Разница между разумом и рассудком: Восхождение от рассудка к разуму

Содержание

Восхождение от рассудка к разуму

скачать Автор: Ротенфельд Ю. А. — подписаться на статьи автора
Журнал: Философия и общество. Выпуск №1(65)/2012 — подписаться на статьи журнала

Определение того, что считать рассудком, а что – разумом, всегда находилось в сфере философской науки. Поэтому и считают, что рассудок и разум, выражающие определенные способы теоретического мышления, являются философскими категориями. Осмыслением их содержания начали заниматься уже в античной философии и продолжают это делать по сей день. Причем о разуме всегда говорят как о «высшей по сравнению с рассудком способности познания». Но если сегодня сущность рассудка более или менее ясна, то определение того, что такое разум, находится под сомнением. До сих пор непонятно, в чем его сущность, чем он похож, а чем отличается от рассудка.

Согласно И. Канту, например, основной функцией рассудка в познании является мыслительное упорядочение явлений.

Разум же стремится постичь сущность вещей, но не достигает этой цели. Г. Гегель истолковывал рассудок как необходимый момент разумного мышления. Диалектический метод, по Гегелю, на высшей своей ступени предстает как «рассудочный разум или разумный рассудок». Гегель отождествил рассудок с метафизическим пониманием действительности, противопоставляя его диалектике разума. По этому поводу Ф. Энгельс писал, что гегелевское различение рассудка и разума, согласно которому только диалектическое мышление разумно, имеет определенный смысл.

С точки зрения диалектического материализма процесс развития теоретического мышления предполагает взаимосвязь рассудка и разума. С рассудком связана способность умело оперировать понятиями, правильно классифицировать факты и явления действительности, приводить знания в определенную систему, важность чего не подлежит сомнению. Посредством разума мышление синтезирует результаты познания, создает новые идеи. Опираясь на рассудок, разум раскрывает сущность действительности.

Однако на вопрос, в чем заключается эта сущность, ни диалектический материализм, ни другие философские учения не дают ответа.

В итоге рассудок и разум воспринимаются как два вида мыслительной деятельности человека, взаимное отношение которых в различных философских учениях понимается по-разному. В то же время по сравнению с рассудком разум всегда и везде признавался в качестве высшей формы мыслительной деятельности, направленной на познание упорядоченности, гармонии мироздания, на выявление причинно-следственных связей, раскры­вающих сущность действительности. Однако, как правильно заметил в свое время И. Кант, разум, пользующийся средствами рассудка, не способен постичь сущности природных и социальных явлений, поэтому он и остается в границах рассудка. Это замечание И. Канта особенно актуально в отноше­нии социально-гуманитарных наук, дальнейшее развитие которых требует обнаружения мыслительных средств, определяющих сущность разума, отделяющих его средства от средств рассудка, выявления сходства и разли­чия этих средств.

  2. Кризис гуманитарного мышления

Сегодня во всех бедах цивилизации принято обвинять технократическое мышление, хотя вина лежит не на нем, а на гуманитарном мышлении, поскольку именно гуманитарная компонента культуры не поспевает за развитием ее научно-технической составляющей. В этой связи между двумя частями общечеловеческой культуры возник провал. Не найдя адекватных методов мышления и потеряв ориентиры, гуманитарная культура оказалась лишенной имманентных импульсов к развитию. Она смогла лишь подстраиваться под неуклонно развивающуюся научно-техническую культуру. В создавшихся условиях история человечества стала мыслиться односторонне – только как результат развития человеческого интеллекта, обусловливающего научно-технический прогресс, тогда как другая составляющая мышления, ответственная за осмысление социального прогресса и духовной жизни человека, осталась без внимания.

Поощрение однобокого развития интеллекта и игнорирование развития секулярной веры и социальных действий породило углубляющуюся и расши­ряющуюся пропасть не только между гуманитарным и технократическим мышлением, но и между двумя составляющими педагогического процесса – образованием и воспитанием, это расхождение к настоящему времени достигло критической черты. Сегодня мы так и не знаем, на какой мировоззренческой основе строить образовательный и воспитательный процесс, однако понимаем, что без решительных изменений в приоритетах образования и воспитания нас ожидает катастрофа.

Большинство гуманитариев считает, что решение этой проблемы можно найти в рамках привычных представлений, в пределах устоявшихся схем. Как карты, они тасуют избитые идеи, но ничего, кроме старых же идей, у них не получается. Попытка собрать под одной крышей наиболее известных ученых-гуманитариев и на основе демократических норм выработать согласованную концепцию ни к чему привести не может, поскольку плюрализм мнений – это не только признак позитивных демократических перемен в обще­стве, но это – беда: свидетельство всеобщего непонимания социальной действительности, отсутствия взаимопонимания между людьми, которое может быть достигнуто только на основе объективного философского знания.

Вместе с тем философское мышление, лежащее в основании всех гуманитарных и социально-экономических наук, еще в древности потеряло суть главного направления интеллектуального развития, основным содержанием которого является логическая операция «сравнение».

Поэтому основными категориями философии должны выступать не только классификационные понятия предельной общности – категории, как это имеет место в современной философии, но и сравнительные понятия, такие общенаучные универсалии, каждая из которых дает объективную точку зрения на мир, в том числе и социальный. Именно по этой причине операция «сравнение» должна стать главной мыслительной операцией, преобразующей философию в обще­значимую науку – в научную философию, способную преодолеть недостатки гуманитарного мышления, лежащего в основании всей социально-гуманитарной составляющей культуры. Поскольку без соответствующих категорий, «отражающих наиболее общие, повторяющиеся, устойчивые, внут­ренние и объективные связи социальной и природной действительности, нет науки. Именно с помощью категорий можно проникнуть в сущность тех или иных явлений объективной действительности»[1].

  3. Все познается в сравнении

Выше я уже упоминал о том, что разум направлен на познание упорядоченности, гармонии, симметрии мироздания, на выявление причинно-следственных связей, раскрывающих сущность действительности. И, пожалуй, это самое главное свойство разумного мышления, тогда как рассудочное мышление, обусловленное законом непротиворечия в рамках обычного разговорного языка, включающего даже философские категории, лежит в границах принципа, определяемого Аристотелем в качестве «самого достоверного из всех начал». «Невозможно, – пишет Аристотель, – чтобы одно и то же в одно и то же время было и не было присуще одному и тому же в одном и том же отношении»[2].

Аристотель сформулировал три основных закона формальной логики, которые составляют ядро рассудочного мышления. И эти же законы являются в то же время логическими основаниями всей науки. При этом исходными абстракциями, обусловливающими рассудок, являются предельные абстракции отождествления и различения – отношения абстрактного тождества и абстрактного различия.

В древности не случайно считалось, что познание тесно связано с опе­рацией «сравнение», позволяющей выявлять исходные начала бытия, которые назывались «противоположностями». По этому поводу Аристотель замечал, что все его предшественники признают начала противоположности, только у всех эта категория выражала разные отношения к действительности. Поэтому Аристотель систематизирует различное содержание этого понятия у предшественников и выделяет четыре вида противолежания: «противоречащее», «противоположное», «соотнесенное», «лишенность и обладание». Причем каждое из этих понятий отражает объективную реальность вне зависимости от ее природной или социальной обусловленности. Не вдаваясь в подробности[3], их можно преобразовать и представить в следующем виде:

Дополняя эту схему новыми категориями, отражающими причинно-следственные связи, общие для природного и социального мира, мы получаем универсальную парадигму познания, наглядно раскрывающую суть рассудочного и разумного мышления, их сходство и различие, их естественную взаимную связь в рамках единства формальной логики и диалектики как конкретно-всеобщей ее формы. При этом точки на схеме 2 обозначают множество не показанных на ней сравнительных понятий[4].

Подобно множеству чисел в арифметике или нотам в музыке, выстраиваем сравнительные понятия в два параллельных ряда и по мере познания окружающей действительности дополняем их все новыми и новыми понятиями, каждое из которых дает объективную точку зрения на природный и социальный мир и может быть описано в понятиях симметрии. Как по ступеням, мы будем подниматься от познания тождественности вещей к по­стижению все более далекого их родства, а значит, к созданию все более полных теоретических моделей, отражающих гармонию и разумность мироздания. При этом сравнительные понятия оказываются в одинаковой мере пригодными для осмысления природных и социальных процессов, что обусловливает собой единство естественно-научного и гуманитарного знания.

Верхний ряд универсальной парадигмы познания через понятие «соотнесенное» дает возможность осмысливать количественное многообразие мира, поскольку для осмысления «большего» мы научились брать «меньшее» в качестве единицы измерения (статика – метафизика). Нижний ряд через понятие «противоположное» дает возможность осмысли­вать природные и социальные процессы (динамика – диалектика).

Каждое из сравнительных понятий является мыслительной формой, своего рода парадигмой, отражающей упорядоченность реальности, гармонию той или иной ее структуры. Поэтому каждое из (бесконечного множества) сравнительных понятий, лежащих между тождеством и различием, выражается в понятиях симметрии и антисимметрии и характеризует ступенчатое восхождение разума.

Представленная система категорий обусловливает новый тип рациональности, разворачивающий сосуществующие и взаимодействующие между собой элементы действительности в иерархический ряд мыслительных форм – множества сравнительных понятий, каждое из которых дает объектив­ную точку зрения на рассматриваемую структуру.

Однако в современной философии, как и во всех остальных социально-гуманитарных науках с их рассудочным мышлением,опирающимся на предельные абстракции отождествления и различения, операция «сравнение» и сравнительные понятия так и остались невостребованными и не разрабо­танными до конца. А без них лишенные разума гуманитарии не могут ориентироваться в релятивном мире, не могут осмысливать его с объективных позиций. Это касается как природных, так и социальных процессов.

Мой личный опыт свидетельствует о том, что философы упорно не же­лают выходить за пределы рассудочного мышления, за рамки часто науко­образного рассуждения обо всем мироздании, то есть за пределы банального трепа. И философам это можно было бы простить. Но беда в том, что фило­софия определяет мышление и всех тех, кто в какой-то мере связан с другими направлениями социально-гуманитарного знания. А это социологи и полити­ки, журналисты и писатели, преподаватели вузов и учителя школ, то есть все те, кто учит понимать общество и управляет им. Поистине правильно говорили древние: «Кого хочет погубить Юпитер, того он лишает разума».

поле своей деятельности философы не смогли сделать наукой, и сегодня они пожинают то, что сами посеяли. Но вместе с тем они загубили и все гуманитарное мышление, не способное давать четкие и однозначные ответы на поставленные жизнью вопросы. Отсюда идеология войн и терроризма, бан­дитизма и рэкета, фашизма и грубого национализма в их эгоистической, без­нравственной, бесчеловечной форме. Отсюда «тотальный цинизм властей по отношению к народам своих стран …концентрация крупнейших активов и кусков собственности в узких группах родственников высшей элиты и их приближенных, агрессивно-наглая коррумпированность не только чиновников, но и силовиков, и высших политиков»[5]. Происходящие в мировом сооб­ществе (и в наших странах) события подтверждают эти высказывания.

