Лекция №1
%PDF-1.5 % 1 0 obj > /Metadata 2 0 R /PageLayout /OneColumn /Pages 3 0 R /StructTreeRoot 4 0 R /Type /Catalog >> endobj 5 0 obj /CreationDate (D:20150527100300+03’00’) /Creator /Keywords () /ModDate (D:20150527100308+03’00’) /Producer (Adobe PDF Library 10.0) /SourceModified (D:20150527070258) /Subject () /Title >> endobj 2 0 obj > stream 2015-05-27T10:03:08+03:002015-05-27T10:03+03:002015-05-27T10:03:08+03:00Acrobat PDFMaker 10.1 для Worduuid:ccdee46b-1988-4554-be63-899830e447a3uuid:370225fe-1074-4ef1-9d5b-5a5bf13f035f
z
`H/hbbq.ƌ4_-p8ԢjȂð%uD+\p*]dCOQyM\L@T(_1~ls ;{fS2Вопрос
Моральные
нормы и принципы этики. Моральные
нормы повседневно воспроизводятся в
обществе силой традиции, властью
общепризнанной и поддерживаемой всеми
дисциплины, общественным мнением. Их
выполнение контролируется всеми.
Моральные
нормы – это социальные нормы, регулирующие
поведение человека в обществе, его
отношение к другим людям, к обществу и
к себе. Их выполнение обеспечивается
силой общественного мнения, внутренним
убеждением на основе принятых в данном
обществе представлений о добре и зле,
справедливости и несправедливости,
добродетели и пороке, должном и
осуждаемом.
В отличие от простых
обычаев и привычек, когда люди однотипно
поступают в сходных ситуациях (празднование
дня рождения, свадьбы, проводы в армию,
различные ритуалы, привычка к определенным
трудовым действиям и др.), моральные
нормы не просто выполняются вследствие
заведенного общепринятого порядка, а
находят идейное обоснование в
представлениях человека о должном или
недолжном поведении как вообще, так и
в конкретной жизненной ситуации.
Это касается как тех моральных норм,
которые человек установил сам для себя,
так в большинстве случаев и тех, которые
получили всеобщее признание.
6.
Моральные требования, предъявляемые к
людям, и контроль за их исполнением в
принципе осуществляются иными средствами
духовного воздействия: через чувство
долга, который каждый человек должен
сделать мотивом своего поведения, а
также через оценку и самооценку
поступков.
7. Санкции за нарушение
моральных норм состоят в укоре совести
и переживании нарушителем чувства вины
за содеянное. Однако за нарушение
общепризнанных моральных норм санкции
могут последовать и со стороны общества.
В этих случаях они выражаются в
общественном, осуждении [12] .
Если
говорить о моральные принципах, то они
имеют всеобщее значение, охватывают
всех людей, закрепляют основы культуры
их взаимоотношений, создаваемые в
длительном процессе исторического
развития общества.
Моральные принципы
– одна из форм выражения нравственных
требований, в наиболее общем виде
раскрывающая содержание нравственности,
существующей в том или ином обществе.
Атараксия (греч. ataraxia – невозмутимость) – категория
древнегреч. этики, характеризующая
состояние безмятежности, невозмутимости,
душевного покоя. 
Иезуитизм (иезуитство) – антигуманистическая
система моральных принципов, возникающая,
как правило, внутри замкнутой группы,
касты, иерархической организации и
служащая сокрытию или оправданию
аморальной по содержанию деятельности,
направленной во вне этой группы, касты,
организации. Конформизм (лат. conformis – сообразный) –
социально-психологическая ориентация,
складывающаяся не в результате
самостоятельных решений общественных
и нравственных проблем, а пассивного,
приспособительского принятия готового
порядка вещей. Легализм (лат. legalis – законный) – понятие, часто
использовавшееся в истории этики для
обозначения такого поведения людей,
которое лишь внешне согласуется с
общепринятыми моральными требованиями,
но не отвечает подлинному духу
нравственности. Нигилизм (моральный) (лат. nihil – ничто) – принцип,
характеризующий отношение человека к
нравственным ценностям общества;
означает отрицание общих для всех
моральных норм, принципов и идеалов,
непризнание любых общественных
авторитетов.
Фарисейство – отрицательное моральное качество,
характеризующее личность с т. зр. способа
выполнения ею нравственных требований;
одно из конкретных выражений формализма
в морали, разновидность лицемерия и
ханжества. Фетишизм (в морали) (фр. fetichisme, от порт. feitico –
волшебство) – совокупность ложных
представлений о природе нравственных
ценностей. Формализм (лат. forma – наружный вид, внешнее очертание)
– разновидность догматизма, проявляющаяся
в способе выполнения нравственных
требований: в чисто внешнем следовании
заповедям и нормам, в формальном
выполнении долга, когда человек не
задумывается над социальным значением
своих поступков, не осознаёт действительного
смысла своей нравственной деятельности
или не способен мотивировать её с т. зр.
потребностей общества и человека.
