Основные подходы к определению детерминант развития личности
Детерминанты – это те условия, причины, факторы от которых зависит развитие личности.
Личность в справочной психологической литературе рассматривается как особое качество человека, приобретаемое им в социокультурной среде в процессе совместной деятельности и общения.
Личность в современной науке рассмативается с точки зрения биогенетического, социогенетического и персоногенетического направлений современного человекознания.
В центре внимания представителей биогенетической ориентации стоят антропогенетические свойства человека (задатки, темперамент, биологический возраст, пол, тип телосложения, нейродинамические свойства нервной системы, органические побуждения, влечения, потребности). Эти свойства, по мнению представителей данного подхода, проходят различные стадии созревания в онтогенезе. В основе созревания индивида согласно данному, биологизаторскому подходу, лежат приспособительные процессы организма.
Представители социогенетической ориентации изучают процессы социализации человека, освоение им социальных норм и ролей, приобретения социальных установок и ценностных ориентаций, формирование социального и национального характера человека как типичного члена той или иной общности.. Эти проблемы разрабатываются в социальной психологии, этнопсихологии.
В центре внимания персоногенетической ориентации стоят проблемы активности, самосознания и творчества личности, формирования самооценки, борьбы мотивов, воспитания индивидуального характера и способностей, самореализации личностного выбора, непрестанного поиска смысла жизни. Эти подходы отражены в общей психологии, психологии личности, индивидуальной психологии, аналитической и гуманистической психологии.
В обособлении биогенетического, социогенетического и персоногенетического направлений проявляется метафизическая схема детерминации развития личности под влиянием 2-х факторов: среды и наследственности. Например, теория конвергенции двух факторов В.
Теория конфронтации двух факторов, их противоборства (принципа стремления к удовольствию и принципа реальности) есть ни что иное как противоречивое, конфликтное взаимодействие биологического и социального, которое выражается во взаимозависимости «Сверх-Я» и «Оно».
В трудах представителей неофрейдизма (А.Адлера, К.Хорни, Э Фромма и многих других) мы видим «социологизацию» психоанализа, а также поиски фактов, ограничивающих значение сексуальных влечений в жизни личности.
А.Н.Леонтьев дает новую схему детерминации развития личности. Разводя понятия «индивид» и «личность», он утверждает: «Индивидом рождаются, а личностью становятся».Он говорит о системной детерминации жизни личности, способом существования которой является совместная деятельность в социальном конкретно-историческом образе жизни данной эпохи.
Итак, основанием этой схемы является совместная деятельность. Второй важной детерминантой развития личности, по А.Н.Леонтьеву. являются многообразные отношения, в которые вступает индивид в процессе различных видов деятельности Следующей детерминантой принято выделять индивидуальные свойства человека.
Таким образом, выстраивается следующая зависимость предпосылок, условий и факторов формирования личности: свойства индивида (строение тела, пол, биологический возраст, типы высшей нервной деятельности и т.д.) определяют формально-динамические аспекты поведения личности и, включаясь в деятельность, выражающую отношения человека к миру, к другим лицам и самому себе, оказывают влияние на становление личности.
При этом, социально-исторический образ жизни личности – источник развития личности, который в ходе жизни личности превращается в ее результат. Важно отметить, что данные источники, детерминанты развития личности перестают быть параллельными линиями и преобразуются, трансформируются из предпосылок в результат развития личности.
Профессионально-личностные детерминанты коррупционного поведения профессионала
Проблема изучения психологических аспектов коррупции является одной из наиболее актуальных в практической психологии. Многочисленные парадоксы жизни современного общества, а в частности ставшее нормой массовое явление прихода в профессию, требующую длительного оттачивания мастерства и формирования определенного склада личности, профессиональных маргиналов, мотивированных возможностью формального выполнения социально значимых профессиональных функций, использования «теневых резервов» для удовлетворения собственных амбиций, привели к необходимости изучения подобных феноменов. Поэтому в настоящее время проблема осмысления коррупции как парадоксального явления действительности чрезвычайно актуальна, ее решение позволит объяснить условия возникновения коррупционных действий должностных лиц, прогнозировать и предупреждать их.
Коррупция представляет собой многоаспектное, системно организованное социальное явление, интегрирующее в себя экономическую, юридическую, социальную, этическую, политическую и психологическую составляющие.
Для описания психологической составляющей данного явления предлагаем ввести несколько операциональных понятий, таких как «коррупционное поведение», «коррупционер», «профессионально-личностные детерминанты коррупционного поведения».
Коррупционное поведение – это теневая функция, предполагающая осуществление не «прописанных» в должности социальных функций в целях личной выгоды и реализуемая с помощью механизма превышения полномочий.
Коррупционер – это действующий профессиональный маргинал, склонный к коррупционному поведению.
Профессионально-личностные детерминанты коррупционного поведения – это целесообразные структуры взаимосвязей между личностными особенностями коррупционера, определяющие выбор между законопослушной и преступной деятельностью, между соблюдением и нарушением морально-нравственных норм последнего.
Цель данного исследования: выделить профессионально-личностные детерминанты коррупционного поведения профессионала.
По своей направленности и механизмам реализации коррупционное поведение является «видом поведенческой деятельности и имеет, таким образом, признаки общего и специального характера.
В рамках нашей объяснительной концепции предлагаем рассмотреть коррупционное поведение не только как специфический вид девиантного трудового поведения профессионала, но и как психологическую систему деятельности действующего профессионального маргинала. Нами была разработана концептуальная схема понятия «коррупционер», которая позволила держать в фокусе внимания выделенные компоненты профессиональной деятельности. Данная схема представлена на рисунке 1.
Рисунок 1 – Схема понятия «коррупционер» в концептуальном виде
Базисными стали следующие понятия:
– цели – личные и корпоративные интересы, которые мотивируют профессиональную деятельность субъекта;
– субъект как профессионал, включенный в структуру идентификационных отношений «человек – профессия – общество»: от профессиональной идентичности до профессионального маргинализма, – и реализующий социальные функции профессии.
Е. Н. Богданов, В. Г. Зазыкин обращают внимание на то, что, согласно «математическому закону больших чисел, практически все характеристики человека… подчиняются нормальному (или близкому к нормальному) закону распределения»[2]. Следовательно, все характеристики человека имеют полярные места в таком распределении, поэтому обязательно должны быть группы людей с совершенно противоположными качествами или диаметрально противоположными уровнями развития. Иными словами, согласно закону больших чисел, неизбежно должны существовать весьма честные и крайне нечестные, дисциплинированные и недисциплинированные, некоррумпированные и коррумпированные личности.
Если схематично представить некий континуум социальных функций профессии, то получим единую ось, на противоположных полюсах которой расположены коррупционное и нормативное поведение, соответствующие состояниям профессионального маргинала и идентичного профессионала. Средняя область континуума охватывает функции, в определенной степени отвечающие социальному назначению профессии.
Чем больше отклоняются действия профессионала от зоны оптимума к полюсу коррупционного поведения, тем больше они противоречат социальному назначению профессии. Профессионалы, находящиеся в такой позиции, представляют группу риска.
В этом контексте О. В. Ванновская предлагает понятие «коррупциогенная личность», понимая под этим «определенный социальный тип, обладающий высокой склонностью к коррупции и низкой антикоррупционной устойчивостью. В ситуации коррупционного давления такая личность с большей вероятностью выберет коррупционное поведение и с очень низкой вероятностью откажется от него» [3].
– Детерминанты – это особые целесообразные цели профессионала структуры взаимосвязей между личностными особенностями и условиями коррупционного поведения, определяющие выбор между законопослушной и преступной деятельностью, между соблюдением и нарушением морально-нравственных норм.
С точки зрения большинства юристов и юридических психологов, «никакие внешние обстоятельства не могут являться определяющими причинами противоправного деяния, если они не положены одновременно на внутренние детерминанты человеческой активности» [4].
Поэтому можно говорить об определенных внутренних, профессионально-личностных детерминантах коррупциогенной личности, то есть о совокупности значимых специфических свойств такой личности.
Таким образом, предложенная нами концептуальная схема позволила вывести строгое понятие «коррупционер»: это действующий профессиональный маргинал, осознанно регулирующий свое поведение в соответствии с целесообразными структурами взаимосвязей между личностными особенностями и условиями реализации коррупционного поведения, т.е. профессионально-личностными детерминантами коррупционного поведения.
Детерминанты коррупционного поведения в системе психологической деятельности соотносимы с компонентами системы профессиональной деятельности: мотивы, цели, принятие решения, планирование профессиональной активности, контроль и самоконтроль профессиональной активности, профессионально важные качества субъекта деятельности, информационная основа деятельности. В процессе профессионализации между компонентами устанавливаются определенные функциональные связи, происходит развитие отдельных компонентов для обеспечения достижения цели, формируются новые подсистемы.
Такие подсистемы, определяющие выбор коррупционером между законопослушной и преступной деятельностью, между соблюдением и нарушением морально-нравственных норм последнего, представляют собой детерминанты коррупционного поведения.
Наше исследование охватило широкий круг личностных образований и привело к выявлению пяти основных профессионально-психологических детерминант, актуализирующих коррупционное поведение личности.
Ведущей детерминантой коррупционного поведения является целевая. С точки зрения системогенетического подхода, цель является «центральным, системообразующим компонентом психологической системы деятельности» [5]. Детерминанта, определяющая выбор профессионалом цели – достижение профессиональной востребованности или коррупционное поведение как компенсация состояния профессиональной невостребованности, включает в себя общий уровень профессиональной востребованности с ее отдельными показателями (0,962), ответственность (0,735) и оценивание результатов (0,496).
Для профессионалов, склонных к коррупционному поведению, характерны недостаточно высокий уровень сформированности системы отношений к себе как значимому для других профессионалу, бессубъектное отношение к своей профессиональной деятельности. Важной особенностью коррупционера является недостаточное развитие рефлексивного компонента в системе деятельности.
Вторая по значимости детерминанта коррупционного поведения – мотивационная. Данная подсистема объясняет направленность профессионала на достижение выбранной цели, «оказывает существенное влияние на формирование цели и выбор путей ее достижения» [6]. В ходе профессионализации коррупционера формируется особая подструктура профессиональных мотивов, которая содержит такие мотивы, как стремление к зависимости от руководства (0,779), стремление к ответственности и самостоятельности (0,776), стремление к карьере (0,705), стремление к достижению успеха (0,584), стремление к зависимости от группы (0,503), стремление к личностному росту (0,49), мотив просоциального одобрения (0,447), стремление к материальному благополучию (0,437).
Регуляционная детерминанта предполагает формирование программы профессиональной деятельности и позволяет объяснить механизм организации и управления всеми видами внешней и внутренней активности профессионала, направленной на достижение выбранной цели. Регуляционная детерминанта представляет собой подсистему регуляции профессиональной деятельности, включающую: уровень саморегуляции (0,779), программирование (0,777), мотивацию достижения цели (0,724), гибкость (0,714), профессиональный авторитет (0,494) и самостоятельность (0,472). Важно отметить, что стилевыми особенностями поведения коррупционера являются высокий уровень саморегуляции и выраженная мотивация достижения.
Нормативная детерминанта отражает парадоксальные взаимообусловленные особенности профессионала, целесообразные его цели. Данная подсистема включает показатели стыдливости (0,621), непосредственности (0,57), просоциальной нормативности (0,555), альтруизма (0,532), социального мышления (0,516), гибкости (-0,466), стремления к достижению успеха (-0,561), способности к моделированию (-0,585).
В ходе исследования выявлено, что для коррупционера характерны асоциальная нормативность, высокий уровень регуляторной гибкости, беспечное отношение к своим социальным поступкам и их последствиям; наигранность как склонность скрывать истинные мысли, переживания, цели; эгоизм как преобладание своекорыстных личных интересов безотносительно к интересам других людей.
Пятая по значимости детерминанта коррупционного поведения –подсистема принятия решений, объясняющая подход профессионала к принятию решений, обеспечивающих достижение цели. Детерминанта принятия решений включает в себя показатели практичности (0,688), ориентации на формальное деловое общение (0,561), планирования и моделирования (0,543) и позволяет говорить о том, что для коррупционера в большей степени характерны практичность, ориентация на формальное деловое общение, высокий уровень планирования и моделирования профессиональной деятельности.
Таким образом, предлагаемая нами концепция охватывает сравнительно широкий круг личностных особенностей и включает в себя пять основных профессионально-личностных детерминант коррупционного поведения профессионала: целевую, мотивационную, регуляционную, нормативную, детерминанту принятия решений.
Все детерминанты взаимосвязаны между собой и представляют единый, системный, иерархично организованный механизм актуализации коррупционного поведения.
В данной работе мы рассмотрели профессионально-личностные детерминанты коррупционного поведения профессионала как психологическую составляющую такого многоаспектного феномена как коррупция. Очевидно, что к комплексному решению данной проблемы целесообразно подходить с учетом данного аспекта исследования.
Абдрахманова А.И. Психологические детерминанты проявления активности личности
Библиографическая ссылка на статью:
// Психология, социология и педагогика. 2012. № 9 [Электронный ресурс]. URL: https://psychology.snauka.ru/2012/09/1091 (дата обращения: 12.04.2021).
Каждый человек индивидуален и обладает внутренним потенциалом. Для раскрытия и приумножения этого потенциала даются внутренние силы, называемые в психологии активностью. Кто-то, познав себя, мобилизует внутренние резервы, кто-то до конца жизни не может понять куда применить свою активность.
Поэтому встает проблемный вопрос – почему различны сферы применения активности, ее интенсивность и результат. Поэтому необходимо понять сущность активности, ее особенности и рассмотреть одну из важнейших разновидностей – познавательную активность, так как, познавая мир вокруг, человек меняет не только себя, но и готов создать что-то новое.
В большом толковом словаре русского языка приводится следующее определение понятию активность. Активность – энергичная, усиленная деятельность, деятельное состояние, участие в чем-либо [1, 33].
Если разделить это определение на две части, то получится, что активность представляет собой деятельность, а с другой стороны – деятельное состояние (действие) субъекта. Возникает ситуация когда два определения включены в одно. Первое: активность – это деятельность, но этого не может быть, так как «деятельность» и «активность» это два связанных, но различных друг от друга понятия. Об этом пишут психологи и педагоги – Р. С. Немов, И. С. Давыдова.
Деятельность, по мнению Р. С. Немова, – это специфический вид активности человека, направленный на познание и творческое преобразование окружающего мира, включая самого себя и условия своего существования. [4, 146] То есть деятельность – это форма активности.В. Д. Небылицын также отделял понятие «активность» от понятия «деятельность» «Понятием общей активности объединяется группа личностных качеств, обусловливающих внутреннюю потребность, тенденцию индивида к эффективному освоению внешней действительности, к самовыражению относительно внешнего мира. Такая потребность может реализовываться либо в умственном, либо в двигательном (в т. ч. речедвигательном), либо в социальном (общение) плане» [3, 178].
То есть согласно большому толковому словарю русского языка деятельность и активность совпадают в том, что отражают некий процесс. Отличие активности от деятельности состоит в том, что она не заключается во внешнем выполнении какой-либо работы, а несет в себе оценку деятельности, показывает уровень приложенных усилий человеком.
Таким образом, активность – категория, которая показывает сколько усилий приложил субъект в своей деятельности, а не деятельность.
Вернемся ко второй части определения активности, которая заключается в определении активности через категорию деятельного состояния. И. М. Настявин по этому поводу пишет, что активность, охватывая органическую и не органическую форму организации материи, сходно с понятием «движение», так как и то и другое приводит к изменению. Отличие этих понятий состоит в кратковременности проявления активности и возможности ее перехода в состояние пассивности, а «движение вечно» и причина возникновения движения кроется в нем самом.
То есть схожесть понятий присутствует, но по своему характеру они различны. Мы уже раскрыли связь активности с деятельностью и движением, остановимся на том, что вызывает эту активность.
Активность – реакция организма на внешнее раздражение окружающей среды. Вызывают это раздражение потребности. Это первая причина, по которой разные люди по-разному направляют свою активность.
«Деятельность человека вызывается искусственными потребностями, которые рождают активность. К искусственным потребностям относятся потребности в познании (научном и художественном), творчестве, в самосовершенствовании и др.» [4, 147]
С точки зрения фило- и онтогенеза необходимость познания окружающего мира определяется особенностями сознания человека. Значит второй из детерминант проявления активности являются особенности сознания человека.
Сознанию человека присуща рефлексивная способность, которая проявляется в познании других психических явлений и человеком самого себя. Сначала сознание человека направлено на внешний мир, затем посредством рефлексивной способности человек становится для себя объектом познания. Познание безмерно. Изменение окружающего мира и успехи в науке расширяют сферу познания каждого человека и развитие его творческих способностей.
То есть потребности человека приводят с возникновению активности. Чем больше человек познает, тем больше развиваются его творческие способности, расширяется сфера познания, меняется мир.
«Приспосабливая себя, он приспосабливает к себе и внешнюю среду в целях повышения эффективности своего действия» [2, 16].Итак, мы не можем сказать, что активность – это деятельность и движение, значит можно определить активность как степень реакции живого организма на внешнее раздражение, которое может проявляться в деятельности или в каком-либо движении.
Ни одно живое существо не способно сравниться с человеком по разнообразию и формам активности – пишет Р. С. Немов. Нас отличает от животных то, что мы способны к познанию и у нас есть активность, которая направляет наши силы на это познание. Активное познание проявляется в особой деятельности, которую можно назвать познавательной. Именно она отличает нас от животных и приумножает способности человека.
Познавательная активность дает нам возможность определить отношение человека к познанию по интенсивности ее проявления им. Познавательная активность, как и другой вид активности, предполагает наличие определенной формы поведения.
По мнению И. М. Настявина ими являются «самореализация и самодеятельность». Самореализация и самодеятельность связаны с напряжением физических, психических и интеллектуальных действий, процессов, проявлением необходимых умений человека.То есть познавательная активность предполагает наличие у субъекта психологических умений. И. С. Давыдова перечисляет следующие умения – понимание и умение мыслить, сосредоточение внимания, планировать свою деятельность и время, умение работать в коллективе и др.
Так как познавательная активность может проявляться в различных видах деятельности, то для ее выражения нужны внутренние задатки и способности. Так, например, для учения необходимы определенные навыки – включение в деятельность, приобретение новых знаний, усвоение новых знаний. Все эти действия являются познавательными средствами. Владение познавательными средствами и наличие специальных умений и навыков – третья причина проявления разной степени активности.
Нужно отметить, что заинтересованность человека в приобретении знаний меньше, чем в процессе их получения.
Итак, познавательная активность – манера поведения человека, выражающаяся в степени реакции на информацию окружающей среды. Она присутствует в различных видах деятельности и требует психологических умений, способностей; наличия ценностных ориентаций (сознание) и желания самого человека (потребности) – это три психологических детерминанты проявления активности личности.
Список литературы
1. Баш Л. М., Современный словарь иностранных слов \изд.2\:Толкование, словоупотребление, словообразование, этимология / Л. М. Баш, А. В. Боброва и др. – 2-e изд., стереотип. – М.: ЦИТАДЕЛЬ, 2001. – 928с. ISBN 5-7657-0188-4
2. Настявин, И. М. Социология трудовой активности личности (опыт теоретико-прикладного исследования). Казань 2007.- 204с.
3. Небылицын, В. Д. Психофизиологические исследования индивидуальных различий М., 1976.
4. Немов, Р.С. Психология. В 3-х кн. Кн. 1: Общие основы психологии: учебник для студентов высших педагогических учебных заведений, ВЛАДОС, 2008 г.
688 страниц (страницы 132-165).
