Связь мышления и языка кратко: Учебное пособие для юридических вузов

Содержание

О взаимосвязи мышления и языка

Авторы: Аминев Дамир Марселевич, Назаров Тимур Зуфарович, Саниев Рамис Римовиич

Рубрика: Философия

Опубликовано в Молодой учёный №5 (139) февраль 2017 г.

Дата публикации: 31.01.2017 2017-01-31

Статья просмотрена: 1774 раза

Скачать электронную версию

Скачать Часть 5 (pdf)

Библиографическое описание:

Аминев, Д. М. О взаимосвязи мышления и языка / Д. М. Аминев, Т. З. Назаров, Р. Р. Саниев. — Текст : непосредственный // Молодой ученый. — 2017. — № 5 (139). — С. 451-453. — URL: https://moluch.ru/archive/139/39114/ (дата обращения: 13.04.2023).

О взаимосвязи мышления и языка

Аминев Дамир Марселевич, студент;

Назаров Тимур Зуфарович, доцент;

Саниев Рамис Римович, студент

Башкирский государственный аграрный университет (г. Уфа)

Мышление является главным компонентом сознания. Его можно определить как способность человека обрабатывать информацию по логическим алгоритмам. Правда, в философии и психологии встречаются попытки расширительного толкования мышления путем введения терминов «невербальное мышление» [1], «визуальное мышление» [2] и т. п. Мы полагаем, что для обозначения указанных феноменов лучше было бы ввести другие термины.

Мышление возникло в результате замены действий и предметов знаками, т. е. заместителями этих действий и предметов. И. П. Павлов называл этот механизм второй сигнальной системой. В сознании человека каждая вещь существует как бы в двух видах: в виде чувственного образа и имени вещи, обычно выражаемого через такой знак, как слово. Получается, что в психике человека есть компонент, который состоит только из знаков, связанных между собой по определенным правилам. Это и есть сфера мышления. Мысль отличается от чувственного образа двумя особенностями: 1) она есть обобщенная форма отражения мира. Например, понятие «дом» содержит в себе основные характеристики множества домов, безотносительно от их индивидуальных особенностей; 2) она есть опосредствованное через знаки отражение действительности: понятие «дом» есть имя, выраженное при помощи слова, записи на бумаге или жеста, имя, которое является репрезентантом множества домов.

Озвученное мышление есть речь, которая является наиболее типичным выражением языка. Язык есть знаковая система, выполняющая функции общения, хранения информации, формирования и развития мышления. Основными единицами речи, как наиболее распространенного вида языка, являются слова, при помощи которых выражаются понятия. Наиболее эффективно функцию общения (коммуникативная функция) выполняет именно речь. В отдельных случаях общение может осуществляться с помощью жестов (язык глухонемых) или на искусственных языках. Для хранения и трансляции информации в большей степени используется письменный язык.

Многие специалисты по изучению сознания склоняются к тому, что именно язык является одним из главных факторов формирования мышления. При этом они ссылаются на ряд известных фактов, подтверждающих, что языковая изоляция ребенка отрицательно сказывается на формировании его сознания.

На существование связи между богатством языка и уровнем интеллекта показывают, в частности, результаты исследований народов, находящихся на родоплеменной стадии развития. Язык представителей таких племен насчитывает всего несколько сот слов, а интеллект близок к уровню интеллекта ребенка. Да и по активному словарю наших современников в определенной мере можно судить об их интеллекте! Как писали И. А. Ильф и Е. П. Петров, словарь Шекспира составлял 12 тысяч слов, словарь негра-людоеда из племени «Мумбо-Юмбо» насчитывал 300 слов, а знаменитая героиня «Двенадцати стульев» Эллочка Щукина легко обходилась тридцатью словами.

Результаты клинических исследований сознания доказывают единство языка и мышления с другой стороны: ненормальная речь является признаком патологии мышления. На это указывают примеры речи или письма душевнобольных. Приведем в качестве примера один пример фрагмент заявления психически больного человека, который записал профессор А. Г. Спиркин: «В силу достоверных и неопровержимых документальных данных о получении насущного и переводу мощного, которые могут быть характеризованы как получение при закрытых герметически ушах двух с половиной под нос фиг, я остаюсь полностью и чересчур малодовольным и осмеливаюсь, набравшись храбрости, наступивши на правое дыхательное сердце, остаться без сестры Пашки Туберкульской и совершенно потерять имя ее» [3, с.

224–225].

