Ребёнок стал хуже учиться: в чем может быть причина и что делать родителям
Даже те родители, которые уверяют, что оценки для них ничего не значат, начинают переживать, если всё чаще в электронном журнале встречаются тройки и даже двойки. Вместе с онлайн-школой Тетрика разбираемся, что может стать причиной снижения успеваемости и как помочь ребёнку вернуть интерес к учебе.
Про начальную школу
1. Слишком легко на уроках
Сегодня детей начинают готовить к школе за год (а то и за два-три) до первого класса. Конечно, на начальных этапах умение бегло читать, считать и писать очень выручает: и учителя хвалят, и программа даётся легко, и чувствуется превосходство над одноклассниками. Но очень быстро мотивация и тяга к знаниям теряются: нет новых вызовов и трудных заданий, да и педагог всё больше внимания уделяет отстающим.
Какой тут может быть выход? Конечно, можно поискать школу с более сложной программой, но это, конечно, не самое простое в исполнении решение: ребёнку снова придётся привыкать к учителю и коллективу, да и родителям не очень удобно посреди года менять школу.
А вот найти олимпиадный кружок или онлайн-курс по предмету — проще. Здесь ребёнок сможет и продемонстрировать знания, и посоревноваться в решении интересных задач, и найти друзей-единомышленников.
2. Не хватает внимания родителей
С поступлением ребёнка в школу родители всё чаще говорят об учёбе и всё реже — на другие, «неважные» темы. Общение с учеником строится вокруг домашних заданий, записей в дневнике и отметок. Просто поговорить, подурачиться, посмотреть мультфильм или погулять почти не удаётся.
Школьник быстро замечает: чем больше проблем и непонимания с домашними заданиями, тем дольше мама будет сидеть с ним рядом. Но если сначала ребёнок может делать вид, что у него что-то не получается, то потом действительно начинаются проблемы с учебой.
Исправить ситуацию можно: проводите с детьми больше времени. Важно хотя бы 15 минут, но каждый день заниматься тем, что интересно вам обоим: собирать конструктор, есть мороженое, смотреть кино или просто говорить обо всём на свете.
Потребуется неделя, две или даже три, но если проблема была в нехватке общения, ситуация с успеваемостью изменится.
3. Особенности работы мозга
Все мы разные: кому-то проще усваивать материал в тишине в одиночестве, а кому-то важна компания и обсуждения; кто-то легко и быстро запоминает новую информацию, а кто-то может потратить весь день на заучивание, а наутро ничего не вспомнить. Если, несмотря на все старания, школьник не справляется с учебной программой, пора обратиться к специалистам.
Нейропсихолог помогает найти причины учебных трудностей, улучшить память, снизить возбудимость, повысить концентрацию внимания. В случае необходимости он направляет ребёнка к неврологу, психологу или логопеду.
Специалист подскажет, в каких условиях школьнику будет проще учиться. Возможно, ваш ребёнок не может сосредоточиться в классе, где сидят ещё 25 учеников, а в мини-группе, где можно общаться и шутить со сверстниками, ему будет комфортнее.
Про среднюю и старшую школу
1.
Трудности в общении с новыми учителямиПри переходе из начальной школы в среднюю, а также при смене класса или школы ученикам бывает непросто привыкнуть к новым людям. Каждый учитель придерживается собственного стиля преподавания. Школьникам приходится быстро адаптироваться к требованиям, манере речи, чувству юмора разных педагогов. Неизбежны непонимание и конфликты.
Чтобы справиться с трудностями в школе, ребёнок должен быть уверен в себе, понимать, что родители всегда готовы встать на его сторону. Интересуйтесь заботами подростка, предлагайте помощь, пусть он знает, что всегда может на вас рассчитывать.
2. Смена интересов
В подростковом возрасте у школьников обостряется потребность в общении со сверстниками. Общие интересы и занятия гораздо привлекательнее школьных уроков и домашних заданий. Удовольствия от лайков в соцсетях тоже гораздо больше, чем от пятёрок в электронном дневнике.
Бороться с ребёнком бесполезно, ведь это естественный этап развития.
Лучше используйте эту тягу к общению как мотивацию для обучения: предложите школьнику собрать группу друзей и организовать, например, литературный клуб, где можно писать свои рассказы и обсуждать прочитанное, или инженерную мастерскую. В таких местах школьные знания русского, физики и математики обретают смысл, становится очевидна их польза.
3. Потеря мотивации
В начальных классах сама учёба даётся детям непросто. Чтобы быть успешным на уроках, нужно уметь учиться: например, аккуратно писать, не забывать заглянуть в дневник, вовремя сдавать работы, понимать прочитанное и задавать вопросы. Обычно к пятому классу ребята осваивают учебные навыки и школа перестаёт казаться такой сложной.
Без ощущения преодоления учиться становится неинтересно, поэтому школьник начинает искать для себя новые задачи: в лучшем случае дети с головой уходят в спорт или творчество, в худшем — попадают в опасную компанию.
Задача родителей — быть на связи с ребёнком, выстраивать доверительные отношения с самого начала.
Спрашивайте не только об оценках, но и о новых знаниях, которые ребёнок усвоил. Представьте, будто на сайте школы появилась возможность оценить учителей и написать комментарии. Спросите, какие содержательные замечания подросток оставил бы каждому предметнику.
Создайте условия, в которых ребёнку будет интересно учиться новому: отправляйте его в выездные школы, на погружения, мастер-классы, олимпиады и конкурсы.
