сборнике из девяти лекций. Эти лекции были расшифрованы и в конечном итоге переведены Уильямом Х. Томпсоном в 1902. ^[3] Работа пищеварительных желез собрал в письменном виде большую часть работ, которые принесли Павлову Нобелевскую премию в 1904 году ^[4] . Лео Дж. Маккарти, доктор медицинских наук, кабинет истории медицины и коллекция в Медицинской библиотеке Рут Лилли Медицинской школы Университета Индианского университета, имеет на своих полках экземпляр этого английского перевода. Приятно перелистывать страницы этой 116-летней книги и думать обо всех врачах и студентах, которым эта книга помогла. В конце концов, идея о том, что пищеварение в конечном итоге контролируется нервной системой, открыла двери для психологических исследований. Если условный рефлекс мог влиять на состояние пищеварительного тракта, то какие другие психические рефлексы могли влиять на нашу физиологию? Павлов проложил путь к описанию и лечению тревожных расстройств и эмоциональных расстройств, таких как посттравматическое стрессовое расстройство. ^[5]

Получение Нобелевской премии сделало Ивана Павлова научной знаменитостью в Российской империи и за рубежом. Эта известность дала ему необычайную свободу в том, что он изучал и с кем обменивался информацией. ^[6] Он смог поддерживать научные связи с людьми по всему миру, в то время, когда мир не был так связан. Это позволило ему сместить фокус своей работы с физиологии пищеварения на эти недавно описанные психические выделения.

Лаборатория Павлова была эффективной и продуктивной. Даниэль Тодес описал его как «фабрику физиологии». ^[7] Его лабораторная система работала хорошо и была воспроизведена в Америке доктором Хорсли Ганттом, создавшим Павловское общество. За 62 года научной жизни Павлов опубликовал 204 научные статьи. ^[8] Наряду с его обширными публикациями по физиологии и психологии и его длительным наследием в России, Павловское общество в Америке продолжает традицию павловской системы.

Вклад Ивана Павлова в психологию значителен и жизненно важен, но важно помнить, что физиология была его первой любовью. Именно в этой области он получил свою высшую научную награду. Знаменитость, которую он получил благодаря этой награде, позволила ему насладиться научной и личной свободой, которой в его время было слишком мало. Способность Павлова специализироваться и смещать фокус своих исследований с физиологии на психологию аналогична Жану-Мартену Шарко (неврология/психология), Зигмунду Фрейду (неврология/психоанализ) и Пьеру Жане (психология/психиатрия). Еще при жизни Павлов смог описать многое из того, что мы знаем о ферментах пищеварения, получить Нобелевскую премию с помощью своей лаборатории, заложить основу нового направления в психологической обусловленности и разработать систему исследований, которая могла передаваться из поколения в поколение.  

 

Этот пост был написан для курса HIST h464/H546 История медицины и общественного здравоохранения (преподаватель: Элизабет Нельсон, Школа гуманитарных наук IUPUI).

 

Ссылки: 

[1]            Бузер, Пьер. «Медленно забывая Павловское приключение?» Comptes Rendus Biologies 329, №. 5 (май 2006 г.): 398–405. doi:10.1016/j.crvi.2006.03.010.

[2]           Камбьяги, Марко и Бенедетто Саккетти. «Иван Петрович Павлов (1849 г.-1936)». Журнал неврологии 262, вып. 6 (июнь 2015 г.): 1599–1600. doi: 10.1007/s00415-015-7743-2.

[3]            Павлов Иван Петрович. Работа пищеварительных желез . Перевод Уильяма Х. Томпсона. Лондон: Charles Griffin & Company, Limited, 1902.

[4]            Nobel Media AB. «Нобелевская премия по физиологии и медицине 1904 года». Нобелевская премия.org. https://www.nobelprize.org/prizes/medicine/1904/summary/ (по состоянию на 7 октября 2018 г.