Количество просмотров публикации: Please wait
Все статьи автора «ilfatovna»
ЛОКУС КОНТРОЛЯ КАК ДЕТЕРМИНАНТА АГРЕССИВНОСТИ ПРИ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ОДАРЕННОСТИ ПОДРОСТКОВ | Воронова
1. . 1. Дубровина С. В. Особенности типичных психических состояний у интеллектуально одаренных учащихся // Вестник Бурятского государственного университета. 2011. № 5. С. 203–206.
2. Климонтова Т. А. Психологические механизмы самоорганизации внутреннего мира интеллектуально одаренных старшеклассников // Вестник Московского городского педагогического университета. Серия: Педагогика и психология. 2011. № 3. С. 32–41.
3. Климонтова Т. А. Особенности внутреннего мира и психологические механизмы его становления у интеллектуально одаренных старшеклассников // Психология образования: состояние и перспективы: материалы научно-практической конференции психологов Сибири.
Иркутск: ИГУ, 2011. С. 669–673.
4. Вrowder C. S. Metacognitive strategy research: results from a study with young (pre-school) children // K. A. Heller, A. Ziegler (Eds.). Munich studies of giftedness. Berlin: Lit Verlag, 2010. P. 67–84.
5. Климонтова Т. А. Особенности внутреннего мира интеллектуально одаренных подростков // Инновационные проекты и программы в образовании. 2011. № 3. С. 66–69.
6. Чепурко Ю. В. Рельеф психических состояний интеллектуально одаренных учащихся, занимающихся спортом // Личность, интеллект, метакогниции: исследовательские подходы и образовательные практики: материалы II Международной научно-практической конференции. Калужский государственный университет им. К. Э. Циолковского. 2017. С. 570–575.
7.
Czerwińska-Jakimiuk E. Przestępczość m łodocianych. Interpretacja zjawiska w świetle ogólnej teorii napięcia Roberta Agnew. Wydaw. Uniwersytetu Pedagogicznego, Kraków, 2011.
8. Clark B. Growing up gifted: developing the potential of children at school and home. Boston: Pearson, 2012. 320 p.
9. Ениколопов С. Н., Кузнецова Ю. М., Чудова Н. В. Когнитивные факторы агрессии и каузальная атрибуция агрессивности // Прикладная юридическая психология. 2011. № 2. С. 43–58.
10. Боравова А. И. Взаимосвязь мотивации успеха и боязни неудачи с агрессивностью и уровнем постоянного потенциала головного мозга у подростков // Фундаментальные проблемы нейронаук. Функциональная асимметрия. Нейропластичность. Нейродегенерация: материалы Всероссийской научной конференции с международным участием / Российская академия наук, ФГБУ «Научный центр неврологии» РАМН, Научный совет РФ по неврологии.
2014. С. 47–55.
11. Попова С. А. Взаимосвязь между агрессивностью и самосознанием личности подростков // Вестник Воронежского института экономики и социального управления. 2014. № 2. С. 51–53.
12. Сазонова В. Н., Люлина Е. И. Взаимосвязь между агрессивностью и самосознанием личности студентов подросткового возраста // Вестник Воронежского института экономики и социального управления. 2013. № 3–4. С. 12–14.
13. Авдулова Т. П. Агрессивность в подростковом возрасте: практическое пособие. Москва, 2017. 147 с.
14. Александрова Л. А., Михайлова В. П., Корытченкова Н. И., Кувшинова Т. И. Связь механизмов психологических защит и совладания (coping) с акцентуациями характера, типом темперамента, эмоциональной компетентностью и агрессивностью // Вестник Кемеровского государственного университета.
2008. № 4 (36). С. 75–83.
15. Головина Е. В. Взаимосвязь уверенности в себе с эмоциональностью и агрессивностью // Прикладная юридическая психология. 2014. № 4. С. 85–92.
16. Гайворонская А. А. Агрессивность и установка альтруизм/эгоизм в юношеском возрасте // Категория «социального» в современной педагогике и психологии: материалы 2-й научно-практической конференции (заочной) с международным участием: в 2 ч. 2014. С. 134–35.
17. Червинская-Якимюк Э. Ф. Взаимосвязь между социальной дезадаптацией, агрессивностью, чувством напряжения и самоэффективностью в группе студентов техникумов // Социодинамика. 2015. № 6. С. 20–38.
18. Franz Mönks en Irene Ypenburg. Hoogbegaafdheid bij kinderen.
Uitgeveij Boom, Amsterdam, 2011. 210 с.
19. Czerwińska-Jakimiuk E. Przestępczość m łodocianych w okresie transformacji społeczno-ustrojowej w Polsce: analiza zjawiska w świetle ogólnej teorii napięcia Roberta Agnew, W: Identyfikacja i zarządzanie problemami społecznymi / pod red. Joanny Zameckiej. Warszawa: Instytut Profilaktyki Społecznej i Resocjalizacji Uniwersytetu Warszawskiego, Prace Katedry Socjologii Norm, Dewiacji i Kontroli Społecznej. 2011. t. 12.
20. Шестакова Е. Г., Дорфман Л. Я. Агрессивное поведение и агрессивность личности // Образование и наука. 2009. № 7. С. 51–66.
21. Хван А. А., Зайцев Ю. А., Кузнецова Ю. А. Стандартизация опросника А. Басса и А. Дарки // Психологическая диагностика. 2008. № 1. С. 35–58.
DETERMINANTS OF OPTIMIZATION OF VALUE ORIENTATIONS OF MODERN STUDENT YOUTH | ZHUPNIK
The article analyzes the main determinants of optimization of value orientations of modern student youth, which include determinants of global nature, determinants of the process of society transformation, determinants of socialization of the young generation, and determinants of everyday social practices.
The study revealed four positions of the determinants of the optimization of social practices represented by the institute of education.
Актуальность социально-философской разработки проблематики ценностей и ценностных ориентаций студенческой молодёжи очевидна, так как в молодёжной среде вырабатываются ценности, которые через некоторый исторический промежуток времени станут ценностями всего общества. Надеяться на то, что система ценностных ориентаций студенческой молодёжи сформируется сама собой, было бы наивно. Поэтому как в научной, так и в практической плоскости необходимо поставить вопрос о разработке системы детерминант оптимизации развития ценностных ориентаций студенческой молодёжи. Конечно, общество не может быть до конца уверенным в том, что достигнутая определённость будет иметь позитивный характер, а выработанная студенческой молодёжью система ценностных ориентаций не превратится в систему ориентаций девиантного характера.
Ведь выбор поведенческих альтернатив молодёжью не может быть полностью детерминирован только социальным бытием. Поэтому предпринимаемая реконструкция трансформации ценностных ориентаций молодёжи на рубеже 80-90-х гг. не может основываться на схеме «от общего к частному» или «какие условия, такая и реакция молодёжи на них» [5, c. 89]. Детерминанты формирования ценностных ориентаций личности входят в число детерминант формирования личности в качестве части целостного процесса. Несмотря на многочисленную исследовательскую литературу, касающуюся данной проблематики (Э. Мунье, С. Кьеркегор, Г. Марсель, Ж.-П. Сартр, К. Ясперс, М. Хайдеггер, Э. Гуссерль, основатель философской антропологии М. Шелер и др.) [4], можно с большой долей уверенности утверждать, что общеупотребительной парадигмы подхода к данной проблеме не выработано. В данной статье мы попытаемся обобщить некоторые ведущие точки зрения и высказать своё мнение по проблеме детерминант формирования личности, рассматриваемой в качестве неотъемлемой части социума, по проблеме детерминант формирования системы ценностных ориентаций отдельных личностей и социальных групп, а также по проблеме оптимизации ценностных ориентаций студенческой молодёжи.
Понятие детерминанта является производным от греческого «determinans» — определяющий и, согласно всем основным философским терминологическим изданиям, означает фактор или элемент, обусловливающий (определяющий) то или иное явление или процесс [1]. Детерминационный процесс развития человека, согласно исследованию Ю.В. Сычева, образует следующую последовательность: условия жизнедеятельности человека ® причинная обусловленность деятельности (фактор) ® действие как конечный результат социальной детерминации [4, с. 27]. Под детерминантами оптимизации развития ценностных ориентаций студенческой молодёжи мы имеем в виду направления управленческих действий, осуществляя которые можно достичь такого состояния ценностных ориентаций этой группы молодёжи, которое отвечало бы потребностям поступательного развития общества. Детерминантами формирования личности являются детерминанты внутреннего (генотип) и внешнего (фенотип) характера. Заложенное внутри нас предопределяет тип (прежде всего, психологический) нашего отношения к окружающему миру, включающий в себя оценочные элементы.
Психологическая составляющая преемственности часто оказывает определённое воздействие на процесс передачи-восприятия социального опыта от старших поколений к младшим, частью которого является система ценностно-нормативных ориентаций. Нельзя опускать тот факт, что столь же важной детерминантой влияния на формирование личности социально-территориального социума является детерминанта природная, включающая в себя комплекс особенностей биосферы, ландшафта, климата. Социальная группа детерминант включает в себя как состояние общества во всём разнообразии и единстве его экономического, политического и социокультурного пространства, так и состояние социокультурной микросреды. Ларцев В.С. отмечал, что «единичное в социальных детерминантах формирования человека и личности обусловлено, во-первых, уникальностью взаимодействия унаследованных каждым индивидуумом биологических характеристик организма и психики с естественными условиями, общественным и культурным пространством его развития в эпигенезе.
Во-вторых, особенностями преломления социальных факторов в персональных педагогических влияниях на ребёнка — семьи, ближайшего окружения, детского садика, школы, средств массовой информации, других государственных и общественных институций. В-третьих, уникальностью биографии каждого человека и, соответственно, неповторимостью принадлежащих каждому событию её индивидуальной жизни комбинаций естественных, культурных и общественных детерминант, объективных и субъективных факторов» [3, c. 11]. На этой основе формируются свои более узкие детерминанты процесса формирования ценностных ориентаций личности. К детерминантам процесса формирования ценностных ориентаций студенческой молодёжи мы, в частности, относим: детерминанты глобального характера, детерминанты процесса трансформации общества, детерминанты социализации молодого поколения, детерминанты повседневных социальных практик [7, с. 14]. Анализируя первую группу детерминант, следует отметить, что в последние три десятилетия в мире произошли изменения глобального характера, которые существенно повлияли на статус и социальное самочувствие молодёжи.
Переход от индустриально-технологических обществ к информационным создал абсолютно отличные от предшествующих социально-экономические условия социализации и интеграции молодёжи во все сферы её жизни и деятельности, включая процесс формирования системы ценностных ориентаций. Доминирующие процессы информатизации, глобализации, виртуализации И.А. Фурса обозначает термином «мегатренды современности» Информационная модель социального развития общества заставляет человека адаптироваться к динамично изменяющейся социальной среде, другим социальным ролям и нетрадиционным для многих поколений ценностям и идеалам [6, c. 47]. Стоить отметить, что под влиянием глобальных процессов в большинстве развитых стран, особенно среди студенческой молодёжи, наблюдаются проявления немотивированного отрицания общечеловеческих ценностей и морали. Как показало кросс-исследование этого аспекта детерминант, осуществляемое в рамках ряда проектов ЮНЕСКО, в этих условиях актуальность в плане реабилитации общечеловеческих ценностей приобретают такие направления деятельности, как сохранение мирового культурного наследия, включающее в себя системное возвращение социокультурных ценностей [2].
Мировое сообщество обозначило своё понимание необходимости выработки программ, направленных на содействие расширению доступа к базовому образованию и ликвидации необразованности, на развитие экологического и превентивного, непрерывного, профессионально-технического и высшего образования, на содействие проведению анализа и оценки национальных образовательных систем, разработке политики и осуществлению реформ в отрасли образования с целью улучшения её качества и адаптации к потребностям общества, на содействие признанию эквивалентности учебных курсов, свидетельств и дипломов в сфере образования. Внимание мирового сообщества также особенно приковано к таким важным направлениям вузовской науки, как её адаптация к потребностям общества, развитие и применение в разных отраслях новых информационных технологий. В рамках международных исследований следует отметить глобальный проект — всемирный обзор ценностей (англ. World Values Survey, WVS), объединяющих учёных всего мира, изучающих ценности и их воздействие на социальную и культурную жизнь.
Начиная с 1981 года WVS провёл мониторинговые социологические исследования в 97 странах мира, что в общей сложности охватывает 90% населения [9]. Учитывая, что формирование системы ценностных ориентаций студенческой молодёжи неотделимо от развития социокультурной сферы жизни общества, ЮНЕСКО определяет неотложные меры в таких направлениях, как сохранение и возрождение материального и культурного наследия, содействие выполнению Конвенции об охране всемирного культурного и естественного наследия, развитие искусств, содействие развитию современных культур, содействие возвращению потерянных культурных ценностей странам их происхождения, распространение книг и чтение путём содействия развитию книгоиздательского дела, анализ взаимосвязи между культурой и развитием, учёт культурного фактора в развитии общества [2]. Третья группа детерминант, как отмечено нами выше, включает в себя детерминанты процесса трансформации общества. Сегодняшнее общество практически не структурировано, несмотря на всю внешнюю привлекательность динамики экономических, социальных, политических и культурных процессов.
Следует признать, что молодёжь в этом обществе получила возможность, действительно, самой избирать свой путь. Однако этот выбор на практике стал ещё более сложным, непрогнозируемым, а по некоторым параметрам и значительно суженным. Об этом свидетельствует рост молодёжной безработицы, всплеск проявлений девиантного поведения, изменения ценностных ориентаций, культурных запросов и т.п. [5, c. 85]. Главный аспект данной проблематики заключается в том, что в данное время наше общество не имеет ни материальных условий, ни опыта в решении этих проблем. Это в определённой степени понимают сами молодые люди и потому пытаются формировать своё поведение, отрицая накопленный предшествующими поколениями социальный опыт, в то же время не обладая собственным опытом, собственной сформированной системой ценностных ориентаций. Выше указанный тезис подтверждают исследования, свидетельствующие о том, что почти три четверти молодых людей в решении собственных проблем полагаются ныне лишь на самих себя [8, c.
101]. При этом важно отметить возрастающую роль техно-социализации. Можно констатировать тот факт, что молодёжь осознаёт важность духовных, человеческих ценностей, однако речь идёт скорее о вербальном, чем о поведенческом уровне. На практике у части студенческой молодёжи, не обладающей собственным социальным опытом, да ещё и подвергающейся массированному воздействию по привитию ценностей западного общества, происходит деформация системы ценностных ориентаций. По нашему убеждению, в условиях трансформирующегося общества эти ценности не могут не деформироваться, поскольку изначально деформироваными являются многие элементы социума, хотя мы не утверждаем, что ценности западного мира носят заведомо негативный характер. Поскольку основной социально-значимой целью участия молодых людей в процессе образования в качестве обучаемых является получение определённого социального и профессионального статуса, а личностно-значимой — достижение через обучение цели жизненного самоопределения, на этом этапе жизни студенческой молодёжи главной может считаться именно социальная практика получения образования.
Основными детерминантами реализации социальной практики образования молодёжи, применительно к объекту нашего исследования, могут считаться: — осознанный, социально- и индивидуально-значимый выбор специальности (профессии), по профилю которой осуществляется обучение; — выбор уровня, типа и непосредственно учебного заведения, в котором предполагается получать образование; — выбор модели отношения к учёбе, как к главному труду (норме) и как к самодостаточной ценности; — формирование системы частных ценностей и норм поведения в рамках учебно-воспитательного процесса. С позиций социальных практик общества в лице института образования можно выделить несколько позиций оптимизации развития формирования ценностных ориентаций студенческой молодёжи. Позиция первая состоит в изменении парадигмы подхода к изучению системы ценностных ориентаций студенческой молодёжи в комплексе с другими вопросами молодёжной проблематики. На основе саморазвития личности и её активной жизненной позиции и должны изучаться интересы, потребности, побуждающие мотивы и ценностные основания деятельности молодёжи, механизмы их формирования и т.
д. Вторая позиция состоит в том, что духовное возрождение и развитие государственности объективно зависят именно от того, насколько активно в этот процесс будет включена молодёжь. Это можно сделать лишь при условии сохранения, формирования и цивилизованного развития национального менталитета, национального самосознания студенческой молодёжи. Третья позиция: закономерным является тот факт, что ускорение процесса социального развития молодого поколения зависит от уровня его активной деятельности в новых социально-экономических условиях. Это значит, что на первый план в научном поиске относительно молодёжи выдвигаются проблемы изучения жизненного уровня молодого поколения, определение приоритетов, ценностных ориентаций молодёжи во всех сферах жизнедеятельности, исследование мировоззренческих ориентаций, духовных запросов и потребностей. Без такого мониторинга, координировать который могло бы Министерство спорта, туризма и молодёжной политики Российской Федерации, любая практика формирования ценностных ориентаций в рамках социального института образования потеряет свой смысл.
Многоаспектный подход к изучению данной проблемы должен, на наш взгляд, опираться на результаты эмпирических исследований. С точки зрения четвёртой позиции, кризис в обществе заостряет традиционные и порождает новые факторы социальной неустроенности, риски для студенческой молодёжи. Необходимость изучения этих факторов, их прогнозирования, разработка превентивных мер по реализации в деятельности государственных органов, общественных и других организаций сегодня ставит вызов обществу, а также, прежде всего, социальному институту образования. Всё это даёт основания для выводов, что в плане анализа детерминант оптимизации формирования ценностных ориентаций студенческой молодёжи существует довольно много направлений, лежащих на стыке философии, социологии, психологии, педагогики: работа, педагогическая деятельность, психологическая сфера, семейно-бытовые отношения, общественно-политическая и культурно-эстетическая деятельность. Однако в каждом из этих аспектов просматривается необходимость вести регулярное изучение ценностных ориентаций молодёжи, а также стимулировать деятельность государственных органов в направлении создания в стране эффективной системы социальной, правовой, психологической защиты и адаптации молодёжи в условиях новых «мегатрендов современности».
- Детерминант. Национальная психологическая энциклопедия. — URL: https://vocabulary.ru/termin/determinant.html
- Конвенция об охране всемирного культурного и природного наследия. — URL: http://whc.unesco.org/archive/convention-ru.pdf
- Ларцев В.С. Формування особистості: детермінанти, проблеми, перспективи (соціально-філософський аналіз): автореф. дис… докт. філос. наук: 09.00.03. — Киев, 2003. — 30 с.
- Сычев Ю.В. Социальное бытие человека: проблемы детерминации и самодетерминации: автореф. дис.. канд. филос. наук: 09.00.11. — М, 1992. — 62 с.
- Устьянцев В.Б., Орлов М.О., Аникин Д.А., Федин Д.С. Институциализация и ценностные ориентации молодёжи в обществе риска / Под ред. М.О. Орлова. — Саратов: Изд-во Сарат. у-та, 2010. — 112 с.
- Фурса И.А. Социокультурная детерминация профессиональной культуры личности // Философия и социальные науки.
— 2014. — № 1. — С. 45-49. - Фурса И.А. Социокультурные детерминанты становления профессиональной культуры личности в условиях информационного общества: автореф. дис… канд. филос. наук: 09.00.11. — Минск, 2014. — 26 с.
- Чигрин В.А. Отчёт по результатам опроса студентов КГМТУ. — Керчь: КГМТУ, 2011. — 128 с.
- Word values survey — URL: http://www.worldvaluessurvey.org/wvs/articles/folder_published/publication_587/files/ChangingMassPriorities.pdf
— 2014. — № 1. — С. 45-49.Views
Abstract — 62
PDF (Russian) — 7
Cited-By
Article Metrics
PlumX
Dimensions
Refbacks
- There are currently no refbacks.
Роль психологии в изучении «неевропейских» форм художественного творчества
Лапина Е.
