Теория психики: ИНДИВИДУАЛЬНАЯ ТЕОРИЯ ПСИХИКИ • Большая российская энциклопедия

ИНДИВИДУАЛЬНАЯ ТЕОРИЯ ПСИХИКИ • Большая российская энциклопедия

• В книжной версии

  Том 11. Москва, 2008, стр. 223

• Скопировать библиографическую ссылку:

  ---

Авторы: Б. М. Величковский

ИНДИВИДУА́ЛЬНАЯ ТЕО́РИЯ ПСИ́ХИКИ (англ. theory of mind, сокр. – ToM), пред­став­ле­ние ин­ди­ви­да о со­стоя­ни­ях пси­хи­ки (зна­ни­ях, на­ме­ре­ни­ях, эмо­ци­ях и т. д.) др. ин­ди­ви­дов. Спо­соб­ность к фор­ми­ро­ва­нию та­ко­го пред­став­ле­ния – одна из осн. пред­по­сы­лок реф­лек­сив­но­го соз­на­ния и слож­ных форм со­ци­аль­но­го по­ве­де­ния. Тер­мин «И. т. п.» впер­вые пред­ло­жен в кон­тек­сте ан­тро­по­ло­гич. изу­че­ния ин­тел­лек­та шим­пан­зе (

Pre­mack D. G., Woodruff G. Does the chimpanzee have a theory of mind? // Behavioral and Brain Sciences. 1978. Vol. 1. № 4), од­на­ко су­ще­ст­во­ва­ние И. т. п. у жи­вот­ных ос­та­ёт­ся пред­ме­том спо­ров и даль­ней­ших ис­сле­до­ва­ний. По­яв­ле­ние И. т. п. в раз­ви­тии ре­бён­ка обыч­но про­яв­ля­ет­ся в воз­рас­те 3–4 лет, по­сле воз­ник­но­ве­ния грам­ма­ти­че­ски пра­виль­ной ре­чи и др. по­зна­ват. спо­соб­но­стей. Ран­ни­ми ин­ди­ка­то­ра­ми про­цес­сов, ве­ду­щих к по­яв­ле­нию И. т. п., слу­жат ком­плекс ожив­ле­ния у мла­ден­ца при ви­де др. че­ло­ве­ка, кон­так­ты гла­за-в-гла­за, ими­та­ция на­блю­дае­мых дей­ст­вий, эм­па­тия к пси­хо­ло­гич. со­стоя­нию дру­го­го. Спо­соб­ность к по­ни­ма­нию и реа­ли­стич­но­му пред­став­ле­нию пси­хи­ки др. лю­дей ока­зы­ва­ет­ся из­би­ра­тель­но на­ру­шен­ной при ау­тиз­ме и ши­зоф­ре­нии. Про­во­дят­ся ин­тен­сив­ные меж­дис­ци­п­ли­нар­ные ис­сле­до­ва­ния ге­не­тич., пси­хо­ло­гич. и ней­ро­фи­зио­ло­гич. ме­ха­низ­мов, ле­жа­щих в ос­но­ве И. т. п. Со­глас­но дан­ным трёх­мер­но­го моз­го­во­го кар­ти­ро­ва­ния, в реа­ли­за­ции этой спо­соб­но­сти за­дей­ст­во­ва­ны пре­ж­де все­го выс­шие (пре­фрон­таль­ные и ви­соч­но-те­мен­ные) от­де­лы ко­ры моз­га.

психологическая теория деятельности – тема научной статьи по психологическим наукам читайте бесплатно текст научно-исследовательской работы в электронной библиотеке КиберЛенинка

56

ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

УДК 159.9 К.Р. Сидоров

УРОВНЕВАЯ МОДЕЛЬ ПСИХИКИ: ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Раскрывается уровневая модель психики — психологическая теория деятельности А.Н. Леонтьева применительно к изучению сложных психических явлений: происхождения сознания, функционирования познавательных и регулятивных процессов, различия темперамента, характера, личности. Обсуждается преимущество теории деятельности по сравнению с когнитивными моделями психики.

Ключевые слова: уровневая модель психики, системный анализ, психологическая теория деятельности, когнитивный подход.

Отечественный психолог А.Н. Леонтьев разработал многоуровневую модель психики, или психологическую теорию деятельности, с помощью которой современная психология, во-первых, может объяснить многие психологические явления, во-вторых, раскрыть связь между этими явлениями, сложными проявлениями психики.

Главным в теории А.Н. Леонтьева является категория деятельности, которую автор наполняет конкретным психологическим содержанием, психологизирует, поворачивает как бы со стороны самого субъекта.

Обратимся к общему строению деятельности или ее макроструктуре [7]. Важно заметить, что деятельность имеет сложное иерархическое строение и состоит из нескольких слоев, или уровней. Обозначим эти уровни сверху вниз: уровень особых видов деятельности, уровень действий, уровень операций и уровень психофизиологических функций. Раскроем эти уровни подробно, по порядку, обозначенному выше.

Высший уровень — это уровень особых видов деятельности, представляет собой конкретные виды деятельности, различаемые между собой по их предмету, придающему им определенную направленность. Предмет деятельности, по терминологии автора, есть ее действительный мотив [7. С. 80]. Деятельности без мотива не существует, другое дело, осознается мотив или нет. Следующий уровень — это уровень основных «составляющих» отдельных человеческих деятельностей, осуществляющих их действий. Действие — есть процесс, подчиненный представлению о том результате, который должен быть достигнут1. Уровень деятельности и осуществляющих ее действий не совпадают друг с другом, их совпадение — частный случай2. Человеческая деятельность существует в форме действия, цепи действий и не является аддитивным процессом. Отношения между двумя анализируемыми уровнями не однозначные, одним и тем же действием можно разную систему отношений реализовать, осуществить различные деятельности. Наоборот, одна деятельность реализуется цепью последовательных действий, как и было замечено уже выше. Действия, осуществляющие деятельность, побуждаются ее мотивом, но являются направленными на ее цель (происходит расщепление прежде слитых между собой функций в мотиве — побуждения и направления деятельности). По мнению автора, понятие действия является важнейшей «образующей» человеческой деятельности. Как уже было замечено, в организации деятельности существует иерархия, иерархия как на уровне собственно деятельности, так и на уровне действий (как, впрочем, и на других, нижележащих уровнях).

Эти иерархические отношения могут быть как согласованными, так и конфликтными. Касаясь отношений двух уровней, заметим, что от мотива зависит только зона объективно адекватных целей. В связи с этим выступает еще одна функция мотива — это целеобразование, процесс порождения новых целей (действий) в деятельности. Отметим, что А.Н. Леонтьев выделяет два аспекта действий. Первый -интенциональный, второй — операциональный. Первый аспект предполагает то, что должно быть достигнуто. Второй — как, каким образом это может быть достигнуто. Осуществление действия происходит в определенных условиях, с помощью особых образующих действий — операций3. Именно поэтому операции в теории деятельности определяются задачами. Операции и составляют третий уровень

1 Процесс, подчиненный сознательной цели. Цель и есть сознательный образ результата [7. С. 81].

2 Сдвиг мотива на цель (мотив — цель в авторской формулировке).

3 Операция — есть способ выполнения действия. Уровень операций заполнен автоматическими действиями и навыками [2].

или слой психики. И здесь имеется своя структура, иерархия [7]. Главное свойство операций в том, что они мало осознаются или не осознаются вообще. Операции бывают двух родов: одни возникают путем адаптации, прилаживания, непосредственного подражания, другие возникают из действий путем их автоматизации. Первые операции практически не осознаются и не могут быть вызваны в сознании даже при специальных условиях. Вторые — находятся на границе сознания и могут стать актуально сознаваемыми [2]. А.Н. Леонтьев постулирует принцип «подвижности» отдельных «образующих» системы деятельности. Каждая из них может становиться более дробной или, наоборот, включать в себя единицы, прежде относительно самостоятельные [7]. Например, некоторые действия могут быть превращены в операции.

В таких случаях происходит укрупнение единиц деятельности. Возможно и обратное движение — это превращение операций в действия. Такой процесс обозначается как дробление деятельности на более мелкие единицы [2]. Рассмотрим пример самого Леонтьева. Процесс дробления или укрупнения единиц деятельности можно установить объективными индикаторами. К числу таких индикаторов принадлежит оптокинетический нистагм, изменения циклов которого позволяют при выполнении графических действий установить объем входящих в их состав двигательных «единиц». Например, написание слов на иностранном языке расчленяется на более мелкие, дробные единицы, чем написание привычных слов родного языка. Можно считать, что такое членение, выступающее на окулограммах, соответствует расщеплению действий на входящие в его состав операции, наиболее простые, первичные [7]. Следующий нижележащий уровень — это уровень психофизиологических функций, уровень физиологического обеспечения психических процессов, осуществляемых операций. Это то, что дает нам природа. Сюда относятся некоторые способности нашего организма, а именно: способность к ощущению, к образованию и фиксации следов прошлых воздействий, моторная способность и т.д. [2]4.

Выделяемый выше анализ является, по справедливому замечанию автора, системным анализом человеческой деятельности или анализом поуровневым [7].

Теперь рассмотрим, как реализуется вышеописанная теория деятельности в работах самого Алексея Николаевича Леонтьева и его учеников при описании сложных психических явлений.

Проследим вначале, как раскрывается его собственная теория при объяснении происхождения сознания. Сознательное отражение — есть отражение предметной действительности, в котором выделяются ее «объективно устойчивые свойства», «вне зависимости от отношений к ней субъекта». Именно в процессе коллективного труда происходит разделение трудовой деятельности. Разные члены коллектива начинают выполнять разные операции. Одни операции сразу приводят к биологически полезному результату (охота, например), другие прямо такого результата не дают, а выступают лишь как условие его достижения (изготовление орудий, загон скота, к примеру). В таком случае цель деятельности отделяется от его мотива, а значит, в деятельности выделяется ее новая единица — действие. В психическом же плане это явление переживается как смысл действия. Смысл и есть отражение отношения цели действия к мотиву. Осуществление действия с необходимостью предполагает развитие «беспристрастного» типа познания действительности, ибо идет расширение круга предметов, на которые эти действия направляются. Познание объективно устойчивых свойств является жизненной необходимостью [2].

Рассмотрим, как используется психологическая теория деятельности при объяснении познавательных процессов. Восприятие как процесс протекает на разных уровнях организации деятельности. На уровне деятельности восприятие приобретает ранг самой крупной выделяемой единицы. К примеру, деятельность эстетическая5. Восприятие ради восприятия. Можно слушать музыку так, что вы вслушиваетесь в музыку, при этом осуществляется переход некоторого содержания в его богатстве, вложенном создателем этой музыки, в само музыкальное произведение [6]. Другие уровни психики также функционируют, но в другом режиме. Главное здесь — осуществляемый напрямую уровень восприятия как деятельности 6. На уровне действий восприятие протекает, например, в процессе наблюдения за определенным объектом. В таком случае говорят, что это — действие или система действий наблюдателя, Система перцептивных действий, имеющих цель, ради чего-то совершаемых7. Действие может быть

4 Соответственно говорят о сенсорной, мнемической, моторной функциях [2].

5 Сюда относится слушание концерта или созерцание произведений искусства.

6 Пойти слушать концерт для того, чтобы его слушать [6].

7 И здесь не исключены другие уровни функционирования психики, в данном случае ответ на вопрос, ради чего ведется наблюдение, выводит нас в плоскость анализа мотива (ов) осуществляемого действия или на уровень деятельности (ей).

высоко автоматизировано и отправлено на нижележащий уровень. В этом случае перемещение идет на другой уровень, уровень операций. Анализ перехода с уровня действий на уровень операций может быть показан с помощью примера овладения навыками вождения автомобиля. Первоначально каждое действие целиком загружено сознанием и полностью контролируется8. Затем, по мере автоматизации действий, они переходят в разряд операций, способов осуществления действия и практически не осознаются субъектом. Произошло укрупнение единиц деятельности. Можно ехать на автомобиле, а думать о предстоящей встрече с друзьями, не обращая внимания на осуществление технической стороны движения собственного транспорта. Но, если возникает некоторая экстремальная ситуация, возможно движение вверх, дробление деятельности на мелкие единицы, операции вновь контролируются сознанием, превращаясь в отдельные действия. Во всех случаях задействован и самый нижний уровень — это уровень физиологических механизмов, «обслуживающих» вышележащие уровни [2]. Но задействован он качественно различно, в зависимости от выделяемого в анализе ведущего уровня. Заметим, что относительно функционирования внимания посредством физиологических систем введено понятие функционального органа или функционально-физиологической системы (ФФС). Важно и место акта внимания в структуре деятельности. Этой проблемой занимались В.Я. Романов и Ю.Б. Дормашев [8]. Авторы указывают на то, что основанием классификации видов внимания является место акта внимания в структуре деятельности. Здесь допустим обратное движение — это движение снизу вверх, для лучшего понимания выделяемой функции.

Уровень операций. На этом уровне проявляется вынужденное внимание, обусловленное особенностями стимуляции (интенсивность, новизна, движение и т.д.). Он включает в свой состав операции, сформированные путем «прилаживания» в процессе филогенетического развития. Выделяемые операции отвечают определенному и узкому кругу стимульных условий. На данном уровне функционирования проявляется и эмоциональное внимание, которое обусловлено соответствием стимула с влечениями, желаниями или неудовлетворенными потребностями субъекта. Оперативные акты такого внимания обусловлены преимущественно внутренними предпосылками и формируются в процессе онтогенетического развития как путем прилаживания, так и путем сознательной выработки9. Функции двух выделяемых видов внимания одинаковы. Это функция деструкции ФСС (функционально-физиологической системы) той деятельности, которая происходила в данной стимуляции и функция актуализации ФФС восприятия этой стимуляции. Таким образом, на данном уровне проявляются феномены непроизвольного внимания. На уровне действий внимание функционирует в форме произвольных актов. Цель внимания — быть внимательным. Действие внимания здесь реализуется с учетом внешних и внутренних условий как совокупность определенных операций. Особенности данной формы внимания или действия внимания в том, что расширяется круг возможных его объектов и круг его функций. Обнаруживаются такие функции, как трансформация старых и построение новых ФФС. Происходит осознание самого акта внимания в виде чувства усилия. Переход от произвольного внимания к послепроизвольному происходит в результате сдвига мотива на цель. Внимание выступает на уровне деятельности, его предмет становится мотивом и, следовательно, акты внимания совпадают с «самодвижением» ФФС данной деятельности, направляются и регулируются этой ФФС. Осознание мотива внимания происходит в виде переживаний поглощенности деятельностью, интереса, смутного ощущения лихорадочной работы мозга и даже творческого экстаза [8].

Память как психический процесс может функционировать на всех выделяемых в теории деятельности уровнях. Рассмотрим принятое нами движение сверху вниз, как в случае восприятия. На уровне деятельности запоминание происходит без запоминания, не нужны на этом уровне специальные приемы — мнемотехники. Фиксируется информация без последующего припоминания. Раз и навсегда. Фиксация прочная потому, что касается она смысла. В качестве иллюстрации рассмотрим пример самого А.Н. Леонтьева, приведенный им в собственных лекциях для лучшего понимания развиваемого подхода. Пример его обращен к прекрасной половине человечества (к девушкам учебной аудитории). «Некий молодой и прелестный человек всячески выражает чувства глубокой привязанности, влюбленности и очень настойчиво ждет Вашего согласия на свидание с ним. И вот наступает

8 Внимание субъекта приковано к отдельным приборам управления автомобиля, без этого не возможно овладеть более крупным действием — ездой на автомобиле.

9 Операции первого и второго рода, по А.Н. Леонтьеву. Операции второго рода — привычное внимание, обусловленное прошлым опытом субъекта. Внимание актуализирует механизмы, уже сформированные и специализированные для приема и обработки определенной стимуляции.

