Воля как характеристика сознания: Воля как характеристика сознания «Основы психологии»

Содержание

Воля как характеристика сознания (стр. 1 из 2)

Содержание

Введение

Воля как характеристика сознания

Структура волевого действия. Мотивация

Потребности как основа формирования личности

Защитные механизмы (по З. Фрейду)

Заключение

Список использованных источников

Приложение

Введение

Известно, что воля играет важную роль в жизни человека. Она участвует в формировании его личностных качеств с самых малых лет, как только ребёнок овладевает сознательной речью и учится регулировать своё поведение, поэтому немаловажно раскрыть тему, касающуюся воли.

Воля является одним из регуляционных процессов, то есть тех процессов, которые отвечают в основном за регуляцию поведения, но что касается стимуляции, или побуждения, то оно связано с понятиями мотива и мотивации. О воле и о мотивах речь пойдёт в первых трёх пунктах данной контрольной работы.

Человек всегда испытывает нужду, нехватку чего-либо. Ещё на уроках обществознания мы сталкивались с понятием потребности. «Потребности — источники активности человека», считают психологи. Вопроса потребностей мы коснёмся в четвёртом пункте.

В наше время существует множество ситуаций, провоцирующих увеличение стрессовых факторов. Нестабильность, постоянное (вынужденное) приспосабливание к новой действительности, всё это ведёт к напряжённости и конфликтам. Для этого люди должны использовать защитные механизмы, то есть формы защитного поведения. На основе анализа Зигмунда Фрейда мы раскроем данный вопрос в пятом пункте.

Совокупность всех вопросов данной контрольной работы поможет раскрыть значение психологических знаний в повседневной жизни человека, а также применить эти знания в личной и производственной сферах.

Воля как характеристика сознания

Главной чертой человека как субъекта, отличающей его от остальных живых существ, является сознание. Сознание — это высшая форма психического развития, присущая только человеку. Оно определяет возможность познания объективной реальности, формирования целенаправленного поведения и, как следствие, преобразования окружающего мира.

Произвольная деятельность человека осуществляется под контролем сознания и требует определённых усилий, направленных на достижение сознательно поставленной цели. Например, больной человек, который с трудом берёт в руку стакан с водой, подносит его ко рту, наклоняет его, делает движение ртом, т. е. выполняет целый ряд действий, объединенных одной целью — утолить жажду. Все отдельные действия, благодаря усилиям сознания, направленным на регуляцию поведения, сливаются в одно целое, и человек пьёт воду. Эти усилия часто называют волевой регуляцией, или волей.

Воля — это сознательное регулирование человеком своего поведения и деятельности, выраженное в умении преодолевать внутренние и внешние трудности при совершении целенаправленных действий и поступков. Главная функция воли заключается в сознательной регуляции активности в затрудненных условиях жизнедеятельности. В основе этой регуляции лежит взаимодействие процессов возбуждения и торможения нервной системы.

Следует заметить, что не всякое действие, направленное на преодоление препятствия, является волевым. Например, человек, убегающий от собаки, может преодолеть очень сложные препятствия и даже залезть на высокое дерево, но эти действия не являются волевыми, поскольку они вызваны, прежде всего, внешними причинами, а не внутренними установками человека. Таким образом, важнейшей особенностью волевых действий, направленных на преодоление препятствий, является сознание значения поставленной цели, за которую надо бороться, сознание необходимости достичь ее.

Структура волевого действия. Мотивация

Волевое действие начинается с осознания цели действия и связанного с ним мотива (рис. 1). Мотив — это сформированное осознание своего поступка. Тогда мотивация — это процесс формирования и обоснования намерения что-то сделать или не сделать. При ясном осознании цели и мотива стремление к цели принято называть желанием.

Но не всякое стремление к цели носит достаточно осознанный характер. В зависимости от степени осознанности потребностей их разделяют на влечения и желания. Если желание осознанно, то влечение всегда смутно, неясно: человек осознает, что ему чего-то хочется, чего-то не хватает или ему что-то нужно, но что именно, он не понимает. Обычно люди переживают влечение как специфическое тягостное состояние в виде тоски или неопределённости. Из-за своей неопределенности влечение не может перерасти в целенаправленную деятельность. Поэтому влечение часто рассматривают как переходное состояние. Представленная в нем потребность, как правило, либо угасает, либо осознается и превращается в конкретное желание. Но далеко не всякое желание приводит к действию. Желание само по себе не сдержит активного элемента. Прежде чем желание превратится в непосредственный мотив, а затем в цель, оно оценивается человеком, получает определенную эмоциональную окраску. Все, что связано с реализацией цели, в эмоциональной сфере окрашивается в положительные тона, равно как все, что является препятствием к достижению цели, вызывает отрицательные эмоции.

Желание не всегда сразу претворяется в жизнь. У человека иногда возникает сразу несколько несогласованных и даже противоречивых желаний, и он оказывается в весьма затруднительном положении, не зная, какое из них реализовать. Психическое состояние, которое характеризуется столкновением нескольких желаний или нескольких различных побуждений к деятельности, принято называть борьбой мотивов. Борьба мотивов включает в себя оценку человеком тех оснований, которые говорят за и против необходимости действовать в определенном направлении, обдумывании того, как именно действовать. Заключительным моментом борьбы мотивов является принятие решения, заключающегося в выборе цели и способа действия. Принимая решение, человек проявляет решительность; при этом он, как правило, чувствует ответственность за дальнейший ход событий.

Исполнительный этап волевого действия имеет сложную структуру. Прежде всего, исполнение принятого решения связано с тем или иным временем, т. е. с определенным сроком. Если исполнение решения откладывается на длительный срок, то в этом случае принято говорить о намерении исполнить принятое решение. Обычно мы говорим о намерении, когда сталкиваемся со сложными видами деятельности: например, поступить в вуз, получить определенную специальность. Простейшие волевые действия, такие как утолить жажду или голод, изменить направление своего движения, чтобы не столкнуться с идущим навстречу человеком, исполняются, как правило, сразу.

Намерение по своей сути является внутренней подготовкой отсроченного действия и представляет собой зафиксированную решением направленность на осуществление цели. Однако одного намерения недостаточно. Как и в любом другом волевом действии, при существовании намерения можно выделить этап планирования путей достижения поставленной цели. План может быть детализирован в разной степени. Для одних людей характерно стремление все предусмотреть, спланировать каждый шаг. В то же время другие довольствуются лишь общей схемой. При этом спланированное действие не реализуется сразу. Для его реализации необходимо сознательное волевое усилие. Под волевым усилием понимается особое состояние внутреннего напряжения, или активности, которое вызывает мобилизацию внутренних ресурсов человека, необходимую для выполнения задуманного действия. Поэтому волевые усилия всегда связаны со значительной тратой энергии.

Этот заключительный этап волевого действия может получить двоякое выражение: в одних случаях он проявляется во внешнем действии, в других случаях, наоборот, он заключается в воздержании от какого-либо внешнего действия (такое проявление принято называть внутренним волевым действием).

Волевое усилие качественно отличается от мышечных напряжений. В волевом усилии внешние движения могут быть представлены минимально, а внутреннее напряжение может быть весьма значительным. Вместе с тем в любом волевом усилии в той или иной степени присутствует и мышечное напряжение. Например, рассматривая или вспоминая что-то, мы напрягаем мышцы лба, глаз и т. п., но это не дает основания отождествлять мышечные и волевые усилия.

В различных конкретных условиях проявляемые нами волевые усилия будут различаться по интенсивности. Это связано с тем, что интенсивность волевых усилий, прежде всего, зависит как от внешних, так и от внутренних препятствий, на которые наталкивается выполнение волевого действия. Однако помимо ситуативных факторов существуют и относительно устойчивые факторы, определяющие интенсивность волевых усилий. К их числу относятся следующие: мировоззрение личности, проявляющееся в отношении к тем или иным явлениям окружающего мира; моральная устойчивость, определяющая способность следовать по намеченному пути; уровень самоуправления и самоорганизации личности и др. Все эти факторы формируются в процессе развития человека, его становления как личности и характеризуют уровень развития волевой сферы.

Потребности как основа формирования личности

Потребность – это состояние нужды в объективных условиях, предметах, объектах, без которой невозможно развитие и существование живых организмов, их жизнедеятельности. Потребность рассматривается как особое психическое состояние индивида, ощущаемое или осознаваемое им «напряжение», «неудовлетворенность», «дискомфорт», как отражение в психике человека несоответствия между внутренними и внешними условиями деятельности.

