ФИЛОСОФИЯ, ПОЗИТИВНЫЕ НАУКИ И РУССКАЯ «ЧУДОКОВАТОСТЬ» — NovaUm.Ru
ФИЛОСОФИЯ, ПОЗИТИВНЫЕ НАУКИ И РУССКАЯ «ЧУДОКОВАТОСТЬ»
№6,
Философские науки
Ильин Александр Геннадьевич (Кандидат философских наук)
Ключевые слова: ФИЛОСОФИЯ; ПОЗИТИВИЗМ; МУДРОСТЬ; «ЧУДОКОВАТОСТЬ», НАУЧНАЯ ИДЕОЛОГИЯ; PHILOSOPHY; POSITIVISM; WISDOM; «MIRACLE»; SCIENTIFIC IDEOLOGY.
Аннотация: Философия является интегративной наукой с точки зрения позитивизма. В настоящее время этого не достаточно, потому что позитивизм строит свои выводы на фактах, а факты с лёгкостью можно подделать, придав совсем не значимым фактам статус важности. В этом случае философия так же будет заблуждаться, как и позитивные науки. Необходимо новое понимание философии, как мудрости, знающей, как и куда должно развиваться человечество. Наука должна отойти от идеологии и установки извне, философия должна освободиться от позитивизма и стать всеобщим человеческим знанием.
На пути следования к философии как к мудрости и освобождения её от влияния от позитивизма многие учёные прибегают к юродству и «чудоковатости». Ближе всего к философии как всеобщему знанию стоит русская «чудоковатость», когда печка поедет у Емели и волк понесёт Ивана туда, не знаю куда, за тем, не знаю зачем.
Философия является знанием необходимым, целостным. В контексте позитивных наук, философия является ещё и интегративным знанием, объединяющим достижения частных наук. Частные науки углубляются в свой предмет и не всегда видят, как обстоит дело с их предметом в системе наук. Как вписывается частная наука в систему наук, это определяется её достижениями и межпредметными связями с другими науками. Но система наук – это всего лишь значимые достижения частных наук, собранные вместе. Это философия не в человеческом измерении, а в научном. Наука пытается навязать философии свои методы и взгляды. Философия же не вписывается в науку, она выше научного знания вообще и не строит своё учение только на научных данных.
«В рамках процесса становления философии как истинной науки внутри нее возникли естествознание и обществознание. По мере развития и накопления собственной силы, они стали стремиться к полной независимости и самостоятельности. Дело дошло до того, что в лице позитивизма наука (а сути лишь рациональное постижение природы и общества) попыталась загнать философию под свои стандарты «научности» (поиск эмпирических фактов, их гносеологическая обработка, экспериментальная проверка и т.д.)»[5; с. 693].
Философия определяет место человека в мире и то, как человеку приспособиться к жизни в мире. Наука помогает в этом приспособлении, но часто наука ещё служит и идеологическим оружием власти. Высокая наука лишена идеологии и идеологической несовместимости, она всегда способна найти компромисс. Наука на среднем теоретическом уровне зависит от идеологии. Наука же практическая так же лишена идеологии, потому как факты не имеют идеологического предпочтения.
Зависимость науки от социальной обстановки получило название экстернализм.
«Однако, говоря о социальной обусловленности познания, следует отмежеваться от концепции экстерналистского толка. Нам чуждо экстерналистское выведение всех сложных явлений развития науки непосредственно из экономических условий и утверждение, будто развитие науки определяется исключительно внешними по отношению к ней факторами» [1; с.8]. Наука не может зависеть от общественного мнения, потому как имеет свои особенности, связанные с наличием определённой подготовки для научной деятельности и необходимых умений и талантов. Всё это делает науку свободной от общественного мнения, учёные при этом становятся главными носителями идеи прогресса и развития. Однако, чтобы учёные не заняли лидирующее положение, науке противостоит идеология. Учёный только тогда признан, когда его труды и изобретения соответствуют определённой идеологии. Создатели идеологии при этом действуют не от своего имени, а от имени народа, от имени других людей. При этом наука, выходящая за рамки идеологии, становится лженаукой, а наука в рамках идеологии это единственная правильная наука.