Причина тесной связи мышления и языка объясняется по-разному. Одна из распространенных на Западе точек зрения принадлежит американским ученым Э. Сепиру и Б. Уорфу. Они полагают, что характер и закономерности мышления человека определяются тем языком, которым он пользуется. Согласно авторам, картина мира человека обусловлена характером его языка. Человек, овладевая языком, неявно выделяет из единого потока информации о мире те фрагменты, которые обозначены в языке в виде отдельных высказываний. Происходит категоризация знания о мире. «Мы расчленяем природу в направлении, подсказанном нашим родным языком. Мы выделяем в мире явлений те или иные категории и типы совсем не потому, что они (эти категории и типы) самоочевидны; напротив, мир предстает перед нами как калейдоскопический поток впечатлений, который должен быть организован нашим сознанием, а это значит в основном — языковой системой, хранящейся в нашем сознании ˂…˃. Мы сталкиваемся, таким образом, с новым принципом относительности, который гласит, что сходные физические явления позволяют создать сходную картину вселенной только при сходстве или по крайней мере при соотносительности языковых систем», — пишут Э.

Сепир и Б. Уорф [4, с 55].

Эта концепция, получившая название лингвистической относительности, ставит мышление человека в полную зависимость от языка. Получается, что люди, пользующиеся разными языками, имеют разные представления о мире. Правда, концепция лингвистической относительности имеет две версии — строгая и нестрогая. Согласно первой, язык определяет мышление, и, соответственно, лингвистические категории ограничивают и определяют когнитивные категории. Согласно второй, мышление наряду с лингвистическими категориями формируется под влиянием традиций и отдельных видов неязыкового поведения. По нашему мнению, вторая версия более предпочтительна, т. к. социализация человека осуществляется не только при помощи языка.

Но рациональное зерно во взглядах Сепира и Уорфа есть. В науке, например, характер и результаты исследований во многом определяются понятийным аппаратом, которым пользуется ученый. Но возникает вопрос: а чем определяются особенности самого языка? По всей видимости, на этот вопрос невозможен устраивающий науку ответ, если не обратиться к человеческой практике.

Структура языка, согласно результатам ряда исследований, представляет собой превращенную схему практической деятельности человека (Э. В. Ильенков, Р. Ю. Рахматуллин и др.) [5; 6; 7; 8; 9]. А структура самой практики, в свою очередь, определяется особенностями объективной реальности. Выживание в мире невозможно без учета закономерностей этого мира. И мы в своей деятельности вынуждены считаться с этим.

Свой опыт приспособления к закономерностям этого мира мы передаем через язык своим потомкам. Поэтому язык есть превращенная в знаковую форму (трансформированная в особый вид реальности) человеческая практика. Особенности внешнего мира, в котором живет человек, детерминируют характер его деятельности, а последний отражается в специфике языка. Язык же является важнейшим средством формирования сознания.

Тезис «мышление есть отражение» наполняется теперь более сложным содержанием и может быть сформулирован как «мышление есть результат отражения через структуру практики и языка объективной реальности». Эту идею так называемого деятельностного подхода к мышлению и языку схематически можно выразить так: законы объективного мира → схема практического действия → структура языкового выражения практической ситуации → структуры мысли.

Нужно, однако, заметить, что в философии и филологии существуют и другие мнения по поводу взаимосвязи языка и мышления, которые лежат в интервале от их полного отождествления (Ф. Шлейермахер) до полного отрицания непосредственной связи между ними (Ф. Э. Бенеке) [10].

В религиозной философии и язык, и мышление рассматриваются как дар Бога людям для общения и способности выбрать единственно правильный путь, на который указывает Священное Писание [11; 12; 13; 14].

Литература:

Жинкин Н. И. Язык. Речь. Творчество. М.: Лабиринт, 1998. 366 с.
Жуковский В. И., Пивоваров Д. В., Рахматуллин Р. Ю. Визуальное мышление в структуре научного познания // Красноярск: Изд-во Краснояр. ун-та, 1988. 184 с.
Спиркин А. Г. Сознание и самосознание. М.: Политиздат, 1972. 303 с.
Коул М., Скрибнер С. Культура и мышление. М.: Прогресс, 1977. 261 с.
Ильенков Э. В. Диалектическая логика. М.: Политиздат 1984. 320 с.
Рахматуллин Р. Ю. Об онтологических основаниях логического мышления // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2014. № 9–2 (47). С. 148–150.

Rakhmatullin R. Reflection principle in scientific knowledge // Современный научный вестник. 2015. Т. 2. № 2. С. 35–38.
Rakhmatullin R. Сonsciousness as a reflection // Nauka i studia. 2016. Т. 3. С. 947–950.
Рахматуллин Р. Ю. Онтология права в призме деятельностного подхода // Вестник Уфимского юридического института МВД России. 2000. № 2. С. 40–42.
Столетов А. И. Философия и поэзия: точки пересечения // Вестник Томского государственного педагогического университета. 2007. № 11. С. 18–24.
Rakhmatullin R., Semenova E. Thomism of the unity of the religious and scientific knowledge // Nauka i studia. 2015. Т. 10. С. 288–291.
Rakhmatullin R.Yu. The scientific and religious knowledge // News of Science and Education. 2016. Т. 8. № -1. С. 298–303.
Рахматуллин Р. Ю., Семенова Э. Р. Религиозная философия: сущность и основные проблемы // Приднепровский научный вестник. 2016. Т. 10. С. 138–142.
Nazarov T. Z., Semenova E. R. Sufi philosophy // Nauka i studia. 2016. Т. 10. С. 348–354.

