Почему философия помогает достичь блаженства: Введение. «Что такое философия» — Департамент философии

6. Философские учения Сократа и Платона.

Сократ: — В центр философских интересов ставит проблему субъекта – человека. Отвергает всю натурфилософию, как «для человека излишнюю». Главная задача ф-фии – рациональное обоснование религиозно-нравственного мировоззрения. Считал излишним и невозможным изучение природы и объяснение природных явлений.

Основное внимание обращал на познание сути добродетели. Для Сократа мораль сливается с знанием. Истинная нравственность – знание того, что есть благо и прекрасное и полезное для человека, что помогает ему достичь блаженства и жизненного счастья. Эти добродетели человек приобретает путем познания и самопознания. Основные добродетели: Сдержанность, Мужество, Справедливость.

Философский метод Сократа. Цель – достичь истину обнаружение противоречий в утверждениях противника при помощи правильно подобранных вопросов (сократовская ирония). Но эта ирония – не самоцель, цель – обрести самих себя.

Маевтика (повивальное искусство) – обретение нового познания как основы истинной нравственности.

Цель метода Сократа – обнаружить нравственную основу отдельных случаев человеческого поведения. Достижению этой цели служила индукция. Она должны была достичь общего, нравственной основы человеческого поведения вообще. Весь процесс заканчивался дефиницией – понятийная фиксация общего, полученного при помощи индукции. Она служит понятийным упорядочением достигнутого знания.

Платон: – философия является первой рационально, логически построенной системой объективного идеализма.

1.Онтология. Материальный мир вторичен, является «тенью» и произведен от мира идей. Все явления и предметы материального мира преходящи и изменяются, идеи являются неизменными, неподвижными и вечными. Это – ядро объективного идеализма.

2. Теория познания (гносеология). Отрывает чувственное познание от рационального.

Чувственное познание, предметом которого является материальный мир, выступает как вторичное, несущественное, потому что информирует лишь о кажущемся бытии, но не о бытии подлинном. Истинное познание – это познание, проникающее в мир идей, познание разумное. Теория воспоминания. Душа вспоминает идеи, с которыми они встречалась и которые она познала в то время, когда еще не соединилась с телом, когда сущ-ла в царстве идей.

3. Душа. Бестелесна, бессмертна, она не возникает одновременно с телом, но существует извечно. Тело подчиняется ей.

4. Космология. Отвергает учение о материальной сущности мира. Геоцентрическая система. Космос конечен. Небесные тела – одушевлены.

5. Учение о гос-ве. Строит теорию идеального гос-ва — как общество трех социальных групп добродетели: правители (философы) – мудрость, стратеги (воины) = храбрость, производители (земледельцы и ремесленники) — умеренность.

6. Этика. Ее основа – осознание врожденных добродетелей, характерных для отдельных общественных сословий.

7. Эстетика. Искусство оценивает низко. Считал его лишь подражанием материальному миру, т.е. неподлинному бытию.

Философия является логической переработкой и завершением всей предшествующей греческой философии. Создатель самой обширной научной системы из существовавших в античности. Она опиралась на эмпирический материал, созданы новые научные направления.

1. Онтология. Основа бытия – первая материя, она принципиально не определима, чувственно не постижима,и образует «потенциальную» предпосылку существования. И хоть она – основа бытия, но ее нельзя отождествлять с бытием. В отличие от первой материи существующие вещи постижимы. Т.о. действительное бытие представляло собой единство материи и формы. Этим он преодолевает разрыв между идеальным и реальным миром, разительный в системе Платона.

2. Душа присуща всем объектам живой природы: растениям (вегетативный уровень души), животным (чувственный) и человеку (разумный – мыслит и познает).

3. Познание. Полностью признает первичность материального мира. Первый уровень познания – чувственное. Познание – развивающийся процесс, от простейших ступеней к абстрактным.

Чувственное познание считал истинным, лишь когда процесс познания переходит от восприятия к представлениям, возникают ошибки. Теоретическое познание необходимо предохранить от пустой спекулятивности, это ведет А. к развитию логики, которую понимал как орудие научного познания.

4. Естествознание. Геоцентрическая система мира. Все, что находится в простансте от лунной сферы до Земли, наполнено материей – «сублунарная».

5. Развитие и организация общества и учение о государстве. «Политика».