Наличие многих наук и мнений знаменует научный плюрализм. Но научный плюрализм, это опять-таки, допущение или позволение формирователей идеологии учёным действовать в определённом русле.
Сочетание различных научных методов, теорий, гипотез и т.д. требует определённого единства, в этом отношении общественная идеология выступает объединяющим фактором. Но если отойти от экстернализма, то встаёт вопрос о ином способе согласования научных доктрин, существующих в одно время. «Любая значительная философская теория представляет собой особый дискурс, особую языковую игру, в частности это совмещение родовых процедур производства истины. Но и нефилософские процедуры производства истины нуждаются в согласовании истин: их непротиворечивое расположение друг к другу необходимо для устойчивого сосуществования» [3; с. 174]. В условиях современного информационного общества наличие множества концепций выглядит вполне нормальным явлением. Человек при этом не в силах выстроить определённую логическую связь между различными данными науки.
«Информатизация общества приводит к тому, что человек сталкивается с необходимостью усвоения огромного объёма информации, познать которую в целом он физически не в состоянии»[4]. Философское мировоззрение способствует пониманию не только роли науки в жизни, но и того, как строится наука. Значимость философии в её неотделимости от жизни, наука же часто делает открытия, которые не вписываются в определённую картину мира. В этом случае, открытия учёных стоит замолчать и не прибегать к ним. Страдают при этом самые гениальные учёные, потому как серость в научной среде всегда выслуживается перед теми, кто формирует общественное мнение. Сама же серость не в силах повлиять на формирование общественного мнения, потому как не обладает необходимыми талантами и даровитостями. При этом, именно научная серость всегда или почти всегда в орденах, медалях, грамотах и наградах.
Что касается нашей русской отсталости от передовой западной науки, то вероятно наша наука не хочет следовать за теми принципами науки, которые ей противны.
Определяя роль философии как недетерминированного идеологией и иными общественными установками явления, нужно сказать о русской «чудоковатости», которая, впрочем, свойственна многим талантливым и увлечённым учёным. «Русские живут так, как будто бы не имеют своего ума или он вне их самих. Все архитепические русские герои – Иван-дурак, Емеля, Иван-пастух и т.д. – обладают этим фундаментальным отличием: их ум у Другого. Это значит, что их бытие изначально не умно, не тождественно с разумом. Где их ум? – В клубке, у щуки, у Конька-горбунка; эти другие являются их «органом» мышления» [2; с. 57].
Таким образом, настоящая учёность совсем не та, которая выше других, а та, чьи данные не только полезны для общества, для государства и т.д., а ещё и построены на глубоких философских основаниях, служащих крепостью их идеям, которые способны жить века и возрождаться через века. Этому способствует их истинность не прагматическая, а философская, проникнутая Божественным духом. «Чудоковатость» — это всего лишь возможность сохранить идею от поругательства со стороны идеологии и вместе с тем глубже проникнуть в сущность изучаемого предмета, который всегда спрятан.
Что бы достать этот предмет недостаточно всего лишь наклониться, но нужен усердный труд, в первую очередь над собой.
Список литературы
- Галимов Б.С. Эволюционная картина природы / Б.С.Галимов.- Уфа: Китап, 2008.- 184с.
- Комаров С.В. Казус дурака. Маленькое эссе о гупости (2) // Вестник Пермского университета. Философия. Психология. Социология. 2014. № 2 (18). С.49-59
- Семенков В. Е. Одиннадцатый тезис Маркса о Фейербахе: новая наука или новая прагматика философии? / В.Е.Семенков // Вестник СПбГУКИ. № 3 (12) сентябрь. 2012
- Смирнов С.В. Сущность и причины роста социальной значимости лженауки // NovaUm. 2017. №6. [режим доступа свободный] http://novaum.ru/public/p164
- Хазиев В. С., Хазиева Е. В. Философия как наука / В.С.Хазиев, Е.В.Хазиева // Вестник Башкирского университета. 2012. Т. 17. №1(I) С.693-698
1.3.1. Первый позитивизм — Департамент философии
Основатель позитивизма француз Огюст Конт (1798-1857) объявляет метафизику, после
появления эмпирических наук, историческим излишеством.
