Значение скептик: Значение слова: слова — в словарях на ЧТО-ОЗНАЧАЕТ.РФ

Значение слов — сборник словарей на Glosum.ru

Значение слов — сборник словарей на Glosum.ru

• Главная
• Контакты
• Добавить слово

Возможно, запрашиваемая Вами страница была перенесена или удалена. Также возможно, Вы допустили небольшую опечатку при вводе адреса – такое случается, поэтому еще раз внимательно проверьте.

Вы можете продолжить перейдя на главную страницу

• Популярное за все время
• Любовь
• Родина
• Обожать
• Вертеп
• Дружба
• Мужик
• Красота
• Надежда
• Искусство
• Панталык
• Стерва
• Паскуда
• Мир
• Тварь
• Дурак

• за месяц
• Член
• Краля
• Богатый
• Урод
• Бобыль
• Халда
• При
• Справедливость
• Привет
• Жрать
• Лукавый
• Рдеть
• Определение
• Человек
• Язык

• за неделю
• Пелена
• Безалаберный
• Жупел
• Мазурик
• Коллега
• Нравственность
• Ратовать
• Волонтер
• Информация
• Богатырь
• Неистовый
• Друг
• Организация
• Кумир
• Легенда

• за день
• Ублюдок
• Оный
• Юродивый
• Яр
• Дебелый
• История
• Гордость
• Показать
• Басурман
• Тать
• Романтик
• Вовсе
• Царь
• Честь
• Оказия

Важное

• Политика конфиденциальности
• Пользовательское Соглашение

Наши соц. сети

• Телеграм канал
• Телеграм бот

© 2012–2022

Битва прагматиков со скептиками. Что означает возвращение России в ПАСЕ

Противостояние европейских прагматиков и скептиков по отношению к России на этом не закончится. Прагматики теперь надолго останутся в зоне повышенных политических рисков – и в Совете Европы, и в своих собственных странах. Любые действия или даже заявления России, которые могут прямо или косвенно подтверждать опасения скептиков, теперь будут вызывать шквал критики не только в адрес Москвы, но и в адрес тех, кто позволил российской делегации вернуться в Парламентскую ассамблею

В ночь с 24 на 25 июня в Страсбурге Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) приняла резолюцию о реформе механизма использования санкций в отношении стран-членов и о восстановлении всех полномочий российской делегации, ограниченных в 2014 году в связи с событиями внутри и вокруг Украины. За это решение проголосовали 118 депутатов, против – 62, десять воздержались. Пытаясь сорвать принятие решения, украинская делегация и ее союзники внесли 220 поправок – все, кроме одной, были отклонены. За каждую из поправок голосовала примерно треть депутатов – принципиальных противников снятия санкций с России, в том числе депутаты от Великобритании и стран Балтии.

После того как решение было принято, Украина отозвала своего посла в Совете Европы для консультаций. Одновременно проигравшие попытались использовать существующие в ПАСЕ процедуры, чтобы лишить российскую делегацию полномочий участвовать в работе ассамблеи. Основание – обвинения Москвы в том, что она систематически не выполняет резолюции Совета Европы.

Теперь профильный и регламентный комитеты Ассамблеи в течение суток должны подготовить доклад о соблюдении или несоблюдении Россией обязательств, связанных с членством в Совете Европы. Если доклад будет отклонен Ассамблеей, то 26 июня Россия примет участие в выборах генерального секретаря Совета Европы. Если ассамблея утвердит доклад, то российская делегация покинет Страсбург, а дальнейшее участие России в работе ПАСЕ окажется под вопросом.

Ставка больше, чем ПАСЕ

Возможно, при других обстоятельствах острый конфликт вокруг восстановления полноценного членства России в ПАСЕ не привлек бы к себе столько внимания. В конце концов, речь идет не о Совете Безопасности ООН, не о Североатлантическом альянсе и даже не о «большой двадцатке». В сущности, Совет Европы – небольшая организация с очень скромным бюджетом, ограниченным преимущественно правозащитным мандатом и с малочисленным штатом. А уж Парламентская ассамблея вообще выполняет главным образом консультативные функции, за исключением разве что выборов главных руководителей Совета.