— 
Индивидуализм (лат. individuum – неделимое, особь) – принцип
обоснования нравственности и выбора
линии поведения, который основывается
на мировоззренческой позиции,
противопоставляющей т. зр. индивида,
взятого вне его социальных связей, —
об-ву, всякой социальности. Интернационализм (лат. inter – между, nation – народ) – включает
требования: равенство и свобода всех
народов безотносительно к их социальному
миру и культурному развитию; непримиримость
к великодержавному шовинизму и всякой
форме угнетения одной нации др.;
непримиримость к национальному эгоизму
и сепаратизму; интерес к разнообразным
национальным культурам; борьба с
национальной замкнутостью, нетерпимость
к настроениям и теориям национального
и расового превосходства – всему тому,
что включает в себя понятие
национализма. Мелиоризм (лат. melior – лучше) – т. зр. на соотношение
добра и зла в процессе развития мира,
претендующая на преодоление крайностей
оптимизма и пессимизма. Оптимизм (лат. optimus – наилучший) – воззрение на
общий ход исторического развития мира,
согласно которому всегда существует
возможность приблизить действительность
к идеалу добра; убеждение в достижении
в конце концов его торжества над злом,
а справедливости – над несправедливостью,
в способности человека к безграничному
социальному развитию и моральному
совершенствованию.
— собственно
нравственные Альтруизм (фр. altruisme, от лат. alter – другой) – моральный
принцип, предписывающий человеку
подавление собственного эгоизма,
бескорыстное служение «ближнему»,
готовность пожертвовать своим интересом
в пользу интересов др. Аморализм (от греч. a – отрицательная частица и
лат. moralis – нравственный) – моральный
принцип, обосновывающий нигилистическое
отношение к общественным, и в первую
очередь к общечеловеческим, нормам
морали и провозглашающий безнравственность
законным способом поведения
личности. Аскетизм (греч. askeo – упражняться) – моральный
принцип, предписывающий людям
самоотречение, отказ от мирских благ и
наслаждений, подавление чувственных
стремлений ради достижения к.-л. социальных
целей или нравственного
самосовершенствования. Гедонизм (греч. hedone – наслаждение) – широко
применявший в истории этической мысли
способ обоснования морали и истолкования
её природы и целей. Всё содержание
разнообразных моральных требований
гедонизм сводит к общей цели – к получению
наслаждения и избежанию
страдания.
Подвижничество – вид нравственной деятельности;
выполнение моральных требований вопреки
крайне неблагоприятным социальным
условиям или обстоятельствам личной
жизни, враждебной окружающей среде и
давлению извне, стойкое перенесение
трудностей, тягот, лишений,
самопожертвование. Самоотверженность – положительное моральное качество,
характеризующее такие действия людей,
которые представляют собой акт
самопожертвования – добровольного
принесения в жертву своих интересов, а
иногда даже жизни ради интересов др.
людей, достижения общей цели во имя
дорогих им идеалов. Требовательность – предъявление высоких моральных
требований к человеку и признание его
ответственности за их выполнение. Утилитаризм (лат. utilitas – польза) – принцип поведения,
который выражается в подчинении всех
поступков получению материальной
пользы, выгоды, эгоистическому
расчёту. Цинизм – моральное качество, характеризующее
презрительное отношение к культуре
об-ва, к его духовным, и в особенности
нравственным, ценностям.
Эгоизм (лат. ego – я) – жизненный принцип и
моральное качество, характеризующие
человека с т. зр. его отношения к об-ву
и др. людям; означает оказание предпочтения
при выборе линии поведения собственным
интересам перед интересами об-ва и
окружающих людей и является наиболее
открытым проявлением индивидуализмаВведение в нигилизм
Ниже приводится стенограмма этого видео.
В 1887 году Фридрих Ницше написал то, что должно было стать одним из самых известных его отрывков:
«Что значит нигилизм? Что высшие ценности обесценивают себя. Цель отсутствует; «Почему?» не находит ответа». (Воля к власти, Фридрих Ницше)
Взгляды Ницше на нигилизм являются одними из наиболее обсуждаемых как теми, кто изучает Ницше, так и теми, кто изучает нигилизм. В этой серии лекций мы рассмотрим нигилизм и его роль в мышлении Ницше.
В этой вводной лекции мы рассмотрим, что означает нигилизм, его историю и значение в западной цивилизации. А в последующих лекциях мы рассмотрим взгляды Ницше на нигилизм и его мысли о том, как его преодолеть.
Хотя философские семена нигилизма уходят корнями в прошлое на тысячи лет, термин «нигилизм» начал широко использоваться на Западе только в середине 19 века.
Роман русского писателя Ивана Тургенева «Отцы и дети», опубликованный в 1862 году, часто называют произведением, которое способствовало росту популярности этого термина. В романе одного из главных героев спрашивают, что значит быть нигилистом, и он отвечает:
«[а]нигилист — это человек, который не склоняется ни перед какой властью, который не принимает на веру ни один принцип, в каком бы почтении ни был закреплен этот принцип». (Отцы и дети, Иван Тургенев)
Сегодня то значение, в котором этот термин используется в «Отцах и детях», было бы расценено как форма политического нигилизма — отрицание политических норм и институтов своего времени.
Со времени публикации этого романа многие писатели и философы придерживались нигилистических взглядов в ряде различных областей, и, следовательно, двусмысленность этого термина также возросла, поэтому будет полезно прояснить его значение. Мы можем различать четыре основных типа нигилизма, каждый из которых имеет схожую характеристику, заключающуюся в общей установке на отрицание или отрицание смысла.