Ко второй стадии Конт относит почти всех описанных в первой главе лиц. Исключением являются Ф. Бэкон и Д. Юм. Конт и его последователи принимают простую исходную формулировку эмпиризма Ф.Бэкона. Принимают они и юмовскую критику эмпиризма. Ее преодоление становится одной из главных проблем западной философии науки вплоть до нашего времени.
Общей чертой позитивизма (как 1-го, так и более поздних) было
стремление решить характерные для философской (метафизической) теории познания
проблемы, опираясь на естественнонаучный разум, противопоставляемый метафизике[1].
При этом одним из
средств исключения метафизических аспектов было утверждение, что цель познания
состоит в описании явлений, а не в поиске метафизических сущностей или причин.
Эта позиция феноменологизма – уход от вопроса «почему?» и ограничение вопросом «как?» – был и средством обхода проблемы, поставленной Юмом. «Наш ум отныне отказывается от абсолютных исследований (т.е. поиска причин и сущности явлений – А.Л.)…, — провозглашает О. Конт, — и сосредоточивает свои усилия в области действительного наблюдения… Всякое предложение, которое недоступно точному превращению в простое изъяснение частного или общего факта
.. Наши
положительные исследования во всех областях должны по существу ограничиваться
систематической оценкой того, что есть, отказываясь открывать первопричину и
конечное назначение» [Конт,1910, с.17]. «…Мы видим, что основной
характер позитивной философии выражается в
признании всех явлений подчиненными неизменным естественным законам, открытие и
сведение числа их до минимума и составляет цель всех наших усилий… Мы
ограничиваемся тем, что точно анализируем условия, в которых явления происходят,
и связываем их друг с другом естественными отношениями последовательности и
подобия… » [АМФ, т. 3, с. 556, 559, 560]. По Конту, ни наука, ни философия не могут и не должны ставить вопрос о причине явлений, а только о том, “как” они происходят. В соответствии с этим наука, по Конту, познаёт не сущности, а только феномены.
Англичанин Герберт Спенсер (1820-1903), искавший
(«(!?))закон
совокупного перераспределения материи и движения, охватывающий все изменения
(начиная с тех, которые медленно преобразуют структуру нашей галактики, и кончая
теми, которые составляют процесс химического разложения)» [АМФ, т.
3, с.
611], пытался решить юмовскую проблему натуралистически, на основе биологической
наследственности. «Врожденные» истины
— основа всякого научного знания; они обладают свойствами всеобщности и
необходимости», — утверждал он (по [Грязнов II, с.59]).
..» [Там же, с.49]. Эта линия была
подхвачена эволюционной эпистемологией второй половины XX
в.Спенсер продолжает контовский феноменализм, несколько усиливая в нем роль механических понятий: «Снова и снова показывали мы различными способами, что глубочайшие истины, каких мы только можем достичь, состоят лишь в простой констатации широчайших единообразий в нашем опыте, касающихся отношений материи, движения и силы… Высшее достижение науки состоит в истолковании всех классов явлений как различно обусловленных проявлений этого одного рода действий при различно обусловленных формах этого одного единообразия. Но сделав это, наука не более как систематизирует наш опыт«[2] [Грязнов II, с.51].
«По всей вероятности, громадный успех, который выпал на
долю Спенсера, был обусловлен (тем) обстоятельством, (что) интеллигенту XIX в.
(впрочем и ХХ в. тоже) льстило, что в философском трактате он обнаруживал
суждения здравого смысла, до которых он и сам додумывался, но только явно их не
выражал.
[1] При этом позитивисты полагали, что естественнонаучный разум вырастает из обыденного, что между ними нет непроходимой границы.
[2] При этом «в отличие от Конта, считавшего науку, научные знания главным стимулом развития общества, Спенсер видит стимулы действия людей, а следовательно, и развития общества в их чувствах, а не в разуме.» Мир управляется и изменяется через чувства…» — говорит Г. Спенсер в статье «Причины моего разногласия с О. Контом». «…Во всех случаях поведение определяется не знанием, а чувством» — пишет он в работе «Изучение социологии» (по /Грязнов II, с.51/).