Исходным моментом их формирования является социальная обусловленность положения человека в среде. Наиболее элементарными потребностями человека являются влечения, которые ближе всего стоят к инстинктам. По источнику формирования, происхождения все потребности делятся на биологические (в пище, жилище и т. п.) и социальные – потребности физического и социального существования людей. Однако биологические потребности человека преобразованы его жизнью в обществе и имеют социальный характер, иначе проявляются и развиваются, чем у животных. Биологические потребности имеют непреходящий характер, нередко обладают цикличностью. К. Левин в своей работе «Намерение, воля и потребность» (1926) выделил квазипотребности, под которыми понимал производные и промежуточные потребности, имеющие более преходящий характер и выражающиеся часто в намерениях.

Воля как характеристика сознания

База данных защищена авторским правом ©psihdocs.ru 2022
обратиться к администрации

Воля как характеристика сознания
В начале дадим общее определение.

Итак, воля есть сознательное регулирование человеком своего поведения и деятельности, связанное с преодолением внутренних и внешних препятствий.
Воля как характеристика сознания и деятельности возникла вместе с возникновением общества, трудовой деятельности. Она является важным компонентом психики человека, неразрывно связанной с познавательными мотивами и эмоциональными процессами. Волевые действия бывают простые и сложные. К простым волевым действиям относятся те, при которых человек (ребенок) без колебаний идет к намеченной цели, ему ясно, чего и каким путем он будет добиваться, т. е. побуждение к действию переходит в само действие почти автоматически. Для сложного волевого действия характерны следующие этапы:

1) осознание цели и стремление достичь ее;

2) осознание ряда возможностей достижения цели;

3) появление мотивов, утверждающих или отрицающих эти возможности;

4) борьба мотивов и выбор;

5) принятие одной из возможностей в качестве решения;

6) осуществление принятого решения;

7) преодоление внешних препятствий, объективных трудностей самого дела, всевозможных помех до тех пор, пока принятое решение и поставленная цель не будут достигнуты, реализованы.

Воля является важной характеристикой еще и потому, что она нужна при выборе цели, принятии решения, при осуществлении действия, при преодолении препятствий. Преодоление препятствий требует волевого усилия — особого состояния нервно-психического напряжения, мобилизующего физические, интеллектуальные и моральные силы человека. Воля с точки зрения общей психологии проявляется как уверенность в своих силах, как решимость совершить тот поступок, который сам субъект деятельности считает целесообразным и необходимым в конкретной ситуации. Девиз волевой реализации: я знаю, что я делаю, и у меня есть все основания так себя вести!

“Свобода воли означает способность принимать решения со знанием дела”.

Не все люди сильные и волевые, но все они имеют волевую регуляцию, развитую в той или иной степени, которую иногда называют силой воли. А ведь именно наличие или отсутствие этой силы воли влияет на результативность деятельности человека, да что там, это влияет и на всю успешность его жизни. Бытует мнение, что человек волевой или безвольный от природы, или наоборот, что наличие подобного качества в характере зависит от воспитания.

Когда же начинает формироваться система волевой регуляции человека? Для ответа на этот вопрос нужно обратиться к самим истокам человеческой жизни, к его рождению, и дальнейшей жизни, рассмотрев процессы в их взаимосвязи и закономерном переходе.

Ребёнок появляется с мысли о его рождении. Желанные и любимые дети находят своё место в этом мире, нежданные теряются в нём. Известны исследования, когда люди в измененном состоянии сознания вспоминали свою жизнь и ощущения в утробе матери, переживали своё рождение вновь. Это действительно возможно, поскольку структуры мозга, отвечающие за анализ и сохранение информации, формируются довольно таки рано. Даже в период внутриутробного развития ребёнок воспринимает внешние раздражители и фиксирует их. Настроение матери влияет на наличие в крови определённых веществ, которые влияют и на ребёнка, то есть он ощущает практически то же самое. Ребёнок чувствует себя защищённым и спокойным, если период беременности гармоничен, и только к началу родов он начинает испытывать тревогу и напряжение. Это связано с появлением в крови специфических биохимических веществ, ведь процесс родов это стресс для женщины, ну и для ребёнка тоже. Болезненно переживается и сам процесс рождения, ведь ребёнка в буквальном смысле выталкивают из материнской утробы, вводя в стрессовое состояние, которое может длиться вплоть до начала кормления грудью.

Вот почему сейчас такое большое внимание уделяется тому, чтобы ребёнка дали матери и предложили грудь сразу же после родов (а не после нескольких дней, как это было раньше) и впредь не разделяли их. Мамин запах и тепло действуют успокаивающее. С этого момента и до шести лет жизни мать и ребёнок ментально связаны друг с другом. именно от того, как протекает этот период у ребёнка в той или иной степени формируется базовое доверие к миру. Если же дети не любимы, то они не будут чувствовать себя защищёнными и базовое доверие к миру не будет сформировано.

А это значит, что и во взрослой жизни эти люди будут испытывать трудности в налаживании доверительных отношений с людьми. Кроме заботы главного человека (мамы) ребёнок должен и сам учится заботиться о ком-то. Этот кто-то – домашние животные, и забота о них формирует у ребёнка такие качества, как доброта и сопереживание. Они формируются только в раннем детстве, взрослый человек никогда неожиданно не подобреет, попав в специфическую ситуацию, если у него не сформирована эта базовая доброта.

теперь мы и подошли к следующему периоду жизни ребёнка, который длится от шести лет и до раннего подросткового возраста, который называется «отцовской матрицей». Мужчины могут сейчас возразить, но фактом является то, что отцовская любовь эгоистична, они любят за что-то, материнская любовь альтруистична, они любят просто так. И действительно, своих маленьких сыновей отцы любят за то, что они задорные, смелые, и за себя постоять умеют и т.д. Отцовскую любовь нужно заслужить. И вот дети пытаются это сделать на протяжении от 6-ти до 13-ти, показывая, что они мастерят, что умеют делать, чтобы отец оценил и похвалил.

Именно в этот период и формируются волевые качества человека, и отец играет в этом не последнюю роль. Если ребёнок (неважно девочка это или мальчик), что-то сделал и просит отца посмотреть, а у него нет на это время, то ребёнок, опустив голову, уйдёт. Второй раз он скажет: «Пап, посмотри, я тут…», и если отец опять скажет «подожди», то в третий раз он уже не подойдёт. А ведь для того чтобы сделать эту безделушку и показать папе, ребёнок потратил время, может, не пошёл гулять, отказался от чего-то. И вот как в период «материнской матрицы» формируется базовое доверие к миру, так и в период «отцовской матрицы» формируется воля. И если человек имеет не развитую систему волевой регуляции, то виновен в этом отец. Вот почему так важно наличие мужского воспитания в этом возрасте, и дети из неполных семей от этого страдают больше всего, особенно мальчики, у которых ещё и нет образа для идентификации. Это хорошо, если у человека потом формируется так званный социальный характер, который хоть как-то компенсирует отсутствие мужского воспитания.

А бывает и такое, что мать не хочет или не может отпустить от себя своего ребёнка, и он остаётся в фазе «материнской матрицы», женится на женщине старше себя, приобретая новую мать. К сорока годам у него начинается кризис среднего возраста, он начинает копаться в себе, понимая, что жизнь не состоялась, и…

В подростковом возрасте, когда наступает период свободы, с которой подросток не знает, что делать, начнут проявляться или нет его волевые качества. Так подростку надо быть принятым в своей группе, стать своим, и потому он буде делать, что и остальные. И в первый раз, когда пускается сигарета по кругу, он обязательно попробует, и будет прав. Во второй раз, он может сказать «нет, мне не понравилось» и при этом не будет отвергнут сверстниками, но он может отказаться только в том случае, если у него сформировано это качество воли. Воспитать впоследствии силу воли в человеке, если нет заложенной основы, практически невозможно.

Так что же такое воля? С точки зрения психологии воля – это способность человека действовать в направлении цели, поставленной сознательно, преодолевая при этом внутренние препятствие. То есть воля нужна человеку для того, что бы бороться с препятствиями, но не внешними, а внутренними, что называют «через не могу».