Ницше намекает на это в набросках своей книги «Воля к власти», где он пишет:
«нигилизм (… радикальный отказ от ценности, смысла и желательности)». (Воля к власти, Фридрих Ницше)
Четыре типа нигилизма суммированы Дональдом Кросби в его наводящей на размышления работе о нигилизме «Призрак абсурда».
«Моральный нигилизм отрицает чувство морального долга, объективность моральных принципов или моральную точку зрения. Эпистемологический нигилизм отрицает, что может быть что-либо подобное истинам или значениям, не ограниченным строго внутри или полностью относящимся к отдельному индивидууму, группе или концептуальной схеме.
Космический нигилизм отрицает разумность или ценность природы, считая ее безразличной или враждебной по отношению к фундаментальным человеческим интересам. Экзистенциальный нигилизм отрицает смысл жизни». (Призрак абсурда, Дональд Кросби)
Космический нигилизм отрицает разумность или ценность природы, считая ее безразличной или враждебной по отношению к фундаментальным человеческим интересам. Экзистенциальный нигилизм отрицает смысл жизни». (Призрак абсурда, Дональд Кросби)Из этого отрывка видно, что первые три типа нигилизма; моральный, эпистемологический и космический, каждый из которых отрицает значение той важной области жизни, в которой люди традиционно его искали. На протяжении большей части истории люди предполагали, что требуется объективная основа для значения — предположение, обоснованность которого мы рассмотрим в одной из последующих лекций, — и, как мы увидим в этой лекции, это привело к постулированию альтернативных миров, в которых такие объективные смысл можно найти.
Но когда кто-то начинает отрицать абсолютную или объективную основу ценности, истины или смысла, становится трудно не скатиться в нигилизм. Например, в случае морального нигилизма, отрицая объективность моральных принципов, утверждают, что было бы неправильно говорить о таких принципах как об истинных или ложных, скорее они зависят от субъективных мнений и, следовательно, бессмысленны.
Когда кто-то принимает эти первые три типа нигилизма, он, вероятно, достигает более общего типа нигилизма — экзистенциального нигилизма. Экзистенциальный нигилизм можно рассматривать как охватывающий три других типа, потому что, когда кто-то отрицает смысл жизни, он также, явно или неявно, отрицает смысл в областях, охватываемых другими тремя типами. Если кто-то отрицает, что моральные принципы и истины действительно существуют во вселенной, и если он верит, что вселенная совершенно безразлична или даже враждебна к человеческим надеждам и заботам, то он, вероятно, станет экзистенциальным нигилистом и будет утверждать, что жизнь бессмысленна и абсурдна. .
Экзистенциальный нигилизм — это тип, который обычно упоминается, когда термин нигилизм используется сам по себе, но это также тип нигилизма, который больше всего интересовал Ницше.
Учитывая важность экзистенциального нигилизма для философии Ницше и тот факт, что отчаяние из-за бессмысленности или бессмысленности жизни является проблемой, с которой приходится сталкиваться многим людям в современную эпоху, мы сосредоточимся на экзистенциальном нигилизме до конца этой лекции и в последующих главах.
последующие лекции этой серии.
При обсуждении нигилизма обычно возникает вопрос, что именно означает отрицание смысла? Чтобы прояснить это, важно понять, что на самом деле означает слово «значение».
Философ Дэвид Рукник в своей книге «Возвращение к древним: введение в греческую философию» указывает, что слово «значение» может быть определено в двух разных смыслах: «означать», как в «свинья означает четвероногое млекопитающее, обычно встречающееся на фермах», или, во-вторых, «смысл» можно определить как «намереваться или иметь цель», например, «я хотел это сделать».
Основываясь на этих определениях, он предполагает, что сказать, что человеческая жизнь имеет смысл, значит поверить, что «жизнь имеет цель, которую можно обозначить или объяснить».
Важно отметить, что для того, чтобы жизнь имела смысл, ей недостаточно просто иметь цель, если эта цель никому не известна. Скорее, чтобы жизнь имела смысл, она должна иметь цель, которую люди могут обозначить или отождествить с ней.
Зачем человеку нужен смысл жизни? Было много предположений относительно источника, казалось бы, универсальной потребности людей в значении, но, как и в отношении многих вопросов философии, нет четкого консенсуса. Философ Артур Шопенгауэр, оказавший большое влияние на Ницше, предположил, что именно неизбежность страдания в сочетании с осознанием неизбежности смерти порождает в людях стремление к смыслу жизни.
Но помимо этого вопроса, еще один вопрос, который необходимо решить: где люди обычно находили это желаемое значение? Как ни странно, смысл жизни традиционно находился в другой реальности. Эта альтернативная реальность, которую обычно называют «истинным миром», часто рассматривалась как источник истины и ценности и считалась пунктом назначения, а цель жизни заключалась в том, чтобы войти или получить доступ к этому альтернативному миру либо после смерти. или в некоторых случаях в течение жизни. Такие теории, которые постулируют существование альтернативного мира как источник смысла, называются теориями двух миров.