Но конфликт в ПАСЕ случился в нужном месте и в нужное время. Его острая фаза совпала с выборами в Европейский парламент, сменой власти в Киеве и с политическими сдвигами в ряде ведущих европейских стран. На очередном повороте европейской истории снова встал вопрос о том, как строить – и как не строить – отношения с Москвой. В нынешней дискуссии о статусе российской делегации в ПАСЕ отразилась широкая полемика о будущем месте России в Европе, а также попытки переосмыслить надежды и разочарования пяти лет, прошедших с начала кризиса вокруг Украины. 

Две стороны в этом принципиальном споре можно обозначить как «прагматиков» и «скептиков». Конечно же, прагматиков их непримиримые оппоненты назовут коллаборационистами, соглашателями, а то и вообще полезными идиотами Путина. Скептиков, в свою очередь, заклеймят как радикалов, русофобов и безответственных политиканов. Попробуем тем не менее не навешивать ярлыков и не опускаться до политических вульгаризмов, а обозначить главные расхождения в позициях сторон. Как представляется, для прояснения существа разногласий особое значение имеют пять вопросов.

Чему нас учит история?

С точки зрения прагматиков, полноценное членство России в Совете Европы и в подведомственных ему органах (Комитет министров, Парламентская ассамблея, Европейский суд по правам человека – ЕСПЧ) уже оказало значительное благотворное воздействие на политическую трансформацию, на развитие правовой культуры и на положение с правами человека в России.

Чаще всего ссылаются на такие примеры, как реформа пенитенциарной системы, создание института уполномоченных по правам человека, отмена смертной казни, принятие закона об альтернативной гражданской службе и так далее. Большое число российских граждан добились материальной компенсации за незаконные задержания или преследования, обращаясь в ЕСПЧ. При всех очевидных проблемах между Россией и Советом Европы история их отношений – это история успеха, считают прагматики, а потому в ней нельзя ставить точку.

Скептики, со своей стороны, обращают внимание на то, что российские власти нередко действуют вопреки европейскому правосудию и не выполняют неудобные для себя решения ЕСПЧ. Более того, даже когда российская сторона вынуждена платить компенсации по решениям Страсбургского суда, она не готова делать надлежащие выводы из этих решений и в достаточной мере корректировать законодательство и правоприменительную практику.

В итоге, по мнению скептиков, ситуация с правами человека в России не улучшается, а ухудшается. Соответственно, история отношений России и Совета Европы – история не успеха, а неудачи. Следовательно, использование этого аргумента для обоснования возвращения российской делегации в ПАСЕ в лучшем случае – наивность, в худшем – лицемерие.

Чего Россия хочет от Совета Европы и ПАСЕ?

Прагматики полагают, что и сегодня Россия в целом настроена на серьезную работу в Совете и его органах. Разумеется, участие российской парламентской делегации добавит напряжения и конфликтов в работу ПАСЕ – пропагандистские перепалки представителей России с их многочисленными оппонентами неизбежны. Но российская сторона по-прежнему заинтересована в том, чтобы использовать актуальный европейский опыт в самых разных областях.

Заинтересованность России позволяет надеяться на содержательные дискуссии, на сближение позиций, на достижение компромиссов если не по всем, то по многим пунктам текущей повестки для ПАСЕ. Наиболее оптимистично настроенные прагматики вообще полагают, что возвращение России в ПАСЕ может оказаться переломной точкой в отношениях Москвы и Европы, обозначить начало восходящего тренда в этих отношениях.

Скептики не верят в конструктивный настрой Москвы. По их мнению, российская делегация в ПАСЕ будет использовать трибуну Ассамблеи главным образом для того, чтобы продвигать «кремлевскую пропаганду» и вносить раскол в и без того не очень стройные ряды европейских парламентариев.