Позитивные науки древних индусов
- Опубликовано:
Природа том 97 , страницы 177–178 (1916 г.)Процитировать эту статью
52 доступа
3 Альтметрический
Сведения о показателях
Abstract
ХАРАКТЕРНАЯ черта современной литературной деятельности философски настроенных ученых Индии видна в публикуемых ими время от времени сочинениях по своим древним системам научной доктрины, отчасти, несомненно, с целью просвещения западных наций относительно существования в этих системах определенных корневых идей, которые мы обычно считаем продуктом только западной мысли.
Чем больше будет расти наше знание, тем вернее будет видно, что многие из этих фундаментальных понятий являются общими для всех философских систем и что при отсутствии точной хронологии становится все труднее «определить, где или с кем произошли их зародыши». возник. Возможно, конечно, что некоторые из этих фундаментальных идей возникли независимо друг от друга, но столь же вероятно, что они могли иметь общее происхождение или исходить из общего источника. В таком случае есть основания предполагать, что этим общим источником была Индия. Но в действительности невозможно с какой-либо точностью сказать, как путешествовало восточное знание в далекие времена, о которых мы говорим. Мы можем только предполагать, что эти древние философии нашли свой путь по торговым путям через Персию, Месопотамию, Сирию к грекам и египтянам, а оттуда вдоль побережья Средиземного моря в Испанию и Западную Европу.
Положительные науки древних индусов.
Доктор Б. Сил. Стр. viii + 295. (Лондон: Longmans, Green and Co.
, 1915.) Цена 12 с . 6 д . сеть.
Это предварительный просмотр содержания подписки, доступ через ваше учреждение
Варианты доступа
Подписаться на журнал
Получить полный доступ к журналу на 1 год
199,00 €
всего 3,90 € за выпуск
Подписаться
Расчет налогов будет завершен во время оформления заказа.
Купить статью
Получите ограниченный по времени или полный доступ к статье на ReadCube.
32,00 $
Купить
Все цены указаны без учета стоимости.
Права и разрешения
Перепечатка и разрешения
Об этой статье
Позитивные социальные науки | Encyclopedia.com
ПОЗИТИВНЫЕ СОЦИАЛЬНЫЕ НАУКИ И НОВИНКИ В ЭКОНОМИКЕ
БИБЛИОГРАФИЯ
Слова позитивные , позитивизм , позитивные науки и позитивная социальная наука означали много разных вещей для разных людей. В контексте французской общественной мысли слова позитивная наука были впервые произнесены, по-видимому, мадам де Сталь (1766–1817), эксцентричной мыслительницей, писательницей, светской львицей и соратницей романтических и научных утопистов конца XVIII в.
Тем не менее, с исторической и методологической точки зрения, понятие позитивной социальной науки трудно определить точно. Один из способов определить его — назвать то, чем, по утверждению его различных сторонников, он не является: позитивная социальная наука — это не метафизика старой школы и не нормативная отрасль науки, такая как экономика благосостояния или прикладная этика.
так называемого Венского кружка, цели позитивной социальной науки подразумевали набор убеждений и стиль аргументации в большей степени, чем историческое объяснение или перфекционистское состояние. Если позитивная социальная наука когда-либо и имела прочную философскую основу, то она была обеспечена не так называемым wertfrei (бесценная) социальная наука экономического социолога Макса Вебера (1864–1920), а скорее с помощью ряда философских аргументов, обычно именуемых логическим позитивизмом . Первоначально слабо сплоченная группа философов, физиков, экономистов, социологов и математиков, логические позитивисты были напрямую связаны или иным образом связаны с Венским кружком. Цель логических позитивистов, как ранних, так и поздних, заключалась в том, чтобы прочно внедрить в умы работающих ученых «дихотомию факт/ценность», дихотомию, впервые представленную философам Кантом, а социологам Дэвидом Юмом (1711–1711 гг.). 1776 г.). Логические позитивисты были склонны смешивать аналитический/синтетический аргумент Канта с аргументом должно/есть Юма.
Несмотря на свою борьбу за построение «единой науки», а может быть, и благодаря ей, позитивисты не особо придирались к собственным двусмысленностям.