4. Стресс
Конечно, эмоциональные потрясения или чрезмерные физические нагрузки могут надолго отвратить школьника от учёбы. Когда причина стресса очевидна — ссора с лучшим другом, гибель домашнего питомца или проблемы в семье, — окружающие относятся к ухудшению успеваемости с пониманием. Но порой эффект от потрясения может быть отсроченным: например, родители подростка развелись, а на успеваемости ребёнка это сказалось только через полгода или даже год. В таком случае причина не всегда очевидна, поэтому стоит быть внимательнее к чувствам подростка и, если самостоятельно разобраться с проблемой не получается, обратиться к специалисту.
Почему школьные отметки необъективны
В наших школах пятибалльная система оценивания, хотя по факту её можно назвать четырёхбалльной, ведь кол и двойка означают одно и то же: ученик не усвоил материал, эту оценку надо исправить.
Учителям приходится кодировать информацию об успеваемости ребёнка при помощи четырёх знаков. Где проходит грань между знаниями и навыками на тройку, четвёрку или пятёрку, никто не знает. Даже школы, которые разработали положения об оценивании, не дают ясных критериев.
Например, в начальных классах школы в Мытищах двойку ставят за 6 и более ошибок, если работа написана неряшливо, а тройку — за меньшее количество ошибок и небрежную работу. Как следует оценить неряшливый текст, в котором 3 ошибки, и в чём разница между неряшливостью и небрежностью, каждый учитель решает сам.
Критерии оценивания диктанта в начальных классах по положению МБОУ «Средняя общеобразовательная школа № 6» г. МытищиВ красноярской гимназии № 1 честно признают, что система оценивания четырёхбалльная, однако предлагают учителю самостоятельно решить, кто знает материал на 89%, а кто на 90%.
По каким признакам это следует делать, не ясно, однако за 89% ещё ставится четвёрка, а за 90% уже пятёрка. Для медалиста разница существенная.
В некоторых образовательных учреждениях, например в зарубежных университетах или школах международного бакалавриата, система оценивания прозрачна. Для каждого типа работы — сочинения, исследовательского проекта, решения математической задачи — есть чёткие критерии оценивания. Они похожи на критерии и индикаторы, которые используют эксперты ЕГЭ.
Критерий оценивания задания № 14 из демоверсии ЕГЭ-2021 по математике профильного уровняПятый критерий оценивания сочинения в ЕГЭ-2021 по русскому языку, демоверсия на сайте ФИПИПока в оценивании текущих ученических работ нет подобных критериев, школьные отметки остаются субъективными. Насколько серьёзно к ним относиться и где получить объективную оценку знаний школьника, решать родителям.
Пока что можно сказать, что оценки — это по-прежнему не показатель знаний. Но успеваемость может служить одним из критериев оценки состояния ребёнка: если школьник хорошо учился, а потом резко скатился на тройки, обратите внимание на его настроение и поведение, поговорите с ним — не про оценки и школу, конечно, а про друзей, интересы, отношения, желания и т. д.
Ну а свои знания ребёнок может проверить на олимпиадах, конкурсах, в независимых центрах тестирования или на бесплатной консультации у преподавателя не из школы — например, у репетитора.
Иллюстрации: Shutterstock (autumnn)
Ребенок плохо учится – что делать? Нужно радоваться
Фото с сайта allobok.ru, где размещена специальная съёмка онлайн-журнала psychologies.ru
Александр Лобок, кандидат философских наук, доктор психологических наук: «Для меня пространство сегодняшнего мира – с планшетами, интернетом, видеорядом – это роскошная среда, которую я могу побеждать».
– Неуспевающие дети – они существуют? Или на самом деле двоечники – это дети со своей образовательной траекторией, не похожие на своих одноклассников?
– Успеваемость происходит от слова «успевать».
Успевание – это скорость. Успевающий ученик успевает освоить заданное учителем и уложиться в назначенный срок. Многие талантливые люди были неуспевающими учениками. Альберт Эйштейн плохо учился в школе. Андрей Дмитриевич Сахаров был, как известно, тугодумом, и все делал медленно. Это не значит, что всякий неуспевающий ребенок – будущий Эйнштейн или Сахаров. Но тот, кто не успевает освоить что-то одновременно со своим классом – часто бывает очень глубоким ребенком. А теперь представим: этот глубокий ребенок попадает в класс к учителю, для которого успевание – это и есть скорость. Такой учитель начинает нервничать из-за того, что ребенок не успевает. Из-за этого ученик испытывает двойной стресс. Хуже всего, когда нервничать из-за успеваемости ребенка начинают родители. Ребенок – существо интонационное. Ребенок по отношению к родителями – это мощное эмоциональное зеркало. Он воспринимает и усиливает все микро-детали, которые считывает со своих родителей. И мыслит при этом отнюдь не так, как мы думаем.
Когда родители нервничают из-за детской неуспеваемости, у ребенка усиливается ощущение, что он – неполноценный, что он – хуже других. Он это видит во взглядах взрослых. Ему могут говорить: все замечательно, все хорошо, мы с тобой, мы в тебя верим. Но родители говорят это с такой интонацией, что ребенок видит: это – неправда! А вранье он чувствует сразу.
Есть такая проблема в педагогике – инфантильные дети (как бы странно ни звучало словосочетание «инфантильный ребенок»). Такой ребенок никогда не берется за сложные задачи. В такой ситуации он стремятся спрятаться и сказать: ой, мне это вовсе не интересно! Сейчас я занимаюсь в детском саду с подготовительной группой.
