Скептицизм пиррон: Скептицизм Пиррона — Русская историческая библиотека

Скептицизм Пиррона — Русская историческая библиотека

Ещё ранее стоической и эпикурейской школ в греческой философии возникает скептическая, или Пирронова школа, сродная стоицизму по своей нравственной тенденции. Она является самым крайним развитием индивидуализма. Стоики, правда, признавали лишь индивидуальные существа, и в их этике есть киническая жилка – полное освобождение мудрого от всего внешнего; но вместе с тем, с их точки зрения, человек должен жить, сообразуясь с законом целого, и являться органическим членом этого божественного целого. Эпикурейцы теснее ограничивали человека лишь собственными ощущениями, удовольствиями и страданиями, но все же признавали, что люди могут быть связаны некоторыми нравственными задачами и определяться в своем поведении истинным знанием природы вещей.

И стоики, и эпикурейцы признавали положительный критерий истины, обосновывающий истинное объективное знание. Скептики отвергали всякую возможность какого бы то ни было объективного знания.

Если эпикурейцы и стоики основывали этику на знании, то Пиррон пытался основать систему поведения на сознании абсолютной невозможности знания. Мы ничего не знаем, утверждал Пиррон, ни о вещах, ни о целях; а потому совершенное равнодушие и безразличие ко всему внешнему есть наиболее правильное поведение, результат истинной мудрости. Некоторые ученые в этом положении видят следы влияния восточной философии. Но замечательно, что все три школы – стоики, эпикурейцы, скептики, – исходя из самых различных начал и стремлений, сходятся в отрицательном идеале невозмутимой атараксии (безразличия, хладнокровия).

Стоики имели несомненную связь с киниками, Эпикур – с киренаиками, Пиррон, родом из Элиды, по-видимому, рано подвергся влиянию элидо-эретрийской школы. Пиррон родился в 365 г. Он был очень беден и смолоду снискивал себе пропитание живописью. В 332 году Пиррону пришлось участвовать в походе Александра Македонского на Восток. Будучи в Индии, он, говорят, поразился тамошними аскетами-факирами, которые простаивали целые дни нагие под палящими лучами солнца, являя собою образец невозмутимого бесчувственного покоя и бесстрастия. Учителями Пиррона называют мегариков (Стильпона), а некоторые – атомиста Анаксарха. После смерти Александра Пиррон вернулся в свое отечество и здесь основал школу. Он умер 90 лет (275 г.), уважаемый всеми, не оставив после себя никаких философских произведений. Его философия стала известной через его ученика Тимона Флиунтского, который жил впоследствии в Афинах.

Как стоики и эпикурейцы, Пиррон прежде всего ищет счастья. Кто хочет быть счастливым, тот должен уяснить себе три вещи: во-первых, какова природа вещей, во-вторых, как мы должны относиться к ним, и в-третьих, какую выгоду доставит нам такое отношение.

Вещи все безразличны для нас, необъятны, неразличимы, так что мы не можем судить о них ни истинным, ни ложным образом. Ни ощущение – αἴσθησις, ни δόξα – мнение или суждение – не научают нас тому, каковы вещи сами по себе. Все наши представления – даже о добре и зле – совершенно субъективны, основаны на привычке и обычае (νόμῳ καὶ ἔθει). Следовательно, ни ощущение, ни суждение не научают нас ни истине, ни лжи; а потому мы не должны им доверяться, но следует воздерживаться от всякого мнения, не склоняясь ни в какую сторону. О чем бы ни заходила речь, мы не станем ничего ни утверждать, ни отрицать; всякая вещь есть οὐ μάλλον τοδε ἤ τόδε, даже οὐ μάλλον ἔστιν, ἤ οὐκ ἔστιν.

Поэтому нельзя ничего утверждать – οὐδέν ὁρίζειν (никогда нельзя сказать «это – так», а лишь – «это кажется так»), ибо каждому положительному утверждению противолежит противное ему (ἀντιθεσις, ἀντιλογία καὶ ἰσοσθένεια τῶν λόγων – т.е. каждая вещь есть «не более то, нежели это», даже – «не более есть, нежели не есть»).

Самое лучшее поэтому есть сознание в собственном незнании (ἀκατὰληφια). Поэтому воздержание от всякого суждения – эпохé (ἐποχή) – есть наиболее достойное философа поведение по отношению к вещам. А за таким поведением, как его тень, следует непоколебимость и невозмутимость духа – ἀταραξία. Ибо тот, кто отказался от всякого познания вещей, тот не может ничему приписывать какой-либо цены или значения; он ничего не избирает, ничего не избегает, ничего не предпочитает, так как ничто не благо и не зло само по себе. Мудрый живет в совершенном спокойствии и бесстрастии, равнодушный к добру и злу, без забот и суеты, стремясь к апатии как к высшей цели своей жизни. Люди несчастливы не по своей вине: они мучаются, будучи лишены того, что почему-то считают своим благом, или боясь потерять это благо.

Но, так как практически невозможно жить в абсолютном бездействии, то мудрый будет действовать, сообразуясь с законами и обычаями, следуя вероятию (τοῖς φαινομένοις ἀκολουθεῖν), сознавая вполне, что такое поведение не основано на каком-либо твердом убеждении. Итак, надо жить сообразно здравому смыслу – жить, как все.

Как уже говорилось, философия Пиррона связывается отчасти с мегарской школой. Но все же и по тем скудным сведениям, которые сохранились до нас, можно видеть, что скептицизм возник не из диалектики, а скорее из утомления диалектикой, из отвращения к ней. Тимон с наибольшей злобой нападал на диалектиков и даже с позднейшими диалектиками расходился из-за того, что они обосновывали свой скептицизм диалектическими аргументами.

Скептицизм Пиррона имел явно практический, а не диалектический интерес. В нем утомленная мысль думала найти твердый оплот, окончательное успокоение от вопросов и сомнений ума и сердца. Лучше стоической и эпикурейской физики эта проповедь абсолютного неведения должна была обосновать философское равнодушие, породить в человеческой душе прозрение суеты мирской – совершенное безучастие и спокойствие духа. Как стоики и эпикурейцы, так и скептики думали постоянным размышлением достичь этого желанного состояния. Позднейшие писатели сообщают о том, как Пиррон восхищался факирами и как он однажды во время бурного плавания ставил в пример перепуганным путешественникам поросенка, который тут же спокойно ел высыпанную ему пищу.

Пиррон сохраняет спокойствие во время морской бури. Картина 1-й четверти XVI века

 

В другой раз Пиррон шел по пути со своим учителем Анаксархом, который упал в болото и так глубоко, что не мог выкарабкаться. Пиррон невозмутимо продолжал свой путь. Многие порицали его за такой поступок, однако Анаксарх, выбравшись из болота, хвалил его за невозмутимость. Но практически такая αταραξία невозможна. Тот же Диоген Лаэрций передает, что однажды Пиррон забрался на дерево, испугавшись собаки. И когда над ним смеялись, он сказал, что если мы по слабости не можем иногда противиться инстинктам, то мы должны постараться хотя бы разум наш согласовать с действительностью.

Скептиков некоторые упрекали в том, что они противоречат здравому смыслу. Наоборот, здравый смысл был основным житейским принципом старых и новых скептиков, для которых нет ничего, кроме видимости и вероятия.

Если вам нужны краткие сведения по этой теме, прочтите статью Философия Пиррона – кратко

ТЕМА 9 СКЕПТИЦИЗМ ПИРРОНА, ТИМОН . Курс лекций по древней и средневековой философии

Термин «скептицизм» происходит от древнегреческого слова «скепсис», что означает рассматривание, разглядывание, разбор, колебание, и обозначает направление в гносеологии, которое методически проводит мысль, что всякое знание недостоверно. Скептицизм бывает полный и частичный, крайний и умеренный. Полный скептицизм вообще отрицает возможность всякого достоверного знания, тогда как частичный скептицизм отрицает возможность достоверного знания о чем-то определенном, допуская возможность знания в других областях.

Крайний скептицизм утверждает, что из двух противоречащих друг другу суждений (А есть В и А не есть В) ни одно не достоверно. Это означает, что у скептиков всякое суждение должно иметь ему противоречащее и составлять с ним апорию, т. е. «сомнение вызывается равенством противоположных доводов» (Аристотель. Топика, VI, 6, 145в)91. Если противоположного данному суждения в наличии кет, то его надо изобрести. В этом и состоит искусство скептика.

Умеренный скептицизм называется пробабилизм (от лат. probabilis — «вероятный», «правдоподобный»).

Скептицизм — вид агностицизма. В античности агностицизм существовал в форме скептицизма.

Эллинистический скептицизм имеет свою предысторию.

Уже элеаты отвергли достоверность наших знаний о физическом, пространственно-временном и движущемся мире, а их предтеча Ксенофан провозгласил, что «ощущения ложны» и что «только мнение удел всех», Эмпедокл учил о том, что то целое, которое составляет мироздание, незримо оку, невнятно уху, необъемлемо умом. Демокрит говорил о субъективности вторичных качеств и о том, что истина скрывается в глубинах («на Дне морском»). Несомненными скептиками были софисты с их учением о субъективности всякого знания и неразрешимости основных философских проблем, например проблемы бытия и небытия, бытия и мышления, мышления и речи. Но весь этот скептицизм был частичным. Отрицая достоверность чувственного знания и умаляя значение физики как науки о природе, Платон был уверен в достижении истины на уровне интеллектуального знания. Софисты весьма уверенно рассуждали о различии между естественным и общественным человеком, о происхождении религии, искусств, законов. Свое мнение о субъективности чувственных качеств Демокрит ограничивал учением о том, что все чувственные качества имеют свой объективный источник, хотя они на него и непохожи; в принципе он не отрицал возможность истинного знания, а только подчеркивал его труднодостижимость.

Также и элеаты весьма уверенно решали вопросы об отношении бытия и небытия, бытия и мышления, рационально-интеллектуальной и чувственной картин мира. Так что скептицизм в период классической Греции если и был, то носил частичный характер. Полный скептицизм возникает только в период эллинизма. При этом эллинистические скептики, как это иногда бывает, не стремились доказать, что их учение абсолютно ново, напротив, они представляли себя как продолжателей старого, по их мнению, учения; уже Гомер был скептиком, ибо в разных местах своих поэм он об одном и том же высказывался неодинаково. А разве не был скептиком Еврипид, сказавший, что мы не знаем, не есть ли наша жизнь — смерть, а наша смерть — жизнь?

Как было сказано, термин «скептик» происходит от слова «скепсис». Сюда же относятся такие слова, как прилагательное «скептикос» — рассматривающий, исследующий; глагол «скептомай» — смотреть, глядеть, взирать; разведывать, разузнавать; рассматривать, исследовать, размышлять; умозаключать, судить; считать, заранее обдумывать, предусматривать, готовить.

Другие названия для подобных философов — апоретики (от «апоретикос» — сомневающийся, колеблющийся), эфектики (от «эфектикос» — воздерживающийся от суждений), зететики (от «зететикос» — склонный к исследованию, пытливый, заботливый; посвященный разысканию, исследовательский). «Итак, скептический способ рассуждения (скептикэ агогэ) называется «искание и осматривание кругом, или «удерживающим» (эфектикэ) — от того душевного состояния, в которое приходит осматривающийся кругом после искания, или «недоумевающий» (апорэтикэ) — либо вследствие того, что он во всем недоумевает или ищет, как говорят некоторые, либо от того, что он всегда нерешителен перед согласием или отрицанием; он называется также «Пирроновым» от того, что, как кажется, Пиррон подошел к вопросам скепсиса нагляднее и яснее своих предшественников» 92.

Пиррон. Родоначальником полного и крайнего скептицизма был Пиррон (360-270 гг. до н. э.). Он происходил из пелопоннесского города Элиды (неподалеку от Олимпии с ее олимпийскими играми) и был первое время посредственным живописцем.

Пиррон стал учеником софиста Брисона, бывшего учеником Евклида Мегарского, и Анаксарха Абдерского, который через своего учителя Диогена Смирнского (или Киренского) и через учителя последнего Метродора Хиосского восходил к самому Демокриту. Метродор Хиосский — один из учеников Демокрита — говорил, что он не знает даже того,’ что ничего не знает. Такова предыстория скептицизма. Пиррона. Непосредственно же зерно скептицизма заронил в душу Пиррона Анаксарх.

Анаксарх был дружен с Александром Македонским и участвовал в его знаменитом походе. Говорят, что Анаксарх был настолько бесстрастен и умерен в своей жизни, что получил прозвище «Счастливчик». Но кончил он плохо. После смерти Александра Македонского Анаксарх был замучен тираном острова Кипр.

Пиррон был настолько привязан к Анаксарху, что сопровождал его повсюду. Участвовал он и в походе македонского царя вплоть до Индии. В долине Инда Пиррон общался с индийскими философами («гимнософистами»), и Диоген Лаэртский прямо говорит о влиянии индийских философов на Пиррона, которое, однако, не следует преувеличивать.

Скептицизм для Пиррона был не только теоретической позицией, но и своеобразным образом жизни, воспринимаемым нормальными людьми как чудачество, подобное выходкам киников. Однажды, когда учитель Пиррона Анаксарх тонул в болоте, Пиррон прошел мимо и не оказал ему никакой помощи. Естественно, что люди ищущим» (зететикэ) от деятельности, направленной на бранили за это Пиррона, но спасшийся все же от утопления

Анаксарх похвалил своего ученика за только что проявленные им безразличие и безлюбие. Стоик Посидоний рассказывает легенду о том, как Пиррон, будучи на корабле во время бури, поставил в пример своим встревоженным ученикам поросенка, который и в бурю продолжал спокойно есть и был бестревожен, как и подобает истинному мудрецу.

Пиррон принадлежал к немалой части античных философов, которые выражали свои взгляды только в устном слове и в своих поступках. Поэтому об учении Пирона мы узнаем от его ученика Тимора, чья информация дошла до нас через Аристокла и Евсевия.

В центре внимания Пиррона старая, проблема счастья. Как стать счастливым? Чтобы решить эту проблему, Пиррон считал достаточным ответить на три вопроса: 1) что такое то, что окружает нас? 2) как мы должны к этому окружающему нас относиться? 3) что должно следовать из должного (к тому, что нас окружает и с нами случается) отношения?

Отвечая на первый вопрос, Пиррон по-своему подытожил всю предшествовавшую ему античную философию и пришел к выводу, что все философы почти во всем противоречили друг другу, невольно тем самым доказывая, что мы не можем знать, что такое мир, что такое составляющие его вещи и происходящие в нем процессы. Всякая вещь есть «это» не в большей степени, чем «то»; все и есть и не есть в равной степени. На провоцирующий вопрос: «А не умер ли ты, Пиррон?» — Пиррон твердо отвечал: «Не знаю». В мире все относительно, все вещи и одинаковы и неодинаковы, постоянны и непостоянны, иначе говоря, они непознаваемы. А из этого следует и наше отношение ко всему, что есть и происходит в мире.

Это отношение должно состоять в полном воздержании от каких-либо суждений обо веем этом, и это воздержание (епохз — остановка, задержка, прекращение, отсюда позднее «эпоха») должно быть полным, т. е. следует воздерживаться не только от категорических, но и от проблематических суждений. А что из этого должно следовать? Та самая бестревожность, невозмутимость, безмятежность, или, как говорили греки, атараксия (atagagia) (невозмутимость, хладнокровие, спокойствие), которая так понравилась Пиррону в поросенке на гибнущем корабле.

Атараксия скептиков лишь внешне похожа на атараксию эпикурейцев. Эпикур шел к атараксии через знание и просвещение. Пиррон же шел к атараксии через отказ от знания. Если Эпикур был просветителем, то Пиррон как бы «затемнителем», ведь даже скептик Секст Эмпирик не согласился с Тимоном, когда тот сравнил Пиррона с Солнцем: Солнце, возразил Секст Эмпирик, делает видимым ранее невидимое, тогда как делает неясным то, что ранее было нами воспринимаемо вполне ясно и отчетливо.

Но можно ли жить, во всем сомневаясь? Как во всем сомневающийся может действовать? В деятельности не может быть «и — и», там всегда только «или — или». В ответ на этот вопрос мнения древних расходятся. По одной версии, Пиррон был так же безразличен к своей жизни, как в нашем рассказе он был безразличен к тонущему в болоте учителю, так что от опасности его постоянно уберегали друзья, идущие за ним по пятам.4 Согласно другой, идущей от скептика Энесидема версии воздержание от суждений было для Пиррона правилом только в философии, в частных же случаях он вовсе не был неосмотрителен.