тот счастливый для него день, когда Вы, наконец, говорите: “Хорошо. В четверг в пять”. А Ваш молодой человек берет книжечку, разграфленную по дням недели и по часам, берет карандаш и говорит: “Ага, в четверг, так, значит, в пять” — и тщательно записывает. Как, Вы пойдете на свидание? Я думаю, что нет. Скорее, всего, нет. Потому, что он себя выдал. Такие вещи не запоминают, они входят в Вас, и Вы с этим живете. Уж если человек говорит, что забыл про назначенное свидание, значит, Вы понимаете… что это не имело для него особого смысла» [6. С. 321, 322]. На уровне действий действие мнестическое имеет цель — запомнить. Это действие произвольное, управляемое со стороны сознания, включающее различные приемы, техники для запоминания. Память функционирует и на уровне операций в форме непроизвольных процессов в структуре немнестических действий10. Здесь можно выделить два вида операций, имеющих различное происхождение. Первый вид — на собственном уровне — продукт фиксации повторяющихся движений. Второй — это действия, входящие в структуру другого действия, которые начинают занимать ранг операций. По изучению мнемических операций можно привести в качестве примера опыты В.И. Аснина, изложенные Леонтьевым [6. С. 319] в своих лекциях студентам — психологам опять-таки для понимания его теории11. Пример перехода с уровня действий на уровень операций происходит при формировании навыка печатания текста с помощью клавиатуры компьютера. Вначале каждое действие контролируется, сознается, но по мере формирования навыка автоматизируется, трансформируется в операцию. Печатание текста здесь происходит уже в другом режиме, сознание высвобождается и может функционировать на другом уровне, например, при обдумывании текста сообщения.

Отметим еще раз, какой бы уровень не был главным в предлагаемом анализе, не важно, какое психологическое явление мы рассматриваем (восприятие, память или мышление) везде и всегда задействован самый нижний, психофизиологический уровень12.

Мышление как сложный психический процесс также обнаруживает уровневую организацию. Мышление как деятельность имеет познавательный мотив. Однако порождается мышление первоначально в ранге действия, в ранге целенаправленного процесса, а затем мотив сдвигается на цель. Происходит трансформация действия в деятельность с собственным мотивом, который может занимать высокое место в общей иерархии мотивов, а иногда и самое главенствующее [6]. К примеру, деятельность ученого, у которого вся жизнь направлена на реализацию главной цели жизни — научного открытия. Именно на этом уровне осуществляется творческий процесс. Мышление может осуществляться и на уровне операций, например, счет в уме или пользование логарифмической линейкой. Этот уровень как бы высвобождает энергоемкое сознание от тех действий, которые могут протекать автоматически, что делает возможным направить его непосредственно на действие решения задачи или конкретные проблемные участки этого решения.

Экспериментальное изучение и диагностика познавательных процессов предполагают использование уровневой модели психики, одним из наиболее перспективных вариантов которой, как видно из анализа, представляется теория деятельности.

Проблема раскрытия, установления соотношения таких не конгруэнтных понятий, как «личность» и «характер», также может быть решена с помощью теории деятельности13. Такие качественные образования, как личность и характер, имеют различную «локализацию» в уровневой теории, в психологической теории деятельности. Исходными «единицами» психологического анализа личности являются деятельности субъекта, а не действия, не операции, не психофизиологические функции или блоки этих функций, ибо последние характеризуют деятельность, а не саму личность. В основании личности лежат отношения соподчиненности человеческой деятельности, выражающиеся в иерархии мотивов [7]. Именно поэтому в отечественной психологии принимается понимание личности как структуры смыслов, обозначаемых личностными смыслами [1]14. По мнению Л.В. Бороздиной, личность человека — это структура не только личностных, а жизненных смыслов. Структура, которая выражает то, ради чего существует данный субъект, на что он тратит свою жизнь. Единица анализа на этом уровне — единичный смысл. Жизненные смыслы в иерархии занимают наиболее высокие по-

10 Нет цели запомнить.

11 См.: [2].

12 Этот уровень проявляется и при рассмотрении характера, темперамента, эмоциональных и волевых процессов.

13 Еще одно доказательство мощности рассматриваемой теории.

14 Здесь указывается еще одна функция мотивов — смыслообразование. Смысл — есть значение для себя в трактовке А.Н. Леонтьева [6].

зиции [1]. Раскрытие иерархической структуры мотивов в каждом случае, определение степени конфликтности или согласованности отдельных мотивов, несущих в себе определенный смысл, и есть задача диагностики и анализа личности15. Проблема характера прямо не обсуждается в теории деятельности, однако в ней есть все условия для его понимания. Характер принимается в качестве уровня, принимающего к исполнению жизненные смыслы, для него релевантен вопрос «как, каким образом?». Единицей анализа на этом уровне выступает поступок. Поступок — вид действия, адресованного другому и имеющего социальный резонанс. Характер есть кристаллизованная система поступков, их организация в устойчивую поведенческую схему, устойчивый модус деяний [1]. Различия выступают на двух уровнях — деятельности и действия. Связь этих концептов осуществляется посредством цели, которая и определяет выбор способов (черт характера) в реализации жизненных смыслов (ценностей личности). Разумеется, единичный смысл можно различными способами реализовать и, наоборот, одним и тем же поступком реализуется порой различная система мотивов. Это и есть проблема неоднозначного соотношения мотивов (личности) и способов их реализации (характера) в психологии, указанная в работах Л.В. Бороздиной. Изучение системы устойчивых поступков, привычного модуса деяний отдельного субъекта, способов реализации жизненного смысла (ов) и есть задача диагностики характера.

С позиции теории деятельности объяснимы и эмоциональные явления, а также возможна их функциональная классификация. В.К. Вилюнас указывает на то, что общая функция эмоциональных явлений в том, что они служат медиатором между потребностями живого существа и деятельностью по их удовлетворению. По своему взаимоотношению и специфическим функциям в процессе удовлетворения потребностей субъекта эмоциональные явления распадаются на две большие группы. Первая группа — это ведущие эмоциональные явления. Их функция в том, что они открывают значимость, смысл самого предмета потребности16 [4]. Это и есть одна из главных форм проявления мотивов в сознании субъекта. Личностный смысл — есть переживание повышенной субъективной значимости предмета или события, оказавшегося (ихся), в поле действия ведущего мотива [2]. Вторая группа — производные эмоциональные явления, которые универсальны (надежда, тревога, страх, восторг возникают при удовлетворении любой потребности), но зависимы от ведущих эмоциональных явлений (этой зависимостью выражается их направленность). Они отражают смысл сложившихся ситуаций. Сюда может быть отнесен подкласс эмоций успеха — неуспеха, функция которого сравнима с подсобным механизмом, подключаемым по мере необходимости к процессу регуляции деятельности и корригируемым на основе учета фактических достижений его протекания в конкретной ситуации. Этим можно объяснить, например, радость, которая проявляется, когда мотив достигается беспрепятственно, особенно когда наши успехи превосходят ожидания, или объяснить тревожность, огорчения, которые возникают, когда мы сталкиваемся с неожиданными помехами [4]. Мотивы проявляются, таким образом, в сознании еще в одной форме — в форме эмоций. Эмоции в теории деятельности есть отражение отношения результата деятельности к ее мотиву [2]17. Поскольку чувства — это ведущие эмоционально-смысловые образования личности, то обнаруживаться они будут не прямо, а косвенно, через производные эмоциональные явления, что необходимо учитывать в диагностике. Например, о любви мужчины и женщины друг к другу мы судим по таким эмоциональным проявлениям, как радость, беспокойство, гордость, ревность, обида и т.д. Вообще эмоциональные явления, прямо наблюдаемые или диагностируемые косвенно, при соотнесении с условиями, их вызвавшими, раскрывают сложную картину личности, «просвечивают» мотивационно-смысловую организацию субъекта, что очень важно для изучения собственно личностной проблематики. Привычный способ эмоционального реагирования в этом случае презентирует иной слой психики, который обсуждался выше — это слой характера, который также может быть вскрыт при изучении эмоциональных проявлений. Более того, если эту проявляемую эмоциональность субъекта рассмотреть с предельно формальной стороны, например, определив в параметрах интенсивности, скорости протекания и т.д., то мы обнаружим в анализе и другой слой психики — темперамент, который прямо не обсуждается в теории деятельности.

15 Проблематика, связанная с диагностикой и изучением, в том числе внутриличностных конфликтов.

16 Предмет потребности в теории деятельности и есть мотив. Иначе, мотив — есть опредмеченная потребность.

17 За эмоциями субъекта стоят всегда мотивы-стимулы, которые в теории деятельности в отличие от мотивов-смыслов занимают нижние позиции в иерархии. Разница двух указанных классов мотивов еще и в том, что они выполняют различные функции в психике. Мотивы-стимулы несут в себе функцию побуждения, тогда как мотивы — смыслы не только побуждают к деятельности, но и направляют ее.

Наконец, с позиции развиваемой уровневой теории можно объяснить и волевые процессы психики. Воля в психологическом анализе может быть рассмотрена, прежде всего, на двух уровнях предлагаемой теории. Первый уровень — это уровень действий. Мы говорим — «волевое действие». Действие, которое связано с преодолением внутренних (мотивационных) и/или внешних преград (внешние факторы, препятствующие осуществлению действия). В таком случае речь может идти о волевом усилии, которое необходимо для осуществления действия. Заметим, что большинство классических теорий, начиная от В. Джемса, рассматривают волю на уровне действия. Однако ее рассмотрение только на этом уровне делает психологический анализ проблемы неполным. Именно А.Н. Леонтьеву принадлежит идея рассмотрения воли не как отдельного акта, а как деятельности на уровне целостной личности [3]. Именно на этом уровне воля проявляет себя силой мотива, а не недостатком усилия. В качестве иллюстрации развиваемого положения хотелось бы привести пример ученого, который день и ночь работает над своим научным открытием. Эта деятельность полностью его поглощает, и он отдает ей все свои силы. Это проявление воли? Несомненно, да. Да, в понимании А.Н. Леонтьева. Да, в психологическом смысле. Здесь нет внутренних (мотивационных) преград, нет проблемы усилия, здесь главное — сила ведущего мотива, а значит, и его качество, качество социальной значимости. Хотя на пути реализации подобной деятельности не исключены внешние препятствия, но не препятствия внутренние, подчеркнем еще раз. Все обсуждаемые критерии воли в психологической литературе ограничены. Представляется, что наиболее действенным критерием воли и личности является поведение человека в экстремальной ситуации [9]. Приведу исторический пример. Как известно, князь Александр Невский с риском для собственной жизни ездил в стан к ханам монгольским ради спасения россиян и безопасности Отчизны. Поступок смелый, благородный, достойный уважения и памяти россиян. Подлинно волевое поведение, его глубинный механизм заключен именно здесь, в системе ценностей человека, его морально-этических принципах (определение мое. -К.С.). Именно поэтому Ю.Б. Гиппенрейтер предлагает называть волевой личностью человека, который успешно реализует свои высокие, социально-значимые мотивы.

Психологическая теория деятельности может рассматриваться и как альтернатива когнитивным теориям, в которых рассматриваются уровневые модели психики, модели переработки информации, на том основании, что является теорией рассмотрения психики как системного неаддитивного образования. Дело в том, что в когнитивных теориях «выпадает» субъект познавательной деятельности, конкретная личность. Процесс переработки информации хоть и представляется в таких теориях в виде блоков и уровней, однако эти модели настолько различаются, что приведение их к общему знаменателю, сближение позиций является делом будущего. Более того, в когнитивной психологии рассматриваются отдельные системы переработки информации — системы восприятия, памяти, мышления, которые пока мало «увязаны» друг с другом. Недостаточно «увязываются» в этих теориях в некоторую общую систему регулятивные компоненты психики (мотивация, воля, эмоции) и собственно познавательные процессы. Если регулятивные процессы психики и рассматриваются психологией познания, то только в связи с их влиянием на процессы переработки информации [5. С. 17]. Возможно, именно психологическая теория деятельности, активно развиваемая в настоящее время учениками и последователями А.Н. Леонтьева, поможет современной когнитивной психологии решить вышеобозначенные проблемы.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Бороздина Л. В. Различие личности и характера // Ежегодник Российского психологического общества. Психология и ее приложения. М., 2002. Т. 9, вып. 2. С.222-225.

2. Гиппенрейтер Ю.Б. Введение в общую психологию. М., 2003. 336 с.

3. Гиппенрейтер Ю.Б. О природе человеческой воли // Психол. журнал. 2005. Т. 26, №3. С. 15-24.

4. Вилюнас В.К. Психология эмоциональных явлений. М., 1976. 143 с.

5. Когнитивная психология / под ред. В.Н. Дружинина, Д.В. Ушакова. М., 2002. 480 с.

6. Леонтьев А.Н. Лекции по общей психологии. М., 2001. 511 с.

7. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 2004. 352 с.

8. Романов В.Я., Дормашев Ю.Б. Постановка и разработка проблемы внимания с позиций теории деятельности // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 14. 1993. №2. С. 51-62.

9. Сидоров К.Р. Развитие представлений о воле в психологической науке // Вестн. Удм. ун-та. Сер. Философия. Психология. Педагогика. 2009. Вып. 2. С. 61-73.

Поступила в редакцию 21.09.10

ФИЛОСОФИЯ. ПСИХОЛОГИЯ. ПЕДАГОГИКА

K.R. Sidorov

Level pattern of psychic: psychological theory of activity

The aurthor reveals the level pattern of psychic — a psychological theory of activity of A. N. Leontyev in respect to the study of complex mental occurrences such as the origin of consciousness, the functioning of cognitive and regulating processes, temperament, character and personality differences. The article considers the advantage of the theory of activity as compared to cognitive models of the mind.

Keywords: level pattern of psychic, system analysis, psychological theory of activity, cognitive approach.

Сидоров Константин Рудольфович, кандидат психологических наук, доцент ГОУВПО «Удмуртский государственный университет»

426034, Россия, г. Ижевск, ул. Университетская, 1 (корп. 6)

E-mail: [email protected]

Sidorov K.R., candidate of psychology, associate professor Udmurt State University

462034, Russia, Izhevsk, Universitetskaya str., 1/6 E-mail: [email protected]

Психика и реальность: единая теория психических процессов

М. : Смысл, Per Se, 2000.

Книга предназначена психологам, студентам психологических, педагогических и философских факультетов ВУЗов, специалистам-гуманитариям, интересующимся проблемами познания природы человеческой души.
Учебное пособие посвящено фундаментальным исследованиям в области природной организации психики, связанным с изучением тайны психических явлений, созданием концептуального «моста» между мозгом и сознанием. Основные вопросы, рассматриваемые в монографии – соотношение психического и нервного, внутреннего и внешнего, идеального и материального. Оригинальная концепция психологии как системы охватывает анализ психических явлений от тактильных ощущений до мыслительных и эмоциональных процессов. Среди обсуждаемых вопросов уникальная роль тактильнокинестетической модальности в формировании образа, анализ иерархии психических процессов (мышления, памяти, внимания, эмоций, воли и др.) и их эмпирических характеристик, историко-философский анализ основных психологических подходов к изучению природы психики.