Основные задачи государства – предотвращение чрезмерного накопления имущества гражданина, чрезмерного роста политической власти личности и удержание рабов в повиновении.

Идеальное государство – которое обеспечивает максимально возможную меру счастливой жизни для наибольшего числа рабовладельцев. Рабов и свободную бедноту считает политически бесправными. Остальные свободные граждане (состоятельные) обязаны принимать участие в делах государства. Идеал гос-ва – общество, которое опирается на частную собственность на орудия труда, земли и рабов.

6. Этика. Обосновывает свои моральные принципы положением человека в реальном обществе и его отношением к государству, которое требует от гражданина определенных добродетелей, без которых нельзя достичь благосостояния общества. Добродетели разделяет на две группы: дианоэтические (разумные, возникают путем обучения) и этические (Результат привычки)..

7. Эстетика. Придает искусству большое значение (как одна из высших ступеней в познавательной деят-ти). Искусство отражает существенные взаимосвязи в форме изложения конкретного.

Отношения науки и философии (как Стивен Хокинг преждевременно похоронил философию) / Хабр

Выступая на организованной компанией Google конференции Zeitgeist Conference в 2011 году, Стивен Хокинг высказался следующим образом об отношениях философии и науки применительно к вопросам познания Вселенной: «Большинство из нас не думают об этом всё время, но, время от времени, почти каждый задумывается — зачем мы здесь? Откуда мы появились? Исторически, это считалось вопросами философии. Но философия мертва. Философы не поспевают за современными достижениями науки, в особенности физики. Теперь учёные приняли эстафету открытий в нашем квесте познания».

«Fundamental questions about the nature of the universe could not be resolved without hard data such as that currently being derived from the Large Hadron Collider and space research.»
Стивен Хокинг

Несмотря на то, что Хокинг «похоронил» философию, едва ли найдётся хотя бы один философ, который возразит по поводу ценности и нужности научных данных — поэтому спорил великий физик тут не столько с философами, сколько со своим собственным представлением о философии. Это высказывание — хороший повод для серьёзного об отношениях науки и философии, точнее — об отношении философии с научным методом.

Аристотель — отец науки и философии — не видит, в чём проблема

Отношения философии и науки

Чтобы хоронить какое-то явление — надо хотя бы дать ему определение. Может ли человек дать определение явлению, выводы о котором озвучивает?

Если да:

1. Возникнет предмет разговора — общее понимание того, что именно человек представляет себе, рассуждая о явлении.
2. Можно будет рассмотреть, насколько его представление о предмете анализа соответствует сделанным им выводам.
3. Можно будет понять, насколько его определение явления соответствует значению используемого им понятия. То есть, рассуждает ли человек о называемом явлении или своих заблуждениях о нём. И, соответственно, взвесить ценность всего рассуждения.

Если нет — в общем случае, это будет беспредметный разговор. А если человек не в состоянии дать определение понятию, у которого есть определённое значение или несколько, то это сразу переход к третьему шагу: на ноль вместо определения умножается ценность всего рассуждения.

▍Что такое наука?

Познание: наблюдения и объяснения (факты и идеи).

Наука: исследовательская деятельность с применением научного метода. Научное знание: описание и объяснение, обработанного и проверенного, феноменов с применением научного метода.

Философия и наука — понятие из разных категорий. Наука — это процесс познания с применением научного метода. Предметом науки являются познаваемые феномены. Предметом философии является познание как таковое.

Лучше всего отношения науки и философии понятны через их отношения с феноменами: философия → феномен → наука.

Философия ставит вопросы. Философы разрабатывают концепции, предполагают феномены. Вопросом является их проверка — верна ли разработанная концепция, действителен ли феномен?

Научный метод — инструмент проверки философских идей. Научный метод — метод, разработанный философами, от Аристотеля до Карла Поппера, в процессе поиска ответов на вопросы, которые их занимали с самой зари цивилизации.

Наука находит ответы. Частью поиска ответа является валидация вопроса: имеет ли вопрос смысл? Наука работает с замеченными феноменами окружающей среды: фиксирует их и ищет им объяснения. Научные концепции являются производными от описываемых наукой феноменов, возникая в процессе разгадывания принципов их действия.