Две мировые теории господствовали в течение тысячелетий, и при этом давали смысл бесчисленному количеству людей. Распространенными теориями двух миров являются платоновский мир форм, духовный мир Декарта, ноумены Канта и небеса христианства.
Христианские небеса, в частности, были наиболее известной теорией двух миров на Западе в течение почти 2000 лет. Христианские учения давали людям уверенность в том, что их жизнь, какой бы трудной она ни была, была 90 057 на 9.0058 нечто; то есть была цель их земного существования, и эта цель заключалась в том, чтобы жить по воле Божией, чтобы по смерти своей достичь входа в Царство Небесное. Эта «история» является мощным «противоядием» от нигилизма, поскольку она дает людям столь желанную цель и смысл жизни, гарантируя верующему, что независимо от того, сколько страданий они могут вынести в этой жизни, им гарантирован вход в блаженство. реальность после их смерти.
Важно понимать, что корни нигилизма уходят далеко за пределы начала современного периода.
Ницше предполагал, что чувство пессимизма было началом нигилизма, а пессимизм в отношении смысла жизни отчетливо прослеживается в трудах многих древних, в том числе греческого поэта Феогниса, жившего в шестом веке до нашей эры:
«Лучшее для человека было бы не родиться и не видеть света солнца; но, если он однажды родился (второе лучшее для него) пройти через врата смерти как можно скорее».
Однако, как объяснял Ницше, пессимизм есть лишь «предварительная форма нигилизма». Сколько бы страданий, боли и лишений ни пришлось вынести человеку в жизни, нигилизм не возникнет, пока у него есть убеждение, что в жизни есть смысл или цель. Популярность христианства заключалась в том, что оно могло дать людям из всех слоев общества — даже калекам, неизлечимо больным и грязным беднякам — убеждение в том, что, несмотря на все страдания и зло, которые им пришлось пережить в своей жизни, их жизнь в конечном счете имел цель.
Как выразился Эрнест Беккер:
«самое замечательное достижение христианской картины мира: что она могла взять рабов, калек, слабоумных, простых и сильных и сделать их всех надежными героями, просто сделав шаг назад из мира в другое измерение вещей, измерение, называемое небом».
(Отрицание смерти, Эрнест Беккер)В своей книге «Смерть Бога и смысл жизни» Джулиан Янг объясняет, что:
«На протяжении большей части нашей западной истории мы не говорили о смысле жизни. Это потому, что раньше мы были совершенно уверены, что знаем, что это такое». (Смерть Бога и смысл жизни, Джулиан Янг)
И, как было сказано ранее, именно христианство дало западной цивилизации ответ на вопрос «в чем смысл жизни?» Но, как известно, роль христианства в западном мире начала давать сбои в XVI в. и 17 вв. И именно господство науки в первую очередь ответственно за этот упадок приверженности христианской догме. Ницше использовал фразу «бог умер», чтобы символизировать потерю веры в теорию двух миров христианства, и понимал, что с этой потерей веры неизбежен кризис смысла жизни.
Если оглянуться назад, к началу научной революции, становится очевидным, что наука и нигилизм идут рука об руку. Эта идея отражена в цитате современного физика, лауреата Нобелевской премии Стивена Вайнберга, который заявил, что «чем более постижимой кажется Вселенная, тем более она кажется бессмысленной».
Ницше в своей книге «Веселая наука» повторяет мысль о том, что наука и бессмысленность жизни идут рука об руку:
«Научная» интерпретация мира, как вы понимаете, может быть поэтому еще одной из самых глупых из всех возможных интерпретаций мира, а значит, одной из самых бедных по смыслу. Эта мысль предназначена для ушей и совести наших механистов, которые в наши дни любят прослыть философами и настаивают на том, что механика есть учение о первых и последних законах, на которых должно основываться все существование, как на первом этаже. Но сущностно механический мир был бы сущностно бессмысленным миром. Если предположить, что ценность музыкального произведения оценивается по тому, сколько его можно сосчитать, вычислить и выразить в формулах, то какой абсурдной была бы такая «научная» оценка музыки! Что бы можно было понять, понять, понять из этого? Ничего, на самом деле ничего из того, что в нем есть «музыка»!» (Веселая наука, Фридрих Ницше)
Теория, поддержанная философом Джордано Бруно в конце 16-го века, была названа одним из первых научных семян нигилизма и хорошим примером того, как научные теории принижают значение, которое люди находят в религиозных мировоззрениях.
Объединив взгляды Коперника с его гелиоцентрической вселенной, Николая Кузанского с его идеей бесконечной природы вселенной и взгляды досократических философов Левкиппа и Демокрита на атомы, Бруно выдвинул теорию, согласно которой солнце лишь одна из бесконечного числа звезд, разбросанных по бесконечной вселенной. Бруно также предположил, что некоторые из этих звезд могут сопровождать другие планеты, на которых, как и на Земле, может существовать жизнь. Этот взгляд противоречил христианству, удаляя человека из центра вселенной.
В то время как наука давала ответы на многие практические вопросы и улучшала жизнь многими непредвиденными способами, в отличие от религии, наука не давала ответов на вопросы, касающиеся цели и смысла жизни, а скорее вызывала скептическое отношение, которое просто ставило под сомнение взгляды христианства. и другие религии.