Еще больше скептиков беспокоит перспектива усиления «самоуверенности» российского руководства, которое будет воспринимать свое возвращение в ПАСЕ как фактическую капитуляцию Запада или, по крайней мере, как пролог к такой капитуляции. А слабость Запада, его готовность идти на односторонние уступки Москве, в свою очередь, будут провоцировать Кремль на все более решительные действия на международной арене, масштаб и география которых ограничены только воображением скептиков.

Возможны ли компромиссы с геополитическим противником?

Разумеется, далеко не все прагматики в восторге от внешнеполитического поведения Москвы в последние годы. Многие из них решительно осуждают российские действия в отношении Украины, Сирии, Венесуэлы и так далее.  Но эти действия, напоминают прагматики, обсуждаются в других форматах и на других площадках – будь то нормандская четверка, Совет Россия – НАТО, ОБСЕ или двусторонние форматы между Россией и ее западными соседями.

Что же касается Совета Европы, то его зона ответственности – в первую очередь права человека и отдельных групп населения. Вот на этом Совету и надо сосредоточиться, не пытаясь объять необъятное. Как говорил булгаковский Воланд, «каждое ведомство должно заниматься своими делами». 

Скептики считают неоправданным институциональный подход в отношениях с Москвой. По их мнению, возвращение российских парламентариев в ПАСЕ уже де-факто означает начало отмены европейских санкций. Поскольку четверо из 18 членов делегации России находятся под санкциями, участие в сессии ПАСЕ позволит им обойти запрет на въезд в Евросоюз.

Решение Парламентской ассамблеи, считают скептики, способно спровоцировать цепную реакцию отмены или смягчения антироссийских санкций, чего ни в коем случае нельзя допустить. Идут разговоры о «предательстве» бюрократов из аппарата Совета Европы, делаются намеки на то, что главное для чиновников Совета – добиться возобновления выплаты Россией своих членских взносов и ликвидировать финансовый дефицит, накопившийся за последние годы в Совете.

Процедуры или ценности?

Один из центральных аргументов прагматиков в спорах об участии России в ПАСЕ – апелляция к процедурным моментам. Как утверждают авторитетные в данном вопросе англичане, демократия – это процедура.

По мнению многих экспертов и чиновников, в том числе связанных с руководством Совета Европы, решение ограничить права российской делегации, принятое Парламентской ассамблеей в 2014 году, выходило за пределы установленных Советом полномочий Ассамблеи. Поэтому прагматики долгое время настаивали, что ПАСЕ в принципе не уполномочена накладывать санкции на национальные делегации и поражать их в основных правах, к каковым относится право голоса, выступления, участие в комитетах ПАСЕ и выборах руководящих органов Совета Европы.

До тех пор, пока Россия или какое-либо другое государство формально не исключено из Совета Европы, необходимые условия полноценного участия в ПАСЕ – это только уплата членских взносов и беспрепятственный допуск в страну комиссара СЕ по правам человека. Собственно говоря, именно эта позиция и легла в основу соответствующего решения, восстанавливающего полномочия российской делегации. 

Мнение скептиков по этому вопросу сводится к тому, что Совет Европы и входящая в него ПАСЕ – молодые развивающиеся организации, и их развитие не в последнюю очередь связано с созданием прецедентов. Решение Ассамблеи 2014 года – это один из таких прецедентов, который в дальнейшем может быть применен не только к России, но и к другим государствам-членам, нарушающим букву или дух решений Ассамблеи.

При этом скептики обращают внимание на то, что санкции не запрещали россиянам участвовать в заседаниях ПАСЕ и ее комитетов, они лишь вводили ограничения на участие в голосованиях, избрании руководства ПАСЕ и прочих процедурах, касающихся институционального развития ПАСЕ.

Что ожидает Россию?

В конечном счете разногласия по вопросу об оптимальной линии Совета Европы в отношении России отражают более глубокие европейские разногласия относительно вероятного будущего России. Прагматики исходят из того, что нынешний российский политический режим в целом сохраняет устойчивость. Однако растущие политические, военно-стратегические и экономические издержки нынешней политики Кремля неизбежно будут подталкивать Россию к компромиссам с Западом, в том числе по центральной для обеих сторон украинской проблеме.