Философия занимается поиском и обнаружением новых, прежде незамеченных феноменов окружающей среды. Если научные концепции служат их объяснению, то философские концепции служат их поиску, поэтому научные концепции возникают вслед за открытыми феноменами реальности, и качество научной концепции определяется её укоренённостью в реальности феномену. Философские концепции предшествуют феноменам реальности, и служат методом их обнаружения там, где они ещё не были замечены. Они не только не должны быть укоренены в реальности, а, наоборот, не должны от неё зависеть и должны быть максимально «оторваны от реальности» и свободны от ограничений за пределами мира идей. Они должны представлять собой максимально оригинальные умозрительные шаблоны, при приложении которых к реальности, обнаруживающие в ней новые феномены.

При этом философия не должна заниматься их проверкой — это как раз роль науки. Существование феноменов, предположенных философией, далеко не всегда подтверждается наукой. Но существование всех феноменов, из которых выросли науки — заслуга философов. Алхимия оказалась ненаучна, зато химия — стала наукой, некоторые феномены, который философские изыскания заметили, наблюдая за звёздами, им померещились — они не предсказывают судьбы, но другие легли в основу астрономии. Философия ищет феномены там, где у науки нет оснований их предполагать, и может ошибаться бесконечное количество раз — ошибки философии невесомы, зато каждый успех — это новая область познания.

Второй продукт философии — методы познания. Пресловутый научный метод — продукт, выкристаллизовывавшийся философскими поисками. Проверка философских концепций на научность — не обременение для науки, а её цель и причина возникновения: научный метод возник как метод философской проверки собственных идей на состоятельность: философ формулирует идею → идея предполагает существование соответствующих феноменов (допустим, та же идея о связи человеческих судеб и звёздного неба) → идея нуждается в проверке. Из философов плохие критики своих идей, но созданный ими научный метод подходит для этого идеально, являясь антиподом философского подхода, что делает его наилучшим методом валидации философских идей. Грамотно применённый научный метод не должен оставлять сомнений и недосказанностей, вынося однозначный вердикт, который чаще будет отрицательным, но главное в них результат. И отрицательный результат тоже результат.

Отсюда и кажущаяся конфликтность философии и науки, которая является частью восприятия философии в том числе и в научной среде, включая самых сильных учёных, как Стивен Хокинг.

Однако большинство наук возникли как предположения философов о взаимосвязях явлений, оказавшихся верными — и ставшими областями для изысканий, в которых выросли соответственные науки, включая физику, химию, математику, историю, биологию итд.

А научный метод является высшим достижением философии в методах познания. Он оказался настолько успешен, что зажил своей жизнью, в процессе познания феноменов открывая следующие феномены, продолжая цикл познания и углубляя науки вглубь и вширь.

Однако это не обесценивает философский метод, который не претендует на возможности научного — для подобных нужд философии он и был создан. Но научный метод подходит для чего он подходит, а философия остаётся областью создания новых концепций в поисках новых феноменов — и перспективой того, для чего научный метод не предназначен: открытия новых областей знания. Например, экономика — ещё до сих пор недостаточно онаукообразилась, но это сфера познания, имеющая потенциал цивилизационного по масштабам созидательного влияния на человечество (и существование и развитие наук, соответственно), которая никак не могла бы возникнуть как результат применения научного метода к любой из естественных наук, а возникла как расширение философии и до сих пор, во многом, фундаментально является областью философских поисков более, чем научных. И развивается не за счёт новых научных открытий, а новых философских концепций, которым удаётся находить существующие феномены.

Но за экономикой идут не только психология, но и этика, история и другие области знания, имеющие перспективы, которые готова исследовать только философия. И пусть многие из них никуда не приведут, те из них, которые откроют новые направления для научного метода — будут открыты там, куда наука до этого могла даже брезговать заглядывать.

Впрочем, конфликт философии и науки ложный. Эти две категории познания не пересекаются никогда. Если философия открывает феномен, становящийся новой сферой познания, его систематизирует, разрабатывает метод или применяет существующий — то деятельность по системному познанию нового феномена уже перестаёт быть философией и переходить в область науки. Если феномен, предполагаемый философией, не подтверждается наукой, то он остаётся целиком за пределами научного пространства, а если подтверждается — то переходит полностью в него в качестве предмета для изучения.