  4. Как сделать гуманитарное мышление разумным

В дополнение к уже известным философским и социологическим теориям О. Конта, Э. Дюркгейма, Г. Спенсера, К. Маркса и других мыслителей, создававших свои учения на господствовавших в их время философских мето­дах, в нашу задачу входит внедрение в жизнь нового конкретно-всеобщего метода познания – неклассической диалектики[6].

В классической диалектике не только Г. Гегель и К. Маркс, но и многие другие мыслители, жившие после них, видели объективную науку о наиболее общих законах развития природы, общества и мышления. Среди этих зако­нов в первую очередь выделялся закон единства и борьбы противоположно­стей, на данные отношения еще в древности многие смотрели как на начало всех начал, обусловливающее единство естественно-научного и гу­манитарного знания. Но беда в том, что и в самой философии, и во всех дру­гих направлениях социально-гуманитарного знания понятие «противополож­ности» использовалось в предельно широком смысле – как абстрактно-всеобщее понятие, включающее в себя бесконечное множество конкретно-всеобщих смыслов. Это главный недостаток, претендующей на разумность классической диалектики, как и всего социально-гуманитарного знания.

В этом отношении наиболее обоснованную позицию, как мы видим, занимал Аристотель, который за понятием «противоположности» закрепил один и только один смысл, понимая противоположности как «избыток» и «недостаток» какого-либо субстрата относительно положения равновесия[7]. При этом Аристотель с его ориентацией на эмпирические исследования и наблюдения выделяет и три других вида противолежания, а это «противоречащее», «соотнесенное», «лишенность и обладание». Все выделенные им понятия конкретны, поэтому они могут быть использованы для построения конкретно-всеобщей теории развития. Исключение составляет оппозиция «лишенность и обладание», поскольку она выражает собой частный случай «соотнесенного», когда одна из соотносимых сторон вырождается до состоя­ния «лишенности», приобретая нулевое значение. Поэтому категория «ли­шенность и обладание» явно не включается в универсальную парадигму по­знания, варианты которой показаны на схемах 2, 3, 4.

Причем если «соотнесенное» имеет смысл только по отношению друг к другу, то «противоположное» рассматривается Аристотелем не иначе как избыток и недостаток относительно «промежуточного». Например, «большое» и «малое» по отношению друг к другу являются соотнесенными понятиями, а по отношению к «промежуточному» являются противоположностями. Разобраться в двух этих понятиях, дающих объективные точки зрения,помогал широко применяемый еще в древности «образ весов».

Другой древний образ – образ натягиваемого лука, он давал наглядное представление о другом противопоставлении – об ортогональной диспозиции[8], раскрывающей взаимодействие не одной, а двух неразрывно связан­ных между собой пар противоположностей. Одна из них, сходящаяся пара, связана с концами натягиваемого лука, тогда как другая, расходящаяся пара, располагается на участке стрелы, заключенной между тетивой и древком лу­ка. Первооткрывателем этой мыслительной формы в древней Греции был Ге­раклит, предлагавший для осмысления циклических, то есть обменных, процес­сов использовать понятие «сходящееся – расходящееся», обусловленное «гармонией лука и лиры».

Но все попытки, направленные на введение в социально-гуманитарное знание ортогональной диспозиции, отражающей энергетику природных и со­циальных ритмов (циклов, колебаний, обменов, волн), оказались абсолютно невостребованными. Мышление современных гуманитариев также отторгает эту абстракцию, показывая тем самым свою неспособность стать разумным.

Стремление основателя социологии О. Конта и других ученых приме­нить методологию естественных наук для обоснования новой позитивной науки – «социальной физики», пригодной для объяснения явлений и фак­тов социальной жизни, не привело к желаемой цели лишь по одной причине – отсутствия адекватных понятийных средств, которыми являются сравни­тельные понятия.

Признание того, что во всех явлениях и процессах природы, общества и мышления обнаруживаются структуры, которые Аристотель обозначил словом «противолежание», нисколько не противоречит правильному допущению Гегеля о том, что между абстрактным тождеством и абстрактным различием как предельными абстракциями отождествления и различения находятся от­ношения, которые он обобщил понятием «конкретное тождество». Но опреде­ление этого понятия как «тождество противоположностей» неверно, по­скольку противоположности – это только одно из множества конкретных различий, входящих в состав «конкретного тождества».

Претензия классической диалектики на предельную всеобщность при­вела к тому, что ее категории стали настолько всеобщими, абстрактными, что потеряли всякую возможность отражать реальность. Ибо все возможные в природе и обществе виды конкретных различий стали называться одним словом – «противоположности», а все процессы сводились к борьбе этих мифических «противоположностей», многие из которых противоположностями не были. Вот и получилось, что на такой сомнительной абстрактно-всеобщей диалектико-логической базе, которую создал Г. Гегель, построить действительно научный метод познания было невозможно.

Смысл предлагаемого метода в том, что, совершая восхождение от абстрактного к конкретному, следует дифференцировать гегелевское понятие «конкретное тождество» на бесконечное множество более конкретных понятий, определяемых нами как «конкретные различия». Поэтому о рассудке, обусловленном отношениями абстрактного тождества и абстрактного различия, можно без сомнения говорить как об абстрактном разуме. А значит, и о его восхождении к конкретному разуму, обусловленному всеми другими конкретными различиями, лежащими между предельными абстракциями отождествления и различения, – отношениями, которые мы называем «сравнительными понятиями».

В результате такого восхождения мысли в духе научных революций Томаса Куна[9] строится универсальная парадигма познания – метапарадигма (схемы 3, 4), которая приводит к отказу не только от трех предельно общих законов диалектики, но и от понятия «диалектическое противоречие» как источника «всякого движения и развития». Ибо источником движения не только в неживой природе, но и в обществе выступает разность энергетических потенциалов, обусловленная отношением противоположностей.

Все это говорит о необходимости дальнейшего развития и учения Ари­стотеля о «четырех видах противолежания», которое может быть пополнено бесконечным множеством новых категорий – сравнительными понятиями, и гегелевского учения о «конкретном тождестве», дифференциация которого на «конкретные различия» должна будет пойти по намеченному Аристотелем пути.

В поиске современного метода познания мы обратились именно к Аристотелю, которого часто называют предшественником О. Конта, поскольку в его учении уже имеются основы конкретно-всеобщего философского знания, заложенные им в основание двух неразрывно связанных способов осмысления мира – логики и диалектики, обусловливающих абстрактный и конкретный разум, то есть рассудочное и разумное мышление. Но если логика, выявляя формально-логические связи, обусловленные предельными отношениями тождества и различия, сумела стать современной общепризнанной наукой, то диалектика как способ осмысления причинно-следственных связей, обусловленных другими видами противолежания, так и осталась на распутье.

Поэтому в нашу задачу входит восстановление в правах аристотелевских «видов противолежания» и пополнение их множества новыми конкретно-всеобщими категориями, каждая из которых отражает саму суть реально­сти – природной и социальной.

При помощи обычного разговорного языка и философских категорий как предельно общих классификационных понятий невозможно получить теоретическое знание. Все они обусловливают собой только самую первую, рассудочную, формально-логическую ступень познания, опирающуюся на предельные отношения тождества и различия, способные выявлять только самые общие свойства реальности. Для теоретического социально-гуманитарного знания нужны другие, сравнительные понятия, дающие объективные точки зрения для разумного осмысления мира, его структурных многообразий. Поэтому предлагаемый метод ставит преграду на пути безмерного размывания границ социально-гуманитарного знания, проводимого под эгидой рассудочного мышления, обусловливающего плюрализм мнений в философии и мультипарадигмальность в социологии. Но это имеет смысл лишь в том случае, если под теоретической фило­софией мы понимаем строгую объективную науку.

Так, например, подошел к анализу капиталистического общества К. Маркс, который впервые в новоевропейской философии применил метод восхождения от абстрактного к конкретному. Как настоящий ученый, он начинает свое исследование с обмена товаров – той «клеточки», которая, как черт в табакерке, скрывает менее сложные конкретно-всеобщие мыслительные структуры. А это «соотнесенное», «противоположное» и «ортогональное». Но именно эти отношения проявляют себя во взаимодействии ме­новой и потребительной стоимостей, обусловливая свободный обмен товаров в капиталистическом обществе.

Важным здесь является то, что отношение обмена товаров К. Маркс понимал не иначе как взаимодействие двух пар, смещенных относительно друг друга на четверть периода действительных противоположностей, а именно: в виде отношения меновой и потребительной стоимостей, которые, кстати сказать, противоположностями по отношению друг к другу не являются, но которые К. Маркс называл «противоположностями».

Действительными «противоположностями» в обменном про­цессе выступают две «меновые стоимости» и две «потребительные стоимо­сти». Это видели и К. Маркс, и Ф. Энгельс, поскольку в «Капитале» четко указано, что «товары уходят как меновые стоимости» (одна, сходящаяся, пара противоположностей. – Ю. Р.), «а приходят как потребительные стоимости» (другая, расходящаяся, пара противоположностей. – Ю. Р.). Однако свое понима­ние данного процесса как суперпозиции двух пар противоположностей, обу­словливающих энергетику социального процесса, ни К. Маркс, ни Ф. Энгельс и никто другой не сумели зафиксировать в адекватных конкретно-всеобщих понятиях, обусловливающих многообразие природных и социальных ритмов.

Поэтому диалектика К.Маркса – это всего лишь намек на конкретно-всеобщий метод познания, который в корне отличается от абстрактно-всеобщего донаучного и даже от логического гегелевского метода. В учении К. Маркса восхождение от абстрактного к конкретному надо воспринимать не иначе как переход от абстрактно-всеобщей гегелевской диалектики к конкретно-науч-ной ее форме.

Так какую же из двух принципиально различающихся форм диалектики: абстрактно-всеобщую гегелевскую диалектику или конкретно-научную диалектику «Капитала» – следует считать марксистской?

В целом же «понимание» особой, диалектической логики «Капитала» остается до сих пор ограниченным, и не только абстрактно-всеобщими измышлениями в духе трех гегелевских законов, но и в корне неверными рассуждениями о диалектическом противоречии как источнике движения и развития. Мы же, ограничивая абстрактно-всеобщий способ диалектического мышления сферой рассудка (абстрактного разума), вынуждены признать, что К. Маркс правильно ориентировал свое мышление в русле конкретной диа­лектики. Поэтому вслед за Марксом будем исследовать социальные процессы в духе использованного им конкретно-научного диалектического метода мышления, избегая при этом допущенных им просчетов.

  5. Общество как процесс: коперникианская парадигма истории

Для разумного осмысления общественных процессов, про—веденного по образу и подобию естественных наук, мы будем использовать конкретно-всеобщий диалектический метод, основные категории которого представлены в универсальной парадигме сравнительными понятиями.