Фото с сайта improvelifehere.comИ есть дети, которые изо всех сил не включаются в работу, всем своим видом демонстрируя свою независимость. И я понимаю: они боятся включиться в неожиданное испытание, потому что не уверены в своих силах. Это – те дети, в которых не верят дома.
– Но быть неуверенным в своих силах – это для человека естественное состояние…
– Для маленького ребенка не верить в себя – неестественно.
Если бы шестимесячный ребенок не верил в себя – он находился бы в состоянии постоянного страха перед окружающим миром. А он начинает осваивать этот мир, да еще так напористо. До пяти лет, заявляют психологи, ребенок эгоцентричен. Ситуация эгоцентричности – это ситуация безусловной веры в себя.
Ребенок — это существо, которое заряжено энергией подвига. Подвиг — это не когда что-то делают со мной, это когда я делаю что-то с собой. Я прыгаю выше своей головы, я совершаю усилия, которые я вчера не мог совершать. Я отважно вхожу в зону, которая мне неизвестна. И, совершая это, я чувствую себя героем. Детство – этот тот период, когда в жизни всегда есть место подвигу. И хорошо, если рядом есть взрослые, которые эти микро-подвиги видят и понимают. При искренней похвале взрослых ребенок приобретает все больше и больше сил. Усилия превращаются в силу. Подвиг — это усилие. Подвиг – это риск. Но если родители не повышают планку, не увеличивают пространства испытания, не ставят перед ребенком по-настоящему интригующих и сложных задач, которые развивали бы его внутреннюю силу, — значит, они не доверяют своему ребенку.
Зато те дети, в которых родители верят, будут с азартом включаться в любые незнакомые испытания. Они никогда не сбегут от них в уголок покатать тихонько машинку… Другое дело, что порою различные испытания ломают веру ребенка в самого себя.
– Мы говорим о том, что обычному ребенку требуется брать все новые и новые высоты. В российской школе, если говорить объективно, учиться трудно. Это – не скандинавская и не начальная японская школа… Почему же в России школьные высоты ломают детей?
– Школа – это не легкая прогулки по игровым помещением. Школа предполагает взятие трудных высот. Безусловно! Но есть трудности адекватные, есть неадекватные. Есть трудности дешевые, есть дорогие – то, что называется «трудности-бриллианты». И мы удивляемся: почему система обучения, которую мы создаем естественным образом, в семье, в кругу близких, имеет потенциал сделать ребенка во много раз сильнее? Почему школьная система обучения, созданная искусственным образом, зачастую ломает детскую способность быть сильным?
Представь себе: когда тебе было два месяца, тебя взяли на воспитание… дай-ка подумаю, кто – китайцы! Или нет, есть даже язык еще посложнее: тебя взяли на воспитание вьетнамцы.
Отныне рядом с тобой говорят только на вьетнамском языке. Правда заключается в том, что ты этот безумно сложный вьетнамский язык с легкостью освоишь. Какой внутренней смелостью нужно обладать, чтобы это сделать! А ты сделаешь это с легкостью. Это и говорит о том, что ты в месяц, два, три, четыре, ты обладала уверенностью в себе. Ты обладала отвагой. В твоей жизни было место подвигу. Тебе и в голову не приходило отвергнуть этот вызов и отказаться учить вьетнамский язык. Ты естественно проникнешь в эти странные звукоряды и расшифровываешь их. И в два-три года начинаешь лопотать по-вьетнамски, более того: свободно овладеваешь этим языковым пространством. Эта задача оказывается тебе по силам.
Потрясающе, правда? Но вот – ты идешь в школу, где тебе даются учителя, которые начинают учить тебя по программе и ставить тебе учебные задачи. Тебя начинают учить родной речи, учат читать, писать – и ты вдруг начинаешь ломаться. Почему?
– Наверное, потому что школа заставляет делать то, что должно происходить само собой?
– Конечно.
Когда ребенок осваивает устную речь, это происходи само собой. Если бы двухлетнему ребенку построили программу освоения устной речи, распределив учебный материал по урокам, и приставали бы к нему с утра до вечера: «Учись, учись, после того, как ты освоишь этот набор слов, мы перейдем к следующим словам»… Что было бы? Дети не осваивали бы язык. Ни китайский, ни вьетнамский, ни русский. Никогда. Но почему-то малыши овладевают родным языком.
Подчеркиваю, все они делают это по своим траекториям. Ни про одного ребенка нельзя заранее сказать, какие слова и фразы у него будут первыми, вторыми и т.п. Традиционные «мама и папа» – это сигнальные слова. То есть это даже не слова. Это – обращения. Слова – это те, у которых появляется индивидуальная семантика. Знаешь, насколько необычными могут быть первые слова ребенка? У одной моей знакомой двухлетней девочки самым первым самостоятельным словом стало слово «холодильник». Но произносила она его так: «ди». То есть вычленила из длиннющего слова некое несущее звукосочетание.
И, конечно же, привела своих родителей в восторг: «Ура! Наша Дуся говорит слово «холодильник»!».
Естественно, что в такой ситуации ни одному вменяемому родителю не придет в голову ругать двухлетнего ребенка за «неправильное произношение». Совсем наоборот: ничего кроме искренней радости и искреннего восторга. И, само собой разумеется, проходит совсем немного времени, и Дуся начинает говорить и слово «холодильник», и множество других слов в гораздо более привычной для уха форме… Все дети поступают таким образом: вытаскивают какой-то звук или сумму звуков из слова и начинают этим пользоваться.