Тимон. Ученик Пиррона Тимон из Флиунта был на сорок лет моложе Пиррона. Годы его жизни 320-230 до н.э. В юности он был танцовщиком. Затем его интересы изменились. Тимон становится учеником Стильтона в Мегарах, позднее учеником Пиррона в Элиде. Конец жизни Тимона прошел в Афинах. Говорили, что Тимон был большим любителем вина. Тимон был не только философом-скептиком, в сущности, антифилософом, но и сочинителем, автором тридцати комедий, шестидесяти трагедий, а также не всегда благопристойных стихов.

Но все это стало погибать еще при Тимоне, так как он сам мало заботился о сохранности своего литературного наследия. Свое антифилософское мировоззрение Тимон также выразил в художественной форме — в сатирических стихах, силлах, которые некогда мастерил и философ Ксенофан. Тимон был близок к киникам. Его антифилософские силлы — пародия в киническом духе.

От этих «Силл» сохранились только фрагменты. Но известно, что в целом «Силлы» Тимона состояли из трех «книг» (т.е. папирусных свитков). В первом свитке Тимон пародирует «Илиаду» и рассказывает о логомахии — «битве на словах» между философами. Из этой битвы-словопрения, застрельщиком которой был подстрекаемый богиней раздора Эридой Протагор, победителем выходит Пиррон — учитель Тимона.

Вторая и третья книги «Силл» Тимона написаны в форме диалога Тимона и Ксенофана. Пародируется сошествие в Аид Одиссея («Одиссея»). В Аиде безжизненно реют тени умерших, в том числе и некогда знаменитых философов. Подлинен же и там только один — Пиррон.

Для Тимона все философы, кроме Пиррона, — жалкие софисты, а их философия — «зараза пустословия», угодная разве только глупой толпе. Тимон так говорит о философах:

«Много теперь развелось в краю многолюдном Египта

Книжных писак; меж собою грызутся они постоянно

В клетке у Муз…» (так Тимон представляет читателю Мусейон. — А.Ч.).

«Всюду блуждает меж них, пустословя, мужам на погибель

Распря, сестра и подруга Победы, убийством живущей,

Бродит, слепая она; где пройдет, за нею повсюду

Головы чванством набиты и полны надеждою тщетной.

Кто ж их в погибельной распре заставил сражаться друг с другом?

Голос шумливой толпы. Это он, невзлюбив молчаливых,

Людям послал пустословья заразу и многих сгубил он»93.

Язвительный Тимон называет Сократа «болтуном», «шутником» и «насмешником». Если Сократ чему и обучал людей, то «хитрословью». Киник Антисфен — «болтун на все руки» (VI, 18). И Платон всего лишь в изображении злоязычного скептика «самый плоский» и «сладкоголосый болтун». Аристотель «пышнопустой», его мудрость «нудна».

Стоик Зенон представлен в образе подлой и жадной старухи-финикиянки. Она сидит, в темном, полном догматического дыма месте и пытается выловить истину, представленную Тимоном в образе рыбы. Но верша старухи (она же Зенон-стоик) мала. Такой вершей истину не выловишь. Да и есть ли она в этой зловонной реке? Река вырывает вершу из рук старухи-финикиянки и уносит ее. Другой стоик Клеанф сравнивается остроумным скептиком с военной стенобитной машиной. Клеанф также оглушителен — в своих пустых, бессодержательных речах.

Если Тимон Флиунтский и отзывается о ком-то хорошо, так это о Ксенофане Колофонском и, естественно, о Пирроне.

Ксенофан любезен жестокому тимонову сердцу хотя бы тем, что он некогда изрек, что «всем лишь мненье доступно»94 («только мнение — удел всех», «над всем царит мнение»95). Но мнение — не истина. Истина недоступна людям. Может, конечно, случиться и так, что человек изречет истину. Случайно. Но он ее не узнает море лжи и заблуждения, в котором он ежедневно живет.

Однако и Ксенофан Колофонский для Тимона Флиунтского догматик. «Догматически… утверждал Ксенофан… что все — едино, и что бог сросся со всем, и что он шарообразен, бесстрашен, неизменен и разумен»96.

Поэтому Тимон называет Ксенофана «полузатемненным». Полностью он говорит так: «Ксенофан, полузатемненный, насмешник над обманом Гомера, если сотворил себе бога, далекого от людей, повсюду равного, безбоязненного, недосягаемого, или мыслимую мысль»97.

Лишь одного Пиррона Элидского принимает Тимон Флиунтский целиком и полностью, безоговорочно. Тимон так воспевает в своих стихах Пиррона: Пиррон скромен, он не поддается пагубной страсти, которая довлеет над большинством людей, — страсти к славе. Пиррона вовсе не волнует «легковесное племя людское». Он нашел «выход из рабской Службы богам», а также «изо всех пустоумных суждений софистов». Пиррон «раскрыл все обманы». Он разорвал цепи мнимых доказательств. Он перестал ломать голову над тщетным вопросом, вопросом «о том, откуда и что происходит» 98.

Этот вопрос некогда задал любознательный беотийский мыслитель-крестьянин Гесиод геликонским музам, т. е. музам, которые якобы обитали на горе Геликон в Средней Греции (на юге Беотии). Неподалеку от этой горы находилась «безрадостная» деревушка Аскра, где и трудился на своем клочке земли (пахотная земля к этому времени была уже «приватизирована») древнегреческий «фермер» Гесиод — автор поэм «Теогония» и «Труды и дни».

Эпикура ответ муз не удовлетворил. Пиррона не удовлетворяет не только ответ, но и вопрос. Он праздный. И не имеет ответа.

Таков, согласно мнению скептиков, отрицательный итог всей многовековой истории философии в Греции. Как философы ни старались, они так и не смогли открыть истину. Да ее и нет.

Агностицизм скептиков не может быть поставлен им в заслугу. Однако скептицизм имел и положительное значение благодаря тому, что он остро поставил проблему знания и истины, обратил внимание на философский плюрализм, который, правда, обратил против философии и философов. Достоинством скептицизма является его антидогматизм. О скептицизме можно сказать, что он двояк. Непосредственно он ведет к агностицизму, учит о непознаваемости мира. Опосредованно же он толкает философскую мысль на поиск критерия истины, вообще возбуждает интерес к проблеме философского знания, его сходства с научным знанием и его отличия от него.

11. Скептицизм Пиррона. Античная философия

Античная философия

контрольная работа

Родоначальник античного скептицизма Пиррон (365—275 гг. до н. э.) считал философом того, кто стремится к счастью. Но счастье состоит в невозмутимости и в отсутствии страданий. Кто желает достичь так понятого счастья, должен ответить на три вопроса: Из чего состоят вещи? Как должно относиться к этим вещам? Какую выгоду получим из этого к ним отношения? На первый вопрос, по Пиррону, нельзя получить никакого ответа: всякая вещь «есть это не в большей степени, чем то». Поэтому ничто не должно быть называемо ни прекрасным, ни безобразным, ни справедливым, ни несправедливым. Всякому утверждению о любом предмете: может быть с равной силой и с равным правом противопоставлено противоречащее ему. Раз ни о каких предметах невозможны никакие истинные утверждения, то единственным подобающим философу отношением к вещам Пиррон называет воздержание («Эпохэ») от каких бы то ни было суждений о них. Но такое воздержание от суждений не есть совершенный агностицизм; безусловно Достоверны, по Пиррону, чувственные восприятия или впечатления и суждения типа «Это кажется мне горьким или сладким» будет истинным. Заблуждение возникает лишь там, где высказывающий суждение попытается перейти от кажущегося к тому, что существует «по истине», то есть отталкиваясь от явления, делает вывод о его подлинной основе (сущности): ошибку совершит лишь тот, кто утверждает, что данная вещь не только кажется ему горькой (сладкой), но что она и по истине такова, какой она кажется. Ответом на второй вопрос философии определяется, по Пиррону, и ответ на ее третий вопрос — результатом, или выгодой, из обязательного для скептика воздержания от всяких суждений об истинной природе вещей следует невозмутимость, безмятежность, которой скептицизм видит высшую цель доступного философу счастья. Однако воздержание от догматических суждений вовсе не означает полной практической бездеятельности философа: кто живет, тот должен действовать, и философ — так же, как и все. Но от всех людей философ-скептик отличается тем, что не придает образу мыслей и действиям (которые он, как и все люди, усвоил из обычаев и нравов) значения безусловно истинных.

Делись добром 😉

Античная философия

4. Эллинистическая философия: эпикуреизм, скептицизм, стоицизм

Основным центром эллинистической философии стали Афины, где соперничало несколько влиятельных школ. Прежде всего продолжали существовать философские школы, созданные в IV в. до н.э. Платоном и Аристотелем…

Античная философия: основные проблемы, понятия и школы

4 Философия раннего эллинизма (стоицизм, эпикуреизм, скептицизм)

Рассмотрим три главных философских течения раннего эллинизма: стоицизм, эпикуреизм, скептицизм. По их поводу блестящий знаток античной философии. А.Ф.Лосев утверждал, что они являлись не чем иным. ..

Античні стоїцизм, епікуреїзм, скептицизм

1. Античні стоїцизм, епікуреїзм, скептицизм — яке вчення вам більше до вподобі, чому?

Стоїцизм, поряд із скептицизмом та епікуреїзмом, був одним з найвпливовіших напрямів філософської думки античності у період заснування та розпаду світової держави Олександра Македонського…

Античні стоїцизм, епікуреїзм, скептицизм

Скептицизм

З. називається один з основних філософських напрямів, протилежне догматичній філософії і заперечливе можливість побудови філософської системи…

Виникнення і становлення філософської думки у Стародавній Греції

3.2 Стоїцизм та скептицизм як матеріалістичний напрям грецької філософії

Батьківщиною стоїцизму є Греція, тут почав вчити і заснував свою школу Зенон (бл. 300 р. до н. Е..). З творів Зенона до нашого часу не дійшло жодного. Дослідники античної філософії викладають і аналізують вчення стоїків раннього періоду «в цілому»…

Метафизика астрологии в философии Древней Стои

3.

Ранний эллинизм (IV — I вв. до н. э.: стоицизм, эпикуреизм и скептицизм)

Чувственно-материальный космос, конечно, и тут оставался на первом плане, но тут он рисовался не только в своей объективной данности, на него переносились и все субъективные человеческие переживания, так что он оказывался уже не только объектом…

Нравственные начала жизни человека и общества в античной философии

2. Эллинистически-римская философия: эпикуреизм, стоицизм, скептицизм

Аристотель завершает классический период в развитии греческой философии. В период эллинизма (IV в. до н. э.—V в. н. э.) меняется мировоззренческая ориентация философии, ее интерес все более сосредоточивается на жизни отдельного человека…

Пьер Бейль как идеолог веротерпимости

4. Бейлевский скептицизм; религия и «естественный свет»

Поскольку философские взгляды П. Бейля складывались под влиянием Монтеня, принцип его мышления основывался на сомнении в поисках истины. Он подвергал сомнению религиозные догматы, христианство и другие вероисповедания. ..

Скептицизм как направление античной философии

3. Скептицизм Платоновской Академии

Обычно преемников Платона (академиков) делят на Старую, Среднюю и Новую академию. (Некоторые принимают еще, кроме того, 4-ю и даже 5-ю академию). Против стоического и эпикурейского догматизма выступает сначала Новая Академия…

Скептицизм как направление античной философии

4. Секст Эмпирик: Скептицизм как образ жизни

Указанными тремя основными ступенями, или типами, античного скептицизма исчерпывается то, что было сделано скептиками до Секста Эмпирика. Это были типы 1) интуитивно-релятивистической (Пиррон и Тимон)…

Скептицизм как форма этического релятивизма

1. Скептицизм Секста Эмпирика в контексте античной философии

…

Философия Нового времени

Скептицизм Д. Юма

Ограниченность сенсуализма показывает и английский философ Давид Юм (1711-1776). Он наглядно демонстрирует, что с помощью теории Локка нельзя объяснить образование такого фундаментального понятия науки как причинность. Опыт, замечает Юм…

Эллинистическая философия

2. Эпикуреизм, стоицизм, скептицизм

Выдающимся мыслителем эллинистического периода был Эпикур (342- 271 до н. э.). Его философское мышление восприняло материалистические элементы предшествующей греческой философии…

Эпикуреизм, стоицизм и скептицизм

3. Скептицизм

Скептицизм — третье направление раннего эллинизма, наиболее крупными представителями которого были Пиррон из Элиса (365 — 275 годы до нашей эры) и Секст Эмпирик (200 — 250 годы нашей эры)11 А.Ф. Лосев. История античной философии. М., 1999….

Читать онлайн «Лекции по истории философии», Георг Гегель – ЛитРес, страница 60

Историю философского учения, являющегося скептицизмом в собственном смысле этого слова и носящего это название, обыкновенно начинают с Пиррона, как его основателя, и отсюда происходит также название пирронизма и пирроников. Секст Эмпирик говорит о нем (Pyrrh. Hyp., I, с. 3, § 7), что он существеннее (σωματικωτερον) и яснее проводил скептицизм, чем его предшественники. Он древнее некоторых из уже рассмотренных философов; но так как скептицизм должен быть рассмотрен в целом, то мы должны рассматривать его скептицизм вместе с учением позднейшего более развитого скептицизма, хотя Пиррон отрицает лишь непосредственную истинность отчасти чувственного, отчасти нравственного, между тем как позднейший скептицизм больше направлен против истины как предмета мысли, как мы это увидим дальше при более близком рассмотрении их учения. Собственно говоря, лишь позднейший скептицизм произвел сенсацию.

Что касается обстоятельств жизни Пиррона, то они выглядят так же скептично, как и его учение, ибо в них отсутствует связь, и мы о них знаем мало безусловно достоверного. Пиррон был современником Аристотеля и был родом из Элиды. Я не приведу имен его учителей. Среди них его биографы особенно выделают Анаксарха, ученика Демокрита. Мы не можем сказать определенно, где он жил, по крайней мере где он провел бòльшую часть своей жизни. Как доказательство того, каким большим уважением он пользовался при жизни, приводится тот факт, что его родной город избрал его верховным жрецом, а Афины пожаловали ему право гражданства. Наконец нам сообщают, что он сопровождал Александра Великого в его походе на Азию; там биографы Пиррона заставляют его много общаться с магами и браминами. Рассказывают, что Александр решил предать его казни за то, что он пожелал смерти одного персидского сатрапа, и эта судьба постигла Пиррона на девяностом году его жизни. Если все это верно, то Пиррон отправился сопровождать Александра в Азию не раньше чем на семьдесят восьмом году своей жизни, так как Александр провел в Азии от 12 до 14 лет. Пиррон, по-видимому, не выступал публично как учитель, а оставил после себя лишь несколько друзей – учеников. Более подробно, чем об обстоятельствах его жизни, нам рассказывают анекдоты о его скептическом поведении, и эти анекдоты имеют целью сделать последнее смешным. В этих анекдотах общее скептическое учение противопоставляется какому-нибудь частному случаю, так что на примере кажущегося последовательным при подобных обстоятельствах поведения само собою выступает бессмысленность этого учения. Так как Пиррон отрицал реальность чувственных вещей, то рассказывают, например, что он шел прямо на скакавшую ему навстречу лошадь или карету или прямо шел на стену, совершенно не веря в достоверность чувственных ощущений, и что лишь окружавшие его друзья всегда спасали его от подобных опасностей^[363]. Но подобного рода анекдоты должны быть отброшены; они должны быть признаны нелепыми, ибо в противном случае было бы немыслимо, чтобы Пиррон мог девяноста лет от роду следовать за Александром в Азию. Да и помимо этого мы сразу видим, что такого рода рассказы выдумывались единственно лишь с той целью, чтобы высмеять скептическую философию, показывая, к каким крайним последствиям должен привести ее принцип. На самом деле чувственное бытие признается скептиками явлением, с которым следует согласовать свое поведение, но которого мы не должны считать истинным. Новоакадемики ведь также говорили, что в жизни следует вести себя не только согласно правилам благоразумия, но и согласно законам чувственных явлений.