Прежде всего рассмотрим понятие ортогонального как той «клеточ­ки», которая позволяет осмысливать любые циклические или обменные про­цессы, осмысление которых мы находим, например, в теории социального обмена Дж. Хоманса, П. Блау и др. Причем с новых объективных позиций можно осмысливать не только отношения буржуазного общества, не только отношения между конкретными людьми на уровне микросоциальных процессов, но и более широкий макросоциальный спектр общественных отношений, положенных в осмысление формационного членения истории. На этой основе удалось выделить не одну, как это сделал К. Маркс, а четыре связанные между собой, но принципиально различающиеся формы социального обмена. Две из них принудительные, а две другие – свободные.

Первая форма социального обмена самая примитивная – тираническая. И она же самая безнравственная,поскольку основана на личном эгоистическом интересе, на жесточайшем насилии. Она определяется тем, что продукты человеческой деятельности или любые другие стоимости пере­даются в обмен на сохранение жизни – самой значительной ценности для людей. Эту форму обмена можно обозначить формулой «жизнь или коше­лек».

Вторая форма меновых отношений – крепостническая– связана с ограничением, но не с исключением насилия. Однако уже здесь лишение человека жизни считается недопустимым. Она основана на менее явственном (разумном) эгоизме.

Третья форма обмена – либеральная– обусловливает изменение социальных взаимодействий в противоположном направлении и дает стимул для перехода от эгоизма к альтруизму, поскольку утверждает ненасильственный, свободный и взаимовыгодный обмен. На смену силовой, авторитарной формы организации общества приходит самоорганизация, основанная на свободе, ненасилии, на взаимном личном интересе и получении прибыли. Сущность либеральных отношений определяется свободным и всеобщим обменом результатами человеческой деятельности, приобретающими форму товара. При этом отношения личной зависимости и получение пользы только одной стороной уходят в прошлое и уступают свою роль взаимопользованию.

Четвертая форма обмена – сервистическая[10](от английского service – служба) – обусловливает наиболее полное единство личного и общественного интереса. Она возникает на основе отношений взаимного служения. Ее особенность в том, что человек добивается своих личных целей не через господство над людьми при помощи первых двух форм обмена, и даже не посредством либеральных отношений. Он добивается успеха через служение обществу или конкретным людям. Зачатки или даже сами эти отношения мы можем увидеть, например, в служении бизнесменов своим покупате­лям, политиков – в служении народу, верующих – Богу и т. д.

Обнаруживаем, что отношение межличностного обмена, гуманизируясь и плавно переходя из одной формы в другую, включено в другой, более глобальный ритм истории, что само по себе совмещает повседневно-жизненный (микросистемный) и макросистемный уровни социального диалектико-логического анализа. Аналогией может служить суточное движение Земли вокруг своей оси и ее сезонное движение вокруг Солнца. Однако более точной аналогией является сравнение социальных микро- и макроуровней с частотой колебаний атомов и молекул на микроуровне, обусловливающих температуру вещества, и четырех его макроуровневых агрегатных состояний, как это заметил в свое время Огюст Конт.

Это значит, что парадигма Н. Коперника оказывается пригодной для осмысления взаимосвязи локальных (микро-) и глобальных (макро-) социальных ритмов (взаимодействий), лежащих в основе формационной (классовой) модели общества. Причем на все эти ритмы накладывает свой отпечаток субъективный фактор, деформирующий их строгую синусоидальность.

Первые три формы общественных отношений уже имели место в истории общества и определяли степень его социальной зрелости и классовый состав. Это рабовладельческие, феодальные и капиталистические отношения. Что же касается четвертой, не осмыслен-ной К. Марксом «сервистической» формы обмена, то ее появление и повсеместное утверждение, как и предыдущих трех форм, не фатально. Оно вероятностно, поскольку напрямую зависит от наших сегодняшних самореализующихся ожиданий (К. Поппер), во многом обусловленных наукой и доминирующим моральным воспитанием. При этом главной движущей силой исторического процесса выступают потребности людей, которые удовлетворяются не иначе как посредством того или иного отношения обмена. «Но удовлетворенные потребности ведут к новым потребностям, ибо новое производство порождает новые потребности. А удовлетворение новых потребностей требует нового производства предметов потребления. Такова диалектика производства и потребления. Так Маркс формулирует закон возрастания потребностей»[11].

Рис. Коперникианская парадигма истории

Поэтому главным в четырех формах обмена является то, что они в основном подтверждают обоснованность выводов К. Маркса об «общественно-экономических формациях», которые во многом правильно отделяют одни исторические периоды от других. Кроме того, они убеждают, что на межличностном (дифференциальном) уровне социальная энергетика проявляет себя в виде тех или иных форм обмена ресурсами, тогда как на интегральном (общесоциальном) уровне она проявляет себя в виде взаимодействия противоположных и ортогональных классов. Становится, наконец, по­нятным, что основное содержание классовой борьбы сводится не к борьбе противоположных классов, в рамках той или иной общественно-экономической формации, как считали, например, К. Маркс и многие другие мыслители, а к борьбе ортогональных классов, определяющих движение общества от менее высокой ступени развития к более высокой.

[1] Гобозов, И. А. Социальная философия: учебник. – М.: Издатель Савин С. Л., 2003. – С. 3.

[2] Аристотель. Соч.: в 4 т. / ред. В. Ф. Асмус. – М.: Мысль, 1975. – Т. 1. – С. 125.

[3] Аристотель. Указ. соч. – С. 121–168.

[4]Ротенфельд, Ю. А. Неклассическая диалектика. – М.: Луч, 1991. – С. 130.

[5] Пак, М. Александр Собянин: Для сохранения России и Казахстана нужна «большая чистка» и реабилитация советской эпохи // Интернет-ресурс. Режим доступа: http://regnum.ru/ news/1384594.html#1440277777#ixzzlH0HrVoGt

[6] Ротенфельд, Ю. А. Указ соч.

[7] Аристотель. Указ. соч. – С. 121–168.

[8]Ротенфельд, Ю. А. Указ. соч. – С. 86–88.

[9] Ротенфельд, Ю. А. О рациональном понимании науки // Философская и социологическая мысль. – 1991. – № 8. – С. 68–82.

[10] Ротенфельд, Ю. А. Миссия Патриарха. Философские начала мудрости. – СПб.: Европейский Дом, 2008. – С. 154.

[11] Гобозов, И. А. Указ. соч. – С. 86.

(5 курс) Рассудок и разум — Департамент философии

Философия дает такое знание, которое  никаким другим способом получить невозможно. У неё есть  объект, исследованием которого занимается только она и никакая другая наука. Этим объектом познания философии является истина. Все науки занимаются поисками истины. но все они, исключая философии,  ищут  истину о чем-то, отличным от истины. Философия же ищет истину о самой истине. Поэтому самое краткое определение философии — наука о истине. Именно так понимали ее Аристотель и Гегель. Философия исследует процесс познания истины: является теорией познания, гносеологией, или, сейчас модно стало выражаться, эпистемологией. Все науки занимаются познанием, но чего-то отличного от самого познания, философия же занимается познанием самого познания.  Философия стремится выявить пути, ведущие к истине, и дороги, приводящие к заблуждению, с тем, чтобы  помочь познающему человеку (субъекту познания) совершенно  независимо от того,  вв какой области он работает,  прийти к истине и не впасть в заблуждение. Тем самым философия выступает как  самый общий, пригодный в любой области,  метод познания и тем самым как наука о этом методе познания —  предельно общая методология познания истины.

Исходный пункт познания мира — чувственное познание (ощущения и восприятия). Но чувственное познание есть функционирование человеческого организма, есть физиологический, биологический процесс, который  не подконтролен человеку. Человека нельзя научить лучше ощущать и воспринимать мир. Если у человека плохо со зрением, нужно  обращаться  не к философу, а  к окулисту. Никакого общего метода чувственного  познания  не существует и существовать не может.  Иное дело — другая, более высокая ступень познания — рациональное познание, или мышление.  Мышление в сущности своей  есть не простое функционирование организма, а как, скажем, и любая разновидность физического труда, целенаправленная, волевая деятельность человека. Оно есть умственный труд.  Человек может направлять ход своих мыслей, перебрасывать их с одного объекта на другой и т.п.   Когда человек занимается физическим трудом, скажем, шитьем сапог, он  может действовать как правильно, так и неправильно. Правильным образом действия является такой, который ведет и приводит  к реализации поставленной цели, неправильным — обрекающий на неудачу. Чтобы правильно дейстсавть, нужно овладеть опытом предшествующих поколений работников, усвоить  определенные приемы и правила деятельности.  Эти правила не есть законы объективного мира.   И, тем не менее, они объективны в том смысле, что если работник не будет с ними считаться,  его деятельность обречена на неудачу.

Мышление есть волевая деятельность, направляемая человеком. Поэтому  оно тоже может быть как правильным, так и неправильным. Правильным образом, способом мышления является тот, что ведет к истине, неправильным —  ведущий к заблуждению.  Чтобы успешно двигаться к истине, нужно овладеть правильным образом, способом или, что то же самое, методом мышления.  Предельно общий метод познание может быть только методом мышления. Никакого другого общего метода мышления, кроме метода мышления, быть не может. Философия, представляя собой  предельно общий метод познания, с неизбежностью является самым общим методом мышления.  Но  создать общий метод мышления,  невозможно не исследовав процесс мышления.  Поэтому философия является наукой о мышлении. Мышление является объектом исследования ряда конкретных наук, в частности психологии. Отличие философии от других дисциплин. изучающих мышления, заключается в том, что она рассматривает  мышление под одним определенном углом —  она исследует его как процесс, ведущий к истине, как процесс  постижения истины.

При  подходе  к мышлению как процессу постижения истины, оно  предстает в двух, если можно так выразиться, ипостасях, в двух  видах.  Мышление, как и чувственное познание, было  открыто элеатами. Но первым его исследовал Платон. Уже он  выделил в нем  такие дваего вида, как собственно мышление (ноэсис) и рассудок (дианойя). В последующее время такие философы, как Северин Боэций, Фома Аквинский, Николай Кузанский, Джордано Бруно, Иммануил Кант, Фридрих Якоби, Фридрих Шеллинг, различали в мышлении  рассудок, или рацио (от лат. ratio, rationis  — счет, расчет, мера)  и разум, или интеллект (от лат. intellectus — ум, разум), хотя и  понимали  их далеко не одинаково, чаще всего как два уровня: низший и высший. Наиболее глубоко эта проблемы была разработана в работах Георга Гегеля, четко различавшим рассудок, или рассудочное мышление, и разум, или разумное мышление. В настоящее время  чаще всего о рассудке говорят применительно к эмпирическому уровню познанию, о разуме — применительно к теоретическому его уровню.

Рассудочное мышление впервые было детально исследовано Аристотелем, который создал науку о нем — формальную логику.  Последняя рассматривает мышление только как субъективную деятельность человека и выявляет правила, которым должна подчиняться эта деятельность, чтобы результатом было постижение истины. Исследованием же самой истины формальная логика не занимается. Она не есть теория познания, гносеология. Поэтому зародившись в недрах философии, формальная логика в последующем выпала из и стала вполне самостоятельной наукой. 