Главная сложность отношений науки и философии — недостаточная философская подготовка учёных, инженеров и практиков разных наук (например, медицинских), в результате которой их горизонт терпимости сужается до границ немедленно проверяемого научным методом, уже проверенного научным методом или всего, что открыто исключительно научным методом, а за пределами него — либо шарлатанство, либо суеверия, либо «философия мертва». Враждебность науки к философии тормозит развитие науки, в первую очередь, потому, что философия может существовать в более-менее умозрительном пространстве, а вот наука пропущенные подсказки философии сама не наверстает. Впрочем, философия точно так же нуждается в проверке своих идей научным методом, чтобы идти дальше.

Понимание отношений философии и науки пойдёт только на пользу науке, которая склонна страдать от побочного эффекта главного достоинства научного метода — его строгости, которая не в области чистой науки, а в научной отрасли оборачивается ригидностью и консервативностью учёных против собственных же коллег, не говоря о внешних «неучёных». От подготовки учёных с более сильным уклоном в философию научный метод не пострадает, однако «размякнет» среда, в которой он применяется, став более открытой для внутринаучной циркуляции идей и быстрее реагируя на идеи «извне», проверяя их, разоблачая, но главное — продолжая их проверять, а не держать за порогом, не разочаровываясь в философах и фантазёрах, чьи умозрительные концепции и фантазии оказались пустыми, а понимая ценность их изысканий в глобальной картине, которая вся, если крупными мазками, нарисована из умозрительный концепций и фантазий, попавшими в точку, и важность науки как метода их проверки, а не критерия отсева недопустимых идей на дальних подступах.

Естественнонаучникам нужно преподавать больше философии — естественным наукам это не повредит, но позволит их эффективнее вписать в более широкий контекст познания. «Технарям» нужно преподавать больше гуманитарных дисциплин, которые не повредят их «технарности», а освободят их из их иногда очень узких рамок. Технари от сегрегации технических и гуманитарных знаний страдают куда заметнее учёных, приобретая специфическое мировоззрение, согласно которому все проблемы реальности либо решаемы техническими специалистами, либо выдумка, не существуют в реальности. Скажем, разработчики программного обеспечения склонны видеть в грамотно спроектированном софте решение любых проблем — блокчейн решит проблемы финансовой системы, сервисы и сайты — проблемы занятости, экономики, отношений итд. По мере всё более глубокого проникновения цифровых технологий в жизнь человечества, ограничения и побочные эффекты этого подхода всё заметнее.

Но фундаментально подход — не проблема, а результат однобокого подхода к образованию в естественнонаучных и технических областях. Философия — это как раз тот контекст, который может и должен связывать все научные и инженерные дисциплины и все специальности высшего образования общим фундаментом, общим знаменателем познания, в контексте которого люди смогут понимать и оценивать роль, важность и ограничения всех наук и всех знаний.

Что не так с ответом Хокинга

В случае с философией диалог с её очередным гробовщиком, скорее всего, так и будет завершаться на просьбе дать ей определение умножением на ноль в один ход, потому что философия относится к той категории явлений, непонимание смысла которых люди принимают за их бессмысленность. Как, например, психология. Или религия (с точки зрения вульгарного атеизма, на установлении вымышленной природы религии интерес к её изучению заканчивается, а не начинается).

Но в случае с философией это практически гарантированный исход, потому что утверждения типа «философия мертва» очевидно бессмысленны для человека, который понимает, что такое философия.

Утверждение «философия мертва» равноценно утверждению «язык мёртв» или «любопытство мертво».

Ответ Хокинга не исключение:

1) Он противопоставил философию работе с данными, сказав, что фундаментальные вопросы о природе реальности не могут быть разрешены без точных данных, полученных методами вроде адронного коллайдера и космических исследований («…said that fundamental questions about the nature of the universe could not be resolved without hard data such as that currently being derived from the Large Hadron Collider and space research»). Это бесспорное утверждение, из которого совершенно не следует противопоставление — наоборот, hard data дополняет философские вопросы. Человечество ведь и изобрело такие методы получения научных данных — как и саму науку — для того, чтобы найти ответы на свои вопросы.