А взрослые вначале даже не понимают, что произносит ребенок. Но догадываются – и РАДУЮТСЯ. А в результате и для ребенка освоение языка становится огромной радостью…
У каждого ребенка – своя индивидуальная траектория овладения речью. А грамотность – это интуиция, которая формируется на кончике языка в процессе деятельности. Но вот ребенок, свободно и отважно овладевший языковым пространством, идет в школу и обнаруживает, что в школьных стенах грамотность – это нечто другое.
Это – непрестанное давление, которое порождает у ребенка безумный страх совершить ошибку. И потому технологии обучения чтению, которые сегодня приняты в школе, у детей – за редким исключением — вызывают отторжение. Давай вспомним, на что чаще всего жалуются родители, когда речь заходит о школьных уроках чтения?
– «Мой ребенок знает буквы, но не умеет читать». Или: «Мой ребенок умеет читать, но не хочет…»
– Правильно! «Умеет читать, но не хочет». Это – точный диагноз. Я скажу, что стоит за этими словами: такой ребенок не умеет читать. Потому что уметь читать – это значит хотеть читать. Чтение – это не складывание слогов в слова, чтение – это порождение смыслов. Научиться читать – значит, научиться видеть то, что скрывается за текстом. Ребенок, который просто складывает буквы, не читает, то есть не порождает смыслы. Он просто озвучивает символы на странице книги. Если ребенок умеет читать, он всегда хочет читать.
И вот мы подходим к очень важному моменту.
Дело в том, что в школе учится множество детей, которые не умеют реально читать и считать. Если ребенок не умеет читать, с каждым годом в школе его проблемы нарастают, как снежный ком. Он не может прочесть условие задачи. Он не может прочесть страницу учебника с домашним заданием. Он может прочесть символы на странице, но не может понять, какие смыслы скрываются за ними. Он не успевает за работой класса на уроке. А ему дают все новые и новые задания! Далее следуют недоверие учителей, недоверие родителей, разрушение самооценки… Мы стремимся вложить в детей в школе самое сложное и ради этого бесконечно перегружаем программы. А на самом деле эти дети тормозятся по отношению к элементарным вещам.
– Значит, все просто? Если ребенок не успевает в школе, надо попытаться научить его читать?
– Нет, это как раз сложно. Нельзя научить читать, показывая ребенку буквы. Это бесполезно. Надо, чтобы у него сформировалась смысловая и вообразительная мускулатура чтения, так же, как формируется мускулатура атлета.
Чтобы ребенок научился ВООБРАЖАТЬ то, что он читает. Но именно этому школа не учит.
Фото с сайта allobok.ru
Про меня порой говорят, что я «работаю демократическим педагогом». Нет, когда я работаю с детьми – и успевающими, и неуспевающими – я вполне авторитарно провожу их через разного рода испытания. Только так можно научить настоящему чтению – чтению как порождению собственных образов и смыслов. Я создаю для каждого ребенка индивидуальные сложности, способные разжечь его азарт. Задача должна быть трудной, но при этом интересной, с реально работающей интригой. Тогда в ребенке пробуждается азарт встречи с трудностями.
– А может быть, дети не хотят учиться читать по другой причине? Они перестали воспринимать книги и чтение, живя в визуальном мире, среди компьютерных игр? Может быть, их уже нельзя увлечь чтением?
– Когда педагоги говорят: «Ой, как бы мы хорошо учили, если бы не было этих планшетов!» – это для меня диагноз педагогической несостоятельности.
Как здорово, если бы у нас в деревне была бы одна черная тарелка, которая время от времени урчит и выпускает из себя немного информации. Тогда я, учитель, был бы кум королю, со своим чемоданом книжек, которые привез с собой в деревню, чтобы раскрывать детям миры. Действительно, чем беднее окружающая среда, тем легче задачи педагога. У него есть в запасе сумма готовых ходов, которые можно использовать в любых ситуациях. Когда же моим конкурентом является планшет с игрой, который ребенок держит в руках, не замечая ничего вокруг, – мне нужно ломать голову. Как мне стать более интересным для ребенка, чем этот планшет? Сегодня я занимаюсь с группой подготовишек в детсаде. Сколько разнообразных игрушек у этой группы! То и дело слышу жалобы: вот если бы половину этих игрушек убрать, насколько легче было бы заниматься с детьми. Слишком много искушений! Но эти искушения для меня – вызов. Я-то кто по отношению к ним? Я могу стать для детей настолько же интересным и даже более интересным, чем планшетная игра? Если не могу – грош мне цена как педагогу.
– Ты расскажешь, как можно сделать, чтобы чтение книги стало для ребенка интереснее, чем компьютерная игра?
– Конечно. Первое условие – надо взять книгу без картинок. К сожалению, на полках библиотеки детского сада, где мы с тобой беседуем, стоят только книги с картинками. Возьмем «Винни Пуха» и прикроем рукой картинку. Первое волшебство, которое могу сделать, посмотрев на эту страницу, превратить буковки – а это для ребенка это пока еще точки и штришки – в смыслы. Читаем: «Иногда, – сказал Иа, – когда люди забирают чей-нибудь дом, там остается кусочек-другой, который им не нужен, который они с удовольствием вернут бывшему хозяину». Я совершил техническое чудо: превратил символы в слова. Но когда я прочел буквы, они еще не одухотворились, потому что это – особая работа воображения, которая идет одновременно. «Иногда»… – прочитав это, я делаю паузу… и вдруг до тебя, именно в эту паузу, доходит, что значит «иногда». Иногда… скажи, что с тобой бывает иногда. Представь, что ты ребенок…
– Иногда мне хочется плакать…
— Вот! Иногда тебе хочется плакать.