Но мышление является не  только субъективной деятельностью человека. Оно есть облеченный в форму субъективной деятельности  объективный процесс, развивающийся по объективным же законам.  Хотя предпосылки для открытия мышления как объективного процесса были заложены ещё Платоном, открыт он был только Г. Гегелем.  Именно в результате исследований последнего стало ясно, что  если под рассудком, рассудочным мышлением в большинстве случаев понималось  мышление как субъективная деятельность человека, то под  разумом, разумным мышлением  — мышление как объективный процесс.   Г. Гегель открыл и законны мышления как объективного процесса.  Этими законами являются наиболее общие законы развития объективного мира, законы диалектики.  Г. Гегелем была создана наука об мышлении как объективном процессе, которую он называл и логикой, и диалектикой..  К этим названиям затем добавилось еще одно — диалектическая логика.  Суть человеческого познания  заключается в мышлении, причем мышлении разумном.  Поэтому  теория разумного мышления — диалектика, диалектическая логика является одновременно и теорией познания, гносеологией. А так как законы разумного мышления, законы диалектики являются одновременно и наиболее законами  мира, то диалектика, диалектическая логика представляет собой наиболее общий взгляд на мир, т. е. является предельном общим мировоззрением, онтологией.

Открытия  Гегеля были творчески использованы К. Марксом и Ф. Энгельсом, создавшими свою собственную философскую системы. В отличие от Г. Гегеля, который рассматривал диалектику мышления как первичную, а диалектику мира как вторичную: производную, К. Маркс и Ф. Энгельс заняли прямо противоположную позицию.  Они исходили из того, что диалектическое развитие мира является первичным, а диалектическое развитие мышления вторичным, производным. Если Г. Гегель считал, что мир развивается по законам разумного мышления, то К. Маркс и Ф. Энгельс исходили из того, что  разумное мышление  развивается по наиболее общим законам объективного мира.  Если диалектика Г. Гегеля была идеалистической, то диалектика К. Маркса и Ф. Энгельса — материалистической.

Важнейшая задача, объективно вставшая сейчас перед философией, заключается во всесторонней  разработка теории разумного мышления, которая одновременно является одновременно и теорией познания, и общим взглядом на мир, онтологией. Но для этого необходимо обращение к  Г. Гегелю и, глаувнм образом, к марксистской философии — материалистической диалектике, или, что то же самое, диалектическому материализму. Но Гегель довольно прочно забыт. Диалектический материализм  большинство философов, как на Западе, так и в нашей стране,   не только принимается во внимание, но категорически  отвергается.  Причин много. Одни из них — чисто идеологические. Другие заключаются в нашем недавнем прошлом, когда под видом диалектического материализма  преподносился набор формул, которые надлежало заучить.

 В результате игнорирования открытий и Г. Гегеля,  и К Маркса,   когда в современной западной философии (а только ее и можно  принимать во внимание, ибо наши философы самозабвенно повторяют зады   своих западных коллег)   заходит речь о научном познании, которое может быть только мышлением, то  имеется в  виду одно лишь рассудочное мышлением. Разумное мышление большинством специалистов по т.н философии науки напрочь отвергается.   В результате создаются концепции, для обозначения которые, как нельзя лучше, походит слово «неразумные». И они с треском лопаются. Рухнули неопозитивистские концепции научного знания. Практически никаких проблем научного познания не смогли решить и постпозитивисты. А в работах такого представителя постпозитивизма,  как П. Фейерабенд,  не только полностью игнорируется разумное мышление, но полностью отвергается и рассудочное.  В них полностью отсутствует не только разум, но и рассудок.

Философия дает такое знание, которое  никаким другим способом получить невозможно. У неё есть  объект, исследованием которого занимается только она и никакая другая наука. Этим объектом познания философии является истина. Все науки занимаются поисками истины. но все они, исключая философии,  ищут  истину о чем-то, отличным от истины. Философия же ищет истину о самой истине. Поэтому самое краткое определение философии — наука о истине. Именно так понимали ее Аристотель и Гегель. Философия исследует процесс познания истины: является теорией познания, гносеологией, или, сейчас модно стало выражаться, эпистемологией. Все науки занимаются познанием, но чего-то отличного от самого познания, философия же занимается познанием самого познания.  Философия стремится выявить пути, ведущие к истине, и дороги, приводящие к заблуждению, с тем, чтобы  помочь познающему человеку (субъекту познания) совершенно  независимо от того,  вв какой области он работает,  прийти к истине и не впасть в заблуждение. Тем самым философия выступает как  самый общий, пригодный в любой области,  метод познания и тем самым как наука о этом методе познания —  предельно общая методология познания истины.

Исходный пункт познания мира — чувственное познание (ощущения и восприятия). Но чувственное познание есть функционирование человеческого организма, есть физиологический, биологический процесс, который  не подконтролен человеку. Человека нельзя научить лучше ощущать и воспринимать мир. Если у человека плохо со зрением, нужно  обращаться  не к философу, а  к окулисту. Никакого общего метода чувственного  познания  не существует и существовать не может.   Иное дело — другая, более высокая ступень познания — рациональное познание, или мышление.  Мышление в сущности своей  есть не простое функционирование организма, а как, скажем, и любая разновидность физического труда, целенаправленная, волевая деятельность человека. Оно есть умственный труд.  Человек может направлять ход своих мыслей, перебрасывать их с одного объекта на другой и т.п.   Когда человек занимается физическим трудом, скажем, шитьем сапог, он  может действовать как правильно, так и неправильно. Правильным образом действия является такой, который ведет и приводит  к реализации поставленной цели, неправильным — обрекающий на неудачу. Чтобы правильно дейстсавть, нужно овладеть опытом предшествующих поколений работников, усвоить  определенные приемы и правила деятельности.  Эти правила не есть законы объективного мира.  И, тем не менее, они объективны в том смысле, что если работник не будет с ними считаться,  его деятельность обречена на неудачу.

Мышление есть волевая деятельность, направляемая человеком. Поэтому  оно тоже может быть как правильным, так и неправильным. Правильным образом, способом мышления является тот, что ведет к истине, неправильным —  ведущий к заблуждению.  Чтобы успешно двигаться к истине, нужно овладеть правильным образом, способом или, что то же самое, методом мышления.  Предельно общий метод познание может быть только методом мышления. Никакого другого общего метода мышления, кроме метода мышления, быть не может. Философия, представляя собой  предельно общий метод познания, с неизбежностью является самым общим методом мышления.  Но  создать общий метод мышления,  невозможно не исследовав процесс мышления.  Поэтому философия является наукой о мышлении. Мышление является объектом исследования ряда конкретных наук, в частности психологии. Отличие философии от других дисциплин. изучающих мышления, заключается в том, что она рассматривает  мышление под одним определенном углом —  она исследует его как процесс, ведущий к истине, как процесс  постижения истины.

При  подходе  к мышлению как процессу постижения истины, оно  предстает в двух, если можно так выразиться, ипостасях, в двух  видах.  Мышление, как и чувственное познание, было  открыто элеатами. Но первым его исследовал Платон. Уже он  выделил в нем  такие дваего вида, как собственно мышление (ноэсис) и рассудок (дианойя). В последующее время такие философы, как Северин Боэций, Фома Аквинский, Николай Кузанский, Джордано Бруно, Иммануил Кант, Фридрих Якоби, Фридрих Шеллинг, различали в мышлении  рассудок, или рацио (от лат. ratio, rationis  — счет, расчет, мера)  и разум, или интеллект (от лат. intellectus — ум, разум), хотя и  понимали  их далеко не одинаково, чаще всего как два уровня: низший и высший. Наиболее глубоко эта проблемы была разработана в работах Георга Гегеля, четко различавшим рассудок, или рассудочное мышление, и разум, или разумное мышление. В настоящее время  чаще всего о рассудке говорят применительно к эмпирическому уровню познанию, о разуме — применительно к теоретическому его уровню.

Рассудочное мышление впервые было детально исследовано Аристотелем, который создал науку о нем — формальную логику.  Последняя рассматривает мышление только как субъективную деятельность человека и выявляет правила, которым должна подчиняться эта деятельность, чтобы результатом было постижение истины. Исследованием же самой истины формальная логика не занимается. Она не есть теория познания, гносеология. Поэтому зародившись в недрах философии, формальная логика в последующем выпала из и стала вполне самостоятельной наукой. 

Но мышление является не  только субъективной деятельностью человека. Оно есть облеченный в форму субъективной деятельности  объективный процесс, развивающийся по объективным же законам.  Хотя предпосылки для открытия мышления как объективного процесса были заложены ещё Платоном, открыт он был только Г. Гегелем.  Именно в результате исследований последнего стало ясно, что  если под рассудком, рассудочным мышлением в большинстве случаев понималось  мышление как субъективная деятельность человека, то под  разумом, разумным мышлением  — мышление как объективный процесс.    Г. Гегель открыл и законны мышления как объективного процесса.  Этими законами являются наиболее общие законы развития объективного мира, законы диалектики.  Г. Гегелем была создана наука об мышлении как объективном процессе, которую он называл и логикой, и диалектикой..  К этим названиям затем добавилось еще одно — диалектическая логика.  Суть человеческого познания  заключается в мышлении, причем мышлении разумном.  Поэтому  теория разумного мышления — диалектика, диалектическая логика является одновременно и теорией познания, гносеологией. А так как законы разумного мышления, законы диалектики являются одновременно и наиболее законами  мира, то диалектика, диалектическая логика представляет собой наиболее общий взгляд на мир, т.е. является предельном общим мировоззрением, онтологией.

Открытия  Гегеля были творчески использованы К. Марксом и Ф. Энгельсом, создавшими свою собственную философскую системы. В отличие от Г. Гегеля, который рассматривал диалектику мышления как первичную, а диалектику мира как вторичную: производную, К. Маркс и Ф. Энгельс заняли прямо противоположную позицию.  Они исходили из того, что диалектическое развитие мира является первичным, а диалектическое развитие мышления вторичным, производным. Если Г. Гегель считал, что мир развивается по законам разумного мышления, то К. Маркс и Ф. Энгельс исходили из того, что  разумное мышление  развивается по наиболее общим законам объективного мира.  Если диалектика Г. Гегеля была идеалистической, то диалектика К. Маркса и Ф. Энгельса — материалистической.

Важнейшая задача, объективно вставшая сейчас перед философией, заключается во всесторонней  разработка теории разумного мышления, которая одновременно является одновременно и теорией познания, и общим взглядом на мир, онтологией. Но для этого необходимо обращение к  Г. Гегелю и, глаувнм образом, к марксистской философии — материалистической диалектике, или, что то же самое, диалектическому материализму. Но Гегель довольно прочно забыт. Диалектический материализм  большинство философов, как на Западе, так и в нашей стране,   не только принимается во внимание, но категорически  отвергается.   Причин много. Одни из них — чисто идеологические. Другие заключаются в нашем недавнем прошлом, когда под видом диалектического материализма  преподносился набор формул, которые надлежало заучить.