Второе место за Пирроном по своей известности занимает силлограф Тимон Филиазийский^[364]. Многие из его силл, т. е. едких стихотворных выпадов против всех философов, приводятся древними авторами. Они несомненно ожесточены и ругательны, однако многие из них не очень-то остроумны и не заслуживают того шума, который вокруг них поднимался. Д-р Пауль собрал их в своей диссертации, но среди собранных им силл имеется много очень незначительных; такого же рода произведения Гете и Шиллера, во всяком случае остроумнее. Пирроники затем исчезают, и, по-видимому, вообще существовали лишь более или менее незначительные группы их. Мы в продолжение долгого времени больше встречаем в истории философии противопоставление перипатетикам, стоикам и эпикурейцам лишь академиков и также и того, что приводится из учений древних академиков.

Скептицизм был снова вызван к жизни главным образом лишь Энезидемом из Гноссии, что на острове Крите, жившим в эпоху Цицерона в Александрии^[365], которая вскоре стала соперничать с Афинами как центр философии и науки. В позднейшее время, когда академия поглощается скептицизмом, мы видим, что последний, от которого академию и раньше отделяла лишь тонкая демаркационная черта, господствует как чисто отрицательная сторона. Но такого рода скептицизм, как скептицизм Пиррона, который еще не обнаруживает значительной культуры мысли и направленности к ней, а восстает лишь против чувственного, – такого рода скептицизм не мог представлять никакого интереса в ту эпоху, когда в философии образовались и разрабатывались стоицизм, эпикуреизм, платонизм и т.  д. Скептицизм должен был сам, следовательно, получить разработку, сообщающую ему более философский характер, для того чтобы он мог выступить с тем достоинством, которое соответствует значению философии. Это выполнил лишь Энезидем.

Одним из знаменитейших скептиков является, однако, Секст Эмпирик, произведения которого большей частью дошли до нас. Он является для нас самым значительным из всех авторов, писавших о скептицизме, так как он нам дает подробное изложение учений представителей этого философского течения. Его жизнь, к сожалению, нам почти совершенно неизвестна. Он был врачом. Что он был эмпирическим врачом, руководящимся не теорией, а тем, чему учит видимость, – это показывает нам его имя. Он жил и учил приблизительно в средине второго века после Р.Х.^[366] Его произведения распадаются на две части: 1) его Pyrrhoniae Hypotyposes в трех книгах дают нам скорее изложение скептицизма вообще, а не только учение Пиррона; 2) из его одиннадцати книг adversus Mathematicos – т.  е. против науки вообще и специально против геометров, арифметиков, грамматиков, музыкантов, логиков, физиков и этиков – шесть книг действительно направлены против математиков, а остальные пять – против философов.

Что же касается различия между академией и скептицизмом, то это был вопрос, ответ на который создавал скептикам много работы. Новая академия так близко граничила со скептицизмом, что скептикам стоило немало труда избавиться от этой компрометирующей близости, и в скептической школе велся долгий и имевший важное значение спор, принадлежал ли или нет Платон и новая академия к скептикам^[367], и мы видим, что Секст Эмпирик не знает, как быть с Платоном. Скептики вообще очень заботятся о том, чтобы проводить ясное различие между собою и представителями других систем. Секст (Pyrrh. Hyp., I, с. 1, § 1–4) различает три философских учения: «Тот, кто ищет предмета, должен или найти его, или отрицать, что он может быть найден, или упорствовать в искании его. Точно так же обстоит дело и с философскими исследованиями: одни утверждают, что нашли истину; другие утверждают, что ее невозможно постигнуть, а третьи все еще ищут. Первыми, примером которых могут служить Аристотель, Эпикур, стоики и другие, являются так называемые догматики; академики являются теми, которые утверждают непостижимость истины; скептики же все еще ищут. Существуют поэтому три философских учения: догматическое, академическое и скептическое». Поэтому скептики называли себя также и ищущими (ζητηικοι) и свою философию – ищущей (ζητητικη)^[368].

Однако отличие скептицизма от новой академии заключается лишь в форме выражения и, следовательно, идет не очень далеко. Да и вообще это различие основано лишь на нарочитом стремлении скептиков отбрасывать и избегать всякого рода утвердительных выражений. Секст Эмпирик (Pyrrh. Hyp., I, с. 7, § 13; с. 10, § 19–20) говорит: «Скептик ничего не утверждает догматически, а лишь непроизвольно соглашается с теми впечатлениями, к которым он вынуждается представлениями. Если поэтому он испытывает тепло или холод, он, правда, не скажет: мне кажется, что я не испытываю тепла или холода. Но, если его спросят, таким ли существует субъект, каким он кажется нам, то мы признаем факт кажимости (φαινησθαι). Однако мы исследуем не предмет, который кажется, а лишь тот предикат (ο λεγετα), который высказывается о кажущемся^[369]. Сладко ли то-то и то-то, это, следовательно, мы исследуем лишь в отношении понятия (οσον επι τω λογω). Но понятие есть не кажущееся, а то, что высказывается о кажущемся. А если мы подвергаем исследованию даже кажущееся, то мы это делаем не для того, чтобы отрицать эту кажимость, но чтобы опровергнуть опрометчивость (προπετειαν) догматиков». Скептики, следовательно, стремятся к тому, чтобы в том, что они говорят, никто не мог изобличить их в высказывании существования чего-то, так что они, например, в высказываемых ими предложениях ставят «кажется» вместо «существует». Согласно Сексту Эмпирику (Pyrrh. Hyp., I, с. 7, § 14; с. 28, § 206), «скептик пользуется произносимыми им положениями, как, например: «ничего не устанавливать» (ουδεν οριζειν), «ничего больше» (ουδεν μαλλον), «ничего не истинно» и т. д., не в том смысле, что эти положения вообще существуют. Ибо он думает, например, что положение: «все ложно», утверждая ложность всех других положений, утверждает также и ложность самого себя и, таким образом, само себя ограничивает (συμπεριγραφει). Таким образом, относительно всех скептических положений мы должны твердо помнить, что мы вовсе не утверждаем, что они истинны, ибо мы говорим, что они могут сами себя опровергать, так как их ограничивает то, о чем они высказаны». Новая академия, представителем которой является Карнеад, тоже не высказывает никакого положения как истинное и существующее или как нечто, с чем мышление может согласиться; скептики, таким образом, стоят очень близко к академикам. Чистый скептицизм порицает в академии лишь то, что она еще не чисто скептична. «Но очевидно, что они отличаются от нас, – говорит Секст (Pyrrh. Hyp., I, с. 33, § 226–233), – в оценке добра и зла. Ибо они утверждают, что нечто есть добро или зло», – добром именно является воздержание от одобрения, а злом – согласие с известным положением, «причем они убеждены, что вероятнее, что то, чему они приписывают предикат «добро», скорее есть добро, чем противоположное». Они, следовательно, не поднялись до чистого скепсиса именно потому, что они говорят «есть», а не «кажется». Но это – одна лишь форма, ибо содержание тотчас же отрицает то, что в форме выглядит как утвердительное высказывание. Если мы говорим: «Нечто есть некое добро, мышление согласно с ним», и затем спрашиваем: «Но что такое то добро, с которым мышление согласно», то содержание здесь состоит в том, что мышление не должно согласиться с ним. Форма, следовательно, гласит: «это – некое добро». Но содержание гласит, что нельзя признавать это нечто добром, истинным. Скептики порицают новоакадемиков также и за следующее: для скептиков «все представления одинаково достойны веры или недостойны веры в отношении основания», в отношении истины. Академики же говорят: «одни представления вероятны, другие невероятны; а среди вероятных представлений существуют в свою очередь разные степени, и одно представление должно быть признано истинным предпочтительно перед другим». Предпочтение тоже является, таким образом, одной из форм, служащих предметом нападок скептиков, ибо такого рода выражения звучали для них еще слишком положительно.

 

Скептицизм, таким образом, характеризуется в общем тем, что благодаря исчезновению всего предметного, считаемого истинным, существующим или всеобщим, всего определенного, всего утвердительного и благодаря воздержанию от согласия само собою возникает для самосознания неподвижность и уверенность души, ее невозмутимость, и у скептиков, таким образом, получается тот же самый результат, который, как мы видели, получался в непосредственно предшествовавших скептицизму философских учениях. Таким образом, согласно учению скептиков, как только нечто признается самосознанием истиной, самосознание ею же связано. Истина является для самосознания всеобщей, выходящей за его пределы сущностью, по сравнению с которой оно чувствует себя ничтожным. Но эта чуждая и определенная истина, как конечная, не есть существующее в себе, так что шатание и исчезновение является для него необходимы. Когда же это прочное исчезает, самосознание вместе с этим само теряет свое равновесие, и им овладевают беспокойство, страх и тревога, ибо его опорой и источником его спокойствия является существование того, что для него представляет собою существующее и истинное. Но скептическое самосознание и является субъективным освобождением от всякой истинности этого объективного бытия, освобождением от полагания своей сущности в чем-то подобном. Скепсис имеет, таким образом, своей целью уничтожить то бессознательное рабство, в котором находится природное самосознание, возвратиться в свою простоту и, поскольку мысль укрепляется в некоем содержании, излечить ее от болезни прикрепления себя к такому прочному содержанию. «Действенным принципом скептицизма, – говорит поэтому Секст Эмпирик (Pyrrh. Hyp., I, с. 6, § 12; с. 12, § 25–30), – является надежда на невозмутимость. А именно выдающиеся люди, обеспокоенные непостоянством вещей и недоумевая, которым из них отдать предпочтение своим согласием, пришли к исследованию того, чтò в вещах истинно и чтò ложно, как будто посредством разрешения этого вопроса они могли бы достигнуть невозмутимости. Но, занявшись вплотную этим исследованием, человек приходит к сознанию, что противоположные определения», склонности, привычки и т. д. «обладают одинаковой силой» и, следовательно, разрушают друг друга. «Так как он, таким образом, не может решить спора между ними, не может сказать, какое из них истинно, то он будет в состоянии достигнуть невозмутимости лишь в том случае, если он будет воздерживаться от одобрения. Ибо, если он будет придерживаться мнения, что то-то и то-то по своей природе хорошо или дурно, то он всегда будет находиться в беспокойстве либо потому, что он не обладает тем, что он считает прекрасным, либо потому, что ему кажется, будто его терзает то, что по своей природе дурно. Тот же, кто не имеет определенного мнения относительно этого, не знает, чтò по природе хорошо и прекрасно, ни от чего не бежит и ничего не ищет ревностно, и, таким образом, остается невозмутимым. Со скептиком происходит то, что случилось с живописцем Апеллесом. Ибо рассказывают, что, рисуя лошадь, он пожелал изобразить на картине пену лошади, и, потерпев неудачу, он, наконец, обозленный этой неудачей, бросил в картину губку, которой он вытирал кисть и в которой, таким образом, были смешаны все краски, и получил благодаря этому верное изображение пены». Точно так же и скептики находят в смешении всего существующего и всех мыслей простую самоодинаковость самосознания, которая следует за духом «подобно тому, как тень следует за телом», и которая приобретается и может быть приобретена лишь посредством разума. «Поэтому мы говорим, что цель скептиков состоит в невозмутимости в представлениях и умеренности в том, что они вынужденно испытывают». Это то равнодушие, которым животные обладают от природы, и отличие человека от животного состоит в том, что первый обладает этим равнодушием посредством разума. Однажды на корабле во время бури Пиррон, указав своим оробевшим спутникам на свинью, которая сохраняла полное равнодушие и продолжала спокойно жрать, сказал: «Вот в такой невозмутимости должен пребывать также и мудрец»^[370]. Однако эта невозмутимость не должна родиться у него подобно невозмутимости свиньи, а должна порождаться разумом. Но хотя скептицизм и признавал существующее лишь некоим явлением или представлением, оно все же признавалось им таким явлением или представлением, которым скептики руководятся в своих поступках и отказе от поступков. Вышеприведенные анекдоты о Пирроне противоречат, таким образом, тому, что сами скептики говорят об этом. «Мы руководимся таким основанием, которое в соответствии с чувственными явлениями учит нас жить согласно обычаям и законам отечества, согласно существующим установлениям и согласно испытываемым нами воздействиям»^[371]. Но это имело для них значение лишь субъективной уверенности, не имело ценности самой по себе существующей истины.

Общий способ рассуждения скептицизма заключается, таким образом, как выражается Секст Эмпирик (Pyrrh. Hyp., I, с. 4, § 8 – 10; с. 6, § 12), «в способности каким бы то ни было образом противопоставлять друг другу ощущаемое и мыслимое, противопоставлять то чувственное чувственному и мыслимое мыслимому, то чувственное мыслимому или мыслимое чувственному, т. е. способность показать, что всякое из них обладает такой же ценностью и значимостью, как и противоположное ему, и, следовательно, ничего не дает для положительного или отрицательного убеждения. Благодаря этому возникает воздержание от одобрения (εποχη), соответственно которому мы ничего не выбираем и ничего не отрицаем, а из этого воздержания возникает затем свобода от всякого душевного движения. Принципом скептицизма является, следовательно, следующее положение: всякому основанию противостоит одинаково сильное противоположное основание. Под противоположными же основаниями мы подразумеваем не необходимо утверждение и отрицание, а вообще те основания, которые сталкиваются друг с другом». Ощущаемое есть вообще существующее для чувственной достоверности, которая наивно признает его истинным, или, другими словами, оно есть ощущаемое согласно эпикурейской форме, которая сознательно утверждает, что это ощущаемое истинно. Мыслимое есть, согласно стоической форме, некое определенное понятие, некое содержание в некоей простой форме мысли. Эти два класса – непосредственное и мыслящее сознание – обладали всем, что можно каким бы то ни было образом противопоставлять друг другу. Поскольку скептицизм ограничивается этим, он является моментом самой философии, которая, относясь одинаково отрицательно к обоим, признает их истинными лишь в их снятости. Но скептицизм полагает, что он достигает большего; он хвалится, что рискнул напасть на спекулятивную идею и одержал над нею верх, а между тем она, наоборот, пошла дальше его, так как она содержит его в себе как момент. Разделяя чувственное и мыслимое, он, в споре против них, правда, может одержать победу; однако идея не есть ни то ни другое, и он совершенно не затрагивает области разумного. Недоразумение, вызванное скептицизмом в умах тех, которые не знают природы идеи, состоит именно в том, что они полагают, будто истинное непременно должно быть облечено в ту или другую форму, и оно поэтому является или некоим определенным понятием, или некоим определенным бытием. На самом же деле скептицизм против понятия как понятия, т. е. против абсолютного понятия, вовсе не воюет, а, наоборот, абсолютное понятие является как раз оружием скептицизма, и он лишь не сознает этого. Мы тотчас увидим, как он отчасти употребляет это оружие против конечного, отчасти пытается напасть на разумное.

Но хотя, согласно вышесказанному, скептицизм всегда так и говорит: «все лишь кажется», скептики все же идут дальше последователей нового чисто формального идеализма, ибо они занимаются содержанием и показывают относительно всякого содержания, будь то ощущаемое или мыслимое содержание, что оно лишь кажется и, значит, ему противостоит противоположное ему содержание. Они, следовательно, вскрывают противоречие в одном и том же предмете, так что относительно всего, что угодно, верно как утверждение, так и отрицание этого утверждения. В этом состоит объективная сторона утверждения скептицизма, что все лишь кажется, благодаря чему он не является субъективным идеализмом. Секст Эмпирик (Pyrrh. Hyp., 1, с. 13, § 32–33) говорит: «Так, например, скептики противопоставляют чувственное чувственному, указывая на то, что одна и та же башня выглядит вблизи четырехугольной, а издали – круглой», мы можем, следовательно, высказывать о ней как то, так и другое. Это, правда, тривиальный пример; однако важна лишь мысль, заключающаяся в нем. «Или они противопоставляют мыслимое мыслимому. Что существует провидение», вознаграждающее за добрые дела и наказывающее за дурные дела, «это доказывают», возражая против тех, кто отрицает его существование, «ссылаясь на порядок небесных тел; этому доказательству мы, скептики, противопоставляем тот факт, что часто добрые испытывают бедствия, а злые благоденствуют, и этим мы показываем, что не существует провидения». Как пример «противопоставления мыслимого чувственному» Секст приводит мнение Анаксагора, который, исходя из соображений, в основании которых лежит только мысль, утверждает, что снег черен, хотя он и кажется белым. Ибо он аргументирует следующим образом: снег есть замерзшая вода, а вода бесцветна и, значит, черна; следовательно, и снег также черен.