Каталог: db files
db files -> Трудоголики
db files -> Манипулирование
db files -> Психология детей в неполных семьях

db files -> Комплексы и их понятие.. Комплекс
db files -> Возникновение и преодоление одиночества
db files -> Интернет-аддикция. Интернет-аддикция в подростковой среде
db files -> Механизмы забывания
db files -> От греч hypochondria, букв подреберье, чрезмерное внимание к своему здоровью, необоснованная тревога за него, страх заболевания неизлечимой болезнью и др
db files -> Любовь или зависимость?

Скачать 48,86 Kb.

Поделитесь с Вашими друзьями:

Воля как характеристика сознания

Совершенствование волевой регуляции поведения у детей связано с их общим интеллектуальным развитием, с появлением мотивационной и личностной рефлексии.

Поэтому воспитывать волю у ребенка в отрыве от его общего психологического развития практически невозможно. В противном случае вместо воли и настойчивости как, несомненно, положительных и ценных личностных качеств могут возникнуть и закрепиться их антиподы: упрямство и ригидность.

Особую роль в развитии воли у детей по всем перечисленным направлениям выполняют игры, причем каждый вид игровой деятельности вносит свой, специфический вклад в совершенствование

волевого процесса. Конструктивные предметные игры, появляющиеся первыми в возрастном развитии ребенка, способствуют ускоренному формированию произвольной регуляции действий. Сюжетно-ролевые игры ведут к закреплению у ребенка необходимых волевых качеств личности. Коллективные игры с правилами кроме этой задачи решают еще одну: укрепление саморегуляции поступков. Учение, появляющееся в последние годы дошкольного детства и превращающееся в ведущую деятельность в школе, наибольший вклад вносит в развитие произвольной саморегуляции познавательных процессов.

4. Волевые качества личности.

В соответствии со сложностью волевой деятельности сложны и многообразны также и различные волевые качества личности. Среди важнейших из этих качеств можно, во-первых, выделить инициативность. Говорят часто, что «первый шаг труден». Умение хорошо и легко взяться за дело по собственному почину, не дожидаясь стимуляции извне, является ценным свойством воли. Существенную роль в инициативности играет известная интенсивность и яркость побуждений; немаловажное значение имеют и интеллектуальные данные. Обилие и яркость новых идей и планов, богатство воображения, рисующего эмоционально привлекательные картины тех перспектив, которые новая инициатива может открыть, соединённые с интенсивностью побуждения и активностью стремлений, делают некоторых людей как бы бродилом в той среде, в которую они попадают. От них постоянно исходят новые начинания и новые импульсы для других людей.

Прямую противоположность им составляют инертные натуры.

Раз взявшись за дело, инертные люди также способны иногда не без упорства продолжать его, но им всегда особенно труден первый шаг: меньше всего они в состоянии сами что-то затеять и без стимуляции извне, по собственной инициативе что-то предпринять.

Вслед за инициативностью, характеризующей человека по тому, как у него совершается самый начальный этап волевого действия, необходимо отметить самостоятельность, независимость, как существенную особенность воли. Её прямой противоположностью является подверженность чужим влияниям, лёгкая внушаемость. Подлинная самостоятельность воли предполагает, как показывает анализ внушаемости, негативизма и упрямства, её сознательную мотивированность и обоснованность. Неподверженность чужим влияниям и внушениям является не своеволием, а подлинным проявлением самостоятельной собственной воли, поскольку сам человек усматривает объективные основания для того, чтобы поступить так, а не иначе.

От самостоятельности и мотивации решения нужно отличать решительность — качество, проявляющееся в самом принятии решения.

Решительность выражается в быстроте и, главное, уверенности, с которой принимается решение, и твёрдости, с которой оно сохраняется, в противоположность тем колебаниям наподобие качания маятника в одну и в другую сторону, которые обнаруживает нерешительный человек. Нерешительность может проявиться как в длительных колебаниях до принятия решения, так и в неустойчивости самого решения.

Сама решительность может быть различной природы в зависимости от роли, которую в ней играют импульсивность и обдуманность. Соотношение импульсивности и обдуманности, порывистости и рассудительности, аффекта и интеллекта имеет фундаментальное значение для волевых качеств личности. Оно в частности определяет различную у разных людей внутреннюю природу их решительности. Решительность обусловлена не столько абсолютной, сколько относительной силой импульсов по сравнению с задерживающей силой сознательного контроля. Она связана с темпераментом.

Импульсивный тип определяется не абсолютной силой импульсов, а господством или преобладанием их над интеллектуальными моментами взвешивания и обдумывания.

Рассудительный тип не обязательно отличается абсолютной слабостью импульсов, а преобладанием или господством над ними интеллектуального контроля. Решительность у некоторых людей сводится попросту к импульсивности, будучи обусловлена относительной силой импульсов при слабости интеллектуального контроля. Высший тип решительности покоится на наиболее благоприятном, оптимальном соотношении между большой импульсивностью и господствующей всё же над ней силой сознательного контроля.

Но так же как решение не завершает волевого акта, решительность не является завершающим качеством воли. В исполнении проявляются весьма существенные волевые качества личности. Прежде всего, здесь играет роль энергия, т.е. та концентрированная сила, которая вносится в действие, учитывая которую, говорят об энергичном человеке, и особенно настойчивость при приведении в исполнение принятого решения, в борьбе со всеми и всяческими препятствиями за достижение цели.

Некоторые люди вносят сразу большой напор в свои действия, но скоро «выдыхаются»; они способны лишь на короткий наскок и очень быстро сдают.

Ценность такой энергии, которая умеет брать препятствия лишь с налёта и спадает, как только встречает противодействие, требующее длительных усилий, не велика. Подлинно ценным качеством она становится, лишь соединяясь с настойчивостью. Настойчивость проявляется в неослабности энергии в течение длительного периода, не взирая на трудности и препятствия. Настойчивость наряду с решительностью является особенно существенным свойством воли. Когда, не дифференцируя различных сторон воли, говорят вообще о сильной воле, то обычно имеют в виду прежде всего именно эти два свойства — решительность и настойчивость, то, как человек принимает решение и как он его исполняет. И точно так же, когда говорят о слабости воли или безволии, то имеют в виду прежде всего неумение принять решение и неумение бороться за его исполнение. Поскольку это в сущности два различных свойства воли, можно различать два разных типа безволия: 1) нерешительность, т.е. неумение принять решение, и 2) отсутствие настойчивости, т.

е. неумение бороться за исполнение принятого решения.

Такую нерешительность или

ненастойчивость обычно проявляют люди, не способные гореть тем делом, которое они делают, или легко воспламеняющиеся, но быстро охлаждающиеся. Когда порыв, который человек вносит в борьбу за достижение поставленной цели, накалён страстью и озарён чувством, он выливается в энтузиазм.

Поскольку в волевом действии для достижения цели приходится часто сталкиваться не только с внешними препятствиями, но и с внутренними затруднениями и противодействиями, возникающими при принятии и затем исполнении принятого решения, существенными волевыми качествами личности являются самоконтроль, выдержка, самообладание. В процессе решения они обеспечивают господство высших мотивов над низшими, общих принципов над мгновенными импульсами и минутными желаниями, в процессе исполнения — необходимое самоограничение, пренебрежение усталостью и пр. ради достижения цели. Эти качества воли в очень сильной мере зависят от соотношения между аффектом и интеллектом, влечением и сознательным контролем.

Поскольку деятельность человека совершается в более или менее длинной цепи действий, существенно, насколько все волевые акты личности объединены единой линией, насколько твёрдо сохраняются и последовательно проводятся одни и те же принципиальные установки в следующих друг за другом поступках. Бывают люди, которые могут с известной настойчивостью добиваться достижения какой-нибудь цели, но сами цели у них изменяются от случая к случаю, не объединяясь никакой общей линией, не подчиняясь никакой более общей их объединяющей цели. Это беспринципные люди без чётких установок. Последовательность и принципиальность как свойства личности, характера, в силу которых через все поступки человека на протяжении больших периодов или даже всей его сознательной жизни проходит как бы единая линия, составляет выходящую за пределы собственно волевых качеств существенную черту характера личности. При наличии такой принципиальности все от времени до времени пробуждающиеся желания, любая частная цель, которая может встать перед человеком на каком-нибудь отдельном этапе его жизненного пути, подчиняются большой единой цели — конечной цели всей его жизни и деятельности.

Волевые качества личности принадлежат к числу самых существенных. Во всём великом и героическом, что делал человек, в величайших его достижениях его волевые качества всегда играли значительную роль.