Еще!
– Иногда мне хочется слушать музыку.
– Супер! Ты предложила две фразы, и через эти фразы слово «иногда» одухотворилось, наполнилось смыслом. Мы читаем слово «иногда» – и у нас внутри сразу запускается цепь внутренних ассоциаций. Для тебя слово «иногда» является одухотворенным и реальным. Оно тебе явлено. Это – то, что никакой картинкой не изобразишь, это – твоя внутренняя работа. Есть шестилетние дети, которые до сих пор не чувствуют разницы между словами «иногда», «всегда», «никогда». Слово «иногда» не успело им явиться. И надо постараться его явить. Чем отличается читающий ребенок от нечитающего? Ему с каждым прочитанным словом видится вспышка образа. Это происходит молниеносно. И в этой вспышке ему является слово. Воображение ребенка – это спасительная вещь. Если мы научимся пользоваться его термоядерной энергией, многое станет возможно.
Ребенок в нашем мире спасает себя воображением. Но школа не научилась конвертировать энергию его воображения в учебные вещи.
Она все время хочет дать детям что-то свое. И мы пока еще очень мало стремимся вслушиваться в детскую речь, мы не умеем ее возделывать. И вот поэтому книга феерически нужна в современном мире. Особенно – книга без картинок.
Она все время хочет дать детям что-то свое. И мы пока еще очень мало стремимся вслушиваться в детскую речь, мы не умеем ее возделывать. И вот поэтому книга феерически нужна в современном мире. Особенно – книга без картинок.Потому что книга без картинок – единственное, что по-настоящему позволяет человеку развивать свое воображение. Читая ее, ты постоянно создаешь внутри себя героев, постоянно создаешь в себе визуальные образы. Другого настолько эффективного инструмента человечество еще не придумало.
То, что мы практиковали, я называю «дырчатым чтением». Что происходит с тобой в тот момент, когда я делаю паузу и предлагаю тебе продолжить предложение? Твое воображение пробуждается. Во время этих пауз ребенок начинает многомерно воспринимать слово. Он учится различать окончания слов и падежи. У него быстро начинает развиваться синтаксический, орфографический и смысловой слух. Так он начинает учиться читать. А когда дети начинают чувствовать текст, они понимают, что это – гораздо интереснее, чем смотреть кино.
Чтение побеждает визуализацию, которой за последние тридцать-сорок лет в мире стало слишком много. Но я говорю спасибо компьютерным играм и визуальной культуре вообще за то, что они создали для нас этот уровень.
– Сейчас мы говорим о малышах. Можно ли научить читать неуспевающего старшеклассника? Иногда говорят, что подростки в этом возрасте уже испорчены школьной системой…
– Никто ничем не испорчен! В жизни каждый из нас сталкивается с разными практиками: среди них правильные, неправильные, сомнительные…И что? Разве мы говорим про себя, что мы ими испорчены? Я практикую «дырчатое чтение» и со старшеклассниками. Мы читаем с ними не «Винни Пуха», а – непонятнейший (а потому скучнейший) для них учебник физики. Самое интересное – содержание прочитанных глав усваивается ими накрепко, хотя о физике как таковой они в этот момент не думают.
– Двадцать лет назад вышла твоя книга «Другая математика», в которой ты объяснял, что многие дети заканчивают школу, так и не научившись простейшим арифметическим действиям.
Чем можно помочь этим детям?
– Наблюдая, с какими мучениями дети вычитают, умножают и делят, учат таблицу умножения или стихи, я понимал, что так нельзя. Мне пришло в голову, что можно сделать игру, которая разовьет эти навыки и поможет им щелкать школьную программу – во всяком случае, программу начальной школы – как семечки. Игра предназначается для развлечения в кругу семьи. А в качестве побочных эффектов она позволяет ребенку научиться читать, писать, освоить всю сумму арифметических навыков, выучить таблицу умножения, запоминать стихи. Его никто этому не учит, это приходит во время игры само собой.
За двадцать лет работы с детьми и со взрослыми я напридумывал множество различных игр. И все это пока даже не инвентаризировано, что неплохо было бы сделать.
Наибольшей популярностью у детей и взрослых пользуются мои «Архикарды» – особые игральные карты, языковые или математические. Некоторые семьи уже берут «архикарды» с собой на отдых, как раньше брали игральные карты.
Родители начинают играть в них: прежде они с таким азартом резались на пляже в подкидного дурака или играли в поезде «в города». «Архикард» не менее интересен, чем традиционные карточные игры, и играть в него можно часами, получая удовольствие и от игры, и от коммуникакции, которая в игру встроена. Но в отличие от обычных карт «Архикард» позволяет – как бы между прочим – освоить множество важнейших учебных навыков: научиться быстро и качественно складывать, вычитать, умножать и делить, научиться воображать и грамотно писать, научиться читать и создавать палитру авторских смыслов… И делает он это так, что интересно в равной степени и взрослым, и детям.
Я думаю сейчас о том, чтобы сделать для неравнодушных родителей видеоэнциклопедию этих игр. Описывать это в книжке слишком долго. Показать на живом примере, как можно играть в тот же «Архикард» – гораздо увлекательнее.
Иногда я получают от родителей письма, что ребенок начал играть в «Архикард» и забросил планшет. Вот это здорово! А потом я подумал: а что если сделать «архикард» для планшета? Может быть, тогда множество детей будет играть в него, а не в стрелялки и бегалки?
– Сегодня ты охотнее работаешь с родительскими сообществами, а не в системе образования?