 В результате игнорирования открытий и Г. Гегеля,  и К Маркса,   когда в современной западной философии (а только ее и можно  принимать во внимание, ибо наши философы самозабвенно повторяют зады   своих западных коллег)   заходит речь о научном познании, которое может быть только мышлением, то  имеется в  виду одно лишь рассудочное мышлением. Разумное мышление большинством специалистов по т.н философии науки напрочь отвергается.  В результате создаются концепции, для обозначения которые, как нельзя лучше, походит слово «неразумные». И они с треском лопаются. Рухнули неопозитивистские концепции научного знания. Практически никаких проблем научного познания не смогли решить и постпозитивисты. А в работах такого представителя постпозитивизма,  как П. Фейерабенд,  не только полностью игнорируется разумное мышление, но полностью отвергается и рассудочное.   В них полностью отсутствует не только разум, но и рассудок.

Вопреки расхожим представлениям  расссудочное и разумное мышление нельзя рассматривать как низший и высший уровни мыслительной деятельности, хотя определенная доля истины в них содержится. Также неверно  однозначно связывать рассудочное мышление с эмпирическим уровнем познания, а разумное  — с теоретическим.  Допустимо предположить, что на самом начальном этапе развития мышление было только рассудочным. Но даже, если так оно и было, то довольно рано наряду с рассудком возник и разум. Другое дело, что долгое время рассудок выступал на первый план, заслоняя разум. Поэтому-то он и был открыт и изучен первым.  Разум стал все более и более явственно обнаруживаться только с появлением философии и науки. На уровне эмпирического познания  действует не только рассудок, но и разум.  Понятия, какими они обрисованы в формальной логике, суждения и умозаключения представляют собой  специфические формы рассудочного мышления.   И   разумное  мышление невозможно без понятий, что порождало иллюзию тождества рассудка и разума. Однако, хотя понятия разума и существенно отличны от понятий рассудка,  осознание этого  отличия до сих пор отсутствует. Но имеются и такие формы разумного мышления, которые совершенно четко отличают его от рассудка. Прежде всего, это, конечно, идея. Идея есть простейшая элементарная форма истолкования (интерпретации), а тем самым понимания и объяснения фактов.  Из других форм разумного мышления наиболее известна теория, представляющая собой  разработанную систему  идей. На уровне эмпирического познания  присутствуют не только рассудочные понятия (рационалии), суждения и умозаключения, но и разумные понятия (интеллектуалии), идеи и некоторые другие формы понимания фактов, в частности идеафактуальные картины. Нет только теорий, возникновение которых означает переход  от эмпирического уровня познания к более высокому.

рассудок и разум

Рассудок и разум (Копнин П. В.)

Познание закономерностей возникновения и развития теории ставит вопрос о необходимости изучения с точки зрения гносеологии процесса научного исследования, что в свою очередь в качестве предпосылки имеет выяснение содержания категорий рассудка и разума.

Рассудок и разум сформировались в истории филосо­фи как категории, выражающие особенности мышления на той или иной ступени его исторического или логиче­ског развития. Гносеология не может ограничиться в ис­следовани познания противопоставлением чувственного рациональному, эмпирического теоретическому. Она, не­сомненн, должна была углубиться в сущность самого теоретического, рассмотреть мышление глубже и найти в нем самом качественные ступени, прерывы непрерыв­ност. Из этой потребности и возникла тенденция в исто философии расчленить теоретическое мышление, най­т в нем определенные узловые пункты, выражающие степень постижения мышлением объективной реальности, причем философия не могла остановиться только на раз­граничени различных качественных моментов в мышле­ни. Она ставила задачу определить отношение между ними. И эта задача решалась в зависимости от зрелости той или иной философской концепции. Поэтому формиро­вани категорий рассудка и разума является длительным, сложным процессов, отражающим противоречия той или иной философской системы.

Одной из первых более или менее отчетливо сформу­лированны попыток выделить в самом мышлении опре­деленны качественные узлы было положение Аристотеля о пассивном и активном разуме.

Теоретический (его еще называют пассивным) разум способен посредством понятий постигать общее и необ­ходимо в вещах. Теоретический разум занимается обра­ботко данных чувств, к которым относится так же, как они к вещам, — созерцает чувственные восприятия.

«.. .Мышление, — пишет Аристотель, — должно быть не­причастн страданию… воспринимая формы и отожде с ними потенциально, но не будучи ими в дей­ствительност, и подобно тому, как чувственная способ относится к чувственным качествам, так ум отно­ситс к предметам мысли». Разум должен не только созерцать вещи и создавать идеи, но и актуализировать их. Это задача деятельного (или активного) разума. В от­личи от теоретического, или созерцательного, деятельный разум одновременно является и мышлением и объектом мышления, «реализованное знание то же самое, что по­знаваемы предмет», причем, по Аристотелю, страда разум преходящ «и без деятельного разума ни­чег не может мыслить». В отличие от теоретического разума деятельный обладает целенаправленностью. «То, ради чего возникает стремление, составляет исходную точку практического разума: предельная цель и есть источник деятельности».

Нас в данном случае интересует положение Аристо­тел о созерцательном и активном разуме только с одной стороны — формирования категорий рассудка и разума. И здесь приобретает значение мысль Стагирита о двух функциях мышления: обработке чувственных данных, высказывании на этом основании суждений и выяснении реальных путей целенаправленного изменения вещей.

Первую и можно назвать рассудочной. Интересным яв­ляетс рассмотрение Аристотелем пассивного и активного разума со стороны категорий возможности и действитель­ност. «…Природа ума, — пишет он, — заключается не в чем ином, как только в возможности»6. Идеи ума ста­новятс действительностью в движении, в практике, где они совпадают с объектом.

Положения Аристотеля о созерцательном и активном разуме наметили возможные пути расчленения мышления на отдельные стороны, выражающие качественные осо­бенност, ступени его развития. Аристотель не забывал и о связи между ними, подчинив созерцательный разум активному.

У таких философов эпохи Возрождения, как Николай Кузанский и Джордано Бруно, расчленение мышления на рассудочное и разумное нашло еще более четкое выражение. Н. Кузанский довольно четко опреде­ли функцию рассудка, противопоставляя ему как более высокую ступень ум, или интеллект. Рассудок различает, разделяет, ум же понимает. («И если простой человек, не понимающий значения слов, чи­тае какую-нибудь книгу, то зрительное восприятие происходит бла­годар способности рассудка, — пишет Н. Кузанский, — потому что читает этот человек при помощи различения различных видов букв, которые он складывает и разделяет. А это есть задача рассудка. Однако читающий .не знает, что именно читает. И найдется другой человек, который не только читает, но и знает и понимает то, что читает; это уже некоторое подобие рассудка смутного и рассудка сформированного через ум, потому что последний обла­дае различающей силой суждения о том, какое умозаключение пра­вильн и какое софистично. Так ум является различительной формой актов рассудка, рассудок же есть раз­личительна форма ощущений и представлений» (Н. Кузанский. Избр. философ, соч. М., 1937, стр. 176)).

Ум стоит выше рассудка, поскольку он дает толкова­ни, осознает результаты его деятельности. Различающая способность рассудка, по-видимому, имеется и у живот­ны. Но эта их способность лишена формы, т. е. интел­лект, а потому не дает знания.

Таким образом, Н. Кузанский составляет следующую лестницу человеческого познания: чувства, рассудок, ум (или интеллект). Рассудок оформляет данные чувств, а ум стоит над рассудком, придавая результатам его дея­тельност смысл и значение. Только результаты деятель­ност ума являются по существу знанием.

Мысль о чувствах, рассудке и разуме как ступенях в развитии познания содержится и у Д. Бруно. «Исти­н, — пишет он, — заключается в чувственном объекте, как в зеркале, в разуме — посредством аргументов и рас­суждени, в интеллекте — посредством принципов и за­ключени, в духе — в собственной и живой форме».

Чувства возбуждают разум. Если сравнивать их с су­дебны разбирательством, то они могут обвинять, доно­сит, а отчасти и свидетельствовать, но истина в них не заключается (Например, посредством чувств нельзя понять бесконечность. Как говорит Д. Бруно, «кто желает познавать бесконечность посред­ство чувств, подобен тому, кто пожелал бы видеть очами субстан­ци и сущность»). Разум выдвигает аргументы, строит рас­суждени, и интеллект доходит до познания принципов, в частности до совпадения противоположностей. Разли­чи способности человеческого познания, Д. Бруно уста между ними определенную субординацию, ин­теллек подчиняет разум, а разум чувства (Сам Бруно следующим образом упорядочивает познаватель­ны силы: «.. .ближайшая последующая всегда обладает сродством с ближайшей предыдущей и путем обращения к той, которую она поддерживает, идет, усиливаясь, против более низкой, которую по­давляе (так разум путем обращения к интеллекту не соблазнен или не побежден известием или восприятием и чувственным аффектом, но скорее сообразно законам интеллекта стремится победить и ис­правит аффект)…» (Д. Бруно. О героическом энтузиазме. М., 1953, стр. 93).

Таким образом, Аристотель, Н. Кузанский и Д. Бруно поставили вопрос не только о качественном своеобразии мышления по отношению к чувствам, но и о расчленении самого мышления на отдельные, также качественно свое­образны моменты, выясняя функцию каждого из них в достижении истины. Эти моменты по-разному ими обо­значалис: пассивный и активный разум у Аристотеля, рассудок и интеллект у Н. Кузанского, разум и интеллект у Д. Бруно, но общим для них является установление различия между расчленяющей, регистрирующей и описы­вающе результаты опыта деятельностью мышления и постижением с его помощью внутренней сущности объ­ект, форм его целенаправленного изменения.

В последующем в немецкой классической философии эти две функции в процессе мышления стали обозначаться одна как рассудок, другая как разум. В философии Кан­т и Гегеля разделение мышления на рассудочное и ра нашло дальнейшее обоснование и получило тол­ковани, соответствующее принципам их философии.

Кант связал каждую способность познания (чувство, рассудок и разум) с определенными формами. Априор­ным формами чувственности являются пространство и время; рассудочная деятельность, результатом которой является суждение, возможна благодаря категориям, но­сящи априорный характер. Но рассудком не заканчи­ваетс познание, оно идет дальше — к разуму. «Всякое наше знание, — пишет Кант, — начинается благодаря чув­ства, переходит затем к рассудку и заканчивается в ра, который представляет собою в нас высшую инстан­ци для обработки материала наглядных представлений и для подведения его под высшее единство мышления» «.

Свое содержание разум получает от рассудка, подобно тому как рассудок — от чувств. Рассудок подводит созер­цани под категории, разум — суждения и понятия под принципы и идеи. Логической функцией разума является не суждение, как у рассудка, а умозаключение, которое, по мнению Канта, связано с более высокими формами синтеза. Разум стремится сделать систематическим един­ств всех возможных эмпирических актов рассудка и в этом стремлении доходит до самых высот, до основоположений разума, идей.

Разум с помощью своих идей и посредством умоза­ключени стремится познать бесконечное, дать завершен­но знание о целом, но не достигает этого, ибо впадает в собственные и неразрешимые противоречия (антиномии разума).