· преобразование непроизвольных психических процессов в произвольные;

· приобретение человеком контроля над своим поведением;

· выработка волевых качеств личности;

· а также с тем, что человек сознательно ставит перед собой все более трудные задачи и преследует все более отдаленные цели, которые требуют значительных волевых усилий в течение долгого времени.

Воля является способностью человека преодолевать препятствия, добиваться поставленной цели. Конкретно она выступает в таких чертах характера, как целеустремленность, решительность, настойчивость, мужество. Данные черты характера могут способствовать достижению как общественно полезных, так и антиобщественных целей.

1. Кордеулл М. Психология. Словарь-справочник, М.: Фаир-Пресс, 2000.

2. Крылов А. А. Психология: учебник, 2-е изд., Проспект, 2005.

3. Маклаков А. Г. Общая психология, Спб.: Питер, 2001.

4. Немов Р. С. Общие основы психологии, М.: Гуманитарный, 2003.

5. Немов Р. С. Психология, М.: Просвещение, 1995.

Сознание: причины, симптомы и диагностика

Что такое помутнение сознания?

Основными характеристиками сознания являются бдительность и ориентированность на место и время. Бдительность означает, что вы способны адекватно реагировать на людей и вещи вокруг вас. Быть ориентированным на место и время означает, что вы знаете, кто вы, где находитесь, где живете и который сейчас час.

Когда сознание снижено, ваша способность бодрствовать, осознавать и ориентироваться ухудшается. Нарушение сознания может потребовать неотложной медицинской помощи.

Мозг в конечном счете отвечает за поддержание сознания. Ваш мозг требует определенного количества кислорода и глюкозы, чтобы функционировать должным образом.

Многие вещества, которые вы потребляете, могут влиять на химические процессы в вашем мозгу. Эти вещества могут помочь сохранить или снизить сознание. Например, кофеин является стимулятором, а это означает, что он повышает уровень активности мозга. Кофеин можно найти во многих продуктах и напитках, которые вы употребляете каждый день, например, в кофе, газированных напитках и шоколаде. С другой стороны, обезболивающие и транквилизаторы вызывают сонливость. Этот побочный эффект представляет собой форму нарушения сознания.

Болезни, повреждающие клетки мозга, также могут вызывать нарушения сознания. Кома – наиболее тяжелая степень нарушения сознания.

Симптомы, которые могут быть связаны со снижением сознания, включают в себя:

Приступы
Потеря кишечника или мочевого пузыря
Плохой баланс
Падение
Сложность Ходьба
Lighthhate.
low blood pressure
sweating
fever
weakness in the face, arms, or legs

Levels of impaired consciousness include:

confusion
disorientation
delirium
lethargy
stupor
coma

Замешательство

Замешательство характеризуется отсутствием ясного мышления и может привести к принятию неверных решений.

Дезориентация

Дезориентация — это неспособность понять, как вы относитесь к людям, местам, объектам и времени. Первая стадия дезориентации обычно связана с осознанием вашего текущего окружения 9.0003

(например, почему вы в больнице). Следующий этап – дезориентация во времени (годы, месяцы, дни). За этим следует дезориентация в отношении места, что означает, что вы можете не знать, где находитесь.

Потеря кратковременной памяти следует за дезориентацией относительно места. Самая крайняя форма дезориентации — это когда вы теряете память о том, кто вы есть.

Бред

Если вы в бреду, ваши мысли спутаны и нелогичны. Бредовые люди часто дезориентированы. Их эмоциональные реакции варьируются от страха до гнева. Люди, находящиеся в бреду, также часто бывают сильно возбуждены.

Летаргия

Летаргия — это состояние пониженного сознания, напоминающее сонливость. Если вы вялый, вы можете не реагировать на такие стимуляторы, как звук будильника или присутствие огня.

Ступор

Ступор — это более глубокий уровень нарушения сознания, при котором вам очень сложно реагировать на любые раздражители, кроме боли.

Кома

Кома — глубочайшая степень нарушения сознания. Если вы находитесь в коме, вы не можете реагировать ни на какие раздражители, даже на боль.

Обычные причины снижения сознания включают:

Препараты
Алкоголь
ПРОИЗВОДСТВО
Определенные препараты
Эпилепсия
Низкий крови. снижение сознания включает:
- кровоизлияние в мозг
- слабоумие, такое как болезнь Альцгеймера
- травма головы
- опухоль головного мозга
- болезнь сердца
- тепловой удар
- болезнь печени
- уремия или терминальная стадия почечной недостаточности
- шок
Диагностика и лечение помутнения сознания начинается с сбора полного анамнеза и физикального обследования, которое включает подробное неврологическое обследование . Ваш врач захочет узнать о любых ваших медицинских проблемах, таких как диабет, эпилепсия или депрессия. Они спросят о любых лекарствах, которые вы принимаете, таких как инсулин или противосудорожные препараты. Они также спросят, злоупотребляли ли вы запрещенными наркотиками, лекарствами, отпускаемыми по рецепту, или алкоголем.
В дополнение к вашему полному анамнезу и медицинскому осмотру врач может назначить следующие анализы:
- Общий анализ крови (CBC) . Этот анализ крови показывает, есть ли у вас низкий уровень гемоглобина, что указывает на анемию. Повышенное количество лейкоцитов (WBC) указывает на инфекции, такие как менингит или пневмония.
- Токсикологический анализ . В этом тесте используется образец крови или мочи для определения наличия и уровней лекарств, запрещенных наркотиков и ядов в организме.
- Электролитная панель . Эти анализы крови измеряют уровни натрия, калия, хлорида и бикарбоната.
- Функциональные пробы печени . Эти тесты определяют состояние вашей печени путем измерения уровня белков, печеночных ферментов или билирубина в крови.
- Электроэнцефалограмма (ЭЭГ) . В этом обследовании используются электроды на коже головы для оценки мозговой активности.
- Электрокардиограмма (ЭКГ) . Во время этого обследования измеряется электрическая активность вашего сердца (например, частота и ритм сердечных сокращений).
- Рентген грудной клетки . Врачи используют этот визуализирующий тест для оценки состояния сердца и легких.
- КТ головы . Компьютерная томография использует компьютеры и вращающиеся рентгеновские лучи для получения изображений головного мозга с высоким разрешением. Врачи используют эти изображения, чтобы найти аномалии.
- МРТ головы . МРТ использует ядерно-магнитно-резонансную томографию для получения изображений головного мозга с высоким разрешением.
Лечение помутнения сознания зависит от того, что его вызвало. Возможно, вам придется сменить лекарства, начать новое лечение или просто лечить симптомы, чтобы устранить основную причину. Например, вам требуется неотложная медицинская помощь и, возможно, операция по лечению кровоизлияния в мозг. С другой стороны, нет лекарства от болезни Альцгеймера. В этом случае ваша медицинская бригада будет работать с вами, чтобы разработать стратегии лечения симптомов и поддержания качества вашей жизни как можно дольше.
Поговорите со своим врачом, как только почувствуете, что у вас помутнение сознания. Они могут начать ваше лечение как можно скорее.
Снижение сознания может быть признаком серьезного заболевания. Своевременное получение медицинской помощи важно для вашего долгосрочного прогноза. Ваше мировоззрение может стать хуже, чем дольше вы проводите не в полном сознании.
Феноменальные качества: чувство, восприятие и сознание | Отзывы | Философские обзоры Нотр-Дама
Феноменальные качества могут быть поняты грубо и интуитивно как качества, связанные с сознательным состоянием, которые составляют «на что это похоже» находиться в этом состоянии. Многие из постоянных вопросов философии сознания касаются феноменальных качеств. Например, одним из аспектов проблемы разума и тела является проблема интеграции феноменальных качеств в картину реальности, представляемую физическими науками. Феноменальные качества также занимают центральное место в философии восприятия. Являются ли сенсорные цвета объективными свойствами внешних поверхностей или свойствами внутренних состояний или чувственных данных, которые мы ошибочно проецируем на внешние объекты? Должно ли сенсорное качество воплощаться в жизнь всякий раз, когда оно присутствует в сознании, или же оно может быть просто представлено без воплощения? Феноменальные качества также вовлечены в недавние дебаты о природе и существовании когнитивной феноменологии, которые можно понимать как дебаты о том, какие виды феноменальных качеств существуют.
Этот том содержит 14 эссе ведущих философов разума (и одного исследователя видений) на тему феноменальных качеств, а также философски содержательное введение редакторов. Он хорошо освещает широту философских и эмпирических вопросов, связанных с феноменальными качествами. Однако из-за того, что эти вопросы настолько разнообразны, коллекция часто кажется немного расплывчатой и несфокусированной. Тем не менее, вклады, по большей части, качественные и интересные. Ниже приводится краткое изложение четырех разделов тома с выборочным акцентом на две главы из каждого раздела.
В разделе I «Онтология феноменальных качеств» обсуждается метафизическая природа феноменальных качеств и их связь со свойствами, фигурирующими в физических науках. За исключением работы Дэвида Розенталя «Пространства качества и сенсорные модальности», все эссе в этом разделе критически относятся к стандартным физикалистским объяснениям феноменальных качеств.
Амбициозная «Нейрокосмология» Сэма Коулмана развивает всестороннюю метафизическую структуру, основанную на доктрине «панкачество», взгляде, согласно которому основными строительными блоками реальности являются качества. Качества можно грубо понимать как свойства, которые «не являются просто относительными» (стр. 73). Его аргумент в пользу панкачествона начинается с предполагаемого данного, что мы конкретизируем качества — например, качества, присутствующие в сознании в сенсорном опыте, такие как «возникновение розоватости», представленное в восприятии розового кубика льда. (Он отвергает идею о том, что эти сенсорные качества просто 90 206 репрезентируются 90 207 чувственным опытом, утверждая, что они обязательно воплощаются всякий раз, когда мы их осознаем.) При дальнейших предположениях, что мы полностью состоим из материи, никакое качественное свойство не подразумевается. любым набором некачественных свойств и что свойства высокого уровня понятным образом основаны на основных свойствах материи, он заключает, что «основная материя качественна» (стр. 77). Качества невидимы для физической науки, которая может только описать реляционную структуру мира. Но то, что в конечном счете лежит в основе абстрактной паутины отношений, описываемых наукой, представляет собой обширную мозаику активных качеств в «абсолютном процессе», свойств, подобных тем, которые фигурируют в обычных эпизодах человеческого сознания.
Панквалитизм Коулмана отличается от своего близкого родственника, панпсихизма, тем, что считает, что качества не являются «внутренне сознательными» (стр. 66). Качество является сознательным только тогда, когда субъект находится в отношении сознательного осознания к нему. Поскольку наука отображает реляционную структуру реальности, Коулман с оптимизмом смотрит на то, что отношение сознательного осознания (в отличие от самих качеств) может быть подвергнуто научному (реляционному/функциональному) анализу. В заключение он делает набросок описания сознательного осознания: качества нашего мозга становятся объектами сознательного осознания в силу того, что они цитируемо встроены в мысль более высокого порядка. Эту главу можно было бы с пользой читать вместе с главой 14 «Технические вопросы в наивной теории чувственных данных», в которой Джон М. Николас пытается примирить точку зрения о том, что феноменальные качества находятся в мозгу (как особенности воспринимаемых нейронами чувственных данных) с выводы неврологии.
В книге Филипа Гоффа «Реальное знакомство и физикализм», одной из главных тем тома, приводится аргумент против редуктивных физикалистских взглядов на феноменальные качества. Он начинает с введения понятия реального знакомства , интимной связи между субъектами и их феноменальными качествами, в силу которых имеют место следующие факты: ее феноменальные качества, обращая внимание на это качество.
Феноменальная уверенность : Психологически нормальный субъект способен поставить себя в ситуацию, в которой в отношении одного из своих феноменальных качеств он имеет право быть уверенным, что это качество реализовано. (стр. 124)
Одной из причин принять гипотезу о том, что мы действительно знакомы с нашими феноменальными качествами, утверждает Гофф, является то, что она обеспечивает лучшее объяснение двух правдоподобных тезисов, а именно Феноменальной Уверенности и
Феноменального Прозрения : у нас есть богатые априорные знания о наших феноменальных качествах.
Например, мы знаем, что феноменальный красный подобен феноменальному оранжевому, что боль (при прочих равных условиях) плоха и так далее. Гофф довольно убедительно доказывает, что ни одна правдоподобная версия физикализма не может сочетать в себе и Феноменальную Уверенность, и Феноменальное Прозрение. Отсюда Гофф выдвигает «знакомый аргумент против физикализма». В сжатой форме: мы действительно знакомы со своими феноменальными качествами. Итак, если феноменальные качества имеют физическую/функциональную природу, это откроется нам в ходе самоанализа. Но феноменальные качества не обнаруживаются в интроспекции как имеющие физическую/функциональную природу. Следовательно, физикализм ложен.