А
Проблемы художественного творчества включают важные и достаточно сложные аспекты: социально-исторические и личностные условия творчества, взаимодействие культурных традиций и новаторства, природу художественного таланта, взаимоотношения художника с обществом и др. Изучение этих и других не менее сложных вопросов, до сих пор мало изученных, есть та область, где содружество специалистов различных гуманитарных профессий (искусствоведов, философов, психологов, эстетиков) необходимо. Цель настоящей работы — привлечь внимание психологов к одной интересной и важной проблеме, проблеме, которая изучалась до сих пор практически без их участия.
Речь идет об эстетико-психологическом аспекте изучения «примитивного» искусства (искусства современных аборигенных культур Африки, Океании и т.д.).
Интерпретации последнего, как мы постараемся показать, в ряде случаев глубокие и интересные, в подавляющем своем большинстве страдают одним существенным недостатком: либо полным игнорированием проблемы художественного творчества, либо узким, однозначным пониманием ее существа.
Было бы ошибкой обвинять в этом недостатке исследователей «примитивного» искусства. Область художественного творчества остается, по существу, неприступной твердыней, не поддающейся ни длительной «осаде» (экспериментальная психология), ни методам «подкопа» (психоанализ), не сдается она и благодаря «предательству» изнутри (интроспекция).
При обращении к художественному творчеству, продукты которого — произведения примитивного искусства, сложности возрастают уже потому, что искусство это принадлежит неевропейскому миру восприятий, ценностей, отношений. Экспликация характера художественно-творческой деятельности в примитивной культуре вследствие достаточной простоты и наглядности структуры последней, а также большой степени открытости, публичности социальных процессов, протекающих в ней, представляет не только локально научный интерес и может быть весьма эффективной. Понимание закономерностей функционирования и развития творческих процессов примитивной культуры углубляет наши знания в области построения общей теории творчества, выявления принципов, его организующих, проникновения в его природу.
Условно всю систему социально-духовных культурных координат можно представить в виде двух уровней: верхний уровень этой системы будет иметь оригинальные для каждой культуры характеристики, и различие их будет существенно; нижний уровень — глубинный (видовой — общечеловеческий) будет определяться адекватными для любого типа культуры психическими процессами. В свете сказанного, как представляется, проблема должна ставиться следующим образом: каково соотношение локальных, культурно-исторических и универсальных, эстетических, т.е. в конечном итоге психологических детерминант такого специфического вида деятельности, как художественное творчество, в частности в примитивном искусстве.
* * *
Интерес к изучению «примитивного», а также и первобытного искусства, столь ярко обозначившийся в середине XX столетия, объясняется в первую очередь актуализацией проблем личности человека. Об этом свидетельствует, например, активное развитие гуманитарных наук в этот период.
С другой стороны, мощным стимулом интереса выступили процессы поиска новых средств выразительности в самой художественной практике европейского (авангардизм) и американского (музыка) искусства, получившего значительные импульсы со стороны «примитивного» искусства.
Первоначальная интерпретация «примитивного» искусства как неразвитого, примитивного в буквальном смысле слова, осуществлялась главным образом в традициях так называемого эволюционизма: искусство «примитивное» принимали за некий законсервировавшийся этап древнейшего искусства — искусства эпохи Палеолита (35-10 тыс. лет до н.э.). Начиная с 30-х гг. направление изучения этих искусств ощутимо меняется. Вокруг были реально «открыты» богатство и разнообразие форм, техническое совершенство, выразительность языка, устойчивость стилистических традиций этих внеевропейских типов искусства. В результате кризиса европоцентрических идей, а также внутренней критики эволюционистской доктрины, как казалось исчерпывающей себя, постепенно начал формироваться взгляд на «примитивное» и первобытное искусство, как явления самоценные и художественно-оригинальные.
Вскоре после распространения такого представления остро встал вопрос научной квалификации примитивного и первобытного искусства. Вплоть до настоящего момента остается актуальной проблема введения первобытного и примитивного искусства в научный арсенал европейского знания. Другими словами, необходимо было найти научные средства вне традиции эволюционизма, вычленяющие и объясняющие художественную ценность искусства первобытного и примитивного.
Одной из популярных в 30-х и 50-х годах XX в. попыток ухватить сущность «примитивного» и первобытного искусства в плане признания за этими последними равных прав наряду с европейским классическим искусством и была попытка рассматривать художественное творчество впеекропейского круга через призму личности художника. При этом предполагалось, что художник олицетворяет собой некую универсальную «единицу», «клеточку» процесса художественного творчества, реализующую в тех или иных типологически устойчивых формах те или иные конкретно-исторические социальные и культурные содержания.
Другими словами, художника рассматривали как некий характерный тип, универсальность психо-физиологических констант которого относительно устойчива, независимо от всяких иных социально-культурных исторических характеристик.
Исследователи предполагали также, что благодаря изучению живого «функционера» художественной практики примитивного мира удастся открыть также и эстетику этого общества.
Первая часть программы, представляющая для нас предмет первостепенной важности, выглядела ошеломляюще простым «заходом» на решение многих сложных проблем. Далее вопрос заключался в том, какими способами, с каких позиций можно было подойти к этой проблематике. Так как проблема «примитивного художника» была поднята на щит в среде художников, а также и этнологов, понятно, что и решалась она соответствующими средствами. Понятно, что впечатления художников могли расцениваться лишь в качестве иллюстраций к научным предложениям. Нужна была серьезная научная аргументация. Таковая не заставила себя долго ждать.
Но, к сожалению, она носила негативный характер (и это именно тот момент, который связывал первую и вторую части программы).
В значительной мере следствием открытия мира «примитивного» искусства стало новое понимание значения искусства как одного из наиболее убедительных свидетельств глубокого единства человечества. В этом плане понятен пафос тех исследователей, которые, как им казалось, нашли в самой персоне художника зерно этого единства.
Категория «примитивный художник» уже с момента своего возникновения как бы функционировала на двух уровнях: общегуманитарном, питаемом пафосом гуманистического рассмотрения всей совокупности проблем культуры, и узко-научном, детерминируемом, во-первых, конкретным характером материала и, во-вторых, границами и средствами того или иного метода.
На мировоззренческом уровне гуманистически трактовал этот вопрос Франц Боас — один из основателей американской культурной антропологии: идеалы могут быть различны, однако «генеральный характер наслаждения красотой» является универсальным.
Среди специальных научных подходов доминирующее место занял психоанализ. Стиль психоаналитических исследований этого периода — смесь восхищения с апологетикой и добавлением ностальгической чувствительности. Исследователи этого направления предполагали «простоту и комфортность в психологическом характере мира дикарей, мира, в котором конфликты индивидуальности с природой и обществом еще не реализовались». Защита «экзотики примитивных» в рамках психоаналитических интерпретаций сочеталась с пониманием эстетического как «коренного принципа жизни». Согласно Сидову, для примитивного человека существование является настолько целью, насколько и началом, для европейца же существование — исходная позиция. Поэтому, считает он, «эстетическая функция зависит от репрезентативной стабильности экспрессии, а не от динамических изменений импрессивной формы». Успех «примитивного» искусства среди художников авангарда, а также в среде ценителей его один из сторонников психоанализа объясняет следующим образом: по мере того, как старые экспрессии становятся «обрядовыми», наступает время новых стилей; так происходит потому, что старые экспрессии уже «не могут освобождать удовольствие от бессознательных истоков».
Вклад представителей этого направления в изучение «примитивного» искусства носил все же скорее обобщающий характер, нежели конкретно-научный. Интересные наблюдения, касающиеся изучения генезиса некоторых аспектов социально-религиозного функционирования произведений искусства (В. Мюнстербергер, например, анализирует историческое развитие сакрализованного ритуала, в рамках которого происходит смещение предмета сакрализации: «от ритуала черепа вождя или предка — к ритуалу его изображения, образа»), отягощены схематизмом, психоаналитическими штампами. Такова в частности интерпретация природы творческого процесса «примитивного» художника, якобы стимулируемого сложным сочетанием эдиповых и предэдиповых комплексов.
По мере того как постепенно увядал пышный и красочный цветок гуманистического пафоса, активно питавшего (особенно поначалу) идею органического «родства» любого искусства, она все более обнаруживала свою однозначность. В обнаженном виде идея универсальной константности «художественной персональности» представляла художника, олицетворяющего собой некий «художественный орган», по природе своей предназначенный «обрабатывать» те или иные содержания и производить те или иные формы.
Понимание такой логики развития этой темы, видимо, осознавалось исследователями в той или иной степени и повлияло на дальнейший ход развития проблематики, так что по мере углубления в предмет исследования изучение его распалось на разработку множества частных проблем и вопросов, касающихся содержания и формы, таких как развитие стиля, границы отдельных стилей, функции искусства, роль художника в обществе и т.д., что само по себе было и логичным, и ценным, однако при этом из поля зрения ушли, выпали генеральные проблемы, собственно с которых и начинала свою жизнь научная интерпретация феномена «примитивного» художественного творчества. Для развития и углубления последних конечно недостаточно было одного, пусть даже высокого, пафоса. Необходимы были базисные научные принципы для построения теории примитивного художественного творчества и возможной экспликации примитивной эстетики. Пробелы в этом плане остро ощутимы и существенны. Одним из важнейших принципов, на наш взгляд, в развитии научных основ неевропейского художественного творчества является принцип историзма. Представляется, что слабость, хрупкость концепции «художник — константное ядро любого исторического искусства и ключ к примитивной эстетике» в большой степени определилась уже ее антиисторическими интенциями. Анализ конкретно-исторических условий и характеристик процесса художественного творчества и культурно-эстетического восприятия продуктов деятельности «по законам красоты» чрезвычайно сложен даже и в пределах хорошо «обработанных» европейских материалов, в отношении же неевропейских — трудности возрастают неизмеримо. Этого рода сложности тем более велики в отношении рассматриваемого объекта, так как история изучения его достаточно непродолжительна. Поэтому не так уж неожиданны преувеличенный пафос, известная наивность и концептуальная незрелость самой научной ткани наработанного знания.
Неудовлетворенность методологией нашла свое выражение в критических суждениях на двух уровнях. Во-первых, в критическом переосмыслении конкретных позитивных программ исследования неевропейских форм искусства, а также и в попытках ревизии исходных установок, зачастую приводившей, к сожалению, к тотальному релятивизму в оценке значимости взаимодействия культур и отказу от самой возможности изучения отдельных явлений и процессов художественной реальности, к констатации их полной закрытости для исследователя.
В результате кризиса концепции «художник — универсальный ключ…» развитие исследований пошло по пути изучения частных характеристик социальных функций и контроля «примитивного» искусства, по пути внешнего, формального сравнения искусства «примитивного» и европейского.
Одни понимали существо различия между тем и другим в рефлексивном плане: «Современный художник сознательно ищет эстетические ценности, примитивное же искусство использовало их главным образом для того, чтобы дать интеллигибельную форму религиозным концептам»; другие объясняли это различие как различие между дифференцированными функциями современного европейского общества и «синкретными» — примитивного: в европейском обществе художник имеет узкую специализацию с четко выраженной индивидуальной позицией, в примитивном же — «каждый человек является потенциальным художником»; для третьих — особая устойчивость социальных связей «примитивного» общества представлялась определяющим фактором специфического набора культурных символов: как и европейское, «примитивное» искусство тематически относится к определенной основе — мифологической, при том, что европейская основа — это «Илиада» и христианская библия, а «примитивное» искусство не имеет такой единой основы.
Как можно заметить, отказ от исследования «творческой персональности» осуществлялся в порядке постепенного отступления и протекал, по существу, стихийно и вполне бессознательно для тех, кто соприкасался в этот период с миром «примитивного» искусства. Так, например, в книге голландского профессора культурной антропологии А.А. Гербрандса «Искусство как элемент культуры, в частности — в негритянской Африке» проводится ряд методических требований: помимо изучения творческой индивидуальности художника, взаимовлияния художника и общества, развития стиля и др., декларируется необходимость установки — исследовать искусство в культурном контексте.
Интересно, что именно в среде этнологов, в чьем делении находилась вся научная проблематика примитивного мира (так как волна широкого энтузиазма, вызванного вниманием авангардистов к примитивной скульптуре, схлынула и затерялась в калейдоскопе «новых» и «новейших» течений европейского современного искусства), и осуществилась ревизия концепции «примитивный художник — ключ к примитивной эстетике». Открытый удар этой концепции был нанесен в ходе конференции «Художник в племенном обществе», организованной Лондонским антропологическим институтом в 1957 г. Ссылаясь на Уайтхеда («Мы, вероятно, достигаем наибольшего прогресса, когда анализируем предположение наиболее неоспоримое»), американский антрополог африканист Поль Боганнен прямо заявил о недостаточности объяснения «примитивного» искусства через оценку и понимание роли и творчества художника. Этот метод отпадает сам собой, считает он, если мы попытаемся провести аналогичную процедуру в отношении европейского искусства, тем более, что, как показали полевые исследования, «примитивный» художник вообще не имеет эстетических представлений, следовательно, детерминанты «примитивного» творчества нужно искать в чем-то другом.
Таким образом, весьма неожиданно (после яркого доклада П. Боганнена реакция была достаточно энергичной) оказалось беспочвенным и несостоятельным представление, бессознательно оберегаемое европейскими научными кругами, связанными с данной областью, о том, что разрешение проблемы «примитивного» искусства и «примитивного» творчества — дело техники. Нельзя не заметить, что стремительная победа критики в этом случае свидетельствовала в первую очередь отнюдь не о том, что концепция «художник — ключ к эстетике» была неверна, ошибочна или недостаточно аргументирована. Она, конечно, не была аргументирована никем и никак, а главное то, что она возникла как проблема научно-гуманистическая, тогда как психологи, например, вообще не участвовали в ее зарождении. Представляется, что этот факт оказался существенным для ее существования и развития.
Шоковая реакция, вызванная документированным (в результате полевых исследований) «доказательством» отсутствия персональной «примитивной» эстетики, как представляется, не была адекватной. Конечно, нелегко эксплицировать эстетику «примитивного» художника, если в отношении европейских эта процедура далеко не всегда имеет смысл. Даже мастера литературы (этого словесного искусства), и среди них величайшие, каким был Лев Толстой, предпочитают отсылать к тексту своего произведения, нежели интерпретировать его. По сути дела реакция должна была быть обращена не столько к отрицанию художника как предмета продуктивного исследования, сколько к пересмотру средств анализа, и послужить толчком к их усовершенствованию, уточнению модуса изучения объекта, необходимого соответствия «инструментов» и «поля деятельности», привлечению специалистов, имеющих опыт анализа деятельности в контексте как «базальных», общевидовых, так и «надстроечных», культурно-исторических факторов.
Теперь, по прошествии нескольких десятилетий обращение к началу дискуссии о примитивном художнике (начатой с легкой руки авангардистов) проясняет ряд важных моментов. Прежде всего тот факт, что проблема художественного творчества, строго говоря, так и не была обозначена в своем существе. Авангардисты предполагали, что всякий оригинальный художник стоит перед одной проблемой, говоря кратко — как выразить то, что хочется выразить? Ученые, же оказавшись в аналогичной ситуации (столкновения с новым, неевропейским миром художественного творчества), интерпретировали ее в виде проблемы: искусство как творчество универсально и вездесуще, следовательно, художник — агент этого рода деятельности должен не только содержать в себе адекватные транс-культурные характеристики, но и представлять собой единственный достоверный источник для воспроизведения и экспликации законов как индивидуального, так и универсального порядка.
Поиск эстетических элементов в «примитивной» культуре, элементов, аналогичных европейским эстетическим представлениям, вряд ли может быть продуктивным. Исследование, видимо, следует проводить в более широком масштабе, позволяющем представить общие структуры деятельного сознания, активно проявляющие себя формы мышления, а также актуализированные психические процессы. Думается, что сознание носителей «примитивной» культуры, не отличаясь по своей природе и общим закономерностям развития от европейского, имеет несравненно более тотально организованные структуры. Эти структуры предполагают функционирование духовной жизни общества в неких очень устойчивых унифицированных формах; в то же время внутри этих константных форм могут возникать и реализовываться достаточно разнообразные и весьма динамичные социокультурные явления и процессы, в том числе художественные.
Конечно, мы не можем наблюдать сам процесс создания «примитивных» произведений искусства. Научный анализ, его совершенствование позволяют лишь все более определенно очерчивать границы, в которых этот процесс происходит. Психоанализ, к примеру, достижения которого считаются достаточно интересными, продвинул научные форпосты главным образом в аспекте мотиваций к творчеству. Проблема детерминаций (психологических, культурно-исторических и др.) и та область, которая стоит за ней, остаются открытыми. В настоящем случае проблема детерминации — другая сторона проблемы природы художественного творчества. Рассуждая самым схематичным образом, условно примем инстинкт и интеллект (общевидовое и социокультурное начала) за два полюса психической жизни. Можно представить, что в процессе художественного творчества создается определенное напряжение между этими полюсами. В наши дни совершенно справедливо считается анахронизмом сводить творчество к преобладающему значению одного из них. Каково же взаимодействие интеллектуального и инстинктивного — интуитивного? Можно ли определить механизм самого процесса? По-видимому, инстинкты исполняют роль своеобразного двигателя, благодаря деятельности которых осуществляется работа сложной системы интеллекта. Слишком опосредованные, отрефлексированные отношения между этими полюсами, видимо, приводят к заметному оскудению, бессилию художественной формы, весьма отчетливо наблюдаемому в некоторые периоды истории искусства. Может быть, именно среди художников, обладающих особенно тонкой, чуткой конституцией, такое ослабление «напряжения» фиксируется в более острой форме; их реакция более естественна и более энергична. В этом свете легко объясняется и тяга авангардистов к детскому искусству и искусству «примитивных» как источнику оживляющей силы. Знаменательна в этой связи фраза, которую, говорят, произнес на склоне лет Пикассо по поводу детских рисунков: «В их годы я умел рисовать, как Рафаэль, но мне понадобилась вся жизнь, чтобы научиться рисовать как они». Достаточно близко понимал существо проблемы детерминации один из крупнейших исследователей искусства палеолита Анри Брейль, выразивший ее, правда, в других терминах: «Если бы искусство ради искусства не явилось бы в жизнь, магическое или религиозное искусство никогда бы не существовало. Но, если бы магические и религиозные идеи не пропитали это «искусство ради искусства», включая его в наиболее важные сферы реальной жизни, искусство, будучи (тем самым) недостаточно почитаемым, оставалось бы примитивным в высшей степени».
Таким образом, в творчестве эстетическая детерминанта («искусство ради искусства», искусство ради наслаждения красотой) вступает, по-видимому, в достаточно сложное взаимодействие с детерминантами культурно-историческими, и только в этом взаимодействии вырастает искусство. Поэтому, в частности, и правильная постановка и разрешение проблемы «примитивного» художественного творчества возможны лишь в рамках того подхода, который умеет не упускать из виду обе детерминанты творческой деятельности, подхода, который выступает давней традицией отечественной психологии.
Лапина Е.А. Роль психологии в изучении «неевропейских» форм художественного творчества.
Исследование проблем психологии творчества. Сборник. — М., 1983, с.326-335.
1.2. Психологические детерминанты межэтнических отношений. Этнопсихология
1.2. Психологические детерминанты межэтнических отношений
Феномены межгруппового восприятия детерминированы не только реальными межгрупповыми отношениями и шире – социальным контекстом. Существует и вторая – психологическая – линия детерминации, поэтому необходим учет лежащих в их основе когнитивных процессов. Их рассмотрение следует начать с базового процесса категоризации, с помощью которого люди интерпретируют окружающий мир и свое место в нем. Иными словами, это процесс, приводящий к порождению в сознании человека образа мира[73]. А.Н.Леонтьев, отмечая, что «…проблема восприятия должна ставиться как проблема построения в сознании индивида многомерного образа мира, образа реальности», подчеркивал, что мерность или категориальность мира суть характеристика образа мира, не имманентная самому образу. Т.е. когнитивный процесс категоризации отражает категориальность объективного мира (Леонтьев, 1983, с.254).