В философии Канта противопоставление рассудка и разума выражено наиболее резко и отчетливо, но оно само, можно сказать, носит чисто рассудочный характер. Кант разделил их функции в познании, но дойти до разумного соединения, до понимания их единства в силу мета­физическог характера своей гносеологии не смог. Этот новый шаг в понимании рассудка и разума был сделан Гегелем, у которого рассудочное и разумное противопо­ставлен как метафизическое и диалектическое мышле.

Логическое, по Гегелю, проходит три ступени разви­ти: рассудочное, отрицательно-разумное, положительно-разумное. Рассудочное мышление отличает одну определенность от другой, имеет дело с конечным и условным. «Когда речь идет о мышлении вообще или в частности о пости­жени в понятиях, — пишет Гегель, — то часто имеют при этом в виду лишь деятельность рассудка. Но хотя мыш­лени есть раньше всего рассудочное мышление, оно, однако, на этом не останавливается, и понятие не есть одно лишь определение рассудка» Рассудочное мыш­лени снимается и преодолевается разумом. Одно отри­цани рассудка и его ограниченностей не дает должного результата, оно приводит к скептицизму и софистике, т. е. к диалектике как отрицательно-разумному.

Скептицизм и софистика разрушают рассудочное, ко­торо не может устоять против них. При этом по суще­ств они не идут дальше рассудка, ибо также не выходят за пределы односторонних и абстрактных определений, а переходят от одного из них к другому в зависимости от интересов индивидуума.

Спекулятивная философия, к которой Гегель относит и свою собственную, включает в себя момент скептициз­м, но не останавливается на одном отрицательном ре диалектики. Она относится к рассудку положи­тельн-разумно, т. е. постигает единство определений в их противоположности.

Развитие философской мысли от Аристотеля до Гегеля обосновывало необходимость различать в мышлении два момента — рассудочное и разумное. Правомерность та­ког различения признавал и Ф. Энгельс. «Это гегелев­ско различение, — писал он, — согласно которому только диалектическое мышление разумно, имеет известный смысл».

Анализ категорий рассудочного и разумного, к сожа­лени, в марксистской философской литературе не нашел своего места. Какое содержание рассудок и разум имеют в условиях современного развитого научного познания? Что они дают для характеристики теоретического мышле­ни, какие трудности, возникающие в ходе его развития, разрешают? Эти вопросы перед гносеологией поставлены историей философской мысли и современным познанием.

Разумное познание — это прежде всего оперирование понятиями и исследование их собственной природы. Ра­зу не просто механически переставляет и группирует понятия, но осознает их содержание и природу и в соот­ветстви с этим осознанием оперирует ими. Отсюда ра всегда выступает в определенной степени само­познание. Самопознание как исследование природы постигающего мышления является не самоцелью, а сред­ство более успешного познания объективного мира. Чтобы полнее и глубже познать объект, субъект должен понять свои средства и способы познания.

Задачу анализа познавательных способностей чело­век ставила и кантианская философия, но в ней иссле природы понятий было самоцелью, а не сред­ство более глубокого постижения закономерностей объ мира. Диалектический материализм ставит пе­ре наукой задачу исследования природы ее понятий для того, чтобы она более успешно разрешала свою основную цель — постижение предмета. Степень разумного позна­ни человеком определяется, в частности, его способно­сть проникать в сущность постигающего мышления, исследовать природу самих понятий. Ф. Энгельс отме­ча, что эта способность характерна «только для чело­век, да и для последнего лишь на сравнительно высокой ступени развития».

Особенностью разумного познания является его целе­направленност. Разум постигает мир не созерцательно, а творчески активно, он отражает объект в необходимых формах его существования и движения, видит его не толь­к таким, каков он есть, но и каким он может быть в процессе своего развития и под воздействием практической деятельности человека.

Творческая функция разума подчеркивалась и гипер­трофировалас идеализмом, который превращал разум в творца действительности. На самом деле, человек изме­няе мир своим практическим действием, а разум направ­ляе это действие, активно отражая объект. Творчески активное отражение обязательно предполагает синтез знаний, поэтому разум выступает синонимом синтетич­ност познания. С его помощью охватывается широкий круг знания и формируются идеи.

Таким образом, разум можно определить как высшую форму теоретического освоения действительности, для ко­торо характерно осознанное оперирование понятиями, исследование их природы, творчески активное, целена­правленно отражение действительности, предполагаю­ще синтез знаний.

Рассудочное познание также оперирует абстракциями, однако не вникает в их содержание и природу. Для рас­судк характерно оперирование абстракциями в пределах заданной схемы или другого какого-либо шаблона. Рас­судочна деятельность не имеет своей собственной цели, а исполняет заранее заданную цель, поэтому отражение действительности рассудком носит до некоторой степени мертвый характер. Главная функция рассудка — расчле­нени и исчисление.

Ф. Энгельс отмечал: «Нам общи с животными все виды рассудочной деятельности: индукция, дедукция, сле­довательн, также абстрагирование.. . анализ незнако предметов (уже разбивание ореха есть начало ана­лиз), синтез (в случае хитрых проделок у животных) и, в качестве соединения обоих, эксперимент (в случае но­вы препятствий и при затруднительных положениях). По типу все эти методы — стало быть, все признаваемые обычной логикой средства научного исследования — со­вершенн одинаковы у человека и у высших животных. Только по степени (по развитию соответствующего мето­д) они различны. Основные черты метода одинаковы у человека и у животного и приводят к одинаковым ре­зультата, поскольку оба оперируют или довольствуются только этими элементарными методами».

Здесь Ф. Энгельс подметил очень важную особен­ност рассудочного мышления — оперирование по строго заданной схеме, шаблону, методу без осознания самого метода, его границ и возможностей. Эту особенность можно обозначить как автоматизм рассудка. Наиболее ярко характерные особенности рассудочного мышления человека выражены в так называемом машинном мышле­ни, где автоматизм рассудка доведен до зрелой и клас­сическо формы.

Мысль Ф. Энгельса, что нам общи с животными все формы рассудочной деятельности, теперь можно расши­рит до установления общности рассудочной деятельности человека и построенной им машины, точнее, особенность рассудочного мышления, его автоматизм позволяют ма­шинизироват деятельность рассудка.

Таким образом, рассудочная деятельность имеет как бы три слоя: ее элементы у высших животных, рассудок человека и замена рассудочной деятельности человека машиной. В последнем случае рассудок выступает в чи­сто виде, он не затемнен никакими другими моментами и поражает точностью, быстротой в выполнении опреде­ленны операций мышления. В этом отношении машина превосходит рассудок индивидуума.

Процесс развития теоретического мышления предпо­лагае взаимосвязь и взаимопереход рассудочной и ра­зумно деятельности. Чтобы выполнить свою основную роль — отразить явления объективного мира и законо­мерност их движения во всей полноте и глубине, мыш­лени должно быть одновременно и рассудочным и разумным. Без рассудочной деятельности мысль рас­плывчат и неопределенна, рассудок придает мышлению конкретность и строгость. Своим стремлением превратить научную теорию в логически стройную формализован­ну систему он делает результаты работы мысли доступ пониманию и сознанию. Как писал Гегель, «рассу­до есть вообще существенный момент образования. Об­разованны человек не удовлетворяется туманным и неопределенным, а схватывает предметы в их четкой оп­ределенност; необразованный же, напротив, неуверенно шатается туда и обратно, и часто приходится употреб­лят немало труда, чтоб договориться с таким челове­ко — о чем же идет речь, и заставить его неизменно держаться именно этого определенного пункта» 1Г. Рассудок отвергался с порога софистикой, которую пугала его строгость, определенность и системность. Но сама софи­стик свидетельствует о том, что безрассудное мышление является ложным, уводящим науку от объективной исти­н. Если мысль не приведена в систему, внутри которой можно двигаться по определенным логическим законам, то по существу нет мысли как формы объективно-истин­ног знания.

Но если считать мышление только рассудочным, то оно будет догматическим. Рассудок может превращаться в предрассудок, когда истинное положение, абсолютизируясь, не допуская своего развития и перехода к другому, более объективному и конкретному в своем содержании, становится тормозом в движении науки. Для мышления необходимо другое качество — изменять свою систему с тем, чтобы точнее и глубже отражать изучаемый про­цес. Одна система разрушается, и строится новая. Пере­хо от одной системы знания к другой осуществляется посредством разума, который вырабатывает новые идеи, выходящие за пределы прежних систем. Без разума не было бы развития научного знания, движение существо­вал бы только внутри некоторых ранее созданных си­сте, однако и они не могли бы возникнуть без разума. Сила разума заключается в его способности выдвигать совершенно новые и, казалось бы, совершенно невероят­ны идеи, которые коренным образом меняют прежнюю систему знания. Бруно Понтекорво следующим образом характеризовал интеллект крупнейшего физика современ­ност Жолио-Кюри: «У этого великого физика было мак развито научное воображение… — способность призна­ват возможность самых невероятных и немыслимых ве­ще». Иногда эта способность разума представляется чем-то мистическим. В действительности мышление выхо­ди за пределы рассудка, но оно отнюдь не должно рас­сматриватьс вообще как нечто иррациональное. Как справедливо писал Гегель, «все разумное мы, следова­тельн, должны вместе с тем называть мистическим; но этим мы высказываем лишь то, что оно выходит за пре­дел рассудка, а отнюдь не то, что оно должно рассма вообще как недоступное мышлению и непости­жимо». Разум таинствен и мистичен только в том смысле, что соединяет в единство определения, «которые рассудком признаются истинными лишь в их раздель­ност и противоположности».

Противопоставление рассудка и разума как рацио­нальног иррациональному характерно для некоторых со­временны неогегельянцев экзистенциалистского толка, например Жана Ипполита, который в своем докладе на V Международном гегелевском конгрессе в Зальцбурге на тему «Трагическое и рациональное в философии Ге­гел» трактовал разумное как чисто отрицательное, веду к трагизму. Мысль Ипполита, что Гегель создал но­ву форму рационализма, основанную не на рассудке, а на разуме, верна. Гегель действительно не сводил ра­ционально только к движению мысли по заранее опре­деленно форме; рациональное, по Гегелю, включает не только рассудок, но и разум. Но Гегель никогда не про­тивопоставля разум рассудку как нечто только отри положительному, иррациональное рациональ­ном. В предисловии к первому изданию «Науки логики», подводя по существу итог, к которому он пришел в «Фено­менологи духа», на которую так любит ссылаться Иппо, Гегель пишет: «Рассудок определяет и твердо дер­житс за свои определения; разум же отрицателен и диалектичен, ибо он разрешает определения рассудка в ничто; он положителен, ибо он порождает всеобщее и постигает в нем особенное. Подобно тому как рассудок обычно понимается как нечто отдельное от разума вооб­щ, точно так же и диалектический разум обычно при­знаетс чем-то отдельным от положительного разума. Но в своей истине разум есть дух, который выше их обоих; он есть рассудочный разум или разумный рассудок. Он есть отрицательное, то, что составляет качество как диа­лектическог разума, так и рассудка. Он отрицает про­сто, и тем самым он полагает определенное различие, за которое держится рассудок. Но вместе с тем он также и разлагает это различие, и тем самым он диалектичен.