2) Свёл её к конкретным очень специфическим вопросам, сведя всю философию к нескольким экзистенциальным вопросам вроде «Зачем мы здесь?» и «Откуда мы взялись?» (“Most of us don’t worry about these questions most of the time. But almost all of us must sometimes wonder: Why are we here? Where do we come from?) Хокингу отлично удалось передать этими вопросами то, как выглядит философия с точки зрения человека, который не интересуется философией. Именно такими вопросами сценаристы фильмов «Прометей» и «Чужой: завет» прописали «глубокую» мотивацию андроида Дэвида. Поэтому никакого противоречия в том, что ответом на умные вопросы получилось (оба раза) глупое кино, на самом деле, нет — на самом деле, вопросы тоже дурацкие.

Философским подходом к вопросам «почему мы здесь» и «откуда мы пришли» будет не слепо копать в сторону ответов, а задать вопросы к самим вопросам: какая цель у этих вопросов? Что за ними стоит? Кто такие «мы»? Что «мы» на самом деле пытаемся этими вопросами узнать?

Если философия наука, то это наука о вопросах, точнее — о познании как таковом. Наука ищет ответы, философия — изучает, как ставить вопросы.

3) Заявил, что философия не поспевает за естественными науками, в особенности физикой, как будто это гонка: “Philosophers have not kept up with modern developments in science. Particularly physics.” На самом деле, это естественная задержка обмена информацией между разными дисциплинами. Даже внутри одной дисциплины могут одновременно существовать несколько противоречащих друг другу парадигм, когда появляются новые данные в ситуации, когда большинство специалистов в этой области обучались по старым — в медицине, например, это происходит постоянно (Новая концепция диабета 2 типа: опасный, но обратимый).

Естественно, что междисциплинарный обмен происходит ещё медленнее. Указать примеров, когда современные философы оперируют представлениями, от которых закатывают глаза современные физики или биологи, можно множество — но это будет лишь частный случай обычной междисциплинарной рассинхронизации. Отдельные исследователи в любой области могут поддерживать темпы и находиться в курсе всех новейших данных в смежных областях интереса, но массово эта проблема решается только по ходу смены поколений. Понимание этого — то есть, понимание того, как устроено и функционирует познание — тоже относится к области философии, и логическая цепочка «современные философы отстают от современных физиков — следовательно, философия мертва» демонстрирует лишь пробел в философском образовании, которое на каком-то уровне необходимо и физикам тоже. Оно настолько же легитимно, как утверждение «современные врачи отстают от современной биологии — следовательно, медицина мертва».

Кстати, у многих великих физиков проблем с философией никогда не было — наоборот, они, по совместительству, были и неплохими философами в своей области.

4) Противопоставил философию науке, заявив, что теперь учёные несут свет знания: “Scientists have become the bearers of the torch of discovery in our quest for knowledge.” Познание — это не игра с нулевой суммой, и нести свет знания может не только одна группа людей в каждый конкретный исторический период. В идеале, в квесте познания должно участвовать всё человечество, а не только специально обученные люди — и, безусловно, человечество к этому идеалу, по мере распространения всеобщего образования, стремительно приближается.

5) В собственных словах Хокинг пропустил, что закончил свою мысль выводом, который выше сам использовал как пример мертвизны философии: «He said new theories “lead us to a new and very different picture of the universe and our place in it”. По сути, он сказал, что учёные занимаются поисками ответов на вопросы, которые сам же отнёс к мертвым философствованиям (»Why are we here? Where do we come from?»).

Рассуждения о философии словно конкуренте науки, который проигрывает и не поспевает — это категориальная ошибка, следующая из непонимания иерархии отношений иерархии науки и философии.

Наука от философии никуда не убежит, потому что философия — пранаука, мать всех наук, но сама она не является и не являлась формой науки, которая могла бы как-то устареть или отстать. Научный метод — творение философов, и выбор между наукой и философией — ложная дилемма. Философия вместе с наукой служат одному хозяину — человеку, и решают одну главную задачу — расширение границ человеческого познания.

Виноваты философы

Строго говоря, стереотипное отношение технарей к гуманитариям и философии в частности — чистейший пример Даннинга-Крюгера. Но, прежде, чем обидевшиеся айтишники уничтожат мою карму, признаюсь: основная ответственность за это — на самих философах и преподавании гуманитарных наук в целом.

Читая ещё в универе учебники по философии (например, по феноменологии) на русском без предварительной подготовки, я не мог понять, о чём идёт речь, несмотря на собственный органичный интерес к этой теме. Перечитывая дидактические материалы на русском сейчас, уже немного разбираясь в вопросе, я не могу отделаться от впечатления, что это потому, что сами авторы не очень понимали, что они пишут, просто повторяя заученные формулировки, которые в своё время принесли им пятёрки на экзаменах.