Основные термины (генерируются автоматически): язык, мышление, категория, лингвистическая относительность, мир, объективная реальность, особенность, слово, человеческая практика, чувственный образ.

Мышление и язык в логике

20.03.2020

Французский философ XVII в. Р. Декарт доказывал, что способность нормально использовать язык является единственным достоверным признаком того, что некоторое существо обладает человеческим разумом. Эту способность невозможно обнаружить ни у автомата, ни у животного. Животное, впрочем, тоже представляет собой, по Декарту, разновидность автомата, наделенного рефлексами. Во всех отношениях, кроме языка, автомат может обнаруживать признаки интеллекта, иногда превосходящие соответствующие признаки человека. Но к языку ни животное, ни машина, лишенные разума, не будут способны, даже если наделить их физиологическими органами, необходимыми для производства речи.

Эта гипотеза о принципиальной неспособности животных говорить, подобно человеку, вызвала нескончаемые нападки на Декарта. Однако мысль его в основе своей верна: речью могут владеть только существа, наделенные разумом, и она является единственным способом проявления разума вовне.

Язык — необходимое условие существования абстрактного мышления. Не случайно такое мышление, являющееся отличительной особенностью человека, принято называть «мышлением в понятиях».

Язык возникает одновременно с сознанием и мышлением. Являясь чувственно воспринимаемой оболочкой мышления, язык обеспечивает мыслям человека реальное, предметное существование в форме колебаний воздуха (звуков) или следов краски на бумаге (письма). Вне такой оболочки мысль недоступна для других.

Как и мышление, язык диалогичен: он существует для отдельного человека лишь постольку, поскольку существует для других.

Логический анализ мышления всегда является исследованием языка, в котором оно протекает и без которого оно не является возможным. В этом плане логика — наука о мышлении — есть в равной мере и наука о языке.

Мышление и использование языка — две предполагающие друг друга стороны как процесса познания, так и процесса общения. Язык участвует не только в выражении мысли, но и в самом ее формировании. Нельзя противопоставлять «чистое», внеязыковое мышление и его последующее выражение в языке.

Вместе с тем язык и мышление не тождественны. Каждая из сторон единства, составляемого ими, относительно самостоятельна и обладает специфическими законами.

Язык — знаковая система, служащая для целей коммуникации и познания.

Системность языка выражается в наличии в каждом языке словаря, синтаксиса, семантики и прагматики.

Синтаксические правила языка устанавливают способы образования сложных выражений из простых и способы преобразования выражений языка.

Семантические правила определяют способы придания значения, или смысла, выражениям языка. Это достигается указанием тех обстоятельств, в которых должны приниматься предложения определенного вида.

Правила значения обычно делятся на три группы: аксиоматические, выводные и эмпирические. Аксиоматические правила требуют принятия предложений определенного вида во всех обстоятельствах. Например, правила русского языка предписывают всем говорящим на этом языке всегда принимать предложения: «Каждый холостяк не женат», «Сантиметр равен одной сотой метра», «Красное не есть черное» и т.п. Выводные правила требуют принятия следствий, вытекающих из некоторых посылок, если приняты сами посылки. Например, таково правило, согласно которому, приняв предложения: «Если Иван Ильич человек, то он смертен» и «Иван Ильич человек», следует принять также предложение «Иван Ильич смертен». Ситуация принятия предложений, указываемая эмпирическими правилами значения, предполагает выход за пределы языка и внеязыковое наблюдение. К таким правилам относятся, например, правила, требующие принятия предложения «Больно» в случае ощущения боли, предложения «Этот предмет — красный» — при восприятии красного предмета и т.п.

Языки, включающие эмпирические правила значения, принято называть «эмпирическими». Языки всех наук, за исключением логики и математики, являются эмпирическими.

Прагматические правила говорят об отношениях между языком и человеком, употребляющим этот язык.

Все языки могут быть разделены на естественные, искусственные и частично искусственные. Естественные языки, называемые также повседневными, разговорными, обычными и т.п., складываются стихийно и постепенно. История каждого такого языка неотделима от истории народа, владеющего им. Искусственные языки сознательно создаются людьми для каких-либо специальных целей: языки математики, логики, алгоритмические языки, шифры и т. п.

Языки естественных и гуманитарных наук относятся к частично искусственным. Скажем, учебник по логике всегда написан на каком-либо естественном языке: русском, английском, немецком и т.п. Вместе с тем помимо слов этого языка учебник обязательно включает собственно логическую терминологию, являющуюся по преимуществу интернациональной. Специальные термины частично искусственных языков и ясно зафиксированные связи этих терминов придают таким научным языкам необходимые им ясность и точность.

Одна из особенностей искусственных языков состоит в строгой определенности их словаря, синтаксиса и семантики, что во многих случаях оказывается несомненным преимуществом таких языков в сравнении с естественными языками. Искусственные языки генетически и функционально вторичны в отношении естественного языка: первые возникают на базе второго и могут функционировать только в связи с ним.