– Если честно, двадцать лет назад, когда я делал то же самое в рамках своего вероятностного эксперимента, такого ажиотажа не было.
Люди не понимали, что я делаю и зачем это нужно. Двадцать лет назад все хотели реформировать школу. А сейчас заявили о себе родительские сообщества, которые почувствовали ответственность за образование своих детей. Семейное образование – это то, что актуально для людей во всем мире. Поэтому меня приглашают не только российские родительские сообщества, но и сообщества родителей в разных странах…
– И последний вопрос: что делать родителям двоечников? Ждать чуда встречи с педагогом, который поможет их ребенку?
– Родителям нужно самим этому научиться. Очень многому им можно и нужно научиться самим. Как бы мы критически ни отзывались о школе, проблема двоечника – это, в большинстве случаев, проблема его родителей. Когда родители не уверены в себе, они начинают проецировать эту неуверенность на своих детей. Они говорят: «Мы не состоялись, но он-то должен состояться!» Все упирается в готовность самих родителей время от времени совершать подвиги. Тогда и у ребенка появится стремление пробиться, взять свою высоту.
– Для родителей двоечников самый большой подвиг – верить в своего ребенка…
– И он должен чувствовать родительскую веру во всем: в словах, интонациях, в наших взглядах. Худшее, что может быть – притворяться, что веришь в этого ребенка. Вера должна быть настоящей. Это главное.
С Александром Лобком, автором книг «Другая математика», «Вероятностный мир», «Антропология мифа», «Картография детства», «Наука ученичества» – мы беседуем в гостиной (одновременно библиотеке) детского сада. На нас смотрят куклы ручной работы, короли, королевы, принцы, кучера и даже впряженные в карету лошади. Каждая почти в рост ребенка. Это – персонаж истории о Золушке. Перед диваном на коврах расставлены японские столики с перламутровыми инкрустациями. За этими столиками родители читают детям старые детские книги. Книги стоят плотными рядами здесь же, на полках. Это – семейный читальный зал дошкольного отделения № 3 московской школы № 15. Проще говоря, детского сада. В гостиную доносились голоса огромных попугаев, которые живут среди пальм в стеклянном зимнем саду.
Зимних садов – два. Их обитатели дремлют в московских сумерках. Только обезьянка приветливо тянет к гостям лапку через прутья клетки. «Не пытайтесь в ответ пожать ей лапу. Она просит у вас банан!» – объясняют мне сотрудники детского сада. И соискательнице тут же доставляется просимое. А за стеклянными стенами зимнего сада, на обычной пришкольной территории, окруженной многоэтажными домами, живут в теплых вольерах пони, которые катают детей. Что говорит по этому поводу санэпидстанция? Не знаю. Это – муниципальный детский сад. Таких тысячи. Просто нашлись люди, которые захотели, чтобы дети каждый день приходили в сказку…Почему дети разные дома и в школе?
Дети нередко ведут себя по-разному в разных условиях. Например, вы ожидаете, что ребенок будет вести себя одним образом на вечеринке по случаю дня рождения друга и другим в доме ее бабушки и дедушки. Но поведение некоторых детей — особенно детей с такими проблемами, как тревожность, трудности в обучении, СДВГ и аутизм — может различаться гораздо более заметно, особенно когда они дома, а не в школе.
Это несоответствие может оставить родителей озадаченными, если не расстроенными, и обеспокоить их тем, что они делают что-то не так.
Возьмем Сэма, которому сейчас 15 лет, он одаренный, но у него также диагностировано расстройство аутистического спектра, СДВГ и проблемы с обучением. Его мать, Маратея Кантарелла, исполнительный директор организации Twice Exceptional Children’s Advocacy, вспоминает, как проблемы в школе привели к взрывному поведению дома.
В школе, между попытками угодить своим учителям и общением со сверстниками, «он действительно усердно работал, чтобы держать себя в руках», — говорит Кантарелла. К тому времени, как он вернулся домой, «мне часто казалось, что он просто ищет способ выпустить накопившееся напряжение». Он выпустил его, с 30-минутными истериками из-за домашней работы или «на самом деле чего угодно», включая крики, швыряние вещей, а иногда и удары ногами и головой. После этого, когда он успокаивался, добавляет она, «он чувствовал ужасный стыд и вину».
Но для некоторых детей школа — это место, где их проблемы наиболее очевидны. У 8-летней Хлои избирательный мутизм и социофобия. Ее мать, Ким Байман, говорит, что дома Хлоя «веселая, бестолковая, разговорчивая и энергичная девочка». Но когда она добирается до школы, она закрывается. Она никогда не разговаривала со своими учителями или одноклассниками, хотя участвует во всех областях, которые не требуют словесного общения. Она не будет проситься в туалет; она ждет, пока она не вернется домой.
Так почему же дети могут так по-разному работать в разных условиях?
Почему некоторые дети лучше учатся в школе?
Некоторые дети могут хорошо справляться с ожиданиями в школе, но им приходится сталкиваться с такой борьбой, что это сказывается дома. Дети с СДВГ, тревожностью, аутизмом и трудностями в обучении «могут использовать много своих ресурсов, чтобы следовать указаниям или справляться в классе», — говорит Стефани Ли, психолог, клинический психолог из Института детского разума.
Как только все эти дети вернутся домой, «им будет сложно придумать такое же количество ресурсов для управления».
В то же время, добавляет она, многие дети, включая детей с аутизмом, получают пользу от последовательности, структуры, предсказуемости и рутины, присущих их школьной среде. Это часто невозможно отразить дома, «потому что жизнь устроена иначе», — говорит она.