СОДЕРЖАНИЕ книги «Л.М. Веккер — Психика и реальность. Единая теория психических процессов»

ЧАСТЬ I. ХАРАКТЕРИСТИКИ ПСИХИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ

ГЛАВА 1. ЗАГАДКА ПСИХИКИ
Статус психологического знания
Потребность в единой теории психических процессов
Структура книги и этапы исследования

ГЛАВА 2. СПЕЦИФИКА ПСИХИЧЕСКИХ ЯВЛЕНИЙ
Психические процессы – что в них особенного?
Феноменология психических проявлений

ГЛАВА 3. АНАЛИЗ ПОНЯТИЙНОГО СОСТАВА КЛАССИЧЕСКИХ ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ КОНЦЕПЦИЙ
Логика человеческого познания
Ассоциативная психология
Структурализм и гештальтизм
Функциональная психология
Бихевиоризм
Психологический энергетизм
Психология деятельности
Логика теоретико-эмпирического исследования

ГЛАВА 4. РЕФЛЕКТОРНАЯ ТЕОРИЯ ПСИХИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ
От допсихических процессов – к ментальным явлениям
Нервная система: центр vs периферия?
Предпосылки рефлекторной теории
Концепция психических процессов И. М. Сеченова
Структура понятия «рефлекс»
Роль сигналов в организации поведения
Психофизиологическая концепция И.П. Павлова
Общие нейродинамические механизмы
Сигнальная деятельность нервной системы

ЧАСТЬ II. ЧЕЛОВЕК ОЩУЩАЮЩИЙ

ГЛАВА 5. КОЖНО-МЕХАНИЧЕСКИЙ АНАЛИЗАТОР И ТАКТИЛЬНЫЕ ОЩУЩЕНИЯ
Введение
Кожно-механический анализатор и тактильные ощущения
Базовая роль осязания в процессе чувственной репрезентации
Сенсорный образ как эффект рефлекторного кольца
Чувствительность тактильного анализатора
Адаптация органов чувств
Пороги тактильной чувствительности
Абсолютный и разностный пороги интенсивности в тактильной чувствительности
Пространственный порог тактильного различения
Временной порог тактильных ощущений

ГЛАВА 6. ОСНОВНЫЕ ЭМПИРИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ОЩУЩЕНИЙ
Основные эмпирические характеристики ощущений
Пространственно-временная структура ощущений
Интенсивность ощущений

ЧАСТЬ III. ЧЕЛОВЕК ВОСПРИНИМАЮЩИЙ

ГЛАВА 7. ПРИРОДА ЧУВСТВЕННОГО ОБРАЗА
Образ как регуляторный компонент рефлексов
О физической основе предметности образа
Классификация свойств физических объектов

ГЛАВА 8. АНАЛИЗ СТРУКТУРЫ ВОСПРИЯТИЯ
Анализ структуры восприятия
Пространственно-временная структура восприятия
Восприятие формы
Восприятие величины
Временные характеристики перцепта
Модальность восприятия
Интенсивность восприятия
Константность восприятия

ГЛАВА 9. ЭМПИРИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ПЕРЦЕПТИВНОГО ОБРАЗА
Предметность перцептивного образа
Целостность перцептивного образа
Обобщенность перцептивного образа
Признаки вторичного образа, или представления: неустойчивость, фрагментарность, обобщенность

ЧАСТЬ IV.  ЧЕЛОВЕК МЫСЛЯЩИЙ

ГЛАВА 10. COGITO ERGO SUM
От образа – к мысли
Познавательные процессы: специфика демаркационной линии
Неполнота традиционных определений мышления
О переходной форме между образом и мыслью

ГЛАВА 11. РОДОВЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ МЫШЛЕНИЯ
Пространственно-временная структура мышления
Модальность мышления
Интенсивность мышления

ГЛАВА 12. ОСНОВНЫЕ ПРИЗНАКИ МЫСЛИ
Структурная формула мысли
Суждение как единица мысли
Опосредствованность мысли
Обобщенность мысли
Феномен «понимание»

ГЛАВА 13. АНАЛИЗ ПРОЦЕССА МЫШЛЕНИЯ
Анализ процесса мышления
Проблемная ситуация – стимул мышления
Речевая форма мышления как процесса
Основные фазы мыслительного процесса
Мыслительные операции
Непроизвольные и произвольно регулируемые тенденции мыслительного процесса
Обратимость мыслительного процесса

ГЛАВА 14. ОРГАНИЗАЦИЯ МЫСЛИТЕЛЬНЫХ ПРОЦЕССОВ
Классификация познавательных форм
Изоморфизм пространственно-временной последовательности
Языки мышления
Мышление как межъязыковой обратимый перевод
Обратимость, инвариантность и понимание
Границы внутри мыслительной сферы
Допонятийный и понятийный уровни мышления
Теоретический анализ уровневых эмпирических характеристик допонятийной и понятийной мысли
Децентрация
Согласованность содержания и объема в понятийной мысли
Индуктивно-дедуктивный строй понятийной мысли
Иерархизованность понятийной мысли
Адекватная координация вариативных и инвариантных компонентов в структуре понятийной мысли
Полнота обратимости операций в структуре понятийной мысли
Чувствительность к противоречиям и переносному смыслу как выражение полноты понимания

ГЛАВА 15.  МЫШЛЕНИЕ КАК ИНТЕГРАТОР ИНТЕЛЛЕКТА
Соотношение мышления и интеллекта
Понятийная мысль как вид мышления и как форма работы интеллекта
О структурных характеристиках отдельного концепта как интеллектообразующей единицы
Экспериментальное изучение концептов разных уровней обобщенности

ЧАСТЬ V. ЧЕЛОВЕК ПЕРЕЖИВАЮЩИЙ

ГЛАВА 16. ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ КОНЦЕПЦИИ ЭМОЦИЙ
Введение
Жанры психологического познания
О недостаточности традиционных определений эмоций
Психосоматическая организация эмоций и проблема интроспекции

ГЛАВА 17. ЭМПИРИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ЭМОЦИОНАЛЬНЫХ ПРОЦЕССОВ
Родовые свойства эмоций
Внутренняя организация эмоционально-когнитивного времени
Пространство эмоций
Модальность эмоциональных процессов
Интенсивностные характеристики эмоциональных процессов
Вторичные свойства эмоций. Двухкомпонентность эмоциональных процессов
Двузначность эмоций
Обобщенность эмоциональных процессов

ЧАСТЬ VI. ЧЕЛОВЕК ДЕЙСТВУЮЩИЙ

ГЛАВА 18. РЕГУЛИРУЮЩАЯ ФУНКЦИЯ ПСИХИКИ
Психическое регулирование
Процессуальный состав психических регуляторов деятельности

ГЛАВА 19. ХАРАКТЕРИСТИКИ ПСИХИЧЕСКОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ
Эмпирика регуляционно-волевых процессов
Психическое пространство регулятивных параметров
Временные компоненты регуляции
Модально-интенсивностные характеристики психических программ
Предметность психических программ – регуляторов деятельности
Целостная связность психических программ
Обобщенность психических программ регулирования

ЧАСТЬ VII. СКВОЗНЫЕ ПСИХИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ И МЕХАНИЗМЫ ПСИХИЧЕСКОЙ ИНТЕГРАЦИИ

ГЛАВА 20. ПАМЯТЬ, ВООБРАЖЕНИЕ И ВНИМАНИЕ
Сквозные психические процессы: общая характеристика
Память как универсальный интегратор психики
Память и время: философско-методологические предпосылки анализа
Память, сенсорное время и сенсорное пространство
Память и другие психические процессы
Воображение и психическое время
Внимание и психическое время

ГЛАВА 21.  РЕЧЬ И СОЗНАНИЕ: ПРИРОДА ИНТЕГРАЛЬНЫХ ХАРАКТЕРИСТИК ПСИХИКИ
Психика – речь – сознание

ГЛАВА 22. НА ПУТИ К ЕДИНОЙ ТЕОРИИ ПСИХИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ
О необходимости соотнесения когнитивных, эмоциональных и регуляционно-волевых процессов
Об онтологическом парадоксе субъекта
Общая психология психических процессов и личности как субъекта

Литература

Единая теория психических процессов Л. М. Веккера в современной психологии (к 100-летию со дня рождения)

1. Беломестнова Н. В., Чередникова Т. В. Теория Л. М. Веккера в научной методологии постмодернизма: проблемы мышления и философии познания // Теоретическое наследие Л. М. Веккера: на пути к единой теории психических процессов / Материалы научного симпозиума, посвященного 90-летию со дня рождения Л. М. Веккера / Отв. ред. М. А. Холодная и М. В. Осорина. СПб: Изд-во С.??Петербург. ун-та, 2008. С. 6–16.

2. Вассерман Л. И., Чередникова Т. В., Логвинова И. В. Информационная теория психики Л. М. Веккера в решении концептуальных и практических проблем детской нейропсихологии внимания и коррекции когнитивного дефицита у детей // Вестник Санкт-Петербургского государственного университета. Серия 16. Психология. Социология. Педагогика. 2014. Вып. 2. С. 20–33.

3. Веккер Л. М. Восприятие и основы его моделирования. Л.: ЛГУ, 1964.

4. Веккер Л. М. Психические процессы. Т. 1. Ощущение и восприятие. Л.: Изд-во Ленинградского университета, 1974.

5. Веккер Л. М. Психические процессы. Т. 2. Мышление и интеллект. Л.: Изд-во Ленинградского университета, 1976.

6. Веккер Л. М. Психические процессы. Т. 3. Субъект. Переживание. Действие. Сознание. Л.: Изд-во Ленинградского университета, 1981.

7. Веккер Л. М. Психика и реальность. М.: Смысл, 1998.

8. Выготский Л. С. Мышление и речь // Собр. соч. Т. 2. М.: Педагогика. С. 5–361.

9. Ждан А. Н. История психологии: от Античности до наших дней. Изд. 9-е, испр. и доп. М.: Академический проект; Трикста, 2012.

10. Либин А. В., Либина А. В. Логика изучения природных основ психической реальности: теория ментальной иерархии Л. М. Веккера // Методология и история психологии. 2008. Т. 3. Вып. 4. С. 101–108.

11. Осорина М. В. Научное творчество и судьба Льва Марковича Веккера (к 90-летию со дня рождения) // Методология и история психологии. 2008. Т. 3. № 4. С. 85–100.

12. Осорина М. В. Ментальные пространства как психическая реальность // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 16. Психология. Педагогика. 2017. Т. 7. № 1. С. 6–24.

13. Теоретическое наследие Л. М. Веккера: на пути к единой теории психических процессов. СПб.: Издво С.??Петербургского университета, 2008.

14. Трифонова А. В. Понятийные способности как основа индивидуального интеллектуального ресурса: Дисс. … канд. психол. наук. М., 2015.

15. Холодная М. А. Теоретические представления Л. М. Веккера о природе концептуальных структур в контексте исследований креативности // Психологический журнал. 2008. Т. 29. № 4. С. 21–31.

16. Холодная М. А. Психология понятийного мышления: от концептуальных структур к понятийным способностям. М.: Изд-во “Институт психологии РАН”, 2012.

17. Чередникова Т. В. Психодиагностика нарушений интеллектуального развития у детей и подростков. Методика “Цветоструктурирование”. СПб.: Речь, 2004.

18. Чередникова Т. В., Логвинова И. В. Применение графических методов в психодиагностике нарушений умственного развития и нейрокогнитивного дефицита у детей: Пособие для врачей и медицинских психологов. СПб.: Изд. Центр СПб НИПНИ им. В. М. Бехтерева, 2011.

19. Чередникова Т. В. Структура и механизмы нарушений мышления при шизофрении и экзогенно-органических заболеваниях головного мозга с позиций информационной теории психики: Дисc. … д-ра психол. наук. СПб., 2016.

20. Mesulam M. M. Large-Scale neurocognitive networks and distributed processing for attention, language and memory // Annals of Neurology. 1990. V. 28. P. 597–613.

21. Posner M. I., Peterson S. E. The Attention System of the Human Brain // Annual Review of Neuroscience. 1990. V. 13. P. 25–42.

22. Fuster J. M. Cortex and Mind: Unifying cognition. New York, 2003.

23. Cotman C. W., Monaghan T. D., Ganong A. N. Excitatory amino acid neurotransmission: NMDA receptors and Hebb-type synaptic plasticity // Annual Review of Neuroscience. 1988. V. 11 (1). P. 61–80.

24. Nicoll R. A., Kauer J. A., Malenka R. C. The current excitement in long-term potentiation // Neuron. 1988. V. 1. P. 97–103.

25. Gobet F., Simon H. A. Templates in chess memory: a mechanism for recalling several boards // Cognitive Psychology. 1996. V. 31(1). P. 1–40.

Психика и реальность. Единая теория психических процессов. Часть V. Человек переживающий. Введение — Гуманитарный портал

Ценность абстракции определяется возможностью её конкретизации. Б. Г. Ананьев. Следующие две части — пятая и шестая — несут двойную смысловую нагрузку в общей логике и архитектонике всего исследования. Во-первых, будучи продолжением разделов, посвящённых познавательным процессам и их связной системе, представленной целостной структурой интеллекта, эти части имеют своим центральным содержанием анализ эмоциональных и регуляционно-волевых процессов, естественно следующих за процессами познавательными. На этих же логических основаниях последующие части монографии посвящены анализу таких сквозных процессов, как память, воображение, внимание и речь, которые охватывают все классы психологической триады, связывая их в более интегральную психическую целостность. Во-вторых, чрезвычайно важные для всего исследования в целом аспекты связаны с переходом от анализа когнитивных процессов, которые по самому существу их природы обращены к познаваемому объекту и маскируют собственную структуру субъекта, к рассмотрению эмоций и регуляционно-волевых процессов, в которых собственная природа и внутренняя структура субъекта психики выходит на передний план исследования. И тогда ясное разграничение и последующее соотнесение объективных и субъективных компонентов психики и сознания человека становится острейшей теоретикоэмпирической задачей, решение которой приближает нас к построению единой психологической теории. Одним из существенных личных и вместе с тем научных мотивов продвижения по пути поиска адекватных сочетаний безличного и личностного в психической организации человека является моё убеждение в том, что решение этой задачи составляет наиболее важный момент идейно-научного завещания Бориса Герасимовича Ананьева, неутомимо строившего объективную теорию человека как субъекта сознания и деятельности. Со свойственной ему меткостью, эмоциональностью и афористичностью формулировок он заметил как-то в полемическом обсуждении связи между общей психологией и психологией личности: «И слава Богу, что существует безличная психология, только на её основе может быть построена подлинная психология личности». Эта книга не включает в себя рассмотрение проблем психологии личности. Главной задачей всего исследования, соответствующей направлению, основанному Борисом Герасимовичем Ананьевым, является продвижение по пути создания такой общепсихологической теории человека, которая могла бы эффективно отвечать острейшим запросам самых разных областей человеческой практики именно потому, что под свободную субъективную активность человека как личности она подводит строго объективную и единую научную платформу.

Информационная теория психических процессов Л.М. Веккера в решении актуальных проблем патопсихологической диагностики нарушений умственного развития

По авторской методике «Цветоструктурирование графического образа» в генетико-моделирующем эксперименте методом поперечяых срезов была исследована большая выборка детей и подростков, здоровых и с разной патологией психического развития. В резулггате были выявлены статистически достоверные возрастные и нозологические различия между испытуемыми исследованных груш по пространственным и модальностно-интенсивностным характеристикам их раскрасок тестового рисунка. Это подтвердило валцность разработанной методики в дифференциальной диагностике нарушений умственного развития. Анализ выявленных различи) в рамках информационной теории психических процессов Л.М. Веккера позволил сформулировать психологическую сущность нэдушений интеллекта и предложить универсальный инструмент психологического измерения уровней интеллектуального развития на «сновании общей системы единиц измерения первичных свойств психики — пространственно-временных и модальност-но-интенсивюстных.