Назначение философии — связывать воедино пространство человеческого познания, в том числе ненаучного, включая субъективный опыт, религиозное познание etc. — всё, из чего состоит ноосфера, организовывая его в рабочую иерархию человеческих представлений и их источников, понимая, например, где необходима hard data — а где человеческие убеждения никакой хард датой не перешибёшь, и работать нужно с ними как с констатой, а не переменной.

То есть, философия должна быть открытой, инклюзивной — и способствовать как развитию междисциплинарности внутри науки, так и продуктивной связи науки с ненаучными сферами человеческого опыта.

Вместо это современная философия демонстрирует тенденцию оборачивать существующие предрассудки о философии в повод «обидеться и уйти, забрав игрушки», отреагировав на непонимание не работой над собой, а усилением закрытости, рассматривая непонимание философии не как проблему, которая философия же и должна решать, а как признак собственной избранности. В результате, философия закрывается и становится менее релевантной для решения насущных проблем человеческого познания. И когда люди недоумевают «а зачем нужна философия?» — это не потому, что философия бесполезна, а потому, что сами философы перепутали побочный эффект философии — абстрактность — с её предназначением.

И, хотя Хокинг заблуждался в своём диагнозе философии — виноват в этом не Хокинг. Со своей работой физика он справлялся как следует, внося свой вклад в то, чтобы сделать Вселенную немного понятнее человечеству. Ответственность на философах, когда они не могут выполнить ту же самую работу уже в своей области — развивать сферу познания.

Когда невежество действительно не блаженство

Брэндон Паккард

 

Мы слышали миллион раз: «Неведение — это блаженство». Эта фраза эхом отозвалась во времени, но откуда она взялась? Эта фраза восходит к 1742 году и к стихотворению, в котором Томас Грей утверждает: «Где невежество — это блаженство, глупо быть мудрым». Другими словами, незнание определенных вопросов делает вас счастливым, а какой смысл разбираться в этих вопросах, если это только сделает вас несчастными?

Представьте, что вы слышите, что в чужой стране под названием «MadeUpTopia» действует закон, согласно которому всех щенков нужно пинать один раз в день. Новость огорчает, и вы ничего не можете сделать, чтобы изменить ситуацию. Так вы заставляете себя перестать думать об этом и таким образом забыть о бедственном положении щенков. В результате вы снова счастливы или, по крайней мере, так же счастливы, как были до новостей.

Мы должны спросить: когда невежество равняется небрежности? Когда вы обязаны узнать правду, даже если это причинит вам дискомфорт?

Давайте рассмотрим крайний случай в игре We Happy Few , случай, когда вы настолько невежественны ради счастья, что жертвуете практически всем своим восприятием мира.

События We Happy Few происходят в вымышленном городе Веллингтон-Уэллс в Англии 1960-х годов. Все в городе всегда довольны. Это не просто состояние души, это закон. Все жители Веллингтон-Уэллса (по крайней мере, в центральной части города) счастливы, потому что все они принимают наркотик под названием «Радость».

В самом начале игры у вас есть выбор: принимать пилюлю радости или нет. Если вы это сделаете, ваш персонаж останется довольным, и игра закончится. Если вы откажетесь взять его, мир начнет тускнеть. По мере прохождения игры вы быстро начинаете понимать, что все не так, как кажется. Оказывается, таблетки делают вас счастливыми, но делают это, по сути, подвергая цензуре мир вокруг вас, заставляя все казаться ярким и счастливым, когда на самом деле вы живете в грязи и убожестве. Например, работа вашего главного героя по сути состоит в том, чтобы подвергать цензуре любую правду из старых статей, которая могла бы сделать людей несчастными, и в какой-то момент вы идете на вечеринку и обнаруживаете, что пиньята на самом деле дохлая крыса. После этого вас вышвырнут из города за то, что вы не в настроении.

Когда вы возвращаетесь и двигаетесь по городу, вы должны улыбаться и махать рукой тем, кого встречаете на улице. В противном случае они заподозрят, что вы не в себе. Если они станут слишком подозрительными, они нападут на вас или вызовут полицию, так как вы «депрессант». Все жители города решили жить в полном неведении правды в обмен на счастье, и они сделали это до такой степени, что наносят ответный удар вам за то, что вы осмелились попытаться узнать правду. Когда вы видите группу людей, поедающих внутренности дохлой крысы (извините за этот мысленный образ), потому что они считают, что это конфеты из пиньяты, нетрудно определить, что они зашли слишком далеко в своем невежестве.