Пунктом согласия большинства исследователей, принадлежащих к различным отраслям знаний и теоретическим ориентациям, является подчеркивание важности принципа биполярности, в соответствии с которым протекает категоризация. Предполагается, что в архаическом мышлении понятия рождались парами, так как возникали из сравнения – понятие света появилось одновременно с понятием тьмы, покоя – с движением, жизни – со смертью. Древнейшая система категоризации, основанная на принципе биполярности, сохранила поразительную устойчивость до наших дней. В соответствии с этим принципом происходит и категоризация общностей, членами которых люди себя воспринимают («мы»), и тех, которые они не воспринимают своими («они»).
Распределение людей по группам, категоризация на «мы» – «они» происходит при построении образа социального мира, если вслед за А.Я.Гуревичем, выделяя универсальные, т.е. присущие человеку на любом этапе его истории, но изменчивые по своему содержанию в разных культурах, категории, разделять их на «природный космос» и «социальный космос» (см. Гуревич, 1984).
Этнические общности занимают важное место среди множества социальных категорий – социальных классов, профессий, социальных ролей, религиозной принадлежности, политических пристрастий и т.п. При построении иерархии социальных категорий они оказываются на одном из верхних уровней, вслед за категоризацией людей как членов рода Homo sapiens (см. Rosch, 1978).
А по мнению российского историка Б.Ф.Поршнева, этнические категории и появились следом за этой глобальной категорией и ее противоположностью (люди – нелюди). Поршнев попытался вывести психологические детерминанты межгрупповых отношений из материалов человеческой истории и рассмотреть процессы, связанные с идентификацией индивида с группой, начиная с самых истоков становления человечества как социальной общности. Согласно его гипотезе, субъективное «мы» появляется, когда люди повстречались и обособились от каких-либо «они», т.е. осознали бинарную оппозицию «они – нелюди, мы – люди»:
«Первое человеческое психологическое отношение – это не самосознание первобытной родовой общины, а отношение людей к своим близким животнообразным предкам и тем самым ощущение ими себя именно как людей, а не как членов своей общины» (Поршнев, 1979, с.83).
По мере вымирания и истребления палеоантропов та же психологическая схема распространилась на отношения между группами людей: общинами, родами, племенами. Но и в этом случае «мы» – это всегда люди, а в принадлежности к людям членов чужой группы у первобытного человека могли возникнуть сомнения. Пример, подтверждающий гипотезу Поршнева, можно привести из исследований австралийских аборигенов:
«Аборигены считали соседние группы, сходные по языку и культуре, близкородственными и называли их «дьянду». Для всех других групп у них имелся термин «нгаи», означавший «чужаки, враги»… Вместе с тем отношение к нгаи было дифференцированным. Тех из них, кто жил по соседству и с кем контакты имелись, аборигены считали «бин», т.е. людьми по своему физическому облику. Что же касается населения, жившего вдалеке, то аборигены сомневались в его принадлежности к разряду людей» (История первобытного общества, 1986, с.466).
На это указывают и весьма многочисленные этнонимы со значением «люди», например, у многих народов Сибири и Дальнего Востока – нанайцев, нивхов, кетов и др. А самоназвание чукчей – луораветланы – «настоящие люди». Отзвук подобного отношения к чужим мы обнаружим и в русском названии народа, который сам себя называет deutsch[74]. В древнерусском языке словом немец обозначали как человека, говорящего неясно, непонятно, так и иностранца: чужестранцы, не говорящие по-русски, воспринимались почти немыми, а значит, если и людьми, то достаточно ущербными.
В концепции Поршнева речь идет о процессах категоризации (на «мы» и «они»), социальной идентификации и социальной дифференциации, если использовать категориальную сетку британских исследователей А.Тэшфела и Дж.Тернера, получившую широкое распространение в мировой социальной психологии (см. Tajfel, Turner, 1986). Употребляя разные термины, они выдвигают общий психологический принцип, согласно которому дифференциация (оценочное сравнение) категоризуемых групп неразрывно связана с другим когнитивным процессом – групповой идентификацией (осознанием принадлежности к группе). Или, по меткому выражению Поршнева: «всякое противопоставление объединяет, всякое объединение противопоставляет, мера противопоставления есть мера объединения» (Поршнев, 1973, с. 14).
Позиции советского и британских исследователей не полностью совпадают. Поршнев настаивает на первичности «они» по отношению к «мы», т.е. на первичности межгрупповой дифференциации. Поддержку этой точке зрения можно найти в истории первобытного общества, для которого очень долго было характерно диффузное этническое самосознание. Например, у раннеземледельческих групп:
«Нередко самоназваний вообще не было, но зато всегда имелись названия для иноязычных и/или инокультурных соседей, что указывает на наличие этнического сознания. Иногда группа использовала в качестве самоназвания прозвище, данное ей соседями, если только оно не имело ярко выраженного негативного оттенка» (История первобытного общества, 1986, с. 476-477)[75].
А Тэшфел все когнитивные процессы выстраивает в цепочку, в которой идентификация предшествует дифференциации. Но это различие не столь важно, так как выделение последовательности когнитивных процессов – научная абстракция: в реальности два процесса неотделимы друг от друга, и в зависимости от обстоятельств один из них может быть более определенным, осознанным, чем другой.
В ситуации конфликта одна из сторон может быть отвергаема очень широким блоком этнических общностей, для которых важнее обособление от «они», чем уподобление: «именно… «они» наделяются однозначной этнической характеристикой, и поэтому борьба с ними воспринимается как борьба с конкретным носителем чуждой культуры и чужих национальных интересов» (Ямское, 1997, с.217). Например, живущие в Приднестровье русские, украинцы и даже молдаване объединились в борьбе с руководством Республики Молдова против «румынизации».
Психологические и поведенческие детерминанты участия в физической активности на протяжении всей жизни
Текущее определение физической активности (ФА) включает все возможные формы, такие как неструктурированная и повседневная жизненная активность, структурированные упражнения, состоящие из заранее спланированных, преднамеренных и повторяющихся действий, а также массовые и соревновательные виды спорта. Достаточно активного образа жизни можно достичь через …
Текущее определение физической активности (ФА) включает все возможные формы, такие как неструктурированная и повседневная жизненная активность, структурированные упражнения, состоящие из заранее спланированных, преднамеренных и повторяющихся действий, а также массовые и соревновательные виды спорта.Достаточно активного образа жизни можно достичь на протяжении всей жизни, выбрав одну или несколько форм ПА. Действительно, пропаганда здорового образа жизни должна подчеркивать участие во всех формах ПА на всех этапах жизни (то есть в молодом, среднем и старшем возрасте).
Участие в PA связано со многими преимуществами для здоровья, а постоянное занятие спортом может привести к положительным ценностям, таким как социальная интеграция, интеграция, гендерное равенство и образование. Однако большая часть населения мира не соблюдает действующие правила ПА.Участие в PA зависит от нескольких детерминант, недавно обобщенных в исследовательском проекте DEDIPAC-KH (DEterminants of DIet and Physical ACtivity-Knowledge Hub), в котором участвуют 12 европейских стран. Среди семи широких категорий детерминант, установленных в этом проекте (биологические, поведенческие, психологические, физическая среда, социокультурные, социально-экономические, политические), психологические и поведенческие детерминанты имеют особое значение. Хотя существует большой объем литературы, ясно, что имеющиеся на сегодняшний день доказательства ограничены и неубедительны.Следовательно, необходимы дополнительные исследования для улучшения нашего понимания детерминант участия и поведения ПА на протяжении всей жизни.
Эта тема исследования предлагает статьи, которые исследуют психологические и поведенческие детерминанты ПА, с явным акцентом на участие и поведение ПА. Поощряются исследования на всех этапах жизни, поскольку участие / поддержание ПА имеет решающее значение от начальных этапов жизни, для физического и когнитивного развития, до заключительных этапов жизни, для сохранения физического и психического здоровья.Вклады могут быть сосредоточены на одной категории детерминант (т. Е. Психологических или поведенческих). Однако мы особенно поощряем исследования, направленные на изучение взаимодействия между поведенческими и психологическими факторами и их взаимосвязи с участием и поведением ПА.
Потенциальные темы включают (но не ограничиваются ими):
Психологические детерминанты
• Черты личности и участие в ПА
• Взаимосвязь между стрессом и участием в ПА
• Роль когнитивных навыков в участии в ПА
• Награды и участие в ПА
Поведенческие детерминанты
• Роль стратегий продвижения PA в образовании / школе
• Взаимосвязь между технологиями (e.g., использование экрана, exergaming) и участие в PA
• Образ жизни и участие в PA
• Жизненные события (например, выход на пенсию, переход в университет) и участие в PA
• Перспективы PA среди иммигрантов и беженцев
Мы приветствуем все типы статей , в частности, оригинальные исследования с использованием нескольких дизайнов исследований, хотя также настоятельно рекомендуется использовать долгосрочные проспективные и продольные экспериментальные планы и подходы к анализу посредничества / модерации.
Ключевые слова : Физическая активность, упражнения, спорт, поведенческие, психологические детерминанты
Важное примечание : Все материалы по данной теме исследования должны находиться в рамках того раздела и журнала, в который они были отправлены, как это определено в их заявлениях о миссии.Frontiers оставляет за собой право направить рукопись за пределами области охвата в более подходящий раздел или журнал на любом этапе рецензирования.
Психологические, социальные и биологические детерминанты плохого здоровья (pSoBid): протокол исследования популяционного исследования | BMC Public Health
Дэйви Смит G: Социально-экономические различия. Подход к эпидемиологии хронических заболеваний на протяжении всей жизни. 1997, Оксфорд: Издательство Оксфордского университета
Google Scholar
Ионеску М.В., Кэри Ф., Тейт И.С., Стил Р.Дж.: Социально-экономический статус и стадия при представлении колоректального рака [письмо] [см. Комментарии]. Ланцет. 1998, 352: 1439-10.1016 / S0140-6736 (98) 00052-X.
CAS Статья PubMed Google Scholar
Tunstall-Pedoe H, Woodward M, Tavendale R, Brook RA, McCluskey MK: Сравнение прогнозов 27 различных факторов ишемической болезни сердца и смерти у мужчин и женщин в шотландском исследовании здоровья сердца: когортное исследование .BMJ. 1997, 315: 722-729.
CAS Статья PubMed PubMed Central Google Scholar
Capewell S, Morrison CE, McMurray JJ: Вклад современного лечения сердечно-сосудистых заболеваний и изменения факторов риска в снижение смертности от ишемической болезни сердца в Шотландии в период с 1975 по 1994 год. Сердце. 1999, 81: 380-386.
CAS Статья PubMed PubMed Central Google Scholar
Shewry MC, Smith WC, Woodward M, Tunstall-Pedoe H: Различия в факторах риска коронарных заболеваний в зависимости от социального статуса: результаты шотландского исследования здоровья сердца. Br J Gen Pract. 1992, 42: 406-410.
CAS PubMed PubMed Central Google Scholar
Solar O, Ирвин А., Вега Дж .: Концептуальная основа действий по социальным детерминантам здоровья. 2007, Женева
Google Scholar
Хэнлон П., Уолш Д., Уайт Б. В.: Пусть процветает Глазго. 2006, Центр здоровья населения Глазго
Google Scholar
Сурок М.: В болезни и в богатстве: социальные причины болезни. 1995
Google Scholar
Мармот М., Уилкинсон Р.Г .: Социальные детерминанты здоровья. 1999, Нью-Йорк: Oxford University Press Inc
Google Scholar
O’Reilly DS, Upton MN, Caslake MJ, Robertson M, Norrie J, McConnachie A, Watt GCM, Packard CJ, от имени исследовательских групп Midspan и WOSCOPS: Концентрация реактивного белка в плазме C указывает на прямую связь между системным воспалением и социальная депривация. Сердце. 2006, 92: 533-535. 10.1136 / час.2005.063081.
Артикул PubMed PubMed Central Google Scholar
Саттар Н., МакКонначи А., О’Рейли Д., Аптон М. Н., Грир И. А., Смит Г., Ватт Г.: Обратная связь между массой тела при рождении и концентрациями С-реактивного белка в семейном исследовании MIDSPAN.Артериосклер Thromb Vasc Biol. 2004, 24: 583-587. 10.1161 / 01.ATV.0000118277.41584.63.
CAS Статья PubMed Google Scholar
Химено Д., Бруннер Э. Дж., Лоу Г. Д., Рамли А., Мармот М. Г., Ферри Дж. Э .: Социально-экономическое положение взрослых, С-реактивный белок и интерлюкин-6 в проспективном исследовании Уайтхолла II. Европейский журнал эпидемиологии. 2007, 22: 675-683. 10.1007 / s10654-007-9171-9.
Артикул PubMed Google Scholar
Росс Р.: Атеросклероз — воспалительное заболевание. N Engl J Med. 1999, 340: 115-126. 10.1056 / NEJM199
CAS Статья PubMed Google Scholar
Либби П., Теру П. Патофизиология ишемической болезни сердца. Тираж. 2005, 111: 3481-3488. 10.1161 / CIRCULATIONAHA.105.537878.
Артикул PubMed Google Scholar
Freeman DJ, Norrie J, Caslake MJ, Gaw A, Ford I, Lowe GDO, O’Reilly D, Packard CJ, Sattar N: C-реактивный белок является независимым предиктором риска развития диабета на западе Шотландии Исследование коронарной профилактики. Сахарный диабет. 2002, 51: 1596-1600. 10.2337 / диабет.51.5.1596.
CAS Статья PubMed Google Scholar
Штерн М.П .: Диабет и сердечно-сосудистые заболевания. Гипотеза «общей почвы».Сахарный диабет. 1995, 44: 369-374. 10.2337 / диабет.44.4.369.
CAS Статья PubMed Google Scholar
Саттар Н., МакКэри Д.В., Капелл Х., Макиннес И.Б.: Объясняя, как «высококлассное» системное воспаление ускоряет сосудистый риск при ревматоидном артрите. Тираж. 2003, 108: 2957-2963. 10.1161 / 01.CIR.0000099844.31524.05.
Артикул PubMed Google Scholar
Weaver JD, Huang MH, Albert M, Harris T, Rowe JW, Seeman TE: Интерлейкин-6 и риск снижения когнитивных функций: Исследования Макартура успешного старения. Неврология. 2002, 59: 371-378.
CAS Статья PubMed Google Scholar
Яффе К., Линдквист К., Пеннинкс Б.В., Симонсик Е.М., Пахор М., Кричевский С., Лаунер Л., Куллер Л., Рубин С., Харрис Т.: маркеры воспаления и когнитивные функции у хорошо функционирующих афроамериканцев и белых пожилых людей. .Неврология. 2003, 61: 76-80.
CAS Статья PubMed Google Scholar
Wright CE, Strike PC, Brydon L, Steptoe A: Острое воспаление и плохое настроение: опосредовано активацией цитокинов. Мозг, поведение и иммунитет. 2005, 19: 345-350. 10.1016 / j.bbi.2004.10.003.
CAS Статья PubMed Google Scholar
Schram MT, Euser SM, de Craen AJM, Witteman JCM, Frolich M, Hofman A, Jolles J, Breteler MMB, Westendorp RGJ: Системные маркеры воспаления и когнитивного снижения в пожилом возрасте.J Am Geriatr Soc. 2007, 55: 708-716. 10.1111 / j.1532-5415.2007.01159.x.
Артикул PubMed Google Scholar
Штерн М.П .: Диабет и сердечно-сосудистые заболевания. Гипотеза «общей почвы». Сахарный диабет. 1995, 44: 369-374. 10.2337 / диабет.44.4.369.
CAS Статья PubMed Google Scholar
Бастард Дж. П., Маачи М., Лагату С., Ким М. Дж., Карон М., Видаль Х, Кейпо Дж., Фив Б. Последние достижения в области взаимосвязи между ожирением, воспалением и инсулинорезистентностью.Eur Cytokine Netw. 2006, 17: 4-12.
CAS PubMed Google Scholar
Хотамислигил GS: Воспаление и нарушения обмена веществ. Природа. 2006, 444: 860-867. 10.1038 / природа05485.
CAS Статья PubMed Google Scholar
Wild SH, Byrne CD: Факторы риска диабета и ишемической болезни сердца. BMJ. 2006, 333: 1009-1011. 10.1136 / bmj.39024.568738.43.
Артикул PubMed PubMed Central Google Scholar
Stunkard AJ, Faith MS, Allison KC: Депрессия и ожирение. Биологическая психиатрия. 2003, 54: 330-337. 10.1016 / S0006-3223 (03) 00608-5.
Артикул PubMed Google Scholar
Katon WJ: Клинические и медицинские услуги взаимосвязи между большой депрессией, депрессивными симптомами и общим соматическим заболеванием.Биологическая психиатрия. 2003, 54: 216-226. 10.1016 / S0006-3223 (03) 00273-7.
Артикул PubMed Google Scholar
Мессье C: Влияние нарушения толерантности к глюкозе и диабета 2 типа на когнитивное старение. Нейробиология старения. 2005, 26: 26-30. 10.1016 / j.neurobiolaging.2005.09.014.
Артикул PubMed Google Scholar
Liukkonen T, Silvennoinen-Kassinen S, Jokelainen J, Rasanen P, Leinonen M, Meyer-Rochow VB, Timonen M: Связь между уровнями C-реактивного белка и депрессией: результаты когорты родившихся в Северной Финляндии 1966 г. Изучение.Биологическая психиатрия. 2006, 60: 825-830. 10.1016 / j.biopsych.2006.02.016.
CAS Статья PubMed Google Scholar
Teunissen CE, Boxtel van MP, Bosma H, Jolles J, Lutjohann D, Bergmann von K, Wauters A, Bosmans E, Maes M, Delanghe J, De Bruijn C, Steinbusch HW, Blom HJ, de Vente J: Сывороточные маркеры в отношении когнитивного функционирования у стареющего населения: результаты Маастрихтского исследования старения (MAAS). Tijdschr Gerontol Geriatr.2003, 34: 6-12.
CAS PubMed Google Scholar
Hemingway H, Shipley M, Mullen MJ, Kumari M, Brunner E, Taylor M, Donald AE, Deanfield JE, Marmot M: Социальные и психосоциальные влияния на маркеры воспаления и сосудистую функцию у государственных служащих (Whitehall II изучение). Американский журнал кардиологии. 2003, 92: 984-987. 10.1016 / S0002-9149 (03) 00985-8.
CAS Статья PubMed Google Scholar
Лоулор Д.А., Смит Г.Д., Эбрагим С.: Ассоциация инсулинорезистентности с депрессией: перекрестные результаты исследования сердца и здоровья британских женщин. BMJ. 2003, 327: 1383-1384. 10.1136 / bmj.327.7428.1383.
Артикул PubMed PubMed Central Google Scholar
Барт Дж., Шумахер М., Херрманн-Линген К. Депрессия как фактор риска смертности пациентов с ишемической болезнью сердца: метаанализ.Psychosom Med. 2004, 66: 802-813. 10.1097 / 01.psy.0000146332.53619.b2.
Артикул PubMed Google Scholar
Melle van JP, de Jonge P, Spijkerman TA, Tijssen JGP, Ormel J, van Veldhuisen van DJ, Brink van den RHS, Berg van den MP: Прогностическая ассоциация депрессии после инфаркта миокарда со смертностью и сердечно-сосудистыми событиями : Мета-анализ. Psychosom Med. 2004, 66: 814-822. 10.1097 / 01.psy.0000146294.82810.9c.