Informational theory of psychic prosseses of L.M. Vekker in solving of actual problems of pathopsychological diagnisis o.pdf В настояцее время в патопсихологии актуальным является научно-теоретическое определение нозологических различий в интеллектуальном развитии детей и подростков с разными типами дизонтогений и разработка методов и* дифференциальной диагностики [3, 8, 9, 10,12, 14]. Необходимость использования в этих целях глубокой научной теории интеллекта ощущается не только в психологаи [11], но и в психиатрии [6], т.к. возможности решения указанных проблем на уровне эмпирических обобшений представляются уже весьма ограниченными [1]. В отечественной психологии существует общая теория информационных психических процессов, автором которой является Л.М. Веккер, недавно ушедший из жизни крупный ученый, представитель ленинградской школы психологии. Научный потенциал этой фундаментальной теории, по-видимому, еще предстоит оценить во многих прикладных областях психологии. Для решения актуальных проблем патопсихологии умственного развития наиболее важными являются основополагающие представления информационной теории психики о первичности и универсальности ее пространственно-временных и модальностно-интенсивностных свойств, а также о двуязычной природе человеческого мышления, понимаемого как инвариантный обратимый взаимоперевод с языка образов на язык символов (слов). Корректность возрастных психодиагностических оценок в рамках теории Л.М. Веккера [1] обеспечивается пониманием генетических закономерностей становления интеллекта и основных этапов его структурных преобразований. Так, все психические процессы, являясь информационными, подчиняются общим законам физического изоморфизма и отражают в неизменном виде определенные свойства источника информации (его пространственно-временные и модальностно-интенсивно-стные характеристики). На каждом возрастающем уровне психического отражения (ощущения, перцепция, представления, мышление, понятийное мышление) повышается степень его структурною подобия (изоморфизма) объектам отражения (источникам информации). Если рассматривать только пространственный изоморфизм, то на уровне сенсорики отражается в неизменном виде лишь метрика пространства, на уровне перцепции — еще и метрика самого объекта, на уровне представлений — снимаются видимые границы пространственной и объектной метрики, на уровне мысли — отражаются в неизменном виде уже отношения между объектами благодаря их вычленению и обратимому взаимопереводу с языка образов на язык слов (символов). На следующей ступени мышления (уровне понятийной мысли) повышение степени изоморфизма проявляется в отражении отношений между сущностными свойствами самого объекта, а именно отношений соподчинения его родовых и видовых свойств. Сохранение неизменности иерархии род-вид в понятии (концепте) связано с децентрацией, т.е. способностью менять эгоцентрическую систему координат на более общую, универсальную. Под влиянием концепта все когнитивные процессы интегрируются в структуре интеллекта и перестраиваются «сверху». Дальнейшее развитие интеллекта состоит в росте числа уровней иерархии родовидовых соотношений посредством разведения каждого из них на более дробные. В результате формируется концептуальная система, степень дифференциации которой определяет уровень развития интеллекта взрослого человека. Такой же вектор возрастного роста способностей интеллекта изоморфно отражать пространственно-временные и модальностно-интенсивностные характеристики физического источника информации был выявлен нами в генетико-моделирующем эксперименте у детей и подростков с разными типами нарушений психического развития и здоровых. Всего было обследовано 410 человек, среди них с клиническими диагнозами задержки психического развития (ЗПР) — 133 человека; умственной отсталости (УО) — 80 человек; шизофрении (ТУТ) — 67 человек; здоровых — 132 человека. Все испытуемые были разделены на 7 возрастных подгрупп: 4,5,6, 7, 8-10,11-14 и 15-17 лет. Дополнительно было обследовано 80 взрослых испытуемых (40 человек -здоровых; 25 — с клиническим диагнозом умственной отсталости и 15 — с пограничной умственной отсталостью). Выборку испытуемых составили дети и подростки, посещающие специализированные и массовые детские сады и школы, а также пациенты психоневрологического диспансера. У всех (за исключением здоровых взрослых и старших подростков) был измерен FIQ по тестам интеллекта Д. Векслера: WISC — для детей и WAIS — для взрослых. В эксперименте с помощью авторской методики «Цветоструктурирование графического образа» исследовались возрастные (в диапазоне от 4 до 17 лет) и нозологические особенности символического структурирования визуальной информации посредством цвета. Испытуемым предлагалось раскрасить тестовый рисунок (авторы рисунка — художники А. Николаева и С. Рокамболь), во весь формат которого изображена стилизованная фигура птицы. Контуры ее «зашумлены» другими геометрическими фигурами, а внутренние элементы связаны сложными пространственными отношениями симметричного геометрического узора, содержащего множество векторных осей горизонтально-вертикальной системы координат. По инструкции испытуемым предлагалось из набора 12 цветных карандашей и фломастеров (8 из них соответствовали цветам теста Лю-шера) выбрать наиболее приятные и раскрасить картинку, как понравится. Предполагалось, что раскраска тестового изображения отражает результат деятельности мышления, т.е. инвариантного обратимого взаимоперевода пространственных отношений, выделенных перцептивно (образно), на язык символов (слов) и обратно — на уровень цветографических структур (образно-графических моделей этих отношений). Эмпирическим путем были выделены 46 параметров оценки особенностей раскраски, по которым определялись (точным методом Фишера) статистически значимые различия по нозологии (между одновозрастны-ми подгруппами) и по возрасту (между соседними возрастными подгруппами внутри каждой нозологии и у здоровых). Выявленные различия (р

Ключевые слова

интеллектуальное развитие, цветоструктурирование, изоморфизм, метрика объекта, метрика пространства, информационней подход, intellectual development, colour structuring, metric subject, informatic method

Авторы

Чередникова Татьяна Владимировна

Психоневрологический институт им. В.М. Бехтерева

Кандидат психологических наук, старший научный сотрудник лаборатории клинической психологии

Всего: 1

Ссылки

Веккер Л.M. Психика и реальность: Единая теория психических процессов. М., 2000.

Гвоздев А.Н. Вопросы изучения детской речи. М., 1961.

Диагностика школьной дезадаптации: Для школьных психологов и учителей начальных классов системы компенсирующего обучения / Под ред. С.А. Беличевой. М., 1995.

Жукова Н.С., Мастюкова Е.М., Филичева Т.Б. Преодоление общего недоразвития речи у дошкольников. М., 1990.

Исенина Е.И. Дословесный период развития речи у детей. Саратов, 1986.

Ковалев В.В. Психиатрия детского возраста. М., 1995.

Крайг Г. Психология развития. СПб., 2000.

Лебединский В.В. Нарушения психического развития у детей. М., 1985.

Лубовский В.И. Психологические проблемы диагностики аномального развития детей. М., 1985.

Переслени Л.И., Слободяник Н.П., Пушковская А.А. К проблеме отбора детей в коррекционно-развивакмцие классы и коррекции недостатков в психическом развитии младших школьников // Дефектология. 1998. № 2. С. 10-17.

Слободчиков В.И. Вопросы теории и диагностики психического развития // Вопросы психологии. 1982. № 1. С. 19-28.

Ульенкова У.В. Шестилетние дети с задержкой психического развития. М., 1990. 182 с.

Шванцара Йозеф и др. Диагностика психического развития. Прага, 1978.

Шипицына Л.М. Нейропсихологические аспекты диагностики детей в процессе коррекционно-развивающего обучения // Дефектология. 1999. №5. С. 3-11.

Baker Н., Kellog R. A developmental study of children scribbings // Pediatrics. 1967. Vol. 40, № 3, Pt. 1. P. 382-389.

Bloom L., Lahey L., Hood L. et al. Complex sentences: Acquisition syntactic connectives and the semantic relations they encode //Journal of Child Press. 1980. Vol. 7. P. 235-261.

Brawn R. A first language: The early stages. Cambridge, Mass: Harvard University Language, 1973.

Eng H. Kinderzeichnen Beiheft 39, Z. Angew. Psychol. Leipzig, 1927.

Mussen P.H., Conger J., ICagan J., Huston A. Child development and personality. N.Y.: Haper & Row Publishers, 1987.

Slobin D.I. Psycholinguistics. Glenview, III.: Scott, Foresman, 1979.

Теория психических убежищ | Журнал Практической Психологии и Психоанализа

Комментарий: Глава из книги Дж. Стайнера «Психические убежища. Патологические организации у психотических, невротических и пограничных пациентов» (2010), вышедшей в свет в издательстве Когито-Центр

Психическое убежище предоставляет пациенту область относительного покоя и защиты от напряжения, когда значимый контакт с аналитиком переживается как угроза. Нетрудно понять потребность во временном отступлении такого рода, но в анализе пациентов, использующих психическое убежище привычно, чрезмерно и по всякому поводу, возникают серьезные технические проблемы. В некоторых случаях пациенты (в частности, психотические и пограничные пациенты) практикуют более или менее постоянное пребывание в убежище и это препятствует их дальнейшему развитию и росту.

В своей клинической практике я наблюдал множество форм такого типа отступления и в результате – развивающуюся неспособность поддерживать контакт с аналитиком. Отстраненное шизоидное чувство превосходства проявляется у одного пациента как холодная снисходительность, а у другого – как насмешливое пренебрежение моей работой. Некоторые пациенты отчетливо реагируют на возникновение тревоги, и их бегство, по-видимому, указывает на то, что аналитик затронул болезненную тему, которой следует сторониться. Вероятно, наибольшие затруднения представляет убежище такого типа, когда выстраивается мнимый контакт и аналитика побуждают действовать поверхностным, нечестным или перверсивным образом. Иногда эти реакции можно считать результатом неловкого или слишком настойчивого поведения аналитика, но часто случается так, что даже тщательный анализ приводит к утрате контакта с пациентом. Пациент скрывается за мощной системой защит, что служат ему броней или укрытием, и время от времени мы можем наблюдать, как с великой осторожностью, словно улитка из раковины, пациент показывается из своего укрытия и прячется туда снова, если контакт вызывает боль или тревогу.

Понятно, что препятствия в поддержании контакта и препятствия на пути прогресса и развития взаимосвязаны, что и те и другие возникают вследствие развертывания защитной организации особого типа, с помощью которой пациент стремится избежать невыносимой тревоги. Я называю такие системы защит «патологическими организациями личности» и использую этот термин для обозначения группы защитных систем, характеризующихся чрезвычайной стойкостью и помогающих пациенту избежать тревоги, уклоняясь от контакта с другими людьми и с реальностью. Этот подход привел меня к подробному изучению того, как функционируют защиты, в частности, как они взаимодействуют, формируя сложные и сплоченные защитные системы.

Аналитик наблюдает психические убежища как такие душевные состояния пациента, в которых тот «застрял» и пребывает в изоляции, вне досягаемости. Отсюда можно заключить, что эти состояния являются следствием действия мощной системы защит. Восприятие убежища пациентом отражается в данных им описаниях, а также в бессознательной фантазии: сновидениях, воспоминаниях и рассказах из повседневной жизни, что дает нам выразительный и театрализованный образ бессознательного переживания убежища. Обычно оно представляется в виде дома, пещеры, крепости, необитаемого острова или другого подобного места, выглядящего как зона относительной безопасности. Кроме того, оно может принимать межличностную форму, как правило – организации объектов или частичных объектов, которая готова предоставить защиту. Это может быть образ коммерческой организации, школы-интерната, религиозной секты, тоталитарного правительства или мафиозной банды. В описании зачастую явственно видны элементы тиранического или перверсивного характера, но иногда пациент идеализирует эту организацию и восхищается ею.

Обычно на протяжении некоторого периода времени наблюдаются различные репрезентации убежища, что помогает выстроить картину защитной организации пациента. Ниже я попытаюсь показать, что иногда полезно представлять эту патологическую организацию как совокупность объектных отношений, защит и фантазий, что формирует пограничную позицию, схожую с описанными Мелани Кляйн (Klein, 1952) параноидно-шизоидной и депрессивной позициями, но отличающуюся от них.

Обеспечиваемое убежищем облегчение достигается ценой изоляции, застоя и отступления, и некоторые пациенты находят такое состояние тягостным и жалуются на него. Однако другие принимают эту ситуацию покорно, с облегчением, а временами с пренебрежением или с триумфом, так что все отчаяние, связанное с неспособностью поддерживать контакт, выпадает на долю аналитика. Иногда, когда пациент распознает фатальный характер ситуации, убежище ощущается как мучительное место, но гораздо чаще оно представляется как место приятное и даже идеальное. Идеализируется ли укрытие или же переживается как неотступное мучение, в любом случае пациент старается остаться в нем, предпочитая его другим, еще худшим состояниям, альтернативы которым он не видит. У большинства пациентов наблюдается определенное движение, когда они со всеми предосторожностями показываются из убежища лишь для того, чтобы снова вернуться туда, как только возникают какие-то проблемы. В некоторых случаях в эти периоды выхода из убежища возможно истинное развитие, и такие пациенты способны постепенно снижать свою склонность спасаться бегством.

У других пациентов периоды отступления более продолжительны, а все достигнутое за время выхода из убежища носит преходящий характер, так что пациент возвращается в предшествующее состояние с негативной терапевтической реакцией. Обычно устанавливается некоторое равновесие, когда пациент пользуется убежищем для того, чтобы оставаться относительно свободным от тревоги, но расплачивается за это почти полной остановкой в развитии. Ситуация осложняется тем, что частью защитной организации становится аналитик, который иногда вовлекается в эту ситуацию столь искусно, что не отдает себе отчет в том, что пациент превратил анализ в убежище. Зачастую аналитик испытывает сильное давление и фрустрация может приводить его в отчаяние или подталкивать к попыткам (обычно бесполезным) преодолеть то, что он воспринимает как упорные защиты пациента.

На практике мы обнаруживаем все возможные степени зависимости от убежища: от полностью «застрявших» пациентов до тех, кто пользуется убежищем лишь иногда и по своему усмотрению. Масштабность и охват убежища также могут варьировать, и некоторые пациенты способны развивать и поддерживать адекватные отношения в отдельных областях своей жизни, в других же аспектах оставаясь «застрявшими». Хочу подчеркнуть, что перемен можно добиться даже в анализе чрезвычайно «застрявших» пациентов. Если аналитик способен упорно работать и выдерживать оказываемое на него давление, он и пациент могут постепенно обрести некий инсайт в отношении того, как действует патологическая защитная организация, и ослабить интенсивность и масштаб ее действия.

Одной из особенностей психического убежища, особенно ярко проявляющейся у пациентов-психотиков, пациентов в пограничных состояниях и склонных к перверсиям пациентов, является то, что, уклоняясь от контакта с аналитиком, пациент в то же время уклоняется и от контакта с реальностью. Таким образом, убежище оказывается областью психики, где можно укрыться от столкновения с реальностью, где фантазия и всемогущество могут существовать беспрепятственно, где все дозволено. Именно благодаря этой особенности убежище зачастую столь притягательно для пациента и обычно включает в себя использование психотических и перверсивных механизмов.

Поражает мощь системы защит, с которой приходится встречаться в подобных случаях «застрявшего» анализа. Иногда эти защиты столь успешно ограждают пациента от тревоги, что пока в действие системы ничто не вмешивается, у него не возникает никаких затруднений. Другие пациенты остаются в убежище, несмотря на причиняемое им очевидное страдание, которое может быть хроническим и устойчивым или мазохистическим и привычным. Однако в любом случае пациент страшится возможных перемен и на попытки вывести его из убежища может реагировать еще более радикальным уходом.

Эти ситуации весьма интересны с точки зрения теории, но меня больше заботит клиническая практика, и потому основное внимание я обращаю на то, как функционируют защитные организации в ходе конкретных сеансов анализа конкретных пациентов. Важно признать, что аналитик ни при каких условиях не может оставаться отстраненным наблюдателем, поскольку он всегда в большей или меньшей степени вовлечен в разыгрывания переноса (Sandler, 1976; Sandler and Sandler, 1978; Joseph, 1989). Применяя эту идею к области патологических организаций, я старался отмечать, как пациент использует аналитика для создания укрытия, в которое он может отступать. Более всего я старался скрупулезно следовать ситуации, складывающейся на сеансе, и описывать то, как пациент предпринимает некоторые движения, чтобы выйти из укрытия лишь для того, чтобы снова в него отступить, когда он сталкивается с тревогами, которые не в силах или не намерен переносить.

Высокоорганизованный характер этого процесса поразил меня и привел к использованию термина «патологическая организация» для описания внутренней конфигурации защит. Сама клиническая картина оказалась знакомой для большинства практикующих аналитиков; она описана в различных терминах многими авторами, к работам которых я обращусь ниже. Наиболее ранними примерами являются исследования нарциссического сопротивления Абрахама (Abraham, 1919, 1924) и работа Райха (Reich, 1933), посвященная «броне характера». О высокоорганизованной системе защит говорила Ривьер (Riviere, 1936), а у Розенфельда (Rosenfeld, 1964, 1971a) мы встречаем описание деструктивного нарциссизма. Сигал (Segal, 1972), О’Шонесси (O’Shaughnessy, 1981), Ризенберг-Малкольм (Riesenberg-Malcolm, 1981) и Джозеф (Joseph, 1982, 1983) также описывали пациентов, захваченных мощными защитными системами. Эти и подобные им работы посвящены пациентам, находящимся в особых ситуациях, которые мы можем рассматривать в связи с теми предельными препятствиями изменению, о которых писал Фрейд в работе «Анализ конечный и бесконечный» (Freud, 1937). Фрейд связывал эти глубочайшие препятствия изменению с действием инстинкта смерти, и, на мой взгляд, патологические организации играют особую роль в универсальной проблеме примитивной деструктивности. Она затрагивает человека на самом глубоком уровне, каковы бы ни были причины ее возникновения, внешние или внутренние. Травматический опыт насилия или пренебрежения со стороны окружения приводит к интернализации жестоких нарушенных объектов, которые в то же время служат удобными вместилищами для проекции собственной деструктивности индивида.

Нам не обязательно разрешать спорные вопросы относительно инстинкта смерти для того, чтобы признать, что в структуре личности человека мы часто встречаем такие элементы, которые направляют его к смерти и саморазрушению и могут угрожать его целостности, если должным образом не контейнируются. На мой взгляд, защитные организации выполняют задачу связывания примитивной деструктивности, ее нейтрализации и контроля независимо от ее источника, и это является универсальной чертой структуры защит человека. Более того, у некоторых пациентов, чьи связанные с деструктивностью проблемы особо выражены, защитная организация начинает доминировать в психике, и в таких случаях ее способ действия легче всего оценить. Сделав это хотя бы однажды, будет гораздо легче распознать подобное или более мягкое действие защитной организации у невротиков или нормальных людей.