 

Теперь мы должны рассмотреть способ рассуждения скептиков более подробно. Он состоял в том, что общий свой прием противопоставлять каждому отдельному утверждению противоположное ему утверждение они выразили не в положениях, а в известных формах. Мы не можем, следовательно, имея в виду этот характер скептицизма, требовать от него системы положений, да и эта философия и не хочет быть системой. Так же мало было намерением скептиков образовать школу в собственном смысле; они лишь хотели создать внешний союз в самом широком смысле этого слова. Секст (Pyrrh. Hyp., I, с. 8, § 16; с. 3, § 7) говорит поэтому, что скептицизм не представляет собою выбора (αιρεσις) определенных догм, предпочтения, оказываемого известным положениям, а есть лишь приведение или, вернее, руководство (αγωγη) к правильной жизни и правильному мышлению. Он, таким образом, является лишь манерой, лишь способом, указывающим нам общие методы противопоставления друг другу разных взглядов, о котором мы говорили выше. Так как выбор мыслей, о которых ведет речь скептицизм, случаен, то случаен также характер и способ их опровержения, ибо в одном высказывании противоречие обнаруживается так, а в другом – этак. Эти определенные способы противопоставления, посредством которых получается воздержание от одобрения, скептики называли оборотами (τροποι). Эти обороты применяются скептиками ко всему мыслимому и ощущаемому, чтобы показать, что данная мысль или данное ощущение таковы не в себе, а лишь по отношению к чему-то другому, что они, таким образом, сами являются видимостью в чем-то другом, и то другое является видимостью в нем, что, следовательно, все, что существует, является лишь видимостью, и это вытекает непосредственно из самой сути, а не из чего-то другого, которое мы предполагаем истинным. Если мы, например, говорим, что в эмпирической науке нет истины, потому что последняя имеется лишь в разуме, то мы лишь предполагаем истинным противоположное эмпирии. И если мы даже докажем истинность разума, самого по себе, то это все же не является опровержением эмпирической науки, ибо последняя с одинаковым правом стоит, таким образом, наряду с первой и внутри нее.

Так как скептическое учение состоит в искусстве обнаруживать противоречия с помощью тропов, то нам нужно лишь осветить эти обороты. Сами же скептики, как, например, Секст (Pyrrh. Hyp., I, с. 14–15), различают среди этих форм старые и новые тропы: он приводит именно десять тропов, принадлежащих древним скептикам и, главным образом, Пиррону, и пять тропов, прибавленных позднейшими скептиками – согласно Диогену Лаэрцию (IX, 88) – Агриппой. Из нижеследующего изложения этих тропов станет ясным, что более древние тропы были вообще направлены против обыденного сознания и принадлежат философам, мысль которых мало развита, принадлежат сознанию, которое имеет в виду ближайшим образом чувственно существующее. Они направлены именно против того, что мы называем обыденной верой в непосредственную истинность вещей, и опровергают ее столь же непосредственным образом – при помощи не понятия, а противоположного бытия; равным образом и в перечислении этих тропов мы видим это отсутствие понятия. Но пять остальных тропов выглядят авантажнее, более интересны и суть явно позднейшего происхождения. Они направлены против рефлексии, т. е. против сознания, основывающегося на развитом рассудке, направлены, следовательно, в особенности против форм мысли, против научных категорий, против того взгляда, согласно которому чувственное мыслится, против определения чувственного посредством понятий. Хотя большая часть более древних тропов может нам казаться совершенно тривиальной, мы все же должны мириться с ними, так как они историчны и, кроме того, направлены главным образом против формы: «это есть». Но нет сомнения, что сознание, определяющее эту абстрактную форму: «это есть» и делающее ее своим предметом, является стоящим на высокой ступени абстрактным сознанием. Как бы тривиальны и обыденны они ни казались, все же еще более тривиальной и обыденной является реальность так называемых внешних объектов, непосредственное знание, выраженное, например, в моем высказывании: «это желто». Тот вовсе не имеет права участвовать в спорах о философии, кто на манер новичка утверждает реальность таких определений. Но этот скептицизм был далек от того, чтобы считать истинными вещи непосредственной достоверности. Он, следовательно, скорее противоположен современному скептицизму, который принимает, что то, что находится в нашем непосредственном сознании, и даже все чувственное есть нечто истинное. Против этого восстает древний скептицизм, обороты которого как раз против реальности вещей мы теперь рассмотрим ближе.

Скептицизм, Пиррон и телепередачи — …things have changed indeed — LiveJournal

?

Скептицизм, Пиррон и телепередачи [Sep. 2nd, 2010|12:47 pm] Человек-живот [ music in one’s head | Peter and the Test Tube Babies — The Mating Sound of South American Frogs — Easter Ban Holiday ’83 ] Скептические мотивы в истории общественной мысли народов мира обнаружили себя уже в глубокой древности – от Древнего Китая до Древнего Рима. А.Ф.Лосев обоснованно полагал, что вся античная философия пронизана скептицизмом. Основателем скептицизма в чистом виде, а не в виде второстепенного мотива, стал древнегреческий мыслитель Пиррон (приблизительно 365–275 гг. до нашей эры) из Элиды на Пелопоннесе. Он принимал участие в восточных походах Александра Македонского, а после них путешествовал по Индии, где общался со святыми, аскетами и магами. Вернувшись, Пиррон учредил свою философскую школу в Элиде. Скепсис у Пиррона не является самоцелью, но есть средство обретения душевного покоя. Индифферентизм и обесценение всех общепринятых ценностей человеческого существования, понимаемые как избавление от «бредового наваждения», не ведут при этом ни к отшельничеству, ни к социальному аутсайдерству или эпатированию обывателей, как это бывало в других философских школах и религиях. Пиррон даже принял должность верховного жреца и был удостоен бронзовой статуи за заслуги перед городом; афиняне преподнесли ему почетное гражданство. Абсолютная автономия личности и полный отказ от желаний, «первейшего из всех зол», подавление всех эмоций (особенно страха и боли) доводится до преодоления инстинкта самосохранения: смерть «ничуть не более» страшна, чем жизнь. Главной целью философствования Пиррон считал достижение счастья (эвдимонии), для чего необходимо задаться тремя вопросами: каковы вещи по природе? как мы должны к ним относиться? что для нас от этого проистекает? Пирроновские ответы таковы: вещи неразличимы и безразличны, неустойчивы и не допускают о себе определенного суждения; наши ощущения и представления о них не могут считаться ни истинными, ни ложными; поэтому надо освободиться от всех субъективных представлений, «не склоняться» ни к утверждению, ни к отрицанию, воздерживаться от каких-либо определенных суждений, оставаться «непоколебимым» и обо всем рассуждать: «это ничуть не более так, чем так», или «это и не так, и не так», или «это ни так, ни не так»; из такого отношения возникают сначала афасия (состояние, при котором о вещах больше нечего сказать), затем атараксия (безмятежность, невозмутимость), а затем апатия («тишина», бесстрастие). (с) Ю.В. Тихонравов «Древний и новый скептицизм   С ощущениями и суждениями и правда есть проблемы. Люди слишком доверяют тому что видят/слышат/чувствуют и формируют на основе своего представления о вещах «мнения», спешат в своих суждениях, и со временем так к ним привыкают, что не видят им никаких альтернатив. Скептиком стало больше принято  называть человека твердолобого и закостенелого, не вызывающего доверия ретрограда, который появляется на экране в какой-нибудь передаче на пару минут, для того чтобы показать зрителям: «Вот вам и альтернативная точка зрения, но вы скоро о ней забудете. Буквально после следующего сюжета.» Общество традиций не дает человеку научится взвешивать свои представления, смотреть на них в других сторон. Причем не стоит воспринимать слово «традиции» как «традиции отцов» или что-то в этом роде. Достаточно взглянуть на современных «революционеров» и «борцов с системой». Да, молодежь традиционно не согласна, причем заранее известно с чем конкретно, как, когда и во что это выльется. Между тем, ощущения часто подводят нас, не совпадают и меняются с ужасной скоростью. Просто пример, который приводил еще Пиррон: Море. Человек которые не видел моря никогда, увидев его первый раз вероятно будет как минимум взволнован. А кое-то и застынет в восхищении на часок-другой. А вот человек, который к нему привык может даже не обратить внимания на красивый пейзаж. А море-то одно и то же. И это мы говорим о двух разных людях. А как иногда резко меняются суждения одного человека. Например, где-то, через друзей/знакомых вы знакомиться с человеком, который кажется вам очень красивым. Никакой романтики, просто вы смотрите и понимаете, что боженька может, когда захочет. Потом вы видите его еще какое-то время и начинаете замечать, что не так уж все и прекрасно. И наконец, вы совсем перестаете это замечать, удостоверившись, что таких лиц в троллейбусах полно и так. И это все одно и то же лицо и один и тот же вы. Все таки очень не хочется верить Юму и его утверждению, что человек — это всего лишь пучек эмоций и мимолетных суждений. Иногда просто необходимо быть скептиком, не доверять самому себе, своим первым (да и вторым, и третим, любым) впечатлениям. Хотя и закостеневать в этом тоже не стоит. Закостенелых в глупые передачи приглашают, и то на пару минут.

Comments: From: astra_felis 2010-09-02 02:18 pm (UTC) Да, молодежь традиционно не согласна, причем заранее известно с чем конкретно, как, когда и во что это выльется. — МЫНЕТАКИЕКАКВСЕХАРДКОРЕБИСИСТЕМУ From: vokudlak 2010-09-02 05:25 pm (UTC) приблизительно)

Читать онлайн электронную книгу Краткая история философии — Глава 3.

Мы ничего не знаем. Пиррон бесплатно и без регистрации!

На самом деле никто ничего не знает, но даже в этом нельзя быть до конца уверенным. Более того, не стоит даже полагаться на суждения, в истинность которых ты веришь, ведь ты вполне можешь заблуждаться. Усомниться можно во всем. Таким образом, лучшее, что можно сделать, – это непредвзято смотреть на мир. Избегая поспешных суждений, мы убережем себя от разочарований.

Вы еще не запутались? Таковая суть философии скептиков – учения, которое было довольно популярно в Афинах, а впоследствии и в Древнем Риме. В отличие от Платона и Аристотеля, скептики не стремились занять окончательную позицию в каком-либо вопросе. Пожалуй, самым знаменитым и, вероятно, самым радикальным скептиком всех времени и народов был грек по имени Пиррон (ок. 365–270 до н. э.). Более эксцентричного человека трудно себе представить.

Возможно, вы убеждены в том, что много знаете. Вы, может быть, даже уверены в том, что читаете это предложение. Однако скептик поставит под сомнение этот, казалось бы, бесспорный факт. И действительно, почему вы думаете, будто вот сейчас, в эту самую минуту, вы занимаетесь чтением? А вдруг вам это только кажется? Как вы можете быть уверены в том, что все обстоит именно так, а не иначе? Ущипните себя – может быть, вы спите? Может быть, вам снится, что вы читаете? Ну ладно, хватит шутить. Если задуматься, то знаменитая максима Сократа о том, что единственное, что он знает, – это то, что он ничего не знает, также является разновидностью позиции скептиков. Однако Пиррон пошел еще дальше… и, возможно, зашел слишком далеко.

Если верить отрывочным фактам его биографии (хотя, если быть последовательным, то мы должны в них усомниться), Пиррон прославился тем, что все на свете ставил под сомнение. Как и Сократ, он не оставил нам ни строчки, поэтому все сведения о нем мы можем почерпнуть только из книг других людей, написанных спустя несколько веков после его смерти. Так, например, Диоген Лаэртский (180–240) писал, что Пиррон жил в Элиде, где был столь популярен, что его освободили от всех налогов. Мы, конечно же, не можем проверить, правда это или нет, но, согласитесь, сама идея весьма недурна.

Стоит заметить, что скептицизм Пиррона на практике проявлялся в довольно причудливой форме. И если бы не его друзья, которые часто защищали философа от последствий его скептического отношения ко всему, что только можно придумать, он бы уже много раз погиб. По всей видимости, любой радикальный скептик, если он хочет пожить подольше, должен быть или чертовски везучим, или дружить с людьми, настроенными не столь критически.

Эксцентричное поведение Пиррона было следствием его взглядов. Он полагал, что, так как наши органы чувств запросто могут ввести нас в заблуждение, то и не стоит им полностью доверять. Например, в темноте мы можем принять кошку за лису или наоборот. Или же вам может показаться, что кто-то вас зовет, тогда как на самом деле это ветер воет среди ветвей. Пиррон не исключал возможности того, сигналы органов чувств могут быть истинны, однако не исключал и обратного. И чем это ему грозило? Ну, например, в отличие от других людей, которые, увидев перед собой обрыв, останавливались, он продолжал как ни в чем не бывало идти вперед, полагая, что зрение может его обманывать и никакого обрыва там нет. Даже стоя на самом краю, даже уже падая, он сомневался в том, что это происходит на самом деле. Более того, он сомневался в том, что падение может ему повредить, – ведь нельзя же быть абсолютно уверенным в том, что рука или нога сломается. Так что спасибо друзьям, которые не разделяли его взглядов, – они его вовремя хватали за руку.

И действительно, зачем бояться собак, если у тебя нет уверенности, что они хотят тебе навредить? Что, вся стая с лаем бежит к тебе? Ну, это еще не значит, что они тебя покусают. А даже если и покусают, то еще не факт, что тебе будет больно. Или, скажем, зачем, переходя улицу, смотреть по сторонам? Ведь можно и не попасть под машину! Но даже если и попадешь, то какая разница, жив ты или мертв?

Машин во времена Пиррона не было, но каким-то невероятным образом ему удавалось, воплощая свою философию на практике, полностью отрешаться от присущих каждому человеку инстинктов и эмоций. По крайней мере, такова легенда.

Большинство историй о Пирроне слишком абсурды, чтобы считать их истинными, но какие-то из них, вероятно, и в самом деле происходили. Так, например, о Пирроне рассказывали, что он сохранял полнейшее спокойствие на палубе корабля во время ужасного шторма. Огромные волны разбивались о борт, ветер терзал обрывки парусов, все уже готовились к неминуемой гибели, и лишь Пиррон оставался невозмутимым. Ведь если то, что мы видим, не обязательно соответствует действительности, то нет никаких оснований считать, что все закончится так уж печально. Такое хладнокровие весьма похвально, и почему-то хочется верить, что эта история похожа на правду. Почему бы и нет?

В молодости Пиррон побывал в Индии. Возможно, это объясняет его необычное поведение. Ведь в Индии довольно широко распространена практика физических лишений с целью достижения внутреннего спокойствия (например, голодание, хождение по углям, подвешивание грузов к чувствительным частям тела и т. д. ). Что же касается философии, то философия Пиррона близка к мистицизму, ведь мистики тоже считают мир иррациональным – недоступным для понимания разумом.

Как бы там ни было, нельзя отрицать того факта, что слова Пиррона не расходились с его делами – он жил так, как учил жить других. Его умение сохранять спокойствие в любой ситуации производило сильное впечатление на окружающих. Причина же этого спокойствия коренилась в том, что с точки зрения Пиррона все на свете может быть поставлено под сомнение. Зачем переживать, если мы все равно не знаем истинного положения вещей. И да, следует избегать окончательных суждений, так как они с высокой вероятностью являются заблуждением.

Если бы вам довелось встретить Пиррона, скорее всего вы бы сочли его сумасшедшим. Возможно, он и был сумасшедшим, но логика подсказывает, что и это утверждение следует подвергнуть сомнению. Пиррон, в свою очередь, подумал бы, что большая часть ваших убеждений несостоятельна, и они, ваши дурацкие убеждения, являются помехой вашему спокойствию. Принимать что-либо как должное это все равно что строить дом на песке. То есть, с точки зрения Пиррона, наши самые стойкие убеждений не так уж бесспорны, как нам, возможно, хотелось бы думать, и вряд ли они сделают нас счастливыми.

Пиррон искусно свел всю свою философию к следующим трем вопросам, которые должен задать себе каждый, кто хочет быть счастливым.

• Каковы вещи на самом деле?

• Как мы должны к ним относиться?

• Какую пользу мне принесет то или иное отношение к вещам?

Он ответил кратко и по существу.

Во-первых, мы никогда не сможем узнать, каковы вещи на самом деле, – это нам не под силу. Никто и никогда не постигнет подлинную природу реальности, ибо это знание недоступно простым смертным. Хотите быть счастливым, не забивайте себе голову всякой ерундой. Конечно же, в этом вопросе Пиррон расходится с Платоном (см. главу 1), который считал, что философы могут «узреть» истину путем абстрактных размышлений.