В школе поощрения и последствия, скорее всего, происходят последовательно, что родителям может быть сложнее настроить дома. Кроме того, социальное моделирование в школе может помочь детям встать на ноги, буквально и фигурально. Наконец, у учителей нет времени на безделье: если ребенок не следует указаниям после первой или второй подсказки, учитель, скорее всего, немедленно примет меры, в то время как родители могут в конечном итоге позволить своему ребенку избежать следующего шага или отложить его, потому что они проводят много времени, говоря об этом.
Подавление симптомов в школе
Джерри Бубрик, доктор философии, клинический психолог и директор службы обсессивно-компульсивных расстройств в Институте детской психики, отмечает, что дети с некоторыми расстройствами, включая тревогу и ОКР, очень обеспокоены тем, как люди воспринимают их, особенно когда они попадают в средние и старшие классы школы.
Поэтому они действительно пытаются скрыть свои симптомы. «Обычно в школе мы видим, как дети функционируют на более высоком уровне, — говорит доктор Бубрик, — менее симптоматично, потому что они пытаются поддерживать это социальное представление о том, что с ними все в порядке. И они, как правило, испытывают много смущения и стыда из-за своих симптомов».
Еще одна ключевая причина, по которой дети лучше учатся в школе: они чувствуют себя в безопасности, будучи «самыми худшими собой» дома, будучи уверенными в том, что родители по-прежнему будут любить и поддерживать их.
«Я думаю, что иногда дети приходят домой, и это похоже на то, когда вы снимаете обувь и чувствуете облегчение», — объясняет доктор Бубрик. Например: «Хорошо, теперь я могу быть собой». Для детей, которые действительно хорошо подавили свои симптомы в школе, дома, где они чувствуют, что их никто не осуждает, «может произойти взрыв симптомов». ».
Как вспоминает мама 10-летнего ребенка с ОКР, в школе ее дочь раскачивалась или рисовала на липком блокноте, чтобы сопротивляться навязчивым мыслям, даже если она была в беде.
«Поэтому она закупоривала это в школе, а потом выходила из автобуса дома и просто взрывалась», — говорит она. «Физически и словесно она была очень расстроена».
Это тоже может сбить родителей с толку. «Родители обычно говорят: «Я иду в школу, и учителя говорят, что Джонни такой милый в классе, и я не вижу, чтобы он извивался». Я не вижу ничего из того, о чем вы говорите», — говорит доктор Бубрик. «А потом ребенок приходит домой из школы, и у него действительно есть симптомы, и ему трудно это контролировать».
Почему некоторым детям лучше дома?
Для большинства детей академические и социальные требования в школе превышают те, с которыми они обычно сталкиваются дома, отмечает д-р Ли. Это может спровоцировать проблемное поведение у некоторых членов семьи, которых они никогда не видят дома.
Дети с такими проблемами, как СДВГ и тревога, часто имеют очень низкую толерантность к фрустрации; просить их быть терпеливыми или настойчивыми в школе может быть большим стрессом.
«Для детей это может быть невероятно сложной задачей, — говорит доктор Ли, — поэтому мы можем увидеть много действий в подобных ситуациях».
Точно так же дети с социальной тревожностью, которые беспокоятся о том, как их воспринимают другие, или дети, которые беспокоятся о производительности, могут не иметь никаких проблем в поведении дома. Но когда они приходят в школу и им приходится заниматься математикой или читать отрывок вслух, они могут вести себя негативно, чтобы избежать этого. «Отыгрывание в этой конкретной ситуации может оказаться полезным для них, — говорит д-р Ли, — потому что, если они будут вести себя немного глупо, учитель может их отругать, но тогда они продолжат».
Когда дело доходит до аутичных детей, им может быть разрешено очень ритуализированное или самостоятельное поведение дома, например, время, проводимое перед экраном или игра Lego. Когда они приходят в школу, им не разрешают заниматься этими делами или им приходится ждать занятий, к которым они могут иметь свободный доступ дома, что может быть для них очень сложным.
Это также может привести к деструктивному поведению.
Как помочь детям
Одно из главных предложений доктора Ли – как можно больше поощрять сотрудничество и открытое общение между семьей и школой. «Если есть стратегии или методы, которые действительно приносят пользу ребенку дома или в школе, можно ли ими поделиться и адаптировать для поддержки этого ребенка в обеих средах?» она сказала.
Например, замечает она, если ребенку помогает возможность видеть визуальное расписание в школе, можно ли составить его для дома? «Точно так же, — добавляет она, — если мы знаем, что ребенку действительно полезны утверждения «когда/то» дома — то есть «когда ты сделаешь это, тогда это произойдет» — поделитесь этим с учителем».
Доктор Ли говорит, что лучший способ наладить отношения сотрудничества со школой — это «удостовериться, что вы хвалите учителя и цените его работу, а также даете ему информацию о вашем ребенке».
Детям, чье проблемное поведение выявляется дома, доктор Ли рекомендует дать им возможность расслабиться после перехода из школы: «Абсолютно нормально предъявлять менее строгие требования к ребенку в этот период времени, если ему нужна помощь».
сломать. Тем не менее, для них важно понимать, что правила домашнего хозяйства по-прежнему необходимо соблюдать».
Доктор Бубрик вторит этой идее, говоря, что очень важно следить за тем, насколько хорошо ребенок питается и хорошо отдыхает. Вернуться домой голодным после того, как целый день боролись за то, чтобы держать себя в руках, — хороший рецепт для послеобеденного нервного срыва. Он советует родителям вернуть детей в нужное русло, дав им перекусить и дать им отдохнуть, что позволит им перегруппироваться, чтобы хорошо начать вечер.