Неясно, всегда ли будут успешны такие методы совладания с деструктивностью. Определенно, что наблюдаемые нами формы защитной организации стремятся функционировать как своего рода компромисс и они являются выражением деструктивности в той же степени, сколько и защитой от нее. Вследствие этого компромисса они всегда патологичны, несмотря на то, что могут служить цели адаптации и предоставляют человеку уголок, где он чувствует облегчение и обретает временную защищенность. Патологические организации оглупляют личность, мешают контакту с реальностью и становятся преградой личностному росту и развитию. У нормальных индивидов они начинают действовать, когда тревога превышает порог переносимости, и сходят на нет по завершении кризиса. Тем не менее, в любой момент они готовы снова включиться, вывести пациента из зоны контакта и затормозить анализ, если аналитическая работа приближается к пределу того, что человек способен выдержать. В личности пациентов с более значительными нарушениями защитные организации превалируют, и человек оказывается в большей или меньшей степени захваченным ими.

Различение психотических и непсихотических частей личности, предложенное Бионом (Bion, 1957), помогает нам отличать типы патологической организации, возникающие у пациентов с серьезными нарушениями, от тех, что наблюдаются у нормальных пациентов и невротиков, что обсуждается в главе 6, где описывается психотическая организация. В личности пациентов-психотиков и пограничных пациентов защитная организация доминирует; она используется для «корректировки» поврежденных частей Эго и в результате оказывается неотъемлемым компонентом психотической части личности. Непсихотическая личность менее склонна к деструктивным нападениям на собственную психику, и поскольку ситуация не столь безнадежна, возможно чередование проективных и интроективных процессов. Несмотря на эти различия, существует множество общих элементов патологических организаций личности для разных типов пациентов, и именно эти элементы выходят на передний план, когда пациент испытывает давление. Если аналитик пытается помочь пациенту совладать с проблемами на пределе его возможностей, даже у тех пациентов, которые обычно справляются относительно неплохо, возникают области, где они испытывают затруднения, и в таком случае пациенты склонны спасаться в убежищах, к которым редко обращаются в обычных обстоятельствах.

Даже у нормальных пациентов и невротиков убежище, нередко представленное как пространство, возникшее естественным образом или обеспеченное окружением, можно считать результатом действия мощных систем защит. Подчас пациенты отдают себе отчет в том, как они создают убежище, и даже способны определить, каким образом убежище служит им защитой. Однако обычно описание в терминах защит представляет точку зрения аналитика и составляет часть его теоретического подхода. Я обнаружил, что внимательное исследование объектных отношений, возникающих при переносе, особенно полезно для выявления некоторых базовых механизмов, задействованных в работе патологической организации. Чтобы детально понимать их структуру, необходимо разбираться в действии примитивных механизмов защиты, в частности проективной идентификации, которая занимает столь важное место в современном кляйнианском психоанализе. Мы будем обсуждать эти механизмы позже, а пока достаточно признать, что проективная идентификация приводит к объектным отношениям нарциссического типа, подобным тем, что были описаны Фрейдом в его работе о Леонардо (Freud, 1910). При наиболее явной форме проективной идентификации часть самости отщепляется и проецируется в объект, приписывается объекту, а тот факт, что она принадлежит самости, отрицается. Возникающие в результате объектные отношения устанавливаются не с человеком, воспринимаемым как отдельная личность, а с самостью, спроецированной в другого,– при том, что к ней относятся как к другому человеку. Это позиция мифологического Нарцисса, влюбившегося в незнакомого юношу, которого он с собой сознательно не связывал. Также это верно в случае Леонардо, который проецировал свою инфантильную самость в учеников и заботился о них так, как хотел бы, чтобы о нем заботилась его мать (Freud, 1910).

Объектные отношения нарциссического типа, основанные на проективной идентификации, определенно являются центральным аспектом патологических организаций, но сами по себе они не дают достаточного объяснения той грандиозной мощи и сопротивлению переменам, которые эти отношения демонстрируют. Более того, сама по себе проективная идентификация не является патологическим механизмом и действительно формирует основу всякой эмпатической коммуникации. Мы проецируем в других для того, чтобы лучше понять, каково это быть в их шкуре, и неспособность или нежелание это делать влияет на объектные отношения на очень глубоком уровне. Однако для нормального психического функционирования важно уметь использовать проективную идентификацию гибким и обратимым образом, т.е. быть способным отказываться от проекций, наблюдать других людей и взаимодействовать с ними с позиции, прочно базирующейся на своей собственной идентичности.

Во многих патологических состояниях такая обратимость заблокирована и пациент не способен возвратить себе части своей самости, утраченные при проективной идентификации, в результате чего он теряет контакт с теми аспектами своей личности, которые постоянно пребывают в объектах, с которыми они идентифицированы. Любое качество, включая интеллект, сердечность, мужественность, агрессию и так далее, может таким образом быть спроецировано и отчуждено, и когда обратимость не срабатывает, это приводит к истощению Эго, более не имеющего доступа к утраченным частям самости. В то же время искажается объект, которому атрибутируются отщепленные и отрицаемые части самости.

Исследование патологических организаций, изложенное в данной книге, привело меня к выводу о еще большей сложности их структуры. Защитная ситуация только что описанного типа может возникать в результате нормального расщепления, в ходе которого объект воспринимается как хороший или плохой и человек пытается с помощью хорошего защититься от плохого. Как подчеркивала сама Кляйн (Klein, 1952), понятно, что такое расщепление объекта всегда сопровождается соответствующим расщеплением в Эго, и хорошая часть самости, установившая отношения с хорошим объектом, удерживается отдельно от плохой части самости, установившей отношение с плохим объектом. Если это расщепление успешно поддерживается, хорошее и плохое настолько изолируются друг от друга, что между ними вообще не происходит никаких взаимодействий, но если оно оказывается под угрозой разрушения, человек может попытаться сохранить равновесие, обратившись к защите хорошего объекта и хороших частей самости от плохого объекта и плохих частей самости. Если и с помощью этих мер не удается поддержать равновесие, человек может прибегнуть к еще более радикальным средствам.

Например, может происходить патологическое расщепление с фрагментацией самости и объекта и их выталкивание в более жесткой и примитивной форме проективной идентификации (Bion, 1957). Затем могут развиваться собирающие эти фрагменты патологические организации, а результат снова может оставлять впечатление защищенного хорошего объекта, изолированного от плохих объектов. Однако на этот раз то, что кажется относительно простым расщеплением на хорошее и плохое, фактически является результатом расщепления личности на несколько элементов, спроецированных в объекты и затем собранных заново таким образом, что это имитирует контейнирующую функцию объекта. Патологическая организация может преподносить себя в качестве хорошего объекта, защищающего индивида от деструктивных атак, но фактически ее структура состоит из хороших и плохих элементов, полученных из самости и объектов, в которые осуществлялось проецирование, использованных в качестве строительных блоков возникшей в результате чрезвычайно сложной организации. Я считаю, что самость, зависимая от превалирующей организации, также может иметь сложную структуру и может оказаться не такой уж невинной жертвой, какой выглядит на первый взгляд. Необходимо понять не только каковы строительные блоки организации, но и то, каким образом они собираются и удерживаются вместе, поскольку зависимая часть самости, а также аналитик, могут оказаться втянутыми и включенными в тиранические и жестокие объектные отношения, охраняющие систему от всякого на нее воздействия.

В последующих главах я попытаюсь показать, как в патологических организациях личности проективная идентификация не ограничивается единичным объектом, а охватывает группы объектов, между которыми также устанавливаются отношения. Эти объекты, на самом деле чаще всего частичные объекты, сконструированы из опыта взаимодействия с людьми, присутствовавшими в раннем окружении пациента. Фантастические фигуры внутреннего мира пациента иногда основаны на его реальном опыте, полученном во взаимодействии с плохими объектами, а иногда оказываются искажениями и неверными интерпретациями раннего опыта. Травма и депривация в истории пациента оказывают сильное воздействие на создание патологических организаций личности, хотя не всегда возможно разобраться в соотношении внешних и внутренних факторов. В ситуации анализа – здесь и сейчас – становится очевидным, что объекты, независимо от того, выбираются ли они пациентом из ранее предоставленного окружением или создаются им самим, используются в особых защитных целях, в частности для связывания деструктивных элементов личности.

Я уже говорил о том, что главной функцией патологических организаций личности является контейнирование и нейтрализация этих примитивных деструктивных импульсов, и для того, чтобы с ними справиться, пациент отбирает деструктивные объекты, в которые он может спроецировать деструктивные части самости. Как описано у Розенфельда (Rosenfeld, 1971a), Мельтцера (Meltzer, 1968) и других, эти объекты часто собраны в «банду», единство которой достигается жестокими и насильственными мерами. Эти мощно структурированные группы индивидуумов представлены во внутреннем мире пациента на бессознательном уровне и проявляются во снах как межличностный вариант убежища. Безопасное место обеспечивается группой, которая предлагает защиту как от преследования, так и от вины до тех пор, пока пациент не оспаривает господство банды. Результатом этих операций становится создание сложной сети объектных отношений, где каждый объект контейнирует отщепленные части самости, а единство группы достигается сложным, специфичным для каждой конкретной организации образом. Патологическая организация «контейнирует» тревогу, предлагая себя в качестве защитника, и делает она это перверсивным образом, сильно отличающимся от нормального контейнирования, которое происходит, например, как описывал Бион, между здоровой матерью и ее ребенком (Bion, 1962a, 1963).

Такая формулировка иллюстрирует степень возможной персонификации патологической организации. Частично это результат ее развития в раннем детстве, когда многие явления природы воспринимаются ребенком как результат человеческих действий. Персонификация до некоторой степени является также результатом того, что внутренний мир пациента остается населенным объектами, находящимися во взаимоотношениях друг с другом, а также и с субъектом. Никакое прибежище не является надежным, пока оно не одобрено и не защищено также и социальной группой, которой оно принадлежит. Иногда оказывается возможным получить информацию о более глубоких фантазиях, в которых психические убежища предстают полостями объектов или частичных объектов. Это могут быть фантазии об укрытии в матке, анусе или груди матери, которые иногда воспринимаются как желанные, но запретные места.

Одним из важнейших последствий такой структуры является то, что индивиду чрезвычайно сложно отважиться на конфронтацию с этими объектами и отречься от их методов и целей. В результате блокируется обратимость проективной идентификации. Далее я покажу, что эта обратимость устанавливается благодаря успешной работе скорби. Процесс возвращения частей самости, утраченных при проективной идентификации, включает в себя встречу с реальностью того, что принадлежит объекту и что принадлежит самости, и наиболее отчетливым образом это происходит в переживании утраты. Именно благодаря процессу скорби обретаются утраченные части самости, и для достижения этого может потребоваться значительная работа. Таким образом, истинной интернализации объекта можно достичь только путем отказа от него как объекта внешнего. Затем он может интернализоваться как отделенный от самости, и в этом состоянии с ним можно идентифицироваться гибким и обратимым образом. Развитие символической функции способствует этому процессу и позволяет индивиду идентифицировать себя с некоторыми аспектами объекта, а не с его конкретной целостностью.

Когда контейнирование обеспечивается не единичным объектом, а организацией объектов, очень трудно добиться обратимости проективной идентификации. Невозможно отпустить от себя какой-либо единичный объект, скорбеть о нем и, далее, отвести от него проекции, поскольку он не функционирует отдельно, а соединяется с остальными членами организации мощными связями. Эти связи безжалостно поддерживаются, а главной целью является сохранение организации в неприкосновенности. Фактически, в такой ситуации индивидуумы часто воспринимаются в неразрывной связи друг с другом, а для контейнирования важна его обеспеченность группой объектов, рассматриваемых как единый объект – а именно как организация.

Отведение проекций от одного из объектов означает, что в области отношений этого объекта должна произойти встреча с реальностью, затем то, что принадлежит объекту, должно быть дифференцировано от того, что принадлежит самости,– для того, чтобы стало возможным отделение проекции от объекта и возвращение ее самости. Это может оказаться затруднительным даже если защиты действуют порознь, но если объектные отношения составляют часть сложной организации, эта задача становится исключительно сложной. Пациент ощущает себя втянутым во всемогущую организацию, выйти из которой он не в состоянии. Если аналитик признает это всемогущество, он вряд ли попытается противостоять организации или бороться с ней напрямую. Подобное признание, на мой взгляд, помогает как аналитику, так и пациенту примириться с фактом всемогущества, не поддаваясь ему, но и не вступая в агрессивное противостояние. Если удается признать его как жизненный факт, составляющий реальность внутреннего мира пациента, становится возможным постепенно приблизиться к его пониманию и в результате – ослабить его власть над личностью.

Я уже указывал на то, как патологические организации личности могут приводить к «застреванию» в анализе, когда пациент может закрыться от контакта до такой степени, что аналитику становится сложно поддерживать с ним связь. С другими пациентами сходная ситуация возникает не столько из-за отсутствия контакта, движения и развития, сколько вследствие того, что всякое развитие, реально достигнутое, тотчас же и иногда полностью обращается вспять. Как только это установлено, зачастую становится возможным увидеть подобные, но менее выраженные движения даже у большинства явно «застрявших» пациентов. В результате мы можем дать более подробное описание ситуации, следуя за пациентом, совершающим пробные, иногда почти незаметные движения навстречу аналитику и вновь прячущимся в убежище при столкновении с тревогой. Как только пациент начинает выходить из-под защиты организации, при наличии и доступности убежища как источника облегчения тревоги и боли, бегство в него оказывается очень удобным, и иногда контакт вызывает такой страх, что отступление следует незамедлительно. Тем не менее, если этот момент контакта регистрируется и интерпретируется аналитиком, пациент может обрести понимание своего страха контакта, почувствовать поддержку аналитика и в результате начать постепенно укреплять свою способность переносить этот страх.

Если пациент чувствует, что аналитик понимает природу тревог, с которыми он сталкивается, выходя из убежища, скорее всего, он будет чувствовать поддержку и предпримет дальнейшие шаги, ослабляющие его зависимость от патологической организации личности. Существует важное различие между тревогами параноидно-шизоидной и депрессивной позиций, как они описаны Кляйн (Klein, 1946, 1952), и патологические организации личности призваны защищать пациента от обоих этих наборов тревог (Steiner, 1979, 1987). Данный подход предполагает, что важно не только описать психические механизмы, действующие в каждый конкретный момент, но и обсудить их функцию, т.е. установить не только то, что происходит, но и почему это происходит – в нашем случае надо попытаться понять, каких именно последствий своего выхода из убежища боится пациент. Если уделять внимание мельчайшим движениям, пациент сможет отметить преходящий и на короткое время допустимый «вкус» тревоги, возникающей, когда он выходит из убежища, а аналитик сможет это явление – уже фиксируемое наблюдением – проинтерпретировать. Появляется возможность установить и исследовать функцию защиты. Некоторые пациенты зависят от организации, защищающей их от примитивных состояний фрагментации и преследования, и они боятся, что не выдержат этих состояний крайней тревоги, если покинут убежище. Другие же способны достичь более высокой степени интеграции, но не в состоянии выносить депрессивную боль и вину, возникающие при укреплении контакта с внутренней и внешней реальностью. И в том, и в другом случае стремление к контакту с аналитиком может привести к быстрому возвращению в убежище и попыткам восстановить удерживаемое ранее равновесие.

Мелани Кляйн (Klein, 1952) описывала параноидно-шизоидную и депрессивную позиции в терминах совокупности защит и модели соответствующих тревог и других эмоций. Каждая позиция характеризуется также типичными психическими структурами и типичными формами объектных отношений, как внутренних, так и внешних. Именно по отношению к этим позициям мы можем легче всего понять феномен убежища, которое действительно можно рассматривать как особую позицию, со свойственной ей совокупностью тревог, моделью защит, типичными объектными отношениями и характерной структурой. Ранее я обозначал ее как «пограничную позицию», поскольку она находится на границе двух основных позиций (Steiner, 1987, 1990a).