Однако он не задерживается на этом нулевом результате: он здесь вместе с тем выступает также и как положитель­ны разум, и, таким образом, он восстанавливает перво­начально простое, но как всеобщее, которое конкретно внутри себя».

Мы специально полностью привели эти слова Гегеля с тем, чтобы показать, как в действительности понимал разум и его отношение к рассудку Гегель. Как видно, Гегель в разуме видел не только отрицателыю-диалектическое,. но и положительно-спекулятивное, причем он стре­милс не абсолютно разделить рассудок и разум (само такое разделение носило бы чисто рассудочный харак­те) , а разумно соединить их как единство противополож­носте (рассудочный разум или разумный рассудок), и только это единство создает условия для действительного развития мышления.

У Гегеля нет никакого намека на иррациональность, трагичность разума. Правда, он иногда говорит о хит­рост разума, его близости к мистическому, но при этом и сама хитрость и мистичность разума остаются в грани­ца рационального.

Жалкий рассудок, превращающий себя в здравый смысл времени, рассматривает как мистику или безумие всякую попытку выйти за его узкие рамки. Фамусовы и Скалозубы, например, объявляли Чацкого безумцем, ибо его идеи действительно не укладывались в их узкий и душный мир. Но «безумные» идеи Чацкого более рацио­нальн, чем мнения княгини Марии Алексеевны, возве­денны Фамусовым в закон, в норму мышления.

Рассудок дискурсивен, а разум интуитивен; он выдви­гае новые идеи, не следующие по законам формально дедукции из предшествующего знания, он мо­же ломать старые логические построения и создавать новые. Рассудок не может оценить идей разума. Они ка­жутс ему иногда безумием, поскольку необъяснимы с точки зрения законов рассудка. Вопрос, имеем ли мы дело с новыми идеями разума, которые безумны только с точки зрения превратившегося в предрассудок рассудка, или с действительным безумием, можно решить только с помощью практики и на основе дальнейшего развития познания и жизни.

Выход разума за пределы рассудка относителен. Ло­ма определения, ранее сложившиеся системы знания, разум неминуемо попадает в другую систему, он сам со­здае основы для возникновения этой новой системы и ее логики. Теория Эйнштейна, например, вышла за пределы классической физики, но на основе ее идей создана новая теоретическая система. Геометрия Лобачевского нахо­дитс вне системы геометрии Евклида, но сама она также строгая система. Разум вообще не против всякой систем­ност знания, он только против абсолютизации одной какой-то определенной системы знания. Если же идеи ра­зум не приводят в конце концов к построению системы понятий, то они не имеют научного значения и приобре­таю действительно мистический смысл. Мистика избе­гае научной системы, она нагораживает одну идею на другую без научного обоснования. Разум без рассудка может привести к мистике или софистике, которые абсо­лютн чужды научной строгости и системности.

Ни один литературный образ не может служить дока­зательство научной истины, но иногда он очень полезен для иллюстрации мысли. Что такое разум без рассудка и рассудок без разума, это можно увидеть на примере сопоставления двух образов из бессмертного произведе­ни Сервантеса — Дон-Кихота и Санчо Пансы. Дон-Кихот человечен и разумен. Особенно видна эта разумность в минуты умственного его просветления, например когда он дает советы Санчо перед вступлением последнего в долж­ност губернатора, выходя за пределы рассудочных пред­ставлени своего времени о чести, благородстве и т. п. Но разум Дон-Кихота выступает как безумие, ибо он поте­ря рассудок, не отличает клячи от рыцарского коня, в его воображении безобразная скотница из сосед­нег села превращается в красавицу Дульсинею Тобосскую.

Санчо Панса, наоборот, достаточно рассудителен для своего времени, он отличает ветряную мельницу от вели­кано, постоялый двор от роскошного замка и вполне довольствуется губернаторством. Но он лишен разума, не может выйти за пределы известного даже в фантазии (она ограничивается у него мечтаниями о сытой жизни), рассудок его настолько силен, что убивает все потуги разумных побуждений.

Представление об алогичности разума возникает только тогда, когда само логическое замыкается в узкие рам­к «формально-логического». Если же понимать под логи­чески совокупность всех закономерностей движения мышления к новым результатам, носящим характер объ­ективно истины, то процесс рождения новых идей и тео не выйдет за пределы разумного, логического в ши­роко смысле. Объяснить процесс рождения новых идей можно исходя не из какого-либо ранее созданного фор­мальног аппарата мышления, а из общих закономерно предметного, практического взаимодействия субъ­ект и объекта. На характер этого взаимодействия ока­зываю влияние самые различные факторы социального, личностного характера. Выход за пределы прежних тео­ретически построений непосредствен, интуитивен не по, что он ничем не обусловлен; его невозможно объяс­нит только логикой развития познания; он обусловлен всей сложной системой взаимодействия субъекта и объ­ект в определенных исторических условиях, практиче­ски отношением человека к миру.

Разум не против всякой системы, а только против утверждающей себя вечной и неизменной. В каждой тео­ретическо системе он стремится обнаружить противо, решение которых приводит к необходимости по­строени новой системы; он подвергает анализу факты, ищет в них то, что противоречит существующему теоре­тическом объяснению. Поэтому каждую теоретиче систему знания он рассматривает как относитель­ну, определяет пути выхода за ее пределы, но не в бес вообще, а в новую, более развитую си­стем.

Различая рассудочную и разумную стороны в теорети мышлении человека, необходимо помнить об от­носительност граней между ними. Нет всегда разумного и всегда рассудочного; одно разумно только потому, что другое рассудочно. То, что на данном уровне развития мышления выступает разумным, поскольку оно выходит за пределы известной и формализованной системы зна­ни, станет со временем рассудочным, а все рассудочное когда-то было разумным. Взаимосвязь рассудка и разу­м в развитии теоретического мышления выражается также и в том, что рассудочное мышление должно пере­ходит в разумное, завершаться им, а последнее, дости­га определенной степени зрелости, становиться рассудочным. Переход рассудка в разум осуществляется в раз­личны формах, самой типичной из которых является вы­хо за пределы сложившейся системы знания на основе выдвижения новых идей. Разум переходит в рассудок путем формализации по определенным принципам систе­м знания, возникшей на основе идей разума. С этим превращением мы сталкиваемся в каждом случае пере­дач функций человеческого мышления машине. Необхо условием такой передачи является создание алго­ритм, т.- е. точного предписания, задающего вычисли­тельны процесс.

Reason vs Reasoning — в чем разница?

причина | рассуждения |

Как существительные разница между

причина и причина

заключается в том, что причина является причиной: в то время как причина есть действие глагола на причину .

В качестве глаголов разница между

причина и рассуждение

заключается в том, что причина заключается в упражнении рациональной способности; делать выводы из посылок; выполнять процесс дедукции или индукции; рассуждать; делать выводы путем систематического сравнения фактов, в то время как рассуждения есть .

Другие сравнения: в чем разница?

Рассуждение против индукции

Рассуждение против дискурсивного

Рассуждение против токена

Рассуждение против Infinitism

Рассуждение против дискурса

Причина В противенсии

Слушая против незначительно

ДОВАРИТЕЛЬНЫЙ ВАРИСИНГ ВАРИСИНГИИ 9000.

СЛУЖНИЙ ВСУХ ПОЧЕТНО ВРЕМЕНИРИСИСИНГ.

Рассуждения против необоснованности

Reasoning vs Witcraft

Английский

( википедия причина )

Существительное

( en существительное )

  • Причина:
  • # То, что вызывает что-либо: действующая причина, непосредственная причина.
  • #* 1996 , ( W ), : Эволюция и значения жизни , стр. 198:
  • .0006 почему так много должно быть симметричным: Избирательным преимуществом в симметричном комплексе обладают все субъединицы
  • # Мотив действия или решения.
  • #* 1806 , Anonymous, Select Notes to Book XXI, IN, ( Alexander Pope ), перевод, ( omersy . ) , том 6 (Лондон, Ф.Ж. дю Ровере), стр. 37:
  • Это причина почему он предлагает совершить возлияние, чтобы искупить злоупотребление дня их развлечениями.
  • #* 1881 , ( Генри Джеймс ), ( Портрет леди ) , глава 10:
  • Ralp счел уместным сказать, что Гилберт Осмонд не был хорошим парнем
  • # Оправдание: мысль или соображение в поддержку определения или мнения; то, что предлагается или принимается в качестве объяснения.
  • #* 1966 , ( Graham Greene ), (( Penguin Classics ), ISBN 0140184945), стр. 14:
  • 5). путешествие по воздуху. Я был уверен, что это не правильная причина и что он страдал болезнью сердца, о которой он держал в себе.
  • ( ярлык ) Рациональное]] мышление (или способность к нему; познавательная [[способность, способности, коллективно, концепции, суждения, дедукции и интуиции. , ( Ханна Арендт ), О насилии ( ISBN 0156695006 ), стр. 62:
    • 0016 человеческого животного), но наука
  • *{{цитата-журнал, дата = 21.06.2014, том = 411, выпуск = 8892, журнал = ( The Economist )

    • , title= Мозг волшебника , pass=[Исаак] Ньютон, выходящий из [неопубликованных] рукописей, далек от популярного образа рационального практикующего холодный и чистый разум . Архитектор современной науки сам был не очень современным. Он был одержим алхимией.}}

  • ( ярлык ) Что-то разумное, в соответствии с мыслью; справедливость.
  • * ( rfdate ) ( Эдмунд Спенсер ):
    • Когда-то мне обещали причину для моей рифмы.
  • Соотношение; пропорция.
    • ( Барроу )

    Синонимы
    * ( то , что вызывает ) причина * ( мотив действия ) обоснование, мотив *( мысль предложили в поддержку ) извините

    Производные термины
    * возраст разума * Все происходит неслучайно * почему-то * без уважительной причины * по причине XYZ * есть причина * по причине * инструментальная причина * разумность * разумный * разумность * рассудок * беспричинный * рифмы или причины * здравый смысл * неразумие * по причине * в пределах разумного

    Глагол

    ( en глагол )

  • Упражнять рациональные способности; делать выводы из посылок; выполнять процесс дедукции или индукции; рассуждать; делать выводы путем систематического сопоставления фактов.
  • Следовательно: Провести процесс дедукции или индукции, чтобы убедить или опровергнуть; формулировать и излагать предложения и выводы из них; спорить.
  • Разговаривать; сравнить мнения.
  • Организовать и представить доводы за или против; исследовать или обсуждать с помощью аргументов; обсуждать или обсуждать.
    • Я рассуждал с моим другом.
  • (редко) Для поддержки с причинами, как запрос.
  • Убеждать с помощью рассуждений или аргументов.
    • до причина»’ один в убеждение; к »’причине один из его плана
  • Преодолеть или победить, приводя причины.
    • к причина вниз страсть
  • Найти логическим путем; объяснить или оправдать с помощью причины или аргумента.
    • — причина »’ из причин либрации луны

    Производные термины
    * резонер * причина отказа

    Статистика

    *

    Внешние ссылки

    * *

    		 wiktionary.org/wiki/reasoning»>

    Английский

    ( рассуждения википедии )

    Существительное

    ( en существительное )
  • Действие глагола на причину .
  • Вывод умозаключений или интерпретаций из посылок; абстрактное мышление; рассуждение.