Артикул PubMed Google Scholar
Denollet J, Brutsaert DL: Уменьшение эмоционального стресса улучшает прогноз при ишемической болезни сердца: 9-летняя смертность в клинических испытаниях реабилитации. Тираж. 2001, 104: 2018-2023. 10.1161 / hc4201.097940.
CAS Статья PubMed Google Scholar
Центр здоровья населения Глазго.[http://www.gcph.co.uk]
Административная система общей практики для Шотландии (GPASS). [http://www.gpass.scot.nhs.uk/]
Индекс общественного здоровья. [http://www.chiadvisorygroup.scot.nhs.uk/]
Шотландский индекс множественной депривации. [http://www.scotland.gov.uk/Topics/Statistics/SIMD/Overview]
Информационный буклет для пациентов. [http://www.gcph.co.uk/index.php?option=com_docman&task=doc_download&gid=236]
Гольдберг Д.П.: Выявление психических заболеваний с помощью анкеты. 1972, Лондон: Oxford University Press
Google Scholar
Сингх-Ману А., Ферри Дж. Э., Линч Дж. В., Мармот М: Роль когнитивных способностей (интеллекта) в объяснении связи между социально-экономическим положением и здоровьем: данные проспективного когортного исследования Уайтхолла II. Am J Epidemiol. 2005, 161: 831-839. 10.1093 / aje / kwi109.
Артикул PubMed Google Scholar
Johnston M, Wright SJ, Weinman J: Обобщенная шкала самоэффективности. Меры в психологии здоровья: портфолио пользователя. 1995, Виндзор: NFER-Nelson
Google Scholar
Антоновский А .: Структура и свойства шкалы чувства когерентности. Soc Sci Med. 1993, 36: 725-733. 10.1016 / 0277-9536 (93)
-З.CAS Статья PubMed Google Scholar
Бек Т.А., Стир Р.А.: Шкала безнадежности Бека. 2007, Лондон: оценка Харкорта
Google Scholar
Смит А.П., Кларк Р., Галлахер Дж. Зерновые для завтрака и кофе с кофеином: влияние на рабочую память, внимание, настроение и сердечно-сосудистую систему. Физиология и поведение. 1999, 67: 9-17. 10.1016 / S0031-9384 (99) 00025-6.
CAS Статья Google Scholar
Смит А. П., Кендрик А. М.: Питание и представление. Справочник по характеристикам человека. 1992, Сан-Диего: Academic Press, 2:
Google Scholar
Айзенк HJ, Айзенк SBG: короткая шкала EPQ-R. Лондон. 1991
Google Scholar
Джонстон М, Райт SJ, Вайнман Дж .: Шкала самооценки Розенберга. Меры в психологии здоровья: портфолио пользователя. 1995, Виндзор: NFER-Nelson
Google Scholar
Reitan RM, Wolfson D: Тест категорий и тест на построение следов как меры функций лобных долей. Клинический нейропсихолог. 1995, 9: 50-56. 10.1080 / 13854049508402057.
Артикул Google Scholar
Тренерри М.Р., Кроссон Б., Дебо Дж., Лебер В.Р.: Нейропсихологический скрининговый тест Струпа. 1989, Одесса, Флорида: Ресурсы по психологической оценке
Google Scholar
Crawford JR, Deary IJ, Starr JM, Whalley LJ: NART как показатель предшествующего интеллектуального функционирования: ретроспективное исследование достоверности, охватывающее 66-летний интервал. Психологическая медицина. 2001, 31: 451-458.
CAS Статья PubMed Google Scholar
Уважаемый IJ, Der G, Ford G: Время реакции и различия в интеллекте: популяционное когортное исследование. Интеллект. 2001, 29: 389-399. 10.1016 / S0160-2896 (01) 00062-9.
Артикул Google Scholar
de Groot E, Zwindeerman AH, Steen van der AFW, Ackerstaff RGA, Swijndregt van ADM, Bom N, Lie KI, Bruschke AVG: Анализ компонентов вариации при измерениях толщины интима-медиа картоида и бедренной кости. Ультразвук в медицине и биологии. 1998, 24: 825-832. 10.1016 / S0301-5629 (98) 00037-4.
CAS Статья PubMed Google Scholar
Джон JP, Kastelein MDP, Erik SG, Stroes MDP, Eric de Groot MDP: Субклинический атеросклероз как цель терапии: потенциальная роль статинов. Американский журнал кардиологии. 2004, 93: 737-740. 10.1016 / j.amjcard.2003.11.072.
Артикул Google Scholar
Kiechl S, Egger G, Mayr M, Wiedermann CJ, Bonora E, Oberhollenzer F, Muggeo M, Xu Q, Wick G, Poewe W, Willeit J: Хронические инфекции и риск каротидного атеросклероза: предполагаемые результаты Из исследования большого населения.Тираж. 2001, 103: 1064-1070.
CAS Статья PubMed Google Scholar
Бек Дж. Д., Элтер Дж. Р., Хейсс Дж., Купер Д., Мауриелло С. М., Оффенбахер С. Взаимосвязь заболеваний пародонта с толщиной стенки интима-медиа сонной артерии: исследование риска атеросклероза в сообществах (ARIC). Артериосклер Thromb Vasc Biol. 2001, 21: 1816-1822. 10.1161 / hq1101.097803.
CAS Статья PubMed Google Scholar
Meer van der IM, Bots ML, Hofman A, Iglesias del Sol A, Kuip van der DAM, Witteman JCM: Прогностическая ценность неинвазивных мер атеросклероза при инфаркте миокарда: Роттердамское исследование. Тираж. 2004, 109: 1089-1094. 10.1161 / 01.CIR.0000120708.59903.1B.
Артикул PubMed Google Scholar
Touboul PJ, Hennerici MG, Meairs S, Adams H, Amarenco P, Desvarieu M, Ebrahim S, Fatar M, Hernandez RH, Kownator S, Prati P, Rundek T, Taylor A, Bornstein N, Csiba L , Викаут Э., Ву К.С., Заннад Ф: Мангеймский консенсус по толщине Intima-Media.Цереброваскулярные заболевания. 2004, 18: 346-349. 10.1159 / 000081812.
Артикул PubMed Google Scholar
Hollander M, Bots ML, del Sol AI, Koudstaal PJ, Witteman JCM, Grobbee DE, Hofman A, Breteler MMB: Каротидные бляшки увеличивают риск инсульта и подтипов инфаркта мозга у бессимптомных пожилых людей: исследование ротоглотки . Тираж. 2002, 105: 2872-2877. 10.1161 / 01.CIR.0000018650.58984.75.
CAS Статья PubMed Google Scholar
Bots ML, Hoes AW, Koudstaal PJ, Hofman A, Grobbee DE: Толщина интима-медиа общей сонной артерии и риск инсульта и инфаркта миокарда: Роттердамское исследование 1192. Циркуляция. 1997, 96: 1432-1437.
CAS Статья PubMed Google Scholar
Lawlor DA, Ebrahim S, Whincup P, Sterne J, Papacosta O, Wannamethee G, Dhanjil S, Griffin M, Nicolaides AN, Davey Smith G: Половые различия в распределении жира в организме и толщине интима-медиа сонной артерии: крест секционное обследование с использованием данных британского регионального исследования сердца.J Epidemiol Community Health. 2004, 58: 700-704. 10.1136 / jech.2003.014001.
Артикул PubMed PubMed Central Google Scholar
Карстэйрс V, Моррис Р.: Лишения и здоровье в Шотландии. 1991, Абердин: издательство Абердинского университета
Google Scholar
Бишоп Дж., Кларк Д., Харрис В., Стоктон Д., Саттон М.: Измерение депривации и городских и сельских районов в ISD.2004, Эдинбург
Google Scholar
The Scottish Health Survey 2003. 2005, Эдинбург
Веб-сайт исследования pSoBid на веб-сайте GCPH. [http://www.gcph.co.uk/index.php?option=com_content&task=view&id=28&Itemid=44]
Другие факторы помощи — Принципы социальной психологии — 1-е международное издание
- Просмотрите личностные, гендерные и культурные переменные, связанные с альтруизмом.
- Объясните, как реакция человека, которому помогают, могут повлиять на пользу от помощи.
- Обрисуйте способы, которыми мы могли бы увеличить помощь.
Хотя мы обсудили многие из наиболее важных факторов, есть и другие переменные, которые определяют нашу готовность помогать другим. Сюда входят характеристики людей, которые потенциально могут оказать помощь, а также то, как другие реагируют на помощь, которую они могут получить.Рассмотрим их сейчас.
Некоторые люди более полезны, чем другие: альтруистическая личность
Мы увидели, что социальная ситуация очень сильно влияет на то, помогаем мы или нет. Но хотя влияние личности может быть не таким сильным, как влияние социального контекста, личностные переменные имеют значение. Некоторые люди действительно более полезны, чем другие, в самых разных ситуациях , и мы говорим, что у этих людей альтруистическая или просоциальная личность (Penner, Fritzsche, Craiger, & Freifeld, 1995).Чтобы увидеть, как вы относитесь к этой переменной, прочтите утверждения на рис. 8.10, «Измерение альтруистической личности» и подумайте, в какой степени вы с ними согласны.
Альтруистическая личность включает как когнитивные, так и эмоциональные реакции, которые мы испытываем в окружении других.Люди с альтруистическим характером склонны проявлять сочувствие и симпатию к другим и считают, что следовать норме социальной ответственности уместно и правильно. Эти люди помогают большему количеству людей в более широком спектре областей, включая оказание помощи коллегам, донорство органов и волонтерство, а также было установлено, что они помогают быстрее, чем люди, получившие более низкие баллы по этим критериям (Борман, Пеннер, Аллен и Motowidlo, 2001; Penner, 2002). Продольное исследование, проведенное Нэнси Айзенберг и ее коллегами (Eisenberg et al., 1999) обнаружил, что дети, которые были наиболее полезными, когда их оценивали в дошкольных классах, также оказывали наибольшую помощь в более позднем детстве и в раннем взрослом возрасте, что позволяет предположить, что они действительно были полезными людьми. Люди с альтруистическим характером кажутся людьми, у которых есть сильная забота о других: им нравится быть с ними, общаться с ними и помогать другим.
Отчасти альтруистическая личность передается по наследству. Исследования показали, что однояйцевые близнецы более похожи друг на друга как по своим эмоциям, связанным с оказанием помощи (например, сочувствие), так и по своей реальной помощи, чем разнояйцевые близнецы, которые разделяют лишь часть своего генетического состава (Дэвис, Люс и Краус, 1994).
Гендерные различия в оказании помощи
Возможно, вы уже задавали себе важный вопрос о помощи: мужчины или женщины помогают больше? И, возможно, вы ответили на этот вопрос. Например, вы могли решить, что женщины будут более полезными, потому что они в целом более приспособлены к потребностям других. Или, возможно, вы решили, что мужчины будут более полезными, потому что помощь предполагает демонстрацию храбрости, а мужчины с большей вероятностью захотят стать героями или, по крайней мере, выглядеть героями в глазах других людей.
На самом деле, в среднем нет большой разницы между мужчинами и женщинами с точки зрения их помощи. Например, как в канадских, так и в американских исследованиях альтруизма, которые мы обсуждали ранее в этой главе, процент женщин-волонтеров (48% в Канаде и 46% в США) существенно не отличался от процента мужчин (46% в США). Канада и 42% в США). Скорее, кажется, что существует взаимодействие от человека к ситуации, так что гендерные различия в одних ситуациях проявляются сильнее, чем в других.Различия зависят не только от возможности помочь, но и от типа помощи, которая требуется (Becker & Eagly, 2004). Как правило, мужчины чаще помогают в ситуациях, требующих физической силы. Если вы посмотрите фотографии и видео, сделанные сразу после нападения на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке в 2001 году, вы увидите множество изображений пожарных и полицейских, которые в основном были мужчинами, участвовавших в героических актах помощи.
Это не означает, что женщины менее полезны — на самом деле тысячи женщин помогли во время и после нападения на Всемирный торговый центр, ухаживая за ранеными в больницах, сдавая кровь, собирая деньги для семей жертв и помогая с бедствиями. очистка мест бедствий.Поскольку женщины в среднем более сосредоточены на заботах о других, они с большей вероятностью, чем мужчины, помогут в ситуациях, требующих долгосрочного воспитания и заботы, особенно в близких отношениях. Женщины также более склонны, чем мужчины, участвовать в поведении сообщества, например, работать волонтером в сообществе или помогать семьям (Becker & Eagly, 2004; Eagly & Becker, 2005). Помощь в семье в основном осуществляется матерями, сестрами, женами и подругами.
Хотя этот вид помощи с меньшей вероятностью будет вознагражден газетными историями и медалями, предоставление социальной поддержки и помощь людям в общении помогает нам достичь важной цели — налаживать отношения с другими людьми и, таким образом, помогает улучшить качество нашей жизни.И женщины не боятся помогать в опасных ситуациях. Фактически было обнаружено, что женщины с такой же вероятностью, как и мужчины, проявляют такое поведение, как дарение почки другим людям (Becker & Eagly, 2004).
Социальная психология в интересах общества
Религиозные люди более альтруистичны?
Считаете ли вы, что религиозные люди более полезны, чем менее религиозные? Есть множество причин полагать, что это может быть так. В конце концов, все основные религии проповедуют важность сострадания и помощи, и многие религиозные организации ежегодно помогают бедным и обездоленным.Религиозные организации помогают обеспечивать образование, еду, одежду, финансовую поддержку и другие предметы первой необходимости нуждающимся во всем мире.
На основании опросов и анкет подтверждается, что религиозные люди действительно сообщают, что они более полезны, чем менее религиозные (Penner, 2002). Например, Морган (1983) обнаружил, что люди, сообщавшие, что они чаще молились, также говорили, что они лучше, дружелюбнее и более отзывчивы по отношению к другим. Ферроу, Кинг и Уайт (2004) обнаружили значительную положительную взаимосвязь между религиозностью и просоциальными проблемами, такими как сочувствие, моральное мышление и ответственность, у городских старшеклассников.А Бенсон, Донахью и Эриксон (1989) обнаружили, что подростки, заявившие, что они более религиозны, также с большей вероятностью были вовлечены в проект волонтерской службы в прошлом году.
Батсон и его коллеги (1989) задавались вопросом, действительно ли религиозные люди с большей вероятностью помогут, или они просто указали, что будут участвовать в анкетах. Чтобы проверить этот вопрос, они наняли студентов колледжей и сначала попросили их рассказать о своих религиозных убеждениях. На основе этих ответов Бэтсон разделил студентов на одну из четырех групп:
- нерелигиозных студентов были теми, кто не проявлял особого интереса к религии.
- внешне религиозных студентов студентов — это те, кто в первую очередь указали, что они использовали религию для собственного интереса, например, чтобы чувствовать себя более комфортно и утешаться другими, для получения социального статуса и для поиска поддержки избранному образу жизни. Внешне религиозные люди были склонны соглашаться с такими утверждениями, как «Церковь важнее всего как место для установления хороших социальных отношений» и «Что религия предлагает мне больше всего, так это утешение, когда приходят печали и несчастья.”
- внутренне религиозных были теми, кто указывал, что они приняли религию и что она была частью их внутреннего опыта. Внутренне религиозные люди соглашались с такими утверждениями, как «Я очень стараюсь перенести мою религию на все остальные дела в моей жизни» и «Довольно часто я остро осознавал присутствие Бога или Божественного Существа».
- Наконец, люди, которые соглашались с такими утверждениями, как «Можно сказать, что я ценю свои религиозные сомнения и неуверенность» и «Вопросы гораздо важнее для моего религиозного опыта, чем ответы», были сочтены ориентированными на поиски .Эти студенты рассматривают религию как пожизненное обязательство получать ответы на важные моральные и религиозные вопросы.
Затем Батсон и его коллеги спросили участников, готовы ли они добровольно тратить свое время, помогая нуждающейся женщине или прогуливаясь на благотворительном марафоне. Однако в каждом случае Бэтсон также давал половине участников возможное оправдание того, что они не помогли, сообщив им, что ряд других студентов уже вызвались помочь женщине или что им придется пройти сложный физический экзамен, прежде чем они смогут быть в Walkathon.
Исследователи обнаружили, что внешне религиозные люди не более склонны помогать в целом и на самом деле менее склонны помогать, когда есть простой предлог, чтобы не помогать. Кажется, что внешне религиозные люди вовсе не были альтруистами. Внутренне религиозные участники казались несколько более альтруистичными — они помогали больше, когда помощь была легкой, но они не продолжали помогать, когда задача становилась трудной. Однако Бэтсон и его команда обнаружили, что ориентированные на поиски ученики были настоящими альтруистами — они вызвались помочь, даже когда для этого требовалось выполнить какое-то трудное упражнение, и продолжали помогать, даже когда имелся простой предлог не делать этого.
Хотя большинство исследований, изучающих роль религии в альтруизме, были корреляционными, есть также некоторые экспериментальные исследования, показывающие, что активация символов, относящихся к религии, вызывает усиление альтруизма. Шариф и Норензаян (2007) показали участникам своего исследования религиозные слова, такие как божественный , Бог , священный и пророк , а затем попросили их пожертвовать немного денег на благотворительность. Участники, которые видели религиозные слова, с большей вероятностью пожертвовали деньги анонимному получателю, чем контрольная группа людей, которые сталкивались с нерелигиозными контрольными словами.Однако религия была не единственной концепцией, которая увеличивала помощь. Аналогичное увеличение альтруизма было обнаружено, когда людям показывали слова, относящиеся к гражданскому долгу, такие как civic , jury , court , police и contract .
Таким образом, в ходе опроса религиозные люди говорят, что они более полезны, чем нерелигиозные, но действительно ли они помогают в конфликте с личными интересами, похоже, зависит от того, к какому типу религиозных людей они относятся.Люди, которые религиозны по личным причинам, связанным с заботой о себе, обычно не более полезны. С другой стороны, те, кто более ориентирован на поиски — те, кто действительно верит, что помощь является важной частью религиозного опыта, — скорее всего, помогут, даже если для этого требуются усилия. Более того, религия — не единственное, что делает нас полезными. Напоминание о других социальных нормах, таких как наша гражданская ответственность перед другими, также делает нас более полезными.
Кому мы помогаем? Атрибуция и помощь
Мы не помогаем всем одинаково — одни люди кажутся более достойными помощи, чем другие.Наши представления о нуждающихся людях имеют значение, как и наши эмоции по отношению к ним. Во-первых, важно наше восприятие объема потребности. Бикман и Камзан (1973) обнаружили, что люди гораздо более неохотно помогали тому, кто просил деньги в продуктовом магазине, чтобы купить тесто для печенья (предмет относительной роскоши), чем помогать тому, кто просил деньги на покупку молока (что кажется более необходимым) .
Помимо попыток определить, действительно ли нужна помощь, мы также склонны судить, заслуживают ли люди ее.Мы, как правило, меньше помогаем людям, которые, кажется, сами создали свои проблемы или которые, кажется, не очень много работают, чтобы решить их самостоятельно, чем мы делаем людям, которые нуждаются в помощи в результате событий, которые, кажется, быть вне их контроля. Представьте, например, что ученик вашего класса просит одолжить ваши классные заметки, чтобы подготовиться к экзамену. А затем представьте, если бы ученик сказал: «Я просто не умею делать хорошие записи — я хожу на все занятия и очень стараюсь, но просто не могу». Я предполагаю, что вы могли бы помочь этому ученику.С другой стороны, представьте, что ученик сказал: «Ну, я очень скучаю по урокам, потому что не хочу приходить, и даже когда я здесь, я не утруждаюсь делать заметки каждый день». Бьюсь об заклад, у вас будет меньше шансов помочь этому человеку, который, кажется, не очень старается.