Введение терминологии позиций может дезориентировать при предположении их связи с соответствующими типами клинических расстройств. Кляйн была вынуждена подчеркивать, что параноидно-шизоидная позиция никоим образом не предполагает параноидный психоз, а депрессивная позиция – заболевание депрессивного характера. Точно так же термин «пограничная позиция» относится не только к пограничным пациентам, хотя именно у них мы во всей красе наблюдаем психические убежища, они проявляются и у психотиков, с одной стороны, а также у невротиков и здоровых людей, находящихся под воздействием стресса,– с другой. Сама Кляйн время от времени говорила о маниакальной и обсессивной позициях (Klein, 1946), и эти более организованные защитные состояния имеют много общих черт с психическими убежищами. Бесспорно, что у всех пациентов проявляются не только две основных позиции, но и пограничная позиция тоже, и представление о позициях способно помочь аналитику разобраться, в каком состоянии находится пациент в данный конкретный момент.

Пациент может перемещаться в убежище на  пограничную позицию, где он находится под защитой патологической организации, с одной из двух основных позиций. Этой темы мы еще коснемся далее по ходу изложения материала, которое будет опираться на треугольную равновесную диаграмму, иллюстрирующую тот факт, что, выходя из убежища, пациент может столкнуться с тревогами, исходящими из любой основной позиции.

При «застревании» анализа в лучшем случае лишь очень слабые движения можно наблюдать в этом равновесии; пациент прочно обосновывается в убежище под защитой патологической организации и очень редко из него выходит, чтобы столкнуться с депрессивными или параноидно-шизоидными тревогами. В ситуациях меньшего «застревания», когда пациенты все же достаточно серьезно больны (это могут быть даже психотики), становятся различимы более заметные движения и происходят сдвиги, вследствие которых пациенту приходится хотя бы временно противостоять тревогам. Тогда утрата равновесия может приводить к возникновению сильной тревоги и немедленному возвращению пациента в убежище, однако она же дает шанс продвинуться в аналитическом развитии.

Некоторые примеры патологической организации личности демонстрируют тот поразительный факт, что человек не отказывается от этой организации, даже когда достигнуто некоторое развитие и необходимость в ней уже не столь безусловна. Выглядит это так, как будто пациент привык к пребыванию в убежище и даже зависим от него, получая некое перверсивное удовлетворение. Часть личности пациента, поддерживающая контакт с реальностью, часто соблазняется при помощи подкупа и угроз, а вся патологическая организация сохраняет цельность благодаря образованию перверсивных связей между ее компонентами. В самом деле, перверсивно функционирующие психические механизмы играют центральную роль в патологических организациях, особенно в укреплении единства организации и поддержании ее неизменной структуры.

Для убежищ характерен особый тип отношений с реальностью, играющий важную роль в предупреждении перехода к депрессивной позиции, который необходим для процесса развития. В исследовании фетишизма Фрейд описал (Freud, 1927), как пациент устанавливает специфическое отношение к реальности, при котором она и не принимается, и не отвергается полностью, так что одновременно сосуществуют и разными способами согласовываются противоречащие друг другу взгляды на реальность. На мой взгляд, в таком типе отношения к реальности отражен центральный аспект перверсивной установки. Это важно при сексуальных перверсиях, когда некоторые основные «факты жизни», такие как различие между полами или поколениями, одновременно и признаются, и отвергаются, но это имеет и более общее приложение к любому аспекту реальности, который трудно принять. В частности, это очень заметно в трудной задаче столкновения с реальностью старения и смерти, по отношению к которым часто формируется подобная перверсивная установка. Перверсивное псевдопринятие реальности является одним из тех факторов, которые придают убежищам такую привлекательность для пациента, который может поддерживать достаточный уровень контакта с реальностью, чтобы казаться «нормальным», и в то же время избегать наиболее болезненных ее аспектов.

Второй аспект перверсии мы обнаруживаем, исследуя объектные отношения, на которых строится патологическая организация. Скрепляющие организацию воедино связи часто носят садомазохистский характер и приводят к жестокой тирании, при которой объекты и сам пациент беспощадно контролируются и запугиваются. Иногда садизм очевиден, но часто тирания идеализирована и привлекает пациента, так что становится зависимым от нее и нередко получает мазохистское удовлетворение в этом процессе.

Только проделав длительную и мучительную работу, пациент начинает чувствовать, что он способен сказать «нет» влекущей тяге перверсии, когда ему доступны альтернативные источники помощи. Тогда он может ощутить себя не столь втянутым в патологическую организацию и почувствовать, что нуждается в ее защите только в те моменты, когда испытывает особо сильный стресс. Зависимость ослабевает, и у пациента хватает сил добиться большей независимости и обратиться к психической реальности. Даже когда это возможно лишь частично, скорбь и переживание утраты приводят к частичному восстановлению частей самости, и зависимость от организации ослабевает еще более. Тем не менее у пациента всегда сохраняется та часть личности, где он может скрыться, когда реальность становится невыносимой. Если становится ясным, чему служит область, где допускаются перверсивные отношения и перверсивное мышление, то пациент может иногда принимать эти методы, не идеализируя их. В этом случае предоставляемая убежищем защита понимается как временное облегчение тревоги, но не как обеспечение реальной безопасности или возможности развития. Как и другие элементы внутреннего мира, убежище может теперь восприниматься более реалистично, и пациент может его принять.

Этот предварительный набросок будет расширен в следующих главах. Понятно, что психическое убежище можно концептуально рассматривать по-разному. Во-первых, можно воспринимать его в пространственном смысле как безопасную область, куда пациент спасается бегством; во-вторых, эту область можно считать зависимой от действия патологической организации личности. Саму эту организацию можно рассматривать как высокоструктурированную систему защит, а также как плотно организованную сеть объектных отношений. Также может оказаться полезным соотнесение укрытия с параноидно-шизоидной и депрессивной позициями; тогда мы можем считать, что убежище функционирует как третья позиция, куда пациент может ретироваться от тревог, связанных с любой из двух основных позиций. И наконец, перверсивный характер укрытия можно рассматривать с точки зрения отношений пациента с реальностью, с одной стороны, и в терминах объектных отношений садомазохистского типа – с другой.

Пациенты, оказавшиеся в ловушке психического убежища, представляют для аналитика серьезную техническую проблему. Он должен бороться, чтобы совладать с пациентом, находящимся вне зоны контакта, и с анализом, который на протяжении длительного времени, кажется, ни к чему не приводит. Кроме того, он должен бороться с собственной склонностью встраиваться в патологическую организацию и вступать с ней в сговор, с одной стороны, и скрываться в своем собственном защитном убежище, с другой. Если аналитик начинает лучше понимать эти процессы, он способен лучше разобраться в ситуации пациента и быть более доступным в те моменты, когда пациент выходит из убежища ради установления контакта.

теорий психики — теории и биологические основы злоупотребления психоактивными веществами, часть 1

Следующий набор теорий для рассмотрения можно в общих чертах сгруппировать под заголовком теории психики — улавливать сущность того, кем «является человек». Под этим заголовком мы рассматриваем теории психодинамики, привязанности, личности и психопатологии, связанные со злоупотреблением психоактивными веществами и расстройством, связанным с употреблением психоактивных веществ. Они представляют собой некоторые из самых ранних психологических моделей, которые использовались для объяснения феномена зависимости.

Психодинамическая теория

В интерпретации теории психо d y nam ic теория зависимость рассматривается не как болезнь сама по себе, а как Симптом внутрипсихического конфликта, неразрешенного психологического напряжения или психологического потрясения. С одной стороны, человек может испытывать побуждения выражать эмоции, ведя себя таким образом, который может быть социально неприемлемым.Стремление справиться с разочарованием или гневом посредством агрессии и насилия — примеры этой стороны уравнения, рожденные в первичных аспектах личности (называемых Ид). Идентификатор не просто отрицательный, он включает в себя и положительные чувства — подумайте о действительно молодом щенке как о клубке Ид — он действует так, как он себя чувствует, положительно или отрицательно, полностью в данный момент, без каких-либо фильтров и ограничений.

С другой стороны, со временем и через повторяющиеся учебные встречи с физическим и социальным миром человек (и, надеюсь, щенки) развивают достаточно опыта, чтобы понять и оценить, что агрессивные или насильственные действия социально неприемлемы и что такое поведение является плохим. выбор.Другими словами, супер-эго вмешалось, чтобы редактировать реакцию Ид на эмоции. Именно здесь вступают в игру такие чувства, как вина и стыд, помогая справиться с социально неприемлемым поведением.

Эго, которое со временем развивается благодаря опыту, обучению и социальному обучению, становится менеджером. Эго сталкивается с проблемой быть рефери между сильными побуждениями «действовать», исходящими от Ид, и сильными давлениями «подавления» со стороны Супер Эго. В результате эго может создать соответствующий баланс между удовольствием и контролем, когда эмоции и побуждения выражаются приемлемым образом.Эго также помогает предотвратить поступки неразумных или небезопасных людей.

В этой психоаналитической или психодинамической модели человек может разрешить некоторые из этих напряжений Ид-Суперэго, употребляя алкоголь или другие наркотики из-за их способности либо «притупить» чувства, которые запускают реакцию Ид, либо заставить замолчать Супер-Эго, говоря так. спать, тем самым избавляясь от неприятного, наполненного напряжением переживания конфликта. Иногда люди в конфликте чувствуют необходимость заглушить «голоса», которые всегда «вопят» в их сознании.Кроме того, психоаналитическая или психодинамическая теория может предполагать, что человек, переживший травму, может использовать психоактивные вещества как средство «притупления» сильных негативных чувств, пережитых в результате напоминаний о прошлом травматическом опыте. Однако это не единственный способ применения теории к употреблению психоактивных веществ.

Устный. Еще одна психоаналитическая интерпретация зависимости, особенно от курения сигарет и употребления алкоголя, связана с концепцией оральной фиксации.

Нормальная часть развития младенца включает в себя исследование мира орально, через вкусовые ощущения и осязание во рту. В психоаналитической теории частью нормативного курса развития является то, что либидинозные энергии человека локализуются в определенной зоне тела в разные периоды развития. Либидо относится не только к сексуальному влечению человека — это верно в период развития, когда либидо-энергия локализуется в генитальной зоне.

Ранее в развитии эти либидинозные энергии локализовались в ротовой зоне — ротовой полости и ротовой части. Стимуляция оральной зоны приятна, потому что снимает напряжение в этой области, вызванное локализованным либидо. Оральность — это период младенчества: мы ожидаем увидеть, как младенцы используют свой рот, чтобы исследовать мир.

Согласно психоаналитической теории, если что-то пойдет не так с развитием на этой ранней стадии орального развития, тогда часть либидинозной энергии «застревает» в оральной зоне.Человек будет всю жизнь пытаться удовлетворить свою потребность в оральной стимуляции — класть что-то в рот, жевать или сосать. Теоретически потребность выкурить сигареты, кальян, электронные сигареты или сигары — положить их в рот и выполнить весь ритуал, связанный с их курением, — и, возможно, употребить алкоголь, может представлять собой усилия по сдерживанию требований со стороны пойманных в ловушку людей. либидо. Следовательно, по логике, человек должен иметь возможность заменить одно оральное средство другим — другими словами, жевательная резинка или питье из бутылок с водой должны устранить «потребность» курить или пить алкоголь.Однако это не так просто — инструмент в виде сигарет, кальяна, электронных сигарет (вейпинг) или алкоголя сам по себе вызывает определенные потребности.

Приложение Теория

An a ttachment t heor y зависимости не далеко от психоаналитических и психодинамических объяснений. Как объяснялось в ранних работах Джона Боулби, младенцы и маленькие дети в рамках нормативного курса развития формируют отношения привязанности с другими людьми, имеющими центральное значение для их физического и эмоционального выживания — с родителями, братьями и сестрами, опекунами, домашними животными и даже особыми «переходными объектами». (как одеяло или мягкую игрушку).Эти психологические привязанности позволяют кому-то обрести чувство безопасности в огромном, непредсказуемом мире. В рамках этих отношений привязанности люди начинают понимать свой социальный мир.

Иногда отношения привязанности нарушаются или становятся дисфункциональными. Они либо не формируются, либо ломаются после того, как сформировались, либо развиваются как ненадежные и нестабильные привязанности. Согласно теории привязанности, человек, испытывающий проблемы с привязанностью, скорее всего, испытает значительные «дыры» в своем эмоциональном и личностном развитии.Мир не кажется безопасным, предсказуемым и надежным местом для существования, и нет безопасных, предсказуемых людей, на которых этот человек может положиться. В их понимании мира и отношении к нему, вероятно, будут существенные пробелы.

Иногда эти люди называют себя «полными пустоты».

Как и в случае с психоаналитической моделью, этот человек может полагаться на наркотики или алкоголь как на средство преодоления этих пробелов и связанных с ними негативных чувств и чувства отстраненности.Это могло «заглушить» их психическую боль. Социальная среда употребления алкоголя или наркотиков сама по себе может стать тем, чем они восполняют пустоту — это не обязательно сначала алкоголь или наркотики, но ситуации, когда они употребляют алкоголь или наркотики, запускают модель.

Основываясь на этих моделях, доступный нам тип вмешательства включает в себя попытку устранить коренные психические конфликты или недостатки и исправить ущерб, нанесенный психике. Здесь мы попытаемся помочь человеку стать целостным, найти способ разрешить его внутренние конфликты и стать единым целым или заполнить пустую пустоту и стать единым целым.Это терапевтическая цель многих форм психотерапии. Профилактическая стратегия состоит в том, чтобы помочь создать среду в период раннего развития младенцев, детей и подростков, которая питает человека и помогает им развить здоровое супер-эго и сильные стороны эго. Кроме того, на протяжении всего жизненного цикла профилактика включает недопущение разрыва отношений привязанности и воздействия травмирующих переживаний.

Теория самолечения

Теория самолечения частично объяснялась в нашем обсуждении психодинамики и теории привязанности.Как уже говорилось, человек может использовать вещества, чтобы успокоить психический конфликт, заполнить эмоциональную пустоту и / или избежать эмоциональных последствий травмы. О населении, злоупотребляющем алкоголем или другими веществами, известно одно: частота их травм, травм или злоупотреблений намного выше по сравнению с остальным населением. Например, в исследовании ветеранов Вьетнама среди лиц, отвечающих критериям посттравматического стрессового расстройства (ПТСР), 73% также соответствовали критериям расстройства, связанного с употреблением психоактивных веществ (Kulka, et al., 1990). Среди этих ветеранов мужчины с посттравматическим стрессовым расстройством были в два раза чаще, а женщины с посттравматическим стрессовым расстройством в пять раз чаще страдали расстройством, связанным с употреблением психоактивных веществ, чем их сверстники без посттравматического стресса.

Среди гражданского населения переживание травмы часто связано с расстройством, связанным с употреблением психоактивных веществ, особенно среди женщин: в одном исследовании, проведенном в Соединенном Королевстве, среди 146 женщин, злоупотребляющих психоактивными веществами, 90% испытали травму в виде насилия со стороны интимного партнера, травмирующего горя. , сексуальное насилие, физическое насилие, запугивание или пренебрежение (Husain, Moosa, & Khan, 2016).В австралийском социологическом исследовании молодежи и злоупотребления психоактивными веществами начало употребления психоактивных веществ было связано с детской травмой, уходом из школы (отсев), разлукой с семьей и бездомностью, а также безработицей (Daley, 2016) и множеством доказательств. связывает неблагоприятные события в детстве (ACES) со злоупотреблением психоактивными веществами и расстройствами, связанными с употреблением психоактивных веществ (Sartor et al., 2018).

«Вся моя жизнь шла под откос. Я подвергался насилию, и употреблял алкоголь, чтобы избавиться от боли . Я стал ужасен для себя и всех вокруг . Меня, честно говоря, больше не волновало, что случилось ” (цитируется по Наджавицу, 2009, стр. 290).

Теория самолечения несколько противоречива. Предыдущие примеры не демонстрируют причинно-следственную связь, посредством которой доказывается теория самолечения; теория остается возможным объяснением, по крайней мере, некоторых из совместных явлений.Иногда травмы предшествуют злоупотреблению психоактивными веществами. В других случаях травматические события происходят в период злоупотребления психоактивными веществами или после того, как злоупотребление психоактивными веществами было начато. Самолечение может иметь больше общего с «лечением» физической боли от травмы или хронического заболевания, чем с управлением психической или эмоциональной болью. Кроме того, люди могут использовать психоактивные вещества для самолечения множества других проблем с психическим здоровьем, например, синдрома дефицита внимания, тревоги, депрессии или стресса. Клиницисты часто сталкиваются с людьми, испытывающими проблемы с употреблением психоактивных веществ, которые имеют ту или иную форму хронической боли или депрессии, беспокойства или расстройств дефицита внимания с гиперактивностью или без них или с другими проблемами, которые, по их мнению, может облегчить употребление психоактивных веществ.Хотя это может быть причиной того, что некоторые люди инициируют употребление одного или нескольких веществ, это не может объяснить, как употребление психоактивных веществ превращается в расстройство, связанное с употреблением психоактивных веществ. Есть и другие причины, по которым люди начинают употреблять психоактивные вещества, и доказательства этой теории неоднозначны.