Терапия, которая может помочь
Инструмент, который большинство экспертов рекомендуют для того, чтобы помочь детям управлять своим поведением, будь то в школе или дома, — это когнитивно-поведенческая терапия или КПТ. КПТ была адаптирована для многих различных эмоциональных и поведенческих проблем; Общим для всех этих специализированных методов лечения является то, что дети учатся навыкам саморегуляции или тому, как лучше справляться с сильными эмоциями, чем действовать импульсивно.
Когда дети используют навыки когнитивно-поведенческой терапии в школе, они могут работать лучше, не затрачивая так много энергии, объясняет д-р Бубрик. Поэтому, когда они возвращаются домой, у них меньше стресса и вероятность взрыва симптомов. «Чем больше дети практикуют эти навыки, — говорит он, — тем лучше у них это получается».
Д-р Бубрик отмечает, что при КПТ родители участвуют с самого начала, чтобы понять состояние своего ребенка и увидеть, какие действия, которые они делают, несмотря на благие намерения, усугубляют проблему. «Мы учим родителей тому, что можно и чего нельзя делать, как воспитывать ребенка с тревожным расстройством», — говорит он. Он приводит пример ребенка с ОКР, который боится микробов. Родитель не делает ребенку одолжения, открывая ему двери. Вместо этого ребенок должен освоить навыки, которые помогут ему справляться со своими тревогами и принуждениями.
Доктор Ли говорит, что поведенческое обучение родителей, которое включает в себя компоненты когнитивно-поведенческой терапии, часто бывает необходимо, чтобы помочь родителям определить, что происходит в той или иной среде, и найти лучший способ поддержать своего ребенка.
9 причин, по которым ваш умный ребенок получает плохие оценки
Умный ребенок не всегда превращается в хороший табель успеваемости. Это кажется извращенной логикой, но на самом деле есть много «умных» детей, которые не получают оценок, которых ожидают родители.
Что здесь происходит?
Многие родители не знают, как помочь, когда оценки их ребенка начинают падать, особенно если в прошлом он или она получали хорошие оценки. Когда это происходит, может быть трудно понять, как вернуть ребенка в нужное русло — в конце концов, есть ряд причин, по которым учащиеся могут получать плохие оценки.
Здесь мы можем помочь. Продолжайте читать, чтобы узнать о некоторых из наиболее распространенных причин, по которым ваш умный ребенок может получать плохие оценки.
- Недостаточно сложно
- Отвлечения/Отсутствие внимания
- Тестовая тревога
- Неэффективные учебные привычки
- Недоверие
- Проблемы со связью
- Организационные вопросы
- Отсутствие подготовки
- Трудности в обучении
Плохие оценки не всегда связаны с тем, что ваш ребенок не понимает материал. В некоторых случаях, когда учащиеся недостаточно усваивают материал, это может привести к плохим оценкам.
Классы полны отвлекающих факторов, которые могут мешать учащимся сосредоточиться на том, что они изучают. Некоторым учащимся трудно избавиться от этих отвлекающих факторов, что может привести к упущению важной информации, которую им нужно будет знать в будущем для предстоящих тестов или углубленных понятий.
Некоторые ученики просто плохо справляются с тестами, какими бы умными они ни были. Многие из этих студентов страдают от того, что называется тестовой тревогой. Несмотря на то, что они знают материал, мысль об экзамене вызывает непреодолимое чувство стресса, из-за которого им трудно выполнить задание так хорошо, как они могли бы.
Для многих учеников проблема плохих оценок сводится к неэффективным учебным привычкам.
Будь то ожидание до последней минуты для изучения или неправильное понимание материала, плохие привычки в учебе оказывают большое влияние на успеваемость учащихся.
Многие умные ученики также склонны к перфекционизму, который всегда хочет работать как можно лучше. Но такое сильное давление на себя может привести к стрессу и низкой уверенности в себе. В результате они могут меньше участвовать в занятиях и откладывать выполнение заданий — рецепт для большего стресса, меньшего количества времени и более низких оценок.
Некоторым учащимся сложно облечь свои мысли в слова, произносят ли они их вслух или записывают. Ваш ребенок может хорошо усвоить материал, который просто не переводится должным образом в его или ее школьных заданиях.
Плохие организаторские способности могут привести к усилению разочарования, повышению уровня стресса и снижению успеваемости. Без хороших организационных навыков даже самым умным детям будет сложно правильно спланировать и подготовиться к предстоящим тестам и заданиям.
Результат? Вы уже догадались — плохие оценки.
Помогите своему ребенку стать более организованным с помощью этих советов по организации.
Хорошие оценки требуют времени и усилий. Многие студенты борются с плохими оценками на тестах, потому что они просто не нашли время, чтобы должным образом подготовиться. Основной проблемой здесь обычно являются плохие навыки управления временем. По мере того, как они продвигаются в школе, чтобы столкнуться с более сложными предметами и большей рабочей нагрузкой, даже хорошие ученики могут начать замечать, что их оценки ухудшаются из-за отсутствия надлежащего управления временем и подготовки.
Многие очень способные ученики сталкиваются с какими-либо трудностями в обучении, будь то письмо, чтение, математика или другая область. Плохие оценки в какой-либо области не обязательно означают, что у вашего ребенка проблемы с обучением. Но если он или она постоянно борется и не видит улучшений, проблемы с обучением могут быть частью проблемы.