Ключевые слова: Язык, Мышление, Логика

Источник: Логика. Теория и практика: учеб, пособие для бакалавров / А. А. Ивин. — 4-е изд., испр. и доп. — М.: Издательство Юрайт, 2014. — 387 с.

Материалы по теме
Язык как орудие мысли Дьюи Джон, Психология и педагогика мышления
Связь языка и мышления Ганеев Б.Т. — Язык. Учебное пособие — 2001
Логика и язык Ганеев Б.Т. — Язык. Учебное пособие — 2001
Мыслительная функция языка Норман Б.Ю. — Теория языка. Вводный курс, 2004
Мышление человека как объект логики Логика: Учебник / И. В. Демидов; под ред. проф. Б. И. Каверина. — 7-е изд., испр., 2012
Логика и употребления языка Логика. Теория и практика: учеб, пособие для бакалавров / А. А. Ивин. — 4-е изд., испр. и…
Мышление как объект логики Тер-Акопов А.А. Юридическая логика: Учебное пособие: ИКФ Омега-Л; Москва; 2002
Язык и разум Кит Харрисон ,Странности нашей эволюции

Материалы по теме

Язык как орудие мысли

Дьюи Джон, Психология и педагогика мышления

Связь языка и мышления

Ганеев Б.Т. — Язык. Учебное пособие — 2001

Логика и язык

Ганеев Б.Т. — Язык. Учебное пособие — 2001

Мыслительная функция языка

Норман Б.Ю. — Теория языка. Вводный курс, 2004

Мышление человека как объект логики

Логика: Учебник / И. В. Демидов; под ред. проф. Б. И. Каверина. — 7-е изд., испр., 2012

Логика и употребления языка

Логика. Теория и практика: учеб, пособие для бакалавров / А. А. Ивин. — 4-е изд., испр. и…

Мышление как объект логики

Тер-Акопов А.А. Юридическая логика: Учебное пособие: ИКФ Омега-Л; Москва; 2002

Язык и разум

Кит Харрисон ,Странности нашей эволюции

Оценка связи между языком и логикой

Человек — существо мыслящее и говорящее. Человек отличается от других существ тем, что является говорящим и мыслящим существом. Человек экспортирует свои эмоции, мысли, опыт, знания и навыки через язык. Люди могут использовать язык для общения между собой, пока они существуют. Важно использовать язык правильно, правильно и последовательно во время общения. Поэтому люди должны правильно и последовательно использовать язык, делясь своими мыслями между собой. Кроме того, логика необходима для того, чтобы совместное мышление было последовательным.

Человеку необходимы язык и логика, чтобы здраво мыслить, делать точные и точные суждения и использовать обоснованные и последовательные аргументы. Язык, являющийся важнейшим знаком и средством человека и цивилизации, позволяет людям выражать свои чувства, мысли и желания, а также поддерживать свою жизнь. Язык, являющийся носителем мысли или смысла, необходим для передачи мысли. Когда известна логика, играющая важную роль в правильности и непротиворечивости мысли, можно сказать, что можно отличить истину от ложного и недействительного, а также постижение смысла от ложного. Предметом логики является логическое мышление. Поэтому логика определяется как «знание правил правильного мышления». Общим знаменателем логики и языка является «мышление». Потому что и логика, и язык тесно связаны с «мышлением». Учитывая связь языка с мышлением и связь мысли с логикой, логика также тесно связана с языком.

Логика — средство правильного мышления. Язык — это одежда мысли. По сути, мысль формирует язык или формирует язык. Мысли должны быть выражены в языке, потому что, если мы не будем выражать свои мысли в языке, мы не сможем их логически проанализировать. Рассуждение – это форма мышления. Рассуждение должно быть выражено языком и иметь форму аргумента. Аргументы также составляют предмет логики. Можно сказать, что логика на самом деле является внешним процессом, продолжающимся мыслью и имеющим возможность выражаться через язык. Когда говорится о логике, считается, что язык выражается мыслью. По этой причине язык, мышление и логика имеют между собой строгую и тесную связь.

Благодаря логике акт мышления является здоровым, здравым (с точки зрения знаний), последовательным и точным. Правильная мысль, регулируемая правилами логики, ошибается, когда правил логики нет. Следовательно, если здравая мысль возникла благодаря логике, то возможность звукового языка увеличилась.

Одна из причин, по которой мы можем легко говорить о существовании тесной связи между языком и логикой, заключается в следующем: Грамматика дает правила правильной речи и правильного логического мышления. Что язык относится к словам, так это отношения между логикой и понятиями. Однако логика относится к законам мышления всего человечества, в то время как она содержит правила о языке грамматической нации. Логика, защищающая наш разум от ошибок, находит место для выражения через язык. Мысли и понятия, которые квалифицируются как правильные или неправильные, возникают посредством языка. Следовательно, чтобы определить логическую обоснованность любого рассуждения, оно должно быть выражено посредством языка и обрело аргументированную форму. Итак, логика имеет дело с аргументами, которые являются лингвистическим выражением рассуждений. Следовательно, логика, имеющая дело с аргументами, имеет связь и отношение, не порывающие с языком.