Во-вторых, нам следует избегать окончательных суждений по какому-либо вопросу, так как мы не можем ничего знать наверняка. Можно сказать и по-другому – стоит отказаться от суждений, если хочешь жить в мире с собой. Ведь любое желание – это следствие (ошибочного) убеждения в том, что одна вещь лучше другой, и когда ты не получаешь того, что хочешь, ты чувствуешь себя несчастным. К тому же ты не можешь наверняка знать, что лучше, а что хуже. По мнению Пиррона, чтобы быть счастливым, нужно быть свободным от желаний и не беспокоиться о том, что произойдет в будущем. Единственный правильный способ жить – признать, что все преходяще и нет таких событий, которые имели бы значение. Последуете этому совету – ничто не сможет поколебать вашего внутреннего спокойствия.

В-третьих, если вы действительно захотите жить, как советует Пиррон, то с вами произойдет следующее. Вы станете нем, так как вам нечего будет сказать по какому-либо вопросу. В итоге вы освободитесь от всех забот. А это лучшее, чего может достигнуть в жизни человек.

По крайней мере, такова теория. И она, по всей видимости, отлично подходила самому Пиррону, но давайте усомнимся – вряд ли она будет столь же полезна для других. Далеко не каждому дано достичь полной отстраненности в критических ситуациях, и не у всех есть верная команда друзей, готовых удержать на краю пропасти. Если бы все люди следовали учению Пиррона, на свете не осталось бы никого, кто мог бы защитить скептиков от них самих, – они бы погибли, сорвавшись со скалы, попав под колеса автомобиля или стали бы жертвой голодных собак.

Главная ошибка, которую допустил Пиррон, заключается в том, что он утверждал, будто мы должны игнорировать собственные инстинкты, потому что не можем ничего знать наверняка. Хорошо, возможно, наши чувства и ощущения недостоверны, но это не означает, что мы должны их игнорировать, ведь они помогают нам уберечься от многих опасностей. Даже Пиррон, по слухам, дал дёру, когда на него бросилась собака, – в критический момент инстинкты оказалась сильнее философских взглядов.

Жить по Пиррону будет весьма непросто. Тем более что подобный образ жизни не гарантирует внутреннего покоя, о котором он говорил. Сомнение можно обратить и на саму философию скептицизма. Даже если допустить, что Пиррону было на все наплевать, то кто может дать гарантию, что и вы при любых обстоятельствах проявите олимпийское спокойствие? Это, конечно, ваше право – сомневаться, укусит ли вас бешеная собака, но лучше не рисковать.

Разумеется, далеко не все сторонники скептицизма были столь же радикальны, как Пиррон. Например, умеренные скептики, ставили под сомнение многие произвольные допущения, а также пристально изучали наши безосновательные убеждения, которые мы принимаем на веру. В конце концов, здоровый скептицизм – это сама суть философии. Пожалуй, всех великих философов можно в той или иной степени отнести к скептикам. Ведь скептицизм противоположен догматизму (твердому убеждению в том, что тебе известна истина), а философия борется с догмой везде, где ее находит. Философы – это те, кто спрашивает, почему люди верят в то, во что они верят; и второй вопрос – как вы можете доказать истинность своих убеждений. Так поступали Сократ с Аристотелем, так же поступают и современные философы. Однако они делают это не для того, чтобы усложнить жизнь другим людям. Цель умеренного скептицизма в том, чтобы приблизиться к истине или хотя бы очертить границы нашего познания. Для этого не надо прыгать с обрыва – нужно быть готовым задавать неудобные вопросы и критически воспринимать полученные ответы.

Пиррону, согласно легенде, удалось достичь свободы от всех забот, но большинство из нас не столь удачливы. Одним из наиболее распространенных страхов является страх смерти. Греческий философ по имени Эпикур предлагал собственное решение этой проблемы.

Пиррон — Энциклопедия всемирной истории

Пиррон из Элиды (с ок. 360 до ок. 270 г. до н. э.) был греческим философом-скептиком, которому приписывают основание школы пирронизма, которая учила, что человек должен воздерживаться от суждений или формулировок выводов, потому что чувственное восприятие не коррелирует с реальность. Он сказал, что, оставаясь скептически относящимся к любой догме, можно вести мирную жизнь.

Пиррон сам ничего не писал, и его система верований была сохранена его учеником Тимоном Флийским (с ок. 320 до ок. 235 г. до н. э.), а затем философом-скептиком и компилятором Секстом Эмпириком (с ок. 160 до ок. 210 н. э.). Согласно часто ненадежному историку Диогену Лаэртскому (ок. 180–240 гг. Н. Э.), Пиррон путешествовал в поход с Александром Великим (ок. 356–323 до н. Э.) В компании друга Александра Анаксарха (ок. 380–ок. 320 г. до н. Э.). также философ, скорее всего, учитель Пиррона, и сторонник взглядов Демокрита (с 460 до 370 г. до н.э.), который отвергал концепцию «смысла» жизни и выступал за то, чтобы просто жить хорошо.

Удалить рекламу

Реклама

Большая часть того, что известно о жизни Пиррона, исходит от Диогена Лаэртского, хотя краткие анекдоты существуют и в других произведениях. Говорят, что во время кампании с Александром он учился у индийских мудрецов и смешал греческую и индийскую философии, чтобы сформировать свою собственную. Это утверждение было оспорено, хотя признано, что в нем может быть доля правды. Он был популярной фигурой в своем родном городе Элиде, где был рукоположен в первосвященники и в его честь была воздвигнута статуя. Его помнят как основателя первой скептической школы философии в Греции, которая вдохновила систему академического скептицизма, которая легла в основу более поздних скептических философий.

Жизнь и философские влияния

Почти ничего не известно о жизни Пиррона, и многое из того, что есть, подвергается сомнению из-за характера древнего источника (на самом ли деле это сатира или автор заслуживает доверия), противоречивых интерпретаций его жизни и философии и скудости источников в целом. Согласно Лаэрцию, он родился в Элиде, сыне некоего Плейстарха, и изначально был художником, прежде чем он заинтересовался философией, услышав взгляды Демокрита на природу существования.

Удалить рекламу

Реклама

YouTube Следите за нами на Youtube!

Пиррон, скорее всего, познакомился с философией Демокрита Анаксархом, который связан со школой мысли Демокрита.

Скорее всего, его познакомил с философией Демокрита Анаксарх, который связан со школой мысли Демокрита. Демокрит и его учитель Левкипп (ок. V в. до н. э.) первыми предложили модель атомной вселенной, в которой все состоит из атомос («неразрезаемые», атомы), которые, соединяясь друг с другом различными способами, создавали различные формы, будь то человек, собака, камень или трава. Демокрит разработал свою теорию в ответ на элейскую школу Парменида (l. c. 485 г. до н. э.), Зенона Элейского (l. c. 465 г. до н. э.) и Мелисса Самосского (l. c. V век до н. э.), которые утверждали, что все сущее состоит из единого , несотворенная, неразрушимая субстанция.

Левкипп и Демокрит предположили, что эта субстанция была не одной, а многими крошечными единицами, которые соединялись и распадались, как предполагалось в философских моделях Эмпедокла (l. c. 484–424 до н. э.) и особенно Анаксагора (l. c. 500–428). до нашей эры). Анаксагор предположил, что все состоит из «семен», которые делают каждую вещь тем, чем она является, и эту «субстанцию» Демокрит определял как атом. Утверждения Левкиппа и Демокрита привели к названию их школы мысли атомистами.

Любите историю?

Подпишитесь на нашу бесплатную еженедельную рассылку по электронной почте!

Демокрит Досси

Доссо и Баттиста Досси (общественное достояние)

Демокрит утверждал, что атомы ведут себя определенным образом, основываясь на своей природе, а не на воле богов или чьих-либо действиях, и поэтому убеждения людей в том, почему вещи происходят так, а не иначе, или даже в том, что представляют собой наблюдаемые явления или какой опыт кажется указать, было подозрительно. Если кто-то думал, что человек умер из-за того, что его наказали боги, он ошибался, сказал бы Демокрит, так как на самом деле это произошло только из-за распада формы, состоящей из атомов, которая затем приняла какую-то другую форму. естественно, а не по какой-либо установленной причине или значению. Комментариев ученого Робина Уотерфилда:

Учитывая их взгляды, атомисты были доведены до глубокого подозрения в показаниях чувств и даже в своего рода скептицизме… Причины этого скептицизма у Демокрита шли дальше, чем просто противопоставление между свидетельствами чувств и тем, что говорит разум. нам о реалиях мира. Он также указывал на относительность чувственных впечатлений, чтобы оправдать свои сомнения относительно чувств; однако, в то время как [софист] Протагор занял релятивистскую позицию, согласно которой в случаях конфликта восприятий все восприятия истинны, Демокрит пришел к выводу, что ни одно из них не было истинным. А отсюда следует, что приписывать чему-либо какое-либо качество есть не более чем удобство и условность. (167)

В то же время Демокрит полагал, что опыт может формировать чью-то реальность тем, что повторяющийся опыт восприятия соли как соли дает твердое основание сделать вывод, что то, что известно как соль, на вкус соленое и отличается от того, что на вкус сладко, как мед. . По-видимому, именно эти взгляды, высказанные Анаксархом, впервые привлекли Пиррона к философским исследованиям и были им повторены. Анаксарх происходил из Абдеры (как и Демокрит и Протагор) и, скорее всего, был учеником школы, основанной Демокритом. Неизвестно, как встретились Пиррон и Анаксарх, но говорят, что они вместе покинули Грецию в 334 г. до н. э. с армией Александра для завоевания Персии.

Удалить рекламу

Реклама

Александр и индийские влияния

После завоевания Персидской империи Ахеменидов Александр достиг Индии в 327 г. до н. э., и здесь, согласно Лаэрцию, Пиррон посовещался с «индийскими гимнософистами и волхвами», что привело его к «принятию благороднейшей философии… принявшей форму агностицизм и воздержание от суждения» (11.61). Кто были эти люди, продолжают обсуждаться, поскольку «гимнософисты» означают «обнаженные мудрецы» и могут относиться к аскетам джайнизма, буддизма или индуизма, как и термин «волхвы». Некоторые ученые пытались идентифицировать этих мудрецов как буддистов, утверждая, что более поздняя философия Пиррона предполагает буддийское влияние, но в равной степени возможно и более вероятно, что мудрецы, с которыми он столкнулся, были приверженцами Чарваки.

Подводя итог философии Пиррона, можно назвать так называемый отрывок Аристокла, представляющий собой краткий абзац, приписываемый Аристоклу Мессенскому.

Чарвака была философской школой мысли, основанной ок. 600 г. до н.э., которые подчеркивали материализм и утверждали, что стремление к удовольствиям является смыслом жизни. Это также поощряло скептицизм в отношении любых утверждений о реальности, поскольку такие утверждения были основаны на субъективной интерпретации объективных явлений, и этот аспект перекликается с более поздней философией Пиррона. Можно было бы заявить, что кто-то другой был беден на основании его одежды, но это была просто интерпретация того, что представляло собой «бедность» с точки зрения наблюдателя, и это утверждение могло не иметь ничего общего с реальным финансовым положением «бедного» человека. Пиррон, кажется, доказал это по возвращении в Элиду, где он жил бедняком в относительной изоляции, хотя он, кажется, происходил из состоятельной семьи, и его сестра комфортно жила поблизости.

Скептицизм Чарваки или других индийских школ мысли, возможно, не оказал на Пиррона столь значительного влияния, как утверждает Лаэртий, однако, поскольку он уже был знаком с аналогичными взглядами, выраженными Демокритом и Анаксархом. Возможно, однако, что изучение подобных выводов, которых придерживались люди другой национальности за полмира от Греции, убедило его в их истинности и привело к разработке системы, которая стала известна как пирронизм.

Удалить рекламу

Реклама

Пирронизм

Подводя итог философии Пиррона, можно назвать так называемый Аристокловский отрывок, , который представляет собой краткий абзац, приписываемый Аристоклу из Мессены (l. c. I век н. э.), который цитировал ученика Пиррона Тимона из Флия и которого цитирует христианский историк Евсевий из Кесария (ок. 260–339 гг. н. э.). В отрывке представлены три вопроса о природе реальности, на которые нужно ответить, и предлагается правильный ответ на них, основанный на мысли пирронистов:

• Какова природа любого предмета, включая этику?
• Как следует реагировать на любую тему, включая этику?
• Каков будет результат ответа на любой вопрос?

Пиррон, согласно отрывку, отвечает, что (1. ) все наблюдаемые явления недифференцированы, неустойчивы и нефиксированы по своей природе, (2.) чьи-либо чувственные восприятия не могут сказать нам правду о наблюдаемых явлениях и не могут лгать, потому что наблюдаемые явления находятся за пределами способности чувств к истинному пониманию, (3) поэтому следует воздерживаться от суждений или каких-либо заключений относительно того, что воспринимается, отказываясь принимать какие-либо утверждения на том основании, что они не являются ни истиной, ни ложью, а просто наблюдение человека, основанное на опыте и вере. Оставаясь не привязанным к какому-либо заключению, можно освободить ум для достижения состояния атараксия , отсутствие психологического возбуждения и дистресса.

Пиррон

Джироламо Ольгиати (общественное достояние)

Это упрощенная интерпретация Отрывка Аристокла, значение которого до сих пор обсуждается, поскольку исходные греческие слова могут быть истолкованы как означающие либо то, что сама реальность непознаваема, либо то, что люди не способны знать то, что можно узнать. В любом случае, один аспект отрывка, который ясен, — это утверждение относительно третьего вопроса о том, что результат неосуждающей реакции на чувственное восприятие приводит к душевному покою. Это утверждение обычно считается исходным от Пиррона.

Удалить рекламу

Реклама

Отвергая любую догму, по-видимому, утверждал Пиррон, человек освобождается от ложной веры в то, что действительно можно понять реальность, и, кроме того, больше не вовлекается в бессмысленные дискуссии и споры о том, что истинно, а что нет. При представлении такого утверждения, как «это хорошая книга», следует рассмотреть причины, чтобы принять и отвергнуть это утверждение в равной степени, и не делать никаких выводов, кроме того, что Лицо X сделало такое заявление. Нельзя было отрицать, что Лицо X сделало это заявление, но было ли это утверждение правдой и каково могло быть качество книги, было неизвестно. Книга могла считаться «хорошей» Человеком X, но не Человеком Y, поэтому соглашаться или не соглашаться с утверждением было бессмысленно, потому что оно не было ни истинным, ни ложным, а было лишь мнением Человека X.

Сущность пирроновского скептицизма или, по крайней мере, то, что стало пониматься как его философия, полностью определена Секстом Эмпириком в его Очерках пирронизма , I.IV.8-10:

Скептицизм есть способность или умственная установка, которая каким бы то ни было образом противопоставляет явления суждениям, в результате чего вследствие уравновешивания объектов и оснований, противопоставляемых таким образом, мы сначала приходим в состояние ментального ожидания, а затем состояние «невозмутимости» или покоя. Теперь мы называем это «способностью» не в каком-то тонком смысле, а просто в отношении ее «способности». Под «явлениями» мы теперь подразумеваем объекты чувственного восприятия, откуда мы противопоставляем их объектам мысли или «суждениям». Фраза «каким-либо образом» может быть связана либо со словом «способность», чтобы заставить нас взять слово «способность», как мы сказали, в его простом смысле, либо с фразой «противопоставление явлений суждениям»; ибо, поскольку мы противопоставляем их различными способами — явления явлениям или суждения суждениям, — чтобы обеспечить включение всех этих противоположностей, мы используем фразу «каким-либо образом». Или, опять же, мы присоединяемся «каким-либо образом» к «явлениям и суждениям» для того, чтобы нам не приходилось исследовать, как появляются явления или как оцениваются мыслимые объекты, но чтобы мы могли понимать эти термины в простом смысле. Фразу «противоположные суждения» мы употребляем не только в смысле отрицания и утверждения, но просто как эквивалент «противоречивых суждений». «Равноправие» мы используем как равенство в отношении вероятности и невероятности, чтобы указать, что ни одно из противоречащих друг другу суждений не имеет приоритета над любым другим как более вероятным. «Саспенс» — это состояние душевного покоя, благодаря которому мы ничего не отрицаем и не утверждаем. «Тишина» есть безмятежное и спокойное состояние души.