С тех пор, как простая вера в позитивизм угасла, социологи обычно придерживаются юмовского аргумента. Юм, как говорили многие толкователи, предполагает в Книге III, Часть 1 своего «Трактата о человеческой природе » (1739 г.), что нельзя вывести должно предложений из есть предложений. Обычно считается, что он утверждал, что оценочные суждения не могут быть получены из фактических наблюдений. Факты и ценности — разные сущности, считают большинство его интерпретаторов, проводя своего рода развилку между данными и суждением. С 19В 20-е годы подавляющее большинство экономистов, политологов и психологов восприняли вилку Юма как догму. Подобное влияние дихотомии факт/ценность на медицинские и биологические исследования не осталось незамеченным (напротив, антропологи и социологи уже давно возражают против этого).
Логические позитивисты приняли вилку Юма за всю научную трапезу, убеждение, которое быстро вошло в основное русло социальной научной мысли. Только научные утверждения должны были приниматься как «когнитивно значимые». И только аксиоматические и нейтральные по отношению к ценностям утверждения о фактах мира могут считаться наукой. Ценностные суждения, особенно суждения этического толка, считались прерогативой проповедников и поэтов, объективно говоря, «бессмысленными», а не руководством для социальной или экономической политики.
Часто не очевидно, как можно полностью отодвинуть ценности, чтобы объективные факты были единственными выявленными сущностями. Возьмем, к примеру, предложение «У Ирака нет оружия массового уничтожения». На одном уровне прочтения это прямое фактическое утверждение — истинное, ложное или неопределенное. Ирак — это нация, страны участвуют как в самообороне, так и в агрессивной войне, оружие массового уничтожения использовалось в войне другими странами, и многие страны согласны с тем, что считается оружием массового уничтожения: это факты.
Предположительно, можно было бы собрать команду ученых в области социальных наук, физики и жизни, обученных передовым методам составления таблиц переписей, теории выборки, а также экспериментальным и аналитическим методам, чтобы — при условии сотрудничества иракского правительства или военной силы — можно было прийти к правильному выводу. ответ на центральное фактическое утверждение: у Ирака нет оружия массового уничтожения.
Но взаимозависимость фактов и ценностей может быть проиллюстрирована одним изменением в субъектно-объектных отношениях. Предположим, исходное предложение изменено на «У Соединенных Штатов нет оружия массового уничтожения» (смена субъекта) или «В Ираке нет воздушных шаров для украшения школы» (смена объекта). Изменение субъекта с Ирака на «Соединенные Штаты» или объекта с оружия массового уничтожения на «воздушные шары для школьных украшений» предполагает не просто изменение фактов субъекта и объекта, но и радикальное изменение точки зрения, обусловленное не необработанными фактами, как бы они ни определялись, а оценочными суждениями, в значительной степени или полностью воплощенными в исходном предложении.
Некоторых чиновников правительства США, в том числе некоторых высокопоставленных ученых, явно не волнует или не беспокоит тот факт, что у правительства США есть оружие массового уничтожения. «У Соединенных Штатов нет оружия массового уничтожения» — это не фактическое утверждение, которое может привести к таким же огромным жертвам денег, времени, капитала и человеческих жизней. Изменение объекта приводит к аналогичному заключению. «В Ираке нет воздушных шаров для украшения школ» — это утверждение, на которое, по-видимому, могла бы ответить та же команда ученых, статистиков и военнослужащих. Но правительство США не ценит ответ на последнее утверждение; он не пожертвует многими ресурсами, чтобы узнать правду о воздушных шарах.
Заявления о фактах и заявления о ценности взаимозависимы в науке, потому что человеческие мотивы порождают вопросы и методы науки. Признать это не плохо ни для науки, ни для общества — наоборот, это, наверное, преимущество. Свободное и публичное обсуждение ценностей и интересов науки и общества является, например, альтернативой деспотизму и массовому невежеству.