Ницше, писавший в конце 19 века, похоже, предвидел растущую волну нигилизма, которая охватила западный мир, особенно после Первой мировой войны, когда он сыграл значительную роль в мышлении таких философов, как Бертран Рассел, Джон Поль Сартр.
, Альбер Камю и Франц Кафка. Он понимал, что до сих пор христианство давало людям убеждение в том, что жизнь имеет смысл, и поэтому со «смертью бога» грызущее чувство бессмысленности жизни будет поражать все больше людей. Современная цивилизация, думал Ницше, будет определяться тем, как справляться с этим чувством и в конечном итоге преодолевать его. В начале работы Ницше «Воля к власти» он говорит:0005
«То, что я рассказываю, — это история двух следующих столетий. Я описываю то, что грядет, что уже не может прийти иначе: приход нигилизма. . . С некоторых пор вся наша европейская культура движется как к катастрофе, с мучительным напряжением, нарастающим от десятилетия к десятилетию: неумолимо, неистово, стремглав, как река, которая хочет дойти до конца, которая уже не отражает , который боится отразить». (Воля к власти, Фридрих Ницше)
У Ницше были свои уникальные взгляды на нигилизм, поэтому он является одним из самых читаемых и цитируемых по этому вопросу.
И в следующих нескольких лекциях мы более подробно рассмотрим некоторые из этих идей. В следующей лекции мы рассмотрим страдание и его роль в нигилизме Ницше.
Хорошие места для начала изучения нигилизма
Призрак абсурда: источники и критика современного нигилизма (1988) – Дональд Кросби
Самопреодоление нигилизма (1990) — Кейджи Нишитани
Темная сторона: мысли о тщетности жизни от древних греков до наших дней (1994) — Алан Пратт
Банализация нигилизма: ответы двадцатого века на бессмысленность (1992) – Карен Карр
Ницше и нигилизм
Воля к власти — Фридрих Ницше
Утверждение жизни: Ницше о преодолении нигилизма (2009) — Бернар Регинстер
Ницше: Сборник критических эссе (1973) – Роберт Соломон
Другие нигилистические произведения
Проблемы с рождением — Эмиль Чоран
Краткая история упадка — Эмиль Чоран
Чума — Альбер Камю
Падение — Альбер Камю
Бунтарь — Альбер Камю
Дальнейшие чтения
Если вы верите в нигилизм, вы верите во что-нибудь?
Нигилизм — постоянная угроза.
Как признавала философ 20-го века Ханна Арендт, его лучше всего понимать не как набор «опасных мыслей», а как риск, присущий самому акту мышления. Если мы будем размышлять над какой-либо конкретной идеей достаточно долго, какой бы сильной она ни казалась поначалу или насколько широко признанной, мы начнем сомневаться в ее истинности. Мы также можем начать сомневаться в том, действительно ли те, кто принимает эту идею, знают (или заботятся) о том, верна ли эта идея. Это всего лишь один шаг от размышлений о том, почему так мало консенсуса по столь многим вопросам и почему все остальные кажутся такими уверенными в том, что сейчас кажется вам таким неопределенным. В этот момент, на грани нигилизма, есть выбор: либо продолжать думать и рисковать отчуждением себя от общества; или перестаньте думать и рискуете отдалиться от реальности.
За столетие до Арендт Фридрих Ницше описал в своих записных книжках (опубликованных посмертно его сестрой в Воля к власти ) выбор между «активным» и «пассивным» нигилизмом.
Один из его многочисленных афоризмов о нигилизме заключался в том, что он является результатом обесценивания себя высшими ценностями. Такие ценности, как истина и справедливость, могут казаться не просто идеями, а обладающими какой-то сверхъестественной силой, особенно когда мы говорим: «Правда сделает вас свободными» или «Правосудие восторжествует». если им не приписывают силы, когда истина оказывается не освобождающей, когда не наступает справедливость, мы разочаровываемся. Тем не менее, вместо того, чтобы винить себя за слишком большую веру в эти ценности, мы обвиняем ценности в том, что они не оправдывают наших ожиданий.
Согласно Ницше, тогда мы можем стать активными нигилистами и отвергнуть ценности, данные нам другими, чтобы воздвигнуть собственные ценности. Или мы можем стать пассивными нигилистами и продолжать верить в традиционные ценности, несмотря на сомнения в истинной ценности этих ценностей. Активный нигилист разрушает, чтобы найти или создать что-то, во что стоит верить.
Только то, что может пережить разрушение, может сделать нас сильнее. Ницше и группа русских 19-го века, которые идентифицировали себя как нигилисты, разделяли это мировоззрение. Однако пассивный нигилист не хочет рисковать саморазрушением и поэтому цепляется за безопасность традиционных верований. Ницше утверждает, что такая самозащита на самом деле является еще более опасной формой саморазрушения. Верить только ради веры в что-то может привести к поверхностному существованию, к самодовольному принятию веры во что-либо, во что верят другие, потому что вера во что-то (даже если это окажется ничем не заслуживающим доверия) будет рассматриваться пассивным нигилистом как предпочтительнее принятия риск не поверить в что-либо , риск заглянуть в бездну – метафора нигилизма, часто встречающаяся в творчестве Ницше.