Отказавшись ручаться за истинность или ложность любого данного утверждения, человек освободил разум, чтобы принять любое утверждение как истинное или ложное, но в равной степени и как неспособное точно представить внешнюю реальность. Все, о чем можно было бы сказать, что высказывание представляет собой мнение говорящего о внешней реальности, и, поскольку это мнение было сформировано исключительно из переживаний и мыслей этого индивидуума об этих переживаниях, оно никоим образом не могло иметь ничего общего ни с внешней реальностью, ни с чьей-либо реальностью. собственные переживания этой реальности.

Наконец, никто не мог на самом деле «знать» что-либо, и поэтому не было причин притворяться, что он может, или расстраиваться, когда притворство приводило к разочарованию или кто-то оспаривал чьи-то взгляды. В отказе принять условность «знания» или «незнания» лежит ключ к личной свободе просто «быть» без ментального багажа необходимости притворяться, что он знает что-либо.

Горгий и академический скептицизм

В подтверждение этой точки зрения Секст Эмпирик процитировал «О природе» (О несуществующем) Горгия в другой своей работе, Против профессоров . Горгий (ок. 427 г. до н. э.) упоминается как один из досократических философов, хотя он был современником Сократа, который, как известно, утверждал, что ничего не существует, а если и существует, то не может быть познано, или, если известно, что знание может быть никому другому из-за субъективного характера личного толкования. Стул, например, может существовать объективно или может существовать только в чьем-то воображении, но в любом случае этот стул нельзя точно описать другому человеку, у которого будет другое определение и представление о том, что означает «стул».

Глава философа, Брундизиум

Марк Картрайт (CC BY-NC-SA)

Утверждение Горгия, похоже, не повлияло ни на кого из мыслителей его времени, в то время как система Пиррона привлекла скромных последователей, в том числе Тимона Флийского, который систематизировал свои взгляды и популяризировал их, написав стихи, критикующие другие философии как бессмысленную претензию на знание. Философия Пиррона была принята Аркесилаем (ок. 316–240 гг. до н. э.), главой Платоновской академии, который основывал свою систему академического скептицизма на системе Пиррона через Тимона Флийского. Академический скептицизм утверждал, что люди неспособны понять природу существования (потому что они даже не знали, чего именно они не знали), тогда как Пиррон, кажется, предполагал, что можно, отказываясь претендовать на какое-либо такое понимание. Для Пиррона, кажется, природа существования заключалась в простом существовании.

Заключение

Школа Пиррона в какой-то момент угасла, но была возрождена Энесидемом (l. c. I век до н. э.), который идентифицировал себя как философ-пирронист и, возможно, был студентом Платоновской академии в Афинах. Мало что известно о его жизни, но его работа, Пирронианские беседы , определила систему Пиррона и легла в основу более поздних работ Секста Эмпирика и других философов-пирронистов. Позже пирронизм был определен как первая скептическая философская школа в Греции, за которой последовал академический скептицизм, существовавший в оппозиции к более старым взглядам платонизма и стоицизма, оба из которых утверждали, что знание о существовании возможно, даже если чувственное восприятие было сомнительным.

Эти расходящиеся взгляды были согласованы Антиохом Аскалонским (с 125 до 68 г. до н.э.), который утверждал, что знание возможно благодаря разуму, даже если внешняя реальность может отличаться от субъективного восприятия. Был ли пирронизм этих более поздних мыслителей таким же, как у самого Пиррона, неизвестно, но это кажется маловероятным. Основываясь на небольшом количестве доступной информации, Пиррон, по-видимому, ценил простоту в мыслях, словах и действиях, уделяя особое внимание сохранению нейтральности в своих суждениях, в то время как более позднее движение, носившее его имя, представляло собой более сложную систему, которая регулярно выносила суждения относительно других. философские школы. Как Пиррон отреагировал бы на более позднюю систему или на скептическую дисциплину в целом, тоже, конечно, неизвестно, но он, скорее всего, счел бы это отходом от своего первоначального видения, что душевный покой возможен для тех, кто отказывается судить других на основании свои предполагаемые знания.

Редакционный обзор Перед публикацией эта статья прошла проверку на точность, надежность и соответствие академическим стандартам.

Пиррон и пирронизм — Энциклопедия Нового Света школа, известная как

Пирронизм, , основанная Энесидемом в I в. г. до н. э.

Содержимое

• 1 Пиррон
  • 1.1 Жизнь
  • 1.2 Философия
• 2 Пирронизм
  • 2.1 Пирроновский кризис
  • 2.2 Экзистенциальное измерение
  • 2.3 Пирронизм и дзен
• 3 Примечания
• 4 Каталожные номера
• 5 Внешние ссылки
  • 5.1 Общие источники философии
• 6 кредитов

Пирронизм часто означает крайний скептицизм — позицию, согласно которой следует воздерживаться от своих суждений, даже когда дело доходит до утверждения скептической позиции. В этом он противостоит догматическому скептицизму, как и другим формам догматизма. Конечной целью Пиррона и его последователей было достижение атараксии, или душевного спокойствия, отказавшись от любых попыток найти вечно ускользающую абсолютную истину в мире, где каждая точка зрения и каждое утверждение могут найти свою противоположность. Поиск мира с относительной природой мира, таким образом, заменил более распространенный поиск окончательных ответов.

Пиррон

Жизнь

Диоген Лаэртский, цитируя Аполлодора, говорит, что он начинал как художник, и что его картины существовали в гимнастическом зале Элиды. Позже, вдохновленный трудами Демокрита, он обратился к философии и, согласно Диогену Лаэртскому, познакомился с мегарской диалектикой через Брайсона, ученика Стильпона. Однако показания Диогена сомнительны. ^[1]

Пиррон, очевидно, путешествовал с Александром Македонским во время его исследования востока вместе с Анаксархом и учился у гимнософистов в Индии и у магов в Персии. Кажется, он перенял уединенную жизнь из восточной философии. Вернувшись в Элиду, он жил там в нищете, но был очень почитаем элейцами, а также афинянами, которые дали ему права гражданства. Его доктрины известны главным образом благодаря сатирическим произведениям его ученика Тимона Флийского (Силлографа).

Философия

Главный принцип мысли Пиррона выражен в слове акаталепсия, подразумевающем невозможность познания истинной природы вещей. Для любого данного утверждения противоположное может быть выдвинуто с равным основанием. Во-вторых, необходимо ввиду этого воздержаться от суждения (эпохе). По выражению Тимона, ни одно утверждение не может быть известно как лучшее, чем другое. В-третьих, эти результаты применимы к жизни вообще. Поскольку ничего нельзя узнать, единственная правильная позиция — это 9.0187 атараксия, или «свобода от беспокойства».

Надлежащее поведение мудреца, сказал Пиррон, состоит в том, чтобы задать себе три вопроса. Во-первых, нужно спросить, что такое вещи и как они устроены. Во-вторых, нужно спросить, как он относится к этим вещам. В-третьих, спрашивается, каким должно быть ее отношение к ним. Ответ Пиррона состоял в том, что вещи неразличимы, неизмеримы и неразрешимы, и не более того, чем то, или и то, и то, и ни то, ни это. Поэтому, сказал он, чувства не говорят правды и не лгут. ^[2] Следовательно, человек ничего не знает. Человек знает только то, как ему кажутся вещи, но об их внутреннем содержании люди остаются в неведении.

Невозможность знать, даже в отношении собственного невежества или сомнения, должна вести мудреца к уходу в себя. Ему следует избегать стресса и эмоций, которые естественным образом сопровождают суетное воображение. Эта теория невозможности познания есть первое и наиболее полное изложение агностицизма в истории мысли. Его этические результаты можно сравнить с идеальным спокойствием, предложенным стоиками и эпикурейцами.

Альтернативная интерпретация заключается в том, что Пиррон был не , строго говоря, скептиком в соответствии с собственными стандартами скептика — хотя он и считался скептиком в древности — а скорее отрицательным догматиком. Взгляд на то, как обстоят дела в мире, делает Пиррона догматиком; отрицание возможности познания делает его догму отрицательной. ^[3]

Пиррон, как говорят, был настолько привязан к скептицизму, что это привело к его собственной несчастной и внезапной смерти около 275 г. г. до н. э. Согласно легенде, он демонстрировал скептицизм с завязанными глазами, когда его ученики пытались предупредить его об опасной скале, к которой он направлялся. Он отказывался им верить, и таким образом его жизнь внезапно оборвалась. Однако историческая достоверность этого утверждения сомнительна.

Пирронизм

Пирронизм, или Пирронианский скептицизм, — школа скептицизма, основанная Энесидемом в I веке г. до н. э. и записано Секстом Эмпириком в конце второго или начале третьего века 9.0139 г. н.э. г. Он был назван в честь Пиррона, хотя связь между философией школы и исторической личностью туманна. Пирронизм стал влиятельным в течение последних нескольких столетий, когда зародилось современное научное мировоззрение.

В то время как «академический» скептицизм, самым известным сторонником которого является Карнеад, утверждает, что «ничего нельзя знать, даже это», пирронианские скептики отказываются соглашаться с неочевидными утверждениями и остаются в состоянии постоянного исследования. По их мнению, даже утверждение о том, что ничего нельзя знать, является догматическим. Например, пирронианцы могут утверждать, что отсутствие доказательств не может являться опровержением и что отсутствие веры сильно отличается от состояния активного неверия. Вместо того, чтобы не верить в экстрасенсорные способности, например, из-за отсутствия доказательств таких вещей, пирронианцы признают, что нельзя быть уверенным, что новые доказательства не появятся в будущем, и поэтому они намеренно остаются предварительными и продолжают свои исследования. Пирронианцы также подвергают сомнению общепринятые знания и рассматривают догматизм как болезнь разума.

Пирроновский кризис

Краткий период в западной истории, во время зарождения современности, упоминается философами как «пирроновский кризис». В феодальном обществе абсолютная истина обеспечивалась божественной властью. Однако по мере того, как эта точка зрения утратила свою легитимность, наступило короткое время (в семнадцатом веке), прежде чем Просвещение создало науку и национальное государство в качестве новых источников абсолютной истины. В этот период среди мыслителей того времени были популярны релятивистские взгляды, подобные взглядам пирронизма.

Пирронианский скептицизм похож на форму скептицизма, называемую зететизмом, продвигаемую современным мыслителем Марчелло Труцци.

Экзистенциальное измерение

Пиррон и пирронизм принадлежат к постсократической традиции греческой философии, которая в основном фокусируется на вопросах, связанных с личностью и ее моральными дилеммами, а не на космологических вопросах, как это было у досократиков. В более общем смысле philosophia означает любовь к мудрости. Следовательно, даже самый теоретический философский поиск начинается и заканчивается каким-то моральным или экзистенциальным интересом: откуда я пришел, кто я, куда я иду? И все эти вопросы возвращаются к вопросу «что я могу знать?» на что Пиррон отвечает: «ничего» и даже не уверен.

Воздержание от суждения, таким образом, является не только подходящей эпистемологической позицией; это также отношение, которое приведет к душевному покою, ataraxia . Для пирронианского скептика попытка найти удовлетворительное объяснение вещам по определению бессмысленна. Благодаря своей убежденности в том, что точное знание — это иллюзия, он отказывается даже идти в этом направлении и побуждает своих последователей искать мира в принятии этой реальности. Это прежде всего экзистенциальная позиция.

Пирронизм и дзен

При утверждении, что вещи есть ни то, ни се (ни горячее, ни холодное, ни белое, ни черное, ни определенное, ни неопределенное и т. д.) и в то же время то и то (горячее и холодное, белое и черный, достоверный и неопределенный), пирронист признает относительный характер всякого знания и всякой реальности, воспринимаемой разумом. Он признает, что, в конце концов, о реальности нельзя сказать ничего, что нельзя было бы опровергнуть с другой точки зрения, и совершаемый им экзистенциальный скачок заключается в том, что только отказавшись от всей этой перспективы и приняв вещи такими, какие они есть, у нас есть шанс достичь мира. ума.

Хотя культурный фон может сильно различаться, эта философская позиция сразу же напоминает дзен-буддизм и его поиски нирваны, внутреннего покоя и свободы, достигаемых через непривязанность. Эта свобода достигается не через какое-либо конкретное философское понимание нашей реальности. Скорее, это достигается через экзистенциальное понимание того, что мир повседневной реальности (описанный почти так же, как приведенное выше пирроновское описание) приводит к неразрешимым противоречиям, борьбе и противостоянию на каждом уровне из-за своей относительной природы. Таким образом, пустота или небытие Шуньяты, достигаемое в конце долгого духовного обучения, имеет парадоксально положительное значение, позволяющее нам принимать вещи такими, какие они есть, в их «Таковости», без какой-либо относительной перспективы. Таким образом, существует явное семейное сходство между атараксией и нирваной. Сообщения о визитах исторического Пиррона в Индию подтверждают связь между ними. Точно так же часто говорят, что другие древнегреческие мыслители, включая Платона, заимствовали часть своего вдохновения с Востока через Индию.

Примечания

1. ↑ Бетт (2000) 1.
2. ↑ Лонг и Седли (1987), том. 1, с. 14-17, т. 1, с. 2, стр. 5-7.
3. ↑ Лонг (1986) 75-88.

Ссылки

Ссылки ISBN поддерживают NWE за счет реферальных сборов

• Algra, K., J. Barnes, J. Mansfeld, and M. Schofield, eds. Кембриджская история эллинистической философии. Кембридж: Издательство Кембриджского университета, 1999. ISBN 9780521250283
• Аннас, Джулия и Джонатан Барнс. Модусы скептицизма: древние тексты и современные интерпретации. Кембридж: Издательство Кембриджского университета, 1985. ISBN 9780521256827
• Бетт, Ричард. «Аристокл о Тимоне о Пирроне: текст, его логика и достоверность». В Oxford Studies in Ancient Philosophy 12 (1994a), 137–181.
• Бетт, Ричард. «Что Пиррон думал о природе божественного и добра?» Phronesis 39 (1994b), 303-337.
• Бетт, Ричард. Пиррон, его предки и наследие. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета, 2000. ISBN 9780198250654
• Брюншвиг, Жак. «Введение: начало эллинистической эпистемологии».
• Бернит, Майлз, изд. Скептическая традиция. Беркли: University of California Press, 1983. ISBN 9780520037472
• Бернит, Майлз и Майкл Фреде, ред. Первородные скептики: полемика. Индианаполис: Хакетт, 1997. ISBN 9780872203136
• Хэнкинсон, Р.Дж. Скептики. Лондон: Рутледж, 1995. ISBN 9780415047722
• Лонг, А.А. Эллинистическая философия: стоики, эпикурейцы, скептики. University of California Press, 1986. ISBN 9780520058071
• Лонг, А.А. и Дэвид Седли. Эллинистические философы. Кембридж: Издательство Кембриджского университета, 1987. ISBN 9780521255615
• Нападающий, Гизела. «О разнице между пирронистами и академиками». В G. Striker, 90 187 Очерков по эллинистической эпистемологии и этике. Кембридж: Издательство Кембриджского университета, 1996. ISBN 9780521470513
• Нападающий, Гизела. «Скептические стратегии» В G. Striker, Очерки эллинистической эпистемологии и этики. Кембридж: Издательство Кембриджского университета, 1996. ISBN 9780521470513
• Нападающий, Гизела. «Десять тропов Энесидема». В G. Striker, 90 187 Очерков по эллинистической эпистемологии и этике. Кембридж: Издательство Кембриджского университета, 1996. ISBN 9780521470513
• Сваварссон, Свавар Храфн. «Догматическая натура Пиррона». The Classical Quarterly 52 (2002), 248-56.
• Сваварссон, Свавар Храфн. «Неразрешимая природа Пиррона». Оксфордские исследования древней философии 27 (2004), 249-295.

• Эта статья включает текст из одиннадцатого издания Британской энциклопедии , публикации, которая сейчас находится в общественном достоянии.

Внешние ссылки

Все ссылки получены 16 июня 2019 г.

• Статьи Стэнфордской энциклопедии философии:
  • «Пиррон».
  • «Древний скептицизм».
  • «Аркесилай».
  • «Карнеад».

• Статьи Интернет-энциклопедии философии:
  • «Пиррон».
  • «Энезидем».
  • «Древнегреческий скептицизм».
  • «Аркесилай».
  • «Карнеад».

Общие источники философии

• Стэнфордская энциклопедия философии.
• Интернет-энциклопедия философии.
• Проект Пайдейя Онлайн.
• Проект Гутенберг.