    • Синонимы
    * ( вывод выводов ) рассуждение * обоснование

    глагол

    ( головка )

  • Внешние ссылки

    * *

    Разум и рассуждения | Аспекты разума

    Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicAspects of ReasonEpistemologyPhilosophyPhilosophy of LanguagePhilosophy of MindBooksJournals Термин поиска мобильного микросайта

    Закрыть

    Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicAspects of ReasonEpistemologyPhilosophyPhilosophy of LanguagePhilosophy of MindBooksJournals Термин поиска на микросайте

    Расширенный поиск

    • Иконка Цитировать Цитировать

    • Разрешения

    • Делиться
      • Твиттер
      • Подробнее

    Cite

    Грайс, Пол,

    «Разум и рассуждение»

    ,

    in Richard Warner (ed. )

    ,

    Aspects of Reason

    (

    Oxford,

    2001;

    online edn,

    Oxford Academic

    , 1 Nov. 2003

    ) , https://doi.org/10.1093/0198242522.003.0001,

    , по состоянию на 6 октября 2022 г.

    Выберите формат Выберите format.ris (Mendeley, Papers, Zotero).enw (EndNote).bibtex (BibTex).txt (Medlars, RefWorks)

    Закрыть

    Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicAspects of ReasonEpistemologyPhilosophyPhilosophy of LanguagePhilosophy of MindBooksJournals Термин поиска мобильного микросайта

    Закрыть

    Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicAspects of ReasonEpistemologyPhilosophyPhilosophy of LanguagePhilosophy of MindBooksJournals Термин поиска на микросайте

    Advanced Search

    Abstract

    Грайс рассматривает природу практических и непрактических («алетических») рассуждений, в частности то, что можно назвать несовершенными рассуждениями. Он состоит из «неверных рассуждений» (неправильного применения хороших принципов рассуждения), «неполных рассуждений» (формально недействительных, но, тем не менее, правильных выводов из-за недостающей посылки, которая либо подавляется, либо предполагается, что она существует) и «слишком хороших, чтобы быть рассуждениями». (правильное рассуждение, которое «неинтересно», потому что оно чисто механическое, бесцельное или слишком подробное). Последние два вида рассуждений, утверждает Грайс, предполагают различие между «плоской рациональностью» (формальная способность применять правила вывода, общие для всех людей) и «переменной рациональностью» (совершенство или компетентность хороших рассуждений, которые мы должны учитывать). разные степени).

    Ключевые слова: алетическое рассуждение, неполное рассуждение, неправильное рассуждение, практическое рассуждение, рациональность, разум, рассуждение

    Предмет

    ФилософияЭпистемологияФилософия языкаФилософия разума

    В настоящее время у вас нет доступа к этой главе.

    Войти

    Получить помощь с доступом

    Получить помощь с доступом

    Доступ для учреждений

    Доступ к контенту в Oxford Academic часто предоставляется посредством институциональных подписок и покупок. Если вы являетесь членом учреждения с активной учетной записью, вы можете получить доступ к контенту одним из следующих способов:

    Доступ на основе IP

    Как правило, доступ предоставляется через институциональную сеть к диапазону IP-адресов. Эта аутентификация происходит автоматически, и невозможно выйти из учетной записи с IP-аутентификацией.

    Войдите через свое учреждение

    Выберите этот вариант, чтобы получить удаленный доступ за пределами вашего учреждения. Технология Shibboleth/Open Athens используется для обеспечения единого входа между веб-сайтом вашего учебного заведения и Oxford Academic.

    1. Нажмите Войти через свое учреждение.
    2. Выберите свое учреждение из предоставленного списка, после чего вы перейдете на веб-сайт вашего учреждения для входа.
    3. Находясь на сайте учреждения, используйте учетные данные, предоставленные вашим учреждением. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
    4. После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

    Если вашего учреждения нет в списке или вы не можете войти на веб-сайт своего учреждения, обратитесь к своему библиотекарю или администратору.

    Войти с помощью читательского билета

    Введите номер своего читательского билета, чтобы войти в систему. Если вы не можете войти в систему, обратитесь к своему библиотекарю.

    Члены общества

    Доступ члена общества к журналу достигается одним из следующих способов:

    Войти через сайт сообщества

    Многие общества предлагают единый вход между веб-сайтом общества и Oxford Academic. Если вы видите «Войти через сайт сообщества» на панели входа в журнале:

    1. Щелкните Войти через сайт сообщества.
    2. При посещении сайта общества используйте учетные данные, предоставленные этим обществом. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
    3. После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

    Если у вас нет учетной записи сообщества или вы забыли свое имя пользователя или пароль, обратитесь в свое общество.

    Вход через личный кабинет

    Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам. Смотри ниже.

    Личный кабинет

    Личную учетную запись можно использовать для получения оповещений по электронной почте, сохранения результатов поиска, покупки контента и активации подписок.

    Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам.

    Просмотр учетных записей, вошедших в систему

    Щелкните значок учетной записи в правом верхнем углу, чтобы:

    • Просмотр вашей личной учетной записи и доступ к функциям управления учетной записью.
    • Просмотр институциональных учетных записей, предоставляющих доступ.

    Выполнен вход, но нет доступа к содержимому

    Oxford Academic предлагает широкий ассортимент продукции. Подписка учреждения может не распространяться на контент, к которому вы пытаетесь получить доступ. Если вы считаете, что у вас должен быть доступ к этому контенту, обратитесь к своему библиотекарю.

    Ведение счетов организаций

    Для библиотекарей и администраторов ваша личная учетная запись также предоставляет доступ к управлению институциональной учетной записью. Здесь вы найдете параметры для просмотра и активации подписок, управления институциональными настройками и параметрами доступа, доступа к статистике использования и т. д.

    Покупка

    Наши книги можно приобрести по подписке или купить в библиотеках и учреждениях.

    Информация о покупке

    Разница между причиной и причиной [обновлено в 2022 г.]

    Некоторые слова на английском языке могут сбивать с толку. Причина и причина — два таких слова. Хотя эти два могут показаться похожими, у них есть существенные различия.

    Причина и причина различаются назначением, значением, антонимами и синонимами.

    Причина против причины

    Основное различие между причиной и причиной состоит в том, что причина — это существительное и глагол, обозначающие причину действия или условия. Напротив, причина — это существительное и глагол, которые относятся к утверждению, предлагаемому в оправдание или объяснение. Причина в меньшей степени связана с интеллектом. Напротив, причина тесно связана с интеллектом.

    Причина выявляет следствие или результат события. Причина может также означать достаточную причину. Например, уволен за дело.

    Другим значением причины является основание судебного иска. Антонимами причины являются следствие, вывод, окончание и результат.

    Причина означает рациональное основание или мотив. Например, причиной прогула Ракеша является его медицинская травма.

    Разум можно использовать по-разному. Синонимами разума являются основание, основание, обоснование, мотив, мотивация и основание. Антонимами разума являются следствие, следствие, судьба, плод, результат и продукт.

    Таблица сравнения между причиной и причиной
    Параметры сравнения Причина Разум
    Значение
    Значит,
    . Причина — это существительное и глагол, которые относятся к утверждению, предлагаемому в качестве оправдания или объяснения.
    Связь Причина связана со следствием. Причина имеет ссылку с объяснением или обоснованием.
    Релевантность в философии  Причина имеет менее релевантное применение в философии. Разум играет важную роль в личности.
    Цель Причина имеет инструментальную цель. У разума есть умственная цель.
    Связь с интеллектом  Причина меньше связана с интеллектом. Разум тесно связан с интеллектом.

    Что такое Причина?

    Причина — существительное и глагол, обозначающие причину действия или состояния. Например, причиной глобального потепления является вырубка лесов и рост промышленных зон.

    Другими словами, причина порождает следствие или результат события.

    Еще одно известное значение слова «причина» относится к производителю следствия. Например, вы были причиной многих неприятностей.

    В чем причина такого отношения? Синонимами причины являются источник, корень, происхождение, семя, отправная точка, принцип и убеждение. Антонимами причины являются следствие, вывод, окончание и результат.

    Причина также может означать уважительную причину. Например, уволен за дело. Другое значение причины — это основание судебного иска.

    Например, Рэйвен была заключена в тюрьму за совершение преступления. Причина может также означать благотворительную деятельность. Примером причины в предложении является то, что Рагхава жертвует свою одежду на благое дело.

    Менее известное значение причины — принуждать по команде, авторитету или силе. Например, приказы босса заставили Майкла уйти в отставку.

    Слово причина произошло от среднеанглийского. Причина может относиться к принципу или цели, которые имеют резервную копию или поддержку. Таким образом, причина относится к нескольким значениям как глагол и существительное.

    Что такое причина?

    Значение разума — это то, что делает некоторые факты неосязаемыми. Например, настоящая причина, по которой Иона хочет, чтобы я осталась, заключается в том, что он боится оставаться один.

    Причина может также относиться к умственным способностям, таким как формулирование и мышление. Например, Анжела обладает способностью мыслить, решать проблемы и сообразительна.

    Синонимы разума: основание, основание, обоснование, мотив, побуждение, цель, цель, повод, объяснение, оправдание, случай и основание.

    Антонимы разума: следствие, следствие, судьба, плод, исход, исход, результат, продукт. Разум означает рассуждать логически. Например, Рэйвен пыталась урезонить Матео, но тщетно.

    Слово причина вошло в употребление как существительное с 1200 века. Как глагол причина появилась в 1400-м веке.

    Слово причина имеет практическое применение в философии. Это означает интеллектуальные способности человеческого разума. Таким образом, причина имеет несколько практических применений как в качестве глагола, так и в качестве существительного.

    Основные различия между причиной и причиной
    1. Причина — это существительное и глагол, обозначающие причину действия или состояния. Напротив, причина — это существительное и глагол, которые относятся к утверждению, предлагаемому в оправдание или объяснение.
    2. Причина связана со следствием. С другой стороны, разум имеет связь с объяснением или оправданием.
    3. Причина имеет менее актуальное применение в философии. Напротив, разум имеет значительное применение в личности.
    4. Дело имеет инструментальную цель. С другой стороны, разум имеет ментальную цель.
    5. Причина меньше связана с интеллектом. Напротив, причина тесно связана с интеллектом.

    Заключение

    Таким образом, причина и причина имеют несколько отличий. Причина может означать достаточную причину. Например, уволен за дело.

    Другое значение слова «причина» — это основание для судебного иска. Напротив, разум означает рассуждать логически. Например, Рэйвен пыталась урезонить Матео, но тщетно.

    Причина связана со следствием. С другой стороны, разум имеет связь с объяснением или оправданием.

    Leave a Comment on Разница между разумом и рассудком: Восхождение от рассудка к разумуРазное

    About the Author

    admin

    Добавить комментарий

    Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

    Related Posts