Сегодня нигилизм становится все более популярным способом описания широко распространенного отношения к текущему состоянию мира. Тем не менее, когда этот термин используется в разговоре, в редакционных статьях газет или в социальных сетях, он редко когда-либо определяется, как будто все очень хорошо знают, что означает нигилизм, и разделяют одно и то же определение этого понятия.
Но, как мы видели, нигилизм может быть как активным, так и пассивным. Если мы хотим лучше понять современный нигилизм, мы должны определить, как он развивался в эпистемологии, этике и метафизике и как он находил выражение в различных образах жизни, таких как самоотрицание, отрицание смерти и мира. .
В эпистемологии (теории познания) нигилизм часто рассматривается как отрицание того, что знание возможно, позиция, согласно которой наши самые заветные убеждения не имеют основы. Аргумент в пользу эпистемологического нигилизма основан на идее, что знание требует чего-то большего, чем просто знающего и познаваемого. Это нечто большее обычно рассматривается как то, что делает знание объективным, поскольку способность ссылаться на что-то, выходящее за рамки личного, субъективного опыта, отделяет знание от простого мнения.
Но для эпистемологического нигилизма нет стандарта, основания, оснований, на которых можно делать заявления о знании, ничего, что могло бы оправдать нашу веру в истинность любого конкретного утверждения.
Все призывы к объективности, рассматриваемые с точки зрения гносеологического нигилизма, иллюзорны. Мы создаем впечатление знания, чтобы скрыть тот факт, что фактов нет. Например, как утверждал Томас Кун в книге «Структура научных революций» (1962), мы, безусловно, можем разработать очень сложные и очень успешные модели описания реальности, которые мы можем использовать для открытия множества новых «фактов», но мы можем никогда не доказывать, что они соответствуют самой реальности — они могут просто происходить из нашей конкретной модели реальности.
Если что-то утверждается как истинное на основании прошлого опыта, то возникает проблема индукции: только потому, что что-то произошло, не означает, что это должно произойти снова. Если что-то утверждается как истинное на основе научных данных, то возникает проблема обращения к авторитету. В логике такие призывы рассматриваются как совершение заблуждения, поскольку утверждения других, даже утверждения экспертов, не рассматриваются как основание для истины.
Другими словами, даже эксперты могут быть предвзятыми и ошибаться. Кроме того, поскольку ученые делают заявления, основанные на работах предшествующих ученых, их тоже можно рассматривать как обращение к авторитету. Это приводит к другой проблеме, проблеме бесконечного регресса. Всякое притязание на знание, основанное на каком-то основании, неизбежно приводит к вопросам об основании этого основания, а затем об основании этого основания, и так далее, и так далее, и тому подобное.
Принижая сомнения относительно знания, пассивный нигилист принижает стремление к знанию
В этот момент может показаться, что то, что я здесь называю «эпистемологическим нигилизмом», на самом деле ничем не отличается от скептицизма. Ибо скептик также подвергает сомнению основания, на которых основываются притязания на знание, и сомневается в возможности знания когда-либо найти какое-либо надежное основание. Здесь было бы полезно вернуться к ницшевскому различению активного и пассивного нигилизма.
В то время как активный нигилист был бы похож на радикального скептика, пассивный нигилист не был бы им. Пассивный нигилист осознает, что о знании могут быть поставлены скептические вопросы. Но вместо того, чтобы сомневаться в знании, пассивный нигилист продолжает верить в знание. Следовательно, для пассивного нигилиста существует знание, но оно существует на основе веры.
Таким образом, нигилизм можно найти не только у человека, который отвергает притязания на знание из-за отсутствия несомненного основания. Скорее, человек, который осознает сомнения, окружающие заявления о знании, и который, тем не менее, продолжает действовать так, как будто эти сомнения на самом деле не имеют значения, также является нигилистом.
Научные теории могут быть основаны на апелляциях к другим теориям, которые основаны на апелляциях к другим теориям, любая из которых может быть основана на ошибке. Но до тех пор, пока научные теории продолжают приносить результаты — особенно результаты в виде технологических достижений — тогда сомнения в абсолютной истинности этих теорий можно рассматривать как тривиальные.
И, упрощая сомнения в знании, пассивный нигилист упрощает стремление к знанию.
Другими словами, для пассивного нигилиста знание не имеет значения. Просто подумайте о том, как часто такие слова, как «знание» или «уверенность», используются бессистемно в повседневной жизни. Кто-то говорит, что знает, что поезд идет, а мы либо не спрашиваем, откуда они это знают, либо, если спрашиваем, часто встречаемся с абсолютным основанием знания в современной жизни: потому что так говорит их телефон. Телефон может оказаться прав, и в этом случае претензия телефона на авторитет сохраняется. Или телефон может оказаться неверным, и тогда мы, скорее всего, будем винить не телефон, а поезд. Поскольку телефон стал нашим основным гарантом знаний, признать, что телефон может ошибаться, значит рискнуть признать, что не только наши заявления о знаниях, основанных на телефоне, могут быть необоснованными, но и все наши заявления о знаниях могут быть необоснованными. В конце концов, как и в случае с телефоном, мы склонны не спрашивать, почему мы думаем, что знаем то, что, как мы думаем, знаем.