Коль скоро это так, нужно сохранять имеющиеся и создавать новые возможности для неизбежного будущего сближения, пусть даже в ближайшей перспективе ими не удастся в полной мере воспользоваться. Членство России в ПАСЕ – это одна из площадок для диалога, наведения мостов с Кремлем, пренебрегать которой не следует. Особенно сегодня, когда между Москвой и западными столицами явно не хватает линий коммуникаций.

У скептиков принципиально иной взгляд на будущее России. Они полагают, что российская политическая система в ее нынешнем виде в принципе не способна к какой-либо последовательной трансформации, тем более – в направлении европейских моделей. Ее ждет только усиление авторитарных тенденций, за которым рано или поздно последует жесткая посадка.

Соответственно, делать долгосрочные политические инвестиции в расширение контактов с Москвой не только бесполезно, но даже вредно, поскольку эти контакты служат легитимации кремлевской власти. В отношении Москвы скептики следуют ленинскому апрельскому тезису: «Никакой поддержки Временному правительству».

Победа по очкам, но не нокаутом

Итак, прагматики победили. Победа была выкована не в Страсбурге ночью 24 июня, а месяцем ранее в Хельсинки, где 17 мая Комитет министров Совета Европы поддержал предложения, позволяющие вернуть Россию в ПАСЕ.

Большую роль в победе прагматиков сыграли Германия и Франция, председательствующая сейчас в Комитете министров, а также уходящий генеральный секретарь Совета Европы – патриарх норвежской и европейской политики Турбьёрн Ягланд, который не хотел перекладывать проблему российского членства в ПАСЕ на плечи своего преемника. Украинская делегация боролась до конца, но расклад политических сил на этот раз был не в пользу Киева.

Однако на этом противостояние прагматиков и скептиков, конечно же, не закончится. Более того, прагматики теперь надолго останутся в зоне повышенных политических рисков – и в Совете Европы, и в своих собственных странах. Любые действия или даже заявления России, которые могут прямо или косвенно подтверждать опасения скептиков, теперь будут вызывать шквал критики не только в адрес Москвы, но и в адрес тех, кто позволил российской делегации вернуться в Парламентскую ассамблею.

В интересах России сделать все возможное, чтобы не только сохранить поддержку со стороны прагматиков, но и убедить скептиков в необоснованности их опасений. Это потребует долгой и кропотливой работы и неординарного дипломатического мастерства. А для начала – искреннего желания не только донести до собеседников свои позиции, но и найти точки соприкосновения по самым чувствительным вопросам, разделяющим общее европейское пространство по оси Восток – Запад.        

следующего автора:

• Андрей Кортунов

Фонд Карнеги за Международный Мир и Московский Центр Карнеги как организация не выступают с общей позицией по общественно-политическим вопросам. В публикации отражены личные взгляды авторов, которые не должны рассматриваться как точка зрения Фонда Карнеги за Международный Мир.

Ценность скептицизма

Недавний постыдный некомпетентный уход США из Афганистана и предательство своих обязательств перед тысячами людей, которые помогали им там, затрудняет возвращение к «делу». Я подумывал пропустить пост, так как я глубоко зол на небрежное пренебрежение порядочностью, выраженное Байденом в защиту своего решения и некоторыми левыми, которые придерживаются его линии. Рассказ о том, что «это было неожиданно» или «не ожидалось», будет быстро опровергнут, поскольку уже появляются сообщения о том, что разведывательное сообщество предупредило администрацию о быстром крахе вооруженных сил Афганистана. Даже на LinkedIn как неспециалисты, так и эксперты (включая маленького меня) выразили глубокий скептицизм «маловероятного» комментария Байдена о быстрой победе талибов

Некомпетентный президент и его подхалимские сторонники на MSNBC делают следующую важную статью в WSJ (спасибо, @Mark Montgomery за то, что поделился ею) еще более актуальной для бизнес. Если вы рассматриваете свою роль в качестве специалиста по конкурентной разведке, вам лучше прочитать ее.