Логика означает внутреннюю речь и внешнюю речь. Внутренняя речь есть умонастроение мыслимых смыслов. Логика делает внешнюю речь безошибочной после закрепления фазы внутренней речи. Иностранная речь имеет место в языке. Язык может измениться от очень значимого до единственного значения с помощью правил логики. Короче говоря, мы можем сказать, что внутренняя речь — это логика, а внешняя речь — это язык, созданный с помощью логических правил. По этой причине язык и логика принадлежат одному целому.

Человек, стремящийся мыслить логически, делать правильные суждения и использовать веские аргументы, в первую очередь нуждается в разуме, логике и языке. Поэтому логика и язык играют важную роль в здоровом общении. По этой причине для общения необходимы логика и язык. Следовательно, язык и логика должны быть вместе. В данном случае это показывает нам, что связь между языком и логикой всегда должна быть прочной.

Короче говоря, люди, которые используют язык во всех сферах жизни, должны также использовать логику. Потому что, если человек не действует в соответствии с правилами логики, человеческий разум неизбежно впадает в ошибку. По этой причине логика важна наряду с языком в жизни людей, часто находящихся в общении. Потому что логика без языка и язык без логики ничтожны. Поэтому невозможно мыслить «язык» без «логики» и «логику» без «языка».

Даллас Уиллард | Абсурдность «мышления на языке», The

Эта статья была зачитана философской группе Университета Южной Калифорнии и собранию Американской философской ассоциации в Бостоне в 1972 году, а также собранию Юго-Западного философского общества в Хьюстоне. Появился в The Southwestern Journal of Philosophy , IV (1973), стр. 125-132. Цифры в «<>» относятся к этому журналу.

Среди основных предположений основных частей философии в последние десятилетия были: (1) что философия каким-то образом состоит из (какого-то) логики, и (2) что логика является исследованием и теорией о (каком-то) язык. Из них, конечно, вытекает и третье предположение: (3) что философия есть изучение и теория (какого-то) языка, хотя этот вывод не следует рассматривать как представляющий какую-либо фазу исторического развития недавнего философствования. . Вместо того, чтобы перечислять эти три пункта как допущения, вероятно, было бы правильнее рассматривать их как категории или комплексы допущений; или, возможно, еще более расплывчато, как «тенденции» или наклонности недавнего философского мышления. Но здесь нет необходимости ставить под вопрос точность этих моментов, так как в данной статье не ставится задача какого-либо крупномасштабного решения рассматриваемой проблемной области.

Цель здесь состоит в том, чтобы исследовать только одно суждение, которое играет роль в явно существующих тенденциях, о которых идет речь: А именно, суждение о том, что мы думаем в языке или с помощью языка. Я надеюсь показать, во-первых, что мы не всегда думаем на языке или с помощью языка; и затем, во-вторых, что сама концепция мышления на языке или с помощью языка включает в себя абсурд. Какие следствия это имеет для более широких философских предположений или тенденций, здесь не будет рассматриваться, хотя рассматриваемые следствия кажутся мне чрезвычайно важными.

О том, что люди мыслят языком, прямо говорится в таких разнообразных местах, как обычные газеты, более изощренные популярные журналы и журналы, серьезные рассуждения в гуманитарных и социальных науках, а также в технических трудах философов. Было бы бесполезно доказывать этот широкий диапазон консенсуса; но для того, чтобы ясно иметь перед собой философский контекст, мы можем привести несколько кратких цитат. <126>

(1) Человек, как и всякое живое существо, мыслит непрестанно, но не знает этого: мышление, которое становится осознающий себя — это лишь его малая часть. И, можно сказать, худшая часть: ибо только это сознательное мышление совершается в словах, то есть в символах сообщения, посредством которых раскрывается происхождение сознания. (Ницше, Радостная Мудрость , подразд. № 354)

(2) Пусть никто не пренебрегает символами! Многое зависит от их практического выбора. Кроме того, их ценность не уменьшается от того факта, что после долгой практики нам больше не нужно вызывать символ, нам не нужно говорить вслух, чтобы думать. Факт остается фактом: мы думаем словами или, если не словами, то математическими или другими символами. (Фреге, Разум , Том. 73, с. 156)

(3) Тогда неверно говорить о мышлении как о «умственной деятельности». Мы можем сказать, что мышление есть по существу деятельность по оперированию знаками. Эта деятельность выполняется рукой, когда мы думаем письмом; ртом и гортанью, когда мы думаем, говоря; и если мы думаем, воображая знаки или образы, я не могу дать вам мыслителя. Итак, если вы скажете, что в таких случаях мыслит ум, я бы только обратил ваше внимание на тот факт, что вы употребляете метафору, что здесь ум является деятелем в ином смысле, чем тот, в котором рука может быть названа действующей. агент в письменной форме. (Витгенштейн, Синяя книга , стр. 6-7)