Поддерживая эту идею, Дули (1995) предложил студентам прочитать сценарии о человеке, у которого был диагностирован СПИД. Участники, которые узнали, что человек заразился болезнью в результате переливания крови, почувствовали большее сочувствие и жалость к этому человеку, а также выразили большее желание помочь человеку, чем участники, которые считали, что болезнь была вызвана незащищенным сексом или незаконным путем. употребление наркотиков.Таким образом, одна из причин, по которой мы можем с особой вероятностью помочь жертвам ураганов и других стихийных бедствий, заключается в том, что мы видим, что эти люди не создавали собственных проблем. Те, кто возражает против помощи этим жертвам, вполне могут занять противоположную позицию, потому что они считают, что люди заслужили то, что получили («они должны были знать лучше, чем жить там»).
Утверждалось, что фундаментальное различие между людьми, придерживающимися политически консервативных взглядов, и теми, кто придерживается политически либеральных взглядов, заключается в том, как они воспринимают необходимость или моральную ответственность помощи другим, и что это связано с тем, как они воспринимают причины результатов людей.Рассмотрим людей, которым кажется, что помощь нужна, например, из-за нехватки еды, жилья или медицинского обслуживания. Либералы склонны приписывать эти результаты более внешнему, обвиняя в них несправедливые социальные практики и социальные структуры, которые создают неравенство. Поскольку они склонны полагать, что люди не заслуживают своего несчастного положения, они, скорее всего, предпочтут тратить средства на социальные программы, предназначенные для помощи этим людям. Консерваторы, с другой стороны, с большей вероятностью будут придерживаться мировых убеждений — убеждений, что люди получают в жизни то, что они заслуживают (Lerner, 1980).Консерваторы чаще приписывают отрицательные результаты, полагая, что потребности вызваны отсутствием усилий или способностей со стороны человека. Поэтому они менее склонны, чем либералы, отдавать предпочтение государственным расходам на социальное обеспечение и другие социальные программы, предназначенные для помощи людям (Kluegel & Smith, 1986; Skitka, 1999).
Реакции на получение справки
До этого момента в этой главе мы действовали так, как будто помощь — это всегда хорошо: людям нужна помощь, и они благодарны и благодарны людям, которые им помогают.Но, возможно, это не всегда так. Мы еще не учли когнитивные и эмоциональные реакции людей, которые получают помощи. Можете ли вы вспомнить случай, когда кто-то пытался помочь вам принять решение или выполнить задание, но вам действительно не нужна помощь? Как это заставило вас думать и думать о себе? Возможно, получение помощи сопряжено с расходами, как и ее оказание.
Хотя люди, получающие помощь, часто действительно нуждаются в помощи и действительно могут чувствовать благодарность и благодарность тем, кто им помогает, получение помощи также может иметь некоторые негативные последствия.Когда мы помогаем другому человеку, это указывает на то, что у нас достаточно ресурсов, которые мы можем позволить себе передать получателю; это также указывает на то, что получатель зависит от нашей доброй воли. Таким образом, помощь может создать неравенство в статусе в том смысле, что помощник рассматривается как имеющий более высокий статус, чем человек, которому помогают. Это неравенство делает оказание помощи признаком высокого статуса и власти, а получение помощи — потенциально опасным опытом для получателя (Nadler, 2002; Nadler & Halabi, 2006).В этих случаях получатели могут испытывать различные эмоции, в том числе смущение и беспокойство о том, что они являются или считаются некомпетентными или зависимыми (DePaulo, Brown, Ishii, & Fisher, 1981; Nadler, Fisher, & Itzhak, 1983). Исследования показали, что люди часто негативно реагируют на получение помощи и в некоторых случаях могут даже предпочесть терпеть трудности, а не искать помощи (Nadler, 1991). Таким образом, получение помощи может стать потенциальным ударом по нашей самооценке.
Негативные чувства, которые мы испытываем при получении помощи, скорее всего, будут особенно сильными , когда получатель чувствует, что последствия помощи заключаются в том, что он не может позаботиться о себе .В этих случаях помощь воспринимается как , ориентированная на зависимость (Nadler et al., 1983). Когда помощник берет на себя управление ситуацией и решает проблему, стоящую перед индивидуумом, оставляя мало что остается для индивидуума, чтобы достичь его или ее самостоятельно, поведение может рассматриваться как указание на то, что человек не может помочь себе. Потенциальные получатели помощи, скорее всего, отвергнут предложения помощи, ориентированной на зависимость, воздержатся от ее обращения и негативно отреагируют на ее предложение.
Другая ситуация, в которой люди могут не ценить получаемую помощь, — это когда помощь приходит на основе предполагаемой потребности. Например, Блейн, Крокер и Мейджор (1995) обнаружили, что люди, которые воображали, что их наняли на работу, потому что они были инвалидами, испытывали более низкую самооценку и считали, что они с меньшей вероятностью будут усердно работать на работе, чем те, кто предполагал что они были приняты на работу на основе их квалификации. Вы можете видеть, что правительственные программы, такие как программы, основанные на идее позитивных действий, хотя и могут быть полезны для людей, которые их получают, могут также привести к тому, что эти люди почувствуют себя зависимыми от других.
В отличие от помощи, ориентированной на зависимость, помощь, ориентированная на автономию, является частичной и временной и предоставляет информацию другому, например, давая инструкции или рекомендации или предлагая идеи о том, как помочь себе. Автономно-ориентированная помощь отражает мнение помощника о том, что при наличии соответствующих инструментов получатели могут помочь себе сами (Brickman, 1982). Помощь, ориентированная на автономию, позволяет получателям помощи сохранять независимость, несмотря на то, что они полагаются на более находчивого помощника.Этот тип помощи вряд ли будет противоречить представлению получателя о себе как о способных людях, которые могут помочь себе сами.
Также наблюдаются гендерные различия в готовности обращаться за помощью. Мальчики и мужчины в целом реже обращаются за помощью, возможно, отчасти потому, что они считают, что просьба о помощи указывает другим на то, что они менее способны решать свои собственные дела или что у них низкий статус (Addis & Mahalik, 2003; Mansfield, Аддис и Махалик, 2003 г.).
Короче говоря, когда мы помогаем другим, мы должны быть осторожны, чтобы делать это таким образом, чтобы они могли сохранять свою независимость и напоминали им, что они все еще могут помочь себе.Такой тип помощи будет легче воспринят и более выгоден в долгосрочной перспективе.
Проблемы культуры при оказании помощи
Хотя почти в каждой культуре есть нормы социальной ответственности, сила этих норм в разных культурах различна. И эти различия хорошо связаны с тем, что мы знаем об индивидуализме и коллективизме. В одном исследовании Миллер, Берсофф и Харвуд (1990) обнаружили, что дети и взрослые в Соединенных Штатах (западная и, следовательно, индивидуалистическая культура) менее склонны, чем дети и взрослые в Индии (восточная и, следовательно, коллективистская культура), полагать, что люди обязаны оказывать помощь другим.Индийские респонденты считали, что помощь была абсолютной, тогда как американцы предлагали помощь более избирательно, даже своим друзьям. Точно так же Барон и Миллер (2000) обнаружили, что индийские студенты с большей вероятностью, чем американские студенты, рассматривали донорство костного мозга для спасения чьей-то жизни как морально необходимое, тогда как американские студенты с большей вероятностью, чем индийские студенты, говорили, что пожертвование было решением, которое потенциально донора пришлось сделать самому.
Перлоу и Уикс (2002) обнаружили, что в поведении инженеров-программистов, работающих в аналогичных компаниях и выполняющих один и тот же тип работы, в США и Индии существуют существенные культурные различия.Инженеры американского предприятия были больше сосредоточены на обмене и взаимности — они были склонны оказывать помощь другим только в том случае, если считали, что эти люди могут быть полезны им в будущем. С другой стороны, инженеры индийской компании с большей готовностью помогали любому, кто, казалось, нуждался в помощи, независимо от потенциальной возможности возврата. Перлоу и Уикс интерпретировали эти различия с точки зрения различных способов достижения цели личного интереса. Американцы рассматривали помощь как нежелательное прерывание рабочего времени человека и, таким образом, не приносили никакой пользы лично ему.Однако в индийской компании помощь рассматривалась скорее как возможность улучшить свои навыки. Эти результаты показывают, что помощь, по крайней мере в западных контекстах, таких как США, может быть увеличена, если она будет восприниматься как важная для достижения целей.
Одно важное различие между восточной и западной культурами состоит в том, что в последней важнее забота о себе (по сравнению с заботой о других). Фактически, строгие индивидуалистические нормы в таких культурах, как Соединенные Штаты, иногда делают неуместным попытки помочь в тех случаях, когда у нас нет личных интересов.Ребекка Ратнер и Дейл Миллер (2001) предложили участникам прочитать сценарий, в котором государственное финансирующее агентство планировало сократить финансирование исследований, касающихся болезни. Сообщалось, что болезнь поражает только женщин или только мужчин. Затем участников попросили указать, выступают ли они против сокращения финансирования и насколько комфортно они будут присутствовать на собрании, чтобы опротестовать изменения в финансировании.
С точки зрения их отношения к сокращению финансирования не было значительных гендерных различий.Мужчины считали, что финансирование должно сохраняться даже тогда, когда болезнь поражает только женщин, и наоборот. Однако, как вы можете видеть на Рисунке 8.11, «Влияние стояния на чувство комфорта при принятии мер», когда их спросили, насколько комфортно они будут себя чувствовать, присутствуя на собрании с протестом против сокращения финансирования, произошли значительные различия. Мужчины предсказывали, что им будет менее комфортно присутствовать на митинге в знак протеста против сокращения финансирования, когда болезнь затронула только женщин, а женщины предсказали, что им будет менее комфортно присутствовать на митинге в знак протеста против сокращения финансирования, когда болезнь затронула только мужчин.
Ратнер и Миллер утверждали, что в западных культурах существует норма эгоизма, которая влияет на то, чувствуем ли мы, что можем участвовать в действиях, направленных на помощь другим. Короче говоря, от людей не ожидается, что они будут добровольцами или будут участвовать в делах, которые не затрагивают их лично. Просто неуместно оказывать помощь другим, если человек лично не вовлечен в проблему и, следовательно, не получит выгоду. Действительно, участники другого исследования, проведенного Ратнером и Миллером, более негативно реагировали на альтруистическое поведение человека, когда оно не соответствовало его или ее личным интересам.
Есть еще один пример тонкой роли эгоизма в помощи. Вы когда-нибудь замечали, что многие люди, которые ищут вклад в дело, не просят напрямую, а скорее просят вас купить что-то у них, что позволяет им сохранить прибыль от продажи? Распродажа выпечки, мойка автомобилей, благотворительные кампании с адресными наклейками и подписка на журналы — все это тому примеры. Конечно, для благотворительности было бы более выгодно, если бы люди просто отдавали ту же сумму денег, а не брали подарок — и, возможно, люди, совершающие покупки, в любом случае предпочли бы не покупать продукт.
Возможно ли, что людям просто удобнее делать пожертвования в обмен на продукт, чем просто отдавать деньги на благотворительность? Исследования Джона Холмса и его коллег (Holmes, Miller, & Lerner, 2002) подтвердили эту идею, обнаружив, что люди с большей вероятностью помогут, если они могут притвориться, что действуют в собственных интересах. В одном исследовании Холмс и его команда обнаружили, что студенты с большей вероятностью жертвовали деньги нуждающимся благотворительным организациям, когда им предлагали небольшую свечу в обмен на пожертвование, чем когда им не предлагали свечу.Тем не менее, и предполагая, что они действительно не особо заботились о свече, когда просили внести свой вклад в благотворительность, которая не казалась такой нуждающейся, взносы в целом были меньше, но не были больше, когда свеча предлагалась, чем когда она была нет. Опять же, кажется, что люди чувствуют себя более комфортно, будучи альтруистами, когда они могут притвориться, что действительно помогают себе, а не нарушают нормы личного интереса.
Увеличение помощи
Теперь, когда у нас есть фундаментальное понимание переменных, которые влияют на вероятность того, что мы будем помогать другим, давайте потратим некоторое время на размышления о том, как мы можем использовать эту информацию в нашей повседневной жизни, чтобы попытаться стать более полезными себе и побудить окружающих нас повторяй.При этом мы будем использовать многие принципы альтруизма, которые мы обсуждали в этой главе.
Во-первых, мы должны помнить, что не вся помощь основана на заботе о других — также важна забота о себе. Люди помогают отчасти потому, что от этого они чувствуют себя хорошо, и поэтому все, что мы можем сделать, чтобы увеличить пользу от помощи и снизить стоимость помощи, было бы полезно. Рассмотрим, например, исследование Марка Снайдера, который тщательно изучал людей, которые добровольно помогают другим людям, страдающим от СПИДа (Snyder & Omoto, 2004; Snyder, Omoto, & Lindsay, 2004).Чтобы понять, какие добровольцы с наибольшей вероятностью продолжат волонтерство с течением времени, Снайдер и его коллеги (Omoto & Snyder, 1995) попросили добровольцев по СПИДу указать, почему они вызвались добровольцами. Как вы можете видеть на Рисунке 8.12, «Причины добровольного участия в помощи жертвам СПИДа», исследователи обнаружили, что люди указали, что они вызвались добровольцами по разным причинам, и эти причины хорошо согласуются с нашими предположениями о человеческой природе — они включают как собственные беспокойство так же, как и другое беспокойство.
Омото и Снайдер (1995) обнаружили, что добровольцы с большей вероятностью продолжат свою волонтерскую работу, если их причины для волонтерства связаны с самостоятельной деятельностью, такой как понимание, личное развитие или повышение самооценки. Волонтеры, которые чувствовали, что они получают что-то от своей работы, скорее всего, продолжали участвовать. Кроме того, Снайдер и его коллеги обнаружили, что люди с большей вероятностью продолжат волонтерство, когда их существующие сети социальной поддержки были слабыми.Этот результат свидетельствует о том, что некоторые добровольцы использовали возможность волонтеров, чтобы помочь им улучшить социальные связи (Omoto & Snyder, 1995). С другой стороны, добровольцы, которые сообщали о негативной реакции друзей и членов семьи на свою помощь, которая заставляла их чувствовать себя смущенными, неудобными и стигматизированными за помощь, также с меньшей вероятностью продолжали работать в качестве волонтеров (Снайдер, Омото и Crain, 1999).
Эти результаты еще раз показывают, что люди помогут больше, если увидят в этом вознаграждение.Поэтому, если вы хотите, чтобы люди помогли, постарайтесь увеличить вознаграждение за это, например, улучшив их настроение или предложив стимулы. Простых вещей, таких как заметить, похвалить и даже обозначить полезное поведение, может быть достаточно. Когда детям говорят, что они «добрые и отзывчивые дети», они жертвуют больше своих призов другим детям (Grusec, Kuczynski, Rushton, & Simutis, 1978). Вознаграждение работает и для взрослых: люди с большей вероятностью делали пожертвования на благотворительность через несколько недель после того, как другой человек назвал их «щедрыми» и «милосердными» людьми (Kraut, 1973).Короче говоря, как только мы начинаем думать о себе как о полезных людях, берет верх самовосприятие, и мы продолжаем помогать.
Страны, принявшие законы о добром самаритянине, осознают важность личных интересов: если люди должны платить штрафы или им грозит тюремное заключение, если они не помогают, то они, естественно, с большей вероятностью помогут. И программы во многих школах, на предприятиях и других учреждениях, которые поощряют учащихся и рабочих к волонтерской деятельности, вознаграждая их за это, также эффективны в увеличении волонтерства (Clary et al., 1998; Клэри, Снайдер и Штукас, 1998 г.).
Помощь также происходит частично из-за заботы о других. Мы с большей вероятностью поможем людям, которые нам нравятся и о которых мы заботимся, мы чувствуем себя похожими и с которыми испытываем положительные эмоции. Следовательно, все, что мы можем сделать для расширения наших связей с другими, скорее всего, приведет к увеличению помощи. Мы должны работать над тем, чтобы побуждать себя, наших друзей и наших детей к взаимодействию с другими — помогать им встречаться и принимать новых людей и прививать им чувство общности и заботы.Эти социальные связи заставят нас почувствовать себя ближе к другим и увеличат вероятность того, что мы им поможем. Мы также должны работать над тем, чтобы установить в наших детях соответствующие нормы. Детей нужно учить не быть эгоистичными и ценить нормы взаимного участия и альтруизма.
Один из способов укрепить нашу связь с другими — сделать этих людей яркими и личными. Эффективность этой стратегии наглядно проиллюстрировала недавняя кампания бразильского футбольного клуба Sport Club Recife, которая продвигала идею стать «бессмертным фанатом» клуба, зарегистрировавшись в качестве донора органов (Carneiro, 2014).В результате этой кампании только за первый год кампании лист ожидания на трансплантацию органов в городе Ресифи был сокращен до нуля. Подобные кампании сейчас планируются во Франции и Испании.
Еще один способ укрепить нашу связь с другими — это для благотворительных организаций индивидуализировать людей, которым они просят нас помочь. Когда мы видим, как страдает одинокий человек, мы, естественно, чувствуем сильную эмоциональную реакцию на него. И, как мы видели, эмоции, которые мы испытываем, когда другие нуждаются в помощи, являются мощными детерминантами помощи.Фактически, Пол Слович (2007) обнаружил, что люди просто не могут идентифицировать себя с помощью статистических и абстрактных описаний потребностей, потому что они не испытывают эмоций к этим жертвам так же, как к отдельным людям. Они утверждали, что когда люди, кажется, совершенно не замечают или не обращают внимания на потребности миллионов людей, ставших жертвами землетрясений, геноцида и других злодеяний, это происходит потому, что жертвы представлены как статистика, а не как отдельные случаи. Как сказал Иосиф Сталин, русский диктатор, казнивший миллионы россиян: «Одна смерть — это трагедия; миллион смертей — это статистика.”
Мы также можем использовать то, что мы узнали о помощи в чрезвычайных ситуациях, чтобы повысить вероятность реагирования. Самое главное, мы должны помнить, насколько сильно плюралистическое невежество может повлиять на интерпретацию событий и как быстро ответственность может быть распределена между людьми, присутствующими в чрезвычайной ситуации. Следовательно, в чрезвычайных ситуациях мы должны попытаться противодействовать плюралистическому невежеству и распространению ответственности, помня о том, что другие не обязательно знают больше, чем мы.Полагайтесь на свою собственную интерпретацию — не полагайтесь просто на свои предположения о том, что думают другие, и не полагайтесь только на то, что другие будут вам помогать.
Мы должны обязательно следовать шагам модели Латане и Дарли, пытаясь увеличить помощь на каждом этапе. Мы должны сделать чрезвычайную ситуацию заметной и четко обозначить ее, например, криком: «Это чрезвычайная ситуация! Пожалуйста, позвоните в полицию! Мне нужна помощь!» И мы должны попытаться избежать распространения ответственности, например, назначив одного человека для помощи: «Вы там, в красной рубашке, пожалуйста, позвоните в службу 911 прямо сейчас!»
- Некоторые люди — например, люди с альтруистическим характером — более полезны, чем другие.
- Гендерные различия в помощи зависят от типа помощи, которая требуется. Мужчины с большей вероятностью помогут в ситуациях, требующих физической силы, тогда как женщины с большей вероятностью помогут в ситуациях, требующих долгосрочного ухода и заботы, особенно в близких отношениях.
- Очень важно наше восприятие суммы потребности. Мы, как правило, меньше помогаем людям, которые, кажется, сами навлекли на себя проблемы или которые не очень стараются решить их самостоятельно.
- В некоторых случаях помощь может иметь негативные последствия. Помощь, ориентированная на зависимость, может вызвать у пострадавшего негативные эмоции, такие как смущение и беспокойство, что их сочтут некомпетентными или зависимыми. Помощь, ориентированная на автономию, легче воспринимается, и в долгосрочной перспективе она принесет больше пользы.