Авторы

Энциклопедия Нового Света авторов и редакторов переписали и дополнили статью Википедии в соответствии со стандартами New World Encyclopedia . Эта статья соответствует условиям лицензии Creative Commons CC-by-sa 3.0 (CC-by-sa), которая может использоваться и распространяться с надлежащим указанием авторства. Кредит должен соответствовать условиям этой лицензии, которая может ссылаться как на Энциклопедия Нового Света участников и самоотверженных добровольных участников Фонда Викимедиа. Чтобы процитировать эту статью, щелкните здесь, чтобы просмотреть список допустимых форматов цитирования. История более ранних вкладов википедистов доступна исследователям здесь:

• Пиррон  ^{история}
• Пирронизм  ^{история}

История этой статьи с момента ее импорта в New World Encyclopedia :

• История «Пиррона и пирронизма»

Примечание. На использование отдельных изображений, лицензированных отдельно, могут распространяться некоторые ограничения.

Введение: Философский скептицизм и пирронизм | Пирронианские размышления о знании и обосновании

Фильтр поиска панели навигации Oxford Academic Пирронианские размышления о знании и обоснованииДревняя философияЭпистемологияМетафизикаКнигиЖурналы Термин поиска мобильного микросайта

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации Oxford Academic Пирронианские размышления о знании и обоснованииДревняя философияЭпистемологияМетафизикаКнигиЖурналы Термин поиска на микросайте

Расширенный поиск

• Иконка Цитировать Цитировать

• Разрешения

• Делиться
  • Твиттер
  • Подробнее

Cite

Фогелин, Роберт Дж. ,

‘Introduction: Philosophical Skepticism and Pyrrhonism’

,

Pyrrhonian Reflections on Knowledge and Justification

(

New York,

1994;

online edn,

Oxford Academic

, 1 Nov. 2003

), https://doi.org/10.1093/0195089871.003.0001,

, по состоянию на 2 октября 2022 г.

Выберите формат Выберите format.ris (Mendeley, Papers, Zotero).enw (EndNote).bibtex (BibTex).txt (Medlars, RefWorks)

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации Oxford Academic Пирронианские размышления о знании и обоснованииДревняя философияЭпистемологияМетафизикаКнигиЖурналы Термин поиска мобильного микросайта

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации Oxford Academic Пирронианские размышления о знании и обоснованииДревняя философияЭпистемологияМетафизикаКнигиЖурналы Термин поиска на микросайте

Advanced Search

Abstract

Введение предлагает краткий очерк пирроновского скептицизма в том виде, в каком он представлен в работах Секста Эмпирика, а также конкурирующих интерпретаций масштабов пирроновского сомнения. Используя термины, заимствованные из Галена, одни читают Секста как деревенского скептика, другие — как вежливого скептика. В деревенской интерпретации, принятой Джонатаном Барнсом, Майлзом Берньетом и другими, цель пирронизма состоит в том, чтобы добиться приостановки веры по всем вопросам, включая убеждения повседневной жизни. Согласно вежливому чтению, данному Майклом Фреде, цель скептического сомнения ограничивается догматическим философствованием и тесно связанными с ним действиями. Приводятся аргументы в пользу принятия урбанистической интерпретации – точки зрения, с которой написана эта работа.

Ключевые слова: Барнс, Бернит, Фреде, Гален, пирронианский скептицизм, Секст Эмпирик, приостановка веры

Субъект

Эпистемология, метафизика, древняя философия

В настоящее время у вас нет доступа к этой главе.

Войти

Получить помощь с доступом

Получить помощь с доступом

Институциональный доступ

Доступ к контенту в Oxford Academic часто предоставляется посредством институциональных подписок и покупок. Если вы являетесь членом учреждения с активной учетной записью, вы можете получить доступ к контенту одним из следующих способов:

Доступ на основе IP

Как правило, доступ предоставляется через институциональную сеть к диапазону IP-адресов. Эта аутентификация происходит автоматически, и невозможно выйти из учетной записи с IP-аутентификацией.

Войдите через свое учреждение

Выберите этот вариант, чтобы получить удаленный доступ за пределами вашего учреждения. Технология Shibboleth/Open Athens используется для обеспечения единого входа между веб-сайтом вашего учебного заведения и Oxford Academic.

1. Нажмите Войти через свое учреждение.
2. Выберите свое учреждение из предоставленного списка, после чего вы перейдете на веб-сайт вашего учреждения для входа.
3. Находясь на сайте учреждения, используйте учетные данные, предоставленные вашим учреждением. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
4. После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если вашего учреждения нет в списке или вы не можете войти на веб-сайт своего учреждения, обратитесь к своему библиотекарю или администратору.

Войти с помощью читательского билета

Введите номер своего читательского билета, чтобы войти в систему. Если вы не можете войти в систему, обратитесь к своему библиотекарю.

Члены общества

Доступ члена общества к журналу достигается одним из следующих способов:

Вход через сайт сообщества

Многие общества предлагают единый вход между веб-сайтом общества и Oxford Academic. Если вы видите «Войти через сайт сообщества» на панели входа в журнале:

1. Щелкните Войти через сайт сообщества.
2. При посещении сайта общества используйте учетные данные, предоставленные этим обществом. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
3. После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если у вас нет учетной записи сообщества или вы забыли свое имя пользователя или пароль, обратитесь в свое общество.

Вход через личный кабинет

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам. Смотри ниже.

Личный кабинет

Личную учетную запись можно использовать для получения оповещений по электронной почте, сохранения результатов поиска, покупки контента и активации подписок.

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам.

Просмотр ваших зарегистрированных учетных записей

Щелкните значок учетной записи в правом верхнем углу, чтобы:

• Просмотр вашей личной учетной записи и доступ к функциям управления учетной записью.
• Просмотр институциональных учетных записей, предоставляющих доступ.

Выполнен вход, но нет доступа к содержимому

Oxford Academic предлагает широкий ассортимент продукции. Подписка учреждения может не распространяться на контент, к которому вы пытаетесь получить доступ. Если вы считаете, что у вас должен быть доступ к этому контенту, обратитесь к своему библиотекарю.

Ведение счетов организаций

Для библиотекарей и администраторов ваша личная учетная запись также предоставляет доступ к управлению институциональной учетной записью. Здесь вы найдете параметры для просмотра и активации подписок, управления институциональными настройками и параметрами доступа, доступа к статистике использования и т. д.

Покупка

Наши книги можно приобрести по подписке или приобрести в библиотеках и учреждениях.

Информация о покупке

Греческая философия – Пиррон и скептицизм – Сама мысль

Пиррон  (360–270 до н. э.), величайший скептик Древней Греции, был из Элиды, к северо-западу от Афин на Дорианском полуострове. Диоген Лаэртский говорит, что Пиррон изначально был художником, интересная профессия для мыслителя, который утверждает, что реальность — это видимость, а человеческие суждения — это образы, которые никогда полностью не передают оригинал. Первоначально слово «скептикос» означало «9».0595 inquirer ’, тот, кто постоянно расследует дела.

Как мы уже обсуждали с предыдущими мыслителями, такими как Ксенофан, Гераклит, Демокрит и Сократ, более догматические мыслители часто изображают скептицизм как пессимистический нигилизм, унылое отношение к тому, что никакое знание невозможно, но скептики часто весьма оптимистичны в отношении поиска мудрости. внутри себя и во всем космосе. В то время как скептики являются релятивистами, критикующими претензии на абсолютное универсальное знание, скептики увлечены поиском относительной истины, которая, по их мнению, является непрерывным источником понимания и участия. Ясно, что «исследователи» верят, что нет конца исследованию, нет конца тому, что мы можем обнаружить.

Будучи молодым художником, Пиррон увлёкся философией благодаря работам Демокрита, атомиста, весьма скептически относившегося к человеческим суждениям, несмотря на свою атомистическую теорию. Демокрит сказал: « Разум — могущественный убеждающий », а о богах и делах небес: « Человек — это то, что мы знаем ». Критически относясь к знанию, сказал, что нам следует больше думать, чем много учиться, и сказал: « В действительности мы ничего не знаем, ибо истина в глубине », утверждая, что мы должны напоминать себе, что мы всегда относительно удалены от реальности, которая нас окружает. Это похоже на Гераклита, который писал: « Природа любит скрывать » и « Вещи хранят свои секреты ». Также, как и Гераклит, Демокрит говорил: « Мир — перемена, жизнь — мнение », и « Мир — сцена, жизнь — наш вход: Ты пришел, ты увидел, ты ушел ». Пиррон также был знаком с парадоксальной мыслью элеатов, которой он научился в мегарской школе, основанной последователем Сократа.

Пиррон путешествовал со своим учителем Анаксархом, также последователем Демокрита, и Александром, учеником Аристотеля и императором, в Персию и Индию, одни источники говорят как воин, другие как ученый. Александру не удалось завоевать Индию, в отличие от Египта и Персии. Говорят, что Пиррон учился у персидских магов, а также у индийских «гимнософистов» — странный термин, означающий тех, кто тренировался и изучал как гимнастику (вероятно, йогические позы), так и философию. Это могли быть джайны, которые были известны своими логическими дебатами, а также экстремальными практиками телесной дисциплины, иногда постясь, стоя в джунглях в течение нескольких дней. Статуи джайнских учителей часто изображают виноградные лозы, растущие на их очень обнаженных телах. Источники говорят, что один индийский гимнософ поджег себя, чтобы добровольно пойти на смерть, напугав Александра и его окружение.

Вернувшись в Элиду, Пиррон решил вести простую жизнь в нищете, но он был известен как в Элиде, так и в Афинах своим умением вести дебаты, и афиняне дошли до того, что предложили ему гражданство и построили статую в его честь. честь после его смерти. Жители Элиды предложили Пиррону должность главного жреца, веря, что его повеление истины божественно, и в его честь освободили философов от налогов. Пиррон ничего не написал, хотя его работы были записаны его учеником Тимоном (не сурикатом из Король Лев ), а затем его скептицизм был развит много позже Секстом Эмпириком, от которого мы знаем о мысли Пиррона сегодня.

Джайны, хорошие кандидаты в гимнософы, которых Пиррон встретил в Индии, выступают за два принципа, которые разделяют индийскую мысль, но приписывают новаторство джайнов: анекантавада , множественность и относительность или «неоднозначность» реальности, и syadvada , гипотетическая и несовершенная природа точки зрения и суждения, которая всегда является нитью человеческой истины. В соответствии с этими двумя принципами все человеческие верования и суждения являются временными и частичными взглядами на каждую конкретную вещь, включая себя и космос. Джайны, как и буддисты, верят, что вещи могут быть, а могут и не быть такими, какими они кажутся, и могут быть или не быть выражены такими, какие они есть.

Скептицизм Пиррона обобщается термином « акаталепсия »,  воздержание от суждения . Подобно Зенону, Пиррон учил, что любой вере можно противопоставить противоположную веру, которая ей противоречит. Таким образом, как и джайны, Пиррон считал, что реальность не односторонняя, как человеческие суждения, и что все суждения пристрастны и должны рассматриваться как гипотетические, как наилучшее предположение. В то время как некоторые в древности или в наше время могли бы обвинить Пиррона в том, что он софист, разрушитель истины, который просто умело аргументирует любую сторону, но без подлинного стремления к истине, Пиррон, подобно элеатам и Сократу, считал, что видя ограниченность и противоречия присущее всем сторонам истины, во всех позициях человеческого суждения, приближает человека к полной истине, давая взгляд бога, насколько это возможно для смертных. Вспомним, что Аристотель говорил, что скептики ничем не лучше растений, предпочитающих всеобщую достоверность.

Точно так же, как знание Сократа о том, что мы, смертные, невежественны, считалось божественным (как мы видели в «Апологии» и «Пире» Платона), Пиррон, подобно Пармениду в одноименном диалоге Платона, утверждал, что каждая сторона знает, что каждая из сторон невежественна и ограничена. Подобно тому, как Сократ в «Меноне» Платона утверждал, что мы можем стремиться к добру, хотя мы и не знаем, что это такое, зная и не зная его, Пиррон применил это на практике, как Парменид, показав, что каждая сторона любого спора является одновременно знающим. и не зная , как истинное, так и ложное, как и противная сторона. В доказательство этого Пиррон указывал на постоянный факт разногласий между глупыми и мудрыми , постоянные споры как между образованными и необразованными, так и между простыми людьми и знатными людьми.

Пиррон утверждал, что каждая вещь есть и то, и другое, а не то и не то . Это очень похоже на великого буддийского логика Нагарджуну, который утверждал, что каждая вещь или суждение есть, нет, и есть, и нет, и ни есть, ни нет. Рассмотрим пример горячего огня. Поскольку тот или иной огонь не просто горячий, а только относительно горячий (холоднее, чем, например, плазма в звезде), правильно также сказать, что огонь не горячий, поскольку он не просто или полностью горячий. Таким образом, также правильно сказать, что огонь и горяч, и не горяч, и то, и другое в определенной степени. Наконец, поскольку огонь не просто или исключительно горяч или не горяч, правильно будет сказать, что огонь ни горяч, ни не горяч.

Вспомните, что Платоновский Парменид сказал Сократу, что если кто-то практикует диалектические упражнения такого рода, он становится мудрее и приходит к пониманию истинности форм вещей. Пиррон вполне мог найти такого рода упражнение в спорах с индийскими логиками и вернуть его в Элиду, хотя оно уже существовало в Афинах в трудах Платона. Легенда гласит, что Пиррон мог победить любого в споре, затем занять позицию своего противника и победить свою. Он мог сделать это, потому что знал, что человеческая истина в основе своей односторонняя и поэтому не может устранить оппозицию.

Пиррон полагал, что видение этого теоретически, а затем применение его на практике, упражнение, как предлагает Платон Парменид, приносит душевный покой и свободу от страха , что Пиррон и более поздние пирронианцы назвали « атараксией », состоянием спокойствие . Если кто-то не привязан ни к одной из сторон в споре, то ему нечего бояться, если какая-либо из сторон утверждается или отрицается. Поскольку вещи не односторонни, кажутся нам односторонними, а затем двусторонними, мы должны спросить себя, каково наше отношение к истине и как мы должны подходить к жизни. Пиррон верил в жизнь в простоте, эмоциональной отстраненности и спокойствии, подобно греческим философам, которых мы уже изучали, а также эпикурейцам и стоикам, которых мы будем изучать на следующей неделе, которые, не соглашаясь с Пирроном, также полагали, что практическая цель жизни было достижение атараксии. Он также очень похож на буддизм, который многое взял от джайнизма.

Некоторые источники, критикующие Пиррона, говорят, что куда бы он ни пошел, его должны сопровождать друзья, чтобы он не скептически пытался сходить со скалы или перед колесницами и повозками. Более вероятно, что Пиррон мог утверждать, что можно проехать через колесницу или пройти по воздуху, не чувствуя необходимости доказывать это физически, и эта история была рассказана более догматичными мыслителями, которых Пиррон разозлил своим скептицизмом. Это правда, что никакая колесница или повозка не являются абсолютно прочными, и спуск со скалы не является верной смертью. Хотя Пиррон утверждал, что наше понимание — это просто видимость, это не означает, что нужно действовать так, как будто видимость совершенно нереальна.

Энесидемус  основал пирронизм или пирронианский скептицизм как школу в первом веке до нашей эры. Постоянно зля все больше догматических мыслителей и философских школ, пирронианцы были известны релятивизацией каждого утверждения словами « Кажется, что… » или « Мне кажется, что… », вместо того, чтобы категорически утверждать, что является истиной. Критически относясь к логике Аристотеля и его перипатетической школы, пирронисты утверждали, что не существует истин, которые можно было бы абсолютно утверждать (Все X есть Y) или абсолютно отрицать (Ни одно X не есть Y). Все, что мы можем знать, учитывая нашу ограниченную перспективу и способность накапливать знания на основе опыта, — это то, что можно относительно утверждать (некоторое X есть Y) или относительно отрицать (некоторое X не есть Y). Здесь есть интересное различие между использованием нами терминов «9».0023 общее » и « универсальное », оба из которых Аристотель применял к абсолютному утверждению и отрицанию. Когда мы говорим « универсальный », мы имеем в виду абсолютный, но когда мы говорим « общий », это также может означать относительный. Таким образом, для Аристотеля утверждение « X есть обычно Y » означает, что X всегда есть Y, но мы можем прочесть это как высказывание « X относительно и по большей части Y ». Хотя пирронианцы не отрицали этот второй вид утверждений, преимущественно утверждая или отрицая что-либо, они отрицали бы способность Аристотеля делать универсальные утверждения, которые он также назвал бы «общими» утверждениями.