Ученый по имени Лиза Наджавитс была одной из первых, кто разработал подходы к вмешательству, специально разработанные для комплексного решения проблем, связанных с переживанием травм и злоупотреблением психоактивными веществами. Она опубликовала книгу под названием Seeking Safety , которая сегодня используется в качестве основы программ во всем мире.Как это связано с теорией самолечения? Поскольку многие люди, злоупотребляющие алкоголем, запрещенными наркотиками или лекарствами, отпускаемыми по рецепту, могут пытаться «лечить» свою физическую и / или психологическую боль, поиск здоровых стратегий для этого может облегчить выздоровление от злоупотребления психоактивными веществами и расстройства, связанного с употреблением психоактивных веществ. Насколько правдой может быть классическая цитата о том, что врач, занимающийся самолечением, имеет дурака для пациента, насколько более правдивым может быть тот факт, что люди в общей популяции занимаются самолечением?

Личность и Психопатология Теория

В прошлой клинической литературе обсуждается феномен, называемый «аддиктивной» личностью.Эта концепция предполагает существование совокупности конкретных личностных черт, характеризующих людей, у которых развиваются расстройства, связанные с употреблением психоактивных веществ (или зависимость). Теоретически эти люди предрасположены к развитию расстройства, связанного с употреблением психоактивных веществ (или зависимости), в силу наличия этих черт личности — во многом так же, как генетика может предрасполагать кого-либо к развитию расстройства, связанного с употреблением психоактивных веществ. Возникает вопрос: существует ли такая вещь, как «вызывающая привыкание» личность?

В наши дни представление о личности, вызывающей привыкание, считается несколько устаревшим, поскольку не имеет достаточных доказательств.Хотя существуют некоторые черты или характеристики, обычно наблюдаемые среди групп людей, страдающих расстройствами, связанными с употреблением психоактивных веществ, данные не подтверждают наличие универсального набора личностных черт или типа личности, связанных с расстройствами, связанными с зависимостью / употреблением психоактивных веществ. Доказательств существования типа «аддиктивной личности» не существует (согласно Szalavitz, 2016 со ссылкой на интервью с Джорджем Кубом, директором Национального института злоупотребления алкоголем и алкоголизмом).

Что мы знаем, так это то, что практически любой человек может стать зависимым от чего-либо, если сложатся правильные (или, в данном случае неправильные) обстоятельства.Некоторые люди могут быть более уязвимыми или подвержены более высокому риску зависимости от определенных веществ, но потенциал существует для всех в зависимости от обстоятельств. Мы также знаем, что обстоятельства несколько различаются для разных типов веществ — уязвимость и риск развития расстройства, связанного с употреблением алкоголя, не такие же, как для развития зависимости от никотина, кокаина, опиоидов или каннабиса.

С другой стороны, некоторые черты или характеристики личности присущи многим (не всем) людям, страдающим расстройством / зависимостью, связанным с употреблением психоактивных веществ.Например, в своей книге, бросающей вызов склонной к зависимости личности, Салавиц (2016) сообщила об исследовании, в котором говорится, что 18% людей, страдающих зависимостью, также демонстрируют «расстройство личности, характеризующееся ложью, воровством, отсутствием совести и манипулятивным антисоциальным поведением», и что это Показатель 18% был более чем в четыре раза выше показателя, наблюдаемого среди населения в целом. Однако аргументом против того, что это является отличительной чертой аддиктивной личности, являются наблюдения, что (1) это приводит к тому, что 82% людей, испытывающих зависимость, не выражают это расстройство личности, и (2) не у всех людей с этим расстройством личности развивается зависимость.Другими словами, человек, страдающий зависимостью, не является отдельным типом людей от остального населения. Такой результат характерен для многих исследований аддиктивных личностных черт — популяция людей, страдающих расстройствами, связанными с зависимостью / употреблением психоактивных веществ, чрезвычайно разнообразна и неоднородна по многим демографическим, личным историям и личностным факторам.

Существуют некоторые свидетельства того, что определенный темперамент или личностные характеристики связаны (коррелированы) с более высокой вероятностью начала употребления психоактивных веществ, особенно раннего начала употребления алкоголя или табака в подростковом возрасте.Например, исследования подчеркивают повышенные шансы употребления / злоупотребления психоактивными веществами среди подростков, которые имеют гневно-вызывающий тип личности, а также тип личности «искатель острых ощущений» (иногда называемый «личностью типа T»). Или данные свидетельствуют о том, что «молодые люди с диагнозом расстройства поведения и других оппозиционных расстройств также подвергаются более высокому риску развития расстройств, связанных с употреблением психоактивных веществ в подростковом и раннем взрослом возрасте», что также верно в отношении лиц с биполярным расстройством и серьезными депрессивными расстройствами настроения (Cavaiola, 2009 , п.721).

Опять же, эти личностные и психопатологические черты характерны для людей, у которых развивается и не развивается зависимость или расстройства, связанные с употреблением психоактивных веществ — они не являются чертами, специфичными для зависимости. Более того, трудно определить, где поведение (например, антисоциальное) предшествовало зависимости, а где зависимость предшествовала поведению — это означает, что черта характера является не причиной зависимости, а следствием (Cavaiola, 2009).

В результате применения более новых методов исследования и способов анализа данных некоторые из ранее проведенных корреляционных исследований личностных черт утратили популярность.Таким образом, в наши дни меньше внимания уделяется теории личности и теориям личности с зависимостью. В некотором смысле, это позитивный сдвиг, потому что теория личности оставляет очень мало средств вмешательства: черты личности очень устойчивы к изменениям!

Как работает принцип удовольствия Фрейда

В психоаналитической теории личности Фрейда принцип удовольствия является движущей силой Ид, стремящейся к немедленному удовлетворению всех потребностей, желаний и побуждений.Другими словами, принцип удовольствия стремится удовлетворить наши самые основные и примитивные побуждения, включая голод, жажду, гнев и секс. Когда эти потребности не удовлетворяются, возникает состояние тревоги или напряжения.

Эта мотивирующая сила, которую иногда называют принципом удовольствия-боли, помогает управлять поведением, но также требует мгновенного удовлетворения. Как вы можете себе представить, некоторые потребности просто невозможно удовлетворить в тот момент, когда мы их чувствуем. Если мы удовлетворяем все наши прихоти всякий раз, когда мы чувствуем голод или жажду, мы можем обнаружить, что ведем себя так, как это не подходит для данного момента.

Например, если вы следовали требованиям принципов удовольствия, вы могли бы снять бутылку с водой вашего начальника со стола и сделать большой глоток прямо посреди деловой встречи.

Итак, давайте более подробно рассмотрим, как работает принцип удовольствия и как он управляет поведением, а также силы, которые помогают поддерживать принцип удовольствия и помогают нам вести себя социально приемлемым образом.

Как работает принцип удовольствия

Напомним, что id — это самая основная и животная часть личности.Это также единственная часть личности, которая, как считал Фрейд, присутствовала с рождения. Ид — одна из самых сильных мотивирующих сил, но это та часть личности, которая также имеет тенденцию быть похороненной на самом глубоком, бессознательном уровне. Он состоит из всех наших основных побуждений и желаний.

В раннем детстве id контролирует большую часть поведения. Дети действуют в соответствии со своими потребностями в еде, воде и различных формах удовольствия. Принцип удовольствия направляет Ид к удовлетворению этих основных потребностей, чтобы помочь обеспечить выживание.

Зигмунд Фрейд заметил, что очень маленькие дети часто пытаются удовлетворить эти часто биологические потребности как можно быстрее, практически не задумываясь о том, считается ли такое поведение приемлемым. Это прекрасно работает в детстве, но то, что происходит с возрастом и нашим детским поведением, становится все менее и менее приемлемым.

Благодаря развитию другой важной части личности — эго — мы можем контролировать требования ид.

Принцип реальности

По мере взросления детей эго развивается, чтобы помочь контролировать побуждения Ид.Эго озабочено реальностью. Эго помогает обеспечить удовлетворение потребностей идентификатора, но способами, приемлемыми в реальном мире. Эго действует через то, что Фрейд называл принципом реальности. Этот принцип реальности является силой, противоположной инстинктивным побуждениям принципа удовольствия.

Вместо того, чтобы искать немедленного удовлетворения побуждений, принцип реальности направляет эго на поиск путей удовлетворения этих потребностей, которые являются одновременно реалистичными и социально приемлемыми.

Представьте, что очень маленький ребенок хочет пить. Они могут просто взять стакан воды из рук другого человека и начать его глотать. Принцип удовольствия гласит, что Оно будет искать самый немедленный способ удовлетворить эту потребность.

Однако, как только эго разовьется, принцип реальности подтолкнет его к поиску более реалистичных и приемлемых способов удовлетворения этих потребностей. Вместо того, чтобы просто взять чужую воду, ребенок спросит, можно ли ему еще и стакан.

В нашем предыдущем примере, вместо того, чтобы хватать бутылку с водой своего начальника, когда вы чувствуете жажду посреди встречи, принцип реальности побуждает вас подождать до более приемлемого времени, чтобы утолить жажду. Вместо этого вы ждете окончания встречи и забираете из офиса собственную бутылку с водой.

В то время как принцип удовольствия играет важную роль в мотивации действий, принципы реальности помогают обеспечить удовлетворение наших потребностей безопасным и социально приемлемым способом.

Принцип реальности по Зигмунду Фрейду

Было ли у вас когда-нибудь внезапное желание сделать что-то, что, как вы знали, не подходило для этой ситуации — может быть, выхватить предмет одежды из магазина и выйти за дверь, не заплатив за это? Вы довели дело до конца? Наверное, нет, но что вас остановило? Согласно Зигмунду Фрейду, создавшему психоаналитическую теорию личности, то, что он называл принципом реальности, не позволяло вам делать то, что могло привести к неприятностям.

Принцип реальности в действии

Чтобы понять принцип реальности, важно сначала понять, как функционируют два компонента личности, идентифицированные Фрейдом. Ид ищет мгновенного удовлетворения потребностей, требований и побуждений. Если бы мы действовали в соответствии с тем, что хотел наш id, мы могли бы схватить еду с тарелки другого человека только потому, что она выглядит так восхитительно, или стать слишком дружелюбными с чужим супругом, когда мы чувствуем себя влюбленными.Ид управляется принципом удовольствия — идеей о том, что импульсы должны выполняться немедленно.

С другой стороны, эго — это компонент личности, который имеет дело с требованиями реальности. Он гарантирует, что желания Оно удовлетворяются эффективными и подходящими способами — другими словами, эго управляется принципом реальности.

Принцип реальности заставляет нас учитывать риски, требования и возможные результаты при принятии решений, временно останавливая разряд энергии id до подходящего времени и места.Другими словами, эго не пытается блокировать побуждение, а вместо этого работает, чтобы убедиться, что желания id исполняются безопасным, реалистичным и подходящим способом. Например, вместо того, чтобы схватить этот кусок пиццы, эго заставит вас подождать, пока вы не сможете купить свой собственный кусок, — задержка, достигаемая посредством так называемого вторичного процесса.

Обуздание неподобающего поведения

Как вы можете себе представить, принцип реальности и принцип удовольствия всегда расходятся.Из-за той роли, которую играет эго, его часто называют исполнительной или посреднической ролью в личности. Эго постоянно участвует в так называемом тестировании реальности; он должен предлагать реалистичные планы действий, которые могут удовлетворить наши потребности.

Фрейд часто сравнивал отношения ид и эго с отношениями лошади и всадника: лошадь олицетворяет ид, управляемый принципом удовольствия и обеспечивающий энергией гонки для удовлетворения потребностей и желаний. Эго — это всадник, постоянно дергающий бразды правления ид, чтобы заставить человека действовать приемлемым и уместным образом.

Развитие здорового эго, которое опирается на принцип реальности для управления импульсами, откладывает удовлетворение желания до тех пор, пока оно не может быть удовлетворено должным образом, и т. Д., Является важной частью психологического развития и одним из отличительных признаков зрелой личности. . В детстве дети учатся контролировать свои побуждения и вести себя социально приемлемыми способами. Исследователи обнаружили, что дети, которые лучше откладывают удовлетворение, могут иметь более выраженное эго, потому что они, как правило, больше озабочены такими вещами, как социальная целесообразность и ответственность.

Термины и концепции Зигмунда Фрейда

Хотя со дня кончины Зигмунда Фрейда прошло почти 80 лет, его работы и теории продолжают оставлять след в психологии сегодня. Его часто называют одним из самых влиятельных мыслителей в истории психологии, а также одним из самых противоречивых мыслителей. Хотя многие из его теорий не выдержали проверки временем, студенты продолжают узнавать о его работе и о том влиянии, которое она оказала на психологию и современные подходы к изучению человеческого поведения.

В этом учебном пособии исследуйте некоторые ключевые вопросы о Фрейде и его психоаналитических теориях, выучите некоторые важные термины и определения и пройдите небольшую викторину, чтобы проверить свое понимание.

Компоненты сознательного разума

Психоаналитик Зигмунд Фрейд разделил сознание на три компонента: сознательное, предсознательное и бессознательное. Бессознательное включает в себя все то, о чем мы не подозреваем, но его можно раскрыть через такие вещи, как сны и оговорки по Фрейду.Взаимодействие с другими людьми

Три части личности и как они взаимодействуют

• Три части личности — это Ид, эго и суперэго.
• ID работает по принципу удовольствия.
• Эго действует на основе принципа реальности.
• Суперэго служит источником морального беспокойства и содержит как идеал эго, так и совесть.
• Цель эго — быть посредником между требованиями Оно, Суперэго и реальностью.Из-за конфликта между этими тремя силами может возникнуть эго-тревога. Чтобы справиться с этой тревогой, эго полагается на защитный механизм.

Этапы развития личности

• Фрейд предположил, что личность является результатом пяти стадий психосексуального развития, а именно: оральная стадия (доминирует Ид), анальная стадия (формируется эго), фаллическая стадия (возникает суперэго), латентный период ( фаза, отмеченная сексуальным подавлением), и генитальная стадия (возрождение сексуальных чувств).
• Когда человек «застревает» на определенной стадии развития, может возникнуть фиксация. В результате взрослая личность характеризуется недостатками, которые никогда не разрешались в детстве.
• На фаллической стадии развития Эдипов комплекс и Комплекс Электры вызывают тревогу. Эти комплексы отмечены сексуальными чувствами по отношению к родителю противоположного пола. Чтобы разрешить это беспокойство, дети затем идентифицируют себя со своим родителем того же пола.

Неофрейдисты и чем их теории отличаются от теории Фрейда

• Среди неофрейдистов были Карен Хорни, Альфред Адлер и Эрик Эриксон.
• Хорни отвергла фрейдовское представление о зависти к пенису и представила свою собственную теорию, основанную на основных тревогах и невротических потребностях
• Адлер разработал теорию, основанную на предположении, что чувство неполноценности было движущей силой человеческого поведения.
• Эриксон создал теорию развития, охватывающую всю продолжительность жизни и основанную на социальных отношениях.

Фрейдистских терминов, которые вы должны знать

Прежде чем сдать этот важный экзамен на уроке психологии личности, вам следует понять ряд терминов, связанных с Фрейдом и психоанализом.Некоторые из основных включают:

Первичный процесс в теории Фрейда

Согласно теории Фрейда, первичный процесс включает формирование мысленного образа желаемого объекта, чтобы удовлетворить желание этого объекта. Например, если вы хотели кусок шоколадного торта, но, к сожалению, не имели его в данный момент. , вы можете справиться с этим, представив себе вкусный кусок торта.

Как работает первичный процесс в теории Фрейда

В психоаналитической теории личности Фрейда первичный процесс направлен на снятие напряжения, создаваемого принципом удовольствия.Принцип удовольствия — это то, что движет Ид и стремится к мгновенному удовлетворению всех потребностей, желаний и желаний. Когда принцип удовольствия создает напряжение, Оно должно найти способ разрядить эту энергию.