- Нормы помощи различаются в разных культурах, например, между восточными и западными культурами.
- Мы можем увеличить помощь, используя наши теоретические знания о факторах, которые ее производят.Наши стратегии могут основываться как на заботе о себе, так и на заботе о других.
- Посетите веб-сайт http://www.outofservice.com/morality/ и пройдите онлайн-тест на нравственность. Напишите краткое размышление о результатах теста.
- Представьте, что вы знаете кого-то, кто болен и нуждается в помощи. Как бы вы сформулировали свою помощь, чтобы он или она согласились ее принять?
- Представьте на мгновение, что вы отвечаете за создание рекламной кампании, направленной на повышение альтруизма людей.Какие подходы вы могли бы избрать на основе вашего чтения?
Список литературы
Аддис, М. Э., и Махалик, Дж. Р. (2003). Мужчины, мужественность и контекст обращения за помощью. Американский психолог, 58 (1), 5–14.
Барон Дж. И Миллер Дж. Г. (2000). Ограничение объема моральных обязательств по оказанию помощи: кросс-культурное исследование. Журнал кросс-культурной психологии, 31 (6), 703–725.
Батсон, К. Д., Олесон, К. К., Уикс, Дж. Л., Хили, С. П., Ривз, П. Дж., Дженнингс, П., и Браун, Т. (1989). Религиозная просоциальная мотивация: альтруистическая или эгоистическая? Журнал личности и социальной психологии, 57 (5), 873–884.
Беккер, С. В., и Игли, А. Х. (2004). Героизм женщин и мужчин. Американский психолог, 59 (3), 163–178.
Бенсон П. Л., Донахью М. Дж. И Эриксон Дж. А. (ред.). (1989). Подростковый возраст и религия: обзор литературы с 1970 по 1986 год. Исследования в области социально-научных исследований религии, 1 , 153–181.
Бикман, Л., и Камзан, М. (1973). Влияние расы и потребности на поведение при оказании помощи. Журнал социальной психологии, 89 (1), 73–77.
Блейн Б., Крокер Дж. И Мейджор Б. (1995). Непредвиденные негативные последствия сочувствия к стигматизируемым. Журнал прикладной социальной психологии, 25 (10), 889–905.
Борман, У. К., Пеннер, Л. А., Аллен, Т. Д., & Мотовидло, С.Дж. (2001). Личностные предикторы показателей гражданства. Международный журнал отбора и оценки, 9 (1–2), 52–69.
Брикман П. (1982). Модели помощи и совладания. Американский психолог, 37 (4), 368–384.
Карнейро, Дж. (2014). Как тысячи футбольных фанатов помогают спасать жизни. Получено с http://www.bbc.com/news/magazine-27632527
Клэри, Э. Г., Снайдер, М., и Стукас, А. (1998). Служебное обучение и психология: уроки психологии мотивации волонтеров .Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация.
Клэри, Э. Г., Снайдер, М., Ридж, Р. Д., Коупленд, Дж., Стукас, А. А., Хауген, Дж., И Миен, П. (1998). Понимание и оценка мотивации волонтеров: функциональный подход. Журнал личности и социальной психологии, 74 (6), 1516–1530.
Дэвис М. Х., Люс К. и Краус С. Дж. (1994). Наследственность характеристик, связанных с диспозиционной эмпатией. Journal of Personality, 62 (3), 369–391.
ДеПауло Б. М., Браун П. Л., Исии С. и Фишер Дж. Д. (1981). Справка, которая работает: влияние помощи на выполнение последующих задач. Журнал личности и социальной психологии, 41 (3), 478–487.
Дули П. А. (1995). Восприятие управляемости начала СПИДа и вспомогательные суждения: атрибутивный анализ. Журнал прикладной социальной психологии, 25 (10), 858–869.
Игли, А. Х., и Беккер, С. В. (2005). Сравнение героизма женщин и мужчин. Американский психолог, 60 (4), 343–344.
Эйзенберг, Н., Гатри, И. К., Мерфи, Б. К., Шепард, С. А., Камберленд, А., и Карло, Г. (1999). Последовательность и развитие просоциальных диспозиций: продольное исследование. Развитие ребенка, 70 (6), 1360–1372.
Ферроу, Дж. Л., Кинг, П. Э. и Уайт, К. (2004). Религия и позитивное развитие молодежи: идентичность, значение и просоциальные проблемы. Прикладная развивающая наука, 8 (1), 17–26.
Грусек, Дж. Э., Кучински, Л., Раштон, Дж. П., и Симутис, З. М. (1978). Моделирование, прямое обучение и атрибуция: влияние на альтруизм. Психология развития, 14 (1), 51–57.
Холмс, Дж. Г., Миллер, Д. Т., и Лернер, М. Дж. (2002). Совершение альтруизма под прикрытием своекорыстия: фикция обмена. Журнал экспериментальной социальной психологии, 38 (2), 144–151.
Клюгель, Дж. Р. и Смит, Е. Р. (1986). Убеждения о неравенстве: взгляды американцев на то, что есть и чем должно быть .Хоторн, штат Нью-Йорк: Алдин де Грюйтер.
Краут Р. Э. (1973). Влияние социальной маркировки на благотворительность. Журнал экспериментальной социальной психологии, 9 (6), 551–562.
Лернер М. (1980). Вера в справедливый мир: фундаментальное заблуждение . Нью-Йорк, Нью-Йорк: Пленум.
Мэнсфилд, А. К., Аддис, М. Э., и Махалик, Дж. Р. (2003). «Почему он не пойдет к врачу?»: Психология обращения за помощью. Международный журнал мужского здоровья, 2 (2), 93–109.
Миллер, Дж. Г., Берсофф, Д. М., и Харвуд, Р. Л. (1990). Восприятие социальной ответственности в Индии и США: моральные императивы или личные решения? Журнал личности и социальной психологии, 58 (1), 33–47.
Морган, С. П. (1983). Исследовательская заметка о религии и морали: хорошие ли люди религиозные? Социальные силы, 61 (3), 683–692.
Надлер А. (2002). Межгрупповые отношения помощи как властные отношения: поддержание или оспаривание социального доминирования между группами посредством помощи. Журнал социальных проблем, 58 (3), 487–502.
Надлер А. (Ред.). (1991). Поведение при обращении за помощью: Психологические издержки и инструментальные преимущества . Таузенд-Оукс, Калифорния: Сейдж.
Надлер А. и Халаби С. (2006). Межгрупповая помощь как статусные отношения: эффекты стабильности статуса, идентификации и типа помощи на восприимчивость к помощи высокостатусной группы. Журнал личности и социальной психологии, 91 (1), 97–110.
Надлер, А., Фишер, Дж. Д., & Ицхак, С. Б. (1983). С небольшой помощью моего друга: Эффект от однократной или многократной помощи в зависимости от характеристик донора и задачи. Журнал личности и социальной психологии, 44 (2), 310–321.
Омото, А. М., и Снайдер, М. (1995). Постоянная помощь без обязательств: мотивация, долголетие службы и изменение отношения добровольцев против СПИДа. Журнал личности и социальной психологии, 68 (4), 671–686.
Пеннер, Л.А. (2002). Диспозиционные и организационные влияния на устойчивое волонтерство: интеракционистская перспектива. Journal of Social Issues, 58 (3), 447–467.
Пеннер, Л. А., Фрицше, Б. А., Крейгер, Дж. П., и Фрайфельд, Т. С. (1995). Измерение просоциальной личности. В J. Butcher & C. Speigelberger (Eds.), Достижения в оценке личности (Том 10, стр. 147–163). Хиллсдейл, Нью-Джерси: Лоуренс Эрлбаум.
Перлоу, Л., и Уикс, Дж. (2002). Кто кому помогает? Уровни культуры и поведения на рабочем месте. Журнал организационного поведения, 23, (спец. Выпуск), 345–361.
Ратнер, Р. К., и Миллер, Д. Т. (2001). Норма личного интереса и его влияние на социальную деятельность. Журнал личности и социальной психологии, 81 (1), 5–16.
Шариф, А. Ф., и Норензаян, А. (2007). Бог наблюдает за вами: концепция первичного Бога усиливает просоциальное поведение в анонимной экономической игре. Психологическая наука, 18 (9), 803–809.
Скитка, Л.Дж. (1999). Идеологические и атрибутивные границы общественного сострадания: реакции на людей и сообщества, пострадавшие от стихийного бедствия. Бюллетень личности и социальной психологии, 25 (7), 793–808.
Слович П. (2007). «Если я посмотрю на массу, я никогда не буду действовать»: психическое оцепенение и геноцид. Суждение и принятие решений, 2 (2), 79–95.
Снайдер М. и Омото А. М. (ред.). (2004). Волонтеры и волонтерские организации: теоретические перспективы и практические вопросы .Сан-Франциско, Калифорния: Джосси-Басс.
Снайдер М., Омото А. М. и Крейн А. Л. (1999). Наказывают за свои добрые дела: стигматизация добровольцев против СПИДа. Американский ученый-бихевиорист, 42 (7), 1175–1192.
Снайдер М., Омото А. М. и Линдси Дж. Дж. (Ред.). (2004). Жертвовать временем и усилиями на благо других: преимущества и затраты волонтерства . Нью-Йорк, Нью-Йорк: Guilford Press.
Моделирование психологических детерминант качества жизни
Abbey, A.: 1983, «Влияние социальной поддержки на эмоциональное благополучие», доклад, представленный на Первом международном симпозиуме по поведенческому здоровью в конференц-центре Nag’s Head.
Abbey, A., DJ Abramis и RDCaplan: 1981, «Измерение социальной поддержки: влияние системы отсчета на взаимосвязь между социальной поддержкой и напряжением», доклад, представленный на заседании Американской психологической ассоциации, Лос-Анджелес. Анхелес, Калифорния.
Abbey A., C.Dunkel-Schetter и P.Брикман: 1983, «Преодоление стресса, связанного с поиском работы в юридической школе: взаимосвязь между внутренней мотивацией, внутренними атрибутами, отношениями с другими людьми и счастьем», Базовая и прикладная социальная психология 4, стр. 263–278.
Google Scholar
Абрамсон Л. Ю., М. Е. Селигман и Дж. Д. Тисдейл: 1978, Приученная беспомощность у людей: критика и переформулировка, Журнал аномальной психологии 87, стр. 49–74.
Google Scholar
AllardtE.: 1976, Измерения благосостояния в сравнительном скандинавском исследовании, Acta Sociologica 19, стр. 111–120.
Google Scholar
ЭндрюсФ. М .: 1981, Субъективные социальные индикаторы, объективные социальные индикаторы и системы социального учета, в Ф. Т. Джастере и К. К. Лэнд (ред.): Системы социального учета (Academic Press, Нью-Йорк), стр. 377–419.
Google Scholar
ЭндрюсФ.М. и А. Маккеннелл: 1980 «Измерения самооценки благополучия: их аффективные, когнитивные и другие компоненты», Social Indicators Research 8, pp. 127–155.
Google Scholar
ЭндрюсФ. М. и С. Б. Уити: 1976, Социальные индикаторы благополучия: восприятие американцами качества жизни, (Plenum Press, Нью-Йорк).
Google Scholar
АткинсонТ .: 1979 «Общественное восприятие качества жизни», Статистическое управление Канады (изд.): Perspective Canada III (Статистическое управление Канады, Оттава).
Google Scholar
BarreraM.Jr .: 1981, «Социальная поддержка в адаптации беременных подростков — проблемы оценки», в DH Gottlieb: Social Networks and Social Support, Beverly Hills: (Sage Publication, Beverly Hills), стр. 69– 96.
Google Scholar
BeckA. Т .: 1976, Когнитивная терапия и эмоциональные расстройства (International Universities Press, Нью-Йорк).
Google Scholar
Биллингс А. Дж. И Р. Х. Моос: 1981 «Роль реакций совладания и социальных ресурсов в ослаблении стресса жизненных событий», Журнал поведенческой медицины, 2 стр. 139–157.
Google Scholar
Брэдберн Н. М .: 1969, Структура психологического благополучия (Алдайн, Чикаго).
Google Scholar
Кэмпбелл А., П. Е. Конверс и У. Л. Роджерс: 1976, Качество американской жизни: восприятие, оценки и удовлетворение (Рассел Сейдж, Нью-Йорк).
Google Scholar
CaplanR. Д .: 1979, «Социальная поддержка, соответствие человека и окружающей среды и совладание», в Л. А. Ферман и Дж. П. Гордус (ред.): Психическое здоровье и экономика (Институт Апджона, Каламазу, Мичиган), стр. 89–137.
Google Scholar
CaplanR.Д .: 1983, «Соответствие человека окружающей среде: прошлое, настоящее и будущее», в C.Cooper (ed.): Stress Research: Directions for the 1980s (Wiley, London), pp. 35–78.
Google Scholar
CaplanR. Д., А. Эбби, Д. Дж. Абрамис, Ф. М. Эндрюс, Т. Л. Конвей и Дж. Р. П. Френч-младший: 1984, Использование транквилизаторов и благополучие (Институт социальных исследований, Анн-Арбор).
Google Scholar
CaplanR.Д., С. Кобб, Дж. Р. П. Френч-младший, Р. В. Харрисон и С. Р. Пинно: 1980, Спрос на работу и здоровье рабочих: основные эффекты и профессиональные различия (Институт социальных исследований, Анн-Арбор).
Google Scholar
CobbS .: 1979 «Социальная поддержка и здоровье на протяжении всей жизни», в M. W. Riley (ed.): Aging from Birth to Death (Westview Press, Boulder, CO), pp. 91–106.
Google Scholar
Конвей, Т.Л., А. Эбби и Дж. Р. П. Френч младший: 1983, Убеждения о контроле в различных сферах жизни, доклад, представленный на собрании Американской психологической ассоциации, Анахайм, Калифорния.
CostaP. T.Jr. и Р. Р. МакКрей: 1980 «Влияние экстраверсии и невротизма на субъективное благополучие: счастливые и несчастные люди», Journal of Personality and Social Psychology 38, стр. 668–678.
Google Scholar
CoyneJ.С .: 1976, К интерактивному описанию депрессии, Психиатрия 39, стр. 28–38.
Google Scholar
CoyneJ. К., С. Олдвин и Р. С. Лазарус: 1981, «Депрессия и преодоление стрессовых эпизодов», Journal of Abnormal Psychology 90, стр. 430–447.
Google Scholar
DeanA. и Н. Лин: 1977, «Буферизирующая стресс роль социальной поддержки: проблемы и перспективы систематического исследования», Журнал нервных и психических заболеваний 165, стр.403–417.
Google Scholar
Derogatis L. Р., Р. С. Липман, К. Ричелс, Э. Х. Уленхут и Л. Кови: 1974, «Контрольный список симптомов Хопкинса (HSCL): перечень симптомов с самооценкой», Behavioral Science 19, стр. 1–15.
Google Scholar
DohrenwendB. С. и Б. П. Дохренвенд: 1978, «Некоторые вопросы исследования стрессовых жизненных событий», Журнал нервных и психических заболеваний 166, стр.7–15.
Google Scholar
DupuyH. Дж .: 1977, Параллельное валидационное исследование общего расписания благополучия NCHS (Национальный центр статистики здравоохранения, Хяттсвилл, Мэриленд).
Google Scholar
Французский J. Р. П. Младший, Р. Д. Каплан и Р. В. Харрисон: 1982, Механизмы рабочего стресса и деформации (Wiley, Лондон).
Google Scholar
Французский J.RPJr., W.Rodgers, and S.Cobb: 1974, «Адаптация как соответствие человека и окружающей среды», в GVCoelho, DAHamburg, and JEAdams (eds.): Coping and Adaptation (Basic Books, New York) pp. 316–333.
Google Scholar
GilmartinK. Дж., Р. Дж. Росси, Л. С. Лутомски и Д. Ф. Б. Рид: 1979, Социальные индикаторы: аннотированная библиография современной литературы (Гарленд, Нью-Йорк).
Google Scholar
Голдбергер Л.и С. Брезниц (ред.): 1982, Справочник по стрессу (The Free Press, Нью-Йорк).
Google Scholar
HeadeyB .: 1981, «Качество жизни в Австралии», Social Indicators Research 9, pp. 155–181.
Google Scholar
HoelterJ. У .: 1983, «Анализ ковариационных структур: индексы согласия», Социологические методы и исследования, 11 стр. 325–344.
Google Scholar
Холмс Т.Х. и Р. Х. Рахе: 1967, «Шкала социальной адаптации», Журнал психосоматических исследований 11, стр. 213–218.
Google Scholar
Дом J. С .: 1981, Рабочий стресс и социальная поддержка (Аддисон-Уэсли, Рединг, Массачусетс).
Google Scholar
Дом J. С., А. Дж. Мак-Майкл, Дж. А. Уэллс, Б. Х. Каплан и Л. Р. Ландерман: 1979, «Профессиональный стресс и здоровье заводских рабочих», Журнал здоровья и социального поведения 20, стр.139–160.
Google Scholar
JohnsonJ. Х. и И. Г. Сарасон: 1978, Жизненный стресс, депрессия и тревога: внутренний и внешний контроль как модераторная переменная, Journal of Psychosomatic Research 22, стр. 205–208.
Google Scholar
JoreskogK. Дж. И Д. Сорбом: 1978, Руководство пользователя Lisrel IV (Национальные образовательные ресурсы, Чикаго).
Google Scholar
KahnR.L. и TCAntonucci: 1980 ‘Конвои на протяжении всей жизни: привязанность, роли и социальная поддержка’, в PBBaltes и O.Brim (ред.): Life-Span Development and Behavior (Vol. 3) (Boston, Lexington Press , MA), стр. 253–286.
Google Scholar
KahnR. Л., Д. М. Вулф, Р. П. Куинн, Дж. Д. Сук и Р. А. Розенталь: 1964, Организационный стресс: исследования конфликта ролей и двусмысленности, (Вили, Нью-Йорк).
Google Scholar
Kammann R., Д. Кристи, Р. Ирвин и Дж. Диксон: 1979, «Свойства инвентаря для измерения счастья (и психологического здоровья)», Психолог Новой Зеландии 8, стр. 1–9.
Google Scholar
Камманн Р., М. Фарри и Р. Хербисон: 1984, «Анализ и измерение счастья как чувства благополучия», Исследование социальных показателей 15, стр. 91–116.
Google Scholar
КацД.и Р. Л. Кан: 1978: Социальная психология организаций (Вили, Нью-Йорк).
Google Scholar
LaRoccoJ. М., Дж. С. Хаус и Дж. Р. П. Френч-младший: 1980, «Социальная поддержка, профессиональный стресс и здоровье», Journal of Health and Social Behavior 21, стр. 202–218.
Google Scholar
LazarusR. С .: 1981, «Парадигма стресса и совладания», в К. Эйсдорфер, Д. Коэн, А.Клейнман и П. Максим (ред.): Теоретические основы психопатологии (Spectrum, Нью-Йорк), стр. 173–209.
Google Scholar
LefcourtH. М .: 1982, Locus of Control: Current Trends in Theory and Research (2-е изд.) (Lawrence Erlbaum Associates, Хиллсдейл, Нью-Джерси).
Google Scholar
Левенсон Х .: 1973, «Многомерный локус контроля у психиатрических пациентов», Journal of Consulting and Clinical Psychology 41, стр.397–404.
Google Scholar
Марсден П. V .: 1982 «Заметка о блочных переменных в моделях с несколькими уравнениями», Social Science Research 11, стр. 127–140.
Google Scholar
MasonR. Г. и Фолкенберри Д. (1978). Стремления, достижения и удовлетворение от жизни. Исследование социальных показателей 5, стр. 133–150.