Гофф настаивает на том, что он , а не намерен выступать против расселовского монизма — грубо говоря, точки зрения, согласно которой наши феноменальные качества основаны на феноменальных или протофеноменальных качествах фундаментальных физических сущностей, где последние качества служат категориальные основы причинных диспозиций, описываемых физикой. Таким образом, он настаивает на том, что физикализм, на который он нацелен, не включает, например, панпсихистский расселианский монизм, одобренный Галеном Стросоном, который понимает свою точку зрения как «физикалистскую» в более широком смысле этого слова. Но между расселовским монизмом и доктриной реального знакомства есть некоторое противоречие. Если я действительно знаком со своими феноменальными качествами, то внимательное самонаблюдение раскрывает природу этих качеств. Но если расселовский монизм верен, тогда феноменальные качества, такие как феноменальная синева, которую я сейчас осознаю, основаны на феноменальных или протофеноменальных качествах фундаментальных физических сущностей. Вполне вероятно, что если феноменальный синий цвет основан на других качествах, то это истина, принадлежащая его природе. ^{^[1]} Итак, если я действительно знаком с феноменальной синевой, как полагает Гофф, то мне должно быть очевидно, что это качество метафизически производное, а не фундаментальное. Но (я утверждаю) это неочевидно при интроспекции. Внимательный самоанализ не исключает возможности того, что феноменальный синий цвет является метафизически основным, не сводимым ни к чему другому и не производным от него. Таким образом, на первый взгляд кажется, что расселовский монизм в конце концов противоречит учению о реальном знакомстве. (Действительно, сам Гофф выдвигает родственное возражение против одной популярной формы расселовского монизма в другой работе9.0236 ^[2] Вместо этого его собственные симпатии связаны с нестандартной «космопсихистской» формой расселовского монизма, согласно которой человеческое сознание укоренено сверху вниз в сознании космоса. Но приведенное выше возражение, по-видимому, применимо к его «нисходящему» расселовскому монизму не в меньшей степени, чем к любой его разновидности «снизу вверх».
Пол Коутс («Проекция, откровение и функция восприятия») развивает проективистскую версию каузальной теории восприятия. Он утверждает, что феноменальные качества, которые характеризуют то, на что похоже переживание данного перцептивного опыта, являются качествами наших внутренних состояний. Неконцептуальное осознание этих качеств причинно руководит нашей концептуальной классификацией внешних объектов восприятия. Что касается функция восприятия, Коутс поддерживает «Навигационную картину», согласно которой первичная функция восприятия состоит не в том, чтобы поставить субъекта в прямое знакомство с внешними объектами, а в том, чтобы позволить субъекту успешно ориентироваться в окружающей среде. Хотя он считает, что феноменальные качества являются качествами внутренних состояний, а не внешних объектов, он упорно настаивает на том, что его точка зрения не связана с косвенным реализмом, поскольку концептуальное осознание внешних объектов не основано на предварительном 9.0206 концептуальные осознание внутренних состояний. Тем не менее, он утверждает, что наше концептуальное осознание внешних объектов причинно вызвано неконцептуальным осознанием внутренних феноменальных качеств. Итак, по крайней мере, при одном довольно стандартном понимании непрямого реализма как представления о том, что осознание внешних объектов объясняется или вызывается осознанием внутренних объектов, Коутс, похоже, все-таки привержен косвенному реализму. ^{^[3]} Он также настаивает на том, что его точка зрения не связана с ошибочной теорией цвета, но в конце концов неясно, как ему удается избежать этой приверженности. Он признает, что наши перцептивные суждения о цвете «приписывают феноменальные цвета, которые мы непосредственно осознаем, внешним поверхностям» (стр. 202). Более того, он настаивает на том, что эти феноменальные цвета принадлежат не внешним поверхностям, а скорее внутренним состояниям субъекта. Из этого следует, что наши приписывания феноменальных цветов поверхностям ошибочны. В каком же смысле это не теория ошибок?
Книга Галена Стросона «Настоящий прямой реализм: размышления о восприятии» представляет собой богатый, исторически обоснованный и очень приятный набор размышлений о природе восприятия. Выдвигается ряд смелых заявлений, иногда с аргументами, хотя часто в виде дерзких утверждений, выдвигаемых как совершенно очевидные трюизмы. (Вполне уместно, что его эссе, изобилующее противоречивыми утверждениями, имеет эпиграфом замечание Айрис Мердок: «Философия часто заключается в поиске подходящего контекста, в котором можно сказать очевидное». ) Эти утверждения включают: (i) восприятие непосредственный; нет перцептивных посредников, стоящих между воспринимающим и внешним объектом восприятия. (ii) Однако прямой реализм не влечет за собой популярное в настоящее время мнение о том, что цвет, каким мы его видим, есть «качество, распространенное на поверхности тел», мнение, ложность которого «вне всяких разумных сомнений». (стр. 216). (iii) Природа опыта открывается нам в переживании. (iv) Опыт — это полностью физическое явление, хотя его природа не может быть объяснена в научных терминах. (v) Восприятие обязательно включает мысленное представление. (vi) Дизъюнктивизм «заведомо ложный». (vii) Тезис о прозрачности несовместим с прямым реализмом (и, следовательно, ложен).
Раздел III, «Виды и характер феноменальных качеств» охватывает пестрый набор вопросов, включая дебаты о метафизическом реализме, неконцептуальном содержании, восприятии цвета, природе боли и когнитивной феноменологии.
Впечатляющая работа Дэвида Папино «Можем ли мы действительно видеть миллион цветов?» приводит удивительно убедительные доводы в пользу контринтуитивного и неортодоксального взгляда, согласно которому мы способны лишь на несколько десятков сознательных зрительных цветовых реакций, в отличие от ортодоксального взгляда, согласно которому мы способны на более чем миллион. Немного подробнее: он считает, что существует два основных типа цветовых реакций, каждая из которых управляется отдельным перцептивным механизмом. С одной стороны, существуют категориальные цветовые отклики, создаваемые «классификатором поверхностей», который относит воспринимаемые поверхности к одной из нескольких десятков грубых цветовых категорий (например, розовый, оранжевый, оливково-зеленый, темно-синий). С другой стороны, существуют реляционные цветовые реакции, создаваемые механизмом, функция которого состоит в обнаружении сходств и различий между различными поверхностями. Хотя входные данные последнего механизма могут включать (бессознательные) представления мелких категориальных признаков сравниваемых поверхностей, эта информация не сохраняется в его сознательных выходных данных . С этой точки зрения восприятие цветовых различий представляет собой гештальт-феномен: «Мы часто можем сразу сознательно увидеть, что две соседние поверхности различаются по цвету, не имея сначала сознательно двух разных реакций на каждую поверхность» (стр. 274). Мы могли бы резюмировать это положение, сказав, что может быть видимость различия без различия видимости.
Маршалы Папино поддерживают эту версию восприятия цвета, основанную на неврологии, а также на основании общих соображений о функции цветового зрения. Также говорят, что учетная запись имеет пояснительные преимущества. Во-первых, он утверждает, что это обеспечивает удовлетворительное объяснение нетранзитивности цветовой неразличимости. Во-вторых, она дает концептуалисту мощный ответ на классическое возражение о том, что цветовое восприятие настолько детализировано, что превосходит наши концептуальные способности. Если мы способны лишь к нескольким дюжинам категориальных цветовых реакций, наши визуальные представления о цвете, возможно, не опередят наш концептуальный репертуар.
В книге Мишель Монтегю «Жизнь разума» рассматривается вопрос: что делает возникающую мысль сознательной? Ее окончательный ответ заключается в том, что сознательные возникающие мысли являются сознательными в силу наличия когнитивной феноменологии, особого вида феноменологии, отличной от сенсорной феноменологии и несводимой к ней. Когнитивно-феноменологические свойства, которые делают данную возникающую мысль сознательной, ставят нас в непосредственный эмпирический контакт с содержанием мысли и по существу присущи любой мысли с таким содержанием. Основная часть главы посвящена критике соперничающих подходов, включая функционалистский подход, объясняющий, что делает мысль сознательной в терминах понятия доступа-сознания Блока, и «сенсорный» подход, объясняющий, что делает мысль сознательной с точки зрения сопутствующих сенсорных ощущений. феноменология.
Согласно одной простой версии сенсорного объяснения, моя мысль о том, что трава зеленая, становится осознанной благодаря ее тесной связи с определенной сенсорной феноменологией, такой как феноменология, связывающая зрительные образы зеленого пятна или слуховые образы английского предложения » трава зеленая». Монтегю возражает против этого предложения на том основании, что ассоциация чувственных образов с содержанием мысли произвольна . Не существует определенного вида сенсорных образов, которые обязательно сопровождают мысль о том, что трава зеленая. В этом она, безусловно, права, но неясно, почему это равносильно возражению. Она говорит, что, учитывая произвольность ассоциации между образами и содержанием мыслей, загадочно, «как именно образ зеленого пятна объясняет сознательную мысль Джона… являющуюся сознательной мыслью о том, что трава зеленая». Но эта жалоба перемещает стойки ворот. Первоначальная задача заключалась в том, чтобы объяснить, что делает возникающую мысль сознательной, а не то, что придает ей такое содержание, какое она имеет. Может случиться так, что возникающая мысль о том, что трава зеленая, квалифицируется как сознательная в силу тесной связи с (сознательными) сенсорными образами, даже если эти образы не могут объяснить, почему мысль имеет такое содержание.0206 эта трава зеленая . Ее второе возражение против сенсорного объяснения сильнее. Если единственная феноменология, связанная с сознательной мыслью, — это сенсорная феноменология, то кажется, что мы сознательно воспринимаем только содержание связанных сенсорных образов (например, зеленое пятно ), которое обычно отличается от содержания мысли. Но это следствие противоречит правдоподобному предположению, что возникающая мысль является сознательной только в том случае, если мы сознательно воспринимаем ее содержание.
В главах раздела IV «Феноменальные качества и эмпирические данные» обсуждаются внимание, синестезия и перспективы обнаружения сенсорных данных в мозгу. Несмотря на разнородность содержания, эти главы объединены тем, что они тесно связаны с эмпирической психологией и неврологией.