Он называется «Изменение климата поглотило журналистские стандарты». Его сообщение, однако, намного шире. Если бы я написал это для своих стажеров (мог бы только пожелать), заголовок был бы таким: «Шум конкурентов поглотил стандарты конкурентной разведки».

Как подробно описывает в этой короткой заметке автор @Gerard Baker, главный редактор WSJ: «В период своего расцвета журналистика требовала скептицизма и любопытства… [в наши дни] …редакторы и репортеры просто выбирают из бесчисленного множества события вокруг них, которые соответствуют преобладающему повествованию».

Соответствие преобладающим нарративам обрекает как современных «журналистов», так и конкурирующих поставщиков «разведывательных данных» на лишь « функций отбраковки », перетасовку рутинных данных между источниками и получателями без малейшего намека на то, что Баркер лаконично описывает как истинно скептический настрой. По его мудрым словам,

«Хороший репортер сомневался во всем, что ему говорили, даже в том, который час. Он взвешивал конкурирующие отчеты и объяснения и активно искал альтернативные версии. Прочтите биографии великих репортеров прошлого, и они будут полны таких прилагательных, как злобный и непокорный».

Вот как должна выглядеть должностная инструкция специалиста по информационным технологиям начало. В вашей должностной инструкции было непокорных ?

Скептицизм может спасти вашу работу

Конечно, между конкурентной разведкой и репортажем есть некоторые фундаментальные различия. Во-первых, CI всегда ориентирован на будущее. Если речь идет о прошлом, тот, кто приносит палки, должен называть себя историком. Если речь идет о настоящем, «сообщении» данных и информации, руководство тратит свой профессиональный ресурс на прославленный канал сбыта, и я бы посоветовал генеральным директорам читать WSJ или просто смотреть вместо этого Fox Business с Марией Бартиморо и сохранить пакет . Понимание рынка (т. е. реальная КИ) никогда не касается данных и всегда предполагает последствия для отличных движений от текущих. Это тяжелая работа, и дело не в том, чтобы выбраковать . Но для слишком многих практиков «КИ» их работа определяется отбраковкой информации (аббревиатура КИ все еще может применяться, но суть задачи не применима). позволить себе это написать. Его карьера больше не зависит от приближается к линии в текущем повествовании. Его предостережение проснувшемуся журналисту просто поразительно в своей точной характеристике: «Его основная цель состоит в том, чтобы быть частью экспертного класса, идентифицировать себя как член культурной элиты, счастливо спеленутый всеми их общими панацеями. Он больше всего доволен, когда грозит пальцем эгоистичным дуракам, которые продолжают сомневаться в климатическом экстремизме, выражать скептицизм по поводу вакцин или отрицать свою врожденную греховность белых. Таким образом, его добродетель свидетельствует о том, что он наслаждается сознанием того, что он на стороне 9.0013 избранных . Жаль, что это уже не журналистика».

Теперь вы понимаете, почему я никогда не мог написать такой шедевр. В одном предложении Бейкер заставил меня три раза искать слова в словаре.

Если вы «прогрессивный человек», вы инстинктивно ненавидите острые наблюдения Бейкера, игнорируя лежащую в их основе глубокую проницательность. Однако урок для конкурентной разведки не в том, проснуться или нет. Вы можете быть проснувшимся шмоком и при этом оставаться отличным аналитиком. Все дело в скептицизме. Утрата скептицизма означает потерю доверия к аналитику. В корпоративном деле потеря скептицизма означает потерю способности видеть неожиданное (инсайты), что способствует минимально к производительности компании. Плюсы очевидны: рутинная выбраковка проста (если занята). Минусы острее: Отказаться от уважения как к светлому уму, таким образом, «нежась» в «трубопроводе» фактов навсегда с без перспективы продвижения по службе . Отбраковщик всегда остается отбраковщиком.