Понятно, что в данном случае кажется, что было бы лучше воздержаться от радости и узнать правду, чем по существу находиться под невероятно мощным галлюциногеном 24 часа в сутки 7 дней в неделю. Однако это крайний антиутопический сценарий. Как это связано с нашей реальной жизнью? В нашем мире мы склонны отдавать предпочтение личной автономии во многих вещах — часто, когда мы не согласны с решением друга или любимого человека, мы возвращаемся к «ну, я не согласен с этим, но это их выбор». Как правило, мы позволяем людям иметь некоторый уровень способности принимать решения, даже если их решения, как правило, вредят им самим. Та же логика применима и к таким областям, как медицина или возможность прогуляться поздно ночью.

Однако очень важно отметить, что «резиновые сапоги» в We Happy Few причиняют вред не только себе, но и другим. Они так боятся истины, что активно стремятся уничтожить тех, кто начинает узнавать правду. Хотя уровень, до которого мы должны позволять людям потенциально причинять вред себе в обмен на их автономию, является спорным, причинение вреда другим пересекает эту черту.

В общем, идея блаженства невежества резко противоречит сократовскому утверждению о том, что «неисследованная жизнь не стоит того, чтобы жить». На самом деле Сократ произнес эти слова после того, как предпочел смерть изгнанию или молчанию. Он считал, что знание истины так важно, так необходимо для того, чтобы быть настоящим человеком, что он скорее умрет, чем откажется от нее. В отличие от Томаса Грея, Сократ считал, что правдивая жизнь — лучшая человеческая жизнь. Жизнь в невежестве в погоне за удовольствиями больше приличествует простому зверю, чем человеку.

У философа Роберта Нозика также есть интересный подход к этому вопросу в его классическом мысленном эксперименте, касающемся «Машины опыта». Он просит вас представить себе машину, которая может дать вам любой желаемый опыт, пока вы к ней подключены. Вы можете писать роман, заводить друзей, исследовать космос или делать абсолютно все, что захотите. Более того, находясь на связи с машиной, вы не знали бы, что связаны с машиной — вы бы верили, что все это происходит на самом деле. Таким образом, вопрос заключается в том, захотим ли мы, как разумные люди, подключиться к машине. Один из пунктов мысленного эксперимента Нозика — показать, что есть вещи, которые важны для нас помимо удовольствия. В конце концов, если бы единственное, что имело значение, было удовольствие, то каждый хотел бы подключиться к Машине Опыта. Однако многие из нас, в том числе и я, не хотели бы жертвовать своей реальной жизнью ради «виртуальной» жизни, какой бы реальной или приятной она ни казалась. Таким образом, полный обман себя ради удовольствия кажется в лучшем случае близорукостью, а в худшем превращает нас в простых животных.

Естественно, все мы время от времени лжем себе и другим. Мы делаем это, чтобы сохранить собственное счастье или счастье других, не говоря им то, что им «не нужно знать». Однако когда дело заходит слишком далеко и наш отказ признать истину вредит другим, тогда нам нужно отбросить свое невежество и принять истину. В этот момент пришло время обменять собственное счастье на знания, которые могут помочь нам сделать счастливыми других. Невозможно не быть в неведении ни о чем, но мы несем ответственность не только перед собой, но и перед нашими собратьями, активно бороться со своим невежеством и бороться за счастье для других, даже если это означает жертвовать частью своего собственного.

Доктор Брэндон Паккард — доцент Университета Кларион, где он координирует работу Центра программирования видеоигр, а летом проводит онлайн-лагерь по созданию игр. Его исследовательские интересы включают видеоигры, искусственный интеллект и машинное обучение, а также связанные с этим этические вопросы. В свободное время он любит играть в видеоигры и работать над программными проектами.