В «Функционально-центрированной таксономии зрительного внимания» Рональд А. Ренсинк предполагает, что мы понимаем внимание с точки зрения скоординированного действия отдельных процессов. Процесс внимания — это процесс, который «является условно избирательным, управляемым на основе глобальных соображений» (стр. 248). Он разрабатывает «функциональную таксономию» зрительного внимания, которая описывает и связывает такие процессы. Ренсинк начинает с перечисления ряда ограничений, которым должна соответствовать таксономия, а затем предлагает конкретный набор процессов, отвечающих этим ограничениям. Предлагаемая таксономия включает процессы выборки внимания, фильтрации внимания, связывания внимания, удержания внимания (стабилизация) и индивидуализации внимания (индексация). Ближе к концу главы он обсуждает взаимосвязь между процессами внимания и различными формами визуального опыта. Полагаются три вида визуального опыта: (i) фрагментарный опыт , в котором субъект имеет доступ к плотному и относительно неструктурированному набору простых локализованных признаков, (ii) собранный опыт , который сочетает в себе простые сенсорные признаки со слоем статической структуры, и (iii) связный опыт , что создает впечатление преемственности во времени. Он предварительно предполагает, что для каждого вида визуального опыта требуется отдельный вид процесса внимания.
В «Новом отчете о синестезии как обогащенном опыте» Офелия Дерой защищает пересмотренный отчет о синестетическом опыте. Традиционный взгляд характеризует синестетический опыт как «сопоставление или связывание двух содержаний опыта, которые мы можем иметь независимо и легко связать в воображении» (стр. 377). По ее мнению, синестезию следует «определять как случаи, когда люди наслаждаются одним, более богатым опытом, который нам трудно представить» (стр. 377). понятие богатство здесь связано с количеством измерений, в которых различаются переживания. Синестетические переживания — это переживания, которые включают дополнительное неотделимое измерение , а не дополнительное свойство , которое может переживаться или осмысливаться отдельно. В качестве иллюстрации неотделимого измерения опыта рассмотрим яркость, измерение цвета. Яркость концептуально не независима от цвета, а представляет собой набор значений, в соответствии с которыми внешний вид цветов может варьироваться. По словам Дероя, когда синестет слышит среднее «до» и сообщает, что испытывает ощущение зеленого, он не испытывает того же свойства, что обычный субъект испытывает при просмотре лайма. Скорее, он испытывает содержание с дополнительным измерением, которое равно 9.0206 аналогичен какому-то измерению, связанному с обычным восприятием зеленого цвета. «Феноменальное обогащение», которое происходит в синестетическом опыте, является проявлением процесса «включения», процесса, который также, как говорят, происходит в знаменитых экспериментах Чевеса Перки, когда содержание восприятия включается в содержание воображения. Одно из разрекламированных преимуществ описания синестезии Деруа заключается в том, что мы не вынуждены отрицать достоверность синестетического опыта, как, вероятно, были бы, если бы считали (например), что синтестеты буквально воспринимают звуки как зеленые.
Этот том компетентно охватывает широкий спектр философских и эмпирических вопросов, касающихся феноменальных качеств. Поскольку она охватывает так много вопросов, немногие найдут, что каждая глава соответствует их интересам. Но большинству философов сознания, особенно тем, кто интересуется метафизикой феноменального сознания, этот том будет интересен.
^{^[1]} См. Кит Файн, «Путеводитель по земле», Фабрис Коррейя и Бенджамин Шнидер (ред. ), Метафизическое заземление . Cambridge University Press, 2012, стр. 37-80
^{^[2]} См., например, его «Против конститутивного расселианского монизма» в Torin Alter & Yujin Nagasawa (eds.), Consciousness in a Physical World , Издательство Оксфордского университета, 2015, стр. 370-400.
^{^[3]} Сравните определения косвенного восприятия у Фрэнка Джексона, Восприятие: репрезентативная теория. Издательство Кембриджского университета, 1977, стр. 15-20 и Майкл Хьюмер, Скептицизм и завеса восприятия . Роуман и Литтлфилд, 2001, стр. 55-7.
Симпатичные и подозрительные качества
Симпатичные и подозрительные качества Комментарий к книге Дэвида Розенталя «Независимость сознания и качество чувств». в E. Villanueva, ed., Consciousness , (Конференция SOFIA, Буэнос-Айрес), Atascadero, CA: Риджвью 1991.
Дэниел С. Деннетт
Прекрасные и подозрительные качества
Семья убедительных интуиций работает над тем, чтобы систематически удерживать «проблему сознания». неразрешима, и Дэвид Розенталь в серии статей, в том числе и обсуждаемой, решительно разъединяли эти интуиции, выставляя их по отдельности на свет, и предлагая альтернативы. В данном случае интуиция, казавшаяся неприкосновенной, но падающая на его долю. анализа, есть интуиция, что «чувственное качество» и сознание необходимо соединены: что, например, не может быть бессознательных болей или бессознательных субъективных оттенков синего, или бессознательные ароматы свежеобжаренных кофейных зерен. Особые переносимые по воздуху полимеры, которые носителями свежеобжаренных кофейных зерен, могли бы существовать, конечно, при отсутствии каких-либо наблюдателя и, следовательно, любого сознания, но сенсорное качество этого аромата требует, согласно хорошо укоренившейся интуиции, не только наблюдателя, но и сознательного наблюдателя. Такой свойства не имеют esse кроме как percipi .
Розенталь утверждает, что эта совершенно знакомая идея просто неверна; связь между тем, что он называет чувственное качество, а сознание лишь условно. Более того — и это самое важный вклад его статьи — только отрицая эту традиционную связь, прогресс может быть сделано. У меня нет существенных возражений против аргументов Розенталя, поэтому вместо того, чтобы приводить препятствий, я постараюсь продвинуть его претензии немного дальше и подкрепить их дальнейшими соображения.
Юм указал на важное, по его мнению, различие между нашим «внутренним впечатления» и наши ощущения. Последние требуют (или, по крайней мере, побуждают) существующих тел и свойств, чтобы сохранить связность и постоянство нашего прерывистые впечатления от ощущений. Его примером был огонь в камине в его кабинете, который постепенно сгорает, в промежутках между разными его ощущениями ( Трактат I.iv.2). Иначе обстоит дело с «внутренними впечатлениями»: «ни в коем случае не необходимо предположить, что они существовали и действовали, когда их не воспринимали, в для того, чтобы сохранить ту же зависимость и связь, которые мы испытали». Но утверждение Юма ни в коем случае не очевидно, как бы хорошо оно ни подтверждалось традицией. Непрочувствованные боли сделать удобный входной клин. Как указывает Розенталь, это естественно, в отличие от Юма. предположение, чтобы говорить о том, что у вас была единственная постоянная боль или боль во время длительного растяжения времени, когда кто-то периодически отвлекается — осознавая — головную боль. Если все прочее присутствуют психологические эффекты боли — снижение эффективности, неспособность концентрация, раздражительность, а также физиологические эффекты, которые за них ответственны, такие как характерные изменения баланса нейромодуляторов, есть веская причина лечить чья-то боль так же остается незамеченной, как огонь в очаге. И если можно не чувствовать болей, могут быть бессознательные ощущения красного цвета.
Предположим, чтобы сделать эту идею более наглядной, мы обучаем людей реагировать на цветные коды. сигналы в видеоигре, и предположим, что они привыкли ожидать какого-то неприятное событие после мигающего красного пятна; Затем мы договариваемся о том, чтобы представить их мигающее красное пятно в условиях, когда их внимание сосредоточено на других делах; мы видим, что они не сообщают и не могут сообщить о появлении мигающего красного пятна, но их кожно-гальваническая реакция (как мера их беспокойства, их ожидания неприятного продолжение) указывает на то, что они различали покраснение пятна. Эксперименты, демонстрирующие подобных эффектов существует множество, и хотя я не могу сразу придумать ни одного, который имел бы точно такой же эффект описано, я не сомневаюсь, что такие эффекты могут быть произведены. Предположим, в любом случае, что мы были доказательства того, что эффекты «видения красного» (и видения его как красный, конечно) может встречаться при отсутствии сознания красного (что обнаруживается обычным экспериментальным путем — отчеты испытуемых). Разве это не дает нам веских оснований признать, что сенсорные качества могут существовать? независимо от сознания?
Почему бы и нет? Какие аргументы были предложены Юмом или другими, чтобы противостоять этой идее? Если это кажется противным разуму, только почему это? Возможно, самым убедительным основанием является идея — так что убедительно, по-видимому, что его не нужно превращать в явный аргумент! установил, что вторичные свойства — это просто способности объектов производить определенные идеи в наблюдатели, эти идеи-в-наблюдателях должны «внутренне» включать сознание. Розенталь говорит: «Часто указывается, что мы не можем повторить [локковский] ход; некуда переместить качественный характер, который, по-видимому, проявляют отличительные свойства сенсорных состояний». с.16] Розенталь подвергает сомнению это утверждение, но я пойду дальше. Мы может повторить ход Локка, и в самом деле мы должны.