Таким образом, пассивный нигилизм становится не радикальной «постмодернистской» позицией, а скорее нормальной частью повседневной жизни.
В философии морали нигилизм рассматривается как отрицание существования морали. Как утверждает Дональд Кросби в книге «Призрак абсурда» (1988), моральный нигилизм можно рассматривать как следствие эпистемологического нигилизма. Если нет оснований для объективных утверждений о знании и истине, то нет и оснований для объективных утверждений о добре и зле. Другими словами, то, что мы принимаем за мораль, — это вопрос того, что считает правильным — независимо от того, относится ли это убеждение к каждому историческому периоду, каждой культуре или каждому человеку, — а не вопрос того, что считает правильным.0150 это верно.
Утверждать, что что-то является правильным, исторически было сделано, когда эти утверждения основывались на таких основаниях, как Бог, или счастье, или разум. Поскольку эти основы рассматриваются как применимые повсеместно — как применимые ко всем людям, во всех местах и во все времена — они рассматриваются как необходимые для универсального применения морали.
Философ-моралист 18-го века Иммануил Кант осознавал опасность основывать мораль на Боге или на счастье как ведущую к моральному скептицизму. Вера в Бога может мотивировать людей действовать нравственно, но только как средство для достижения цели оказаться на небесах, а не в аду. Стремление к счастью может мотивировать людей действовать нравственно, но мы не можем быть уверены заранее, какие действия приведут к тому, что люди будут счастливы. Итак, в ответ Кант вместо этого выступал за мораль, основанную на разуме. По его мнению, если мораль нуждается в универсальном основании, то мы должны просто принимать решения в соответствии с логикой универсализации. Определив, чего мы пытаемся достичь в любом действии, и превратив это намерение в закон, которому должны подчиняться все разумные существа, мы можем использовать разум, чтобы определить, логически возможно ли универсализировать намеченное действие. Таким образом, логика — а не Бог или желание — может сказать нам, является ли намеренное действие правильным (универсальным) или неправильным (неуниверсальным).
Однако есть несколько проблем с попытками обосновать мораль разумом. Одна из таких проблем, как было указано Жаком Лаканом в «Кант с Садом» (1989), состоит в том, что использование универсальности в качестве критерия правильного и неправильного может позволить умным людям (таким как маркиз де Сад) оправдать некоторые, казалось бы, ужасные действия, если они может показать, что эти действия действительно могут пройти логический тест Канта. Другая проблема, как указывал Джон Стюарт Милль в книге «Утилитаризм » (1861), состоит в том, что люди рациональны, но рациональность — это не все, что у нас есть, и поэтому следование кантианской морали заставляет нас жить как безразличные роботы, а не как люди.
Еще одна проблема, как указывал Ницше, заключается в том, что разум может быть не тем, чем его утверждал Кант, поскольку вполне возможно, что разум не является более прочным основанием, чем Бог или счастье. В «О генеалогии морали» (1887) Ницше утверждал, что разум — это не что-то абсолютное и универсальное, а скорее нечто, что со временем превратилось в часть человеческой жизни.
Точно так же, как мышей в лабораторных экспериментах можно научить быть рациональными, мы тоже научились быть рациональными благодаря столетиям моральных, религиозных и политических «экспериментов» по обучению людей быть рациональными. Следовательно, разум не следует рассматривать как прочное основание морали, поскольку его собственные основания могут быть поставлены под сомнение.
Пассивный нигилист скорее предпочтет ориентироваться по неисправному компасу, чем рискует почувствовать себя полностью потерянным
Здесь снова мы можем найти важное различие между тем, как активный нигилист и пассивный нигилист реагируют на такой моральный скептицизм. Способность сомневаться в легитимности любого возможного основания морали может привести активного нигилиста либо к переопределению морали, либо к отказу от морали. В первую очередь о поступках можно судить, исходя из моральных принципов, но эти принципы определяет активный нигилист. Но то, что кажется творческим, на самом деле может быть производным, поскольку трудно отличить, когда мы думаем для себя, а когда мы думаем в соответствии с тем, как мы были воспитаны.
Так что скорее, чем такой нравственный эгоизм, активный нигилизм просто вообще отвергнет мораль. Вместо этого действия оцениваются только с практической точки зрения, например, что более или менее эффективно для достижения желаемой цели. Таким образом, действия человека ничем не отличаются от действий животного или машины. Если кажется ошибкой сказать, что животное зло, потому что оно поедает другое животное, когда оно голодно, то активный нигилист скажет, что точно так же ошибкой будет сказать, что люди злы, потому что воруют у другого человека, когда они голодны.
Без морали такие понятия, как воровство, собственность или права, рассматриваются как имеющие только юридическую силу. Действия могут рассматриваться как преступные, но не как аморальные. Пример такого активного нигилизма можно увидеть у древнегреческого софиста Фрасимаха. В «Республике » Платона Фрасимах утверждает, что «справедливость» — это просто пропаганда, используемая сильными для угнетения слабых, обманом заставляющих их принять такое угнетение как справедливое.