Потеря скептицизма означает потерю доверия к аналитику

Прочтите мнение Бейкера. Запомните это. Усвойте это. Научите этому своих детей. Этот журналист — единственный в своем роде среди бесплодных конформистских СМИ и слепых последователей. О, да, бесплодный пейзаж. Должно быть, это результат изменения климата. Или это затопленный пейзаж? Независимо от того. Также изменение климата.

Следование корпоративной линии (или политической линии) и простое отбраковывание означает конец вашей ценности как профессионала разведки. Попрощайтесь со своей карьерой.

Альтернативная точка зрения : Я всегда стараюсь читать разные точки зрения, даже если они мне противны. В MSN я читал статьи от Salon, Mediaite, Slate, Talking Points Memo, Insider, Business Insider (не уверен, в чем разница, предвзятость та же), The Daily Beast, Newsweek, The Week (думаю, это не новости) и CNN (не пропустил ли я кого-нибудь из попугаев слева?) Их статьи — это все, что говорит Бейкер: Они оставили свою журналистскую честность далеко позади. «По каждой важной теме — климату, Covid, расовым отношениям, избирательному законодательству — почти каждая статья обрушивается на нас с суровым дидактизмом, — замечает Бейкер, — с самодовольным пренебрежением журналиста к неверующие читают прозу». Теперь мы можем добавить к этому списку постыдную попытку возложить катастрофу в Афганистане на кого-то , но не на Байдена.

Я также читал The Hill. Этот последний мой любимый — я никогда не знаю, правые они или левые. Или вообще крыло.

И да, чуть не забыл. Я смотрю на CelebWell. Иногда у них есть шикарные женщины в крошечных бикини, но я не обращаю внимания. Я полностью сосредоточен на их вдохновляющих посланиях массам.

Если ты не можешь быть таким злобным, как я, будь хотя бы скептиком ради своей карьеры. Вы хотите быть выбраковкой, когда вам 50?

Этический скептицизм: ценность | Этический скептик

Две цели этического скептицизма: ценность и ясность

Основная цель этического скептицизма: «Ценность — измеряется достижением полезных результатов в их исследованиях»

Ценность — это лозунг человечества. Это мера, по которой нас всех оценивают. Это применимо к таким различным областям, как медицинские исследования, металлургия, информационные системы и, конечно же, к вопросам экономики и национального богатства. Наши нынешние экономические беды на самом деле происходят из-за того, что ценностная деятельность переместилась за границу в руки горизонтальных монополий или тех стран, которые поработили свое население. Также гноится нынешняя болезнь там, где существует отчуждение профессий, ориентированных на ценность, со стороны социализированных стран Ближнего Востока и Европы. Действительно, сам принцип инфляции в рамках экономики, основанной на стоимости, представляет собой просто разбавление стоимости и не обязательно состоит и характеризуется ростом цен или увеличением коэффициентов конверсии M1 в M3. Ценность — это мера того, как мы, люди и организации, зарабатываем себе на жизнь. Его можно родить благодаря инновациям, творчеству, способности развлекать, вдохновлять, ремонтировать, проектировать, поддерживать, быть продуктивным, эффективно превращать деньги или вкладывать тяжелую работу. Каждая из этих очень человеческих добродетелей или все они создают стоимость в социально-экономическом контексте. Куда идет стоимость, туда идет и богатство нации.

Куда уходит стоимость, туда уходит и богатство

Если я возьму доллар в качестве компенсации за свою работу или услугу и не дам взамен соразмерной суммы, я увеличу бремя, возложенное на всех. Я увеличил инфляцию, а инфляция — работодатель с равными возможностями. Общество может производить Инфляцию через воровство, бюрократию, неэффективность, скимминг, чрезмерное налогообложение, монополию и олигополию, подавление идей, запрет на пренебрежительное мышление, запугивание и внушение страха, разрушение мечтаний, допущение упадка инфраструктуры, чрезмерную милитаризацию, формализацию протокола , институционализация, регулирование, создание элитной аристократии, классовая поляризация, программирование, институциональные права, чрезмерный религиозный контроль и поощрение полного отделения мечтаний от работы со стороны среднего человека.