Изображение предоставлено: https://www.xboxone-hq.com/xboxone/games/we-happy-few/651/screenshot-5800.html

Нравится:

Нравится Загрузка…

Что такое блаженство? — Шон Мешорер

Даже написание целой книги о блаженстве не облегчило его описание. Что такое блаженство? Это сложный вопрос. Это происходит не потому, что блаженство смутно, в зачаточном состоянии или нереально, а потому, что превосходит возможности языка. Блаженство так обширна, безгранична и неизмерима, что охватывает все возможные когда-либо придуманное слово или определение, а затем и некоторые другие. Вот, конечно, почему мы продолжаем подчеркивать, что блаженство должно быть пережито лично, а не только что обсудили. Как и многие аспекты жизни, блаженство не так просто очевидно для наших органов чувств. Поскольку блаженство — это не объект или вещь, наша способности зрения, слуха, осязания, вкуса и обоняния не предназначены для обнаружить это.

И все же попробуем.

Когда большинство людей думают о счастье, они думают о повседневных счастье. Это то, что мы переживаем в нашей повседневной реальности. Но блаженство существует в совершенно другой октаве.

Мой духовный учитель, Парамханса Йогананда, объяснил, что блаженство — это « а трансцендентное состояние высшего спокойствия, включающее в себя сознание великого расширения и «всего в Одном и Единого в все». Когда это чувство эго, разделения тает, чувство тотальной связанности, отсутствия чувства «я», отдельного от всего творение нисходит, то есть сознание блаженства.

Чтобы разобрать это:

Блаженство — это врожденное состояние внутренней радости . Это постоянно, не потревоженный внешней прибылью или потерей. У всех нас есть возможности для этого, нет независимо от нашего возраста, происхождения, физических или умственных недостатков, этнической принадлежности, пола или религии. Внешние обстоятельства, как положительные, так и негативные, счастливые или грустные, не влияют на это.

Это состояние единства, трансцендентности, полноты, знания, целостность и возвышенное сознание; это чувство единства и связь со всем творением. Блаженство никогда не бывает скучным; Ощущается всегда новым, обширным и бесконечным. Когда появляется блаженство, человек мгновенно признает ее самой центральной из всех истин. Блаженство вечно, вечно неизменная реальность, которая пронизывает вселенную.

Блаженство — это место, где сходятся счастье, смысл и истина. все — и я имею в виду все — сводится к нашему (иногда подсознательному) стремлению к блаженству. Мы гонимся за деньгами или отношениями, потому что думаем, что они сделают нас счастливый. Мы следуем нашему призванию, нашим увлечениям и увлечениям нашей жизни потому что мы чувствуем, что они имеют для нас большое значение. Мы изучаем науку, религию и философские исследования, потому что мы хотим знать истину наше существование. Блаженство — это универсальное место, где они пересекаются, где на все вопросы даны ответы, где достигается каждое исполнение.

Блаженство можно найти в каждой религии, но для его познания не требуется какой-либо конкретной религии. Блаженство — это высшее состояние сознания, которым придерживается каждая религия. как свою высшую цель и достижение, хотя каждый использует разные терминология, объясняющая это. Будь мы христианами или индуистами, евреями или Мусульманин, буддист или атеист, викканец или анимист, даос или туземец Американцы, мы все стремимся к блаженству.

Блаженство подобно белому свету. Так же, как чистый свет есть тотальность всех цветов блаженство есть конгломерат всех положительных качеств. Если смотреть через призму духовного осознания, субкомпоненты блаженство – это радость, безусловная любовь, внутренний покой, сила, связь, благоговение и мудрость. Блаженству не может быть даже достигнуто, действительно. Душа просто осознает, что блаженство просто есть . Это то, что остается после исчезновения всего внешнего и мимолетного.

Блаженство трудно описать так же, как поэзию. Поэзия обходит нашу интеллектуальную систему и воздействует на нее посредством образов, ритма, музыкальность, интуиция и прямое чувство, поэтому, пожалуй, лучший способ описать блаженство через стихотворение.

В 1929 г. Парамханса Йогананда написал поэму под названием «Самадхи», в которой запечатлен опыт блаженство. Это стихотворение особенное, потому что Йогананда написал его находясь в состоянии блаженства . Это не «после доклада» или далекое воспоминание. это попытка сообщайте о блаженстве, когда оно разворачивается. Стихотворение довольно длинное, заканчивается на этом, что, я думаю, помогает передать ощущение этого лучше, чем могло бы интеллектуальное объяснение:

Исчезнуть более грубые огни в вечных лучах

Всепроникающего блаженства.