Как вы, возможно, помните, Фрейд считал, что Ид — это самая основная и примитивная часть личности. Он также предположил, что это единственная часть личности, которая присутствует с рождения. Первичный процесс называется первичной частью личности, потому что считается, что он идет первым.Поскольку Ид присутствует с рождения, предполагается, что первичный процесс возникает довольно рано в человеческом развитии.

Согласно Фрейду, младенцы — это все ид. Они хотят немедленного удовлетворения своих потребностей, и принцип удовольствия побуждает их иметь все потребности или хочет, чтобы их немедленно удовлетворили. Фрейд описал первичный процесс как инфантильный, примитивный и похожий на сон, движимый потребностью максимизировать удовольствие и минимизировать боль.

Как это влияет на личность

Первичный процесс действует как механизм Оно для снятия напряжения, созданного принципом удовольствия.

Вместо действия по опасным или неприемлемым побуждениям используется первичный процесс. Ид формирует мысленный образ желаемого объекта, чтобы заменить побуждение, чтобы рассеять напряжение и тревогу.

Этот образ может принимать форму сна, галлюцинации, фантазии или заблуждения. Например, если вы голодны, у вас может сложиться мысленный образ кусочка пиццы или бутерброда с гастрономическими продуктами. Переживание этого мысленного образа через первичный процесс известно как исполнение желаний.Взаимодействие с другими людьми

Однако проблемы возникают также из-за использования первичного процесса для рассеивания энергии id. Первичный процесс не имеет возможности отличить воображаемый образ от реальности. Таким образом, хотя первичный процесс можно использовать для временного снижения напряжения, он эффективен только в краткосрочной перспективе. Ваш мысленный образ пищи, которую вы жаждете, будет удовлетворять вас лишь на определенное время. В конце концов, когда потребности останутся невыполненными, напряжение вернется.

По мере того, как люди развиваются и становятся более зрелыми, в конечном итоге возникают эго и суперэго, которые начинают оказывать собственное влияние на личность.Позже вторичный процесс начнет играть роль в рассеивании напряжения, вызванного желанием Ид удовлетворить основные потребности и потребностью эго соответствовать реальности.

типов психологических теорий

Термин теория удивительно часто используется в повседневной речи. Это часто используется для обозначения догадок, догадок или предположений. Вы даже можете услышать, как люди отвергают определенную информацию, потому что это «всего лишь теория». Изучая психологию и другие научные темы, важно отметить, что теория в науке — это не то же самое, что и разговорный термин.

Для обычного обывателя теория может быть верной, а может и нет. Но в области науки теория представляет концепцию или идею, которую можно проверить. Ученые могут проверить теорию с помощью эмпирических исследований и собрать доказательства, подтверждающие или опровергающие ее.

В науке теория — это не просто предположение. Теория основана на гипотезе, подкрепленной доказательствами. Теория — это основанная на фактах структура для описания явления.

Scientific American перечислил «теорию» как один из семи наиболее неправильно используемых научных терминов.Именно эти неправильные представления о значении термина заставляют людей отвергать такие темы, как эволюция и изменение климата, как «просто теории», несмотря на обилие неопровержимых научных доказательств.

Научная теория представляет собой объяснение некоторых аспектов человеческого поведения или мира природы, которое подтверждается многократными испытаниями и экспериментами. Это означает, что ученые собрали доказательства, подтверждающие теорию. Многие исследователи собрали доказательства, подтверждающие эту теорию.

По мере добавления новых данных и исследований теория может быть уточнена, изменена или даже отклонена, если она не соответствует последним научным открытиям. Общая сила научной теории зависит от ее способности объяснять разнообразные явления.

Цель теории психологии

В психологии теории используются для создания модели для понимания человеческих мыслей, эмоций и поведения. На протяжении всей истории психологии предлагалось множество теорий для объяснения и предсказания различных аспектов человеческого поведения.

Психологическая теория состоит из двух ключевых компонентов:

1. Он должен описывать поведение.
2. Он должен делать прогнозы относительно будущего поведения.

Каждая теория помогла нам расширить наши знания о человеческом разуме и поведении. Некоторые теории, такие как классическая обусловленность, все еще хорошо приняты сегодня. Другие, такие как теории Фрейда, не так хорошо себя зарекомендовали и были заменены новыми теориями, которые лучше объясняют человеческое развитие.

Различные типы психологических теорий

Существует множество теорий психологии, но большинство из них можно отнести к одному из четырех основных типов.

Теории развития

Теории развития создают основу для размышлений о человеческом росте, развитии и обучении. Если вы когда-нибудь задумывались о том, что движет человеческими мыслями и поведением, понимание этих теорий может дать полезную информацию о людях и обществе.

Теории развития предоставляют набор руководящих принципов и концепций, которые описывают и объясняют человеческое развитие.Некоторые теории развития сосредотачиваются на формировании определенного качества, например теория нравственного развития Кольберга. Другие теории развития сосредотачиваются на росте, который происходит на протяжении всей жизни, например, теория психосоциального развития Эриксона.

Великие теории

Великие теории — это те всеобъемлющие идеи, которые часто предлагают такие крупные мыслители, как Зигмунд Фрейд, Эрик Эриксон и Жан Пиаже. Основные теории развития включают психоаналитическую теорию, теорию обучения и когнитивную теорию.

Эти теории стремятся объяснить большую часть человеческого поведения, но часто считаются устаревшими и неполными перед лицом современных исследований. Психологи и исследователи часто используют великие теории в качестве основы для исследований, но также принимают во внимание более мелкие теории и недавние исследования.

Мини-теории

Мини-теории описывают небольшой, очень специфический аспект развития. Мини-теория может объяснить относительно узкое поведение, например, как формируется самооценка или социализация в раннем детстве.Эти теории часто основываются на идеях, установленных великими теориями, но они не стремятся описать и объяснить поведение и рост человека в целом.

Новые теории

Эмерджентные теории — это теории, которые были созданы относительно недавно и часто формируются путем систематического комбинирования различных мини-теорий. Эти теории основаны на исследованиях и идеях из разных дисциплин, но еще не так широки и далеко идущие, как великие теории. Социокультурная теория, предложенная Львом Выготским, является хорошим примером эмерджентной теории развития.Взаимодействие с другими людьми

Примеры психологических теорий

Некоторые из самых известных теорий психологии сосредоточены на определенных областях психологии. Некоторые из них включают:

Поведенческие теории

Поведенческая психология, также известная как бихевиоризм, — это теория обучения, основанная на идее, что все формы поведения приобретаются посредством обусловливания. Поддерживаемые известными психологами, такими как Джон Б. Уотсон и Б. Ф. Скиннер, поведенческие теории доминировали в психологии в начале двадцатого века.Сегодня поведенческие методы по-прежнему широко используются терапевтами, чтобы помочь клиентам овладеть новыми навыками и поведением.

Когнитивные теории

Когнитивные теории психологии сосредоточены на внутренних состояниях, таких как мотивация, решение проблем, принятие решений, мышление и внимание. Такие теории стремятся объяснить различные психические процессы, в том числе то, как разум обрабатывает информацию.

Гуманистические теории

Теории гуманистической психологии начали набирать популярность в 1950-х годах.В то время как ранние теории часто сосредотачивались на ненормальном поведении и психологических проблемах, гуманистические теории вместо этого подчеркивали основную добродетель людей. Среди крупнейших теоретиков гуманизма были Карл Роджерс и Авраам Маслоу.

Теории личности

Психология личности изучает модели мыслей, чувств и поведения, которые делают человека уникальным. Некоторые из самых известных теорий в психологии посвящены предмету личности, включая теорию черт личности, теорию личности «большой пятерки» и теорию психосоциального развития Эриксона.Взаимодействие с другими людьми

Теории социальной психологии

Социальная психология направлена ​​на то, чтобы помочь нам понять и объяснить социальное поведение. Социальные теории обычно сосредоточены на конкретных социальных явлениях, включая групповое поведение, просоциальное поведение, социальное влияние, любовь и многое другое.

Почему теории имеют значение

На курсах психологии вы можете задаться вопросом, насколько необходимо изучать различные теории психологии, особенно те, которые считаются неточными или устаревшими.Однако все эти теории предоставляют ценную информацию об истории психологии, развитии мысли по конкретной теме и более глубоком понимании текущих теорий.

Понимая, как прогрессирует мышление, вы сможете лучше понять не только то, где была психология, но и куда она могла бы развиваться в будущем.

Изучение научных теорий может помочь вам лучше понять, что имеют в виду исследователи, когда они говорят о научных исследованиях.Это может улучшить ваше понимание того, как научные объяснения поведения и других явлений в мире природы формируются, исследуются и принимаются научным сообществом.

В то время как споры по горячим темам продолжают бушевать, стоит изучать науку и теории, которые возникли в результате таких исследований, даже когда то, что часто раскрывается, может оказаться суровой или неудобной правдой. Как однажды объяснил Карл Саган: «Гораздо лучше понять Вселенную такой, какая она есть на самом деле, чем упорствовать в заблуждении, пусть даже удовлетворительном и обнадеживающем».»

Слово от Verywell

Многое из того, что мы знаем о человеческом мышлении и поведении, появилось благодаря различным теориям психологии. Например, поведенческие теории продемонстрировали, как кондиционирование можно использовать для содействия обучению. Узнав больше об этих теориях, вы сможете глубже и глубже понять прошлое, настоящее и будущее психологии.

Объяснение Ид, Эго и Суперэго Фрейда

Одной из самых известных идей Зигмунда Фрейда была его теория личности, которая предполагала, что человеческая психика состоит из трех отдельных, но взаимодействующих частей: ид, эго и суперэго.Эти три части развиваются в разное время и играют разные роли в личности, но работают вместе, образуя единое целое и способствуя поведению индивидов. Хотя ид, эго и суперэго часто называют структурами, они являются чисто психологическими и физически не существуют в мозгу.

Ключевые выводы: Идентификатор, Эго и Суперэго

• Зигмунд Фрейд создал концепции Ид, эго и суперэго, трех отдельных, но взаимодействующих частей человеческой личности, которые работают вместе, чтобы вносить свой вклад в поведение человека.
• Хотя идеи Фрейда часто критиковались и назывались ненаучными, его работы по-прежнему имеют большое влияние в области психологии.

Истоки

Работа Фрейда основана не на эмпирических исследованиях, а на его наблюдениях и тематических исследованиях его пациентов и других людей, поэтому к его идеям часто относятся скептически. Тем не менее Фрейд был чрезвычайно плодовитым мыслителем, и его теории до сих пор считаются важными. Фактически, его концепции и теории являются основой психоанализа, подхода к психологии, который все еще изучается сегодня.

На теорию личности Фрейда повлияли более ранние идеи о работе разума на сознательном и бессознательном уровнях. Фрейд считал, что переживания в раннем детстве фильтруются через Ид, эго и супер-эго, и именно то, как человек справляется с этими переживаниями, как сознательно, так и бессознательно, формирует личность во взрослом возрасте.

Id

Самая ранняя часть личности, которая проявляется, — это Ид. Ид присутствует при рождении и основывается на чистом инстинкте, желании и потребности.Он полностью бессознателен и охватывает наиболее примитивную часть личности, включая основные биологические влечения и рефлексы.

Ид мотивируется принципом удовольствия, который хочет немедленно удовлетворить все импульсы. Если потребности id не удовлетворяются, это создает напряжение. Однако, поскольку все желания не могут быть исполнены сразу, эти потребности могут быть удовлетворены, по крайней мере временно, с помощью первичного процесса мышления, в котором человек фантазирует о том, чего он желает.

Поведение новорожденных определяется идентификатором — они озабочены только удовлетворением своих потребностей. И id никогда не вырастает. На протяжении всей жизни он остается инфантильным, потому что как бессознательное существо никогда не принимает во внимание реальность. В результате он остается нелогичным и эгоистичным. Эго и суперэго развиваются, чтобы держать Ид под контролем.

Эго

Вторая часть личности, эго, возникает из Оно. Его работа состоит в том, чтобы признать реальность и иметь дело с ней, гарантируя, что импульсы Ид подчиняются и выражаются социально приемлемыми способами.

Эго действует, исходя из принципа реальности, который работает, чтобы удовлетворить желания Ид наиболее разумными и реалистичными способами. Эго может делать это, откладывая удовлетворение, компромисс или что-то еще, что поможет избежать негативных последствий нарушения норм и правил общества.

Такое рациональное мышление называется мышлением вторичного процесса. Он ориентирован на решение проблем и проверку реальности, позволяя человеку сохранять самоконтроль. Однако, как и ид, эго заинтересовано в поиске удовольствия, оно просто хочет делать это реалистично.Его интересует не добро и зло, а то, как получить максимальное удовольствие и минимизировать боль, не попадая в неприятности.

Эго действует на сознательном, предсознательном и бессознательном уровнях. Эго осознает реальность. Однако он также может скрывать запретные желания, неосознанно подавляя их. Большая часть функционирования эго также является предсознательной, что означает, что она происходит ниже уровня осознания, но не требует особых усилий, чтобы донести эти мысли до сознания.

Первоначально Фрейд использовал термин эго для обозначения чувства собственного «я».Часто, когда этот термин используется в повседневном разговоре — например, когда говорят, что у кого-то «большое эго», — он все еще используется в этом смысле. Тем не менее, термин эго в теории личности Фрейда больше не относится к самооценке, а к таким функциям, как суждение, регулирование и контроль.

Суперэго

Суперэго — это последняя часть личности, возникающая в возрасте от 3 до 5 лет, фаллическая стадия на стадиях психосексуального развития Фрейда. Суперэго — это моральный компас личности, поддерживающий чувство добра и зла.Этим ценностям изначально учатся родители. Однако со временем суперэго продолжает расти, позволяя детям перенимать моральные стандарты у других людей, которыми они восхищаются, например, учителей.

Суперэго состоит из двух компонентов: сознательного и идеального эго. Сознание — это часть суперэго, которая запрещает неприемлемое поведение и наказывает чувством вины, когда человек делает то, чего он не должен. Идеал эго, или идеальное «я», включает в себя правила и стандарты хорошего поведения, которых следует придерживаться.Если кому-то это удается, это вызывает чувство гордости. Однако, если стандарты идеала эго слишком высоки, человек почувствует себя неудачником и испытает чувство вины.

Суперэго не только контролирует Ид и его импульсы к социальным табу, таким как секс и агрессия, но также пытается заставить эго выйти за рамки реалистичных стандартов и стремиться к моралистическим. Суперэго работает как на сознательном, так и на бессознательном уровне. Люди часто осознают свои представления о добре и зле, но иногда эти идеалы воздействуют на нас бессознательно.

Эго-посредник

Ид, эго и суперэго постоянно взаимодействуют. Однако в конечном итоге именно эго служит посредником между Ид, Супер-Эго и реальностью. Эго должно определять, как удовлетворить потребности Оно, поддерживая при этом социальную реальность и моральные стандарты Супер-Эго.

Здоровая личность — это результат баланса между ид, эго и суперэго. Отсутствие баланса приводит к трудностям. Если идентификатор человека доминирует над его личностью, он может действовать в соответствии со своими импульсами, не принимая во внимание правила общества.Это может привести к их выходу из-под контроля и даже к проблемам с законом. Если суперэго доминирует, человек может стать строго моралистом, отрицательно осуждая любого, кто не соответствует его стандартам. Наконец, если эго становится доминирующим, это может привести к тому, что человек будет настолько привязан к правилам и нормам общества, что станет негибким, неспособным справиться с изменениями и неспособным прийти к личному представлению о добре и зле.

Критика

Многие критики подверглись теории личности Фрейда.Например, идея о том, что Ид является доминирующим компонентом личности, считается проблематичной, особенно акцент Фрейда на бессознательных влечениях и рефлексах, таких как сексуальное влечение. Эта точка зрения минимизирует и упрощает сложности человеческой натуры.

Кроме того, Фрейд считал, что суперэго возникает в детстве, потому что дети боятся вреда и наказания. Однако исследования показали, что у детей, которые больше всего боятся наказания, кажется, только развиваются нравственные принципы — их настоящая мотивация — избежать попадания в ловушку и предотвратить причинение вреда.Чувство морали действительно развивается, когда ребенок испытывает любовь и хочет сохранить ее. Для этого они проявляют поведение, которое демонстрирует нравы своих родителей, и, следовательно, получают их одобрение.