(4) … Основой и основой всей мысли и всех исследований являются символы, а жизнь мысли и науки есть жизнь, присущая символам; так что неправильно говорить, что хороший язык важен для хорошей мысли, просто; ибо это его суть. (К. С. Пирс, Собрание статей , II, стр. 129)

(5) Слова имеют значение только потому, что слова — это то, чем мы думаем. (Х. Х. Прайс, Аристотелевское общество , Приложение, том XIX, стр. 7)

(6) Теоретизирование — это деятельность, которую большинство людей могут и обычно проводят в тишине. Они артикулируют в предложениях построенные ими теории, но большую часть времени не произносят эти предложения вслух. Они говорят их себе… Большая часть нашего обычного мышления проводится во внутреннем монологе или безмолвном монологе, обычно сопровождаемом внутренним кинематографическим показом визуальных образов… Этот трюк разговора с самим собой в тишине не усваивается быстро. ни без усилий…. (Райл, Концепция разума , с. 27. См. также стр. 282-83 и 296-97) <127>

(7) Это помогает прояснить известную трудность мышления без слов. Определенные виды мышления представляют собой фрагменты разумного разговора с самим собой. Обратите внимание на то, как я «мысленно» написал последнее предложение. Я не могу выполнять «думающую» часть без части разговора (или письма), так же как человек не может выполнять изящную часть ходьбы отдельно от ходьбы (или какой-либо эквивалентной деятельности). (Джей Джей Си Смарт, 9 лет0021 Философия и научный реализм , с. 89)

Этих цитат достаточно, чтобы установить контекст, в котором философы говорят о мышлении в языке (или с помощью языка). Можно было бы добавить много других цитат из литературы. ¹ Здесь не предполагается, что все цитируемые лица занимают одну и ту же позицию в отношении отношения между мыслью и языком. Тем не менее, было бы интересно посмотреть, что любой из этих мыслителей или другие, полагающие, что люди думают на языке, могли бы спасти свою позицию от последующей критики.

Беспокойство по поводу концепции мышления на языке или с помощью языка было выражено рядом авторов, но только в отношении его ограниченных аспектов. ² Здесь мы рассмотрим аргументы, направленные на то, чтобы подвергнуть сомнению концепцию целиком и в принципе. Во-первых, рассмотрим причину отказа от мнения, согласно которому мы всегда думаем на языке. Он состоит в том, что мышление часто происходит без производства, обработки или восприятия чувственно-воспринимаемых знаков, без которых невозможно употребление языка. Подобные случаи часто вызывают предложения «Пенни за ваши мысли».

Мышление : Как бы мы ни решили их назвать и как бы мы их ни осознавали, существуют интенциональные состояния людей, более или менее фиксированные или мимолетные, которые не требуют для своего достижения что то, чем они являются о или о , воспринимается вовлеченным лицом или причинно воздействует на него. Чтобы думать о ³ Генрихе Восьмом, <128> о первом автомобиле, о теореме Пифагора или о реке Миссисипи, не требуется, чтобы они должны беспокоить мою нервную систему. Такие состояния ( t -состояния) людей часто называют «мыслями», особенно в отличие от «восприятий», и нахождение в таком состоянии является одной из вещей, которые чаще называют «мышлением». Человеку не более нужно проходить через смену таких состояний, чтобы мыслить, как ему нужно менять свое телесное положение, чтобы сидеть, лежать или спать. Редко, если вообще когда-либо — как утверждается в случае мистического созерцания — эти t -состояния неизменны. Обычно они протекают с разной скоростью, смешиваясь с состояниями личности многих видов, управляемые такими переходными структурами, как вывод, ориентация на цель, объективные структуры, данные в восприятии или другими способами, и элементарная ассоциация «идей», среди прочих. В дальнейшем мы будем использовать «мышление» для охвата как отдельного состояния t , так и потока таких состояний, независимо от того, насколько они перемешаны с состояниями других личностей.

Язык : Смысловые воспринимаемые знаки или символы являются существенной составляющей языка. Всегда неверно говорить, что язык присутствует или используется там, где нет или не используются никакие знаки. И чем бы ни был знак, он есть нечто постижимое посредством своих чувственных качеств. То есть это то, что можно увидеть, услышать, ощутить, попробовать на вкус или обонять. Более того, употребление языка требует определенного уровня действительного чувственного восприятия знаков, употребляемых в данном случае. (Спутанность или искажение этой чувственной обратной связи может сделать субъекта неспособным писать или говорить; и, конечно, без восприятия испускаемых последовательностей знаков невозможно понимать человека, излучающего язык.)