Пассивный нигилист, с другой стороны, не отвергает традиционную мораль только потому, что ее легитимность может быть поставлена под сомнение. Вместо этого пассивный нигилист отвергает идею о том, что легитимность морали действительно имеет значение. Пассивный нигилист подчиняется морали не ради морали, а ради послушания. Пассивный нигилист считает, что жить в соответствии с тем, что другие считают правильным и неправильным, хорошим и плохим, предпочтительнее, чем жить без каких-либо моральных стандартов, которыми можно руководствоваться при принятии решений. Моральные стандарты служат компасом, и пассивный нигилист скорее будет ориентироваться в жизни, используя неисправный компас, чем рискнет прожить жизнь, чувствуя себя полностью потерянным.
Моральные нормы также обеспечивают чувство принадлежности к сообществу. Обмен нормами и ценностями так же важен для совместного образа жизни, как и общий язык. Таким образом, отрицая мораль, активный нигилист отвергает и сообщество.
Но пассивный нигилист не хочет рисковать, чувствуя себя совершенно одиноким в мире. Таким образом, отвергая моральную легитимность, пассивный нигилист принимает сообщество. Тогда для пассивного нигилиста важно не то, истинно ли моральное утверждение, а то, популярно ли моральное утверждение.
Это означает, что для пассивного нигилиста мораль не имеет значения. Пассивный нигилист ценит мораль как средство достижения цели, а не как самоцель. Поскольку желание принадлежать и быть ведомым перевешивает желание иметь моральную уверенность, пассивный нигилист заботится только о чувстве направления и о чувстве общности, которые могут возникнуть в результате принятия моральной системы. Пассивный нигилист подобен зрителю на спортивном мероприятии, который болеет за домашнюю команду только потому, что так делают все остальные. Пассивный нигилист поддерживает моральные стандарты только потому, что они приняты сообществом, к которому пассивный нигилист хочет принадлежать.
Как эпистемологический нигилизм может привести к нигилизму моральному, так и нигилизм моральный может привести к нигилизму политическому.
Политический нигилизм обычно понимается как неприятие власти. Так было в случае с вышеупомянутыми самопровозглашенными нигилистами России XIX века, которым в конце концов удалось убить царя. Однако эта революционная форма политического нигилизма, которую мы можем отождествить с активным нигилизмом, не захватывает пассивную форму политического нигилизма.
Опасность активного нигилизма исходит из его анархической готовности разрушить общество ради свободы. Опасность пассивного нигилизма исходит из его конформистской готовности уничтожить свободу ради общества. Как мы уже видели, пассивный нигилист инструментально использует знание и мораль, рассматривая их как важные лишь постольку, поскольку они служат средством достижения целей комфорта и безопасности. Потребность чувствовать себя защищенным от дискомфорта сомнений и неуверенности в нестабильности — вот что приводит пассивного нигилиста к тому, что он в конечном счете становится более разрушительным, чем активный нигилист.
Опасность здесь заключается в том, что нравственные и политические системы, продвигающие свободу и независимость, будут восприниматься пассивным нигилистом как менее желательные, чем нравственные и политические системы, поощряющие догматическое принятие традиций и слепое подчинение авторитетам.
Хотя мы могли бы сказать, что хотим быть свободными и независимыми, такое освобождение может показаться ужасным бременем. Это было выражено, например, Сереном Кьеркегором в The Concept of Anxiety (1844), когда он описал тревогу как «головокружение свободы», которое возникает, когда мы смотрим вниз на то, что кажется нам «бездной» бесконечных возможностей. Просто подумайте о том, как часто посетители ресторана, представляя меню, полное вариантов, обращаются к официанту за рекомендацией. Или как Netflix перешел от продвижения своей обширной библиотеки фильмов, из которых вы можете выбирать, к продвижению своего алгоритма, который позволит вам «расслабиться», пока он делает выбор за вас.
Нигилизму могут способствовать те, кто находится у власти, кому выгодны такие кризисы
Ницше беспокоило то, что он считал растущим признанием бескорыстия, самопожертвования и самоотречения в качестве нравственных идеалов. Он видел в принятии таких самоотрицающих идеалов свидетельство того, что пассивный нигилизм распространяется, как болезнь, по Европе XIX века.
В 20-м веке Эрих Фромм в книге «Побег от свободы » (1941) так же беспокоился о том, что он назвал «страхом свободы», распространяющимся по Европе. Именно это беспокойство мотивировало работу как критических теоретиков в Германии, так и экзистенциалистов во Франции.
Арендт предупреждала, что мы должны быть осторожны и не думать о нигилизме просто как о личном кризисе неуверенности. Скорее, мы должны признать, что нигилизм — это политический кризис. Нигилизм могут продвигать те, кто находится у власти, кому выгодны такие кризисы. Следовательно, даже метафизический нигилизм может иметь политический вес. Принятие того, что вселенная бессмысленна, может привести к тому, что беспокойство по поводу угнетения, войны и окружающей среды тоже будет бессмысленным. По этой причине не только политики могут извлечь выгоду из нигилизма.
Согласно Симоне де Бовуар в The Ethics of Ambiguity (1948), одна из форм, которые может принимать нигилизм, — это ностальгия — желание вернуться к тому, насколько свободными мы чувствовали себя в детстве до того, как во взрослом возрасте обнаружили, что свобода влечет за собой ответственность.