Google Scholar
Маккеннелл А.С .: 1978, «Познание и влияние в восприятии благополучия», Исследование социальных показателей 5, стр. 389–426.
Google Scholar
Маккеннелл А. К. и Ф. М. Эндрюс: 1980, Модели познания и аффекта в восприятии благополучия, Исследование социальных показателей 8, стр. 257–298.
Google Scholar
MichalosA. С .: 1980, «Удовлетворение и счастье», Исследование социальных показателей 8, стр.385–422.
Google Scholar
MichalosA. С .: 1983, «Удовлетворение и счастье в северном сельском ресурсном сообществе», Исследование социальных показателей 13, стр. 225–252.
Google Scholar
MoumT .: 1980, Роль ценностей и жизненных целей в качестве жизни: измерение и прогнозирование субъективного благополучия — пилотное исследование (Отдел социально-экономического анализа ЮНЕСКО, Париж).
Google Scholar
Жемчуг L. И., Э. Г. Менаган, М. А. Либерман и Дж. Т. Муллан: 1981, «Процесс стресса», Journal of Health and Social Behavior 22, стр. 337–356.
Google Scholar
Жемчуг L. И. и К. Шулер: 1978, «Структура совладания», Journal of Health and Social Behavior 19, стр. 2–21.
Google Scholar
RabierJ.Р .: 1974, Удовлетворение и неудовлетворенность, количество условий жизни в платных членах европейского сообщества (Комиссия Европейских сообществ, Брюссель).
Google Scholar
RabkinJ. Г. и Э. И. Струнинг, 1976, «Жизненные события, стресс и болезни», Science 194, стр. 1013–1020.
Google Scholar
Роттер Дж. Б .: 1975, «Некоторые проблемы и заблуждения, связанные с конструкцией внутреннего и внешнего контроля над подкреплением», Journal of Consulting and Clinical Psychology 43, стр.56–67.
Google Scholar
Сарасон И. Г., Х. М. Левин, Р. Б. Бэшем и Б. Р. Сарасон: 1983, «Оценка социальной поддержки: опросник социальной поддержки», Журнал личности и социальной психологии 44, стр. 127–139.
Google Scholar
SchaeferC., J. C.Coyne и R. S.Lazarus: 1981, «Связанные со здоровьем функции социальной поддержки», Journal of Behavioral Medicine 4, стр.381–406.
Google Scholar
Селигман М. Э. П .: 1975, Беспомощность: о депрессии, развитии и смерти (Фриман, Сан-Франциско).
Google Scholar
SelyeH .: 1956, The Stress of Life (McGraw Hill, New York).
Google Scholar
Селье Х .: 1980, «Стресс, старение и выход на пенсию», The Journal of Mind and Behavior 1, стр.93–110.
Google Scholar
ШИНД. К., К. Д. Ким и Х. К. Ли: 1982, «Восприятие качества жизни в индустриально развивающейся стране: на примере Республики Корея», Исследование социальных показателей 10, стр. 297–317.
Google Scholar
Серебро Р. Л. и К. Б. Уортман: 1980, «Как справиться с нежелательными жизненными событиями», в Дж. Гарбер и М. Е. Селигман (ред.): Человеческая беспомощность (Academic Press, Нью-Йорк), стр.279–340.
Google Scholar
Статистический обзор Соединенных Штатов: 1980 (101-е изд., 1980), (Бюро переписи населения США, Вашингтон, округ Колумбия).
Верофф Дж., Р. Кулька и Э. Дуван: 1981, Психическое здоровье в Америке: модели обращения за помощью с 1957 по 1976 год (издательство Basic Books, Inc., Нью-Йорк).
Google Scholar
ВинокурА. И м.Л. Сельцер: 1975, «Желательные и нежелательные жизненные события: их отношение к стрессу и психическим расстройствам», Journal of Personality and Social Psychology 32, стр. 329–337.
Google Scholar
Варр П., Дж. Бартер и Дж. Браунбридж: 1983, «О независимости положительного и отрицательного аффекта», Journal of Personality and Social Psychology 44, стр. 644–651.
Google Scholar
WellsL.Э. и Дж. Марвелл: 1976, Самоуважение: его концептуализация и измерение (Sage, Беверли-Хиллз).
Google Scholar
Уильямс А. У., Дж. Э. Уэр-младший и К. А. Дональд: 1981, Модель психического здоровья, жизненных событий и социальной поддержки, применимая к населению в целом, Journal of Health and Social Behavior 22, стр. 324–336.
Google Scholar
WortmanC. Б .: 1976, «Причинная атрибуция и личный контроль», в J.Х. Харви, У. Дж. Айкес и Р. Ф. Кидд (редакторы): Новые направления в исследованиях атрибуции (том 1) (Lawrence Erlbaum Associates, Хиллсдейл, Нью-Джерси), стр. 23–52.
Google Scholar
WylieR. С .: 1974–1979, Я-концепция: обзор методологических соображений и средств измерения (ред. Изд., Тома 1–2) (University of Nebraska Press, Lincoln, NB).
Google Scholar
Теоретический анализ его детерминант и пластичности на JSTOR
AbstractПостроение самоэффективности привлекает все больше эмпирического внимания в литературе по организационному поведению.Люди, которые думают, что могут хорошо справиться с задачей, справляются лучше, чем те, кто думает, что они проиграют. Различия в самоэффективности связаны с добросовестными различиями в уровне навыков; однако на восприятие эффективности также могут влиять различия в личности, мотивации и самой задаче. В этой статье теоретически рассматриваются предшествующие процессы и информационные сигналы, участвующие в формировании самоэффективности. Предлагается модель детерминант самоэффективности, которая улучшает понимание сложности и гибкости конструкции.Выявлены детерминанты, которые способствуют наиболее быстрому изменению самоэффективности, и выделены соответствующие стратегии изменения. Последствия и предложения, относящиеся к будущим исследованиям, обсуждаются в конце статьи.
Информация о журнале«Academy of Management Review», которой исполнилось 26 лет, является наиболее цитируемым справочником по менеджменту. AMR считается одним из самых влиятельных деловых журналов, публикующих академически строгие концептуальные статьи, продвигающие науку и практику управления.AMR — это журнал по развитию теории для ученых в области менеджмента и организаций со всего мира. AMR публикует новые, проницательные и тщательно разработанные концептуальные статьи, которые бросают вызов общепринятым представлениям о всех аспектах организаций и их роли в обществе. Журнал открыт для различных точек зрения, в том числе тех, которые направлены на повышение эффективности, а также тех, которые критикуют руководство и организации. Каждая рукопись, опубликованная в AMR, должна содержать новые теоретические идеи, которые могут улучшить наше понимание управления и организаций.Большинство статей также включают обзор соответствующей литературы. AMR издается четыре раза в год тиражом 15 000 экземпляров.
Информация об издателеАкадемия менеджмента (Академия; АОМ) — ведущая профессиональная ассоциация ученых, занимающаяся созданием и распространением знаний об управлении и организациях. Центральной миссией Академии является повышение квалификации менеджеров за счет развития управленческих знаний и повышения профессионального уровня ее членов.Академия также стремится формировать будущее исследований и образования в области управления. Академия управления, основанная в 1936 году, является старейшим и крупнейшим научным объединением менеджмента в мире. Сегодня Академия является профессиональным домом для более чем 18290 членов из 103 стран. Членство в Академии открыто для всех, кто ценит принадлежность.
% PDF-1.7 % 940 0 объект > эндобдж xref 940 109 0000000016 00000 н. 0000003415 00000 н. 0000003652 00000 п 0000003679 00000 н. 0000003733 00000 н. 0000003769 00000 н. 0000004273 00000 н. 0000004397 00000 н. 0000004591 00000 н. 0000004715 00000 н. 0000004832 00000 н. 0000004956 00000 н. 0000005078 00000 н. 0000005201 00000 н. 0000005328 00000 н. 0000005449 00000 н. 0000005574 00000 н. 0000005691 00000 п. 0000005810 00000 н. 0000005929 00000 н. 0000006048 00000 н. 0000006173 00000 п. 0000006292 00000 н. 0000006406 00000 н. 0000006525 00000 н. 0000006680 00000 н. 0000006818 00000 н. 0000007027 00000 н. 0000007233 00000 н. 0000007392 00000 н. 0000007561 00000 п. 0000007711 00000 н. 0000007791 00000 н. 0000007871 00000 н. 0000007951 00000 н. 0000008030 00000 н. 0000008109 00000 н. 0000008188 00000 н. 0000008267 00000 н. 0000008347 00000 н. 0000008426 00000 н. 0000008505 00000 н. 0000008584 00000 н. 0000008663 00000 н. 0000008742 00000 н. 0000008820 00000 н. 0000008897 00000 н. 0000008977 00000 н. 0000009058 00000 н. 0000009138 00000 п. 0000009218 00000 н. 0000009299 00000 н. 0000009380 00000 п. 0000009662 00000 н. 0000010462 00000 п. 0000011079 00000 п. 0000011158 00000 п. 0000012108 00000 п. 0000012793 00000 п. 0000012964 00000 н. 0000013672 00000 п. 0000013894 00000 п. 0000014067 00000 п. 0000014535 00000 п. 0000015508 00000 п. 0000016596 00000 п. 0000016745 00000 п. 0000017125 00000 п. 0000017423 00000 п. 0000018490 00000 п. 0000019516 00000 п. 0000019871 00000 п. 0000021005 00000 п. 0000021936 00000 п. 0000028758 00000 п. 0000035177 00000 п. 0000038347 00000 п. 0000042992 00000 п. 00000 00000 п. 0000106600 00000 н. 0000107060 00000 п. 0000107259 00000 н. 0000107544 00000 н. 0000107607 00000 н. 0000108826 00000 н. 0000109041 00000 н. 0000109339 00000 н. 0000109532 00000 н. 0000109589 00000 н. 0000111159 00000 н. 0000111415 00000 н. 0000111954 00000 н. 0000112078 00000 н. 0000135411 00000 н. 0000135452 00000 н. 0000135977 00000 н. 0000136085 00000 н. 0000181976 00000 н. 0000182017 00000 н. 0000182077 00000 н. 0000182400 00000 н. 0000182524 00000 н. 0000182640 00000 н. 0000182802 00000 н. 0000182938 00000 н. 0000183095 00000 н. 0000183222 00000 н. 0000003241 00000 н. 0000002528 00000 н. трейлер ] >> startxref 0 %% EOF 1048 0 объект > поток x ڄ R] HQ ~ wo˦} aͥ2Y ֦, е? V, (4., 3 + v) lWЏQ] !
Визуализация детерминант здоровья
Ниже приводится описание методологии, использованной при создании визуализации детерминантов здоровья. Это также запись обновленных версий методологии и визуализации, основанная на постоянных исследованиях и отзывах. Спасибо тем, кто обратился за помощью и помог определить области, в которых нужно улучшить.
Пять основных детерминант здоровья (генетика, медицинское обслуживание, социальные обстоятельства, окружающая среда и индивидуальное поведение) были выбраны из-за их согласованности в следующих 7 из 8 организаций:
- NCHHSTP 1
- ВОЗ 2
- Здоровые люди 3
- Kaiser Family Foundation 4
- NEJM 5
- Департамент здравоохранения 6
- Институт медицины 7
- Департамент здравоохранения Нового Южного Уэльса 8
Были составлены и сопоставлены списки детерминантов, опубликованные от каждой из ранее упомянутых организаций. 1 — 8 .Не было стандарта с точки зрения количества детерминант, иерархической организации детерминант и наименования детерминант (например, качество жилья 3 против качества жилья 7 ). Наиболее полная публикация по детерминантам была опубликована в отчете Института медицины 7 . Следовательно, это был первичный источник, из которого произошел список из 95 детерминант в визуализации.
В разделе ниже документируется наш анализ данных и то, как мы рассчитали окончательные проценты воздействия для 5 основных категорий детерминант.
Относительный вклад каждой из категорий детерминант в здоровье человека был определен с использованием оценочных значений, на которые ссылаются семь основных источников, перечисленных ниже.
- DHHS 9
- JAMA 10, 12
- Отдел здравоохранения 11
- PLoS 13
- ВОЗ 14
- U.Wisconsin 15
Поведение: (50 + 38 + 40 + 39 + 36 + 45 + 30) / 7 = 39,71 *
Социальные сети: (15 + 40) / 2 = 27,5
Генетика: (20 + 30) / 2 = 25
Медицинское обслуживание: (10 + 10 + 20) / 3 = 13,33
Окружающая среда: (20 + 7 + 5 + 5,4 + 3 + 10) / 6 = 8,4
* Первоначальный просчет «Поведение» было исправлено. Следующие значения были впоследствии обновлены.
Затем было найдено соотношение для каждого детерминанта путем взятия средних значений, найденных для каждой из категорий детерминантов, и их деления на общее значение детерминанта.
Поведение: 39,71 / 113,94 = 34,85%
Социальное: 27,5 / 113,94 = 24,14%
Генетика: 25 / 113,94 = 21,94%
Медицинское обслуживание: 13,33 / 113,94 = 11,70%
Окружающая среда: 8,4 / 113,94 = 7,37%
Итого: 34,85 + 24,14 + 21,94 + 11.70 + 7,37 = 100%
Окончательные проценты следующие.
Поведенческие детерминанты на уровне 35%.
Социальные детерминанты на уровне 24%.
Генетические детерминанты на уровне 22%.
Детерминанты оказания медицинской помощи на уровне 12%.
Экологические детерминанты на уровне 7%.
Ниже приведены обновленные расчеты относительных вкладов каждой из определяющих категорий. Относительный вклад каждой из категорий детерминант в здоровье человека был найден с использованием значений, взятых из шести источников, перечисленных ниже.
- DHHS 9
- JAMA 10, 12
- Департамент здравоохранения 11
- WHO 14
- U.Wisconsin 15
Значение каждой детерминантной категории является средним на основе сложения значения из каждого из вышеупомянутых источников.
Поведение: (50% [9] + 42% [10] + 40% [11] + 45% [12] + 30% [15]) / 5 = 41,4%
Социальные сети: (15% [ 11] + 40% [15]) / 2 = 27,5%
Генетика: (20% [9] + 30% [11]) / 2 = 25%
Медицинское обслуживание: (10% [9] + 10% [11] + 20% [15]) / 3 = 13.33 …%
Окружающая среда: (20% [9] + 3% [10] + 5% [11] + 3,9% [14] + 10% [15]) / 5 = 8,38%
Дополнительно примечания к определяющим значениям категорий: Для источника 10 , экологическая ценность ~ 3% была основана на разделении смертей от токсичных агентов (60 000 смертей. Токсичные агенты были определены как профессиональные опасности, загрязнители окружающей среды, загрязнители продуктов питания и воды, и компоненты коммерческих продуктов), разделенные на общее количество смертей за этот год (2 120 000).
Средние значения, найденные для каждой из категорий детерминантов, были разделены на общее значение детерминанта.
Общая стоимость: 41,4% + 27,5% + 25% + 13,33 …% + 8,38% = 115,6133
Поведение: 41,4% / 115,6133 … = 35,81%
Социальные сети: 27,5% / 115,6133. .. = 23,79%
Генетика: 25% / 115,6133 … = 21,62%
Медицинское обслуживание: 13,33 …% / 115,6133 … = 11,53%
Окружающая среда: 8,38% / 115,6133… = 7%
Окончательные проценты следующие.
Поведенческие детерминанты на уровне 36%
Социальные детерминанты на уровне 24%
Генетические детерминанты на уровне 22%
Детерминанты медицинского обслуживания на уровне 11% (округлено в меньшую сторону)
Экологические детерминанты на уровне 7%
Следующие представляет собой более подробное объяснение значений, используемых для определения относительного вклада каждой из определяющих категорий.
Каждое значение определяющей категории представляет собой среднее значение, полученное путем сложения значений из каждого из вышеупомянутых источников.
Поведение: (50% [9] + 43% [10] + 40% [11] + 43% [12] + 30% [15]) / 5 = 41,20%
Социальные сети: (15% [ 11] + 40% [15]) / 2 = 27,50%
Генетика: (20% [9] + 30% [11]) / 2 = 25,00%
Медицинское обслуживание: (10% [9] + 10% [11] + 20% [15]) / 3 = 13,33 …%
Окружающая среда: (20% [9] + 3% [10] + 5% [11] + 4% [14] + 10% [15]) / 5 = 8,40%
Экологическая ценность ~ 3% 10 была основана на учете смертей от токсичных агентов (60 000, определяемых как профессиональные опасности, загрязнители окружающей среды, загрязнители продуктов питания и воды, и компоненты коммерческих продуктов) и деление на общее количество смертей за 1990 год (2 120 000).
Значение поведения 42% 10 было основано на взятии причин смерти в 1990 г. из-за поведения (50%, стр. 2208) и вычитании смертей, вызванных микробными и токсическими агентами (4% + 3%, стр. 2208) = 43%.
Значение поведения 45% 12 было основано на взятии причин смерти в 2000 г. (48,2%, стр. 1240) и вычитании смертей, вызванных микробными и токсическими агентами (3,1% + 2,3%, стр. 1240) = 42,8 % → 43%.
Экологическая ценность 4% 14 была основана на глобальном риске бремени болезней из-за небезопасной воды, санитарии и гигиены (4%, страница V).
Средние значения, найденные для каждой из категорий детерминантов, были разделены на общее значение детерминанта.
Общая стоимость: 41,2% + 27,5% + 25% + 13,33 …% + 8,38% = 115,413 …
Поведение: 41,2% / 115,413 … = 35,70%
Социальные сети: 27,5% / 115,413 … = 23,83%
Генетика: 25% / 115,413 … = 21,66%
Медицинское обслуживание: 13,33 …% / 115,413 … = 11,55%
Окружающая среда: 8,4% / 115.413 … = 7.28%
Окончательные проценты не изменились по сравнению с v2.
Поведенческие детерминанты на уровне 36%
Социальные детерминанты на уровне 24%
Генетические детерминанты на уровне 22%
Детерминанты медицинского обслуживания на уровне 11% (округлено в меньшую сторону)
Экологические детерминанты на уровне 7% (округлено в меньшую сторону)
Раса и этническая принадлежность были удалены из раздела биологии из-за отсутствия в научном сообществе стандартных объективных критериев, связанных с использованием генетики для определения расы и этнической принадлежности.Он был добавлен в раздел «Социальные обстоятельства» из-за его постоянной социальной значимости при описании групп на основе схожих характеристик. См. Дополнительную информацию в следующей литературе:
- Fujimura, J. H., & Rajagopalan, R. (2010). Различные различия: использование «генетического происхождения» в сравнении с расой в биомедицинских генетических исследованиях человека. Социальные исследования науки, 41 (1), 5-30. DOI: 10,1177 / 0306312710379170
- Лонг, Дж. К. и Киттлс, Р. А. (2003). Генетическое разнообразие человека и отсутствие биологических рас.Биология человека, 75 (4), 449-471. DOI: 10.1353 / hub.2003.0058
- AR, T. (2013). Биологические расы у людей. [Абстрактный]. Stud Hist Philos Biol Biomed Sci, 262-271. Получено 14 февраля 2018 г. с сайта https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pubmed/23684745.
- Каприо, С., Дэниелс, С. Р., Древновски, А., Кауфман, Ф. Р., Палинкас, Л. А., Розенблум, А. Л., … Киркман, М. С. (2008). Влияние расы, этнической принадлежности и культуры на детское ожирение: последствия для профилактики и лечения. Ожирение, 16 (12), 2566-2577.doi: 10.1038 / oby.2008.398
Дискриминацию можно подразделить на расовую, этническую, гендерную, сексуальную и возрастную дискриминацию.
Изображения плакатов обновлены на основе обновленных расчетов за август 2017 года.
Добавлена испанская версия плаката на основе обновленных расчетов за август 2017 года.