Теперь почти по желанию можно создавать случаи, когда мышление происходит без присутствия или использования языка. Это, конечно, то, что всем, включая сторонников мышления на языке, очень хорошо известно. Именно эти случаи вместе с предположением, что мы всегда думаем на языке, создают то, что в (7) было названо «известной трудностью мышления без слов». Если, как в (3), «мышление есть по существу деятельность по оперированию знаками», то, когда знаков нет — и, следовательно, когда средства, с помощью которых мы производим знаки, манипулируем ими или воспринимаем их, не функционируют, — мы до есть трудности. В самом деле, трудность настолько серьезная, что она сводится к доказательству того, что мышление есть , а не по существу деятельность по оперированию знаками, и что часто мы думаем совершенно без языка. Нельзя оперировать знаками там, где их нет. <129>

Как показывают приведенные выше цитаты, наиболее распространенным шагом, предпринятым для сохранения «мышления на языке», на данном этапе является переход к «молчаливому монологу», как в (6), или к «кусочкам разумного разговора с самим собой». ,’ как в (7). Это современные оттенки «вокального языка» Джона Уотсона.0021 может говорить сам с собой или писать самому себе. Но говорящий и пишущий самому себе требуют производства и восприятия чувственных знаков точно так же, как разговор и письмо другому. Осознание этого — вот что подталкивает защитника мышления на языке к безмолвному монологу или к негласному говорению, письменным аналогом которого было бы невидимое письмо. То есть доводят до плоских абсурдов. Безмолвный монолог, т. е. безмолвное говорение, стоит в точности наравне, например, с безмолвным соло на трубе или с безмолвным громом. Поэт может сказать:

Услышанные мелодии сладки, но неслыханные
слаще; посему, мягкие дудочки, продолжайте играть;
Не для чувственного слуха, а для большей милости,
Трубка на спирту частушки без тона;…
(Китс, Ода греческой урне )

Но ведь нет неслышных мелодий, нет слуха, кроме «чувственного», нет частушек без тона.

Те, кто говорит о безмолвном дискурсе, несомненно, имеют в виду тот факт, что с нашим мышлением о вещах или о вещах переплетается множество образов языковых сущностей. (Это особенно верно в отношении академиков или интеллектуалов в целом из-за их большой заинтересованности в выражении мысли. Вероятно, адекватная феноменология мышления показала бы большой контраст между ними и другими классами людей именно в отношении между мышлением и степенью активности в визуализация языковых объектов и событий. ) Но визуализация слова не с использованием слова, так же, как изображение лошади использует лошадь. Более того, представление слова, фразы или предложения не является производством или восприятием слова, фразы или предложения в большей степени, чем представление лошади создает или воспринимает — или иным образом «имеет» — лошадь. Вообразить лингвистическую последовательность не значит иметь ее в особом месте — в уме — и не значит иметь особый вид лингвистической последовательности. Воображать — значит иллюстрировать определенный тип мышления или интенционального состояния, причем тип, который имеет интересные отношения с другими видами мышления. Но нет никаких оснований предполагать, что все виды мышления обязательно включают или сопровождаются этим видом мышления (воображения), направленным на языковые сегменты. А если бы и были, то из этого еще не следовало бы, что всякое мышление требует языка, так как такого рода мышление о языковых сегментах не является сам язык вообще. И , и не требуют присутствия какого-либо <130> языка, чтобы оно произошло, поскольку интенциональное несуществование применимо к ментальным событиям, когда языковые сегменты являются объектами, а также когда ими являются палки, камни и животные.

Рассмотрев причину отклонения утверждения о том, что люди всегда думают на языке, давайте теперь рассмотрим, думают ли они когда-либо. На самом деле трудность не в том, как думали Смарт (см. выше) и другие, а в том, чтобы понять, как человек может мыслить 9 .0021 без языка , но, видя как , можно было бы думать о с ним. Мышление с помощью языка или в языке должно состоять в том, чтобы делать что-то с символами и, таким образом, обязательно включает в себя что-то с по их — например, производить, изменять или воспринимать их. Если мы хотим что-то делать с ножом (например, резать хлеб), мы должны что-то делать с ножом (например, сжимать его в руках). Но, как мы видели, мышление возникает там, где вообще ничего не делается. 0021 или со знаками, без знаков в этих случаях . Сила или акт наличия или изменения t -состояний, то есть сила или акт мышления, — это, следовательно, не сила или акт наличия или изменения языковых символов. (На самом деле это не способность делать что-либо с помощью чего-либо или вообще в чем-либо. Глубокая разница в видах сил и действий, связанных здесь, — это то, на что Витгенштейн обращает внимание в последнем предложении (3) выше.) Мысль — это , конечно, практическое, поскольку оно оказывает влияние на мир чувственных частностей или вносит в него некоторые изменения. Но оно само по себе не способно действовать с теми видами частностей, которые используются в языковом поведении в качестве его непосредственных инструментов. Именно эта неспособность делает невозможным для защитников мышления на языке дать какое-либо объяснение механизмов или «как», посредством которых слова, которыми мы якобы думаем, производятся, манипулируются и избавляются от них. — хотя они должны производиться (или храниться и вывозиться), манипулироваться и, в некотором смысле, избавляться от них, если мы хотим мыслить с их помощью и в них как наши инструменты или инструменты.