Скептицизм, применяемый как цель сам по себе, а не как условный элемент более широкого круга научных исследований, не создает ценности

Дескептицизм является одним из видов деятельности, которая разбавляет ценность. Тот факт, что кто-то получает личное вознаграждение как СС-скептик, порицая потенциальные ошибки в «теме лженауки», просто потому, что он время от времени может уловить логическую ошибку Шопенгауэра, не означает, что он увеличивает общую ценность своего вклада в науку. общество. Потенциальные чистые потери от подавления даже ОДНОЙ существенной идеи о достоинстве гораздо более разрушительны, чем скудная польза, полученная от тривиального повторения одной строчки. Кроме того, когда скептик пользуется Десятью столпами контроля, он вносит свой вклад в общее дело.0003

подавление идей, запрет пренебрежительного мышления, запугивания, институциональных прав, элитной аристократии и внушения страха» процесс. И не заблуждайтесь, такое стечение обстоятельств существует в науке прямо сейчас. Для скептика может быть полезной психологической отдачей контролировать те вещи, которые науке разрешено исследовать, но эта роль нездорова для науки или нашего общества. Это может быть сногсшибательной компенсацией, если ваши мысли не будут приниматься во внимание, и демонстрировать видимость того, что вы всегда правы, простым актом высмеивания тех, кого вы считаете низшими людьми, как если бы вы хулиганили на детской площадке в начальной школе. Это может быть полезно для скептика, но оно не улучшает жизнь, не улучшает информацию, не улучшает знания, не улучшает науку.

Мне было бы очень выгодно стать королем, но я не уверен, что всем остальным было бы так же хорошо.

Простой факт заключается в том, что в необузданной культуре, ориентированной на исследования, добавленная информация имеет тенденцию фальсифицировать ошибочные конструкции и данные посредством простого дисциплинированного процесса. Такая культура не требует скептиков. В такой среде, как те лаборатории, которыми я руковожу, не стоит отказываться от необычных идей, пока у нас есть способы их оценить. Нам не нужны полицейские, которые заранее отфильтровывают идеи, делая вид, что они на нашей стороне, поскольку это подавленное мышление разрушает бизнес нашей лаборатории. Нам не нужны короли, назначившие себя на эту роль господства по собственной воле. Наука — король.

Этический скептицизм стремится повысить ценность, а не запугивать и подавлять идеи

Как этический скептицизм повышает ценность? Во-первых, мы должны обратиться к двум предпосылкам этического скептицизма:

A. Тот, кто действительно занимается исследованиями

B. Тот, кто несет бремя изменения состояния человечества к лучшему (примечание: обучение всех «истине» не соответствует требованиям как улучшение человечества)

Вне этих двух требований человек имеет мнение (что хорошо), но не является этическим скептиком. Оттуда этический скептик добавляет ценность некоторыми основными принципами:

1. Путем проведения наземных исследований.
   Ничто не убивает SSскептицизм быстрее, чем тот, кто действительно находится там и выполняет полевые работы
.
2. Пропустив рекламу и посмотрев, что на самом деле говорят ВСЕ данные
3. Не фильтруя данные или не отклоняя данные, потому что кто-то предположил превосходство своих собственных знаний или знаний Кабалы
4. Выходя из класса, средств массовой информации и научных кругов или занимаясь другими видами деятельности, направленной на себя
5. Разрешение конструкциям фальсифицировать себя с помощью расширенных дополнительных данных, а не возможности отрицания
6. Терпя фальсификацию моих любимых идей и убеждений
7. Работая над устранением личного недостатка презрения
8. Будучи возложенным на бремя доставки, которое требовало нового мышления
9. Благодаря человеческим потребностям, основанным на их исследованиях, а не только интеллектуальным шуткам
10. Получая реальную выгоду от своей работы с точки зрения одного из наборов антиинфляционной деятельности
11. Уменьшая потребность в удовлетворении власти и повышая понимание и признательность окружающих.