Нравится:

Нравится Загрузка…

Пирронизм: Древний скептицизм | Неологикон

Я нахожу довольно интересным, сколько эллинистических школ имеют свои собственные прилагательные; но опять же, школы не только были очень влиятельны в свое время, но и сделали себя до смешного уязвимыми для слухов и неправильных представлений, которые распространяются даже сегодня. Среди этих школ одна из самых интригующих: школа скептиков. И, как и каждое прилагательное, происходящее из греческой философии, идеальный скептик изменился на протяжении поколений, превратившись из энергичного исследователя 9 в0187 (скептик, σκεπτικοι) радикальному сомневающемуся. Скептицизм имеет давнюю традицию, простирающуюся от современного философа Рене Декарта с его картезианским скептицизмом до Дэвида Юма с его индуктивным скептицизмом.

Хотя типичное поведение скептика можно проследить до философов-досократиков, именно Пиррону Элидскому (ок. 360–270 до н. э.) мы формально приписываем философскую концепцию скептицизма. Пиррон следовал традиции философа ничего не писать, а речь была его единственным методом передачи своих учений. Во время завоеваний Александра Македонского Пиррон в сопровождении атомщика Анаксарха встретил своеобразных мудрецов, известных как гимнософы, или нагие любители мудрости. От этих индийских гуру он перенял «идею непостижимости и приостановления суждения».0187 (epoche, εποχη) занимает центральное место в пирронизме. Как и у любого другого любителя мудрости, миссия Пиррона состояла в том, чтобы найти истину в жизни, которая, как он чувствовал, освободит нас от забот, в конечном счете, с целью достижения эпикурейского состояния невозмутимости, известного как ataraxia . Однако он обнаружил, что в мире не было правды, потому что, что бы вы ни говорили, всегда найдется опровержение, столь же правдоподобное. Софист Протагор сказал: «Человек есть мера», утверждая, что все относительно нас. Пиррон поддержал эту идею, утверждая, что все утверждения могут иметь противоположности. Его последующее приостановление суждения, таким образом, сняло все ярлыки, такие как правильное и неправильное, горячее и холодное и так далее. Что может быть красивым для одного человека, может быть уродливым для другого. При любом утверждении всегда найдется что-то против него. Все это можно было вернуть к чувствам, которые Пиррон назвал ненадежными. Однако, по словам Пиррона, чувства — это все, что у нас есть. Для него видимость, то, как вещи представляются нам, может быть либо истинным, либо ложным, но мы никогда не узнаем этого на самом деле, поскольку знание невозможно. Например, если мы смотрим на чашку с водой с карандашом в ней, то ее первоначальный вид, то есть карандаш, неравномерно разделенный преломлением, истинен, поскольку мы видим его своими глазами. Его внешний вид, когда мы вынимаем его из воды и обнаруживаем, что он цел, также верен, потому что мы видим его своими глазами. В обоих случаях наши представления были истинными, но в то же время ложными.

Истории рассказывают о Пирроне, который жил, «ничего не избегая и ни за чем не наблюдая, принимая все как есть, будь то повозки, пропасти или собаки». в середине того, что он говорил, он только что закончил говорить сам с собой».[3] «И однажды, когда Анаксарх упал в канаву, он прошел мимо него и не оказал ему никакой помощи… Анаксарх сам хвалил его [Пиррона] равнодушие и отсутствие сентиментальности»[4]. В другой раз «его попутчики испугались бури. Однако он был спокоен и безмятежен».[5]

Откуда мы все это знаем о Пирроне, спросите вы? Большая часть того, что мы знаем о нем, получена из вторых рук. Диоген Лаэртский, биограф, черпал свои источники из историй, рассказанных другими. Более надежным источником является Тимон Флийский (320–230 гг. до н. э.), ученик Пиррона. Тимон много писал о своем уважаемом хозяине, хотя больше всего он известен своими Silloi , сатирами, написанными о других философах и писателях. Хотя Тимон был ближайшим соратником Пиррона, его товарищи-скептики Энесидем и Агриппа внесли больший вклад в пирронизм. Чтобы поддержать образ жизни Пиррона и защитить его от любой логической критики, Энесидем предложил 10 аргументов (tropoi, τροποι) , который суммировал пирронову подвеску:

1. Все животные воспринимают вещи по-разному
2. Люди воспринимают вещи по-разному
3. Органы чувств воспринимают вещи по-разному
4. Обстоятельства меняют наше восприятие вещей
5. Культуры и убеждения меняют наше восприятие вещей
6. На все влияет что-то еще, что меняет наше восприятие вещей
7. Местоположение, особенно расстояние, меняет наше восприятие вещей
8. Количество чего-то меняет наше восприятие вещей
9. Частота возникновения чего-либо меняет наше восприятие вещей
10. Вещи по отношению к другим вещам изменяют наше восприятие вещей

Агриппа почувствовал необходимость сократить эти аргументы, превратив их в пять:

1. Что бы ни говорили, всегда найдется противоположная точка зрения
2. Все претензии требуют обоснования, которое будет продолжаться бесконечно
3. В зависимости от текущих условий восприятие человека может измениться
4. После tropoi 2 будут приняты обоснования
5. Обоснования становятся круговыми рассуждениями

Наконец, эти аргументы сводились к двум основным идеям:

1. Внутренняя ценность объекта неразличима людьми; мы можем найти только внешнее значение
2. Любые попытки описать внутреннюю стоимость приведут к круговым рассуждениям

Истории о полном забвении и смертельном невежестве вокруг Пиррона наверняка вызовут некоторый скептицизм (каламбур), поскольку Энесидем защищал его, заявляя: «Он [Пиррон] только теоретизировал о приостановлении суждения, тогда как на самом деле он не действовал непредусмотрительно». [6] Последователи Пиррона были не единственными философами-скептиками, поскольку Академия Платона вступила в свой средний период, период скептицизма, после назначения Аркесилая (316-241 гг. до н. э.). Аркесилай в стиле Сократа сказал: «Я уверен, что ничего не знаю». Конечно, это означало, что он был уверен, что не уверен, что ничего не знает. Он продолжал преподавать диалектику, классическое искусство сократовского диалога, в Академии, подчеркивая невозможность истинного знания. В конце концов, его наследие было превзойдено Карнеадом (214–129 гг.). Опытный диалектик и скептик, Карнеад был известен своей способностью, как и Протагор, аргументировать обе стороны темы. Один из его заметных трюков заключался в том, что он читал в Риме лекции о концепции справедливости, восхваляя ее. На следующий день он выступил против справедливости, полностью перевернув свою предыдущую лекцию. Говорят, что он разозлил многих политиков, в том числе Катона Младшего, что закончилось изгнанием Карнеада из Рима. Через некоторое время возник вопрос, пригодна ли была жизнь Скептика для жизни, учитывая, что Пиррон жил опасно близко к смерти — по крайней мере, так он изображается в рассказах. Если мы живем, откладывая суждения, что может помешать нам подвергнуть свою жизнь опасности? Карнеад предложил решение, известное в скептицизме как вероятность 9.0187 (питанотита, πιθανότητα) . Поскольку мы используем видимость, чтобы определить, что что-то есть, согласно Карнеаду, мы можем различать вещи, которые могут причинить нам вред, создавая эти видимости, используя дедуктивное рассуждение, чтобы решить, что что-то плохо. На примере тени мы можем разобрать ее форму, думая, что это человек, но только до тех пор, пока мы не увидим ее движение, мы можем сказать, живая ли она, и, более того, если мы слышим движущийся человекоподобный звук. разговаривая с тенью, мы можем обоснованно заключить, что это, на самом деле, человек. Различные степени вероятности, по мере того как они постоянно складываются, приведут нас к определенному выводу. Римский врач и скептик Секст Эмпирик (160-210 гг. н.э.) был последним писателем античности, продолжавшим традицию скептиков. Его книга, Очерки пирронизма , обеспечивает основу для основных принципов скептицизма. Однако скептики не считали себя сторонниками каких-либо доктрин.

В заключение, всякий раз, когда звучит слово «скептически», лучше воздержаться от суждений, потому что никогда не знаешь, обманывает ли тебя внешний вид. Пиррон, истинный мудрец, смог практиковать то, что проповедовал, и создал образ жизни, достойный подражания; однако следует действовать лишь с небольшой долей скептицизма, так как вы не хотели бы упасть в канаву, как Анаксарх. Наслаждайтесь сомнениями!

---

[1] Инвуд и Герсон, Эллинистическая философия , стр. 173
[2] Там же.
[3] Там же.
[4] Там же.
[5] Идент. , с. 174
[6] Там же, стр. История философии Том 1: Греция и Рим Джеймс Гарви и Джереми Стэнгрум (2012)
The Oxford Companion to Philosophy под редакцией Теда Хондериха (1995)
Эллинистическая философия Брэда Инвуда и Л. П. Джеймс Мэннион (2006)
Мечта о разуме Энтони Готлиб (2000)
История философии Джулиан Мариас (1967)

Нравится:

Нравится Загрузка…

Скептицизм, короткая неопределенная история (2): пирронианцы

Мы закончили первую статью этой серии, представляя человека, который, весьма вероятно, является первым философом-скептиком, собственно говоря, Горгием Леонтинским, и который, как мы видели, , как говорят, утверждал, 1) что сущего нет (или «нет ничего»), 2) что если бы какое-то существо существовало, то оно не могло бы быть познано, и 3) если бы что-то могло быть познано, оно не могло бы быть сказал. Это, однако, не более «скептическая» позиция, чем позиция строгого современника Горгия, ставшего еще более знаменитым: афинянина Сократа (ок. 470–439 гг.).9 г. до н. э.), мастер Платона (и многих других), чей главный тезис, как вы наверняка помните, состоит в том, что «я знаю одно: я ничего не знаю».

На самом деле, мы мало что знаем с уверенностью о мысли Сократа, потому что он ничего не писал, и каждый из его учеников или более поздних философов, писавших о его фигуре, приписывал ему очень разные точки зрения. Что кажется очевидным, так это то, что Сократ практиковал своего рода рассуждения (или диалог), которые вовлекали других в вопиющие противоречия, показывая, что принципы, на которых они основывали свои мнения, ничего не стоили; основные шаги в этом методе заключались в том, чтобы заставить другого предложить точную определения понятий, которые он использовал, а затем пытался найти контрпримеров этих определений. Сократ, вероятно, называл эту практику (позже известную как «метод Сократа») «экзаменацией» (90–187 скепсис 90–188), но его самые важные последователи (в первую очередь Платон, позже Аристотель, а также другие) были достаточно уверены в своей правоте. способность человеческого разума найти что-то вроде прочного основания для рационального знания ( episteme , или, по-латыни, scientia ), как в теоретической, так и в практической сферах.

Будучи старейшими философами, от которых сохранилось большое количество сочинений, история философии, основанная на трудах Платона и Аристотеля, изображает Сократа как человека, который поставил некоторые из основных правильных вопросов и разработал способ критики неправильных ответов, но кто, подобно Моисею, умершему непосредственно перед входом в Землю Обетованную, не натолкнул достаточно разума, чтобы осветить правильные ответы. Было бы забавно видеть, как сам Сократ отреагировал бы на сочинения этих «классических» философов; Держу пари, что он применил бы свое «исследование», приведшее Платона и Аристотеля к вопиющим противоречиям, не меньше, чем он сделал это со своими современниками, которые, чувствуя себя настолько пристававшими к его скепсис , приговорил его к смерти, выпив чашу болиголова.

Правда состоит в том, что некоторые философы играли именно эту роль, некоторые даже из самого престола Платона (его Академия в Афинах, лидеры которой в 3 ^rd веках до н.э. Аркесилай и Карнеад, как говорят, стали основательными скептиками) , но самая влиятельная скептическая школа античности была основана за несколько лет до этого Пирроном из Элиды (Элида находится на северо-западе Пелопоннеса, недалеко от Олимпии). Вслед за мастером Сократом, ни «академических» скептиков Аркесилая и Каренада, ни Пиррона (который был учеником другой ветви сократических школ: мегарцев, от Евклида Мегарского, не путать с великим математиком Евклидом Александрийским), кажется, написал одну строчку. Философию они рассматривали скорее как живую деятельность, а преподавание — лишь как своего рода непосредственное знакомство между учителем и учеником, не связываемое с мертвыми чернилами и папирусами. Поэтому трудно реконструировать их идеи.

К счастью, нечто, напоминающее мысли Пиррона, было написано через пятьсот лет (!) после его жизни малоизвестным автором по имени Секст Эмпирик (ок. 160–210 гг. н. э.; неплохое имя для философа), чья книга озаглавленный Pyrrhonian Outlines , является нашим основным источником знаний о древнегреческом скептицизме.

Через минуту я расскажу об этой книге, но должен признаться, что больше всего нам жаль, что мы потеряли работу одного прямого ученика Пиррона, плодовитого автора по имени Тимон Флийский (ок. 320–230 до н. э.), который написал множество книг почти во всех жанрах, но кто был наиболее известен среди древних читателей книгой под названием Silloi («Сатиры» или «Памфлеты»), в основном написанный как диалог между ним самим и Ксенофаном (одним из старейших досократовских философов, о котором он сам сообщил как автор некоторых сатир) и содержащий пародийную критику большинства философии, известные к тому времени, весьма вероятно, основанные на пирроновских аргументах. Другая работа Тимона, известная нам по вторичным ссылкам, Indalmoi («Образы» или «Внешности»), вероятно, была описанием философии его учителя. К сожалению, как и у большинства греческих и римских авторов, в лучших случаях из книг Тимона сохранилось всего несколько вырванных из контекста цитат и отсылок.

Вернее всего то, что скептические доводы Пиррона основывались на противопоставлении утверждений (на каждый тезис есть веские аргументы за и против), на идее, что наиболее рациональной позицией в данном случае является воздержание от веры ( epoché ), и что это наилучший путь к состоянию ума, составляющему величайшее благо: ataraxía или невозмутимость . Это, конечно, звучит странно для нас, детей христианской веры и науки Просвещения, ибо, не правда ли, неопределенность чего мы боимся больше всего? Разве не знание может нас спасти или, по крайней мере, сделать нашу жизнь более комфортной? Древний скептицизм, казалось, функционировал в совершенно иной парадигме: это так мало того, что мы можем знать с уверенностью, что твердые мнения почти всегда так или иначе причинят нам вред; , так что лучше не иметь твердого мнения о чем-либо (или, в большинстве версий древнего скептицизма, о чем-либо, что не поддается прямой проверке органами чувств). Интересно сравнить эту стратегию достижения счастья со стратегиями других древних философских школ, таких как стоики, платоники, эпикурейцы или киники: в некотором смысле все эти школы стремились к одному и тому же состоянию ума (9).0187 ataraxía ) за счет сочетания накапливающихся знаний и ограничивающих желаний (хотя они расходятся во мнениях относительно того, что мы знаем о мире и о себе, и о том, какие желания стоит урезать). Вместо этого скептики искали своего рода кратчайший путь: именно наше осознание того, что мы не можем знать практически ничего наверняка, приводит нас к глубокому спокойствию.

Возвращаясь к нашему другу Сексту, его книга представляет собой в основном воспоминание и изложение ассортимента «аргументов» (или tropoi , то есть «пути», «способы аргументации»), которые были собраны поколениями скептиков с 3^-го -го до н. э. по 2-е ^{-е и} -е века н. в 1^-м -м веке до нашей эры. Наиболее известным из этих списков является список, известный как «десять тропов», в котором упоминаются десять трудностей в установлении истинности чего бы то ни было.

Вот некоторые из этих аргументов: Разные животные воспринимают вещи по-разному, так как же мы можем сказать, что человеческий способ восприятия вещей правильный? Кроме того, разные люди воспринимают вещи по-разному, или делают это в разных обстоятельствах, или через разные органы, так что же гарантирует, что ваш взгляд на вещи является более точным, или что зрение является лучшим представлением вещей, чем обоняние? Другие аргументы относились к различиям в моральных суждениях между разными обществами, так что греческих скептиков также можно считать основателями культурного релятивизма. И, кроме того, обычай заставляет нас считать нормальным или неудивительным то, что с иной точки зрения могло бы считаться более странным (например, солнце гораздо чуднее кометы, но, поскольку мы прежние повседневные и другой редко, мы гораздо больше взволнованы этим).

Другой, более абстрактный набор «тропов», Секст приписывает некоему Агриппе (вероятно, с 1^-го -го по 2^-й век н.