Одна лишь постановка вопроса о том, как в деталях это делается в ходе мышления , обнаруживает, я полагаю, абсурдность «мышления на языке». Простое мышление ничего не может сделать с до знаков, которые могли бы использоваться в языке, и, следовательно, оно ничего не может сделать с такими знаками или с актом модификации условий таких знаков. Абсурдно предполагать, что можно сделать x с y без какого-либо изменения условий, состояния, отношений или свойств 9.0189 и . Это и только это я подразумеваю, говоря, что абсурдно предполагать, что можно что-то сделать с и , ничего не делая с и .

Если нам ответят, что, конечно, разум или мысль не делают этих вещей, но когда мы пишем, говорим, слышим, видим и иным образом относимся к действительным словам в действительном употреблении языка, мы тогда думаем , с частями тела, управляющими задействованными символами, то <131> следует отметить, что, хотя мы действительно можем также думать в таких случаях, мы не просто думать. Тотальное событие здесь, для которого, безусловно, необходим язык, не есть мышление . Правильное использование языка может иметь место даже, как указывал Витгенштейн, без возникновения каких-либо особо релевантных t -состояний. С другой стороны, мышление происходит без использования рук, рта, ушей, глаз, пальцев каким-либо соответствующим образом. Следовательно, то, что может произойти только благодаря их использованию, не то же самое, что мышление, хотя оно может каким-то образом включать мышление или влиять на него.

Смарт замечает в (7), что, когда он мысленно написал предложение «Некоторые виды мышления представляют собой фрагменты разумного разговора с самим собой», он «не мог больше выполнять «мыслительную» часть без части говорения (или письма) чем человек может делать изящную часть ходьбы отдельно от ходьбы». Это может быть правдой, когда мысленно пишет предложение (что бы это ни значило). Но из этого не следует, что нельзя думать , что определенные виды мышления являются кусочками разумного разговора с самим собой 9. 0022 без использования языка, хотя Смарт явно так считает. Конечно, нельзя мысленно написать , не написав. Но это не имеет никакого отношения к тому, можем ли мы и делаем думать со словами или без слов. Кроме того, сравнение с изящной походкой неуместно. Мы действительно, как показано выше, иногда думаем без слов или символов, в то время как случаи благодати без поведения неизвестны.

Совершенно верно, что некоторые процессы явно , включающие мышление, как описано выше, зависят в своем возникновении от языкового поведения и чувственных знаков, которые оно включает, например, процессы изучения алгебры или истории басков, или обучение тому, как консультировать эмоционально расстроенных людей. Но следует отметить, что сами по себе они не являются процессами мышления , а скорее чрезвычайно сложными процессами, включающими всевозможные события и объекты, кроме языка и кроме мышления, — например, чувства, восприятия, здания, других людей, дни и ночи, книги и так далее. Ни один из этих процессов — это процесс мышления; и только по этой причине из них нельзя делать вывод о том, что мышление есть языковое поведение или что думает с помощью языка. То, что существенно для вещей или событий определенного рода, должно быть показано существенно для них, взятое само по себе, а не в сочетании со многими другими вещами. По отношению к вовлеченным процессам, возможно, было бы более уместно (хотя это все же было бы неправильно) сказать, как некоторые говорили в последние годы, что мы живем в языке или с ним. Тем не менее, несомненно, что какой-то зависимость отношение — вероятно, подобное механизмам обратной связи — существует между языковыми процессами и их чувственными знаками, с одной стороны, и определенными последовательностями t -состояний, с другой. Что именно представляет собой это отношение <132> зависимости, по-прежнему завуалировано, между прочим, априорными предположениями о том, какими должны быть и что должны быть мышление и язык .

Рубрики

Связь мышления и языка кратко: Учебное пособие для юридических вузов

О взаимосвязи мышления и языка

Похожие статьи

История возникновения понятия «

Средства развития

Познание в ходе оперативно-разыскной…

Понятие концепта и концептосферы | Статья в журнале.

Когнитивная природа

К вопросу о философском и

Похожие статьи

История возникновения понятия «

Средства развития

Познание в ходе оперативно-разыскной…

Понятие концепта и концептосферы | Статья в журнале.

Когнитивная природа

К вопросу о философском и

Мышление и язык в логике

Оценка связи между языком и логикой

Даллас Уиллард | Абсурдность «мышления на языке», The

About the Author

admin

Добавить комментарий Отменить ответ

Рубрики

Related Posts

Прорезывание зубов у детей: симптомы, порядок и как помочь малышу

Сколько и как часто прибавляет в весе новорожденный ребенок: нормы по месяцам

Пуповина новорожденного: что происходит после рождения и почему это важно

Польза и вред козьего молока: что нужно знать о сыром и пастеризованном продукте