Распространено мнение, что современная наука удалила цвет из физического мира, заменяя его бесцветным электромагнитным излучением различных длин волн, отражающимся поверхности, которые по-разному отражают и поглощают это излучение. Может показаться, что цвет там , но это не так. Здесь . Кажется, отсюда следует, что то, что находится «здесь», обязательно является сознательным (иначе не до конца «в») и обязательно «качественный» (иначе цвет был бы совершенно отсутствует в мире). Это рассуждение сбивает с толку. Что на самом деле показала нам наука заключается именно в том, что светоотражающие свойства предметов заставляют существ переходить в различные различающие состояния, лежащие в основе множества врожденных предрасположенностей и приобретенных привычек различать сложность. А какие их свойств? Здесь мы действительно можем разыграть карту Локка на секунду. время: эти различающие состояния мозга наблюдателей имеют различные «первичные» свойства (их механические свойства, обусловленные их связями, состояниями возбуждения их элементов и т. д.), и в силу этих первичных свойств они имеют различные вторичные, чисто диспозиционные характеристики. Например, у человеческих существ, обладающих языком, эти состояния различения часто в конце концов расположить существ к словесным суждениям, намекающим на «цвет» различных вещи. Семантика этих высказываний дает понять, какими цветами якобы являются: отражающие свойства поверхностей предметов или прозрачных объемов (кубик розового льда, вал в центре внимания). И это именно то, что цвета на самом деле — хотя говорят, что всего который отражающий свойства они сложны.
Разве наши внутренние дискриминационные состояния и не обладают какими-то особыми «внутренними» свойствами, т. е. субъективные, частные, невыразимые свойства, составляющие то, как вещи выглядят для нас (звучат для нас, запах нам и т. д.)? Нет. Диспозиционные свойства этих различающих состояний уже достаточно, чтобы объяснить все эффекты: влияние как на периферийное поведение (говорение «Красный!», нажатие на тормоз и т. д.) и «внутреннее» поведение (оценка «красного!», видение чего-либо как красный, реагировать с беспокойством или неудовольствием, если, скажем, красные вещи расстраивают). Любые дополнительные «качественные» свойства или квалиа, таким образом, не будут играть положительной роли в любых объяснениях, и они как-то не даются нам «непосредственно» в созерцании. Качественные свойства, которые внутренне сознательные, являются мифом, артефактом ошибочного теоретизирования, а не чем-то данным дотеоретически.
У нас есть потребность, как показывает Розенталь, в свойствах различающих состояний, которые находятся в одном смысл, независимый от сознания, и что именно поэтому может быть информативно приведено в объяснения отдельных содержаний нашего сознания. Эти свойства частично, но не полностью независимо от сознания. Мы можем назвать такие свойства прекрасные свойства как по сравнению с подозрительными объектами. Кто-то может быть прекрасным, кто еще никогда не был, как это случилось, заметил любой наблюдатель, который нашел бы ее прекрасной, но она могла не — по логике — быть подозреваемой, пока кто-то действительно не заподозрил ее в чем-то. Можно сказать, что отдельные экземпляры прекрасных качеств (например, качество привлекательности) существуют как Локковские диспозиции до момента (если таковой имеется), когда они осуществляют свою власть над наблюдатель, производя в нем определяющий эффект. Таким образом, какая-то невидимая женщина (самостоятельно выросшая на необитаемый остров, я полагаю) мог бы быть по-настоящему милым, обладая способностью воздействовать на нормальные наблюдатели определенного класса определенным образом, несмотря на то, что у них никогда не было возможности Сделай так. Но прекрасные качества не могут быть определены независимо от склонностей, восприимчивости, или расположения класса наблюдателей. На самом деле, это слишком сильно. Прекрасные качества будет не определены — не было бы смысла определять их , в отличие от всех остальных логически возможных фальсифицированных свойств — независимо от такого класса наблюдателей. Так что пока это может быть логически возможным (можно сказать, ретроспективно) собирать экземпляры свойств цвета вместе чем-то вроде грубого перебора причин выделения таких свойств (например, для объяснения определенных причинных закономерностей в наборе любопытных сложные объекты) зависят от существования класса наблюдателей.
Морские слоны прекрасны? Не к нам. Трудно представить более уродливого существа. Что делает море слон, симпатичный другому морскому слону, не то, что делает женщину привлекательной для другого человека существом, и назвать прелестной какую-нибудь пока еще незамеченную женщину, которая, как это бывает, сильно обращение к морским слонам означало бы злоупотребление как ею, так и термином. Это только со ссылкой на человеческие вкусы, которые являются случайными и даже идиосинкразическими чертами мира, что свойство привлекательности (по отношению к человеку).
С другой стороны, подозрительные качества (например, свойство быть подозрительным) понимаются в таким образом, чтобы предположить, что любой экземпляр свойства уже имел свое определяющее воздействие хотя бы на одного наблюдателя. Вы можете быть в высшей степени достойным подозрения — вы даже можете быть заведомо виновным, но вы не можете быть подозреваемым, пока кто-то действительно не подозревает вас. Традиция то, что Розенталь отрицает, означало бы, что «чувственные качества» являются сомнительными свойствами — их esse всегда равно percipi . Точно так же, как незаподозренный подозреваемый вовсе не является подозреваемым, так и непрочувствованная боль предположительно не является болью вообще. Но по причинам, которые приводит Розенталь, это именно так же неразумно, как утверждение, что невидимый объект нельзя раскрасить. Фактически он утверждает, что сенсорные качества скорее следует считать прекрасными свойствами — как локковские вторичные качества вообще. Наша интуиция предполагает, что еще не обнаруженный изумруд в центре скопления руды уже зеленый не нужно отрицать, даже если его зеленый цвет не является свойство, которое, можно сказать, имеет «внутренне». Это легче принять для некоторых вторичных качества, чем у других. Что сернистые пары, извергаемые первобытными вулканами, желтые кажутся как-то более объективными, чем то, что они воняли, но до тех пор, пока то, что мы подразумеваем под «желтый» — это то, что мы подразумеваем под «желтым», утверждения параллельны. Предположим, что какой-то изначальный землетрясение подняло скалу, обнажив полосы сотен химически различных слоев в атмосферу. Это были полоски видимый ? Мы должны спросить, кому. Возможно, некоторые из них будет видно нам, а другим нет. Возможно, некоторые невидимые полосы были бы видны голубям (с их тетрахроматическим цветовым зрением) или существам, видящим в инфракрасном или ультрафиолетовая часть электромагнитного спектра. По той же причине нельзя осмысленно спросить, является ли разница между изумрудами и рубинами видимой разницей без с указанием рассматриваемой системы технического зрения.
То же самое можно сказать и о сенсорных качествах, которые Розенталь приписывает ментальным (или мозговые) состояния. Подобно второстепенным качествам Локка в целом, они представляют собой классы эквивалентности комплексы первичных качеств этих состояний и, таким образом, могут существовать независимо от каких-либо наблюдатель, но поскольку классы эквивалентности различных комплексов, составляющих свойство собраны по их характерному действию на обычных наблюдателей, нет смысла выделять их как свойства в отсутствие класса наблюдателей. Не было бы цветов вообще если бы не было наблюдателей с цветовым зрением, и не было бы боли вообще, если бы не было субъекты, способные к сознательному переживанию боли, но это не делает ни цвета, ни боль в подозрительные объекты.
Розенталь (в личном общении) спрашивает, не слишком ли это сильно. Почему существование боли требует от субъектов, способных к сознательному переживанию боли, а не просто субъектам, способным испытывать бессознательные боли? Справедливый вопрос, и его подразумеваемая точка зрения хороший — за исключением того, что, в конце концов, сводится к лексическому затруднению, которое может быть доведено до вне, рассматривая параллель с цветом. Нет ничего, кроме специфических эффектов на нормальные человеческие существа , разграничивающие границы «видимого спектра». инфракрасный и ультрафиолетовое излучение не считается вспомогательным для цветового зрения (по крайней мере, согласно своего рода пуристический вкус) даже у существ, которые реагируют на него так же, как мы реагируем на (человеческий) видимый спектр. «Да, это вроде цветового зрения, но это не цветовое зрение», — сказал кто-то. может настаивать. «Цветовое зрение — это зрение, надлежащие объекты которого (только) от красного до фиолетового». В настоящее время представьте, что мы сталкиваемся с набором первичных имущественных комплексов в качестве кандидатов на роль вторичных свойства боли, и предположим, что это несколько расширенный набор (по сути, он включает в себя инфра-боль и ультра-боль), включая отдаленные случаи, о которых мы, человеческие существа, никогда бы не догадывались. (но которые оказывают такое же воздействие на различных человеческих существ, как парадигматические боли на мы и др. ). Это будут боли? Несомненно, существовала бы собственность, которая была собственностью выбрал , что поставили, но будет ли это больно? (Не очень интересный вопрос.)
Я утверждаю, что сенсорные качества есть не что иное, как диспозиционные свойства церебральные состояния, чтобы произвести определенные дальнейшие эффекты на тех самых наблюдателей, чьи состояния они are.Endnote 1. Не возражаете против того, чтобы заявить, что кажется очевидным, что наши ментальные состояния действительно обладают внутренними свойствами сверх своих диспозиционных свойств. (Если бы это был хороший аргумент, это был бы хороший аргумент против первоначального различия Локка, Бойля и другие, между первичными и вторичными качествами, ибо, конечно, «кажется очевидным», что физические объекты обладают своими цветовыми свойствами «внутренне» — просто взгляните на них!) кажутся нам такими, как будто мы каким-то образом наслаждаемся в наших умах неким прямым и интимным доступом к «внутренние» свойства наших сознательных состояний, но, как замечает Розенталь, «нам не нужно сохранять «элемент истины» в ошибочных интуициях здравого смысла, когда мы становимся убежден, что эта интуиция отражает то, как вещи выглядят, а не то, как они есть на самом деле».