А расширение свободных и демократических альтернатив, соглашаются социологи, ведет к повышению благосостояния людей. Мнения о вторжении США в Ирак в 2003 году расходятся. Например, некоторые говорят, что потеря для мира быть неправильное относительно первоначального утверждения может быть настолько большим, что любое научное и военное исследование должно получать финансирование до тех пор, пока не будет достигнута уверенность в этом вопросе. Но даже в этом случае нет достаточных оснований, чтобы оправдать верность фактической стороне предполагаемой дихотомии факт/ценность. Различные мнения о фактах и ценностях преобладают над большинством общественных вопросов. Например, многие государственные институты, от начальной школы до исследования космоса, продолжают пользоваться массовым одобрением, несмотря на широкий разброс профессиональных экономических мнений. Иными словами, кто стал бы тратить миллиарды долларов, пытаясь выяснить, есть ли у другой страны воздушные шары для украшения школ? Только помешанный на фактах ученый, лишенный риторики ценностей.
На еще одном уровне прочтения — если смотреть со стороны только ценностей — дихотомия факт/ценность остается сомнительной. Предположим, исходное предложение изменено на «По мнению правительства Соединенных Штатов, Ирак не должен иметь оружия массового уничтожения». Новое предложение напрямую апеллирует к оценочному суждению. Обратите внимание, что не сказано, от кого именно исходит оценочное суждение (только «правительство»). И не сказано, кто является говорящим в предложении. Но слово должно было заменить слово 9 на .0036 делает , сигнализируя, по-видимому, об отказе от фактов и о решительном переходе к ценностной стороне вещей. Но есть по крайней мере два возражения, которые можно выдвинуть против такого вывода: (1) автор первоначального предложения и ее читатели никогда не были сторонниками только фактов, как предполагает приведенный выше аргумент, в первую очередь; и (2) Предложение «По мнению правительства Соединенных Штатов, у Ирака не должно быть оружия…», если его понимать в том же духе, что и утверждение, якобы основанное только на фактах («У Ирака нет оружия…»), должно влечь за собой моральное обязательство изменить ситуацию (то есть ситуацию, подразумеваемую тем фактом, что у Ирака есть оружие, если оно есть).
Но если правительство США хочет изменить ситуацию, что оно действительно пыталось сделать, когда стремилось фактически определить, есть ли у Ирака оружие, оно должно начать с такого же или подобного научного исследования и, возможно, военной силы, как в предыдущем случае. кейс. Решение ученого, занятого свободным исследованием, — это не решение говорить о фактах, а не о ценностях, или о позитивной науке, а не о нормативной; это решение выбрать прозрачность вместо непрозрачности. Вера в статус-кво побуждает большинство выбирать последнее. Тем не менее к 1974 один ученый насчитал «два десятка и более [философов и ученых] свидетелей против факт-ценностного раскола» (Booth 1974, стр. 207; курсив добавлен).
Философ и логик Хилари Патнэм (2002) пошла дальше, показав, что даже если настаивать на том, что — это , а должно быть или — это , а должно радикально отличаться, и что должно суждения не могут быть получены из на суждений, как утверждают некоторые ученые, например, в случае с оружием массового уничтожения существуют еще дополнительные «ценностные суждения» эстетического типа, которые пронизывают наиболее фактически звучащие исследовательские заявления.
(Наблюдение Патнэма не оригинально, но в наши дни встречается редко; аналогичную связь между эстетическими качествами науки и нормативным суждением можно найти в аристотелевском Риторика .) Ученые ценят, например, «согласованность», «простоту» и «непротиворечивость» в своих моделях и фактах (и опять-таки Патнэм едва ли первый ученый, заявивший об этом; ср. Burke 1950). Эстетические ценности всегда играют важную роль в науке и, как может подтвердить любой ученый, получивший экспертное заключение, постоянно оцениваются «позитивными» учеными.
Прошло много времени с тех пор, как какой-либо респектабельный историк или философ науки считал, что логический позитивизм преуспел в достижении своей цели — говорить на ограниченном языке, состоящем только из фактов и логики. Сегодня очень немногие философы придерживаются дихотомии факт/ценность, хотя, повторяю, за нее цепляются социологи.
Тем не менее, несмотря на странную веру, появилось много новых идей в экономике. До публикации книги Милтона Фридмана (1912–2006) « очерков позитивной экономики » (1953) голландский экономист Ян Тинберген (1903–1994) и американский экономист Лоуренс Кляйн были вдохновлены взглядами позитивной науки на построение эконометрических моделей, состоящих из множества уравнений.
экономики Нидерландов и США. Факты этих экономик могут быть раскрыты через логические (то есть основанные на модели) отношения, широко поддерживаемые экономистами. Обе модели потерпели неудачу на уровне макропрогноза. Но за выдающиеся технические достижения и Тинберген, и Клейн были награждены (в 1969 и 1980 соответственно) Нобелевская премия по экономике.
Вслед за работой над теорией человеческого капитала экономиста, лауреата Нобелевской премии 1992 года Гэри С. Беккера, впервые разработанной в 1950-х и 1960-х годах, позитивные экономисты и социологи разработали новые методы изучения степени расовой и гендерной дискриминации в сфере труда. рынки. Беккер утверждал, что конкуренция и погоня за прибылью вытеснят из бизнеса работодателей-расистов и сексистов. В статистическом регрессионном анализе исследователи после Беккера пытались показать количественное влияние расы и пола, оставляя неизменным множество независимых переменных — уровень образования, состав семьи, привязанность к рабочей силе и т.
д. — так что раса и пол являются единственными факторами. переменные, оставленные в модели для «объяснения» различий между черными и белыми, мужчинами и женщинами или белыми мужчинами/черными женщинами в заработной плате и профессиональном уровне.
То, что приверженность позитивной социальной науке и дихотомия факт/ценность совпадают с некоторыми новыми идеями в социальных исследованиях, не демонстрирует факта или ценности позитивной социальной науки, как бы она ни ограничивалась. Действительно, и исследовательские программы Тинбергена-Кляйна, и исследовательские программы Беккера подвергались критике на основании «нагруженности ценностями»: новые классические макроэкономисты и сторонники рациональных ожиданий возражают против того, что кейнсианские модели поведения агентов Тинбергена и Кляйна не «согласуются» с теорией рационального выбора (последовательность ценностное суждение), и широкий круг социологов-экономистов, работавших в традициях У. Э. Б. Дюбуа (1868–1819 гг.).63) и Сент-Клер Дрейк (1911–1990) отвечают, что независимые переменные Беккера сами по себе являются продуктами расовой и гендерной дискриминации (O’Connor et al.
2001), оценочного суждения, маскирующегося в эконометрике под простые данные.
СМ. ТАКЖЕ Фридман, Милтон; Методология; нормативная социальная наука; Позитивизм; Социальные науки, без ценностей
Айер, А. Дж. 1936. Язык, истина и логика . Лондон: Голланц.
Беккер, Гэри С. [1957] 1971. Экономика дискриминации . 2-е изд. Чикаго: Издательство Чикагского университета.
Бут, Уэйн С. 1974. Современная догма и риторика согласия . Чикаго: Издательство Чикагского университета.
Браун, Ричард Х. 1989. Социальные науки как гражданский дискурс: очерки изобретения, легитимации и использования социальной теории . Чикаго: Издательство Чикагского университета.
Берк, Кеннет. 1945. Грамматика мотивов . Нью-Йорк: Прентис Холл.
Берк, Кеннет. 1950. Риторика мотивов . Нью-Йорк: Прентис Холл.
Фридман, Милтон. 1953. Очерки позитивной экономики . Чикаго: Издательство Чикагского университета.
Гордон, Скотт. 1991. История и философия социальных наук . Лондон: Рутледж.
Хэндс, Д. Уэйд. 2001. Рефлексия без правил: экономическая методология и современная научная теория . Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета.
Хирш, Абрахам и Нил Де Марчи. 1990. Милтон Фридман: Экономика в теории и на практике . Анн-Арбор: Издательство Мичиганского университета.
Кун, Томас С. 1970. Постскриптум-1969. In Структура научных революций , 174–210. 2-е изд. Чикаго: Издательство Чикагского университета.
О’Коннор, Элис, Крис Тилли и Лоуренс Бобо, ред. 2001. Городское неравенство: данные из четырех городов . Нью-Йорк: Сейдж.
Поппер, Карл Р. 1959. Логика научных открытий . Лондон: Рутледж.
Патнэм, Хилари. 2002. Коллапс дихотомии факт/ценность и другие очерки . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.
Шапин, Стивен. 1994. Социальная история истины: гражданственность и наука в Англии семнадцатого века .
